Серо-бурые листья кружатся в воздухе и с тихим шелестом падают под ноги. Совсем маленький мальчик в странном комбинезончике закапывает руки глубоко под серый ворох — выжидает момент, улыбается — и вдруг неожиданно вскидывает их. Грязные обрывки летят над ним, вокруг, а он противно хихикает.
"Глупый..."— шепчет Ремус Люпин себе под нос, наблюдая за этой картиной.
Нет, конечно, листья не бурые и не грязные отнюдь. Мальчик — действительно маленький — в комбинезончике не странном, а смешном, ярко-зеленом, он не хихикает — он заливисто смеется, окруженный дождем ярких алых и желтых листьев.
Но Люпину невдомек. Мальчик — не мальчик, смеется — хихикает, красный — серый.
— Ремус!
Пяти минут не прошло, а он уже догадался, где его искать!
Люпин кривит губы, но только что аппарировавший мужчина не замечает выражения его лица.
Сириус Блэк нагоняет его и разворачивает к себе.
— Ну, и почему ты ушел?
Спрашивает ещё, будто сам не знает.
Люпин резко поворачивается, выкручиваясь из сильных рук, и бредет вглубь парка.
— Ремус, вернись немедленно!
Нужен буду, догонишь.
Минут пять он идет в абсолютной тишине, обрадовавшись — или расстроившись? — уходу друга.
— Ты так и будешь идти молча?
Чертов Блэк!
— Тонкс даже...
Все понятно. Очередной посланец! Мог бы хоть немного отличиться от Молли Уизли, тоже мне "яркая индивидуальность".
Люпин думает, что его друг, наверное, очень сильно изменился, раз, вопреки своим принципам, вздумал способствовать женским затеям. Да ещё каким!
Между собой они, разумеется, не называют это "затеей" — скорее, "План по осчастливливанию Ремуса Люпина". Наверняка это звучит примерно так. Ремуса даже передергивает.
Вот глупая Тонкс! Что взбредет в голову, того уже ничем не выбьешь! Взяли же моду — заглядываться на старших. И ладно бы просто на старших, но... Не на таких, как он же.
Не на оборотней.
А девчонке все равно. Люблю, говорит. Дурочка.
— Ремус, как ты не понимаешь...
Не понимает?
Он, переживший магическую войну, заболевание ликантропией, их с Джеймсом перепалки... Он чего-то не понимает?
О, он как раз-таки все понимает.
А Сириус — идиот. Недалекий.
Слова легко срываются с его губ.
Блэк замолкает, моргает. Ещё раз. И... продолжает как ни в чем ни бывало:
— Пусть так... Но это не значит, что...
Да, это ровным счетом ничего не значит для тебя, Сириус.
Его слова никогда и ничего не значили. "Ремус, ты такой умный, наверное, у тебя единственного есть голова на плечах из всех нас", — так сказал Блэк на пятом курсе? Так. Но то, что у него есть голова, никогда не означало, что владельцу этой самой головы дано право на авторитетное мнение.
Какое может быть авторитетное мнение у него, невменяемого психопата? У оборотня? Никакого — так он для себя решил.
А если нет мнения, значит, нет чувств. Просто нет права на них.
Девчонка же ничего не понимает. Он не способен причинить ей вред, да, но то в сознании. Люпин боится подумать, что он может натворить, если вдруг...
А что будет после "если вдруг"? Он будет иметь возможность в деталях рассмотреть, а может, и припомнить, что совершил.
Нет-нет-нет! Он просто не сможет жить после такого, с валуном на шее, с грехом на душе...
Сириус вдруг, будто прочитав мысли Ремуса, хватает его за предплечья и заглядывает в глаза.
— Ты меня вообще слышишь?! — кричит он, ловя пустой взгляд. — Перестань рефлексировать как девчонка, Люпин! Хватит думать только о себе и своей плохой судьбе! Да, жизнь у тебя не сахар, но человек — сам творец своего счастья. И если хочешь его, счастья, потрудись хоть немного! Подумай о том, кто любит тебя. Подумай о Тонкс.
И опять, и снова. Тонкс-Тонкс-Тонкс...
У неё же имя есть.
Маленькая, упрямая девица, ничего не знающая о жизни — нет, это не имя, разумеется, но в мыслях каждый волен называть людей так, как ему хочется. Вот и Ремус решил, как её называть.
Упертая дурочка. Она... она ведь ничего не знает о его "болезни". Со стороны всегда так кажется: "Справлюсь". А на деле представить страшно, что она должна будет пережить.
И говорил он ей, и в красках расписывал, как живописно будет смотреться её распотрошенный труп, в случае, если он себя не удержит.
Но она — маленькая, упрямая девица, ничего не знающая о жизни.
* * *
Ярко-розовые волосы краснеют от нахлынувшей злости. За окном идет дождь, а Тонкс как раз собиралась прогуляться.
Дождь — не такая серьезная причина для взрывной волны ярости, но, когда с самого утра день не задался, любая мелочь в два счета портит настроение.
Тонкс в сердцах хватает со стола тарелку и с размаху кидает её на пол. Раздается характерный звон, алые волосы становятся на порядок светлее.
Почему только у неё все так плохо?!
Она наклоняется, чтобы подобрать осколки.
Хочется разрыдаться.
— Ммм... Здравствуй, можно с тобой поговорить? — И хлопка не слышно. Ни от аппарации, ни даже дверного.
— Ремус? — Она поднимает голову — ступор, замешательство. — Д-да, конечно, сейчас я только уберу...
Люпин проходит в гостиную и целую минуту думает, почему же она решила собирать осколки руками. Потом понимает, что на её месте поступил бы так же.
Тонкс входит в комнату и терпеливо ждет начала разговора.
Ремус видит, как за окном, в высоком голубом небе, проглядывает бледный растущий серп луны. А ночи-то осенью становятся длиннее.
Ну, что? Разговор будет долгий. Готовься, дурочка.
Vova
