Про зависть и стены Министерства Магии

О чём думает сумасшедший? Его мысли красочны и неординарны, безумны, смешны, доводят до истерики. Но они же — пугающие, хоть у каждого свои страхи. А параноики о чём думают? О глазах, следящих за каждым вздохом? О несуществующих заговорах и тайных знаках? Да, пожалуй. Мысли обычного работяги понятны: заработать деньги, прокормить семью, не забыть зайти в магазин по дороге домой. Мужчина в солидном костюме, неспешно выкуривающий сигарету, наверняка вспоминает прошлую ночь, когда он изменил своей жене с какой-то официанткой, а молодая женщина на высоких шпильках уже планирует список покупок к отпуску.

А вот о чём думает тот парень, что, не поднимая глаз, уже около часа стоит, облокотившись на стену битком набитого помещения, и холодным взглядом смотрит на тёмное половое покрытие, будто ища в нём какие-то ответы?

* * *

Драко Малфой стоял, прислонившись к холодной блестящей стене необъятного атриума. Стоял, опустив глаза в пол, даже не пытаясь придать лицу выражение аристократической холодности или же задумчивости, каким парня привыкли в последнее время видеть служащие и частые посетители нового, полностью восстановленного Министерства Магии.

Только что закончилось слушание, длившееся около полугода, где Драко обвиняли во всех смертных грехах. В конце концов, он был оправдан, хоть цена свободы оказалась немала. О, она была просто огромна! Даже для Драко, чьё состояние в Гринготтском банке хоть и уменьшилось в разы, но до сих пор было велико. Да, и его самого, и его мать отпустили. Отпустили практически под честное слово. Слово врага, которому оба обвиняемых спасли жизнь, пусть и не желая того.

Поттер. Конечно, он не забыл того случая в Малфой-мэноре, когда Драко, по неизвестным ему самому причинам, утаил ото всех личности пленников, одним из которых и являлся лохматый гриффиндорский идиот. Не забыл Поттер и лжи Нарциссы в Запретном лесу, когда та уверила Лорда в смерти Гарри. Конечно, делала она это не ради великого Избранного или какой-то высшей благородной цели, но всё же Нарциссе это было только на руку. А Поттер так глуп и сентиментален, что решился защищать в суде тех, кому его судьба была практически безразлична. И всё из-за пары случайностей, хоть и чрезвычайно важных с точки зрения добрячков из Ордена.

И, конечно, Поттер отдал долг, даже если Драко не считал подобные действия разумными или вообще адекватными. Сам он никогда бы не стал защищать в суде того, кто намеренно портил ему жизнь на протяжении семи лет. Но сейчас всё было не так просто, и Драко ясно осознавал это. Слово Поттера после его феерической победы над Лордом стоило немало. И, конечно, отказываться от такой помощи было бы верхом глупости.

Люди сначала очень удивлялись, видя Драко Малфоя и Гарри Поттера, вместе входящих в зал суда, где через несколько минут должно было начаться слушание по делу слизеринца. А потом пошёл слух, что великодушный Поттер поддерживает Драко и его мать. И на Малфоя смотрели уже с сожалением. Все были убеждены, что он просто мальчишка, сбившийся когда-то с пути. А новоиспечённый Герой Магического мира, конечно, протянет руку помощи каждому нуждающемуся, кто бы это ни был.

Никому даже в голову не приходило, что Драко очень тяжело было согласиться на помощь Гарри, переступить через гордость и детскую вражду. И через зависть, ведь получается, что Поттер теперь куда более... Просто теперь он был лучше, популярнее, его любили. Конечно, Драко никогда не любили, но боялись, и ему этого хватало. А сейчас радовал лишь тот факт, что все разбирательства проходили в узком кругу проверенных волшебников, совершенно секретно. А разгласят потом только общеизвестную информацию, не несущую в себе особенной ценности.

Да, чёртов Поттер изрядно подпортил репутацию Малфоя. Но теперь Драко уже всё равно, он свободен. Свободен до такой степени, что может стоять тут, у этой дурацкой стены дурацкого атриума хоть весь день — никто ему и слова не скажет. А может пойти и напиться, снять девушку на ночь, забыться, расслабиться, потерять голову. Он свободен, как и любой проходящий мимо волшебник или волшебница. Вот только и тут Поттер сумел его обойти.

Драко завидовал. Жутко завидовал этому очкастому гриффиндорцу! У него, Поттера, всё есть. Есть друзья, которые поддержат всегда, в любую минуту. Есть эта рыжая девчонка Уизли, что ждала своего парня у дверей всякий раз после разбирательств и кидала в сторону Малфоя презрительно-сочувственные взгляды. А скоро у этих двоих наверняка появится выводок мелких и противных детишек, гриффиндорцев до мозга костей. И все они именно в Гриффиндор и попадут, будут шутить и бить посуду, доставать учителей и издеваться над чудом уцелевшей в Битве Миссис Норрис. А их все будут любить, это ведь дети великого Избранного!

А у Драко что? У него нет друзей, только знакомые, и те не близкие, а так. У него нет девушки, лишь мимолётные связи на одну ночь, и те не из-за высоких чувств. У Драко есть мать, но сейчас она не в лучшем состоянии. После того, как от поцелуя дементора скончался Люциус — его дело даже и не рассматривалось толком — у Нарциссы Малфой начались проблемы с сердцем. Поэтому на судебных процессах Драко присутствовал один, Цисси лечилась в Мунго, пусть и не очень успешно.

И Малфоя просто выводил из себя сам факт того, что Поттер заслужил счастья, а он, Драко, нет. Ещё за несколько месяцев до Битвы за Хогвартс Люциус выбрал сыну будущую невесту, Асторию Гринграсс, назначил дату свадьбы. Месяц назад, после долгого разговора с родителями девушки, было решено свадьбу не отменять. Драко это помогло бы не только восстановить имя, ведь Гринграссы в Битве не участвовали, но и гарантировало продолжение рода обеим семьям. А в итоге выходило, что через пару недель свободе придёт конец.

Малфой переступил с ноги на ногу, впервые за несколько часов меняя свою позу. По левой ноге сразу же прошлась волна маленьких иголок, будто бы впивающихся под кожу. Драко уже привык к подобным ощущениям, но всё равно поморщился. Ему порой казалось, что, с окончанием дела, должна была закончиться вся боль и ненависть, но это было просто большой и глупой ошибкой наивного мечтателя.

Двери министерского лифта, напротив которого стоял слизеринец, со скрежетом разъехались в стороны, выпуская на волю очередную партию волшебников, самолётиков-записок и гоблина с кривой тростью в руке. Драко окинул взглядом толпу, вывалившуюся из лифта. Среди всей неразберихи чётко выделялся уже знакомый Малфою сутулый силуэт. Высокий парень в очках шёл под руку с девушкой с огненно-рыжими волосами, увлечённо что-то вещавшей. А парень мягко улыбался, молча наблюдая за своей спутницей. Да, у вездесущего Поттера всё прекрасно. Да, спасибо тебе, дорогая судьба, что даже здесь невозможно спрятаться от этого потока розового счастья.

Пара двинулась точно по направлению к Драко. Малфой застыл, вперив взгляд куда-то перед собой и рассуждая, специально ли они идут к нему, или же это просто совпадение. С каждым шагом голос девушки становился всё громче, в нём отчётливо слышалась некая усталость, но и радости тоже было достаточно. Ну вот, отлично, сейчас они пройдут мимо, смеясь и радуясь жизни, только больше разжигая в Драко зависть и злость. Однако, вопреки всем ожиданиям, Гарри отпустил руку своей девушки, та взглянула на него немного обиженно, понимающе кивнула и зашагала в совершенно другую сторону. Поттер же продолжил свой путь по направлению к Малфою.

— Не думал, что ты хоть на минуту тут задержишься после окончания дела, — спокойно проговорил Поттер, подойдя к Драко. Голос его не был удивлённым или неуверенным, просто будничный тон, которым можно разговаривать с коллегами по работе.

— Не думал, — усмехнувшись, парировал Малфой, — что тебя волнует, где я нахожусь. Можно поинтересоваться, что привело столь важную персону в моё скромное общество?

Гриффиндорец неоднозначно качнул головой, показывая, что не настроен сейчас на ехидные замечания.

— Что тебе нужно, Поттер? — напрямик поинтересовался Драко своим самым холодным тоном. На самом деле, ответ его совершенно не волновал, но раз уж Герой здесь, нельзя просто так отказать себе в удовольствии испортить его явно приподнятое настроение.

— Надо поговорить, — всё тем же будничным тоном проговорил парень, хоть в голосе его и чувствовалось какое-то недовольство. — Драко, что с тобой происходит?

— Мы не друзья, Поттер, помнишь? — отстранённо ответил Драко. Ему происходящее нравилось всё меньше. С чего это великому герою волноваться о том, что происходит в его, Драко, жизни?

— Можно просто Гарри.

— Отлично, просто Гарри. Не окажешь ли ты мне честь и не отстанешь от меня?

— Конечно. Как только я пойму, что происходит.

— У тебя есть девушка, вот у неё и спрашивай, как день прошёл.

— А у тебя есть мать, — тон Поттера повышался, набирая какую-то неведомую до этого силу. — И она прислала мне сову с просьбой поговорить с тобой. Не думай, что мне жутко нравится эта идея...

— Ну, так иди, — не дав ему закончить, Драко резко вскинул голову. — Иди, давай, я сам могу справиться со своими проблемами.

— Естественно, — от спокойного тона Поттера ничего не осталось. Строго взглянув на слизеринца, Гарри развернулся в сторону, куда недавно ушла его девушка. — И, Драко, если что, — обернувшись, парень серьёзно взглянул Малфою прямо в глаза, — твоя сова знает мой адрес.

У Драко начала болеть голова. Понемногу давление внутри черепа росло, будто бы в голове у него закончилось место и с каждым вздохом, с каждой потраченной секундой, сознание приближалось к окончательному, непредотвратимому взрыву.

Малфой впился буравящим взглядом в спину уходящему Поттеру, уверенный, что Избранного рано или поздно передёрнет. Драко не понимал или просто не хотел понять, почему от одной лишь фразы, брошенной каким-то полукровкой, стало так гадко на сердце. Его жалеют? Нет, такого быть не может. Никогда такого не было. О нём заботятся? Только если брать во внимание тот факт, что по просьбе Нарциссы Поттер подошёл поговорить. Драко это бесило, ужасно бесило.

Вся абсурдность происходящего просто не желала складываться в целостную картинку с чудным названием — реальность. Враг, пытающийся помочь, мать, которая попросила этого врага о помощи. Всё казалось просто несмешным розыгрышем, о котором его забыли предупредить. О реальности напоминала лишь раскалывающаяся на части голова, в которой вертелась единственная мысль: «Моя мать считает, что сам я не справлюсь. Неужели она действительно думает, что Поттер сильнее?». Конечно, Нарцисса всегда очень пеклась о сыне, но вот это было уже слишком.

А Поттер всё шёл и шёл, медленно, будто ожидая, что его окликнут. Чего, интересно, наговорила ему Нарцисса? Драко смотрел на удаляющегося мага, сейчас он казался Малфою уже не таким противным и заносчивым как раньше. Просто обычный Поттер, каким его привыкли видеть окружающие. Взъерошенные волосы, темно-красная мантия, шрам на лбу, очки, сухое детство, отчётливо читавшееся на лице. Но зато потом целый поток событий и встреч, счастья и слёз, побед и неудач. А что, если у Драко тоже всё впереди? Что, если вся зависть, жившая в сердце Малфоя, была бессмыслицей? Он ведь не умер, он жив. Жив и сейчас стоит тут, теряя время, отведённое ему, на раздумья о чём-то, не имеющем даже доказательств. Нарцисса точно знает, что Драко сильный. Если она и попросила о помощи, то понимала, что без этой поддержки ему не обойтись.

И что в итоге? Проблемы. Практически не решаемые проблемы, иногда пугающие, порой навязанные, в большинстве случаев созданные им самим. И, видя перед собой отчётливые очертания выхода, почему не сделать шаг на встречу? Почему не попросить о помощи? Ничего ведь нет страшного в том, чтобы быть чуть слабее других, более достойных. И шаг сделать не сложно, вот он, выход.

Драко глубоко вдыхает, всё ещё не веря, что действительно сделает сейчас то, что сделает. Но всё же...

— Эй, Поттер!