Ледяная кровь

Солнце лениво поднималось над крышами домов Литл Уингинга. Первые утренние лучи освещали одинаковые, будто штампованные домики, идеально подстриженные газоны, чисто подметенные дорожки.

В доме номер 4 на Тисовой улице в маленьком темном чулане тревожным сном спал худенький черноволосый мальчик. Он морщил лоб, сжимал бледные губы. Создавалось впечатление, что он безуспешно пытается вырваться из тягостного сновидения.

Внезапно утреннюю тишину нарушил громкий визгливый голос:

— Мальчишка! Просыпайся! — и вслед за этим раздался громкий и настойчивый стук в дверь чулана. Мальчик проснулся и резко открыл глаза.

«Опять этот сон»,— обреченно подумал Гарри Поттер. Мальчик не мог вспомнить, когда впервые проснулся, обливаясь холодным потом, с бешено стучащим сердцем: этот сон снился ему, сколько Гарри себя помнил. Вообще, это был довольно необычный для ребенка кошмар. Мальчику снилась большая комната, погруженная в полумрак, и странные мечущиеся тени. Периодически комната озарялась разноцветными вспышками. Гарри сидел, испуганно сжавшись, боясь пошевелиться. Он слышал непонятный грохот, звон бьющегося стекла. А потом все залило сверкающим, переливающимся светом. Он был удивительного холодного мертвенно-зеленого цвета. Гарри чувствовал исходящую от него смертельную опасность, но в то же время почему-то был уверен, что ему бояться нечего. Внезапно мальчик услышал, как рядом вскрикнула женщина: негромко и удивленно, будто она неожиданно испытала сильную боль. Сердце сжалось от ужаса, но на этом месте сон всегда обрывался. Вот и в этот раз Гарри резко сел на кровати, а в ушах все еще стоял женский крик.

В дверь кто-то громко заколотил:

— Эй, урод! Вылезай из своей норы! — противный голос, без сомнения, принадлежал Дадли — «любимому» кузену Поттера. Гарри, вздохнув, встал с кровати и начал одеваться, про себя награждая братца самыми нелицеприятными эпитетами.

Начавшийся день не должен был хоть чем-то отличаться от прочих серых и однообразных дней в жизни Гарри Поттера. По крайней мере, утро прошло по распорядку уже давно принятому в доме №4 по Тисовой улице: Гарри приготовил еду для всех Дурслей, потом быстро съел свою небольшую порцию. После этого мальчик стал убирать со стола. Проходящий мимо дядя Вернон не смог удержаться от того, чтобы не отвесить племяннику довольно-таки сильный подзатыльник. Поттер ничего не сказал, но изо всех сил сжал кухонный нож: « Вонзить бы его в твою жирную шею!» — зло подумал Гарри, но он умело скрывал свои эмоции, внешне оставаясь абсолютно невозмутимым.

— Мальчишка! — резкий голос тети Петуньи заставил Поттера неприязненно поморщиться, — Принеси почту, ее уже наверняка доставили!

Гарри молча пошел в коридор, где действительно уже лежали письма. Подняв их с пола, мальчик пробежал глазами по адресам и внезапно замер, увидев письмо, написанное на тяжелом желтом пергаменте.

«Мистеру Г.Поттеру, графство Суррей, Литл Уингинг, Тисовая 4, чулан под лестницей». Чуть дрогнувшей рукой Гарри перевернул письмо и уставился на печать: большая буква «Х» в окружении змеи, льва, орла и барсука.

— Эй, ты куда пропал? Проверяешь, нет ли в письмах бомб? — судя по довольному голосу, дядя был в восторге от своего остроумия.

Поттер понимал, что показывать это письмо родственникам ни в коем случае нельзя, поэтому он быстро заскочил в свой чулан, сунул письмо под подушку и как ни в чем не бывало вернулся на кухню.

Весь день, выполняя свои обязанности по уборке дома и сада, мальчик не мог думать ни о чем, кроме таинственного письма. Но вот наконец-то наступил вечер. Гарри, сидя в самом дальнем и темном углу гостиной, с нетерпением ждал того момента, когда можно будет уйти в свой чулан, не привлекая при этом внимание Дадли. От нечего делать, Поттер разглядывал своих родственников. Тетя Петунья уткнулась в очередной, ужасно глупый с точки зрения мальчика, журнал. Дядя Вернон ужинал, причем в одной руке у него была книга о том, как добиться успеха в бизнесе, а в другой — вилка с наколотым на нее огромным куском жирного мяса. Дадли сидел перед телевизором и на полной громкости смотрел какую-то абсолютно бессмысленную передачу. Рядом с кузеном стояло огромное ведро с попкорном, Дадли пожирал любимое лакомство с огромной скоростью, горстями закидывая его в рот. Попкорн также был разбросан по дивану и по полу: толстый мальчик мог не думать об аккуратности — убирать все равно Гарри, а не ему.

« Какая, все-таки, мерзость!» — брезгливо поморщился Поттер. Мальчика очень раздражали манеры его родственников, хотя у старшего поколения они были еще вполне приличными, особенно по сравнению с тетушкой Мардж.

Через некоторое время, убедившись, что Дурсли не обращают на него внимания, Гарри неслышно покинул гостиную. Добравшись до своего чулана, он торопливо открыл письмо и, поднеся его к полоске света, проникающей из-за двери, погрузился в чтение. Когда до Поттера дошел смысл написанного, он несколько раз с силой ущипнул себя за руку. Убедившись, что все происходящее с ним не сон, мальчик резко отбросил от себя письмо, его сердце стучало как бешенное.

«Школа магии и волшебства… Зачислены на первый курс… Волшебная палочка…» — обрывки письма навязчиво крутились в голове, мешая думать. Первая мысль Гарри была о том, что это может быть всего лишь шуткой Дурслей, но мальчик знал, что это не так, ведь у его родственников начисто отсутствуют фантазия и чувство юмора, да еще этот страх перед любыми необычными вещами... Стоп! Но ведь если волшебство действительно существует, это бы объясняло все те странные вещи, которые с ним постоянно происходят! В жизни Гарри Поттера, действительно, часто случалось то, чего он при всем желании не мог объяснить ничем, кроме магии. Например, однажды, когда Вернон Дурсль в очередной раз решил за что-то наказать мальчика, в гостиной внезапно потух свет, разбилась вся стеклянная посуда и даже оконные стекла вылетели. А в другой раз Дадли с друзьями загнали Гарри в узкий переулок, заканчивающийся тупиком. «Поймай и побей Поттера» — любимая игра младшего Дурсля на протяжении уже многих лет. Гарри стоял и смотрел на приближающихся к нему громил. Но внезапно на смену страху пришла ярость и жгучая ненависть к кузену.

« Да кто он такой, чтобы избивать и унижать меня! » — в гневе подумал Поттер. Внезапно мальчик почувствовал, что по его телу прокатилась волна неведомой силы. Вдруг Дадли упал на колени и начал задыхаться. А Поттер ощутил, что он может сделать с этим ничтожеством все, что захочет. Ощущение собственной власти опьяняло, лишало возможности мыслить. Неизвестно, чем это могло закончиться, но тут поблизости раздались громкие голоса, и Гарри словно очнулся, а к Дадли вернулась способность дышать. Так быстро, как в тот раз, толстяк еще никогда не бегал.

А еще Поттер умел говорить со змеями. Впервые он обнаружил эту способность в семь лет, когда, подстригая газон, наткнулся на садового ужа. Постепенно к дому номер четыре стали сползаться змеи со всей округи, горевшие желанием пообщаться с мальчиком. Гарри был счастлив, пресмыкающиеся стали для него настоящими друзьями. Но светлая полоса в жизни Поттера закончилась, когда тете Петунье пришло в голову проверить, как там ее астры. Спустя несколько минут сонное спокойствие Литл-Уиннинга нарушил оглушающий визг миссис Дурсль. Услышав, что в их саду полно змей, дядя Вернон кинулся звонить в какую-то фирму, которая могла «избавить их от этого кошмара». Гарри побежал к своим друзьям, чтобы предупредить их, но был остановлен тетей Петуньей. Сбивчиво мальчик стал объяснять ей, что змеи никому не причинят вреда, и он прямо сейчас скажет им уходить.

— Ты умеешь говорить со змеями? — напряженно спросила миссис Дурсль. Гарри кивнул, и женщина кинулась к мужу:

— Вернон, это он! Мальчишка хотел натравить на нас этих тварей!

Гарри заперли в доме. Прижавшись к окну, Поттер с ужасом смотрел, как люди в специальной форме с помощью железных крюков запихивают его любимцев в большие мешки. Тогда, в семь лет, Гарри плакал в последний раз. И именно тогда Поттер понял, что он не просто недолюбливает своих родственников. Он их ненавидит. Мальчик поклялся, что они больше никогда не увидят его слез. И сдержал обещание. Он не плакал, когда его бил дядя, когда его лишали еды и закрывали в темном чулане, когда Дурсли заставляли Поттера слушать их рассуждения о том, что он — такое же ничтожество, как и его родители, которые, будучи пьяными, разбились в автомобильной аварии. Гарри видел, что родственников раздражает его внешнее хладнокровие, а еще мальчик понимал, что Дурсли его бояться. Они следили за Гарри с каким-то болезненным напряжением. После каждого необъяснимого «припадка», мальчик видел в глазах родственников страх и ненависть. И Поттер очень жалел, что он не может управлять своими странными способностями, не может отомстить тем, кто превратил его жизнь в ад.

И вот в письме написано про школу магии! Неужели это возможно и он навсегда уедет от Дурслей?! Но, попытавшись рассуждать спокойно, Гарри обнаружил несколько вещей, заставивших его погрустнеть. Во-первых, Дурсли ни копейки не потратят на то, чтобы их племянник занимался магией. Во-вторых, мальчик не представлял, где можно купить котел, мантии, волшебную палочку и прочие странные принадлежности. И что автор письма имел в виду, написав, что ждет его сову не позднее 31 июля? Мальчик понимал, что необходимо написать ответ, но на письме не было обратного адреса. Гарри не на шутку испугался, что его не возьмут в школу просто из-за того, что он не отправит ответ!

Наконец, успокоившись, Поттер забрался в постель. Прежде чем заснуть, мальчик долго думал о том, что теперь, возможно, его жизнь изменится. К тому же Гарри нравилась мысль о том, что он действительно особенный. А с ответом он что-нибудь придумает.

Той ночью Поттеру снились волшебные сны, в которых он летал среди пушистых облаков и скакал через лесную чащу на единороге.

На следующий день среди утренней почты дядя Вернон обнаружил три письма мистеру Г.Поттеру, которые повергли Дурсля в ужас. Родственники тут же сожгли письма, а вечером мальчику удалось подслушать очень интересный разговор. Тетя с дядей обсуждали каких-то «ужасных людей», которым он, Гарри, за чем-то нужен. Кроме того, Поттер с удивлением понял, что старшие Дурсли этих людей очень боятся.

Всю следующую неделю Гарри чувствовал себя так, будто бы он живет не в идеальном жилище образцовой семьи Дурслей, а в сумасшедшем доме. Количество писем каждый день росло, а дядя с тетей как коршуны следили за тем, чтобы ни одно из них не дошло до своего адресата. Откуда им было знать, что Поттер их уже опередил?

Через несколько дней Гарри пересилили во вторую спальню кузена. Мальчик заметил, что адрес, указанный в письмах, тут же изменился с «чулана под лестницей» на «самую маленькую спальню». Еще недавно Поттер был бы счастлив покинуть чулан, но теперь его занимали совсем другие вопросы. Мальчик выяснил, что письма приносили совы; ночные охотники теперь постоянно кружили вокруг дома, и это совсем не прибавляло оптимизма Дурслям, чья репутация в глазах соседей трещала по швам. Гарри несколько раз попытался схватить одну из птиц, чтобы отправить ответ, но был пойман дядей, который глаз с племянника не спускал.

Когда количество приходивших ежедневно писем приблизилось к сотне, дядя Вернон запаниковал и просто запер семью в доме, заколотив изнутри входную дверь, окна и даже камин. Но это не помогло: письма каким-то неведомым образом продолжали проникать в дом. Тогда дядюшка решился на крайние меры: он посадил все семейство в машину и уехал в неизвестном направлении. Даже миссис Дурсль не смогла добиться от мужа, куда они направляются: похоже, это было загадкой и для самого дяди Вернона.

И вот Гарри в одиночестве сидит на полу в грязной темной хижине посреди моря и ждет, когда наступит его День рождения. Мальчику захотелось плакать: тридцать первое июля вот-вот наступит, а он так и не смог отправить ответ, и теперь придется попрощаться со своей мечтой… Но по щеке Гарри не скатилось ни одной слезинки; стиснув зубы и уставившись в темноту, он отсчитывал секунды. И вот… двенадцать!

Внезапно дверь начала сотрясаться от ударов. Дурсли в ужасе прижались друг к другу, а дядя Вернон сжимал ружье. Вдруг дверь сорвало с петель, и в хижину вошел огромный косматый человек.

— Уходите отсюда немедленно! Я вооружен! — завопил дядя Вернон, сжимая ружье побелевшими от напряжения пальцами. В ответ великан спокойно подошел к мистеру Дурслю и просто согнул оружие пополам.

— Мне это…нужен Гарри Поттер,— громогласно объявил незнакомец, а затем уставился на Дадли, — Это ты что ль? — толстяк взвизгнул и спрятался за спинами родителей. Гарри глубоко вздохнул и сделал шаг вперед:

— Гарри Поттер — это я.

Гигант повернулся и внимательно посмотрел на мальчика.

— Ну конечно же ты! Так на родителей похож! А ведь я тебя в последний раз совсем маленьким видел!

— Простите, а вы кто?

— А, представиться-то я и забыл! Я это…Рубеус Хагрид, хранитель ключей Хогвартса.

— Волшебной школы?! — радостно воскликнул Гарри.

Тетя издала какой-то сдавленный булькающий звук, а Вернон покраснел и сделал шаг вперед.

— Маленький гаденыш! Откуда ты… — Гарри не удостоил родственников взглядом, презрительно фыркнув в ответ.

Далее Гарри наблюдал за перепалкой Хагрида и дяди, в которой фигурировал некто Альбус Дамблдор, «великий волшебник», как сказал великан, и «старый дурак» по словам дяди.

— Не тебе, магл, запрещать сыну Лили и Джеймса учиться в Хогвартсе! — гневно закричал Хагрид.

— Простите, мистер Хагрид, мои родители что, тоже были волшебниками? — спросил изумленный Поттер.

— Ты что же, Гарри, ничего не знаешь?! — воскликнул Хагрид и напустился на Дурслей с новой гневной тирадой.

Поттер посмотрел на тетю: — Вы знали?

— Ну конечно же я знала, кем была моя непутевая сестрица, — процедила Петунья и поведала Гарри рассказ о том, как Лили получила письмо, уехала учиться и вышла замуж за такого же ненормального Поттера, — А потом она, видите ли, взорвалась и тебя подбросили нам!

— Как взорвалась!? — воскликнул Гарри — Но вы же говорили, что это была автомобильная катастрофа!

— Да разве могла автомобильная катастрофа погубить Лили и Джеймса! — пылал праведным гневом Хагрид, — Как вам…того…не стыдно-то только!

Спор возобновился и закончился тем, что дядя Вернон снова весьма резко высказался насчет директора Хогвартса, а великан вскочил и с гневным рыком: — Никогда не смей оскорблять при мне Альбуса Дамблдора! — направил на Дадли неизвестно откуда взявшийся зонтик дикой розовой расцветки. Громкий хлопок — и толстяк обзавелся настоящим поросячьим хвостиком! После этого Дурслей как ветром сдуло, а Гарри и Хагрид, облегченно вздохнув, устроились у камина.

— Меня, конечно, профессор Дамблдор предупреждал, что не просто будет, но я ж не думал, что ты совсем ничего не знаешь! — растерянно пробормотал великан.

— Сэр, вы не могли бы рассказать о моих родителях? Что с ними случилось?

— Не думаю, что я должен тебе рассказать об этом, — покачал головой Хагрид, — хотя ты, это, все равно узнаешь, чего уж тут… — некоторое время великан бормотал что-то бессвязное, а потом рассказал Гарри об ужасном волшебнике Волдеморте, который убил Лили и Джеймса Поттеров, но не смог справиться с маленьким Гарри и исчез, будто его и не было.

— Правда, скорее всего, он не умер. Наверное, скрывается где-нибудь, силы набирает. А ты стал знаменитым, по этому шраму тебя все узнают. Ты — герой волшебного мира! — великан закончил свой рассказ и выжидающе уставился на Гарри. А мальчик изо всех сил пытался собраться с мыслями, но в голове царил полный бардак.

— Я что, знаменит? — наконец выдавил Поттер.

— А то! Тебя в нашем мире каждый знает! Ты знаменитей Министра Магии, вот!

— Но я ведь даже не помню, как это произошло… — растерялся Гарри, а перед его глазами внезапно замелькали картинки из сна. Но там было несколько нападавших, а Хагрид сказал, что Волдеморт был один, ведь так?

У Гарри было очень много вопросов и Хагрид, кстати, он разрешил обращаться к нему на «ты», еще некоторое время рассказывал мальчику о волшебном мире, а потом, отправив письмо Дамблдору и сообщив Гарри, что у них завтра много дел, великан завалился спать, и спустя несколько секунд, по хижине разнесся его громкий храп.

На следующее утро Гарри с радостью покинул хижину. Лодка без весел быстро везла мальчика и его спутника к берегу. В голове Поттера мелькнула мстительная мысль о том, что теперь Дурсли точно доберутся домой не скоро, ведь то старое суденышко, на котором они сейчас плыли, было на острове единственным.

Харгид, казалось, забыл про Гарри, погрузившись в чтение весьма странной газеты под названием «Ежедневный Пророк», а Гарри задумчиво смотрел на искрящуюся воду и пытался разложить по полочкам гору новой информации, накопившейся за такое недолгое время.

«Итак, что мы имеем? Я волшебник, как и мои родители. Существует целый магический мир. До моего рождения в нем шла война: злой волшебник Волдеморт и его последователи пытались захватить власть, а Дамблдор, надо думать, им мешал. Мои родители, по словам Хагрида, были сильными волшебниками и сражались на стороне добра. Волдеморт пришел к нам в дом, убил их, а от меня его заклятие отразилось и срикошетило в самого Волдеморта, который теперь неизвестно где и явно в плачевном состоянии. А я после этого стал героем, мое имя известно каждому волшебнику. А потом меня отдали тете Петунье. Магле. Интересно, почему?»

— Хагрид, а у меня остались еще какие-нибудь родственники? Ну там бабушка, дедушка?

— Нет, Гарри. К сожалению, эти маглы — твои единственные родственники.

— Меня поэтому к ним отдали?

— Ну, вообще, вначале мы думали, что тебя какой-нибудь волшебной семье на воспитание отдадут. Это ведь я тебя в ту ночь к дому маглов привез, как Дамблдор сказал. А он и профессор Макгонокалл уже там были. Директор сказал, что у маглов тебе, это… лучше будет. Ну, мы тебя и оставили. Профессор Дамблдор письмо написал, где все твоим родственникам объяснил. Уверен, Гарри, у него были причины так поступить! Профессор Дамблдор всегда только как лучше делает! — Конечно, Хагрид, я понимаю, — ответил Гарри, надеясь, что великан не заметил сверкнувшую в его глазах ярость.

«Значит, как лучше?! Дамблдор даже не поговорил с Дурслями, а просто подбросил меня к порогу их дома! А мало ли что могло случиться с ребенком на улице за ночь!? Герой магического мира умер от воспаления легких — просто отлично! — иронично подумал Поттер — Неужели он так хотел от меня избавиться, что даже не дождался утра?! И что произошло после? Про меня просто забыли! Нет, они, конечно, не должны были носиться со мной, как с новым божеством, но хотя бы раз проверили, как живется их герою! А если бы Дурсли меня в детский дом сдали — дядя Вернон вон сколько раз грозился! Похоже на то, что всем было просто наплевать, как я живу, они и знать этого не хотели! Или…» медленно протянув руку, Гарри достал письмо из Хогвартса. «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, Литтл-Уиннинг, Тисовая улица, дом№4, чулан под лестницей. Мальчик вспомнил, что адрес на письме переменился, когда Дурсли переселили его во вторую спальню Дадли, а позже на письме, пришедшим в гостиницу, стоял номер его комнаты! Неужели за ним следили?! Но в таком случае, почему Дамблдор не стал ничего предпринимать, когда узнал, что мальчик живет в чулане под лестницей?! Так или иначе, Гарри подумал о том, что этот новый мир, хоть и волшебный, но на добрую сказку совсем не похож.

* * *

Гарри пребывал в своих мрачных мыслях всю дорогу до неприметного бара под названием «Дырявый котел». Как только они вошли внутрь, Хагрид продемонстрировал всем присутствующим своего спутника.

— Это же Поттер! Гарри Поттер! — раздалось со всех сторон, а спустя мгновение немного смущенный мальчик пожимал руки всем посетителям «Дырявого котла». Надо сказать, все эти люди показались Гарри довольно странными и даже чуть-чуть сумасшедшими, в том числе и нервный заикающийся профессор Квирелл. Поттер вздохнул с облегчением, когда Хагрид наконец-то увел его из бара. Выйдя на задний двор, они остановились перед каменной стеной. Гарри недоуменно посмотрел на великана, а тот спокойно достал свой розовый зонтик и стукнул им по нескольким кирпичам. Стена тут же пришла в движение. Мальчик как зачарованный смотрел на открывшийся перед ним проход в мир волшебства.

Хагрид весело подмигнул Поттеру: — Добро пожаловать на Косую аллею! — и первый шагнул сквозь арку на оживленную улицу.

Косая аллея обрушилась на мальчика лавиной света, водоворотом красок. Гул толпы, наполнявшей улицу, оглушал, яркий солнечный свет резал глаза. Гарри, как зачарованный шел за Хагридом, рассматривая людей в удивительных разноцветных одеждах, деловито сновавших из одного магазина в другой. Яркие вывески предлагали прохожим приобрести новый котел или мантию, пополнить запасы перьев или сушеных скарабеев, угоститься самым вкусным в мире мороженным или шоколадными лягушками.

Но вот впереди показалось сверкающее белым мрамором здание банка Гринтготтс, в котором, по словам Хагрида, лежали деньги, которые Лили и Джеймс Поттеры завещали своему сыну. На ступенях перед входом стояло низенькое существо с серой кожей, большими ступнями и крючковатым носом. Он смерил посетителей недружелюбным взглядом маленьких черных глазок.

— Это гоблин, — пояснил Хагрид.

Вслед за великаном Гарри вошел в огромный зал. Лесничий без промедлений направился к гоблину, сидящему за высокой и длинной стойкой.

— Тут Гарри Поттер…это…хочет снять денег со своего счета.

— А у мистера Поттера есть ключ? — равнодушно поинтересовался гоблин.

— Ага, где-то тут он у меня был… — ответил Хагрид, поспешно роясь в многочисленных карманах своего пальто, — Сейчас-сейчас… мерлиновы кальсоны…где же он… — бормотал великан, наугад вытряхивая содержимое карманов на стойку.

Гоблин брезгливо поморщился, когда на его бухгалтерскую книгу упал заплесневелый собачий корм, и Гарри подумал, что вполне разделяет чувства служащего банка. Но вот, наконец, раздался радостный вскрик, и Хагрид извлек на свет маленький серебряный ключик.

— И еще, — Хагрид заговорщицки понизил голос, вместе с ключом передавая гоблину запечатанное письмо, — Это на счет вы знаете чего в сейфе семьсот тринадцать, — и, обернувшись к Гарри, пояснил: — Это для профессора Дамблдора он мне…это…задания всякие важные доверяет: тебя вот от Дурслей забрать ну и вот это тоже — великан кивнул на письмо, — в Гринтготтс — конечно, надежно, да только в Хогвартсе все равно лучше, — сердитый гоблин, явно недовольный тем, как лесничий отзывается о банке, поспешил проводить Поттера и его спутника к специальной тележке, которая должна была довести их до сейфа.

Захватывающая дух поездка по извилистым туннелям гоблинского банка — и вот Гарри стоит на пороге своего сейфа. Стоит, и понимает, что вот уже несколько минут глупо таращится на лежащую перед ним груду золота. Сколько раз Дурсли говорили, что он нищий, которого они по доброте душевной пустили в свой дом! Гарри ни разу в жизни не получал подарков (старые носки дяди Вернона не в счет), он никогда не выезжал за пределы Литтл-Уиннинга, не ходил в кино и был вынужден донашивать гигантскую одежду Дадли. А все это время здесь, под землей, в гоблинском банке, хранились принадлежащие ему сокровища…

Забрав с собой, как показалось Гарри, чудовищно много денег, Поттер и Хагрид снова сели в тележку и доехали до таинственного сейфа семьсот тринадцать, который располагался еще ниже. Вопреки ожиданиям Гарри, в нем не было ничего впечатляющего — только непонятный маленький сверток, который поспешил забрать Хагрид. После этого Поттер и великан поднялись на поверхность.

— Ну, а теперь можно и по магазинам пройтись, — как-то тоскливо объявил лесничий, которому, как он сам доверительно сообщил Гарри, «от этих мордредовых тележек каждый раз становится дурно».

Поттер же был на седьмом небе от счастья, первый раз совершая покупки на свои собственные деньги.

Особенно много времени Гарри и его спутник провели в книжном магазине «Флориш и Блоттс». Мальчик с восхищением рассматривал удивительные книги, а которых рассказывалось о волшебном мире.

— Гарри…ты это…не покупай ничего, кроме учебников: в Хогвартсе знаешь, какая библиотека — бери да читай хоть весь день! — великан, в отличие от Поттера, в книжном магазине явно чувствовал себя неуютно.

«Хагрид и литература — вещи явно несовместимые…» — с некоторым злорадством подумал мальчик.

Помимо обязательного списка учебников Гарри все-таки приобрел «Историю Хогвартса» и «Традиции магического мира». Последняя книга Хагриду почему-то не понравилась — увидев ее, он сморщился:

— А это еще зачем?! На истории магии тебе и так все расскажут!

Но Гарри настоял на покупке: мальчик решил, что к первому сентября он должен знать о волшебном мире как можно больше. А вот советы Хагрида начинали раздражать мальчика все больше: в конце концов, какое ему дело, сколько книг решил приобрести Гарри!

Но был еще один магазин, который произвел на Поттера гораздо большее впечатление, чем «Флориш и Блоттс». Выйдя из лавки Олевандера, мальчик не мог думать ни о чем, кроме своей волшебной палочки и ее «родственной связи» с палочкой Вольдеморта.

— Так, Гарри, осталось купить школьную мантию. Ты уж сходи без меня, идет? А я пока заскочу в «Дырявый котел», пропущу несколько рюмочек, а то я что-то так и не отошел от этих проклятых гоблинских тележек.

Хагрид своей размашистой походкой направился в сторону бара, а Гарри, которому в одиночестве стало немного не по себе, толкнул дверь магазина «мантий на все случаи жизни». Как только мальчик переступил порог, перед ним возникла невысокая суетливая женщина.

— Едешь в Хогвартс? За школьной мантией? — деловито спросила она и, дождавшись кивка, проводила Гарри внутрь магазина, велела встать на табурет и, оставив линейку самостоятельно снимать с мальчика мерки, удалилась.

Кроме Поттера, в магазине находился еще один клиент. Мальчик примерно его возраста с аккуратно зачесанными назад белыми волосами и бледным несколько заостренным лицом тоже стоял на табурете, а вокруг него суетилась одна из продавщиц, подкалывая булавками почти готовую школьную мантию. Заметив, что за ним наблюдают, светловолосый мальчик повернул голову и смерил Гарри оценивающим взглядом серых глаз.

— Привет. Ты первый раз едешь в Хогвартс? — он говорил неторопливо, будто специально растягивая слова.

— Да, а ты?

— И я. На какой факультет хочешь попасть?

— Я пока не знаю, — быстро ответил Гарри, про себя на все лады ругая Хагрида, ничего не рассказавшего ему ни про какие факультеты.

— Ну, заранее, конечно, никто не знает, но я уверен, что буду в Слизерине. — протянул блондин, пристально глядя на Поттера и явно следя за его реакцией.

— И откуда такая уверенность? — спросил Гарри, успешно копируя надменные интонации собеседника.

— Вся моя семья училась в Слизерине, — усмехнулся светловолосый мальчик, — Впрочем… — он сделал вид, что задумался, — Равенкло тоже не плохой вариант. А вот если я попаду в Хаффлпафф, то сразу уйду из школы. А ты?

— Ну… — протянул Поттер, судорожно пытаясь придумать ответ.

— Нет, ты только взгляни на это! — внезапно воскликнул его собеседник. На улице около магазина стоял Хагрид, по несколько расфокусированному взгляду которого было ясно, что в «Дырявом Котле» он явно выпил больше «нескольких рюмочек». Великан почти прижался носом к стеклянной витрине и энергично махал Поттеру руками, в которых было зажато по большому рожку мороженного.

— Мда…— протянул Гарри. Светловолосый мальчик повернулся к нему:

— А это он не тебе машет?

— К сожалению, мне. Я здесь с ним.

Блондин подозрительно прищурился:

— А где твои родители?

— Они умерли, — спокойно ответил Поттер. Он уже давно привык к подобным вопросам.

— О, я сожалею, — протянул его собеседник, — Но они были из наших?

— Они были волшебниками, если ты об том.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул блондин, — Нет, ты представь, некоторые даже не знали, что они волшебники, пока не получили письмо! И нам придется учиться вместе с ними!

Поттер неопределенно пожал плечами, а его собеседник неожиданно сменил тему:

— А ты играешь в квиддич?

— Нет, — мрачно бросил в ответ Гарри.

— А я играю! Отец говорит, будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета. Так жалко, что первокурсникам нельзя привозить в школу метлы! Это же просто не справедливо! — по азартному блеску в глазах блондина, Поттер понял, что этот таинственный квиддич явно был его любимой темой.

— Ты слышал, что четырнадцатого августа будет презентация книги Джона Целеритаса, лучшего ловца Британии? В ней он пишет, как добиться успеха в квиддиче! Ты пойдешь?

— Возможно.

Тут к блондину подошла продавщица с готовой мантией.

— Ладно, пока. Еще увидимся, — мальчик спрыгнул с табуретки, кивнул Гарри и направился к выходу.

Пока Поттер теперь уже в одиночестве ждал заказ, он думал про своего нового знакомого. Гарри даже не знал, понравился тот ему, или нет — настолько сильно блондин отличался от тех людей, к которым привык Поттер. Кроме того, Гарри очень встревожили слова незнакомца о тех, кто до Хогвартса жил с маглами.

«Кажется, Хагриду снова придется отвечать на мои вопросы», подумал мальчик.

— Ты о чем задумался? — спросил Хагрид, как только они устроились за столиком в кафе.

— Что такое Слизерин, Равенкло и Хаффлпафф?

— Факультеты Хогвартса. Их всего четыре: в Гриффиндоре смелые да благородные учатся, в Равенкло те, кто умный больно, в Хаффлпаффе…ну, вообще говорят, что туда тупиц берут, но…

— Да, главное — не попасть в Хаффлпафф… — протянул Поттер.

— Лучше уж в Хаффлпафф, чем в Слизерин! — внезапно посуровил Хагрид, — все темные маги на этом факультете были, и Сам-Знаешь-Кто тоже.

— Волд…прости, Сам-Знаешь-Кто учился в Хогвартсе?

— Учился, только давно. А вот родители твои были настоящими гриффиндорцами: отважными, верными, веселыми… — тут Хагрид снова достал свой гигантский платок.

«Если уж ты так любил моих родителей, мог бы и навестить их сына хотя бы раз за эти десять лет, — с раздражением подумал Гарри, а вслух спросил: — Ну а ты где учился?

— В Гриффиндоре,

— А профессор Дамблдор?

— И он тоже. Великий человек Дамблдор!

— И еще, Хагрид, это правда, что в магическом мире не любят тех, у кого родители маглы?

— А это тебе кто сказал?

— Мальчик в магазине одежды.

— Бред это все! — внезапно разозлился великан — Хотел бы я знать, чей это был сыночек! Эх, жаль их тогда не всех пересажали! Аристократишки поганые! Темные маги, слизеринцы!

Хагрид продолжал гневно бормотать всю обратную дорогу и Гарри не решился спросить у него что-то еще, хотя мальчик ничего толком не понял из гневных восклицаний лесничего.

Жизнь в доме номер четыре на Тисовой улице снова текла своим чередом. Дурсли старательно делали вид, что ничего не случилось, а визит к ним Хагрида — всего лишь страшный сон. Тем не менее, отношение к Гарри родственники поменяли: теперь ему не надо было готовить и делать работу по дому, Дурсли стались вообще не замечать своего племянника. Но Поттер постоянно чувствовал на себе их злые взгляды, полные страха. А вот Дадли особо и не скрывал, что боится кузена, толстяк даже отказывался находиться с Гарри в одной комнате. Поттер был совсем не против такого поведения Дурслей. Мальчик почти все время проводил, взахлеб читая книги о магии, которые оказались невероятно интересными.

Утром четырнадцатого августа Гарри как всегда сидел в своей комнате и перелистывал учебник по заклинаниям, когда до него донесся громогласный голос дяди Вернона, зовущий его в гостиную.

— Значит так, Поттер! Мы сегодня ждем гостей, и они не должны тебя увидеть, ясно?

— Да, дядя Вернон, — кивнул Гарри.

Снова поднявшись к себе, мальчик задумался. Провести весь день запертым в комнате не хотелось, но и бесцельно шататься по улицам Поттер не любил. Внезапно взгляд Гарри упал на висевший на стене календарь.

«Четырнадцатое августа! Сегодня же в Косом переулке презентация книги этого…как его…а, впрочем, неважно!»

Возможность снова увидеть волшебный мир была настолько притягательной, что Гарри решил рискнуть. Накопленных им денег как раз должно хватить на билет до Лондона и обратно.

Позже Гарри сам удивлялся тому, что он добрался до «Дырявого Котла», ни разу не заблудившись. Открыв проход, Поттер шагнул на Косую аллею и огляделся. Улица была точно такой же, какой он ее запомнил, и на лице Гарри появилась радостная улыбка, ведь в глубине души мальчик все еще боялся, что этот чудесный новый мир может растаять, как сон. Дойдя до «Флориш и Блоттс», Поттер поразился тому, как много народа пришло на презентацию книги про квиддич. Сам Поттер об этом увлечении волшебников прочел в книге «История Хогвартса» и знал только то, что квиддич — это такая игра, в которую играют на метлах. Поэтому Гарри не особо прислушивался к речи Целеритаса, предпочитая разглядывать окружавших его волшебников. Но вот презентация книги подошла к концу, люди начали выстраиваться в очередь за автографами, а Поттер стал пробираться к выходу. Внезапно перед ним возник блондин из магазина мантий.

— Привет! Значит, ты все-таки решил сходить?

— Как видишь.

Их не начавшийся толком разговор внезапно был прерван:

— Драко, ты не хочешь познакомить меня со своим собеседником?

Гарри повернулся к говорившему и замер. «Никогда не видел таких красивых людей», пораженно подумал Поттер.

Стоявший перед ним незнакомец и правда имел весьма впечатляющую внешность. Это был высокий человек, облаченный в тяжелую темную мантию из явно дорогого материала, его холеная рука с длинными пальцами сжимала трость с набалдашником в виде змеиной головы, длинные светлые волосы ниспадали на плечи. Светло-серые глаза мужчины смотрели на Гарри с явным презрением, и Поттер подумал, насколько жалко он, одетый в явно большие ему обноски, доставшиеся от Дадли, выглядит по сравнению с этим человеком. Затем мужчина с явным недоумением посмотрел на Драко. Гарри подумал, что эти двое — точно отец и сын — они были очень похожи.

— Ну, вообще, мы еще не успели представиться друг другу, — протянул Драко. Теперь оба блондина смотрели на Поттера выжидающе.

— Меня зовут Гарри Поттер, — брюнет отметил, что младший из его собеседников не смог скрыть своего удивления, а вот его отец не изменился в лице, но презрение в его взгляде исчезло, сменившись каким-то болезненным, напряженным вниманием.

— Что ж, Гарри, позволь тебе представить моего отца, лорда Люциуса Абрахаса Малфоя. А я — Драко.

— Скажите, мистер Поттер, где ваши сопровождающие? — от цепкого взгляда лорда Малфоя Гарри захотелось поежиться, но он изо всех сил старался выглядеть невозмутимо.

— Я здесь один.

— В таком случае, почему бы вам не присоединиться к нам с Драко? Мы как раз собирались попить чаю вон в том кафе, а то на улице довольно прохладно.

Поттер тот час вспомнил слова Хагрида о темных магах и слизеринцах, но мальчик понадеялся, что Малфои не станут нападать на него посреди людной улицы, и принял приглашение.

— Позвольте узнать, мистер Поттер, почему ваши опекуны отпустили вас в Косой переулок одного, и это после того, как вас столько лет так тщательно от нас прятали? — спросил Люциус Малфой, откидываясь на спинку кресла и делая глоток чая из белой фарфоровой чашки.

— Не думаю, что им есть дело до того, где я, — ответил Гарри, и тут же торопливо добавил: — хотя, они, конечно, знают, что я здесь, — все-таки Малфои выглядели подозрительно: еще решат его использовать в каком-нибудь темном ритуале, или в жертву принесут…

— И у кого же все это время жил спаситель магического мира?

— Я жил с семьей моей тети со стороны матери.

— Вы жили с маглами? — чуть удивленно спросил мужчина.

— Да, и я ничего не знал о волшебстве, пока мне не пришло письмо из Хогвартса, — ответил Гарри, бросая многозначительный взгляд на Драко.

— Я тогда не тебя имел в виду, — поспешно сказал Малфой-младший.

— А что, действительно никто не знал, с кем я живу? — спросил Гарри, снова повернувшись к мужчине.

— Дамблдор сказал, что отправил вас в безопасное место, чтобы защитить от темных магов, которые захотят отомстить за смерть Темного Лорда и чем меньше народу знает, где вы, тем безопаснее, — в голосе Люциуса Малфоя сквозило непонятное веселье, — Но маглы… Пожалуй, это слишком даже для Дамблдора!

— А что, много таких темных магов?

— Таких нет, — усмехнулся лорд Малфой, — Те, кто могли выкинуть что-то подобное, уже много лет сидят в Азкабане — тюрьме для волшебников.

В воздухе повисла пауза, которой не замедлил воспользоваться Драко:

— А те маглы, с которыми ты жил, какие они?

— Ужасные. Впрочем, возможно, не все, но мне как всегда повезло.

— Знаете, мистер Поттер, мой сын может помочь вам освоиться в магическом мире, — Гарри перевел взгляд на Драко — блондин согласно кивнул.

— Правда? Это было бы здорово!

— А до школы вы могли бы начать переписку, — задумчиво продолжил лорд Малфой.

— Точно! Я сегодня же тебе напишу! — с энтузиазмом воскликнул Драко.

— Ну а сейчас нам пора, ведь вам, мистер Поттер, еще домой ехать,— и, объяснив Гарри, как пользоваться совиной почтой, блондины вышли из-за стола и с негромким хлопком растаяли в воздухе.

На следующий день красивый угольно-черный филин принес Гарри письмо от Драко Малфоя. Новый приятель писал о том, что с радостью расскажет Поттеру все о волшебном мире, и Гарри совсем не удивился тому, что блондин решил начать с квиддича. О любимой игре Драко писал очень увлеченно. Стремясь заинтересовать Поттера, Малфой вместе с письмом прислал журнал, посвященный этому спорту. Гарри как завороженный смотрел на двигающиеся фотографии. «Пожалуй, это гораздо интересней магловского футбола» — решил мальчик.

Так между Гарри и Драко завязалась переписка. Младший Малфой был увлечен чарами и много писал Поттеру о разных интересных заклинаниях, которым его научил отец. Также блондин любил зельеварение. А вот Гарри очень понравилась трансфигурация, иногда мальчик даже думал о том, что он смог бы во что-нибудь превратить Дурслей, но Драко написал, что несовершеннолетним нельзя колдовать за пределами школы, так что мысль о мести пришлось отложить. Защита от темных искусств тоже казалась Поттеру интересным предметом, но Малфой отозвался об этой дисциплине довольно прохладно.

За несколько дней до начала сентября Драко объяснил Гарри, как пройти на платформу девять и три четверти, с которой уходит поезд до школы. После этого и так волнующийся Поттер и вовсе потерял покой, хотя мальчик изо всех сил старался убедить себя в том, что пройти через каменную стену для волшебника — пара пустяков. А еще Гарри про себя ругал безответственного Хагрида, ничего не рассказавшего ему о проходе на платформу, ведь если бы не Драко, мальчик попал бы в ужасно глупое положение и даже мог бы опоздать на поезд.

И вот наконец-то наступило первое сентября. Дурсли отвезли Гарри на вокзал и поспешно уехали, а мальчик решительно направился к барьеру между девятой и десятой платформами. Разогнавшись, Поттер направил тележку с чемоданом прямо на каменную стенку и зажмурился... Столкновения не последовало, Гарри на полной скорости влетел на платформу девять и три четверти и с трудом затормозил, чуть не врезавшись в полную рыжеволосую женщину, стоявшую рядом с таким же рыжим мужчиной и с множеством очень похожих на них детей разных возрастов. Извинившись, Гарри поспешил к ближайшему вагону и сел в пустое купе. Драко написал, что он сам найдет Поттера уже в поезде.

Выглянув в окно, мальчик снова увидел семью, которая едва не пострадала от его тележки.

— Вы поняли, что это был Гарри Поттер? — спросила рыжая женщина, — Вот почему он один, бедняжка… —

— Гарри Поттер!? — хором воскликнули два мальчика лет тринадцати, похожих друг на друга как две капли воды, — Как думаешь, мам, а он помнит Того-Кого-Нельзя-Называть? —

— Даже не вздумайте это у него спрашивать! — сердито воскликнула женщина.

Гарри заметил, что девочка, явно самая младшая в этой семье, подпрыгивая от нетерпения, внимательно заглядывает в окна вагона. Догадавшись, кого она хочет увидеть, Поттер резко откинулся назад.

Но вот раздался прощальный гудок поезда, и он двинулся с места, постепенно набирая скорость. Гарри уже успел углубиться в чтение «Истории Хогвартса», когда в его купе заглянул один из рыжих мальчиков.

— Привет, можно к тебе? А то все другие места уже заняты.

— Конечно, проходи, — кивнул Поттер, откладывая книгу в сторону.

— Я — Рон Уизли.

— А я — Гарри Поттер.

— Так ты, правда, Гарри Поттер?! — громко воскликнул Рон, во все глаза уставившись на своего собеседника, и Гарри подумал о том, что в вагоне наверняка еще полно пустых мест.

— А у тебя правда есть этот…? — рыжий мальчик пальцем показал на лоб Поттера.

Гарри ответил вопросительным взглядом. Он, конечно, понимал, что Уизли спрашивает про его шрам, но мальчику не хотелось бы по первому требованию демонстрировать его каждому.

— Ну, этот…шрам.

«Интересно, мне кажется, или своей речью Рон действительно напоминает Хагрида», про себя усмехнулся Гарри.

— Да, у меня действительно есть шрам, — со вздохом ответил Поттер.

— Покажи! — Гарри недовольно нахмурился — бестактность рыжеволосого мальчика начинала раздражать.

Под нетерпеливым взглядом попутчика Поттер приподнял челку, открывая шрам.

— Вау, — восторженно выдохнул Рон, — Скажи, а ты помнишь, как выглядел Тот-Кого-Нельзя-Называть? —

«А ведь мать запретила им спрашивать меня об этом»

— Нет, не помню. Мне ведь тогда всего год был.

— Жалко, — протянул Рон, а Гарри подумал, что он, напротив, не жалеет о том, что не помнит убийцу своих родителей — ему и без того хватает ночных кошмаров.

— Расскажи лучше о своей семье. Вы ведь все волшебники?

Из последующего рассказа младшего Уизли Поттер понял, что у рыжего семейства проблемы с деньгами, и что Рон завидует своим многочисленным старшим братьям, в тени которых он вынужден жить.

Их разговор прервала заглянувшая в купе женщина, которая предложила мальчикам купить сладости. Рон покраснел и отказался, пробормотав, что мама дала ему в дорогу невкусные сэндвичи, а вот изрядно проголодавшийся Гарри скупил чуть ли не весь ассортимент. При этом мальчик заметил взгляд, которым его попутчик проводил золотые монеты, и этот взгляд Поттеру совсем не понравился.

Когда Гарри свалил всю кучу сладостей на стол, Рон тут же взял какую-то шоколадку и уже затем поднял глаза на Поттера.

— Ты не против?

— Конечно, нет, угощайся.

Гарри, не торопясь, разворачивал «Шоколадную лягушку», а Рон, поспешно запихивая в рот очередную конфету, продолжал сетовать на то, что ему не купили сову, а отдали старую крысу его брата Перси.

Поттеру было неприятно слушать своего собеседника: ведь у Рона была дружная и любящая его семья, пусть и не слишком богатая, а младший Уизли совсем это не ценил, да еще и жаловался Гарри, который был бы счастлив оказаться на его месте.

«Неужели он не видит, что мои обноски, раньше принадлежавшие Дадли, выглядят гораздо хуже его чуть потрепанной мантии?»

Поттер вообще не понимал, как можно так жаловаться на жизнь и рассказывать о своих проблемах человеку, с которым ты только что познакомился.

Внезапно к ним в купе постучали — в дверном проеме стоял Драко с двумя крупными парнями, которые напомнили Гарри телохранителей.

— Во всем поезде говорят, что в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер, — усмехнувшись, протянул блондин.

— Наверное, я и правда очень известен, раз меня решил навестить сам Драко Малфой, — не остался в долгу Поттер.

Внезапно Рон громко хихикнул. Драко и Гарри резко обернулись к нему, светло-серые глаза блондина опасно сузились. Под вопросительными взглядами попутчиков младший Уизли покраснел и ненатурально закашлялся, но было прекрасно слышно, как он выдохнул «Драко», и Гарри понял, что Рон просто пытается сдержать смех.

— Тебе мое имя кажется смешным? — Поттер поразился несвойственному для одиннадцатилетних детей металлу, внезапно появившемуся в голосе Малфоя, — Даже не буду спрашивать, как тебя зовут, — блондин явно старался казаться равнодушным, но было ясно, что он в ярости, — Мне отец сказал, что, если я увижу кого-нибудь рыжего, веснушчатого и в обносках, то он точно из семьи Уизли. Семьи, в которой детей больше, чем их родители могут себе позволить, —

Драко отвернулся от красного от негодования Рона, который, казалось, вот-вот набросится на блондина с кулаками, и посмотрел на Поттера.

— Ну что, Гарри, пошли знакомиться с нашими, если ты, конечно, не предпочитаешь общество этого недоразумения.

«Родители, наверное, были бы мной недовольны», подумал Поттер, но тем не менее встал и при помощи одного из рослых друзей Драко спустил свой чемодан с верхней полки.

— Эй, Гарри! Ты что, с ним собрался?! — на лице Рона было написано такое изумление, что Гарри стало смешно, но Поттер старательно спрятал улыбку — ему не хотелось, чтобы младший Уизли стал его врагом, хотя и друзьями им уже явно не быть.

— Прости, Рон, но, по-моему, это очевидно.

— Ты что, с ума сошел?! Этот, — рыжий мальчик ткнул пальцем в Драко, а тот поморщился в ответ, — темный маг, будущий слизеринец, и вся семейка у него такая же! Они же Сам-Знаешь-Кому служили!

— Видишь ли, Рон, я бы предпочел сам решать, с кем мне общаться, так что…

И Гарри вместе с Драко вышел из купе. Брошенный Роном пряник в форме котла пролетел у них над головой, не попав в цель.

Вслед за Драко Гарри перешел в соседний вагон, и Малфой познакомил его со своими друзьями. Купе «будущих слизеринцев», их как про себя назвал их Поттер, явно было расширенно при помощи магии, ведь в нем с комфортом разместилось больше десяти человек. Поттер невольно поежился под прицелом настороженных и оценивающих глаз. Немного полная девочка по имени Миллисента Булстроуд подвинулась, освобождая ему место.

— А где Гринграсс? — спросил Драко.

— Как всегда с сестрами Патил, — ответила Панси Паркинсон — невысокая девочка с немного вздернутым носиком и большими темными глазами.

Наблюдая за новыми знакомыми и прислушиваясь к их разговорам, Гарри понял, что они, видимо, давно знают друг друга. Компания обсуждала предстоящую учебу, учителей, присутствующие в купе второкурсники-слизеринцы рассказывали интересные подробности из жизни школы и с важным видом давали советы, но по неспешности беседы Поттер понял, что она ведется далеко не в первый раз, и все кроме него узнают не так уж и много нового.

— Ну, и кто какие заклинания выучил? — спросил светловолосый второкурсник, имени которого Гарри не запомнил.

— Вингардиум Левиоса, — похвастался Блейз Забини — загорелый брюнет с голубыми глазами.

— А ну-ка покажи! — раздалось сразу несколько голосов.

Блейз повернулся к Теодору Нотту, и ловко выхватил у него из рук перо, которым тот делал какие-то пометки в лежащем у него на коленях старинном фолианте.

— Спалишь — убью, — мрачно пообещал Теодор, не отвлекаясь от чтения.

Забини в ответ лучезарно улыбнулся, встал в эффектную позу и достал палочку.

В этот момент в их купе громко и нетерпеливо постучали, и дверь тут же отъехала в сторону. На пороге стояла девочка с растрепанной копной каштановых волос и пухлый мальчик, который выглядел испуганным. Он вцепился в рукав мантии своей спутницы, и с первого взгляда на него становилось ясно, что он бы предпочел оказаться где угодно, но только не здесь.

— Вы не видели жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю искать, — громкий и требовательный голос девочки неприятно резанул по ушам, — Так вы ее видели или нет?

-Вообще-то, Невилл был здесь около часа назад, и мы сказали, что не видели жабы. С тех пор ничего не изменилось, — ответил второкурсник Майлс Блетчли, холодно посмотрев на посетителей, — Странно, что он сам не сказал тебе об этом.

— Вот видишь, Гермиона, я же тебе говорил. Пойдем, — невнятно пробормотал Невилл, потянув свою спутницу в коридор.

Но девочка не обратила на него никакого внимания и, кажется, уходить не собиралась. Ее взгляд был устремлен на Блейза, все еще стоявшего с палочкой в руках.

— Ой, а ты колдуешь? Можно я посмотрю? — и, не дождавшись ответа, девочка села рядом с Гарри.

Под пристальным взглядом посетительницы Блейз напрягся, но уверенно направил палочку на перо и четко произнес заклинание. Перо взмыло под потолок, подчиняясь движению палочки, скользнуло вниз по широкой спирали, но затем контакт прервался, и оно упало на стол.

— Прекрасно, Блейз! — послышалось со всех сторон.

— У тебя хорошо получается, — девочка благосклонно посмотрела на Забини,— А я за лето выучила почти все заклинания из учебника. Вот, — с этими словами она повернулась к Гарри и сдернула у него с носа очки.

— Окулюс репаро! — склеенные скотчем дужки стали как новые, и Гермиона резко сунула их в руки несколько растерявшемуся от такого напора владельцу.

Девочка, казалось, не замечала ни повисшего в воздухе напряжения, ни холодных и даже немного враждебных взглядов присутствующих, ни Невилла, который беспомощно топтался в дверях и явно подумывал о побеге.

— Я очень удивилась, когда узнала о том, что волшебница. Мои родители стоматологи и я не верила, что магия существует. Надеюсь, того, что я выучила, будет достаточно, чтобы стать лучшей… —

— А я боюсь, что не будет, — протянул Драко.

— Что ты хочешь сказать?— девочка резко повернулась к блондину.

— Наследник рода Малфой имел в виду, что, сколько заклинаний ты бы ни выучила, их никогда не будет достаточно, понимаешь? — спокойно ответил Забини.

От возмущения девочка покраснела и вскочила на ноги. Ее голос дрожал от гнева:

— Это из-за того, что мои родители не маги?! Профессор МакГоногалл сказала, что это все глупые предрассудки, пережитки прошлого!

— Она солгала, — усмехнулась Панси.

Гермиона резко развернулась и выбежала из купе, оттолкнув с дороги Невилла, который поспешил за ней следом.

— Почему вы не любите маглорожденных? — спросил Гарри через некоторое время.

— Пожалуй, я начну издалека. Проведу тебе экскурс в историю — усмехнулся Драко, — Видишь ли, в древности волшебники жили вместе с маглами. Мы были богами, жрецами, правителями. Маглы уважали нас, они полагали, что с нами легче договориться, чем навлечь на себя наш гнев. Но потом они поняли, насколько превосходят нас числом и решили, что они будут жить гораздо спокойнее, если уничтожат волшебников. Итак, для магов наступили очень тяжелые времена, маглы безжалостно уничтожали целые семьи, не жалея никого. Именно к этому периоду и относится создание Хогвартса. В школе тебе непременно расскажут о ссоре между Слизерином и другими Основателями. Причина заключалась в том, что Слизерин был категорически против того, чтобы в школу принимали маглорожденных, потому, что на тот момент это было опасно — ведь, используя грязнокровок, маглам было бы легче проникнуть в замок. Возможно, Слизерин был слишком категоричен в этом вопросе, но его можно понять — маглы убили почти всю его семью. Остальные Основатели предлагали на свой страх и риск принимать в Хогвартс маглорожденных, но обучать их по специальной программе, потому что, хотя сейчас об этом не принято говорить, на самом деле дети маглов магически гораздо слабее. Существует огромное количество заклинаний, которые не под силу ни одному маглорожденному, ведь в их распоряжении — только их собственная сила, в то время как в нашей крови — мощь наших предков, и мы всегда можем обратиться к ним за помощью.

То, что сейчас происходит в магическом мире, непременно приведет к его уничтожению. Опасность того, что нас обнаружат маглы, становится все больше. И происходит это именно из-за грязнокровок. То, о чем предупреждал Салазар Слизерин тысячу лет назад, происходит сейчас. Когда маглорожденный получает письмо из Хогвартса, о мире волшебников автоматически узнают его родители, которые обязательно проговорятся другим родственникам и друзьям. Все это может привести к новой Инквизиции, а мы этого не хотим.

Вообще, наше правительство занимает в отношении грязнокровок в корне неправильную позицию: их убеждают в том, что они ничем не хуже чистокровных. На основе этого построено обучение в Хогвартсе. Нас учат заклинаниям, не поясняя их сути, а просто говорят, что, если сделать определенное движение палочкой и произнести те или иные слова, то мы получим такой-то эффект. Если учиться по этой методике, то главным будет не талант, а способность к механической зубрежке и монотонному повторению. Например, наша недавняя гостья, с ее энтузиазмом, на младших курсах, скорее всего, будет весьма успешна в учебе, и это не смотря на ее скромный магический потенциал. Правда, на старших курсах, когда мы начнем изучать более сложную магию, все грязнокровки неминуемо начнут учиться хуже.

А вообще, наша знакомая, Гермиона — типичный пример маглорожденного, способного очень сильно навредить нашему миру. Она достаточно умна и очень амбициозна. Кроме того, она считает себя лучшей и не любит слушать других. В будущем ей, вероятно, захочется занять крупную должность в Министерстве и обязательно что-нибудь поменять в устройстве нашего общества. И это притом, что она — необразованна, безграмотна и с возрастом это не изменится. Сам посуди: историю магии в Хогвартсе преподает выжившее из ума привидение, которое рассказывает ученикам исключительно о гоблинских восстаниях. Грязнокровки, кажется, даже представления не имеют о том, что у нас есть художественная литература, театры, они не разбираются в музыке и живописи. А самое главное то, что у них нет желания учиться всему этому. В их понимании, раз у них есть волшебная палочка, то это ставит их на одну ступень с потомками древних чистокровных семейств, с теми, чьи предки построили этот мир. Да как вообще эти люди могут считать себя полноправными членами магического общества?! — Драко пришлось прервать свой рассказ, когда заглянувший в купе староста сообщил, что они подъезжают к Хогвартсу и им пора переодеться в школьную форму.

Поезд замедлил свой ход и остановился, когда за окном было совсем темно. Выйдя на небольшую платформу, освещенную тусклым светом фонарей, Гарри тут же увидел Хагрида.

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Эй, Гарри, как доехал? — когда ученики приблизились к великану, он повел их по узкой отвесной дорожке. Ледяной ветер пронизывал до костей, идти в темноте было очень сложно. Внезапно окружавшие их деревья расступились, и дети оказались на берегу озера, а впереди на скале возвышался, сияя огнями, огромный замок, при виде которого у Поттера от восторга перехватило дыхание. Хагрид поспешно рассадил первокурсников по лодкам, и флотилия заскользила по темной, будто масляной воде. Гарри, не отрываясь, смотрел на величественные башни Хогвартса. Мальчику казалось, что он попал на страницы одного из так любимых им исторических романов. Но вот лодочки проплыли по гулкому туннелю и причалили к подземной пристани. Когда все выбрались на сушу, великан вывел их к воротам замка. Там Хагрид передал первокурсников профессору МакГоногалл, худой женщине с аккуратным пучком на голове. Профессор оглядела взволнованных студентов строгим взглядом и провела их в пустой зал, в котором, как объяснила профессор, они будут ждать, пока их не проведут в Большой зал на распределение.

Затем для первокурсников началось томительное ожидание, которое несколько разрядили внезапно появившиеся жемчужно-белые привидения. И вот, наконец, перед первокурсниками открылись двери Большого Зала. Построив испуганных детей перед в шеренгу, профессор МакГонокалл торжественно внесла потрепанную остроконечную шляпу. Внезапно старый головной убор зашевелился, над полями появилась прорезь, напоминающая рот, и шляпа спела песню о том, какие качества ценит каждый факультет. После этого МакГонокалл стала по очереди вызывать детей вперед и надевать на них шляпу, которая через некоторое время громко объявляла о том, на каком факультете место каждого из них. Новые знакомые Гарри один за другим оказывались на Слизерине, и вот, наконец, очередь дошла и до него. Изо всех сил стараясь выглядеть спокойно, мальчик вышел вперед и сел на табурет. Шляпа, которая была велика мальчику, тут же съехала ему на глаза, закрывая от Гарри сотни обращенных к нему лиц.

— Значит, мистер Поттер? — в тихом голосе Волшебной Шляпы прозвучала непонятная Гарри ирония, — Знаете, в Хогвартсе есть один факультет, который идеально вам подходит, и это… Слизерин!

В зале повисла изумленная тишина, но уже через несколько секунд слизеринцы разразились аплодисментами. Другие факультеты к ним присоединились, но хлопали они не громко и явно из вежливости.

Сидя рядом с Драко, Гарри наблюдал, как Рон распределился на Гриффиндор. Когда распределение закончилось, настало время ужина. Гарри изумленно уставился на возникшие из воздуха яства, а после перевел изумленный взгляд на огромное количество приборов, разложенных по бокам от его тарелки. К счастью, Поттер раньше читал о правилах столового этикета, и поэтому он смог с честью выдержать это испытание. Когда ужин закончился, Дамблдор поднялся со своего места и произнес приветственную речь, закончив ее предложением исполнить школьный гимн. Старшие слизеринцы обменялись мрачными взглядами, кто-то громко фыркнул. И вскоре Гарри понял причину столь скептического отношения: даже Распределяющая Шляпа обладала куда большим талантом, чем создатель этого опуса. Кроме того, у гимна не было мелодии, и все пели его абсолютно по-разному. Слизеринцы противопоставили себя остальным, храня ледяное молчание, но Гарри заметил, что большинству студентов Равенкло тоже не хочется принимать участие в этом сумасшествии, а вот Гриффиндор и Хаффлпафф веселились во всю.

Но вот пришло время расходиться по своим спальням и первокурсники-слизеринцы вслед за своим старостой вышли в холл, а затем по широкой лестнице спустились вниз. Через несколько минут коридор, по которому они шли, закончился тупиком. Первокурсники начали встревожено перешептываться, а староста, самодовольно ухмыльнувшись, повернулся к стене и громко сказал: — Тайная сила! — стена отъехала в сторону, и Гарри

вместе с другими первокурсниками прошел через эту своеобразную дверь. Общая гостиная Слизерина представляла собой длинное помещение с удивительно высокими для подземелья потолками. Комната освещалась огромным камином, украшенным искусной резьбой, и свисавшими с потолка на длинных цепях зелеными лампами, горевшими таинственным светом. На массивных креслах и диванах сидели старшие слизеринцы. Гарри разглядывал их: холоднее улыбки, скупые жесты, спокойные, уверенные взгляды — у мальчика создалось ощущение, что эти дети сделаны изо льда или из мрамора. Поттер чувствовал направленные на него взгляды — по большей части оценивающие, но кто-то не скрывал своей враждебности, и от этого Поттеру стало не по себе.

«Ну и факультет мне достался», — нервно подумал Гарри.

Внезапно проход открылся, пропуская высокого брюнета в длинной черной мантии. Он остановился перед первокурсниками и обвел их взглядом своих темных непроницаемых глаз.

— Итак, приветствую вас на благородном факультете Слизерин. Я — Северус Снейп — преподаватель зельеварения и ваш декан. Думаю, я могу не напоминать вам о вашем долге перед своей семьей, так вот теперь вы также обязаны защищать честь факультета Слизерин. По вашим поступкам будут судить обо всем факультете, и я надеюсь, что вы будете вести себя соответствующе. Также позвольте напомнить о некоторых разногласиях между нами и другими факультетами, особенно Гриффиндором. Не нужно быть гением для того, чтобы понять, что в этом противостоянии Слизерин находится в меньшинстве, и именно поэтому нам необходимо сохранять единство. Я понимаю, что внутри факультета могут быть разногласия, — говоря это, Снейп выразительно глянул на Гарри, — но они не должны выходить за пределы этой гостиной. Вскоре вы убедитесь, что я сам также всегда поддерживаю свой факультет. Любой из вас может рассчитывать на мою помощь. Также, если вы не поймете что-то из учебного материала, я настоятельно рекомендую вам обратиться за помощью к старшекурсникам. В противном случае, если из-за вашей глупости факультет потеряет баллы, я буду очень не доволен. Это все. Спокойной ночи,— профессор резко развернулся, так, что его длинная мантия эффектно взметнулась, и стремительно вышел из гостиной.

Вместе с однокурсниками Гарри зашел в спальню для мальчиков первого курса, где их уже ждали расстеленные кровати с изумрудно-зелеными балдахинами. Как только голова мальчика коснулась подушки, он тут же провалился в сон.

* * *

Люциус Малфой отложил в сторону письмо и довольно улыбнулся. Все сложилось наилучшим образом — Гарри Поттер попал в Слизерин, а это означает еще одно поражение Дамблдора. Остается надеяться, что, когда Темный Лорд вернется, он будет доволен тем, как Люциус выполнил свое задание. Кроме того, раз Поттер теперь слизеринец, будет гораздо проще узнать ответ на вопрос, который не давал лорду Малфою покоя с тех пор, как он увидел этого мальчишку вместе со своим сыном в "Флориш и Блоттс". Конечно, на это потребуется время, но он подождет, спешить ему некуда.

На следующий день старосты Слизерина проводили первокурсников в Большой Зал на завтрак. Сев за стол, Гарри потянулся было к еде, но был остановлен Драко.

— Подожди, — блондин кивнул на нескольких человек со старших курсов, которые шли вдоль стола и нараспев повторяли какое-то заклинание, — Они проверяют еду на наличие яда. Конечно, так можно выявить далеко не все яды, а только достаточно распространенные, из тех которые обычно используют. Вообще, хозяин или хозяйка дома обязаны сами проверять еду перед тем, как подавать ее на стол, поэтому, если ты произносишь это заклинание, прежде чем приступить к трапезе, то этим ты открыто заявляешь, что не доверяешь хозяевам этого дома. Ну а о нашем отношении к директору Хогвартса, я думаю, ты уже догадываешься. Проверка показала, что яда в еде нет, и слизеринцы приступили к завтраку.

Почти все уроки в Хогвартсе оказались чрезвычайно интересными. На первом уроке трансфигурации профессор МакГонагалл дала каждому первокурснику по спичке, которую надо было превратить в иголку. К концу урока у Гарри спичка приняла вид иголки, но только деревянной, а у Драко, напротив, получилась металлическая спичка. А вот побывав на истории магии, Гарри был вынужден согласиться с Драко — эта дисциплина в Хогвартсе существовала только формально.

Всю первую неделю Гарри чувствовал неослабевающее внимание к своей персоне, тревожный шепот за спиной преследовал мальчика всюду, куда бы он ни пошел. Панси рассказала, что слышала, как студент Хаффлпаффа Эрни МакМиллан говорил о том, что Поттер — могущественный темный волшебник, и он победил Темного Лорда именно благодаря своей черной силе. С тех пор при встрече с Эрни Гарри не мог отказать себе в удовольствии коварно улыбнуться и многозначительно подмигнуть хаффлпаффцу. Испуг МакМиллана неизменно поднимал слизеринцам настроение.

Со своим факультетом у Гарри сложились довольно странные отношения: старшекурсники относились к нему настороженно, некоторые не скрывали того, что их не радует присутствие Поттера в подземельях, хотя и открытой агрессии по отношению к Гарри не было. Единственным первокурсником-слизеринцем, с которым Поттер не общался, был Нотт. Гарри чувствовал, что он явно не нравится Теодору — тот разговаривал с ним только в случае крайней необходимости, и Гарри часто ловил на себе его тяжелый, хмурый взгляд.

Почти все свободное время Гарри проводил с Драко, Крэббом и Гойлом. Двое последних оказались неплохими парнями, но, по непонятным для Гарри причинам, за пределами факультетской гостиной они становились молчаливыми и замкнутыми. Особым умом или талантами они не блистали, но и учились ничуть не хуже тех же Рона Уизли, Невилла Лонгботтома или Симуса Финнигана.

Взаимная неприязнь слизеринцев и гриффиндорцев чувствовалась с первого дня: стоило представителям этих факультетов встретиться — и ни одна сторона не могла удержаться от оскорблений. Несмотря на нежелание Гарри становиться врагом Рона, ссор с младшим Уизли избегать не удавалось.

В пятницу за завтраком Букля принесла Гарри письмо от Хагрида: великан приглашал зайти к нему на чай. Драко, через плечо Поттера прочитав письмо, презрительно фыркнул:

— Только не говори, что ты пойдешь!

— А почему бы и нет? Ты даже можешь составить мне компанию, — если честно, Гарри не горел желанием повидаться с великаном, но Поттеру очень хотелось побольше узнать о своих родителях, а лесник и сам их помнит, и сможет сказать, кто из учителей знал Лили и Джеймса Поттеров.

— Ну уж нет! Не хватало мне еще пить чай в обществе этого безумного великана, — скривился Драко, — И вообще, Гарри, тебе лучше поторопиться — а то еще на урок опоздаем.

День пролетел не заметно, но вот после зельеварения Гарри понял, что профессор Снейп явно поддерживает тех, кто считает, что в Хогвартсе было бы лучше без «Мальчика-Который-Выжил». Гарри поежился, подумав о том, в какой ад для него превратилось бы зельеварение, не учись он на Слизерине. А так профессор Снейп явно следовал озвученному им самим правилу, согласно которому конфликт между слизеринцами не должен выходить за пределы Общей Гостиной. Попросту говоря, профессор старался игнорировать мальчика, но Поттер чувствовал ненависть в направленном на него взгляде угольно-черных глаз преподавателя. Подумав, Поттер пришел к выводу, что причиной подобной нелюбви, скорее всего, является то, что во время войны Снейп разделял взгляды Волдеморта. То же самое, вероятно, относилось и к семьям тех слизеринцев, которые сейчас кидают на него угрюмые взгляды. «Надо будет побольше узнать об этой войне, о мотивах обеих сторон, не думаю, что дело только в том, что добрые волшебники сражались со злыми», — решил Поттер. Мальчик принял решение, что не станет спрашивать об этом у Драко, ведь Хагрид говорил, что Малфои поддерживали Волдеморта, а значит едва ли можно рассчитывать на объективность блондина, да и вообще, Гарри не собирался безраздельно доверять слизеринцам, не сомневаясь в их хитрости и коварстве.

— Эй, Гарри, о чем задумался? — Винсент вернул Поттера в реальность, крепко хлопнув его по плечу.

— Да так, ни о чем особенном. Пойдемте скорее — не хочу затягивать этот визит, — и Гарри поспешил к выходу из школы, Грегори и Винсент не отставали. Они согласились сходить в гости к Хагриду вместе с Поттером, и Гарри был им за это очень благодарен.

Когда слизеринцы подошли к домику Хагрида, великан тут же вышел к ним на встречу, так быстро, как будто бы он ждал их, сидя под дверью.

— Гарри, как же я рад тебя видеть! А это кто?

— Хагрид, познакомься, это Винсент Крэбб и Грегори Гойл, мы учимся вместе.

— Здравствуйте, мистер Хагрид, — синхронно поздоровались слизеринцы.

— И вам того же, — пробубнил в ответ разом помрачневший великан, — Я это…знал ваших родителей…мда уж…Но вы уж проходите, раз пришли…

Стоило ребятам войти в дом, как к ним подбежал пес Хагрида — громадный волкодав Клык. Гарри он понравился, но, когда пес попытался положить свои огромные лапы мальчику на плечи, Поттер чуть не упал. Крэбб и Гойл тоже погладили пса, заработав изумленный взгляд Хагрида. Гарри про себя улыбнулся, подумав, что, наверное, в понимании великана, слизеринцам не полагается любить животных.

Когда все расселись за столом, Хагрид поставил перед своими гостями по огромной чашке чая и блюдо с весьма подозрительным на вид печеньем. Неугомонный Клык, которому Хагрид приказал сидеть в углу, слушаться категорически отказался и стал крутиться вокруг стола, выпрашивая что-нибудь вкусненькое.

— Вот ведь бестолковая псина! — воскликнул великан, сообразив, что его безрезультатные попытки отогнать Клыка от стола явно веселят слизеринцев, — И ведь, ко всему прочему, еще и трусливый, хотя мне сказали, что с такими собаками на кабанов охотятся, я, правда не помню, как порода называется. –

— Это неаполитанский мастиф, — неожиданно ответил Крэбб, — кстати, маглы их тоже разводят, но наши немного другие. Вот только на кабанов с ними не охотятся.

— А я смотрю, ты в собаках разбираешься, — во взгляде лесника мелькнуло невольное уважение.

— Да, Крэббы всегда разводили баргестов.

— Как же, наслышан я про этих ваших собак, — нахмурился Хагрид, — И знаешь, зачастую они были единственными обитателями ваших особняков, которые заслуживали жизни. — в комнате повисло напряженное молчание, Винсент и Хагрид смотрели друг другу в глаза, и Гарри внезапно почувствовал, что война, раздирающая магический мир на части, не закончилась в ночь на Хэллоуин тысяча девятьсот восемьдесят первого года, она будет продолжаться до тех пор, пока есть что-то, разделяющее этих людей по разным лагерям, заставляющее их так ненавидеть друг друга.

Гарри почувствовал себя очень неуютно и, не желая смотреть на Хагрида и слизеринцев, застывших в напряженных позах, опустил глаза к лежащей на столе газете «Ежедневный Пророк». Газета оказалась старой, августовской, и она была открыта на статье о том, что тридцать первого июля неизвестные попытались ограбить банк «Гринтготтс», но им это не удалось, так как интересовавший их сейф по удивительному стечению обстоятельств, был опустошен его владельцем несколькими часами ранее.

— Смотри, Хагрид! Это же случилось как раз в тот день, когда мы там были! — воскликнул Гарри.

— Ну и что, в банк вообще каждый день много людей ходит, — как-то слишком поспешно ответил великан, — Смотрите, за окном уже темнеет, вам, наверное, в школу пора.

— Да, Хагрид, я только хотел спросить, ты не знаешь, кто из учителей был знаком с моими родителями?

— Да их очень многие знали, Гарри! Почти все преподаватели: и профессор МакГонагалл, и Флитвик, и уж конечно профессор Дамблдор! Очень хорошие они люди были, и студенты блестящие — первые в выпуске. Ты, Гарри, должен ими гордиться и стараться таким же стать, когда вырастишь! — мальчику очень хотелось ответить, что это будет не так-то просто, если учесть, что про своих родителей он почти ничего не знает, но Поттер промолчал, и слизеринцы поспешили покинуть хижину лесничего.

— Гарри, ты и Хагрид ходили в банк перед ограблением? — спросил Гойл, когда слизеринцы отошли от домика Хагрида на приличное расстояние.

— Да, забирали деньги из моего сейфа, но никого подозрительного я не видел, — Гарри решил пока не говорить приятелям про сейф номер семьсот тринадцать и про таинственный сверток, который от туда забрал Хагрид. Вся эта история показалась Гарри очень странной, а еще его насторожило то, что у лесничего на столе лежит газета месячной давности, да еще открытая именно на этой статье. Подумав, Гарри решил, что, возможно, воры действительно искали именно этот загадочный сверток, и именно поэтому Хагрид сохранил эту старую газету и, может быть, как раз перечитывал ее перед их приходом, а убрать забыл. Решив, что еще он еще подумает обо всем этом, мальчик решил сменить тему разговора и обернулся к Крэббу:

— Скажи, Винсент, а что это за собаки, которых вы разводите?

— О, понимаешь, Гарри, баргесты — удивительные животные. Они гораздо сильнее, выносливее, умнее обычных собак, и, кроме того, на них не действуют многие заклинания. Баргесты очень верные, никогда не предадут свою семью, будут защищать ее до последнего. Они всегда чувствуют, если хозяину или члену его семьи грозит опасность. А в случае смерти своих хозяев, баргест будет охранять их могилы. Но есть у них одна особенность: хозяином такой собаки может стать только чистокровный волшебник, кровь которого не отравлена предательством. У грязнокровок и предателей крови это, разумеется, вызывает зависть, поэтому они баргестов не любят: некоторые маглорожденные даже называют их «собакой дьявола». Практически каждый особняк охраняют баргесты, и это…вызывало у авроров определенные трудности, — Кребб усмехнулся, его взгляд был непривычно серьезным и немного печальным, — взломать защиту особняка чистокровных волшебников — сама по себе задача не из легких, а после этого авроров еще ждал поединок с хозяевами и, конечно, с баргестами. Да, в свое время эти собаки доставили немало проблем нашим противникам, поэтому авроры всегда были жестоки к баргестам и убивали их с особой яростью. А вот твой добрый друг Хагрид сказал, что ему напротив было жалко собак, а не тех людей, которых эти собаки защищали, а ведь в их числе были и старики и дети.

— Он мне не «добрый друг», — только и смог ответить Гарри, и, хотя он понимал, насколько по-детски это прозвучало, Поттер не смог придумать более достойного ответа, а спрашивать, зачем авроры нападали на детей и стариков, сейчас явно было неуместно: слизеринцы уже почти подошли к школе, и вокруг было довольно много студентов. Но Гарри пообещал себе, что он во всем разберется в самое ближайшее время, и вслед за приятелями поспешил к замку.

В субботу сразу после завтрака Гарри направился в библиотеку и попросил у библиотекарши мадам Пинс старые газеты за тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Мальчик не знал, сколько длилась война с Волдемортом, и поэтому решил, что начнет с конца. Неприветливая мадам Пинс бросила на слизеринца странный взгляд, но газеты принесла. Сев в углу библиотеки, Гарри начал читать, с каждой новой страницей все больше погружаясь в атмосферу ужаса и безысходности, царивших в Англии десять лет назад.

Бегло просмотрев несколько осенних и летних выпусков «Ежедневного Пророка» Гарри понял, что Волдеморт явно выигрывал войну за магическую Британию. Армии темных магов с трудом пытались противостоять изрядно ослабленное Министерство Магии и Орден Феникса – некая организация, главой которой оказался сам Альбус Дамблдор. Добравшись до выпуска за первое ноября, Гарри понял, что исчезновения Волдемота не ожидал никто, и что оно стало настоящим шоком для всех волшебников, вне зависимости от того, на чьей стороне они сражались. Прочитав статью, Гарри узнал, что, оказывается, его родители состояли в Ордене Феникса и неоднократно участвовали в сражениях с Упивающимися Смертью, сторонниками Волдеморта. Автора статьи также очень интересовало, почему Темный Лорд явился к Поттерам сам, да к тому же в одиночестве, хотя обычно на такие операции он предпочитал посылать своих последователей.

Взяв следующий номер газеты, Гарри в ужасе уставился на гигантский заголовок: « Лучший друг Джеймса Поттера и крестный Мальчика-Который-Выжил – шпион Сами-Знаете-Кого и убийца!» Прочитав статью, Гарри был в ужасе и с трудом сдерживал гнев: его родителей предал самый близкий для них человек. «Еще один аргумент в пользу того, что никому нельзя верить безоговорочно…» — с горечью подумал мальчик.

— Мистер Поттер, библиотека закрывается, — от резкого голоса мадам Пинс, неожиданно прозвучавшего в полумраке библиотеки, Гарри вздрогнул и, быстро собрав свои вещи, поспешил в подземелья своего факультета.

Всю ночь Гарри мучил его старый кошмар, и поэтому наутро мальчик чувствовал себя совершенно разбитым – в ушах будто бы все еще стоял женский крик, а стоило ему закрыть глаза – и он снова видел слепящий изумрудный свет.

Быстро позавтракав, Гарри снова поспешил в библиотеку. Весь день он листал пожелтевшие от времени тонкие газетные листы, и под вечер от непрерывного чтения у мальчика разболелась голова, а строки поплыли перед глазами. К тому времени, когда Поттер наконец покинул библиотеку, он успел просмотреть множество послевоенных газет. Оказалось, что Лорда поддерживали очень многие чистокровные семьи Великобритании. Было очевидно, что эти люди пользовались немалым влиянием в обществе, даже несмотря на то, что у большинства из них была недобрая слава «темных магов». Гарри заинтересовало то, что войну с существующим режимом начали именно аристократы – из школьного курса истории от знал, что обычно восстания поднимают представители наиболее ущемленных сословий, а аристократы таковыми не могут быть по определению.

Гарри не удивился, узнав, что родственников многих его однокурсников подозревали в пособничестве Волдеморту. Среди них был и лорд Малфой – после падения Темного Лорда, его арестовали как Упивающегося Смертью, но через несколько месяцев на суде признали невиновным. А вот информации о профессоре Снейпе Гарри, к своему сожалению, так и не нашел.

* * *

Когда вечером Гарри вошел в гостиную своего факультета, он заметил, что многие однокурсники кидают на него заинтересованные взгляды, и сразу понял, что они знают, что он делал в выходные. Драко, Винсент, Грегори и Панси ждали Поттера у камина. Гарри присоединился к ним, и между ребятами тут же завязался оживленный разговор об уроках и квиддиче. Через некоторое время Гарри обнаружил, что гостиная опустела, и решил что сейчас самое время для откровенного разговора. Мальчик надеялся, что его друзья будут с ним честными настолько, насколько это вообще возможно для слизеринцев. Однокурсники моментально поняли изменение в настроении собеседника и разом посерьезнели.

— Итак, Гарри, — с нарочитым спокойствием начал Драко, — ты все выходные провел за чтением старых газет, и я уверен, что у тебя есть к нам вопросы.

— Да, ты прав. Я не понимаю, из-за чего вообще началась эта война. Ну ладно Волдеморт…

— Никогда, Поттер, слышишь, никогда не смей называть Темного Лорда по имени! – раздраженно прошипела Панси

— Ну ладно, если вам это так не приятно… Хотя я все равно не понимаю, зачем бояться произносить имя мага, который десять лет как исчез… -слизеринцы смотрели на Поттера так, как будто он сморозил величайшую глупость.

— Ладно, об этом потом, — протянул Малфой, — продолжай.

— Я говорил о том, что я еще могу понять Темного Лорда – ему захотелось власти, но почему за ним пошло столько народу, да еще и аристократов? Ради чего они рисковали своим состоянием, положением в обществе, свободой, жизнью? А ко всему прочему, Лорд был удивительно жесток, в газетах пишут, что он – просто сумасшедший садист, убивший очень много людей!

Собеседники Поттера переглянулись:

— Мы должны все ему рассказать, — твердо произнесла Панси после небольшой паузы.

Слизеринцы огляделись, убедившись, что в гостиной кроме них никого нет, но Драко, начав говорить, все равно немного понизил голос.

— Хорошо, Поттер. Мы расскажем тебе. Но вообще это секретная информация. О ней знают только чистокровные и полукровки из приличных семей. Но у того, кто расскажет об этом Мальчику-Который-Выжил, будут очень большие проблемы с Министерством. Поэтому мы должны быть уверены, что этот разговор не выйдет за пределы этой комнаты.

— Ладно, я никому не скажу,— ответил Гарри, которому было ужасно интересно, какую же тайну слизеринцы хотят ему открыть.

— Видишь ли, в Магической Британии издревле была монархическая форма правления. Раньше во главе страны стоял Лорд. Так было еще до того, как магию стали разделять на Темную и Светлую. Вообще, что такое, по-твоему, темная магия?

— Ну не знаю… Наверное, это та магия, которая способна причинить вред? – предположил Гарри.

Драко еле заметно ухмыльнулся и пригладил свои и без того идеально зачесанные назад волосы.

— Вред может причинить огромное количество заклинаний из школьной программы, ни одно из которых не является темным, — возразил он. - Помнишь, в поезде я рассказал тебе о том, что грязнокровки намного слабее нас? Что есть огромное количество заклинаний, которые им в принципе недоступны, потому что их не поддерживает магия предков? Так вот, эти заклинания как раз и считаются Темными. В древности, называя магию темной, люди имели в виду то, что она тайная, скрытая, доступная только для избранных. Темные заклинания обладают большой мощью. Не скрою, многие из них направлены на, как ты выразился, «причинение вреда», но есть и защитные, лечебные и многие другие, — Гарри с интересом слушал Драко – тот оказался хорошим рассказчиком, несмотря на ноты превосходства, сквозившие в его голосе. - Так вот, в нашем мире всем управляет магия. Чем сильнее магически лично ты и твой род в целом, тем выше твое положение в обществе. А это очень не нравилось грязнокровкам, слабым или недостаточно родовитым волшебникам. Этим и решили воспользоваться те, кто решил восстать против Лорда, против самодержавной системы. Они объявили, что темная магия – это зло, а все те, кто и без того боялся ее силы, с радостью их поддержали. Чтобы еще четче обозначить свою позицию, эти волшебники назвали себя «светлыми». Но у них не было ни единого шанса захватить власть, пока однажды, после смерти очередного Темного Лорда, магия не отказалась выбирать следующего правителя. До этого после смерти Лорда проводился определенный ритуал, в ходе которого сама магия выбирала из всех представителей правящего рода одного достойного. Но в тот раз, видимо, не один из кандидатов не оказался достаточно силен. После этого было создано временное правительство – Министерство. Когда рождался следующий кандидат, должен был быть поведен ритуал, и так до тех пор, пока магия не выберет того, кто будет достоин править Британией.

Но этой ситуацией сумели воспользоваться революционеры. Им удалось занять крупные должности в Министерстве. Кроме того, их поддержали те политики, которым понравился вкус власти и вседозволенность. Они начали уничтожать всех тех, у кого в будущем мог бы родиться Наследник, одного за другим. Один из предателей, очень сильный волшебник, наложил проклятие на тех немногих носителей крови Лордов, которые оставались в живых. Проклятие сковало их магию, в семье стали рождаться очень слабые дети. После этого потомкам Лордов, пришлось скрыться, чтобы спастись от преследований со стороны Министерства. С тех пор ритуал по поиску нового Лорда проводиться перестал. А после началось уничтожение книг и переписывание рукописей. Новое правительство сделало все для того, чтобы люди забыли…

— Так Темный Лорд?... – прошептал Гарри,

— Именно. Правящим Родом магической Британии были Слизерины. Кстати, именно поэтому Салазар Слизерин покинул школу. Тогда как раз умер очередной Лорд, и Салазар, как один из претендентов, уехал из Хогвартса, чтобы принять участие в ритуале. И магия выбрала его, хотя Салазар никогда принимал участия в политике. До создания Хогвартса он жил довольно уединенно. А потом жену Салазара и его сына убили маглы, а сам Салзар, решив, что его долг – уберегать детей волшебников от магглов, вместе со своими друзьями решил создать Хогвартс. Но я отвлекся. Так вот, оказалось, что Темный Лорд – прямой потомок Слизерина. Был проведен ритуал, и магия признала его законным Правителем Британии. Но когда он, при поддержке всех древних родов Англии, потребовал у Министерства снять с себя полномочия, министр ответил отказом и объявил Темного Лорда и его последователей вне закона. Так и началась война. –

Драко расслабленно откинулся на спинку кресла, а роль рассказчика тут же взяла на себя Панси, которой явно тоже очень хотелось продемонстрировать свою осведомленность:

— Пойми, Гарри, Лорд в магическом мире – это не какая-нибудь формальная должность. Он – избранник самой магии. Поэтому сражаться с ним – неправильно, это претит самой нашей природе.

— Почему вы говорите о магии так, будто она живая? – озадаченно спросил Поттер.

— Ну… это сложно объяснить… Магия не является живой в полном смысле этого слова, но она слышит наши клятвы и может покарать за их несоблюдение. Например, «предатели крови» — совсем не просто обидное прозвище. Для того, чтобы стать предателем крови надо совершить преступление против магии. Посмотри, сколько волшебников сражались с Лордом, сколькие из них сегодня ведут себя в высшей степени недостойно, но тем не менее, их так не называют. Но вот, например, Уизли. Это древний род, когда-то очень давно они были сильны и влиятельны. Но Септимус Уизли был тем самым волшебником, который наложил проклятие на род Слизеринов. Из-за него в Роду перестали рождаться сильные маги, и потребовалась не одна сотня лет, чтобы действие проклятья прекратилась. Но этим поступком Септимус приговорил свой Род. Очень быстро Уизли потеряли все свои деньги и влияние, а каждое новое поколение этой семьи было слабее предыдущего. Кроме того, ни один уважающий себя волшебник не будет иметь никаких дел с предателями крови. Именно поэтому, кстати, старшие братья этого идиота Рона уехали из страны. Наверное, их мозгов хватило на то, чтобы понять, что в Англии у них нет будущего. И работу они выбрали соответствующую: например, один из них работает в «Гринготтсе», а гоблинам, как известно, абсолютно все равно, с кем вести дела. –

Внезапно открылся проход в гостиную, и первокурсники вздрогнули, невольно ощутив себя так, будто бы их застали на месте преступления. Но нарушителями их уединения оказались всего лишь несколько старшекурсников, которые явно отмечали начало учебного года.

— А что это вы режим нарушаете? – с напускной строгостью спросил незнакомый Гарри парень, — А ну-ка брысь отсюда! –

— Теренс, зачем же так грубо, это же свои, — вмешалась его подружка, откидывая упавший на глаза светлый локон.

— Мда…прошу прощения, дамы и господа, попрошу вас пойти вон из гостиной! – под смешки компании первокурсники поспешили в свои комнаты.

Уже перевалило за полночь, но Гарри еще долго не мог уснуть, думая о том, что рано или поздно ему придется поддержать одну из сторон, а он даже не знает, как поступить. С одной стороны, то, что говорили слизеринцы, было правильно и логично, кроме того, Поттер чувствовал странную близость с ними, хотя пока и не мог ее объяснить. Но с другой стороны, Гарри знал, что представителей его факультета не зря называют хитрыми и коварными. Вряд ли рассказы о небывалой жестокости Волдеморта и его последователей возникли на пустом месте. «Если я поддержу слизеринцев, то предам своих родителей — с тоской подумал Поттер, — а если я этого не сделаю, то стану изгоем на факультете», — этого Гарри очень сильно боялся. В маггловской школе с ним не общались, его унижали, а теперь в Хогвартсе, когда у него появились друзья, мальчик очень не хотел, чтобы все снова стало как раньше. «Ладно, у меня же еще есть время, а там посмотрим – может, получится не вставать не на чью сторону…» — подумал Гарри перед тем, как провалиться в сон.

Гарри сидел в Большом Зале за завтраком и старался не прислушиваться к оживленным разговорам своих соседей по столу о квиддиче. Эта тема вообще была одной из самых популярных, а с тех пор, как стало известно, что первый урок полетов пройдет в этот вторник, так и вовсе побила все рекорды. В начале Гарри с удовольствием участвовал в подобных разговорах, но, по мере приближения дня, когда ему самому придется сесть на метлу, мальчик чувствовал себя все менее уверенно. Дело в том, что у всех остальных первокурсников Слизерина уже был опыт полетов, и они не упускали возможности рассказать какую-нибудь полуфантастическую историю, которая показывала бы степень их мастерства. Стоит ли говорить, что особенно отличился в этом Малфой? Гарри очень не хотелось ударить в грязь лицом, особенно если учесть, что урок полетов у слизеринцев будет походить совместно с гриффиндорцами.

Вторник выдался солнечным и на удивление теплым, хотя осень уже позолотила траву и кроны деревьев Запретного леса. Воды Черного озера были спокойны, в них отражалось пронзительно синее небо и высокие башни Хогвартса.

Старшекурсники предупредили младших слизеринцев, что им надо прийти на урок заранее, потому что хороших метел на всех не хватит, и те послушались совета, а вот гриффиндорцы, напротив, пришли только к началу урока.

— А что это слизеринцы самые лучшие метлы себе забрали?! – возмутился Рон, увидев растрепанную старую метлу, напротив которой он оказался.

— О Мерлин, Уизли, тебе ли жаловаться?! – закатил глаза Драко. Рон покраснел и глубоко вздохнул, явно готовясь к гневной тираде, но назревающий конфликт был прерван появлением преподавателя полетов – мадам Хуч.

Это оказалась очень строгая и резкая женщина, не скупившаяся на замечания, например, Драко был вне себя, когда она объявила ему о том, что он неправильно держит метлу. Гриффиндорцы не скрывали своих ухмылок, а Малфой явно изо всех сил сдерживался от того, чтобы не вступить с мадам Хуч в спор по поводу разных стилей полета.

Первая же попытка первокурсников подняться в воздух чуть не закончилась трагедией – неповоротливый Невилл не удержался на метле и рухнул на землю.

Резко побледневшая мадам Хуч кинулась к нему и после беглого осмотра с облегчением объявила, что все в порядке за исключением сломанного запястья, но для колдомедиков это – пара пустяков. Строго запретив ученикам в ее отсутствие даже прикасаться к метлам, мадам Хуч повела плачущего Невилла к школе.

Многие слизеринцы проводили уходящего Лонгботтома презрительными ухмылками, что не укрылось от внимания гриффиндорцев.

— Вам смешно, слизняки?! – гневно воскликнул Симус Финниган.

— Да, Лонгботтом довольно жалок, — спокойно пожала плечами Панси.

— А сами-то, наверное…

— Смотрите! – внезапно воскликнул Драко, поднимая откатившийся к его ногам стеклянный шар – Гарри узнал в нем напоминалку, которую Невиллу сегодня утром прислала его бабушка, гриффиндорец показывал ее за завтраком.

- Отдай ее мне, Малфой! – закричал Рон, делая шаг по направлению к слизеринцу.

— Ну, это вряд ли, Уизли. Я, пожалуй, положу ее куда-нибудь...повыше, -

Драко проворно вскочил на метлу и взмыл в воздух.

— Ну что, Уизли, отнимешь ее у меня? – насмешливо спросил блондин, уверенно нарезая круги над площадкой для полетов.

— Рон, не смей! Из-за тебя мы лишимся баллов! – воскликнула Гермиона, хватая Уизли за рукав, но тот отмахнулся от нее, схватил свою метлу и резко взмыл в воздух.

Драко набрал скорость и, пролетев в опасной близости от Рона, эффектно развернулся. Гриффиндорец попытался подрезать своего противника, рваным движением уходя вбок, но у слизеринца опыт полетов явно был больше, да и метла ему досталось получше, поэтому Рон пролетел мимо своей цели. Драко явно наслаждался собственным превосходством. Но слизеринец понимал, что, чем дольше они находятся в воздухе, тем выше вероятность, того, что их заметят профессора.

— Что ж, лови! – крикнул он, подкинув напоминалку в воздух, и в почти отвесном пике устремился к земле.

Рон, вытянув вперед одну руку, понесся наперерез стеклянному шарику. Гриффиндорец летел почти над самой землей, явно рассчитывая поймать напоминалку в последний момент, но внезапно метлу развернуло, и Рон кубарем покатился по траве. Напоминалка упала в нескольких метрах от него. Удивительно, но она не разбилась – видимо, шарик защищали какие-то заклинания.

— Мистер Уизли! – со стороны ворот к первокурсникам спешила профессор МакГонакалл, — Почему вы летали в отсутствии преподавателя?! – Рон поспешно поднялся с земли. Его мантия сбилась на бок, а рыжие волосы комично торчали в разные стороны. Мальчик невнятно бормотал какие-то оправдания, пытаясь очистить свою мантию от налипшей на нее земли.

— Профессор МакГонокалл, Малфой тоже летал! – воскликнула гриффиндорка Лаванда Браун.

— Это неправда!

— Профессор, Драко все время с нами вот здесь стоял!

— Да, мы разговаривали! Зачем ему было нарушать правила?! – хором воскликнули слизеринцы, смотря на преподавателя невинными и честными глазами.

МакГонокалл чопорно поджала губы:

— Что ж… Я не видела вас в воздухе, мистер Малфой, поэтому не могу вас ни в чем обвинить, но я буду внимательно за вами следить, не сомневайтесь. Что касается вас, мистер Уизли, двадцать очков с Гриффиндора и отработка сегодня вечером с мистером Филчем!

— Но профессор МакГонокалл! Они смеялись над Невиллом! – не могла не вмешаться Гермиона.

Декан Гриффиндора бросила на слизеринцев строгий и немного презрительный взгляд.

— Я вам верю, мисс Гренджер, но это не повод, чтобы терять самообладание и нарушать школьные правила! А сейчас вы все можете быть свободны – урок отменяется.

* * *

Когда слизеринцы вошли в свою гостиную, их уже ждал раздраженный Кристиан Оллфорд – староста факультета.

— Малфой, давай-ка с тобой поговорим, — староста увлек Драко в сторону, а Гарри и Панси решили подождать его в креслах у камина.

— Попадет Драко, — спокойно констатировала Панси. – Он ведь чудом не попался – поведение, не достойное слизеринца. А все почему? Ему, видите ли, захотелось доказать, что он потрясающе летает, особенно после того, как Хуч сказала, что он метлу неправильно держит!

— Думаешь, причина только в этом?

— Нет, конечно, напакостить гриффиндорцам – долг любого уважающего себя слизеринца, да и с Лонгботтомами у семьи Драко… Ну это он, может, тебе сам как-нибудь расскажет. Но я Драко всю жизнь знаю и уверена, что он так долго ждал первого урока полетов, что просто не мог позволить, чтобы на нем никто, кроме Лонгботтома, так и не полетал, – улыбнулась Панси. — А вот и он! Ну что, Драко, сильно попало?

— Отделался предупреждением и лекцией о том, что настоящий слизеринец должен действовать наверняка, а не лезть на рожон, как безмозглый гриффиндорец, — закатил глаза Малфой, садясь в кресло напротив.

— Господа и дамы, минуточку внимания! – зычный голос Кристиана мигом привлек внимание к старосте, — Для тех первокурсников, кто не знает, сообщаю, что традиционно на нашем факультете проводятся соревнования по боевой магии и фехтованию. Раньше они проводились на уровне всей школы, но на сегодняшний день только наш факультет соблюдает эти традиции. Позже ознакомитесь с графиком тренировок – я его вам оставлю, а сами турниры начнутся после Йоля. Это все, отдыхайте.

— Ну наконец-то! — воскликнул Драко, — Мой отец был чемпионом и в дуэлях и в фехтовании! И он меня учил обращаться с холодным оружием! Ну, не только он, конечно – еще специально приглашенные учителя.

— Гарри, ты тоже обязательно должен начать заниматься! Мы понимаем, что с нуля начинать тяжело, но я уверена, ты быстро всему научишься!

— Ладно, — пожал плечами Поттер, которому на самом деле, очень хотелось научиться драться и не важно, используя палочку или шпагу – и то и другое казалось мальчику невероятно привлекательным.

Остаток вечера прошел в веселых разговорах, Блейз принес шахматы и за увлекательной игрой слизеринцы не заметили, как пролетело время.

* * *

Рон Уизли со вздохом посмотрел на идеально чистый коридор. Завхоз очень обрадовался нарушителю и заставил его мыть полы и – гриффиндорца до сих пор передергивало от страха и отвращения – снимать со стен и потолков паутину.

«Как знал, гад, что я ненавижу пауков! А еще и перемывать заставил – недостаточно ему чисто, видите ли! Из-за этого сварливого старикашки я попустил отбой! Главное сейчас Снейпу не попасться, а то пойди ему докажи, что я с отработки возвращаюсь, а не прогуляться вышел по ночной школе…» — Рон с опаской оглядывался по сторонам, его пугала мрачная тишина огромного древнего замка.

Уизли поднимался по лестнице, когда увидел мелькнувшую сбоку тень. Сердце мальчика испуганно забилось, и он резко повернулся. Совсем рядом в воздухе завис полтергейст Пивз. Его черные злобные глазки радостно блестели, а рот растянулся в улыбке, открывая множество мелких острых зубов. Несколько секунд Рон и Пивз смотрели друг на друга, а затем полтергейст с громким ревом: «Попался!», спикировал на первокурсника. Рон дернулся и побежал, не разбирая дороги. Вслед ему неслось улюлюканье Пивза.

Рон бежал до тех пор, пока острая боль в боку не заставила его остановиться. Судорожно дыша, мальчик огляделся, и понял, что стоит в темном и совсем не знакомом ему коридоре. Перед гиффиндорцем была запертая дверь. Рон повернулся и пошел было назад, но внезапно услышал отдаленное злорадное хихиканье Пивза.

«Ждет меня на лестнице, паршивец!»

— Где ты, маленький первокурсничек?! Я тебя найду! – Рону показалось, что полтергейст приближается. Мальчик пару раз подергал ручку двери, но безуспешно. Уизли сунул руку в карман за палочкой, чтобы встретить врага во всеоружии, но неожиданно нащупал шпильку, которой пару дней назад старшие братья— близнецы учили его открывать замки.

« А вдруг получится?! За дверью наверняка пустой класс – отсижусь пока там!» — гриффиндорец склонился над замочной скважиной. На него накатывали волны иррационального страха, несколько раз Уизли казалась, что сзади него стоит какой-то монстр, и мальчик испуганно дергался. Но вот замок негромко щелкнул, и мальчик, рывком распахнув дверь, заскочил внутрь. Сделав глубокий облегченный вдох, Рон поднял голову…и замер. Перед ним стоял громадный трехголовый пес. На Уизли в упор смотрело три пары налитых кровью глаз, из оскаленных пастей доносилось угрожающее рычание.

Драко неспешно шел к Черному озеру. Сегодня уроки у слизеринцев закончились рано, и Малфой решил пройтись в одиночестве. Вообще, подобное поведение было совсем ему несвойственно – обычно блондин не покидал слизеринские подземелья без компании. Но эту прогулку по территории Хогвартса Драко задумал давно — еще задолго до своего приезда сюда, когда он слушал рассказы отца о школьной жизни. Малфой неспешно гулял, представляя, сколько великих волшебников в разное время проходило здесь, глядя, так же, как он, на воды Черного озера, икрящиеся в лучах солнца. От этих мыслей Драко чувствовал себя совсем взрослым и поэтому с еще большим презрением поглядывал на пробегающих мимо учеников. Неподалеку несколько первокурсников с громкими криками пинали ногами мячик — «Очевидно, какая-то магловская игра, – Драко презрительно скривился. – Как же все-таки хорошо, что подобных личностей нет в Слизерине… Впрочем, теперь на нашем факультете есть другая проблема – Гарри Поттер». Драко не знал, как относится к своему новому приятелю. Он, конечно, понимал, что в будущем Поттер, возможно, будет видной политической фигурой и что ссориться с ним не следует. Но Драко думал о том, есть ли шанс, что Гарри встанет на их сторону в будущей войне. О том, что война будет, Драко много раз говорил отец, а лорд Малфой, как известно, никогда не ошибается. Так получилось, что Драко, Панси, Винсент и Грегори почти все время проводили вместе, и младший Малфой всерьез задумался над тем, какие из их разговоров можно слышать Мальчику-Который-Выжил. Не может ли получиться так, что директор или друзья родителей Поттера привлекут его на свою сторону? Вообще, Малфой даже не ожидал, что у них с Гарри сложатся такие хорошие отношения. Драко иногда спрашивал себя, что заставило его тогда в магазине заговорить с невзрачным парнем в жуткой магловской одежде? Но, так или иначе, Драко был доволен тем, что все случилось так, как случилось.

Малфой уже достаточно отдалился от замка, теперь он шел вдоль озера, скрытый от любопытных взглядов крутым берегом, поросшим густым кустарником. Внезапно до него долетел знакомый голос:

— Нет, ну вы представляете, парни — огромное трехголовое чудовище! – голос, без сомнения, принадлежал Рону Уизли. Драко осторожно подобрался поближе и весь обратился в слух. – Я думал — все, сейчас оно меня и прикончит! Но все-таки успел выбежать из комнаты и захлопнуть дверь прямо перед его жуткими мордами! Думаю, меня спасла ловкость, приобретенная благодаря занятием квиддичем!

— Ничего себе! – присвистнул Симус – Это же был цербер!

— Да уж, теперь я понимаю, почему нам нельзя посещать коридор на третьем этаже! – нервно хихикнул Дин.

— Ладно, парни, пойдемте, а то к Хагриду на чай опоздаем! – снова раздался голос Рона. — Он, конечно, странный немного, но вообще-то хороший мужик – он к нам как-то в гости заходил, они с родителями еще со времен войны друг друга знают.

«Ничего себе! – подумал Драко, выбираясь из своего укрытия. – Надо рассказать нашим …и Поттеру. Заодно и посмотрю, насколько ему можно доверять.»

* * *

— Цербер?! Нет, Дамблдор окончательно сошел с ума! – воскликнула Панси.

— Я напишу об этом отцу, и старикашка распрощается с должностью директора! – Драко просто лучился самодовольством. Впрочем, Малфой не забывал искоса наблюдать за Поттером, стараясь определить его реакцию, но тот сидел с абсолютно непроницаемым лицом.

— Как думаете, а что в том коридоре делает Цербер? – Гарри наконец-то решил вступить в разговор.

— Что делает? Ну вообще их обычно используют для охраны, — пожал плечами Винсент.

— А почему ты, Драко, так уверен, что это не ловушка? Возможно, они знали, что ты подслушиваешь… — задумалась Панси.

— Я не подслушивал! – возмутился Малфой.

— Ну конечно же нет, и как я только посмела так подумать?! Ты просто случайно оказался свидетелем их разговора, но, возможно, все это было спланировано, и на третьем этаже нас будет ждать Филч. – задумчивое молчание прервал Поттер.

— Значит, надо будет пойти через некоторое время – даже если это ловушка, не будут же гриффиндорцы нас вечно караулить!

Остальные слизеринцы согласились с Гарри и, после обсуждения, было решено отправиться на разведку на третий этаж в конце сентября.

* * *

Те полторы недели, которые слизеринцы решили выждать, прежде чем рискнуть нарушить школьные правила, вовсе не показались Гарри скучными, тем более, что у них уже начались первые тренировки по фехтованию и магическим дуэлям.

Дополнительные уроки проходили в подземельях. Гарри удивился, узнав, что под Хогвртсом было множество ходов и лабиринтов. Впрочем, в активном пользовании было только несколько помещений, которые располагались недалеко от слизеринской гостиной, но в то же время так, чтобы туда было не так-то просто добраться представителям других факультетов, которые могли случайно забрести в подземелья.

— Я знаю отличный способ извести гриффиндорцев! – весело заявил Блейз, когда первокурсники шли на свой первый урок фехтования. – Нам достаточно будет поменяться с ними жильем на пару месяцев. Спорим, в первый же день кто-нибудь из них отправится исследовать подземелья? Но, так как это гриффиндорцы, им в головы даже не придет мысль о том, что надо побеспокоиться о том, как они будут искать обратную дорогу. Итак, они заблудятся. Узнав об этом, другие храбрецы кинутся спасать своих друзей…и их постигнет та же печальная участь. Тогда кто-то еще с Гриффиндора...ну вы поняли. И так будет продолжаться до тех пор, пока всех отважных гриффиндорцев не поглотят коварные слизеринские подземелья!

Весело посмеиваясь, слизеринцы зашли в достаточно просторный зал, в котором и будут проходить их тренировки. Там их уже ждал Кристиан Оллфорд – старосте предстояло обучать их фехтованию, и второкурсники – двум младшим курсам предстояло заниматься вместе.

— Как вам, вероятно, известно, фехтование сегодня не используется в бою, но, тем не менее, данное умение до сих пор очень ценится в приличном обществе, — начал Кристиан. — Основных причин на это, пожалуй, две: во-первых, вам может потребоваться умение обращаться со шпагой во время магических дуэлей: согласно правилам, в случае, если силы противников равны и ни один не хочет уступать, во избежание магического истощения, с согласия обоих соперников, дуэль возможно продолжить на мечах. Во-вторых, ловкость и отличная реакция определенно не будут лишними.

А теперь к делу! Уверен, что у большинства из вас уже есть некоторая подготовка, поэтому я хочу разделить вас на три группы. В первой будут наиболее опытные или талантливые ученики, во второй – средние, а в третий – начинающие. Разумеется, у групп будут разные задания.

После проверки Кристиан определил уровень мастерства своих учеников. Так как второкурсники занимались весь прошлый год, они разделились между первыми двумя группами. Ни разу не державший в руках холодного оружия, Гарри предсказуемо оказался в третьей группе. Компанию ему составили Дафна Грингасс, у которой, как Гарри уже знал, было весьма хрупкое здоровье, и из-за постоянных болезней девочку фехтованию не обучали, и Винсент Крэбб, который фехтование просто не любил, как, впрочем, и его отец, никогда не настаивавший на обучении мальчика этому искусству. Во вторую группу из первокурсников попали Грэгори Гойл и Милисента Булстроуд. Лучшими на их курсе оказались Блейз Забини, Теодор Нотт и Драко Малфой.

Затем староста показал начинающим несколько базовых позиций, которые надо было довести до совершенства. Очень важным было научиться чувствовать свое тело и правильно распределять центр тяжести.

— Очень неплохо, Поттер, особенно для первого раза! – одобрительно кивнул Оллфорд.

Искусству магических дуэлей первокурсников предстояло учить Эллис Уилкис — старшекурснице с холодными серо-зелеными глазами и темными волосами, заплетенными в длинную косу. У нее оказался достаточно резкий голос с командными металлическими нотками.

— Хотя наши тренировки и называются «обучение дуэльному искусству», традиционно на них обучают также применению ваших навыков в условиях настоящего боя. Думаю, вы и сами понимаете, что одно дело сражаться с единственным соперником по заранее установленным правилам, и совсем другое – битва, в которой не чтят законов чести, нападают со спины и без колебаний добивает раненных. Вы должны понимать, что все дополнительные тренировки должны оставаться в тайне от представителей других факультетов, а то, что мы изучаем боевое искусство не только применительно к дуэлям – тем более. Поэтому воздержитесь от демонстрации своих умений на уроках и во время стычек с представителями других факультетов. Надеюсь, это понятно? Тогда приступим, — Эллис Уилкис окинула ледяным взглядом своих притихших учеников. — Распространенной ошибкой у тех, кто решил заниматься боевой магией является то, что многие полагают достаточным иметь в своем арсенале широкий набор различных заклинаний. Но практика показывает, что в реальном бою ваши знания и кната не будут стоить, если вы не сможете быстро среагировать на нападение противника, не сможете увернуться от вражеского заклинания. Быть боевым магом без определенной физической подготовки невозможно. Поэтому начнем мы с проверки вашей ловкости и реакции. Вы будете выходить по одному и пробовать уворачиваться от моих заклинаний. Не бойтесь, заклинания будут безвредными. Пока. — Эллис жутковато улыбнулась.

Через час девушка с усмешкой оглядела запыхавшихся первокурсников.

— На сегодня все свободны, – объявила Уилкис. — Кому нужно, можете взять у меня мазь от синяков.

— А ты молодец, Гарри – улыбнулась Милисента, когда порядком уставшие слизеринцы возвращались в свою гостиную.

— Спасибо, Милли. — возможно, дело было в том, что Гарри привык уворачиваться от постоянных подзатыльников и тычков со стороны Дурслей, но мальчик справился с заданием очень неплохо, хотя одно ловко пущенное заклинание … все-таки сбило его с ног.

— Панси, а ты как? – спросил Поттер у подруги. Паркинсон проявила себя лучше всех, довольно долго уворачиваясь от заклинаний, но все-таки настигшее ее заклинание оказалось настолько сильным, что девочку отбросило в сторону на несколько шагов и довольно сильно приложило об пол.

— Да все нормально. Знаешь, наверное, волшебники несколько по-другому относятся к травмам, чем маглы. Ведь колдомедицина может быстро вылечить почти любую травму. Посмотри, насколько опасен квиддич. Но тем не менее все в него играют. Ну врезался в тебя бланджер, сломал что-нибудь – двадцать минут в больничном крыле – и ты как новенький! Кстати, мы поэтому и смеялись над Лонгботтомом, когда он с метлы упал – у него всего-то травма запястья была, а он сразу в слезы.

* * *

На Хогвартс опустилась ночь: опустели коридоры, погасли огни, и мало кто из учеников решался нарушить сон древнего замка. Но смельчаки все-таки были. Пятеро слизеринцев тихо крались по направлению к Запретному коридору. Гарри было жутко, ему постоянно казалось, что из темноты кто-то наблюдает за ними. Мрак вокруг казался тяжелым, почти материальным. Светящийся огонек на палочке Поттера с трудом разгонял окружающую их мглу, но добавить света слизеринцы не решались. Но вот, наконец, запретный коридор. Следуя заранее оговоренному плану, Крэбб и Гойл остались следить за лестницей, а Гарри, Драко и Панси направились вглубь коридора. Слизеринцы приблизились к обитой металлом двери и замерли; оттуда доносились звуки, напомнившие Гарри рычание двигателя магловского грузовика: наверное, это храпел цербер. По очереди слизеринцы заглянули в замочную скважину. Гарри был поражен увиденным: цербер был огромен, в полураскрытых пастях чудовища виднелись гигантские зубы. Поттер подумал, что этот пес мог бы проглотить его, не жуя.

— Смотрите, на чем это он сидит? – прошептала Панси.

— Это люк, — присмотрелся Гарри, — Значит, Винс был прав, и пес действительно что-то охраняет.

Насмотревшись на цербера, слизеринцы уступили места у двери Крэббу и Гойлу, а когда и те удовлетворили свое любопытство, компания поспешила в обратный путь.

До слизеринской гостиной осталось совсем немного, когда лучи люмоса осветили сидящую на их пути кошку. Слизеринцы похолодели от ужаса, ведь небезызвестная массис Норрис, кошка завхоза, обладала удивительной связью со своим хозяином. И то, что сейчас она сидела перед ними, означало только то, что в любой момент здесь появится и Филч. Не сговариваясь, слизеринцы кинулись вперед.

— Сейчас мы поймаем нарушителей, верно, миссис Норрис? И им будет ох как несладко, не сомневайся! – скрипучий голос Филча раздался с лестницы за спиной слизеринцев. Как только завхоз повернет за угол, он их увидит! Гарри побежал к ближайшей двери и дернул ее на себя. К счастью, дверь была не заперта. За ней оказался самый обыкновенный класс. Первокурсники быстро забежали внутрь. Они едва успели. Замерев, Гарри слушал, как Филч, шаркая ногами, проходит мимо их укрытия. Когда шаги завхоза стихли в отдалении, слизеринцы бегом кинулись к подземельям и перевели дух, только оказавшись в своей гостиной. Засыпая, Гари думал о том, что же такое ценное хранилось в школе, если директору потребовался цербер для его охраны, и о том, что это сокровище, наверное, было очень важным для директора, если он решил подвергнуть учеников опасности, поселив в школе такого грозного сторожа, как гигантский трехголовый пес.

* * *

На следующий день Драко написал письмо своему отцу. Спустя несколько дней, во время завтрака, филин Малфоя принес ему ответ. По мере прочтения письма, Малфой мрачнел на глазах.

— Кажется, наши родители ничего не могут сделать.

— А что случилось? – недоуменно спросил Гарри.

— Да так, просто они все сейчас заняты.

Гарри в перерыве перед уроком заклинаний забежал в спальню за учебником. Поттер направился к своей тумбочке, взял из нее учебник и уже собрался возвращаться, как вдруг его взгляд упал на сложенное в четыре раза письмо, лежавшее на кровати Драко. Гарри понимал, что без спроса читать чужие письма – нехорошо, но мальчику очень хотелось узнать, чем же так заняты родители его друзей. А еще Поттера обидело то, что за завтраком слизеринцы только понимающе переглянулись, и не стали ему ничего объяснять. «В конце концов, я уверен, что Драко вполне мог бы поступить также» — уговаривал себя Гарри, а затем, решившись, развернул письмо.

«Здравствуй, Драко!

Мне очень жаль упускать подобную возможность, но в ближайшие несколько месяцев я вряд ли смогу что-то предпринять. Видишь ли, к нам в поместье стали часто захаживать незваные гости. Они давно не отравляли нам жизнь своими визитами, но мы все понимали, что еще неоднократно увидим подобных людей на пороге менора. К сожалению, у лорда Паркинсона сейчас те же проблемы, а впутывать кого-то постороннего не хотелось бы, так что оставим пока все как есть» — дальше лорд Малфой настоятельно советовал своему сыну быть осторожным и никогда более не соваться в коридор на третьем этаже. Затем была приписка от матери Драко. Бегло скользнув глазам по строчкам, Гарри нашел несколько предложений по интересовавшей его теме: «Драко, дорогой, не расстраивайся, но наши гости были настолько неаккуратны, что разбили твою любимую хрустальную статуэтку дракона. Лично я всегда утверждала, что, видимо, для того, чтобы стать аврором, нужно иметь потрясающую тягу к разрушению при минимальном количестве мозгов» — Гарри положил письмо обратно и задумался: «Авроры в гостях у Малфоев и Паркинсонов. – из прочитанных ранее газет Поттер знал, что эти люди – нечто вроде магловских полицейских. — Они явно явились без приглашения, но обитатели особняков вынуждены это терпеть. И лорда Малфоя, и отца Панси обвиняли в том, что они Упивающиеся Смертью. Значит ли это, что у них обыск? Скорее всего. Это объяснило бы и то, что они не могут отвлекаться на проблему с цербером, и те мрачные взгляды, которым сегодня обмениваются многие слизеринцы». Тут взгляд Поттера упал на часы, и мальчик в ужасе вскочил – до начала урока оставалось всего три минуты.

Как-то незаметно пролетел еще один месяц. Октябрь подходил к концу, Хогвартс заливали дожди, а по утрам замок утопал в молочно-белом тумане. Близился Хэллоуин, впрочем, слизеринцы как всегда выделились – они отмечали Сайман. Драко объяснил, что традицию отмечать магловские праздники в школе ввел Дамблдор все с той же целью – максимально сблизить магический и магловский миры и поспособствовать тому, чтобы волшебники как можно меньше задумывались о своих традициях и истории.

* * *

Гарри мрачно оглядел полутемный коридор. Поттер уже не в первый раз пожалел о том, что согласился на авантюру Малфоя. Все его мысли сейчас были только о том, как ему хочется оказаться за праздничным столом в тепле и уюте Большого Зала.

Когда вчера вечером горевший энтузиазмом Драко ворвался в гостиную и рассказал, что, согласно древней легенде, в ночь на Сайман в подземельях появляется призрак древней волшебницы Клиодны и, если ты ее встретишь, и сможешь отгадать ее загадку, то призрак исполнит любое твое желание. Панси идти с ними отказалась наотрез, заявив, что те волшебники, которые видели Клиодну, просто перебрали огневиски. Винс и Грэг тоже предпочли праздничный ужин прогулке по темным подземельям. А Гарри, неожиданно для самого себя, согласился. Мальчик не сильно верил в древнюю легенду, но он представил, что, если бы ему встретился призрак Клиодны, он бы попросил ее сделать так, чтобы Лили и Джеймс Поттеры снова были бы живы и чтобы они приняли своего сына-слизеринца. В конце концов, это же волшебный мир, так почему бы и нет?...

Но первокурсники уже несколько часов безрезультатно проплутали по подземельям и, так никого и не встретив, решили вернуться назад.

Слизеринцы прошли большую часть обратного пути, когда Драко внезапно остановился и направил луч люмоса в незаметную нишу в стене.

— Смотри, что там? – мальчики приблизились. В углублении стены оказался довольно-таки большой барельеф с изображенным не нем человеком, которого обвивала большая змея. Гарри почему то показалось, что высеченная из камня рептилия выглядела такой настоящей, что казалось, если с ней заговорить, то она ответит…

— Это наверняка Салазар Слизерин! – над ухом раздался восторженный шепот Драко.

Внезапно по коридору прокатился устрашающий рев.

— Что это?!

— Не знаю, бежим!

Первокурсники понеслись по коридору в сторону гостиной. Вот они забежали за угол…и резко остановились, глядя на гигантского горного тролля. А чудовище, тем временем, рассматривало их своими маленькими злобными глазками. Но вот тролль поднял свою дубину и с ревом двинулся на слизеринцев. Мальчики кинулись в разные стороны, в последний момент избежав удара дубинкой. Тролль огляделся, явно решая, кого из первокурсников прикончить в первую очередь, а потом двинулся к Гарри. Поттер судорожно дернулся и понял, что сам загнал себя в ловушку: уклоняясь от первого удара, он забежал в конец коридора, заканчивающийся тупиком. Бежать было некуда. Тролль поднял свою дубину… Внезапно Гарри ощутил резкий рывок и в следующий момент оказался абсолютно в другом коридоре. Ничего не понимающий Поттер уставился в темные глаза Теодора Нотта, стоявшего рядом с таким видом, будто бы для него проходить сквозь стены – самое обычное дело. Издалека снова послышался устрашающий рев тролля.

— Он же сейчас убьет Драко! – в ужасе воскликнул Поттер.

— Так помешай ему! – усмехнулся Нотт и, схватив Гарри за ворот мантии, резко толкнул его в стену. Поттер зажмурился, непроизвольно ожидая удара, но вместо этого он снова пролетел сквозь стену. Открыв глаза, Поттер увидел гигантскую спину тролля, своей дубинкой он раз за разом пытался прихлопнуть свою несговорчивую добычу, а Драко, проявляя чудеса изворотливости, каждый раз уходил из-под сокрушающих ударов, любой из которых мог бы стать роковым. Гарри не знал ни одного заклинания, способного поразить горного тролля, на помощь звать было бесполезно, а Драко находится в смертельной опасности. Внезапно Поттер почувствовал прилив сил. Посмотрев на свою волшебную палочку, он с удивлением увидел на ее конце тускло светящийся багровый огонек. Повинуясь интуиции, мальчик резко вскинул правую руку, и стремительный луч заклинания врезался в широкую спину горного тролля. Чудовище замерло, зашаталось, издало рык, полный бессильной ярости, а затем с ужасным грохотом упало на каменный пол.

— Драко, ты живой?!

— Да, — простонал Малфой, с трудом поднимаясь на ноги. Он был весь в пыли, на лице кровоточила ссадина. – Нога болит. Ты хоть знаешь, что сделал?!

— Нет, я вообще не понимаю…

— Если я не путаю, то это было заклинание Остановки Сердца.

— Но как?

— Одно из проявлений стихийной магии. Как правило, подобные всплески прекращаются к десяти годам, но есть редкие случаи, когда в течении года после покупки первой палочки, стихийная магия просыпается, чтобы защитить своего владельца. Удивительно то, что в данный момент тролль угрожал мне, а не тебе… наверное, ты будешь очень сильным магом.

— Но знаешь, Поттер, что интересно? – раздался голос Нотта. Гарри обернулся – Теодор стоял, небрежно прислонившись к стене. – Подобные всплески стихийной магии случаются, когда сила предков в твоей крови защищает своего наследника. Поэтому неосознанно созданное заклинание будет соответствовать специализации твоей семьи. А теперь парадокс: заклинание Остановки Сердца – темное, а Поттеры всегда были светлыми магами.

— Темное?! Значит, у меня будут проблемы?

— Нет, первокурсник не может сознательно выполнить подобное заклинание, да и вряд ли Дамблдор станет проверять твою палочку, — вздохнул Драко. – Но все это очень странно…

Внезапно послышался топот и гул голосов. Как выяснилось через мгновение, к ним спешил почти весь преподавательский состав.

— Что здесь произошло? – звучный голос Дамблдора нарушил тишину.

— На нас напал тролль, профессор, — прозвучавшее в голосе Поттера раздражение и даже некоторая враждебность заставили директора немного нахмуриться, а МакГоногалл поджала губы и вышла вперед:

— Мистер Поттер, мистер Малфой…— профессор оглянулась, — О! И мистер Нотт. Что вы делали в подземельях во время праздничного ужина?

— Вообще-то, профессор, мы тут живем! А еще мне надо в больничное крыло!

— Одну минуту, мистер Малфой! Мы сейчас находимся довольно далеко от вашей гостиной!

— Хотите выдвинуть конкретные обвинения против моих студентов, Минерва? – раздался вкрадчивый голос слизеринского декана: профессор Снейп неслышно вышел из коридора за спинами первокурсников.

— Успокойся, Северус, никто их ни в чем не обвиняет, — примирительно сказал Дамблдор, — А сейчас, молодые люди, расскажите, как вам удалось одолеть тролля.

Роль рассказчика взял на себя Гарри. Он представил все так, будто бы тролль умер по совершенно непонятной причине, а Теодор с самого начала был с ними. Про странный проход сквозь стену мальчик тоже решил умолчать.

— Что ж, по пять баллов каждому в качестве моральной компенсации, — спокойно прокомментировал Снейп. МакГоногалл явно хотела возразить, но Дамблдор не дал ей вмешаться:

— Мистер Нотт, мистер Поттер, отведите вашего друга в больничное крыло, — директор улыбнулся слизеринцам, и те с радостью покинули подземелья.

Осмотрев Драко, мадам Помфри заявила, что с ним все будет в порядке, но ей потребуется некоторое время, чтобы вылечить его ногу. Поэтому в слизеринскую гостиную Гарри и Теодор возвращались вдвоем. Путь мальчиков лежал через галерею. Здесь не было факелов, и путь слизеринцам освещали только призрачные лунные лучи, бьющие сквозь высокие стрельчатые окна. Было тихо, Гарри слышал только завывания ветра.

— А что ты делал в подземельях? – спросил Поттер.

— Искал тайный выход из школы, — равнодушно пожал плечами Нотт.

— Спасибо, что помог мне. Если честно, не ожидал этого от тебя.

— Почему?

— Ну, мне казалось, что я тебе не нравлюсь, — Нотт резко остановился.

— Ну что ты как маленький, Поттер?! Неужели ты не понимаешь?! Темный Лорд пытался убить тебя десять лет назад. Это был первый раз, когда ему зачем-то понадобилась смерть ребенка, а значит, на это была какая-то причина. И вот теперь скажи мне, почему бы ему после своего возвращения – а он вернется, Поттер, не сомневайся – не попытаться завершить начатое? А я, скажу тебе по секрету, собираюсь воевать на стороне нашего законного Повелителя. Поэтому я и хочу общаться с тобой как можно меньше – чтобы потом не жалеть о тебе.

Ты думаешь, что Малфой – твой друг? Но он же тоже все прекрасно понимает. Ты кинулся защищать его от тролля, но Драко не пойдет против Темного Лорда ни ради тебя, ни ради кого-либо еще.

В неуютном молчании слизеринцы дошли до своей гостиной и Гарри, не обращая внимание на ждущих его Панси, Винса и Грэга, направился в свою спальню. Хотя он решил, что не будет портить отношения с другими слизеринцами, теперь он готов к тому, что любой из них запросто может ударить в спину.

* * *

На следующий день обед был прерван неожиданным появлением Люциуса Малфоя и Нотта-старшего. Волшебники стремительно прошествовали через зал и остановились у стола, за которым сидели учителя. Роль оратора взял на себя лорд Малфой.

— Директор Дамблдор! Попечительский совет школы возмущен тем, насколько халатно вы относитесь к своим обязанностям. Что на территории Хогвартса делал горный тролль?! Потрудитесь дать ответ, директор – по вашей вине мой сын вчера чуть не погиб!

Дамблдор поднялся со своего кресла и жестом попросил гостей следовать за ним. Его глаза были непривычно серьезны, из них мгновенно исчезло обычное чуть лукавое выражение. Вслед за Дамблдором нежданные визитеры покинули Большой Зал и, видимо, направились в директорский кабинет.

Как оказалось позже, поле разговора с Дамблдором Люциус Малфой решил задержаться в Хогвартсе, чтобы поговорить с сыном и его друзьями. Он поблагодарил Гарри за спасение Драко от тролля и пригласил Поттера на зимние каникулы в Малфой-мэнор. Гарри ответил, что он подумает.

* * *

Приближался Йоль, Хогвартс утопал в снегу, а в подземельях стало ужасно холодно. Если гостиные и спальни топились, то в коридорах гуляли пронизывающие сквозняки.

Гарри долго думал, стоит ли принимать приглашение в Малфой-мэнор, особенно поле того, о чем рассказал ему Нотт, но в итоге решил, что вряд ли лорд Малфой решится причинить ему вред, и попросил Драко передать отцу, что он принимает его приглашение. К сожалению, в итоге оказалось, что все это было напрасным, потому что за неделю до начала каникул Поттера вызвал к себе профессор Снейп. Кидая на мальчика полные презрения взгляды, он объявил ему, что ему нельзя уехать из школы, не предоставив письменного разрешения от родственников. А посылать письмо Дурслям уже поздно, потому что списки составляются сейчас. Поэтому декан, ехидно усмехнувшись, сообщил, что Гарри может либо остаться в школе, либо поехать на каникулы к дяде и тете. Стоит ли говорить, что мальчик, не задумываясь, выбрал первый вариант? Позже Гарри думал о том, почему профессор Снейп не сообщил ему об этом раньше – из личной неприязни и желания испортить ему праздник, или декан выполнял приказ профессора Дамблдора. Если к Малфоям он не едет из-за директора, то по какой причине: может, Дамблдор хочет его контролировать, и ему не выгодно, чтобы он проводил каникулы вне Хогвартса в доме темных магов, а возможно, старик пытается защитить его, ведь, если верить Нотту, от Малфоев можно ожидать предательства в любой момент?

Гарри, затаив дыхание, наблюдал, как профессора развешивают праздничные украшения. Стоявший рядом Малфой напротив, во всю критиковал убранство замка, бурча о том, что Рождество – дурацкий магловский праздник, а эти примитивные украшения не идут ни в какое сравнение с убранством Малфой-мэнора.

— Ладно, пошли к себе, — вздохнул Гарри, насмотревшись на то, как из волшебной палочки профессора Флитвика один за другим вылетают разноцветные елочные шары.

На выходе из Зала путь слизеринцам преградила огромная пушистая пихта. Судя по видневшимся из-под мохнатых веток гигантским сапогам, дерево сюда принес Хагрид, который сейчас разговаривал с гриффиндорцами, не обращая внимания на учеников, которые безуспешно пытались выйти из Большого Зала, протиснувшись между стеной и деревом. Драко уже собрался в обычных для него колких выражениях потребовать освободить проход, но тут Гарри услышал нечто такое, что заставило его остановить Малфоя.

— А чего это вы в библиотеку собрались, каникулы же начинаются? – басил великан.

— Нам не для уроков, — раздался в ответ громкий голос Грейнджер. – С тех пор, как мальчики рассказали мне про того пса и про твои слова о том, что он охраняет что-то, связанное с Николасом Фламелем, мы ищем информацию об этом человеке, хотя пока безрезультатно.

— Бросьте вы это дело! Не касается оно вас! – воскликнул Хагрид и, приподняв пихту, быстро устремился вглубь зала.

— Фламель? Это ведь, вроде, зельевар? – задумчиво спросила Панси, когда они своей обычной компанией собрались в гостиной у камина.

— Не просто зельевар, а создатель единственного в мире философского камня! – воскликнул Драко. – Неужели камень хранится в Хогвартсе?!

— Думаю, что да, — вздохнул Гарри, и рассказал о таинственном свертке в сейфе номер семьсот тринадцать.

— Получается, философский камень хотели украсть, — подытожила Панси, — Но кто?

— Да кто угодно, — пожал плечами Драко, — Вечная жизнь и куча золота… Да что уж там говорить, я бы и сам не отказался!

Остаток вечера ребята обсуждали, что бы они сделали, попади к ним такой могущественный артефакт. Особенно отличился Малфой – он заявил, что создал бы столько золота, что его хватило бы на то, чтобы Корнелиус Фадж устроился работать к нему садовником.

* * *

Гарри оглядел непривычно пустую гостиную. Большинство слизеринцев на праздники разъехалось по домам, и в подземельях стало непривычно пустынно. В углу мальчик заметил одиноко сидящую Гринграсс – она обняла тонкими руками подушку и задумчиво глядела на огонь в камине. Поттер знал, что девочка покинет Хогвартс завтра утром – на день позже, чем остальные.

— Привет, Дафна. Ты что грустишь? – спросил Гарри, опускаясь в соседнее кресло.

— Только не говори, что тебе это действительно интересно. В этом мире, Гарри, по большому счету, никому нет никакого дела до окружающих. Конечно, за исключением тех случаев, когда есть возможность извлечь выгоду. Или же когда дело касается чести.

Поттер пожал плечами. Его действительно не сильно интересовали проблемы Гринграсс – просто хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Дафна будто бы почла его мысли и кривовато улыбнулась.

— Ну ладно. Знаешь, я же раньше дружила с сестрами Патил. Мы общались с детства, нам было так весело вместе. А вот теперь мы все попали на разные факультеты. И если с Падмой, котора учится в Райвенкло, мы хоть как-то общаемся, то Парвати, как мне кажется, теперь меня чуть ли не презирает. А за что, я ведь не изменилась! Мне просто грустно, что из-за того, что нас раскидывают по факультетам в зависимости от того, кто из нас смел, а кто хитер, должна закончится такая, как мне еще недавно казалось, крепкая дружба.

Дафна поднялась и ушла к себе, а Гарри еще долго сидел, глядя на то, как огонь в камине пожирает ветки, и думал обо всем: об иллюзорности дружбы между Дафной и Парвати, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, им самим и другими слизеринцами, о философском камне и таинственных ворах, и о том, что впереди – еще один праздник, который ему предстоит встречать в одиночестве.

* * *

Северус Снейп удобно откинулся в кресле и посмотрел на как всегда невозмутимого Малфоя-старшего, сидящего напротив.

— Вот скажи мне, Люциус, зачем ты пригласил Гарри Поттера в свое поместье на празднование Йоля? Пытаешься расположить мальчишку к себе? Ты же не можешь ни понимать, что этим ты привлекаешь к себе внимание Дамблдора?! Не тебе с ним тягаться, Люциус, и возобновившиеся обыски тому подтверждение.

Люциус Малфой тихо вздохнул. В последнее время имя Гарри Поттера звучало в стенах его поместья так же часто, как и в год исчезновения Темного Лорда, и это уже начинало раздражать. Не далее чем вчера у него был довольно долгий разговор с Ноттом и Булстроудом, которые на несколько часов оккупировали его кабинет. Старые приятели пили коньяк и кидали на Люциуса подозрительные взгляды сквозь серый сигаретный дым. Их, так же, как и Снейпа, настораживало то, что он не только не запрещает своему сыну дружить с Гари Поттером, но и поощряет это, приглашая мальчишку в свое поместье на Йоль. Правда, если декан Слизерина настоятельно советовал Малфою не вставать на пути Дамблдора, то Нотт и Булстроуд напоминали ему о том, что его действия могут не понравится Лорду. А если их Повелитель злился, перепадало обычно всем, и именно поэтому бывшие соратники настойчиво просили Люциуса не впутываться ни в какие сомнительные авантюры. Но он никому не позволит лезть в его личные дела. Нотт и Булстроуд ушли ни с чем, и, если Снейп думает, что ему он расскажет больше, то он ошибается. Лорд Малфой встряхнул длинными волосами, собираясь выказать зельевару все, что он думает про подобных советчиков, но слизеринский декан его перебил.

— Ладно, я же вижу, что ты сейчас собираешься выставить меня вон. Можешь ничего не говорить, я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Вот только скажи, есть ведь что-то еще? Я не удивился, узнав, что ты приглашаешь Поттера на каникулы, но ты хотел, чтобы он попал на бал в твоем поместье. А ведь это закрытое мероприятие, состав участников не меняется уже много лет. Точнее, так: не меняются фамилии участников. И Поттеров, светлой семьи, в этом списке никогда не было. Зачем тебе знакомить его с темными семьями Британии, Люциус?

— Ты же не ждешь, что я буду откровенничать с тобой, Северус? – прищурился Малфой, про себя в который раз отмечая удивительную проницательность Снейпа. — Мы оба понимаем, что те времена, когда мы могли довеять друг другу, давно прошли, и сегодня я не могу быть уверен, что все сказанное не выйдет за пределы этой комнаты.

-Ты обвиняешь меня в предательстве, Люциус? Ты воспользовался известным нам обоим приказом Лорда как возможностью остаться на свободе и при этом не стать предателем, но мы оба знаем, что фактически ты предпочел свободу верности.

— Мы сами выбираем свой путь, Северус. У тех, кто предпочел бороться до конца, были свои причины. Например, Рудольфус – в дом Лонгботтомов его привела верность, но мы оба знаем, что верность не Лорду. Мы сделали свой выбор – я предпочел безопасность своей семьи, ведь известно, как сейчас жили бы моя жена и сын, если бы моя вина была доказана. Другие предпочли Азкабан или смерть, как Лестрейнжи, Мальсибер, Уилкис, Розье…

— Не впутывай сюда Эвана – хмуро оборвал Малфоя Снейп, — После того, что случилось с его сыном…

— Да… Не помню, рассказывал ли я тебе, но я видел его за пару дней до смерти. Эван, как мне показалось, совсем сошел с ума. Объявил охоту на авроров и членов Ордена Феникса. Знаешь, мне кажется, что он даже исчезновения Лорда не заметил. Впрочем, неважно…

— Ладно, я пойду, — Снейп решительно поднялся на ноги.

— До встречи. И помни: когда Лорд вернется, он сам определит, кто из нас насколько виноват пред ним.

— Мне прекрасно известно об этом, Люциус! – резко ответил декан Слизерина, исчезая в зеленом пламени камина.

Лорд Малфой замер, глядя в огонь, медленно меняющий цвет с изумрудного на привычный желто-оранжевый. Подойдя к камину, Люциус зачерпнул Летучего пороха из стоявшей рядом вазочки и медленно высыпал его в огонь. Пламя тут же снова вспыхнуло зеленью, но Люциус не собирался делать шаг в камин. Он просто стоял, и изумрудный огонь отражался в его серых, почти бесцветных глазах. Зелень пламени внезапно напомнила Люциусу цвет Убивающего проклятья. Малфою конечно нравилась спокойная жизнь, то, что ему нет необходимости ежеминутно думать о безопасности Нарциссы и Драко, но иногда Люциус вспоминал годы войны, то, как он стремительным черным туманом проникал в дома своих врагов, он слышал их крики, видел яркие вспышки заклинаний и в ужасе распахнутые, навсегда остекленевшие глаза. Малфой помнил чувство, возникающее, когда он вместе с другими Упивающимися шел в атаку: тогда он ощущал себя частью великой, сокрушающей силы, для которой не существовало преград. Лорд Малфой судорожно втянул воздух – это все темная магия бурлила в крови, требуя выхода, и, не находя его, заставляла сердце загнанно колотиться, застилая обычно холодный ум багряной дымкой безумия, вызывая воспоминания о том, о чем он так не хотел думать… Люциус почти с ненавистью смотрел на зеленое пламя в камине – нет, цвет определенно был не такой.

Громкий хлопок возвестил о появлении домового эльфа.

— Авада Кедавра! – пущенное неглядя смертельное проклятие нашло свою жертву – эльф умер прежде, чем упал на дорогой пушистый ковер. Люциус мельком глянул на мертвого слугу – это был Добби – самый несносный домовик в поместье Малфоев.

«Хорошо хоть, что это не Дигби или Келси» — равнодушно подумал Малфой, опускаясь в кресло. Мужчина перевел дыхание и разжал кулак левой руки – он и не заметил, когда его ухоженные ногти впились в бледную кожу, оставляя на ней кровавые следы.

Сумасшедший гнев отступал, а, значит, скоро пройдет и ностальгия. Завтра лорд Малфой появится в Министерстве: добропорядочный гражданин, настоящий джентльмен, известный меценат. Он будет равнодушно смотреть на мелких чиновников и немного льстиво улыбаться Министру. Пройдя по полутемным коридорам, он встретит Селвина, Эйвери, Роули, возможно, он даже зайдет в Отдел контроля магических существ, где сейчас прозябает Макнейр. Скорее всего, бывшие соратники даже не обменяются приветствиями: они все прочитают в глазах друг друга, и этого будет достаточно.

Гарри открыл глаза и потянулся. Сегодня было Рождество.

«Нет, не так – Йоль, пора бы уже привыкнуть» — поправил он сам себя. Впрочем, какая ему разница – скорее всего, для него это будет самый обыкновенный день и, к тому же, весьма скучный – ведь почти все однокурсники разъехались по домам.

Тут взгляд Поттера наткнулся на свертки в разноцветной бумаге, сложенные у его кровати. Сон тут же исчез, и Гарри кинулся разворачивать подарки. Драко подарил черную кожаную кобуру для волшебной палочки, украшенную рубинами, поблескивающими, будто капельки крови, и маленькую живую фигурку горного тролля. Монстрик весьма правдоподобно скалил желтые клыки и угрожающе махал дубинкой, но, к счастью, не пах, как его живой оригинал.

«Очень смешно» — закатил глаза Гарри, протягивая руку к следующему подарку. Это оказался красочный атлас, посвященный волшебным существам, от Винса и Грэга. Панси, помня о значительных успехах Поттера на занятиях Уилкис, подарила мальчику книгу по боевой магии. Затем Гарри отложил в сторону поздравительные открытки от остальных слизеринцев. Самый неприятный подарок – монетку от Дурслей Поттер небрежно выкинул в урну. Последним оказался сверток в простой коричневой бумаге, в котором оказалась, пожалуй, самая странная вещь, какую Гарри приходилось видеть – почти невесомая мантия из непонятного материала, надевая которую, человек становился невидимым. К мании прилагалась анонимная записка, в которой говорилось, что эта вещь принадлежала Джеймсу Поттеру. Гарри решил, что сегодня ночью обязательно проверит свой рождественский подарок в действии.

Гарри осторожно крался по ночному Хогвартсу. Пока его прогулка проходила успешно, но слизеринец не терял бдительности. Впереди послышались голоса, и Грри замер. В коридор выплыло два привидения – Почти Безголовый Ник и незнакомая Поттеру женщина. Мальчик шарахнулся к стене, подумав о том, что если привидения способны видеть сквозь мантию, то ему конец.

— Да-да, моя дорогая, то самое зеркало, — увлеченно рассказывал Ник своей призрачной спутнице. – Помнится, при жизни мне случалось в него заглянуть…давно это было.

— А сейчас оно просто так стоит в пустом классе? Это так странно…

— Да, в классе около библиотеки, и я абсолютно уверен, что это именно оно!

Две серебристые фигуры проплыли мимо Гарри, не увидев его, а Поттер, не долго думая, направился в сторону библиотеки.

Нужный класс мальчик нашел довольно быстро. Среди криво стоящих парт и ненужного хлама действительно стояло большое зеркало в массивной золотой раме. Подойдя к нему, Гарри встал напротив, и тут же в ужасе обернулся – в зеркале отражался не один, а три человека. Но в комнате он по-прежнему был один. Мальчик снова перевел взгляд на отражения. В фигуре в центре он с изумлением узнал себя, а по бокам стояли мужчина и женщина. Все трое были одеты в красивые парадные мании, сразу чувствовалось, что у этих людей есть деньги, сила и власть. Лица двоих незнакомцев почти полностью скрывал полумрак, но Гарри разглядел, что у мужчины были золотистые волосы и светло-зеленые глаза, а у женщины темные локоны были уложены в искусную прическу. Почему-то Поттеру казалось, что он знает этих людей, хотя мальчик не мог понять, где мог их видеть. Пара, не отрываясь, смотрела на него, и Гарри стало немного неуютно от осознания того, что они видят его сквозь зеркальную гладь. Женщина ласково улыбнулась ему, а мужчина положил руку на плечо его зеркального двойника.

Гарри оторвался от разглядывания отражений только когда заметил, что темнота в комнате постепенно тускнеет, свидетельствуя о скором наступлении рассвета.

Следующие несколько ночей Гарри также провел в заброшенном классе у библиотеки. Мальчик не мог объяснить, что влекло его к таинственному зеркалу, но почему-то ему каждый вечер настолько хотелось увидеть незнакомцев в зеркале, что он едва мог дождаться того часа, когда сможет, скрывшись под мантией-невидимкой, направиться к ним по темным коридорам спящей школы. Но однажды вечером, подойдя к зеркалу, он сразу понял, что что-то не так: незнакомцы выглядели встревоженными и разозленными. И впервые смотрели не ему в глаза, а куда-то за его спину. Мальчик несколько раз оборачивался, но он по прежнему был один, однако нервозность пары в зеркале внезапно передалась и ему. Сегодня Гарри решил уйти пораньше, поскольку чувство тревоги никак не хотело его отпускать.

— Я вижу, Гарри, что ты, как и многие до тебя, поддался силе зеркала Еиналеж, — внезапно раздался сзади тихий голос.

Поттер резко обернулся, сердце судорожно колотилось где-то в горле. На одной из парт сидел Альбус Дамблдор и приветливо улыбался мальчику.

— Как думаешь, Гарри, что показывает это зеркало? – спросил директор, подойдя к Поттеру.

— Я не знаю, профессор.

— Я подскажу: абсолютно счастливый человек, заглянув в него, увидит только себя.

— Тогда получается, что оно показывает то, о чем мы мечтаем, наши желания?

— Верно, мой мальчик, наши самые потаенные, отчаянные, несбыточные желания.

Гарри перевел взгляд на зеркало: незнакомцы смотрели на Дамблдора горящими ненавистью глазами.

— Что ты видишь там, Гарри? – мягко спросил директор.

Мысли Поттера пустились вскачь. Что должен увидеть в зеркале одинокий, маленький и доверчивый мальчик? Ответ пришел незамедлительно:

— Я вижу там своих родителей, сэр.

Старик грустно и понимающе улыбнулся и произнес проникновенную речь об опасности, таящийся в зеркале Еиналеж, о том, что этот артефакт может свести с ума, и поэтому уже завтра его перенесут в безопасное место.

— А теперь иди, Гарри, и помни: нельзя жить во власти своих желаний.

Мальчик кивнул и, кинув прощальный взгляд на людей в зеркале, направился к подземельям.

Оказавшись в своей спальне, Поттер долго думал, почему он увидел в зеркале именно этих абсолютно не знакомых ему людей.

«А что я должен был бы там увидеть? — спросил себя слизеринец — Я действительно очень хотел бы посмотреть на своих родителей. Наверное, мое самое сильное, пусть и несбыточное желание – чтобы они были живы, но я был бы счастлив даже просто увидеть их лица. Так почему же зеркало вместо них показало мне этих незнакомцев? Какая мечта могла оказаться сильнее? А что если я все-таки увидел своих родителей, но мое желание заключалось в том, что я хочу, чтобы они были не гриффиндорцами, не членами Ордена Феникса, а совсем другими людьми: богатыми, могущественными, чистокровными? Тогда я бы не жил с Дурслями, вокруг меня бы не плел интриг Дамблдор, я был бы своим среди слизеринцев»

Эта мысль показалась Гарри чудовищно кощунственной, ведь она означала предательство по отношению к Лили и Джеймсу Поттерам, мысли о которых раньше были самыми светлыми в его жизни. Чтобы отвлечься, Гарри взял с прикроватной тумбочки книгу по заклинаниям и читал ее до тех пор, пока его не сморил сон.

* * *

Через несколько дней каникулы закончились, и школьная жизнь пошла своим чередом. О зеркале Еиналеж и мантии-невидимке Гарри своим друзьям, разумеется, рассказывать не стал.

Дни пролетали один за другим, вот уже наступила весна, и ученики Хогвартса наслаждались непривычно солнечной для Англии погодой.

Первокурсники Слизерина и Гриффиндора стояли перед кабинетом трансфигурации и, в ожидании профессора МакГоногал, обменивались враждебными взглядами. Рон Уизли и Гермиона Гренджер громко спорили об уже начавшейся подготовке к экзаменам.

— Мне надоело все это учить! – кричал рыжий гриффиндорец – Особенно зелья – редкостная ерунда!

Симус и Дин охотно соглашались со своим другом, и разносившиеся по коридору выкрики довольно сильно надоели слизеринцам, которые несколько раз неодобрительно покосились на нарушителей спокойствия, но те, заметив это, только еще сильнее повысили голос. Наконец, Гарри не выдержал и обернулся к столь раздражающей его компании:

— Знаешь, Рон, если тебе не под силу школьная программа за первый курс, есть ли смысл мучить себя дальше?

Разговоры сразу стихли, представители двух враждующих факультетов замерли, предвкушая очередную словесную, а, возможно, и не только, баталию.

— Заткнись, подлый предатель! – огрызнулся мигом покрасневший Рон.

— Ты уже знаешь, чем займешься после Хогвастса? Я, кажется, нашел для тебя идеальную работу – помощник лесника. В принципе, можешь приступать прямо сейчас, а магию, раз она для тебя настолько сложна, мы и сами как-нибудь выучим, — спокойно продолжал Гарри, для которого спор с гриффиндорцами уже давно стал излюбленным средством от скуки и раздражения.

— Да мне даже разговаривать с тобой противно! – заорал Рон – Ты предал своих родителей, и их друзей, и всех тех, кто умер ради нашей победы в войне!

Невольно Уизли задел Гарри за живое, но слизеринец не позволил окружающим увидеть, что оскорбление гриффиндорца достигло цели.

— А, по-моему, я уже и так сделал для всех вас очень многое: не забывай, что победа в войне состоялась благодаря мне, и, если бы не я, то все жертвы, о которых ты тут говорил, были бы напрасны. Не думаю, что я должен вам что-то еще.

— По-моему, нет ничего хорошего в том, чтобы гордиться тем, чего ты даже не помнишь, — вмешалась Грейнджер.

— Не лезь не в свое дело, грязнокровка! – резко оборвала ее Панси.

Гермиона залилась слезами, а Рон кинулся на слизеринцев с кулаками, но товарищи по факультету успели схватить его за мантию.

— Знаешь, Паркинсон, — пропыхтел бордовый от напряжения Дин, изо всех сил пытаясь удержать Уизли, который рвался в драку, — по крайней мере, ни у кого из нас нет такой чудной фамилии, как у тебя! Наверное, одноименная болезнь – характерная особенность членов вашей семьи!

— Петрификус Тоталлус! – внезапно выкрикнул Драко, — Отдохни, недоумок.

Тело Дина моментально окаменело, и он рухнул на пол. Почувствовав, что больше его никто не держит, Рон яростно рванулся вперед, а Симус, который еще несколько секунд назад пытался отговорить Уизли от драки, издав боевой клич, кинулся вслед за другом.

Рыжий гриффиндорец налетел на Гарри и постарался сбить его с ног, но, благодаря урокам фехтования и дуэлей, слизеринец без труда увернулся. Волшебную палочку Поттер доставать пока не спешил, помня о том, что демонстрация заклинаний, о которых первокурснику знать еще рано, может поставить под угрозу секретность их занятий с Эллис. Вместо этого Гарри решил сделать ставку на умения, полученные на тренировках, а также во время многочисленных драк с Дадли и его дружками.

Рон беспорядочно махал кулаками, но не один из его неуклюжих ударов так и не достиг цели. Рассвирепевший гриффиндорец выхватил палочку, и в Гарри полетела россыпь разноцветных искр. Решив воспользоваться волшебной палочкой, Уизли уже самонадеянно мнил себя победителем, но в следующую секунду он почувствовал удар, и гриффиндорца отбросило к стене. Не ожидавший такого отпора от щуплого и, как он думал, слабого слизеринца, Рон даже не успел опустить вытянутую руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и при падении гриффиндорец почувствовал, как гнется, ударившись под прямым углом об стену, старая волшебная палочка его брата. Сверкнула беловатая вспышка, которая на несколько секунд ослепила всех присутствующих, а затем первокурсники увидели сидящего на полу Рона, который в шоке уставился на свою волшебную палочку – она была сломана на две одинаковые части.

— Что здесь происходит? – раздался строгий голос за спиной Гарри. Мальчик обернулся и увидел перед собой профессора МакГонагалл, которая сверлила его разгневанным взглядом.

Первокурсники принялись наперебой рассказывать о произошедшем, и, разумеется, каждый стремился переложить всю вину на представителей вражеского факультета.

— Мне все ясно, — заявила профессор через несколько минут, — Мистер Поттер, вы спровоцировали драку и сломали волшебную палочку мистера Уизли. Из-за вас Слизерин лишается пятнадцати баллов, а также вы наказываетесь отработкой с мистером Филчем. Тихо! – прервала МакГонагалл возмущенно расшумевшихся слизеринцев, — Мистер Малфой, вы применили заклинание к однокурснику. Ваше наказание будет аналогично наказанию мистера Поттера. Мисс Паркинсон – минус пять баллов за оскорбление мисс Грейнджер. Что касается вас, — профессор трансфигурации повернулась к гриффиндорцам, и радостные улыбки тут же исчезли с их лиц, — за нарушение общественного спокойствия и громкие разговоры в коридоре, Гриффиндор лишается пяти баллов, а также лично с вас, мистер Уизли, минус пятнадцать баллов за драку, – после чего, кинув на первокурсников еще один рассерженный взгляд, МакГонагалл расколдовала Дина, и стремительно зашла в класс.

* * *

— Отвратительная старая вешалка! – возмущался Драко, нарезая круги по слизеринской гостиной, — Наказать Панси за оскорбление грязнокровки, но проигнорировать то, что сказал этот идиот Дин!

— Успокойся уже, Драко! – прервала монолог друга Панси, сидящая в кресле у камина, — Право же, моему дальнему роственнику следовало предвидеть, что, благодаря его исследованиям в области медицины, наша фамилия у грязнокровок будет ассоциироваться исключительно с каким-то там магловским заболеванием.

— Это ты о чем? – спросил Гарри, отвлекшись от эссе для профессора Флитвика, которое им надо было сдать на следующей неделе.

— Понимаешь, Гарри, мой родственник Джеймс Паркинсон был сквибом – это что-то вроде грязнокровки наоборот – чистокровный волшебник, который по непонятной причине родился лишенным магии. Их доля весьма незавидна – в магическом мире им обычно не находится места, и довольно часто они вынуждены жить среди маглов. Так вышло и с Джеймсом Паркинсоном. Он посвятил себя науке, в часности, лечению некой болезни у маглов, которую потом назвали в его честь, хотя, насколько мне известно, он начал заниматься магловской медициной потому, что мечтал выяснить, от чего зависит наличие или отсутствие магии у человека.

— И много в волшебном мире сквибов? – спросил Гарри, невольно содрогнувшись при мысли о том, что, если бы подобный кошмар произошел с ним, то он был бы вынужден и дальше влачить жалкое существование в доме ненавистных родственников.

— Нет, это редкость и очень большое горе, — ответила Панси, — а еще рождение сквиба – это позор для его семьи.

— Хотя отец говорил, что Темный Лорд хотел это изменить, — вмешался Драко, — у него, вроде бы, был какой-то план в отношении сквибов, но подробности мне не известны.

— А вот Дамблдору наоборот выгодно, чтобы сквибов рождалось как можно больше, — неожиданно подал голос Грегори.

— Потому что они рождаются в чистокровных семьях? – сделал предположение Гарри.

— Точно, — кивнул Драко, — более того, считается, что риск рождения сквиба возастает в близкородственном браке. Но благодаря нынешней политике, достойных семей осталось настолько мало, что у нас просто нет выбора. Правительство загоняет нас в угол, заставляя жениться на наших родственницах, а потом заявляет, что древние рода вырождаются! А как по мне, так лучше выродиться, чем уподобиться предателям крови, таким как Уизли!

— Кстати об Уизли. Не знаю, как вы, а я собираюсь отомстить Рону, да и Дину тоже. Пока не знаю как, но я буду следить за ними, и, как только у меня появится возможность, я обязательно ею воспользуюсь. Я научу их думать, прежде чем открывать рот. Мы еще покажем этим гриффиндорским выскочкам их место! — в свете отблесков огня в камине, лицо Гарри казалось старше, его речь, полная яда и холодной ненависти, оказала на остальных слизеринцев неожиданно сильное действие, и они с энтузиазмом заверили Поттера в том, что полностью поддерживают его желание отомстить гриффиндорцам.

Возможность воплотить в жизнь свою угрозу представилась Гарри через несколько недель. Все это время слизеринцы наблюдали за Роном и его друзьями, и их насторожило, что гриффиндорцы внезапно зачастили в гости к Хагриду. Разумеется, слизеринцы поспешили выяснить причину, из-за которой их недруги просиживают все вечера у лесника. На разведку решили пойти Гарри и Драко. Дождавшись, пока Рон, Дин, Симус и Гермиона зайдут в хижину великана, мальчики осторожно подкрались к окну, и заглянули внутрь сквозь неплотно закрытые занавески. Вначале обзор слизеринцам закрывала огромная спина Хагрида, но вот он отошел в сторону, и их взглядам предстало удивительное животное. Даже Гарри, который не очень хорошо разбирался в магических существах, сразу узнал в крылатом, покрытом черной чешуей звере дракона, будто бы сошедшего со страниц магловских сказок. Единственное отличие нового хагридова питомца от легендарного чудовища заключалось в его относительно небольших размерах, но, глядя на огонь, который периодически вырывался из зубастой пасти дракончика, Гарри ни сколько не сомневался в его опасности, а то, как мог лесничий притащить огнедышащую рептилию в свой деревянный дом, и вовсе не укладывалось у Поттера в голове.

— Сначала цербер, потом тролль, а теперь еще и дракон… Что, Мерлина ради, происходит в этой школе?! – прошептал Драко.

— Тихо! – оборвал его Гарри, но было поздно – Хагрид их заметил. В следующее мгновение великан кинулся к окну, а слизеринцы со всех ног припустили прочь от хижины лесника.

* * *

— Как думаете, Хагрид вас узнал? – спросил Винс, после того, как Гарри и Драко рассказали друзьям о произошедшем.

— Мы будем точно знать ответ завтра, как только увидим наших любимых однокурсников. Если они знают, что это мы, у них все будет на лице написано, — ответил Гарри, — да это сейчас и не важно. Давайте лучше решим, что делать дальше. Смотрите, мы можем сообщить о драконе учителям, можем – лорду Малфою, но очень велика вероятность того, что дракона просто быстро куда-нибудь денут, и это дело не получит огласки.

— Мой отец может неожиданно прийти к великану с проверкой – как председатель Попечительского совета школы, он имеет на это право, — предложил Драко.

— Но вы понимаете, что тогда мы не добьемся той цели, ради которой мы вообще все это затеяли? Так мы не отомстим гриффиндорцам. К тому же, ты уверен, что твой отец уже разобрался с теми проблемами, которые помешали ему привлечь директора к ответственности за цербера?

«Мордред! Поттер что, знает про обыски?! Но откуда?!» — с волнением подумал Драко. Но одноклассник больше никак не показал свою осведомленность, оставив Малфоя теряться в загадках.

— И что ты предлагаешь, Гарри? – спросила Панси.

— Пока не знаю. Но что-то мне подсказывает, что Рон и его друзья очень скоро предоставят нам отличную возможность для мести.

* * *

На следующее утро, войдя в Большой Зал, пятеро слизеринцев сразу же поняли, что Хагрид все-таки узнал во вчерашних шпионах Гарри и Драко. Это стало очевидным при первом же взгляде на гриффиндорцев: у представителей краснознаменного факультета совсем отсутствовало слизеринское умение скрывать свои чувства, и сейчас в их глазах явно читались волнение и страх.

«Плохо только то, что боятся они за Хагрида, а не за себя – угрюмо подумал Гарри – Ну ничего, я найду способ это исправить».

* * *

Следующие несколько дней слизеринцы развлекались тем, что изводили Рона и его друзей, ни на минуту не позволяя им забыть о том, что они знают об их маленьком секрете. Несчастные гриффиндорцы постоянно чувствовали на себе многозначительные взгляды своих недругов, а издевательские ухмылки слизеринцев ужасно раздражали.

Через несколько дней на уроке защиты от темных искусств Гарри бросилось в глаза странное поведение Рона: он почти ничего не писал, и как-то подозрительно берег левую руку, а когда профессор Квирелл, проходя мимо Уизли, со свойственной ему неуклюжестью задел парту гриффиндорца, чуть-чуть сдвинув ее, Рон невнятно прошипел что-то сквозь сжатые зубы. Было очевидно, что Уизли получил какую-то травму.

Предположение Гарри подтвердилось, когда рыжеволосый гриффиндорец не появился на следующем уроке – травологии, а Грейнджер сообщила профессору Стебель, что Рону пришлось пойти в больничное крыло, потому что его укусила собака. Слизеринцы обменялись понимающими взглядами: им было абсолютно ясно, что никакая собака тут не при чем.

Как только прозвенел звонок, Драко и Гарри обернулись друг к другу, радостно блестя глазами.

— У меня есть идея! – прошептал Малфой.

— У меня тоже, — усмехнулся его собеседник.

— После уроков нам надо будет проведать…

— Уизли в больничном крыле, — довольно улыбнувшись друг другу, мальчики поспешили покинуть теплицу. Какая-то лиана с крупными шипами потянулась вслед за ними, а потом, будто бы осознав тщетность своих усилий, снова замерла.

Во владения мадам Помфри Гарри и Драко решили отправиться вдвоем – компанию из большего количества человек школьная целительница точно не пропустила бы.

— Добрый день, мадам Помфри, — вежливо улыбнулся Драко целительнице, — Я бы хотел навестить Рона Уизли – мадам Пинс сказала, что у него находится одна книга, без которой мне не сделать домашнее задание на завтра.

— Хорошо, мистер Малфой, я пропущу вас, — неохотно согласилась целительница, но весь ее вид говорил о том, что, будь ее воля, мадам Помфри окружила бы вход в больничное крыло такой сетью заклинаний, что ни один посетитель не смог бы нарушить покой ее пациентов.

— Мадам Помфри, мне тоже очень хотелось бы проведать Рона, — выступил вперед Гарри, — Как он себя чувствует?

Целительница смерила черноволосого слизеринца немного потеплевшим взглядом:

— Ладно, я вас пропущу, но не на долго, и учтите, что мистеру Уизли нельзя нервничать – ему все еще не очень хорошо.

Гарри был очень доволен: он рассчитывал, что женщина благосклонно отнесется к «национальному герою», и не прогадал. Поттер не раз замечал, что многие профессора и ученики никак не могут определиться в своем отношении к нему: с одной стороны, он — тот, кто избавил их от Темного Лорда, но с другой – слизеринец. Тем не менее, Гарри видел, что многие надеются, что он все-таки примкнет к так называемым «светлым магам». Поттер понимал, что скоро всем станет окончательно ясно, что он этого делать не собирается, но пока Гарри собирался извлечь максимальную выгоду из образа Мальчика-Который-Выжил.

— Большое спасибо, мадам Помфри, — хором поблагодарили слизеринцы, и проскользнули в палату к гриффиндорцу.

Рон Уизли лежал на кровати, со страдальческим видом глядя в потолок, его левая рука была обмотана бинтами.

— Ну что, Уизли, принимай гостей! – заявил Драко, переступая порог палаты.

Рыжий гриффиндорец предсказуемо покраснел и попытался вскочить с кровати, но тут же рухнул обратно, прижимая к себе раненую руку и бормоча проклятья.

— Да не нервничай ты так, мы же не собираемся с тобой драться – уже выяснили, что это не самая твоя сильная сторона, — спокойно заявил Гарри.

— Что вам надо, слизняки?! – яростно воскликнул Рон.

— Ну допустим, что мы пришли тебя проведать, — протянул Драко.

— А еще, возможно, сообщить мадам Помфри некоторые сведения, которые, несомненно помогут ей с твоим лечением, — подхватил Гарри.

— Действительно, Рональд, укус дракона – это чрезвычайно серьезно, — ухмыльнулся Малфой, — ты знаешь, что их клыки ядовиты – так можно и руку потерять.

— Заткнитесь! – воскликнул гриффиндорец, с ужасом оглядываясь на дверь, из-за которой в любой момент могла появиться мадам Помфри.

— Ну нельзя же так наплевательски относиться к своему здоровью, — с притворным сожалением покачал головой Гарри, — к тому же, без школьного образования найти работу почти невозможно, а если еще и без руки…

— Ну что ты так смотришь, будто бы не понимаешь, о чем речь – в голосе Драко звучало неприкрытое веселье, — ты же не думаешь, что за помощь в незаконном содержании дракона на территории школы тебе ничего не будет? А мадам Помфри, уж будь уверен, и без наших подсказок сможет отличить драконий укус от собачьего.

— Так что она уже все знает, и вот-вот сообщит об этом директору и в Министерство, а, возможно, даже и сразу в Азкабан, — Гарри радостно поддержал своего светловолосого друга.

Тут в палату быстрым шагом зашла школьная целительница, при виде которой Рон непроизвольно вздрогнул.

— Посещение окончено, мальчики.

— Уже уходим, — бодро отозвались слизеринцы.

Драко подошел к прикроватной тумбочке Рона и взял с нее явно библиотечную книгу в коричневом переплете.

— Спасибо за книгу, Рональд.

И, попрощавшись с мадам Помфри, мальчики поспешили покинуть больничное крыло.

— О Мерлин! Уизли просто идиот! – рассмеялся Драко, когда слизеринцы отошли достаточно далеко, чтобы не быть услышанными школьной целительницей.

— Да уж! Очевидно же, что первокурсника никто в Азкабан не посадит! – фыркнул Гарри.

— Да и чтобы вылететь из Хогвартса, необходимо совершить что-то действительно серьезное. Вот если бы дракончика завел не Хагрид, а сам Уизли, да еще и поселил бы его у себя под кроватью – тогда, может, и выгнали бы.

Гарри был вполне удовлетворен – он видел в глазах Рона страх, и слизеринец знал, что пройдет некоторое время, прежде чем гриффиндорец поймет, что никто не собирается выгонять его из школы и уж тем более отправлять в Азкабн. Но, как оказалось, история с драконом еще не закончилась: Драко, рассеянно перелистывая отобранную у Уизли книгу, обнаружил между желтоватых страниц письмо, адресованное Рону его старшим братом Чарли. Оказалось, что гриффиндорцы решили сегодня ночью передать чешуйчатого питомца Хагрида друзьям Чарли, которые контрабандой доставили бы его в румынский заповедник драконов.

— Очевидно, что из-за травмы Уизли дракона на встречу с друзьями этого Чарли потащат Томас и Финниган. И было бы очень неплохо, если бы по дороге их поймали профессора или Филч, - глаза Панси горели желанием подставить Дина – было очевидно, что, несмотря на напускное безразличие, слова гриффиндорца о ее фамилии сильно обидели Паркинсон.

— Предлагаю передать профессору Снейпу записку о том, что кое-кто собирается прогуляться после отбоя, — с энтузиазмом предложил Драко, — Только надо сделать это как можно быстрее – уже поздно и, если не поторопимся, то сами нарушим правила. Гарри, у тебя перо близко? Вот ты и пиши! Только скорее!

Поттер достал пергамент и начал письмо слизеринскому декану, но на мгновение замер, задумавшись. Если он напишет о том, что гриффиндорцы будут на Астрономической башне, то профессор Снейп поймает их вместе с драконом, а это значит, что у Хагрида будут очень большие проблемы, а великан все-таки не сделал Гарри ничего плохого, и подставлять его не хотелось. К тому же, еще неизвестно, что тогда будет с дракончиком – вполне возможно, его уничтожат, как опасное животное, а этого мальчику хотелось еще меньше. Поэтому Гарри просто написал, что несколько первокурсников из Гриффиндора сегодня ночью собираются прогуляться по школе. Поттер положил записку в конверт, и передал ее Винсу, который согласился доставить их письмо профессору Снейпу, и крупный слизеринец почти бегом покинул Общую гостиную.

Крэбб вернулся почти перед самым отбоем, и радостно сообщил, что декан сказал, что «это очень интересная информация», и пообещал сообщить об этом профессору МкГонагалл, а также наградил Слизерин пятью баллами «за бдительность и уважение к школьным правилам».

Немного поговорив, слизеринцы отправились спать, но у Гарри были другие планы. Дождавшись, пока его соседи по комнате заснут, мальчик накинул мантию-невидимку, и неслышно выскользнул за дверь спальни.

Поттеру очень хотелось самому увидеть, как профессора поймают Томаса и Финнигана. Мальчик был уверен, что у остальных слизеринцев возникло такое же желание, но ради этого зрелища они никогда не стали бы рисковать и нарушать понапрасну школьные правила. Но Гарри – другое дело, ведь у него, в отличии от других, был тайный козырь – мантия-невидимка. К тому же, Поттера привлекал ночной Хогвартс – казалось, что, когда все спят, замок начинает жить какой-то своей таинственной жизнью, и мальчик не смог отказать себе в удовольствии хоть ненадолго приобщиться к этому загадочному явлению, которое, впрочем, могло быть всего лишь плодом его воображения.

Из книги «История Хогвартса» Гарри знал, где находится вход в гостиную Гриффиндора и, недолго думая, направился туда. В башне, принадлежащей краснознаменному факультету, было тихо. Поттер уселся на подоконник и стал ждать, периодически разглядывая едва заметные кроны деревьев Запретного Леса сквозь высокое стрельчатое окно. Примерно через пятнадцать минут раздались шаги, явно различимые в гулкой тишине ночного коридора, и из-за поворота показались Томас и Финниган. Гриффиндорцы выглядели уставшими, но довольными, и Гарри сделал вывод, что авантюра с драконом прошла успешно. Но, когда нарушители подошли к портрету с изображенной на нем полной женщиной в розовом платье, из темноты внезапно вышла кошка. Гриффиндорцы замерли, точно загипнотизированные зелеными глазами животного.

«Миссис Норрис» — подумал Гарри. Но для Дина и Симуса все оказалось гораздо хуже, потому что в следующее мгновение кошка превратилась в профессора МакГонагалл. В очень сильно разозленную профессора МакГонагалл. Гарри затаил дыхание, ожидая эффектного зрелища, и оно не заставило себя ждать.

— Финниган, Томас! Признаться, я была о вас двоих гораздо лучшего мнения! Пойти гулять ночью по школе, наплевав на правила, на баллы, которые в течении всего учебного года зарабатывали все гриффиндорцы, и, заметьте, большинство гораздо более усердно, чем вы! Это просто неуважение к профессорам, к однокурсникам, ко мне лично! Идите за мной! – и профессор стремительным шагом пошла прочь от гостиной Гриффиндора.

Гарри догадался, что МакГонагалл повела проштрафившихся подопечных в свой кабинет, и последовал за ними, держась в отдалении. Но на полпути случилось кое-что еще: в дальнем конце коридора зажегся свет Люмоса, и, подойдя поближе, Поттер увидел собственного декана, а рядом с ним белого как полотно Невилла и тихонько всхлипывающую Гермиону.

— Что это такое? – обманчиво тихо спросила профессор трансфигурации.

— Это, Минерва, ваши студенты, — любезно сообщил ей Снейп и, под яростным взглядом коллеги, с удовольствием продолжил, — Я поймал их недалеко от Астрономической башни. Очевидно, что Грейнджер и Лонгботтом кого-то искали, и теперь я вижу кого. О этот знаменитый гриффиндорский дух товарищества!

— Минус пятьдесят баллов! С каждого! – процедила МакГонагалл. Такой разозленной Гарри ее не видел ни разу, — И отработка с мистером Филчем! И лучше помолчите, Финниган — радуйтесь, что вас вообще не выгнали из школы!

Тут Снейп обернулся, и Гарри на секунду показалось, что профессор посмотрел ему прямо в глаза, что он увидел его сквозь мантию. Мальчику стало жутко, по спине забегали мурашки, и он осторожно, стараясь не издать ни звука, отошел как можно дальше от профессоров и гриффиндорцев, а, когда убедился, что он уже слишком далеко, чтобы звук его шагов можно было услышать, Поттер быстро направился к подземельям.

Гарри спустился вниз по лестнице, и ему осталось пройти совсем немного до входа в слизеринскую гостиную, когда мальчик услышал какой-то подозрительный шорох. Поттер замер, который раз радуясь, что у него есть мантия-невидимка. Подозрительный звук исходил из глубокой ниши в стене, погруженной во тьму. Тут Гарри почувствовал поток магической силы удивительной мощи , чужая энергия была ледяной и подавляющей. Приглядевшись, Поттер заметил в глубине ниши силуэт, явно принадлежащий мужчине. Незнакомец сделал шаг вперед, и Гарри сощурил глаза, изо всех сил напрягая зрение…у этого мужчины было очень странное лицо, но мальчик никак не мог разглядеть, что именно было не так. Тут незнакомец сделал еще один шаг, и Поттер увидел его глаза невозможного для человека цвета крови. Прошел один краткий миг – и черная фигура плавно отступила обратно в темноту и, казалось, слилась с ней, будто бы растворившись в воздухе.

Гарри забежал в Общую гостиную, которая, к счастью, была пуста, и рухнул в ближайшее кресло, с трудом переводя дух. Мысленно он задавал себе один и тот же вопрос: «Кто это был?», но у мальчика не было ни одной идеи на этот счет. А еще он пожалел о том, что так и не смог разглядеть лицо незнакомца – в память врезались только горящие алые глаза.

* * *

А на следующий день произошло неожиданное – за завтраком Гарри и Драко пришли письма от профессора Снейпа, в которых говорилось, что сегодня они будут отбывать наказание за драку, но настроения слизеринцам это не испортило – ведь в тот момент они как раз наблюдали за тем, как гриффиндорцы пытаются понять, как они могли за ночь лишиться двухсот баллов.

— Так странно, Гарри – нам надо встретиться с Филчем в одиннадцать вечера. В первый раз вижу, чтобы кто-то отбывал наказание так поздно, — заметил Драко, но Поттер, занятый своими мыслями о событиях прошлой ночи, только рассеянно пожал плечами.

К условленному времени Гарри и Драко неохотно направились к выходу из школы. Филч уже ждал их, и он был не один – рядом со стариком неожиданно обнаружилось четверо хорошо знакомых гриффиндорцев. Гарри вспомнил вчерашние слова МакГонагалл о том, что все ее подопечные, гулявшие вчера по ночной школе, наказываются, кроме потери баллов, еще и отработкой у школьного завхоза.

— Идите за мной! – объявил Филч, и пошел прочь от школы, освещая дорогу светом фонаря.

Вскоре стало очевидно, что они направляются к домику Хагрида, и гриффиндорцы, осознав это, заметно повеселели, что, конечно же не укрылось от глаз Филча. Старик резко остановился и обернулся к первокурсникам:

— Вы что думаете, развлекаться с этим болваном будете? Нет детки, вам предстоит поход в Запретный Лес, и я не думаю, что все вы вернетесь от туда…здоровыми.

— А вот и вы! – радостно объявил Хагрид. Великан встретил их около своего дома. В одной руке великан держал гигантский арбалет, а на другую был намотан собачий поводок. Клык никак не хотел сидеть спокойно, и крутился у ног хозяина в предвкушении вечерней прогулки. Филч передал нарушителей леснику, и, зловеще ухмыльнувшись напоследок, побрел обратно к замку.

Драко попытался поспорить с Хагридом, заявив, что приготовленное для них наказание противоречит всем школьным правилам и, кроме того, подвергает их реальной опасности, а он, как единственный наследник рода Малфой, не может так глупо рисковать своей жизнью, но великан остался глух к доводам слизеринца. Гарри заметил, что гриффиндорцы тоже не в восторге от предстоящей прогулки, но то ли не решаются возразить, то ли поддерживают репутацию факультета для самых смелых и безрассудных. Так или иначе, Драко, конце концов, смирился, и первокурсники вслед за великаном углубились в лес.

Спустя некоторое время Хагрид объяснил своим вынужденным помощникам, что им предстоит найти раненного единорога, на которого, так же, как и ранее на его собратьев, напала какая-то неведомая тварь. Лесник разделил их на три группы: Дина с Симусом он отправил в одну сторону, Драко с Невиллом в другую, а сам составил кампанию Гарри и Гермионе. Поттер подумал, что со стороны великана было садизмом заставлять Лонгботтома обследовать Запретный Лес вместе с Малфоем, которого пухлый гриффиндорец явно побаивался, да и светловолосый слизеринец выглядел не особо довольным, ведь всем было известно, что Невилл его жутко раздражает. Впрочем, уже секунду спустя Драко незаметно подмигнул Гарри, и тот обреченно подумал, что одноклассник явно что-то задумал.

Малфой заявил, что хочет, чтобы ему дали вести Клыка, на что Хагрид пожал плечами, и протянул слизеринцу поводок, предупредив, что пес пугливый, и, в случае опасности убежит первым. Драко ответил, что собака, по крайней мере, умнее Лонгботтома, и пошел по дорожке, на которую ему указал лесник.

Хагрид, Гермиона и Гарри шли по тропинке, следя за серебристыми каплями крови. Запретный лес утопал в тумане, и фонарь в руке у лесника был практически бесполезен. Ветерок, пробегающий в кронах древних деревьев, шевелил листья, и Гарри представлялось, что это шепчутся лесные духи, глядя на чужаков, столь самоуверенно вторгшихся в их владения.

Внезапно в ночное небо взмыл столп красных искр, а это значило, что кто-то из детей попал в беду.

Хагрид выругался и, свернув с дороги, на огромной скорости побежал прямиком через лес. Гарри и Гермиона кинулись за ним, изо всех сил стараясь не отставать – остаться в Запретном Лесу в одиночестве им совсем не хотелось.

Вскоре оказалось, что тревога была ложной: Драко, подкравшись к Невиллу со спины, напугал его, а гриффиндорец запаниковал, выхватил палочку и выпустил красные искры. Хагрид, не стесняясь в выражениях, высказал все, что он думает о Малфое, и сообщил, что слизеринцы дальше пойдут вместе. После этого великан снова исчез в чаще, Невилл и Гермиона последовали за ним, а Гарри и Драко переглянулись и продолжили путь вдвоем, оба мальчика подумали о том, что так, несомненно, гораздо лучше.

Спустя некоторое время Поттер остановился:

— Смотри, Драко, крови становится больше, — и действительно, вокруг то тут то там тускло поблескивали жутковатые серебристые пятна.

— Стойте! – внезапно раздался чей-то голос, — Говорящий сказал никого не пускать. Еще один шаг, и я вас укушу! – у незнакомца была немного странная речь – голос был глухой, в нем то и дело проскальзывали шипящие нотки, Гарри показалось, что он принадлежит женщине, хотя мальчик не был наверняка уверен в этом.

— Ты что встал? – спросил Драко и сделал шаг вперед, но Гарри удержал блондина, придержав его за рукав мантии.

— Тебе что, жить надоело?! Хочешь, чтобы она тебя укусила?

— Кто? – изумленно спросил Малфой, но в следующую секунду его взгляд переместился на что-то за спиной Гарри. И, судя по глазам Малфоя, это что-то явно не было приятным и безопасным. Поттер резко обернулся и увидел большую черную змею, рептилия обвила ветку дерева, ее голова была как раз на уровне глаз мальчика. Гарри облегченно вздохнул, сильно удивив этим Драко, и заглянул в золотистые глаза змеи.

— Привет, — прошипел Поттер, — Там ведь раненый единорог, верно? Кто сказал тебе не пускать нас?

Драко внезапно вцепился Гари в руку с такой силой, что мальчик, поморщившись, подумал, что теперь наверняка останутся синяки, и недоуменно посмотрел на одноклассника. У Малфоя было такое лицо, будто бы он увидел Мерлина во плоти, но Поттер решил, что он спросит у Драко о его странном поведении позже, а пока сконцентрировался на ответном шипении змеи.

— Еще один говорящий, — пресмыкающееся несколько раз быстро высунуло тонкий раздвоенный язык, будто бы пробуя окружающий воздух на вкус, — один говорящий сказал никого не пускать, а второй хочет пройти, но, если я его пропущу, то это значит, что я не послушаюсь первого говорящего, а если я не пущу второго говорящего…

— Тихо! Просто дай нам пройти! – прикрикнул на нерешительную змею Гарри, выйдя из себя.

— Хорошо, — недовольно буркнуло пресмыкающееся, и, продолжая что-то невнятно бормотать, скрылась в пышной древесной кроне.

Гарри еще немного прошел вперед, и деревья перед ним расступились, еще несколько шагов, и мальчик оказался на поляне. В нескольких метрах от них лежал мертвый единорог, а над ним склонилась фигура, закутанная в черную мантию. Гарри похолодел от ужаса, когда незнакомец, опустившись на землю рядом с мертвым животным, начал пить кровь. Клык испуганно взвизгнул и кинулся прочь, с ужасным треском ломая ветки, а Драко, который обмотал поводок вокруг своей руки, полетел следом за ним, безуспешно пытаясь высвободить руку из затянувшийся петли. Жуткий шум, который наделали эти двое, не мог не привлечь убийцу единорогов. Незнакомец распрямился и заскользил по направлению к Гарри. Он двигался так плавно, будто бы не шел, а парил над землей. Все внутри мальчика вопило о том, что надо бежать, спасаться…но он был не в силах пошевелиться и просто стоял, в немом ужасе глядя на черную фигуру, на невидимое из-за глубокого капюшона лицо, с которого капала серебристая кровь. Незнакомец замер в метре от Гарри, а затем развернулся и через мгновение скрылся среди деревьев. Поттер облегченно вздохнул, но уже через секунду он услышал топот копыт, и на поляну выскочил кентавр. Оглядевшись, удивительное существо направилось к Гарри.

— Вы в порядке, мистер Поттер?

— Да, спасибо. Вы знаете, кто это был?

— Нам, кентаврам, ведомо многое, но мы – лишь наблюдатели. Мы всегда стараемся быть в стороне от человеческих интриг и воин, но можем помочь советом. Вы, возможно, не знаете, но кровь единорога обладает удивительной силой – она спасет, если вы находитесь на волосок от смерти, но за все надо платить. Тот, кто решиться на убийство единорога, будет проклят, поэтому на это преступление пойдет лишь тот, кому нечего терять, тот, кто жаждет вернуть былое могущество…вы уже понимаете, о ком я говорю? Вам ведь известно, что хранится в Хогвартсе?

— Философский камень, — прошептал Гарри. События последних месяцев наконец-то сложились в единую картинку, мальчик внезапно понял, что Волдеморт, убийца его родителей, все это время был очень близко, и от этого Поттеру стало по-настоящему жутко.

Тут раздался треск и из кустов рядом с ними выбрался запыхавшийся Драко. Всегда аккуратная мантия блондина была перепачкана в земле и кое-где порвана, на лице красовалась пара царапин, но серые глаза были полны решимости, а в руке зажата волшебная палочка. Малфой вернулся помочь Гарри, и от осознания этого в груди неожиданно потеплело. Драко, видимо, понял, что повел себя по-гриффиндорски безрассудно, и как можно спокойнее спросил:

— Ты как, Гарри?

- С вашим другом все хорошо, юный лорд Малфой, — улыбнулся кентавр, — А сейчас мне пора, я слышу, что сюда уже спешит Хагрид. Напоследок скажу вам только одно, — кентавр поднял голову и посмотрел на звездное небо, — Марс сегодня очень яркий, а еще Луна мне нашептала, что кто-то здесь носит маску, хотя сам этого пока не осознает. Это все, до встречи, — и кентавр скрылся в лесной чаще, а через несколько секунд на поляну выбежали бледный Хагрид и запыхавшиеся гриффиндорцы.