Она возникает на пороге неожиданно. Ночью. Мокрая как мышь и очень злая. От нее веет силой и пахнет недешевыми духами.
— Ну проходи, — отступаю в сторону, впуская в дом.
Свой угол появился у меня совсем недавно, и знали о нем лишь самые близкие. Адрес ей, конечно, сказал Джеймс.
Наследство дядя — небольшой дом в предместье Лондона — оказалось очень кстати. Из родного дома я уходил в никуда. Конечно, Поттеры предоставили мне место в своем доме, приняли как родного, но, все же, вечно пользоваться их добротой было роскошью, которую я не мог себе позволить.
Джейми, кажется, обиделся, когда я ушел, но потом понял, что иначе было просто нельзя.
Дом был каменным и очень холодным. Вдобавок, дядя, будучи по натуре человеком бережливым, если не сказать скупым, посчитал ненужным тратиться на домовика или иную прислугу, и, к моему появлению здесь, дом окончательно зарос грязью.
«Не самое лучшее место для жилья», — смущенно высказался Рем, впервые побывав здесь.
Конечно, отчасти он был прав. Но что-то особенное, каждый день заставляющее меня возвращаться именно сюда, в этом месте все-таки было, вот только что именно, понять я еще не успел.
Бросив промокший плащ мне в руки, Лили принялась стягивать с себя тяжелые, заляпанные грязью ботинки.
Вообще, вела она себя довольно раскованно, словно я был не лучшим другом ее будущего мужа, а ее собственным.
Подойдя к старому дивану с цветочной обивкой, она смахнула номер «Ежедневного Пророка», пачку чипсов и прочий хлам. Села. Уставилась на меня.
— И что на этот раз?
— Он просто невыносим! — говорит громко, чеканя слова.
Мокрые рыжие пряди, рассыпанные по плечам, сведенные плечи, злой, сосредоточенный взгляд. Гарпия, какими их изображали в старых детских книжках.
— Да что ты, — улыбка. — Наш Джеймс просто душка.
— Я устала от того, что он уже считает меня своей вещью.
— Уже? Хочешь сказать, после свадьбы ты примешь это как данность?
Я точно знаю, что не примет. Таким женщинам нужна свобода. Хотя бы ее видимость. Ограничить ее — значит добровольно отказаться от любых нормальных отношений с ней.
Ее передергивает. Смотрится это мило. Не могу сдержать довольной ухмылки. Маленькая девочка.
— Я вот, например, никогда не женюсь, — говорю это с гордостью, исподволь глядя на нее.
— Почему это? — недоверчиво приподнимает бровь.
Потому что.
— Ты же сама говорила, что ни одна здравомыслящая женщина не сможет выдержать меня дольше двух недель. А свадьба, полагаю, подразумевает куда более долгий срок…
— С каких это пор ты прислушиваешься к тому, о чем я говорю?
— Считай — с этих самых.
— Ну-ну.
Дождь барабанит по крыше, окнам, коих в комнате немало. Мне это нравится. Так много воздуха.
Помню, живя на Площади Гриммо, я однажды сотворил себе в комнате еще одно, пусть и волшебное, окно. Какой шум подняла мать! Отец, конечно, молчал, как делал это всегда.
— У тебя есть, что выпить?
— Огневиски? Мартини? Ром? Шампанское? Вино?..
— Неплохой набор. Ром, пожалуй.
Разливая напиток по стаканам, наслаждаюсь его запахом. Бутылка досталась мне случайно: какой-то проходимец продал мне ее за смехотворно малую сумму, видимо, не понимая истинной ценности своего сокровища. Что ж, мне же лучше.
Не сразу понимаю, что к знакомому терпкому запаху спиртного примешан необычный цветочный аромат. Ее духи. На мой вкус, запах немного резковат, но Лили он, безусловно, подходит.
Она осушает свой стакан в два глотка, как заправский пьянчуга, что вновь заставляет меня улыбнуться.
Сразу вспоминается первое наше совместное «застолье». Вся честная компания, включая Эванс, набралась изрядно. Кажется, мы с Лунатиком немало удивились, увидев, сколько огневиски помещается в этой маленькой девчонке. Было очень шумно и весело.
Давно мы не собирались…
— А сам чего не пьешь? — глаза Лили блестят.
Алкоголь — великая вещь, я всегда это говорил. Джеймс верил.
Покрутив стакан с ромом в руке, ставлю его на столик.
Пить что-то расхотелось.
Присев на диван рядом с Эванс, как последний идиот, начинаю рассматривать нелепый гобелен, закрывающий изрядную часть стены.
Он уродливый и выцветший, изображает нелепую сцену охоты. Несколько волшебников в походных мантиях и смешных шапочках охотятся на странного зверя, название которому я не знаю. Лицо одного из изображенных мне хорошо знакомо. Дядя. Смешной и самоуверенный волшебник. Самый близкий из моих родственников.
Присутствие Лили вдруг стало напрягать, даже раздражать. Надо было напереть ее, отправить к Джеймсу… Но… Но.
— Не спросишь, почему я пришла именно к тебе? — кажется, хмель уже взял свое.
На мгновение встречаюсь с ней глазами, но тут же отвожу взгляд. Черт.
Конечно, знаю.
— Ну, может, потому, что я лучший друг твоего будущего мужа, — голос звучит глухо. — И вообще, самый милый, обаятельный и, что немаловажно, отзывчивый во всей его компании. Ты ведь хочешь, чтобы я помог двум глупым голубкам помириться?
Какое-то время она смотрит на меня задумчиво, словно прикидывая, правда ли я такой придурок или просто прикидываюсь, затем расплывается в мягкой улыбке.
Будь на ее месте кто-нибудь другой... Но нет, это Лили.
— Милый и обаятельный, говоришь… — она заливается смехом. Алкоголь основательно вскружил ее маленькую головку. — Сириус, Сириус…
Мое имя звучит как-то по-особому нежно. Это плохо. Это очень плохо.
— Знаешь… — начинает, но осекается и внимательно смотрит на меня, словно ждет, что помогу ей продолжить мысль.
Безмолвно молю ее не продолжать. Знаю, хотя не хочу знать. Ничего знать не хочу.
Ей всегда удавалось удивительно четко считывать мои эмоции. Этот раз не стал исключением. Видимо, моя недовольная физиономия подсказала ей, что продолжать разговор на эту тему не стоит.
— Да, да… — она зачем-то кивнула, словно убеждая себя в чем-то. — Можно я останусь до утра?
— Ну не выгонять же тебя на улицу, тем более в дождь.
Наверно, мне следовало бы сказать что-нибудь другое, более приятное, но в голову пришли только эти слова. Пусть. Она умная — поймет.
Тишину разрывает лишь шум дождя. Это начинает раздражать, как и тиканье старых напольных часов. Не выдержав, подхожу к ним и шепчу заклинание, чтобы остановились.
Она наблюдает за каждым моим движением. Знаю, но не оборачиваюсь.
Есть во всем этом что-то неправильное. На моей месте должен быть Джеймс — добродушный, милый и влюбленный в Лили. Не я.
Надо бы аппарировать к Поттеру и заставить его притащить свою задницу сюда, но я снова медлю. До утра остается не так много, и пусть это время будет только моим.
Осушаю бокал с ромом, затем еще один. Напряжение, сковывавшее тело, потихоньку ослабевает. Становится полегче. В голове, конечно, мутнеет, но это мелочи.
Снова присев на диван, долго смотрю в окно. Дождь понемногу утихает. Воздух наполнен удивительной прохладой. Скоро рассвет.
Лили как-то незаметно кладет свою головку мне на колени. Неправильно это. Голова это понимает, но руки машинально гладят волосы, едва касаясь, стараясь делать это как можно незаметней.
Это последняя наша встреча. И это — правильно.
Утро приносит головную боль. Не открывая глаз, ощупываю диван рядом с собой. Пусто.
На небольшом журнальном столике лежит крохотный кусочек пергамента.
Vova
