Неделя дождя

Пальцы у неё длинные и тонкие, и ногти миндалевидные. Руки ухоженные, как будто это именно их снимали в рекламе той мази в «Ведьмополитене». Роза думает, что, может быть, и правда их, слишком уж похожие — красивые. И это первый вопрос, который она хочет задать ей. Но молчит. Молчит, потому что молчанье — золото, особенно сейчас, ведь ляпнуть что-нибудь почти равнозначно самоубийству. А уж ляпать Роза умеет, это точно.

— Здравствуйте, — говорит она вместо этого. — Чудесная погода, не правда ли?

Астория Малфой стягивает с плеч насквозь промокший плащ и заклинанием высушивает волосы.

— Правда, — говорит. И Роза почти верит.

Мама кричит что-то с кухни, отец переминается с ноги на ногу перед Драко Малфоем, Хьюго, конечно же, сидит наверху, как всегда смылся под каким-то нелепейшим предлогом, а на улице — дождь. Роза не умеет принимать гостей, она очень рада, что не пришёл Скорпиус — перед бывшим одноклассником она бы совсем смешалась. Роза жмётся к стене спиной, пальцами проводит по выпуклому узору на обоях, дышит глубоко. Вдох-выдох, нервы, как будто конец света или ещё что похуже, ну не умеет она гостей принимать. Поднимает взгляд — на Астории Малфой длинное зелёное платье, волнами спадает на пол, льётся-переливается. У Астории Малфой прямые плечи и длинная шея, красивая, гладкая. Роза отмечает, что у мамы шея старше, с морщинами уже, и думает, что Астория пользуется косметическими чарами.

Ещё у Астории Малфой белая кожа, словно мрамор. И волосы белоснежные, и глаза светлые. Астория Малфой улыбается Розе, видя её замешательство, подходит, зачем-то берёт под руку.

— Веди, — говорит, — в гостиную.

Роза сглатывает. Ведёт.

Роза ненавидит принимать гостей.

Мама кружится у стола, подол нового чёрно-белого платья с отложным воротничком прыгает туда-сюда вокруг её ног. Роза смотрит на этот подол, присев на краешек дивана, гипнотизирует, лишь бы не переводить взгляд обратно на Малфоев, на Драко и Асторию, на это семейство, которое почти случайно оказалось здесь и сейчас, в их доме. Мама сказала, что приём этот — рабочий, только Роза совсем по-другому представляла рабочие приёмы, да и какое отношение она лично имеет к маминой работе — вопрос из вопросов.

Роза смотрит на подол чёрно-белого платья, потому что больше ничего не остаётся, потому что сбоку, в каких-то сантиметрах от её руки, рука Астории Малфой, сжимает бокал на тонкой ножке с пузырящейся жидкостью. Шампанское искрится, играет в свете люстры, Астория подносит бокал к губам и делает глоток — лёгкий, невесомый. Роза не хочет смотреть. Роза хочет испариться или убежать, но второй вариант ей нравится намного меньше, потому что новые туфли невероятно жмут. Она думает, как хорошо было бы сейчас аппарировать куда-нибудь подальше, на другой конец страны, чтобы никто не нашёл. Потому что Роза не-на-ви-дит принимать гостей. Она теряется и чувствует себя просто ужасно.

— Скорпиус говорил, ты сдала все СОВы отлично? — спрашивает Астория, и Роза нервно сглатывает. Кивает, сглатывает ещё раз, потом отвечает, как можно небрежнее:

— Да, сдала, — и машет рукой, мол, такая мелочь эти СОВы.

— И чем собираешься заниматься теперь? — спрашивает Астория, а Розе вдруг становится жарко, несмотря на то, что уже целый день льёт дождь, и мерзко-промозгло на улице.

— Не знаю, — отвечает. — Не думала пока.

Астория вздыхает, как будто говоря что-то вроде: «Какие твои годы». Так всегда говорит бабушка Молли. И Розе кажется, что разговор их закончен — обмен любезностями, этикет, будь они тысячу раз прокляты.

— Я после школы отправилась путешествовать, — вдруг говорит Астория ни с того ни с сего. И Роза понимает: это не обмен любезностями, это почему-то откровенность.

— М-м-м…

Роза не знает, что сказать. Теряется, как всегда перед малознакомыми людьми.

— Почти всю Европу объездила, — Астория делает глоток, Роза пялится на её губы, отводит взгляд в последний момент, миссис Малфой не видит — хорошо. — В Венеции вот не была, а очень хочется.

— Тогда вам нужно торопиться, — отвечает Роза, думая совсем не о Венеции, а о том, какие красивые у её собеседницы губы, какая нежная кожа.

— Почему? — спрашивает Астория с живейшим интересом.

— Ну как же. Венеция уходит под воду. Говорят, скоро совсем уйдёт.

— Да? Правда?

— Правда. Погружается понемногу каждый год, — отвечает Роза и смотрит на свои руки — пальцы с заусенцами, ногти короткие, неухоженные. — Так что я бы поторопилась на вашем месте.

— Хорошо, я потороплюсь, — отвечает Астория очень серьёзно. Роза переводит взгляд на её лицо — глаза светлые, ресницы длиннющие. Мама зовёт к столу. Астория Малфой улыбается, встаёт, платье её зелёное льётся-переливается, шампанское на донышке бокала пенится, Роза зажмуривает глаза.

* * *

Вечером Роза сидит на диване с ногами, книга в руке, но буквы не различаются почти. Астория Малфой, красивая, бледная, пальцы длинные. Астория Малфой в её голове и перед её глазами. Что происходит? Роза не может сказать, не понимает просто.

За окном — дождь, серость, серость, дождь. За окном — такое странное лето, непривычное, совсем не летнее лето. Роза сидит на диване с ногами и думает об Астории Малфой.

— Тебе, — говорит мама, просматривая утреннюю почту, и протягивает дочери белый конверт. Роза кладёт на тарелку недоеденный бутерброд и берёт конверт, оставляя на нём жирные пятна, отпечатки пальцев — неаккуратная. В уголке выведен адрес их дома и имя. «Розе Уизли». Почерк красивый, прямой, чуть загибается влево.

Роза рвёт белоснежную бумагу. Читает. Тяжело вздыхает.

— Я пойду, погуляю, — бросает как бы между прочим, отец бурчит что-то из-за «Пророка».

— Только плащ надень, дождь, — мать жарит блинчики.

Роза кивает и выходит. Через десять минут она уже в Лондоне, в кафе, которое указала в своём письме Астория Малфой, заходит в дорого обставленный зал, оставляя на плитке разводы от своих кроссовок. На Розе старая растянутая футболка и юбка чуть выше колена, мятая. Роза грызёт ноготь на безымянном пальце правой руки и высматривает Асторию.

— Здраствуйте, мисс. Вам помочь? — подходит к ней менеджер, осматривает с ног до головы, чуть хмурит брови, заметив пятно на футболке. Сам он одет с иголочки, чёрный пиджак и бабочка, и чёрт его знает что ещё, манжеты белоснежные, торчат и смотрят прямо на Розу, прицеливаются, говорят, что ей здесь не место. Роза встряхивает головой, прогоняя бредовые мысли — капли летят во все стороны, оседают мокрым на пиджаке этого с иголочки.

— Миссис Малфой. Мне нужна Астория Малфой, — говорит Роза.

Менеджер хмурится и кивает. Роза шмыгает носом — только заболеть ещё не хватало, думает.

— Пройдёмте за мной.

Астория сидит за маленьким столиком. Перед ней — чашка дымящегося кофе. На ней — очередное платье, очередное нарядное красивое платье, очередное произведение искусства. Она улыбается — Роза отводит взгляд, почти привычно, и позволяет себе скованную ухмылку, скованную, потому что губы как будто сковало холодом.

— Здравствуй, — говорит миссис Малфой — запястья у неё невероятно тонкие, пальцы длинные, какие красивые руки, замечает Роза и таращится изо всех сил, позабыв о приличиях.

— Здравствуйте, — отвечает. Садится напротив — столик такой маленький, что они почти соприкасаются коленями, Роза чувствует тепло и почти неосязаемую ткань её платья-произведения. — Что вы хотели от меня?

Вежливость, вежливость… Летит она к чертям, только потому что у Астории Малфой тонкие запястья и улыбка красивая-нежная-неземная почти.

— Попросить об услуге, — миссис Малфой не замечает резкости Розы, стеснительности Розы, того, что Роза точно не в своей тарелке в этой юбке и этой футболке. И этих кроссовках, которые скоро попросят каши, но которые Роза так любит, а потому не надевает новые, купленные матерью ещё три месяца назад. — Хочу, чтобы ты позанималась со Скорпиусом.

И кофе, обжигающе горячий, только что принесённый кофе попадает Розе не в то горло. Она кашляет, ставит чашку — тёмная жидкость проливается на белоснежную скатерть, марает, словно чернила новенький пергамент, а Роза лишь зажимает рот рукой.

— Зачем? — спрашивает она почти невпопад, когда приступ кашля отступает. Пытается прикрыть салфеткой уродливое кофейное пятно, абстракционизм на скатерти, доказательство её, Розы, никчёмности. — В смысле, чем это я могу позаниматься со Скорпиусом, у него ведь отличные оценки.

— Чары, — бросает Астория и промокает губы точно такой же салфеткой, какой Роза только что прикрыла пятно. — С Чарами у него всё плохо.

— Да, — говорит Роза и кивает. — Я помню. Именно из-за них я обошла его и стала лучшей ученицей.

— Да, — повторяет Астория и тоже кивает. И отпивает из чашечки — глоток, другой, третий, Роза следит этим. — Сыну дают должность в Министерстве, но Чары там… Собственно, как всегда…

Роза слушает и не понимает, почему Астория Малфой сейчас говорит это всё ей, зачем Розе знать это? Розе не интересно, ей интересно пятно на скатерти, пальцы Астории и то, что второй день подряд идёт дождь, что промозгло на улице, а кроссовки пропускают воду, а потому каждый вечер Роза сушит носки заклинанием — по-плебейски, но это всё равно, лишь бы мама не заметила и не узнала, лишь бы не заставила носить другую обувь — почему-то это важно очень. А то, что Скорпиус Малфой в очередной раз обошёл Розу по всем статьям — это мелочи. То, что её, Розы, родители, герои чёртовой войны, которая была когда-то там, не могут устроить её в Министерство и говорят пробиваться самой, а папочка Малфоя всё сделал для сыночка… Собственно, это мелочи, такие мелочи, не надо о них думать…

— Так мы договорились? — слышит Роза голос миссис Малфой и понимает, что та уже какое-то время ей что-то говорит. Роза кивает — машинально, теребит выбившуюся из хвоста прядь. — Отлично. Тогда завтра я жду тебя в три.

И Роза смотрит на Асторию Малфой, смотрит, как та достаёт из маленькой сумочки несколько галеонов и кладёт на стол. Улыбается, поправляет идеальную чёрт-её-дери причёску, встаёт.

— До завтра, — говорит — запястья тонкие, губы красивые.

Роза кивает, смотрит вслед. Обхватывает голову руками. Что происходит? Что? Что?.. Нет ответа, но что-то происходит с ней точно, бурлит внутри, обжигает прямо как этот кофе, оседающий на стенках чашки. Погадать? Нет, Розе никогда не давались хорошо Прорицания, и «отлично» по ним — чистая случайность, так Роза считает.

Так Роза думает, так Роза знает. Сумбур в голове. Она встаёт, одёргивает мятую юбку, шмыгает носом — не заболеть бы. Под столом натекла лужа от её ног, в окно ударяют стальные струи дождя. Она проходит по залу — менеджер провожает её непонятным взглядом. Открывает тяжёлую дверь и хлопает ею за собой — миру назло. Выходит на улицу из-под навеса, стоит под холодным дождём некоторое время, потом аппарирует к воротам и, скрипнув калиткой, идёт, вся мокрая, к дому.

Что происходит?.. Сумбур в голове…

* * *

Ночью, лёжа в кровати, Роза думает, её прожигают насквозь мысли. Зачем согласилась? Куда идти? К Малфоям? Отец убьёт, несмотря ни на что, не любит он их. И Роза не любит. Скорпиуса не любит, отца его не любит… Асторию Малфой она…

Пальцы тонкие, губы тонкие, запястья, глаза красивые, светлые, волосы длинные…

Бред, думает Роза и утыкается лицом в подушку. Бред, бред, бред. Асторию Малфой она не любит тоже. Потому что Астория — слишком красивая, слишком-слишком.

Роза засыпает, ей снится дождь и Астория Малфой под красивым лиловым зонтом.

Дорожка к Малфой Мэнору усыпана гравием, под дождём, намокший, он кажется почти чёрным, и только этого Розе почти хватает, чтобы развернуться и убежать, чтобы никогда даже не пытаться зайти в этот дом, за эти ворота, в эту жизнь — чужую. Почти хватает — она делает шаг, другой, слышит трель сигнальных чар в доме, почти спотыкается об аппарировавшего ей навстречу домовика под огромным чёрным зонтом.

— Мисс Уизли? — пищит существо, голосок его отдаётся эхом в голове Розы, как будто голова её пустая совсем.

Роза пытается что-то ответить, но в горле пересохло. Она не хочет нервничать, но нервничает всё равно, почти как перед экзаменами, только ещё хуже. Она кивает домовику, идёт вслед за ним, отказываясь от предложенного ей зонта — намокшие пряди липнут ко лбу и щекам, капает за шиворот мокрым, холодным. Роза смотрит в небо — тучи, никакого солнца — разве лето бывает таким.

Она заходит в дом, холл встречает её тишиной и теплом, портьерами на окнах, высоким потолком, картинами в резных рамах. Откуда-то тянет запахом жасмина — Роза втягивает носом воздух, глаза прикрывает. Эльф сушит её одежду, причитает над ней — голосок писклявый. Роза откидывает со лба прилипшие волосы и очень старается успокоиться.

— Роза?

В этот раз на ней коричневое платье — рукава до локтей, вырез глубокий. Роза смотрит на неё и забывает отвести взгляд — настолько она элегантна, настолько красива.

— Здравствуйте, — шепчет Роза с придыханием, не знает, куда руки деть — отводит за спину, сжимает в кулаки.

— Здравствуй, — Астория подходит ближе, совсем близко, руку протягивает, мокрую прядь с лица убирает — пальцы теплом обжигают, плавят, плавят кожу, опаляют. — Знаешь, — говорит она, — я должна извиниться перед тобой.

— За что? — Роза сглатывает и борется с собой, чтобы не прикрыть глаза. Астория — слишком близко, нарушает её, Розы, личное пространство, вклинивается в него — зачем, почему? Роза отводит взгляд, стискивает руки в кулаки ещё сильнее.

— Скорпиуса нет. Драко забрал его в Министерство буквально полчаса назад. Мне так жаль…

Она опускает взгляд к полу. А Роза думает — за полчаса можно было бы легко с ней связаться, предупредить, чтобы Роза не приходила сюда, не мокла под дождём, не изводила себя, не нервничала, не мечтала исчезнуть. Чтобы не видела этого дома — слишком роскошного, не видела этого платья — слишком красивого. Чтобы внутри не появлялось какое-то мерзкое чувство собственной неполноценности, ущербности, которое прямо сейчас мерзким червём расползается внутри.

Астория говорит что-то — Роза не слышит.

— Что? — переспрашивает.

— Хочешь чаю?

Она кивает — ей больше ничего не остаётся.

— С жасмином, — зачем-то уточняет Астория.

Платье у неё коричневое, в пол, каблуки по паркету стучат, а волосы зачёсаны, закреплены жемчужными заколками.

«С жасмином», — проносится в голове у Розы. Астория Малфой улыбается и приглашает её следовать за собой в гостиную.

И там, когда руки её обжигает чашка с горячим чаем, а Астория сидит напротив, Роза чувствует себя почему-то невероятно счастливой, беспокойство уходит, остаётся только тепло и уют. Ей очень хочется скинуть обувь и забраться в кресло с ногами, укрыться пледом, пить чай с жасмином, слушать, как трещат поленья в камине, и смотреть на Асторию. Смотреть-смотреть-смотреть.

Астория подходит к окну, вглядывается в пелену дождя за ним, проводит пальцами своими тонкими по подоконнику, вздыхает.

— Почти как в Венеции, — говорит она, улыбается горько и отворачивается, смотрит прямо на Розу. — Почти.

А потом приходят Скорпиус и мистер Малфой. Первый смотрит на Розу почти с презрением, а второй… Второй подходит к Астории, обнимает за талию, целует в губы — легко. Роза отворачивается, уют пропадает, счастье пропадает, всё пропадает.

Что происходит, думает Роза. Что чёрт-его-дери происходит. Что творится? Дождь, сумбур. Не в своей тарелке. Всё не так.

* * *

Роза не любит зеркала. По ночам, в темноте, ей всегда кажется, что в них можно увидеть что-то потустороннее, что-то страшное. В комнате Розы только одно большое зеркало — на внутренней стороне дверцы шкафа, но Роза всё равно в него почти никогда не смотрится — ей хватает того маленького в ванной, над умывальником.

Этим вечером Роза открывает шкаф, ставит перед зеркалом стул и долго сидит, изучая своё отражение. Потом она встаёт, запирает дверь, снимает с себя одежду и ещё дольше крутится перед зеркалом.

У Розы веснушки по всему телу, на плечах их почему-то особенно много. У Розы длинные непослушные волосы, рыжие, как будто кто-то специально покрыл их слоем хны. У Розы угловатая фигуры и слишком тонкие лодыжки, слишком узкие бёдра, ногти на пальцах обкусанные, ресницы светлые, незаметные. Роза носит мешковатые футболки и старые кроссовки.

У Астории — кожа мраморная, талия тонкая, бёдра округлые. У Астории ногти длинные, миндалевидные, платья красивые, роскошные, осанка прямая.

Роза ненавидит своё отражение.

Роза падает мешком на кровать и плачет.