Клон

Профессор Снейп сидел у себя в подземелье. «Надо идти на ужин, — думал он, — надо». Идти совсем не хотелось. Он мог бы, конечно, вызвать эльфа и приказать ему принести что-нибудь съестное прямо сюда, но, будучи директором, не имел на это морального права. Необходимо было присмотреть за учениками, и потом, совсем не хотелось давать Кэрроу лишний повод для подозрений. Черт, опять придётся сидеть и слушать, как они чавкают, вежливо улыбаться и кивать. Они любили болтать с набитым ртом, при этом слюни с кусочками пищи разлетались на расстояние вытянутой руки, и профессору, который всегда сидел рядом, всё время приходилось незаметно уворачиваться, но, в итоге, всё равно, лицо, волосы и даже мантия оказывались забрызганными. В принципе, он всегда был равнодушен к еде, но в последнее время совсем перестал нормально питаться. Глядя, как Кэрроу поглощают вкуснейшую хогвартскую снедь, хотелось срочно опорожнить желудок, причём, прямо в тарелку. К ним в тарелку.

«Ну, хорошо, пойду, съем хоть корку хлеба, заодно посмотрю, какие настроения у студентов».

Закрыв дверь, он произнёс привычные заклинания от непрошенных гостей и зашагал по тускло освещённому коридору.

Вдруг в одно мгновенье погас свет, что-то отбросило профессора к стене, палочка вылетела из рук и исчезла. Тело перестало подчиняться.

— Вот тебе раз, — растерянно пробормотал он и стал мысленно ощупывать пространство.

«Вот тебе два», — подумал кто-то неведомый совсем рядом, и Снейп почувствовал, что не может произнести ни звука.

«Всё, это конец», — решил он.

Страх и обречённость схватили за горло. Он стоял, скованный заклятьем, и готовился к переходу в лучший мир. Но оказалось, что у нападавшего были иные планы. Кто-то распорол ему мантию и начал возиться с застёжкой брюк.

«Что это? — запаниковал Снейп, — они что, хотят поиздеваться напоследок?»

Он напряг мозг и попытался ворваться в мысли чужака. Привиделись какие-то смутные картины: белая борода, кошачьи усы, тёмные комнаты с портретами.

«Полный бред».

Между тем, носитель мыслеобразов, не справившись с замочками, шёпотом ругнулся и разрезал ему заклятьем брюки. Внизу живота стало холодно, не столько оттого, что оголённую плоть больше не согревала шерстяная ткань, сколько от леденящего страха.

«Мерлин! Чего он хочет?»

Как выяснилось, некто хотел от профессора вовсе не того, чего тот успел себе вообразить. Профессор почувствовал, что прохладные пальцы слегка сжали его мужское естество и начали недвусмысленно двигаться взад-вперёд. Так продолжалось около минуты. Снейпу было холодно и неприятно.

«Елки-палки, как же его поднять-то? — прочитал он мысли нападавшего, — может, так?»

Он ощутил, как холодные губы обхватили его пенис и стали проделывать странные движения: посасывали, подергивали и весьма чувствительно покусывали.

«Ой… Ай… Уй-йё! Мне же больно!» — мысленно вопил профессор.

Внизу Некто пыхтел, пытаясь вызвать у него возбуждение, но видимо, был мало знаком с мужской физиологией.

«Полегче, полегче, — взывал Снейп, — да примерно так… Да нет же, не так! Вот… Да… Нет… Ай! Ах ты, неумеха чёртова!»

«Ничего не получается. Он импотент», — подумал Некто.

«Я — импотент? Я?!... Ну, ладно, посмотрим, кто тут кто. Так… Надо срочно вспомнить что-нибудь подходящее или кого-нибудь...»

Почему-то сразу на ум пришёл вездесущий Поттер.

«Нет, не то».

Поттера, конечно, хотелось поиметь с особым цинизмом, чтобы расплатиться за всё хорошее, в том числе за проделки папочки, но мысль об этом не возбуждала, а, скорее, вызывала неприятные воспоминания.

«Кто ещё, парочка девиц облегчённого поведения?» — думая о них, Снейп испытал приступ брезгливости… «Есть, вот оно!» — он вспомнил, как лет десять назад была у него одна ученица. «Как же её звали? Дорис, кажется, хотя, какая разница?»

На том уроке профессор, дав ученикам задание приготовить зелье, стал мысленно сканировать класс. Большинство шестикурсников, глубоко погрузившись в процесс, думали об ингредиентах и способах их добавления в котёл. Он, удовлетворённо кивая, просматривал каждого, пока не наткнулся на…

«Оп-пачки! Что это тут у нас?»

Девушка рассеянно рубила серебряным ножом корень мать-и-мачехи, а в голове у неё звучало:

«Сними с меня бельё, профессор, вылижи меня всю…о-о-о, да! А потом войди в меня… сначала медленно, затем быстрее, быстрее…»

«Вот это да!» — картины, которые представляла себе ничего не подозревавшая Дорис, были настолько яркими и подробными, что он тогда почувствовал совершенно сумасшедшее возбуждение.

Ему пришлось даже бросить класс и бежать к себе в хранилище, чтобы найти зелье для снятия напряжения. Кажется, он тогда поставил ей «Ничего». За дерзость. И за то, что вывела его из равновесия.

Между тем, воспоминания подействовали, и там внизу кто-то удовлетворённо хмыкнул.

«Ну, то-то же. А то — импотент. Я ещё хоть куда».

Невидимая рука обхватила восставшую плоть и стала двигаться теперь уже более бережно, чем раньше.

«Ммм, приятно», — отметил профессор.

Внезапно он почувствовал, что тот, внизу, тоже возбуждается, ощутил его тяжёлое дыхание. Несколько раз тёплый язык облизывал навершие, и тогда словно искры пробегали по телу. Напряжение всё нарастало...

А потом Северус излился куда-то в пустоту, ощутив забытую радость и одновременно благодарность странному нападавшему. Спустя мгновенье путы, прижимавшие его к стене, слегка ослабли, за пазуху кто-то неловко сунул волшебную палочку, вернулась речь. Некто исчез. Расслабленная истома сменилась разочарованием:

«Что, это всё? А поцеловать?»

Затёкшими руками он с трудом вытащил палочку.

— Люмус.

«Боже, что за вид!» — профессор опустил взгляд.

Ниже пояса он был совершенно голый, разрезанные брюки валялись на полу, прикрывая ступни, рассечённая мантия свешивалась сбоку.

Послышались чьи-то шаги.

«Бежать!» — он засеменил ногами настолько быстро, насколько позволяли болтавшиеся на них штаны.

«Только бы не упасть!»

На ходу пробормотав отпирающее заклинание, он ввалился к себе в покои и на пороге всё же запнулся и всё же растянулся на полу, больно ударившись локтями.

Дверь тихо закрылась, а спустя пару мгновений кто-то громко постучал, Северус затих. Потом постучали ещё раз .

— Господин директор. Профессор Снейп, с вами всё в порядке?

«Филч, будь он неладен! Надо ответить, а то поднимет панику, греха не оберёшься».

— Да, всё хорошо. Я сейчас выйду.

— Извините, директор, меня послал профессор Кэрроу узнать, почему вас нет на ужине.

— Я просто заработался. Буду через минуту.

Чинить одежду не было времени. Северус разорвал остатки брюк, освободив ноги, скинул ставшую негодной мантию, быстро нашёл другую и одел; искать и надевать штаны не стал.

Придав лицу надменно-яростное выражение, профессор вышел в коридор. Присланный соглядатай попятился и заискивающе улыбнулся. Северус медленно проговорил:

— Идите, Филч, мне сопровождающие не нужны.

Тот заковылял впереди, Северус пошёл следом. Проходя мимо того самого места, он оглядел стену и пол — никаких следов недавних событий не было видно.

«Это же надо, — размышлял он на ходу, — кто-то поимел директора Хогвартса, профессора зельеварения, приспешника одного из величайших Тёмных лордов в истории, Пожирателя смерти прямо у входа в его логово! Невероятно! Да уж, ничего себе, сходил за хлебушком. И всё-таки, кто это был?»

Профессор трансфигурации Минерва Макгонагалл сидела у себя в комнате и злилась. А когда она злилась, шерсть у неё на холке вставала дыбом, хвост начинал вибрировать, а зрачки увеличивались. В анимагическом состоянии она могла позволить себе излить бушующую ярость без особого ущерба для мебели и методических пособий. Можно было вдоволь поплеваться, пошипеть и даже поиздеваться над припасённой специально для таких случаев мышью.

«Мерлин, опять Альбус вверг меня в очередные приключения!»

Раздирая несчастную тушку, она вспоминала состоявшийся не так давно разговор в кабинете бывшего директора.

Они со Снейпом сидели в круглой комнате и совещались с Дамблдором по текущим вопросам. Когда собрались расходиться, Альбус неожиданно сказал:

— Минерва, а вас я попрошу остаться.

Снейп коротко взглянул на неё, потом на портрет, и молча вышел.

Она села с готовностью выслушать.

— Минерва… Дорогая, — при этих словах профессор обречённо закатила глаза: «Опять!» — Боюсь, я снова попрошу у вас невозможного. Но если вы откажетесь, я пойму.

— Продолжайте, Альбус.

«Что тут поделаешь, всё равно будет нудить, пока своего не добьётся», подумала Минерва.

— Спасибо… Вы ведь понимаете, что идёт война, скрытая, да, но война. И в ней есть и будут жертвы. Много жертв, среди которых и те, кого мы знаем и ценим. Так вот, Минерва, мне доподлинно известно, что одной из них будет Северус Снейп.

— Откуда?

— Поверьте, дорогая, мне открыты многие тайны этого мира.

«Да уж, конечно. Провидец вы наш».

— Так вот, я понимаю, что совершил при жизни множество ошибок, некоторые из которых уже нельзя исправить… Но теперь я хочу, нет, я жажду предотвратить эту смерть. Спросите, почему?

Она пожала плечами.

— Я обязан ему многим. И страшно виноват перед ним. И поэтому хочу подарить Северусу жизнь.

— Но почему вы обсуждаете это со мной, а не с ним?

— Наш мастер зелий слишком горд и независим. Боюсь, он не оценит моих потуг. И потом, придётся многое объяснять, упрашивать, уговаривать, а времени очень мало! А вы, Минерва, вы единственный человек, кому по силам сделать так, чтобы он выжил!

— Допустим. Но почему вы уверены, что я буду это делать? Ведь он — враг, Пожиратель смерти и…

— Ах, дорогая, кто из нас не делал в молодости того, чего делать не следовало! Поверьте, Северус — неплохой человек. И он — не предатель. Вы мне верите?

— … Хм… Как ни странно, да.

— Вы мне поможете?

— Но чем я могу...?

— Это вопрос технический. Сейчас мне нужно ваше принципиальное согласие.

— А что, если вы ошибаетесь, и он — действительно предатель?

— Нет.

— Может, существуют какие-то иные причины, из-за которых вы так за него переживаете?

— Нет.

— Вы уверены, что он отблагодарит вас за спасение?

— Нет.

— Тогда, может быть, не стоит?

— Нет. Стоит. Ещё вопросы?

— Я лишь проверяю устойчивость ваших намерений.

— Поверьте, я от них не откажусь.

— …Ну, хорошо. И каков ваш план?

— Этого я пока сказать не могу.

— Альбус! — возмутилась Минерва.

— Правда, не могу. Сначала необходимо убедиться, что мы в состоянии подготовить всё, что нужно. Одно скажу точно — нам понадобятся зелья.

— …

— Вы молчите, не передумали?

— Близка к тому. Но вы меня заинтриговали.

— Узнаю бесстрашную и всегда готовую рискнуть Минерву Макгонагалл!

— Не льстите. Что от меня требуется?

— Создать тайную лабораторию здесь в Хогвартсе, собрать все необходимые ингредиенты для зелий, и разумеется, держать все приготовления в секрете. Список всего необходимого находится в свитке, свиток — в хранилище номер триста двенадцать банка Гринготтс. Гоблины предупреждены о вашем визите.

— Так вы были уверены, что я соглашусь?! — снова возмутилась Минерва.

— Я знал, что у вас доброе сердце, и вы не откажете старику.

— Ну знаете ли! — профессор встала и решительно пошла к двери.

— Триста двенадцать, Минерва! — прокричал ей вслед Дамблдор.

«Ну, как можно так вертеть судьбами других?» — думала Минерва, стоя в фойе банка Гринготтс в ожидании своей очереди.

Посетителей было много — всем хотелось получить свои денежки и уехать из страны куда-нибудь подальше от того гнусного террора, что развязало министерство магии. А Минерве Макгонагалл больше всего хотелось пойти купить магических красок и закрасить портрет Дамблдора каким-нибудь противным цветом, например, лимонным. Или цветом детской неожиданности. Нет, лучше не закрасить, а пририсовать старику рожки.

«А ещё лучше, — мечтала она, — нарисовать на портрете какую-нибудь злобную тварь. Мантикору. Или гидру. Или огра». В этих приятных размышлениях она не заметила, как подошла её очередь.

— Чего желаете? — услышала она скрипучий усталый голос гоблина…

В хранилище номер триста двенадцать обнаружился запечатанный свиток и внушительная кучка галеонов. Минерва забрала пергамент.

— А золото? — спросил гоблин.

— Незачем.

— Ничего не знаю. Мне было строжайше указано отдать всё и освободить хранилище.

— Ну, хорошо! — Профессору пришлось снять пальто и сделать из него импровизированный мешок.

Золото было тяжёлым, она еле донесла его до тележки, а противный гоблин даже не предложил ей помощь.

«Ничего, заберу палочку, трансфигурирую галеоны во что-нибудь лёгкое», — думала она.

Когда подъезжали к выходу, послышался странный шум и крики: «Облава!». Гоблин резко остановил тележку, выскочил из неё и побежал куда-то в сторону.

— Эй, стой, куда?! — Минерва схватила мешок и заковыляла вдогонку. Когда, запыхавшись, она настигла беглеца, тот, бросив на неё раздражённый взгляд, схватил за руку и потащил в какую-то тёмную каморку. Она стала сопротивляться, но маленький негодяй оказался на удивление сильным.

— Да тише вы! Смотрите, — он указал ей на низкое запыленное оконце размером с яблоко.

Минерва наклонилась и посмотрела в него. Из окна было видно фойе, в котором явно творилось что-то ужасное. По периметру зал был окружён аврорами, а в центре, скованные магическими верёвками, стояли люди, среди которых она узнала посетителей и служащих банка. Был слышен женский плач и ропот. Видимо, в министерстве решили, что среди тех, кто аннулирует свои вклады, есть немало магглов или изменников крови, и устроили захват. Между тем, авроры начали обыскивать пленников: выхватывали из толпы по одному, выворачивали карманы, ощупывали, заставляли открывать рот и совали в него свои пальцы в чёрных толстых перчатках. Когда один из распоясавшихся служителей министерства с особым рвением обыскивал красивую ведьму, та плюнула ему в лицо, которое в тот же миг побагровело, и он с размаху ударил женщину. Она упала на пол, видимо, потеряв сознание. Наблюдая эту сцену, Минерва ощутила такую ярость, что, не помня себя, схватила правой рукой стоявшего рядом гоблина за волосы и с силой сжала ладони. Тот тихонько заскулил и попытался отодрать её пальцы, но не тут-то было: увидев очередное издевательство, творившееся в главном зале, она с остервенением до белых костей сжимала кулаки, представляя, как врывается туда с палочкой на изготовку и крушит ненавистных извергов в серо-голубых мантиях. Гоблин, отчаявшись освободить волосы, изловчился и отвесил профессору трансфигурации внушительного пинка. Она вздрогнула, выпрямилась и посмотрела вниз. Увидев жертву своей впечатлительности с раскрасневшимся от натуги личиком, она резко разжала пальцы и выпустила беднягу.

— Ой, простите, — пробормотала она смутившись.

— Ничего, — злобно ответил гоблин и подарил ей недобрый взгляд.

В руке у неё осталась густая прядь серых жёстких волосков. Почему-то в голову некстати пришла мысль о том, что волосы гоблина применяются для приготовления закрепляющего зелья. Минерва неловким движением сунула серый комочек гоблину в руку, он поджал губы и положил прядь в карман.

Тем временем, в зале приближалась развязка: пленников опять собрали в кучу и, не обращая внимание на стоны и плач, левитировали к выходу. Через минуту зал опустел…

Гоблин, приказав ей оставаться на месте, ушёл, а потом вернулся с её палочкой. Выпроводив госпожу Макгонагалл на улицу, он вздохнул с облегчением и скрылся за дверями банка.

Минерва зашагала прочь, беспокойно озираясь по сторонам. Злость на Дамблдора улетучилась, теперь её заплёскивала холодная решительная ярость на авроров министерства:

«Как они могут! Средь бела дня творить беззакония!»

Немного успокоившись, она зашла в пустой проулок и развернула заветный свиток. Длиннющий список ингредиентов был составлен дельно и подробно с указанием способов их транспортировки и магазинов и лавочек, где всё это можно было приобрести.

Потратив целый день и почти всё оставленное Дамблдором золото на покупки, профессор трансфигурировала свою добычу в дамскую сумочку и аппарировала в Хогсмит.

Чтобы не вызвать подозрений, решила пробраться в Хогвартс через таверну Аберфорта. Тот несказанно обрадовался, увидев её на пороге, предложил посидеть, выпить; но она решительно отказалась, сославшись на занятость. Он, нисколько не расстроившись, — привык — попытался заключить её в объятия и даже стал нашёптывать в ухо всякие непристойности, вроде «милой киски». Профессор, освободившись от его ухаживаний обычным способом — пинком в одно чувствительное место — запрыгнула в портрет и, пожелав младшему Дамблдору ночных кошмаров, исчезла в глубинах магических переходов.

«Когда он поймёт, что порядочная кошка никогда не станет иметь дело с каким-то козлом?» — думала она, хотя в глубине души, где-то совсем глубоко, ей льстило столь упорное внимание со стороны мужчины. Плохонького, но мужчины.

Через пять дней в тайной лаборатории — заброшенном классе на третьем этаже Хогвартса — всё было готово, а именно: над негаснущим огнём стоял огромный котёл с кипящим содержимым, а повсюду на полках находились колбочки и пробирки с жидкостями разного цвета, богатейшая коллекция трав, порошков и кусочков чего-то сморщенного и малопривлекательного. Среди ночи профессор Макгонагалл отправилась в кабинет директора. Отчитавшись о проделанной работе, она спросила:

— Теперь вы скажете мне, в чём суть дела?

— Конечно.

— Ну?

— Мы. Клонируем. Северуса Снейпа.

— Что?

— Вы не ослышались.

— Это же незаконно! Это запрещено даже у магглов! И это невозможно.

— Видите ли, Минерва, министерство магии давно уже не отслеживает случаи создания гомункулусов из-за отсутствия оных в последние сто пятьдесят лет, и потом, ему сейчас не до того — наши министры заняты поисками магглорождённых и подковёрными играми. Это к вопросу о законности. А что касается невозможности, то… я ведь не зря тесно сотрудничал с Фламелем. Этот величайший маг нескольких столетий открыл метод создания и выращивания клонов, которые абсолютно идентичны прототипам.

— И что мы будем делать с ребёнком?

— Не с ребёнком, Минерва, а со взрослым полноценным человеком, на создание которого уйдёт всего несколько месяцев.

— И он будет похож на Снейпа?

— Как две капли воды. Он унаследует все его черты, характер и знания. Бьюсь об заклад, даже черную метку.

— Два взрослых Снейпа — а не много ли для одного Хогвартса?

— Не ёрничайте, дорогая.

— Ну, будет у нас два Снейпа, а что дальше?

— Одним — клоном — придётся пожертвовать. Как конкретно это произойдёт, пока неизвестно, но знаю точно: мы должны будем совершить замену настоящего Северуса на копию в момент, когда в Хогвартсе появится Гарри Поттер.

— Почему именно тогда?

— Не спрашивайте, я не могу сейчас объяснить.

— Опять!

— Простите меня, дорогая, но я, действительно, не могу…

— Ладно, хорошо, — примирительно сказала Макгонагалл.

— Я рад, что вы верите мне, — старик прослезился.

— Итак, первые пять пунктов плана приготовления зелья выполнены, что теперь?

— Теперь — самое главное и, боюсь, самое сложное. Необходимо добыть образец клеток прототипа, то есть взять у Северуса что-нибудь…

— Волосы, ногти?...

— Нет, волосы и ногти, конечно, несут нужную информацию, но она уже мёртвая и не годится для создания полноценного организма.

— Тогда кровь?

— Я забыл сказать, что образец должен быть отдан носителем добровольно, иначе это скверно отразится на характере клона. Сомневаюсь, что вам удастся уговорить Северуса отдать хоть каплю крови, он страшно мнительный.

— Но тогда... что? Я не вижу выхода.

— Выход есть. Как мы знаем, Северус — мужчина…

— К чему вы клоните?

— Вы меня отлично поняли.

— Нет… Нет, я не могу. Я не буду этим заниматься!

— Минерва…

— Я так и знала, что вы заставите меня делать какую-нибудь пакость!

— Ну почему — пакость? Вы знаете, от процесса можно получить удовольствие. Будь я жив, я бы с радостью сам…

— Ах, избавьте меня от подробностей!

— Образец следует добавить в котёл сразу же после того, как он будет получен, — при последних словах Минерву передёрнуло, — сделать это нужно будет не позднее начала полнолуния. У вас осталось два дня. Да, и не забудьте, что Северус — легилимент. Надеюсь, вы умеете ставить блоки?

Минерва Макгонагалл обречённо вздохнула. Следующие два дня обещали быть самыми насыщенными в её жизни.

Спустя пару месяцев, профессор трансфигурации Минерва Макгонагалл шла в свою комнату по коридорам Хогвартса. Вид у неё был, прямо скажем, неважный: лицо стало бледным и измученным, под глазами залегли тени, а скорбные морщины у рта свидетельствовали о постоянной усталости. Навстречу ей двигалась странная процессия. Возглавлял её никто иной, как директор сего славного учебного заведения профессор Северус Снейп, на лице которого отразилась печать постоянной заботы о вверенных ему студентах. В данном случае его забота коснулась учащихся факультета Гриффиндор — перед директором, удерживаемый его же палочкой в состоянии левитации, летел связанный по рукам и ногам и непрерывно что-то мычащий ученик седьмого курса Невилл Лонгботтом, а позади — неугомонный Филч тащил упирающуюся Джинни Уизли.

— Северус, что здесь происходит?! — возмущённо воскликнула Минерва.

— Это я хотел спросить, уважаемая Минерва, что происходит. И какие неотложные дела всё время заставляют вас игнорировать наше общество и исчезать в неизвестном направлении? Сознаюсь, мне не доставляет удовольствие лицезреть ваш облик, как, впрочем, и физиономии ваших учеников, и догадываюсь, что это чувство взаимно. Но вы могли бы хотя бы изредка уделять внимание вашему факультету, и тогда бы мне не пришлось заниматься этим самому! А сейчас будьте добры, заберите это. — Профессор опустил палочку, и Невилл с грохотом упал на пол. — И это — Он сделал знак Филчу и тот с явным сожалением отпустил Джинни Уизли, которая тут же подбежала к лежащему.

— Что они сделали? — спросила Макгонагалл, пытаясь вместе с Джинни придать Невиллу вертикальное положение.

— Нечто ужасное, о чём я поговорю с вами позже. Наказание они будут отбывать с Хагридом. И я очень надеюсь, Минерва, что вы оставите свои таинственные дела и займётесь, наконец, вашими прямыми обязанностями, пока ученики ВАШЕГО факультета не разнесли Хогвартс вдребезги! — Снейп резко развернулся и зашагал по коридору.

Филч засеменил следом, заискивающим тоном выражая сожаление о том, что ему не дали самому наказать провинившихся, уж он бы постарался, выбил бы из них всю дурь.

Взмахом палочки развязав мычащего Невилла, Минерва спросила его самым строгим тоном, на который была способна:

— Что вы сделали на этот раз, мистер Лонгботтом? Ну, что вы молчите? Отвечайте!

Невилл продолжал мычать, вращая глазами и указывая рукой на рот.

— Ах, да! — Взмах палочки и парень обрёл возможность изъясняться.

— Мы хотели взять меч Гриффиндора, — тоненьким голоском ответила за него Джинни.

— Мерлин всемогущий, зачем вам это понадобилось?!

— Эфоф мещ наф! — хрипло прогундосил Невилл, у которого после неудачного падения оказались разбиты губа и нос, однако несмотря на боль, глаза его светились упрямым фанатичным блеском.

— Он хотел сказать, что меч принадлежит нашему факультету, и он не должен находится в кабинете у... у…

— Продолжайте, мисс Уизли.

— У Пожирателя смерти и убийцы Дамблдора, — на выдохе произнесла Джинни.

— Ах! Ну что вы несёте!.. Мистер Лонгботтом, немедленно идите в лазарет, а вы — в свою комнату. Поговорим об этом позже.

Глядя им вслед, Минерва подумала, что дети оказались смелее, чем взрослые, хоть и отважились на несусветную глупость. Лонгботтом споткнулся на ровном месте и чуть не упал, ухватившись за уступ в стене; на ней остались кровавые отпечатки от ладони, которой он до этого прикрывал разбитый нос.

«Бедный мальчик, — подумала Минерва, — что с ним сделало это чудовище! И я ещё взялась спасать ему жизнь!»

Каждый раз, завидев Снейпа, Макгонагалл испытывала досаду и смущение, вспоминая, на что ей пришлось пойти ради блага сего мрачного типа. Она с содроганием думала о том, что почувствовала в тот самый вечер, когда после тщательной подготовки исполнила намеченный план по изъятию (Боже — какое слово!) образца клеток для создания клона. Не сказать, что ей не понравилось, это было… очень странно и необычно, и могло бы быть даже… мило, если бы не тот факт, что её визави оказался Снейп. Вот если бы это был…

«О чём это я? Не время думать о таких вещах. Кстати, надо навестить Дамблдора».

— Альбус, я так больше не могу. Эти постоянные дежурства в лаборатории выматывают меня, а ещё уроки, педсоветы, визиты министерских контролёров. Я страшно устаю, и, боюсь, не сумею завершить наш проект. Я ведь могу из-за невнимательности перепутать ингредиенты, перевернуть котёл, уснуть на ходу, упасть где-нибудь и расшибить себе лоб на радость Кэрроу! Давайте признаем провальность вашей затеи из-за моей слабости и… я, наконец, высплюсь.

— Минерва, дорогая, не надо отчаиваться, у вас всё получится, тем более, что у меня возникла отличная идея!

«Опять!» — подумала Макгонагалл, устало закатив глаза.

— Вам. Нужен. Помощник! — Дамблдор на портрете просиял нарисованной улыбкой и взмахнул руками, как будто только что произнёс гениальнейшую из идей.

«Та-та-та-там!» — мысленно сыронизировала Минерва.

— Как насчёт моего брата?

— Нет.

— Вы можете ему абсолютно доверять.

— Нет.

— Аберфорт так хорошо к вам относится.

— Нет!

— Но это отличная кандидатура!

— Нет, нет и нет! Никогда! Я не буду иметь с вашим братом ничего общего! И, если уж на то пошло, я сама выберу себе помощника.

— Осмелюсь напомнить, что Я руковожу вашими действиями в этом проекте, — сказал Дамблдор тихо.

— Я это помню, однако я — главный исполнитель, и мне решать, с кем лучше работать, тем более, что вы никак не сможете мне помешать!.. Ой, простите. — Минерва смутилась: спорить с портретом умершего было глупо и неприлично, однако пересилить врождённое упрямство оказалось чрезвычайно трудно.

— Что ж, вы правы, помешать вам я не могу, — скорбно произнёс старик, хочу лишь призвать вас к благоразумию.

— Не волнуйтесь, Альбус, я буду очень благоразумна. И выберу самого лучшего помощника из всех возможных.

* * *

Профессор прорицаний Сибилла Трелони сидела в своей башне и скучала в обществе бутылки кулинарного хереса. Она не вела занятий с тех пор, как оказалась в опале у Кэрроу.

Они пришли к ней в начале года и потребовали предсказаний. Братца интересовала возможность скорейшего получения большой суммы галеонов, а сестрицу — замужество с высоким стройным брюнетом с длинными волосами. Когда Трелони, верная себе, предсказала им обоим скорейшую смерть с получением множественных травм разной степени тяжести, они взбесились, обозвали её шарлатанкой и сказали, что не видать ей учеников, как Мерлину — своих ушей.

И действительно, вскоре из школьного расписания исчезли уроки прорицания, и Сибилла превратилась в затворницу. Она почти никуда не ходила, лишь изредка позволяя себе тайные вылазки с применением дезиллюминационых чар. Однако из-за постоянного присутствия в её крови одного замечательного напитка, чары периодически давали сбой и она показывалась то тут, то там, пугая учащихся. По Хогвартсу даже заходили слухи, что появился новый боггарт в виде огромной разноцветной стрекозы, распространяющий странный запах; он являлся особо нерадивым студентам и предвещал смерть в страшных мучениях. Преподаватели даже хотели провести рейд в надежде отыскать неуловимого тёмного духа; но, поскольку в моменты вылазок Трелони у учеников резко повышалась успеваемость, было решено оставить боггарта в покое. Однажды она появилась прямо перед носом у парочки Кэрроу, те сначала опешили, а потом начали кидаться в неё непростительными заклятиями, и только резвые ноги ещё не старой провидицы спасли её от верной гибели.

С тех пор Сибилла перестала выходить, сидела у себя в башне, разговаривая с любимой бутылкой, на которую однажды наложила чары Неопустошимости. Но, видимо, в тот момент она была сильно под мухой, и что-то пошло не так, потому что в один прекрасный день бутылка ожила и, страшно напугав хозяйку, заговорила с ней нудным голосом о вреде обильных возлияний. Трелони, опешив, икнула и бросила в маленькую негодницу хрустальный шар. Бутылка увернулась и заверещала, что если хозяйка не прекратит кидаться в неё тяжёлыми предметами, та предпримет ответные адекватные меры, а она, то бишь, хозяйка будет жалеть о своих агрессивных действиях всю оставшуюся жизнь. В ответ профессор прорицаний кинула второй шар — бутылка со словами: «Ну всё, с меня хватит», подлетела к ней и пребольно стукнула по лбу. Окончательно протрезвев, Сибилла резко осела на пол и, увидев, как виновница её недомоганий, расплёскивая херес, носится у её ног на тоненьких ножках и, заламывая тоненькие ручки, лопочет о том, что, мол, она же предупреждала; наставила на неё палочку и хрипло прорычала «Изыди!» Бутылка с визгом подлетела и окатила профессора прорицаний струёй из горлышка. Трелони подскочила, задев головой полку, с которой скатился приличных размеров стеклянный шар и опустился прямо на темечко незадачливой прорицательницы...

Очнувшись после глубокого обморока, Сибилла обнаружила себя в мокрой одежде, со слипшимися волосами и большущей шишкой на голове. Она с трудом нашла очки, водрузила их на нос и услышала сочувствующий голос:

— Хозяйка, вам лучше?

— Да, спасибо, — пробормотала Трелони, толком не осознав, с кем говорит.

— Это всё оттого, что вы слишком много пьёте, ваш хрупкий организм не выдерживает такого количества алкоголя. С этого дня я сама буду регулировать вашу норму!

— Что?!

— Да-да, и всё для вашей же пользы!

За этими словами последовала немая сцена с обменом взглядами: огромные выпученные глаза Трелони ошарашено таращились на зелёные нахальные глазки-пуговки.

«Есть два варианта — либо у меня белая горячка, (хотя, откуда ей взяться?), либо я сошла с ума, что тоже, в принципе, маловероятно», — думала Сибилла.

— Ну что, мир? — бутылка кокетливо улыбнулась, протянув ей маленькие ладошки.

— Мир, — пробормотала растерянная ведьма.

Бутылка подбежала и пожала обеими ручками её указательный палец, потрясая его, как ладонь.

— Вы не представляете, какая у нас с вами начнётся замечательная жизнь! Вы больше не будете одна! Теперь у вас есть я! И я буду о вас заботиться!

— Мрак… — прохрипела Трелони, вновь опускаясь в затяжной обморок. Пока она блуждала в потёмках своего сознания, бутылка непостижимым образом ухитрилась привести в порядок комнату, а когда Сибилла, наконец, открыла глаза, радостно завопила:

— Добро пожаловать в наш лучезарный мир!

Худо-бедно Трелони привыкла к новому существу. Бутылка не позволяла ей напиваться, развлекала беседами на разные темы и не давала ей впадать в чёрную меланхолию, которая часто свойственна столь тонким натурам, каковой являлась профессор прорицаний.

Однажды вечером они сидели, как обычно, у камина и вели научный спор.

— А я считаю, что роль Альберта Великого в развитии палангенезии переоценивают! В его работах не хватает теоретической базы, а подчас они представляют собой жалкие выдумки!

— Хозяйка, вы не можете отрицать, что его опыты в большинстве своём были успешными, особенно в создании фантомов живых существ.

— Бред и шарлатанство! Единственный, кто достиг каких-либо высот в этой области, был Фламель, но он просто не обладал даром убеждения и большинство его идей так и остались неоценёнными!

— Ваш Фламель — обычный вор! Он использовал чужие труды!

— Так, ещё слово — и я сдам тебя в ближайший паб!

— Ха! Да я там буду гвоздём программы!

Неожиданно раздался стук. Трелони затихла. Стук повторился.

— Кто там? — пропищала Сибилла, давно отвыкшая от гостей.

— Это я, Минерва. К тебе можно?

— Да, конечно.

— Ты не одна? — спросила Макгонагалл, взобравшись через люк в её комнату.

— Да мы тут… — Трелони растерянно оглянулась на свою давешнюю собеседницу, которая теперь ничем не отличалась от обычного изделия стеклодувной промышленности.

Проследив за взглядом прорицательницы, Минерва на мгновенье усомнилась в правильности своего выбора, но мысленно махнув рукой, глядя прямо в огромные глаза прорицательницы, торжественно объявила:

— У меня к тебе чрезвычайно важное дело.

В течение некоторого времени Макгонагалл, вышагивая по комнате, довольно эмоционально излагала суть вопроса, причём, с её уст то и дело слетали слова: «старый зануда, царствие ему небесное», «хитрый манипулятор» (в адрес Даблдора) и «ходячая могила», «изверг», «чудовище» (в адрес бедняги Снейпа). Уяснив, что от неё хотят, Сибилла сразу же загорелась новой идеей и горячо воскликнула:

— Это гениально! Мы, то есть, Я с удовольствием вам помогу!

— Э-э, дорогая, с тобой всё в порядке? — на миг Минерве показалась, что у той на почве нездорового образа жизни развилась мания величия.

— Да я просто оговорилась. Когда начинать?

— Сегодня. Дежурить будем сначала вдвоём, потом — по очереди. Возьми с собой всё необходимое.

— Веди меня! — Трелони схватила её за руки, широко раскрыв сияющие новой надеждой глаза.

Пока Макгонагалл, кряхтя, протискивалась через люк, прорицательница незаметно засунула бутылку за пазуху и тут же почувствовала, как та задрожала, видимо, от радостного возбуждения, а, может, от духоты. Или от запаха. Кто её знает.

В тайной лаборатории на третьем этаже Макгонагалл знакомила Сибиллу с её новыми обязанностями, постоянно сверяясь с расписанием на длинном засаленном пергаменте.

— В четыре пятнадцать добавляешь «Костерост», склянка номер двадцать три, его же — в шесть тридцать, по три капли. В пять пятнадцать — зелье «Живой мысли» — две капли, склянка двадцать четыре, и в шесть — две щепотки вот этого, — она указала на колбу с надписью «25», в которой находился какой-то серый порошок.

— А что это? — увидев, с какой гордостью смотрит Минерва на склянку, поинтересовалась Сибилла.

— Это пыль.

— Пыль?!

— Да. Заговорённая книжная пыль со всех сколько-нибудь стоящих фолиантов библиотеки Хогвартса. Между прочим, чтобы её собрать, потребовалось два часа работы и парочка Империусов! Так что, заклинаю, будь очень осторожна.

— Но зачем нужна пыль?

— О, это изобретение самого Фламеля! В каждой пылинке, взятой с обложки книги, содержится практически вся информация, изложенная внутри. А Николас придумал, как её интегрировать в мозг, для этого и нужно зелье «Живой мысли». Оказывается, с его помощью можно изучить массу полезных сведений, не затрачивая усилий! Правда, это только теория.

— Жаль, что я не знала о ней в дни моей юности. Как представишь, сколько времени было убито на чтение разной учебной литературы!

— Да, это точно. Ну что, с расписанием разобрались, теперь давай посмотрим на Него.

Они подошли к большому котлу продолговатой формы. В ней в прозрачной жидкости лежал с закрытыми глазами абсолютно голый… Северус Снейп!

— Ух ты! — восхищённо пробормотала Сибилла. — Если бы я не знала, что это — клон, то подумала бы, что ты утопила Северуса в ванне.

— Хи-хи, знаешь, иногда руки так и чешутся.

— А у него ничего — большой.

— Кто про что, а вшивый про баню.

— Да ладно, я так — к слову, я же знаю, что размер не имеет значения. А можно его потрогать?

— Кого? Член? Ты меня пугаешь.

— Да причём здесь член! Я имею в виду его самого.

— А-а. Ни в коем случае! В эту жидкость не должно попасть ничего лишнего! Иначе это будет уже не чистый клон, а… неизвестно кто!

— А как же добавлять ингредиенты?

— Я, что, не объяснила? Ох, прости, совсем вылетело из головы. Снимаешь защитные чары, добавляешь, опять наводишь чары. И — не дышать, не кашлять, не чихать. И… собери свои волосы.

Сибилла с готовностью наколдовала косынку и повязала её на голову, после чего стала походить на глазастую старушку.

— Ну вот, так лучше. Клон будет шевелиться, может быть, даже издавать какие-нибудь звуки, — не обращай внимания. Это признаки скорого, так сказать, рождения.

— А когда он, так сказать, родится?

— Точные сроки предсказать не решусь. Разве что, ты возьмёшься при помощи своего внутреннего ока, а? Шучу. Здесь как в обычных родах — плюс-минус две недели, словом, очень и очень скоро на свет появится Северус Снейп-номер-два.

— Жаль, что его вторую версию нельзя усовершенствовать.

— Чтобы сделать его не таким жёстким?

— И не таким презрительным.

— Да. И не таким желчным.

— И не таким мрачным.

— В общем, не таким засранцем, каким он является на самом деле.

— Но это был бы не совсем Снейп.

— Это был бы совсем не Снейп.

— Мечтать не вредно.

— Да…

— Слушай, может, выпьем? По чуть-чуть. За наше правое дело.

— А давай! У нас есть ещё полчаса.

Сибилла достала из недр своего наряда бутылку, Минерва наколдовала бокалы. «По чуть-чуть» закончилось быстро и столь же стремительно ударило в голову. Далее разговор пошёл по новому руслу.

— Скажи, Минерва, а ты когда-нибудь любила? В смысле, мужчину?

* * *

Любила ли она? Конечно… Минерва Макгонагалл влюбилась в мужчину своей мечты ещё будучи ученицей последнего курса Хогвартса, когда её факультет возглавил Альбус Дамблдор. Он был статен, знаменит и невыносимо синеглаз. А она была наивна и уверена в своей юной неотразимости. А когда ей, как лучшей выпускнице курса, предложили остаться ассистенткой в лаборатории алхимии при Хогвартсе, которую организовал и возглавил Дамблдор, она чуть ли не прыгала от счастья.

Он был страшно мил, угощал её сладостями, интересовался разными мелочами её жизни, помогал советами, обучал премудростям магии. Он писал фундаментальный труд по методам использования драконьей крови, она помогала изо всех сил, отдавая ему свой ум и талант.

А хотела отдать всю себя.

Однажды Минерва, решив, что пора их отношениям перейти на новый уровень, основательно подготовившись (целых полчаса в магическом салоне красоты и час в магазине мадам Малкин), перешла в наступление. Весь день она обволакивала Альбуса томными взглядами и тончайшими ароматами (духи «Грёзы вейлы» по три галеона за каплю), одаривала нежнейшими улыбками и мимолётными прикосновениями. Он пригласил её поужинать в «Кабаньей голове», она пришла, полная надежд и неприлично счастливая.

Увы, увы. Поглаживая её по руке, он признался, что любит мужчин; а она, такая молодая, такая прекрасная найдёт себе другого, достойного её человека. И, как водится, предложил нежную дружбу. На прощанье он поцеловал её холодные пальцы и ушёл.

Минерва сидела, как громом поражённая. Очнулась она, когда бармен принёс ей сливочного пива, которое почему-то имело вкус и крепость огневиски.

В тот вечер она напилась вдрызг, а бармен всё суетился рядом, потом подсел к ней в опустевшем трактире, и юная Макгонагалл рассказала ему всё-всё. Он сочувственно кивал и бормотал, мол «житья не стало от этих ненормальных».

Дальнейшие события вспоминались урывками: почему-то она оказалась на коленях у бармена и жарко целовалась с ним взасос, потом он мял её тело и шептал: «Милая моя, киска», а она тонула в его синих-синих глазах. Затем он положил её прямо на стол, задрал юбки, и она ощутила между ног его влажный язык. Когда бармен улёгся сверху, раздался громкий стук, и сердитый бас прокричал:

— Аберфорт, открывай, старый мерзавец, или я дверь вынесу!

Минерву усадили на стул, а потом появился некто огромный, в котором с трудом узнавался Хагрид, потому что обычно Хагрид всегда был добрым и милым, а этот выглядел сердитым и что-то гневно выговаривал бармену, хватал его за грудки и тряс с такой силой, что, казалось, его голова сейчас отвалится и покатится по полу.

Позже Минерва почувствовала, что её бережно несут, потом столь же бережно кладут на широкую, пропахшую шерстью постель и укрывают толстым и очень тёплым одеялом. Проснувшись утром в хижине Хагрида, она поняла, что такое адское похмелье. Рубеус хлопотал возле неё, отпаивал каким-то прозрачным зельем со странным, сладковато-горьким вкусом, после которого стало значительно легче. Красный от смущения великан поинтересовался самочувствием мисс Минервы и, получив в ответ кивок, мол, всё хорошо, удовлетворённо вздохнул. А потом вдруг заявил, что переломает старому развратнику Аберфорту все кости, если тот посмеет приблизиться к юной мисс. Минерва улыбнулась, отчего Рубеус совершенно расцвёл.

С тех пор между ними завязалась особая дружба, злые языки говаривали всякое, но Макгонагалл не обращала внимания. Она относилась к здоровяку, как к брату; тот считал её нежной доброй феей. Наверное, отношения могли вырасти в нечто большее, но в силу понятных причин, остались на уровне рукопожатий и дружеских тычков в спину, отчего у Минервы оставались синяки, а у Хагрида — влажнели от умиления глаза.

Про свою влюблённость в Дамблдора она старалась забыть, хотя это было невероятно сложно. Любовь вырывалась с корнем, выжигалась калёным железом и топилась в пучине горьких слёз. И, наконец, однажды она вновь ощутила свет утреннего солнца на изумрудных листьях, а сияющая гладь озера больше не напоминала ей ничьи глаза. Минерва Макгонагалл вдыхала весенний воздух полной грудью и чувствовала себя живой, молодой и сильной.

Тогда впервые после долгого перерыва она обратилась в свой анимагический облик и оторвалась по полной программе, бродя по зарослям леса и общаясь с дикими котами. Вылизывая себя после жаркой ночи, она с удовольствием осознала, что есть разные способы получения удовлетворения, на чём и поставила точку. Больше она никогда не придавалась столь глупому и хлопотному занятию, как любовь к мужчине.

С Альбусом выстроились тесные деловые отношения, хотя и без прежней теплоты; но всё же она не переставала удивляться его гению и восхищалась им, о чём не раз вела задушевные беседы с Хагридом за рюмкой чая.

* * *

— Любила ли я? Конечно.

— А сколько у тебя их было?

— Десять, может, пятнадцать. Не помню.

— Ух ты! А был кто-нибудь самый-самый, ну, незабываемый?

— Хи-хи. Да, был один. — Минерва с удовольствием вспомнила усатого-полосатого джентльмена из северной части леса, с которым провела приятных два часа (в общей сложности). — А у тебя?

— Ты знаешь, я, в общем… до сих пор…

— Понятно…

— Так-то вот…

— Однако я смотрю, в размерах ты разбираешься.

Обе прыснули от смеха и тут же услышали тихий плеск и бульканье.

— Это Он, — прошептала Макгонагалл. — По-моему, нашего мальчика пора кормить.

Минерва добавила в котёл-ванну питательную смесь, после чего Снейп-номер-два пошлёпал губами и блаженно заулыбался.

— Смотри, нравится! — изумилась Трелони.

— Ещё бы, сорок капель вересковой выжимки, двадцать капель обогащённого семени единорога со вкусом ванили и пять грамм толчёной плаценты чёрной коровы, рождённой в новолуние. Унция этой смеси стоит почти галеон!

— Да, дети — это сплошное разорение.

— И не говори!

Сибилла Трелони сидела в тайной лаборатории и смотрела на своего подопечного. Сегодня впервые Макгонагалл доверила ей уход за Снейпом-номер-два. А рядом стояла ожившая бутылка и канючила:

— Ну, можно мне посмотреть?

— Нет.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста!

— Перестань.

— Всего на секундочку. А я дам тебе выпить.

— Мне всё равно нельзя! Да я и не хочу.

— У-у-у, у-у-у, — заныла бутылка.

— Ну хорошо. Но только осторожно. Смотри, не пролей туда ничего.

Трелони поставила её себе на плечо, а та обхватила её тоненькой ручкой за шею.

— Вау!

— Всё, посмотрела?

— Ага. А что ты сейчас будешь делать?

— Добавлю заговорённую пыль.

— Можно, я посмотрю? Пожалуйста, пожалуйста!

— Только сиди смирно.

— Ага.

Сибилла отсыпала две щепотки пыли на маленький стеклянный поднос и торжественно поднесла к котлу. Убрав защитные чары палочкой, она приготовилась говорить длинный текст заклинания, который полагалось произнести перед внесением ингредиента. Бутылка замерла от восторга...

И вдруг Он открыл глаза и посмотрел на них своим фирменным снейповским взглядом!

Трелони подпрыгнула от неожиданности, бутылка не удержалась на плече и упала прямо на поднос. Заговорённая пыль поднялась в воздух, и у Сибиллы так сильно защекотало в носу, что она не удержалась и одарила Снейпа-номер-два громогласным «ап-чхи»; при этом некоторое количество вина булькнуло из бутылки прямо в котёл.

— Господи, господи… А-а-п-чхи! Что же теперь будет?!

На грани паники Сибилла закинула поднос подальше, при этом маленькая виновница недоразумения обижено потёрла стеклянный бок. Прорицательница догадалась отправить «Патронуса» к Минерве и только потом решилась заглянуть в котёл. Клон как ни в чём не бывало лежал с закрытыми глазами, и даже, как ей показалось, безмятежно улыбался и пошлёпывал губами.

Макгонагалл ворвалась заспанная и злая, а когда Сибилла дрожащим голосом объяснила, что произошло, плюхнулась на стул и медленно произнесла:

— Мерлинов геморрой!

— Прости, Минерва. Я всё исправлю, только… не знаю как.

— Исправить ничего уже нельзя. Что ж, будем надеяться, что твои сопли вкупе с кулинарным хересом не сильно повлияют на развитие нашего малыша.

Сибилла всхлипнула.

— Значит, говоришь, открыл глаза?

Сибилла кивнула.

— И посмотрел?

Кивок.

— Осмысленно?

— Угу.

— Кажется, пришло время. Эти сутки будем дежурить вместе. Благо, сегодня воскресенье, и нет занятий.

Но ни на эти сутки, ни на следующие чуда не произошло. Макгонагалл, совершенно обессилев от недосыпания и тщетных ожиданий, уснула прямо здесь, предварительно трансфигурировав стул в кровать.

* * *

На следующий день, выдав все уроки, решив все текущие вопросы и отправив Лонгботтома в очередной раз к мадам Помфри, Минерва вновь отправилась в лабораторию. Там она застала идиллическую картину: Трелони сидела, поджав тощие ноги, на стуле возле котла и мечтательно разглядывала Снейпа-номер-два.

— Как наши дела?

Сибилла вздрогнула, очнувшись от занимавших её мыслей, и отрапортовала с гордой улыбкой:

— Сегодня он попытался перевернуться.

— Понятно. Я думаю, осталось несколько часов.

— Интересно, каким он будет? Ведь в нём есть часть меня.

— Да. Причём лучшая.

— Не ерничай. Кстати, сейчас по расписанию кормление.

— Давай я сама, а ты отдохни. Небось, глаз не сомкнула.

— Позволь мне посмотреть.

— Ну, хорошо, любуйся.

Минерва сделала все необходимые приготовления, сняла защитные чары, и в тот момент, когда она сильно взмахнула палочкой, от рукава её мантии отделился короткий волосок и опустился в котёл. Оказавшись в прозрачной жидкости, он тут же растворился. Обе женщины с ужасом как в замедленной съёмке наблюдали за сим действом, а потом в унисон выдохнули: «А-ах!»

— Что это было? — прошептала Трелони.

— Мерлин, это волос Лонгботтома! Я помогала ему дойти до лазарета.

— Почему ты не очистила рукава мантии? Ты же всегда так делаешь, и с меня требуешь!

— Я забыла. Видимо, сказалось нервное напряжение последних дней.

— Но ведь ничего страшного не случилось?

— В принципе, Снейп уже полностью сформировался. Теоретически, даже если весь Хогвартс соберётся и плюнет в него, мало что изменится. Но только теоретически. Поскольку прецедентов не было — последствия не известны.

— Это ты сейчас про какого Снейпа говоришь?

— Да про нашего!

Они ещё долго беседовали, сидя спиной к котлу, на тему возможного влияния волоска Невилла на характер Снейпа-номер-два, как вдруг почувствовали некое движение. Послышался тихий плеск, и тень от котла стала меняться. Затаив дыхание, обе повернулись назад и увидели, как клон сидит, потирая глаза. Потом он долго всматривался в окружающую обстановку; наконец, его глаза остановились на двух безмолвных фигурах. Он прищурился, видимо, пытался сфокусировать взгляд, а когда ему это удалось, наклонил голову набок, как любопытный щенок, и, глядя прямо на Минерву, произнёс:

— Мама?!

Макгонагалл ожидала услышать что угодно, любую гадость, но только не это слово. Между тем, Снейп устремил взгляд на Сибиллу, и неизвестно, какие ассоциации возникли в его голове при виде столь экзотического существа, но он в той же манере произнёс:

— Папа?!

Послышался грохот — это профессор прорицаний, не выдержав навалившейся ответственности, нашла выход в спасительном обмороке. Следом за ней по тому же пути и с тем же звуком отправилась Минерва Макгонагалл.

Она лежала на полу и увидела, как подошёл Дамблдор, наклонился и прошептал: «Мини, очнись, Мини, вспомни свои обязанности. Мини, хочешь лимонных долек?» Потом уши и нос Альбуса вытянулись, а борода и шевелюра поредели, и он превратился в домового эльфа с подносом разных сладостей в руках, и Минерва вспомнила, что не ела два дня. Затем у эльфа появились очки, и голосом Сибиллы он произнёс: «Открой своё внутреннее око, открой, открой глаза!» Преобразившись в Трелони, он стал шлёпать её по щекам, потом набрал (набрала?) полный рот хереса из бутылки и прыснула им в лицо Макгонагалл.

Минерва открыла глаза и увидела над собой "Северуса Снейпа". Он был голый и мокрый.

— Не вздумай снова потерять сознание, — раздражённо сказал клон. — Обеих я вас до кровати не дотащу.

Минерва встала, щёки её были влажными. Трелони уже сидела на кровати, сияя лучезарной улыбкой, глаза светились восхищением. Голый Снейп, ничуть не смущаясь, сел на стул, и, деловито сложив руки и скрестив худые ноги, произнёс:

— Итак, дамы, объясните-ка мне, что здесь происходит.

— Ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха!

— Альбус! Я не вижу в этом ничего смешного!

— Простите великодушно, дорогая Минерва. Это я от радости. Значит, так и сказал: «мама»? А на Сибиллу — «папа»? Ха-ха-ха!

— Но почему он так сказал? Почему — «мама»? Не тётя, не Минерва, не мисс Макгонагалл?

— С клонами такое бывает. Их взросление происходит очень быстро, буквально за минуты, но первые реакции остаются детскими. И потом, вы действительно ему, в некотором роде, мама.

— Да, а Сибилла — в некотором роде — папа? Так получается?

— Здесь сложнее. А ведь я просил вас привлечь Аберфорта. Тогда у мальчика была бы полная семья.

— Семьи бывают разные.

— Да, я слышал о таких. Кажется, у магглов они называются «шведскими». Так, что было потом?

— Он потребовал объяснений. А я не была к этому готова! Почему он начал задавать вопросы? Почему мы с вами никогда не обсуждали, что говорить клону после рождения? Почему?!

— Видите ли, дорогая, я не мог предвидеть его реакцию. Да и никто не смог бы!

— Но ведь вы раньше проделывали этот опыт… Или нет? — Минерва подозрительно посмотрела на портрет.

— Понимаете, мои знания в этом вопросе, в основном, теоретические. Однако я был единственным, кому Фламель доверил свои наработки.

— А сам Фламель закрепил свои знания практикой? Он создавал клонов?

— Да… Я тому свидетель.

— Вы видели сами?! И как это было?

— Это долгая история.

— Так. Вы должны мне всё об этом рассказать. Сейчас.

— Да, да, Альбус, расскажите, расскажите обо всём. Это чрезвычайно важная информация, — сказал с портрета Финеас Найджелус. И тут же остальные бывшие директора Хогвартса перестали делать вид, что спят, и загалдели со своих портретов, что Дамблдор просто обязан просветить их в этом вопросе.

— Хорошо, я расскажу.

* * *

Альбусу Дамблдору было всего пятнадцать, когда он начал вести научную переписку с выдающимися магами того времени. Большинство из них лишь вежливо благодарили за оказанное внимание и интересные идеи, на чём общение и заканчивалось. И только единицы сумели разглядеть в нём не назойливого выскочку, а одарённого и трудолюбивого юношу с блестящими перспективами. Среди этих провидцев был и Николас Фламель. Он был столь любезен, что пригласил Альбуса погостить в своей резиденции на Зелёных холмах. Тот приехал на Рождество и был поражён тем, что, несмотря на зиму, вокруг замка Вальдус, где жил выдающийся волшебник, царила настоящая весна с пением птиц, журчанием ручьёв и белопенным цветением вишен.

Фламель оказался худым, поджарым мужчиной лет пятидесяти (хотя, на самом деле, был в десять раз старше), со странными пронзительными глазами необычного золотистого оттенка. Наверное, когда-то они были ярко-карими. Было ощущение, что от его взгляда невозможно ничего утаить. Тепло поприветствовав гостя, он вдруг спросил:

— Как себя чувствует твоя сестра?

— Откуда вы знаете про Ариану? — изумился Дамблдор.

— Не удивляйся. Мне открыты многие тайны этого мира. Стоит посмотреть на человека, и я знаю о нём практически всё.

— Всё?!

— Да. Это тяжкое бремя… Ни друзей, ни любовниц. Зато — никаких жадных родственников, алчущих наследства.

— Это, безусловно, плюс.

— Да, — Фламель улыбнулся, — так что с твоей сестрой? Мне просто интересно, что ты сам думаешь об этой ситуации.

— Она не в себе… Безнадёжна.

— Надежда есть всегда.

После вкусного рождественского ужина хозяин пригласил Альбуса в святая святых — лабораторию, соединённую с оранжереей. Разглядывая необычные растения, Дамблдор неожиданно почувствовал боль в руке — порезался об острый как бритва лист гигантского плюща, который почему-то оказался совсем рядом, а потом, как ни в чём не бывало, скрылся в зарослях. Фламель бросился к юноше с пробиркой и собрал у него немного крови, потом провёл рукой, что-то прошептал, и рана тут же исчезла.

— Извини, мой дорогой, старая привычка — собирать любые жидкости. А человеческая кровь — ценнейший ингредиент, жаль будет, если пропадёт.

У юного Дамблдора никогда не было столь интересных каникул. Фламель разговаривал с ним, как с равным, рассказывал о своих открытиях, терпеливо и внимательно выслушивал его мнение по вопросам алхимии. Когда настала пора прощаться, он крепко пожал Альбусу руку и задумчиво произнёс:

— Таких юношей, как ты — один на миллион. Тебе не кажется, что это несправедливо? Как бы мне хотелось, чтобы вас — талантливых и пытливых молодых людей было больше.

Дамблдор счёл его слова комплиментом. Помахав рукой, он, окрылённый, аппарировал в Хогсмит. Тогда он и понятия не имел, что история получит продолжение.

Через несколько месяцев он получил письмо, в котором Фламель просил его приехать на летних каникулах, чтобы ассистировать ему в лаборатории.

В знакомом помещении с оранжереей стоял огромный продолговатый котёл, в котором Альбус увидел… себя! Сходство было поразительным. Однако присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что черты лица бледного юноши в прозрачной жидкости были тоньше и изящнее, а линии губ и подбородка свидетельствовали о чувственности и упрямстве. «Падший ангел», — подумал Дамблдор.

— Ну как, нравится? — Фламель гордо улыбнулся. — Я немного подправил внешние черты, но в целом, он — твоя копия.

— Кто это? — ошарашено спросил Дамблдор.

— Твой клон. Через пару дней ты познакомишься с ним, так сказать, воочию.

Через два дня клон ожил. Он был слаб, как новорождённый, ничего не говорил и почти не двигался. Они выхаживали его, как могли; но тот таял на глазах, и, казалось, вот-вот угаснет. Когда все средства были исчерпаны, Фламель решился на последнее:

— Сегодня дадим ему «Эликсир жизни» на основе философского камня. Он либо умрёт, либо будет жить очень долго.

Эликсир подействовал. Клон пошёл на поправку. Через пару недель он уже ходил по замку, разглядывая все его закоулки, как любопытный котёнок. Через три дня он обрёл речь, повторяя за всеми сказанное и смешно коверкая слова. Вскоре это был обычный парень с свойственными подросткам всплесками неконтролируемой магии и ломающимся голосом. Дамблдор узнавал и не узнавал в нём себя. Временами клон напоминал ему Аберфорта, и Альбус ловил себя на том, что испытывает некоторое снисхождение к этому существу.

Потом всё изменилось. Клон стал проявлять блестящие способности к магии, быстро всему учился, и даже превзошёл в сообразительности своего прототипа. Он, как пронырливый зверёк, был повсюду, вникал во всё, интересовался всем. Неожиданно Альбус впервые в жизни почувствовал себя в тени другого. Фламель был горд достижениями своего создания и подумывал о том, чтобы усыновить его. Они вдвоём всё чаще запирались в лаборатории, постоянно шушукались и смеялись понятным только им шуткам. Дамблдор ощутил витавшее вокруг него отчуждение и понял, что остаток каникул ему придётся провести дома. Когда до начала учебного года оставалась неделя, и Альбус не знал, куда себя деть, скучая в обществе брата и сестры; неожиданно прилетела сова от Фламеля. Тот снова приглашал к себе обсудить важные вопросы.

Фламель выглядел растерянным и расстроенным.

— Ты представляешь, он пытался соблазнить мою жену. Мою жену! Мою жену!!!

— Зачем? — изумился Альбус: миссис Фламель не была ни молодой, ни красивой.

— Ха! "Зачем". Чтобы стащить философский камень!

— Неужели?!

— Да. Мне пришлось избавиться от него.

— Что вы сделали?! — ужаснулся Альбус.

— Не волнуйся, у меня рука бы не поднялась на собственное творение, хоть он и оказался маленьким мерзавцем. Я отправил его к внучатому племяннику. Василь — преподаватель в Дурмстранге.

— Но как вы объяснили его появление?

— А, у меня целая толпа родственников по всему миру. Никто не удивится появлению нового фаворита. Василь позаботится о нём, сделает документы, купит палочку, устроит на учёбу. Я рад, что не скоро увижусь с Геллертом.

— С кем?

— С Геллертом Грин-де-Вальдом. Так я его назвал. Геллертом звали моего деда, царствие ему небесное. А Грин-де-Вальд — в честь места рождения — замка Вальдус на Зелёных холмах.

— Что?! Вы хотите сказать, что Грин-де-Вальд — ваш клон?! — Минерва Макгонагалл даже привстала с места.

С портретов зашумели бывшие директора Хогвартса.

— Увы.

— Это настолько неожиданно, что я… Я не знаю, что сказать!

— А что было дальше? — спросил Финеас Найджелус

— Да, да, что же дальше? — загалдели бородатые старцы с картин.

Фламель рассказал, что долго искал истоки вероломства клона, и проведя несколько бессонных ночей, понял, что неверным был подход к сбору основной субстанции.

— Понимаешь, кровь — это самая важная жидкость организма, она содержит в себе всю накопленную информацию, но она помнит и боль. А боль может исковеркать сознание настолько, что в характере клона возобладают худшие черты, что были свойственны прототипу, но не проявлялись в силу моральных табу.

— То есть вы считаете, что я тоже мог бы поступить с вами так же, как он?

— Ну, что ты, мой друг, конечно нет! Однако я уверен, что, получи ты дурное воспитание, ты стал бы таким же коварным, хитрым и бессердечным манипулятором, каким оказался Геллерт.

— Я никогда не стану таким!

— О, я в этом уверен! Мне жаль, что так вышло. Клонирование взрослого человека — замечательная идея. Я хотел осчастливить многих. Люди теряют близких без всякой надежды на возвращение. Как ты думаешь, обрадовалась бы твоя бедная мать, если бы ей вернули мужа? В дальнейшем я надеялся разработать метод изменения сознания клонов настолько, чтобы избавляться от многих пороков, свойственных исходным людям, и болезней, которые приносят им страдания! Я мог бы помочь твоим близким уже сейчас! Но я ошибся на основной стадии. Предстоит ещё много работы. Ты поможешь мне?

— Я готов!

— Отлично. У меня для тебя будет особое поручение. Ты должен будешь завязать переписку с Геллертом. Подружись с ним. Необходимо изучать его поведение в непосредственном общении с прототипом. Но об этом никто не должен знать.

В течение всего года Альбус обменивался письмами с Грин-де-Вальдом. Тот охотно и многословно отвечал, восхищая едкими, но остроумными замечаниями и завораживая великолепными идеями. Незаметно Дамблдор увлёкся, не представляя жизни без этих писем. По окончании Хогвартса он планировал отправиться к Геллерту в гости.

Смерть матери изменила все планы. Фламель посредством своей дальней родственницы Батильды Бэгшот устроил Геллерту каникулы в Годриковой лощине. И Альбус увлёкся не только идеями клона, но и им самим. Мысль о том, что он влюбился, в общем-то, в самого себя, конечно, иногда коробила, но в семнадцать лет многое кажется естественным. Дамблдор видел в Геллерте ту бесшабашность и свободу, на которые сам никогда бы не отважился. Часто они уединялись где-нибудь в укромном уголке леса и воздавали должное взаимной страсти. Об этом не знал никто, даже Фламель, которому он посылал еженедельные отчёты. Однажды Грин-де-Вальд, которому до всего было дело, обнаружил недописанное письмо Фламелю и устроил Альбусу допрос. После этого последовала бурная сцена с выяснением отношений, и Дамблдор увидел совсем другого человека — жёсткого, бессердечного и способного на всё. На крики прибежала Ариана, а за ней — Аберфорт...

Гибель сестры тяжёлым грузом легла на плечи. Альбус понимал, что, даже если роковое заклятье было выпущено не из его палочки, а из палочки Геллерта (брата он в расчёт не брал), всё равно, его вина несомненна. Возможно, в глубине души Дамблдор так тяготился своими родственниками, что желал им смерти. А это желание передалось клону. Теперь он осознал, каким может стать, если будет следовать только своим эгоистичным стремлениям. Грин-де Вальд исчез, и Альбус решил стереть в своём сознании всё, что связывало его с клоном. И даже когда Аберфорт разбил ему нос, он не стал обращаться к колдомедикам, чтобы те вернули ему прежний облик. Он не хотел быть похожим на Геллерта даже внешне.

Между тем, Фламель продолжал работать над созданием новых клонов, а Альбус, скрепя сердце, стал его единственным наперсником. В итоге, после нескольких лет неудач, была выведена та самая формула, которую мисс Макгонагалл и увидела на пергаменте, спрятанном в хранилище триста двенадцать банка Гринготтс. Правда, к моменту открытия Дамблдор совсем закрутился с делами Хогвартса и ордена Феникса, а сам Фламель был настолько занят тяжбой с родственниками, что про чистые испытания не было и речи. Поэтому во многом работа Николаса оставалась теоретической.

* * *

— Вот так-то вот, — подытожил Дамблдор.

— Какая удивительная история, — Найджелус всхлипнул и вытер нарисованным кружевным платочком влажные глаза.

— Но мы отвлеклись. Так что вы сказали клону, Минерва? — в голосе Альбуса послышались обычные деловые нотки.

— Э-э… Мне пришлось импровизировать.

— Ну, и?...

— Я сказала, что у него была потеря памяти после... после трагической кончины его папы.

— А кто у нас папа?

— Кто-кто… Вы!

— Лихо! А вы — всё-таки…? — Альбус чуть наклонил голову, не сводя глаз с Минервы.

— Да, а я — мама! А Сибилла — тётя, троюродная.

— А что, нормально.

— Ну, вот. Значит, ваша смерть настолько потрясла мальчика, что он решил покончить с жизнью и спрыгнуть с Астрономической башни, но за миг до столкновения с землёй его удержала в воздухе Сибилла, и он лишь сильно ударился головой. В результате — потеря памяти и несколько месяцев интенсивной терапии. А, поскольку в Мунго сейчас небезопасно, его оставили здесь на попечение мамы и тёти, а факт суицида скрыли от всех, чтобы не травмировать его в дальнейшем. Да! Ещё у него есть брат-близнец, который не знает о его существовании, поскольку был украден во младенчестве негодяем по фамилии Снейп! И по странному стечению обстоятельств мальчикам дали одинаковые имена. Ух!

— Полный Болливуд!

— Да, я знаю, что звучит как бред спятившей горгульи! Но что я должна была ему сказать?

— Надо было оглушить его, а потом прийти ко мне посоветоваться.

— Что? Так обращаться с ребё… В смысле, с человеком, у которого и так никого нет на свете?! — Минерва была возмущена до глубины души.

— Шучу, шучу. Что ж, мы выяснили главное: клон здоров, вменяем и будет слушать вас, как собственную мамочку. А теперь скажите, у него есть чёрная метка?

— Да, что-то такое есть на руке.

— Отлично. Сейчас ему необходим покой и много зелий для поднятия общего тонуса. Он ведь слаб ещё?

— Я бы не сказала. Сибиллу он собственноручно перенёс на кровать.

— Зачем? — на лице Дамблдора отразилось недоумение.

— Вовсе не затем, о чём вы подумали. Просто, ей стало плохо... — О своём обмороке Минерва решила благополучно умолчать. — И всё-таки, Альбус, меня терзают сомнения, вдруг он всё вспомнит? Вернее, воспоминания настоящего Северуса проявятся в его копии?

— Проявятся, но лишь малой своей толикой. Видите ли, воспоминания — вещь очень хрупкая; не зря же, воплощаясь в новой жизни, мы не помним ничего о прошлой. Так и с клоном. Он, конечно, полная копия исходного человека, его внешности, манеры поведения, привычек и даже способа мышления; но почему у него сформировались те или иные привычки, он не помнит, не осознаёт. И в дальнейшем он будет всё больше и больше отличаться от прототипа, потому что будет обитать в ином мире. Ведь каждый человек — отдельная вселенная. Другое дело — знания, опыт. При правильном воздействии их можно полностью восстановить и освежить.

— Ладно, звучит убедительно. Стало быть, можно врать ему и дальше.

— Только без фанатизма. Не забывайте про его основную миссию. Как только закончится период адаптации, необходимо будет провести контрольные испытания, то есть ввести его в привычную для Северуса среду и посмотреть, как окружающие его воспримут, поверят ли, не заподозрят ли подмены и так далее.

— Что вы предлагаете?

— Пусть Северус-номер-два выступит в качестве директора Хогвартса. Может быть, даже проведёт несколько уроков по Зельеварению.

— А куда девать Северуса-номер-один и Слизнорта?

— Насчёт Северуса не беспокойтесь. Предоставьте это мне. Намечается тут одно мероприятие. О сроках я вас проинформирую позже. А проблему со Слизнортом придётся решать вам. Я думаю, у вас получится.

Северус Снейп не любил весну. В детстве с наступлением тепла ему приходилось снимать уютное пальтишко и ходить в старой куртке, которая была ему мала; а ещё на ней не хватало пуговиц, и огромная засаленная блуза, доставшаяся от матери, нелепо торчала из под полы. Соседские мальчишки дразнили его из-за этого и кидались камнями. А однажды, когда он подкараулил одного и разбил ему рот в кровь, а потом заставил съесть личинку майского жука, то и соседские тётки ополчились против него, называя не иначе, как «зверёнышем».

Стоило ему пройти по улице, как местные кумушки принимались обсуждать его семью, называя его отца «бедным парнем», а мать — «чокнутой». «Бедный парень» был мрачным типом, любил выпить и в пьяном угаре кричал, что облагодетельствовал его мать уже тем, что женился на переспелке, хотя её давно следовало бы сдать в дурдом. Отец всегда предпочитал семье общество местного паба, где ему сочувствовали и иногда наливали бесплатно. За малейшую провинность он наказывал сына розгами, Северус терпел и вынашивал планы мести. Весной отец выпивал чаще и приходил домой, что называется, на бровях, устраивал безобразные сцены, а потом заваливался спать прямо на полу; и Северус не раз был свидетелем того, как мать, с опаской доставая волшебную палочку, переносила храпящее и воняющее перегаром тело на диван в гостиной. И всё же Снейп кое-чему научился у папаши — никогда и ничего не прощать и не бояться боли. С малых лет он умел определять настроения окружающих, а потом — и читать их мысли. Одинокая жизнь в постоянной угрозе наказания развила в нём невероятное чутьё на опасность.

И в эту весну ощущение опасности не покидало его.

Ещё он не любил весну за то, что в Хогвартсе в этот период начинался любовный марафон, и воздух густел от обилия романтических, откровенных и просто похабных мыслеобразов, которые всякий раз норовили влезть в голову и мешали сосредоточиться. Студенты, начиная с четвёртого курса, грезили о том, как было бы хорошо, если бы он и она, или он и он, или она и она остались наедине. … Ну и так далее… Глупцы! Разве можно так слепо доверяться Купидону, этому мелкому, противному пройдохе, которому доставляет удовольствие издеваться над бедным родом человеческим! И Дамблдор, пока был жив, всё твердил: «Любовь, любовь. Любовь всё исправит». Ничего она не исправит, лишь всё усложнит! Лично ему, Северусу, она не принесла ничего, кроме страданий. А ведь, вдуматься, что такое, эта ваша любовь? Самая страшная, самая неудержимая часть магии, по разрушительности последствий сравнимая с цунами. Снейп всегда хотел владеть этой силой, много раз пытался составить зелье для того, чтобы избавиться от мучительных мыслей о ней, о Лили. Потому что истинный волшебник должен иметь холодный разум; ведь магия не терпит суеты и жестоко карает тех, кто смешивает чувства с колдовством. У него почти получилось. Жизнь без любви была спокойной и, в общем-то, безмятежной, пока не появился этот найдёныш Поттер. Северус вспомнил, с каким трепетом рылся в голове у мальчишки в надежде отыскать хоть одно воспоминание о Ней. Но этот балбес совсем ничего не помнил, хотя справедливости ради надо признать, что это была не вина Гарри. А его, Северуса Снейпа, вина. Не удержал, не уберёг.

И в эту весну осознание своей вины ранило сильнее, чем всегда.

А ещё он не любил весну, потому что у разных психов, вроде Лонгботтома, начиналось обострение. И Северусу приходилось ценой немалых усилий спасать этого придурка от верной гибели, талдыча коллегам-Пожирателям о ценности чистой крови, носителем которой, тот по каким-то нелепым причинам, являлся. Его родители были такими же слепыми фанатиками, всегда готовыми распрощаться с жизнью. А теперь прозябают в Мунго. Вот такая ирония судьбы. Жизнь всегда наказывает тех, кто её не ценит.

Вот и теперь он шёл по коридорам замка, выискивая Лонгботтома, который, по сведениям мадам Помфри, сбежал из лазарета и ошивается где-то вблизи комнат Кэрроу, чтобы подсунуть им навозную бомбу или ещё что-нибудь в этом роде.

Ага! Так и есть. Невилл обнаружился возле покоев Алекто, где пытался просунуть под дверь какую-то бумагу. Дверь, защищённая заклятьем, упиралась и выпихивала его руки из под себя, как смущённая старая дева. Неслышно подкравшись, Снейп взмахнул палочкой, и обездвиженный Лонгботтом взлетел под потолок ногами вверх.

— Так-так. Что тут у нас? — Он взял листок. — «Отряд Дамблдора действует». — Вам следовало бы знать, мистер Лонгботтом, что заклинание «От воров» нельзя снять простым просовыванием пальцев в дверную щель. И если бы вы интересовались не только травологией, то, наверняка, поняли бы, что палочку нужно держать в руке, а не в заднем кармане.

Снейп поднял выпавшую у Невилла палочку, завернул её в листок и засунул Лонгботтому в рот на манер кинжала. Несколько минут он с удовольствием наблюдал, как у того наливаются кровью пухлые щёки.

Потом он перевернул парня в горизонтальное положение и, удерживая его палочкой на лету, отправился в сторону Гриффиндора. В конце коридора мелькнула знакомая зелёная мантия. «Макгонагалл! Она-то мне и нужна».

Зелёная мантия маячила впереди, а Снейп всё никак не мог догнать Минерву. «Летит она, что ли?». К тому же, Лонгботтом всё время застревал где-то под потолком, стукаясь обо все углы и издавая глухие стоны. Макгонагалл побежала по лестнице, и Снейп уже хотел окликнуть её, как вдруг до него дошло, что она направляется вовсе не к башне Гриффиндора. «Интересно, куда это мы идём?» Он настиг её в тот момент, когда Минерва отпирала палочкой дверь заброшенного класса на третьем этаже.

— Мисс Макгонагалл, потрудитесь объяснить, что находится в этом помещении, — запыхавшийся Снейп посмотрел ей прямо в глаза. Она знала, что означает этот взгляд.

«Я — стена, непробиваемая кирпичная стена», — думала она, а вслух произнесла:

— Вы следите за мной?

— В этом не было бы необходимости, если бы вы выполняли свои обязанности.

— Я выполняю свои обязанности как умею. А вы, я смотрю, испытываете наслаждение, измываясь над учениками Гриффиндора!

— Несказанное. И всё же, что в этом классе?

Минерва приготовилась что-нибудь соврать, но не успела она открыть рот, как заветная дверь со скрипом приоткрылась и из-за неё высунулась голова Северуса-номер-два. Профессор трансфигурации, натянуто улыбнувшись, изо всех сил пнула дверь; та захлопнулась, и клон, ойкнув, скрылся в классе.

— Что это было? — изумлённо глядя на Макгонагалл, Снейп подёргал ручку.

— Это? Это… Э-э, — Минерва лихорадочно соображала, — это боггарт.

— Боггарт?!

— Да, его, — и она указала на Невилла, который, сидя на полу, таращил на обоих испуганные глаза.

— А почему дверь не открывается? — подозрительно спросил Северус и прищурился.

— Потому что я закрыла класс заклинанием, чтобы боггарт не сбежал.

— А по-моему, её кто-то держит с другой стороны, — сказал Снейп и с силой дёрнул за ручку. Дверь распахнулась, и из класса вывалилась Сибилла Трелони, которая, видимо, не ожидав такого рывка, подалась головой вперёд и врезалась прямо в несчастного Невилла.

— Что вы здесь делаете, мисс Трелони? — снова изумился Снейп. — Что, в конце концов, здесь происходит?!

Сибилла стала ползать на четвереньках, ощупывая пол в поисках слетевших очков. Минерва наклонилась, подобрала их и надела ей на нос.

— Вот так, дорогая, — ласково сказала Макгонагалл и погладила Сибиллу по голове, а потом повернулась к Северусу и холодно продолжила: — Мистер Снейп, вам не кажется, что это неприлично — задавать подобные вопросы двум совершеннолетним дамам?

— Я не понял.

— Что тут непонятного? Две женщины имеют полное право проводить свой досуг так, как им хочется.

— Что? — растерялся Снейп.

— Что? — насторожилась Трелони.

Минерва наступила ей на ногу и, уперев руки в бока, решительно произнесла:

— То! Свидание у нас! Теперь ясно?

— Ах, вот оно что!... Что ж, поправьте меня, если я ошибусь. Значит у вас обеих здесь… Нечто вроде гнёздышка? — ехидно и очень медленно сказал Снейп, и Минерва коротко кивнула. Сибилла хотела что-то добавить, но Макгонагалл ткнула её локтём в бок, и та закрыла рот. У Снейпа был такой вид, как будто он собрался снять с Гриффиндора все заработанные факультетом баллы за все годы существования Хогватса.

— А боггарт у вас — нечто вроде… Горячей пчёлки?

У Макгонагалл от возмущения лицо пошло красными пятнами, но она мужественно сдержалась и снова кивнула, не переставая воздвигать в голове кирпичную стену.

— В таком случае, я должен на него взглянуть! — быстро сказал Снейп и ворвался в класс. За ним побежали обе дамы, и пополз скованный волшебными путами Невилл.

В классе стояла кровать и два стула, а в углу у окна возвышался прислонённый к стене шкаф. Северус медленно подошёл к нему. Взмах палочки, и створки со скрипом растворились, и оттуда вывалился… Скелет какого-то магического существа с длинным хвостом и четырьмя рогами на черепе. От неожиданности женщины вскрикнули, а Трелони ещё и подпрыгнула и наступила на пальцы Лонгботтома, который безуспешно пытался высвободиться от пут, катаясь по полу и выгибая конечности.

— Где же ваш боггарт? — досадливо нахмурившись, спросил Снейп.

— Неверное, испугался грозного директора и сбежал, — Макгонагалл уже взяла себя в руки, и голос её обрёл прежнюю уверенность. И тут из под кровати послышалась возня и кто-то тихо, но весьма отчётливо чихнул. Минерва тревожно посмотрела на Трелони, и та, пытаясь спасти положение, начала громко и совершенно неубедительно кричать:

— Апчхи! Апчхи! Апчхи!

— Будьте здоровы, — холодно произнёс Северус и взмахнул палочкой. Кровать подлетела вверх, и под ней обнаружился… Северус Снейп! Он был босой и в зелёной мантии, которая, мало того, что была узка в плечах, так ещё едва прикрывала волосатые икры. Клон отплёвывался от паутины и отряхивал одежду и волосы.

— Сибиллочка, зачем надо было лезть под кровать? Там пыльно и пауки, — произнёс он будничным тоном, который никак не вязался с напряжённостью момента. Он с любопытством посмотрел на стоящих перед ним людей и вопросительно поднял брови. И в этот миг Северус-номер-один сделал выпад палочкой и прокричал:

— Риддикулус!

— Чего? — клон подскочил и кивнул Макгонагалл в надежде на подсказку, та что-то стала показывать руками, а Снейп повторил:

— Риддикулус!!

— Тысяча баллов Гриффиндору! — закричал Северус-номер-два и с разбега стукнул своего прототипа головой прямо по лбу, а потом исчез за дверью. Оставшийся Северус осел на полу. Макгонагалл, не теряя ни секунды, подняла палочку и проговорила «Обливиэйт!»; а затем крикнула Трелони:

— За ним!

И они обе побежали вслед за сбежавшим клоном. В этой суматохе все забыли про Невилла, которому каким-то чудом удалось достать свою палочку и разрезать верёвки. Оставшись наедине с оглушённым директором, он долго думал, что бы ему предпринять. Наконец, решившись, поднял палочку и тихо произнёс:

— Таранталлегра!

Северус Снейп очнулся у двери своего кабинета в ужасном состоянии. Жутко болела голова, а ноги ныли так, как будто он прошёл тысячу миль в гору, а потом бежал столько же с горы. Он достал палочку, отпер дверь, и, сделав пару шагов, в изнеможении свалился на диван. «Где это я был?… Ничего не помню… Может, пил с Люциусом? Нет, исключено. У того сейчас не то положение. Не до жиру, то есть, не до коньяку. Может, пил с Помфри? Нет, Поппи никогда бы не позволила ему дойти до такого состояния. И потом, она так сильно разбавляет спирт, что можно выдуть бочку, и всё равно остаться трезвым. Может, пил один? А с чего?»

Северус Снейп никогда не напивался без повода. Вообще-то, напился он всего лишь один раз в жизни. Когда Она выходила замуж. На следующий день он ничего не помнил. И слава Мерлину! Если бы он вспомнил, как лежал на полу своего мрачного дома и орал дурным голосом: «Дура! Дура!! Дура!!! Лосиха поттеровская!», видимо, в адрес невесты, и «Обезьяна очкастая! Лось патлатый! Ублюдок гриффиндорский!» в адрес жениха, то потом ему было бы очень стыдно за себя. Так убиваться из-за девчонки! Он ведь маг! А маги, как известно, существа в высшей степени бесстрастные. Во всяком случае, такими они должны быть.

«И всё же, что со мной? Почему ноги болят?» Он пытался выдавить из головы хоть толику информации, но удалось вспомнить лишь какие-то смутные картины и звуки: боггарт, пчёлки, зелёная мантия. «Чушь какая-то!» Голова от напряжения разболелась ещё сильней. Деликатный стук отразился в мозгу отбойным молотком.

— Кто там? — простонал Северус.

— Гораций.

Открыв дверь взмахом палочки, он с неудовольствием стал наблюдать, как в кабинет вплывает пышное тело коллеги. Когда Слизнорт вошёл полностью, в комнате стало значительно темнее.

— Чем обязан? — мрачно пробормотал директор.

— Простите мою назойливость, Северус. Я лишь пришёл узнать, хорошо ли вы себя чувствуете, — физиономия толстяка светилась сочувствием.

— Что-то случилось?

— Что вы, что вы! Всё хорошо. Но, всё же, может быть, вам нужна какая-нибудь помощь?

— Да. Вы не могли бы принести мне обезболивающее. Страшно болят ноги. А вот почему?.... Не понятно. А скажите, в школе всё нормально?

— Да, да, всё нормально. Так я пойду?

— Конечно, — сказал Снейп и задумался, глядя ему в след. Это был

очень странный визит.

Слизнорт вышел из кабинета озадаченный. В учительской его встретили

расспросами:

— Ну, что?

— Как он?

— Ах, — Гораций махнул рукой. — Ничего не помнит!

— Я же говорила! У него раздвоение личности! — торжественно произнесла профессор Макгонагалл.

— Что это за зверь такой — ваше раздвоение? — спросил толстяк.

— Это страшная маггловская болезнь. Ею страдает добрая половина всех магглов на Земле. Дома они одни, на работе — другие. И каждый раз ничего не помнят! Особенно после этих, как их… , — Минерва достала из кармана листок с надписью и прочла: — А! Корпоративственных вечеринок! А поскольку Северус — наполовину маггл, то, видимо, это передалось по наследству. Болезнь разрушает мозг, и, если не помочь вовремя, то человек тупеет, перестаёт понимать живую речь, и способен ощущать окружающее пространство лишь посредством специальных приборов. Э-э, — она опять заглянула в листок, — телеквизура и кампутера.

— Ужас! — пробормотал Флитвик.

— Кошмар! — Синистра прижала ладони к груди.

— Это не заразно? — Слизнорт озабоченно пошевелил пышными усами.

— Не знаю. Но, на всякий случай, лучше держаться от него подальше.

— Как же ему помочь? — сердобольная мадам Помфри просительно посмотрела на Минерву.

— Предоставьте это мне. Я что-нибудь придумаю.

— Только не отправляйте его в Мунго. Без него нам придётся общаться с Кэрроу напрямую.

— Не волнуйтесь. В Мунго не лечат такие маггловские болезни. Да! В наших интересах не распространяться о недомогании Северуса. Иначе будет сами знаете что, — Макгонагалл многозначительно показала в сторону, где ориентировочно находились комнаты не любимых всеми брата и сестры.

— Да, да! Конечно!

— Мы будем молчать!

— Как могила!

«Уф. Кажется, сработало», — Макгонагалл направилась из учительской в кабинет Дамблдора. Тот встретил известие о пропаже клона неожиданным всплеском эмоций.

— Его надо срочно найти! Срочно! Найти! Иначе всё насмарку!

Никакие уверения, что поиски ведутся, что они с Трелони сбились с ног, оббежав все уголки Хогвартса, нападая на след паршивца и всякий раз теряя его, не подействовали.

— Идите и без клона не возвращайтесь!

«Где его искать?» — Минерва устало брела по сумрачному коридору. Прошли почти сутки, как он сбежал. Тогда они так и не смогли догнать Северуса-номер-два, а потом тот и вовсе исчез из виду, как будто растворился! Они искали его до глубокой ночи, но всё напрасно.

Зато утром к ней подошёл Слизнорт и растерянно начал бормотать о странном видении: якобы директор Хогвартса пришёл в класс зельеварения босой, в женской мантии и стал увлечённо перебирать склянки и пробирки. Благо, было поздно, и ученики давно разошлись по своим гостиным. А когда Гораций поинтересовался, что же ищет Северус, тот странно посмотрел на него и произнёс: «Вам не кажется, что для зелья «Вечной памяти» вместо элеутерракокка лучше использовать женьшень?» Пока обалдевший Слизнорт соображал, что ответить, Снейп быстро-быстро собрал в котёл какие-то ингредиенты и ретировался.

Кроме того, клон навестил Помфри и своим нестандартным видом ввёл бедняжку в состояние, близкое к обмороку. Он порылся в её аптечке, взял что-то и исчез. Флитвик и Синистра тоже видели, как он прошествовал мимо, размахивая котлом, весело подмигнул им, остановился на минутку, оценивающе разглядывая Синистру, и, как ни в чём не бывало, отправился дальше.

Таким образом, его видели три преподавателя, Поппи, а также Пивз! Последний так впечатлился новым имиджем директора, что сочинил дурацкую песенку:

Наш директор без штанов!

Взял котёл и был таков!

Сварит зелье зельевар,

Будет в Хогвартсе пожар!

Пришлось заморозить привидение до поры до времени и отдать на попечение Кровавому барону. А ещё Невилл! Хотя неизвестно, понял ли тот, кто перед ним. Мальчик так запуган Снейпом, что вряд ли был способен разглядеть подробности его наряда. Впрочем, он вполне мог решить, что некто, обнаруженный под кроватью — обычный боггарт. Так что, в принципе, не всё так плохо.

В своих размышлениях профессор Трансфигурации не учла одного неприятного обстоятельства: что Лонгботтом не только видел, но и кое-что слышал. И теперь по школе начали расползаться слухи о её, Минервы Макгонагалл, романтических предпочтениях.

«Значит, собрался варить зелье «Вечной памяти»? И ведь знает же рецепт! Что же он вспомнит, выпив хотя бы каплю этой жидкости?»

Проблема заключалась в том, что данное зелье позволяло восстановить воспоминания лишь о реальных событиях. То есть, о том, как он, например, лежал в котле, как на него чихнула и вылила вино Сибилла, как упал волосок Лонгботтома, и, конечно, бесконечные разговоры их обеих перед телом Северуса-номер-два. «Только этого не хватало! Нужно его срочно найти! Неизвестно, что он может натворить!»

Сидя за учительским столом в главном зале, Минерва исподтишка внимательно разглядывала обедающих учеников и преподавателей. С первыми всё было как всегда: Слизерин шушукался, Гриффиндор гудел, Пуффендуй гремел тарелками, а Когтевран замер в нирване.

Другое дело — профессорский стол. Снейп и Кэрроу сели справа, а остальные учителя сгрудились слева. Северусу явно было неуютно, он то и дело бросал на коллег подозрительные взгляды, а те смущённо отворачивались и делали вид, что чрезвычайно заняты телячьими отбивными и куриными грудками. Такой диссонанс между столами должен был бросаться в глаза, но учащимся было, вероятно, всё равно, они что-то горячо обсуждали, и Минерва надеялась, что всего лишь предстоящий поход в Хогсмит.

После обеда Макгонагалл решила заглянуть на кухню к эльфам, чтобы взять себе и Сибилле немного еды на вечер, потому что необходимо было продолжить поиски, не отвлекаясь на мелочи. Ещё на подходе к двери она услышала смех и возбуждённые писклявые голоса. Войдя, она узрела странную картину: Северус-номер-два колдовал над кипящим котлом, а рядом столпились домовики и с восторгом наблюдали за процессом. В углу за столиком, заставленным чайными приборами и пирожными, с самым счастливым видом сидела… Трелони!

— Вот вы где! Сибилла! — Минерва вопросительно посмотрела на профессора прорицаний.

— Прости, Минерва, но Северус попросил меня не говорить тебе, где он находится, — голос Трелони был полон раскаянья.

— Давно вы здесь?

— Со вчерашнего дня.

— Всё ясно, — лицо Минервы сделалось мрачнее тучи.

— Мама! — "Снейп" отвлёкся от котла и радостно помахал рукой. Макгонагалл вздрогнула и через силу улыбнулась.

— Что ж, надеюсь в следующий раз ты меня не предашь, — обратилась она к Сибилле.

— Прости, прости, прости!

Минерва покосилась на столик, на котором стояла знакомая зелёная бутылка.

— Весело тут у вас.

Неожиданно на ближайшем портрете сэр Кэдоган завопил, что мисс Макгонагалл срочно вызывают в круглый кабинет.

— Ладно. Оставайтесь здесь, а мне надо к Дамблдору.

Дамблдор встретил Минерву вопросом:

— Ну что, нашли?

— Да.

— Слава Мерлину! Кстати, ко мне приходил Северус. Что вы с ним сделали?

— Немного стёрла память.

— Ну да, ну да… Я пригласил вас сюда, чтобы объявить, что час пробил! — при этих слова Минерва слегка поморщилась, — послезавтра Северус отправится в … Неважно куда, главное, что его не будет сутки, а то и двое. И Северус-номер-два сможет выйти из тени. Вы уже решили, куда денете Слизнорта?

— Я работаю в этом направлении.

— Замечательно. Значит, послезавтра. И не забудьте, что клон должен быть готов к этому испытанию морально и физически.

* * *

Минерва Макгонагалл зашла в таверну Аберфорта и в изнеможении опустилась на стул. Как она устала! Полдня, проведённые среди маггловской толчеи, высосали из неё все соки. Но усилия того стоили. Просидев пару минут, она с удивлением обнаружила, что столик перед ней пуст, хотя раньше, стоило ей войти, бармен со всех ног бежал к ней с двумя бутылками сливочного пива. Она в недоумении уставилась на младшего Дамблдора, а тот сразу отвернулся, усердно делая вид, что страшно занят протиранием стойки. Поняв, что попить ей здесь не удастся, Минерва встала и направилась к портрету. Позади послышались тяжёлые шаги, и кто-то схватил её за руку. Дыша застарелым перегаром, Аберфорт навис над ней и прохрипел:

— Значит, ты теперь девочек любишь?

— Что?!

— Как ты могла! Променять меня на эту… Эту дуру очкастую!

— Что за бред! Ты что, спятил?!

— Весь Хогвартс знает, чем вы занимаетесь с этой… Т-Трелони.

— Глупости какие!

— Выбирай, или я, или она!

— Она! — сказала возмущённая Минерва, вырвала свою руку из тисков Аберфорта и выбежала на улицу.

Пришлось возвращаться в Хогвартс через главные ворота. Филч посмотрел на неё так, как будто она, по меньшей мере, повинна в совращении всех малолетних девочек школы. Собравшись с духом, Макгонагалл направилась к комнате Слизнорта.

Профессору зельеварения Горацию Слизнорту до чёртиков надоело его нынешнее положение. Во времена, когда здесь правил Дамблдор, можно было вдоволь наслаждаться жизнью. Ученики были покладистее, родители — щедрее, а министерство — лояльнее. А теперь! Студенты плевать хотели на Зелья, многих, особенно слизеринцев, интересовали лишь яды и способы их применения. Родители с опаской поглядывали в его сторону: всем известно, как он в прошлом году привечал Мальчика-который-выжил, а тот оказался Нежелательной персоной №1. А министерство пляшет под дудку Волдеморта, и только благодаря заступничеству Снейпа и своим старым связям Гораций еще жив-здоров и даже имеет хлеб и кров. Ему уже давно не присылали ни вкусной яблочной наливки, ни ананасовых колечек, ни, чёрт возьми, красной икры! В Хогвартсе кормили сносно, в Кабаньей голове наливали неплохой огневиски, и всё же, ему было тоскливо. По ночам ему снились невиданные деликатесы, и он просыпался с голодным урчанием в желудке, которому давно опротивела пресная школьная кухня.

— Гораций! Я придумала, как помочь Снейпу.

— О, это замечательно, Минерва.

— Маггловские болезни можно вылечить маггловскими способами. Есть такая наука — психиатрия, она-то и занимается такими случаями.

Светила в этой области проживает в Бразилии. Его зовут… Э-э, — Минерва обратилась к записной книжке, — Юнгвалдо Фрейдос. Можно обратиться к нему за консультацией.

— Ну, и…

— Вы отправитесь туда и поговорите с ним.

— Я?! В Бразилию?! Да вы что! Это же целых три аппарации через три континента! Извините, я не в том возрасте и не в той кондиции, чтобы совершать такие сложные путешествия.

— Я знаю. Поэтому предлагаю вам ехать на самолёте.

— На чём?

— Это маггловский способ путешествий. Каких-нибудь двенадцать часов — и вы на месте.

— Сколько?!

— В самолёте предлагается разнообразнейшее меню, а также бесплатные алкогольные напитки и такие маленькие вкусненькие мятные конфетки, которые можно сосать сколько угодно долго.

— Нет. Я не могу.

— В Сан-Паулу я забронировала для вас номер-люкс в пятизвёздочном отеле.

— В каком отеле?

— В самом лучшем. Там вам предложат любую кухню на ваш выбор: французскую, итальянскую, китайскую, японскую, даже русскую. Посмотрите на океан, полюбуетесь на загорелых красоток, а заодно поможете Северусу.

— Ну, я не знаю...

— Хогвартс за всё платит.

— А как же ученики? Подготовка к экзаменам?

— Не волнуйтесь. Я за вас поработаю.

— Я подумаю.

— Некогда думать. Самолёт через час. Вот билеты туда и обратно. В аэропорту вас встретят.

— Но мне надо собрать вещи!

— Нет. Не надо, — сказала Макгонагалл и увела толстяка к Выручай-комнате.

С трудом засунув своё грузное тело в портретный проём, Слизнорт обернулся и растерянно помахал ей рукой. Она деловито кивнула, а когда он исчез из виду, вздохнула с облегчением.

Теперь ей предстояла операция «Северус-номер-два в качестве директора Хогвартса и профессора зельеварения».

— Северус.

— О, не зови меня так. Это имя мне совсем не нравится. Зови меня лучше… Игнотус!

— Хорошо. Так вот, Игнотус, э-э, сынок, я должна тебе кое-что рассказать… Видишь ли, вы с твоим отцом не очень ладили. Он был неплохим человеком, но очень любил делать из окружающих своих марионеток. Ты всегда сопротивлялся этому, порой вы подолгу конфликтовали. Альбус был директором Хогвартса, а ты — преподавателем зельеварения. Жизнь в тени отца заставила тебя совершить опрометчивый поступок. Ты связался с Тем-кого-нельзя-называть и его шайкой, именующей себя Пожирателями смерти. Они наградили тебя вот этим безобразным знаком на руке. Отец потребовал, чтобы ты порвал с ними, даже создал так называемый Орден Феникса, чтобы вытащить тебя и других заблудших душ из под гнёта Тёмного лорда. Но, увы, влияние этого мага оказалось столь велико, что ты решил пойти против отца. С помощью своих людей в министерстве Лорд сместил Альбуса с должности директора и назначил тебя. Отец был в ярости. В тот роковой вечер он вызвал тебя на разговор в Астрономическую башню. Я могу только догадываться, о чём вы говорили, но, наверняка, сильно повздорили. Сибилла со всех ног спешила к вам, но когда она поднялась, было уже поздно. Наверное, ты оглушил отца, и тот упал с высоты, будучи без сознания; иначе, как можно объяснить, что он не пытался удержаться в воздухе? Тогда ты понял, что совершил большую ошибку и горестно раскаялся. А потом решил свести счёты с жизнью. Сибилла едва успела спасти тебя.

— Какой ужас! Я — чудовище!

— Нет, нет, что ты! Не казни себя. Что было, то прошло. Я уверена, отец простил тебя. И ты сам должен себя простить. Если бы не влияние Тёмного лорда, ничего бы этого не случилось! Возможно даже, что ты был под Империусом!

— Как же мне жить с этим грузом?

— Дорогой, у тебя впереди долгая и счастливая жизнь. Не стоит убиваться из-за прошлого… Я не зря привела тебя в эту комнату. Посмотри, вот портрет твоего отца, — и Минерва указала на Дамблдора, который встрепенулся и вытаращил на обоих глаза.

— Папа!

— Северус?!

— Я вас оставлю, — сказала Минерва и направилась к выходу. Лишь выйдя из круглого кабинета, она позволила себе мстительно улыбнуться. «Посмотрим, как ты выкрутишься, Альбус Дамблдор!»

— Ты выглядишь совсем как настоящ…, — Дамблдор осёкся, — ты совсем не изменился, сынок!

— Папа! Мама мне обо всём рассказала. Мой поступок нельзя простить!

— Э-э, какой?

— О, отец, — Северус упал на колени, — смею ли я разговаривать с тобой? Если бы можно было всё исправить! Я бы сделал для этого что угодно!

— Видишь ли, мальчик мой, я не знаю о чём ты.

— Ты так великодушен! Но не стоит делать вид, что ничего не произошло.

— Да, действительно, произошло нечто удивительное. Ты так похож на...

— На тебя?!

— Э-э, на маму. Но я не об этом…

— Как бы я хотел, чтобы вы оба гордились мной! Я готов на любые подвиги!

— Это замечательно.

— Мама сказала, что я был директором Хогвартса.

— Ты и сейчас им являешься.

— Правда? Но каким образом я мог исполнять свои обязанности?

— А ты их не исполнял. Вместо тебя этим занимался твой брат-близнец.

— А, я видел его. Он немного странный.

— Не то слово! Впрочем следует учесть, что у него была трудная судьба.

— Да, мама рассказала мне о похищении этим… Снейпом, кажется.

— Что она ещё тебе рассказала?

— Ничего.

— Это хорошо. Снейп был тёмным волшебником, он обучал твоего брата чёрной магии, но не заглушил в нём стремление к свету. Мы нашли мальчика, когда тот был уже взрослым. Несколько лет мы с Минервой потратили на то, чтобы обратить его на светлую сторону. А после того, как случилось это несчастье, — Дамблдор проникновенно взглянул на «сына», а тот сморгнул скупую слезу, — мы решили, что лучше всего будет скрыть правду от широкой общественности и оставить Северуса вместо тебя. О твоём существовании он не догадывается, и, я думаю, пока не стоит ему рассказывать. Пусть считает, что добился этой должности благодаря своему уму и таланту.

— А он талантлив?

— Северус — гений в зельеварении и защите от тёмных сил, ведь о последних он знает не понаслышке.

— А я?

— И ты, конечно, мой мальчик! Вы же близнецы! Между вами особая магическая связь. Всё, что знает он, становится известно тебе. Эту способность надо лишь развить.

— А этот знак на руке у него тоже есть?

— «Чёрная метка»? Да. Скажу больше, Северусу пришлось общаться с Тем-кого-нельзя-называть вместо тебя. Он стал нашим шпионом, чем оказал неоценимую услугу тем, кто борется с Тёмным лордом. Ему не раз пришлось рисковать жизнью, но он героически продолжает помогать Светлой стороне.

— Я тоже мог бы помогать!

— Твой час наступит, не сомневайся. Но сейчас у тебя — другая задача. Видишь ли, Хогвартс перестал быть островком безопасности. В него проникли люди Тёмного лорда и ведут подрывную деятельность. Например, брат и сестра Кэрроу, они преподают ЗОТС, но это конечно, никакая не защита, а, скорее, чёрная магия. Я подозреваю, что они докладывают Сам-знаешь-кому обо всех перемещениях Северуса, а ему как раз срочно нужно быть в одном месте по делам Ордена Феникса — организации, созданной для борьбы с Тем-кого-нельзя-называть.

— Я готов заменить его!

— Отлично, мой мальчик, другого я от тебя не ожидал!

— Папа! Как бы я хотел заслужить твоё прощение!

— Ты замечательный. Я уверен, что ты справишься со своей ролью не хуже твоего брата.

— Я постараюсь.

* * *

— Я похож на летучую мышь!

— Ты похож на своего брата.

— Не люблю чёрный цвет, напоминает о трауре, — «Северус Снейп» или, как он сам себя стал именовать, Игнотус Дамблдор размахивал руками, стоя перед зеркалом. Он был одет в вороную мантию и такие же брюки.

— Чего-то не хватает, — задумалась Макгонагалл, — ах, да!

И она взяла пробирку с масляной жидкостью и неожиданно вылила ему на голову.

— Что ты делаешь, мама?!

— Последний штрих, — сказала «мама» и стала деловито размазывать масло по волосам клона. — Ну как?, — спросила она, обращаясь к Трелони.

— Вылитый!

— Теперь походи немножко.

Игнотус прошёлся по комнате.

— Нет, нет, не так. Стремительнее. И на развороте взмахни мантией.

Тот стал ходить взад-вперёд, размахивая краями одежды.

— Ты же не в кордебалете! Смотри, как надо, — Минерва зашагала широкими шагами, а потом резко повернулась и свирепо посмотрела на них, сверкнув очками.

Зрелище было аховое, и Игнотус с Сибиллой едва сдержались, чтобы не прыснуть от смеха.

После получасовых тренировок удалось добиться именно той походки, какой надо.

— Теперь необходимо изучить досье на учеников и преподавателей.

— И много учить?

— Не очень. Каких-нибудь триста-триста пятьдесят человек. За вечер и ночь справишься. Сибилла тебе уже рассказала что-нибудь о школе?

— Да нет. Нам как-то не до того было, правда, пупсик?

Сибилла зарделась и смущённо опустила глаза. Минерва понимающе взглянула на неё и промолчала, поджав губы.

Это случилось на второй день после того, как клон ожил. Трелони никогда не решалась себе признаться в том, что ей давно и безнадёжно нравится Северус Снейп. Много лет назад, когда он только появился в школе, бледный, одинокий, с печатью страданий на мрачном челе, просто «юный Вертер» какой-то; она почувствовала в груди смутное томление. Коллеги по работе шептались, что его сердце навсегда разбито роковой красоткой, и Сибилла иногда осмеливалась грезить, что залечит его раны. Но годы шли, а мечты так и остались мечтами. Северус был неприступен как скала, а подчас настолько язвителен, что мысль о том, чтобы просто подойти и поговорить, казалась нелепой и пугающей.

И когда она увидела его копию, в которой, по странной случайности, была капелька её плоти, не будем уточнять конкретно, капелька чего, в ней зажглась новая надежда. И надежде суждено было осуществиться настолько быстро, что это было похоже на сон.

Она сидела на кровати и смотрела, как клон безмятежно спит. Видимо, грёзы в её голове разбушевались с такой силой, что ненароком разбудили его. Он открыл глаза и улыбнулся. Северус Снейп улыбнулся ей! Не саркастической, не ехидной, а обычной человеческой (О, Мерлин!) улыбкой! В ответ Сибилла обнажила все свои двадцать девять (три зуба в своё время выпали от постоянных стрессов) зубов и схватила его за руку. Он устремил на неё пронзительный взгляд и, наверняка, прочёл в ней (всё-таки он тоже был в какой-то степени легилимент) все затаённые желания. Страсть настолько захватила обоих, что, казалось между чёрными и огромными карими глазами бешеной толпой сигают искры. Он снял с неё очки, и это движение так опьянило Сибиллу, что она готова была упасть тут же на кровать в мелких судорогах. Но не успела. Он подхватил её и прижал к себе. Они лежали, тяжело дыша, и Сибилла почувствовала, как нечто упругое и жаждущее уткнулось ей в бёдра. Они крепко обнялись и стали кататься по постели, как два неопытных подростка. Наконец, он подмял её под себя и принялся копаться в многочисленных шалях в поисках желанного тела. Тело всё не находилось. И тогда она решила ему помочь и с неожиданной силой, удесятерённой невиданной страстью, рванула обеими руками свою одежду. Раздался треск, полетели разноцветными брызгами и посыпались по полу бусины, а одна из них попала «Северусу» прямо в глаз. Он завыл, закрыв лицо руками, а она, решив, что тот озверел в экстазе; блаженно закрыла глаза и, сияя в полутьме обнажённой грудью, застыла в ожидании. Ждать пришлось довольно долго. Что-то горячее капнуло ей на живот. Сибилла открыла глаза, надела очки и увидела, что «Северус» вытирает слёзы остатками её одежды, а один глаз его покраснел и затёк. Она схватила палочку и пробормотала заклинание. Лицо клона стало прежним, он улыбнулся и благодарно поцеловал её в щёку. Потом в другую. Потом неумело чмокнул в губы. Желание разгорелось с новой силой, и теперь уже никакие препятствия в виде одежды, скомканных простыней и коварных бусин не посмели помешать достойному завершению событий. И только одинокая, покинутая всеми бутылка с завистью смотрела на барахтающихся в постели влюблённых и потихоньку вздыхала.

С каждым разом «Северус» становился всё опытнее и настойчивее. Они занимались любовью постоянно с небольшими перерывами на еду и сон. Казалось, вся та страстность, с которой настоящий Снейп боролся с любыми проявлениями полового влечения среди старшекурсников, выбрала себе другое, более правильное, направление в его копии. Лёжа под мычащим в экстазе любовником, подпрыгивая на нём как наездница, стоя на четвереньках, как покорная раба, Сибилла благодарила судьбу за то, что в своё время не рискнула завести приватный разговор с прототипом этого чудесного клона. Она, наверняка, была бы разочарована.

Потратив весь вечер и половину ночи на изучение картотеки, Игнотус осоловевшими глазами посмотрел на Макгонагалл и сказал:

— Всё. Я больше не могу.

— А больше и не надо. Сомневаюсь, что Северус знает всех своих студентов в лицо. Он всегда настолько занят своими мыслями и неведомыми заботами, что на такие мелочи, как ученики, не обращает внимания. Так, ну что, с этим мы разобрались, планы уроков у тебя есть… . В принципе, ты готов.

— Ура!

— Я пошла спать. А вы, ребятки, тут не шалите. Вам лучше выспаться. Завтра будет трудный день, — Минерва, зевая, раздала последние инструкции и ушла.

— Спокойной ночи, милый, — Трелони посмотрела на него с затаённым ожиданием.

— А ты куда собралась? Я, как директор Хогвартса, повелеваю тебе отдаться мне здесь и сейчас.

Сибилла радостно запрыгнула в его объятия. После горячих поцелуев он слегка отстранился от неё, и, плотоядно улыбаясь, сказал замогильным голосом:

— Я страшный, злобный директор Северус Снейп.

Сибилла взвизгнула в притворном страхе.

— Сейчас я проведу с тобой урок зель-е-ва-ре-ни-я, — Игнотус клацнул зубами.

— О, пожалуйста, не надо! — она сложила ладошки, изображая ужас.

— Займите своё место, мисс Трелони, или я сниму с вас… Де-с-сять баллов.

Сибилла улеглась на кровати в предвкушении продолжения.

— Возьмите ваш котёл, опустите в него… стручок гамидского перца… и ме-едленно проведите по дну справа налево… и слева направо. А теперь чуть быстрее… Кончиком стручка вы будете… Тереть котёл до тех пор… Пока на дне не останется… Сок… Сок должен быть белым и вязким… А котёл должен… нагреться и покраснеть.

— Мой котёл уже кипит! — хрипло произнесла Сибилла.

— Это хорошо. Значит вы всё сделали правильно… Но не нужно торопиться. Теперь вы должны очистить своё сознание от всего, что может помешать вам в правильном приготовлении зелья. Снимите с себя все шоры, откройте себя миру!

— … Я всё сняла, — Сибилла задыхалась от желания.

— Молодец! Десять баллов за скорость и точное следование рецепту. Теперь настало время… Добавить основной ингредиент.

— А разве вы, профессор, не хотите открыть себя миру?

— Минус десять баллов за дерзость. Профессор сам знает, что и когда открывать!

Он медленно подошёл к кровати и набросился на лежащую любовницу, как коршун на цыплёнка.

Бутылка, сдерживая рвотные позывы, отвернулась и насупилась. Тишину нарушали лишь характерные стоны и скрип кровати.

* * *

— Минерва, что это за шалости?

— Вы о чём?

— Вы прекрасно знаете, о чём я. Вы привели сюда Северуса-номер-два, не предупредив меня!

— Игнотуса.

— Что?

— Игнотуса. Это имя он выбрал сам.

— Хм. Игнотус, значит, «нерождённый». Это странно. Вы уверены, что он ни о чём не догадывается?

— Я ни в чём не уверена. Однако он варит зелье «Вечной памяти», значит, хочет что-то вспомнить.

— Когда зелье будет готово?

— По моим расчётам, через два дня.

— Он не должен его выпить.

— Я знаю.

— Он готов к завтрашнему испытанию?

— Более или менее.

— Следите за ним. Если что — сразу наводите «Империус».

— Не волнуйтесь. Я прослежу.

— Альбус! У нас проблема.

— Минерва, три часа назад всё было нормально!

— А теперь стало ненормально! Он отказывается проводить уроки!

— Почему?

— Говорит, что никуда не пойдёт без волшебной палочки. Альбус, где я возьму для него палочку?!

— У меня.

— Что?

— Подойдите к моему портрету. Так. Теперь назовите своё имя и дотроньтесь ладонью до рамы.

Минерва так и сделала. Под рамой появилась небольшая дверца, за которой обнаружилась палочка.

— Какая старая.

— Не мудрено. Ей много лет.

— Чья она?

— Моя.

— А как же та, что в могиле?

— Это другая. Будет время, я вам расскажу. А теперь спешите. Скажете Игнотусу, что сами её купили в день его одиннадцатилетия.

Палочка была принята с восторгом и тут же опробована. С первой же попытки ночной горшок вполне удачно превратился в китайскую вазу, а Сибилла несколько неуклюже полетала над потолком.

— Ну как, доволен?

— Да, — клон сделал ещё несколько движений в направлении стола, и тот поскакал по комнате, издавая дикое ржание.

— Хватит озорничать. Пошли на завтрак. И не забудь, что ты не должен со мной разговаривать.

Официально между нами — тихая конфронтация.

Они сидели в главном зале. Кэрроу находились справа от Игнотуса, Минерва — чуть поодаль слева, остальные учителя теснились с другой стороны. Алекто и Амикус поглощали пищу с быстротой оголодавшего кролика и ничего вокруг не замечали. Игнотус, сделав вид, что хочет взять соль, повернулся к «маме» и почти испуганно прошептал:

— Сколько детей!

Она сжала кулачок и ободряюще посмотрела на него, мол, держись, всё будет хорошо. Он увидел профессора Синистру и улыбнулся ей, та подавилась и закашлялась, а Минерва зашипела:

— Не улыбайся!

Игнотус тяжело вздохнул и досадливо насупился.

После завтрака все разошлись по классам. Возле кабинета зельеварения столпились первокурсники в ожидании учителя. Игнотус, с опаской приблизившись к ним, поднял палочку. Дети затихли…

— Аллохомора, — выдохнул он, и дверь распахнулась с такой силой, как будто её вынесли два озверевших бугая. Ученики на цыпочках прошелестели мимо него в класс и там затихли. Немного потоптавшись, Игнотус стремительной походкой вошёл вслед за ними. Он намеревался эффектно развернуться и взмахнуть мантией, (не зря же вчера тренировался!) но запнулся на ровном месте и потерял равновесие. Малыши дружно ахнули, когда грозный профессор зельеварения и по совместительству директор школы грохнулся на пол, нелепо взмахнув руками. Он сидел на полу, широко расставив ноги, и с тревогой смотрел на детей. Те с не меньшей тревогой взирали на него вытаращенными глазами и, видимо, готовились к худшему. Наконец, он встал, отряхнулся и пробормотал что-то вроде: «Понаставили тут, пройти негде». Первокурсники молча приняли его версию на веру, хотя все прекрасно видели, что на полу ничего не было.

— Что ж, ребята, давайте начнём урок, — бодро сказал Игнотус и тут же почувствовал возросшее в классе напряжение. «Что я говорю! Надо не так», — опомнился он.

— Минус пять баллов с Пуффендуя за… За …За грязные руки! — нашёлся псевдо-Снейп и сразу услышал, как по классу прокатился тихий вздох облегчения, — сегодня вы приготовите зелье Забывчивости, и, если что-нибудь забудете, значит, зелье удалось! — Игнотус улыбнулся, как бы предлагая детям оценить каламбур, но те лишь испуганно начали рыться в учебниках и деловито готовить к работе котлы и другие принадлежности. «Какие умные, — подумал он, — и молчаливые!»

В целом, всё шло хорошо: ребята работали, он скучал, изредка позёвывая. Наконец, ему это надоело, и он решил пройтись по классу. Когда Игнотус шествовал между рядами, дети старались пригнуться ниже к своим котлам.

— А кто мне расскажет рецепт зелья? — громко спросил он, и ученики, что находились к нему ближе всего, подскочили от неожиданности. — Ну, никто не хочет?... Вот вы, мистер …Э-э, Стракер?

Мальчишка встал и затарабанил:

— Настойка белладонны, порошок высушенной шляпки африканского гриба, собранного в первый день полнолуния, толчёные семечки райского плода первого урожая и молоко дикой ослицы.

— Браво! Десять баллов Гриффиндору! — Игнотус похлопал мальчика по спине.

Последовавшее за этим недоумённое молчание напомнило ему о его роли, и, нахмурившись, «Снейп» продолжил:

— И минус пятнадцать баллов за грязную мантию и… Плохую дикцию.

В целом, урок прошёл нормально. После звонка дети быстро собрали свои вещи и ушли, оставив на его столе склянки с готовым зельем Забвения, а в душе у Игнотуса — смутную тревогу и разочарование. Прибежала Макгонагалл.

— Ну, как?

— Нормально… Только скучно.

— Я прошу тебя, никакой импровизации. Действуй по намеченному плану.

— Хорошо… Мама.

— Тс-с, не называй меня так. Вдруг кто-нибудь услышит. Я побежала.

Следующий урок у второго курса прошёл без эксцессов. Игнотус дал задание, а потом сидел, хмуро наблюдая за тем, как дети пытаются сотворить зелье Радости. На третьем уроке произошло нечто удивительное. Он, было, совсем затосковал, как вдруг почувствовал, как аморфный шум в голове, преследовавший его ещё с завтрака, сформировался в довольно чёткие звуки. А затем появились и образы! Он начал озираться — вокруг ничего необычного не происходило. Только девочка с первой парты внимательно смотрела на него, и он отшатнулся оттого, что на одно мгновенье проник в её мысли! Правду сказать, ничего интересного там не было, но профессор даже ухнул от необычных ощущений и откинулся на спинку стула. «Как здорово! Ну-ка, попробуем ещё».

В оставшееся от урока время он развлекался тем, что копался в мозгах у студентов. Получалось не очень, и Игнотус сделал вывод, что нужен зрительный контакт. После звонка опять прибежала Минерва с набившими оскомину указаниями о том, что нельзя отходить от утверждённого плана. Игнотус посмотрел на неё, готовясь с размаху «запрыгнуть» в её голову, и почти физически ощутил, как «стукнулся» о непробиваемую кирпичную стену. От неожиданности он не смог скрыть эмоции, а она понимающе хмыкнула и ушла, гордая и непонятая. «Как она это делает?! Надо будет научиться».

Наконец, начался последний урок: седьмой курс, Слизерин и Гриффиндор. Накануне «мама» все уши прожужжала о том, как вести себя с Малфоем и компанией. Мальчишка явно был подавлен и озлоблен, а два здоровяка рядом с ним, напротив, излучали довольство жизнью, задирались к угрюмым гриффиндорцам и даже, кажется, что-то жевали. Мысли их были просты и понятны и вертелись вокруг сладких булочек, спрятанных в карманах мантии, и других, столь же аппетитных — в декольте мисс Пэркинсон. На взгляд Игнотуса булочки мисс были очень даже ничего, и он вдруг почувствовал сладкое томление, досадно мешавшее ему сосредоточиться. Подойдя поближе, и сделав вид, что проверяет у Пэнси её варево, он заглянул поглубже как раз в то место, где её перси образовали волнующую складочку. Захотелось запустить туда руку и погладить гладкую девичью кожу. Рот наполнился слюной, а внизу живота стало совсем горячо. С трудом сдержав себя, Игнотус очнулся от греховных помыслов, и оглядел класс. Все были заняты приготовлением зелья, и никто не заметил произошедшей с ним метаморфозы. Никто, кроме… Малфоя! Тот внимательно и хмуро наблюдал за ним и даже, кажется… «Ути-пусеньки! Хочешь покопаться у меня в голове? Ага, как там она делала? Стена? А что, если не стена, а кувалда?» Он представил, как огромное орудие кузнеца с грохотом опускается на наковальню, и мальчишка от неожиданности вздрогнул и опустил взгляд. Игнотус внутренне возликовал. Оказалось, что он мог не только читать мысли окружающих, но и сопротивляться чужому вторжению.

На обеде он поочерёдно «просканировал» головы брата и сестры Кэрроу и узнал много нового о Северусе и о пресловутом Тёмном лорде. Оказалось, что Алекто неровно дышит к первому и даже изредка пытается домогаться. Глядя в её похотливые глаза, Игнотус представил, как это ходячее недоразумение со свиным рыльцем лапает бедного зельевара за задницу, и ему стало нехорошо. Тот-кого-нельзя-называть был личностью страшной, загадочной и, судя по мнению Кэрроу, несколько бесноватой. Ещё он узнал, как Пожиратели издеваются над полукровками и магглорождёнными, и был поражён жестокостью, с которой это происходило. «Неужели Северус тоже в этом участвует? Нет. Не может быть».

После обеда он догнал вечно куда-то спешащую Минерву и потребовал немедленно объяснить значение новой для него информации.

— Не сейчас, Игнотус, я тороплюсь.

— Я с тобой!

— Нет.

— Да!

— Поверь мне, это плохая идея. Знаешь что, лучше подожди меня у Сибиллы. Я буду через полчаса.

Он кивнул и пошёл по коридору. Завернув за угол, клон притаился и заглянул назад. Она ходила туда-сюда возле стены до тех пор, пока в ней не образовалась дверь, и Минерва, оглянувшись по сторонам, юркнула внутрь.

Через полчаса, стоило ей шагнуть через люк кабинета прорицаний, он набросился на неё с вопросами.

— Стоп. Сейчас я тебе всё объясню по порядку, — она была как всегда хладнокровна и рассудительна. — Ты знаешь, почему чистокровные волшебники так не любят маглорожденных и полукровок?... Несколько столетий назад, когда магам грозило вырождение от постоянных близкородственных браков, было решено привлечь свежую кровь, то есть нам разрешили заводить детей от магглов. Это была вынужденная мера, но она привела к непредсказуемым последствиям. Во-первых, к разнузданному разврату, ведь никому из волшебников и в голову не приходило закрепить отношения с маггловскими девушками священными магическими узами. Тем не менее, эти внебрачные связи были достаточно крепкими. В итоге, ведьмы, чьи мужья развлекались на стороне, оказались не у дел. Оскорблённые, они объединились и начали мстить и мужьям, и их любовницам. Началось то, что в последствии получило легкомысленное название «Война полов», в которой, кстати, было немало жертв. Но это были только цветочки.

Народилось целое поколение полукровок, детей военного времени, воспитанных в ненависти к так называемым «истинным» магам. Повзрослев, они развязали настоящий террор. Это была гнусная резня, бессмысленная и беспощадная. В современных учебниках по истории магии о ней почти ничего не написано. Однако в чистокровных семьях до сих пор вспоминают страшные рассказы о том, как озверевшие «магглорождённые ублюдки» врывались в дома, ломая защитные заклинания и убивая всех подряд. Но было бы несправедливо оголтело обвинять их в этих преступлениях, ведь в своё время их матери пострадали не меньше, а может, и больше. Месть полукровок коснулась многих древних родов: Блэков, Малфоев, Мраксов, Фламелей и других. Некоторые из них так и не оправились от потрясения и пронесли свою ненависть через века. До недавнего времени её не афишировали, поскольку уже сто лет как в нашем сообществе пропагандируется лояльность к происхождению. И это правильно! Потому что, как бы ни хвалились носители так называемой «чистой крови», никто не может с уверенностью утверждать, что среди его предков нет магглорождённых! И сегодня мы наблюдаем странную картину: потомки древних родов, объединившись со всякой мразью, сплотились вокруг Тёмного лорда и пытаются установить новый порядок, в котором нет места так называемым «грязнокровкам». Разумеется, борьба за чистоту рядов не более чем лозунг, под которым скрыты истинные мотивы их поступков: разделить наше магическое сообщество, чтобы захватить власть.

Ты наверняка видел, что происходит в Хогвартсе. Алекто и Амикус Кэрроу при попустительстве твоего брата создали в школе целую группу тех, кто издевается над магглорождёнными и теми, кто пытается сопротивляться новому режиму. В той комнате, куда я сегодня ходила, прячутся наиболее пострадавшие дети. Естественно, о ней никто не должен знать. Ты понимаешь меня?

— Да. Но почему Северус просто не прогонит этих двоих?

— Мотивы поступков Северуса всегда оставались для меня загадкой. С этим вопросом тебе лучше обратиться к отцу… Теперь вот что. Ты сегодня пытался применить легилименцию, удачно?

— В отношении тебя — нет, но ты научила меня, как закрывать свой разум от других.

— Это замечательно. Но помни главное — если ты кому-то лжёшь, ты должен лгать и в своих мыслях, иначе тебя раскусят.

— Учту. А ты тоже так делаешь?

— Ну что ты! Я никогда не лгу!

— Ой ли?

— Ну… Почти никогда. В основном, я … Не договариваю, — Минерва поспешила сменить тему, — Ну что ж, день продолжается. Сейчас ты должен походить по Хогвартсу с грозным видом и помни, что ты — директор, а, значит, можешь вмешаться во всё, что происходит в школе, но только, умоляю, не выходи из образа! Если что, я всегда рядом.

Они разошлись по одному, чтобы не вызвать подозрений, и отправились в разных направлениях, однако крики, раздавшиеся на втором этаже, заставили их изменить маршрут.

Амикус Кэрроу держал за шкирку испуганного подростка и со злорадством спрашивал у толпившихся рядом студентов:

— Кто ещё хочет испытать на этом щенке заклятье Круциатус? Ну?!

Из толпы медленно вышел здоровяк, в котором подбежавший Игнотус узнал Крэбба.

— Кру…

— Стойте! — лже-Снейп хмуро оглядел присутствующих и размеренным шагом подошёл к Амикусу. — Что происходит? — тихо спросил он.

По лицу Кэрроу пробежала волна неприязни, как будто его оторвали от любимого занятия, и он, ссутулившись, прохрипел:

— Этот гадёныш болтал в коридоре насчёт Поттера и Дамблдора!

— Мы не наказываем учеников за то, что они разговаривают вне уроков, — холодно сказал Игнотус. — Если каждому из тех, кто болтает всякую чушь в коридорах школы, воздавать должное, то придётся подвергать экзекуции всех подряд.

— Но Северус…

— Этот ученик будет наказан, но не за разговоры… А за глупость. Я думаю, три дня отработки у Хагрида в компании флоббер-червей будет достаточно.

— У этого верзилы уже и так целая орава помощничков! Он их даже чаем поит!

— Вы сомневаетесь в моём праве выбирать способ наказания? Может быть, вы и в моей компетенции сомневаетесь? — тихо, но очень чётко произнёс Игнотус, глядя на коротышку в упор; и тут же почувствовал его страх.

— Ладно, ладно, Северус, я же так… Для наглядности, — примирительно пробурчал Кэрроу. — Ну, чего вылупились? Расходитесь, давайте!

Ученики поспешили уйти, а Макгонагалл, которая молча наблюдала за произошедшим, одобрительно кивнула «Северусу» и улыбнулась одними глазами.

Довольный Игнотус отправился дальше. «Быть директором довольно занятно. Поттер, Поттер… Что-то знакомое». Он решил зайти в круглый кабинет и узнать у Дамблдора всё об этом загадочном человеке. Он бодро шагал, пока не увидел впереди профессора Синистру. Сразу же в его груди радостно затрепетало сердце, а в походке появилось что-то кошачье. Поравнявшись с колдуньей, Игнотус обратился к ней низким, бархатистым голосом:

— Мисс Синистра, — она взглянула на него настороженно и слегка посторонилась, — я давно наблюдаю за вашей работой. Мне чрезвычайно импонирует… Ваш стиль преподавания, — он подошёл к ней настолько близко, что мог почувствовать её дыхание.

— Большое спасибо, мистер Снейп, — она отступила назад и приткнулась спиной к стене.

— Вы не представляете, как мне нравятся все эти ваши… Планеты… И… Звёзды, — он наклонился к её уху и продолжил шёпотом. — Я бы хотел когда-нибудь поговорить с вами о влиянии Марса на… Венеру… Наедине, — он погладил её по виску и заложил выпавшую из причёски прядь волос ей за ушко. — Что вы думаете о этом? — Игнотус приподнял её подбородок и заглянул ей прямо в глаза.

Она была поражена, конечно, она была поражена! И всё же, иногда эта женщина думала о нём. Не о нём, естественно, а о Северусе Снейпе. И тогда у неё возникали очень интересные желания… Прочитав её мысли, Игнотус понял, что всё у них получится. Она судорожно вздохнула и облизала губы, он проследил за этим движением, а потом снова посмотрел в глубину серо-зелёных глаз и вкрадчиво спросил:

— Что вы скажете?

— Я… Я посмотрю свой график. Кажется, завтра у меня есть «окно».

— Это замечательно, мисс Синистра, — он взял её ладошку и погладил то место, которое хироманты обычно называют кольцом Венеры, а потом, не отрывая взгляда от расширенных от удивления глаз, поцеловал её запястье. — Я буду ждать, — он отпустил её руку, потом резко развернулся, взмахнув полами мантии (на этот раз без эксцессов), и ушёл.

Профессор Синистра постояла немного, потом резко выдохнула и отправилась своей дорогой, пряча счастливую улыбку.

Игнотус подходил к круглому кабинету, как вдруг его окликнули. Он обернулся и, увидев, кто это сделал, слегка поморщился.

— Алекто?

— Северус, мне нужно поговорить.

— Да? — он перешёл на официальный тон.

— Зайдёшь ко мне? — она осклабилась, обнажив жёлтые зубы.

— Нет. Я спешу.

— Всегда нет! Ну, хоть на минуточку, — девица обняла его толстыми руками и рывком прижала к себе. «Северус» крякнул, едва не потеряв равновесие. «Сильная!» — подумал он, пытаясь восстановить баланс. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться ей в плечи. Она восприняла этот жест как проявление чувств, и прижалась к нему всем телом.

— Севушка, возьми меня! Прямо здесь!

— Что вы делаете, женщина?! — Игнотус опешил от такого напора, высвободился из цепких объятий и попытался убежать.

— Стой! На энтот раз не уйдёшь! — она схватила его за мантию и стала тянуть с недюжинной силой. Раздался треск разрывающейся ткани. Игнотус вывернулся, выхватил палочку и закричал:

— Обливиэйт!

Пока она безуспешно пыталась восстановить цепь событий, он успел забежать в круглый кабинет, благо, Минерва загодя снабдила его паролем.

— Северус? — Дамблдор спросонья потёр глаза.

— Нет. Игнотус, — тяжело дыша, проговорил клон.

— Что с тобой, на тебя напали?!

— Нет, нет. Это так… Поклонники, — Игнотус плюхнулся на стул и расстегнул ворот мантии.

— А, понимаю. Ты что-то хотел узнать, мой мальчик?

— Да. У меня два вопроса: кто такой Гарри Поттер, и как он связан со всей этой катавасией с Тёмным лордом?

После долгого и поучительного рассказа Дамблдора, в котором, на удивление, не было ни слова лжи, Игнотус почесал затылок и проговорил:

— Да, не сладко парню пришлось. И где он сейчас?

— Выполняет одно важное поручение, о котором я не могу тебе сейчас рассказать.

— Понятно. Выходит, бедный Северус ведёт двойную жизнь и вынужден терпеть присутствие Кэрроу, потому что иначе его разоблачат, и школа останется на растерзание этим мерзавцам?

— Всё верно, Игнотус. Это тяжёлая ноша — быть незаслуженно ненавидимым всеми — выпала твоему брату, и он с честью её несёт. Ты не представляешь, насколько серьёзна его миссия и глубок героизм…

— Ну всё, всё. Я понял. Он — герой, а я — тупица.

— Нет, сынок, ты очень хороший. Просто некоторые ошибки сложно исправить, а иногда за них приходится расплачиваться самым ценным — родными людьми.

— Северусу не придётся платить за мои ошибки! Это я тебе обещаю! Папа! — Игнотус резко встал и решительно зашагал к выходу.

Когда хлопнула дверь, на одном из самых древних портретов очнулся седобородый старец и скрипучим голосом проговорил:

— Я не понял, а что, у Дамблдора есть дети?

— Да, двое — мальчик и… Мальчик, — ответил ему ещё более старый коллега.

На выходе Игнотуса поджидала Макгонагалл.

— Поговорил с отцом?

— Да!

— Тс-с, не кричи. Пойдём, у нас рейд.

— Это что ещё?

— Я не говорила? Каждый вечер Северус обходит все закоулки Хогвартса и выявляет нарушителей дисциплины.

— То есть?

— Ну, то есть, находит парочки… Целующиеся и не только, — Минерва многозначительно закатила глаза, — разгоняет их и снимает баллы.

— Зачем?

— Потому что он — директор!

— А отец тоже так делал?

— Альбус?! Хо-хо! Конечно, нет! Для этого есть Филч! Э-э, — опомнилась она, — видишь ли, — продолжила Минерва сочувственным тоном, — у Северуса было тяжёлое детство… И юность… Да и сейчас ему нелегко. Вероятно, он находит в этом мстительное удовольствие.

— Мудрёный парень, этот ваш Северус…

— Я вмешиваться не буду. Просто встану неподалёку. А ты не жалей никого, кроме слизеринцев, а с гриффиндорцев спускай по три шкуры. Образно, разумеется.

— Минус пять баллов с Пуффендуя, мисс Тренд и минус десять — с Гриффиндора, мистер Биллз.

— А почему с Гриффиндора — десять?

— За несдержанность порывов, ещё вопросы? Кстати, ещё минус пять баллов с Гриффиндора. За дерзость.

— Минус пять баллов с Когтеврана, мисс Стоунз и минус пятнадцать — с Гриффиндора, мистер Криви.

— Минус пять баллов с Когтеврана, мисс Риндел и плюс два — Слизерину, мистер Гойл.

— А за что ему два балла?

— За настойчивость, мисс Риндел, а с вас — ещё два балла. За упрямство.

— Ну, как ты, Игнотус? — Минерва, улучив минутку, подошла к нему с вопросом.

— Уф! Устал.

— Ещё третий этаж и всё.

— Эти глупые дети совсем ничего не умеют, — тут он заметил ещё одну парочку и направился к ней. — Кто же так целуется…

— Ну, думаю, здесь он в своей стихии, — тихо пробормотала Макгонагалл и ушла по своим делам.

Поздно вечером, насмотревшись на романтически увлечённых студентов, Игнотус подумал, что не стоит ждать милостей от Синистры, и решил навестить её прямо сейчас. После требовательного стука в дверь, девушка открыла, стоя в голубом домашнем халате и мягких тапочках.

— Мистер Снейп? Что вы здесь делаете?

Ответом ей послужил бесконечно долгий поцелуй, который начался на пороге и завершился на кровати. Не разрывая объятий, они вслепую прошли через всю комнату, попутно сбив два стула, на одном из которых сидел профессор Флитвик. Пять минут назад он мирно пил чай и увлечённо беседовал с профессором Синистрой об астрономии, а теперь, потирая ушибленные бока, спешил убраться подальше от этой обезумевшей парочки. Выскочив за дверь, он покачал головой и пробормотал:

— Да-с, раздвоение…

Между тем, в комнате страсти накалились до предела. Голубой халатик был небрежно откинут в сторону, тапочки потерялись ещё на момент приближения к ложу, а белоснежный кружевной пеньюар привёл Игнотуса в такой восторг, что был зацелован им до самого подола. Дойдя в своих тактильных исследованиях до щиколоток мисс Синистры, «мистер Снейп» запустил руки под её ночную рубашку, и одним движением открыл всё то, к чему стремился последние полчаса. При этом девушке пришлось самой снимать пеньюар с головы, чтобы не задохнуться. Пока она была занята этим, безусловно, важным делом, он раздвинул ей ноги и кончиком языка принялся ублажать ту самую чувствительную точку, о которой разогнанные им давеча студенты, наверняка, немало слышали. Когда стоны мисс Синистры перестали быть просто томными, он встал, скинул мантию, разоблачился ниже пояса, и, медленно поглаживая её сияющие белизной ноги, опустился на неё сверху, как чёрная ночь на снежные поля. Он входил в неё столь же медленно, наслаждаясь тембром её хриплого голоса, просившего: «Ещё, ещё!» Дождавшись, когда она обнимет его всеми четырьмя конечностями, он, наконец, перестал мучить бедную девушку и перешёл на более быстрый темп. А потом Игнотусу, что называется, снесло башню, он придавил её к кровати и стал вбиваться в неё с такой силой, как будто хотел навсегда раствориться в своей нечаянной любовнице. Достигнув кульминации, он почувствовал, как из него вытекают все тревоги минувшего, очень длинного, дня, а тело заполняет блаженная истома. Откинувшись назад, он тут же уснул.

Профессор Синистра лежала, глядя в пространство широко раскрытыми глазами. Она никак не могла поверить в случившееся. Если бы утром ей кто-нибудь сказал, что она проведёт ночь с Северусом Снейпом, то она рассмеялась бы тому в лицо или покрутила бы пальцем у виска. Недоверчиво посмотрев на сопящее рядом тело, она вновь убедилась, что произошедшее — не сон.

Спустя пару часов, Игнотус проснулся, и, нащупав в темноте характерные выпуклости, вспомнил, что накануне занимался любовью, и решил возобновить это чрезвычайно трудоёмкое, но весьма полезное и приятное занятие. Профессор Синистра, очнувшись от тревожного сна, почувствовала, как кто-то ощупывает её обнаженную грудь, и хотела спросонья испугаться и закричать, но тут требовательный рот накрыл её губы, а наглые руки схватили её и прижали к чужому, явно мужскому телу. Тут она вспомнила, что в её кровати находится Северус Снейп, и то, как отдалась ему вечером, и ужаснулась своим воспоминаниям. Но мужчина не дал ей погрузиться в неуместную рефлексию, и они вновь сделали то, о чём многие ученики школы могли лишь мечтать в беспокойных юношеских грёзах.

* * *

— Как там наш клон?

— Нормально. Провёл уроки, научился легилименции и окклюменции, спас пятикурсника от Круциатуса, стёр память у Алекты, соблазнил Синистру… Ну, в общем всё.

— Нет, не всё. Он узнал много нового и полезного для нашего дела.

— Да. Это вы внушили ему мечты о героической жертвенности?

— Конечно. Больше ж некому. Вас что-то смущает?

— Вы действительно собираетесь скормить его Тёмному лорду?

— А вы бы предпочли, чтобы умер настоящий Снейп?

— Я бы предпочла, чтобы оба остались живы. Это возможно?

— Вряд ли.

— Жаль…

— Но не исключено. А зачем вам это нужно?

— Не знаю. Просто Игнотус — такой, такой живой, что ли. Он совсем не похож на Снейпа.

— Вы не правы. Игнотус — и есть Снейп. То есть, Северус мог бы стать таким же, как его клон, если бы не та ноша ответственности, которую он взвалил на себя, связавшись со мн… С Томом Риддлом.

— Хотите сказать, что Северус был бы таким же любознательным и непоседливым ловеласом, как Игнотус?

— Очень точная характеристика, — Дамблдор улыбнулся в усы.

— Что-то не верится.

— Подождите, вот закончится вся эта история, он себя ещё покажет!

— Жду с нетерпением, — Минерва иронично ухмыльнулась.

* * *

Утром Игнотус чмокнул Синистру в припухшие от жарких поцелуев губы и направился к Сибилле, которая вероятно, вся извелась, ожидая возлюбленного в своей башне. С другой стороны замка усталой походкой отпахавшего смену трудяги шагал Северус Снейп. Они неумолимо приближались друг к другу. И они, конечно же, встретятся. Но не в этой главе.

Северус Снейп шагал в утренней тишине замка и думал свою невесёлую думу. Несколько часов назад он наблюдал, как Поттер с неизменными Уизли и Грейнджер вылетали из банка Гринготтс на обезумевшем драконе. За сутки до этого Дамблдор попросил его подежурить в Косом переулке в чужом обличье.

— Постарайтесь держаться поближе к банку, — напутствовал его старик, как всегда, ничего толком не объяснив.

Северус не стал принимать оборотное зелье, чтобы не пришлось пить его каждый час, а загримировался под оборванца и даже перевязал глаз окровавленной повязкой для пущего эффекта. Каково же было его удивление, когда он заметил в толпе Беллатрису в компании какого-то бородача. Не может быть! Лорд категорически запретил ей выходить из поместья! А она бы никогда не ослушалась его приказа. «Может, это не она? Нужно проверить», — подумал он и подошёл поближе.

— Мои дети! — закричал он, тыча в неё пальцем. — Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь, ты-то уж наверняка знаешь!

Получилось довольно правдоподобно, тем более, что он, действительно, хотел выяснить, куда подевалась опекаемая им троица.

«Достаточно взгляда, чтобы проникнуть в твои мысли. Не отворачивайся! — он вцепился в неё, чтобы успеть ухватить мыслеобразы. — Грейнджер!» — грянула догадка. Красная молния ударила его с такой силой, что он упал на землю и потерял сознание. Очнулся, когда они ушли.

«Куда они делись? Неужели зашли в банк?... Так, так, значит, девчонка в роли Беллы, бородач — наверняка, Уизли, научился, засранец, «Ступефаям», а Поттер… Ну конечно, в мантии-невидимке!»

Охранники в банке явно были под Конфундусом, а другой персонал — под Империусом.

«Что ты задумал, Поттер? Посетить сейф Лестрейнджей? Или ещё что-нибудь?»

Северус решил подождать в мраморном зале, чтобы в случае необходимости, помочь детям выкрутиться. Долго ждать не пришлось. Из хранилища послышался шум, крики, грохот и дикий рёв. А потом вылетело изрыгающее огонь чудовище, неся на спине Поттера и компанию.

«Мальчишка в своём репертуаре! Если уж что-то делает, то так, чтобы об этом потом весь год вспоминали».

Северуса посетило ненавидимое им с детства чувство.

Да, да, стыдно признаться, но он завидовал Гарри. Как бы он хотел стать таким же лихим и безбашенным! Лететь на драконе в компании лучших друзей, не думая о последствиях, наплевав на правила и законы, совершить ещё массу безумств, чтобы кровь закипала в жилах и сердце выпрыгивало из груди! Мчаться навстречу жизни легко и непринуждённо. «И беспечно смеясь и безмерно любуясь собой», — вспомнились слова знакомой песни…

А что есть в его жизни? Поганое чувство долга, висевшее над ним Дамокловым мечом; Дамблдор, который подавил его волю своей верой в лучшее; и постоянно нарастающее ощущение скорой гибели. Долг свой он, конечно, выполнит. И умрёт с чистой совестью. И может быть, когда-нибудь станет таким, как мечталось в далёкой юности. Лёгким и искренним, обаятельным и немножко бесшабашным…

Но, не в этой жизни.

Увы!

По своим каналам он проведал, что Лорд, узнав о происшествии в Гринготтсе, совсем обезумел и исчез куда-то вместе со своей змеюкой. Значит, скоро грянет буря.

Вдруг из ниоткуда на него налетело странное существо явно женского пола.

— Дорогой, наконец-то! — Сибилла бросилась ему на шею и принялась покрывать поцелуями его лицо.

Изумившись, он слегка отстранился, пытаясь выбраться из объятий, но она схватила его крепче прежнего и впилась в губы, а потом требовательный язык проник ему в рот и начал вытворять там такое, что он чуть не задохнулся. Северуса давно так не целовали… Да что там! Его никогда так не целовали! С теми немногими легкомысленными девицами он старался не целоваться, а Нарцисса… Она лишь позволяла делать ей приятное, оставаясь бесстрастной, как снежная королева.

Наконец, Сибилла оторвалась от его рта и, обняв за талию, прижалась к груди.

— Что вы себе позволяете, мисс Трелони? — спросил Северус строго.

— Ах, вы такой выдумщик, грозный профессор Снейп!

Её кокетливый тон совершенно сбивал с толку. «Бедняжка, она, наверное, спятила совсем в своей башне», — подумал он и осторожно взял её за плечи, чтобы отодвинуть от себя. Она ахнула, обхватила его шею одной рукой, наклонив к себе, и целуя так, что дух захватывало. А другой рукой стала поглаживать там, где он меньше всего ожидал. «Напористая какая», — думал профессор, неожиданно почувствовав, как кровь приливает туда, где рука мисс Трелони делала прямой и весьма чувственный массаж.

— Милый, как я тебя хочу, — прошептала она ему в шею и опустилась на колени.

— Что с вами? Вам плохо? — Северусу стало слегка страшновато: «ещё дуба даст от переизбытка эмоций».

— Мне хорошо, — простонала она и залезла ему под мантию.

— Что вы делаете? А-а-а!

Пока он гадал, что ей там понадобилось, Сибилла расстегнула застёжку брюк и обхватила губами его пенис. Он охнул и прижался к стене, а она продолжала свои ласки до тех пор, пока он не перестал нервно брыкаться и не сдался на милость победительницы. Тогда Сибилла затащила его в ближайший класс, уселась на стол, и, приподняв многочисленные юбки, предложила себя. Северус постоял в нерешительности.

«Какого дьявола! Я, что — не имею права расслабиться? Тем более, женщина так просит». И он подошёл, на ходу скидывая мантию и не отрывая взгляда от её зовущих бёдер. Войдя в неё одним мягким движением («как сладко!»), он уже не смог сдерживаться. «Я, может быть, завтра сдохну. Так пусть, хоть сегодня мне будет хорошо!»

И ему было хорошо, как никогда. Ощущение витающей где-то над ним жадной смерти обострило эмоции. Он почти рычал, вдалбливаясь в женщину, которая, возможно, была безумна, но так податлива и благодарна, что хотелось стиснуть её в объятиях и остаться в ней навсегда. Он кончил, победно крича и сжимая её грудь. Потом устало опустился на размякшее тело, раскинув руки. Отдышавшись, она поцеловала его в мокрый висок и промурлыкала:

— Котик, ты был великолепен. Как всегда!

Где-то на краю блаженства шевельнулось подозрение.

«Как всегда?»

«Котик?!»

«Что-то здесь не то».

Он отпрянул от тёплого тела и недоверчиво нахмурился.

«Что-то здесь явно не то! ... А посмотри-ка мне в глаза, голубушка».

Он склонился над её лицом и заглянул в огромные подслеповатые глаза.

«Ничего не понимаю… Я, что, уже спал с ней?! Не помню такого!»

Пока он растеряно соображал, Сибилла встала, чмокнула его в щёку и, шепнув напоследок: «Увидимся!», — упорхнула за дверь. Северус оделся, и, едва волоча ноги от усталости, направился к себе.

Но не суждено ему было в то раннее утро спокойно дойти до своей комнаты и припасть к желанному дивану. Потому что мисс Синистра, лишь десять минут назад трепетно распрощавшись с Игнотусом, стояла возле своей двери с самым мечтательным видом. Услышав шаги, она вздрогнула, но тут же расцвела очаровательной улыбкой, распознав в идущем человеке профессора Снейпа. То есть Северуса. Ведь после такой сумасшедшей ночи она могла позволить себе быть фамильярной.

— Северус! Ты вернулся! Я знала…

— Что вы знали, мисс Синистра? — его слегка покоробил её тон, но уставший, он лишь поморщился.

— Что ты не сможешь уйти просто так. Когда мы снова увидимся?

— Я полагаю, за завтраком в главном зале, мисс, — она непонимающе взглянула на него, а он продолжил: — Я, конечно, тронут тем, как вы реагируете на моё возвращение, но не припомню, чтобы давал вам повод обращаться ко мне на «ты». Да, и впредь, будьте любезны, не выходить за пределы вашей комнаты в неглиже. Вас ведь могут увидеть студенты и, бог знает, какие мысли у них возникнут.

— Что?! — в её прекрасных глазах выступили слёзы.

— Разве я невнятно выразился?

— Да вы просто… Старая скотина! — крикнула она и, рыдая, убежала в свою комнату.

— О, как! — пробормотал Северус, — а чего я ей такого сказал?

Снова закопошились былые подозрения. «Здесь совершенно определённо что-то не так!»

* * *

Гораций Слизнорт не хотел покидать гостеприимную Бразилию. Ах, какая страна! Самба, румба, танго! А еда какая! И магглы такие милые, услужливые, только слегка жадные. На чаевых разориться можно! Но после Империусов вполне терпимые. А какие женщины! Надо будет обязательно приехать сюда ещё. В феврале, когда будет бушевать карнавал, и полуголые красотки будут вертеть кисточками, прилепленными прямо к соскам. «У-ух! Я хоть и старый, но и у меня дух захватывает!»

А вот в самолёте ему совсем не понравилось. Было страшно и тесно. Минерва купила ему одно место, а ему надо было два, а то и три! Поэтому обратно он прибыл обычным, магическим способом. Тяжеловато, конечно, но зато быстро.

Психиатр оказался странным малым, коротконогим, лысым и с большой бородавкой на носу. Он подсовывал профессору какие-то кляксы и допытывался, что тот в них видит.

— Говорите первое, что придёт в голову, и будьте предельно честны, — советовал он, приготовившись записывать.

Первая клякса напомнила ему соплохвоста, о чём Гораций тут же честно и сказал.

— Так-так-так-так-так... А эта? — и врач подсунул ему вторую картинку.

— Гриндилоу, а хотя нет, подождите. Скорее, гигантский кальмар! Точно!

— Как интересно… А вот эта?

— Тролль с дубиной!..

— Ведьма на метле…

— Пикси.

— Так-так-так-так-так... Очень, очень интересно! — бородавка на носу заходила ходуном. А скажите, вам не кажется, что за вами в последнее время кто-то следит?

— Ещё как следит! Вы знаете, доктор, — профессор наклонился ближе к носу с бородавкой, — по-моему, за этим стоит Министерство Магии, — прошептал он и, откинувшись назад, многозначительно покивал.

— Угу… Что ж, мне всё ясно! Я бы очень советовал вам сменить обстановку. Уехать в какой-нибудь пансионат, скажем, в «Эвкалиптовую рощу». Это моя частная клиника, вот, держите визитку, — он сунул ему глянцевую карточку с ярким узором цвета радуги и собственным портретом. На визитке врач выглядел моложе и улыбался во весь рот кривыми зубами. Надпись весёленького василькового оттенка над портретом гласила: «И тебя вылечим!» — Всего две тысячи долларов в сутки.

— О, спасибо, доктор, я тронут. Но как же насчёт моего дела?

— Увы, мой друг. Раздвоение личности встречается крайне редко и почти не поддаётся лечению. Были прецеденты, когда с помощью гипноза удавалось, так сказать, «изгнать» чужаков из тела, или, наоборот, объединить их в единое целое, но ненадолго. Как правило, болезнь возвращается вновь и протекает в ещё более тяжёлой форме. Вы не поверите, но были пациенты и с четырьмя и с пятью личностями в одном теле. Каждая из них вытворяла, что хотела, а иногда даже наносила прямой вред своей соседке.

— Боже мой! Но откуда берётся эта страшная напасть?

— Причин много. Одна из самых распространённых — насилие в семье, как правило, сексуальное, — услышав это, Гораций по-бабьи прикрыл пухлыми ладонями рот и покачал головой, а доктор продолжал перечислять: — Сильное моральное потрясение, пережитые катаклизмы, ну, и алкоголизм, наркомания, конечно, куда ж без них.

— Ай-яй-яй. А что такое это — последнее?

— Наркомания? О, вы меня удивляете! Это бесконтрольный приём сильнейших галлюциногенных препаратов, для создания эффекта эйфории. Ну, знаете, там, травы, синтетические препараты, грибы. Очень страшная зависимость.

«Грибы!» — Гораций вспомнил, что у него в хранилище постоянно кончается раньше положенного срока запас грибов. Они с Северусом, правда, подозревали семикурсников (ох уж этот седьмой курс!), и даже придумали особые защитные заклинания, но грибы всё равно исчезали с завидным постоянством. И теперь его осенила поразительная догадка! Он встал и с чувством потряс психиатру руки.

— Спасибо, сеньор Фрейдос, вы мне очень помогли!

— Всегда рад. С вас двести долларов.

— Что? А, да, конечно… Обливиэйт! — и он не медля ни минуты, отправился в Хогвартс.

* * *

Северус Снейп, заинтригованный странной реакцией двух женщин, решил, что пора прояснить ситуацию. «Нужно взять «Веритасерум» и за завтраком подлить Синистре в бокал», — подумал он и направился к хранилищу. Наложив отпирающее заклинание на дверь, он привычно сделал шаг вперёд и неожиданно стукнулся лбом о дерево. Дверь не открылась! «Что такое?», — он начал произносить одно заклинание за другим, но дверь упорно не желала отворяться. В сердцах профессор плюнул на бестолковую деревяшку, и тут же получил ответный плевок в лицо. Дверь защищалась!

— Ах ты,…. ! — он выразил свои чувства сложным идиоматическим выражением, и услышал:

— Сам такой!

Злой и растерянный, он отправился к себе, громыхая тяжёлыми ботинками. А вслед ему смотрел профессор Слизнорт, спрятавшийся под стандартной мантией-невидимкой, которую он не так давно приобрёл специально для особых случаев. «Ничего, ничего, Северус. Это для твоего же блага», — думал он, снимая защитные чары с двери хранилища и заходя внутрь.

* * *

Игнотус вошёл в комнату Сибиллы, на ходу придумывая себе оправдания за ночное отсутствие. Комната была пуста.

— Сиби! Где ты!... Куда она делась? — спросил он сам себя и, осматривая комнату, задержался на зелёной бутылке. Ему почудилось, что та шевельнулась. «Нет, показалось», — подумал он и направился к бару. Бутылка презрительно хмыкнула и отправила ему вслед негодующий взгляд, мол, «явился — не запылился». Тот обернулся, но ничего не заметил.

Заскрипел люк, и мисс Трелони выскочила из него, источая флюиды радости и довольства жизнью.

— О, дорогой, ты уже здесь!

— Сиби, где ты была?

— Как, где? Поднималась по лестнице. Не думала, что ты окажешься здесь раньше меня, милый, — она прильнула к нему и застыла в блаженстве. Он обнял её, всё ещё ничего не понимая, и вдруг почувствовал незнакомый запах. От неё пахло! Мужчиной!

— Где ты была? — спросил он, отодвинувшись от неё и заглядывая в огромные, удивлённые глаза.

Он всё увидел. Как наяву.

— Ты что… Ты была с ним? С моим братом?! Тебе меня мало!!!

Она стояла, открывая и закрывая рот, как рыба, брошенная на берег.

— Как ты могла! Я тебе верил! А ты… Ты! — закричал Игнотус, и вдруг упал на колени и схватился за горло. Лицо покраснело, а глаза повылезали из орбит. Он страшно захрипел и упал замертво.

Перепуганная Сибилла стала метаться по комнате, не зная, что предпринять. В итоге, она схватила всё ту же бутылку и вылила её содержимое прямо на бездыханное тело. Через пару секунд мужчина очнулся и сел на полу.

— Что с тобой? — чуть не плача, она села рядом с ним.

— Позови Минерву. Срочно.

* * *

— Это была огромная змея. Она укусила Северуса за горло, и он умер. Вы думаете, что Игнотус видел будущее?

— Да, да, несомненно. Наверняка, именно такая смерть уготована нашему другу.

— И что нам теперь делать, Альбус?

— Готовиться. Зелья, заклинания, всё, что помогает при укусах. И сделать это нужно немедленно. Я чувствую, что развязка близка.

— Хорошо, я всё подготовлю. Позвать его?

— Да.

— Папа!

— Игнотус, мне нужно сообщить тебе нечто очень важное.

* * *

Профессор Снейп намеревался побриться перед завтраком и даже намылил щёки и подбородок, как вдруг появился домовик и, отвесив поклон, произнёс:

— Господин директор, ваше зелье готово.

— Что?

— Зелье, что вы готовили на кухне. Оно стало ярко-жёлтым. Вы просили предупредить вас, как только это произойдёт, — с этими словами эльф исчез, как будто его и не было.

Северус опустил руки. «Опять загадки. Надо с этим покончить!» — подумал он, решительно вышел из комнаты, хлопнув дверью; и зашагал в направлении хогвартской кухни. Он ворвался в пахнущее выпечкой помещение, перепугав его маленьких обитателей белой бородой на общем монохромном фоне, и требовательно воскликнул:

— Где?!

Эльфы, как один, указали ему на котёл в тёмном углу. Он подошёл и присмотрелся, оценивая.

«Зелье Вечной памяти», — догадался профессор. Немного постоял, соображая и, в итоге, решился.

— Ложку! Серебряную! — приказал Северус, и эльф, что был посмелее остальных, бочком приблизился к нему, держа ложку в вытянутой руке. Снейп схватил ложку и осторожно помешал содержимое котла. Оно было слегка тягучим, как лимонный сироп. Он зачерпнул с самого дна и поднёс к носу. Понюхал, ещё подумал и осторожно хлебнул.

Через мгновенье в его голове быстрым потоком понеслись воспоминания. Стоп! Вот оно! Он вспомнил Минерву, боггарта, Сибиллу и Лонгботтома. Ситуация ясней не стала, но зато определилось направление поиска.

«Макгонагалл! Теперь она мне всё расскажет!» — и Северус отправился к кабинету профессора Трансфигурации. Но не успел он покинуть кухню, как его левую руку свело острой болью.

Тёмный Лорд вызывал к себе Пожирателей смерти.

* * *

Амикус Кэрроу перехватил Игнотуса, когда тот выходил из круглого кабинета.

— Северус! Хозяин зовёт. Ты идёшь?

Игнотус поморщился. Левую руку как будто жгло огнём.

— А?!

— Алекто уже ушла. А я боюсь идти один! Лорд убьет меня. И всё из-за этого поганца Лонгботтома. Пропал пацан незнамо куда. И остальные гадёныши с ним. Ну что, пошли? Опоздаем, он с меня шкуру сдерёт.

Игнотус внимательно посмотрел в маленькие глазки собеседника и прочитал в них неподдельный ужас.

Путь до Хогсмита занял не более пяти минут. Они вошли в «Кабанью голову» и приблизились к камину.

— Малфой Менор! — громко сказал Амикус и исчез в зелёном пламени.

— Малфой Менор! — как эхо повторил Игнотус и впервые в жизни отправился в путешествие по каминной сети.

Они вышли из камина один за другим и оказались в огромной вычурной гостиной. Людей было много, но стояла странная, тягучая тишина.

Мгновенье спустя, в саду поместья прозвучал хлопок и появился Северус Снейп. Профессор не стал заходить через парадную дверь, чтобы не встречаться с дементорами, оборотнями и прочими тварями, которые в последнее время частенько толпились на главной лестнице и вызывали у него стойкое отвращение. К тому же перед входом прямо на крыльце сидел великан и источал такие миазмы, что пройти мимо него и не опустошить желудок, было, по меньшей мере, подвигом.

Северус отправился через потайной ход, о котором кроме него знали лишь хозяева поместья. Нарцисса в своё время показала ему этот лаз, чтобы они могли тайно встречаться. Пробравшись через тёмный, узкий коридор, он уткнулся носом в пыльный гобелен. По другую сторону гобелена находился затемнённый и потому почти незаметный альков, выйдя из которого, можно было оказаться перед входом в гостиную. Профессор собрался было приоткрыть завесу и выбраться наружу, как вдруг услышал голоса.

— Ну, что, все пришли?

— Да. Последними были Снейп и Кэрроу.

— Тогда запечатываем входы и уходим, а то Лорд сегодня не в духе.

— Он всегда не в духе.

— Тсс, молчи, кругом уши.

Северус узнал в говоривших двух оборотней Сивого, которые всегда сторожили гостиную. Он задумался: «Значит, таинственный незнакомец, он же боггарт, он же любовник Трелони и, возможно, Синистры, он же знакомый Макгонагалл решил заменить его и здесь… Посмотрим, что из этого выйдет». И он решил остаться на месте и подождать развития событий. Благо, ткань гобелена настолько истончилась, что сквозь неё открывался достаточно чёткий обзор. Было видно парадную лестницу и даже часть гостиной, вход в которую был плотно закрыт прозрачными стеклянными дверями.

* * *

Первым желанием Игнотуса, когда он оказался среди стоящих в угрюмом молчании людей, было сбежать отсюда подальше. Однако, встретившись взглядом с некоторыми из них, он решил, что благоразумнее будет стоять на месте и не выказывать никакой активности. Раздался хлопок аппарации, и в зале появился мужчина. По тому, как остальные, кто подобострастно, кто с достоинством опустились на колени, он понял, что пришёл Сам. Игнотус, не мешкая, сделал то же, что и все.

Риддл был в ярости. Не столько оттого, что пропали крестражи, шут с ними, всегда можно сделать ещё, сколько оттого, что Поттеру снова удалось обвести его вокруг пальца. Семнадцатилетний юнец сумел свести на нет труды стольких лет! А эта его поразительная способность всегда уходить живым и невредимым! Мальчишка либо не в меру удачлив, либо ему помогает кто-то хитроумный и могущественный. Кто это может быть? Дамблдор мёртв. Вне Хогвартса у Гарри нет возможности даже поговорить с его портретом. Тогда кто? КТО? Пытать Лестрейнджей было, конечно, бессмысленно. Она никогда бы его не предала, слишком уж в ней кипела ненависть к полукровкам; а муж её — полное ничтожество — не способен действовать самостоятельно. И всё же, Волдеморт не отказал себе в этом удовольствии. Прости, Белла, такая уж у меня наследственность.

Он давно подозревал этих двоих. А когда мальчишка сбежал из поместья, его подозрения укрепились. Ну, ничего, я вам покажу, как предавать хозяина. Жаль, времени мало.

— Малфой! — крикнул он, и Люциус вышел к нему. Том внимательно посмотрел в серые глаза. Сколько страха! — Ты боишься? — Тот молчал, не в силах опустить взгляд. — Но почему, Люциус? Ведь мы же друзья, — голос Риддла стал обманчиво мягким, — не так ли? Отвечай! — снова сталь в интонациях.

— Да, милорд, — прохрипел Малфой, опустив голову.

— Да… А что бывает, когда предают друзей? — громко спросил Волдеморт, как бы обращаясь ко всем присутствующим. — А?!... Бывает очень больно, Люциус, — он вскинул палочку и крикнул, — Круцио!

Малфой скорчился на полу, на его лице отразилась смертельная мука.

— Круцио!

— А-а-а, а-а-а! — из глаз Люциуса потекли слёзы, а рот скривился и окрасился в алый цвет.

— Круцио! — Бедняга дёрнулся всем телом и затих. — На сегодня хватит. Теперь ты!

— Он указал на Нарциссу, и она медленно вышла на середину, стараясь не смотреть на тело мужа.

— Да, милорд, — почти прошептала она.

— Твоя сестра — очень сильная женщина. Не многие выдерживают больше пяти минут. А твой муж — дурак и слабак к тому же. Тебе придётся терпеть вместо него.

— О, прошу вас, милорд, не надо! — Нарцисса пала на колени и склонилась в мольбе.

— Я сделаю всё, что вы захотите.

— Всё, что я хочу, тебе не по силам, девочка, — Риддл подошёл к ней так близко, что его ступни оказались прямо перед её носом, — однако ты можешь хотя бы позабавить меня и всех присутствующих… Раздевайся!

По залу прокатились смешки и улюлюканье. Нарцисса встала с опущенной головой и стала медленно снимать мантию. Наконец, та упала к её ногам, обнажив прекрасное тело. Послышался вздох восхищения и презрительное хихиканье.

— Отдайте её мне, милорд, — Сивый, облизываясь, вышел вперёд.

— Нет. Не сейчас. Нам предстоит важное дело. Друзья мои, у нас ещё будет время для наслаждений, но не сегодня! Сегодня мы соберём отряд самых преданных волшебников и существ и направимся в Хогвартс. Пора покончить с засильем грязнокровок в святая святых нашего магического сообщества! Мы изгоним их из школы и оставим лишь тех, кто может считать себя истинным магом по праву рождения! — Раздались радостные возгласы, Пожиратели выражали свою готовность к действиям. — Но сначала мне нужен Поттер! Вы слышали?! Мне нужен Поттер!!! Живой и невредимый!

— Теперь вот что. Долохов, усильте патрулирование в Хогсмите. Мальчишка там обязательно появится. Макнейр, бери отряд и направляйся к школе. Охранять все входы и выходы. Гиббон, пойдёшь к арахнидам. Чтобы к вечеру они подошли к границам леса. Сивый, на тебе дементоры и великаны. Снейп и вы двое, — он указал на Кэрроу, — будете сторожить школу изнутри. Как только Поттер придёт, давайте знать.

— Будем воевать с детишками, — захихикал Кэрроу.

— Тебе бы этого хотелось, да, Амикус? — Лорд презрительно взглянул на коротышку.

— Но, не думаю, что им удастся оказать нам сопротивление. Всё закончится к ночи. Выполнять! — с этими словами Волдеморт вышел из гостиной особой летящей походкой.

Пожиратели начали аппарировать, кроме того, возле камина столпилась очередь. Игнотус встал последним, а когда все исчезли, оглянулся назад. В центре зала всё ещё стояла Нарцисса, прикрываясь мантией, а у её ног лежал бездыханный муж. Игнотус подошёл к ней и помог одеться.

— Северус, — она всхлипнула, — помоги мне перенести его в спальню.

В спальне он опустил Малфоя на кровать и пощупал пульс.

— Он жив? — она горестно склонилась над телом.

— Да, просто без сознания. Где аптечка?

Он нашёл в обширном хранилище Восстановительное зелье и закапал Люциусу в рот. Тот очнулся и закашлялся.

— Спасибо, Северус, — сказала Нарцисса.

— Мне пора.

— Я тебя провожу.

Они дошли до алькова и остановились. Миссис Малфой прижалась к нему и прошептала:

— Когда всё это кончится?

— Видимо, скоро, — Игнотус обнял её и вдохнул сладкий запах её волос. «Какая волнующая женщина. Несчастная и прекрасная!» Захотелось испробовать на вкус эти нежные губы. Он исследовал её висок, щёку, уголок рта и, наконец, захватил поцелуем розовый бутон и уже не смог оторваться. Прижав её спиной к стене в глубине алькова, он приподнял её шёлковую мантию и стал гладить и мять её ягодицы. Наверное, это было самое неподходящее место для того, чтобы заниматься любовью, ведь в любой момент их могли увидеть.

— Северус, остановись, — пробормотала она, с трудом оторвавшись от него.

— Я не могу.

— Зато я могу, — раздался холодный голос и из-за гобелена вышел Северус Снейп. Настоящий. Не успел Игнотус отпустить леди Малфой, а она как следует удивиться, раздалось: — Инкарцеро, Силенцио. Левикорпус, — и лже-Снейп взлетел вниз головой, связанный верёвкой, не в силах произнести ни слова.

— Что происходит? — изумилась женщина.

— Обливиэйт, — пока она стояла, задумавшись, он левитировал Игнотуса по другую сторону гобелена.

— … Северус? — спросила она недоверчиво.

— Да, — хотелось дать ей пощёчину, но вместо этого он резко прижал Нарциссу к себе, запрокинул ей голову и грубо поцеловал в припухшие губы.

Раздался топот — кто-то приближался к гостиной. Северус схватил её за руку и увлёк в темноту.

— Куда она могла деться?

— Не знаю. Наверху только муженёк лежит блюёт.

— Вот поганка, спряталась. Ничего, я до неё доберусь.

— Сивый, пошли, дементоры ждать не любят.

— Ладно. Вернусь ещё.

Северус стоял за шторой, держа палочку наготове, и облегчённо вздохнул, когда оборотни ушли. Нарцисса дрожала от страха и напряжения, а когда всё затихло, бросилась ему на шею.

— Ну, ну, всё хорошо, — успокаивал он её, а она всхлипывала и продолжала дрожать. Ни один мужчина не устоит, если прекрасная дама после пережитого волнения кинется к нему за утешением. И Северус не устоял. А воспоминание о том, что минуту назад он отбил её у коварного соперника, только подогрело кровь. Они отдались страсти, стоя в тесном коридоре, а Игнотус наблюдал, как в полутьме колышутся их тела, ощущая себя униженным и оскорбленным.

Наконец, они оторвались друг от друга, и расстались, прошептав прощальные слова. Игнотус почувствовал, что летит вдоль узкого хода, а позади слышатся шаги его брата. Яркий утренний свет ослепил глаза, и он зажмурился. А когда снова открыл их, то увидел над собой лицо Снейпа. Тот хищно улыбался и вдруг отвесил ему оплеуху. Потом вторую. Игнотус вытаращил глаза и возмущённо замычал.

— Разберёмся, — проговорил Северус тоном, который не предвещал ничего хорошего. Потом приподнял «брата» за грудки, обхватил руками и аппарировал в Хогсмит. Там он наложил на задыхающегося и мычащего Игнотуса дезиллюминационные чары и, левитируя невидимое тело перед собой, направился к школе.

Он ворвался в круглый кабинет, швырнул Игнотуса на пол и задумался, разглядывая его черты. Поразительное сходство! Если бы это было Оборотное зелье, то его действие должно было уже пройти. Откуда ж ты взялся? Что за странное наваждение? Дамблдор взирал на них с портрета и молчал. Наверное, он мог бы найти правильные слова, если бы точно знал, где Северус, а где Игнотус. Бывшие директора Хогвартса с любопытством поглядывали как на сцену внизу, так и на Альбуса.

Северус вызвал эльфа и приказал:

— Пойдёшь к Макгонагалл и скажешь, что её вызывают в круглый кабинет. Кто — не говори. Понял?

Эльф с готовностью кивнул, подобострастно поклонился и исчез.

Снейп снял с пленника чары молчания, рывком посадил на стул и спросил:

— Ты кто такой?

— Развяжи, тогда скажу, — помолчав, сказал Игнотус.

— Щаз! Ничего, вот придёт главный зачинщик, и мы всё выясним!

Между тем, главный зачинщик смотрел сверху вниз на обоих «братьев» и продолжал молчать.

* * *

Слова посланника привели Минерву в замешательство: Альбус никогда не призывал её через домовиков. Как бы он смог это сделать? Она схватила исчезающего эльфа за обмотанную вокруг талии тряпицу, чтобы тот не сбежал, и осторожно спросила:

— А кто меня вызывает?

— Не могу сказать, госпожа.

— Хорошо, скажи-ка мне, а кто сейчас находится в кабинете?

— Два мистера Снейпа, госпожа.

— Два?

— Да, госпожа, один связанный, а другой… Очень злой.

Всё ясно! Захотелось спрятаться подальше от гнева Снейпа и предоставить Дамблдору честь самому с ним объясняться. Ему ничего не будет, он всё равно мёртвый. Однако, укоряя себя за такие мелочные мысли, Минерва, как истинная гриффиндорка, решила встретить опасность лицом к лицу. Она встала и направилась к кабинету директора с тем, чтобы вылить на головы обоих Северусов всю правду, какой бы ужасной и невероятной она ни была. Ей давно уже надоело постоянное враньё, хотя ощущать себя мамой взрослого сына было довольно приятно. Страшнее всего, конечно, не реакция Северуса: понятно, что от него ничего хорошего ждать не приходится; а то, как отнесётся к её словам Игнотус. Иметь мать, отца, пусть и умершего, пусть и убитого тобой, это одно. Но оказаться чьей-то копией, суррогатом другой личности — совсем другое. Должно быть, это невыносимо больно.

* * *

— Северус, тебе никогда не хотелось послать ко всем чертям эту школу, твоих друзей Пожирателей и уехать куда подальше?

— Что? — на миг Снейпу показалось, что его внутренний голос вдруг обрёл звучание и разговаривает с ним.

— Я говорю, уехать куда-нибудь далеко и забыть эту твою жизнь, как кошмарный сон!

— Что за бред?!

— Завести подружку, спать с ней, сколько хочешь и когда хочешь, а не побираться у чужих жён?

— Ах ты, мерзавец! — Северус встал и подошёл в связанному.

— Жениться, родить детей, путешествовать с ними по городам и весям, показать им мир?

— Что за…?

— Жить только своей жизнью, вдыхать воздух полной грудью, говорить то, что думаешь, и ни от кого не зависеть?!

— … .

— Что ты молчишь? Ответь мне! Или ты боишься правды?! — Игнотус перешёл на крик.

— Пошёл ты… Кто ты такой, чтобы спрашивать меня обо мне? — он заглянул в чёрные глаза и… ничего там не прочёл.

— Я — это ты, Северус.

— Нет. Я тебя не знаю. И знать не хочу!

— Я готов, Северус.

— Чего?

— Готов взвалить на себя эту ношу, принять твою ответственность, отдать жизнь, если понадобится. Подумай, как было бы здорово обрести свободу от всех обязательств, начать жизнь с чистого листа! Ну, решайся! — Игнотус говорил взволнованно и быстро.

— Что ты хочешь от меня?

— Ничего. Я лишь предлагаю тебе свободу. Безвозмездно.

— Почему?

— Потому что я должен.

— Я не верю тебе. Это… Какой-то розыгрыш или злой умысел. Лорд проверяет меня? Хочет определить степень моей преданности?

— Нет, Северус, — неожиданно подал голос Дамблдор, — Том здесь ни причём. Это моя идея.

— Ваша?! Я так и знал, что вы замешаны в этой авантюре! КТО ОН ТАКОЙ?! — Северус повернулся к портрету и указал на Игнотуса.

— Сказано же. Я — это ты. Твой фантом, копия, клон. Выбирай, что хочешь, — Игнотус попытался улыбнуться.

— Но, как это возможно?

— Это очень древняя магия, Северус. О ней мало кто знает, — голос Дамблдора был спокоен и доброжелателен, как всегда.

— Вы его создали?

— Да.

— А Макгонагалл?

— Она ни причём. Я лишь попросил её помочь в вопросах воспитания.

— Но зачем вы это сделали?

— Чтобы помочь тебе. Спасти от смерти.

— Помочь мне? Вы создали это чудовище, которое ходит по Хогвартсу в моём обличье и выставляет меня на посмешище, чтобы мне помочь?!

— Эй, чего это я — чудовище?

— Вы опять всё решили за меня. Как я устал от этого! — Северус стукнул кулаком по столу. — Так вот, сказал он, подумав, — больше я никому не позволю манипулировать мной, — он выпрямился и поднял палочку. — Диффиндо. Ты свободен, клон. И не смей путаться у меня под ногами!

Освободив Игнотуса, он направился к выходу.

— Но это глупо, Северус, — встал и закричал клон. — Может быть, ты боишься жить? Ты трус? Трус!!!

Снейп остановился на полпути, круто развернулся и прокричал:

— Ступефай!

— Экспеллиармус! — успел среагировать Игнотус, и палочка Северуса вылетела из его рук и полетела. Клон поймал её на лету и усмехнулся.

— Тебе не победить меня, Северус. Лучше прими моё предложение.

Северус медленно подошёл к противнику. Тот радостно ухмыльнулся и поиграл обеими палочками перед его носом.

— Попробуй, забери.

И тогда профессор зельеварения и по совместительству директор Хогвартса банально врезал Игнотусу по физиономии с такой силой, что тот завалился на стул. Следующий удар откинул тело назад, Игнотус перевернулся на стуле и больно ударился головой о стену. Северус забрал свою палочку, и ушёл, ни на кого не глядя.

На выходе он столкнулся с Минервой и, цедя слова сквозь зубы, проговорил:

— Пришли посмотреть на своего воспитанника? Думаю, вам следовало бы научить его хорошим манерам.

* * *

— Ну, как я сыграл свою роль? — Игнотус встал, пошатываясь и вытирая кровь с лица.

— Сынок, ты всё сделал правильно.

— Но ничего не вышло.

— Это не страшно. Я был уверен, что Северус не согласится. Он слишком лелеет свои раны. Но… Попробовать стоило.

— Что же теперь делать?

— Ждать развития событий.

— А неплохая идея была с клоном. И как ты додумался?

— Просто пришло в голову.

— А почему нельзя было сказать ему правду? Что я родной брат и всё такое?

— Он бы тебе не поверил. Но, придёт время, и мы ему обязательно скажем.

— Да, да, конечно.

— Больно?

— Да.

— Как тебе палочка?

— Чудо. Просто чудо.

— Ты прав. Именно чудо. Пользуйся ею с осторожностью. Помни, бузинная палочка способна на необыкновенное волшебство: накормить сотню человек сразу, успокоить шторм, загасить лесной пожар и даже… Исцелить умершего! Но в злых или несдержанных руках она сотворит катастрофу.

— Альбус, Игнотус, что произошло?

— Не волнуйся, мама, всё в порядке. Мы были готовы к такому повороту событий.

— Кто это сделал? Северус? А! Мерлин! Сколько крови! — крикнула Минерва, глядя на разбитый нос Игнотуса.

— Ничего, парочка заживляющих заклинаний — и всё будет как раньше.

— Но как он мог? За что? Ты же не сделал ему ничего дурного! — Минерва в полной мере ощутила, что такое материнский инстинкт. Её сына, её «кровиночку», которого она пестовала все эти месяцы, обидели! Злой Северус разбил Игнотусу личико (и, конечно же, ни за что)! И он за это поплатится!

От планов мести её оторвал голос Альбуса.

— Минерва! Минерва!

— А? — она встрепенулась.

— Вы должны позвать сюда профессора Трелони. Она нам нужна. И принесите все зелья, что я велел вам приготовить.

— Да, да, конечно, — она слегка успокоилась и решила, что отплатит Снейпу, как только представится возможность.

И такая возможность ей, конечно, представилась. Поздно вечером. Когда в Хогвартсе появился Гарри Поттер.

Но прежде чем это случилось, в Хогвартсе произошло ещё несколько примечательных событий.

Северус Снейп злой, как оскорблённый гиппогриф, шагал по коридору с твёрдым намерением навести порядок на вверенной ему территории. Ученики шли с занятий, нервно поглядывая на директора, от которого исходили почти физически ощутимые волны раздражения. Первокурсники странно косились и отворачивались. «Что этот гад ещё успел натворить? Ходил по Хогвартсу голый? Орал любовные песни?», — думал он. Тут Северус заметил, как профессор Флитвик, выходя из класса, завидев его шарахнулся обратно. «Так. Вот с тебя и начнём», — решил Снейп, распахнул дверь и стремительно вошёл.

— Филиус, почему вы избегаете меня?

— А-а-а, э-э-э…

— Я хочу, чтобы вы знали, что вчера меня не было в школе. И всё что происходило, было без моего ведома.

— Я это знаю, Северус!

— Что? Вы знаете? — он сел на стул.

— Да, да. Я всё понимаю, — Флитвик подошёл к директору и сочувственно похлопал тому по руке. — Настоящий вы здесь и сейчас, а то, что было вчера — просто наваждение, о котором не стоит и упоминать.

— А кто ещё знает?

— Узкий круг лиц. Но вы не волнуйтесь. Мы с Горацием уже приняли надлежащие меры. Больше это безобразие вас не побеспокоит.

— Какие меры?

— Какие меры… О! Не стоит забивать себе голову всякой ерундой. У вас ведь столько забот. А, между тем, вам необходим покой… Покой и сон… Покой и сон, — убаюкивающее бормотал Флитвик, зашёл Северусу за спину, взмахнул палочкой, и тот почувствовал, как тяжелеют веки, и мягкое покрывало Морфея обволакивает уставшее тело.

Профессор заклинаний трансфигурировал парту в диван и взмахом палочки уложил на него спящего зельевара. Выйдя из класса, он плотно прикрыл дверь, чтобы никто не помешал директору Хогвартса спокойно отдыхать.

* * *

В круглом кабинете Игнотус сидел на стуле и внимал Дамблдору. Раны почти зажили, только разбитый нос после нескольких неудачных попыток вернуть ему первоначальную форму, немного скрючился, придавая лицу хищное выражение. Поодаль сидела Трелони, она сцепила в замок костлявые ладони и, будучи не в силах повернуть к возлюбленному лицо, таращилась на портрет бывшего директора, часто кивая и шёпотом повторяя за Альбусом последние фразы. Игнотус то и дело косил на неё глаза, при этом взгляд его оставался холодным и презрительным.

— Как выяснилось, сынок, ты обладаешь даром предвидения. Я понятия не имею, откуда он у тебя, но было бы глупо им не воспользоваться. Так вот, ты видел, как на Северуса напала змея, и мы решили, что это была Нагайна Тёмного лорда. Теперь нам необходимо знать, где это произойдёт. Ты помнишь хоть что-нибудь?

— … Нет… Не помню.

— Какие-то мелкие подробности: форму помещения, из чего был сделан пол, потолок и так далее.

— … Нет, — сказал Игнотус, подумав.

— Ничего, ничего. Мы всё выясним. Нужно лишь ввести тебя в то же самое состояние, которое предшествовало видению. Что вы делали непосредственно перед трансом?

— Ну, мы… Повздорили с Сибиллой, — Игнотус опять скосил на неё взгляд.

— Из-за чего?

— Вообще-то, я на неё наорал.

— Вот как? Почему?

— Потому что она…

— Я не знала, что это он! Я думала, это ты!

— Ложь! Ты была с ним, потому что решила, что он лучше меня! Проверить хотела!

— Нет! Я не знала!

— Всё ты знала! Стоит мне выйти за порог, ты уже бежишь к нему! Ну как, проверила?! Понравилось?! Отвечай! — он подошёл совсем близко и навис над ней, тяжело дыша.

— Да. То есть. Нет!

Он яростно зарычал и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Сибилла, деточка моя, вы должны его вернуть. Это очень важно! — заволновался Дамблдор.

— Да, да, я бегу, — пробормотала она и бросилась вслед за Игнотусом, на ходу вытирая слёзы.

Опять хлопнула дверь, а на старом-престаром портрете очнулся старец и, приложив к уху ладонь, спросил:

— Я не понял, а что у Дамблдора есть дети?

— Да. Два мальчика и девочка, — ответили ему раздражённым голосом с ещё более старого портрета.

* * *

Амикус Кэрроу велел Филчу собрать всех верных Лорду студентов, а сам отправился на поиски Снейпа. Увидев Игнотуса, выходящего из круглого кабинета, он подбежал, схватил его за руку и сказал:

— Северус, пойдём, люди ждут.

Игнотус, ещё не остывший от пережитого, оттолкнул коротышку и раздражённо пробормотал:

— Отвали.

Амикус упал и скорчился у стены в ожидании удара, но лже-Северус пошёл по коридору, не обращая на упавшего никакого внимания.

— Ах, ты…, — Амикус нацелил палочку ему вслед, — Круци…

— Экспеллиармус, — раздался позади звонкий голос, Игнотус оглянулся и увидел, как Трелони стоит над поверженным врагом, победно сверкая очками. Он подошёл, а она бросилась ему на шею, бормоча:

— Прости, прости, прости.

— Сибилла…

— Прости, прости, прости…, — она всхлипнула и уткнулась ему в грудь.

— Хорошо, хорошо, хорошо. Пойдём, — и они, обнявшись, направились обратно в кабинет. Перед дверью Игнотус оглянулся на уползающего под шумок Кэрроу, поднял палочку и привычно проговорил:

— Обливиэйт.

Дамблдор несказанно обрадовался их возвращению и, не теряя времени, предложил заняться прерванным делом.

— Ты готов, мой мальчик?

— Да. Только я не знаю, как входить в транс. Вероятно, для этого нужно сильное эмоциональное потрясение.

— За этим дело не станет.

— Ты думаешь?

— Уверен. По-моему, тебя чрезвычайно удивит то, что я сейчас скажу… Видишь ли, дорогой Игнотус, дело в том, что ты — не мой сын… А Минерва тебе не мама.

— Ну, и?…

— Я имею в виду, что ты, действительно, не мой сын! Понимаешь? Ты — клон Северуса. Самый настоящий. Дубликат, копия, гомункул. Выбирай что хочешь.

— Понятно.

— Ты — КЛОН! На самом деле!

— Я знаю.

— Что?

— Я знаю, — Игнотус произнёс это таким тоном, как будто Дамблдор только что объяснял ему, что дважды два — четыре.

— Давно? — растерялся старик.

— Не очень. Сначала были смутные подозрения. Я заметил слишком много мелких неувязок, а потом мне рассказала Сибилла.

— Я? Я ничего не рассказывала.

— Конечно, не рассказывала. Я увидел всё в твоей голове. Вчера.

— А почему ты не дал нам знать? — Альбус нахмурился.

— Не хотел вас расстраивать. Ведь вы мне как семья. И потом, было забавно наблюдать, как вы врёте, изворачиваетесь и втолковываете мне всякую чушь.

Дамблдор охнул и обхватил руками седую голову.

— Но мне, всё равно, нравится считать тебя отцом, а Минерву — мамой. Ведь, если бы не вы, меня и на свете б не было. Так что мы по-прежнему семья, если ты не против.

— Да, я не против…

— Ну, и ладненько.

— Только всё зря…

— О чём ты?

— Не имеет значения, Игнотус, — пробормотал Альбус и задумался. — Тем не менее, ты можешь помочь, — твёрдо сказал он после паузы, — Сибилла, попробуйте ввести его в транс сами.

— Я?!

— Ну, не я же! Меня, как видите, давно нет в живых, а вы у нас специалист по прорицаниям.

— Я попробую, — пропищала Сибилла и встала.

Широко распахнув и без того большие глаза, она посмотрела на Игнотуса и начала вещать:

— Закрой глаза, — тот послушно выполнил. — Постарайся представить… Змею… Вот она... Подползает к тебе… Обвивается вокруг твоего тела… Тянется к твоему горлу… Открывает пасть… И кусает! Кусает! Кусает! –Сибилла уже кричала, вцепившись ему в горло. Игнотус захрипел, а Альбус громко сказал:

— Стоп! Довольно! Мисс Трелони, вы должны были ввести в транс его, а не входить туда сами.

— Ух, простите, — она отняла руки и, тяжело дыша, уселась на соседний стул.

— По-моему, нам придётся найти менее травмоопасный способ извлечения информации, — с облегчением вздохнув, сказал Игнотус.

В этот момент раздался хлопок, и в комнате появился домовой эльф. Он поклонился «директору» и оповестил, что профессор Кэрроу нижайше просит его явиться в учительскую, дабы желает сообщить ему важную новость. Игнотус, встрепенулся и, сказав на прощанье: «я сейчас», быстрым шагом покинул круглый кабинет, где пережил столько незабываемых волнений.

— Сибилла, пока его нет, может быть, попробуете вспомнить, как можно вызвать у человека видения, не причиняя ему при этом вреда? — Альбус был как всегда корректен и тактичен.

Она посидела, хмуря лоб, а потом вдруг подскочила:

— Да! Есть такое средство! — и умчалась прочь.

Когда дверь в очередной раз хлопнула, раздался старческий голос:

— А я не понял, а что у Дамбл…

— Да нет у него детей! И никогда не было!

— Что вы кричите?! Я же не глухой!

* * *

Амикус сообщил, что в гостиной Слизерина собрались верные люди и ждут, когда Северус скажет им напутственные слова. Они отправились туда, и войдя, Игнотус увидел Алекто, Малфоя, Крэбба, Гойла и других членов так называемой Дружины, а по сути банды, которая издевалась над «полукровками».

— Ну, и чего вы сидите? — изобразив раздражение, сказал «Снейп». — Разбивайтесь на пары и идите патрулировать коридоры. Увидите Поттера, сразу давайте знать.

Студенты гурьбой стали покидать гостиную.

— Северус, можно я буду с тобой… Патрули-ировать, — Алекто вцепилась ему в руку и многозначительно уставилась на него похотливыми глазками.

— Слушай, Северус, тут такое дело, — Амикус подождал, когда последний ученик покинет помещение, и продолжил: — От Хозяина пришло известие, что нужно выставить надёжного человека в гостиной Когтеврана. Вроде как, Поттер заявится сегодня и первым делом туда; а как это случится, нужно сразу докладать через метку.

— Так в чём же дело? Вон пусть она и дежурит, — он указал на разочарованную Алекту. — А я не могу: дел по горло, — он с трудом освободил руку из захвата и быстро-быстро пошагал к выходу.

— Что может быть важнее приказов Лорда?! — закричал ему вслед Амикус. Игнотус остановился, и с окаменевшим лицом процедил:

— Думаешь, один знаешь, что нужно Лорду? Что, стал его доверенным лицом? Правой рукой себя возомнил?

Тот попятился и, поскуливая, упал в кресло.

— Нет, я …

— То-то же, — Игнотус развернулся, взмахнув мантией, и вышел.

В коридоре он увидел Минерву и позвал её. Та сначала холодно посмотрела на него, но разглядев сломанный нос, обрадовалась.

— Как ты? Болит?

— Нет, всё нормально.

— Этот негодяй ещё своё получит.

— Северус не виноват. Кстати, где он?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Послушай, я только что с собрания Дружины. Есть информация, что Поттер появится сегодня и будет в гостиной Когтеврана. Там будет дежурить Алекто.

— О. Хорошо, я приму меры.

— Только, осторожно, мама, — он посмотрел на неё со всей нежностью, на которую был способен.

— Сынок, ты такой милый, — она погладила его по щеке, и смущённо заморгала.

Расставшись с Минервой, Игнотус хотел было вернуться к Дамблдору, как вдруг заметил в конце коридора голубую мантию профессора Синистры. Всколыхнулись сладостные воспоминания о прошедшей ночи, и все остальные заботы как-то отодвинулись на задний план. Он догнал девушку, и подбегая, приобнял её за талию. Та вздрогнула и упёрлась руками ему в грудь. Игнотус попытался её поцеловать, но она отпрянула, намереваясь убежать. Тогда он поймал её руку, потом вторую, и прижав Синистру к стене, в недоумении спросил:

— В чём дело? Тебе что, не понравилось сегодня?

— Да!

— Тогда давай повторим, может, второй раз выйдет лучше.

— Нет!

— А, если я сделаю вот так? — и он наклонился к её шее и легонько провёл губами по нежному изгибу.

— Нет!

— А вот так…, — прошептал Игнотус и захватил ртом мягкую мочку её уха.

— Н-нет.

— Ты так прекрасна! Твои глаза полны волшебства. А твой запах сводит меня с ума, — шептал он, и его губы скользили по гладкой шее, потом коснулись щёки и, наконец, заглушили мягким поцелуем очередное «нет».

Мисс Синистра, пытаясь унять головокружение, подумала о том, что этот негодяй Снейп вновь воспользуется положением одинокой девушки, а назавтра опять сделает вид, что ничего не было. Раздвоение у него, видите ли! Она предприняла слабую попытку вырваться из его объятий, но, когда почувствовала, как нечто жаждущее упёрлось ей прямо между ног, окончательно растаяла и застонала.

Вдруг раздался хлопок, и всё тот же домовой эльф, пошатываясь, усталым голосом проскрипел, что профессор Трелони просит директора срочно прибыть в круглый кабинет.

— Тьфу ты, эти эльфы совсем обнаглели. Я сейчас, дорогая, жди меня у себя, — и он умчался, чмокнув её на прощанье.

Она слабо улыбнулась ему вслед и отправилась к своей комнате.

Профессор Снейп проснулся в полумраке, зажёг палочкой свет и обнаружил себя на диване в пустом классе. Он вспомнил Флитвика и понял, что тот ухитрился незаметно его усыпить. «Сколько же я проспал?» Выйдя из класса, он побрёл по коридору, и на повороте нос к носу столкнулся с Синистрой.

— Ты вернулся? — она радостно улыбнулась и прижалась к нему.

«Дежа вю», — подумал Северус, расставив руки и ощущая, как послесонное возбуждение возвращается вновь.

— Пойдём ко мне.

Дверь её комнаты услужливо распахнулась, впуская обоих, а потом захлопнулась.

— Мисс Синистра, вы уверены, что я… Э-э, именно тот, кто вам нужен?

— Ты опять за старое, Северус?

— Мне бы хотелось прояснить один нюанс. Дело в том, что… Что вы делаете?!

Девушка разделась донага, и решив про себя, что впредь сама будет выбирать, как и с кем заниматься любовью, схватила смущённого Северуса за мантию и повалила на постель. «Я умная, самостоятельная женщина, — думала она, — и покажу тебе, как играть со мной». Не успел он и глазом моргнуть, как она наколдовала верёвки, которые тут же привязали его руки к спинке кровати.

— Отпустите меня! Сейчас же!

— Силенцио, — произнесла она и задрала ему мантию.

Медленно расстегнув застёжку его брюк, она освободила пенис, который, несмотря на пережитое Северусом потрясение, гордо стоял, как неусыпный часовой на страже родины. Оседлав своего директора, мисс Синистра поскакала галопом по дороге наслаждения, а он, лёжа под ней, думал, что никогда в жизни больше не будет заходить в комнаты к одиноким молодым женщинам, особенно к тем, которые любят доминировать. А может, и будет. Время от времени.

Раз в год.

Нет, раз в месяц.

Нет, пожалуй, можно раз в неделю.

А то и почаще.

Ах!

Оу!

А-а-ах! Да-а!

Он кончил, жалобно застонав, а она выгнулась в экстазе, сделала ещё пару скачков, а потом упала в изнеможении рядом с ним. Зевнув, она прошептала, вяло взмахнув палочкой:

— Диффиндо, — и погрузилась в сладкую дрёму.

* * *

Игнотус ворвался в круглый кабинет и увидев улыбающуюся во весь рот Трелони спросил:

— Что случилось?

— Я нашла способ! Ввести тебя в транс!

— Да? Отлично. И что это за способ?

— Вот он! — торжественно сказала она и водрузила на стол зелёную бутылку. Дамблдор, который, видимо, ожидал от неё большего, устало закатил глаза и в порыве досады стукнулся головой о раму.

— Что это? — Игнотус с сомнением посмотрел на зелёное чудо.

— Огневиски. В неопустошимой бутылке.

— Ты собираешься меня споить?

— Это одно из самых действенных средств.

— Ну ладно, — и он начал пить прямо с горлышка. Дамблдор перестал биться головой о раму и начал внимательно наблюдать за процессом.

Игнотус, сделав несколько глотков, закашлялся и спросил:

— Хватит уже?

— Да. Теперь надо подождать.

— Я не могу ждать. У меня там… В общем, дело у меня простаивает.

— Всего десять минут.

Они подождали десять минут, и всё это время он изнывал от желания бросить всё и вернуться к мисс Синистре. Наконец, Сибилла объявила, что пора начинать, и встала позади стула, на котором сидел Игнотус.

— Закрой глаза… Сосчитай до десяти… Медленно… Вспомни сегодняшнее утро… Ты видишь меня… Кричишь… Потом видишь что-то большое, оно ползёт к тебе… Это змея… Что она делает, Игнотус?

В ответ раздалось равномерное сопение, и голова испытуемого запрокинулась назад. Игнотус спал. И не удивительно, учитывая все события прошедших суток, помноженные на большую дозу алкоголя и отсутствие привычки к спиртному.

— Что ты видишь, Игнотус?! — возопила Сибилла, и тот подпрыгнул спросонья.

— А? Что?

Дамблдор закрыл лицо руками, видимо, проклиная тот день, когда… Впрочем, таких дней было немало.

— Ваш метод не подействовал, мисс Трелони, — сказал Альбус мягко, — придумайте что-нибудь другое.

— Да, да, Сиби, ты придумай, а мне надо идти.

Игнотус встал и, пошатываясь, вышел из кабинета. На автопилоте он достиг комнаты мисс Синистры и ввалился внутрь. Там он увидел двоих Северусов, поглаживающих обнажённые бёдра двоих девушек, потом раздался женский крик, оба Северуса что-то пробормотали, две красные молнии ударили Игнотусу в живот, он упал на четвереньки и его вырвало. Потом оба Северуса хлопали ему по щекам, и как сквозь вату слышались какие-то обрывки слов: «-я-а-ный, и-и-от, у-усть, е-э-жит», и Игнотус забылся в коротком глубоком сне.

Северус Снейп потирал затёкшие руки. «Интересно ночь начинается, что же дальше будет?» — думал он, глядя на Синистру. Та что-то простонала в полусне, и он почувствовал умиление. «Удивительная девушка», — он лежал и разглядывал её спину, затем прижался к ней всем телом и погладил изгиб бёдер, целуя мягкий пушок на её шее. И как он раньше не замечал, что такие страсти скрываются в этом юном создании! Он, вообще, многого не замечал. А теперь, на пороге зрелости вдруг понял, что мир не только чёрный, есть в нём нечто такое, за что стоит бороться, ради чего стоит жить. «Жаль, что жизнь моя подходит к концу». Он был настолько в этом уверен, что даже физически ощущал на лице маску смерти. Плакать не хотелось, нет. Просто охватило чувство сожаления, тупое и безнадёжное.

Вдруг открылась дверь, и на пороге нарисовался Он! Мисс Синистра приподняла голову, и, увидев явление Игнотуса, закричала и закрылась простынёй. Северус схватил палочку, приставил её к горлу и, когда вернулась речь, сбил вошедшего «ступефаем». Тот оказался в стельку пьян. Интересно, с горя или с радости?

Додумать он не успел, потому что левую руку обожгло огнём. Он попрощался с девушкой, сказав, что всё объяснит ей потом, и отправился навстречу своей судьбе. Шагая по коридору, он заметил впереди людей, и узнал в них Малфоя и компанию. Они что-то возбуждённо обсуждали, и он прислушался.

— Лорд вызывает нас!

— Да нет, это кто-то обнаружил вторжение. В замок проникла крыса!

— Хорошо бы, Поттер. Мы его поймаем и сдадим Лорду!

— Ха-ха, верно, Винс!

«Поттер в замке? — Северус подобрался. — Ну что ж, началось». Троица свернула к Слизерину, а он напряг мозг, в надежде представить местоположение мальчишки, и затем направился к Когтеврану. На подходе к двери он столкнулся ни с кем иным, как с Минервой Макгонагалл. Он хотел лишь узнать, кто проник в замок, но эта фурия просто напала на него без предупреждения, а затем к ней присоединился Флитвик. Что он им сделал?! Профессор и в мыслях не допускал возможность причинить им вред. Пришлось бежать. Теперь ему одна дорога: к Лорду, навстречу гибели.

* * *

Игнотус открыл глаза и увидел над собой лицо мисс Синистры, он улыбнулся, а она властно сказала:

— Я дам вам зелье, и вы протрезвеете, угу?

Он кивнул, а она влила в него, наверное, полпинты какой-то гадости. Он возмущённо отплёвывался, но, на удивление, ему полегчало. Голова прояснилась, картинка перестала двоиться, а в теле разлилась приятная сила. Игнотус попытался было поцеловать девушку, но та отстранилась и сказала:

— Полчаса назад здесь был Северус Снейп, мы с ним занимались любовью. А потом заявились вы. Вы кто?!

Она с ним занималась любовью! С ним! С ним!!! А-а! В голове зашумело, и он оказался в пыльной старой лачуге. Змея! Она бросалась на него вновь и вновь, причиняя адскую боль.

— Что с вами? Очнитесь! Эй!

— Ничего, — он поднялся, — я должен идти.

— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!

— Потом, потом, — пробормотал Игнотус и вышел за дверь. Он отправился к Дамблдору, сохраняя в голове виденье, как самую большую драгоценность в мире.

Между тем, в школе никто не спал. Хогвартс готовился к Битве.

Со стороны главного зала слышались многочисленные голоса и топот ног. Игнотус решил, что непременно выяснит, что случилось, но сначала поговорит с Дамблдором. Круглый кабинет встретил его зияющей пустотой портретных рам. Он оглядел стены и разочарованно застонал: все картины были пусты. Игнотус хотел уже было выйти, как вдруг услышал тихое покашливание.

— Кто тут? — спросил он с надеждой в голосе.

— Разрешите представиться, Финеас Найджелус, в прошлом директор Хогвартса, а теперь, как видите, нахожусь перед вами в виде бестелесного создания, и…

— Где Дамблдор?

— Что за привычка перебивать? В моё время за такое…

— Где Дамблдор?

— В главном зале, конечно. Не будет же он ждать вашего появления здесь, когда все находятся там, где происходят важнейшие события.

— Я иду туда, — Игнотус резко развернулся и сделал пару шагов к выходу.

— На вашем месте я бы не стал так торопиться.

— Это почему ещё?

— Вряд ли вас там встретят с распростёртыми объятьями.

— Но я — директор Хогвартса!

— Я в этом не уверен.

— Ну, хорошо, не я, а Северус. Но это одно и то же!

— И в этом я вовсе не уверен…

— Да, мы немного разные… Какого чёрта! Об этом ведь никто не догадывается!

— Сударь, не торопитесь в своих суждениях. Подчас незначительные мелочи могут сыграть серьёзную роль.

— О чём вы мне толкуете?

— Ни о чём. Так, захотелось немного пофилософствовать, а тут вы…

— Да ну вас, я пошёл, — он уже подошёл к двери, как вслед ему раздалось:

— Северус Снейп — больше не директор.

— Что?

— Полчаса назад он был вероломно смещён с этой должности и вынужден был покинуть школу.

— Кем? Кто? Куда? — Игнотус был настолько поражён, что не смог сформулировать свои мысли.

— Теперь его должность вакантна… М-да. Руководство школой осуществляет Макгонагалл.

— Мама?!

— Она напала на него исподтишка, и Северусу пришлось спасаться бегством.

— Ого!

— Не знаю, что она наговорила другим преподавателям, но все они настроены против бывшего директора.

— Понятно.

— Теперь вы понимаете, что вам нельзя туда… В таком виде.

— Я понял, наложу маскирующие чары.

— Вряд ли это поможет.

— Почему?

— Боюсь, они рассеются, как только вы выйдете из этой комнаты. Защитники Хогвартса расставили соответствующие заклинания.

— Защитники?!

— А я не сказал? Ай-яй-яй, что же это я!

— Да говорите уже! — Игнотуса взбесил подтрунивающий тон собеседника и то, что информацию приходилось как будто вытягивать клещами.

— Что вы так волнуетесь? — Финеас многозначительно помолчал. -Волдеморт со своей командой готовится к осаде школы. Сейчас происходит эвакуация учеников. Остаются лишь те, кто имеет дерзость сопротивляться Пожирателям.

— Я иду туда!

— А стоит ли?

Игнотус не ответил, а снова направился к двери и уже почти вышел, как вдруг услышал:

— Дамблдор оставил вам сообщение.

— Что? — он оглянулся.

— Вы глухой?

— Почему вы мне сразу не сказали?

— Ах, ах, какие мы нетерпеливые.

— Что за сообщение?

— Вам действительно интересно?

— Да! Тролль вас раздери!

— Только не надо безумствовать! … Цитирую: «Игнотус должен следовать за Поттером и использовать то же волшебство, что и Гарри».

-… Это всё?

— Да.

Игнотус вновь направился к двери.

— И ещё.

Он остановился и, не в силах сдержать гнев, подошёл к портрету в плотную. Хотелось стукнуть по нему кулаком.

— Дамблдор хотел, чтобы вы сделали ещё кое-что.

— Что?

— Щёлкните пальцами и скажите: «Призываю старейшего для исполнения воли хозяина».

— Чего?

— Делайте, что велено!

Игнотус щёлкнул пальцами и пробормотал странные слова, и тут же явился домовик. Он был настолько стар, что его редкие седые волосы отливали желтизной, а ручки и ножки дрожали от слабости. Эльф поглядел на Игнотуса водянистыми глазами и протянул ему какой-то свёрток.

— Хозяин велел передать тому, кто меня призовёт, — прошамкал он. — Уж столько лет ждал, теперь могу умереть спокойно, — проворчал эльф и исчез.

В свёртке оказалась мантия. Мантия-невидимка.

Обрадованный, Игнотус почти побежал вон из комнаты, но тут опять услышал:

— Вы ничего не забыли?

— Что ещё?!

— На столе стоят зелья.

— Ну?

— Что, «ну»?... Вам следует забрать их с собой.

— Да тут целая аптека!

— Так трансфигурируйте их, олух!

Когда ящичек с многочисленными флакончиками и бутылочками стал совсем крошечным, он сунул его в карман и отправился своей дорогой.

— Молодой человек!

— Что?!! — прокричал он возле двери.

— Вы забыли самое главное.

— Ну! — Игнотус вновь подошёл к портрету.

— Вы забыли сказать «спасибо».

— Ах, — «молодой человек» махнул рукой и умчался прочь.

— Вот так всегда. Мучаешься, помогаешь изо всех сил, а в ответ — даже спасибо не скажут, — проворчал Финеас, горестно вздохнул и исчез с картины.

В мантии-невидимке Игнотус отправился к главному залу, но толпа бегущих учеников понесла его обратно. Школьники входили в Выручай-комнату быстрым потоком, и Игнотус с трудом вырвался из него и пошёл по коридору. Замок сотрясался от ударов извне, повсюду валялись обломки и гуляла пыль. Вдруг он услышал: «Поттер!» и оглянулся. Парень в очках разговаривал с седым стариком, который был странно похож на Дамблдора. Потом старик ушёл, а к Гарри присоединились ещё двое, рыжий парень и девушка. Игнотус понял, что это и есть знаменитое трио и решил следовать за ними.

Они отправились в Выручай-комнату, где обнаружились залежи всякого хлама. Троица разбрелась по залу, и на насколько минут Игнотус потерял их из виду. Вдруг послышались крики, полетели красные и зелёные молнии, а потом зал охватило чудовищное пламя. Игнотус видел, как оно распространяется по залу и догоняет Поттера, который уже летел на метле. Задыхаясь от дыма и жара, он подумал, что было бы неплохо оказаться над бушующим алым зверем. Неожиданно его как будто подбросило вверх, и, задыхаясь от дыма и гася верхушки пламени заклинанием «Акваменти», он полетел вслед за метлой, на которой сидел Гарри.

Оказавшись в коридоре, Игнотус с трудом отдышался, но подумал, что приключение оказалось интересным. Приятно было осознавать, что он способен летать. Между тем, троица направилась дальше, где слышался шум борьбы и крики, и он последовал за ними.

Раздался взрыв, и его вместе с Гарри и другими отбросило назад. Когда он выбрался из завала, то увидел новую опасность — в зияющий проём вползали гигантские пауки. Игнотус поднял палочку и, стараясь не задеть людей, отправил в паучью кучу мощное оглушающее заклятье. Арахниды трусливо сбежали. Потом троица что-то обсуждала, за рёвом битвы он почти ничего не слышал, и успел уловить лишь несколько фраз: «Он в Визжащей хижине… Послал Малфоя за Снейпом… Идём туда!». Вдруг появились три пожирателя смерти, и Поттер с компанией исчезли на лестнице. Игнотус оглушил одного Пожирателя, а других подвесил вверх ногами «Левикорпусом». Взлетев над лестницей, он увидел, как Минерва подгоняет толпу оживших парт, а Гарри с друзьями исчезли под мантией-невидимкой. Но исчезли они только для остальных. Сам он прекрасно видел их полупрозрачные очертания в полутьме горящих факелов.

Они побежали по мраморной лестнице и Игнотус последовал за ними, но вдруг увидел, как Сибилла тренированными движениями прицельно стреляет в врагов стеклянными шарами, а сзади к ней подбирается человек в маске. Пожиратель вскинул палочку, и Игнотус едва успел выкрикнуть «Протего», чтобы защитить женщину. Но проклятье всё же задело её, и Сибилла выронив сумку, упала навзничь. Он отчаянно закричал, оглушил врага, посмевшего напасть на его Сибиллу; а потом подлетел к ней и взял на руки. Задыхаясь от слёз, он унёс бездыханное тело в круглый кабинет, который представлялся ему самым безопасным местом. Там он уложил её на стол и напоил Восстанавливающим зельем. Несколько минут прошли в тягостном ожидании. Наконец, она сильно вдохнула и открыла глаза.

— Где я? — спросила она слабым голосом.

— Ты в безопасности.

— Кто здесь?

Игнотус вспомнил, что на нём до сих пор надета мантия-невидимка, скинул её и предстал перед спасённой им женщиной. Она ахнула и обхватила его голову. Он едва успел поцеловать её мокрые глаза, как услышал тихое покашливание. На портрете снова появился Финеас Найджелус.

— Жаль вас прерывать, молодые люди, но не забывайте, что вы ещё не выполнили свою миссию.

— Ах, да. Сибилла, ты как?

— Со мной всё в порядке.

— Обещай, что будешь сидеть здесь и дожидаться меня, хорошо?

Она кивнула, не сводя с него восторженных глаз.

— А теперь скажи, как пройти к Визжащей хижине?

* * *

Минерва Макгонагалл сражалась с несколькими Пожирателями, а вокруг неё валялись деревянные обломки расколотых парт. Силы были неравны, она отступала и уже мысленно готовилась к смерти, когда позади кто-то рявкнул: «Ступефай!» и один Пожиратель с грохотом упал. Она узнала хриплый голос Аберфорта и улыбнулась. Потом они бились бок о бок, защищая и подменяя друг друга, как члены слаженной команды. Она вертелась, уворачиваясь от зелёных струй и раскидывая красные молнии, а он возвышался над ней, высокий, седой, и бросал поверх её головы оглушающие заклятия. Со стороны это было похоже на танец. Великолепный танец смерти. Вокруг них лежали поверженные тела, а враги всё наступали. Аберфорт, отразив от Макгонагалл очередную зелёную молнию, закричал:

— Минерва, уходи, я прикрою!

— Ни за что! — она кинула в одного врага заклинание, и тот превратился в мерзкого слизня.

— Сектумсемпра! — раздалось из стана Пожирателей, и Аберфорт едва успел выкрикнуть: «Протего!»; как слева его настигла алая струя и отбросила к стене. Очнувшись, он подскочил и заслонил собой Минерву от удушающего заклинания. Но сам спастись не успел, захрипел и упал без чувств к её ногам.

Неожиданно враги отступили и скрылись за дверями главного входа. Макгонагалл склонилась над Аберфортом, произвела какие-то пассы, что-то зашептала, и его посиневшее лицо вновь обрело нормальный оттенок. Грохнула дверь, и чья-то коварная рука напоследок послала на них зелёную молнию. Аберфорт резко схватил Минерву и дёрнул на себя; молния пролетела мимо и ударила в стену, брызнув каменной крошкой. Макгонагалл лежала на Аберфорте, изумлённо глядя в его глаза и тяжело дыша от пережитого потрясения, а потом прошептала: «Спасибо» и поцеловала его прямо в губы. Он решил, что второго такого шанса больше не представится, и обнял её покрепче, чтобы не сбежала. Так они и лежали, отчаянно целуясь, пока не послышались шаги, и другие защитники Хогвартса не появились на мраморной лестнице.

Вдруг раздался громкий голос. Волдеморт оповестил, что будет ждать ещё час, а потом уничтожит всех.

* * *

Игнотус выбежал из замка, запнулся на крыльце о чьё-то тело, скатился кубарем по ступенькам и оказался прямо перед огромными великаньими ногами. Увернувшись от громадной ступни, он выставил палочку и закричал: «Левикорпус!». Великан с испуганным рёвом взлетел вниз головой и стал в панике размахивать руками и ногами так сильно, что один башмак размером с лодку упал на землю, подняв пыль и чуть не задев Игнотуса. Тогда он вновь взмахнул палочкой, и огромное орущее тело улетело к Запретному лесу и там с грохотом опустилось на землю. Второй великан, чуть поменьше первого, кинулся за ним.

Гремучая ива стояла неподвижно и беспрепятственно пропустила Игнотуса в замаскированный лаз. С трудом пробравшись к свету, он оказался в пыльной старой хижине. На полу в луже крови лежал Северус.

«Опоздал! Опоздал!!!» — думал Игнотус, в отчаянии пытаясь залечить кровоточащие раны на шее Северуса. Кровь перестала течь, но раны всё не затягивались. Игнотус перепробовал все зелья из прихваченной аптечки, но добился лишь того, что следы от укусов стали не такими пугающе большими. Он влил Северусу в горло всё Восстанавливающее зелье, которое у него было с собой. И стал ждать. Прошло немало времени, но ничего не произошло… Всё было кончено.

Игнотус вышел на улицу, отмахнувшись от веток Гремучей ивы, и побрёл куда глаза глядят. Досада на себя и ощущение непоправимого горя заставили его опуститься прямо на землю, и путаясь в мантии-невидимке, в бессильной ярости он стал бить кулаками по пыльной траве.

Успокоившись, он уставился в предрассветное небо и шёпотом взмолился:

— Мерлин всемогущий! Зачем ты отнимаешь у меня единственного родного человека? Ну, пусть бы он жил, ведь у него и жизни-то настоящей не было!

Среди тёмных туч скользнул блёклый луч света и вдруг осветил чью-то неясную тень, Игнотус приподнялся и стал приглядываться. Недалеко от него в сторону Запретного леса шёл человек. Под полупрозрачными контурами мантии-невидимки угадывался силуэт Поттера. Вспомнилось наставление Дамблдора: «следовать за Поттером и использовать то же волшебство». «Что это значит?» — подумал Игнотус и встал, отряхиваясь от травинок. Решив, что Дамблдор, наверняка, знал, что говорил, он отправился вслед за едва видимой фигурой.

Поттер остановился, положил на ладонь какой-то камень и покрутил три раза. Игнотусу показалось, что он говорит с кем-то невидимым. Потом Гарри тяжело вздохнул и твёрдым шагом отправился в лесную чащу. «Так идут на смерть», — подумал Игнотус и пошёл за ним. На поляне он увидел Пожирателей во главе с Волдемортом. Неожиданно Гарри уронил камень с ладони, скинул мантию и крикнул: «Нет, не ошиблись!». «Что он делает? Они же его убьют!» — Игнотус вытащил палочку, и, когда Тёмный лорд выкрикнул «Авада Кедавра!», выставил перед мальчиком поглощающие чары. Поттера подбросило вверх от действия двух заклинаний, и он упал, видимо, потеряв сознание. Никто ничего не заметил, и одна из слуг лорда, в которой Игнотус узнал Нарциссу, подошла к неподвижному телу и после некоторого замешательства крикнула, что Поттер мёртв.

Когда Пожиратели покинули поляну, Игнотус подошёл к тому месту, где лежал Гарри и подобрал камень. «Использовать то же волшебство», — вспомнилось ему. Он повернул воскрешающий камень на ладони и вдруг увидел Дамблдора. Тот скользнул откуда-то сверху и опустился на землю.

— Игнотус, сынок, поторопись. Северуса ещё можно спасти! Беги в Визжащую хижину, и там положи камень на его тело. Беги! — с этими словами Дамблдор испарился.

Всё ещё плохо соображая, Игнотус припустил по лесу в сторону Гремучей ивы. Та встретила его сердитым скрипом беснующихся веток. Чтобы подойти к лазу, пришлось отбиваться от них режущим заклинанием.

* * *

Северус Снейп парил навстречу ярчайшему свету. Он растворялся в безмерной любви и нежности. «Как хорошо, — думал он, — это настоящий рай!» Он летел и летел вперёд и его измученная душа стремилась к этому светящемуся чуду. Он знал, что там его ждут, его любят, и светлые ангелы трубят ему дивную мелодию, которую хотелось слушать бесконечно. И вдруг чьи-то наглые руки схватили его за ноги и потянули вниз. Он хотел оторваться, стал брыкаться и даже попытался крикнуть на того, кто был внизу: «Отпусти, гад!», но захлебнулся какой-то жидкостью. Он сделал отчаянную попытку увернуться от хлещущего потока, но тот всё расширялся, стал нескончаемым и залил всё вокруг. Песнь ангелов затихла вдали, все звуки погасли в грохоте воды. Северус оказался в водопаде, который уносил его всё дальше и дальше от рая. Решив, что два раза умереть ему не удастся, он успокоился и перестал двигаться. Поток тут же превратился в тихую заводь, стало темно. Северус всё лежал, увлекаемый медленным течением, время казалось бесконечным. Вдруг он услышал тихий шелест. Рядом с ним определённо кто-то был. Этот кто-то еле слышно шептал. Северус прислушался.

— Ты знаешь, в чём истина, человек? Истина в вине. Выпей, и ты узришь её. Потому что когда ты пьян, ты не так одинок. Выпей…

Северус повернул голову набок и хлебнул терпкой жидкости. Мгновенно он закашлялся и яркий свет ослепил глаза. В тело вернулась тяжесть и жгучая боль. Потом кто-то закричал над его головой:

— Я же говорила! После возвращения оттуда выпивка — первое дело!

— Ладно уж, целительница тоже мне, — раздался в ответ до боли знакомый голос.

— Пей!

— Зачем ты это сделал?

— Пей, говорю, умрёшь ведь!

— Зачем ты это сделал? Мне было так хорошо. Как никогда в жизни.

— Зато впереди у тебя долгие-долгие годы счастья.

— Ты меня спросил? Может, я не хочу.

— Хочешь, не хочешь. Кому это интересно? Ты жив, и с этим уже ничего не поделаешь. Пей.

— Не буду.

— Тогда придётся силком.

— Ты не посмеешь.

— Ещё как посмею, — Игнотус надавил Северусу на подбородок и влил ему в рот очередную порцию лечебного зелья. Тот захлебнулся и закашлялся.

— Ты что делаешь? Ненормальный, — Северус сделал попытку вытереть лицо, но слабая рука не послушалась.

— Знаешь, когда ты молча лежал и глазел в потолок, ты мне нравился больше, — сказал Игнотус, заботливо вытирая расплескавшуюся жидкость с подбородка и губ Северуса.

— Я от тебя тоже не в восторге.

— Ой, мы потихоньку начинаем язвить. Значит, дело идёт на поправку.

— Это я его вылечила! — услышал Северус откуда-то слева.

Он повернулся и скосил глаза. Рядом никого не было. Только на тумбочке стояла зелёная бутылка.

— У меня, что, так плохо с головой? — спросил он подозрительно.

— Нет. С головой у тебя нормально. Позволь представить, мисс Зелёная бутылка. Мечта всех алкоголиков и пьяниц и по совместительству твоя исцелительница.

Бутылка кокетливо улыбнулась и сделала книксен.

— Между прочим, изобретение Сибиллы, — продолжил Игнотус.

— Сдохнуть можно, — устало пробормотал Северус и прикрыл глаза.

— А вот этого мы тебе не позволим. Спи, через час опять зелья принимать, — Игнотус зевнул и вышел из палаты.

* * *

Макгонагалл со Слизнортом сидели в круглом кабинете перед портретом Дамблдора и засыпали его вопросами.

— Всё-таки, я не понимаю, где же была настоящая Бузинная палочка? — спросила Минерва.

— Настоящая — была у Игнотуса.

— А как же Гарри Поттер?

— Гарри Поттер — величайший волшебник нашего времени. Я это понял, когда он ещё учился на первом курсе и победил горного тролля. А потом он убил василиска… Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то из людей сумел одолеть чудовище, поражающее одним взглядом? Гарри стал первым. А это о многом говорит. Такая смелость и сила духа свидетельствуют об огромной колдовской мощи.

— Но ведь вы помогали ему, вы послали ему меч Гриффиндора, — спросила Макгонагалл.

— Конечно, а вы думаете, что можно одолеть василиска голыми руками? Гарри не нуждался в Бузинной палочке для того, чтобы победить Волдеморта, он бы смог сделать это и любой другой, добытой в бою. А та часть волдемортовой души, что жила в нём, и защита, созданная его матерью, сделали его, практически, неуязвимым.

— Стоп, Гарри говорил, что он — настоящий хозяин этой палочки.

— Да, он верил в это. И эта вера помогла ему в борьбе.

— Эффект плацебо, — задумчиво произнёс Слизнорт.

— Что вы говорите? — заинтересовался Дамблдор.

— Я говорю, «эффект плацебо», когда пациенту дают лекарство и говорят, что оно — самое чудодейственное из всех, он его принимает и выздоравливает, не подозревая, что ему дали пустышку. Маггловский способ.

— Я вижу, общение с тем психиатром не прошло для вас даром, — улыбнулся Дамблдор.

— Подождите, вы хотите сказать, что Игнотус — настоящий хозяин Бузинной палочки, как же это стало возможным?

— Это удивительное свойство клонов. Помните, мы говорили о воспоминаниях, о том, что они им не передаются? Так вот, Игнотус не мог знать о существовавшей между мной и Северусом договорённости о том, чтобы тот убил меня, когда наступит решающий момент; но Палочка-то помнила, чьи руки держали её! Она восприняла Игнотуса как моего победителя, а поскольку он ничего не знал про меня и Северуса, волшебство Палочки ничем не ограничивалось. Он верил, что является её хозяином, и этого оказалось достаточно. Ведь основа любого чародейства — глубокая вера в то, что чудо произойдёт. И оно произошло.

— Да, и он защитил Гарри и воскресил Снейпа.

— Именно, Минерва, — Дамблдор довольно потёр руки. — Он собрал у себя все три Дара смерти, и это позволило ему оживить Северуса, а бузинная палочка воспротивилась убивающему заклятью Волдеморта, направленному на Гарри.

— А Волдеморт был уверен, что Бузинная палочка у него в руках… — задумчиво произнёс Слизнорт.

— Да, он нашёл палочку в моей могиле. Она принадлежала мне до дуэли с Грин-де-Вальдом. Вы же не думаете, что я позволил бы держать такую опасную и ценную вещь как Старшая палочка в свободном доступе?

— Подождите, палочка, камень — понятно. Но мантия! Она ведь всё время была у Гарри! — удивлённо закричала Минерва.

— Нет. Настоящая мантия хранилась в Хогвартсе все эти годы. Когда-то я взял её у Джеймса Поттера, чтобы… Изучить. Но он погиб, и мантия осталась у меня. Несколько лет я исследовал её свойства и, наконец, понял, в чём секрет. Мне удалось создать копию. Вторая мантия работала не хуже, чем оригинал. Единственное, чего она не могла — скрыть её обладателя от того, кто носит первую, главную мантию.

— Значит, Гарри вы отдали…

— Да, да, я отдал ему копию, а оригинал спрятал у старейшего эльфа школы. Я всегда знал, что Хогвартс — самое надёжное место в мире.

* * *

Игнотус вошёл в палату к Северусу и поставил на тумбочке вазу с цветами.

— Что это? — Северус недовольно покосился на букет.

— Розы, тысячелистник, ромашка и шалфей.

— Странное сочетание.

— Но очень полезное. Будешь вдыхать аромат цветов и выздоравливать.

— Не люблю цветы.

— А я люблю. Так что, придётся терпеть, — Игнотус приложил ко рту Северуса склянку с очередным зельем, и тот послушно выпил.

— Всё-таки, зачем ты меня вытащил?

— Ты мой брат.

— Нет у меня братьев.

— У тебя не было братьев. А теперь есть.

— Мне и одному было не плохо.

— Да, я видел.

— Что ты видел?

— Ничего особенного. Всего лишь то, что ты связался с Волдемортом, изводил школьников и, вообще, превратился в ходячий склеп. У тебя даже не было любимой женщины!

— У меня была женщина!

— Та рыжая на старой фотографии? Сколько ей сейчас? Лет пятьдесят?

— Как ты смеешь?! Лили умерла молодой.

— Ох, прости, не знал… Значит, женщины всё же нет?

— Ах, ты…

— Ой, я забыл про Нарциссу! Дивная красотка. До сих пор помню вкус её губ. Кстати, надо будет навестить её как-нибудь.

— Не смей!

— Блеск в глазах, щёки порозовели. Стоит тебя разозлить, и к тебе возвращается жажда к жизни. Хороший способ.

— Ты идиот.

— Договорились. Буду злить тебя каждый день, и через неделю, глядишь, станешь скакать, как сайгак.

— Я устал от тебя.

— Ухожу, ухожу, — Игнотус вышел и потихоньку прикрыл дверь.

* * *

Минерва Макгонагалл сидела в «Кабаньей голове» и потягивала из кружки сливочное пиво. Сегодня выдался первый выходной после долгой и утомительной недели. Хогвартс медленно, но верно восстанавливался, можно было слегка расслабиться и посидеть в тишине. По случаю прихода Минервы, Аберфорт закрылся пораньше и теперь сидел с ней рядом, глядя на неё влюблёнными глазами.

— Мини.

— А?

— Ты выйдешь за меня?

Она поперхнулась и поставила кружку на стол.

— Я же говорила. Мне надо подумать.

— Ты уже месяц думаешь! Сколько?

— Что «сколько»?

— Сколько ещё ты будешь думать?

— Ну…

— Так. Даю тебе неделю. И вот ещё, возьми, — он вытащил из кармана маленькую коробочку, обтянутую бархатом, и протянул Минерве.

— Что это?

— Открой и увидишь.

В коробке оказался перстень с огромным зелёным камнем.

— Это изумруд. Под цвет твоей мантии, — Аберфорт с затаенным ожиданием наблюдал, как Минерва разглядывает кольцо. — Давай, надень его.

— Я не могу. Это слишком дорогой подарок.

Аберфорт досадливо хлопнул ладонью по столу и встал.

— Ну, хорошо, я его возьму, — Минерва надела кольцо и улыбнулась, глядя, как зелёные грани сверкают в свете факелов. — Спасибо… Дорогой.

Аберфорт сел и довольно улыбнулся. Потом они сидели и весь вечер разговаривали о Хогвартсе, о войне и о будущем…

* * *

Игнотус и Северус шли по дороге в Хогсмит. Тёплый августовский вечер радовал свежим ветром и буйной зеленью.

— Куда ты поедешь?

— В Испанию. Сниму домик у моря. Закончу свои исследования.

— А потом?

— Потом? — Северус пожал плечами. — Как ты сказал? Начать жизнь с чистого листа? Пожалуй.

— Это правильно.

— А ты?

— Я останусь здесь. Хогвартс — мой родной дом. Буду преподавать Зельеварение.

— Я тебе не завидую.

— Не скажи, здесь здорово.

— Я смотрю, у тебя появились любимчики.

— Да. Невилл — молодец. Способный мальчик.

— Что-то я раньше не замечал.

— Нет-нет, он правда способный. Знаешь, он мне как сын.

— По-моему, он слегка агрессивный. Я сужу по тому, как он вёл себя в последний год учёбы.

— Ха, агрессивный. На себя посмотри.

— Не понял.

— Между прочим, ты мне нос сломал!

— И за дело. Зато ты теперь на меня не похож.

— И слава Мерлину.

— Ну, прощай? — Северус протянул Игнотусу руку.

— До скорого, брат, — тот обнял Снейпа, и ему ничего не оставалось, как сделать то же самое.

Эпилог

В начале первого после окончательной победы над Волдемортом учебного года директор школы чародейства и волшебства Минерва Макгонагалл, заканчивая свою праздничную речь перед учениками, объявила:

— Представляю вам нового преподавателя Зельеварения Игнотуса Дамблдора.

Игнотус вышел вперёд и слегка поклонился. По залу прокатился вздох изумления и тихие возгласы, которые сменились равномерным гулом: дети обсуждали новость. Но как только столы наполнились праздничными яствами, ученики и думать забыли о странном сходстве профессора Дамблдора с бывшим деканом Слизерина. И только Гермиона Грейнджер всё повторяла: «Этого не может быть! Такое просто невозможно. Я читала!» Всё-таки, она совершенно невыносимая. Всезнайка.

Через несколько лет Игнотус покинул Хогвартс, который был для него родным домом. Он отправился в странствия по миру, о котором столько читал в школьной библиотеке. Но всё же, он оставил ощутимый след в истории замка и его окрестностей. За все те годы, что он преподавал Зелья, в Хогсмите заметно повысилась рождаемость. Глядя, как черноглазые и длинноносые детишки резвятся на улицах деревушки, Минерва Макгонагалл умильно улыбалась и думала о том, что не зря живёт в этом мире.

Поговаривали даже, что у Игнотуса был роман с некоторыми известными представительницами магического мира: Нарциссой Малфой, Гермионой Грейнджер и даже Джиневрой Поттер. И что, якобы, второй сын четы Поттер был от него. Но это, конечно же, ложь завистливых людей. Люди, видевшие мальчика, не находили в нём ничего общего с профессором Дамблдором. Ну, разве что, тот факт, что его распределили в Слизерин. Но ведь это ничего не доказывает, правда?

О самом Игнотусе ходили разные слухи. Были сведения, что он направился в Испанию и поступил в ассистенты к тамошнему известному целителю и зельевару. Но это уже совсем другая история.

P.S.

А вы думали, это всё?

Северус Снейп всегда знал, что, как только в его жизни появляется стабильность, обязательно рядом окажется человек, который эту стабильность разрушит.

В школе это был Джеймс Поттер.

Потом — Волдеморт.

Потом — Дамблдор.

И, наконец, Гарри Поттер.

А когда среди сонной сиесты раздался требовательный стук в дверь, и он спросонья открыл её, даже не спросив «кто?», то понял, что вышеуказанная закономерность сбывается на все сто процентов.