Рождественские каникулы подходили к концу. Всеобщее веселье медленно сходило на нет, а легкие прослойки белоснежного снега, стаптываемые ботинками прохожих, превращались в грязные лужи. Многие уже снимали украшения с домов, но все равно кое-где еще висели ярко-зеленые венки с колокольчиками и порхали ветви омелы.
Они сидели в уютном маленьком кафе почти в самом центре Хогсмида. Пастельные тона зала были приятны глазу, а атмосфера уединенности помогала расслабиться после столь утомительной прогулки. В декольте Флер поблескивала серебряная подвеска в виде маленькой птички, прикосновение кончика волшебной палочки к которой заставляло ее порхать и заливисто петь французские сонеты. В спортивной сумке Панси покоился эксклюзивный набор самозатачивающихся перьев, отливающих благородной зеленью. Сегодня для них двоих был Сочельник, а завтра должно наступить яркое рождественское утро, во время которого они будут нежиться в одной большой кровати на смятых простынях в теплых объятиях друг друга. Сделав последний глоток шампанского, Панси неторопливо поднялась с места и протянула Флер руку:
— Нам пора.
Делакур солнечно улыбнулась, принимая горячую ладонь, и тоже поднялась с места. Панси галантно придержала длинное белое пальто, а Флер ласково замотала на шее подруги теплый черный шарф. Девушки вышли из кафе, тихо переговариваясь и крепко держась за руки.
Смеркалось. Повсюду стали зажигаться желтые глаза-фонари, засияли витрины магазинов, заблестели вывески пабов. Оживление, царившее на улице, было несколько необычно после приятной тишины небольшого кафе, но девушки почти сразу влились во всеобщий поток.
— Спасибо большое за подарок, — наконец тихо сказала Панси, все еще сжимая руку Делакур.
— Это пустяки, — качнула головой та, незаметно прижимая ладонь к груди. — Я рада, что тебе понравилось.
— Да, понравилось. Очень.
Разговор, кажется, иссяк, но девушки словно и не нуждались в нем, разомлевшие после бесчисленных бокалов игристого вина и времени, что провели вдвоем. Через несколько метров уже должна была виднеться гостиница, но тут Флер, высоко вскинув руку, воскликнула:
— Панси! Смотри!
Паркинсон недоуменно перевела взгляд от восторженного лица Делакур к вывеске, на которую та столь некультурно указывала пальцем.
— Парфюмерный магазин?
— Да! Давай зайдем, Панси, — и, не слушая ответа, Флер распахнула дверь крохотного парфюмерного магазинчика, таща за собой не сопротивляющуюся Паркинсон.
Мгновенно перед девушками выросла фигура довольно подтянутого мужчины средних лет с сияющими глазами и белозубой улыбкой. Пожалуй, он выглядел чересчур обычным и среднестатистичным, если бы не взгляд. Эти глаза — такие незабываемо живые и яркие — надолго врезались в память.
— Добрый вечер, дамы.
— Здравствуйте, — улыбнулась парфюмеру Делакур. Панси окинула мужчину скептическим взглядом и скупо кивнула в знак приветствия. — Мы бы хотели посмотреть новую коллекцию духов, — защебетала Флер. — У вас есть что-то от сестер Варлок? Я так люблю их ароматы!
— К сожалению, я продаю лишь парфюм своего собственного изготовления, — покачал головой хозяин лавки и добавил, внимательно глядя на Паркинсон: — Но у меня есть кое-что, что вас точно заинтересует.
— Покажите, пожалуйста! — загорелась Флер, следуя за парфюмером вглубь магазина. Панси лишь натянуто улыбнулась и последовала за радостной девушкой.
Парфюмерная лавка оказалась намного больше, чем выглядела снаружи. Длинные высокие стеллажи с множеством цветных колбочек притягивали взгляд. В некоторых что-то пузырилось, в других сияли голубые искры. Деревянные половицы приятно поскрипывали под ногами, а в воздухе почему-то витал свежий аромат листвы и мокрого асфальта. Панси, чуть прикрыв глаза, вдохнула полной грудью тонкий осенний запах. По телу пробежали тысячи мурашек, а голова сразу стала легкой и ясной. На губах Паркинсон заиграла полуулыбка, она открыла глаза... И ахнула.
Магазинчик исчез, словно его и не было. Панси стояла одна посередине огромного парка. Асфальтированные дорожки петляли возле неработающего фонтана со статуей пузатого ангелочка. Сухая ярко-рыжая листва падала с ветвей нескончаемым потоком, кружась и шурша в полете. Панси сделала неуверенный шаг вперед, и ее окутал не по-осеннему теплый поток ветра, взъерошивший волосы и поднявший с земли запах только что прошедшего дождя.
— Панси! Смотри, какое чудо! Как тебе? — внезапно дернули Паркинсон за рукав мантии. Парк мгновенно расплылся, и перед глазами уже стоял прилавок все того же парфюмерного магазинчика. Проигнорировав вопрос, девушка недоуменно оглянулась, тряхнула головой и успела лишь краем глаза перехватить заинтересованный, слегка прищуренный взгляд ясных глаз продавца.
— Ты что-то выбрала? — наконец обратила внимание на уже было надувшуюся Флер Панси.
— Да! — тут же расцвела та. — Давай возьмем?
В руках Делакур держала открытую шкатулку из светлого дерева с россыпью мелкой серебристой пыли по краям. Паркинсон подошла ближе и заглянула через плечо девушки, чтобы лучше рассмотреть содержимое. Внутри вещица была оббита явно недорогой, но довольно приятной для глаз тканью нежно-зеленого цвета с небольшими выемками для флаконов с ароматами. Пузырьки были расположены в строгом порядке, поражая разнообразием цветов и, скорее всего, запахов.
— Ты так хочешь это приобрести? — снисходительно улыбнулась Панси, переведя взгляд на Флер.
— Да ты только взгляни, сколько здесь всего, — от излишнего восхищения голос подруги стал совсем тихим и приобрел явный французский акцент.
— Кстати, хочу рассказать вам довольно необычное свойство всех этих духов, — привлек внимание девушек парфюмер. — Эти ароматы использовались влюбленными, которые не могли долгое время проводить вместе. Ведь стоило пролить лишь одну каплю на конверт с письмом, как получивший его при прикосновении перемещался точно к своей половинке. К сожалению, не материально, а только духовно девушка или юноша могли смотреть друг на друга, создавая иллюзию постоянных встреч. Это очень редкий набор, цените его.
Панси, как завороженная, смотрела на шкатулку с ароматами. Впервые, с тех пор как она обрела свою вторую половинку, в ее душе что-то снова проснулось, что-то невообразимо теплое и… родное.
— Мы возьмем два набора, — услышала свой голос Паркинсон. Флер восторженно взвизгнула и, не удержавшись, чмокнула подругу в щеку. Панси улыбнулась и потянулась за настоящим поцелуем, снова замечая на себе пристальный взгляд светящихся интересом глаз парфюмера.
* * *
Работа кипела. Флер потерла пальцами нахмуренный лоб и вздохнула. Все эти отчеты о связях с иностранными банками давно стали поперек горла. Но работа есть работа, выполнять ее нужно с должной аккуратностью и точностью. Дочитав пятую стопку документов, требующих ее личной подписи, Флер поняла, что сейчас просто-напросто умрет от усталости и голода прямо в кабинете. Быстро черкнув закорючку и отлеветировав стопку на край стола, девушка поднялась с кресла и, схватив теплую мантию, вышла из кабинета. Делакур запечатала дверь заклинанием, развернулась и почти ткнулась хорошеньким носиком в широкую мужскую грудь.
— Простите? — сказала недовольно она, подняла глаза на сбитую фигуру и вдруг улыбнулась. — Билл!
— Здравствуй, — смущенно почесал затылок старый знакомый. — Я тут проходил мимо и решил предложить пообедать вместе. Ты не против?
— Конечно же, нет. Я тоже как раз собиралась перекусить и немного отдохнуть.
Накинув мантию, Делакур заправила выбившуюся прядь за ухо и взялась за галантно предложенный локоть.
— Куда пойдем?
— В небольшой ресторанчик неподалеку, — сказал Билл. И тут же выпалил: — Ты же разрешишь мне тебя угостить?
— Ни в коем случае, — отрицательно мотнула головой Флер. — Я в состоянии расплатиться сама. Давай лучше оставим твои попытки приударить за мной и пойдем быстрее, иначе обеденное время закончится.
Уизли сразу как-то сник, но расстроенного вида особо не показал. Только кивнул, чуть печально улыбнувшись, и повел девушку к выходу.
Пообедали они на удивление хорошо и весело. И так заговорились, что чуть не опоздали на работу. Они практически ворвались в здание банка, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, и, заливисто смеясь, распрощались. Приподнятое настроение у обоих сохранилось на протяжении всего дня.
* * *
Панси покрутила в руках самозатачивающееся перо и невольно улыбнулась. С каким трепетом Флер дарила ей этот набор... Как она волновалась и краснела, словно второкурсница! Незабываемое зрелище.
Паркинсон отложила свиток с домашним заданием по арифмантике и взяла чистый, задумчиво закусив кончик пера. Пошла уже третья неделя с тех пор, как они приобрели наборы ароматов у того странного парфюмера почти даром. Хозяин долго отказывался принять даже пару сиклей, говоря, что это припозднившийся рождественский подарок для таких прекрасных дам. Еще ни одна из девушек не решилась испробовать парфюм на практике, хоть письма и писались с завидной регулярностью. Панси оглядела переполненную гостиную, собрала со стола ворох свитков и решительно проследовала в комнату, пока та была пуста. Кинув домашние задания и конспекты на кровать, Паркинсон выдвинула из-под нее фамильный сундук, забитый одеждой, и достала с самого его дна деревянную шкатулку. Повертев ящичек в руках, девушка с легким щелчком откинула крышку. Взору предстало множество разноцветных флакончиков, источающих тонкий древесный аромат. Вытащив один наугад, Панси открупорила и коротко вдохнула. По телу моментально пробежала волна дрожи — столь пронизывающим был запах. Острый отзвук миндаля, окутанный вишневой дымкой, словно пробрался под кожу, рассредоточиваясь по венам приятными освежающими отголосками. Закупорив флакон, Паркинсон потянулась за следующим. Какими же разными были ароматы! И свежесть горных вершин, пахнущих хвоей, холодом и снегом, если снег вообще имел запах; и теплый, чуть сладкий дух ванили с привкусом шоколада; и яркий апельсиновый взрыв вперемешку со спелыми яблоками. Множество духов, совершенно не похожих друг на друга, просто поражали воображение. Выбрав прозрачный пузырек с парфюмом, источающим весенний, цветочный аромат, Панси осторожно капнула им на чистый свиток.
Но ничего не произошло.
Недовольно нахмурившись, Паркинсон повертела пергамент в руках и принюхалась. Запаха не было. Вообще никакого. Вздохнув и пробурчав что-то про старых обманщиков и слишком доверчивую натуру, девушка села за письмо.
* * *
Строгая черная юбка с небольшим разрезом полетела в сторону кресла, но лишь глухо шмякнулась на пол. За ней последовала пара черных чулок и нежно-лиловая блузка с короткими рукавами. Босые ноги пробежались по мягкому ковру и взлетели по лестнице наверх. Умиротворенно потрескивали поленья в камине. Со второго этажа донесся шум воды и тихое пение. Портрет прекрасной молодой дамы в роскошном платье цвета индиго, висевший над камином, только с легкой улыбкой покачал головой.
— Флер, дорогая, как прошел день? — на чистом французском поинтересовалась дама, когда девушка в мягком белом халате спустилась вниз.
— Прекрасно, бабушка! — пропела Делакур, усаживаясь на диван с книгой в руках.
— Дорогая, твой французский становится все хуже и хуже... Я скоро совершенно перестану тебя понимать, — расстроено вздохнула Эммануэль Симон, поправляя золотистый локон.
— Зато у меня исчез сильный акцент в английском, — подметила Флер, забираясь на диван с ногами и раскрывая книгу.
Портрет только возмущенно нахмурился.
— Ну, не обижайся, бабушка! — умоляюще воскликнула Делакур, скрывая за книгой улыбку. — Обещаю, что никогда больше не заговорю с тобой на английском. Честное слово.
Эммануэль на секунду задумалась, а потом махнула рукой:
— Что с тебя взять, бестия. Жаль, я не успела заняться твоим воспитанием. Лучше расскажи любимой бабушке, приметила ли ты себе какого-нибудь жениха?
— Бабушка! — недовольно отозвалась Флер. – Сколько можно повторять, что у меня уже есть любимый человек. И я не собираюсь менять Панси на какого-то там сомнительного «жениха»… Их все равно привлекает только моя красота.
- Не будь столь категорична, девочка моя. Ты еще вырастешь и поймешь, что лучшего спутника в жизни, чем сильный и храбрый мужчина, просто нет.
- Ох, бабушка… — только закатила глаза Флер, утыкаясь в книгу. Напоминать Симон о том, что этот самый «сильный и храбрый мужчина» своевременно бросил ее с тремя детьми и почти в полной нищете, девушка не стала. Эммануэль, видя ауру раздражения вокруг внучки, поджала губы и замолчала. Поленья в камине затрещали сильней.
Тишину, окутавшую небольшой двухэтажный коттедж, нарушило совиное уханье и настойчивый стук в окно. Сомнения в том, что это была Синди — личная сова Панси — не было. Делакур отложила книгу в сторону и поспешила открыть створки окна, впуская пеструю неясыть в дом. Та сделала круг под потолком, бросила письмо прямо на журнальный столик и, привычно схватив печенье из пиалы на каминной полке, вылетела из комнаты. Флер помахала Синди рукой и закрыла окошко.
Письмо, как всегда, было аккуратно подписано мелким почерком без клякс и помарок. Затаив дыхание, Флер вскрыла желтоватый конверт. И тут дом покачнулся.
Девушка огляделась и удивленно распахнула синие глаза. Она стояла посередине Большого Зала в Хогвартсе все в том же белом банном халате и не знала, что делать дальше. Первой мыслью было быстрее добраться до Паркинсон и пульнуть в нее парочку нехороших заклятий за такие шутки с порт-ключами. Делакур уже прикинула примерный план действий, когда заметила, что на нее идет какой-то старшекурсник. Замявшись, девушка попыталась посильнее запахнуть халат и начала уже было что-то смущенно лепетать, как парень абсолютно спокойно прошел… сквозь нее. Изумлению Флер не было предела. Внезапно Большой Зал слегка покачнулся, как до этого дом, и девушка оказалась уже в гостиной Слизерина, стоя прямо перед Панси, в одиночестве сидевшей на большом темно-зеленом диване. Флер приготовилась рвать и метать, как внезапно Панси заговорила. Точнее, в голове заговорил ее голос.
«Дорогая Флер. Мне совершенно нечего тебе сказать. Все идет своим чередом — так же скучно и размеренно. Вчера Флитвик влепил мне «тролль» за домашнее эссе по Чарам. Ему не понравился вывод, видите ли». Делакур присмотрелась к сидящей перед ней девушке и замерла, вдруг вспомнив. Панси вертела в руках маленький флакончик с духами, словно размышляя о его нужности. «Это немыслимо! Я три дня в библиотеке жила, чтобы все было идеально, а он мне: «У вас слишком расплывчатое окончание, мисс Паркинсон. Переделать!» — продолжал вещать голос, очень умело передразнивая профессора Флитика. — К слову, твой набор перьев — это нечто. Очень удобно, особенно сейчас, когда идет подготовка к экзаменам. Не понимаю, правда, зачем готовиться за два года, но тем не менее...». Флер хлопнула в ладоши, радуясь, как ребенок. Ей понравился набор! Она столько времени потратила на поиски подарка, а позже вся извелась, боясь, что он не понравится. Тем временем голос Панси начал рассказывать о некой Дафне Гринграсс, что заставило Флер ревниво сжать губы в тонкую нитку. Но потом повествование плавно подошло к концу. Финальное «Я люблю тебя. Жду письма. Всегда твоя, Панси», заставило бабочек в груди счастливо вспорхнуть и закружиться маленьким торнадо. Делакур шагнула вплотную к Паркинсон, все еще погруженной в свои мысли, и коснулась губ той мягким поцелуем. Гостиная закружилась и исчезла.
Флер стояла посередине своей комнаты с письмом в руках и блаженно улыбалась.
* * *
Паркинсон потерла глаза и потянулась. Впервые за этот год ей удалось хорошенько выспаться. Доклад по Трансфигурации был дописан, эссе по Чарам исправлено. Вчера она так и не решилась выбросить бездарный парфюмерный набор, а только бесцельно просидела перед камином около часа, крутя в руках флакон. Тут Панси поежилась, вспоминая странные ощущения того вечера. Как будто бы что-то мягко коснулось ее губ, целуя. И вкус у этого поцелуя был слишком родным и знакомым, чтобы оказаться реальным. Девушка вздохнула и отдернула полг кровати. Слух резанул будильник Миллисенты, недовольно заворочалась Дафна. День обещал быть на редкость удачным.
Утренней почтой Панси пришло письмо от Флер. До странного скоро. Но Паркинсон лишь пожала сама себе плечами и сунула конверт в сумку, решив прочитать его позже.
— Ты идешь на Чары? — окликнула подругу Дафна, спешно допивая тыквенный сок.
— Иду, куда я денусь, — вздохнула Панси. — Мне нужно отдать исправленный вариант эссе.
Гринграсс хихикнула:
— Мисс Совершенство не устраивает «тролль» по Чарам?
— А богатеньким блондинкам «тролли» даже и не снились, — фыркнула в ответ Паркинсон, поднимаясь из-за стола. Гринграсс поморщилась и показала старосте факультета средний палец.
Профессор Флитвик говорил размеренно и скучно. Зевнув в третий раз, Панси подперла щеку кулаком и принялась изрисовывать каракулями поля конспекта. Позади умиротворенно сопел Гойл, и натужно скрипело перо Малфоя. Сбоку изредка делала какие-то пометки Миллисента, впереди строчили Сьюзен и Миранда. Дафна, как обычно, совершенно ничего не делала, рассматривая идеальный маникюр на длинных пальчиках и чуть покачивая черной туфелькой. Ровный голос преподавателя навевал такую тоску, что хотелось выть оборотнем, несмотря на то, что луна уже как неделю назад пошла на убыль. Вздохнув, Паркинсон окончательно отвлеклась от лекции. В голове тут же возник образ улыбающейся и словно светящейся изнутри синеглазой блондинки.
На самом деле Панси никогда не интересовали девушки. Ее вообще не интересовали какие-либо отношения. Она всегда знала, что в чистокровной семье все живут по определенному кодексу, в котором черным по белому написано: «Любой наследник(ца) чистокровной семьи обязан связать себя узами брака с наследницей(ком) древнего чистокровного рода». И никак иначе. Зачастую браки были уже обговорены родителями чуть ли не до рождения этих самых наследников. И Паркинсоны не были исключением, уже выгодно обговорив все детали помолвки двухлетней Панси с четырехлетним Джоном, которого та и не помнит сейчас вовсе. Долгое время девушке было наплевать на все семейные традиции, и она просто плыла по течению, во всем слушаясь главу семейства. Отец советовал ей завести дружбу с Драко Малфоем, почти кланяться тому в ноги и целовать ботинки. Опускаться совсем низко слизеринская натура Панси не захотела, но льстиво улыбаться и тереться вокруг самодовольного трусливого «принца» выходило отменно. Но на четвертом курсе размеренной и продуманной жизни пришел конец. Именно тогда для четырнадцатилетней Панси открылся новый мир чувств и эмоций. Девушка, наконец, ощутила тот самый незабываемый вкус свободы. И не захотела от него отказываться.
Первое впечатление, которое произвела на Паркинсон статная Флер, было излишне негативным. «Эгоистичная пустоголовая стерва», — пожала плечами Панси, когда Дафна принялась выведывать у всех мнение о лучшей ученице Шармбатона. Впрочем, так оно и было. Холодная и непреступная на четверть вейла обсуждалась всеми, кому не лень. Панси не участвовала в перетирании косточек, предпочитая наблюдать издалека.
Негативное отношение к миловидной блондинке начало исчезать постепенно. После второго испытания, когда Делакур подверглась нападению гриндилоу, Панси проходила мимо укутанных героев вместе со свитой Малфоя. То, что она услышала, было на редкость удивительным. «Я не могу п’гинять вашу помощь, пока вы не поможете моей сест’генке!» — негодовала на еще тогда ломаном английском Флер. Паркинсон переварила фразу, покачала головой и подумала: «А не такая уж и эгоистичная».
Позже, спустя несколько месяцев, Панси столкнулась с зареванной Делакур в темном коридоре после Святочного бала.
— Что ты… — хотела было возмутиться Паркинсон, одергивая подол дорого платья из-под ноги Флер.
— П’гости… меня… — шмыгнула носом та, утирая все еще бегущие слезы. — Я нечаянно.
Эта искренность в словах обезоружила и без того за весь вечер уставшую удивляться людям Панси.
Флер приняла платок и позволила увести себя в один из пустых на тот момент кабинетов. Она поделилась своими вечными неудачами с парнями, тем, что те ценят только ее красоту и не видят в ней человека. Жилетка из Паркинсон, конечно, была никакая, зато слушатель отменный. Флер все говорила и говорила, иногда переходя на французский, а потом снова возвращаюсь к английскому. Она жаловалась на парней, на мать, на сестру, на жизнь… Панси уже было пожалела о том, что вообще как-то отреагировала на девушку в коридоре. Могла же ведь просто пройти мимо, да еще и толкнуть плечом для верности, чтобы та больше не смела топтать роскошные подолы. Но раз взялась помочь, нужно довести дело до конца. Хотя бы из принципиальности. И тут Флер на секунду замолкла, подняла влажные темные глаза на Паркинсон и спросила:
— А что случилось у тебя?
Панси всю словно передернуло. Как она узнала, что у нее что-то случилось? Да, Панси покинула Святочный бал на полчаса раньше, взбешенная манерами Малфоя и вконец разъяренная насмешками Гринграсс. Но как об этом узнала Делакур? «И не пустоголовая совсем», — мысленно отметила про себя слизеринка.
После того разговора длиною во всю ночь они больше не виделись до окончания Турнира. Да и последняя их встреча отличалась странностью. Траур по Диггори был в самом разгаре, все учителя и старшие курсы ходили как в воду опущенные. Младшекурсники, видя поведение взрослых, тоже как-то притихли. Весь Хогвартс словно окунулся под воду: жизнь замедлилась и потемнела.
Панси шла из библиотеки в подземелья, как вдруг ее кто-то окликнул. Девушка развернулась и увидела спешащую к ней Флер. Делакур остановилась напротив Паркинсон, тяжело дыша, и протянула руку:
— Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
Панси непонимающе протянула руку в ответ. Флер мгновенно сунула ей что-то в ладонь, развернулась и убежала в неизвестном направлении.
— Что за…
На маленьком клочке пергамента корявыми буквами был написан адрес. «И даже не стерва», — как-то отстраненно заметила Панси, аккуратно складывая обрывок пополам и засовывая в карман.
Как-то неожиданно и особо громко всхрапнул Грегори, отчего Панси подскочила на стуле, больно ударившись коленкой об стол. Дафна рядом захихикала, а профессор Флитвик все продолжал говорить, словно ничего и не случилось. Паркинсон кинула испепеляющий взгляд на Гринграсс и беззлобно запустила в Гойла бумажкой. Перетрудился человек, что с него взять.
Мысли снова вернулись в более приятное русло. Первой, конечно, написала Делакур, спустя почти три месяца. Панси долго не хотела отвечать, но потом все вышло как-то само собой. Флер любила те же книги, слушала ту же музыку, разделяла все те же взгляды на жизнь. Она могла бы стать прекрасной лучшей подругой, если бы Паркинсон верила в дружбу. И в любовь она не верила тоже. Но когда зимой, на пятом курсе, Флер приехала к ней на рождественские каникулы, Панси поняла, что даже дружбой это уже назвать нельзя. Между девушками существовала какая-то особая духовная связь. Увидев раскрасневшуюся от мороза, но открыто улыбающуюся блондинку, Панси почувствовала, как сердце ушло куда-то в пятки, а потом бешено забилось в горле, когда та сказала: «Знаешь, а давай встречаться?»
— А давай, — не раздумывая, кивнула Панси, награжденная в тот же момент заливистым смехом и первым — самым первым в ее жизни — поцелуем.
* * *
— Я не думаю, что это как-то повлияло на его магический фон, — задумчиво протянула Флер, помешивая ложечкой только что сваренный кофе.
— Но он же три месяца весь парализованный лежал! — не бросал попытки доказать свою правоту Билл. — Ты считаешь, что полное обездвиживание тела в следствие темномагического проклятья никак не повлияет на стабильность фона? Это же абсурд!
— Ты читал отчет колдомедиков? «Магические способности стабильны, фон не нарушен». Черным по белому.
— Но они вечно врут в отчетах! Ты вот видела своими глазами бедного парня?
— Видела. Очень симпатичный юноша, — Флер многозначительно улыбнулась в чашку.
Билл зарделся и замолчал, насуплено глядя из-под рыжих бровей.
— Я не разбираюсь во всем этом так же хорошо, как и ты, — пошла на попятную Делакур. — Но отчет писать все равно мне.
Девушка вздохнула и сделала глоток горячего кофе. Уизли тоже вздохнул и потянулся. В небольшое помещение, в котором располагалась своеобразная кухня, вбежала пухленькая кареглазая Люси Вебер, заведующая отделением по накладыванию защитных печатей на сейфы.
— Ребят, вам стоит в местах по укромнее прятаться, — лукаво подмигнула рыжему девушка, наливая себе кофе.
— Между нами ничего нет, — засмеялась Флер, пододвигая к Люси сахарницу.
— Конечно, нет, — согласно кивнула та. — Вот только в последнее время явно что-то назревает.
Вся комната уже видела десятый сон. Только что вернувшаяся с обхода коридоров Панси скорее переоделась в пижаму, залезла под теплое одеяло и задернула полог кровати. Чуть подсветив себе Люмосом, девушка вскрыла прилично помятый конверт. «Панси! Ароматы…» — только и успела прочитать она, как все вокруг покрылось рябью.
Паркинсон в один миг оказалась на широкой кровати с темно-лиловым постельным бельем. Повернув голову, она увидела мирно спящую Флер в черном пеньюаре и с разметавшимися по подушке волосами. Ее грудь тяжело вздымалась, а ресницы дрожали — явные признаки плохого сна. Панси провела рукой по светлым волосам и улыбнулась. Значит, ароматы работают? Неожиданно. Тут в голове зазвучал голос, и все встало на свои места. Тот поцелуй вчерашним вечером — маленький подарок от Делакур. Но Паркинсон родной голос слушала вполуха, занятая кое-чем более интересным.
Спящая Флер была прекрасна. Она была прекрасна и бодрствующая, но когда спала — особенно. Пухлые губы чуть приоткрыты, как у ребенка. Контуры фигуры в сумерках комнаты казались особенно плавными и изящными, а кожа — особенно бледной и сияющей. Панси дотронулась до плеча Флер, поправляя спавшую лямку, и, не сдержавшись, провела ладонью по всей длине руки. Кожа под пальцами дарила приятное ощущение тепла и нежности. Подсев поближе, Панси склонилась над девушкой, почти коснувшись носом за ухом, и глубоко вдохнула. От Флер пахло мятным шампунем и мылом. Панси нежно прикусила кожу шеи, мазнула губами по скуле и накрыла приоткрытые губы Делакур поцелуем. Левой рукой как можно деликатней Паркинсон забралась под пеньюар и теперь ласково поглаживала расслабленный плоский животик и округлое бедро. Оторвавшись от губ, она стала внимательно следить за реакцией спящей девушки на прикосновения. Размеренное и глубокое дыхание сменилось на частое и рваное, стоило лишь невзначай коснуться вздымающейся груди. Короткие поцелуи в шею — и с губ сорвался сладкий вздох… «Очень скучаю и люблю. Всегда твоя, Флер». Панси в последний раз провела рукой по тонкой талии и легко прикусила мочку уха, когда комната закачалась и исчезла.
Флер с улыбкой приоткрыла глаза, будто бы все еще чувствуя ласковые прикосновения.
* * *
В эти выходные Дафна решила отлежаться в комнате, выспаться и дочитать тот новый бестселлер от Скитер. Все соседки дружной толпой отправились в Хогсмид, считая это наилучшим развлечением. «Пусть идут уже быстрее», — зевнула Гринграсс, переворачиваясь на другой бок. — «Надоели визжать все утро».
— Даф, мы пошли! — крикнула уже с порога Булстроуд.
— Валите уже, — пробурчали с дальней кровати, и девушки, весело переговариваясь, вышли из комнаты.
Проспав чуть дольше, чем до полудня, Дафна соизволила открыть глаза. Приятная субботняя леность настрого запрещала вставать с кровати, но тратить целый день впустую все равно не хотелось. Отдернув полог, Гринграсс спустила ноги на пол, сладко потянувшись. И тут цепкий взгляд наткнулся на приятную неожиданность. Возле кровати Паркинсон валялся порванный конверт, а в нескольких дюймах от него и само письмо. Дафна злорадно усмехнулась. «Мисс Идеальная староста очень рассеянна в последнее время», — взмахнув палочкой, девушка отлевитировала письмо к себе на кровать. Дафна в предвкушении развернула смятый листок, и неожиданно перед глазами все поплыло. Гринграсс опасливо огляделась. Она стояла посередине небольшой, но просторной комнаты с большой двуспальной кроватью напротив окна. Из приоткрытой сбоку двери доносился шум воды и ненавязчивое пение. «Да это никак порт-ключ!» — решила Даф, не заметив вокруг и следа письма. Первоначальный страх отступил, предоставив место любопытству. «За кем это любит подглядывать наша дорогая Панси»? — хмыкнула Гринграсс и на цыпочках подкралась к двери.
Вид обнаженной представительницы прекрасного пола заставил Дафну врасплох. Высокая и тонкая девушка, все еще что-то напевая, сушила волосы полотенцем. У нее были прекрасные утонченные формы: осиной талия и округлые, аппетитные бедра. Дафна восхищенно и в тоже время завистливо выдохнула. У нее-то похвастаться было особо не чем, а плоский живот постоянно становился округлым, стоило съесть лишнее на ужин. «Ничего себе, Паркинсон. Вот ты попала». Внезапно перед глазами снова все качнулось, и Дафна оказалась сидящей в своей комнате с листком в руках.
— Устроим веселую жизнь Мисс Совершенству, — в предвкушении облизнулась Гринграсс, комкая письмо и поджигая его на лету заклинанием.
— А не то что? Отымеешь меня прямо здесь, мисс Шаловливые ручки?
Гогот толпы позади прошелся по венам электрическим разрядом. Но Панси не подала вида, все еще скучающе рассматривая чересчур розовые щеки подруги.
— А ты так этого хочешь? Наверное, течешь уже вся, представляя, как я забираюсь к тебе под юбку, — усмехнулась она, видя, как в отвращении исказилось лицо Даф. — Хочешь же? Хочешь, чтобы тебя ласкали нежные женские руки, мяли твои груди, кусали затвердевшие от возбуждения соски, скользили языком по напряженным мышцам живота…
Каждое слово, словно звонкая пощечина, приструнивало в конец оборзевшую Гринграсс. Начиналось все довольно безобидно: с болтовни по углам, исписанных обидными словами учебников, вспыхивающих то тут, то там неприличных фраз в адрес Панси. Потом начались нападки в открытую, задевающие, но ударяющие не так больно, как хотелось бы Дафне, завидующей высокому положению Паркинсон на факультете. В последний раз Панси даже порвала свой любимый черный свитер, пытаясь отпихнуть от себя царапающуюся и кусающуюся Дафну, не выдержавшую снисходительного тона и игнорирования своих нападок.
— Давай, признайся в этом, — продолжала Панси, поудобнее перехватив стопку учебников в руках. — Мне ведь не сложно удовлетворить тебя. Да хоть сегодня ночью. Во сколько тебя устроит?
— Заткнись, — зло прищурившись, зашипела Дафна. — Извращенкам слова не давали.
Паркинсон вплотную подошла к Гринграсс и ласково прошептала:
— Тогда и тебе стоит помолчать, милая.
И именно в этот момент рухнул последний барьер, заставляющий Дафну адекватно мыслить.
— Stupefy! — в бешенстве заорала она.
С грохотом на пол посыпались книги. Панси, будто пушинку, отбросило далеко по коридору. Воцарилась мертвая тишина.
— Что стоите, курицы? — взвилась Дафна, снова направляя палочку на обмякшее тело. — Научите эту шлюху манерам!
— Кто тут еще шлюха, — хмыкнула Паркинсон, медленно садясь и утирая кровь с подбородка.
— Stupefy!
Панси снова отбросило еще дальше, впечатав в каменную стену. Рядом со звоном повалились рыцарские доспехи. Паркинсон глотнула ртом воздух и сжала руки в кулаки. Ни за что. Она ни за что не сдастся. Нащупав дрожащей рукой палочку в кармане, Панси направила ее на Дафну, шепнув: «Petrificus Totalus». Луч заклятья резанул воздух, но промазал.
— Ах, ты еще и рыпаться будешь, — застучали каблучки по каменной плитке. — Expelliarmus!
Палочка вмиг вылетела из рук, чуть не вывихнув кисть. Панси попыталась было подняться на ноги, как кто-то из хохочущей свиты больно ударил коленом под дых. Паркинсон закашлялась.
— Молчишь? — победно хмыкнула Гринграсс, отвешивая Панси звонкую пощечину. — Вот и знай свое место.
Коридор расплылся перед глазами, и Флер снова оказалась сидящей на диване перед камином. Ее била мелкая дрожь, а из глаз бесконечным потоком лились слезы.
* * *
Панси скомкала салфетку и кинула ее на стол. Разговор не клеился с самого начала. «Чего она хочет добиться этим театром»? — устало подумала Паркинсон, потирая нахмуренный лоб.
— Флер, говори, пожалуйста, прямо. Я плохо понимаю намеки, ты же знаешь.
Паркинсон врала. Намеки она понимала даже самые тонкие, но в то, что пыталась сказать Делакур, верить не хотелось.
Звенящая тишина, воцарившаяся за столиком, была разрушена рваными всхлипами.
— Панси, я… Прости меня, пожалуйста! — воскликнула Флер, размазывая слезы по щекам. — Я люблю тебя, правда, люблю. Но больше так продолжаться не может. Ведь из-за меня ты… Эти девушки… Я все видела, Панси! Все видела! Это было так больно, так страшно! Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Прости меня, Панси. Пожалуйста, прости…
Панси задумчиво закусила губу, слушая путанную и быструю речь Флер. Она совершенно не знала французского. Поэтому большая часть разговора осталось для нее загадкой.
Паркинсон неторопливо поднялась с места:
— Я поняла, Флер. Ничего страшного, правда. Если ты хочешь расстаться, я не против, — и она покинула дрожащую и плачущую Делакур, оставив на столике щедрые чаевые.
* * *
Без четверти восемь.
Меня извлекли из рамки,
Моя жизнь подвешена,
Я долго спала.
Флер повертела полупустой бокал шампанского в руках. Пузырьки искрились и лопались на поверхности, взрываясь маленькими фонтанчиками. Прохладный вечерний ветер казался сейчас лучшим лекарством от головной боли. Все в зале разбрелись по парочкам, вальсируя или переговариваясь, что создало не очень приятную — почти интимную — обстановку. Приглушенный свет, зажженные свечи, медленная музыка — все было воплощением скорее дурного вкуса, чем изысканного приема.
Сегодня праздновали энную завершенную сделку, и весь этот маскарад был созван в честь иностранных гостей из Франции, с которыми Флер в свое время успешно вела переговоры о налаживании каналов связи с банками. Пузатые и усатые маги во всю веселились со своими пассиями, то поднимая очередной тост, то снова прося прибавить громкость музыки. Делакур, подарив один танец немолодому заместителю отдела финансов в министерстве, выбралась на балкончик, подышать свежим воздухом.
Я видела очаг,
Всех этих незнакомцев,
И тебя среди них.
— Красиво поет, — заметил Билл Уизли, прислоняясь к парапету в двух шагах от девушки. Флер улыбнулась в ответ:
— Подарок Панси.
Серебряная птичка порхала в семи дюймах над головами и заливисто пела по-французски. Сумерки вокруг сгущались, на небе стали зажигаться самые первые звезды.
— О чем, интересно, эта песня? — Билл заинтересованно склонил голову на бок.
— О любви, — коротко отметила Флер, отпивая глоток вина.
И я возвращаю тебе твою любовь,
Снова обретаю очертания.
Я возвращаю тебе твою любовь,
Это моя последняя возможность.
— Я возвращаю тебе твою любовь,— еле слышно запела Делакур, вторя тонкому голоску птицы. — По крайней мере, навсегда.
Уизли как бы невзначай придвинулся чуть ближе, почти касаясь плечом оголенного плеча Флер. Девушка, как завороженная, смотрела на порхающую в небе серебряную птицу, покачивая пустым бокалом вина в такт музыке, и совершенно его не замечала. Резкий порыв холодного ветра заставил Флер поежиться и обхватить себя руками.
— Холодно? — заботливо спросил Билл, набрасывая на хрупкие плечи пиджак. — Может, вернемся в зал?
— Нет, — отрицательно мотнула головой Делакур. — Постоим еще немного.
Меня извлекли из рамки,
Ограничивающей жизнь,
Содрав кожу.
Птица продолжала петь.
Флер последние недели очень переживала из-за письма, отправленного Панси. Подумав, что в кафе она изъяснилась не очень понятно, Делакур решила высказать все на бумаге. Но, к сожалению, это заняло чересчур много времени. Письма комкались, бессердечно сжигались и бездушно рвались в клочья. Лишь одно единственное, самое последнее письмо нашло своего адресата.
Но Панси больше не отвечала.
— О чем ты так глубоко задумалась? — нарушил плавный ход мыслей Билл, обнимая Делакур за плечи.
— Это неважно.
— Тогда позволь, я…
Уизли мягко поддел пальцами аккуратный подбородок Флер и осторожно поцеловал пухлые губы. Девушка замерла на секунду, но потом расслабилась, закрыла глаза и ответила. Билл ласково прижал ее к себе, углубил поцелуй… Но тут Флер резко отстранилась.
— Tempus!
В воздухе синим засветились цифры. Делакур ловко поймала поющую птичку, снова превратившуюся в обычный кулон, и прикрепила ее к тонкой цепочке на шее.
Панси не отвечала до сегодняшнего дня. Письмо, пришедшее ранним утром, заставило внутри Флер все несколько раз перевернуться, а сердце — пропустить несколько ударов. «Хочешь поговорить? Сегодня в восемь в «Трех метлах» в Хогсмиде. Не опаздывай. Другой возможности может и не быть».
— Мне пора, — солнечно улыбнулась Делакур Биллу, отдавая пиджак. — Ты очень хороший и милый, Билл.
Девушка заспешила к выходу, на ходу обернувшись и ободряюще крикнув растерянному парню:
— У нас бы все равно ничего не вышло!
06.10.2011
366 Прочтений • [Читай меня ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
