— Дже-ейми! Пора вставать, солнышко! – веселый и ласковый мамин голос пробился сквозь сон вместе с солнечными лучами.
Когда Джеймс был маленьким, он искренне считал, что утром мама приносит солнце с собой. Да и сейчас ему порой казалось, что она сама, словно солнце, разливает вокруг себя ласковый свет. А оттого, что, когда она смотрела на сына, ее карие глаза всегда улыбались и сияли, это впечатление только усиливалось.
Джеймс открыл глаза, сладко зевнул и улыбнулся.
— Доброе утро, соня, — мама взъерошила его и без того растрепанные темные волосы. — Вставай скорей: тебя ждет письмо.
— Письмо?! – Джеймс аж подпрыгнул на кровати. — Из Хогвартса?!
Но мама только загадочно улыбнулась и вышла из комнаты. Солнечные зайчики прыгнули по ее темным волнистым волосам, спускавшимся почти до талии, перескочили на дверь и заплясали по стенам с плакатами любимой квиддичной команды, по потолку со звездным небом, по столу, по кровати и по самому Джеймсу. Он недовольно сощурился и, нацепив очки, отправился умываться.
По лестнице Джеймс не просто сбежал, а буквально скатился, и замер на пороге столовой. Отец читал на диване «Ежедневный пророк», мама накрывала на стол к завтраку. Яркое утреннее солнце заливало столовую и играло яркими красками на розах, которые, как всегда в августе, стояли на столе. Эти розы миссис Поттер выращивала сама и они были предметом ее особой гордости.
Но все внимание Джеймса было приковано к конверту, лежавшему посередине стола. Он медленно приблизился и несколько мгновений смотрел на письмо, не решаясь его взять. Он всегда знал, что получит его, когда ему будет одиннадцать, но где-то в глубине души все-таки опасался – а вдруг не придет? Вдруг его сочтут недостойным? Ведь Хогвартс – одна из лучших школ волшебства. Может, даже и самая лучшая. Но приглашение пришло – вот он, белый конверт с надписанным на нем зелеными чернилами адресом и гербом Хогвартса. И теперь душу переполняло радостное возбуждение, а от восторга хотелось кричать и прыгать.
Отец, наблюдавший за ним из-за газеты, добродушно усмехнулся и, поймав веселый взгляд жены, подмигнул ей.
Джеймс, наконец, отмер, схватил письмо и принялся жадно его читать.
— Я еду в Хогвартс! – радостно сообщил мальчик, подняв сияющие глаза.
— А мы никогда и не сомневались в тебе, сынок, — отец, встав, потрепал его по плечу. — Садись завтракать, а потом вы с мамой отправитесь в Косой переулок.
— Здорово! – Джеймс даже подпрыгнул. — А можно мне сову?
Родители с улыбкой переглянулись.
— Думаю, что можно, — кивнула мама и, хитро прищурившись, добавила: — Если ты пообещаешь, что не будешь устраивать в школе тот же кавардак, что и дома.
Джеймс ухмыльнулся. У него и правда чуть ли не с рождения была удивительная способность повсюду устраивать бедлам. И ведь делал он это совершенно не специально, просто почему-то так всегда получалось. Джеймс каждый раз сам искренне удивлялся, что опять влип в очередную историю. А когда мама сокрушенно качала головой и вздыхала: «Ну почему ты всегда ищешь приключения на свою голову?», Джеймс растерянно отвечал: «Это не я их ищу — это они меня ищут». Поначалу мама пыталась с этим бороться, но потом махнула рукой, видимо, решив, что проще смириться с непоседливостью единственного сына.
И сейчас, глядя, как она одновременно весело и обреченно переглянулась с отцом, Джеймс сделал серьезное-серьезное лицо и, театрально прижав правую руку к сердцу, торжественно пообещал:
— Я постараюсь!
Родители почему-то дружно расхохотались, и Джеймс хотел было продемонстрировать, что обижен таким недоверием и несерьезным отношением к его словам, но не выдержал и секунду спустя уже смеялся вместе с ними.
* * *
— Мастер Сириус, пора вставать.
— Отстань, Кричер, — простонал Сириус, попытавшись зарыться в подушку.
Утренний подъем всегда был для него пыткой. Особенно если учесть, в какую рань приходилось вставать – светский этикет, будь он неладен! Но от Кричера не так-то легко отделаться.
— Мадам Вальбурга будет недовольна, если вы опоздаете к завтраку, — сообщил он и со злорадными нотками в голосе добавил: — Впрочем, вы уже практически опоздали.
Сириус тяжело вздохнул и запустил в надоедливого эльфа подушкой. Но хочешь — не хочешь, а вставать надо: не стоит злить мать прямо с утра, поскольку раздраженная мадам Блэк начнет цепляться ко всякой мелочи, и наказание тогда обеспечено. В лучшем случае, Сириус будет заперт в своей комнате — единственным минусом этого варианта была скука. А вот если она разозлится по-настоящему… Это уже гораздо хуже, поскольку фантазия у матери богатая, а сердце холодное – как и положено истинной аристократке.
К тому же, вредный Кричер в который раз пришел будить его в последнюю секунду. Иногда мальчику казалось, что этого несносного домового эльфа радует, когда Сириуса наказывают.
Солнце едва встало, и в комнате, довольно сумрачной в любое время суток из-за серебристо-зеленого оформления, было еще совсем темно. Сириус привычно поморщился: он терпеть не мог эти цвета. Но что поделаешь – все Блэки во все времена учились в Слизерине, и цветовая гамма змеиного факультета считалась в их семье хорошим тоном.
Спустя пару минут с застывшим на лице равнодушным и несколько надменным выражением он степенно спустился в столовую. Несмотря на юный возраст и от природы живой, непоседливый темперамент, мальчик уже в совершенстве усвоил условности светского этикета. В благороднейшем и древнейшем семействе Блэк нормы поведения буквально вколачивались с младенчества. И далеко не всегда гуманными методами.
Правда, по лестнице с прибитыми на ней головами домовых эльфов Сириус все же постарался пройти как можно быстрее. Мрачный фамильный особняк сам по себе наводил тоску, а уж эта лестница заставляла мальчика каждый раз поеживаться. В раннем детстве он до жути боялся здесь ходить и устраивал настоящие истерики, которые неизменно заканчивались наказанием.
Громадная столовая, в пространстве которой четыре человека просто терялись, хоть и роскошно обставленная, была неуютна и холодна. Великолепно сервированный стол, белоснежные скатерти, фамильное серебро, тяжелые бархатные портьеры на высоких окнах, выложенный мрамором камин – все это почему-то вызывало дрожь. Родной дом напоминал Сириусу дворец Снежной Королевы из магловской сказки, которую ему как-то рассказали соседские мальчишки. Именно после того случая из дома его больше не выпускали, во избежание встреч с маглами, которых в семье Блэк было принято презирать.
Брат уже сидел в столовой, и Сириус в который раз завистливо вздохнул — для Регулуса ранний подъем никогда не был проблемой.
— Почему так долго?! Ты едва не опоздал! – холодный голос матери заставил вздрогнуть, но Сириус быстро овладел собой и слегка склонил голову:
— Извините, мадам.
В ответ Вальбурга сухо кивнула и жестом велела садиться за стол. Когда Сириус опустился на стул рядом с братом, тот на мгновение оторвался от изучения своей тарелки и украдкой улыбнулся ему. Сириус в ответ подмигнул. Регулус был его единственной радостью в этом доме. Хоть и младше на два года, брат был его другом и товарищем по играм, а иногда и разнообразным каверзам.
Переглянувшись, братья тут же сделали серьезные лица, пока мать не заметила их несоответствующее этикету поведение.
После завтрака Вальбурга объявила:
— Сириус, иди переоденься – мы отправляемся в Косой переулок.
От неожиданности мальчик не нашел ничего лучше, чем спросить:
— Зачем?
— Чтобы купить тебе все к школе, — в голосе Вальбурги прорезались нотки нетерпения и раздражительности.
— К школе? Значит, мне пришло письмо?! – Сириус радостно подпрыгнул на стуле.
— Разумеется, — холодно заметил отец. — И это не повод для столь бурной радости. Иначе и быть не могло.
Сириус обиженно замолчал. У него все чаще возникало ощущение, что его родители не любят никого. Его-то уж точно. Холодный и надменный Орион Блэк детей большую часть времени не замечал. Воспитанием в основном занималась мать – женщина вспыльчивая, раздражительная и жестокая. К тому времени, когда их старший сын достиг одиннадцатилетнего возраста, они уже успели погасить в его сердце естественную любовь к родителям. Сейчас Сириус по отношению к ним испытывал лишь страх. А вот младший сын – гораздо более мягкий и покладистый – все еще любил их и уважал, и его брат боялся, что Регулус под влиянием родителей может стать таким же надменным и равнодушным аристократом.
— А можно мне с вами? – вдруг подал голос Регулус.
— Нет, — отрезала мать.
— Ну пожалуйста…
— Я сказала: нет! Что за пререкания, Регулус?!
Регулус сник и тихонько прошептал:
— Извините…
Сочувственно и подбадривающе улыбнувшись брату, Сириус встал из-за стола. Из столовой он вышел чинно и неторопливо, но стоило ему скрыться с глаз родителей, как он стрелой помчался наверх, в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки. Он едет в Хогвартс! Наконец-то можно будет вздохнуть свободно – подальше от светских правил, аристократических приемов и тотального материнского контроля! Единственное, что несколько омрачало радость, – брат, остающийся в этом склепе один. Утешало только то, что через два года Регулус в свою очередь отправится в Хогвартс, и тогда они снова смогут быть вместе круглый год.
* * *
Встав раньше всех, Лили рисовала в гостиной, забравшись с ногами в свое любимое кресло. Она очень любила рисовать, и у нее неплохо получалось. Мама даже говорила, что у нее настоящий талант. Сквозь высокие окна комнату заливало солнце. Его лучи сверкали в темно-рыжих волосах девочки — отчего они словно горели огнем — скользили по ее светло-зеленому платью, по креслу, по столику, покрытому кружевной скатертью, по многочисленным вазам с полевыми цветами. Лили полностью погрузилась в свое занятие, когда неожиданно раздавшийся звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Она услышала шаги матери и незнакомый женский голос в прихожей:
— Добрый день, миссис Эванс. Меня зовут Минерва МакГонагалл. Могу я поговорить с вами и вашим мужем? Это касается вашей младшей дочери.
— Да, конечно, проходите, — несколько растерянно прозвучал мамин голос.
Вместе с ней в гостиную вошла женщина средних лет, довольно старомодно одетая: в строгую белую блузку и темную узкую юбку почти до пола. Темные волосы были собраны на затылке в тяжелый узел. С первого взгляда она внушала уважение и даже некоторую робость.
— Здравствуй, Лили.
— Здравствуйте, — Лили отложила альбом, встала с кресла и нерешительно посмотрела на гостью и на мать – может, ей следует уйти?
— Останься: дело касается тебя, — женщина словно прочитала ее мысли и тут же повернулась к Джейн. — Не могли бы вы пригласить мужа?
Мама все еще немного растерянно кивнула и вышла. Несколько минут в ожидании родителей прошли в молчании. Гостья задумчиво смотрела в окно, а Лили украдкой изучала ее. Все-таки было в ней что-то странное, но понимание того, что же это, ускользало от девочки. Казалось, что вот, еще чуть-чуть… Но тут вошли родители.
— Добрый день, мистер Эванс, — повернулась к ним гостья. — Меня зовут Минерва МакГонагалл. Я заместитель директора в школе волшебства Хогвартс.
— Значит, Северус был прав! – торжествующе воскликнула Лили.
А она-то еще сомневалась, когда друг рассказывал ей о волшебстве, ведь его рассказы казались такими нереальными! Родители покосились на нее недоуменно. МакГонагалл же, приподняв бровь, одарила внимательным взглядом, но ее заявление никак не прокомментировала, а только спокойно продолжила:
— Лили надо учиться развивать свой дар. Я, конечно, не могу вас принуждать, но надеюсь, вы согласитесь отправить ее в Хогвартс. Если Лили не будет учиться, она не сможет контролировать свою силу, и стихийные выбросы магии могут повредить и ей, и окружающим.
— Это не шутка? – спросил папа, первым очнувшись от оцепенения; его серо-зеленые глаза смотрели с недоверием и недоумением.
— Нет. Вы не могли не заметить, что с Лили постоянно случается что-то странное. Особенно когда она сердится или напугана, — дождавшись нерешительных кивков, МакГонагалл добавила: — Но если вы все еще сомневаетесь, смотрите.
С этими словами она превратилась в серую полосатую кошку.
В комнате повисло ошеломленное молчание. Снова став человеком, МакГонагалл протянула миссис Эванс конверт:
— Здесь приглашение в Хогвартс, список того, что необходимо приобрести к началу учебного года, а также инструкции, как добраться до Косого переулка, где все указанное можно купить, и как попасть на поезд, который отвозит детей в школу.
Родители, по-прежнему пребывавшие в легком шоке, проводили гостью, а Лили принялась жадно читать письмо.
— Мам-пап, — кинулась Лили к ним, как только они вернулись в гостиную, — я ведь поеду туда?
Они переглянулись, и папа произнес:
— Что ж, наверное, нам следует согласиться…
— Ура! – Лили подпрыгнула и тут же понеслась наверх с криком: — Туни!
— Чего ты так кричишь? – старшая сестра недовольно выглянула из своей комнаты.
Петунья часто была чем-нибудь недовольна. Сестры были настолько разными, что посторонний человек никогда бы и не догадался об их родстве. Светловолосая, высокая и худая Петунья, не слишком красивая, всегда страшно серьезная и несколько презрительная, ничем не походила на хорошенькую рыжеволосую Лили, веселую и жизнерадостную, добрую и отзывчивую. Но, несмотря на всю несхожесть, сестры были очень дружны.
— Туни! Представляешь, я — волшебница! Северус говорил правду! – Лили даже подпрыгивала от восторга.
Однако Петунья была настроена скептически:
— Это что, твоя новая игра?
— Это не игра! – Лили насупилась. – Смотри — меня приглашают в школу волшебников!
Она протянула Петунье письмо. Та, нахмурившись, прочитала его и снисходительно усмехнулась:
— Что за глупый розыгрыш?
— Никакой это не розыгрыш! – Лили в досаде даже притопнула. — Не веришь – спроси у мамы и папы.
— И спрошу! – с этими словами Петунья чинно спустилась вниз.
А Лили, посмотрев ей вслед, вспомнила о своем друге:
— Северус! Надо ему рассказать!
И она помчалась на улицу.
— Лили, ты куда? – услышала она окрик мамы.
— Я недалеко – скоро вернусь!
Еще до того, как девочка закрыла за собой дверь, до нее долетел недовольный комментарий Петуньи:
— Держу пари, она побежала к своему чокнутому приятелю!
Лили нахмурилась. Ох уж эта Петунья – вечно она чем-то недовольна! «Но сегодня я не дам ей испортить мне настроение», — решила Лили и поспешила к тому месту у ручья, где они всегда встречались с Северусом. Жили они в небольшом городке с маленькими, будто игрушечными, домиками, аккуратными двориками и ухоженными газонами. Однако Северус жил в другой части города – в бедном квартале. Лили никогда в нем не была, но Петунья говорила, что там просто ужасно.
Он уже был на их месте – сидел угрюмый, уставившись в одну точку. Длинные черные волосы наполовину закрывали худое бледное лицо. Лили замерла – похоже, у него опять что-то случилось дома. Его родители постоянно ссорились, и из-за этого Северус большей частью был мрачным и замкнутым. Постояв в нерешительности несколько мгновений, она все-таки окликнула друга. Северус резко обернулся и тут же заулыбался:
— Лили! – его черные глаза радостно сверкнули.
— Сев, мне письмо пришло из Хогвартса! Точнее, мне его принесли. А ты получил письмо?
— Угу, и теперь из-за этого отец орет на маму. Говорит, что не пустит меня. Но он не посмеет! А если посмеет, я все равно сбегу и уеду!
— Ой, Сев, мне так жаль…
— Да ладно, — он отмахнулся с деланной небрежностью, — я привык уже.
Лили недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала и села рядом. Она не верила в его показное безразличие, но утешить друга было нечем, кроме как молчаливым сочувствием.
* * *
Конец августа. Обычно именно в это время приходят письма с приглашением в Хогвартс. Ремус тоскливо посмотрел в окно. Ему-то такое письмо точно не придет: никто не станет держать в школе оборотня. Мальчик вздохнул. Он пытался смириться с тем, что у него никогда не будет нормальной жизни, не будет друзей, не будет семьи… И потому шарахался от любой попытки соседских мальчишек завязать с ним знакомство. Мама огорчалась, пыталась заставить сына общаться с другими детьми, но все было напрасно. С четырех лет – того времени, когда его покусал оборотень – Ремус почти не выходил из своей комнаты. Нет, его не держали взаперти. Родители любили своего сына и, как могли, старались сделать его жизнь счастливой. Но мальчик сам отказывался общаться с кем бы то ни было с тех пор, как одна из подруг его матери, узнав, что он — оборотень, уставилась на ребенка с таким ужасом, словно ждала, что он набросится на нее прямо сейчас. Она тогда быстро попрощалась и ушла, больше ни разу в их доме не появившись. Мама после этого сказала, что не ожидала от нее такой глупости. Но Ремус, как ни мал он был, понял, что люди не любят оборотней, и что, узнав о нем правду, никто не станет с ним общаться, а тем более дружить. А врать и скрываться он не хотел.
В его комнате было все, что он мог пожелать: красивая удобная мебель, множество интереснейших книг, замечательные игрушки. Но все это не могло изгнать из сердца мальчика чувства одиночества. Не помогали даже обожаемые книги, которые были его единственным утешением.
Грустные размышления Ремуса прервал стук в дверь, вслед за которым в прихожей раздался удивленный возглас матери, приглушенные расстоянием голоса. И вот мама позвала:
— Джон, Ремус!
Войдя в гостиную одновременно с отцом, Ремус увидел пожилого волшебника с длинной седой бородой. За его очками-половинками весело блестели пронзительно-голубые глаза.
— Здравствуйте, мистер Люпин, Ремус, — слегка склонил он голову.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — ошеломленно произнес отец.
Профессор Дамблдор? Директор Хогвартса? Зачем он здесь?
— Что привело вас к нам? – озвучил отец мысли Ремуса.
— Я хочу предложить вашему сыну обучение в Хогвартсе.
— Но…
— Все меры предосторожности будут приняты, чтобы никто не пострадал. Конечно, при условии, что сам Ремус будет сам строго придерживаться установленных для него правил. Правила следующие, — Дамблдор строго посмотрел на мальчика. — Ты никому не должен говорить о своей особенности. Вечером перед полнолунием школьная медсестра будет отводить тебя в специально приготовленное место, о котором тоже никто не должен знать.
— Но, профессор, — робко заметил Ремус, — что я буду говорить по поводу моего отсутствия каждый месяц?
— Мы что-нибудь придумаем. Ты согласен?
— Конечно! – Ремус с энтузиазмом закивал.
— Всегда помни об осторожности.
Ремус снова кивнул, на этот раз серьезно.
— Что ж, — Дамблдор добродушно улыбнулся, — тогда держи.
С этими словами он протянул мальчику конверт. Все еще не веря в свое счастье, Ремус осторожно взял его в руки. Он будет учиться! Как все нормальные дети! Конечно, не стоит даже и надеяться на появление друзей, но до сих пор он и об учебе в Хогвартсе не смел мечтать. Привычная уютная гостиная будто заиграла новыми красками: спокойные пастельные тона, в которых она была оформлена, вдруг вспыхнули, словно радуга.
* * *
Питер с тоской посмотрел в окно, размазывая ложкой овсянку по тарелке. Есть не хотелось. Небольшая, со вкусом обставленная столовая, могла бы быть вполне уютной. Но и эту комнату, и весь дом, сколько Питер себя помнил, всегда пронизывал какой-то холод.
Завтрак, по обыкновению, проходил в ледяном молчании. Мать заговаривала с ним только в случае необходимости. Невысокая, слегка полноватая, она была бы вполне симпатичной, но впечатление портило постоянное равнодушно-презрительное выражение лица и холод в светло-серых глазах. Пит иногда задавался вопросом, что было бы, если бы у него был отец. И что вообще случилось с его отцом. Мать на эту тему никогда не говорила. А когда он однажды попытался ее расспросить, отлупила его так, что он долго потом не мог сидеть.
— Хватит размазывать еду по тарелке! Ешь нормально! – резкий окрик матери заставил вздрогнуть и втянуть голову в плечи.
Бросив на нее испуганный взгляд, мальчик принялся быстро есть нелюбимую кашу. От этого занятия его отвлек стук в окно – сова принесла письмо. Мать только глянула на конверт и, хмыкнув, небрежно бросила его сыну.
Питер недоверчиво взглянул сначала на нее, а потом на письмо – неужели, это ему? И действительно, на конверте зелеными чернилами было написано: «Питеру Петтигрю». Не веря глазам, Питер опасливо открыл конверт и подпрыгнул от радости: его приглашали в Хогвартс!
— Если ты закончил есть, быстро собирайся – пойдем в Косой переулок.
Он робко посмотрел на мать. Та была абсолютно бесстрастна – не лицо, каменная маска: ни малейшего признака радости, гордости за сына. Питер тихонько вздохнул. Всю жизнь он из кожи вон лез, чтобы заслужить одобрение матери, но неизменно натыкался на это равнодушие и ледяной взгляд. Еще раз вздохнув, мальчик поднялся и поплелся в свою комнату.
* * *
— Мам, пап! Смотрите – совы! – Лили с восторгом уставилась на клетки с разномастными птицами: коричневыми, серыми и даже снежно-белыми полярными. Независимо от окраса, все они были ужасно симпатичными.
Ее родители, с не меньшим изумлением и любопытством осматривавшиеся вокруг, повернулись на крик дочери.
— А можно мне сову? – Лили умоляюще сложила руки. — В письме говорилось, что в школу можно взять какое-нибудь животное.
Мама с папой переглянулись, и мама с улыбкой произнесла:
— Можно!
— Ура! – Лили хлопнула в ладоши и тут же показала на небольшую коричневую птицу: — Можно мне эту?
— Хороший выбор, мисс, — одобрительно кивнул продавец. — Ее зовут Молния, и свое имя она получила не за красивые глаза.
И вот уже счастливая Лили держит в руках клетку со своей собственной совой! Жаль, Северус не смог пойти с ними. Ну ничего, завтра она ему все расскажет — ведь теперь они будут учиться вместе.
В Косом переулке все было невероятно интересно. С тех пор, как они оказались здесь, Лили не переставала изумляться. Здания вокруг словно сошли со старинных гравюр или, по крайней мере, с иллюстраций в книге сказок. В магазинах продавались самые странные вещи, каких Лили в жизни не видела: непонятные приборы, пергаменты, перья, книги с заклинаниями, банки с чем-то не слишком приятным на вид. Люди вокруг были одеты в просторные длинные одежды – мантии. На первый взгляд мантии казались совершенно одинаковыми. Но на самом деле они были самых разных фасонов. В большинстве своем мантии были черные — Лили решила, что это повседневная одежда — однако встречались и другие цвета, порой даже очень яркие.
Заглядевшись по сторонам, Лили чуть не налетела на красивого черноволосого мальчика, в котором сразу можно было узнать аристократа – об этом говорил весь его вид: осанка, манера держаться.
— Ой, извини! – воскликнула Лили.
Тот смерил ее надменным взглядом и вдруг обаятельно улыбнулся. Эта улыбка словно стерла с его лица высокомерную маску, делая его еще более привлекательным.
— Да ничего. На что это ты так засмотрелась?
— На все! – искренне ответила Лили. — Тут все так интересно!
— Ты маглорожденная, что ли?
— Что?
— Ну, твои родители – не волшебники?
— А… ну да.
— Здорово! – на этот раз мальчик расплылся в настолько шкодной улыбке, что Лили невольно хихикнула.
— Сириус! – вдруг раздался грозный окрик.
«Вот это имя!» — подивилась Лили. Самое интересное, что странное имя удивительно шло мальчишке. Он действительно был похож на звезду – яркую и сияющую. Звездный мальчик, услышав окрик, вздрогнул и чуть побледнел.
— Извини, я должен идти, — пробормотал он и направился в сторону грозного вида черноволосой женщины, которая держалась с достоинством настоящей королевы.
«А интересно, в магическом мире бывают королевы?» — подумала Лили, разглядывая ее.
Судя по поникшим плечам нового знакомого, его ждала хорошая взбучка. Вот только за что? Женщина – видимо, его мать — начала что-то сердито выговаривать мальчику. Тот выпрямился и, упрямо вздернув подбородок, ответил. Женщина залепила сыну пощечину. Лили вздрогнула и прижала ладонь к губам. Королева оказалась недоброй. За что она его так? Мальчик же не шелохнулся, только голова дернулась от удара. Лили обернулась в поисках родителей:
— Вы видели?
— Что, дорогая? – мама с папой, увлеченные разглядыванием волшебных витрин, ничего не заметили.
— Там… — начала Лили, но, повернувшись, обнаружила, что женщина с мальчиком уже куда-то исчезли. — Нет, ничего.
Сириус угрюмо плелся за матерью. А ведь почти удалось улизнуть от нее! И даже почти познакомиться с маглорожденной девочкой! Какое приключение могло бы получиться!.. О том, что ему будет за эту выходку, когда они вернутся домой, он старался не думать.
В процесс покупки учебников он предпочитал не вмешиваться. Бесконечные стеллажи с книгами во «Флориш и Блотс» лично на него действовали удручающе. Впрочем, к художественной литературе Сириус относился с симпатией. Правда, за книги он брался, только когда мать наказывала его, запирая в комнате, и кроме как читать, делать больше было нечего – не в потолок же смотреть. В остальное время можно было найти себе занятие поинтересней. Но, поскольку наказывали его довольно часто, именно за те самые интересные занятия, читал он не так уж и мало.
Пока Вальбурга, сверяясь со списком, перечисляла продавцу все необходимое, Сириус скучающе оглядывался по сторонам. И наткнулся взглядом на болезненного вида мальчишку, с жадностью изучавшего полки с книгами.
— Мам, а можно вот эту книгу? – донеслось до Сириуса.
Сириус хмыкнул – поди, зубрила какой-нибудь. Симпатичная печальная женщина с каштановыми волосами, забранными в высокую прическу, покачала головой и что-то тихо ответила. Мальчишка разочарованно поник.Сириус снова хмыкнул – так огорчаться из-за книжки!
— Пошли! – всучив эльфу стопку книг, Вальбурга развернулась к выходу.
Бросив последний взгляд на любителя чтения, Сириус двинулся за ней.
— Ну что ты, Рем? – мама ласково потрепала его по голове. — Мы купим эту книгу в другой раз.
Ремус улыбнулся и кивнул.
— Пойдем. Нам надо еще купить тебе мантию.
Это было не самое приятное дело, поскольку семья Люпинов не отличалась большим достатком и мантии приходилось выбирать самые дешевые. Как, в общем-то, и все остальное.
В магазине мадам Малкин уже были покупатели: взъерошенный мальчишка в очках стоял на примерочном стуле. При этом он без конца вертелся – складывалось впечатление, что он просто физически не может долго стоять, не шевелясь.
— Дже-е-еймс! – чуть ли не простонала, наблюдавшая за примеркой темноволосая женщина. — Угомонись, наконец! Постой хоть секунду спокойно.
Джеймс замер. Но именно, что на секунду. Ремус невольно усмехнулся: не парень, а веретено. Вот уж в школе учителям с ним будет мороки! Мама тем временем уже разговаривала с мадам Малкин. Вскоре Ремуса поставили на такой же примерочный стул. Заметив нового покупателя, взъерошенный мальчишка ухмыльнулся и подмигнул ему. Ремус просто не мог не улыбнуться в ответ.
— Ну все, Джейми, можем идти дальше, — темноволосая женщина – видимо, мать Джеймса – появилась с пакетом в руках.
Ремус печально вздохнул. Они не обменялись с этим мальчишкой ни единым словом, но он уже понравился Ремусу. Как бы ему хотелось иметь такого друга! Хоть какого-нибудь друга!
— Ну что ж, теперь надо купить тебе волшебную палочку.
— Точно! Пойдем скорей! – Джеймс нетерпеливо потянул маму за руку.
Та рассмеялась и направилась к магазину Оливандера.
Когда Джеймс толкнул дверь магазина, мелодично звякнул колокольчик, и он оказался в полутемном помещении, сплошь заставленном бесконечными полками с небольшими узкими коробками. В первую секунду Джеймсу показалось, что магазин пуст, но тут же перед ним, словно ниоткуда, появился невысокий пожилой человек.
— Мистер Поттер! Рад приветствовать вас.
Джеймс оторопело кивнул, про себя удивившись, откуда человечек знает его имя, и покосился на маму. Та сохраняла совершенно серьезный вид, но ее карие глаза при этом смеялись. А странный человек тем временем продолжал:
— Так-так, посмотрим, — порывшись на полках, он достал одну из коробок. — Попробуйте эту.
Джеймс извлек палочку и слегка взмахнул ей. Настоящий ураган пронесся по магазину, посшибав все на своем пути.
— Нет, эта не годится… Тогда эту?
Джеймс перепробовал, наверное, с десяток палочек, разворотив при этом полмагазина. Он уже начал отчаиваться: а что, если нужная так и не найдется? И вдруг, взяв в руки очередную палочку, мальчик почувствовал, как от нее исходит тепло. Он взмахнул ей, и с кончика посыпались разноцветные искры.
— Замечательно! – мистер Оливандер довольно потер руки. — Красное дерево, одиннадцать дюймов, пластичная. Великолепно подходит для трансфигурации. С вас пять галеонов.
Пока мама расплачивалась, Джеймс бережно положил свою палочку в коробку и вышел на улицу. На выходе он разминулся с симпатичной рыжей девочкой, которую сопровождали родители. Джеймс улыбнулся ей и поднял вверх большой палец, но та только недоуменно пожала плечами.
25.09.2011 Глава 2
За окном мелькали зеленые луга — Хогвартс-экспресс мчался по Англии.
Лили прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь сдержать слезы. А ведь всего несколько минут назад у нее было прекрасное настроение. Она с жадным любопытством изучала платформу девять и три четверти: шумную толпу учеников и их родителей, ярко-красный паровоз с веселыми, похожими на игрушечные, вагонами.
Радостно-возбужденное настроение уничтожил разговор с сестрой и презрительно брошенное ею: «Уродка!» Никогда Лили не подумала бы, что сестра может сказать ей подобное. «Я сама виновата, — сокрушенно подумала она. — Я не должна была читать ее письмо. Конечно, Петунья обиделась».
— А это что? – удивленно воскликнул Северус.
— Что там?
— Письмо от Дамблдора. Как твоя сестра могла написать в Хогвартс? Она же магла!
— Не знаю…
— Мы должны его прочитать!
— Ты что, Северус! Нехорошо читать чужие письма!
— Но это странно. Мы же должны узнать, в чем тут дело!
Еще немного поспорив, Лили согласилась и они вскрыли письмо:
«Уважаемая мисс Эванс,
Я бы очень хотел Вам помочь, но при всем желании не могу наделить магической силой того, кто ей не наделен от природы. И потому Вы не сможете учиться в Хогвартсе. Мне очень жаль.
Искренне Ваш,
Альбус Дамблдор»
— Ничего себе! – Северус аж присвистнул. — Она что, просила Дамблдора принять ее в Хогвартс?!
— Бедная Туни, — огорчилась Лили. — Это так несправедливо, что я могу туда поехать, а она – нет!
— Ничего несправедливого тут нет. И, кстати, интересно, как ее письмо вообще дошло до директора? Наверное, на магловской почте работают и волшебники…
— Все-таки нам не надо было читать письмо.
— Да брось, Лили, ничего страшного не случилось.
«Случилось, Северус: я впервые так серьезно поссорилась с сестрой», — обреченно подумала Лили, уставившись на проплывающий за окном пейзаж. В другое время она непременно залюбовалась бы расстилающимися до горизонта полями, покрытыми ярким ковром цветов, которые сменялись большей частью невысокими, но иногда очень даже внушительными холмами. Но сейчас ей было все равно, что там за окном. Единственное, на что Лили обратила внимание, – это начавшийся дождь, который оставлял на окне вагона размытые следы, похожие на слезы. Да, Лили чувствовала себя виноватой, но все же не настолько, чтобы заслужить от родной сестры такое обращение. За грустными размышлениями она даже не заметила, как в купе появились двое мальчишек, только машинально ответила: «Привет», когда они с ней поздоровались. Мальчишки переглянулись, пожали плечами и завели свой разговор.
Получив от матери последние наставления, Сириус, наконец, распрощался с «драгоценной» семейкой и двинулся к поезду. Однако до вагона он не дошел, заметив, как худенький лохматый паренек прощается с родителями – высоким темноволосым мужчиной и красивой величавой женщиной. Сириусу показалось, что где-то он эту женщину видел, или она кого-то напоминала…
— Ну, до встречи, Джеймс, — отец потрепал сына по плечу. — Учись хорошо.
— Пока, Джейми, — мать чуть ли не со слезами обняла мальчика. — Будь умницей.
— Ну ладно тебе, мам, — мальчишка явно смущался от прилюдного проявления чувств.
Сириус вздохнул: его самого мать никогда так не обнимала и не смотрела с такой нежностью. Бывают же на свете нормальные семьи! От тоски и зависти родилось глупое желание подразнить счастливого мальчишку, и, как только тот отдалился от родителей, Сириус язвительно протянул:
Не долго думая, Джеймс размахнулся и врезал ему в нос. То есть он целился в нос, но Сириус успел отклониться, и удар пришелся по скуле. Тряхнув головой, он в свою очередь кинулся на Джеймса. Некоторое время мальчишки увлеченно мутузили друг друга, пока неподалеку не раздался язвительный голос:
— Фи! Деретесь как маглы!
Они тут же перестали драться и уставились на стоявшего рядом парня, с виду третьекурсника, уже переодевшегося в школьную мантию с гербом Слизерина на груди. Он презрительно усмехнулся и добавил:
— Хотя, может, вы и есть маглы? Точнее грязнокровки…
Мальчики переглянулись и дружно бросились на нахального слизеринца. Тот, видимо, не ожидал такой реакции и не успел достать палочку, а, может, просто побоялся нарушить закон. Во всяком случае, отбивался он от нахальных первышей вручную — тем самым магловским способом, который только что критиковал.
— Что здесь происходит?!
На них гневно смотрела высокая брюнетка со значком старосты школы.
— Он обозвал нас грязнокровками! — хором произнесли Джеймс и Сириус.
Девушка, нахмурившись, грозно глянула на третьекурсника.
— Минус десять баллов со Слизерина! — отчеканила она и уже спокойнее добавила: — А вы в следующий раз обращайтесь к старостам вместо того, чтобы устраивать драки. Марш все в поезд!
Слизеринец зло глянул на нее, но повиновался. Сириус с Джеймсом тоже забрались в поезд под присмотром все еще рассерженной старосты. Некоторое время они молча шли по коридору.
— Слушай, а здорово ты его! – вдруг улыбнулся Джеймс.
Сириус хмыкнул:
— Да и ты был неплох. Он ведь и не думал, что мы ответим. Будет в следующий раз знать, как бросаться грязными ругательствами!
Мальчишки обменялись довольными и понимающими взглядами.
— Ну что, познакомимся заново? – Джеймс протянул руку. — Джеймс.
— Сириус, — Сириус пожал ему ладонь и порадовался, что Джеймс не стал называть свою фамилию, что избавляло его самого от необходимости это делать: Блэк — фамилия известная, и отношение в обществе к их семье не самое доброжелательное.
— Пошли поищем свободное купе.
Довольно скоро такое купе нашлось – там никого не было, кроме девочки в джинсах и светло-зеленой футболке, очень выгодно сочетавшейся с рыжими волосами и зелеными глазами. Она неподвижно замерла у окна, не замечая ничего вокруг.
— Привет! – радостно поздоровался Сириус, узнавший в ней ту маглорожденную, с которой почти познакомился в Косом переулке.
— Привет, — еле слышно ответила она, даже не повернувшись.
Мальчики переглянулись и пожали плечами: если она не хочет общаться, они не собираются навязываться. Вскоре они уже болтали как старые знакомые. Началось их первое путешествие в Хогвартс.
Они недолго оставались одни — в их купе появился еще один мальчик: худой, с болезненно бледным лицом и длинными сальными волосами. Новый спутник был уже переодет в школьную мантию. Не утруждая себя приветствиями, он сразу подошел к девочке. Они — рыжая и новый мальчишка — явно давно друг друга знали, у них завязался свой разговор, и Джеймс с Сириусом скоро перестали обращать на них внимание, пока этот мальчик не заявил довольно громко:
— Тебе лучше поступить в Слизерин.
— Слизерин? – тут же вскинулся Джеймс. — Кто это хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел. А ты?
Сириус помрачнел. Ему-то на роду написана дорога на этот факультет. А если он и правда туда попадет? Джеймс наверняка перестанет с ним общаться: вон как возмущенно блестят его глаза за стеклами очков. Терять нового приятеля не хотелось, и все же Сириус признался:
— Вся моя семья училась в Слизерине.
— Елки-палки! – театрально изумился Джеймс. — А я-то думал, ты – нормальный!
Он недоверчиво уставился на Сириуса, пытаясь понять, не шутит ли он. Тот невесело усмехнулся:
— Но, может, я еще нарушу семейную традицию, — и, произнеся эти слова, он почувствовал возрастающую уверенность – а ведь и правда, возможно, ему удастся уговорить Шляпу, и тогда он окончательно вырвется из-под контроля семьи.
Рыжая заинтересовалась их разговором, что явно не понравилось ее приятелю. Он что, боится, что у нее появятся другие друзья? Обратив на них внимание, девочка узнала Сириуса и улыбнулась ему, как старому знакомому. Сальноволосый помрачнел еще больше. Сириус иронично приподнял брови и обратился к Джеймсу:
— А ты куда пойдешь, если тебе позволят выбирать?
Джеймс вскинул вверх руку, словно держа невидимый меч, и с апломбом продекламировал:
— Гриффиндор! Где учатся храбрые сердцем!
Рыжая посмотрела на него с еще большим интересом. Этого ее неопрятный приятель уже не мог вынести: он хмыкнул — громко, презрительно и весьма недвусмысленно. Джеймс тут же напрягся:
— Тебе что-то не нравится?
— Нет, почему же? – сальноволосый смерил Джеймса презрительным взглядом. — Если у тебя мышцы вместо мозгов…
Джеймс опасно прищурился, готовый ринуться в драку, и Сириус поспешил вмешаться. Вложив в голос весь фамильный гонор и сарказм, он небрежно бросил:
— А если у тебя ни того, ни другого?
Девочка вспыхнула, обидевшись за приятеля. Теперь она уже смотрела на обоих мальчишек неодобрительно.
— Пойдем отсюда, Северус, — она решительно встала, сердито сверкнув на них зелеными глазищами, — поищем другое купе.
— О-о-о, — насмешливо передразнил ее Джеймс. — Пока, Нюниус!
Как только дверь за рыжей и любителем Слизерина закрылась, Джеймс презрительно бросил:
— Трус! За девчонку прячется.
Сириус кивнул, но ничего не ответил.
— Слушай, а у тебя правда что ли, вся семья в Слизерине? – Джеймс снова недоверчиво посмотрел на приятеля. Тот совершенно не производил впечатления слизеринского змееныша. Напротив, он был прямым и открытым.
— Шутишь?! – Джеймс аж присвистнул и ошеломленно уставился на него.
Сириус невесело покачал головой.
— Хм… А знаешь, среди Блэков тоже бывают исключения. Вот моя мама – в девичестве Блэк.
— Да-а? А ты?..
— Поттер, — Джеймс понял суть его вопроса раньше, чем Сириус закончил фразу.
— О, точно! Дорея, да?
— Ага.
— То-то она мне смутно знакомой показалась! — Сириус хитро прищурился. — А ты знаешь, что ты мне двоюродный дядя?
— Чего? – Джеймс удивленно моргнул. — С чего ты взял?
— Я родословное древо семьи Блэк наизусть знаю – мать постаралась.
Джеймс хмыкнул, пытаясь осознать тот факт, что является дядей своего ровесника. Пусть даже и двоюродным.
Дверь открылась, и в купе заглянула симпатичная девочка с тонкими чертами лица. Ее волосы были настолько светлы, что казались совсем белыми. Светло-голубая, под цвет глаз, дорогая мантия мягкими волнами облегала ее фигуру.
— Сириус! – она вздохнула с явным облегчением. — Вот ты где! Пойдем к нам.
Сириус нахмурился и, сложив руки на груди, откинулся на спинку сиденья.
— Мне и здесь неплохо, — отчеканил он.
Сказано это было с таким царственным пренебрежением, что Джеймс хмыкнул – аристократ, блин!
— Сириус! Тетя Вальбурга меня лично просила присмотреть за тобой. А как я могу это делать, если ты бродишь неизвестно где?
Сириус сердито сощурился:
— Можешь передать моей дражайшей матушке, — холодно процедил он, — что я прекрасно могу сам за собой присмотреть!
— Зря ты так, — укорила его девочка. — Она ведь беспокоится о тебе.
— Она?! Беспокоится?! Обо мне?! – Сириус пренебрежительно фыркнул. — Цисси, мы об одном и том же человеке говорим? И я. Никуда. Отсюда. Не пойду.
Блондинка неодобрительно покачала головой, но спорить больше не стала и вышла из купе.
— Кто это? – заинтересовался Джеймс.
— Нарцисса – моя кузина. Она вообще-то неплохая девчонка, только очень уж любит строить из себя светскую леди. Снежная Королева, — Сириус снова фыркнул, на этот раз насмешливо, но беззлобно.
Джеймс понимающе усмехнулся. Он тоже знал эту сказку – друзья-маглы из дома по соседству давали почитать. Благодаря этим соседям Джеймс вообще много чего знал о магловском мире. Но вот никак не ожидал, что о нем может что-то знать Блэк. В такой-то семье! Ведь всем известно, что Блэки просто помешаны на чистокровности и маглов за милю обходят. Его новый друг явно был необычный Блэк: не такой, как остальные.
Возмущенная до глубины души, Лили вылетела из купе, и только воспитание не позволило ей хлопнуть дверью. «Придурки! – подумала она. — Самоуверенные идиоты! А ведь поначалу показались вполне нормальными, даже интересными…» Лили возмущенно фыркнула.
Северус молча топал за ней следом. Заметив относительно свободное купе, Лили заглянула туда:
— Можно?
Сидящий у окна с книгой в руках шатен кивнул, не отрываясь от чтения. Другой мальчик, щуплый и остроносый, с мышиного цвета волосами, только робко улыбнулся. Лили потянула за собой друга и решительно представилась:
— Я – Лили, а это – Северус.
— Ремус, — шатен на секунду поднял голову и, скользнув по ним взглядом, снова уткнулся в книгу.
— Питер, — представился второй мальчик.
Лили попыталась завести беседу:
— Вы тоже первый раз в Хогвартс?
Мальчики дружно кивнули. Лили хотела уже спросить, на какой факультет они хотят попасть, поскольку эта тема ее все еще очень волновала, но, вспомнив, чем закончился подобный разговор в прошлый раз, промолчала.
Девочка еще пару раз пыталась завязать беседу, но она как-то не клеилась. Ремус больше интересовался своей книгой, чем соседями по купе — отвечал, только если к нему обращались напрямую, да и то односложно. А Питер ужасно стеснялся, и потому собеседник из него тоже был не очень. И вообще он производил впечатление забитого и запуганного ребенка, который боится лишнее слово сказать.
Не шел разговор и с Северусом: он впал в одно из своих мрачных настроений, когда к нему совершенно невозможно подступиться. Однажды Лили уже пыталась его разговорить в подобной ситуации — в результате они чуть не поссорились. С тех пор она предпочитала переждать, пока Северус перестанет дуться.
Видимо, он все еще переживал стычку с теми мальчишками. Лили нахмурилась. Хотя, если быть откровенной, Северус первый начал их задирать и сам напросился на такой ответ. Но не могла же Лили остаться в стороне и не защитить друга! К тому же, мальчишки держались так самоуверенно и высокомерно, что одно это уже вызывало раздражение. «Надеюсь, мы попадем на разные факультеты», — подумала Лили и, бросив взгляд на Ремуса, решила, что почитать что-нибудь – это хорошая идея.
Отгородившись ото всех книгой, Ремус украдкой изучал новых соседей по купе. Лили явно хотелось поговорить: она производила впечатление девочки общительной и любознательной. Но ее стремления никто не поддержал, и, в конце концов, она сдалась. Ремус чувствовал исходящее от нее легкое раздражение и досаду. Интересно, она что, уже успела с кем-то поссориться?
Питер робко поглядывал то на нее, то на Ремуса. Он тоже не прочь был поговорить, но не решался. Он вообще был немного странный. От него волнами исходила паника.
А вот от второго соседа исходила самая настоящая злость, даже почти ненависть. «Точно, они с кем-то поссорились», — подумал Ремус.
Как же хотелось поддержать разговор, познакомиться поближе! И постоянно приходилось напоминать себе, что нельзя, нельзя, нельзя…
Не добившись ответной реакции от спутников, Лили последовала его примеру и уже вскоре углубилась в чтение толстенной книги. Ремус едва заметно улыбнулся: не он один такой любитель почитать что-нибудь объемное.
Хогвартс-экспресс мчался по Англии. За окном мелькали зеленые луга.
* * *
Когда первокурсники попали в огромный зал, на потолке которого сияли звезды, притихли все. Даже неугомонный Поттер, уверенный в своем поступлении на Гриффиндор. А Сириус и вовсе нервничал все больше: на Слизерин жутко не хотелось. Но, поскольку привычка скрывать эмоции от окружающих и держать лицо в любых обстоятельствах была впитана им буквально с молоком матери, чем больше он нервничал, тем более надменным и холодным казался.
— Фу-ты, жуть какая! – не удержался Джеймс. — Сделай лицо попроще, а то рядом с тобой стоять страшно!
Сириус сердито сверкнул на него глазами, но в следующую секунду весело фыркнул, ясно представив себя со стороны. Джеймс одобрительно поднял большой палец.
— Блэк, Сириус, — объявила профессор МакГонагалл.
Она встретила их на входе в замок и проводила в Большой зал. А теперь по алфавиту вызывала первокурсников для распределения и надевала на них Годрикову Шляпу. Профессор производила впечатление женщины суровой – под ее взглядом притихали даже самые хулиганистые студенты. Много позже Сириус понял, что декану Гриффиндора и нельзя быть другим: иначе не справишься с этим прайдом.
Сириус глубоко вздохнул и направился к табуретке. Как только Шляпа оказалась на его голове, он услышал тихий голос:
— Хм, еще один Блэк… — и вдруг неожиданно Шляпа спросила: — И куда же ты хочешь?
Сириус удивленно моргнул и тут же выпалил:
— Куда угодно, только не в Слизерин!
Шляпа хмыкнула:
— Хочешь пойти наперекор семье? Что ж, храбрость достойная того, чтобы отправить тебя в… ГРИФФИНДОР!
В зале разом воцарилась мертвая тишина. Сириус снял Шляпу и огляделся. Все, абсолютно все в шоке смотрели на него. Даже преподаватели. У Слизеринцев же были такие лица, словно их окатили холодной водой. Одна только Андромеда – любимая кузина – подмигнула ему и одобрительно подняла большой палец, да в толпе ожидающих распределения первокурсников Джеймс потряс над головой сцепленными руками: мол, так держать! Сириус едва заметно улыбнулся.
От стола Гриффиндора раздалось несколько неуверенных хлопков, и мальчик направился к нему под пораженный шепот со всех сторон:
— Блэк в Гриффиндоре?!
— С ума сойти!
— Невероятно!
— Разбудите меня!
Сириус вскинул голову и гордо прошествовал под красно-золотые знамена, делая вид, что все это его совершенно не касается. Но и за столом легче не стало. Сокурсники пялились на него, как на восьмое чудо света, что невероятно раздражало, и, в конце концов, Сириус не выдержал и рявкнул:
— Чего уставились?!
Все, как по команде, сделали вид, что заняты своими делами.
На дальнейшее распределение, кажется, уже никто не обращал внимания – переваривали новость о сенсационном распределении Блэка на Гриффиндор. «Да уж, не успел приехать в школу — и уже знаменитость, — усмехнулся Сириус, и тут же в голову пришла другая мысль: — Мать меня убьет! На кусочки порежет!» Ладно бы он еще поступил в Равенкло – такое, хоть и редко, но случалось. Но Гриффиндор! Конец света.
— Молодец! – словно из ниоткуда появившийся рядом Джеймс хлопнул его по плечу.
Погруженный в свои мысли, Сириус дернулся от неожиданности.
— Блин, Поттер! Так и заикой можно сделать!
— А чего ты такой мрачный сидишь? Ты же не хотел в Слизерин – вот твое желание и исполнилось. Радуйся!
Сириус усмехнулся:
— Да я-то радуюсь, только домой мне теперь лучше не возвращаться – убьют.
Джеймс недоуменно нахмурился:
— А ты-то тут причем? Все претензии к Шляпе.
— Ну да. Ты это моей матери объясни.
Джеймс некоторое время сосредоточенно изучал его, будто что-то решая, и вдруг заявил, резко сменив тему:
— Ты глянь, кого распределяют! Наш любитель Слизерина.
За секунду до этого профессор МакГонагалл объявила:
— Снейп, Северус.
Уже знакомый угрюмый мальчишка надел Шляпу. Молчала она долго и, наконец, как-то неуверенно объявила:
— СЛИЗЕРИН!
— Туда ему и дорога, — пробормотал Джеймс.
А вот Лили, сидевшая неподалеку, огорчилась и проводила Снейпа грустным взглядом. Тот и вовсе посмотрел на нее со вселенской тоской в глазах и поплелся к своему столу.
Джеймс тут же забыл про Снейпа, принялся знакомиться с соседями и, углядев среди них знакомое лицо, радостно воскликнул:
— Привет! Я так и не успел тогда спросить, как тебя зовут?
— Привет, — улыбнулся кареглазый мальчик, в котором Сириус узнал любителя чтения, встреченного им во «Флориш и Блотс». – Ремус Люпин.
— Джеймс Поттер. Здорово, что мы оказались на одном факультете!
Ремус сдержанно кивнул. На столе появились разнообразные кушанья, и на некоторое время все замолчали: были заняты едой. Но заткнуть Поттера больше чем на минуту еще никому не удавалось.
Втянутый жизнерадостным и общительным Джеймсом в общую беседу, Сириус вскоре забыл и о матери, и о грозящем наказании. Он весело смеялся вместе с другом — несмотря на то, что познакомились они совсем недавно, Джеймс уже стал для него настоящим другом — и знакомился с сокурсниками.
* * *
Когда девочки добрались до своей спальни, соседки уснули почти сразу, устав от обилия впечатлений. А вот Лили долго еще ворочалась в постели. В этот день столько всего произошло, что казалось, будто прошла как минимум неделя. Сначала — эта ссора с Петуньей, потом — неприятная сцена в поезде, Северус, попавший на другой факультет. Впрочем, это не помешает им по-прежнему общаться. Ведь не помешает?
Но самые бурные эмоции вызвал сам Хогвартс.
Когда они плыли на лодках по озеру и перед ними неожиданно вырос огромный замок, у Лили даже перехватило дыхание от восторга. Он был невероятно красив и к тому же сиял в темноте струящимся из окон светом, что придавало ему совершенно сказочный вид. В небе сверкали многочисленные звезды. Лили готова была поклясться, что никогда не видела столько звезд. И таких ярких! Звезды и факелы на лодках отражались в темной глади озера, и казалось, что они плывут не по воде, а по звездному пути. Словно летят на лодках в ночном небе. И вокруг — снизу и сверху, справа и слева – только звезды, звезды, звезды…
А что их ждало внутри замка! Когда Лили увидела двигающийся и разговаривающий портрет, она аж подпрыгнула от неожиданности и изумления, вызвав этим смешки идущих позади мальчишек. Смущенная и оттого слегка раздраженная, Лили резко развернулась. Ну и, конечно же, увидела тех двоих обормотов. Она уже хотела высказать им что-нибудь в меру ехидное и сердитое, но Блэк вдруг обезоруживающе улыбнулся, а Поттер взлохматил волосы и подмигнул:
— Не обижайся, Лили, ты правда очень забавно реагируешь. И нет ничего стыдного в том, что ты чего-то не знаешь. Ты же маглорожденная. Привыкнешь со временем.
Лили фыркнула, но злость на мальчишек пропала и, отвернувшись от них, она невольно улыбнулась.
Общая гостиная поразила своим уютом. Ничего особенного: камин, диван, несколько кресел и столиков, две лестницы, ведущие в спальни. Но от всего этого веяло каким-то особенным теплом. Здесь хотелось жить. В спальне стояли четыре кровати, покрытые тяжелыми бордовыми балдахинами, вышитыми золотом. Красно-желтые же портьеры висели на окнах. Несмотря на такую яркую, гриффиндорскую, расцветку, спальня, как и гостиная, была очень уютна.
«Надо будет написать обо всем родителям… И попросить прощения у Петуньи», — с этой мыслью Лили, наконец, заснула.
26.09.2011 Глава 3
— Сириус! Подъем!
Безмятежно спящий Блэк даже не пошевелился. А мама еще говорила, когда Джеймс особенно расходился, что его крик и мертвого поднимет! Но спящего Сириуса, судя по всему, не сможет разбудить даже труба, возвещающая о кончине мира.
Люпин давно ушел на завтрак, Петтигрю увязался за ним. Он вообще старался от Ремуса не отставать – то ли боялся чего, то ли просто чувствовал себя свободнее в компании кого-то знакомого. А вот Джеймс на свою голову взялся будить Сириуса. Но тот на все его попытки, только пробормотал что-то вроде: «Отвали, Кричер», — и, отвернувшись к стене, продолжил спать.
— Ну ладно, — угрожающе произнес Джеймс, — ты сам напросился.
Набрав в ванной ледяной воды (и пожалев мимоходом, что еще не может ее наколдовать), Джеймс вылил ее на Сириуса. Тот с диким воплем взвился вверх, синие глаза зло сверкнули из-под мокрой челки:
— Поттер!
— По-другому тебя было не разбудить, — невинно хлопнул ресницами Джеймс, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — И учти – ты почти опоздал на завтрак.
Пока Сириус открывал и закрывал рот, словно вытащенная из воды рыба (стекавшая с волос на пижаму вода довершала сходство), в поисках достойного подобной наглости ответа, Джеймс произвел тактическое отступление: со скоростью вспышки заклятия вылетел из спальни. По лестнице он сбежал, уже не сдерживая хохота, под возмущенные вопли Сириуса, которые было слышно даже внизу в гостиной.
Джеймс появился в Большом зале, когда Ремус и Питер уже практически закончили завтрак. Он выглядел очень довольным собой: в глазах плясали чертики, а губы то и дело расплывались в улыбке. Ремус приподнял брови и вопросительно посмотрел на него, но Джеймс взгляд проигнорировал и, как ни в чем не бывало, принялся за еду. Ремус пожал плечами и занялся изучением расписания.
Пару минут спустя появился Сириус. Злющий как черт – от него только что искры не летели – и какой-то взъерошенный. У Ремуса брови поползли вверх: видеть аристократа Блэка в таком виде было… странно. Сириус молча плюхнулся рядом с Ремусом и, смерив сидевшего напротив Джеймса убийственным взглядом, подвинул к себе овсянку.
Да что такое происходит? И тут Джеймс громко расхохотался. Сириус метнул в него еще один убийственный взгляд и мечтательно произнес в пространство:
— Знаешь, Поттер, я тебя все-таки убью…
Джеймс фыркнул:
— Ты просто себя со стороны не видел: идет такой взъерошенный и насупленный – ну чисто еж… И вообще, ты меня благодарить должен: если бы не я, ты проспал бы и завтрак, и первый урок.
— Я тебя сейчас поблагодарю! – зловеще пообещал Сириус.
Ремус, наконец, поняв, в чем дело, невольно улыбнулся. За этими двумя вообще невозможно было наблюдать без улыбки.
— Что, Блэк, совсем в Гриффиндоре опустился? Причесаться, как следует – и то не можешь… – раздался рядом насмешливый голос, манерно растягивающий слова.
Ремус повернулся, чтобы увидеть высокого белобрысого слизеринца курса, наверное, с шестого, со значком старосты на груди. Он был очень красив, но впечатление портило надменное и презрительное выражение на холеном лице. Ремус покосился на Сириуса и, заметив, как тот сощурился и напрягся, словно струна, понял, что до этого он сердился на Джеймса как-то… не всерьез.
— Отвали, Малфой! – процедил Блэк, и Ремус поразился, каким ледяным, оказывается, может быть его голос.
— И это наследник благороднейшей семьи!.. – Малфой презрительно скривился.
— Уж кто бы говорил!.. – не остался в долгу Сириус, передразнив его манеру растягивать слова.
Слизеринец подначку проигнорировал:
— Я, собственно, чего хотел: твоя кузина просила меня проведать, как ты тут устроился.
— Что ж сама не подошла?
— В отличие от некоторых, она забоится о том, чтобы не опаздывать на уроки.
— А ты, видать, не заботишься, — Сириус насмешливо прищурился. — И знаешь что? Передай дорогой Цисси и всем остальным родственникам, — он сделал выразительную паузу и рявкнул: — Чтобы они прекратили уже пасти меня, словно младенца!
— Позоришь ты семью, Блэк, — Малфой изобразил сокрушенную мину.
— Слушай, Малфой…
Договорить он не успел: в их обмен любезностями вмешался Джеймс, который, вытащив палочку, прошептал:
— Вингардиум Левиоса.
Сумка с учебниками, висевшая на плече Малфоя, резко поднялась и так же резко рухнула хозяину на голову — тот аж пригнулся от неожиданного удара. Сириус удивленно моргнул, глянул на Джеймса, состроившего невинную физиономию, и расхохотался. Секунду спустя хохотал уже весь гриффиндорский стол.
Малфой пошел красными пятнами и яростно прошипел:
— Вы еще пожалеете об этом!
Резко развернувшись, он с достоинством удалился.
— Ты откуда это заклинание знаешь? – отсмеявшись, спросил Сириус.
— Да я отца упросил показать мне пару простейших заклинаний, — и, состроив задумчивую физиономию, Джеймс многозначительно добавил: — Мама, правда, против была…
— И ведь не зря… — в тон ему протянул Сириус.
Оба снова расхохотались. Ремус с улыбкой покачал головой. От этих мальчишек исходила такая неуемная жизнерадостная энергия, что казалось, будто она брызжет во все стороны. И как быстро они спелись! В полном смысле слова – нашли друг друга. Глядя на хохочущих сокурсников, Ремус почувствовал жгучую обиду на свою несправедливую судьбу – он всегда мечтал о таких друзьях!
В зале появились совы с утренней почтой, и перед Сириусом упало письмо. Едва взглянув на конверт, он сразу перестал смеяться и резко помрачнел. Некоторое время Сириус вертел письмо в руках, словно не решаясь или не желая его читать. А когда он все-таки вскрыл конверт, Ремус поразился происшедшей с ним метаморфозе: только что весело смеявшийся мальчишка в одну секунду превратился в надменного аристократа с непроницаемым выражением лица.
— Что случилось? – обеспокоено спросил Джеймс.
— Ничего, — Сириус сунул письмо в сумку и резко встал. — Пошли, а то на урок опоздаем.
Джеймс обменялся с Ремусом недоуменным взглядом, но настаивать не стал. В последствии Ремус не раз замечал, что Джеймс, обычно не слишком чувствительный в нюансах настроения окружающих, Сириуса чувствовал удивительно тонко. Он всегда знал, когда к Блэку не стоит даже подходить, а когда можно попытаться его разговорить.
И никто из ребят не заметил, как из-за слизеринского стола за ними внимательно наблюдает Северус Снейп.
Сириус быстро перестал хмуриться и снова стал обычным: смеялся, шутил, болтал. Но Джеймс каким-то образом понимал, что все это напускное, что Сириус старается скрыть от него свои настоящие чувства.
После обеда он и вовсе куда-то исчез, Джеймс даже не успел заметить, когда он встал из-за стола, хотя, казалось бы, все время исподтишка наблюдал за другом. И это говорило о том, что Сириус хотел остаться один. Джеймс нахмурился. Что же такое было в том проклятом письме? С этой мыслью он отправился на поиски Блэка.
Улизнув из Большого зала, воспользовавшись тем, что Джеймс отвлекся на сидевших неподалеку девочек, Сириус бродил по пустым школьным коридорам – большинство студентов еще не закончили обед. Письмо матери больно ранило, хоть Сириус и не хотел этого признавать. Он и не ожидал, что его погладят по головке, но то, что написала Вальбурга… Он ведь все-таки ее сын, какой бы он ни был. Остановившись около окна в одном из коридоров третьего этажа, Сириус прислонился лбом к стеклу. Джеймсу, наверное, придется рассказать, хотя совсем не хотелось озадачивать его своими проблемами. Он и так весь день смотрит на друга вопросительно. Пока молчит — но это же Поттер, долго молчание не продлится.
— Что, Блэк, получил выговор от мамочки? – раздался рядом язвительный голос.
Резко развернувшись, Сириус обнаружил Снейпа, который стоял, засунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок.
— А тебе что за дело, Нюниус? – пренебрежительно ответил он.
Снейп вспыхнул и выхватил палочку:
— Фурункулос!
Только благодаря великолепной реакции Сириус успел отпрыгнуть в сторону, тут же достав свою палочку.
— Не боишься, Нюниус? Сейчас рядом нет доброй Эванс, чтобы тебя защитить.
Некоторое время они обменивались заклятиями пополам с ругательствами. Впрочем, «обменивались» — не совсем подходящее слово, поскольку использовал их в основном Снейп. Сириус поразился, откуда слизеринец знает столько заклятий, в большинстве своем далеко не безобидных. Сам он не был столь осведомлен, даром что чистокровный, и большей частью защищался или уворачивался. Как вдруг в их поединок вмешался третий голос:
— Экспеллиармус!
Палочка Снейпа отлетела в сторону. Подобраться к ней ему помешал запыхавшийся Джеймс, преградивший врагу дорогу и сверлящий его гневным взглядом.
Дело закончилось банальной дракой по-магловски, в которой тщедушный Снейп был им не соперник, и вскоре оказался поверженным.
— Что тут происходит? – раздался знакомый тягучий голос.
— Они напали на меня, Люциус! – пожаловался Снейп, воспользовавшись случаем, чтобы, наконец, подобрать свою палочку.
— Мы напали?! – возмутился Сириус.
Малфой прищурился и, постучав ногтем по значку старосты, ехидно произнес:
— Минус двадцать баллов с Гриффиндора.
Джеймс сердито фыркнул и не удержался от комментария:
— Берегись, Нюниус, когда-нибудь ты попадешься, когда рядом не будет сильных защитников!
Снейп только пожал плечами, а Малфой небрежно бросил:
— Еще минус десять баллов за угрозы другому студенту.
Джеймс насупился и замолчал, а Снейп гордо удалился в компании Малфоя. Друзья только возмущенно посмотрели ему вслед.
Рассказывать, что у него случилось со Снейпом, Сириус наотрез отказался и снова закрылся в показном веселье. Правда, когда Малфой с Нюниусом удалились, он задумчиво изрек: «Надо бы выучить парочку боевых заклинаний. Пригодится». С чем Джеймс не мог не согласиться.
Запас веселья иссяк, когда они вечером вернулись в спальню. До этого в общей гостиной Сириус усиленно делал вид, что по горло занят домашним заданием. А теперь швырнул сумку на кровать и с ногами забрался на широкий подоконник. Обхватив колени руками, он положил на них подбородок и уставился в окно. За окном лил дождь.
Питер задернул полог и, похоже, уже уснул; Ремус, как всегда, что-то читал; а Джеймс сидел на своей кровати и сосредоточенно смотрел на друга. Наконец, он решился – подошел к Сириусу и сел рядом с ним на подоконник, заставив того подвинуться и оторваться от созерцания пейзажа.
— Что случилось?
Сириус несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом молча встал и, вытащив из сумки утреннее письмо, протянул его Джеймсу. Тот развернул тонкий дорогой пергамент:
«Сириус Орион Блэк!
Как ты мог поступить на Гриффиндор?! Подумать только – ГРИФФИНДОР! Ты – позор моей плоти. Мне стыдно, что у меня родился такой сын. Наверное, я что-то упустила в твоем воспитании. Когда ты вернешься из школы, я непременно постараюсь восполнить это упущение. Надеюсь, хоть Регулус не пойдет по твоим стопам и станет таким, каким должно быть Блэку.
Вальбурга Блэк».
Джеймс судорожно вздохнул. До сих пор он и подумать не мог, что мать может написать своему сыну ТАКОЕ. И все это только из-за того, что он поступил не на тот факультет. Джеймс потряс головой и посмотрел на Сириуса. Тот снова устроился на подоконнике и невидящим взглядом смотрел в школьный двор.
— Сириус…
— Ничего не говори, — тихо, дрожащим голосом произнес он. — Она всегда такой была. Я привык.
Джеймс недоверчиво покачал головой, но промолчал. Похоже, Сириус изо всех сил старался не разреветься. А какой же мальчишка захочет, чтобы у его слабости были свидетели? И Джеймс просто сел рядом и сжал руку друга. Сириус едва заметно улыбнулся и слегка сжал его ладонь в ответ.
* * *
Утром встретиться с Северусом не удалось. Однако зельеварение у них было со Слизерином, и Лили с нетерпением ждала этого урока.
В класс она пришла одной из первых, но Северус ее опередил: он уже сидел в самом дальнем конце несколько сумрачного кабинета, у шкафов с ингредиентами. Один. Уткнувшись в учебник.
— Привет, Сев!
Лили решительно села рядом, не обращая внимания на недоуменные и где-то даже возмущенные шепотки уже добравшихся до кабинета однокурсников.
— Привет, — Северус улыбнулся как-то удивленно, словно не ожидал, что она захочет и дальше с ним дружить; будто то, что они попали на разные факультеты, автоматически делало их чужими.
Лили неодобрительно поджала губы – ну что за ребячество, в самом деле!
— Ты что, думал: я теперь с тобой дружить перестану? – сердито спросила она.
— Ну… вообще-то да.
— С чего бы это?
Северус вздохнул:
— Гриффиндорцы не дружат со слизеринцами.
— Глупости! – фыркнула Лили. — Дурацкие предрассудки! Я ими сыта уже по горло. Хоть ты не начинай!
— И у тебя теперь, наверное, есть другие друзья…
— И что? – Лили недоуменно на него уставилась. — Из того, что у кого-то появляются новые друзья, не следует, что он тут же забывает о старых.
— Правда?
— Дурак ты все-таки, Северус! – Лили вытащила учебник и демонстративно уставилась в него, изображая обиду.
Он только молча таращился на нее, и Лили уже успела подумать, что он дар речи потерял, когда тихим голосом, полным надежды, он произнес:
— Лил, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я правда думал, что тебе теперь будет не до меня. Прости.
Лили покосилась на него, все еще демонстрируя обиду. Но у него было такое несчастное и покаянное выражение лица, что она не выдержала и улыбнулась.
— Ладно, забыли.
Вскоре в класс вошел профессор Слизнорт – добродушного вида толстяк с пышными усами – и разговоры стихли. Даже Поттер с Блэком умолкли и изучающе уставились на профессора.
Зельеварение Лили понравилось и показалось совсем несложным: оно чем-то напоминало готовку, а готовить она всегда любила. Правда, заданное им зелье для лечения нарывов было, как она уже успела прочитать, одним из простейших. Но ведь она закончила его почти раньше всех. Не считая, конечно, Северуса — друг в зельях разбирался практически профессионально: его еще мама дома учила.
Похвалив Северуса и начислив ему десять баллов, профессор Слизнорт повернулся к ее котлу и одобрительно улыбнулся:
— Замечательно! Такой результат с первого раза! Десять баллов Гриффиндору. Ваше имя, мисс?
— Эванс. Лили Эванс.
— Эванс… — задумчиво протянул профессор. — Кажется, я не встречал такой фамилии. Кто ваши родители?
— Они – маглы, сэр, — с вызовом заявила Лили, стараясь не обращать внимания на презрительные мины слизеринцев.
— О! Никогда бы не подумал. Такой талант к зельеварению и у маглорожденной! Удивительно!
Лили вспыхнула. Она уже успела узнать, что есть люди, относящиеся к маглорожденным неодобрительно, но не думала, что такое предубеждение может разделять преподаватель.
— А разве вы считаете, что талантливы бывают только чистокровные? – вдруг раздался звонкий мальчишеский голос.
— Кажется, я никому не давал слова, — все еще добродушно, но несколько прохладно ответил профессор, — мистер?..
— Блэк, сэр, — ничуть не смутившись, нахально заявил Сириус.
— О! Мистер Блэк, — интонации Слизнорта тут же изменились, став какими-то елейными. Лили поморщилась, а Сириус иронично приподнял брови. — Нет, конечно, я так не считаю. Но зельеварение – очень тонкая наука и дается далеко не каждому…
— Вот мне, например, совсем не дается, — сокрушенно произнес Джеймс в пространство.
Гриффиндорцы прыснули. Профессор покачал головой и велел всем вернуться к своим котлам. Лили покосилась на мальчишек, и Джеймс весело подмигнул ей. Она невольно улыбнулась – все-таки они были очень забавными. Северус тут же нахмурился, но ничего не сказал.
Дружба Лили со слизеринцем предсказуемо не понравилась однокурсникам. Алиса Стоун даже выдала пламенную речь о том, что все слизеринцы – подлые и двуличные. Но Лили не собиралась бросать друга из-за глупых предрассудков, о чем и сообщила Алисе. Та возмущенно передернула плечами, однако спорить не стала.
Если в зельях Лили проявила большие способности, то с чарами было сложнее, а трансфигурация и вовсе давалась с трудом.
Вечером она устроилась в общей гостиной у камина, обложившись книгами. Нет, она вовсе не была помешана на учебе, хоть и относилась к ней серьезно, в отличие от некоторых. Но ведь она столько всего не знала! Она не знала даже вещей, для многих сокурсников бывших привычными с младенчества. И она собиралась нагнать все в самое ближайшее время.
Однако заниматься в гостиной удавалось далеко не всегда. Поскольку там был отвлекающий фактор в лице неугомонных Блэка и Поттера. Мальчишки то устраивали игру в плюй-камни, то принимались весьма шумно рассказывать в лицах какую-нибудь историю, над которой хохотали все присутствующие, то устраивали – ПРЯМО В ГОСТИНОЙ – драку подушками, к которой рано или поздно подключались опять же все, и получалось натуральное побоище. Сердито фыркнув, Лили сгребала свои книги и уходила в библиотеку. А когда мадам Пинс выгоняла ее ввиду позднего времени, продолжала заниматься в спальне. И порой засиживалась до поздней ночи.
В результате к концу недели она жутко устала и только в субботу вспомнила о том, что собиралась написать родителям.
* * *
На трансфигурации Питер сел рядом с Ремусом. У них установилось что-то вроде молчаливого соглашения. Ремус, державшийся в стороне ото всех, Питера не отгонял, но и особо не общался. Питер же не лез к нему, но старался находиться рядом: так было спокойнее и уютнее. И можно было списать, если что. Ремус вон, какой умный – всегда что-нибудь читает. На собственные силы Питер не слишком надеялся. Мать беспрестанно твердила ему, что он — тупица и бездарь. И, в конце концов, мальчик поверил в это.
Однако на трансфигурации он понял, что необязательно много читать, чтобы оказаться в числе первых учеников. Вот Джеймс с Сириусом никогда не сидели за книгами. И при этом практически без усилий выполнили задание профессора МакГонагалл. Тогда как сам Питер безуспешно пыхтел над своей спичкой, которая вовсе не собиралась превращаться в иголку. Даже не заострилась ни капельки.
А Джеймс чуть ли не через пару минут сделал то, что нужно. И в следующий момент то же самое удалось Сириусу.
— Великолепно! – профессор МакГонагалл явно была удивлена. — Двадцать баллов каждому.
Мальчишки довольно переглянулись, а Питер протяжно вздохнул. Он завидовал. Отчаянно завидовал этим двоим. Их самоуверенности, легкости, с какой им все удавалось, их беспечности, их жизнерадостности. И, пожалуй, больше всего их дружбе.
К концу урока превратить спичку в иголку удалось еще Ремусу и почти удалось Эванс, а у Питера на парте так и лежала упрямая спичка, будто издеваясь над ним. Он снова покосился на Поттера и Блэка, которые успели превратить свои иголки обратно, заработав еще по десять баллов, и снова вздохнул. Ну почему кому-то достается все, а ему ничего?
Столь же потрясающие способности эта парочка продемонстрировала на чарах. Крошечный профессор Флитвик даже подпрыгнул от восторга, наблюдая, как они дирижируют палочками. А уж о полетах Питер и вовсе предпочитал не вспоминать. Когда Джеймс летал, создавалось впечатление, что в воздухе он родился. Сириус на метле смотрелся, может, только чуть менее органично, но и он летал блестяще.
В то время как половина сокурсников пыталась освоиться со своими метлами, эти двое устроили в воздухе догонялки, пока даже у добродушной профессора Трейн не лопнуло терпение и она не рявкнула на них, чтобы они прекратили выделываться и лучше помогли бы товарищам. Что оба восприняли с не меньшим энтузиазмом, чем собственно полеты. В результате более или менее полетать смогли все. Даже маглорожденная Эванс. Все кроме Питера. Он так и не смог заставить себя оторваться от земли: он безумно боялся высоты. От досады хотелось разреветься, но он сдержался. В конце концов, полеты – это не принципиально, можно прожить и без них. И все равно было завидно.
27.09.2011 Глава 4
«Мадам, Я сожалею, что разочаровал Вас. Но я нисколько не сожалею о том, что учусь в Гриффиндоре. Меня здесь все устраивает.
И надеюсь, Регулус тоже попадет сюда.
Ваш сын, Сириус Блэк.
P.S. На Рождественские каникулы меня не ждите: я останусь в школе».
«Дорогие мама и папа,
Конечно же, я поступил в Гриффиндор. Я и не сомневался в этом. А вот для моего друга Сириуса Блэка распределение было неожиданностью. Да и не только для него. Кажется, весь зал замер, когда Шляпа выкрикнула: «Гриффиндор!» Ну, он же – Блэк, сами понимаете. Но не думайте — он не такой, как его родственники. Сириус – классный. Мне бы очень хотелось, чтобы вы с ним познакомились.
С нами в комнате живут еще два мальчика: Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Насчет Питера, я еще не понял, что он из себя представляет. Какой-то он забитый. А вот Ремус – интересный. Только его очень сложно разговорить. Он все время сидит с книгой. И иногда даже возникает ощущение, что он нас избегает. Да и не только нас. Он, по-моему, ни с кем не общается. Может, стесняется? Мы с Сириусом решили непременно с ним подружиться. И сейчас работаем над этим.
Ну и, наверное, вы хотите узнать, как я учусь? Любимые мои предметы – трансфигурация, чары, ЗОТИ и... (папа, догадайся, что?) конечно, полеты. Профессор МакГонагалл, по-моему, вообще гордится нашими с Сириусом успехами по ее предмету. А вот в зельях я не очень. Но все-таки более-менее справляюсь. А Сириус говорит, что мне просто не хватает терпения. Может, он и прав: предмет довольно скучный. Но полная тоска – это история магии. В общем и целом, учителя хвалят нас обоих, так что об этом можете не беспокоиться. Да, и на следующий год я хочу попробоваться в команду по квиддичу.
Сам Хогвартс мне очень нравится. Замок такой огромный! В нем столько всего можно исследовать! Чем мы с Сириусом и занимаемся в свободное от уроков время. Но ты не беспокойся, мама, нас еще ни разу не поймали за нарушение правил.
Ваш любящий сын Джеймс».
«Дорогие мама, папа и Туни,
Извините, что не написала сразу – так погрузилась в учебу, что обо всем забыла. Прежде всего, хочу обратиться к тебе, Туни: прости меня, пожалуйста. Я совсем не хотела тебя обидеть – я просто поддалась любопытству. Знаю, читать чужие письма нехорошо, и ты вправе была сердиться. Прости, прости, прости.
Что касается школы. Здесь очень интересно. Сам Хогвартс – необыкновенно красивый. Я не могу описать эту красоту словами, поэтому посылаю вам мой рисунок – смотрите сами. В школе четыре факультета. Я попала в Гриффиндор, а Северус – в Слизерин. Здесь бытует глупый предрассудок, что студенты Гриффиндора и Слизерина всегда враждуют. Но мы с Северусом все равно по-прежнему дружим. А еще я подружилась со своими сокурсницами. Нас в спальне – четыре девочки. Особенно мы дружим с Алисой Стоун. Она замечательная и очень добрая. С двумя остальными девочками – Джулией Риверс и Элинор Грей – у меня тоже хорошие отношения, но не такие дружеские как с Алисой.
Изучаем мы здесь много интересного. Мне больше всего нравится зельеварение. Это очень нужный предмет: зелья используются во многих областях и, прежде всего, в медицине. Профессор Слизнорт меня все время хвалит, говорит, что у меня редкий талант. Северус тоже отлично успевает по этому предмету. Еще лучше меня. Смежный с зельями предмет – травология. На нем изучают различные магические растения – как за ними ухаживать, для чего они используются. Здесь я тоже одна из первых. Еще мне нравится защита от темных искусств. Сложнее оказались чары (обучение различным заклинаниям) и трансфигурация (превращение одних предметов в другие), но я стараюсь, и пока все получается. Помните профессора МакГонагалл, которая принесла мне письмо с приглашением? Она как раз преподает трансфигурацию, и она – наш декан. Хуже всего у меня с полетами: если бы не помощь наших мальчишек, я, наверное, никогда бы от земли не оторвалась. Впрочем, мне кажется, полеты – не самый важный предмет. Еще есть история магии. Довольно интересно узнавать историю с совсем другой точки зрения. Но профессор Бинс читает лекции так занудно, что на его уроках, как правило, все поголовно спят. Записываем только я и один мальчик – Ремус Люпин.
Мне приходится очень много всего учить и читать: ведь я не знаю практически ничего из того, что другие ребята знают с детства. Это утомляет, но я уверена, что справлюсь. Думаю, потом будет легче.
Вот вроде бы и все новости.
Целую,
Лили.
P.S. Туни, ты меня простила?»
«Дорогие мама и папа,
У меня все хорошо. Поступил я в Гриффиндор. Я много занимаюсь и учусь хорошо. Правда, не так блестяще, как некоторые. Я имею в виду моих сокурсников — Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. По-моему, наш декан на их успехи не нарадуется. Но это она еще не знает, что они по ночам по замку лазают.
Из предметов мне больше всего нравятся ЗОТИ (здесь я один из первых) и чары. Но и по остальным я получаю хорошие оценки. И знаете… у меня появились друзья. Те самые Джеймс и Сириус. Я поначалу избегал их, как мог. Но они такие настырные и неугомонные. Я даже пытался выяснить, зачем я им нужен. А они говорят, что со мной интересно.
Я знаю, что не должен был подпускать их к себе. Но мне еще ни с кем не было так хорошо. И я чувствую себя по-настоящему счастливым. Только вот теперь все время боюсь, что они узнают, кто я. И тогда всему конец.
Обнимаю вас,
Ваш Ремус».
«Здравствуй мама,
Я в Гриффиндоре. Учусь хоть и не блестяще, но вроде неплохо. А если с чем-то не справляюсь, мне помогают товарищи. У меня все в порядке, новостей особых нет.
До свидания,
Питер».
27.09.2011 Глава 5
Джеймс с Сириусом, вечером, как обычно, куда-то исчезли, и Ремус устроился с очередным учебником в кресле у камина. Питер тоже пытался что-то читать, но скоро сдался и ушел в спальню.
Гостиная постепенно опустела, в ней не осталось никого, кроме Ремуса и Лили Эванс. Она часто, закончив с уроками, доставала большой альбом и принималась рисовать. Интересно, что она рисует в гостиной? Портреты сокурсников, что ли? Ремус с любопытством покосился на нее, но тут Лили подняла взгляд, и он быстро отвернулся, уткнувшись в книгу.
— Ремус? – вдруг несколько нерешительно позвала она.
Ремус вздрогнул и поднял голову.
— Почему ты всегда один?
Он неопределенно пожал плечами. Ну, что он может ответить на этот вопрос? Но Лили таким ответом не удовлетворилась:
— Может, мальчики не хотят с тобой дружить?
— Нет, что ты! – Ремус даже улыбнулся: они-то как раз хотели.
Сердце Ремуса сжалось. А на это что ответить? Он грустно покачал головой:
— У меня все в порядке. Правда. Меня все устраивает.
Лили внимательно посмотрела на него, и на мгновение мальчику показалось, что ее зеленые глаза видят его насквозь.
— Ну, дело твое, Ремус, — она закрыла свой альбом и поднялась в девчачьи спальни.
Ремус протяжно вздохнул и снова уткнулся в учебник. Однако он уже не мог вникнуть в то, что читал.
— Ремус, — вдруг раздался рядом знакомый голос.
Мальчик подпрыгнул и огляделся – да, как он и думал, гостиная была пуста. Рядом раздался тихий смех. Ремус ошалело завертел головой. Смех стал громче, и перед ним прямо из воздуха материализовались Джеймс и Сириус.
— Ой, Рем, ну и лицо у тебя! – сквозь смех простонал Джеймс.
— Как… вы... – выдавил Ремус, обретя дар речи.
— Это мантия-невидимка, — снисходительно объяснил Сириус; он явно был доволен произведенным эффектом.
— Мантия-невидимка? – переспросил все еще не отошедший от шока Ремус.
— Ага, — Джеймс гордо продемонстрировал полупрозрачную легкую мантию. — Мне отец подарил. Он говорит, что это единственная в своем роде мантия – без срока действия. Передавалась в нашей семье из поколения в поколение.
— Так вот почему вы никогда не попадаетесь… — Ремусу многое стало понятно.
— Именно. Пошли — погуляешь с нами.
— Не-е, мне еще эссе по трансфигурации надо дописать.
— Да брось ты учиться. Сколько можно? Нужно же и отдыхать когда-то, — беспечно возразил Сириус.
— Но если я не успею…
— Мы тебе поможем.
На это сказать уже было нечего. Да и не хотелось, если честно. И Ремус сдался:
— Ну ладно.
— Йес! – Джеймс и Сириус впечатали друг другу в ладонь.
Трое мальчишек крались по ночному Хогвартсу, накрывшись одной мантией. Коридоры освещались только неровным светом факелов, от которого по стенам и по полу плясали рваные тени. От этого было немножко страшно, но жутко интересно. Кругом ни души, только портреты на стенах — впрочем, большинство из них спало — да доспехи и статуи в нишах.
Что касается доспехов, то они были самыми обыкновенными, а вот статуи и картины встречались весьма интересные. Так, в одном из коридоров шестого этажа они минут пять разглядывали картину с рыцарем верхом на ослике. Ослик был упитанным и лоснящимся, рыцарь же, напротив, худым и изможденным – доспехи на нем прямо висели, если, конечно, такое можно сказать про доспехи. Рыцарь спал в седле, склонив голову на шею своего ослика, и пика, которую он держал в руке, волочилась по густой траве, сшибая головки цветов. А на пятом этаже они наткнулись на статую горбатой одноглазой ведьмы, невероятно уродливой. Зачем вообще она здесь нужна такая страшная?
Поглазев на картины и скульптуры, мальчики занялись изучением траекторий перемещения лестниц. Они просто вставали на первую попавшуюся и ждали, пока она начнет перемещаться – пытались выяснить закономерность. В итоге, накатавшись и насмеявшись, пришли к выводу, что перемещаются они абсолютно хаотично, без всякой логики.
Когда они уже собирались возвращаться, в коридоре раздались шаркающие шаги. На секунду мальчишки замерли.
— Прячемся! – шепотом скомандовал Сириус и потянул всех к ближайшей нише.
Вжавшись в нее под мантией-невидимкой, они наблюдали, как по коридору прошел завхоз Филч – не слишком приятный человек, особенно для нарушителей правил. Перед ним, задрав хвост, гордо шествовала его кошка Миссис Норрис – дико худая и дико вредная. Рядом с их нишей кошка остановилась и стала подозрительно обнюхивать воздух. Мальчишки затаили дыхание. Миссис Норрис повернулась к хозяину и мяукнула с такой интонацией, что создавалось впечатление, будто она с ним разговаривает.
— Что там, моя хорошая? – проскрипел Филч, приблизившись к нише.
Кошка тоже подошла, снова понюхала воздух, и вдруг, зашипев, отпрыгнула назад. «Почуяла оборотня», — догадался Ремус: животные часто так реагировали на него. Филч, не понимавший, что так обеспокоило его спутницу, протянул руку, ощупывая воздух. Еще чуть-чуть и он коснется их. И тут Джеймс выдохнул:
— Бежим! – и, схватив их за руки, рванул прочь от Филча.
Они неслись по коридору, что было сил, и только мантия развевалась позади. Разбуженные картины провожали их сонными недоуменными взглядами. Заскочив в первую попавшуюся дверь, мальчики привалились к ней спиной и без сил сползли вниз. Пару минут они пытались отдышаться, а потом, посмотрев друг на друга, расхохотались. Все трое. Ремус чувствовал, что между ними словно протянулись невидимые нити, связывающие сердца троих мальчишек. Нити дружбы.
— Куда это мы попали? – первым начал осматриваться Сириус.
Помещение действительно было странное. Явно не класс, но и не чулан: небольшая комнатка, в которой не было ничего, кроме двух дверей, в одну из которых они влетели.
— Предлагаю посмотреть, куда ведет вторая дверь, — внес предложение Джеймс.
— Вам что, мало? – попытался остановить их Ремус.
— Ну, обратно мы сейчас выйти не можем: Филч наверняка нас еще ищет. Не сидеть же здесь, как дураки.
Сириус покивал, соглашаясь с другом. Ремус усмехнулся: авантюристы! Но самое забавное — в их обществе у всегда спокойного и рассудительного Ремуса тоже просыпалась какая-то авантюрная жилка. Впервые в жизни захотелось пошалить.
За дверью обнаружилась лестница.
— Интересненько! — хором произнесли Джеймс и Сириус.
Ремус снова усмехнулся: они и мыслят-то одинаково. Чисто близняшки.
Лестница оказалась длинной и крутой, покрытой пылью и паутиной. Они совсем выдохлись, пока добрались до небольшого люка, который, к счастью (или к несчастью, это уж как посмотреть), оказался незапертым. Первым наружу вылез Сириус и замер в проходе.
— Ты чего? – подтолкнул его Джеймс и, отодвинув друга, сам встал как вкопанный.
Ремус вылез последним и в свою очередь застыл. От восторга. Лестница привела их на крышу Хогвартса. Перед ними расстилался школьный двор, на который желтыми пятнами падал свет из окон замка; квиддичное поле, едва различимое в темноте; далеко простиралась черная громада Запретного леса. С другой стороны вдали светился огнями Хогсмид. А над ними… Над ними в темном ночном небе сияли мириады звезд. Если поднять голову, казалось, что ты медленно плывешь в звездном море.
— Вау! – выразил Джеймс общие эмоции.
Несколько минут они просто смотрели на звезды, не говоря ни слова. Восхищенное молчание прервал Сириус:
— Надо исследовать новую территорию, раз уж попали сюда, — в предвкушении приключения глаза у него сияли, что те звезды.
— Точно! – согласился Джеймс с точно таким же блеском в глазах.
— А если мы отсюда навернемся? – засомневался Ремус.
— Не навернемся, — беспечно отмахнулись ребята.
По крышам они лазили чуть ли не всю ночь — в спальню вернулись под утро, как следствие, не выспались, опоздали на завтрак и чуть не опоздали на трансфигурацию. Явились они одновременно со звоном колокола – сонные и с синяками под глазами, чем вызвали подозрительный взгляд профессора МакГонагалл. Но все трое были чрезвычайно довольны своим ночным приключением.
* * *
Питер в одиночестве брел по коридору. С той ночи, когда Ремус бродил вместе с Джеймсом и Сириусом неизвестно где до самого утра, он как-то естественно влился в их компанию. Теперь они всегда ходили втроем, после уроков куда-то исчезали, а Питер оставался в одиночестве. Он уже не смел ходить за Ремусом, как делал это поначалу. Хоть и сидели они по-прежнему вместе, но Питер был уверен, что мальчишки сели бы втроем, если бы могли поместиться за одной партой. Стало еще более обидно: чем этих шумных авантюристов привлек тихоня Ремус, вечно сидящий за очередной книгой? И чем Питер хуже?
Уроки закончились, но возвращаться в гостиную не хотелось. И Питер просто шел куда глаза глядят, а когда очнулся от своих невеселых размышлений, понял, что забрел в какую-то незнакомую часть замка и заблудился. По крайней мере, одно было ясно: судя по холоду и темноте, это были подземелья. Что само по себе не слишком хорошо, поскольку подземелья – территория Слизерина.
И это бы еще пол беды. Но не везет — так не везет. Его угораздило нарваться на компанию слизеринцев, из которых только один был первокурсник – Питер помнил его с распределения – двое остальных курса с третьего, не меньше.
— О-о, — протянул один из них, — кто это тут к нам забрел? Неужто львенок?
Компания нехорошо захихикала. Питер сжался и начал отступать назад.
— Петрификус Тоталус! – выкрикнул первокурсник.
Питер споткнулся и застыл, обездвиженный заклятием, и только мысленно удивился: «Откуда он знает это заклинание? Он же тоже на первом курсе!»
— Молодец, Снейп, — с некоторым удивлением в голосе, но все же одобрительно протянул темноволосый неприятный третьекурсник. — А еще какие заклинания ты знаешь?
Ответить он не успел. Из-за угла раздалось тройное: «Экспеллиармус!» Палочки слизеринцев оказались в руках трех гриффиндорцев. Питер с облегчением перевел дыхание, но при этом опять не удержался от зависти – он и такого заклинания не знал.
— Вы! – прошипел Снейп.
— Мы, — спокойно ответил Сириус, небрежно поигрывая его палочкой. — Дальше что?
— Вы бы не лезли не в свое дело – целее будете, — ласково посоветовал им один из третьекурсников.
— Да ну? – театрально изумился Джеймс. — И что вы нам сделаете без палочек?
Слизеринец засопел и двинулся на них, но не успел он сделать и двух шагов, как Сириус что-то прошептал и у того взвилась вверх мантия, закрыв ему лицо. Он запнулся и замахал руками, пытаясь сбить мантию вниз. Гриффиндорцы засмеялись. Его товарищ уже хотел броситься на них, но не успел: в коридоре раздались чьи-то шаги. Тяжелые шаги – это был явно не студент. Все замерли.
В следующую секунду из-за поворота появился профессор Слизнорт. Увидев их живописную компанию, он удивленно остановился.
— Что здесь происходит?
— Этот, — Джеймс презрительно кивнул на Снейпа, — заколдовал Питера.
Все еще обездвиженный Питер утвердительно хлопнул глазами.
— Они врут, профессор, — спокойно и презрительно ответил Снейп. – Мы с Эваном и Кевином просто мимо проходили. Сами устроили между собой разборки. А тут слизеринец попался. Конечно, как на него все не свалить?
— Что?! Ты, змеюка слизеринская!
— Мистер Поттер, следите за языком! А с вами что, мистер Эйвери?
— Это Блэк меня заколдовал, сэр! Совершенно без всякой причины! И они отобрали наши палочки!
Отменив и это заклинание, профессор велел вернуть палочки хозяевам. Гриффиндорцы неохотно подчинились. Слизнорт собирался снять баллы со всех участников инцидента, но Ремус возмущенно вступился за Питера, справедливо указав, что тот вообще был жертвой. С этим Слизнорт не мог не согласиться. И все же при виде Снейпа, горделиво удаляющегося в компании старших товарищей, возникло чувство, что они были наказаны несправедливо.
— Он ведь наверняка понял, кто тут был зачинщиком! — проворчал Сириус, когда они отошли достаточно далеко от преподавателя. — Старик явно покрывает своих змеенышей. Знает же, что они виноваты!
— Мне вот интересно, откуда Снейп такие заклинания знает? – вопросил Джеймс в пространство.
Сириус фыркнул:
— Слизерин, что ты хочешь?! Небось темные искусства с рождения изучал. Ну и те старшекурсники поспособствовали. Я давно их знаю: Розье и Эйвери – частые гости на приемах у моих родителей. А он, похоже, с ними сдружился.
— Знаешь, Питер, — задумчиво произнес Ремус, — тебе лучше не ходить одному.
— Точно-точно, — поддержал его Джеймс. — Будешь теперь с нами.
Сириус просто кивнул, и у Питера потеплело внутри.
— Слушай, Сириус, а что это за заклинание было, которым ты того слизеринца шарахнул? — заинтересовался Ремус.
— А-а это… — Сириус ухмыльнулся. — У нас с братом игра такая была, когда к нам кузины в гости приезжали. Само заклинание я вычитал в одной книге из нашей семейной библиотеки, а палочки мы у тех же и кузин таскали.
Все четверо рассмеялись.
— Интересно, — хитро прищурился Джеймс. — А еще какие заклинания ты знаешь? Которые можно использовать, чтобы проучить Нюниуса?
— Хм, это надо обдумать, — в глазах Сириуса вспыхнула заинтересованность.
— Может, не стоит затевать войну? – попытался вразумить друзей Ремус.
— Что ж, пусть они так и нападают на тех, кто слабее? – неожиданно для самого себя вмешался Питер и тут же смущенно примолк.
— Правильно, Пит. Их обязательно надо поставить на место.
Ремус обреченно вздохнул, но спорить больше не стал.
А Питер был абсолютно счастлив. Рядом со своими теперь уже друзьями он чувствовал себя в полной безопасности. И чтобы сохранить их расположение, готов был поддержать их в чем угодно.
На следующий день на завтраке мальчики появились вчетвером. И с тех пор их всегда и везде видели вместе.
* * *
Воспользовавшись солнечным деньком, Лили с Алисой устроились на траве возле озера. Это место под раскидистым деревом уже успело стать их любимым. У ног расстилалась спокойная гладь озера, в глубине которого временами что-то вспыхивало. Земля уже покрылась желто-красным ковром опавших листьев, но и на деревьях их оставалось еще немало. В сочетании с желтыми деревьями прозрачное синее небо выглядело как-то особенно красиво. Летом, когда все вокруг зеленело, оно никогда не производило такого завораживающего впечатления. Было в этом сочетании желтого и синего что-то не совсем естественное, что-то сказочное. И за эту сказочность Лили особенно любила ясные осенние дни, тем более что выдавались они так редко.
С домашними заданиями девочки справились быстро. Подружившись, они стали вместе делать уроки, в случае необходимости помогая друг другу, что существенно ускоряло процесс. Лили достала свой неизменный альбом, и Алиса с интересом покосилась на нее.
— А можно мне посмотреть? – наконец, решилась она спросить.
Секунду Лили колебалась – до сих пор свои рисунки она показывала только родным – но тут же с улыбкой протянула альбом подруге. Алиса открыла первую страницу и ахнула:
— Вау! Лил, ты замечательно рисуешь!
— Спасибо.
— Нет, правда здорово!
Пейзажные зарисовки чередовались с портретами однокурсников и даже учителей. Причем люди были схвачены в действии: казалось – еще секунда, и рисунки оживут.
— Ой, и я здесь! – воскликнула Алиса.
Лили улыбнулась и кивнула.
При виде портрета Северуса Алиса поморщилась, но ничего не сказала. У них установился молчаливый договор: Алиса ничего не говорит Лили про ее дружбу со слизеринцем, а Лили не пытается подружить ее с Северусом.
Теплый осенний денек выманил из замка не только двух подруг. На школьном дворе собралось множество студентов. Лили, забрав альбом назад, принялась высматривать объект для зарисовки. И вскоре нашла: четверо мальчишек затеяли битву, кидаясь охапками опавших листьев. Они со смехом и криками носились по двору, зарывали друг друга в кучи листьев, благо их нападало уже достаточно много, а порой вверх вдруг взмывал целый красно-золотой вихрь. Гриффиндорская осень. Лили улыбнулась и начала рисовать.
— Все-таки здорово, что Ремус нашел друзей, — произнесла Алиса, проследив за ее взглядом.
— Ага. А то он все один, да один…
— И он отлично вписался в их компанию.
— Это точно. Надеюсь, хоть он сможет немного приструнить этих шалопаев.
— Да ладно тебе, Лил, — рассмеялась Алиса. — Они забавные!
— Я и не спорю. Но как-то чересчур шумные. Чтобы узнать, где они, надо только посмотреть, где побольше столпотворение – и можешь быть уверена: Блэк и Поттер – там. И учебой они, по-моему, вообще не озабочены.
Алиса усмехнулась:
— Но это не мешает им получать высшие баллы.
— Вот это-то и раздражает больше всего, — сокрушенно вздохнула Лили, правда, возмущение ее было немного слишком наиграно, чтобы ему поверить.
Алиса фыркнула, и через секунду они уже смеялись вместе.
— Признайся, что ты всего-навсего завидуешь.
— Вот еще. Мне просто жаль, что такие таланты пропадают зря. Они же их совсем не развивают!
— Почему? Развивают. Просто не для учебы.
Лили возмущенно фыркнула:
— Только не говори мне про их антислизеринские выходки! Из-за этих обормотов Гриффиндор теряет столько же баллов, сколько благодаря ним же зарабатывает.
— Вот и получается равновесие, — улыбнулась Алиса. — И потом, согласись: слизеринцев следует проучить. Они в последнее время совсем обнаглели. Не тебя ли недавно Эйвери обозвал грязнокровкой? И это еще самый невинный из их поступков.
— Ну… может быть, — уступила Лили. — Но не такими методами.
— А какими? Лили, очнись – эти змеи других не понимают!
— Ладно, ты права, — Лили вздохнула. — Но все равно… Вот ты мне скажи, чего они прицепились к Северусу?
— Ли-и-или, — простонала Алиса, — я все понимаю: он – твой друг и все такое… Но открой глаза: в половине случаев он сам нарывается.
— Да брось ты, Лúса…
— Так, закрыли тему, — перебила ее подруга, передернув плечами.
Лили кивнула и вернулась к своему рисунку, а Алиса легла на спину и, закинув руки за голову, стала любоваться глубоким синим небом, просвечивающим сквозь еще оставшуюся листву.
Неподалеку по-прежнему раздавались веселые крики и смех. Лили улыбнулась: нет, при всей их раздражающей самоуверенности и задиристости, они бывают очень милыми. Вот как сейчас.
Лили бросила на нее умоляющий взгляд. Северус же только молча кивнул. Алиса поднялась на ноги.
— А вслух поздороваться – язык отвалится? Ладно, можешь не стараться. Пойду я, пожалуй, — с этими словами она направилась в сторону уже отряхивавшихся от листьев мальчишек.
— Привет, мальчики, — помахала она им рукой, проходя мимо.
— Привет, Лис, — мальчишки помахали ей в ответ.
— Твоя подруга меня ненавидит, — произнес Северус, проводив ее взглядом.
— Ничего подобного, — быстро ответила Лили.
Северус скептически хмыкнул.
— Ну правда, она нормально к тебе относится. Ей просто не нравятся твои друзья, — Лили помолчала и тихо добавила: — И мне, если честно, тоже…
Северус насупился, но промолчал. Вначале Лили радовалась, видя, что у нелюдимого Северуса появились товарищи. Пусть даже все они были старше него. Но чем дальше, тем больше эти друзья ей не нравились. Однако разговоры с Северусом на эту тему ни к чему не приводили. И она постаралась смириться с этим фактом. В конце концов, ему ее подруга тоже не нравилась, но он же терпел. Хотя Алису, конечно, нельзя сравнивать с Эйвери и Розье.
* * *
Каждый месяц, когда вечером за Ремусом приходила профессор МакГонагалл, чтобы вместе со школьной медсестрой проводить его до Дракучей Ивы, он внутренне съеживался под вопросительными взглядами друзей. До сих пор они удовлетворялись его притянутыми за уши объяснениями о больной матери, тете, бабушке... Но это не могло длиться вечно: мальчики слишком умны, чтобы рано или поздно не заметить некую закономерность. И что тогда?
Каждый раз, лежа после полнолуния в больничном крыле и глядя в белый потолок, Ремус с ужасом думал о встрече с друзьями, о новой лжи, которая ему самому казалась все менее и менее убедительной. Каждый раз он внутренне молил: «Только не сегодня! Пожалуйста, только не сегодня!» И каждый раз облегченно переводил дыхание – они приняли объяснение его очередного отсутствия, не усомнились. Но, с другой стороны, от этого становилось еще хуже: они так верили ему, а он раз за разом предавал эту веру. Однако сказать правду Ремус тоже не мог, поскольку помимо слова, данного Дамблдору, это значило бы потерять друзей. А он не мог, не мог, не мог их потерять! Не мог снова остаться один. Только теперь было бы хуже, чем раньше. Ведь теперь он знал, как это, когда у тебя есть друзья. Друзья, которые готовы ради тебя на все – даже конспектировать историю магии, на которой в обычное время спали. Только ради того, чтобы у Ремуса были записи по пропущенным лекциям. Зная мальчишек, Ремус считал это практически подвигом с их стороны.
В этот раз Ремус обнаружил всех троих в гостиной на ковре у камина. Сириус и Джеймс играли в шахматы, Питер выступал в роли болельщика.
— Рем! – первым заметил его Джеймс. — Как мама?
— Нормально, — Ремус слегка улыбнулся и поспешил сменить тему: — Кто выигрывает?
— Да я, конечно, — Сириус ухмыльнулся. — А ты сомневался?
Ремус покачал головой, улыбка стала шире. В шахматах Сириус не знал себе равных. С ним давно уже никто не соглашался играть. Никто, кроме Джеймса, который с упорством, достойным лучшего применения, раз за разом пытался обыграть друга и раз за разом проигрывал. Правда, его это нисколько не огорчало.
Ремус сел рядом с друзьями, и Джеймс, взлохматив себе шевелюру, таинственным шепотом произнес:
— Ну вот, Ремус вернулся, можно приступать к воплощению в жизнь нашего плана…
— Какого плана? – Ремус попытался припомнить, что они замышляли до полнолуния, но ничего не вспомнил.
— Плана исследования Хогвартса, — ответил вместо Джеймса Сириус. — Пока тебя не было, нам пришла в голову гениальная идея…
— Впрочем, все наши идеи гениальные, — вставил Джеймс.
Ремус скептически хмыкнул, но их это не смутило.
— В общем, мы решили составить карту Хогвартса…
— А для этого надо как следует изучить замок…
— В нем ведь наверняка полно тайных ходов…
— Пока это будет простая карта…
— Но когда-нибудь…
— Когда мы будем больше знать и уметь…
— Мы сделаем эту карту живой – с обозначениями всех обитателей замка.
Закончив свою речь, в ходе которой они по обыкновению заканчивали мысли друг друга, Сириус с Джеймсом выжидательно уставились на Ремуса.
— А что, интересная идея, — одобрительно кивнул он.
— Ура! В кои-то веки Рем нас поддержал. Итак, начало операции назначается на завтрашний вечер.
В который раз Ремус подумал, что он самый счастливый человек на свете. До следующего полнолуния.
28.09.2011 Глава 6
Вопреки обыкновению, на трансфигурацию неразлучная четверка пришла раньше времени. Кабинет был еще закрыт, и немногочисленные студенты ждали в коридоре, собираясь небольшими группками. Только Снейп стоял в полном одиночестве у стены, уткнувшись в учебник.
— Гляди-ка, Нюнчик тихий какой без своей банды, — процедил Джеймс, прищурившись.
Ремус вздохнул: опять начинается! Не то, чтобы ему было жалко Снейпа: тот и сам был далеко не беззащитным, да и нападать на более слабых в компании старших дружков не брезговал. Но Ремус считал, что это не повод задирать его при каждом удобном случае. А вот Джеймс с Сириусом думали иначе, и война разгоралась все сильнее.
Снейп, заметив их, перестал читать и использовал теперь учебник как прикрытие, наблюдая за своими врагами.
Некоторое время ничего не происходило – обе враждебные стороны только кидали друг в друга грозные взгляды. Напряженное молчание нарушил Сириус:
— Что, Снейп, один, без своих дружков боишься нападать?
— На себя посмотри, Блэк, — огрызнулся тот, — что-то я не видел тебя без твоих дружков.
— Мы на слабых не нападаем, — гордо парировал Сириус.
— Да ну? А вдвоем на одного – это не на слабого нападать?
— Это ты, что ли, слабый? Не смеши! И вообще — как ты поступаешь с другими, так поступают и с тобой.
— Ну да, ну да. Трепаться-то все мастера…
Сириус прищурился:
— Хочешь один на один? Давай, — и, не поворачиваясь, бросил Джеймсу: — Джим, не вмешивайся.
Джеймс нахмурился, но возражать не стал.
— Очень смешно, — усмехнулся Снейп. — Я тебя отделаю, а потом твои приятели на меня все вместе накинутся!
— Кто кого отделает – это еще вопрос! И никто на тебя не накинется. В отличие от некоторых, гриффиндорцы держат слово, — Сириус состроил презрительную аристократическую мину. — Или ты боишься?
— Боюсь?! – Снейп зашипел как змея и бросил учебник на подоконник. — Петрификус Тоталус!
Сириус мгновенно среагировал, отпрыгнув в сторону. Собравшиеся на шум студенты поспешили отойти подальше, чтобы не задело рикошетом.
Вспышки заклятий мелькали одна за другой. Джеймс кусал губы, сжимая в руке палочку, но оставался в стороне: в поединок нельзя вмешиваться третьему. Хотя, будь его воля, он бы уже ринулся в схватку вместо друга.
— Что здесь происходит?! – разгневанный голос профессора МакГонагалл заставил замереть всех, включая дуэлянтов; в коридоре моментально воцарилась мертвая тишина. — Блэк, Снейп! Быстро убрали палочки! По пятьдесят баллов с каждого за дуэль!
По коридору пронесся дружный вздох, как слизеринцев, так и гриффиндорцев. Джеймс сделал шаг вперед и, встав рядом с другом, хотел уже сказать, что он тоже участвовал, но Сириус предостерегающе глянул на него, и он промолчал. Посверлив их возмущенным взглядом, профессор продолжила:
— Что ж это такое? На вас совсем никакого удержу нет, и это только первый курс! Устроить дуэль на перемене прямо перед моим кабинетом! А дальше что будет?! – немного помолчав, она сухо заключила: — Отработки обоим. Мистер Снейп, вам наказание назначит профессор Слизнорт – я сообщу ему. А вас, мистер Блэк, я жду сегодня в шесть часов в моем кабинете. И если это еще раз повторится, наказание будет гораздо более суровым. Живо все в класс!
— Ну и чего вы добились? – укоризненно вопросил Ремус.
— Рем, я тебя умоляю! – Джеймс выразительно закатил глаза.
Ремус только рукой махнул – ну, что с ними сделаешь?
Мимо прошла Лили Эванс, по дороге смерив их возмущенным взглядом.
Вечером Джеймсу пришла гениальная идея составить Сириусу компанию на отработке. И они втроем, накрывшись мантией-невидимкой, сопровождали Сириуса сначала к МакГонагалл, а потом в Зал наград. Этот Зал представлял собой достаточно обширное помещение, где вдоль стен стояли золотые и серебряные кубки, почетные таблички с именами прославивших школу, грамоты и прочие знаки отличия. Собственно, наказанием Сириуса было надраивать потемневшие от времени кубки. Видимо, считалось, что на наказанного должен действовать и психологический эффект – мол, кто-то школу прославляет, а ты только позоришь своими выходками.
Как только профессор ушла, ребята скинули мантию-невидимку и Джеймс выдал очередное гениальное предложение:
— У нас-то она палочки не забрала. Так что можем помочь.
— А ты знаешь нужное заклинание? – усомнился Ремус.
— Я знаю, — ответил Сириус. — Но это не поможет. Не думаете же вы, что она оставила меня здесь совсем-совсем без присмотра? Наверняка наложила какое-нибудь следящее заклинание.
Джеймс хотел было возразить, но передумал: только пожал плечами и кивнул.
— Тогда мы можем быть моральной поддержкой, — внес предложение Питер.
— Точно, Пит, дело говоришь! – Джеймс запрыгнул на подоконник. — Итак…
Сириус переглянулся с Ремусом и усмехнулся, приступая к натиранию кубков. А Джим принялся рассказывать истории из своего дошкольного детства.
-… Ну и вот, однажды родителям надо было уехать на пару дней. Мне тогда было лет восемь. И они решили оставить меня под присмотром соседей-маглов. У нас с ними всегда были хорошие отношения. Семья у них большая, а тогда еще к ним родственники приехали. В общем, в доме было полно народу и целая орава детей. И однажды мы остались одни – взрослые решили, что старшие дети прекрасно пару часов присмотрят за младшими. Ха! Это они зря! — Джеймс усмехнулся. — Нет, сначала-то все было тихо. А потом Дик предложил побрызгать девчонок водой. Где-то он достал шприцы. Это такие штуки — их, кажется, в магловской медицине используют (не знаю, правда, как именно). В общем, из них очень удобно водой брызгать: нажимаешь на один конец, и вода летит струей. Значит, берем мы эти шприцы, подкрадываемся к болтающим девчонкам и обливаем их. Они, конечно, визжат, а мы даем деру. Но девчонки оказались не промах: они тоже раздобыли себе шприцы, и давай в нас брызгать. Некоторое время мы носились друг за другом по дому. А потом наша команда закрылась в одной из комнат, и мы решили там держать оборону. Закрыли дверь и все вместе держим ее изнутри за ручку. Как назло, девчонки все оказались значительно старше нас, так что оборону прорвали. И вот, как только дверь распахнулась, одна из них поливает нас уже не из шприца, а из здоровой такой кружки. Собственно, не всех нас, а Дика, которому не повезло оказаться впереди. Стоит он такой мокрый с ног до головы, вода по волосам течет, и только рот открывает и закрывает, — Джеймс хихикнул и добавил: — Прям как Сириус, когда я его утром будил.
Сириус тихонько зарычал, но Джеймс проигнорировал его и продолжил рассказ:
— Девчонки с торжествующим смехом сматываются. Мокрый и злой Дик угрожающе произносит: «Ах, так?! Ну ладно!» Как я говорил, семья у них большая, и есть там совсем маленькие дети. Так вот, в той комнате, где мы засели, стоял ночной горшок одного из малышей… — Джеймс сделал выразительную паузу, и мальчишки уже начали хихикать, догадываясь, что за этим последует. — Дик берет этот горшок, наполняет его водой и, когда девчонки снова появились, он со всей дури плеснул в них из горшка. Правда, если честно, мало в кого попал, но зато море на полу образовалось приличное. В общем, потом нам пришлось срочно убираться, пока родители не вернулись и не увидели все это безобразие. Зато полы заодно помыли.
Переждав пока ребята отсмеются, Джеймс продолжил:
— Но на этом наши развлечения не закончились. Вечером, точнее уже практически ночью, девчонки пошли в ванную. Почему-то сразу вчетвером. Ну и Генри говорит: мол, давайте им свет выключим и посмотрим, что они будут делать. У маглов, знаете, для освещения используется э-лек-три-чес-тво. Так чтобы зажечь или погасить свет, они нажимают такую специальную штучку на стене – выключатель называется. И этот самый выключатель у них находился не внутри ванной, а снаружи. Значит, дождались мы, пока девчонки закроются и (теоретически) разденутся – они же мыться пошли – подкрадываемся к ванной, выключаем свет и быстро прячемся в ближайшей пустой комнате. Из ванной — визг, крики: «Свет! Свет! Включите свет!», — Джеймс сокрушенно вздохнул. – Жаль, мы не посмели выглянуть из комнаты – боялись, они нас заметят. Но они как-то свет все-таки включили сами. Мы опять подкрадываемся и опять выключаем. Опять визг и крики. Так мы развлекались раз пять, наверное. А в последний раз мы спрятались почему-то не в комнате, а в темном коридоре за шкафами. Шкафы эти стояли у них по обеим сторонам коридора рядом с окном. И вот между ними и окном было небольшое пространство, куда мы и забились. Девчонки на этот раз кричать не стали, а спокойно вышли из ванной. То ли успели-таки уже помыться, то ли им просто все это надоело. И прямиком направились в коридор, где мы затаились. Слышали, наверное, куда мы побежали. Мы стоим – почти не дышим; они стоят – в темноте переговариваются вполголоса: «Где тут свет?», «Включите, кто-нибудь, свет», «Смотрите — ноги!». Тут прибегает еще одна девочка помладше и звонко так спрашивает: «Что, крысы?» А они ей: «Какие крысы?! Ноги!» Свет они, в конце концов, включили. Чувствуем: приближаются. Еще немного — и конец нам. И тут Генри выпрыгивает из-за шкафа и, изобразив руками когти, орет: «Чё надо?!» Девчонки аж назад отпрыгнули. Тут мы все и дали деру, пока они не опомнились…
Под конец его рассказа они все уже катались по полу от смеха. Как Сириус при этом кубки не посшибал – вообще загадка.
— Интересная у вас тут компания, — вдруг раздался голос профессора МакГонагалл; все тут же вскочили, перестав смеяться. — По-моему, отработка была назначена только мистеру Блэку.
— Мы ему не помогали, профессор! Честное слово! – выпалил Джеймс, сделав невинные-невинные глаза. — Мы просто для моральной поддержки пришли.
— Моральной поддержки, значит? Ну-ну, — говорила профессор строго, но губы у нее дрогнули, словно она сдерживала улыбку. — Ладно, на сегодня достаточно. Можете быть свободны.
Дважды повторять они не заставили и быстренько исчезли из Зала наград.
Профессор МакГонагалл, уже не пряча улыбки, посмотрела вслед мальчишкам и покачала головой.
— Итак, господа, — провозгласил Джеймс, когда они отошли достаточно далеко, чтобы профессор их не услышала, — раз уж мы все равно вне гостиной, надо воспользоваться этим и продолжить изучение замка. Да и мантия у нас с собой.
— Дельная мысль! – согласился Сириус.
Питер с энтузиазмом покивал. Ремус тяжело вздохнул:
— Неугомонные!
Правда, возмущение его было слишком наигранным, чтобы ему поверить.
Посовещавшись, решили на этот раз спуститься в подземелья.
— А вдруг мы нарвемся на слизеринцев? – опасливо поежился Питер.
Для него встреча с представителями змеиного факультета была самой страшной напастью.
— Подумаешь! – отмахнулся Сириус. — Что мы слизеринцев не видели?
Питер завистливо вздохнул – ему бы такую храбрость!
Исследование подземелий привело мальчишек в незнакомый темный коридор, где они наткнулись на картину, изображающую фрукты на серебряном блюде.
— Интересно, — задумчиво протянул Джеймс, разглядывая нарисованные фрукты, — почему у меня такое ощущение, что эта картина здесь не просто так?
Ремус хмыкнул и провел пальцем по груше – уж очень натуральной она выглядела. Груша будто бы вздрогнула, и Ремус отдернул руку.
— Ты чего? – спросил Сириус.
— Она… Кажется, она пошевелилась.
— Еще интереснее, — Джеймс в свою очередь провел пальцем по груше, а потом легонько поскреб ногтем, словно пощекотал, пытаясь понять, что с этим фруктом не так.
Груша хихикнула и превратилась в зеленую дверную ручку.
— Опа! – прокомментировал Сириус и, не долго думая, потянул ручку на себя, распахивая дверь.
Едва они зашли внутрь, как тут же были окружены домовыми эльфами. Кланяясь чуть ли не до земли, эльфы наперебой запищали:
— Чего желают господа? У нас есть для вас все-все-все!
— Ребята… — Сириус довольно потер руки. — Кажется, мы попали на кухню…
Помещение представляло собой огромный зал с высоким потолком. Вдоль стен — колонны начищенных до блеска кастрюль и сковородок, а в дальнем конце – исполинский очаг.
— Чудненько! – первым сориентировался Джеймс. — Я как раз проголодался. Тэк-с… Пожалуй, мне хочется яблочного пирога.
— А мне – пудинга, — заказал Сириус.
— А мне – пирожных! – подпрыгнул Питер.
— Ну, мне в таком случае – шоколадного торта, — заключил Ремус.
После каждого заказа кто-нибудь из эльфов исчезал, чтобы принести требуемое блюдо. Оставшийся домовик – судя по всему, главный на кухне – усадил их за небольшой столик, и буквально через пару минут перед ними появились тарелки с едой.
— Здорово! – выразил Джеймс общий восторг. — Это мы удачно забрели!
Остальные только покивали – говорить уже никто не мог, поелику у всех были набиты рты.
Выбрались мальчики из кухни только час спустя, чрезвычайно довольные своей находкой.
На обратном пути из-за неожиданно переместившейся лестницы они попали не в то крыло, чуть не наткнулись на патрулировавших коридоры старост, но успели вовремя скрыться под мантией-невидимкой.
Немного побегали по коридорам от вездесущей Миссис Норрис. А потом еще немного побегали за Миссис Норрис. Та так опешила от столь вопиющей наглости, что потеряла голос и не смогла позвать Филча, и их эскапада осталась без последствий.
Наконец, уже за полночь, сонные, но страшно довольные, мальчишки добрались до Гриффиндорской башни. Разбуженная, и вследствие этого раздраженная, Полная Дама грозно вопросила:
— И где вы шастаете по ночам, молодые люди?!
Проигнорировав вопрос, они хором произнесли:
— Храброе сердце!
Полная Дама некоторое время испепеляла их гневным взглядом, но проход открыла. В гостиной царила темнота — хоть глаз выколи. На ощупь, временами обо что-нибудь ударяясь, хихикая и перешептываясь, они добрались до своей спальни.
— Отличный получился день! – подвел итог Сириус, когда они уже забрались в кровати.
И даже Ремус не мог не согласиться с этим утверждением.
А несколько дней спустя все, кроме Сириуса, начали собираться домой на Рождественские каникулы.
— Может, поедешь все-таки ко мне? – спросил Джеймс отстраненно наблюдавшего за их сборами друга. — Родители будут только рады. Я тебе точно говорю!
Сириус мотнул головой:
— Не в этот раз, Джим. Еще с тем, что я остаюсь в школе, родители смирились, хоть и с трудом. Но за самовольную поездку куда-то в гости с меня точно шкуру спустят. А я еще за Гриффиндор не получил все причитающееся, так что не стоит усугублять.
— Тогда давай моя мама вам приглашение пришлет?
— Не поможет, — Сириус усмехнулся. — Да не дергайся ты! Ну, поскучаю тут пару недель – ничего страшного.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, пока Джеймс не уступил:
— Ну, как знаешь. Но потом не жалуйся!
— Еще чего! – фыркнул Сириус со своим блэковским высокомерным видом.
— Аристокра-а-ат, — прокомментировал Джеймс.
— Ладно, ребята, пора двигать, — вмешался Ремус, пока их перепалка не затянулась; а то эти двое если начнут, то их уже не остановишь.
Сириус с Джеймсом состроили обиженные мины – опять всю игру испортил! Ремус усмехнулся. При всей любви к семье и горячем желании увидеть родителей, он уже чувствовал, что будет ужасно скучать по друзьям.
Начинались их первые Рождественские каникулы.
29.09.2011 Глава 7
Лили не ожидала, что будет настолько счастлива вернуться в школу. Нет, она была рада повидать родителей и Петунью. Но радость длилась недолго, поскольку сестра все каникулы дулась и почти не разговаривала с ней. Родители пытались восстановить мир между своими дочерьми, да и сама Лили не единожды просила прощения и всячески старалась задобрить сестру. Но Петунья мириться не желала. При виде Лили она возмущенно и презрительно фыркала и удалялась в свою комнату, либо шла гулять. Завтракать, обедать и ужинать она старалась в разное с Лили время, чтобы не встречаться даже за столом. А если они все-таки пересекались и Петунья становилась свидетельницей рассказов сестры о школе, то начинала откровенно над ней издеваться. Главным ее обвинением было то, что Лили – лгунья, все выдумывает, и вообще в ее школе учатся одни уроды и сумасшедшие, и сама она такая же. Родители сердились, пытались поставить старшую дочь на место, но та все замечания пропускала мимо ушей. В итоге всякий разговор с Петуньей заканчивался для Лили слезами. Впервые она почувствовала себя в кругу собственной семьи, словно в чужом, а порой и враждебном мире.
Все более открытая враждебность сестры значительно испортила каникулы, и это заставляло еще острее чувствовать радость от возвращения в школу, по которой Лили успела соскучиться. А увидев на вокзале Алису, она буквально бросилась ей на шею. И, когда подруга радостно ей улыбнулась и обняла в ответ, Лили окончательно почувствовала, что та стала ей ближе родной сестры.
* * *
Каникулы в Хогвартсе без друзей оказались настолько скучными, что Сириус почти пожалел, что не поехал домой. Там его, конечно, ждала, мягко говоря, не самая приятная встреча с родителями. Но в то же время там был брат, по которому он соскучился. Однако всякий раз Сириус мрачно напоминал себе, что скука – ничто по сравнению с тем, что сделает с ним мать за поступление в Гриффиндор.
Делать в школе было совершенно нечего: изучать замок без друзей не хотелось, на улице было невероятно холодно – долго не погуляешь, студентов почти не осталось. Единственным развлечением было общество кузины Андромеды, которую Сириус очень любил. Меди училась последний год и свои последние каникулы тоже решила провести в школе. Любившая кузена, как родного брата, она всегда с удовольствием с ним общалась.
Со скуки в последние дни каникул Сириус опустился до того, что начал читать учебники. Чем он и занимался, забравшись с ногами на кровать, когда снизу из гостиной раздался шум голосов.
Сириус отшвырнул учебник и стрелой помчался вниз, едва не сбив с ног своих друзей, уже поднимавшихся по лестнице.
— Сириус! – Джеймс тут же заключил его в объятия.
— Привет! – хором произнесли Ремус и Питер, присоединяясь к Джеймсу.
Сириус почувствовал себя по-настоящему счастливым – до этого момента он и не подозревал, насколько соскучился по ним. А ведь, казалось бы, прошло всего лишь две недели.
На лестнице тут же образовалась пробка. Кто-то, посмеиваясь, пытался обойти их кучу малу, а кто-то корчил недовольную мину.
— Это что за столпотворение? – раздался строгий голос Эммелины Вэнс, старосты Гриффиндора.
Мальчишки обернулись и с удивлением обнаружили уже приличную толпу, собравшуюся из-за того, что они загородили подъем.
— Упс, — произнес Джеймс с лукавой улыбкой. — Пошли, парни.
И они бегом поднялись в свою спальню.
— Ну, рассказывайте, как прошли каникулы? – Сириус устроился на своем излюбленном месте – подоконнике – и оглядывал друзей весело блестящими глазами.
— Нормально, — ответил Ремус. — Мы с родителями никуда не ходили: праздновали в сугубо семейном кругу. Все как всегда.
Ремус умолчал о том, что в этом году на начало каникул пришлось полнолуние.
— А мы с отцом ходили на каток, — гордо сообщил Джеймс.
— Куда? – хором вопросили остальные трое.
— На каток, — Джеймс явно наслаждался ситуацией. — Это такое место, покрытое льдом. По этому льду катаются на коньках.
Джеймс сделал паузу, ожидая следующего вопроса, и он не замедлил прозвучать:
— А что такое коньки?
— А вот это, друзья мои, вы сейчас увидите, — загадочным тоном пообещал Джеймс и полез в свой чемодан, откуда достал небольшой мешочек: — Вот. Папа мне заколдовал их, чтобы меньше места занимали.
С этими словами он извлек из мешочка одну за другой четыре пары коньков. Некоторое время все удивленно их рассматривали.
— И что с этим делать? – выразил Сириус общее недоумение.
Джеймс довольно усмехнулся и взлохматил волосы.
— Это надевается на ноги вместо ботинок. А потом встаешь на лед и скользишь.
На лицах всех троих отразилось сомнение и недоумение. Джеймс захихикал.
— Поди, думаете, что я издеваюсь?
— А разве нет? – ехидно спросил Сириус.
— Нет, — и уже серьезно продолжил: — Это правда здорово. Я тоже сначала сомневался, а потом попробовал, и мне понравилось.
— Кто же это тебя научил столь экстравагантным способам развлекаться? – насмешливо прищурился Сириус.
— Ну, я ж говорил, что мы с соседями-маглами дружим.
— Знаешь, с каждым твоим рассказом маглы мне нравятся все больше и больше. И за что их мои родители не любят?
Джеймс ухмыльнулся.
— Все это хорошо, — подал голос Ремус. — Но, судя по всему, ты собрался в Хогвартсе кататься? И где ты возьмешь здесь каток?
— Ты что, Рем? У нас же целое огромное озеро под боком! Сейчас оно как раз замерзло – вот тебе и лед.
— Хм. Озеро-то, конечно, замерзло. Но его еще и снегом завалило. Или ты собираешься его разгребать?
— Об этом я не подумал… — Джеймс почесал затылок. — Да ладно, придумаем что-нибудь!
Они обменялись с Сириусом заговорщицкими улыбками. Ремус закатил глаза – эти придумают, точно. Так придумают, что никому мало не покажется!
— Пит, а у тебя как каникулы прошли? — вернулся Сириус к первоначальной теме.
— Да ничего особенного, — вздохнул Питер. — Был дома с матерью…
Он замолчал, а Сириус, задумчиво на него посмотрев, спросил:
— У тебя с ней проблемы?
Все как по команде уставились на Питера. А ведь, правда — они до сих пор ничего не знали о его семье.
— Не то чтобы проблемы, — Питер смущенно поежился от такого пристального внимания. — Просто не любит она меня…
— Почему?
— Откуда я знаю?! – он сказал это резче, чем хотел, и опять смутился. — Не любит, и все.
На мгновение все сочувственно замолчали. Ну, а что тут можно сказать? Сириус же хлопнул его по плечу и произнес:
— Ладно, Пит, не кисни. Меня вон родители тоже не больно любят. Ничего, прорвемся!
Питер неуверенно улыбнулся.
— А ты сам, Сириус, — спросил Джеймс, — что тут без нас делал?
Сириус пожал плечами.
— Сидел в основном в гостиной: одному по замку шастать не интересно. Кстати, представляете, Снейп тоже остался. Правда, меня он избегал – я видел его только в Большом зале во время еды, после чего он быстро куда-то исчезал. Так что обошлось без дуэлей, — Ремус при этих словах облегченно вздохнул и Сириус, заметив это, насмешливо ухмыльнулся. — А еще в замке осталась моя любимая кузина Андромеда. У нее тоже разногласия с семьей из-за того, что она влюбилась в маглорожденного. Классный, кстати, парень – Тед Тонкс. Меди собралась за него замуж и по этому поводу поскандалила с родителями. Вот и осталась в школе на каникулы, чтобы не слушать каждый день их нравоучения.
— Слушай, а у вас у всех имена такие… звездные? – спросил Ремус.
— Практически, — Сириус хмыкнул. — Традиция семьи Блэк. Кузина Нарцисса – редкое исключение. Вот с Меди я все каникулы в основном и общался. В то время, когда она не была занята общением с Тедом. Кстати, мне тут со скуки идея пришла – про Дракучую Иву, которая на школьном дворе растет.
При этих словах Ремус вздрогнул и побледнел.
— Я игру придумал: надо пробежать мимо ее ветвей, чтобы коснуться ствола – кто быстрее.
— Ты рехнулся?! – возмутился все еще бледный Ремус. — Она же покалечить может!
— Да ладно, — беспечно отмахнулся Сириус, — если шевелиться побыстрее, не покалечит.
— Да?! Ты уже пробовал?
— Нет. Вот как раз и попробуем.
Ну, как можно быть таким беспечным? Ремус всегда подозревал, что у Сириуса инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. Он начал спорить, попытаться убедить, что это безумная затея, но Джеймс уже с энтузиазмом кивал – глаза у обоих зажглись в предвкушении очередной авантюры. И он только буркнул:
— Сумасшедшие!
— Ре-ем! Ну, Рем! – Джеймс состроил умоляющую физиономию. — Ничего не случится. Мы будем очень внимательны.
Спорить было бесполезно. В этом Ремус уже убедился на опыте и только обреченно предложил:
— Давайте хоть до весны это отложим. Чтобы не по снегу.
— Заметано! – мальчишки довольно переглянулись.
И Джеймс вернулся к своей первоначальной затее:
— А зимой будем осваивать коньки!
Ремус только понадеялся, что это занятие не так опасно, как игры с Дракучей Ивой.
* * *
Утром, быстро поев, Джеймс переглянулся с Сириусом и направился не куда-нибудь, а прямиком к учительскому столу. Ремус ошарашенно посмотрел ему вслед и повернулся к Сириусу, который продолжал есть, как ни в чем не бывало. Но весь его вид говорил о том, что затевается нечто грандиозное. Ремус застонал про себя – что еще эти неугомонные придумали?
Джеймс подошел к МакГонагалл и что-то ей сказал. У той сделалось до крайности удивленное лицо, а Дамблдор усмехнулся себе в бороду.
— Что он затеял? – спросил Ремус.
— Кто? – Сириус оторвался от тарелки и невинно хлопнул длиннющими ресницами.
— Сириус! – Ремус угрожающе прищурился.
Тот рассмеялся:
— Не кипятись, Рем. Джим просто решил попросить МакГонагалл расчистить нам каток. Она-то наверняка может это сделать одним взмахом палочки.
У Ремуса сделалось такое растерянно-удивленное лицо, что Сириус снова засмеялся.
Профессор МакГонагалл, выслушав Джеймса, кивнула и что-то ответила. Весьма довольный собой, он вернулся к друзьям, провожаемый недоуменными взглядами студентов и веселыми – профессоров.
— Есть! – сообщил Джеймс, плюхнувшись рядом с Сириусом. — Замечательный у нас все-таки декан! Она, правда, не сразу поняла, зачем мне это надо, но когда поняла, сказала, что это неплохая идея. Представляете? Так что сегодня после занятий проводим уроки катания на коньках для всех желающих.
— То есть ты проводишь? – уточнил Ремус. — Мы-то никто на этих твоих коньках кататься не умеем.
— Да в школе полно маглорожденных! Наверняка многие из них умеют.
— Но у них нет коньков, — резонно заметил Питер.
— Это да… — Джеймс задумался. — О! Можно попросить старших трансфигурировать коньки из ботинок.
К тому времени, когда закончились занятия, новость каким-то образом распространилась по всей школе, и к озеру собралось огромное количество студентов со всех курсов.
После того как профессор МакГонагалл убрала снег, Джеймс принялся деловито показывать друзьям, как надевать коньки, а потом — как на них стоять и двигаться. Они пытались сделать хотя бы несколько шагов, отчаянно цепляясь друг за друга и стараясь не упасть. И все-таки периодически то один, то другой падал, утягивая за собой остальных, и на льду получалась смеющаяся и кричащая куча мала. Джеймс, будто предводитель, ехал чуть впереди и командовал.
Привыкнув к необычному способу передвижения и научившись свободно скользить по льду, мальчишки неожиданно обнаружили, что это очень увлекательное занятие. И тут же принялись гоняться друг за другом по озеру — сначала неуверенно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее.
Конечно же, Сириус и Джеймс не могли обойтись без показательных выступлений: они устроили бег наперегонки и носились по льду с такой скоростью, словно стояли на коньках всю жизнь.
Хуже всего было Питеру: от природы неуклюжий, он никак не мог справиться со своими разъезжающимися ногами и почувствовать себя хоть немного уверенно. Поэтому он держался в стороне от шумных друзей и тихонько ехал вдоль берега озера.
Гриффиндорская четверка недолго оставалась на льду в одиночестве: новый способ развлечения быстро оценили. Старшие студенты сами догадались трансфигурировать обувь в коньки себе и желающим с младших курсов, маглорожденные объясняли чистокровным, как держаться на льду. И вскоре множество детей присоединилось к четырем друзьям. Кто-то сразу начал кататься, кто-то пытался освоиться, осторожно переставляя ноги, кто-то помогал неопытным товарищам, а кто-то устроил соревнования по примеру Сириуса и Джеймса. Веселые крики и звонкий детский смех разносились над заснеженным школьным двором.
Из окна своего кабинета за ними наблюдал Альбус Дамблдор и улыбался. Правда, улыбка его была немного печальна. Наступали тяжелые времена. Волдеморт с каждым годом привлекал все больше сторонников. Со дня на день могла начаться война, которая неизвестно к чему приведет. Что ждет этих детей за стенами школы? Какое будущее уготовила им судьба?
Но, что бы ни случилось, у детей должно быть детство. Со смехом и шалостями. С верной дружбой и робкой первой влюбленностью. И он сделает все, чтобы никто не лишил их детства.
Детский смех звенел над застывшим озером и уносился в ясное синее небо.
Лили с Алисой вместе с остальными вышли из замка, заинтригованные слухами о том, что неугомонные гриффиндорские первокурсники затеяли нечто весьма интересное.
— Ух ты! – Лили сразу поняла, что происходит. — Они решили кататься на коньках. Замечательная идея!
— Так, а теперь еще раз для непосвященных, — попросила Алиса.
Лили хихикнула и принялась объяснять подруге, что затеяли мальчишки. Алиса пожала плечами и с сомнением наблюдала, как они учатся стоять на льду. Но когда Джеймс и Сириус начали гоняться друг за другом по озеру, она загорелась желанием тоже так научиться.
— Где бы нам взять коньки? – Лили стала оглядываться и заметила, как кто-то из старших трансфигурирует свои ботинки. — О! Гляди-ка. Надо попросить, чтобы нам тоже так сделали.
Что они немедленно и осуществили.
— Ну и что теперь? – спросила Алиса, пытаясь удержаться на ногах.
— Отталкивайся и катись.
Вцепившись в Лили мертвой хваткой, Алиса сделала несколько робких шагов. А пару минут спустя уже относительно уверенно скользила.
— Теперь сама, — Лили покатилась перед подругой спиной вперед, только чуть придерживая ее за ладони.
— Ух ты! Получается! – гордая собой, Алиса отпустила руки и тут же закричала: — Ой, Лил, осторожней!
Повернуться Лили не успела, врезавшись в кого-то спиной. И вместе с этим кем-то полетела на лед, потеряв равновесие. В следующую секунду к ним присоединилась Алиса.
— Упс, — только и смогла она произнести, пытаясь отползти в сторону – упав последней, она рухнула прямо на Лили.
— Ой, Ремус, извини, пожалуйста, — Лили, наконец, разглядела, кого сбила с ног.
— Да ничего, — Ремус, улыбаясь, встал сам и помог подняться девочкам.
— Что случилось? – к ним подкатили Джеймс и Сириус.
— Небольшая авария, — улыбнулась Лили. — Жертв нет.
Все чистокровные недоуменно моргнули, и только Джеймс понимающе усмехнулся. Лили рассмеялась и махнула рукой:
— Не обращайте внимания.
— Помощь нужна? – предложил Джеймс.
— Мне нет. А вот Алисе, может быть.
Когда Алиса научилась достаточно уверенно и быстро ездить сама, мальчишки решили подключить девочек к своим соревнованиям.
Победил Блэк. Запыхавшаяся Лили, пришедшая к финишу второй, удивленно спросила:
— Сириус, ты же чистокровный. Когда ты научился так кататься?
— Только что, — гордо ответствовал тот, сияя довольной улыбкой.
Лили только пораженно покачала головой.
Мальчикам быстро надоело просто кататься, и они затеяли битву снежками. Подключившиеся к игре старшекурсники, взмахом палочки воздвигли на льду две снежные крепости. В баталию включилось, как минимум, пол школы.
С озера они ушли, только когда стемнело настолько, что уже ничего не было видно. С ног до головы в снегу, мокрые, уставшие, но страшно довольные.
С того дня катание на коньках стало одним из самых популярных зимних развлечений в Хогвартсе.
30.09.2011 Глава 8
Незаметно пролетела зима. И вот уже школьный двор покрылся молодой травой, а деревья – нежной листвой. В апреле состоялся решающий матч по квиддичу — Гриффиндор-Слизерин.
В предвкушении матча Джеймс чуть ли не прыгал от нетерпения. Сириус ехидно улыбался, глядя на него, но сам ждал матч с не меньшим азартом. Они оба решили на следующий год пробоваться в команду и теперь прикидывали, кем хотели бы играть. На следующий год в команде освобождались места ловца и охотника: Гестия Джонс и Эрни Маклейн учились на последнем курсе.
Питер только вздыхал, глядя на них: он был бы не прочь стать игроком, но полеты ему совершенно не давались. Метла, словно норовистая лошадь, почуявшая неопытного седока, неизменно его скидывала.
Ремус же никогда не был фанатом квиддича, но друзья заразили его своим энтузиазмом. Если поначалу он ходил на матчи просто за компанию, то теперь наблюдал за игрой с настоящим азартом. Правда, в отличие от друзей, сам играть не собирался. Его вполне устраивала роль болельщика.
На стадионе собралась вся школа. Пришли даже те, кто не очень увлекался квиддичем – все-таки последний матч сезона. К тому же противостояние Гриффиндор-Слизерин уже само по себе привлекало внимание.
— Прошу всех приготовить метлы!
Профессор Трейн громко свистнула в свисток. Игра началась.
Вместе со всеми четверо друзей кричали что-то подбадривающее своим игрокам, прыгали, когда Гриффиндор забивал гол, стонали, когда гол забивал Слизерин. А когда ловец Гриффиндора Гестия Джонс вдруг резко взмыла вверх, заметив снитч, все четверо, затаив дыхание, следили за бешеной гонкой. И вот золотой мячик – в руках Гестии, и гриффиндорская трибуна взорвалась радостным воплем. Все прыгали, кричали, колотили друг друга по спине и плечам и торжествующе поглядывали на приунывших слизеринцев.
Возвращаясь в замок после матча, мальчики возбужденно обсуждали игру. Точнее, Джеймс обсуждал – остальные больше слушали. Как вдруг он резко замолчал и встал как вкопанный.
— Ты чего? – удивленно спросил Ремус.
— Как же мы забыли? – Джеймс хлопнул себя по лбу. — Дракучая Ива!
Огромное дерево прямо перед ними, будто живое существо, махало ветвями, пытаясь дотянуться до мальчиков.
— О нет! – простонал Ремус — он-то уже надеялся, что они не вспомнят.
— О да! – ухмыльнулся Сириус.
— После обеда и займемся, — подвел итог Джеймс.
Конечно же, никакие доводы, уговоры и убеждения на них не подействовали. Исчерпав все аргументы, Ремус насупился и замолчал. Питер боязливо поеживался, но не возражал.
— Итак, — Джеймс задумчиво созерцал бушующую Дракучую Иву, — надо определить правила игры.
— Да все просто: побеждает тот, кто первый коснется ствола. При этом желательно, чтобы ива тебя даже не задела или, по крайней мере, не сильно задела.
— Может, все-таки не надо? – предпринял Ремус последнюю попытку.
— Надо, — Сириус шагнул к иве. — Начали!
Сначала они приноравливались к иве: присматривались к движению ветвей, к тому, как она реагирует на их собственные перемещения, пытались хотя бы зайти в зону досягаемости дерева так, чтобы оно не отбросило их назад. А потом началось. Две мальчишеские фигурки скользили между бушующими ветвями, ловко от них уворачиваясь, отскакивая то в одну, то в другую сторону. Ветви хлестали воздух с такой силой, что становилось страшно. Питер только попискивал от ужаса. Ремус и сам в какой-то момент даже зажмурился. Иногда мальчишек все-таки задевало, но пока не слишком сильно — вскользь. Оба обладали потрясающей реакцией и ловкостью.
Первым до ствола добрался Джеймс, но уже через пару мгновений Сириус к нему присоединился. Рядом со стволом ветви Дракучей Ивы не могли до них дотянуться, и у них была возможность немного отдохнуть, прежде чем начать пробираться обратно.
Как только мальчики добрались до ствола, рядом раздались аплодисменты и приветственные крики. Ремус удивленно обернулся: оказывается, вокруг собралось множество учеников, которые с азартом наблюдали за его друзьями. Сириус и Джеймс, стоящие у ствола, с довольными улыбками поклонились публике.
— Эй, ребята! — крикнул Бенджи Фенвик, капитан гриффиндорской сборной. — Приходите на следующий год пробоваться в команду. Я лично уже готов вас взять даже без испытаний!
— Непременно! – хором крикнули мальчики, просияв еще больше.
— Хвастливые идиоты! – недовольно пробормотала стоявшая неподалеку от Ремуса Лили Эванс. — Это же опасно! Как они не понимают?!
Ремус только усмехнулся. Он тоже задавал себе этот вопрос, пока не понял, что в лексиконе его друзей слово «опасно» отсутствует в принципе.
Тем временем Сириус и Джеймс, отдышавшись, начали пробираться обратно. Ива, до крайности раздраженная нахальными детьми, свистела ветвями еще более угрожающе. Ремус слышал, как пару раз испуганно вскрикнули стоявшие рядом девочки. Но эти двое добрались обратно, заработав всего лишь пару синяков и небольших царапин. И явно были чрезвычайно довольны своей выходкой. Особенно сиял Джеймс. Ну, как же – он выиграл, хоть на пару мгновений, но добрался до ствола первым!
Даже будучи лучшими друзьями, они постоянно в чем-нибудь соревновались: в учебе, в шалостях и вот в таких самоубийственных эскападах. Правда, проигравший никогда не обижался, напротив – радовался за победившего больше, чем сам победивший. Вот и Сириус сейчас смотрел на друга чуть ли не с гордостью за его победу.
Игра вызвала интерес: некоторые из зрителей решили попробовать свои силы, и желающих набралось довольно приличное количество. Питер тоже было дернулся, но в последний момент не решился и отступил. «Приехали!» — обреченно подумал Ремус. Сама по себе близость Дракучей Ивы уже заставляла его нервничать, а тут еще такое развлечение!
— Рем, а ты не хочешь попробовать? – спросил Сириус.
— Нет уж, увольте: я еще с ума не сошел!
Сириус пожал плечами — мол, как хочешь. Не мог же Ремус объяснить, что отпугивала его не столько опасность, сколько то, что приближение к Дракучей Иве стойко ассоциировалось в его сознании с полнолунием. Один только вид этого дерева вызывал у него нервную дрожь, и приближаться к нему он вовсе не собирался.
Однако и уйти отсюда и оставить безбашенных друзей одних он тоже не мог. Вот и приходилось, загнав поглубже свой животный ужас, наблюдать за устроенной ими игрой.
Лили Эванс, хоть и состроила недовольную мину, уходить тоже не собиралась. Может быть, поддавшись уговорам подруги: Алиса наблюдала за происходящим с большим увлечением.
Игра тем временем набирала обороты. Соревновались по двое-трое под подбадривающие крики зрителей. Джеймс с Сириусом теперь выступали в роли судей. И все бы ничего, но их шумная толпа, собравшаяся у ивы, конечно же, привлекла внимание. Но еще раньше, чем профессор МакГонагалл успела дойти до них, произошло несчастье. Второкурсник с Хаффлпаффа Дэйви Гаджен не успел увернуться, и сокрушительный удар ивы пришелся ему прямо по лицу. Вскрикнув, он рухнул на землю и схватился за глаз. Все замерли. Сириус сориентировался первым и кинулся к Дэйви, чтобы вытащить того из-под дерева, пока оно не покалечило его еще больше. С ношей уворачиваться от ударов хлещущих ветвей было гораздо сложнее. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Джеймс и Ремус, а за ними еще несколько мальчишек не начали отвлекать иву на себя.
МакГонагалл дошла до них как раз к тому моменту, когда Дэйви уже в безопасности был окружен взволнованными ребятами.
— Что здесь происходит? – спросила она, заставив всех вздрогнуть и чуть ли не подпрыгнуть.
— Мой глаз, — простонал Гаджен, все еще закрывая его ладонью.
МакГонагалл отвела его руку и охнула. И не она одна. Глаз налился кровью, а вокруг расплылся громадный синяк, который уже начал опухать.
— Мистер Гаджен, срочно в больничное крыло. Мисс Патил, проводите его, — и как только они двинулись по направлению к школе, профессор сурово спросила: — А теперь я жду объяснений: как это произошло?!
Воцарилось молчание.
— Не слышу ответа.
— Мы играли, профессор, — раздался чей-то робкий голос. — Надо было добежать до ствола ивы и коснуться его.
— Что?! – МакГонагалл гневно сверкнула глазами. — И кто же додумался до такой «игры»?
Джеймс с Сириусом переглянулись и, сделав шаг вперед, вздохнули:
— Мы.
— Можно было и не спрашивать… — некоторое время профессор испепеляла их возмущенным взглядом. — Вы хоть понимаете, насколько это опасно? Мистеру Гаджену могло выбить глаз. Да и посерьезней можно было получить увечья! Когда ж вы будете головой думать, прежде чем делать что-то?
— Мы никого не звали, — мрачно буркнул Джеймс. — Мы играли вдвоем. Остальные сами захотели присоединиться.
— И вы считаете, что это вас извиняет? Хорошо, пусть вы были бы здесь одни, но и вас могло покалечить.
— Нас она не достанет! – вскинул голову Сириус, до этого рассматривавший землю под ногами.
— Поменьше самоуверенности, мистер Блэк!
Сириус снова опустил голову. Профессор неодобрительно покачала головой и отчеканила:
— Двадцать баллов с каждого. И отработка у мистера Филча, — обращаясь уже ко всем, она добавила: — С этого дня каждый, кто приблизится к Дракучей Иве, будет наказан. Все в замок! Немедленно!
Где-то за их спиной возмущенно фыркнула Эванс и пробормотала что-то вроде: «А я говорила, что добром это не кончится!»
— Доигрались? – Ремус догнал друзей.
Те только засопели, но на этот раз промолчали. Ремус понадеялся, что этот инцидент заставит их стать хоть чуточку осторожнее.
* * *
Экзамены подкрались незаметно. Ремусу с большим трудом, но все-таки удалось засадить друзей за учебники… за две недели до экзаменов. Собственно, у Джеймса и Сириуса проблемы были только с историей магии, на которой они весь год спали. Но, позаимствовав у того же Ремуса конспекты, они более-менее запомнили основные события, пересказывая друг другу прочитанное.
Сложнее всех было Питеру. И тут к делу подключились друзья: все трое усердно натаскивали его по всем предметам, заодно тренируясь сами. В итоге Питер добился весьма приличных результатов.
Накануне экзаменов нервничали все, даже уверенные в себе Джеймс и Сириус. Что уж говорить об остальных? А к пятикурсникам и семикурсникам вообще было опасно приближаться: те накануне СОВ и ЖАБА чуть ли не кидались на окружающих.
Первым стоял экзамен по чарам. Профессор Флитвик вызывал их в кабинет по одному, остальные в это время ждали в коридоре. Ремус листал учебник, Питер, с каждой секундой все больше бледнея, бездумно смотрел прямо пред собой. Сириус, засунув руки в карманы, небрежно прислонился к стене и со стороны казался надменным и абсолютно спокойным. Но друзья знали, что это только видимость. Джеймс изучал компанию, устроившуюся у окна: Лили Эванс, сидя на подоконнике, лихорадочно листала учебник. Рядом с ней Алиса Стоун нервно крутила в руках волшебную палочку и что-то беззвучно шептала. По другую сторону от Лили стоял Снейп и тоже изучал учебник. Джеймс скривился:
— Вот что она в нем нашла? Вечно с ним цацкается!
— Джеймс, — оторвавшись от учебника, Ремус проследил за его взглядом, — хотя бы сейчас не цепляйся к нему. Ну, дружит она с ним. Имеет право дружить, с кем хочет.
— Он противный!
— Видимо, Лили так не считает. Закрыли тему!
Джеймс сердито передернул плечами и переключился на другой предмет:
— Повезло тебе, Сириус, с фамилией: не придется долго мучиться, — и, страдальчески возведя глаза к потолку, протянул: — А я почти в самом конце списка!
Сириус только фыркнул, и в этот момент прозвучал высокий голос профессора Флитвика:
— Блэк, Сириус!
— Ну все, парни, я пошел, — Сириус глубоко вздохнул.
— Удачи! — хором произнесли мальчишки.
По возвращении из кабинета Сириус был встречен дружным вопросом:
— Ну, как?
— Все отлично. Надо заставить ананас проплясать чечетку, — он хихикнул. — Кажется, я немного перестарался: ананас выделывал такие коленца, что Флитвик даже зааплодировал.
Ребята рассмеялись. Они и ожидали от него чего-нибудь в этом роде.
Постепенно толпа в коридоре редела. Кто-то выходил из кабинета радостный и сияющий, кто-то, напротив, мрачный и словно в воду опущенный. Одна девочка даже разрыдалась.
Сириус остался с друзьями ждать, пока дойдет очередь до них. Точно так же, как некоторое время спустя, сдав экзамен, остался Ремус.
Больше всего они волновались, когда наступил черед Питера. Но и он появился из кабинета довольный и улыбающийся.
— Порядок! Кажется, сдал.
— Ура! – закричали они хором.
На мальчишек стали оборачиваться, а Снейп смерил их убийственным взглядом. Но сейчас друзьям ни до кого не было дела. Наконец, из кабинета прозвучало:
— Поттер, Джеймс!
Джеймс взлохматил себе шевелюру, глубоко вздохнул и двинулся в кабинет с таким лицом, будто идет на эшафот.
Когда он вернулся — уже с сияющей физиономией — мальчики помчались на кухню, чтобы запастись сладостями и как следует отпраздновать сдачу своего первого экзамена. Хотя оценки объявят только через неделю после последнего экзамена, кто как сдал, было уже сейчас примерно ясно.
— Ну что ж, парни, — подвел итог Джеймс, когда они в своей спальне поедали принесенные из кухни пирожные, — я в нас и не сомневался!
* * *
Несмотря на успешно сданные чары, Лили трясло перед каждым следующим экзаменом. Даже перед зельеварением.
— Лили! – Алиса укоризненно покачала головой. — Тебе-то чего волноваться? Ты же лучшая в зельях, любимица Слизнорта.
Но Лили словам подруги не внимала. Не то чтобы она была неуверенна в своих знаниях — просто сама атмосфера экзаменов вызывала нервную дрожь. Успокоилась Лили, только когда разложила на столе в экзаменационном классе ингредиенты и приступила к приготовлению зелья от забывчивости. Знакомый процесс тут же увлек ее настолько, что девочка забыла обо всем. И очнулась, только когда зелье было готово.
Слизнорт одобрительно улыбнулся ей и тихонько произнес:
— Как всегда великолепно, мисс Эванс!
Лили радостно зарделась. Из класса она вылетела как на крыльях.
В коридоре ее поджидал Северус, который, едва увидев ее, сразу спросил:
— Ну, как? Хотя можешь не отвечать – по твоему лицу все понятно.
Лили радостно рассмеялась.
— А ты сам? Наверняка лучше всех сварил!
Северус польщено хмыкнул:
— Если верить Слизнорту, то да.
Некоторое время спустя к ним присоединилась Алиса, которая при виде Северуса привычно поморщилась.
— Сдала? – взволнованно спросила Лили. В отличие от нее, подруга зелья никогда особенно не любила.
— Вроде, — выдохнула Алиса. — Я дико боялась, что что-нибудь перепутаю, но, кажется, и цвет, и запах получились, как положено.
На этот раз поморщился Северус. Алиса предпочла этого не заметить, а Лили, пообещав ему встретиться позже, поспешила увести подругу.
* * *
Окончание всех экзаменов четверо друзей отметили еще одним набегом на кухню. Когда они уже запаслись сладостями и соками и собрались уходить, прямо перед ними появился директор. Мальчишки в ужасе замерли, прижимая к себе добычу, и нервно сглотнули, уставившись на него. Дамблдор, кажется, даже не удивился. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока директор не объявил задумчиво в пространство:
— Так вот что за мародеры, оказывается, объявились в школе! А я-то все думаю, кто это еду таскает… — он усмехнулся себе в бороду, и глаза его весело блеснули за стеклами очков. — Если вы сейчас быстро исчезнете, ради окончания учебного года я сделаю вид, что никого не видел.
Ребят как ветром сдуло. В гриффиндорскую башню они неслись с такой скоростью, какой от себя даже не ожидали. А влетев в спальню, переглянулись и расхохотались.
— Ну, Дамблдор дает! – воскликнул Сириус. — Я уж думал все – нам конец! А он: «сделаю вид, что никого не видел».
— Мародеры, — Джеймс хмыкнул. — А что, неплохое название!
— Точно! — поддержал Сириус друга. — Так мы и будем называться. Ремус?
— Мародеры и есть, — согласился Ремус с улыбкой.
— Питер?
— Я за.
— Итак, единогласно. С этого момента мы – Мародеры.
Объявления отметок все ожидали с нетерпением. Сириус и Джеймс набрали рекордное количество Превосходно. Джеймс дико удивился, увидев у себя «Превосходно» даже по Зельеварению.
— Твое благотворное влияние, — ухмыльнулся он Сириусу.
Совсем чуть-чуть от них отстал Ремус: у него было только одно «Выше ожидаемого» — по трансфигурации. Что касается Питера, он по всем предметам получил «Выше ожидаемого», а по Травологии — даже «Превосходно», и долго не мог поверить своим глазам, внимательно изучая табель.
В Хогвартс-экспрессе, по дороге домой, друзья поначалу шутили и веселились, но чем ближе был Лондон, тем мрачнее становился Сириус.
— Не убьет же она тебя! – не выдержал Джеймс.
— Кто знает? – Сириус произнес это настолько серьезно, что все в шоке уставились на него.
— Знаешь что? – Джеймс первым пришел в себя. — Я попрошу маму, чтобы она прислала тебе приглашение. Проведешь лето у меня.
— Не отпустят, — Сириус все так же мрачно покачал головой.
Джеймс закусил губу и уже с тревогой уставился на друга.
— Да ладно, прорвемся! – вдруг улыбнулся Сириус, заметив их беспокойство. — Первый раз что ли? Я вам напишу, как все прошло.
Радость от наступающих каникул несколько омрачалась печалью разлуки. Но они были детьми, веселыми и жизнерадостными, а печали в этом возрасте преодолеваются легко и быстро.
01.10.2011 Глава 9
«Уважаемая миссис Блэк,
Не согласились бы Вы отпустить Вашего сына Сириуса провести у нас часть каникул? Наши дети очень подружились, и мы с мужем были бы рады принять Сириуса у себя.
С уважением,
Дорея Поттер»
«Дорогая Алиса,
Возвращение домой было предсказуемо омрачено нападками Петуньи. Не могу понять, за что меня ненавидит родная сестра? Что я ей сделала? А ведь раньше мы были очень дружны! Родители пытаются как-то сгладить наши стычки, но это не очень помогает. И знаешь, если раньше я только плакала, то теперь не выдерживаю и начинаю огрызаться.
Ну ладно, не буду тебя грузить своими проблемами. В остальном лето проходит вполне обычно. Хожу в кино, гуляю по городу с Северусом (не морщись, пожалуйста, я все вижу), занимаюсь домашними делами, катаюсь на велосипеде. В общем, все как всегда. Даже писать особенно нечего.
А у тебя как проходит лето? Ты говорила: вы собирались ехать во Францию? И как там? С нетерпением жду ответа,
Твоя подруга Лили»
«Уважаемая миссис Поттер,
К сожалению, не могу принять Ваше приглашение, поскольку этим летом Сириус будет очень занят.
С уважением,
Вальбурга Блэк»
«Джим, Прежде всего, выполняю свое обещание рассказать, как пройдет мое возвращение под родной кров.
Так вот. Как помнишь, на вокзале меня встретил один Кричер. Что уже само по себе было дурным знаком. Я по дороге внутренне подготовился к буре. Однако дома меня встречают совершенно спокойно и даже как-то подозрительно радушно. Объяснялось все просто: у нас были гости, а при посторонних маман никогда скандал не затевает.
Зато уж вечером, когда все ушли, началось… Сначала она просто на меня орала долго и со вкусом. В основном про позор рода, отщепенца, предателя, ну и так далее по списку. Отец только молча кивал и в процесс воспитания меня не вмешивался. Накричавшись вдоволь, маман объявила наказание — обычное Круцио. Ничего страшного, и раньше случалось. Ну и обеда с ужином, конечно, лишили. Но без этого уж никак. Я думал, будет хуже. Думаю, мои отличные отметки ее все-таки немного смягчили.
В данный момент я сижу взаперти в своей комнате и со скуки взялся за книги. Можешь себе представить – я уже даже все сочинения, заданные на лето, написал! С ума сойти!
Но все это ерунда. Самое ужасное другое: я не узнаю своего брата. За то время, что я провел в школе, Регулус сильно изменился. Они тут, похоже, ему ежедневную промывку мозгов устраивали. Теперь он говорит совсем как родители и мечтает поступить в СЛИЗЕРИН!!! А ведь ему еще год до школы в этом доме жить! Что же будет дальше?! В общем, я обдумываю план, как Регу вернуть мозги на место.
Как проходят твои каникулы? Ребята тебе писали?
Твой друг Сириус»
«Дорогая Лили,
Какой ужас, что у тебя такая сестра! Сочувствую тебе. Не знаю, как бы я реагировала на твоем месте. Ты держись, не унывай.
Моя поездка просто великолепна. Мы были в замках на Луаре. Никогда не видела ничего более красивого! Это просто чудо! Жаль, я не умею рисовать так, как ты, а то прислала бы тебе зарисовки. Вместо этого высылаю фотографию, где я с семьей на фоне одного из замков.
Ну и, конечно же, мы были в Париже. Этот город – просто мечта! Я влюбилась! Мы целыми днями бродили по улицам и любовались. Единственное, чего мне не хватало для полного счастья – чтобы ты была рядом.
А еще мы ездили в крупнейший в Европе зоопарк магических животных. Особенно мне понравились драконы. Они и страшные, и в то же время очень красивые. Но там было много и других весьма интересных животных. Среди них мне особенно понравились:
Мартлап – это нечто вроде крупной крысы с наростом на спине. Так вот: этот нарост едят, чтобы повысить сопротивляемость проклятиям.
Сниджет – это золотая птичка, которая летает просто с поразительной скоростью. Я очень удивилась, узнав, что раньше сниджетов использовали в квиддиче как снитч. Но сейчас они очень редкие. Поэтому-то и стали использовать снитчи. Нет, ты представь себе, как это можно живую птичку ловить во время игры? Ее же в азарте и убить можно! В общем, я порадовалась, что теперь есть снитчи.
Короче, ты поняла, что домой я возвращаюсь чрезвычайно довольная своей поездкой. Кстати, что такое «кино» и «велосипед»? Я долго пыталась представить, но так ни до чего и не додумалась.
Может, мне удастся навестить тебя, если родители разрешат.
Так что, возможно, до скорой встречи,
Твоя подруга Алиса.
P.S. Только обещай, что мне не придется общаться со Снейпом»
«Рем,
Я получил, наконец, письмо от Сириуса и, наверное, с неделю пребывал в глубоком шоке. Родители на самом деле его ненавидят! Представь: они его пытали! Круцио! Я даже не знал, что это такое. Спросил у родителей. А они аж подпрыгнули и давай выяснять, откуда я узнал про это заклятие. Пришлось рассказать. Родители тоже были в шоке. Рем, это пыточное заклятие! Ты представляешь?! С его помощью можно причинить дикую боль. Ну, что он такого сделал-то?! Всего лишь поступил на Гриффиндор! Убиться.
Я попросил маму, чтобы она прислала Блэкам приглашение. И знаешь, что они ответили? Что Сириус будет летом сильно занят и приехать не сможет. Вот так вот! И чем это, интересно, он будет сильно занят? Сидением взаперти в своей комнате? Я даже хотел устроить спасательную операцию и выкрасть его из дома. Но родители меня отговорили: говорят, он – несовершеннолетний, и против воли родителей мы ничего не можем сделать. Но что-то же надо делать! Рем, придумай что-нибудь! Мы же не можем просто сидеть и ждать!
Что касается меня самого, лето проходит нормально. Соседские мальчишки научили меня кататься на велосипеде. Для непосвященных объясняю: это такая магловская штука на двух колесах, на которой ездят. Очень увлекательное занятие! Да и вообще с моими соседями всегда очень весело. Ну, я вам уже рассказывал. Только мысли о Сириусе отравляют мне все веселье.
С нетерпением жду ответа,
Твой друг Джеймс»
«Дорогая Алиса,
Если ты собираешься ко мне в гости, то я тебе на месте объясню, что такое кино и велосипед. На словах все равно не поймешь – это надо видеть. Я сказала родителям, что ты приедешь, и они очень обрадовались.
С нетерпением ждущая тебя Лили.
P.S. Постараюсь, чтобы вы с Северусом не пересеклись»
«Рем,
Ребята тебе писали? Как у них дела? У меня полная тоска, как, впрочем, всегда дома. Сейчас еще неплохой вариант: я просто делаю всю работу по дому, и мать не обращает на меня внимания. Так что живу относительно спокойно, даже есть время погулять или заняться какими-нибудь своими делами. Но все равно уже хочется поскорей в школу, несмотря на всю мою нелюбовь к учебе.
А у тебя как дела?
Скучающий Питер»
«Сириус,
Джим пишет, что тебя чуть ли не пытали. Он уже в истерике – хочет мчаться тебя спасать. Родители его еле отговорили. Все действительно настолько плохо? Может, тебя правда уже спасать надо? Ответь немедленно хоть кому-нибудь.
Что касается меня, то мы с родителями ездили в Шотландию – в горы. Там безумно красиво. Мне очень понравилось, и я отлично отдохнул. Сейчас я уже дома – читаю нервные письма Джима и тоскливые Пита. У него тоже дома проблемы. Я так понял, большей частью мать его просто не замечает и использует вместо домового эльфа (и относится к нему соответствующим образом). Глядя на ваши семьи – твою и Пита – я все чаще задаюсь вопросом: как можно так ненавидеть собственных детей?
Напиши, как ты?
Обеспокоенный Ремус»
«Пит,
Приезжай ко мне в гости, хотя бы на пару недель. Надеюсь, хоть тебя-то отпустят? Если надо, мы пришлем официальное приглашение. Жду ответа, Джеймс.
P.S. Я и Рема приглашал, но он говорит, что не может – после поездки разболелся. Простудился он, что ли?»
«Джим,
Немедленно успокойся! Со мной все в порядке, и спасать меня не надо. И ставить на уши всех окружающих тоже не надо. Меня сейчас только брат беспокоит. И с каждым днем все сильнее. Я пытаюсь его перевоспитать, но пока безуспешно.
Рем писал тебе про свою поездку в Шотландию? Класс! Я рад за него. Думаю, мне бы тоже в горах понравилось. Как там твои соседи-маглы? Надеюсь, осенью ты нас научишь еще чему-нибудь интересному. Кстати, у нас по соседству тоже маглы живут. Я даже пару лет назад пытался с ними познакомиться. С тех пор-то меня из дома и не выпускают.
Да, слышал, Пит у тебя в гостях. Так что теперь обращаюсь к нему. Пит, выше нос! Когда тебя не замечают – это еще прекрасно. Гораздо хуже, когда начинают замечать! Это я тебе по собственному опыту говорю. Надеюсь, вы там с Джимом отлично проводите время.
Сириус»
«Дорогая Лили,
Спасибо тебе за отлично проведенное время. Такого веселого лета у меня еще не было! Даже твоя вечно ворчащая сестра его не испортила. Хотя, знаешь, иногда меня так и подмывало нарушить Закон об ограничении использования волшебства несовершеннолетними и заколдовать ее хорошенько. Как ты ее все время терпишь, просто не представляю! Ну ладно, это все так – мелочи. Зато родители твои – просто чудо!
Знаешь, после того как мы сходили в кино и я научилась кататься на велосипеде, я начинаю задумываться о том, что надо сближаться с маглами. Ну, или хотя бы активнее пользоваться их изобретениями. Слушай, а давай привезем велосипед в Хогвартс – не все же мальчишкам новшества вводить!
Я уже постепенно начинаю готовиться к школе. А ты?
Чрезвычайно довольная своими каникулами Алиса»
«Сириус,
Надеюсь, хоть наши письма тебя развлекают. Представляю, как тебе тоскливо целыми днями сидеть безвылазно в комнате. Бедный. Я предлагал Рему устроить спасательную операцию и выкрасть тебя из дома как принцессу. Но он сказал, чтоб я не сходил с ума.
Питер уехал от меня весьма довольный. Что касается меня, хоть мы с ним и повеселились, но мне не хватает тебя. Без тебя совсем не то. Ну ладно, скоро мы встретимся в школе. Представь, я уже даже взялся сочинения писать, которые нам задали. Родители нарадоваться не могут.
С нетерпением жду встречи,
Джеймс»
«Дорогая Алиса,
Я рада, что тебе понравилось у меня в гостях. Мне тоже было с тобой очень весело. На следующий год уже я приеду к тебе. Договорились?
Я тоже начала подготовку к школе. Пишу сочинения, которые нам задали на лето. Боюсь, велосипеды привезти в Хогвартс нам не удастся. Хотя идея интересная. Кстати, насчет сближения с маглами – я всеми руками за! Только вот Северус ее не одобрил, к сожалению. Но я еще постараюсь его переубедить (и не фыркай, пожалуйста, — я смогу).
Теперь уже до скорой встречи,
Твоя Лили»
«Ремус,
Жаль, ты не смог приехать к Джиму! Не представляешь, как здорово мы провели время! Я б с удовольствием остался у него и до конца лета, да мать велела возвращаться. Но я теперь уже спокойнее ее воспринимаю. Знаешь, мне кажется, Сириусу еще хуже.
Я теперь целыми днями готовлюсь к школе, так что скучать не приходится.
До скорой встречи,
Питер»
01.10.2011 Глава 10
Платформа девять и три четверти постепенно заполнялась школьниками и их родителями. Кругом звучали радостные, взволнованные голоса, громыхали тяжелые тележки, ухали совы, мяукали коты. Джеймс прощался с родителями, одновременно вертя головой в попытке высмотреть друзей. Он очень любил родителей и всегда с грустью с ними расставался, но за лето безумно соскучился по друзьям. Вдруг сквозь шум и гам, царившие на платформе, он услышал знакомый голос:
— Джим! – Сириус пробирался к нему сквозь бурлящую толпу.
— Сириус! – Джеймс просиял счастливой улыбкой, и через секунду они уже крепко обнимали друг друга.
— Так это и есть знаменитый Сириус? – немного насмешливо спросил папа, в глазах которого плясали веселые искры.
Джеймс подтянулся и представил приятеля по всей форме:
— Мам, пап: мой лучший друг — Сириус Блэк.
— Рады познакомиться, — улыбнулась мама. — Джеймс много о тебе рассказывал.
— И я счастлив познакомиться с вами, мистер и миссис Поттер, — Сириус галантно склонил голову.
Джеймс хмыкнул: у Сириуса такие штуки всегда получались удивительно органично. Сам Джеймс так никогда не умел. Впрочем, он и не пытался.
— Какой воспитанный мальчик! – протянула мама, пряча озорную улыбку. — Не то, что наш балбес!
— Видал?! – Джеймс состроил оскорбленную мину. — И это они о единственном сыне!
Сириус, конечно, понравился родителям. В нем было все, чего не хватало Джеймсу. А Джеймсу не хватало собранности, подтянутости, внутренней интеллигентности, умения держаться и вести себя, как положено воспитанному мальчику из приличной семьи.
Отец усмехнулся и потрепал Джеймса по макушке. Сириус тихонько вздохнул. Но как ни тих был этот вздох, Джеймс услышал, а еще он заметил тоску в глазах Сириуса, тщательно спрятанную за веселой улыбкой. За прошедший год Джеймс почувствовал, как несправедливо судьба обошлась с его другом, лишив одной из самых важных вещей в жизни – любящей семьи. И ему очень хотелось как-нибудь возместить эту несправедливость.
Тем временем родители рассматривали Сириуса столь внимательно, что тот смутился. И Джеймс поспешил прервать неловкое молчание.
— Ну ладно, мы пошли, – он обнял на прощание родителей. — Пока, до встречи!
— До встречи, Джейми. Будь умницей.
— Ма-а-ам, — Джеймс поморщился, — я же не маленький!
Мама только улыбнулась.
— До свидания.
— До свидания, Сириус. Надеюсь, нам удастся еще пообщаться подольше.
Джеймс уже потянул его к поезду.
— Ты Рема с Питом не видел?
Сириус покачал головой.
— И я не видел. Может они в поезде?
Питера они действительно нашли в поезде: он уже занял всем места. А вот Ремус так и не обнаружился, хотя они обошли весь состав вдоль и поперек.
— Странно, — задумчиво произнес Джеймс, когда они сдались и бросили поиски. — Может, он все еще болен? Он писал, что заболел после поездки в Шотландию.
— Кстати, насчет болезней Ремуса, — произнес Сириус, подавшись вперед. — Вам не кажется, что это несколько… подозрительно?
— Что именно? – Питер озадаченно нахмурился.
— Все, — отрезал Сириус. — Он исчезает каждый месяц на пару дней — вроде как уезжает к больным родственникам или сам заболевает… Но это странно – что неизменно каждый месяц находится настолько больной родственник, что это требует его присутствия.
— И что ты думаешь? – Джеймс, чуть нахмурившись, внимательно смотрел на друга.
— Не знаю. Но Рем что-то от нас скрывает.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. У Питера в такие моменты всегда возникало стойкое ощущение, что они продолжают разговор, только безмолвный. Привычно накатила волна зависти: его хоть и приняли в компанию, но такого единения как у Джеймса с Сириусом, у него ни с кем не было.
— И что ты предлагаешь? – прервал молчание Джеймс.
— Выяснить, что Рем скрывает.
— Не знаю… Мне это кажется не совсем честным. Может, у него есть веская причина, чтобы это что-то скрывать.
— А что если он просто боится сказать? Если ему нужна помощь?
Снова воцарилось молчание, наконец, Джеймс кивнул:
— Ладно, убедил. Подумаем над этим, как приедем в Хогвартс.
Ремус появился на следующий день после их прибытия в школу. Свое опоздание он объяснил тем, что заболел. Как раз накануне отъезда. И под предлогом своего опоздания тут же умчался в библиотеку, едва они после уроков устроились в гостиной у камина.
— Во дает! – Джеймс даже присвистнул. — Учебный год только начался, а он уже в библиотеку!
— И тебе бы, Поттер, не помешало, — последовал ехидный комментарий сидевшей неподалеку Лили Эванс.
— А мне библиотека не нужна, — нахально заявил Джеймс, улыбнувшись сокурснице. — У меня все знания в голове изначально заложены.
Вокруг засмеялись. Лили фыркнула и отвернулась.
— Итак, — Сириус наклонился поближе к друзьям, чтобы его не услышали посторонние. — Что мы имеем? Рем исчезает раз в месяц на два-три дня. И при этом не в одно и то же время – числа его отъезда меняются. Уверен, что это не просто так и здесь есть какая-то закономерность…
— Но какая?
— Вот это нам и предстоит выяснить.
Пока друзья обсуждали возможные варианты, Питер свернулся калачиком в кресле и чуть не уснул, но тут же подскочил от окрика Сириуса:
— Пит, не спать! Думать!
— Извини, — Питер протер глаза. — Очень спать хочется…
Сириус с любопытством уставился на него:
— А чем ты, интересно, ночью занимался?
— У меня бессонница была – я всегда плохо сплю в полнолуние. Но в этот раз как-то особенно не спалось…
— Полнолуние… — произнесли хором Джеймс и Сириус, переглянувшись с таким видом, словно на них снизошло озарение.
Сириус вскочил с дивана и начал рассуждать вполголоса:
— Значит, вчера было полнолуние. Рема не было во время полнолуния, — Сириус резко повернулся к Питеру. — Пит, а ты не помнишь, в прошлом году, когда у тебя были такие бессонницы, Рем в это время был в спальне?
Питер задумался, нахмурившись и сосредоточенно глядя в огонь в камине. Думал он минуты три, не меньше.
— Я… знаешь… кажется, нет. Точно, не был.
— И это означает… — Сириус замолчал, боясь озвучить свою догадку.
— Не может быть! – Джеймс потряс головой, отчаянно надеясь, что это совпадение, что они, дураки, навыдумывали невесть что.
Но где-то в глубине души появилась уверенность, что не совпадение. И от этого становилось страшно. Если Ремус… Как же он живет с этим? Всегда один со своей бедой! Нет, не один. Они же – друзья, и Ремус никогда теперь не будет один. Джеймс встретился взглядом с Сириусом и прочитал в глазах друга те же чувства, что охватили его самого.
— Скажем ему? – тихо спросил Джеймс.
— Да, — Сириус решительно кивнул. — Он должен знать, что он не один.
— Ребята, вы о чем? – нерешительно спросил Питер.
Ответить ему не успели, поскольку в гостиную вошел Ремус – бледный, изможденный, с синяками под глазами. Джеймс с Сириусом переглянулись – и как они раньше этого не замечали?
— Что замышляете? – Ремус нервно улыбнулся бескровными губами.
— Рем, — Сириус решил сразу взять быка за рога, — есть разговор. Пошли в спальню – подальше от лишних ушей.
Ремус при этих словах побледнел еще больше, нервно сглотнул и посмотрел на него с таким ужасом, что у Сириуса сжалось сердце. Неужели, он так боится… что они отвернутся от него? Сириус нахмурился и решительно направился к лестнице.
Поднимаясь вслед за друзьями, Ремус мог думать только об одном: они знают, знают, знают. Догадались. Он понял это сразу, как только зашел в гостиную – по их серьезным сосредоточенным лицам, по вопросительному взгляду, направленному на него. Мир Ремуса рушился, разваливался на кусочки. По лестнице, куда сотни раз до этого легко взбегал, он теперь шел медленно, как на эшафот. Ноги казались свинцовыми. Что он им скажет? И что ему теперь делать? Снова один. Теперь уже навсегда. Больше он не совершит такой ошибки – больше не подпустит к себе никого так близко. Потому что это слишком больно.
Ремус зашел последним и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Будто щит, прижал к груди взятые в библиотеке книги. Он чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Джеймс и Сириус неуверенно посмотрели друг на друга, решая, кому начинать. Питер смотрел на всех с явным недоумением. И вот Джеймс кивнул, словно отвечая Сириусу, и перевел взгляд на Ремуса.
— Рем… — неуверенно начал он. — Мы тут сопоставили дни твоего отсутствия и полнолуния…
Сердце упало. До последней секунды он надеялся, что ошибся. Но нет. Не ошибся. И словно в омут головой:
— Да. Вы правильно поняли. Я – оборотень.
Потрясенный возглас Питера. Вздох сожаления Джеймса – будто он надеялся, что они ошиблись. Сириус остался бесстрастным – и не поймешь, что там, за этой его аристократической маской.
— Давно? – Сириус закусил губу. В его глазах, наконец, появилось выражение, вот только Ремус никак не мог понять какое.
— С четырех лет, — Ремус бросил затравленный взгляд на своих теперь уже, несомненно, бывших друзей и сполз по двери вниз.
Он уткнулся лицом в колени, чтобы они не видели, как глаза наполняются слезами. Однако плечи предательски вздрогнули.
— Рем, ты чего? – Джеймс и Сириус произнесли это хором, тут же опустившись на колени рядом с ним.
— Ты что, плачешь? – Джеймс положил ему руку на плечо.
Голос его был таким обеспокоенным, что Ремус удивленно поднял голову. И встретил взгляд… друга? Да, по-прежнему друга – беспокоящегося за него, стремящегося помочь. Ремус моргнул. Но этого же не может быть!
— Он думал, что мы отвернемся от него, — последовал мрачный комментарий Сириуса.
Ремус перевел на него взгляд и, наконец, понял, что за выражение было в его глазах. Обида. Обида от того, что он, Ремус, усомнился в их дружбе, не доверял им. Бесконечное счастье накрыло его с головой, словно волна, и от облегчения слезы брызнули из глаз еще сильнее.
— Ребята… вы… — Ремус так и не смог выразить свои чувства словами и просто крепко обнял обоих сразу, тихо прошептав: — Простите.
Книги посыпались на пол, но никто не обратил на это внимания. Рядом молча опустился Питер и попытался обнять их всех одновременно.
Вскоре Ремус уже рассказывал им свою историю. Сириус устроился на подоконнике, Джеймс мерил шагами комнату, Питер растянулся на кровати, а Ремус уселся на своей по-турецки.
— …и Дамблдор взял с меня слово, что об этом никто не узнает. Так что…
— Мы никому не скажем! – хором.
Ремус улыбнулся. Такого счастья он не испытывал еще никогда в жизни.
— А где ты бываешь во время полнолуния?
— Под Дракучей Ивой есть ход – он ведет в домик на окраине Хогсмида. Там я и превращаюсь.
— Не понял, — Джеймс удивленно моргнул. — Ты что, каждый раз преодолеваешь эту полосу препятствий?
— Да нет. У основания ствола есть сучок. Если его нажать, ива замирает. Мадам Помфри всегда его нажимает длинной палкой.
— Эх, блин, — Джеймс вздохнул и с сожалением и взлохматил себе волосы, — жаль, мы раньше про этот ход не знали…
Ремус рассмеялся – ну, неугомонный!
— Это больно? – вдруг спросил Сириус.
— Да, — Ремус сразу посерьезнел. — Очень.
Сириус, закусив губу, над чем-то задумался. Ремус усмехнулся про себя: задумавшийся Блэк – явление небезопасное. Кто его знает, до чего он там додумается? Джеймс покосился на друга, хмыкнул и кивнул, будто с чем-то соглашаясь. Интересно, они что, друг у друга мысли читают?
В тот день, засыпая, Ремус подумал, что он невероятно везучий человек: не каждому удается встретить таких друзей.
На следующий день, на истории магии, Джеймс собирался, как всегда, поспать, но ему не дал Сириус, который пихнул его локтем и подвинул записку:
«Надо что-нибудь придумать, чтобы помочь Ремусу».
Джеймс хмыкнул.
«Надо. Но что мы можем сделать? Ликантропия не лечится».
«Знаю. Все равно надо изучить всю литературу по оборотням, какую сможем найти. Должно же быть хоть что-нибудь!»
«Значит, после занятий идем в библиотеку?»
«Значит, идем. И Рему ни слова: он станет нас отговаривать».
Джеймс кивнул. Рем станет, это точно.
«Пита берем?»
«Не обязательно. В научных изысканиях толку от него не особо. Лучше пусть Ремуса отвлекает. А информацией поделимся, когда найдем что-нибудь».
Несколько дней подряд они сидели вечерами в библиотеке, вызвав этим недоумение Ремуса. Но тот пока вопросов не задавал, только посматривал с беспокойным вопросом в глазах – мол, что за авантюру вы еще затеяли?
Да и не только Ремус смотрел на них подозрительно. Видеть Блэка и Поттера в библиотеке, да еще и каждый вечер – зрелище неординарное. Библиотекарша мадам Пинс и вовсе нервно поглядывала в их сторону – явно ждала какой-нибудь грандиозной каверзы. Мальчишек эта ситуация забавляла, и они усиленно изображали заговорщиков: делали серьезные лица, таинственно перешептывались и бросали настороженные взгляды на сидевших неподалеку студентов. Изо всех сил стараясь при этом не расхохотаться.
Во время одной из таких посиделок Джеймс листал очередной трактат, уже почти отчаявшись найти хоть что-то дельное. И вдруг…
— Сириус, глянь! – Джеймс пихнул друга локтем.
Тот нагнулся к его книге:
— «Оборотни бросаются на людей, но совершенно безопасны для животных и даже, в редких случаях, могут подружиться с ними». И что?
— Как что? Безопасны для животных!
— Но мы-то – люди.
— Но мы можем научиться превращаться в животных.
— Ты имеешь в виду…
— Именно! И тогда мы сможем составить Рему компанию в полнолуние. Если уж нельзя остановить превращения, то ему хоть будет не так тоскливо.
— Это очень сложно.
— Но если постараться…
— То для нас нет ничего невозможного! – Сириус ухмыльнулся. — Да, ты прав – это идея! Значит, теперь ищем литературу по анимагии.
Питеру сообщили о находке в тот же вечер. Он сначала испугался сложности затеи, но когда ему пообещали всестороннюю помощь, успокоился и заинтересовался.
Ремуса же решили поставить в известность на следующий день, когда они сидели на берегу озера, под своим любимым деревом. Рем предсказуемо пришел в ужас.
— Вы рехнулись?! Решили покончить жизнь самоубийством? Только почему столь экстравагантным способом?
— Рем, успокойся, — уверенно произнес Сириус. — Мы будем действовать очень осторожно, — на этом слове Ремус фыркнул, но он проигнорировал его скептицизм. — Сначала изучим всю теорию и только потом начнем что-то пробовать.
Ремус упрямо покачал головой:
— Я не могу позволить, чтобы вы так рисковали из-за меня.
— Так. Рем, ты не понял, — Джеймс хитро прищурился. — Мы ведь не разрешения спрашиваем. Мы просто поставили тебя в известность.
— Вы… вы… — Ремус никак не мог придумать адекватный такому заявлению ответ. — Двое ненормальных!
— Почему это двое?! – картинно возмутился Сириус. — Пит тоже участвует в проекте.
— А то я не знаю, кто до этой «гениальной» идеи додумался!
Сириус с Джеймсом переглянулись и ухмыльнулись, довольные собой. Ремус некоторое время сверлил их возмущенным взглядом и вдруг решительно заявил:
— Значит так. Я контролирую весь процесс, проверяю ваши достижения. И начинать практиковаться будете только по моему разрешению и под моим присмотром.
— Ну, вот, так бы сразу! А то – «рехнулись», «ненормальные»… — Джеймс довольно улыбнулся.
Самое сложное было сделано – Ремуса они убедили. Тот, правда, все еще сердился. Но это он просто за них беспокоится. А когда они добьются успеха, он же первый радоваться будет. И Джеймс тут же сменил тему.
— Я вот подумал, — протянул он, глядя в ясное синее небо, по которому проплывали легкие перистые облака, — а не пора ли нам изучить Запретный лес?
Ремус застонал и рухнул ничком в траву. Джеймс с Сириусом усмехнулись.
02.10.2011 Глава 11
Исследование Запретного леса было отложено ввиду более важного дела – проб в команду по квиддичу.
На поле Мародеры пришли самыми первыми. Как по заказу, погода установилась просто великолепная, можно сказать, идеальная для испытаний: тепло и солнечно, никакого дождя или ветра. Пока ждали остальных, Джеймс развлекал друзей демонстрацией возможностей своей новой метлы «Нимбус-1000», которую родители подарили ему перед началом учебного года, и выделывал в воздухе такие виражи, что у троих зрителей дух захватывало. Собственная метла была только у Джеймса: родители Сириуса даже и не собирались делать какие бы то ни было подарки мятежному сыну.
Джеймс великодушно предложил друзьям покататься на своем «Нимбусе», чем Сириус, в отличие от Питера и Ремуса, немедленно воспользовался. И начал выделывать виражи еще похлеще Джеймса.
— Супер! – заключил он, приземлившись. — Классная метла, Джим!
Постепенно собрались члены команды и другие претенденты, и Питер с Ремусом ушли на трибуны, чтобы оттуда, никому не мешая, наблюдать за друзьями.
Капитан команды Бенджи Фенвик подозвал к себе желающих получить место ловца и объявил:
— Каждый претендент по очереди сначала просто полетает – продемонстрирует свое умение держаться в воздухе. А потом я выпускаю снитч. Естественно, чем быстрее вы его поймаете, тем лучше для вас. Ну что ж, начнем!
Заметив Джеймса, Бенджи улыбнулся ему и подмигнул. Джеймс ухмыльнулся в ответ – он практически не сомневался в своей победе. Летал он чуть ли не с рождения и в воздухе чувствовал себя как рыба в воде.
Когда до него дошла очередь, Джеймс поднялся над трибунами. Отсюда открывался великолепный вид: солнечные лучи сверкали и переливались на глади озера, золотили верхушки деревьев в Запретном лесу и шпили башенок на замке. На секунду мальчик залюбовался. А затем, вдохнув полной грудью свежий воздух, он начал выделывать петли и восьмерки. Поразвлекавшись немного, он вошел в такое крутое пике, что у присутствующих вырвался испуганный вздох. Джеймс резко затормозил у самой земли, немного пролетел над травой, почти касаясь ее ногами, и также резко вертикально взмыл вверх. Зрители зааплодировали.
Золотой мячик мелькнул блестящими крылышками и словно растворился в прозрачном осеннем воздухе. Высматривая его, Джеймс краем глаза заметил, что выпущен был не только снитч, но и бладжеры, которые тут же полетели в него. Лавируя между злобными мячами, он вдруг заметил золотой блеск над одной из трибун. Резкий рывок вперед – при этом бладжеры, летевшие в него, столкнулись друг с другом – и вот уже снитч у него в руке.
Довольный собой, Джеймс спустился под приветственные крики друзей. Капитан одобрительно хлопнул его по плечу и велел подождать до конца испытаний, когда будет объявлено решение команды. Джеймс присоединился к Ремусу с Питером и приготовился аплодировать Сириусу.
— Теперь охотники. Действуем по той же схеме – сначала вы просто демонстрируете умение держаться в воздухе, а потом начинаете работать с мячом. Поскольку охотник, в отличие от ловца, всегда взаимодействует с другими игроками, мы разыграем небольшой матч, чтобы посмотреть, как вы впишетесь в команду.
На место охотника кроме Сириуса было еще три претендента со старших курсов. Джеймс, наблюдая за соперниками друга, усиленно выискивал недостатки в их игре, которых, честно признаться, было немного.
Сириус, видимо, тоже оценил мастерство других претендентов и решил продемонстрировать наивысший пилотаж. Когда он после одной мертвой петли, крутанувшись в воздухе, практически завис вниз головой, Джеймс вцепился руками в скамейку и пробормотал:
— Убью придурка.
— Знаешь, Джим, — усмехнулся Ремус, — за тобой наблюдать было ничуть не лучше.
— Игроки, заняли позиции! – объявил капитан.
Некоторое время Эммелина и Бенджи приноравливались к новому партнеру, делая ему различной сложности пасы. А затем началась почти настоящая игра: с той лишь разницей, что против своих охотников играли все остальные члены команды. Ловко уворачиваясь от бладжеров, Сириус вместе с двумя другими охотниками уверенно вел квоффл. Пять раз из семи ему удалось обмануть бдительность вратаря и забить гол.
Капитан, судя по всему, был очень доволен проведенными испытаниями. Он собрал команду, и пару минут они вполголоса совещались.
— Итак, итоги испытаний, — объявил Бенджи. — На место ловца мы берем Джеймса Поттера, а на место охотника – Сириуса Блэка.
Мародеры запрыгали с радостными воплями, а Бенджи продолжил:
— Все остальные могут быть свободны, а вы, ребята, задержитесь – обсудим тренировки. И хочу вам сказать: мы все очень довольны нашим пополнением, — он тепло улыбнулся мальчикам.
* * *
Сидя в гостиной, Лили внимательно изучала «Ежедневный пророк», который ей вручила Алиса со словами: «Ты только посмотри, что творится!» Творилось, действительно, нечто странное и… пугающее. Некий волшебник со странным именем Волдеморт проповедовал настоящий расизм: предлагал очистить общество от маглорожденных и полукровок, чтобы сохранить чистоту волшебной крови. Правда, в статье не уточнялось, какими способами он собирался проводить это очищение, но Лили сильно подозревала, что не слишком гуманными. Мягко говоря. Ей все это напомнило политику Гитлера. У маглов подобные идеи привели к разрушительной войне. Чем же все закончится у волшебников, обладающих такими силами? Лили стало страшно.
— Ну, и что ты думаешь? – спросила Алиса.
— Не знаю, — Лили подняла глаза на подругу. — Мне это напоминает одного правителя маглов. Он тоже проповедовал чистоту нации. И когда он пришел к власти, началась война, в которой погибли миллионы.
— Вот-вот, — мрачно кивнула Алиса. — У меня ощущение, что все эти разговоры о чистокровности приведут именно к войне.
Подруги замолчали. Говорить о войне не хотелось. Хотелось верить, что хотя бы за стенами Хогвартса их не коснутся никакие беды.
Пару дней спустя Лили поделилась своими опасениями с Северусом, когда они гуляли после уроков на школьном дворе. Однако реакция друга оказалась совсем не такой, как она предполагала.
— Да, я слышал об этом Волдеморте, — ответил Северус. — По-моему, у него весьма здравые идеи. Я с ним совершенно согласен. Надо хранить чистоту крови и не соприкасаться с маглами.
— Сев! – Лили в ужасе уставилась на него. — Что ты такое говоришь?
— А что?
Лили сердито прищурилась:
— А ты не заметил, что он предлагает очистить мир от маглорожденных? От таких, как я! И каким это, интересно, способом он собирается очищать от нас мир?
— Ну, я уверен, что он ничего такого не имел в виду. Он просто призывает волшебников не общаться с маглами и не создавать с ними семьи, тогда маглорожденные постепенно исчезнут сами по себе. У родителей-маглов рождаются дети-волшебники только потому, что когда-то в их семье была примесь волшебной крови. Это известная теория.
— Ты правда так думаешь? – Лили внимательно посмотрела на друга.
Тот кивнул.
— А я вот в этом совсем не уверена. Точнее, я уверена в обратном: начнется война, а во время войны гибнут люди. И в первую очередь Волдеморт и его сторонники наверняка будут стремиться убить маглорожденных. Неужели ты хочешь моей смерти?
— Что ты такое говоришь? – Северус аж побледнел.
— Тогда почему соглашаешься с этими бредовыми идеями? Я вот думаю, что от сближения волшебников с маглами обе стороны только выиграют.
— Не могу с тобой согласиться. Много тебе радости от твоей сестры? И моя мать вот сблизилась с маглом. И что из этого вышло?
— Северус! Ей просто не повезло. Подлецы встречаются везде. А сколько есть очень счастливых семей, где один из супругов волшебник, а другой магл! Вот у моей соседки по комнате Элинор как раз такая семья. И ее родители очень любят друг друга.
Северус нахмурился.
— Знаешь, Лили, давай лучше не будем об этом.
— Но это очень важно! От нашего выбора зависит наше будущее!
— Ты все равно меня не убедишь. Прекратим этот разговор, иначе мы поссоримся.
— Ах, так?! – Лили возмущенно фыркнула. — Значит, ты не хочешь, чтобы у нас было общее будущее. Потому что в мире, в котором победят идеи Волдеморта, мы будем по разные стороны баррикад!
Лили развернулась и решительно зашагала к замку.
— Лили! Лили, постой! – воскликнул Северус.
Но она не обратила на его крик внимания.
Лили дулась на него еще несколько дней. Даже на зельеварении отсела за другую парту. Северус ходил побитым щенком, все время пытался с ней заговорить, но она его избегала. Заметив это, Поттер как-то на перемене прокомментировал:
— Что, Эванс, поняла, наконец, что Снейп не из тех, с кем стоит дружить?
— Отстань, Поттер, и без тебя тошно!
— Без меня, может быть, и тошно, — ухмыльнулся тот. — А вот со мной нет.
Остальные мальчишки заржали. Несмотря на отвратительное настроение, Лили тоже засмеялась. Этот Поттер может рассмешить даже покойника.
— Так держать! – Джеймс поднял большой палец. — Улыбающаяся ты гораздо симпатичнее. А он не стоит таких переживаний.
С этим заявлением он удалился, а Алиса закивала:
— Вот-вот, послушай Джеймса. Я тебе тысячу раз то же самое говорила!
Лили только вздохнула. Спорить с подругой не хотелось: не хватало еще и с ней поругаться.
С Северусом она помирилась к концу недели: все-таки этот спор не стоил того, чтобы разрушать дружбу. Про чистокровность и политику Волдеморта они больше не заговаривали, дабы не спровоцировать новую ссору. Но в душе у Лили остался осадок: она стала опасаться, что друг может выбрать неверный путь.
* * *
Чтобы как следует подготовить новичков к матчу, Фенвик удвоил количество тренировок и гонял свою команду по нескольку часов. В итоге измотанные на тренировках Джеймс и Сириус забыли про исследование Запретного леса, чему Ремус тихо радовался. Он надеялся, что к тому моменту, как у них появится больше свободного времени, они уже переключатся на какую-нибудь более безопасную идею.
Квиддичный сезон открылся матчем Гриффиндор-Равенкло. Проснувшись утром в день матча, Питер обнаружил, что ни Сириуса, ни Джеймса уже нет в комнате. Он удивленно моргнул и посмотрел на будильник: без пятнадцати восемь. Питер снова недоуменно покосился на пустые кровати. Чтобы Сириус встал в такую рань, да еще и без шума?! Мир сошел с ума. И куда же они, интересно, успели умчаться? Питер полежал еще, размышляя – вставать или не вставать – пока на соседней кровати не заворочался Ремус.
— Пит? Ты спишь? – раздался его сонный голос.
— Нет.
— А где Джеймс и Сириус?
— Понятия не имею. Когда я проснулся, их уже не было.
Ремус хмыкнул и глубокомысленно изрек:
— Вот что значит первый матч! Поднялись в такую рань — и сами!
— О, точно! – Питер подпрыгнул на кровати. — Сегодня же матч! А я-то никак не могу понять, что ж такое важное должно произойти.
Ремус снова хмыкнул.
— Ладно, давай вставать: пошли завтракать. Ребята, наверное, уже там.
Однако в Большом зале Сириуса и Джеймса тоже не было. Похоже, мальчишки успели умчаться на поле.
Во время завтрака все шумно обсуждали предстоящий матч, и зал напоминал растревоженный улей. Некоторые даже пришли с факультетскими знаменами. Ремус с Питером от бурных обсуждений уклонились и, быстро позавтракав, поспешили на трибуны, где выбрали места повыше, чтобы лучше было наблюдать за друзьями.
И вот матч начался. Джеймс неподвижно завис над остальной командой, высматривая снитч. С другой стороны поля точно так же завис ловец Равенкло. Поскольку Джеймс пока не двигался, Питер принялся наблюдать за Сириусом. Тот уже мчался к воротам противника, то ныряя вниз, то взмывая вверх, то резко уходя в сторону, когда к нему опасно приближались бладжеры, или же охотники противников пытались отбить квоффл. Питер даже забыл про свою обычную зависть, с восхищением наблюдая, с какой ловкостью и изяществом друг лавирует в воздухе. Резкий бросок и…
— ГРИФФИНДОР ОТКРЫВАЕТ СЧЕТ!
Питер с Ремусом вскочили и закричали «Ура!». Довольную улыбку Сириуса было заметно даже с трибун.
Сириус помахал друзьям и снова сосредоточился на игре. Пока им с Эммелиной и Бенджи удавалось удерживать квоффл, перекидывая его друг другу. Таким образом они смогли забить три гола. Но и в команде Равенкло были талантливые игроки. В какой-то момент, когда Сириус пасовал Бенджи, один из охотников Равенкло в отчаянном рывке перехватил квоффл, и теперь уже они вели его к воротам Гриффиндора. Этот мяч Карадок сумел отбить. Но равенкловцам удалось-таки забить пару голов, пока Сириус не перехватил у них квоффл. И снова помчался к воротам противника. Сделав вид, что размахивается для броска, Сириус резко ушел в другую сторону и бросил квоффл поверх головы вратаря. Гриффиндорская трибуна взорвалась радостным воплем. Бенджи поднял большой палец и улыбнулся.
Краем глаза Сириус заметил, как до сих пор неподвижно висящий в воздухе Джеймс вдруг стремительно рванул вниз. Следом за ним тут же помчался ловец противника. Мысленно пожелав другу удачи, Сириус увернулся от бладжера и сделал пас Эммелине.
С радостным криком Алиса вскочила на ноги. Даже Лили, равнодушная к спорту вообще и к квиддичу в частности, и то заразилась азартом подруги. И сама не заметила, как каждый гол, забитый гриффиндорцами, встречала звонким «Ура!»
— О, — выдохнула Алиса, — смотри: Джеймс заметил снитч.
Как раз в этот момент Джеймс сорвался с места и помчался к земле.
— Все-таки здорово наши мальчишки летают! – восхищенно произнесла Алиса, наблюдая за ним.
Лили кивнула. С этим не поспоришь – летали они в самом деле великолепно. Она даже залюбовалась. Тем временем Джеймс, а за ним следом ловец Равенкло, мчались вниз на бешеной скорости. Лили затаила дыхание – ей показалось, что они сейчас врежутся в землю. Но Джеймс вдруг резко затормозил и рванул в другую сторону. Ловец противника не смог затормозить так ловко и остановился только у самой земли. В следующее мгновение Джеймс победно выкинул руку, с зажатым в ней снитчем.
— ДЖЕЙМС ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ, И ГРИФФИНДОР ПОБЕЖДАЕТ СО СЧЕТОМ 300:120!!!
Вокруг запрыгали и закричали торжествующие гриффиндорцы. Алиса прыгала вместе со всеми и кричала что-то восторженное. Лили не стала выражать свои эмоции столь бурным способом, но она тоже была рада и гордилась мальчишками. Все-таки, они младше всех в команде, а как играют!
Когда игроки спустились на землю, Бенджи подозвал свою команду и гордо произнес:
— Все молодцы! Отлично сыграли. А особенно хочу поздравить наших новичков. Так играть в первом же матче – на это не всякий способен! Я горжусь вами!
Джеймс и Сириус смущенно переглянулись и улыбнулись. Счастье и гордость триумфа переполняла их.
Победу отмечали до поздней ночи, пока не появилась МакГонагалл и не погнала всех спать.
03.10.2011 Глава 12
Про Запретный лес Джеймс все-таки вспомнил. Правда, только в конце ноября, когда они приспособились к ритму квиддичных тренировок, да и учеба вошла в обычную колею. И собрались они на эту прогулку, конечно же, на ночь глядя. Ремус хотел было демонстративно отказаться, но вовремя сообразил, что оставлять этих авантюристов одних не стоит.
Из замка выбрались вполне благополучно: хотя время до отбоя еще оставалось, на всякий случай укрылись под мантией-невидимкой, чтобы никто случайно не заметил, куда они идут.
На улице было довольно холодно, но Мародеры предусмотрительно надели теплые мантии и закутались в красно-желтые гриффиндорские шарфы. Школьный двор запорошило первым снегом. На нем оставались следы и Ремус, который по уже установившейся традиции отвечал за конспирацию, тщательно стирал их заклинанием. Что не улучшало его и без того не слишком хорошего настроения.
— Вот уж действительно – мародеры! – проворчал Ремус, когда они миновали хижину Хагрида и приблизились к опушке Запретного леса. — И чего вам в замке не сидится?
— В замке мы уже практически все изучили. Надо же заняться освоением новых территорий, — прошипел в ответ Сириус. — И хватит бухтеть, а то еще услышит кто-нибудь.
Запретный лес встретил их абсолютной тишиной. Все вокруг будто замерло. У Ремуса возникло стойкое ощущение, что лес, словно живое существо, присматривается и принюхивается к ним. От этого стало как-то зябко, и Ремус поежился. Рядом Питер нервно оглядывался по сторонам, как будто ожидал, что из любого куста может выскочить какое-нибудь чудовище, и вздрагивал от каждого шороха. Что касается Джеймса и Сириуса, они то ли не чувствовали напряженной атмосферы, то ли просто не обращали на это внимания.
Оказавшись в лесу, мальчики скинули мантию-невидимку и теперь осторожно пробирались вперед, стараясь не шуметь. При этом у Джеймса и Сириуса в глазах был такой восторг, что сразу становилось ясно – никакие чудовища не заставят их отказаться от этой затеи.
Солнце практически село, в лесу было уже совсем темно, а по земле и голым веткам кустов скользили таинственные густые тени, которые то и дело заставляли Питера вздрагивать и испуганно попискивать. Ремус не вздрагивал: чутье оборотня подсказывало ему, что ничего опасного им пока не встретилось, но все равно было жутковато. Однако, как ни странно, это не умаляло завораживающей красоты Запретного леса. Ремус забыл про свое плохое настроение, вызванное бредовой затеей друзей. В глубине души он даже признал, что изучение Запретного леса – на самом деле увлекательное занятие. Но говорить об этом никому не собирался. Его друзья не нуждались в поощрении. Скорее наоборот – их приходилось постоянно притормаживать.
Идущие впереди Джеймс и Сириус вдруг резко остановились, и до Ремуса донесся восхищенный шепот Джима:
— Смотрите…
На небольшой полянке, припорошенной свежим снегом, неподвижно замер единорог. Шерсть его была настолько белой, что создавалось впечатление, будто она светится изнутри мягким белым светом. Как снег в лунном сиянии.
Мальчишки замерли, во все глаза уставившись на это чудо. Единорог повернул голову и посмотрел прямо на них громадными влажными глазами. Они даже дышать перестали. Несколько мгновений дети и волшебный зверь так и стояли – смотрели друг на друга. Вдруг Сириус сделал шаг вперед и начал медленно приближаться к единорогу.
— Куда? – попытался удержать его Джеймс. – Спугнешь же!
Сириус только рукой махнул – мол, не мешай. Единорог наклонил голову, разглядывая мальчика, но с места не двинулся. Остановившись рядом с дивным животным, Сириус медленно и плавно поднял руку вверх ладонью, на которой что-то белело. Приглядевшись, Ремус понял, что это сахар. И где только взял? Неужели рассчитывал на подобную встречу? Или просто запасся на всякий случай? Единорог переступил ногами, словно готовясь убежать, тихонько фыркнул и вдруг ткнулся мордой в ладонь мальчика. Другой рукой Сириус мягко провел по его шелковистой гриве и обернулся к друзьям, победно улыбаясь. Ремус удивленно покачал головой – это ж надо! А ведь обычно единороги подпускают к себе только девочек, мальчикам же не доверяют. Джеймс, а за ним и Питер, тоже приблизились к единорогу. Тот подозрительно скосил на них глаз, но позволил погладить себя по гриве.
— Рем, — все еще шепотом позвал Джеймс, — а ты чего стоишь? Иди сюда!
Поколебавшись, Ремус все-таки сделал несколько шагов вперед. Единорог шумно фыркнул, обдав мальчишек теплым воздухом, и в один прыжок скрылся с глаз, исчезнув в чаще леса. Ремус помрачнел.
— Вот поэтому я и не подходил, — тихо сообщил он, глядя себе под ноги.
— То есть? – не понял Джеймс.
Ремус вздохнул и поднял глаза:
— Животные чуют оборотня и стараются держаться подальше. А единороги особенно…
— Рем… — вздохнул Джеймс, положив ему руку на плечо, и тут же весело добавил: – Ну, ничего! Вот станем мы анимагами, и ты сможешь пообщаться, по крайней мере, с тремя животными!
Ремус невольно улыбнулся неунывающему оптимизму друга. Сириус тихонько фыркнул, согласно покивал – мол, верно говоришь, так и будет – и добавил:
— А, кроме того, мы всегда будем с тобой.
У Ремуса в который раз перехватило дыхание от горячей благодарности к друзьям. Он ничего не сказал, но им и не нужны были слова. Настоящей дружбе достаточно одного взгляда, одной улыбки.
— Ну что, идем дальше? – Джеймсу, как всегда, не сиделось на месте.
Ремус решил, что проще смириться с тем, что эта вылазка затянется надолго. А смирившись, неожиданно почувствовал бодрящий вкус приключения. Он вдруг понял, чтό именно заставляет его друзей вечно ввязываться в какие-нибудь авантюры.
Долгое время ничего не происходило, только ветви тихонько шелестели, да снег с них иногда сыпался на головы мальчиков, отчего Питер каждый раз подпрыгивал, а Джеймс с Сириусом потешались над его испуганной физиономией.
Но когда Ремус уже начал удивляться, почему этот лес считают опасным – они вон, сколько времени здесь, и ничего до сих пор не произошло – Питер заорал и резко дернулся в сторону от бука, рядом с которым остановился на мгновение. К нему тут же подскочил Джеймс и, зажав ему рот рукой, прошипел:
— Чего ты орешь?! Хочешь, чтобы все обитатели леса узнали о нашем присутствии?
— Там… там… — запинаясь, пробормотал Питер, показывая на бук. — Дерево с глазами!
Все переглянулись, и не успел Ремус ничего сказать, как Джеймс с Сириусом оказались около дерева.
— Всего лишь боутракл, — разочарованно протянул Джеймс. — Было бы из-за чего так орать!
— К-к-какой б-б-боутракл? – Питер все еще не решался приблизиться.
— Какой-какой! – нетерпеливо ответил Сириус, с нотками раздражения в голосе. — Обыкновенный, древесный – Хранитель деревьев. Никогда не слышал, что ли?
Питер помотал головой и нерешительно подошел. Ничего страшного в этом существе не было: небольшое – с ладонь размером – по окрасу оно сливалось с деревом. Из-за этого на первый взгляд, на самом деле казалось, будто у дерева открылись глаза.
Пока мальчишки разглядывали боутракла, не слишком довольного таким пристальным вниманием, рядом с ними появился кто-то еще. Они услышали легкий, почти невесомый стук копыт, словно очень осторожная лошадь приближалась к ним. Ребята заозирались, но никого не увидели. Шаги на мгновение замерли и стали удаляться. На снегу оставались отпечатки копыт, но по-прежнему никого не было видно.
— Фестрал!.. – выдохнул Ремус.
Мальчишки переглянулись и двинулись за удаляющимися следами, которые вывели их на полянку, где они обнаружили Хагрида, лесничего Хогвартса – громадного и бородатого, вызывающего ассоциации с великанами. По школе ходили слухи, что Хагрид питает слабость к хищным существам, и чем опасней зверь, тем лучше. Затаившись, мальчики наблюдали кормление фестралов. Было очень забавно видеть, как куски мяса будто растворялись в воздухе.
— А кто эти фестралы? – шепотом спросил Питер.
— Нельзя же быть таким необразованным, Пит! – попенял ему Джеймс, но все-таки снизошел до объяснений: – Это такие костлявые крылатые лошади. По крайней мере, так их рисуют. Потому что увидеть их может только тот, кто видел, как кто-нибудь умирает.
Питера передернуло. Раздалось фырканье фестрала, и Хагрид повернулся в их сторону. Некоторое время он всматривался в заросли, где они скрывались, и вдруг сказал:
— А ну, кто там? Выходи!
Мальчишки переглянулись. Выйти – значит, как минимум, нарваться на отработку и, скорее всего, потерять кучу баллов.
— Я ж знаю, что там кто-то есть. Выходи добром.
Пока они думали, что делать, Сириус встал и шагнул вперед. Джеймс хотел схватить его за рукав мантии, но не успел. Хагрид же при его появлении усмехнулся и словно даже не удивился ни капли.
Мальчишки поколебались, но все-таки выбрались на полянку.
— А как вы узнали, что мы здесь? – тут же нахально спросил Джеймс.
— Дык… фестралы вас почуяли, — и, чуть нахмурившись, Хагрид добавил: – Давайте-ка возвращаться. Не след вам ночью по лесу бродить.
Джеймс и Сириус дружно разочарованно вздохнули. Ремус едва не рассмеялся – настолько забавно выглядели их физиономии. Ну как же – не дали нагуляться вдоволь!
Однако огорчались они недолго. Тут же нашли общий язык с Хагридом и всю обратную дорогу болтали с ним – расспрашивали про существ, живущих в Запретном лесу: кто там обитает, какие у них повадки, можно ли с кем-то из них подружиться, а от кого лучше держаться подальше. Хагрид рассказывал с большой охотой: животных он любил, и разговор о них был верным способом завоевать его сердце. Так что лесничий и Мародеры прониклись друг к другу взаимной симпатией. А Ремус подумал, что все эти вопросы явно неспроста. Похоже, Джеймс и Сириус пытаются разведать обстановку для дальнейших походов в лес, а заодно и узнать, что интересного там можно найти.
— Ну вот, пришли, — Хагрид остановился на краю Запретного леса. – Я, значит, не скажу про вашу прогулку учителям. Хорошие вы ребята. Но только в этот раз. Чтоб в лесу я вас больше не встречал! А то мало ли что...
Мальчишки покивали, сделав честные-честные лица, а Ремус скептически хмыкнул. Он-то уже убедился, что если эта неугомонная парочка что-то задумала, их уже ничто не остановит. Но зачем разочаровывать Хагрида?
Лили вздрогнула и открыла глаза. Над ней склонилась лучшая подруга.
— В чем дело, Лиса? – Лили бросила взгляд на будильник. – Двенадцать часов! У тебя бессонница или кошмар приснился?
От недовольства, вызванного прерванным сном, в голосе прорезались ехидные нотки. Но Алиса только отмахнулась:
— Можешь считать, что бессонница. Я вот подумала: каково это бродить ночью по замку? Так хочется попробовать! Пойдем?
Лили резко села в кровати и ошеломленно уставилась на подругу. Раньше за ней вроде не замечалось склонности к подобным эскападам.
— Ты с ума сошла? Или заразилась от наших мальчишек вирусом авантюризма?
Алиса тихо засмеялась:
— Может быть. Ну давай, Лил. Хоть раз в жизни попробуем найти какое-нибудь приключение!
— Ага, на свою… хм… свое мягкое место, — хмыкнула Лили, но огонек интереса уже зажегся в ее глазах.
И Алиса, конечно же, это заметила.
— Давай одевайся, пока мы нашими пререканиями девчонок не разбудили.
Лили все еще сомневалась, стоит ли это делать. Но, с другой стороны, мальчишки ведь почти каждую ночь лазали по замку. Она была в этом уверена. И никогда не попадались. Ну, почти никогда. И потом, посмотреть замок ночью – действительно интересно. Из этого может получиться захватывающее приключение. А в жизни Лили никогда не было приключений, и порой она об этом жалела. Так что быстро сдалась на уговоры подруги.
* * *
За пару коридоров от портрета Полной Дамы Мародеры чуть не столкнулись с двумя девчонками, с удивлением узнав в них Лили и Алису. Девочки были в форменных юбках и блузках, но без мантий. Обе взъерошенные, волосы небрежно затянуты в хвосты. Встретить их в таком виде было довольно необычно. Они осторожно крались по коридору, бесшумно ступая, как кошки.
— Однако, — удивленно пробормотал Джеймс и в следующее мгновение, подкравшись к ним сзади, крикнул: – Бу!
Девочки завизжали и отпрыгнули в разные стороны. Алиса при этом врезалась в стоявшие в нише доспехи, которые с жутким грохотом рухнули на пол.
— Очень умно, — прокомментировал Ремус, покрутив пальцем у виска.
Мантия слетела с них, и теперь девочки могли видеть четырех мальчишек, двое из которых сгибались пополам от хохота, один неодобрительно качал головой, а четвертый с неуверенной улыбкой посматривал на остальных.
— Идиоты! – пробормотала Алиса, потирая ушибленный локоть. – Так ведь и заикой можно сделать.
— Извини, — ухмыльнулся Джеймс, в голосе его не слышалось ни капли раскаяния. – Я не думал, что вы так бурно отреагируете.
— А ты вообще редко думаешь! – возмущенно парировала Лили, испепеляя его взглядом.
Ремус хихикнул, за что схлопотал дружеский подзатыльник. В коридоре послышались быстрые шаги.
— Упс! – произнес Сириус. – Бежим!
Поскольку девочки не собирались двигаться, то ли не услышав шагов, то ли в раздражении не обратив на них внимания, Джеймс и Сириус схватили их за руки и потащили за собой. Те в первые мгновения хотели вырваться, но, сообразив, в чем дело, припустили уже сами со всех ног. Подлетев ко входу в башню, они выкрикнули пароль, но Полная Дама спала и даже не пошевелилась.
Полная Дама лениво открыла глаза и, нахмурившись, внимательно осмотрела их живописную компанию. У Ремуса появилось стойкое ощущение, что она забавляется ситуацией.
— Белая роза! – выпалил Питер.
Полная Дама молчала, не торопясь их впускать. Снова стали слышны явно приближающиеся шаги.
— Попались, — обреченно прошептала Лили.
Но портрет вдруг хмыкнул и открылся. Облегченно выдохнув, все буквально ввалились в гостиную. Мальчишки весело переглянулись, довольные своим приключением. Алиса тоже выглядела вполне счастливой. А вот Лили таковой не казалась.
— Чтоб я еще когда-нибудь согласилась на твои выдумки! – тут же накинулась она на подругу.
— Да ладно тебе, Лили, ведь весело было! – Алиса обезоруживающе улыбнулась.
Лили сделала было строгое лицо, но не выдержала и тоже заулыбалась.
— Ну, вы даете, девчонки! – насмешливо протянул Джеймс. – Не ожидал, не ожидал…
— Не вам же одним не пойми где шастать! – гордо ответствовала Алиса.
Теперь засмеялись уже все, пока Ремус не произнес, глядя в потолок и словно ни к кому не обращаясь:
— А вам не кажется, что нам надо исчезнуть отсюда, пока тот, чьи шаги мы слышали, не пришел проверить? То, что мы побежали в Гриффиндорскую башню, вполне очевидно…
Они переглянулись и, согласно кивнув, поспешили в спальни.
03.10.2011 Глава 13
За учебой, квиддичными тренировками и матчами, изучением замка и его потайных ходов, стычками со Снейпом и отработками время летело быстро, и как-то незаметно подошли Рождественские каникулы.
На этот раз Сириус, беспокоившийся о брате, решил поехать домой. С каникул он вернулся мрачный как никогда. Регулус стал неузнаваем. Когда-то добрый, веселый мальчик становился копией родителей – холодным и высокомерным, презирающим маглов и маглорожденных. Или «грязнокровок», как он теперь говорил. Правда, старшего брата он любил по-прежнему. Но Сириус так и не смог убедить его, что родители неправы в своей мании чистокровности. В результате перед возвращением Сириуса в школу братья серьезно поругались. Сириус сгоряча наорал на Регулуса и наговорил ему много неприятного, о чем теперь жалел. Мальчишки, как могли, старались развеселить расстроенного друга. И довольно быстро в этом преуспели.
Однако из дома Сириус привез и хорошую новость: любимая кузина Андромеда все-таки вышла замуж за Теда Тонкса, окончательно разругавшись при этом с семьей. «Представьте, ее выжгли с родового древа!» — сообщил Сириус друзьям. Один он искренне радовался за нее. Зато Нарцисса теперь ходила с кислой физиономией: выходка сестры бросила тень и на нее – отразилась на отношении к ней семьи ее жениха Люциуса Малфоя. О самой старшей кузине Беллатрикс Сириус вообще предпочитал не упоминать: они всегда друг друга терпеть не могли.
В целях отвлечения Сириуса от семейных проблем Мародеры с особым усердием взялись за изучение замка, поиск потайных ходов и составление карты. А пару недель спустя после начала учебы на доске объявлений появилось весьма любопытное сообщение:
«30 января состоится поездка в центральный магический зоопарк Великобритании. Желающие должны записаться у своего декана до 25 января».
— Вот это да! – хором выдохнули Джеймс и Сириус.
И тут же рядом раздался звонкий девчачий голос:
— Алиса, ты только посмотри! Тридцатого января – прямо мне подарок на день рождения!
— О, у Эванс тридцатого – день рождения? – задумчиво протянул Джеймс.
— А что, ты хочешь ее поздравить? – усмехнулся Ремус.
— Почему бы и нет? Над этим надо подумать. Представляете, как она удивится!
Джеймс переглянулся с Сириусом и, посмотрев в сторону девчонок, уже что-то увлеченно обсуждавших, они синхронно кивнули.
Утром тридцатого января все записавшиеся на поездку собрались внизу, в холле, чтобы под присмотром своих деканов отправиться в Хогсмид. А уже оттуда на автобусе «Ночной Рыцарь» — до зоопарка. В поездку собралось около пятидесяти детей, большей частью с младших курсов. На улице было довольно холодно, все зябко поеживались, кутаясь в теплые мантии.
Профессор МакГонагалл разбила их по факультетам, велев каждой группе держаться своего декана, ни в коем случае не отставать и не убегать, пообещав нарушителям суровые взыскания.
Студенты младше третьего курса по пути в Хогсмид с любопытством оглядывались по сторонам. Хотя смотреть было особо не на что: дорога пролегала среди вполне обычного пейзажа – заснеженные пустынные поля и лишь несколько деревьев встречались то тут, то там.
— Парни, у меня идея! – прошептал Джеймс, притянув друзей поближе.
— Почему у меня такое чувство, что она мне не понравится? – пробормотал Ремус.
— Будем считать, что это был риторический вопрос, — Джеймс усмехнулся. – Итак, насчет подарка Эванс. Мы сейчас надеваем мантию-невидимку и быстро дуем в Хогсмид. Пока все дойдут, мы как раз успеем пробежаться по магазинам.
— На снегу следы останутся, — усомнился Сириус в его задумке. – И у МакГонагалл слух хороший – она же анимаг.
— Я уже об этом подумал и у меня есть план.
— Какой? – заинтересовался Питер.
Джеймс ухмыльнулся и накинул на них мантию.
— А вот какой! – с этими словами он слепил снежок и запустил его в идущих чуть впереди девчонок.
Девочки взвизгнули и подпрыгнули. Началась неразбериха с выяснением, кто это сделал. Джеймс схватил друзей за руки и, воспользовавшись всеобщей суматохой, потащил вперед. Со всех ног они понеслись к Хогсмиду.
— Куда теперь? – Питер вертел головой во все стороны, разглядывая старинные двухэтажные дома.
— Конечно, в лавку приколов. Мне Меди рассказывала – там такие штучки есть… — Сириус потянул друзей в сторону магазина с яркими сверкающими витринами.
— Вау! – вырвался у всех четырех восхищенный вздох.
Чего только тут не было: от простых навозных бомб до самых хитроумных розыгрышей. Забыв обо всем на свете, мальчишки ходили от прилавка к прилавку, засыпая продавца вопросами. Этот последний – совсем молодой темноволосый парень, одетый несколько экстравагантно, а именно в магловские джинсы и свитер, — даже и не подумал поинтересоваться, что второкурсники делают в Хогсмиде, да еще в такое время. Только понимающе усмехался, глядя на их восторженные физиономии.
— Наш человек, — прокомментировал Джеймс его реакцию, а пару минут спустя сообщил: – Кажется, я нашел.
На прилавке лежала удивительной красоты заколка, казавшаяся сплетенной из цветов и ажурных веточек. На аннотации рядом с ней значилось: «Хотите понять женщину? Подарите эту заколку жене (подруге, матери, сестре, дочери), и ее волосы будут менять цвет в зависимости от ее настроения».
— Ого! Отличная вещь! – одобрил Сириус выбор друга.
— Я уже даже представляю, какого цвета станут волосы Лили, когда она поймет, что собой представляет этот подарок на самом деле, — невинно заметил Ремус.
Мальчишки дружно расхохотались.
— А я тут тоже кое-что интересное нашел, — сообщил Сириус загадочным тоном и потащил Джеймса вглубь магазина. – Сквозные зеркала! Очень удобный способ связи… Особенно на отработках. К сожалению, действуют они только в паре – связь на четырех не получится. Но, с другой стороны, Ремуса и Питера не так часто наказывают, как нас с тобой.
У Джеймса глаза загорелись, и он усиленно закивал. Вещь на самом деле стоящая: с их помощью можно держать связь в любой ситуации. Зеркалами заинтересовался даже Ремус – в основном тем, как они действуют и какие чары использовались для их создания.
Оплачивал покупки Джеймс, поскольку Сириусу и Питеру карманных денег никогда не выдавали в принципе, а семья Ремуса была не слишком обеспеченной. Когда же друзья попытались что-то возразить, Джеймс решительно пресек их намерение:
— Это была моя идея – мне и платить!
Согласились они, конечно, не сразу, однако другого выхода у них не было, и пришлось уступить. Разве что Ремус мог пожертвовать последними сбережениями, но ему не дали это сделать.
Уходить из магазина совсем не хотелось, и Ремус был вынужден напомнить друзьям, что если они не поторопятся, то их непременно хватятся и мало тогда никому не покажется. Выяснив у продавца, где в Хогсмиде останавливается Ночной Рыцарь, Мародеры вздохнули с сожалением и помчались искать остальных. На прощание Сириус пообещал продавцу обязательно вернуться сюда на следующий год.
— Звучит как угроза, — усмехнулся Ремус.
— А это она и есть! – хищно улыбнулся Сириус.
* * *
— Нет, они все-таки придурки! – проворчала Лили, отряхиваясь от снега.
— С чего ты взяла, что это они? – невинно спросила Алиса. – Их нигде по близости не было видно.
— А кто еще, Алиса? – Лили закатила глаза. – И то, что их не было видно, еще ничего… Постой-ка. Нигде не было видно? Но их и сейчас нигде не видно!
Подруги заозирались, пытаясь найти неразлучную четверку, но как не всматривались, так и не нашли.
— Ну, что они опять задумали?! – простонала Лили. – Мы еще только вышли, а они уже куда-то исчезли. Когда это закончится?
— Думаю, на выпускном вечере после седьмого курса. Тогда они вытворят что-нибудь этакое в последний раз, — хихикнула Алиса.
— Ты меня пугаешь! – засмеялась Лили. – Наши учителя не доживут до этого светлого момента.
Но смех — смехом, а когда они добрались до места, мальчишек все еще не было. Ярко-фиолетовый двухэтажный автобус внезапно возник перед ними, будто соткавшись из воздуха. Пока остальные забирались в него, Лили снова стала оглядываться вокруг – неугомонная четверка так и не объявилась. Они могли, конечно, затеряться среди студентов, но Лили была уверена, что лохматую шевелюру Поттера разглядит в любой толпе. Не обнаружив мальчишек, она решилась подойти к декану.
— Профессор МакГонагалл, — нерешительно начала она, – мальчики пропали…
— Что?! – профессор отвлеклась от посадки учеников в автобус. – Какие мальчики? Впрочем, о чем я спрашиваю…
Но не успела она еще что-то сказать или предпринять, как мальчишки материализовались из пустоты, точно так же как недавно Ночной Рыцарь.
— Мы здесь, — сообщил Джеймс, чуть задыхаясь, словно только что бежал. – И никуда не пропадали.
МакГонагалл вздохнула с явным облегчением и велела им поторапливаться. Однако Лили заметила, что сами мальчики вздохнули с не меньшим облегчением, и услышала, как кто-то из них тихонько пробормотал:
— Отработки избежали.
В ответ раздался нарочито недовольный, но с явной улыбкой голос Ремуса:
— На этот раз…
Лили только вздохнула: ну, что с этими обормотами сделаешь? Вон, даже спокойному и рассудительному Ремусу не удается их приструнить. Скорее, наоборот – под их влиянием он становится каким-то… авантюристом. Но, с другой стороны, в их обществе он стал также более веселым и открытым. В глубине души они нравились Лили – их жизнерадостность, веселость и, главным образом, преданность друг другу невольно вызывали симпатию. Но неудержимая тяга к бесконечным, далеко не всегда безопасным авантюрам и розыгрышам немного пугала. И где их носило все это время? Зачем надо было отбиваться?
Внутри автобус оказался гораздо обширнее, чем можно было предположить, глядя на него снаружи. Очень уютно обставленный: с удобными креслами и даже кроватями. Молодой светловолосый водитель, одетый в ярко-фиолетовую мантию, в тон своему автобусу, приветливо улыбался им. Лили с Алисой облюбовали себе кресла у окна на втором этаже. Когда все устроились, преподаватели пересчитали подопечных и Ночной Рыцарь тронулся, по проходу между сиденьями проплыла небольшая коробочка и опустилась прямо на колени Лили.
— Ой! – вскрикнула она от неожиданности. – Что это?
— Похоже, кто-то решил поздравить тебя. Открывай быстрей! – поторопила ее Алиса.
В коробочке и правда оказался подарок: дивной красоты заколка и коротенькая записка: «С днем рождения».
— Ничего себе! – протянула Алиса.
Лили принялась оглядываться, пытаясь понять, кто ей подарил такое чудо. Хотя она, в общем-то, уже догадалась. Неразлучная четверка сидела немного позади них с Алисой. Встретив ее взгляд, Джеймс и Сириус сделали невинные физиономии – мол, что случилось, Эванс? Однако эта невинность была уж слишком показной, а в их глазах явственно плескался смех. Ремус делал вид, что он тут вообще ни при чем, и смотрел в окно с таким интересом, как будто увидел там что-то невероятно увлекательное. Но и у него в уголке губ таилась улыбка. А слегка покрасневший Питер напряженно уставился в пол. В общем, с этими четырьмя было все ясно. Лили улыбнулась и помахала им рукой – мол, спасибо, не ожидала. Они в ответ довольно ухмыльнулись.
Поворачиваясь к подруге, Лили перехватила злой взгляд Северуса, направленный на Джеймса и Сириуса. Лили вздохнула. Ну, когда же он перестанет так злиться, стоит ей кому-то улыбнуться? Или он считает, что она должна общаться исключительно и только с ним? Порой это жутко раздражало.
— Какая красивая! – отвлекла ее Алиса. – Надень, Лил!
Лили тут же забыла про Северуса и последовала ее совету.
— Ну, как? – улыбнулась она, повертевшись перед подругой.
— Твои волосы! – потрясенно выдохнула Алиса.
— А что с ними?
— Смотри, — Алиса дала подруге зеркальце.
Лили пораженно уставилась на свое отражение. Волосы были не привычного темно-рыжего цвета, а искрились и сияли золотом, как небольшое солнце. Это было, конечно, очень красиво, но… Лили задумалась, что бы это могло значить. Волосы снова переменили оттенок и плавно перекрасились в светло-голубой. Лили заморгала. И тут до нее дошло… Поворачиваясь к мальчишкам, она еще успела заметить в зеркале, как волосы вспыхнули ярко-красным.
— Убью, — одними губами пообещала Лили хохочущим мальчишкам, но те только залились еще сильнее.
Рядом начала хихикать понявшая все Алиса.
— Не смей смеяться! – возмутилась Лили, волосы ее приняли прямо-таки пурпурный оттенок.
Алиса только помотала головой и закусила губу, не в силах говорить. Пока Лили решала, обидеться ли ей на веселящуюся подругу или тоже засмеяться, на колени ей приземлился самолетик с запиской: «Эванс, если не хочешь, чтобы все были в курсе твоих эмоций, сними заколку. А вообще, тебе стоит надевать ее, когда у тебя хорошее настроение. Выглядишь потрясающе! Без шуток!» Лили невольно улыбнулась – долго сердиться на них было просто невозможно. Ее волосы вернулись к естественному рыжему цвету с легким золотистым отливом. «А вот не сниму! Любуйтесь на дело рук своих! И, кстати, спасибо за поздравление», — написала она на обратной стороне пергамента и отправила самолетик обратно.
У Джеймса и Сириуса брови удивленно поползли вверх, когда они прочитали ее ответ. Но в следующее мгновение, широко улыбнувшись, они показали ей оттопыренные большие пальцы.
Автобус с невероятной скоростью мчался по Шотландии, не разбирая дороги – любые препятствия сами отпрыгивали с его пути.
* * *
Зоопарк оказался расположен в обширной долине, окруженной со всех сторон горами. Как объяснил им экскурсовод – полноватый лысый мужчина — это место было выбрано из-за своей чрезвычайной труднодоступности для маглов. Помимо этого, зоопарк был окружен маглоотталкивающими чарами, благодаря которым маглы не только ничего не видели, кроме самой обычной долины, но и при приближении к ней их охватывало чувство беспокойства и непреодолимое желание уйти прочь. Взору же волшебников предстали строения самой причудливой конфигурации. Настолько причудливой, что было совершенно непонятно, как они вообще стоят и не падают.
Для начала детей повели смотреть на драконов, поскольку это зрелище было наиболее эффектным.
— Ух ты! – восторженно и несколько боязливо воскликнул Питер. – Не знал, что драконы бывают такие разные!
Они действительно были очень непохожими. Громадные и поменьше, черные, красные, серо-голубые, зеленые, с шипами и без них. Экскурсовод что-то рассказывал про использование шкур и рогов некоторых драконов, про степень их опасности для людей, но четверка Мародеров его совсем не слушала, в восторге уставившись на величественных и жутких, но по-своему очень красивых зверей.
— Эх, жаль, их нельзя частным лицам разводить! – вздохнул Сириус, глядя на Китайского огненного шара.
— Зачем тебе дракон? – удивился Ремус.
— Не знаю еще, — пожал плечами Сириус. – Но было бы здорово!
Ремус только головой покачал. Сириусу вечно приходили в голову самые безумные идеи. Тут Гебридский черный выплюнул струю огня, и все инстинктивно отшатнулись, хотя знали, что кругом стоят мощные защитные чары.
— Смотри-ка, а Эванс совсем не испугалась! – уважительно и несколько удивленно кивнул Джеймс на Лили, волосы которой по-прежнему светились восторженным золотым цветом.
Экскурсовод тем временем вещал о том, что Гебридские черные питаются в основном оленями.
Как раз недавно они вычисляли свои анимагические формы и выяснили, что Джеймс должен превращаться в оленя.
— Собаками они тоже не брезгуют! – мстительно заметил Джеймс – второй ипостасью Сириуса был пес.
— Но оленей любят больше… — Сириус ловко увернулся от подзатыльника друга и отскочил подальше.
Начавшуюся шутливую потасовку сурово пресекла МакГонагалл, зловеще пообещав, что если они не прекратят немедленно, то простыми отработками не отделаются.
После драконов их повели в вольер для волшебных птиц. Птицы были и очень большие (вроде толстого пушистого дириколя), и совсем крошечные (вроде маленького пестрого выскакунчика). Среди последних особое впечатление произвел золотой сниджет, а точнее — то, что с ним произошло.
Пока экскурсовод рассказывал про свойства этих птичек и про то, как прежде они использовались в квиддиче, а дети пытались проследить за молниеносными передвижениями сниджета и его резкими разворотами, птичка подлетела совсем близко к гриффиндорцам. На секунду она замерла рядом с ними, и, прежде чем успела продолжить полет, Джеймс машинально протянул руку и схватил ее.
— Извините, профессор, я нечаянно, — растерянно пробормотал Джеймс, глядя на пушистый золотой комочек в своей руке.
Гриффиндорцы вокруг покатились со смеху, хаффлпаффцы ошеломленно хлопали глазами, равенкловцы снисходительно улыбались, а слизеринцы смотрели с откровенным презрением и тщательно скрываемой завистью.
— Ничего себе! – восхитился экскурсовод. – Юноша, у вас настоящий талант! – и со смешком добавил: – А сейчас отпустите бедную птицу.
Джеймс раскрыл ладонь, и в следующее мгновение сниджет умчался, словно растворившись в воздухе. Джеймс все еще растерянно посмотрел ему вслед – он сам не понимал, как это получилось. Наверное, за время игры в квиддич у него выработался рефлекс хватать быстро движущийся золотой шарик.
Лили смотрела на него одновременно осуждающе и восхищенно, ее волосы приобрели при этом совершенно неописуемый оттенок: убойная смесь пурпурного, золотого, сиреневого и чего-то еще. Джеймс хихикнул. МакГонагалл прожгла его испепеляющим взглядом, и он тут же сделал серьезное лицо.
Но не только профессор прожигала его взглядом – Снейп тоже смотрел так, будто желал ему мучительной смерти. Реакция Лили ему, похоже, совсем не понравилась. Джеймс пожал плечами – и чего только такая милая девочка, как Лили Эванс, дружит с этим неприятным типом? А вот Сириус, перехватив злой взгляд, направленный на лучшего друга, нахмурился и ответил Снейпу взглядом не менее убийственным и многообещающим.
— Мисс Эванс, — переключилась МакГонагалл на другую жертву, — что у вас с волосами?
— Это все заколка, профессор, — Лили озорно улыбнулась, и ее волосы вспыхнули изумрудным цветом в тон глазам. – Мне мальчики подарили.
При этих словах Снейп, и раньше не больно-то веселый, вовсе стал мрачнее тучи и одарил Мародеров еще одним злым взглядом. Но те уже забыли о нем, переключившись на разглядывание других птиц, как только декан перестала на них укоризненно смотреть. А МакГонагалл – вот странность – едва заметно улыбнулась и сказала всего лишь:
— Надеюсь, вы не станете надевать ее на уроки?
— Ни в коем случае, профессор!
Показали им также серпентарий и отделение с особо опасными существами, вроде мантикор. При входе туда их, конечно же, призвали быть предельно осторожными. Но когда мальчишки слушали предупреждения? В результате Сириус с Джеймсом на спор со Снейпом едва не залезли в вольер к грифону. После чего разъяренная МакГонагалл сняла по пятьдесят баллов с каждого и назначила им отработки на неделю.
— Я так и знал, что этим закончится, — невозмутимо прокомментировал Ремус.
— Вот и зеркала пригодятся, — оптимистично возразил Джеймс.
На что упомянутые самоубийцы только усмехнулись. Они вовсе не считали свою выходку такой уж опасной: с грифонами запросто можно договориться, если знать как. Хотя Снейп мог этого, конечно, и не знать. Но это уже его проблемы – нечего спорить, если не можешь выиграть. Он ведь сам их спровоцировал на это состязание.
Обратный путь прошел относительно спокойно, поскольку все устали и переваривали обилие ярких впечатлений. Правда, после случая с грифонами МакГонагалл с четверки своих самых проблемных студентов глаз не спускала, так что вытворить что-нибудь еще у них просто не было возможности.
04.10.2011 Глава 14
На Пасхальные каникулы Джеймс всех пригласил к себе. Поехал даже Сириус, наплевав на мнение семьи, рассудив, что если его и накажут за самовольную поездку, то переживет — ему не привыкать.
Джеймс жил в Годриковой Лощине – необыкновенно красивом месте. Магловская деревушка, главное украшение которой заключалось в небольшой белой церкви, мирно соседствовала с домами волшебников. Долины и холмы, переходящие в темнеющий вдалеке лес, представляли собой чрезвычайно живописный пейзаж. К тому же была весна, все кругом было покрыто яркой свежей зеленью, а кое-где уже и цветы распустились, что придавало окрестностям еще большее очарование.
Двухэтажный дом Поттеров из белого камня был окружен обширным тенистым садом. Ухоженные аллеи, посыпанные красным песком, обрамлялись клумбами, пока еще полупустыми.
Мальчиков устроили в комнате для гостей, хотя Джеймс хотел поселить всех у себя, но в его спальне для четверых было слишком мало места. Мистер и миссис Поттер приняли друзей своего сына как родных, и с первой же минуты они почувствовали себя, словно не в гости приехали, а вернулись домой. Особенно наслаждались атмосферой дома Поттеров Сириус и Питер, которым подобные семейные отношения были в новинку.
Сириус восхищенно впитывал каждую деталь, каждую мелочь, с удовольствием общался с родителями Джима: интересовался работой мистера Поттера, который был аврором, прекрасным садом миссис Поттер, которым она очень гордилась. Нет, Сириус вовсе не старался специально завоевать их расположение, он просто оживал в теплой атмосфере этого дома и изливал на родителей друга нерастраченную сыновнюю любовь. В итоге оба были очарованы лучшим другом своего сына.
Порой разговор с ними заходил и о серьезных вещах, как это случилось однажды за обедом, когда Сириус вдруг спросил:
— А как вы относитесь к идеям Волдеморта?
Родители Джеймса удивленно переглянулись, и мистер Поттер поинтересовался:
— Почему ты спрашиваешь? В твоем возрасте вроде бы рано еще задумываться о политике.
— Просто мои родители от него в восторге. Все уши мне прожужжали: вот, мол, наконец, появился кто-то, кто озаботился чистотой крови, не то, что некоторые отщепенцы – и многозначительный взгляд в мою сторону, — Сириус поморщился. – Ну, и так далее все на эту тему. А по мне, так он просто ненормальный.
Мистер Поттер немного помолчал и серьезно ответил:
— Ты прав, Сириус, Волдеморт действительно безумец. И безумец очень опасный. Пока это одни слова, но этим он наверняка не ограничится и скоро перейдет к действиям. Что тогда будет, я не знаю, но уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет. И то, что ты говоришь про свою семью, подтверждает худшие наши опасения: уже есть люди, готовые поддержать его…
На некоторое время воцарилась тишина – Сириус, коротко кивнув, сосредоточился на своей тарелке, Джеймс и Ремус внимательно смотрели на друга, пытаясь понять, насколько серьезно было происходящее в его семье и насколько сильно это задевало самого Сириуса. Он ведь сам ни за что не признается, что ему плохо – у него всегда все хорошо!
Но в двенадцать лет все проблемы забываются быстро, и вскоре мальчики уже снова весело смеялись и шутили. А родители Джеймса после этого случая стали относиться к Сириусу с особым вниманием и словно задались целью восполнить ему нехватку родительской любви и домашнего тепла.
Питер же, напротив, закрылся в себе. Если летом он был вдвоем с Джеймсом и мог почувствовать себя равным с ним, то теперь, когда рядом был Сириус, Питера почти не замечали. Он давно уже обратил внимание на то, что у Сириуса есть необъяснимое свойство притягивать к себе всех окружающих, оправдывая свое имя: звезда и есть. Правда, это свойство он делил пополам с Джеймсом – их яркая пара всегда была в центре внимания. И в свете этой двойной звезды Ремус и Питер совершенно терялись. Но если Ремуса это абсолютно устраивало, то у Питера все чаще вызывало недовольство. Он-то надеялся, что их слава осияет и его, но на деле выходило, что он оказывался в тени.
На следующий же после приезда день Джеймс решил познакомить друзей со своими соседями-маглами. Магловской одежды ни у кого, конечно же, не было, и пришлось срочно ее приобретать, для чего ребята под присмотром миссис Поттер отправились в магазин. Там они вволю повеселились, примеряя на себя самые неожиданные вещи. Больше всех, наверное, повеселились продавцы, наблюдая за этим действом: они посматривали на мальчиков с некоторым недоумением, едва сдерживая смех. Еще бы – странные покупатели вели себя так, будто в подобном магазине никогда раньше не были. Собственно говоря, они и не были, но продавцам это знать было необязательно.
Веселье продолжалось, пока миссис Поттер, изо всех сил старавшаяся казаться строгой, не приструнила их. На что Джеймс и Сириус отреагировали, состроив совершенно одинаковые невинные физиономии, Ремус смущенно потупился, а Питер по обыкновению стушевался. Миссис Поттер только усмехнулась, совершенно не впечатленная их представлением.
Быстро пообедав, мальчики побежали к соседям. Дом их, внешне хоть и непохожий на дом Поттеров – победнее и поменьше — был таким же теплым и уютным.
— Дик! Эй, Дик! – закричал Джеймс прямо с улицы.
Со второго этажа высунулась светловолосая кудрявая голова.
— Джим! Давно приехал?
— Вчера. Выходи, давай.
— Ага, — голова скрылась в доме, и пару минут спустя на улицу выбежал невысокий круглолицый мальчишка, их ровесник, в легкой синей курточке.
Джеймс представил всех друг другу и спросил:
— А Генри и Элиза где?
— Генри умчался куда-то с утра, а у Лиз новое увлечение: сидит вышивает.
— И давно?
— Да уж пару недель.
— Да ну? – удивился Джеймс. – Это ж настоящий рекорд! – и пояснил друзьям: – Элиза — сестра Дика, увлечения меняет каждую неделю.
— И ничего не каждую! Все ты врешь, Джеймс Поттер! – раздался возмущенный девчачий голос.
На пороге дома стояла очаровательная девочка лет десяти с короткими светлыми косичками. Смерив Джеймса возмущенным взглядом, который тот нагло проигнорировал, она подошла и чинно представилась:
— Элиза Паркер.
Сириус сориентировался первый – отвесив даме самый что ни на есть великосветский поклон, он поцеловал протянутую руку.
— Сириус Блэк. Счастлив познакомиться с вами, леди, — правда, глаза его при этом сверкали озорством.
— Взаимно, — девочка лишь слегка вздернула брови, услышав его имя, и сделала книксен. – Приятно встретить воспитанного человека.
— Понял, Джим? – подмигнул Поттеру ее брат. – Подразумевается, что мы с тобой – невоспитанные.
— А что, не так? – девочка смерила его недовольным взглядом и вдруг весело рассмеялась, вслед за ней рассмеялись и мальчишки.
— А если серьезно – кто эти мальчики?
Снова последовали взаимные представления. На деле Элиза оказалась вполне нормальной девчонкой, вовсе не такой чопорной, как могло показаться по ее приветствию. Просто таким образом, как тихонько объяснил Дик, она всегда проверяла реакцию новых знакомых. И, похоже, Сириус произвел на нее большое впечатление. Немного поколебавшись, она все же спросила:
— Тебя правда зовут Сириус? Такое странное имя…
— Родительская прихоть, — поморщился тот.
Элиза посмотрела на него внимательно, но больше ничего не сказала, женским чутьем поняв, что собеседнику эта тема неприятна.
Дик внес предложение покататься на велосипеде, на что волшебники недоуменно переглянулись, и только Джеймс хихикнул, забавляясь ситуацией. Пришлось признаваться, что кататься никто из них не умеет, умолчав, что и слово «велосипед» они слышат впервые.
— Да ладно! – поразился Дик. – Серьезно не умеете?
Когда он, наконец, уразумел сей факт, то с энтузиазмом предложил обучить гостей этому искусству.
Сириус бросил взгляд на хихикающего Джеймса и тихонько спросил:
— Я так понимаю, ты кататься умеешь?
Джеймс кивнул:
— Меня давно уже научили.
— Значит, будешь инструктором, — и уже во всеуслышание объявил: – Чур, я первый учусь!
Загадочным велосипедом оказалась конструкция на двух колесах с сидением посередине и педалями, которые предполагалось при езде крутить ногами. Питер посмотрел на устройство с опасением, Ремус с некоторым сомнением, у Сириуса же загорелись глаза от восторга не столько оттого, что он научится чему-то новому и непонятному, сколько при мысли о том, что сказала бы его маман, если бы узнала, чем он тут занимается. И с кем общается. Подумать только: наследник древнейшего и чистокровнейшего собирается чему-то учиться у маглов! Родителей бы точно удар хватил. При этой мысли Сириус усмехнулся. Впрочем, велосипед и сам по себе внушал энтузиазм.
И началось… Под хохот Джеймса и сдержанные смешки маглов, не решавшихся в открытую смеяться над пока еще не очень знакомым мальчиком, Сириус пытался сначала оседлать велосипед, а потом заставить его двигаться. Пару раз он навернулся, но совершенно не огорчался этим и, отряхнувшись, вставал, по-прежнему улыбаясь. Зато когда у него, наконец, получилось, Сириус с торжествующим видом проехался по дорожке, проходившей мимо дома Дика и Элизы, лихо развернулся и уже уверенно помчался обратно. Зрители взорвались приветственными криками.
— Молодец, Сириус! – Джеймс хлопнул друга по плечу. – Я сам дольше учился.
Ремус, внимательно выслушавший все инструкции и сделавший выводы из наблюдения за Сириусом, научился еще быстрее и даже не упал ни разу. Хуже всего пришлось неуклюжему Питеру: держать равновесие для него было задачей почти невыполнимой. Но после получаса падений, смеха, подбадриваний и инструктажа поехать получилось и у него. Сириусу чрезвычайно понравился новый способ передвижения, чем-то он напоминал полет на метле. Во всяком случае, точно также ветер бил в лицо, и создавалось, хоть в данном случае и мнимое, ощущение полета. Чтобы усилить это ощущение он попытался поехать, отпустив руль и раскинув руки в стороны. Первый раз чуть не полетел на землю, но в итоге своего добился. Ремус покрутил пальцем у виска, а Джеймс загорелся желанием повторить его подвиг. Ну, конечно, эти двое ведь не могут, чтобы не посоревноваться друг с другом. Даже Дик и Элиза это заметили, хотя вместе их видели первый день.
— Они что, всегда так… делают все наперегонки? – спросил Дик.
— Практически, — усмехнулся Ремус. – Иногда это даже бывает полезно – когда они соревнуются в учебе.
— А с нами Джим никогда не соревновался, — задумчиво произнес Дик.
Ремус удивленно на него покосился – что он имел в виду? Но уточнить этот вопрос он не успел: Джеймс с Сириусом подкатили к ним и резко затормозили так, что песок полетел из-под колес, чрезвычайно довольные собой и друг другом.
Вечером, когда мальчишки собрались в комнате Джима, обсуждая прошедший день и строя планы на завтра, Ремус вдруг заявил:
— А знаешь, Сириус, ты очень понравился Элизе…
— С чего ты взял? – Сириус недоуменно хлопнул ресницами.
Ремус усмехнулся:
— Да она весь день с тебя глаз не сводила. И слепой бы заметил.
Сириус некоторое время удивленно смотрел на друга, а потом рассмеялся и, растянувшись на полу, довольно заявил:
— Су-у-упер! Если маман узнает, ее удар хватит!
На следующий день Генри – старший брат Дика и Элизы – предложил всем пойти в кино. На этот раз даже Джеймс не понял, о чем речь. Мальчики недоуменно переглянулись, но сделали вид, что прекрасно все знают. Они даже и не подозревали, какой их ждет сюрприз!
Когда в обширном зале погас свет и на громадном полотне впереди появилось живое изображение, все четверо дружно вздохнули, едва удержавшись от того, чтобы не закричать. Пораженные зрелищем как таковым, они поначалу не очень-то вникали в сюжет. А когда вникли… В общем, домой они вернулись в полном восторге, и Сириус с сияющими глазами решительно заявил:
— На следующий год записываюсь на магловедение!
Все его дружно поддержали: маглы им нравились все больше и больше.
Каникулы пролетели незаметно, как один день. Мальчики были бы очень довольны ими, если бы не то, что произошло прямо перед их отъездом в школу.
Утром в последний день каникул они проснулись от довольно громких взволнованных голосов, доносившихся с первого этажа. Они недоуменно переглянулись – что могло произойти, чтобы заставить родителей Джеймса говорить с такой тревогой и… болью? Спустившись в гостиную, друзья обнаружили там не только мистера и миссис Поттер, но и Джеймса, который сидел рядом с матерью, уткнувшись лицом ей в плечо. Она ласково гладила его по непокорным вихрам и что-то тихонько шептала. Плечи его явственно вздрагивали. Джеймс… плакал?! Да и у самой миссис Поттер глаза были красными от слез. Мистер Поттер, нервно расхаживающий по гостиной, не плакал, но был бледен и мрачен.
— Что случилось? – тихо спросил Ремус.
Все присутствующие вздрогнули, а Джеймс, отпрянув от матери, принялся поспешно и неловко вытирать глаза. Сириус не сводил с него встревоженного и внимательного взгляда. Захотелось убить того, кто довел храброго и жизнерадостного Джима до такого состояния.
— Кто-то напал на наших соседей, — глухо ответил мистер Поттер и, немного помолчав, заключил: – Погибли все.
Мальчики судорожно вздохнули. Тысяча вопросов закрутилась у них в головах. Как — все? И дети? И веселый бесшабашный Дик? И милая озорная Элиза? Как это могло произойти?
— Почему? – озвучил все эти вопросы Ремус.
Не совсем внятный вопрос, но его поняли.
— Никто не знает, — мистер Поттер устало потер переносицу. – Это случилось ночью, и там уже работает магловская полиция. Но они ничего не понимают – говорят, что на телах нет никаких следов. А самое странное, что над домом висел знак, которого не видели маглы: черный череп, изо рта которого высовывается змея.
Сириус подумал, что если даже у него, знакомого с соседскими детьми всего несколько дней, их смерть вызвала потрясение, что же должен сейчас чувствовать Джим, который знал их всю жизнь? Вон он сидит бледный как смерть, а в глазах, несмотря на все усилия, по-прежнему стоят слезы. И выглядит он таким потерянным, что сердце сжимается. Сириус опустился на диван рядом с другом и крепко сжал его руку. Джеймс в ответ бросил на него благодарный взгляд: «Я держусь, Сириус».
Мистер Поттер тяжело вздохнул и продолжил:
— Все это говорит о том, что Паркеров убили волшебники. И то, что на них нет никаких ран, только подтверждает это. От Авады не остается следов.
— Чарльз, — укоризненно произнесла его жена, — не стоит об этом при детях.
Но тот только покачал головой и решительно возразил:
— Они должны знать, Дори, чтобы быть готовыми, — и снова обращаясь к мальчикам: – Боюсь – это Волдеморт начинает действовать. Все к тому шло…
Он снова замолчал, оставив друзей осознавать услышанное. Сириус в основном пытался осознать факт, что тех детей, с которыми они еще вчера играли и смеялись, больше нет. Совсем нет. А вот Ремус, нахмурившись, думал о том, что же будет дальше, если уже сейчас Волдеморт начинает с убийств ни в чем неповинных людей. Только потому… А почему, собственно? Потому что они маглы? Судя по пропагандируемым Волдемортом идеям, так оно и было. Но не может же он убить всех маглов!
* * *
С каникул неугомонная четверка вернулась странно притихшей. Лили с недоумением изучала их весь первый день учебы. Они не шумели, не шутили, не задирали слизеринцев, на уроках сидели тихо-тихо. Даже учителя начали подозрительно поглядывать на них. Что же могло случиться, чтобы привести шумных мальчишек в такое подавленное состояние? Вечером в гостиной, когда они устроились у камина, обложившись учебниками – УЧЕБНИКАМИ – Лили решилась спросить напрямую. После ее вопроса они так долго внимательно на нее смотрели, ничего не говоря, что Лили поежилась. Наконец, Блэк, бросив вопросительный взгляд на Поттера и получив от него кивок, соизволил ответить:
— Соседей Джима – маглов – убили вчера ночью.
Лили тихонько вскрикнула и прижала ладонь ко рту:
— Ой, Джеймс, мне так жаль…
Тот только молча кивнул. Лили хотела уже отойти, поскольку сказать в такой ситуации все равно нечего, а они не были друзьями, чтобы предлагать ему сочувствие, но ее остановили слова Люпина:
— Это не простое убийство, Лили, — и когда она вопросительно на него посмотрела, он добавил: – Ты слышала про волшебника по имени Волдеморт?
Лили вздрогнула и кивнула:
— Да, читала в газете еще осенью.
Неужели это то, о чем она подумала тогда? Неужели начинается война?
— Соседей Джима убили волшебники. Мистер Поттер считает, что это Волдеморт приступает к осуществлению своих идей, — Ремус посмотрел на нее внимательно и серьезно. – Ты – маглорожденная, Лили. Тебе и твоим родным опасность угрожает в первую очередь. Я не хочу тебя пугать, просто ты должна знать, что происходит.
Лили снова кивнула, скорее машинально. От слов Ремуса по телу пробежали мурашки. Как же она не подумала? Если она здесь, в Хогвартсе – в безопасности, то ее родителей и сестру никто не защитит. Что же делать?
Позже в спальне Лили рассказала обо всем Элинор, которая была полукровкой, и поделилась своими страхами с Алисой. Подруга пыталась утешить ее, но что она могла поделать? Впервые со времени поступления в Хогвартс Лили засыпала с тревогой на сердце.
На следующий день, после долгих колебаний Лили снова заговорила о Волдеморте с Северусом. Но он опять не поддержал ее опасений и заявил, что это всего лишь догадки и тех маглов мог убить кто угодно. А когда Лили попыталась возразить, обронил, что ему в принципе неинтересно говорить о каких-то маглах, что бы там с ними не происходило. Лили пораженно замолчала и уставилась на друга. Неужели он всегда был таким, или это общение с Эйвери, Розье и Малфоем так изменило его?
Лили не стала спорить, боясь спровоцировать новую ссору, но в ее душе появилось сомнение, что Северус вовсе не такой добрый, как ей казалось.
04.10.2011 Глава 15
Начало третьего курса ознаменовалось поступлением в Хогвартс Регулуса Блэка. Еще на вокзале друзья наблюдали, как Сириус разговаривает с братом. Они были очень похожи, но у Регулуса – черты лица попроще, а глаза — карие. Сириус словно в чем-то его убеждал, а тот, жалобно глядя на него, тем не менее упрямо качал головой. Закончилось тем, что Регулус ушел в компании кузины Нарциссы, а мрачный Сириус присоединился к друзьям. От попытки друзей разговорить его он уклонился, ловко переведя речь на обсуждение планов на этот год. В ходе чего выяснилось, что родители, в наказание за самовольную поездку к Поттерам, лишили Сириуса разрешения на посещение Хогсмида. И он загорелся идеей найти в замке потайные ходы, ведущие в волшебную деревню. Вскоре все уже с азартом разрабатывали планы, шутили и смеялись, и создавалось впечатление, что Сириус совершенно забыл про брата. Но ни Джеймса, ни Ремуса его веселье не обмануло. Однако жалости он не терпел, а помочь в данной ситуации они ничем не могли.
Во время распределения Сириус не отрывал взгляда от Рега, а когда профессор МакГонагалл объявила:
— Блэк, Регулус! – И вовсе замер неподвижно, словно статуя.
Годрикова Шляпа вынесла приговор без колебаний:
— СЛИЗЕРИН!
Сириус судорожно вздохнул и проводил довольного брата тоскливым взглядом, наблюдая, как его радостно приветствуют за слизеринским столом. Джеймс положил руку на плечо друга; тот в ответ покосился на него и едва заметно улыбнулся: «Все в порядке, Джим». А Ремус философски заметил:
— Ну, Слизерин – это еще не катастрофа. В конце концов, по факультетам распределяют по складу характера, а не по моральным качествам.
— Точно, Рем, дело говоришь. Меди ведь тоже там училась, — Сириус улыбнулся, на этот раз по-настоящему.
Сидящие неподалеку девочки восхищенно вздохнули и уставились на него во все глаза. Сириус и всегда-то был красавец, но, взрослея, становился просто неотразим. Друзья стали замечать, что уже многие девочки оборачиваются ему вслед. Заметив внимание соседок, Сириус озорно им подмигнул. Они покраснели и поспешно отвернулись. Мальчишки рассмеялись – жизнь приходила в норму.
Сириус поймал брата на выходе из Большого зала. Тот шел в компании однокурсников, вполне довольный жизнью.
— Рег, можно тебя на пару слов?
Регулус отослал спутников, сказав, что догонит их позже, и вопросительно посмотрел на брата. Некоторое время Сириус смотрел в пол, обдумывая, что сказать, наконец, медленно произнес:
— Я знаю, и в Слизерине есть нормальные люди, но, Рег, я тебя очень прошу: выбирай себе друзей очень внимательно и не общайся с теми, кто поддерживает идеи Волдеморта. Ничем хорошим это не кончится!
— Но наши родители тоже его поддерживают! – возразил Регулус.
— Я знаю! – Сириус сжал зубы. – Но и они не всегда бывают правы.
— Но они — наши родители, Сириус! – Регулус недоуменно округлил глаза.
Сириус вздохнул:
— Не будем начинать снова. Просто пообещай, что будешь осторожно выбирать себе друзей.
Регулус задумчиво посмотрел на него и кивнул:
— Ладно.
— Вот и договорились. Пошли, провожу тебя до гостиной, а то ваши все ушли уже.
— А ты знаешь, где наша гостиная? – наивно изумился Регулус.
Сириус усмехнулся:
— Я, братец, в этом замке еще и не такое знаю…
Оставив Сириуса поговорить с братом, Мародеры отправились в Гриффиндорскую башню, где и устроились, как всегда, у камина и принялись обсуждать, где наиболее вероятно можно найти тайные ходы. Их беседу прервал Карадок Диборн, вратарь гриффиндорской сборной, сообщивший о том, что его назначили капитаном, и поставивший Джеймса в известность об отборочных в субботу.
Когда Карадок отошел от них, Джеймс уже хотел повернуться обратно к друзьям, но его внимание неожиданно привлекла сидевшая в кресле Лили.
И, казалось бы, ну что его так заинтересовало? Эванс – она и есть Эванс. В конце концов, третий год уже с ней знаком. Сидит, забравшись с ногами в кресло, и что-то рисует. Ничего необычного в этом нет: она часто рисует именно в такой вот позе. Школьная мантия расстегнута, рыжие волосы заправлены за уши, лицо сосредоточено, брови чуть нахмурены, а нижняя губа закушена – классическая картина «Эванс поглощена своим занятием». Она и уроки делала, и читала с точно такой же гримаской на лице. Но раньше Джеймс никогда не обращал на это внимания, а сейчас его как молния поразила, и он никак не мог отвести глаз от сокурсницы. Лили подняла голову, и их взгляды встретились. Почему он раньше не замечал, какие красивые у нее глаза? Время замерло, каждая секунда казалась вечностью, но вот Лили удивленно моргнула и отвернулась к сидевшей рядом Алисе. А Джеймс все смотрел, как она улыбается, разговаривая с подругой, как заправляет за ухо непослушные рыжие локоны, как снова принимается водить рукой по бумаге.
— Джи-и-им! Ау! Ты где витаешь? – Ремус помахал рукой у него перед глазами.
Джеймс вздрогнул и потряс головой. Да что с ним такое, в самом деле?
— Извини, Рем, я просто задумался.
Ремус проследил за его взглядом, некоторое время недоуменно разглядывал девочек, а потом вдруг едва заметно усмехнулся, но ничего не сказал.
* * *
После испытаний команда пополнилась новым игроком: четверокурсник Ричард Вуд занял место Бенджи Фенвика. Он пробовался еще в прошлом году, но тогда его обошел Сириус. Занятые тренировками – Карадок оказался капитаном еще более суровым, чем Бенджи – и учебой, всегда казавшейся тяжелее в начале года, про поиски тайных ходов ребята вспомнили только в конце сентября, когда на доске объявлений появилось сообщение о ближайшем посещении Хогсмида. А вспомнив, тут же этим и занялись.
Вечером, накинув мантию-невидимку, Мародеры отправились бродить по коридорам Хогвартса. Но как найти в замке тайные ходы? Не выстукивать же все стены – их для этого слишком много. Потратив кучу времени на обследование всех мало-мальски подозрительных мест и так ничего и не обнаружив, мальчики добрались до восьмого этажа. Там они устроили военный совет, поскольку в этом коридоре с гобеленом, изображающим троллей, лупящих Варнаву Вздрюченного, практически никогда никто не ходил. Непонятно, впрочем, почему: помимо этого гобелена, самого по себе, конечно, достаточно экзотичного, там больше ничего особенного не было. Хотя, может быть, именно поэтому.
Мальчики устроились на полу перед гобеленом, а Джеймс, которому всегда не сиделось на месте, принялся ходить взад-вперед. Бурное обсуждение грозило зайти в тупик. И вот, когда Ремус уже хотел сказать Джеймсу, чтобы тот перестал маячить, а то от его метаний голова кружится, и мысли разбегаются, в стене напротив появилась дверь. На мгновение все замерли, но уже в следующую секунду Джеймс и Сириус — даром что последний сидел до этого на полу — одновременно оказались рядом с дверью.
Их глазам открылась небольшая уютная комната, заставленная полками с книгами, посередине которой находился столик, окруженный четырьмя с виду очень удобными креслами. Именно четырьмя. Складывалось ощущение, что их здесь ждали и все приготовили именно для них. Мальчишки переглянулись и хмыкнули. На столике лежал пергамент, на проверку оказавшийся картой Хогвартса. Но не простой картой! На ней были помечены тайные ходы, снабженные к тому же инструкциями, как в них попасть.
— Ничего себе! – выдохнули хором Сириус и Джеймс, а последний восторженно и с легкой досадой добавил: – А мы тут головы себе ломаем!
Все четверо склонились над картой и обнаружили целых семь тайных ходов из замка в Хогсмид, в том числе и тот, что начинался от Дракучей Ивы.
— Все это надо нанести на нашу карту, — задумчиво протянул Джеймс. – А еще, думаю, надо поискать заклинания, чтобы она показывала передвижения всех, кто находится в Хогвартсе. С такой картой мы точно никогда никому не попадемся!
Остальные с энтузиазмом закивали. Ремус тут же заинтересовался стеллажами с книгами и с изумлением обнаружил там сборники заклинаний и пособия по анимагии.
— Ребята, посмотрите! – позвал он друзей.
— Вот это да! – воскликнул Сириус. – Я ж только перед этим думал, что нам нужна дополнительная литература по анимагии.
— А в этом сборнике как раз есть заклинания, которые пригодятся нам для карты. Если их немного модифицировать… — Джеймс задумчиво листал одну из книг.
— Сдается мне, друзья мои, — торжественно объявил Ремус, — что эта комната исполняет желания.
Все радостно-изумленно переглянулись – вот это находка так находка! Ради этого стоило полночи лазать по замку!
— Здесь как раз и в анимагии тренироваться будет гораздо удобнее, — внес предложение Сириус. – И вообще, эту комнату можно сделать нашей базой. Вряд ли о ней многим известно. А может, вовсе только нам!
С этим нельзя было не согласиться. Но в тот раз они задержались там не надолго: уставшие за ночь лазания по замку, ребята решили вернуться в Гриффиндорскую башню, прихватив с собой карту, любезно предложенную чудесной комнатой.
От переполнявшего мальчишек восторга они даже забыли надеть мантию-невидимку. И едва отойдя от тут же исчезнувшей двери всего несколько шагов, Мародеры буквально лоб в лоб столкнулись с кем-то в темноте. С обеих сторон раздался испуганно-удивленный вскрик, и сразу затем никогда не терявший самообладания Ремус произнес:
— Люмос!
Напротив них стояла тоненькая невысокая девочка. Каштановые волосы были заплетены в короткую, но толстую косу, громадные серые глаза в обрамлении черных ресниц казались совсем прозрачными. В свете Люмоса она выглядела почти нереально, будто привидение… или фея.
— Ты кто такая? – обалдело выпалил Сириус.
Вместо девочки ответил Ремус:
— Это Марлин МакКиннон. Второй курс. Гриффиндор.
— Блин, Рем, и откуда ты всегда все знаешь? – насмешливо протянул Джеймс.
— Просто я слушаю во время Распределения, а не очередную каверзу разрабатываю.
Джеймс и Сириус, усмехнувшись, переглянулись, а Марлин хихикнула.
— Ты что здесь делаешь в такое время? – спросил Джеймс.
— То же, что и вы! – дерзко ответила девочка.
Мальчишки хмыкнули.
— Ну и девчонки нынче пошли, — насмешливо протянул Сириус, — ничего не боятся.
Однако за насмешкой в его голосе явственно звучало уважение и даже немножко восхищения, и Марлин, правильно его поняв, польщенно улыбнулась.
В субботу, на которую был назначен поход в Хогсмид, Сириус решил остаться в замке, чтобы не вызывать подозрения. А вот на следующий день они собирались уже вчетвером отправиться на прогулку по тайному ходу. Джеймс, правда, хотел поначалу тоже остаться в замке и составить другу компанию, но Сириус наотрез отказался от такого самопожертвования. Кроме того, заметив Лили, собирающуюся в Хогсмид в компании подруг, Джеймс быстро передумал и согласился с доводами друга.
В школе осталась одна малышня, и, воспользовавшись тем, что его никто не видит, Сириус устроился с учебником по трансфигурации у камина. Учебник был, правда, не за третий курс и даже не за четвертый. Собственно он вообще относился к дополнительным пособиям для желающих изучить анимагию. Мальчики уже собирались приступить к практике, но наткнулись на серьезное препятствие: во всех пособиях этот момент был описан очень невнятно. Видимо, предполагалось, что объяснять – а большей частью показывать – тут должен преподаватель, под чьим контролем проходит обучение. Пока друзья гуляли, Сириус решил как следует разобраться в вопросе. Но не успел он погрузиться в чтение, как его прервали:
— Привет! – в соседнее кресло опустилась Марлин. – Я не очень помешаю?
Сириус улыбнулся и мотнул головой:
— И тебе здравствуй! Совсем не помешаешь.
— А почему ты не в Хогсмиде со всеми?
— Родители не подписали разрешение, — Сириус сказал это небрежно, но в голосе все же проскользнула нотка горечи.
— Почему? – Марлин удивленно вскинула брови.
— Исключительно из вредности, — усмехнулся Сириус. – Ну, а предлогом послужила моя весенняя поездка к Джиму.
Марлин озадаченно нахмурилась и хотела еще что-то спросить, но Сириус беспечно отмахнулся:
— Да не бери в голову. Просто у меня с родителями отношения весьма своеобразные.
Марлин посмотрела на него внимательно, но тему продолжать не стала, а вытащила из рюкзака учебники и занялась уроками. Распущенные на этот раз волосы рассыпались по плечам темными волнами, когда Марлин склонилась над пергаментом. Они часто падали девочке на глаза, и она сердито их сдувала. Сириус улыбнулся – выглядела она при этом очень мило – и вернулся к своей книге.
Некоторое время спустя, в течение которого каждый был занят своим делом, Сириус окликнул соседку:
— Марлин?
— М-м? – она подняла голову.
— А хочешь пойти с нами в Хогсмид?
Марлин удивленно распахнула глаза:
— Но мне же нельзя!
— Так и мне нельзя, — ухмыльнулся Сириус и, наклонившись к ней, прошептал: – Но на завтра у нас запланирована нелегальная вылазка через тайный ход.
— Правда? – у Марлин загорелись глаза. – А вы знаете такой ход?
— И даже не один… — загадочно протянул Сириус, откинувшись на спинку кресла.
— Вау! Здорово! Конечно, хочу.
Марлин помолчала и немного смущенно добавила:
— А почему ты меня приглашаешь? Вы ведь, кажется, собирались идти своей компанией?
— Мне просто показалось, что тебе это должно понравиться… — Сириус заговорщицки подмигнул девочке, и она довольно заулыбалась. – А твое присутствие нашей компании не повредит.
* * *
Лили с Алисой быстро отстали от остальных девочек и первым делом помчались в «Сладкое королевство», о котором Алисе рассказывала мать. Миссис Стоун вообще много чего рассказала дочери о Хогсмиде, и теперь девочки собирались посетить все интересные места.
«Сладкое королевство» — кондитерский магазин – соответствовало своему названию. Здание было похоже на пряничный замок с украшениями из марципана и окнами из леденцов. А уж что там было внутри... У Лили, прежде видевшей волшебные сладости всего пару раз, прямо глаза разбегались. Алиса взялась быть ее экскурсоводом и водила подругу от одного прилавка к другому. На одном из них лежали популярные шоколадные лягушки, а также и другие зверюшки из шоколада. На другом – всевозможные шипучки, некоторые из которых обладали еще и дополнительным эффектом. Например, апельсиновая шипучка вселяла запас бодрости, а ананасовая на пару минут делала выпившего ее очень умным. На третьем прилавке лежали различные сладкие предметы: сахарные перья, пряничные чернильницы, заполненные разноцветным сиропом вместо чернил, небольшие шоколадные котлы. В одном месте и вовсе высился целый шоколадный замок, точь-в-точь похожий на здание магазина. Только если магазин казался сделанным из сладостей, этот замок действительно таким и был.
В итоге девочки вышли из «Сладкого королевства», до предела набив карманы сладостями.
— До следующего похода в Хогсмид хватит, — удовлетворенно заключила Алиса.
— Уверена? – с притворным сомнением спросила Лили.
Алиса важно покивала, и девочки рассмеялись.
Следующим пунктом был магазин приколов. Туда они, правда, отправились из чисто научного интереса и наткнулись там на Поттера и компанию. Лили поморщилась: в последнее время Поттер начал ее раздражать своим постоянным стремлением порисоваться. Мальчишек было почему-то трое.
— Странно, — задумчиво произнесла Лили. – А где Блэк?
Алиса только плечами пожала – ее в данный момент этот вопрос не слишком интересовал. Собственно говоря, она вообще на мальчишек не обратила внимания, поскольку замерла перед первым же прилавком, на котором были выложены вполне полезные вещи. Во всяком случае, в учебе они точно могли пригодиться. Здесь были перья, сами записывающие лекции; чернила, которые никогда не проливались и не капали на пергамент; пергаменты, которые сами исправляли ошибки…
Девочки так увлеклись разглядыванием витрины, что уже не замечали ничего вокруг. Как вдруг у них над ухом раздался громкий хлопок, и на голову Лили посыпались сверкающие звездочки. Подруги дружно взвизгнули и подпрыгнули. Лили, отскочив, поскользнулась и рухнула на пол, больно при этом ударившись. Однако ее тут же поставили на ноги чьи-то руки. Подняв глаза, она увидела чрезвычайно довольного собой Поттера и тут же оттолкнула его.
— Извини, Эванс, я не хотел. Кстати, тебе очень идет, — сообщил он. – Не хочешь присоединиться к нам?
— Нет! – отрезала разозленная Лили.
— Почему? – он, кажется, искренне удивился.
— Поттер, ты – дурак? Ты только что чуть не довел нас до инфаркта, из-за тебя я упала и очень больно ушиблась, к тому же ты еще обсыпал меня не пойми чем. И после этого ты хочешь, чтобы я с тобой куда-то пошла?!
Поттер растерянно захлопал глазами, и не успел он хоть что-нибудь сказать в свое оправдание, как Лили развернулась и, потянув за собой Алису, выскочила на улицу, по пути стряхивая с себя звездочки. Едва за девочками захлопнулась дверь, Алиса расхохоталась. Лили, не склонная в данный момент разделить ее веселье, с обидой в голосе вопросила в пространство:
— Ну, почему он такой дурак?
— Ой, Лил, он же просто хотел привлечь твое внимание!
— Весьма оригинальным способом! – саркастически заметила Лили.
— Уж каким придумал! Мальчишки – что с них возьмешь? – Алиса примирительно улыбнулась. – А он ведь тебе нравится…
— Мне?! Нравится?! Поттер?! – от возмущения Лили аж задохнулась. – Лиса, ты с ума сошла? Этот выпендрежник, этот задавака, этот нахал, этот… этот…
Лили замолчала и возмущенно отвернулась от подруги.
— Ну, ладно-ладно, больше не буду, — Алиса подхватила Лили под руку и потащила по улице. – Пошли в кафе посидим. Успокоишься…
* * *
День без друзей показался невыносимо длинным. Сириус успел и погулять с Марлин у озера, и навестить Хагрида, и наведаться на кухню, со скуки даже домашнее задание все сделал. В конце концов, стянув со стола Ремуса какую-то художественную книжку, устроился с ней в гостиной.
Постепенно начали возвращаться из Хогсмида шумные и довольные прогулкой студенты. Правда, довольны были не все…
— Эй, Лили, — окликнул Сириус мрачную как грозовая туча сокурсницу, — что это у тебя в волосах сверкает?
Та ответила почему-то с раздражением:
— Это ты у Поттера спроси! – она сердито сверкнула глазами на идущую позади компанию и удалилась к себе.
У Джеймса, вошедшего следом за Лили и Алисой, вид был какой-то расстроенный и пришибленный. Сириус удивленно приподнял брови.
— Ну, и что у вас случилось? – спросил он, когда друзья приблизились.
Джеймс тяжело вздохнул, Ремус хихикнул, а Питер вдруг выпалил:
— Джим влюбился в Эванс, а она его отшила.
— Пит! – Ремус укоризненно посмотрел на друга и покачал головой.
— А что? – недоуменно моргнул тот.
У Сириуса и вовсе брови полезли на лоб:
— Джим?
Джеймс еще раз вздохнул и плюхнулся в кресло рядом с другом.
— Ну, нравится она мне, да. Я ж хотел, как лучше, а она…
И он принялся рассказывать о происшествии в магазине приколов.
* * *
В воскресенье, после завтрака, Мародеры в компании Марлин отправились на прогулку.
— Итак, Марлин, — торжественно объявил Джеймс, когда они добрались до большого зеркала в резной оправе на пятом этаже, — мы тебя посвящаем в наши секреты. Надеюсь, ты понимаешь, что об этом не следует болтать?
— Мог бы и не спрашивать! – Марлин обиженно фыркнула.
— Ладно, не дуйся – это я на всякий случай.
Джеймс нажал незаметный рычажок за рамой зеркала, и оно плавно отошло в сторону, открывая вход в довольно просторный туннель.
Освещения там, конечно же, не было, идти пришлось при свете Люмоса. От этого путь показался очень длинным. Марлин, которой в полутьме туннеля было немного не по себе, повела палочкой в сторону, пытаясь осветить как можно больше пространства, и обнаружила прямо у своих ног толстую серую мышь, нахально глядящую на нее блестящими темными глазками. Девочка пронзительно завизжала и отпрыгнула к Сириусу, чуть не сбив его с ног. Тот мгновенно выставил вперед палочку, готовясь защищаться, но, поняв, в чем дело, глянул на девочку, потом на Питера и вдруг расхохотался.
— Чего ты смеешься? – обиделась Марлин. – Ну, боюсь я мышей. Ну и что?!
— Извини, — все еще улыбаясь, сказал Сириус. — Я не над тобой.
— Он надо мной, — вставил Питер.
Тут уж засмеялись все мальчишки, Марлин только недоуменно смотрела на них, не понимая, что послужило поводом к такому веселью.
— Не обращай внимания, Марлин, — мягко произнес Ремус. – Это наши заморочки.
Марлин кивнула – у мальчишек было полно тайн, это она уже поняла, и естественно они не будут ей вот так вот рассказывать сразу все. Странно, но в их обществе Марлин было гораздо интереснее и уютнее, чем в обществе своих подруг-сокурсниц. Может, потому что девочки были слишком правильные, а ее всегда тянуло на какие-нибудь приключения. И с четверкой главных бузотеров Хогвартса она сразу нашла общий язык.
Подземный ход вышел на поверхность в небольшой пещерке на окраине Хогсмида. Пещерка стояла на краю обрыва, и от нее открывался удивительно красивый вид. Внизу протекала небольшая, но бурная речка, а дальше, насколько хватало глаз, простирались поля. Только где-то вдалеке виднелись горы, наполовину скрытые пышными облаками. Немного полюбовавшись осенним пейзажем, ребята отправились в деревню и с энтузиазмом принялись показывать Марлин и Сириусу все интересные места, какие успели найти в субботу. Особенно мальчишек позабавило, что магазин приколов восхитил Марлин не меньше, чем их самих.
Когда вся компания вышла из «Сладкого королевства», где они завалили Марлин сладостями, Сириус вдруг резко остановился и в следующую секунду утянул друзей за угол дома.
— Ты чего? – недоуменно спросил Джеймс.
— Посмотрите вон туда, только осторожно, — Сириус указал на неказистого вида здание.
Там рядом с входом стояла темноволосая девушка, нетерпеливо притопывавшая ногой. Выглядела она весьма и весьма эффектно: красивая и явно дорогая темно-фиолетовая мантия, изящные туфли на высоком каблуке, иссиня-черные волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную шпильками с драгоценными камнями. Девушка была явно не из бедных. И помимо этого она была очень красива. Впечатление портил только отпечаток какой-то жестокости на ее лице.
— Кто это? – спросил Ремус.
— Беллатрикс – моя старшая кузина. Судя по тому, что говорили родители, она – ярая поклонница Волдеморта. Даже чуть ли не состоит в рядах его последователей.
— Интересно, — Джеймс прищурился. – И что она здесь делает?
— Вот и я думаю – что? – откликнулся Сириус. – Надо бы проследить за ней. Джим, мантию взял?
— Угу. Но мы впятером под ней не поместимся.
Сириус окинул друзей задумчивым взглядом и решительно изрек:
— Значит так: Марлин, Рем и Пит возвращаются в Хогвартс, а мы с Джимом проследим за кузиночкой.
Все предсказуемо возмутились: никто не хотел уходить. Особенно возмущался Ремус, не желавший оставлять своих непредсказуемых друзей в столь опасной ситуации. Спор пресек Джеймс, заявивший:
— Пит, не обижайся, но от тебя тут толку мало: шпион из тебя, как из слона в посудной лавке. Марлин, мы не можем подвергать тебя опасности: не женское это дело. А на тебя, Рем, возлагается особая миссия – проводить их и проследить, чтобы с ними ничего не случилось.
Тут уже возмутилась Марлин, сказавшая, что это дискриминация. Но в этом вопросе с Джеймсом согласились все, и ей пришлось подчиниться.
Оставшись вдвоем, Джеймс и Сириус накинули на себя мантию-невидимку и подкрались поближе к Беллатрикс. На здании, рядом с которым она стояла, висела не слишком красивая вывеска: «Кабанья голова». Судя по всему, это был какой-нибудь паб. В одиночестве девушка оставалась недолго – к ней подошел Люциус Малфой и высокий темноволосый молодой человек с резкими чертами лица.
— Это ее муж – Рудольфус Лестрейнж, — шепотом прокомментировал Сириус.
— Почему так долго? – недовольно спросила Беллатрикс.
— Извини, дорогая, нас Лорд задержал, — ответил Рудольфус.
Он хотел было приобнять жену за плечи, но она резко развернулась, выскользнув из-под его руки, и вошла в паб. Малфой с Лестрейнжем с усмешкой переглянулись и двинулись за ней. Вслед за ними быстро проскользнули в раскрытую дверь и мальчики.
Компания устроилась в темном углу, подальше от остальных посетителей.
— Ну, что, Люциус, — шепотом спросила Беллатрикс, — получил Метку?
Малфой начал закатывать рукав, но она резко схватила его за руку и зашипела:
— С ума сошел? Хочешь, чтобы кто-нибудь увидел?
— Да ладно, Белла, никто и не поймет, — отмахнулся Малфой.
— Для тебя – Беллатрикс! — отрезала девушка. – Поймет или не поймет – дело десятое, а осторожность надо соблюдать! Мы не имеем права подвести Лорда: у него пока не так много соратников!
— И что это было? – прошептал Джеймс.
Сириус только плечами пожал и мотнул головой – мол, лучше слушай. А разговор тем временем становился все загадочнее и интереснее.
— И какое у тебя было задание? – поинтересовалась Беллатрикс.
— Убил пару маглов, — произнес Люциус с деланной небрежностью, однако было заметно, что его передернуло при этом воспоминании. – Ну, и перед смертью помучили их немного.
— Всего-то? – Беллатрикс, кажется, была разочарована.
— А ты чего хотела, дорогая? – вмешался Рудольфус. – Грандиозной резни? Я, конечно, понимаю, что тебе не терпится начать действовать по-настоящему, но Лорд говорит, что время еще не пришло.
Беллатрикс повела плечами, но не возразила.
— Сейчас наша главная задача – вербовка сторонников, — продолжил ее муж. – Лорд, кстати, велел начать воспитывать их в среде школьников, чтобы из питомцев Слизерина выходили уже готовые Пожиратели Смерти. И тут ты очень можешь помочь: у тебя сестра еще учится, и ты можешь действовать через нее. Это и тебя касается, Люц, ведь Нарцисса – твоя невеста? Пусть она поговорит со своими однокурсниками.
Оба его собеседника кивнули. Джеймс с Сириусом замерли, не смея дышать. Они многого не поняли, но главное было ясно – Волдеморт собирается вербовать сторонников среди школьников.
— И еще, Белла, у тебя ведь в Хогвартсе два кузена учатся?
При этих словах Сириус ощутимо вздрогнул. Беллатрикс поморщилась:
— Регулус еще слишком мал… Но вообще с ним можно поработать на каникулах, да и Нарси опять же займется. А вот Сириус… — это имя она выплюнула, словно ругательство.
— Ах да, я помню – в семье с ним проблемы…
— Проблемы, это еще мягко сказано! – процедила Беллатрикс. – К тому же он – гриффиндорец.
— Да, это усложняет дело. Но он, кажется, любит брата, не так ли? – Малфой многозначительно посмотрел на нее.
Беллатрикс нехорошо усмехнулась и кивнула. Беседа плавно перешла на незначительные темы, и Джеймс тихонько потянул застывшего друга к выходу.
— Пошли, Сириус, — прошипел он ему на ухо. – Главное мы узнали.
Сириус, наконец, отмер и позволил себя увести. Выскользнув наружу, они, что есть сил, помчались к тайному ходу. И только добежав до пещерки, остановились, чтобы перевести дух. Такого лица у Сириуса Джеймс еще никогда не видел.
— Они хотят сделать из Рега последователя Волдеморта, — тихо произнес Сириус. – И ведь он пойдет за ними, идиот мелкий!
Он со всей силы саданул кулаком по стене пещерки и зашипел от боли – от удара содралась кожа на ладони.
— Может, он еще и не послушает их, — попытался Джеймс утешить друга.
Но Сириус только головой покачал:
— Послушает, Джим. Он уже верит каждому их слову. Я пытался вправить ему мозги, но все без толку. Родители всегда были для него непререкаемым авторитетом. А они восхищаются и этим их Лордом, и кузиночкой, ставшей его последовательницей. И я не знаю, что делать, — с тоской заключил он.
Он прислонился спиной к каменной стене пещеры, запрокинув голову к небу, а затем медленно сполз вниз. Джеймс растерянно смотрел на друга – он впервые оказался в такой ситуации, когда самому близкому человеку было плохо, а он ничего не мог для него сделать. В этот момент он вдруг четко осознал, что нет ничего хуже собственной беспомощности.
05.10.2011 Глава 16
По возвращении в замок Мародеры устроили военный совет, но так и не пришли ни к какому конкретному заключению. Ремус внес предложение сообщить обо всем Дамблдору, но ему возразили, что они не могут этого сделать, не рассказав, откуда у них столь любопытная информация. Оставалось только начать ответную подпольную деятельность. Однако этот план упирался в неразрешимое препятствие: даже если допустить, что они найдут вменяемых слизеринцев, то как они смогут на них повлиять? Ни один слизеринец не станет слушать гриффиндорца. Для начала Сириус решил все-таки попробовать еще раз переубедить брата, сам не слишком надеясь на положительный результат.
Попытка закончилась ссорой. После долгих споров и убеждений Регулус заявил, что это подлость – идти против семьи, и назвал Сириуса предателем крови. Тот в ответ назвал его мелким идиотом и на прощание пообещал:
— Когда-нибудь ты поймешь, Рег, что я прав, да будет поздно!
Регулус передернул плечами и упрямо вздернул подбородок. Он даже не подозревал, насколько эти слова, брошенные в сердцах, окажутся пророческими, и какой дорогой ценой достанется ему это понимание. А сейчас, одарив друг друга сердитыми взглядоми, братья разошлись в разные стороны.
Сириус вылетел из замка и быстрыми шагами направился к любимому дереву Мародеров у озера. Было уже довольно холодно, и он скоро замерз, но не стал возвращаться за чем-нибудь теплым, поскольку сейчас ему совсем не хотелось отвечать на вопросы, как все прошло.
Усевшись под деревом, Сириус уставился на воду невидящим взглядом. Он чувствовал, что теряет брата, что Регулус отдаляется от него с каждым днем все больше. И ничего не мог с этим поделать. Регулус не слышал его и, самое главное, не хотел слышать. Он целиком зависел от мнения семьи и уже с увлечением говорил о новых идеях Волдеморта. А ведь ему всего одиннадцать! Что же будет дальше? Он захочет вступить в ряды этих… как это Руди сказал... Пожирателей? Судя по тому, что говорил тогда Малфой, испытанием при вступлении является убийство. И Рег станет убивать? В это невозможно было поверить. Сириус застонал и уткнулся лицом в колени. Может, это его вина? Может, он где-то недоглядел, что брат так сильно изменился?
Под деревом его и нашла Марлин. Она молча села рядом и накинула ему на плечи теплую мантию. Сириус вздрогнул и удивленно посмотрел на нее.
— О тебе друзья беспокоятся, — спокойно сообщила она будничным тоном.
— А тебя на разведку послали?
Марлин мотнула головой:
— Я сама себя послала. Ты простудишься.
— Теперь уже нет, — Сириус поплотнее закутался в мантию и вдруг улыбнулся. – Спасибо, Марлин.
Она улыбнулась в ответ и ехидно сказала:
— Пошли уже, а то Джеймс от беспокойства всю гостиную разнесет.
Сириус легко рассмеялся и, вскочив, помог подняться девочке.
— Хорошо, что у меня есть такие друзья! – тихо произнес он, сжав ее руку.
* * *
Оправившись после первой неудачи, Джеймс приступил к активному покорению сердца неприступной Лили Эванс. Если раньше на уроках он отвечал, только если его вызывали, то теперь стал усиленно поднимать руку. Практические задания выполнял еще быстрее, чем обычно, причем старался каждое сделать максимально зрелищным. Если на трансфигурации требовалось превратить черепаху в чайник, он создавал из этого чайника настоящее произведение искусства. Если на чарах они изучали призывающее заклинание, то Джеймс умудрялся притягивать к себе нужный предмет так, чтобы он пронесся по классу, выписав в воздухе какую-нибудь изящную петлю, и прыгнул ему прямо в руку. Учителя смотрели на эти показательные выступления с восхищением и некоторой опаской, одноклассники аплодировали, друзья забавлялись, а гордая Лили Эванс презрительно фыркала и упрямо отворачивалась, пробормотав что-то вроде: «Показушник!»
А уж если Лили приходила на квиддичные тренировки, что хоть и редко, но случалось, Джеймс начинал выписывать в воздухе такие виражи и мертвые петли, что даже друзья не выдерживали, а капитан устраивал своему ловцу нагоняй за неоправданный риск.
Перед каждым походом в Хогсмид Джеймс неизменно приглашал Лили составить ему компанию и получал столь же неизменный отказ. Но не оставлял попыток.
Стоило же какому-нибудь слизеринцу косо посмотреть в сторону Эванс или, не дай Бог, назвать ее грязнокровкой, Джеймс тут же активно вставал на защиту чести прекрасной дамы, не обращая внимания на то, что сама дама не слишком одобрительно относилась к такому покровительству. В результате количество дуэлей с представителями змеиного факультета резко возросло, и, как следствие, количество отработок тоже. Однако ни отработки, ни потерянные баллы Джеймса нисколько не смущали и не останавливали.
Масла в огонь подливало и то обстоятельство, что Регулуса Блэка все чаще видели в обществе Мальсибера, Розье, Эйвери и прочих весьма неприятных типов. Да и общество кузины Нарциссы в свете услышанного Джеймсом и Сириусом в «Кабаньей голове» было совсем нежелательно. Мародеры развернули настоящую антислизеринскую кампанию, помимо дуэлей постоянно устраивая слизеринцам каверзы различной степени невинности. Те, конечно же, в долгу не оставались.
Ну, а в промежутках Джеймс и Сириус усиленно готовились к квиддичному матчу со Слизерином, который пришелся на самый разгар зимы. Подготовка к сражению со «змеями» на этот раз проходила с особенным усердием. Об их новом капитане, заменившем Малфоя, Ричарде Макнейре ходили слухи, что он не гнушается самыми грязными приемами в игре. А они просто обязаны были выиграть!
Вернувшись с тренировки накануне матча и обнаружив в гостиной Лили, читавшую какую-то книгу, Джеймс взъерошил себе волосы и, небрежно приблизившись к девочке, окликнул ее:
— Эванс, придешь на матч поддержать нас?
Лили подняла глаза от книги и, окинув Джеймса недовольным взглядом, холодно произнесла:
— Если под «нас» ты подразумеваешь себя и Блэка, то даже и не надейся!
— Почему? – обиженно вопросил Джеймс.
— Потому что самоуверенности и самовлюбленности у тебя и так выше крыши и в поддержке ты не нуждаешься!
Лили захлопнула книгу и, пресекая дальнейшую дискуссию, поднялась к себе в спальню.
— В твоей — нуждаюсь, — грустно возразил Джеймс ей вслед, но она его уже не услышала.
В день матча было довольно холодно, болельщики зябко поеживались, сидя на трибунах, некоторые даже подпрыгивали, пытаясь согреться. Ремус, Питер и Марлин, проводив друзей до раздевалки, устроились на своем любимом месте во втором ряду, откуда и видно все было прекрасно, и по окончании игры быстро можно было добраться до игроков, чтобы их поздравить. Ну, или посочувствовать. Но о таком варианте Ремус не думал: в конце концов, в гриффиндорской сборной сильные игроки. Они уже два года подряд выигрывали кубок школы.
Боковым зрением Ремус заметил ярко-рыжие волосы и, повернувшись, обнаружил на трибунах Лили Эванс. «Пришла все-таки!» — усмехнулся он про себя. Впрочем, ее, возможно, притащила Алиса – вон она уже подпрыгивает от нетерпения.
Профессор Трейн дала свисток, и матч начался. Слухи о Макнейре оказались правдивыми: он позволял своим игрокам делать, что угодно, лишь бы обойти противника. В результате чего Слизерин постоянно получал пенальти, но это их не останавливало. С удовольствием наблюдая, как со зловещей усмешкой Сириус посылает свой фирменный крученый мяч в кольца противника, Ремус заинтересовался, зачем слизеринцы так нечестно играют, если во время пенальти они теряют все те преимущества, которые получают благодаря подлым приемам?
Джеймс же тем временем вовсе не пытался обнаружить снитч, а заворожено смотрел на трибуны, точнее на Эванс. Однако та, явно нарочно, отворачивалась в другую сторону, чтобы не видеть его. Ремус снова усмехнулся – уж очень показательно она демонстрировала свое пренебрежение к его другу. Джим очнулся, когда Макмиллан – ловец противника – рванулся с места. Забыв, наконец, про Эванс, он кинулся за золотым мячиком. Несколько мгновений бешеной гонки, за которой Лили все-таки следила, и даже затаив дыхание, и снитч – в руке Джеймса.
Он уже победно выкинул руку, а гриффиндорские трибуны взорвались радостными криками, как в него со страшной силой врезался бладжер, посланный нехорошо усмехающимся Розье. С ужасом Ремус наблюдал, как Джеймс, сорвавшись с метлы, рухнул вниз.
— ДЖИМ! – следом за падающим Джеймсом в крутом пике вниз рванул Сириус.
Рядом сдавлено вскрикнула Марлин и пискнул Питер. Ремус вскочил и, не совсем осознавая, что делает, бросился на поле, а за ним – Марлин с Питером. Сириус поймал друга невысоко от земли и, не успев как следует притормозить, пропахал поле метлой, сильно ударившись. Не обращая на это внимания, он пытался привести в чувство потерявшего сознание Джеймса. К месту происшествия подоспели учителя, да и студенты собрались вокруг возбужденной толпой.
— Сириус, — Дамблдор мягко положил руку на плечо мальчика, — Джеймса надо госпитализировать.
Сириус кивнул и позволил директору устроить Джеймса на наколдованных носилках и отправить в больничное крыло в сопровождении мадам Помфри, всегда дежурившей во время матчей. Он был страшно бледен, и у него явственно дрожали руки. Ремус подумал, что никогда еще не видел безупречно умеющего контролировать себя Сириуса в таком состоянии, и что не хочет еще когда-нибудь такое увидеть. А Сириус, проводив взглядом Джеймса, резко развернулся к слизеринской команде и, прошипев сквозь зубы: «Убью!», — хотел уже кинуться на Розье, но Дамблдор остановил его:
— Сириус, успокойся.
— Успокойся?! – рявкнул тот. – Эта сволочь чуть не угробила Джима, а я должен успокоиться?!
— Мистер Блэк, следите за языком! – возмутилась МакГонагалл.
Дамблдор же не обратил на его крик внимания, будто ничего необычного не происходило, и мягко заметил:
— Мистер Розье понесет заслуженное наказание. Не надо устраивать самосуд.
Сириус возмущенно фыркнул, зло сверкнув глазами на слизеринцев. Ремус положил ему руку на плечо, с другой стороны его взяла за руку Марлин, молчаливо призывая послушаться директора. Сириус передернул плечами, но сопротивляться не стал, а просто развернулся и зашагал в сторону замка. Друзья последовали за ним.
В больничное крыло они ввалились большой, возбужденно гудящей толпой – здесь были не только Мародеры, но и члены команды, и просто сочувствующие, даже с других факультетов. Мадам Помфри сообщила, что у Джеймса сломано несколько ребер: сокрушительный удар бладжера пришелся прямо в грудь. Она влила в него лечебные зелья, и обморок уже перешел в простой сон. Однако спать он будет еще долго, и вовсе не обязательно тут торчать. В связи с этим она вытолкала всех посетителей из палаты, заявив, что больному нужен покой. Но друзья проигнорировали последнее замечание и упрямо устроились на соседней кровати. Медсестра покачала головой, но их выгонять не стала. Зато, воспользовавшись случаем, обработала ссадины Сириуса, полученные при падении, несмотря на то, что последний пытался отбрыкаться.
Время тянулось мучительно медленно. Сириус сел на край кровати рядом с Джеймсом, беспокойно вглядываясь в его бледное лицо, Ремус устроился с другой стороны, Марлин стояла, облокотившись на спинку, а Питер присел на соседнюю кровать. Они ничего друг другу не говорили, но от одного присутствия рядом друзей становилось легче.
Джеймс очнулся пару часов спустя, в течение которых мадам Помфри еще несколько раз пыталась прогнать друзей, чтобы они сами отдохнули, но безрезультатно. Сириус за это время переместился на подоконник, Питер растянулся на своей кровати, Марлин бездумно бродила по палате, разглядывая шкафы с лекарствами. Один Ремус так и остался сидеть на кровати Джеймса, опершись о ее спинку. Он первый и заметил, что Джеймс открыл глаза.
— Джим… — Ремус расплылся в счастливой улыбке.
Все тут же оказались рядом. Джеймс захлопал глазами и близоруко сощурился. Сириус тут же протянул ему лежавшие на тумбочке очки.
— Ух, ты! – ухмыльнулся Джеймс, оглядев их компанию. – Сколько народу! – и, посмотрев вокруг, добавил: – Я что, в больничном крыле?
— А ты не помнишь, как упал с метлы? – спросила Марлин. Джеймс нахмурился:
— Помню, как поймал снитч, а потом в меня что-то врезалось. Потом… ничего не помню.
— Бладжер в тебя врезался, — веско произнес Сириус. — Розье запустил исключительно из вредности: игра ведь была уже закончена. И ты рухнул с тридцатифутовой высоты.
— Ничего себе, — удивленно протянул Джеймс. – И я жив до сих пор?.. Даже вроде не болит ничего…
— Тебя Сириус поймал, — пояснил Ремус. – Сам при этом чуть не разбился.
При последних словах Сириус поморщился: это прозвучало так, будто он совершил нечто героическое, а он не считал свой поступок чем-то выдающимся. Ради Джима, да и любого из своих друзей, он был готов и не на такое. Джеймс посмотрел на него и улыбнулся. Не говорить же «спасибо» — это прозвучало бы глупо. За такое не благодарят, а просто принимают как самый драгоценный на свете дар – дар дружбы.
По возвращении в гостиную, их встретили встревоженные члены команды, да и не только. Похоже, что весь Гриффиндор переживал за Джеймса – столько народу собралось. Шумная толпа налетела на друзей, требуя отчета. Ремус заметил, что здесь была и Эванс. Хотя она держалась в стороне и делала вид, что ей совершенно все равно и вообще она тут оказалась случайно, но при этом нервно кусала губы и была явно бледнее обычного. Друзья успокоили всех, что с Джимом все в порядке и он скоро снова будет в строю. Гостиную сотряс дружный крик: «Ура!!!». Джеймса в школе любили, и не только свои гриффиндорцы. А непреклонная Лили вздохнула с явным облегчением, заработав насмешливый взгляд от подруги.
Пока все шумно радовались, Сириус куда-то незаметно исчез. Ремус заметил его отсутствие только пару минут спустя.
— Пит, а где Сириус? – удивленно спросил он.
Питер повертел головой и недоуменно пожал плечами: он тоже не заметил, когда друг ушел.
— Марлин?
Но и она ничего не заметила. Странно. Ремус нахмурился. У него появилось нехорошее предчувствие, что Сириус задумал что-то опасное. Слова Дамблдора о том, что Розье понесет наказание, его явно не успокоили. Неужели он решил все-таки разобраться с Розье сам?
Время шло, все разошлись по спальням, а Сириус все не появлялся. Ремус уже начал всерьез беспокоиться и хотел даже начинать поиски, когда друг появился в гостиной. Вид у него при этом был… Ремус даже не мог подобрать подходящего слова, какой именно. Бледный, растрепанный, на скуле здоровый синяк, но самое страшное – мантия на груди была вся в крови. Однако выражение лица у него при этом было очень довольное.
— Ты ранен? – испуганно вскрикнул Ремус.
Сириус только отмахнулся:
— Ерунда – царапина.
Но Ремус вовсе не был в этом столь уверен, да и оставшаяся с ними Марлин тоже смотрела на Сириуса с ужасом.
— Тебе надо в больничное крыло, — произнесла она.
— Нет, — отрезал Сириус. – Справлюсь сам.
Они пытались призвать его к благоразумию, но, конечно же, безуспешно, поскольку такой вещи как благоразумие у Блэка отродясь не было.
— Что с тобой произошло? – спросил Ремус, решив выяснить хотя бы это.
— Подрался с Розье на дуэли. Показал ему, что не стоит недооценивать гриффиндорцев. Ну, и он меня задел пару раз. Но я его знатно проучил.
Сириус был чрезвычайно доволен собой. Ремус же только головой покачал – о том, что Розье на два года старше, да к тому же с первого курса активно изучает темные искусства, Сириус, конечно, даже не задумался, планируя свою выходку.
— Пойдем, хоть мы тебе перевязку сделаем, — предложил Ремус, подумав, что если так будет продолжаться, он скоро здорово поднатореет в колдомедицине.
Возвращение Джеймса из больничного крыла было отмечено грандиозным праздником. Мародеры притащили с кухни самых разнообразных вкусностей и даже заранее добыли в Хогсмиде сливочное пиво. При входе в гостиную Джеймса встретили оглушительные приветственные крики и залпы небольшого (комнатного) салюта. Отмечали сразу два праздника: выздоровление Поттера и победу над Слизерином, поскольку сразу после матча расстроенные травмой Джеймса гриффиндорцы праздновать не стали. Зато теперь веселились вдвойне. По спальням разошлись далеко за полночь, и в результате на следующий день весь факультет в полном составе дружно дремал на уроках. Однако учителя на это только добродушно усмехались. Даже суровая МакГонагалл не сняла с них ни одного балла за невнимательность.
* * *
На следующее утро за завтраком Джеймс заявил с невинной физиономией:
— Надо бы слизеринцев подбодрить после поражения. А то сидят все какие-то понурые.
— И что ты предлагаешь? – сразу перешел на деловой тон Сириус.
— Есть у меня одна идея… — Джеймс наклонился к друзьям и шепотом продолжил: – Перед обедом надо наведаться на кухню и подмешать им в еду чего-нибудь такого… веселого.
— А может, хватит? – без особой надежды вмешался Ремус.
— Не будь занудой, Рем. Никакого членовредительства, просто небольшая встряска.
— Подмешать чего-нибудь в еду – это мысль, — задумался Сириус. – Только надо придумать что-то такое, чтоб не только повеселиться, но и практическая польза была.
— То есть? – не понял Ремус.
Сириус и практическая польза – это уже что-то новенькое!
— То есть, чтобы отвадить Рега от этой их шайки поклонников Волдеморта. Ну, или чтобы они сами от него отвязались.
— Так можно всем подлить, а Регу – нет. Они подумают, что это его рук дело, и разругаются, — внес предложение Джеймс.
— Это мысль, — кивнул Сириус. – Осталось придумать, что подливать будем.
На обсуждение этого момента ушел весь оставшийся завтрак и часть истории магии, которая в тот день была у них первым уроком. К разработке плана подключился даже Ремус, в основном для того, чтобы направить мысли друзей на что-нибудь более-менее безопасное. Совещание проходило столь бурно, что даже обычно ничего не замечающий профессор Бинс начал на них коситься. А уж Эванс и вовсе прожигала их взглядом, ничего хорошего не предвещающим.
Так и не остановившись ни на чем конкретном, Мародеры решили послать Ремуса в библиотеку в поисках чего-нибудь подходящего.
— Почему я? – возмутился на это Ремус. – Вам надо – вы и ищите.
— Рем, пойми, — возразил Сириус, – меня или Джима в библиотеке сразу заметят, а на тебя не обратят внимания, — и хитро добавил: – Да и потом: подумай, какие преимущества у тебя появляются. Ты ведь можешь выбрать что-то по твоему вкусу, и не придется потом шипеть на нас, что это опасно…
Ремус одарил его тяжелым взглядом, но с последним доводом нельзя было не согласиться.
В результате длительных поисков, в ходе которых был отвергнут не один вариант, он нашел зелье, используемое волшебниками, работающими в особо холодных точках планеты, вроде Северного Полюса. У выпившего это зелье на несколько часов вырастала теплая густая шерсть, согревающая лучше любых магловских полярных костюмов. Представив себе мохнатых слизеринцев, Ремус усмехнулся. Определенно, Сириус с Джеймсом плохо на него влияют: ему уже не терпелось увидеть результат задуманной шалости.
Зелье было достаточно простым и в приготовлении, и по составу. Однако к обеду они все-таки не успевали, и операция была отложена на следующий день. Варили зелье, конечно же, в своей новой штаб-квартире, которая, как оказалось, называлась Выручай-комната. Эту ценную информацию получили благодаря Ремусу, который во время очередных посиделок там вслух задался вопросом, что это вообще за комната. И перед ним на столе тут же возникла книга о загадках Хогвартса. Из нее ребята с восторгом узнали, что комната каждый раз выглядит так, как в данный момент требуется тому, кто ее открыл, и по желанию вошедшего предоставляет все ему необходимое. И это было самое радостное, поскольку при всей простоте задуманного зелья, ингредиентов у них все-таки не было. А тут Выручай-комната, которая на этот раз выглядела как кабинет зельеварения, предоставила им и несколько котлов на выбор, и все необходимые вещества, и даже разнообразные пособия по Зельям.
Готовкой занялись Сириус и Ремус, как самые искусные в этом предмете. Питер заворожено наблюдал за ними, а Джеймс устроился в кресле и принялся что-то усиленно писать, хмурясь и то и дело зачеркивая написанное. Ремус даже заинтересовался, чем это он таким занят. Некоторое время он посматривал на Джеймса и, в конце концов не выдержав, спросил:
— Джим, что это ты пишешь? Неужели домашнее задание решил сделать?
Джеймс почему-то покраснел и мотнул головой. Вместо него ответил ехидно улыбающийся Сириус:
— Стихи он пишет – оду в честь несравненной Лили Эванс.
Джеймс схватил тут же материализовавшуюся подушку и запустил ею в друга. Сириус ловко перехватил ее на лету и послал обратно. Ремус обалдело уставился на них. Джеймс пишет стихи?! Мир сошел с ума!
— И как успехи? – спросил он, обретя дар речи.
— Никак, — буркнул Джеймс. – Закрыли тему.
Судя по весело блестящим глазам Сириуса, тему закрывать он не собирался, но намечавшуюся перепалку предотвратил Питер, который испуганно пискнул:
— Зелье!
Оба зельевара, охнув, вернулись к котлу и принялись спасать чуть было не испорченное зелье.
Сначала они хотели провернуть операцию во время завтрака, но Сириус наотрез отказался вставать в такую рань. Так что на кухню Мародеры отправились перед обедом. Замысел облегчало то, что слизеринцы обычно сидели в Большом зале на одних и тех же местах, и, сопоставив стол на кухне со столом в зале, легко можно было вычислить место Регулуса. Пока часть домовых эльфов суетилась вокруг них, а часть готовила к обеду столы других факультетов, подлить зелье в тарелки слизеринцев не составило труда и заняло считанные секунды. Весьма довольные собой друзья помчались обедать.
Действие зелья, согласно книге, проявлялось спустя пару минут после его приема, и к концу обеда слизеринцы уже должны были покрыться шерсткой. Увы, все пошло не так, как они изначально рассчитывали. Непонятно с какого перепугу Регулус в тот раз поменялся местами со Снейпом. Мародеры растерянно переглянулись, обнаружив эту дислокацию, но менять что-либо уже было поздно.
Зелье подействовало, как ему и положено, и к концу обеда за столом Слизерина началось что-то невообразимое. Сначала все в шоке просто смотрели друг на друга, наблюдая, как они обрастают мягкой теплой шерстью с ног до головы. И что самое забавное, шерсть у всех была разной расцветки – черная, белая, коричневая. Можно было бы подумать, что цвет шерсти соответствует цвету волос, если бы не одно «но»: некоторые стали пятнистыми, словно леопарды, или полосатыми, как тигры. А потом начались бурные выяснения, кто в этом виноват. В результате слизеринский стол привлек к себе внимание всех присутствующих, и зал зашумел, будто растревоженный улей. Пока все вокруг обсуждали, что это такое произошло со змеиным факультетом, Мародеры тихо умирали от смеха. Хохотать в открытую они не решались, боясь привлечь к себе внимание.
— Рем – ты гений! – простонал Джеймс. – Вот уж не думал, что они будут выглядеть настолько забавно!
Сириус только кивнул, не в силах говорить, Питер уже похрюкивал, уткнувшись лицом в ладони, Ремус и сам улыбался до ушей – шалость удалась!
Тем временем слизеринцы обнаружили, что Снейп – единственный, кто не оброс шерстью, и всем скопом накинулись на него. Бедняга пытался убедить сокурсников, что он тут совершенно ни при чем и тоже ничего не понимает, но ему, естественно, никто не поверил. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешались учителя. Профессор Слизнорт быстро определил, что именно послужило причиной лохматости его подопечных. И это еще больше усилило подозрения в виновности Снейпа: все знали, что он гений зельеварения. Аннулировать действие зелья было нельзя, но профессор успокоил всех тем, что оно недолговечно и через несколько часов шерсть исчезнет. Усмехнувшись в усы, он предложил до тех пор погулять на улице, чтобы не умереть от жары: все-таки шубки получились очень теплые.
Вмешательством профессоров Снейп был избавлен от немедленной расправы, что не помешало слизеринцам устроить ему темную позже. Никто так и не поверил в его невиновность. Только профессор МакГонагалл подозрительно посматривала на своих студентов да Лили Эванс прожигала их сердитым взглядом, но доказать их участие в данном происшествии не представлялось возможным.
На следующий день Снейп имел на занятиях столь бледный и несчастный вид, что Мародеры решили, что непредусмотренное изменение в их планах было очень даже удачным: заодно и Нюниуса проучили, и наглядно продемонстрировали Регулусу, на что способны его так называемые «друзья».
05.10.2011 Глава 17
Если Слизерин полным составом не испытывал сомнений в причастности Снейпа к происшедшему за обедом, сам Северус был абсолютно уверен в том, что это дело рук его заклятых врагов. И начал искать способ, как нанести ответный удар побольней. Долго думать не пришлось: помощь пришла самой неожиданной стороны. Нарцисса Блэк – эта принцесса Слизерина – как-то небрежно обронила, что мятежный кузен Сириус очень привязан к младшему брату и, увы, не оставляет попыток вырвать его из их общества. До сих пор Северус не общался с младшим Блэком: ему вполне хватало старшего. Но после слов Нарциссы задумался. Что, если подружиться с Регулусом? Наверняка это взбесит проклятого Блэка.
Блэк вообще неимоверно раздражал Северуса. Нет, он ненавидел их всех, но Блэка — больше. У него от рождения было все то, чего никогда не было у самого Северуса, и чем так хотелось обладать: знатная фамилия, богатство, влиятельная семья. Если бы Блэк поступил на Слизерин, как ему и было положено, он немедленно стал бы королем факультета. Куда там Малфою! А этот придурок так легко от всего отказался! А главное, нисколько об этом не жалел, беспечно проводя время в дурацких выходках вместе с Поттером. Кстати, о Поттере. В последнее время что-то он слишком много вертелся вокруг Лили. Хотя она не обращала на него внимания, это еще один повод, чтобы досадить им.
И ни за что на свете Северус не признался бы даже самому себе, что больше всего он завидовал их дружбе.
В Большом зале он подсел к Регулусу и, к великому изумлению последнего, завязал с ним разговор. Краем глаза наблюдая за гриффиндорским столом, он с удовлетворением заметил, как прищурился Блэк, с тревогой глядя в их сторону. Регулус, как ни странно, его стремление общаться поддержал. Ведь не мог же он не знать, какие отношения у Северуса со старшим Блэком? Но Регулус то ли, поругавшись с братом, решил ему насолить, то ли имел еще какие-то соображения – в любом случае, Северусу это было только на руку. Из Большого зала они вышли чуть ли не в обнимку, провожаемые злыми взглядами со стороны гриффиндорского стола.
Конечно же, ответная реакция не заставила себя ждать. Враги номер один подловили их, когда они возвращались после занятий в свою гостиную.
— Рег, — раздался голос старшего Блэка, — можно тебя на пару слов?
Остальные трое держались чуть позади него, испепеляя Северуса взглядом. Регулус настороженно глянул на брата, но сделал в его сторону пару шагов. Северус остался стоять, где стоял, насмешливо наблюдая за этой сценой. Блэк зыркнул на него и с нажимом произнес:
— Наедине!
Регулус упрямо вскинул голову, становясь еще больше похожим на брата. Северуса от этого сходства между ними всегда передергивало.
— У меня нет секретов от Северуса! – с вызовом заявил младший.
Старший опасно сощурился:
— Рег, а помнишь, я просил тебя внимательнее выбирать себе друзей?
— А что такое? – Регулус с деланной невинностью хлопнул ресницами.
— Рег, в последний раз предупреждаю…
— Знаешь что, Сириус? – все деланное спокойствие и непонимание разом слетело с Регулуса. – Хватит мне указывать! Ты мне не отец! И, кстати, об отце – он-то как раз вполне одобряет моих друзей.
Сириус помрачнел и тихо произнес:
— Еще скажи, что я тебе не брат. Отец ведь это тоже одобрит! А уж маман и подавно.
Северус чуть не зааплодировал Блэку: сам же толкает мелкого к такому заявлению! Тот долго еще не решился бы сказать это первым, а теперь – пожалуйста, старший брат дает ему прекрасный повод окончательно порвать с ним. Регулус несколько секунд открывал и закрывал рот, а потом вдруг сощурился совершенно в сириусовой манере и прошипел:
— И скажу! Ты первый предал семью, так что теперь пожинай плоды!
Сириус в ступоре уставился на него, словно не веря своим ушам, да и остальные гриффиндорцы выглядели потрясенными. Северус внутренне возликовал: месть сладка, о да! Однако Блэк быстро пришел в себя и, резко повернувшись к Снейпу, процедил:
— Ты!.. Ты поплатишься за это, Нюниус!
— Ты так думаешь? – Северус быстро достал палочку, но Блэк оказался быстрее:
— Таранталлегра!
Северус отпрыгнул в сторону. Реакция у него, конечно, была похуже, чем у этих звезд квиддича, но тоже неплохая. И тут неожиданно он получил помощь от младшего Блэка:
— Инкарцеро!
Не ожидавшего нападения с этой стороны Сириуса связали волшебные путы. Эх, жаль, он был не один! Его друзья тут же вмешались: и его освободили, и Рега блокировали.
— Не заставляй меня сражаться с тобой, Регулус, — зловеще сощурившись, попросил Блэк.
— Тогда оставь в покое Северуса! – нахально ответил тот.
Несколько мгновений братья, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. И вот Блэк отступил:
— Ладно, Нюниус, тебе повезло. На этот раз. Но не надейся, что этим все и закончится, — он смерил врага холодным высокомерным взглядом.
— Ну, что ты, Блэк, — ехидно протянул Северус в малфоевской манере, — я надеюсь как раз на обратное.
Стычкой он остался очень доволен: проклятый Блэк получил весьма чувствительный удар с той стороны, откуда совсем не ожидал. Будет впредь знать, как связываться со слизеринцами!
Как только слизеринцы удалились, все аристократическое высокомерие слетело с Сириуса, и у него сделалось настолько потерянное лицо, что друзья беспомощно переглянулись, не зная, что предпринять. Слова брата его явно больно задели.
— Сириус, — Джеймс положил ему руку на плечо.
Но тот мотнул головой, отказываясь от утешения, и тихо произнес:
— Джим… парни… не обижайтесь, но я хочу сейчас остаться один.
— Как скажешь, старик, — Джеймс отступил назад. – Только на улице не мерзни, как в тот раз…
Сириус невольно усмехнулся и, благодарно кивнув друзьям, ушел, засунув руки в карманы.
Никто из них даже не догадывался, что, вернувшись в свою спальню, Регулус упал на кровать лицом в подушку и долго плакал в одиночестве, пока не вернулись его сокурсники.
* * *
Весна в том году была ранней. Уже к началу апреля все вокруг цвело, стало совсем тепло, и школьники все чаще стали проводить свободное время во дворе. На свежем воздухе, напоенном весенними ароматами, даже уроки делались легче и быстрее. К маю можно было уже купаться в озере, что и делали некоторые самые отчаянные мальчишки.
Но с весной приблизились и экзамены, стало больше домашних заданий, а для членов квиддичной команды еще и участились тренировки, поскольку близилась решающая игра за кубок школы. Свободного времени оставалось совсем мало, и оно было тем более ценно.
Утро Лили началось с перепалки с Поттером, ставшей за этот год традицией. Едва войдя в Большой зал, чтобы позавтракать, она была встречена радостным криком:
— Привет, Эванс! Как дела?
Вот что это за манера – орать через весь зал? Будто нарочно делает, чтобы все оборачивались и смотрели на нее. И ведь все смотрели! Кто-то – с любопытством, кто-то – ехидно улыбаясь, а кто-то – даже и с неприязнью… Настроения это, конечно, не улучшало.
— До того как тебя увидела, были отлично, Поттер! – отбрила Лили.
Привлекать к себе еще большее внимание не хотелось, и, чтобы пресечь дискуссию на тему: «За что ты со мной так?», она села подальше от него.
Проводив ее разочарованным взглядом, Поттер переключил внимание на друзей, время от времени все-таки поглядывая в ее сторону и взлохмачивая себе волосы. И как ему не надоест? Ведь шагу ступить невозможно, чтобы не услышать очередное: «Как дела, Эванс?» или «Эй, Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?». Ощущение, что кроме этих двух фраз она от него в последнее время больше ничего не слышит. Лили усмехнулась. А ее отказы ни капли не снижают его энтузиазма. Согласиться, что ли, чтобы отстал наконец? Хотя нет, плохая идея. С его-то самоуверенностью еще решит, что она в него влюбилась.
А ведь был нормальный мальчик первые два года. Правда, излишне шумный и авантюрный, но, в общем и целом, вполне милый. На третьем же курсе ему словно крышу снесло. И теперь он только и делает, что красуется перед публикой. Будь он чуть-чуть поскромней и поспокойней, перестал бы заколдовывать на каждом шагу первого попавшегося под руку слизеринца… Так, стоп. О чем это она? Лили покосилась на сидевшую рядом Алису. В этом году подруга начала экспериментировать с прической, и сегодня темно-русые волосы были уложены в хитроумное сооружение, закрепленное шпильками с разноцветными бабочками. Бабочки иногда шевелились и махали крылышками. Выглядело это очень красиво, но сама Лили по-прежнему предпочитала стягивать волосы в обычный хвост.
Алиса не заметила ее переживаний. Собственно она вообще ничего не замечала, поскольку с увлечением наблюдала за симпатичным светловолосым пятикурсником, который неподалеку от них болтал с друзьями и смеялся. Как же его зовут? Ах да! Фрэнк Лонгботтом… И Алиса туда же! У нее, правда, кажется, все взаимно: Фрэнк тоже иногда бросал на нее быстрый взгляд и улыбался. Может, в Хогвартсе в этом году эпидемия какая-нибудь, а Лили и не знает? А что? Эпидемия под названием «любовная лихорадка». Лили усмехнулась своим мыслям. Какая чушь иногда в голову лезет!
Она снова покосилась на мальчишек. Поттер и Блэк что-то увлеченно обсуждали, склонив друг к другу темноволосые головы, с совершенно одинаковыми улыбками на губах. При всей их непохожести, порой они становились неотличимы, как близнецы. Люпин изучал какой-то пергамент, время от времени с легкой улыбкой поглядывая на своих приятелей. Единственный вменяемый человек в этой четверке. Петтигрю меланхолично жевал, глядя перед собой невидящими глазами. Кажется, он еще не до конца проснулся. Лили поморщилась. Было в этом Петтигрю что-то… неприятное. И эта его манера смотреть на Поттера с раболепным обожанием... Как так можно? Она не могла понять, каким он вообще образом оказался в этой безбашенной компании. Ей всегда казалось, что Петтигрю несколько трусоват для их выходок.
— Лили, ау! О чем задумалась? – Алиса, ехидно улыбаясь, помахала рукой у нее перед глазами.
— Кто бы говорил! – не менее ехидно ответила Лили.
— А что? – подруга недоуменно моргнула.
— Как это что? А кто тут полчаса, не отрываясь, пялился на Лонгботтома?
Алиса покраснела:
— Ничего не полчаса, не преувеличивай, — и тут же перешла в наступление: – А сама-то ты на кого сейчас смотрела? Уж не на Поттера ли?
— Еще чего! – Лили фыркнула, отчаянно надеясь, что не покраснела, как только что Алиса.
Та только хмыкнула недоверчиво, но тут же сменила тему.
— Посмотри на Джулию и Элинор, — с тихим смешком сказала она.
Ну, точно – любовная лихорадка! Указанные девочки сидели с совершенно одинаковым идиотским выражением на лицах и с восторгом наблюдали за Блэком, чуть ли не открыв рот и поминутно вздыхая. Впрочем, они были не одни такие. Половина девочек гриффиндорского стола поглядывала на него с точно таким же выражением. Лили презрительно фыркнула. Нет, кто спорит, Сириус – красивый мальчик. Даже очень красивый. Но чтобы вот так… Это же унижение собственного достоинства. Тем более что он их, похоже, вообще не замечает.
— Привет, мальчики! – рядом с Люпином плюхнулась запыхавшаяся Марлин МакКиннон.
Мальчишки в ответ заулыбались, начали ее о чем-то спрашивать. С такого расстояния было не разобрать, о чем именно. А Марлин, смеясь и бурно жестикулируя, что-то рассказывала. Удивительно, как они умудрились подружиться. Хотя было в Марлин нечто, что сближало ее с мальчишками. Возможно, любовь к приключениям и склонность к нарушению правил. Лили усмехнулась, заметив, как Джулия и Элинор прожигают Марлин убийственным взглядом. Еще бы – им-то Блэк никогда так не улыбается! Для многочисленных поклонниц у него предназначалась «улыбка для чужих» — вежливая, но равнодушная. А вот на Марлин он смотрел с другой улыбкой – для друзей – теплой и светлой, настоящей. Иногда он так улыбался и Лили, хотя она совершенно не понимала, с какой радости: друзьями они никогда не были.
Нет, с достаточного расстояния все они, и Поттер в том числе, казались довольно милыми.
Увы, длилось это впечатление недолго, поскольку на уроках Поттер опять начал выделываться, а после уроков приглашать Лили в Хогсмид. И, конечно же, он не упустил возможности поцапаться с каким-то слизеринцем. Хорошо хоть на этот раз не с Северусом. И хорошо, что дальше взаимных оскорблений дело не зашло. Неужели он не понимает, что эти стычки могут весьма печально закончиться? Захотелось шарахнуть его чем-нибудь тяжелым, чтобы перестал уже вести себя так по-идиотски.
А тут еще профессор Слизнорт окончательно испортил Лили настроение, заведя любимую песенку на тему: «Ах, Лили, и почему ты не на моем факультете? Такой талант! Тебе было бы гораздо лучше в Слизерине». Лили не выдержала и дерзко ответила:
— Не думаю, профессор! На вашем факультете не очень-то любят «грязнокровок»! — она сделала особое ударение на последнем слове.
Класс замер. Ее дерзость балансировала на грани хамства учителю. Блэк ухмыльнулся и поднял вверх большой палец, Поттер подмигнул ей. А вот Северус поник и старался не смотреть на нее. Ну, а что? Разве она не права? И разве сам Северус не называет так всех маглорожденных? Для нее он, правда, делает исключение, но чем она от других отличается?
— Ну-ну, Лили, зачем ты так? – добродушно пробормотал профессор, но наконец-то отстал от нее.
— Ну, ты даешь, Лил! — с веселым ужасом в голосе прошептала Алиса.
Лили только плечами передернула и занялась своим зельем.
* * *
— Итак, господа, — торжественно объявил Сириус. – Мы собрались здесь сегодня, для того чтобы…
— Кончай спектакль, Сириус, — прервал его Ремус.
— Вот блин, всегда ты так, Рем – на самом интересном месте прерываешь! — Сириус обменялся наигранно печальным взглядом с Джеймсом.
— Вас если не прервешь, то разговоры еще на час затянутся, — усмехнулся Ремус. – А мы сюда вообще-то по делу пришли.
Дело у них действительно было вполне серьезное. Мародеры собрались в Выручай-комнате, чтобы попрактиковаться в анимагии. На этот раз помещение выглядело как довольно просторный зал с единственным, зато большим столом, на котором были сложены многочисленные пособия по анимагии.
В книгах говорилось, что превращение происходит не сразу. Поначалу будущий анимаг превращается как бы частично. То есть у него вырастает шерсть, или перья, или еще что-то от того животного, которое станет его анимагической формой. Целый год они тренировались, но пока никто не смог отрастить себе даже самой маленькой волосинки. Дело осложнялось и тем, что у них не было опытного наставника, который мог бы подкорректировать их действия и пояснить книжные рекомендации. Расспрашивать МакГонагалл в открытую было опасно, а те вопросы, в самой обтекаемой форме, на которые они все-таки решились, особой ясности не внесли. Но Мародеры не сдаются! И они упорно продолжали тренироваться.
— А куда спешить-то? – вопросил Сириус и, поймав взгляд Ремуса, добавил: – Ладно-ладно, заткнулся. Приступаем к операции. Сегодня я первый.
Ремус всегда нервничал на этих занятиях — гораздо больше, чем они сами. Он до сих пор не слишком одобрительно относился к этой затее, боясь, что если что-то пойдет не так, он не сможет помочь. Именно поэтому Сириус каждый раз пытался его развеселить. Но обеспокоенный Ремус веселиться был не склонен.
Сириус закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях, попытавшись представить восприятие мира с точки зрения собаки. И вдруг… на него обрушилась волна запахов и звуков. Шорох мантий стоящих рядом друзей, их дыхание, звук переступающих ног, снаружи в коридоре чьи-то шаги, свист ветра за окном. Сириус понял, что, даже ничего не видя, он ясно представляет себе, что сейчас делают его друзья, в каких позах стоят. А уж запахи были настолько разнообразны, что просто сбивали с толку.
— Ух ты! – услышал он потрясенный шепот Джеймса и резко распахнул глаза.
Звуки и запахи сразу пропали, зато на руках он увидел густую черную шерсть, которая несколько мгновений спустя исчезла.
— Получилось? – Сириус, все еще не веря, посмотрел на друзей.
— Получилось! – Джеймс подпрыгнул, вскинув кулак. – Е-ху!
Сириус довольно улыбнулся: наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! И тут же принялся объяснять друзьям, как повторить его достижение:
— Я понял, в чем дело! Надо не просто представлять себя животным, а представить, как бы это животное воспринимало окружающий мир. То есть сосредоточиться на запахах и звуках.
Сириус чувствовал, что объясняет не очень внятно, испытанные им ощущения вообще было сложно объяснить, но друзья, кажется, поняли.
— Так, теперь я, — заявил Джеймс и тоже закрыл глаза.
Некоторое время ничего не происходило, а потом на голове Джима вдруг проклюнулись небольшие рога. Сириус хихикнул: выглядело это очень забавно. Ремус и Питер тоже фыркнули.
— О, я понял, что ты имел в виду! – благоговейно прошептал Джеймс и открыл глаза.
Он глянул на свои руки и разочарованно спросил:
— Ничего не произошло?
Сириус молча развернул друга лицом к зеркалу. Тот обалдело смотрел на свое отражение, пока рога не исчезли.
— Рогатый! – широко улыбаясь, протянул Сириус.
— На себя посмотри! – не остался тот в долгу и, подумав секунду, добавил: – Грим!
Переглянувшись, все четверо расхохотались. Даже Ремус был доволен их успехом и перестал нервничать.
— Ну, Пит, твоя очередь, — Джеймс хлопнул приятеля по плечу.
Питер нервно сглотнул: ему казалось, что у него никогда ничего не получится. Но под внимательным руководством друзей, с их подсказками, хоть и не сразу, но удалось-таки и Питеру отрастить короткую серую шерстку. Он поначалу даже глазам своим не поверил. А когда поверил, радостно запрыгал по комнате.
Они долго еще по очереди тренировались, пытаясь сохранить восприятие животного с открытыми глазами, но пока не очень получалось, и все изменения держались не дольше минуты.
— Что ж, — заключил Ремус с улыбкой, — поздравляю вас с почином. Следующий этап — задерживать изменения на большее время и попытаться сделать так, чтобы они исчезали по желанию, а не самопроизвольно.
— Мы можем потренироваться еще, — сказал Сириус.
— Нет, — решительно воспротивился Ремус. – Хватит на сегодня. Вы устали, можете потерять концентрацию, а это опасно.
Вопреки обыкновению спорить никто не стал, поскольку все на самом деле сильно устали. Эти тренировки отнимали уйму сил.
К тому же они планировали заняться еще одним делом, не менее интересным. А именно – составлением карты Хогвартса. Точнее, поиском заклинаний для нее, поскольку сама карта была уже нарисована. Причем, благодаря помощи Выручай-комнаты, на ней были отмечены такие места и тайные ходы, о которых мало кто знал, а может, и вовсе никто не знал. Но пока это была обычная карта, хоть и очень подробная.
После долгих обсуждений, смеха, проб и неудач, мальчикам удалось заставлять карту исчезать и появляться. Но дальше дело не шло. Для того чтобы на карте появлялись все обитатели замка, как они задумали, подходящих заклинаний найти не удалось. Единственное, на что они наткнулись – заклинание слежения – предполагало нанесение на карту образца крови того, кого она должна отображать.
— Не, это нереально, — произнес Джеймс, взлохматив себе волосы. – Представляете, как мы подходим к МакГонагалл и просим у нее каплю крови?..
— Ага, или у Дамблдора, — согласился Сириус.
Ребята рассмеялись, ясно представив себе эту картину… и выражение лица их декана при этом… и что она им скажет!
— Это еще не самое страшное, — зловеще произнес Ремус. – Представьте себе, как мы просим каплю крови у Снейпа…
Ответом ему снова был дружный хохот.
Определенно, это заклинание не подходило. А значит, надо было изобретать самим. Но они не отчаивались и продолжали свои эксперименты. В конце концов, маскирующее карту заклинание – уже успех. Его они хоть и не полностью придумали сами, а модифицировали уже известное, но и это было значительным достижением для их возраста, вселяющее уверенность, что и все остальное со временем получится.
В Выручай-комнате друзья просидели до поздней ночи и, рассудив, что возвращаться в башню уже не имеет смысла, решили заночевать прямо здесь. К тому же, идти в такую даль по школьным коридорам, скрываясь по пути от Филча и дежуривших учителей, сил уже не было. Комната тут же предоставила им удобные кровати и перекинулась под гриффиндорскую спальню. С соответствующим цветовым оформлением.
Отличное настроение омрачала только мысль о том, что через пару дней начнутся экзамены, а там они разъедутся на лето и расстанутся до начала следующего учебного года.
06.10.2011 Глава 18
Лето не задалось с самого начала. Лили думала, что хоть на каникулах отдохнет от Поттера, и когда он со словами: «Пока, Эванс! Хороших каникул!» исчез в толпе, она вздохнула с облегчением. Но не тут-то было. Чуть ли не каждый день к ней прилетала большая сова с письмами от него. Сову звали Белка, как объяснил ей Поттер еще в самом первом письме. Лили тогда с недоумением посмотрела на совершенно серую сову и пожала плечами. А еще говорят, что у женщин нет логики! У кого ее нет, так это у мальчишек!
Лили уже начала вздрагивать, заслышав шорох крыльев. Родители улыбались и переглядывались, а Петунья косилась на птицу с таким видом, словно хотела ее придушить, и бормотала что-то неодобрительное. Поттер писал буквально обо всем: как он ездил в гости к тете, как к нему приезжал Люпин, как ему купили новую метлу, даже какие у него планы на следующий учебный год и т.д. и т.д. Лили не ответила ни на одно письмо, но это его не останавливало. Интересно, он всегда такой упертый?
Когда в открытое окно кухни, где Лили помогала маме готовить обед, уже, наверное, в сотый раз влетела поттеровская сова, мама с любопытством спросила:
— Кто тебе так часто пишет, дорогая?
Лили скривилась. Вот теперь еще объясняй родителям, кто такой Поттер и почему он ей пишет. Решат ведь еще, что у нее с ним что-то есть. А мама, хитро улыбнувшись, продолжила допрос:
— Это мальчик?
Лили застонала про себя: ну вот, начинается! И она решила быстро взять ситуацию в свои руки, пока не стало поздно:
— Да, мам, это мальчик. Но не подумай ничего такого. Я с ним даже не дружила никогда. Мы просто вместе учимся. А в этом году он как с ума сошел – не давал мне шага спокойно ступить. Не знаю, право, что с ним случилось? Можно было бы подумать, что переучился, да учебой он никогда себя особенно не нагружал.
Всю эту тираду Лили выдала с недовольной гримасой на лице. Мама же по-прежнему улыбалась.
— А как его зовут?
— Джеймс Поттер.
— О! — мама прищурилась, задумавшись. — Кажется, я уже слышала от тебя это имя.
— Ну да, — Лили вздохнула. – Главный бузотер Хогвартса. Точнее, Поттер и Блэк – главные бузотеры Хогвартса. И хватит уже о нем. Мне и писем его вполне хватает.
Мама замолчала, но при этом посматривала на дочь с какой-то странной улыбкой. Лили вздохнула – что она там себе напридумывала?
Но Поттер – это еще ладно. Лили постоянно мучил страх за себя и за свою семью. Каждое утро она начинала с изучения новостей в газетах, выискивая там сообщения о странных убийствах. И пару раз, к своему ужасу, нашла. В другое время она бы не обратила на эти статьи внимания. Но теперь в каждом таком сообщении видела тревожный знак. Лили даже стала выписывать «Ежедневный пророк», но там никаких тревожащих новостей не было. Похоже, волшебное сообщество совершенно не интересовалось тем, что происходит у маглов, в том числе и их убийством. Маглорожденных пока не трогали, но Лили почему-то была уверена, что до этого недалеко.
Самое ужасное, что совершенно не с кем было поделиться своими страхами и сомнениями. Родителям Лили ничего не рассказывала, не желая их пугать. Алиса была далеко. Конечно, они писали друг другу письма, но письма – это совсем не то. Страшно хотелось увидеть подругу, посмотреть ей в глаза, рассказать все, что так мучило Лили в это лето, и увидеть в ответ понимающую улыбку. С Северусом она вообще боялась заговаривать на эту тему. Идеи Волдеморта он одобрял, а маглов, включая собственного отца, в принципе игнорировал.
Как будто всего этого было мало, существовала еще Петунья, начавшая против сестры настоящую войну. Если раньше она только презрительно хмыкала и избегала ее, то теперь не упускала случая уколоть Лили побольней. А поскольку родители относились к ее выпадам неодобрительно, Петунья старалась делать это, когда они не видят, прекрасно зная, что жаловаться Лили не пойдет. Однажды, не выдержав, Лили спросила со слезами в голосе:
— Туни, за что ты меня ненавидишь?
— За то, что ты – уродка. Таким, как ты, не место в этом мире.
Петунья величественно удалилась, оставив Лили ошеломленно смотреть ей вслед. Что происходит с сестрой? Лили еще помнила те времена, когда Петунья любила ее, рассказывала ей на ночь сказки, сидела рядом, когда она болела… А теперь такое чувство, что сестра для нее – враг номер один. Неужели виной всему только зависть? Лили догадывалась, что сестра завидует ее способностям, но никогда не думала, что это чувство может быть настолько разрушительным.
В итоге, несмотря на любовь к родителям и беспокойство за них, Лили считала дни до возвращения в школу и ждала сентября, словно освобождения. Никогда раньше ей даже в голову бы не пришло, что в родном доме, таком любимом и уютном, она может чувствовать себя как в клетке.
Нет, лето определенно не задалось.
* * *
Лили и не догадывалась, что лето вышло неудачным не только у нее. Каникулы Сириуса тоже проходили не слишком приятно. Но в отличие от нее, Сириус изначально был к этому готов и не почувствовал разочарования. То, что его не ждет ничего хорошего, он понял уже по выражению лица матери, когда она встретила их с Регулусом на вокзале. Вздохнув, Сириус успокаивающе улыбнулся встревоженным друзьям и поплелся к Вальбурге, которая уже что-то говорила Регу. Младшего сына она встретила вполне ласково. Насколько она вообще была способна быть ласковой. Сириусу же достался лишь холодный взгляд и сухой кивок. Впрочем, от матери он ничего другого и не ждал. Но Регулус… С того памятного разговора в школе он усиленно избегал старшего брата, что было не так уж сложно сделать: учась на разных курсах и на разных факультетах, пересекались они только в Большом зале. А теперь он делал вид, что Сириуса вообще не существует. Разговаривал только с матерью, в сторону брата стараясь вовсе не смотреть. Вальбурга вела себя так, как будто все идет, как надо. Ну, еще бы! Наверное, радуется, что младший сын наконец-то полностью огражден от влияния старшего.
Дома Сириуса, конечно же, посадили под домашний арест и запретили писать друзьям, что было самым ужасным. Мать лично проследила, чтобы он не мог воспользоваться совой. А для надежности и все письменные принадлежности отобрала. Сириус протяжно вздохнул, растянувшись на кровати – «чудесно» начинаются каникулы! И так еще целых два месяца! Как бы подать друзьям весточку? Джеймс ведь с ума сойдет, не получая от него никаких известий!
В качестве маленькой мести и для собственного комфорта, Сириус переделал цветовое оформление своей комнаты из серебристо-зеленого в красно-золотое, воспользовавшись тем, что в этом доме живут одни волшебники и Министерство не сможет засечь его. Изменения он закрепил им самим изобретенным заклинанием так, чтобы никто не смог вернуть изначальные цвета. Мать предсказуемо пришла в ярость и устроила непокорному отпрыску воспитательную экзекуцию, но оно того стоило. Эх, надо бы еще гриффиндорское знамя на стену повесить. Ну ладно, это в следующий раз.
Пару недель спустя прилетела джимова Белка с письмом. Сириус погладил сову по мягким перьям:
— Извини, мне даже угостить тебя нечем.
Сова ухнула, как будто понимающе. При виде неровного почерка друга, Сириус улыбнулся – как же он по нему уже соскучился!
Джеймс беспокоился: они ведь договорились, что Сириус напишет ему об обстановке в семье. Но при этом не забыл и про Эванс упомянуть. Сириус усмехнулся – он своей настырностью бедную Лили с ума сведет. Это ж надо – чуть ли не каждый день ей письма слать! О чем только пишет?
Но все это хорошо, однако Джеймсу надо было как-то ответить. Если сову и пергамент можно было у него же и позаимствовать, то писать было нечем: ни чернил, ни перьев мать в комнате не оставила. И тут Сириус хлопнул себя по лбу – какой же он идиот! Как можно было забыть про сквозные зеркала?!
Отпустив Белку, он бросился к своей сумке и, откопав с ее дна свое зеркальце, произнес в него:
— Джеймс Поттер.
Отражение привычно дернулось, вместо его лица появилась физиономия лучшего друга.
— Сириус! – Джеймс радостно улыбнулся. – Как это я про зеркала-то забыл?
Сириус ухмыльнулся:
— Да я сам вспомнил только потому, что маман у меня все письменные принадлежности забрала и я не мог тебе ответ написать.
Джеймс сразу стал серьезным:
— Ты как там?
— В порядке. Как всегда заперли в комнате. Только на этот раз еще лишили средств связи, — тут Сириус расплылся в шкодной улыбке. – Она же не знала, что у меня такое чудесное зеркало есть!
Джеймс рассмеялся.
Они долго еще болтали обо всем и ни о чем. Джим рассказал, что пригласил друзей к себе в гости. Но Пита мать на этот раз не пустила, а Рем приедет позже, потому что сейчас он не может из-за своей пушистой проблемы. Конечно же, не обошлось без разговора о несравненной Лили Эванс, которая почему-то никак не хотела отвечать на письма Джеймса. Наконец, пообещав держать связь, Сириус простился с другом и провел по зеркалу рукой, прерывая контакт. На обед он спустился такой откровенно довольный, что родители все время, пока они ели, посматривали на него недоуменно и подозрительно. Сириус же пришел к выводу, что домашний арест – это даже неплохо. По крайней мере, он избавлен от необходимости выслушивать родительские восторги в адрес ненормального Волдеморта и смотреть, как братец им поддакивает. С Джимом он все равно может общаться, даже лучше, чем с помощью писем. А когда в гости к Поттеру приедет Рем, можно будет и с ним поговорить. В общем, каникулы оказались не такими плохими, как он ожидал.
В начале августа произошло событие, которое еще больше улучшило настроение, хотя поначалу Сириус счел его неприятным.
Однажды утром мать сообщила за завтраком, что вечером у них будет очень важный прием, быть на котором обязаны все. То есть ВСЕ.
— Я надеюсь, Сириус, — с угрозой произнесла она, — что ты будешь вести себя, как положено наследнику древнего рода. И не станешь выкидывать никаких фокусов!
— Да, мадам, — Сириус склонил голову, обреченно подумав, что день совершенно испорчен.
Светский прием! И зачем Вальбурга требует его присутствия? Он же наказан, разве нет? Вот и сидел бы у себя в комнате, никому бы не мешал. А тут изволь изображать дрессированную обезьянку перед всеми этими важными господами и дамами. Раньше на таких приемах от тоски спасала Андромеда. Но теперь, после ее скандального замужества, Меди в этот дом больше не пригласят. Да что там, в дом не пригласят – маман даже имя ее выжгла с родословного древа! Оставалась еще маленькая надежда, что любимый дядя Альфард получит приглашение. Будет хоть с кем поговорить.
Решив на этот раз побыть примерным мальчиком — в надежде, что тогда на него не будут обращать внимания и оставят в покое — Сириус с отвращением надел зеленую мантию с серебристой отделкой и спустился в гостиную с точностью, которая является вежливостью королей. И всегда-то пышно обставленная зала в дни приемов просто ошеломляла своей роскошью. Бархатные портьеры на высоких окнах и скатерти на небольших круглых столиках вышиты золотом и серебром. Пол покрыт дорогущими коврами, по которым, как помнил Сириус, очень приятно ходить босиком: ощущение, что под ногами – мягкий пух. Столовые приборы из серебра, посуда из фарфора высшего качества, бокалы из чистейшего хрусталя. Все вокруг блестит и сверкает. Туалеты хозяев из самых лучших магазинов. Прямо-таки королевский прием. Ну, правильно: родители любят повторять, что быть Блэком – все равно, что быть королем.
Увы, надежды на присутствие дяди Альфарда не оправдались.
Среди прибывающих гостей пока не было никого незнакомого: «дорогие» кузины, Малфои, Лестрейнджи, Макмилланы, Эйвери, Розье… Английский бомонд. Стоя справа от отца, Сириус механически улыбался вновь прибывающим и скучающе скользил взглядом по залу. Слева от матери Регулус с восхищением разглядывал наряды гостей. А посмотреть было на что. Особенно сильное впечатление производили кузины: Нарцисса в нежно-зеленом и Беллатрикс в черном с серебром платьях, выгодно подчеркивающих такую разную красоту каждой сестры. Даже Сириус залюбовался.
Регулус по-прежнему вел себя так, будто брата не существовало. За все лето он ни разу не зашел навестить его, как это бывало раньше, когда Сириуса наказывали. А теперь, если и поворачивался в его сторону, то смотрел как бы сквозь него. «Ну и ладно! – обиженно подумал Сириус. – Хочешь, чтоб не было у тебя брата, и не будет!» В конце концов, сколько можно пытаться пробиться сквозь стену? Сириус сделал все, что мог, чтобы удержать Рега от неверного пути. Он сам это выбрал, сам так захотел. Так что пусть потом не жалуется!
В общем и целом, все шло как на самом обычном приеме, и Сириус уже начал задаваться вопросом, что это за важность, о которой утром говорила мать. Как вдруг Кричер объявил появление еще одного гостя:
— Лорд Волдеморт!
Сириус вздрогнул и во все глаза уставился на средних лет темноволосого мужчину, одетого в черную мантию. Его лицо еще хранило следы былой красоты, но теперь в нем было что-то неживое: мертвенно-бледное, с восковым отливом, словно обожженное. Однако самое жуткое заключалось в глазах: они явственно отливали красным, и в них полыхало пламя, от которого невольно пробирала дрожь.
Регулус почтительно поклонился. Сириус не шелохнулся, даже получив от отца тычок в спину. Мать бросила на него злой взгляд, обещающий разобраться с ним позже. Но Сириус его проигнорировал. Он не будет кланяться этому придурку с безумными идеями!
— Ах да, — Волдеморт улыбнулся, и было в этой неестественной, будто приклеенной, улыбке что-то жуткое. Так, наверное, могла бы улыбаться змея перед тем, как заглотить добычу. – Наслышан-наслышан… Ваша очаровательная племянница рассказывала мне о своих кузенах.
Волдеморт кивнул в сторону стоявшей неподалеку Беллатрикс, которая смотрела на него прямо-таки с обожанием. Сириус хмыкнул про себя: интересно, а как Руди относится к тому, что его жена по уши влюблена в этого типа? Быстрый взгляд на Лестрейнджа. Тот стоял с непроницаемой физиономией, словно страстные взгляды жены на постороннего человека его совершенно не трогают. Высокие отношения! Сириусу потребовалась вся его выдержка, чтобы не засмеяться.
Волдеморт тем временем внимательно разглядывал обоих братьев. Регулус смутился от столь пристального внимания и потупился. А вот Сириус ответил гостю нахальным вызывающим взглядом – глаза в глаза. Волдеморт едва заметно усмехнулся, видимо, сделав для себя какие-то выводы и, слегка поклонившись хозяевам, отошел. Обострившимся от занятий анимагией слухом Сириус уловил, как он тихонько говорит Белле: «Младший уже на нашей стороне, но старший – излишне дерзок, надо его норов немного укротить…» Дальше разговор стал не слышен. Сириус раздраженно сощурился: счас, разбежались! Много на себя берет этот самозваный лорд! Может, устроить что-нибудь этакое, позлить их немного? Нет, не получится: мать с виду хоть и занята гостями, на самом деле не спускает с него глаз. Видимо, боится, что непокорный старший сын что-нибудь вытворит.
Фух. Все гости прибыли. Теперь можно покинуть пост номер один и спокойно побродить по залу. А еще лучше скрыться с глаз где-нибудь в уголке. Однако скрыться ему не дали.
— Ну, что, родственничек, тебя представили Лорду. Ты должен гордиться, — раздался рядом тягучий голос Малфоя.
— Иди ты, Малфой!
— Любезен как всегда! – Малфой коротко рассмеялся. – Я бы тебе посоветовал не хорохориться – целее будешь.
Сириус сощурился и прошипел:
— Ты бы лучше, Люц, за своей невестой следил, а то смотри – пойдет по стопам старшей сестры…
Малфой удивленно моргнул:
— Это ты сейчас о чем?
Сириус довольно усмехнулся: не каждый день удается поставить Люциуса в тупик.
— А ты не заметил, как Белла смотрит на этого вашего лорда? Я вот одного не могу понять: неужели, Рудольфуса это устраивает? Или у них семья на троих?
— Щенок! – Малфой с трудом удержался, чтобы не залепить дерзкому мальчишке пощечину.
Сириус рассмеялся и невинно спросил:
— Разве я не прав?
Малфой скрипнул зубами и удалился. Устраивать скандал в гостях ему не хотелось. А жаль! Сириус удовлетворенно хмыкнул. Вечер оказался не таким ужасным, как ему поначалу казалось.
Он огляделся вокруг. Родители беседуют с бабушкой Мелани. Мать при этом зорко посматривает в его сторону – бдит. Регулус держится подле родителей. Белла воркует с Волдемортом. Ее муженек со своим братом Рабастаном молча стоят рядом. Сириус покачал головой. Будь он на месте Рудольфуса, давно бы уже Беллу придушил. Цисси мило беседует с женихом, не забывая регулярно посматривать в зеркало. Ну, тут все как всегда.
Сириус пожалел, что у него нет мантии-невидимки, как у Джеймса – можно было бы подслушать, о чем там Волдеморт говорит. Подумав, он решил медленно-медленно пройти неподалеку, будто просто мимо шел, и постараться что-нибудь услышать. Но когда Сириус поравнялся с их группой, Белла вдруг цепко схватила его за локоть.
— Сириус! – обворожительно улыбнулась кузина. – А мы как раз о тебе говорили.
— Да ну? – он состроил удивленную физиономию. – И чем обязан?
Однако его ехидство было проигнорировано.
— Ты смелый человек, Сириус. С сильным характером, — произнес Волдеморт. – Мне нужны такие.
— Для чего? – Сириус вскинул голову и прожег собеседника неприязненным взглядом.
— Для того чтобы воплотить в жизнь мои идеи. Ты ведь осведомлен о них? – дождавшись согласного кивка, он продолжил: – Мы построим идеальное общество, в котором для чистокровных откроются необозримые перспективы. Со мной ты получишь знание, каким не обладает весь мир. Власть. Могущество, какое ты даже не можешь себе представить.
Сириус скривился:
— Оставьте себе… милорд, — последнее слово он произнес с убийственной иронией и тут же отскочил подальше, пока его не остановили.
— Наглый мальчишка, — раздалось ему вслед, точно шипение раздразненной змеи.
Сириус фыркнул и передернул плечами. Пусть даже и не надеется его переубедить! Нашел чем соблазнять – власть, могущество! Как будто у Блэков не хватает власти и могущества. Только радости от всего этого мало. За свои четырнадцать лет Сириус уже успел это понять. Радость приносит только то, что нельзя взять силой, то, что можно получить лишь как дар – преданность друга, верность любимой. И для этого вовсе не надо переворачивать мир с ног на голову.
Сириус чувствовал себя шпионом в стане врага. Будет о чем рассказать друзьям. Волдеморта никто из них не видел и тем более не разговаривал с ним. Да, можно сказать, каникулы оказались не такими уж ужасными. По крайней мере, весьма продуктивными.
07.10.2011 Глава 19
Простившись с родителями (Петунья в этот раз даже не соизволила поехать проводить сестру), Лили огляделась в поисках Алисы, которая обнаружилась у самого поезда: уже собираясь подниматься, она вертела головой, высматривая кого-то в шумной и веселой толпе.
— Алиса! – Лили замахала рукой, привлекая внимание подруги.
— Лили! – Алиса прыгнула ей навстречу, вскоре они уже радостно обнимали друг друга. — Я скучала по тебе!
— Я тоже, — Лили радостно улыбнулась. – Пойдем быстрее, пока все свободные купе не заняли.
Пустое купе нашлось довольно быстро.
— О, как нам повезло! – весело воскликнула Алиса, затаскивая внутрь свой чемодан.
Устроившись, они принялись рассказывать друг другу то, о чем не успели поведать в письмах. Подруги недолго пробыли наедине: некоторое время спустя к ним присоединились однокурсницы – Джулия и Элинор. Нельзя сказать, что с соседками по комнате они по-настоящему дружили, но отношения с ними всегда были вполне теплые. И когда Лили уже решила, что в такой милой компании они и поедут, снова распахнулась дверь и в купе просунулась взлохмаченная темноволосая голова.
— О, Эванс! Вот ты где!
— Поттер! – недовольно буркнула Лили. – Куда ж без тебя?
Поттер проигнорировал ее сарказм и, не дожидаясь приглашения, зашел в купе, но садиться, к счастью, не стал.
— Как прошло лето, Лили?
— Было бы отличным, если б не твои письма! – отрезала она
— Кстати, о письмах. Почему ты ни разу не ответила?
— А разве не понятно?
— Нет, — Поттер смотрел на нее настолько искренне недоумевающим взглядом, что Лили невольно фыркнула.
Но она тут же сделала серьезное лицо и строго произнесла:
— Потому что ты мне неинтересен.
Поттер уже собирался что-то сказать, как из коридора раздался веселый голос:
— Джим, ты куда пропал?
При звуках этого голоса Джулия и Элинор одновременно замерли и покраснели. Лили с Алисой переглянулись и хмыкнули. А Поттер выглянул из купе, чтобы крикнуть:
— Я здесь!
В следующую секунду к ним заглянула уже вся компания.
— О-о, все понятно, — ехидно протянул Блэк, получив от Поттера локтем в бок, и тут же отвесил галантный поклон: – Приветствую вас, леди.
Лили всегда поражалась, как он умудряется сочетать ехидство с изысканными манерами. Одно слово – Блэк. Люпин спокойно поздоровался, слегка улыбнувшись. Петтигрю смущенно пробормотал что-то вроде: «Привет». Лили нахмурилась: как будто мало было Поттера, теперь и вовсе вся шайка заявилась. Алиса же явно забавлялась ситуацией.
— Не возражаете, если мы к вам присоединимся?
Лили не очень поняла, зачем Блэк это спросил – ведь явно же поморщился, заметив обожающие взгляды девчонок. Или это он для друга старается? Как бы то ни было, провести всю дорогу в копании Поттера она не собиралась.
— Возражаем. Здесь слишком мало места для всех.
Блэк пожал плечами и, бросив на друга одновременно веселый и сочувственный взгляд, потянул его из купе. Поттер на прощание глянул на Лили отчаянно-умоляюще, но она демонстративно отвернулась к окну.
— Извините за беспокойство, девочки, — произнес Люпин, перед тем как уйти.
Лили хмыкнула. Все-таки забавно, как настолько разные мальчишки объединились в такую гармоничную компанию. Из коридора послышался радостный голос Блэка:
— Марлин! Как дела?
В ответ раздался не менее радостный звонкий голос Марлин, после чего все стихло. Джулия насупилась и накинулась на Лили:
— Лил, зачем ты их прогнала?!
Лили иронично приподняла брови:
— Джулия, неужели ты не видишь, что Блэку нет до тебя никакого дела?
— Это только пока! – Джулия густо покраснела, но при этом воинственно вскинула подбородок.
Лили только головой покачала, переглянувшись с Алисой. Та улыбнулась и возвела глаза к потолку.
Впервые за все это время Лили вспомнила про Северуса. Интересно, а где он вообще? На вокзале она его не видела. Он мог, конечно, прийти и позже. Однако раньше Северус обязательно находил Лили в поезде, хотя и не оставался — из-за Алисы. А теперь – ни слуху ни духу. Странно это все. Лили уже хотела сама пойти его поискать, но, представив себе, как она заглядывает в купе, полное этих противных слизеринцев – друзей Северуса – передумала. А может, он теперь при этих друзьях не хочет показывать, что дружит с «грязнокровкой»? Лили вздохнула. Северус менялся, и не в лучшую сторону. И это ее сильно беспокоило.
* * *
Сентябрьским вечером в гриффиндорской спальне мальчиков четвертого курса происходил военный совет.
— Что мне сделать, чтобы понравиться Лили? – вопросил расхаживающий туда-сюда по комнате Джеймс. – Я уже перепробовал все, что смог придумать, и ничто не помогает.
В расстройстве Джеймс взлохматил себе волосы и по очереди обвел отчаянным взглядом всех друзей. Сириус – как всегда, на подоконнике, прислонившись спиной к стеклу – только пожал плечами. Он не имел ни малейшего представления, как следует добиваться расположения девушки. Во-первых, они обращали на него внимание безо всяких усилий с его стороны. Даже слишком много внимания. А во-вторых, он сам пока еще не выделял ни одну девушку из других, и потому добиваться чьего-то расположения у него не имел необходимости. Питер, лежа на своей кровати, задумчиво смотрел в потолок. Он тоже не знал, что посоветовать. Ремус же, сидевший на кровати по-турецки, произнес:
— Ну, попробуй подарить ей цветы. Девушки любят цветы.
— Точно! – Джеймс даже подпрыгнул. – Рем, ты гений! Только это должны быть какие-нибудь особенные цветы, каких она больше ни от кого не получит.
Джеймс снова начал нарезать круги по комнате, а Сириус спокойным деловым тоном предложил:
— Например, элойи.
Джеймс резко замер. Ремус невольно хихикнул: иногда своими метаниями и манерой резко застывать и так же резко срываться с места Джим напоминал ему сниджета.
— То-о-очно… — протянул Джеймс, глаза его расширились. – Отличная мысль, старик!
— И где ты собираешься их искать? – с сомнением спросил Ремус.
Сомнение его было вполне оправданно. Найти элойи – задача непростая. Росли они в воде и распускались только ночью, когда лунный свет падал на воду. При этом необходимым условием было отсутствие ветра. Совсем. Ни малейшего дуновения. И тогда в лунной дорожке из воды появлялись эти цветы.
— Понятно где – на нашем озере, — ответил Джеймс.
— Вода холодная, — поежился Питер.
— Не проблема, — Джеймс не собирался отказываться от такой замечательной идеи. – Поищем какое-нибудь заклинание, чтобы не промокнуть. Главное, чтобы погода была подходящая!
Подходящая погода установилась дней через пять. К этому времени как раз и нужное заклинание, чтобы не промокнуть и не замерзнуть в воде, было найдено. С утра светило солнце, на небе ни облачка. Был, правда, легкий ветерок, но к вечеру и он улегся. Так что все складывалось, как нельзя лучше. Вечером, дождавшись пока все разойдутся по спальням, Мародеры тихонько выбрались из гостиной и направились к озеру. Школьный двор замер в тишине и безмятежности лунной ночи. Громадное озеро было залито ласковым сиянием. Над ним висела тонкая, прозрачная дымка, которую пронизывал лунный свет. Он серебрил ее, отчего она сверкала и искрилась тысячью крохотных огоньков. Но вот широкий лунный луч упал на воду, образовав на ней золотистую дорожку, которая будто разогнала переливающуюся дымку. То есть дымка по-прежнему висела над озером, но не там, где его касался лунный свет. Мальчики замерли в немом восхищении, затаив дыхание.
Некоторое время – никто из них не мог бы сказать, как долго они так стояли – ничего не происходило. Но вот вода колыхнулась, пошла рябью, хотя не было ни малейшего ветерка, и вдруг на лунной дорожке выплеснулся вверх небольшой фонтанчик. Струи воды заискрились, замерцали, переливаясь всеми цветами радуги, а потом медленно опали, и на их месте появился дивной красоты цветок. Сначала он показался снежно-белым, но вскоре стало ясно, что на самом деле его нежные резные лепестки, как недавно фонтанчик, переливаются всеми цветами радуги. А потом появился еще один цветок, и еще, и еще… Вскоре уже вся лунная дорожка на воде была покрыта ковром дивных цветов. От них над озером поплыло чудное благоухание. Неизвестно, сколько бы они так стояли, замерев и любуясь чудом, если бы Ремус не спохватился:
— Чего мы стоим? Они же скоро исчезнут!
— Да, точно! — Джеймс встрепенулся и, наложив на себя заклинание непромокаемости, полез в воду.
Пришлось немного проплыть, поскольку цветы заканчивались в паре метров от берега. Джеймс уже набрал хороший букет, когда его резко потянуло вниз. Он успел только вскрикнуть от неожиданности и тут же ушел с головой под воду. Он отчаянно заработал руками и ногами, пытаясь выбраться на поверхность, но его, как водоворотом, тянуло на дно озера. Воздуха стало не хватать, потемнело в глазах. Последнее, что Джеймс увидел – это пляшущие вокруг пузырьки воздуха в темной воде.
Очнувшись, Джеймс обнаружил, что лежит на чем-то твердом и холодном.
— Джим! – услышал он обеспокоенный голос. – Джим, очнись!
Чьи-то руки схватили его за плечи и начали трясти. Джеймс закашлялся и открыл глаза. Над ним склонились перепуганные до полусмерти друзья.
С другой стороны молча опустился бледный Ремус. Питер топтался сзади.
— Мы уж думали, ты захлебнулся.
— А что случилось? – Джеймс приподнялся на локтях и огляделся.
Все вокруг погрузилось в темноту, ничто не напоминало о недавнем сказочном зрелище.
— Ты когда полез туда, подул ветер, озеро забурлило, и ты тут же скрылся под водой вместе с цветами, — объяснил Ремус. – Мы тебя еле вытащили.
И тут Джеймс вспомнил…
— А цветы?
— Живы твои цветы, — проворчал Сириус, демонстрируя ему добытый букет. – Хотя как они уцелели, я лично не постигаю…
Вблизи элойи выглядели еще краше, чем на воде. Нежные лепестки словно светились изнутри теплым сиянием.
— Нда-а-а, — протянул Джеймс, снова откидываясь на спину. – А в книгах об этом ничего не написано…
— Отсюда вывод: книги – далеко не достоверный источник информации, Сириус хитро покосился на Ремуса.
Тот хмыкнул, и секунду спустя они уже хохотали все четверо. Вместе со смехом уходили пережитый испуг и нервное напряжение.
В гриффиндорскую башню мальчики вернулись без приключений: видимо, их лимит опасностей на эту ночь был уже исчерпан.
Утром Джеймс проснулся раньше всех – даже Ремус еще спал. Схватив элойи, не дожидаясь друзей, он помчался в Большой зал. Народу там было немного, и цветы в руках Джеймса тут же привлекли внимание всех присутствующих. Вокруг раздавались удивленные возгласы и восторженные вздохи. Джеймс довольно ухмыльнулся. Он устроился за столом и, положив цветы на колени, стал дожидаться появления Лили. Можно было, конечно, подарить их ей в гостиной или даже отправить прямо в девчачью спальню, но Джеймсу казалось, что так будет гораздо интереснее. Так все увидят, какие чудесные цветы получила Лили, будут восхищаться, а кто-то и завидовать.
Лили появилась, как всегда, в сопровождении Алисы.
— Привет, Эванс! – закричал Джеймс через весь зал.
Лили поморщилась, но все-таки ответила:
— И тебе привет, Поттер.
Хорошее начало: Лили далеко не всегда удостаивала его ответом. Тем не менее, села она слишком далеко от него.
— Лили, а у меня для тебя сюрприз! – сияя улыбкой, Джеймс подошел к ней, пряча цветы за спиной.
— Мне уже страшно, — буркнула она, не поднимая взгляда.
Алиса хихикнула. Но Джеймс ничуть не смутился такому приему.
— Самые красивые цветы для самой красивой девочки! – патетично провозгласил он, протягивая ей букет.
Сидящие рядом девчонки дружно ахнули. На их возглас повернулись другие студенты, и через пару секунд уже весь зал таращился на Джеймса и Лили. Лили чудовищно покраснела и, затравлено оглядевшись, прошипела:
— Поттер, ты неисправим!
С этими словами она вскочила и, оттолкнув его руку с цветами, бросилась из зала, чуть не столкнувшись в дверях с остальными Мародерами.
— Чего она? Что я не так сделал? – обиженно спросил Джеймс у хихикающей Алисы.
Та расхохоталась уже в голос и покачала головой:
— Подумай сам, Джеймс, — и тут же предложила: – Хочешь, я отнесу ей цветы?
Джеймс потерянно кивнул, отдал Алисе цветы и, вздохнув, плюхнулся на скамейку.
— Что ты сделал с Эванс, Джим? – весело спросил подошедший Сириус. – Она вылетела, как ошпаренная!
— Не знаю! – Джеймс взъерошил себе волосы. – Я просто подарил ей цветы, а она взвилась, будто я ее оскорбил… Я не знаю, что я еще должен сделать, чтобы понравиться ей!
— Может, не стоило дарить ей цветы при всех? – рассудительно заметил Ремус.
— Почему? – Джеймс недоуменно посмотрел на друга.
— Потому что, в отличие от тебя, — улыбнулся Ремус, — Лили не любит излишнее внимание к своей персоне.
Джеймс хмыкнул, но задумался. Друзья весело переглянулись.
* * *
Утром двенадцатого октября, в день рождения Алисы, Лили проснулась пораньше, чтобы приготовить подруге сюрприз. Собственно, подарок она купила еще летом. Однажды, во время похода по магазинам, Лили заметила совершенно потрясающие сережки: сделанные в форме хрустальных подвесок, они были похожи на небольшой сверкающий водопад. Когда на них падало солнце, они искрились и сияли, а отраженные в хрустале солнечные блики озаряли все вокруг. Лили тогда сразу подумала, что украшение понравится ее подруге. А потом ей пришла в голову идея немного над ними поколдовать, что пришлось отложить до начала учебного года из-за закона об ограничении волшебства несовершеннолетних. Идею подсказала заколка, которую мальчишки подарили ей на втором курсе. Лили еще в прошлом году заинтересовалась принципом ее действия и после упорных поисков нашла-таки заклинание, которое заставляло заколку реагировать на настроение владелицы. Этим заклинанием она и обработала свой подарок. С той лишь разницей, что цвет меняли сами сережки, а не волосы, как в случае с заколкой. Алиса наверняка будет в восторге: она всегда любила такие штучки.
Встав рано утром, Лили положила футляр с сережками на тумбочку рядом с кроватью подруги. И обнаружила, что кто-то уже успел оставить подарок для Алисы: там лежала вытянутая бархатная коробочка, а рядом с ней громадная алая роза, к которой был привязан конверт. Лили восхищенно уставилась на цветок. Кажется, у Алисы появился поклонник. Хотя, если вспомнить прошлый год, она даже догадывается, кто это. Тут же в душе всколыхнулась досада – ну, почему Поттер не мог отправить ей элойи таким же способом? Почему надо было делать это в Большом зале, привлекая внимание всех вокруг? Выпендрежник несчастный! Лили хмыкнула. Никто, кроме ее соседок, не знал, что дивные цветы до сих пор стоят на ее тумбочке. И даже самой себе Лили не признавалась, что подарок Поттера ей понравился.
Лили постояла в нерешительности: разбудить Алису или подождать, пока она проснется сама? В конце концов, она приняла решение в пользу последнего варианта и отправилась в ванную.
Лили уже закончила свой утренний туалет, когда о пробуждении остальных девочек возвестил дружный восхищенный вздох. Едва Лили вышла из ванной, как на нее налетела подруга:
— Спасибо, спасибо, спасибо! – щебетала Алиса, обнимая ее. – Лили, они просто чудесные!
— Я рада, что тебе понравилось! – улыбнулась Лили. – А ты видела, что у тебя есть еще подарок от таинственного поклонника?..
Алиса кивнула и тут же метнулась обратно к своей тумбочке. Первым делом она, конечно же, открыла коробку и потрясенно вздохнула. Лили заглянула через ее плечо, и у нее, в свою очередь, вырвался восхищенный вздох. Через секунду уже все девочки восторженно ахали над чудесной подвеской. На серебряной цепочке висел кулон в виде Солнечной системы: крошечные планетки вращались вокруг маленького Солнца, сияющего теплым желтым светом.
— Вау! – произнесла Джулия. – Кто это тебе подарил?
Алиса нетерпеливо вскрыла конверт, привязанный к розе и, быстро пробежав его глазами, растерянно произнесла:
— Он не подписался…
— А ты уверена, что это он? – подколола Лили подругу.
— Да ну тебя, Лил, — отмахнулась та. – Конечно, это мальчик. Вот только какой?..
Она мечтательно улыбнулась, и Лили сразу поняла, о ком Алиса подумала.
— А что там написано?
Алиса задумчиво посмотрела на однокурсниц и после некоторого колебания прочитала вслух:
— «Дорогая Алиса, поздравляю тебя с днем рождения! Прими этот подарок, как знак восхищения твоей красотой, и этот скромный цветок, как выражение моих чувств. Мне очень хотелось бы встретиться с тобой. Если ты согласна, жду тебя сегодня в семь часов у озера под кленом. Твой поклонник».
— Как романтично! – вздохнула Элинор.
— Ты пойдешь? – спросила Лили.
— Конечно! – Алиса удивленно посмотрела на нее. – А ты на моем месте разве не пошла бы? – и когда Лили кивнула, добавила: – К тому же я догадываюсь, кто это мог бы быть…
— Да я тоже догадываюсь, — рассмеялась Лили.
— И кто? – с любопытством спросила Джулия.
— А кто не такой догадливый, подождет до вечера! – весело заявила Алиса.
— Эй, так нечестно! – Джулия схватила подушку и запустила ею в Алису.
Завязалась потасовка с бегом по комнате, смехом и веселым визгом, пока Лили не вспомнила:
— Ой, мы же на завтрак опоздаем!
Переглянувшись, девочки бросились собираться.
Вернулась Алиса со своего свидания уже за полночь. Девочки уснули, не дождавшись ее, одна Лили решила сидеть до победного конца. Когда ей наскучило ждать в спальне, Лили спустилась в гостиную и устроилась в кресле рядом с камином, задумчиво наблюдая за огнем. Все уже спали, в гриффиндорской башне царили тишина и покой. Здесь было так уютно и так мирно, что просто не верилось, что где-то убивают маглов, где-то есть Волдеморт. Лили тихонько вздохнула. Вдруг сонную тишину гостиной нарушил звук осторожных шагов. Девочка насторожилась: из мальчишеских спален кто-то спускался. Раздался глухой удар, чей-то вскрик и сразу за ним громкий шепот:
— Ш-ш, Пит! Разбудишь всех.
— Извини, — едва слышный шепот. – Я на что-то налетел.
— Джим, ты мантию не забыл? — вступил новый голос.
— Ты издеваешься, что ли?! – возмутился тот, кто заговорил первым.
— Просто проверяю, — с явственным смешком в голосе. – Помнишь, на той неделе…
— До старости будешь об этом вспоминать? – шепот стал гораздо громче. В сущности это вообще был уже не шепот.
— Так, заткнулись все! – прервал начинающийся спор четвертый голос. – А то правда всех перебудим.
Тихий смешок в ответ, и голоса смолкли. Ну, кончено! Кто же еще это мог быть?! Только неугомонная гриффиндорская четверка. Лили свернулась клубком в своем кресле, надеясь, что в темноте они ее не заметят. На фоне окна промелькнули четыре тени, раздался шорох открывающегося портрета и все стихло. Куда их опять понесло? Хотя для собственного спокойствия лучше этого не знать. Лили хмыкнула. Вот ведь искатели приключений – никогда на месте не сидится! Кстати, интересно, что это за мантия, о которой шла речь? И что они имели в виду, говоря о прошлой неделе? Лили задумалась. На прошлой неделе мальчишки получили очередное какое-там-уже-по-счету взыскание. Кажется, за то, что попались после отбоя. Загадочная мантия, судя по разговору в тот раз забытая, и то, что они попались, явно были между собой связаны. И тут Лили догадалась: мантия-невидимка! У них есть мантия-невидимка! Она читала о таких, но никогда сама не видела. Вот почему они так редко попадаются, хотя постоянно где-то шастают по ночам!
После ухода мальчишек гостиную вновь окутала сонная тишина. Лили уже почти заснула, пригревшись у огня, когда в гостиной снова раздались шаги, на этот раз со стороны портрета. На фоне окна замерли две тени, держащиеся за руки.
— Спокойной ночи, Лиса, — тихий нежный шепот.
— Спокойной ночи, Фрэнк, — точно такой же шепот в ответ.
Звук легкого поцелуя. Тихий смех. Тени начали медленно, словно нехотя, расходиться, не отпуская при этом рук. Наконец, руки разжались, и тени исчезли. Быстрые шаги по лестнице в спальни мальчиков. Лили поторопилась окликнуть подругу, пока она тоже не поднялась.
Та вздрогнула и подпрыгнула от неожиданности. Лили тихо рассмеялась.
— Лили? – услышала она ее неуверенный голос. – Ты что тут делаешь?
— Тебя жду, конечно, — Лили поманила подругу к себе. – Я просто не могла уснуть, пока все не узнаю.
— Всегда подозревала, что ты любопытная, но чтобы настолько… — весело протянула Алиса, плюхнувшись в кресло рядом с ней.
Лили пропустила мимо ушей ее шпильку.
— Я правильно поняла: это Лонгботтом?
Алиса кивнула, сияя счастливой улыбкой.
— Ну, как все прошло? – Лили было по-настоящему любопытно.
— Чудесно! – Алиса обхватила себя руками, продолжая мечтательно улыбаться. – Фрэнк – такой замечательный! Такой милый, умный, внимательный…
— С тобой все ясно, — хихикнула Лили. – Диагноз на лицо! А если серьезно – я рада за тебя.
— Спасибо, подруга. Я знала, что ты это скажешь.
Девочки еще немного посидели у огня, прежде чем подняться в спальню. Они больше ничего не говорили, но молчание не было неловким. Это было уютное молчание, которое бывает только между друзьями, которые давным-давно знают друг друга, и которым всегда есть о чем не только поговорить, но и помолчать вместе.
07.10.2011 Глава 20
Лили в одиночестве сидела в гостиной, что в последнее время случалось довольно часто, поскольку Алиса постоянно пропадала на свиданиях с Фрэнком. Она была, конечно, рада за подругу, но порой ей не хватало ее общества.
Хотя на коленях Лили лежал неизменный альбом, на этот раз она не рисовала, а изучала компанию, устроившуюся у камина. Точнее, не всю компанию, а одного из них. А конкретно — Ремуса Люпина. В последнее время она часто исподтишка наблюдала за ним — после одного весьма любопытного разговора с Северусом.
— Вот скажи, Северус, чего ты все время нарываешься?
— Я нарываюсь?! Это они ко мне цепляются!
— Не всегда, — Лили покачала головой.
— Ты тоже будешь их защищать? – Северус сердито сощурился. – Знаешь, они вовсе не такие белые и пушистые, как все считают. Взять, например, этого Люпина…
— А что с ним такое? – Лили удивленно моргнула – уж Ремус-то как раз всегда был самым спокойным в этой компании.
— Он… — Северус поколебался и, решившись, выпалил: – Ты разве не замечала, что он постоянно куда-то пропадает?
— Говорят, у него мама болеет, — Лили пожала плечами.
— Ага, каждый месяц, — саркастически усмехнулся Северус. – Как раз в полнолуние.
— Что ты хочешь сказать? – Лили нахмурилась.
— А ты не понимаешь?
— Я… Не знаю, Северус… Мне кажется, ты ошибаешься.
— Да?! Люпин всегда – ВСЕГДА – исчезает именно в полнолуние! – Северус многозначительно посмотрел на нее. – Я проверял.
— Ты думаешь, он… — Лили не решалась произнести это слово.
— Оборотень, да. Представляешь, что будет, если об этом узнают?
— У тебя нет доказательств.
— Это только пока. Но я их обязательно добуду, и тогда они у меня попляшут!
Лили вздохнула. Ну, почему все время надо выискивать что-то, чтобы как можно больнее задеть противника? И так с обеих сторон. Без конца. Эта вражда ее уже порядком утомила.
Мальчишки, устроившиеся у камина, что-то увлеченно обсуждали. К счастью, поглощенные своим разговором, они не заметили, как Лили спустилась в гостиную, и, избавленная таким образом от назойливого внимания Поттера, она могла спокойно изучать их компанию. Большей частью говорили Поттер и Блэк: они, похоже, о чем-то спорили и бурно жестикулировали при этом. Ремус с легкой улыбкой смотрел на друзей, время от времени вставляя реплики, когда спорщики увлекались и начинали говорить слишком громко. Оба немедленно успокаивались. Забавно, как эти два обормота его слушаются. Глядя на спокойного улыбающегося Ремуса, Лили никак не могла отделаться от мысли: неужели Северус прав? Неужели этот милый мальчик, такой рассудительный, такой отзывчивый – действительно оборотень? С другой стороны, это объясняло его поведение на первом курсе, когда Люпин держался особняком и шарахался от всякой попытки завязать с ним дружеские отношения. До тех пор пока не подружился с Блэком и Поттером.
Бедный Ремус. Как, наверное, тяжело жить с такой ношей!
И если это правда, его друзья знают об этом? Хотя глупый вопрос – конечно, знают. Они ведь все время проводят вместе. И ведь не отвернулись от него. Лили прекрасно знала, как в волшебном мире относятся к оборотням. Далеко не каждый стал бы с таким дружить. Тем более из чистокровных. Тем более из такой семьи, как Блэк. Лили невольно испытала уважение к мальчишкам, не бросившим друга в беде.
Словно почувствовав ее взгляд, Ремус повернулся к ней, и Лили поспешно опустила глаза в свой альбом, сделав вид, что занята рисованием. А интересно, есть ли способ распознать в человеке оборотня?
Снова подняв глаза, Лили встретилась взглядом с Поттером, который тут же взлохматил себе волосы и ухмыльнулся ей. Лили сердито фыркнула и отвернулась. Эта его манера — постоянно устраивать на голове воронье гнездо — почему-то жутко ее раздражала. Было в этом что-то чересчур демонстративное, как, впрочем, во всем, что он делал.
— Лил, ты что, на Поттера любуешься?
Лили подпрыгнула и уставилась на неизвестно откуда появившуюся Алису.
— С чего ты взяла?
— Просто я тут уже несколько минут сижу, а ты меня даже не заметила. И смотришь ты все время в их сторону, — Алиса хитро прищурилась.
Хотя Лили наблюдала вовсе не за Поттером, все равно почему-то покраснела. Что ж это такое? Почему каждый раз, когда у них с Алисой заходит разговор о Поттере, она неизменно краснеет? Ведь он ей совершенно не нравится!
— Вовсе нет. Я просто задумалась. И вообще, мне надо в библиотеку, — Лили поспешно вскочила и метнулась к выходу.
— Ну да, ну да, — покивала Алиса ей вслед с ироничной улыбкой, но Лили предпочла не заметить ехидства подруги.
Сидение в библиотеке не дало никаких особых результатов. Единственное, что Лили узнала – так это то, что у человека-оборотня боггарт всегда принимает форму полной луны. Лили постаралась припомнить урок ЗОТИ, посвященный боггартам – какой тогда был у Ремуса? – и поняла, что профессор вовсе не дала Люпину поучаствовать в практическом задании. Тогда Лили не обратила на это внимание, а теперь задумалась – почему? Не для того ли, чтобы никто не догадался, что Люпин – оборотень?
Следующий вопрос, которым Лили задалась: можно ли ему помочь. Но, увы, все книги в один голос утверждали: ликантропия неизлечима, и хотя идут исследования в этой области, пока не удалось создать ничего, что могло бы облегчить состояние оборотня во время полнолуния.
* * *
На квидддичном поле, вопреки обыкновению, Питер совершенно не следил за происходящим, полностью погрузившись в себя. Благо заметить это было некому: Ремус не смог прийти из-за своей, как выражался Джеймс, «пушистой проблемы». А Сириус и сам Джеймс были слишком заняты отбором новых членов команды. В этом году они лишились сразу трех игроков: Эммелина Вэнс и братья Пруэтт закончили школу. Подыскать одновременно троих игроков, подстроиться к новичкам – это всегда сложно и отнимает много времени и сил.
Питер так и не рассказал друзьям о том, что его мать присоединилась к Темному Лорду, как она его называла. Этим летом он видел дома много весьма любопытных личностей. Когда еще в поезде Сириус рассказывал о приеме, состоявшемся в их особняке, и о своем знакомстве с Волдемортом, Питера так и подмывало сказать, что он тоже его видел. Но он промолчал. Почему? Отчасти из-за страха. Правда, родители Сириуса тоже симпатизировали Волдеморту, но Пожирателями Смерти они все же не стали. Кто знает, как отнесутся друзья к такой новости. И к тому, что мать взялась учить Питера непростительным заклинаниям. У него, правда, не очень-то и получалось, но сам факт… Он ведь ни словом матери не возразил. А главное, ему даже понравились эти занятия. Во-первых, мать впервые уделяла ему столько внимания, а во-вторых, тот же Империус дает такие возможности, каких у неуклюжего и не слишком способного Питера никогда не было. Конечно, друзья всегда его защищали, под их крылышком ему нечего было бояться, но иногда хотелось, чтобы его ценили самого по себе, а не потому, что он находится под покровительством Джеймса и Сириуса.
От своих размышлений Питер очнулся, только когда закончились испытания, в результате которых охотником вместо Эммелины взяли Джейсона Гаджена – брата того мальчика, которому Дракучая Ива чуть не выбила глаз, а загонщиками вместо Фабиана и Гидеона – Линду Крейк и Питера Брауна.
Капитан распустил команду, и измотанные Джеймс и Сириус плюхнулись на скамейку рядом с Питером.
— Уф, — выдохнул Джеймс. – Наконец-то! Вот интересно, когда нас принимали, тоже все так замучились?
Сириус хмыкнул, но ничего не ответил. Сил говорить уже не осталось: они здорово повозились с выбором нового охотника.
На отборочные ушла вся первая половина дня, и к Ремусу в больничное крыло друзья попали только после обеда. Как всегда после полнолуния, бледный и измученный, он лежал, глядя в белый потолок с ужасно тоскливым выражением на лице. Джеймс и Сириус виновато переглянулись: ведь это из-за их занятости они не смогли прийти к другу с утра, и он полдня здесь пролежал в полном одиночестве. Однако, увидев их, Ремус сразу ожил и заулыбался.
— Извини, Рем, из-за этих отборочных не могли зайти сразу, — Сириус плюхнулся рядом с ним на кровать.
— Да ладно тебе извиняться – вы ж не виноваты.
— Держи, — Джеймс вывалил на тумбочку рядом с кроватью ворох сладостей, утащенных с кухни, среди которых, конечно же, был шоколад. Ремус очень его любил и предпочитал всем другим сладостям. А особенно много он ел шоколада после полнолуний: говорил, что он повышает его тонус. И друзья каждый раз таскали ему любимое лакомство в Больничное крыло.
— Не очень скучал?
— Совсем не скучал. У меня сегодня есть компания, — Ремус с улыбкой кивнул в сторону окна.
Там, неподалеку от шкафа с лекарствами, лежала очень симпатичная блондинка с одного курса с ними, кажется, с Равенкло. И как они ее не заметили, когда вошли? Девочка же тем временем внимательно их изучала.
Они начали представляться, но девочка с улыбкой их перебила:
— А я вас знаю.
— Оу, мы настолько популярны? – ухмыльнулся Джеймс.
Ремус хихикнул:
— Да уж, Джим, самомнения тебе не занимать!
Джеймс, ничуть не смутившись, согласно кивнул, а девочка пояснила:
— Просто мы с Ремусом все утро болтали, в том числе и про вас.
— Да-а? Интересно… — многозначительно протянул Сириус, покосившись на Ремуса.
Тот только отмахнулся – мол, не выдумывай, но при этом едва заметно покраснел.
— Ты не сказала, как тебя зовут, — произнес Питер.
— Ой, извините, — девочка хлопнула себя по лбу. – Элизабет Нортон. Можно просто Лиззи.
— А что с тобой случилось? – полюбопытствовал Джеймс.
— Да ерунда, — она с веселой улыбкой пожала плечами. – Перепутала какой-то ингредиент на зельях – этот предмет никогда не был моим коньком, — Джеймс при этих словах понимающе усмехнулся. – Мое варево рвануло, ну и обожгло немного. Профессор Слизнорт, по-моему, испугался больше меня. Во всяком случае, охал он долго.
Мальчишки рассмеялись, представив себе Слизнорта в этой ситуации и как он охает над пострадавшей студенткой. А Питер восхищенно смотрел на Лиззи: она казалась ему самой красивой девочкой на свете. И как легко и весело она рассказала об этом инциденте! Если бы Питер оказался в такой ситуации, он бы чувствовал себя опозоренным и не смог бы так искренне смеяться.
Пару дней спустя, когда Ремус вернулся к занятиям, Лиззи сама подошла к Мародерам во время завтрака. Марлин, как всегда сидевшая с ними, подозрительно на нее покосилась, но, поняв, что она заинтересована в основном Ремусом, расслабилась.
— Не бойся, Марлин, — прошептал ей Джеймс на ухо, — Лиззи на Сириуса не претендует.
Марлин вспыхнула и одарила Джеймса сердитым взглядом, на что тот только тихонько рассмеялся.
Лиззи перекинувшись парой слов со своими новыми знакомыми, ушла к столу Равенкло. Ремус проводил ее задумчивым мечтательным взглядом, заметив который, Сириус посмотрел на Джеймса и многозначительно приподнял бровь. Тот ответил ему веселым кивком. И никто из них не обратил внимания на то, что таким же мечтательным, как у Ремуса, взглядом девочку проводил Питер.
08.10.2011 Глава 21
В Большом зале и на уроках, которые у них были совместно с Равенкло, Ремус постоянно посматривал на Лиззи, но дальше взглядов дело не шло: с первым ударом колокола, возвещающим перемену, он исчезал из класса столь стремительно, будто сбегал от нее. И так целую неделю. В пятницу на травологии, которая была у них последним уроком, Сириус не выдержал и прошипел другу на ухо:
— Немедленно пригласи ее в Хогсмид!
Ремус подпрыгнул, чуть не выронив горшок с бубонтюбером, который нес к своему столу. В этот раз им надо было выжимать ужасно вонючий, но обладающий многими целебными свойствами, гной этих противных растений. Не слишком приятное занятие – многие девочки уже морщили носики, глядя на свои бубонтюберы.
Ошалело посмотрев на друга, Ремус спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— А то ты не понял! – Сириус сердито прищурился.
Ремус отвел взгляд и долго молчал, уставившись в пол. Наконец, он еле слышно произнес:
— Я не могу.
— Это еще почему?! – этот вопрос Сириус произнес слишком громко.
— Мистер Блэк! – попеняла ему профессор Спраут. – Прекратите болтовню и займитесь делом! И, по-моему, я велела одеть перчатки.
— Извините, профессор, — покаялся Сириус и наклонился к своему растению, прошептав: – Продолжим после урока.
Быстро натянув перчатки, он принялся выдавливать гной из бубонтюбера, поморщившись от жуткого запаха. Некоторое время он сосредоточенно работал, одновременно обдумывая предстоящий разговор с Ремусом.
От размышлений его отвлек громкий шепот Джеймса:
— Эванс! Эй, Эванс!
— Чего тебе? – недовольно отозвалась Лили.
Сириус усмехнулся. Когда же Лили, наконец, сдастся? Он поймал взгляд Алисы и подмигнул ей. Алиса улыбнулась в ответ. То, что Джеймс нравится Лили, было, похоже, понятно всем, кроме нее самой и Джеймса.
— Тебе помочь? – решил проявить рыцарство Джим.
— Ты что, считаешь, что я неспособна справиться с таким элементарным заданием?! – сощурившись, прошипела Лили.
— Я не… — начал было оправдываться Джеймс, но Лили не дала ему закончить:
— Отстань, Поттер. Не мешай мне работать!
Джеймс обиженно замолчал: он-то ведь всего лишь хотел избавить девочку от неприятного занятия. Беда в том, что Лили упорно истолковывала все его поступки и слова в дурную сторону. Упрямая. Прямо как Джеймс. Сириус снова усмехнулся: идеальная пара. И покосился на другого друга. Ремус сосредоточенно работал, при этом то и дело посматривая на Лиззи. Однако когда она поворачивалась в его сторону, тут же опускал глаза и делал вид, будто настолько занят заданием, что ничего не замечает. Вот ведь беда с ними! Одного девочка упорно отшивает, другой считает себя недостойным. Но если на Лили Сириус никак не мог повлиять, то Ремуса можно было подтолкнуть в нужную сторону.
— Ну так, почему? – возобновил Сириус прерванный разговор, когда после урока они выходили из теплицы.
Чуть впереди них шла стайка равенкловок. Но вот Лиззи обернулась на мальчишек, что-то сказала подругам – они убежали в замок, а сама замерла на месте, делая вид, что любуется природой. Золотистые волосы трепал холодный осенний ветер, но она не обращала на это внимания. Ремус посмотрел на нее с непонятным выражением и сердито ответил:
— Ты сам все понимаешь!
— Нет, не понимаю! – Сириус тоже посмотрел на явно поджидавшую их Лиззи и продолжил: – Она тебе нравится. Не отрицай – я вижу. Ты ей тоже нравишься – это очевидно. Так в чем дело?
— В том, что я не имею права завязывать с кем-либо близкие отношения!
— Чушь! – Сириус сердито фыркнул. – И не говори, что ты опасен. Ты сколько уже в Хогвартсе живешь? И никто еще до сих пор не пострадал.
Ремус упрямо поджал губы, засунув руки в карманы.
— Я не могу обманывать ее: нельзя строить отношения на лжи. А общаться с оборотнем никто не захочет.
— Нет, а мы что, по-твоему, уже четыре года делаем?!
— Вы – это совсем другое дело.
— Дурак! – в сердцах бросил Сириус и быстрыми шагами пошел в сторону Лиззи.
Он еще успел услышать за спиной, как Джим укоризненно произнес:
— Знаешь, Рем, Сириус прав – ты ведешь себя глупо.
Когда Сириус поравнялся с Лиззи, она удивленно и обеспокоено спросила:
— Вы что, поссорились?
Он все еще сердито мотнул головой, и тут ему пришла идея. Покосившись на оставшегося позади Ремуса, он поведал ей, словно раскрывая великий секрет:
— Нет. Просто Ремус – дурак такой – боится пригласить тебя на свидание. Говорит, что не может быть такого, чтобы он тебе нравился.
— Почему? – с искренним недоумением спросила девушка. – Он же такой замечательный!
— Вот и я ему говорил то же самое, — Сириус театрально вздохнул с сожалением. – А он уперся как баран – нет и нет…
Лиззи посмотрела на медленно приближающегося Ремуса и загадочно улыбнулась:
— Спасибо, что сказал, Сириус. А то я уж подумала, что он избегает меня, потому что я ему не нравлюсь, — и тут же решительно двинулась навстречу остальным Мародерам.
Сириус довольно ухмыльнулся ей вслед и подмигнул Джиму. Тот, моментально все сообразив, схватил за рукав Питера и быстро потащил его вперед, оставив Ремуса одного позади. Сириус кивнул. Они всегда понимали друг друга с полувзгляда.
— Ну что? – спросил Джеймс, когда они вошли в замок, оставив парочку на улице.
— Что-то, — Сириус неопределенно пожал плечами. – По крайней мере, Лиззи теперь знает, что нравится Ремусу и что он просто боится к ней подойти.
Они обменялись довольными улыбками, а Питер тоскливо покосился в сторону входа. Но дверь уже закрылась, и оставшихся на улице парня и девушку не было видно. Сириус и Джеймс так озабочены устройством личной жизни Ремуса, а про Питера никто и не подумал. Что ж, он сам о себе подумает. Ведь если у Ремуса с Лиззи не сложится, он же может попытаться? Тем более Рем ведь сам не хотел этих отношений – вон, как шарахается от девочки. Проблема только в том, что она явно предпочитала Ремуса. Значит, надо подумать, как перехватить ее внимание.
Ремус растерянно посмотрел вслед сбежавшим друзьям и обреченно перевел взгляд на Лиззи. Девушка приветливо ему улыбалась, и сердце забилось чаще. Может, Сириус прав, и стоит хотя бы попробовать?
— Ремус, — осторожно начала Лиззи, — мне кажется, или ты меня избегаешь?
— Н-н-нет, что ты, — Ремус смущенно потупился, — просто так получилось…
Он замолчал, не зная, как оправдать свое поведение.
— Понятно, — деловито заявила Лиззи. – А ты не хотел бы завтра вместе пойти в Хогсмид?
— В Хогсмид? – Ремус пораженно вскинул на нее глаза. – Ты правда этого хочешь?
— Если бы не хотела, так и не спрашивала бы, — Лиззи нетерпеливо притопнула ногой. – Ну, так что?
— Я… — Ремус заколебался. Так хотелось согласиться! Но, собрав всю свою волю в кулак, он все же произнес: – Я не могу.
— Почему? – Лиззи недоуменно нахмурилась и тут же спросила: – Я тебе не нравлюсь?
— Не могу сказать, — Ремус отвернулся и, закусив губу, сосредоточенно уставился в сторону Запретного леса.
В этот момент ему захотелось, чтобы она побыстрей ушла. Тогда уже все осталось бы в прошлом, и не надо было бы бороться с собой. Пусть это больно, но лучше будет больно сейчас, чем когда она узнает о нем правду.
— Ладно, — Лиззи помолчала и вдруг решительно произнесла: – Рем, посмотри на меня.
Ремус удивленно повернулся и сразу же утонул в ее серо-голубых глазах.
— Я не знаю, что у тебя за причина, чтобы отталкивать меня. Допускаю, что это очень серьезная причина и что ты не можешь о ней рассказать. Но, знаешь, что бы это ни было, мне все равно. Я хочу с тобой общаться. Надеюсь, ты тоже этого хочешь.
Ремус смотрел на нее, а губы сами расплывались в счастливой улыбке. Все недавно принятые решения таяли под ее взглядом, как снег под весенним солнцем.
— Да, — тихо, но твердо произнес он. – Я тоже этого хочу.
— Ну, вот и отлично, — Лиззи улыбнулась в ответ, правда, немного нервно. – Так мы идем завтра в Хогсмид?
Ремус кивнул и мягко сжал ее ладони. Такое сияющее счастье он испытывал, когда друзья узнали о том, что он оборотень, и не отвернулись от него. Может, она тоже не испугается и не оттолкнет его? «Кто не рискует, тот не выигрывает», — сказал ему недавно Сириус. Наверное, действительно стоило рискнуть.
В спальне Ремус был встречен дружным вопросом:
— Ну как?!
Сириус с Джеймсом смотрели на него с одинаковым хитрющим выражением на лицах. А вот у Питера лицо было какое-то странно несчастное. Но ослепленный собственным счастьем Ремус не заметил этого.
— Завтра мы идем в Хогсмид, — сообщил он, улыбаясь.
— Йеху! – Джеймс и Сириус впечатали друг другу в ладонь.
— Ну, наконец-то ты образумился! – поучительным тоном произнес Сириус с неподражаемыми интонациями их дорогого декана.
Ремус секунду смотрел на него и расхохотался.
— Знаешь, Сириус, — выдавил он сквозь смех, — никогда не думал, что услышу от тебя подобную фразу.
Мальчишки переглянулись и усмехнулись. Посерьезнев, Ремус произнес:
— Ребята, вы – лучшие друзья на свете.
* * *
В субботу утром, быстро позавтракав, Ремус умчался к столу Равенкло, провожаемый веселыми взглядами Джеймса и Сириуса и хмурым Питера.
— Что это с ним? – с любопытством спросила Марлин.
— У него сегодня свидание, — заговорщицким тоном пояснил Сириус так, будто сообщал великую тайну. – Кстати, Марлин, не составишь нам компанию? Ремуса-то мы, похоже, потеряли надолго…
Он обворожительно улыбнулся, заработав восхищенные взгляды сидевших рядом девушек. Марлин улыбнулась ему в ответ и радостно кивнула, одновременно подозрительно покосившись на тех самых девушек. Правда, Сириус их даже не замечал, но мало ли что… И поймала насмешливый взгляд Джеймса. Джим, зараза такая, все про нее понял, но молчит пока. Марлин надеялась, что он и дальше будет молчать. Сириус воспринимал ее только как друга, и разрушать их дружбу несвоевременными откровениями она не собиралась.
До Хогсмида они шли все вместе, шумной компанией, болтая, смеясь и раскидывая ногами ковер опавших листьев. На входе же в деревню, помахав на прощание друзьям, Ремус вместе с Лиззи направился в сторону от самых шумных улиц.
— Куда мы идем? – с любопытством спросила она.
— Сюрприз. Кстати, можно попросить тебя закрыть глаза?
Лиззи подозрительно посмотрела на него, но глаза послушно закрыла. Ремус взял ее за руки и повел из деревни.
— Эй, не подглядывай! – весело воскликнул он, заметив, как девушка пытается незаметно приоткрыть глаза.
— Ладно-ладно, — рассмеялась она. – Играю честно.
Вскоре они уже стояли около пещерки, с которой начинался один из тайных ходов в замок. Ремус развернул Лиззи лицом к виднеющимся вдалеке горам и прошептал на ухо:
— Теперь открывай.
Девушка восхищенно ахнула и некоторое время любовалась расстилавшимися перед ними полями, над которыми стояла голубоватая дымка. А потом повернулась к нему:
— Рем, какая красота! Где это мы?
— На окраине Хогсмида. Смотри, — Ремус махнул в сторону виднеющихся позади них двухэтажных домиков волшебной деревни.
— Откуда ты знаешь про это место?
Ремус усмехнулся и многозначительно пояснил:
— Мы тут много чего знаем… Как, впрочем, и в Хогвартсе.
Лиззи весело рассмеялась:
— Ах да! Как же я могла забыть? Вы же главные авантюристы школы!
— Даже так? – Ремус эдак скромно потупился.
Лиззи снова засмеялась. Смех у нее был звонкий и серебристый, словно хрустальные колокольчики. Вдруг она наклонилась и, схватив охапку осенних листьев, швырнула их в Ремуса.
— Ах, так?! – он сделал ответный бросок, и завязалась перестрелка.
Они носились по пригорку, как малые дети, смеясь и осыпая друг друга опавшей листвой, пока совсем не выдохлись. А потом бродили по близлежащей рощице, взявшись за руки и болтая обо всем на свете. Лиззи рассказала про свою семью: маму волшебницу, папу магла, старшего брата и младшую сестренку; про друзей из Равенкло, про любимые книги. Здесь они обнаружили, что оба безумно любят читать, и принялись сравнивать впечатления от книг и делиться тем, что еще стоит прочесть.
Ремус смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, любуясь и золотистыми, совершенно растрепавшимися после их беготни косичками, и серо-голубыми прозрачными глазами, в обрамлении пушистых пшеничного цвета ресниц, и пухлыми губами… Лиззи, встретив его восхищенный взгляд, смущенно опускала глаза, но тут же снова поднимала их и улыбалась.
В «Трех метлах» Мародеры и Марлин устроились за своим любимым столиком. Молодая хозяйка кафе, мадам Розмерта, принесла им сливочного пива и весело спросила:
— А где же ваш четвертый, мальчики?
— Наш четвертый охмуряет девушку, — ухмыльнулся Джеймс.
Мадам Розмерта понимающе улыбнулась и, как всегда, перекинувшись с ними еще парой слов, отошла к другим клиентам. Весело посмотрев на Марлин, Джеймс задумчиво произнес с деланно печальным вздохом:
— Ну вот, Пит, теперь только мы с тобой без пары.
Питер бросил на друга какой-то затравленный взгляд и ничего не ответил. А вот Сириус воззрился на него удивленно:
— Не понял. Джим, ты что имел в виду?
Марлин едва заметно покраснела и одарила Джеймса убийственным взглядом. Но тот проигнорировал предупреждение.
— Ну, как что? Ремус гуляет где-то с девушкой. Ты, хоть и не где-то, но тоже с девушкой, — Джеймс многозначительно кивнул на Марлин и, испустив театральный вздох, закончил: — И только я и Пит – несчастные и одинокие.
В серых глазах Марлин читалось обещание убить его в самое ближайшее время. Сириус же с озабоченным видом приложил ладонь к его лбу и встревоженным таким тоном спросил:
— Джим, у тебя жара нет? А то ты уже, кажется, бредить начинаешь…
Это прозвучало настолько натурально, что Марлин на мгновение поверила в его искренность… Пока не увидела смех, плещущийся в синих глазах.
— Иди ты! – Джеймс отмахнулся от его руки. – Вот и заботься о вас после этого…
— Тоже мне, купидон выискался! – Сириус фыркнул и откинулся на спинку стула. – О себе бы лучше позаботился, Ромео.
— Эй, так нечестно! – возмутился Джеймс. – Это удар ниже пояса!
— Мальчики, не надо ссориться! – вмешалась Марлин.
— А кто ссорится? – в один голос произнесли они, удивленно на нее воззрившись.
Марлин фыркнула. Да, действительно, глупость сказала – эти двое поссориться не могут в принципе. Близнецы сиамские.
— Кстати, об Эванс, — Сириус хищно улыбнулся, заслужив несколько томных вздохов с соседних столиков. – Это не она там сейчас зашла?
В кафе и правда вошла Лили, в данный момент оглядывавшаяся в поисках свободного столика. Джеймс напрягся как струна и подался вперед, впившись в девушку глазами: Лили была не одна. В общем-то, в этом не было ничего удивительного: она постоянно ходила в компании Алисы или еще кого-нибудь из девчонок. Но на этот раз с ней был парень. И даже не Снейп, что было бы еще понятно: в конце концов, со Снейпом она дружила с детства, каким бы странным это ни казалось. А тут совершенно незнакомый парень – высокий, темноволосый, довольно симпатичный, с тонкими чертами лица. Он был старше их – курса с седьмого, не меньше. На нем не было школьной формы, как, впрочем, на большинстве студентов во время посещения Хогсмида, и определить, с какого он факультета, не представлялось возможным.
Тем временем Лили с незнакомцем заняли столик у окна и мило болтали, даже не заметив, онемевших от изумления Мародеров. Джеймс первый вышел из ступора и, поднявшись, решительно направился к Лили.
— Куда? – Сириус попытался схватить его за рукав, но Джеймс ловко вывернулся. – Ну, все, — обреченно прокомментировал Сириус. – Мы его потеряли…
— Почему? – Марлин невольно хихикнула: хоть ситуация сложилась не слишком веселая, и ей было искренне жаль Джеймса, но, глядя на Сириуса, невозможно было не улыбаться.
— Потому что Эванс его сейчас закопает, — Сириус тоже усмехнулся, однако за другом следил с тревогой, на этот раз — искренней.
Джеймс приблизился к столику у окна. Лили, заметив его, скривилась. К сожалению, о чем они говорили, не было слышно, но можно было наблюдать за выражениями лиц. Вот на лице Лили проступило крайнее изумление, смешанное с легким потрясением. У ее спутника появилось выражение любопытства и презрительной насмешки, которое не сходило с его лица в течение всего разговора. У Лили же изумление и потрясение сменились легким испугом, а потом — неприкрытой яростью. Сощурив свои ярко-зеленые глаза, она начала ему что-то выговаривать.
— Так, — решительно возвестил Сириус. – Пора спасать Поттера.
С этими словами он быстро двинулся в сторону разгоравшегося конфликта. Марлин со своего места наблюдала, как он разруливает ситуацию: тычок в бок Джеймсу, чтобы успокоился, пара любезных слов незнакомому парню, пара милых улыбок Лили, и Сириус, обняв друга за плечи, ненавязчиво оттащил его обратно к их столику. Джеймс вернулся угрюмый и недовольный.
— Зачем ты меня увел? – буркнул он, плюхнувшись на стул.
— Чтобы ты не наделал глупостей и не настроил Эванс против себя еще больше, — спокойно ответил Сириус, сев рядом и проводив взглядом покинувшую кафе Лили. Причем ушла она одна – ее спутник остался сидеть, где сидел.
Джеймс насупился, но возражать больше не стал.
— А что случилось? – робко спросил Питер.
— Что случилось?! – Джеймс снова начал заводиться. – Пит, ты издеваешься?!
— Не кипятись, Джим, — Сириус успокаивающе положил ему руку на плечо. – Они же только что познакомились в Хогсмиде. Ну, предложил он проводить одинокую девушку в кафе. Что страшного? А ты ведешь себя так, будто она уже замуж за него собралась.
— Если б она замуж за него собралась, я бы его уже убил, — процедил Джеймс. – Ты сам сказал: они только что познакомились, и она уже пошла с ним в кафе. Это нормально вообще?
— Джим, ты сумасшедший, — покачала головой Марлин. – Из-за такой ерунды устраивать такой скандал!
У Джеймса хватило совести покраснеть. После довольно длительного молчания он признал:
— Ладно, согласен, я погорячился, — он тяжело вздохнул. – Просто, когда я увидел ее с этим хмырем…
Он помолчал еще немного и печально добавил:
— Наверное, она теперь меня вообще ненавидит.
Марлин переглянулась с Сириусом и успокаивающе погладила Джеймса по руке.
— Вовсе она тебя не ненавидит. Сейчас она, конечно, злится. Но согласись – ты сам виноват. Так что теперь надо вымаливать прощение.
— Что тут у вас случилось? – вдруг спросил немного встревоженный голос рядом с ними.
Все подпрыгнули от неожиданности: рядом стояли, держась за руки, видимо, только что подошедшие Ремус и Лиззи.
— Ох, Рем, — Сириус театрально схватился за сердце, — так и до инфаркта можно довести!
Ремус лишь весело отмахнулся от него, и они с Лиззи сели за их столик. При этом Питер одарил их таким странным взглядом, что Марлин невольно поежилась. Интересно, что это с ним?
— Так почему у вас такие похоронные лица?
— Эванс, — коротко объяснил Сириус.
Коротко, но весьма информативно.
— А-а, — понимающе протянул Ремус. – И что на этот раз?
Пока Сириус посвящал друга в последние события, Марлин наблюдала за Питером. И увиденное ей совсем не нравилось. К тому, что он постоянно смотрит на Джеймса с обожанием, она уже привыкла, хотя и считала это странным. Но с каких пор он стал смотреть на Ремуса с такой завистью и даже враждебностью? Он тщательно скрывал эту враждебность, но время от времени глаза выдавали его. А потом… он задержал взгляд на Лиззи, и Марлин все поняла. Остальные, похоже, ни о чем не догадывались. Сказать им, или не надо? Пожалуй, не стоит все-таки вмешиваться. Не первый год друг друга знают, разберутся.
* * *
На следующий день, за завтраком всех ждал большой сюрприз. Неожиданно со своего места поднялся Дамблдор и, попросив внимания, объявил:
— С сегодняшнего дня в Хогвартсе будет учиться новый студент. Он перевелся из Дурмстранга по семейным обстоятельствам и поступит на седьмой курс. Мистер Адриан Маркинов.
Дамблдор жестом пригласил новичка, и Мародеры потрясенно вздохнули: это оказался тот самый тип, с которым Лили была накануне в кафе.
— Однако, — протянул Джеймс с какой-то непонятной интонацией и бросил взгляд на Эванс.
Лили что-то тихонько рассказывала Алисе, поглядывая то на новенького, то на однокурсников. Алиса одновременно хмурилась и улыбалась. Тем временем МакГонагалл надела Маркинову на голову Распределяющую Шляпу, и та без промедления объявила:
— СЛИЗЕРИН!
08.10.2011 Глава 22
После завтрака Мародеры собрались на военный совет в гостиной у камина. Поначалу они хотели отправиться к озеру, подальше от лишних ушей, но на улице, как назло, установилась истинно осенняя погода: с ливнем и шквальным ветром.
— Все это очень странно, — заявил Джеймс. – Что-то с этим Маркиновым не так.
— Он тебе не нравится, потому что ты видел его с Лили, — вставил Ремус, слегка улыбнувшись.
— Но он поступил в Слизерин! – воскликнул Джеймс таким тоном, словно это все объясняло.
— Это еще ни о чем не говорит, — возразил Ремус. – И в Слизерине есть нормальные люди.
Джеймс фыркнул и воззвал за поддержкой:
— Сириус! Ты-то со мной согласен?
— Возможно, ты действительно судишь предвзято, — начал Сириус и, не дав возможности Джеймсу возмутиться, продолжил: – Но что-то странное в этом парне есть. Надо бы проследить за ним.
Джеймс с энтузиазмом закивал. Ремус вздохнул, в который раз уступая напору друзей:
— Ладно, убедили. Проследить – это можно. Только смотрите, не разочаруйтесь, — и насмешливо добавил: – А вообще-то, Джим, тебе надо бы в первую очередь подумать о том, как вымолить прощение у Лили.
Джеймс застонал и обреченно произнес:
— Зачем ты мне напомнил?!
В результате длительной дискуссии было принято решение раздобыть расписание занятий Слизерина и установить поочередную слежку за Маркиновым на переменах и совместную после уроков.
— Ну ладно, — подвел итог Ремус. – Решение принято, так что я с чистой совестью могу вас покинуть – мне надо в библиотеку.
Сириус с Джеймсом переглянулись и дружно хмыкнули.
— И нечего хмыкать, — с деланной суровостью произнес Ремус. – Я на самом деле иду в библиотеку, — тут он хитро улыбнулся и многозначительным тоном добавил: — Другой вопрос, для чего…
С этим заявлением он исчез из гостиной, провожаемый смехом друзей. Но смех Джеймса резко оборвался, когда в гостиной появилась Эванс. Даже не взглянув на компанию у камина, она прошла к лестнице в спальни девочек. Джеймс глубоко вздохнул, собираясь с силами, и, взъерошив себе волосы, окликнул ее:
— Лили! Можно с тобой поговорить?
Девушка медленно повернулась и, одарив Джеймса презрительным взглядом, холодно ответила:
— Нет, Поттер. И знаешь что? Не приближайся ко мне лучше, а то это может плохо закончиться. Для тебя.
Не дав ему возможности хоть что-то сказать в свое оправдание, Лили резко развернулась и побежала наверх. Джеймс проводил ее отчаянным взглядом и рухнул в кресло.
— И что мне теперь делать? – вопросил он в пространство, ни к кому собственно не обращаясь.
Однако ответ получил, причем с самой неожиданной стороны.
— Напиши ей письмо, — посоветовала наблюдавшая всю эту сцену Алиса. – Только не пытайся вручить его лично.
— Точно! – Джеймс подпрыгнул; мрачное настроение тут же растаяло, и к нему вернулся привычный энтузиазм. – Спасибо за совет, Лиса.
— Пожалуйста, — Алиса насмешливо улыбнулась и ушла вслед за подругой.
Не откладывая дело в долгий ящик, Джеймс умчался в спальню, пробормотав на ходу что-то про то, что ему надо срочно сочинить письмо.
— Ну вот, Пит, влюбленные наши разбежались и остались мы с тобой вдвоем, — произнес Сириус с улыбкой, не заметив, что практически повторил вчерашнее заявление Джеймса в кафе.
— Э-э-э, знаешь, Сириус, — пробормотал Питер нерешительно, — вообще-то, мне тоже надо идти. Есть одно дело…
Не успел Сириус поинтересоваться, что это за дело такое, как он поспешно выскользнул из гостиной. Сириус проводил его изумленным взглядом. Куда это он? Чтобы у Пита были какие-то дела без них? Он же один и шагу ступить боится. Или у него тоже свидание? При этой мысли Сириус недоверчиво хмыкнул.
Однако сидеть в гостиной одному было скучно, уроками заниматься -лень, а замок без друзей изучать — неинтересно.
— Пойти, что ли, тоже с кем-нибудь погулять? – негромко спросил он у потолка.
Сириус осмотрелся вокруг и наткнулся на неизменно восхищенные взгляды своих однокурсниц. Он улыбнулся и подмигнул двум подружкам, девушки покраснели. Сириус задумчиво присмотрелся к ним. Джулия – девушка вполне симпатичная и яркая. Недостатка в ухажерах у нее точно не будет. А вот Элинор – серая мышка. Мальчики ее, скорее всего, даже не замечают.
Сделав выбор, Сириус решительно подошел к ним и пригласил Элинор на прогулку по замку, ввиду невозможности прогулки на свежем воздухе из-за нелетной погоды. Элинор уставилась на него расширившимися глазами – кажется, она не поверила своим ушам – и неуверенно кивнула.
— Отлично, — Сириус улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Все еще пребывавшая в глубоком шоке Элинор пошла за ним к выходу, провожаемая не менее потрясенным и завистливым взглядом Джулии.
* * *
Алиса, повертевшись перед зеркалом, умчалась к Фрэнку, и Лили осталась в одиночестве. Она подумала было, что неплохо бы повидаться с Северусом, тем более что в Хогсмид накануне он не пошел, сказав, что есть какие-то дела. Лили нахмурилась: эти его дела в компании старшекурсников его факультета ей совершенно не нравились. Но в данный момент у нее совершенно не было настроения идти куда бы то ни было. Поэтому она устроилась на подоконнике и невидящим взглядом тоскливо смотрела во двор, где бушевала стихия. Деревья гнулись под ураганным ветром, а озеро из-за хлеставшего по нему ливня казалось кипящим. Под стать погоде было и настроение девушки, которое основательно испортила недавняя встреча с Поттером. И он еще смеет заговаривать с ней — после того, что устроил вчера! Ведет себя так, будто она его жена! Идиот! Лили прислонилась щекой к стеклу. Вместе со злостью на этого нахала почему-то появилась обида непонятно на что.
«Ну все, хватит киснуть, — решила Лили. – Мне нет до него никакого дела. И вообще, лучше заняться чем-нибудь полезным». Девушка тряхнула головой и решительно спрыгнула с подоконника. Но не успела Лили как следует погрузиться в свое эссе по трансфигурации, как в комнату с вытаращенными глазами влетела Джулия. Вид у нее был такой, как будто она только что повстречалась с чудовищем на узкой дорожке.
— Лили! – закричала она с порога. – Ты не представляешь, что случилось!
— И что же? – спросила Лили, поморщившись от ее крика.
— Сириус пригласил Элинор погулять с ним! – Джулия без сил рухнула на свою кровать.
— И из-за этого надо так кричать? Когда ты влетела, ощущение было, что как минимум Волдеморт напал на Хогвартс, — Лили недовольно фыркнула и вернулась к своему эссе.
— Ну, как же ты не понимаешь?! – Джулия по-прежнему чуть ли не кричала. – Это же СИРИУС!
— Джулия, успокойся, — Лили раздраженно вздохнула, поняв, что позаниматься ей не дадут. – Ну, Сириус — и что с того? Мало ли кто кого приглашает. Что ж, теперь каждый раз так реагировать?
— Конечно, — Джулия обиженно фыркнула, — тебе хорошо говорить, когда за тобой ухаживает один из самых популярных парней школы.
Лили тихонько зарычала:
— Вот зачем ты мне о нем напомнила, а? Я только начала успокаиваться! Все! Я занята.
Лили демонстративно уткнулась в учебник. Джулия надулась, обиженная тем, что ее грандиозная новость не произвела ожидаемого эффекта. Посверлив некоторое время однокурсницу возмущенным взглядом, она сорвалась с места и умчалась. «Ну, все, — с невольным смешком подумала Лили. — К вечеру об этом будет знать вся школа».
Больше никто из девчонок не возвращался, и до самого обеда Лили оставалась одна. Только в Большом зале она снова увидела Алису, уже сидевшую рядом с Фрэнком.
К сожалению, вскоре появился и Поттер. К счастью, он больше не повторял попыток заговорить с ней. Наконец-то, дошло до него! Собственно говоря, он вообще прошел мимо, будто ее здесь не было, и, присоединившись к друзьям, заговорил с ними, по-прежнему не замечая ее и не глядя в ее сторону. А вот это уже было почему-то обидно. Однако Лили прогнала глупые мысли и сказала себе, что надо радоваться: в кои-то веки можно поесть спокойно.
* * *
Выскользнув из гостиной, Питер со всех ног понесся в библиотеку. Зачем ему это было надо, он и сам толком не знал. Просто он не мог спокойно сидеть на месте, когда Лиззи встречается с другим. О том, что этот «другой» — его друг, Питер старался не думать.
В библиотеке он нашел их далеко не сразу: парочка устроилась за дальним столом, скрытым от остальных посетителей книжными стеллажами. Питер едва не налетел на него, но все-таки сумел во время затормозить, а занятые друг другом Ремус и Лиззи ничего не заметили. Питер пристроился за одним из стеллажей, схватив с полки первую попавшуюся книгу для отвода глаз, и принялся наблюдать.
Как ни странно ничего особенного не происходило. Они работали над каким-то эссе, кажется, по зельеварению, и разговор шел исключительно об учебе. Только когда Питер осторожно выглянул из своего убежища, он понял, что разговор об учебе на самом деле не значит ровным счетом ничего. Гораздо больше говорили быстрые улыбки, взгляды из-под ресниц, на секунду переплетавшиеся пальцы, когда их руки сталкивались над какой-нибудь книгой.
Питер тяжело задышал и отшатнулся назад. Он отчаянно завидовал Ремусу. Ну, почему Лиззи выбрала его? Если б она выбрала Сириуса, было бы хоть не так обидно: на него все поголовно девушки заглядываются, это понятно. Но почему тихий, скромный, практически такой же незаметный, как сам Питер, Ремус? Этого он не хотел ни понимать, ни принимать.
Когда Ремус и Лиззи покинули библиотеку, Питер последовал за ними на некотором расстоянии. И откуда только у него, неуклюжего, постоянно за это получавшего от друзей втык во время их ночных вылазок, ловкость взялась – он ни разу ни обо что не споткнулся, ничего не задел, вообще не издал ни малейшего звука.
Когда они вошли в Большой зал, пока Ремус провожал девочку до ее стола и болтал с ней, Питер сел на их обычное место, старательно делая вид, что он тут давно.
— Пит, ты чего такой мрачный? – спросил Ремус, садясь рядом с ним.
Сам-то он прямо-таки светился.
— Да так, — неопределенно буркнул Питер. – Наверное, из-за погоды настроение плохое.
Ремус глянул на него уже внимательнее, но продолжать тему не стал, а вместо этого спросил:
— А Джеймс-Сириус где?
Питер пожал плечами. Единственное, что он знал, так это то, что Джеймс собирался сочинять письмо Эванс. О чем он и сообщил Ремусу. Тот усмехнулся и кивнул. Джеймс, впрочем, вскоре появился, весьма довольный собой. В сторону Эванс он не смотрел и усиленно делал вид, что не замечает ее. Однако, что за извинение он придумал, рассказывать отказался.
Позже всех появился Сириус. И его появление произвело настоящий фурор: пришел он не один, а в сопровождении сияющей Элинор. По залу пробежал пораженный шепоток. Ремус поперхнулся и пихнул локтем по-прежнему усиленно смотревшего только в свою тарелку Джеймса. Тот повернулся и застыл на месте, только глазами хлопал. В следующую секунду они синхронно посмотрели на сидевшую неподалеку Марлин. Та спокойно болтала с однокурсницами, делая вид, что происходящее совершенно ее не касается. Питер недоуменно нахмурился: что с ней такое, что ребята смотрят на нее с таким беспокойством?
Сириус тем временем, не замечая (или делая вид, что не замечает) вызванного переполоха, поцеловал спутнице руку и, оставив ее с подругами, присоединился к остальным Мародерам.
— Что? – невинно спросил он, заметив их пораженные взгляды.
— Только не говори, что ты с ней встречаешься, — тут же выпалил как всегда прямолинейный Джеймс.
Сириус хмыкнул:
— Да нет, конечно.
Марлин тихонько вздохнула — кажется, даже облегченно.
— Тогда что это было? – спросил уже ничего не понимающий Ремус.
— А что? Нельзя уж с девушкой погулять? Вы все куда-то свалили. Бросили меня в одиночестве, — Сириус состроил печальную-печальную физиономию. – Пришлось искать себе компанию.
Мальчишки дружно прыснули.
— А почему Элинор? – весело спросил Джеймс.
Сириус пожал плечами:
— Не знаю. Так получилось.
Ремус же серьезно поинтересовался:
— Надеюсь, она в курсе, что ты без намерений?
— Конечно, — Сириус обиженно фыркнул. – Я сразу предупредил.
С тех пор так и повелось: Сириус постоянно гулял с самыми разными девушками, но дальше легкого флирта дело не заходило. Каждая из кожи вон лезла, чтобы привязать его к себе, но ни одной он не давал надежды на углубление отношений.
* * *
По возвращении в спальню Лили ждал большой сюрприз: на ее кровати сидела серая сова, в которой она сразу же узнала поттеровскую, благо летом видела эту птицу чуть ли не каждый день. Лили нахмурилась, а Алиса за ее спиной сдавленно хихикнула.
— Ну и чему ты смеешься? – грозно спросила Лили подругу.
— Да так, ничему, — Алиса состроила невинное лицо и сделала вид, что что-то ищет в своей тумбочке.
Лили подозрительно смотрела на подругу некоторое время, пока сова не напомнила о себе уханьем. Теперь девушка принялась прожигать взглядом сову. Что еще Поттеру от нее надо? Ведь, кажется, ясно дала понять… Хотя лучше, наверное, все-таки прочитать письмо. Лили отвязала небольшой свиток пергамента от лапки птицы. И чем больше она читала, тем больше у нее вытягивалось лицо.
«Лили,
Я знаю, что вчера в «Трех метлах» я вел себя как идиот, кретин, придурок. И нет мне прощения. И ты совершенно права насчет меня. Но все-таки я очень тебя прошу: прости меня, балбеса! Честное слово, впредь такого больше не повторится.
Джеймс».
Весь остаток пергамента был исписан словом «прости». Каждый раз оно было написано по-разному: с завитушками и без, большими буквами, маленькими, готическим стилем, обычным письмом и так далее, и так далее… У Лили от удивления брови поползли вверх. Интересно, долго он сидел, придумывая, как написать каждое следующее слово? Выглядело это очень забавно, и Лили не сдержала улыбки.
— Что там? – не выдержав, подала голос Алиса, до той поры с любопытством за ней наблюдавшая.
Лили покосилась на подругу и вручила ей письмо.
— Ух ты! Сколько «прости»! – Алиса весело рассмеялась. – Слушай, Лил, после такого извинения ты просто обязана его простить.
Лили хмыкнула, молча забрала у подруги пергамент и на обратной стороне написала:
«Я подумаю. Но можешь радоваться: желание убить тебя у меня уже пропало».
— Лил, ты жестокая! – весело воскликнула Алиса, читавшая ответ из-за ее плеча.
— Ничего, пусть знает. Чтоб не повадно было, — мстительно ответила Лили, привязывая письмо к лапке совы.
За окном по-прежнему лил дождь, но хотя бы ветер улегся. Несчастная сова с почти человеческим ужасом посмотрела на улицу, а потом с упреком — на девушек. Лили было искренне ее жаль, тем не менее, она твердо произнесла:
— Извини. Но это не я придумала тебя по такой погоде гонять. Можешь пенять на своего хозяина.
— До-о-обрая девочка, — снова принялась хохотать Алиса, за что получила подушкой по голове.
Настроение стремительно улучшалось, и от утренней депрессии не осталось и следа.
09.10.2011 Глава 23
Слежка за загадочным Адрианом Маркиновым не давала никаких результатов. Собственно это и слежкой-то назвать было нельзя: новоявленный слизеринец ходил только на уроки и в Большой зал, все остальное время проводя в гостиной своего факультета. За два месяца, что Мародеры наблюдали за ним, он даже гулять не ходил. Как только не позеленел еще без свежего воздуха! Да и в Хогсмид выбирался очень-очень редко и посещал исключительно «Три метлы» в компании однокурсников. Такое затворничество само по себе уже было достаточно подозрительным. Мальчишки прямо-таки чувствовали, что в Слизерине что-то затевается, но узнать, что именно, никак не удавалось.
Задача осложнялась еще и тем, что ходить под мантией-невидимкой стало небезопасно, поскольку все они выросли и вчетвером помещались под ней с большим трудом. То и дело из-под мантии выглядывали ноги. Это обстоятельство заставило Мародеров с особым усердием взяться за разработку заклинаний для карты Хогвартса.
Удача улыбнулась им в конце декабря, как раз перед самыми Рождественскими каникулами. Возвращаясь поздно ночью с очередных посиделок в Выручай-комнате, они услышали чьи-то шаги и тихие голоса. Мальчики быстро накинули на себя мантию-невидимку, понадеявшись, что торчащие ноги в темноте не заметят. Однако приближающиеся шаги вдруг стали удаляться. Похоже, кто-то свернул в другой коридор, не дойдя до них. Мародеры переглянулись и бросились вдогонку, вскоре увидев в дрожащем свете факелов пять парней-старшекурсников. Стараясь ступать как можно тише, мальчишки подобрались поближе и узнали слизеринцев с шестого и седьмого курсов: Эйвери, Мальсибера, Розье, Уилкса и новенького, который явно был предводителем: остальные шли за ним и слушались его указаний. Джеймс и Сириус ликующе переглянулись – вот он, шанс вызнать что-нибудь про подозрительного Маркинова.
Однако слизеринцы направлялись к выходу из замка. А на улице была зима. Вернуться в башню за теплыми мантиями – они успеют скрыться, и их уже не найдешь. Сомнения разрешил Ремус, произнеся согревающее заклинание.
— Рем, ты гений! – прошептал Сириус. – Ты знаешь об этом?
Ремус усмехнулся:
— Я посмотрю, что ты скажешь, когда действие заклинания закончится. Оно ведь недолго держится.
— Успеем, — беспечно отмахнулся Сириус.
Слизеринцы привели их в Запретный лес.
— Все любопытней и любопытней, — тихонько прокомментировал Джеймс.
В этот момент Питер едва не провалил операцию, неосторожно наступив на сухую ветку: ее хруст в тишине леса прозвучал как выстрел. Мародеры замерли и затаили дыхание. Слизеринцы резко обернулись и тоже замерли. Маркинов повел вокруг палочкой, подозрительно сощурившись. Мальчишки присели, чтобы мантия доставала до земли и закрывала ноги. Несколько минут, долгих, словно вечность, стояла напряженная тишина, нарушаемая только шорохом мантий оглядывающихся слизеринцев. Наконец, Эйвери пробормотал:
— Никого вроде. Наверное, просто зверь.
Еще раз зыркнув по сторонам, они двинулись дальше. Мародеры тихонько вздохнули, и Джеймс едва слышно прошипел:
— Пит, я тебя убью!
Питер виновато поежился и заискивающе посмотрел на Джеймса. Чаще всего они попадались именно из-за его неуклюжести.
А слизеринцы пробирались все дальше и дальше, в глубь Запретного леса. Вдруг они резко остановились.
— Думаю, достаточно, — произнес Мальсибер.
Не успели Мародеры озадачиться вопросом, что он имел в виду, как все пятеро исчезли с негромкими хлопками.
— Думаю, надо вернуться, — рассудительно заметил Ремус. – Действие согревающего заклинания вот-вот закончится. В любом случае, мы тут уже ничего не сможем сделать.
Как ни не хотелось это признавать, но Рем был прав – надо было возвращаться.
— Тьфу, зараза, — недовольно бросил Сириус. – Только мы к чему-то подобрались!..
На следующий день, за завтраком, Джеймс, который в последнее время стал выписывать «Ежедневный пророк», получил свежий номер и тут же принялся за изучение новостей в надежде найти какую-нибудь связь с ночной вылазкой слизеринцев. И вскоре наткнулся на шокирующее объявление:
«Сегодня ночью при загадочных обстоятельствах были убиты четверо волшебников: Стюарт Бартон, Генри Саймон, Энтони Треверс и Джейсон Нортон. Никакой связи между убитыми не было, за исключением того, что все они были маглорожденными, и только Джейсон Нортон – полукровкой. Это уже не первое убийство маглорожденных. Наш специальный корреспондент узнал в Министерстве, что это может быть делом рук упоминавшегося ранее на страницах нашего издания Волдеморта, ратующего за чистоту крови…».
Джеймс не стал дальше читать и присвистнул.
— Гляньте, — он протянул газету друзьям. – А не связаны ли наши дорогие «змейки» с этими убийствами? Помнишь, Сириус? Малфой тогда говорил, что, вступая в эту их шайку, в качестве вступительного взноса он совершил убийство. Тогда, правда, речь шла о маглах. Ну, вот дошли и до маглорожденных…
Сириус мрачно кивнул, ему тоже казалось, что связь здесь прямая.
— Значит, те четверо стали Пожирателями… — задумчиво произнес он. – А что же тогда делал с ними Маркинов? Или… — Сириус прищурился. – Слу-у-ушайте! Так он же – шпион Волдеморта! И вербует в школе сторонников своему господину.
Сириус подпрыгнул, глаза у него загорелись.
— Точно! – Джеймс закивал. – Надо немедленно сообщить директору.
— У нас нет доказательств, — остудил их пыл Ремус. – А это слишком серьезное обвинение, чтобы выдвигать его просто так.
— Это да, — Джеймс взлохматил себе волосы. – Значит, надо эти доказательства добыть!
Ремус скептически хмыкнул и снова уткнулся в газету. Вдруг он вскрикнул и резко побледнел.
— Рем? – в один голос спросили Джеймс и Сириус. – Ты чего?
— Джейсон Нортон… — прошептал Ремус, резко повернувшись к столу Равенкло.
Там Лиззи как раз отвязала конверт от лапки совы и погладила ее по спине, благодаря за работу. Открывала письмо девушка с радостным выражением на лице, но по мере чтения все больше бледнела. Смяв пергамент в кулаке, Лиззи вскочила и бросилась из Большого зала, провожаемая удивленными и встревоженными возгласами подруг. Все вокруг недоуменно посмотрели ей вслед. Все, кроме слизеринцев – у этих взгляды были насмешливо-презрительные. И только преподаватели смотрели с пониманием и сочувствием. Сорвавшись с места, Ремус бросился следом за Лиззи.
— Что?.. – начал было Сириус и тут же хлопнул себя по лбу. – Бли-и-ин, Джейсон Нортон! Как же мы сразу не поняли?!
— О! – в глазах Джеймса появилось понимание и потрясение. – Ее брат, да?
Одновременно посмотрев на входные двери, где только что скрылись Ремус и Лиззи, они обменялись растерянными взглядами.
Ремус догнал Лиззи неподалеку от Большого зала. Она стояла у окна, уткнувшись лбом в стекло и стиснув подоконник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Девушка выглядела столь беззащитной, потерянной и несчастной, что у Ремуса больно сжалось сердце. Он мягко положил ей руку на плечо, отчего она вздрогнула и резко повернулась. В глазах у нее стояли слезы.
— Рем, — прошептала Лиззи, и, уткнувшись лицом ему в грудь, крепко обняла его и разрыдалась.
Ремус молча обнял ее в ответ, ласково проведя рукой по волосам. Любые слова сейчас показались бы глупыми и бессмысленными. Ремус был единственным ребенком в семье, но друзья стали ему словно родные братья. И он просто не мог себе представить, что бы с ним было, если бы кто-то из них погиб. Даже думать об этом было страшно. Каково же было Лиззи?
Так они и стояли, замерев, пока рыдания Лиззи не стихли. Не поднимая головы и все еще всхлипывая, она заговорила глухим голосом:
— Джейсон… он… всегда заботился обо мне, сколько я себя помню… Он был такой добрый, веселый, всегда выдумывал для нас с Кэти какие-нибудь игры… А после школы решил стать аврором… Он давно мне рассказывал про этого Волдеморта… Говорил, что его беспокоит происходящее… Рем, ему было всего двадцать… — Лиззи судорожно всхлипнула, и голос у нее сорвался.
Ее начало колотить мелкой дрожью.
— Ш-ш-ш, — Ремус крепче прижал ее к себе, стараясь успокоить, согреть, защитить. – Успокойся, успокойся, моя хорошая.
Постепенно в его объятиях Лиззи расслабилась и перестала дрожать.
— Мисс Нортон, — раздался позади них тоненький голос профессора Флитвика.
Они отпрянули друг от друга и обернулись. Профессор грустно и сочувствующе смотрел на свою студентку.
— Мне очень жаль, Элизабет, — печально произнес он, и Лиззи кивнула, давая понять, что принимает его соболезнования. – Ваша мать просила отпустить вас домой, не дожидаясь каникул. Идите соберите вещи и приходите в кабинет директора.
Лиззи снова кивнула и посмотрела на Ремуса.
— Я провожу тебя, — произнес он, сжав ее руку.
Она слабо улыбнулась, но улыбка не отразилась в глазах: в них по-прежнему плескались потрясение и боль.
Профессор Флитвик посмотрел им вслед и тяжело вздохнул. Судя по тому, что творится в мире, этим детям предстоит повзрослеть слишком быстро.
В результате Ремус опоздал на трансфигурацию, но профессор МакГонагалл не только не сняла с него баллы, но даже ничего не сказала. Лишь грустно посмотрела и предложила побыстрее занять свое место. На уроке он почти не слушал, и хоть и пытался превратить кролика в попугая, но безуспешно, поскольку голова была занята совершенно другим: мысли упорно возвращались к Лиззи. Отчаянно хотелось быть с ней в такой момент. МакГонагалл только головой покачала, глядя, как один из самых способных ее студентов не может справиться с не таким уж трудным заданием.
Едва прозвенел колокол на перемену, друзья спросили в один голос:
— Как она?
— Плохо, — Ремус благодарно улыбнулся им, механически убирая свои вещи в сумку. – Дамблдор отправил ее домой по просьбе ее матери.
— Теперь мы просто обязаны найти доказательства! – мрачно произнес Джеймс.
Впервые Ремус готов был поддержать любые авантюры своих друзей, лишь бы докопаться до истины.
* * *
В связи с наступлением каникул поиск способов проникнуть в слизеринскую гостиную пришлось отложить. Хотя Сириус, как всегда, остававшийся в Хогвартсе, обещал провести предварительную разведку.
По возвращении друзей в школу он первым делом отчитался о проделанной работе:
— Вход в гостиную у них скрыт маскировочными чарами. Если не знать, что там дверь, даже и не заметишь ничего – стена как стена. Впрочем, это мы и раньше знали. Наш объект все каникулы никуда не выходил – только в Большой зал поесть. Видимо, основная его деятельность проходит именно среди слизеринцев. Кстати, пару раз я видел, как он весьма по-приятельски общается с Нюниусом. И, кажется, они друг другом были очень довольны. А один раз видел его с Регом, — на этих словах Сириус запнулся и помрачнел. – Они что-то увлеченно обсуждали, пока шли к себе из Большого зала. Увы, подслушать не получилось – они меня заметили и замолчали.
— И ты опять поцапался с братом, — вставил Джеймс.
Сириус кивнул, но тут же тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и продолжил:
— А вот теперь самое интересное. Мне удалось подслушать пароль, — он сделал театральную паузу и с удовольствием обвел взглядом заинтригованные лица друзей. – «Смерть грязнокровкам». Представляете?! Я сначала ушам не поверил. Куда только Слизнорт смотрит?
— На свою коллекцию знаменитостей? – невинно предположил Ремус, и все рассмеялись.
Началось обсуждение и планирование самой операции. В слизеринскую гостиную под мантией-невидимкой должен был проникнуть кто-то один, максимум двое. И вот это-то и стало предметом бурных споров. Мальчишки никак не могли договориться, кто же станет шпионом. Молчал только Питер – ему все равно не доверили бы столь важное и опасное дело. Шпион из него действительно был никакой, как однажды уже заметил Джеймс. В итоге решили кинуть жребий, чтобы никому не было обидно. Жребий пал на Ремуса.
Начало операции назначили на субботу, поскольку в выходной у всех больше свободного времени, а значит и возможностей для плетения предполагаемых интриг. А до тех пор шло оттачивание деталей, просмотр всех возможных вариантов развития событий и путей отступления в случае чего. Все время, свободное от уроков и разработки планов, Ремус проводил с Лиззи, которая вернулась с каникул бледная, осунувшаяся и какая-то потерянная. Он постоянно старался отвлечь и развеселить ее, и постепенно его усилия стали приносить плоды: Лиззи начала улыбаться, правда, пока еще очень грустно.
А Питеру, наблюдавшему за ними, пришла в голову мысль, которая его самого испугала. Он подумал, что, будь он одним из этих Пожирателей Смерти, то имел бы возможность оградить семью Лиззи от покушений.
В субботу, выждав немного после завтрака, Ремус отправился на разведку. Провожать до подземелий его не стали, чтобы не привлекать лишнего внимания. По плану остальные Мародеры должны были спуститься в подземелья немного попозже и дежурить у входа в слизеринскую гостиную на случай непредвиденных обстоятельств. Специально для этого они заранее присмотрели неподалеку удобную нишу, где можно было затаиться.
Выбрав безлюдный коридор, Ремус огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит, и надел мантию-невидимку. В подземельях, как по заказу, не было ни души. На всякий случай выждав немного, Ремус прошептал пароль. Стена бесшумно отползла в сторону, и Ремус порадовался, что вход к слизеринцам не закрывает портрет, вроде их Полной Дамы. Потому что назови пароль кто из чужих, она бы точно еще подумала: открываться или нет. Уж не говоря о том, если б этот самый пароль произнес невидимка.
Осторожно, стараясь не производить ни звука, Ремус пробрался на вражескую территорию. И разочарованно вздохнул: в гостиной было пусто. Попробовать проверить спальни? Но он может выдать себя, открывая дверь. Да и потом – не заглядывать же во все спальни подряд. Комната, в общем и целом, была похожа на гриффиндорскую гостиную, если бы не серебристо-зеленое оформление. Как ни странно здесь были окна, хотя непонятно, куда они могут выходить, если комната находится в подземельях.
Присмотревшись, Ремус понял, что это иллюзия – окна были зачарованными. За ними открывались самые экзотические виды: безумные нагромождения гор, мертвые пустыни, бушующий океан. Время от времени виды менялись. Интересно, слизеринцы сами выбирают себе пейзажи или это как-то заложено изначально?
Пока Ремус стоял в нерешительности, размышляя, что делать дальше, вход снова открылся, и в гостиную вошел Маркинов. Странно. А им казалось, что он давно уже вернулся к себе. Или он просто пользуется какими-то тайными ходами, им неизвестными, и все то время, что Мародеры следили за ним, вовсе не сидел в гостиной?
Ремус поспешно отошел в сторону, чтобы его не задели ненароком. Маркинов, быстрым взглядом обведя комнату, решительно направился в сторону спален. Ремус поспешил за ним, стараясь бесшумно ступать, что было не так уж и сложно: полы у слизеринцев покрывали дорогие мягкие ковры, которые глушили шаги. Быстро проскользнув в дверь спальни следом за Маркиновым, Ремус замер у стены и огляделся. Здесь было несколько мрачновато, возможно из-за преобладания зеленого цвета и полутьмы, царившей в комнате. В спальне собралось множество народу, явно гораздо больше, чем должно быть жильцов. Сидели все где придется: на подоконниках, на кроватях, на немногочисленных стульях, а кто-то и просто на полу. Были здесь и знакомые лица, вроде Эйвери, Розье и прочих — обнаружил Ремус и Снейпа — а были и незнакомые, точнее, незнакомые по имени. Поскольку в лицо все студенты Хогвартса друг друга знали. С облегчением Ремус заметил, что Регулуса Блэка среди них нет – можно будет успокоить Сириуса. Все это собрание, похоже, ждало только Маркинова.
— Вижу, все собрались, — Маркинов холодно улыбнулся и сел на свободный стул, судя по всему, оставленный специально для него. – Что ж. Начнем.
В спальне и до этого было тихо, теперь же воцарилась мертвая тишина, напряженная и звенящая.
— Начнем с хорошего. Темный Лорд доволен своими новыми Пожирателями. Мои поздравления.
Те четверо, за которыми Мародеры следили в прошлый раз, довольно заулыбались. Но Маркинов скользнул по ним взглядом, и они тут же стали серьезными.
— Теперь плохое. Темный Лорд считает, что вербовка новых членов идет слишком медленно. Многие чистокровные семьи по-прежнему далеки от нас. А почему? – он грозно осмотрел всю группу. – Почему, я вас спрашиваю?
Ответом ему было молчание. Маркинов презрительно хмыкнул.
— Кроме того, Пожирателями становятся только слизеринцы, а ведь в школе еще три факультета, и там тоже есть чистокровные! Почему не ведется работа в этом направлении?
— Но, Адриан, — робко возразил кто-то, — мы пытаемся. Но другие факультеты – не Слизерин, их не так просто убедить в правильности наших идей.
— Меня это не касается! – прорычал Маркинов. – И Темного Лорда не интересует, какими способами вы выполните его задание. Он начинает терять терпение, а вы знаете, что бывает с теми, кто разгневает Лорда?
По комнате пронесся вздох, многие явственно поежились. Похоже, знали это все. И даже очень хорошо.
— Так вот. У многих из вас есть родственники на других факультетах. Так пользуйтесь этим. И последнее. Семикурсники, получившие метку, на следующей неделе участвуют в карательной операции. Лорд известит вас о точном времени и месте. Вы сами знаете каким способом, — Маркинов нехорошо улыбнулся. От его улыбки у Ремуса по спине побежали мурашки. – Все свободны.
Слизеринцы начали покидать комнату один за другим, и Ремус поспешил выйти вместе с ними, стараясь никого не задеть.
Оказавшись снова в гостиной, он на мгновение замер, пытаясь переварить услышанное. Все-таки они были правы: Маркинов действительно шпион Волдеморта. Надо немедленно идти к директору. Ремус сорвался с места и бросился к выходу.
Друзья ждали его в условленной нише, встревоженные и напряженные, хоть и старались этого не показывать. О том, что он не снял мантию-невидимку, Ремус вспомнил, только когда приблизился к ним. И возник из пустоты прямо перед носом у друзей, которые от такого явления подпрыгнули и сердито уставились на него.
— Рем! – воскликнул Джеймс. – Нельзя же так пугать!
— Извини. Валим отсюда.
— Ну и что ты узнал? – спросил Сириус, когда они вышли из подземелий.
— Ты был прав: Маркинов – шпион Волдеморта и вербует ему в школе сторонников, — Ремус посмотрел на явно хотевшего что-то спросить Сириуса и добавил: – Регулуса среди них не было.
Сириус облегченно выдохнул и улыбнулся.
— Надо сообщить Дамблдору.
— Туда мы и идем, — кивнул Ремус. – Кстати, никто не знает, какой пароль в его кабинет?
Мальчишки озадаченно посмотрели друг на друга. Об этом они до сих пор не задумывались. После короткого совещания решено было идти к МакГонагалл и попросить, чтобы она отвела их к директору. Декан посмотрела на своих учеников подозрительно, но, видимо, их взволнованные, серьезные лица убедили ее, и вскоре Мародеры стояли в кабинете Дамблдора.
— Чем обязан, господа? – весело спросил он, предложив им сесть.
Ремус коротко изложил суть дела, в заключение предложив директору посмотреть его воспоминания. По мере его рассказа Дамблдор все больше мрачнел, а на последнее предложение резко кивнул и достал Думосбор. Пока директор просматривал его воспоминания, Ремус бездумно смотрел в окно. Его охватил запоздалый страх – а что было бы, если бы он попался в логове слизеринцев? МакГонагалл же стояла позади своих студентов, прижав ладонь к губам, и с ужасом смотрела то на них, то на Дамблдора.
Наконец, директор медленно убрал Думосбор в шкаф и некоторое время задумчиво смотрел на мальчишек.
— Даже не знаю награждать вас или наказывать, — задумчиво произнес он с легкой улыбкой. – С одной стороны, вы предоставили мне жизненно важную информацию и, вполне вероятно, спасли школу от больших неприятностей. Но с другой стороны, нарушили уйму правил и подвергли себя большой опасности.
Ремус тихонько вздохнул:
— Но ведь оно того стоило. Жаль только, не удалось узнать, что за карательная операция имелась в виду.
Дамблдор внимательно посмотрел на него и произнес:
— Пожалуй, я все-таки должен поблагодарить вас за проявленное мужество и… хм… инициативу, — на этих словах его глаза за стеклами очков весело блеснули. – Вы можете идти. Я приму все необходимые меры.
Следующее утро началось с того, что Дамблдор, попросив внимания, торжественно произнес:
— Возможно, вы слышали уже о волшебнике по имени Волдеморт, который объявил своим делом борьбу за чистоту крови. К сожалению, методы его борьбы далеко не мирные. Не говоря уже о сомнительности этой идеи. Уже есть жертвы, и их становится все больше. В волшебном мире начинается война. Боюсь, она будет долгой и жестокой. Как часть этого мира вы должны знать об этом и быть готовыми.
Дамблдор ничего не сказал про Маркинова, но друзья узнали, что его исключили из школы. В общем и целом, они были довольны результатами своей разведывательной операции. Хотя оставалось еще много неизвестного, да и среди старшекурсников Слизерина имелись Пожиратели Смерти, но, по крайней мере, шпион был обезврежен.
09.10.2011 Глава 24
Постепенно Лиззи отошла от смерти брата и стала, как прежде, улыбчивой и жизнерадостной. Немалая заслуга в том была Ремуса, да и остальных Мародеров, в компании которых она проводила все больше времени. Конечно, боль потери не забылась и не исчезла, но Лиззи уже могла жить дальше.
Слизеринцы же притихли после исключения Маркинова и словно затаились. Создавалось ощущение, что это затишье перед бурей. И, как выяснилось, Слизерин действительно, притаившись, ничего не забыл. Однажды, в конце зимы, Питер влетел в спальню с вытаращенными глазами и, рухнув на кровать, выпалил:
— Парни, что я сейчас слышал!
В тот день, оставшись в одиночестве, поскольку Ремус отлеживался после полнолуния, а Джеймс и Сириус были на тренировке, Питер решил сходить в библиотеку – не все ж у друзей эссе списывать. Засиделся он там допоздна, пытаясь разобраться в трактате по зельеварению, пока удивленная столь необычным усердием мадам Пинс не прогнала его ввиду того, что библиотека закрывается. Питер удивленно огляделся и обнаружил, что уже совсем темно. Ребята, подумал он, наверное, давно вернулись с тренировки, так что можно будет попросить их объяснить непонятные места. Быстро покидав учебники в сумку, Питер помчался в башню, но на полпути резко остановился, заметив в дальнем конце коридора Мальсибера и Снейпа. Чем заканчивается встреча со слизеринцами, он помнил еще с первого курса, и ему совсем не хотелось, чтобы его обнаружили. Питер лихорадочно огляделся и юркнул в ближайшую нишу, затаившись за доспехами. К счастью, занятые своим разговором, а точнее спором, слизеринцы его не заметили.
— Это Блэк и его компания, я тебе точно говорю! – раздался голос Снейпа, и Питер навострил уши.
— Я понимаю, Снейп, что ты его не любишь, — усмехнулся Мальсибер. – Но твое заявление бездоказательно.
— Все равно, его следует проучить, — в голосе Снейпа слышалось упрямство.
— А вот этого делать не стоит.
— Но почему?!
— Потому что это — Блэк, — Мальсибер сказал это таким тоном, будто объяснял младенцу прописные истины. – Если с ним что-нибудь случится, его семья нас живьем съест и даже не поперхнется.
— Он с семьей на ножах! – Снейп презрительно фыркнул.
— Наивный! Вот что значит — полукровка! – снисходительно произнес Мальсибер. Снейп обиженно засопел, но его собеседник не обратил на это внимания: – Он может быть в каких угодно отношениях с родителями, но все равно остается частью семьи, а за честь семьи Блэки любому глотку перегрызут.
Питер, замерев в своем убежище, боялся даже дышать. Слизеринцы прошли мимо, их голоса постепенно затихли. И тут ему в голову пришла жуткая мысль: если они не тронут Сириуса из страха перед его семьей, им ничто не мешает взяться за остальных. Сорвавшись с места, Питер пулей помчался в башню.
Ребята слушали его рассказ, нахмурившись и тревожно переглядываясь.
— Значит так, — подвел итог Сириус, спрыгнув с подоконника. – Отныне никто из нас не ходит по одиночке. На всех вместе напасть они не решатся.
Джеймс кивнул, а Питер посмотрел на них с облегчением и надеждой. Все-таки рядом с друзьями он всегда чувствовал себя в безопасности.
* * *
Сама себе удивляясь, Лили вместо того, чтобы конспектировать лекцию профессора Бинса, с тоской смотрела в окно. За окном начиналась весна. Весело звенела капель, щебетали птицы, по ярко-синему небу плыли небольшие пушистые облака. Снег ослепительно искрился на солнце. Солнечные лучи проникали в сумрачный кабинет и озаряли его радостным светом, скользили по головам студентов, в большинстве своем дремавших, насквозь просвечивали профессора Бинса, отчего его призрачная фигура будто светилась изнутри.
Чуть ли не впервые в жизни голова Лили была занята не уроком, а посторонними сумбурными размышлениями. В Хогвартсе всегда было так спокойно и уютно, что иногда просто не верилось в тревожные новости, поступавшие извне. Ежедневно Лили боялась получить сообщение о том, что кого-то из ее близких убили. В эти дни она смутно пожалела, что не чистокровная: им-то не приходилось бояться за свои семьи.
Лили покосилась на Алису. Та что-то сосредоточенно строчила на кусочке пергамента, и это явно была не лекция. Лили улыбнулась. Хорошо Алисе – у нее есть Фрэнк. А к Лили ни один парень не подходил из-за Поттера. Он столь демонстративно проявлял свой интерес к ней и столь грозно смотрел на любого парня, оказавшегося поблизости от нее, что вся мужская половина Хогвартса предпочитала держаться подальше.
Вспомнив о Поттере, Лили украдкой посмотрела на него. Как всегда о чем-то перешептывается с Блэком. Вдруг, словно почувствовав ее взгляд, он повернулся в ее сторону, и Лили поспешно опустила глаза, делая вид, что записывает лекцию. Кстати, надо бы действительно прислушаться к тому, что говорит профессор. Списать-то потом будет не у кого: Алиса занята неизвестно чем, Джулия с Элинор просто спят. Но не успела Лили сосредоточиться на словах Бинса, как перед ней на парту посыпались крохотные белые цветочки. От неожиданности она даже отпрянула. А цветочки, покружившись немного над партой, сложились в слова: «Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?» Алиса рядом беззвучно засмеялась, уронив голову на стол. Лили резко повернулась, сердито сощурившись. В том, кто был автором этой проделки, она не сомневалась ни секунды. И точно – Поттер выжидающе смотрел на нее, умоляюще сложив руки и состроив такую умильную физиономию, что Лили не могла не улыбнуться. Блэк тоже смотрел на нее, и в глазах его плескался смех. Каким-то образом Лили поняла, что идея с цветами — его. Даже Петтигрю искоса на нее посматривал. И один только Люпин стоически записывал лекцию, не обращая внимания на выходки своих друзей. Правда, при этом он едва заметно улыбался.
Лили снова перевела взгляд на парту и с удивлением обнаружила, что белые цветы вдруг стали синими, потом желтыми, потом красными. Лили удивленно приподняла брови. И как это им удается? Все-таки мальчишки были очень талантливы, этого у них не отнять. Тем не менее идти в Хогсмид с Поттером она не собиралась. Еще чего! У нее найдется компания поинтересней. Оторвав клочок пергамента, Лили написала на нем: «Нет», — и отлевитировала его к мальчишкам. Цветы почернели и рассыпались в пепел.
Физиономия Поттера тут же разочарованно вытянулась, и он, вздохнув, взлохматил себе волосы и отвернулся к окну. Блэк послал ей укоризненный взгляд и что-то сказал другу. Лили гордо вскинула подбородок и отвернулась. Еще не хватало с этой стороны упреки получать! Что они о себе возомнили?!
Алиса неодобрительно покачала головой, ничего, правда, при этом не сказав, но ее жест был вполне понятен. Лили насупилась. Да что ж это такое?! Они сговорились что ли? Решив не обращать на это внимания, она бросила взгляд в сторону слизеринцев, которые, как всегда, сидели с другой стороны кабинета через проход, и обнаружила, что Северус внимательно смотрит на нее. Вид у него при этом был какой-то встревоженный и несчастный. А с ним что случилось? Кстати, они давно уже нормально не общались. Лили быстро принялась писать записку: «Сев, не хочешь в субботу сходить вместе в Хогсмид? А то мы в последнее время как-то мало общаемся».
Прочитав записку, Северус улыбнулся и, посмотрев на Лили, кивнул. Алиса закатила глаза и пробормотала что-то неразборчивое.
— И нечего бурчать, — прошептала Лили. – Ты теперь всегда ходишь с Фрэнком. Нужна же мне какая-нибудь компания?
— Уж лучше бы ты согласилась пойти с Джеймсом, — огорошила ее в ответ Алиса.
— Лиса, и ты туда же? – возмутилась Лили. – Я. Никогда. Никуда. Не пойду с Поттером. Потому что он хвастун, выпендрежник и самовлюбленный эгоист. А Северус – мой друг. И я прекрасно проведу с ним время!
— Эх, Лили! – непонятно вздохнула Алиса и снова принялась что-то строчить в пергаменте.
Лили с Северусом шли в Хогсмид, весело перепрыгивая через лужи талого снега. Стало совсем тепло, хотя порой дул пронизывающий до костей ветер. На дороге от снега остались одни лужи, но поля еще были покрыты белым покрывалом. Однако кое-где снег сошел совсем, и из-под него появились подснежники, хрупкие и нежные. Лили всегда поражало, как такие слабые с виду цветы могут пробивать совсем еще мерзлую землю. Они как будто сражались с остатками холода и прогоняли снег. Лили усмехнулась своим мыслям и посмотрела на Северуса. В последнее время он постоянно был мрачен и замкнут, даже больше, чем обычно. Но сегодня он оживился: улыбался, что-то ей рассказывал; Лили не слишком вслушивалась в слова. Все давно ушли вперед, и в деревню они добрались самыми последними.
— Пойдем в «Три метлы»? — спросил Северус.
— Знаешь, мне сейчас не хочется, — Лили тряхнула головой и огляделась. – Давай лучше погуляем. Погода замечательная.
Погода, действительно, была лучше некуда. Если утром небо немного хмурилось — Лили даже боялась, что пойдет снег — то сейчас солнце светило так ярко, что слепило глаза.
Северус кивнул, соглашаясь с ней, и они медленно побрели по улицам Хогсмида, по пути разглядывая витрины магазинов, но не спеша в них заходить. Немного поколебавшись, Лили все-таки решилась задать давно интересовавший ее вопрос:
— Сев, можно спросить?
— Конечно, — он удивленно посмотрел на нее, не понимая такой нерешительности.
— Что случилось с Адрианом Маркиновым? Он снова куда-то уехал? Или… знаешь, у нас говорят, что его исключили…
Северус помрачнел и кивнул.
— Правда исключили? За что?
— Я… Лили, я не могу сказать.
— Не можешь или не хочешь? – Лили прищурилась.
— Я правда не могу, — Северус посмотрел на нее отчаянно и умоляюще. – Я… дал слово. Понимаешь?
— Понимаю, — Лили кивнула. – Просто, знаешь, я слышала, что он был как-то связан с Волдемортом…
— Кто это сказал? – Северус так резко преобразился, что Лили даже отшатнулась. В нем появилось что-то пугающее, чего она никогда раньше не замечала в своем друге.
— Это неважно, — быстро произнесла она. – Я только хотела спросить: надеюсь, ты никак не связан с этими делами?
Северус долго молчал и, наконец, ответил, не глядя на нее:
— Нет.
Лили облегченно вздохнула:
— Хорошо. Тогда не будем больше об этом.
* * *
На чарах, бывших у них совместно с Равенкло, Питер вместо того, чтобы тренироваться в применении Акцио, задумчиво изучал Лиззи, которая время от времени грустно посматривала в сторону Мародеров. Накануне было полнолуние, и Ремус как раз находился в больничном крыле. Лиззи было сказано, что он вынужден был уехать на пару дней домой – из-за болезни матери.
Уже несколько дней у Питера зрел план, и сегодня он решился его осуществить. План этот возник, когда он, лежа в кровати, делал вид, что читает, и слушал, как Сириус убеждает Ремуса рассказать все Лиззи. «Ты же сам говорил, что нельзя строить отношения на лжи!» Ремус то кивал, то упрямо мотал головой. Конечно, он боялся. И Питеру пришло в голову, что можно это сделать за него.
Бросив еще один взгляд на Лиззи, он достал чистый пергамент и принялся писать:
«Элизабет,
Думаю, вам надо знать очень важную вещь, касающуюся вашего парня. Ремус Люпин – оборотень. Если хотите убедиться в этом, зайдите сегодня в больничное крыло.
Доброжелатель».
Питер перечитал написанное и невольно поежился. Все-таки это было практически… предательством. Но тут же успокоил себя поговоркой: в любви и на войне все средства хороши. Питер бросил быстрый взгляд на сидевших впереди Джеймса и Сириуса и отлевитировал записку к Лиззи, стараясь, чтобы никто этого не заметил. Как только пергамент упал на ее парту, он тут же сделал вид, что усиленно тренирует заклинание, исподтишка наблюдая за ней. Лиззи удивленно посмотрела на записку и развернула ее. На ее лице сменяли друг друга недоверие, потрясение, ужас. Она завертела головой, пытаясь понять, кто ей послал это сообщение, и Питер усиленно замахал палочкой. Так ничего и не поняв, Лиззи посмотрела на Сириуса и Джеймса. Последний как раз в этот момент с хитрющей улыбкой направил палочку в сторону профессорского стола. В следующую секунду с этого стола сорвалась чернильница и помчалась в сторону мальчишек, по пути чудом не обрызгав всех чернилами. Джеймс подхватил ее прямо на лету, вызвав негромкие аплодисменты. Он довольно ухмыльнулся и раскланялся. Эванс фыркнула и закатила глаза.
— Прекрасно, мистер Поттер! – пропищал Флитвик. – А теперь верните мне, пожалуйста, чернильницу.
В классе раздались сдержанные смешки, даже профессор улыбнулся. Лиззи тоже хихикнула, наблюдая за этим представлением, но тут же снова стала серьезной. Она опустила взгляд на записку и озабоченно нахмурилась.
* * *
Ремус задумчиво смотрел в окно, откуда открывался вид на озеро. День стоял по-весеннему яркий и солнечный. Деревья уже начали покрываться молодой листвой и от этого казались какими-то посвежевшими. На глади озера играли солнечные блики, заставляя воду сиять и искриться, особенно когда легкий ветерок создавал на ней рябь.
Однако настроение у Ремуса совершенно не соответствовало такой погоде. Заниматься уроками после полнолуния сил не было: голова немилосердно болела. И волей-неволей, от отсутствия какого бы то ни было занятия, появлялись всякие мысли, порой не слишком приятные. Последние несколько часов Ремус размышлял о том, что Сириус прав и надо рассказать Лиззи правду. Если любит – поймет, а нет – так ничего не поделаешь. Нельзя постоянно лгать. Однако он никак не мог решиться на признание. А вдруг не поймет? Терять ее не хотелось. Как на первом курсе с друзьями, Ремус каждый раз надеялся, что можно отложить еще на месяц, а потом еще… Но друзья догадались сами. А Лиззи? Что, если она тоже догадается? Какой будет ее реакция?
От грустных мыслей его отвлекли друзья, как всегда, пришедшие навестить его после уроков. С полными руками шоколада и прочих сладостей. Плюхнувшись рядом с ним, кто — на стул, а кто — и прямо на кровать, они принялись рассказывать последние новости: что проходили на уроках, как они выпросили у МакГонагалл, чтобы она превратилась в кошку. Хотели проследить процесс, но ничего не вышло – слишком быстро все происходит. И как Джеймс, как всегда безуспешно, пытался привлечь внимание Лили. И о том, как будет здорово, когда они, наконец, станут анимагами и смогут составить Ремусу компанию. Глядя на их веселые жизнерадостные лица, Ремус улыбался и думал, что ему невероятно повезло с друзьями.
Услышав звук открывающейся двери, Ремус перевел на нее взгляд и замер. Улыбка мгновенно слетела с губ – в дверях стояла Лиззи. Выражение ее бледного лица было таким, что Ремус сразу понял – она все знает. Он закусил губу и отчаянно посмотрел на друзей. Те, видимо, заметив, как переменилось его лицо, тоже обернулись. Питер тут же опустил взгляд и постарался сделаться незаметным. Джеймс с Сириусом переглянулись и хотели уже что-то сказать, но Ремус опередил их:
— Ребята, выйдите, пожалуйста.
Они посмотрели на него с сомнением, но спорить не стали. Только Сириус произнес у самого выхода:
— Мы побудем здесь, рядом.
Ремус машинально кивнул, не сводя глаз с Лиззи. Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Лиззи так и стояла возле дверей и смотрела на него с совершенно непонятным выражением. Молчание становилось невыносимым. Ремус подумал, что лучше закончить все как можно скорее и, тяжело вздохнув, не спросил даже, а практически утвердительно сказал:
— Ты все знаешь…
Глаза Лиззи расширились, словно она все еще надеялась услышать от него опровержение.
— Так это правда… — выдохнула она.
Ремус молча кивнул и отвернулся. Ему не хотелось видеть, как на ее лице появляется разочарование, а может, даже и отвращение. Каждую секунду он внутренне ожидал, что сейчас хлопнет дверь и она уйдет навсегда. Однако вопреки его ожиданиям совсем рядом раздался тихий вздох. Ремус резко повернулся. Пока он смотрел в окно, Лиззи оставила свой пост у двери и подошла к его кровати. По ее щекам текли слезы, а в светлых глазах стояла боль. Ремус удивленно подался вперед, забыв про то, что ему не следует делать резких движений. Тело пронзила острая боль, и он, закусив губу, откинулся обратно на подушку. Лиззи вздрогнула и протянула было к нему руку, но тут же опустила ее.
— Теперь мне многое понятно, — как бы про себя произнесла она. – А их ты тоже так отталкивал, как меня? – выразительный кивок в сторону двери, за которой скрылись Мародеры.
Ремус смотрел на нее со все более возрастающим удивлением. Почему она не уходит? Разговаривает с ним? Так что даже не сразу понял смысл ее вопроса. А, поняв, невольно усмехнулся и кивнул:
— Я вообще старался держаться от всех подальше. Одним из условий того, что меня взяли в Хогвартс, было то, что никто не узнает о моей… истинной сущности.
На этих словах Лиззи сделала протестующий жест и, похоже, хотела что-то сказать, но промолчала.
— Но от Джеймса и Сириуса не так-то легко отбиться. Уж не знаю, чем я их так заинтересовал, но они задались целью подружиться со мной. А когда они ставят перед собой цель, то обязательно ее добиваются, — Ремус улыбнулся, и Лиззи, как ни странно, тоже. – Правду они сами узнали. Догадались. Они всегда были очень умны.
Ремус замолчал, а Лиззи вздохнула, как будто облегченно. И в ответ на его удивленный взгляд произнесла:
— Значит, ты всех пытаешься оттолкнуть. Не только меня. А то я уж подумала, что ты мне просто не доверяешь, — всхлипнув, она бросилась ему на шею. – Рем, ну какой ты дурак! Неужели, ты думал, что я брошу тебя из-за этого?
— Я… не знаю… прости… я боялся. Люди, знаешь ли, не слишком любят оборотней, — горько заключил он.
Лиззи нахмурилась:
— Ты говоришь так, будто ты не человек, — и, не дав ему ничего сказать, яростно зашептала: – И не возражай мне. Ты такой же человек, как все. Ты… серьезно болен, но это не делает тебя…
— Чудовищем, — подсказал Ремус.
Лиззи прожгла его возмущенным взглядом:
— Не смей так говорить! Ты самый лучший парень на свете. И никакое ты не чудовище!
Ремус улыбнулся и ласково провел рукой по ее щеке, стирая слезы. Все-таки ему невероятно повезло в жизни. И оказывается, не только с друзьями. Лиззи облегченно вздохнула и заулыбалась в ответ. А потом серьезно попросила:
— Пообещай, что ты никогда и ничего не будешь от меня скрывать!
Ремус внимательно на нее посмотрел и так же серьезно кивнул:
— Обещаю.
Джеймс нервно расхаживал туда-сюда по коридору, время от времени бросая взгляды поочередно на дверь больничного крыла, на Сириуса, небрежно и изящно прислонившегося к стене, и, под конец, на Питера, не отрывавшего взгляда от своих ботинок.
— Ну, что там происходит?! – не выдержал Джеймс. Ожидание, когда ничего нельзя сделать, всегда было для него самой ужасной пыткой.
— Успокойся, Джим, — с легкой улыбкой заметил Сириус. – Если бы она была из тех, кто способен отвернуться от человека, потому что он – оборотень, то давно бы уже выбежала оттуда. Раз не выходит – значит, все в порядке.
Питер бросил на него какой-то странный взгляд: смесь облегчения и отчаяния. Подумав, Джеймс кивнул:
— Да. Ты прав. Точно.
С этими словами он запрыгнул на подоконник и достал из кармана игрушечный снитч. Настоящий раздобыть было крайне сложно, зато игрушечные продавались в лавке приколов. В отличие от настоящих, они не могли далеко улететь, да и двигались гораздо медленнее. Джеймс принялся подкидывать и ловить мячик, Питер восхищенно на него уставился, а Сириус усмехнулся: спокойно сидеть Поттер не может просто физиологически. Ему надо либо метаться взад-вперед, либо играть со снитчем. Впрочем, такая игра – неплохая тренировка, и это была одна из причин, почему они тогда купили этот мячик.
Дверь раскрылась, и оттуда выглянула Лиззи – с красными от слез глазами, но совершенно счастливым лицом.
— Мальчики, можете заходить, — она весело им улыбнулась.
Джеймс спрыгнул с подоконника и сунул снитч в карман мантии, Сириус отлепился от стены, и один только Питер замер там, где стоял.
— Пит, ты чего? – обернулся Джеймс, недоуменно на него посмотрев.
— А? Нет-нет, я иду, — и Питер засеменил следом.
10.10.2011 Глава 25
Весна полностью вступила в свои права. Все вокруг буйно росло, цвело, зеленело и благоухало. Стало совсем тепло, и студенты с удовольствием сменили плотные зимние мантии на более легкие.
По дороге на уход за магическими существами Лили с Алисой с наслаждением вдыхали ароматный весенний воздух и любовались пробудившейся природой. Неугомонная четверка шла впереди и что-то тихонько обсуждала. Наверняка какую-нибудь очередную каверзу. Иногда Поттер оборачивался в их сторону и одаривал Лили улыбкой, но она неизменно отворачивалась, делая вид, что ничего не заметила.
— Лил, какие у тебя планы на лето? – спросила Алиса, выводя ее из задумчивости.
— На лето? – Лили удивленно приподняла брови. – Да я вообще об этом не думала. Впереди еще экзамены.
— Ну и что – экзамены? Времени-то до каникул не так уж и много.
— Если честно, какие у меня могут быть планы? Проведу лето дома с семьей.
— А приезжай ко мне в гости! Хотя бы на пару недель, а лучше — на месяц, — Алиса посмотрела на подругу с надеждой.
— Я… знаешь, Лиса, я бы с радостью провела с тобой хоть все лето. Но теперь… Я все время боюсь за свою семью. А вдруг, пока меня не будет, с ними что-нибудь случится?
— А если ты будешь с ними, то ничего не случится? – скептически заметила Алиса.
— Нет, конечно. Но я хотя бы буду рядом. А так… Будто я их предала – сама спряталась, а их оставила в опасности.
Алиса покачала головой:
— Лил, ты ненормальная. Ладно, до лета у тебя еще есть время подумать.
Лили помолчала, наблюдая за поющей в вышине синего неба птичкой, и хитро спросила:
— А ты разве не собиралась в гости к Фрэнку?
Алиса – вот чудо – смущенно зарделась.
— Ну, собиралась… Но ведь не на все лето. И потом, меня пугает его мать. Фрэнк говорил, она жутко строгая. А твое общество вселило бы в меня заряд бодрости и уверенности.
— Прости, я не поняла. Ты хочешь взять меня с собой к Фрэнку? – Лили остановилась и удивленно воззрилась на подругу.
Алиса рассмеялась:
— Да нет! Я хочу, чтобы ты погостила у меня перед тем, как я поеду к нему.
— Уф, тогда ладно, а то я уж испугалась… — Лили улыбнулась.
— Это следует расценивать как согласие?
Лили кивнула и тут же оказалась в объятиях Алисы.
— Ой, задушишь! – шутливо пожаловалась Лили. – Кто еще из нас ненормальный?
Но тут разговор пришлось прекратить, поскольку они как раз подошли к загону на опушке Запретного леса, где их ждал профессор Кеттлберн – внушительного вида мужчина со множеством шрамов на руках и лице. А в загоне стояли дивной красоты лошади каштановой масти: изящные, тонконогие, с шелковистой гривой и большими темными глазами. Но самое интересное в этих лошадях было то, что за спиной у них были сложены крылья, тоже каштанового цвета.
Мальчишки, которые шли впереди и соответственно подошли первыми, уже стояли у самого загона и в восторге глазели на чудесных лошадей.
— Крылатые кони, — объявил профессор Кеттлберн. – Они бывают разных пород. Вы сейчас смотрите на Эфонскую, которая распространена в Британии и Ирландии. Крылатые кони травоядные, как и их бескрылые сородичи. Так что их содержание не представляет особых трудностей, за исключением того, что владелец крылатого коня должен следить за тем, чтобы его не видели маглы. Эти кони – преданнейшие друзья своих хозяев, но не всякий способен с ними подружиться. Они очень чутко ощущают недоброжелательность, зло, агрессию. Так что к ним ни в коем случае нельзя подходить с плохими мыслями, — профессор внимательно оглядел аудиторию, проверяя, все ли хорошо его поняли, и продолжил: – А сейчас вы попробуете установить с ними контакт. Здесь, в корзине, возьмите яблоки – это одно из любимейших их лакомств. Кто первый?
Конечно же, Поттер и Блэк тут же подняли руки. Но на этот раз они были не одни – почти все хотели подружиться с дивными конями. Лили с Алисой тоже выкинули руки вверх, чтобы их лучше было видно.
— О, как много желающих! – Кеттлберн произнес это с лукавой улыбкой, похоже, нисколько не удивившись. – Что ж, для начала, пожалуй, мистер Поттер и мисс Эванс.
Алиса хихикнула, пробормотав что-то вроде: «Судьба», — но Лили не обратила на нее внимания. От радости она даже подпрыгнула и помчалась за яблоком, чуть не столкнувшись у корзины с Поттером. Он мимоходом улыбнулся ей и показал большой палец. Лили пожала плечами: сейчас даже Поттер не мог испортить ей настроения.
Лили выбрала крайнего слева коня и осторожно приблизилась к нему, протягивая яблоко на открытой ладони и усиленно стараясь думать о том, какой он хороший и как он ей нравится. Конь посмотрел ей прямо в глаза, тихонько фыркнул, обдав девочку струей теплого воздуха, и аккуратно взял у нее с руки предложенное яблоко, коснувшись ее мягкими-мягкими губами. Похрустев яблоком, конь осторожно толкнул Лили мордой в плечо, и она, тихонько засмеявшись, начала гладить его, чувствуя под ладонями шелковистую теплую шерсть. Конь переступил передними ногами и снова фыркнул.
— Ты такой замечательный! – совершенно искренне прошептала Лили, обняв его руками за гибкую шею.
— Прекрасно! – объявил профессор. – А теперь вы можете покататься на ваших конях.
Лили испуганно обернулась и замотала головой.
— В чем дело, мисс Эванс? – удивленно спросил Кеттлберн. – Вы не хотите полетать?
Лили смущенно опустила глаза и тихонько произнесла:
— Я боюсь высоты…
— Ну, ничего-ничего, — он ободряюще похлопал ее по плечу. – С заданием вы справились превосходно. Можете вернуться на место.
Лили облегченно выдохнула и, последний раз погладив коня по морде, отошла к Алисе.
Поттер, естественно, полетать не отказался. В одну секунду он оказался на спине своего коня и что-то зашептал ему на ухо. Конь негромко заржал и расправил крылья. Раздался восхищенный вздох. Крылья у него были великолепные: сильные, громадные и прямо-таки сверкающие на солнце.
— Мистер Поттер, — со смешком попросил Кеттлберн. – Далеко не улетайте. Другим тоже хочется попробовать.
В толпе засмеялись – страсть Джеймса к полетам была известна всем.
— Я постараюсь, профессор, — ответил тот с нахальной улыбкой.
Конь встал на дыбы, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Студентов обдало мощной волной воздуха. Поттер сделал пару кругов над их головами, поднялся еще выше и вдруг стрелой помчался в сторону замка. Облетел вокруг него, резко спикировал вниз, снова взлетел вверх. И, наконец, еще немного покружив над их головами, спустился.
На земле его встретили восторженными криками. Лили призналась себе, что на коне он действительно смотрелся великолепно. Поттер слез с коня взъерошенный (впрочем, это было его нормальное состояние), раскрасневшийся и страшно довольный своим полетом. Сияющая улыбка, горящие глаза – в этот момент он выглядел очень даже привлекательным. Лили оборвала себя: так она додумается до того, что Поттер ей нравится. И тут же отвернулась от него, принявшись наблюдать за другими студентами, чья очередь пришла подружиться с крылатыми конями.
— Замечательный урок! – мечтательно произнесла Алиса, когда они возвращались в замок.
— Это точно, — Лили довольно улыбнулась.
Алиса помолчала и невинно заметила:
— А Поттер великолепно смотрится верхом…
— Ты это сейчас к чему? – Лили подозрительно посмотрела на подругу.
— Да ни к чему. Так просто. А ты что подумала? – Алиса посмотрела на нее хитро и многозначительно.
— Лиса! Брось ты это! – Лили нахмурилась.
— Что именно? – Алиса невинно захлопала ресницами.
— Ты сама знаешь!
— Ладно, извини. Пошли быстрей, что-то есть очень хочется.
И девочки наперегонки помчались к замку, едва не сшибив по дороге каких-то хаффлпафцев.
* * *
Финальный матч в этом году, вопреки обыкновению, у Гриффиндора состоялся не со Слизерином, а с Равенкло. Пока друзья всей толпой шли к раздевалке, Джеймс подколол Лиззи:
— Лиз, а ты за кого будешь болеть?
Девушка рассмеялась и заявила:
— Знаешь, Джим, я вообще-то к квиддичу равнодушна.
— Да-а? – Джеймс удивился, не понимая, как можно быть равнодушным к квиддичу.
Лиззи весело кивнула:
— На игры я хожу просто за компанию с Ремом, а поскольку он, в свою очередь, ходит ради вас, получается, что в итоге я буду болеть за вас.
Джеймс хмыкнул, а Сириус рассмеялся и потащил его к раздевалке:
— Пошли уже, а то Карадок нас сейчас прибьет. Вон он, грозно косится.
Перед началом игры Карадок произнес самую короткую речь из всех, что Джеймс с Сириусом слышали с тех пор, как попали в команду:
— После Слизерина Равенкло нам не страшен. Мы обязательно победим! Я верю в вас!
Капитаны пожали друг другу руки, профессор Трейн дала свисток, и игроки взмыли в небо. Джеймс, как всегда, поднялся выше всех, чтобы быть в стороне от основного движения. Теплый воздух бил в лицо и трепал волосы, и Джеймс с трудом удержался, чтобы не взмыть еще выше, навстречу синему небу, напомнив себе, что идет игра. Да, кстати, надо бы поискать снитч. Зависнув на пару метров выше колец, он огляделся. Мячика нигде не было видно, и он немного понаблюдал за тем, как Сириус закидывает квоффл в ворота противника. И вот первый гол. Гриффиндорские трибуны взорвались овациями, а Джеймс показал другу большой палец. Тот в ответ ухмыльнулся и помчался на перехват квоффла.
Джеймс опустил взгляд на трибуны и тут же заметил, как солнце сверкает в рыжих волосах Лили. Даже с такого расстояния ее можно было разглядеть в любой толпе. Джеймс улыбнулся и спустился пониже, чтобы лучше ее видеть. А спустившись, с удивлением обнаружил, что в сиянии прически Лили виновато не столько солнце, сколько заколка, которую они ей подарили еще на втором курсе. Сердце радостно забилось – значит, не совсем он ей противен, раз она носит его подарок.
В этот момент краем глаза он заметил золотое сияние. Резко развернувшись, Джеймс рванулся за мелькнувшим снитчем. Майкл Хостер – ловец Равенкло – тоже мчался к нему. И когда Джеймс уже думал, что вот-вот схватит мячик, в него едва не врезался бладжер. Джеймс резко нырнул вниз, подлетевшая Линда отбила бладжер в другую сторону, но снитч за это время успел пропасть. К счастью, Хостер тоже его потерял: он растерянно завертелся на месте. Осечка.
Джеймс вновь занял свою позицию над кольцами. На этот раз он полностью сосредоточился на поисках снитча и уже вскоре заметил неуловимый мячик чуть ли не у самой земли. Джеймс резко спикировал и помчался вниз, не замечая уже ничего. Ощущение полета, бешеной гонки, когда ветер свистит в ушах, всегда захватывало его целиком. Снитч завис так низко, что, схватив его, Джеймс едва успел выровнять метлу, чтобы не врезаться в землю. Как выяснилось, он всего на пару секунд опередил Хостера.
Зажав снитч в кулаке, Джеймс взлетел над землей, и его буквально оглушили овации и радостные крики на трибунах. Он бросил взгляд на Лили. Она не прыгала и не визжала, как Алиса, но тоже была рада. Об этом свидетельствовали ее волосы, сияющие золотом, словно мини-солнце. И тут Джеймсу пришла в голову идея. Он подлетел к комментатору, проигнорировав пораженный и возмущенный взгляд МакГонагалл, забрал у него волшебный микрофон и радостно объявил на весь стадион:
— Эту победу я посвящаю Лили Эванс, самой красивой девочке Хогвартса!
Восторженные крики на трибунах стали еще громче, многие засмеялись, даже МакГонагалл улыбнулась, но, увы, Лили вовсе не обрадовалась его жесту. Она густо покраснела, волосы ее при этом вспыхнули пурпуром, и начала пробираться сквозь толпу прочь от поля, хотя Алиса и пыталась ее задержать.
Джеймс медленно спустился на землю. Весь азарт моментально пропал. Ну, почему, что бы он ни делал, как бы ни старался, Лили всегда все воспринимает в штыки? Подбежали друзья, все вокруг поздравляли игроков, но победа уже перестала радовать Джеймса. Он с тоской посмотрел вслед невысокой фигурке, которая приближалась к дверям замка.
— Не кисни, Джим, — раздался у него над ухом голос Сириуса. – Она обязательно тебя оценит, рано или поздно.
Лучший друг улыбался ему одновременно насмешливо и сочувственно, как умел только он. Джеймс не мог не улыбнуться в ответ. Сириус кивнул одобрительно и, обняв его одной рукой за плечи, сказал:
— Пошли праздновать, дружище. А то если мы уклонимся от этого действа, болельщики нам не простят.
Джеймс легко рассмеялся. Все-таки Сириус как никто умел поднять ему настроение.
На следующий день Ремусу удалось засадить друзей за учебники. Он решительно заявил, что, мол, попраздновали — и будет, пора бы уже к экзаменам готовиться, которые не за горами. Мальчишки поворчали — скорее для порядка — и сдались. Заниматься отправились в Выручай-комнату, прихватив с собой Лиззи и Марлин, решив, что в таком деле, чем больше народу, тем интереснее.
Мародеры с удовольствием устроили перед девочками целое представление. Приведя их в коридор с портретом Варнавы Вздрюченного, они велели им закрыть глаза. Марлин, правда, пыталась приоткрыть один глаз, но тут же была уличена в этом, и ей со смехом велели не жульничать. Лиззи же Ремус закрыл глаза руками, так что при всем желании подглядывать у нее не было возможности. Впрочем, она таким положением вещей была вполне довольна.
Пару мгновений спустя девчонок ввели в Выручай-комнату и разрешили открыть глаза. На этот раз комната предстала перед ними просторным залом с книжными стеллажами, самыми разнообразными учебными пособиями, а также уютным уголком с креслами, диваном и овальным столом, на котором стояла зажженная лампа, озарявшая все вокруг мягким и теплым желтым светом. Некоторое время девочки лишь молча хлопали глазами, а потом в один голос воскликнули:
— Что это?!
— Это, милые дамы, Выручай-комната, — рекламным тоном сообщил Сириус, обведя помещение рукой. – Выглядит она каждый раз по-разному и предоставляет попавшим сюда все, что пожелаешь.
— Ух ты! – снова в один голос выдохнули девочки.
Когда они немного огляделись, Лиззи тут же подошла к книжным шкафам, просматривая названия и ведя пальчиком по корешкам. Сириус усмехнулся. Она действительно идеально Рему подходит. Тот тоже, когда они впервые здесь оказались, сразу бросился смотреть книги.
Лиззи на это только фыркнула, не оборачиваясь. Марлин же, замерев на месте, закрыла глаза и сосредоточенно нахмурилась. У нее при этом получилась столь забавная гримаска, что Сириус залюбовался. Мгновение спустя на столе появилась небольшая коробка с разноцветными шариками. Питер, который как раз стоял возле стола, подпрыгнул и испуганно спросил:
— Что это?
Марлин открыла глаза и расплылась в довольной, хитрющей улыбке:
— А это, друзья мои, самонаводящиеся мини бомбы-красилки…
Сириус с Джеймсом переглянулись и улыбнулись точь-в-точь как Марлин. Ремус театрально схватился за голову и пробормотал что-то вроде: «Еще одна! Как будто мне этих двоих было мало!», — чем вызвал смех у всех присутствующих. Бомбами заинтересовалась даже Лиззи, ради такого дела оторвавшаяся от книжных полок. Некоторое время все обсуждали, кого можно ими обстрелять, пока Ремус не напомнил, что они вообще-то пришли сюда заниматься.
— Вот ведь вечно ты все испортишь! – проворчал Джеймс, плюхаясь в кресло и вытаскивая из сумки первый попавшийся под руку учебник, коим оказалось зельеварение.
Ремус только усмехнулся на это заявление, а Джим, увидев, что именно он вытащил, страдальчески поморщился. Ремус с Лиззи набрали с полок целую кучу дополнительной литературы и принялись вдвоем с увлечением ее изучать. Смотреть на них было чрезвычайно забавно, поскольку, даже занятые учебой, они умудрялись друг другу уделять внимания не меньше, чем книгам. Однако пора было действительно заняться делом, и Сириус решил составить компанию Джиму, который уже начал на него поглядывать взором утопающего. Сириус всегда подозревал, что единственная причина, по которой умному и талантливому Поттеру не даются зелья – это полное отсутствие усидчивости.
Таким образом, Питеру пришлось заниматься самостоятельно, поскольку Марлин, единственная в их компании на год младше остальных, страдальчески вздохнув, взялась за свои учебники. Закрутив густые каштановые волосы в узел, чтобы не лезли в глаза, она сосредоточенно уставилась в учебник, выписывая что-то на кусок пергамента. В задумчивости она слегка нахмурилась и время от времени сердито сдувала с глаз спадавшие на них волосы. С самой первой встречи, когда она появилась перед ними в темном коридоре в свете Люмоса, Марлин напоминала Сириусу фею: такая же хрупкая и нежная, и такая же непредсказуемая. Порой казалось, что ее большущие прозрачные глаза видят тебя насквозь. Марлин, будто почувствовав его взгляд, подняла голову и улыбнулась.
Вскоре все погрузились в книги, иногда переговариваясь и совещаясь, если что-нибудь было непонятно. Все-таки заниматься коллективно было очень удобно: всегда есть кому помочь. Особенно в этом отношении повезло Марлин, чья программа для остальных была пройденным материалом.
— Я больше не могу! – Джеймс потянулся и отшвырнул в сторону очередной учебник. – У меня уже голова пухнет!
Сириус улыбнулся и тоже потянулся:
— Можно и отвлечься немного от теории.
— То есть? – заинтересовался Ремус.
— Лучший способ освоить ЗОТИ – это практика, а не копание в книгах. Вот ею и займемся.
— Предлагаешь устроить дуэль? – у Джеймса загорелись глаза – он, как всегда, первым понял мысль друга.
— Именно, — Сириус кивнул и встал.
Комната тут же услужливо убрала книжные шкафы и предоставила просторную площадку для дуэли.
Они с Джеймсом принялись обмениваться самыми разнообразными заклятиями. Сначала по очереди – один защищался, другой нападал, и наоборот. Таким образом они отрабатывали и защитные чары, и атакующие. Под конец же решили устроить дуэль настоящую. Остальные отошли подальше, чтобы не попасть под какое-нибудь срикошетившее заклинание, и приготовились болеть.
Зрелище получилось весьма впечатляющее. Вспышки заклятий замелькали с бешеной скоростью, так что у зрителей зарябило в глазах. Дуэлянты выставляли щиты, уклонялись, отпрыгивали, кружили по комнате, как в танце. Однако силы были равны, и ни один из них не мог достать другого. Ремус подумал, что настоящая проблема даже не в равенстве сил, а в том, что они слишком одинаково мыслят и могут предугадать следующий ход друг друга. Наконец, оба выдохлись и синхронно опустили палочки.
— Ничья! – объявил Ремус.
Сириус с Джеймсом улыбнулись. Почти все их соревнования именно так и заканчивались – либо ничьей, либо незначительным отрывом то одного, то другого.
— Я тоже хочу! – подпрыгнула Марлин.
В паре с Лиззи она продемонстрировала великолепное владение защитными чарами. А вот нападение у нее получалось не очень, и, быстро поняв, что с Лиззи ей не справиться, Марлин ушла в глухую оборону и продержалась так довольно долго.
— А ты здорово справляешься с защитой! – похвалила Лиззи свою противницу. – «Превосходно» тебе обеспечено.
Марлин довольно зарделась. Лиззи была одной из первых в ЗОТИ. К тому же она старше, и получить от нее комплимент было приятно.
Поединок Ремуса с Питером стал далеко не таким зрелищным, как предыдущие. Поскольку Ремус по складу характера не был бойцом, хотя и прекрасно успевал по ЗОТИ, а Питер никогда не был особенно силен в учебе.
Глянув на изящные часики – подарок Ремуса на Рождество – Лиззи воскликнула:
— Ой, как поздно уже! Пора расходиться: скоро отбой.
— Я провожу тебя, — вызвался Ремус.
— Хм, Рем, а ты ничего не забыл? – вмешался Сириус.
— А что?
— А то, что нам нельзя сейчас ходить по одиночке.
— Да брось, в преддверии экзаменов всем не до того.
— Нет, Сириус прав, — подключился Джеймс. – Сделаем так: мы все вместе провожаем девчонок…
— Не поняла, — прервала его Марлин. – Что значит «провожаем девчонок»? Я разве не в одной с вами башне живу?
— Ну… понимаешь… у нас просто есть еще одно дело…
— И что это за дела у вас такие после отбоя? – прищурилась Марлин, а Лиззи согласно кивнула. Но тут же обреченно добавила: – Хотя кого я спрашиваю?
Парни усмехнулись, а Лиззи вдруг с улыбкой попросила:
— Взяли бы нас с собой хоть разок!
Все в шоке уставились на нее.
— Лиз, это ты вообще? – шутливо удивился Джеймс. – Ладно бы это Марлин сказала, но услышать такое от тебя…
— А что? Могу я иногда побыть несерьезной?
— Ваше дурное влияние, — усмехнулся Ремус и, наклонившись к Лиззи, заговорщицки прошептал ей: – На меня они тоже так действуют. Чувствую я, если так дело пойдет, от нашего с тобой благоразумия ничего не останется.
Дойдя до башни Равенкло, все остались в боковом коридоре, чтобы дать Ремусу попрощаться с Лиззи наедине. Проводив затем Марлин, Мародеры вернулись в Выручай-комнату, чтобы потренироваться в анимагии.
На этот раз их ждал первый крупный успех. Когда Джеймс на мгновение превратился в величественного благородного оленя, все замерли в восхищении. Но удержаться в анимагическом облике ему не удалось – он тут же превратился обратно.
— Получилось… — благоговейным шепотом произнес Джеймс и, посмотрев на друзей абсолютно круглыми глазами, уже почти закричал: – У меня получилось!
Ответом ему были радостные поздравления.
— А почему ты сразу превратился обратно? – спросил Ремус.
— Не знаю, — Джеймс тряхнул головой и нахмурился, пытаясь разобраться в своих ощущениях. – Очень трудно постоянно быть сконцентрированным на своем облике, а как только теряешь концентрацию, тут же превращаешься обратно.
— Наверное, это умение приходит постепенно, с опытом и привычкой, — сделал вывод Ремус. – А значит, чем больше практики, тем лучше.
Пару минут спустя подвиг Джеймса повторил Сириус, превратившись в громадного лохматого черного пса. И, как и Джеймс до него, тут же вернулся в человеческий облик.
— Нда-а-а… — протянул Сириус. – Концентрация – это проблема.
Джеймс неожиданно рассмеялся:
— Ну, точно – Грим. Тебя кто увидит, сердечный приступ обеспечен!
Ремус улыбнулся, Питер захихикал, а Сириус парировал:
— Сам-то – Рогач! – тут его глаза загорелись, и он воскликнул: – Идея! Парни, нам надо придумать прозвища, соответствующие нашей второй сущности.
— А что, мысль! – согласился Джеймс. – Только сначала надо еще на Пита посмотреть.
После долгих мучений, под коллективным руководством, к собственному немалому изумлению, Питеру удалось превратиться в крупную серую крысу.
— Ну вот, — подвел итог Сириус. – На каникулах мы еще потренируемся…
— Нет! – резко возразил Ремус. – Ты забыл мое условие? Все опыты – только под моим присмотром!
Ремус был настроен весьма решительно, и Сириус неохотно согласился:
— Ладно, значит, отложим тренировки на следующий год. А теперь, что касается наших прозвищ…
После долгих обсуждений, смеха и споров Джеймса нарекли Сохатым, Сириуса – Бродягой, а Питера – Хвостом.
— А нашу пушистую проблему назовем Лунатиком, — заключил Джеймс.
Ремус только усмехнулся – как дети малые, честное слово.
— Итак, — торжественно объявил Джеймс, — господа Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост…
— Представляют карту Мародеров, — подхватил Сириус.
— О-о-о, точно – карта!
— Так. Давайте карту отложим, — вмешался Ремус. – На сегодня уже хватит.
— Ре-е-ем! – в один голос простонали Джеймс и Сириус.
— И не надейтесь меня уговорить, — с улыбкой произнес Ремус. – Все, закругляемся.
— Эх, Лунатик! – вздохнул Джеймс, и Ремус вздрогнул от непривычного обращения.
* * *
Сдачу экзаменов отметили закидыванием слизеринцев бомбами-красилками, предварительно испробовав их на Миссис Норрис. На эту операцию, памятуя просьбу Лиззи, пригласили девчонок. К тому же бомбы были, строго говоря, собственностью Марлин. Последняя участвовала в побоище с особым азартом, приговаривая при этом: «Вот вам – грязнокровка!» Лиззи же больше наблюдала и смеялась, хотя пару бомб тоже запустила.
Поскольку веселье происходило на улице, им даже удалось избежать снятия баллов. И если слизеринцы с горем пополам краску с себя смыли, то Миссис Норрис долго еще разгуливала в разноцветной шкурке, чем забавляла и учеников, и большую часть преподавателей.
Несмотря на все трагические события прошедшего года, каникулы начинались весело. С сожалением прощаясь на вокзале, четверо мальчишек и две девчонки обещали писать друг другу и, если получится, приезжать в гости.
10.10.2011 Глава 26
Каникулы в родном доме Сириус начал с того, что повесил гриффиндорское знамя, предусмотрительно прихваченное из Хогвартса, над кроватью в своей спальне. А чтобы никто не вздумал его снять в отсутствие хозяина, Сириус прикрепил знамя заклятием вечного приклеивания, которое мог отменить только тот, кто наложил.
Мать, зашедшая однажды к нему в комнату и заметившая это нововведение, предсказуемо пришла в ярость, но сделать ничего не смогла.
Через пару дней после приезда небольшая коричневая сова принесла письмо от Марлин. Она сообщала, что едет с родителями во Францию, кое обстоятельство заставляло ее радоваться и грустить одновременно. Радоваться – потому что она давно хотела побывать в этой стране, грустить – потому что в связи с поездкой не удастся повидаться с друзьями. Сириуса традиционно оставили без письменных принадлежностей, и ответить подруге он не мог. Мог только порадоваться за нее.
Уже больше недели Сириус безвыходно сидел в своей комнате не потому, что его наказали, а потому, что общаться в этом доме ни с кем не хотелось. От нечего делать он обдумывал, что бы еще изменить в оформлении спальни, чтобы стало повеселее. Как раз когда он стоял напротив знамени и, склонив голову, оценивающе рассматривал свою работу, прикидывая, не стоит ли немного его поднять, с первого этажа раздался очень знакомый голос, который Сириус давно уже не слышал. Он сорвался с места и кинулся вниз, едва не налетев на мать и только чудом затормозив в считанных сантиметрах от нее. Вальбурга прожгла его гневным взглядом, но на этот раз никак не прокомментировала поведение старшего отпрыска, поскольку все ее раздражение было направлено на пришедшего – высокого темноволосого мужчину с теплой улыбкой и смеющимися серыми глазами.
— Дядя Альфард! – Сириус одарил гостя сияющей улыбкой, не бросившись его обнимать, только чтобы не получить очередное нарекание от матери в неподобающем аристократу поведении.
— Привет, племянник, — дядя ласково улыбнулся в ответ и продолжил прерванный разговор: – Ну так что, сестрица, ты пустишь меня в дом или так и будешь держать на пороге?
Вальбурга недовольно поджала тонкие губы и, молча развернувшись, направилась в гостиную.
— Думаю, это следует расценивать как приглашение, — тихонько сказал дядя Альфард и подмигнул Сириусу. Тот хихикнул.
Альфард – старший брат матери – был единственным родственником, помимо опальной кузины Андромеды, которого Сириус искренне любил и с кем мог общаться. Он всегда был не таким, как все Блэки: белой вороной в черной семье, как и сам Сириус. Именно за эту непохожесть, за легкий характер и доброе сердце любил его племянник и терпеть не могли остальные родственники. Вальбурга же считала брата позором семьи и не выносила, когда при ней упоминали его имя. Естественно, он был редким гостем в этом доме, и Сириус очень по нему скучал.
Когда они вошли в гостиную, Вальбурга, стоявшая у камина, скрестив руки на груди, встретила их холодным вопросом:
— Что тебе нужно?
— Не очень-то любезно ты встречаешь гостей, — добродушно ответил Альфард.
— Незваных гостей, — уточнила Вальбурга, сделав ударение на первом слове.
Альфард фыркнул и миролюбиво произнес:
— Ну и ладно. Я, в общем-то, и не рассчитывал на твое радушие. А что касается твоего вопроса, я пришел с просьбой: отпусти Сириуса погостить у меня пару недель.
При этих словах Сириус едва не подпрыгнул от радости, но сумел сохранить невозмутимый и равнодушный вид: нельзя показывать матери, как ему хочется поехать.
— С какой стати? – миссис Блэк пренебрежительно хмыкнула и иронично выгнула бровь.
— Да брось ты, Вальбурга. Нельзя же постоянно держать мальчика в четырех стенах. Взрослый ведь парень уже. Если хочешь, могу принести тебе страшную клятву, что с маглами он общаться не будет.
— Еще неизвестно, что хуже – маглы или твое общество, — пробормотала мать.
— Зато некому будет трепать тебе нервы, — парировал дядя.
Они долго еще спорили, в результате чуть не разругавшись в пух и прах. Сириус тихо-тихо стоял в стороне, изображая из себя предмет мебели, внимательно при этом прислушиваясь, ведь решалась судьба его каникул… по крайней мере их части.
Победил дядя Альфард. Мать уступила с явным недовольством.
— Но только не больше, чем две недели, — заключила она и холодно бросила, даже не взглянув на сына: – Сириус, иди собирайся.
Сириус бросил на дядю благодарно-счастливый взгляд и помчался в свою комнату, уже не скрывая радости.
У дяди в гостях Сириус не был ни разу и, выйдя из камина, принялся с интересом оглядываться. Он оказался в не слишком большой, но уютной комнате, всю обстановку которой составляли небольшой круглый столик, пара кресел, диван и книжные шкафы. На окнах колыхались легкие полупрозрачные занавески. После тяжелых портьер блэковского особняка такие окна казались голыми.
— Нравится? – спросил дядя, выходя из камина вслед за Сириусом.
— Еще бы! – с энтузиазмом ответил он.
— В таком случае надеюсь, что позже ты проведешь у меня пару дней.
— Не понял, — Сириус изумленно посмотрел на Альфарда. – Разве вы с матерью договорились не на две недели?
— На две-то на две, — дядя хитро прищурился. – Но эти две недели ты проведешь не у меня…
— А где? – Сириус уже ничего не понимал.
— Одна наша родственница очень меня просила повлиять на мою сестру и вытащить тебя из дома, поскольку ее любимый сын очень без тебя скучает…
Дядя сделал многозначительную паузу, и Сириус, наконец, понял:
— Джеймс?! – получив от дяди кивок, он радостно подпрыгнул. – Йеху! Я поеду к Поттерам! Спасибо, дядя!
— Я знал, что ты обрадуешься, — Альфард добродушно усмехнулся. — Вы ведь очень дружны?
Сириус только молча кивнул. То, что Джеймс для него не просто друг, а практически брат… роднее брата, словами не объяснишь. Впрочем, дядя и сам все понял.
К Поттерам они переместились тоже с помощью камина. Правда, Сириус пытался уговорить дядю поехать на «Ночном рыцаре», но тот отмахнулся:
— Это без меня. Пожалей мои старые кости.
Миссис Поттер встретила их в уже знакомой гостиной уютного особняка. Когда она приветливо им улыбнулась, у Сириуса создалось впечатление, что именно сейчас он вернулся домой, а не в тот момент, когда приехал на площадь Гриммо. Искренне улыбнувшись в ответ, он поздоровался с хозяйкой и получил заверение в том, что его всегда рады здесь видеть.
— Что ж, Дорея, — произнес дядя Альфард, — оставляю племянника на твое попечение. Надеюсь, ты с ним справишься.
— Не пугай, Альфард! — рассмеялась она. — У меня свой такой же, так что опыт уже есть.
Как только дядя исчез в пламени камина, миссис Поттер позвала сына. Сверху послышался топот ног, и уже через пару секунд Сириус оказался в объятиях лучшего друга и почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А если подумать, что впереди еще две недели этого счастья, и вовсе не верилось, что каникулы могут быть такими замечательными.
Целыми днями мальчишки исследовали окрестности. А исследовать там было что. Минутах в пятнадцати ходьбы от дома Поттеров начинался лес. Правда, не волшебный, как Запретный в Хогвартсе, а самый обычный, но это не умаляло его интерес для юных исследователей. Однажды они там даже чуть не заблудились. Домой вернулись поздно вечером – грязные, в порванной одежде, исцарапанные, едва держащиеся на ногах от усталости. Миссис Поттер долго охала, когда они в таком виде ввалились в дом. И устроила сыну нагоняй, который выражался в подзатыльнике и долгой прочувствованной речи о том, что он доведет ее когда-нибудь до инфаркта. Мистер Поттер выговор парням не устраивал, ограничившись суровым взглядом, но было заметно, что он едва сдерживает улыбку.
Годрикова Лощина сама по себе представляла немалый интерес, ведь здесь жило множество маглов, и можно было вплотную приняться за изучение их жизни. Как-то во время очередной такой вылазки Сириус вспомнил обещание, которое дядя Альфард дал его матери, и долго хохотал, представив ее реакцию, узнай она, чем он тут занимается.
Домой мальчишки возвращались, только проголодавшись. И никто не отчитывал их за опоздание, а у миссис Поттер всегда были готовы вкуснейшие блюда. Привыкший к жизни по этикету и строгому распорядку дня, Сириус очень удивлялся, что можно, оказывается, прийти поесть не когда положено, а когда проголодаешься.
На этот раз Сириуса поселили в комнате Джеймса, и по вечерам, уже забравшись в постели, они обсуждали планы на следующий день. А когда, вдоволь наговорившись, замолкали, Сириус еще долго лежал, глядя в звездный потолок, слушая размеренное дыхание заснувшего Джима и думая, что это самое счастливое лето в его жизни.
В свободное от исследовательских вылазок время мальчики занимались картой Хогвартса, которая по молчаливому соглашению хранилась у Джеймса. Еще в школе, в конце года, им удалось-таки добиться желаемого результата – карта, благодаря найденному Ремусом заклинанию, теперь показывала перемещения всех обитателей замка. Теперь же Джеймс и Сириус вносили в нее различные усовершенствования. Одно из них, предложенное Джеймсом, состояло в том, чтобы карта могла отвечать на прямо поставленный вопрос. Воспользовавшись заклинанием, которое Джим откопал в каком-то древнем трактате из библиотеки отца, они заложили в карту информацию, извлеченную из книги о тайнах Хогвартса, которую им давным-давно предоставила Выручай-комната. Таким образом, карта по желанию владельца выдавала подсказку, как найти и открыть тайные ходы. Мальчишки очень гордились своей идеей. С такой картой не только не попадешься блюстителям порядка, но и всегда найдешь выход откуда угодно.
После этого Сириус предложил засекретить карту: мало ли кто может ее увидеть. Жаль будет лишиться уникального артефакта, на создание которого они потратили столько лет. Друзья долго спорили, каким паролем карту открывать, пока не сошлись на фразе: «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость». А чтобы будущие поколения бузотеров знали, кому они обязаны столь ценным изобретением, они подписали карту своими недавно изобретенными прозвищами.
Завершающим штрихом стало заклинание, благодаря которому карта довольно ехидно отвечала любому, кто пытался открыть ее, не зная пароля. Они долго хохотали, пытаясь придумать, как это сделать поинтереснее, пока не остановились на заклинании персонификации неодушевленных предметов, предложенном Сириусом, который как раз недавно наткнулся на него, скучая в родном доме. Это заклинание как бы закладывало в карту отпечатки личностей ее создателей, и она начинала «говорить», как они.
Однако для этого каждый должен был сам накладывать заклинание. Сие обстоятельство породило у Джеймса идею навестить друзей. Он хотел полететь на метле, но его родители решительно воспротивились этому, и после некоторых препирательств было принято решение, что мальчики поедут на «Ночном рыцаре». Сириус возликовал. Ему еще со второго курса, когда они ездили в зоопарк, очень понравилось кататься на этом «кошмаре на колесах», как выражалась его мать.
* * *
Лето началось для Ремуса полнолунием. Едва оправившись от которого, он принялся упрашивать родителей отпустить его в гости к Лиззи. Впрочем, «упрашивать» — это сильно сказано. На самом деле, родители согласились сразу же: они были безмерно счастливы, что у Ремуса есть друзья и даже девушка. Ведь они боялись, что их несчастный сын обречен провести всю жизнь в одиночестве.
Лиззи жила в графстве Уоррингтон, и родители хотели сопровождать Ремуса в этой поездке, но он воспротивился, заявив, что уже большой и доберется сам. Отец на это только добродушно усмехнулся и хитро посмотрел на маму, будто говоря: «А помнишь?..» Так что Ремус отправился в гости на «Ночном рыцаре» — не слишком удобный вид транспорта, но магловским было бы гораздо дольше. А камином он пользоваться не хотел, поскольку собирался сделать сюрприз.
Добравшись до места, Ремус прежде всего купил букет, долго и тщательно подбирая цветы. В результате составил его из красных роз, желтофиолей и персикового цвета – любовь, нежность, постоянство.
Лиззи жила в магловском районе, в доме из желтого кирпича, с черепичной крышей, окруженного газоном и цветочными клумбами. Дверь Ремусу открыла кудрявая девчушка лет десяти с точно такими же, как у Лиззи, глазами, одетая в шортики и футболку со смешным медвежонком на груди.
— Ой, здравствуйте! – она с любопытством уставилась на гостя.
— Привет, — Ремус улыбнулся. – Ты – Кэти?
Девочка кивнула, удивленно округлив глаза.
— А я – Ремус. Лиззи дома?
— О! – теперь в глазах Кэти появилось понимание, и она, забыв пригласить гостя войти, метнулась в глубь дома с криком: – Лиз! Лиз! Это к тебе!
Ремус усмехнулся и шагнул через порог, предусмотрительно спрятав букет за спиной. Из прихожей сквозь приоткрытую дверь виднелась светлая комната, а рядом с этой дверью на второй этаж поднималась широкая лестница, откуда послышался веселый голос Лиззи:
— Что ж ты так кричишь, Кэт?
Секунду спустя она появилась на лестнице. Совершенно очаровательная с распущенными волосами, золотистой волной спускавшимися по плечам.
— Рем! – при виде него глаза у нее засияли, и, буквально слетев вниз, девушка кинулась ему на шею.
— Я соскучился, — прошептал Ремус, поцеловав ее.
— Я тоже, — Лиззи просто светилась от счастья.
— А у меня для тебя подарок! – Ремус с улыбкой вынул из-за спины букет и протянул ей.
— Рем! – растроганно произнесла Лиззи и, легонько коснувшись цветов, едва слышно прошептала: – Любовь, верность, нежность.
Ремус улыбнулся – он так и знал, что она поймет зашифрованное в цветах признание.
— Спасибо! – произнесла девушка, закрыв букетом пол лица и, немного поколебавшись, прошептала: – Я тоже тебя люблю.
И тут же, не дав ему опомниться, потащила его в гостиную со словами:
— Пошли, познакомлю тебя с родителями.
Родители Лиззи приняли друга дочери тепло и радушно. Как оказалось, Лиз была копией своей матери, а вот ее сестра свои темные кудряшки унаследовала от отца.
Мистер и миссис Нортон были очень приятными людьми, явно глубоко любившими друг друга. Только вот чувствовалась в них затаенная печаль – гибель сына не прошла бесследно. Ремус произвел на них благоприятное впечатление. Он даже случайно услышал, как миссис Нортон одобрительно сказала дочери:
— Какой вежливый и скромный мальчик!
Ремус провел у Нортонов неделю, в течение которой они с Лиззи гуляли по городу, ходили в кино, она как-то раз даже затащила его в цирк, где на Ремуса особенное впечатление произвели акробаты. Он удивлялся, как маглы не боятся выполнять такие головокружительные трюки, ведь в случае чего у них не было магии, чтобы предотвратить падение.
А однажды Лиззи повела Ремуса на работу к отцу, у которого была своя автомастерская. Она на каникулах часто туда приходила и уже неплохо разбиралась в машинах. Мистер Нортон с удовольствием продемонстрировал свои владения, и Ремус круглыми от тотального изумления глазами смотрел на автомобили и невероятное количество совершенно непонятных деталей. Мистер Нортон добродушно усмехался, а Лиззи откровенно веселилась, глядя на потрясенную физиономию своего парня.
— И как это двигается? – недоуменно спросил Ремус.
В ответ Лиззи с лукавой улыбкой попросила отца:
— Пап, а покатай нас!
Ремуса посадили на переднее сиденье рядом с водителем, «для полноты впечатлений», как со смешком сказала Лиззи. Когда перед глазами замелькали дома и поля, Ремус в первый момент вжался в спинку сиденья, а потом с восторгом уставился в окно. Пейзаж мелькал все быстрее, и создавалось ощущение полета, только очень низкого – над самой землей. В отличие от друзей, Ремус никогда не любил летать на метле, но тут было совсем другое дело!
Мистер Нортон был чрезвычайно доволен произведенным впечатлением.
— Значит, и мы можем вас кое-чем удивить, — произнес он.
Ремус кивнул:
— Надо рассказать ребятам. Уверен, им понравится.
— Думаешь, это разумно? – усмехнулась Лиззи.
— А что?
— Они ж наверняка захотят что-нибудь усовершенствовать, чтобы у машины появились какие-нибудь особые функции…
Ремус рассмеялся:
— Это точно! Но рассказать все равно стоит.
Когда Ремус уже собрался уезжать, Лиззи пришла идея: поехать к нему в гости. Сначала родители не хотели ее отпускать: после смерти сына они очень боялись за своих дочерей, тем более что обстановка в стране с каждым днем становилась все неспокойней. Но Лиззи так жалобно их умоляла, что они сдались с условием, что отправятся они порталом и миссис Нортон проводит их до места.
Родители Ремуса окружили гостью такой заботой и вниманием, что она почувствовала себя родной в этой семье.
На третий день пребывания в доме Люпинов, вернувшись с прогулки по живописным окрестностям, они услышали в гостиной голоса, принадлежавшие явно не родителям Ремуса. Рем сначала насторожился – кто знает, чего ждать в нынешнее тревожное время, — но в следующую секунду узнал голоса и, просияв, рванул в гостиную.
Там у окна сидел Сириус, на ручке его кресла устроился Джеймс, и оба они мило беседовали с хозяевами дома. Похоже было на то, что эти двое успели полностью и безоговорочно завоевать сердца родителей своего друга. Джеймс что-то увлеченно вещал, бурно жестикулируя, Сириус снисходительно улыбался и временами вставлял комментарии в его рассказ.
Миранда и Джон Люпин смотрели на мальчишек с улыбками на губах и абсолютным счастьем в глазах. До сих пор они только слышали от сына рассказы о друзьях, имена которых — Джеймс-Сириус — произносились практически слитно, на одном дыхании. Теперь же, познакомившись с ними, с каждой минутой они все больше убеждались, что могут быть спокойны за своего мальчика – он никогда не будет один.
Джеймс первый заметил вошедшего друга.
— Рем! – он спрыгнул с ручки кресла, оборвав свой рассказ на середине.
И вот уже Ремус обнимает своих друзей.
— О, и Лиззи здесь! – картинно удивился Сириус, будто не знал этого, и многозначительно посмотрел на Джеймса.
Тот в ответ лукаво ухмыльнулся и покивал – мол, понятно-понятно.
— Балбесы, — беззлобно ответила Лиззи, с улыбкой глядя на них.
После ужина Ремус увел друзей к себе, и Джеймс изложил, по какому поводу им пришла в голову мысль навестить его. Ремус усмехнулся – вечно они срываются с места по самым сумасбродным причинам.
Попутно парни похвастались картой перед Лиззи, которая рассматривала их изобретение с восторгом и чуть ли не благоговением.
— Ну, мальчики, — протянула она. – Вы просто гении!
— Да мы знаем, — не смутился Джеймс.
Лиззи рассмеялась:
— И от скромности не умрете!
— Ой, не говори! — театрально вздохнул Ремус и добавил: – А если серьезно, молодцы, парни: защита нашей карте нужна обязательно, так что с паролем это вы здорово придумали.
Джеймс с Сириусом хотели сразу рвануть к Питеру, но Ремус напомнил, что у Пита очень строгая мать, и не помешает предупредить его заранее, чтобы разведать обстановку. Сириус, представив реакцию миссис Блэк, если бы друзья вот так вот заявились к нему, согласно кивнул. Поэтому Питеру была отправлена сова, и теперь они ждали ответ.
Ремус жил в Корнуолле, близ побережья, куда ребята и отправились на следующий же день. Они загорали и купались в море, плавали на перегонки, топили друг друга, устраивали водные баталии, пока Джеймс не заметил, что неподалеку находится станция, где можно взять на прокат яхту. Внимательно понаблюдав некоторое время за тем, что там происходит, он поманил Сириуса. Тот, сразу уловив суть, с энтузиазмом закивал.
— И кто из вас умеет управлять парусником? – скептически спросил Ремус на их предложение.
Вместо мальчишек неожиданно ответила Лиззи:
— Я умею.
— Ого! Да у тебя оказывается масса талантов! – иронично восхитился Джеймс.
— А ты думал! – не менее иронично ответила Лиззи.
Джеймс одобрительно усмехнулся и добавил:
— Я вообще-то тоже умею. Мы как-то с отцом ездили на море, и я тогда научился.
И вот они уже на небольшой белой яхте скользят по водной глади. Над головами хлопает надутый ветром парус. Море искрится под солнцем и переливается всеми оттенками зеленого и синего. Лиззи встала за штурвал, Джеймс следил за парусом, а Сириус с Ремусом устроились на носу корабля. Яхта то зарывалась носом в воду, то взлетала над волнами, брызги летели в лицо, и вскоре мальчишки промокли насквозь. Но это их нисколько не огорчало, скорее — наоборот.
— Рем, хочешь научиться править? – крикнула Лиззи со своего поста.
— Еще бы!
Ремус перебрался к ней, и теперь они держали штурвал вдвоем. Сириус, оставшийся на носу яхты, лукаво улыбнулся – Ремус держал штурвал, а Лиззи, полуобняв его, положила руки поверх его ладоней. Сириус посмотрел на Джима, управлявшего парусом, размышляя: может, ему тоже стоит поучиться? Но быстро отказался от этой мысли. Гораздо интереснее было стоять здесь, впередсмотрящим.
В море их и нашла сова с ответом от Питера. То есть, не совсем от Питера. Им написала миссис Петтигрю, в довольно резких выражениях сообщившая, что у ее сына есть занятия поважнее, чем шляться неизвестно где в сомнительной компании. Лиззи в шоке разглядывала письмо – подобные отношения в семье были для нее в новинку, Ремус с Джеймсом с некоторым сожалением, но без особого удивления, разочарованно вздохнули, Сириус только пожал плечами – стиль написания был точь-в-точь как у его собственной матери. Значит, увидеть Пита на каникулах не удастся.
На море друзья провели целый день, до самого вечера. Поставили яхту на якорь и загорали, лежа на палубе. А потом Сириус предложил купаться, прыгая в воду прямо с борта. Идея была принята на ура, и, увлекшись, они совсем забыли про время: домой вернулись с последними лучами солнца – уставшие, мокрые, но бесконечно довольные.
* * *
Едва приехав домой, Лили начала готовить родителей к тому, что пол лета она собирается провести у подруги. Они не слишком доброжелательно восприняли эту идею, поскольку и так видели дочь очень редко, но и запрещать не стали.
Вскоре Алиса сообщила, что вместе с родителями приедет за Лили в воскресенье. С самого утра воскресенья Лили с нетерпением ждала подругу. Все вещи она собрала еще накануне и теперь бесцельно ходила из стороны в сторону, не зная, чем себя занять.
Стоуны появились к двенадцати часам. Просто позвонили в дверь. Лили тут же бросилась открывать, опередив маму.
— Привет, Лил! – с веселой улыбкой Алиса обняла ее.
Лили даже не сразу заметила стоящих чуть позади мистера и миссис Стоун, которые тем временем с интересом оглядывались вокруг. Одеты они были в повседневные темные мантии, и только Алиса – в красную плиссированную юбку и белую блузку с короткими рукавами.
— Ой, здравствуйте! Что ж я стою! Проходите, пожалуйста.
Пока родители девочек знакомились друг с другом, Лили тихонько спросила:
— А как вы добирались?
— Порталом, — так же тихо ответила Алиса. – Папа специально заколдовал, чтобы перенестись сюда и обратно к нам.
Лили понимающе кивнула. Тем временем мама пригласила гостей выпить чаю перед обратной дорогой. Судя по всему, они произвели на нее благоприятное впечатление.
Все было бы хорошо, если бы в столовую не спустилась Петунья. Правда, при посторонних она не осмеливалась на обычные колкие замечания, но всем своим видом демонстрировала, как ей не нравится происходящее. Зачем тогда вообще пришла? Не иначе, чтобы Лили позлить.
— Слушай, ну и сестрица у тебя! – прокомментировала Алиса. – В прошлый раз, помню, она была вредная, но сейчас, по-моему, еще хуже стала.
— Угу, — мрачно кивнула Лили, – это прогрессирует. С каждым годом.
Стоуны посматривали на старшую дочь хозяев несколько обескураженно, но ничего не говорили. А вот родители Лили то и дело краснели за поведение Петуньи. Однако ни намеки, ни прямые угрозы на нее не действовали.
Наконец, попрощавшись с родителями и выйдя из дома, Лили вздохнула с облегчением. Жалко, конечно, расставаться с мамой и папой, но зато и Петунью она видеть не будет. А это несомненный плюс.
Немного отойдя от дома, так, чтобы оказаться в безлюдном месте, мистер Стоун достал простую белую кружку и сказал:
— Так, девочки, я сейчас активирую портал. На счет три все вместе беремся за кружку. Готовы? – и получив согласные кивки, он начал считать: – Раз… два… ТРИ.
Лили быстро схватилась за портал. Раньше она никогда таким способом не перемещалась, и ощущения были, честно говоря, не из приятных. К счастью, длились они недолго. Через пару секунд Лили и Стоуны уже стояли перед домом, скорее напоминающим небольшой замок – со всевозможными скульптурными украшениями и разноцветными башенками. Яркая расцветка дома тем не менее не создавала впечатления пестроты, режущей глаз. Напротив, он выглядел очень симпатично и уютно. А еще весело.
— Ну как? – спросила Алиса.
— Здорово! – восхищенно ответила Лили.
Алиса тут же потащила подругу на экскурсию по дому, который внутри оказался еще интереснее. Не успела Лили войти и оглядеться, как перед ней с легким хлопком появилось невысокое ушастое существо с громадными круглыми, словно мячики, глазами.
— Отнести вещи в комнату, мисс? – пропищало оно, преданно глядя на Алису.
— Да, Милли, спасибо.
Существо подхватило сумку Лили и исчезло. А Лили так и стояла, хлопая глазами. Глянув на нее, Алиса рассмеялась:
— Ой, Лили, у тебя такое лицо забавное!
— Кто это? – обалдело спросила Лили, когда обрела дар речи.
— Эльф-домовик, — спокойно ответила Алиса. – Они есть во многих волшебных семьях. Как правило, служат одной семье поколениями на протяжении веков.
— Так это и есть домовик? Я как-то читала про них, но никогда не думала, что они такие… такие… — Лили никак не могла подобрать подходящего слова.
— Ничего, скоро привыкнешь, — снова засмеялась Алиса. – Пошли дальше.
Дом внутри оказался гораздо больше, чем снаружи. На стенах, как в Хогвартсе, висели говорящие портреты. Кухня больше напоминала кабинет зельеварения. Но особенное впечатление произвела спальня Алисы. Широкая кровать под балдахином, на стенах двигающиеся фотографии квиддичных команд и несколько потрясающей красоты пейзажей, на которых, если присмотреться, дул ветерок, шевеля траву и ветви деревьев, а иногда менялась погода. На потолке же сияло солнце и по голубому небу проплывали легкие облака.
— Почти такие же чары как в Хогвартсе, — пояснила Алиса. – Только там на потолке то же, что на улице, а у меня тут всегда хорошая погода.
— Потрясающе! – выдохнула Лили. – Закончу школу, тоже себе такой сделаю.
— Готовься, подруга, — многообещающим тоном сообщила Алиса. – Раньше ты меня знакомила с магловским миром, теперь я буду знакомить тебя с волшебным.
Выполняя свое обещание, Алиса водила подругу по тем местам, где жили волшебники, а однажды повела ее на волшебные аттракционы. Издали парк аттракционов, находившийся в стороне от города, на поляне, защищенной скрывающими заклинаниями, казался таким же, как магловский. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что кабинки каруселей, выполненные в виде самых различных волшебных животных, двигаются без какой бы то ни было опоры. Лили долго пыталась понять, как они при этом не сталкиваются друг с другом, поскольку движение их было достаточно хаотичным.
Причем все эти животные казались чуть ли не живыми – они двигались, махали крыльями, драконы даже выпускали небольшие струйки дыма. И кататься на них надо было верхом. Лили поначалу ни за что не хотела залезать на такие карусели. Она и так-то высоты боялась, а тут еще сидишь на спине почти что живого существа, траектория движения которого совершенно непредсказуема. Но Алиса ее успокоила:
— Да не бойся, Лил. Там же везде стоят защитные чары, так что сорваться с них невозможно.
Лили еще поколебалась, но, заметив, что на каруселях катаются даже совсем маленькие дети, устыдилась и сдалась. Они вдвоем сели на большущего красного дракона, и, когда он взлетел вверх, Лили изо всех сил вцепилась в его шею и зажмурилась.
— Лили, открой глаза! – прокричала ей Алиса. – Глянь, как здорово!
Лили осторожно приоткрыла один глаз и чуть не задохнулась. Земля виднелась где-то далеко внизу, так что люди казались совсем крошечными. Дракон пролетел пару кругов и вдруг резко ухнул вниз. У Лили чуть сердце не остановилось, и она отчаянно завизжала. Однако некоторое время спустя, убедившись, что как бы их ни кидало, со спины дракона они не соскальзывают, Лили немного расслабилась и начала получать удовольствие от полета. А когда время вышло и девочки спустились на землю, Лили уже сама потащила подругу на другую карусель.
Вдоволь накатавшись, накупив себе сладостей, подруги уже хотели возвращаться, как вдруг увидели, что навстречу им идет до боли знакомая компания. Мальчишек было почему-то только трое, зато с ними была та равенкловка, с которой встречался Ремус.
— Эванс! – обрадовался Поттер, знакомым жестом взлохмачивая себе волосы, и без того стоящие торчком. – А ты как здесь оказалась?
— Эй, а я что – пустое место! – возмутилась Алиса.
— Извини, Стоун, — тут же исправился Поттер, — тебя я тоже рад видеть.
— Добрый день, леди, — Блэк склонился в полушутливом поклоне. – Не сердись, Алиса, просто при виде Лили Джим сразу слепнет.
Поттер пихнул его локтем, но тот ловко отпрыгнул. Остальные рассмеялись, и только Лили обреченно вздохнула.
— Мало мне тебя в школе, – буркнула она, – так еще и на каникулах встречаешься!
— А правда, девочки, как вы здесь оказались? – вставил Ремус, пока не началась перепалка.
— Да я живу неподалеку, — Алиса махнула рукой в сторону своего дома.
— Серьезно? – изумился Ремус. – Я тоже.
Алиса пораженно уставилась на него и расхохоталась:
— Нет, ну надо! Четыре года вместе проучились и не знали, что живем почти по соседству!
Несмотря на сопротивление Лили, мальчишки уговорили их покататься еще – теперь уже вместе с ними. Она ни за что на свете не призналась бы в этом, но в глубине души считала, что с ними было очень весело.
* * *
Вместо оговоренных двух недель Сириус отсутствовал чуть ли не месяц. Он и с друзьями провел гораздо больше времени, чем предполагалось, да и у дяди потом погостил немного – когда еще удастся с ним увидеться? К тому же домой он добирался магловским транспортом – на поезде, а потом на метро. И это само по себе было захватывающим приключением. Впрочем, в поезде ничего особо необычного не было: Хогвартс-экспресс мало чем от него отличался. А вот метро… Сириус с большим трудом разобрался, как им пользоваться. Поскольку, когда он просил помощи у маглов, те круглыми глазами смотрели на пятнадцатилетнего парня, абсолютно не понимающего, что такое метро. Только один из них все-таки соизволил объяснить, что делать, хотя и долго потом на Сириуса оборачивался.
Он некоторое время развлекался, катаясь вверх-вниз на движущейся лестнице, а когда к платформе в подземелье с шумом вылетел из темного туннеля поезд, Сириус едва удержался, чтобы не отпрыгнуть от него подальше.
Дома его предсказуемо ожидало наказание за самовольное продление поездки. К тому же мать додумалась поинтересоваться, каким образом он добирался домой, если явился один. На что Сириус честно ответил, что ехал на магловском транспорте. И пару мгновений был уверен, что Вальбургу хватит удар после этого заявления. Однако обошлось. Зато не обошлось без Круцио и строжайшего ареста до конца каникул. Но оно того стоило. Да и потом, в его распоряжении по-прежнему оставалось сквозное зеркало, через которое всегда можно было связаться с Джеймсом.
11.10.2011 Глава 27
— Рем! Эй, Лунатик!
Ремус обернулся на голос и обнаружил Джеймса и Сириуса, стоящих возле поезда и усиленно ему машущих. Он сам только что попрощался с родителями и как раз оглядывался в поисках друзей. Улыбнувшись, Ремус начал пробираться к ребятам, гадая как скоро они заметят его новенький значок старосты и как отреагируют на эту новость. Он специально не стал ничего им писать – хотелось сразу увидеть реакцию.
— А Пит где? – спросил он, приблизившись.
Джеймс пожал плечами, но тут же неподалеку раздался голос:
— Я здесь! – Питер появился словно ниоткуда. Впрочем, в такой толпе вообще сложно было кого-то заметить, а тем более невысокого Хвоста. – Извините, ребята, за то письмо. Мать не дала мне ответить, сказала, что напишет сама. Могу себе представить, что она там понаписала…
— Да ладно тебе, Пит, извиняться. Мы же все понимаем, — Ремус хлопнул его по плечу.
— Хм, парни, — прищурился Сириус, — а вы ничего не заметили?
Ремус, изо всех сил стараясь не улыбнуться, сделал вид, что смотрит в другую сторону. Вот и увидели.
— А что? – недоуменно спросил Питер.
— Раскрой глаза, Хвост, и глянь, что за значок у Рема на груди!
— О! – только и выдохнул Питер, уставившись на этот самый значок.
Джеймс расплылся в шкодной улыбке:
— Ну, хоть части наказаний удастся избежать! Ты же не будешь нас штрафовать?
Ремус сделал строгое, серьезное лицо и заявил:
— Даже не надейтесь, что я стану покрывать ваши выходки.
— Не пугай, — фыркнул Сириус. — Мы же знаем, что ты до-о-обрый…
Ремус только головой покачал:
— Чувствую, я стану самым безответственным старостой за всю историю Хогвартса.
Они на это только усмехнулись. Наверняка уже начали строить планы, как можно воспользоваться новым статусом друга.
— Интересно, кто староста у девочек? – мечтательно протянул Джеймс.
— Конечно же, твоя Эванс! – подколол его Сириус, за что схлопотал шутливый подзатыльник.
— И чего вы встали у дверей? – раздался рядом знакомый девичий голос с ехидными интонациями. – Сами не заходите и другим не даете?
Обернувшись, друзья обнаружили насмешливо прищурившуюся Марлин и радостно улыбающуюся Лиззи, которая тут же обняла Ремуса и уткнулась носом ему в плечо.
— Как — что? Вас ждем, милые дамы! – тут же нашелся Сириус.
— Вот ведь, всегда отговорку найдет! – с показным возмущением и тщательно скрываемым удовольствием заявила Марлин.
Сириус, покосившись на Ремуса с Лиззи, с эдакими печальными нотками в голосе протянул:
— Эх, а нас вот никто так не обнимает…
— Ну, хочешь, я тебя обниму? – тут же предложила Марлин, насмешливо улыбнувшись.
— Хочу, — обрадовался Сириус.
На мгновение Ремусу показалось, что на этот раз играет он лишь отчасти. Марлин же, нисколько не смутившись, положила ему руки на плечи и чмокнула в щеку. Но когда Сириус попытался шутливо притянуть ее к себе, тут же отскочила в сторону.
— Эй, а почему только его? – возмутился Джеймс.
— А тебя, Джим, пусть Лили обнимает, — объявила Марлин, в глазах ее при этом плясали чертенята.
— Жестокие вы, — «обиделся» Джеймс. – Уйду я от вас!
Все дружно расхохотались и отправились искать свободное купе, а вот Ремус вынужден был их оставить, поскольку ему надо было в купе для старост. У двери в которое он встретил Лили.
— О, Ремус! – сразу оценила она обстановку. – Надеюсь, ты хоть на правах старосты приструнишь своих друзей?
— Их приструнишь, пожалуй… — усмехнулся Ремус и галантно пропустил даму вперед.
Лили хмыкнула, но его заявление никак не прокомментировала, только тряхнула рыжими локонами и зашла в купе. Там уже почти все собрались, и через пару минут, когда подошли оставшиеся, старосты школы – Фрэнк Лонгботтом из Гриффиндора и Сьюзан Грейс из Хаффлпафа – проинструктировали новеньких и напомнили прежним старостам об их обязанностях. Эти последние заключались в наблюдении за порядком, патрулировании коридоров после отбоя, наказании нарушителей, помощи младшекурсникам и некоторых других делах, которые отдельно обсуждаются на собрании старост. Вещал в основном Фрэнк, Съюзан только иногда что-нибудь добавляла.
— Все старосты должны получить у своего декана расписания занятий и раздать их своим сокурсникам, а старосты пятого курса должны взять расписание и для младших, а также проводить первокурсников в гостиную после торжественного ужина. О времени проведения собраний будут вывешиваться извещения на доске объявлений. Вопросы есть?
Вопросов не было. Даже у дотошной Эванс.
— Лили, не хочешь к нам присоединиться? – спросил Ремус, когда они вышли из купе.
— Нет уж, спасибо. Чтобы Поттер меня всю дорогу доставал?
Ремус вздохнул:
— Ты к нему несправедлива. Он просто старается тебе понравиться.
— Да? – Лили фыркнула. – Странными способами он это делает.
— Ну, уж как умеет, — Ремус едва заметно улыбнулся.
— Ты говоришь прямо как Алиса. Но нет, Ремус, — Лили покачала головой, — можешь даже не пытаться меня уговорить. К тому же меня ждут. Встретимся в Большом зале.
С этими словами Лили решительно зашагала по коридору. Ремус посмотрел ей вслед. Ведь Джеймс ей нравится – это заметно. Почему же она так упорно не желает в этом признаваться? И, похоже, в первую очередь самой себе.
В купе он был встречен дружным вопросом:
— Ну и?!
— Что? – Ремус сделал невинно-непонимающее лицо.
— Не прикидывайся, Лунатик, ты все прекрасно понял, — Джеймс послал ему обвиняющий взгляд.
Ремус усмехнулся:
— Это – Эванс, как мы и думали. Я даже пытался пригласить ее в наше купе, но она наотрез отказалась. Извини, Сохатый.
Джеймс разочарованно вздохнул и махнул рукой – мол, ладно, я и не надеялся. А девочки изумленно уставились на них во все глаза.
— Это что у вас теперь за прозвища такие? – озвучила Марлин их общий вопрос.
Мальчишки переглянулись, соображая, что на это ответить, не выдавая своих экспериментов по анимагии. Первым нашелся Сириус. Наклонившись вперед, он тихо-тихо произнес таким тоном, будто открывал страшный секрет:
— Мы просто решили, что в каждой уважающей себя банде у всех ее членов должны быть прозвища…
— А у вас – банда? – хихикнула Лиззи.
— Конечно! – гордо объявил Джеймс. – Наша банда называется Мародеры.
— Почему Мародеры? – Марлин недоуменно приподняла брови.
— Потому что еду с кухни таскаем, — весело пояснил Сириус. – А ты что подумала?
Марлин с Лиззи хихикнули, и мальчишки принялись им рассказывать, как однажды они наткнулись на Дамблдора во время одного из своих рейдов. Под конец рассказа смеялись все.
— Кстати, о кухне, — произнес Сириус, сверкнув глазами. – Надо бы отметить назначение Рема старостой.
Идея была принята единогласно. Поэтому после официального ужина, пока Ремус возился с первышами на пару с Эванс, остальные отправились в Выручай-комнату, где оставили девушек и Питера, в то время как Джеймс с Сириусом помчались за провизией и сливочным пивом.
В Выручай-комнате они засиделись почти до утра. На их счастье, первым уроком на следующий день была история магии, на которой можно было спокойно поспать. Узнав об этом, Марлин с Лиззи дружно протянули:
— Везе-е-ет людям!
У девушек ситуация была хуже не придумаешь: у одной с утра зельеварение, у другой – трансфигурация.
На этот раз на истории спал даже Ремус, заработав от Лили возмущенный взгляд, а после урока прочувствованную лекцию на тему: «Какой же ты староста, и какой пример ты подаешь товарищам?!». Ремус виновато молчал и разглядывал свои ботинки – раньше он себе такого не позволял, но после их ночной посиделки слушать бормотание Бинса просто не было сил. Неизвестно, сколько времени Лили могла бы продолжать свою пламенную речь, но Ремуса спас Сириус.
— Отстань, Эванс, — добродушно отмахнулся он от нее. – И не кричи, пожалуйста, и так голова болит.
И всегда-то аристократически бледный Сириус после бессонной ночи был похож на привидение, только что насквозь не просвечивался.
— Чем это вы, интересно, вчера занимались, что у вас такой вид и голова с утра болит?! – переключилась Лили на новую жертву, опасно прищурившись. – Кстати, что-то я не помню, чтобы вы вернулись в гостиную после ужина…
— Обмывали значок нашего старосты, — честно ответил Сириус, положив Ремусу руку на плечо.
От такого заявления Лили потеряла дар речи и только ошарашенно смотрела на них, приоткрыв рот.
— Да ладно тебе, Эванс, — вмешался Джеймс в их беседу, широко улыбнувшись девушке. – Ничего крепче сливочного пива на нашей вечеринке не было. Честное мародерское! И подумаешь, поспали на истории. На ней все спят, — и со смешком добавил: – Кроме тебя, конечно.
К Лили, наконец, вернулась способность говорить:
— А ты, Поттер, лучше вообще помолчи! Вы хоть понимаете, что в этом году нам сдавать СОВ?
Джеймс только обиженно хлопнул глазами.
— Ой, Ли-и-или, — зевнув, произнес Сириус, не обращая внимания на тихую реплику Ремуса: «А вот это дельное замечание». – До экзаменов еще ЦЕЛЫЙ ГОД!
— Оболтусы! – в сердцах бросила Лили и, резко развернувшись, двинулась прочь от них.
За ней последовала Алиса, наблюдавшая всю эту сцену, тихо умирая от смеха, на прощание подмигнув мальчишкам. Догнав подругу, она начала что-то ей выговаривать, но та только упрямо качала головой. Джеймс проводил их тоскливым взглядом и вздохнул.
* * *
Сразу по приезде в школу Мародеры приступили к активным тренировкам в анимагии. И уже через месяц ежедневных (а точнее ежевечерних) превращений парни научились контролировать себя и оставаться в зверином облике, сколько пожелают.
— Ну вот, — подвел итог Сириус, чрезвычайно довольный их успехами. — Значит, следующее полнолуние проводим вместе.
Все оставшееся до полнолуния время Ремус провел как на иголках. Ему по-прежнему не слишком нравилась вся эта затея: он до дрожи боялся навредить друзьям – поранить их или покалечить. Но отговорить их не представлялось возможным.
Довольно теплым октябрьским вечером, когда в сопровождении медсестры Ремус шел к Дракучей Иве, его трясло так, что даже мадам Помфри заметила.
— Ремус, что с тобой? – с беспокойством поинтересовалась она.
— Н-н-ничего, — пробормотал он, стараясь не смотреть на нее. – Замерз.
Мадам Помфри удивленно посмотрела на подопечного – замерзнуть в такую теплую погоду было довольно сложно. Но, видимо, списала все на реакцию организма перед мучительной трансформацией и сочувственно покачала головой.
Мародеры затаились неподалеку от Дракучей Ивы, ожидая пока вернется мадам Помфри. Хотя Джеймс никогда не признался бы в этом, но он нервничал перед их первой вылазкой. Все-таки кто знает, как все пройдет? Судя по надменной физиономии, Сириус волновался не меньше. С ним всегда так – чем больше Бродяга нервничает, тем высокомерней становится, а точнее, кажется. Пита вообще колотило, это было заметно даже невооруженным взглядом.
Ожидание становилось невыносимым. Джеймса так и подмывало вскочить с места, но нельзя: их мог кто-нибудь заметить. Наконец, из-под корней ивы появилась мадам Помфри и, остановив дерево, быстрым шагом пошла к замку. Как только за ней закрылись двери, Джеймс прошептал:
— Пора. Пит, перекидывайся и отключай иву.
Питер молча кивнул, и тут же маленькая серая тень метнулась между ветвями дерева. Этот момент они обсудили заранее и даже немного потренировались. Так что теперь Хвост ловко семенил под ивой, и ее бешеные ветви никак не могли его задеть. Наконец, дерево замерло. Джеймс с Сириусом переглянулись и, накинув мантию-невидимку, чтобы их не заметили из окон замка, бросились к Дракучей Иве. Мантию они оставили у самого входа в туннель.
Вскоре все трое уже шли по подземному ходу, сырому и настолько темному, что пробираться приходилось практически на ощупь. В Визжащей Хижине было посветлее, но все равно немало времени ушло на то, чтобы найти комнату, где заперли Ремуса. На двери висел тяжелый засов, с которым пришлось повозиться. Зато в самой комнате было совсем светло, несмотря на плотно заколоченные окна – похоже, на стены и потолок наложили какое-то заклинание, чтобы они светились мягким приглушенным светом. Ремус ходил по комнате из стороны в сторону: от кровати, единственного наличествующего здесь предмета мебели, к двери, и обратно.
Здесь, действительно, было очень неуютно. Как же Ремус тут один все эти годы? Ремус посмотрел на друзей с тревогой, но ничего не сказал. Говорить не хотелось никому – слишком все были напряжены перед своей самой грандиозной авантюрой.
Вдруг Ремус замер и на мгновение как будто окаменел, а потом тело его мелко задрожало.
— Началось, — прошептал он.
Все тут же перекинулись в животных, чтобы оборотень, когда придет в себя, не почувствовал людей.
Процесс превращения выглядел жутко. Джеймсу даже захотелось отвернуться, но он почему-то не мог отвести глаз. Тело Ремуса словно ломала невидимая сила, превращая его в волка. Он закричал, и в этом крике было столько боли, что Джеймса передернуло. До сих пор он до конца не понимал, что испытывает его друг во время этих превращений. Человеческий крик превратился в волчий вой, от которого кровь стыла в жилах. Рядом пискнул Питер и глухо заворчал Сириус.
И вот перед ними стоит крупный серый волк с горящими желтым пламенем глазами. Оборотень подозрительно оглядывал непривычную компанию. Черный пес сделал шаг вперед, на всякий случай загораживая оленя и крысу. Волк фыркнул и принюхался. Несколько мгновений протекли в напряженной тишине, а потом он легонько ткнул пса мордой, признавая его. Тот в ответ коснулся его носом и повернулся к оленю. Волк обнюхал двоих других зверей и, похоже, остался доволен своими гостями.
Когда Лунатик окончательно привык к новому обществу, Бродяга позвал всех на прогулку. Они очень быстро обнаружили, что в анимагической форме могут общаться и друг с другом, и с оборотнем. Это нельзя было назвать разговором в собственном смысле слова, но человеческое сознание переводило этот звериный язык в слова. Таким образом, зов Бродяги выглядел примерно как: «Пошли, погуляем!» Лунатик воспринял его призыв с большим энтузиазмом. Сохатый усмехнулся про себя – и куда делось его обычное благоразумие и осторожность?
Их шествие по лестнице выглядело, наверное, чрезвычайно забавно: впереди большой черный пес спускался медленно и осторожно; за ним волк, время от времени нетерпеливо подталкивавший его сзади; и замыкал олень с крысой на спине. Кто бы их увидел, решил бы, что все – пора в Мунго. Жаль, нельзя посмотреть на это со стороны!
Оказавшись на улице, Бродяга внимательно осмотрелся и принюхался. Убедившись, что людей поблизости нет, он повел их к Запретному лесу. Едва приблизившись к которому, Лунатик вырвался вперед и широкими прыжками помчался в чащу. Бродяга, звонко гавкнув, бросился за ним. Сохатому оставалось только последовать за друзьями.
Они долго носились по лесу наперегонки, переполошив его обитателей. Но ни одна опасная тварь Запретного леса не осмелилась приблизиться к странной компании. Ощущение свободы, необыкновенной силы и ловкости звериного тела пьянило и заставляло бежать все быстрее. Это была самая необычная прогулка в их жизни. В анимагическом облике все воспринималось совсем не так, как в человеческом. Запахи и звуки были во много раз ярче и четче, и поначалу это сбивало с толку. Но скоро они привыкли и могли свободно ориентироваться, пользуясь звериными органами чувств.
Наскучив просто бегать, Лунатик решил позадирать своих спутников. Сначала он напрыгнул на оленя, но нарвался на опущенные рога, которыми тот без труда отогнал его. Тогда он напал на пса, и они начали кататься по опавшей листве. Сохатый испугался было, но быстро понял, что дерутся они не всерьез, и даже когти не идут в ход, не то что зубы. Уложив Лунатика на лопатки, Бродяга гавкнул и, отпрыгнув, снова бросился бежать. Остальные рванули за ним. Так они и носились по лесу, пока вконец не выдохлись и не рухнули на какой-то полянке. Где они находились, Сохатый даже не представлял: раньше они никогда не заходили в Запретный лес так далеко. Но это нисколько не беспокоило: он знал, что они легко выберутся обратно, пользуясь своим чутьем.
На этой-то поляне, залитой бледным лунным светом, вдруг что-то зашевелилось. Лунатик зарычал, но Бродяга шлепнул его лапой и, слегка прихватив зубами за загривок, потянул под сень деревьев. Сохатый тоже немного подтолкнул его рогами, и волк неохотно, но подчинился. Там, затаившись рядом с поляной, они стали наблюдать. Раздался шорох, и из норы, которую они до сих пор не замечали, робко появилось какое-то существо. Больше всего оно было похоже на тельца. Только с бледно-серебристым телом и на длинных тонких ногах с огромными плоскими копытами. Существо секунду постояло, немного покачиваясь, и вдруг начало танцевать на задних ногах. Оно выделывало какие-то сложные замысловатые па, его плавные движения завораживали. Выглядело это потрясающе красиво. Трое анимагов затаили дыхание, и даже оборотень затих, заглядевшись на лунного тельца.
Сколько длился танец, сказать было невозможно: они совершенно выпали из хода времени вплоть до того мгновения, когда телец опустился на четыре ноги и исчез в своей норке. Сохатый тряхнул головой и посмотрел вверх – небо как будто посветлело. «Пора возвращаться», — сообщил он друзьям. Бродяга кивнул и поманил Лунатика за собой.
Возвращались они уже шагом, только изредка переходя на легкий бег. Поняв, что они уходят из леса, оборотень жалобно завыл, но друзья были непреклонны и, подталкивая, повели его обратно к Визжащей Хижине. Там, уставшие после своей прогулки, они улеглись на полу и стали ждать восхода солнца.
Как только началась обратная трансформация, анимаги вернулись в человеческий облик и вышли, заперев комнату, опасаясь, что если они задержатся дольше, то рискуют столкнуться с мадам Помфри.
Привычно проснувшись в больничном крыле, Ремус понял, что ощущения у него при этом совершенно непривычные. Во-первых, ничего не болело. Ну, почти ничего. Тело, как и всегда, ломило после трансформации, но не чувствовалось жжения от ран, которые он наносил себе в волчьем облике. Собственно и ран-то не было, как он с удивлением обнаружил. А во-вторых, Ремус помнил прошедшую ночь. Не слишком четко, скорее, отдельными расплывчатыми картинами, но раньше-то он не помнил вообще ничего. Неужели все это – следствие присутствия рядом друзей? Интересный эффект.
Утром Ремуса пришла навестить Лиззи, а вот друзья появились перед самым обедом. Видать, отсыпались после ночной прогулки. Благо было воскресенье, и не надо было идти на уроки. И, кажется, все-таки не выспались. А Сириуса, судя по всему, и вовсе будили крайними методами – вон он какой взъерошенный и недовольный. Ремус усмехнулся, представив, какие усилия понадобились, чтобы разбудить любящего поспать Бродягу.
— Почему так поздно? – встретила их Лиззи.
Парни переглянулись – может, стоит ей рассказать? Про Ремуса все равно уже знает… Все дружно посмотрели на Ремуса, и он пожал плечами:
— Это уж вам решать.
— Понимаешь, Лиз, — медленно начал Джеймс, — просто мы вчера всю ночь не спали…
Они принялись, перебивая друг друга, рассказывать всю историю. Лиззи смотрела на них круглыми глазами, не веря своим ушам.
— Вы… — выдавила она, когда они замолчали. – Правда… анимаги? В пятнадцать лет?!
Парни кивнули с гордыми улыбками.
— Но… это же… Чем вы думали вообще?! Это же опасно! А если бы что-нибудь пошло не так?
— Но все же получилось, — Джеймс беспечно пожал плечами.
— Ненормальные, — Лиззи покачала головой, — всегда знала, что вы — ненормальные, но не думала, что настолько.
— Кстати, о ненормальных, — вмешался Ремус. – У меня бред, или мы действительно гуляли в лесу?
— Ты же говорил, что ничего не помнишь после полнолуния? – удивился Питер.
— А в этот раз вот запомнил. И это надо расценивать как положительный ответ на мой вопрос?
— Ага, — кивнул Сириус. – И не надо так нервничать. Ну, прогулялись по Запретному лесу. Не сидеть же всю ночь в хижине – там слишком тесно для нашей компании. Сохатый, вон, потолок рогами задевал.
— А ничего, что мы при этом шли мимо деревни, полной людей? – сердито прищурившись, опасным тоном спросил Ремус.
— Да все спали, — отмахнулся Джеймс. – И потом, мы с Бродягой, если что, тебя бы отвлекли.
— Самоуверенные идиоты! – буркнул Ремус, подумав, что говорит это уже не в первый раз.
— Рем, ну ты чего? Здорово ведь погуляли! – Сириус сделал такие жалобные глаза – прямо побитый щенок!
Ремус хмыкнул: это на него анимагическая форма так влияет? Он открыл было рот, чтобы отругать их как следует, но так и не придумал, что сказать, и только укоризненно посмотрел на этих обормотов. Лиззи покачала головой и задумчиво протянула:
— Так вот откуда эти странные прозвища…
Сириус кивнул и перевел дискуссию в другое русло:
— А кстати, Рем, ты помнишь Лунного тельца?
— Кого? – опешил Ремус.
— Лунного тельца, — заулыбался Джеймс. – Такое серебристое существо, которое танцевало в лунном свете. Потрясное было зрелище!
Парни закивали, а Ремус нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Да… кажется, что-то такое помню… Вроде, была полянка…
Ремус замолчал. В памяти всплыло, как черный пес оттащил его к деревьям, а олень при этом подгонял его рогами. И как они все замерли, наблюдая за совершенно феерическим зрелищем.
Сириус с Джеймсом довольно переглянулись – ну как же, отвлекли его от темы их безответственного поведения.
— Знаете, мальчики, — вздохнула Лиззи, — я вам почти завидую.
— Только не говори, что ты тоже хочешь стать анимагом! – вскинулся Ремус.
— Нет, что ты. Я и не собиралась. Но все равно…
Сириус ухмыльнулся и мечтательным тоном произнес:
— А знаете, нам надо привести Визжащую хижину в более жилой вид, а то там так мрачно, что просто тоска берет.
Ремус удивленно приподнял бровь, Джеймс с энтузиазмом закивал, Питер, глядя на него, тоже. Лиззи же спросила:
— А я могу подключиться?
— Конечно! – все четверо ответили ей хором.
11.10.2011 Глава 28
Реорганизацию Визжащей Хижины приурочили к походу в Хогсмид. К сожалению, в связи с этим пришлось сбежать от Марлин, непосвященной в их секрет, и она обиделась. Пренебрежительно фыркнув, она гордо удалилась в компании своих сокурсниц. Сириус со вздохом посмотрел ей вслед. Теперь долго будет дуться, да и вообще не хотелось ее обижать. Но взять с собой в Визжащую Хижину – значит, рассказать про Ремуса. Конечно, Марлин не станет болтать, но только сам Ремус имел право решать раскрывать или нет свою тайну. А он по доброй воле точно не согласится.
В связи с задуманной операцией Джеймс впервые с третьего курса не стал приглашать Лили, и всю неделю перед походом в Хогсмид она смотрела на него недоуменно и подозрительно, как будто пыталась понять, что еще за каверзу он замышляет.
В Хогсмиде они накупили разных тканей для декорирования хижины. Этим процессом руководила Лиззи, как единственная среди них представительница женского пола, заявив, что мальчишки ничего не понимают в дизайне. Все остальное решено было трансфигурировать из подручных средств.
Из синего бархата наколдовали портьеры на окно, довольно долго проспорив, какого цвета они должны быть. Гриффиндорцы дружно стояли за красные, Лиззи упрямо отстаивала синие и, как ни странно, переспорила четырех мальчишек. Окно расколачивать не стали, дабы не возбуждать подозрения, зато наложили на него чары иллюзии, наподобие тех, что Ремус видел в Слизеринской гостиной. По поводу пейзажа за окном тоже завязался спор. Лиззи хотела море, Ремус – горы, Джеймс с Сириусом – лес, Питер – пустыню. В итоге оставили решение за Ремусом, как главным хозяином хижины, и он вынес поистине соломоново решение – зачаровать окно так, чтобы пейзажи в нем менялись, опять же, как у слизеринцев, таким образом выполнив пожелания всех присутствующих.
— Рем, ты знаешь, что ты гений? – спросил на это Сириус.
— Ты это уже говорил, — усмехнулся Ремус.
Затем занялись мебелью, которую трансфигурировали из притащенных снизу обломков. Тут уж каждый дал волю фантазии, в результате чего появилось пять самых причудливо украшенных и самой разнообразной конфигурации кресел, небольшой круглый столик на одной ножке, выполненной в виде переплетенных растений, и даже шкаф.
— А шкаф зачем? – удивилась Лиззи.
— Пригодится, — деловито заметил Джеймс.
Из оставшейся ткани Лиззи сотворила скатерть на столик, украшенную цветами и птицами, а также декоративные драпировки на стены. Парни только присвистнули, наблюдая за ее работой. Под конец она даже повесила два знамени – Гриффиндора и Равенкло – на противоположных стенах.
— Ну, ты даешь, Лиз! — подвел Джеймс итог ее стараниям. – Тебе надо дизайнером работать.
— Я подумаю над этим, — улыбнулась девушка.
За работой, веселыми спорами и смехом день прошел незаметно, и в школу пришлось возвращаться тайным ходом через Дракучую Иву, чтобы не нарваться на отработки за опоздание.
Когда они вошли в гостиную, Марлин сидела в кресле у камина, но, заметив их, тут же вскочила, явно собираясь уйти.
— Марлин, можно с тобой поговорить? – окликнул ее Сириус.
— Нет! — отрезала девушка и бегом поднялась по лестнице в спальни.
Сириус вздохнул. Ну и как теперь выпрашивать прощение?
Марлин удавалось избегать их компанию пару недель. Она вставала раньше всех и, быстро позавтракав, убегала на уроки. На обед и ужин приходила наоборот последней, садилась как можно дальше от них и, опять же поев в считанные минуты, исчезала. В гостиной появлялась, только чтобы быстро пробежать в спальню, не задерживаясь там ни на секунду. Ни одна попытка Мародеров остановить ее, чтобы объясниться, не увенчалась успехом – она каким-то непостижимым образом ускользала от них.
— Ну, что ж она такая упертая? – в отчаянии воскликнул Джеймс.
— А вы чего хотели? – рассудительно заметила Лиззи. – Поставьте себя на ее место – ей было показано, что ей не доверяют. Конечно, она обиделась.
— Это все из-за меня, — сокрушенно произнес Ремус.
— Перестань казниться, Рем, — отмахнулся Сириус. — Ты ни в чем не виноват.
— На самом деле, все из-за меня, — покачала головой Лиззи и, когда все удивленно уставились на нее, пояснила: – Понимаете, если бы вы просто что-то скрывали от нее, это было бы не слишком приятно, конечно, но не обидно. А тут, мне сказали, а ей нет. Получается, что она – чужая.
Парни растерянно переглянулись: с этой точки зрения они на ситуацию не смотрели.
Из-за ссоры были расстроены все, но Сириус за эти несколько дней осознал, насколько дорога ему была Марлин. До сих пор он считал ее другом, но теперь задумался о том, что, возможно, испытывает к ней чувства вовсе не дружеские. И, когда она в очередной раз не появилась после занятий в гостиной, пропадая неизвестно где, он взял карту и принялся искать ее. Пора было уже положить этому конец. Марлин обнаружилась в одном из самых пустынных коридоров седьмого этажа.
Джеймс хотел было пойти с ним, но Ремус его остановил:
— Оставь, пусть идет один. Так будет лучше.
Сказал он это столь многозначительным тоном, что Сириус удивленно воззрился на друга, пытаясь понять, что он имел в виду. Но Ремус спокойно погрузился в чтение очередной книги, будто ничего не произошло. А самое интересное, что Джим тут же послушался и понимающе закивал.
Марлин сидела с ногами на подоконнике и задумчиво глядела на улицу, где сильнейший ветер носил в воздухе вихри опавших листьев и хлестал ими по стеклу. Несколько мгновений Сириус нерешительно стоял, любуясь ее хрупкой фигуркой.
— Марлин, — наконец, позвал он.
Девушка вздрогнула и, резко повернувшись, прожгла его злым взглядом. Она тут же спрыгнула с подоконника и собиралась, как всегда, убежать, ничего не сказав. Но Сириус не дал ей такой возможности, быстро схватив ее за локоть.
— Пусти, — буркнула она, пытаясь вырваться, но не тут-то было.
— Не убегай, пожалуйста, — тихо попросил он. – Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо?
— Глупо? – Марлин снова безуспешно дернула руку, а ее прозрачно-серые глаза сердито сощурились. – Вы наглядно продемонстрировали, что я для вас — чужая, так что какие теперь претензии?
— Марлин, ну, пойми, мы не могли тебя тогда взять…
— Да?! Лиззи, значит, могли, а меня, значит, нет?! – девушка уже практически кричала.
Сириус тяжело вздохнул. Значит, Лиззи была права. Но как же объяснить Марлин ситуацию, не сказав при этом лишнего?
— Лиз – девушка Ремуса, — сделал он попытку.
— А причем здесь это?
— При том, что это тайна Ремуса, и только он может решать, кому о ней рассказывать. Не я. Не Джеймс. Не Питер. Только Рем.
— Значит, Рем мне не доверяет?
— Дело не в доверии, — Сириус покачал головой. – Бывают тайны, о которых лучше не знать. То, что можно рассказать своей девушке, не всегда можно рассказать подруге. Собственно, он и нам-то не хотел рассказывать – мы сами догадались. Пойми, ему и так нелегко. И мы не можем предать его доверие, хоть нам и неприятно держать секреты от тебя.
Марлин долго молчала, уставившись в пол. Сириус ждал, по-прежнему держа ее за локоть и не давая уйти. Наконец, она подняла взгляд:
— Ладно. Хорошо. Я понимаю.
— Мир? – улыбнулся Сириус.
— Мир, — она вернула ему улыбку, и сразу стало как-то светлее, несмотря на по-прежнему сумрачную погоду за окном.
* * *
Однажды утром, в конце октября, Лиззи не появилась на завтраке, на уроках ее тоже не было, как и на обеде. Ремус помчался в больничное крыло, испугавшись, что с ней что-то случилось, но и там ее не было. Рванувшись было искать ее по всей школе, он вспомнил про карту Мародеров и начал судорожно ее просматривать.
Лиззи обнаружилась в своей спальне. Но что же могло случиться, что она не выходит оттуда целый день? Ремус уже хотел попросить у Джеймса сову, чтобы отправить ей письмо и спросить, что происходит, когда к нему самому прилетела сова. На клочке пергамента была написана всего одна строчка:
«Рем, приходи после уроков на Астрономическую башню. Лиззи»
Он еле высидел оставшиеся уроки и, вкратце сообщив друзьям, куда собрался, помчался на Астрономическую башню. В голове билась одна мысль – что случилось? То, что случилось что-то очень и очень плохое, казалось ему очевидным.
На место встречи он пришел первым, но Лиззи появилась всего через пару минут и тут же со слезами бросилась ему на шею.
— Лиззи, что с тобой? Что происходит? – тревожно спросил Ремус, прижав ее к себе и ласково проведя рукой по волосам.
Девушка всхлипнула и тихо ответила:
— Мама прислала мне письмо. Говорит, на папу было совершенно покушение…
Ремус вздрогнул и похолодел. Опять? Как будто мало ей было гибели брата? Лиззи, почувствовав его напряжение, поспешила объяснить:
— Нет-нет, с ним все в порядке. Авроры вовремя появились. Но теперь мама считает, что мы не можем оставаться в Англии – здесь слишком опасно. На следующей неделе она приедет, чтобы забрать меня из школы. Мы будем теперь жить в Италии, а меня отправят учиться в Шармбатон, — Лиззи подняла на него отчаянные глаза. – И мы с тобой будем так далеко друг от друга…
Ремус побледнел, но постарался призвать все свое благоразумие.
— Наверное, твоя мама права – здесь действительно становится слишком опасно.
— А мне все равно! – Лиззи решительно мотнула головой. – Я не хочу расставаться с тобой!
Ремус печально покачал головой:
— А если с твоими близкими опять случится какое-нибудь несчастье? Тебе ведь не будет все равно.
Лиззи упрямо нахмурилась:
— Так пусть они уезжают. Но почему надо забирать меня из Хогвартса? Я ведь вполне могу и дальше здесь учиться!
— Наверное, у них есть для этого причины. Не стоит ссориться с родителями. Мы ведь можем писать друг другу. Нам до совершеннолетия осталось всего два года. И тогда мы сдадим экзамен по аппарации и сможем уже видеться, сколько захотим.
— Целых два года! – с тоской протянула Лиззи.
Ремус только вздохнул. Ему тоже этот срок казался гигантским, но в первую очередь он думал о том, как успокоить любимую.
— Я буду писать тебе каждый день, — прошептал он и нежно поцеловал ее.
Весь вечер они провели на Астрономической башне, обнявшись, любуясь звездами и почти не разговаривая. И все последующие дни, оставшиеся до отъезда Лиззи, каждую свободную минуту они старались проводить вместе, словно пытаясь насытиться обществом друг друга впрок. Ремус усиленно пытался не думать о том, как он будет жить эти два года, совсем не видя Лиззи. Но с каждым прошедшим днем, приближающим ее отъезд, становилось все тоскливее.
Друзья, словно сговорившись, оставляли их вдвоем. Хотя, может, они и в самом деле договорились.
Всю ночь перед отъездом Лиззи они опять провели на Астрономической башне. Лиззи решила устроить там прощание, поскольку терпеть не могла прощаться при посторонних. Ремус был полностью с ней в этом согласен. Друзья помогли ему организовать ужин при свечах, притащив с кухни всяческих яств, обеспечив сервировку и эти самые свечи, и тактично исчезли еще до прихода девушки.
Выглядело это совершенно потрясающе – круглая площадка башни, погруженная в темноту, за исключением небольшого пятна, освещенного дрожащим пламенем свечей, и россыпь сияющих звезд над головой. Создавалось впечатление, будто они одни во всем мире. Не зря во все времена здесь проходили свидания хогвартских студентов.
Лиззи, увидев это великолепие, только восхищенно вздохнула, не в силах выразить свои чувства словами. Забыв обо всем на свете, они болтали обо всем и ни о чем, смеялись, иногда надолго замолкали. Молчание это было теплым и уютным, каким оно бывает только между людьми, которым просто хорошо быть рядом друг с другом. А потом долго и увлеченно целовались при свете звезд и растущей луны. И снова смеялись, строили планы на будущее, обещали не забывать и писать друг другу. Прощальный вечер получился совсем не грустным, как боялся поначалу Ремус. Тоска придет завтра, когда Лиззи уже не будет рядом, но сейчас ему было хорошо как никогда.
И еще один человек провел эту ночь без сна, хотя об этом никто даже не догадывался. Лежа в своей кровати, Питер всю ночь смотрел в потолок и думал о том, что теперь Лиззи потеряна для него окончательно. Конечно, она и раньше никогда не обращала на него особого внимания, но теперь она уезжает, и он не сможет даже видеть ее. Ремусу она наверняка будет писать, а вот про него скоро забудет совсем. Что бы такое сделать, чтобы не дать ей забыть? Эту ночь Питер провел, прокручивая в голове самые разнообразные планы, один безумнее другого. Только он один слышал, как под утро Ремус вернулся в спальню, и в который уже раз позавидовал его счастью.
Если раньше Мародеры отошли в сторону, давая Ремусу как можно больше времени проводить с Лиззи, то теперь, после ее отъезда, они наоборот ни на секунду не оставляли его одного и старались отвлечь и развеселить, как только могли. В результате на многострадальный Хогвартс обрушилась волна новых шалостей неугомонной четверки. То и дело что-то взрывалось, неизвестно откуда появлялись непонятные создания, которые некоторое время спустя также неизвестно куда исчезали. Особенно же доставалось слизеринцам. Те из них, что помладше, уже начали смотреть на Мародеров с откровенным опасением, а те, что постарше – с не менее откровенной ненавистью.
Лили рычала на них, особенно, как всегда, на Джеймса, но абсолютно безрезультатно. Впрочем, большинство их выходок оставалось без наказаний, поскольку, хоть всем и было ясно, чьих рук это дело, но доказать сей факт не представлялось возможным. Обладая не только мантией-невидимкой, но и картой, Мародеры стали практически неуловимы. Преподаватели сходили с ума, студенты веселились, Филч пребывал в глубочайшей депрессии.
Однажды утром, придя в Большой зал на завтрак, студенты и преподаватели обнаружили, что там идет снег. То есть не как всегда, когда на зачарованном потолке отражалась погода, которая была в тот день на улице, а самый натуральный снег, который падал прямо на головы находящимся в зале. И это при том, что на улице-то как раз снега не было и в помине, а шел холодный ноябрьский дождь. Однако на проверку это оказался не совсем снег. Во-первых, он был совершенно не холодным. Во-вторых, при соприкосновении с какой-либо поверхностью он тут же преображался: на девочках превращался в цветы, на мальчиках – в блестки, а на столах сразу исчезал.
— Знаете, — негромко поделилась профессор МакГонагалл с сидевшими рядом преподавателями, пытаясь стряхнуть с головы цветочки. – Меня терзают противоречивые желания: то ли поотрывать этим обормотам головы за учиненные безобразия, то ли начислить им баллы за великолепное волшебство.
— С чего ты взяла, Минерва, что это они? – невинно поинтересовалась профессор Спраут.
— А кто еще, Помона? На такое больше никто не способен. И с точки зрения нахальства, и с точки зрения способностей, необходимых для подобного представления.
Указанная компания сидела за своим столом и что-то увлеченно обсуждала, не обращая внимания на произведенный ими переполох.
— Я с ними скоро с ума сойду! – продолжила МакГонагалл. – В последнее время они как-то слишком активизировались.
— Оставьте, Минерва, — усмехнулся себе в бороду Дамблдор. – Мальчики просто пытаются развеселить друга и отвлечь его от неприятных переживаний.
— Так все это сумасшествие из-за отъезда мисс Нортон? – спросил непонятно чем довольный профессор Флитвик.
Дамблдор кивнул, отчего с его головы посыпались блестки. МакГонагалл возмущенно фыркнула, остальные профессора рассмеялись.
* * *
Лили решила серьезно поговорить с Ремусом, когда им выпадет совместное патрулирование коридоров. В конце концов, сколько можно уже? Мальчишки будто с цепи сорвались. Их выходки давно перешли все возможные границы.
И вот теперь она молча шла рядом с Люпином по сумрачным коридорам, никак не решаясь начать. Ремус был такой печальный, что у нее не хватало духу его отругать. Так они и шли молча, обмениваясь только редкими замечаниями. Нет, все-таки надо что-то делать. И Лили осторожно начала:
— Ремус?
— М-м?
— Ты же староста, почему ты не приструнишь своих друзей? Их выходки уже ни в какие рамки не лезут.
— А ты пробовала их приструнить? – иронично спросил Ремус, усмехнувшись.
Лили нахмурилась:
— Не притворяйся, будто ничего не можешь сделать. Они слушаются тебя, я видела. Хотя, честно говоря, не понимаю, как тебе это удается.
Ремус посмотрел на нее с улыбкой, и от его взгляда Лили стало как-то неуютно: словно он разглядел в ней что-то, чего она сама не замечала.
— Понимаешь, Лили, все это безумие последних недель было затеяно ради меня. Согласись, я не могу отвергнуть их заботу, как бы она ни выражалась.
— При чем здесь?.. – начала Лили и осеклась.
Так значит, все это ради того, чтобы развеселить Ремуса, который тосковал по своей девушке? Лили ошеломленно покачала головой. Невероятно! Они перевернули школу вверх дном, только чтобы поднять другу настроение. На что же они способны, если друг окажется в опасности? Ремус только кивнул, словно прочитав ее мысли, и успокоил ее:
— Не бойся, скоро все закончится.
— В смысле? – не поняла Лили. – Хочешь сказать, что больше не будет всевозможных идиотских проделок и стычек со слизеринцами?
— Да нет, будут, конечно. Просто не в таких количествах. Будет как прежде.
— Успокоил! – фыркнула Лили.
Ремус тихонько рассмеялся и спросил:
— Если уж зашла о них речь, скажи, Лили, что ты имеешь против Джеймса?
Лили раздраженно передернула плечами.
— То что он – хвастун, выпенрежник, самоуверенный, самовлюбленный… Продолжать?
— Не надо. Я понял. Но ты не видишь главного. Джеймс еще умный, веселый, самоотверженный, храбрый, преданный и верный друг. И он любит тебя.
— Да брось, Ремус! Это просто очередная прихоть.
Ремус сокрушенно покачал головой, но спорить не стал.
С этого дежурства Лили вернулась совершенно запутавшаяся. Она уже сама не понимала, что чувствует, и ей не очень-то хотелось в этом разбираться. Если честно.
* * *
Не успел Хогвартс отдохнуть от мародерских выходок, как неизвестно с чьей легкой руки по всей школе распространилось заклинание Левикорпус. Буквально в считанные дни им более-менее овладели все студенты с третьего курса и выше. В результате шагу нельзя было ступить, чтобы не оказаться подвешенным вверх ногами. Начались поиски и разработки контрзаклинания, что добавило в происходящее азарта.
Преподаватели сердились и снимали баллы направо и налево, но это никого не останавливало: по-прежнему то тут, то там кто-нибудь взлетал в воздух. Мародеры, как и все, принялись искать, как можно это заклинание блокировать. Для чего тренировались друг на друге – по очереди подвешивали кого-нибудь, и жертва должна была попытаться освободиться. Собственно экспериментами занимались Джеймс и Сириус. Ремус с Питером чаще выступали в роли зрителей.
Всего за пару недель они нашли-таки верное решение и теперь изумляли тех, кто решался применить к ним Левикорпус, тем, что мгновенно освобождались. Незадачливый шутник поспешно ретировался. Те, что понахальнее, отваживались спросить, как у них это получается.
В общем, наступление зимы Хогвартс встретил весело. Даже чересчур.
12.10.2011 Глава 29
Первое письмо от Лиззи пришло уже через несколько дней после ее отъезда:
«Дорогой Рем,
Мы поселились в Ливорно, на берегу моря, которое постоянно напоминает мне о прошлом лете, проведенном с тобой и мальчиками. Только здесь море совсем другое, не как в Англии. Синее-синее, словно небо в нем отражается. Очень красиво, тебе бы понравилось. У нас небольшой дом с садом, и представь, в этом саду растут персики. Тут совсем тепло, снега нет и в помине. Но не успела я как следует оглядеться, как пришлось отправляться в Шармбатон – время-то идет, а я и так пропустила целую неделю. У них директор – мадам Максим – женщина гигантских размеров, вроде нашего Хагрида. Факультетов в Шармбатоне всего два, и самое забавное, что распределяют на них по половому признаку: на одном факультете учатся девочки, на другом – мальчики. Может, это сделано в целях ограждения от соблазнов темпераментных представителей южных наций? Однокурсницы приняли меня вполне приветливо, так что проблем с адаптацией не было. Учебная программа немного отличается от нашей, но я уже привыкаю. В общем, у меня все в порядке, только очень по тебе скучаю. Передавай привет мальчикам и Марлин.
С любовью,
Лиззи».
Между Ремусом и Лиззи завязалась бурная переписка. Каждое утро начиналось с того, что Рем с надеждой смотрел в окно – не несет ли ему сова послание от любимой? И каждую такую сову Питер провожал завистливым взглядом. Ремус пересказывал содержание писем в самых общих чертах, но его сияющее лицо, когда он их читал, говорило само за себя. Хотя Лиззи регулярно передавала привет всем мальчикам, но по именам вспоминала только Джеймса и Сириуса. Питера же не помянула ни разу. И у Питера начал постепенно созревать план. Ему пришло в голову, что если Лиззи спокойно приняла болезнь Ремуса, то ее родители наверняка отнесутся к данному факту иначе. И он решил написать им об этом перед летними каникулами, то есть перед возвращением Лиззи из школы.
* * *
На Рождественские каникулы Сириус получил приглашение от кузины Андромеды и предложил друзьям составить ему компанию. Все с удовольствием согласились погостить пару дней в конце каникул. Все, кроме Питера.
— Мать меня не отпустит, — с сожалением вздохнул он.
— Так ты не езди домой на каникулы. Как я, — предложил Сириус.
— Не-е, я не могу.
Сириус пожал плечами, но спорить не стал. Хотя почему Пит не может не поехать домой, так и не понял.
В дом кузины Сириус переместился камином из кабинета директора, поскольку на вокзале его с Андромедой могла заметить мать, встречавшая Регулуса. Меди приняла его с распростертыми объятиями. Они всегда были дружны, а ведь с тех пор, как она вышла замуж наперекор семье, ни разу еще не виделись. И, конечно, соскучились друг по другу. Тед Тонкс – слегка полноватый светловолосый молодой человек, которого Сириус смутно помнил еще по Хогвартсу, встретил гостя скромной улыбкой и крепким рукопожатием. Поприветствовав хозяев и оглядевшись, Сириус обнаружил рядом с софой двухлетнюю девчушку с очаровательной мордашкой и ярко-фиолетовыми волосами, которая внимательно его изучала большущими темными глазами. Меди писала ему про дочь и про то, что девочка – метаморф. Это весьма редкий дар, и Сириус видел метаморфа впервые. Правда, в силу возраста, Нимфадора еще не вполне владела своими способностями, но вот цвет волос менять уже научилась. Пока они смотрели друг на друга, ее короткие кудряшки из фиолетовых стали розовыми.
Сириус присел перед ней на корточки и улыбнулся:
— Привет, малышка! Я – Сириус.
Та еще несколько мгновений изучающе смотрела на него и, наконец, соизволила ответить.
Сириус, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид, легонько потряс протянутую руку и спросил:
— А имя у тебя есть?
Девочка забавно скривилась и замотала головой, волосы тут же приобрели помидорный оттенок.
Сириус фыркнул и вопросительно посмотрел на Меди, та только страдальчески возвела глаза к потолку, а Тед хихикнул:
— Наша Нимфадора почему-то не любит собственное имя, — и заговорщицким шепотом добавил: – Сильно подозреваю, это из-за того, что оно слишком длинное, и она никак не может его произнести.
С малышкой Нимфадорой они быстро подружились. Девочка была в восторге от своего юного дядюшки, постоянно придумывавшего разнообразные игры и забавы, от которых дом Тонксов чуть ли не стоял вверх дном. То они лазили на чердак в поисках тайн и сокровищ, то устраивали в ванной морские сражения, то поздно вечером забирались на крышу и наблюдали оттуда за звездами. Меди, в первый раз заметив их посиделки, чуть не оторвала голову своему безбашенному кузену, но потом смягчилась, убедившись, что Сириус внимательно следит за племяшкой и страхует ее, чтобы она не сорвалась.
В первый же день по приезде Сириус поинтересовался у кузины:
— Меди, ты не против, если мои друзья приедут сюда на пару дней?
— Конечно, нет, — улыбнулась она. — Я давно хотела с ними познакомиться.
— Это хорошо, — облегченно вздохнул Сириус. — Потому что я их уже пригласил.
Андромеда расхохоталась:
— Вот только ты можешь сначала пригласить людей, а потом спрашивать разрешения! А что бы ты стал делать, если бы я была против?
— Ну, я что-нибудь придумал бы. И потом, я знал, что ты согласишься.
— Вот как? Я настолько предсказуема? – она снова засмеялась и шутливо взлохматила кузену шевелюру.
— Вполне, — довольно ухмыльнулся тот.
Ремус и Джеймс приехали в конце каникул. Причем Джеймс прилетел на метле, уговорив-таки на этот раз родителей. И кузина Сириуса, и ее муж сразу ему понравились. Они были очень разные – темноволосая красавица аристократка Андромеда и простоватый, но обаятельный блондин Тед – но при этом гармонично друг друга дополняли и смотрелись вместе очень естественно.
А уж их дочь мгновенно завоевала сердца и Джеймса, и Ремуса, и они с удовольствием придумывали для нее всевозможные игры. Андромеда, которая сразу же велела называть себя на «ты» и по имени, смеялась и говорила, что будет нанимать их в качестве нянек для дочери, которая ходила за ними хвостиком, за столом сидела на коленях то у одного, то у другого и таскала у них из тарелок самые вкусные кусочки. А однажды Джеймс предложил покатать Дору, к ужасу Меди и восторгу самой девочки. Джеймс клятвенно обещал, что будет очень осторожен, высоко не поднимется и не будет выделывать никаких опасных кульбитов. Совместными усилиями Андромеду уговорили. Джеймс и в самом деле высоко не поднимался – только метров на пять; и одной рукой крепко держал Дору, чтобы она случайно не соскользнула. Девочка хохотала и визжала от восторга и, когда они спустились на землю, потребовала еще. Но Меди решительно сказала:
— Хватит!
Дора насупилась, но покорилась. Попробуй тут не покориться, когда мама начинает говорить с чисто блэковскими интонациями. Эти интонации были прекрасно знакомы Джеймсу – Сириус приказывать не любил, но умел. И когда он говорил таким вот тоном, слушались все. К счастью, делал он это редко. Но в случае Тонксов коса находила на камень: в дочке-то текла та же блэковская кровь, и порой они так забавно друг на друга хмурились, что мальчишки не выдерживали и начинали хохотать. Дора, почувствовав поддержку, победоносно улыбалась. Андромеда сердилась и смеялась одновременно и говорила:
— Вы мне дочь избалуете!
В общем, время проходило весело. Еще веселее стало, когда Ремус придумал игру в сокровища. Они нарисовали для Доры карту, попрятали по дому и в саду разные безделушки и сладости, и девочка с упоением, ориентируясь по карте, их искала. Конечно, они ей помогали в поисках, но так, чтобы она этого не заметила, и у нее осталось впечатление, что она все сделала сама.
Своими каникулами в доме Тонксов парни остались весьма довольны, несмотря на то, что произошло в последний день. Они с Тедом тогда отправились в город: Меди послала их за покупками, сказав, что им не помешает немного проветриться, заодно и пользу принесут. Купив уже все необходимое, они вышли из очередного магазина, как вдруг рядом раздались хлопки аппарации, и один за другим появились пять человек в масках.
— Мальчики, назад! – скомандовал Тед, но его, конечно же, никто не послушался.
То есть назад они отступили, но только на шаг, и выхватили палочки. Тед едва успел отправить патронуса с сообщением, как понеслись вспышки заклятий.
— Зря ты женился на чистокровной, Тонкс, — раздался смутно знакомый приглушенный маской голос. – Это была самая большая ошибка в твоей жизни, магловское отродье!
— Да ну?! – насмешливо изумился Тед, отбиваясь и стараясь загородить мальчишек. – А я так не думаю!
Конечно же, Мародеры не остались в стороне: они атаковали противников всеми заклятиями, какие знали – от экспеллиармуса до ступефая. Ремус, который по натуре своей не был бойцом, старался помочь друзьям, в основном используя защитные чары, прикрывая их, когда они слишком увлекались битвой.
Следуя внезапному вдохновению, Джеймс додумался применить недавно вошедший в моду в Хогвартсе Левикорпус, и один из Пожирателей резко взмыл вверх. Его товарищ, зарычав, послал в Джеймса какое-то невербальное заклятие. Не успел он хоть как-то отреагировать, как перед ним возник Сириус и крикнул:
— Протего!
Но куда было пятнадцатилетнему мальчишке устоять против взрослых волшебников! Их обоих отшвырнуло назад и знатно впечатало в стену. Подвешенный Джеймсом Пожиратель рухнул на землю и ударился не хуже их.
— Малфой! – процедил Сириус, когда они с трудом поднимались на ноги.
И только тогда до Джеймса дошло, где он слышал этот голос.
Неизвестно, чем закончилась бы стычка, если бы не подоспели авроры, вызванные Тедом. Пожиратели, оценив численное превосходство противника, тут же аппарировали, бросив на прощание еще парочку заклятий.
— Ребята, вы как? – сразу же повернулся к ним Тед.
— Ничего, — поморщился Сириус. – Были бы мозги, было бы сотрясение.
Джеймс хихикнул. Ремус покачал головой, но вздохнул облегченно, убедившись, что серьезных травм друзья не получили. А вот сам Тед был ранен – сквозь мантию на плече проступила кровь. Однако на встревоженные вопросы он отмахнулся, сказав, что это ерунда, царапина.
— Вот так сходили за покупками! – задумчиво произнес он. – И что мы Меди скажем?
— Боюсь, говорить уже ничего не придется, — заметил Ремус, кивком указав в сторону неожиданно появившейся рядом женской фигуры.
Углядев их группу среди авроров, Андромеда кинулась их обнимать, а, обнаружив ранение Теда, побелела и погнала всех домой. Авроры пытались задержать их для дачи показаний, но Меди так зыркнула на них в лучших традициях своей семьи, что они немедленно уступили.
Андромеда тут же отправила сову родителям Джеймса и Ремуса, чтобы сообщить им о случившемся до того, как они прочтут об этом в газетах, и сразу успокоить, что с их детьми все в порядке.
— Надо бы выучить побольше боевых заклинаний, — подвел Сириус итог их приключению, когда вечером они уже ложились спать.
— Точно, — кивнул Джеймс. – Этим и займемся, когда вернемся в Хогвартс.
На этот раз Ремус был полностью с ними согласен – при том, что творилось в стране, знание боевых заклинаний не помешает в любом случае.
* * *
На вокзал к Хогвартс-экспрессу друзей провожала Андромеда. Явились они туда чуть ли не в последнюю минуту, поскольку долго спорили с Дорой, которая хотела непременно пойти с ними. Сириус счел, что опоздание ему даже на руку, ибо очень старался избежать встречи с матерью. Правда, смысла в этом уже не было: Малфой видел его с Тедом, так что семья наверняка была в курсе того, где он провел каникулы. Тем не менее, лишний раз выслушивать речи про позор рода не хотелось. Поэтому, попрощавшись с Андромедой, он побыстрее потянул друзей в поезд.
Не успели они и пары шагов пройти в поисках Питера, как им навстречу попалась Марлин, бледная и чем-то сильно расстроенная. Увидев шедшего впереди Сириуса, она с радостным воплем кинулась ему на шею. Сердце сладко замерло, но не успел он задуматься о том, что бы значила столь бурная встреча, как Марлин, отпрыгнув от него, бросилась обнимать остальных.
— Э-э, Марлин, ты чего? – ошарашено поинтересовался Джеймс.
— Я прочитала в «Ежедневном пророке», что на вас напали Пожиратели, — затараторила девушка, глаза у нее при этом подозрительно блестели. – И там совсем ничего не написали, чем все закончилось. Прихожу на вокзал – вас нет. Нахожу в купе Питера – он один. И ничего не знает про вас. Я думала… думала…
Марлин не выдержала и судорожно всхлипнула.
— Ну, что ты, Марлин? – улыбнулся ей Сириус, легонько дернув за толстую косу. – Все в порядке. Мы здесь, живые и здоровые.
Марлин улыбнулась в ответ и сердито смахнула слезы.
— Я так испугалась! – тихо призналась она.
В серых глазах все еще плескался пережитый ею страх. Безумно захотелось обнять ее, прижать к себе крепко-крепко, чтобы никакие беды не смели коснуться этой хрупкой девочки. И Сириус напомнил себе, что он для Марлин – только друг, такой же, как остальные Мародеры. Хотя с другой стороны, встретив его изучающий взгляд, Марлин слегка покраснела и отвела глаза.
— А кстати, где ты видела Пита? – прервал его размышления Джеймс.
Марлин, будто обрадовавшись смене темы, повела их по коридору. У самого купе они чуть не столкнулись со Стоун, которая при виде них облегченно вздохнула и заулыбалась:
— Живые!
— О, Алиса, неужели ты тоже читаешь «Ежедневный пророк»? – невинно поинтересовался Ремус.
— Да это не я, это Лили, — машинально ответила она и тут же прикусила язык. – Упс!
У Джима вспыхнули глаза:
— Так значит, она беспокоилась за меня?
— Я этого не говорила, — пошла на попятный Стоун.
— Но дала понять, — не отступал Джеймс.
Алиса поспешила скрыться, ничего не ответив. Джеймс хотел сразу же пойти искать Лили, но друзья его отговорили, сказав, что сейчас это будет лишним. Джеймс поспорил, но, в конце концов, согласился. Зато всю дорогу до Хогвартса он пребывал в самом радужном настроении. А Сириус исподтишка наблюдал за Марлин, которая, повеселев, без умолку что-то рассказывала.
— Сириус! Сириус, ты уснул что ли? – Марлин помахала ладошкой у него перед глазами.
— А? – Сириус мотнул головой, пытаясь прийти в себя. – Извини, я задумался.
Ремус хмыкнул и как-то загадочно улыбнулся. Сириус подозрительно покосился на него – и что бы значил этот его всепонимающий взгляд?
— Я спросила, чем ты занимался на каникулах. Ты же к кузине ездил?
— О-о… Чем я только не занимался! – Сириус ухмыльнулся и принялся рассказывать про семью Андромеды.
* * *
После Рождественских каникул пятикурсников так загрузили домашними заданиями ввиду приближающихся СОВ, что некогда было вздохнуть. А если к этому прибавить квиддичные тренировки, а для Ремуса еще и обязанности старосты, то свободного времени практически не оставалось. И после Рождества Мародеры притихли – их проделки свелись к минимуму. Да и те устраивались, скорее чтобы не терять форму. А уж если вспомнить тот кавардак, который они устроили в конце осени, нынешние редкие шалости можно было вовсе не считать. МакГонагалл вздохнула с облегчением, но подозрительно на них посматривала – кто знает, может, они просто временно затихли, готовя что-то грандиозное. Мародеры были ее вечной головной болью, но одновременно и самой большой ее гордостью. Хотя учителям не полагается иметь любимчиков, но настолько талантливые студенты невольно вызывают большую симпатию. Даже при всех их выходках.
Северус следил за притихшими гриффиндорцами с подозрением. Он считал, что это только затишье перед бурей. К тому же он не оставлял надежды выследить Люпина и добыть доказательства того, что он оборотень. В конце концов, ему посчастливилось наткнуться на него, когда он шел куда-то вечером в сопровождении мадам Помфри. Издалека, стараясь не попасться на глаза, Северус последовал за ними.
Увы, слежка не удалась: позади послышались шаги и знакомые ненавистные голоса. Пришлось срочно скрываться, пока они его не заметили. Проклятые гриффиндорцы явно направлялись на улицу. Интересно. Зачем это их туда понесло в полнолуние? Северус пошел было следом, но Блэк вдруг подозрительно оглянулся, и он едва успел спрятаться. А Блэк все стоял и озирался. Складывалось впечатление, что он даже принюхивается. Неужели услышал? Однако и слух у него! Как у зверя. Пришлось отстать и задержаться в замке. А когда Северус, наконец, решился выйти, гриффиндорцев уже и след простыл.
Но он не собирался сдаваться. Всю ночь он провел рядом с Больничным крылом, затаившись в одной из ниш, чтобы его никто не заметил, и, когда на рассвете мадам Помфри вышла из своих владений, он последовал за ней. На этот раз ему никто не помешал, и Северус успел заметить, как медсестра каким-то образом (он так и не смог разглядеть каким именно – слишком далеко стоял) остановила Дракучую Иву и скрылась где-то в районе корней. Он хотел было последовать за ней, но проклятая ива тут же ожила.
К счастью долго ждать не пришлось – мадам Помфри вернулась. Да не одна, а в сопровождении бледного и едва держащегося на ногах Люпина. Куда это, интересно, его водят? И как бы туда проникнуть? Как Северус не наблюдал за медсестрой, но так и не разглядел, что она делала, чтобы заморозить иву. Что ж, у него для этого есть еще время завтра. Из книг он знал, что оборотень превращается не только в сам день полнолуния, но и в ближайшие два-три дня. Так что Люпину предстоит это путешествие еще, как минимум, один раз.
* * *
Возвращаясь с кухни, куда Сириус был делегирован за дополнительной порцией сладостей, у дверей Больничного крыла он нос к носу столкнулся со Снейпом.
— Ты что здесь делаешь, Нюниус? – ехидно прищурился Сириус. – Опять голова болит?
Впрочем, что здесь делает Снейп было кристально ясно – за Ремом шпионит. Рем еще после прошлого полнолуния рассказывал, как этот хмырь приходил к мадам Помфри явно на разведку, сославшись на головную боль. Ничего он тогда не узнал, но если так дело и дальше пойдет…
— А ты что? – не менее ехидно ответил тот, покосившись на пакеты в руках врага. – Воспаление хитрости?
Проигнорировав его реплику, Сириус уже хотел зайти, но замер, когда Снейп небрежно бросил ему вслед:
— А твоего дружка куда на ночь водят? Под Дракучей Ивой есть особое отделение для оборотней?
Сириус резко развернулся. Видимо, выражение лица у него было при этом очень выразительное, поскольку Снейп даже отшатнулся.
— А ты пойди и проверь, — ласково посоветовал ему Сириус.
— Я бы проверил, — ехидство быстро вернулось к Снейпу, — да не знаю, как туда пробраться. Не подскажешь?
У него были при этом настолько приглашающе-вызывающие интонации, что, не успев задуматься о том, что именно говорит, Сириус ляпнул:
— Там выступ такой есть у основания. Нажми его палкой – ива и замрет.
— Стой, придурок! – крикнул ему Сириус вслед. До него со всей ясностью дошло, ЧТО он сейчас сказал Нюниусу.
Но тот даже не запнулся. Ну и плевать. Снейп, конечно, дурак, но ведь не сумасшедший. Не полезет же он в зубы оборотню?
Однако Сириус ошибался – он полез. Вечером, когда их компания приблизилась к иве, они успели только увидеть, как Снейп исчезает в подземном ходе.
— А этот что здесь делает? – удивился Питер.
— Идио-о-от! – с отчаянием выдохнул Сириус.
— Чего мы стоим?! – очнулся Джеймс. – Его надо остановить! Хвост, отключай иву.
Питер тут же перекинулся и метнулся к стволу.
— Бродяга, подстрахуешь, — распорядился Джеймс.
Сириус кивнул. Один из них должен остаться в человеческом облике, чтобы увести Снейпа, а другой – перекинуться и отвлечь Лунатика. Поскольку олень в подземный ход не поместится, выбора особого не было.
— Будь осторожен, Сохатый, — произнес он перед тем, как перекинуться.
— Скажи это себе, — буркнул Джеймс, бегом направляясь к иве.
Снейпа они настигли у самой двери. Этот умник умудрился уже снять засов. И застыл как статуя перед только что завершившим трансформацию оборотнем, который уже сделал шаг в его сторону.
— Кретин! – простонал Джеймс, дергая Снейпа на себя и оттаскивая его к подземному ходу.
Бродяга прыгнул вперед, заступая дорогу разозленному оборотню, и выразительно гавкнул. Лунатик остановился и зарычал. Он был недоволен тем, что у него из-под носа уходит потенциальная добыча. Бродяга не стал дожидаться, пока друг перешагнет порог комнаты, и, прыгнув на дверь, захлопнул ее перед самым носом Лунатика. Тот обиженно взвыл, не ожидав от приятеля такой подлости. Не теряя времени, Сириус превратился в человека и запер дверь на засов. Почувствовав человеческий запах, оборотень завыл еще громче и кинулся на дверь. Но поздно – она была надежно заперта. Снова послышался вой, на этот раз разочарованный.
Все это заняло считанные секунды. Сириус облегченно выдохнул и сполз по стене на пол. Идиот, идиот, идиот! Ну, кто тянул его за язык?! Собственными руками дал Снейпу доказательства, которые тот искал. Уж не говоря о том, какой опасности подвергался Джеймс. И Ремус. Ох, что теперь будет! И как бы заставить Нюниуса молчать?
Время текло мучительно медленно. Сириусу казалось, что он просидел здесь добрую половину ночи, слушая обиженный вой Лунатика, когда послышался голос Джеймса:
— Бродяга?
Сириус сбежал вниз ему навстречу. Они с Питом замерли у самого начала подземного хода.
— Все в порядке, — поспешил он их успокоить. Оба выдохнули с заметным облегчением. – Что Снейп?
— Пришлось немного приложить его, чтоб не сопротивлялся, — Джеймс нервно хихикнул. – А вообще с ним могут быть проблемы. Мы, конечно, припугнули его, что если будет болтать, ему не поздоровится, но он может и наплевать на это…
Сириус мрачно кивнул. Что ж придумать, чтобы гарантированно заткнуть Снейпу рот?
— А как он вообще узнал, как сюда попасть? – подал голос Питер.
Сириус тяжело вздохнул и, уставившись на свои ботинки, признался:
— Я сказал.
— Ты?! – воскликнули они хором. – Зачем?!
— Ни зачем, — буркнул Сириус. – Вырвалось.
— Ты рехнулся, Бродяга?! – прошипел мгновенно разозлившийся Джеймс. – Чем ты думал в тот момент?!
Сириус молчал, не глядя на друзей. Похоже, у Джеймса было сильное желание ему врезать. Если бы Джим уступил этому желанию, он был бы только рад – может, хоть немного заглушило бы голос совести. Но Сохатый сдержался, только сопел сердито. Они с Питом молчали, сверля его возмущенными взглядами. Так все трое и стояли пару минут, пока Джеймс все еще злым голосом не заявил:
— Ладно, пошли. К Лунатику теперь лучше не соваться, так что возвращаемся. Надо еще обдумать, как гарантировать молчание Нюниуса.
Придумывать однако ничего не пришлось. На следующий день их вызвали к директору. Всех четверых. Как выяснилось, Снейп уже успел поведать Дамблдору о своем ночном приключении, естественно, представив все так, будто его хотели убить.
— Теперь я хочу услышать вашу версию событий, — сурово заключил директор.
Сириус бросил быстрый взгляд на друзей и начал рассказывать, как встретил Снейпа и как ляпнул ему про иву, а заодно и про то, как они вытаскивали этого придурка из Визжащей Хижины. Умолчав, конечно, про свои анимагические способности. Остальные временами дополняли его рассказ. Джеймс, который еще с утра, когда они зашли к Ремусу в Больничное крыло, грозился набить Сириусу морду, теперь стоял у него за плечом молчаливой тенью, готовый в любую минуту броситься на его защиту. Всем было ясно, что ночное приключение грозило исключением из школы.
— Надеюсь, вы понимаете, мистер Блэк, — жестко произнес Дамблдор, — что чуть не убили человека?
Сириус хотел было сказать, что Снейп сам виноват – никто его на аркане туда не тащил. Но получил тычок от Джеймса и промолчал. Директор посверлил его тяжелым взглядом и продолжил:
— Наказанием вам будут отработки совместные с мистером Снейпом. Мистер Филч подберет вам такие задания, которые можно выполнить только вдвоем. Помогая друг другу.
Сириус поежился – «веселое» ему время предстоит! Хотя он, конечно, заслужил. Еще и не такое заслужил, идиот! Думать надо было, прежде чем языком трепать!
— Можете идти.
— Сэр? – нерешительно спросил Джеймс. – А как насчет Снейпа? Он не расскажет?
И тревожный взгляд в сторону Ремуса.
Дамблдор внимательно посмотрел на него и покачал головой:
— Нет, мистер Поттер. Он ведь тоже виноват. И он будет молчать.
Все облегченно выдохнули.
Однако несколько дней спустя Мародеры обнаружили, что каким-то непонятным образом среди студентов распространилась новость о том, что Джеймс спас Снейпа. Правда, никто не знал, от чего он его спас. Но, учитывая, что никто из участников этой истории ничего не рассказывал, сам факт подобных слухов вызывал недоумение. Впрочем, для Джеймса они оказались благоприятными: Эванс начала поглядывать на него с уважением.
12.10.2011 Глава 30
В том году День всех влюбленных проходил как-то особенно бурно. Воздух был прямо-таки заполнен всевозможными валентинками, летающими в поисках адресата. А уж популярную мародерскую компанию и вовсе завалили самыми разнокалиберными открытками. Особенно досталось Сириусу. Он их даже не пытался открывать, сказав, что подождет до вечера и прочтет все разом.
Вечером, устроившись у камина в гостиной, он сложил всю скопившуюся за день стопку на столик и выудил оттуда первую попавшуюся валентинку. Едва начав ее читать, Сириус поперхнулся и тут же расхохотался.
— Что там? – полюбопытствовал Питер.
Ему тоже за компанию досталась пара валентинок. И он был так этому рад, что ни за что не стал бы смеяться над своими посланиями. Джеймс, недолго думая, выхватил у друга открытку и начал торжественно читать вслух:
— «Твои глаза – словно хрустальные озера. Они манят меня…»
Дочитать он не смог, поскольку тоже начал хохотать.
— Бли-и-ин! – простонал он сквозь смех. – Вот это я понимаю – высокий стиль!
— Ладно вам, – мягко укорил их Ремус, старательно пряча улыбку. – Девочка старалась, писала. Хотела восхищение свое выразить.
Однако его слова вызвали только новый приступ хохота. Отсмеявшись, Сириус спросил:
— Джим, а ты своей Эванс послал валентинку?
— Нет, — Джеймс сразу стал серьезным и печальным.
— Как это нет?! Почему?!
— Я не знаю, что написать, чтобы она потом не швырнула мне открытку в физиономию. Она ведь всегда злится, что бы я ни делал.
— О, а давай из всех этих валентинок выберем самые вменяемые и составим из них послание Эванс? – предложил Сириус.
— Ага, про глаза-озера, — хихикнул Джеймс.
— В ее случае это будут скорее весенние луга – озера не бывают зелеными. А вообще-то я же сказал: вменяемые.
— А что? Можно попробовать… — Джеймс задумчиво взъерошил волосы.
Следующие полчаса, собрав в кучу все валентинки, доставшиеся на долю их компании, они читали их, выискивая наиболее красивые фразы, хохотали над каждой второй и только изредка удивленно присвистывали. Справедливости ради следует заметить, что смеяться там было над чем: фраза про глаза-озера была еще из самых простеньких эпитетов.
— Над чем веселитесь? – к ним подошла Марлин и устроилась в свободном кресле.
— Эти двое получили кучу любовных посланий и теперь выбирают самую достойную поклонницу, — насмешливо произнес Ремус.
Марлин подозрительно покосилась на гору валентинок, рассыпанных по всему столику, и слегка нахмурилась.
— Не отмазывайся, Рем, тебе посланий пришло не меньше! – шутливо возмутился Джеймс.
— Меньше, — спокойно возразил Ремус.
Джеймс уже хотел что-то сказать, но Марлин его опередила:
— И как? Нашли что-то стоящее?
— Ага, просто не знаем на ком выбор остановить! – фыркнул Сириус.
Они с Джеймсом снова принялись хохотать. Марлин приподняла брови:
— Что, настолько все плохо?
Вместо ответа парни протянули ей пару открыток с особо витиеватым стилем. Марлин пробежала их глазами и тоже рассмеялась:
— Да уж, патетично. Но неужели ничего дельного не нашли?
— Мы как раз в поиске, — ухмыльнулся Джеймс.
— И кое-что действительно нашли, — добавил Сириус. – Например, вот это.
Он показал на отложенный в сторону конверт с изображенной на нем розой. Марлин, бросив на него взгляд, вздрогнула и слегка покраснела.
— Кто же эта прекрасная дама, что смогла тебе понравиться? – небрежно спросила она. Но уж слишком небрежно.
— В том-то и дело, что не знаю. Там подписи нет.
— А-а… — протянула Марлин и сделала вид, что заинтересовалась другими валентинками.
Ремус хмыкнул и покачал головой – ну, когда ж эти двое поймут, наконец? Сириус думает, что Марлин относится к нему как к другу, Марлин думает, что Сириус относится к ней как к другу. И при этом оба смотрят друг на друга такими выразительными взглядами… Подтолкнуть их, что ли? Или все-таки не стоит? Судя по всему, Джеймс тоже давно все понял: вон как насмешливо косится на друга. И, кажется, у него язык чешется вставить какой-нибудь комментарий на эту тему. Но вместо этого Джеймс произнес:
— Кстати, Марлин. Вот ты – девочка. Что мне написать в валентинке, чтобы Лили понравилось?
Марлин хмыкнула:
— Однако вопросики у тебя! Хотя, знаешь, пожалуй, стоит ей не писать вообще. Она уже привыкла, что ты постоянно ее поздравляешь по поводу и без. А тут она точно удивится, будет думать, почему это ты про нее забыл. Вот и интерес появится…
Лили, конечно, не думала, что ее завалят посланиями, но все-таки ожидала получить хоть что-нибудь. А тут ничего. Это было обидно. Или все настолько не хотят связываться с Поттером? Но ведь и от Поттера ничего. А она уже как-то привыкла получать от него всевозможные послания. Расстроенная, Лили вернулась в спальню совсем рано, чтобы побыть одной – Джулия и Элинор остались в гостиной, а Алиса умчалась гулять с Фрэнком. Некоторое время она пыталась заняться книгой, но за полчаса смогла прочитать только один абзац. Да что ж это такое? Ну, подумаешь, не поздравил никто. Она ведь сама всегда считала этот праздник несколько глупым. А может, Поттер просто переключился на другую девушку? Понял, наконец, что здесь ему ничего не светит? Но от этой мысли стало почему-то совсем грустно.
* * *
Наступила весна. А вместе с ней приблизились экзамены. Уж насколько пятикурсников гоняли в течение года, готовя их к сдаче СОВ, но тут учителя просто начали зверствовать. Однако Мародеры и в таких условиях находили время заниматься своими таинственными делами и постоянно куда-то исчезали.
Вот и в этот раз, нигде их не найдя, Марлин поддалась на уговоры подруги и отправилась с ней в библиотеку. Собственно, Мэри МакДональд не была такой уж близкой подругой. Настоящих подруг у Марлин не было: как-то не складывались доверительные отношения с сокурсницами. Возможно оттого, что большую часть свободного времени она проводила в компании мальчишек. С ними ей было интереснее. Тем не менее с Мэри они общались по-приятельски и иногда вместе ходили в библиотеку и готовили уроки.
Однако до библиотеки девочки дойти не успели: по дороге, в одном из пустынных коридоров, они наткнулись на двух семикурсников со Слизерина. Один из них был Мальсибер, другого Марлин по имени не знала.
— О-о, кто к нам идет! – издевательски обрадовался Мальсибер. – Вот на грязнокровочках и потренируемся!
Мэри замерла и растеряно захлопала глазами. Марлин же сразу выхватила палочку и, прищурившись, процедила:
— Смотри, как бы «грязнокровки» на тебе не потренировались!
Слизеринцы расхохотались, будто она отколола отличную шутку. Не долго думая, Марлин крикнула:
— Экспеллиармус!
Но они легко отбили ее атаку.
— Ого! Она еще и кусается! Ну, так даже интереснее.
Все-таки нападение всегда было ее слабой стороной. Марлин перешла в оборону, подумав, что надо попросить мальчиков научить ее сражаться. От Мэри помощи не было никакой: она застыла как статуя и только хлопала длиннющими ресницами. Довольно быстро слизеринцам удалось обезвредить противницу – Марлин не успела увернуться от очередного Ступефая. Лучше бы уж ее шарахнули Петрификусом. Тогда она потеряла бы сознание, и не пришлось бы быть свидетельницей дальнейшей сцены. Свидетельницей немой и беспомощной.
— Что ж, теперь займемся подружкой.
Мэри испуганно попятилась, но не успела сделать и трех шагов.
— Империо!
Девушка замерла, ее голубые глаза сделались пустыми, потеряв всякое выражение.
— Повеселимся!
Слизеринцы оттащили обеих девушек в первый попавшийся пустой кабинет и начали по очереди командовать Мэри, как куклой на веревочках, заставляя ее принимать разные позы, танцевать, прыгать. По ее щекам катились слезы, а лицо при этом оставалось бесстрастным и ничего не выражало. Выглядело это страшно.
Марлин хотелось закричать, броситься на этих гадов, но тело ее не слушалось. Даже закрыть глаза, чтобы не видеть, она не могла. Она давно уже потеряла счет времени и не знала, сколько они тут находятся – несколько минут или несколько часов. Наконец, слизеринцам надоело издеваться над своей жертвой.
— Фините инкантатем. И не вздумайте рассказывать об этом. Вам же будет хуже.
С этими словами они неторопливо удалились, пока девушки пытались прийти в себя.
— Мэри? – Марлин приблизилась к подруге, застывшей в оцепенении. – Ты как?
Та ничего не ответила и только смотрела перед собой широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас.
— Мэри? – Марлин осторожно встряхнула ее за плечи.
Мэри вздрогнула, словно только сейчас увидев перед собой Марлин.
— А я думала, что в Хогвартсе мы в безопасности… — прошептала она и разрыдалась.
— Ш-ш, тише, успокойся, — Марлин обняла ее, стараясь успокоить и, когда рыдания Мэри стихли, решительно произнесла: – Мы должны сказать об этом МакГонагалл.
— Нет! – Мэри испуганно замотала головой, отчего ее светлые кудряшки заметались по плечам. – Ты же слышала, что они сказали!
Марлин нахмурилась:
— Но они должны быть наказаны! Нельзя это так оставлять!
— Пожалуйста, Марлин, не надо! – умоляюще произнесла Мэри. – Я боюсь их!
Марлин еще некоторое время пыталась ее убедить, но вынуждена была уступить.
— Ну ладно, хорошо. Ты – главная пострадавшая. Тебе решать.
В библиотеку они, конечно, уже не пошли. Обеим теперь было не до того. Марлин проводила подругу до спальни, а сама побежала на улицу. Ей казалось, что она задыхается в замке. Только что, утешая Мэри, она была спокойна и решительна, но теперь, оставшись одна, почувствовала, что у нее начинается истерика. Ее колотило мелкой дрожью, бессвязные мысли метались в голове.
Бездумно дойдя до озера, Марлин села на берегу и уставилась в воду. Легкий весенний ветерок создавал рябь на свинцовой поверхности озера, в которой отражалось хмурое небо. Земля была еще холодная, но Марлин не обратила на это внимания. Ну, почему Мэри – такая трусишка и не хочет рассказать учителям? Ведь слизеринцев надо наказать, иначе они так и будут нападать на беззащитных! Что-то надо делать в любом случае. Пережитое потрясение, наконец, прорвалось наружу: из глаз хлынули слезы.
— Марлин? Что случилось? – рядом, словно ниоткуда, материализовался Сириус и сел рядом с ней на траву. – Почему ты плачешь?
Марлин глянула на него и, уткнувшись носом ему в грудь, разрыдалась еще больше.
— Ш-ш-ш, ну что ты, малышка? – руки Сириуса ласково провели по ее голове и по спине.
Марлин еще крепче прижалась к нему и, всхлипывая, принялась рассказывать. Наверное, ее слова звучали невнятно, поскольку она так и сидела, спрятав лицо на его груди, но Сириус понял. Она почувствовала, как напряглись обнимавшие ее руки. Едва слышно он процедил:
— Убью Мальсибера!
От того, что она выговорилась, ей стало гораздо легче, но в объятиях Сириуса было так уютно, так спокойно, что совсем не хотелось из них выбираться.
— Все хорошо, Марлин, — прошептал Сириус. – Я с тобой. Не плачь.
Девушка подняла голову, и Сириус ласково провел ладонью по ее мокрой щеке, вытирая слезы. Дыхание перехватило. Она смотрела на такое родное лицо и не могла насмотреться. Какой же он красивый! Все эти глупые девчонки, которые вешаются на него и вздыхают ему вслед, просто не понимают его настоящей красоты. Которая проявляется, когда он вот так ласково улыбается, и в синих глазах плещется нежность. И его губы были так близко… Будь что будет, но она должна решиться, наконец… Должна попробовать… Подавшись вперед, Марлин робко накрыла его губы своими. Она почувствовала, как Сириус вздрогнул, и успела подумать, что вот и все – он оттолкнет ее, и конец их дружбе. Но в следующее мгновение он ответил на ее поцелуй с такой страстью, что Марлин задохнулась. Его руки еще крепче сжали ее в объятиях, и она потонула в волне обжигающего счастья. Оторвавшись от нее, Сириус тихо произнес:
— Марлин, я…
Но она приложила палец к его губам:
— Если ты хочешь сказать, что это ошибка, лучше молчи.
Он покачал головой, глаза счастливо вспыхнули, а на губах заиграла озорная улыбка.
— Нет. Я хочу сказать… — Сириус наклонился и прошептал ей на ухо: — Что люблю тебя.
Его горячее дыхание обожгло ей шею. А ведь секунду назад ей казалось, что нельзя быть счастливее. Оказывается, можно. Как же она мечтала об этом! И всегда думала, что мечты ее нереальны. Едва слышно, хотя от счастья ей хотелось кричать, Марлин выдохнула:
— Я люблю тебя…
И потонула в новом поцелуе. Нет, от счастья, пожалуй, можно даже умереть.
— А я-то была уверена, что я для тебя только друг. Что-то вроде младшей сестренки.
Сириус улыбнулся:
— Знаешь, я думал то же самое о твоем отношении ко мне.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом дружно рассмеялись.
— Мы – такие дураки, правда? – тихо произнесла Марлин, проведя кончиками пальцев по его лицу.
Сириус весело кивнул и снова поцеловал ее.
Они просидели у озера до тех пор, пока совсем не стемнело, забыв обо всем и не чувствуя пронизывающего ветра. И только когда Марлин на лицо упали холодные капли, она подняла голову к небу и с удивлением произнесла:
— Ой, дождь!
— Ты так это сказала, будто до сих пор дождя ни разу не видела, — засмеялся Сириус.
Легко вскочив на ноги, он протянул ей руку, чтобы помочь встать, и они понеслись со всех ног в замок под внезапно хлынувшим ливнем. До ворот они добежали, уже промокшие насквозь.
К тому времени, как Марлин добралась до своей спальни, о столкновении со слизеринцами она напрочь забыла. Но не забыл Сириус.
* * *
На известие о том, что Марлин – отныне девушка Сириуса, Питер отреагировал растерянным хлопаньем глазами, а Джеймс с Ремусом дружным возгласом:
— Ну, наконец-то!
А еще Сириус поведал друзьям про вконец обнаглевших слизерницев.
— Нет, это нельзя так оставлять, — заявил Джеймс, вскочив и начав метаться по комнате. – Что-то надо делать.
— Сообщить МакГонагалл, — предложил Ремус.
— Не-е, — протянул Сириус. – Ну, назначат им отработку, и что? Думаешь, их это остановит?
— За Империо одной отработкой не отделаются. За такое исключают.
— Это еще доказать надо. Мэри-то, трусишка, не собирается ничего рассказывать. Отвертятся.
Все надолго задумались. Время от времени один из них высказывал какое-нибудь предложение, но все они по обсуждении отвергались.
— Может, просто вызвать Мальсибера на дуэль и не мучиться? — задумчиво предложил Сириус.
— Это его не испугает и не остановит, даже если ты победишь, — резонно возразил Джеймс.
— А что, если использовать против них их же методы, — вдруг нерешительно предложил Питер, когда совещание уже грозило зайти в тупик.
Все пораженно уставились на него, и на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина.
— А ты умеешь накладывать Империо? — поинтересовался Сириус.
— Ну-у-у… не то чтобы умею, но летом мать меня учила, — смущенно признался Питер.
Снова все замолчали.
— Н-да, Пит, не ожидал от тебя, — выразил общие мысли Джеймс.
— А что? Пусть почувствуют на собственной шкуре.
— И чем мы тогда будем от них отличаться? – тихо, но твердо возразил Ремус.
Парни переглянулись и кивнули. Да, не следует опускаться до их уровня.
— Я придумал! – вдруг воскликнул Ремус. – Я как-то раз в одном древнем трактате наткнулся на весьма любопытные чары. Как только человек, на которого они наложены, хочет сделать что-то дурное, или ему приходят в голову злые мысли, его тут же парализует, и он начинает громко рассказывать о своих замыслах всем окружающим. Кажется, эти чары использовали для перевоспитания преступников, но потом пришли к выводу, что такой метод не слишком эффективен. К тому же, чары недолговечные – держатся около суток – и очень-очень сложные.
Идея была принята единогласно. Взяв в библиотеке упомянутый Ремусом трактат, они начали тренировки по овладению нужными чарами. А пока суд да дело, в Гриффиндоре незаметно распространилась новость о том, что случилось с Мэри МакДональд. Студенты стали ходить по школе только небольшими группками, а старшие ненавязчиво оберегали малышей.
Веселье началось две недели спустя. Все-таки чары были действительно очень сложными. Утром, подловив Мальсибера на выходе из Большого зала, Мародеры незаметно заколдовали его, пожалев о том, что учатся на разных курсах и не смогут наблюдать за слизеринцем весь день. Однако, на их счастье, долго ждать не пришлось: на Мальсибера случайно налетел первокурсник с Хаффлпаффа и испуганно замер, едва слышно прошептав:
— Извините.
Мальсибер только успел прожечь незадачливого мальчишку злым взглядом и тут же словно окостенел. Пару мгновений ничего не происходило, а потом он начал говорить неживым механическим голосом:
— Я хотел обругать этого сорванца и вмазать ему так, чтобы отлетел в другой конец коридора и надолго запомнил, что надо смотреть, куда идешь.
Вокруг воцарилось молчание, которое в следующее мгновение было нарушено дружным хохотом всех свидетелей этой сцены, и не успел Мальсибер отмереть, как его снова парализовало, и он выдал свои планы уже насчет веселящейся публики, чем вызвал еще больший восторг. Это могло бы, наверное, долго продолжаться, но появившиеся из зала преподаватели разогнали всех по урокам.
Дабы закрепить эффект своей проделки, вечером Мародеры послали Мальсиберу письмо:
«Надеемся, ты весело провел этот день. Уж мы-то точно повеселились. Так вот запомни: если ты будешь издеваться над слабыми, то мы будем заколдовывать тебя подобным образом каждый день. До конца учебного года. Так что делай выводы. Кстати, передай своим сокурсникам, что это всех касается.
Догадайся, кто.
P.S. Эти чары недолго держатся, зато до окончания срока действия их невозможно снять. Приятных снов».
13.10.2011 Глава 31
Лили быстро шла по школьному двору, даже не замечая, куда идет. Не замечая ни свежей зелени, ни цветов, ни бездонного безоблачного неба, ни щебета птиц. Последний разговор с Северусом ее сильно расстроил и разозлил. Мальсибер, значит, просто пошутить хотел? Да за такие шуточки надо из школы исключать! Зря все-таки Мэри отказалась донести происшедшее до сведения директора. Или хотя бы декана. Позиция Северуса возмущала Лили до глубины души. Ну, как можно про использование непростительного заклятия говорить, что это просто шутка?! И чего он вообще дружит с этими подонками?! Он же не такой, как они. По крайней мере, Лили надеялась, что не такой.
А Поттер и компания все-таки здорово проучили Мальсибера. Впервые в жизни Лили с одобрением думала об одной из их выходок. В тот день вся школа веселилась, наблюдая, как слизеринец застывает чуть ли не через каждые два шага. Семикурсники потом рассказывали, что особенно смешно было на уроках, когда Мальсибер начинал высказывать свое мнение об учителях. Слизерин в тот день лишился кучи баллов. На следующий день Мальсибер, судя по его физиономии, готов был убить нахальных гриффиндорцев, но молчал и делал вид, что их не существует. То ли боялся повторения, то ли у него были какие-то иные соображения. Кто их поймет этих слизеринцев?
Лили резко остановилась, услышав чьи-то голоса и веселый смех. Сама не зная зачем, она шагнула в сторону за громадное дерево так, чтобы ее не видели. По тропинке от Запретного леса шли Блэк и Марлин МакКиннон. Стоп. От Запретного леса? И что они там делали, интересно? Вечно ведь лезут, куда не надо. Ладно бы еще мальчишки, так и Марлин с ними то и дело ввязывается в какие-нибудь приключения. Лили, в ожидании, что сейчас появятся и остальные, прижалась к широкому стволу дерева, чтобы Поттер не заметил ее. Однако Блэк и МакКиннон, как ни странно, были одни.
Марлин, смеясь и бурно жестикулируя, изображала кого-то в лицах. Ветер трепал распущенные волосы, кидая их девушке в лицо, и она то и дело смахивала их с глаз и встряхивала головой. Блэк же больше молчал и только смотрел на нее с такой улыбкой, какой Лили до сих пор еще ни разу у него не видела, и которая просто завораживала. Лили уже хотела покинуть свое убежище и пойти в другую сторону, чтобы не столкнуться с парочкой, как Блэка кто-то окликнул:
— Сириус!
Неподалеку стоял слизеринец помладше их – брат Блэка.
— Привет, Регулус, — слегка настороженно откликнулся тот.
— Можем поговорить?
— Я тебя слушаю.
Обмен бесстрастными репликами, но за этой бесстрастностью чувствовалась напряженность. Регулус недовольно покосился на замершую рядом Марлин, но не высказался против ее присутствия.
— Почему ты все время идешь против семьи? Нападаешь на людей своего круга?
— Это ты Мальсибера имеешь в виду? – холодно поинтересовался Сириус. – Так он получил, что заслужил.
— А ты знаешь, что твои выходки отражаются на отношении к нашей семье? И отражаются не лучшим образом.
Сириус прищурился и долго молча изучал брата.
— Знаешь, Рег, если это Цисси поручила тебе этот разговор, то можешь передать ей, что мне плевать, кто там что думает. И свое мнение по поводу приоритетов нашей семейки я тебе уже говорил. Их путь ведет в бездну. Очень жаль, что ты не хочешь этого понять.
Взяв Марлин за руку, Сириус уже хотел пройти мимо Регулуса к замку, но ему в спину раздалась возмущенная реплика:
— Мало того, что ты плюешь на семью, так еще и спутался с грязнокровкой!
Сириус замер и медленно развернулся к брату. Лицо у него было такое, что Лили испуганно охнула.
— Еще раз скажешь что-нибудь подобное, и я забуду, что ты мой брат! – медленно и раздельно произнес Сириус таким тоном, что даже Регулус попятился.
Но он быстро взял себя в руки и звонко ответил:
— Вот значит как! Грязнокровки и предатели тебе дороже семьи!
Лили не успела ничего сообразить, как Сириус врезал брату в скулу. Просто кулаком. Даже не потрудившись достать палочку. Регулус отлетел на пару шагов и упал на землю. Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, и тут же выдал следующую колкость:
— И дерешься как магл!
Сириус недобро усмехнулся и вынул палочку. Лили уже подумывала, не следует ли ей как старосте вмешаться, но тут очнулась от ступора Марлин. Метнувшись вперед, она встала между братьями, упершись ладонью Сириусу в грудь.
— Сириус, не надо! – умоляюще воскликнула она. – Он же твой брат.
— А он уже забыл об этом, — раздался ехидный комментарий младшего Блэка.
— А ты вообще молчи, аристократ хренов! – яростно развернулась к нему Марлин. – Мне, честно говоря, все равно, что с тобой может произойти. Но Сириус, если сейчас сцепится с тобой, будет потом жалеть и казниться, — и совсем тихо отчаянно добавила: – Он же любит тебя, придурок, как ты не понимаешь?
Пока оба брата осознавали сказанное, Марлин схватила Сириуса за руку и потащила к замку. Тот только зыркнул на младшего своими синими глазищами и последовал за девушкой. Регулус так и остался сидеть на земле и только, растерянно посмотрев им вслед, тихонько прошептал:
— Но тебя он, видимо, любит больше.
Лили прислонилась спиной к теплой коре дерева. Она, конечно, знала, что у Блэка проблемы в семье. А кто этого не знал? Блэк в Гриффиндоре – уже само по себе проблема. Но до сих пор не задумывалась, что это за проблемы. И сейчас ей стало искренне жаль парня, разрывающегося между семьей и тем, что он считал правильным.
* * *
Пару дней спустя после стычки с Регулусом Сириус получил громовещатель от матери. Прямо за завтраком. Гневную речь Вальбурги Блэк и ее мнение по поводу круга общения ее старшего сына и грязнокровок слышала вся школа. Сириус выслушал все это с совершенно бесстрастным лицом, только побледнел слегка и бросил в сторону брата совершенно непонятный взгляд. Регулус же уставился в свою тарелку и, в отличие от злорадствующих сокурсников, делал вид, что ничего не замечает.
Ремус хотел что-то сказать, но Джеймс глянул на него и покачал головой – не стоит сейчас Сириуса трогать. Хотя тоже наблюдал за другом с беспокойством: тот продолжал есть, будто ничего не случилось, но в глазах появилось какое-то странное выражение, которое Джеймс никак не мог идентифицировать. Что тревожило еще больше – он ведь всегда понимал Сириуса, как самого себя.
Марлин, до сих пор наблюдавшая за всей сценой, закусив губу, легонько коснулась его руки. Сириус вздрогнул и посмотрел на нее почти удивленно – он явно напрочь забыл об окружающих, полностью погрузившись в какие-то свои размышления. Но тут же улыбнулся девушке и легонько сжал ее руку. Заметив обеспокоенные лица друзей, Сириус весело предложил:
— А не сходить ли нам сегодня в Хогсмид? Давненько мы там не бывали в неположенное время.
Джеймс хмыкнул – и кого обмануть пытается? Но согласно кивнул. Ремус же задумчиво так заявил:
— Вообще-то, мне как старосте положено пресекать подобные мероприятия…
— Но ты ведь не станешь этого делать? – в один голос спросили Джеймс и Сириус.
— Не стану, — согласился Ремус и, сверкнув глазами, добавил: – А следовало бы.
После уроков, поймав Марлин у кабинета зельеварения и забежав в башню, чтобы забросить сумки, вся компания отправилась в Хогсмид. Вволю нагулявшись по деревне, наслаждаясь солнечной и теплой весенней погодой, зайдя в «Сладкое королевство» и, конечно же, не пропустив лавку приколов «Зонко», они зашли посидеть в «Три метлы». Мадам Розмерта при виде своих любимых клиентов лукаво спросила:
— Внеплановый выходной?
— Ага! – дружно ухмыльнулись Джеймс и Сириус.
Хозяйка кафе только усмехнулась и подмигнула им.
Веселые посиделки в «Трех метлах» были прерваны появлением профессоров – Флитвика, Спраут и МакГонагалл.
— Упс! – сжавшись, произнес Питер, который сидел лицом ко входу. – Мы попали.
На их счастье, профессора не смотрели по сторонам, занятые своим разговором, и прошли прямо к дальнему столику у окна, не заметив своих студентов. Но в любой момент кто-нибудь мог посмотреть в их сторону. Хоть под стол лезь. Представив, как бы они все смотрелись под столом, Ремус с трудом удержался, чтобы не засмеяться.
— И еще раз упс! – трагическим шепотом произнес Джеймс. – Мантию-то мы не взяли…
— Эй, а чего это я во всем виноват получаюсь? – возмутился Джеймс. – Я один, что ли, должен за всех думать?
— А ну-ка замолкли оба, — вмешался Ремус. – Лучше думайте, как нам исчезнуть отсюда незаметно.
— Поздно, мальчики, — с веселым ужасом заметила Марлин. – Вы забыли, что у МакГонагалл слух кошачий?
Все переглянулись и разом посмотрели в сторону профессоров, которые в свою очередь смотрели на них. Декан изучала их компанию, приподняв брови. Кажется, она даже не удивилась нисколько. Пару секунд они смотрели друг на друга. И вот МакГонагалл встала и направилась в их сторону.
— Что вы здесь делаете, молодые люди, позвольте узнать?
У Ремуса возникло стойкое ощущение, что она старательно прячет улыбку.
— Как бы это объяснить, профессор… — издалека начал Джеймс.
— Ну уж объясните как есть, мистер Поттер.
Нет, она точно забавляется и наслаждается ситуацией!
— Если как есть, то гуляем, — нахально ответил вместо Джеймса Сириус.
— Что ж, — хмыкнула МакГонагалл, — поскольку у вас слишком много свободного времени, раз хватает на прогулки в неурочное время, думаю, будет справедливо, если часть его вы потратите на помощь мистеру Филчу.
Все разом обреченно вздохнули.
— И, мистер Люпин, мне казалось в ваши обязанности входит следить за дисциплиной… — профессор выразительно посмотрела на Ремуса, и он виновато потупился. – Надеюсь, вы проследите, чтобы ваши друзья немедленно вернулись в замок?
Тон у нее был настолько ироничным, что друзья ошеломленно уставились на своего декана, но лицо ее было совершенно бесстрастным. Ремус кивнул и встал первым, потянув за собой остальных.
Оказавшись на улице, Сириус довольно заметил:
— Даже баллы с нас не сняла!
— Зато на отработку нарвались, — напомнила Марлин.
— Да ну, отработка – это ерунда. Ну, подраим немного котлы – ничего страшного, — отмахнулся Джеймс.
— Вам-то, конечно, не страшно, — усмехнулась Марлин. – Привыкли уже. А я еще ни разу отработок не получала.
— Серьезно?! Ни разу?! – все четверо произнесли это хором.
— Да. До сих пор я была примерной ученицей, — гордо ответствовала Марлин.
— Подумать только: и это моя девушка! – театрально вздохнул Сириус.
Марлин замахнулась дать ему подзатыльник, но он быстро отскочил в сторону. Однако девушка не собиралась так просто сдаваться, и они начали носиться друг за другом. Каким-то загадочным образом эти двое втянули в беготню всех остальных, и всю дорогу они играли в догонялки, точно малые дети.
Джеймс как в воду глядел – их действительно заставили чистить котлы. Но даже из этого довольно-таки неприятного занятия они умудрились устроить развлечение. Сириус заявил, что не позволит, чтобы его девушка занималась столь противной работой, и объявил соревнование. Тот, кто последним дочистит свою порцию котлов, в качестве проигрыша чистит котлы Марлин. Сама же Марлин уселась на преподавательский стол и руководила оттуда процессом. Указанное руководство заключалось в том, что она комментировала их работу, словно квиддичный матч, и назначала штрафы за халтуру.
В общем, с отработкой они справились в рекордные сроки, а котлы Марлин досталось чистить Питеру. Впрочем, остальные все равно ему помогли.
Когда они, уставшие, возвращались в Гриффиндорскую башню, Ремус подумал, что день, несомненно, удался. Ведь главная цель этой дурацкой вылазки была достигнута: к вечеру Сириус повеселел по-настоящему, а не только делал вид, чтобы скрыть от них свои проблемы, и, кажется, забыл про утренний громовещатель.
* * *
В конце апреля пятикурсники получили извещение о том, что им следует определиться с будущей профессией и в соответствии с этим выбрать предметы, необходимые для изучения на следующих курсах.
Мародеры как раз рассматривали брошюрки и обсуждали имеющиеся возможности. Учитывая их выдающиеся успехи в учебе, возможностей перед ними открывалось немало. Однако, полистав из интереса брошюрки, парни дружно решили, что хотят стать аврорами, чтобы сражаться с Волдемортом. Питер, правда, сомневался, что он сможет и что его возьмут, но, глядя на друзей, как всегда с ними согласился.
Узрев в гостиной Лили, которая на пару с Алисой изучала такие же брошюрки, Джеймс крикнул:
— Как это какая? – изобразил Джеймс искреннее недоумение. — Должен же я знать, кем будет моя будущая жена!
Лили просто онемела от такого заявления. Да и не она одна. Все свидетели этой сцены – а их было немало – таращились то на нее, то на Джеймса, замерев в ожидании, что будет дальше. Сириус хмыкнул. Все-таки Джим – олень. Вечно его в присутствии Лили прямо-таки клинит, и он начинает вести себя как идиот. Если так дальше дело пойдет, он никогда не добьется ее расположения.
Лили, наконец, отмерла и ласково спросила:
— А не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берешь?
— Не кажется, — жизнерадостно ответил Джеймс. – По-моему, в самый раз.
— Не в этой жизни, Поттер! — отрезала Лили и, гордо взмахнув рыжей гривой, удалилась в спальню.
— Это ты сейчас так думаешь, — крикнул Джеймс ей вслед, но она то ли не услышала, то ли предпочла проигнорировать его реплику.
— Ну ты даешь, Сохатый! – покачал головой Сириус. – Весьма оригинальное предложение руки и сердца!
Джеймс только отмахнулся и вздохнул обреченно. Сириус уже подумывал, как бы заставить друга забыть об его извечной проблеме, но от этих размышлений его неожиданно отвлекла Марлин, которая, тихонько подойдя к нему сзади, обняла за шею и поцеловала в уголок губ. По гостиной разнесся потрясенный вздох.
— А кто-то говорил, что против демонстрации отношений? – довольным голосом протянул Сириус.
— Просто мне надоело, что некоторые, — Марлин, выпрямившись, бросила выразительный взгляд в сторону стайки девушек, сидевших неподалеку, — просто не сводят с тебя глаз. Пусть знают, что ты – мой.
— А ты, оказывается, собственница! – еще более довольным голосом произнес Сириус.
— На том и стоим! – гордо ответила Марлин и присела на подлокотник его кресла.
Задорно сверкнув глазами, он тут же стянул ее себе на колени.
— Эй, ты что творишь?! – возмутилась она, пытаясь выбраться из его объятий, что сделать было совсем не просто.
Но Марлин справилась с этой сложной задачей и села за стол рядом с Ремусом – подальше от соблазна. Сириус проводил ее наигранно разочарованным взглядом, получив в ответ взгляд насмешливый.
За всей этой сценой пораженно наблюдала без преувеличения вся гостиная. Все давно привыкли видеть Марлин в компании Мародеров, и потому изменения в их с Сириусом отношениях поначалу никто не заметил. И теперь кто-то смотрел на них с удивлением и выражением на лицах: «Ничего себе!»; кто-то – с пониманием и выражением: «Я так и знал, что этим закончится!» А большинство девочек – с откровенной завистью и обидой. Марлин посмотрела на этих последних с победоносным видом, чуть приподняв брови.
Сириус улыбнулся, наблюдая за ней. Ему вообще нравилось за ней наблюдать, особенно когда она была чем-нибудь занята – читала, делала домашнее задание или болтала с друзьями. Сосредоточившись на серьезном занятии, Марлин забавно хмурилась и прикусывала нижнюю губу – получалась совершенно очаровательная гримаска. А общаясь с друзьями, часто улыбалась, смеялась звонко и весело, а серые глаза словно лучились светом. Но больше всего Сириус любил моменты, когда Марлин, будто почувствовав, что он на нее смотрит, поворачивалась и бросала на него взгляд, полный невыразимой нежности. Всего лишь мимолетный взгляд, и она снова возвращалась к своему занятию. Но за это мгновение они успевали молчаливо рассказать друг другу все, что невозможно выразить словами. Жаль, Марлин учится на другом курсе, и на уроках у него нет возможности ее видеть.
* * *
Экзамены проходили как в тумане. Сдали один, передохнули чуть-чуть, начали готовиться к следующему. И так две недели подряд. Голова уже шла кругом. Поэтому, воспользовавшись теплой солнечной погодой, после теоретического экзамена по ЗОТИ Лили и Алиса сели на берегу озера и, сняв туфли и гольфы, опустили ноги в воду. Вода была еще прохладная, но это было даже приятно. Не они одни решили проветриться после экзамена – на школьный двор высыпал весь их курс. Студенты разместились тут и там небольшими компаниями. Оглядевшись, Лили заметила неразлучную четверку под деревом, не слишком далеко от них с Алисой.
Поттер, конечно же, играл со снитчем. Надо признать, делал он это ловко и красиво. Но его постоянная демонстрация в стиле «смотрите на меня и восхищайтесь» невероятно раздражала Лили. Ну, почему он не может вести себя капельку поскромней? Сама того не желая, Лили засмотрелась на его представление, правда, стараясь делать это так, чтобы никто не заметил ее интереса. А в первую очередь — сам Поттер.
— Лили! – Алиса помахала рукой у нее перед лицом. – О чем задумалась? Опять на Поттера любуешься?
— Алиса! – Лили вспыхнула и прожгла подругу сердитым взглядом. – Что за намеки?
— Да ладно, — рассмеялась та. – Он вообще-то неплохой парень.
Лили возмущенно фыркнула. Правильно поняв ее фырканье, Алиса усмехнулась и отступила:
— Хорошо, не буду. Я, собственно, тебе один случай хотела рассказать – мне мама на днях написала…
Забыв обо всем на свете, девушки болтали и весело смеялись, наслаждаясь чудесным летним днем, радуясь тому, что большинство экзаменов сдано, и стараясь не думать, хотя бы сейчас, о тех экзаменах, которые еще предстоит сдавать.
О парнях, устроившихся неподалеку, Лили вспомнила, только заметив краем глаза вспышку заклятия. Резко повернувшись, она обнаружила Поттера и компанию, сцепившихся в очередной раз с Северусом. Точнее, действовал один Поттер, остальные наблюдали. Похоже, они еще и словесными шпильками обменивались. Вот что они опять не поделили? Как же ей надоела эта вражда и эти бесконечные стычки! Вокруг уже начинала собираться любопытствующая толпа, и Лили решительно вскочила. Нет, это надо немедленно прекратить.
— Оставь его в покое! – крикнула она сердито.
Поттер, естественно, тут же в качестве условия выдвинул предложение пойти с ним на свидание. Вот интересно, он вообще о чем-нибудь другом думает, кроме этого? Или его зациклило на мысли добиться от нее согласия? Лили окончательно разозлилась и раздраженно сообщила:
— Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром!
Такого Поттер не ожидал. Он растерянно захлопал глазами и, видимо, серьезно обиделся. Еще бы: его, такого прекрасного, променяли на гигантского кальмара! Рядом хихикнула Алиса:
— А ты жестокая, Лили!
Лили хмыкнула. В этот миг опять полыхнуло, и у Поттера на щеке появился глубокий порез, кровь хлынула на мантию. Лили вздрогнула и рассердилась еще больше – ну вот, пожалуйста, доигрался! Северус тут же взлетел в воздух. Благодарная публика засмеялась. Надо признать, выглядело это действительно смешно. Кроме того, давно можно было научиться блокировать суперпопулярный в школе Левикорпус. Но надо заканчивать это представление, чтобы Поттер не думал, что его выпендреж может ей понравиться и произвести благоприятное впечатление.
— Оставьте его в покое! – снова потребовала она и вынула палочку.
С ней Поттер сражаться, конечно, не захотел и со вздохом снял с Северуса заклинание. Не удержавшись при этом от шпильки – мол, тебя девочка спасла. В его словах Лили послышался намек на тот случай в поезде, когда они в первый раз ехали в школу и она заступилась за Северуса. Вдруг этот последний сказал такое, что Лили в первый момент показалось, что она ослышалась:
— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!
— Ого! – едва слышно выдохнула рядом Алиса. – Вот тебе и друг!
Она не стала выдавать замечаний в стиле: «А что я тебе говорила про дружбу со слизеринцем», чтобы не расстраивать Лили еще больше, но ее неодобрение в адрес Снейпа чувствовалось достаточно ясно. Лили же лишь отстраненно подумала, что ее друг уже давно начал меняться. Только она не хотела замечать эти изменения. Все надеялась, что ей кажется, что он не такой, как его дружки. Хотя, если подумать, его реакция на выходку Мальсибера говорила о многом. Северус отдалялся от нее, все больше и больше уступая влиянию своего окружения. Ну, что ж. Значит, теперь у нее нет больше друга. И Лили, сама себе удивляясь, хладнокровно произнесла:
— Так уж и быть, в следующий раз я не стану тебе помогать. И на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус.
Тот посмотрел на нее затравленно. Осознал, видать, что сейчас сказал. Но поздно. Поттер, похоже, оскорбился за нее и попытался заставить Снейпа извиниться. Но Лили осадила его, высказав все, что думает о его постоянном выпендреже, и, резко развернувшись, быстро зашагала к замку. Алиса поспешила за ней.
— Лили? – осторожно начала она.
— Извини, Алиса, я не хочу об этом говорить. Не сейчас.
— Как знаешь, — Алиса пожала плечами. – Но если передумаешь – я всегда к твоим услугам.
Лили слабо улыбнулась:
— Спасибо, подруга.
Весь оставшийся день Лили провела в спальне, лежа на кровати и глядя в потолок. В голове не было никаких мыслей. Даже эмоций никаких не осталось. Лили не злилась и не обижалась на Северуса за оскорбление. Просто сегодня она окончательно и со всей ясностью поняла, что их пути разошлись. До сих пор Лили убеждала себя, что те изменения, которые она не могла не видеть в своем друге, ей только кажутся, что он по-прежнему тот же мальчик, с которым она когда-то подружилась. Она упорно не хотела замечать, что их дружба давно дала трещину. И только сейчас осознала, что все кончено: он выбрал свой путь, и этот путь означает конец их дружбы. Это было больно – словно в небытие уходила часть ее жизни. Немалая часть. Но в глубине души Лили давно чувствовала, что все к тому шло. И Северус сам поставил последнюю точку.
Поэтому вечером, когда он пришел просить прощения, она, удивляясь собственному спокойствию, холодно произнесла:
— Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я – свою.
И она ушла, оставив эту часть жизни за спиной.
Войдя в гостиную, Лили некоторое время стояла рядом с закрывшимся портретом. Наконец, тряхнув головой, она вошла внутрь и сразу увидела Поттера: он сидел у камина, спиной к ней и почему-то один. Пожалуй, впервые Лили видела его без свиты. Блики огня из камина скользили по встрепанным черным волосам и по щеке, которую рассекал длинный порез. В душе поднялся вихрь самых разнообразных чувств, в которых Лили сама не могла разобраться. Злость на Поттера прошла, но что она чувствовала к нему сейчас, Лили не могла понять. Девушка вздохнула и уже хотела тихонько пробраться к лестнице, как сверху раздался голос:
— Сохатый?
Поттер встрепенулся, а Лили метнулась обратно и притаилась в нише у портрета, закрывающего выход. На лестнице, ведущей в спальни мальчиков, появился Блэк.
— И долго ты собираешься здесь медитировать? – спросил он с легкой улыбкой, однако в голосе проскользнуло беспокойство.
Поттер хмыкнул:
— Вот скажи, Бродяга, за что она меня ненавидит?
Лили удивленно приподняла брови – что это у них за прозвища такие странные? И о ком это они? Блэк сел напротив друга.
— С чего ты взял, что она тебя ненавидит?
— Знаешь, фраза про Гигантского кальмара, по-моему, говорит сама за себя.
Так. Стоп. Так это они про нее говорят?
— Да она просто сгоряча сказала. Согласись, Джим, ты сам ее разозлил. Знаешь же, что она дружит со Снейпом.
— Знаю, — Поттер вздохнул и взъерошил себе волосы. – Хотя и не понимаю. И вообще, тоже мне – друг! Как он мог ее так оскорбить, сволочь такая! Я б его прибил, если бы Рем не вмешался.
В его голосе слышалась ярость и обида. Обида… за нее? Неужели он на самом деле переживает из-за того, что ее оскорбили?
— Вот поэтому он и вмешался, — усмехнулся Блэк. – Знаешь, мне кажется, тебе следует хорошенько поработать над собой и выстроить линию поведения. Лили ведь правда считает тебя хвастуном и задавакой. Потому и злится.
— И что ты предлагаешь? – недоуменно моргнул Поттер.
— Не знаю пока, — Блэк беспечно пожал плечами. – Пошли спать – над такими вопросами лучше думать на свежую голову.
Немного помолчав, он добавил с лукавой улыбкой:
— К тому же, если мы завтра не выспимся и будем клевать носом во время обязательной экзекуции под названием «подготовка к очередному экзамену», Лунатик нас загрызет, не дожидаясь полнолуния.
Поттер рассмеялся, и они потопали наверх. А Лили еще некоторое время стояла, обдумывая услышанное, прежде чем подняться в спальню.
Уже когда она совсем засыпала, в голову пришла неожиданная мысль – а, может, Поттер не такой ужасный, как ей казалось? Если она ошиблась в Северусе, то ведь могла ошибиться и в Джеймсе?
13.10.2011 Глава 32
«Дорогой Рем,
Экзамены я сдала успешно. Хотя оценок пока не знаю, но думаю, что по всем нужным мне предметам СОВ наберу. Сейчас обживаюсь в новом доме, я ведь до сих пор его толком не видела. Он очень уютный и красивый. И море рядом. И моя семья здесь в безопасности. И все было бы просто замечательно, если бы я могла видеть тебя.
Я познакомилась с соседской девочкой-маглой – Моникой. Мы даже успели подружиться. С ней весело и интересно. А еще родители завязали знакомство с живущей неподалеку семьей волшебников, и мы теперь постоянно ходим друг к другу в гости. У них двое детей – сын лет двадцати, и дочь – наша ровесница. Я удивилась, что не видела ее в Шармбатоне. Оказалось, она учится в какой-то частной итальянской школе.
Остальное время я провожу за чтением и играми с Кэти. И то и другое позволяет хотя бы на время отвлечься от тоски по тебе. Я очень скучаю.
Как у вас прошли экзамены? Уверена, вы все набрали высшие баллы. Чем занимаешься на каникулах? С нетерпением жду ответа.
Целую,
Лиззи»
«Дорогая Лиззи,
Экзамены мы сдали, насколько я могу судить, прекрасно. В перерыве между ними Джим успел в очередной раз сцепиться со Снейпом и поругаться с Лили. В ходе конфликта Снейп обозвал Лили грязнокровкой, и она теперь с ним не общается. По-моему, он это крикнул просто из ревности. Он явно в Лили влюблен по уши, а она всегда видела в нем только друга. К тому же ей нравится Джеймс, хоть она и не желает этого признавать. Снейп, судя по всему, окончательно осознал это в тот момент, вот и крикнул ей это слово, просто от отчаяния. Джим, конечно, пришел в ярость – как же, его драгоценную Эванс оскорбили. Кажется, он готов был на смертоубийство. Так что пришлось вмешаться. Лили после этого стала несколько замкнутой и печальной, зато почему-то перестала рычать на Джеймса. И даже временами поглядывала в его сторону. Без раздражения! Снейп же ходил весь такой потерянный и мрачный. То есть еще более мрачный, чем обычно. Честно говоря, мне его жалко. Вот такие у нас страсти кипят.
Сейчас мы уже разъехались по домам, и меня очень беспокоит Сириус. Он чем ближе к дому, тем становился мрачней. Кажется, после последней стычки с братом, обстановка в его семье накалилась до предела. Узнать, что у него там происходит, я могу только через Джима, поскольку Сириуса дома лишают средств связи, а с Джеймсом они общаются через сквозное зеркало. Но он пока молчит, и я не знаю, что и думать. Ощущение, что готовится буря.
От Пита тоже ни слуху ни духу. По-моему, мать хочет отвадить его от нашего общества.
В общем, «весело». Жду ответа. Очень по тебе скучаю.
Целую,
Ремус»
«Рем,
Сириус сбежал из дома. Навсегда. Живет теперь у меня. Не представляешь, в каком он был состоянии, когда приехал. Но теперь уже вроде пришел в себя. Если можешь, приезжай обязательно.
Джеймс»
«Дорогой Ремус,
Почему так долго не отвечаешь? Случилось что-то серьезное с тобой или с мальчиками? Напиши быстрее – я беспокоюсь.
С любовью,
Лиззи»
«Дорогая Лиззи,
Уже две недели, как я отправил письмо, а ответа все нет. Что случилось? Волдеморт ведь не мог добраться до Италии? Или ты заболела? Ответь скорее.
С любовью,
Ремус»
«Рем,
Что с тобой?! Целый месяц не получаю от тебя писем. Ни одной записочки. Я уже в панике. Писала Джеймсу, но он тоже молчит. Ответь, пожалуйста!!!
Твоя Лиззи»
«Лиззи,
Не понимаю, что случилось. Может, твои родители узнали обо мне и против нашего общения? В любом случае, что бы то ни было, я предпочитаю знать правду. Даже если эта правда заключается в том, что ты больше не хочешь со мной общаться. Пожалуйста, напиши хоть что-нибудь!!!
Всегда твой,
Ремус»
«Дорогой Рем,
Пишу тебе в последний раз, практически не надеясь на ответ. Завтра уже ехать в школу, и я решила сделать последнюю попытку. Я не могу понять, что происходит. О том, что ты мог погибнуть, не хочу даже и думать. Хотя это единственное рациональное объяснение, какое приходит мне в голову. Я хотела бы знать правду, даже если она состоит в том, что ты разлюбил меня. Лучше так, чем терзаться самыми безумными страхами.
Я люблю тебя.
Лиззи»
«Дорогая Лиззи,
Скоро уже начинается учебный год, а от тебя так и не пришло ни одного письма. Может, ты полюбила кого-то другого? Если так, скажи прямо. Или все-таки верно мое предыдущее предположение – твои родители против нашего общения? Пишу тебе в последний раз и уже почти не надеюсь, что ты ответишь. И все-таки, вдруг?..
Я люблю тебя.
Ремус»
Мелисса Нортон, прочитав письмо, подняла на мужа глаза, полные слез.
— Не совершили ли мы ошибки, Роджер? Может, не стоило их разлучать?
Он печально покачал головой:
— Мы ведь уже все обсудили, дорогая. С оборотнем у нее не будет будущего. Сейчас она еще совсем ребенок. В этом возрасте раны быстро заживают. Она забудет его и найдет того, с кем сможет жить спокойно и в безопасности.
Мелисса тяжело вздохнула. Роджер, конечно, был прав. Но она чувствовала себя предательницей.
* * *
Сириус нарочно долго прощался с друзьями — в надежде, что мать устанет ждать и предоставит ему добираться до дома самостоятельно. Но нет. Временами миссис Блэк демонстрировала чудеса терпения. И это был именно такой случай. Вздохнув, Сириус поплелся в ее сторону. Регулус уже стоял возле матери, старательно не замечая его. Вальбурга не удостоила старшего отпрыска ни единым словом, только смерила его грозным взглядом и, развернувшись, двинулась вперед, величественная, точно королева.
Выйдя из камина в гостиной родного дома, Сириус обнаружил поджидающего их отца, который стоял возле окна.
— Регулус, иди к себе, — распорядилась мать.
Тот тут же повиновался, на прощание бросив на брата виновато-испуганный взгляд. Сириус удивленно приподнял брови и замер, не отходя далеко от камина. Что-то явно готовилось. В комнате повисла напряженная тишина.
— До сих пор мы терпели твоих друзей, — начала Вальбурга обманчиво спокойным тоном. – Поскольку они хоть и не из особо приличных семей, но, во всяком случае, чистокровные. Мы терпели твои бесконечные выходки, недостойные Блэка. Но теперь… Твоя… хм… дружба с грязнокровкой…
— Не смей ее так называть! – прошипел Сириус, сощурившись.
— Тебе никто не позволял говорить! – холодно одернул его Орион.
— Наследник рода Блэк не будет общаться с грязнокровкой! – продолжила Вальбурга, повысив тон. – Ты принесешь в этом непреложный обет. Иначе осенью ты не вернешься в Хогвартс.
Сириус упрямо вскинул голову и, сердито сверкнув глазами, отчеканил:
— Я не стану приносить никаких обетов! И здесь вы меня не удержите. Меня достала ваша мания чистокровности! Ваше презрение ко всем остальным! Как вы не понимаете, насколько глупы ваши взгляды?!
— Что ты себе позволяешь?! – взвилась Вальбурга. – Отщепенец! Предатель крови! Я стыжусь тебя! Иногда мне кажется, что тебя подменили в младенчестве, потому что я сомневаюсь, что у меня мог родиться такой сын!
Сириус вздрогнул, но, тут же взяв себя в руки, ледяным тоном произнес:
— Иногда мне тоже кажется, что вы не можете быть моей матерью. Мадам.
Не дожидаясь ответа, он метнулся к двери.
— Сириус! Вернись немедленно! Разговор не закончен! – раздался ему в спину окрик.
— Закончен, — бросил Сириус у самой двери и с топотом помчался по лестнице.
Влетев в свою комнату, он хлопнул дверью так, что задрожали стены. Накопившиеся эмоции требовали выхода, и, схватив со стола первое, что попалось под руку, он со всей силы швырнул это в стену. Этим оказался светящийся хрустальный шар, выполнявший функцию дополнительного освещения. Брызги стекла полетели во все стороны, и от этого почему-то стало немного легче.
Сириус рухнул на кровать. Он чувствовал, что задыхается в этом доме, что, если останется здесь еще немного, просто сойдет с ума. Больше так продолжаться не могло. Надо было что-то делать.
Мать, видимо, решила основную экзекуцию отложить, и в его комнате так и не появилась. Только прислала Кричера сообщить, что Сириусу запрещается выходить из комнаты до конца лета, а также он лишается права участвовать в семейной трапезе. Еду ему будет приносить Кричер прямо в комнату.
Сириус только хмыкнул. Нет, пора сваливать отсюда. Точно. Собрав свои вещи, он стал ждать ночи, когда все уснут, чтобы ускользнуть незаметно. Сначала Сириус хотел оставить матери записку и высказать все, что о ней думает, но по зрелом размышлении передумал, решив, что это будет выглядеть чересчур патетично.
Время тянулось ужасно медленно. Не зная, чем заняться в ожидании, Сириус то мерил шагами комнату – от окна к двери и обратно – то лежал на кровати, бездумно уставившись в потолок.
Когда стемнело и дом погрузился в тишину, Сириус хотел тихонько выбраться из комнаты, но обнаружил, что дверь заперта. Алохомора на нее не действовала.
— Черт! – выругался он сквозь зубы и начал оглядываться в поисках другого выхода.
Он-то собирался просто переправиться к Джеймсу через камин. Но теперь придется действовать более сложным путем. Поскольку дверь была заблокирована, выбраться из комнаты можно было только через окно. Сириус разорвал простыню напополам, связал половинки и заклинанием удлинил их — так, чтобы хватило до земли. Чемодан он сразу отлевитировал вниз, благо была ночь, и на улице никого не было. Он уже влез на подоконник и собирался начать спускаться, когда дверь открылась и в комнату осторожно заглянул Регулус.
Пару секунд братья молча смотрели друг на друга.
— Что ты делаешь? – свистящим шепотом спросил Регулус.
— Как ты открыл дверь? – ответил ему Сириус вопросом на вопрос.
— Кричера попросил, — отмахнулся младший. – Но ты не ответил.
— Эх, блин! – Сириус хлопнул себя по лбу. – Как же я не догадался? Впрочем, он меня, наверное, и не послушался бы.
— Что ты делаешь?! – повторил Регулус, повысив тон.
— Не ори – родителей разбудишь, — шикнул на него Сириус. – Не видишь, что ли – сбегаю. А ты чего пришел?
Сириус сел на подоконник, свесив ноги внутрь комнаты. Регулус ошарашено смотрел на него, хлопая глазами.
— Зачем?!
Сириус хмыкнул:
— Теперь ты не отвечаешь?
Регулус потупился и едва слышно произнес:
— Хотел попросить прощения…
— За что?
— Это ведь я написал родителям про твою… Ну, про ту девушку.
— Я догадался, — Сириус усмехнулся.
— Прости. Я хотел, как лучше… Я не думал…
— Как всегда.
— Что?
— Ты как всегда не думал. А стоило бы делать это хоть иногда. Ладно, не дергайся. Я тебе даже благодарен. Мы теперь все выяснили, и ноги моей больше не будет в этом доме.
— Ты что, серьезно?
— Еще как.
— Но… Сириус… Ты… Как же…
— Прости, Рег, но я здесь больше жить не могу. Потому что, в конце концов, или они убьют меня, или я убью их.
— Они же наши родители. Семья, — с тихим упреком произнес Регулус.
— Вот именно поэтому. Все, хватит болтать. И раз уж ты открыл эту проклятую дверь, я могу воспользоваться камином.
Сириус уже хотел спрыгнуть с подоконника, когда Регулус произнес:
— Не можешь. Они убрали куда-то весь летучий порох.
Сириус замер:
— Интересно. Но это меня все равно не остановит. Прощай.
Он перелез через окно и начал спускаться.
— Сириус! – в окне появилась встревоженная физиономия Рега.
Но он уже спрыгнул на землю, молча махнул брату рукой и, подхватив чемодан, решительно двинулся прочь от этого дома.
На пустынной площади горели несколько фонарей, которые не столько освещали ее, сколько порождали по углам дрожащие тени. В душе был полный раздрай. С одной стороны, он чувствовал облегчение и вкус долгожданной свободы. С другой… Это все-таки его семья, какая бы она ни была. Несмотря ни на что, рвать эту связь было больно. Но Сириус был уверен в правильности принятого решения: оставшись в этом доме, он либо окажется в Мунго, либо станет таким же, как они. Первый вариант более вероятен.
Отойдя подальше от дома, Сириус взмахнул палочкой, вызывая «Ночной рыцарь». На поездку уйдут как раз последние деньги, полученные от дяди Альфарда. Тот время от времени посылал племяннику деньги на карманные расходы в тайне от его родителей.
Из темноты соткался ярко-фиолетовый автобус.
— Годрикова Лощина! – бросил Сириус, не слушая приветственную речь кондуктора, и, плюхнувшись в первое попавшееся кресло, устало прикрыл глаза. Ну, здравствуй, взрослая жизнь.
* * *
Весь день по возвращении домой Джеймс провел в нервном напряжении. У Сириуса было такое лицо, когда он прощался с ними на вокзале… Нет, он, конечно, всегда мрачнел, когда ехал домой, но в тот раз это было что-то особенное. Джеймс не мог перестать думать, что там происходит с его другом, какая встреча ждет его в семье. Пару раз он порывался связаться с ним через сквозное зеркало, но каждый раз решал, что еще рано – он может попасть в самый неподходящий момент.
Родители, конечно, заметили, что с Джеймсом творится что-то странное. Некоторое время они молча наблюдали за ним, пока мама не выдержала:
— Джейми, дорогой, что тебя беспокоит?
— Сириус, — коротко ответил тот.
Родители переглянулись и потребовали объяснений. Джеймс попытался объяснить. Но проблема была в том, что он сам толком не мог понять, что его так тревожит. Он просто чувствовал, что другу сейчас плохо.
— Может, пригласить его провести каникулы у нас? – предложил папа.
Мама покачала головой:
— Вальбурга не отпустит по доброй воле.
Это-то Джеймс и сам знал. А снова использовать Альфарда Блэка уже не получится.
Всю оставшуюся часть дня он метался по дому, не в силах заняться хоть чем-нибудь. А вечером долго лежал в постели, глядя в звездный потолок, и не мог заснуть. В голове крутились самые безумные мысли и предположения.
В доме стояла уютная сонная тишина. Сквозь незанавешенное окно в спальню лился желтый свет фонарей. Спокойная, тихая ночь в родном любимом доме. Но сейчас Джеймс был не способен как обычно наслаждаться ощущением уюта и семейного тепла.
Он бросил взгляд на часы: два часа ночи. Надо все-таки попытаться заснуть. Вдруг он услышал, как его кто-то зовет по имени. Джеймс не сразу сообразил, что это. А когда сообразил, подскочил и принялся лихорадочно искать свое сквозное зеркало. Он вытащил его из чемодана, судорожно сжав в руке, и увидел отражавшееся в нем лицо лучшего друга.
— Сохатый? – Сириус усмехнулся, видимо, заметив смятение на его физиономии. – Разбудил?
— Нет, — Джеймс выдохнул, только сейчас поняв, что невольно задерживал дыхание. – Я не мог уснуть. Как ты?
— Открой дверь – узнаешь.
— Что? – Джеймс недоуменно моргнул, и тут до него дошел смысл слов Сириуса. – Ты что – здесь?!
— Ну да. Стою тут, прямо у вашего порога.
Джеймс сорвался с места и помчался вниз с максимально возможной скоростью. Распахнув входную дверь, он действительно увидел Сириуса на пороге их дома.
— Бродяга… ты…
— Сбежал. Да. Приютишь беглеца?
Сириус улыбался, но за его показным весельем чувствовалась крайняя степень напряжения. Он был натянут, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Джеймсу даже показалось, что он слышит едва уловимый звон. Он молча шагнул вперед и обнял друга. Вопреки всему Джеймс был счастлив: ведь теперь Бродяга всегда будет рядом, и ему не придется беспокоиться о том, что с ним происходит в этом проклятом доме.
— Пошли, — Джеймс потянул его внутрь дома. – Уверен, родители будут только рады.
Несмотря на почти бессонную ночь, утром Джеймс проснулся довольно рано. Он не сразу сообразил, откуда взялась такая радость в душе. А когда вспомнил, широко улыбнулся и бросил взгляд на соседнюю кровать. Сириус, конечно же, еще спал, завернувшись в одеяло по самую макушку.
Джеймс вскочил и, быстро одевшись, принялся будить друга. Несмотря на многолетний опыт, задача эта не сделалась легче.
— Бродяга, подъем! Ты проспал матч!
Но как он его не тормошил и не тряс, Сириус лишь отвернулся к стене и преспокойненько продолжил спать. Только, когда, преодолев сопротивление, Джеймс стащил с друга одеяло, тот пробормотал:
— Отвали, Сохатый, я сплю.
И вдруг распахнул глаза и, резко сев в кровати, пораженно уставился на Джеймса:
— Джим?
Сириус был такой забавный с этой удивленной миной, что Джеймс звонко рассмеялся.
Сириус, наконец, вспомнил, как он здесь оказался, и рухнул обратно на подушку.
— Эй, не смей снова засыпать! – возмутился Джеймс.
— С тобой уснешь, пожалуй! — Сириус молниеносным движением выхватил из-под головы подушку и запустил ее в Джеймса. — Ты – садист, Сохатый. Я ж полночи не спал!
Но тот ловко подхватил снаряд и, усмехнувшись, заявил:
— Я, между прочим, тоже. И все равно ты не отвертишься от вставания. Надо же сообщить родителям великую новость, пока отец не отбыл на работу.
Сириус сразу посерьезнел и, со вздохом выбравшись из кровати, начал одеваться.
— Думаешь, они не будут против? – нерешительно спросил он.
— Ты что? Я ж говорю, только обрадуются!
Джеймс заглянул в гостиную, сделав Сириусу знак подождать, пока он подготовит родителей. Отец, в пижаме и халате, за столом читал газету, мамы видно не было. Скорее всего, она на кухне – готовит завтрак. Джеймс кашлянул. Отец, подняв голову от газеты, посмотрел на него удивленно:
— Джим? Ты чего встал так рано?
— Хм… У меня сюрприз.
— Даже так? – отец усмехнулся.
— Что за сюрприз с раннего утра? – спросила мама, входя в гостиную с подносом в руках, на котором лежали теплые булочки и стояли чашки с горячим шоколадом. – Надеюсь, ты не успел ничего натворить?
— Я – нет.
— То есть? – спросили родители хором, внимательно посмотрев на сына.
— В общем… — Джеймс поманил Сириуса и, когда тот вошел, закончил: – Вот.
Хорошо, что мама успела к тому времени поставить поднос на стол, а то, судя по выражению ее лица, могла бы выронить его при появлении неожиданного гостя.
— Сириус? Как ты здесь оказался? – воскликнула она.
— Он сбежал, — ответил Джеймс за друга. – Вы же не против, если он поживет у нас?
Родители обменялись такими взглядами, как будто без слов советовались друг с другом, и отец спокойно произнес:
— Мы всегда рады тебе, Сириус. Но ты уверен, что это правильное решение?
— Уверен. Я больше не могу там оставаться.
Вид у него при этом был настолько решительный и мрачный, что родители сразу перестали пытаться его переубедить.
— Тогда добро пожаловать, Сириус, — произнесла мама и, шагнув вперед, обняла его. – Конечно, ты можешь жить у нас. Никаких проблем.
— Спасибо, — тихо произнес Сириус.
Хоть он и не изменился в лице, но глаза у него подозрительно заблестели. Джеймс пообещал себе, что сделает все, чтобы друг по-настоящему почувствовал себя членом их семьи. Если своим родителям он не нужен, что ж, значит, он станет сыном для родителей Джеймса.
— Ну, мальчики, — веселым тоном предложила мама, словно ничего не случилось, и Сириус всегда жил с ними, — садитесь завтракать.
Джеймс одобрительно кивнул – похоже, мама думала о том же, что и он сам.
Джеймс видел, что Сириус переживает, хоть тот и старательно скрывал это. И с первого же дня он прилагал все усилия, чтобы заставить его забыть о покинутом доме, чтобы друг снова начал радоваться жизни. Для чего устраивались всевозможные вылазки в близлежащий лес и в город, планирование шалостей на предстоящий учебный год. А по вечерам они тихонько выбирались из дома и, перекинувшись, на четырех лапах бежали все в тот же лес. И каждое утро мама удивлялась, что никак не может добудиться своих мальчиков. Именно так она их называла. Она в своем сердце сразу же усыновила Сириуса, и тот в ответ изливал и на нее, и на отца Джеймса всю нерастраченную сыновнюю любовь.
В общем, цель была достигнута. Сириус стал почти прежним – смеялся, шутил, подкалывал Джеймса, придумывал всевозможные безумные эскапады, и только где-то в глубине остался некоторый осадок. Но бесследно все это и не могло пройти. Верно? Джеймс написал Ремусу, чтобы приезжал. И тот ответил, что приехать сможет только в конце июля.
* * *
Ремус приехал к Поттерам расстроенный и встревоженный. Лиззи почему-то перестала ему отвечать. Сколько он уже писем ей послал с просьбой написать хоть что-нибудь, объяснить, что случилось. А в ответ – тишина. Ремус уже не знал, что и думать. Джеймс и Сириус пытались, как могли, утешить и развеселить друга, целыми днями придумывали какие-нибудь занятия, чтобы он не думал про Лиззи. Но это было невозможно. Чем бы Ремус не занимался, его мысли постоянно возвращались к любимой. Джеймс даже попросил отца выяснить, что случилось с семьей Нортон. Но это ничего им не дало, поскольку мистер Поттер смог узнать лишь то, что Нортоны покинули свой дом в Ливорно, а куда переселились, никто не мог сказать. Будто они специально стремились скрыться, чтобы их не нашли. И это внушало еще большую тревогу. Что могло случиться, чтобы они начали прятаться? Ведь война до Италии пока не дошла.
— Единственное разумное объяснение, которое приходит в голову, — мрачно заметил Ремус друзьям, — что ее родители узнали про меня и теперь не хотят, чтобы Лиззи со мной общалась. И я не могу их в этом винить, поскольку в принципе они правы.
— Да брось – ерунда! – воскликнул Джеймс. – Откуда они могли об этом узнать?!
Ремус только пожал плечами. А что он еще мог подумать? Сириус же неодобрительно заметил:
— Если даже это так, не могу с тобой согласиться в том, что они правы.
Ремус хотел было возразить, но Сириус не дал ему такой возможности:
— И хватит всегда во всем винить себя! Ты ни в чем не виноват! Пойми это, наконец! – Сириус сердито сверкнул глазами. – А обезопасить от тебя окружающих во время полнолуния не так уж и трудно.
Ремус только слабо улыбнулся. Этот разговор затевался уже далеко не в первый раз. Хотя Ремус не совсем был согласен с доводами друзей, их слова грели сердце.
В целях развлечения Ремуса Джеймс однажды уговорил отца сводить их на экскурсию в аврорат. Его коллеги посмеивались, глядя на любопытные физиономии парней, и говорили:
— Ого, Чарльз, ты нам смену готовишь?
Им даже удалось увидеть знаменитого Аластора Грюма – главу аврората. Правда, мельком и издалека. Но даже так он производил весьма грозное впечатление: испещренный шрамами, темноволосый коренастый мужчина, от одного взгляда которого пробирала дрожь.
— Вау! – произнесли они все трое хором.
Мистер Поттер только усмехнулся:
— Если действительно хотите стать аврорами, привыкайте, это — ваш будущий начальник.
Домой из этой поездки они вернулись в полном восторге.
Конечно, Ремус по-прежнему тревожился и скучал по Лиззи, но в обществе ни на секунду не оставлявших его друзей переносить это было гораздо легче.
14.10.2011 Глава 33
Прощаясь с родителями, Марлин одновременно пыталась в шумной разномастной толпе высмотреть знакомые лица, но никого не находила. Родители как всегда, когда оказывались на платформе девять и три четверти, оглядывались вокруг с огромным интересом. А уж восьмилетний братец Майкл, которого в первый раз взяли с собой проводить сестру, пребывал в полном восторге и рассматривал все круглыми от непередаваемого изумления глазами. Марлин подмигнула ему, изо всех сил стараясь не рассмеяться. У нее самой, наверное, была не менее забавная физиономия, когда она впервые попала сюда. Майкл ухмыльнулся ей в ответ, и она потрепала его по рыжим кудрям. С братом они всегда были дружны. Марлин, которая была старше на семь лет, была для него практически второй матерью. К ее огромному сожалению, Майкл, судя по всему, не был волшебником: у него никогда не было всплесков стихийной магии, как когда-то у самой Марлин.
— Ну, мне пора. До встречи.
Марлин в последний раз обняла родителей и брата и начала пробираться сквозь толпу к красно-золотому поезду. Но не успела она подняться в вагон, как ее обхватили чьи-то руки и родной голос прошептал в самое ухо:
— Привет, принцесса!
Расплывшись в счастливой улыбке, Марлин развернулась к Сириусу лицом и тут же потонула в поцелуе. Как же она соскучилась по нему за это лето! Рядом раздалось ироническое покашливание и насмешливый голос Джеймса:
— Я вам не мешаю?
— Что ты, Сохатый, нисколько! – в тон ему ответил Сириус, не выпуская ее из объятий.
Марлин прыснула. Мальчишки! Какие же они все-таки смешные!
Вскоре к ним присоединился Ремус, но тут же их и оставил, уйдя в вагон старост с обещанием вернуться как можно скорее. Питера они нашли уже в купе.
— Как прошло лето? – задала Марлин стандартный вопрос, когда они все устроились.
— Весьма… хм… бурно, — ответил Сириус с какой-то непонятной интонацией.
— То есть? – удивилась Марлин.
— Я сбежал из дома.
Девушка охнула и встревожено посмотрела на него. Питер даже рот приоткрыл от удивления и смотрел на друга округлившимися глазами. Похоже, он тоже был не в курсе. Сириус улыбнулся и легонько сжал ее руку:
— Не волнуйся. Я в порядке, живу теперь у Джима. И вообще-то, все давно к тому шло.
Он принялся рассказывать ей историю своего побега, явно смягчая краски, что само по себе уже тревожило. Говорил он легко и беспечно, но и сейчас, два месяца спустя, в голосе чувствовалось напряжение, когда Сириус упоминал о семье. Марлин боялась представить, в каком же он был состоянии, когда все это только случилось. Как же хорошо, что у него есть такие замечательные друзья! Которые всегда помогут и поддержат.
— А еще у нас трагедия с Ремом, — произнес Джеймс, когда Сириус закончил свой рассказ. – Лиззи перестала ему писать. Мы пытались выяснить, что случилось, но так ничего и не узнали. Так что не заговаривай с ним на эту тему – он очень переживает.
— А я-то думала, чего он такой потерянный? – понимающе вздохнула Марлин. – Бедный…
На некоторое время воцарилось уютное молчание, а потом парни о чем-то заговорили. Марлин не слишком вслушивалась – накануне она прособиралась до глубокой ночи, и теперь невыносимо хотелось спать. Да и начавшийся дождь, стучавший по крыше поезда и хлеставший в стекло, навевал сон. Положив голову Сириусу на плечо, она задремала под их голоса, шум дождя и мерный перестук колес. Сквозь пелену полусна она услышала, как вернулся Ремус, и пару минут спустя заснула окончательно.
Сириус провел кончиками пальцев по щеке заснувшей Марлин и улыбнулся. Она казалось такой хрупкой и беззащитной! Хотя впечатление это было обманчиво. Девочка-фея. Сириус покосился на печального Ремуса и вздохнул. Ему, наверное, не слишком приятно сейчас наблюдать за чужим счастьем. Бедный Рем! Будто мало ему было его страшной болезни, так теперь еще и это. Ну, почему, стоило ему познакомиться с хорошей девушкой, как она исчезла из его жизни?
Ремус, перехватив его взгляд, усмехнулся и, покачав головой, тихо произнес в пространство:
— И кто еще постоянно винит себя в чем ни попадя?
Джеймс удивленно глянул на него, потом — на Сириуса и понимающе хмыкнул. Но ничего не сказал, только театрально возвел очи горе. Сириус отмахнулся от них. Порой ему казалось, что слова им вовсе не нужны – достаточно просто посмотреть друг на друга, и все становится понятно.
Как-то незаметно то затихающий, то снова начинающийся разговор зашел про Эванс. Впрочем, ничего удивительного – у Джеймса любой разговор в конце концов сводился к его ненаглядной. На очередной вопрос Джима, что ему еще сделать, чтобы покорить упрямую Лили, Ремус предложил перестать ее постоянно преследовать:
— Старайся угодить ей, а не досадить.
— Это как?
— Веди себя скромнее. Не кричи ей через весь Большой зал: «Привет, Эванс!». Ей не нравится быть центром всеобщего внимания. И знаешь, пожалуй, перестань постоянно приглашать ее на свидания. Ты же ей шагу ступить не даешь спокойно.
— Но… — Джеймс растерянно взлохматил себе волосы, но, заметив согласный кивок Сириуса, сказал: – А ладно, попробую. Может, ты и прав.
Дождь за окном вскоре прекратился, а когда Хогвартс-экспресс приблизился к Хогсмиду, засияло солнце. Солнечные лучи сверкали и переливались в дождевых каплях на траве и листьях деревьев, и мир вокруг будто вспыхнул внутренним сиянием.
— Марлин! — Сириус убрал с лица девушки каштановые пряди и потрепал ее по плечу. – Пробудись, спящая красавица!
Она открыла глаза и, все еще сонно улыбнувшись ему, потянулась:
— Что, уже приехали?
Сириус весело кивнул, а она, хитро прищурившись, заявила:
— А ты знаешь, что Спящую красавицу, вообще-то, следует будить поцелуем?
Сириус удивленно моргнул, от чего она звонко рассмеялась, но тут же нашелся:
— Это можно исправить…
И легко коснулся ее губ в мимолетном поцелуе.
— Вот это уже другое дело, — довольно протянула Марлин.
— Хм, — вмешался Ремус с озорными искрами в глазах. – А вы знаете, что кроме нас в поезде уже никого не осталось?
— Правда?!
Вся их компания вскочила и бросилась на улицу, где, действительно, почти все уже расселись по каретам.
Сразу после торжественного ужина к Мародерам подошла МакГонагалл.
— Мистер Поттер… — начала она.
— Это не я! — машинально сказал Джеймс.
Гриффиндорцы вокруг рассмеялись, а у самой МакГонагалл дрогнули губы, словно она едва сдержала улыбку.
— Я хотела сказать, мистер Поттер, что, поскольку мистер Диборн окончил школу, в этом году вы назначаетесь капитаном гриффиндорской сборной по квиддичу.
Джеймс подпрыгнул, радостно-удивленно округлив глаза:
— Спасибо!
— Пожалуйста, — насмешливо ответила профессор. – Не забывайте, что капитан – это большая ответственность. Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.
С этими словами она величественно удалилась. Джеймс, все еще не до конца веря услышанному, перевел взгляд на друзей, и они принялись поздравлять его. Джеймс покосился в сторону девочек и заметил, что Лили поглядывает на него украдкой, но так и не понял, как она отнеслась к его новому назначению. Следуя плану, он сделал вид, что не обращает на нее внимания, но не мог удержаться, чтобы время от времени не бросать в ее сторону быстрый взгляд. За лето Лили стала еще красивее. Рыжие волосы были собраны в хвост, закрепленный все той же знаменитой заколкой. Джеймс радостно улыбнулся, но подавил желание прокомментировать этот факт.
* * *
Прошедшее лето было самым ужасным в жизни Лили. Нет, в семье все было как всегда. И к нападкам Петуньи она уже привыкла. Но раньше рядом был Северус, с которым всегда можно было поговорить, погулять и забыть про сестру. Теперь же Лили осталась одна. А поскольку Северус постоянно нарезал круги вокруг их дома, явно подстерегая ее, она из дома почти не выходила. Разве что иногда сидела с книгой в саду, спрятавшись среди деревьев и кустов сирени. Вынужденное заточение, конечно же, не добавляло хорошего настроения. В итоге возвращение в Хогвартс Лили восприняла не просто с радостью, как это было всегда, а с восторгом и чувством громадного облегчения. Наконец-то это бесконечное лето завершилось.
На перроне она еще издали заметила лохматую шевелюру Поттера и поспешила скрыться в поезде, не дожидаясь Алисы. Тем более, ей все равно надо было в вагон старост.
Алиса несколько позже обнаружилась в одном из вагонов – одинокая и печальная. Ну, как же – Фрэнк закончил школу, и теперь она оставалась в Хогвартсе без него. Лили полусочувственно-полунасмешливо улыбнулась подруге, та в ответ скорчила ей рожицу.
Обменявшись впечатлениями о каникулах, девушки замолчали. Алиса, судя по выражению лица, думала про Фрэнка, Лили просто бездумно смотрела в окно, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу. К ее огромному удивлению, за все время поездки Поттер так и не появился. Хотя раньше всегда находил ее, просто чтобы поздороваться, ну и покрасоваться заодно. Это было странно и непонятно. Ведь он был на вокзале – его стоящие торчком лохмы Лили ни с кем бы не перепутала.
Когда Хогвартс-экспресс уже подходил к Хогсмиду, Лили поймала себя на мысли, что без появления Поттера поездка в школу получилась какая-то не такая… неправильная.
Но этим дело не кончилось. Поведение Поттера чем дальше, тем больше удивляло Лили. Он не пялился на нее без конца, не кричал во все горло: «Привет Эванс!», не приглашал каждую секунду на свидание. Внимания на нее обращал ровно столько, сколько требовалось, чтобы поздороваться. Да и вообще стал гораздо спокойнее. Неужели повзрослел наконец? Или это такая новая тактика, чтобы возбудить ее любопытство?
По вечерам в гостиной Лили постоянно посматривала в сторону их веселой компании – и когда готовила уроки, и когда рисовала в своем альбоме, и когда читала что-нибудь художественное, и когда болтала с Алисой. Подруга, конечно же, это заметила и смотрела на Лили с хитрющей улыбкой. Но когда она пыталась что-нибудь сказать по этому поводу, Лили метала в нее столь грозный взгляд, что она сразу замолкала и только в шутливом жесте поднимала руки – мол, сдаюсь-сдаюсь.
* * *
Вечером, когда соседки заснули, Марлин спустилась в гостиную, чтобы спокойно поразмышлять. Всего лишь пару дней спустя после начала учебы Ремус куда-то исчез, как постоянно пропадал каждый месяц. Накануне он выглядел совсем больным, и парни чуть ли не прыгали вокруг него, стараясь помочь, поддержать.
Раньше она никогда особо не задумывалась о ежемесячных исчезновениях Ремуса. Впервые какое-то еще неясное подозрение появилось у нее после той памятной ссоры в прошлом году. «Есть тайны, о которых лучше не знать», — сказал тогда Сириус. Марлин понадобилось не так уж много времени, чтобы сопоставить исчезновения Ремуса с полнолунием – они как раз тогда изучали фазы Луны на астрономии. Но в вывод, который при этом напрашивался, не хотелось верить. Хотя это многое объясняло. И эти самые отлучки, и болезненный вид Ремуса, и его упорное нежелание рассказывать о той пресловутой тайне, из-за которой ее не взяли с собой.
Марлин заметила и еще один любопытный момент: после полнолуний остальные Мародеры всегда были уставшими, невыспавшимися и выглядели немногим лучше Ремуса. И этому феномену она не могла подобрать совсем никаких объяснений.
Марлин свернулась клубочком в кресле, уставившись на почти погасшее пламя камина. В гостиной было совсем темно, только огонь отбрасывал пляшущие тени, да в высокие окна светила полная луна. Что же происходит? И как бы это узнать? Погрузившись в размышления, девушка сама не заметила, как уснула.
Разбудили ее шаги и тихие голоса. Марлин чуть не подпрыгнула и в первые секунды не могла понять, почему она не в кровати, но быстро вспомнила, как уснула в гостиной. За окном уже начало светать — похоже, она провела здесь всю ночь.
Пока Марлин соображала, что к чему, в гостиной появились три знакомые фигуры. В первое мгновение она хотела вскочить и спросить в лоб, где они шастали всю ночь, но сразу передумала. Если это касается тайны Ремуса – а это, скорее всего, так и есть – они все равно не ответят. Три тени почти бесшумно проскользнули по гостиной и исчезли на лестнице. Неужели они провели эту ночь с Ремусом? Но ведь это невозможно – для превратившегося оборотня не существует друзей. Так и не придя ни к каким выводам, Марлин поднялась в спальню. Надо все-таки с ними поговорить.
Ремус вернулся два дня спустя – бледный и измученный. Тем же вечером Марлин, приняв окончательное решение, постучалась в их спальню. Дверь ей открыл Джеймс.
— Марлин? – удивился он.
И было чему – до сих пор она никогда сюда не заходила.
— Что-то случилось? – сразу обеспокоился Сириус.
Она мотнула головой:
— Нет. Просто есть разговор. Важный.
Парни удивленно уставились на нее, а она первым делом с любопытством огляделась. Как ни странно, мальчишеская спальня выглядела довольно аккуратной. Если не считать мешанины учебников и пергаментов на столе и тумбочках. Но это беспорядок нормальный – рабочий. Ремус лежал на кровати, Питер сидел по-турецки прямо на полу рядом со своей, Сириус до ее прихода занимал подоконник, но при ее появлении спрыгнул оттуда. Марлин невольно улыбнулась – она тоже любила сидеть на подоконниках. Девушка оглядела заинтригованные лица парней и начала издалека:
— Помните, как в прошлом году мы поссорились, когда вы не взяли меня с собой?
Парни настороженно кивнули и переглянулись, а Ремус вздрогнул и побледнел еще больше, хотя это казалось невозможным.
— Так вот. Я с тех пор много думала об этом и, кажется, догадалась…
Ремус резко сел в кровати, поморщившись при этом, и уставился на нее расширившимися глазами. Джеймс с Сириусом встали по обеим сторонам от него, точно стража. Питер выпрямился и подался вперед. Повисшее напряженное молчание Марлин прервала вопросом:
— Рем, я правильно поняла, что ты… оборотень?
Последнее слово она произнесла тихо-тихо, надеясь, что все-таки ошиблась. Ремус молча кивнул с обреченным выражением на лице. Марлин протяжно вздохнула.
— Бедный… — тихо произнесла она, опустившись рядом с ним на корточки и сжав его руку.
— Марлин… ты… — хрипло произнес Ремус.
— Что? Неужели ты думал, что я испугаюсь? – возмутилась девушка. – Мне казалось, мы достаточно давно друг друга знаем.
Ремус слабо улыбнулся и сжал ее руку в ответ:
— Я, между прочим, дал слово Дамблдору, что об этом никто не узнает, а ты уже шестая посвященная.
— Седьмая, — возразил Сириус.
— Почему седьмая?
— Снейп наверняка поделился своими подозрениями с Лили. Так что она, скорее всего, тоже в курсе.
Джеймс при упоминании Лили и Снейпа в одном предложении нахмурился. А Марлин успокоила Ремуса:
— Ты же ничего и не говорил. Насколько я понимаю, все догадались сами. Значит, технически ты слово не нарушал. Директору просто следовало лучше позаботиться о сохранности тайны, раз уж его это так волнует.
Парни фыркнули и согласно кивнули.
— Но у меня остался еще вопрос, — продолжила Марлин. – Понятно, что Рема во время полнолуния куда-то уводят. А вот где шастаете вы трое?
Они переглянулись и кивнули друг другу, будто о чем-то договорившись.
— Что ж, Марлин, приготовься к представлению, — ухмыльнулся Сириус. – Устраивайся поудобнее…
Она с любопытством оглядела их хитрющие лица и забралась на подоконник.
— Для начала позволь представить тебе господина Сохатого, — произнес Сириус, плавным жестом указав на Джеймса и тут же отойдя в сторону.
Джеймс важно вышел на середину комнаты, лукаво улыбнулся, и в следующую секунду на его месте стоял величавый олень. Марлин ахнула. Олень, явно красуясь, повел ветвистыми рогами.
— Какой красавец! Так ты… — начала Марлин, но тут же поправилась: – Вы – анимаги?!
— Точно! – Сириус щелкнул пальцами.
Снова ставший человеком Джеймс объявил:
— А теперь – господин Бродяга!
Вместо Сириуса появился громадный черный пес, лохматый и жутко обаятельный. Он весело гавкнул и завилял хвостом.
— Ой! – Марлин спрыгнула с подоконника и, обняв пса за шею, прошептала ему на ухо. – Ты неотразим в любом облике!
Пес ухмыльнулся совершенно по-человечески, и в следующее мгновение Марлин оказалась в объятиях Сириуса, когда он перекинулся обратно.
— И, наконец, — со смешком произнес Джеймс. – Господин Хвост!
Ожидая увидеть еще какое-нибудь крупное животное, Марлин поначалу не поняла, куда делся Питер, а когда поняла… Пронзительно взвизгнув, она отскочила к окну. Парни расхохотались. Питер, тут же превратившись в человека, обиженно надулся.
— Извини, Пит, — пробормотала Марлин, — но я правда очень боюсь мышей.
— А он не мышь, он – крыса! — сквозь смех простонал Джеймс.
— Тем более! – буркнула девушка. – Балбесы вы все-таки. Могли бы и предупредить!
— Ладно, прости, — примирительно улыбнулся Сириус. – Просто интересно было увидеть твою реакцию.
Марлин показала ему язык и отвернулась, делая вид, что обиделась.
— Ну, не дуйся, радость моя!
Сириус обнял ее за талию, но она высвободилась и отошла на несколько шагов. В следующее мгновение перед ней сидел черный пес, который жалобно заскулил и сделал такие умильные щенячьи глаза, что Марлин не выдержала и засмеялась. Вернувшись в человеческий облик, Сириус снова заключил ее в объятия, на этот раз не встретив сопротивления.
— Прощен?
— Прощен.
— Вот везет тебе, Бродяга! – воскликнул Джеймс с лукавой ухмылкой. – В такое животное удобное превращаешься – девушки от одного вида сразу тают!
Парни снова начали хохотать.
— И давно вы стали анимагами? – спросила Марлин, пресекая дальнейшее веселье.
— С прошлого года, — скромно заметил Питер.
Марлин пораженно округлила глаза:
— Всегда знала, что вы гении, но не думала, что настолько!
— Зря ты их хвалишь, — усмехнулся Ремус. – Самомнения у них и так выше крыши.
— Но я так и не поняла, чем это вам помогает с Ремусом?
— Тем, что оборотни не опасны для животных, — ответил Сириус.
— Хочешь сказать — вы проводите полнолуния вместе?!
Все четверо синхронно кивнули. Перебивая друг друга, они принялись рассказывать, как им пришла в голову эта гениальная идея и как они годами тренировались, чтобы добиться нужного результата. Марлин только пораженно головой качала. Она всегда знала, что друг для друга эти мальчишки сделают все. Пойдут в огонь и в воду. И эта история – только еще один штрих к их преданной и самоотверженной дружбе. Но какими же способностями надо обладать, чтобы самим, без помощи взрослых стать анимагами! В пятнадцать лет!
Марлин хихикнула, представив, что могла бы сказать МакГонагалл, если бы узнала про их выдающиеся успехи в ее предмете.
* * *
Солнечный субботний день начался с неожиданного предложения Алисы:
— Пошли посмотрим, как отбирают новых игроков в команду.
Лили поморщилась:
— Лиса, ты же знаешь, как я «люблю» квиддич.
Но от Алисы так просто не отделаешься. В результате Лили сама не поняла, как согласилась. И зачем подруге это понадобилось? При всей ее любви к квиддичу, раньше она никогда не ходила на отборочные. Лили все поняла, когда они приблизились к полю и она увидела, как Поттер что-то объясняет толпе желающих попасть в команду. Как же она могла забыть?! Ведь его в этом году назначили капитаном! Лили бросила на Алису убийственный взгляд, но та, скорчив невинную физиономию, сделала вид, что ничего не понимает. И прямиком направилась к сидевшим на трибунах Ремусу, Марлин и Питеру.
— Привет! – Алиса плюхнулась на скамейку рядом с Марлин, и Лили ничего не оставалось, как сесть с другой стороны.
— Привет! – несколько удивленно поздоровались все трое, а Ремус как-то уж слишком понимающе улыбнулся.
Лили отвернулась от них и сделала вид, что усиленно наблюдает за тем, что происходит на поле. В этот момент Поттер скользнул взглядом по трибунам и заметил ее. На мгновение он замер, глядя ей прямо в глаза, а потом взлохматил себе волосы и отвернулся, снова сосредоточившись на новичках. Лили выдохнула, обнаружив, что не дышала, пока он смотрел на нее, и поймала насмешливый взгляд Блэка. Девушка фыркнула и пожала плечами. Блэк усмехнулся и что-то сказал другу на ухо. Лили сильно подозревала, что это что-то ей точно не понравилось бы.
— Как прошло лето, Лили? – спросил Ремус, наблюдая, как один из претендентов на место охотника, показывает свое умение держаться на метле.
— Ужасно, — искренне ответила девушка.
— У нее сестра – просто монстр, — пояснила Алиса в ответ на их удивленные взгляды.
— Не преувеличивай, Алиса. Петунья, конечно, не подарок, но все-таки до монстра не дотягивает, — и она сразу сменила тему: – А у вас как прошли каникулы?
— Не слишком весело, — коротко ответил Ремус с таким выражением, что сразу становилось ясно — обсуждать это он не собирается.
— У всех четверых? – уточнила Лили, вызвав своим вопросом смешок у Алисы и легкую улыбку у Марлин и Ремуса.
— У Джима лето прошло вполне обычно, — спокойно ответил этот последний, и Лили понадеялась, что не слишком сильно покраснела. – За исключением того, что у Поттеров теперь, можно сказать, новый член семьи.
— Как это?
— Сириус сбежал из дома и живет теперь у Джима, — пояснила вместо Ремуса Марлин.
Лили удивленно моргнула и посмотрела на поле, где Блэк что-то объяснял новому охотнику. Надо же – сбежал из дома! А по нему и не скажешь, что у него есть какие-то проблемы. Лили никогда бы не догадалась, что в его жизни произошли настолько серьезные перемены. От Блэка мысли снова перескочили на Поттера, который уже инструктировал претендентов на место вратаря. Тряхнув головой, чтобы прогнать ненужные мысли, Лили заметила:
— Я вообще-то про всех спрашивала.
Все дружно хмыкнули. Да что ж это такое? У нее голова прозрачная, что ли, и ее мысли может увидеть любой желающий?
— У меня – все как всегда, то есть довольно скучно, — быстро ответил Петтигрю, и у Лили на мгновение возникло ощущение, что он чего-то не договаривает.
— Отсюда вывод, что все мы были страшно рады вернуться в Хогвартс! – весело заключила Алиса.
Тем временем в небе началась игра для проверки новичков в деле. Лили сама не заметила, как увлеклась зрелищем. Поттер завис в воздухе в стороне от остальных игроков и, кажется, делал для себя какие-то заметки. Надо признать, на метле он смотрелся великолепно: он летал с такой легкостью и так ловко, будто родился в воздухе.
Когда отборочные закончились, Лили поймала себя на том, что так и не поняла, что происходило, поскольку все это время смотрела исключительно на Джеймса. Так, стоп. С каких пор он стал Джеймсом? И что вообще с ней происходит?
После краткого совещания с командой Поттер объявил имена счастливчиков – Стюарт Уоллес и Дэниэл Мэдисон. Ремус, Марлин и Питер тут же вскочили и побежали на поле к друзьям. Алиса хотела было последовать за ними, но Лили схватила ее за руку и потащила прочь оттуда. Алиса поупиралась для порядка, но покорилась, не удержавшись при этом от шпильки:
— Чего ты сбежала, как от огня? Могла бы и подойти поздравить его. Не съест же он тебя, в конце концов!
— Алиса! – с угрозой произнесла Лили.
— Упрямая ты все-таки! – вздохнула подруга и тут же предложила: – Давай, кто быстрее до замка, а то я замерзла.
С этими словами она со всех ног припустила вперед, и Лили бросилась за ней. До ворот она добежала запыхавшаяся, но довольная и повеселевшая. Она так и не заметила, как Джеймс проводил ее задумчивым и нежным взглядом.
14.10.2011 Глава 34
Новый профессор по защите от темных искусств Генрих Мэндос начал знакомство с шестым курсом с невербальных чар. Преподаватели ЗОТИ менялись в Хогвартсе каждый год. По школе ходили слухи, что эта должность проклята Волдемортом. Никаких подтверждений им, естественно, не было, но факт оставался фактом – в конце каждого года с преподавателем по этому предмету что-нибудь случалось, из-за чего он бывал вынужден оставить работу. Профессор Мэндос – высокий и статный темноволосый мужчина – с первого же занятия произвел на учеников благоприятное впечатление. Сразу было видно, что в своем деле он разбирается.
— Невербальные заклинания, — говорил он, прохаживаясь между рядами, — удобны тем, что противник не знает, что именно вы против него используете. Однако овладеть ими довольно сложно. Вы должны четко проговорить заклинание про себя, мысленно. Сейчас вы постараетесь заколдовать соседа по парте, используя что-нибудь простое. К примеру, Риктусемпру. Или еще что-нибудь на ваш выбор. Когда добьетесь результата, будем учиться невербально ставить щит. Начинаем.
Столы профессор отодвинул в сторону, и студенты встали парами друг против друга. Некоторое время все усиленно пытались выполнить задание, пыхтели, а некоторые даже краснели от напряжения. Питер, пытаясь наложить щекоточные чары на Ремуса, не слишком, впрочем, надеясь на успех, краем глаза поглядывал на Сириуса и Джеймса. Просто потому, что у него буквально в кровь вошла привычка постоянно смотреть на них. Точнее большей частью на Джеймса. И восхищаться. И завидовать, думая, что у него так никогда не получится. Поэтому он первый заметил, как у Сохатого дыбом встали волосы. То есть еще более дыбом, чем обычно. Сириус фыркнул. Джеймс сначала недоуменно хлопнул глазами, а потом, проследив за его взглядом, поднес руку к голове и тут же полез за зеркалом. Благо сквозные зеркала можно было вполне использовать и как обычные. Увидев свое отражение, Джеймс прыснул.
— Прекрасно, мистер Блэк, — похвалил профессор.— Десять баллов Гриффиндору.
Джеймс ухмыльнулся и, конечно, тут же постарался повторить достижение друга. Что ему и удалось пару минут спустя. Волосы Сириуса заплелись в маленькие косички, торчащие в разные стороны. Студенты вокруг засмеялись. Да и сам Сириус, отобрав у друга зеркало и полюбовавшись на себя, улыбнулся и показал Джиму большой палец.
— И еще десять баллов Гриффиндору, — произнес профессор и с усмешкой добавил: – Весьма оригинально, мистер Поттер.
Мэндос пресек начавшееся веселье и велел Джеймсу и Сириусу попробовать невербально защититься от его заклинания. С этой задачей оба справились где-то с третьей попытки.
— Тренируемся, тренируемся, — сурово велел профессор остальным студентам, отвлекшимся на наблюдение за друзьями. – А вы двое закрепляйте успех. Можете попробовать еще какие-нибудь заклинания.
Зря он это сказал, право. Поскольку после официального разрешения профессора началось такое представление, что уже никому было не до занятий. Ну, Мэндосу простительно: он ведь только начал преподавать, он не знал, что Блэку и Поттеру нельзя давать творческих заданий.
Они пробовали друг на друге все с большим и большим успехом все более-менее безобидные заклинания, какие пришли им в голову. От Экспеллиармуса до Ступефая. Весь класс, включая профессора, замерев, наблюдал, как вспышки заклятий в абсолютной тишине как будто растекаются о щит, не достигая цели. Впрочем, иногда достигали. Но только иногда. Эванс вместе со всеми наблюдала за этим шоу не то с восхищением, не то с осуждением, не то с тем и другим вместе. Наконец, профессор очнулся – остановил увлекшихся Джеймса и Сириуса и велел остальным работать. Питер сокрушенно вздохнул: у него так никогда не получится! И вернулся к работе с Ремом. Этот последний только улыбнулся, слегка покачав головой. И в следующее мгновение достал Питера невербальной Риктусемпрой.
После урока Сириус подошел к Мэндосу:
— Профессор, а нельзя ли организовать кружок для тех, кто хочет изучать боевые заклинания?
Мэндос удивленно приподнял бровь:
— С чего вдруг подобное желание, мистер Блэк?
— Просто через два года мы покинем школу, а в мире идет война. Должны же мы как-то защищаться.
Профессор внимательно посмотрел на него и кивнул:
— Что ж, вполне разумно. Я поговорю с директором и тогда сообщу, возможно ли это. Впрочем, думаю, что никаких проблем возникнуть не должно, — и со смешком добавил: – Хотя мне кажется, что лично у вас в подобных тренировках нет необходимости.
Питер едва подавил желание заметить профессору, что Бродяга не для себя старался. Что ему такой кружок? Сириус с Джеймсом вполне способны самостоятельно обучиться чему угодно, коль скоро подобная идея придет им в голову. Но еще в прошлом году, после случая с Мэри МакДональд, Мародеры задумались о том, что в школе множество студентов, которые даже элементарно не способны обороняться. Размышления на эту тему и привели к только что высказанной Сириусом идее.
* * *
В конце сентября Мародеры и Марлин собрались на военный совет. Точнее, Сириус собрал их. Повесткой дня была Лили Эванс, и как заставить ее изменить мнение о Джеймсе.
— Надо попробовать их для начала хотя бы подружить, — внесла предложение Марлин. — Если Лили начнет общаться с Джеймсом нормально, то она не сможет не оценить его.
Ремус кивнул. Он тоже считал, что все дело лишь в том, что Лили видит Джеймса только с одной стороны. А поскольку Сохатый в ее присутствии просто перестает соображать, сторона эта получается не слишком привлекательной. Вот если бы она смогла увидеть его настоящего…
— Но как это сделать? – недоуменно спросил Питер.
— Начать можно с совместной прогулки в Хогсмид, — задумчиво произнес Сириус и, предупреждая возражения, пояснил: – Не они вдвоем – на это она не согласится, конечно. Прогулка должна быть всей компанией, чтобы она чувствовала себя не на свидании, а просто в дружеской среде. И стоит подключить к этому делу Стоун.
С этим все дружно согласились. Осталось только выловить Алису без Лили, что было довольно сложной задачей, поскольку подруги повсюду ходили вместе.
Шанс поговорить с Алисой выпал Ремусу, когда он занимался в библиотеке. Собственно, не то чтобы занимался. Он давно уже вместо того, чтобы писать реферат, тоскливо смотрел в окно. На улице была чудная погода, и Ремус, глядя на солнечные блики, которыми искрилась поверхность озера, думал, что в прошлом году в это время он гулял с Лиззи по берегу этого самого озера и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он вспоминал, как такое же сентябрьское солнце золотило ее волосы, как звонко она смеялась и кружилась, точно в танце, раскинув руки в стороны.
Да что там озеро – даже библиотека напоминала о ней! Ведь сколько раз они вместе здесь готовили уроки! Лиззи… Что же случилось? Ведь не могла же она так резко ни с того ни с сего забыть о нем? Вот уже четыре месяца Ремус никак не мог перестать постоянно думать об этом.
Появление Алисы отвлекло его от грустных размышлений. Правда, пришла она опять-таки в сопровождении Лили. Но когда девушки погрузились в работу, Ремус незаметно отлевитировал Стоун записку: «Алиса, можно тебя на пару слов наедине? Ремус». Та удивленно приподняла брови, внимательно на него посмотрела и кивнула. Ремус собрал книги и вышел в коридор. Пару секунд спустя появилась Алиса с любопытным блеском в серо-голубых глазах.
— Рем, если ты решил позвать меня на свидание, то я уже занята, — весело заявила она.
Ремус фыркнул:
— Ты почти угадала. Только не тебя. То есть не совсем тебя.
— Это как? – девушка озадаченно моргнула.
— Понимаешь, Алиса, мы тут хотим сблизить Лили с Джеймсом…
— О, здорово! Я давно уже думаю, как это сделать!
— Правда?
Ремус облегченно вздохнул: это все упрощало. И он принялся излагать ей их план с прогулкой в Хогсмид.
— Отличная идея! – воскликнула Алиса. – Я сделаю вид, что хочу погулять с вами и упрошу Лили составить мне компанию. Точно. Так и сделаем.
На том они и разошлись – Алиса вернулась к подруге, а Ремус, забыв про библиотеку, помчался порадовать Джима хорошей новостью.
Неизвестно каким образом, но Алиса смогла-таки уговорить Лили отправиться в Хогсмид с Мародерами. Накануне Ремус проинструктировал Джеймса:
— Не старайся рисоваться перед Лили и произвести на нее впечатление чем-то необычным. Веди себя естественнее. И вообще просто будь собой.
— Постараюсь, — вздохнул Джеймс.
Легко сказать – веди себя естественно! А как это сделать, когда при одном взгляде на нее напрочь отключается сознание?
Утром в воскресенье Мародеры встретили девушек в гостиной. Первой спустилась Марлин в светло-коричневых брюках и голубом свитере с изображенным на нем лохматым черным псом, над головой которого сияла яркая звезда. Парни при виде этой картины на мгновение оторопели и тут же расхохотались. Марлин довольно усмехнулась – явно на такой эффект и рассчитывала.
— Ты великолепна, как всегда! – произнес Сириус, обнимая ее.
Девушка в ответ польщенно улыбнулась.
— Где ты достала такой свитер? – отсмеявшись, спросил Джеймс.
— Да он у меня давно, а собачку я сегодня сама наколдовала! – гордо ответила Марлин.
Вскоре появились и Алиса с Лили. Последнаяя потрясающе выглядела в пышной желто-зеленой юбке и зеленом свитере, который оттенял ее необыкновенные глаза и чудесно сочетался с рыжими волосами, заколотыми сзади ее волшебной заколкой. Весь ее вид говорил о том, что она именно старалась произвести впечатление. Ну, или как вариант – Алиса заставила ее нарядиться. Но Джеймс предпочитал верить в первую версию.
— Здорово выглядишь! – искренне произнес он.
— Спасибо, — Лили смущенно потупилась, но, кажется, осталась довольна комплиментом. Во всяком случае, волосы ее светились ровным золотистым цветом.
Пока она отвернулась, Алиса тихонько заметила Джеймсу:
— Обрати внимание на заколку – она надета специально, чтобы ты был в курсе ее эмоций и корректировал свое поведение.
Джеймс серьезно кивнул:
— Спасибо, Алиса.
— Пожалуйста, — фыркнула та.
По дороге в Хогсмид они болтали и смеялись. Хотя Лили поначалу отмалчивалась и только наблюдала за остальными. Но веселая болтушка Алиса быстро втянула ее в общую беседу. А потом Марлин, украдкой достав палочку, осыпала их всех вихрем опавших листьев, сама при этом оставшись в стороне от своего импровизированного листопада. Пару секунд все пытались отряхнуться – вихрь получился знатный – и дружно накинулись на Марлин. Та тут же спряталась за Сириуса, который, конечно же, свою девушку в обиду не дал – началась беготня с криками, смехом и обстреливанием друг друга листьями. Так хорошо было почувствовать себя просто беззаботными детьми, забыть хоть на время обо всех проблемах и о войне. Когда их веселая компания добралась до Хогсмида, Лили вполне освоилась и болтала и смеялась вместе со всеми.
Джеймс зато почти не говорил, боясь опять ляпнуть что-нибудь не то. Если раньше в ее присутствии его неудержимо тянуло вытворить что-нибудь эдакое, чтобы привлечь к себе внимание, то теперь на него словно ступор нашел. Он только с улыбкой наблюдал за девушкой: как она оживляется, увлекаясь разговором, как смеется, чуть запрокинув голову, как сдувает с глаз выбившиеся из прически рыжие пряди. Она разрумянилась от их беготни, зеленые глаза сияли каким-то особенным теплым светом, и Джеймс просто не мог отвести от нее глаз, так она была очаровательна. Лили тоже иногда посматривала в его сторону, но быстро отворачивалась.
— Ну что, в «Три метлы»? – спросил Ремус, когда они подошли к деревне.
— Не-е, «Три метлы» — это слишком банально, — возразил Сириус.
Ремус хмыкнул:
— Боюсь спросить, что же ты считаешь оригинальным.
— Я не имел в виду настолько оригинальное, — усмехнулся в ответ Сириус. – К примеру, можно погулять по окрестностям. Здесь есть совершенно необыкновенные места.
— Это точно! – мечтательно вздохнула Марлин.
— А под окрестностями ты, случайно, не Запретный лес имеешь в виду? – подозрительно спросила Лили.
— И его тоже, — с лукавой улыбкой сообщил Сириус. — Но сегодня мы не будем испытывать твое терпение, так что обойдемся без него, — и, сделав печальное лицо, добавил: – А жаль!
Места эти оказались действительно потрясающими. Лили никогда в жизни бы не подумала, что в двух шагах от давно привычного и какого-то даже домашнего Хогсмида находятся такой невероятной красоты пейзажи. В основном это были поля и луга. Некоторые из них на горизонте обрамлялись лесами, другие – горами. А в одном месте речка, протекавшая по полю, изгибалась и получалась заводь дивной красоты. По берегу реки росли деревья и высокие кустарники, окружавшие заводь. Их по-осеннему красно-золотые листья отражались в прозрачной воде, так что казалось, будто туда, вглубь реки, простирается какой-то другой мир – перевернутый. Берег реки – границу этих двух миров – не сразу можно было различить, настолько ярким и живым было отражение.
Лили, как завороженная, стояла на берегу, минут пять точно, не в силах оторваться от волшебной картины. Алиса была впечатлена не меньше.
— Почему мы об этом раньше не знали? – сокрушенно спросила она.
— Наверное, потому что вам не хватает духа авантюризма, — с улыбкой предположил Ремус.
Алиса хмыкнула:
— Вот уж не думала, что у тебя, Рем, этот дух есть.
— У меня – нет, — невозмутимо согласился он. – Но у Сириуса и Джеймса его столько, что хватает на четверых.
Алиса с Лили рассмеялись. Это уж точно!
Там, на берегу реки, они провели целый день. Парни наколдовали плед, чтобы было не холодно сидеть на земле, и откуда-то достали еду, соки и сливочное пиво. У Лили создалось стойкое впечатление, что у них где-то там был тайник специально для таких случаев.
Они говорили обо всем на свете, и Лили обнаружила, что с ними удивительно легко общаться. Ей уже начало казаться, что она сто лет с ними дружила, а не первый раз в жизни проводит время в этой компании. За этот странный день, перевернувший с ног на голову все ее представления, она увидела мальчишек совершенно в ином свете. За исключением Ремуса. Его Лили всегда считала серьезным, спокойным, добрым и рассудительным. Таким она его видела и сейчас. Разве что, хоть он и отрицал в себе авантюрную жилку, все-таки было в нем что-то такое, что делало его способным поддерживать шалости своих друзей. И кто знает, может, иногда и изобретать эти самые шалости.
Питера, который до сих пор вызывал у Лили некоторое отторжение своими постоянными восторгами в адрес Джеймса, теперь ей было жалко. Он не обладал ни сильным характером, ни особыми талантами. Только общество ярких друзей позволяло ему привлечь к себе внимание. Этакая звездочка, светившая отраженным светом, не имея своего собственного.
Очень сильно изменилось ее мнение о Сириусе. Раньше он казался Лили абсолютно безбашенным, высокомерным, ко всему равнодушным и каким-то холодным. Впрочем, то, что его беззаботность – только видимость, она начала понимать еще в прошлом году, когда стала свидетельницей его стычки с братом. Но теперь она окончательно осознала, что высокомерный аристократичный вид – всего лишь своеобразная маска, способ не подпускать чужих к своим проблемам. В кругу друзей он был совсем другим – искренним, прямым и открытым. Рядом с ним было удивительно тепло и спокойно.
А вот Джеймса Лили никак не могла понять. Он практически ничего не говорил, только иногда делал какие-нибудь замечания. И это само по себе уже было странно. Лили привыкла, что обычно он не замолкает ни на секунду. А тут словно воды в рот набрал, только смотрит на нее с каким-то непонятным выражением в теплых карих глазах. Это несколько нервировало. Сейчас, когда он не выпендривался, не рисовался, стараясь привлечь внимание всех окружающих, Джеймс уже не вызывал у Лили обычного раздражения и желания стукнуть его хорошенько чем-нибудь тяжелым. Но какие чувства он у нее вызывал, она никак не могла понять. Одно можно было сказать точно – чувства эти не были неприятными.
Марлин, на которую прежде Лили в принципе не обращала особого внимания, оказалась чудесной девочкой – веселой и доброй. И в отличие от самой Лили, авантюристкой ничуть не меньше мальчишек. А когда она с улыбкой смотрела на Сириуса, и тот улыбался ей в ответ, Лили становилось чуть-чуть завидно, что в ее жизни нет такой любви.
В общем, день оказался весьма насыщенным и познавательным, а еще очень веселым. Лили никогда в жизни так не веселилась. Вечером, когда они возвращались в Хогвартс, она почувствовала, что у нее появились новые друзья. Друзья верные и преданные, всегда готовые помочь и утешить, которые никогда не бросят в беде и не предадут.
Единственное, что омрачало впечатления от такого чудесного дня – это встреча с Северусом на обратном пути. Увидев ее в таком обществе, он остолбенел, впившись в нее своими непроницаемыми черными глазами, а потом резко развернулся и быстро зашагал прочь. Мальчишки его не заметили или сделали вид, что не заметили, за что она была им очень благодарна. Лили вздохнула: все-таки Северус был ее другом много лет. Но теперь уже в любом случае ничего не вернуть. На мгновение она почувствовала себя будто в начале нового пути, практически новой жизни.
— Что ж, Сохатый, — подвел итог Сириус, когда Мародеры собрались в спальне, — поздравляю тебя с почином. Целый день Лили провела в твоем обществе и ни разу не рассердилась. Даже, насколько я могу судить, начала смотреть на тебя благосклонно.
Джеймс счастливо улыбнулся:
— Да уж… Не думал, что такое в принципе возможно! — и серьезно добавил: – Спасибо, ребята. Без вас я бы не справился.
— Всегда пожалуйста, — за всех насмешливо ответил Сириус.
И Джеймс в который раз порадовался тому, как ему невероятно повезло с друзьями.
* * *
Кружок для желающих изучать боевые заклинания открылся в октябре. В него набирались студенты со старших курсов – от четвертого и выше. Было там даже несколько слизеринцев. К счастью, Снейпа среди них не оказалось. Зато в кружок записалась Лили, чему Джеймс был очень рад. Поскольку желающих нашлось довольно много, профессор Мэндос разделил всех по возрастным группам.
Он решил начать обучение с оборонительных заклинаний, младшим предоставив тренироваться в Экспеллиармусе и щитовых чарах, предупредив при этом:
— Протего может защитить вас от многих заклинаний, но далеко не от всех. К примеру, против Непростительных оно бессильно. Но кроме того, эффективность вашего щита зависит от соотношения сил между вами и вашим противником. Так что бывает разумнее просто уклониться от летящего в вас заклинания, чем выставлять щит. В умении уклоняться и быстро реагировать мы тоже потренируемся.
Старших же он стал обучать заклинанию Патронуса:
— Патронус, как вы знаете, может защитить вас от дементоров. Но, кроме того, с помощью этого заклинания можно посылать сообщения, в том числе просьбу о помощи, когда вы видите, что в одиночку с противником не справиться. Создать говорящего Патронуса достаточно сложно. Ну, для того мы здесь и собрались.
Заклинание на самом деле оказалось сложным. Добиться появления телесного Патронуса получилось примерно у половины старшекурсников. У остальных из палочки вылетало только серебристое облачко. Сириус, который, как и Джеймс, добился нужного результата где-то с пятой попытки, теперь тренировал Марлин в щитовых чарах, посылая в нее разнообразные заклинания разной степени серьезности. Отбивалась она прекрасно. Впрочем, защищаться Марлин всегда умела неплохо. Ремус помогал справиться с заданием Питеру. Джеймс же предложил свою помощь Лили, воспользовавшись тем, что ей Патронус никак не давался. Она посмотрела на него задумчиво-нерешительно, но согласилась.
— Не знаю, правда, чем ты можешь тут помочь... – вздохнула она при этом.
— Подумай хорошо, какое воспоминание для тебя самое-самое счастливое, — начал ее инструктировать Джеймс. – Сосредоточься на нем, чтобы оно захватило тебя полностью, чтобы вновь испытать те чувства, что ты испытывала тогда. А потом представь, что эти чувства как бы материализуются перед тобой.
Лили закрыла глаза и забавно нахмурилась, прикусив губу. А потом на лице ее появилась мечтательная улыбка, и она негромко, но твердо произнесла:
— Экспекто Патронум!
Из палочки появилась изящная серебристая лань. Лили открыла глаза и пораженно вздохнула. Джеймс же смотрел на ее Патронус, чуть ли не открыв рот. Надо же – лань! Явный знак того, что они созданы друг для друга. Он едва сдержался в последнюю секунду, чтобы не высказать это соображение вслух. Лили протянула руку к лани, та ткнулась ей в ладонь серебристой мордочкой и растаяла.
— Я и не сомневался, что у тебя все получится, — улыбнулся Джеймс и машинально взлохматил себе волосы.
Лили рассмеялась и легонько сжала его ладонь:
— Спасибо!
Джеймс замер, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент. Он просто стоял, смотрел на нее и наслаждался ощущением прикосновения ее мягкой ладошки. Но вот Лили выпустила его руку и отвернулась. Мир вокруг, замерший на одно бесконечное мгновение, снова ожил и начал движение.
— Молодец, Сохатый – делаешь успехи! – раздался рядом насмешливый голос лучшего друга.
Джеймс даже ехидничать в ответ не стал, только отмахнулся. А Лили обернулась и, чуть нахмурившись, смерила их обоих задумчивым взглядом. Что-то ее явно сильно озадачило. Но что такого было в словах Бродяги (а то, что дело было именно в его словах, Джеймс не сомневался), чтобы вызвать такую реакцию, он так и не понял.
15.10.2011 Глава 35
Снег выпал на удивление рано, и уже в середине ноября вполне можно было играть в снежки, чем и занималось большинство студентов Хогвартса в свободное от учебы время. Лили же сидела на подоконнике в своей спальне и смотрела во двор, где развернулась снежная баталия.
Уже много дней, с того первого занятия в кружке, ее мучил неразрешимый вопрос. Вопрос, касающийся прозвищ Мародеров. Ее и раньше удивляли эти прозвища, непонятно с чем связанные, но она не особо обращала на них внимание. После же того раза, когда они учились создавать Патронусов… Нет, поначалу величавый олень, вырвавшийся из палочки Джеймса, не пробудил никаких ассоциаций. Ровно до тех пор, пока Сириус не окликнул друга: «Сохатый».
Сохатый… олень… Уж очень подходило это прозвище к Патронусу. Но ведь до того дня парни не владели этим заклинанием, это было заметно, следовательно, знать форму своего Патронуса не могли. Так откуда же взялись такие имена? Лили была уверена, что случайностью это не являлось. Да и остальные прозвища, похоже, не так бессмысленны, как ей казалось. Ну, Лунатик – это понятно. Если прав был Северус, и Рем действительно оборотень, а все указывает на то, что это так, то смысл этого прозвища вполне прозрачен. А вот остальные…
Бродяга. Патронусом Сириуса было какое-то крупное животное, вроде собаки. Собака? Что ж, Бродяга – вполне собачья кличка. Что касается Питера, раньше Лили думала, что Хвост – это из-за того, что он постоянно таскается хвостом за остальными. Но, судя по всему, она ошибалась. У Пита Патронусом была мышь, или крыса, во всяком случае, что-то небольшое и хвостатое…
Как же они могли узнать заранее, ведь форму Патронуса, не вызывая его, вычислить нельзя? И тут Лили пришла в голову мысль, чрезвычайно ее поразившая: нельзя вычислить форму Патронуса, зато вполне можно вычислить свою анимагическую сущность. Анимаги? Да нет, не может быть. Они же еще подростки, невозможно в таком возрасте стать анимагами! Лили тряхнула головой. Вдруг перед ней материализовался тот самый серебристый олень и голосом Джеймса произнес:
— Лили, хватит сидеть в помещении. Выходи к нам играть в снежки.
Лили улыбнулась. Он теперь постоянно пользовался этим способом связи, с тех пор как профессор Мэндос велел им тренироваться. Что ж, ей тоже надо тренироваться. Правильно? И Лили послала ответ со своим Патронусом:
— Иду.
Серебристая лань цокнула копытами и растворилась, пройдя сквозь стену. Из окна Лили видела, как ее лань материализовалась рядом с мальчишками. Выслушав сообщение, Джеймс поднял голову и помахал ей. Хотя чисто теоретически, с такого расстояния он не мог увидеть ее в окне. Лили снова улыбнулась. Нет, точно, хватит сидеть в замке целыми днями. И она побежала одеваться.
На улице творилось нечто невообразимое. Это было натуральное побоище. Даже две снежных крепости имелись. С удивлением Лили обнаружила, что и Алиса уже участвует в сражении. Заметив ее, подруга закричала:
— Лили! Давай к нам. Теперь мы их точно одолеем!
— Ха! Это мы еще посмотрим! – заявил Сириус, запуская снежком в высунувшуюся из-за крепости Алису.
Та ойкнула и скрылась за стеной. Лили засмеялась и рванула к засевшим в крепости подругам, пока ее не закидали, а то, вон, мальчишки уже целиться начали. Пара снежков все-таки в нее попала, пока она добежала до укрытия. Лили с разбегу рухнула на землю, а точнее на снег, и угрожающе закричала:
— Ну, все – готовьтесь к страшной смерти!
Ответом ей был дружный хохот. Лили насупилась и запустила в мальчишек снежком. Судя по удивленному возгласу, в кого-то даже попала.
Перестрелка длилась с переменным успехом довольно долго, пока Марлин не заявила:
— Нет, так дело не пойдет. Надо разработать тактику, чтобы взять их крепость.
— Точно, — согласилась Алиса, стряхивая снег с головы. – Надо, чтобы кто-то один прикрывал, постоянно их обстреливая, а остальные пойдут на штурм.
На том и порешили. После некоторых споров прикрывающей оставили Алису. Девушки наготовили побольше снежков, и Алиса начала безостановочный обстрел мальчишеской крепости, а Лили с Марлин пошли на приступ. Однако противник умудрялся отбиваться, несмотря на алисин огонь, и время от времени в нападающих попадали снежные снаряды – добравшись до крепости, они были в снегу с ног до головы. Но это не помешало им прорваться к цели и рухнуть всем весом на снежную крепость, таким образом погребя парней под снегом. Получилась невероятная куча мала – все барахтались в снегу, пытаясь подняться, смеялись, отплевывались от снега. Но девушки на этом не успокоились. С криком: «Банзай!» они начали засовывать снег парням за шиворот. К ним присоединилась и Алиса, подбежавшая к разрушенной крепости, пока они валялись на земле.
— Девчонки, вам не жить!
Парни, наконец, сумели подняться на ноги и угрожающе двинулись на них, захватив полные пригоршни снега. Девушки, завизжав, бросились от них прочь.
Лили изо всех сил неслась вперед, куда глаза глядят. Однако бежать быстро не получалось, поскольку ее душил смех, да к тому же парни все равно бегают быстрее. Джеймс быстро догнал ее и щедрой рукой всыпал ей снег за воротник. Лили взвизгнула от ощущения обжигающего холода на спине и, отпрыгнув в сторону, начала закидывать Джеймса снегом, не заботясь даже как следует слепить снежок. В результате ее бурной деятельности он оказался под напором настоящего снежного вихря. Помотав головой, он двинулся на нее сквозь этот буран, и Лили снова бросилась бежать, но далеко убежать не успела. Сбив ее с ног, Джеймс принялся закапывать ее в снег. Она смеялась и с криком отбивалась, но не слишком успешно. Волосы выбились из-под шапки и все время лезли в лицо, так что Лили уже ничего не видела. Тогда она решила сменить тактику: она перестала сопротивляться, закрыла глаза и сделала вид, что ей плохо. Тактика быстро принесла плоды: закапывать в снег ее перестали, и тут же раздался встревоженный голос Джеймса:
— Лили? Что с тобой?
Она не ответила, продолжая изображать несчастную жертву. Джеймс легонько встряхнул ее за плечи.
— Лили?! – в его голосе послышались легкие истерические нотки.
Она открыла глаза с намерением, воспользовавшись замешательством противника, вскочить и убежать, но наткнулась на обеспокоенный взгляд карих глаз, которые были так близко, что кроме них Лили не видела уже ничего. Несколько мгновений, долгих, словно вечность, они смотрели друг на друга, и Лили поймала себя на мысли, что не прочь всю жизнь смотреть в эти глаза. Все ее планы о бегстве бесследно испарились, и она уже не чувствовала ни холода, ни снега, а просто лежала и, как завороженная, смотрела на Джеймса. А он на нее. Весь в снегу, мокрый и встрепанный – шапка слетела с него в ходе баталий – и невообразимо привлекательный. Вдруг он тряхнул головой, будто заставляя себя очнуться, и резко отстранился. Лили захлопала глазами. И что это было?
Она поднялась – Джеймс молча протянул ей руку, чтобы помочь встать, при этом старательно не глядя на нее. С трудом отведя от него взгляд, девушка осмотрелась. Снежная битва закончилась ничьей: все были в снегу с ног до головы, будто снеговики, но при этом страшно довольные и счастливые. Кажется, никто не заметил, что между Лили и Джеймсом что-то произошло. Хотя, строго говоря, ничего ведь и не произошло.
В замок в тот день Лили вернулась еще более озадаченная, чем вышла. Правда, теперь уже другим вопросом.
* * *
Как всегда, после занятий Сириус отправился встретить Марлин, у которой в тот день последним уроком было зельеварение. Он пошел обходным путем, чтобы быстрее добраться до нужного кабинета. Но быстрее не получилось: уже спустившись в подземелья, в одном из пустынных коридоров Сириус наткнулся на Снейпа.
Пару мгновений они молча смотрели друг на друга, пока Снейп не протянул:
— Блэк! Ну, надо же, как мне везет!
— Я бы не назвал это везением, — усмехнулся Сириус. – Дружки твои все школу закончили. Не боишься один?
— Твоей свиты тоже здесь сейчас нет. Ступефай!
— Протего! Решил дуэль устроить? Таранталлегра!
— Протего! Ты сделал большую ошибку, Блэк, когда сбежал из дома, — вкрадчиво сообщил Снейп.
— Тебе-то что до этого? – Сириус раздраженно прищурился. Его отношения с семьей никого не касаются. Тем более Нюниуса.
— А то, что теперь за твоей спиной нет влиятельной семьи, которая всегда тебя защитит.
— Ну, надо же, как страшно! Я весь дрожу! — Сириус издевательски рассмеялся.
— Смейся-смейся. Хорошо смеется тот, кто смеется последний. Сектумсемпра!
Сириус отпрыгнул от траектории незнакомого заклинания и на всякий случай выставил щит. Как оказалось не зря: в следующую секунду щит пошел рябью от попавшего в него невербального заклинания, но выстоял. Довольно долгое время в зловещей тишине только сверкали вспышки от невербальных, как вдруг неподалеку раздался еще один голос:
— Инкарцеро!
Сириуса опутало веревками, и из-за поворота появился Забини.
— Нужна помощь, Снейп? — спросил он лениво.
— Конечно, Забини, — съехидничал Сириус, одновременно пытаясь освободиться от пут. – Один он ни за что не справится!
Снейп зашипел и заявил, что ни в чьей помощи не нуждается, на что Забини только иронично вздернул бровь, и, пока Сириус был занят попытками выпутаться из веревок, воспользовался моментом и стрельнул в него чем-то невербальным. Сириус почувствовал резкую боль в груди, точно тело резанули ножом, и, перед тем как потерять сознание успел заметить, что мантия вмиг пропиталась кровью.
Выйдя из кабинета зельеварения, Марлин подождала некоторое время Сириуса, но он все не появлялся. Странно. Обычно он всегда приходил ее встречать. Марлин села на подоконник и подождала еще. Никого. Она уже начала беспокоиться.
— Что, МакКиннон, не пришел твой ухажер? Может, решил, наконец, бросить тебя? – раздался сзади ехидный голос одной из однокурсниц.
— Отвали, Льюис, — резко ответила Марлин, даже не посмотрев на нее.
Она-то думала, что все уже давно ушли. И чего этой Льюис все неймется? Однако Сириуса так и не было. Ну, что опять с ним случилось? Небось, сцепились с каким-нибудь слизеринцем, а она тут волнуйся. Марлин, теперь уже начиная сердиться, спрыгнула с подоконника и пошла прочь от кабинета. Она прикинула, каким путем мог бы идти Сириус от кабинета трансфигурации, которая была последним уроком у шестого курса, и решительно завернула направо в неприметный коридор.
Коридором редко пользовались. Он был пустынным и не слишком хорошо освещенным. Возможно, поэтому Марлин не сразу заметила, что на полу лежит что-то большое. А когда заметила, не сразу поняла, что это. И потому приблизилась осторожно – мало ли на что можно наткнуться в подземельях. А когда поняла… Вскрикнув, Марлин рухнула на колени:
— СИРИУС!
Он был весь в крови и бледен до синевы. Марлин судорожно всхлипнула и тут же оборвала себя – не время разводить истерику, надо что-то делать. Она выхватила палочку и попыталась залечить раны, но ничего не получилось. Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги.
Медсестра попыталась затянуть раны, но и у нее ничего не вышло. Тогда она быстро наколдовала носилки и чуть ли не бегом направилась к Больничному крылу. Марлин поспешила за ней.
Когда девушка удивилась, как мадам Помфри здесь так вовремя оказалась, та объяснила, что к ней прибежал какой-то первокурсник со Слизерина с вытаращенными глазами и умолял ее поспешить в этот коридор.
— Видимо, тот, кто это сделал, испугался и раскаялся, увидев результат. Но сам прийти ко мне побоялся и послал первого попавшегося под руку сокурсника.
По прибытии в Больничное крыло, медсестра тут же выставила Марлин за дверь. Девушка не стала спорить, хоть ей и хотелось остаться, просто потому что на споры уйдет время, а кровь у Сириуса почему-то не свертывалась, так и текла из множества ран на груди. Еще неизвестно, сколько он там пролежал до ее прихода. Если так дело дальше пойдет, он просто умрет от потери крови. При этой мысли Марлин начало трясти. Она чувствовала, что у нее начинается натуральная истерика.
За дверями Больничного крыла раздались голоса. Марлин замерла и прислушалась. Один из них был мадам Помфри, это понятно. А второй… Дамблдор! Что же такое случилось с Сириусом, что медсестра не может справиться сама и пришлось вызывать директора?! Марлин заметалась туда-сюда по коридору. В голове билась только одна мысль: Сириус, Сириус, Сириус!.. В какой-то момент она поняла, что если еще немного побудет здесь одна, то сойдет с ума от охватившего ее ужаса. Она сделала было шаг, чтобы побежать в Гриффиндорскую башню, но тут же вернулась. Уйти отсюда даже на секунду она не могла. На ее счастье мимо проходил второкурсник с Гриффиндора.
— Стой! – Марлин схватила его за руку.
Бедный ребенок посмотрел на нее с ужасом – видимо, выражение лица у нее было то еще, да и в крови она перемазалась. Она попыталась успокоиться и успокоить мальчика:
— Не бойся. Мне надо, чтобы ты передал записку Джеймсу Поттеру. Знаешь его?
Мальчик все еще напряженно кивнул. Марлин вздохнула и, выудив из сумки клочок пергамента, принялась быстро писать: «Джеймс, срочно приходите все к больничному крылу. Объясню на месте. Марлин». Второкурсник взял записку и рванул прочь с явным облегчением. Марлин невесело усмехнулась: «Дожили. Уже на малышей ужас навожу!» Она снова принялась метаться по коридору. Хотелось начать биться головой об стену.
Наконец, послышались торопливые шаги, и в коридор влетели Мародеры, а с ними и Лили.
— Наконец-то! – с облегчением выдохнула Марлин.
Облегчение сыграло с ней дурную шутку: тут же брызнули слезы из глаз.
— Марлин, что случилось? – обеспокоено спросил Джеймс.
А Ремус с тревогой добавил:
— Ты ранена? У тебя кровь.
— Это не моя, — Марлин всхлипнула и мотнула головой. – Это Сириуса.
Джеймс мгновенно побелел и уставился на нее расширенными глазами:
— Что с ним?!
Не дожидаясь ответа, он метнулся к двери Больничного крыла, но Ремус схватил его за руку, не дав ворваться туда.
— Я не знаю, — простонала Марлин сквозь слезы.
Ремус, не менее бледный, чем Джеймс, мягко обнял ее и погладил по волосам.
— Успокойся-успокойся. Расскажи, что случилось, — голос у него явственно дрогнул.
Марлин, постоянно всхлипывая, принялась рассказывать. К концу рассказа все смотрели на нее с ужасом.
— Узнаю, кто это сделал, на куски порву! – со злостью процедил Джеймс.
— Джеймс! – мягко упрекнула его Лили. – Почему ты сразу решил…
— Да потому! – перебил он ее. – Пару лет назад Питер слышал весьма любопытный разговор неких слизеринцев. Помнишь, Пит? – и, получив утвердительный кивок, яростно продолжил: – В частности, некий Мальсибер говорил, что Блэка нельзя трогать, поскольку, случись с ним что, его семья виновников живьем съест. А теперь, когда Сириус сбежал из дома, семья не будет вступаться за отщепенца. И они, видимо, решили, что могут отыграться. Блэк в Гриффиндоре ведь им давно покоя не давал!
Джеймс начал метаться по коридору, как до этого Марлин. Ремус сел прямо на пол, напротив двери, прислонившись спиной к стене. Питер безмолвной тенью замер рядом с ним. Лили растеряно на нее посмотрела:
— Марлин?..
— Скорее всего, Джим прав, — ответила она на невысказанный вопрос. – Это явно какое-то темное заклинание.
Лили потрясенно вздохнула и сжала ее руку:
— Я… я представляю, как тебе сейчас тяжело.
Марлин горько улыбнулась. Она не стала этого говорить, но вряд ли Лили действительно представляла себе, что это такое, когда самый дорогой тебе на свете человек вот-вот может умереть, а ты ничего, ничегошеньки не можешь сделать. Это можно понять, только испытав.
Минуты казались часами, но вот дверь открылась, и из Больничного крыла вышел Дамблдор. Вид у него был уставший и какой-то печальный. Все тут же подскочили и бросились к директору.
— Как он?!
Кажется, этот вопрос они задали все хором. Директор слабо улыбнулся такому единодушию и успокаивающе произнес:
— Жизнь Сириуса вне опасности.
Все опять-таки одновременно дружно выдохнули.
— Сейчас он еще без сознания, но вы можете войти, если будете вести себя очень тихо.
Они закивали и тут же кинулись в палату. Выглядел Сириус ужасно: бледный, чуть ли не прозрачный, под глазами синяки, черты лица заострились. Марлин закусила губу, чтобы снова не разрыдаться. Лили судорожно вздохнула и прижала ладонь к губам. У парней сжались кулаки, а Джеймс аж зубами скрипнул.
Мадам Помфри сделала им знак, чтобы садились, и велела вести себя очень тихо. Впрочем, последнее предупреждение было излишним – они и так потрясенно молчали. Тревожное молчание, казалось, можно было ощутить физически. Чувство было, что сидишь у постели умирающего. Но Дамблдор сказал, что жизнь Сириуса вне опасности, и это утешало.
Они не пошли ужинать, хотя мадам Помфри пыталась их прогнать, но они так уперлись, что, в конце концов, она махнула рукой и ушла. А пару минут спустя перед ними появились два домовика с подносами с едой.
За окном уже совсем стемнело, когда Сириус пошевелился и открыл глаза. Все тут же подпрыгнули, точно подброшенные пружиной, и столпились у его кровати. Оглядев их встревоженные лица, Сириус чуть нахмурился, пытаясь понять, что он здесь делает. Никто не успел ничего сказать, как в палате появилась мадам Помфри, которая отогнала посетителей, осмотрела больного, заставила его выпить какое-то зелье и деловито спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — отозвался Сириус.
Медсестра кивнула, еще что-то проверила и объявила:
— Придется тебе побыть здесь, по крайней мере, неделю.
— Как — неделю?! – тут же вскинулся Сириус. – У нас матч послезавтра!
— Молодой человек! – сурово отрезала мадам Помфри. – Ты чудом избежал смерти – еще чуть-чуть, и даже Дамблдор не смог бы тебе помочь.
Сириус открыл рот, чтобы начать спорить, но Джеймс его опередил:
— Я договорюсь, чтобы матч перенесли. Уверен, профессор МакГонагалл согласится.
Сириус сердито сверкнул глазами – оставаться в Больничном крыле ему явно не хотелось – но возражать больше не стал.
Как только мадам Помфри оставила их, Джеймс первым делом спросил:
— Кто это сделал?
Сириус задумчиво глянул на него, перевел взгляд на Лили и совершенно неожиданно ответил:
— Не знаю. Я не успел его разглядеть.
Марлин прищурилась. Почему-то у нее возникло стойкое ощущение, что он говорит неправду. Но вот зачем? Никогда прежде Сириус не лгал друзьям. А потом вспомнила этот взгляд – на Джеймса, на Лили – и поняла. Снейп! Зная, что Джеймс сейчас горит жаждой мести, Сириус, похоже, не захотел портить его отношения с Лили, которые только-только начали налаживаться. Судя по выражению лица Ремуса, он пришел к такому же выводу. Питер не разбираясь, поверил на слово. Лили не настолько хорошо знала Сириуса, чтобы уловить недосказанность. А вот Джеймс с одной стороны почувствовал что-то неправильное, но с другой стороны, привыкший абсолютно доверять другу и к тому же сам слишком прямолинейный, в его словах не усомнился. Он только вздохнул разочарованно и взлохматил себе волосы.
— Сволочи! – зло процедил он. – Думают, если ты сбежал из дома, то им теперь все можно! – и, подумав, решительно добавил: – Надо бы им устроить что-нибудь эдакое, чтобы впредь не повадно было.
— Джеймс! – возмутилась Лили.
— Что?! Скажи еще, они не заслужили!
Джеймс сейчас уже не способен был реагировать на недовольство Лили, целиком захваченный пережитым только что страхом за друга и желанием отомстить за него. Ведь разругается с ней сейчас, будет потом жалеть. Марлин уже хотела вмешаться, но Лили вдруг тихо произнесла, опустив глаза:
— Может, ты и прав…
На несколько секунд воцарилась пораженная тишина. Лили нервно передернула плечами, не поднимая взгляда.
— Давайте только без членовредительства, — вставил Ремус.
— Ну, что ты, Лунатик! – в один голос протянули Джеймс и Сириус, ухмыльнувшись друг другу и состроив невинные физиономии в стиле «Да чтобы мы?! Да никогда!»
Марлин хмыкнула, Ремус страдальчески возвел глаза к небу (ну, ладно, к потолку), Питер предвкушающе потер руки, а Лили вдруг улыбнулась едва заметно и, как бы между прочим, заметила:
— Как ты с ними справляешься, Рем? Не постигаю…
* * *
Планирование демарша против Слизерина длилось все время, что Сириус провел в Больничном крыле. Еще на некоторое время операцию пришлось отложить из-за квиддичного матча.
В результате длительных совещаний был составлен план мести: заколдовать спальни шестого-седьмого курса, поскольку те, что младше, вряд ли могли использовать заклинание подобное тому, которым едва не убили Сириуса. Так как операция была довольно сложная, подготовка к ней заняла немало времени. К тому же надо было еще подслушать пароль в Слизеринскую гостиную.
Когда все было готово, поздно ночью Джеймс и Сириус под мантией-невидимкой отправились на дело. Остальные ждали их в гриффиндорской башне. Осталась ждать даже Лили, которая заметно нервничала, хоть и скрывала это; и даже Алиса, которую проинформировали о великом плане.
Оказавшись в слизеринской гостиной, Джеймс с Сириусом огляделись и тихонько поднялись по лестнице к спальням. При свете Люмоса из темноты выплывали двери с табличками: «1 курс», «2 курс»… И вот, наконец, нужные двери. Переглянувшись, парни разделились: Джеймс направился в спальню седьмого курса, Сириус – шестого.
Осторожно зайдя в комнату, предварительно погасив свет на палочке, Сириус огляделся и прислушался. Со всех четырех кроватей раздавалось размеренное спокойное дыхание – все спали. Сириус довольно ухмыльнулся и начал накладывать чары.
План состоял в использовании иллюзий. Одна из них представляла собой Волдеморта, который своим фирменным холодным тоном заявлял:
— До меня дошли сведения, что вы переметнулись к маглолюбцу Дамблдору. Вы знаете, что я не прощаю предательства?..
Сделано это было с расчетом на то, что старшекурсники Слизерина либо уже Пожиратели, либо готовятся ими стать. В ответ на такое обвинение они должны либо начать оправдываться, либо решить, что это боггарт и применить Ридикулус. А когда заклинение не подействует, опять же начать оправдываться. И следующей репликой иллюзорного Волдеморта была:
— Не пытайтесь меня обмануть! Круцио!
Тут они инстинктивно должны отшатнуться и поскользнуться на ставшем ледяным полу. А, проехавшись к противоположной стене, наткнуться на иллюзорного Дамблдора, который в отличие от настоящего директора, выглядел не менее грозно, чем его оппонент, и громовым голосом возвещал:
— Как вы могли предать то, чему вас учили в этих стенах? С этого дня вы исключены из Хогвартса! Таким место в Азкабане!
Пока не слишком быстро со сна соображающие слизеринцы разберутся, что к чему, нервное потрясение им обеспечено. Все это веселье активизировалось от первого произнесенного вслух слова.
В коридор Сириус вышел одновременно с Джеймсом, и, обменявшись заговорщицкими улыбками, они поспешили покинуть вражескую территорию.
В гостиной они были встречены дружным вопросом:
— Ну что?
— Все запущено, — ухмыльнулся Джеймс. – Эх, жаль, нельзя полюбоваться на их физиономии, когда иллюзия начнет действовать!
— И все-таки, я считаю – это нечестно, — произнесла Лили. – А если среди ваших жертв есть невиновные?
— Лили, невиновные ничем не рискуют, — терпеливо объяснил Сириус. – Вся штука в том, что иллюзия рассчитана именно на тех, кто связан с Волдемортом. Если кто среди них не имеет к нему отношения, он, может, будет слегка ошарашен спектаклем, но не более. Но среди них таких нет, я тебе точно говорю.
Полюбоваться на физиономии слизеринцев они смогли за завтраком. Те явились в Большой зал позже обычного и выглядели несколько… потрепано. Мародеры удовлетворенно переглянулись, не обращая внимания на подозрительные и откровенно злые взгляды от слизеринского стола.
Лили же внимательно изучала Северуса, который явно был в не менее потрепанных чувствах, чем его сокурсники. Значило ли это, что он тоже в числе поклонников Волдеморта? Верить в это не хотелось.
15.10.2011 Глава 36
На Рождественские каникулы Сириус впервые (если не считать второго курса) не остался в Хогвартсе, отправившись к Джеймсу. На этот раз в вагоне они ехали большой шумной толпой: к четырем парням присоединились три девушки – Марлин, Лили и Алиса. Джеймс блаженствовал всю дорогу: Лили впервые согласилась ехать с ним в одном купе.
Алису на вокзале ждал сюрприз: помимо родителей ее пришел встречать Фрэнк. С радостным возгласом она кинулась ему на шею.
— Ну, все, — весело прокомментировала Лили. – Лиса для общества потеряна.
Все понимающе усмехнулись. Алиса и правда только махнула друзьям на прощание и сразу полностью переключилась на Фрэнка, забыв обо всем. А вот Лили пришла встретить одна мама, поскольку отец был в тот день занят срочным делом на работе. Лили, заметив ее, улыбнулась и уже хотела подбежать к ней, но та вдруг сама пошла дочери навстречу. С явным желанием познакомиться с друзьями Лили. Девушка представила всех по очереди. Услышав имя Джеймса, мама лукаво улыбнулась и произнесла:
— О! Так это и есть тот самый Джеймс Поттер?
— Мам! – Лили невольно покраснела.
Джеймс посмотрел на них обеих удивленно и заинтересовано, глаза его так и засияли. Хотя он никак не прокомментировал заявление миссис Эванс, было видно, что ее слова его чрезвычайно обрадовали. Лили возмущенно глянула на маму: ей все шутки, а Джеймс ведь сделает какие-нибудь неправильные выводы.
Пока они беседовали, к ним подошли родители Джеймса, и снова начались взаимные представления. Услышав имя Лили, миссис Поттер отреагировала точь-в-точь, как только что — миссис Эванс. Просто слово в слово:
— О! Так это и есть та самая Лили Эванс?
Теперь покраснел уже Джеймс. А Лили и не знала, что он умеет краснеть, а уж тем более так смущаться. Остальные, глядя на них, уже улыбались до ушей, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. А Лили и Джеймс усиленно смотрели в разные стороны и не менее усиленно игнорировали весело-заинтересованные взгляды родителей. Впрочем, миссис Поттер быстро переключилась на Марлин, похоже, заинтересовавшись ей не меньше, чем Лили. Складывалось впечатление, что к Сириусу она относится как ко второму сыну, не менее родному и любимому, чем Джеймс.
Миссис Поттер очень понравилась Лили – от нее словно исходил теплый свет, готовый согреть всех окружающих. А еще она обнаружила, что Джеймс очень похож на мать. Это сходство не бросалось в глаза, но при общении с ними обоими становилось очевидным.
Садясь с мамой в машину, Лили вдруг с удивлением поняла, что будет скучать по этой безбашенной компании. За эти несколько месяцев она успела по-настоящему к ним привязаться. И теперь она не могла понять: то ли они так сильно изменились к шестому курсу, то ли она никогда их на самом деле не знала.
Дома Лили ждал весьма неприятный сюрприз. Петунья начала встречаться с неким Верноном Дурслем, и он вместе со своей семьей был приглашен к Эвансам на праздник. Сообщив о чем, Туни сразу предупредила:
— Чтоб при них не было никаких разговоров о твоей ненормальности!
Лили только пожала плечами. Собственно, она вообще могла бы не появляться на этом приеме, и всем было бы только лучше. Но, увы, родители настояли, чтобы младшая дочь присутствовала. Похоже, Петунья серьезно собралась за этого Дурсля замуж, и праздничный ужин должен был стать одновременно чем-то вроде смотрин. В связи с этим она была взвинчена до предела и язвительна как никогда. Лили предпочитала вовсе не попадаться ей на глаза. Поэтому, вернувшись из церкви с праздничной службы, она принялась помогать маме готовить и накрывать на стол, благо Петунья от этого занятия уклонилась, весь вечер прокрутившись перед зеркалом, выбирая наряд и прическу. В итоге она появилась в красном пышном платье в рюшках и оборках и с совершенно невообразимой прической на голове.
Когда же все, включая гостей, собрались за праздничным столом, Лили старалась держаться так, чтобы на нее обращали поменьше внимания, и не участвовать в разговорах. В любом случае, большей частью говорили Дурсли, которые оказались людьми весьма неприятными как внешне, так и внутренне: по характеру – самодовольные снобы, по внешности – все как один грузные и неповоротливые, даже молоденькая девушка – сестра Вернона. Сам Вернон, правда, в силу своей молодости выглядел пока просто несколько упитанным. Но стоило посмотреть на его отца, чтобы понять, каким громадным он будет в зрелом возрасте. Рядом с тощей Петуньей он смотрелся весьма комично. Но сестра почему-то своим женихом была очень довольна. Она улыбалась и щебетала, время от времени предупреждающе посматривая на Лили. Нет, правильно говорят – любовь зла.
Разговор за столом шел в основном о политике, а точнее о том, как все ужасно в этой стране, и что власти никуда не годятся. Лили тихонько обреченно вздохнула – и так целый вечер! Тоска-а-а!
— А где учится ваша младшая дочь? – вдруг спросила миссис Дурсль.
Петунья при этом вопросе заметно напряглась и бросила на сестру очередной убийственный взгляд. Но не успели родители ничего ответить, как в одно из окон гостиной раздался настойчивый стук. Дурсли испуганно подпрыгнули, а Лили встрепенулась и бросилась к окну. Ну, точно – на карнизе сидела до боли знакомая серая сова. Впервые в жизни Лили была ей рада.
Со счастливой улыбкой она отвязала послание от лапы Белки. На этот раз письмо сопровождала какая-то коробочка. Забыв о Дурслях, Лили схватила со стола кусочек бекона, чтобы угостить сову, и поспешила развернуть пергамент. Чем дальше она читала, тем шире становилась улыбка.
«Дорогая Лили,
Поздравляю тебя с Рождеством! Надеюсь, ты не очень скучаешь в обществе своей сестры (Рем говорил, что у тебя с ней напряженные отношения). Чтобы тебя развеселить, мы придумали особый подарок. Надеюсь, ты не рассердишься. Но на всякий случай хочу сразу сказать в свое оправдание – мы хотели как лучше! Так что не убивай нас сразу. В общем, хорошего тебе настроения, и улыбайся почаще – у тебя очень красивая улыбка.
Джеймс.
Присоединяюсь к поздравлениям Джима. Счастливого Рождества, Цветочек!
Сириус»
Лили подозрительно покосилась на коробку, раздумывая, стоит ли открыть ее прямо сейчас или оставить на потом, когда она будет одна. Повертев подарок в руках, она решила, что лучше все-таки отложить. Кто знает, что там эти обормоты могли придумать, за что заранее извиняются. Отпустив сову, которая улетела, благодарно ухнув за угощение, Лили повернулась к столу и наткнулась на настороженные и даже немного испуганные взгляды гостей.
— Что это? – выдавил мистер Дурсль.
— Что именно? – невинно спросила Лили, сделав вид, что не поняла, о чем он.
— Эта сова… что… как… — Дурсль никак не мог сформулировать вопрос.
— Ах, сова! – Лили легкомысленно пожала плечами. – Просто мальчики поздравили меня с Рождеством.
Родители понимающе улыбнулись, Дурсли недоуменно хлопали глазами, а Петунья так на нее посмотрела, что если бы взглядом можно было убивать, Лили уже упала бы замертво.
Не успела она вернуться к столу, как в окно снова раздался стук. На этот раз влетели целых две совы: от Алисы и от Ремуса.
— Что это?! – уже с нотками истерики в голосе вопросила миссис Дурсль.
— Я же уже сказала – друзья меня поздравляют, — со спокойной иронией ответила Лили.
— И долго это будет продолжаться? – пробурчал мистер Дурсль.
— Ну, у меня много друзей, если вы об этом, — едва заметно усмехнулась Лили.
Судя по лицу Петуньи, ее вот-вот должен был хватить удар. Лили мстительно подумала, что не все же сестре доводить ее до слез. В душе появилось никогда прежде не испытанное желание сотворить что-нибудь в меру мародерское. Как сказал бы Ремус, парни на нее плохо влияют.
— Я не понимаю, — произнес Вернон, – откуда вообще могли взяться совы и как они могут быть поздравлением.
— Совы – это почтальоны, — снисходительно объяснила Лили, и тут снова раздался стук в стекло.
За столом все дружно подпрыгнули. Петунья пошла красными пятнами, а вот родители, кажется, втайне забавлялись. Будущие родственники им явно не нравились.
На этот раз послание оказалось от Марлин.
— Прошу меня извинить, — вежливо улыбнулась Лили. – Мне надо ответить друзьям.
Пока никто не опомнился, она выскользнула из гостиной. Как только за ней закрылась дверь, Лили бегом помчалась в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки. Подарок прислали Алиса и Джеймс с Сириусом – остальные поздравляли на словах. Но это были такие теплые и искренние слова, что Лили снова заулыбалась, почувствовав себя нужной и любимой.
Алиса подарила «Набор юного зельевара», состоявший из множества весьма редких ингредиентов и небольшого справочника по зельям. Восхищенно поахав над этими самыми ингредиентами, Лили осторожно взяла в руки коробочку, присланную мальчишками. Повертев ее так и сяк, она, наконец, решительно подняла крышку. На дне лежал кулон — сверкающая восьмиконечная звездочка. Подарок сопровождала записка:
«Это кулон иллюзий. Надев его и произнеся слова «Сомниум эффицере», ты можешь вообразить себе что угодно (как про свой внешний вид, так и про окружающую обстановку), и кулон воплотит твою мечту в жизнь. Конечно, это будет только иллюзия, но иллюзия очень реалистичная и длительная. Собственно, она будет длиться, пока ты не снимешь кулон. Желаем тебе повеселиться».
Лили весело рассмеялась, представив себе реакцию Петуньи на иллюзии, вызванные этим кулоном. Хотя, пожалуй, не стоит использовать его при посторонних. Лучше подождать, когда они останутся в тесном семейном кругу. Но потом Лили вспомнила о Законе об ограничении волшебства несовершеннолетних. Правда, в данном случае она сама колдовать не будет, но ведь наверняка активизируются какие-то заклинания, наложенные на кулон, и Министерство может это засечь. Придется отложить веселье с Петуньей до тех пор, пока ей не исполнится семнадцать, то есть до Пасхальных каникул. А пока можно взять кулон в Хогвартс и повеселиться там.
Лили отправила со своей совой друзьям письма с благодарностями и взаимными поздравлениями и спустилась обратно в гостиную совершенно счастливая. Никакие Дурсли теперь не могли испортить ей настроение, которое, наконец-то, стало по-настоящему рождественским.
* * *
После каникул между Слизерином и Гриффиндором установилось нечто вроде вооруженного перемирия. Слизеринцы несколько поутихли, не решаясь давать новых поводов для нареканий после истории с Блэком. Хотя виновника так и не нашли, но весь Слизерин, а точнее, старшие курсы факультета, тем более находился под подозрением. Слизнорт в кои-то веки начал более внимательно и строго следить за своими подопечными.
Тем не менее, Джеймс старался не оставлять Сириуса одного, хоть тот и ворчал, что он не младенец и не девчонка, в охране не нуждается и способен сам за себя постоять. Но упершегося Джеймса переспорить было невозможно – Сириусу оставалось только смириться.
Тем временем продолжались занятия в дополнительном кружке по ЗОТИ. Мародеры, и раньше занимавшиеся усердно, стали вкладывать все силы, чтобы научиться сражаться по-настоящему. Профессор Мэндос частенько их использовал как помощников: овладев очередным заклинанием, они тренировали своих сокурсников, заодно и сами дополнительно тренируясь.
В первый же вечер в школе Лили решила опробовать подаренный ей кулон. Устроившись с Мародерами у камина, она принялась рисовать, делая вид, что полностью поглощена своим занятием. Рядом Алиса писала письмо Фрэнку, а парни и Марлин что-то тихонько обсуждали, склонившись над каким-то пергаментом. Лили не вслушивалась в их разговор – она просто старалась уловить выражения лиц, запечатлевая их группу на бумаге своего альбома. Лили по-настоящему увлеклась рисованием, на время даже забыв о своем замысле.
— Можно посмотреть? – вдруг раздался у нее над ухом голос Джеймса.
Лили вздрогнула и чуть не выронила карандаш.
— Извини, я не хотел тебя напугать.
Джеймс состроил огорченно-покаянную физиономию, но в его глазах плясали чертики. Лили невольно улыбнулась, и он тут же ухмыльнулся в ответ.
— Закончу – покажу, — ответила она с деланной суровостью.
Джеймс попытался заглянуть в альбом, но Лили быстро прикрыла его и сосредоточилась, решив, что сейчас самое подходящее время для испытания кулона. В следующую секунду прямо перед носом Джеймса, все еще пытающегося увидеть рисунок, сверкнула небольшая молния, а воздух вокруг заметно потемнел. Сама Лили неуловимо изменилась, приобретя грозный и даже несколько пугающий вид. Джеймс отпрянул, ошарашенно захлопав глазами. У него сделалось настолько забавное и несвойственное ему растерянное выражение лица, что Лили не выдержала и рассмеялась, хотя собиралась сохранять серьезность, чтобы никто не заподозрил ее в происходящем. Мрачная атмосфера рассеялась, и Лили оказалась в центре сверкающей радуги.
На это представление, вытаращив глаза, смотрели не только друзья, но и все находившиеся на тот момент в гостиной гриффиндорцы. Несколько мгновений стояла пораженная тишина, как вдруг засмеялся Сириус, а Джеймс, посмотрев на него, все понял и тоже расхохотался.
Лили хмыкнула про себя: вот и ей прозвище придумали. Впрочем, вполне красивое прозвище.
— А можно подробнее для непосвященных? – несколько недовольно спросила Алиса: ей всегда не нравилось быть не в курсе чего-то, что знают все остальные.
Джеймс с Сириусом принялись рассказывать о своем подарке Лили на Рождество. Лили, в качестве дополнительной демонстрации, вызвала разноцветных поющих птичек, порхающих вокруг нее, и вихрь цветов, охвативший уже всю компанию. Вокруг раздались аплодисменты.
— А на сестре ты его испробовала? – спросил Джеймс.
Лили покачала головой:
— Я решила не рисковать – вдруг Министерство засечет это волшебство, у меня тогда будут неприятности.
— Вот блин, об этом мы не подумали! – Джеймс переглянулся с Сириусом и огорченно взлохматил себе шевелюру.
— Чистокровные, что с них возьмешь! – насмешливо прокомментировала Марлин, подмигнув Лили.
— Да ладно, — успокоила она их, — мне уже скоро исполнится семнадцать, тогда можно будет повеселиться и с Петуньей.
Джеймс с Сириусом переглянулись с одинаковыми ухмылками, Питер посмотрел на нее с таким же восхищением, как смотрел обычно на Джеймса, Ремус улыбнулся понимающе. Лили сняла кулон, чтобы показать его друзьям, и гостиная тут же вернулась к своему обычному виду.
* * *
В конце января Сириуса вызвал к себе директор. Профессор МакГонагалл лично пришла за ним в гостиную, и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
— Что ты успел натворить? – подозрительно спросила Лили, грозно сощурившись.
Сириус только плечами пожал – они вообще в последнее время ничего такого не делали. Даже слизеринцев не слишком задевали, в основном потому, что Джеймс задался целью обрести благосклонность несравненной Лили Эванс и старался не задирать слизеринцев без крайней необходимости. А про их прогулки под луной никто не знает. Или все-таки… Сириус обеспокоено оглянулся на друзей, получив в ответ недоуменные взгляды. Но он тут же отмел эту мысль – в этом случае их вызвали бы всех, а не только его одного.
Профессор МакГонагалл комментировать вызов к директору отказалась, и всю дорогу до его кабинета Сириус перебирал возможные причины, но так ничего дельного и не придумал.
Кабинет директора не менялся с годами: все тот же феникс, все те же непонятные приборы повсюду. Дамблдор встретил его странным взглядом, каким-то печальным, что ли, и сразу предложил сесть.
— Чаю, кофе, сока?
На столе появился поднос с чашками. Сириус мотнул головой – он предпочитал сразу перейти к делу. Как будто прочитав его мысли, директор произнес:
— Что ж, значит к делу… Сегодня из Министерства поступило извещение. Завтра ты должен присутствовать на слушании по делу о наследстве.
— Каком наследстве?
— Альфард Блэк умер на днях. Все свое имущество он завещал тебе.
Сириус замер. Вторую фразу Дамблдора он уже не слышал. В ставшей вдруг совершенно пустой голове стучали слова: «Альфард Блэк умер на днях». Разум отказывался принять эту новость. Дядя Альфард… Почти единственный по-настоящему родной человек в семье…
— Как? – едва слышно произнес Сириус.
Дамблдор сочувственно покачал головой:
— Он умер своей смертью. Ты и сам знаешь, что Альфард был уже не молод.
Сириус кивнул. Да, он знал это. Дядя Альфард был намного старше его матери, да и сама Вальбурга родила своего первенца, будучи уже в довольно зрелом возрасте. Но раньше Сириус никогда не задумывался, что дядя может умереть, тем более — так рано.
— Я могу идти, сэр? – произнес он безжизненным голосом.
Директор грустно кивнул:
— Да. Завтра профессор МакГонагалл проводит тебя ко мне, и мы отправимся в Министерство.
Сириус молча вышел из кабинета. Весь обратный путь до гриффиндорской башни он пытался осознать тот факт, что его любимого дяди больше нет. Это была первая серьезная потеря в его жизни.
Друзья, узнав о случившемся, не стали выражать ненужные соболезнования, за что Сириус был им очень благодарен, а просто постарались отвлечь его на посторонний предмет. Для чего Марлин и Джеймс чуть ли не в один голос предложили прогуляться в Запретный лес. Лили немедленно возмутилась, назвав их ненормальными искателями приключений на свою пятую точку. Алиса же неожиданно загорелась идеей. Она никогда не была в Запретном лесу, и ей ужасно хотелось узнать, что в нем такого запретного. Ремус, как ни странно, спорить не стал, предоставив эту привилегию Лили.
Некоторое время все дружно уговаривали Лили. Она хмурилась, сердилась и никак не желала сдаваться.
— Лиса, я вообще-то – староста, если ты забыла! И как староста должна предотвращать подобные выходки, а не способствовать им. И ты, Ремус, кстати, тоже!
Лили одарила Рема суровым взглядом, на что тот улыбнулся и философски заметил:
— Они ведь все равно сделают, что задумали, и никакие аргументы их не остановят. Уж поверь моему опыту. Так что лучше быть рядом – так мы хотя бы сможем эту авантюру проконтролировать.
Лили возмущенно фыркнула и передернула плечами:
— С вами просто невозможно серьезно разговаривать.
— Лили, мы все тебя очень просим, — умоляюще произнес Джеймс. – Клянусь, ничего опасного: мы прогуляемся по самой окраине. Ты даже представить себе не можешь, как там интересно. Ну, хочешь, я на колени встану?
Лили хмыкнула, губы ее дрогнули, и неожиданно она заявила:
— Хочу.
Джеймс немедленно рухнул на колени, сложил руки и патетически провозгласил:
— О, суровая блюстительница порядка! Позволь нам эту небольшую прогулку и согласись составить нам компанию!
В следующую секунду смеялись все. Даже Лили.
— Клоун! – бросила она сквозь смех.
Джеймс довольно ухмыльнулся, но с колен не встал.
— Так каков будет твой положительный ответ?
— Ладно, уговорил, — сдалась Лили. – И встань, наконец. На нас уже вся гостиная смотрит.
— Спасибо! – Джеймс вскочил и, молниеносно чмокнув Лили в щеку, рухнул в свое кресло.
Лили покраснела и метнула в него наполовину возмущенный, наполовину довольный взгляд. Сириус усмехнулся и подмигнул Джеймсу, тот ухмыльнулся в ответ: непреклонная Лили Эванс наконец-то начала сдавать позиции.
Под мантией-невидимкой вся компания, конечно же, не поместилась бы, но с Картой Мародеров можно было не опасаться наткнуться на преподавателей или Филча. Лили, увидевшая эту карту впервые, минут пять пораженно ее рассматривала, после чего с сожалением вздохнула:
— Ваши бы таланты, да в нужное русло!
Джеймс и Сириус на это только усмехнулись, а Ремус скромно так заметил:
— Вот и я им то же самое твержу. А толку?
В Запретном лесу поначалу им не встретилось ничего необычного или, тем более, опасного. Правда, Лили сильно подозревала, что на этот раз парни, как и обещали, показали девушкам только самую окраину леса, чтобы не испытывать терпение Лили. Однако даже и без особых приключений лес произвел на Лили потрясающее впечатление. Именно так в детстве, когда мама читала ей сказки, она представляла себе заколдованные леса, в которых живут всяческие сказочные персонажи.
Но вот они вышли на полянку, где вопреки зиме и снегу росли цветы. Цветы эти были больше похожи на изделия из хрусталя, чем на живые растения: хрупкие и прозрачные, бледно-голубого цвета – не только сам цветок, но и стебель с листьями. Форма цветка напоминала лилии, только с ажурными, будто кружевными лепестками. Цветы покачивались на ветру и тихонько звенели.
— Иверии… — благоговейным шепотом произнес Ремус.
А Джеймс и Сириус хором воскликнули:
— Вот это нам повезло!
Пока Лили в восхищении изучала это чудо, Сириус сорвал один из цветов и протянул его Марлин. Та зарделась и приняла подарок с такой осторожностью, точно это была величайшая драгоценность на свете. Цветок в ее руках на мгновение вспыхнул всеми цветами радуги и вернулся к своему первоначальному виду. Сириус счастливо улыбнулся и, схватив Марлин в охапку, закружил ее по поляне. Та не менее счастливо засмеялась, а остальные переглянулись с таким видом, что у Лили создалось стойкое впечатление, что она чего-то не понимает.
Джеймс, явно колеблясь и словно чего-то опасаясь, смотрел то на цветы, то на Лили. Наконец, решившись, тоже сорвал цветок и протянул его ей. Выражение лица у него при этом было такое, как будто вся его судьба зависела от того, примет ли она его подарок. Лили послала ему вопросительный взгляд, но он отвел глаза. Что-то странное все-таки происходило с этими ивериями. Тем не менее, Лили взяла протянутый цветок, и, точно так же как только что у Марлин, он вспыхнул радугой в ее руке. Джеймс одарил ее таким обалдело-счастливым взглядом, что Лили озадаченно нахмурилась.
— Что? – спросила она.
— Нет, ничего, — он мотнул головой, не переставая неотрывно смотреть на нее.
Рядом тихонько рассмеялась Алиса, а у остальных было выражение лица, говорящее: «Мы так и знали!»
— Да что происходит? – Лили уже немного раздраженно повернулась к подруге.
В такие моменты она жалела, что не чистокровная, поскольку понятия не имела о чем-то, что для остальных, похоже, являлось само собой разумеющимся. Подруга на ее вопрос ответить не соизволила.
— Я тебе потом объясню, — весело отмахнулась она.
Лили подозрительно посмотрела на нее и пожала плечами. Не хотят говорить – и не надо, она сама все узнает.
Когда они вернулись в замок, на небе уже сияли звезды, а растущая луна освещала школьный двор призрачным светом. И только когда уже в гостиной Сириус негромко произнес: «Спасибо, ребята», — Лили, наконец, поняла, для чего на самом деле была затеяна эта вылазка.
Слушание, которое по сути было простой формальностью, практически не отпечаталось в сознании Сириуса. Он механически отвечал на немногие вопросы, подписывал необходимые бумаги, не слишком понимая, что делает. Хорошо еще рядом был Дамблдор, который следил за тем, чтобы он все сделал как надо. Единственное, что Сириус понял, так это то, что дядя Альфард оставил ему довольно-таки приличное состояние, пользоваться которым он сможет по достижении совершеннолетия, то есть с пятнадцатого апреля. Но в тот момент унаследованные деньги волновали его меньше всего.
Только несколько недель спустя Сириус осознал, что дядино наследство делает его независимым. Теперь он мог обзавестись собственным домом и не быть нахлебником у Поттеров. Конечно, родители Джеймса относились к нему как к родному сыну, но сам Сириус в глубине души чувствовал неудобство своего положения. Хотя уезжать от них не очень-то хотелось: в этом доме Сириус впервые почувствовал себя в настоящей семье.
16.10.2011 Глава 37
День рождения Лили отмечали всей компанией в Выручай-комнате, которая предстала перед ними в виде небольшого и невероятно уютного кафе, с той лишь разницей, что здесь не было никаких официантов. Овальный столик, как раз достаточный для размещения семерых человек, белоснежная скатерть и свечи на нем, на стенах — картины с самыми разнообразными сюжетами, мягкий приглушенный свет, приятная негромкая музыка. За окнами можно было видеть иллюзорный пейзаж, представлявший собой море и пляж.
Лили с Алисой дружно ахнули, увидев все это великолепие. Они тут же заинтересовались, куда их привели, и ребята с гордостью первооткрывателей и практически собственников принялись объяснять новеньким особенности и возможности этой незаменимой комнаты.
— Чем больше с вами общаюсь, тем больше удивляюсь, — произнесла Лили с улыбкой.
Комната явно произвела на нее большое впечатление, и Джеймс довольно заулыбался.
Именинницу посадили во главу стола, на котором уже красовались самые разнообразные блюда, заблаговременно принесенные с кухни. А мгновение спустя у нее на голове появилась небольшая изящная корона.
— И кто это пожелал? – словно ни к кому не обращаясь, вопросил Ремус со смешком.
— Это я, — смущенно призналась Лили. – Мне захотелось проверить, как комната действует, — и тут же кокетливо добавила: – Мне идет?
— Очень! Просто настоящая принцесса! – искренне сказал Джеймс.
На этот раз она восприняла его комплимент благосклонно, а не рассердилась, как бывало раньше. Джеймс с радостью замечал, что Лили окончательно влилась в их компанию, а вспыхнувшая в ее руках иверия давала надежду на то, что не за горами тот день, когда она увидит в нем не только друга.
— Ну, что ж, Лили, поздравляем тебя с совершеннолетием! – объявил Джеймс некоторое время спустя. – Мы долго думали, что тебе подарить по столь выдающемуся поводу…
— И решили устроить тебе экскурсию по замку, — подхватил Сириус. – Такого тебе точно никто не подарит.
— Мы пойдем бродить по замку всей толпой? – Лили скептически приподняла брови.
— Э-э… нет, — Джеймс взлохматил себе волосы и испытующе посмотрел на нее, проверяя ее реакцию. – Только мы с тобой. Остальные останутся здесь.
Лили секунду колебалась, но кивнула. Джеймс перевел дыхание – он всерьез опасался, что она не согласится.
Хотя до отбоя было еще достаточно времени, на всякий случай они прихватили с собой карту и мантию-невидимку. Джеймс провел Лили по всевозможным тайным ходам, показал заброшенные коридоры, где никто не ходил и где висели совершенно необыкновенные картины.
Как раз в одном из них находился портрет Основателей Хогвартса – все четверо на одной картине. Годрик Гриффиндор – высокий шатен с синими глазами и озорной улыбкой. Залихватски заломленная шляпа (та самая, что распределяла первокурсников), и меч на бедре. Салазар Слизерин – темноглазый брюнет с тонкими чертами и несколько надменным выражением лица. Порой они напоминали Джеймсу их с Сириусом. Ровена Равенкло – темноволосая изящная красавица с серыми глазами. И полная ей противоположность – чуть полноватая очаровательная голубоглазая блондинка Хельга Хаффлпафф. Изображены они были в просторной комнате, смутно напоминающей директорский кабинет в Хогвартсе. Одеты все были по моде своего времени: дамы в старинных длинных платьях – элегантных, но при этом совсем простых: Ровена – в темно-синем, Хельга – в светло-желтом. Мужчины – в камзолах и плащах: Годрик – в красном с золотой отделкой, Салазар, соответственно – в зеленом с серебристой.
Мародеры нашли эту картину еще на третьем курсе и долго тогда болтали с Основателями. С тех пор они время от времени сюда захаживали.
Лили, увидев картину, замерла в восхищении и изумлении. Основатели были изображены совсем молодыми людьми – не больше двадцати пяти лет.
— Приветствую вас, леди и господа, — Джеймс отвесил изысканный поклон, сделав вид, что снимает с головы шляпу.
— О, вижу, ты научился-таки у своего друга хорошим манерам! – ехидно заметил Салазар.
Лили удивленно на него покосилась, Джеймс же только усмехнулся.
— Мне вот интересно, — вздохнула Хельга, — почему нас находят исключительно твои подопечные, Годрик?
— Думаю, причина в том, что только им вечно не сидится на месте, — невинно заметила Ровена и хитро добавила: – Вот уж не думала, что черты характера основателя факультета будут передаваться его студентам…
— Эй, что за намеки! – наигранно возмутился Годрик.
— А что, не так? – Ровена хлопнула длиннющими ресницами, и Годрик усмехнулся.
Остальные трое рассмеялись. Лили смотрела на них, как завороженная, и ее можно было понять. Мародеры, когда впервые сюда забрели, тоже долго не могли прийти в себя. Все-таки увидеть легендарных героев не в ореоле славы, а обычными молодыми людьми, чем-то похожими на них самих, — такое не сразу укладывается в сознании.
Когда Лили отошла от шока, она быстро оценила представившуюся ей возможность, и начала расспрашивать Основателей обо всем на свете: о том, как был создан Хогвартс, и как им вообще пришла в голову такая идея, о том, как они четверо познакомились и сдружились, о том, как функционировала школа вначале, и прочее, и прочее… Кажется, Основатели были польщены подобным интересом. Ровена Равенкло уж точно.
Следующим пунктом экскурсии стала кухня, где их тут же окружили услужливые эльфы. Лили, посмотрев на их хоровод, с улыбкой протянула:
— Так вот откуда вы всегда достаете еду!..
— Ну да! – Джеймс пожал плечами. – Потому мы и называемся Мародерами.
Под конец он приберег для нее прогулку на крышу. Для этого пришлось одеться потеплее: Лили была в легком нарядном платье, да и сам Джеймс – только в рубашке и брюках. Возвращаться в башню не хотелось, и Джеймс наколдовал им нечто вроде теплого пончо. На вопросительно-заинтересованный взгляд Лили, он только заговорщицки улыбнулся и попросил ее закрыть глаза. Она хмыкнула и подчинилась. Длинные темные ресницы резко контрастировали с молочно-белой кожей, на которой едва заметно проступали веснушки; темно-рыжие локоны, уложенные в прическу, обрамляли тонкое, нежное лицо. На несколько мгновений Джеймс залюбовался, а потом мягко взял Лили за руки и повел за собой. Подглядывать она даже не пыталась и спокойно шла следом. От того, что она ему так доверяет, стало тепло и радостно на душе.
Они поднялись на крышу по той самой лестнице, которую Мародеры обнаружили еще на первом курсе, спасаясь от Филча. Лили поежилась, когда холодный зимний ветер подул ей в лицо, на котором появилось заинтригованное выражение. Джеймс вывел ее на середину и шепнул:
— Теперь открывай…
Девушка распахнула глаза и издала восхищенный возглас. Застыв на месте, она заворожено смотрела на раскинувшийся перед ней пейзаж, а особенно на звезды над головой, ярко сияющие в морозном воздухе. На уроках астрономии ночное небо никогда не производило такого волшебного впечатления. Наверное, оттого что на уроке звезды рассматриваешь как предмет изучения и забываешь, что ими можно просто любоваться, не думая о названиях и созвездиях.
— Какое чудо! – шепотом произнесла она и повернулась к Джеймсу.
Прическа у нее растрепалась от ветра, щеки покраснели от мороза, а зеленые глаза сияли восторгом. Джеймс не удержался и ласково провел ладонью по ее щеке. Лили вздрогнула, замерла на мгновение, но в следующую секунду отстранилась и отвела взгляд. Джеймс разочарованно опустил руку.
— Знаешь, Джеймс, никогда бы не подумала, что с тобой так интересно…
— Обращайся, если что, — улыбнулся он и отвесил шутливый поклон.
Лили фыркнула и вернулась к созерцанию звездного неба. Джеймс же просто наслаждался ее присутствием рядом и в то время, как она любовалась расстилающимся перед ними видом, он любовался ею и думал, что мог бы так провести целую вечность.
Спустились они оттуда, только когда окончательно замерзли.
По дороге к Выручай-комнате, где ждали друзья, им не посчастливилось наткнуться на компанию слизеринцев. То есть не совсем наткнуться, поскольку Лили, заметившая их первой, выхватила у Джеймса мантию-невидимку и, быстро накрыв их обоих, оттащила Джеймса к стене. Почти не дыша, они стояли совсем близко, вплотную друг к другу, и Джеймс чувствовал горячее дыхание Лили на своей шее. Эта близость сводила с ума. Хотелось обнять ее, прижать к себе крепко-крепко и поцеловать. Но вот слизеринцы прошли, Лили сняла с них мантию и отодвинулась.
— И что это было? – Джеймс изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно и насмешливо.
Лили пожала плечами:
— Просто не хочу, чтобы ты опять с кем-нибудь сцепился.
Всю оставшуюся дорогу они молчали, погруженные каждый в свои мысли, и только у самой двери Выручай-комнаты Лили тихо произнесла:
— Спасибо, Джеймс. Это был чудесный подарок.
С этими словами она быстро поцеловала его в щеку и скользнула в комнату, не дав ему опомниться.
* * *
За учебой и прочими делами Лили как-то забыла про то, что собиралась выяснить, что за цветы такие – иверии. Вспомнила она о них только в марте, когда однажды утром проснулась от мелодичного хрустального звона рядом с кроватью. Открыв глаза, девушка некоторое время пыталась понять, что это за звук, пока не догадалась посмотреть на тумбочку, где в вазе стояли волшебные цветы – за все это время они нисколько не изменились, хотя наложить на них заклинание неувядания Лили забыла. Иверии качались из стороны в сторону и звенели, словно маленькие серебряные колокольчики. И вдруг, вздрогнув последний раз, цветы рассыпались хрустальной пылью, которая сверкнула в солнечных лучах и исчезла. Будто и не было ничего. Лили, открыв рот, смотрела на теперь уже пустую вазу, пока ее не вывел из ступора голос Алисы:
— Да не смотри ты так. Иверии всегда исчезают с наступлением весны. Исключительно зимние цветы. Жаль, конечно…
Лили перевела взгляд на подругу и медленно произнесла:
— Помнится, кое-кто обещал мне рассказать, что такого есть в этих цветах, о чем все знают, а я нет?
Алиса хихикнула:
— А ты точно уверена, что хочешь это знать?
— Лиса! – Лили угрожающе нахмурилась.
— Ладно-ладно. Но лучше все-таки прочитай, потому что я уверена – мой пересказ будет далеко не так эффектен, как то, что ты прочтешь в специальной литературе.
Лили посверлила подругу подозрительным взглядом и кивнула:
— Так я и сделаю.
В тот же день после урока травологии Лили спросила у профессора Спраут, что можно почитать про иверии. Та посмотрела удивленно и одновременно понимающе и ответила:
— Я бы рекомендовала вам, мисс Эванс, «Волшебные цветы и их свойства» Мойры Вербены.
— Спасибо, профессор.
С этими словами Лили помчалась в библиотеку, сопровождаемая удивленными взглядами друзей. Нужная книга оказалась толстенным талмудом, но, привыкшая к работе с самой разнообразной литературой, Лили быстро нашла нужную статью:
«Иверии – чрезвычайно редкие цветы, растущие зимой и исчезающие с наступлением тепла. Настолько редкие, что некоторые считают их лишь легендой. Эти цветы также называют цветами влюбленных, поскольку они обладают уникальным свойством обнаруживать любовь. Если юноша дарит девушке иверию, а она этот дар отвергнет, он может даже не надеяться когда-нибудь добиться от нее взаимности. Если же девушка цветок примет, существуют три варианта.
Один из них – цветок в ее руках рассыплется хрустальными искрами. Значит, в сердце ее лишь дружеские чувства к дарителю. Но коль скоро дар она не отвергла, надежда на то, что когда-нибудь юноша добьется взаимности, все-таки остается. Если цветок из бледно-голубого вдруг станет темно-синим – между парнем и девушкой существует лишь влюбленность, которая может и не стать настоящим чувством. Наконец, если цветок вспыхнет всеми цветами радуги – значит, между молодыми людьми зародилась истинная любовь, та, что сильнее смерти».
Лили пораженно перечитала текст три раза, не в силах поверить написанному. «Если цветок вспыхнет всеми цветами радуги…» Это что ж, получается, что она любит Джеймса? Да, в этом году она начала ему симпатизировать, узнав его с другой стороны. Он перестал ее раздражать и, вообще, оказался милым и интересным. Но любовь? Это все-таки как-то слишком серьезно. Лили снова опустила взгляд в книгу:
«Впрочем, многие считают все вышеизложенное лишь красивой легендой. Факты, когда иверии кому-то дарили, настолько редки, что нельзя сделать более-менее обоснованные научные выводы».
Лили вздохнула. Нет, наверное, это все-таки просто легенда. Не может же она любить кого-то, не зная об этом!
* * *
Весной пятикурсникам предстояло выбрать будущую профессию и в соответствии с этим определиться со специализацией. Марлин давно уже размышляла над этим вопросом, но пока не высказывала свои соображения друзьям, хотя те то и дело намеками пытались разведать ситуацию. Когда же Марлин решила поделиться своими планами, дело чуть не закончилось грандиозным скандалом.
Однажды, вернувшись из библиотеки, Ремус обнаружил в гриффиндорской гостиной совершенно невиданную картину: Сириус и Марлин увлеченно орали друг на друга, не замечая ничего вокруг, в том числе довольно приличной толпы зрителей.
— Нет, не будешь!
— Нет, буду!
Ремус поспешил вмешаться, встав между ними:
— Что случилось?
— Случилось то, — возмущенно фыркнула Марлин, — что Сириус считает меня несмышленышем, которого надо водить за ручку и говорить, что можно, а что нельзя!
— Я вовсе так не думаю! – возразил Сириус.
— Да?! А создается впечатление, что думаешь!
— Кто-нибудь мне объяснит внятно, что происходит? – остановил Ремус вновь начавшуюся перепалку.
— Она хочет стать аврором! – сердито объявил Сириус.
— И стану! – вставила Марлин.
— Не станешь!
— Тебе можно, а мне нельзя? И не говори, что все это, потому что я – женщина!
Сириус уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но Ремус не дал ему такой возможности.
— МОЛЧАТЬ! – рявкнул он.
Оба спорщика тут же умолкли и только продолжали прожигать друг друга возмущенными взглядами. Но пока Ремус думал, как их образумить, Марлин заявила:
— Я все равно стану аврором, и ты не можешь мне запретить! Разговор окончен!
Резко развернувшись, она выбежала из гостиной, не хлопнув дверью только потому, что портретом, закрывавшим вход, невозможно было хлопнуть. Сириус, проводив ее тоскливым взглядом, рухнул в кресло.
— И что это было? – укоризненно спросил Ремус.
— Не хочу, чтобы она была аврором, — мрачно буркнул Сириус. – Это слишком опасно.
— Но это не тебе решать, — рассудительно заметил Ремус. – Марлин имеет право заниматься тем, чем считает нужным.
— Я знаю, — Сириус протяжно вздохнул и поднял на друга глаза, совершенно несчастные. – Но я так боюсь за нее. Ты не представляешь, на что способны эти прихлебатели Волдеморта. Круцио – это еще самое безобидное из их арсенала, — и обреченно добавил: – К тому же она – маглорожденная, что увеличивает риск вдвойне.
Ремус сел рядом и немного помолчал.
— Я понимаю твой страх. Но пойми и ты ее. Вполне естественно, что в сложившейся ситуации Марлин хочет сражаться. Она слишком деятельная натура, чтобы отсиживаться дома, когда близкие ей люди рискуют на войне. А то, что она – маглорожденная, напротив, аргумент за то, чтобы ей стать аврором. Поскольку оказаться мишенью Пожирателей она может так и так. Став же аврором, она не будет беззащитна.
Сириус кивнул:
— Ты прав, да, — и, вскочив с кресла, со вздохом произнес: – Пойду просить прощения.
Ремус с улыбкой посмотрел ему вслед и покачал головой. Иногда ему казалось, что он даже рад тому, что Лиззи уехала из Англии. Хоть он и тосковал по ней до сих пор, но, по крайней мере, не терзался ежедневно всепоглощающим страхом за ее жизнь. Там она в безопасности и, может, найдет свое счастье. Пусть даже и не с ним.
Лили наткнулась на Марлин, когда в одиночестве гуляла у озера, в который раз пытаясь разобраться в своих чувствах и в который раз потерпев в этом фиаско. Марлин сидела под деревом на берегу, положив подбородок на колени и тоскливо глядя на воду. Лили уже хотела подойти к ней спросить, что случилось, как неизвестно откуда появился громадный черный пес. Лили удивленно моргнула и замерла на месте. Откуда в Хогвартсе собака, да еще такая приметная? Марлин же совершенно не удивилась и не испугалась, а только посмотрела на пса недовольно и буркнула:
— Извиняться пришел?
Пес заскулил, как-то неуверенно завилял хвостом и попытался лизнуть девушке руку. Но та его сердито отпихнула.
— Нет уж. На этот раз так просто ты не отделаешься.
Пес вздохнул, тяжело, совсем по-человечески и отошел к берегу озера. Там он сел, понурившись и всем своим видом выражая вселенскую скорбь. Марлин улыбнулась, но тут же прикусила губу и сделала строгое лицо, словно не хотела, чтобы пес заметил ее улыбку.
Лили смотрела на эту картину, чуть ли не открыв рот. Ну, не может животное вот так вот себя вести и настолько разумно реагировать на слова. Да и глаза у этой собаки были совершенно человеческие. Знакомые такие ярко-синие глаза. Марлин тихонько вздохнула и едва слышно произнесла:
— И почему я никогда не могу на тебя долго сердиться?
Однако пес услышал. Он радостно вскочил, прыгнул к девушке и уже беспрепятственно лизнул ее руку, ткнулся носом в плечо.
— Надеюсь, ты понял свою ошибку, — все еще строго произнесла Марлин. – Понял, что я имею полное право сама выбирать свое будущее.
В следующую секунду на месте черного пса появился Сириус, который тихо и грустно произнес:
— Да все я понимаю, радость моя. Просто мне страшно за тебя. Аврор – опасная работа.
Лили оторопело уставилась на него. Сириус – анимаг?! И наверняка не он один! Эта мысль и раньше приходила ей в голову. Собственно, она заподозрила подобную возможность с того самого первого занятия в кружке по ЗОТИ, когда они учились вызывать Патронуса. Но она сочла ее слишком нереальной. И вот, пожалуйста!
— А мне за тебя не страшно? – спросила Марлин. – И вообще, учитывая обстановку в стране, быть аврором – как раз наименее опасный вариант. Так я, по крайней мере, научусь сражаться.
Сириус хмыкнул:
— Знаешь, ты практически слово в слово повторила Ремуса.
— Так вот кого я должна благодарить…
Сириус на мгновение улыбнулся и, снова став серьезным, произнес:
— Прости. Я не имел права приказывать тебе. И совершенно не хотел тебя обидеть. Просто…
Марлин приложила пальцы к его губам, не дав договорить:
— Я знаю. Ты хотел защитить меня, — немного помолчав, она начала говорить быстро и взволнованно: – Я задумалась о том, чтобы стать аврором, еще в декабре. После того случая, когда нашла тебя в подземельях, окровавленного и едва живого… Знал бы ты, как я испугалась тогда! До сих пор дрожь пробирает при одном воспоминании. Тогда же я подумала, что когда ты станешь аврором, вполне вероятно, что мне еще не раз придется пережить подобное. И знаешь, я просто не в силах сидеть дома и ждать. Такое ожидание хуже любой опасности.
— Марлин… милая моя девочка…
Сириус ласково провел ладонью по ее щеке и подался вперед, чтобы поцеловать девушку. Лили, тихонько отступила и ушла, подумав, что ей то и дело случается стать свидетельницей не предназначенных для ее ушей разговоров. По-хорошему, уйти надо было давно, но любопытство пересилило.
Ей теперь было над чем подумать. Анимаги! Как такое вообще возможно?! И зачем им это понадобилось? Ведь это очень опасно. Ради чего можно было пойти на подобный риск?
Пару дней Лили обдумывала эту шокирующую новость, исподволь наблюдая за парнями и размышляя, как ей поговорить с ними об этом.
Случай представился, когда они всей компанией отправились на прогулку в Хогсмид. На счастье Лили, Алиса их быстро покинула: ей в тот день назначил свидание в Хогсмиде Фрэнк. Нет, Лили очень любила свою подругу, и у нее не было секретов от нее, но это ведь чужой секрет, и она не имела права раскрывать его кому бы то ни было.
Лили начала свою атаку на обратном пути в Хогвартс.
— Мальчики, а можно вопрос? – невинно поинтересовалась она.
Парни переглянулись удивленно – с чего бы это ей разрешение спрашивать? – и кивнули. Тогда Лили спросила прямо в лоб:
— Давно вы стали анимагами?
У них аж лица вытянулись, и они застыли как вкопанные.
— Откуда ты знаешь? – удивленно воскликнул Питер.
— Догадалась, — Лили решила не выдавать, как она на самом деле узнала об этом. – Так что?
— С пятого курса, — с некоторой гордостью сообщил Сириус.
Теперь пришла очередь Лили застыть:
— С пятого… курса?!
— Тише! Не кричи так, — шикнул на нее Ремус.
Лили сообразив, чем им грозит, если кто-то узнает об их незарегистрированной анимагии, виновато примолкла. Вдруг засмеялась Марлин:
— А у меня тоже такое выражение лица было, как сейчас у Лили?
— Практически, — усмехнулся Сириус.
— Не могу поверить… — пробормотала Лили. – Но зачем?! Это же опасно!
Парни нерешительно переглянулись, Ремус резко помрачнел. Лили недоуменно смотрела на них, пытаясь понять, что происходит. Похоже, эта авантюра была затеяна вовсе не ради забавы, как она подумала сначала. Наконец, Ремус медленно произнес:
— На самом деле, все это из-за меня.
Лили по-прежнему непонимающе хлопнула ресницами.
— Скажи, Лили, Снейп делился с тобой подозрениями насчет меня?
Лили открыла было рот, чтобы спросить, какими именно, как все поняла. Значит, Ремус, действительно, оборотень… Не то чтобы это было для нее такой уж большой новостью, скорее тем, что давно было известно, но во что не хотелось верить.
— Значит, правда… — озвучила она свои мысли.
Ремус кивнул, глядя на нее испытующе. Лили вздохнула и, глянув на него с состраданием, мягко сжала его руку. Ремус робко улыбнулся, и Лили тут же вернулась к первоначальной теме:
— Но я так и не поняла, причем здесь анимаги?
Ответила ей Марлин:
— Анимагами они стали, чтобы Ремусу было не так тоскливо во время полнолуний.
— Вы… — Лили открыла рот, закрыла, снова открыла. Она сильно подозревала, что со стороны выглядит, как вытащенная из воды рыба, и веселые улыбки друзей это подтверждали. – Вы ненормальные?!
— Вот и я говорю то же самое, — весело заметил Ремус.
— Да ладно тебе, Лил, — Джеймс беспечно улыбнулся ей. – Все же получилось!
— А если бы… — не договорив, Лили махнула рукой и быстрым шагом пошла вперед.
Интересно, они вообще когда-нибудь думают перед тем, как что-то делать? Или такие вещи, как риск для жизни, не говоря уже о перспективе вылететь из школы, их в принципе не волнуют? Лили резко остановилась, озаренная внезапной мыслью – да, когда речь идет о помощи другу, их ничто не волнует. И, когда друзья ее нагнали, она повернулась к ним уже с улыбкой и ошарашила вопросом:
— А можно мне посмотреть на ваших зверей?
Они переглянулись и, облегченно улыбнувшись, закивали.
— Могу даже покатать тебя, если хочешь, — предложил Джеймс.
Лили подумала, что это очень даже заманчивое предложение – где она еще сможет покататься верхом на олене?
16.10.2011 Глава 38
Началась усиленная подготовка к экзаменам, а у Джеймса еще и не менее усиленные тренировки перед финальным матчем, и Лили надолго забыла про его обещание покатать ее, вспомнив об этом уже после Пасхальных каникул.
На каникулах Сириус только заехал к Поттерам забрать свои вещи, после чего, несмотря на бурные протесты Джеймса, переселился в дом дяди Альфарда, который теперь стал его домом. Домовиков дядя не держал, и пришлось разбираться со всем самостоятельно, что, впрочем, Сириуса нисколько не огорчало. Этот дом, небольшой, но уютный, он полюбил еще с прошлого визита сюда почти два года назад.
Разбираясь в вещах дяди, Сириус нашел старый-старый семейный фотоальбом, где с удивлением обнаружил свою мать маленькой девочкой. Он бы никогда и не догадался, что это она, если бы не подпись под фотографией. Сириус недоуменно изучал хорошенькую девчушку, задорно улыбавшуюся ему, и не мог поверить, что Вальбурга могла быть такой. Даже в детстве. Но еще больший шок его ждал, когда он увидел ее вместе с братом. Альфард – тогда еще молодой человек на вид лет двадцати пяти – держал на плечах маленькую девочку, которая радостно смеялась, крепко держась ручонками за его голову. Сразу было видно, что брата она очень любит. Что же произошло с ними? Почему из веселой симпатичной девчушки выросла надменная презрительная аристократка с ледяным сердцем? Ответа на этот вопрос у Сириуса не было, а единственный, кто мог бы и согласился бы об этом рассказать, умер. И теперь юноша глубоко сожалел, что не догадался поинтересоваться у дяди раньше, какой была его мать в детстве и что с ней потом случилось.
Существенный минус этого замечательного дома состоял в том, что здесь все напоминало о дяде Альфарде и заставляло острее чувствовать боль потери. И Сириус большую часть времени проводил у Джеймса, благо этой весной Мародеры сдали экзамен по аппарации, и проблем с перемещением в пространстве у них не было. Исключением был Питер, которому семнадцать исполнялось второго июня.
В семье Поттеров Сириус по-прежнему оставался желанным гостем, а миссис Поттер, кажется, в тайне сожалела, что он съехал от них, беспокоясь, как мальчик устроится один. Ведь для нее, как и для всякой матери, Джеймс и Сириус оставались детьми, нуждающимися в опеке.
Все каникулы парни только и делали, что аппарировали друг к другу, вовсю пользуясь новыми возможностями. Так что в своем новом доме Сириус появлялся, только чтобы переночевать.
* * *
Заранее, еще в поезде надев свой кулон иллюзий, Лили устроилась на заднем сиденье машины рядом с Петуньей и думала, что бы такое нафантазировать. Петунья, как ни странно, молчала и только смотрела в окно на проплывающие мимо городские улицы.
— Как дела в школе, дорогая? – спросила мама, нарушив всеобщее молчание.
Лили пожала плечами:
— Как обычно.
Она не очень представляла, о чем можно рассказать. Школа – она и есть школа: уроки, экзамены, друзья. И тут ее осенило:
— Кстати, я же теперь могу показать вам, что я умею, поскольку я – совершеннолетняя.
— Но, Лили, — возразил папа, – тебе же семнадцать…
— Да, но в волшебном мире совершеннолетие считается именно с семнадцати лет. И отныне я могу колдовать и на каникулах.
Петунья заметно напряглась при этих словах и бросила на сестру взгляд полный отвращения. Но опять промолчала. Интересно, что это с ней произошло?
— О! – мама живо повернулась к ней с переднего сиденья. – А можешь сейчас сделать что-нибудь интересное?
— Ну-у… — Лили задумалась, что можно продемонстрировать. – Пожалуй, вот. Орхидеус!
Ей на колени упал небольшой букет, и Лили протянула его маме. Та восхищенно ахнула и понюхала цветы:
— Какая прелесть!
Папа бросил на букет быстрый взгляд, улыбнулся и снова сосредоточился на дороге. Лили хотела было продемонстрировать возможности своего кулона прямо здесь, но вовремя вспомнила, что это может отвлечь папу, и они попадут в аварию.
Зато, как только они оказались дома, Лили нафантазировала себе старинное пышное платье, высокую прическу в стиле XVIII века, а по всей гостиной то тут, то там появились небольшие радуги, и в воздухе явственно запахло нежным цветочным ароматом. Родители заулыбались и зааплодировали, Петунья же, затравлено глянув на сестру, тут же убежала к себе, громко протопав по лестнице.
— Что с ней такое? – удивленно спросила Лили.
— В каком смысле?
— Она всю дорогу молчала, не пыталась меня уязвить или оскорбить… Вообще какая-то притихшая…
Родители переглянулись и тяжело вздохнули.
— Нам пришлось применить крайние меры, — произнесла мама. – Поскольку Петунья никак не хотела хотя бы попытаться жить в мире с тобой, мы поставили ее перед условием: либо она перестает тебя задевать, либо ее свадьба с Верноном не состоится.
Лили покачала головой и горько сказала:
— Не стоило этого делать. Отношения Петуньи ко мне это не изменит, разве что в худшую сторону.
— Да, наверное, — вздохнул отец. – Но она должна, наконец, понять, что ее поведение уже выходит за всякие рамки.
Решив еще раз попробовать помириться с сестрой, если не ради себя, то ради родителей, которых эта ситуация, конечно, очень огорчала, Лили сняла кулон, уничтожив тем самым иллюзию, и поднялась к ее комнате.
— Туни! – Лили постучала в дверь. – Можно с тобой поговорить?
Несколько мгновений длилась тишина, и Лили уже подумала, что Петунья не ответит. Но тут дверь распахнулась, и сестра появилась на пороге комнаты, раздраженная и недовольная.
— Чего тебе? – не слишком любезно спросила она.
— Туни, я не хочу с тобой ссориться. Давай хотя бы попробуем нормально общаться. Мы ведь дружили когда-то. Ну, что я тебе сделала, в конце-то концов?
— Отравила мою жизнь, только и всего, — бросила Петунья. – Оставь меня в покое – это лучшее, что ты можешь сделать!
С этими словами Петунья захлопнула дверь у нее перед носом. Лили протяжно вздохнула.
— По крайней мере, я попыталась, — обреченно пробормотала она, глядя на закрытую дверь.
Значит, можно забыть о том, что у нее когда-то была любящая сестра. Впрочем, Лили и не думала, что у нее что-то получится, но в душе все-таки оставалась маленькая надежда исправить отношения с Петуньей. Они ведь сестры, и Лили очень переживала из-за этой вражды. Но саму Петунью, похоже, это нисколько не волновало.
* * *
По возвращении в Хогвартс Лили полностью погрузилась в подготовку к экзаменам, удивляясь, как мальчишки могут быть такими беспечными. Временами Ремусу удавалось-таки засадить их за учебники, но и его влияния не всегда хватало. А когда приблизилось полнолуние, они и вовсе забросили это дело.
Той ночью Лили никак не могла уснуть и, некоторое время поворочавшись в кровати, решила спуститься в гостиную, где обнаружила, что бессонница не только у нее. За высоким окном можно было видеть россыпь звезд в темном небе и громадный розовато-желтый круг полной луны. А на его фоне возле окна – темный человеческий силуэт, словно обведенный по краю лунным светом. Выглядело это необычайно красиво и несколько сюрреалистично.
Лили даже залюбовалась этой картиной. Тут же захотелось ее зарисовать, благо она прихватила с собой альбом, думая заняться хоть рисованием, раз уж все равно не спится. Но с другой стороны, ее мучило любопытство – кому еще не до сна в эту ночь?
В следующее мгновение она поняла, что у окна стояла девушка, которая вглядывалась во тьму ночи, сжав пальцами подоконник. А спустившись вниз, Лили узнала ее.
— Марлин? – нерешительно окликнула она подругу.
Та вздрогнула и резко развернулась с выражением легкой паники на лице, но при виде Лили облегченно вздохнула.
— Тоже не спится? – спросила Лили.
Марлин кивнула:
— С тех пор, как я узнала про их прогулки с Ремусом в полнолуние, не могу спать в эти ночи. Только не говори им, пожалуйста…
Лили озабоченно нахмурилась:
— А были случаи, чтобы кто-нибудь пострадал?
— Насколько я знаю – нет. Но все равно… Мне как-то страшно.
До сих пор Лили особенно не задумывалась об этом, но теперь она почувствовала, что тревога Марлин передалась и ей. Да, везде говорится, что оборотни неопасны для животных. Да, они уже два года так развлекаются, и ничего не случилось. Но… олень ведь не хищник, что он может сделать с волком, если тот вдруг на него нападет? Лили оборвала себя. Нет, надо мыслить позитивно.
— Не против, если я составлю тебе компанию? – спросила она.
— Конечно, — Марлин улыбнулась. – Вдвоем не так тоскливо.
Она снова повернулась к окну, а Лили зажгла свечи на столе и открыла свой альбом. Пока Лили рисовала, они болтали обо всем на свете, не касаясь только темы полнолуния. Вдвоем действительно оказалось проще отвлечься от своей тревоги. Закончив рисунок, Лили сама не заметила как уснула прямо в кресле.
— Лили, — кто-то потряс ее за плечо, — Лили, проснись.
Девушка открыла глаза и удивленно заморгала, увидев склонившуюся над ней Марлин.
— Я что, заснула?
— Да. Надо уходить. Они скоро вернутся. Не надо, чтобы нас заметили.
Лили выбралась из кресла и поморщилась, почувствовав, как болит все тело после сна в неудобной позе. За окном брезжил рассвет. Попрощавшись, девушки разбежались в свои спальни. Уже поднявшись на самый верх лестницы, Лили услышала шорох портрета, закрывающего вход, и тихие шаги. Обернувшись, она заметила три тени, проскользнувшие в мальчишеские спальни. Лили вздохнула – значит, все в порядке.
На следующий день, на истории магии Лили отправила Джеймсу записку: «Кто-то обещал меня покатать…» Прочитав ее, Джеймс ухмыльнулся и тут же застрочил ответ: «Сегодня после уроков у хижины Хагрида».
«Хочешь сказать, кататься будем в Запретном лесу?»
«А где ты хочешь – в Хогвартсе? Представь себе эту картину: идет по коридорам школы такой олень со старостой Гриффиндора на спине…»
Лили представила и с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Да уж – картина получилась феерическая.
«Ладно, ты прав. Но это точно не опасно?»
«Доверься мне».
Лили хмыкнула и посмотрела на Джеймса, тот вопросительно приподнял брови, и она кивнула. Джеймс расплылся в счастливой улыбке, и Лили просто не могла не улыбнуться в ответ.
— Любовная переписка? – раздался над ухом голос Алисы.
Лили подпрыгнула:
— Лиса! Так и заикой можно сделать!
— Извини. Но признайся, Джеймс тебе нравится.
— Ну… нравится, да. Но это еще ничего не значит!
— Конечно, — насмешливо согласилась Алиса и вернулась к своему конспекту.
Точно, конспект! Она же совсем забыла о том, что надо записывать лекцию. Лили постаралась сосредоточиться на словах профессора Бинса, но мысли то и дело переключались на предстоящую прогулку. С Джеймсом. Почти свидание. Со вздохом Лили сдалась и, подперев щеку рукой, принялась разглядывать пейзаж за окном.
Последним уроком у Лили была травология, которую Джеймс не стал брать после пятого курса, так что возвращалась она с нее одна. То есть не совсем одна – с Алисой. Короче, без Джеймса. Закинув сумку с учебниками в спальню, она поспешила к хижине Хагрида, выслушав попутно ехидное замечание подруги:
— Никак, на свидание собралась?
Джулия и Элинор тут же навострили уши, но Лили только пожала плечами, будто не поняла о чем речь.
Джеймс уже ждал ее неподалеку от хижины, подкидывая и ловя снитч. Сколько времени эта его манера страшно раздражала Лили, а теперь она невольно залюбовалась. Во-первых, сейчас он не играл на публику, поскольку вокруг никого не было. А во-вторых, надо признать, выглядела эта игра очень эффектно: у Джеймса была потрясающая реакция и ловкость, а, кроме того, невероятная грациозность движений. Вдруг появилось совершенно иррациональное желание запустить пальцы в его лохматую шевелюру и взлохматить ее еще больше.
— Привет!
Джеймс вздрогнул и, как-то виновато на нее посмотрев, поспешно засунул снитч в карман. Лили слегка улыбнулась – видимо, решил, что она опять будет его упрекать в позерстве.
— Пошли?
Лили кивнула и двинулась следом за ним к Запретному лесу. Что-то в последнее время она все чаще и чаще нарушает правила. А еще староста! Однако было в этом и что-то такое… непреодолимо привлекательное. Не зря же говорят, что запретный плод сладок.
Запретный лес весной был совсем не таким как зимой. Тогда он производил несколько жутковатое впечатление, а сейчас было даже не понятно, почему он запретный. Единственным его отличием от обычного леса было отсутствие пения птиц. Зато в воздухе стоял густой аромат цветов. Отошли они не очень далеко – ровно настолько, чтобы никто не мог увидеть их ни из замка, ни со школьного двора.
— Готова? – Джеймс хитро улыбнулся.
Лили молча кивнула, и в следующее мгновение перед ней стоял невероятно красивый величественный олень. Вокруг глаз у него были светлые отметины, повторяющие форму очков.
— Красавец! – восхищенно выдохнула Лили и ласково погладила оленя по шелковистой морде и мягкому носу.
Тот фыркнул и переступил ногами. Его карие – человеческие – глаза весело и довольно блестели. Лили оценила свой рост и высоту оленя и недоуменно спросила:
— И как же я на тебя заберусь?
Сохатый немедленно опустился перед ней на колени.
— Спасибо.
Лили залезла ему на спину, крепко обхватив шею руками, и он осторожно, стараясь не испугать ее, поднялся на ноги. Сначала Сохатый шел довольно медленно, давая ей время привыкнуть, а потом побежал все быстрее и быстрее. И вот они уже несутся через Запретный лес широкими прыжками. Лили крепче прижалась к шее оленя, ощущая щекой теплую шелковистую шерсть. Ей, всегда боявшейся высоты, почему-то было совершенно не страшно во время этой скачки. Почему-то казалось, что пока он рядом, с ней не может произойти ничего плохого.
Но если Лили думала, что это была быстрая скачка, она глубоко заблуждалась: Сохатый выбежал из леса на поле, где-то в окрестностях Хогсмида, и здесь, где не было ни деревьев, ни кустов на каждом шагу, помчался так, что дух захватывало. Высокие полевые травы расступались и вновь смыкались за ними. Теплый весенний ветер свистел в ушах, бил в лицо и трепал волосы. Лили отстраненно подумала, что после этой прогулки она будет взъерошенной не хуже Джеймса. Хотелось кричать и смеяться от счастья. Встретившуюся им по пути узенькую речку они просто перепрыгнули одним махом. Лили взвизгнула и еще крепче вцепилась в шею оленя, а потом рассмеялась и легонько шлепнула его:
— Показушник.
Но в ее голосе было слишком много веселья, чтобы принять ее реплику за упрек, и олень довольно фыркнул.
Вернулись они буквально за десять минут до отбоя и со всех ног кинулись в Гриффиндорскую башню.
— Ой, у меня же дежурство сегодня! – Лили хлопнула себя по лбу. – Как я могла забыть?!
— Ты только так, как есть, не ходи, — усмехнулся Джеймс.
— А что?
— Загляни в зеркало – узнаешь.
— Это что еще за намеки? – Лили грозно нахмурилась.
Джеймс рассмеялся и отпрыгнул в сторону, спасаясь от ее праведного гнева. Она хотела уже запустить в него чем-нибудь, но побоялась, что если начнется потасовка, она точно опоздает на дежурство.
— Тебе крупно повезло, Джеймс Поттер, что я тороплюсь!
— Не сомневаюсь, — насмешливо согласился этот нахал и совсем другим тоном добавил: — Спокойной ночи, Лили.
— Спокойной ночи, — уже начав подниматься, она обернулась: — Джим?
— Да? – его глаза прямо-таки засияли, когда она назвала его уменьшительным именем.
— Спасибо. Это было чудесно.
— Обращайся, — он улыбнулся и взлохматил себе волосы.
Никогда раньше Лили не замечала, как ему идет эта мальчишеская улыбка. Он стоял внизу, засунув руки в карманы, и был невероятно привлекательным с этой своей небрежной позой, взлохмаченными волосами и веселыми искорками в теплых карих глазах. Лили тряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок и, махнув ему в последний раз рукой, бегом поднялась в свою спальню, где была встречена удивленными возгласами соседок и вопросом Алисы:
— Ты откуда в таком виде?!
— Да что ж вам всем мой вид так не нравится? – шутливо посетовала Лили и подошла к зеркалу.
И едва поверила в то, что там увидела. Нет, эта растрепанная девушка с пылающими щеками и горящими каким-то невероятным пламенем глазами, не могла быть Лили Эванс.
— Однако… — озадаченно произнесла она.
— Ну, и кто этот счастливчик? – хитро спросила Джулия.
— Ты о чем? – Лили уставилась на нее с искренним недоумением.
— В кого ты влюбилась? Ты же со свидания пришла? – уточнила Элинор.
— Да с чего вы взяли? Не было у меня никакого свидания. Просто… дружеская встреча.
— С мальчиком?
— А что, с мальчиком нельзя дружить?
— Ну да, ну да, — Джулия насмешливо покачала головой. – От друзей, знаешь, с таким лицом не возвращаются…
Лили фыркнула:
— Некогда мне с вами спорить. У меня дежурство через пару минут.
С этими словами она гордо удалилась в ванну, не обращая внимания на смешки девчонок, чтобы умыться и причесаться, как следует.
Все дежурство в паре с равенкловцем Мэтью Спрингом она улыбалась с мечтательным выражением на лице, односложно и невпопад отвечая на его вопросы. В конце концов, он сдался и оставил попытки завязать разговор.
* * *
Пролетел май, прошли экзамены, в Хогвартсе остались только семикурсники на выпускной бал, остальные же студенты разъехались по домам.
В начале июля Мародеры все вместе отправились в лес на севере страны, подальше от всякого человеческого жилья, чтобы провести там полнолуние. Этот лес они отыскали еще в Пасхальные каникулы, заранее проверяя места, где нет людей. Родителям Ремус сказал, что хочет провести эти дни один и знает безопасное место. Они протестовали, конечно, решив, что он убегает от них, чувствуя себя обузой, но в итоге сдались.
Лес этот находился в глухих, совершенно необитаемых местах, и там точно исключалась возможность наткнуться на людей. Три дня подряд с наступлением ночи они носились друг за другом, пугая зверей и птиц, наслаждаясь свободой, молодостью и силой. В школе Ремус никогда не мог полностью расслабиться: слишком близко был Хогсмид, да и Хогвартс. Это постоянно заставляло его нервничать, бояться, что однажды они встретят людей во время своих вылазок и друзья не смогут его удержать. А здесь он мог забыть обо всем и почти наслаждался их звериными играми. Днем, оставив Ремуса под присмотром Питера, Джеймс и Сириус аппарировали в ближайший населенный пункт и приносили оттуда еду и шоколад.
Бледный и измученный, но несмотря ни на что счастливый Ремус задумчиво изрек, когда они покидали лес:
— Никогда бы не поверил, что скажу это, но… полнолуние в этот раз было для меня… радостным.
Кажется, он сам удивился, что сказал такое.
Когда Ремус полностью оправился, Мародеры решили навестить девушек. И начали с Лили.
Увидев их на пороге своего дома, она была удивлена, но, судя по всему, удивлена приятно. Во всяком случае, она сразу заулыбалась и пригласила их на чай, сообщив, что они прибыли как раз ко времени послеполуденного чаепития.
Семья Эванс, включая Петунью, про вредный характер которой они были наслышаны от Алисы, уже сидела за столом. Джеймс оценивающе посмотрел на худую белобрысую девицу с недовольной миной на лице, ни капли не похожую на Лили. Казалось невозможным, чтобы эти две девушки были сестрами. Зато про мистера и миссис Эванс можно было сразу сказать, что это родители Лили. Она не была явной копией матери или отца, но походила на обоих одновременно. Яркие зеленые глаза и нежный овал лица она унаследовала от матери, молочно-белую с россыпью едва заметных веснушек кожу — от отца. А вот темно-рыжие волосы, похоже, были своеобразным сплавом отцовской пшеничного цвета шевелюры и материнской каштановой. Вот интересно, в кого же старшая дочь у них блондинка?
— Мам, пап, — спросила Лили, войдя в комнату, — вы не против гостей?
— Вообще, нет, — несколько растерянно ответила миссис Эванс, оглядев их компанию. – Но хотелось бы, чтобы предупреждали заранее.
— Для меня это тоже сюрприз, — возразила Лили.
— Извиняемся за столь внезапное вторжение, — произнес Ремус. — В наше оправдание могу сказать, что мы не предполагали, что попадем к столу.
— Может, нас оправдает и то, что мы не с пустыми руками, — добавил Джеймс, доставая пакет с волшебными сладостями, который они прикупили по дороге.
Лили, посмотрев на этот пакет, потом на сестру, едва заметно усмехнулась.
Родители Лили живо интересовались волшебным миром, и парни больше говорили, чем ели, предоставив хозяевам оценить принесенное ими угощение. Что касается Петуньи, она хоть и делала вид, что все это ей глубоко противно, слушала, тем не менее, затаив дыхание.
— …и она тогда вдруг раз – и делается похожей на ангелочка: кудряшки золотистые, голубые глаза на пол лица, и выражение на ее хитрой мордочке такое умильное-умильное. Просто золото, а не ребенок! – Сириус рассказывал про их последний визит к его кузине Андромеде и про свою дорогую племяшку. – Но Меди этим не проймешь. Зато Тед, по-моему, с трудом сдерживался, чтобы не начать хохотать.
— И многие из вас так могут менять внешность? – заинтересованно спросил мистер Эванс.
— Нет, — Сириус качнул головой. – Метаморфы очень редко встречаются – уникальный дар.
Он явно гордился своей необычной племянницей.
В течение всего его рассказа Петунья смотрела на него, чуть ли не открыв рот. Джеймс усмехнулся. Все-таки Сириус – невозможный человек: умудряется расположить к себе даже таких вредных и недоброжелательных людей, как Петунья Эванс. Хотя, возможно, тут все дело просто в том, что она девушка, а еще ни одна девушка не могла остаться к Бродяге равнодушной. Не отрывая взгляда от Сириуса, она рассеянно взяла шоколадную лягушку и открыла коробку. В следующий миг гостиную огласил истошный визг. Все подпрыгнули и удивленно воззрились на Петунью.
— Она… она… д-д-вигается!.. – пробормотала девушка, глядя круглыми глазами на прыгающую по столу лягушку.
— Извини, мы должны были предупредить, — виновато вздохнул Ремус. – Волшебные сладости часто двигаются.
Лили закусила губу, пытаясь сохранить серьезное лицо. Да уж, если добрая и сострадательная ко всем Лили совершенно не сочувствует своей сестре, как же та ее замучила?! Питер тем временем поймал шоколадную лягушку и услужливо протянул ее Петунье, но та с ужасом и отвращением оттолкнула его руку. Пит пожал плечами и съел лягушку сам. Петунья посмотрела на него так, точно у него появилась вторая голова. Похоже, ей очень хотелось немедленно уйти из-за стола, но она почему-то осталась до конца.
Попрощавшись с Эвансами, Мародеры вместе с Лили отправились к Марлин. МакКинноны жили в Ньюкасле, в городской квартире. До сих пор парни еще не бывали в магловских многоэтажных домах и теперь с интересом осматривались. Впрочем, как заметила Лили, многоэтажными их назвать было нельзя. Старинный английский город, красивейшей архитектуры, был застроен домами не выше пяти этажей.
— Видели бы вы американские города – вот где действительно многоэтажные дома! – мечтательно произнесла Лили. – Там, наверное, этажей по сто бывает.
— Да ну? Это что ж, дом высотой с гору? – изумился Джеймс.
Лили кивнула.
— А ты была в Америке? – сразу заинтересовался Ремус.
— Я не была. Я по телевизору видела.
— По чему? – этот вопрос все четверо задали хором.
Лили, смеясь, принялась объяснять, что такое телевизор.
— А на магловедении этого не рассказывали, — озадаченно произнес Сириус. – Я вообще теперь подозреваю, что наш профессор магловедения знает о маглах не больше, чем мы.
— А они друг другу не мешают, живя в одном доме? – поинтересовался Питер.
— Нет, — с веселой улыбкой объяснила Лили. – У них квартиры отделены друг от друга, так что они не в одном помещении живут.
Марлин с радостным возгласом тут же кинулась Сириусу на шею, и Джеймс задумчиво покосился на Лили – интересно, она будет когда-нибудь так же радостно его встречать? Квартира оказалась весьма просторной и даже двухэтажной.
— Мам, пап, это мои друзья, — начала их представлять Марлин и под конец объявила с особой интонацией: – А это – Сириус.
Родители Марлин одарили его изучающим взглядом. Сириус изобразил самую свою очаровательную улыбку. Джеймс с трудом сдержал смешок, когда МакКинноны приветливо заулыбались в ответ. Невозможный человек. Вот что значит природная харизма!
— Счастливы наконец-то с вами познакомиться, — учтиво произнес мистер МакКиннон – симпатичный брюнет с веселыми серыми глазами. – Наша дочь постоянно про вас рассказывает.
— Особенно про Сириуса, — лукаво вставил Майкл, младший брат Марлин, весело сверкнув голубыми глазами.
Марлин покраснела и дала ему шутливый подзатыльник, на что тот картинно возмутился:
— За что?!
— Чтоб думал, прежде чем рот открывать, — просветила его сестра. – Учишь его, учишь, а все без толку…
Майкл надулся и показал ей язык. Друзья прыснули – очень уж он был похож на саму Марлин, несмотря на совершенно разную внешность. Узнав, что они собираются гулять по городу, Майкл запросился составить им компанию, и родители еле его урезонили, сказав, что нечего путаться под ногами и портить сестре прогулку.
— Мы непременно возьмем тебя с собой в другой раз, — утешил Сириус мальчика, и тот довольно заулыбался.
Ньюкасл – город большой и шумный, с множеством домов и магазинов, огромным количеством людей, спешащих по своим делам. Не Лондон, конечно, но все-таки… Друзья продвигались вперед очень медленно, подолгу останавливаясь чуть ли не перед каждой витриной самых разнообразных магазинов. Марлин с Лили смеялись и объясняли парням предназначение выставленных в витрине вещей.
— А это что такое? – спросил Сириус, когда они остановились перед очередным магазином, у входа в который стояла конструкция, отдаленно напоминавшая велосипед. Во всяком случае, на двух колесах.
— Это мотоцикл, — ответила Марлин. – На нем ездят.
— Как на велосипеде?
— Откуда ты знаешь про велосипеды?! – хором удивились девушки.
— Джим просветил, — усмехнулся Сириус. – Точнее, его соседи.
Тут улыбка исчезла с его лица и, переглянувшись с Джеймсом, он замолчал.
— Это те, которые… — неуверенно начала Лили.
Джеймс молча кивнул и передернул плечами. Марлин, хоть и не очень поняла, о чем речь, но, видимо, догадалась об общем смысле и переспрашивать не стала. Сириус тряхнул головой, словно отгоняя воспоминания, и гордо заявил:
— Представьте, я даже ездить на велосипеде умею!
— Положим, не ты один, — вставил Ремус.
— Короче, мы все, — заключил Джеймс.
Девушки весело переглянулись и хором ехидно протянули:
— Ну, просто гении!
— В общем, на мотоцикле ездят почти как на велосипеде, — принялась объяснять Марлин. – Только тут не надо крутить педали, поскольку у него есть мотор, и он едет сам, как машина. И скорость поэтому гораздо выше.
У Сириуса загорелись глаза.
— Я хочу такую штуку! – заявил он. – Над ним можно еще немного поколдовать, чтобы он мог летать. Получится незаменимый вид транспорта – куда удобнее, чем на метле.
Он бросил на Джеймса насмешливый взгляд, но тот только усмехнулся, не поддавшись на провокацию. А Марлин тут же заявила:
— Чур, я первая с тобой катаюсь!
Сириус согласно кивнул, все еще разглядывая это магловское чудо, явно уже прикидывая, как над ним можно поработать.
— Ну все. Начинается очередная бредовая затея, — обреченно прокомментировал это Ремус.
Сириус даже не стал возмущаться по поводу «бредовой затеи», настолько был поглощен изучением мотоцикла.
В этом городе было что посмотреть и помимо магазинов. Марлин взялась быть их гидом и провела друзей по всем самым значительным достопримечательностям. Особенно на них произвел впечатление Мост Тысячелетия – внушительное каменное строение, перекинувшееся с одного берега реки Тайн на другой. Они долго стояли на этом широком мосту, болтая и глядя вниз на бегущую под ними реку. Джеймс, устроившийся рядом с Лили, как бы невзначай взял ее руку в свою. Она покосилась на него, но руку не отняла и даже легонько сжала его пальцы.
Прогулка определенно удалась.
Все лето они то и дело путешествовали вместе: то к морю, то в горы, то по городам магглов. И Сириус таки купил себе мотоцикл – внушительного металлического зверя, которым очень гордился. По очереди покатавшись на нем с Сириусом, Мародеры единодушно решили, что ничего лучше и быть не может. Марлин же была просто счастлива – она ведь пока не могла аппарировать в одиночку, а на мотоцикле можно было помчаться куда хочешь! Сириус еще и усовершенствовал его, теперь в любую точку страны на нем можно было попасть в считанные минуты.
Только Лили задумчиво произнесла:
— А мне на Сохатом кататься больше понравилось…
Чем вызвала дружный хохот.
— Чего вы ржете? – «обиделась» Лили. – Вы просто не пробовали!
Пожалуй, это было самое счастливое лето в их школьной жизни, даже несмотря на все более тревожную обстановку в стране.
17.10.2011 Глава 39
На вокзале Кингс-Кросс Сириус появился одновременно с Джеймсом, который на этот раз был без родителей. Еще накануне, когда Сириус был у Поттеров на обеде, Джеймс затеял спор по этому поводу, заявив, что он уже вполне взрослый и самостоятельный и может отправиться на вокзал один. Тогда они так и не пришли к соглашению, поскольку мистер и миссис Поттер своего сына самостоятельным и тем более взрослым явно не считали, но, видимо, Джеймс таки смог переубедить родителей.
Первой, кого они увидели, пройдя на платформу девять и три четверти, была сияющая Лили.
— Ребята, поздравьте меня, — заявила она, едва поздоровавшись. – Меня назначили старостой школы!
— Отлично! Теперь на нашей стороне даже староста школы есть! – ухмыльнулся Сириус, подмигнув Джеймсу.
— Даже и не надейтесь, что я буду вас покрывать! – тут же сурово нахмурилась Лили.
— Рем вот тоже так говорил… — задумчиво и многозначительно протянул Джеймс.
— Знаешь что!.. – начала Лили гневную отповедь.
— Ладно, не сердись – я пошутил, — тут же пошел на попятный Джеймс и поднял руки вверх, изображая, что сдается.
— Обормоты вы все-таки, — вздохнула Лили.
Но после этого заявления она вдруг весело улыбнулась, и парни довольно переглянулись. В последнее время Лили стала гораздо проще относиться к их приключениям и вообще прекрасно влилась в их мародерскую банду.
Они нашли свободное купе в восьмом вагоне, куда постепенно собралась вся компания. Вся, кроме Питера. Он так и не появился, даже когда поезд тронулся.
— Странно, — озвучил всеобщее недоумение Сириус. – Куда он мог деться?
Поезд был уже где-то на полпути к Хогвартсу, когда вокруг повеяло могильным холодом и появилось чувство бесконечной тоски и отчаяния.
— Что это? – прошептала вмиг побелевшая Лили.
— Похоже на… — произнес Ремус, но не успел договорить.
— Дементоры! – хором закончили за него Джеймс и Сириус.
Марлин, не менее бледная, чем Лили, посмотрела на них с ужасом, и Сириус ободряюще ей улыбнулся.
— Вот и случай проверить, чему мы научились в прошлом году, — пробормотал он.
Переглянувшись с Джеймсом, они дружно направились к двери, чтобы оценить обстановку.
В коридор высыпали многие другие студенты, обеспокоенные происходящим. За окном промелькнула черная тень – дементор. Вновь повеяло отчаянием, но внутрь поезда они почему-то не проникали, только носились вокруг. Зато посреди коридора с легким хлопком появилось несколько фигур в черных мантиях и белых масках. Сириус с Джеймсом выхватили палочки, приготовившись защищаться. Их примеру последовали другие старшекурсники. Тут же замелькали вспышки заклятий. В условиях не слишком широкого коридора Хогвартс-экспресса картина эта была жуткой: заклятия рикошетили от стен, и приходилось либо беспрестанно прыгать и уклоняться, либо окружить себя щитом со всех сторон, что было достаточно энергоемко. Краем глаза Сириус заметил мелькнувшую рыжую шевелюру и тут же услышал встревоженный голос Джеймса:
— Лили, ты куда?!
— Я же староста и должна позаботиться о малышах!
Лили сказала это столь решительным и непререкаемым тоном, что Джеймс не осмелился спорить, только уставился ей вслед полным паники взглядом. И, конечно же, пропустил пущенное в него заклинание.
— Очнись, Сохатый! – крикнул Сириус, загораживая его.
— Я присмотрю за ней, Джим, — пообещал Ремус, кидаясь следом за Лили.
Джеймс кивнул и сосредоточился на битве. Вместе с Ремусом из купе появилась Марлин и сразу же включилась в сражение. Но при всех их талантах, нападающие были гораздо опытнее и сильнее, к тому же их было слишком много. Надо было звать на помощь, иначе они долго не продержатся. Джеймс почти одновременно с Сириусом пришел к тому же выводу и, вызвав Патронуса, отправил его с сообщением к Дамблдору.
— Как неосмотрительно с твоей стороны раскрывать свое инкогнито, дорогая кузина, — в тон ей насмешливо ответил Сириус.
Она издевательски рассмеялась:
— А что ты мне сделаешь, малыш?
— Ты удивишься, — зловеще пообещал Сириус, посылая в нее режущее заклинание.
Кузина вскрикнула и злобно зашипела. Значит, попал.
Они из последних сил сдерживали Пожирателей, когда появились авроры и Дамблдор. Сириус с облегчением вздохнул. Все-таки, хоть они и прилично натренировались в прошлом году в кружке по ЗОТИ, горстке старшекурсников было не под силу защитить от Пожирателей перепуганных малышей. Тех студентов, которые еще не могли защититься, было гораздо больше, чем тех, кто владел хоть какими-то боевыми навыками.
Несколько нападающих были схвачены, остальные аппарировали, как только поняли, что битва оборачивается не в их пользу. Только тогда Сириус задумался о том, как бы все повернулось, если бы Джеймс не послал сообщение с говорящим Патронусом. А ведь в школе, как правило, этому не учат… Значит, именно на это и был расчет Пожирателей: напасть на поезд, полный неопытных детей, не имеющих возможности позвать на помощь. Кстати, любопытно, на какой стороне в этом сражении были слизеринцы?
Происшествие не обошлось без последствий: довольно много студентов было ранено, некоторые даже весьма серьезно.
Джеймс тут же кинулся на поиски Лили, а Сириус повернулся к Марлин, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она стояла бледная как полотно, с плотно сжатыми губами и ужасом в серых глазах, судорожно сжав палочку. Ее заметно трясло. Сириус крепко обнял девушку, пытаясь успокоить. Марлин вцепилась в него, как утопающий в соломинку, и он ласково погладил ее по спине, поцеловав в макушку.
— Успокойся, успокойся, радость моя, все закончилось, все хорошо.
Марлин глубоко вздохнула, и дрожь, сотрясавшая ее, постепенно утихла.
— Ты все еще хочешь в авроры? – лукаво спросил Сириус.
— Да! – Марлин резко вскинула голову и решительно посмотрела ему в глаза. – Еще больше, чем раньше!
— Сириус, Марлин! — окликнул их, подбежавший Ремус. — С вами все в порядке?
— Да, — Сириус обернулся к другу и вздрогнул.
У Ремуса было такое выражение лица, что сердце сжалось в тревожном предчувствии.
— Что случилось?
— Лили… — выдохнул Ремус. – В нее попало сразу несколько заклинаний.
Сириус замер. Лили… В таких ситуациях почему-то всегда кажется, что беда не коснется твоих близких. И когда это все-таки случается, разум отказывается верить. Марлин до боли стиснула его руку. Видимо, лица у обоих были очень выразительные, потому что Ремус поспешил добавить:
— Она жива, и, кажется, опасности для жизни нет. Дамблдор собрал всех тяжелораненых в вагоне старост, чтобы сразу по прибытии отправить в Больничное крыло. Он сам уже оказал им первую помощь. Джеймс и Алиса там с Лили.
Картина, открывшаяся им в вагоне старост, была не слишком утешительная. На наколдованных носилках лежало человек пятнадцать студентов всех возрастов, а рядом с ними сидели встревоженные друзья, порой и сами раненые. Несмотря на довольно приличную толпу, где находится Лили, Сириус определил сразу же по вихрастой макушке Джеймса рядом с ней. С потерянным и несчастным лицом он, не отрываясь, смотрел на девушку, держа ее за руку. С другой стороны от носилок сидела тихо плачущая Алиса.
Сириус сжал плечо Джеймса, тот вздрогнул и вскинул глаза, в которых стояли слезы. Как тогда на втором курсе, когда погибли соседи Поттеров. Только сейчас еще хуже. Джеймс благодарно кивнул и снова повернулся к Лили. Перед ним опустился на колени Ремус с виноватым выражением на лице:
— Прости, Джим, я отвлекся всего на секунду на первокурсников…
— Брось, Рем, — произнес Джеймс ровным и совершенно безжизненным голосом. – Ты не виноват.
Но Ремус был с ним не согласен – он все равно чувствовал себя виноватым в том, что не уберег Лили.
В тревожном молчании они стояли рядом, точно почетный караул, пока поезд не подъехал к Хогсмиду. Сириус так и остался чуть позади Джеймса, положив ему руку на плечо, а Марлин опустилась прямо на пол, рядом с Алисой и молча обняла ее. За всю дорогу никто больше не произнес ни слова.
Для пострадавших Дамблдор трансфигурировал одну из карет так, чтобы они свободно в ней поместились. Остальные отправились в школу обычным способом, все еще сопровождаемые конвоем из авроров. И вот тут-то неожиданно появился Питер.
— Ты где был?! – был он встречен дружным вопросом.
— Я проспал, а мать не сочла нужным меня разбудить. Вот и опоздал на поезд, — Питер смущенно потупился и передернул плечами.
— Тут такое было… — Сириус принялся рассказывать про битву в Хогвартс-экспрессе.
К концу его рассказа у Питера сделались совершенно круглые глаза и почему-то виноватое выражение лица. Сириус озадаченно нахмурился, пытаясь понять, с чем связана такая реакция, но потом решил, что все из-за того, что Пит не был с друзьями, когда они подвергались опасности.
В Большой зал на торжественный ужин Джеймс не пошел, оставшись с Лили в Больничном крыле. Друзья тоже хотели там остаться, но мадам Помфри решительно погнала их ужинать, заявив, что очнется девушка не скоро, и нет никакого смысла всем здесь торчать.
Ребята ушли. А Джеймс сидел рядом с Лили, не шелохнувшись, и только все всматривался в ее чуть бледное, такое дорогое и любимое лицо. Казалось, что она просто спит. Последний раз Джеймс испытывал такой всепоглощающий страх, когда прошлой зимой Сириус лежал здесь едва живой. Ну, почему с самыми дорогими для него людьми постоянно что-то случается?
Мыслей не было никаких. Джеймс просто смотрел на Лили, не отрываясь, и твердил себе, что она не умрет, не умрет, не умрет… Она непременно поправится. Она не может умереть.
Друзья вернулись быстро. Наверняка только отметились да наскоро перекусили и примчались обратно. Принесли поесть и Джеймсу, но аппетита не было.
— Как там? – спросил он, не слишком, впрочем, этим интересуясь. Просто надо же было что-то спросить, разорвать гнетущую тишину.
— Как на похоронах, — ответил Сириус. – Гробовое молчание. Если закрыть глаза, ощущение, что в зале никого нет. Никогда еще не видел, чтобы три сотни студентов так дружно молчали, — он зябко передернул плечами. Столь откровенно нервный жест с его стороны уже говорил о многом. – Дамблдор толкнул прочувствованную речь – что-то там про войну, Волдеморта и про то, что все мы должны объединиться перед лицом общей опасности…
Сириус замолчал и мрачно уставился в окно. Джеймс снова повернулся к Лили. Ребята расселись, где придется. Никто ничего не говорил, но их молчаливая поддержка была лучше любых слов, как всегда бывало, когда кому-то из них было плохо.
* * *
Лили не приходила в сознание несколько дней. Ребята постоянно навещали ее, а Джеймс практически поселился в Больничном крыле, проводя там все свободное время.
Наверное, у мадам Помфри никогда не было столько пациентов сразу. А уж количество, как правило, шумных посетителей, постоянно приходивших к этим самым пациентам, и вовсе ее нервировало. Видимо, поэтому на молчаливого мрачного Джеймса, уже начавшего казаться предметом обстановки, она махнула рукой и не пыталась его выгнать.
Большинство пострадавших поправились довольно быстро, и к концу недели Больничное крыло опустело. Осталась одна Лили.
В пятницу Джеймс как всегда, наскоро пообедав, забежал к ней. За это время она совершенно осунулась и уже не напоминала спящую. Лицо стало мертвенно-бледным, скулы заострились, а под глазами появились синяки. Постояв рядом с ее кроватью пару секунд, Джеймс тяжело вздохнул и отошел к окну. Прошла уже целая неделя, а Лили так и не очнулась! Мадам Помфри на все вопросы отвечала уклончиво, и создавалось впечатление, что она сама не знала, как привести пациентку в сознание.
Джеймс стиснул руками подоконник, уткнувшись лбом в стекло. С утра еще светило солнце, но сейчас небо за окном хмурилось и начал накрапывать мелкий дождик. От этой серой погоды становилось еще тоскливее. Хотелось завыть, как Лунатик в полнолуние, да олени не воют. Джеймс подумал, что превращался бы он в пса, как Бродяга, точно завыл бы, и невесело усмехнулся своим мыслям. Дождь усилился, застучал по стеклу, зашумел по листве, порыв ветра пригнул деревья, где-то вдалеке громыхнул гром. Вот правильно, как раз подходящая погода для его настроения. И вдруг…
— Джим? – раздался позади слабый, чуть хрипловатый голос.
Джеймс так резко развернулся, что едва не потерял равновесие. На него со своей кровати смотрела Лили, с едва заметной улыбкой и легким недоумением в зеленых глазах.
— Лили… — выдохнул Джеймс, одним движением переместившись к ней. – Наконец-то!
У него было ощущение, что с плеч упала огромная гора. Хотя за окном по-прежнему шел дождь, и даже засверкали молнии, на мгновение Джеймсу показалось, что палата озарилась ярким солнечным светом.
— Что случилось?
— Помнишь сражение в поезде?
Лили чуть нахмурилась и кивнула.
— В тебя попало сразу несколько заклинаний. Ты целую неделю пролежала без сознания… Я уж думал, что ты никогда не очнешься! – с тоской в голосе заключил он.
— Ну, все не так… — Лили осеклась и испуганно воскликнула: – Неделю?! Хочешь сказать, я пропустила целую неделю занятий?! В начале года?! Когда нам сдавать ЖАБА?!
Джеймс тихо рассмеялся и взлохматил себе волосы:
— Только ты можешь, едва вернувшись к жизни, думать об учебе.
— Но это же…
— Очень важно, — закончил за нее Джеймс, все еще улыбаясь.
Лили прожгла его сердитым взглядом, но тут же улыбнулась в ответ:
— Ладно, ты прав. Я, наверное, слишком об этом беспокоюсь, — и хитро добавила: — Но не всем же быть гениями, способными усваивать все на лету. Кому-то приходится и трудиться.
— Наконец-то ты признала мою гениальность! – пошутил Джеймс, на этот раз получив в ответ не возмущенный выговор, а веселое фырканье. И уже серьезно он произнес: – Я помогу тебе нагнать все, что ты пропустила.
— Спасибо, — Лили благодарно улыбнулась и легонько сжала его руку. – А кстати, почему ты не на уроках?
— Сейчас обед.
Лили, видимо, хотела спросить что-то вроде: «Тогда почему ты не на обеде?», — но передумала и только бросила на него какой-то совершенно непонятный взгляд.
Вернулась из Большого зала мадам Помфри и захлопотала над очнувшейся пациенткой.
— Могу вас поздравить, мисс Эванс, — вынесла она вердикт. – Вы очень легко отделались. Обошлось даже без осложнений. Однако вам придется остаться здесь еще на несколько дней для профилактики.
Лили обреченно вздохнула, но спорить не стала.
— Мне пора на урок, — с сожалением сообщил Джеймс. – Но я еще зайду.
Лили кивнула и снова улыбнулась. А когда он уже подошел к двери, окликнула его и с веселыми искрами в глазах попросила:
— Не надо бегать ко мне на каждой перемене. Вполне достаточно, если ты придешь после занятий.
Джеймс пораженно моргнул – как она догадалась, что он приходил сюда каждую перемену? Лили при виде его удивленной физиономии засмеялась и махнула рукой:
— Иди уже, а то опоздаешь.
К кабинету трансфигурации Джеймс буквально летел с совершенно сумасшедшей счастливой улыбкой на лице. Друзья все поняли, едва его увидев, и коридор тут же сотряс дружный вопль:
— УРА!!!
Джеймс с трудом дождался окончания занятий, на которых совершенно ничего не слышал, благо практических заданий в тот день почти не было. Едва прозвенел колокол с последнего урока, как они все с такой скоростью рванули из кабинета, что профессор Флитвик только удивленно заморгал, глядя им вслед. Никто не заметил, что вместе с профессором их проводил взглядом Снейп. Но, в отличие от Флитвика, в его глазах не было недоумения – только задумчивость, понимание и… облегчение.
Лили уже сидела в кровати, опершись спиной о подушку, и выглядела значительно лучше. При виде их компании она оживилась и радостно заулыбалась. Джеймс облегченно вздохнул: она явно пошла на поправку.
— Ну, ты нас напугала, подруга! – воскликнула Алиса, обнимая ее.
В ответ на дружный вопрос о самочувствии Лили заявила, что у нее все прекрасно, хоть прямо сейчас выписывайся, только смертельно скучно.
— Составь список, я принесу тебе книг, — предложил Джеймс.
— Невероятно! Ради меня ты пойдешь в библиотеку? Я поражена! – насмешливо изумилась Лили.
— Ради тебя он пойдет куда угодно, — сообщил Сириус, озвучив мысли Джеймса.
Тот пихнул его в бок, чтобы не болтал лишнего – порой эта их способность практически читать мысли друг друга становилась довольно неудобной. Но Сириус только сделал невинные глаза и изобразил непонимание. А Лили покраснела и вдруг так нежно улыбнулась, что у Джеймса сладко замерло сердце.
* * *
Все то время, что Лили провела в Больничном крыле, Джеймс заходил каждый день, приносил сладости и книги, объяснял, что они проходили на уроках. С ним оказалось так просто и интересно осваивать новый материал: он постоянно что-нибудь придумывал, так что изучать заклинания становилось не только легко, но и весело. Лили чувствовала, что все больше и больше привязывается к нему, и она уже не могла понять, как он мог так ее раздражать когда-то. Ей припомнился давний разговор с Ремусом, когда этот последний сказал, что она просто видит Джеймса с одной стороны и не замечает главного. Теперь Лили была готова с ним согласиться: того Джеймса, которого она знала сейчас, невозможно было не любить.
Последние дни перед выпиской Лили составил компанию Ремус, попавший в Больничное крыло на время полнолуния. Лили проснулась на рассвете, когда мадам Помфри привела его. Ремус всегда был бледным и измученным в эти дни, но таким она его еще не видела. На него было просто страшно смотреть. Бедный Рем! Как же это должно быть мучительно! И как хорошо, что у него есть друзья, которые поддерживают его и помогают. Лили подумала, что сейчас они, наверное, добрались до своей спальни и спят без задних ног. Значит, сегодня перед завтраком Джеймса можно не ждать. Хорошо бы он хоть уроки не проспал!
Ремус мгновенно отключился, едва его голова коснулась подушки. Лили же после этого никак не могла заснуть и вдруг заметила, как кто-то бесшумной тенью проскользнул в Больничное крыло. Девушка закрыла глаза, притворившись спящей. Этот кто-то тихонько подошел и остановился рядом с ее кроватью. Лили напряглась. Некоторое время ничего не происходило – таинственный посетитель, казалось, даже не шевелился, и можно было бы подумать, что он ушел, если бы не звук его дыхания. Вдруг чьи-то пальцы осторожно коснулись ее волос и едва задели щеку, но тут же рука отдернулась. От неожиданности Лили чуть не подпрыгнула, но в последний момент сдержалась и осталась неподвижной. Посетитель что-то положил на тумбочку рядом с кроватью, еще немного постоял и пошел к выходу. Лили тут же распахнула глаза, чтобы увидеть, кто это был, и успела заметить до боли знакомую сутулую спину и длинные черные волосы. Северус! Девушка бросила быстрый взгляд на тумбочку. Там лежала красная роза, у которой прямо на лепестках были выведены золотистые буквы: «Выздоравливай скорей». Лили задумчиво посмотрела на дверь, закрывшуюся за бывшим другом. Может, он не в первый раз так приходит на рассвете, просто раньше она спала и не знала об этом. Порой ей хотелось поговорить с ним, вернуть былую дружбу, но она понимала, что это невозможно. Нет, она не обижалась на него за те слова, просто тот путь, что он выбрал и который не захотел оставить даже ради нее, ставил их по разные стороны баррикад. Лили тяжело вздохнула. Как это ни печально, но прошлого не вернуть и былого доверия к Северусу — тоже.
Выздоровление Лили было отмечено грандиозным праздником в Выручай-комнате. Лили не принимала участия в разговорах, да, собственно, и не слышала ничего.Она весь вечер украдкой поглядывала на Джеймса, наблюдая, как освещается его лицо, когда он улыбается, как он чуть сводит брови к переносице, когда задумывается, как он лохматит себе волосы, когда смущается, как сверкают его глаза, когда он смеется, рассказывая на пару с Сириусом об их очередной авантюре.
— Лили! Ли-и-или! Ты что, уснула? – Джеймс помахал у нее перед носом ладонью.
— А? – Лили тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. – Извини, я задумалась. Ты что-то спрашивал?
— Мы как раз говорили, что можно заказать комнате музыку и устроить танцы.
Лили оглядела компанию и задумчиво произнесла:
— У нас, вообще-то, одной девушки не хватает, чтобы всем пара была.
— Я могу потанцевать по очереди с Ремусом и Питером, — легкомысленно предложила Алиса.
— Ничего, Пит, научим, — оптимистично заявил Сириус.
Тот посмотрел на него с сомнением, но спорить не решился.
Некоторое время Лили не столько танцевала сама, сколько веселилась, наблюдая за обучением неуклюжего Питера. Питер смущался, краснел, но смеялся вместе со всеми.
А потом заиграла дивно прекрасная музыка, и Джеймс, притянув ее к себе, закружил в танце. И Лили забыла обо всем. Она могла только, словно околдованная, смотреть в его карие глаза, мерцающие за стеклами очков, и скользить вслед за ним по полу, вдруг покрывшемуся чем-то мягким и пушистым. Она уже не слышала ни смеха, ни голосов друзей, будто они с Джеймсом остались одни. Очнулась Лили, когда сверху посыпалось что-то мягкое и благоухающее. Вскинув голову, она обнаружила, что с высокого сводчатого потолка падают, медленно кружась, маленькие разноцветные цветочки. Они переливались и сверкали в мягком золотистом свете, идущем непонятно из какого источника, так что казалось, что светится сам воздух. Зрелище было настолько поразительно красивым, что Лили замерла, оборвав танец, и несколько минут любовалась им. А, оглядевшись, она обнаружила, что в комнате кроме нее и Джеймса, никого нет.
— А где все? – удивленно спросила девушка.
— Тактично смылись, — улыбнулся Джеймс и, мягко проведя ладонью по ее щеке, прошептал: – Ты такая красивая!
Лили смущенно потупилась, но на этот раз не отстранилась. За последние дни, проведенные в Больничном крыле, она окончательно осознала, что любит Джеймса гораздо больше, чем просто друга. Иверии были правы. Но она столь долго и упорно отвергала его, что теперь боялась, не опоздала ли со своим пониманием.
— Лили? – Джеймс заставил ее поднять голову и взглянуть ему в глаза.
От нежности в его взгляде у нее перехватило дыхание.
— Знаешь, я обещал, что больше не буду говорить с тобой об этом. Но не сердись, пожалуйста, я должен попробовать еще раз. Один последний раз. И если ты скажешь сейчас «нет», больше таких разговоров не повторится, — Джеймс глубоко вздохнул, собираясь с духом: – Я люблю тебя. Не думай, это не прихоть, не каприз, который пройдет со временем. Я правда очень тебя люблю. И я хочу знать, есть ли у меня надежда на то, что ты…
Лили быстро приложила пальцы к его губам, заставляя замолчать. Глядя ему в глаза, она быстро заговорила:
— Я такая дура, Джим. Столько времени я сопротивлялась и не хотела признавать, что… я тоже люблю тебя.
Глаза Джеймса счастливо вспыхнули и, наклонившись, он поцеловал ее. Лили почудилось, что земля уходит у нее из-под ног, мир бешено завертелся, и она крепко обняла Джеймса за шею, пытаясь сохранить равновесие. Однако это не помогло – голова закружилась еще больше. Ей казалось, что в его объятиях она могла бы оставаться целую вечность.
Их возвращение в гриффиндорскую башню произвело настоящий фурор. Они вошли, держась за руки, с совершенно одинаковыми счастливыми улыбками и сияющими глазами, и с запутавшимися в волосах цветочками, которые падали с потолка в Выручай-комнате.
В гостиной, где за секунду до того царил обычный повседневный гвалт – смех, разговоры, играющие в плюй-камни малыши – мгновенно воцарилась мертвая тишина. Лили захотелось немедленно куда-нибудь исчезнуть, чтобы не видеть всех этих взглядов, направленных на нее, и она крепко стиснула руку Джеймса. А тот, легонько сжав в ответ ее пальцы, словно успокаивая, ни на кого не обращая внимания, спокойно провел ее к камину, где обосновались их друзья. Лили позавидовала такому хладнокровию. Хотя ему, наверное, не привыкать ко всеобщему вниманию.
— Это великое событие надо непременно отметить, — заявил Сириус с хитрой ухмылкой.
Лили все-таки покраснела до кончиков ушей, и эти обормоты довольно засмеялись. Джеймс попытался дать другу подзатыльник, но тот ловко увернулся. Питер тихонько хихикнул, Ремус покачал головой с улыбкой в стиле: «Ну, когда вы, наконец, повзрослеете?» Алиса показала подруге большой палец, а Марлин весело подмигнула. Оглядев их компанию, Лили подумала, что еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько счастливой.
17.10.2011 Глава 40
Осень для Джеймса и Лили пролетела в счастливом тумане. Если раньше, пытаясь привлечь ее внимание, Джеймс выполнял все задания с максимальной эффектностью, то теперь он старался устроить все так, чтобы сделать ей какой-нибудь сюрприз, который могла заметить только она и больше никто. Когда на чарах они изучали иллюзии, Джеймс создал в классе настоящую вьюгу, в которой прямо перед Лили из сверкающих снежинок появились видимые только ей слова: «Я люблю тебя». Лили заулыбалась и в ответ преобразовала его снежный буран в дождь, капли которого, упав на его парту, сложились в надпись: «Я тебя тоже». На трансфигурации, когда МакГонагалл предложила им, с некоторой опаской покосившись на Сириуса и Джеймса, включить фантазию и превратить выданные им свитки пергамента во что им захочется, пообещав, что созданные ими предметы они смогут оставить себе, Джеймс сотворил изящное жемчужное ожерелье, которое после урока преподнес Лили. А уж на истории магии он и вовсе постоянно отвлекал ее от конспектирования лекции бесконечными посланиями. Лили поначалу пыталась заставить его слушать Бинса, но скоро поняла, что это бесполезно, и махнула рукой. И перестала слушать сама, наступив на горло своей совести старосты. В конце концов, Ремус неизменно все тщательно записывал, так что в случае чего, можно попросить конспекты у него. Джеймс и Сириус ведь всегда так делали, и это не мешало им сдавать экзамены на отлично.
Когда Лили в первый раз подошла к Рему с просьбой дать ей посмотреть его конспект, он потерял дар речи и несколько минут смотрел на нее, не мигая. После чего со словами: «Конец света приближается», — протянул ей записи. Девушка нервно улыбнулась на его комментарий, а в следующую секунду они уже оба хохотали.
Лили стала ходить на все квиддичные тренировки, не говоря уже о матчах, хотя по-прежнему не очень-то любила эту игру. Впрочем, она за игрой и не следила – она смотрела на Джеймса. Он был замечательным капитаном – умеющим выстроить тактику, скоординировать действия команды, внимательный и ответственный. Совсем не так давно Лили и подумать не могла, что слово «ответственный» можно поставить в одном предложении с именем Джеймса. Но это действительно было так. И он просто великолепно смотрелся в воздухе.
В хорошую погоду они гуляли у озера, собирая букеты из осенних листьев и сооружая из них же настоящие короны друг другу. Иногда там же у озера готовили уроки. То есть Лили готовила уроки. Джеймс же ее всячески отвлекал. Она хмурилась, пыталась сосредоточиться на учебнике, делала вид, что сердится, но все неизменно заканчивалось тем, что книга отбрасывалась в сторону, и довольный Джеймс полностью завладевал вниманием девушки.
В один из таких солнечных дней они устроились на берегу озера – Лили с учебником в руках сидела, опершись спиной о ствол дерева, а Джеймс растянулся на земле, положив ей голову на колени. В этот раз он, против обыкновения, не отвлекал ее, а просто лежал, закрыв глаза, и на первый взгляд могло показаться, что он уснул. Но вот парадокс: сейчас, когда он не мешал ей заниматься, Лили совершенно не хотелось читать. Она то смотрела на сверкающую под солнечными лучами гладь озера, то в высокое синее небо с проплывающими по нему легкими облаками, то долго и внимательно изучала лицо Джеймса. Он, будто чувствуя ее взгляд, едва заметно улыбался, и Лили отводила глаза, чтобы в следующую секунду вновь посмотреть на него. И почему она раньше не замечала, какой он красивый? Лили казалось, что она может часами смотреть на него, не отрываясь.
Сухой листик, сорвавшись с дерева, упал Джеймсу прямо на лицо, и он забавно поморщился. Но не успел он поднять руку, чтобы смахнуть лист, как Лили наклонилась и сдула его. На этот раз Джеймс улыбнулся гораздо заметнее. Она легонько провела пальцем по его лицу, повторяя линию скул.
— Джим?
— М-м?
— Можно спросить кое-что?
Джеймс наконец-то открыл глаза и посмотрел на нее с некоторым удивлением:
— Ты так это сказала, будто собираешься спросить о какой-то жуткой тайне, о которой и говорить-то неприлично.
Лили хихикнула:
— Да нет. Просто мой вопрос не очень тактичный. Я помню, у Ремуса была девушка. Ее семья, насколько я поняла, куда-то уехала, и она перевелась в Шармбатон. Но сейчас, когда мы совершеннолетние и можем аппарировать, увидеться с ней не составляет особой проблемы, правда?.. И я заметила, Рем никогда не упоминает ее имени…
Джеймс сел, что Лили восприняла с некоторым разочарованием, и принялся объяснять, как прервалась переписка Ремуса с Лиззи, как семья Нортон исчезла куда-то, и они так и не смогли выяснить, что случилось.
— Ой, как жаль! – огорченно произнесла Лили. – А Лиззи знала…
Она не договорила, но Джеймс понял ее и кивнул.
— А ее родители? Может, они узнали и не захотели, чтобы их дочь встречалась с Ремом?
— Рем тоже так подумал, — кивнул Джеймс. – Но мы ничего не знаем наверняка, – и тут же резко сменил тему: – Ты так и не сказала, кем ты хочешь стать после школы?
Лили хихикнула, вспомнив, как он спросил у нее об этом в первый раз:
— Вообще-то я подумываю стать целителем.
— Здорово! Уверен, у тебя отлично получится.
— А ты?
— А мы все собираемся пойти в авроры.
Лили кивнула – собственно, она так и предполагала.
Они снова замолчали, но на этот раз Лили положила голову Джеймсу на плечо и закрыла глаза. Она очень любила вот так сидеть: рядом с ним было удивительно спокойно и уютно. «Где – ты, Гай, там – и я Гайя» (1), — вспомнилась ей древнеримская формула, и Лили улыбнулась своим мыслям.
На следующий день, едва Лили вышла из теплиц после травологии, как наткнулась на словно поджидавшего кого-то Северуса. Она кивнула ему и уже хотела пройти мимо, но он схватил ее за руку:
— Лили, постой!
Девушка удивленно на него посмотрела и дернула руку, пытаясь освободиться. Он тут же отпустил ее.
— Чего ты хочешь?
— Можно поговорить? Пожалуйста…
— А не пойти ли тебе, Снейп? – вмешалась Алиса.
Но тот даже не обратил на нее внимания, по-прежнему умоляюще глядя на Лили. Она задумчиво посмотрела на него, бросила взгляд на нахмурившуюся подругу и кивнула:
— Хорошо. Лиса, иди без меня.
Алиса с сомнением хмыкнула, но спорить не стала. Они отошли от теплиц по направлению к Запретному лесу, подальше от всех. За спиной Лили раздался голос Ремуса:
— Что случилось?
Но ответ Алисы она уже не расслышала.
Северус долго молчал, глядя в землю, пиная ногами ворохи опавших листьев.
— Так что ты хотел мне сказать? – не выдержала Лили молчания.
— Прости меня, пожалуйста, — он поднял на нее безумно печальные глаза.
— По-моему, мы уже говорили об этом. Северус, я не сержусь за твои слова и давно простила. Но друзьями мы больше быть не можем. Ты сделал свой выбор, и он несовместим с моим. Откажись от безумных идей Волдеморта – и я первая протяну тебе руку.
Северус помрачнел, снова опустил взгляд, и вдруг резко бросил:
— Он недостоин тебя!
— О чем ты? – Лили удивленно приподняла брови.
— Поттер недостоин тебя. Ты не должна быть с ним! Он принесет тебе только несчастье.
Теперь в его темных глазах полыхала обида и ненависть. Лили отступила от него и холодно произнесла:
— Это моя жизнь, и мне решать, с кем ее проводить. Я люблю Джеймса. И ты не прав – он замечательный. Если ты затеял разговор только для этого, то лучше его немедленно прекратить.
Развернувшись, Лили быстро зашагала к замку и уже не видела, с каким отчаянием посмотрел ей вслед Снейп. Ремус и Алиса так и не ушли и ждали ее у дверей замка. Рядом с ними стоял Джеймс.
— Что ему было надо? – первым делом подозрительно спросил он.
Лили вздохнула:
— Хотел помириться.
Джеймс собирался спросить еще что-то, но Лили качнула головой, посмотрев ему в глаза, и он промолчал. Зато демонстративно взял ее за руку и, забрав у нее сумку с учебниками, потянул за собой в замок. Лили невольно улыбнулась: все-таки он ужасный собственник. Она в последний раз быстро обернулась, прежде чем войти в замок. Северус так и стоял на том месте, где она его оставила, но с такого расстояния выражения его лица было уже не разобрать.
По вечерам вся компания, состоявшая из четырех парней и трех девушек, собиралась в гостиной у камина. Лили чуть ли не каждый вечер рисовала своих друзей. Они смеялись и говорили о том, что сколько можно их рисовать: наверное, она уже всех изобразила во всех ракурсах, в каких только можно. Лили молча улыбалась и отмахивалась от них. Ей хотелось в мельчайших деталях запечатлеть это счастливое время – их последний год в Хогвартсе.
* * *
Квиддичный сезон открылся в начале октября матчем Равенкло-Слизерин. Мародеры отправились на него не только поболеть за Равенкло, но и лишний раз изучить тактику противника. Кроме того, у Сириуса в этом матче был особый интерес: в слизеринской команде появился новый ловец – Регулус Блэк. Узнав, что брата взяли в команду по квиддичу, Сириус тихо порадовался, что Регулус решил стать ловцом, а не охотником, и им не придется играть друг против друга. Несмотря на разрыв с семьей и уже давным-давно далеко не дружеские отношения с братом, он по-прежнему был дорог Сириусу, хотя самому Регулусу он никогда бы в этом не признался.
Равенкло и Слизерин играли практически на одном уровне, ни одной команде не удавалось добиться хоть сколько-нибудь значительного отрыва. Вся надежда была на ловцов. И тут Рег показал себя с лучшей стороны: в погоне за снитчем он выделывал головокружительные виражи на такой скорости, что за его полетом, замерев, следил весь стадион, а не только свои слизеринцы. Когда Регулус поймал снитч, Сириус подколол Джеймса:
— Смотри, Сохатый: достойный противник для тебя!
Тот только усмехнулся и согласно кивнул – будучи сам талантлив, Джим умел признавать таланты других и ценил сильных противников.
— Гордишься своим мелким? – спросил он в ответ.
Сириус не мог с этим не согласиться: Рег блестяще играл, и он действительно им гордился.
Они со всеми членами их команды задержались на стадионе, обсуждая стиль игры Равенкло и Слизерина, слабые и сильные стороны обеих команд, вследствие чего обратно в замок возвращались последними.
У раздевалок Сириус чуть не натолкнулся на Регулуса, усиленно делавшего вид, что он совершенно случайно оказался тут именно в этот момент. Притворяться он никогда не умел, и Сириус усмехнулся и покачал головой, на что младший обиженно насупился.
С тех пор как Сириус сбежал из дома, Регулус демонстративно не обращал на него внимания. Когда же Сириус однажды решил в последний раз попытаться перетянуть брата на свою сторону, тот холодно заявил, что родители запретили ему с ним общаться и, вообще, он отныне — не член семьи, поскольку мать выжгла его имя с гобелена с родовым древом. И вот теперь, он стоял напротив него, смотрел с каким-то совершенно непонятным выражением на лице, почему-то не торопясь уходить.
— Бродяга? – окликнул друга Джеймс.
Сириус махнул рукой – мол, идите, я догоню. Регулус молча за этим наблюдал, так и не шелохнувшись, только когда ребята ушли, едва слышно произнес:
— Есть разговор.
Сириус кивнул и посмотрел на него выжидающе.
— Не здесь, — добавил Регулус.
Сириус снова кивнул, и они вернулись к опустевшему стадиону.
— Ну, говори, — произнес он, повернувшись к Регулусу, когда они устроились на трибунах.
Тот молчал, не глядя на брата и беззвучно шевеля губами, словно подбирая слова. Наконец, он неуверенно заговорил:
— Знаешь, я долго думал… и… нашел способ, как тебе помириться с родителями.
Сириус поперхнулся и уставился на Регулуса круглыми глазами:
— С чего ты взял, что я вообще хочу с ними мириться?!
— Сириус, ну, пожалуйста… — брат посмотрел на него умоляющими несчастными глазами, как он всегда делал в детстве, когда хотел чего-то от него добиться. Это всегда срабатывало. Сработало и на этот раз.
— Ладно, выкладывай, — буркнул Сириус.
Регулус едва заметно улыбнулся: доволен тем, что все еще может влиять на брата.
— В общем, идея такая: если ты присоединишься к нам, то родители наверняка все забудут.
— К кому это к вам? – подозрительно уточнил Сириус.
— К сторонникам Темного Лорда.
— Что?! – Сириус отшатнулся от брата, с ужасом глядя на него расширившимися глазами.
— Сириус, послушай, — быстро заговорил Регулус. – У него ведь вполне здравые идеи. Надо хранить чистоту крови, иначе через несколько поколений волшебники выродятся…
Он говорил что-то еще, возбужденно жестикулируя, но Сириус уже не слышал ни слова. Он в шоке смотрел на брата и никак не мог поверить, что он, как и большинство его однокурсников…
— Ты стал Пожирателем? – спросил он и сам не узнал свой внезапно охрипший голос.
— Что? А, ну да.
Сириус схватил Регулуса за руку и задрал рукав мантии. На предплечье чернело отвратительное клеймо.
— И ты убивал?!..
Регулус ответил с некоторым недоумением:
— Н-нет.
— Странно. Помнится, Малфой говорил, что убийство является обязательным взносом при вступлении в этот ваш клуб. Или тебя приняли авансом, ради громкой фамилии?
— Сириус…
— Черт возьми, Рег! Как ты мог?! Я ведь просил тебя, предупреждал! Зачем?!.. – заключил он с тоской и так резко отступил от брата, выпустив его руку, что тот даже пошатнулся.
— Родители гордятся мной, — произнес Регулус, глядя в землю.
Несколько мгновений они стояли молча друг против друга. Регулус так и смотрел себе под ноги, а Сириус внимательно изучал его. Почему, ну почему он так зависим от мнения родителей? Сириус медленно отступил назад, все еще не отрывая от брата потрясенного взгляда, и Регулус поднял голову. Он снова смотрел на него тем умоляющим взглядом, но Сириус только покачал головой. Лицо его окаменело.
— Я не хочу иметь ничего общего с Пожирателем Смерти. Отныне не брат ты мне больше.
Все это он произнес холодным безжизненным голосом и, резко развернувшись, быстро пошел замку.
— Сириус! – раздался ему вслед отчаянный окрик.
Но он не обернулся. Влетев в замок, он с силой хлопнул дверью и на мгновение прислонился к ней спиной. Но сообразив, что сейчас в эту же дверь войдет Регулус, побрел прочь по коридорам школы, не очень-то понимая, куда собственно идет. Вот и случилось то, чего он так боялся. Регулус – Пожиратель Смерти. Ведь он еще совсем мальчишка! «Зачем, Рег? Зачем ты это сделал?» Последняя ниточка, связывавшая Сириуса с семьей, разорвалась. Нет, не так. Была вырвана из сердца, оставив в нем кровоточащую рану. «Это я виноват. Я же старший. Почему не смог уберечь, вразумить? Почему позволил ему впутаться в это?» Сириус резко остановился и со всей силы саданул кулаком по стене. Руку пронзила острая боль, и от этого стало чуть-чуть легче.
— У вас что-то случилось, молодой человек? – раздался рядом чей-то голос.
Сириус подпрыгнул и, развернувшись, обнаружил, что с ним говорил портрет пожилого волшебника в темно-фиолетовой мантии.
— Оставьте меня в покое! – рявкнул он и, сорвавшись с места, помчался по коридору, куда глаза глядят.
Он не хотел грубить, но разговаривать с любопытствующими просто не было сил. В гостиную он вернулся совсем поздно и обнаружил всю компанию, явно поджидавшую его у камина. Они встретили его взглядами встревоженными и облегченными одновременно. На всех лицах был написан один и тот же вопрос: «Что случилось?» Сириус мотнул головой и пожал плечами, состроив в физиономию в стиле: «О чем вы?» Джеймс с Ремусом переглянулись и обреченно вздохнули. Питер, глядя на них, тоже промолчал.
А вот Лили все-таки хотела что-то спросить, но Сохатый ей не дал. Сириус благодарно ему кивнул – обсуждать сейчас то, что произошло на стадионе, он был не в состоянии. В первую очередь потому, что страшно хотелось уткнуться лицом в подушку и разреветься, как маленькому. Марлин же просто подошла и молча обняла его, уткнувшись носом в плечо. Желание разрыдаться исчезло, как по волшебству. Сириус легонько коснулся губами ее макушки и, слабо улыбнувшись друзьям, подумал, что здесь его настоящая семья.
* * *
Джеймс проснулся среди ночи с каким-то непонятным тревожным чувством. Он машинально обвел взглядом комнату, пытаясь разобраться в этом чувстве. Вокруг царила тишина и темнота. Парни спокойно спали: Питер посапывал, накрывшись одеялом с головой; Ремус, напротив, сбросил с себя одеяло и чему-то улыбался во сне; Сириус… Стоп. А где Сириус? Его кровать была пуста. Джеймс застонал про себя. Идиот, идиот, идиот. Видел же, что с другом что-то не так. Почему же не выяснил сразу? Где его теперь искать? Куда его вообще могло унести среди ночи?!
Джеймс вскочил и, накинув мантию прямо на пижаму, тихонько спустился вниз. И облегченно вздохнул: Сириус сидел в гостиной на подоконнике, уткнувшись лицом в колени. В полной темноте. Только пламя камина бросало вокруг слабые блики, да свет звезд из окна едва освещал замершую фигуру. Увы, облегчение Джеймса длилось не долго: в следующее мгновение он заметил, что плечи Сириуса явственно вздрагивают. Он плачет? Сириус Блэк?! Плачет?! Джеймс похолодел. Что же могло случиться? За все семь лет их знакомства он ни разу не видел друга плачущим. Джеймс замер в нерешительности. Окликнуть его сейчас – значит, обнаружить, что у его слабости был свидетель. Пусть даже этот свидетель – лучший друг. Но и оставить его так он не мог. Наконец, он решился и негромко позвал:
— Бродяга?
Тот вздрогнул и чуть не свалился с подоконника. В глазах действительно стояли слезы, а на бледном лице был написан ужас, который сменился узнаванием и облегчением:
— Сохатый…
— Что случилось? – спросил Джеймс, приблизившись и сев рядом с ним на подоконник.
Как когда-то на первом курсе, когда Сириусу пришло письмо от матери, разъяренной его поступлением в Гриффиндор. Джеймс слабо улыбнулся этому воспоминанию.
Сириус молчал долго. Джеймс даже начал думать, что он не ответит. Но он все-таки произнес едва слышно:
— Рег стал Пожирателем. Я сегодня видел метку у него на руке. Ему же всего пятнадцать, Джим! Они уже детей к себе берут!
Джеймс судорожно вздохнул, а Сириус глухо продолжил:
— Он и меня уговаривал к ним присоединиться. А я… я сказал, что он не брат мне больше…
Сириус резко отвернулся и закусил губу. Джеймс молча обнял друга за плечи. Что еще он мог сделать или сказать? Сириус по-детски уткнулся ему лбом в плечо, и Джеймс буквально физически чувствовал, как боль постепенно отпускает его. Так они и сидели довольно долгое время, пока Джеймс не произнес:
— Пошли спать, Бродяга. Как это в магловских сказках говорится?.. А, вот! Утро вечера мудренее.
Сириус глянул на него удивленно и вдруг расхохотался:
— Ну, ты даешь, Сохатый! Знаток магловских сказок!
Джеймс довольно улыбнулся.
* * *
Обычно Ремус просыпался первым. Но в это утро он обнаружил, что Джеймс не только встал, но и успел куда-то умчаться. Ремус озадаченно уставился на его пустую кровать. Ради чего можно было подняться в такую рань в воскресенье? Появилось ощущение, что ничего хорошего это не предвещает.
Джеймс обнаружился в Большом зале уже за столом.
— И что это значит? – подозрительно спросил Ремус, садясь рядом с ним.
— Ты о чем, Лунатик? – сделал невинные глаза Джеймс.
— Джи-и-им! – с угрозой в голосе протянула Лили. – Скажи мне, что ты не устроил какой-нибудь очередной кавардак!
— Ты именно это хочешь услышать, милая? – с театральным отчаянием в голосе спросил он.
Лили грозно нахмурилась, а Сириус одарил друга взглядом: «Как ты мог?! Без меня!» Тем временем зал наполнялся студентами, которые начали накладывать себе еду. Тут-то и началось нечто невообразимое. Тарелки, стоило к ним прикоснуться, вскакивали на непонятно откуда берущиеся ножки и спасались бегством. Правда, убегали они недалеко – всего на несколько шагов – и опять ложились на живот… ну, то есть на дно. Но стоило попытаться положить в них еду, как они снова срывались с места. Начался настоящий бедлам: все пытались отловить своенравную посуду.
Те же, кому надоело гоняться за тарелками, решили, что, может быть, им больше повезет с чашками, и стали наливать себе напитки. Чашки не убегали – они просто начинали петь. Высокими хрустальными голосами они выводили мелодию без слов, кстати говоря, очень красивую. Пить из них было просто невозможно, поскольку стоило поднести ко рту такое поющее чудо, как разбирал неудержимый смех. Большинство студентов, бросив попытки позавтракать, уже хохотало над выкрутасами посуды. А главное, со вчерашнего дня мрачный и какой-то потерянный Сириус, сейчас весело смеялся вместе со всеми. Ремус сильно подозревал, что все это сумасшествие было затеяно исключительно ради этого.
— Джеймс! – Лили прожгла виновника переполоха гневным взглядом, но было заметно, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— А причем здесь я? Сижу, никого не трогаю…
У него было при этом настолько оскорбленное несправедливыми подозрениями выражение лица, что не знай его Ремус седьмой год, непременно бы поверил. А так они с Лили только синхронно скептически хмыкнули.
— Зараза ты все-таки, Сохатый! – сквозь смех произнес Сириус. – Почему меня не позвал?!
— Хотел сделать сюрприз, — ответил Джеймс, явно довольный и гордый своей выходкой.
— Да уж, сюрприз удался! – прокомментировала Лили и, не выдержав, тоже засмеялась.
Тем временем, студенты Равенкло обнаружили, что если из чашки вылить содержимое, она замолкает. А кроме того, высота голоса чашки зависит от того, что в нее нальешь. И они развлекались тем, что в определенном порядке и определенными напитками наполняли и опустошали свои чашки так, чтобы получалось разноголосое пение – как в оркестре на музыкальных инструментах играли.
— Только равенкловцы могли до такого додуматься, — восхищенно произнесла Марлин, наблюдавшая за их манипуляциями.
Преподаватели подозрительно изучали Мародеров, а взгляд МакГонагалл обещал им долгую и мучительную смерть. Однако формально обвинить их было невозможно: их посуда вела себя точно так же, как у остальных. Хотя, конечно, все прекрасно знали, чьих это рук дело.
МакГонагалл уже начала вставать, чтобы разобраться с ними, но ее остановил Дамблдор. Она посмотрела на директора с некоторым сомнением, однако подчинилась. А он, улыбаясь себе в бороду, что-то пробормотал, и посуда моментально успокоилась и вернулась к своему естественному состоянию. От стола Равенкло раздался дружный разочарованный стон – у них уже получился настоящий хор чашек, и заклинание директора прервало пение в самый кульминационный момент.
— Мы неплохо повеселились, — произнес Дамблдор, сверкнув глазами. – Но, думаю, поесть нам тоже следует.
— Я знала, с кем связалась! – обреченно произнесла Лили в пространство.
— Лил, ты что, сердишься? Весело же получилось! – Джеймс состроил такую умоляющую физиономию, что она невольно улыбнулась.
— Не то слово! – она все еще старалась казаться недовольной, но у нее не очень-то получалось.
После завтрака к ним подошли несколько старшекурсников с Равенкло с просьбой поделиться заклинаниями, которые были наложены на чашки:
— У нас такой хор замечательный получился! Мы хотим еще поэкспериментировать.
— Невероятно! – вздохнула Лили, когда довольные равенкловцы удалились. – Хогвартс сошел с ума!
— Это просто защитная реакция, Лили, — рассудительно заметил Ремус. – Когда живешь в постоянном напряжении и страхе, хочется хоть на время забыть обо всем и повеселиться.
Ремус, как всегда, оказался прав: людям явно не хватало веселья, и выходка Джеймса обсуждалась еще по меньшей мере пару недель. А равенкловцы и вправду создали хор из чашек и развлекали всех желающих показательными выступлениями.
(1) Это формула, которую в Древнем Риме произносила женщина, когда выходила замуж, входя в дом своего мужа.
18.10.2011 Глава 41
В связи с нападением на Хогвартс-экспресс и усилившейся деятельностью сторонников Волдеморта, все походы в Хогсмид были отменены, а на Рождественские каникулы дети остались в Хогвартсе. Хотя вряд ли, конечно, Пожиратели стали бы повторять подобную акцию, поскольку все теперь были начеку, а Хогвартс-экспресс отныне сопровождался отрядом авроров, но попечительский совет решил, что лучше не возить детей по стране лишний раз.
В целях поднятия настроения студентам, лишившимся возможности побыть в Рождество со своими семьями, директор устроил Рождественский бал. Весь декабрь шла усиленная подготовка к этому действу. Особенно взбудоражены были, конечно, девушки, заранее начавшие продумывать свои наряды и выбирать кавалеров.
На долю старост выпала задача украсить Большой зал к празднику, и Лили решила привлечь к этому делу Джеймса и Сириуса, заявив, что пусть хоть раз их неуемная фантазия послужит для дела. Оба друга восприняли задачу с большим энтузиазмом, и Ремус, посмеиваясь, сказал Лили:
— Смотри, не пожалей о своем решении.
Но Лили только отмахнулась: она была уверена, что это отличная идея. В результате Большой зал совершенно преобразился. Вместо обычных факультетских столов появились небольшие круглые столики по периметру зала, освобождая пространство для танцев. Скатерти на них были украшены факультетскими символами: львами, барсуками, орлами и змеями. Столы не были сгруппированы – каждый факультет отдельно – а расставлены вперемешку. Как прокомментировал Джеймс:
— В целях укрепления дружбы между факультетами.
В воздухе на разной высоте висели огромные сияющие золотые и серебряные звезды. Окна были затянуты морозными узорами, в которых, если приглядеться, можно было увидеть различные эпизоды из истории Хогвартса. Особенно много таких картин было посвящено Основателям.
— Самые достоверные истории: получены из первых рук, — с хитрой улыбкой заявил Сириус, выводя на стекле узоры, изображающие строительство Хогвартса.
А Джеймс в одном месте изобразил их четверку в виде животных: олень, волк, пес и крыса выглядывали из декоративных узоров, будто из зарослей леса.
— Ты рехнулся, Джим?! – возмутился Ремус, обнаружив это художество.
— Да ладно тебе, Лунатик, — беспечно отмахнулся Джеймс. – Все равно никто не поймет.
— А мне нравится, — задумчиво произнесла Лили, разглядывая разукрашенное стекло. – Мило получилось.
Джеймс довольно заулыбался и показал Ремусу язык:
— Ну что, съел?!
Ремус только головой покачал – дети малые!
Но главным украшением зала стала громадная елка, каких в природе и не бывает, увенчанная сияющей звездой, переливающейся всеми цветами радуги. Вдоль елки вверх и вниз летали огоньки, светящиеся теплым пульсирующим светом, которые, при ближайшем рассмотрении, оказывались очаровательными феями. Под волшебным деревом, точно охраняя его, стояли лев, орел, барсук и змея. Конечно, это были иллюзии, но выглядели они совершенно как живые.
— Здорово! – восхищенно вздохнула Лили, оглядев результат их усилий. – Спасибо, ребята.
— Всегда пожалуйста, Цветочек! – Сириус отвесил ей шутливый поклон.
— Да, парни, фантазия у вас что надо! – с уважением произнес Мэтью Спринг – второй староста школы.
Джеймс с Сириусом переглянулись и довольно усмехнулись.
Пока Сириус занимался украшением зала, Марлин пыталась решить, что ей надеть на бал. Она заранее заказала целых три платья и теперь не могла выбрать. Вообще-то, в повседневной жизни, когда не надо было ходить в школьной форме, Марлин предпочитала брюки. Но бал есть бал, а, кроме того, ей хотелось поразить Сириуса. С соседками по комнате советоваться было бессмысленно – они до сих пор не смирились с тем, что Сириус выбрал ее. Особенно Миранда Льюис так и норовила уколоть ее при каждом удобном случае.
Марлин вздохнула, разглядывая разложенные на кровати платья, и решила сбегать посмотреть, в чем будут Лили с Алисой. Вот кто стал для нее настоящими подругами! Лили в комнате не оказалось – она все еще украшала зал. А Алиса выбрала себе светло-голубое платье с завышенной талией, какие носили в начале девятнадцатого века. В тот момент, когда зашла Марлин, она как раз задумчиво стояла перед зеркалом и экспериментировала с прической.
— Здорово выглядишь! – искренне сказала Марлин.
— Спасибо, — улыбнулась Алиса.
Она не старалась особенно наряжаться: Фрэнка на этом балу все равно не будет. Они договорились с Ремусом, что пойдут на бал вместе, по-дружески, чтобы отделаться от сыпавшихся со всех сторон приглашений. Зато удивил друзей Питер, объявив, что идет с Джулией.
— Ну, наконец-то Хвост нашел себе девушку! – прокомментировал эту новость Джеймс, а Сириус добавил:
— Вот и танцевать не зря научился.
Джулия как раз тоже прихорашивалась, что-то весело напевая себе под нос. Вскоре появилась Лили, и Марлин попросила подруг помочь ей с выбором. После краткого совещания был вынесен вердикт:
— Одевай красное – будешь смотреться очень эффектно.
Она, действительно, неплохо выглядела в облегающем до бедер, а дальше расходящемся пышными складками платье. По крайней мере, Сириус при виде ее, кажется, онемел от восхищения. Марлин довольно улыбнулась.
— Ты так прекрасна, что даже боюсь к тебе прикасаться, — прошептал он ей на ухо и вопреки своим словам притянул к себе и легко поцеловал, едва коснувшись ее губ.
Сам он в темно-синей парадной мантии был просто великолепен, о чем Марлин ему тут же и сообщила. И не одна она так считала: многие девушки восхищенно смотрели на него и завистливо на нее. Марлин одарила их вызывающим и победоносным взглядом. Иногда ей хотелось этих девчонок заколдовать чем-нибудь эдаким… забавным. Когда ж они поймут, наконец?
Зал произвел на студентов огромное впечатление. Особенно на малышей. Если старшие ограничились восхищенными взглядами, то младшекурсники, войдя в зал, дружно ахнули.
— Пошли туда, — Сириус потянул Марлин за собой. – Мы тут специально для нашей компании уголок обустроили.
Столик стоял возле окна, разукрашенного Джеймсом, и был окружен шатром из вьющихся роз.
Дамблдор произнес торжественную речь, поздравив всех с праздником. На столиках появилась еда и напитки. Некоторое время они просто весело болтали и смеялись в своей беседке из роз, пока не зазвучала музыка. Нежная мелодия лилась отовсюду, и определить ее источник было совершенно невозможно. Марлин с любопытством завертела головой, но, так ничего и не поняв, вопросительно уставилась на Сириуса. Но тот только весело мотнул головой и заявил:
— Пусть это останется тайной. Так ведь интереснее!
Интереснее-то оно, конечно, интереснее, но ведь было еще ужасно любопытно. Однако обдумать это ей не дали, поскольку Сириус повел ее танцевать, а, оказавшись в его объятиях и кружась по залу под дивную музыку, Марлин сразу же забыла обо всем на свете.
Питер был на седьмом небе: наконец-то, девушка обратила на него внимание. Да не какая-нибудь: Джулия – настоящая красавица, и он даже подумать не мог, что она когда-нибудь хотя бы посмотрит в его сторону. А она даже согласилась пойти с ним на бал. Он и не надеялся на это – пригласил просто так, с отчаяния. И теперь, не слишком вслушиваясь в разговор, наблюдал, как она улыбается и смешно морщит носик. Заиграла музыка и, поражаясь собственной храбрости, Питер пригласил ее танцевать. Но Джулия отказалась.
— Может, попозже? – она виновато улыбнулась, и Питер со вздохом кивнул.
Он подумал, что она, может, не умеет танцевать, как и он не умел до недавнего времени, или стесняется. Но тут звонко засмеялась Марлин, когда Сириус что-то прошептал ей на ухо, и Джулия бросила на нее такой убийственный взгляд, что Питер невольно поежился. Что происходит? Джулия перевела взгляд на Сириуса, на ее лице на мгновение проступило нескрываемое обожание, и Питер, наконец, все понял. Значит, он был всего лишь предлогом. Она согласилась на его предложение, чтобы быть поближе к Сириусу, зная, что тот ее не пригласит. В душе поднялась жгучая обида и злость. Сириус увел Марлин танцевать, и Джулия, не отрываясь, наблюдала за ними, напрочь забыв про Питера.
Он угрюмо смотрел в свой стакан с соком и думал, почему с ним все время это происходит. Почему вот уже вторая девушка, которая ему нравится, предпочитает его друга. Но у Лиззи с Ремусом хотя бы все было взаимно. А тут? Сириус два года уже встречается с Марлин. Вся школа об этом знает! Так на что она рассчитывала? Появилась совершенно нелогичная злость на друга, от одной улыбки которого таяла любая девчонка. И зависть. Как всегда, его душу сжигала зависть. Красавец Сириус привлекал к себе внимание, не делая для этого абсолютно ничего. А Питер из кожи вон лез, чтобы завоевать это самое внимание. Ну и результат? Он покосился на свою спутницу, которая сидела, подперев рукой подбородок, и задумчиво помешивала трубочкой коктейль. Все остальные давно уже ушли танцевать. Даже Ремус и Алиса. И только он сидел тут, как дурак, с девушкой, по уши влюбленной в его друга. Питер тяжело вздохнул и решил хотя бы поесть как следует.
Ремус с улыбкой проводил взглядом Джеймса и Лили, которые отправились танцевать следом за Сириусом и Марлин. Он был искренне рад за друга. Джеймс так долго добивался благосклонности Лили, что теперь почти не мог поверить своему счастью. Порой он смотрел на девушку с таким выражением, словно боялся, что она сейчас куда-нибудь исчезнет. Ремус был счастлив и за Лили, которая была ему дорога, как сестра. Он повернулся к своей спутнице, задумчиво глядевшей вслед подруге, и спросил:
— Ты, наверное, тоже хочешь потанцевать?
Алиса удивленно приподняла брови:
— А ты нет?
— Если честно, не очень. Но поскольку я пришел сюда с тобой, то должен исполнять все пожелания своей дамы. Так что позволь пригласить тебя на танец.
Ремус встал и с галантным поклоном протянул ей руку. Алиса рассмеялась и вложила свою ладонь в его:
— Какой ты рыцарь, однако! Не будь у меня Фрэнка, непременно бы влюбилась в тебя.
Ремус невесело усмехнулся:
— Не стоит.
— Что — не стоит? – не поняла Алиса.
— Привязываться ко мне слишком сильно.
Алиса озадаченно нахмурилась и некоторое время задумчиво его изучала; наконец, спросила:
— Ремус, почему ты всегда один?
— Я не один.
— Я не имела в виду друзей, — отмахнулась Алиса. – Я ни разу не видела тебя с девушкой.
Ремус помрачнел и нехотя ответил:
— У меня была девушка…
— А, точно. Элизабет, да? А что случилось?
— Извини, Алиса, я не хочу об этом говорить.
Алиса виновато качнула головой:
— Это ты меня извини. Я лезу не в свое дело…
Ремус улыбнулся, давая понять, что ее извинения приняты. Но праздничный вечер перестал радовать. Перед внутренним взором встал образ Лиззи, милой, нежной Лиззи. Это с ней он должен был бы танцевать сейчас. С ней болтать и шутить. И слушать ее серебристый смех. И любоваться ее золотистыми волосами, струящимися по спине. И смотреть в ее добрые глаза. И целовать… Ремус оборвал себя. Нет, он не будет об этом думать. Это все в прошлом, пора уже смириться и забыть о ней. Она смогла его забыть, и он сможет. И, вообще, все к лучшему: что за жизнь была бы у нее с оборотнем? Наверное, она просто, в конце концов, это поняла.
Джеймс танцевал с Лили и не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Она была совершенно необыкновенна в своем ярко-зеленом – под цвет глаз – воздушном платье, которое, точно дымкой, окутывало ее фигуру. Темно-рыжие волосы сегодня чуть ли не впервые были уложены в какую-то сложную, очень красивую прическу. Но главное, ее сияющие глаза смотрели на него с любовью. Джеймсу до сих пор казалось, что он живет в чудесном сне, и порой он боялся проснуться и обнаружить, что ничего не было, что Лили, как прежде, терпеть его не может. Но вот она рядом, в его объятиях, улыбается ему нежно и весело и, запустив тонкие пальчики в его вечно лохматую шевелюру, взлохмачивает ее еще больше. И он крепче сжимает пальцы на ее талии, и появляется безумное желание поцеловать ее прямо здесь, наплевав на толпу веселящихся студентов. В конце концов, все равно никому до них нет дела. Но Лили, как будто прочитав его мысли, качает головой, и в ее глазах плещется смех.
— Не смей, — тихо шепчет она ему. – Здесь слишком много народу.
Ну, точно – мысли его читает. Джеймс улыбается радостно такому взаимопониманию.
— Сохатый, наш план, — раздался рядом голос лучшего друга, и Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Резко повернувшись, он встретил смеющийся взгляд Сириуса и кивнул.
— Что это вы задумали? – подозрительно спросила Лили.
— Увидишь, Цветочек.
Сириус с Марлин скрылись в водовороте танцующих пар, а Лили выжидательно уставилась на Джеймса, приподняв брови. Но он покачал головой:
— Это сюрприз.
Лили хмыкнула, но спорить почему-то не стала.
— Я оставлю тебя на секунду? – спросил Джеймс, когда танец закончился. — Обещаю, что вернусь очень быстро.
Лили, похоже, не хотела его отпускать, но после секундного колебания кивнула:
— Только если очень быстро.
Джеймс проводил ее до их столика и отправился на поиски Бродяги.
— Интересно, что ж они такое придумали? – задумчиво спросила Лили, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Девушки остались в компании Ремуса и Питера, поскольку Джеймс и Сириус, с таинственным видом и обещанием грандиозного сюрприза, куда-то исчезли. Зная их фантазию, Лили не сомневалась, что сюрприз будет грандиозным в полном смысле этого слова. Вернулись они быстро, все с тем же загадочным видом, и наотрез отказались объяснять, что происходит. Впрочем, объяснения вскоре стали не нужны. Внезапно в зале погас весь свет, и воцарилась полная темнота, если не считать света звезд с заколдованного потолка и сияния искусственных звезд, подвешенных в воздухе, что само по себе уже было зрелищем необыкновенным. Вокруг раздавались удивленные, испуганные и восхищенные возгласы. Но не успела Лили как следует полюбоваться на звездное небо, как Джеймс притянул ее к себе и поцеловал, и она уже привычно потонула в волне обжигающего счастья.
— Неужели ради этого надо было гасить свет в зале? — насмешливо прошептала Лили, когда они оторвались друг от друга.
— Не только.
В этот момент в воздухе вспыхнули тысячи маленьких разноцветных фонариков, озарив ночь переливающимися огнями. По залу разнесся дружный восхищенный вздох. Но и это было не все. Постепенно разлился приглушенный свет, далеко не такой яркий, как прежде, не затмевающий фонарики, которые начали медленно опускаться вниз и падать прямо в руки каждому из присутствующих. Как только они оказывались в руках, на фонариках зажигались надписи на латыни. У Лили надпись гласила: «Per aspera ad astra»(1).
— Ничего себе! – ошеломленно произнесла девушка. – Что это?
— Это поздравление с Рождеством, — сообщил довольный Джеймс. – Мы решили, что будет здорово подарить всем такие пожелания.
— А у вас что? – обратилась Лили к остальным.
— У меня вот, — Марлин повернула свой фонарик: «Labor recedet bene factum non abscedet»(2).
У Алисы оказалось такое высказывание: «Homo locum ornat non locus hominem»(3). Наконец, Джулия получила послание: «Ut ameris amabilis esto»(4). Парни составили послания и друг другу. Питер прочитал на своем фонарике: «Faber est quisque suae fortunae»(5), а Ремус – «Carpe diem»(6). Сириус и Джеймс, едва взглянув на свои высказывания, дружно расхохотались, поскольку на их фонариках было написано одно и то же: "Non progredi est regredi»(7). Лили усмехнулась: она всегда подозревала, что у них одна душа на двоих и мыслят они одинаково.
— Вы что, каждому персонально придумывали? – изумилась Марлин, оглядывая галдящих студентов, изучающих свои фонарики.
— Да нет. Персональные – только для нашей компании, — объяснил Джеймс. – Остальным – наугад, как придется.
Когда гомон в зале немного поутих и большинство присутствующих прочитали пожелания, в вышине зажглась сияющая надпись: «Счастливого Рождества!», которая пару мгновений спустя рассыпалась фейерверком, и зал вернулся к своему прежнему виду. Несколько секунд стояла ошеломленная тишина, как вдруг она взорвалась бурными аплодисментами. Аплодировали даже преподаватели. Мародеры довольно заулыбались – шалость удалась!
* * *
Пролетели праздники, возобновилась обычная школьная жизнь, а для семикурсников началась усиленная подготовка к ЖАБА. Уроки и грядущие экзамены, квиддичные тренировки и матчи, прогулки в полнолуния – все слилось в стремительном потоке времени. Зима выдалась суровая: с морозами и вьюгами, и порой квиддичные матчи, а тем более тренировки проходили в экстремальных условиях, когда игроков чуть ли не сдувало порывами ветра, руки примерзали к древку метлы, а из-за поднявшегося снежного бурана почти ничего не было видно. Но тем больше усилий прикладывали игроки, чтобы достичь победы.
Поскольку походы в Хогсмид были запрещены, и студенты безвылазно сидели в замке, Мародеры решили возобновить несколько подзабытое зимнее развлечение. А именно – катание на коньках по озеру.
Целыми днями напролет на озере можно было видеть кого-нибудь из студентов. В выходные же там собиралась целая толпа, и катание частенько переходило в снежную битву.
Незадолго до Дня святого Валентина Сириус с Джеймсом решили прогуляться до Хогсмида, чтобы поискать девушкам подарки. Ремус попытался спорить, говоря, что это опасно и походы в Хогсмид запретили не просто так, но когда этих двоих останавливала мысль об опасности? Не сумев пробудить в друзьях благоразумие, он почел за лучшее пойти с ними и проконтролировать ситуацию. Как всегда. Питер молча согласился, хотя было заметно, что ему совсем не хочется участвовать в этой вылазке. Что было странно. Конечно, Хвост всегда был трусоват, но в обществе друзей он, как правило, ничего не боялся.
Выбравшись из подземного хода на окраине Хогсмида, ребята попали в настоящий буран. Вьюга мела такая, что в двух шагах ничего не было видно.
— Ну и погода! – недовольно передернул плечами Питер.
Но раз уж пришли, не идти же теперь обратно, и Мародеры начали пробираться сквозь метель, пытаясь прикрыть красно-желтыми гриффиндорскими шарфами хотя бы лицо. Когда они добрались до «Сладкого королевства», то стали похожи на сугробы. Ввалившись в магазин, парни со смехом начали стряхивать друг с друга снег, за что тут же получили нагоняй от молоденькой продавщицы:
— Эй, молодые люди! Это надо было делать на улице! Смотрите, сколько снегу занесли!
— Мы очень извиняемся, мисс. Сейчас все исправим. Эванеско!
Снег исчез, а Сириус очаровательно улыбнулся, и продавщица немедленно растаяла и перестала прожигать их возмущенным взглядом. Более того, она тут же предложила им консультацию и помощь с выбором покупок. Сириус галантно склонил голову:
— Спасибо, мисс.
— Элена, — улыбнулась продавщица.
Ремус хмыкнул, а Джеймс ехидно протянул:
— Хорошо, что Марлин здесь нет…
За что тут же схлопотал от Сириуса подзатыльник. Питер посмотрел на него с плохо скрываемой завистью.
Узнав, что парни пришли сюда за подарками для своих девушек, продавщица погрустнела и перестала кидать на Бродягу выразительные взгляды. Тот вздохнул облегченно.
В результате длительных поисков Джеймс выбрал шоколадные котелки, наполненные особым кремом, вкус которого менялся в зависимости от предпочтений того, кто его ел; а Сириус – шоколадные ракушки, внутри которых прятались жемчужины. Не настоящие, конечно: из орешков, покрытых глазурью. На каждой такой жемчужине была выведена буква, а все вместе они складывались в слова «я люблю тебя».
— Хвост, а ты разве ничего не хочешь купить Джулии? – спросил Джеймс.
Питер насупился и мотнул головой:
— Зачем? Я ведь с ней не встречаюсь.
— Разве? – удивился Сириус. – А мы думали…
— Нет. Я понял, что неинтересен ей. А на бал она со мной пошла… Ну, наверное, просто потому, что кто-то другой ее не пригласил, — Питер особенно выделил слова «кто-то другой».
— Хочешь сказать, — медленно произнес Ремус, не совсем еще веря своей догадке, — что она использовала тебя, чтобы обратить на себя внимание другого парня?
Питер кивнул и уставился в пол. Парни пораженно переглянулись. Ну, ничего себе Джулия! Как она посмела так издеваться над бедным Питером? Ему и так не больно-то везет с девчонками.
— Это нельзя так оставить, — задумчиво протянул Сириус, переглянувшись с Джеймсом.
Питер испуганно вскинул на него глаза.
— Не надо, — возрасзил он. – Тем более, у нее все равно ничего не получилось. Так что она уже вполне наказана.
Ребята снова переглянулись, и Джеймс озвучил их обмен взглядами:
— Ну, смотри, Пит, твое дело. Но если передумаешь…
И он зловеще ухмыльнулся. Ремус хмыкнул, а Питер кивнул с робкой улыбкой.
Они еще зашли купить девушкам цветы – красную розу для Марлин и белую лилию для Лили. После чего со всех ног помчались обратно в Хогвартс, благо метель к тому времени улеглась, и все вокруг замерло в безмолвии. Только снег хрустел под ногами и переливался в желтом свете фонарей.
Едва Мародеры отошли от зеркала, закрывающего тайный ход, как в коридоре раздались знакомые шаркающие шаги.
— Хвост! – возмущенно прошипел Джеймс. – Ты же сказал, что никого рядом нет!
— Никого и не было, — начал оправдываться Питер, который как раз до этого проверял путь по карте. – Я не знаю, откуда он взялся.
— Еще скажи – аппарировал! – Джеймс, когда сердился, становился невероятно ехидным.
— Тише! – шикнул на них Ремус.
Но было поздно: из-за поворота появился Филч, который при виде их компании расплылся в довольной ухмылке.
— Гуляем после отбоя? – ласково осведомился он.
— Пит, стирай карту! – отчаянно прошептал Ремус, и услышал, как за его спиной Питер произносит: «Шалость удалась!»
— Нет, мы вам мерещимся! – выдал Сириус, усмехнувшись.
Он мог быть ехидным ничуть не меньше Джеймса. Филч пошел багровыми пятнами:
— Наглый сопляк! Договоришься у меня!
В этот момент он заметил пергамент в руках Питера, который, стерев карту, так и не убрал ее куда-нибудь подальше.
— А это что такое?!
Джеймс с Сириусом повернулись к другу и хором простонали:
— Пи-и-ит!!!
Тот только виновато вжал голову в плечи. Филч, естественно, отобрал у него карту – счастье еще, что он ее стереть успел. Завхоз поворачивал пустой пергамент так и сяк, пытаясь понять, в чем тут секрет.
— Что это такое? – наконец, спросил он, прожигая их подозрительным взглядом.
— Пергамент. Разве не видите? – Джеймс пожал плечами.
Филч еще некоторое время посверлил их взглядом и вынес вердикт:
— Пошли к профессору МакГонагалл – она разберется.
— Ну, все! Карты нам больше не видать, – едва слышно прокомментировал Сириус, когда они плелись по коридорам вслед за Филчем. – Хвост, я тебя убью!
Питер сжался еще больше и виновато-заискивающе посмотрел на друзей.
Когда профессор МакГонагалл открыла дверь на стук завхоза, тот быстро затараторил:
— Извините, что беспокою вас, профессор, в столь позднее время, но вот эти мальчишки шастали по замку после отбоя.
Декан оглядела их компанию с непонятным выражением и ответила:
— Хорошо, мистер Филч, я назначу им взыскание.
— Я еще нашел у них вот это, — торопливо добавил он, протягивая МакГонагалл карту.
Та озадаченно осмотрела пустой пергамент и спросила:
— И что это?
— Я не знаю, но уверен, что что-то опасное и запрещенное. А они, — Филч стрельнул в их сторону злым взглядом. – Не хотят говорить.
МакГонагалл еще раз внимательно посмотрела на Мародеров, усиленно изображавших святую невинность, хмыкнула, совершенно не впечатленная их спектаклем, и, достав палочку, что-то прошептала. Ремус услышал, как рядом Джеймс выдохнул:
— Что сейчас будет…
Тем временем пергамент уже перестал быть пустым – на нем быстро проявлялись слова. Ремус вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там карта выдала их декану. Лучше б он не смотрел, честное слово, потому что вдруг понял, что высказывания, появляющиеся на пергаменте, были написаны их почерками, которые МакГонагалл прекрасно знала. Написано было следующее: «Мистер Бродяга приветствует Вас, профессор. Но при всем уважении, это — наша тайна», «Мистер Сохатый присоединяется к мистеру Бродяге. Не сердитесь, профессор», «Пожалуй, я лучше промолчу. Мистер Лунатик». Четвертой надписи так и не появилось. Ну, правильно – Хвост всегда от одного вида их декана впадал в ступор.
МакГонагалл приподняла брови и негромко произнесла:
— Чары Персонификации? Весьма любопытно…
Мародеры удивленно переглянулись. Свернув пергамент, она передала его завхозу:
— Думаю, будет лучше, если это останется у вас, мистер Филч.
Мародеры дружно разочарованно вздохнули, чем вызвали у профессора едва заметную улыбку.
— А вы, молодые люди, будьте любезны завтра явиться в мой кабинет к семи часам. И десять баллов с Гриффиндора за прогулки после отбоя. Марш в гостиную!
Но когда они отошли на приличное расстояние, Ремус чутким слухом оборотня уловил, как МакГонагалл добавила:
— И десять баллов Гриффиндору за великолепное исполнение чар Персонификации.
Все-таки им невероятно повезло с деканом, как сказал когда-то давно Джеймс.
Лили, конечно же, разозлилась, когда узнала об отработке.
— Когда это закончится, Джеймс? – страдальчески вопросила она.
Тот с покаянным видом смотрел в пол, время от времени поглядывая на девушку из-под ресниц, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Лили была ужасно привлекательной, когда сердилась.
— Да ладно тебе, Лил, — решил вступиться за друга Сириус. – Подумаешь, отработку получили. Первый раз, что ли?
— Вот именно! Вы, два обормота, когда уже, наконец, повзрослеете?
— Эй, не трогай его! — весело возмутилась Марлин. – Можешь Джима воспитывать, а Сириус меня вполне устраивает, какой есть.
Лили сердито зыркнула на нее – мол, лучше бы помогла мне, чем подстрекать их. Нашла к кому обращаться: Марлин всегда была авантюристкой, не хуже самих Мародеров.
— Спасибо, радость моя, — задорно сверкнул глазами Сириус. – Хоть ты меня поддерживаешь!
Марлин улыбнулась и подмигнула ему. Ремус, до сих пор остававшийся незамеченным во время этой разборки, хихикнул. Лили тут же переключилась на новую жертву:
— А ты, Ремус? Ты же староста, в конце-то концов!
— Знаешь, Лили, — с легкой улыбкой заметил Ремус, — сейчас ты дико напоминаешь МакГонагалл. От твоего взгляда хочется вытянуться по стойке смирно.
Все присутствующие прыснули, а Лили возвела глаза к потолку и протяжно вздохнула.
— Ли-и-или, — умоляюще протянул Джеймс, обняв ее, несмотря на некоторое сопротивление, — ладно тебе сердиться! Мы же последний год учимся. Когда еще веселиться, если не сейчас? – и несколько печально заключил: – Потому что, боюсь, за пределами Хогвартса нам точно будет не до веселья.
Лили вздрогнула и уставилась на него несколько испуганно. После минутного молчания, когда они смотрели друг другу в глаза, она вдруг огорченно спросила:
— Думаешь, я – зануда?
— Нет, — Джеймс улыбнулся. – Думаю, что ты просто очень ответственная. Но иногда надо позволять себе расслабиться. Даже если ты староста школы.
Лили улыбнулась в ответ, взъерошила его волосы и тихо-тихо прошептала на ухо:
— Знаешь, Джим, если бы ты не был таким невозможным бесшабашным мальчишкой, я бы, наверное, любила тебя меньше.
* * *
Проснувшись утром четырнадцатого февраля, Лили обнаружила рядом с кроватью на тумбочке коробку, перевитую красной лентой, а рядом с ней нежную белую лилию. Девушка мечтательно улыбнулась и легонько провела по цветку кончиками пальцев. В коробке оказались сладости – любимые волшебные сладости Лили. «И откуда он знает мои предпочтения?» — удивилась она. А еще там лежала записка:
«Сначала я хотел написать тебе стихи, но вовремя вспомнил, что поэт из меня никудышный. Так что извини, но приходится поздравлять тебя с праздником в прозе. Я очень надеюсь, что мое подношение тебе понравится. Тебе ведь нравятся шоколадные котелки, правильно?
Люблю тебя,
Джеймс».
Лили тихонько засмеялась и провела ладонью по пергаменту, представив, как его касалась рука Джеймса, когда он писал это послание.
— И чему ты так улыбаешься? – раздался сонный голос Алисы.
Лили чуть не подпрыгнула от неожиданности: она напрочь забыла, что не одна в комнате. Впрочем, Алисе объяснения были не нужны: она все поняла, как только увидела цветок и коробку на тумбочке подруги.
Вечером Мародеры устроили в гостиной настоящий праздник. Они где-то раздобыли гитару и объявили конкурс на лучшую песню для любимой. Идея понравилась всем. Правда, далеко не все умели играть на гитаре. Собственно, умеющих нашлось всего пара человек. Но какой-то умник догадался заколдовать ее так, чтобы она играла сама. Лили и не подозревала, что парни так здорово поют. Поначалу все участвующие вполне серьезно старались произвести впечатление на девушек. Но есть такая гриффиндорская примета: то, в чем участвует Сириус Блэк, обязательно в итоге превращается в балаган. И когда они с Джеймсом дуэтом исполняли нечто… Лили даже не могла подобрать к этому подходящий эпитет… В общем, хохотала вся гостиная.
А потом Марлин – достойная пара Сириуса – объявила конкурс для девушек: на самое эффектное признание. Что тут началось! Девчонки словно посходили с ума. В ход пошли все чары, какими они только владели, и в результате гостиная превратилась в подобие поля битвы. Когда очередь дошла до Лили, она сотворила иллюзию, представляющую собой нечто вроде громадного экрана телевизора. Маглорожденные, увидев это, дружно хихикнули. На этом экране появилось изображение озера с отражающимися в нем звездами и луной. По воде скользила лодка, в которой сидели девушка и парень, державшиеся за руки. Вокруг все сияло и искрилось множеством маленьких огоньков, которые постепенно окружили лодку так, что сидящая в ней пара оказалась в центре пульсирующего сердца.
— Здорово! – прошептал ей на ухо Джеймс. – Если бы я не любил тебя всегда, то непременно влюбился бы сейчас.
Лили счастливо улыбнулась и сжала его руку.
Сама же Марлин, не мудрствуя лукаво, просто подошла к Сириусу и поцеловала его на глазах у всех присутствующих. Причем не легким мимолетным поцелуем, каким они обычно обменивались на публике, а долго и со вкусом. Эффект это произвело потрясающий. Гостиная взорвалась бурными аплодисментами.
В общем, праздник удался на славу.
(1) Per aspera ad astra — через тернии к звездам
(2) Labor recedet bene factum non abscedet — трудности проходят, хорошее остается
(3) Homo locum ornat non locus hominem — человек украшает место, а не место человека
(4) Ut ameris amabilis esto — чтобы тебя любили, будь достоин любви
(5) Faber est quisque suae fortunae — каждый — кузнец своего счастья
(6) Carpe diem — лови день
(7) Non progredi est regredi — не идти вперед значит идти назад
18.10.2011 Глава 42
Джеймс задумчиво сидел на квиддичном стадионе, забравшись на самый верх пустых трибун. После тренировки он сказал Сириусу, чтобы тот не ждал его. Друг послал ему взгляд, говорящий: «Что с тобой творится, Джим?» — но возражать не стал.
Запрокинув голову, Джеймс смотрел в высокое голубое небо, не видя его. Хотя светило яркое солнце и весна уже полностью вступила в свои права, ветер, трепавший его непокорные вихры, был все еще довольно холодным. Но Джеймс не обращал на это внимания и не чувствовал холода. Вот уже второе его письмо домой осталось без ответа. Один раз – это еще могла быть случайность. Может, родители были сильно чем-то заняты, забыли. Но второй раз – это уже странно. И тревожно. Что могло случиться, чтобы мама, которая обычно писала ему чуть ли не два раза в неделю, не дожидаясь его писем, забыла ответить? О том, что могло произойти с аврором в условиях разгоравшейся войны, думать не хотелось.
Вдруг чья-то рука мягко легла на его плечо. Джеймс вздрогнул и повернул голову. Рядом стояла встревоженная Лили, смотревшая на него с беспокойством и любовью.
— Джим, что случилось?
Когда он уже хотел ответить, что ничего не случилось, что все в порядке, она чуть нахмурилась и произнесла:
— Только не говори, что ничего. Сириус сейчас вернулся один, сказал, что ты велел ему тебя не ждать. И еще он сказал, что с тобой что-то происходит, и он беспокоится.
— И попросил тебя выяснить причину…
Джеймс усмехнулся. Мог бы и сразу понять, что обмануть Сириуса показным спокойствием ему не удастся. Кого угодно, только не Бродягу.
Лили сначала отрицательно мотнула головой, и ее короткая коса от этого движения метнулась по плечам, но потом сразу же кивнула. Джеймс невольно улыбнулся. Несмотря на всю тревогу, что снедала сейчас его душу, он не мог не улыбаться, глядя на Лили.
— Так нет или да? – уточнил он, любуясь тем, как солнце сверкает в ее рыжих волосах.
— Да, он просил, но я бы и сама пошла. Ты правда в последнее время какой-то не такой… какой-то… грустный.
Сев рядом с ним, Лили крепко обняла его, уткнувшись лицом ему в плечо, и умоляюще прошептала:
— Скажи мне, что с тобой происходит?
И Джеймс рассказал: о загадочном молчании родителей и о своих тревогах. Лили слушала молча, только сильнее прижалась к нему, словно пытаясь защитить, оградить от беды. От этого трогательного жеста сразу стало как-то теплее и спокойнее на душе.
— Может, стоит сказать Дамблдору, попросить его выяснить… — неуверенно предложила она.
— Не знаю, Лил, у директора и так дел хватает.
Заметив, что девушка собирается начать с ним спорить, Джеймс добавил:
— Но я подумаю над этим. Пошли в замок, а то ты вся продрогла.
Лили фыркнула пренебрежительно, но при этом зябко поежилась. Погода стояла довольно холодная, к тому же на высоте трибун дул пронизывающий ветер. А Лили примчалась сюда в одной школьной форме. Сняв с себя теплую мантию, Джеймс накинул ее ей на плечи и потянул к замку, не дав начать дискуссию на тему: «Теперь ты замерзнешь».
— А мне Петунья прислала извещение о том, что выходит замуж, — сообщила Лили по дороге, решив отвлечь Джеймса на какой-нибудь посторонний предмет. – Уверена, она специально организовала свадьбу в такое время, чтобы я не могла прийти. Впрочем, не очень-то и хотелось. Этот ее Дурсль… Чем реже я его вижу, тем лучше.
— Неужели он настолько ужасен? — с легкой улыбкой спросил Джеймс.
— Ты даже не представляешь! Иногда мне кажется, что она выходит за него просто с отчаяния, потому что никто больше не обратил на нее внимания, — Лили просунула руку под локоть Джеймса и прижалась к его плечу. – Как же мне повезло, что я встретила тебя!
Улыбка Джеймса стала шире. Рядом с Лили любые тревоги отступали, и казалось, что ничего плохого произойти не может.
Выяснять ничего не пришлось. На следующий день Дамблдор сам вызвал Джеймса к себе. Директор долго молчал, точно не решаясь что-то сообщить, что уже само по себе вызывало тревогу.
— Джеймс, — наконец, заговорил он. – Будь мужественным. Я должен сообщить тебе очень плохие новости…
— Мои родители?.. – едва слышно спросил Джеймс, чувствуя, как замирает в нехорошем предчувствии сердце.
Дамблдор кивнул:
— Чарльз и Дорея погибли в сражении с Пожирателями Смерти.
«Нет!!!» Ощущение, что рушится мир. Привычный, теплый, яркий мир. С маминой нежной улыбкой и ее неизменным «Джейми, солнышко»; с папиной ненавязчивой поддержкой и мудрыми советами; с чувством безопасности, любви и заботы. И вместо этого мира в душе появлялась зияющая пустота.
— Джеймс? — Дамблдор наклонился к нему и накрыл его руку своей.
— Я в порядке, сэр, — ответил он глухим голосом. – Я справлюсь.
Дамблдор только покачал головой, но его заявление комментировать не стал, а только печально сообщил:
— Похороны состоятся завтра. Профессор МакГонагалл зайдет за тобой утром.
— Хорошо, — Джеймс встал и вопросительно посмотрел на директора.
Тот кивнул в ответ на его немой вопрос – он может идти.
Покинув кабинет директора, Джеймс долго бесцельно бродил по школе, неосознанно выбирая самые пустынные коридоры. В одном из них он забрался на подоконник, на манер Сириуса, и невидящим взглядом уставился в окно. А за окном была весна: сияло солнце, прогоняя остатки холода, ярко зеленела свежая трава и молодые листочки на деревьях, в вышине синего неба пели птицы. Но Джеймс не видел и не слышал ничего. Перед его внутренним взором стояли лица родителей. Как легко, оказывается, может рухнуть мир, который казался вечным и незыблемым. Джеймс прижался лбом к стеклу, из глаз брызнули слезы. Он рыдал, судорожно всхлипывая, как маленький мальчик, благо его здесь некому было видеть, и вместе со слезами уходило из души детское мироощущение. Каким бы взрослым и самостоятельным он себя не считал, все-таки до сих пор он был еще ребенком. Не зря же говорят, что человек в душе остается ребенком до тех пор, пока живы его родители. И сейчас Джеймс со всей ясностью почувствовал, что его детство закончилось.
Не один час прошел с тех пор, как Джеймс ушел к Дамблдору. У директора он столько времени точно провести не мог, а значит, узнал что-то очень плохое и теперь не хочет возвращаться в гостиную и бродит где-нибудь по школе. Сириус переглянулся с Ремусом и понял, что тот пришел к такому же выводу. Лили невидящим взглядом смотрела в камин и нервно кусала губы. Ей явно хотелось броситься искать Джеймса, сделать хоть что-нибудь, но она пока не решалась.
— Пойду поищу его, — тихо сообщил Сириус друзьям.
Ремус кивнул. Лили вскинула на него отчаянно-вопросительный взгляд, и Сириус покачал головой. Если действительно что-то случилось с мистером и миссис Поттер… лучше, чтобы он был один, когда найдет Джима.
Как бы сейчас пригодилась карта! Но теперь уже ничего не поделаешь. Впрочем, Сириус настолько хорошо знал друга, что и без карты мог предугадать, куда тот пойдет в подобном состоянии. И действительно: Джеймс нашелся в одном из самых пустынных коридоров восьмого этажа, бездумно глядящим в окно, сидя на подоконнике.
Сириус молча подошел и положил ему руку на плечо. Джеймс вздрогнул, резко повернувшись. У него было такое выражение лица, что Сириус внутренне содрогнулся. Бледный, будто привидение, еще более взъерошенный, чем обычно, со следами недавних слез на щеках, а в карих глазах — смертельная тоска и боль.
Сириус сел рядом и сжал его руку, Джеймс с благодарностью слабо улыбнулся в ответ. Им, в общем-то, и не нужны были слова. Достаточно было просто посмотреть друг другу в глаза.
«Что случилось, Джим?»
— Они погибли…
Сириус побледнел и до боли стиснул руку Джеймса. Тот поморщился, и он сразу ослабил хватку. Чарльз и Дорея Поттер… Люди, которые любили Сириуса, как родного сына; приняли в свой дом, когда ему больше некуда было пойти; которых он сам любил больше, чем собственных родителей. Люди, которые умели создавать вокруг удивительное тепло и уют. Но гораздо больше, чем собственная боль и ощущение непоправимой потери, Сириуса сейчас волновало состояние Джеймса. Для него сейчас рушился мир, и надо было сделать все, чтобы он почувствовал, что по-прежнему может на кого-то опереться. Сириус крепко обнял друга, пытаясь успокоить, поддержать, согреть, дать понять, что он не один, и никогда не будет один. И когда Джеймс поднял голову, боль из его глаз не исчезла, но отступила и уже не захлестывала душу отчаянием.
«Спасибо, Сириус».
* * *
На истории магии Лили вместо того, чтобы записывать лекцию, наблюдала за соседней партой. Джеймс отправился на похороны родителей, и его место рядом с Сириусом пустовало. Было так странно видеть Сириуса одного. Странно и больно. Лили даже представить не могла, каково сейчас Джеймсу. Сердце разрывалось от тревоги за любимого, от невозможности ему помочь.
Вчера, когда Сириус и Джеймс вернулись в гостиную, у обоих были такие лица, что все сразу поняли – произошло непоправимое. Было просто невыносимо видеть всегда жизнерадостного, беспечного и никогда не унывающего Джима таким несчастным и потерянным. Если бы она могла хоть как-то облегчить его боль! В эту минуту Лили почувствовала, что не пожалела бы собственной жизни, лишь бы снова увидеть улыбку Джеймса. Но все, что она могла сделать – это просто быть рядом. И она обняла его, прижавшись головой к плечу, почувствовала, как он обнял ее в ответ и тихонько вздохнул, зарывшись лицом в ее волосы. Сириус одобрительно кивнул ей, обменялся взглядами с Ремусом и Питером, опустился рядом на диван и устало потер лицо. Рядом с ним, сжав его руку, замерла Марлин. Они так и просидели весь вечер у камина, не говоря ни слова. Лили совсем не знала родителей Джеймса, всего лишь один раз видела их на вокзале. Но этого раза хватило, чтобы почувствовать насколько это светлые люди, готовые поделиться своим теплом со всеми окружающими. До сих пор война, хоть и вызывала у Лили тревогу, была где-то далеко, на периферии ее жизни. Да, она знала, что постоянно гибнут люди, но это были незнакомые люди. И вот впервые беда коснулась близких, ранила самого родного человека, чью боль она чувствовала как свою.
Сидя на уроке, Лили наблюдала за Сириусом, который, упершись подбородком в скрещенные руки, уставился куда-то вдаль невидящим взглядом. До самого отъезда Джеймса он не отходил от друга ни на секунду и все это время казался совершенно спокойным. Как поняла теперь Лили, это спокойствие было лишь видимостью. Поскольку сейчас, когда не было рядом Джеймса, когда Ремус и Питер, сидевшие сзади, могли видеть лишь его спину, а Марлин находилась на уроке в другом классе, у него на лице проступило настолько потерянное и несчастное выражение, что он казался заблудившимся ребенком. Лили с запозданием поняла, что родители Джеймса очень много значили и для Сириуса. Кто знает, может, даже больше чем его собственные родители.
И как там сейчас Джеймс? Ну, почему никому из них не позволили пойти с ним? Ему же нельзя быть одному. Лили вдруг пришла в голову безумная идея, которой она сама от себя не ожидала. Достав кусок пергамента, она принялась быстро строчить записку:
«Сириус, можно ли выбраться из замка незаметно, чтобы отправиться к Джеймсу?»
Юноша прочитал ее записку, удивленно приподняв брови, и, посмотрев ей прямо в глаза, медленно кивнул.
«Читаешь мои мысли, Лили. После этого урока и отправимся. Ребята нас прикроют».
После истории магии у них должно было быть еще зельеварение и чары, но сейчас Лили было все равно. Ей нужно было видеть Джеймса, просто необходимо. Она кивнула и взмахом палочки уничтожила записку.
* * *
На похороны собралось множество народу: подруги матери, коллеги и друзья отца, еще какие-то люди, которых Джеймс даже не помнил.
Вся церемония прошла мимо его сознания. Только слова заупокойных молитв звучали где-то вдалеке. К нему подходили какие-то люди, что-то говорили, сочувственно похлопывали по плечу. Но все это было совершенно неважно. Джеймс очнулся только когда подошел к гробу, чтобы в последний раз поцеловать родителей. Совсем такие же, как при жизни, разве что слишком бледные, они казались спящими. Дико захотелось закричать: «Мама! Папа!», — потрясти за плечо, разбудить. Джеймс глубоко вздохнул и, наклонившись, по очереди поцеловал их в лоб – сначала маму, затем отца. Слез не было. Наверное, он выплакал их все вчера. Теперь осталась только пустота и ощущение невосполнимой потери.
— Спите спокойно, — прошептал он едва слышно. – Я никогда вас не забуду. И я отомщу!
Джеймс почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо, и, обернувшись, увидел профессора МакГонагалл, которая отправилась на похороны вместе с ним. Никогда он еще не видел у нее такого лица: горечь, сострадание и гнев одновременно. Он осознал, что стоит у гроба слишком долго, и молча отошел следом за своим деканом.
На кладбище пошел дождь, крупные капли ритмично застучали по крышке гроба, а потом по рыхлой земле. От этого стука снова захотелось закричать, но Джеймс только до крови закусил губу.
— Джеймс, — тихий голос МакГонагалл. – Нам пора возвращаться.
Юноша вздрогнул и огляделся: кладбище опустело, они остались одни. А он и не заметил, как все постепенно разошлись.
— Профессор, можно я побуду сегодня дома один? Обещаю, что завтра вернусь в школу.
МакГонагалл грустно посмотрела на него и после некоторого колебания кивнула.
— Спасибо.
Она сжала его плечо и аппарировала. Джеймс еще некоторое время постоял у свежей могилы и, развернувшись, побрел прочь. Он шел по улицам с рождения знакомого городка, где все было так привычно и уютно, и все напоминало о них… Джеймсу вдруг стало страшно возвращаться домой. Он замер посреди улицы, напротив родного особняка, не в силах сделать ни шагу. Дождь усилился, и он уже промок насквозь, капли стекали с волос и бежали по лицу, будто слезы, но он даже не замечал этого. Несколько минут, долгих, словно вечность, Джеймс боролся с желанием броситься бежать неважно куда, лишь бы прочь отсюда. Но он взял себя в руки и вошел в дом.
Дом встретил его привычным теплом и уютом. Знакомыми с младенчества вещами. В гостиной на диване лежала раскрытая книга, на столе стоял пирог – вишневый, который они с отцом так любили. Точно хозяева собирались завтракать или ужинать, когда их внезапно куда-то позвали. Погибли они явно не здесь: в доме не было ни малейших признаков борьбы. И это было странно. Отца могли вызвать на задание, как и любого аврора. Но мама… почему она отправилась с ним?
Джеймс бессильно опустился на диван рядом с раскрытой книгой и закрыл лицо руками. Захотелось провалиться в беспамятство, чтобы не думать, не чувствовать, не помнить. Снаружи раздался двойной хлопок аппарации, но Джеймс не обратил на это внимания. Сейчас ему было все равно, даже если это Пожиратели Смерти пришли по его душу.
— Джим? – раздался из прихожей знакомый голос. – Сохатый, ты здесь?
Юноша удивленно вскинул голову:
— Сириус?
В следующее мгновение Бродяга появился в гостиной, за ним по пятам следовала Лили. У обоих тревога на лицах сменилась облегчением при виде него. Лили тут же кинулась к нему и крепко обняла.
— Что вы здесь делаете? – удивленно спросил Джеймс.
— Мы решили, что тебе не помешает компания, и сбежали. Рем и Пит нас прикроют, если что.
Сириус старался казаться небрежным, но Джеймс чувствовал за этой небрежностью громадное напряжение. А ведь ему тоже сейчас нелегко: родители Джеймса и для него стали близкими людьми. Душу затопила горячая благодарность.
— Что бы я без вас делал? – тихо произнес он, глядя на Сириуса и сжав в своих объятиях Лили.
И получил в ответ легкую улыбку. В этот момент Джеймс по настоящему почувствовал, что он по-прежнему не одинок, и ледяная пустота внутри начала заполняться теплом и светом.
На ночь Лили разместили в комнате для гостей. Сириус же, как прежде, расположился в комнате Джеймса, и от этого возникало ощущение, что вернулись те времена, когда он жил здесь, сбежав из дома, что сейчас войдет миссис Поттер, чтобы пожелать своим мальчикам спокойной ночи… Сердце сжималось от тоски, из-за чего сон никак не шел. Джеймс тоже не спал – Сириус слышал, как он ворочается в своей кровати. Некоторое время спустя, поняв, что все равно не уснет, Сохатый встал и тихонько вышел из комнаты. Сириус лежал, глядя в звездный потолок, и думал, стоит ли сразу пойти за другом или дать ему побыть одному. И куда он вообще пошел? Хорошо, если только побродить по дому, но кто знает, что ему взбредет в голову в таком состоянии. Эта мысль перевесила все остальные доводы, и Сириус отправился на поиски Джеймса.
Тот обнаружился в кабинете отца, перебирающим какие-то бумаги. Джеймс обернулся на его шаги и словно даже не удивился нисколько. Только поманил его к себе со словами:
— Бродяга, смотри-ка, что я нашел.
На небольшом обрывке пергамента смутно знакомым почерком было написано: «Штаб-квартира Ордена Феникса – Лондон, Уоррен-стрит, 5».
Сириус озадачено разглядывал пергамент, думая, что бы это могло значить.
— Что за Орден Феникса?
— Хотел бы и я знать, — Джеймс задумчиво взлохматил себе волосы.— Похоже, мои родители в нем состояли.
— Может, есть еще какие-нибудь бумаги, касающиеся этого Ордена?
Джеймс покачал головой:
— Больше ничего. Такое чувство, что это большая тайна… Тайная организация, занимающаяся… чем?
— Хм… Давай мыслить логически. Для чего могла быть создана некая тайная организация во время войны?
— Хочешь сказать, что этот Орден борется с Волдемортом?
— Во всяком случае, это весьма вероятная версия. И знаешь, где-то я видел этот почерк…
Сириус, прищурившись, изучал пергамент, пытаясь вспомнить. Что-то такое знакомое… он был уверен, что видел совсем недавно. И вдруг…
— Сохатый, а у тебя та записка от Дамблдора с собой?
Джеймс недоуменно моргнул.
— Ну, та, которой он вызывал тебя к себе.
Глаза Джеймса блеснули пониманием, и он начал шарить по карманам, но вспомнил, что одет в пижаму.
— Подожди, я сейчас, — с этими словами он вылетел из комнаты, и Сириус услышал его топот по лестнице.
Вернулся он буквально через несколько секунд с запиской в руках. Хорошо, что он тогда ее не выбросил, а просто машинально сунул в карман школьной мантии, в которой и домой отправился. Просто невероятное везение. Или судьба.
И точно: записка директора и адрес штаб-квартиры были написаны одним и тем же почерком. Несколько мгновений парни внимательно изучали оба пергамента.
— Это значит… — задумчиво произнес Джеймс.
— Что Дамблдор связан с Орденом Феникса…
— И даже, скорее всего, является его главой.
Они посмотрели друг другу в глаза и синхронно кивнули. По возвращении в школу стоит сходить к директору и попытаться разузнать, что это за организация и можно ли в нее вступить. Они и раньше стремились сражаться с Волдемортом, потому и собрались в авроры, но теперь появилось желание начать делать хоть что-нибудь прямо сейчас, немедленно, не дожидаясь окончания Хогвартса, а уж тем более трех лет обучения в аврорской школе.
* * *
По возвращении в Хогвартс Джеймс и Сириус рассказали друзьям о своем открытии, и после небольшого мародерского совещания они решили отправиться к директору с просьбой взять их в Орден Феникса.
Дамблдор выслушал их заявление спокойно, даже, кажется, ни капельки не удивившись. Предложил им чаю с лимонными дольками. И только после этого вынес свой вердикт:
— Да, вы правильно поняли, что Орден Феникса сражается против Волдеморта. Я вполне понимаю ваше стремление принять участие в борьбе. Но не могу вас взять, — он поднял руку, предупреждая уже готовые сорваться возражения. – До тех пор, пока вы не окончите школу.
— А Волдеморт в этом отношении не стесняется и берет в Пожиратели школьников, — буркнул Сириус.
Дамблдор внимательно посмотрел на него поверх очков-половинок и спокойно возразил:
— Но это не повод, чтобы уподобляться ему. После выпускных экзаменов мы возобновим этот разговор.
Это прозвучало так, что все поняли – вы можете идти. Пришлось смириться, хотя не очень-то хотелось ждать еще больше двух месяцев. В конце-то концов, что эти месяцы изменят? Но с директором не поспоришь.
Чтобы отвлечься от тоски по родителям, Джеймс полностью погрузился в учебу, благо учить перед выпускными экзаменами приходилось много. То, что его в этом рвении поддержали Ремус и Лили, было вполне закономерно, но вот то, что Сириус взялся за учебники с не меньшим азартом, выглядело довольно-таки непривычно. И явно говорило о том, что он пережил недавнюю трагедию далеко не так легко, как хотел показать.
В полнолуние, через неделю после смерти родителей Джеймса, Ремус прямо-таки запретил им приходить к нему в этот раз. Они спорили и пытались убедить его, что все будет в порядке, но Лунатик уперся да еще и девушек к этому подключил. Заявил, что они не в том душевном состоянии, чтобы возиться с оборотнем. Лили с Марлин его, конечно же, горячо поддержали. Против такой тройной атаки парни не устояли, и впервые с тех пор, как они стали анимагами, Ремус провел полнолуние в одиночестве. Это оказалось неожиданно тоскливо: он уже отвык быть один. Но страх за друзей пересилил все.
За учебой и квидддичными тренировками, которым Джеймс с Сириусом отдались с удвоенным энтузиазмом, боль постепенно растворилась и уступила место светлой печали и нежной памяти об ушедших. Не последнюю роль сыграла, конечно же, поддержка друзей и Лили. Джеймс подумал, что не будь их, он бы ни за что не справился.
В итоге к экзаменам они подготовились на таком уровне, что экзаменационная комиссия чуть ли не аплодировала демонстрируемым ими умениям. А уж МакГонагалл и вовсе смотрела на них с нескрываемой гордостью.
И вот экзамены закончены, младшие курсы разъехались по домам, а выпускники стали готовиться к последнему балу. На который в паре могли пойти только Джеймс и Лили, поскольку к этому времени в Хогвартсе оставался один седьмой курс, и Марлин, как и все остальные, уехала домой.
— В этом есть положительная сторона, — вынес вердикт Джеймс, скорее чтобы поддержать Сириуса, который несколько дней назад ходил провожать Марлин на вокзал и вернулся оттуда непривычно серьезный. – Не будем разбиваться по парам, а просто проведем вечер в своей компании.
Так оно, собственно, и получилось.
Большой зал на этот раз особенно не украшали, да к тому же выпускники недолго в нем оставались: очень скоро они высыпали во двор, где теплый июньский вечер сиял первыми звездами. Кое-кто, правда, остался в зале потанцевать, еще кто-то отправился побродить напоследок по школьным коридорам, но большинство все-таки вышло на улицу. В том числе и Мародеры.
На время была забыта межфакультетская вражда, и гриффиндорцы при встрече спокойно обменивались парой фраз со слизеринцами. Все они чувствовали особую торжественность этого вечера – их последнего вечера в Хогвартсе, последнего вечера их детства. Может быть, завтра они встанут по разные стороны баррикад в охватившей страну войне, может быть, даже будут убивать друг друга, но сегодня они были просто школьными товарищами, проведшими бок о бок семь лет в этих стенах.
Конечно же, Мародеры не могли не устроить чего-нибудь грандиозного на прощание. В какой-то момент Лили обнаружила, что Джеймс и Сириус куда-то незаметно исчезли, и не успела она поинтересоваться, что происходит, у загадочно улыбавшегося Ремуса, как в воздух взвился фейерверк. Однако это был не обычный магловский фейерверк, к каким привыкла Лили: с легким хлопком в воздухе появлялись фантастические существа и экзотические цветы, которые были настолько яркими и объемными, что казались живыми. А потом все это рассыпалось тысячью искр, и в небе появилась громадная разноцветная надпись:
ВЫПУСК ’78
ПРОЩАЙ, ХОГВАРТС!
Вокруг раздались аплодисменты и восторженные крики. От огней надписи осветился замок, и создавалось впечатление, что он купается в потоках разноцветного света. Алиса запрыгала и закричала: «УРА!», — а Лили, как завороженная, смотрела на это зрелище, когда сзади ее обняли руки Джеймса и родной голос прошептал:
— Ну, как тебе?
— Очень красиво, — искренне сказал она и повернулась к нему лицом.
В карих глазах, которые в темноте казались совсем черными, как прежде сверкали веселые искры, а на губах играла озорная улыбка. Лили радостно вздохнула и взлохматила ему волосы. Она была безмерно счастлива, что Джеймс пережил свою потерю и стал снова улыбаться. «Я сделаю все, чтобы ты оставался таким всегда», — подумала она, вглядываясь в любимое лицо.
— Ну, что ж, — задумчиво произнес Сириус, запрокинув голову и глядя в звездное небо, — прощай, школа, здравствуй, взрослая жизнь.
Джеймс с улыбкой положил ему руку на плечо, с другой стороны точно так же встал Ремус, Питер пристроился сбоку. Лили смотрела на этих мальчишек и думала, что нигде больше не встречала такой дружбы. И, переведя взгляд на звезды, она зажмурилась и загадала желание, чтобы, как бы ни повернулась жизнь, они всегда были вместе.
19.10.2011 Глава 43
На обучение в аврорат приняли только Джеймса и Сириуса. Питер не прошел по оценкам, Ремус – из-за своей «пушистой проблемы». Причем глава аврората Аластор Грюм готов был его взять несмотря ни на что, но начальник Департамента магического законодательства Бартемиус Крауч заявил, что в аврорате никогда не будет оборотней.
Парни хотели даже демонстративно уйти вместе с Ремусом, но тот их отговорил, сказав, что аврорская выучка им не помешает, заодно и их с Питером обучат. Все равно им надо где-то работать: наследство, каким бы большим оно ни было, имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. О том, что ему тоже нужна была работа и что он не может вечно сидеть на шее родителей, Ремус умолчал. В общем-то, он изначально был готов к подобной ситуации: оборотню всегда очень сложно найти работу. Правда, от осознания этого факта получать постоянные отказы под самыми разными, порой совершенно притянутыми за уши, предлогами не становилось менее болезненно. Но Ремус продолжал пытаться найти хоть что-то, пока безуспешно.
В июле же им всем предстояло знакомство с Орденом Феникса. Как и обещал директор, после выпускного они вернулись к тому разговору. Парни сообщили об Ордене девушкам, которые тоже выразили желание сражаться с Волдемортом. И на этот раз к Дамблдору они заявились целой небольшой толпой. Тот только усмехнулся себе в бороду, приняв это посольство как должное. Не зря же у него была репутация человека, который все про всех знает. Он сказал, что готов взять их всех, и назначил встречу в июле, чтобы представить остальным членам Ордена.
А тем временем Лили успешно поступила на курсы целителей. Собственно, «успешно» — это мягко сказано: ее приняли с распростертыми объятиями. Алиса же, как Джеймс с Сириусом, и как раньше — Фрэнк, поступила на аврорские курсы.
Дом номер пять на Уоррен-стрит ничем не отличался от остальных. Центральная часть Лондона, старинные дома, самое большее — в пять этажей, на этой улице были построены из красного кирпича. Рядом с нужным домом стояла низенькая черная металлическая ограда, а вход был оформлен в виде арки.
Дом, снаружи казавшийся совершенно обыкновенным, внутри оказался гораздо больше, чем можно было предположить. В просторном полутемном холле новичков встретил Фрэнк Лонгботтом, при виде которого Алиса радостно заулыбалась, а остальные понимающе переглянулись – они предполагали, что увидят здесь знакомые лица. И Фрэнк был в этом отношении не единственным. Едва они вошли в светлую гостиную, где за длинным столом сидело множество народу, как с ними поздоровался молодой человек, расположившийся с краю:
— Привет, ребята. Рад вас снова видеть.
— Привет, Бенджи, — хором ответили Джеймс и Сириус, расплывшись в одинаковых улыбках.
Остальные просто кивнули. Среди бывших школьных товарищей здесь были братья Пруэтт, совсем не изменившиеся: ярко рыжие и улыбчивые; Карадок Диборн и Эммелина Вэнс – еще более величественная, чем прежде. Однако и новых имен было столько, что Ремус даже не слишком пытался их запоминать. За исключением одного – Аластор Грюм сразу привлек внимание всей их компании. Джеймс с Сириусом смотрели на него с некоторым благоговением: как новобранцы на знаменитого полководца. Ну да, он ведь теперь был их начальником. Сам же Ремус разглядывал главу аврората с огромным любопытством. Если не считать того случая летом после пятого курса, когда он видел Грюма издалека, это была первая такая возможность для него. Грюм выглядел весьма устрашающе: резкие черты лица, весь исполосован шрамами, а вместо одного глаза вставлен волшебный, который постоянно крутился, обозревая все вокруг, в том числе и то, что находилось за спиной его обладателя. Грюм поочередно оглядел каждого в их компании, и от его взгляда становилось как-то не по себе. Ремус заметил, как Питер испуганно сжался, а девушки зябко поежились, да он и сам едва подавил желание облегченно вздохнуть, когда Грюм, наконец, отвел от него глаза.
— Что ж, позвольте вам представить новых членов нашего Ордена, — поднялся Дамблдор и, подбадривающее улыбнувшись своим бывшим ученикам, начал называть их имена.
Вполне дружелюбная по отношению к новичкам атмосфера резко изменилась, когда прозвучала фамилия Блэк. Среди собравшихся пробежал настороженный и недоверчивый шепоток, а от некоторых исходила даже откровенная враждебность. Сириус чуть нахмурился и вскинул голову, на лице его появилось чисто блэковское надменное выражение. Джеймс тут же положил ему руку на плечо, свирепо глянув на всех шептавшихся, и не сказал им ничего ехидного, только повинуясь предостерегающему взгляду Сириуса. Их бывшие школьные товарищи – Фенвик, Диборн и Вэнс – неодобрительно покосились на своих соседей. А вот Грюм, внимательно наблюдавший за Сириусом, одобрительно хмыкнул. Похоже, он уже успел оценить независимый характер своего подчиненного.
Дамблдор шепотки проигнорировал, будто ничего не случилось, и предложил им садиться. Внимательно оглядывая все еще настороженные лица, Ремус подумал, что бы они сказали, узнав о том, что он — оборотень, если уж одна только принадлежность к роду Блэк вызывает такую реакцию. Нет, он мог их понять – семья Сириуса славилась темными волшебниками, да и среди его родственников были Пожиратели, включая родного брата. Так что недоверие к представителю столь «славного» семейства было вполне естественно. Просто было обидно за друга. Ремус всегда знал, что быть оборотнем – клеймо на всю жизнь, но раньше он не думал, что носить фамилию Блэк – тоже своего рода клеймо.
На собрании речь шла о планировании операций против гвардии Волдеморта, к которым, к великому разочарованию новичков, их пока не допустили. Дамблдор заявил, что они для этого слишком неопытны и сначала им нужно как следует вникнуть в дела Ордена, во всем разобраться, а главное, потренироваться в использовании боевых заклинаний. Только после этого они смогут участвовать в операциях. Впрочем, в условиях военного времени все это будет проходить в ускоренном темпе. В отличие от аврорской школы, здесь они не будут учиться три года – просто некогда.
Пока же они узнали, что Волдеморт подозревает о создании Ордена Феникса, хотя и не знает ничего наверняка, и пытается вычислить его членов. В первую очередь, он вполне логично ищет их среди авроров, и их схватки с Пожирателями Смерти становятся все более жестокими. Услышав это, Сириус помрачнел и прикусил губу, о чем-то задумавшись. Наверняка о Марлин, собиравшейся тоже пойти в авроры.
Кроме того, гвардия Волдеморта методично истребляла маглорожденных, да и маглов заодно – в первую очередь те семьи, в которых родились волшебники. Теперь уже Лили побледнела и нахмурилась, обеспокоенная за своих близких. А Джеймс, обеспокоенный за нее саму, незаметно сжал ее руку, на что Лили отреагировала слабой улыбкой и ответным пожатием.
Деятельность Ордена заключалась в добыче информации о Пожирателях и их планах и в препятствии воплощению этих планов в жизнь.
— Нам не помешал бы шпион в стане Волдеморта. Но — увы. Такой шпион неизбежно должен был бы принять метку и, чтобы завоевать хотя бы некоторое доверие, искалечить свою душу убийством невинных, — произнес Дамблдор и едва слышно добавил: – И хорошо, если просто убийством.
Шпионы у Ордена все-таки были, но у них не было доступа в ближний круг Пожирателей, тем более, к самому Волдеморту. Поэтому сражаться приходилось почти вслепую. Но, с другой стороны, и противник не обладал обширной информацией.
* * *
Еще весной Джеймс собирался сделать Лили предложение, но решился на этот шаг только к августу. Нет, Лили, конечно, его любит, но вдруг все-таки откажет. Ведь встречаться – это одно, а замужество – совсем другое. Он ужасно боялся услышать от нее «нет», узнать, что она не хочет связывать с ним свою жизнь.
— Ну, чего ты дергаешься, Сохатый? — насмешливо сказал ему Сириус, когда он с все более нарастающей паникой пытался выбрать, что надеть для столь торжественного случая. – Она тебя любит – значит, не откажет.
Ремус согласно покивал. Питера в этот раз с ними не было: мать нагрузила его какими-то совершенно срочными делами.
— Ха! Я на тебя посмотрю, когда ты соберешься с Марлин на эту тему говорить!
Сириус пожал плечами, но спорить не стал, не желая утверждать того, чего сам не пережил. Вместо этого он предложил:
— Может, тебя сопроводить в качестве группы поддержки?
Джеймс задумчиво посмотрел на него – предложение было весьма заманчивым. Поддержка ему бы не помешала, это точно. Но, после некоторого раздумья, покачал головой:
— Нет, лучше, чтобы я был один. Кто же такие предложения делает при свидетелях?
Он задумчиво посмотрел на гору разложенной на кровати одежды и извлек оттуда светлые брюки и простую белую рубашку:
— Пожалуй, я надену вот это.
— Удачи тебе, Джим. Все будет хорошо, — Ремус с улыбкой положил ему руку на плечо и легонько сжал его.
Сириус кивнул и, ухмыльнувшись, показал ему большой палец. Джеймс немного нервно улыбнулся в ответ:
— Спасибо, ребята.
И аппарировал в небольшой пустынный сквер неподалеку от дома Эвансов. Он огляделся, чтобы убедиться, что ни один магл не заметил его появления из ниоткуда, и сжал в руке букет. Что было ошибкой: букет состоял из роз, и несколько шипов тут же впились ему в ладонь. Джеймс зашипел и разжал кулак, не заметив, как на ладони выступила кровь. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, и решительно зашагал к дому Лили.
Лили, невыразимо прекрасная в легком светло-голубом платье и с распущенными волосами, встретила его радостной улыбкой, которая стала еще лучезарнее при виде красных роз, и легким поцелуем. Не дав ему опомниться, она тут же потащила его внутрь дома. Но, забрав у него букет, Лили испуганно вскрикнула:
— Хочешь сказать, ты умудрился пораниться о розы? – удивленно спросила Лили и тут же рассмеялась. – Ты как маленький, честное слово!
Не успел он обидеться на последнее заявление, как девушка достала палочку и залечила его царапины, а потом поцеловала его ладонь на этом месте. Джеймс счастливо улыбнулся, тут же забыв о своем возмущении. Лили умчалась поставить цветы в вазу и предупредить родителей о том, что она уходит, пробормотав по пути что-то вроде: «Все мужчины – сущие младенцы!» — но вернулась буквально через пару секунд.
— Куда пойдем? – весело спросила она.
— В одно совершенно чудесное место. Но оно далеко – придется аппарировать.
Лили согласно кивнула и, обняв его, доверчиво прижалась. Сердце сладко замерло в груди, и появилась иррациональная уверенность, что она непременно ответит «да».
Через секунду они стояли на высоком берегу, возле водопада, в брызгах которого сияло множество радуг. Позади шумел листвой лес, а впереди бурная река впадала в море, расстилающееся сверкающей синей гладью до горизонта.
— Какая красота! – восхищенно выдохнула Лили.
— Я подумал, что для того, что я тебе хочу сказать, нам нужно совершенно особенное место…
Джеймс на мгновение прервался, когда Лили с любопытством повернулась к нему. Но собрался с духом и, вынув из кармана небольшую коробочку, протянул ей ее со словами:
— Лили… ты выйдешь за меня замуж?
Ее зеленые глаза вспыхнули таким счастьем, что Джеймс сразу понял, каким будет ее ответ.
— Да, — едва слышно произнесла она, приняв из его руки коробочку с кольцом. И в следующую секунду кинулась ему на шею, уже во весь голос крикнув: — ДА!
Удивительно, как такое короткое слово может вызывать в душе ощущение такого безграничного счастья. С замирающим сердцем, чуть дрожащими руками Джеймс одел ей на палец тонкое колечко с изумрудом. Лили с немного удивленной улыбкой, словно она не до конца верила, что это происходит с ней в реальности, разглядывала вытянутую перед собой руку с кольцом. Когда она снова подняла на него сияющий взгляд, Джеймс схватил ее в охапку и закружил, а она радостно засмеялась, и ее смех серебряным колокольчиком разносился по лесу.
— Ой, Джим, у меня голова кружится! – протестующе воскликнула Лили, впрочем, не делая ни малейшей попытки освободиться.
После они долго гуляли по лесу, болтая и смеясь. Лили собирала цветы и плела из них венки себе и Джеймсу, и ела душистую землянику прямо с его ладони, прикасаясь к ней мягкими теплыми губами. И он думал, что счастливее, наверное, быть просто невозможно. Даже грозная тень войны сейчас казалась чем-то далеким и нереальным. Потому что единственной реальностью была эта девушка, в невероятно зеленых глазах которой он видел любовь и доверие к нему, которая, не колеблясь, вверила ему свою жизнь. И он был полон решимости оправдать это доверие.
По возвращении состоялся несколько напряженный разговор с родителями Лили. Они были не то чтобы против их брака в принципе, но считали, что молодые люди слишком торопятся.
— Вы еще такие юные! – воскликнула миссис Эванс. – Совсем дети. Куда вам спешить?
— К сожалению, мам, — грустно возразила ей Лили, — нам есть куда спешить. В нашем мире идет война и…
Она не договорила, резко отвернувшись к окну, но все и так поняли. Да, многие из них сейчас спешили жить, пытаясь вырвать у войны хотя бы чуть-чуть счастья. От этих слов в воздухе повисло какое-то тревожное ощущение, и Джеймс мягко притянул к себе Лили, стараясь передать ей чувство уверенности. Он будет защищать свою дорогую девочку до последней капли крови и никому не даст ее обидеть. Похоже, мистер и миссис Эванс каким-то образом это поняли и, с улыбкой переглянувшись, сдались.
Позже Лили рассказывала об этом великом событии Алисе:
— Представь, Лиса, у него руки дрожали, когда он надевал мне кольцо! У задиры Поттера, ничего не боящегося и никогда не отступающего, дрожали руки! У меня сложилось ощущение, что скажи я «нет», он бы этого не пережил.
— А сколько лет я твердила, что Джеймс тебя любит, — улыбнулась Алиса, которая и сама только что сообщила подруге о том, что осенью выходит замуж за Фрэнка.
Лили вздохнула:
— Почему я так долго не желала замечать очевидного? Сама себе удивляюсь, — и тут же она весело добавила: – Но я постараюсь наверстать упущенное.
Лили хотелось петь и кричать от счастья. Когда она только начала встречаться с Джеймсом, некоторое время еще боялась, что теперь, добившись своего, он быстро к ней охладеет. Постепенно этот страх исчез, но в глубине души все-таки оставалось опасение, что их отношения для него не есть что-то серьезное. И вот он сказал, что хочет видеть ее своей женой, хочет всю жизнь провести рядом с ней. И это едва они успели закончить школу! Лили подумала, что она совершенно не разбирается в людях. Как можно было в течение шести лет так ошибаться в Джеймсе?
* * *
Первого сентября Сириус отправился на вокзал Кингс-Кросс проводить Марлин. Он быстро обнаружил ее рядом с поездом в обществе родителей и брата. Разговаривая с ними, девушка вертела головой, как будто пыталась кого-то высмотреть в шумной толпе.
— Марлин, не меня ищешь? – тихонько произнес он, незаметно приблизившись к ней.
Марлин подпрыгнула и в следующую секунду уже кинулась ему на шею. Ее родители понимающе улыбнулись, а Майкл насмешливо хмыкнул. Сириус подмигнул ему поверх плеча девушки, и тот ухмыльнулся в ответ. С этим мальчишкой у них стразу установились прекрасные отношения. Из него получился бы неплохой Мародер. Жаль, он не волшебник.
— Чего так долго? – спросила она недовольным тоном, но с сияющими счастьем глазами.
Сириус улыбнулся: вот только Марлин может делать такое лицо – обиженное и радостное одновременно. Он никогда не мог понять, как ей это удается.
— Извини, радость моя. Видимо, это неискоренимая привычка – приходить сюда в последнюю минуту.
Марлин фыркнула и заторопилась к поезду: быстро обняла и поцеловала родителей и брата и хотела подхватить свой чемодан, но Сириус ее опередил. Уже забравшись в поезд, Марлин вдруг спрыгнула обратно на платформу, крепко обняла его и жадно поцеловала. Голова закружилась, и совершенно потерялось ощущение реальности.
— Не хочу никуда ехать, — пробормотала девушка, глядя на него отчаянными глазами. – Хочу остаться с тобой.
Сириус вздохнул и ласково провел кончиками пальцев по ее лицу. Марлин прижала его ладонь к своей щеке, не отрывая от него взгляда прозрачных серых глаз.
— Ну, знаешь, бросить школу, когда тебе осталось учиться один год – это было бы несколько глупо. Не находишь?
— Целый год! Целый год я буду одна!
— Почему одна? А как же твои сокурсники?
Девушка пренебрежительно фыркнула:
— Ага, скажи еще: сокурсницы, которые меня не выносят с тех пор, как я начала встречаться с тобой, — и, не дав ему ничего сказать, она продолжила: – Да знаю я, знаю: надо быть благоразумной и набраться терпения. Только… я так боюсь за тебя!.. И за остальных тоже.
Ее глаза наполнились слезами, и она сердито заморгала, пытаясь смахнуть их. Сириус улыбнулся и легонько дернул ее за толстую косу.
— Со мной все будет в порядке. Я жутко везучий. Не замечала?
Марлин усмехнулась:
— Ну да, везучий. А еще инстинкт самосохранения у тебя отсутствует напрочь.
Сириус рассмеялся:
— Ты говоришь прямо как Ремус, — и, сделав серьезное лицо, добавил: – Но ради твоего спокойствия я постараюсь быть предельно осторожным. Клянусь!
Марлин только головой покачала, явно не впечатленная его обещанием. И Сириус решил перевести разговор на другую тему:
— Кстати, пока не забыл. Приезжай обязательно на Рождественские каникулы: Джеймс и Лили решили устроить свадьбу именно в это время.
Марлин подпрыгнула и радостно хлопнула в ладоши.
— Они женятся?! Что ж ты молчал до сих пор?! – она состроила возмущенную гримасу, смешно сморщив носик.
— Вот я сейчас и сообщаю, — Сириус лукаво улыбнулся. Ему всегда нравилось немного поддразнить Марлин – она была такая забавная, когда сердилась. Но перегибать палку все же не следовало, и он тут же добавил: — Ладно, не дуйся. Это решилось буквально на днях.
— Здорово! Рада за них. Конечно, я обязательно приеду.
Машинист дал длинный пронзительный гудок, предупреждая об отправлении поезда, и Марлин, еще раз порывисто обняв его, запрыгнула в вагон. Теперь она улыбалась, но было заметно, как ей не хочется уезжать, и что за улыбкой скрывается печаль и тревога. Да и сам Сириус безумно не хотел с ней расставаться. Целый год – это действительно очень долго. В Хогвартсе Марлин, конечно, будет в безопасности, но ей наверняка будет тоскливо. А он не хотел, чтобы она грустила, он хотел, чтобы его необыкновенная девочка-фея всегда была веселой и жизнерадостной. О том, как сам будет тосковать по ней, Сириус старался не думать.
Он оставался до тех пор, пока Хогвартс-экспресс не скрылся в туманной дали. И только тогда развернулся, чтобы уйти с платформы, которая к тому времени совершенно опустела. Как вдруг его кто-то окликнул. Юноша обернулся и с удивлением обнаружил отца Марлин.
— Можно тебя на пару слов?
Он кивнул и приблизился к мистеру МакКиннону. Тот заговорил, быстро и сбивчиво, не глядя на собеседника:
— Я хотел поговорить о Марлин… Я… Она рассказала нам, какая сейчас обстановка в вашем мире, о войне… Я знаю, в такое время люди торопятся жить, особенно молодежь… — мистер МакКиннон немного помолчал, словно не решаясь высказать, что хотел. – Марлин, она только кажется сильной и беспечной. Но на самом деле она очень ранимая.
Сириус кивнул – он и сам это прекрасно знал.
— Не обижай ее, пожалуйста, — мистер МакКиннон, наконец, повернулся и посмотрел Сириусу прямо в глаза.
Тот улыбнулся, не отводя открытого взгляда:
— Что вы, мистер МакКиннон! Никогда я не смог бы ее обидеть, и никому не позволю этого сделать.
— Я, наверное, лезу не свое дело…
— Почему же? Вы беспокоитесь о дочери, это вполне понятно и естественно. И чтобы сразу расставить все точки над «i». Вы ведь хотели узнать, насколько серьезные у меня намерения? Так вот. Я еще не говорил с Марлин об этом, но вообще-то я хочу жениться на ней. И раз уж вы все равно завели этот разговор, мне хотелось бы знать ваше мнение.
Мистер МакКинон вдруг лучезарно улыбнулся и положил ему руку на плечо:
— Думаю, Марлин будет счастлива, а значит, и я не имею ничего против.
— Только не говорите никому об этом. Моя семья… хм… скажем так, недолюбливает маглов и маглорожденных. Хотя я давно порвал с ними все отношения, но Блэк, выбравший себе в жены маглорожденную… это может привести к весьма трагичным последствиям, если об этом узнают. Не хочу вас пугать, просто сразу предупреждаю, чтобы вы были осторожны.
Мистер МакКиннон нахмурился и сосредоточенно кивнул, не сводя с него взгляда. Интересно, к каким выводам он пришел после подобного заявления?
— Спасибо за предупреждение, — наконец, серьезно произнес он.
На том они и расстались. Сириус еще немного постоял на совершенно пустой платформе, задумчиво глядя в хмурящееся небо, готовое вот-вот разразиться дождем. Как же тяжело осознавать, что одним своим присутствием рядом подвергаешь опасности любимую. Одна только ненормальная кузина Белла, страшно подумать, что может вытворить, чтобы не допустить брака наследника рода с «грязнокровкой». Потому что даже то, что мадам Вальбурга выжгла его имя с родового древа, не отменяет того факта, что он остается старшим в роду после отца. Андромеде все-таки проще: она принадлежит к младшей линии, и она – женщина, не наследник. Да и то, Теда уже пытались убить именно из-за брака с ней. Сириус подумал, что он может защитить Марлин от реальных врагов, но как защитить от тени прόклятой фамилии?
19.10.2011 Глава 44
Осенью начались интенсивные занятия в школе авроров, а у Лили – целительские курсы. Если прибавить к этому работу в Ордене Феникса, то у молодых людей почти совсем не оставалось свободного времени.
В конце сентября состоялась свадьба Фрэнка и Алисы. А вскоре после нее друзья получили свое первое боевое задание. Произошло это совершенно спонтанно. Просто, когда пришел срочный вызов, под руку попались только они. Эдгар Боунс влетел в комнату, где они работали над заданием Грюма – пытались вычислить наиболее вероятные места сбора Пожирателей Смерти, и как раз в этот момент бурно спорили по поводу одного из вариантов.
— Ребята, собирайтесь! – с порога заявил Эдгар. – Нападение на Маршаллов, срочно нужна помощь. Вам, правда, еще рановато, но больше никого нет. Так что…
Джеймс и Сириус тут же вскочили с загоревшимися глазами. Они давно уже ворчали по поводу того, что их не пускают в настоящее дело, и вот, наконец, возможность представилась. Ремус воспринял известие гораздо спокойнее и только чуть нахмурился. Питер испуганно пискнул, но под взглядами друзей собрал свою волю в кулак. Алиса и Лили переглянулись, слегка побледнев, и решительно стиснули свои палочки.
Они аппарировали прямо в центр сражения и сразу включились в него. Джейн и Льюис Маршаллы на их появление отреагировали облегченным вздохом: они держались уже из последних сил. Пожиратели, которых было не меньше десяти, зажали их в кольцо.
Лили практически не осознавала, что происходит рядом с ней – кругом мелькали вспышки заклятий, раздавались крики. Она только успевала отбиваться, да время от времени посматривала в сторону яростно сражавшегося Джеймса, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Они с Сириусом стояли спина к спине и действовали настолько слаженно, что казались единым целым. Зрелище это было по-своему завораживающее – залюбовавшись, Лили чуть не пропустила удар, который отбила Алиса.
— Лил, не зевай! – крикнула подруга.
И Лили полностью сосредоточилась на сражении – за Джеймса можно не беспокоиться, пока Сириус рядом. Впрочем, это было справедливо и наоборот.
Почти все Пожиратели были повержены, когда прямо перед Лили с легким хлопком возник еще один – высокий и без маски, но с таким жутким лицом, что лучше уж маска. Он не торопился вступать в сражение, просто смотрел на нее в упор, и Лили в растерянности замерла.
— Грязнокровка! – прошипел этот тип на манер змеи, и от его шипения по спине побежали мурашки. – Авада…
— Ступефай! – раздался рядом голос Джеймса.
Заклинание почему-то не подействовало на змееподобного типа, но его рука была отброшена в сторону, и зеленый луч пролетел мимо все еще пребывающей в ступоре Лили. Она вздрогнула и словно очнулась от сна. Вскинув палочку, она приготовилась атаковать противника, который расхохотался неприятным холодным смехом:
— Девчонка! Ты думаешь, что можешь справиться со мной?
Ее выпад он отбил с удивительной легкостью, продолжая смеяться. Тут же перед Лили, загораживая ее, встал Джеймс, а рядом с ним секунду спустя появился Сириус. Лили быстро огляделась – ее странный противник был единственным оставшимся на ногах Пожирателем, и остальные фениксовцы собрались вокруг них, готовые в случае необходимости помочь друзьям.
— Какое общество! – язвительно протянул Пожиратель, похоже, нисколько не напуганный тем, что остался один против семерых противников.
— Да уж получше чем у вас… милорд, — не менее язвительно ответил Сириус, последнее слово произнеся с убийственной иронией.
— Все такой же дерзкий, Блэк? Зря ты тогда отказался от моего предложения. Твой брат оказался куда умнее.
Сириус помрачнел, словно грозовая туча. Во время их обмена любезностями остальные пытались атаковать странного Пожирателя, но он играючи отбивал все их выпады, даже не удостаивая нападавших взглядом. Сириус тоже бросил в противника какое-то невербальное заклинание, но тот только снова жутко рассмеялся. Создавалось ощущение, что он наслаждается происходящим, ни капли не огорченный поражением своих соратников. В следующее мгновение Джеймс и Сириус, переглянувшись, напали одновременно и на этот раз задели Пожирателя. Тот раздраженно зашипел и прожег их ненавидящим взглядом.
— Ты пожалеешь, Блэк, что отрекся от семьи! – зловеще пообещал тот и растворился в черном вихре.
Несколько мгновений все стояли, замерев, в полной тишине.
— Однако! – первым прервал молчание Боунс. – «Повезло» вам в первом же сражении столкнуться с Волдемортом!
Как Волдеморт?! Так это и есть тот ненормальный маньяк?! Питер испуганно вскрикнул, Ремус помотал головой, будто стряхивая оцепенение, а Лили с силой стиснула руку Джеймса – ее запоздало охватил смертельный ужас, и начало слегка трясти. Джим успокаивающе улыбнулся ей несколько усталой, но теплой улыбкой, легонько сжал ее пальцы, и сразу стало легче.
— Спасибо, ребята! – прочувствованно произнес Льюис Маршалл. – Если бы не ваша помощь, мы были бы уже мертвы.
Его жена энергично закивала, не в силах говорить. Убедившись, что с Джеймсом все в порядке, Лили осмотрела друзей. Питер, смертельно бледный, стоял, застывший статуей, и только хлопал глазами, но ран у него не было. И остальные не получили ни единой царапины. Видимо, не зря говорят, что новичкам везет. Только у Эдгара на щеке красовался длинный порез, и Лили занялась им, впервые применяя на практике знания, полученные на целительских курсах.
Когда она закончила с этим, получив от Эдгара благодарную улыбку, она заметила, что Сириус, бледный и сумрачный, смотрел куда-то в сторону с нечитаемым выражением на лице. Ремус и Джеймс с тревогой наблюдали за ним, и Лили с запозданием поняла, что Волдеморт что-то говорил про его брата. Неужели он тоже Пожиратель?
— Бродяга? – негромко позвал друга Джеймс.
Тот обернулся, и с минуту они смотрели друг другу в глаза. В таких случаях у Лили всегда возникало ощущение, что они ведут безмолвный разговор, понятный только им двоим. Наконец, Сириус едва заметно улыбнулся и мотнул головой. Джеймс улыбнулся в ответ и сжал его плечо. О чем-то договорились. Порой Лили завидовала этой их способности.
— С боевым крещением вас, ребята! Вы – просто молодцы! — объявил Эдгар. – Теперь возвращайтесь, а я вызову авроров, чтобы разобраться с этими красавчиками.
Он кивком указал на поверженных Пожирателей.
* * *
— Итак, друзья мои, завтра Сохатый женится! – провозгласил Сириус с театральным ужасом в голосе. – Вы только вдумайтесь в это слово – ЖЕНИТСЯ!
Они сидели в небольшом уютном кафе, где собрались, чтобы устроить что-то вроде мальчишника перед свадьбой. Ремус усмехнулся и покачал головой. Питер поежился – перспектива женитьбы вообще и Джеймса в частности его несколько пугала. Сам же Джеймс с ехидной улыбкой ответил:
— А тебе завидно, Бродяга?
— Что ты, Сохатый! Чему тут завидовать? – с точно такой же улыбкой протянул Сириус. – Представь себе: тебе теперь не выйти никуда, поскольку каждый день дома ждет жена.
— Красота-а-а… — мечтательно протянул Джеймс.
— Да-а-а, если задуматься, действительно красота, — «пригорюнился» Сириус.
Ремус не выдержал и расхохотался.
— Клоуны! – бросил он сквозь смех. – Что один, что другой.
Эти обормоты обменялись довольными улыбками.
Вопрос с шафером был решен заблаговременно, когда ни о каких свадьбах еще речи не шло, а именно – в конце седьмого курса. Решен он был с помощью жребия, чтобы никому не было обидно и чтобы каждый смог побывать в этой роли. В итоге Сириусу выпало быть шафером у Джеймса, Ремусу – у Сириуса, Питеру – у Ремуса и Джеймсу – у Питера.
— Боюсь, Пит, ты своей очереди никогда не дождешься, — грустно заметил тогда Ремус.
Друзья наперебой начали говорить, чтобы он не выдумывал и не был пессимистом, и что он обязательно встретит ту самую девушку. Ремус не очень-то в это верил, но все равно было приятно.
— Ты только не переусердствуй, — со смешком предупредил Джеймс Сириуса, — а то Лили нас обоих превратит в кактусы.
— Почему в кактусы? – заинтересовался Питер.
— А чтобы к нам никто подойти не осмелился.
Ремус, глянув на расплывшегося в шкодной ухмылке Бродягу, невинно заметил:
— Я бы на твоем месте, Джим, уже начал подыскивать горшок.
— Какой горшок? – непонимающе хлопнул глазами Джеймс.
— В котором вы будете расти в качестве кактусов.
Ответом ему был дружный хохот. Посетители кафе оборачивались на них – кто с недоумением и недовольством, а кто — с понимающей улыбкой.
Утром двадцать восьмого декабря Джеймс проснулся в радостном возбуждении. За окном было еще совсем темно и, посмотрев на часы, он обнаружил, что проснулся чересчур рано. Вполне можно было бы поспать еще пару часов, но он был слишком взволнован для этого.
Спустившись в кухню, Джеймс сделал себе тостов, но кусок не полез в горло, и он ограничил свой завтрак чашкой кофе. А вот мама непременно заставила бы его поесть нормально. Появилось чувство горечи от того, что родители не дожили до его свадьбы. Они так радовались, когда у Джеймса начали налаживаться отношения с Лили! Как бы они могли быть счастливы сейчас!
Юноша вздохнул и решительно отставил пустую чашку. Не время предаваться тоске. Мама точно этого бы не одобрила. Она могла бы сказать что-то вроде:
— Сегодня самый важный день в твоей жизни, Джейми. Не думай о прошлом, смотри в будущее.
На мгновение Джеймсу показалось, что он действительно слышит ее ласковый голос. Наверное, они с папой там, где они сейчас, радуются за него.
Некоторое время спустя прибыл Сириус, чтобы подготовить дом к празднованию и помочь другу собраться. Джеймс услышал на улице рокот его мотоцикла, и в следующую секунду в гостиной появился Бродяга – в магловских потрепанных джинсах и кожаной куртке, на удивление элегантно на нем сидящих. Впрочем, Сириус умудрялся выглядеть элегантно в чем угодно, хоть в мешке. Джеймс при виде такого наряда застыл с открытым ртом.
— Закрой рот, Сохатый, муха залетит, — усмехнулся Сириус. – И не бойся – на свадьбу я не в этом пойду.
— Мухи зимой не летают, — машинально ответил Джеймс и, зловеще улыбнувшись, добавил: – И вообще, бояться следует тебе, потому что, если Лили увидит тебя в таком виде на своей свадьбе, убьет на месте.
— Или превратит в кактус, я помню.
— Ну уж нет. Кактусом ты в этом случае не отделаешься. Тебе, кстати, не холодно в… этом?
— А согревающие чары на что? К тому же, у меня свитер теплый. Ладно, Джим, хорош болтать, пора делом заниматься.
Сириус принялся украшать сад, за чем Джеймс предпочел не наблюдать ради собственного спокойствия. Будет сюрприз. Сам он отправился одеваться.
Вот уже битых полчаса Джеймс пытался придать своей шевелюре хотя бы подобие порядка. Но упрямые вихры никак не желали лежать ровно и, как всегда, торчали во все стороны.
— Как у тебя дела, Сохатый? – заглянул в комнату Сириус, оценивающе осмотрел его прическу и скептически протянул: – Н-да-а… так ты и до вечера не соберешься.
— Помог бы лучше, чем издеваться!
— Боюсь, тут уже ничто не поможет, — печально вздохнул Сириус, ловко увернулся от полетевшей в него расчески и поднял руки.
— Сдаюсь-сдаюсь. Ладно, не нервничай – сейчас что-нибудь придумаем.
Он принялся колдовать над шевелюрой Джеймса. В буквальном смысле. Что уж он там за чары использовал, науке неизвестно, но результат превзошел все ожидания. Впервые в жизни волосы Джеймса лежали ровно и аккуратно, а не напоминали дикобраза, как выражался все тот же Бродяга.
— Вуаля! – провозгласил довольный собой Сириус. – Теперь Лили тебя не узнает, испугается и убежит из церкви.
— Иди ты! – отмахнулся Джеймс. – Твое счастье, что мне не хочется портить прическу.
— Вот и помогай после этого людям! – театрально возмутился Сириус. – Стараешься, стараешься, и никакой благодарности!
Он тут же отпрыгнул подальше к двери, поскольку Джеймс с угрожающим видом начал доставать свою палочку.
— Так! Джим, возьми себя в руки, а то на свадьбу опоздаешь.
— А сколько времени? – подпрыгнул Джеймс и, посмотрев на часы, облегченно вздохнул. – Будешь издеваться – точно заколдую, и Лили трудиться не придется.
— И это — мой лучший друг! – трагично вздохнул Сириус, подняв глаза к потолку.
Нет, Бродяга неисправим: его хлебом не корми – дай устроить какое-нибудь шоу.
В небольшой белой церкви в Годриковой лощине собрались только самые близкие: родители Лили, Алиса с Фрэнком, Марлин, ну и, конечно, парни – Сириус, Ремус и Питер. Но одного близкого человека здесь не было – Петунья проигнорировала приглашение сестры.
Лили нервно обернулась, ища глазами маму, и та ободряюще улыбнулась ей. Девушка глубоко вздохнула и положила ладонь на локоть отца, который неспешно повел ее к алтарю. В пышном белом платье, расшитом жемчугом, Лили чувствовала себя принцессой. А сколько они с Алисой намучились, пока выбрали это платье!
Джеймс уже ждал ее у алтаря, невероятно серьезный и торжественный в своем смокинге. Он, не отрываясь, смотрел на нее, и в карих глазах сияло нечто такое… предназначенное только для нее. Но самое невероятное заключалось в том, что его вечно лохматая шевелюра сегодня выглядела вполне прилично и аккуратно. Лили невольно заулыбалась. Это что ж он такое сделал, чтобы добиться столь впечатляющего результата? Стоявший рядом с женихом Сириус подмигнул ей и что-то прошептал на ухо Джеймсу. Тот улыбнулся, и все напряжение Лили как рукой сняло. Она вдруг почувствовала невероятную легкость и спокойствие и, подойдя к своему жениху, уверенно вложила свою ладонь в его. Джеймс легонько сжал ее пальцы. С другой стороны от нее замерли Алиса и Марлин в бледно-розовых платьях, какие по традиции одевали подружки невесты.
Лили бросила еще один быстрый взгляд на Джеймса и сосредоточилась на словах священника.
— Джеймс Чарлус Поттер, согласен ли ты взять в жены Лили Кэтрин Эванс, любить и лелеять ее, быть с ней в горе и радости, болезни и здравии, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?
— Да!
— Лили Кэтрин Эванс, согласна ли ты взять в мужья Джеймса Чарлуса Поттера, любить и лелеять его, быть с ним в горе и радости, болезни и здравии, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?
— Да!
Одинаковые сияющие улыбки на их лицах, взгляды украдкой из-под полуопущенных ресниц, переплетенные пальцы.
— Объявляю вас мужем и женой.
И их первый поцелуй уже в новом качестве. Теплые губы Джеймса легко касаются ее губ, и сердце замирает от невыразимого счастья.
— Ура!!! – хором воскликнули Алиса и Марлин и бросились обнимать новобрачную.
В саду особняка Поттеров гостям открылось совершенно феерическое зрелище. Войдя в него, они попали из зимы в весну: все вокруг цвело и благоухало. В ветвях деревьев, в траве и просто в воздухе сияли огоньки, которые мерцали и перелетали с места на место. Приглядевшись, Лили поняла, что это светлячки. Несмотря на локальную весну, тут и там по саду были расставлены скульптуры из раскрашенного льда, которые непонятным образом не таяли. Скульптуры эти были совершенно невероятные, представляющие собой самых фантастических существ.
Справа и слева от входных ворот, словно встречая гостей, как живые, стояли олень и лань. И если карие глаза оленя выглядели вполне естественно, то вот ярко-зеленые глаза лани… Лили, заметив эту деталь, хихикнула и показала Сириусу кулак. Тот только довольно ухмыльнулся.
Лили удивленно посмотрела на Лунатика – что он имел в виду? Но Ремус только рассмеялся и махнул рукой. Джеймс, фыркнувший на слова друга, негромко произнес:
— Не обращай внимания – это шутка такая.
Еду и напитки разносили ожившие ледяные фигуры – драконы, василиски и мантикоры, что выглядело довольно-таки устрашающе. Особенно когда один из драконов вдруг выдохнул пламя, и содержимое бокалов вспыхнуло синим огнем. Алиса и Питер, которым не повезло оказаться рядом с драконом, инстинктивно отшатнулись. Марлин хихикнула – она явно заранее знала, что их здесь ждет. Что касается родителей Лили, то они настолько были поглощены и поражены окружающей обстановкой, что драконом больше, драконом меньше – для них это уже ничего не меняло.
— Фирменный мародерский напиток «Поцелуй дракона», — провозгласил Сириус, подняв бокал. – И в связи с этим – тост. Итак, Лили, теперь уже миссис Поттер, — он отвесил в ее сторону галантный поклон и сделал торжественное лицо, — мы вручаем тебе нашего друга, и ты должна пообещать, что будешь заботиться о нем, холить и лелеять, рога полировать…
Все посвященные дружно расхохотались, а Лили послала Бродяге взгляд, говорящий: «Убью!» — но в следующую секунду засмеялась и она. И невинно заметила:
Марлин поперхнулась коктейлем, который уже успела отпить, и звонко рассмеялась. Сириус одарил ее взглядом «и ты, Брут!», а у Джеймса тут же загорелись глаза:
— О-о, спасибо, дорогая, ты мне такую идею подарила!
— Я даже догадываюсь, какую именно… — с веселым ужасом воскликнул Сириус. – Лили, ты – жестокая!
— Какая есть, — ласково ответила та.
Праздновали до глубокой ночи, и гости остались ночевать у Поттеров, благо особняк позволял приютить и не такое количество людей.
Утром Лили проснулась с первыми лучами солнца, которые пока еще робко проникали в спальню и плясали солнечными зайчиками на полу. Джеймс спал, даже во сне не выпустив ее из объятий. Без очков он выглядел почему-то невероятно беззащитным. Лили долго лежала, с нежной улыбкой разглядывая его такое родное лицо. Было так непривычно и странно просыпаться утром не одной… Но в то же время появилось чувство абсолютной правильности, как будто только теперь в ее жизни все встало на свои места. Джеймс пошевелился и улыбнулся во сне. Страшно захотелось его поцеловать, но она побоялась его разбудить.
— Я люблю тебя, родной, — прошептала Лили и осторожно высвободилась из кольца его рук.
Накинув домашнюю мантию, она спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак к пробуждению гостей. Довольно долгое время она оставалась там одна, медленно потягивая кофе и счастливо улыбаясь.
Первыми проснулись родители – они всегда вставали рано. Сразу следом за ними спустился сонный и взъерошенный Ремус, который молча улыбнулся Лили и, взяв из ее рук чашку горячего шоколада, плюхнулся в кресло. Постепенно в гостиной собрались все, кроме Сириуса.
— О, поднять с утра Бродягу – на это требуется особое искусство! – лукаво заметил Джеймс, когда Лили поинтересовалась, скоро ли он появится. – Хотя есть у меня одна идея… Марлин, не хочешь сходить разбудить его?
Марлин удивленно хлопнула ресницами – она сама еще не совсем проснулась:
— Каким образом?
— Ну, сама подумай… — усмехнулся Джеймс.
— Не стыдно тебе, Джим? На что ты подбиваешь мою девушку? – раздался с лестницы голос Сириуса.
— О, Бродяга! Ты сам проснулся? Я поражен до глубины души! – Джеймс патетично прижал руки к груди.
Сириус только усмехнулся, не поддавшись на его подначку.
Вскоре гости начали прощаться и расходиться.
— Желаем тебе большого счастья, дорогая, — мама со слезами на глазах обняла Лили.
— Джеймс, позаботься о ней, — папа положил ему руку на плечо, глядя прямо в глаза, и Джеймс серьезно кивнул, преисполненный готовности заботиться о своей жене и защищать ее.
Лили обняла подруг, обеих сразу, и с улыбкой заметила:
— Ну вот, Марлин, ты у нас последняя осталась.
— Эй, так нечестно! Я еще школу не закончила! — весело воскликнула она и, бросив взгляд на Сириуса, добавила: – Но скоро я вас догоню.
Парни о чем-то тихонько говорили, голова к голове, обняв друг друга за плечи. Лили стало любопытно, о чем у них разговор. Но она знала, что сейчас нельзя вмешиваться – бывают моменты, которые должны остаться только между друзьями. Вдруг Ремус повернулся:
— Лили?
Она приблизилась с легкой улыбкой. Какие же они все-таки замечательные – ее мальчики!
— Лили, мы хотели тебе сказать, что за эти годы ты стала для нас настоящей сестрой. Ты – чудесная девушка, именно та единственная, что нужна Джиму. И мы надеемся… нет, мы уверенны, что вы будете очень счастливы.
— Спасибо, мальчики, — у Лили даже слезы выступили от благодарности судьбе за то, что она свела ее с этими людьми, — я тоже вас очень люблю. Вы – самые лучшие друзья на свете.
— Это точно! – кивнул Джеймс и мягко притянул ее к себе.
Лили уже привычно уютно устроилась в его объятиях.
— Пока, Сохатый, до встречи, Цветочек, — Сириус хлопнул друга по плечу и чмокнул Лили в щеку. – Марлин, пойдем, я провожу тебя до дома.
Они первыми исчезли, взявшись за руки. За ними потянулись остальные, и юные молодожены остались одни в своем доме. «Мой дом, — подумала Лили, оглянувшись вокруг. — Нет. Теперь это наш дом». Это раньше могло быть «я» и «ты», отныне есть только «мы».
19.10.2011 Глава 45
К великому сожалению Джеймса и Лили, времени на медовый месяц не было совсем: дела Ордена не терпели отлагательства. Все чаще им приходилось участвовать в схватках с Пожирателями. Все более жестокими становились эти схватки. Все больше страну охватывала паника. Люди боялись выйти лишний раз на улицу, да и дома уже не чувствовали себя в безопасности. Более того, у Волдеморта постоянно появлялись новые последователи – кто-то шел к нему добровольно, кто-то под действием Империо, и люди уже не знали, кому можно доверять, а кому нет. Имя его стали бояться произносить вслух, точно это могло накликать беду, и теперь его называли не иначе, как Сам-Знаешь-Кто. Одни только члены Ордена Феникса по-прежнему называли его Волдемортом.
Но вопреки грозной туче, повисшей над Англией, вопреки постоянному страху за близких, вопреки усталости от бессонных ночей в Ордене, вызовов в любое время дня и ночи и бесконечных сражений – вопреки всему Джеймс был счастлив. Потому что после всех этих сражений, вызовов и орденских заседаний он возвращался в дом, который отныне не был пустым, который был согрет теплом любви, где его жена, его Лили каждый день создавала их мир, который не могла поглотить никакая война.
В один из редких спокойных вечеров Мародеры собрались у Поттеров. Они любили приходить сюда всей компанией, когда только бывала возможность. В этом доме отовсюду веяло теплом, уютом и любовью. Здесь можно было хотя бы на пару часов забыть о войне и просто посидеть с друзьями, как когда-то в Хогвартсе, когда они были детьми. С тех пор прошло меньше года, но за эти месяцы они все очень быстро повзрослели, и школа уже казалась чем-то невообразимо далеким.
В тот вечер четыре парня и девушка уютно устроились в гостиной: кто на диване, кто в креслах, Сириус и вовсе на подоконнике – своем излюбленном месте в любых помещениях. Рядом с ним расположился пушистый рыженький котенок, которого Джеймс подарил Лили на день рождения и которого, не долго думая, назвали Рыжиком. Лили пыталась его заманить к себе на колени, но он предпочел подоконник.
— Я ему больше нравлюсь, — с широкой улыбкой заявил Сириус, поглаживая котенка по пушистой головке. Тот довольно урчал и жмурился.
— Предатель! – с улыбкой бросила Лили Рыжику.
— На самом деле он просто любит подоконники, — мстительно заметил Джеймс.
Сириус только хмыкнул. Они болтали о какой-то ерунде, не имеющей особого смысла и содержания, но удивительным образом успокаивающей и отвлекающей от постоянной тревоги, поселившейся в их сердцах. Лили, уютно устроившаяся в объятиях Джеймса, прислушивалась к ним с закрытыми глазами и легкой улыбкой на губах. Питер молча потягивал чай, о чем-то задумавшись. Ремус изучал «Ежедневный пророк», при этом успевая время от времени вставлять реплики в разговор друзей. Он взял себе за правило постоянно просматривать газеты, в надежде найти какую-нибудь стоящую информацию, которая могла бы им пригодиться. Обычно страничку светской хроники он пролистывал, поскольку там-то точно ничего дельного обнаружить нельзя. Но в этот раз взгляд зацепился за знакомое имя — вздрогнув и почти не веря глазам, Ремус принялся читать короткое объявление:
«Второго апреля состоится бракосочетание князя Луиджи Маскини с Элизабет Нортон».
Ремус в шоке перечитывал эту строчку снова и снова, не в силах поверить своим глазам. Сколько времени он ничего не знал о Лиззи и думал, что уже смирился с ее таинственным исчезновением, что сумел забыть ее. Но вот одно лишь имя вызвало в душе настоящую бурю самых разнообразных и противоречивых эмоций. Она ведь пропала из его жизни, исчезла, будто растворилась, и вот теперь, когда он почти успокоился, она вновь появляется, только для того, чтобы он узнал, что она выходит замуж. Ремус стиснул газету в руке, едва не разорвав ее.
— Рем? Лунатик, что с тобой?
Встревоженный голос проник в его сознание, и, подняв голову, Ремус обнаружил, что друзья с удивлением и беспокойством смотрят на него. Он молча протянул «Ежедневный пророк» Джеймсу, сидевшему к нему ближе всех. Тот не сразу понял, что надо искать, но, видимо, знакомое имя привлекло и его внимание. Пару мгновений спустя он потрясенно вздохнул.
— Ох, Рем!.. – с состраданием в голосе произнесла Лили, читавшая объявление вместе с мужем.
Питер и Сириус читали поверх плеча Джеймса. Питер при этом слегка побледнел и сжал пальцами спинку дивана, а Сириус вскинул на Ремуса встревоженный взгляд и долго смотрел ему в глаза, пытаясь понять, насколько это известие задело друга.
— Я в порядке, — поспешил заверить их Ремус. – Правда.
Кажется, они не очень-то поверили, но его заявление никак не прокомментировали. Вместо этого Джеймс спросил:
— Не хочешь встретиться с ней и выяснить, что, в конце концов, случилось?
Ремус задумался – увидеть Лиззи еще раз, хотя бы этот раз был последним? Какой она стала, сильно ли изменилась с тех пор, как они видели друг друга в последний раз? Узнать, почему… Но Ремус подавил страстное желание встретиться и покачал головой. Это ни к чему. Незачем бередить старые раны, напоминать о прошлом и ей, и себе. У нее теперь совсем другая жизнь – она выходит замуж и, наверное, счастлива. По крайней мере, Ремус надеялся, что счастлива. В конце концов, так и должно быть. Ну, какое будущее было бы у нее с оборотнем? Он был эгоистом, когда встречался с ней, отгоняя от себя эти мысли. Но жизнь все расставила на свои места. Так что все к лучшему.
— Только не говори, что так и должно быть и что ты ее недостоин, — сердито бросил Сириус.
Интересно, у него что, мысли на лбу написаны, или за эти годы они просто научились понимать друг друга без слов? Ремус только плечами передернул, давая понять, что не желает обсуждать эту тему. Сириус еще пару мгновений посверлил его взглядом и вдруг заявил:
— Так. По-моему, мы давно никуда не выбирались. Надо исправить это упущение.
— И что ты предлагаешь? – тут же заинтересовался Джеймс.
— К примеру… — Сириус прищурился, задумавшись. – О вот! Можно пойти в кино!
Лили поперхнулась и уставилась на него расширившимися глазами. Тот рассмеялся:
— Не смотри на меня так, Цветочек: про кино меня, то есть нас всех, просветили одни знакомые маглы, еще когда мы на втором курсе учились.
— Ребят, извините, но я обещал матери, что скоро вернусь, — смущенно сообщил Питер, глядя в пол.
— Жаль, Хвостик, но что ж делать. Лили, на тебя возлагается ответственная задача – выбрать фильм.
Лили к этой задаче подошла со всей серьезностью: смотрели они какую-то комедию. Ремус не особенно запомнил сюжет, но они хохотали, не переставая, весь сеанс. И выйдя из кинотеатра, он с удивлением обнаружил, что вернувшаяся было тоска незаметно растворилась.
В объявлении светской хроники, в отличие от Ремуса, Сириус заметил и то, что там был дан адрес, где состоится торжество. Хотя сам Рем наотрез отказался встречаться с Лиззи, Сириус решил отправиться туда, чтобы, во-первых, убедиться, что это та самая Элизабет Нортон. А то мало ли на свете одинаковых имен, может, это вовсе и не она, и они зря расстроились. А во-вторых, если это все-таки их Лиззи, он хотел узнать, что же произошло на самом деле.
Второго апреля, никому ничего не сказав, Сириус отправился в Италию, а точнее — во Флоренцию, к фамильному дворцу князей Маскини. Белый дворец в стиле Ренессанса, обширный сад, украшенный гирляндами. Все строго по этикету. Сириус поморщился: ощущение, что вернулся в родную семью. Знать – она и в Африке знать.
Аристократическая свадьба проходила, как и положено, очень пышно, так что в толпе гостей, половина из которых не знала другую половину, не сложно было затеряться. Вот где пригодилось впитанное с младенчества умение держаться в светском обществе: никто и не заподозрил, что он здесь чужой. Невесту Сириус нашел быстро: она стояла рядом со своим женихом – темноволосым и темноглазым молодым человеком – под миртовым деревом и принимала поздравления. Опять же картина знакомая с детства.
И это была она. Теперь уже не оставалась никаких сомнений. Повзрослевшая, еще более красивая, чем прежде, в шикарном свадебном платье с драгоценными камнями и сложной прической на голове, но она. Лиззи. Сириус приблизился к молодоженам и вместо поздравления негромко произнес:
— Здравствуй, Лиззи.
Девушка, которая до этого, казалось, ничего вокруг не замечала, вздрогнула и уставилась на него расширившимися глазами.
— Сириус…
— Кто это, дорогая? – небрежно осведомился ее муж.
— Старый друг, мы учились вместе, — быстро ответила Лиззи. – Дорогой, ты не против, если я поговорю с ним наедине пару минут?
Тот подозрительно посмотрел на Сириуса, но соизволил кивнуть, и, когда толпа поздравляющих иссякла, Лиззи утащила Сириуса в укромный уголок сада.
— Как ты здесь оказался?! – первым делом воскликнула она.
— Прочитал объявление в газете и решил убедиться, что это действительно ты. А заодно и спросить, что с тобой случилось, почему ты исчезла так неожиданно?
— Я исчезла? – Лиззи недоуменно хлопнула ресницами. – Это Ремус перестал мне писать.
— Неправда. Он постоянно писал тебе все то лето, спрашивал, что с тобой, почему молчишь, а ты так и не ответила ни на одно письмо.
Сириус не смог скрыть обвиняющих ноток в голосе. Лиззи замотала головой:
— Нет, Сириус, это я писала ему и беспокоилась, куда он пропал, а он ни разу мне не ответил. Я даже подумала, что он… С ним все в порядке? – неожиданно заключила она с жадным интересом.
— Да, если не считать того, что он так и не смог тебя забыть, — Сириус задумался. – Странно. Получается, вы оба друг другу писали, но писем при этом не получали… А куда ты пропала из Ливорно? Мы тогда пытались тебя найти, даже отца Джеймса подключили. Но твоя семья как сквозь землю провалилась.
— Мы переехали. Родители решили, что во Флоренции нам с Кэт представится больше возможностей. Собрались прямо-таки в считанные минуты, — теперь задумалась и Лиззи. – Да, ты прав, это странно.
— Твои родители могли узнать про «пушистую проблему» Рема?
— Вряд ли. Откуда? – Лиззи сосредоточенно нахмурилась. – Но, если подумать, это единственное разумное объяснение.
Они помолчали, думая каждый о своем. Наконец, Лиззи протяжно вздохнула и попросила:
— Не говори ничего Рему. Теперь все равно уже поздно что-то менять – я замужем. Пусть лучше думает, что я его забыла.
Сириус хотел было возразить, но понял, что она права: так, действительно, будет лучше для Ремуса.
* * *
Солнечным весенним утром вызов пришел, когда Лили с Джеймсом только собрались позавтракать. Моментально переодевшись, они аппарировали в указанное место. Какая-то незнакомая деревушка, кругом тишина и спокойствие, как будто ничего и не происходит. Но такая тишина часто была обманчивой. Возле небольшого одноэтажного дома с тихими хлопками появлялись орденцы. На этот раз операцией руководил сам Грюм. Он велел им разделиться и оцепить дом по кругу.
Лили осторожно двигалась вдоль стены, стараясь, чтобы ее не заметили из окон, и, добравшись до своей позиции, замерла с палочкой наготове, ожидая сигнала. С ее места Джеймса не было видно, и, как всегда в таких случаях, тревожно заколотилось сердце, но Лили быстро взяла себя в руки: надо думать о деле, нельзя позволять тревоге затопить душу, иначе живой из битвы не выйдешь. Это простое правило они все усвоили очень быстро.
Ждали долго, у Лили даже начала затекать рука, крепко стискивающая палочку. Наконец, раздался тихий свист, слышный только своим. И началось… Во время сражений у Лили всегда было ощущение, что все перемешалось в невообразимом хаосе – она уворачивалась от заклинаний, сама посылала заклинания направо и налево, на чистом автомате, не успевая как следует осознать происходящее. Пожирателей было много, и отбивались они ожесточенно. То тут, то там раздавались крики, когда кого-то задевало. Лили каждый раз вздрагивала и надеялась, что ранили не друзей, и заставляла себя не думать об этом, не сейчас.
И все-таки она отвлеклась, когда услышала, как знакомый голос вскрикнул:
— Джим!
Раздался грохот, точно что-то обрушилось, и Лили резко развернулась, ища глазами мужа, но в ту же секунду была сбита с ног. Сбило ее вовсе не заклинанием – кто-то просто толкнул ее со всей силы. Лили тряхнула головой и, повернувшись, испуганно замерла. Над ней навис Пожиратель Смерти. В нем было что-то смутно знакомое, но все они в капюшонах и белых масках, так что узнать кого бы то ни было не представлялось возможным. Лили судорожно зашарила рукой по полу, ища вылетевшую из руки при падении палочку, не отрывая взгляда от противника, из-за прорезей маски которого с каким-то странным выражением на нее смотрели непроницаемо черные глаза.
— Это ищешь? – Пожиратель протянул ей палочку, которую Лили взяла совершенно машинально, впав в полную прострацию, когда узнала этот голос.
— Северус?!
То, что он стал Пожирателем, она давно догадывалась. И всякий раз боялась встретиться с ним в сражении. Она была не уверена, что сможет сражаться против своего бывшего друга. И вот он здесь и, судя по всему, только что спас ей жизнь. Лили подалась вперед, но Северус резко отшатнулся и, вскочив, растворился среди своих соратников. И что это было? Значит, она все-таки не безразлична ему… Ну, почему, почему он встал на этот путь, зачем присоединился к Волдеморту?!
— Лили? Ты в порядке? – рядом с ней опустился Ремус.
— Да, — она снова тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. – Все хорошо.
Привычно огляделась в поисках Джеймса и тут вспомнила, что ее отвлекло перед этой странной встречей.
— Джеймс? – спросила она Ремуса, помогшего ей подняться.
— Он в порядке, — ответил тот, выделив слово «он».
Лили похолодела. Тон, каким он это сказал… Значит, кто-то пострадал, и сильно пострадал. Однако битва не была закончена, и Лили снова включилась в схватку, изо всех сил стараясь подавить страх.
Оставшиеся на ногах Пожиратели, поняв, что им на этот раз не выйти победителями, аппарировали, оставив почти разрушенный дом. Теперь можно было перевести дыхание и позаботиться о раненых. А раненых было много. И, увы, в большинстве своем ранения были достаточно серьезные. У Стерджиса Подмора была обожжена правая рука, висевшая безжизненной плетью, Доркас Медоуз едва стояла на ногах, прислонившись к стене, после двойного Круциатуса.
Лили быстро пробиралась мимо измотанных товарищей к невероятному обвалу недалеко от двери, возле которого еще издали заметила вихрастую макушку Джеймса. Он стоял на коленях, как и Ремус с Питером, и уже это вызывало тревогу. Лили едва успела облегченно вздохнуть, поняв, что Джеймс отделался лишь царапиной, как в следующую секунду поняла, что со скорбным выражением на бледном лице он склонился над безжизненным Сириусом.
— Что с ним? – спросила Лили и сама не узнала своего сдавленного голоса.
— Попал под обвал, — глухо объяснил Ремус. – Когда тут под чьим-то шальным заклинанием стена рухнула. Острый обломок вошел ему в плечо.
Питер неловко переступил с ноги на ногу, а Лили только теперь заметила, что плечо у Сириуса в крови, которая пульсирующими толчками вытекала из рваной раны: злополучный обломок успели вытащить. Она быстро опустилась на колени и прозондировала рану, проведя над ней палочкой.
— Его надо срочно в больницу, — вынесла она вердикт, — у меня просто нет нужных зелий, а рану надо обработать. Немедленно.
— Что тут у вас? – раздался сзади голос Грюма.
— Сириуса надо срочно госпитализировать, сэр, — повернулась к нему Лили.
Грюм мгновенно оценил ситуацию и кивнул.
Это был далеко не первый случай, когда кто-то из них после очередного сражения оказывался в больнице. Каждый раз сердце тревожно замирало, и в голове билась одна мысль: только бы выжил, только бы все было хорошо… Ремус в таких ситуациях замирал неподвижно, ровно статуя, Питер сжимался в комок, становясь еще более незаметным, чем обычно, а Джеймс начинал метаться, как бешенный снитч.
И в этот раз в Мунго, пока они ждали вердикта врачей, Джеймс, до сих пор пребывавший в оцепенении, теперь чуть ли не бился головой о стену, говоря, что это все из-за него.
— Глупости, милый, — ласково произнесла Лили, обняв его и пытаясь успокоить. – При чем здесь ты? Виноваты только проклятые Пожиратели.
— Не-е-ет, — с нотками отчаяния в голосе протянул Джеймс. – Это ведь я должен был оказаться под тем завалом. Сириус попал под него, спасая меня.
— Не говори ерунду, Джим, — поддержал Лили Ремус, устало прислонившийся к стене.
Время в ожидании тянулось, как резина. Наконец, открылась дверь, и в коридор вышел целитель.
— Ну, скажу я вам, — произнес он, оглядев их встревоженные лица, — ваш друг – просто счастливчик. Осколок едва не задел сердце, еще чуть-чуть, и ему бы уже ничто не помогло. А так он скоро поправится. Невероятное везение!
Больничный коридор сотряс дружный крик: «УРА!» Целитель добродушно усмехнулся. Сколько на своем веку он видел таких вот глаз, смотрящих на него с отчаянной надеждой. И он всегда радовался, когда мог сообщить хорошие новости, когда видел облегчение и счастье, вспыхивавшее в глазах родственников и друзей его пациентов. В этом он видел смысл своей жизни.
* * *
Это был самый ужасный учебный год в жизни Марлин. Без Сириуса, без друзей в Хогвартсе было невообразимо тоскливо. Единственным светлым моментом стала поездка на свадьбу Джеймса и Лили на Рождественских каникулах. Даже изучение тайных ходов и загадок замка перестало радовать, и большей частью Марлин сидела с книгой в спальне или в гостиной, лишь иногда выходя побродить на улицу. Соседки быстро перестали к ней цепляться, поняв, что это небезопасно, так что она все время была одна.
Экзаменов и окончания учебного года Марлин ждала как избавления. Никогда раньше она бы не подумала, что может так стремиться покинуть Хогвартс. Хорошо хоть письма от Сириуса приходили часто, иначе бы она просто сошла с ума от тоски и тревоги.
И вот, наконец, она едет домой, чуть ли не считая минуты до прибытия на вокзал Кинг-Кросс. Сириуса, стоящего на платформе рядом с ее родителями, Марлин заметила еще из окна поезда и едва поверила своим глазам: одет он был совершенно невероятно, особенно для представителя чистокровной семьи. Рубашка-то еще ничего, но видеть на нем потертые джинсы было весьма… необычно. Марлин хихикнула, подумав, что он наверняка делает это нарочно, чтобы лишний раз позлить родственников. Подхватив чемодан, она тут же кинулась к выходу, не дожидаясь, пока Хогвартс-экспресс окончательно остановится.
Сириус искал ее среди выходивших студентов, и, когда нашел, его удивительные синие глаза счастливо вспыхнули, и Марлин почувствовала себя так, словно вернулась домой из длительного путешествия. Она метнулась к нему и обняла крепко-крепко, уткнувшись носом в расстегнутый ворот рубашки.
— Как же я скучала по тебе!
— Я тоже скучал, радость моя.
Марлин почувствовала в его голосе улыбку и тихонько засмеялась. Она так любила, когда он называл ее «радость моя» — это звучало так тепло и так искренне…
— Хм, дорогая, а с нами ты не хочешь поздороваться? – раздался рядом чуть насмешливый мамин голос.
— Ой, — Марлин оторвалась от Сириуса и бросилась обнимать родителей, — я вам очень-очень рада, не думайте…
— Да все мы понимаем, дочка, — улыбнулся папа, поцеловав ее в макушку. – Поедешь с нами на машине или с Сириусом на мотоцикле?
Марлин слегка покраснела и неуверенно посмотрела на родителей – обижать их не хотелось, но… Они переглянулись и рассмеялись.
— Можно было и не спрашивать, Марк! – весело воскликнула мама.
— А вы точно не обидитесь? – все еще неуверенно спросила Марлин.
— Ну что ты, родная, на что тут обижаться? Может, тебе в это сложно поверить, но мы тоже когда-то были молодыми.
Марлин только рассмеялась. Все-таки у нее самые лучшие родители на свете!
По Лондону они ехали как на самом обычном мотоцикле, не отрываясь от земли и не слишком быстро. Зато за городом поднялись в воздух и помчались с бешеной скоростью. Марлин, крепко обняв Сириуса, прижалась щекой к его спине. Понаблюдав некоторое время за уходящими вниз полями, она закрыла глаза, чувствуя, как ветер треплет ее волосы. Впечатление было, будто из темного чулана она вырвалась на яркое солнце. Наконец-то, закончился этот бесконечный год, и теперь им с Сириусом больше не придется расставаться.
19.10.2011 Глава 46
В Ордене скоро узнали о том, что Ремус – оборотень, но, к великому удивлению последнего, к этой новости отнеслись совершенно спокойно. В свое время фамилия Блэк вызвала гораздо больше эмоций.
— Просто они уже успели узнать тебя и поняли, что на самом деле ты – белый и пушистый, — весело заявил Джеймс на его недоумение.
Некоторые из членов Ордена даже поглядывали на него с состраданием, особенно женщины. А Доркас Медоуз огорошила его предложением устроить к себе в качестве продавца. Она держала книжный магазин – не такой крупный, как «Флориш и Блоттс», зато у нее можно было найти настоящие раритеты.
— Я слышала, ты никак не можешь найти работу, а мне как раз нужен продавец, — небрежно заявила она однажды, словно в ее предложении не было ничего необычного.
Ремус с горячей благодарностью согласился – он уже давно отчаялся найти хоть что-нибудь. К тому времени даже Питер устроился мелким клерком в Министерство, и только Ремус постоянно получал бесконечные отказы. И все-таки он осторожно поинтересовался:
— А тебя не смущает, что твой работник будет ненадолго исчезать каждый месяц?
Работа была не слишком сложная, и Ремус быстро с ней освоился. К тому же он постоянно находился среди книг, которые страстно любил с детства. Родители были просто счастливы за него, а друзья решили отметить его первый рабочий день вечеринкой. Ввиду военного времени, вечерирнка была небольшой и довольно тихой – камерной. Но все равно было приятно.
На следующий день они всей толпой пришли в магазин: посмотреть, как там Ремус справляется. Небольшое помещение, сплошь заставленное книжными стеллажами, освещалось хрустальными шарами, что создавало атмосферу уюта и интимности.
— Здорово тут! – хором произнесли Сириус и Джеймс, даром, что к книгам ни у того, ни у другого отродясь особой тяги не было.
Питер только покивал молча. Зато Лили заинтересовалась магазином всерьез, и Ремус даже устроил ей небольшую экскурсию, которая привела ее в полный восторг.
— Все. Теперь книги буду только здесь покупать, — заявила она, вернувшись к прилавку с двумя внушительными томами в руках.
— А меня в школу авроров приняли! – похвасталась Марлин.
Недавно она вступила и в Орден Феникса и с азартом занималась обучением и тренировками, чтобы побыстрее начать участвовать в операциях.
— Что это тут за сборище? – раздался знакомый голос от дверей, и, обернувшись, они увидели Медоуз, которая разглядывала их компанию, иронично приподняв брови. Выражение лица у нее в этот момент было точь-в-точь как у МакГонагалл.
— Ой, Доркас, и ты здесь? – театрально удивился Сириус, точно открытие какое сделал.
Та только усмехнулась.
— Ладно, Рем, мы пойдем – не будем тебе мешать, — заявил Джеймс, и они в тот же момент исчезли.
Ремус с улыбкой посмотрел им вслед – они одним только своим присутствием удивительно умели поднять настроение и вдохнуть уверенность в себе.
— Хорошие у тебя друзья, — задумчиво произнесла Доркас.
— Не то слово!
* * *
Лили закрыла дверь за почтальоном и торопливо вскрыла письмо от родителей. Собственно, Джеймс не видел, от кого письмо. Но магловские почтальоны приносили им письма только от мистера и миссис Эванс, все остальные посылали сов. Лили начала читать, и улыбка сразу исчезла с ее лица, зато между бровей появилась озабоченная складка. Она медленно опустилась в первое попавшееся кресло, не отрываясь от письма.
— Лили? Что случилось? – с некоторым опасением спросил Джеймс: в нынешнее время могло произойти что угодно.
Лили подняла голову и, заметив его встревоженный взгляд, улыбнулась, успокаивая:
— Родители приглашают нас в гости…
— Так это же хорошо, — недоуменно произнес Джеймс.
— Ты не дослушал. Петунья с мужем приезжают к ним, и они хотят, чтобы мы тоже приехали на эту встречу.
— И в этом не вижу ничего страшного. Пообщаемся с родственниками…
— Ты просто не знаешь, что за тип ее Дурсль, — мрачно вздохнула Лили.
Джеймс рассмеялся и взлохматил себе волосы:
— Да ладно, Лил, мы с тобой схватки с Пожирателями переживали, неужели не перенесем какого-то напыщенного индюка? А если он будет очень сильно нас доставать, можно будет тряхнуть стариной и сотворить с ним что-нибудь мародерское.
Лили тоже засмеялась и мотнула головой, прогоняя остатки плохого настроения. Она вскочила и, обняв его, прошептала:
— Ты у меня самый лучший!
Джеймс поцеловал ее и с лукавой улыбкой заметил:
— Кто бы мог подумать, что ты когда-нибудь будешь радоваться моему призыву к мародерским шалостям…
— Кстати о шалостях, — Лили весело сощурилась. – Мне кажется, нам стоит одеться не в магловскую одежду, а в мантии…
Они весело рассмеялись, представив, какой эффект произведут.
Мистер и миссис Эванс встретили их радушно, чего нельзя сказать о Дурслях.
— Мама, как ты могла! – взвизгнула Петунья, едва завидев сестру.
Лили поморщилась, и Джеймс легонько сжал ее пальцы, призывая к терпению.
— Я тоже рада видеть тебя, Туни, — с убийственной иронией в голосе произнесла она.
— Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, вы же сестры! – попыталась урегулировать ситуацию миссис Эванс.
Петунья презрительно хмыкнула и смерила родственников недовольным взглядом.
— Могли бы хоть одеться нормально! – буркнула она, с выражением омерзения на лице разглядывая их повседневные черные мантии.
Джеймс приподнял брови и в упор посмотрел ей прямо в глаза. Петунья слегка побледнела и отступила назад.
— Дорогая, что случилось? – в гостиную вошел здоровенный толстяк с крайне неприятным лицом.
— Ничего, дорогой, — процедила Петунья, бросив на мать недовольный взгляд. – Просто мама решила пригласить мою сестру с мужем!
Джеймс же, увидев их рядом – тощую, как палка, Петунью и толстого, как воздушный шарик, Дурсля, – не выдержал и фыркнул. В одежде они тоже придерживались противоположных вкусов: Петунья была в светло-розовом платье с рюшами, а ее супруг – в простом строгом костюме.
— Джим! – укоризненно прошептала Лили, сделав большие глаза, но сама при этом едва сдерживала улыбку.
Джеймс тут же состроил торжественное выражение лица и протянул Дурслю руку:
— Приятно познакомиться. Джеймс Поттер.
Тот издал непонятный звук, больше всего похожий на хрюканье, но протянутую руку пожал, пробормотав:
— Вернон Дурсль.
Правда, при этом у него было такое лицо, словно он боялся, что Джеймс его укусит, и, едва прикоснувшись к его ладони, сразу отдернул руку. Миссис Эванс облегченно вздохнула, решив, что конфликта удалось избежать. По крайней мере, пока.
— Вижу, вы уже познакомились! – в комнату вошел мистер Эванс.
— Можно сказать и так, — пробормотала Лили, но тихонько, чтобы отец не услышал.
— Туни, не принесешь всем чаю? – попросила миссис Эванс.
Петунья скривилась: она явно не рвалась проявлять к сестре гостеприимство, но под давлением родителей сдалась. В ее отсутствие Дурсль решил установить контакт с родственниками и принялся рассказывать про свою фирму, выпускавшую сверла, которой он очень гордился. У Лили сразу сделалось неимоверно тоскливое лицо, и Джеймс улыбнулся ей и подмигнул. Из речи Вернона он не понял и половины, впрочем, он не очень-то и слушал. Вместо этого он тихонько прошептал Лили:
— Надо было взять с собой Бродягу.
Она прыснула в кулак, но тут же сделала серьезное лицо и метнула в него укоризненный взгляд. Зато она заметно повеселела, видимо, представив, что мог бы устроить Сириус, если его довести до смертной скуки речами Дурсля. Этот последний глянул на нее подозрительно и вдруг спросил:
— А вы где работаете?
— Мы еще не работаем, — ответил Джеймс. – Лили учится на целителя…
— На кого?!
— На врача, — быстро пояснила Лили.
— А-а, — похоже, данная профессия Дурсля не слишком впечатлила.
— А я на… хм… — Джеймс бросил на жену беспомощный взгляд.
Ее родители поперхнулись, похоже, из последних сил стараясь не рассмеяться, у Дурсля вытянулось лицо, и Джеймс озадачился вопросом, что же такое она сказала. В этот момент вернулась Петунья с подносом в руках, который тут же водрузила на стол, все с той же недовольной миной на лице.
Когда все устроились, Дурсль вернулся к прерванному разговору:
— Если вы оба не работаете, на что же вы живете?
— Род Поттеров весьма состоятелен, — невинно вставила Лили, с удовольствием наблюдая, как в глазах Дурсля мелькнула зависть.
— Золотая молодежь! – презрительно фыркнула Петунья. – Вместо того, чтобы делать что-то полезное, они под крылышком родителей их денежки проедают!
Джеймс вздрогнул – напоминание о родителях все еще было болезненно для него, – и Лили быстро сжала его руку, успокаивая. Мистер и миссис Эванс, испуганно посмотрели на него, кажется, собираясь приструнить старшую дочь, но Лили отреагировала первая.
— Родители Джеймса погибли в прошлом году, — с нажимом произнесла она, сверля Петунью неприязненным взглядом. – И я была бы тебе очень благодарна, дорогая сестра, если бы ты умерила свой сарказм.
У Петуньи хватило совести смутиться, но извиняться она не стала.
В общем, общение проходило в «дружеской» обстановке, и Джеймс вздохнул с облегчением, когда они, наконец, покинули дом Эвансов, понадеявшись, что ему больше не придется встречаться с четой Дурсль.
* * *
В конце августа Лили получила письмо от Петуньи, в котором та сообщала, что их родители погибли в автокатастрофе.
В тот день у Джеймса, Лили, Марлин и Сириуса выдалось свободное время и они вчетвером устроились в гостиной их дома, обсуждая планы на будущее, шутя и смеясь. Разговор зашел о еде, и парни заявили, что они готовят ничуть не хуже девушек, а когда те иронично усомнились, на спор пообещали приготовить пирог.
Девушки как раз делали ставки, когда пришел почтальон.
Вскрыв конверт, Лили сначала не поверила глазам, потом у нее мелькнула безумная мысль, что Петунья просто издевается над ней, но, в конце концов, сухие слова короткого письма отпечатались в сознании:
«Мама и папа разбились, когда ехали домой из театра – какой-то грузовик вылетел из-за угла и смял их машину. Похороны состоятся двадцать шестого августа».
Лили побледнела и покачнулась – чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за край стола, перед которым она стояла. Из кухни доносились веселые голоса Джеймса и Сириуса, но ей казалось, что эти голоса звучат из другого мира.
— Лили? Что с тобой? – словно сквозь густой туман к ней пробился встревоженный голос Марлин.
Марлин обеспокоено смотрела на подругу, которая, прочитав письмо, будто впала в оцепенение. Она даже не сразу услышала, когда Марлин ее позвала. Наконец, Лили повернулась и несколько мгновений смотрела на нее, словно не совсем осознавая, кого видит перед собой, а потом молча протянула ей листок, исписанный острым почерком. Марлин озадаченно нахмурилась и начала читать. В следующую секунду она тихо вскрикнула и порывисто обняла Лили. Та, все еще в прострации, никак на это не отреагировала.
Те примчались сразу же, услышав панику в ее голосе, и при виде бледной, безразличной к окружающему Лили, Джеймс тут же подскочил к ней и, обняв, встревожено спросил, что случилось. Сириус же послал Марлин вопросительный взгляд, и она протянула ему письмо. Лили, оказавшись в объятиях Джеймса, перестала напоминать статую, но ожила она только для того, чтобы разрыдаться – отчаянно, взахлеб, изо всех сил вцепившись в Джеймса.
— Лили, родная моя, милая, что с тобой?!
Джеймс крепко прижал ее к себе, гладил по голове, пытаясь успокоить, и постепенно она перестала дрожать, притихла в его объятиях, только тихонько всхлипывала. Джеймс вопросительно посмотрел на Марлин и Сириуса, и тот, чтобы снова не вызвать у Лили истерику, опять же молча показал ему письмо Петуньи. Джеймс побелел, как недавно Лили, и еще крепче стиснул жену в объятиях. Он как никто понимал, что она сейчас чувствует, слишком свежа еще была память о смерти его собственных родителей. Марлин растерянно посмотрела на Сириуса, взглядом спрашивая, что делать. Но тот только грустно качнул головой и мягко сжал ее ладонь – тут уже ничем не поможешь.
— Двадцать шестое – это сегодня, — вдруг глухо произнесла Лили и обреченно добавила: – Уверена, она нарочно это сделала.
Джеймс с Сириусом переглянулись и хором произнесли:
— Собираемся!
В церковь они успели к самому концу, когда родные и друзья уже прощались с усопшими. Лили, не обращая ни на кого внимания, двинулась прямо к гробу. Марлин же наоборот огляделась по сторонам, пытаясь вычислить Петунью среди огромного количества собравшихся здесь людей. Она много о ней слышала далеко не лестного, но не думала, что можно ненавидеть родную сестру настолько, чтобы не пустить ее на похороны родителей. Сириус, догадавшись, кого она ищет, кивком указал на высокую белобрысую дамочку. Марлин удивленно уставилась на нее: да не может быть, чтобы это была сестра Лили!
Петунья, поджав губы, в свою очередь, прожигала их компанию ненавидящим взглядом. Лили же точно и не видела никого: она замерла рядом с гробом и смотрела на него, не отрываясь. По лицу ее текли слезы. Джеймс обнял ее за плечи и что-то шептал на ухо. Лили, наконец, отмерла и наклонилась, чтобы в последний раз поцеловать родителей. Следом за ней склонился Джеймс.
— Пошли, — Сириус потянул Марлин за собой, чтобы тоже попрощаться с мистером и миссис Эванс.
Склонившись над гробом, Марлин содрогнулась: у женщины была обожжена правая часть лица, а у мужчины длинный глубокий порез шел ото лба до самой шеи. Что же должна была почувствовать Лили, увидев своих родителей в таком виде?
Собравшиеся на похороны люди отнеслись к Лили гораздо более тепло и сочувствующе, чем родная сестра. Ее обнимали, говорили какие-то утешающие слова, впрочем, совершенно бесполезные и ненужные. Лили молча кивала, иногда отвечала пару слов, ни на секунду при этом не выпуская руки Джеймса, который и сам был смертельно бледен. Мало того, что он переживал за жену, так к тому же вся обстановка похорон напоминала ему о собственной не такой давней потере. Сириус замер рядом с другом, положив ему руку на плечо. Джеймс только бросил на него мимолетный взгляд, но этого было вполне достаточно, чтобы они поняли друг друга.
Когда последние цветы были возложены на свежую могилу и пришедшие на похороны начали расходиться, Петунья, до сих пор державшаяся в стороне, приблизилась к сестре, сопровождаемая своим толстым мужем.
— Зачем ты явилась?! – зло прошипела она.
Лили, все еще с трудом воспринимавшая окружающее, отшатнулась, едва не упав.
— Ты – позор нашей семьи! Как ты посмела?! – продолжала тем временем наступать Петунья. – И почему ты, хотя бы ради такого случая, не можешь одеться нормально?!
Одеты все четверо были, действительно, не самым подходящим для похорон образом, поскольку искать траурную одежду не было времени и они аппарировали, кто в чем был. То есть девушки – в светлых платьях, Сириус – в своей любимой кожаной куртке, и один только Джеймс – в черной мантии. Лили прижалась к мужу, ища у него защиты, и тот уже хотел что-то сказать, но Сириус его опередил.
— Знаешь что, Петунья? – сощурившись, процедил он своим холодным блэковским тоном, от которого дрожь пробирала. — Всегда знал, что ты – стерва, но не думал, что настолько. Оставь Лили в покое, иначе смотри – как бы с тобой чего не случилось…
Петунья сначала покраснела, потом побледнела, а, увидев, как Сириус демонстративно достал палочку, нервно сглотнула и поспешно отступила. Ее муженек хотел было возмутиться, но она ему не дала, быстро утащив прочь.
— Она меня ненавидит! – сдавленно произнесла Лили и снова разрыдалась, уткнувшись Джеймсу в грудь.
Тот крепко обнял ее и, ласково гладя по волосам, тихонько прошептал:
— Ш-ш, родная, не плачь. Она того не стоит. Пошли домой.
— Сохатый? – Сириус вопросительно посмотрел на друга, и тот отрицательно мотнул головой.
В следующее мгновение они с Лили аппарировали.
Джеймс добился, чтобы Лили на некоторое время отстранили от боевых заданий. Он поначалу вообще хотел, чтобы она отдохнула, посидела дома, но Лили воспротивилась, сказав, что она тогда с ума сойдет от тоски, и лучше уж у нее будет хоть какое-нибудь занятие. В конце концов, аналитическая работа тоже важна для Ордена. И всегда кто-нибудь из друзей, кто в этот момент не был занят, оставался с Лили в штабе, чтобы она не была одна.
Две недели спустя Сириус пригласил всех в гости к своей кузине Андромеде, заявив, что ее дочь – лучший антидепрессант.
Не успели они войти в дом Тонксов и поздороваться с хозяевами, как с диким воплем Сириусу на руки кинулся маленький вихрь, на проверку оказавшийся шестилетней девчушкой с волосами неистово фиолетового цвета.
— Привет, подруга! – улыбнулся он, чмокнув девочку в щеку.
— Сириус! Я так скучала! Почему не заходишь к нам?! – возмущенно затараторила она, обняв его за шею.
Марлин разглядывала ее с огромным любопытством. Сириус рассказывал про свою племяшку-метаморфа, но одно дело – слышать, и совсем другое – видеть собственными глазами.
— Извини, совсем времени свободного нет, — покаялся Сириус и, предупреждая дальнейшие возмущения, предложил: – А ты не хочешь с гостями поздороваться и познакомиться?
Девчушка заинтересованно стрельнула в их сторону темными глазищами и кивнула.
— Ну, парней ты уже знаешь…
Означенные парни улыбнулись ей, и она заулыбалась в ответ.
— А это Лили и Марлин.
Девочка скользнула с рук Сириуса вниз, по пути преобразившись в маленькую копию своей матери, и важно сделала книксен.
— Рада знакомству.
Лили с Марлин с улыбкой переглянулись, что не помешало им ответить на приветствие со всей серьезностью.
— Знакомьтесь, девушки, это – Тонкс, — продолжил Сириус взаимные представления. – Прошу любить и жаловать. На самом деле ее зовут Нимфадора…
На этом месте девочка скривилась, ее волосы вспыхнули пурпуром, и Сириус с лукавой улыбкой заключил:
— Но лучше не называйте ее так, если не хотите поссориться.
Затем он представил свою кузину и ее мужа, и Марлин подумала, что в семье Блэк необычайная красота, наверное, является наследственной чертой, присущей всем представителям рода. Она понадеялась, что это свойство передастся и их с Сириусом детям. И тут же хмыкнула про себя: между ними еще даже о свадьбе разговора не было, а она уже о детях размечталась!
Насчет антидепрессанта Сириус оказался совершенно прав: очень быстро Лили заметно повеселела, заулыбалась и даже иногда смеялась. Глядя на неугомонную Тонкс, которая каждые десять минут меняла хотя бы цвет волос и болтала, не умолкая, невозможно было не улыбаться. Джеймс с Сириусом обменялись довольными взглядами – Лили оживала на глазах.
За столом Тонкс вскоре надоело сидеть на одном месте, и она перебралась со своего стула на колени к Ремусу.
— Ну, все, Рем, сегодня ты – нянька! – ухмыльнулся Сириус.
— Дора! – угрожающе произнесла ее мать, но та не очень-то и испугалась и ответила матери упрямым взглядом.
— Да ладно, Андромеда, — мягко произнес Ремус, — пусть сидит. Мне она не мешает.
Дора весело сверкнула глазами и расплылась в довольной улыбке.
— Избалуете вы мне дочь! – с притворным возмущением вздохнула Андромеда.
У Тонксов они прогостили допоздна, заигравшись в саду с малышкой. Парни смеялись, что в девушках проснулся материнский инстинкт, и были, в общем-то, правы. Лили даже тихонько прошептала Марлин:
— Хочу ребенка.
Марлин кивнула – она тоже была бы не прочь иметь такую дочку. Она привычно повернулась к Сириусу, но обнаружила, что того нет рядом. И когда, а главное — куда, он успел исчезнуть?
Сириус обнаружился неподалеку – возле беседки, увитой цветами, – о чем-то беседующим с кузиной.
— Что скажешь, сестренка? – спросил он с улыбкой.
Марлин замерла: конечно, очень нехорошо подслушивать, но ей стало ужасно любопытно. Тем более, как выяснилось в следующее мгновение, говорили они о ней.
— Хорошая девочка. По-моему, идеально тебе подходит. Ты уже сделал ей предложение?
— Нет, — Сириус резко помрачнел.
— Почему? – Андромеда посмотрела на кузена с некоторым недоумением, а Марлин и вовсе навострила ушки: этот вопрос и ее беспокоил.
Сириус вздохнул:
— Я боюсь за нее, Меди. Сама знаешь, что будет, если об этом узнает кто-нибудь из нашей «драгоценной» семейки. Не погнушаются ведь и убийством, лишь бы сохранить чистоту крови. А они обязательно узнают…
Так вот в чем дело! А Марлин-то уже начала бояться, что проблема в ней.
— Понимаю. Но ты не можешь откладывать вечно.
— Я знаю, — Сириус невесело усмехнулся и добавил: – Может, мне фамилию сменить?
— Не поможет, — фыркнула Андромеда.
Марлин тихонько отступила назад. В этот момент она ненавидела семью Сириуса. Ну, почему всю жизнь они разрывают его на части?! Они же выжгли его с родословного древа, какое им теперь дело до его жизни?!
От грустных размышлений ее отвлекла малышка Тонкс, буквально врезавшаяся в нее.
— Ой, извини! – вскрикнула она и тут же быстро зашептала, сделав большие глаза: – Спрячь меня!
— А что случилось? – так же шепотом поинтересовалась Марлин.
— Я – аврор на задании. Мне надо найти убежище.
— Поздно, Тонкс, ты попалась! – заявил появившийся следом за ней Ремус.
— Живой не дамся! – заявила девчуха и с визгом кинулась напролом.
Ремус, не ожидавший такой атаки, даже покачнулся. Марлин рассмеялась и подмигнула ему. Сразу стало как-то легче, и все проблемы в это мгновение отступили. Интересно, эта малышка на всех так действует?
— Присоединяйся, Марлин, — предложил Ремус. – Мы с Питом – Пожиратели, Тонкс – аврор, а Лили с Джеймсом – мирные жители, которых она спасает. Кем будешь?
— Пожалуй, для равновесия я буду аврором.
— Кстати, ты Бродягу не видела?
— Кто меня ищет? – спросил возникший словно ниоткуда Сириус. Веселый и улыбающийся, будто не было только что тяжелого разговора с кузиной.
Ремус принялся снова объяснять игру, а Марлин задумалась, как ей убедить Сириуса, что не надо за нее бояться, что, какая бы опасность ей ни грозила, она предпочитает быть с ним в любом случае.
* * *
Осень выдалась удивительно теплой и красивой. Как это ни странно для Англии, чаще стояла солнечная погода, лишь изредка опускались туманы или брызгал легкий дождик. В редкие свободные минуты вся компания выбиралась куда-нибудь на пикник или просто побродить на природе. К большому сожалению Лили, Алиса почти никогда не присоединялась к этим вылазкам. В свободное от орденских обязанностей время подруги виделись гораздо реже, чем обеим хотелось бы. Тем ценнее были встречи, в одну из которых они сообщили друг другу, что обе ждут ребенка. Пару секунд они пораженно молчали, хлопая глазами, а потом рассмеялись.
— Ну, надо же, как у нас все синхронно! – весело воскликнула Алиса. – Замуж вышли почти одновременно. Ребенка родим в одном и том же месяце…
— Да, забавно, — согласилась Лили и подумала, как жаль, что ее родители не дожили до появления внука. Они так этого хотели!
— Эй, подруга, не кисни! – Алиса как всегда почувствовала перемену в ее настроении. – Тебе теперь нельзя грустить.
Лили благодарно ей улыбнулась. Без поддержки друзей, их постоянной заботы и внимания все эти два месяца Лили, наверное, не смогла бы так быстро справиться с горем и начать жить дальше.
— А ты уже сказала Фрэнку? – спросила она.
Алиса помотала головой.
— И я нет. Хочу сегодня вечером сообщить.
— О! Я тогда тоже сегодня вечером, а потом поделимся впечатлениями: как они воспримут.
Подруги заговорщицки улыбнулись друг другу.
19.10.2011 Глава 47
Вечером Лили организовала ужин при свечах, и Джеймс заинтересованно наблюдал за ее приготовлениями, но пока ничего не спрашивал. Она тихонько напевала, накрывая на стол, и весело поглядывала на мужа. Интересно, когда любопытство победит и он начнет выяснять, с чего вдруг такая торжественность?
Настроение было просто чудесное. Хотя Лили немного волновалась, как Джим воспримет новость, главной эмоцией был сияющий восторг, переполняющий ее и рвущийся наружу. Было так удивительно сознавать, что внутри тебя зародилась новая жизнь, что там уже начал расти маленький человечек. Это было самым необыкновенным чудом, с которым ничто не могло сравниться.
— У нас какая-то годовщина, а я забыл? – спросил Джеймс, когда они сели за стол.
Полумрак, озаряемый лишь светом двух свечей, создавал ощущение сказки и праздника одновременно.
— Нет, — Лили покачала головой, загадочно улыбнувшись.
— Тогда в честь чего вся эта романтика?
— В честь очень важного события, — объявила Лили, наливая Джеймсу красного вина, а себе — сока.
Тот проследил за ее манипуляциями, удивленно приподняв брови.
— А себе почему не наливаешь? – поинтересовался он.
— А мне теперь нельзя алкоголь… — многозначительным тоном произнесла Лили.
На лице Джеймса быстро сменялся калейдоскоп эмоций: недоумение, удивление, недоверие, понимание и, наконец, ужас и восторг одновременно.
— Ты хочешь сказать…
— У нас будет ребенок.
Несколько мгновений он разглядывал ее, точно впервые увидел, а потом вдруг вскочил и, схватив в охапку, принялся кружить ее по комнате. Лили счастливо рассмеялась, обняв его за шею. Примерно такой реакции она и ожидала.
Джеймс замер, не выпуская ее из объятий и глядя на нее совершенно обалдевшим счастливым взглядом.
— Я стану отцом… — выдохнул он. – Поверить не могу, у нас будет сын!
— С чего вы взяли, мистер Поттер, что это мальчик? – с притворной суровостью спросила Лили, едва сдерживая улыбку. – А вдруг – девочка?
— Не-ет, миссис Поттер, — Джеймс весело мотнул головой, – я точно знаю, что мальчик.
— Спорим?
— Спорим!
В его глазах заплясали знакомые веселые огоньки, и Лили, насмешливо улыбнувшись, взлохматила его шевелюру и поцеловала, тут же забыв обо всем на свете, словно в мире остались только они вдвоем… точнее втроем.
Лили окончательно отстранили от участия в сражениях, да она, собственно, и не возражала. Другой работой в Ордене она тоже была не слишком загружена: Джеймс заявил, что ей надо беречь себя и больше отдыхать, так что никаких ночных бдений и вызовов. Лили теперь большую часть времени проводила дома, лишь изредка наведываясь в штаб Ордена. На курсах целителей, опять же по настоянию Джеймса, Лили перевелась на экстерна, чтобы пореже покидать дом. И все бы хорошо, но теперь ее еще больше терзал страх за Джеймса. Он нередко возвращался домой поздно ночью, и Лили ждала его, порой засыпая прямо в кресле. Хоть он и ругался, и говорил, чтобы она шла спать, не дожидаясь его, но Лили просто не могла спокойно отдыхать, когда он где-то рисковал жизнью. Она до дрожи боялась, что с очередного вызова он вернется искалеченный. Или не вернется вовсе.
Зато они чаще стали видеться с Алисой, которую тоже отстранили от активной деятельности в Ордене, и которая тоже беспокоилась за мужа –подруги служили друг другу утешением и опорой. Как обещали, они поделились тем, как их мужья восприняли новость о своем отцовстве. Алиса была вполне довольна произведенным впечатлением: Фрэнк сначала не мог поверить, а когда поверил, очень обрадовался. Правда, он отреагировал не столь бурно, как Джеймс, ну так Фрэнк всегда отличался гораздо более спокойным характером.
Сидя дома, чтобы заняться чем-то полезным, Лили обустроила себе небольшую лабораторию в одной из комнат первого этажа, где варила лекарственные зелья. В особенности — заживляющие, в которых постоянно была необходимость.
Впрочем, днем у Лили не было возможности заскучать, поскольку к ней постоянно забегали друзья, кто на данный момент был свободен. Она сильно подозревала, что Джеймс просил их приглядеть за ней в его отсутствие, чтобы быть уверенным, что с ней все в порядке.
Чтобы развеять свою и их тревогу, Лили постоянно придумывала какие-нибудь нейтральные разговоры, чаще всего о школьных временах. Однажды, когда компанию ей составлял Ремус, она спросила:
— Я давно задаюсь вопросом: каким образом вы четверо, такие разные, умудрились подружиться?
— Нет, я понимаю – Джеймс и Сириус. Они не сойтись просто не могли…
Эти двое действительно порой казались единым целым. Было время, когда Лили даже ревновала Джеймса к Сириусу. Ей казалось, что друг для него значит больше, чем она. Но потом поняла, что Джеймс любит их обоих по-разному, но одинаково сильно, и для каждого из них в его сердце особое место, которое больше никто занять не может.
— А ты знаешь, что их знакомство началось с драки? – неожиданно спросил Ремус, отложив газету.
— Как это? – удивленно хлопнула ресницами Лили.
— А вот так. Едва встретились на вокзале перед первым курсом, как тут же подрались.
Лили ошеломленно покачала головой – представить себе Джеймса и Сириуса дерущимися она была просто не в состоянии. И с любопытством поинтересовалась:
— А из-за чего?
— Кто их знает? – Ремус пожал плечами. – Спроси у них.
И она спросила, когда была очередь Сириуса охранять ее. Он, устроившись на подоконнике, развлекал ее байками из их мародерских похождений, старательно пытаясь при этом скрыть от нее свою обеспокоенность чем-то.
— Сириус, а из-за чего вы с Джеймсом подрались перед первым курсом?
— Откуда ты знаешь? – удивленно округлил тот глаза.
— Рем сказал. Ну, так что?
— Да из-за ерунды, — Сириус улыбнулся воспоминаниям и принялся рассказывать историю их знакомства, — …а потом мы вместе начистили морду какому-то слизеринцу. Вот так и подружились.
Лили только головой покачала – мальчишки! Как можно подружиться, подравшись? А ведь с тех пор они не то что не дрались больше ни разу, так и никогда не ссорились. Вряд ли вообще на свете существовало что-то или кто-то способное их поссорить.
У Марлин же Лили поинтересовалась:
— Вот ты с ребятами с самого начала дружила. А как ты поняла, что Сириус для тебя уже не просто друг?
Марлин, с любопытством разглядывавшая фотографии на каминной полке, задумалась и несколько минут молчала, сосредоточенно нахмурившись.
— Даже не знаю. Иногда мне кажется, что я влюбилась в него с первого взгляда. А поняла… Наверное, когда другие девчонки начали за ним бегать. Ведь просто шагу невозможно было ступить, чтобы не услышать что-нибудь вроде: «Ах, Сириус! Какой он красивый! А какой он умный!..» — Марлин забавно передразнила тех самых девушек, и Лили рассмеялась.
— Бедная! Как тебе, наверное, тяжело было!
— Не говори, — Марлин скривилась. – У меня постоянно возникало желание их заколдовать, чтобы перестали пялиться, — и, немного помолчав, уже с сияющей улыбкой добавила: – Но это все ерунда, потому что он меня любит, а это самое главное!
Лили кивнула с понимающей улыбкой. Ей тоже казалось, что рядом с тем фактом, что Джеймс ее любит, все остальное просто меркнет.
* * *
Рождество друзья встретили в Годриковой Лощине.
На улице пушистыми хлопьями падал снег, создавая совершенно сказочную картину. Очень необычно было лететь сквозь этот снегопад на мотоцикле: крупные снежинки неслись навстречу, и казалось, будто падаешь в водоворот. Особенно завораживающим был вид медленно кружащихся хлопьев в желтом свете фонарей. Марлин даже замерла от восхищения, не в силах оторваться от чудесного зрелища.
Едва войдя в гостиную, Сириус чуть не наткнулся на громадную напольную вазу совершенно безумной расцветки.
— А это что за кошмар? – удивленно спросил он.
Джеймс хихикнул, а Лили только отмахнулась:
— Да это мне Петунья на Рождество прислала. Видимо, в качестве извинения за скандал, устроенный на похоронах. Поставить ее больше некуда, а выбросить – рука не поднимается.
— А по-моему, неплохая ваза, — заметил Питер. Они с Ремусом пришли немного раньше Марлин и Сириуса.
Остальные уставились на него удивленно, и он нервно поежился, как всегда, когда ему случалось привлекать всеобщее внимание.
— Да-а, Хвостик, надо бы поработать над твоим вкусом! — задумчиво заметил Сириус, весело сверкнув глазами.
Джеймс с Ремусом фыркнули, Питер смутился окончательно, а девушки посмотрели на них с упреком.
За столом разговор зашел о войне и о том, чем все это закончится, но Лили решительно воспротивилась развитию этой темы:
— Давайте хотя бы сегодня забудем об этом.
— Желание хозяйки – закон, — с легкой улыбкой произнес Ремус, склонив голову.
— А желание будущей матери – вдвойне закон, — вставил Сириус, отсалютовав Лили бокалом.
— Завидуй молча, Бродяга! – ухмыльнулся Джеймс.
Тут же завязалась шутливая перепалка – эти двое были самым настоящим наказанием. Ремус демонстративно закатил глаза, Лили с Марлин переглянулись и фыркнули. Новый штрих в пикировку внес кот Рыжик, который, неслышно войдя в гостиную, с довольным мурлыканием запрыгнул на колени к Сириусу.
— Я ж говорил: он меня больше любит! – с широкой улыбкой прокомментировал тот, давая Рыжику кусочек колбасы.
— Ха! Он просто знает, что от тебя всегда можно получить какой-нибудь лакомый кусочек, — возразил Джеймс, заметив его манипуляции.
— Это ничего не меняет!
— Меняет!
— Знаешь, Рем, — задумчиво заметила Лили вполголоса, опершись локтями о стол и положив подбородок на сцепленные пальцы, — не могу понять, как ты с ними в одной комнате семь лет выдержал?
Ремус хмыкнул:
— У меня просто есть одно надежное средство. Когда они слишком увлекались, я делал так, — Ремус сделал строгое лицо и рявкнул: – А ну-ка заткнулись оба!
Тут же воцарилась тишина – Сириус с Джеймсом удивленно уставились на Ремуса.
— Вот видишь – все еще работает, — спокойно заметил этот последний, продолжая есть, как ни в чем не бывало.
— Не получится, Цветочек, — заявил Сириус, отсмеявшись. – У тебя просто нет необходимой закалки. Но не бойся, со временем она появится.
— Спасибо, успокоил! – Лили состроила недовольную физиономию, но долго не выдержала и снова рассмеялась.
Праздновали до самого утра, болтая обо всем и ни о чем, вспоминая школу и мародерские шалости. Снаружи по-прежнему падал мягкий пушистый снег, и в уютной гостиной поттеровского особняка, в обществе самых близких и дорогих людей хотелось верить, что все будет хорошо, что война скоро закончится и они смогут начать спокойно жить. А не встречать каждый день с постоянным страхом, что кто-нибудь из друзей не вернется с очередного задания.
Разговор то затихал, то начинался вновь, и это было совершенно неважно, потому что есть люди, с которыми хорошо вместе даже молчать. Лили притащила свой альбом, с которым не расставалась еще в школе, и принялась рисовать их компанию.
— Ты бы выставку, что ли, организовала, — шутливо предложила Марлин. – А то столько рисуешь, и никто твои шедевры не видит!
Лили только отмахнулась с улыбкой – она уже полностью погрузилась в свое занятие. Джеймс с каким-то мечтательно-отрешенным выражением на лице наблюдал за тем, как его жена рисует. Ремус, потягивая горячий шоколад из полупрозрачной синей чашки, смотрел в огонь, время от времени бросая взгляд на друзей и улыбаясь. Питер, забавно нахмурившись, пытался разгадать кроссворд в магловской газете, которую выписывала Лили, чтобы быть в курсе того, что происходит и в другом мире. Марлин уютно устроилась на диване рядом с Сириусом, положив ему голову на плечо, а он перебирал пальцами ее каштановые пряди, рассыпавшиеся по плечам. Хотелось, чтобы это уютное спокойствие, наполненное теплом и любовью, длилось вечно.
* * *
В конце января Сириуса и Джеймса, как самых перспективных студентов школы авроров, направили на практику. Сначала они участвовали в сражении с Пожирателями, после которого бывалые авроры очень удивлялись их умению вести бой, а потом должны были присутствовать при допросе пленного.
Эдмунд Ричардсон, который вел допрос, поставил связанного по рукам и ногам Пожирателя так, чтобы яркий свет бил ему прямо в лицо. Пленник был совсем мальчишкой, едва ли не моложе их самих.
— Итак, какие планы у твоего хозяина?
Мальчишка молчал, гордо вскинув подбородок.
— Не хочешь говорить? – нехорошо усмехнулся Ричардсон. – Ничего, сейчас захочешь…
Он со всей силы ударил его под дых так, что пленник, задохнувшись, согнулся пополам. Но, отдышавшись, он выпрямился, не удостоив аврора ни единым словом. Тогда Ричардсон, освободив его от пут, начал методично его избивать – сначала руками, а когда тот упал, то и ногами. Пожиратель захрипел, но по-прежнему молчал. Аврор достал палочку:
— Последний раз спрашиваю: будешь говорить по-хорошему?
Ответом ему был презрительный взгляд серых глаз.
— Что ж, ты сам этого захотел. Круцио.
Мальчишка закусил губу до крови, но не выдержал и закричал. Он бился на полу, точно выброшенная на берег рыба, и это зрелище было ужасным.
Но самое страшное заключалось в выражении лица Ричардсона. В его глазах горел фанатичный огонь, и создавалось впечатление, что эти пытки доставляют ему удовольствие.
— Что вы делаете?! – в один голос воскликнули Джеймс с Сириусом, подскочив к аврору, и попытались выбить у него палочку.
— Не лезьте, куда не следует! – прошипел тот. – Вы еще неопытные – не знаете, что творят эти подонки. Их вообще надо сразу уничтожать!
— Вы что, не понимаете?! – воскликнул Джеймс. – Вы же становитесь такими же, как они!
— Дошло, наконец? – насмешливо прохрипел Пожиратель, по-прежнему лежавший на полу. – Нет между нами никакой разницы. Ваша так называемая «светлая» сторона так же жестока, как Лорд, и пользуется теми же средствами.
— Заткнись, щенок! – рявкнул Ричардсон. – А вы двое, вон отсюда! Видать, зря вас посчитали готовыми к работе.
— А ведь он прав, — задумчиво произнес Сириус, имея в виду Пожирателя. – И знаешь, Джим, мне как-то не хочется быть членом подобной организации…
Джеймс кивнул, соглашаясь.
В тот же день они подали прошение об отчислении их из школы авроров по собственному желанию. На следующий день то же самое сделала Марлин, которой они рассказали об инциденте.
На первом же собрании в Ордене друзья набросились с вопросами на Грюма – ведь он был главой аврората, значит, все это происходило с его ведома.
— Как же так можно?! – возмущался Джеймс. – Чем же мы тогда от них отличаемся?!
Грюм молча выслушал их обвинения и мрачно ответил:
— Да, я знаю, в аврорате сейчас многие зарываются. Но я не могу их остановить. Виной всему Крауч. Он дал аврорам полную свободу пользоваться Непростительными и делать с Пожирателями все, что они пожелают. Такое позволение на многих действует опьяняюще, — Грюм неодобрительно покачал головой. – Может, Крауч и прав. Среди них есть твари, с которыми иначе нельзя… Но ведь есть и другие, которые оказались там по молодости, по глупости, под влиянием родни…
Грюм не договорил и резко отвернулся, давая понять, что разговор окончен. А Сириус подумал про своего брата, который оказался среди сторонников Волдеморта именно по перечисленным причинам. И еще он понял то, чего не договорил Грюм: подобная тактика, санкционированная Краучем, отталкивает вот таких вот юных дураков, которых еще можно было бы переубедить, и только уверяет их в правильности выбранного пути.
Нет, от своих юношеских мечтаний о героических аврорах они исцелились и больше туда не вернутся. По крайней мере, до тех пор, пока всем заправляет Крауч. А сражаться можно и в Ордене.
И никто не заметил, с какой задумчивостью и разочарованием во взгляде во время этого разговора за ними наблюдал Питер.
* * *
Из штаба Ордена Феникса Питер вернулся домой, погруженный в тяжелые мысли. Он считал, что Сириус и Джеймс неправы, уйдя из аврората. Ну и что, что там пытают пленных? Время сейчас такое. Победить может только сильнейший, а если быть слишком мягким, станешь слабым. У них чересчур завышенные моральные представления, и, значит, они обречены на поражение. Питер не хотел быть на проигравшей стороне, когда все закончится. В конце концов, где правда, а где ложь – это еще вопрос спорный, а вот максимально удобно устроиться в новом мире – то, чем следует озаботиться.
Раньше Питер гордился своими друзьями и завидовал им: они были сильными, умными, яркими. Настоящими звездами в Хогвартсе. Но после школы все изменилось. Они отчаянно сражались с Волдемортом, но последний явно был сильнее. И Питер все больше задумывался о том, что перейти на сторону Волдеморта будет гораздо выгоднее. Да и мать перестанет его шпынять и смотреть презрительно. Может, даже начнет, наконец, гордиться… Этого последнего Питеру хотелось не меньше, чем оказаться в итоге на победившей стороне.
Он собирался поделиться своими соображениями с друзьями и позвать их с собой, но вовремя сообразил, что они не захотят. А их уход из аврората только подтвердил это.
Дома, приняв окончательное решение, Питер попросил мать представить его Темному Лорду.
— А что ты можешь предложить ему? – с холодным презрением осведомилась она.
— Очень много весьма ценной информации, — ответил Питер, впервые в жизни не опустив перед нею взгляд.
Она внимательно оглядела его с ног до головы и хмыкнула:
— Хорошо. Я узнаю, возможно ли это.
Несколько дней миссис Петтигрю не возвращалась к этому разговору, и Питер уже решил, что у него ничего не вышло. Но вот поздно вечером в их доме появился темноволосый мужчина лет тридцати с вызывающим дрожь взглядом холодных темных глаз, в котором Питер узнал Рудольфуса Лестрейнджа. Тот и прежде несколько раз бывал в их доме. Он, в отличие от миссис Петтигрю, входил в ближний круг, то есть был одним из наиболее приближенных к Волдеморту Пожирателей Смерти.
— Рудольфус, — почтительно обратилась к нему мать. – Мой сын Питер хочет быть представлен Лорду. Говорит, у него есть ценная информация.
Лестрейндж глянул на него изучающе и кивнул:
— Сегодня Лорд сможет нас принять, — и с угрозой обратился уже прямо к Питеру: – Но смотри – если ты потревожишь его зря, то горько об этом пожалеешь!
Питер нервно сглотнул и кивнул.
Они аппарировали в какой-то лес и потом долго шли, проваливаясь в снег, а голые ветви деревьев зловеще скрипели над ними от ветра.
Питер уже начал выдыхаться, не поспевая за широко шагавшим Лестрейнджем, когда они вышли на открытое место, где возвышался величественный белый дом с колоннами, чуть ли не дворец.
В просторном роскошном холле их встретила Беллатрикс, которую до сих пор Питер видел лишь пару раз, да и то издали.
— О, кого я вижу! – издевательски протянула она. – Ты же дружишь с моим мятежным кузеном?..
Питер молча смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Беллатрикс была потрясающе красива, а в ее темных глазах горело какое-то безумное пламя, которое просто гипнотизировало.
— Не сейчас, Белла, — оборвал ее муж.
Та хмыкнула, но от Питера отстала и повела их вглубь дома. Питер не успевал разглядывать мелькавшие перед ними анфилады богато обставленных комнат – дом показался ему просто гигантским.
Наконец, они вошли в просторный темный зал, освещаемый лишь несколькими свечами, расположенными рядом с громадным креслом, наподобие трона. В этом кресле и сидел Волдеморт, еще более ужасный, чем Питер его запомнил. Казалось, что его глаза, полыхающие красным, пронзают тебя насквозь. А от того, что все в комнате, кроме кресла, терялось во тьме, становилось как-то жутко. К тому же вокруг трона-кресла обернулась громадная змея. Питер с трудом подавил желание броситься прочь отсюда.
— Мой Лорд, — с почтительным благоговением в голосе произнес Лестрейндж, склонившись чуть не до земли.
Питер почел за благо последовать его примеру.
— Рудольфус, — раздался равнодушный голос, от которого мороз пробежал по спине. – Надеюсь, ты побеспокоил меня по важной причине?
— Мой Лорд, это – Питер Петтигрю, он говорит, что у него для вас есть важная информация. Он работает на Дамблдора.
— Да ну? И что же заставило тебя прийти ко мне?
— Я понял, что вы сильнее, — пискнул Питер и, получив тычок от Лестрейнджа, поспешно добавил: — Мой Лорд.
Лестрейндж снова поклонился и тут же исчез, а Питер, едва не умирая от ужаса, приблизился к трону и покосился на змею, которая подняла голову и уставилась на него жутким взглядом немигающих глаз.
— Спокойно, Нагайна, — Лорд положил руку на огромную голову рептилии. – Ну, говори, Питер.
— Я состою в Ордене Феникса, мой Лорд, и могу быть для вас шпионом.
— Интересно… Назови имена членов Ордена.
Питер принялся их перечислять, поведав заодно и ближайшие планы Ордена, и Лорд, кажется, остался доволен.
— Хорошо. Если твоя информация подтвердится, я удостою тебя темной метки. Можешь идти.
Питер поспешно попятился и, когда за ним закрылась дверь, вздохнул с облегчением.
— Что, малыш Питер, решил стать предателем? – раздался насмешливый голос Беллатрикс. – То-то мой кузен «обрадуется», если узнает об этом…
Она издевательски захохотала, а Питер застыл на месте и похолодел. А ведь она права! Если друзья вдруг узнают, ему точно не жить, а уж Сириус и вовсе живым в землю закопает! Но отступать было поздно. Он сделал свой выбор.
19.10.2011 Глава 48
Весна, вместо радости и надежд, принесла с собой горе и страх. Операции, предпринимаемые Орденом Феникса против армии Волдеморта, стали проваливаться. Складывалось впечатление, что Пожиратели заранее ждали их. Ожесточенные схватки заканчивались тяжелыми ранениями, а порой и гибелью орденцев. Более того, Пожиратели начали нападать именно на членов Ордена, словно знали о том, кто в него входит.
В марте погиб Эдгар Боунс вместе с женой и двумя маленькими сынишками, которые еще даже в школу не ходили. На них напали вечером, когда семья, ничего не подозревая, спокойно ужинала в своем доме. После этого случая Джеймс наложил на особняк в Годриковой Лощине все защитные заклинания, какие только знал. Несколько добавил еще Сириус, вспомнив те, которыми был защищен его родной дом на площади Гриммо.
Братья Пруэтт погибли в схватке с пятью Пожирателями, захватив с собой троих из них. И опять же — враги явились прямо в их дом. Исчез Карадок Диборн, и как его не искали, тела так и не нашли. Что с ним сделали, осталось загадкой.
Было кристально ясно, что Волдеморт методично уничтожает членов Ордена Феникса. Единственный напрашивающийся вывод озвучил Дамблдор во время одного из тревожных заседаний:
— Среди нас появился шпион. Это очевидно.
Вычислить шпиона не удавалось: в тех операциях, которые раз за разом проваливались, участвовали разные люди. Усилилась подозрительность – уже нельзя было быть уверенным даже в своих, орденцах. И это безумно выматывало.
Лили жила в постоянном ужасе за Джеймса, за друзей, за своего еще не рожденного ребенка. В каком страшном мире предстоит ему появиться на свет! Как уберечь его, как защитить? Ей постоянно снились кошмары, в которых Волдеморт приходил в их дом.
Муж ворчал, что ей нельзя волноваться, что надо беречь себя, что она уже совсем осунулась. Но Лили ничего не могла с собой поделать: постоянный страх за близких прочно поселился в ее сердце. Да Джим и сам был все время на нервах, хотя старался не показывать жене свою тревогу, но она видела, с каким облегчением он вздыхает каждый раз, когда, вернувшись домой, видит ее целой и невредимой, с какой тоской и беспокойством смотрит на нее, уходя утром в Орден. Если раньше друзья большей частью развлекали Лили в отсутствие Джеймса, то теперь ее действительно охраняли.
И как же изменились ее мальчики! Куда делись их мародерская бесшабашность и умение найти смешное в любой ситуации? Даже никогда не унывающий Сириус, умеющий что угодно превратить в самый настоящий балаган, притих и посерьезнел.
Порой нервы не выдерживали, и, когда ее никто не видел, Лили рыдала в подушку. Но такое состояние было вредно для ребенка, и она стала варить себе успокаивающее зелье, самое нейтральное – из тех, что можно принимать беременным.
В конце июля произошло событие, которое заслонило ужасы войны и заставило забыть о них, пусть и не надолго.
Жарким июльским днем Джеймс с Сириусом примчались в больницу святого Мунго прямо с очередного сражения с Пожирателями, не успев переодеться, как были, перепачканные и в разодранной одежде. Ремус с Марлин уже дежурили в коридоре. Только Питер отсутствовал, причем в штабе Ордена его тоже не было. Но сейчас голова Джеймса была занята гораздо более важной мыслью: его жена должна была вот-вот родить, а он чуть не пропустил этот момент.
— Как она? – первым делом спросил он у сидевшего в кресле для посетителей Ремуса.
— Целители утверждают, что все идет хорошо, — спокойно ответил тот.
Джеймс вздохнул с облегчением и плюхнулся в ближайшее кресло. Но долго сидеть он не смог и уже через несколько секунд вскочил и принялся ходить туда-сюда по коридору.
— Только снитча не хватает для полноты картины, — невинно заметил Сириус, наблюдая за его метаниями. Сам он прислонился к стене неподалеку от Ремуса.
Марлин с Ремусом хихикнули, а Джеймс сердито глянул на друга и проворчал:
— Я на тебя посмотрю, когда до тебя очередь дойдет!
Марлин слегка покраснела и бросила на Сириуса мечтательный взгляд, а тот сразу нахмурился и вздохнул. Джеймс мысленно дал себе пинка: знал же, что не стоит на эту тему!..
На некоторое время все замолчали – тишину, казалось, можно было ощутить физически.
— А вдруг что-нибудь пойдет не так? – не выдержал Джеймс. – Лили в таком ужасном состоянии была в последнее время…
— Джим, — Сириус отлепился от стены и, подойдя к другу, положил ему руки на плечи, заглянув прямо в глаза. — Все. Будет. Хорошо. Не дергайся.
Джеймс закусил губу и медленно кивнул. Почему-то простые слова Сириуса вселили в него уверенность. Наверное, просто сказывалась многолетняя привычка доверять ему абсолютно.
— Я бы, на вашем месте, что-нибудь сделал со своим внешним видом, — заметил Ремус. – А то Лили перепугается, увидев вас такими.
Джеймс и Сириус оглядели свои разодранные мантии, синхронно кивнули и взмахом палочки придали им более пристойный вид.
В коридоре появился пожилой целитель и с некоторым недоумением оглядел их компанию: при его появлении они все вскочили на ноги и уставились на него с напряженным ожиданием.
— Мистер Поттер? – неуверенно спросил он.
— Это я, — Джеймс шагнул вперед.
— Поздравляю вас – вы стали отцом очаровательного здорового мальчика, — с улыбкой сообщил целитель.
Коридор сотряс дружный крик: «УРА!!!», но Джеймс не мог не спросить:
— А Лили?..
— С вашей женой все в порядке, — успокоил его целитель. – Вы можете зайти, — и с усмешкой добавил: — Только не все сразу. Она сейчас слишком слаба, чтобы принимать посетителей.
Джеймс оглянулся на друзей, но те с улыбками махнули ему – мол, иди, мы зайдем позже.
Лили лежала на кровати, прижимая к груди крошечный сверток, бледная и уставшая, но совершенно счастливая. Лицо ее сияло бесконечной нежностью и любовью. Услышав звук открывающейся двери, Лили вскинула глаза и улыбнулась. От этой улыбки больничная палата словно озарилась ярким солнечным светом.
— Джим… — тихо произнесла Лили. – Посмотри, наш сын…
Джеймс приблизился и осторожно присел рядом с ней, заглянув в сверток. Малыш, похоже, спал – глазки его были закрыты – и смешно почмокивал губами. Такое крохотное личико, такое беззащитное. Душу затопила волна нежности. Этот кроха, это невероятное существо – его сын! Вдруг ребенок распахнул глаза и посмотрел прямо на него. Джеймс знал, что у новорожденных глаза всегда голубые, но у этого ребенка они были зеленые – такого же невероятно яркого цвета, как у его матери.
— У него глаза зеленые, — удивленно выдохнул Джеймс.
— Зато похож он на тебя, — с улыбкой произнесла Лили.
Джеймс тихонько счастливо рассмеялся и взлохматил себе волосы:
— Я выиграл, миссис Поттер. Это мальчик.
— Ничего, мистер Поттер, — насмешливо возразила Лили. – В следующий раз победа будет за мной!
— Спасибо тебе, родная. Я люблю тебя, — произнес он уже совершенно серьезно и легонько поцеловал ее.
— Я тоже люблю тебя.
Несколько позже, когда Лили немного оправилась после родов, целитель позволил зайти и другим посетителям. Она уселась в кровати, опершись спиной о подушку, а малыш посапывал рядом в колыбельке, и Лили постоянно посматривала на него, стараясь убедить себя, что это не сон. Когда все налюбовались на малыша, Сириус спросил:
— Как назовете?
Молодые родители переглянулись и хором ответили:
— Гарри.
А Лили добавила:
— Так звали моего дедушку. Он был чудесным человеком.
Джеймс снова посмотрел на Лили, перевел взгляд на лучшего друга:
— Сириус, будешь крестным?
Тот улыбнулся и положил ему руку на плечо:
— Конечно, Джим.
Лили тоже улыбнулась, глядя на них. У них с Джеймсом не было никаких разногласий по поводу выбора крестного для сына. Она всегда знала, что муж предложит Сириуса, и была совершенно с ним согласна. Сириус сможет позаботиться о Гарри, если с ними что-то случится, ему она не боялась доверить самое дорогое, что у нее было – своего сына.
— А Алиса тоже родила – вчера, — сообщила Лили. – И тоже мальчика. Назвали Невиллом.
С подругой они встретились на днях в больнице и успели снова посмеяться над тем, что их дети появятся на свет почти одновременно.
Тоненько заплакал проснувшийся Гарри, и Лили, встрепенувшись, склонилась над колыбелью.
Крестины состоялись месяц спустя все в той же небольшой белой церквушке в Годриковой Лощине, где Джеймс и Лили венчались. Как и на свадьбу, собрались только самые близкие.
Сириус был таким невероятно, непривычно серьезным, когда, замерев посреди церкви, держал на руках Гарри. А тот даже не пискнул за все время, только с любопытством поглядывал вокруг зелеными глазищами. Даже когда священник полил его водой, он воспринял это совершенно спокойно и даже с удовольствием. Только под конец Гарри все-таки устал и сморщил личико, собираясь заплакать, но Сириус склонился к нему, что-то прошептал, и малыш сразу успокоился. Марлин, стоявшая неподалеку, подумала, что из Сириуса получится замечательный отец.
* * *
С очередного заседания в штабе Ордена, закончившегося далеко за полночь, Сириус повез Марлин домой на своем мотоцикле. Еще по-летнему теплый ветер дул в лицо и прогонял остатки тяжелых мыслей, которые всегда появлялись после совещаний. Предателя до сих пор не удалось вычислить, все подозревали всех, что, конечно же, не добавляло дружеской атмосферы среди членов Ордена. Особенно подозрительно косились на Сириуса, чего, впрочем, следовало ожидать. Он просто игнорировал колючие взгляды, а вот Джеймс злился и ехидно огрызался.
Задумавшись, Сириус едва не пролетел мимо дома, где жили МакКинноны. Пришлось резко затормозить, и Марлин ойкнула, крепче вцепившись в него.
— А ты лихач, оказывается! – со смешком заявила она, спрыгивая на землю.
Сириус только усмехнулся, любуясь ею. В полумраке спящей улицы, освещаемой лишь редкими фонарями, девушка казалась неземным видением. Марлин запрокинула голову и мечтательно вздохнула:
— Смотри, какая красота! Сколько звезд сегодня!
Небо было словно усыпано алмазной пылью, что нечасто можно увидеть в городе, где яркий свет фонарей мешает разглядеть огоньки далеких светил.
Некоторое время Марлин с Сириусом любовались великолепием ночного неба, а потом долго целовались, забыв обо всем на свете. Наконец, Марлин высвободилась из его объятий и с некоторым сожалением произнесла:
— Надо идти.
Сириус кивнул, не отрывая от нее взгляда. Обоим хотелось найти какой-нибудь предлог, чтобы не расставаться. Первой его придумала Марлин:
— Ты же устал, как теперь полетишь так далеко? Может, останешься у нас?
О том, что оба могли изначально аппарировать, они предпочли забыть.
В квартире было тихо и темно, однако спали, как оказалось, не все.
— Марлин, дорогая, это ты? – раздался голос миссис МакКиннон, когда они на цыпочках вошли в гостиную.
— Да, мам, — шепотом, чтобы не разбудить остальных, произнесла Марлин, включая свет. – Ты чего не спишь?
— Разве я могу спать, когда моей дочери нет дома? – с легкой улыбкой ответила та и только в этот момент заметила Сириуса.
— Добрый вечер, миссис МакКиннон, — поздоровался тот. – Хотя скорее уже доброе утро.
В ответ на вопросительный взгляд матери Марлин принялась объяснять:
— Собрание затянулось допоздна, и Сириус подбросил меня до дома, ему обратно лететь чуть ли не в другой конец страны, а у нас ведь есть гостевая комната…
Миссис МакКиннон усмехнулась и понимающе кивнула:
— Ну, я пойду тогда: думаю, вы и без меня разберетесь.
Марлин только кивнула, проводив мать задумчиво-веселым взглядом.
Гостевая комната не понадобилась, поскольку они, решив вначале выпить чаю, в итоге так и просидели в гостиной до самого утра. Просто наслаждаясь обществом друг друга – им ведь так редко в последнее время удавалось побыть вместе в спокойной обстановке, а не при выполнении орденских заданий. Марлин уютно устроилась в объятиях Сириуса, положив ему голову на грудь, и вскоре заснула. А он, прежде чем тоже уснуть, еще долго с нежностью разглядывал ее лицо, боясь пошевелиться.
Марлин проснулась от того, что солнце светило ей прямо в лицо, но открывать глаза совершенно не хотелось, и она только недовольно поморщилась. И тут же услышала ироничное покашливание. Девушка подпрыгнула и уставилась на родителей, изучающих ее с веселыми улыбками. Со сна она не сразу поняла, почему спит в гостиной, а не в своей комнате, и часто заморгала, растерянно оглядываясь. Только когда взгляд наткнулся на спящего рядом Сириуса, она вспомнила, как здесь оказалась. Сириус слегка пошевелился от ее резкого движения, но продолжал спать, как ни в чем не бывало. Марлин хихикнула. Прав был Джим: чтобы его разбудить, надо очень постараться!
— Вы что, всю ночь здесь просидели? – спросила мама, продолжая улыбаться.
Марлин кивнула, поднимаясь:
— Сама не заметила, как заснула. Мам, давай помогу тебе завтрак приготовить.
— А кавалера своего будить не будешь? – с усмешкой поинтересовался папа.
— Его разбудишь… — Марлин снова хихикнула. – Джим говорил, что на уроки его можно было поднять, только вылив на голову холодной воды.
На этот раз столь кардинальные меры не понадобились, поскольку вскоре в гостиную с топотом спустился братец. А в комнате, где находится Майкл, спать мог только мертвый.
За завтраком Майк принялся расспрашивать Сириуса об их школьных мародерских выходках – о чем тот рассказывал с удовольствием, – а потом и о сражениях с армией Волдеморта, и тут Сириус отвечал уже с гораздо меньшей охотой. В конце концов Марлин приструнила брата, напомнив, что невежливо так надоедать гостю. На что тот искренне удивился:
— Какой же он гость? Это же Сириус!
Марлин переглянулась со своим парнем, и они дружно фыркнули. Устами младенца глаголет истина: Майкл выразил общее ощущение, что Сириус уже стал членом семьи.
Завтрак был прерван стуком в стекло, и Бродяга инстинктивно схватился за палочку, прежде чем понял, что это всего лишь сова. А точнее — филин. Крупный черный филин, при виде которого Сириус озабоченно нахмурился и поднялся, чтобы впустить его в комнату.
— От кого это? – с беспокойством спросила Марлин.
— От матери, — коротко ответил он, отвязывая письмо.
И это уже само по себе вызывало тревогу: с чего бы вдруг миссис Блэк писать своему мятежному сыну? Сириус погрузился в чтение, тут же забыв про птицу, которая, недовольно ухнув, вылетела обратно на улицу. Марлин с беспокойством наблюдала, как он вдруг побледнел и, прикусив губу, скомкал в руке пергамент. Когда же они оставят его в покое?! Она легонько сжала его руку, и Сириус, бросив на нее быстрый взгляд, улыбнулся. Однако улыбка получилась вымученной.
— Что случилось? – почти шепотом спросила Марлин, боясь услышать ответ.
Сириус посмотрел на остальных и качнул головой. Не хочет говорить при всех. Значит, это действительно что-то очень серьезное. Марлин едва вытерпела до конца завтрака и вернулась к разговору, когда они вышли на улицу.
— Регулус умер, — ответил Сириус глухим голосом. – Мать пишет, что это моя вина.
Марлин вздрогнула и сжала его руку:
— Почему?
— Насколько я понял, до Рега, наконец, дошло, что представляет собой Волдеморт, и он решил покинуть их организацию. Но оттуда живыми не уходят…
Сириус замолчал и резко отвернулся, а Марлин шагнула вперед и крепко обняла его. Если бы она только могла отвести от него все беды и заботы!
— Спасибо, радость моя, — тихо произнес Сириус, поцеловав ее в макушку. – Не беспокойся за меня – я справлюсь.
И тут же предложил съездить к Поттерам, пока есть свободное время. Не беспокоиться она не могла и с готовностью согласилась: лучшего лекарства, чем общество друзей, для него не существовало.
У Поттеров обнаружился еще и Ремус, и друзья, узнав о случившемся, постарались отвлечь Сириуса, что им вскоре и удалось. Окончательно он повеселел, когда Лили принесла Гарри, и с увлечением принялся возиться с ребенком. Марлин уже не в первый раз подумала, что ее будущим детям крупно повезло с отцом.
* * *
Лили полностью погрузилась в заботы о сынишке, даже война отошла для нее на второй план. Она научилась спать настолько чутко, что и во сне сознание отмечало любой шорох в комнате. Когда Гарри просыпался, она тут же вставала и, подхватив его на руки, выходила из спальни, чтобы не проснулся Джеймс. Он так сильно уставал в Ордене, и Лили бдительно охраняла редкие минуты его отдыха. Пока Гарри был еще слишком мал, он спал в колыбельке прямо в их спальне. Но они уже начали обустраивать детскую для него. Лили с энтузиазмом отдавалась этому занятию, выбирая мебель, игрушки, оформление комнаты, поскольку это позволяло отвлечься от того, что происходило в стране. Она тоже уставала с маленьким ребенком, тем более что помочь было некому, но она могла отдохнуть днем, когда сынишка засыпал, а у Джеймса такой возможности не было.
В тот день с утра стояла хмурая, совершенно осенняя погода, накрапывал мелкий противный дождик, и настроение от этого было какое-то подавленное. Может быть, именно из-за такой погоды обычно спокойный Гарри раскапризничался и никак не хотел засыпать. Лили, наверное, уже целый час носила его на руках, укачивала, пела песенки, но все безрезультатно. Он жалобно похныкивал и ни за что не хотел отпускать от себя маму.
— Ох, солнышко, ну что с тобой такое? – вздохнула Лили.
Наконец, Гарри успокоился и заснул. Уложив его, она с намерением немного отдохнуть и потом заняться домашними делами села в кресло, но тут же уснула сама.
Сквозь сон Лили почувствовала прикосновение руки к своей щеке, и в следующее мгновение ее губ коснулись другие губы. Она вздрогнула и открыла глаза, чтобы встретить нежный взгляд родных карих глаз.
— Джим… — Лили радостно заулыбалась.
— Извини, что разбудил. Не мог удержаться, — он улыбнулся в ответ, но лицо оставалось усталым, а в глазах затаилось тревожное выражение.
— Да ничего, — Лили потянула его в кресло и, уютно устроившись у него на коленях, с наслаждением поцеловала.
Почувствовав на его губах какой-то незнакомый привкус, она осознала, что от Джеймса пахнет алкоголем. Лили встревоженно вгляделась в его бледное лицо и, чувствуя, как у нее самой кровь отхлынула от щек, тихо спросила:
— Ты что, пил? Боже, Джим, что случилось?! – и, уже догадываясь о том, что произошло, обреченно добавила: – Кто-то из наших?
Джеймс медленно кивнул и отвернулся.
— Кто? – с замиранием сердца спросила Лили.
— Бенджи Фенвик, — глухо ответил Джеймс, глядя куда-то в окно. – Его заклинанием разорвало на кусочки.
Лили передернуло, когда она представила себе эту картину, а ведь Джеймс там был… Она крепче прижалась к нему, и Джеймс, вздохнув, зарылся лицом в ее волосы. Каждой клеточкой своего тела она чувствовала дикое напряжение, сковывавшее его. И Лили принялась покрывать быстрыми поцелуями его лицо, тихо шепча:
— Не думай об этом, не думай…
Напряжение постепенно отступило, Джеймс расслабился, и мелкая дрожь, сотрясавшая его, пропала. Некоторое время они сидели, замерев, просто наслаждаясь близостью друг друга.
Захныкал проснувшийся Гарри, и Лили быстро вскочила и подхватила его на руки. Малыш немедленно успокоился и довольно угукнул.
— Хорошо спал, солнышко?
Джеймс с нежностью наблюдал за ними: все-таки мать с ребенком – самая чудесная картина на свете. В этот момент Лили до боли напомнила ему его собственную мать. Та смотрела на него с точно такой же улыбкой и так же называла его солнышком. Наверное, все матери в чем-то похожи.
— Не пойти ли нам погулять, пока погода хорошая? – предложил Джеймс. – А то вы с Гарри совсем из дома не выходите.
— Отличная идея, милый, — обрадовалась Лили.
Она отдала ему ребенка и побежала переодеться. Малыш изучающе разглядывал его своими зелеными глазищами и словно что-то соображал.
— Что, Гарри, небось, забыл меня уже? – улыбнулся Джеймс. – Совсем папа дома не бывает…
Тот сначала нахмурился сосредоточенно, а потом вдруг улыбнулся и схватил в кулачок пуговицу на мантии отца. Джеймс улыбнулся еще шире и легонько поцеловал сына в макушку.
Погода, действительно, установилась чудесная, чего никак нельзя было ожидать с утра, когда лил бесконечный дождь. Когда они вышли из дома, светило яркое солнце, которое, сверкая, переливалось в рыжих волосах Лили, отчего они прямо-таки полыхали. Сегодня она стянула их в хвост, как делала когда-то в школе, и надела свое старое светло-зеленое платье, отчего казалась совсем юной девочкой. Солнце скользило и по осеннему желто-красному ковру из опавших листьев, который они раскидывали ногами. Джеймс одной рукой толкал коляску, а другой обнял за талию шедшую рядом жену. Она о чем-то болтала, стараясь отвлечь его от печальных мыслей, но он не вслушивался в слова, просто наслаждаясь звуком ее голоса, теплом ее тела рядом. Джеймс старался не думать о пережитом кошмаре в последнем сражении с Пожирателями. Но мысли упорно к этому возвращались.
Видеть, как человека разрывает на кусочки – такое никогда не забудешь. А если этот человек был пусть не близким другом, но все-таки добрым товарищем еще со школы, которого ты хорошо знал и уважал…
После боя Грюм заявил, что с них на сегодня хватит, и отправил их отдыхать. Они с Сириусом после этого чуть ли не впервые в жизни выпили бутылку крепчайшего огневиски. Увы, это не очень-то и помогло. Бродяга тогда еще задумчиво произнес:
— Хорошо, что Марлин не послали на это задание, — немного помолчал и добавил: – И Рема с Питом.
А Джеймс вдруг ясно представил, что было бы, если бы под это заклинание попал тот же Сириус. Содрогнувшись от этой мысли, он налил себе еще стакан. Представить себе мир без Сириуса было выше его сил.
О том, что убить могли и его самого, Джеймс подумал в последнюю очередь, да и то, не о себе беспокоясь. Эта мысль заставила его попросить друга:
— Бродяга… Если со мной что-то случится, позаботься о Лили и Гарри.
Сириус вздрогнул, уставившись на него расширившимися глазами, и яростно прошептал:
— Не говори ерунды, Сохатый, ничего с тобой не случится!
Джеймс только покачал головой со слабой улыбкой, и Сириус на мгновение отвел взгляд, поник, но сразу вновь вскинул голову и посмотрел прямо в глаза.
— Конечно, я позабочусь о них, Джим. Мы все позаботимся. Неужели ты думал, что мы можем бросить твою семью?
Джеймс только кивнул, благодарно сжав его руку. Как же хорошо, когда рядом есть человек, на которого всегда можно положиться, который не предаст и не обманет.
Тихий осенний вечер, когда Джеймс гулял с женой и сыном по знакомым с детства улицам, был таким резким контрастом, что ему казалось, будто он перенесся в совершенно другой мир, где нет войны, боли и страха.
19.10.2011 Глава 49
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду.
А. Вознесенский, «Я тебя никогда не забуду»
В штабе Ордена Феникса царила сонная тишина – ранним ноябрьским утром никого не было, кроме Сириуса и Ремуса, чья очередь дежурства была в тот день. Дежурные, сменяя друг друга, находились здесь круглосуточно, на случай непредвиденных событий.
Было еще совсем темно, лишь свет двух свечей да огня в камине, от которого по стенам метались тени, разгонял полумрак комнаты. Ремус, бледный и измотанный после недавнего полнолуния, сидел в кресле у камина, прикрыв глаза, и казался спящим. Но Сириус знал, что это лишь видимость, и Лунатик мгновенно отреагирует на любой подозрительный звук. Сам он просматривал последние планы, пытаясь найти, в чем они допустили ошибку и от кого Волдеморт мог узнать обо всем. Но мысли упорно не хотели сосредотачиваться на деле и постоянно уносились к Марлин. Накануне она вернулась с задания вся израненная и едва держащаяся на ногах. Сириус чуть сердечный приступ не заработал, увидев ее, а она только отмахивалась и говорила, что все это ерунда. Все-таки они с ней очень похожи: он в подобной ситуации вел бы себя точно так же. Он тогда практически насильно утащил ее в Мунго, а потом взял честное слово, что она отправится домой и как следует отдохнет.
Тогда Сириус со всей ясностью осознал, как глупо бояться того, что может предпринять его семья, когда Марлин в любом случае каждый день рискует жизнью. И еще более глупо терять время, когда следовало бы использовать каждую минуту, каждую секунду, вырванную у войны.
— Рем? – окликнул Сириус друга.
Тот даже не пошевелился, но губы тронула легкая улыбка, и Сириус понял, что его слушают.
— Можешь сегодня вечером отправить Марлин сову?
— И что я должен ей послать? – спокойно спросил Ремус, точно даже не удивился нисколько, однако глаза открыл, и в них блеснуло любопытство.
— Вот это, — Сириус достал небольшую резную шкатулку.
— Давно пора, — философским тоном заметил Ремус. – Бедная девочка уже замучилась ждать, пока ты надумаешь…
— Какой кошмар! Меня окружают люди, которые вечно читают мои мысли!
— Очень мне надо твои мысли читать. Просто ты слишком громко думаешь.
Они глянули друг на друга и одновременно рассмеялись. Оставалось только надеяться, что вечером не случится ничего непредвиденного и не разрушит весь прекрасный план.
Вечером, покончив со всеми делами, Сириус зашел к Марлин, и вместе они аппарировали к заливу Уош, чтобы полюбоваться закатом, который здесь был совершенно фантастическим.
— И зачем ты меня сюда привел? – с любопытством спросила Марлин, оглядевшись вокруг.
— Сейчас увидишь, — загадочным тоном пообещал Сириус и развернул ее лицом к морю, обняв сзади за талию.
Солнце уже почти село за горизонт – самый край золотого диска едва виднелся над водой. Небо озарялось багровыми лучами, расходящимися в стороны и пронизывающими легкие облака. Постепенно красный цвет переходил в ярко-розовый и фиолетовый. Все это буйство красок отражалось в замершем в полнейшем штиле море, но ближе к берегу вода темнела и становилась непроницаемо-черной. А вот в небе над их головами, где оно уже приобрело темно-синий оттенок, облака по краю изнутри светились красным с золотом.
— Ничего себе! – восхищенно вздохнула Марлин, и Сириус довольно улыбнулся.
— А теперь главный сюрприз! – произнес он, заметив на горизонте летящую к ним сову.
Марлин только приподняла брови, выражая любопытство и нетерпение увидеть сюрприз. Подлетевшая сова села ей прямо на плечо, отчего девушка даже подпрыгнула.
— Смотри-ка, тебе посылка! — Сириус изобразил удивление, но она ему не очень-то поверила и принялась торопливо отвязывать сверток от лапки совы, после чего та сразу же улетела.
— Что это? – спросила Марлин, повертев в руках сверток.
Сириус пожал плечами и сделал невинные глаза:
— Понятия не имею.
Марлин хмыкнула, заглянула внутрь, и тут же ахнула от восхищения, извлекая наружу шкатулку, украшенную изящной резьбой. Она еще немного повертела ее и, наконец, открыла. И снова ахнула. Внутри шкатулки лежал цветок алой розы, в самом центре которого блестело золотое колечко, сделанное в виде переплетающихся листьев и цветов. Марлин, замерев, разглядывала подарок, пока Сириус не произнес:
— Ты выйдешь за меня?
Марлин вскинула на него вспыхнувшие безграничным счастьем прозрачно-серые глаза, и лицо ее осветила сияющая улыбка:
— Да-а.
Сириус осторожно вынул кольцо, стараясь не повредить цветок, и одел его на палец девушки. Она, будто не веря глазам, посмотрела на свою руку и вдруг с радостным визгом кинулась ему на шею, чуть не сбив с ног. Сириус рассмеялся и крепко прижал ее к себе. Это было настоящим счастьем – держать ее в своих объятиях, чувствовать тепло ее тела, видеть любовь и счастье в ее глазах.
— Я тебя теперь никогда-никогда не отпущу, — тихо прошептал он ей на ухо, и она радостно улыбнулась, прежде чем поцеловать его.
* * *
Домой Марлин вернулась только утром.
Всю ночь, до самого рассвета они с Сириусом просидели на берегу моря, наколдовав себе теплые пледы, чтобы не замерзнуть. Это была ее идея – встретить вместе рассвет и посмотреть, настолько ли он прекрасен там, как и закат. Он оказался еще чудеснее. Но самое необыкновенное зрелище было ночью, когда в небе сияли звезды, отражающиеся в воде, так что все сливалось в одну бездонную бесконечность, а посередине этого великолепия дрожала желтая лунная дорожка. Когда она появилась на воде, Сириус с сожалением заметил:
— Эх, жаль, ветер дует, а то можно было бы элойи нарвать.
— Ну уж нет! – решительно возразила Марлин. – Ремус мне рассказывал, чем закончилась та ваша вылазка. Я не хочу, чтобы ты утонул, добывая мне цветы.
Сириус фыркнул и, притянув ее к себе, прошептал:
— Я люблю тебя.
И Марлин подумала, что во всем мире нет девушки счастливее ее.
Дома она, светясь от переполнявшего ее восторга, первым делом продемонстрировала родителям свое кольцо.
— Мы рады за тебя, дорогая, — с мягкой улыбкой сказал папа. – Сириус – достойный человек.
Всю ночь проведя без сна, Марлин отключилась, едва добралась до своей комнаты. Она не запомнила, что ей снилось, но это было что-то светлое и радостное.
Проснулась она к обеду, даже из своей комнаты и во сне почувствовав запах чего-то необычайно аппетитного. Спустившись в гостиную, она обнаружила на столе, вокруг которого уже собралась вся семья, великолепный пирог.
— Проснулась? – весело спросила мама. – А то мы уже хотели тебя будить.
— А почему все дома? – со сна Марлин никак не могла разобраться в ситуации. – И по какому поводу пирог?
Майкл посмотрел на нее с некоторым недоумением, и ей даже показалось, что он едва подавил желание покрутить пальцем у виска, а родители переглянулись и улыбнулись друг другу.
— Вот что значит – счастливые часов не замечают, — ехидно прокомментировал папа. – Дома мы, потому что воскресенье сегодня.
— Воскресенье, точно! – Марлин хлопнула себя по лбу.
— А пирог в честь твоей помолвки, — продолжила мама.
— Ух ты! – Майкл подпрыгнул на стуле. – Ты замуж выходишь?! А когда? А почему я ничего не знаю?!
— Майкл! – прервала мама поток его вопросов, потрепав его по макушке. – Дай сестре опомниться – она же только что проснулась.
Братец замолчал, но уставился на нее весьма красноречивым взглядом. Марлин рассмеялась:
— Помолвка состоялась только вчера, потому тебя оповестить еще не успели, — насмешливо ответила она, в свою очередь, взлохматив ему шевелюру. – А насчет даты – мы ее пока не установили.
Марлин помогала маме убирать со стола, когда услышала рядом с домом хлопки аппарации. Она метнулась к окну и увидела пять фигур в капюшонах и белых масках. В ужасе девушка отшатнулась и кинулась в свою комнату за палочкой, по пути крикнув:
— Уходите все быстрее! Это Пожиратели!
Однако, вернувшись в гостиную, она обнаружила, что никто не тронулся с места.
— Мы не можем бросить тебя одну, — произнес папа, нахмурившись.
— Вы ничем не сможете мне помочь! – в отчаянии воскликнула Марлин. – Уходите! Пожалуйста!
Папа еще колебался, а мама потянула Майкла к выходу, но было поздно. Дверь резко распахнулась, и Марлин метнулась вперед, встав на пути Пожирателей, и одновременно послала Патронуса в штаб.
— Ну, здравствуй, грязнокровочка! – произнес смутно знакомый тягучий голос. – И что в тебе мой братец нашел? Не постигаю!
В этот момент Марлин поняла, кто перед ней, и похолодела. Беллатрикс! Сириус говорил, что его старшая кузина совсем ненормальная – одна из самых ярых приверженцев Волдеморта.
— А тебе вообще многое не дано понять, Белла, — процедила она, прищурившись, пытаясь потянуть немного время.
Марлин уже успела попрощаться с жизнью, но заклятие полетело не в нее. Резко повернувшись на шум упавшего тела, она увидела лежащего на полу брата и с криком рухнувшую рядом с ним на колени мать.
— Майкл! – вскрикнула она, рванувшись к ним, но ничего не успела сделать.
Еще пара зеленых вспышек – и от ее семьи никого не осталось. Несколько секунд Марлин хватала ртом воздух, пытаясь осознать случившееся, а затем с яростью развернулась к врагам. Беллатрикс смотрела на нее изучающе, будто бы даже с каким-то научным интересом.
— Ты – сволочь! – с криком Марлин кинулась на нее, от горя и ярости даже забыв про палочку.
Но была с легкостью отброшена назад и впечаталась спиной в стену. Тряхнув головой, Марлин немедленно вскинула палочку и начала атаковать Пожирателей всеми заклятиями, какие только пришли ей в голову, особенно стараясь попасть в Беллатрикс, но та только смеялась издевательски.
— Вот интересно, — протянула она, – что почувствует мой кузен, когда найдет тебя здесь такую… бездыханную!
И снова расхохоталась. Марлин от ее слов пропустила очередное заклинание, которое резануло по руке, и ее снова отшвырнуло на стену. Но девушка почти не почувствовала боли, потому что с ужасом представила себе картину, описанную Беллатрикс, и чуть не застонала от отчаяния. Ну, почему судьба постоянно обрушивает на Сириуса такие испытания? Ведь только недавно погиб его брат. А теперь… Еще вчера они были так счастливы, думали, что вся жизнь у них впереди… Как оказалось, счастья им отмерено было немного.
Марлин знала, что ей не справиться с пятью противниками, и она не боялась смерти. Яркое солнце озаряло комнату, заставляя все цвета играть особыми красками. Словно жизнь на прощание улыбалась ей.
— Все, Белла, заканчивай игры. Надо уходить, — раздался глухой из-за маски голос кого-то из Пожирателей.
И когда зеленая вспышка оборвала жизнь Марлин, последняя мысль ее была о том, что будет с Сириусом.
* * *
— Бродяга, подъем! Сколько можно спать, а?
— Отстань ты от него, Сохатый. Он, наверное, домой вернулся только под утро.
Сириус со стоном попытался закрыться подушкой от назойливых голосов. Но не вышло – подушку у него тут же отняли со словами:
— Все равно пора вставать. И не заставлять друзей мучиться от любопытства.
Поняв, что от него не отстанут, Сириус открыл глаза, чтобы увидеть Джеймса – с ясно читаемым веселым любопытством на физиономии; и чуть позади него Ремуса – с легкой улыбкой и своим фирменным выражением лица: «Дети малые!»
— Садисты! – буркнул он, выбираясь из кровати и направляясь в ванную.
В ответ ему раздался дружный смешок.
— Рассказывай, как все прошло? – потребовал Джеймс, когда он вернулся уже одетый в джинсы и свитер.
— Отлично! – Сириус плюхнулся в кресло и потянулся, мечтательно улыбнувшись.
— И…
— Что и?
— Когда свадьба?
— Скоро, — Сириус засмеялся, увернувшись от полетевшей в него подушки, и поднял руки. – Спокойно, Сохатый, не нервничай! Мы этот вопрос еще не уточняли.
— А сразу нельзя было так и сказать? – возмутился Джеймс.
— Конечно, нельзя, — усмехнулся Ремус, — Бродягу же хлебом не корми – дай спектакль устроить.
— Эй, что за намеки?!
Их веселье было прервано срочным вызовом. Друзья сразу посерьезнели и немедленно шагнули в камин, отправляясь в штаб Ордена.
Их встретила Эммелина Вэнс, которая, бросив на них странный взгляд, сообщила:
— Нападение на МакКиннонов. Туда уже отправились…
Она говорила что-то еще, но Сириус ее не слушал, немедленно аппарировав прямо в квартиру Марлин.
Опоздал… Все уже кончено… Вся семья убита, даже Майкл, которому было всего тринадцать. Здесь был кто-то еще из орденцев, но Сириус видел только лежавшую на ковре Марлин – бледную и неподвижную, так и не выпустившую из руки судорожно сжатой палочки.
— НЕ-Е-ЕТ!
Сириус упал на колени рядом с любимой и дрожащими пальцами прикоснулся к ее шее. Пульса не было. Почему-то вдруг стало не хватать воздуха – каждый вдох причинял боль. Перед глазами пронеслись годы, проведенные вместе – практически целая жизнь…
Хрупкая девочка в темном коридоре в свете Люмоса. Громадные серые глаза смотрят весело и удивленно.
Из груди вырвался стон. Солнечные лучи, будто издеваясь над ним, скользили по бледному лицу девушки, играли золотыми искрами в ее каштановых волосах. Сириус прижал к себе тело Марлин с такой силой, словно надеялся вдохнуть в нее жизнь своим объятием. Закушенная до крови губа, отчаянные усилия воли, чтобы не закричать.
Сияющее счастьем такое красивое и родное лицо. Тихий шепот:
— Я люблю тебя.
Теплые мягкие губы целуют так нежно и страстно одновременно.
Судорожный вздох. Сириус зарылся лицом в рассыпавшиеся каштановые пряди и качнулся вперед. На плечо ему легла чья-то рука.
— Сириус… — голос Джеймса.
Но он повел плечом, сбрасывая руку, и еще крепче прижал к себе Марлин.
Джеймс опустился рядом на колени и обнял его за плечи. Но Сириус не чувствовал ничего и не в силах был разжать руки и выпустить тело девушки, которая только вчера ответила ему «да», рядом с которой он хотел провести всю жизнь. Он так часто называл ее «радость моя», и она действительно была ею. И сейчас Сириусу казалось, что вся радость ушла из его жизни вместе с ней.
* * *
Несколько дней Сириус не выходил из дома. Джеймс договорился в Ордене, чтобы его не трогали пока, и все восприняли эту просьбу с пониманием. На похоронах у Бродяги было такое лицо, что Джеймс серьезно испугался, что друг не переживет этой потери. Сам он даже представить боялся, что бы с ним было, если бы погибла Лили.
Друзья по очереди сидели с Сириусом, пытаясь отвлечь его и с отчаянием понимая, что все их усилия, в сущности, бесполезны. Единственное, что они могли сделать – просто быть рядом. Сириус замкнулся в мрачном молчании, отвечал только на прямые вопросы, и то односложно: разговорить его стало просто невозможно. Целыми днями он сидел у камина, глядя в огонь, и перестал бы, наверное, и есть, если бы друзья его не заставляли.
Через пару недель Сириус вышел из состояния абсолютной апатии, но только для того, чтобы с головой погрузиться в работу Ордена. У него и раньше-то инстинкт самосохранения отсутствовал, а теперь он начал сражаться с такой яростью и безрассудством, что становилось страшно. Он будто с ума сошел и постоянно кидался в самое пекло. Грюм рычал на него за неоправданный риск, но Сириус все выволочки выслушивал с непроницаемо-равнодушным выражением в глазах, и в следующий раз все повторялось.
У Джеймса каждый раз сердце болезненно сжималось при взгляде на его безжизненное лицо, на котором вот уже целый месяц ни разу не появилась улыбка.
Конечно же, добром все это не могло закончиться.
Во время очередной ожесточенной схватки с Пожирателями, словно в замедленной съемке, Джеймс увидел, как в Сириуса попало какое-то заклятие и он упал на землю. Он сам не понял, как в следующую секунду оказался рядом с другом.
— Нет! Сириус! Только не ты!..
Мертвенно-бледное лицо, кровь на мантии. Душу охватил ужас. Вокруг еще сверкали вспышки заклинаний, но Джеймс уже ничего не видел. Он дрожащей рукой прикоснулся к шее Сириуса и, почувствовав слабое биение пульса, облегченно вздохнул. Живой. Как только уцелел?
Оставшихся Пожирателей тем временем обезвредили, и к Джеймсу и Сириусу уже спешили товарищи.
— Надо его в Мунго, — предложил Фрэнк.
— Нет, — твердо возразил Джеймс. – Перенесем его в мой дом. Лили – неплохой целитель, сможет о нем позаботиться, — и тихонько добавил: – Его сейчас нельзя оставлять одного.
* * *
Очнувшись, Сириус обнаружил себя лежащим на кровати в смутно знакомой комнате. Он попытался подняться, но чья-то рука помешала ему это сделать, и мягкий голос Лили произнес:
— Лежи-лежи, тебе надо отдыхать. Вот, выпей.
Она поднесла к его губам чашку с чем-то приятно пахнущим, и Сириус послушно выпил. Голову заполнил туман, глаза закрылись сами собой. Он успел услышать только встревоженный голос Джеймса:
— Как он?
Ответа Лили он уже не разобрал, снова погрузившись в беспамятство.
Когда Сириус очнулся во второй раз, рядом никого не было. Оглядевшись, он узнал комнату для гостей поттеровского дома. Казалось, что за все прошедшие годы здесь ничего не изменилось: все те же бежевые портьеры на окнах, пушистый мягкий ковер на полу, небольшой столик рядом с кроватью. На мгновение Сириусу показалось, что он приехал в гости к Джеймсу на каникулы, и ему всего лишь приснился кошмар. Но в следующую секунду взгляд наткнулся на непривычный предмет – неподалеку от окна стояла детская колыбелька.
Все встало на свои места, и боль потери уже привычно резанула сердце. Сириус откинулся обратно на подушку: захотелось снова потерять сознание, все забыть. Вдруг раздался тонкий детский плач. Что-то дрогнуло в душе, и, поднявшись, Сириус покачал колыбельку, пытаясь успокоить ребенка, но тот успокаиваться не желал. Тогда он осторожно взял Гарри на руки.
— Ну, что ты, Олененок? Не надо плакать.
Собственный голос прозвучал так хрипло, что показался чужим. Малыш замолчал и подозрительно уставился на него своими яркими глазищами – точь-в-точь Лили, когда она отчитывала их с Джеймсом за очередную проделку. И впервые за последний месяц Сириус улыбнулся. Боль, разрывавшая душу на части, отступила, как будто из груди вынули ядовитый шип, и юноша почувствовал, что может снова дышать свободно.
На лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату влетела Лили, которая, увидев его с Гарри на руках, замерла на месте.
— Сириус… — выдохнула она.
— Привет, Лил, — он передал ей ребенка, и тот что-то радостно залопотал. – Долго я без сознания валялся?
— Практически сутки. Как ты?
— Жить буду, — Сириус усмехнулся, правда, не слишком весело, а Лили облегченно перевела дыхание и улыбнулась.
— Пошли накормлю тебя. Голодный, небось?
Он кивнул, неожиданно поняв, что, действительно, очень проголодался.
* * *
В начале января Сириус появился в книжном магазине, когда Ремус уже собирался все закрывать.
— Пошли прогуляемся, — заявил он с порога.
— Куда? – поинтересовался Ремус, подводя итоги в журнале учета.
— В Запретный лес.
Ремус удивленно вскинул голову и внимательно посмотрел на друга, но тот оставался совершенно невозмутим. Понять, что за очередная бредовая идея пришла ему в голову, не представлялось возможным. Впрочем, сейчас Ремус был рад даже самым безумным его идеям: по крайней мере, он начал реагировать на окружающее, смог жить дальше.
В Запретном лесу они долго бродили по знакомым еще со школы местам, проваливаясь в сугробы. Ремус так и не смог добиться от Сириуса, что он ищет. Пошел крупный пушистый снег, и некоторое время спустя они оба стали напоминать снеговиков.
Уже совсем стемнело, а они все еще плутали по лесу, но Ремус не решался ни начать расспросы, ни сказать, что пора возвращаться. Впрочем, он все понял и без расспросов, когда на одной из полянок услышал легкий хрустальный перезвон и в следующее мгновение увидел полупрозрачные голубоватые цветы.
— Бродяга…
Но тот, не обращая на него внимания, несколько мгновений задумчиво изучал иверии, а потом решительно сорвал одну из них и повернулся к Ремусу:
— Пошли.
Выражение лица у него при этом не поддавалось описанию, и Ремус понял, что сейчас лучше промолчать.
Как он и ожидал, аппарировали они на кладбище. Сириус опустился на колени рядом с могилой и смахнул ладонью снег с надписи на мраморной плите:
Марлин МакКиннон
17 августа 1961 года – 6 ноября 1980 года
«Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества
прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»
Сириус провел кончиками пальцев по вырезанному в мраморе имени и бережно положил цветок на плиту. Тот зазвенел жалобно, точно заплакал, на мгновение вспыхнул радугой и сразу же почернел. Сириус судорожно вздохнул, до белизны стиснув руки, и Ремус, поспешно шагнув вперед, положил ему ладони на плечи.
Несколько мгновений Бродяга сидел неподвижно, низко склонив голову, а потом быстрым движением поднялся на ноги и посмотрел другу в глаза:
— Спасибо, Рем. Один я бы не смог.
Ремус крепко обнял его и тихо произнес:
— Пошли домой.
В наступившей темноте он скорее почувствовал, чем увидел слабую улыбку Сириуса.
19.10.2011 Глава 50
Практически все свободное время Сириус проводил в доме Джеймса, только здесь оживая, особенно общаясь с маленьким Гарри. Тот при виде крестного сразу начинал улыбаться и тянуться к нему ручонками.
Сириус постоянно ему что-нибудь приносил, а однажды притащил настоящий снитч. Гарри зачарованно разглядывал золотой мячик на ладони Сириуса и, как только снитч, расправив прозрачные крылышки, начал подниматься, тут же цапнул его и довольно заулыбался.
— Молодец, Гарри, ловцом будешь! – весело заявил Сириус, легонько подкинув мальчика, отчего тот радостно засмеялся. – Весь в отца!
Они с Джеймсом обменялись заговорщицкими взглядами, а Лили только головой покачала, с любовью наблюдая за ними. Она была бесконечно рада, что Сириус оправился после гибели Марлин. Он стал почти прежним. Почти. Временами он впадал в задумчиво-отрешенное состояние, словно выключался из окружающей обстановки. Но потом снова улыбался и шутил, будто и не было ничего. Только самые близкие знали, чего ему это стоило, и замечали, что навсегда пропали беспечность и легкость в его характере. Лили очень радовалась и немножко гордилась тем, что именно ее маленький сынишка вернул Сириуса к жизни. Он любил Гарри до умопомрачения, и Лили, полушутя-полусердясь, говорила, что малыш веревки из него вьет и что не следует исполнять любой каприз ребенка, поскольку это отрицательно сказывается на его воспитании. Но Бродяга только отмахивался беспечно:
— Ладно тебе, Цветочек, пусть дите порадуется.
* * *
В начале мая, во время одного из рейдов погибла Доркас Медоуз от руки самого Волдеморта. Ее магазин перешел к родственникам, которые не захотели продолжить ее дело и закрыли его.
Снова оказавшись без работы, Ремус тоже все свободное время стал проводить у Поттеров. В этом доме они буквально отдыхали душой. Лили удивительно умела создавать атмосферу уюта и умиротворения. Только Питер, занятый работой в Министерстве, появлялся довольно редко.
Гарри уже поднимался на ножки и пытался ходить, держась за что-нибудь. Лили, смеясь, жаловалась, что она теперь постоянно в полусогнутом состоянии, поскольку все время держала сына за руки, помогая ему учиться ходить. Зато ползал Гарри с поразительной скоростью и то и дело появлялся в самых неожиданных местах. За этим ребенком нужен был глаз да глаз. Сириус говорил, что это он от Джеймса унаследовал непоседливость.
— Вот погоди, Лил, начнет он бегать, тогда за ним вовсе не уследишь!
— Ой, не пугай. Я сама уже с ужасом жду этого момента.
Гарри окончательно переселился в полностью обустроенную детскую, где у него была целая куча игрушек и собственная кроватка с высокими бортиками.
Подаренный Сириусом снитч свободно летал по комнате, а когда он спускался достаточно низко, малыш тут же пытался его схватить. Иногда ему это даже удавалось. Парни радовались в такие моменты, как дети.
А потом в их гениальные головы пришло еще одно развлечение: они по очереди перекидывались в животных и катали Гарри по саду на своих спинах. Лили, когда первый раз увидела эту картину, пришла в ужас: ладно бы еще пес – он хоть и крупный, но с его холки до земли недалеко – но олень…
— Вы с ума сошли?! – воскликнула она, на этот раз рассердившись по-настоящему. – А если он упадет?!
Гарри в этот момент с видом полководца восседал на Сохатом, обхватив ручонками его шею.
— Ну что ты, Цветочек! А мы здесь зачем? Подстрахуем, если что, — возразил Сириус.
И даже благоразумный рассудительный Ремус его поддержал. И Лили сдалась. Тем более что они, действительно, внимательно следили за малышом и, стоило ему лишь качнуться в сторону, тут же подхватывали на руки. Гарри эти забавы нравились до безумия – не меньше, чем кататься с папой на метле. Джеймс, конечно, высоко не поднимался и крепко держал сына одной рукой, другой держась за метлу. Гарри визжал от восторга и требовал еще. Похоже, Сириус был прав – малыш весь пошел в Джеймса.
На празднование первого дня рождения Гарри собрались все, каким-то загадочным образом подстроив свои разные графики дежурств, чтобы освободиться в этот вечер. Заглянула даже Алиса со своим малышом, который отмечал день рождения накануне. Правда, заходила она днем и, к большому сожалению обеих подруг, только поздравила их и сразу ушла – остаться на праздник у нее не было возможности. Она, в отличие от Джеймса и Сириуса, закончила курсы и стала аврором, в следствие чего постоянно была занята помимо работы в Ордене. Маленький Невилл большей частью оставался с бабушкой, женщиной суровой, но бесконечно любившей внука. Если она и не одобряла невестку, почти не бывавшую дома, то вслух ничего не говорила и относилась к ней вполне доброжелательно.
Таким образом, Лили была на праздничном вечере единственной женщиной в исключительно мужской компании. Впрочем, она давно привыкла к такому положению дел. Своих мальчиков, как она привыкла их называть, она очень любила.
Весь день Лили хлопотала, чтобы приготовить настоящий праздник. Стоял жаркий летний день, солнце палило так, что на улицу даже выглядывать не хотелось.
Закончив с делами и уложив Гарри спать, Лили, чтобы занять себя чем-нибудь посторонним и не думать о том, где сейчас муж и друзья, решила разобрать свои старые рисунки. Она собрала их в несколько альбомов, разложив по темам: посвященные родителям, школе, учителям, подругам. Один из таких альбомов она надписала: «Мои мальчики». Просматривая свои работы, Лили словно перенеслась в то время, когда рисовала их. Какие же они все тогда были беззаботные!
В настоящее ее вернул проснувшийся Гарри, и, быстро сложив все альбомы в ящик письменного стола, Лили поспешила к сыну.
Парни появились одновременно все четверо. Радостные и оживленные. Может быть, немного слишком оживленные, но сегодня Лили решила не заострять на этом внимание.
Они с Джеймсом подарили сыну волшебную карусельку, достаточно большую, чтобы годовалый ребенок мог на ней кататься, но при этом достаточно низкую, чтобы в случае падения он не расшибся. Питер принес волшебных сладостей. Ремус подарил Гарри мягкую игрушку – приличных размеров оленя. Мальчик, схватив игрушку обеими руками, погладил ее по голове, а потом внимательно посмотрел на отца, и снова на оленя. И так несколько раз, сосредоточенно нахмурившись при этом.
— Правильно, Гарри, на папу похож, — с легкой усмешкой прокомментировал Ремус.
Лили с Джеймсом фыркнули.
Сириус додумался подарить крестнику метлу. Нет, не настоящую – игрушечную, которая поднимается от пола всего на пару футов. Но тем не менее. Ребенку только год исполнился, он едва ходить научился, а у него уже метла!
Оседлав свой подарок, Гарри тут же устроил настоящий кавардак, носясь над полом, точно небольшой метеор. Время от времени он падал с метлы, благо на полу лежали мягкие ковры, но не плакал и даже не огорчался, а тут же залезал на нее снова.
— Бродяга, я тебя убью! – пробормотала Лили, когда Гарри врезался в нее так, что она едва не выронила поднос с пирогом, который как раз в этот момент несла к столу.
Впрочем, глядя на довольные физиономии парней, Лили не могла долго сердиться. А уж когда Гарри, после столкновения с ней оказавшийся на полу, с радостной улыбкой протянул к ней ручки и совершенно четко сказал: «Мама!» — и вовсе забыла обо всем, поставила пирог на стол и, подхватив сына на руки, крепко поцеловала.
— Ты мой умница! Скажи еще что-нибудь!
Но Гарри, видимо, решил, что его задача на сегодня выполнена, и больше говорить не хотел. Пока не вмешался Сириус. Бесцеремонно забрав у Лили ребенка, он подкинул его в воздух, от чего Гарри радостно засмеялся.
— Ну-ка, скажи «Сириус» или «Бродяга».
— Еще чего! – возмутился Джеймс. – Сначала он скажет «папа».
Лили переглянулась с Ремусом, и они дружно рассмеялись. Стало как-то особенно тепло, словно вернулись прежние счастливые беззаботные годы. Вот только Питер сидел молчаливый и странно подавленный, будто все время думал о чем-то неприятном. Лили пару секунд внимательно смотрела на него, но потом решила, что в нынешнее время это совсем неудивительно. Тем более Питер всегда был несколько замкнутым.
— Хорошо, — согласился Сириус с другом, — пусть будет «папа». Слышал, Олененок? Порадуй отца.
Гарри посмотрел на него изучающе, точно решал какую-то очень важную задачу, потом повернулся к Джеймсу и произнес:
— Папа.
С таким видом, словно одолжение сделал, и снова посмотрел на Сириуса – в его глазах ясно читалось: «Я сделал, как хотели, теперь отстаньте от меня». Парни переглянулись с таким огорошенным выражением на лицах, что Лили снова начала смеяться, а через секунду хохотали уже все. Гарри смотрел на взрослых с недоумением и некоторой обидой, будто понял, что именно он послужил источником веселья.
За столом Сириус посадил крестника себе на колени, несмотря на возражения Лили, которая считала, что ребенок должен сидеть на своем стульчике. Но они оба так умильно на нее посмотрели, что она сдалась. Уже в который раз. Вот интересно, Сириусу от его анимагической сущности передалась эта способность делать совершенно невозможные щенячьи глаза, как у побитой собаки? Отказать ему в такие моменты было просто невозможно. Джеймс, правда, говорил, что это у него врожденная способность. Хорошо еще, хоть не часто этим пользовался.
Гарри, чрезвычайно довольный столь привилегированным положением, принялся таскать из тарелки крестного самые вкусные куски, на что тот только смеялся. Он вообще в этот вечер был весел и оживлен, только иногда словно тень пробегала по его лицу. В такие моменты он задумчиво взъерошивал Гарри волосы и отворачивался. И Лили печально вздыхала – как бы ни старался Сириус показать, что у него все в порядке, он, наверное, уже никогда не станет прежним.
* * *
В конце сентября Дамблдор пригласил Джеймса в Хогвартс. И это настораживало. Не то чтобы они не общались с директором, но это общение всегда происходило на собраниях Ордена. А тут он должен отправиться в Хогвартс, где не был с тех пор, как окончил школу. Будто Дамблдор боится, что их кто-то подслушает. А значит, произошло что-то очень-очень серьезное.
Джеймс вышел из камина в знакомом до мелочей директорском кабинете. Казалось, что за эти годы здесь не изменилось абсолютно ничего. Сколько раз они бывали тут прежде, когда, потеряв терпение после их очередной авантюры, МакГонагалл притаскивала их к директору! Сразу как-то вспомнилось беззаботное детство, и на мгновение захотелось вернуться туда, проснуться и понять, что ничего не было. Но Джеймс прогнал это малодушное желание. Да, вокруг происходило много страшного, но ведь было в его жизни и безграничное счастье. Ни за что на свете он не хотел бы оказаться в мире, где у него не было бы жены и сына.
— Добрый день, Джеймс, присаживайся, пожалуйста.
Дамблдор тоже нисколько не изменился, и все так же блестели ярко-голубые глаза за стеклами очков-половинок. Правда, на этот раз они смотрели не с весельем, как прежде, а с какой-то озабоченностью, что настораживало еще больше. Он даже не предложил ему чаю с лимонными дольками. Совсем странно.
Джеймс вопросительно уставился на Дамблдора. Тот некоторое время смотрел на него и, наконец, заговорил — словно нехотя:
— В прошлом году было произнесено пророчество о том, кто сможет уничтожить Волдеморта. К сожалению, его подслушал один из Пожирателей и Волдеморт знает о нем. К счастью, пророчество подслушано было не до конца, а значит, он знает не все.
— Это, конечно, интересно, сэр, — вставил Джеймс. – Но почему вы рассказываете об этом именно мне?
— Потому что пророчество касается непосредственно тебя. В нем говорится о ребенке, который родился в прошлом году. Под описание этого ребенка подходят твой сын… и Невилл Лонгботтом.
— Тогда почему Фрэнка здесь нет? И если пророчество было сделано в прошлом году, почему вы только сейчас говорите мне о нем? – спросил Джеймс, временно отгоняя подальше мысль о том, что его ребенку, возможно, придется сразиться с этим чудовищем.
— Потому что мне стало известно из надежного источника, что Волдеморт выбрал Гарри и собирается его убить, пока тот еще не способен с ним сражаться.
Джеймс похолодел. Почему, ну почему это происходит с ним? Почему на его ребенка ложится такое бремя?
— И что вы предлагаете? – спросил он ровным голосом, пытаясь справиться со своими эмоциями.
— Тебе следует воспользоваться заклятием Фиделиус, чтобы обезопасить свою семью. Обычные охранные чары в этой ситуации могут оказаться недостаточными.
Джеймс склонил голову, задумавшись. Пожалуй, Дамблдор прав – это единственный надежный способ защитить Лили и Гарри.
— Хорошо, — он прямо посмотрел в глаза Дамблдору.
— Я могу стать Хранителем…
— Спасибо, сэр, но нет. Хранителем будет Сириус.
— Ты уверен?..
— Уверен.
— И, Джеймс… Тебе придется оставить работу в Ордене, хотя бы на какое-то время, поскольку вам нельзя будет выходить из дома.
Джеймс нахмурился: это его совершенно не устраивало. Прятаться за стенами, как трус, когда его друзья рискуют жизнью! Заметив его недовольство, Дамблдор заметил:
— Я понимаю, что это неприятно тебе. Но это необходимо для безопасности твоей семьи.
— У меня есть способ оставаться незаметным, выходя из дома, — возразил Джеймс и достал тонкую полупрозрачную мантию. – Это мантия-невидимка. Настоящая. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение.
Дамблдор аж вперед подался, и на лице его мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он осторожно и даже с каким-то благоговением взял мантию в руки и принялся внимательно разглядывать ее.
— Не возражаешь, если я возьму ее на несколько дней? Хочу изучить.
Джеймс хотел было возразить, но передумал. Если на несколько дней, то можно и потерпеть. Он кивнул, пожав плечами.
Когда Джеймс сообщил жене о пророчестве, она вскрикнула и испуганно прижала сына к груди. Тот даже недовольно запищал от слишком крепкого объятия. В широко раскрытых глазах Лили Джеймс читал тот же ужас, что испытывал сам.
— Дамблдор предложил воспользоваться Фиделиусом. Я хочу попросить Сириуса быть Хранителем.
Лили кивнула, не задумываясь. Да уж, человека вернее Бродяги трудно представить.
Однако сам Сириус, внимательно все выслушав, надолго задумался и вдруг неожиданно выдал:
— Нет, Сохатый, надо придумать более надежный способ.
— Куда ж еще надежнее?
— Понимаешь, если взять Хранителем кого-то более незаметного… Вот Питера, к примеру. Никто не подумает на него. Ну, и для верности везде, где можно, будем говорить, что Хранитель – я. Охотиться будут за мной. А Пит спокойно посидит в каком-нибудь хорошо спрятанном убежище. Тогда, что бы они не придумали, у меня в любом случае ничего узнать не смогут.
— В этом есть смысл, — Джеймс задумался. – Но если тебя схватят…
Сириус отмахнулся:
— Я подвергаюсь опасности в любом случае. И это не то, о чем ты должен сейчас думать. К тому же я знаю одно место, где можно временно затаиться.
Джеймс закусил губу, в упор глядя на друга. Как же он не подумал о том, что, предложив Сириусу стать Хранителем, он подвергает его смертельной опасности?
— Не знаю… — произнесла молчавшая до сих пор Лили. – Как-то мне все это не нравится. Может, лучше действительно взять Хранителем Дамблдора?
Прежде чем Джеймс успел что-то ответить, Сириус решительно отмел это предложение:
— Нет, Лил. Помни – в Ордене есть предатель. Сильно подозреваю, что он может быть как раз из ближайшего окружения Дамблдора… Ну, правда, взять Пита будет безопаснее всего. Главное, чтобы никто об этом не узнал. Дамблдор уже знает, что Джим собирался сделать Хранителем меня. Так что дело за малым.
— А Ремус? – спросила Лили.
— У Рема и так жизнь не сахар, зачем наваливать на него лишние проблемы?
Они поспорили еще немного, но в итоге согласились. План, предлагаемый Сириусом, действительно был безупречен со всех сторон. Единственное, что по-прежнему беспокоило Джеймса – это то, что он ставил друга под удар. Но Сириус был прав: ему сейчас надо в первую очередь думать о безопасности сына.
И на следующий день Питер стал Хранителем Тайны.
Он воспринял эту новость как-то странно – не то испугался, не то, наоборот, возгордился. Но согласился сразу же. Ему подыскали дом в одной магловской деревушке, на который наложили все мыслимые и немыслимые защитные чары.
А вот надежным убежищем Сириуса оказался номер в дешевом магловском отеле в Лондоне. Джеймс, когда увидел его, чуть не прибил друга за легкомыслие.
— Да брось ты, Джим, — возразил тот. – Никто не станет искать меня в магловском отеле, — и с саркастической усмешкой добавил: – Блэки же не живут среди маглов!
Джеймс много чего мог бы ему сказать по этому поводу, но в подобном настроении Бродягу переубедить было невозможно, можно было даже и не пытаться. И Джеймс, вздохнув, уступил. Оставалось только молиться о том, чтобы до него не добрались в этом так называемом «надежном» убежище.
* * *
Необходимость постоянно оставаться в четырех стенах начала утомлять. Особенно непоседливого Джеймса, который в принципе никогда не мог сидеть на одном месте, ему необходимо было что-то делать. Лили всеми силами старалась отвлечь мужа от тоски и грустных мыслей, но чувствовала, что у нее не очень-то получается. Хоть бы уже Дамблдор вернул им мантию, тогда можно было бы иногда выбираться из дома.
Еще хуже было то, что по причине все той же секретности друзья у них теперь совсем не появлялись. Джеймс скучал по ним, ведь до сих пор они никогда надолго не разлучались. И это тоже угнетало. А если учесть, какой опасности подвергался Сириус, так и вовсе сводило с ума.
Чтобы немного отвлечься от всего этого, Лили устроила на Хэллуин маленький домашний праздник: приготовила праздничный ужин, расставила по дому разнокалиберные тыквы со свечами внутри. Гарри помогал ей изготовлять эти тыквы, с увлечением их раскрашивая. Сам при этом перемазался в краске с ног до головы, но то была беда легко поправимая. Джеймс поначалу посмеивался, глядя на них, но, в конце концов, тоже подключился к процессу, увлекшись им не меньше сына.
В честь праздника Гарри было позволено подольше не ложиться спать, и он вместе с родителями сидел за столом до позднего вечера. А пока Лили убирала со стола, Джеймс развлекал сына, пуская из палочки клубы разноцветного дыма. Малыш смеялся и пытался схватить дым руками. Лили нежно улыбнулась и, привычно взлохматив мужу и без того торчащие волосы, ушла на кухню.
За окном хлестал дождь, порывы ветра срывали с деревьев оставшиеся листья и бросали их в окно. В темноте промелькнула неясная тень, и Лили поежилась. Почему-то душу охватила необъяснимая тревога, словно вот-вот должно было произойти что-то страшное. Но она отогнала от себя эти мысли – ничего не случится, они надежно защищены.
Быстро расставив посуду на полке, Лили вернулась в гостиную.
— Ну все: Гарри пора спать, — с улыбкой объявила она.
Джеймс подхватил малыша на руки и передал ей. Гарри недовольно залопотал, обиженный столь быстрым прекращением забавы, но вскоре успокоился в ее объятиях и сонно зевнул.
— Вот видишь, солнышко, ты же и сам спать хочешь, — ласково прошептала Лили, поднимаясь по лестнице в детскую.
Уложив сына, Лили уже спускалась к мужу, как вдруг услышала его отчаянный крик:
— Лили! Хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его!
Она в ужасе замерла на лестнице, не зная, куда кинуться. И услышала холодный, пробирающий до костей смех. Сверкнула зеленая вспышка заклинания, и послышался звук падающего тела.
«НЕТ!!! ДЖЕЙМС!!!» — безмолвный отчаянный крик разрывал душу. Не может быть! Джеймс… мертв? Лили хотела было броситься вниз, к нему, но в последнюю секунду остановилась. Там, наверху, в своей кроватке мирно спал Гарри. Его надо спасти, не позволить этому монстру добраться до ребенка. Лили метнулась в детскую и захлопнула за собой дверь. Палочка осталась в спальне, и она попыталась заблокировать дверь, подтащив к ней стул и попавшиеся под руку коробки. Она метнулась по комнате, пытаясь сообразить, что делать, куда бежать, и схватила сына на руки. От такого резкого пробуждения Гарри недовольно захныкал, готовясь разреветься в голос.
Но было поздно: дверь распахнулась, буквально отлетев в сторону, и на пороге детской появился Волдеморт. Лили прижала к себе сына, пытаясь прикрыть его руками. Тот, словно почувствовав, что происходит что-то страшное, притих и только прильнул к матери всем своим крохотным телом, уткнувшись лицом ей в плечо. Чудовище в дверях комнаты направило на них палочку, и Лили поспешно опустила Гарри в кровать, загородив собой, раскинув в стороны руки, будто это могло помочь.
— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!
Конечно, умолять этого монстра было глупо, но что она еще могла сделать? А тот почему-то не спешил ее убивать.
— Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…
— Убейте лучше меня! Пожалуйста, только не Гарри!
Лили понимала, что старается зря, ведь Волдеморт пришел сюда именно за ее сыном. Будь проклято это пророчество! Она стояла перед детской кроваткой, закрывая собой Гарри и понимая, что Волдеморту ничего не стоит убить сначала ее, а потом и ребенка. Но ни за что на свете она не отошла бы сейчас с этого места. Монстр, кажется, потерял терпение и поднял волшебную палочку.
— Авада Кедавра! – прозвучал холодный голос.
Последней ее мыслью была мысль о сыне – что же теперь будет с ним?
* * *
Дождливым вечером Хэллуина Сириусу не сиделось на месте в своем маленьком обшарпанном номере магловской гостиницы. Все казалось, что что-то должно случиться. Бросив попытки справиться с собственной паранойей, он накинул свою кожаную куртку и помчался на мотоцикле в убежище Питера, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Хотя чисто теоретически, что могло быть не в порядке? Ведь никто не знает об их плане.
Дождь хлестал в лицо и слепил глаза, и вскоре Сириус промок насквозь, но даже не вспомнил о высушивающем заклинании. Дом, где они спрятали Питера, стоял целый и невредимый, однако в окнах не было света, и это настораживало.
Сириус постучал, но никто не откликнулся. Он постучал сильнее – дверь медленно открылась от его удара. Похолодев, Сириус вступил в темный коридор.
— Пит?
В ответ тишина.
— Люмос.
Свет палочки озарил маленькую комнатку с минимумом мебели. Пустую.
— Пит! – еще раз, уже громче позвал Сириус.
И снова молчание. Но если бы Питера нашли Пожиратели, что само по себе невероятно, в комнате были бы следы борьбы. Хвост, конечно, не ахти какой боец, но не станет же он стоять спокойно, дожидаясь, пока его схватят. А следов борьбы не было. Вполне мирная обстановка, кругом абсолютный порядок, словно хозяин просто вышел по каким-то делам.
А может правда вышел? Могут же у Питера быть свои дела? Но сердце уже болезненно сжалось в предчувствии, и Сириус, метнувшись на улицу, запрыгнул на мотоцикл, чтобы помчаться на этот раз в Годрикову лощину. Снова дождь хлестал по лицу, но он не обращал на это внимания. Сердце отчаянно колотилось, и в глубине души уже появилось какое-то смутное понимание, но Сириус усиленно гнал его от себя.
Годрикова лощина встретила его праздничными огнями, но Сириус уже не видел ничего, кроме темнеющей вдалеке громады поттеровского дома. Уже то, что он видел дом, говорило о разрушении заклятия Доверия. И даже с такого расстояния было заметно, что с домом что-то не так. А, подлетев ближе, Сириус так резко затормозил и бросил мотоцикл вниз, что пропахал передним колесом землю. Когда-то красивый уютный особняк был наполовину разрушен: правая часть второго этажа была снесена начисто, вокруг валялись обломки.
Сириус застыл на месте, не в силах поверить глазам. А потом кинулся внутрь, чтобы у самого порога наткнуться на бездыханное тело лучшего друга.
— ДЖЕЙМС!!!
С ощущением, что это страшный сон, Сириус опустился рядом на колени, не отрывая взгляда от мертвенно-бледного лица и безжизненных карих глаз. Дождь, наконец-то, прекратился, тучи разошлись, и на небе засияли звезды, которые отражались холодным светом в глазах Джеймса. Сириус застонал от отчаяния. Не может быть! Не может судьба отнять у него еще и Джеймса!
— Сохатый!
Он схватил друга за плечи и тряхнул, будто надеясь разбудить, сам не очень понимая, что делает. Но от смертного сна не просыпаются. И, опустив тело Джеймса, Сириус дрожащей рукой закрыл ему глаза. Низко склонившись, он прижался лбом к его лбу, из глаз брызнули слезы.
Из состояния оцепенения его вывел пронзительный детский плач. Сириус резко подскочил, чтобы увидеть Хагрида с Гарри на руках. Юноша ошалело смотрел на них, не понимая, что происходит. Хагрид неловко похлопал его по плечу, пытаясь утешить:
— Смотри, Сириус, Гарри жив. Что-то не так у этого злыдня с ним пошло.
Гарри, заметив крестного, перестал реветь и протянул к нему ручки:
— Си!
— Отдай мне Гарри, — решительно попросил Сириус. – Я – его крестный. Я позабочусь о нем.
— Нет, — Хагрид замотал головой. – Дамблдор велел отнести его к тетке.
Сириус начал было спорить, но сразу же отступил. Ладно, пусть пока побудет у тетки. А как только он разберется с Питером, сразу заберет крестника к себе.
— Возьми мой мотоцикл, так будет быстрее.
Хагрид благодарно кивнул и поспешил наружу. Сириус, заметив, как неподалеку блеснуло что-то рыжее, сделал несколько шагов в сторону и наткнулся на Лили, наполовину погребенную под завалом. Снова болезненно сжалось сердце. Лили… Цветочек… сестренка… Он принялся яростно разгребать обломки прямо руками, забыв про палочку. А потом перенес девушку, чтобы положить ее рядом с Джеймсом. Они не должны разлучаться – ни в жизни, ни в смерти. Снова опустившись на колени, Сириус поцеловал обоих в лоб и решительно поднялся. Не время для скорби – сначала надо разобраться с Хвостом.
Питера Сириус нашел при помощи заклинания Поиска. Они еще в школе как-то развлекались, модифицируя это заклинание, и настроили его друг на друга. Следуя заклинанию, он аппарировал посреди какой-то магловской улицы, заставив испуганно отшатнуться редких прохожих. Но он не видел никого, кроме невысокого худощавого парня, который, услышав хлопок аппарации, резко развернулся и замер на месте. В глазах Питера плескались паника и почти смертельный ужас.
Сириус решительно двинулся к нему, и Питер попятился, оказавшись таким образом загнанным в угол.
— Объяснишь мне, Хвост, как такое случилось?! – холодным ничего не выражающим голосом поинтересовался Сириус.
— О чем ты, Бродяга? – попытался тот изобразить непонимание, впрочем, не слишком успешно.
Сириус глухо зарычал и поднял палочку. И вдруг Питер подпрыгнул и завопил на всю улицу:
— Как ты мог, Сириус?! Джеймс и Лили – они же наши друзья!
На них с любопытством начали оглядываться прохожие. Не успел Сириус опомниться от подобной наглости, как Питер отсек себе заклинанием палец, улицу сотряс грандиозный взрыв, а Хвост, перекинувшись в крысу, шмыгнул в канализацию.
Сириус в ступоре огляделся и обнаружил, что вся улица разворочена, неподалеку лежат несколько обезображенных трупов. Вокруг были слышны истошные крики и рыдания уцелевших маглов. «Вот так малыш Питер!» — появилась какая-то отстраненно-равнодушная мысль.
Раздались хлопки аппарации, Сириуса окружили авроры и поставили антиаппарационный барьер, впрочем, могли бы этого и не делать – сбежать он даже не пытался. На него навалилось какое-то оцепенение и абсолютное равнодушие к происходящему. Вся его жизнь рухнула прямо на глазах, мир разваливался на кусочки. Авроры принялись расспрашивать выживших свидетелей, а потом менять им память.
— Сириус Блэк, вы арестованы, сопротивление бесполезно.
Сириус глянул на них удивленно, только сейчас заметив, что происходит вокруг. Медленно, словно сквозь вату, слова авроров доходили до него. И он расхохотался безумным отчаянным смехом. Ну, правда ведь смешно – кто бы мог подумать, что малыш Питер способен провернуть такую махинацию! И как виртуозно – просто не к чему придраться! Авроры смотрели на него с недоумением и чуть ли не с ужасом, а Сириус уже не мог остановиться, чувствуя, что нервы, наконец, не выдержали и истерика накрывает его с головой.
* * *
— Неправда! ЭТО НЕПРАВДА! Такого просто не может быть! – Ремус впервые в жизни так кричал. Да еще на кого? На Дамблдора.
Но тот только устало и сочувствующе смотрел на него, даже не пытаясь успокоить.Только когда Ремус выдохся и замолчал, он тихо произнес:
— Я понимаю твои чувства, Ремус. Но по-другому это никак не объяснить.
— НЕТ! – Ремус упрямо замотал головой.
— Он был их Хранителем. Только он мог сказать Волдеморту адрес. Никто другой.
— Не может этого быть! – уже совсем тихо и отчаянно произнес Ремус. – Это же Сириус! Ну как вы не понимаете?
— Я понимаю, — Дамблдор печально покачал головой. – Кроме очевидного обстоятельства, что Блэк был Хранителем тайны, у нас есть свидетельства маглов, которые видели, как он убивал Питера.
Ремус закрыл уши руками и затряс головой, не желая слушать, не желая понимать. Как, ну как мог стать предателем Сириус?! Сириус! Который всегда был готов за Джеймса отдать собственную жизнь! Сердце кричало, что это неправда, не хотело верить в предательство…
Но под натиском доводов разума оно постепенно отступало с болезненным стоном. Почему?! Как могло такое случиться?! Мир, в котором существовала дружба и любовь, разваливался на куски. Теперь Ремус уже никогда и никому не сможет поверить. Потому что кому верить, если даже такие становятся предателями?
Ремус пошел на суд, сам не зная зачем, может, чтобы убедиться в последний раз. Собственно, суда как такового не было. Просто прилюдно был зачитан приговор:
— Сириус Орион Блэк, вы обвиняетесь в пособничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть и в убийстве Питера Петтигрю и двенадцати маглов. И приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане.
В бледном окаменевшем лице Сириуса ничто не дрогнуло. Он словно ничего не слышал, и ему было абсолютно все равно, какой приговор ему вынесли. Ремус пытался поймать его взгляд, но безрезультатно. Сириус смотрел куда-то вдаль, явно ничего не видя перед собой. Когда-то живые веселые глаза были пустыми и безжизненными.
Когда за аврорами, выводившими Сириуса из зала суда, с металлическим лязгом захлопнулась дверь, Ремус едва подавил желание взвыть в полный голос, потому что жизнь для него закончилась. Ушла вместе с Джеймсом и Лили и их теплым гостеприимным домом, ушла вместе с неловким, но милым Питером, ушла вместе с верным Сириусом. Осталось лишь существование…
19.10.2011 Эпилог
Гнев и горе – все проходит, вслед зиме глядит весна,
Будет время для апреля после мартовских ветров,
Лишь бы сбылось все, что снилось, стал бы мир не так суров.
Год за годом, повторяясь, время прямо держит путь.
Можно все начать сначала, ничего нельзя вернуть.
А. Романов, «Так бывает».
Незадолго до свадьбы Гарри решил наведаться в Годрикову лощину. Он ни разу не возвращался туда с тех пор, как они с Гермионой побывали там, когда искали крестражи. Тогда он так и не решился зайти в полуразрушенный дом и теперь собирался исправить это упущение.
Дом нисколько не изменился за это время. Все так же разросшаяся живая изгородь окружала его, все так же обломки валялись вокруг, а правая половина второго этажа была полностью снесена. Только теперь была весна, и дом не укрывало снежное одеяло. Гарри, помедлив немного у заржавевшей калитки, решительно толкнул ее и вошел внутрь. Пробравшись сквозь высокую траву, заполонившую когда-то, наверное, красивый и ухоженный сад, он открыл входную дверь, которая поддалась со скрипом.
Перед ним предстала гостиная, полностью разрушенная. Обломки снесенного потолка и покореженную мебель успел увить разросшийся плющ. Мельком оглядевшись, Гарри пробрался в уцелевшую часть дома.
Войдя в первую попавшуюся комнату, он понял, что это была спальня. Спальня родителей… Вещи, покрытые толстым слоем пыли, оставались нетронутыми, все долгие годы пролежав на своих местах. Гарри медленно прошелся по комнате. Кровать, покрытая красным пледом, небольшой столик с зеркалом, еще один столик, украшенный красивой резьбой. Все в гриффиндорских тонах. На резном столике лежит фотография – родители в день их свадьбы. Счастливые, улыбающиеся, они махали ему со старого снимка. Наверное, на дом было наложено какое-то заклинание, чтобы вещи не портились с течением времени. Гарри вздохнул и огляделся, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы рассказать ему о родителях.
Он порылся в ящиках стола, нашел там какие-то безделушки, среди которых была чудной красоты заколка, сделанная в виде переплетенных цветов. Наверное, мама когда-то ее носила… Как вдруг взгляд его наткнулся на альбом: красивый альбом в бархатном переплете, потускневшем от времени. Гарри смахнул с него пыль и обнаружил на обложке старательно выведенные слова: «Альбом Лили Поттер». Гарри судорожно вздохнул и дрожащей рукой открыл его. На первой странице красовалась еще одна надпись: «Мои мальчики». Перевернув ее, Гарри медленно опустился на кровать и замер, не в силах отвести взгляда от рисунка. На нем четверо мальчишек кидались друг в друга охапками осенних листьев, бегая по двору, в котором Гарри узнал школьный. Рисунок был настолько живой, что казалось – мальчики вот-вот зашевелятся. Здесь они были еще совсем дети: наверное, первый курс.
Следующая страница. Сердце замерло. На Гарри смотрел отец: взлохмаченные, как у самого Гарри, черные волосы и темные глаза, весело блестящие за стеклами очков.
— Папа, — прошептал он.
Так странно было произносить это слово. Этот мальчишка, с лукавой улыбкой и задорными искрами в глазах, не знает еще, что когда-то у него будет сын. Неужели правда двадцать семь лет прошло? И нет мальчишки, который смотрит на Гарри с этого рисунка живыми глазами. Рисунка, сделанного девочкой, которой тоже уже нет. Совсем нет. Даже взрослых нет, которые из них выросли. Юноша смахнул слезы и перевернул страницу.
Сириус. Снова замерло сердце. Гарри провел по рисунку кончиками пальцев. Красивый мальчик с веселой улыбкой и глубокими синими глазами. Уверенно и бесстрашно смотрящий на мир. Не подозревающий, что придется ему пережить. «Сириус… крестный… Я так скучаю по тебе».
Следующая страница. Ремус. Теплые карие глаза и мягкая улыбка. Совсем такая, как у его сына Тедди.
Гарри перевернул страницу и быстро пролистнул ее, стараясь не задерживать взгляда на невзрачном мальчишке с какими-то крысиными чертами лица.
Весь альбом был посвящен Мародерам. Они были зарисованы в самых разных ситуациях. Вместе и по отдельности. Совсем еще дети. И уже почти взрослые юноши. На уроках. В гостиной, у камина. На квиддичном поле. На школьном дворе. Гарри медленно перелистывал страницы, и перед ним, словно живые, вставали они – мальчишки, чья дружба, казалось, не умрет никогда; веселые, жизнерадостные, смелые до безрассудства, преданные друг другу до смерти. Он никогда не знал их такими – молодыми и беспечными.
Один из рисунков выбивался из общей гаммы. На нем, помимо четырех парней, была изображена девушка, которая сидела рядом с Сириусом на диване, положив ему голову на плечо и закрыв глаза. А он, полуобняв ее, перебирал тонкими пальцами ее темные волосы и, задумчиво улыбаясь, смотрел в камин. Сразу было заметно, что Сириус любил эту девушку. Но Гарри никогда от него ничего о ней не слышал. Где она сейчас, интересно? Что с ней стало? Они расстались? Или… она погибла, как и многие другие в то время?
На последних страницах были изображены уже взрослые Мародеры, чаще всего Джеймс. Похоже, рисунки были сделаны в гостиной этого дома.
А потом появились изображения маленького ребенка, в котором Гарри узнал себя. Совсем еще младенец, и уже годовалый малыш, пытающийся ходить. На руках у отца. На руках у крестного, который подкидывает его в воздух. Гарри сглотнул. Он ясно представил, как его мама рисует все это, сосредоточенно прикусив губу и заправив за уши рыжие волосы, время от времени с любовью посматривая на «своих мальчиков».
Вдруг раздались легкие шаги, и, когда дверь открылась и в комнату вошла рыжеволосая девушка, Гарри уставился на нее с мистическим ужасом: на мгновение ему показалось, что он видит свою мать. Но в следующую секунду он понял, что это Джинни.
— Гарри? Я тебя потеряла, — облегченно вздохнула она и быстро затараторила с извиняющимися нотками в голосе: – Гермиона сказала, что ты отправился сюда, и я подумала, что тебе, наверное, нужна компания. Я не помешала? Если хочешь побыть один, я уйду.
Гарри слабо улыбнулся и мотнул головой, протянув ей альбом. Джинни открыла его и еле слышно прошептала:
— Ох, Гарри… — И мягко сжала его ладонь.
От этого прикосновения как-то сразу стало легче, и он улыбнулся ей с любовью и благодарностью. Он всегда будет помнить ушедших, но для него настало время жить дальше, отпустить свое прошлое и оставшуюся в нем боль потерь. И он знал, что сидящая сейчас рядом с ним девушка сделает все, чтобы наполнить его жизнь радостью и любовью.
Vova
