В алом свете закатного солнца карусели кажутся сказочными великанами, случайно забредшими в мир людей. Безмолвные и спокойные, они, словно могучие атланты, сгибаются под тяжестью низкого свинцово-серого неба.
В этом году лета как будто и не было. Только бесконечные дожди, утренние туманы и промозглая слякоть. А Лили так хотелось тепла, воздуха и высокого светлого неба…
Наверное, если бы Джеймс силком не вытаскивал ее из дома, она так бы и просидела все каникулы в душной комнатушке, перечитывая затертые учебники и грезя о возвращении в свою маленькую сказку.
— Тебе тут нравится? — ей холодно и зуб на зуб не попадает.
Поттер, улыбнувшись, снимает кожаную куртку и помогает Лили ее надеть, не упустив возможности украдкой приобнять за плечи.
«Где он так быстро раздобыл маггловскую одежду? Я ведь всего пару часов назад выбрала, куда именно мы пойдем…» — Лили, не без удовольствия, прячет покрасневшие руки в карманы.
— Конечно, нравится, — он наклоняется к уху подруги и на пол тона ниже добавляет: — Не будь тут стольких магглов, трансфигурировал бы тебе что-нибудь… поэлегантней.
Куртка велика, но зато пахнет Джеймсом. Приятно и необычно. Тяжелый и терпкий мужской одеколон, с легкими нотками корицы и кофе, кружит голову.
— Я, наверное, похожа на сбрендившего домовика, получившего свободу?
— Ну что ты! Всего лишь на садового гнома, — улыбка. — Очень милого.
Лили улыбается, но не отвечает.
Они неспешно бредут сквозь разношерстную и шумную людскую толпу. Джеймсу явно неуютно, но он мужественно терпит: обещал выдержать все, чего захочет Эванс.
— Тут неподалеку есть местечко поспокойнее.
Лили ускоряет шаг.
За парком с яркими огнями-светлячками, загадочно мерцающими в сгущающихся сумерках, небольшой холм. Взбираться на него не сложно и не долго, но они не торопятся, растягивая каждый момент этого странного вечера, проведенного вместе.
Джеймс шумно дышит совсем рядом, и Лили не по себе. Внутри неспокойно: вроде бы все хорошо, нужно быть довольной и счастливой, но почему-то не выходит. Нет, конечно, она рада, но… чего-то словно не хватает.
— Джеймс…
— М-м-м?
— Почему мы… ну, понимаешь… вместе?
— Я тебя уравновешиваю, — глаза его искрятся.
Лили притворно вздыхает. Да, конечно.
— Еще кто кого тут уравновешивает…
Ей вспоминаются печальные события прошлой весны. Смерть ее родителей, смерть его… Правду говорят — горе сближает.
— Может, просто потому, что нам хорошо вместе?
Лили кивает. Да, наверное, поэтому.
Ей нравится то, что Джеймс не говорит о любви. Подобные речи всегда казались лишними: полными притворства, вранья и горечи. В первую очередь от того, что на деле этого и в помине нет. А может и не будет.
С губ Поттера срывается что-то невнятное, но восхищенное. Прямо перед ними, у подножья холма, расстилается озеро с изумрудной водой, раскидистыми ивами, окаймляющими берега зелеными кольцами, и небольшая лодочная станция.
Уже полчаса спустя нанятая ими лодочка медленно скользит по водной глади.
Совсем темнеет, но Лили не боится. Напротив, ей вполне комфортно, когда Джеймс не видит ее глаз, не чувствует явной растерянности в голосе.
— Темноты не боишься? — шепчет он, перебираясь на ее сторону лодки.
Хрупкая конструкция ходит ходуном, грозя перевернуться. Легкий взмах палочкой — и все снова в порядке. Только прогнившее, пахнущее тиной и болотной водой дерево, тихо стонет, чутко отзываясь на всякое движение молодой пары.
— Нет.
Лили завороженно смотрит на весла, продолжающие рассекать водную гладь уже без усилий Джеймса.
Видя что-то подобное здесь, в своем маленьком городке, оторванная от Хогвартса и магии, она каждый раз не может сдержать чувство детского безраздельного восторга, охватывающее все ее существо.
— Обычно девушки боятся.
— По-настоящему плохие дела происходят днем, — Лили мрачнеет. — Грабители вломились в наш дом в одиннадцать утра в субботу.
— Мне жаль твоих родителей… — Джеймс обнимает подругу крепче.
— Хотя бы быстро. По две пули в спину… Так просто и легко... Четыре порванные жизни: их и наши с сестрой. Тебе было сложнее. Целый месяц жить, зная, что ничего не сделать.
— Давай не будем об этом сейчас.
Он прав. Тихая безлунная ночь слишком хороша, чтобы омрачать ее ненужными и грустными воспоминаниями.
— Скорей бы в Хогвартс… — неожиданно для себя Лили зевает.
В присутствии Джеймса ей спокойно.
— Еще две недели. Потом мы будем вместе постоянно.
Ухмылка.
Она не была уверена, что «постоянно» — то, что нужно. Сейчас, конечно, хорошо, но кто даст гарантию, что потом будет так же? Что после того, как Джеймс вновь окажется в компании своих приятелей, все снова не станет прежним? Что та тоненькая нить, только возникающая между ними, не исчезнет?
Лили становится страшно. Потерять еще одного близкого человека… Нет, этого она не хочет.
Сегодня Джеймс, несмотря на протесты девушки, отказывается идти к ее дому пешком. Вместо этого, крепко прижав к себе, аппарирует прямо к крыльцу Эвансов.
Ночную тишину пригорода разрывает громкий хлопок. Соседские собаки сходят с ума, заливаясь яростным лаем. Прямо над Поттером внезапно гаснет фонарь.
— Мне пора… — одними губами шепчет Лили, но ее, кажется, слышат.
— Так не хочется тебя отпускать…
— Я знаю, — звучит устало. — Мне тоже не хочется уходить.
В глубине души она чувствует, что хочется. Сегодняшний день действительно был хорош, но все хорошее должно вовремя заканчиваться, чтобы оставаться таковым.
Легкий поцелуй на прощание, рука, скользящая по спине… Лили резко вырывается из объятий.
Оказавшись в ярко освещенной прихожей, прижимается спиной к холодному дереву двери. К жгучему чувству облегчения примешивается стыд. Лицо покрывает румянец. Пятнами. Кому-то, может, и идет легкое смущение, но точно не ей.
Так ведь не должно быть.
Куртка Джеймса, вдруг ставшая нелепой и большой, отправляется на мягкое покрывало дивана в гостиной.
Примостившись в папином кресле, Лили долго и ожесточенно трет уставшие глаза. К туши они не привыкли: сильно болят и чешутся.
— Лили, — голос сестры звучит отстраненно, — ужин на кухне. Разогревай, если хочешь.
Подняв глаза, младшая Эванс окидывает сестру взглядом. Вытянутая словно тростиночка, светловолосая как мама. Выпускница Лондонской школы искусств. Родители очень любили ее, да и она, признаться, тоже. До сих пор.
— Спасибо, Тунни.
Петунья чувствует ответственность за сестру. Молча кивая, уходит в свою комнату. Только вот на прощание слишком громко хлопает дверью, стараясь хоть чем-то выдать свое неудовольствие.
Из груди Лили вырывается стон.
Наверное, она — плохой человек, раз не смогла сохранить отношения с сестрой. Ей одиноко: не хватает бескорыстной, детской близости с Петуньей. Или Снейпом. Кем-то, кто хорошо ее знает и умеет слушать.
Во внутреннем дворике раздается шум: невнятное копошение сменяется тихим собачьим подвыванием. Хорошо, что Петунья успела глотнуть таблетку снотворного…
Лили резко вскакивает на ноги и, спотыкаясь, бежит к задней двери.
Фонарь, погасший при появлении Поттера, вновь горит, и из тьмы слабо проступают искаженные силуэты деревьев. Их исполинские тени мелко подрагивают в бледно-желтом тускловатом свете.
Из изломанных розовых кустов, гордости Петуньи, на Лили смотрят два светлых глаза.
— Привет, — она быстро возвращается на кухню, и, собрав остатки своего ужина, скармливает их большому черному псу.
Тот ест торопливо, давясь и недовольно рыча, переминается на длинных и крепких лапах. Лили наблюдает за ним сидя на корточках.
— Я уж думала ты больше не придешь, — рука нежно теребит ухо пса. — Только вот гибель кустов Петунью не обрадует.
Пес выглядит вполне довольным собой. Поломанные розы его мало волнуют.
Vova
