Сто шагов до поворота

Белла знала, какая судьба ее ждет, с тех пор, как себя помнила. Она не сомневалась, что вырастет не только самой красивой, но и самой талантливой ведьмой своего поколения, прославится, покорит все сердца и станет одной из тех, кто определяет судьбы мира. В мечтах Белла часто представляла, как в сказочно красивой мантии входит в зал Визенгамота, и все мудрые старцы и суровые, но благородные сердцем мужчины склоняются перед ней. Девочка не сомневалась, что ее ждет удивительная судьба, огромное счастье и всеобщая любовь. Жалела Белла только о том, что злобного Гриндевальда низвергли еще до ее рождения, так что ей не удастся прославить свое имя еще и победой над мерзким негодяем. Впрочем, девочка не сомневалась, что и в мирной жизни можно совершить много добрых и достойных дел.

Причины для такой уверенности имелись. Семья Фигг была, конечно, не слишком древней, но чистокровной на протяжении последних пяти поколений. Родители Беллы не купались в деньгах, но на вполне благополучную жизнь им хватало. Лайнус и Кристина очень любили друг друга и свою единственную дочь, так что Белла росла дружелюбной и приветливой. Небольшой, но уютный коттедж Фиггов стоял в деревне, население которой почти поровну составляли маги и простецы, поэтому у девочки хватало друзей, от которых не нужно было скрывать, что она волшебница.

В этой деревне жило столько чародеев, что для их детей даже открыли подготовительную школу. Белла училась отлично, особенно хорошо ей давались арифмантика, древние руны и история магии. Впрочем, девочка отнюдь не все свободное время проводила за приготовлением уроков. Вместе с друзьями она в теплое время года увлеченно играла в Артура и Мерлина, а в более холодную пору обсуждала прочитанные книги и пыталась научиться творить магию — пока, увы, безуспешно. У друзей тоже ничего толкового не получалось, и, не слишком расстроенные неудачей, они гадали, на какой факультет Хогвартса их распределит Шляпа.

В тот солнечный, теплый июньский день, когда Белле исполнилось одиннадцать, она проснулась очень рано и сразу же выглянула в окно, чтобы узнать, не прилетела ли сова с письмом из Хогвартса. Увы, ее пока не было, но у именинницы не оставалось времени грустить. Сначала Белла принимала подарки, потом веселилась на празднике, устроенном в ее честь всеми магами родной деревни. За этими приятными хлопотами девочка совсем забыла о сове из Хогвартса и вспомнила о ней очень поздно — только когда, усталая и счастливая, нагруженная подарками, вернулась домой.

Но совы не было по-прежнему. Ни одна крылатая почтальонша не ждала именинницу ни на одном из окон родного дома.

— Наверное, птица просто где-то задержалась, — произнесла Белла дрожащим голосом. — Может, в Шотландии сейчас плохая погода? Дождь, например, или ураган?

— Да, вполне вероятно, — сказал папа каким-то странным голосом. — Кроме того, нигде не говорится, что сова должна непременно прилететь утром. Никто не запрещает ей прибыть, например, ближе к полуночи…

— Тем более что наша Белла родилась за несколько минут до наступления нового дня, — подхватила мама, улыбаясь. — Так что, доченька, формально тебе еще десять лет, вот сова и не летит. Но я не сомневаюсь: она непременно прибудет завтра!

— А можно, я ее подожду? — Белла чувствовала, что ее голос предательски дрожит, но ничего не могла с собой поделать.

— Иди лучше спать, малыш, — улыбнулся папа. — Такие письма нужно читать на свежую голову!

Белла послушалась. Она долго ворочалась в постели, надеясь, что услышит шум крыльев, но в конце концов уснула.

Утром, не обнаружив сову на подоконнике окна своей спальни, Белла не удивилась. Она не сомневалась, что письмо из Хогвартса вскрыли родители. Конечно, такое замечательное послание хотелось распечатать самой, но Белла понимала и нетерпение папы с мамой, так что не обижалась на них.

В столовую она спустилась в отличном настроении, но, увидев растерянные лица родителей, отчего-то испугалась до полусмерти.

— У нас… все в порядке? — дрожащим голосом спросила Белла.

— Доченька, — папа откашлялся, — ты — наше единственное дитя. Я хочу, чтобы ты знала: мы любим тебя и будем любить всегда…

— Что случилось?! — Белле показалось, что ее сердце превратилось в птицу и сейчас выпрыгнет из груди.

— Доченька, — папа говорил очень спокойно, но руки его дрожали, — тебе никогда не придет письмо из Хогвартса, потому что у тебя нет способностей к магии. Ты, — он на секунду помедлил, но продолжил твердо: — сквиб. Мы это знаем точно, потому что сегодня рано утром написали в Хогвартс и уже получили ответ. Твоего имени нет в списках студентов, доченька.

— Это неправда! — от собственного крика заложило уши. — Скажите, что это неправда!

— Это правда, доченька, — грустно сказала мама.

Дальнейшие события Белла помнила плохо. Кажется, она кричала, что родители ее обманывают, плакала, топала ногами и вроде бы даже каталась по полу, протестуя против страшных новостей. Показанное родителями письмо от профессора Макгонагалл ни в чем не убедило, и Белла начала письмо в Хогвартс, но почему-то не закончила…

Когда долгий июньский день подошел к концу и за окном стемнело, голос охрип, слезы высохли, и на смену гневу и возмущению пришла тоскливая безнадежность.

— Что вы со мной теперь сделаете? — спросила Белла тихо. — Сотрете память и отдадите маглам?

Даже сейчас эта перспектива пугала до омерзения. О том, что родители именно так поступают с детьми-сквибами, Белла знала из книг; впрочем, порой в приключенческих романах злодеи стирали память детям-волшебникам и отправляли их в мир маглов, чтобы прикарманить наследство своих жертв. Но, разумеется, несчастные страдальцы со временем вспоминали все, возвращались домой и карали негодяев... Белла читала такие книги с восторгом и мечтала хотя бы ненадолго оказаться на месте бесстрашных героев. Мечта, как ни странно сбылась, вот только у единственной наследницы чистокровного рода не было возможности вернуться назад…

— Что ты, родная! — отец, кажется, по-настоящему испугался. — Ты — наша дочь. Что бы ни случилось, мы останемся с тобой и разделим твою судьбу.

Белла снова заплакала, на этот раз не гневно и возмущенно, а тихо и безнадежно. Родители обняли ее и зашептали какие-то успокаивающие слова. Но доброта папы и мамы, которая раньше помогала справиться с любой бедой, сейчас почему-то не действовала. Девочке казалось, что в груди у нее теперь не сердце, а осколок льда — совсем как у Кая из сказки о Снежной королеве…

На следующее утро Белла поняла, что рано успокоилась, ведь родители могли и солгать. Зачем чистокровным волшебникам дочка-сквиб? От такой лучше избавиться, а правду настолько неполноценному существу говорить необязательно…

Белла почти перестала есть, так как боялась, что в еду ей подсыплют сонный порошок: спящей проще стереть память. Ночи девочка теперь проводила под кроватью, а на свое обычное место клала огромную куклу, закутанную с головой в одеяло. Если родители придут к спящей дочери, чтобы забрать ее и отвезти к маглам, то, увидев куклу, сначала растеряются. Это даст дополнительную возможность сбежать...

На улицу Белла не выходила: не хотелось видеть бывших друзей. В окна тоже не смотрела: они могли проходить по улице.

Так прошло две недели. Потом родители сказали, что купили квартиру в большом магловском городе на другом конце Англии — отец нашел работу в местном волшебном квартале. Переезжать собирались через несколько дней, а пока нужно было собрать вещи. Белла не поверила; она решила, что это только предлог, с помощью которого родители хотят увезти неполноценную дочь из дома и отдать маглам. Но сил сопротивляться уже не осталось, а бежать было некуда: ни одному из волшебников не нужен ребенок-сквиб. Белла покорно собрала вещи, моля всех богов о том, чтобы они позволили ей сохранить в мире маглов хотя бы остатки памяти.

Но родители не обманули. Втроем они почти без приключений проехали полстраны и поселились в грязном, дымном и шумном магловском городе, в небольшой квартирке. Ее окна выходили на широкую улицу, по которой ездили безлошадные повозки всевозможных форм, размеров и цветов. Белла, конечно, видела похожие у маглов родной деревни, но не представляла, что у других простецов их так много — и таких разных. В иное время девочка бы с интересом разглядывала удивительные устройства, но сейчас ей было все безразлично. Холодная и безучастная, она целыми днями сидела в углу своей новой комнаты, ничего не делая и ни о чем не думая.

Родители, то и дело поминая драклов, учились обращаться с магловскими вещами. Получалось это плохо; один раз в квартире вспыхнул пожар, который удалось потушить только с помощью волшебства. К счастью, маглы-соседи ничего подозрительного не заметили.

Но даже бушевавший совсем рядом огонь не вывел Беллу из холодного оцепенения. Ей казалось, что лучше умереть, чем жить сквибом. Девочка была даже готова покончить с собой — так поступали некоторые герои ее любимых романов. Но магию Белла творить не умела и не знала, какие магловские способы умерщвления могут лишить жизни сквиба, поэтому ничего не предпринимала.

С родителями Белла почти не разговаривала — только односложно отвечала на их нечастые вопросы. Поначалу папу с мамой устраивало такое положение вещей, но однажды за обедом отец осторожно заговорил:

— Доченька, первого сентября тебе нужно будет пойти в магловскую школу. Ты всегда хорошо училась и, не сомневаюсь, и дальше не уронишь честь нашей семьи. Но некоторые магловские предметы ты знаешь хуже своих сверстников, а до начала нового учебного года времени остается мало. Мы наняли тебе репетитора. Он такой же сквиб, как и ты, и помог многим устроиться в новом для них мире. Репетитор придет завтра сразу после завтрака. Будь готова к встрече, хорошо?

Белла хотела сказать, что хочет умереть, а не учиться в магловской школе, но промолчала, потому что понимала: родителям это не понравится. А в отсутствие смерти было совершенно неважно, общаться ли с репетитором или сидеть одной. Говорить Белле не хотелось, но она заставила себя кивнуть.

Родители заулыбались, а папа сказал:

— Вот и хорошо, доченька.

Визита репетитора Белла, как ни странно, ждала с любопытством. С маглами из родной деревни она практически не общалась, а сквибов вообще никогда не видела.

Репетитор оказался высоким улыбчивым рыжеволосым человеком средних лет. Его пышная шевелюра сильно поредела на лбу, а в уцелевших волосах была явственно заметна седина.

— Здравствуй, Белла, — приветливо сказал репетитор. — Я — Агравейн Прюэтт, буду готовить тебя к школе. Я сквиб, но совсем об этом не жалею.

— Неправда! — Белла всегда старалась быть вежливой, но такая откровенная ложь заставила ее потерять самообладание. — Все сквибы жалеют о том, чего лишены, ведь магия — это величайший талант на Земле!

— Ты права, но только частично, — Агравейн продолжал улыбаться. — Магия — действительно чудесный талант, но не все маги пользуются им одинаково часто. Например, знаменитая певица Клеонилла Джонсон чаще использует свой вокальный дар, чем волшебный. Будь она сквибом, то не стала бы петь хуже. Профессора в Хогвартсе применяют магию только для того, чтобы проиллюстрировать свои слова и проверить знания студентов. Тем несчастным учителям, у которых нет педагогических способностей, не поможет самое искусное волшебство... Так что даже магам необходимы таланты, не имеющие к чародейству никакого отношения.

— Вы не Клеонилла Джонсон и не преподаете в Хогвартсе! И колдовать тоже не можете! — накопившиеся боль и отчаяние наконец-то вырвались вместе с обидными словами.

— Да, — Агравейн вздохнул, — я, конечно, немного жалею о том, что не способен творить чудеса. Но есть немало других талантов, столь же прекрасных, и об их отсутствии у себя я тоже жалею. Увы, я не могу ни петь, как Карузо и Марио Ланца, ни рисовать, как Рафаэль, ни писать такие стихи и пьесы, как Уильям Шекспир. Но, по-моему, бессмысленно и даже глупо горевать о том, чего у тебя нет. Гораздо правильнее постараться раскрыть таланты, которые у тебя есть. Этим я и занимаюсь всю жизнь по мере своих скромных сил.

Белла точно знала, что никаких талантов у нее нет, но в тот момент любопытство пересилило отчаяние, и она спросила:

— И какие же у вас есть таланты, сэр?

— Я умею хорошо обращаться с деньгами и более-менее понимаю, как работают законы экономики и в малом бизнесе, и в межгосударственных отношениях. Кроме того, я немного умею делиться своими знаниями с детьми и взрослыми.

Что такое деньги и преподавательская деятельность, Белла знала, но остальное не поняла, в чем честно и призналась, спросив:

— А что такое экономика?

— Это наука, мисс. Она изучает взаимодействие людей в обществе, объясняет, почему что-то идет не так, и советует, как исправить ситуацию.

— Тогда в волшебном мире экономика не нужна! — жестко сказала Белла. — У нас все в порядке, и ничего менять не нужно.

— Это не совсем так, мисс. Вы ведь в деревне выросли, верно? Наверняка родители некоторых ваших друзей были фермерами. Они тоже говорили, что все прекрасно?

— Нет, сэр, — удивилась Белла. — Фермеры говорят, что цены на зерно и мясо в последнее время стали очень низкими. Приходится продавать себе в убыток, и совершенно непонятно, куда катится мир. А откуда вы это знаете?

— Во-первых, у меня много друзей-волшебников, и от них я узнаю новости. Но даже если бы чародеи мне ничего не рассказывали, то я догадался бы и так. На протяжении веков маги — и владельцы огромных поместий, и простые фермеры — жили за счет того, что продавали зерно, мясо и овощи маглам. Конечно, с простецами торговали не напрямую, а через перекупщиков, но все равно не бедствовали. Ведь благодаря магии волшебные урожаи всегда были выше, чем магловские, а чародеев гораздо меньше, чем простецов. У нас оставалось много лишних овощей, зерна и мяса, а маглы часто голодали и скупали все это на ура. Но в последние полвека ситуация изменилась. Урожаи маглов благодаря их технологиям стали не ниже, а выше наших. Долгое время это было незаметно: за последние пятьдесят лет маглы участвовали в двух страшных войнах, и еды постоянно не хватало. Но сейчас наступил мир и, похоже, надолго. Урожаи простецов все растут, и наши сельхозпродукты им не нужны. Излишки стало некуда девать. Сначала начали разоряться мелкие фермеры, но совсем скоро банкротства накроют и владельцев больших поместий, ведь источник их богатств — огромные поля, которые обрабатывают домовики. Что будет дальше — совершенно непонятно.

— Но разве нельзя это как-то исправить? — удивилась Белла. Ей было очень приятно, что мистер Прюэтт, человек взрослый и умный, разговаривает с ней как с равной, а не как с ребенком, которому нужно все объяснять на пальцах. Так же вел себя мистер Дженкинс — любимый учитель Беллы, преподававший арифмантику. Конечно, понять взрослые разговоры было не всегда легко, но Белла очень старалась и обычно у нее все получалось.

— Исправить ситуацию можно только двумя способами. Если удастся резко понизить урожаи маглов, то они снова заинтересуются продукцией фермеров-чародеев. Но добиться этого волшебникам практически невозможно: простецов гораздо больше, и только безумный тиран рискнет попытаться взять их под свой контроль. Горячо надеюсь, что такой идиот среди чародеев не появится, хотя при нынешней политике минис… — Агравейн осекся.

— Но есть ведь и другой способ?

— Да, есть, — Агравейн тяжело вздохнул. — Но он очень трудный. Министерство должно твердо сказать, что прежние времена уже не вернутся, и начать масштабные реформы экономики.

— Но почему это так трудно?

— Во-первых, чтобы понять, какие реформы спасут чародеев, нужно быть хорошим экономистом, а таких среди чиновников министерства сейчас нет, насколько я знаю. Во-вторых, и это главное, министерству магии регулярно помогают деньгами владельцы крупных усадеб. Министр зависит от своих спонсоров, а не наоборот. Они финансируют… то есть дают деньги министерству, потому что хотят сохранить свое влияние и привилегии. Если сказать богатым землевладельцам, что их золотая пора миновала и надо менять свою жизнь, они вряд ли поверят. Более вероятно, что спонсоры просто начнут финансировать другого министра магии, который наобещает им сорок бочек азкабанцев и продолжит вести прежнюю безответственную политику.

— Но это же неправильно! — возмутилась Белла.

— Я тоже так думаю, мисс, но сделать могу только одно — публиковать статьи обо всем этом в волшебных газетах и журналах. Увы, верят мне немногие. Большинство считают, что сквиб не может понять проблемы волшебников. Это мнение в корне неверно: экономические законы, как и физические, и химические, работают одинаково и для маглов, и для волшебников на всех континентах. Но это очень долгая история, мисс. Чтобы рассказать обо всем, не хватит и целой жизни... Сейчас предлагаю поговорить о другом. Я видел ваши результаты за прошлый год обучения. Вы получили очень высокие оценки по арифмантике. Вам нравится эта наука?

— Да, сэр.

— Сейчас проверим, мисс. Условия задачи таковы. Тысяча пятьсот семьдесят два столба вкопаны в землю так, что составляют прямую горизонтальную линию. Столбы стоят на равном расстоянии друг от друга. Между каждой парой столбов — и только между парой! — сидит заяц. Сколько всего зайцев сидит между столбами?

— Тысяча пятьсот семьдесят один заяц, — ответила Белла, посмотрев на свои растопыренные пальцы.

— Чудесно, мисс! — Агравейн улыбнулся. — А теперь решите-ка эту задачу…

Задача тоже оказалась с подвохом, но Белла справилась и с ней, и с другими. Видимо, мистеру Прюэтту это понравилось, потому что в конце урока он немного рассказал о том, что такое спрос, почему его ни в коем случае нельзя путать с величиной спроса и как величина спроса зависит от цены.

Тогда Белла этого еще не поняла, но именно после визита Агравейна в ее жизни, безнадежной и бесцветной, вновь заиграли краски. Купцы повели свои караваны сквозь пустыни, кондитеры продавали шоколад и леденцы, фермеры везли на ярмарку тыквы и картофель, маглы решали, где купить топливо для своих безлошадных повозок. Чтобы добиться успеха, все эти люди не нуждались в магии — им хватало знания законов экономики и других неволшебных наук.

Теперь стало интересно изучать даже чисто магловские предметы, и до первого сентября Белла узнала достаточно для того, чтобы не слишком отличаться от своих одноклассников.

Начала учебы она ждала со страхом и поначалу очень боялась разоблачения. Но быстро выяснилось, что некоторые школьники-маглы знают даже меньше, чем Белла, и со временем она успокоилась.

Класс, куда попала Белла, был, наверное, не самым дружным, но новеньких и чудиков там не обижали. Скоро у нее появились подруги и друзья. Вместе с ними Белла ходила в кафе-мороженое (и очень жалела, что поедание магловских сластей не позволяет парить над землей), смотрела в кино «Мэри Поппинс» и «Звуки музыки», слушала пластинки с записями песен «Beatles»…

Магловский мир оказался огромным, прекрасным и удивительно разнообразным. Здесь хватало места фугам Баха, фортепьянным миниатюрам Шопена, грустным джазовым напевам и задорным рок’н’роллам, светлой и гармоничной живописи итальянского Возрождения, причудливым и лиричным картинам импрессионистов, броским и не очень понятным полотнам авангардистов, древним традициям и безудержному новаторству. Белла чувствовала себя, словно на ярмарке: вокруг было очень много нового и интересного, все хотелось увидеть, рассмотреть и понять.

Но порой, несмотря на вполне благополучную и наполненную жизнь, Белла отчаянно тосковала по миру, который утратила из-за своей бездарности, миру спокойному, неизменному и невозмутимому, беззаботному и счастливому. Лайнус и Кристина очень старались быть в курсе достижений и проблем дочери, но Белла почти физически ощущала, что с каждым годом отдаляется от родителей все сильнее. Они продолжали жить среди волшебников, а сама она строила свою судьбу среди маглов.

Единственным человеком, с которым Белла могла говорить о том, что потеряла, оказался Агравейн Прюэтт. Он часто навещал Фиггов и рассказывал о проблемах волшебного мира словами, которые были понятны Белле.

Нередко мистер Прюэтт приглашал Лайнуса, Кристину и их дочь в свой уютный, гостеприимный дом. Агравейн был женат на маглорожденной волшебнице, у них подрастали трое детей. Ангусу недавно исполнилось девять, Родни — шесть, а Мэри — четыре года. Братья Прюэтты были сквибами, но совсем не жалели об этом и обожали свою младшую сестренку-волшебницу.

Со временем Белла узнала многое и о самом мистере Прюэтте. Он служил главным бухгалтером на магловском заводе по производству автомобилей и очень хорошо зарабатывал. В свободное от работы время мистер Прюэтт писал статьи по экономике, основное внимание уделяя реформам в странах, где сохранились пережитки феодализма. Особенно интересовали Агравейна преобразования, осуществленные в Западной Германии и Японии после Второй мировой войны.

Его статьи об экономике простецов охотно печатали магловские серьезные журналы, однако работы о положении дел в экономике волшебного мира чародеи публиковали гораздо реже. Порой, правда, заметки Прюэтта появлялись в «Ежедневном пророке», но чаще они появлялись во всякого рода «желтых» газетах и журналах, рядом со статейками о том, что маги произошли от ангелов, а маглы — от обезьян.

Но мистера Прюэтта совсем не огорчало такое сомнительное соседство.

— Информация — это редкое благо, — говорил он. — Если чародеям интересны мои статьи — хорошо, что их можно отыскать в волшебном мире, и неважно, в престижных изданиях или бульварных. Чем больше людей будут знать, где меня найти, — тем лучше. Ведь рано или поздно в магической части Англии случится кризис. Нобби Лич, нынешний министр, — хороший парень, он понимает необходимость перемен, но, по-моему, боится взяться за дело всерьез. А полумерами, увы, ничего не добьешься: нужны продуманные и жесткие действия…

Время шло. Белла взрослела. Со временем она поняла, что никогда не будет красавицей, но не слишком расстроилась. В магловском мире сладкие прелестницы вышли из моды. Даже в кино бал правили Джули Эндрюс, Барбра Стрейзанд, Лайза Миннелли, Джейн Фонда, Эллен Берстин. Ни одна из них не была красавицей в традиционном смысле слова, но все они прекрасно умели играть, а многие еще и замечательно пели и танцевали. Белла хотела стать такой же.

В 1966 году она окончила среднюю школу и поступила на двухгодичные курсы A-levels, чтобы подготовиться к получению высшего образования. Жизнь была прекрасна, и хотелось верить, что и у волшебников все сложится хорошо.

Но Агравейн Прюэтт оказался прав. Кризис в волшебном мире случился в начале 1968 года. Визенгамот (под сильным нажимом Нобби Лича, честно говоря) издал указ о том, что все земли, незаконно отчужденные волшебниками у маглов, возвращаются в собственность Британской короны. Это означало, что большей части своих угодий лишаются практически все богатые маги-землевладельцы старинных чистокровных родов, знающие своих предков с незапамятных времен. Ведь в Средние века чародеям было легко оттяпать себе кусок земли: хватало Обливиэйта, наложенного на прежних хозяев, и нанесенных на границы участка маглоотталкивавающих чар. Конечно, регулярно присваивать себе чужие угодья все равно было опасно, и чем большие территории исчезали с карт простецов, тем больше сил прикладывали волшебники, чтобы заставить об этом забыть. Но в Средние века многие чародеи, достаточно жадные и беспринципные, таким образом захватили обширные земли. Подобные действия стали квалифицироваться как преступление только после введения Статута о секретности, но и этот закон обходил тактичным молчанием судьбу участков земли, которые уже были отобраны волшебниками у маглов.

С тех пор много воды утекло, и за прошедшие века маги-землевладельцы привыкли считать украденные у простецов земли своей законной собственностью. Поэтому Декрет о незаконно изъятых землях, изданный Визенгамотом в 1968 году, стал настоящей бомбой. Это решение возмутило даже многих бедных чародеев, не любивших кланяться простецам.

Разумеется, Декрет обсуждали и Фигги с Прюэттами. Агравейн горячился так, что его лицо становилось одного цвета с волосами, но говорил размеренно и четко:

— Я полностью поддерживаю Декрет! Во-первых, сейчас сельское хозяйство все равно не приносит дохода, и изъятие земель поможет многим бывшим фермерам начать новую жизнь. Согласен, это очень жестокая мера, однако она неизбежна.

Но гораздо важнее другое. Маги могли спокойно владеть незаконно изъятыми землями, пока простецы об этом не знали. Однако ситуация начина меняться еще в конце XVIII века, когда в небо поднялся первый магловский монгольфьер. На тех, кто смотрит на землю с высоты, маглоотталкивающие чары не действуют. Соответственно, воздухоплаватели видят участки земли, принадлежащие чародеям.

До начала ХХ века воздухоплавателей было мало, и волшебники могли стирать им память. Но в нынешнем столетии воздухолетных машин становилось больше с каждым годом, а недавно маглы и в космос полетели. Сверху им теперь видно абсолютно все, в том числе и земли, которые почему-то недоступны для большинства людей. Даже если бы простецы не знали о существовании чародеев, то все равно заподозрили бы неладное. Но маглы знали, — точнее, магловская разведка, а также их премьер-министр.

Беллу эти слова уже не удивляли. Она помнила, как несколько лет назад ее поразило небрежное упоминание мистера Прюэтта о том, что власти маглов давно знают о существовании чародеев, но не вмешиваются в их дела, поскольку таких влиятельных соотечественников предпочитают видеть друзьями, а не врагами. Сейчас Белла уже привыкла воспринимать этот факт как данность, но все равно поражалась тому, как легко и безоговорочно чародеи верят в собственную неуязвимость.

Мистер Прюэтт тем временем продолжал горячиться:

— Премьер-министр маглов после долгих размышлений и консультаций со знающими людьми все же обратился к министру магии с вопросом, на каком основании магам принадлежат земли, которые не доступны людям, лишенным таланта к волшебству. А законных оснований у большинства чародеев нет: лишь немногие из них позаботились в свое время получить от короля дарственные на землю или официально оформить ее покупку.

Что оставалось делать Нобби Личу? Отбирать чужое, пользуясь своим правом сильного, не имеет права никто, даже волшебники. Конечно, можно было бы повозражать или поторговаться, но факт остается фактом: у магов нет права на земли, которые они беззаконно отняли. А обострять конфликт с маглами опасно. Простецов гораздо больше, они сильнее и могущественнее.

Конечно, воевать с соотечественниками-чародеями — это тоже не выход. Английских волшебников непременно поддержали бы маглы из стран, желавших уменьшить влияние Британии в мире. Но простецы могли испортить волшебникам жизнь и без войны. Достаточно было, например, устроить утечку ядовитых веществ с завода, который стоял недалеко от земель магов. Очень сомневаюсь, что Очищающие заклинания подействовали бы, например, на отходы химической промышленности. Когда чародеи придумывали эти заклятия, то таких веществ не было и в помине.

Что мог сделать Лич? Обострять отношения с маглами имеет смысл только ради по-настоящему серьезных проблем. А земли, захваченные древними родами, давно уже не приносят никакого дохода… Я считаю, что министр магии поступил абсолютно правильно! Надеюсь, он успеет провести не только эту реформу, но и другие, необходимые для переустройства волшебного мира.

Но Лич не успел. Голоса Агравейна Прюэтта и немногих других защитников реформ потонули в возмущенном вое чародеев — и тех, кого Декрет лишил земель, которыми владели веками, и тех, кто считал, что маглы не имеют права вмешиваться в дела волшебников.

В сентябре 1968 года Лич и самые преданные его сторонники из Визенгамота ушли в отставку. Новым министром магии стал Джеральд Деверо. В статье, которую «Пророк» опубликовал вскоре после вступления нового министра в должность, Деверо писал, что всеми силами станет защищать древние привилегии и права волшебников.

О возвращении земель, конфискованных маглами, речи не шло. Деверо не был идиотом и не хотел начинать войну с могущественными соотечественниками. Но о тех либеральных реформах, которые собирался провести Лич, новая власть предпочла забыть. Если их и вспоминали в статьях в «Пророке», то исключительно в ироническом ключе как о безумных проектах безответственных прожектеров.

Агравейна Прюэтта это, конечно, расстроило, но не слишком. Он не сомневался, что новая власть, лишенная экономической основы, скоро падет.

Однако события сложились иначе. Окольным путем Агравейн сумел выяснить, что в горах Шотландии, которые легально принадлежали волшебникам, недавно нашли залежи редких металлов, высоко ценимых простецами. Разработку этих месторождений и торговлю с маглами начал еще Лич — прибыль он собирался использовать для проведения экономических реформ.

Деверо продолжил и добычу полезных ископаемых, и торговлю с простецами. Вот только ни о каких реформах речи уже не было. Примерно половину рудников Деверо отдал в бессрочную аренду по очень низкой ставке землевладельцам, обиженным Декретом Лича. Остальные месторождения сохранило в своей собственности министерство. Доходы от них тратились на поддержание существующего порядка вещей.

— В общем, все понятно, — хмурился Прюэтт, — министр не хочет ссориться с влиятельными людьми, тем более что личные состояния они сохранили. Беда в том, что добыча ресурсов — это путь в никуда! Рано или поздно они подешевеют, как подешевели овощи и зерно, и страну накроет жуткий кризис. Вот только, боюсь, это случится уже после того, как Деверо покинет свой пост…

Многие годы спустя Белла часто размышляла, правильно ли поступил Лич, проведя первой столь жесткую реформу, или следовало начать с более мягких преобразований и только тогда, подготовив общественное мнение, провести конфискацию незаконно изъятых земель. Увы, ответа на этот вопрос не было.

Но в 1968 году кризис в волшебном мире и прочие неприятности беспокоили Беллу мало. Слишком уж сильно изменилась тогда ее жизнь.

Белла окончила курсы A-levels и поступила в престижный колледж на экономический факультет. Учиться ни в Оксфорде, ни в Кембридже она не хотела: там всех абитуриентов негласно проверяли на способности к волшебству. Чародеев принимали, если они давали Нерушимую Клятву не использовать магию во время учебы. Встречаться с бывшими знакомыми, даже случайно, Белла не хотела, поэтому предпочла не столь известное, но вполне достойное учебное заведение, где волшебников не было. Оно казалось более спокойной гаванью.

Там Белла и встретилась с Джеком. Он учился на третьем курсе, тоже на экономическом факультете, и был стопроцентным маглом. Познакомились они на вечеринке, понравились друг другу с первого взгляда и начали встречаться. К счастью, пуританские пятидесятые ушли в далекое прошлое, и секс без брака осуждали только совсем уж отсталые типы.

Джек оказался умным, сильным, добрым и надежным. Белле было с ним очень хорошо. Джек страстно любил современный рок, и Белла не сразу, но оценила сложнейшие мелодии и аранжировки Pink Floyd, Deep Purple, Led Zeppelin и Doors.

Хотя по внешнему виду Джека этого сказать было нельзя, его родители оказались весьма состоятельными людьми и, что особенно радовало, отнюдь не ханжами. Беллу они приняли вполне дружелюбно. В свободное от учебы время Джек подрабатывал, но на аренду приличного жилья этих денег все равно не хватало. Родители помогли сыну и Белле снять небольшую, но уютную квартиру неподалеку от колледжа с тем условием, чтобы молодые люди вернули деньги за аренду, когда закончат обучение и начнут серьезно зарабатывать.

Совместная жизнь с Джеком оказалась на удивление приятной. Счастье Беллы омрачало только одно. Она не знала, нужно ли рассказать любимому о том, что ее родители — маги. Если бы Белла сама умела творить волшебство, то, не колеблясь, открыла бы Джеку правду. Но сквибка, давно покинувшая мир чародеев, не собиралась туда возвращаться, а специфические особенности старших Фиггов не имели никакого отношения к счастью их дочери с ее любимым.

Первый год обучения Белла закончила с прекрасными оценками, Джек тоже был одним из лучших на своем курсе. Примерно в это же время умерла дальняя родственница Фиггов — Белла ее никогда не видела. То ли дряхлая старушка-волшебница не знала, что дочь Лайнуса и Кристины оказалась сквибом, то ли не считала это недостатком, однако все свое состояние оставила именно Белле. Оно, конечно, оказалось очень скромным, но деньги лишними не бывают.

Белла и Джек ни секунды не сомневались, как потратить эти деньги, — они решили отправиться на концерт в Вудстоке. Это путешествие оказалось невероятно счастливым. Белла на всю жизнь запомнила огромное поле, множество полуголых людей, сидящих совсем близко друг к другу, парящий в воздухе дым от сигарет с марихуаной, ревущий со сцены рок и ощущение абсолютного единения со всеми вокруг. Жизнь была прекрасна и удивительна.

Позже Белла поняла, что им с Джеком сильно повезло. В те годы многие молодые люди из разных социальных слоев, поклонники рок-музыки и вечеринок, перешли от марихуаны к тяжелым наркотикам и полностью деградировали. Немало этих бедолаг впоследствии умерли от передозировки.

Но Белла и Джек даже марихуану курили очень-очень редко. Для счастья им хватало друг друга и любимого дела, которое они изучали.

После переезда к Джеку Белла, конечно, регулярно навещала родителей, но интересовалась в основном их здоровьем и делами. Поскольку все было хорошо, в дальнейшие расспросы она не вдавалась. А ездить к мистеру Прюэтту, жившему довольно далеко от колледжа, времени не было абсолютно.

Так и получилось, что впервые после отставки Лича Белла увидела волшебную газету только на Рождество 1970 года. Бегло пролистав страницы, Белла решила, что читает фальшивку: того, о чем рассказывали скупые строчки статей и криминальной хроники, просто не могло быть в магическом мире, спокойном, тихом и безмятежном.

Но родители, пряча глаза, подтвердили, что все это правда — убийства маглорожденных волшебников и тех, кто отстаивал их права, жуткие издевательства над маглами, громкие заявления и прямые угрозы тех, кто называли себя Пожирателями Смерти и действовали только в масках.

— Вот ведь как странно складывается жизнь, доченька, — вздохнул отец. — Дело это прошлое, так что, так и быть, признаюсь: мы с мамой очень горевали, узнав, что ты родилась сквибом. А все вон как повернулось! Ты счастлива, встретила хорошего парня, хорошо учишься, скоро начнешь заниматься любимым делом. Мы с твоей мамой теперь только об одном мечтаем — погулять на твоей свадьбе с Джеком и понянчить внучат, и неважно, кем они будут — магами или маглами. А все волшебники — и маглорожденные, и чистокровные — сейчас живут в постоянном страхе: Пожиратели карают не за происхождение, а за убеждения. И никогда не знаешь, какие твои слова им не понравятся…

— Все волшебники? Значит, и вы с мамой тоже?!

— Нет, что ты, доченька! — папа от души рассмеялся. — Мы с твоей мамой давно вышли в тираж и ни во что не вмешиваемся. Такие, как мы, Пожирателям не интересны. Они карают тех, кто с ними не согласен, а мы сидим тихо и занимаемся только своими делами…

Позже Белла поняла, что отец солгал. Пожиратели карали и чародеев, дети которых были сквибами. По мнению Темного Лорда и его приспешников, появление сквиба в чистокровной семье означало, что жена-волшебница изменяла мужу с простецом. Такое убеждение, кстати, было повсеместно распространено в Средние века, и именно поэтому большинство чистокровных семей отчаянно скрывали рождение у них сквибов. Но уже в XIX веке подобное мнение стало считаться анахронизмом, и его разделяли только самые фанатичные чистокровные семьи. Впрочем, по слухам, дети-сквибы рождались даже у Блэков, которые берегли своих жен как зеницу ока и очень редко выпускали их даже в гости к родичам…

Но в тот день Белла поверила отцу и успокоилась. Позже, узнав правду, она поняла, что родителей до некоторой степени охраняло их место жительства. В оживленные магловские кварталы Пожиратели заходить опасались.

Белла еще немного поговорила с родителями, поняла, что им действительно немногое известно о ситуации в волшебном мире, и на следующий день поехала к единственному человеку, с которым могла обсудить сложившееся положение вещей.

Дверь гостье открыл Агравейн Прюэтт, но узнала она его не сразу. За прошедшие годы он сильно постарел, рыжие волосы стали абсолютно седыми, исчезла улыбка, всегда таившаяся если не на губах, то в уголках глаз.

— Зачем ты пришла? — резко спросил он, едва увидев Беллу.

— Пов… повидаться, — ответила она, от изумления потеряв дар речи. — Мы давно не виделись, вот я и…

— Ну ладно, — вздохнул он, — раз уж ты все равно здесь — заходи быстрее!

Белла вошла. Агравейн захлопнул дверь так быстро, словно за гостьей следовали десяток убийц-невидимок, и повел ее в гостиную.

— Девочка, — устало сказал он, когда они уселись в кресла, — мне казалось, ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что сейчас творится в волшебном мире. Я иногда встречаюсь с твоими родителями и знаю, что жизнь у тебя складывается спокойно и счастливо. Зачем тебе лезть в чужие проблемы?

— Потому что это и мои проблемы тоже! — ответила Белла, удивляясь собственной горячности. — Я не знаю, как сейчас живут мои друзья детства, какой путь выбрал каждый из них. Мне страшно подумать, что кто-то из мальчишек, с которыми я играла, мог стать Пожирателем Смерти и сейчас убивает ни в чем не повинных людей!

— Хорошо, — вздохнул Агравейн, — я попытаюсь навести справки о твоих друзьях детства. Стопроцентной точности не обещаю, но хоть какие-то сведения у тебя будут. Что еще тебе нужно?

— Я не понимаю, — Белла сразу заговорила о главном, — почему этих гадов никто не ловит? Маглы из-за своей многочисленности не в силах поймать и обезвредить всех преступников, но все без исключения британские волшебники учились в одной школе! Там все всех знают, если не лично, то понаслышке. Думаю, было бы несложно собрать доказательства вины самых очевидных Пожирателей, начать следить за ними и выявить сообщников.

— Да уж, — Агравейн криво улыбнулся, — это было бы нетрудно при одном условии — если бы министерство магии и аврорат действительно хотели обезвредить злоумышленников.

— То есть как?! — Белла не верила ушам. — Власти волшебного мира не хотят задержать и обезвредить опасных террористов, которые убивают мирных граждан?!

— Вот именно, — улыбка Агравейна скривилась еще сильнее. — Деверо и его команда находятся в очень трудном положении. Сельхозпродукты дешевеют с каждым днем, фермеры разоряются. Найти работу им трудно: чтобы появились рабочие места, нужны реформы экономики волшебного мира, а Деверо и его люди принципиально против этого. Сначала, думаю, они всерьез намеревались раздать нуждающимся все деньги, полученные от продажи маглам редких металлов. Вот только любой экономист, узнав об этих планах, сразу же сказал бы, что они закончатся полным крахом. Первыми в списки нуждающихся попали чиновники, которые отвечали за раздачу денег, следующими оказались разнообразные родичи и друзья этих чиновников. А лишних денег, как известно, много не бывает. В общем, сценарий знакомый: бюрократия богатеет, бедняки беднеют, реформы не проводятся, экономика медленно, но верно движется к краху.

Естественно, в этой ситуации вновь подняли головы сторонники Нобби Лича и реформ. Что оставалось делать Деверо — убежденному противнику перемен? Только натравить на реформаторов совсем уж оголтелых сторонников традиций. Это, кстати, с точки зрения министра, убедило бы простых людей в том, что он не так уж плох.

— Но простые люди в такой ситуации могли и реформаторов поддержать!

— Реформаторов почти не осталось, девочка. Террор длится меньше года, но за это время были убиты девять самых влиятельных сторонников Нобби Лича. На жизнь бывшего министра магии покушались трижды, сам он выжил лишь чудом.

— Но это же… — Белла не находила слов, — это же безнравственно!

— Это не только безнравственно, девочка, но и совершенно бесполезно, и очень опасно. Если экономика зашла в тупик, пытаться повлиять на нее силовыми методами — все равно что сечь море. А вся мировая история неопровержимо доказывает: никому еще не удавалось вырастить маленькое, подконтрольное, но смертельно опасное зло. Рано или поздно оно окрепнет, поднимет голову и сожрет своих хозяев. И хорошо, если только их.

— Неужели обычные волшебники не понимают, что происходит в их стране?

— Они не хотят понимать, девочка. Это естественная реакция человеческой психики. Реформаторы говорят: «Перемены будут трудными, но они неизбежны и без них не обойтись». А меняться не хочет никто. Все хотят жить богато, спокойно и счастливо, не прилагая к этому никаких усилий. Деверо говорит: «Все у всех будет хорошо, вы только верьте мне и не мешайте мне делать то, что я хочу». А кому охота взваливать на себя дополнительные обязанности? Все предпочитают думать, что министр прав, и нынешние проблемы — только временные трудности на пути к общему счастью.

— И никто… совсем-совсем никто… не пытается возмутиться?

— Есть люди, которые пытаются, — вздохнул Агравейн. — Они называют себя Орденом Феникса и ведут подпольную борьбу с Пожирателями. Беда в том, что даже победа Ордена и переход власти к фениксовцам вовсе не гарантирует волшебному миру правильные реформы и процветание. Увы, методы подпольной борьбы в политике неприемлемы. Подпольщики — это воины, а править страной должны экономисты.

— Но почему не могут править воины, если они стоят за правое дело?

— Потому что хороший правитель должен уметь распоряжаться финансами своей державы. Для воина деньги — это то, что отбирают у врагов и отдают сторонникам. А деньги госбюджета…

— Должны работать, — подхватила Белла.

— Да, девочка. Деньги должны работать, крутиться и приносить прибыль. Увы, понимают это исключительно экономисты. Большинству людей очень нравится идея о том, что отобранное у плохих людей нужно отдать хорошим… Но это долгий разговор, девочка. Если хочешь понять, что происходит сейчас в волшебном мире, — почитай новые комиксы, — тяжело ступая, Агравейн подошел к шкафу и достал оттуда толстую пачку. — Очень познавательное чтение!

— Спасибо, — улыбнулась Белла. — Я непременно верну вам их через две недели.

— Лучше оставь их себе, девочка, — вздохнул Агравейн, — а ко мне дорогу забудь. У тебя своя жизнь. Не стоит ее тратить на мир, который ты давно покинула.

Комиксы Белла прочитала за пару дней. Закончив первые два, она ничего не поняла, но, осилив все, ужаснулась.

Сюжеты всех комиксов были примерно одинаковы. Главным положительным героем оказывался молодой чародей из чистокровной обедневшей семьи, служивший в министерстве магии. Порой он был идеальным человеком без недостатков, иногда поначалу вел себя не очень хорошо, поскольку находился под влиянием злых людей, но в финале непременно перевоспитывался. Врагами мистера Совершенство или злоумышленниками, плохо влиявшими на него, всегда оказывались маглорожденные чародеи-купцы или крупные бизнесмены. Порой они творили зло по глупости, чаще — из особо мерзких коварных помыслов, но расстановка сил оставалась неизменной всегда. В финале добро, разумеется, побеждало, мерзкий негодяй в лучшем случае разорялся, в худшем — отправлялся в Азкабан, а героиня, неземная красавица, по материнской линии происходившая от самого Мерлина, непременно выходила замуж за положительного чистокровного героя. Нигде ни разу не упоминались реальные современные проблемы волшебного мира: разорение фермеров, безработица, нападения Пожирателей Смерти. Среди комиксов попадались как талантливые и психологически обоснованные, так и откровенная халтура, но сюжет был неизменным всегда.

Закончив чтение, Белла отправилась к Прюэтту:

— Я хочу, чтобы Деверо и его люди ушли в отставку как можно скорее, — сказала она, едва войдя в дом. — Что я могу для этого сделать?

— Немногое, девочка, — вздохнул Агравейн и безнадежно спросил: — А, может, ты передумаешь?

— Нет.

— Что ж, — Агравейн снова вздохнул, — тогда учи горбидук.

— Что-что?! — Белла ожидала всего, но не этого.

— Учи язык гоблинов, девочка. Когда люди из Ордена победят, им понадобится помощь толковых экономистов. А одной из важнейших задач новой власти будет установление доверительных отношений с гоблинами.

— Потому что именно они контролируют финансы волшебного мира?

— Да. И при этом считаются существами второго сорта и не имеют права пользоваться волшебными палочками. До такого идиотизма могли додуматься только совсем уж одуревшие от собственной чистокровности богатые феодалы-землевладельцы! Но, как бы то ни было, гоблины способны как затормозить любые реформы волшебного мира, так и существенно помочь им. И орденцам очень важно установить с гоблинами добрые, честные отношения. Мы с тобой с этим вряд ли справимся: сквибов гоблины не жалуют. Но мы можем начать — и открыть дорогу другим. Поверь, девочка: день, когда гоблины согласятся принять на работу в свои банки хотя бы одного человека, станет зарей очень больших и хороших перемен.

— Ладно, я попробую. А кто меня будет учить?

— Один мой друг. Он гоблин. Даже среди этого гордого и скрытного народа есть те, кто понимают необходимость перемен.

Теперь каждую субботу Белла ездила в дом Агравейна на уроки горбидука. Джек удивлялся, но доверял ей всецело.

Занятия оказались трудными, но интересными. Белла мало что знала о гоблинах, но учитель с совершенно непроизносимым именем казался ей глубоким стариком даже по меркам своего долговечного народа.

Вместе с Беллой горбидук изучали молодые волшебники. Впрочем, на чародеев эти парни и девушки в джинсах, свитерах и куртках походили мало. Магловская одежда выглядела на них абсолютно нормально, и казалось, что маги носят ее часто и привычно.

На Беллу они посматривали с интересом, но не пытались начать разговор. Белла тоже помалкивала. Хотя она очень любила заводить новые знакомства, но рядом с людьми, напоминавшими ей о детстве, чувствовала себя неуверенно.

Еще одной причиной нежелания Беллы общаться с соучениками была ситуация в волшебном мире. Статьи в «Ежедневном пророке» с каждым днем становились все тревожнее, несмотря на жизнерадостные обещания Деверо скоро навести порядок. Белла прочла очень много магловских книг, в том числе и о Второй мировой, поэтому хорошо понимала: чем меньше знают люди, далекие от подполья, тем дольше они живут. Сейчас лезть в чужие дела было особенно опасно, так что лишних вопросов Белла старалась не задавать.

Поэтому за многие месяцы занятий она узнала лишь имена соучеников: Марлена, Доркас, Бенджи, Карадок... Двое рыжеволосых верзил, братья Гидеон и Фабиан, приходились хозяину дома то ли двоюродными, то ли троюродными братьями.

Но однажды любопытство все-таки победило, и, задержавшись как-то вечером после занятий, Белла спросила мистера Прюэтта:

— Эти молодые волшебники, которые учатся вместе со мной, — они ведь из Ордена Феникса, верно?

— Да, — кивнул Агравейн, нахмурившись. — Но больше ни на какие твои вопросы о них я отвечать не буду.

— А… вы тоже состоите в Ордене? — спросила Белла с замиранием сердца.

— Нет, не состою. Сейчас я Ордену абсолютно бесполезен. Кроме того, у меня жена и дочь — волшебницы, и подставлять их лишний раз я не хочу.

Белла открыла рот, чтобы спросить, зачем же тогда мистер Прюэтт принимает у себя фениксовцев и в своих статьях называет Пожирателей Смерти неразумными и бестолковыми людьми, но почему-то промолчала.

— Мы договорились с главой Ордена, — продолжил Агравейн, закусив губу. — Когда фениксовцы придут к власти, — а рано или поздно это непременно случится, — я буду помогать советами новому министру экономики. Сначала этот пост предложили мне, но я отказался. Маги никогда не согласятся, чтобы ими управлял сквиб…

Белла хотела возразить, но не нашла слов, поэтому спросила:

— А кто возглавляет Орден?

— Много будешь знать — никогда не состаришься, — вздохнул Агравейн, но потом вдруг махнул рукой: — Хотя какая тут к чертям собачьим конспирация! Ты же сама говорила: в волшебном мире все обо всех все знают. Ор-ден Фе-ник-са, — по слогам произнес он. — Тебе это ни о чем не напоминает?

Белла ненадолго задумалась, а потом вдруг вспомнила карточки к обожаемым ею шоколадным лягушкам и чуть слышно спросила:

— Альбус Дамблдор?

— Кто же еще?! Если даже ты, давно покинувшая волшебный мир, угадала, то чародеям это тем более очевидно. Какая уж тут секретность — детский сад! Ну ладно, — он вздохнул, — другой оппозиции все равно нет… Кстати, девочка, — лицо Агравейна вдруг приняло несвойственное ему умоляющее выражение, — у меня к тебе огромная просьба.

— Говорите, что нужно. Я все сделаю!

— Да нет, в этом нет ничего опасного, просто… — он замялся. — Я уже довольно давно пишу… трактат не трактат… эссе не эссе… о том, как быстро и правильно реформировать экономику волшебного мира. Работа эта очень важна для меня, а дома, увы, имеют привычку гореть, да и волшебством я не владею. Если я передам тебе один экземпляр, ты ведь сохранишь его на всякий случай, правда?

— Разумеется! Я верну его вам, когда вы станете советником министра экономики волшебного мира. Не думаю, что мой экземпляр вашей работы когда-нибудь понадобится, но с запаской ехать всегда спокойнее.

— Спасибо, девочка, — Агравейн, тяжело ступая, прошел вглубь дома и вернулся, держа в руке доверху наполненную наволочку. — Здесь хранятся все папки. Они пронумерованы, так что разобраться будет легко. Мне очень важно знать, что моя работа не пропадет, что бы со мной ни случилось…

— Да ничего с вами не случится! — улыбнулась Белла, не обращая внимания на холодок в сердце. — Мы еще на вашем столетии попляшем!

Агравейна Прюэтта убили через три месяца. Он жил в престижном магловском коттеджном поселке, где все посторонние были на виду и во всех домах имелась сигнализация, но Пожирателей Смерти, обычно очень осторожных, не остановила даже реальная опасность.

День для расправы они выбрали очень тщательно. Сыновья Агравейна уже жили отдельно, но на день рождения мамы дома всегда собиралась вся семья.

Агравейн погиб последним. На его глазах убили жену и всех детей. Вряд ли Пожиратели Смерти хотели выпытать какие-то тайны у сквиба, который даже не состоял в Ордене Феникса. Но Белла очень хорошо понимала, за что убили Прюэттов.

В последние месяцы размах террора стал таким, что не замечать его не мог даже «Ежедневный пророк». Уже начали появляться статьи, в которых Темного Лорда объявляли исчадием ада, а его сторонников — нелюдями. Вот только эффект от таких гневных заявлений шел скорее на пользу Пожирателям Смерти, чем их противникам. Бояться обычных людей, пусть и очень жестоких, многие считали зазорным, а безжалостные демоны пугали всех, даже самых хладнокровных.

Агравейн Прюэтт в своих статьях не называл Пожирателей демонами. Он писал о том, что это обычные люди, сбитые с толку эпохой перемен и защищающие порядки, которые у маглов давно ушли в прошлое. Простыми и понятными словами Прюэтт объяснял, что цели Темного Лорда и его сторонников недостижимы в принципе, а стремление к ним будет гибельно для страны. Простить такое сквибу ревнители чистой крови не могли.

Узнав о гибели Прюэттов, Белла разрыдалась и не могла остановиться несколько часов. Ужасала не только смерть замечательного человека, но и то, что его род пресекся навеки.

Агравейн был человеком старой закалки и считал зазорным открыто выражать свои чувства. Но Белла видела, как теплели его глаза, когда он смотрел на своих детей или говорил о них, слышала, как он мечтал понянчить внуков. Теперь у Агравейна Прюэтта никогда не будет внуков…

На похоронах Белла стояла прямая и неподвижная как палка. Очень хотелось плакать, но слез больше не осталось. Слова священника доносились словно через толстый слой ваты. Как через мутное стекло виделись лица родных и друзей убитого — орденцев, учившихся горбидуку, Дамблдора, очень похожего на свои портреты, высокого худого рыжего парня с маленьким ребенком на руках, полноватой рыжеволосой молодой женщины, сквибов, которым Агравейн помог освоиться среди маглов, его коллег по работе в магловском мире…

Белла не пошла ни на волшебные, ни на магловские поминки. Она хотела как следует подумать.

Через три дня Белла приехала к родителям и попросила их устроить ей встречу с Дамблдором.

— А, может, не надо, доченька? — грустно спросил отец. — Времена сейчас тревожные…

— Мистер Прюэтт просил меня, когда его не станет, кое-что передать Дамблдору, — вдохновенно соврала Белла.

Родители повздыхали и согласились. Из магического квартала они отправили сову в Хогвартс. Вскоре Дамблдор ответил и назвал время и место встречи — трактир в Хогсмиде.

Родители, люди немолодые, не рискнули трансгрессировать на такое большое расстояние и отправились в путь на «Ночном рыцаре». На Беллу, одетую по-магловски, другие пассажиры смотрели с удивлением, а она испытывала странные чувства.

Во-первых, было не очень приятно ощущать себя абсолютно беспомощной. Белла словно бы снова вернулась в детство, когда без помощи родителей не могла сделать и шагу.

Во-вторых, после удобных магловских автомобилей, автобусов и поездов «Ночной рыцарь» казался особенно неуютным и тряским, а волшебный мир выглядел маленьким и старомодным по сравнению с огромным и современным магловским. На миг Белле отчаянно захотелось вернуться домой и никогда больше не возвращаться, но она вспомнила Агравейна Прюэтта — и продолжила путь.

Трактир «Кабанья голова» оказался предсказуемо темным и грязным. Альбус Дамблдор, ждавший Беллу в одной из комнат на втором этаже, вблизи выглядел так же, как издалека и на картинках.

Едва войдя, она выпалила:

— Сэр, я хочу вступить в Орден Феникса! Знаю, от сквиба мало пользы, но я довольно толковый экономист. Я помогу вашей организации разобраться с финансами. На войне деньги всегда нужны…

Дамблдор некоторое время молчал, сложив руки шатром и внимательно глядя на Беллу. Слова, произнесенные после долгой паузы, звучали негромко, но очень веско:

— А вы хорошо подумали, мисс Фигг? У вас есть своя жизнь, причем вполне успешная, насколько я знаю. Зачем вам вмешиваться в войну волшебников, рисковать жизнью и карьерой?

— Потому что это и моя война тоже, — ответила Белла, волнуясь. — Я из семьи чистокровных волшебников. Не думаю, что именно они виноваты в том, что у вас… — она быстро поправилась, — у нас все так паршиво. Но мир чародеев — это моя родина, и я отвечаю за то, что здесь происходит. Если бы я не могла ничем помочь — другое дело. Но я могу, — значит, должна.

— А как же ваш жених, мисс? Вступая в Орден, вы подвергаете опасности и его жизнь.

— С Джеком мы недавно расстались, — соврала Белла. — Сейчас я одна, а мои родители в любом случае рискуют из-за того, что я — сквиб. Они живут в шумном магловском квартале и это, надеюсь, защитит их хоть немного.

Дамблдор снова надолго задумался. Он сидел абсолютно неподвижно, словно статуя, только сложенные шатром пальцы слегка шевелились. Белла смотрела на пылинки, плавающие в столбе света, который лился из окна, и понимала, что сейчас решается ее судьба.

Наконец Дамблдор снова заговорил. Голос его звучал устало:

— Что ж, мисс, чувство долга — страшная штука. Она заставляет людей делать то, на что они бы никогда не согласились в иных обстоятельствах… Да, толковый экономист нам действительно нужен. Когда у вас будет время разобраться в наших финансах — приходите в банк «Гринготтс». Он расположен в Лондоне, в Косом переулке. Казна Ордена хранится там. Обратитесь к гоблину по имени Тордегрид.

— Но я же сквиб. Я просто не найду волшебный квартал!

— О, с этим не будет никаких проблем, мисс. Возьмите записную книжку, — протянутая Дамблдором вещь выглядела абсолютно по-магловски. — На ее страницы наложены Протеевы чары. Если вы напишете на одном из листков: «Мне нужна помощь», — и укажете, какая именно, то вам помогут так быстро, как только смогут. К вам трансгрессирует кто-то из орденцев и сделает все, что необходимо.

— Спасибо, сэр, — произнесла Белла чуть слышно и вышла. На душе у нее было тяжело.

Белла солгала Дамблдору: Джек ни о чем еще не знал. Но в дальнейших своих действиях она не сомневалась: пока предки Беллы позволяли своим правителям сохранять отсталые законы, предки Джека делали свой мир удобным и практичным. Поэтому Джек имеет право благополучно и безбедно жить, а Белла обязана помочь своей несчастной родине.

Разговор с Джеком, происшедший тем же вечером, Белла не любила вспоминать даже годы спустя, — но и забыть не могла. Они знали друг друга много лет, и врать любимому человеку было не только противно, но и невероятно трудно. Однако Белла очень старалась. Джек долго не мог поверить, что любимая вдруг сошла с ума и перестала понимать логические доводы. Он пытался уговорить ее, переубедить, но Белла была непреклонна. Она бросала Джеку нелепейшие, идиотские обвинения и в конце концов ушла, громко хлопнув дверью.

Ночь Белла провела в дешевом магловском отеле, рыдая навзрыд, но ни тени сомнения в правильности своего решения у нее не было. Если Джек узнает правду, то, конечно, согласится рисковать ради любимой. Но он не заслуживает такого! Это не его война, а Беллы.

В ту страшную ночь она отчаянно надеялась, что Орден Феникса придет к власти очень скоро, и после победы можно будет вернуться к Джеку, извиниться перед ним и объяснить все.

Джек пытался вернуть Беллу еще три месяца. Ее нового адреса он не знал, но передавал письма через друзей и подкарауливал у колледжа, где она заканчивала учебу. Белла не отвечала на письма, при встречах отворачивалась с надменным видом, а по ночам рыдала навзрыд от тоски, одиночества и боли за Джека.

Не сойти с ума помогла, как ни странно, именно работа для Ордена. В первый же день, свободный от занятий, Белла отправилась в «Гринготтс». Протеевы чары сработали превосходно. Буквально через пять минут после записи в подаренной Дамблдором книжке у магловского дома, в котором Белла снимала квартиру, появилась Доркас, знакомая по урокам горбидука у мистера Прюэтта. Она доставила Беллу прямо к зданию банка, а незнакомый гоблин по имени Тордегрид, о котором упоминал Дамблдор, без лишних слов провел Беллу к сейфу, спрятанному в глубоком подземелье.

В сейфе все оказалось именно так, как она и предполагала: уйма золотого антиквариата, увесистый мешок галлеонов и пачка акций волшебных предприятий.

От акций Белла избавилась практически сразу же: при правлении Деверо ничего хорошего экономике волшебного мира не светило. Большую часть антиквариата тоже продала, оставив лишь самые красивые вещи: изысканная безделушка могла растопить сердце продажного чиновника надежнее, чем деньги.

Теперь нужно было решить, куда вложить финансы Ордена. Ответ на этот вопрос был прост до неприличия — и одновременно сложен. Самым верным способом преумножения капитала стало бы его вложение в акции прибыльных магловских предприятий. Но официальный курс галлеона к фунту стерлингов был крайне невыгоден для волшебной валюты. Перевод в магловские деньги финансов Ордена обесценил бы их в разы.

После некоторых размышлений Белла, путаясь в зубодробительных гоблинских словах, рассказала Тордегриду об этой проблеме. Тот скривился, покивал и предложил решение.

Экономика волшебного мира держалась на плаву за счет продажи маглам редких металлов. Все торговые операции велись в галлеонах, курс которых к фунту стерлингов был сильно занижен. При таком положении вещей маглы, ведущие дела с чародеями, оказывались в двойном барыше, покупая редкий ресурс гораздо дешевле, чем в своем мире. Для всех, кто более-менее разбирался в экономике, было очевидно: эта ситуация возможна только в одном случае — если разница в курсах валют шла прямиком в карманы чиновников министерства магии. Все и в самом деле было именно так. В отдел торговли департамента по связям с маглами назначали самых «блатных» людей — родичей влиятельных персон волшебного мира.

Но, разумеется, при желании могли заработать и другие чародеи, которые не боялись рисковать и нарушать закон. Министерству были известны не все месторождения редких металлов, и контрабандная торговля нелегально добытыми ресурсами шла вовсю. Расплачивались маглы фунтами стерлингов по реальному их курсу к галлеону. Правда, по волшебным законам за подобное полагался Азкабан, но блеск золота многих заставлял забыть об опасности.

Гоблины, разумеется, тоже не прошли мимо очевидной выгоды. Два месторождения им принадлежали официально, и разрешение на торговлю с маглами по их ценам имелось.

Тордегрид предложил Белле вот что. Официально гоблины нанимали ее на работу на несколько дней и поручали продать маглам огромную партию редких ресурсов. На самом же деле Белла на все деньги Ордена покупала у гоблинов эти редкие металлы по официальной цене волшебного мира в галлеонах и продавала маглам по реальной цене за фунты стерлингов.

После консультации с Дамблдором Белла приняла это предложение. Она не знала, почему жадины-гоблины так расщедрились, но они не подвели. И гоблины, и их партнеры-маглы повели себя надежно и честно.

Вырученную от сделки сумму друзья Дамблдора помогли оформить как подарок, полученный Беллой от дальней родственницы. К счастью, в волшебном мире почти все чистокровные семьи находились в родстве, так что особо мухлевать не пришлось.

Теперь нужно было решить главное — куда вложить эти деньги. Белла вспомнила свои первые впечатления от мира маглов. Больше всего ее тогда потрясло огромное количество самодвижущихся повозок. Все они ездили на бензине разных марок, а получали его из нефти. Нефть была кровью мира маглов, а нефтеперерабатывающие компании превращали ее в бензин. Автомобильные заводы тоже заслуживали внимания: с каждым днем машин на улицах становилось все больше.

Но Белла очень сомневалась, что ей, человеку со стороны, никому не известному, позволят купить достаточное количество акций по-настоящему серьезных и прибыльных предприятий. Она снова обратилась за помощью к гоблинам и Дамблдору, и это помогло. Белле показалось, что чудаковатый директор Хогвартса пользуется немалым авторитетом и в спецслужбах, и среди высших должностных лиц магловского мира. Видимо, о победе над Гриндевальдом знали и там.

Правда, все имело свою цену. При знакомстве с воротилами большого бизнеса Белле пришлось изображать из себя крутую бизнес-леди, которая, несмотря на молодость, имеет солидный опыт крупных финансовых сделок. Это было страшно до ужаса. Дух захватывало, словно на «русских горках». Но Белла очень старалась: чем раньше она заставит финансы Ордена приносить доход, тем быстрее закончится война и можно будет вернуться к Джеку.

За всеми этими хлопотами окончание колледжа и выпускные экзамены прошли абсолютно незаметно. Бизнес-леди с таким солидным капиталом не полагалось работать на посторонних: хватало хлопот и по управлению собственными делами. Поэтому Белла поселилась в респектабельном, но не слишком дорогом районе Лондона: пыль в глаза пускают только транжиры, а Орден нуждался в каждом пенсе.

Смета расходов составилась быстро: пособия на лечение раненых и на отдых вылечившихся, оплата услуг нянь для детей орденцев и сиделок для стариков-родителей, затраты на боевые амулеты, магловскую одежду, аренду конспиративных квартир и всего прочего, необходимого подпольщикам, а также — в особых случаях — взятки чиновникам.

Отдельной графой шли расходы на выпуск листовок и радиопередач орденцев. Технической стороной информационной войны ведали двое. Маленький рост Дедалуса Дигла ничуть не умалял его храбрости, а бархатный голос действовал гипнотически даже на Беллу. Гестия Джонс была исключительно жизнерадостным и энергичным человеком. На эти качества не повлияла даже беда. В одной из стычек с Пожирателями в Гестию попало заклятие, в результате которого она иногда начинала хохотать без всякой причины и помимо своей воли.

— Ничего, — смеялась Гестия уже по-настоящему, — веселиться — не плакать!

Но была одна статья расходов, которую Белла ненавидела всем сердцем, — оплата похорон и начисление пособий детям и родителям погибших. Пенсии Белла платила в два раза больше тех, что получали родичи погибших авроров, а к похоронам подходила по всем правилам этого печального дела. Цвет гроба, его украшения, венки и цветы в точности соответствовали полу и социальному статусу погибшего. На похоронах играли лучшие траурные оркестры, а поминальные обеды были венцом кулинарного мастерства и традиций. Белла искренне ненавидела эти хлопоты, но старалась все делать как можно лучше. Каждый раз она очень надеялась, что похороны окажутся последними, война скоро закончится, и молодые, полные сил и радости люди начнут жить спокойно и без страха.

Управляться с делами в волшебном мире Белле помогали двое: улыбчивая Доркас и серьезный Артур. Как оказалось, он был женат на родственнице Агравейна Прюэтта, и Белла испытывала к этому рыжеволосому парню и его семье особенно теплые чувства.

Волшебники держались дружелюбно и приветливо, но в их отношении Белла чувствовала (или ей так казалось) некую покровительственную нотку — так взрослый ведет себя с беспомощным ребенком или стариком. Белла понимала, почему это происходит: в детстве она относилась к маглам так же. Но с тех пор прошло много лет, и сейчас иногда до безумия хотелось заорать своим вежливым провожатым: «Неужели вы не понимаете, что маглы сильнее вас в тысячу раз?! Вся ваша магия бессильна против одной бомбы!» Впрочем, мысли оставались мыслями. Общаясь с орденцами, Белла приветливо улыбалась и держалась вежливо и дружелюбно.

Сложившийся порядок жизни сильно тряхнуло в октябре 1973 года: начался нефтяной кризис. Великобританию он почти не затронул; больше пострадала Америка. Но страху Белла все равно натерпелась. Многие в те дни пророчили США утрату статуса сверхдержавы и поражение в противостоянии с нефтедобывающими арабскими странами, а такая резкая смена политической ситуации не могла не сказаться на экономике. Но, поразмыслив, Белла поняла, что Штаты не пропадут. Месторождения нефти имелись и в других странах, а вот многие промышленные товары можно было купить только на Западе. Впрочем, предполагать — одно, а знать — совсем другое. Так что до весны 1974 года, когда кризис разрешился мирно, Белла жила в постоянном беспокойстве.

Но даже после окончания кризиса отдохнуть не получилось. С каждым днем ситуация в волшебном мире становилась все тревожнее. Все чаще газеты писали о нападениях Пожирателей Смерти на маглов, маглорожденных и сторонников их равноправия с чистокровными. Иногда в атаках участвовали не только люди, но и чудовища: акромантулы, церберы, гиппогрифы, приученные охотиться на людей.

От таких новостей становилось не по себе. Но больше всего Беллу, как ни странно, пугали не Пожиратели Смерти и не их ручные монстры, а чудища «свои» — дементоры. Еще в детстве Беллу просто тошнило, когда она видела в книжках картинки с изображением этих уродов. С годами давний страх не исчез, а с недавних пор усилился. Особенно пугало то, что сквиб не может видеть дементоров и не заметит их приближение вовремя. Белла понимала: было очень мало шансов на то, что дементоры когда-нибудь перейдут на сторону Волдеморта. Но страх не уходил.

Впрочем, помимо ничем не обоснованного ужаса перед дементорами опасность Белле грозила весьма реальная. Пришлось всерьез задуматься о сохранении тайны своей работы при любых форс-мажорах. Не хотелось погибать во цвете лет, но еще важнее было сберечь деньги Ордена, что бы ни случилось. Хранителем тайны Беллы стал Дамблдор, поэтому ни она сама, ни Доркас, ни Артур ничего не могли рассказать о финансах Ордена даже под пытками. Но слишком много деловой информации Белла хранила только в своей памяти, а это было опасно. Доверять все бумаге не хотелось, а люди порой забывают самые важные сведения.

На помощь неожиданно пришло давнее увлечение. Даже сейчас Белла продолжала интересоваться новинками магловской техники, поэтому читала газеты и журналы соответствующей тематики. Масштаб изобретательности и фантазии простецов поражал. Позже Белла так и не смогла вспомнить, где летом 1974 года прочла о том, что в Америке некий энтузиаст по фамилии Робертс пытается создать персональный компьютер и отчаянно ищет спонсоров. Известие оказалось весьма кстати. В финансовый успех этой новинки Белла не верила, но компьютер был чрезвычайно удобным средством хранения информации. Чистокровные волшебники вряд ли догадались бы, как на нем работать.

Белла вновь обратилась за помощью к Дамблдору. Она честно написала, что не верит ни в финансовые перспективы персональных компьютеров, ни тем более в обещания Робертса производить их по восемьсот штук в год. Персональные ЭВМ были никому не нужны. Бухгалтеры могли на счётах вычислять даже логарифмы, а простые люди предпочитали более доступные радости. Но компьютеры были так необходимы Ордену, что стоило пожертвовать ради них деньгами.

Дамблдор согласился, и вскоре через нескольких посредников мистер Робертс получил часть необходимых ему денег, не зная, кто на самом деле их предоставил.

Работа над созданием персонального компьютера возобновилась. Поначалу все шло хорошо, но однажды случилось страшное. Единственный собранный компьютер, получивший название «Альтаир», был утерян по дороге в редакцию журнала, где его собирались сфотографировать, чтобы украсить снимком обложку нового номера.

Казалось, катастрофа была неминуема, но все обошлось. Хитрые газетчики сфотографировали пустой корпус и поместили снимок на обложку январского номера за 1975 год.

Читатели, не искушенные в технических проблемах, не заметили ничего подозрительного. К бесконечному изумлению Беллы, компьютеры чем-то заинтересовали людей. Через три месяца после выхода рекламы «Альтаира» у Роберта было уже четыре тысячи заявок.

Разумеется, Белла получила компьютеры одной из первых. Заказанные ею машины были собраны специалистами фирмы, где работал Робертс, так что Белле, в отличие от большинства покупателей, не пришлось самой заниматься сборкой. К тому времени Белла изучила двоичную систему, с помощью которой в компьютер вводилась информация, и, получив компьютеры, приступила к работе.

Белла не сомневалась, что вскоре ажиотаж вокруг вычислительных машин сойдет на нет, как это несколько веков назад случилось со спросом на тюльпаны в Голландии. Однако в компьютерах оказалось так удобно хранить информацию, что Белла решила поддержать энтузиастов и вложила немало средств в их акции.

Деньги Беллы, доходы от продаж компьютеров и усилия американских студентов, адаптировавших для «Альтаира» язык программирования под названием Бейсик (это сильно упростило введение информации в ЭВМ), помогли быстро усовершенствовать новую технику. Теперь графические символы с компьютера можно было выводить на телевизионный экран, и Белла стала одной из первых покупательниц этой новинки.

Работе на компьютере она обучила Доркас и Артура. В доме каждого из них тоже теперь стояла умная машина. Доркас держала на ней свою коллекцию наград за успехи в квиддиче, а Артур говорил всем, что это магловская новинка — елевизор. С компьютера и началась коллекция магловских штучек, которую Артур Уизли собирал многие годы

Спрос на компьютеры упорно не желал падать, и вскоре возникло еще несколько компаний по их производству. Подумав немного, Белла решила финансово поддержать фирму, основанную студентами, которые адаптировали для «Альтаира» язык программирования Бейсик. Очень уж сильно они облегчили ей жизнь.

За всеми этими хлопотами время летело незаметно. Когда в середине 1977 года Белла от давних знакомых узнала, что Джек почти год женат, то не поверила ушам. Увы, это оказалось правдой. Джек, к тому времени ставший успешным бизнесменом, женился на своей секретарше. Сейчас супруги растили новорожденную дочь по имени Белла. Узнав об этом, Белла-взрослая не знала, радоваться ей или плакать.

А на Рождество пропала Доркас. Белла узнала об этом только потому, что к ней в дом заглянули рыжеволосые братья, знакомые по урокам горбидука, и спросили, не знает ли она, где мисс Медоуз. Девушка уже три дня не появлялась дома, а на нее это не похоже. Белла честно ответила, что ей ничего не известно.

Новость была тревожной, но в праздник хотелось радоваться, а не беспокоиться. Белла провела Рождество с родителями (они по-прежнему жили в магловском квартале большого города), уверяя себя, что Доркас просто влюбилась — вот и забыла обо всем.

Тело Доркас Медоуз нашли второго января на магловской помойке. Перед смертью девушку долго пытали, причем не только Круциатусом, но и обычными магловскими пытками. Причиной смерти стала Авада, и, по мнению многих, Непростительное заклинание такой силы мог создать только Волдеморт.

Белле казалось, что она окаменела. Спокойная и безучастная, словно статуя, она оплатила похороны — такую шикарную церемонию могли себе позволить только очень богатые люди. Доркас лежала в гробу сказочно прекрасная — словно невеста на долгожданной свадьбе. Могилу, несмотря на январскую стужу, засыпали горой цветов — от простых полевых до самых экзотических. Надгробный памятник выполнил один из лучших и самых дорогих магловских скульпторов. Белла предпочла бы увидеть что-нибудь традиционное, — например, плачущего ангела. Но все говорили, что скульптура получилась прекрасным образцом современного искусства. Родители Доркас теперь ежемесячно получали за погибшую дочь огромную пенсию, считая, что ее выплачивает министерство магии.

На третий день после похорон Доркас Белле впервые приснился тот самый сон.

Она видела себя в родной деревне — на детской площадке, среди песочниц, качелей и сказочных замков. Стояла такая прекрасная летняя погода, которая бывает только в детстве: светило солнце, жара радовала, а не изнуряла, пели птицы, летали бабочки. В траве росли огромные, невероятно прекрасные цветы.

Но в этом раю своего детства Белла была одна. Она точно знала, что в родной деревне, кроме нее, сейчас нет ни одной живой души. Это не слишком пугало — только совсем немного беспокоило. Кроме того, Белла точно знала, что должна сделать, — вернуться домой. Там, в родных стенах, ее ждали покой и радость.

Она поворачивалась и шла до мелочей знакомой улицей, когда вдруг понимала главное: в деревне нет людей, потому что их съели дементоры. Спрятаться от них можно только дома. Только дома! Но бежать нельзя, нужно идти медленно и неторопливо…

Белла шла, волоча вдруг ставшие неподъемными ноги, вздрагивая от каждого шороха, от каждого ветерка. Дементоры могли появиться в любой момент, но бежать нельзя… нельзя…

И вдруг Белла вспоминала то, чего никогда не знала в детстве: от детской площадки до поворота на родную улицу всего сто шагов. Если их пройти — дементоры будут не страшны. Нужно пройти только сто шагов до поворота… сто шагов… до поворота…

Но Белла не успела: дементор возник перед ней раньше, точно такой, каким помнился по картинкам. На голову обрушилась тьма, а потом все исчезло.

Белла проснулась от собственного крика. Трясущимися руками зажгла ночник, потом встала, на подгибающихся ногах обошла дом и везде включила свет. Уснуть в ту ночь она так и не решилась.

Белла очень надеялась, что кошмар не повторится, но он возвращался. Раз за разом счастливый мир детства превращался в кошмар. И ни разу — ни разу — Белле не удалось ускользнуть от дементора.

Однажды светлой майской ночью после очередного кошмара Белла прошла в ванную, случайно увидела себя в зеркале — и испугалась. Из Зазеркалья на Беллу смотрела безумная старуха со сползшим набок лицом и потухшими, мертвыми глазами.

— Нет, так жить нельзя! — громко сказала Белла.

Старуха в зеркале разинула рот и что-то зло прокричала.

Белла задумалась, что ей делать. Обращаться к психоаналитику не имело смысла: правду рассказывать было нельзя. Охрана из орденцев не помешала бы, но привлекла бы внимание Пожирателей к сквибке, которую они наверняка не считали за человека.

Значит, нужно действовать иначе. Поразмыслив немного, Белла задумалась об иной охране. Низзлы в волшебном мире считались очень чуткими стражами, нетерпимыми к любому злу. Они замечали и дементоров, и любую другую нечисть. Конечно, трудно было сказать, как волшебные звери отнесутся к сквибу, но Белла решила рискнуть.

Она рассказала о своих намерениях Артуру. Несколько дней спустя он обменял фунты Беллы на галеоны и доставил ее в питомник, где разводили низзлов.

Открыв тяжелую дверь офиса, Белла вошла в большой темный зал и остановилась на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Вдруг откуда-то снизу послышалось жалобное мяуканье.

Белла опустила глаза — и увидела стоящую у самой двери небольшую клетку. В ней сидело около десятка разноцветных котят, из-за тесноты сбившихся в большой пушистый комок.

— Добрый день, мэм! — к Белле подошел продавец, симпатичный улыбчивый парень в форменной мантии. — Прошу вас, проходите! Какого цвета питомец вам нужен? Вы хотите котика или кошечку?

— По-моему, малышам здесь тесно, — Белла указала на клетку, стоящую у двери.

— Где? — продавец удивленно взглянул на котят и обаятельно улыбнулся. — О, не обращайте внимания, мэм! Это брак.

— Что вы имеете в виду?

— Это бракованные котята, мэм. От них нет никакой пользы. У одних экстерьер не тот, другие не очень хорошо чувствуют дурных людей…

— И что с ними будет?

— А что делают с бракованным товаром, мэм? — удивился продавец. — Тут уж ничем не поможешь.

Белла сама удивилась своему бешенству:

— Хороши нравы в вашем питомнике, нечего сказать! — скрыть гнев удалось с огромным трудом. — Не волнуйтесь, мистер, ничего у вас покупать я не собираюсь. Я возьму этих, бракованных, — всех.

— Но… но как же, мэм? — залепетал продавец. — Этим низзлам ни в коем случае нельзя размножаться! У них будут дети-уроды!

— Хорошо, — сквозь зубы ответила Белла, — я их стерилизую.

— Что ж, вам виднее, мэм, — закивал продавец. — Пройдемте к кассе…

— Да вы в своем уме?! — возмутилась Белла. — Я забираю у вас бракованный товар, освобождаю от него ваш салон — и вы предлагаете мне за это платить?! Да это вы должны мне заплатить за то, что я вам помогаю, ясно?

— Ясно, мэм, — продавец закивал и понуро ушел вглубь офиса.

Белла подхватила тяжелую клетку и с огромным удовольствием вышла на свежий воздух.

Котята оказались совершенно чудесными — умными, веселыми и ласковыми. Особенно Белле нравились двое — безупречной белизны пушистая Снежинка и хромой табби Мистер Лапка. Они будто понимали каждое слово своей хозяйки. Впрочем, остальные малыши тоже были очень симпатичными и умными.

Теперь каждый вечер котята приходили в спальню Беллы. Снежинка и Мистер Лапка забирались на кровать, остальные рассаживались у стен. Мурлыкание низзлов оказалось очень эффективной колыбельной песней, навевая сон почти мгновенно.

Теперь, просыпаясь по ночам, Белла видела в темноте сияние множества разноцветных глаз. Это странное зрелище оказалось удивительно успокаивающим. С появлением в доме низзлов кошмары исчезли, словно их и не было.

Впрочем, совсем без последствий пережитый ужас не прошел. Белла не сразу, но поняла, что больше не может улыбаться. Она по привычке растягивала губы, но глаза продолжали смотреть серьезно и настороженно, превращая улыбку в злую гримасу. Что ж, это было не самой страшной бедой. Белла надеялась, что рано или поздно улыбка вернется — хотя бы когда закончится война.

Еще одним последствием пережитого ужаса стали несколько седых прядей в волосах. Но из-за этого Белла не расстроилась. Седина придавала ей солидности и серьезности, что для деловой женщины отнюдь не лишнее.

В августе 1978 года Дамблдор представил Белле нового помощника — Мандангуса Флетчера. Она редко сталкивалась с теневой стороной как волшебной, так и магловской жизни, но сразу догадалась, что этот человек связан с криминальным миром.

Сначала было непонятно, зачем столь ненадежный субъект понадобился Ордену. Впрочем, Белла быстро сообразила, что именно такой сомнительный тип — настоящее сокровище. Пожиратели Смерти для выполнения особенно грязных делишек не брезговали услугами преступников, и Ордену отчаянно нужен был свой человек в криминальной среде. Правда, Белла не очень понимала, почему именно нарушитель закона должен заниматься финансами фениксовцев, но рассудила, что Дамблдору виднее.

После появления Флетчера в смете расходов Ордена появилась новая графа — «фальшивые магловские документы». Конечно, их покупкой не злоупотребляли, но порой паспорта, очень похожие на настоящие, были подпольщикам жизненно необходимы.

А еще появление Флетчера создало Белле весьма неожиданную проблему. Через пару недель после знакомства он с горящими глазами аппарировал к ее дому и, задыхаясь от волнения, предложил купить акции суперприбыльных алмазных копей в Бразилии. Белла отказала очень вежливо и потом вынуждена была еще битый час выслушивать идиотские уговоры этого кретина.

Белла не сомневалась, что дурацкое происшествие больше не повторится. Но еще через пару недель Флетчер снова появился. На этот раз он продавал карту Карибского моря с точным указанием места, где в XVII веке затонул испанский бриг, нагруженный золотом. Белла железным голосом заявила, что сокровищами не интересуется, а сейчас должна уехать по важному делу.

Но Флетчер на этом не успокоился. В следующем месяце он явился к Белле с предложением недорого купить эксклюзивный кусок философского камня. Тут уж она не выдержала и послала недоумка самым замысловатым гоблинским ругательством.

Как ни странно, он не обиделся, а от души расхохотался. Веселье неузнаваемо преобразило обычно неприятное лицо. Только сейчас Белла поняла, что в молодости Флетчер был очень красив и, возможно, неплохо выглядел бы и сейчас, если бы следил за собой.

Мерзкий жулик смеялся так заразительно, что Белла не выдержала и тоже расхохоталась.

Отсмеявшись, он утер слезы рукавом мантии и спокойно сказал:

— Ну вы и штучка, мэм! Никогда таких не встречал. До вас все леди хоть на что-нибудь да западали — не на прииски, так на философский камень.

— Наверное, все эти леди не имели высшего экономического образования, — сурово ответила Белла.

— Образование — это да, — отозвался Флетчер тоскливо, и, глядя на него, она поняла, что этот обормот не закончил даже Хогвартс.

Повздыхав немного, Флетчер вдруг выпалил:

— А, может, встретимся как-нибудь, мэм? На нейтральной территории? Погуляем, в ресторанчике посидим, пообщаемся, то-се…

— Опять будете впаривать мне что-нибудь ненужное? — спросила Белла. Странное предложение прохиндея застало ее врасплох.

— Нет, что вы, мэм! — Флетчер смутился не на шутку. — Просто поболтаем, то-се…

Только тут Белла сообразила, что ее приглашают на свидание, и в первую минуту растерялась. Впрочем, смущение длилось недолго. Джек давно женат, растит дочь, а разбивать семью — последнее дело. Так почему бы одинокой и независимой леди не побаловать себя простыми житейскими радостями?

— Хорошо, — она кивнула. — Назначайте дату, место и время.

К удивлению Беллы, Флетчер предложил встретиться в магловском районе Лондона, — возможно, не самом престижном, но отнюдь не трущобном и не бандитском.

Белла довольно долго раздумывала, что надеть на свидание, но в конце концов решила не выпендриваться и облачилась в джинсы и джемпер. Впрочем, и то, и другое было отнюдь не дешевым.

А Флетчер на их первое свидание нарядился в магловский костюм давно вышедшего из моды покроя и явно как минимум на размер меньше, чем нужно. В руках незадачливый кавалер держал букетик вялых цветов с короткими стеблями.

Белле стало смешно.

— Ты эти цветочки на клумбе сорвал, что ли? — поинтересовалась она.

— Да что ты! — возмутился Флетчер и покраснел как свекла.

Белла, рассудив, что цветов ей никто не дарил уже очень давно, решила не придираться и взяла букет.

Сначала они долго гуляли по улицам, потом пошли в ресторан. Флетчер рассказывал, Белла слушала.

Его история оказалась именно такой, как она и предполагала. Флетчер не знал, почему его мать-магла, официантка в дешевой забегаловке, дала сыну настолько странное имя. С отцом он никогда не встречался и даже имени его не знал. Жили Флетчеры бедно, и приглашение поехать учиться в престижную частную школу стало и для мальчика, и для его мамы несказанным счастьем. Увы, в Хогвартсе быстро выяснилось, что магия получается у Флетчера так же плохо, как и магловские задачки по математике. Из волшебной школы он ушел после окончания пятого курса и связался с какими-то нехорошими маглами. По некоторым недомолвкам Белла решила, что это были торговцы наркотиками. Однако в магловскую тюрьму Флетчер явно сел за что-то не очень серьезное, иначе не освободился бы так быстро. Дальше он продолжал крутить темные делишки и среди магов, и среди маглов, но об этой части своей жизни явно не собирался болтать. О том, как Флетчер оказался в Ордене, он тоже не рассказал.

Белла Дамблдору доверяла, поэтому не стала расспрашивать кавалера о сторонах его жизни, которые он не хотел предавать огласке.

Несмотря на вялые протесты Флетчера, Белла заплатила за ужин для обоих. Потом она предложила завершить вечер чашечкой кофе в своем доме, поскольку не видела причин строить из себя святую невинность.

В постели Флетчер удивил: он оказался невероятно робким и застенчивым. Секса у Беллы не было давно, с Джеком они в свое время попробовали все и кое-что еще, так что и теперь она не стеснялась. Похоже, это потрясло кавалера до глубины души.

— А ты горячая штучка, — пробормотал он, еще не восстановив дыхание после оргазма.

— Знай наших! — улыбнулась Белла.

Она уже засыпала, когда Флетчер вдруг воскликнул:

— Ага! Вспомнил, где тебя видел! Я чувствовал, что лицо знакомое, но никак не мог сообразить! На Вудстоке! Ты была в джинсах и желтой майке, сидела в обнимку с каким-то мажором!

— Так ты тоже там был? — обрадовалась Белла.

Остаток ночи они провели в воспоминаниях.

С Флетчером оказалось просто и спокойно. Он, пожалуй, единственный из волшебников, знакомых Белле, хорошо знал и любил магловский мир. Они обсуждали новинки кино и музыки, магловскую технику и моды. Белла сама поразилась, как ей этого не хватало.

Неуклюжие манеры Флетчера порой заставляли ее улыбаться, но по-доброму, без издевки. Белла не знала, насколько удачлив Флетчер в криминальных аферах, но делового чутья у него не было вообще. Она отговаривала его от вложения средств в ненадежные предприятия, а порой давала немного в долг, — разумеется, своих собственных денег, а не орденских.

У Флетчера имелся только один недостаток — он не был Джеком. Вопреки разуму, вопреки логике Белла тосковала по своему первому возлюбленному отчаянно и безнадежно. Она понимала: им не суждено быть вместе. Но сердце не желало смиряться с печальной реальностью и продолжало на что-то надеяться. Иногда Белле казалось, что вся ее нынешняя жизнь — это затянувшийся сон, а в реальности они с Джеком давно женаты, успешно занимаются любимым делом, растят детей, а отпуска проводят в путешествиях по всему миру, как и мечтали во время учебы. Чтобы все это увидеть, нужно только сбросить с себя сонное оцепенение и пошире открыть глаза… Увы, проснуться от военного кошмара никак не получалось.

Весной 1979 года Дамблдор привел Белле еще одного помощника — совсем молодого паренька, красивого, как картинка.

— Сириус, — представился он, улыбнувшись невероятно обаятельной улыбкой.

— Блэк? — выпалила Белла чисто автоматически: она еще не успела забыть самые знаменитые и чистокровные семьи волшебного мира.

— Не совсем, — он снова улыбнулся. — Местами — черный, местами — белый.

— Пятнистый или полосатый?

— Когда как…

Сириус Блэк оказался наследником одного из богатейших состояний Англии и очень толковым парнем. В отличие от большинства чистокровных, он интересовался магловской техникой. Белла даже начала учить его программировать на Бейсике.

Деловое чутье у Блэка тоже было отменное. Посоветовавшись с Беллой, он решил оставить свои деньги в волшебном мире: исчезновение огромных капиталов богатого наследника выглядело бы слишком подозрительно. Вместе они размышляли, в какие предприятия чародеев наименее опасно вкладывать средства.

Белла немного волновалась, как будут относиться друг к другу ее помощники: слишком уж они разные люди. Но изысканный, аристократичный Сириус и грубоватый Флетчер нашли общий язык так легко, словно были знакомы всю жизнь. Как оказалось, Флетчер был немного снобом и гордился тем, что общается с самым настоящим Блэком. А Сириуса заворожила криминальная жизнь нового знакомого, так не похожая на его собственную.

Теперь Артур помогал Белле реже, чем раньше: он был слишком занят в министерстве. Но как-то в августе 1979 он аппарировал к ней и смущенно попросил о помощи.

— Что нужно сделать? — быстро спросила она. — Сколько нужно денег?

— Нет-нет, что вы, мэм! — Артур затряс головой, как и всегда, когда она предлагала ему деньги. — Дело совсем в другом. Речь идет о моих сыновьях — старших сыновьях. Биллу в ноябре будет девять, Чарли в декабре исполнится семь. Я очень хочу, чтобы они выросли трудолюбивыми и умными, смогли заработать на жизнь своими руками и интеллектом. Но качество преподавания в подготовительных школах меня не устраивает: волшебники не желают думать о тех, кто не умеет творить магию, маглам ничего не известно о чародеях. А мне бы хотелось, чтобы мои дети знали как можно больше об обоих мирах. По-моему, мэм, никто из преподавателей не сможет обучить моих детей так же хорошо, как вы. Не волнуйтесь, мэм, мы заплатим сколько требуется!

— Я с вас ни кната не возьму, — ответила Белла твердо. — Не из благородства, а в память об Агравейне Прюэтте. Он сделал меня тем, кто я есть. Мой долг теперь — помогать другим.

Артур еще пару часов поспорил, но в конце концов согласился с Беллой.

Занятия с его сыновьями начались первого сентября. Чарли был немного похож на Агравейна, но таланты покойного родича достались красавчику Биллу. Он схватывал все буквально на лету. Впрочем, младший брат тоже оказался очень старательным и трудолюбивым, а Билл во всем ему помогал.

Белла не могла нарадоваться на своих учеников. Огорчало только одно: она не обладала педагогическими талантами и порой говорила с мальчиками излишне сложно и заумно. Они, бедняжки, однако, все равно старались понять даже самое неясное и запутанное.

Новый 1980-ый год Белла встречала с Флетчером в магловском ресторане и очень веселилась. Отставка Деверо была делом решенным, а его преемнику непременно придется поставить распоясавшихся бандитов на место. Это означало, что война продлится недолго. Конечно, Белла знала, что негодяи купили многих министерских чиновников, но не сомневалась, что Визенгамот назначит новым министром достойного кандидата. Становиться холопами самозваного Темного Лорда не захочет ни один нормальный человек, тем более влиятельный… Казалось, самое страшное осталось в прошлом.

Но самое страшное началось именно в 1980-ом. Орденцы гибли и раньше — защищая от Пожирателей Смерти других людей и в случайных стычках со своими врагами. Но в 1980-ом году бандиты начали прицельную охоту именно за фениксовцами, словно напрочь забыв об остальных противниках.

Белла теперь устраивала похороны каждый месяц. Среди погибших было много знакомых еще по давним урокам горбидука. Впрочем, незнакомых погибших среди подпольщиков тоже хватало.

Давние кошмары, к счастью, не вернулись. Но теперь Беллу мучил другой сон: даже в ночных грезах она устраивала одни похороны за другими, отправляя в последний путь знакомых и незнакомых, живых и давно упокоившихся с миром. От этого наваждения не спасали даже низзлы.

Но даже во тьме безнадежного отчаяния Белла понимала: тактика Пожирателей в принципе неверна. У них хватало сил для попытки захвата власти — тайной или явной. А став правителями Британии, легко можно было перебить подпольщиков одного за другим. Однако Пожиратели вместо решительных действий против министерства начали борьбу с орденцами так рьяно, словно стремились только к их полному уничтожению и ни к чему более.

После похорон Фабиана и Гидеона Прюэттов Белла не выдержала, попросила Дамблдора о встрече и изложила ему свои соображения. Выслушав, старик кивнул:

— Вы абсолютно правы, мисс. Порой зло настолько боится поражения, что начинает уничтожать само себя. Я не имею права рассказать вам все — объясню лишь вкратце. Существует пророчество. Оно гласит, что победить Волдеморта сможет только ребенок, рожденный у родителей, которые три раза от него спасались.

— Что за чушь! — удивилась Белла. — Пророчествам никогда нельзя верить абсолютно!

— Вот именно, мисс, — вздохнул Дамблдор, глядя на нее абсолютно больными глазами. — Это понимаем мы с вами — потому что выросли в волшебном мире. Он для нас не сказка, а реальность, подчас весьма печальная и неприглядная. А Волдеморт вырос в магловском сиротском приюте и считает наш мир сбывшейся мечтой. А в сказках пророчества верны всегда, правда? Вот Волдеморт и пытается уничтожить всех, кто осмеливается ему противостоять, не понимая, что таким образом мешает сам себе быстро захватить власть в магической Британии… — Дамблдор немного помолчал, а потом продолжил слегка дрожащим голосом: — Так что все жертвы орденцев не напрасны. Охота за ними отвлекает Пожирателей от их главной цели и спасает наш мир от тирана. Бог мне свидетель, — голос старика сорвался, — я с радостью бы пожертвовал жизнью, чтобы защитить своих людей. Я несколько раз отправлял Волдеморту письма, вызывая его на дуэль, но он ни разу мне не ответил. Это странно: ведь, согласно пророчеству, я его убить не могу. Но он почему-то отказывается…

— Думаю, считает, что пожизненное заключение в Азкабане ничем не лучше смерти, — сквозь зубы ответила Белла.

Домой она вернулась в полном отчаянии, но изменить ничего не могла. Приходилось хоронить, хоронить, хоронить…

С каждым днем жизнь становилась все страшнее. Не обрадовал даже долгожданный уход Деверо в отставку. Новым министром стала Миллисент Бэгнолд — дама весьма сурового вида. Чего от нее ждать, Белла не знала.

А в ночь с 31 октября на 1 ноября 1981 года в дом к Белле — она как раз собиралась ложиться спать — без приглашения прибыл Дамблдор. Смотреть на него было страшно.

— Мисс Фигг, — начал он хрипло, — пророчество сбылось! Волдеморт был повержен годовалым ребенком — сыном родителей, которые три раза ускользали от злодея.

— Быть того не может! — удивилась Белла. Но вторая мысль заставила сердце сжаться от восторга: — Значит, Сами-Знаете-Кто… мертв? Война закончена?

— Увы, нет, — вздохнул Дамблдор. — Сказать всю правду я не имею права, но утверждаю со всей ответственностью: рано или поздно Волдеморт вернется. Тогда война начнется снова.

— Не факт, — возразила Белла. — Если успеть провести правильные реформы, то после возвращения негодяю не на кого будет опереться.

— Увы, я в этом не так уверен. Даже из недолгих разговоров с Агравейном Прюэттом я понял: процесс реформ даже в самом лучшем случае займет несколько лет. Положительных результатов придется ждать довольно долго, а поначалу положение большинства людей ухудшится. Если Волдеморт вернется в период ухудшения ситуации — сторонников у него будет больше, чем прежде. Впрочем, даже это неважно: старая гвардия Пожирателей поддержит своего вождя в любых обстоятельствах. А доказать вину всех приспешников Волдеморта мы не сможем при всем желании…

— Значит, нам остается только ждать? — сердце Беллы упало.

— Да, мисс. Ожидание может затянуться на годы, а то и на десятилетия. Для вас у меня есть особое задание. Вам придется переселиться в городок Литтл-Уингинг, чтобы присматривать за Гарри Поттером — малышом, победившим Волдеморта.

— Присматривать?! А разве его родители…

— Джеймс и Лили Поттеры погибли от рук Волдеморта, защищая сына.

— Боже мой! Значит, я должна усыновить ребенка?!

— Нет, мисс. Гарри Поттеру очень нужна защита, и дать ее может только проживание в доме кровных родичей. Мальчика примут дядя и тетя — они маглы. Вас я прошу поселиться по соседству и присматривать за ребенком.

— Но… как же так? — услышанное не укладывалось в голове. — Я же не волшебница…

— Именно поэтому, мисс. Даже маглорожденные чародеи хуже ориентируются в мире маглов, чем вы. Кроме того, вы решительны, умны и наблюдательны. Вы не пропустите ничего подозрительного рядом с Гарри и вовремя вызовете подмогу.

Белле казалось, что похвалы Дамблдора в ее адрес чрезмерны. Но она понимала, что в Ордене осталось слишком мало людей, так что выбора особого нет, поэтому кивнула:

— Хорошо, я согласна. Когда переезжать?

— Так быстро, как только сможете, мисс.

Договариваясь о покупке дома в Литтл-Уингинге и собирая вещи, Белла удивлялась тому, что ее судьба в который уже раз делает резкий и необъяснимый поворот. Она пыталась представить, как сложится жизнь на новом месте, но ничего толкового в голову не приходило. В одном Белла не сомневалась: в спокойной обстановке, оставшись не у дел, она начнет изучать работу Агравейна Прюэтта об экономических реформах, которые нужно провести в магической Британии. Рано или поздно Сами-Знаете-Кто вернется, Орден его победит, и начнется мирная жизнь. А победителям будут жизненно необходимы советы толкового экономиста.

fin