Только живите

* * *

— Северус! Северус! Северус, чёрт тебя задери!

Мирную полночную тишину второго этажа «Дырявого котла» разрезали удары кулака в дверь одного из номеров. Из соседней комнаты высунула нос старенькая ведьма с водянистыми глазками и седым пучком на затылке. Она собиралась уже было возмутиться столь вопиющему нарушению её спокойствия, но спешно ретировалась, оценив степень всклокоченности и безумный взгляд из-под круглых очков колотящего в соседскую дверь молодого человека.

Не узнать героя магического мира ведьма не могла. И встреть она его где-нибудь на Диагон-аллее, не преминула бы заговорить с ним, похлопать по плечу, а возможно, и попросить автограф для внука, который, разумеется, как и все дети, был поклонником победителя Волдеморта Гарри Поттера. Но сейчас юный герой выглядел так, что заговорить с ним решился бы только безумный или самоубийца, стремящийся вслед за Волдемортом туда, откуда, слава Мерлину, нет возврата.

Нарушитель спокойствия дико оглянулся на скрипнувшую позади него дверь и мелькнувшее в проёме лицо и снова заколотил в видавший виды экземпляр столярного искусства.

То ли дверь не выдержала натиска и сама провернула замок, то ли совсем уж неловко перед соседями стало тому, кто за этой дверью находился, но в какой-то момент створка распахнулась, да так резко, что молодой человек невольно отшатнулся, чтобы удержать равновесие.

Юноша выдохнул и привалился спиной к стене, как будто все силы его ушли на то, чтобы заставить эту чёртову дверь открыться, и на разговор уже совсем ничего не осталось. С полминуты он, щурясь от яркого света, льющегося из комнаты в полутёмный коридор, молча смотрел на мужчину, стоящего в дверном проеме.

Хозяин комнаты выглядел больным и усталым. Тени под воспалёнными глазами, еле заметное подрагивание пальцев, напряжённая до боли прямая спина — всё это выдавало то, с каким трудом человек сохранял свое, на первый взгляд, непроницаемое спокойствие. Он смотрел на непрошеного гостя тяжёлым, мрачным взглядом.

Наконец Гарри нарушил напряженную тишину. Он вздохнул, закашлялся и хрипло проговорил:

— Что с тобой, Северус?

Мужчина вздрогнул, словно очнувшись, и, казалось, еще больше сконцентрировался на том, чтобы держать спину прямо. Пересохшие губы дрогнули, и тихий, но твёрдый голос произнёс, словно припечатал:

— Профессор Снейп, мистер Поттер.

И еще раз, раздельно:

— Профессор. Снейп.

Гарри вскинулся, вглядываясь в мрачное лицо, словно ища там ответ на какой-то незаданный вопрос. Но свет из комнаты бил в глаза, слепя и не давая разглядеть лицо собеседника. Поэтому Гарри не стал больше допытываться, а просто спросил:

— Позволишь войти?

Северус мазнул по Гарри равнодушным взглядом, от чего тот вздрогнул и решительно вздернул подбородок, и отступил в сторону, пропуская гостя внутрь.

Войдя в комнату, Гарри огляделся, собираясь с мыслями и судорожно решая, с чего начать разговор.

* * *

Вернувшись неделю назад из своей поездки и не застав Северуса в доме на площади Гриммо, где они жили вот уже полгода, Гарри сначала решил, что Снейп просто ушел куда-то по делам. Но к утру все мыслимые сроки для каких-либо деловых визитов прошли, и Гарри запаниковал. Он метался от знакомых к знакомым, два раза заходил в «Дырявый котел», побывал в Хогвартсе, справился в аврорате. Но никто не знал, куда мог деться профессор зельеварения, бывший (ныне оправданный) Упивающийся Смертью, кавалер ордена Мерлина второй степени Северус Снейп.

К концу недели, проведенной в метаниях от человека к человеку, от дома к дому, Гарри вконец отчаялся. Северус не оставил записки, не взял ни единой вещи из их, казалось бы, общего дома. Он просто исчез. Но герой войны, легендарный зельевар, самый известный профессор Хогвартса, у которого учились практически все маги Британии моложе тридцати пяти, не мог исчезнуть вот так бесследно. Если только он не хотел, чтобы его не нашли. А по всему выходило, что именно нежелание Снейпа быть найденным возвело непроходимую стену между Гарри и целью его поисков.

Почти отчаявшись, Гарри понуро бродил по Диагон-аллее, бесцельно разглядывая витрины закрытых лавок, не замечая, что время уже к полуночи, и размышляя о том, что завтра стоит попробовать послать Северусу сову, чего он за всю эту неделю почему-то не догадался сделать, когда в одном из окон мирно спящего «Дырявого котла» вдруг зажегся свет и в одиноком светящемся квадрате мелькнул знакомый силуэт.

Сердце замерло на миг, с новым ударом принося облегчение от того, что Северус все-таки нашелся, и тяжесть от притуплённого бесконечными поисками, но теперь вновь вернувшегося вопроса: «Почему он ушел?»

* * *

И вот теперь Гарри стоял посреди безликой чужой комнаты, рассеянно озираясь и пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

— Чем обязан, Мистер Поттер? — выдернул его из раздумий ледяной голос.

Гарри обернулся. Северус уже закрыл дверь и теперь стоял, прислонившись к ней спиной и скрестив руки на груди.

Проигнорировав вопрос, Гарри всматривался в ставшее уже родным, но такое чужое сейчас лицо.

— Ты что, эту неделю совсем не спал?

Вопрос, казалось, застал Снейпа врасплох, потому что губы его дрогнули, а в глазах промелькнуло что-то, отдавшееся в груди Гарри резкой болью где-то в районе солнечного сплетения. Болью, перехватившей дыхание и заставившей сердце стукнуть так отчетливо и оглушительно, что, казалось, слышно было даже в Лютном переулке.

Миг — и все пропало, исчезло, и на Гарри снова смотрел чужой и холодный взгляд из-под припухших воспалённых век.

— Ваша наблюдательность, мистер Поттер, своим несовершенством может составить конкуренцию только вашему умению делать выводы.

— Оставь, Северус, — устало проговорил Гарри, — мы оба прекрасно знаем, как ты умеешь обращаться со словами. И хватит называть меня «мистер Поттер». Это же просто смешно...

— Что ж, Поттер, идиотский смех всегда был прерогативой гриффиндорцев.

— Мерлин, о чем мы разговариваем? — Гарри опустился на стул, ссутулился, и, сдернув очки, крепко провел рукой по лицу.

— Северус, — тихо проговорил он, — объясни мне, пожалуйста, что произошло. Что случилось? Почему ты ушел?

Услышав резкий вдох, Гарри поднял голову. Снейп с полминуты презрительно смотрел на него, потом, как будто брезгуя опускаться до объяснений, взял со стола газету и швырнул её в сторону гостя.

Инстинктивно выбросив руку в сторону, Гарри поймал сложенные листы, и, развернув газету, уставился на свою колдографию на первой странице «Ежедневного пророка». Подпись под снимком ввела его в ступор: «Герой магического мира наконец-то нашел свою избранницу!»

Гарри сдавленно хмыкнул и непонимающе поднял глаза на Снейпа. Не найдя в непроницаемом лице зельевара никаких объяснений, он нахмурился и принялся читать статью.

«Магической Британии грозит утонуть в слезах всех девушек, упустивших этот уникальный шанс. Самый завидный жених страны, легендарный победитель того-кто-не-может-быть-помянут, наконец решил покончить со своей холостой жизнью.

Специальный корреспондент «Ежедневного пророка» Ромильда Байерс».

Дочитав, Гарри расхохотался и, отшвырнув газету в сторону, поднял глаза на Снейпа.

— Бред какой-то!

— Ты находишь это забавным, Поттер? — Ледяной голос подействовал как удар под дых. Гарри резко оборвал смех.

— А? — Он все еще не мог понять такой странной реакции Северуса.

— Что за срочное дело было у тебя, Поттер, из-за которого ты сорвался из дому, как ты сказал, на несколько дней? Что ты делал эти три дня?

— Дом выбирал, — нерешительно улыбнулся Гарри. И вдруг сообразил:

— Так ты из-за этого? Из-за этого газетного бреда?!

— Ну почему же бреда? Факты вполне стройно изложены. И как ты сам только что подтвердил, соответствуют истинному положению дел.

Сквозь презрительные интонации в голосе Снейпа всё явственнее проступала ярость.

— Мерлин! Северус, да я... — Гарри начал судорожно рыться в карманах. — Ну, так же нельзя... Из-за этой писанины... И даже не поговорив, вот так, молча... — Гарри наконец перестал бормотать и извлёк из кармана мятый пергамент. — Вот, смотри!

— Что это, Поттер? Список приглашённых на свадьбу? Благодарю покорно. Предложи эти каракули корреспонденту «Пророка». Уверяю, там их оценят по достоинству.

От этих слов Гарри замер и как-то по-детски непонимающе и обиженно посмотрел на Северуса. Но того в яростном запале было уже не остановить.

— Поговорить? О чем нам с тобой можно было говорить, Поттер? О твоей невесте? О наших так называемых отношениях? Что ты можешь сказать мне сверх того, что так любезно довели до сведения всего магического общества корреспонденты «Пророка»? Что еще ты мог мне предложить? Остаться друзьями? А может, хотел оставить мне роль тайного любовника при зарвавшемся женатом мальчишке?

На этих словах Гарри побледнел и стиснул пергамент, который все еще держал в руке.

— Вот, значит, какого ты мнения обо мне, Северус? — Голос Гарри звенел от напряжения, но в нем явственно была слышна горечь. — Я, значит, женюсь и без объяснений бросаю тебя. Отлично. Или делаю тебя своим тайным любовником. Конечно, ничего другого ты и предположить не мог. Знаешь, Северус, теперь и я вижу, что ты был прав полгода назад. Ничего путного из этого не вышло бы. Глупая была идея. С самого начала глупая. Ты, как всегда, оказался прав: я полный идиот. Прощай, Северус.

И, отшвырнув ненужный пергамент, Гарри аппарировал.

Обрушившуюся на комнаты тишину разрезал звон разбитого стекла.

Северус долго смотрел, как огонь камина отражается в осколках бокала, перепрыгивая с одного на другой, будто подбирая оставшиеся на стекле янтарные капли.

Потом очень медленно наклонился, поднял измятую газету и швырнул её в камин. Пламя лениво, буква за буквой, слизывало ненавистные слова, все ближе подбираясь к лицу, улыбающемуся с колдографии.

Северус моргнул, прогоняя оцепенение, и наклонился еще раз, собираясь подвергнуть пергамент, брошенный Гарри, той же незавидной участи, что постигла газету, когда в изломе исчерканного листа увидел своё имя: «Северу...». Плохо слушающимися пальцами он осторожно развернул пергамент.

* * *

Видимо, умение рисовать карты и схемы было фамильной чертой Поттеров. Дом на пергаменте манил, притягивал, заставлял полюбить себя. Будто говорил: «Я создам вам уют. Я буду прикрывать ставни, защищая от ночной прохлады, буду тянуть веранду, давая тень в летнюю жару, буду приглашать дождь стучать по моей черепице, чтобы уютно спалось осенними ночами, буду распахивать окна весеннему солнцу, впуская его лучи прогнать зимний холод. Все со мной будет так, как вы захотите. Только приезжайте, только живите. Живите в мире».

На первом этаже была большая комната, подписанная как гостиная. Из нее вели три двери. Одна — в небольшой холл. Другая — в комнату, названную как «кабинет Гарри». Третья — в «кабинет Северуса». Из «кабинета Гарри» дверь выходила в пристройку, именуемую «дуэльным клубом одного дуэлянта», но больше всего походившую на сарай. Из «кабинета Северуса» спускалась лестница, ведущая в огромный, на весь дом, подвал, подписанный как «святая святых сумасшедшего зельевара». Еще на первом этаже были библиотека и маленькая кухня.

Второй этаж отводился под «гостевую спальню № 1», «гостевую спальню № 2» и просто «спальню». В квадрате с просто «спальней» была нарисована слегка смущённая, но, тем не менее, хитро подмигивающая рожица, немного напоминающая самого автора этого шедевра картографии.

Северус медленно опустился в кресло и закрыл глаза. Пергамент выскользнул из дрожащих пальцев и с тихим шелестом опустился на дощатый пол.

* * *

Тишина была вязкой, физически ощутимой. И оттого еще более гнетущей.

В гостиной тикали старинные часы Блэков, и только этот звук не давал Гарри забыть, что хотя бы где-то происходит какое-то движение, жизнь идет своим чередом, и секунды, отсчитываемые часами, падают в копилку времени, складываясь в минуты, часы, дни жизней. Чужих жизней, потому что своя у Гарри, кажется, закончилась.

Рано утром сова принесла письмо от агента, в котором тот говорил, что, к сожалению, условленная неделя прошла, и больше ждать он не может. Тем более что на дом нашлись покупатели. Ну и к чёрту. Теперь это уже не имело никакого значения. Теперь уже всё равно. Всё-рав-но. Всё-рав-но.

Тихо было в доме. Тихо и пусто. Так же пусто, как и у Гарри на сердце, где ноющая боль обиды, потери и отчаяния слабо пульсировала, отдавая в горло и мешая вдохнуть полной грудью.

От звука дверного молотка Гарри вздрогнул и скатился с подоконника, на котором провёл всё утро, невидящим взглядом уставясь в окно.

За дверью стоял Северус Снейп.

Сил говорить у Гарри не было. Злость перегорела. Да и о чем можно было ещё говорить? Всё уже было сказано.

Поэтому Гарри молча смотрел на Северуса, боясь словом или движением расплескать иллюзию покоя, которой он достиг к концу этого невыносимо длинного утра.

— Здравствуй, Гарри.

От звуков этого голоса какая-то струна натянулась от горла до живота, пережав диафрагму и не давая вдохнуть.

— Ты знаешь, я не умею просить прощения. Вот, — Северус протянул Гарри какой-то официальный пергамент со множеством разноцветных печатей. — Я купил нам дом. Если ты, конечно, сочтешь возможным...

Струна лопнула, отозвавшись звоном в ушах.

Гарри резко рванулся вперед и что есть силы прижал к себе высокое угловатое тело.

— Никогда больше! Никогда, слышишь? Не смей мне не доверять! Ты понял? Никогда!

Гарри стукнул сжатым кулаком по напряжённой чёрной спине, когда сильные руки вдавили его в твёрдую грудь, и висок обдало горячим дыханием:

— Никогда. Никогда.

The end