Отличное от смерти

Закройте глаза. Погрузитесь в темноту и отрешитесь от внешнего мира. Абстрагируйтесь от звуков и запахов. Изначально вы будете словно находиться в пустоте, а потом ощутите ритм своего дыхания, стук сердца; почувствуете, как кровь бежит по жилам. Дальше — больше. Протяните руку и прикоснитесь к чему-нибудь. Не важно, что именно это будет, важно лишь то, что почувствуете при этом. Холод стали и ее гладкость, тепло дерева и его шероховатости, или же неосторожно задетое пламя свечи?

Человек, лишенный зрения, удивительно беспомощен на первых порах. Но человек, лишенный практически всех чувств, может никогда не адаптироваться.

Отрекись от чувств своих на время рождения новой силы. Магия души пробудится лишь тогда, когда не почувствуешь ты смрада этого мира, не ощутишь вкуса крови, не увидишь то, что видеть не должен, не услышишь криков жертвы своей, не ощутишь прикосновения смерти. Лишь тогда ты сможешь сотворить самое темное деяние в жизни своей и обретешь то, к чему стремились многие — бессмертие.

Быть бессмертным — значит прикоснуться к вечности. Почувствовать ее силу, власть над всем сущим.

Быть бессмертным — значит держать в своих руках власть; быть воплощением силы.

Быть бессмертным — значит быть выше правил. Это означает, что ты сам диктуешь их.

Поэтому я хочу продлить свою жизнь до бесконечности. Мне важен лишь конечный результат, а путь, которым я приду к нему, может быть любым. Ведь если он приведет меня к цели, то будет единственно верным.

Так меня посетила мысль о самом темном волшебстве, о том, что большинство магов боятся и упоминать.

Крестражи.

Это обеспечит мне иное, отличное от смерти существование. Я не боюсь последствий, ведь я всегда шел к этой цели, а ради нее не страшно пожертвовать всего лишь целостностью своей души.

Условия проведения ритуала я выяснил уже давно: длинное заклинание выучено, а зелье сварено. Оставалось лишь дождаться появления подходящей жертвы для ритуала. Достаточно тихой и незаметной, чтобы не было лишней шумихи, но в то же время имеющей достаточную магическую мощь, чтобы удовлетворить мои потребности.

Она оказалась совершенно случайно на моем пути — глупо было с ее стороны плакать в туалете, но еще глупее было обнаружить себя.

Использовать в качестве орудия убийства василиска — весьма удобно и безопасно. Никто не смог бы заподозрить меня, идеального старосту и лучшего ученика, в чем-нибудь подобном. Никто, кроме Дамблдора. С самого начала он видел во мне эту червоточину — жажду власти и желание повелевать. Он знал, что я пойду на все ради достижения своей цели. Знал, но у него не было доказательств, а я никогда ему их не предоставлю.

— Убей ее, — тихо шиплю я, обращаясь к василиску. В моем голосе явственно звучит торжество и это не может скрыть даже безэмоциональный серпентарго.

Король змей неспешно поворачивает голову к девчонке и задевает мою руку. Его чешуя твердая и шершавая, она сдирает кожу, но это не отвлекает меня от созерцания главной участницы ритуала — глупой девчонки, что так удачно подвернулась мне на выходе из Тайной Комнаты, и магические силы которой будут защищать хранилище моей души.

Убийство ради достижения своей цели, ради страха и непонимания в глазах жертвы, ради немого вопроса: «За что?» и ради наслаждения. Наслаждения тем, что ты стоишь выше своей жертвы, что именно ты решаешь прекратить ее жизнь. Упоение властью.

Тело девчонки с глухим стуком падает на кафельный пол и застывает в нелепой позе. Пора приступать.

Фиал из темного хрусталя чуть холодит пальцы, когда я достаю его из кармана. Половину зелья я выпиваю сам, остатками окропляю труп. Холод разливается уже по всему моему телу, а в горле появляется ком.

— Древние силы, дарующие жизнь, заберите мои человеческие чувства, — мой голос подрагивает от напряжения и близкого чувства победы, — обоняние, чтобы не чувствовать смрада этого мира…

Холод усиливается, а я перестаю чувствовать запахи затхлой воды, крови и мочи.

— Вкус, чтобы поглотить то, что иначе нельзя…

Мерзкий привкус зелья исчезает мгновенно, более того, я не чувствую вообще ничего.

— Зрение, чтобы не видеть того, что видеть не должен…

Свет тускнеет, а перед глазами расплываются темно-багровые круги. Через несколько секунд я полностью слепну.

— Слух, чтобы не слышать криков своих жертв…

«Моя жертва и так мертва», — промелькнула мысль в моем воспаленном от напряжения мозгу. Уши пронзила резкая боль и посторонние звуки моментально стихли. Я даже не услышу то, что говорю сам. То, что я читаю заклинание, подтверждают лишь мои шевелящиеся губы — только это я все еще чувствую. Холод окутывает меня, сжимает в тиски мое сердце, рядом с собой я чувствую присутствие василиска, кровь стекает по разодранной им руке.

— Осязание, чтобы не ощутить нечеловеческой боли...

Последнее чувство, что связывало меня с этим миром, исчезает. Пропадает промозглый холод и ощущение присутствия меня в этом мире. Я даже не призрак, меня как будто не существует. Приступ паники охватывает было меня, но я делаю над собой усилие и продолжаю:

— Заберите мои чувства, но дайте мне возможность увидеть и прикоснуться к самой магии.

Как только я заканчиваю заклинание — вслух или мысленно, я уже не могу этого понять, — обшарпанный туалет расцветает яркими красками. Я оглядываюсь и вижу, как в стенах замка течет чистая магия — ее переплетения неожиданны и завораживают. Я вижу то, чего больше никто не может видеть… Ощущение всемогущества захватывает меня, и я с трудом прихожу в себя — нужно закончить ритуал.

Я подхожу к трупу, который теперь лишь отдаленно похож на человеческое тело — сейчас я вижу переплетение красных, черных и фиолетовых жил, постоянно перекручивающихся и движущихся.

Я опускаюсь на колени перед ним и достаю заранее приготовленный дневник — он и будет вместилищем осколка моей души.

— Чистая магия жертвы, мной убиенной, — я протягиваю руку и вырываю пучок переливающихся жил из общей массы — они извиваются как живые, — и подношу их к черной тетради, — защити предмет, в котором будет заключена моя жизнь… — Жилы искрятся и обвивают дневник.

Резкая боль пронзает мою грудь и разом возвращаются все чувства: в нос ударяет удушающий запах разлагающейся плоти — ритуал сильно ускорил процессы гниения, — во рту стоит привкус крови, а рука, которой я вырывал жилы, невыносимо болит и вся обожжена.

Нужно продолжать, не смотря ни на что.

— Мертвая плоть жертвы, мною лишенной магии, — в левой руке я по-прежнему держу дневник, а правой, обожженной, превозмогая боль, достаю ритуальный кинжал. Рука дрожит, но я перебарываю себя и с силой вспарываю живот трупу. Вкладываю в получившуюся рану дневник и все еще прикасаясь к нему, заканчиваю фразу: — защити предмет, в котором будет заключен мой дух.

Снова боль пронзает меня, на этот раз более сильная и резкая; стиснув зубы, я завершаю заклинание:

— Древние силы, дарующие смерть, заприте осколок моей души в этом хранилище и сохраните его на века.

На последнем слове боль становится и вовсе нестерпимой, и я теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, в туалете по-прежнему тихо и ужасающе пахнет гнилой плотью. Морщась от боли в груди и неприятного запаха, я маскирую то, что осталось от девчонки, иллюзионными чарами и очищаю воздух. Теперь можно вздохнуть свободно.

* * *

Спустя годы, когда количество крестражей достигает семи, боль никуда не исчезает. Она осталась со мной и с каждым убийством становилась чуть сильнее. Слишком незначительно, чтобы обратить внимание, — ведь то, что мне в итоге досталось, с лихвой покрывало все труды и лишения. Я достиг того, о чем мечтал: власти, величия и бессмертия.