Магия и физика: Год первый

Боже, как болит голова... И ведь на похмелье не свалишь — не пью я, вообще. Хотя... Надо признать, эйфория после сдачи диплома была сродни опьянению, чем еще объяснить то, что я выбрался на крышу, в грозу?! Я вообще не слишком люблю дождь, а вспышки молний предпочитаю наблюдать из-за двойного стеклопакета.

А вчера вот вылез. Любил весь мир, блин. И долюбился... Шарахнуло меня, похоже. Спасибо, хоть жив. Ладно, пора встать и осмотреться...

Ч-чёрт! Всё расплывается, голова, как колокол. Но что-то мне кажется, что это не родная, открытая всем ветрам, крыша моей девятиэтажки. Я в какой-то комнате, на постели. Свет из... кажется, окошка, под потолком, тусклый. О! Кажется, тумбочка, рядом с кроватью. Собираюсь опереться на неё и встать, но рука находит что-то... И привычным движением без участия сознания водружает на нос очки. Тьфу ты, стекло треснутое. Но так всё же намного лучше... И что я вижу? Маленькая комнатка, похожая на гардероб, в который впихнули кровать и стол со стулом. Хотя стол... Недоразумение. А стулу вообще место на помойке. У противоположной от кровати стены большой старый шкаф с лакированными дверцами, ему, наверное, лет двадцать уже, весь потёртый и потресканный. В голову закрадывается смутное подозрение... Шагаю к шкафу, открываю дверку, чтобы было больше света и до боли вглядываюсь в своё мутное отражение в дверце. ;%ядь. Обычно я матом не ругаюсь, нет... Но сейчас уж больно причина уважительная... Откидываю непослушную темную прядь со лба, чтобы видно было лучше. Так и есть. Ну, здравствуй, Мальчик-Который-Выжил! Здравствуй, моё новое я... Вот уж ирония: быть ударенным молнией, чтобы получить такую же на лбу (Или руну “Зиг”?..). Интересно, а где сам Гарри? Тычется в крышу, стремясь понять, как и где он очутился? В моей, не знаю, надолго ли, голове только я один. Я и пустота. Хотя, надо признать... Думаю я сейчас на английском! Ну, хоть такой бонус. Вообще, смешно сказать, почему я считаю бонусом именно это?

На моём месте сейчас хотели бы оказаться пара миллионов ярых поклонников Мальчика-В-Очках-Со-Шрамом. Но оказался здесь, почему-то, я. Признаться, одно время мечтал о “попаданстве”. Но... Было это не то, чтобы совсем всерьёз, да и о попаданстве в Гарри я не мечтал. Почему? Всё банально — жизнь у мальчонки совсем не сахар. Интересно, какой сейчас год? Попробуем проверить... Для начала, я не помню, как выглядел в одиннадцать. На пятнадцати-семнадцатилетнего я тоже не тяну. Впрочем, попробуем проще... В шкафу висит сильно заношенная криво ушитая одежда. Явно от “Дадличка”. Мантий и чего-то необычного не видно. Хм. Под кроватью?

Нет. Клетки с Буклей тоже. Сдаётся мне, что Гарри еще не получил свои поздравления на одиннадцатый день рождения. Что ж... Думаю, это плюс. Судя по тому, что у меня нет памяти прежнего Гарри, а только воспоминания о прочитанном в своё время — памяти о магии тоже не было бы. И как я выкручивался бы — чёрт его знает. Иное дело сейчас. Если я правильно понял, я попал аккурат к началу истории, а значит, меня ждет: а) переезд и б) смена людей в окружении. Что не может не радовать. Разумеется, я не думаю, что Дамблди не следил за парнем все эти годы. Однако, он отнюдь не всесилен, поэтому у меня есть шанс! Тем более, мало кто ожидает подвоха от закомплексованного подростка одиннадцати лет. Правда, Волди не ожидал его и от ребенка полутора... Дамблди чертовски умен, и у него есть “положительный пример” перед глазами. Однако, будем надеяться, он всё равно не воспримет меня всерьёз. Потому что он, при всех своих достоинствах, человек, и человек, способный совершать ошибки. Вот только и мне бы на самоуверенности не погореть.

Итак, начнём с того, чего я хочу. Как это ни странно, но мои желания в этом теле можно сформулировать очень просто. Я хочу НОРМАЛЬНО и СПОКОЙНО жить в среде волшебников. Да, я эгоист. А ещё сирота, уже больше года. И из родственников у меня осталась только тётка, которой больше интересна квартира родителей-моя, чем я сам. Так что, возвращаться? Чёрта с два! А еще, я не хочу, чтобы война собрала столько жертв. Потому что в оригинале война собрала слишком обильную жатву... Немного для себя, немного для всех. Вот рецепт, чтобы выковать успех! Хе-хе. Наверное, это истерическое...

Так , что у меня в активе? Знания о происходящем, чем дальше, тем более смутные, если я начну менять настоящее. Диплом магистра инженера-физика. И незачем смеяться, диплом честный, хотя я и не знаю пока, как применить свои знания. Что ещё? Психология почти взрослого человека (ну, не слишком я подхожу на роль по-настоящему взрослого). Это плюс или минус? Чёрт знает, разберёмся. Отсутствие иллюзий по поводу Дамблди. Однозначный плюс. Смотреть в рот я ему точно не буду, хотя, вероятно, придётся это изображать, хе-хе. Здравствуй-здравствуй, милый сердцу Слизерин. Хотя идти, скорее всего, придётся всё равно в Гриффиндор. Там больше сведений об одногруппниках, да и ДД ждет меня именно там. А вот учиться придётся как рейвенкловцу... Вот, кстати сказать, ещё один несомненный плюс. Умение и любовь к обучению — мой конёк. А ещё мне всегда было любопытно, можно ли совместить не просто маггловские приборы с магией, а построить артефакты, основываясь на знаниях физики и магии. М-р-р-р. Всегда мечтал попробовать. И, наконец, главный невосполнимый актив... Время. Гарри и Ко, на мой взгляд, использовали его на редкость бездарно, по большей части. Впрочем, мало кто (включая меня в прошлой жизни) может похвастать обратным. Здесь у меня такой роскоши не будет.

Подобьём итоги. Что мне нужно сделать? Во-первых, подобрать команду. Одному ничего не сделать, в этом Роулинг права на все 200%! Только вот команда у Гарри была рыхловатая и слабоватая, несмотря на весьма приличный материал. Итак, Гермиона, однозначно. Рон? Пожалуй, хотя рыжик, по большому счёту, — завистливая бездарность, если смотреть правде в глаза. Будем пытаться выправить, если не выйдет, ну его к чёрту. Дальше. Невилл? Однозначно, за рыхлой внешностью — сила, верность и храбрость. Близнецы Уизли? Да, несмотря на кажущуюся несерьёзность, сила, верность, талант к зельям и подобному. А уж какие генераторы идей... Луна. Как верный друг и генератор “странных” идей. Чжоу? Седрик? Надо будет искать подходы... Дальше. Драко. И не надо шипеть и плеваться, парень на самом деле не так уж плох, только вот комплексов у него не сильно меньше, чем у Гарри. Ещё? Пока не вспоминается. Ладно, подумаю позже.

Во-вторых, я не Гарри, кроме того, человек обременённый изрядной долей цинизма, при всём при том, что романтик. Тёмные искусства. У меня к ним нет ни малейшего предубеждения, как к ярлыку. Разумеется, многие вещи стоит делать с осторожностью, однако они как атом — сами по себе не мирные и военные, добрые и злые, они — лишь средство, инструмент, хотя, наверное, и опасный. Но это так, отвлеченное рассуждение. Главное же “во-вторых” другое. Мне нужны книги. И не только книги по программе, упаси боже. Только идиот может верить, а кто-то, столь же хитрый, как Дамблдор — рассчитывать на то, что недоучившиеся дети могут на равных противостоять тем же Пожирателям, не говоря о самом лорде. Поэтому можно и не надеяться на школьную программу. Мне нужны знания из самых разных областей. Команда должна помогать не только в собственно борьбе, но и в разработке тактики, стратегии и, разумеется, в выковывании “оружия победы”. Мы должны быть нестандартны. Удивить, значит победить, спасибо Алексан Васильичу за науку... Нас не спасут методы авроров. Хотя бы потому, что при всём старании мы, максимум, приблизимся к их уровню, и только. Нам нужно что-то другое. Думаю, идеально будет, если мы станем синоби магического мира. И в разработке этого “другого” я очень надеюсь на свои знания маггловской науки, образ мышления... маггла и, разумеется, на помощь. Близнецов и Луны. Вот уж кого мышление уж точно нестандартное... Так вот, знания. Нам нужны будут книги, причём, скорее всего, те, которые и в закрытой секции вряд ли отыщешь. Поэтому... Нам нужен канал их получения. И этим нужно озаботиться заранее, причём крайне желательно сделать это в тайне от всемогущего директора и жизненно необходимо — иметь канал связи.

В-третьих. Что у нас в-третьих? Ага, в-третьих у нас учитель. Крайне притягательным выглядит Снейп... Несмотря на всю взаимную нелюбовь с Гарри, товарищ всегда старался его оберегать и помогал в меру сил. Только вот... Предан директору. Да ещё и вынужден будет через несколько лет шпионить в пользу лорда. Правда, это еще когда будет... А уж квалификации ему не занимать. Не говоря уже о том, что он редкостно талантливый мастер зелий. В идеале было бы здорово наладить с ним полноценный скрытый контакт, о котором бы он молчал перед двойным Д. Вот только как этого идеала достичь... надо будет думать, и думать крепко.

В-четвёртых... В четвёртых, нужен план. Даже не так, нужна стратегия и наработки по тактике. Но это с бухты-барахты не решается. Вообще, удивительно, что ДД об этом как будто бы не задумывался вообще, а Волди думал постольку-поскольку. Нет, я понимаю, что война у них вышла весьма необычной, но строить всю войну на интригах... По-моему, мягко говоря, самонадеянно. Итак, нужны наработки с учётом, мягко говоря, неясной позиции Дамблди и его птичников, министерства, которое болтается как флюгер, Волди и обывателей. А ведь ещё придётся как-то работать с общественным мнением, создавать позиции в школе и обществе. И только внутреннему кругу я не хочу врать. Совсем. А ведь придётся, поначалу так точно, как минимум недоговаривать. Надеюсь, всё-таки не все семь лет.

Фуух. Устал думать. Даже не заметил толком, что боль, в общем-то, прошла, а вот в желудке начало противно урчать. Надо немножко полежать, отдохнуть, а потом всё-таки придётся выбираться из чулана под лестницей... И сталкиваться с суровой реальностью в лице вздорных Дурслей...

— Гарри, паршивец, ты всё ещё смеешь дрыхнуть! — и голос визгливый, успел подумать я, прежде чем в дверь забарабанили. — Вставай немедленно, Дадлик хочет кушать!

Закончено 14 сентября 2011

Редакция 28 сентября 2011

Не сказал бы, чтобы Гарри жилось так уж плохо. Хотя... На вкус и цвет, да и проживи я в такой атмосфере одиннадцать первых лет своей жизни... брр, пожалуй, я был бы еще более забитым, чем Гарри. А так... Ну, сделать яичницу с беконом и сунуть хлеб в тостер для Дадли. Ну, прибраться и помыть посуду. Да, честно говоря, у меня скулы от скуки сводило, так что это было мне едва ли не в радость. Бить меня, слава всевышнему, не пытались, гулять я особенно не выходил, только до ближайшего супермаркета, за покупками. Попытался отследить наблюдателя. Что-то, сдается мне, Дамблди даже на эту тему вешал Гарри на уши шикарную лапшу. Кроме миссис Фигг, которая приглядывала за мной постольку-поскольку, наблюдателей я, как ни старался, не заметил. Либо надзор был высокопрофессиональный, либо, что вероятнее, его просто не было... Читать было нечего. Немного забавляла петрушка с письмами из Хога и реакция на них моих добрых “родственничков”, но постепенно и это приелось. Разве что порадовало, когда после первого письма, адресованного в “чулан под лестницей”, меня перевели в небольшую спаленку на втором этаже, где раньше была игровая Дадли. Здесь было ощутимо светлее, да и просторнее, чего греха таить. Ну, еще очки купили новые, те треснутые мне уже порядком надоели. Между тем, в доме заколотили все окна, закрыли камин, а дверь открывали только в случаях острой необходимости. И всё равно оказывались заваленными письмами, соприкосновения которых со мной боялись просто панически.

Потом была поездка на маяк, больше похожая на бегство, ночной визит Хагрида, во время которого великан объяснил-таки мне содержание письма из Хогвартса и показал список школьных принадлежностей. Хагрид рассказал мне историю моих родителей, я постарался правильно показать грусть (впрочем, она была неподдельной, я вспомнил в этот момент своих), ахнул на новость, что я, оказывается, волшебник и, наконец, утро похода в Косой переулок. Честно говоря, именно это было таким долгожданным подарком на день рождения, а не что-то иное.

Дырявый котёл меня не впечатлил. Сначала. Зато оказаться под полными фанатичного обожания взглядами было... зябко. Мне было стыдно, стыдно из-за того, что любят и уважают не меня. И дело даже не в том, что я не Гарри Поттер, дело в том, что даже будь я им, никакой моей заслуги в том, что я уцелел — нет. Но... не объяснишь же это людям. А они... они сделали из меня фетиш, пытались коснуться, пожать руку, улыбались, шептали что-то восхищенно. А мне было горько, мерзко и тошно. Терпеть не могу фанатизм, а уж самому оказаться чьим-то кумиром... Брр, такое мне в страшном сне не виделось. Я бы хотел, чтобы меня уважали. Но не обожали и верили, как в бога, Господи, нет! Не думал, что это настолько неловко и противно.

Квиррел тоже не выделялся на общем фоне. Не знай я, что этот бледный немочь носит в себе зародыш Волди, нескоро бы заподозрил. Белый, неуверенный, заикающийся, с нелепым тюрбаном на голове — он уж точно не походил на профессора Защиты от Темных Искусств, а тем более — на серьёзного противника. Воистину, внешность обманчива. Я порадовался, что он стоит ко мне лицом, хотя шрам всё равно отозвался тупой болью, и Хагрид, наконец-таки, сообразил вывести меня наружу.

Хагрид повёл меня в Гринготс, а я вовсю пялился на окружающее. Думаю, в этот момент разницу между мной и обычным одиннадцатилетним мальчишкой нельзя было бы заметить даже в электронный микроскоп. Меня, признаться, интересовало всё: и котлы, и ингредиенты (в отличие от прообраза я очень уважал алхимию), и книги, и одежда (хотя она — в последнюю очередь), и всякие волшебные сладости, и мётлы (они меня, признаться, разочаровали — толстая палка с ручкой и?.. Хоть бы сиденье сделали), и множество других предметов, о назначении большей части которых я даже не догадывался, которые продавали в магазинах, с открытых лотков или вовсе с рук. А еще меня впечатлил Гринготтс. Чем-то он напомнил мне бункер — приземистое серое здание, стены которого создавали ощущение несокрушимости, распахнутые бронзовые двери полуметровой толщины, шлюз из еще пары дверей солидной толщины, причём всё это украшено с изяществом, но без пафоса и потери функциональности. Как впечатлили и сами гоблины — крепкие, низенькие, в удобной одежде (не то что большинство волшебников!), следящие за миром внимательными светящимися умом глазами.

В зале следом за дверьми стояли столы с аккуратными зелеными лампами, возле которых сидели клерки-гоблины. Какая милая домашняя картинка! Часть служащих занималась с посетителями, часть сосредоточенно работала с бумагами. К одному из столов, у которых не было посетителей, мы и направились. Когда Хагрид сказал, что хочет попасть в мой сейф и небрежно продемонстрировал ключ от него, я чуть не вскипел. Однако, напомнил себе о том, что пока ещё не время качать права, да и в образ это слабо вписывается. Потом... потом было путешествие на вагонетке, после которого позеленевший Хагрид открыл ключом дверь сейфа и представил мне бооольшую кучу денег. А потом плюхнулся у порога отдыхать. И слава богу. Даже несмотря на то, что я готовился заранее, несмотря на весь мой щебет, которым я старался отвлечь внимание великана, незаметно запихивать монеты в спрятанный в рукаве мешок было тяжело. Тем более, монеты оказались крупнее, чем я думал. Однако под видом пересыпания золота (рушить “башенки” золотых я ради этого не стал, брал из “горки” рядом), мне удалось плотно набить мешочек (как потом оказалось, туда вместилось двести семнадцать галлеонов) и аккуратно затянуть горловину, чтобы монеты не вывалились. А потом Хагрид выделил мне “целых” двадцать пять галлеонов. На два семестра.

Хотя чёрт знает, может это и не мало. С их странным курсом (1:17:29, з:с:б) чёрт ногу сломит при попытке как-то стандартизировать цены. Даже мой, надо признать, неизбалованный калькулятором мозг буксовал при попытках перевести цену в галлеонах и сиклях в кнаты. После процедуры забора денег правую руку сильно тянуло вниз (не думал, что будет так плохо), да и в целом у меня был тремор от нервов. Слава богу, Хагрид этого то ли не заметил совсем (с учётом его состояния, наиболее вероятно), то ли отнес на тему увиденного и поездки на вагонетке. А когда наш сопровождающий на просьбу ехать медленнее лишь увеличил скорость, Хагрид, по-моему, едва не блеванул. А я, пользуясь его состоянием, заныкал мешочек с деньгами в небольшой сумке у себя на поясе (сумочку я неделю назад свистнул у Дадли. Боров этого, по-моему, даже не заметил). Вытащив из сейфа “жутко секретный” предмет (предполагаю, философский камень), мы отправились обратно. Судя по виду Хогвартсовского лесничего, он к банку ближайшие месяца два и на пушечный выстрел не подойдёт. Он отправил меня к Малкин за одеждой, а сам смылся в бар. Удачненько! Мне есть о чём подумать наедине. Да и с Малфоем поговорить стоит.

Мальчик с платиновыми волосами заговорил первым и начал, как и в прошлый раз, о магах и магглах. Кстати, никакого персонала не было, только летали вокруг волшебные измерительные приборы. Однако, когда я “случайно” откинул прядь со лба, его глаза удивлённо расширились.

— Ты — Гарри Поттер?

— Да, с кем имею честь?

— Малфой, Драко Малфой, — я непроизвольно рассмеялся. — Ты чего? — нахмурился он.

— Извини, я не над тобой. Просто... Есть такой... герой. Безупречный джентльмен, любимец женщин, высококлассный разведчик. Он представляется так: “Бонд, Джеймс Бонд”. Ты мне его сейчас очень напомнил. — Драко удовлетворённо приосанился.

— Слушай, Поттер... Если это не нескромный вопрос, тебя вырастили магглы?

— Кто? — сыграл я под дурачка.

— Ясно, — пробормотал Драко. — Видимо, ты знаешь немногое о волшебном мире, — я кивнул. — Я мог бы помочь тебе сориентироваться. Показать, с кем имеет смысл общаться, а кто никогда не будет достаточно влиятельным...

— Драко, — я добродушно улыбнулся, — ты ведь меня совсем не знаешь. Твоё предложение, которое ты сейчас озвучил... Оно ведь не мне, а “Мальчику-Который-Выжил”, так?

— А есть разница? — иронично отозвался Драко. — Мне казалось, ты и он — один и тот же волшебник.

— Разница, Драко, в том, что ты предложил покровительство... Я ведь правильно понял суть твоего предложения? — Драко едва заметно поморщился.

— Скорее совет и поддержку. Возможно, даже дружбу.

— …Не человеку, а фигуре. А мне бы хотелось, чтобы ко мне как-то относились, потому что я — это я, а не потому, что я Мальчик-Который-Выжил.

— И как это соотносится с моим предложением? Оно всё ещё в силе.

— Хм. И совет и поддержку я принимаю. А потом, возможно, даже дружбу. Когда мы узнаем друг друга лучше и ты станешь относиться ко мне безотносительно моей славы, узнав мои достоинства и недостатки. Кстати, о недостатках, — я хитро глянул на Драко. — Тебе не кажется, что ты держишься чересчур высокомерно?

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — Драко вскинул бровь, а тон стал заметно прохладнее.

— Просто указываю на то, что считаю недостатком. Представь себе, все мы далеки от совершенства!

— Мне казалось, что я просто держусь с достоинством, как отец, — пожал плечами парень. — Он всегда говорил, что мы происходим из могучего и древнего рода волшебников, поэтому гордость — естественная наша черта.

— Скорее всего так и есть. Но, Драко, гордость и надменность это не одно и то же. Да и гордость... Вот скажи, ты уважаешь своего отца? Не любишь, а именно уважаешь?

— Да. — Без колебаний кивнул мальчишка.

— И у тебя наверное, есть для этого объективные причины?

— Конечно. Он умный, хитрый, расчетливый, многое знает и умеет. А ещё, он великолепно управляет людьми, — благоговейно прошептал Драко. Потом немного смутился. — И вообще, почему я тебе всё это рассказываю?

— А почему нет? Откровенный разговор — это первый шаг к дружбе, — Драко посмотрел на меня о-о-очень скептически. Я ответил ему невинным взглядом. — Ладно, речь не о том. Вот ты его уважаешь. И можешь им гордиться. И предками, наверняка, тоже? — Драко кивнул. — А есть ли у тебя причины гордиться собой? — Драко растерянно замер.

— Мерлина ради, Поттер! Ты странный! Но... Пожалуй я тебя понял. Я, действительно ещё не добился многого. У меня всё впереди.

— Ну вот и гордость тогда пусть будет впереди, — улыбнулся ему я.

— Вот только не надо меня поучать! Ты-то ведть собой гордишься?

— Нет. С чего бы? Родителями — да. Они отдали всё, даже жизни, чтобы меня спасти. А еще — мне их чертовски не хватает.

— Я понимаю, — Драко казался сбитым с толку и утратил изрядную часть язвительности. — Но почему ты не гордишься собой? Ведь ты убил Тёмного Лорда!

— Да правда? Ты действительно думаешь, Драко, что пятнадцатимесячный карапуз способен уничтожить величайшего темного мага современности? Это даже не смешно. Скорее я поверю, что он убился об меня. Причём вряд ли это можно поставить мне в заслугу...

— Я никогда не думал об этом событии в таком ключе... — Задумчиво сказал Драко.

— Но я чертовски хочу собой гордиться, — добавил я после недолгого молчания. — И приложу все усилия, чтобы иметь такую возможность, — Драко серьёзно кивнул.

— Я тоже. А ещё, я хочу чтобы мной гордился отец, — немного помолчал, добавил совсем тихо. — И мама, — я тепло улыбнулся, хотя сразу погрустнел.

— И я хотел бы.

— Слушай, — поспешил сменить тему Драко. — Мне показалось или ты говорил о Темном Лорде с... уважением?

— Тебе не показалось. Человеком, если его вообще можно считать человеком, Волдеморт был... отвратительным. Если, конечно, верить официальным источникам. Но нельзя не признать, что он очень многого добился. Ведь чтобы тебя боялись все маги Британии, мало быть злобным психопатом. Надо быть ещё и трудолюбивым гением и просто очень сильным магом, — Драко передёрнулся, но кивнул.

— А тебя не смущает, что он был тёмным?

— О, Драко, оставь. Хоть серо-буро-малиновым. Если я правильно понимаю, темными заклятиями, на самом деле, пользуется масса магов. Только... не афиширует это, — по лицу Драко скользнула змеиная улыбка. — Да и... Убивают не заклинания, убивают люди. И уж тем более, никакое знание не является плохим само по себе. Его таковым, опять таки, делают люди, которые им пользуются.

— Превосходно, Гарри. Ты уверен, что тебя воспитывали магглы? — к Драко начала возвращаться его ирония.

— Да, к сожалению. Ты не представляешь, Драко, что такое жить с людьми, которые ненавидят тебя и саму возможность того, что ты окажешься магом. Хотя я только недавно понял, из-за чего меня так не любили, — Драко промолчал. — Думаю, меня не убили только потому, что за мной наблюдали люди Дамблдора, — Малфой поднял бровь. — Драко, письмо, пришедшее ко мне, было подписано “Гарри Поттеру, бла-бла-бла, чулан под лестницей”. Тебе как написали?

— Просто — “Драко Малфою, в Малфой-мэнор”. Постой, ты жил в ЧУЛАНЕ ПОД ЛЕСТНИЦЕЙ?

— Да, Драко. Надеюсь, ты сохранишь это в тайне?

— Знаешь, Поттер. Даже если бы я не хотел иметь с тобой никаких дел... Я бы не стал разглашать такое. Что бы не говорили о Малфоях, для нас честь — не пустой звук. К тому же, моя мать — урожденная Блэк, а они относились к этому серьёзнее всех чистокровных семей. Но почему ты думаешь, что это были люди Дамблдора?

— Он засунул меня в этот дом. И от него, в конечном итоге, было письмо. К тому же... Хотя я допускаю, что магия способна на очень многое, старая-добрая слежка, думаю, куда проще?

— Пожалуй, ты прав. А мне нравится твоё отношение к Дамблдору. Думаю, тебе самое место в Слизерине, — Драко ухмыльнулся.

— Хм. А где это?

— Тьфу ты, Гарри. Всё время забываю, что ты почти ничего не знаешь о нашем мире. Ты настолько свободно рассуждаешь о делах магов, что кажется, ты из наших.

— Из наших?

— Чистокровный. Конечно, так оно и есть, у тебя волшебниками были оба родителя, просто тебя ведь вырастили магглы. Поэтому ты знаешь о мире волшебников почти столько же, сколько и магглорожденные.

— А ты их не любишь?

— Хм. Официально — да. Такова позиция нашей семьи, — мне показалось, улыбка Малфоя стала проказливой. — А на самом деле — не знаю... Сам я с ними почти не сталкивался. А ты как думаешь?

— Знаешь, Драко. Только между нами. Маггловские дети меня частенько били, за то, что я отличался от них. Думаю, некоторым, как ты говоришь, магглорожденным приходилось не сильно лучше. Поэтому я их понимаю и вряд ли буду относиться к ним с пренебрежением просто потому что они не родились в семье магов. — Малфой задумчиво кивнул. — Кстати, ты ведь не уверен, что твой отец действительно так не любит не чистокровных волшебников?

— Как ты догадался?

— Ты сказал, что это официальная позиция твоей семьи, Драко. Думаю, будь ты уверен, что отец так думает, выразился бы иначе.

— Пожалуй, ты прав. Мне стоит поработать над тем, что я говорю. Спасибо, — Драко серьёзно и задумчиво кивнул.

— Не за что. Кстати, Драко, объясни мне, пожалуйста, про факультеты.

— С легкостью. Факультетов всего четыре, по количеству основателей школы. Самый популярный — Гриффиндор, факультет героев, — Драко произнес слово “героев” с та-акой едкой иронией, что в ней можно было растворять золото. — Для умников и заучек — Рейвенкло. Для глуповатых трудяг — Хаффлпафф. Еще, правда, это самый дружный факультет... А вот для тех, кто достаточно умен, чтобы этого всем не демонстрировать — Слизерин. У меня отец там учился, я тоже хочу туда попасть. Хотя это и самый непопулярный факультет в школе...

— Это тебя тяготит?

— Не знаю... Наверное, да, немного.

— Драко, а волшебники — христиане? — Сказать, что Драко посмотрел на меня удивленно, значит — ничего не сказать.

— Кто как. В Британии в основном — да. Только не очень религиозные.

— Тогда ты поймёшь... Один умный человек сказал: “В раю климат лучше, но в аду компания настолько приятнее”((С) Вольтер). Так что поступай на Слизерин, не мучайся!

— Так я и собирался. — Улыбка Драко чётко показывала, что в его глазах я только что продемонстрировал лучшие качества Капитана Очевидности. — Но всё равно спасибо!

— А мне, скорее всего, придётся идти на Гриффиндор... Чтобы не показывать, что я достаточно умён, чтобы не показывать, что я достаточно умён. Ну, и не выбиваться из тщательно взлелеянного образа народного героя, — пояснил я и подмигнул недоумевающему Драко. Тот пару секунд переваривал сказанное, а потом расхохотался.

— А ты мне нравишься, Поттер, — сказал он сквозь смех. — Я думаю, мы поладим, — он вытер выступившие от смеха слёзы. — Будет интересно наблюдать, как ты будешь водить за нос всю школу. Только, — он внезапно посерьёзнел, — совет, не шути с Дамблдором. Старик может казаться не опасным, но этого интригана боялся сам Темный Лорд.

— Спасибо за совет. Постараюсь учесть, только вот, боюсь, в этой партии моего желания участвовать никто не спросит, — Малфой покачал головой.

— Тогда удачи! Кстати, то, что ты пойдёшь на Гриффиндор, приводит к неким последствиям. На людях мне придётся общаться с тобой холодно, иначе меня не поймут, — я кивнул.

— Мне, скорее всего, поначалу тоже придётся придерживаться того же курса. Пока я не обзаведусь собственной репутацией, — мы с Драко переглянулись и синхронно усмехнулись.

— Папа сказал бы, что ты истинный слизеринец. Настолько, что даже прячешься ото всех не на нашем факультете, — глаза Драко одобрительно сверкнули. — В общем, на людях мы — почти незнакомы, общаемся холодно. Ещё бы продумать систему связи.

— А у вас нет никаких парных приспособлений? Чтобы то, что делают с одним, делалось с помощью волшебства и с другим.

— Хорошая идея. Я слышал о чём-то подобном от отца. Кажется, это называется протеевы чары. Я поговорю с ним и попробую передать тебе какую-нибудь заклятую таким образом вещь. Кусок пергамента, например.

Дальше мы общались о школе, выбирали ткани (персонал мадам Малкин нас предусмотрительно не беспокоил, да и народу было немного, мы только время от времени слышали негромкие голоса из соседних комнат). По моей просьбе Драко помог мне выбрать ткань для мантий, что, с учётом качества, здорово влетело мне в копеечку. Семь галлеонов, как с куста! Но в общем, хорошо пообщались. Думаю, какой-никакой фундамент для будущих взаимоотношений заложен. Хочется верить, что Драко действительно нормальный парень, а не просто обвёл меня вокруг пальца. Впрочем, даже из этого разговора было видно, что он совсем не прост. И рассуждает куда разумнее большинства одиннадцатилетних детей. А еще, спасибо мадам Малкин за такт и понимание.

Хагрид пришел, когда мы уже расплачивались, показал пару мороженных из-за стекла внешней витрины и поманил рукой. Драко поморщился, я тихонько ответил ему, что тоже не в большом восторге от сопровождающего, но он, по крайней мере, очень добродушный. Хотя, похоже, полностью предан директору. Драко пробормотал насчет того, что Хагрид ещё и выглядит и ведёт себя как дикарь, на что я только улыбнулся.

— До свидания, мистер Малфой, был рад с вами пообщаться, — я церемонно склонил голову, а потом, незаметно от мадам Малкин, подмигнул Драко.

— До свидания, мистер Поттер, встретимся в Хогвартсе, — Драко стоял практически точно спиной к хозяйке магазина, а от входа его закрывал я сам, поэтому, церемонно кивнув, он и вовсе улыбнулся и прошептал. — Я рад, Поттер, что ты оказался далеко не дураком. Думаю, мы найдём общий язык.

У Хагрида я тоже спросил про факультеты. Хагрид горячо рекомендовал Гриффиндор, нормально относился к Райвенкло и Хаффлпффу и крайне негативно — к Слизерину. Может быть, я и предвзят, но этот момент мне показался разыгранным, как в дешевом спектакле. Съев по мороженому, мы отправились во Флориш за книгами. Там я кроме обычного списка попросил что-нибудь, что может помочь выращенному магглами адаптироваться в волшебной среде, получил три книги, в общем рассказывающие о волшебном мире, а потом попросил еще пару учебников — по ЗОТИ, рекомендованные за второй-третий курсы. Может быть, это и глупо, но, по-моему, лучше перебдеть, чем недобдеть. Хагриду отговорился, что если уж я Мальчик-Который-Выжил, то хочу знать больше о защите от темных искусств. Много книг не по программе я брать пока опасался — авторов я не знаю, а ориентируясь только по названиям легко наткнуться на макулатуру в стиле Локхарда или “научных работ” по физике, высосанных из пальца. Подождём, если всё пойдёт так, как надо, скоро у меня будет замечательный помощник в научно-магических изысканиях — Гермиона. И я попытаюсь направить её энтузиазм и огромный потенциал на чтение нужных книг. И на собственные разработки, разумеется, на мой взгляд ей должно вполне хватить на это мозгов.

Закупки котла, весов и другого оборудования обрадовали меня несказанно. Похожее чувство в прошлой жизни я испытывал, выбирая себе какой-нибудь электронный гэджет — телефон, планшет или комплектующие для компьютера. Я въедливо интересовался свойствами той или иной модели и старался брать лучшее из подходящего. В результате, после аптеки у меня осталось ровно три галлеона, хотя сами по себе, все покупки были достаточно недорогими. Хагрид почесал в затылке, пробормотал про то, что в его время всё стоило дешевле, и грустно вздохнул. А потом внезапно просиял, отдал мне ключ, хитро сказал, что я уже большой и, наверное, справлюсь сам, и отправил меня в Гринготтс одного. Бог мой, и это его я пытался обвести вокруг пальца?! В итоге из Гринготтса я вышел, получив, официально, шестьдесят галлеонов (сумку с ними Хагрид всё-таки проинспектировал), а неофициально — около семи сотен, плюс пять сотен обменяных там же фунтов. На всякий случай. Впрочем, ключик Хагрид обратно потребовать не забыл, и мне, как “честному” мальчику, пришлось его отдать без разговоров. А то, что Хагрид тихонько, в сторону, пробормотал, что за ключик бы ему директор голову открутил, наводило на размышления... Кстати, вот и бонус за то, что у Гарри плохое зрение. Слух — замечательный!

Хагрид тут же широким жестом предложил мне купить на полученные деньги волшебных сластей и я не стал его разочаровывать. Тем более, что попробовать хотелось, и правда, многое. Я всегда был сластеной, да и азарт исследователя новых вкусов буквально не давал мне покоя. Дальше был ожидаемый-неожиданный подарок на прошедший день рождения — полярная сова Букля. Кстати, единственная (!) в том магазине! Про себя я подумал, что надо будет отыскать возможность вести корреспонденцию через школьных, а лучше даже других “съемных” сов, по которым труднее определить отправителя. Тем более, когда я расспрашивал Хагрида, для чего мне сова, он сказал, что с ней я могу отправить письмо ему, или, например, директору Дамблдору. А потом, когда я расспрашивал его, как вообще летают волшебные совы, он рассказал мне, что они способны найти человека, не прикрытого какими либо скрывающими чарами, если его когда-либо видели (или видел отправитель) и он не перемещается (передвижения по дому (или замку) не в счет), или даже прикрытого, если знают к нему дорогу, а так же отыскать большинство серьёзных магических учреждений, но тут уже “без адресата”. К примеру, можно послать сову просто “В Хогвартс”, “В Гринготтс” или “В Министерство магии”. Возник вопрос о том, к какой категории относится Дамблди, но я благоразумно оставил его при себе. Всё-таки, когда тебя считают несмышленышем, это бывает довольно удобно. Да и сам Хагрид тот ещё растяпа... Ну и, разумеется, я без конца благодарил Хагрида за подарок (надо сказать, вполне искренне — несмотря на все сомнения, с ней связанные, сова была очень красивой. Да и характером мне сразу понравилась) и не забывал говорить, что мне никто до этого ничего не дарил.

А дальше было “сладкое” — выбор волшебной палочки у Олливандера. Магазин меня, кстати сказать, поразил... Уж больно запустело он выглядел. Пыль, пустота, только коробочки с палочками у стены... бррр. Кажется, эта лавка знавала куда лучшие времена. Олливандер почти сразу начал свои речи о том, кто из моих родителей какие палочки предпочёл, потом поправился и сказал, что, конечно же, палочка выбирает волшебника, а не наоборот. Слышать это было странно...

А дальше начался собственно выбор палочки. Я весь сосредоточился на своих ощущениях, пытаясь понять, что же такое — палочка. Когда я брал её в руку, любую палочку, где-то глубоко-глубоко возникало ощущение, что в меня или даже не совсем в меня, ткнули иглой. А сама палочка почему-то напомнила мне... очки. Да-да, именно очки. Казалось, что так же как и их, её примеряешь к себе, пытаясь понять, насколько тебе через неё комфортно... пропускать магию. Когда я совсем-совсем сосредоточился, мне показалось, на краю сознания я чувствую, как в очередную палочку ударяют незримые волны чего-то, принадлежащего мне. И... ломаются, рассеиваются, искажаются. Вообще, мне всегда думалось, что волшебнику явно должны подходить больше одной палочки. Ведь если бы было иначе, чудовищным совпадением было бы то, что каждый таки покупает палочку. И покупает именно в том магазине, в который приходит. Временами мне казалось, что от моего взмаха палочкой она сама, а затем и что-то вокруг начинает дрожать. Впрочем, вполне вероятно, мне всё это попросту чудилось. Вообще. Иногда я и вовсе не успевал махнуть палочкой, Олливандер вырывал её у меня из рук раньше.

Его бормотание проходило где-то далеко-далеко на заднем плане, совершенно не задевая меня, в моём созерцании. И вот, наконец, в моей руке оказалось что-то... Странно приятное. “Укол” палочки оказался легким, почти безболезненным. Во время бережного и плавного взмаха она в моём “особом” зрении испускала из себя всё усиливающиеся пульсирующие вспышки голубоватого света. И пространство вокруг... отвечало! В нём тоже начинались какие-то пульсации, странные, разноцветные, расходящиеся от палочки, как круги на воде, удивительно прекрасные. Из этого блаженного состояния взмахивания палочкой меня вывело приближение какой-то нарушающей гармонию детали, даже двух.

А в следующее мгновение меня трясли со страшной силой руки Хагрида, а в ушах стоял его рёв: “Гарри!”. Я попросил меня отпустить и с недоумением огляделся. Хагрид, удостоверившись, что со мной всё в порядке и пробормотав: “Ну и напугал же ты меня!”, отпустил меня на пол. А посмотреть было на что. По комнате будто прогулялся маленький ураган — все коробки с палочками были рассыпаны, на полу почему-то чернело несколько выжженых пятнышек размером с пятак каждое, цепью, а из угла комнаты поднимался и уже спешил к нам невозмутимый и даже радостный Олливандер.

— А вот теперь я действительно верю, что вы волшебник необычайной силы, мистер Поттер. Спонтанная магия такой мощи, гм-м-м, да. Тем более, эта палочка... Любопытно, чрезвычайно любопытно.

На мой вопрос Олливандер рассказал, что “сестра” этой палочки принесла мне шрам на лбу. Что же, в этом отличий нет. А вот таких “спецэффектов” при выборе Гарри явно не было. Я для пробы еще разок взмахнул палочкой, от чего оба взрослых в комнате шарахнулись в стороны, однако на сей раз из неё всего лишь вырвался безобидный сноп красных и зеленых искр, растаявших, не долетая до пола. Олливандер что-то пробормотал под нос, но я не расслышал, а Хагрид только недовольно пожевал губами. Это что же получается? На работу палочкой повлияло то “созерцательное” состояние, в котором я находился? Похоже на то. Надо будет потом внимательно исследовать этот феномен. Я усмехнулся про себя. Во мне всегда жил огонёк исследователя, но вот особенного применения ему, чаще всего, не находилось. Искать уравнение нелинейной волны до второго порядка включительно в жидкости при хитрых граничных условиях было ужасающе... неинтересно. Разумеется, я не думаю, что в магии будет интересным всё. Однако в том же программировании, которое принципиально отличалось от теоретической физики лишь возможностью “увидеть” и “пощупать” результаты своих разработок, мне работать было куда интереснее. А магия, думаю, будет интереснее программирования. Во всяком случае, я постараюсь её таковой сделать!

Палочка стоила мне семь галлеонов и пять сиклей. Странно, если мне не изменяет память, в каноне цена была ровной. Впрочем, возможно, Олли просто взял с меня за моральный ущерб?

Дорога обратно пролетела быстро. Я при любой возможности принимался читать “Общие сведения о волшебном мире” Блейза Фицджералда, поэтому происходящего вокруг попросту не замечал. Фицджералд оказался колдуном из магглов, попавшим в волшебный мир лет тридцать назад и написавший книгу вскоре после окончания Хогвартса, а потому, хоть его рассуждения и выглядели слегка старомодными, объяснял он именно то, что мне было необходимо узнать в первую очередь. Рассказал он и про квиддич, и про Хогвартс вкратце, и про европейские учебные заведения (кроме Дурмстранга и Шармбатона была еще краткая информация о российской Волховсколе и о китайской Я-это-никогда-не-выговорю), кратко рассказывалось о министерстве магии о соглашении о неразглашении присутствия волшебников (мне оно дюже напомнило маскарад), давались основные законы, принятые в волшебном мире, с указанием наказаний и многое, многое другое. В общем, сведения, содержащиеся в книге были для меня настоящим кладом. Были бы просто жизненно необходимы, не будь я протеже Дамблди, и Мальчиком-Который-Выжил. В любом случае, полезное и крайне любопытное чтиво. А с учётом того, что автор излагал материал живо, на примерах из собственного (надо сказать, довольно богатого, Фред и Джордж Уизли бы позавидовали!) опыта... Читалось как художественная литература.

А потом Хагрид доставил меня к Дурслям. Чёрт!

Закончено 15 сентября 2011

Редакция 3 ноября 2011

Пользуясь случаем, передаю привет и моё восхищение Кой, автору замечательного фанфика “Снова в школу и иже с ним” и замечательного по своей харизме персонажа — Мэтта Снейпа. Надеюсь, она на меня не в обиде за заимствование пары идей.

За идеи по работе с зельями ОГРОМНАЯ благодарность Mr_Destiny, Alisse и фанфику “Шанс на жизнь, шанс на смерть. Часть первая: Рыцари

Месяц до школы, проведенный у Дурслей был скучноват. Шучу. Единственным действительно скучным моментом была работа по дому, которую с меня, разумеется, никто и не думал снимать. “Адаптационные” книги я прочитал еще в первые полторы недели, остальное время мучил учебники. Было бы УЖАСАЮЩЕ скучно, практиковаться-то было нельзя. Но... предмет пока был новым, свежим, так что я читал книги с интересом. Хотя приходилось едва ли не лупить себя по рукам — так хотелось практиковаться. Больше всего мне нравились трансфигурация и чары, хотя они и были для меня пока “фильмом на канале Discovery”, как из-за отсутствия практики, так и из-за того, что я в целом имел только слабое представление о том, о чём идёт речь.

Ещё, аккуратно сбежав из-под надзора, пару раз ездил в Лондон на такси. Первый раз пробежался по магазинам одежды и обновил до приличного состояния свой гардероб. В конце концов, пусть мантии и были обязательными, их покрой регламентировался не строго, поэтому еще тогда, когда я был у Малкин, я заказал одеяния свободного покроя, с большими разрезами и предположительно, удобную для активных физических тренировок. А в этот поход обзавёлся, кроме прочего (джинс, толстовок, водолазок и др.) великолепными немаркими и прочными серыми широкими штанами из плотной хлопковой ткани и рубахой в том же стиле. Ещё приобрёл зонт, наконец-то приличные очки, прекрасный тёмно-зеленый плащ с глубоким капюшоном и шарф, для походов инкогнито по Косому переулку. Ещё я хотел приобрести себе самый дешевый мобильный, симку и т.п., но... выяснил, что сейчас немного не тот год, чтобы кто-то запросто продал мне телефон. А что такое сим-карта, здесь и вовсе не ведают.

Собственно, вскоре я отправился в том числе и за обычными деньгами, благо на улице лил дождь. Выбравшись через заднюю дверь, я скользнул к улочке, в которую вызвал такси и через пару минут уже катил в направлении “Дырявого котла”. В косом народа было немного, поэтому я быстро поменял деньги, купил пару интересных книг по зельям, волшебные наручные часы (отличающиеся только очень злым будильником, бьющим током) и отправился домой.

Итак, зелья. Всякий раз, вспоминая о них, я улыбаюсь. Пришлось утащить из дома фонарик, а выбираться для варки исключительно по ночам (не демонстрировать же Дурслям лишний раз мою “ненормальность”). Оказалось, что необходимость вручную отдраивать котёл весьма положительно влияет на правильность приготовления зелья... Раза с третьего готовишь его неплохо, с пятого — почти идеально. Варил пока простенькие рецепты, вроде зелья восстановления (хотя читал взахлёб про всякие — купленные в косом книги проглотил за три дня, об учебниках и вовсе молчу). Пригодилось теперь и то, что всех необходимых ингредиентов взял по-максимуму, сколько в сумку влезло. То-то Хагрид удивлялся. Хотя даже так подмывало скататься еще разок в косой, да только погода была слишком хорошей.

А ещё, старался войти в то самое медитативное состояние, в котором выбирал палочку. Получилось всего раза три, да и то, вываливался при малейшей попытке совершить какое-то действие. И всё равно, здорово! Буду стараться дальше. Во всяком случае, здорово повышает чувствительность и, кажется, развивает интуицию.

Ради эксперимента, и чтобы экономить ингредиенты, начал варить зелья более мелкими порциями. В плане того, сколько на такой объём чего класть, полагался на оценку на глаз и внутренние ощущения. И, надо признать, имел немалый успех! А ведь со временем и способом размешивания все было тоже отнюдь не так просто. Ради интереса попробовал сварить “уменьшенную порцию” кровоостанавливающего тремя способами — один, строго пропорционально уменьшить все компоненты, оставив неизменным способ приготовления, второй — так же уменьшить компоненты, но применить масштабирование и к процессу приготовления, и наконец, третий — взять те же компоненты, что и в первом и во втором случаях, но в плане приготовления положиться на “чуйку”. Эксперимент был вполне успешен — первые два способа дали нечто, что очень слабо напоминало искомое зелье, причём на очистку котла от второго я потратил около трех часов времени, а вот третий... Третий дал вполне рабочий итог, хотя и примерно вдвое слабее, чем идеальный образец того же объема. А когда в четвёртый раз я сделал зелье полностью “так, как хотелось” и в плане количества ингредиентов, результат вышел почти неотличимым от искомого.

И, хотя пока я экспериментировал только с количеством и способом изготовления, всё равно, процесс меня увлёк просто дьявольски — представьте себе — ночь, пустырь, овраг, парнишка одиннадцати лет варит в небольшом котелке, подвешенном над костром (вот еще тоже, сложность! Задолбался пламя регулировать, как надо) зелье. Настоящее таинство. Дико захватывающе, пусть зелья пока и простейшие! С ингредиентами я тоже собирался поэкспериментировать, но позже. У меня пока нет достаточной уверенности в себе, опыта, да и теорию надо подтянуть — узнать побольше о свойствах компонент и их совместимости. В общем, будем исповедовать китайскую политику многих мелких шагов. Времени пока хватает.

За три дня до конца лета прилетела сова от Малфоя. Вот тебе и защита крови, блин! Хотя, возможно, дело в том, что парень не желает мне зла, поэтому защита и пропустила его сову. Та кинула мне маленький свёрток — пергамент и перо (кстати, перо я себе купил самопишущее, из-за чего имел настоящий скандал с Хагридом. Шутка ли, игрушка стоила двадцать пять галлеонов! Но я стоял как скала — дело того стоило. Не имею ни малейшего желания учиться писать пером! У меня ручкой-то почерк всегда был, как у курицы лапой. Кстати, проверил, ошибки ничерта не исправляет. Пишет РОВНО так, как ты думаешь. Но оно и к лучшему. Нафига мне перо с искусственным интеллектом?). На пергаменте было написано: “Исполняю нашу договорённость. Как видишь, получилось даже раньше, чем мы рассчитывали. Чтобы стереть всё с листа, просто проведи обратной стороной пера по нему сверху вниз. Чернила не нужны, пользуйся только этим пером. Д. Малфой.” Пижон.

Пергамент я использовал почти сразу. Получился некий аналог обычного чата, только магический. Не очень удобно, что нет оповещения, но лучше уж так, чем он будет вопить при получении каждого сообщения, как громовещатель. Мало ли, кто в этот момент окажется рядом. Лучше уж “тихий” режим. Я спросил у Малфоя о возможности приобрести интересные книги. Желательно без отправки совы. Он посоветовал мне один магазинчик в Лютном, порекомендовав его хозяина, как человека не болтливого, а для связи предложил использовать еще пару таких пергаментов. Но тут уже я настоял, что заплачу за них. Цена, кстати, тоже оказалась приличной — пятьдесят галлеонов! Понятно, почему этот способ не широко распространен, моя жутко редкая сова и то стоила всего четыре. Тут приходилось во всём верить Малфою на слово — и в том, что пергаментов будет только два, и в том, что магазин надёжный. Но деваться было некуда. Деньги послал с совой, становясь счастливым обладателем папочки с пергаментом, озаглавленном “ЗАКАЗ” (надпись была нестираемой) и аккуратно прикрепленным стилом. А Драко-то молодец, этот набор выглядит уже куда более продумано! Хозяин магазина, по словам Малфоя, согласился проверять свой экземпляр минимум трижды в день. Ну что же, канал, конечно, не идеальный, но лучше, чем ничего.

Двадцать восьмого августа я договорился с Дурслями, чтобы они довезли меня до вокзала. Тридцать первого напомнил, получил жутко неприязненные заверения, что меня доставят, собрал не торопясь вещи и отправился спать, не забыв завести будильник в часах.

Проснулся я в шесть, от удара током! Необычно и не особенно приятно, зато поднимает на ноги с гарантией. Почистил зубы, оделся и к семи был готов ехать. Вернон Дурсль помог загрузить вещи в машину, а на вокзале, сразу после разгрузки дал по газам. Чуть мою сумочку со сваренными зельями не обрушил, придурок!

Было около половины одиннадцатого и я отправился к барьеру между девятой и десятой платформами. Вот интересно, думал я, волшебники всегда вешают на себя отвод глаз? И если да, почему на меня он не влияет? А если нет, какого чёрта никто не интересуется рыжим семейством, одетым по последней моде... Девятнадцатого века. Хотя, пожалуй, и тогда бы их одежда выглядела странной. В разговоре Уизли мне виделся шарм плохого спектакля. Мда. Может, я просто слишком придирчив? Но зачем спрашивать с какой платформы уходит Хогвартс-экспресс, если он всегда идёт с одной и той же? И особенно, делать это громко и почти демонстративно в мою сторону. Эх, миссис Уизли, миссис Уизли... Плохая из вас актриса. Лучше пироги пеките, все сходятся во мнении, что они у вас вкусные. Впрочем, не будем разочаровывать — мне-то как раз необходимо отыграть свою роль безупречно...

Спросив, как попасть на платформу с должной долей робости шагнул в барьер следом за Джорджем Уизли. Или за Фредом? Кроме шуток, даже когда знаешь, что в стену тебе врезаться не грозит, шагать прямо в неё — то еще испытание. А закрывать глаза я посчитал малодушным. Впрочем, набравшись решимости, шагаю и ощущаю только лёгкую щекотку, а все мои страхи с лихвой компенсирует зрелище. Как будто занавес всё быстрее и быстрее раздвигается в стороны, открывая полную людей платформу с кавайным красненьким паровозиком. Ня! Но тут сзади на меня налетела тележка Рона и всё испортила. Впрочем, сам виноват, нечего было стоять в проходе.

Народа на платформе была масса. Вот крепкий парень с круглым лицом винится строгой бабушке, что потерял жабу. Ну, Невилла я бы по-любому узнал, к гадалке не ходи. И вовсе он не толстяк! Вы Дадли не видели.

Какого-то “Ли” просили показать то, что у него в коробке. Судя по большой волосатой лапе, опять какой-то монстрик. А я всё пытался найти пустое купе. Ну да, всё верно, вот оно, в конце состава. Кое-как пытаюсь закатить чемодан, сумки уже занёс. Тяжело...

— Помочь? — один из близнецов.

— Спасибо. Фред?.. Или Джордж?

— Джордж. Фред, иди сюда, помоги пожалуйста, — втроём с трудом заносим чемодан в купе и запихиваем под лавку. — Что ты туда набил, кирпичи, что ли?

— Почти. Книги много весят, а я еще и зелий с собой набрал.

— Ч-чёрт, — глаза у Фреда, выходящего из купе, расширились. — Неужели?.. Ты — Гарри Поттер? — я морщусь. Действительно чёрт. Надо как-то замаскировать шрам, надоело...

— Да, я Гарри Поттер.

— А чего такой кислый?

— С чего бы? Ну, давай подумаем. Вот ты хотел бы быть известным?

— А я итак известен, в определенных кругах. Но да, хотел бы, а что?

— Уверен? Чтобы при встрече с тобой люди видели не человека, а ожившую легенду. Смотрели тебе в рот. Следили за каждым твоим действием. И всё из-за того, чего ты даже не можешь вспомнить! А ещё, каждый раз, когда тебе говорят об этом, ты вспоминаешь о том милом факте, что тогда же погибли твои родители... — странно. Ощущение, что во мне сидит какая-то часть Гарри. Потому что всё это я говорю вполне искренне, да и до этого замечал несвойственные мне моменты.

— Понял. Прости, друг. Больше такого у тебя с близнецами Уизли не повторится — он торжественно приложил руку к груди.

— Ладно, проехали...

— А ты поэтому скрывался?

— Скрывался? Нет... Меня засунули на десять лет к родственникам, которые ненавидели маму с папой и, заодно, меня.

— Сочувствую...

— Не стоит. Что было, надеюсь, прошло. Да, пожалуй, это лучше чем жить в мире, в котором каждый первый смотрит на тебя восхищенным взглядом и пытается просто потрогать или на худой конец, пальцем потыкать, настоящий ли...

— Фред, ты идешь? — в купе заглянул Джордж. Его глаза остановились на мне. — Мерлинова борода, это же Га... — тут ему в живот вошёл кулак брата.

— Извини, Гарри. Мы пойдём и я всё ему объясню. Ты не хочешь посмотреть на большого паука? — спросил Фред.

— Нет, Фред, спасибо, — и тот буквально вытащил брата из купе, закрывая дверь. Откуда-то снаружи донеслось шушуканье, что-то вроде “Гарри Поттер” — погромче и девчачий крик: “Мам, ну можно я зайду в вагон посмотрю на него? Мам, пожалуйста...” и резкая отповедь.

Я только поправил прядь на лбу, как дверь открылась и заглянул Рон.

— Привет, тут не занято?

— Нет, заходи.

Рон резко повернулся и взглянул на меня. Видимо, шрам я замаскировал всё же не полностью... Или от братьев услышал.

— А ты правда Гарри Поттер?

— Да, Рон, я Гарри Поттер, приятно познакомиться, — устало ответил я.

— А как ты...

— Рон, мне неприятно говорить на тему тех событий. Не будем об этом, хорошо?

— А... Хорошо, — и замолчал.

Тем временем поезд дал гудок и начал медленно набирать скорость. Рон высунулся в окошко и помахал родным, остающимся на платформе. Отовсюду слышались прощания, кто-то махал рукой, еще кто-то шел за поездом. Наконец, путь вильнул и платформа пропала из виду.

“Стащить” Рона с темы моей жизни оказалось не так-то просто. Он обладал настойчивостью и деликатностью гиппопотама и его было не так-то просто развернуть. Впрочем, наконец мне удалось перевести разговор сначала на него самого (и его крысу), а потом он начал заливаться о квиддиче. Ну, чем бы дитя не тешилось...

Зашла продавщица сладкого, я закупился, и мы с Роном, поделившись, занялись едой. Я-то, в отличие от него, к копчёной говядине относился весьма положительно... Но на всякий случай решил лучше скушать захваченные с собой сделанные вчера мной бутерброды. Впрочем, сласти я всё равно разделил с Роном.

Когда мы закончили со сладким и Рон решил показать, как он заколдует свою крысу, в дверь постучали. На пороге стояла, судя по всему, Гермиона, а за ней Невилл. Гермиона... я невольно улыбнулся, увидев её. Высокая и худая, с чуть растрёпанными волосами и серьёзным лицом она была похожа на воробушка, и у меня вызывала желание обнять и прижать к себе. Не знаю уж, почему так, тем более, что сейчас у меня комплекция ничуть не толще.

— Здравствуйте, я Гермиона Грейнджер, первый курс. Мы ищем жабу Невилла, — она кивнула на мальчишку. — Вы её не видели?

— Нет, не видели, — ответил Рон.

— Гермиона, хочешь, мы поможем? — девушка важно кивнула и я поднялся. За мной нехотя поднялся Рон и мы вышли в коридор. — Итак, будь мы по-прежнему в не-магическом мире, мы бы, возможно, продолжили искать в каждом купе, — я тепло улыбнулся девочке. — А так... Для начала я предлагаю найти кого-нибудь старшего, например, старосту Райвенкло или Гриффиндора курса третьего-пятого. Может быть, они знают заклинание, которое могло бы помочь?

— Точно! Я читала о чарах поиска, они есть в программе, — Гермиона смешно наморщила лоб. — Только вот не помню, за какой курс.

— Ничего страшного, — ответил я. — Рон, ты не знаешь, где купе старост?

— Знаю, мне братья говорили. Пойдём! — Рон, довольный тем, что ему, возможно, вовсе не придётся ничего делать, повёл нас вперед.

— А ты Невилл, не вздумай расстраиваться. Найдём мы твоего питомца! — подбодрил я смущенного парня.

— Да я его всё время теряю. Но всё равно спасибо, — тихо поблагодарил он, ещё больше смутившись.

Жабу мы отыскали быстро. Пятикурсница-староста Райвенкло, только выслушав наше затруднение, замысловато взмахнула палочкой, сказала с выражением заклинание и, пробормотав напоследок, что у нас десять минут, вернулась к чтению книги. Глаза Гермионы восхищённо расширились, а от Невила проросла голубая нить куда-то в сторону, откуда мы пришли. Рон ухватил его за руку и побежал в том направлении. Я и Гермиона поспешили за ними.

— Ты тоже так сможешь, — тихо сказал я девушке.

— Ты думаешь?

— Разумеется. Ты же умная девушка, и целеустремленная, — я с улыбкой показал глазами на Невила, отчего девушка зарделась. — Я, к примеру, о таких чарах даже не слышал.

— Но ты предположил их наличие! — с жаром возразила девушка. — И ты наверное магглорожденный... — и осеклась, видно, подумала, что сказала что-то не то.

— Не совсем так, хотя вырастили меня и правда не волшебники. А ты?

— И я магглорожденная.

— Но ты об этих чарах знаешь. И, скорее всего, не только о них. Так что, думаю, до тех пор, пока ты будешь знать не об их существовании, а уметь их применять, пройдёт не так много времени. Главное ведь — любознательность.

— Спасибо, — сказала девушка, потупившись. — Спасибо за поддержку.

— Обращайся. Ты мне понравилась.

— Ты мне тоже, — пробормотала она.

— А вот и наши! — мы увидели через открытую дверь туалета, как Невилл пытается поймать упрыгавшую за унитаз лягушку. Безуспешно. И снова. И снова. Всё-таки, его неуклюжесть автор не преувеличила.

— Subrigo! — выкрикнула Гермиона, делая движение палочкой и направив её на лягушку. Почти безуспешно — лягушку на мгновение оторвало от пола, но она почти сразу упала и очумело квакнула. Девушка быстро подошла поближе. — Subrigo! — на сей раз у Гермионы получилось. Правда, судя по её побледневшему лицу, когда она смотрела на висящее в воздухе земноводное, лягушек она боится. Я забрал земноводное и скрыл от взгляда девушки:

— Ты молодец, Гермиона! Как ты смогла научиться чарам подъема? На каникулах же нельзя колдовать, — девушка снова зарделась. Ну, нравится мне вгонять её в краску. Тем более, она правда заслуживает похвалы. Вообще, неужели её никогда не хвалили, почему она так реагирует?

— Это было не сложно! Я просто отдельно отрабатывала движение рукой и отдельно слова.

— Может и не сложно, однако я до этого не додумался.

— Я тоже, — восторженно сказал Рон. — Впрочем, у меня бы всё равно не хватило на это терпения, — легкомысленно махнул он рукой.

— Спасибо вам всем! — сказал Невилл, от которого к жабе по-прежнему тянулась голубая нить. — Без вас я бы ни за что не нашел Тревора.

— Не за что! А пойдёмте все к нам? — и мы все вчетвером завалились в купе.

— А... Как вас зовут? — снова Невилл. — Я не помню, вы представлялись или я пропустил... Я такой рассеянный...

— О, Невилл, прости. Это моя вина. Мы с Роном на самом деле забыли представиться. Я — Гарри Поттер.

— А я Рон Уизли.

— А я Невилл Лонгботтом.

— Ну, а Гермиона, как самая воспитанная, представилась сразу, — девушка снова покраснела, но уже не как маков цвет. Прогресс, прогресс. Хе-хе.

— Постой. Ты тот самый Гарри Поттер? Твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Да, я тот самый Гарри Поттер. Хотя, прости, не могу знать, упоминаюсь ли я в этих книгах, я их не читал. И, пожалуйста, давайте не будем задавать вопросы о тех событиях. Хотя бы потому, что я не знаю, что тогда произошло.

— Э-э-э, прости. Тебя все уже достали? — Я обречённо кивнул.

— Всего два выхода “в свет”, считая сегодняшний, а у меня уже “симптом рок-звезды”. То есть хочется сломать гитару о голову какого-нибудь ретивого поклонника. Шучу, конечно, но я близок к этому, — ребята посмотрели на меня с опаской.

— Хм. А вы уже решили, куда хотите попасть? Я немного расспросила людей. Я бы хотела на Гриффиндор. Можно и на Рейвенкло, но лучше было бы на Гриффиндор. На нём учился сам Дамблдор.

— Я не знаю. Я вообще считаю, что не место красит человека, а человек — место. Главное не где учиться, а с кем и как. Везде, наверное, есть хорошие люди, а есть не очень.

— Может ты и прав, Гарри, — Гермиона задумчиво кивнула, а потом спохватилась, взглянув на часы. — Мы прибываем через десять минут! Мальчики, вам пора переодеваться!

— Подождёшь в коридоре, пока мы переоденемся? — Спросил я.

— Хорошо.

— А я пойду к себе в купе. Мои вещи там. — Невесело сказал Невилл.

Пока мы переодевались, Рон рассказывал о своей семье. Итак, старшие, значит, Чарли — драконолог — в Румынии и Билл — в Гринготтсе. Джинни — младшенькая, в Хогвартс пойдёт через год. Перси — пятикурсник и староста, близнецы Фред и Джордж — третьекурсники. И все они Гриффиндорцы, поэтому Рон опасается попасть “не на тот факультет”. Хотя он и проворчал, что не хочет учиться на одном факультете с близнецами, скорее всего он это не всерьёз.

Потом Рон по страшному секрету рассказал о ограблении сверхсекретного сейфа Гринготтса. А после из коридора послышались какие-то звуки, а в дверь ввалился Малфой и, судя по всему, Кребб и Гойл.

— Мне сказали, что в этом купе на нашем поезде едет знаменитый Гарри Поттер?

— Вас не обманули, — я поднялся с сиденья, делая вид, что мы не знакомы. — С кем имею честь?

— Драко Малфой, — будущий слизеринец протянул мне руку, которую я пожал.

— Крэбб. Гойл, — донеслось слева и справа. Мда. Видимо, они считают, что этого достаточно.

— Приятно видеть, что сын столь же древнего рода, как ваш, умеет себя вести достойно своих... — тут я увидел нечто за спиной Драко и моё лицо окаменело. Я, не говоря ни слова, проскользнул между Малфоем и Креббом (или это был Гойл?) и подбежал к потирающей локоть Гермионе.

— Ты в порядке? — она кивнула. — Что произошло?

— Я... упала.

— Мистер Малфой. Почему отпрыск столь древнего рода позволяет себе так обращаться с дамой?

— Да эта грязно... — Малфой резко ударил Гойла поддых локтем.

— Прежде всего, она дама, мистер Гойл.

— Прошу простить действия моего эсквайра. Такого больше не повторится, верно ведь, мистер Гойл?

— Э-э-э. Да, Драко.

— Прошу тебя принести извинения даме, — Драко не мигая уставился на парня, так что от его взгляда даже мне стало не по себе.

— Прошу меня простить за грубость мисс... Э-э-э...

— Грейнджер.

— Грейнджер. Больше такого не повторится.

— Вы удовлетворены? — Драко пытливо взглянул в глаза Гермионе и та заторможено кивнула. — Тогда... — что “тогда”, мы так и не узнали, потому что по вагону разнёсся голос машиниста: «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут. Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно». — Простите, мне нужно еще кое-что забрать из купе. Господа, — он отрывисто кивнул Гарри и Рону. — Дама. Мне пора, — и зашагал по коридору.

Мы переглянулись.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь. Малфой извинился? — спросил Рон.

— А что в этом такого?

— Мой папа, конечно, общается со старшим Малфоем, но он говорил, что более надменного и высокомерного человека он не знает.

— Меня больше другое не радует. То, что он именно извинился, а не одёрнул своего “барбоса”, когда он ронял Гермиону.

— А он этого и не видел, — пожала плечами девушка. — На его глазах они меня просто аккуратно оттёрли от двери. А уже когда он вошёл, этот увалень толкнул меня на стену. Думаю, по собственной инициативе.

— Но ты точно в порядке?

— Да, не беспокойся. Я не сильно ударилась. Пойдёмте уже наружу, поезд давно остановился.

* * *

Гермиона шла рядом с этими двумя мальчишками, рыжим и темноволосым. Подумать только, Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Только вот думала она сейчас не о шраме в виде молнии, не о загадке произошедшего на Хэллоуин десять лет назад, а о удивительно тёплых зеленых глазах. О искренней заботе в голосе, бережном прикосновении. И о том, что у неё, кажется, появился первый друг за одиннадцать лет. Друг, принимающей её такой, какая она есть. И... человек, которому не безразлично что с ней и как.

А шрам ему даже идёт...

Еще почему-то хотелось, чтобы он её хвалил. Она вспомнила, как он восхитился манящими чарами в её исполнении (хотя, надо признать, она могла бы исполнить их и с первого раза, подумала она критично). Ведь вылезла, по своей давней привычке, показала себя “самой умной”. За это в школе её страшно не любили, она правда не понимала, почему, но со временем просто свыклась с этим. И сейчас вот снова не удержалась. Тем более приятным было, что этот парень не только не поглядел на неё неприязненно, а, похоже, был искренне восхищен тем, что она занималась на каникулах. И даже немного завидовал, что сам не догадался до такого способа обучения. Это было ново и... приятно?

Девушка зарделась и украдкой кинула взгляд на Рона и Гарри — не заметили ли? Хотя, о чём это она? Когда это мальчишки что-то замечали?..

* * *

Первокурсники! Первокурсники, сюда! — зычный рёв Хагрида было слышно, наверное, и в Хогсмиде. Эх, жаль, первокурсникам туда нельзя... — Гарри, у тебя всё в порядке?

Поездка через озеро на лодке была запоминающейся. Чудесная погода, чистое небо, голубоватая гладь воды и таинственные силуэты в глубине... А ещё — хорошая компания — Рон, Невилл и Гермиона ехали со мной. Было весело, а про себя я подумал, какой редкий шанс мне выпал. Снова вернуться в детство, в это чудесное время, причём уже побывав взрослым. Сказать, что такое дано не каждому — ничего не сказать. А то, что детство это мало того, что не моё, так еще и изломанное, и покалеченное... Так дареному коню в зубы не смотрят.

Наверное тогда я впервые вздохнул полной грудью и подумал — моё место здесь! И я хочу, чтобы предстоящая война для тех, кто сейчас со мной в одной лодке была настолько менее тяжелой, насколько это возможно. А потому, я ухмыльнулся и посмотрел на своих друзей, я с них с живых не слезу с тренировками. Тяжело в учении, легко в раю! Рон, заметивший мой хищный взгляд, передёрнулся.

— Гарри, ты чего?

— Ничего. — я отбросил сомнения и отдался чистой радости. — Я просто счастлив. По-настоящему... — Рон посмотрел на меня удивленно, Гермиона тепло, а Невилл, как мне показалось, понимающе.

На пороге Хогвартса нас встретила МакГонагалл. Женщина суровая, сухая, но, по-своему, очень располагающая к себе. Могу поспорить, маленькие дети, интуитивно ощущающие доброту человека, души в ней не чают. Хогвартс производил впечатление. Каким бы огромным он не выглядел снаружи (а он, поверьте, выглядел очень большим, примерно с пару городских кварталов), изнутри он, казалось, еще больше. Монументальные каменные стены, ковры, гобелены и портреты, рыцарские доспехи на постаментах, статуи, сводчатые потолки коридоров, метров трех-четырех высотой (я не говорю уже о залах!). Он дышал стариной и величием, причём, в отличие от творений египетских архитекторов не подавлял своим величием, а восхищал и воодушевлял. Мне почему-то сразу захотелось погладить камень стен, как если бы он был живым существом. И, на мгновение мне показалось, он ответил. Как если бы седовласый старец с доброй, искренней улыбкой посмотрел на меня и потрепал по голове.

МакГонагалл собрала всех нас в небольшом зале и ушла “подготавливать церемонию распределения”. А мы тут — мандражируй, блин. И мне ещё лучше, чем большинству — мало того, что я знаю общую процедуру, я почти уверен в её результате. Хотя на душе всё равно кошки скребут. Ободряюще улыбаюсь Гермионе, шепчу Рону — “Не бойся, прорвёмся!”, подмигиваю Невиллу. Оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, кто есть кто. Впрочем, бесполезно — роста я среднего, а народ стоит внабой. Так что дальше, чем на три человека в любую сторону не видно. И всюду — встревоженные детские лица. Впрочем, будь мы более взрослыми — что бы поменялось? Разве что маски...

Большой зал поражал... Пять столов, четыре факультетских и один — преподавательский, “небесный” потолок, огромное открытое пространство и не меньше трех десятков метров от пола до потолка, а ещё — особое ощущение от смешения вечерних солнечных лучей, льющихся из стрельчатых окон, и загадочного мерцания живого огня в забранных решетками фонарях на стенах. А еще, по залу, там и сям, проплывали, пролетали или совсем не величественно проносились полупрозрачные серые тени — призраки.

Старшекурсники уже расселись, прямо напротив выхода, на табурете, выглядящем в этом зале как-то особенно неуместно, лежала старая потёртая шляпа-конус с полями, верх которой из-за мягкости материала смялся и накренился на бок. Мы выстроились перед ней в шеренгу, лицом к столу преподавателей и спиной к своим будущим товарищам со старших курсов, профессор трансфигурации подошла к столу, и тут шляпа запела. Чуть припугнула (или мне так показалось), сказав, что видит нас насквозь, рассказала о факультетах. Ну, себя представила и похвалила, разумеется. Одобряю — сам себя не похвалишь, никто не похвалит. После песни Рон пробормотал под нос что-то нелицеприятное в адрес Фреда, а МакГонагалл взяла свиток, объяснила, что нужно делать, и стала громко зачитывать:

— Аббот, Ханна!

— Хаффлпафф!

И светловолосая девочка под гром аплодисментов идёт за крайний стол, присоединяясь к своему факультету. Так и пошло. Над некоторыми именами шляпа задумывалась, а кого-то отправляла, стоило ей коснуться головы. Наконец, дошла очередь до Гермионы. Шляпа полоскала ей мозги добрую минуту, но в конце концов определила-таки в Гриффиндор. Был небольшой курьёз с Невиллом — сначала он чуть не упал по дороге, запнувшись об пол, а потом на радостях забыл снять отправившую его в Гриффиндор шляпу. Впрочем, довольно быстро исправился и передал волшебный предмет следующей студентке. Драко ожидаемо отправился в Слизерин, куда уже распределили Крэбба и Гойла. Проходя мимо меня, он подмигнул.

Наконец, пришла и моя очередь. На подгибающихся от волнения ногах (тут ещё возбужденные шепотки по залу, начавшиеся после моего имени, дементора им в глотку!) я прошел вперед, уселся на табурет и напялил шляпу. Стало темно...

— Любопытно. — и голос такой, с академическим интересом. — Куда же тебя отправить? — уже в другое ухо, как будто кто-то стоит сзади и наклоняется то над левым, то над правым плечом. — Не знаю, как ты здесь оказался... Впрочем, это и не моё дело. А вот куда направить... Я бы посоветовала Слизерин, — блин, странные ощущения. Попробуйте послушать что-нибудь в наушниках, когда у вас звук идет только из одного наушника, то из левого, то из правого, причем они меняются примерно раз в секунду-две.

— Я бы с радостью. Но нельзя. Я жить хочу, поэтому пока есть такая возможность, не буду ворошить клубок змей. И я не про зеленый факультет, — почему-то у меня не возникло сомнений, что всё, о чём мы говорим, отсюда не выйдет.

— Ох-о-хо-хо-хо. Дожили. Ученикам не безопасно быть на том факультете, где им самое место. Но ты прав. Судя по твоим воспоминаниям, много всего закрутилось. И ещё закрутится... Так куда пойдёшь? Хаффлпафф я тебе советовать не буду... Ты, конечно, трудолюбивый, но это всё-таки немного не твоё. Так Гриффиндор или Райвенкло?

— Гриффиндор. Сама знаешь, меня ждут именно там. Тем более, там Гермиона... и по нему больше всего информации.

— Значит, информации? — шляпа язвительно захихикала, а потом успокоилась. — А ведь ты мог бы стать неплохим воронёнком... Впрочем, дело твоё. ГРИФФИНДОР!

Вернулись звуки окружающего мира, ощущения тела, неудобной табуретки под задом. Я аккуратно снял шляпу и положил её обратно на табурет. Повернулся... И утонул в восторженно-счастливом взгляде Гермионы. Вот ей-богу, не вру, я его увидел, как будто она не сидит за факультетским столом, а находится от меня на шаг, глаза-в-глаза. Как всё-таки хорошо, когда есть такой... друг.

Кажется, хлопали. Кажется, громко, по-моему, даже с других столов. Приветственные крики сливались для меня в общее “бу-бу-бу-бу”. Блин. Она ж ещё ребенок... Да и я в этом теле — тоже. Но всё же, как здорово...

Плюхнулся на лавку прямо рядом с ней. Она тепло улыбнулась, хотя сказать что-то друг другу мы не успели — тут же набежали желающие “поручкаться” и высказать пару банальностей на тему, как они рады меня видеть. Близнецы Уизли что-то орали и трясли меня за плечи... Но, слава богу, вскоре толпа рассосалась — распределение заканчивалось и все спешили усесться. Я повернулся к Гермионе, ошеломленной происходящим не меньше меня и бережно сжал её ладонь.

— Я рад, что мы будем учиться вместе, — улыбаюсь.

— И я, — она краснеет, но на губы ей выползает непрошеная улыбка.

— А вот и я! — рядом плюхается Рон. — Будем учиться вместе. Разве это не здорово! Я не помешал? — рыжи-и-ий. Сама деликатность.

— Нет, что т-ты, — отвечаю ехидно. Впрочем, Рону это — что слону дробина. А вот Герми улыбнулась. Окидываю взглядом преподавательский стол. До этого было как-то не до того. Да и встречаться взглядами с директором меня совершенно не прельщает... Пока я не продвинусь сильно в окклюменции. Ох, чувствую, проблем у меня от этого будет... У-у-у.

Почему-то при взгляде на него у меня сосёт под ложечкой. Он кажется... холодным, равнодушным и очень опасным.

Но я отвлекся. Преподаватели уже вовсю вкушают пищу — вот Хагрид, сидит к нам ближе всех, хоть и с ножом и вилкой, но уже успел перемазаться, про крошки в бороде я молчу. Вот Альбус, слава богу, не смотрит в мою сторону, шепчется о чём-то с МакГонагалл. Смотрится не в пример опрятнее, сверкают очки-половинки. Сама зам. директора ест аккуратно, не торопясь. Отрезает ножом, пользуется вилкой. Рядом Снейп. Не узнать невозможно. Чёрный, волосы жирно блестят, мрачно смотрит в зал. Либо уже поел, либо и не собирается. Вот дёрганный Квиррел, а остальных я не знаю. Разве что Флитвика можно узнать — он самый маленький и самый забавный в компании. Даже для гоблина мелковат, на мой взгляд.

После ужина Дамблдор сказал какую-то чушь и запел “гимн” Хогвартса. Мда, по-моему, старичок откровенно переигрывает со своей шизофреничностью.

А потом он, прикрываясь образом добродушного полусумасшедшего старичка, предупредил о походах в запретный лес, о запрете колдовства на переменах, списке предметов, запрещенных Филчем к применению и о... третьем этаже. Только вот внимательный взгляд в мою сторону, который я почувствовал в этот момент буквально кожей (сам я предусмотрительно опустил глаза), выбивался из его маски.

Потом Перси Уизли повёл нас в факультетскую башню. Да, у Хогвартса воистину странная архитектура. Впрочем, если не считать лестниц (кстати, у них очень простой принцип — они ведут туда, куда тебе нужно. В пределах возможного, конечно), со всем остальным вполне можно сжиться даже не магу. В институте у нас тоже планировочка была, дай боже′. А вообще, возникает ощущение, что либо строили его с большим запасом, либо учеников раньше было больше. Огромное количество аудиторий не просто было пустым, они носили отчётливые следы запустения! Я поделился своими мыслями с Гермионой и Роном, и мы стали совать свои носы в двери классов уже втроём, чем вызвали недовольство Перси.

— Ладно, у нас ещё будет время, чтобы всё осмотреть. — с сожалением отметил я. И неожиданно для самого себя, зевнул. Пример оказался заразительным, причём не только для Рона и Гермионы, но и для Дина и Невилла, шедших рядом. — Сегодня самый быстро пролетевший день в моей жизни. Кажется, только что было утро, а уже пора спать.

— Ага, точно.

— Минас-Итил, — сказал Перси и портрет толстой дамы отодвинулся. Что-то очень знакомое в этом пароле... Впрочем, подумаю об этом завтра. Или не подумаю...

Гостиная была уютной, пламя огромного камина обещало тепло и уют и навевало сон, поэтому мы без разговоров разошлись по спальням. Мальчики направо, девочки налево, хе-хе. В комнате я только и сумел, что проверить наличие и, вроде бы, сохранность вещей, а потом, едва раздевшись, завалиться спать.

Закончено 21 сентября 2011

Редакция 21 октября 2011

С утра, пока я умывался, меня преследовало ощущение, что я что-то забыл. Впрочем, я не особенно волновался — проснулся я рано, часы в гостиной показывали около половины шестого, когда я уже совершил утренний туалет. Войдя в комнату и бросив взгляд на вещи, я наконец вспомнил! Вечером я забыл проверить пергамент связи с Малфоем!

Как оказалось, Драко извинялся за инцидент и говорил, что он теперь должен мне услугу за действия своего эсквайра. И почему он решил предлагать услугу мне, а не Гермионе? Впрочем, в какой-то мере понятно — с Гермионой он практически не знаком. А вот с чего он взял, что обязан за этот случай мне — более тонкий момент. Видимо, подумал, что Гермиона в моём клане. Ну что же, в этом он недалёк от истины.

Я написал Драко, что принимаю извинения, а услуга откладывается до момента, когда она мне понадобится. Потом я решил устроить разминку. Начинать когда-то надо, почему бы не сейчас?

Надо сказать, я успел не один раз проклясть своё решение — я-то наивно предполагал, что самым сложным будет вспомнить пароль для входа в башню — черта с два! Самое сложное было найти в этом лабиринте дорогу обратно после пробежки и тренировки.

У портретов спрашивать не хотелось; сам я не справился. Вопрос, что же делать? Во-первых, успокоиться. Я постоял пару минут. Ну, в конце-то концов, какая разница, не найду дорогу, мне её подскажут. Здесь же не лабиринт минотавра и тем более не верхние этажи НИИЧАВО. Но интереснее справиться самому. Я улыбнулся, расслабляясь. И постарался потянуться разумом к самому Хогвартсу, объять необъятное. Некоторое время у меня ничего не выходило, но моё настроение было правильным. Мне были безразличны успех и неудача; были лишь здесь и сейчас — я и моё устремление к контакту. И постепенно, как бы нехотя, просыпаясь после долгого сна, на “другом конце” начало проявляться чье-то присутствие.

Сразу оговорюсь — я толком не понимал, чего хочу добиться и как. Действовал на чистой интуиции. А существо на том конце... снова поглядело на меня умильно, “потрепало” по голове и... принялось заново укладываться спать. Твою ж... Я проплыл мимо своего же гнева и начал последовательно транслировать мысль о башне Гриффиндора. Будь моё восприятие в тот момент обычным, чувствовал бы я себя полным идиотом. А с той стороны удивлённо молчали. Казалось, существо пытается осмыслить, чего же от него хотят. Уже позже я много думал о том, что дух Хогвартса, по всей видимости, мыслит совсем иначе, чем мы. Его логику почти невозможно понять; редко удаётся добиться от него чего-то определённого, всё на зыбких ощущениях. А он сам тогда считал меня... наверное, кем-то вроде котёнка, который цепляет хозяина за рукав и пытается куда-то тащить. Так что, основной его реакцией было недоумение.

Впрочем, так или иначе, своего я добился. Из стены вылетел Почти Безголовый Ник и спросил, не нужно ли мне чего-нибудь. Его я и попросил проводить меня в факультетскую башню. Спрашивать, появился ли он в том коридоре случайно, или его туда отправил дух Хогвартса, я не стал. Должна же у меня быть капелька гордости?..

Как оказалось, до завтрака оставалось всего минут пятнадцать и из наших готовы были все, кроме Рона.

А дальше началось бесконечное хождение по лестницам, плутание по коридорам и... занятия.

Первые уроки у МакГонагалл запомнились мне невероятным открытием. И вовсе не тем, что она пришла на первый урок в виде кошки — я и так знал, что она анимаг. Запомнились они другим. Заклинания зависят от заклинателя! Да, звучит банально, но это так. Пока не знаю, как это сочетается с такими чисто “словоформными” заклинаниями как Accio, Alohomora и др., но в трансфигурации заклинание, палочка и разум волшебника — три равных компонента!

До того, как я осознал это, у меня получалось из рук вон плохо. Вообще не получалось, если точнее. Но... потом я таки понял нечто, что грубо сформулировал, как “Закон наблюдателя”. Как в квантовой физике, где сам процесс наблюдения изменяет характеристики наблюдаемого объекта. Так вот, грубо говоря, сознание волшебника, творящего заклинание, должно иметь чёткое представление о искомом результате. Или, иначе говоря, заклинание есть процесс осуществления представления волшебника. Конечно, не всякое представление может быть осуществлено всяким заклинанием, но... Не зная, что вы хотите получить в итоге, вы никогда этого не получите! То есть, даже будь ваши движения палочкой идеальны, произношение Expelliarmus безукоризненным, если вы при этом думаете, скажем, о том, чтобы перекрасить противника в синий цвет, не произойдёт ничего. Вернее, я немного не прав. Может получиться сноп искр, спонтанный выброс магии или что-либо еще... Но вот луч, выбивающий у противника палочку вы не сможете получить никогда. И так с любым заклинанием.

Наверное, большинство студентов, да и многие взрослые волшебники об этом не задумываются. По крайней мере, нам об этом не сказали ни слова. Да и в книгах об этом ничего нет. Может быть, когда-то это казалось настолько очевидным, что сейчас уже давно забыто? Из-за этого, к примеру, у Гермионы великолепно выходит трансфигурация. Она не думает о том, как спичка превращается в какую-нибудь, всё равно какую иголку. Нет, она представляет себе вполне конкретную. И получает её, в итоге. У неё даже на первом занятии спичка заострилась и почти превратилась в иглу. В общем, примерно та же картина, которая в “Понедельнике” была у Привалова с бутербродом с колбасой. Поэтому, собственно, для хорошего колдуна важны концентрация и воображение.

К счастью, с концентрацией у меня всё в порядке, институт здорово приучил к дисциплине ума. Представить себе что-то существующее я тоже могу без особых проблем. Ну... иголку, по крайней мере. Поэтому, мои проблемы с трансфигурацией почти прекратились к началу третьего занятия. Гермиона, по-моему, разочаровалась — она, кажется, рассчитывала со мной позаниматься. Впрочем, после моей улыбки она растаяла.

Чары... С чарами было сложнее. Если с трансфигурацией, по крайней мере, базовой, всё было достаточно просто — там движения палочкой и слова казались мне вспомогательным элементом для сознания, то на чарах было строго наоборот. По крайней мере, так оно выглядело. Там и движения были сложнее... И слова требовалось произносить более заковыристые... Но, зато, там нужно было представлять при этом значительно более простые вещи. К примеру, мне гораздо легче представить, как подлетает вверх пёрышко, чем как спичка становится иголкой.

А в общем, голова шла кругом. Моё рациональное сознание пыталось понять, как сочетаются движения палочкой, слова и сознательное представление. Причём и то и другое и третье было важно! Решительно не понимаю! Не слушает же кто-то, что мы говорим, наблюдая при этом, как мы машем палочками, а заодно заглядывая в голову. Бред какой-то.

На астрономии я отдыхал от этих мыслей и ужасно, просто нечеловечески, скучал. Все эти звёздные карты, склонения, угловые расстояния, светимости... Бр-р-р. Не моё это, не моё.

Впрочем, астрономия была ещё ничего. История магии хуже... Хотя, здесь нашелся неплохой выход — что говорил Бинс я, разумеется, не слушал, за ним записывало самопишущее перо, фоном “настроенное” на меня и на Бинса (его речи были источником информации, а из моего сознания брались правила написания), а я с удовольствием читал его лекции. Кстати, сами по себе, лекции были неплохи. Не замечательны, конечно, но вполне нормальны. Поэтому, отвлекаясь от его монотонного бормотания, я с удовольствием... изучал историю магии. Ирония, не правда ли?

Также, я сделал и получил заказ книг через свиток Малфоя. Книги были по зельям, окклюменции и легилименции. Доставили их в Хогсмид, а уже оттуда мне их принесли Фред и Джордж. Я был ребятам благодарен, обещал поучаствовать в одной их шалости. Они переглянулись и расплылись в улыбках. Начал изучение окклюменции, пока теории. А то, если честно, мне очень боязно за свою шкуру в школе, где преподаёт Снейп и есть “добрый дядя Дамблди”, каждый из которых может запросто влезть в мою черепушку. И не любящему Гарри Снейпу я доверяю почему-то куда больше...

Каждый вечер, перед сном я старался снова и снова войти в состояние созерцания. Пару раз мне даже удалось там достаточно долго продержаться, правда, все мои попытки как-то объясниться с духом Хогвартса заканчивались ничем. Возможно, так происходило потому, что я и сам толком не знал, чего от него хочу... Но был и другой эффект от этих тренировок. Всё лучше работала интуиция — стоило расслабиться на практическом занятии, по чарам ли, по трансфигурации ли, как задания стали получаться ощутимо легче. Требовалось меньше тренировок, чтобы освоить движение палочкой, быстрее получалось освоить правильное произношение заклинания. Да, что говорить, легче было и представить конечный результат. Правда, вывалиться из такого состояния было легче легкого — стоило только начать отвлекаться, хотя бы на собственную досаду оттого, что что-то не получается, как я оказывался в обычном состоянии духа, отчего досада, ожидаемо, только возрастала.

Правда, выученное в этом состоянии гораздо легче применялось потом в обычном, максимум, с небольшими недочётами, которые легко исправлялись несколькими тренировками.

Было даже немного стыдно перед Гермионой — она-то старалась как проклятая и ей всё то же самое давалось отнюдь не так легко. Однако в одном разница между нами играла ей на пользу — находясь в состоянии созерцания я почти не мог дозировать свою силу, отчего, как правило, вкладывал в заклятие много больше, чем хотелось бы. К примеру, трансфигурированные иголки остальных учеников обращались обратно в спички к концу занятия, а моя, как потом выяснили, пролежала в своём “иголочном” виде два года... Можно было бы порадоваться — поднял стол, на котором лежало перо, вместо самого пера, заклинанием левитации, но ведь мне-то надо было поднять именно перо! И добро бы это было для меня раз плюнуть, так ведь нет — после пары десятков таких выкрутасов я почти падал пластом. Правда, и восстанавливался я довольно быстро, да и, образно выражаясь, “резерв” от такого вычёрпывания рос, как на дрожжах. Если на первый раз я смог поднять стол всего десять раз, после чего рухнул почти без сил часа на два, а колдовать смог только к следующему дню (слава богу, после чар у нас в тот раз была только история магии, на которой я растекся по стулу как кисель под встревоженным взглядом Гермионы, а потом можно было, пропустив ужин, устало рухнуть на кровать и спать, спать, спать), то на второй раз, всего через три дня, я уже смог, во-первых, поднять только перо (это, признаться, принесло мне наибольшее удовлетворение), которое, правда, после этого со свистом впечаталось в потолок учебного класса, так и “подъемов стола” я смог выполнить уже двенадцать, а относительно свободно передвигаться смог уже минут через тридцать. Хотя сосущее чувство магической опустошенности всё равно преследовало меня до позднего вечера, часа через три я уже понимал, что на три-четыре обычных Lumos’а меня вполне хватит. Был и другой плюс — хотя в самом состоянии расслабленности (как я стал называть более мягкий вариант отрешенности) особенного прогресса в области дозирования магической силы заметно не было, вне его я стал уметь соизмерять магическую силу с гораздо большей точностью. В частности, на спор с Роном я целый день, на всех занятиях (была одна теория) удерживал в одном положении и на одной высоте перо заклинанием левитации. С 9.00 до 20.00! Таким достижением прониклись все, даже Гермиона. Кажется, как-то потом дошло и до Флитвика, отчего на следующем занятии он смотрел на меня с нескрываемым уважением (сам Рон, когда попытался повторить моё достижение, продержался двадцать минут, Дин — сорок, Симус чуть больше тридцати. Сколько продержалась Гермиона, она никому не сказала...).

С одной стороны, хотелось поделиться своим методом хотя бы с Герми (само его существование делало наше с ней соревнование откровенно несправедливым), но я с трудом представлял, как облечь испытываемые ощущения в слова. Да и место нужно соответствующее. Выручай-комната была бы в самый раз, однако, как это не банально, я не помнил даже, на каком этаже она расположена. Ладно, пока отложим. Единственное, что я себе позволил, это намекнуть Гермионе, что у меня есть некий “особенный метод”, которого я правда и сам до конца не понимаю и что буду рад её научить, если она найдёт какое-нибудь удобное место в замке, где нам никто, в частности, Пивз, не помешает.

* * *

Со второго дня я решил, что обычные физические тренировки стоит перенести из Хогвартса на улицу. Пригласил на них без задней мысли Драко и был немало удивлён тем, что тот согласился. В шесть тридцать утра (мне ещё повезло, что я искал спуск к выходу из школы всего полчаса!) на пороге школы я встретил зевающего Малфоя, извинился за опоздание и мы пошли искать место для тренировки. По дороге поболтали, на учебные темы, обсудили сокурсников, правда, ни он ни я еще толком не успели их узнать, а потом потрепались о зельях, в частности, ядах, целебных и любовных. В силу того, что Малфой был отпрыском древнего рода, ему приходилось знать многое обо всём этом, я же любопытствовал в первую очередь потому, что мне было интересно почти всё, связанное с зельеварением.

Местечко нашлось между озером и запретным лесом — окон в замке с этой стороны почти не было, так что мы могли надеяться на то, что нам никто не будет мешать.

К разминке и пробежке Драко отнесся презрительно, на что я ответил, что мне нужно набирать вес, причём крайне желательно, чтобы это был не жир, а мускулы. Драко подколол меня по поводу желания покрасоваться перед девушками, на что я вполне резонно заметил, что и не без этого. А потом полюбовался на “Драко с отвисшей челюстью”.

Растяжка давалась... Неоднозначно. С одной стороны, тело Гарри было изначально довольно гибким и подвижным, а с другой... Этим телом, похоже, никто никогда не занимался. Обидно!

Нисколько не гнушаясь, потренировал кувырки и перекаты через плечо, одежда подходящая, а сам перед завтраком душ приму. Драко насмешливо отметил на это, что в дуэли большинство щитов требуют неподвижности, как и многие сложные атакующие заклинания. Посмотрим. Лишней подвижность уж точно не будет. Хотя бы в применении “сто первого приёма карате” при встрече с пожирателями. А дальше началось самое интересное. Я расспросил Драко о его обучении и получил ожидаемый, в общем-то, ответ, что дома с ним много занимались индивидуально. На предложение “поучить” меня он буквально надулся от гордости (хотя и постарался этого не показать) и степенно согласился.

Знал он, в общем, не так чтобы очень много. В основном ему дали приличное базовое образование: он знал заклятья открывания замков, очистки (первый раз, попробовав его применить, я едва не разорвал мантию на части...), левитации, неплохо умел фокусы из простой трансфигурации малых предметов, владел парой простых боевых чар (обезоруживание и щит). В общем, знал понемногу и отовсюду. Начал обучение я... Не с боевых чар, не угадали. А всего лишь с чистящих. И получились они у меня... Только в четверг. Полноценно, я имею в виду. А вот над “неполноценными” результатами, которые получались в промежутке, Драко хохотал до слёз. А я, с одной стороны, порадовался, что рядом больше никого не было (ну, может, еще кентавр в зарослях прослезился), а с другой, попечалился, что пару новых мантий у мадам Малкин заказать всё равно придется...

Во вторник на завтрак мы так и опоздали — Драко пришлось прикрывать мои перебежки к Гриффиндорской башне. А потом он весь день хихикал, вспоминая мой вид в рваной мантии в, почему-то, буро-зеленую крапинку.

После того, как очищающее я освоил, я принялся за Reparo. Как жаль, что оно не годится для починки одежды...

Так и пошло...

* * *

А в субботу я внезапно вспомнил о таком, что мне сразу захотелось побиться головой об стену. И это выражалось одним словом — Сириус! Я тут, значит, прохлаждаюсь... А бедняга в Азкабане с дементорами. Надо его вытаскивать.

Легко сказать! А как? Нет, разумеется, героически “словить” Коросту Рона и представить директору, как доказательство Сириусовой невиновности — легко! Правда? Ну, даже если да, то сразу в дело вступают несколько факторов. Фактор первый. А выгодно ли Альбусу освобождение Сириуса? Тем более, сейчас. Там с его помещением под стражу вообще тёмная история. Вынесение приговора без опроса подозреваемого даже мне кажется... странным, мягко говоря. Даже если дело и казалось очевидным. Хоть формальный-то допрос могли провести. Но не провели. А это значит? А это значит, что вполне вероятно, и не хотели получить настоящего виновника. Сириус был удобен. Прежде всего, самому Дамблди.

Далее, сам Петтигрю. Ладно, не нашли. Но сколько лет, во имя Мерлина, он обитает в Хогвартсе?! И двойной Д его не видел? Ха. Если Питера видно на карте Мародёров, хорошей, но ученической поделке, о которой к тому же ДД, вроде бы (кажется, где-то об этом шла речь) знает, но не стал захапывать себе... В то, что он альтруист, я не верю. А значит, размышляя логически, у него есть нечто, как минимум, не хуже. Это, кстати, подтверждает то, как вовремя появлялись учителя во время походов Гарри по школе. Снейп, в частности. И, да, я бы тоже не любил урода, из-за которого мне приходится ночью вскакивать из постели и куда-то переться, причём с завидной регулярностью, даже если он этого и не знает. Значит, весьма вероятно, директор о Петтигрю знает. Но по какой-то причине не ловит. А значит, даже донеся до него Петтигрю и выбив из него признание, я имею все шансы наткнуться, в хорошем варианте, на Obliviate. А что в плохом, и думать не хочется, бр-р-р! Оно мне надо?

Значит... Значит нужно сделать так, чтобы Альбус отвертеться не смог. Даже если он не приложил свою лапку к заключению Сириуса и не знает о Петтигрю... Хуже не будет, а вот лучше — запросто. Поэтому 1) Петтигрю должен быть разоблачён при большом стечении народа и 2) Питер должен сам всё рассказать. При том же стечении народа. Чтобы, не дай бог, показания не затерялись! Мы ведь этого не хотим? А уж в том, чтобы он эти показания дал, помочь ему — наша святая обязанность. И пусть потом постфактум наказывают за незаконное применение веритасерума! Надежду магического мира, хм.

Дело за малым — обосновать, как я вышел на Петтигрю и заставить эту крысу снова оказаться человеком. Хотя бы внешне.

Пока никаких умных мыслей в голову не приходило. Ну умные крутились вокруг карты Мародёров и зелий. Наверняка есть что-нибудь для принудительной смены облика. Или нету?.. Возможно, есть заклятье? Но что-то мне подсказывает, что если зелье я еще, теоретически, может и сварю, даже будь оно сложным, то с заклинанием номер не прокатит. А кроме того, будут ба-а-альшие проблемы с директором. Думаю, первое, что он сделает, это пролеглиментит меня, а для верности и расспросит под тем же веритасерумом. И да-да, я знаю, что я параноик. Но лучше быть живым параноиком...

Ладно, как бы то ни было. Хотя особенно точных мыслей насчет этой интриги у меня нет, всё равно всё упирается в сбор данных, прежде всего, о родителях. А кто их может предоставить? Альбус отпадает. Хотя... Можно для очистки совести сходить к нему, пусть погладит по головке и прольёт скупую слезу, так будет правдоподобнее. А вот кто реально может дать информацию? Хагрид? Несомненно, хотя, вполне вероятно, придётся фильтровать его рыдания. А ещё? Пожалуй, МакГонагалл. Они же учились у неё на факультете. А дальше — цепочка Лили+Джеймс, Джеймс, Ремус, Сириус и Питер, Сириус, Питер. Конечно, вероятность, что мне с охотой расскажут про предательство крёстного, стремится к минус бесконечности, но... Будем упрямым мальчиком. Есть ещё, конечно, Снейп. Но считать его источником информации в этом вопросе... Тем более, когда мы ещё даже не познакомились... Я не настолько сумасшедший.

Итак, я пошёл к Хагриду. А ведь был у него только вчера, причём, что показательно, пригласил он меня сам, а на столе лежал номер “Пророка” об ограблении сейфа в Гринготтсе: “По странному стечению обстоятельств, то,

что лежало в сейфе, в который проникли грабители,

было извлечено из него владельцем утром того же дня.” И к чему бы это, интересно?..

Слава богу, было ещё рано и Рон буркнул на тему, мол, не будите во мне хомячка. Зато Гермиона уже была тут как тут и на предложение прогуляться к Хагриду отреагировала хоть и с долей опасения, но с неподдельным энтузиазмом. Да и то сказать, я и сам наслаждался: солнышко, народа мало, за всю дорогу нам попалось человек пять студентов и профессор Спраут, снаружи не было вообще никого, а я шагал под руку с симпатичной мне девчонкой. Красота!

Хагрид немного удивился нашему приходу, а Клык своим неуёмным энтузиазмом порядком перепугал Гермиону (кстати, она оценила, что я встал между ней и собакой), однако в конечном итоге мы расселись пить чай с каменной свежести кексами и болтать. Как я и предполагал, Хагрид о моих родителях говорить много не хотел, а если говорил, частенько сбивался на громоподобные рыдания. Даже у меня пару раз слёзы брызнули. Вообще, странно, для меня это чужие люди. Так почему же я чувствую боль в сердце и теплоту всякий раз, когда о них вспоминаю?..

Как я и предполагал, вытянуть из Хагрида удалось довольно многое. Он очень тепло говорил о Лили, о Джеймсе тоже, но... чуть отводя глаза. Видимо, он был всё же неоднозначной личностью. Говорил, что я — один в один Джеймс, когда он попал в Хогвартс. Только глаза как у мамы, да-да, я знаю. Мне только ленивый этого не говорил. Хотя, если честно, сильно сомневаюсь, что у отца был столь же заморенный вид. Рассказал с охотой об их великолепной четвёрке, чуть покраснев, сказал, что они были... шалунами. Про их шалости напрямую он, конечно, не рассказывал, смущался, а потом и вовсе попытался свести разговор в сторону. Ну да ладно. Мы еще немного поболтали о всякой живности, а потом поблагодарили, попрощались и пошли обратно.

Гермиона по большей части молчала, сочувственно глядя на меня, пока я был погружен в свои мысли, а потом, когда я из них вынырнул, мы с жаром поболтали о магических существах. Как оказалось, в желании поглядеть на живого гиппогрифа и дракона мы с ней солидарны, хотя дракона благоразумная девушка предпочитала бы видеть через прутья клетки или армированное заколдованное стекло вольера и такую осторожность я вполне мог понять.

В обед того же дня я отправился к МакГонагалл. Там мы снова пили чай и я впервые увидел на лице этой немолодой женщины тёплую улыбку памяти и полный сочувствия взгляд на меня несколькими секундами позже. Там удалось узнать малость побольше, в частности о крёстном, и мне даже показали фотографию их выпуска. С неё мне весело улыбались и махали руками множество молодых людей, в том числе интересующая меня пятерка — четверо парней и одна девушка. Красивая она была, ничего не скажешь. Понимаю и Поттера и Снейпа — сам был бы не прочь за такой поухаживать. Впрочем, тут мысли перескочили на Гермиону и, почему-то, на не сделанное домашнее задание. Хотя... Остался последний поход — в библиотеку.

Там я потратил несколько часов на изучение подшивок “Пророка” того времени. Конечно, в газете было мало интересующих меня подробностей, однако о предательстве крестного и о “героической гибели” Питера написано было немало. Теперь оставалось вытрясти из Хагрида немножко побольше, он ведь проговорился о том, что именно он нашел меня на развалинах в Годриковой Лощине. Впрочем, этим я занимался уже в воскресение.

Собственно, максимум данных я уже получил — видел в лицо всю четверку, знал, что Сириус был на месте гибели родителей и даже помогал доставить меня к директору... А так же то, что он выглядел потерянно. Теперь нужно было переходить к следующей части плана, которой у меня пока банально не было...

Сформировано 26 сентября 2011

Закончено 27 сентября 2011

Редакция 28 сентября 2011

Снейп был недоволен. Признаться, преподавание, само по себе, редко приносило радость, большинство учеников чихать хотели на зелья, а он не мог смириться с пренебрежением к своему предмету. Ну разве можно не любить это таинство? Его самого оно увлекало с детства...

Нет, разумеется, умом-то он понимал, что не любить можно. Встречал такое на каждом занятии, тут, в Хогвартсе. К сожалению, учеников, которые любили зелья было куда меньше половины. Вот и выливалась из профессора горечь осознания этого факта в виде раздражения и едкой иронии, которые уже стали его визитной карточкой. А тех, у кого был хоть минимальный талант к его предмету... Таких было из всех учащихся человек пять, причём пара из них — это печально известные близнецы Уизли. И, хотя Снейп бы в этом никому не признался, он их уважал, хотя бы за то, что они не ходили по проторенным дорожкам, а изобретали что-то своё. Да, некоторые их составы были... слегка небезопасны, однако, уже сейчас им можно было смело давать квалификацию подмастерий зельеварения.

А сейчас было то, что он не любил больше всего. Первый курс... Зелёные, не оперившиеся, делающие ошибки в элементарных зельях... И ради них пришлось бросить на середине интересную статью в “Алхимии сегодня”!

Обычной летящей походкой зельевар прошел в класс к своему столу и обернулся. Львы и змеи, первый курс... Ну, змеи хотя бы свои. Он, конечно, старался им подыгрывать — соревнование за кубок школы было, наверное, больше соревнованием деканов, чем учеников и каждый в той или иной степени помогал “своим”. Просто Снейп делал это немного более явно.

Начал Снейп как обычно, с переклички-знакомства. Лица, фамилии. Знакомые и нет... Чаще — знакомые, разве что магглорожденные привносили новизну, остальные-то семьи он знал, у многих даже учил старших братьев и сестёр. А вот и Поттер. Лицо очень похожее на Джеймса. А вот глаза... В похожих зелёных омутах он когда-то до ужаса хотел утонуть... Он постарался скрыть растерянность от накативших воспоминаний за фразой:

— О, да. Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Только те, кто хорошо знал профессора, могли бы сейчас заметить, что он выбит из колеи и ему тяжело дышать. Впрочем, он много лет умело скрывал свои истинные чувства, скроет и на сей раз. В то время, пока по классу прокатилась легкая волна смешков, Снейп привычно успокоился и продолжил перекличку.

Настало время для вступительной речи по зельям. И в ней у Северуса неожиданно выплеснулся коктейль из пережитых из-за мальчишки переживаний и недавних мыслей о бездарностях и зельеварении. Профессор с досадой оборвал сам себя и поискал глазами, на ком бы выместить раздражение. Что ж, пусть это будет тот, кто вызвал в нём этот водопад чувств.

— Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — И Снейп вперил пронзительный взгляд в сидящего в первом ряду Поттера. Тот, против ожиданий, совсем не смутился. Вообще, он вёл себя непохоже на отца. Не было в нём открытой наглости и хамства, разве что некоторый вызов и ехидная усмешка в глазах. И, несмотря на болезненную худобу и бледность, мальчишка не выглядел забитым. Он смотрел в глаза зельевара уверенно, спокойно и с уважением. Правда, где-то в уголках глаз и губ пряталась тень усмешки, но именно, что тень. А рядом сидящая Гермиона Грейнджер потянула вверх руку раньше, чем профессор успел закончить вопрос.

— Получится один из вариантов так называемого “Напитка живой смерти”, профессор, сэр, — подчёркнуто уважительно ответил Поттер. — Однако, осмелюсь заметить... Приготовленное таким образом сонное зелье приблизительно втрое слабее приготовленного по традиционному рецепту, описанному в учебнике. Однако, если его поставить на средний огонь, а потом, в течение пятнадцати минут, помешивая, добавить в него порошок фей, а затем, по окончании, толчёные крылья стрекозы, тогда получится напиток даже несколько сильнее традиционного. Однако, малейшая ошибка при варке способна сделать его алхимически активным и даже взрывоопасным, хотя в готовом виде зелье по своим алхимическим свойствам совершенно не отличается от приготовленного традиционого. Полагаю, именно из-за опасности процесса этот рецепт не входит в школьный курс.

Грейнджер смотрела на Поттера, открыв рот. Впрочем, она была не единственной, кто так отреагировал. Признаться, самого Снейпа от подобной реакции спасла только выдержка и многолетняя практика. Мало того, что сам исходный рецепт входил только в необязательные приложения к учебнику за первый курс. Так его доработки были вообще из “продвинутого курса” и могли попасться только в специализированной полупрофессиональной литературе. Да, в литературе базового уровня, но всё же. Да и сам ответ был развёрнутым, полным и уверенным. Неожиданно даже для себя Снейп ощутил нечто вроде симпатии по отношению к этому зеленоглазому мальчишке с встрепанными волосами. Он достойно держал удар, а уж это-то умение Северус мог оценить в полной мере. Однако, он не был бы самим собой, если бы остановился на этом.

— Неплохо, Поттер, совсем неплохо. А если я попрошу вас принести мне безоар, где вы будете его искать?

— Полагаю, в первую очередь я загляну к себе в карман, вдруг да завалялся? — Поттер шутовски оттопырил край нагрудного кармана мантии и заглянул внутрь, делая вид, что озабочен поисками. — Ух ты, и правда! — и Поттер вытащил из кармана небольшой тёмно-серого цвета камешек. Восхитительная наглость! — Такую нужную вещь всегда полезно иметь с собой, особенно если у вас много недоброжелателей.

— У вас так много недоброжелателей, мистер Поттер? — Спросил Северус, поймав себя на том, что едва подавляет в себе желание совершенно неуместно расхохотаться. Нет уж, тогда вся годами взлелеянная слава мрачного и злобного зельевара пойдёт прахом! Однако, тень улыбки всё равно изогнула его губы.

— Что вы, сэр, я не считаю, что мир вращается вокруг меня, — Поттер склонил голову, ну точь-в-точь примерный ребёнок винится строгому родителю. Нет, ну какая восхитительная наглость! Ради этого занятия определенно стоило оторваться от статьи о свойствах семинолоса в кислых растворах! — Я всего лишь стараюсь быть предусмотрительным.

— Похвально, Поттер, похвально. Может быть, вы расскажете нам еще и чем так примечателен этот камень? — иронично спросил Снейп.

— О, сэр! — Поттер молитвенно сложил руки и поднял лицо вверх. Клоун, блин. — Это будет для меня великой радостью. Итак, безоаровый камень или безоар это камень серого или черного цвета, образующийся иногда в желудке животных, чаще всего, коз. Является универсальным противоядием против большинства простых и даже некоторых сложных ядов. При использовании необходимо просто поместить его под язык отравленного. Так же является ингредиентом для некоторых зелий, в частности, для “Великого противоядия” Альберта Меринсона, нейтрализующего действие ста тридцати семи ядов растительного и животного происхождения. Соответственно, в кабинете зельеварения может быть найден в шкафу с ингредиентами.

— Исчерпывающий ответ. Что ж, Поттер, садитесь. Один балл Гриффиндору! — и Северус с удовольствием понаблюдал, как у всех поотвисали челюсти. Те, кто его не знал, из числа львят, были безмерно возмущены тем, что он дал так мало. Те, кто знал его лучше, особенно слизеринцы, были в состоянии шока из-за того, что профессор Снейп дал балл Гриффиндору! А сам профессор наслаждался шоу, настроение, бывшее в начале занятия редкостно паршивым, неуклонно повышалось. Между тем, он с каким-то даже удовольствием отметил про себя, что одним из немногих островков спокойствия в безумствующем классе остаётся... Гарри Поттер. Да еще и смотрит на него удивительно невинным взглядом! — Хватит! — негромко сказал Северус, однако его услышали все. Да так и застыли, на половине движения. — Пора приступать к теме сегодняшнего занятия...

* * *

Пусть Поттер и старался этого не показать, работал он отменно. Ингредиенты засыпались вовремя, помешивались аккуратно, измельчались — в самый раз. И при этом он зачем-то старался казаться неуклюжим, медленным, нарочно что-то ронял, менялся в лице, будто волнуется. Конечно, вряд ли остальные ученики заметили, что это фарс, у них не было опыта, которым обладал сам Снейп, да и играл парнишка, надо признать, неплохо. Однако, все инстинкты зельевара вопили — это притворство!

Возникал один единственный вопрос — зачем? И ответа на него профессор не находил. Зелье Поттера, несмотря на все его старания, было готово минут за десять до конца урока, отчего на его лице проступила мгновенная досада. Да и по качеству было по меньшей мере средним, а среди ученических поделок пожалуй что и хорошим, лучше было только у Грейнджер и Малфоя. Впрочем, Поттер тут же стёр со своего лица разочарование, причём оно было, Северус мог в этом поклясться, в том что ему не удалось до конца испортить зелье, и, заметив взгляд зельевара, указал глазами на стол рядом с собой. Там из-под книги виднелся уголок какого-то листка.

Профессор поднялся с места и медленно пошел по рядам, заглядывая в котлы. Проходя мимо Поттера, он получил в ладонь бумажку и, не показывая реакции, двинулся дальше. Наконец, завершив обход, он сел за стол и развернул записку. В ней было всего две фразы: “Нужно встретиться. Назначьте мне, пожалуйста, отработку”. Всё страньше и страньше. Профессор поднял глаза и встретился взглядом с Поттером, который делал вид, что мешал зелье в котле. Поттер медленно опустил веки, потом указал взглядом на свой локоть и “неуклюже” смахнул им со стола корневище крововёртки в котёл Уизли. Зачем они ему вообще понадобились, интересно, в этом зелье нет ничего похожего! И так-то не слишком похожее на то, что должно получитьс я, зелье рыжего взбурлило и изменило цвет на насыщенно-зеленый. Ложка, которой Уизли помешивал варево вдруг будто упёрлась в стену и только шаталась в плотной желеобразной массе.

— Ой, Рон, прости, пожалуйста, я испортил твоё зелье, — испуганно сказал Гарри. “Скорее, варево,” — подумал про себя зельевар, разглядывая получившуюся массу. Она была безнадёжно испорчена задолго до попадания последнего компонента...

— Прекрасно, Поттер. Теперь вы портите зелье своего товарища. Ну, что же, думаю, неплохим наказанием для вас будет отработка, на которой вы отчистите... — зельевар не без труда вытащил ложку и шмат зеленоватой массы, — это. Без применения магии! Сегодня, в восемь вечера. Не заблудитесь, Поттер! — ответил с издёвкой Снейп. Что же, если Поттер хочет спектакль, пусть не удивляется его реалистичности. И не будь он Северус Снейп, если не заставит-таки мальчишку отчистить котёл. Профессор с наслаждением пронаблюдал за выражением испуга на лицах некоторых львят. И с непонятным даже себе неудовольствием отметил улыбки некоторых змей.

* * *

Ровно в восемь в дверь кабинета вежливо постучали. Дождавшись ответа, робкая тень несмело скользнула внутрь, прикрыла за собой дверь и... спокойно и с чувством собственного достоинства разогнулась. Снейп никогда не держал в кабинете картин, слишком уж тут было... взрывоопасно, поэтому сразу оценил произошедшие изменения.

— Гарри Джеймс Поттер... — задумчиво протянул зельевар, разглядывая подходящего мальчика с не детски серьёзным лицом. — И что же за разговор вам нужен, что вы рискнули нарваться на отработку у зловредного профессора Снейпа?

— При всём уважении, сэр... Вы не зловредный! — и лицо мальчишки расплылось в улыбке.

— Вы полагаете? — заломил бровь зельевар. Он уже наслаждался разговором. — Думаю, в этой школе найдётся очень много людей, которые с вами не согласятся. Тем более, — он ухмыльнулся, — какова бы не была истинная причина вашего визита, вы же не думаете, что вам не придется чистить котёл?

— Что вы, сэр, — парень улыбнулся. — И в мыслях не было.

— И вы по-прежнему настаиваете на моей не-зловредности? — с интересом спросил зельевар.

— Да, сэр.

— Хорошо, оставим пока этот вопрос. Думаю, котлом вы займётесь немного позже, а сейчас... Озвучьте, пожалуйста, цель вашего визита.

— Прежде, чем я это сделаю... Давайте заключим пари, сэр, — и продолжил, в ответ на вопросительно выгнутую бровь. — Если я варю зелье энергии за пятнадцать минут, вы обещаете, что весь наш разговор останется в тайне. От кого бы то ни было.

— А если нет?

— А если нет... Скажем, я попадусь после отбоя мистеру Филчу, и он снимет с Гриффиндора баллы.

— Не слишком убедительно. Если нет, вы ответите честно на один любой мой вопрос, — признаться, Снейп и сам удивился тому, что сказал. Впрочем, нет ничего странного в том, что это слетело у него с языка — мальчишка представлял собой одну большую загадку.

— Идёт! — согласился тот и азартно добавил. — Только прошу не отвлекать меня в течение времени пари, профессор!

— Хорошо, Поттер, — зельевара и самого начал потихоньку охватывать азарт. Он достал большой хронометр и положил на стол. — Сейчас... двадцать ноль семь. Зелье должно стоять на моём столе в двадцать двадцать два. Приступайте, Поттер!

Следить за тем, как Поттер готовит зелье, не притворяясь, было... завораживающе. Движения чёткие, уверенные, ингредиенты он измельчал аккуратно, без малейшей неуклюжести. Да, ему было пока далеко до самого Снейпа, однако... Когда мальчишка познакомился с самой наукой зельеварения? Кажется, Альбус сказал, что магглы, у которых жил Поттер, ничего ему не рассказывали. А это значит, что еще пару месяцев назад парень само слово “зелье” слышал только в сказках. Вообще, Северус довольно быстро понял хитрость мальчишки — он варил сильно уменьшенную порцию зелья, всего на один прием, и вновь восхитился — только неуч может считать, что для приготовления меньшей порции зелья достаточно просто уменьшить количество исходных материалов, на самом деле всё куда сложнее.

Меж тем мальчишка уже заканчивал с зельем. По цвету оно выглядело вполне нормальным, хотя вопрос о свойствах оставался открытым. Сам Северус никогда не варил зелье энергии в таких пропорциях, поэтому не мог вот так, сходу, определить, хорош ли получился результат. Во всяком случае, без эксперимента... Зельевар хищно усмехнулся, глядя на то, как Поттер ставит колбу с напитком на его стол. Часы показывали двадцать девятнадцать. Поттер затратил всего двенадцать минут...

— Что же, мистер Поттер, очень неплохо. Вы выиграли это пари... Если это действительно зелье энергии, столь же сильное, как сваренное по традиционному рецепту. Здесь у вас, как я вижу, ровно на одну порцию... Что же, полагаю, вам стоит его принять, — зельевар усмехнулся. Мальчик не дрогнувшей рукой взял колбу и проглотил зелье. — Великолепно, — вкрадчиво сказал Снейп, — обычное зелье даёт возможность выстоять против четырех-пяти заклятий усталости... — зельевар совершенно не имел желания вспоминать откуда ему это известно. — Остановимся на четырех, — ему всё же совершенно не улыбалось отпаивать мальчишку зельями или, паче того, тащить его в больничное крыло, если зелье окажется слишком слабым. — Готовы?

— Да, сэр, — спокойно ответил Поттер.

— Отлично, тогда начнем, — зельевар поднял палочку.

Самое интересное, что после четырех заклинаний Поттер не шатался и не выглядел изможденным. Судя по всему, зелье было сварено очень неплохо! Но обоих уже захватил азарт исследователей и по обоюдному согласию было применено пятое, а затем и шестое... От седьмого Поттер отказался, почувствовав легкую усталость. Однако... Великолепно! Сваренное зелье было, судя по всему, высочайшего качества!

— О чём же вы хотели поговорить со мной, мистер Поттер, что даже пошли на такое пари?

— Я хотел бы попросить вас стать моим наставником. Причём так, чтобы этого было не заметно со стороны.

— У меня два вопроса, Поттер. Что заставляет вас думать, что мне это будет интересно? И что заставляет вас думать, что я пойду на такие условия? — Северус хмыкнул. — Хотя, есть и третий вопрос. Зачем вам всё это надо?

— О, профессор. Сейчас я вступлю на зыбкую почву догадок и домыслов... Собственно, поэтому я и пошел на это пари — мне жизненно важно, чтобы любой итог этого разговора не вышел из этих стен, — парень задумчиво запустил в волосы пятерню, приводя их в еще больший беспорядок, если такое вообще возможно. — Собственно, я полагаю, что обучать меня вам будет... интересно. Я понимаю, что это очень зыбкий мотив, тем более что я ставлю весьма своеобразные условия. Однако, думаю, он всё же сработает, — Поттер говорил в этот момент серьёзно и даже чуть грустно. Казалось, вся та весёлость, которую он проявлял ранее, была лишь маской, которая была сейчас отброшена, открывая его истинное лицо. Впрочем, возможно, что это и впрямь только казалось, а это была просто “другая сторона” Мальчика-Который-Выжил. — Здесь вы сами сможете выбирать, чему и как учить. Здесь вы не будете привязаны ни к какой программе, а ваш слушатель, о, поверьте! — лёгкая улыбка тронула его губы. — Будет очень внимателен. Разумеется, есть темы, которые мне особенно интересны. В частности, общие принципы составления зелий, определение совместимости компонентов, влияние условий приготовления зелья, использование ритуалов в зельеварении и зельеварения в ритуальной магии и, наконец, алхимия. Что, впрочем, не означает, что я буду слушать достаточно внимательно лишь ваши лекции по этим темам. Собственно, я не думаю, что вы пойдёте на такие условия, я лишь надеюсь на это. Что касается вашего третьего вопроса... — он помолчал, обдумывая ответ. — Мне нужно стать опытным зельеваром, однако лучше, чтобы никто кроме вас не знал о моём прогрессе. Можете считать, это интуицией, как угодно... На занятиях я буду по-прежнему играть роль восторженного теоретика, но посредственного практика.

— И вы полагаете, что я удовлетворюсь таким объяснением? — Снейп иронично улыбнулся и вздернул бровь. — Я же чувствую, что вы мне недоговариваете! — ответная улыбка Поттера была озорной.

— Профессор, вы умнейший человек... И, полагаю, вы любите разгадывать загадки. Так вот, эту я преподношу вам буквально “в подарочной упаковке”. Разве вы упустите шанс разгадать её сами.

— Примитивная лесть и детский “развод”, Поттер, — зельевар подержал паузу. — Когда же, и в каком виде вы планируете дальнейшие наши занятия?

— Полагаю, в виде, подобном сегодняшнему, сэ-э-эр, — протянул мальчишка. — Не беспокойтесь, я найду достаточно поводов заработать у вас отработки.

— Не сомневаюсь. Кстати, Поттер, ваш сегодняшний спектакль был слишком нарочитым.

— Приму к сведению и постараюсь исправиться, сэр, — без тени улыбки ответил мальчишка.

— И советую вам вспомнить, что даже если вы считаете причину отработки формальной, это ни в коей мере не освобождает вас от необходимости сделать всё положенное, — Северус кивнул на котёл. — Пожалуй, самое время начать. Щетки и всё, что вам понадобится, найдёте в кладовой.

В ответ Поттер только кивнул, направляясь к кладовке. Минуту спустя он вышел оттуда с комплектом щёток, губок, скребков и тому подобной аппаратуры. И направился к котлу доставая на ходу из кармана какой-то флакон. Аккуратно полил застывшую в котле массу из этого флакона, подождал немного, а потом стал без видимых усилий кусками вынимать из котла застывшую смесь и выкидывать. Профессор не утерпел и подошел ближе.

— Что это у вас, Поттер? — спросил он, указывая на жидкость в котле, которая легко размягчала целые пласты неудавшегося зелья.

— Эта штука здорово помогает с чисткой котлов. Зелье я частично честно стырил из “Практического зельевара” Млестора Карроза, частично доработал сам. Смысл в том, что сначала мы с помощью универсального индикатора определяем алхимическую активность зелья, — Поттер для демонстрации капнул из другого флакона, капля быстро окрасилась синим, — далее, для этого зелья, к счастью полностью алхимически пассивного, можно применить альфа-размягчитель, это уже моё название, извините. А затем, когда остается совсем немного, применяем уже альфа-очиститель, — он жестом фокусника достал из кармана еще один флакон и полил стенку котла. Грязь на ней отлипла и вместе со средством медленно потекла вниз.

— Хм. А если бы индикатор показал другую активность?

— Тогда пришлось бы использовать алхимический комплект другого класса, — и Поттер показал небольшую коробочку с несколькими парами флакончиков с разной цветовой маркировкой.

— Великолепно, Поттер! — на губах зельевара появилась слабая улыбка. — Теперь я действительно верю, что не пожалею о своём решении заниматься с вами.

Уже уходя, Поттер сказал:

— И, профессор. Я буду вам очень благодарен, если вы будете отзываться обо мне как о полном недотёпе в плане практики. Тем более, вы даже не солжёте, на уроках я буду именно таким. До свидания.

* * *

В кабинете у Дамблдора было тихо, только какие-то из его приспособлений в шкафу тикали и тренькали. Фоукс мирно дремал на своём насесте, директора на портретах тоже спали или, по крайней мере, делали вид.

Снейп проводил Гарри Поттера минут пятнадцать назад и был немало удивлён столь оперативным вызовом к директору. А тот сидел за столом, задумчиво поворачивая в руке перо и, казалось, не обращал на посетителя внимание. Внезапно он поднял голову и пронзительно глянул на зельевара.

— Садись, Северус. Дольку? — директор придвинул к зельевару чашу с лимонными дольками.

— Альбус, ты же знаешь, что я их не ем, — устало ответил Снейп. — Что ты хотел спросить?

— Ты сегодня встречался с Гарри?..

— Если вы имеете в виду Поттера, то да.

— И как он вам?

— Альбус, что именно вы хотите услышать? На занятии он отличился неплохими теоретическими знаниями и отвратительной координацией движений. Смахнуть ингредиент соседу в котёл, это же надо!

— Ну-ну, Северус, будьте к мальчику снисходительнее. Он о волшебном мире узнал месяц назад, куда ему до уровня опытного зельевара...

— Всё равно это не отменяет его неуклюжести и того, что его зелье было откровенно посредственным.

— Так, ты говоришь, зельевар он посредственный?

— Да, он совсем не Лили... — ну и что, что через год он вполне может её превзойти? — Вы же знаете, в зельеварении мало вызубрить все рецепты... — правда, к Поттеру это совершенно не относится...

— Я слышал, ты назначил ему отработку?

— Всего лишь заставил его отчистить котёл от зелья, которое он испортил, не более.

— И всё же, Северус, можно быть снисходительнее, — голос Дамблдора буквально сочился добротой. — Мог бы просто взыскать десяток баллов с факультета, а не назначать отработку. Мальчику и так тяжело ассимилироваться в нашем мире. Ах, если бы только Лили и Джеймс были живы. Они могли бы гораздо лучше воспитать его, бедный мальчик... Боже, как же он похож на Джеймса, — эти слова должны были бы, наверное, вызвать у Снейпа ярость и ненависть... Однако, почему-то не вызвали. Мальчишка был совсем не похож на Джеймса, характером, по крайней мере. Настолько, что мог бы, пожалуй, с легкостью учиться на слизерине. А сам Северус поймал какой-то странный, будто оценивающий взгляд директора и мгновенно отреагировал.

— Не говорите мне о нём, сэр! — почти прошипел Зельевар. Ведь так он и должен был ответить, верно? — И заметил, как удовлетворённо опустились глаза Дамблдора, — что, во имя Мерлина, за загадки вокруг этого мальчишки?

— Ну-ну, Северус, прости меня. Я уже и позабыл о том что вы не ладили с Джеймсом. А жаль, такой славный был мальчик... Одно прошу, не переноси на сына отношение к его отцу, — да. Будь Северус действительно в ярости, он не заметил бы в этих словах подвоха. С, скорее всего, сильнее возненавидел мальчишку. Именно что перенося отношение к отцу на сына. И, похоже, сделал бы именно то, чего хотел директор. И даже не заметил бы самого факта этой грубоватой манипуляции. Но странности в поведении Поттера и его настойчивое желание держать всех в неведении заставили его сейчас быть настороженным.

— У вас всё?! — почти прорычал зельевар. Что-что, а уж играть роли он, за свою долгую карьеру шпиона, научился в совершенстве. Когда директор кивнул, он в ярости вылетел из кабинета и загрохотал по лестнице, “даже и не вспомнив” про камин. Гаргулья на лестнице еле успела отскочить в сторону.

Мрачный Снейп широкими шагами шел по коридорам и лестницам Хогвартса и размышлял. Определенно, вокруг молодого Поттера что-то затевалось. Столь же определённо, мальчишка если об этом и не знал, то, по крайней мере, у него были какие-то догадки. Что же, Снейп действительно любил загадки. И разгадать связанную с парнем загадку будет... Интересно.

Закончено 28 сентября 2011

От Снейпа я пришел выжатый, как лимон. Мысли в голове ворочались сонно, как мухи в жару. Вроде бы, ничего особенно сложного — только поговорили, не считать же чистку одного котла спецсредствами и приготовление простого зелья за работу... Однако, было совсем не весело. Не то чтобы я играл перед Снейпом, нет. Перед теми, с кем хочешь дружить, а, как бы это банально не звучало, с зельеваром я хотел именно дружить, вообще лучше не играть. Просто была колоссальная нервная усталость, вызванная постоянной готовностью. Готовностью сменить план в любой момент, в зависимости от того, как отреагирует Снейп... Да, не пригодилось, можно сказать что чудом — план-то был чистой воды импровизацией и строился больше на интуиции, чем на продумывании. Нет, разумеется, я долго ломал голову, как мне наладить контакт с зельеваром, однако... У меня и в мыслях не было столь экстравагантного способа. Заинтересовать, заинтриговать, завербовать. План “три З” сработал на сто процентов, только вот планом он стал только в процессе исполнения. Это походило на езду на болиде формулы один с неработающими тормозами по незнакомой трассе. Малейшая ошибка, и ты, в лучшем случае, отправишься пахать носом целину. Поэтому, каким бы моё поведение не выглядело со стороны, этот день дался мне тяжелее, чем если бы я от рассвета до заката разгружал вагоны с углем.

Поэтому, войдя в факультетскую гостиную, я вяло отмахнулся от одногруппников и направился прямиком в спальню. Что только утвердило всех в мысли, что зверь-Снейп меня на отработках так нагрузил, что я сейчас упаду от усталости.

Самое смешное, они правы во многом, по меньшей мере, в половине. Устал я действительно жутко, причём произошло это именно на отработке.

Немного напрягала необходимость недоговаривать, однако именно она и была тем крючком, на котором плотно сидел профессор зельеварения. Впрочем, недоговаривать сейчас приходилось всем, не Снейп первый, не он последний. Я еще на занятии заметил, что Снейп азартен. Пари было последней проверкой, а самую последнюю он мне подарил сам, когда озвучил свои притязания в этом пари. Ему было интересно, что я за фрукт. Собственно, как и сейчас. И именно из-за его интереса и азарта я надеялся на то, что он согласится. Поэтому я совершенно не опасался леглименции с его стороны. Он будет раскрывать мои загадки честно, только в этом случае процесс доставит ему удовольствие. И, судя по тому, как загорелись его глаза, когда я пригласил его сыграть в эту игру, он порядком застоялся. И то сказать, о Лорде уже десять лет никаких слухов, Дамблди его тоже интересной работой не балует, студенты по большей части скучны, а тут... такая конфетка...

А ещё, мне понравилось сидеть вечером у камина. Первый раз мы собрались в первый же вечер в школе — говоря мы, я подразумеваю себя, Гермиону, Невилла, Рона и Дина с Симусом. Тогда мы просто делились впечатлениями, а в дальнейшем обсуждали всё, что приходило в голову — спорт, магию, занятия, библиотеку, преподавателей и однажд ы, на второй недел е, у нас завязалась любопытная дискуссия.

— Да... Вообще, магия — удивительная вещь. Я так рада, что оказалась волшебницей. — Сказала Гермиона.

— Я тоже. Хотя, я бы не стал идеализировать волшебный мир...

— Что ты имеешь в виду?

— Как я заметил, волшебники с некоторым презрением относятся к не магической культуре. Верно, Рон, Невилл?

— Пожалуй, да, Гарри.

— А между тем, кое-что не грех было бы позаимствовать.

— Да? И что же?

— Ну, к примеру, средства связи. Общаться исключительно при помощи совиной почты — это извращение. Я, к примеру, был бы рад обыкновенному проводному телефону. — Дин и Симус согласно кивнули. Чуть погодя склонила голову и Гермиона.

— Хотя совы, по-моему, это так романтично... — Мечтательно сказала девушка. Я ей слегка подмигнул и она вновь запунцовела.

— Приму к сведению. Хотя в первую очередь это не очень удобно. Задержки в пути, даже с учетом того, что магические совы добираются быстрее обычных. Невозможность услышать голос собеседника, да много чего еще. А уж если сравнить с немагическими мобильниками, которые можно носить с собой и в любой нужный момент связаться с интересующим тебя человеком. А волшебники, заметьте, даже не пытаются их использовать.

— Ну, вообще-то, существует закон, запрещающий зачаровывать изготовленные магглами вещи. — Неуверенно протянул Рон.

— Звучит, как полный бред. — Скептически сказал я. — Впрочем, возможно, это обусловлено опасностью процесса.

— Да нет, вряд ли. — Рыжий хмыкнул. — У папы есть маггловская машина. Вроде, никаких проблем с её зачарованием у него не было... У него есть на это разрешение. — Поспешно добавил Рон, видя выражения лиц однокурсников.

— И что он с ней сделал?

— Ну, объем увеличил, добавил возможность летать, еще, кажется, комфорт внутри улучшил. А-а, кстати, теперь она и питается магией.

— Если всё так, как ты говоришь, то ситуация больше всего похожа на банальную попытку сдержать появление чего-то нового. Но вообще, я говорил не только о вещах. Маги почему-то свято уверены, что не маги не способны придумать ничего стоящего, что маги их во всём превосходят. Всего два дня в школе, а высокомерие, с которым так называемые “чистокровные” относятся к “магглорожденым”, просто достало. А уж как они относятся к самим магглам... Как к ущербным.

— А разве это не так? — Рон. — Нет, вы не подумайте, я ничего не имею против магглов, да и против волшебников из их среды, — сбивчиво стал объяснять он. — Но... магглы, например, не могут зажечь свет по мановению палочки. И он, словно в подтверждение своих слов, засветил Lumos. Красуется, пока это единственное заклинание, которое у него пока выходило.

— Они могут воспользоваться фонариком, Рон. — Дин согласно кивнул. — Для полёта у них нет мётел, но есть самолёты. Для связи им не нужно выпускать сову с письмом, достаточно набрать номер на телефоне. Да, у них нет аналога аппарации. Но, чем чёрт не шутит, возможно, появится. Они не хуже и не лучше, они просто немного другие. И им приходится компенсировать отсутствие магии приборами. Но это не значит, что они увечные или убогие. Вы мне лучше другое скажите. Как сильно развилась магия за последние полторы сотни лет? Кто мне скажет? — Все дружно воззрились на Гермиону, уже зарекомендовавшую себя, как энциклопедиста.

— Не знаю, я не задавалась таким вопросом.

— А я ради интереса задался. Так вот, было изобретено порядка десятка-полутора новых заклинаний. Штук пятьдесят зелий. Причём почти всё изобретенное — лишь улучшенные версии существующего. И при этом сгорело полтора десятка крупных библиотек, не считая личных, разрушенных вместе с особняками в магических междоусобных стычках. По самым скромным подсчётам, окончательно утраченными оказались около пятидесяти заклинаний, полторы сотни рецептов зелий, без счёта фамильных и просто редких артефактов и многое, многое другое. — Ребята выглядели шокировано. — Да что говорить. Не то, что воспроизвести, даже воспользоваться в полной мере магией, заложенной в сам Хогвартс не может даже уважаемый директор Дамблдор. Слишком многие знания оказались утеряны. А теперь давайте взглянем на мир не магов. Затронем более скромный промежуток времени, скажем, лет девяносто. За это время в мире “магглов” прогремело две мировых войны и множество локальных. Но при этом... Давайте я навскидку перечислю только те области и направления в только одной из наук, физике, которые появились и расцвели в полную силу за это время. Атомная физика, Ядерная физика, Квантовая физика, Радиофизика, Электродинамика, Нелинейная динамика, Теория хаоса, Физика реактивного движения и многое, многое, многое другое. По самым скромным подсчётам сумма знаний выросла как бы не десятикратно! А маги продолжают воротить от магглов носы! Как же, они — низшие. При таком отношении мой прогноз будущего магического мира неутешителен.

— И что ты предлагаешь? — Угрюмо сказал Дин.

* * *

Гермиона смотрела на Гарри со смесью ревности и восхищения. Уже на третьем занятии по трансфигурации, он был единственным кроме неё, кому удалось превратить спичку. По чарам с Флитвиком у него получалось хоть и хуже, но он вместе с ней был в лидерах потока. А вот сейчас выяснилось, что он, знакомый с магическим миром без году неделя, уже успел провести серьезный анализ. И этот анализ до дрожи пугал! И еще, от него веяло ощущением какой-то тайны. Гарри, меж тем, задумчиво взлохматил волосы.

— У меня очень простое предложение. Я предлагаю не задирать нос. — Он тепло улыбнулся и остановил взгляд на ней, причём, как ей показалось, улыбка в тот момент стала по особенному тёплой. — И учиться. Не только тому, что считают полезным знать маги, но и тому, чему учатся магглы. Я, к примеру, в школе очень увлекался физикой. Поэтому и предлагаю потихоньку разбираться со всем этим, а начинать уже сейчас.

— Но это неподъёмная задача, — изумленно распахнул глаза Рон. — Тем более, ты сам говоришь, нужно учиться.

— Ну, Рон, я никого ни к чему не принуждаю. — Гермионе показалось, что глаза Гарри за очками озорно сверкнули. — Ты можешь в этом не участвовать.

— Но... Мы останемся друзьями? — Голос звучал почти заискивающе.

— Разумеется, Рон, разумеется. — Ей снова почудилась в его голосе едва заметная насмешка. Стало немного неприятно. Рон с облегчением поднялся и почти убежал в спальню. — Прошу прощения. Просто Рон, похоже, патологически боится любой работы. — И он снова тепло и искренне улыбнулся, отчего иней у девочки на душе моментально растаял и растворился. — Впрочем, это его дело. Кто ещё считает моё предложение не интересным? — Таковых не было. — Ну, в любом случае, если кому-то перестанет быть любопытно, он сможет уйти и позже, при условии, — взгляд Гарри неожиданно стал жестким, — что вы обещаете не рассказывать о наших исследованиях. По крайней мере, без вынесения общего решения. Приемлемо? — Думаю, удивились все, но кивнули. — Я хочу, чтобы вы понимали. Не факт, что наложенный запрет — следствие агрессивного нежелания принимать новое. Но, на всякий случай, чем меньше людей будет знать, что мы затеваем, тем лучше. — Снова повеяло сладким ароматом тайны.

— И с чего же ты хочешь начать? — Спросил Симус. — Рон, в общем-то, задал верный вопрос. — Гермиона уставилась на Гарри с интересом.

— Для начала... Я хочу попробовать наладить связь. Конкретнее, обеспечить хотя бы нашу компанию рациями, а лучше мобильными телефонами.

— Круто ты замахнулся! Мама говорила, что маггловская электроника в Хогвартсе не работает. — Снова Симус.

— Верно. Хотя: механические часы, автомобили и мотоциклы не часто, но применяются магами, причём без каких-либо проблем. Не хотелось расстраивать Рона, я интересовался этим вопросом. Заклинания к ним если и применяют, то для расширения функциональности, а не для того, чтобы они вообще работали. Но вот вам вопрос на миллион фунтов или галлеонов, кому как удобнее. Почему не работает электроника? И проводил ли кто-то из магов исследования этого вопроса?

— Мерлин, Гарри, ну ты спросил! Наверняка проводили... — И опять Симус.

— Наверняка, Симус? Знаешь, может, для тебя библиотека Хогвартса не авторитет... — Гермиона фыркнула. В библиотеку Хогвартса девочка влюбилась с первого взгляда. А сейчас наконец поняла, что так упорно искал Гарри среди подшивок “Исследований” и “Высшей магии” за последние несколько десятков лет. — Но в научно-магических журналах, которые она выписывает, я не нашел ни одного упоминания о подобном исследовании. Всё больше “исследования влияния фазы луны в момент приготовления на эффективность волчьелычьего зелья” и “некоторые аспекты применения cirunaris aquilates в ограждающих ритуалах”. Вот я и предлагаю на первом этапе хотя бы попытаться понять, почему электроника не работает совсем или очень быстро выходит из строя. — У Гермионы загорелись глаза и перехватило дыхание. Мало того, что Гарри рассказывал очень убежденно, он еще и предлагал настоящую тему, не чета тем “исследованиям”, которыми она так гордилась в школе.

— А не малы ли мы для этого, Гарри? — мягко спросил Дин.

— Я понимаю, о чём ты, Дин. Мол, раз уж взрослые, поумнее нас, ничего не придумали, то куда уж нам, так?

— Ну, в общем, да.

— Кто знает, Дин, — задумчиво ответил Гарри. — Кто знает... По-моему, большинству магов просто плевать на магглов и их мир и они не дают себе даже труда задуматься о том, чтобы что-то заимствовать. А меньшинство, вполне вероятно, неуверенно и думает примерно как ты сам. А нам... Нам ведь никто не мешает попробовать, верно? — Гарри задорно улыбнулся. — Знаешь, был такой физик, Ричард Фейнман. Умер всего несколько лет назад. Так вот, он, если мне не изменяет память, еще в начальной школе занимался тем, что чинил радиоприёмники. — Дин выглядел шокировано, да и сама Гермиона, хоть и слышала эту фамилию, с трудом могла представить, как мальчик семи-восьми лет разбирается в сложной электронике.

— Как? — Потрясенно спросила она.

— Где-то методом тыка, где-то опираясь на скудные знания из радиотехники. — Пожал плечами Гарри. — Тогдашние приёмники были не чета нынешним — куда проще. Нам нужно всего лишь последовать его примеру, с той разницей, что техника у нас будет изначально рабочей. А нам остается лишь понять причину, почему она перестаёт работать.

— Когда ты так говоришь, это выглядит совсем просто. — Неуверенно сказал Невилл.

— О, Невилл, не заблуждайся. Вот уж просто точно не будет.

— А чем я смогу помочь? Я, признаться, и что такое радио не знаю. Даже приблизительно...

— Об этом тебе бессмысленно беспокоиться. Я думаю, всё, что мы все, вместе взятые, знаем о радио, можно рассказать примерно за час. — Все выросшие в не магическом мире, даже сама Гермиона, улыбнулись. — По большей части, думаю, нас ждет экспериментальная работа.

— Что мы будем делать?

— Что мы будем делать вообще, не знаю даже я. А вот чем мы займёмся поначалу, я тебе скажу. Мы попробуем экранировать электронные устройства. У меня есть гипотеза, что магические действия вызывают электромагнитные возмущения, которые и портят тонкие приборы. Нам предстоит, во-первых, проверить эту гипотезу. — Гермиона действительно хорошо училась в школе. И даже смутно понимала, о чём сейчас говорит Гарри. Ну, или думала, что понимает... Но рассуждать об этом так свободно... Она смотрела на Гарри с нескрываемым восхищением. А он, задумчиво глядя на пламя в камине, продолжал. — Поэтому, думаю, для начала нам нужны несколько простых и дубовых радиоприёмников, которые трудно “убить”, несколько специализированных приборов для измерения интенсивности электромагнитного излучения и, на всякий случай, несколько мультиметров. Это приборы, которые позволяют измерять силу тока, напряжение и некоторые другие характеристики. — Пояснил он на недоумевающие взгляды соратников. — Ничего не понимаете? Ну, признаться, я тоже от вас не далеко ушел. Поэтому второе, что нам будет нужно — книги. По физике и не только. Основной этап — собственно эксперименты.

— А где мы достанем всё это? — Это уже Дин.

— Ну, вообще-то, нам может помочь любой, у кого есть родственники-не маги и... Вот, к примеру. Гермиона, ответишь честно на пару вопросов? Обещаю, что не использую полученные сведения против тебя ни в каком виде. — И он пихнул локтем Дина.

— Я тоже обещаю.

— Я тоже — эхом отозвались Невилл и Симус.

— Ну... Отвечу. — Гермиона была сбита с толка.

— Твои родители обеспеченные люди?

— Ну, мои мама и папа имеют свою клинику, поэтому, да, я могу сказать, что они обеспеченные люди.

— Тогда, как они отнесутся к предложению обменять у меня по курсу выгоднее Гринготтсовского галлеоны на фунты? В количестве, необходимом для закупки необходимых нам приборов и книг. Ведь потом тебе в любом случае придется менять деньги для использования здесь и в Косом Переулке.

— Думаю, положительно. Но, постой, почему всё должен покупать только ты?

— Как минимум, потому что мои идеи могут оказаться пшиком. Плюс, потенциально, я самый богатый в нашей компании.

— А почему потенциально?

— А потому что мне для этого нужно получить доступ к счету в Гринготтсе. А ключ от моего личного сейфа мне почему-то пока никто отдавать не торопится, даром что по магическим традициям ограниченная дееспособность возникает как раз в одиннадцать лет. Разве что разрешают взять немного под надзором взрослых. — Вспылил Гарри. — Впрочем, наверняка это “для моего же блага”. Чтобы не растратил всё, дурашка. — С особой язвительностью сказал он. Ну, в общем-то, Гермиона его вполне понимала — ей бы самой не понравилось, если бы её деньгами управляли совершенно чужие люди, а она, наследница (она изумленно покатала на языке это слово, уж больно дико и непривычно, но ладно уж, ситуация-то гипотетическая), не имела не то что никакого понятия, кто и как распоряжается её наследством, но и ключа от личного сейфа ей не отдавали иначе как “иногда попользоваться”. Причём, разумеется, под строгим контролем. — Но, как бы то ни было, на эти эксперименты у меня денег вполне достаточно.

— Думаю, мы вполне способны внести равные средства. — Гермиона посмотрела на остальных вопросительно. — Так будет справедливо. — Она заметила, что Дин и Симус кивнули, а Невилл мучительно покраснел. — Что такое, Невилл?

— Понимаете... Моя бабушка...

— Ты не уверен, что она даст денег? — Приободрил его Гарри.

— Да. Она очень строгая. — Грустно сказал Невилл.

— Не тушуйся, Невилл. Все мы в нашем возрасте от кого-то зависим. Дин, Симус и Гермиона — от родителей, ты вот от бабушки. Я — вообще неизвестно от кого. — Сказал Гарри грустно. Почему-то девушке вспомнилось, что у него нет родителей. — Это нормально. Ты всё же попробуй ей написать. Мне кажется, она будет гордиться тем, что её внук решил заняться наукой... А если она откажет, это всё равно не твоя вина. Не надо считать, что так ты не внесёшь свою лепту. Долю в закупки вносим не мы, а, считай, наши родственники. И они вовсе не обязаны этого делать, что, кстати, ко всем относится. Если ваши родственники откажут в деньгах, никто никого не осудит. — Гарри снова обвёл всех взглядом. — Мы вносим свой вклад тем, что хорошо учимся. Что стараемся узнать что-то новое. В этом исследовании дело каждого — просто работать с полной отдачей, только и всего. — Он улыбнулся и Лонгботтом несмело ответил ему тем же. Гермиона порадовалась про себя умению Гарри затушить конфликт и отвесила себе подзатыльник за его возникновение. Нашлась, блин, любительница предлагать за других. Однако она всё равно выиграла! По крайней мере, от неё Гарри помощь точно примет, родители не пожалеют денег на научные изыскания дочери!

* * *

А я смотрел на сияющую Гермиону и мне было просто приятно. Всё-таки, её тяга к справедливости сравнима только с её же тягой к знаниям. А здесь она получила и то и другое. Я помню, как моментально помрачнело её лицо, когда она поняла, в какое неудобное положение поставила Невилла, слава богу, мне удалось его уболтать. Хороший он всё-таки парень. Да они все хорошие! Я почему-то чувствую себя с ними со всеми, как рекламный агент, имеющий совесть, с наивными деревенскими жителями. Но я постараюсь не предать их доверие.

— И ещё. Кто захочет, когда придут книги, я постараюсь натаскать вас по физике. — Сказал я, глядя на Гермиону.

— И не надейся, что я откажусь. — Она показала мне язык, моментально превращаясь в задорную младшую сестренку. Парни переглянулись и выдали:

— Мы тоже! — А потом мы все рассмеялись.

Книги прибыли через три дня. Первые, во всяком случае. А потом я долго читал и чесал в голове — что же рассказывать товарищам. Первая лекция была о колебаниях. Потом были волны. Обычные, а затем и электромагнитные. В общем-то, народ довольно быстро сдувался от объема информации, хотя объяснял я, по их уверениям, довольно понятно. Основные вещи я вообще старался демонстрировать на опыте — показал маятник, лекцию по волнам читал возле озера, иллюстрируя свои слова примерами на мелкой ряби, бегущей по его поверхности, где не мог показать в реальности, рисовал картинки. Но... Для ребят это было, видимо, немного чересчур, особенно на фоне напряжения первых недель учёбы в Хоге. Кстати, деньги внесли все, даже Невиллу бабушка выделила, правда, обещала спросить за них “по всей строгости”

Единственная, кто понимал лекции и даже просил позаниматься ещё, была Гермиона. Но я старался минимально нагружать её, когда мы оставались на “индивидуальных занятиях”, — уставала она и так, как бы не больше всех, а на эти занятия приходила... Черт знает, почему. Может быть, хотела догнать меня по физике? Может, просто стремилась больше узнать, как всегда? Может?.. Да много чего может. Поэтому, чтобы, с одной стороны, не обидеть девочку, а с другой — не загружать её сверх меры, я старался давать материал помедленнее, а сами лекции превращать в увлекательные истории, не знаю, насколько уж мне это удавалось. Был у нас один преподаватель... фанатик своего дела. Так вот, у него, во-первых, не было “просто лекций”. Всякая лекция являлась заодно и семинаром. Он часто вызывал кого-то к доске, попутно рассказывая и стараясь получить все выводы, формулы и другие особенности вместе со студентом. Не давал заскучать, часто рассказывал занимательные истории по теме, старался подобрать сложным вещам простые и понятные аналогии в обычном мире. Я, в меру сил, следовал его методу. Старался помочь Гермионе понять, а не заучить. Начали мы с электричества, впрочем, в отличие от общих лекций здесь я старался подходить системно, не деля материал по принципу “понадобится”/“не понадобится”. На выводы точных формул я не делал прямого упора — к чему? Достаточно хорошо знать общие понятия и понимать механизмы. Что такое сопротивление? Из-за чего оно возникает? К чему оно ведёт, ведь энергия никогда не уходит “в никуда”? Что такое электрический ток? И так далее, и тому подобное. Я старался объяснить всё хотя бы на пальцах, поскольку отчётливо понимал, что для глубокого, в особенности количественного понимания большинства вещей нужно куда более глобальное знание математики, чем может быть даже у очень талантливой одиннадцатилетней девочки и даже, вероятно, чем она вообще способна сейчас усвоить. Во всяком случае, я пока не собирался даже пытаться преподать ей дифференцирование, интегрирование или, упаси господь, решение дифференциальных уравнений, пусть даже и обыкновенных. Однако даже и без этого, можно понять многое. Как течёт ток? Почему металлы являются проводниками? Что такое напряженность электрического поля( аналогия с ветром для воздушных шариков-электронов оказалась достаточно проста для понимания)? Гермиона училась искать ответы на вопросы. Мои или свои собственные, не так важно. Училась думать и делать выводы. Задавать свои вопросы, наконец. И, что приятно, училась вполне успешно.

А потом, как-то уж очень внезапно, настал день, когда у нас был первый урок полётов. Со Слизерином, разумеется.

* * *

Утром за завтраком Невилл получил посылку от бабушки — шар-напоминалку. И радовался этому подарку так, будто сбылась его самая заветная мечта. Негоже будет расстраивать ребенка, так что игрушку надо сохранить.

О том, что может случиться на уроке, пойди всё по старому, я более или менее помнил. А вот что мне сделать, чтобы всё пошло иначе, представлял себе, в лучшем случае, смутно. Сценарий прошлого раза меня не впечатлял. Во-первых, не хотелось подставлять ни себя, ни Драко. Драко, конечно, уже совсем не тот, но вот как отреагирует этот, новый, Драко на мою просьбу вернуть шар перед лицом половины первогодок школы, я предсказывать не возьмусь. А значит, надо что-то менять. Вопрос в том, что именно?

По здравому размышлению, стоившему мне половины урока истории магии, я решил, что Невиллу вообще незачем падать. В конце концов, даже если это ему ничем особенным не грозит, началась вся катавасия именно с его падения. А это значит что? Правильно, пора моей аномальной силе, способной поднимать столы вместо перьев, послужить во благо. И дай-то бог, чтобы я его поймал... Постараюсь на уроке держаться к нему ближе, если что-то не получится, хотя бы напоминалку подберу я.

На уроке, первым делом я постарался расслабиться. Поначалу мне немного мешала мадам Трюк, которая произвела на меня не самое приятное впечатление своей резкостью, как во внешности, так и в поведении, но потом мне удалось.

Вообще, метла, как средство передвижения меня... мягко говоря, удивляла. Кто вообще может счесть удобным долгое сидение на неровной (слава богу, не сучковатой!) палке толщиной в два пальца? Нет, конечно, какая-то аммортизация, как оказалось, существовала. Однако, я бы не стал сравнивать метлу с креслом в самолёте, а мне даже там не особенно нравилось сидеть. Да, я привередливый, и что?

Как ни странно, на мою команду “Вверх!” метла отреагировала, на мой взгляд, идеально — быстро, но плавно поднялась и ровно легла в руку. Может быть, потому, что мне было абсолютно всё равно, как она себя поведёт? Не знаю. Во всяком случае, я был одним из немногих, у кого получилось с первого раза.

А потом, когда все еще только готовились ко взлёту, ракета по имени “Невилл” уже стартовала. Пожалуй, я был единственным, кто оказался к этому готов, хотя я и не стал бы ставить себе это в заслугу. Когда Невилл, набрав метра четыре высоты, отпустил метлу, моя рука уже заканчивала взмах палочкой в чарах левитации, а голос — произнесение заклинания. А вот дальше случилось то, чего не ожидал уже я. Невилл-то был полегче, чем стол. Со столом я не старался приложить особенных сил, а вот поддержание в воздухе человека мне подсознательно показалось делом более сложным, соответственно, сил я рефлекторно вложил побольше... И поэтому вместе с остальными пару секунд наблюдал, открыв рот, феерическое зрелище: метла Невилла летела в одну сторону, а он сам, с не меньшей скоростью, в другую, причем тоже вверх! Потом я оправился, отрегулировал поток силы и бережно опустил напуганного парня, причём выглядел он так, будто я держал его за ворот мантии, а не левитировал. То есть буквально, одежда натянулась, словно заклинание тянуло вверх только её, а на ней висел Лонгботтом.

— Извини, Невилл, — покаянно сказал я ему. — От неожиданности не рассчитал силы на заклинание, вложил больше нужного. Прости меня, ты из-за этого натерпелся.

— Что ты, Гарри! Я и понять-то ничего не успел, думал, из-за метлы что-то такое... А уж за то, что ты меня подхватил, я... — он, всё еще ошеломленный, задумался, подбирая слова. — В общем, я тебе очень благодарен. Если бы я просто упал, было бы очень больно.

— И вы наверняка бы что-нибудь сломали. Благодарю вас, мистер Поттер. Думаю, в сложившейся ситуации вы действовали почти... идеально. Повезло, что у мистера Лонгботтома прочная мантия, ведь заклинание левитации неприменимо к живым существам. Как бы то ни было, двадцать очков Гриффиндору за находчивость Гарри Поттера!

Слова мадам Трюк будто прорвали плотину. Народ загомонил, переговариваясь, многие одобрительно хлопали меня по плечам и даже в глазах слизеринцев было... Уважение? Малфой и вовсе украдкой показал мне большой палец. Трюк всё-таки отправила Невилла к мадам Помфри, за успокаивающим, предварительно убедившись, что он способен дойти самостоятельно. А я посоветовал ему проверить карманы и дождался подтверждения, что ничего не выпало.

А потом был, кто бы мог подумать, нормальный урок полётов. Мадам Трюк учила нас подниматься, спускаться, садиться, летать по несложным траекториям... В общем, хотя получалось у меня весьма неплохо, летал я без огонька: метла была неудобной, особого интереса задания не представляли, да и замерзать я начал уже минут через пятнадцать. И... чего греха таить, в сборную по квиддичу я ни на вот столечко не хотел. Нафиг-нафиг... Впрочем, МакГонагалл так и не появилась, как выяснилась, она натолкнулась в коридоре на запоздало трясущегося Невилла и проводила его в больничное крыло. Ну, всё что не делается — к лучшему.

Уже после я выяснил, что Wingardium, действительно, на живые существа не действует. Им даже труп можно передвинуть только лежалый, когда аура распадётся. Пришлось на всякий случай выучить простейшее Subrigo, которым пользовалась Гермиона в поезде. Оно хоть и могло помочь только в подъёме или опускании объекта, но, по крайней мере, было применимо и к живым существам.

А уже к вечеру слухи о происшедшем облетели школу, привлекая ко мне десятки удивленный, заинтересованных, уважительных, восторженных и даже несколько неприязненных взглядов. А чего удивляться, есть люди, признающие внимание только к одной фигуре — себе, любимому. Хотя, если честно, меньше всего мне понравился внимательный, почти оценивающий, взгляд Дамблдора. И во что я сейчас вляпался, кто бы мне сказал?..

* * *

Приборы нам начали присылать недели через две. Радиоприёмники горели довольно быстро, да и улавливали больше шумы, чем передачи. Хотя, когда мы попробовали включить один на дальнем берегу озера, он бодренько играл музыку примерно полчаса, пока вдруг не зашипел резко и не издох.

Это была не единственная хорошая новость. Второй было то, что в металлическом изолированном кожухе приёмники жили подольше... Если их не включать. Да и сам кожух, желательно, вынести из замка. В результате опытов, которые я всё-таки решил оплачивать единолично, мой кошелёк изрядно похудел, у нас прибавилось около двух десятков горелых радио, а для кожуха (обыкновенной стальной коробки) мы подобрали место подальше от замка, на опушке. Ну, еще родителей Гермионы стали узнавать в магазинах радиотехники.

Слава богу, с радиоизмерителями, которые мы обозвали, с моей легкой руки, римами и с мульти-тестерами, которые мы сократили до тестеров, проблем было меньше. Они, конечно, бывало вовсе зашкаливали, но, по крайней мере, не ломались. Да и случалось такое, как это не странно, редко. С римами-то, удалившись подальше от замка, мы и начали эксперименты. Мы это я, Невилл, Гермиона, Дин и Симус. Другим девчонкам изначально было не особенно интересно, а Рон, прибежав на нашу “практику”, поглядел немного, заскучал и убежал. Кто-то из нас колдовал, несколько человек снимали показания в разных точках, а потом мы эти данные собирали. Причём, как выяснилось, для получения более или менее стабильных (раз от раза) показаний важно даже положение (и направление!) палочки в момент заклятия.

В целом, пока не наскучили, эксперименты моим коллегам нравились. А когда я постарался растолковать причину своего замешательства при анализе данных (по интенсивности излучения в разных точках), объяснив предварительно необходимую математику (слава богу, от банального умножения возведение в целую положительную степень отличается не сильно), они даже попытались что-то посчитать и сами. Не смогли, удовлетворились просто просмотром моих расчётов. А в чём было дело?

Дело было в следующем. Как я и подозревал, магические действия порождали волны электромагнитного излучения. И не так, чтобы очень сильного, но... странного. Во-первых, оно и близко не было сферической волной, чего я наивно ждал поначалу, то есть не было волной, одинаково расходящейся во все стороны. Хотя на большом расстоянии от источника волна все больше походила бы на таковую, если бы не одно но... Слишком медленно угасала интенсивность излучения. Единственная хотя бы более-менее здравая мысль, приходившая мне в голову была та, что излучение подпитывалось остаточными магическими эманациями заклинания “по дороге”. Но как это проверить?

Для начала, мы попытались выучить и опробовать простейшее Protego. Однако оказалось, что это заклинание вовсе не так просто. По крайней мере, для первокурсника. Нет, я или Гермиона могли бы научиться правильно его исполнять, если бы тратили на тренировки всё свободное время, недели две-три. Однако, это было, пожалуй, чересчур. Хотя тренировать его мы начали, но без фанатизма. После долгих поисков, Гермионе удалось найти в библиотеке книгу по дуэльной магии, а в ней, в детских дуэлях, отыскать заклинание “укрытие”. Это оказалась предельно упрощённая, детская версия щитовых чар, которую нам всё же удалось освоить быстро. Отражать такой щит не отражал, быстро дестабилизировался даже от несложных заклинаний, защищал только от пары-тройки совсем простеньких заклятий наподобие чар щекотки... В общем, на особенные результаты я не надеялся, однако... Приходилось признать, что я был не прав. После наложения на пути волны Subsidium давало, разумеется, всплеск от постановки самого щита (к счастью, весьма небольшой), зато су-у-ущественно снижало другие всплески. К тому же, даже без поддержки Subsidium какое-то время сохранял свои свойства но уже не “фонил” магией (кроме момента, когда начинал расползаться), поэтому почти начисто глушил магический фон с одного направления. Самое “долгое” независимое Subsidium получилось у меня в состоянии расслабленности и провисело аж семь минут, зато и всплески при создании и разрушении выдало в несколько раз сильнее, чем Lumos Невилла.

Впрочем, это всё детали. Главное, что стало понятно — если блокировать магическое излучение вокруг предмета, то проникающее внутрь электромагнитное будет заметно меньше. Настолько, что предмет почти наверняка будет работать как задумывалось. Горели, по моей теории, предметы не оттого, что излучение было мощным, а оттого, что оно провоцировало токи во внутренних, обычно экранированных, участках цепи. Ведь экранировка от электромагнитного излучения не спасала от его появления непосредственно внутри предмета, спровоцированного остаточной магией.

Впрочем, мои соратники не смогли полностью осознать теорию... Хотя честно пытались, в особенности Гермиона. Однако вывод из этой теории следовал простой, как палка — чтобы электроника работала, ей необходим магически экранированный корпус. И тут возникал вопрос, как этого, собственно говоря, добиться? Ведь наложение Subsidium — решение временное, да и оптимальным, по многим причинам, его не назовёшь. А значит, нам с Гермионой предстоял большой “заплыв” в библиотеку...

Отношения со Снейпом более или менее стабилизировались — я получал не меньше двух отработок за неделю, на которых постепенно оттаивающий и всё меньше кажущийся сказочным злодеем зельевар обучал меня принципам составления зелий, узнаванию компонентов, определению их совместимости — по памяти, по запаху, с помощью нескольких специфических заклинаний и, наконец, если остальное не помогло — просто с помощью интуиции. Оказалось, мои прежние представления о зельеварении, это даже не фундамент... Как собственно, прахом пошли и тайно взлелеянные мечты о собственной исключительности. Как будто я спал на камышовом полу мазанки, а профессор показывал мне, как забиваются сваи, создается капитальный фундамент и начинается настоящее строительство. Зельеварение раскрывалось передо мной всё больше, всё шире, всё глубже.

— Зельеварение, Поттер, классифицирует зелья по силе на четыре типа: отвары, как самые слабые, затем настои, требующие уже глубокого понимания этого искусства. Кстати, Поттер, настои вовсе не обязаны иметь что-то общее с процессом настаивания, как это не парадоксально. Многие из них действительно требуют этого этапа при изготовлении, но далеко не все. Далее идут экстракты, однако здесь подразумевается не выжимка соков каких-то растений или их компонент, а то, что при изготовлении маг вкладывает в зелье силу. Поэтому чем слабее волшебник, тем тяжелее и дольше ему даётся изготовление сильного экстракта... О, это почти вершина искусства зелий. Немногие до неё добираются! И четвертая, финальная, ступень в зельях это эликсиры. Это зелья, требующие не только таланта, не только терпения и, конечно же, не только силы от изготавливающего их мага. О, нет! Они отличаются от экстрактов тем, что требуют для изготовления еще и ритуалов, а зачастую — сложнейших, часто уникальных, артефактов. К примеру, только магглы считают философский камень банальным источником золота. О, нет, это лишь его забавная побочная функция, тем более, магу, способному совершить соответствующий ритуал использовать его для изготовления золота совершенно ни к чему — услуги таких магов ценятся гораздо дороже золота. Основная функция камня — создание сложнейших эликсиров. Эликсир молодости. Эликсир полного сокрытия. Эликсир абсолютной защиты. И это только известные мне... Вообще, философский камень это квинтэссенция магии, алхимии и зельеварения.

— А вам, профессор, хотелось бы иметь философский камень?

— Спрашиваете, Поттер. Я бы отдал за него левую руку! О, какие возможности тогда бы открылись... — профессор мечтательно застыл. — К сожалению, самый гениальный алхимик и зельевар за всю историю, Николас Фламель, смог создать только три. Ходили слухи, что на большее не хватило исходного материала, правда какого именно, никто толком не знал даже тогда, когда их создали. Кто-то говорил о метеорите, упавшем перед домом алхимика, кто-то, о древнем кристалле, который он якобы привёз из Индии, а иные и вовсе заявляли, что Фламель не создавал камни, а просто нашел в каком-то древнем схроне. Впрочем, это не столь важно. Два камня алхимик подарил друзьям. Один, по легенде, использовал их для создания артефактов и это еще одна, на мой взгляд, более правдивая, чем описанная в сказках, история появления Бузинной палочки, Воскрешающего камня и Мантии-невидимки. По той же легенде он хотел создать и четвёртый артефакт, кольцо, которое сам называл кольцом власти (улыбочку...). Однако, последний ритуал пошел не так и не осталось ни мага, ни даже поместья, в котором он обитал. Камень, видимо, тоже был уничтожен. Второй был боевым магом огромной силы но был, в конце концов, уничтожен отрядом инквизиторов. Камень он то ли куда-то спрятал, то ли угробил вместе с собой. В общем, сейчас реально существующим считается только камень самого Фламеля. Впрочем, о месте нахождения алхимика и его камня у меня никаких сведений нет.

— Кстати, профессор, вы сказали, что философский камень — квинтэссенция магии, алхимии и зельеварения. А чем алхимия отличается от зельеварения?

— Хм, Поттер. Как бы объяснить по-проще... Вам знакома маггловская химия?

— Поверхностно, профессор. В основном, школьная программа, и та кусками — у нас были не самые хорошие учителя.

— Ну, по крайней мере, вы знаете, в чём разница между органической и неорганической химией?

— Очень смутно, профессор.

— Вот же бездарь! Пожалуй, мне придется заняться с вами и химией... Основная разница, если выражаться просто, в том, что неорганическая химия имеет дело с веществами, не являющимися продуктом жизни, а органическая — как раз с ними. К примеру, нефть образуется на старых кладбищах живых организмов. Не людей, разумеется, людей в те времена еще не было. Так и алхимия имеет дело с неорганическими компонентами, а зельеварение — с органическими. По хорошему, нужно преподавать и то и другое, но... Большинство компонентов распространенных составов зельеварения — органические. А алхимия главным образом используется для создания артефактов, поэтому и было принято решение сосредоточиться на зельеварении, как “основном”. Жаль, что и из факультативных дисциплин алхимия исчезла. Впрочем, не отвлекайте меня, Поттер, — мастер зелий погрозил мне пальцем. — В школе, к сожалению, проходят только отвары. И будь вы обычным учеником, даже на продвинутом курсе мы бы не продвинулись дальше настоев. Кстати, Поттер, вы ведь выберете продвинутый курс зелий? — Глаза Снейпа угрожающе сузились.

— Конечно, профессор.

— Ну, так вот, — я внезапно понял. Понял, что немолодой зельевар до ужаса боится. Боится, хоть и всячески старается этого не показать, да и не признается в этом, пожалуй, даже себе. Боится потерять настоящего ученика. Не тех, кого он учит на занятиях, тем он, даже если они талантливы, может дать лишь то, что предусмотрено по программе. А со мной он ограничен лишь своей собственной фантазией. И пусть даже этот ученик — я, Гарри Поттер. Для сурового мастера я — реальная возможность проявить себя. И как зельевара, и как наставника. И, как знать, может даже единственная, за все эти годы. И, даже если это не так, всё равно редкая, и он рад был отыскать повод, чтобы согласиться. Возможно, именно это, а не моя детская интрига, было истинной причиной его согласия — … и даже такого балбеса, как вы, я надеюсь дотянуть как минимум до уровня экстрактов! Вы вообще, будете меня слушать, Поттер!

— Простите, учитель, — уважительно сказал я. — Задумался, — Снейп пару секунд буравил меня недоверчивым взглядом, верно думая, что я издеваюсь. Однако, продолжил.

— Вы невыносимы. Я сказал, что сам я умею создавать хоть и очень немногие, но эликсиры. И я уверен, Поттер, что если вы не будете сачковать, тоже дойдёте до такого уровня. Всё-таки, вы... — зельевар поджал губы в раздумье — неплохой интуитивный зельевар. Но одного таланта мало! Чтобы достичь моего уровня, вам придётся работать, как проклятому! А вы ведь хотите достичь моего уровня?.. — Снейп вновь упёрся в меня тяжелым взглядом.

— Я хочу превзойти вас, учитель! — по реакции Снейпа я понял, что ответил правильно.

— Потрясающая самоуверенность! Тогда готовьтесь, что вам и работать придётся больше, чем мне, — насмешливо сверкнул глазами мастер зелий. Угроза была весомой, Снейп почти всегда на моей памяти параллельно с нашим разговором помешивал какое-нибудь зелье. — А сейчас, назовите мне десять лечебных зелий, в которых используется полынь в сочетании с тысячелистником.

* * *

Я мог бы сказать, что жизнь потекла спокойно. Дамблдор, как и МакГонагалл ограничился похвалой меня, любимого, встретив в коридоре. Я занимался и болтал по утрам с Драко (кстати, субтильность моего тела наконец начинала ме-е-едленно, но верно уходить в прошлое). Мне, кстати, даже удалось уговорить Малфоя заниматься бегом вместе. От перекатов и кувырков он пока уклонялся, хотя уже начал понимать, что иногда проще спрятаться за предметом, чем ставить щит. Даже учитывая, что он-то Protego уже умел ставить. Вообще, как оказалось, в том “дуэльном искусстве”, что преподавалось сыну Люциуса Малфоя было прискорбно мало собственно боевой магии. Оно отошло от реальности примерно так же, как фехтование в мире магглов отошло от навыков шпажного боя. Главным образом, Драко знал дуэльный этикет, писанные и неписанные правила, умел концентрироваться на противнике и владел несколькими заклинаниями средней силы, до которых мне еще было расти и расти. Нет, последнее, разумеется, полезно. Первое тоже знать не мешает. А вот всё остальное... В реальном бою может пойти едва ли не во вред. Я, разумеется, не имел ни малейшего представления о том, как надо. Однако, достаточно чётко представлял, что уж точно не так. Поэтому я и старался перенимать у Драко не манеру боя, а знание этикета и заклинаний, а с остальным пробовал экспериментировать. Правда, ещё я дьявольски завидовал гибкости этой белокурой бестии, с которой он уклонялся от моих чар, когда не мог их отразить. В этих дуэлях мне здорово помогала интуиция, позволяя довольно неуклюжему мне (я не питал иллюзий по поводу собственной грациозности) успешно уворачиваться от весьма стабильного потока заклинаний Малфоя. Настолько успешно, что он и сам решил поучиться не только уклонению корпусом, но и более серьёзным передвижениям на поле боя.

Тогда же я выяснил пару особенностей характера младшего Малфоя. Во-первых, я заметил, что он не любит проигрывать. Он расстраивался, что на дуэлях без щитов, но со свободным перемещением я часто оказываюсь сильнее. Для меня победа в таких поединках не имела особенного значения, поэтому я решил подыграть Драко и немного поддался. Когда он это заметил, он был в ярости! Я первый раз видел Малфоя в таком состоянии. Он схватил меня за мантию, прижал к дереву и буквально шипел.

— Запомни, Поттер! Никогда, никогда не оскорбляй меня, пытаясь мне подыграть! Нет ничего ценнее победы над сильным противником, но честной победы! Я потомок не только Малфоев, но и Блэков, а они всегда больше ценили честное поражение от сильного врага, чем не честную победу над ним. Правда, у них были темные представления о честности, — змеиная улыбка скривила его губы, — яд и кинжал в спину они тоже почитали за честное оружие. Но только тогда, когда не заключено перемирие! Когда враг может ожидать удара! А готов он именно к такому удару или нет — его личная проблема. И Блэки никогда не мстили за такие же действия против них — только если были другие причины. — Малфой чуть успокоился и даже усмехнулся. — Все учителя дуэльной магии были сильнее меня. И я почти всегда проигрывал в схватках с ними. Даже не смотря на то, что они использовали те же чары, которые знаю я. Так что не думай, что я не умею проигрывать. Зато в тех крайне редких случаях, когда мне всё-таки удавалось победить... Я чувствовал огромное удовлетворение. Потому что победа была честной, пусть мы и пользовались ограниченным количеством заклинаний. Это было оговорено правилами, которые действовали на нас обоих. И злюсь я не на то, что проигрываю, и не на тебя. А на то, что ты, которого никто никогда этому не учил, оказываешься сильнее на моём поле. Злюсь на себя. Но зато, Поттер, когда я побеждаю... Это действительно достижение. Не обесценивай его притворством. Ты сильный противник и... достойный человек. Не заставляй меня разочаровываться в тебе, — он окончательно отпустил меня и отошел на шаг, требовательно и без иронии глядя в глаза. — К тому же, хуже нет — привыкнуть сражаться в полсилы.

— Принято, Малфой! Никаких поблажек! С твоей стороны тоже.

И мы вновь закружились по поляне, осыпая друг друга слабыми чарами.

Каждый такой день, после получаса поединков, когда одежду уже, практически, можно было выжимать, набрасывая на нее очищающее Tergeo, а иногда и Excuro, мы шли в замок. Сомневаюсь, что нам удалось спрятаться ото всех, однако пока волна слухов о том, что принц слизерина снюхался с избранным, не ходила. Возможно, просто пока нас не видели те, кому было до этого дело?

Однако, иллюзия спокойствия длилась недолго. Ровно до следующего урока Защиты от Темных Искусств. Голова на нём начала болеть почти сразу после начала урока, всё сильнее и сильнее. Видимо, инцидент с Невиллом не оставил Лорда равнодушным. Шрам жгло, будто огнем, хотелось просто рухнуть на парту и лежать, ни на что не обращая внимания. Было ощущение, как будто голову зажали в резиновое кольцо и со всех сторон сдавливают. Превозмогая себя я стал вспоминать те немногие упражнения из книги по окклюменции, которые не требовали партнера и которые я тренировал. Очистить свой разум... Представить, как будто вокруг него оборачивается кольцо каменных стен... А потом сворачивается в шар. Стало полегче, теперь я хотя бы мог воспринимать окружающее. Гермиона встревоженно глядела на меня и поддерживала под руку.

-... Гарри? Что с тобой? Тебе плохо?

— Голова... Разболелась... Сейчас... Уже лучше... — за первой стеной для надёжности я поднял вторую, полегчало ещё немного. На большее концентрации мне уже не хватало.

— Тебе надо к мадам Помфри.

— Погоди. После урока. Сейчас мне уже легче. — Было и правда хоть и тяжело, но терпимо. Блин, вроде у Гарри в каноне таких приступов от присутствия Волда не было. Либо я слабее, либо канонический Гарри Темного Лорда просто не особенно заинтересовал. “Ну что же, — мрачно подумал я, — по крайней мере, у меня будет а-а-афигительный практикум по окклюменции”. Самое странное, что какая-то хомячно-манчкинская часть меня уже обрадованно потирала руки, планируя, как будет экспериментировать с ментальной магией. А на то, что я, такими темпами, запросто могу склеить ласты, она махала рукой, говоря: “Зато стимул хороший”. Что же, надо признать, если я не смогу научиться даже с таким стимулом, я положительно безнадёжен.

К мадам Помфри идти всё же пришлось, сразу после окончания Защиты Гермиона потащила меня, как на буксире. Остальные тоже пытались увязаться следом, однако я на них шикнул — не умираю же! Большую часть пути меня заполняло ликование — я высидел урок! Несмотря на ментальное давление одного из величайших магов разума современности. Неизвестно, правда, какую толику своих сил он при этом задействовал... По дороге я пытался объяснить Гермионе, что произошло.

— Понимаешь, внезапно я почувствовал, что у меня жутко разболелась голова. И... больше всего болел шрам.

— Я видела, как ты почти упал на парту! Это случилось, когда профессор Квиррел обернулся к доске и начал записывать свои объяснения. Вообще, он почему-то сегодня писал намного больше обычного и почти никогда не стоял к классу лицом, только иногда в пол оборота.

— Это еще не все, Гермиона. Остановись, пожалуйста, здесь пока никого нет, а то, что я сейчас скажу, не для лишних ушей. Тебе я доверяю... И прошу, не говори о том, что я тебе скажу, никому. Пока, по крайней мере.

— Хорошо, Гарри, — девочка покраснела.

— Я немного изучал Окклюменцию...

— Искусство защиты разума? Но зачем?

— Считай это моей причудой. Конечно, по книге, без учителя, да еще и не имея толком представления о магии вообще, я не добился многого. Но... В общем, когда у меня разболелась голова, это выглядело так, как будто что-то тяжелое начало давить на мой разум. И сильнее всего — на шрам. А потом, я попробовал поставить защиту, одну из простых, рекомендованных в книге. И стало намного легче! Потом я еще немного её усилил и смог досидеть до конца урока.

— Думаешь, это как-то связано с Волдемортом? — Девочка испуганно посмотрела на меня.

— Не знаю пока... Но прошу не говорить никому об этом нападении. Пока не разберемся, в чём тут дело.

— Но почему? Может, хотя бы директору сказать?

— Дамблдору? Ему, пожалуй, всё-таки стоит... Только не буду говорить ему об окклюменции, просто расскажу об ощущениях. И что делал.

— А почему ты не хочешь рассказать всего?

— Хм. Мне будет трудно объяснить наличие у меня книги по такой специфической дисциплине. Всё-таки, формально, денег у меня немного, а ему уже наверняка доложили о наших экспериментах с электроникой, хотя бы в общих чертах. Да и другие причины есть, — я внимательно посмотрел на девочку. — Тебе, Гермиона, я полностью доверяю. Но... Этим я побоюсь делиться даже с тобой, по крайней мере, до тех пор, пока ты на приличном уровне не освоишь Окклюменцию. И, кстати, этого момента будет дожидаться и еще пара других секретов. Хватит и того, что мой собственный разум защищен далеко не идеально.

— Гарри, ты что, думаешь, в школе на нас могут использовать легилименцию?

— Скажем так. Я просто перестраховываюсь на всякий случай. Вопрос достаточно... щекотливый.

— Что ж, Гарри Джеймс Поттер, тебе удалось меня заинтересовать. Теперь можешь не надеяться, что я отстану от тебя в изучении Окклюменции! А когда я тебя перегоню, мы вернёмся к нашему разговору. Ты ведь дашь мне почитать свою книгу?

— Идёт! — я улыбнулся. — И, кстати. Раз уж мы идём в больничное крыло, — добавил я, когда девочка уже собралась вести меня дальше. Не собираясь, кстати, меня отпускать, не смотря на то, что я уже вполне мог идти без посторонней помощи.

— Да?

— Мне показалось, ты почему-то стесняешься своей замечательной улыбки, — Гермиона, действительно, улыбнувшись, почти сразу старалась спрятать губами свои выступающие передние зубы. Хотя, на мой взгляд, ничего особенно ужасного там не было, а насмешки провоцировало именно желание Гермионы скрыть небольшой дефект. — Так вот, ты могла бы попросить мадам Помфри помочь тебе... Повысить самооценку. Раз уж всё равно будешь там, — я подмигнул. Девочка покраснела, а потом неожиданно тихо и серьёзно сказала:

— Спасибо, Гарри.

— Пожалуйста, Гермиона, — ответил я в том же тоне. А потом она, как ни в чём не бывало, потащила меня дальше.

Мадам Помфри оставила меня отдыхать до ужина и дала восстанавливающее зелье, а потом о чём-то минут пятнадцать шушукались за ширмой, время от времени возникали вспышки от заклинаний, а потом оттуда вышла Гермиона и довольно улыбнулась, сверкая безупречной линией зубов-жемчужинок. Я широко улыбнулся в ответ и подмигнул ей.

— Теперь все парни будут твои! — Она покраснела, как маков цвет, а мадам Помфри тактично заторопилась в свой кабинет. — Шучу, конечно. Только те, кого ты захочешь таковыми видеть.

Гермиона в ответ скомкано попрощалась и побежала на Трансфигурацию, пообещав прийти вечером.

Когда она вышла, вернулась мадам Помфри, а я вспомнил, что у меня есть еще один вопрос к ней. Поэтому мы занялись проверкой моего зрения.

Оказалось, радужная перспектива “вылечить зрение при помощи магии или зелий” так и останется мечтой. Оказалось, исцелить можно только приобретённые болезни зрения, а у меня это врожденное. Как, к примеру, у Альбуса Дамблдора или Минервы МакГонагалл. Однако мне удалось заинтересовать мадам Помфри в контактных линзах. Насколько я слышал (а слышал я, надо признать, краем уха), одной из основных проблем в этом деле была смачиваемость глаз под линзами. И здесь, комбинируя магию и технологии, можно было попробовать добиться успеха. Создать линзы, от которых не устают глаза и которые можно носить не снимая. В конце концов, уж в линзах-то точно нет никакой электроники. Сами по себе, они даже проще механических часов, которые свободно работают в волшебном мире, а значит, вероятность того, что с ними будет что-то не так, стремится к нулю.

В общем, сговорились на том, что я попробую достать для школьного доктора набор линз, а она постарается устранить их недостатки. В любом случае, линзы будут намного удобнее очков, особенно в любом приключении, поэтому лучше переходить на них.

* * *

Гермиона задумавшись шагала по коридору Хогвартса. Она ощущала себя до ужаса странно: раньше у неё никогда не было друзей и подруг, а теперь в одночасье всё изменилось. И не то, чтобы в мире волшебников взаимоотношения строились как-то иначе, чем в обычном мире. Гермиона была в достаточной мере честна, чтобы признать и в достаточной мере умна и наблюдательна, чтобы заметить это. Нет, разумеется, те, кто был сейчас её друзьями, не были неискренни или что-то еще... Просто, вряд ли они сошлись бы сами собой. Нет, был, конечно, Невилл, но он был слишком робок, чтобы подружиться с девочкой, даже если она помогла ему найти жабу. А Рон с самого начала показал, что не слишком хорошо к ней относится.

Однако всё изменил растрёпанный и зеленоглазый мальчишка. Собрал их всех вместе, подружил, причём, что интересно, безо всяких оговорок. Ну, по меньшей мере, насколько она сама могла судить, никто из них не притворялся, они действительно с радостью помогали друг другу и работали в одной команде.

Наличие друзей согревало сердце... Однако, было и ещё кое-что. Она осознавала, что сам Гарри для неё гораздо ближе остальных. Да что говорить, она бы пошла на нарушение правил школы, потребуйся это другу! Ей было приятно заботиться о нём и именно поэтому она сегодня вызвалась довести его до больничного крыла. А ещё она очень испугалась, когда увидела, как ему стало плохо на занятии. Вообще, с одной стороны, всё сходится — наиболее сильные приступы накрывали Гарри, когда профессор Квиррел поворачивался к нему спиной, а не в пол оборота. А с другой, для ментальной атаки нужен зрительный контакт, глаза-в-глаза. Есть в этом что-то странное. Она полностью верила в объяснение Гарри, хотя и понимала, что многого он её наверняка не рассказал. С одной стороны, это расстраивало. А с другой — он честно сказал об этом сам и даже указал на причину. Может быть, его нежелание сказать ей до того, как она овладеет Окклюменцией блажь? А может быть, и нет?.. Кто знает, является ли это паранойей, ведь сегодня самостоятельные занятия Гарри, похоже, спасли его от потери сознания, а может быть и от чего-то похуже. Были еще странности, связанные с профессором Дамблдором, однако их он тоже обещал разъяснить... после. Девушка оборвала себя. Что толку рассуждать об этом до того, как она выучится защищать свой разум? Даже если она придёт к верным выводам, это может привести друга к беде. Друга. Девочка вновь приостановилась, осмысливая это слово. Как же непривычно. Когда тебе есть о ком позаботиться... Даже если это заключается всего лишь в том, чтобы проводить в больничное крыло. И когда есть кто-то, кроме родителей, кому ты важна и кто старается позаботиться о тебе. Пусть это и выражается в мелочах. Хотя то, что сделал сегодня Гарри, не было для неё мелочью. Она действительно уже несколько лет стеснялась своей улыбки и получала насмешки из-за выдающихся передних зубов. Родители собирались поставить скобки, но... это откладывалось пока на неопределенное время по “медицинским показаниям”. А обратиться к школьному колдомедику сама Гермиона бы не догадалась. Да и не решилась бы, наверное, боясь вызвать смех. А с подачи Гарри... Проблема, мучившая её несколько лет, решилась за несколько минут. И мадам Помфри оказалась очень милой и доброй женщиной. А сама Гермиона теперь наслаждалась тем, что может теперь улыбаться и смеяться в любой момент, не рискуя, что станет объектом насмешек.

Только вот что Гарри имел в виду под своей последней фразой?.. Как будто приглашал к чему-то. И девочка-девушка вновь залилась краской.

Единственный вопрос, вызывавший у девочки серьёзную тревогу — как быть с Квиррелом. Да, сегодня Гарри удалось досидеть урок. Однако после него он был как выжатый лимон, да и проводить такие эксперименты постоянно... Гермиона вздрогнула от такой перспективе, ей было по-настоящему страшно за друга. Почему-то Гарри был уверен, что даже обращение к Дамблдору проблему не решит. Однако сделать что-то определенно следовало. Девочка дала себе обещание, что перероет все книги по ментальной магии, до которых сможет дотянуться. Может быть, хоть так она сможет помочь другу...

* * *

К вечеру я тихо зверел от скуки. Книг не было, даже думать о них мадам Помфри запретила, посетители... Забежали еще раз все ребята, узнали, что ничего страшного со мной не произошло, и убежали.

Зашел Дамблдор, ему я скормил историю о том, что легче мне стало после того, как я применил вычитанный в маггловской книге приём и укрыл сознание за каменной стеной. А когда смог сконцентрироваться и создать еще одну, стало ещё легче. Старик глубокомысленно покивал и пообещал проверить, что могло вызвать такой эффект. Ага, щаз, так он и предпримет что-нибудь против Квиррела. Потом директор порасспрашивал меня “ни о чём” вроде того, как мне нравится еда в Большом Зале и как я адаптируюсь после маггловского мира. Я постарался максимально правдоподобно разыграть своё восхищение. Надо признать, мне даже не пришлось врать, только немного акцентировать — мне и правда было многое интересно, многое восхищало. Многое, конечно, навевало уныние, но Дамблди об этом знать вовсе не обязательно. Кончилось тем, что директора выгнала мадам колдомедик, объявив, что мне нужен покой.

Время до вечера я провёл, выдумывая, какую бы пакость сделать Квиррелу. Во-первых, это здорово убедит директора в моей молодости и незрелости, а во-вторых... Мне, чёрт возьми, просто хочется оттянуться! И сделать подляну Квиррелу — не худший из вариантов. В конце концов, прокрутив в голове массу идей, большинство которых откинул как либо не реализуемые, либо способные раскрыть моё участие или то, что я слишком много знаю о профессоре, я остановился на перце. В конце концов, если профессор такой любитель приправ, что у него даже от тюрбана несёт чесноком, стоит подогреть и поддержать его нежную любовь, познакомив его с перцем. Красным, самым жгучим, ну и чёрным, до кучи. Конкретные детали пока не вырисовывались — хотелось измазать нашего общего друга в перце, а потом облить водой, но я пока не очень представлял, как буду это делать. Более простые варианты предполагали либо облако перца в воздухе, либо перец в еде. Надо будет посоветоваться с близнецами Уизли: думаю, они захотят поучаствовать. Прелесть задумки была в том, что перец — вещь далёкая от магии, а проверять в первую очередь будут на магические ловушки. Поэтому велика вероятность, что снять эффект проказы получится далеко не сразу.

Однако, уже и ужин прошел, а меня всё не отпускали. После ужина пришли Рон и Гермиона и стали ждать, когда же меня, наконец, отпустят. Время уже было к отбою, когда мадам Помфри собралась устроить обследование, после которого обещала отпустить меня в башню, однако её неожиданно вызвал к себе Дамблдор. Колдомедик наказала мне ни в коем случае не уходить до её возвращения и отправилась к директору.

Рон и Гермиона, пользуясь отсутствием медсестры, ввалились в палату и болтали со мной о том, как прошёл день, а медсестры не было. Пробили часы, оповещая об отбое. Не появилась она и через полчаса и только минут за пять до конца часа она быстрым шагом прошла в больничное крыло и извинилась за задержку. Само обследование заняло еще минут десять, после чего мадам Помфри признала меня совершенно здоровым и отпустила.

Мы втроём спешили в факультетскую башню по полутёмным пустым коридорам, когда услышали громогласно прозвучавшее в тишине мяукание. На нас уставились два светящихся глаза, после чего мисс Норрис развернулась и убежала во тьму, а через несколько секунд из коридора послышались шаркающие шаги Филча.

— Чёрт! — воскликнул Рон. — Филч, бежим, быстро! — И ребята, слаженно подхватив меня под руки, понеслись по коридору в противоположном от завхоза направлении. Я ещё успел подумать, что у меня, в принципе, есть вполне уважительная причина для прогулок после отбоя... Впрочем, вряд ли Филч счел бы уважительной причину Рона и Гермионы, поэтому бегство, определенно, имело смысл.

После продолжительной гонки по коридорам, в которой у нас почему-то не было возможности куда-то повернуть, я без удивления увидел перед собой большую дверь, перегораживающую коридор. И даже догадался, куда эта дверь ведет.

— Дайте угадаю, мы сейчас на третьем этаже, а эта дверь ведёт в запретный коридор, — услышал я свой собственный голос.

— Да если и так, быстрее, Филч рядом! — ответил запыхавшийся Рон. Он подёргал дверь за ручку и убедился, что она заперта. — Чёрт!

— Отойди! — решительно скомандовала Гермиона. Бледная девочка со сжатыми губами взмахнула палочкой и негромко сказала: “Alohomora!” С легким щелчком дверь открылась и мы забежали внутрь, закрыв её за собой. С другой стороны послышалось шарканье Филча, его ворчание и мяукание мисс Норрис, а я ещё успел подумать о том, что директор повторяется. В следующую секунду мне стало не до того. Мне стало реально страшно! Одно дело, читать об огромной трехголовой собаке в книге и совсем другое — столкнуться лично. Она уже открыла глаза и внимательно смотрела на нас, пока еще просто чуть приподняв верхнюю губу, обнажая громадные клыки. Все мысли на тему того, как её успокоить из головы выдуло моментально. А потом... Мне стало стыдно. Просто стыдно, с разумом и рациональностью это не имело ничего общего. Рядом со мной стоит двое детей, а я, здоровый дядька, испугался и готов бежать, бросив их. После этого страх прошел. Я шагнул навстречу Пушку и спокойно посмотрел ему в глаза. Мыслей не было, эмоций тоже. Пушок смотрел на меня, я на него. А потом он внезапно он опустил голову, а потом и вовсе перевернулся на спину, подставляя шею для укуса.

И тут я как будто очнулся. Филча давно уже не было слышно, а друзья смотрели на меня удивлённо и с толикой опасливого уважения.

— Пойдём уже, — я передёрнул плечами. — Поздно.

Мы молча вышли, захлопнули за собой дверь и пошли в сторону факультетской башни.

— Гарри... А что это было там, с собакой?

— Не знаю, Рон, не знаю. Мне и самому это интересно, — покачал я головой. На требовательный взгляд Гермионы я утвердительно мигнул глазами.

Дальше добирались без происшествий. Рон пару раз пытался завести разговор о псе, но мы были не в настроении, поэтому его попытки быстро заглохли. А потом, наконец, была долгожданная спальня и сон без сновидений.

Закончено 1 ноября 2011

Редакция 3 ноября 2011

Утром меня ждал разговор и с Роном, и с Гермионой. Но если рыжему я просто сказал, что ничего не понимаю, что было в общем-то, правдой, то с Гермионой дополнительно поделился некоторыми... ощущениями.

— Понимаешь, Гермиона... Как я собаку увидел, меня ужас взял. Страшно было просто до жути, до трясучки.

— Не могу тебя обвинить. Я сама едва в обморок не грохнулась, — мрачно ответила девочка.

— А потом... как-то, стыдно стало, и как-то тоскливо... Я ведь едва за вас с Роном прятаться не начал. А тут подумал, что это скорее вы за меня должны. И сразу успокоился. Как-то вдруг. Вперёд вышел, вас прикрыть. Не боялся этого пса, да даже ни одной мысли в голове не было, только лёгкость, спокойствие, как в большом, светлом и пустом зале. А потом, когда он на спину перевернулся, я как будто очнулся. Хотя спокойствие и осталось. Просто в голове мысли появились, удивляться стал. Кстати... Может, я ошибаюсь, но, по-моему, пёс подставлял мне горло для укуса.

— Цербер, — кивая, сказала Гермиона.

— Что?

— Цербер, говорю, а не пёс. Хотя жест и правда собачий, где-то я о таком читала, — задумчиво пояснила девочка.

— Так что, считай, для меня это была такая же неожиданность, как и для вас. И к Филчу я теперь питаю нежные чувства. Настолько, что мне хочется подстроить ему пакость, думаю стоит близнецов Уизли привлечь, вместе обдумать, они в этом деле эксперты.

Гермиона покачала головой.

— Вообще-то, мстить ему, это, конечно, неправильно, но... Я в деле. Я тоже порядком перетрусила вчера ночью. А будь Филч более справедливым, мы бы просто не стали от него бегать: в конце концов, то, что мы провожали друга из больничного крыла, задержавшись не по своей вине, это не преступление.

Я согласно кивнул. Интересно, кого Герми пытается убедить — меня или всё-таки себя?

А потом мы отправились на завтрак. Было немного совестно, что я проспал нашу с Драко тренировку и ни поздний отход ко сну, ни начавшийся дождь, под который мне всегда особенно крепко спится не являлись достаточным оправданием. Впрочем, позже выяснилось, что Драко меня и не ждал, потому что получил утром на свой пергамент сообщение, что я не смогу встать даже если за мной придёт Тёмный Лорд и краткие извинения. Неожиданно, но не слишком странно, мне не в первой делать что-то на автомате, в полусне...

Дождь вытянул из мира все краски, сделав похожим на старую фотографию. За окнами стоял сумрак, в большом зале было мрачно, даже фонари на стенах казались бледнее обычного... Потолок затянуло облаками и настроение неуклонно катилось вниз, в какую-то чёрную меланхолию. В качестве едкой иронии — Рон так объелся своих любимых оладий, что даже колдомедицина в лице мадам Помфри оказалась бессильна помочь ему сразу и оставила в больничном крыле на весь день. Провожали больного мы с Гермионой, однако, она собралась в библиотеку перед первым занятием, а у меня не было настроения.

Побродив немного по школе, я остановился в одном из закутков на четвертом этаже с большим витражным окном и широким каменным подоконником. Присел и стал бездумно наблюдать за тем, как капли дождя разбивались о толстое стекло. Двор школы раскис и там, где не было вымощенных камнем дорожек, наверное можно было попросту утонуть в липкой холодной грязи. Завязнуть и умереть.

Только сейчас до меня, кажется, начало доходить. Мало кто из людей, сидя в мягком кресле в тепле и глядя за окно на стылый осенний ливень, прихлебывая из чашки обжигающий кофе, не размышлял, как бы он поступил, будь он... На месте янки при дворе короля Артура, попади он на таинственный остров с капитаном Немо, повстречай пришельцев, провались в стихийный портал... Или иным невероятным образом переместись, к примеру, в тело капитана Энтерпрайз-Си (кажется) Джеймса Т. Кирка... И всегда это представлялось, как нечто захватывающее, невероятное, то, что хочется попробовать. И очень, очень мало кто задумывается, что у этой медали есть две стороны. В случае, если бы ваша мечта сбылась, это стало бы вашей жизнью. Именно жизнью, а не коротким приключением, как поход в джунгли Амазонки или сплав по речным порогам. Когда, несмотря на адреналин, на то, что ты мокнешь под проливным дождём, ты всё равно знаешь — где-то там, далеко, есть твой дом и привычная жизнь с привычным комфортом. И ты к ней вернешься. А я... кажется, я только сейчас осознал — на возврат надеяться глупо. Прежде всего, потому, что некуда, скорее всего, возвращаться. Даже если высоковольтный разряд не превратил меня в опаленную головёшку, я лежу сейчас где-то, под капельницей, ведя жизнь растения.

А ведь для возврата мне нужно повторить то, что произошло тогда, причём, я думаю, важны будут очень многие факторы. Если, конечно, перенос был спонтанным. Если же нет... Мне надо, чтобы таинственным “высшим силам” которым я потребовался в теле юного Поттера, потребовалось вернуть меня назад. Мало реально, и то и другое... Так что... Пора привыкать к мысли, что это теперь моя жизнь, а не мир-по-ту-сторону-экрана, чтобы и с ней не расстаться по-глупости. Не игра, пусть даже смертельно опасная, а жизнь. И теперь меня, меня, а не кого-то еще, зовут Гарри Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил.

А еще, наверное, стоит помянуть Андрея Савичева. Бывшего студента, успевшего пробыть дипломированным инженером-физиком менее суток. И умершего от удара молнии. Он — умер. Я — жив. Я — не он, надо двигаться дальше.

Новая жизнь, великий дар. Со старой памятью, которая — дар ничуть не меньший. Хотя и болит она. По моей саднящей памяти скользнул лучик света. Внезапно я вспомнил один стих. Вообще, как, наверное, большинство мужчин, я отношусь к стихам достаточно равнодушно. Нет, могу под настроение оценить что-нибудь по-настоящему талантливое, но и только. В своё время в душу мне запали всего два стиха. Один Анны Ахматовой, а другой — Марины Цветаевой. Двух сильных женщин с тяжелой судьбой... И сейчас мне вспомнился именно стих Цветаевой. Вспомнился, как если бы прямо перед моими глазами лежал томик её стихов, раскрытый на нужном месте. Захотелось прочитать его, непременно вслух. И, не задумываясь о последствиях, на ломаном и исковерканном русском, к которому глотка и язык этого тела были абсолютно непривычны, я начал громко декламировать:

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала — тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной

И маков набрав букет,

Что звали меня Мариной,

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь — могила,

Что я появлюсь, грозя...

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились...

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед, -

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь,

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

— И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли.

Кому я читал эти нежданные стихи? Себе, наверное. Читал, и душа рвалась на части. Я поминал. Поминал себя, и мне было грустно, а по щекам бежали слёзы. И пусть мне скажут, что я — эгоист, что мне с того. И для меня, отчего-то, очень много значило то, что только что произошло.

— Гарри, что это было? — Гермиона рядом. Откуда? Оглядываюсь, но, слава богу, мы одни. Девочка заглядывает в глаза, во взгляде тревога. — Почему ты плачешь?

— Миона... Не спрашивай. А были это стихи. Русская поэтесса, Марина Цветаева. Хотя, как видишь, с русским у меня не очень-то...

* * *

Гарри грустно улыбнулся. Вообще, Гермиона очень удивилась, увидев его несколько минут назад. Он сидел на подоконнике и водил пальцем по запотевшему стеклу, полностью уйдя в себя. Лицо его в этот момент выглядело, как древняя посмертная маска — красивое и без капли жизни. Потом встал, прошел из стороны в сторону и вновь повернулся к окну, не замечая ничего вокруг. Как знать, может быть, он и окна-то не замечал... Гермиона подошла ближе и увидела, как его мёртвое лицо медленно-медленно оттаивает. Оно стало грустным, но — живым. Показалось даже, что из разрыва туч вынырнул лучик и скользнул по его лицу, как будто погладил, отразившись на миг в зелёных глазах мальчишки. А потом Гарри внезапно заговорил, обращаясь к своему отражению в окне... Хотя, заговорил — это не подходящее слово. То, что он читает стихи, она поняла почти сразу, так же как и то, что язык, на котором он их читает ему не привычен. Но всё это перебивалось чувством, душой, которую он вкладывал, выводя каждую строку. Приблизившись еще, девочка увидела, что беззвучные слезы прочертили две дорожки по щекам Гарри.

Когда мальчик закончил, он застыл неподвижно, напряженный, как струна, до тех пор пока Гермиона его не окликнула. Он, казалось, проснулся, недоуменно огляделся по сторонам, заметил девушку и ответил ей. Если это можно было назвать ответом, конечно. Впрочем, она понимала, что то, чему она стала сейчас свидетелем — сокровенное, личное. А ещё, обожгло, как солнце в начале весны, это его “Миона”. Раньше так её называла только мама... А он, кажется, даже не заметил, как к ней обратился. И именно тогда, окинув его странным взглядом, будто по-новому знакомясь с растрепанным зеленоглазым парнем, девочка приняла одно из самых важных решений в своей жизни.

— А о чём эти стихи? — Медленно спросила девочка. Гарри помолчал, собираясь с мыслями, а потом стал построфно зачитывать перевод, делая паузы на подбор слов для лучшего соответствия смыслу и мелодике стиха. Судя по тому, как он хмурился, сам он не был доволен своей работой, однако Гермионе, всё еще находящейся во власти его прошлой декламации, строки показались глубокими и пробирающими до дна души. Когда он закончил, девочка, не вполне сознавая себя, сказала. — Не грусти! Я буду с тобой.

— Спасибо, Гермиона. Это важно, — ответил мальчик, серьёзно и тепло глядя ей в глаза. — Кстати, как ты здесь оказалась? Неужели случайно?

— Нет, я тебя уже полчаса ищу. Хорошо, портреты согласились направление подсказать, дальше уже сама нашла. Идём скорее, а то на трансфигурацию опоздаем!

* * *

После встречи в коридоре Миона была какой-то странно задумчивой. Впрочем, мне тоже было о чём поразмыслить, поэтому время до обеда пролетело незаметно. Однако, тучи на душе постепенно рассасывались и было понятно, что исток моей тоски так и растаял там, в коридоре четвертого этажа. Погода как будто вторила моей душе — к обеду от дождя не осталось и следа, а свежий ветер с усердием сушил намокшую землю и гонял по небу редкие облака. Большой зал вновь играл диковинными красками из-за разбивавшихся о витражные окна солнечных лучей.

Кажется, Гермиона тоже уже переварила утреннее происшествие, хотя мы это и не обсуждали, по молчаливому согласию. Я напомнил ей про Филча и мы, выловив на выходе из зала близнецов Уизли, спрятались в одном из пустующих классов. Поначалу Фред и Джордж слушали больше из вежливости, но когда узнали о сути проделки, оживились.

Суть проказы сводилась к следующему: зная о нежной любви Филча к его кошке, я предложил подстегнуть взаимность, причём сделать это... не выборочно. В общем, изначальная идея была — вылить на Филча флакон валерьянки. Гермиона возразила, что это приведёт только к тому, что он переоденется. В итоге, после получаса обсуждения, близнецы уважительно пожали мне руку, поцеловали её Гермионе и с оттенком опаски заметили, что мисс Гриффиндорскую Умницу они злить не будут. Никогда. Потому что уважают изобретательность и... опасаются последствий.

Дело в том, что предложение Гермионы, после того, как она выяснила, что близнецам это вполне по силам, выглядело следующим образом: они качественно пропитывают мантию Филча валерьянкой, высушивают, чтобы внешних признаков, кроме запаха, не было, а потом накладывают уменьшающее запах заклинание. Которое будет постепенно слабеть, допуская заметный аромат уже к десяти утра, а к полудню выдохнется совсем. Нетрудно представить, какой популярностью у котов и кошек будет пользоваться столь приятно пахнущий завхоз. Далее, учитывая специфику школы, чего можно в первую очередь ожидать от преподавателей, особенно пока запах не будет заметен людям? Ожидать можно, что они постараются прекратить наложенные на Филча чары “Финитой”. Чары и прекратятся. Сдерживающие запах. После того, как Гермиона объяснила эти несложные, в общем-то, нюансы близнецам, они и начали смотреть на неё с уважением и опаской. В общем, завтрашнее утро обещало пройти под знаком кошки...

* * *

Шутка удалась... не то, чтобы совсем замечательно, но очень неплохо. Всё утро за Филчем со всё нарастающей настойчивостью носились кошачьи замка Хогвартс, а их оказалось немало. Коты, кошки, а может быть и книззлы и иже с ними осаждали школьного завхоза, становясь настойчивее с каждой минутой, пока он, преследуемый шлейфом животных, не налетел в коридоре на профессора Снейпа. Нельзя сказать, что тот был этому рад или что он отличался особенной душевной добротой, однако всё-таки попробовал помочь несчастному сквибу. Финитой. А вот дальше всё пошло не совсем так, как предполагала Гермиона. Обладающий острым нюхом зельевар моментально учуял и не только учуял, а и опознал запах. Как понял и то, что до этого его “придерживало” заклинание. После чего наложил на Филча аналог чар Уизли, только на порядок сильнее, и ехидно посоветовал Аргусу почаще стирать мантию. После чего в своей излюбленной манере развернулся и быстрым шагом направился дальше по своим загадочным Снейповским делам. Хотя, разумеется, это мои домыслы, в изложении троих хаффлпафцев, которые и были свидетелями произошедшего, история звучала совершенно иначе. По их словам, зельевар сбил бедного Филча, потом проклял его, но всё-таки сжалился и расколдовал, а потом отправился дальше творить свои злодеяния. Смешно было просто до ужаса.

А вечером у меня было с ним очередное занятие по зельям...

* * *

— Что ж, мистер Поттер, какие у вас будут пожелания на сегодняшнее занятие? Разумеется, кроме чистки во-о-он тех трех котлов с весьма алхимически активными остатками зелий? — спросил Северус Снейп. Можно сказать, что профессор был сегодня в благодушном настроении, тем более что, несмотря на мнение злопыхателей, чувством юмора он был наделен в полной мере. Хотя, большинство людей и сочли бы его несколько... специфическим. И он оценил шутку близнецов над Филчем. Простота, природа шутки и тонкость расчёта для ученической поделки были выше всяких похвал. Столкнись с Филчем не сам профессор, а кто-то другой, и он бы, пожалуй, долго не мог понять, что же делает не так. Наверняка бы предположил эффект какого-то сложного проклятья или что-то подобное. А то, что в основе эффекта лежала элементарная Valeriána officinális, не имеющая к магии вообще никакого отношения, только делало шутку более изящной. Уж кто-кто, а профессор зельеварения мог это оценить.

— Хм, — мальчишка на минуту задумался, а потом внезапно подскочил, как ужаленный. — А знаете, есть. Вы не могли бы посоветовать мне какое-нибудь зелье-антидот от сыворотки правды? — Взгляд черных глаз профессора буквально впился в студента. Под таким взглядом большинство даже старших учеников Хогвартса била бы крупная дрожь, однако лицо главной знаменитости школы сохранило выражение внимания и заинтересованности. Мастеру зелий до ужаса захотелось применить на парне легилименцию, тем более, что его разум был практически открыт и из-под слабеньких ментальных щитов вырывались отголоски того же интереса и неясной тревоги. Но при этом он встречал взгляд профессора ясным взглядом своих зеленых глаз, не дрогнув. Искушение было сильным, однако какой интерес в игре, если нарушать установленные тобой же правила.

— Поработайте над защитой разума, Поттер. Я ведь не ошибусь, если скажу, что вы знакомы с этим разделом магии? Заметьте, я не спрашиваю, откуда. Ваши щиты пока даже не защищают ваши эмоции от поверхностной легилименции. Хотя, надо признать, мыслей я ваших не вижу... И не увижу, если не попытаюсь скользнуть глубже.

— Я ценю вашу тактичность, учитель. И непременно последую вашему совету. Кстати, вы не будете против заняться со мной ещё и легилименцией?

— Вы настолько доверяете мне, Поттер? Я ведь не буду сдерживаться, а атакую в полную силу, — мальчишка упрямо закусил губу и задумался. А продолжил медленно, как будто обдумывая каждое слово.

— Я доверяю вам, учитель. Хотя, разумеется, я бы предпочёл сохранить содержимое моего разума.

— Теперь я понимаю, почему шляпа определила вас на Гриффиндор. — В кои-то веки совершенно без иронии сказал Снейп. — И, разумеется, у меня есть соблазн воспользоваться вашим доверием. Однако, я всё же воздержусь. Интереснее разгадать ваши секреты, чем вытянуть их из-под ваших хлипких ментальных щитов, — зельевар надолго замолчал. — Есть одно зелье... Оно называется “зельем поверхностных мыслей”. Достаточно сложное, и ингредиенты редкие, но... Поможет нам в наших занятиях. Оно позволяет уберечь память от вторжения. Разумеется, сильному легилименту вроде меня это не бог весть какая преграда, однако даже я её замечу. А вы заметите вторжение в свой разум, сколь бы искусен не был легилимент. Я смогу удержаться на этом рубеже, а вы — получить тренировку в защите от вторжения в сознание. Кроме того, у этого зелья есть еще один плюс, хотя я не совсем уверен, что он вас заинтересует. Блок, который оно создаёт, похож на врождённый, различить их практически невозможно, — снова пауза. — Сейчас, правда, у меня нет необходимых ингредиентов, но в течение недели я их достану. И отчего я вам потакаю? — спросил сам себя зельевар. — Ладно, не важно, — голос его вновь стал ехидным. — в любом случае, готовить зелье будете вы... И если вы сварите его недостаточно хорошо, не надейтесь на моё снисхождение. Я прогуляюсь по всем закромам вашей памяти. Кроме того, — Снейп ухмыльнулся, — зелье защищает только память. Мысли вам придётся научиться контролировать или прятать самому. Если я увижу в них что-то, что мне не понравится, поверьте, последствия не придутся по вкусу уже вам. И научиться вам придётся за ту неделю, что я буду доставать ингредиенты. Теорией мы займемся на следующей отработке.

— Спасибо, учитель. Я очень благодарен вам за согласие наставлять меня в защите разума, — и взгляд, что странно, демонстрирует полную искренность. Уж на то, чтобы понять это, при такого рода контакте вполне хватало фоновой легилименции. И видеть подобную реакцию было... Необычно. Да и не привычно, чего греха таить. Что и говорить, сын Лили Эванс последнее время только и делал, что удивлял мастера зелий. — И всё же, вы не ответили на мой первый вопрос. Есть ли антидот?

— Разумеется, есть, — фыркнул зельевар, продолжая внимательно смотреть в глаза мальчишке. — Даже несколько. Только... Могу я поинтересоваться, зачем вам нужно такое зелье? Вам часто подливают Веритасерум в чай?

— Нет. Однако иметь в запасе подобное зелье гораздо полезнее, чем его не иметь.

— Хм. Правда, — зельевар продолжал контролировать искренность ученика, не разрывая зрительный контакт. — Как правда и то, что это не единственная причина, по которой вы хотите это знать... Впрочем, не буду настаивать. — Зельевар заметно помрачнел. Если с легилименцией еще были вопросы, то с веритасерумом все было более прозаически. — Единственно, у вас действительно есть причины опасаться?

— Моя интуиция, — кусая губы, ответил Поттер.

— И это немало. Хотя это вновь не весь ответ. Ладно, в конце концов, я не ваш отец, чтобы лезть вам в душу, захотите — сами расскажете, — Поттер медленно кивнул. И низко, с уважением, поклонился... — Итак, зелья. Первое, самое простое, это всего лишь достаточно сложный отвар Similitudo veritatis, иначе говоря, правдоподобия. Несмотря на название, это именно антидот. Все варианты волшебной сыворотки правды так или иначе оказывают некое влияние на разум реципиента, подавляя его волю и заставляя правдиво отвечать на заданные вопросы. Некоторые еще запрещают умалчивание. Зелье правдоподобия ослабляет влияние таких зелий, если оно принято до них. Достаточно, чтобы человек, обладающий хотя бы нормальной волей ощущал воздействие сывороток, но был способен ему противостоять. Действует это зелье на индивидуальный срок, примерно от получаса до полутора часов. Причём от дозы его сила зависит слабо, а время действия не зависит вообще, если доза больше некоего минимума. Есть еще настой Защиты разума, одна из функций которого — противодействие сыворотке правды. Оно сильнее, действует дольше, но в целом эффект в плане противодействия очень похож. У меня его нет и приготовить его будет проблематично, сразу предупреждаю. И, наконец, экстракт под названием “Универсальный антидот”. До крайности полезная вещь, после проведения соответствующего ритуала, циркулируя в крови, дает почти полную неограниченную по времени защиту от огромного числа ядов и многих других “не полезных” зелий, в том числе сывороток правды. Плюс, определение того, что именно вам подлили. Правда, от легилименции, в отличие от настоя защиты не дает вообще. Вещь замечательная, бесспорно, но у меня её нет, готовить её очень трудно, а сами вы этот рецепт осилите, с Мерлиновой помощью, года через три. Если будете усердно стараться. Не говоря уже о том, что на ингредиенты вам потребуется тысяч десять галлеонов. Так что из доступных пока — как для приготовления, так и вообще — есть только отвар правдоподобия. Вас он устраивает?

— Думаю, да, — мальчишка задумчиво кивнул. — А как узнать, сколько по времени будет действовать отвар?

— Только на опыте, — пожал плечами Снейп. — Для конкретного человека время может колебаться на минуту-две, не больше.

— Тогда, вынужден задать вам нескромный вопрос. Материал для опыта у вас есть?

— Веритасерум?

— Да.

— Поттер, поправьте меня, если я ошибаюсь, — а глазах зельевара загорелись ироничные огоньки, а уголки губ чуть приподнялись. — Вы ожидаете, что я накачаю вас веритасерумом?

— Вы не ошибаетесь, учитель, — парнишка вернул улыбку. — Только, пара уточнений. По моей просьбе. В качестве эксперимента.

— И всё равно, это незаконно, — мальчишка продолжал смотреть на зельевара и улыбаться. На самом деле, Снейп ничем не рисковал — максимум, что могли ему сделать в такой ситуации, это устроить устный разнос за безответственность. Но он решил чуть сместить акценты. Впрочем, либо неудачно, либо Поттер надеялся, что “незаконность” не слишком притормозит мастера зелий. В целом он был прав, но с чего мальчишка так решил? Или это опять “выстрел наудачу”? Наконец, зельевар со вздохом продолжил. — Чёрт с вами, Поттер. Но учтите, если ваше зелье не подействует, вам же хуже. Несколько вопросов я всё-таки выясню. К тому же, не факт, что у вас вообще получится сегодня сварить антидот.

У мальчишки получилось. Его действие продержалось пятьдесят три минуты, то есть впятеро дольше, чем у глотка из чашки с веритасерумом, а потом он всё-таки честно ответил, что его любимый цвет — синий, а не коричневый. Зельевар все-таки решил сжалиться над парнем и задавал ему по кругу несколько простых не слишком личных вопросов. Очень неплохо для первого раза, сваренное идеально зелье, скорее всего, даст парню продержаться около часа.

Он отдельно обратил внимание парня, что при контакте с легилиментом ему лучше всё равно не врать — либо не договаривать, либо отвечать не совсем на тот вопрос, но так, чтобы разница в ответе не была заметна. Мальчик с уважением выслушал совет зельевара, кивнул и слил остаток зелья в небольшую флягу.

А потом Поттер безропотно отмывал котлы, хотя зельевар и видел, что его глаза безудержно смыкаются. На несколько секунд Северусу даже стало его жаль. Впрочем, он быстро прогнал неуместное чувство. Однако, когда парень уже собирался уходить, а на часах было уже начало первого, зельевар всё-таки совершил пару нехарактерных поступков:

— Поттер. Сомневаюсь, что вам это понадобится, но... держите, — Снейп протянул мальчишке небольшой флакон зелья. — Это зелье поверхностных мыслей. Три порции. Рекомендую потратить одну, чтобы прочувствовать, как оно работает и на сколько его хватает. А остальные две... можете оставить себе, чтобы знать, как выглядит идеальное зелье. Которое на той неделе должны будете приготовить сами.

— Спасибо, учитель, — чувствовалась благодарность, но... приправленная изрядной долей усталости. Поттер почти не стоял на ногах!

— И ещё, Поттер! — зельевар поморщился. — Воспользуйтесь камином в моём кабинете. Боюсь, в вашем состоянии вы можете не дойти до гостиной вашего факультета.

Взглянув на вялого мальчишку, зельевар чертыхнулся и потащил Поттера за собой, за руку и, дойдя до камина и мимоходом бросив в него щепоть порошка и назвав место назначения, вывалился из камина в гостиной башни Годрика. Поддерживаемый под руку Поттер несколько секунд боролся с последствиями перемещения, а потом, благодарно, хотя и заторможенно кивнув зельевару, поплёлся в спальню. Снейп с тревогой смотрел, как худая растрёпанная фигура медленно поднимается по лестнице, пока она скрылась за дверью, затем воровато огляделся и переместился через камин к себе в апартаменты. Совесть зельевара была чиста. И, что гораздо важнее, никто не видел, как он провожает студента... и не заподозрил его в наличии этой самой совести.

* * *

На следующий день я вспомнил о линзах, о которых грешным делом уже успел подзабыть. И попросил Гермиону через родителей узнать о том, какие они бывают и какие проблемы мешают носить их постоянно. Сначала хотел попросить еще достать десяток приличных экземпляров. Если, конечно, они не будут слишком дорого стоить (я мысленно прикинул, сколько у меня осталось денег). Однако потом подумал, что сначала лучше выяснить, какие вообще бывают. Нужная оптическая сила мне известна, остается надеяться, что этого хватит для подбора линз, поскольку уехать я не смогу. Так же я попросил перечислить проблемы, возникающие при их использовании.

Пока суть, да дело, обсудили с близнецами и Мионой шутку над Квиррелом. Идея, выработанная нашим творческим коллективом вновь строилась на психологии, химии и лишь малой толике магии. А дело было так: при входе в класс на Квиррела высыпается громадное перцовое облако, которое еще и благословлено парой заклинаний — приклеивания и, чуть отложенным, иллюзии горения. Какова реакция учеников на горящего преподавателя? В лучшем, для Квиррела, случае — ступор. А вот в худшем, кто-нибудь догадается его “тушить” водой из палочки. А уж как хорошо мокрой коже с перцем.... у-у-у... Можно представить. Вряд ли кто-нибудь из учеников знает чары противодействия прилипанию, а обычная финита уже ничего не сделает. После финиты перец можно смыть той же водой, но... Об этом тоже надо догадаться.

Шутку запланировали на завтра, а пока мы отправились дальше, на уроки. Вечером, сидя в кровати, я принял “зелье поверхностных мыслей” и замерил время его действия. Ощущения были странными — память как будто отдалилась и для того, чтобы вспомнить что-то конкретное, нужно было совершать определенное усилие, хотя общее “знание обстановки” было со мной. То есть, грубо говоря, у меня были все мои чувства, ощущения и предпочтения, но если мне нужно было разобраться в подоплёке этих чувств, приходилось совершать усилие. Впрочем, основная “идея” такого состояния — доброжелательное отношение к Дамблди, угнездилась в сознании достаточно прочно, опять же, на уровне ощущения. И если её специально стараться не осмысливать, следовать ей было довольно просто. Когда по окончании действия зелья я задумался об этом эффекте, меня прошиб холодный пот. Этак ведь можно с помощью зелья заставить человека безотчётно чувствовать, к примеру, дружелюбие к другому человеку. И будет трудно понять почему ты к нему доброжелателен. А потому, следует внимательно анализировать мотивы собственных поступков. Паранойя, конечно... Но, как известно, наличие паранойи не говорит о том, что за вами не следят... С этими мыслями я улегся спать.

Трюк прошел на уроке близнецов. И, в отличие от шутки над Снейпом, с Квиррелом всё прошло как по нотам: раз — в входящего в класс Квиррела выстреливают сразу четыре хлопушки. Два — он “загорается” иллюзией огня. Три - полное остолбенение, на учителя ЗОТИ незамеченным прилипает всё больше порошка перца. Четыре - самые продвинутые студенты бросаются “тушить” профессора. Сам он выходит из ступора и говорит на иллюзию “Finita!” Тушить его прекращают. А вот чесаться он начинает уже сам...

Чего я не ожидал, так это вызова к директору сразу после ужина. Интуиция благим матом вопила, что у меня огромные неприятности, однако не ходить было нельзя. Попрощался с друзьями, постарался, чтобы мою тревогу никто не заметил (хотя Гермиона, по-моему, всё же догадалась). По дороге к кабинету двойного Д, в коридоре без картин я махом выпил из двух фляжек — антидот к сыворотке правды и зелье поверхностных мыслей. Подумал и “на инстинктах” оторвал ма-а-аленький клочок пергамента и спрятал в левом кулаке. Вынул зачем-то из кармана один из ингредиентов, маленький листок папоротника, остался там с последней отработки у Снейпа, тоже спрятал в руке.

* * *

Хм. Поговорили. Разговор ни о чём, как я устроился в Хогвартсе, появились ли у меня друзья, есть ли проблемы, да какие хорошие, да умные были мои родители. Даже дольку лимонную предложил, только я отказался. Гляжу на свою руку. Чёрт! Чёрт! Кусочек листа пергамента накрепко зажат уже в правом кулаке. Вместе с донельзя измятым листочком папоротника, мятым настолько, что он здорово покрасил и размочил соком пергамент. И я не помню, чтобы перекладывал эти вещи из руки в руку. К тому же... я попытался поймать ускользающую мысль. Мало того, что сам разговор не слишком характерен для старика-манипулятора, вернее, тема разговора. Это ладно, старикашка частенько выкидывает странные фокусы. Я не помню странного ощущения “подушки” в сознании. Той, к которой ещё не привык и которую чувствую сейчас — наряду со странной легкой эйфорией. В виде которой мне представляется эффект принятого зелья поверхностных мыслей.

Приплыли... Пи№;ец! Больше всего эффект похож на последствия применения “Obliviate”’а. Вот только интересен масштаб ж;№ы, в которую я угодил. Что из меня вытянул хитрый старик? И чем мне это грозит? Чёрт! Не время! Я и так уже почти минуту стою здесь, хорошо хоть не в видимости директорской гаргульи. Да и портреты ближайшие далеко... Сейчас надо успокоиться и делать “хорошую мину”. Какое счастье, что сейчас отработка у Снейпа... Я взглянул на часы. Кстати, надо торопиться! Опаздываю уже на 5 минут!

Пулей лечу по коридорам, лестницам, едва не спотыкаюсь на исчезающей ступеньке, несусь дальше и наконец влетаю в кабинет зельеварения.

* * *

Взъерошенный больше обычного, бледный Поттер влетел в кабинет зельеварения, захлопнул дверь и едва не налетел на парту. Вопрос Снейпа о том, где был его нерадивый ученик, так и не слетел у него с губ...

— Учитель... Можно вопрос? — выпалил запыхавшийся мальчишка. Зельевар вопросительно поднял бровь. — Вы не знаете способа вернуть уничтоженные заклинанием Obliviate воспоминания? — сказать что зельевар удивился — значит ничего не сказать.

— Есть один способ... Но он дает шансы тем больше, чем меньше прошло времени с момента применения заклинания.

— Зелье? — перебил обычно вежливый ученик.

— Да.

— У вас есть?

— Да.

— Дайте, пожалуйста, — в соответствии с настроением момента Снейп молча прошел в кладовую и вернулся с флаконом зелья.

— Один глоток, — сказал зельевар, ставя зелье перед мальчишкой. Тот поблагодарил кивком, затем быстро хлебнул. Посидел немного с закрытыми глазами... Зельевар понимал его состояние. Если зелье сработало, то в памяти мальчишки сейчас начинают проступать стёртые воспоминания. И чем меньше прошло времени, тем чётче они будут. Поттера начало отпускать, он ощутимо расслаблялся.

— Спасибо! — устало сказал Поттер, глядя в глаза зельевару.

— Как-нибудь прокомментируете?

— Был у Дамблдора. Он напоил меня чаем с какой-то гадостью, вызывающей эйфорию и развязывающей язык, — мальчишка покосился на зельевара, тот кивнул, показывая, что понимает, о чем идет речь. — Помогло то, что я предварительно выпил антидот к сыворотке правды и я мог ограничивать и искажать информацию. Без прямой лжи, — прокомментировал Поттер на вопросительный взгляд Снейпа. — Слава Создателю, кажется старик не узнал ничего особенно важного. Только о моей причастности к шуткам над Филчем и Квиррелом, — парень истерически хихикнул. — Спасибо за помощь. Антидот и зелье поверхностных мыслей оказались очень кстати. Я уж не говорю об этом зелье, — мальчишка кивнул на стоящую перед ним склянку. — Уфффф! — Поттер снова закрыл глаза. Его ощутимо била дрожь. Надо было его отвлечь.

— Признаюсь, ваша шутка над Филчем показалась мне остроумной. Хотя я и думал, что её авторы — близнецы Уизли. Еще удивился, она не совсем в их стиле.

— На самом деле у шутки было несколько авторов. И без близнецов там тоже не обошлось. А без ещё одного человека шутка была бы... куда менее изящной. Моя там была только идея использовать валериану, — мальчишка слабо улыбнулся. — Правда, мы не рассчитывали, что Филч наткнется на кого-то настолько сообразительного. Мы думали, что шутка продержится немного дольше. Кстати, — Поттер хихикнул. — Страху вы там на свидетелей нагнали... Среди хаффлпафцев ходят слухи о том, как вы прокляли бедного завхоза... а потом, видимо, сжалились и всё же сняли проклятие. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным! — мальчишка снова истерически захихикал. Однако бившая его дрожь почти сошла на нет.

— Интересное высказывание. И довольно меткое. Маггловское? — спросил зельевар, приподняв бровь.

— Да. Магглов больше, а потому и интересные мысли у них попадаются чаще. Просто по теории вероятностей. — тут уже пришла очередь зельевара усмехаться.

— А что вы сделали с Квиррелом? — При этом имени Поттер передернул плечами. Уж не догадывается ли он об истинной сути профессора ЗОТИ? Об этом определенно стоило подумать. Мальчишка гораздо смышленее, чем думает директор, поэтому с него станется. Ах, какая всё же жалость, что у зельевара прямой запрет на убийство или выведение из игры Квиррела.

— С ним мы поступили пожестче... Но в том же ключе. Мы взяли смесь едких сортов перца, очень мелко тёртую. Близнецы наложили на неё заклинание прилипания и иллюзию горения человека. Всё это срабатывало после выстрела перцем из хлопушек. Квиррел всегда входит в кабинет первым, на этом мы и сыграли, — Поттер рассказывал устало, но спокойно. — Когда он вошел, то сразу попал в перцовое облако. Перец оседал на него, прилипал и включалась иллюзия горения. Когда люди выходили из ступора, они пытались его потушить, — вновь слабая улыбка. — А как хорошо человеческой коже под слоем мокрого перца.... Вы можете представить сами.

Да уж. Шутка не просто жесткая. Она жестокая. Всё-таки интересно, что Поттер знает о Квирреле?

— Что ж. Остроумно. А потом кто-то всё-таки догадался сказать “Finita!”?

— Да. Но было уже поздно...

— Остроумно... Сейчас профессор находится в больничном крыле и пробудет там, по заявлениям мадам Помфри, как минимум до следующей недели. Всё-таки для нашего колдомедика это не самая... типичная травма. Тем более, профессор настаивает на максимально консервативном лечении и панически боится некоторых процедур... — Зельевар внимательно смотрел на ученика. Тот и бровью не повёл. Что-то определенно знает, паршивец! — А вы не боитесь того, что Квирнус может сделать с шутниками, если узнает, кто они?

— Опасаюсь, — парень помрачнел. — Пожалуй, действительно, это был глупый поступок. Вдвойне глупый оттого, что привлек внимание... Теперь придется иметь дело с последствиями.

— Рад, что вы это понимаете. Однако, каким бы не был поступок не был, когда он уже совершен, нужно воспользоваться всеми возможностями извлечь из него пользу.

— Пожалуй, вы правы, учитель, — задумчиво ответил Поттер. — Нужно с толком использовать появившееся время, — Снейп молча кивнул.

— И для начала, я полагаю, вам будет интересно узнать, что то зелье, которым вы воспользовались сегодня для преодоления последствий от заклинания забвения так же способно на короткое время, в пределах нескольких часов, защитить от этого заклинания. То есть вы почувствуете легкую дезориентацию... И только. Никаких воспоминаний вы при этом не лишитесь. А еще интереснее вам будет узнать, что приготовить его вам вполне по силам, если вы, конечно, будете предельно внимательны. А у меня найдутся все необходимые ингредиенты, — На самом деле, у зельевара нашелся бы и достаточный запас этого полезного зелья, однако сейчас ему нужно было занять мальчишку. Причем так, чтобы у него не осталось сил на посторонние размышления...

Поттер, как ни странно, достаточно быстро пришел в себя и включился в работу. Понаблюдав немного за процессом приготовления, Снейп хмыкнул и ушел в кабинет. Ему нужно было обдумать ситуацию, да и мальчишке лучше немного побыть одному... Мда. Поттер невольно вызывал уважение. Всё-таки то, что он не сломался в такой ситуации — дорогого стоит. Да, пусть Поттер подозревал, что Дамблдор отнюдь не добрый полусумасшедший старичок, но такого он от него, похоже, не ждал. И ведь когда понял, что произошло (а ведь понял, что само по себе немало!) не закатил истерику и начал носиться по замку, а спокойно (ну, почти...) пришел к нему, Снейпу. Значит, доверяет. По крайней мере, намного больше, чем тому же Дамблдору. Странное ощущение... ответственности? Снейп покачал головой. Но всё же, поведение Дамблдора настораживало, мягко говоря. Да, Поттер повёл себя иначе, чем предполагал директор. И чем ожидал он, Северус. Но... это повод обрабатывать одиннадцатилетнего ребенка сначала зельем сладостного доверия, а потом и вовсе заклинанием забвения? Да еще и поверхностной легилименцией наверняка пользовался...

Предпринять что-то против Дамблдора Снейп не мог. Как не удивлялись члены ОД безграничному доверию Альбуса к зельевару, еще сильнее они бы удивились, узнав, на каком ритуале темной магии оно основано... Снейп передернулся. Влюбленный дурак! Только этим можно объяснить, что он пошел на такое. И теперь любое действие против Альбуса Дамблдора он мог выполнить не иначе, как по его, Дамблдора, прямому приказу. Впрочем... Змеиная улыбка скользнула по лицу слизеринского декана. Он мог помочь кому-то. Не против, а за. Из лаборатории донесся звук приглушенного взрыва и когда обеспокоенный зельевар вбежал туда, он увидел слегка ошарашенного Поттера с подкопченным лицом, стоящего перед небольшим котелком. Рядом, в котелке побольше остывало неплохо приготовленное зелье стойкой памяти. То самое, которое должен был сварить нерадивый студиозус.

— Что здесь произошло, Поттер? — голосом Снейпа можно было заморозить средних размеров озеро.

— Учитель, я идиот!

— Очень самокритично, — хмыкнул зельевар, приходя в себя. — И всё-таки я жду ответа.

— Понимаете, учитель... Мои чувства показали мне, что вместо порошка из шкуры алиера в этом зелье удобнее использовать комбинацию лунной пыли и толчёный рог единорога. Правда, в интуиции была какая-то неуверенность... Но так зелье должно было дойти до готовности чуть быстрее и, вроде бы, стать эффективнее...

— Однако вы забыли, что лунная пыль в присутствии корня хугувера становится весьма чувствительна к температуре зелья. И вы его перегрели, — зельевар покачал головой. — Черт с вами, Поттер. Вы сами понимаете глубину своей умственной неполноценности, — Снейп тяжело вздохнул. — Впредь, пожалуйста, ставьте меня в известность о своих экспериментах до того, как их производите, а не после. По крайней мере, до тех пор, пока мне не удастся привить вам достаточную осторожность. А сейчас... — зельевар взмахнул палочкой, убирая последствия неудачного эксперимента из котла невербальным эванеско и продолжил, кивнув на результат варки зелья по рецепту. — Забирайте свою ученическую поделку и марш спать. Вы на ногах еле держитесь!

Поттер молча поклонился, перелил зелье и поплёлся на выход. Зельевар посмотрел на него с сомнением, но потом решил, что дойти тот всё-таки дойдет без особенных проблем. И поймал себя на мысли о том, что впервые за десять лет искренне о ком-то беспокоится...

* * *

Удивительно! Кто бы (и я в том числе) мог подумать, что Снейп окажется для меня спасителем и защитником в Хогвартсе. Практически феей-крестной! И говорю без малейшей иронии. Если бы не помощь Снейпа, меня бы сегодня раскололи. И сидел бы я сейчас в кабинете директора, как тупой истукан, а старикашка лопатил бы мои воспоминания. А после этого Imperius! — это лучшее, что могло меня ожидать. А может быть, какое-нибудь качественное промывание мозгов и стирание личности. Нет, может, всё это меня еще ждет... Если и дальше буду подставляться, так наверняка! Но роль Снейпа переоценить трудно. Именно благодаря его помощи я до сих пор всего лишь на грани провала. А сам? Многому ли полезному непосредственно для выживания я успел научиться? Многому ли я вообще успел научиться? Времени нет? Устаю? Настроение не для дополнительных занятий? Пора брать себя в руки и прекращать выдумывать отговорки. Уже понятно, что не заинтересовать основных действующих лиц у меня не получилось. А значит, нужно постараться и работать максимально эффективно, а не списывать свою лень на маскировку. Мне надо стать сильнее. Во всех основных направлениях. Чары, трансфигурация, боевая магия (к чёрту стыдливое “ЗОТИ”!). Зелья, алхимия. Не обязательно “лучшим” по показателям, мне просто нужно взять всё, что преподаётся и еще десять раз по столько за счет самообучения. В конце концов, я студент и привык совсем к другим нагрузкам! А то я непозволительно расслабился. Еще было бы неплохо придумать способ нейтрализовать Дамблдора... Но надежды на это мало. Поэтому надо, как минимум, не слишком выбиваться из роли. А то сейчас я, действительно, держусь только благодаря помощи Снейпа.

А сейчас — спать... Подушка ждет меня...

Закончено 11 января 2012

Редакция 11 января 2012