Мы стоим посреди разрушенного Хогсмита. Я — прямо напротив него. В его глазах страх, а в моих, видимо, похоть. Потому что он пятится все дальше и дальше от меня, но я не могу позволить ему снова сбежать. И я резко хватаю его и прижимаю к себе.
— Пусти меня, пусти, пусти! — кричит Драко Малфой, пытаясь вырваться из моих рук. Не получается: я лишь еще сильнее сильнее сжимаю его плечи, притягивая к себе. — Кто ты такой и что вообще делаешь? Я не понимаю, зачем…
Как же мне надоел этот вздорный мальчишка! До зубного скрежета, до сжатых кулаков, буквально до нервного тика. Он такой же высокомерный и фальшивый, как и его папаша. Между ними есть лишь одно отличие: Люциуса Малфоя я не хочу в эту самую секунду бросить на пол и оттрахать до потери пульса.
Люциус Малфой не молит меня остановиться, когда я резко дергаю на себя его рубашку. Так, что отлетает половина пуговиц.
Люциус Малфой не смотрит на меня заплаканными от страха глазами.
Люциус Малфой не бьет меня кулаком по лицу, надеясь вырваться и сбежать.
Все это делает его сын, Драко. И всё это еще больше раззадоривает мое желание.
— Скабиор, меня зовут Скабиор, — шепчу я ему на ухо, и он дергается, чувствуя мое дыхание. — Ты же слышал обо мне, да, Драко?
Слышал, конечно, слышал. Я замечаю это по его глазам, чувствую по дрогнувшему голосу.
— Помощник Грейбэка?
— Именно, — и он дрожит еще больше.
Да-да, моя слава бежит впереди меня. Жестокий, безжалостный убийца, лучшая ищейка в отряде Воландеморта. Умен, холоден, расчетлив. Кажется, именно так меня характеризуют в ближнем кругу. Впрочем, сам я в него не вхожу, да и не стремлюсь к этому. Стать одним из жалких прихвостней, которые даже не в силах противостоять его прихотям — что может быть ужасней?
— Что вы хотите от меня? — шепчет он, пряча глаза.
— Тебя, — и я набрасываюсь на него. На эту ночь он — моя жертва, моя желанная добыча. Я искал его, я шел за ним по пятам. И, наконец, догнал.
Стены вокруг нас крошатся как будто с тихим стоном — или же это стонет он? На нас сыплются мелкие камни, но все это пустяк по сравнению с тем, что сейчас чувствую я. Я падаю, я не чувствую под собой земли, я рассыпаюсь на куски, вторгаясь в это юношеское, еще такое неподатливое тело.
Он кричит от боли, а я — от заполняющего все мое существо восторга. По его лицу катятся чистые, кристальные слезы, а я уже давно разучился плакать. Впрочем, если бы я умел, то я бы заплакал сейчас.
Он отползает как можно дальше от меня, подбирает с пола рубашку и пытается попасть трясущимися руками в рукава, а мне хочется отобрать эту тряпку и сказать ему, насколько же он совершенен, идеален в своей наготе. Он силится встать, и это удается ему, правда, не с первой попытки. А мне хочется снова завалить его на пол.
Жестокость давно въелась в мою кровь. Ее уже не выведешь, она — мое второе я, мое альтер-эго.
И мне хочется снова причинить ему боль, потому что только боль способна подчинить одного человека другому. Она — ключ к любым взаимоотношениям. Так учили меня, и так я научу его.
— Мой, — какой-то полузвериный рык срывается с моих губ, и я бросаюсь следом за ним, ведь этот глупый мальчишка пытается убежать от меня на нетвердых ногах.
«Не дать уйти, не дать скрыться», — бьется единственная мысль у меня в голове. Она сводит меня с ума.
— Скабиор, — слышу я голос Грейбэка, — я уже обыскался тебя.
Я резко оборачиваюсь. Так и есть — оборотень и вся его шайка уже здесь.
— У нас новое задание: убить всех предателей, — и он начинает перечислять, кого именно. Мой слух выхватывает лишь одно имя.
Драко Малфой.
— Мой, — снова рычу я яростно и мчусь изо всех сил. Я отыщу его — по следам, по запаху, по крови. Я отыщу его.
* * *
Мост падает, и последнее, что я вижу перед смертью — его глаза. В них — ужас и паника, в них — боль и страх.
— Мой, — кричу я из последних сил. И падаю, падаю в пропасть, не успев сказать, что моя пропасть — это только он.
Vova
