Грани добра и зла

Лето в этом году выдалось переменчивым: то стояла невероятная жара, то шли проливные дожди. Поэтому Петунья Дурсль очень боялась за столь любимый ею сад. Стоя на крылечке, она ревностно наблюдала, как ее нелюбимый племянник избавляется от сорняков, заполонивших клумбы за прошлую дождливую неделю.

— Мальчишка, ты совершенно разучился работать в своей идиотской школе или ослеп окончательно! — гневно закричала она, увидев, что вместо полыни он выдергивает еще не распустившиеся гладиолусы.

Гарри с ненавистью посмотрел на тетю, но промолчал и продолжил работать. Последний выпад против родственников закончился тем, что дядя Вернон жестоко избил его ремнем. Такое случилось впервые после поступления Гарри в школу, но повторения он не хотел. Жизнь в доме Дурслей стала для него в последнее время просто невыносимой.

До родственников наконец-то дошло, что маги не собираются приходить на выручку ненавистному племяннику. Даже крестный Поттера, сбежавший преступник и, по всей видимости, маньяк, не показывался на Тисовой улице.

Гарри последнее время тоже начинал думать, что о нем все забыли. На письма, которые он посылал друзьям, Сириусу и Дамблдору, прося последнего забрать его от Дурслей, Гарри не получил ответа. А он как никогда раньше нуждался в поддержке и ободрении. Ведь совсем недавно на его глазах умер Седрик Диггори. Гарри не мог смириться с этой смертью и винил себя в ней.

Кроме того, ему было откровенно страшно. Возродившийся на кладбище Волдеморт недвусмысленно дал понять, что видит в Гарри врага. Да и директор намекал Поттеру, что именно ему предстоит сразиться с темным магом. Поэтому Гарри ждал от Дамблдора не только избавления от Дурслей, но и предложения обучать его боевой магии, но пока даже такие просьбы оставались без ответа.

Было и еще кое-что, заставлявшее Поттера нервничать. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Пару раз за прошедшие две недели он видел в Литтл-Уингинге Пожирателей смерти, а три дня назад на столе в его комнате откуда ни возьмись появилась книга по чарам. Впрочем, ее появление Гарри списал на то, что к нему тайно приходил посланник директора. Содержание книги не позволяло предположить визит приспешника Волдеморта: чары были светлыми. Но визитер не оставил никаких весточек о том, что творится в магическом мире и даже не подписался, и Гарри это очень не нравилось.

— Ты будешь шевелиться? — вырвал Поттера из раздумий сердитый окрик тети Петуньи.

Гарри встрепенулся и продолжил ненавистную прополку, но вскоре был вынужден разогнуться. Время клонилось к вечеру, а он начал работать в саду с утра, и теперь у него ломило все мышцы.

— Опять встал?! — крикнула тетя. — Погоди, вот вернется Вернон, я ему скажу, что ты абсолютно меня не слушаешься, и он тебя накажет.

Но даже эта угроза не заставила Гарри пошевелиться. В конце концов, если тетя захочет пожаловаться, то совершенно не важно, послушается ли он ее сейчас. Сколько раз в детстве до Хогвартса его били, лишали еды и запирали в чулане абсолютно без повода лишь потому, что у Дурслей было плохое настроение.

Тетя Петунья посмотрела на часы и вдруг смилостивилась.

— Ладно, мальчишка, я не могу вечно тебя контролировать, а оставлять мои клумбы без присмотра не желаю. Поэтому марш в дом, в свою комнату, да приберись там. И не смей выходить, пока тебя не позовут.

Гарри с радостью выполнил требование. Все-таки в его спальню родственники лишний раз не заглядывали, а значит, он сможет растянуться на кровати и отдохнуть.

* * *

Приняв душ и переодевшись, Гарри растянулся на своей кровати поверх покрывала и мгновенно уснул. Разбудил его грохот резко открывшейся двери. Поттер мгновенно вскочил на ноги и на всякий случай вытащил палочку. Дурслям ломать двери было незачем, а значит…

На пороге стоял Северус Снейп. Если честно, Гарри не знал, к какой категории отнести этого человека. С одной стороны, зельевар был Пожирателем смерти и носил черную метку, но с другой — Дамблдор доверял ему. Да и события в больничном крыле подтверждали, что Снейп не поддерживает Волдеморта. Обдумав, Гарри опустил палочку.

— Поттер, почему у вас на окнах решетки, а двери заперты снаружи? — вместо приветствия спросил Снейп.

— Решетки остались со второго курса, когда Дурсли хотели не отпустить меня в Хогвартс, а дверь они запирают потому, что боятся и ненавидят меня, — откровенно ответил Гарри.

— Странно, — протянул зельевар. — Петунья — сестра вашей матери. Вы должны быть счастливы в этом доме.

В этой фразе звучало такое искреннее недоумение, и она выглядела настолько человечной в устах ненавидящего его мужчины, что Гарри фыркнул, удивившись такой реакции.

— С чего вы взяли, сэр? Дурсли боятся волшебства и ненавидят меня с детства. До Хогвартса я вообще жил в чулане, — сообщил он весело, забыв, кто перед ним.

Но ни гневной отповеди, ни крика не последовало. Снейп только хмыкнул и произнес, словно рассуждая вслух:

— Оказывается, он сказал правду, а я не поверил.

Гарри хотел спросить, кто этот таинственный "он", но не решился.

— Впрочем, — опомнился зельевар, — я приехал вовсе не для того, чтобы выяснить, как вы живете, Поттер. Можно сказать, что ваше проживание здесь закончено, и вряд ли вы вернетесь к Дурслям даже следующим летом. Оказалось, что этот дом не так уж надежен, и Дамблдор нашел для вас более защищенное место. Так что, Поттер, я даю вам пятнадцать минут на сборы, затем забираю вашу палочку, и мы отсюда уходим.

— Зачем мне отдавать палочку? — возмутился Гарри. — Она всегда должна быть при мне.

— Во-первых, Поттер, вы несовершеннолетний и колдовать вам на каникулах все равно нельзя, а во-вторых, это приказ Дамблдора, и он не обсуждается. Если вы намерены со мной спорить, я просто отберу ее силой.

"Все-таки, он невыносим", — подумал Гарри. Пару минут он размышлял о том, стоит ли препираться с зельеваром, но, вспомнив "радушный" прием, оказанный ему родственниками, решил, что из двух зол выбирают меньшее. И вообще, Дамблдору видней.

— Не стойте столбом, собирайтесь! — напомнил о себе мастер зелий. — Если вы не управитесь в положенный срок, то придется мне вам помочь. И поверьте, Поттер, вам это не понравится, а я еще назначу вам отработку, так сказать, авансом.

"Все же я его ненавижу", — решил Гарри, начиная собирать вещи. Снейп постоял на пороге пару минут, наблюдая за ним, и вышел.

"Надо же, он тактичней тети Петуньи и умеет быть обходительным", — подумал Поттер, усмехнувшись собственной мысли.

* * *

Вещей у Гарри было мало, и сборы не заняли много времени. Не дожидаясь, пока Снейп придет за ним, он переоделся, взял чемодан и сам спустился вниз. Снейп стоял в маленькой прихожей Дурслей с брезгливым выражением на лице, а родственнички пребывали в полном шоке. Они столпились в проеме кухни все втроем и с ужасом взирали на зельевара.

"Похоже, Снейп познакомил их с собой", — ухмыльнулся про себя Гарри и даже испытал нечто сродни благодарности. Впрочем, это продолжалось недолго, потому как Снейп перевел взгляд на него и возмутился:

— Во что вы вырядились, Поттер? Я собираюсь доставить вас в приличное место.

Гарри с раздражением посмотрел на него, а потом оглядел себя — на нем были новые джинсы и футболка, которые он купил прошлым летом в Косом переулке.

— Чем вам не угодила моя одежда?

— Маги, Поттер, будет вам известно, не носят такое. Потрудитесь надеть мантию.

Уделять внимание таким мелочам! Если честно, Гарри не слишком привык к мантиям за четыре года, считал эту одежду неудобной и не понимал, зачем на каникулах так одеваться. Будь на месте Снейпа другой человек, услышал бы о себе многое, но подобные перепалки с зельеваром грозили большими неприятностями. Поэтому Гарри в сердцах рванул застежку чемодана и вытащил оттуда одну из рабочих мантий.

— Надеюсь, — прошипел он, — этого достаточно, или я должен был вырядиться в парадную мантию?

— С вас, Поттер, и этого хватит, — холодно сообщил Снейп. — Вы готовы? Я утомился от этого дома. Подойдите ко мне.

Он вытащил из своей мантии инкрустированное пресс-папье и предложил Гарри дотронуться до него. Портал сработал мгновенно: рывок в животе, мир завертелся, и они со Снейпом оказались перед великолепным замком. Пару минут Поттер любовался им, а потом перевел взгляд на входные двери. На пороге в парадной мантии, опершись на свою знаменитую трость с набалдашником в виде головы змеи, стоял Люциус Малфой.

— Куда ты привез меня, Снейп?! — заорал Гарри, ища в кармане мантии свою волшебную палочку. Палочки, естественно, не было.

— Добро пожаловать, мистер Поттер. Я безмерно рад приветствовать вас в своем замке, — с достоинством сказал Малфой.

Не обращая внимания на мерзкого лицемера, Гарри продолжил возмущаться Снейпом:

— Я всегда знал, что ты двуличный гад, а теперь убедился в этом. Что, решил сдать меня Волдеморту?

— Во-первых, Поттер, сбавьте тон и вспомните о субординации, — холодно заметил Снейп. — Во-вторых, вы видите здесь Темного Лорда?

При произнесении последней фразы в его голосе появилось ехидство, а брови взлетели вверх, выказывая изумление.

— Какая разница! — парировал Гарри. — Малфой — его прихвостень. Я здесь не останусь ни минуты!

— Боюсь вас разочаровать, мистер Поттер, — подчеркнуто вежливо произнес Малфой, — но вам придется воспользоваться моим гостеприимством. Уверяю вас, в этом замке вам ничего не угрожает. Я предложил свою помощь Дамблдору, желающему обезопасить вас, и он с радостью согласился.

— Я не верю твоим словам, подонок, — кипя от бешенства, прошипел Гарри. — Всем известно, что ты умеешь врать, не краснея.

Он перевел взгляд на Снейпа и приказал:

— Отдайте немедленно мою палочку и верните меня к Дурслям!

— Поттер, вам явно требуются уроки хорошего тона, — сообщил ему Снейп, не повышая голоса. — Конечно, я понимаю теперь, что взять их вам было не у кого, но, надеюсь, Люциусу удастся исправить этот пробел в вашем воспитании.

Ужасно хотелось кинуться на зельевара с кулаками, но когда имеешь дело с волшебником, это не выход. Поэтому Гарри несколько растерялся. Продолжать сотрясать воздух криками было бессмысленно. Как покинуть замок Малфоев без посторонней помощи, тоже пока непонятно. И тут появился Дамблдор.

— Сэр! — обрадовался ему Гарри. — Вы пришли за мной? Снейп явно ошибся адресом.

В последней фразе было столько яда, что позавидовал бы упомянутый профессор зельеварения. Однако директор не обратил на яд никакого внимания и сказал, доброжелательно улыбаясь:

— Мой мальчик, не стоит так горячиться. Малфой-менор теперь для тебя стал очень надежным местом, так как его хозяин пересмотрел свои взгляды. Я доверяю Люциусу Малфою.

Гарри снова начал злиться.

— Нельзя быть таким доверчивым, директор, — сообщил он Дамблдору. — Малфой привык врать всем без разбора.

— Гарри, Гарри, — вздохнул собеседник, — ты считаешь меня настолько наивным? Неужели ты думаешь, что моё доверие не имеет под собой веских оснований?

Гарри фыркнул, но спорить не стал. В конце концов, Дамблдор мог верить хоть Волдеморту, но это еще не значит, что Гарри обязан поступать также. Сейчас его больше волновал вопрос, как донести до директора, что он не собирается здесь оставаться. Гарри подошел ближе к директору и заговорил, понизив голос:

— Сэр, неужели нет другого безопасного места, где бы я мог провести остаток лета? Понимаете, я не выношу старшего Малфоя, а младшего и вовсе ненавижу. Как я буду жить у них в замке? Тем более, эта ненависть взаимна.

— Мой мальчик, тебе не за что ненавидеть Люциуса, а Драко... Уверен, ты преувеличиваешь. Ну какая между вами ненависть? Вы очень молоды. Соперничество, не более.

— Вы не понимаете! — сердито воскликнул Гарри.

Директор положил на его плечо руку и слегка сжал.

— Гарри, ты справишься. Я верю в тебя. Давай не будем больше спорить, — попросил он с воистину отеческой заботой в голосе и сразу после этих слов аппарировал.

Поттер был ошеломлен до глубины души поступком старого мага.

"Почему он всегда меня игнорирует?" — подумал Гарри в бешенстве и, не сдержавшись, прошипел вслух:

— Ненавижу!

Ему показалось, а может, это и было на самом деле, что он услышал дружное фырканье Снейпа и Малфоя.

— Что ж, мистер Поттер, — холодно произнес Люциус, — теперь вы соблаговолите проследовать внутрь?

Гарри хмуро глянул на него и молча шагнул к двери — Дамблдор не оставил ему другого выбора.

Едва Гарри вошел в холл вслед за Малфоем, перед ними появился домовой эльф, на котором была надета зеленая тога, заколотая серебряной пряжкой в виде змеи, свернувшейся клубком.

— Риппи к вашим услугам, хозяин, — низко кланяясь, пискнул домовик.

Вспомнив своего приятеля Добби, Гарри удивился, что домовик Малфоя прилично одет. Помнится, Добби носил какую-то драную наволочку, а его руки были перебинтованы. На этом же эльфе не было ни царапины.

— Принарядили к моему визиту? — ядовито осведомился Гарри у Малфоя, кивая на домовика.

— Не имел такой необходимости, мистер Поттер. В моем замке нет оборванцев, — не менее ядовито сообщил тот.

— А Добби?

— Разговор о Добби мы отложим, если не возражаете. А сейчас вам лучше пройти за Риппи в комнату, где вы будете жить. Ваши вещи уже там. Когда вы их разложите, эльф проводит вас в мой кабинет. Во избежание недоразумений, Поттер, не советую гулять по замку в одиночестве.

— Я так и знал, — сердито откликнулся Гарри. — Небось вы меня еще и запрете.

— Вовсе нет. Вы не пленник. И если вам угодно заблудиться, то вас никто не задерживает. Только помните, что замок весьма велик, а охранная магия пока не подстроена под вас. Вы вполне вольны покинуть комнату без сопровождения, но смею заметить, что прогулка может растянуться на сутки и больше, в зависимости от того, куда вы забредете.

Малфой говорил на удивление доброжелательным тоном, но его невозмутимость приводила в бешенство. Не говоря уж о том, что в его объяснении Гарри выглядел настоящим идиотом, который готов совать свой нос куда угодно и без разбора.

Не зная, как выйти из этой двусмысленной ситуации и не выставить при этом себя скандалистом, он молча пошел за эльфом, чувствуя, что уже второй раз за короткий срок потерпел поражение в перепалке с Малфоем.

"Похоже, мне придется помалкивать или находить более четкие формулировки в разговорах с этим гадом", — подумал Гарри с раздражением. Он очень не любил, когда его считали дураком.

Комната, в которую привел его эльф, была не вычурна и очень удобна. К счастью, гостеприимство не дошло до гриффиндорских расцветок, которые Поттера давно утомляли. Порадовало и то, что апартаменты включали в себя не только спальню, но и ванную с туалетом. Гарри не очень-то хотелось разгуливать по замку Малфоев в халате и пижаме, а переодеваться в мантию сразу после мытья, как в Хогвартсе, было очень некомфортно.

Быстро разобрав вещи, Гарри, вслед за Риппи, прошел в кабинет Люциуса. Тот сидел за письменным столом и что-то писал. Увидев вошедшего, хозяин отложил перо и пригласил его сесть. Великосветская чопорность старшего Малфоя изрядно бесила. Но, что бы ни думал по этому поводу Снейп, Дурсли крепко вбили в племянника азы этикета, и спорить по таким пустякам он не смел.

— Надеюсь, вы хорошо устроились, мистер Поттер? — осведомился Люциус.

— Да, — выдавил Гарри. Безумно хотелось послать радушного хозяина к чёрту.

Малфой быстро глянул на него с непонятным выражением лица. С изумлением, дошло до Гарри, и он едва не заскрипел зубами. Подонок явно ждал, что Поттер опять разорется, выставляя себя психованным сопляком.

"Такого удовольствия я ему не доставлю", — подумал Гарри, инстинктивно выпрямляя спину.

— Что вы от меня хотели? — спросил он Люциуса как можно более высокомерно.

Еще один странный взгляд.

— Уж не вознамерились ли вы, мистер Поттер, здесь отдохнуть? Увы, Дамблдор ждет иного. Ему важно, чтобы вы освоили некоторые разделы магии в более углубленном виде. Поэтому я собираюсь изложить сейчас примерный план ваших занятий.

Гарри в который раз за короткий срок захотелось поскандалить. "Вознамерился отдохнуть", подумать только! Тоже мне, дом отдыха! Да лучше вкалывать у Дурслей, чем отдыхать в этом змеином логове!

— Я не стану расписывать ваш день по минутам, но большую часть времени вам придётся заниматься. В том числе — традиционными магическими дисциплинами, которые вам, как "Избранному", необходимо знать в совершенстве, — вещал Люциус.

— Можно подумать, вы в самом деле хотите именно того, о чем говорите, — не сдержался Гарри. — Был бы я более легковерным, то заслушался бы. Но я знаю, что вы врете.

— Ложь мне несвойственна, мистер Поттер, — спокойно сказал Малфой.

— Не смешите меня! Если бы вы говорили правду, то сели бы в Азкабан еще тогда, когда ваш хозяин исчез. Но вы до сих пор на свободе и продолжаете при этом лизать ему задницу.

На скулах Малфоя выступили красные пятна, но он сдержал гнев и сказал ледяным тоном:

— Во-первых, я попросил бы вас не выражаться столь вульгарно. Вы не площадной пропойца, а представитель древнего магического и очень образованного рода. Я весьма советую вам не позорить свою фамилию!

При этих словах скулы Гарри тоже покраснели, но не от злости, а от стыда. Малфой удовлетворенно кивнул и продолжил свою отповедь:

— Во-вторых, я настоятельно требую не называть Темного Лорда моим хозяином. Малфои никогда не были слугами. Вы вправе думать что угодно, но я был соратником Лорда, а не его рабом.

— А как же метка? — ехидно осведомился Гарри. — Что это, как не клеймо?

— Я бы назвал иначе. Но, признаться, вид знака мне не слишком приятен. Если вам интересно, Темный Лорд тоже им недоволен и собирается это исправить...

— Мне не интересно, — перебил Гарри.

— Никогда не перебивайте старших, да и любых собеседников. Дождитесь окончания фразы, а затем выскажите собственное мнение, — назидательно произнес Малфой.

Промолчать стоило большого труда, но Гарри справился.

— Что же до тёмной метки, — спокойно продолжил хозяин кабинета, — то она представляет собой довольно надежный и быстрый способ связи. Темный Лорд вызывает Пожирателей смерти, и они аппарируют к нему, не рискуя привести за собой хвост. Метка Лорда намного эффективней, чем метка Ордена Феникса, которая, впрочем, тоже недурна.

— Что еще за хрень такая? — удивился Гарри.

Малфой поморщился:

— Я вас умоляю, Поттер! Не уподобляйтесь уличной шпане из магловского квартала! И будьте любезны уточнить суть вашего вопроса.

И Гарри снова стало стыдно.

— О каком Ордене Феникса идет речь?

— Как?.. Вы не в курсе? — изумился Люциус, и его удивление, как ни странно, казалось искренним.

Поттер помотал головой, почему-то уверенный в том, что ответ ему не понравится. Предчувствия его, разумеется, не обманули.

— Немыслимо… Кому, как не вам, располагать информацией об Ордене? Более того, мне казалось, что вы уже имеете его знак на своей лодыжке.

— Объясните нормально, — едва дождавшись окончания фразы, сердито сказал Гарри. — Я впервые от вас услышал это название. Но уверяю, я бы не принял метку ни от кого.

— Не знаю, не знаю, — сказал Малфой, омерзительно растягивая слова. — Дамблдор умеет убеждать.

— Дамблдор? При чем тут он?

— Директор Хогвартса является руководителем и создателем Ордена Феникса, основная задача которого — борьба с Тёмным Лордом, — пояснил Люциус.

Гарри испытал обиду и злость на Дамблдора, который скрыл от него существование такой организации. Действительно, кому, как не ему, присутствовавшему при возрождении Волдеморта, было знать об этом.

"Почему директор держит меня за младенца?" — с раздражением подумал Гарри. Однако выказать перед Малфоем недовольство действиями Дамблдора сильно походило на предательство. К тому же, он не до конца верил словам аристократа — и высказал это недоверие в довольно грубой форме:

— Вы лжете. Я охотно верю в существование Ордена, противостоящего Пожирателям, но никакой метки и быть не может!

— Отчего же? — поинтересовался Люциус, не обращая внимания на его грубость.

— Да оттого же, что любые метки — знак подчинения! А Дамблдор, в отличие от вашего Волдеморта, видит в своих соратниках друзей. И не надо убеждать меня, что Волдеморт поступает аналогично. Я прекрасно видел на кладбище, как он общался с Пожирателями, и это вовсе не было похоже на общение с друзьями. Он вел себя с вами, как со слугами.

— Вы объединяете вместе две достаточно разные темы. Сцена на кладбище не имеет отношения к природе черной метки. Она вообще стоит особняком, и я бы не хотел сейчас ее затрагивать. Позвольте мне завершить разговор о метке и вернуться к вашему расписанию.

"Просто нечем крыть", — подумал Гарри, добавляя к копившемуся раздражению ещё одну каплю. На самом деле Малфой повернул всё так, что снова вышел победителем в необъявленном споре, и это было отвратительно.

— Хорошо, — мрачно сказал Поттер. — Что там с этой меткой?

— Черная метка, как и метка Ордена, имеющая вид красного феникса, не более, чем средство связи и символ принадлежности к определенному кругу. Взгляните, к примеру, на этот перстень, — Люциус предъявил Гарри свою правую руку, на безымянном пальце которой красовалась печатка с гравировкой в виде извивающейся змеи. — Владелец подобной вещи без сомнений происходит из семьи высшего света Великобритании. Разумеется, я говорю о магическом мире. Так и черная метка — связь и знак отличия, но не клеймо. Теперь о ваших занятиях. Как вы уже слышали, нам не обойтись без традиционных магических дисциплин: Чары, ЗОТИ, Трансфигурация и Зельеварение. Возможно, последний предмет не так важен для дуэлей, но необходим поистине умелому магу. Далее... Так как династия Поттеров является довольно древней, вы обязаны соответствовать своему положению в высшем свете.

Гарри мысленно застонал. Малфой, конечно, говорил об этикете, и вот с этикетом-то у Поттера был полный порядок. Правда, Дурсли с таким остервенением вколачивали в него хорошие манеры, что добились обратного эффекта. Оказываясь вне дома родственников, он с наслаждением чавкал и разговаривал с набитым ртом, с удовольствием хамил и перебивал старших, не выбирая выражений. Но сейчас Малфой поставил его перед дилеммой — сопротивляться обучению, нарочито выказывая свое неумение вести себя, или молча согласиться и поразить учителя безупречной воспитанностью. Как бы Гарри ни хотелось выбрать первый вариант, он понимал, что должен предпочесть второй. Старший Малфой изведет его ехидными замечаниями, но, если честно, перенять от него великосветские повадки будет совсем неплохо. Осталось выяснить, не обучат ли его чему-нибудь дельному помимо этикета.

— Позвольте осведомиться, лорд Малфой, что именно вы включаете в набор истинного аристократа?

Яда в вопросе было не меньше, чем витиеватости, но Люциус, потрясённый столь высоким слогом, изумленно выгнул брови. Однако голос его остался бесстрастен:

— Внешние формы поведения, мистер Поттер: манеры, речь, выбор стиля одежды. Не менее важным я полагаю умение держать себя должным образом в любой ситуации. Как потомственный аристократ, вы должны также научиться верховой езде и, разумеется, фехтованию. Если не ошибаюсь, все ваши родственники принадлежали к факультету Гриффиндор, а стало быть, вам подобает владеть не шпагой, а мечом, который господин Годрик предпочитал любому оружию.

Перспектива научиться сражаться на мечах Гарри даже понравилась, а вот верховая езда... Не хотелось выглядеть перед Малфоями неуклюжим, но ездил он только на Клювокрыле — то есть, летал. Один раз. И, в любом случае, верховая поездка — это не полет и требует особых навыков. Вот же попал…

— Если у вас нет вопросов, мистер Поттер, — вырвал его из размышлений голос Люциуса, — то вы свободны. Сегодня, в честь вашего переезда, занятий не будет. Настоятельно рекомендую вам погулять перед ужином.

Гарри вышел из кабинета, кипя от гнева. Мало того, что Малфой собирался учить его прописным истинам, связанным с этикетом, так он еще и посмел указывать, чем следует заниматься в свободное время, будто пятилетнему! Тем не менее Гарри пошел именно на улицу, решив проветриться и посмотреть, можно ли сбежать из замка. А если нельзя, то послать письмо Дамблдору, умоляя забрать его отсюда.

Учиться у Малфоя! Да лучше Снейпу все котлы перемыть!..

По меркам тети Петуньи сад выглядел идеально: ровная зеленая травка, аккуратно подстриженные кусты, клумбы с цветами и дорожки, вымощенные разноцветным песчаником. Малфои выпендривались даже в мелочах.

Было совершенно неизвестно, где искать совятню, и Гарри двинулся по первой попавшейся аллее.

"Спросить, что ли? И метлу взять…" — запоздало подумал гриффиндорец, но тут на него спикировал Драко. Он пронесся над самой головой и приземлился неподалеку. Гарри совсем забыл об этом обитателе замка.

— Эй, Поттер, ты был так прожорлив, что Уизли отказались принять тебя этим летом?

— Тебе не понять, Малфой, как можно быть бедным, но гостеприимным, — пренебрежительно ответил Гарри, начиная заводиться.

— Просто эта семейка рассчитывает через общение с тобой, Мальчик-Который-Не-Сдох, добиться положения в обществе. Ведь согласись, твой дружок Рон забывает о тебе на каникулах и начинает лебезить, когда ты рядом.

Поттер нахмурился. Сколько раз этим летом он задавался вопросом, почему друзья ему не пишут. Слышать отголоски своих мыслей из уст слизеринца было досадно.

— Ты просто завидуешь, — нашелся Гарри. — Завидуешь тому, что у меня есть настоящие друзья, а ты, среди себе подобных, которые обеспокоены исключительно собственной персоной, одинок.

— Возможно, — процедил Малфой, — у меня нет близких друзей, зато меня никто не предаст, как поступил дружок твоего папаши. Истинный гриффиндорец, как помнится.

— Ах ты, хорьковый слизняк! — сжимая кулаки, прорычал Гарри.

— Сказывается магловское воспитание. Сжимаешь кулаки, Потти, вместо того, чтобы искать контраргументы, — надменно заметил Малфой.

Гарри невольно полез за волшебной палочкой, но тут же вспомнил, что ее отобрал Снейп. Слизеринец, осознав его безоружность, продолжил насмехаться:

— А кстати, как поживает твоя блохастая псина? Что же любимый крестный не приютил бедного сиротку? Между прочим, у Блэка прекрасно защищенный особняк в Лондоне. Но кому нужны нахлебники, Потти?

Младший Малфой либо хорошо умел читать чужие мысли, что вряд ли, либо случайно попал в самое больное место. Если отсутствие писем от Рона и Гермионы было предсказуемо — они действительно редко писали на каникулах, да Гарри и не особо страдал, — то писем от крестного он ждал каждый день. Поттер неоднократно посылал записки с Буклей, но сова возвращалась без ответа. Ничем иным, как нежеланием Блэка общаться с ним, Гарри объяснить это не мог. Да и слова Малфоя о том, что у Сириуса есть защищенный особняк, а Гарри туда не повезли, подтверждали мысль, что Сириусу он не нужен.

Не справившись с болью, Гарри кинулся на слизеринца с кулаками. Сказывались, ох, как сказывались магловские привычки! Поттер не считал для себя унизительным дать противнику в нос не заклинанием, а кулаком. И драться он умел — спасибо Дадли!..

Настоящий ураган врезал обидчику под дых, и сразу в нос, и в левый глаз. Попытки чистокровного мага дать отпор провалились напрочь. Только и сумел попасть Гарри в скулу, но даже в кровь не разбил — а достать палочку попросту не успел. На гриффиндорца же очевидное преимущество подействовало как красная тряпка на быка. Он вымещал на Драко накопившуюся злость — на Дурслей, на крестного, на недавний разговор с Люциусом. Он потерял контроль над собой и не остановился, даже когда Малфой стал закрываться руками и упал.

Разбудил спящего гиппогрифа — получай!

* * *

Очередной удар сломал Драко переносицу, и пошла кровь. В ту же секунду их растащили и подняли с земли. Опознав в миротворцах домовых эльфов, Гарри посмотрел на окровавленного Малфоя, и ему стало не по себе. Вообще-то он не очень любил драться. В потасовках с Дадли пострадавшей стороной оставался именно он. К тому же Гарри запоздало вспомнил, что находится на чужой территории, и хорёк — сын хозяина замка. Представить страшно, как бы отреагировали тетя и дядя, увидев избитого Дадли!

Старший Малфой материализовался перед ними вполне реальным воплощением страха. Залечив разбитый нос, он окинул подростков ледяным взглядом. Первым на очереди оказался Драко.

— Ты, видимо, плохо стал понимать меня, сын. Тебе было велено не докучать нашему гостю — или я неясно выразился? Полагаю, отсутствие ужина скажется на тебе благотворно.

Малфой-младший шумно вздохнул и потупился.

— Динки, — обратился Люциус к домовому эльфу, — проводи Драко до его комнаты и проследи, чтобы не выходил до завтрашнего утра. А вы, мистер Поттер, будьте любезны пройти в мой кабинет.

Гарри ожидал выговоров и возмущений (Дурсли всегда обвиняли во всем именно его), однако в кабинете Люциус произнес следующее:

— Я знаю, что именно мой сын спровоцировал драку. Но я просил бы вас, мистер Поттер, быть сдержанней. Драко, как всякий единственный ребенок в семье, избалован и не способен на уступки. Вы же, будучи нежеланным в доме родственников, должны были воспитать в себе выдержку и хладнокровие.

Правильные и спокойные слова Малфоя несомненно скрывали какой-то подвох.

— Чего вы добиваетесь?!

— Ничего особенного. Вашей веры в мои благие намерения, не более.

— Думаете усыпить мою бдительность, а потом сдать Волдеморту?

Малфой рассмеялся.

— Поверьте, имей я подобную цель, Тёмный Лорд уже наслаждался бы вашим обществом. Мои намерения совершенно иные. Согласитесь, что беспечный и невежественный юнец — невеликая угроза для сильнейшего тёмного мага. Вы должны получить должное образование и воспитание, и я готов быть вашим учителем, мистер Поттер.

Гарри молчал. Он чувствовал, что ему не лгут. Он был почти уверен в этом. Но, черт возьми! Люциус Малфой! Скользкий как змея и хитрый как лис! Ладно. Поживём — увидим…

— Пойдемте ужинать, — пригласил Люциус, избавляя его от необходимости ответа.

Следуя за Малфоем в столовую, Гарри усиленно размышлял.

За прошедшие четыре года он привык ненавидеть все семейство Малфоев и относиться к ним как к врагам. Мелкий пакостник Драко — куда ни шло, но его отец был Пожирателем Смерти. Плюс инцидент на втором курсе: ведь именно Люциус подсунул Джинни дневник Тома Риддла.

"Надо будет его расспросить. Интересно, как он выкрутится из истории с дневником?" — подумал Гарри.

А если честно, то старший Малфой ему скорее нравился. Уверенный в себе, сдержанный, логичный — Гарри очень хотел быть таким.

"В любом случае, в сторонники Волдеморта Малфой меня не перевербует", — решил он.

И почувствовал себя намного легче.

* * *

Следующим утром Гарри, отлично выспавшийся на мягкой постели, вкушал изысканный завтрак в компании высокорожденных магов, полностью (ну, почти) соответствовал своему происхождению и впервые в жизни думал, что быть аристократом не так уж отвратительно.

Ели в огромной зале, за овальным столом. На одном конце стола, лицом к дверям, сидел хозяин замка, за другим его жена Нарцисса. Драко, отсутствовавший вчера, сейчас сидел по правую руку от отца. Место слева было отведено Гарри.

Когда с едой было покончено и эльфы убрали пустые тарелки, леди Малфой ласково сказала мужу:

— Милый, мне кажется, что ты должен уделить нашему гостю все свое внимание. Не стоит провожать нас дальше порога замка. Поверь, тебе не о чем волноваться: я отошлю сову, как только мы приедем в Ниццу.

— Мы едем в Ниццу, мама?! Когда?

— Через час, Драко. Надеюсь, ты успеешь собраться.

Младший Малфой, отпущенный милостивым жестом отца, радостно ускакал собирать свои многочисленные шмотки, а Гарри опустил глаза, отчаянно ему завидуя. У хорька были любящие друг друга родители, собственный дом и даже Франция — а у него беглый крестный, переполненная Нора и Волдеморт в перспективе.

Пока он вздыхал, Нарцисса вышла тоже, а Люциус обратился к нему:

— Мистер Поттер, когда я закончу свои домашние дела, мы с вами спустимся в лабораторию и займемся зельями. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь именно по этому предмету вы отстаете в школе более всего?

Лаборатория находилась в подвале замка и была не меньше, чем класс Снейпа в Хогвартсе. В течение двух часов Люциус гонял Гарри по всему курсу зельеварения.

— Что ж, не так плохо, как я думал, — сказал он, наконец. — Полагаю, мы сумеем поднять уровень ваших знаний до полного одобрения профессора Снейпа. Сейчас я набросаю план уроков.

Гарри недоверчиво фыркнул. Даже если он достанет луну с неба или превратится в гения алхимии, то и тогда Снейп не будет им доволен, потому что ненавидит его за Джеймса. Однако вслух он этого не сказал. Зато пергамент, на котором писал Люциус, напомнил ему о дневнике Тома Риддла, и Гарри посчитал уместным прояснить этот момент немедленно.

— Вы так стараетесь быть положительным, — сказал он, — будто считаете, что я забыл о ваших темных делишках. Например, как вы подсунули Джинни дневник Волдеморта, чтобы вернуть своего хозяина из небытия. Просто чудо, что этого не случилось и никто тогда не погиб!

Люциус отложил перо.

— Сознаюсь, что это был мой промах. Только не тот, который вы предполагаете. Я не знал сути данного предмета и не мог предугадать произошедших событий. Да и сам владелец дневника вряд ли рассчитывал, что детская тетрадка может самостоятельно пробудить василиска. И бояться, что воспоминание превратится в человека, тоже не стоило. Поттер, магия вовсе не сказка. Нельзя заколдовать дневник так, чтобы потом выйти из него не воспоминанием, а живым человеком.

— Складно излагаете! Я даже готов поверить, если бы не одно "но". Если вы ничего этого не хотели, то почему же, когда все началось, не остановили процесс?

— Вероятно, потому, — фыркнул Люциус, — что я абсолютно не связывал никчемную тетрадку с тем, что творилось в школе.

— Но Драко говорил...

— Драко был всего-навсего двенадцатилетним мальчиком. Он слушал глупые разговоры, повторял их. Неужели вы всерьез думаете, что я стал бы обсуждать свои планы с ребенком? Ему и сейчас известно не слишком многое.

На это Поттер ничего не мог возразить.

— Пойдемте на улицу, — предложил Люциус, прерывая молчание. — После кропотливой работы хорошо сменить род деятельности. Я хочу посмотреть, насколько вы способны к верховой езде.

Гарри бесило, что его водят как собачку на поводке. Но в одном Малфой точно прав: он приехал сюда не отдыхать. Значит, ничего оскорбительного в том, что Малфой планирует его время, нет. А если разобраться, это даже почетно — такой взрослый и наверняка занятой человек посвящает Гарри свое личное время, пытаясь быть любезным и чему-то учить.

"Почему именно он занимается моим воспитанием?" — в который раз подумал Поттер, и ему стало обидно почти до слез. Почему Дамблдор не попросил Сириуса, который тоже был аристократом и наверняка ничуть не худшим магом, а сам крестный... почему не настоял, почему не пишет хотя бы просто так?.. Сколько еще этих "почему" вертелось в голове Гарри...

— Вы можете послать письма, если хотите, — будто прочитав его мысли, предложил Люциус. — У нас обширная совятня. Ваша Букля сейчас тоже отдыхает там.

Гарри чуть не взвыл: "Почему он такой? Зачем?" Обходительность Малфоя настораживала, но, помимо воли, нравилась все больше.

"Вот напишу письма, меня еще заберут отсюда", — подумал он и нехотя произнес вслух:

— Спасибо. Я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением прямо сейчас.

Один Мерлин знал, чего ему стоило быть любезным с Малфоем. Но Гарри не мог больше ему хамить. Он хамил только родственникам и только тогда, когда те выводили его из себя, обижая погибших родителей или слишком доставая мнимой ненормальностью и связью с магическим миром. А Люциус пока вёл себя на редкость достойно.

* * *

Совятня Малфоев была намного меньше хогвартской, но тоже впечатляла размерами. При ней было помещение, где можно было написать письмо. Гарри несколько удивился, обнаружив вместо стола бюро. На нем имелись письменные принадлежности — очень дорогие и элегантные (как и всё в замке), но если хозяева и любили посидеть, обдумывая послание, то делали это не здесь. Такая организованность импонировала — сам Поттер был ужасно несобранным и хотел бы это исправить. Но найти еще одну положительную черту во враге — а он всё-таки продолжал считать Люциуса врагом — оказалось трудно.

Гарри вздохнул от неприятных мыслей и взялся за перо.

Первое письмо адресовалось Рону и походило на стенание умирающего. Поттер не ждал помощи от друга — только сочувствия. Совсем другой характер имело письмо Дамблдору — Гарри еще раз просил старого мага подумать, целесообразно ли его тут оставлять. Самое теплое и призывающее к помощи письмо он сочинил крестному.

"Сириус, я все понимаю, Дамблдор отправил тебя на задание. Правда, я не совсем представляю, как ты его можешь выполнить, все еще находясь в розыске у Министерства магии. Но, умоляю, уговори старика, чтобы моим обучением занимался ты. Ты же так много знаешь и умеешь. Ты обещал жить со мной в твоем доме. Возьми меня хотя бы на лето. Я ненавижу Малфоев, поэтому обучение Люциуса не пойдет мне на пользу. К тому же я ему банально не верю. Я все время жду, что в замке появится Волдеморт. Прошу, нет, умоляю, помоги мне! Поговори с Дамблдором. Он тебя уважает, поэтому прислушается к твоей просьбе".

Письма Рону и Дамблдору Гарри отправил с совами Малфоев, а Буклю послал к Сириусу, зная, что она найдет его, находись он даже на другой стороне земного шара. Настроение у Поттера повысилось, и он почти с легким сердцем отправился в конюшню.

Люциус гарцевал на вороном коне и выглядел человечней и проще — наверное, из-за открытой улыбки.

"Сейчас он больше похож на реального человека, а не на глянцевую картинку", — подумал Гарри. Но, представив себя сидящим на лошади как мешок с картошкой, приуныл. Совсем не хотелось выглядеть неловким перед таким блестящим наездником.

Пока Гарри размышлял, незнакомый мужчина подвел к нему гнедую кобылку.

"Надо же, на Малфоев еще и люди работают", — подумал Поттер, не зная, как отнестись к этому факту. Конюх вложил ему в левую руку поводья, правой заставил взяться за заднюю луку седла и сказал:

— Будьте уверенней, мистер Поттер. Ставьте левую ногу на стремя. Я помогу вам подняться.

Он подсадил смущённого Гарри на лошадь и спокойно продолжил:

— Расслабьтесь. Постарайтесь почувствовать Дафну — так зовут лошадь — и помните о равновесии, как при полетах на метле.

Гарри спрятал усмешку. Летать на метле ему с самого первого раза было так естественно, что ни о каком равновесии он не задумывался. Впрочем, и сейчас, сидя в седле, Гарри чувствовал себя отлично, даже когда конь тронулся и конюх отпустил его.

Люциус тут же подъехал к нему.

— Как первое впечатление, мистер Поттер? Если вы чувствуете себя неуверенно, то Саймон поведет Дафну в поводу.

Хотя было трудно приноровиться к езде, управлению лошадью и при этом поддерживать беседу, Гарри ответил:

— Все нормально, сэр. Я справлюсь.

— Охотно верю. Тем более мы поедем медленно. Дафна — самая смирная кобылка в моей конюшне и самая послушная, — откликнулся Малфой.

Лошади тронулись неспешным шагом, почти бок о бок, и вскоре Гарри начал наслаждаться поездкой.

Поездкой и собеседником.

После часовой поездки верхом у Гарри ныли все мышцы. Не больше, чем после тренировки на квиддичном поле, но когда Люциус привёл его в свой кабинет, он был искренне рад передышке. Правда, чувствовать себя благодарным Малфою было очень странно.

— Мы продолжим занятия после обеда, а пока могли бы поговорить, — сказал Люциус. — У вас, помнится, были ко мне вопросы, мистер Поттер. Или хотите отдохнуть?

Гарри, считавший, что мягкое кресло и стакан сока — отличный способ расслабиться, усмехнулся. Чего он хотел, так это устроить Малфою допрос с пристрастием!

— Благодарю за заботу, сэр, но я не устал. И у меня очень много вопросов. Если вас не затруднит на них ответить, я буду просто счастлив.

Услышав в его речи собственные интонации (Гарри очень старался), Малфой сдержал улыбку и слегка поклонился:

— Вы очень способный ученик, мистер Поттер. Я слушаю.

— Для начала меня интересует, почему вы выбрали сторону Волдеморта. И почему сейчас переметнулись к Дамблдору. Или второе — это лишь игра?

— Сомневаюсь, что вы и впрямь поверите моему ответу. Пусть наше общение поможет вам разобраться, во что я играю и играю ли вообще. Что же до причин моего сотрудничества с Тёмным Лордом… Я охотно изложу вам эти причины.

Малфой называл своего бывшего (бывшего ли?!) хозяина только "Тёмным Лордом", как и все Пожиратели Смерти. Это звучало уважительно — слишком уважительно, чтобы не бесить.

— Вы не произносите кличку Риддла, потому что боитесь?

— Не кличка, Поттер. Анаграмма его имени, составленная Лордом, когда он был ещё очень юн. Для вашего ровесника вполне простительная слабость, вы не находите? Но мне претит само звучание. Слишком вычурно и вульгарно. Я предпочитаю титулование "Тёмный Лорд", в том числе — из уважения к великому магу.

— Вот вы и попались, — ухмыльнулся Гарри. — Вы признались, что уважаете монстра.

— Разумеется, уважаю. Разве вы слышали от меня обратное? Следите, пожалуйста, за ходом дискуссии, чтобы не бросаться необоснованными обвинениями. И я просил бы вас не называть Темного Лорда "монстром".

— Как мне еще называть человека (если он еще человек), который убивал невинных и у которого змеиная рожа? Или мне следует сказать "лицо", так как слово "рожа" грубое?

Последний вопрос был полон яда и презрения, но Малфой только пожал плечами.

— Нет, — сказал он. — С таким определением согласился бы и сам Темный Лорд. Переходный этап после возрождения — не более. Сейчас его внешность вполне приемлема, а по мнению некоторых женщин, даже восхитительна...

Гарри фыркнул. Ему казалось абсурдом, что какая-то женщина может считать Волдеморта восхитительным. Хотя, если вспомнить шестнадцатилетнего Тома Риддла...

— Насчет "невинных" жертв... — продолжал говорить Малфой. — Помилуйте, мистер Поттер, кто сказал, что жертвы были невинные? С вами же вышел случай особый. Далеко не факт, что жертвой стали именно вы. Лорд пострадал куда как сильнее…

— Скажете тоже, — фыркнул Гарри. — Это я-то — единственная невинная жертва? А мои родители? Другие маги? Маглы? Все они заслужили смерть?

— Маглы? — удивился Малфой. — Но жертв среди маглов практически не было. Пожиратели смерти, особенно молодые или подвыпившие, иногда издевались над ними. Впрочем, этим грешат почти все чистокровные маги, а не только последователи Темного Лорда. Но гибель... Я могу припомнить лишь несколько имён, и это родственники маглорожденных волшебников. Тех, кто принимал непосредственное участие в борьбе с Лордом.

— Допустим, вы говорите правду, и среди маглов большого количества жертв не было. Я почти не интересовался историей той войны с Волдемортом. Но жертвы среди магов, причем колоссальные, вы не можете отрицать.

— Именно "колоссальные", Поттер? Вы не проявили интереса к истории, но изучили статистику? — осведомился Малфой. — Я не отрицаю наличие погибших, но готов спорить с их невинностью. Шла война, и жертвы были с обеих сторон.

Поттеру начинала нравиться эта пикировка. Удар — защита — нападение...

"Похоже на фехтование", — решил он и с удовольствием парировал выпад противника:

— Одна сторона априори была темной. Или хотите убедить меня, что Пожиратели — не бандиты?

— Я похож на бандита?.. Чем же? — усмехнулся противник.

— Вы убивали светлых магов...

— Секунду, мистер Поттер. Что такое светлые и темные маги? Изложите мне критерии.

— Это очень просто, сэр, — уверенно заявил Гарри. — Светлые маги борются за справедливость. Они не убивают понапрасну. Не применяют, в конце концов, темную магию.

— Ой ли? Вы так уверены, что последователи Дамблдора не используют тех же непростительных проклятий? Насколько могу судить, вам не довелось завязать близкое знакомство с тем же Аластором Грюмом, да и собственного крестного, Сириуса Блэка, вы практически не знаете. Но я-то прекрасно знаком с обоими и могу вас заверить, что они применяли — и не раз — и "Круцио", и "Аваду Кедавуру".

— Они применяли их к противнику!

— А Пожиратели смерти, вы полагаете, бросаются ими друг в друга?

— Вы меня запутали, — признался Гарри. — Я не нахожу слов, чтобы объяснить.

— Постарайтесь, — улыбнулся Малфой.

— Хорошо, — вздохнул Поттер. — Волдеморт хотел превратить мир в хаос. Его слуги убивали невинных людей. А сторонники Дамблдора защищали светлые идеалы.

— Вы мыслите штампами. Темный Лорд никогда не хотел превратить мир в хаос. Будь это так, он не нашёл бы такого количества сторонников. А вот борьба за привилегии чистокровных магов привлекла очень многих — в том числе, вашего покорного слугу. И позвольте спросить вас, Поттер, что здесь дурного? Не станете же вы отрицать, что маглорожденному магу недоступны нужды чистокровного? Тесная связь с миром простых людей накладывает слишком большой отпечаток, чтобы допустить маглорожденного на руководящую должность. При таком правлении чистокровные маги элементарно вымрут.

— Какого черта вы так носитесь с этой чистокровностью? — грубо перебил Гарри. — Маглорожденные — не люди второго сорта. Они должны иметь такие же права.

— Вы ошибаетесь. Чистокровный — это не только название. Традиции, опыт поколений и магический потенциал передаются только с кровью. Мы обязаны выбирать партнера с учетом магических полей, их взаимодополнения, чтобы в итоге родился более сильный маг.

— То есть вы отрицаете любовь, как таковую?

— Отчего же?.. Когда есть духовная и магическая близость, любовь рано или поздно придет. Уверяю вас, среди чистокровных магов, соблюдающих традиции, нет несчастливых браков и разводов.

Логично. Очень логично — за одним исключением…

— Постойте, — сказал Гарри, поймав червячка сомнения. — Вы ловко увели меня в сторону от вопроса, кто прав, кто виноват. Так вот... Последователи Дамблдора, к которым принадлежали и мои родители, боролись за правое дело против тирании и диктата. Будете спорить?

— Вы слишком далеки от политики, Поттер, — как и многие последователи Дамблдора. Ваш директор считает, что у руля власти должны стоять маглорожденные — потому что ими проще управлять. Теневые методы ведения политики — не более. Тёмный Лорд же добивался постов в министерстве для своих сторонников — именно за тем, чтобы открыто регулировать жизнь маглорожденных.

Поверить в услышанное было невозможно.

— Вы лжете! — выкрикнул Гарри. — Хотите свести всю борьбу только к политике. Но если это так, то нет ни светлых, ни темных магов.

— Надо же, — притворно удивился Малфой. — Вы сами пришли к выводу, с которого я начал.

Гарри почти физически ощутил, что попал в мышеловку. Оставался только один аргумент.

— А жертвы?!

— На каждое приведенное вами имя я готов назвать погибшего со стороны Темного Лорда, — парировал Люциус.

— Мои родители, — убежденно сказал Поттер. — Не думаю, что кто-то ещё погиб именно так!

— Семейство Эйвери-старших, — сразу же ответил Малфой. — Они долго скрывались, их тоже предали и убили прямо в спальне...

— Я вам не верю!

Малфой пожал плечами и посоветовал:

— Напишите Грюму. Он скажет вам правду, так как лгать не умеет. Спросите о том, как погибли Эйвери.

"Так и сделаю, — решил Гарри. — Вот получу письма и найду, где его поймать!"

Наступившее молчание прервал домовик, позвавший обедать.

— Мы с вами заболтались, мистер Поттер, — сказал Люциус без всякого сожаления в голосе. — После обеда займемся чарами и заклинаниями, а затем перейдем к фехтованию.

Гарри кивнул, отлично понимая, что согласия вовсе не требуется. Пока он живёт в замке Малфоев, Люциус будет диктовать ему свои условия.

"Надеюсь, это ненадолго. А то он плетет слова, как паук паутину. Ещё немного, и я начну ему верить", — подумал Поттер и тяжело вздохнул.

* * *

Люциус привел Гарри на небольшую полянку, похожую на поле для гольфа — ровную, как стол, покрытую густой короткой травой, не хватало только лунок и флажков. Они встали в дуэльную позицию и поклонились. Несколько первых заклинаний показали, что Малфой начал с азов: с первого по третий курсы Хогвартса. Пустяки. Гарри лениво все парировал и наконец заскучал.

— Я знаю гораздо больше, — сказал он наставнику. — В этом году я серьезно готовился к Тремудрому турниру. В нем участвовали семикурсники.

Малфой хмыкнул и перешел на более высокий уровень. Скорость, с которой он посылал заклинания, тоже увеличилась, но Гарри справлялся. И только когда посыпались заклинания седьмого курса, гриффиндорцу пришлось туго. Не умея отбить или защититься магически — щит не всегда срабатывал, он начал метаться по площадке. Малфой тоже пришел в движение и минут через сорок достал Гарри простейшим "Ступефаем".

— Похоже, вы выдохлись и перестали быстро реагировать, — подвел итог Люциус, сняв заклинание. — Что ж, я весьма доволен вашим уровнем. Он почти соответствует выпускнику Хогвартса. Но, чтобы бросить вызов зрелому магу, этот уровень низок.

Гарри поймал себя на том, что улыбается от похвалы. Он тут же убрал неуместную, по его мнению, улыбку. Показывать Малфою, что его комплименты приятны, было совершенно ни к чему.

— Сегодняшний урок фехтования не потребует от вас физических усилий, а стало быть, отдых не требуется. Идемте в оружейную комнату, — прервал его раздумья Люциус. — Подберем вам меч.

Гарри оживился. Как и любому мужчине, ему очень хотелось владеть мечом. У Дурслей он прочёл множество рыцарских романов. Тетя Петунья любила покупать Дадли книги, хотя тот не читал вообще ничего. Все книги рано или поздно попадали на полку в комнате Гарри, а он скучными вечерами, не имея возможности смотреть телевизор или играть в компьютерные игры, читал все подряд.

Оружейная комната находилась на третьем этаже Малфой-менора — и полностью оправдывала свое название. У Гарри загорелись глаза — чего тут только не было! Мечи, шпаги, кинжалы, развешанные по стенам, разложенные по подушечкам, вставленные в специальные подставки… Дорогое, ухоженное оружие.

— Вам известно, какой меч предпочитал основатель вашего факультета, — заговорил Люциус. — Но не думаю, что вам подойдет такой же — вы еще мальчик и не имеете никакого опыта. Для обучения лучше взять легкий, узкий меч средних размеров. Из этих, пожалуй... Попробуйте выбрать сами. Идеальным оружием считается то, которое почти не ощущается в руке, словно являясь ее продолжением.

Гарри бережно взял один из указанных мечей — рукоятка удобно легла в ладонь, но меч был тяжелым. Он невольно опустил его острием к полу. Малфой нахмурился, молча забрал оружие и сам подал другое. То, что нужно, сразу же понял Гарри и с уважением покосился на наставника. Какой же верный глаз!..

— Кажется, этот подходит, — сообщил он вслух.

— Похоже, — согласился Малфой.

Он взял меч для себя, отошел на приличное расстояние и начал подробно показывать Гарри основные стойки, время от времени предлагая повторить.

— Вам нравится это оружие? — осведомился Люциус, закончив урок.

— В современном мире ему нет места, — пожал плечами Гарри, из вредности не желая сказать "да".

— Ну почему же, — усмехнулся Малфой. — Темный Лорд, к примеру, любит похвастаться своим умением. Да будет вам известно, Поттер, в среде чистокровных магов владеть разными видами холодного оружия считается хорошим тоном.

— Пожирателям смерти вообще лишь бы убивать людей, — в свою очередь ухмыльнулся Гарри, радуясь, что подколол Малфоя.

— Я уже говорил вам, что вы мыслите штампами. Старайтесь избегать их хотя бы словесно. Что же касается фехтования, то за последние сто лет от меча погибли считанные единицы. В древности — дело другое. Тот же Гриффиндор обожал набеги, захват земель и убийства маглов.

— А ваш Слизерин этим, конечно, не занимался? — поддел Поттер.

— Отчего же, занимался, — усмехнулся Люциус. — Более того, смею вас уверить, что ни один из Основателей не брезговал подобными развлечениями. Рейвенкло сама прекрасно сражалась, а Хаффлпафф предпочитала статус "дамы сердца" и командовала рыцарями.

— Может, вернемся к более современной истории? — ехидно предложил Гарри. — Вы, сэр, постоянно уводите разговор в сторону. Скажу честно, меня не интересуют Основатели. Тогда вообще были варварские века. А вот ваш Волдеморт меня очень даже волнует. Только не его любовь к фехтованию. Может, разберем все его поступки?

Он ждал отказа и ожидания почти оправдались:

— Охотно — и даже в подробностях, — кивнул Малфой. — Только не сейчас и даже не сегодня. У нас, как мне кажется, и без того выдался весьма насыщенный день. Пора ужинать, мистер Поттер.

Разговор о Волдеморте не состоялся и в следующие дни: Малфой откладывал и откладывал подробную беседу. Гарри решил, что наставник кормит его "завтраками", чтобы избежать неприятных ответов, но связываться не стал. Следовало дождаться писем.

Первым отозвался Рон. Рыжий друг был в настоящем шоке от того, что Гарри приходится общаться с Малфоем.

"Я бы специально хамил ему и не слушался. А еще можно было бы насобирать тараканов, а если их нет, то муравьев и гусениц, и подсыпать Малфою в тарелку", — писал он.

Гарри фыркнул.

"Интересно, как я сумею это провернуть под надзором эльфов? Да и Люциус сидит за столом на приличном от меня расстоянии! — подумал он. — Ну а устраивать бунт я уж точно не буду. Выставлять себя психом — увольте!"

"И еще, не вздумай сближаться с Хорьком, — продолжал наставлять его Рон. — Ты и так наверняка приедешь весь перевоспитанный. Будешь произносить слова, как Малфой, зализывать волосы гелем, полюбишь серо-зеленую гамму".

Гарри опять усмехнулся. Его волосы никаким гелем не уложишь, если только покрыть их клеем, серо-зеленую гамму он и так любил. Ну а разговаривать, как старший Малфой, — это было бы здорово. Плести паутину из слов, загонять собеседника в мышеловку и быть при этом безукоризненно вежливым, спокойным и чуть саркастичным…

"Только мне и за несколько лет этому искусству не выучиться", — вздохнул он, но тут же повеселел, вспомнив, что за последние дни ни разу не повысил голоса, пытаясь найти аргументы, а не злиться.

Второе письмо было от крестного. Сириус рассказывал, как они с Люпином пытаются оповестить всех бывших сторонников Дамблдора о возрождении Волдеморта и уговорить снова включиться в борьбу.

"Гарри, ты себе даже не представляешь, как это сложно, — писал крестный. — Почти за полтора десятилетия народ разжирел и обленился. Никому не хочется вступать в борьбу. Даже активные в прошлом члены Ордена Феникса не хотят в него возвращаться. Я уже не говорю о новых членах".

Письмо было полно разных планов, но ни один из них не содержал вызволения Гарри из замка Малфоев. Сириус вообще делал вид, будто крестник не просил его забрать, причем срочно.

Поттер не на шутку обиделся, особенно после того, как прочитал несколько абзацев письма, в которых Сириус почти слово в слово цитировал Рона, советуя пакостить Малфою-старшему. Правда, Сириус предлагал обратиться к близнецам Уизли за какими-нибудь сомнительными сладостями.

"И как он это себе представляет? Я подойду к Малфою и скажу: Люциус, скушай конфетку. Мне ее близнецы прислали!" — со злостью подумал Гарри и отправил послание в камин.

От письма, которое ему прислал Дамблдор, Поттер уже ничего не ждал — и не ошибся. Директор плел настолько замысловатую паутину, что ей бы и Малфой позавидовал. Смысл написанного терялся, а единственный вывод, который с трудом смог сделать Гарри, был такой: надо радоваться, что он попал в замок, верить директору на слово и не волноваться. Но главное — учиться, учиться и еще раз учиться.

"Как бы мне ни было неприятно взваливать это знание на твои хрупкие плечи, но я вынужден сказать: Том не оставит тебя в покое. Он видит в тебе потенциальную угрозу. Так было, так есть и так будет", — напутствовал Дамблдор.

И в том же стиле дюймов сорок пергамента. Гарри осталось только скрипнуть зубами и сжечь и это послание.

Единственным человеком, который ответил по делу, был Аластор Грюм. Старый аврор писал следующее:

"Ты спрашиваешь, Гарри, как погибли Эйвери-старшие. Понимаю твой интерес. Дамблдор сказал, что ты живешь у Малфоев, а Люциус дружен с их сыном, который, к моему сожалению, избежал смерти. Малфой — слизеринский скользкий гад. Он в состоянии оплести тебя паутиной лжи. Честно, не понимаю, почему Дамблдор ему верит. Но я привык подчиняться старшему соратнику, поэтому не стану критиковать его. Лучше я расскажу об Эйвери всю правду.

На счастье Ордена Феникса в окружении семейства нашелся предатель, который сумел убедить их в необходимости смены Хранителя тайны и выдал Эйвери. Мы застали их врасплох, только что вставшими с постели. Одно плохо, в это время в поместье был только старший сын, Говард. Уильям, младший сын Эйвери, в это время был в Малфой-меноре — Люциус всегда приглашал его к себе на летние каникулы".

Рассказ Грюма — четкий, подробный и почти горделивый — привёл Гарри в ужас. Слова Люциуса подтверждались полностью. Эйвери погибли так же, как Поттеры, и осознать это было нелегко. Но куда как хуже оказалось выяснить методы пресловутого Ордена Феникса. Последователи Дамблдора ничем не отличались от Пожирателей смерти. Конечно, Гарри был младенцем, а сыновья Эйвери — старшекурсниками, но вряд ли они в столь юном возрасте кого-то убивали. Правда, Волдеморт убил Миртл ещё будучи школьником, — но ведь о младших Эйвери Грюм не написал ничего подобного…

Находясь в весьма раздраженном состоянии после полученной корреспонденции, Поттер снова повысил голос на своего наставника, когда тот в очередной раз перенес разговор о поступках Волдеморта на более позднее время.

— Вы специально кормите меня завтраками! Сознайтесь, что поступки Волдеморта — это зло в неприкрытом виде. Он не человек, а монстр, и поэтому подлежит уничтожению!

Малфой сделал приглашающий жест, указывая на кресла, стоящие перед столиком, на который эльф тут же поставил чашки с кофе и бокал коньяка для хозяина кабинета. Гарри чуть успокоился — с ним все-таки сегодня побеседуют.

— Я бы мог сказать, что уничтожению не подлежит ни один человек на земле. По утверждению маглов, судить человека за его поступки — промысел бога, а не смертных. Но мне не раз приходилось осуждать, желать смерти и реализовывать свои желания, и здесь мы с вами похожи. Ведь убийство Темного Лорда — ваша заветная мечта, Поттер? — невозмутимо спросил Малфой. — И кровная месть здесь дело десятое, верно? Отлично. Давайте разберемся, чем Лорд заслужил вашу ненависть и именование монстром. Какие моменты вас наиболее волнуют?

Гарри на миг задумался. Он бы хотел еще раз разобрать происшествие в долине Годрика, но после письма Грюма уверился, что ничего сверхподлого Волдеморт не сделал. Да, он вломился в мирный дом, но точно также поступали и члены Ордена Феникса. Единственная разница в том, что у Поттеров был младенец. Вот с этого и надо начать.

— Если Волдеморт не монстр, то объясните, зачем он хотел убить меня? Мне было чуть больше года. Какую угрозу я мог для него представлять?

— Неужели Дамблдор не сказал вам причины? — удивился Малфой. — Странно… Вы, мистер Поттер, были не просто младенцем. Вы являлись "ребенком пророчества".

— Какое еще пророчество? — напрягся Гарри. — Уж не чокнутой ли Трелони?.. Она уже предрекала возрождение Волдеморта, но я ей все равно не верю…

— Именно о пророчестве, сделанном Сивиллой Трелони, и идет речь, — подтвердил Малфой. — О втором я не знаю. О чем оно, если не секрет?

— В прошлом году Трелони предрекла, что к Волдеморту вернется один из его слуг, и он возродится, — ответил Гарри и понял, что, вместо выслушивания ответов на собственные вопросы, отвечает на заданные Люциусом.

— Опять вы мне зубы заговариваете? — хмуро спросил он.

— Нет, — фыркнул Малфой. — Просто поинтересовался. Спешу удовлетворить и ваш интерес, хотя и не помню дословного содержания пророчества. Трелони предсказала, что на исходе седьмого месяца у людей, трижды бросавших вызов Темному Лорду и избежавших гибели, родится очень сильный волшебник, способный убить его. Там еще говорилось об испытаниях, которые необходимо перенести ребенку, чтобы стать великим. Лорд решил уничтожить потенциальную опасность — и совершил свою самую страшную ошибку. Тем более что согласно второй части пророчества вас следовало не уничтожать, а правильно воспитывать.

— И именно поэтому вы подрядились в мои наставники? — подколол его Гарри.

— На мой взгляд, Поттер, правильное воспитание вам совершенно необходимо, — ответил Малфой.

Ответ был очень обтекаемым. Ни "да", ни "нет" — и ни слова лжи. Не ответил — а ведь не придерешься!

"И как у него это получается?" — с восхищением подумал Гарри и надолго замолчал, глядя, как домовик меняет остывший кофе.

— Хорошо, — вздохнул он наконец. — Предположим, в моем случае Волдеморт хотел уничтожить проблему на корню. Это как с сорняками. Пока они маленькие, их легко выдрать, а вот когда разрастутся, могут представлять серьезную проблему.

— У меня нет таких познаний в садоводстве, но ваша аллегория понятна, — усмехнулся Малфой. — Кстати, вы не спрашивали Дамблдора, почему он вас отдал маглам, а не волшебникам? Вас же с распростертыми объятьями приняли бы многие семьи. Последователей Дамблдора было достаточно. Исчезновение Темного Лорда отмечалось, как праздник...

Поттер тоже не раз задумывался, почему его отдали Дурслям и даже не интересовались, как ему живется. Но Малфой не имел никакого права озвучивать его вопросы.

"Надо задать их Дамблдору", — решил он про себя, а вслух возразил:

— Так это и был праздник. Люди избавились от страха.

— Сполна наградив им других, — продолжил Люциус. — Орден Феникса не бездействовал и после исчезновения Лорда.

— Не будем вступать в спор по этому поводу, — отмахнулся Гарри. — Я должен посмотреть документы тех лет, опросить свидетелей с обеих сторон, а без этого мои рассуждения будут недоказательными.

— Похвально, что вы это понимаете, — сказал Малфой, но Гарри проигнорировал одобрение.

— Давайте лучше пойдем вглубь истории и начнем со времен обучения Волдеморта в Хогвартсе. Я хочу поговорить об истории с василиском. Чем, как не злодеянием, может быть попытка оживить монстра Слизерина? А оговор Хагрида?

Ухмылка Малфоя вне сомнений означала, что карты собеседника он покроет без труда. Взглянуть на его козыря было интересно, но кисло. Подавив вздох, Гарри скопировал у наставника ироническое выражение лица и принялся слушать.

— Поступки пятнадцатилетнего Тома Риддла можно оправдать любопытством. Он выяснил, что является потомком Слизерина, и узнал о существовании в Хогвартсе Тайной Комнаты. Разумеется, он принялся её искать — как поступили бы на его месте и вы. Поиски увенчались успехом, но на беду Том случайно разбудил древнего монстра. Вряд ли это можно счесть преступлением.

Малфой на миг замолк и спросил:

— Как вы считаете, Поттер, василиск слушался своего новоявленного хозяина целиком и полностью?

Гарри пожал плечами.

— Думаю, да. Когда я был в Тайной Комнате, чтобы спасти Джинни, которую утащил монстр, мне показалось, что змей подчиняется воспоминанию из дневника Тома Риддла.

— Вы путаете…

— Да ни черта я не путаю. На себя посмотрите! — возмутился Гарри.

Раздражение было столь сильно, что Поттер позволил себе столкнуть чашку со столика. Моментально возникший эльф тут же убрал беспорядок, а хозяин кабинета не повел и бровью. Немыслимо!

— Вы забываетесь, Поттер, — спокойно сказал он. — Позвольте мне договорить — раз уж ваши учителя не удосужились объяснить вам элементарные вещи. Вы путаете воспоминание и настоящего Тома. Он сделал дневник в юном возрасте, применив к нему чары, которые до сих пор не изучены. Он не знал всех его свойств. Я, впрочем, тоже отнесся к дневнику по-дилетантски. Счел его безделицей и решил развлечься… Мне показалось забавным, что его найдут в вещах ребенка. Ни Темный Лорд, ни тем более я не могли предугадать, насколько артефакт опасен. Поэтому вся история с дневником — трагическая случайность. Хотите, я попрошу прощения у семейства Уизли?

— Интересно было бы на это посмотреть. Джинни, между прочим, чуть не погибла, — сухо сказал Гарри.

— Благодаря вам, она спаслась, — кивнул Люциус. — Кстати, а почему вы были там один? Почему в Тайную Комнату спустился феникс директора, а не он сам?

Гарри не знал ответа. Если честно, он сейчас впервые над этим задумался.

— Дамблдор не мог спуститься, так как не владеет перселтангом, — предположил он.

— А Фоукс владеет? Или феникс умеет проникать сквозь стены? — осведомился Малфой.

— Я не знаю! — чуть громче, чем надо, отрезал Гарри, и его тут же просветили:

— Феникс такими свойствами не обладает.

Поттер скрипнул зубами и смирился:

— Хорошо. Я признаю, что Волдеморт виноват только в том, что тоже человек и может ошибаться, а еще в том, что разбрасывает свои сомнительные артефакты где ни попадя. Замечательно. Давайте теперь поговорим о его молодости. Мы же с этого начали.

— Рад, что вы помните, — улыбнулся Малфой. — Итак, любопытный подросток случайно разбудил василиска. Он, как и вы сейчас, не знал всех способностей монстра и полагал, что повелевает змеем. Разве вам не было бы весело немного попугать студентов? Никого убивать Том не планировал. Василиск заверил его в своем подчинении, но не подчинялся. Монстр начал ползать по школе, а так как не разбирался в чистоте крови, то пытался нападать на всех без разбора. Погибла пара учеников, кроме Миртл. Когда же Том спросил василиска, не он ли это делает, тот его обманул. А еще спустя какое-то время акромантул Хагрида покусал первокусника Слизерина. Мальчик чуть не умер. Вот тогда Том и решил, что к нападением причастен Арагог, и донес на Хагрида. И только нападение на Миртл показало истинного виновника нападений. Том еле усыпил василиска, но признаться, что напрасно оговорил Хагрида, побоялся — ему же хотелось окончить Хогвартс.

— Вы извратили всю историю, — не поверил Гарри. — Воспоминание Тома рассказывало совсем иное.

— Я вас умоляю, Поттер! Что ещё вам непонятно по поводу говорящих воспоминаний? Или к образу юного Лорда вы питаете большее доверие, чем ко мне?

— Почему я должен вам верить?

— Верьте Лорду. Ваше право.

Поттер пару минут взирал на собеседника с неподдельным ужасом и растерянностью. Он был так шокирован, что потянулся за забытой чашкой. Материализовавшийся домовик тут же заменил остывший напиток, и Гарри обжегся дымящимся кофе. Это чуть привело его в себя, и он нехотя выдавил:

— Спасибо. Лучше уж вам…

— Разумное решение, — констатировал Малфой, и Гарри понял, что вновь увяз в его паутине.

Паук сидел в кресле напротив, положив ногу на ногу и потягивая коньяк, и даже не пытался скрыть довольную улыбку.

— Разберем историю с философским камнем, — предложил он, прерывая затянувшееся молчание.

Гарри оживился.

— Странно, что вы сами предложили! Ладно, давайте. Ваш хозяин... Ой, простите, соратник...

Слово прозвучало издевательством, но Малфой и бровью не повел. Ноль эмоций.

— Волдеморт, — продолжил Гарри чуть менее заносчиво, — так жаждал бессмертия, что пошел на воровство. Он жил паразитом в телах всякой мелкой живности и в теле Квирелла, пил кровь единорога. Разве это не показатель того, что он не человек, а монстр?

Малфой вздохнул.

— Должен признать, здесь вы недалеки от истины.

Наконец-то!..

— Весь период с момента происшествия в долине Годрика, когда Лорду пришлось покинуть тело, и до момента возрождения — самая темная и неприглядная часть его истории, — печально продолжал Люциус. — Эту часть можно смело отнести к некромантии — малоизученной и страшной науке. Темный Лорд всегда любил экспериментировать. Один из экспериментов и спас его в долине Годрика. Темный Лорд остался жив, но не был ни человеком, ни призраком, и до сих пор не разобрался в статусе этого странного существования. Впрочем, это и не столь важно. Нетрудно понять, что его сознание не являлось полностью человеческим и потому позволяло себе неприглядные поступки. Желание добыть философский камень, кстати, самый безобидный из них, как и употребление крови единорогов.

— Конечно, — насмешливо протянул Поттер, — пить кровь единорогов — очень безобидно. Флоренц сказал, что человек, губы которого коснутся крови единорога, будет проклят. Что он станет и не человек вовсе.

— Флоренц — это кентавр, кажется? — поинтересовался Малфой.

— Да.

— Кентавры отнюдь не люди. У них своя философия и весьма своеобразные поверья. Заметим, что сами кентавры великолепно пьют кровь единорогов, и никто их пока что не проклял — если только сами единороги! Не говорящие и не разумные, уверяю вас. Единорог — это просто редкое магическое животное, и ничего больше. Маги убивают их испокон веков. Они же их и разводят. Вы же, Поттер, не морщите нос от бифштексов с кровью? Ведь они тоже были когда-то живым животным…

— Но это же корова или свинья, а не единорог, — возразил Гарри, посмеиваясь.

— Единорог есть лошадь с рогом на лбу, — невинно сообщил Люциус. — На мой вкус мясо лошади совершенно несъедобно.

Уложил на обе лопатки. Веселье, внезапно появившееся от спора о единорогах, пропало, и Гарри буркнул:

— Вернемся к философскому камню.

— Охотно, — кивнул Малфой. — Весьма странная и запутанная история. Был ли вообще философский камень в Хогвартсе — это первый вопрос. Зачем его или что-то весьма похожее туда доставили — второй…

— Как это зачем? — фыркнул Гарри. — Чтобы сберечь от воров.

— Так берегли, что полосу препятствий к нему прошли три первокурсника, — ехидно прокомментировал собеседник.

— На что вы намекаете? — насторожился Гарри.

— Не намекаю — говорю прямо, — известил Малфой. — Сия полоса препятствий была рассчитана на вас, Поттер, и ваших друзей, а никак не на Квирелла и тем более не на явившееся из дневника воспоминание.

— Но Квирелл поверил!

— Великого ума был человек...

— А ваш Волдеморт тоже дурак?

— Темный Лорд, как я уже говорил, не был тогда человеком. Он не всегда руководил поступками Квирелла, — парировал Малфой и, понизив голос почти до шепота, спросил: — Кстати, Поттер, вы в курсе, что в одиннадцать лет совершили убийство?

— К чему вы это? — нервно осведомился Гарри.

— К грани между добром и злом, — любезно пояснил наставник. — Квиррелл ничего лично вам не сделал. Он был, конечно, амбициозный малый, но не злодей. А вы, пусть и неосознанно, его убили.

— Осознанно, — буркнул Гарри и только потом понял, в чем признался.

Малфой вздохнул и задумчиво проговорил:

— Как мало, выходит, различий между вами и Темным Лордом. Тот тоже убивал осознанно.

"Он снова меня подловил, и крыть мне нечем, — грустно подумал Поттер, наблюдая как домовик убирает чашки. — И, кстати, почему я не схожу с ума от того, что убил человека?"

— Не переживайте, Поттер, — уже серьезно сказал Люциус. — Все не без греха. Вы убили Квиррелла в припадке страха. Темный Лорд приказал убить Диггори, так как был почти невменяем в тот миг. Подчеркиваю — не убил. Приказал убить.

Малфой был опять прав — да ещё и утешал его!

— Садовник, Берта Джоркинс, мои родители, другие люди… — перечислил Гарри, чувствуя себя так, словно оправдывался.

— Преувеличиваете, — сказал Люциус. — Садовника убила Нагайна, а Берту — все тот же Петтигрю.

— Но они все появились из его палочки!

— Это очень удивило Темного Лорда, как и сам инцидент с вашими палочками, — признался собеседник. — Видимо, какая-то путаница из-за взаимодействия родственных сердцевин.

Логика Малфоя была абсолютно непробиваемой. Все разобрали, получили, что Волдеморт не такой уж и монстр… Гарри точно знал, что это неправильно, но аргументов не находил. Ужасно!..

— Послушайте, Поттер, — сжалился Малфой. — Я полагаю, что на сегодня разговоров достаточно. Подумайте, порассуждайте… Завтра мы обязательно продолжим нашу занимательную беседу. Разумеется, после занятий.

"Разумеется, — подумал Гарри, покидая кабинет. — Разумеется, после занятий, когда я уже ничего не соображаю. Паук — он и есть паук… Но с кем ещё так поговоришь? С Дамблдором? С Сириусом?"

Ему действительно было, о чём подумать.

После знаменательного разговора к Дамблдору снова полетело письмо. Гарри просил объяснить, почему его отправили в младенчестве к Дурслям. Спрашивал он и о пророчестве, касающемся "чудесного ребенка" и Волдеморта. Долгожданный ответ прибыл нескоро и ничуть не обрадовал. Гарри не знал, как отнестись к написанному, и впервые засомневался в искренности старого мага. Директор писал:

"Умерев за тебя, твоя мать дала тебе магическую защиту. Именно потому ты выжил, а Волдеморта выбило из тела. Я старался максимально обезопасить тебя, для чего и отдал единственной родственнице по материнской линии, Петунье. Она приняла тебя в свой дом, заботилась о тебе и тем самым запустила механизм кровной защиты. Пока ты считал ее дом своим, ты был там в безопасности. Не знаю, что произошло этим летом, но защита исчезла".

"Если следовать логике Дамблдора, то этой защиты у меня никогда и не было, — подумал Гарри. — По крайней мере, с тех пор, как я поступил в Хогвартс и стал называть именно его своим домом. Впрочем, я и раньше не называл дом Дурслей своим, да и они подчеркивали, что я дармоед и приживала".

"Я уже попенял Люциусу на то, что он рассказал тебе о пророчестве Трелони. Ты еще очень юн, чтобы знать о нем. Люциус заверил меня, что понятия не имел о твоей неосведомленности и что не поведал тебе его точного содержания.

Прости меня, мой мальчик, что сообщаю такую страшную вещь. Теперь ты понимаешь, почему я медлил. Я хотел, чтобы ты подрос, чтобы у тебя было счастливое детство".

Смертельно хотелось сплюнуть — но не на малфоевские же ковры! Счастливое детство — конечно! В чулане-то под лестницей! А мог бы жить в том же Малфой-меноре…

Ему все больше хотелось, чтобы здесь был его дом, а не просто временный приют. Он уже завидовал Драко, которому так повезло с отцом — умным, любящим… и живым. Не говоря уж о том, что младшего Малфоя никакие предсказания и каплей кофейной гущи не касались!

Гарри очень не нравилось, что рассказанные ему продолжения проклятого пророчества были абсолютно разными. Причём версия Люциуса нравилась ему гораздо больше. Если верить Дамблдору, Гарри должен был стать убийцей, чего на самом деле вовсе не хотел.

"На моей совести и так один человек, — думал он, — а если разобраться, то и двое — Седрика привел на кладбище я, вернее, мое ненужное благородство. Вот зачем я в турнире, где каждый сам за себя, решил поделиться победой?"

Ответа на этот вопрос у него не было.

* * *

Дни летели быстро: уроки, уроки, уроки... Но уроки были настолько интересными — даже зелья! — что Гарри едва не забыл про собственный день рождения. Ложась накануне спать, он думал, пришлют ли друзья и крестный подарки в Малфой-менор и что станет делать Люциус — проигнорирует праздник, как делали Дурсли, или даст выходной? И если второе, то что делать весь день в замке?

Гарри так привык за эти две недели к тесному общению с наставником, что не знал, чем занять себя. Он с удивлением понял, что ему будет скучно без разговоров с Малфоем.

"Докатился, — поставил он себе диагноз. — Остается только попросить его взять надо мной опеку или вообще усыновить". Гарри вздохнул. Зачем рисоваться перед собой? Ему было бы приятно это.

Утро тридцать первого июля началось для Гарри позже предыдущих. Когда он проснулся, Риппи тут же подал ему письма и подарки, принесенные совами. Их было не так уж и много.

Три подарка прислало семейство Уизли. Молли отправила его любимые сласти и новый свитер.

"Я знаю, Гарри, что ты сейчас живешь не у своих жутких магловских родственников. Уверена, Малфой тебя кормит нормально. Он не слишком хороший человек, на мой взгляд, но не станет морить голодом гостя. Но с моей выпечкой не сравнится никакая. А уж не прислать тебе свитер было бы совсем глупо. Ты, как и мои сыновья, наверняка вытянулся вверх. Все старые вещи тебе малы, а впереди зима и холодные хогвартские аудитории. Без теплых вещей не обойдешься".

Гарри открыл посылку — новый свитер оказался бутылочного цвета с драконом на груди. Он был, как всегда, теплым, мягким и удобным.

"И почему Рон не любит свитера матери? Наверное, привык к опеке и любви и просто их не замечает", — подумал Гарри и загрустил. Молли, конечно, относилась к нему по-родственному, но почти всегда была далеко. А хотелось постоянной заботы, в том числе мужской. Гарри, как любому мальчику, был нужен отец — нужен даже больше, чем мать.

Он тряхнул головой, отгоняя грусть, и развернул подарки от близнецов: куча шоколадок с приколами и фейерверки.

"Ты не думай, Гарри, что мы зря тратим деньги, которые ты нам отдал. Мы пустили их в дело. Наладили производство разных забав и договорились с "Зонко", что они будут их продавать. Надеемся, что в дальнейшем, когда окончим Хогвартс, сможем открыть собственный магазин — всего-то год остался. Ты, разумеется, станешь совладельцем".

Приколы близнецов были классными, да и сами братья тоже. Стать их компаньоном казалось заманчивым. Конечно, родители оставили Поттеру кучу денег, но лишние никогда не помешают.

"Интересно, — размышлял он, — миссис Уизли уже смирилась с увлечением близнецов? Будет плохо, если она продолжит уничтожать их труды. Неужели она не понимает, что все это стоит денег и, главное, может принести новые?"

Гарри усмехнулся, посчитав свои рассуждения слишком серьезными.

"Похоже, я взрослею, — решил он. — И, наверное, из-за влияния Люциуса!" Мысли эти были очень странными: не понять, радостными или наоборот.

Третий подарок был от Рона — традиционный набор для ухода за метлой, который быстро портился и всегда был необходим игроку в квиддич. В прилагающемся письме звучали обиженные нотки:

"Тебя в замке небось уже задушили подарками, и мой будет слишком бедным и обычным. А может, ты уже его не ждешь, снюхавшись с Хорьком. Учти, я не потерплю, если ты станешь общаться с этой слизеринской сволочью. Я от тебя отвернусь, и ты перестанешь быть мне другом".

Высказывания Рона просто взбесили. Какого черта рыжий ему угрожает? Может, он обязан оправдываться, что не сдружился с Драко, потому что того нет в замке? Тут Гарри поймал себя на том, что назвал сына Люциуса по имени, и ужасно удивился.

"Это нехорошо", — мелькнуло у него в голове.

"А почему?" — тут же раздался голос второго "Я". Очень похожий на спокойный голос хозяина Малфой-менора.

Разумного ответа не нашлось. Старинная вражда в качестве аргумента никак не годилась. Ведь они даже не пытались сблизиться, приняв друг друга в штыки только из-за того, что учились на враждующих факультетах. И виноват, между прочим, был Гарри, отказавшийся на первом курсе пожать Малфою руку. Может быть, стоит пообщаться нормально? Вдруг выйдет?

На этот вопрос тоже не имелось ответа — а жаль!

"Неужели Люциус уже успел меня приручить?" — подумал Гарри. Странно, но эта мысль уже не пугала.

Доверять Малфою?

А если и так — кому какое дело?!

Гарри вздохнул и взялся за следующий подарок.

Хагрид снова прислал "Чудовищную книгу о чудовищах", только уже другой том. Наученный горьким опытом, Гарри с огромными предосторожностями развернул посылку и сразу же начал гладить корешок учебника. Книга заурчала, как довольный кот, и убрала клыки с края обложки. Поттер перетянул ее ремнем, но не слишком сильно, боясь рассердить.

Лучше всех, конечно, был подарок от крестного. В пакете лежала великолепная квиддичная форма ловца — с наколенниками, налокотниками, щитками для груди и шлемом. Всё было исполнено в красно-золотой гамме, как и полагалось для команды Гриффиндора.

— Вау! — только и мог воскликнуть Гарри.

Он тут же примерил все и долго любовался на себя в зеркало, а налюбовавшись, открыл письмо.

"Дорогой крестник!

Гарри, как бы я хотел быть с тобой, но сейчас это невозможно — я в розыске у министерства. Ремус тоже не может взять тебя — ведь он оборотень. Надеюсь, старший Малфой не испортит тебя. Ты его не особо слушай. Все пропускай через призму своего факультета. Запомни, в Слизерине не могут учиться нормальные парни, да и девчонки, если честно, тоже. Они все лживые, скользкие... только пакостят да врут. Гриффиндор — вот кузница будущих героев".

"Сплошные штампы", — прокомментировал в голове голос Люциуса, и Гарри не смог не согласиться. Да и вообще, Сириус словно от него откупался… Наверняка мог бы жить в собственном особняке, и никто бы его там не нашел! И крестника вполне бы мог забрать. Учили бы его на пару с Ремусом, а в полнолуние оборотня можно было бы запереть в подвале — или сварить ликантропное зелье…

Выбросив из головы несбыточные мечты, Гарри распаковал посылку Гермионы.

Подарок подруги оказался практичным: новый ежедневник, где можно было расписать каждый день чуть ли не по минутам. Год назад он бы непременно забросил такую гадость на самое дно чемодана. Но после двух недель в Малфой-меноре Гарри показалось, что планировать свой день не так уж и плохо. Можно сделать кучу дел и еще останется время на чтение книг или на беседы — именно так он проводил все вечера в замке. Люциус часто звал Гарри в свой кабинет и рассказывал о традициях, о разных магических законах, о знаменитых магах.

Подпись на последнем подарке заставила Гарри отвесить челюсть: Малфой-младший! Вот это да! Хорёк презентовал своему гостю книгу о чарах и заклинаниях, применяемых в повседневной жизни — весьма полезная вещь, если учесть, что в Хогвартсе такое не проходили. Считалось, что этому учат родители, но Гарри, выросший с маглами, не знал почти ни одного.

К книге прилагалась небольшая записка:

"Поттер, отец настоятельно советует зарыть топор войны, и я не могу не прислушаться к его словам. Можешь смеяться сколько угодно со своими дружками-гриффиндорцами, но я уважаю своего отца и слушаюсь. Поэтому еще раз протягиваю тебе руку.

Кстати, перед самой школой я вернусь в замок, так что у нас будет возможность попробовать мирно сосуществовать".

"Ни фига себе, — подумал Гарри. — Вот и ответ на вопрос: смогли бы мы примириться. Я готов протянуть руку в ответ. А ведь всего какую-то пару недель назад я разбил ему нос".

— Мистер Поттер, — раздался голос домовика, — время завтракать. Мне вас проводить?

— Не стоит, Риппи, — ответил Гарри, начиная поспешно одеваться. Эльф поклонился и исчез.

Общение с Люциусом сказывалось даже на манере одеваться. Теперь Гарри казалось нелепым выйти из комнаты в джинсах и рубашке, без мантии. А ведь в Хогвартсе он частенько ходил в магловской одежде в Хогсмид. Перевоспитание продвигалось просто бешеными темпами!

"Старший Малфой явно не нашел своего призвания, — весело подумал Гарри. — Не знаю, какой он Пожиратель, а вот учитель бы из него вышел отличный!"

* * *

Малфой улыбнулся своему воспитаннику. Он невольно предвкушал ту радость, которую испытает мальчик от его подарка.

"Надеюсь, это растопит последний лед отчуждения между нами, — подумал он. — А когда Блэк от него откажется, то Гарри станет нашим. Хорошо бы еще и Дамблдор со своей шайкой что-нибудь учудил".

— С днем рождения, Поттер, — сказал он вместо приветствия. — У меня есть для вас небольшой подарок.

— Правда? — удивленно спросил Гарри, и его лицо на несколько мгновений стало открытым и доверчивым.

"И от маглов бывает польза. Обычно Гарри более сдержан и менее открыт, — оценил Люциус. — Для нашего сложного времени исключительно верная манера".

— Но прежде позавтракаем. Мы и так припозднились сегодня, — обратился он к Поттеру.

Хозяин не стал завтракать без гостя, и тому это было очень приятно. Еще никто никогда не считался с днем рождения Гарри и не дожидался его терпеливо к завтраку, позволяя выспаться и рассмотреть подарки. Гадая, что же приготовил для него Малфой, Гарри принялся за еду.

— Из текста пророчества можно понять, — начал Малфой, когда с завтраком было покончено, — вы, Поттер, являетесь разменной картой. К какой стороне вы примкнете в дальнейшем, та и победит. Можно, конечно, и не выбирать, вербуя своих сторонников. Но вы слишком молоды, а конфликт и так затянулся на несколько десятилетий. Я вот успел вырасти из студента в зрелого мага… Никто не желает вести войну вечно...

— Вы наконец-то решили сдать меня Волдеморту? — с нарочитым ужасом перебил его Гарри. — Это и есть ваш праздничный подарок?!

— Непременно, дорогой мой ученик. Но чуточку позже, если позволите, — сказал Малфой, пряча усмешку. — Шутки в сторону, мистер Поттер. Я никоим образом не хочу повлиять на ваш выбор, тем более что сам пока сохраняю нейтралитет. Давить на меня довольно трудно, а вот на вас давят с обеих сторон: Тёмный Лорд — меньше, Дамблдор — больше… Мой подарок призван сделать ваш выбор более свободным.

Гарри хотел возразить, что все как раз наоборот, но это было бы бессмысленной ложью. Волдеморт, конечно, пытался давить на него в конце первого и нынешнего курса — и только. В остальное время он не присылал писем и послов. А вот директор… Директор растил из Поттера героя — и постоянно говорил о борьбе с темными магами и о зле, подлежащем уничтожению.

— Между прочим, — сказал Гарри, — я пока не уверен в тексте пророчества. Начало и вы, и директор рассказали одинаково, а вот продолжение... — Он сделал эффектную паузу и закруглил: — Оно разное. А еще, директор сказал, что его полностью знают лишь двое: он и Трелони.

— В Отделе Тайн хранятся копии всех предсказаний, сделанных истинными пророками. Они попадают туда помимо желания самого предсказателя и того, кто услышал пророчество, — сообщил Люциус.

"Так что делайте выводы", — продолжил для себя Гарри и скривился, не сумев сдержать эмоций. Малфой, конечно, намекал, что Дамблдор врёт. Самое поганое, что Поттер был с ним согласен.

Его наставник, вполне способный оставаться невозмутимым в любой ситуации, не позволил себе даже победной улыбки.

— Давайте все же вернемся к вашему подарку, — сказал он и протянул Гарри какие-то свитки.

Копии документов об аресте Петтигрю. Офигеть…

Гарри просмотрел свитки и уставился на дарителя во все глаза.

— Это получается... — начал он хрипло и замолк.

— Что очень скоро вашего крестного Сириуса Блэка оправдают, — завершил за него Люциус.

Пьянящая радость внутри едва не заставила Гарри кинуться к Малфою с объятьями.

— У меня нет слов, — пробормотал он, пряча намокшие ресницы.

— Я рад, что вам понравился подарок, — улыбнулся Люциус и, прерывая возникшую неловкость, предложил: — Как насчет конной прогулки?

— Да! — воскликнул Гарри.

И Малфой наконец-то увидел в его глазах полное доверие.

"Первый этап пройден, — подумал он. — Теперь Гарри будет верить моим словам. Темный Лорд был прав: Петтигрю оказался лучшим подарком! Интересно, насколько рассердится из-за этого Дамблдор — и что предпримет?.."

Последний месяц лета прошел для Гарри в счастливом предвкушении того, что Сириуса оправдают. Он по наивности думал, что это произойдет быстро. Но министерство не торопилось. Сначала авроры разбирались только с Петтигрю, потом были долгие и нудные переговоры Дамблдора с Фаджем. Министр настаивал на обязательном заключении Сириуса под стражу, мотивируя это тем, что он сбежал из Азкабана. Директор убеждал Фаджа в том, что Сириус был безвинно осужден и за все свои грехи заплатил сполна. В конце концов Дамблдор и министр пришли к компромиссу: Блэка заключили под домашний арест.

Пресса подробно расписывала все этапы процесса. Крестный тоже писал Гарри почти ежедневно, жалуясь на заточение и на тупость министерских работников. Поттер, хотя теперь и не рвался покинуть Малфой-менор, снова обратился к директору за позволением поселиться в особняке Сириуса. Дамблдор отказал, сославшись на то, что Сириус — подследственный.

Гарри очень переживал. Не имея возможности обсудить ситуацию с друзьями — Рон и Гермиона уехали с родителями мальчика в Румынию к Чарли и не писали, так как в драконий заповедник не летали совы, — Гарри принялся высказывать свои сомнения Люциусу. Он думал, что наставник не захочет обсуждать эту тему, но тот терпеливо выслушивал, едко комментируя статьи в "Ежедневном пророке" и отчеты с заседаний суда. Критиковал Малфой и Дамблдора. Особенно странным он находил тот факт, что директор не пригласил Гарри в особняк Блэка.

— Я категорически не согласен, что вам не стоит жить с Блэком оттого, что он подследственный, — заявил Люциус безапелляционно. — Наоборот, присутствие крестника и хорошее к нему отношение показало бы благонадежность подсудимого.

— Почему бы вам не сказать об этом Дамблдору? — спросил его Поттер.

— Простите, но это не в моих интересах, — фыркнул Малфой. — Я взялся за ваше воспитание и имею привычку доводить начатое до необходимого мне результата. Мы же с вами и половины дороги не одолели.

— Все равно лето скоро кончится, и я отсюда уеду, — пожал плечами Гарри и с удивлением понял, что в его голосе прозвучало сожаление.

Малфой тоже это услышал и улыбнулся.

— Уверяю, обучение на этом не завершится. Я собираюсь приезжать в школу, чтобы проводить с вами дополнительные уроки, и рассчитываю, что на каникулы вы вернетесь в Малфой-менор. Скажу больше: вам по закону положен опекун-маг. Я намереваюсь выставить свою кандидатуру.

— Пожалуй, я бы согласился, но скоро мой крестный будет реабилитирован, и я надеюсь, что именно он станет моим опекуном, — дипломатично отказался Гарри и понял, что в начале фразы ничуть не лукавил. Да, он непременно бы согласился, будь Сириус, как прежде, в бегах.

— О, я не буду настаивать, — заверил Малфой с хорошо рассчитанным разочарованием. — Помните твердо, Поттер, что вы вправе принимать самостоятельные решения, по крайней мере имея дело со мной. Если ваш крестный выскажет желание быть опекуном и Дамблдор его одобрит, я буду искренне рад за вас и просто постараюсь оставить за собой место наставника.

Гарри почти уже не удивлялся таким речам. Люциус неоднократно говорил ему, как ценит свободный выбор.

— Человек обязан учиться на собственных ошибках, даже если этот опыт встанет ему дорого, — не раз повторял он.

* * *

Во второй половине августа Люциус пригласил Гарри в свой кабинет и объявил:

— До начала занятий осталось не так много времени. К тому же завтра возвращается Драко. Поэтому, Поттер, сегодня вы сдаете мне своего рода экзамены и можете отдыхать.

— Спасибо, — искренне обрадовался Гарри, который совсем не ожидал, что наставник будет таким любезным.

Малфой протестировал его по всем пройденным предметам. Экзамены он начал, как и обучение, с проверки знаний по зельям и остался доволен. Не вызывало сомнений, что Снейп будет удивлен тем, насколько продвинулся мальчишка. А как удивится Гарри, когда ненавидящий его профессор станет хвалить и добавлять баллы!

"Надо только сказать Севу, что младший Поттер отнюдь не копия старшего, — рассуждал Малфой. — Мне он поверит, а стало быть, сумеет скорректировать их отношения. Большой плюс к задуманному…"

Конную прогулку Люциус оставил напоследок. Он давно понял, что Гарри — прирожденный наездник, и не видел нужды в экзамене. Просто верховая езда нравилась обоим и позволяла беседовать в непринужденной обстановке и дружеской атмосфере.

— Вы славно потрудились, Поттер, — похвалил его Люциус. — Право же, статус компетентного и зрелого мага уже не за горами.

Гарри невольно расплылся в улыбке. За прошедшее время он успел оценить, насколько образован и силен магически старший Малфой. К тому же тот был скуп на похвалу — а вот недочеты подчеркивал постоянно.

* * *

Утром в замок вернулись Нарцисса и Драко. После завтрака, на котором присутствовали все Малфои, Люциус попросил мальчиков остаться.

— Драко. Гарри. Вынужден вас предупредить, — начал он строгим голосом. — Если повторится устроенная вами безобразная сцена, будете наказаны, как маленькие дети: ни минуты развлечений и ни унции сладкого. Возраст, впрочем, я тоже учту: заставлю писать эссе по всем предметам.

Гарри удивился тому, что Люциус назвал его по имени. Да и сам выговор казался каким-то домашним. Так ругала своих сыновей миссис Уизли — и Гарри вдруг ощутил себя не гостем в Малфой-меноре, а членом семьи. Но искать мотивы странного поведения наставника он не стал. Ему просто нравилось, и все.

— А теперь найдите себе безобидное занятие, — велел Люциус. — Часа через два жду вас на площадке для дуэлей.

Мальчики вышли из столовой и посмотрели друг на друга, чувствуя некоторую неловкость. Гарри снова вспомнил первый курс и отвергнутую им руку Драко. Похоже, сейчас была его очередь предлагать дружбу.

— Малфой, — сказал он. — Я тут подумал и решил, что мы можем попробовать общаться. Хотя твой отец натаскал меня по зельям, помощь мне не помешает, а ты, кажется, плаваешь в чарах.

Поколебавшись, он протянул слизеринцу руку. Драко помедлил и пожал протянутую ладонь.

— За снитчем погоняем, Поттер?

— С удовольствием!

Погода была идеальной для полетов: в меру солнечно, сухо, почти безветренно. В течение следующей пары часов Гарри и Драко носились в небе. Они то устраивали гонки, то соревновались в ловле снитча, то просто хвастались умением управлять метлой. Приземлились оба раскрасневшимися, раскованными и веселыми.

Люциус, ожидающий их на площадке для дуэлей, невольно улыбнулся, увидев довольные лица. Хорошее начало! Но будет ли продолжение? Хогвартс есть Хогвартс — вражда факультетов, мнение друзей… Рассчитывать на дружбу не стоит — лишь бы сохранили перемирие…

"Снейп, — подумал Малфой. — Если Снейп сумеет разъяснить хотя бы слизеринцам… сломать устоявшееся мнение…" Он вздохнул и решил отвлечь себя от невеселых дум, предложив мальчишкам дуэль.

Гарри и Драко сошлись на середине отмеченной площадки и отсалютовали палочками.

— Никакой темной магии, никаких обманок, — предупредил их старший маг, и дуэль началась.

Очень скоро Гарри понял, что Драко намного уступает ему и стал незаметно поддаваться. А его наставник, пристально следящий за ними, радовался тому, что сын не слишком бледно выглядит. Сильное преимущество Поттера могло ухудшить взаимопонимание, и без того едва ушедшее со знака "минус".

— Заканчивайте, — велел им Люциус, поняв, наконец, что Гарри берет верх, а Драко, увлеченный дуэлью, этого не осознает.

Ему показалось, что Поттер посмотрел на него с благодарностью. И эти попытки дать младшему Малфою фору…

"Неужели мальчишка сам хочет сблизиться с моим сыном? Славно, если его не придется хотя бы здесь направлять и подталкивать", — раздумывал он по пути в замок.

— Почитайте в библиотеке перед обедом, — посоветовал Люциус, не желая, чтобы Гарри с Драко разошлись по своим комнатам.

— Мы лучше в шахматы поиграем, — возразил сын. — Поттер хорошо натаскан младшим Уизли. Я хоть и не терплю этого придурка, но он отличный шахматист. Признаю!

"Надо же, и Драко всерьез решил подружиться, — удивился Люциус. — Экая дипломатичность!.."

— Как угодно, — произнес он вслух. — Конная прогулка после обеда?

— Здорово, — выдохнули мальчики хором, и Люциус порадовался неожиданному единодушию.

* * *

Тридцатого августа Малфои с Поттером планировали посетить Косой переулок, и Гарри слегка волновался перед предстоящей поездкой. Пугали возможные встречи с однокурсниками. И если за поведение слизеринцев, умеющих не выказывать негативных эмоций в присутствии взрослых, Поттер не переживал, то вот гриффиндорцы могли попортить много крови. Но хмурое настроение развеялось напрочь письмом от крестного:

"Дорогой крестник!

Твой крестный, Сириус".

Дочитав письмо до конца, Гарри нахмурился. Ему не нравилось, что члены Ордена Феникса убивают Пожирателей смерти. Не в открытом бою, не в ответ на нападение. Причем, будучи истинным гриффиндорцем, как Гарри это понимал, он считал, что нужно именно защищаться, а не нападать первым. Сейчас же все было диаметрально наоборот.

Не нравилось Гарри и то, что приспешники Дамблдора собираются убивать мальчишку, почти его ровесника. Эти мысли пугали и удивляли — раньше он осуждал только Пожирателей смерти, но никак не последователей светлого мага. А уж назвать их "приспешниками"…

"Мир перевернулся с ног на голову — или я с головы на ноги?" — вопрошал себя Гарри и не мог найти ответа.

* * *

Весь день Гарри был сам не свой. Его не обрадовали ни полет на метлах с Драко, ни прогулка на лошадях с Люциусом. Он постоянно вспоминал послание Сириуса и угрозу, нависшую над незнакомым студентом.

"Если я скажу, то буду предателем Ордена, как Петтигрю. Если промолчу — стану пассивным соучастником убийства. Что же выбрать?" — размышлял Гарри.

Было бы гораздо проще решить в пользу Ордена, если бы он знал, что Яксли и его сын убили кого-то. Но, судя по всему, ничего подобного не произошло. Или он был просто не в курсе?

"Надо спросить крестного", — решил Гарри и, отпросившись у Люциуса в совятню, послал записку Сириусу с просьбой немедленно ответить.

"Сириус, скажи честно, — писал он, — чем Яксли достал Орден, кроме его принадлежности к Пожирателям? Может, за ним тянется кровавый след из прошлого? А его сын? Он тоже уже успел отличиться жестокостью? Напиши, умоляю".

Сова, на удивление Гарри, вернулась обратно к концу конной прогулки. К ее лапе был привязан ответ от Блэка.

"Гарри, что же ты растешь таким беззубым? Добро тоже должно быть с кулаками. Орден Феникса не собирается ждать, когда сын Яксли подрастет и будет убивать его членов. Что касается старшего Яксли, равно как и его жены, то в прошлом они активно выступали против нас. Например, при стычке в поместье Ноттов Яксли отправил к праотцам Эдгара Боунса. Так что он заслужил смерть и получит ее. Правда, он очень осторожен. Боюсь, как бы не переиграл нас. Поговаривают, он собирается отправить сына и жену за границу. Видите ли, Майкл (его отпрыск) может доучиться и в Дурмстранге, а жене, которая беременна, лучше жить в более сухом климате, чем английский. Надеюсь, что ты по-прежнему не станешь обсуждать нашу переписку с Люциусом. Наш человек пытается отговорить Яксли от его планов. Не усугубляй его положение. Впрочем, что-то я заразился паранойей от Грюма. Я же тебе верю, мой крестник".

Такой ответ был последней каплей. Если бы под угрозой была жизнь только Яксли-старшего, Гарри бы промолчал. Все-таки этот человек был Пожирателем смерти со стажем. Сириус привел Гарри один пример, когда Яксли убил человека, а их могло быть несколько десятков. Но на кону стояла жизнь еще трех людей, один из которых вообще еще не родился.

"Варварство какое-то! — с возмущением подумал Гарри. — И это воины света?!"

После ужина он подождал Люциуса у дверей столовой.

— Мистер Малфой? Я хочу поговорить с вами.

Люциус кивнул и пригласил его пройти в кабинет. Он почему-то был уверен, что разговор связан с письмами, отправленными и полученными Гарри. Могло статься, что члены Ордена Феникса откололи одну из своих штучек и оправдали надежды Малфоя. Вполне обоснованные надежды: он прекрасно знал этих бравых ребят, в прошлом ни на йоту не уступавших Пожирателям смерти. Больше того: на каждый выпад противника они делали два. Если Поттер узнал об этом…

Сейчас, когда Темный Лорд решил смягчить методы борьбы, Пожиратели ударились в политику. На их счету за все лето не было ни одного нападения на членов Ордена Феникса, поэтому Люциус сильно сомневался, что последователи Дамблдора сделают первый шаг к террору.

"Хотя, возможно, я все выдумываю, — оборвал свои размышления Малфой. — И мальчик просто-напросто хочет попросить меня дать ему завтра в Косом переулке полную свободу действий".

* * *

В кабинете Гарри плюхнулся в кресло, которое за это время привык считать почти собственным, и начал без предисловий:

— Вы же наверняка общаетесь и с Волдемортом, и с его слугами.

— Допустим, — лаконично откликнулся Люциус.

— Расскажите подробно, что они делают.

— Если бы Пожиратели смерти что-то делали, об этом бы писали в "Ежедневном пророке", — уклонился Люциус от прямого ответа.

— Вы мне не отвечаете! — обвиняющим тоном заявил Гарри. — Хорошо... Спрошу еще конкретней. Пожиратели на кого-нибудь нападали? В частности, Яксли.

— Яксли? — с искренним удивлением переспросил Малфой. — Он же сейчас стал начальником Азкабана. Как вы себе представляете, Поттер, нарушение законов человеком, который призван их защищать?

— Он выпустил братьев Лестрейнджей. Разве это законно? — вспомнил Гарри фамилию из письма крестного.

"Откуда он знает? — изумился про себя Люциус. — Дамблдор ни за что бы не рассказал ему про Лестрейнджей. Неужели Блэк?"

— И что? — спросил он вслух. — Братья Лестрейнджи просидели в Азкабане почти положенный срок. Их приговорили к пятнадцати годам, а прошло без малого четырнадцать.

— Они должны были сидеть пожизненно, так как довели супругов Лонгботтомов до сумасшествия "Круциатусом", — возразил Гарри, вспомнив омут памяти директора.

— Не совсем. Пытала обезумевшая Беллатриса, жена Рудольфуса. Они же просто не слишком ей мешали. Конечно, пассивное невмешательство в злодейство — тоже злодейство, но братья искупили вину, просидев в Азкабане полтора десятка лет.

У Гарри зазвенело в ушах, в голове раздался холодный голос судьи Крауча из омута памяти, который повторял слова Малфоя в качестве приговора для него: "Пассивное невмешательство в злодейство — тоже злодейство".

"Я стану преступником. Я знаю о готовящемся нападении на семью Яксли и буду соучастником убийства, и меня посадят в Азкабан", — с ужасом подумал Гарри. Особенно угнетало то, что среди жертв будет беременная женщина.

"А Лестрейнджи ребенка не тронули, — вспомнил он. — Наверняка в доме, помимо супругов, находился и маленький Невилл, а может даже его бабушка..."

— Вы меня слушаете? — вырвал его из раздумий голос Малфоя.

— Простите, — очнулся Гарри. — Я много прослушал?

"О чем он думал с таким отчаяньем на лице? — задался вопросом Люциус. — Жаль, я не владею легилименцией на уровне Северуса, чтобы с легкостью читать его мысли".

— Не слишком, — произнес он вслух. — Я просто сказал, что Барти Крауч, который в этом году притворялся Грюмом, пришел к Лонгботтомам случайно. Да, он носил метку. Но в тот день Крауч-младший просто хотел проведать кухарку семейства, с которой встречался.

— Он кричал на суде, что не делал этого, — потрясенно проговорил Гарри. — Наверное, Крауч стал фанатиком Волдеморта в тюрьме.

— Он там почти свихнулся на идее мести отцу и Ордену, — поддакнул Люциус.

— Скажите, а в доме Лонгботтомов были только Алиса и Френк? — неожиданно для себя спросил Гарри. Впрочем, незаданный вопрос был абсолютно ясен, и Малфой ответил — сразу же.

— Нет. Там были еще Невилл и его няня.

— И их не тронули…

— Пожиратели ни разу не убили ребенка. Как я и говорил, вы — единственный младенец, которого хотел убить Темный Лорд.

— А они собираются...

Гарри прикусил язык, но было поздно: старая детская привычка, приобретенная в чулане Дурслей, сработала снова. Может, оно и к лучшему…

— Что? — резко спросил Люциус. — Собираются — сделать что? Поттер!

Гарри несколько секунд колебался. Но в его голове снова вспыхнуло: "Пассивное невмешательство в злодейство — тоже злодейство", и он четко произнес:

— Члены Ордена Феникса хотят убить жену и сына Яксли.

— И его, — спокойно добавил Люциус.

— Это само собой, — вздохнул Гарри: "Предатель. Я предатель. Как Петтигрю. Предатель!.."

— Вы никого не предали, — будто прочитав его мысли, покачал головой Малфой. — Вы не давали клятву неразглашения. И потом, неужели вас не коробит, что собираются убить беременную женщину и мальчика, вашего ровесника?

— Зачем задавать вопрос, если можно найти ответ, анализируя мой поступок?!

— Не стоит сомнений, Поттер, — мягко сказал Люциус. — Вы поступили верно.

И Гарри молча кивнул.

Впервые за пять лет Гарри не ждал сентября с нетерпением, что совершенно не помешало лету закончиться.

В доме Уизли сборы в школу начинались едва ли не ночью: беготня, неразбериха и шум. В замке Малфоев суеты и в помине не было. После непременного пятичасового чая в комнату Гарри явился Риппи и принялся аккуратно складывать мантии и прочую одежду. Покончив с гардеробом, он собрал в кучки учебники, ингредиенты, пергаменты и другие школьные принадлежности. Гарри наблюдал за ним в полном восхищении.

— Мистер Поттер сам сложит это в чемодан? — осведомился домовик.

— Разумеется, — смущенно ответил Гарри, запоздало подумав, что должен был остановить Риппи. Эльф был совсем не обязан… или обязан?..

"Но не говорить же теперь ему спасибо", — усмехнулся Поттер.

"Почему?" — раздался в его голове возмущенный голос Гермионы.

"Эльфы — это эльфы. Их не благодарят", — прозвучал в ответ голос старшего Малфоя, давно отучившего Гарри благодарить домовиков.

— Сэр Люциус всегда велит нам складывать чемодан вместе с сэром Драко, чтобы младший хозяин имел возможность подумать, все ли положено, — пискнул Риппи.

— Хорошо, — согласился Поттер. — Сделаем также.

Риппи открыл чемодан и стал медленно укладывать вещи, а Гарри следил за процессом. Он нашел еще несколько нужных мелочей, не привлекших внимания эльфа, и понял, что такой способ действительно удобнее. Сборы заняли всего двадцать минут, а порядок в чемодане был просто идеальный.

Перед ужином Люциус позвал Гарри и Драко к себе в кабинет.

— В этом году, — начал он, — вам предстоит выбрать необходимые предметы для более углубленного изучения. Надеюсь, вы оба определились с вашими предпочтениями.

Мальчики дружно кивнули. На этом, собственно, сборы и закончились.

На вокзал Кинг Кросс переместились порталом.

Люциус вышагивал впереди со своей знаменитой тростью, едва заметно раскланиваясь со встречными магами. Гарри катил вместе с Драко тележку, не замечая в творившейся суматохе странных взглядов, и вертел головой в поисках друзей. Малфои и Поттер прошли уже половину состава, когда Гарри, наконец, заметил семью Уизли. Те смотрели на него шестью парами округлившихся глаз и как по команде отвернулись.

Гарри сумел сдержать эмоции, но с лицом, видно, не справился — потому что на его плечо тут же опустилась рука Малфоя-старшего.

— Не стоит, — мягко сказал Люциус. — Они поймут.

— Надеюсь, — буркнул Гарри и почувствовал, как пальцы, подбадривая, сжали его плечо.

И они пошли дальше, к началу Хогвартс-экспресса.

— Как бы мне ни хотелось, чтобы вы ехали вместе, я не советую вам шокировать однокурсников, — сказал Малфой, остановившись, наконец, у дверей очередного вагона. — Но смею надеяться, обещания, данные друг другу, вы тем не менее сдержите. Впрочем, я собираюсь посещать Хогвартс раз в неделю для дополнительных занятий с Поттером, а стало быть, все увижу сам.

— Жду твоих писем, Драко, — как всегда, ежедневно, — повернулся он к сыну, и тот утвердительно кивнул. — Это касается и тебя, Гарри. Я должен знать, как твои дела.

Поттер чуть удивился тому, что Малфой снова назвал его по имени и обратился на "ты". Звучало это по-домашнему — словно его приравняли к сыну, и Гарри заулыбался, отвечая на рукопожатие наставника, и продолжал улыбаться, поднявшись в вагон.

— Встретимся завтра в библиотеке после уроков, — сказал он младшему Малфою.

— Обязательно, — пообещал Драко.

Они разошлись: Поттер — вправо, Малфой — влево. Усевшись в пустом купе, Гарри стал смотреть в окошко: на платформе по-прежнему стоял Люциус и крутил головой, находя взглядом обоих мальчиков.

А потом поезд тронулся, и Малфой смотрел ему вслед.

* * *

Гарри не слишком скучал в пустом купе, но ехать одному было непривычно. Он уже собирался пройтись по вагонам, разыскивая Рона и Гермиону, но, вспомнив, как отвернулись от него Уизли на платформе, передумал.

"Кажется, только близнецы мне кивнули, — подумал Поттер с раздражением. — А собственно, что такого? Они же знали, что я живу у Малфоев. Зачем, в таком случае, удивляться, что именно они доставили меня на вокзал? И вообще, это была не моя идея — ехать в замок". Впрочем, он нисколько не сожалел, что провел лето именно там.

Поезд проехал две трети пути, когда дверь купе заскрипела, открываясь, и в проеме показались Рон и Гермиона.

— Ах, вот ты где, предатель, — сердито произнес Рон вместо приветствия.

Гарри удивленно изогнул брови.

— И в чем я тебя предал? — холодно осведомился он.

— Не меня, а всех гриффиндорцев! — горячо выкрикнул Уизли и, видя, что Гарри сидит молча, с бесстрастным выражением на лице, продолжил, все больше распаляясь: — Ты перенял манеры врагов. Ты шел с ними рядом. Позволил Малфою-старшему лапать тебя за плечо и пожал ему руку, сел в один вагон с Хорьком!

— Допустим. И что с того? — Гарри оставался невозмутимым, сам поражаясь собственному хладнокровию.

— Как это что?! Как это что?.. — завопил Уизли. — Все должно было быть по-другому!

Гарри насмешливо глянул на друга, молча предлагая развить мысль.

— Ты должен был обхамить Малфоя. Кинуться к нам с криками: "Спасите!", дать в глаз Хорьку...

— И выставить себя сумасшедшим, — фыркнул Гарри. Полный бред!.. — Нет уж, спасибо! А ты что молчишь, Гермиона? — обратился он к девушке. — Тоже считаешь, что я должен вести себя как буйнопомешанный?

— Нет, — выдохнула Грейнджер. — Но ты, Гарри, выглядишь каким-то замороженным. У тебя взгляд другой, выправка…

— Не вижу ничего плохого, — парировал Поттер.

— Да, конечно… Но это неестественно!

Гарри снова выгнул брови.

— Вот, еще и жесты! — почти взвыл Рон. — Это свойственно слизеринцам — молча ухмыляться и выгибать брови. Гриффиндорцы должны быть горячими, тогда они будут смелыми.

— Смелость и горячность — не одно и то же. И если характерная черта слизеринцев — выдержка, значит, я не гриффиндорец.

Гарри, честно, сам не понял, что сказал. Просто такие идиотские доводы было тошно слушать.

— ЧТО-О?! — заорал Рон. — Пошли отсюда, Гермиона!.. И запомни, Поттер, ты мне больше не друг.

— Как угодно, — сухо ответил Гарри.

Ужасно хотелось вскочить, схватить рыжего за грудки и треснуть в нос. Но это было бы похоже на драку в магловской пивнушке. А он больше не хотел быть маглом. Драка никогда не привлекала Гарри, а после проведенного с Люциусом лета он понял преимущества словесных баталий. Можно было оставаться рассудочным и холодным, пока противник, кипятясь, выставлял себя идиотом. И если бы на месте Рона был настоящий враг, то потеря самообладания аукнулась бы ему молниеносным нападением Гарри.

Пока Гарри раздумывал, его друзья покинули купе. На прощание Гермиона глянула на него с сожалением.

"Ну и черт с ними! — фыркнул Поттер. — Жесты мои им не нравятся, рассудительность... Кто бы говорил! Гермиона сама такая". Он не собирался оправдываться перед друзьями за свое поведение.

В конце поездки его ждала еще одна неприятность. Выйдя из вагона, Гарри начал оглядываться, уверенный, что крестный непременно придет его встречать — если не в человеческом образе, так в виде собаки. Но на перроне были только ученики, а у озера ждал первокурсников Филч, который должен был, вместо Хагрида, перевезти их на лодках в замок.

Гарри немного посмотрел, как лодки отходят от берега и плывут по черной глади озера, освещенные зажатыми в детских руках факелами, а затем пошел к безлошадным каретам. Он влез в одну из них вместе с компанией неизвестных ему третьекурсников Хаффлпаффа и, пока ехал до Хогвартса, не переставал думать, что учебный год не заладился с самого начала.

* * *

Праздничный обед тоже прошел скверно.

Гарри сидел отдельно от друзей, по которым, как оказалось, соскучился. К обиде прибавлялся еще и тот факт, что Рона, как и Гермиону, назначили старостой. Если девушка стала еще занудней, что казалось почти невозможным, то рыжий раздулся от гордости, покрикивал на первокурсников, презрительно глядя на них с высоты своего роста. Поттер скрипел зубами: Рон безумно напоминал сейчас Драко, на которого сам же злился. Правда, у слизеринца это выглядело куда естественней.

Не добавило хорошего настроения и то, что Гарри пришлось дожидаться под дверью хоть кого-нибудь — Рон нарочно не сказал ему пароль. А когда Поттер вошел все-таки в спальню, то друг демонстративно отвернулся. Симус и Дин тоже как-то странно косились на него. Было такое впечатление, что они его побаиваются.

— Я отрастил клыки или рога с копытами? — наконец не выдержал Гарри.

— Моя мама сказала, что если Тот, кого нельзя называть, возродился, то ты не должен был вернуться. Раз такого не случилось, то это наводит на мысли, что ты либо лжешь о возвращении Сам знаешь кого, либо вступил с ним в сговор, — злобно пояснил Финниган.

— Скорее второе, — противным голосом протянул Рон, продолжая старательно делать вид, что Гарри нет в комнате. — Он прибыл на вокзал с Малфоями, все видели.

— Я жил у них летом, — напомнил Гарри, изо всех сил продолжая сдерживаться. — И тебе прекрасно известно, что это была инициатива директора.

— Нормальный человек остался бы их врагом, — сказал Рон двери.

— Я с ними не братался, — возразил Поттер и остановил себя: "На кой черт я с ним объясняюсь? Почему именно мне всегда приходится оправдываться?".

Он отвернулся от Уизли и других мальчишек и стал готовиться ко сну.

— Как мы будет жить с ним в одной комнате? — пробормотал Томас. — В "Пророке" пишут даже, что это он убил Седрика.

Тут у Поттера сдали нервы.

— Я не буду возражать, если вы поселитесь в гостиной! — заорал он и сам выскочил из спальни.

В гостиной уже никого не было. На столе у камина лежали пергаменты и стояли чернильница с перьями.

"Надо было взять мантию-невидимку и пойти к Сириусу, — подумал Гарри. — Он бы меня успокоил". Но возвращаться в спальню не хотелось. Немного поколебавшись, Поттер сел за письмо:

"Крестный, Рон устроил сегодня истерику. Говорит, что я неправильно вел себя с Малфоями — но я просто был с ними любезен. Симус говорит, что я в сговоре с Волдемортом. А Дин вообще считает, что я убийца. Можно я приду к тебе прямо сейчас?"

Написал и задумался: может, быстрее будет дойти самому? Вряд ли Сириус откажется с ним встретиться!

За портретом Полной Дамы Гарри наложил на себя чары хамелеона, выученные летом, и направился к выходу из замка.

* * *

Гарри без проблем выбрался из школы и, почти не скрываясь, пошел к Драчливой иве. Да и чего было прятаться, когда на улице стояла тьма, а его передвижение можно было отследить только по слабому колыханию воздуха?

Поттер нажал на сучок, останавливающий дерево, и прошел пыльным полуобрушенным проходом. Поднявшись по скрипучей лесенке, он снял с себя чары и постучался. После недолгого ожидания за дверями послышались шаги.

— Вот это по-мародерски! Праздничный ужин едва закончился, а ты уже нарушаешь дисциплину, — одобрил Сириус поздний приход крестника, и Гарри почему-то стало неловко от такого одобрения.

В хижине почти ничего не изменилось — та же многолетняя пыль, сломанная кровать с грязным покрывалом, те же прогнившие доски в полу и треснувшие стекла на окнах.

— Как же ты тут живешь, Сириус? — удивился Гарри, брезгливо морщась от пыли и грязи. Он привык к блеску и чистоте Малфой-менора — привык до того, что стал считать такой порядок в доме единственно возможным. — Тут, наверно, даже дождь бывает.

— Не без этого! — крестный зашелся своим заливистым смехом, чуть похожим на собачий лай. — Рад тебя видеть. Рассказывай! Чего пришел без Рона?

— Ну его, — нахмурился Поттер. — Мы поругались. Этот придурок говорит, что я должен был хамить Люциусу и дать в морду Драко. А я, видите ли, был пай-мальчиком.

— Гарри, я в чем-то поддерживаю Рона, — тоже нахмурился Сириус. — С врагами не надо брататься. Люциуса, конечно, лучше не трогать. Дамблдор очень заинтересован в его сотрудничестве с ним. А что касается Драко... Может, в замке тебе не давали это делать эльфы, но тут-то... Врежь ему как следует. Он же слизеринец, тщедушный, прилизанный... Очень напоминает мне Снейпа. Помню, как мы над ним измывались — это было весело.

Гарри уставился на крестного почти с отвращением.

— Мой отец тоже этим занимался? — сдавленно выдавил он.

— Джеймс всегда был зачинщиком, — с гордостью сообщил Сириус и, мечтательно закатив глаза, добавил: — Ты бы видел, что мы творили. Особенно над Снейпом. Впрочем, мы называли его Сопливус.

Гарри передернуло. Так вот откуда у зельевара ненависть по отношению к Мародерам и к сыну их главного зачинщика. Поттеру стало неуютно и гадко.

— Так ты набьешь морду Малфоенышу? — с жадным предвкушением спросил крестный.

— И не подумаю! — отрубил Гарри и выскочил из хижины. — Психи! Они все психи! — проорал он, выбежав из-под Драчливой ивы.

— Поттер, что вы себе позволяете?

Сердитый ледяной голос мог принадлежать только Снейпу. Что за невезуха!

Профессор зелий стоял прямо за его спиной. Гарри потупился, ожидая взбучки.

— Я так и думал, что вы сюда пойдете. Блэк наверняка прислал вам приглашение. Люциус уверял меня, что вы научились сдержанности, но увы... Почему вы орете, как банши?

От слов про приглашение Гарри стало еще горше. Даже Снейп думал, что Сириус позовет Гарри, а вышло совсем не так. Поттер пришел сам, а Блэк, вместо поддержки, встал на сторону Рона. От обиды даже щипало глаза. А ещё почему-то было стыдно за нарушение школьных правил. Гарри вздохнул и покаянно произнес:

— Простите.

"Как мы над ним измывались!" — прозвучал в его голове веселый голос крестного. Гарри покраснел, будто сам принимал в этом участие, и повторил почти умоляюще:

— Простите!

Снейп посмотрел на него изучающе и неожиданно мягко ответил:

— Хорошо. Идите в спальню.

Гарри изумленно кивнул и двинулся было к Хогвартсу, но тут же вспомнил, как приняли его однокурсники.

"Черт! Ведь я собирался ночевать у крестного, а вместо этого разругался с ним. Или не разругался... В любом случае к нему я не вернусь — а в спальню тем более…"

— Вы решили изображать столб у дороги, Поттер? — нетерпеливо спросил его Снейп. — Я не собираюсь тратить на вас всю ночь.

"Может, довести его до бешенства, чтобы прямо сейчас отправил меня драить коридоры?" — прикинул Гарри, но тут же передумал, снова вспомнив слова крестного и предвкушение на его лице. Предвкушение подлой драки — мерзкое и липкое, какое часто видел Гарри на лицах дружков Дадли. Он снова вздохнул, сгорбился и, волоча ноги, поплелся в гриффиндорскую башню.

— Что случилось, Поттер? — его плечо стиснули железные пальцы. Снейп развернул Гарри к себе лицом и потребовал: — Отвечайте!

— Ничего. Все в порядке.

Зельевар подцепил его лицо за подбородок и, посмотрев прямо в зрачки, произнес:

— Легилименс!

Прикосновение палочки к виску — и в сознание ворвался чужой разум. Все произошедшее сегодня вечером закрутилось перед внутренним взором.

"Да как он смеет!" — мелькнула возмущенная мысль, и все прекратилось.

Гарри пару минут стоял с закрытыми от гнева и обиды глазами, а когда открыл их, увидел, что Снейп отлетел от него на несколько метров и теперь с трудом поднимается с земли.

"Ну все! Теперь он точно добьется моего отчисления из Ховартса или прямо сейчас проклянет". И тут Снейп тихо произнес:

— Простите!

— Вы не имели права так делать, — сухо парировал Гарри.

— Поттер, вы меня вынудили. Вы были на себя не похожи.

"Он оправдывается и просит прощения? — изумился Поттер. — Сегодня определенно вечер перевертышей".

— Пойдемте, — сказал Снейп, снова беря его за плечо. — Уже поздно, а завтра обычный школьный день.

— Но... — Гарри хотел объяснить, что он ни за что не вернется в свою спальню, по крайней мере, сегодня.

— Я вас не заставляю спать в гриффиндорском общежитии, — будто все еще читая его мысли, перебил зельевар. — Сегодня переночуете в комнате для гостей, а завтра я поговорю с Дамблдором. Думаю, он сделает исключение и поселит вас отдельно, а вашим сокурсникам сделает выговор.

— Не надо, — попросил Гарри. — Я не хочу еще больше усугублять ситуацию.

— Возможно, вы правы, — снова согласился профессор. — Хорошо, я просто постараюсь убедить директора, что вам целесообразнее жить одному.

— Спасибо! — искренне поблагодарил Поттер, удивляясь, что все-таки получил поддержку.

Правда, с этой стороны он ее никак не ждал. Такие вот перевертыши…

Вымотанный событиями первого школьного дня, Гарри уснул очень быстро и гостевую спальню рассмотрел только утром. Большая, уютная, с туалетом и душем, она напомнила Гарри его комнату в Малфой-меноре, и он с удивлением понял, что в замке был счастлив.

Так он лежал и грустил, пока в дверь не постучали.

За порогом обнаружился Малфой-старший, визита которого Гарри ждал не раньше, чем через неделю.

— Что-то случилось? — испугался он.

— У вас, Поттер, — хмуро сказал Малфой. — Вы меня не приглашаете?

— Ох, извините! — опомнился Гарри. — Прошу вас!

— Меня известили о ваших неприятностях, — начал Люциус, усевшись в кресло и наблюдая за судорожно одевающимся воспитанником. — Я счел нужным поговорить с Дамблдором незамедлительно. Теперь эта комната — ваша. Совершенно не понимаю, о чем думал директор! Он был обязан провести разъяснительную беседу с вашими однокурсниками!

— Снейп все-таки ему пожаловался. Не стоило, — вздохнул Гарри, чувствуя, как в душе разливается тепло от заботы о нем, пусть и таких двух странных людей.

— Северус рассказал только мне. Я, разумеется, не мог оставить без внимания подобное безобразие. И еще, Поттер. Позвольте вас заверить, что ночные променады в этом климате отнюдь не полезны для здоровья. Я уж не говорю о правилах Хогвартса!

Хотя Люциус снова перешел на "вы" и обращался к нему по фамилии, говорил он таким отеческим тоном, что Гарри охотно кивнул и пообещал полное послушание.

Проводив наставника, он подумал, что все у него еще наладится, несмотря на так плохо начавшийся год. Однако ни завтрак, ни последовавшие за ним уроки его оптимизма не подтвердили. Рон продолжал дуться и игнорировать, многие студенты шарахались, а крестный не прислал ни строчки. А когда Гарри получил на зельях десять баллов, Уизли снова разорался, что Поттер спелся со слизеринцами. Визит в библиотеку и занятия там с младшим Малфоем только подлили масла в огонь.

Неделя вышла ужасная, но к выходным народ немного успокоился. Наверное, стали привыкать, что не слишком-то утешало. Привыкнуть и понять — совсем не одно и то же!.. Зато к выходным Гарри наконец-то получил записку от Сириуса и в воскресенье бегом побежал в Хогсмид.

Недалеко от Визжащей хижины на него кинулась, ласкаясь, огромная черная собака.

— Бродяга, ты же меня уронишь, медведь косолапый! — воскликнул Гарри, стискивая пса, и почти в ту же минуту оказался в объятиях радостного крестного.

— Прости, крестник! — сказал Сириус. — Я знаю, что у тебя переходный возраст. А в это время лучше не давить на подростков. Так что я больше не настаиваю, чтобы ты бил морду Драко. Чем черт не шутит, может, он — классный парень.

— Пожалуй, — улыбнулся Гарри. — Правда, мы мало общаемся, скорее учимся. Он мне в зельях и трансфигурации помогает, я ему в чарах и ЗОТИ.

— В этом, как ни странно, ты больше похож на Луни. Тот тоже вечно учился, а нам с Джеймсом все всегда давалось легко. Ну а Питер делал шпоры и списывал, поэтому тоже не корпел над книгами.

Гарри покоробило упоминание Петтигрю вместе с другими Мародерами, но было видно, что Сириус сейчас отключился от реальности и вспоминает годы дружбы, а не вражды.

"Наверное, так и нужно", — подумал он и чуть заметно вздохнул, стараясь спрятать от крестного свои эмоции.

Воскресенье прошло на удивление весело. Они с Сириусом сходили в "Три метлы" и в "Сладкое королевство". Крестный вспоминал разные истории из жизни Мародеров, не раз вставляя в рассказ Снейпа, что ужасно теперь раздражало. Но больше говорили о процессе: сколько осталось заседаний, кто выступал в качестве свидетелей и тому подобное. Прощаясь с крестным, Гарри был уверен, что Сириус станет его опекуном, как только добьется оправдания.

"Впрочем, зачем мне опекун? — засмеялся над собой Поттер. — Я уже взрослый".

* * *

Начавшийся довольно бурно учебный год окончательно пришел в подобие нормы. По крайней мере, Рон перестал кидаться на Гарри всякий раз, когда видел его с Драко в библиотеке или когда Гарри получал хорошие оценки на зельеварении. Правда, они так и не помирились. С Драко Поттер тоже не сдружился. Слизеринец по-прежнему придерживался делового тона. Но если сравнивать с прошлым… Пожалуй, они стали приятелями.

В конце сентября Сириуса оправдали, и он исчез из Визжащей хижины, даже не попрощавшись с Гарри. Будто сбежал. Он регулярно присылал ничего не значащие письма, где рассказывал, что Орден Феникса готовит полномасштабные действия против Пожирателей смерти. Какие конкретно — крестный не уточнял. У Гарри создалось впечатление, что Сириус подозревает его причастность к тому, что Яксли усилил собственную охрану, перевел сына в Дурмстранг, а жену отправил в Европу — то ли в Париж, то ли в Вену.

Люциус регулярно посещал Хогвартс и занимался с Поттером. Их отношения оставались почти на уровне летних, хотя наставник часто обращался к ученику по имени — обычно в разговоре о повседневных делах. Малфою, казалось, не надоедало выслушивать почти одно и то же — ведь Гарри писал ему ежедневно, как и обещал на вокзале.

В первой декаде октября в Министерстве магии произошла частичная смена должностных лиц. Сириус предостерег Гарри, что почти все новые начальники — в прошлом Пожиратели смерти. Поттеру было на это абсолютно наплевать, потому что сейчас эти люди ничего плохого не делали. Оставим прошлое прошлому — так говорил Люциус, к словам которого он все больше и больше прислушивался.

Однако вскоре перемены в Министерстве сумели затронуть и Гарри. Как-то, выйдя к завтраку, он получил с письмом от Малфоя номер "Ежедневного пророка".

"Посмотрите на третьей странице, — написал Люциус. — Там статья, касающаяся вас, Поттер".

Гарри развернул газету: со страницы на него глянуло собственное изображение, сделанное в прошлом году во время Турнира волшебников. Под колдографией нахмуренного чемпиона была статья.

"Министерство магии узнало из достоверных источников, что магловские родственники знаменитого Мальчика, который выжил, отказались от его дальнейшего воспитания. Так как Гарри Поттер еще не достиг возраста совершеннолетия, такое положение дел никак не допустимо. Поэтому министр по вопросам семьи и брака Амикус Кэрроу потребовал немедленного назначения опекуна. Если в течение месяца не будет подано добровольных заявок, министерство, во главе которого находится Джозеф Эйвери, оставляет за собой право в приказном порядке назначить опекуна несовершеннолетнему. Скорее всего, им станет Августус Руквуд".

Поттер скрипнул зубами и дочитал письмо Люциуса.

"Гарри! — писал тот, подчеркивая обращением, насколько послание личное. — Помнишь, я говорил, что согласен стать твоим опекуном? Так вот, мое предложение остается в силе. Только, прошу, не откладывай решение вопроса на самый конец месяца. Я или любой другой твой кандидат должны подать заявку в течение полутора недель со дня официального постановления Министерства. Полагаю, мне следует немного рассказать о кандидате, предложенном министерством. Руквуд очень суровый и требовательный человек. Вряд ли вы сойдетесь характерами. Я, впрочем, не намереваюсь тебя пугать — просто прошу хорошо подумать. Выбор у тебя уже есть и, возможно, он увеличится".

— Надеюсь, — буркнул себе под нос Гарри. Надо было срочно написать крестному.

"Сириус, срочно возвращайся! Министерство требует для меня опекуна. Ты мне нужен!"

Он привязал записку к лапе Букли. Сова улетела, а к нему подошла второкурсница и передала записку от Дамблдора, просившего о встрече.

"Как удачно! — обрадовался Гарри. — Зря я только сову гонял. Наверняка он сам пригласил крестного". В таком радужном настроении он отправился в кабинет директора.

* * *

Назвав горгулье пароль, Гарри поднялся по вращающейся лесенке к директорскому кабинету. За дверями слышались громкие голоса. Подслушивать, конечно, некрасиво, но кто удержится, услышав собственную фамилию?..

— При чем тут я? — спрашивал возмущенный голос Снейпа. — Я не люблю детей, а Поттера и подавно. Я строг и требователен, а он ленив. Нам надо будет долго притираться. Чем вам не угодил Люциус?

— Я в нем ошибся, — ответил Дамблдор. — Он слишком мягок: дает Гарри свободу выбора. А ему незачем выбирать. За него уже выбрали.

— Вы?

— Судьба.

Зельевар громко фыркнул.

— Не смешите меня. Вся жизнь Поттера расписана вами. По крайней мере, после гибели его родителей. Сколько человек вас просило взять его на воспитание? Сотня?.. И я, между прочим, был первым... А теперь увольте, поезд ушел.

Гарри смотрел на дверь в полном потрясении. Снейп хотел его воспитывать? И как бы ему жилось в таком кошмаре?! Впрочем… наверняка лучше, чем с маглами, которые ненавидели маленького волшебника. А Снейп бы учил его колдовать…

— А что Блэк? Все играет в войну? — спросил за дверью Снейп.

— Это не игра, — с укоризной ответил Дамблдор.

— Разумеется!..

— Северус, дело не в войне. Сириус не предназначен быть учителем. И потом, рядом с ним мальчик будет счастлив...

"И что плохого?" — возмущённо подумал Гарри, и в ту же минуту Снейп озвучил его возмущение.

— Неужели это так трудно понять?! "Через страдания обретет он силу". — Директор явно процитировал строчку из пророчества. — Кстати, пора бы ему уже прийти.

Дверь резко отворилась, и Гарри, прилипший к ней ухом, едва не упал.

— По-моему, он нас подслушивал, — фыркнул зельевар. — Да, Поттер?

— Нет!

— Проходи, присаживайся, — мило улыбаясь, пригласил Дамблдор. — Лимонную дольку? Чаю?

— Спасибо, не надо, — отказался Гарри, и тут дверь распахнулась снова. — Сириус! — воскликнул он, кидаясь обнимать крестного.

— Ну-ну, — смутился Блэк, разрывая объятья. — Ты уже не маленький, чтобы висеть на шее.

Он уселся в кресло. Гарри, слегка обиженный холодным приемом, тоже сел.

— Гарри, — начал Дамблдор. — Ты же читал "Ежедневный пророк"?

Поттер утвердительно кивнул.

— Именно поэтому я пригласил тебя сюда. Мы все не заинтересованы в том, чтобы твоим опекуном стал Августус Руквуд. Он был и есть Пожиратель смерти, и к тому же человек он очень тяжелый…

— Просто жестокий, — бесстрастно добавил Снейп. — Называйте вещи своими именами. Руквуд ратует за телесные наказания детей.

Гарри передернулся. Он не мог представить, что его будут бить — в пятнадцать-то лет! Перетерпеть боль он бы сумел — но унижение! Дурсли, конечно, его иногда тоже били, но они все-таки были своими. А тут посторонний человек, да еще маг. Значит, в Хогвартсе будут знать, что его бьют. Ужасная перспектива!

— А зачем мы его обсуждаем? — настороженно спросил Гарри. — Ведь здесь мой крестный.

Он повернулся к Блэку:

— Сириус, ты же будешь моим опекуном?

— Гарри, я, конечно, могу стать твоим опекуном, — ответил крестный под облегченный вздох Поттера. — Но какая тебе разница: я или Малфой? От этого великосветского сноба должна же быть какая-то польза. Он станет тебя учить и на каникулах. А я... я планирую продолжать дела Ордена Феникса. Борьба сейчас важнее всего. Пойми!.. Так что до конца войны мы редко будем видеться, и мое опекунство будет формальным, а это не дело.

По мере продолжения его речи сияющее лицо Поттера вытягивалось и мрачнело. Сириус только что отказался от него — не прямо, а завуалировано, но отказался.

— Я тоже против кандидатуры Сириуса, Гарри, — решительно сказал Дамблдор. — Сириус анимаг, отличный дуэлянт. Он незаменим в Ордене, а вот как учитель и воспитатель... Я позволю себе предложить на роль твоего опекуна профессора Снейпа.

— Нет! — резко прервали его два голоса.

— Я лучше сам выберу, — твердо сказал Гарри. Он мгновение собирался с духом и произнес: — Я хочу, чтобы моим опекуном стал Люциус Малфой. По крайней мере, он давал мне выбор и согласен на эту роль. И его опекунство уж точно не будет формальным.

Он с укором посмотрел на крестного — и тот отвернулся.

— Люциус так Люциус, — вздохнул директор.

— Если это все, то я могу идти? — спросил Гарри.

Едва Дамблдор кивнул, он встал и вышел из кабинета, с досадой хлопнув дверью.

* * *

Гарри чувствовал себя преданным. Злило все: вынужденное опекунство, отказ крестного, такой лживо-добродушный директор. Хотелось бросить вызов всем. Послать к чертовой матери эту школу, забыть об уроках и собственном предназначении. Да и в чем это его предназначение? Кто сказал, что именно он, Гарри Поттер, должен бросить вызов Волдеморту?.. Дамблдор? Человек, который имел наглость считать, что Гарри необходимы страдания?

А так ли страшен сам темный маг? Чем Волдеморт живет и дышит на самом деле? Гарри всегда считал, что Темный Лорд — зло, а его Пожиратели смерти — кучка головорезов. Дамблдор же со своим Орденом Феникса — воплощение светлых сил. Но как дела обстоят на самом деле? Надо бы разобраться.

Придя к такому парадоксальному, на первый взгляд, выводу, Гарри немного успокоился и стал прикидывать план действий.

Организовать небольшое расследование совсем не помешает. Попытаться подслушать разговоры разных людей, Пожирателей и соратников директора, поговорить с Дамблдором и Волдемортом. Пролистать подшивки старых газет и, если удастся, документы министерства. Но для начала завершить вопрос с опекунством. Нужен надежный тыл. Как ни странно, но его могут обеспечить только Снейп и Малфой. Но Снейп — протеже директора. А вот Люциус... Лучшей кандидатуры нипочем не найти!

От собственного нахальства даже дух захватывало, но решение было принято, и первым делом он написал Люциусу:

"Мистер Малфой, если Ваше предложение остается в силе, то я согласен на то, чтобы Вы стали моим опекуном. С кандидатурами, предоставленными мне Министерством магии и Дамблдором, я не согласен. Сириус Блэк, к моему сожалению, занят более важными делами и не может стать моим опекуном. Поэтому остаетесь только Вы. Мне кажется, мы неплохо поладили за это время. Я обещаю и в дальнейшем быть послушным воспитанником.

С уважением, Гарри Джеймс Поттер".

Отправив Буклю к Малфою, Гарри пошел гулять к озеру, рассчитывая, что свежий воздух приведет в порядок взвинченные нервы. Благодаря общению с Люциусом он понял, что мыслить лучше на спокойную голову.

Время скоропалительных решений прошло.

До очередной встречи с Люциусом, которая обычно проходила по средам, оставалось четыре дня, причем один из них — воскресенье; вечера и выходной вполне можно было посвятить расследованию. Так и не сумев придумать, чьи разговоры подслушать (ни Пожиратели, ни члены Ордена не устраивали бесед в коридорах и аудиториях Хогвартса), Гарри решил начать с изучения старых газет. Засел в библиотеке, обложившись подшивками "Ежедневного пророка", "Ведьмополитена" и "Придиры". Мадам Пинс косилась на него с подозрением. Впрочем, в прошлые годы её удивление было бы куда сильнее — все-таки теперь Гарри бывал в библиотеке часто.

Прошлое противостояние Пожирателей смерти и членов Ордена Феникса, оказывается, освещалось очень подробно. Массовых жертв не было, и потому убитых называли поименно, детально расписывая все происходившее. К разочарованию Гарри, слова Малфоя подтверждались. Последователи Волдеморта ни разу не убили ребенка. Недавние выпускники Хогвартса — да, но не младше. А вот члены Ордена скидок на возраст не делали. Правда, зверства Пожирателей подавались очень красочно, а вот о делах последователей Дамблдора писали скупо. Но поверить в их гуманность уже не получалось.

Система ценностей гриффиндорца рушилась на глазах. Он все еще упрямо цеплялся за свои старые взгляды — и ясно понимал, что это бессмысленно. К выходному информация просто перестала помещаться в голове, и Гарри решил устроить себе нормальный отдых.

* * *

Не желая вступать с кем-либо в беседы, он отправился на улицу в мантии-невидимке.

Зайдя за кусты, расположенные за домиком Хагрида, Гарри снял мантию и уже собирался углубиться в поисках одиночества в Запретный лес, когда услышал голоса. Гарри наложил на себя заклинание хамелеона и затаился. Мимо его убежища прошли Снейп и Трэвис, новый преподаватель по ЗОТИ. Гарри вспомнил, что фамилию Трэвиса он слышал в омуте памяти директора — на одном из судов после исчезновения Волдеморта. Отлично! Два бывших Пожирателя смерти идут в лес — уж не затем ли, чтобы обсудить без посторонних ушей дела своего хозяина?

"Как я сразу не догадался проследить за этой парочкой?" — изумился Поттер своей недогадливости. Впрочем, если бы они вздумали беседовать в своих комнатах, то вряд ли бы ему это удалось. Сейчас же ничего не мешало подслушать — надо только соблюдать осторожность.

Профессора шли молча, но целенаправленно. Наконец, Снейп остановился на одной из прогалин, и Гарри притаился за кустами.

— Не понимаю, Северус, — сказал Трэвис, — зачем ты привел меня в лес? Мы могли спокойно поговорить у тебя или у меня.

— А подслушивающие чары? — ехидно осведомился зельевар. — Ты ведь рвался сообщить мне новости. Хочешь, чтобы они тут же стали достоянием Дамблдора безо всяких купюр?

— Я все время забываю, что ты слуга двух господ, — фыркнул профессор ЗОТИ.

— Не слуга. Джокер, — ответил Снейп.

Гарри не удивился его словам. Он уже давно думал, что зельевар — это серый кардинал, как и Люциус. Просто сейчас Малфой ему нравился. А вот Снейпа он по-прежнему терпеть не мог, пусть и перестал ненавидеть после первого школьного вечера.

— Темная лошадка… — дополнил Трэвис.

— Довольно, Натан. Я тебя слушаю.

— Темный Лорд хочет, чтобы на пост начальника Аврората тоже был назначен его человек. Он рекомендовал Мальсибера — и представь, какая неприятность! На следующий день Мальсибера убили. Грюм убил — вместе со своими отморозками. У нас завелась крыса, Северус. Может, она прячется среди темных лошадок? Ты не знаешь?

— Я сижу в Хогвартсе безвылазно и об этом плане Темного Лорда даже не слышал. Крысой, как тебе известно, у нас был Петтигрю. А сейчас, мало ли кто сливает информацию Дамблдору — любители есть, — поморщился Снейп и с раздражением добавил: — Но ты совершенно прав: тащиться с тобой в лес не стоило! Я так понимаю, это все твои новости?

— Не все. Милорд хочет знать планы Дамблдора насчет мальчишки. Милорд сомневается.

— Планы директора на сей счет ему давно известны. Ничего не меняется: запудрить мозги, заставить бросить вызов, сделать все возможное, чтобы сопляк погиб.

— До Темного Лорда дошли слухи, что старик передумал, — сказал Трэвис.

Снейп выгнул брови и воззрился на собеседника.

— Даже так, Натан? — ядовито осведомился он. — Уж не ты ли эти слухи разносишь?

— Что ты болтаешь, Северус! — возмутился профессор ЗОТИ.

— Странно, что Темный Лорд передал через тебя, а не вызвал меня.

— Ты же сам сказал, что сидишь в Хогвартсе безвылазно. Ты слишком на виду.

— Нет. Дамблдор не передумал, — не совсем логично, по мнению Гарри, ответил Снейп. — Выбор опекуна подтверждает это. Он собирался назначить меня — и назначил бы. Но Люциус хорошо поработал летом. Мальчишка выбрал его.

Стоило огромных трудов не выскочить из кустов и не вцепиться Снейпу в глотку. Но Снейп, понятное дело, был ни при чем — а вот Люциус! Неужели он так искусно играет? Но если и так, удивляться нечему! Предателей вокруг полным-полно — начиная с крестного, отказавшегося принять опекунство. Но поверить в предательство Малфоя Гарри не мог. На душе стало гадко — и очень больно. И совершенно непонятно, что делать со своими сомнениями. Если он откажется от Малфоя-старшего, как опекуна, ему навяжут Снейпа, а то и вовсе Руквуда…

— А вот интересно, — вырвал его из невеселых дум голос Трэвиса, — Лорд действительно хочет сделать Поттера равным себе, если мальчишка согласится?

— На кону жизнь или смерть. — Снейп пожал плечами. — Если Поттер примкнет к нему, оба, скорей всего, выживут. Нет — умрут.

"Перевертыши, — тоскливо подумал Гарри. — Опять перевертыши… Дамблдор не может желать мне смерти, а Волдеморт не хочет моей жизни. Но зачем Снейпу врать? Он же не знает, что я здесь… Или знает? Вдруг он читает чужие мысли на расстоянии?"

Мысль была абсолютно фантастической. Снейп, конечно, сильный маг, но не настолько же.

В этот миг зельевар дернул правой ногой, будто за нее укусили.

— Что? — насмешливо спросил Трэвис. — Старик вызывает?

— Не твое дело! — отрезал Снейп.

Профессор ЗОТИ грязно выругался, применил чары хамелеона и быстро пошел к хижине Хагрида. Снейп же двинулся вглубь Запретного леса. Выждав пару минут, Гарри пошел следом.

* * *

Дамблдор находился в пяти минутах ходьбы. Сидел на пеньке, подставляя лицо под лучи осеннего солнца.

— Загораете? — ехидно поинтересовался Снейп.

Директор усмехнулся и чуть осуждающе покачал головой. Он казался сейчас таким добрым, мягким — ни за что не подумаешь, что желает кому-то зла.

— А ты, значит, решил подышать свежим воздухом? — спросил Дамблдор под стать зельевару.

— Это не возбраняется, — сухо сообщил Снейп. — К тому же в лесу растет масса полезных растений. Не все можно купить, да и зачем, если под боком есть лес.

— Лучше расскажи, что там слышно у Волдеморта, — устало попросил директор.

— Вам лучше знать, — пожал плечами Снейп. — Трэвис сказал, что члены Ордена Феникса устранили Мальсибера, который баллотировался на пост начальника Аврората. Интересно, почему я не в курсе? Мне не доверяют?

— Северус, — укоризненно сказал Дамблдор. — Зачем тебе это знание?.. Оно тебя не касается. Твой круг вопросов — это мальчик и все, связанное с ним.

— Сэр, вы продолжаете верить в пророчество? — поинтересовался зельевар. — Поттер, мне кажется, не обладает никакой сверхсилой. У него довольно средний магический потенциал.

— Это пока. Я просчитал его дальнейшее развитие: Гарри станет самым сильным магом нашего столетия, можно сказать, величайшим, — вздохнул собеседник.

— А вы решили не дожидаться этого? — ядовито осведомился Снейп.

— Коалиция Волдеморта и Поттера мне не нужна. Если придется выбирать между их союзом и смертью мальчика от руки Тома, я выберу последнее. Ну а с Томом справлюсь я, тем более он ослабеет после поединка, — бесстрастно заявил Дамблдор.

"А я-то считал его почти родным дедушкой, опекающим и любящим меня!" — горько подумал Гарри. Ему захотелось немедленно разыскать Волдеморта и присягнуть ему в верности. Но что если Волдеморт тоже жаждет его смерти? И попробуй тут узнать правду! Уж кто-кто, а Темный Лорд не пойдет прогуляться в Запретный лес, чтобы Гарри смог подслушать его планы. А вот Малфой вполне сможет обеспечить такую ситуацию… Но можно ли ему доверять? Конечно, наставник за время их общения не обманул Гарри даже в мелочах, но...

— Мне кажется, Северус, нас кто-то подслушивает. Слишком уж эмоциональный фон высок.

"Опа!" — испугался Гарри и осторожно попятился.

— Вам кажется, директор, — возразил Снейп, явно прислушиваясь.

Врет или действительно не ощущает? Но выяснять это было опасно.

— Все возможно, — задумчиво протянул Дамблдор, и Гарри ускорил шаги, старательно смотря под ноги, чтобы ненароком не хрустнуть веткой.

Он был почти уверен, что, поймав его, директор наложит заклятье забвения. Услышав размышления Дамблдора по поводу своей дальнейшей судьбы, Гарри уж не удивился бы и такому повороту.

* * *

Гарри беспрепятственно выбрался из Запретного леса и, дойдя до озера, снял чары хамелеона. Внутри него клокотали энергия и злоба. Ему казалось, что его предал весь белый свет. Снова хотелось послать всех к черту, вообще покинуть магический мир и зажить как обычный магл. Но он не мог. Волшебник может притворяться простым человеком, но никогда не станет таковым. Да и сила, какая бы ни была по уровню, его магическая сила... Она была, бурлила, текла по клеточкам тела, вырывалась искорками при сильном волнении, как сейчас, например…

"Так. Стоп! — остановил он себя. — Какого чёрта я бешусь? Надо рассуждать на холодную голову — так учит Малфой".

Малфой… Как Гарри хотелось бы думать, что Люциус желает ему добра просто так, без всякой корысти! Увы, это казалось почти несбыточной мечтой. Или все-таки возможной?.. Надо написать ему. Попросить приехать. Вряд ли он откажет в беседе — ни разу ещё не отказал…

Гарри был по-настоящему взвинчен. Это подтверждал и перстень, подаренный Малфоем и призванный показывать эмоциональное напряжение.

"Это чтобы вы могли не только внутренне чувствовать, что разволновались, рассердились или еще как-то негативно отреагировали на ситуацию, но и могли успокоиться. На положительные эмоции перстень не реагирует", — пояснил Люциус, когда дарил его.

— Досчитать до десяти, глубоко вздохнуть, расслабиться... — шептал Гарри себе под нос нехитрые формулы медитации, к которой иногда прибегал.

Пытаясь перестать нервничать, он добрался до входа в замок — и сразу же увидел Малфоя. Как кстати! Гарри обрадовался ему так, как не радовался, пожалуй, еще никому.

— Я очень хотел с вами побеседовать, — сказал он вместо приветствия.

— Я знаю, Гарри, что ты взволнован, — улыбнулся Малфой. — Предлагаю пойти в Хогсмид, там спокойней. Можно поговорить и по дороге.

— А как вы узнали, что я взволнован? — удивился Поттер.

— Твой перстень связан со мной, — пояснил Люциус. — Я специально это сделал, на всякий случай. У Драко тоже есть такой.

Гарри стало радостно и спокойно на душе.

"Если бы он не хотел мне добра, то не стал бы сравнивать меня с сыном", — подумал он. Но все-таки это надо было как-то уточнить.

Пока они шли по территории Хогвартса, между ними висело молчание. Оно позволило Гарри собраться с мыслями и успокоиться. Сам удивляясь, он понял, что чувствует себя защищенным.

"Я спятил, — подумал Гарри. — Считать Малфоя-старшего своим тылом — это..."

Что — "это", на ум не приходило, а вертевшееся "правильно" не устраивало. Гарри еще цеплялся кончиками пальцев за старые стереотипы и не хотел признаваться в их ошибочности даже самому себе.

"Упрямство — это порок, — раздался в его голове голос Снейпа. — Ваш отец был упертым болваном, и вы такой же". Быть как отец Гарри уже не хотелось.

"Посмотрим", — в очередной раз пошел Гарри на компромисс со своим внутренним "я", давая возможность Люциусу доказать свою надежность.

Выйдя за ворота школы, Поттер заговорил первым:

— Мистер Малфой, вы можете быть со мной предельно откровенным? Я хочу задать снова тот же вопрос, который неоднократно задавал с момента приезда в Малфой-менор: чего вы добиваетесь, относясь ко мне столь любезно?

— Гарри, мой ответ будет таким же, как прежде, — заверил Люциус, с удовольствием отмечая, насколько речь мальчика стала грамотней и дипломатичней. — Я хочу, чтобы ты вырос поистине сильным магом. У тебя хороший потенциал. Я рассчитывал его в прогрессии и думаю, что ты можешь стать одним из сильнейших магов столетия, когда достигнешь зрелости.

Малфой почти повторил слова Дамблдора — только что не назвал величайшим магом столетия. И он явно не желал Поттеру смерти.

— Скажите, а Волдеморт хочет сейчас моей смерти?

Вопрос вырвался неожиданно и, кажется, не являлся продолжением мыслей. Просто не выходило из головы подслушанное обсуждение его дальнейшей судьбы.

— Однозначно, нет. По крайней мере, теперь, — убежденно ответил Люциус. — Темный Лорд много думал после возрождения, какую политику вести по отношению к тебе. Он понял, что сглупил, когда пытался убить тебя в младенчестве.

— Волдеморт просто не учел силу материнской любви, — вспомнил Гарри слова Дамблдора, который однажды пытался объяснить ему события в долине Годрика.

— Если бы от смерти тебя спасла только любовь твоей матери, Темный Лорд бы умер. Но этого не случилось. И знаешь, почему, Гарри?

Поттер отрицательно мотнул головой.

— Потому что, — продолжил Люциус, — вы с ним связаны пророчеством.

— "Вы не будете знать покоя, пока один из вас не убьет другого", — процитировал Гарри строчку из письма Дамблдора.

Так как он задумался, то произнес цитату вслух.

— Поттер, что это за чепуха? — несколько резко осведомился Люциус.

Гарри смутился оттого, что снова произносит мысли вслух, да еще те, которые, вроде, не должны быть известны Малфою, но ответил откровенно. Не было желания врать — и выполнять просьбу директора, настаивавшего на секретности пророчества, не хотелось тоже.

— Это вторая часть пророчества Трелони. Ну, или как-то так звучит.

"Будь, что будет, — мелькнула в голове Гарри немного паническая и бесшабашная мысль. — Чувствую себя жертвенным бараном".

— Это версия Дамблдора? — удивился Малфой.

Гарри кивнул.

— Но она почти диаметрально противоположна той, что есть на самом деле.

— Откуда мне знать, сэр, что он говорит неправду? Может, лжет ваш источник, — дипломатично возразил Поттер, не желая обвинять во лжи самого Люциуса. Он уже почти стопроцентно был уверен, что если это и ложь, то наставник просто сам заблуждается, считая ее правдой.

— Гарри. — Малфой сжал его плечо. — Мой источник не может ошибаться. Я слышал полное пророчество из уст Темного Лорда. А он недавно посетил Отдел Тайн, инкогнито, разумеется, и прослушал там пророчество.

— Но там может быть подделка!

— Нет, — убежденно сказал Люциус. — Я уже говорил, что подлинные пророчества попадают в Отдел Тайн независимо от желания пророка. Это древняя магия. Будь пророчество ложным, оно не попало бы в Отдел Тайн. А услышать его там, кстати, могут только два человека: ты и Темный Лорд.

— В таком случае, я хочу его слышать сам, — почти требовательно заявил Гарри.

Люциус надолго задумался, затем ответил:

— Хорошо. В следующую среду мы с вами идем в Министерство магии подписывать бумаги по опеке. Заодно посетим Отдел Тайн. Северус говорил мне, что у вас есть мантия-невидимка. Дамблдор специально ее отдал, чтобы вы чувствовали себя безнаказанно, расследуя то, что вас не касается.

Гарри понял, что мужчина сердится на него за прошлые проступки, но по-доброму. Так, пожалуй, мог злиться отец, недовольный сыном. На душе опять стало теплей — и чуть неудобно за свое поведение.

— Я считал, что касается, — стушевался Гарри.

Он слегка удивился, что сказал фразу в прошедшем времени. Более того, теперь он был совсем не уверен, касалась ли его, например, история с философским камнем. Если припомнить, что полоса препятствий внизу была построена специально для него, то его просто туда заманили загадкой.

"Черт подери, я верю в такую подлость директора. Он вполне мог просто проверять мои магические силы, а Рон и Гермиона попали под раздачу. Зато понятно, почему мы не пострадали серьезно. Директор не хотел нас убивать", — по-новому проанализировал ситуацию Гарри.

Он почувствовал, что Люциус пристально смотрит на него.

"Похоже, я так глубоко задумался, что он меня о чем-то спросил, а я не ответил", — решил Поттер и снова смутился.

— Вы меня о чем-то спрашивали, сэр? — поинтересовался он у Малфоя и добавил: — Простите, я задумался.

— Я просто сказал, чтобы вы взяли мантию-невидимку с собой в Министерство, — спокойным, ничуть не рассерженным тоном пояснил тот.

— Хорошо, — согласился Гарри и еще раз произнес: — Простите!

— Мысли, если они важные, не бывают не вовремя, — изрек Малфой.

Гарри улыбнулся, окончательно поняв, что Люциус не сердится. Да и убедиться, что тебя понимают, было очень приятно.

Дни, оставшиеся до среды, Гарри прожил в каком-то странном тумане. Мир вокруг него менялся слишком быстро и слишком сильно — а может быть, изменился он сам. Например, Снейп теперь не казался ему таким уж предвзятым педагогом. Да, он был строг и требователен, но как раз в этом ничем не отличался от МакГонагалл. Зато к своим подопечным декан Слизерина относился гораздо сердечнее, чем профессор трансфигурации к гриффиндорцам.

Да и по отношению к Гарри они вели себя странно. МакГонагалл, кажется, было просто безразлично, что с Поттером. Снейп же, ненавидя, защищал и поддерживал. Это очень походило на заботу, пусть и извращенную. Тот же Сириус, о котором Гарри не мог теперь вспоминать без боли, никогда не заботился о нем так.

Приоритеты менялись тоже. Много лет Гарри думал, что о нем заботится Дамблдор. Вот только вопрос, с чего он это взял. Да ничего подобного!.. Разве можно назвать заботой решение отдать младенца ненавидящим его родственникам и закрывать глаза на то, как с ним обращаются? А ведь Дамблдор все прекрасно знал. Откуда бы иначе взялась надпись на конверте: "Гарри Поттеру, чулан под лестницей"? Знал и ничего не делал, а возможно, даже радостно потирал руки.

Если же посмотреть на Волдеморта… Да, темный маг пришел в дом Поттеров, чтобы убить младенца. Но он услышал, что у врагов родится могущественный волшебник, способный его уничтожить. Как Волдеморту было не испугаться?.. Вот он и запаниковал и в самом деле ведь чуть не погиб.

А когда Темный Лорд узнал вторую часть пророчества, то решил стать союзником Гарри и предложил на роль опекуна человека, которому Гарри не безразличен. Стоит ли на это обижаться?.. С чего вдруг? Лучше подумать, а не принять ли такое предложение…

"С чего я решил, что именно так и будет? — оборвал Гарри свои рассуждения. — Я ведь даже не знаю всего пророчества. Да и про сотрудничество явно выдумал". Впрочем, все это могло оказаться правдой. Надо было только дождаться среды, чтобы услышать пророчество. И тогда можно спросить Люциуса в лоб или вовсе послать письмо Волдеморту. Гарри засмеялся над своей очередной довольно безумной идеей. Или… не безумной?

* * *

Наконец, среда наступила. Прямо во время завтрака в Большом зале появился Люциус Малфой и под удивленные, восхищенные и настороженные взгляды прошел к гриффиндорскому столу. Гарри тут же вскочил со стула, приветствуя.

— Мистер Поттер, — официально обратился Люциус к нему. — Я жду вас после завтрака в холле.

Он слегка поклонился и пошел к преподавательскому столу, явно для разговора с директором. Гарри еще пару минут стоял, пораженно смотря ему в спину.

"Он поздоровался в первую очередь со мной, — удивился он. — Невероятно!" Было приятно и тепло на душе.

— Поттер, — раздалось громкое злое шипение Рона Уизли, который сидел через несколько мест напротив Гарри. — Как тебе такой опекун? Еще не предложил звать его папочкой? А может, ты в Слизерин переберешься?

Гарри смерил своего бывшего — да, именно бывшего, — друга презрительным взглядом и надменно сообщил:

— Я бы рад называть мистера Малфоя отцом, но не имею права. Может, он когда-нибудь разрешит мне звать себя по имени, как допускается между опекуном и воспитанником. Ну а Слизерин — это хорошая идея. Я подумаю. — Он сделал паузу и добавил, специально скопировав чуть ленивую манеру Драко тянуть слова: — По крайней мере, там нет таких идиотов, как ты, Уизли.

Он отвернулся от обалдевшего и красного как рак Рона и сел на свое место.

Больше никаких инцидентов во время завтрака не случилось. С Гарри никто не посмел вступить в беседу — или не захотел. Но ему почему-то было все равно.

Дождавшись воспитанника, Люциус положил руку ему на плечо и повел в кабинет Снейпа, камином которого собирался воспользоваться.

* * *

Пол и стены огромного холла Министерства магии были отделаны мрамором, а в дальнем углу находился фонтан со скульптурами, изображавшими представителей магического народа: волшебника и волшебницу, кентавра, гоблина и домового эльфа.

— Это Фонтан Содружества волшебных рас, — прокомментировал Малфой, проходя мимо сооружения. — Нам, Гарри, на второй этаж.

Он подвел мальчика к лифту, который выглядел точно так же, как магловский. Поездка была короткой, и вскоре Малфой и Поттер уже шли по широкому и пустому коридору со множеством дверей.

— Добро пожаловать, господа, — поприветствовала их глава опекунского совета, довольно молодая дама с замысловатой прической.

— Мисс Керроу. — Люциус поклонился. — Надеюсь, мы не опоздали. Вы как всегда обворожительны.

Вернув приветствие неотразимой улыбкой, дама вынула из сейфа свитки и предложила подписать их — сначала Люциусу, затем Гарри.

— Теперь вы как одна семья, — сказала она, снова разулыбавшись. — Поздравляю!.. Надеюсь, вы, мистер Поттер, будете поддерживать имидж старинного рода Малфоев.

— Постараюсь, — с достоинством ответил Гарри, делая поклон.

Хотя ему по-прежнему не слишком нравились всякие политесы, но дискомфорта он уже не испытывал. Люциус тоже заметил, что мальчик стал держаться уверенней, следуя нормам этикета.

"Все-таки его воспитание дается гораздо легче, чем я ожидал", — удовлетворенно подумал он.

— Теперь в Отдел Тайн, — сказал Люциус вслух, когда они вышли из кабинета.

В коридоре по-прежнему никого не было, и Гарри спрятался под мантию-невидимку. Чтобы Малфой чувствовал его присутствие, Поттер, подумав, взялся за трость чуть ниже ладони наставника.

Теперь их путь лежал вниз — в подземные этажи министерства.

* * *

Новый коридор оказался намного темней и уже предыдущего. Тут тоже не было людей, только у одной из дверей стоял охранник. Именно к ней и направился Люциус.

— Лорд Малфой в отдел завещаний и предсказаний, — представился он охраннику.

— Да, я вас жду, — сказал тот, открывая.

Гарри быстро прошмыгнул в проем вслед за Люциусом. Он немного волновался, что охранник войдет с ними и из затеи ничего не выйдет, но дверь плавно прикрылась, оставляя их по-прежнему вдвоем.

— Пойдемте, — тихо произнес Люциус и чуть потянул на себя трость.

Гарри молча повторил его движение, посчитав опасным разговаривать в хранилище.

— Да, лучше молчать, — подтвердил наставник, словно прочитав его мысли, и пошел вдоль стеллажей, на которых стояли хрустальные колбы, запаянные сверху сургучом и расширяющиеся книзу.

— Как же я узнаю пророчество? — поинтересовался Гарри шепотом.

— Его не надо вскрывать, — также тихо ответил Люциус. — Просто поднесите ко лбу.

Он подвел Гарри к стеллажу, на второй снизу полке которого стояла колба с надписью:

"Сивилла Трелони. Пророчество: Темный Лорд — Раскрывший глаза, 1 июня 1980 года".

Люциус взял колбу в руки. Гарри потянулся и забрал ее, затем поднес ко лбу. В его голове возник образ профессора Трелони, чуть более молодой, чем сейчас. Она закатила глаза и замогильным голосом, как в конце третьего курса, изрекла:

"Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе... Но лишь через страдания пришедший достигнет могущества.

Тот, кто сумеет провести мир по грани добра и зла, родится на исходе седьмого месяца..."

Гарри зажмурился, пытаясь взять себя в руки.

Малфой говорил правду.

Дамблдор…

Лгал.

Что ж… трудно было ожидать другого исхода.

Он сумел сдержать вздох и — на пределе слышимости, но твердо — обратился к Люциусу:

— Я сам поставлю пророчество.

Малфой молча кивнул. Увидев, что колба вернулась на полку, он повел воспитанника к выходу, а потом, уже в лифте, сам стянул с него мантию-невидимку.

— Мы в Хогвартс? — спросил Гарри, хотя разговаривать не хотелось.

— Нет, — ответил Малфой. — В ресторан. Мы подписали бумаги на опеку, Гарри. Я полагаю, что это своего рода праздник.

— Я тоже, — согласился Гарри.

— Великолепно. И еще… Я должен поставить вас в известность, что к нашему празднику присоединится один… общий знакомый.

— Ваш Лорд? — спросил Гарри, и его голос не дрогнул.

— Да.

— Великолепно, — сказал Гарри, понимая, что ничуть не боится предстоящей встречи. Теперь он был уверен в Малфое.

Да и оказаться пленником Волдеморта ему уже не светило.

* * *

Поттер еще никогда не бывал в таких шикарных и дорогих ресторанах, а впрочем, и в дешевых он не бывал тоже. Счастье, что на нем парадная мантия, из которой не успел вырасти. Последний раз Гарри надевал ее на Рождественский бал в прошлом году…

Метрдотель провел их вглубь зала к столику, спрятанному в глубокой нише. На столике уже стояли вино и фрукты.

— Я посчитал, что еще не время обедать, — сказал Люциус, усаживаясь за стол. — Но если ты голоден...

— Спасибо, я сыт, — отказался Гарри.

— Хорошо, — вздохнул Малфой, разлил вино, подал мальчику бокал и приподнял свой: — Вы позволите, мистер Поттер, обращаться к вам только по имени?

— А вы? — улыбнулся в ответ Гарри. — Или этикет не позволяет?

— С этого дня вполне позволяет, — уверил Малфой. — За взаимное доверие!

Они чокнулись и слегка пригубили вино.

— Гарри. Я, может быть, не вправе просить тебя о подобных вещах…

— Я с радостью выполню любую вашу просьбу!

— А вот перебивать все-таки не стоит, — усмехнулся наставник. — Я хотел поговорить с тобой о Драко. Знаю, что вы пытались сблизиться — а теперь и по закону почти что братья... Нет смысла настаивать, но я был бы счастлив видеть вас не только братьями, но и друзьями.

— Я постараюсь, — искренне пообещал Поттер.

— Спасибо, Гарри, — также искренне сказал Малфой. — Впрочем, мы еще успеем поговорить о наших семейных делах. Вернемся к насущному, если ты не против. Ты прослушал пророчество. Что теперь скажешь?

— Меня обманул человек, которому я верил, — вздохнул Гарри.

Ему по-прежнему было неприятно от осознания этого факта и тем более от его констатации.

— Не стоит печалиться о недостойных тебя. Ты просто повзрослел. Жить с закрытыми глазами приятно, но опасно и не умно, — мягко сказал Люциус.

— Раскрывший глаза, — невесело усмехнулся Гарри, примеряя на себя название из пророчества Трелони. — Это и в самом деле я. И что дальше?

— Темный Лорд предлагает тебе сотрудничество. Он хочет сделать тебя равным себе. Ты можешь принять его предложение — а можешь отказаться. Выбор за тобой.

Карты были раскрыты, и Люциус откинулся на спинку стула, ожидая ответа, в котором был почти уверен. Но вместо ответа услышал вопрос.

— Если я не приму его предложение, каково будет ваше отношение ко мне?

Гарри Поттер, сказавший самое главное, слишком волновался, чтобы заметить случившееся чудо, но это ничего не меняло. Чудо сидело перед ним, с трудом удерживая бесстрастное выражение лица.

Лорд Люциус Малфой, соратник Темного Лорда, светский лев, лицемер и хладнокровный слизеринец, был растроган до глубины души.

— Я не знаю, как сделать, чтобы ты мне окончательно поверил, — сказал он, наконец. — Я думал, мы преодолели этот рубеж. Попытаюсь вновь... Я искренне желаю тебе добра, именно поэтому принял в свою семью. Если бы ты был маленьким, я бы тебя усыновил, но ты взрослый, и отношения "опекун — воспитанник" нам подходят больше. Я успел привязаться к тебе, Гарри, и намерен защищать тебя, как защищаю Драко. Повторюсь: ты вполне можешь послать и Дамблдора, и Волдеморта. Я поддержу тебя, как и некоторый круг лиц. Северус, в частности.

— Интересно, почему Снейп меня ненавидит, но защищает? — не сдержал любопытства Гарри.

— Во-первых, я просил бы называть его либо по имени в приватной обстановке, либо "профессор Снейп", — чуть назидательно проговорил Малфой и продолжил мягче: — Во-вторых, я не слишком хорошо знаю его мотивы. Кажется, Северус поклялся Лили защищать тебя. И, разумеется, долг перед твоим отцом — ты же знаешь эту историю?

— К сожалению, да, — смутился Гарри. — Мне стыдно, что мой крестный такое учудил. Я бы попросил прощения у профессора за тот инцидент, но это не моя вина.

— Он знает, но... — Люциус развел руками. — Впрочем, и ситуацию с профессором Снейпом мы сможем обсудить позже.

— Мы говорили о выборе стороны, — кивнул Гарри.

— Анализируя пророчество, могу сказать, что бросать Темному Лорду вызов опасно. Кто знает, как повернется поединок: погибнет лишь он один или вы умрете оба? Да и после... не приведет ли это к сбою равновесия? Как скажется убийство на тебе?.. Не станешь ли ты еще более темным, чем он? — Малфой вздохнул и снова развел руками. — Поверь, Гарри, у меня и мысли нет повлиять на твой выбор. Но факт есть факт: коалиция сделает могущественнее вас обоих. Даже Дамблдор со своим Орденом Феникса будут для вас игрушечными солдатиками. Что же до возможного решения стать третьей стороной... Боюсь, на тебя ополчатся две другие. Вряд ли ты устоишь против Волдеморта и Дамблдора одновременно. Они уничтожат тебя — не один, так другой. Что будет после?.. Много шансов, что хаос.

— Ваши доводы разумны, — нехотя признал Гарри. — Но мне бы хотелось услышать и будущего соратника.

— Он уже идет, — с улыбкой откликнулся Малфой. — Повернись к залу.

* * *

Поттер опешил, разглядывая приближавшегося к ним мужчину. Высокий, худощавый, в черной мантии, брюнет и красавец, — он был ничуть не похож на возродившегося в июне урода. Только глаза… Да, глаза — темные и такие знакомые — иногда отливали красным.

— Он снова стал Томом Риддлом, только старше, — тихо сказал Гарри.

— Не называй его этим именем. Он его не любит, — предостерег Люциус. — Лучше уж Волдеморт.

— Я буду звать его Лордом или никак, — согласился Гарри.

В этот момент Волдеморт подошел к их столику.

— Добрый день, господа, — вежливо поздоровался он.

Малфой и Поттер встали и тоже поприветствовали гостя.

— Рад встретиться с тобой, Гарри, — персонально поздоровался Волдеморт с мальчиком. — Должен извиниться перед тобой за сцену на кладбище.

— Я тоже буду рад побеседовать, — сухо ответил Поттер, хотя слово "рад" было преувеличением. Радости он не испытывал, но желание поговорить имелось.

— Твое присутствие здесь говорит о том, что ты прослушал пророчество, — спокойно сказал Волдеморт. — Что ты думаешь о его содержании?

— Прихожу к выводу, что нам лучше не враждовать, — нехотя выдавил Гарри.

— Я тоже так думаю, — улыбнулся собеседник.

Улыбка, как ни странно, не делала его лицо добрей; оно оставалось холодным.

— Но мне нужны гарантии, что вы не планируете устроить террор и не собираетесь убивать меня, — с достоинством продолжил Поттер.

— Террор — это война, война — это смерть, а я хочу жить, — изрек Темный Лорд. — Могу обещать, что жертвы будут минимальны. По крайней мере, мы приложим усилия к этому. Ты не можешь не видеть, что я занимаюсь политикой. Террор и революция мне больше не нужны.

Гарри кивнул — это действительно было правдой.

— Я уже пытался убить тебя и очень пожалел об этом, — продолжал Волдеморт. — Теперь я предлагаю тебе союз. Союз равных, Гарри. Мне тоже дорог этот мир — и я никогда не хотел погрузить его в хаос. Но грань слишком тонка, и "тот, кто сумеет провести мир по грани" — не я. Это ты, Гарри.

Несколько минут над столиком висело молчание.

— Каков твой вердикт? — разбил его Волдеморт, обращаясь к Поттеру.

— Я согласен, — выдохнул Гарри. — Я выбираю вашу сторону. — Он невесело и натянуто улыбнулся и добавил: — Как ни странно, но я тоже хочу жить. А Дамблдор предлагает мне только смерть.

— В таком случае, — вмешался в беседу Люциус, — надо разработать план, как пока уберечь Гарри от вмешательства Дамблдора. Старик ничего не должен заподозрить.

— Это само собой разумеется, — согласился Волдеморт. — Директор вполне может применить к мальчику "Обливиэйт" и заполнить его голову нужной для себя чепухой.

— Не понимаю, к чему он стремится? Вы собирались убить меня из-за неправильной трактовки пророчества. А ему я чем помешал? — поинтересовался Гарри.

— Тем же, чем я. Ты обещаешь стать сильным волшебником, даже слишком. Дамблдор не хочет отдавать свой венок. Тем более — собственным ученикам. Стравливая нас, он хочет убрать обоих, — усмехнулся Темный Лорд. — Итак, в первую очередь надо обучить тебя окклюменции. Ты не должен быть раскрытой книгой. Я разговаривал на эту тему с Северусом, так как он самый лучший специалист в этой области. Он может дать фору даже Дамблдору и мне. Северус сказал, что у тебя, Гарри, большой порог сопротивляемости и ты предрасположен к этой науке.

— Неужели профессор Снейп согласился меня учить? — удивился Поттер.

— Да. В последнее время он пересмотрел свои взгляды по отношению к тебе. Северус перестал видеть в тебе Джеймса, которого ты напоминаешь внешне и которого он ненавидел. Но тебе придется стерпеть многое. Северус — строгий и придирчивый учитель. Он может быть колким и даже грубым, но тебе не стоит срываться…

Гарри слушал и не верил своим ушам. Мир точно перевернулся. Он сидит за одним столом с Волдемортом и слушает его советы, как вести себя со Снейпом... Фантастика какая-то! Но это была реальность. И кстати, в отличие от Дамблдора, Волдеморт не делал все за спиной Гарри, а потом просто приказывал. Он интересовался его мнением. По крайней мере, в первый раз. Но это было весьма показательно и говорило о том, что так и будет. Гарри очень на это рассчитывал.

— Я постараюсь, — пообещал он.

— Осталось только пожать руки, скрепляя ваш договор, — сказал Малфой, принимая на себя обязанности свидетеля.

После рукопожатия договорившиеся маги подняли бокалы, а допив вино, покинули ресторан.

* * *

Малфой аппарировал на окраину Хогсмида, желая дать Гарри возможность пройтись и обдумать сегодняшние события. Но, распрощавшись с наставником, Поттер не вспоминал пророчество и не оценивал знаменательную встречу.

Все было решено, и он думал о будущем.

В его жизни начинался совершенно новый этап. В прошлом остались мнимая дружба и забота, жизнь с плотными шорами на глазах и стопроцентная смерть. Впереди же его ждал крепкий тыл, надежные соратники, говорящие правду и уважающие его мнение, и большая вероятность выжить.

Будет трудно, но придется постараться. И Гарри верил, что справится, и верил, что теперь ему нет нужды убивать — по крайней мере, лично. И сам он должен выжить и должен найти равновесие между добром и злом. Тонкую, зыбкую, еле заметную грань, которую нельзя переступить. На которой он будет стоять вечно — и постарается удержать своих соратников.

Удержать.

Удержаться.

На грани добра и зла.