Отражение

Выручай-комната выглядела совсем по-другому. Вместо привычного и уютного класса для занятий Отряда Дамблдора, Гарри вошел в маленькую комнатку с облезлыми кирпичными стенами, кое-где тронутыми временем, низким потолком, затянутым паутиной, и одним единственным предметом точно по центру. Это было большое зеркало в старинной раме с надписью, окаймляющей ее по верху. Оно казалось очень знакомым…

— Гарри? — позвала его Гермиона. Ее встревоженный голос прозвучал особенно громко в небольшом помещении. — Что случилось?

— Не знаю, — неуверенно ответил Гарри. — Видимо, я думал совсем не о занятиях, когда вызывал комнату.

Он посторонился, чтобы друзья смогли втиснуться в маленькое помещение. Гермиона с любопытством оглядела стены и потолок, потом обошла зеркало кругом. Рон же с открытым ртом уставился на надпись.

— Я знаю, что это такое! — громко воскликнул он. — Я видел его на первом курсе, помнишь, Гарри, мы с тобой тогда ночью гуляли по школе. Но что оно здесь делает?

Рон мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям и сделал шаг вперед, оказавшись прямо перед зеркалом. Едва он взглянул на свое отражение, как лицо его вытянулось, а глаза вылезли из орбит. Его вид мог бы показаться смешным, если бы Гарри не уважал Рона как друга и товарища по факультету.

— Что ты там видишь? — обеспокоено спросил Гарри и встал рядом с Роном, потеснив его в сторону. Теперь Гарри видел только свое отражение, чуть взволнованное, но по большому счету, вполне обычное.

— Ничего особенного, — промямлил Рон, нехотя отворачиваясь от зеркала. — То же, что и в прошлый раз.

Рон старался выглядеть беззаботным и идеально честным, но Гарри заметил, что уши у него покраснели — верный признак того, что Рон что-то утаивает. Он упорно смотрел в сторону, стараясь не встречаться взглядом ни с Гарри, ни с Гермионой, и неосознанно теребил рукав мантии. Гарри решил не расспрашивать его больше, в конце концов, захочет — сам все расскажет, а нет, так и волноваться тут не о чем. В школе и так проблем по самое горло: и Амбридж лютует с каждым днем все сильнее, и Отряд Дамблдора требует максимальной отдачи, и маячащие в конце учебного года СОВ не придают оптимизма.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — прервав неловкую паузу, раздраженно спросила Гермиона. — Это зеркало — именно то, о чем я думаю?

— Да, — поспешил ответить ей Гарри. — Это зеркало Еиналеж. Оно показывает наши самые горячие…

— Желания, — рассеянно закончил его фразу Рон. — То, о чем мы мечтаем, самое безрассудное, самое несбыточное.

Гермиона нахмурилась, вспоминая события первого курса, в которых сама не участвовала, но много о них слышала из рассказов друзей.

— Но насколько я помню, Дамблдор куда-то спрятал его… — с сомнением протянула она и взглянула на Гарри.

— Он так сказал мне. Наверное, это и есть то самое место, — предположил Гарри. Он и сам не был уверен в своей догадке, но придумать более логичное объяснение не смог, как ни старался.

— А тебе не кажется, что это подозрительно — ты снова находишь зеркало в непростой для себя ситуации, — прищурилась Гермиона и с подозрением покосилась на обсуждаемый предмет.

— Тогда оно должно было подготовить меня к встрече с Волдемортом, а теперь-то что? — резонно заключил Гарри.

— Может, теперь ты должен увидеть в нем способ справиться с Амбридж? — хохотнул Рон. Он уже пришел в себя и выглядел точно так, как обычно. — Наверное, это тайное желание доброй половины Хогвартса. А что, приведем их всех сюда, пусть посмотрят. Представляете, бесконечно много способов справиться с Амбридж… Да я об этом и мечтать не смел!

— Но и сейчас Сам-Знаешь-Кто поблизости. Его появление — лишь вопрос времени, — хмуро сказала Гермиона, неодобрительно взглянув на Рона. Тот насупился и скорчил смешную рожицу за спиной у Гермионы.

— Но в прошлый раз Дамблдор спрятал в нем философский камень. Вряд ли он и сейчас поступил так же… — задумчиво возразил Гарри. В последний раз взглянув на счастливых родителей, на себя самого, окруженного семейной лаской в мире, где никогда не было никакого Волдеморта, он решительно отошел в сторону. — Я думаю, мы нашли зеркало совершенно случайно.

Гермиона скептически покачала головой и принялась расхаживать вокруг старинного зеркала «Еиналеж», внимательно осматривая каждую завитушку, каждую трещинку, любой элемент рамы, не пропуская ни единого изъяна.

— Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание, — медленно прочитала она надпись и взглянула на свое отражение. Ее губы тронула теплая нежная улыбка, она протянула руку, чтобы дотронуться до стекла, будто стремилась к кому-то по ту сторону.

— Что ты видишь? — заинтересованно спросил Гарри. Он никогда не видел Гермиону такой… счастливой. Словно бы и правда сбылись ее самые заветные мечты.

Гермиона, будто не слыша Гарри, продолжала улыбаться. Ему пришлось подергать ее за мантию, чтобы она очнулась.

— А? — Гермиона с трудом оторвала взгляд от собственного отражения.

— Что ты видишь? — нетерпеливо повторил Гарри и для убедительности махнул рукой в сторону зеркала.

— Да так, — смутилась Гермиона и поспешно сделала шаг в сторону. — Ничего особенного. Я… я видела себя, я получила «Превосходно» на всех экзаменах ЖАБА.

Она явно старалась что-то скрыть, на ходу придумывая правдоподобную отговорку. И так же, как Рон, старалась не встречаться ни с кем взглядом. Кривит душой, не хочет говорить, что именно ей привиделось в зеркале, подумал Гарри. Что там может быть такого, чтобы не сказать лучшим друзьям?

Рон в это время пристально смотрел на Гермиону. В его взгляде странным образом сочеталось понимание и недоверие. Будто не он несколькими минутами ранее вел себя точно так же. Гарри это совсем не нравилось. Он отвернулся от друзей, и зашел за зеркало, ведя по раме рукой. Рисунок был гладкий, завитушки, составляющие замысловатый узор, чувствовались под пальцами, одинаковые на ощупь. Разве что… Гарри резко остановился, под его рукой находилась большая выпуклость. Ее нельзя было заметить при визуальном осмотре, только почувствовать. Гарри осторожно присел рядом. Над выпуклостью, словно бы и повторяя узор, находилась небольшая табличка с текстом. Но едва Гарри попытался прочесть надпись, как стало ясно, что она сделана на каком-то неизвестном языке.

— Гермиона, Рон! — позвал друзей Гарри чуть дрожащим от внезапно нахлынувшего волнения голосом. — Я что-то нашел.

Гермиона и Рон тут же уселись рядом, пристально вглядываясь в слова. Рон, тоже не понявший ни слова из написанного, быстро бросил это занятие и переглянулся с Гарри. Гермиона же шевелила губами, водя пальцем по строчкам, будто действительно могла прочитать древние символы.

— Ах, как бы мне сейчас пригодились мои книги! — наконец, воскликнула она. — Я едва ли поняла половину.

— Так ты знаешь, что там написано? — обрадовался Рон. — А мы-то думали, что только Основатели и знают, ну, может, еще Дамблдор.

— Конечно, Рон. Этот язык еще довольно распространен, многие термины и заклинания взяты именно из него. Если бы ты лучше слушал профессоров, то и сам бы смог прочесть, что здесь написано!

— Зачем? — ничуть не смутился Рон. — Если всегда можно спросить у тебя.

Гермиона закатила глаза и рассерженно фыркнула. Гарри, чувствуя себя давно позабытой друзьями вещью, привлек к себе внимание громким хлопком.

— Может быть, вы потом разберетесь? — недовольно посоветовал он. — А сейчас, Гермиона, расскажи, что ты поняла.

Гермиона в последний раз взглянула на Рона и перевела взгляд на табличку.

— Здесь сказано, что зеркало обладает еще одним свойством. Если нажать на вот эту выпуклость, — она ткнула пальцем в ту самую круглую кнопку размером с ладонь, на первый взгляд ее можно было принять за элемент узора рамы, — то вам откроется путь в какое-то другое место. Я не очень поняла, о чем там говорится. Пару раз упоминается противоположность и отражение, еще говорится о каком-то не то пути, не то проходе… А в конце древний мастер советует без крайней нужды не пользоваться этой кнопкой. На всякий случай «на обратной стороне», это слово почему-то здесь использовано в иносказательном смысле, есть такая же кнопка, она возвращает все на свои места.

Гарри тут же обошел зеркало с другой стороны и удовлетворенно хмыкнул.

— Да, здесь точно такая же выпуклость, — объявил он.

Друзья заинтригованно переглянулись. Не до конца понятное, новое свойство зеркала Еиналеж манило, звало, просто умоляло нажать на кнопку и посмотреть, что же будет…

— Не думаю, что это хорошая идея, — протянула Гермиона, опять вчитываясь в табличку. — Здесь столько предостережений!

— Но и так в зеркало смотреться опасно! — горячо возразил Гарри. — Многие волшебники сходили с ума, пытаясь понять тайный смысл видения… Ну, мне так Дамблдор сказал. Наверняка надпись предостерегает от того же.

— Конечно! — поддержал Гарри Рон. — Дамблдор знает, что говорит. К тому же он бы никогда не подкинул нам по-настоящему опасную вещь.

— А что, если это не он? — резко спросила Гермиона. — Что, если это та же Амбридж, или Сам-Знаешь-Кто?

— Одумайся, Гермиона, — рассмеялся Рон. — Не третируй Гарри, он же ясно сказал, что зеркало все это время было у Дамблдора.

— И у нас есть значительное преимущество — нас трое. Это в одиночку волшебник может сойти с ума, а мы всегда можем помочь друг другу, — сказал Гарри.

Конечно, это все вилами по воде писано, но так хочется проникнуть в тайну зеркала!

— Ну, хорошо, — нехотя согласилась Гермиона и вдруг лукаво улыбнулась. — Мне ведь тоже интересно.

Теперь, когда решение было принято, оказалось очень легко просто нажать на кнопку и, затаив дыхание, наблюдать, как поверхность зеркала сначала помутнела, потом пошла волнами, будто вздыбилась, затем покрылась мелкой рябью и, наконец, прояснилась. На Гарри, Рона и Гермиону смотрели они сами, за одним лишь отличием… Гарри изумленно уставился на себя. Вроде бы те же черты лица, тот же шрам в виде молнии на лбу, такие же черные волосы… но вместо круглых очков на носу красовались стильные с чуть затемненными стеклами, волосы были зачесаны на одну сторону и не лохматились, как обычно, а вместо черной школьной мантии на нем красовалась темно-красная атласная.

— Что за бред! — пробормотал Гарри и растерянно огляделся — ему ясно почудилось негромкое эхо.

— Это точно, — подтвердил Рон. Гарри взглянул на его отражение и, не выдержав, рассмеялся. Рон был одет в такую же мантию, что и Гарри, и даже значок старосты никуда не делся, но вот в остальном… Отражение Рона щеголяло длинными волосами, аккуратно собранными в хвост, совсем, как у его брата Билла, и серьгой в виде черепа в ухе. При этом выражение его лица было очень знакомым, роновским, лишь с чуть заметной примесью презрения. Тут Рон перевел взгляд на отражение Гермионы в зеркале и сдавленно охнул. Вот уж кто больше всех был непохож на себя! Мантия выгодно подчеркивала ее фигуру, волосы мягкими волнами падали на плечи, такие же густые, но уложенные и блестящие, на ногтях был ярко-алый лак, на лице — косметика. И Гермионе все это очень шло… Так она выглядела женственнее. Почти такая же перемена произошла с ней год назад на Святочном балу. Но сейчас надменный взгляд и брезгливое пренебрежение, с которым отражение смотрело на настоящую Гермиону, скорее, отталкивало, чем вызывало симпатию.

— Ну, ни фига себе! — с придыханием выдал Рон, продолжая смотреть на отражение Гермионы. — Ты выглядишь… как будто тебя слизеринцы заколдовали.

И снова Гарри послышалось странное эхо…

— Интересно, при каких обстоятельствах я могла бы стать… такой? — заинтересовалась Гермиона. — Должно было что-то кардинально измениться в моем воспитании, в картине мира, в окружении…

— Зато я знаю, на кого из старших братьев, я всегда хотел быть похожим, — заявил Рон. — Интересно, такой бы я понравился Флер?

— Ха! — завила Гермиона и оторвалась, наконец, от созерцания самой себя. — Не обольщайся, девушки клюют не только на внешность. Хотя… ты, может, стал немного симпатичнее.

— Эй! — воскликнул Рон. — Этот хмырь совсем не похож на меня!

Гарри активно мотал головой по сторонам, пытаясь понять причину своего беспокойства. И вот теперь совершенно точно понял, откуда исходит эхо. Их отражения в зеркале тоже говорили, будто были живыми людьми. Но ведь это совершенно невозможно! Или же…

— Тихо! — воскликнул он. — Мне кажется, это не простые отражения, зеркало не показывает нам очередную фантазию…

— А что же? — это совершенно точно спросили четыре голоса.

— Кажется, другой мир, — неуверенно сказал Гарри. — Ведь они существуют?

— Ох, Гарри! По ним такие разные сведения в книгах даны, что я и сама еще однозначно не определилась в своем мнении.

— То есть как — другой мир? — всполошился Рон и махнул рукой на зеркало. — Там что ли?

Его рука неосторожно коснулась поверхности зеркала… И тут начало происходить именно то, о чем предупреждала табличка с древней надписью. Рона начало затягивать в зеркало. Гарри и Гермиона кинулись ему на выручку, пытаясь вытянуть обратно или просто удержать на месте, но неведомая сила оказалась куда сильнее двух подростков. Рон с громким чавканьем скрылся в зеркале, а на его месте…. На его месте, словно из пустоты, возник другой Рон. То самое отражение, которое совсем недавно так позабавило Гарри.

— Рон? — ошарашено спросил он.

Рон в ответ так грязно выругался, что Гермиона укоризненно покачала головой и слегка покраснела.

— Вы совсем на себя не похожи, — выдал связную мысль Рон.

— Кто бы говорил, — съязвила Гермиона и снова глянула в зеркало и застыла на месте.

На нее испуганно смотрел так хорошо знакомый Рон, теперь он был всего лишь отражением…

— Рон! — воскликнула Гермиона и, не раздумывая ни секунды, тоже дотронулась до зеркала. Гарри в панике второй раз наблюдал, как его близкого человека засасывает внутрь. И, приняв твердое решение, шагнул в зеркало вслед за Гермионой…

— Друзья мои, откройте свои учебники на странице сто сорок два и прочитайте пятнадцатый параграф. В нем вы найдете немало полезных рекомендаций о правильности применения заклинания для мгновенного скальпирования жертвы…

Гарри с ужасом всмотрелся в картинку, на которой с волшебника снимали скальп, а вокруг летели капли крови и волосы. Неизвестный художник так ярко изобразил муку на лице жертвы, что Гарри вздрогнул и поспешно отвел взгляд. Амбридж, одетая в свою неизменную розовую кофточку, приторно улыбалась и смотрела прямо на него. Ох уж этот взгляд! Нигде нет от него спасения. Скорее всего, Амбридж ждет, что Гарри снова пойдет против нее и лелеемой ею министерской программы. Одно лишь слово — и его снова ждет ужасающее перо. Тыльная сторона руки все еще чесалась, там легкими розовыми штрихами была начертана надпись «Я не должен лгать». Буквы словно приклеились к коже заклинанием вечного приклеивания, Гарри до красноты тер надпись мочалкой, пока не сдался и не попросил помощи Гермионы, которая знала немало очищающих и прочих полезных заклинаний, но и у нее ничего не вышло.

— Уж лучше бы оставались шрамы, — в сердцах сказал тогда Гарри. — А на эти розовые каракули даже мне смотреть противно. Она разве что сердечки по краям не нарисовала!

Рядом охнул Рон и с громким хлопком закрыл учебник.

— Мне вот интересно, если в учебниках о таком написано, что же тогда ты преподаешь им на занятиях ОД? — шепотом спросил он, когда Амбридж отошла на безопасное расстояние.

— Даже думать об этом не хочу! — воскликнул Гарри.

— Но долго ты переносить дату следующего собрания не сможешь, — резонно заметила Гермиона.

— Я очень надеюсь, что долго не потребуется. Не собираюсь задерживаться здесь.

— Смотри на это с другой стороны, — предложил Рон, снова заглядывая в учебник. — Местная Амбридж очень даже ничего. Я вчера видел, как она наставляла на путь истинный Колина Криви. Колин, как страстный фотограф и коллекционер, пытался поймать бедного слизеринца для своей коллекции фотографий «Отчаянье и страх школьников», так Амбридж пожалела слизеринца и заставила Колина фотографировать себя самого. Смешно получилось, примерно вот так! — Рон развернул учебник и показал изображение взъерошенного волшебника с перекошенным лицом, одним выпученным глазом и высунутым синим языком.

— Жертва амортенции, — прочитала Гермиона. — Заклинание действует сродни известному зелью, лишает человека удачи на некоторое время. И это ты называешь смешным?

— А ты видела здешнего Колина? Если ты помнишь нашего Малфоя, знай — ничего общего. Просто гораздо хуже.

Гарри, Рон и Гермиона находились в этом мире уже три дня. Только попав сюда, они оказались в точно такой же комнатке, из которой начинали свое путешествие, а в зеркале снова отражались они сами, такие, какими помнили друг друга всегда. Удивленно переглянувшись и решив, что волшебство зеркала Еиналеж не сработало, или их тройного путешествия оно просто не выдержало, друзья вышли из комнаты. Прогулка по пустынным коридорам не предвещала ничего плохого, пока на встречу им не попался профессор Снейп. Едва ли Гарри узнал бы его самостоятельно и наверняка просто бы прошел мимо, если бы Гермиона не охнула и не вцепилась ногтями в его руку.

— Что такое?— недовольно пробурчал Рон, чьей руке тоже досталось.

— Не стоит задерживаться на проходе, вы можете помешать мне пройти, — прозвучал смутно знакомый голос. Высокий черноволосый человек в безупречной белой мантии вполне доброжелательно смотрел на Гарри и ждал, пока ему освободят дорогу. Гарри вскинул голову, намереваясь извиниться, и наткнулся на взгляд угольно-черных глаз. Их выражение хоть и было непривычно, но в сочетании с крючковатым носом, болезненно-желтоватой кожей и сальными черными волосами, не оставляло никаких сомнений, что перед ним стоит…

— Профессор Снейп! — в ужасе прошептал Гарри.

— Очень приятно, что вы все еще узнаете меня, Поттер, — насмешливо сказал Снейп. — А то я уж начал сомневаться, с тех пор, как перестал слышать ваши приветствия в коридорах.

Гарри выпучил глаза и судорожно глотал воздух широко открытым ртом. Он был не в силах вымолвить ни слова. К счастью, Снейп принял это за обычное его поведение и, неприятно нахмурившись, оттолкнул Гарри с дороги, чтобы освободить себе путь.

— Невероятно, как вы похожи на своего отца, Поттер, — посетовал Снейп и гадко улыбнулся. — Он тоже давал возможность другим людям учиться самим прокладывать себе дорогу.

Гарри и раньше не часто видел Снейпа улыбающимся, а, вернее, вообще не видел, а теперь и вовсе остолбенел и, наконец, вновь обрел дар речи.

— Неправда! — привычно закричал Гарри. — Мой отец не такой. Вы так говорите, потому он однажды…

— Что? — мягко спросил Снейп. — Едва не убил меня? Так это ложь, чтоб ты знал. Твой отец вовсе не был таким злобным отморозком, каким описывали тебе Блэк и Люпин. Джеймс Поттер в последний момент струсил и способствовал моему спасению. А ты этого не знал, да, Поттер?

— Мой отец не трус! — завопил Гарри, не слишком вслушиваясь в слова Снейпа, но понимая, что они произнесены только для того, чтобы посильнее задеть..

— Не будь так уверен, Поттер, ты многого не знаешь о своем дорогом отце.

Снейп резко развернулся и скрылся за ближайшим поворотом. Гарри взглянул на друзей в поисках поддержки и разумного объяснения. Гермиона, нахмурившись, размышляла о чем-то, а Рон с опаской смотрел на угол, за которым только что скрылся профессор, и озадаченно чесал затылок.

— И даже баллы не снял! — пробормотал он. — И чего это он так вырядился? И разговаривал как-то…

— Он говорил так, будто то, что отец спас его когда-то — позорит его имя, имя Джеймса Поттера. С одной стороны, оно, конечно, так и есть, но с другой… — до Гарри начал доходить смысл слов Снейпа.

— И он вежливо попросил нас отойти! — вдруг взревел Рон. — Может, это Фред и Джордж его так заколдовали, как вы думаете?

— Тогда я их от души поблагодарю и посоветую бежать на другой конец земного шара. Когда Снейп придется в себя, им не поздоровится… — заметил Гарри и широко улыбнулся.

— Нет, это не Фред и Джордж сделали, — задумчиво сказала Гермиона.

— Но кто же тогда? Ведь не ты же! — возразил ей Рон, но заметил выражение ее лица и неуверенно уточнил: — Ведь, правда, не ты?

— Ну, конечно, нет, Рон! — Гермиона раздраженно тряхнула головой, призывая мальчишек к серьезности. — И я не думаю, что Снейпа заколдовали. Кажется, здесь он такой и должен быть.

— Где здесь? — растерянно спросил Гарри.

— Вот такой что ли? — удивился Рон.

Гермиона оглядела коридор с пола до потолка и промолчала. Из-за угла, весело смеясь и обсуждая что-то очень важное, вышли Парвати Патил и Лаванда Браун. Обе были одеты в такие же мантии, что и недавние отражения Гарри, Рона и Гермионы в зеркале Еиналеж, имели яркий макияж в мрачных тонах и жесткие неприятные колкие взгляды. Гермиона молча посторонилась, пропуская мимо себя однокурсниц. Она упрямо вздернула нос и предостерегающе зашипела, когда Лаванда, тараща от удивления глаза, хотела что-то спросить.

— А с ними-то что? — недоумевал Рон, когда Парвати и Лаванда скрылись из виду.

— То же, что и со Снейпом, то есть ровным счетом ничего, — заявила Гермиона.

— Ну вот, теперь и она рехнулась, — обреченно посетовал Рон Гарри.

Гермиона фыркнула, а Гарри подумал, что не все здесь так просто. Зеркало Еиналеж что-то сделало с ними, когда втянуло в себя.

— Во всем виновато зеркало, — в подтверждении его мыслей, пояснила Гермиона. — Я думаю, что оно отправило нас… в другой мир.

— Ты шутишь? — не поверил Рон.

— Совсем нет! Я бы и сама хотела пошутить, но за меня это уже сделали Снейп и Лаванда с Парвати.

— И что это за мир? — спросил ее Гарри, внимательно оглядываясь по сторонам. Вроде бы все было на своих местах: знакомые стены, привычный вид из окна и даже старые скрипучие доспехи за спиной совершенно точно стояли здесь и раньше.

— Пока не знаю, Гарри. Это нам еще предстоит выяснить. А пока нам нужно срочно переодеться, разгуливать здесь в таком виде — довольно опасное занятие, да и не нужно нам привлекать к себе лишнее внимание.

Гарри тут же согласился с ней. Больше всего он боялся, что Гермиона предложит немедленно возвратиться в Выручай-комнату и, воспользовавшись зеркалом, отправиться обратно в свой мир. Новое приключение приятно щекотало что-то внутри, заставляя возбужденно разглядывать все кругом. Несколько часов в этом мире не повредят нам, скорее уж наоборот, подумал Гарри и зашагал в сторону башни Гриффиндора.

А через полтора дня, вдоволь наглядевшись на изменившихся гриффиндорцев, Гарри, Рон и Гермиона твердо решили, что с них хватит! Нет сил больше смотреть на Невилла, с наслаждением издевающегося над Драко Малфоем; на Джинни, в чью привычку вошло оскорблять каждого встречного и делать им из-за угла мелкие пакости; на Фреда и Джорджа, от которых школе и здесь сладу не было, но теперь их фокусы приобрели особый садистский характер и были направлены на то, чтобы как можно сильнее и жестче унизить, высмеять, отомстить. Едва дождавшись окончания уроков (темы которых приводили Гарри в ужас), друзья бегом бросились на седьмой этаж, три раза прошлись около нужной стенки, рванули на себя дверь… и обнаружили комнату забытых вещей. Никакого зеркала там и в помине не было, это уж точно. Гарри снова и снова ходил взад-вперед, думая только о том, как бы поскорее вернуться домой, найти зеркало, даже отправиться в прошлое, но все безрезультатно. Выручай-компата оказалась нема к его просьбам.

— Кажется, мы крупно влипли, — констатировал напоследок Рон, когда стало ясно, что им придется задержаться в новом мире чуть дольше, чем они рассчитывали.

И теперь Гарри с растущим удивлением наблюдал за профессором Амбридж, которая, вполне искренне улыбаясь ученикам, ходила между столами. Она все так же проповедовала министерскую программу, всякое отсутствие практики и поклонение своей персоне, но теперь преподавала Темные искусства. Ни о какой защите здесь и речи не было. Как с изумлением понял Гарри, на занятиях ОД он должен был учить нападать, увечить и причинять боль.

На уроке Гарри было куда легче выдерживать выпады Амбридж в свой адрес, чем в своем мире, ведь здесь он был с ней согласен в глубине души. И как не противно ему было это сознавать — он поддерживал ее идею отказаться от практик по Темным искусствам.

— Не знаю как вам, а мне она даже понравилась, — хихикнула Гермиона, выходя из класса. — Милейшая женщина. Жаль, что мы у нее не в чести.

— Если она тебе так симпатична, то вступай в ее дружину, — поддел Гермиону Рон и расплылся в довольной улыбке. — Хотя я скоро начну жалеть Малфоя. Оказывается, не так просто живется хорошим слизеринцам в нынешнем Хогвартсе.

И это было правдой. Каким-то непостижимым образом все слизеринцы являли собой образец добропорядочности и смирения. На сколько удалось выяснить Гарри, их хитрость превратилась в открытость и искренность, беспринципность — в осторожность, но идеи о чистоте крови никуда не делись, правда, приобрели несколько другой смысл. Но при таких качествах Слизерин не стал самым ненавистным факультетом. Ведь там теперь проповедовали светлые идеи добра, которые (вот уж совсем невероятно!), строго преследовались в этом мире. И только величайший добрый маг современности, недавно возродившийся Лорд Волдеморт, чье имя брезговали произносить почти все, ведь многие верили, что оно приносит свет в душу и даже может вылечить несложные болезни, всегда в открытую призывал волшебников забросить свои распри и злодейства и обратиться к всему самому доброму в своей душе. Волдеморт вербовал себе союзников, показывая им то прекрасное, что видел в мире и людях сам, менял их мироощущение и дарил надежду. Когда Гарри впервые узнал об этом, то просто не воспринял информацию всерьез. Но снова и снова слыша презрительные возгласы однокурсников, Гарри засомневался. А когда Гермиона нашла описание деяний Волдеморта в книге, решил, что теряет рассудок.

— Может быть, это какое-то омрачающее ум заклинание? — простонал он, вчитываясь в строчки, описывающие, как Волдеморт спас десяток магглов при крушении моста.

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Смотри, как занятно, — прошептала она, подсовывая Гарри новую книгу, — здесь сказано, что дементоры — проводники надежды, олицетворяют самое светлое, что могут найти в человеке, питаются страхом и ненавистью, забирая их себе и избавляя от него жертву.

— Хочешь завести себе домашнего дементора? — съязвил Рон. Он выглядел бледнее обычного, и только веснушки ярче выделялись на его лице.

— Кажется, я начинаю понимать, — протянула Гермиона и замолчала, заявив, что должна хорошенько все обдумать и убедиться в своих предположениях. Гарри и Рон так и не смогли вытянуть из нее больше ни слова о сути этого странного сумасшедшего мира.

Следующим уроком после темных искусств было зельеварение. Гарри со смесью страха и любопытства шел в подземелье, помня о предыдущей встрече со Снейпом. Насколько он понял, Снейп и здесь не стал для него любимым учителем. Интересно, в этом мире он оттолкнул Гарри своей маниакальной любовью? Если уж Амбридж стала мечтой любого внука, то Снейп и подавно должен на уроках раздавать детям сладости и рассказывать сказки…

Едва войдя в класс зельеварения, Гарри споткнулся и едва не растянулся на каменном полу. Хоть он и был готов к неожиданностям, но это… Вокруг царила жизнерадостная атмосфера света и благополучия. Стены были выкрашены в яркие желтые и зеленые тона, в углу стояла кадка с пышным цветком, а потолок изображал безоблачное небо. И весь этот бред совершенно не подходил для Северуса Снейпа, будь он хоть трижды жителем другого мира. Гарри на ватных ногах прошел к последней парте, поморщился от ее противного светло-сиреневого цвета и кинул сумку на стол.

— Не верю! — заявил он Гермионе, которая села справа от него.

— Это действительно странно, — пробормотала Гермиона.

Рон изобразил рвотные позывы.

— Здорово мы придумали! — раздал знакомый голос с соседней парты. — Вы еще не знаете, что будет дальше…

Гарри подался вперед — из-за Рона ему не было видно говорившего. Симус Финниган сидел с очень довольным видом и то и дело переглядывался с Дином Томасом.

— Это мы придумали, — заявил он. — Последнее изобретение «Ужастиков Умников Уизли», через несколько минут это слащавое убожество начнет превращаться в настоящий кошмар! Уизли обещали море крови, натуральное изображение пыток и даже парочку дохлых животных по углам. Мы с Дином уже поспорили, во что превратится кадка с цветком. Я думаю, что в дохлую собаку, а он утверждает, что она станет кадкой с дерьмом.

Симус расхохотался, но быстро умолк, так как в подземелье вошел профессор Снейп.

— Только не выдавайте нас, — прошептал он Гарри и Рону и, напустив на себя невинный вид, начал доставать учебники из сумки.

— Так-так-так, — сказал Снейп, оглядев помещение. — И чьих это рук дело?

Он обвел холодным взглядом учеников и задержался на Гарри, кривая усмешка тронула его губы. Сейчас Снейп очень походил на того человека, которого так хорошо знал и ненавидел Гарри. Но в следующий момент все изменилось. Профессор отвел взгляд и опять улыбнулся.

— Это очень смешная шутка, — сказал он. — Я оценил. Но не будем срывать урок из-за нее. Встань тот, кто учинил в моем классе это безобразие!

Его голос зазвучал властно, многие в страхе поежились. Как видно, Снейп и здесь не пользовался популярностью у учеников и не слыл всеобщим любимчиком. Защищал иногда своих слизеринцев, да и только.

Ученики притихли, низко наклонив головы и не смея смотреть преподавателю в глаза.

— Я все равно узнаю, кто это сделал, — продолжал Снейп. Гарри скосил глаза и с удивлением обнаружил, что ярко-желтая окраска стен стала темнеть, из нее словно просачивалось что-то, до ужаса напоминающее кровь. — И поверьте, этому человеку не поздоровится.

Гарри макушкой чувствовал на себе взгляд Снейпа. Все такой же холодный и жесткий. Гарри вскинул голову. Снейп смотрел на него выжидающе и с укоризной, сейчас он до странности напоминал профессора МакГонагалл — та же строгость, но никакого явного презрения, к которому уже так привык Гарри.

— Поттер, вам придется задержаться после урока. Я назначу вам наказание.

— Но, профессор! — возмутился Гарри, он был уязвлен до глубины души. — Это сделал не я.

— Вполне возможно, — покачал головой Снейп. — Но вы знаете, кто это сделал, и покрываете его.

— Это несправедливо! — прошептал Гарри, садясь на место.

— На твоем месте я бы себя сдал, — подмигнул ему довольный Симус. — Странно, я был уверен, что ты так и сделаешь.

— Но ведь ты же попросил, да и…

— Ха! Когда это тебя интересовали мои просьбы больше сохранности твоей собственной шкуры? Ты не заболел часом, Гарри?

Гарри не нашелся, что ответить, и повернулся к Рону.

— Это невыносимо! — прошептал он.

— Ты сегодня изъясняешься на редкость однообразно, — сочувственно прошептал Рон.

Оставшаяся часть урока прошла без происшествий. Снейп быстро справился с вышедшем из-под контроля кабинетом. Гарри с облегчением вздохнул, увидев только чуть более чистое и светлое подземелье, чем в его мире. Здесь было почти уютно и не так мрачно, и даже зелье варилось куда проще. Здешний Снейп мог помочь советом растерявшемуся ученику, слизеринцы, конечно, этим пользовались, а гриффиндорцы брезговали обращаться за помощью — гордость все же осталась при них.

С ударом гонга Гарри закупорил свой флакончик с образцом зелья и направился к учительскому столу. Он был уверен, что справился с заданием куда лучше, чем сам мог от себя ожидать.

— Явитесь ко мне в кабинет в пятницу в восемь вечера, — сообщил Снейп, принимая у Гарри флакон.

— Хорошо, — ответил ему Гарри.

Снейп внимательно посмотрел на него и покачал головой.

— Что с вами происходит, Поттер? — доброжелательно спросил он.

— Вас отрядили следить за мной? — тут же ощетинился Гарри.

— Вы не должны допускать в себе такие эмоции. Забыли о наших уроках? Вы плохо занимаетесь, Поттер. Светлому Лорду очень легко будет завладеть вашим сознанием, что вы даже не заметите этого. Почему вы покрывали сегодня Финнигана?

— Что? — тупо спросил Гарри, во все глаза глядя на Снейпа. Неужели и здесь он дает уроки окклюменции?

— Я буду вынужден доложить директору о вашей неспособности…

— Нет! — закричал Гарри, совсем не желая встречаться с Дамблдором. Ему и представить было страшно, каким стал здесь мудрейший маг, не говоря уж о личной встрече. Хватило гриффиндорцев, слизеринцев и Амбридж со Снейпом. — Я обещаю… обещаю занимать тщательнее.

— Тогда жду вас в пятницу. И постарайтесь не опаздывать, Поттер.

Гарри постарался как можно быстрее покинуть класс. За дверью его ждали Рон и Гермиона. Они хмуро переглядывались, ожидая самого худшего.

— Назначил время следующего занятия окклюменцией, — коротко пояснил им Гарри.

— Я так и думала, — сказала Гермиона. — Кажется, я знаю, в чем состоит суть этого мира, и чем он отличается от нашего!

— Тем, что Снейп здесь постирал свою мантию, — улыбнулся Рон. — Ну, наконец-то ты созрела! Рассказывай!