"Нет! Нет! Нет! Этого не могло произойти... Хогвартс! Несчастный Хогвартс! И что с того, что замок выстоял после последней битвы с Волдемортом. Казалось, худшее осталось позади... Однако нет... Теперь мои опасения за судьбу замка с каждым днём возрастают. Боюсь, недолго осталось жить этим стенам, если вообразить себе возможные последствия того кошмара, который ежедневно происходит в моём кабинете. Взрывающиеся колбы, перебродившие настойки, покрывшиеся слоем плесени экземпляры редких зелий, потому что никому не пришла мысль использовать обновляющее заклинание. Повсюду пятна, вывести которые теперь можно только при помощи тёмной магии, и котлы, обуглившиеся до такой степени, что многочасовые отработки в течение года, назначенные ученикам всех классов Гриффиндора, не помогут.
Лонгботтом! Кто бы мог только подумать? Они назначили Лонгботтома профессором зельеварения. Но ведь никому в здравом уме и твёрдой памяти такое и в голову бы не пришло. Значит ли это?.. Мне даже страшно подумать... Но, полагаю, Тёмный лорд в последние минуты, осознав своё бессилие, успел применить заклятие массового разжижения мозгов — одно из своих тайных орудий, набиравшего тем большую мощь, чем сильнее прогрессировала его собственная болезнь..."
* * *
Кабинет зельеварения. Первый урок у факультетов Гриффиндор и Слизерин. Хаос...
— Скорпиус! Скорпиус! Разве отец не говорил тебе, что блокировать входную дверь цементирующим заклинанием нехорошо? — лениво зевая, спросил юный гриффиндорец. Лицо его сияло так, будто этот маленький волшебник с изумрудными глазами прошёл полный курс магического актёрского мастерства у чеширского кота.
"Гриффиндорцы дружат со слизеринцами — такого ещё не бывало со времён создания школы. Должно быть, я схожу с ума?"
— Альбус! Отвяжись! Папа говорил, что профессор Лонгботтом не заметит, даже если подбросить ему в котёл лягушку и ...
— Бомбарда максима! — дверь с грохотом вылетела, и в сопровождении разгневанного директора Макгонагалл в класс вошёл "Профессор Несварения", как уже успели прозвать Невилла Лонгботтома старшекурсники.
— Минуточку внимания! — потребовала Макгоннагал и, оценив царящий в классе беспорядок, строго сказала. — Хоть мне и крайне неприятно начинать учебный год снятием баллов с Гриффиндора и Слизерина, иного пути вразумления вас я не вижу. Впервые — я повторяю — ВПЕРВЫЕ! за всю историю существования Хогвартса соревнования ваших факультетов за кубок школы стартуют с отрицательной отметки.
— А теперь, профессор Лонгботтом, можете начинать урок, — директор Макгонагалл с печалью в глазах покинула кабинет.
Пошатывась, Невилл неуверенно подошёл к преподавательскому столу и трясущимися руками вынул из кармана список учеников.
"Да! Так начинать занятия с этими сорванцами — верная дорога в ад! Они же его сожрут! С потрохами! Похоже, до него дошло, что лица и имена этих студентов он будет запоминать все оставшиеся семь лет: за долгие годы обучения в стенах этого кабинета память ни разу не ответила Лонгботтому взаимностью."
Невилл Лонгботтом, с трудом справляясь с волнением, зачитывал имя за именем, пока не добрался до...
— Поттер А-Альбус С-с-северу... —
"Поттер! Дерзкий мальчишка! Как он посмел трепать моё имя?"
Не успел профессор и имени полностью произнести, как его тело с глухим стуком повалилось на пол, словно к нему применили заклятие ступефай.
"Слабак! Точно слабак... А это что, за его спиной? Что это там, в углу, за преподавательским столом? Что-то красное, с чёрным раструбом? Ах, да, конечно! Это же огнетушитель — маггловский, с позволения сказать, инструмент на случай ликвидации пожара... Но почему он там? Этим детям и волшебные палочки опасно доверять, а уж снабдить кабинет инвентарём простецов без приложения подробных инструкций по эксплуатации тем более не допустимо. Да и кто сказал, что эти инструкции будут своевременно прочитаны?"
Поттер-младший выпрыгнул из-за стола и в считанные секунды очутился у шкафа со средствами экстренной реанимации. Он подставил скамейку, потянулся к верхней полке и вытащил какую-то коробку.
"Докатились! Теперь ещё и маггловская аптечка. Похоже, Хогвартсу действительно пришёл конец. Неужели ничего нельзя сделать?"
Альбус начал лихорадочно перебирать содержимое аптечки. По рассказам дяди Рона о печальной судьбе автомобиля "Форд Англия" он знал, что в ней явно должно быть приводящее в чувство средство...
— Ал! Ищи флакон с надписью "нашатырный спирт"! — сгорая от нетерпения помочь, прокричала с дальней парты Уизли-младшая. — Тебе ведь дядя Рональд объяснял, как им пользоваться.
"Дядя Рональд? Рон Уизли? Спокойно, Северус, спокойно! Всего лишь секунды размышлений, и я начинаю понимать то, чего понимать мне совершенно не хочется. Поттер и эта рыжая? И из всех возможных пассий он выбрал именно её? Нет, заклятие Тёмного Лорда определённо действует!"
— Есть! Нашёл! — Альбус откупорил флакон, принюхался к содержимому и опустился на колени рядом с профессором, который уже начинал подавать признаки жизни.
"Вот что значит второе имя. Похоже, у мальчика талант к зельям..."
От резкого запаха маггловского средства Лонгботтом вздрогнул, медленно открыл глаза и уставился на столпившихся рядом детей пустым взором. Альбус Северус подал ему руку, помог встать и проводил профессора до учительского стола.
"Что это там у меня на столе? Какой-то ворох бумаг, какие-то старые конспекты с обгоревшими страницами? Неужели? Я глазам своим не верю — это же ученические конспекты Невилла Лонгботтома времён моего преподавания... Я узнаю этот жуткий почерк! Помнится, он и сам не мог его разобрать. Даже когда во время контрольных я специально отводил глаза, списать ему не удавалось... И по ним он собирается учить детей?"
— Се-се-годня мы будем готовить упс-ус-успокоительный чай, — с трудом сдерживая волнение, начал профессор. Осознание того, что из всех классов школы перед тем, который в эти минуты находится в кабинете зелий, он будет испытывать смертельный ужас всё последующее время, вмиг выветрило из головы молодого преподавателя ранее намеченную тему урока... — Приготовьте ваши котлы, а я принесу из теплиц необходимые травы.
"Что и требовалось доказать: под видом зелий начинается параллельный курс травологии. О, если бы я мог снять сейчас с Гриффиндора баллы... за подготовку к уроку — ни планов, ни ингредиентов. Тролль профессору Лонгботтому!"
Как только фигура Лонгботтома исчезла в проёме, в классе поднялся невообразимый шум: ученики пытались перекричать один другого в попытках наконец-то поэкспериментировать с заклинаниями, подслушанными у родителей. Класс зельеварения с каждой секундой стремительно превращался в арену боевых действий. Заклинания разлетались в разные стороны то трансфигурируя предметы, то вызывая мощные электрические разряды или потоки воды.
"Только не Inferno, только не Inferno..."
— Inferno! — выкрикнул кто-то из Слизеринцев, и класс вмиг оказался объят адским пламенем...
* * *
От ужаса Снейп вздрогнул и открыл глаза. Сквозь полуопущенные ресницы он увидел затенённую комнату, обставленную старинной мебелью. Царящий вокруг полумрак едва рассекал тонкий луч света, проникавший сквозь тяжёлые шторы. Желая рассмотреть обстановку незнакомой комнаты, Снейп широко распахнул глаза. Каково же было удивление, когда среди неясных теней и полумрака он разглядел лицо, черты которого показались ему знакомыми. Он постарался напрячь зрение и даже слегка приподняться, чтобы вгдядеться в стоявшего перед ним мужчину. Смутно знакомый незнакомец сделал шаг по направлению к кровати, и Снейп увидел круглые очки и растрёпанную шевелюру, а до боли знакомый голос спросил его:
— Как вы себя чувствуете, профессор?
— Поттер? — удивился Снейп.
Их взгляды встретились, и в это мгновение в комнате воцарилась такая тишина, что, казалось, можно слышать даже мысли. Снейп усиленно пытался понять, каким образом он выжил, где он оказался, что рядом делает этот гриффиндорец и почему эти стены кажутся ему столь знакомыми? От множества переполнявших его вопросов он снова потерял сознание.
Гарри увидел, как рука профессора безвольно упала на одеяло, однако усилием воли он заставил себя не паниковать. Мадам Помфри предупреждала его о том, что после комы, продолжавшейся почти два месяца, процесс восстановления простым не будет: малейшее потрясение для человека, даже с такой силой воли как у Снейпа, будет становиться катализатором подобных рецидивов.
Подойдя к постели и осторожно обхватив тонкое запястье Снейпа, Гарри убедился, что пульс бьётся хоть и медленно, но ровно. Он повернулся к окну, раскрыл шторы и сел на пол, прижав к себе колени и опустив на них голову. Ему казалось, что, сколько бы он ни готовился к предстоящему разговору, нужных слов так никогда и не найти. Он тщетно искал их с тех пор, как вынырнул из Омута памяти, тогда, перед решающей битвой с Волдемортом. Воспоминания самого ненавистного ему когда-то профессора в один миг изменили всё!
"Нет, вовсе не из ненависти ко мне пошел Снейп на такие откровения", — думал Гарри. — "Если бы он желал только лишь исполнить волю Дамблдора, ограничился бы необходимым минимумом. Он и про патронуса не упомянул бы, если бы иным способом можно было объяснить, откуда в заснеженном лесу на дне озера появился меч... Во что он превратил свою молодость? Ради того, чтобы сохранить мне жизнь, он пошёл по этому пути страданий. Прежде, преследуемый им, как мне казалось, я оставил бы его умирающим в Визжащей хижине и продолжал бы ненавидеть его. И вот своим состраданием он пробудил во мне нежность".
Каким богам молиться Гарри не знал, но он был готов отдать что угодно, лишь бы суметь выразить то, что чувствует. Продолжая сидеть на полу, Гарри приподнял голову и с тоской уставился в окно. Кажется, он совсем потерял счёт времени. Очнувшись от раздумий, Гарри с трудом распрямил затёкшие ноги и медленно спустился по лестнице на кухню. Он отдал необходимые распоряжения Кричеру по поводу ужина, а сам аппарировал в Хогсмид, желая побыть в одиночестве и, наконец, собраться с мыслями.
Шагая в сторону Кабаньей головы и невольно вспоминая о том, как создавался Отряд Дамблдора, Гарри почему-то был совершенно уверен, что когда профессор очнётся в следующий раз, он обязательно это почувствует, и тогда они продолжат разговор.
Промучившись ещё несколько часов и окончательно поняв, что он начисто лишён каких бы то ни было дипломатических способностей, Гарри твёрдо решил, что скажет прямо всё как есть, по-гриффиндорски. Как только эта мысль оформилась в его голове, он ощутил какое-то очень сильное волнение и понял, что разговор, от которого, как ему казалось, зависит вся его жизнь, должен состояться немедленно. Похоже, профессор пришёл в себя. Ноги Гарри дрожали так, как будто ему предстояло пригласить Чоу Чанг на новогодний бал или идти на первый экзамен по СОВ. Тщетно пытаясь унять неистово бьющееся сердце, он аппарировал на Площадь Гриммо.
На пороге его встретил Кричер, и Гарри распорядился подать ужин на двоих в спальню. Тем временем, пока старый эльф со свойственной ему неспешностью и обстоятельностью занимался необходимыми приготовлениями, Гарри отправился в винный погреб, в котором семейство Блэков за несколько веков собрало по истине драгоценную коллекцию редчайших вин. Возраст некоторых из них приближался к возрасту самого Хогвартса. Волшебные вина, в отличие от маггловских, при столь длительном хранении вовсе не превращались в яд. Напротив, их вкус становился более изысканным, а целебные свойства обретали большую силу. Найдя в запасах Блэков то вино, которое, как однажды упомянул Сириус, отлично восстанавливает силы, Гарри поднялся в спальню.
* * *
Совсем стемнело. Отражённый свет луны причудливо переплетался на стенах с тенями, которые отбрасывали языки пламени горящего камина. Профессор сидел в кресле и напряжённо сверлил пронизывающим взглядом Гарри. В свете камина чёрные глаза профессора казались необычайно блестящими.
— Итак, Мистер Поттер, кажется, нам пора объясниться, — собираясь с силами, заговорил Снейп.
— Конечно, — ответил Гарри, — но сначала предлагаю поужинать.
Снейп кивнул, а Гарри принялся откупоривать вино. Теперь внимание профессора переключилось на бутылку. Её форма напоминала ему форму кондафора — сосуда алхимиков, составленного из двух одинаковых частей с двумя трубками, похожими на ручки амфоры. Такие сосуды были хорошо знакомы профессору по тем многочисленным алхимическим трудам, которые хранились у него в библиотеке. Судя по форме сосуда, напиток был очень древним. Насколько он помнил, вино перестали разливать в них ещё во времена Фомы Аквинского.
Снейп с удивлением взглянул на Гарри и спросил:
— Я вижу, что вино это очень древнее. Позвольте спросить, почему вы выбрали именно его?
Гарри, обрадовавшись тому, что беседа началась не так, как он предполагал, перестал волноваться.
— Насколько мне известно, оно прекрасно восстанавливает силы, профессор.
Не успел Гарри наполнить бокалы, как Снейп с интересом стал изучать их содержимое. В царящем полумраке вино приобретало иссиня-черный оттенок, рассекаемый темно-рубиновыми проблесками пламени камина. Профессор не торопился сделать первый глоток: необычный аромат помимо воли завладел всем его вниманием. Он прикрыл глаза и с нескрываемым удовольствием окунулся в мир неизведанных ощущений. От одного только запаха сознание его становилось яснее; в бледных кистях, которым приходилось прилагать усилия, чтобы не выронить бокал, всё отчетливее проявлялись признаки жизни, а на щеках начал проглядывать румянец. Некоторое время мастер зелий молчал, а потом медленно поднёс бокал к губам и сделал маленький глоток.
Гарри не проронил ни слова. Как и профессор, он погрузился в мир новых ощущений, которые дарила волшебная субстанция из древнего сосуда. Невольно воцарившаяся тишина уже не казалась такой давящей; взгляд профессора оставался ещё встревоженным, однако те его оттенки, которые в былые времена повергали Поттера в состояние едва ли не страха, с каждой минутой растворялись...
— Что ж, — медленно начал Снейп, — я считаю, нет необходимости притворяться, будто эти стены мне незнакомы. Меня интересует другое: каким образом мы оба выжили, когда один из нас, а то и оба, — уголок рта Снейп слегка дрогнул, — уж точно должны были умереть?
Гарри так сильно сжал в руке бокал, на дне которого ещё играли рубиновые искры, что, казалось, эта фамильная реликвия в считанные секунды может превратиться в салют из тысячи осколков. Собрав волю в кулак, Поттер рассказал всё с самого начала. После того как в Визжащей хижине Снейп потерял сознание, Гарри, отправив Рона с Гермионой в замок, применил Vulnera Sanentur — то единственное ранозаживляющее заклинание, которое он ещё помнил из учебника Принца-полукровки. Он воспользовался также замораживающими чарами, поскольку времени для аппарирования в больницу не было. Потом, оставив Снейпа в хижине, Гарри отправился в кабинет директора, где в Омуте памяти всё и увидел. Надежды выжить в схватке с Волдемортом у него больше не оставалось. Гарри вскользь упомянул о том, как пришёл в Запретный лес, как умер и как встретился на воображаемом вокзале с Дамблдором. Рассказ Гарри был чуть более подробным, когда он вспоминал о том, как была одержана победа, как он нёсся со всех ног в Визжащую хижину и как вместе со Снейпом аппарировал в больницу св. Мунго. Из-за того что было потеряно время, раны Снейпа плохо заживали. В конце концов, Гарри уговорил нынешнего министра магии Кингсли разрешить забрать профессора к себе на Гриммо, так как врачи сказали, что они больше ничем помочь не могут и остаётся лишь ждать, чем завершится кома. Опустив ряд других подробностей — как и с чьей помощью он поддерживал состояние Снейпа, Гарри смущённо развёл руками и добавил:
— Вот так вы и оказались здесь.
Всё время, пока Гарри рассказывал, мастер зелий внимательно слушал. Но всё-таки Гарри чувствовал, что остаётся ещё что-то, чего Снейп не понял и что ему необходимо объяснить. Сделать это было труднее всего.
— Но почему вы взяли меня к себе? — спросил Снейп, не отрывая взгляда от бокала и продолжая крепко сжимать его.
Гарри набрал в грудь побольше воздуха и сказал:
— После того, что я увидел в Омуте памяти, я почувствовал, что ближе вас у меня никого не осталось. Считайте, это было попыткой бегства от одиночества.
— А как же Уизли и Грейнджер? — ухмыльнулся Снейп.
— Они были слишком поглощены друг другом, а, самое главное, я никогда не смог бы доверить им то, что вы доверили мне... в... в своих воспоминаниях, — Гарри начал заикаться. — Это было спонтанно, но я уверен, что поступил правильно, — и Гарри отчаянно посмотрел в глаза Снейпу.
Профессор выглядел ошеломлённым. Снейп оторвал взгляд от бокала и быстро перевёл его на Гарри.
— Знаете, Поттер, если кто-нибудь ещё полгода назад сказал бы мне, что мы будем вот так разговаривать здесь, я бы ответил, что этот человек сошёл с ума.
— А сейчас, — спросил Гарри, — что вы думаете об этом сейчас?
— Я не знаю, что вам сказать, — в задумчивости произнёс Снейп.
В эти секунды вся решимость будто покинула Поттера. Его губы задрожали, и он сказал:
— Не оставляйте меня здесь одного, пожалуйста, — Гарри подошёл к Снейпу, взял из его руки опустевший бокал, отставил в сторону, и, опустившись на подлокотник кресла, уткнулся головой в плечо профессора и разрыдался.
Секунду помедлив, Снейп осторожно погладил его по спине.
— Ничего, это пройдёт...
А минуту спустя Снейп добавил:
— Мы с тобой в этом похожи, Гарри.
Услышав своё имя, Гарри вздрогнул и крепко прижался к груди Снейпа...
* * *
Прошло 19 лет.
Первокурсники спешно занимали свои места в кабинете зелий, с интересом разглядывая стоявшие в идеальном порядке на полках склянки с какими-то странными существами, до блеска начищенные котлы, под которыми уже весело горел огонь, и разложенные на преподавательском столе образцы ингредиентов. Когда все расселись, дверь с шумом распахнулась, и стремительной походкой в класс влетел Северус Снейп. Он окинул взглядом учеников, с нежностью задержавшись на черноволосом мальчике с огромными чёрными глазами и... отвернулся, чтобы скрыть невольную улыбку от любопытных глаз его новых учеников.
"В эти выходные я пообещал юному Алану втроём, вместе с Гарри, пойти в Хогсмид. Мы собрались посидеть в "Трёх мётлах", неспешно пройтись по улицам волшебной деревни и, может быть, даже показать нашему с Гарри приёмному сыну Визжащую хижину. В конце концов, именно там мы обрели друг друга. Как хорошо, что тот сон, который привиделся мне на Площади Гриммо перед тем, как прийти в себя, был всего лишь кошмаром".
Vova
