Как вам это понравится?

Любой поступок, пусть неверный, лучше трусливого бездействия.

(Вавилон 5)

Темной, осенней ночью в городке Литтл Уингинг недалеко от Лондона, возле дома №4 на Прайвет Драйв ссорились два пожилых человека: седобородый старец, одетый в длинную мантию, пурпурный плащ и сапоги с пряжками на высоком каблуке а-ля Великий волшебник, и строгая женщина преклонных лет, по виду — типичная учительница. Собственно, они оба были волшебниками, как и годовалый младенец, безмятежно спящий тут же, в корзинке, стоящей на пороге дома.

— Альбус! Вы отдаете себе отчет в своих действиях? Я наблюдала за этими людьми весь день — они могли бы выиграть приз, как самые неподходящие опекуны для любого ребенка, а тем более для Этого!

— К сожалению, Минерва, он — не просто ребенок. Уже сейчас его называют Мальчиком-Который-Выжил, этот малыш прославился на весь магический мир, победив Темного Лорда. Он нуждается в кровной защите, а ее могут обеспечить лишь в этом доме. К тому же, тут его не коснется бремя славы. Он вырастет обычным ребенком. Поверь, это оптимальный вариант. Я написал им письмо, в котором в доступной форме объяснил ситуацию.

— Но, Альбус! Почему мы оставляем Гарри под покровом ночи под дверью? Неужели нельзя дождаться утра и переговорить с ними по-человечески? Ты представляешь, какое впечатление на этих людей произведет подкинутый таким образом малыш?

— Ты тоже считаешь, что это не совсем подходящая обстановка? Признаться, я как-то не рассчитывал, что сестра Лили переберется сюда из Галифакса. Там, помнится, была река, — старик мечтательно закатил глаза. — Только представь, как было бы романтично — утром Петунья отправляется полоскать белье и находит в прибрежных камышах корзинку с ребенком…

— Альбус! Вы окончательно спятили! Лучше бы вы вместо изучения древних маггловских легенд ознакомились с реалиями современности: люди уже лет сто как не полощут белье в реках и не подкидывают младенцев на порог, да и эта ... сестра Лили явно не дотягивает до принцессы египетской!

Минерва разошлась не на шутку. Она шипела и сверкала глазами как кошка (не зря все-таки говорят, что анимагическая форма отражает истинный характер волшебника). Казалось, еще секунда, и она набросится на Альбуса и выцарапает ему глаза, но он предпочитал совершенно игнорировать ее праведный гнев. МакГонагалл поняла, что все решено, и прислушиваться к ее советам не будут:

— Итак, вы упорствуете в своем намерении оставить годовалого ребенка на пороге чужого дома ночью, осенью, отделавшись только письмом к предполагаемым опекунам?

— Минерва, если ты взглянешь на ситуацию в целом, отринув излишние сантименты и попытавшись просчитать последствия на много ходов вперед, то согласишься со мной. Ради блага маленького Поттера и всеобщего…

Тут терпение у Минервы закончилось, и она прервала вдохновенную речь о всеобщем благе довольно оригинальным способом — взмахнув волшебной палочкой в сторону Альбуса. В ту же секунду он преобразился в точную копию ребенка, все это время мирно спавшего. Второй взмах — и на пороге стоит корзинка, куда Минерва перекладывает малыша, который сразу же начинает истошно верещать и вырываться.

— Силенцио! Петрификус Тоталус! Простите, Альбус, но это единственный способ быть услышанной вами, — пара взмахов палочки и старик-ребенок остолбенел и замолк. — Я не сделала ничего, что разрушило бы ваши планы, если ситуация действительно такова, как вы ее себе представляете. Считайте это просто добавочной предосторожностью или разведкой на местности — уж не знаю, какая терминология вам ближе. Вы окажетесь на месте Гарри и проверите на себе выбранные для него условия жизни. Как вы уже, конечно, поняли на вас заклятие Честного Ответа. Условия таковы: как только вы без малейших сомнений ответите, что это самое подходящее место для жизни мальчика, привычный порядок восстановится. Если же вдруг в какой-то момент возникнет угроза вашей жизни, или вы поймете, что ребенок тут не может находиться ни при каких условиях, заклятие спадет, и вы вернетесь в свое обычное состояние. Да рассудит нас Магия!

В глазах поддельного ребенка отразилась обреченность. Магия не знает сомнений и полумер. Засчитан будет лишь кристально честный ответ, а не тот, в который ты поверил сам и убедил других. Как ни крути, а он не в состоянии сейчас дать отпор и сбросить заклятие. Вот ведь ведьма!

— Если вы правы, увидимся в ближайшее время, и вы сможете рассказать все, что думаете обо мне, — Минерва ехидно улыбнулась. — Ах, да! Чуть не забыла — Фините Инкататем! Сономус! Сладких снов!

После этих слов младенец Альбус мгновенно заснул, сжимая в кулачке собственное письмо, всунутое Минервой МакГонагалл на прощание. Сама же виновница столь радикальных преобразований в жизни почтенного старца подхватила корзинку с настоящим ребенком на руки и тихо удалилась в неизвестном направлении.

Природа наделяет человека достоинствами,

а общественное мнение — репутацией.

Первое редко соответствует второму.

(Э.А. Севрус)

Петунья Дурсли была образцовой домохозяйкой и гордилась этим. Она вставала раньше всех соседей, и именно это обстоятельство позволило ей скрыть от окружающих некий сюрприз, обнаруженный на крыльце собственного дома одним осенним утром. Сказать, что почтенное семейство Дурсли было чрезвычайно шокировано появлением подкидыша, это не сказать ничего, ведь подобное происшествие совершенно выпадало за рамки приличия!

— Вернон, ты только взгляни на это! Мою ненормальную сестрицу и ее муженька укокошил какой-то маньяк, и нам подбросили их отродье! — Петунья бегло просмотрела письмо, прилагаемое к подкидышу, и теперь нервно заламывала руки. — Какой позор! А ведь соседи могли увидеть! — больше всего на свете семейство Дурсли дорожило общественным мнением, стремилось всячески соответствовать его нормам и весьма преуспевало в этом.

— И что нам теперь делать? Как они вообще себе это представляют — оставили ребенка без документов на пороге и все? — возмущался ее муж.

— Да они вообще придурки там все полные, в средневековье своем живут. Перьями пишут при свечах! Небось про документы и не слышали! О медицинской карте я и не вспоминаю! Боже мой! У него же наверняка ни одной прививки! Его нужно срочно изолировать от Дадлички. Неизвестно, какую заразу можно подхватить, вдруг у них чумой еще до сих пор болеют!

— Давай его хотя бы в чулан под лестницей запихнем, пока решим, что дальше делать, — внес рациональное предложение Вернон.

Сказано — сделано! И вот уже корзинка с ребенком отправляется в каморку. Альбус, проснувшийся в самом начале этого разговора и попытавшийся было внести в него свою лепту, был неприятно удивлен отсутствием необходимых для этого речевых навыков (а, как следствие, и дара убеждения), а также слабым развитием опорно-двигательного аппарата. Все, что он мог на этот момент, это невнятно лепетать что-то типа: «Дя-дя-кака-тя-гали-бу-ко!» вместо: «Многоуважаемые родственники! Прискорбный случай оставил меня круглым сиротой. Уповаю на ваше добросердечие и прошу взять меня под свою опеку. Обещаю быть послушным ребенком и не доставлять Вам хлопот». Впрочем, новоиспеченные опекуны не затруднили себя общением с мальчиком, а самым бесцеремонным образом убрали его с глаз долой. С трудом выкарабкавшись из корзинки, он попытался доползти до двери. Было очень неприятно узнать, что родственники категорически против пребывания племянника в их доме.

— Руки помыть не забудь! — услышал Альбус голос Петуньи. — За что нам это? Они же сами не хотели иметь с нами ничего общего. А случилось что-то, и мы крайние!

— Да даже захоти мы взять себе этого… Я только гипотетически! Представь, приходим мы с ребенком в органы опеки, заявляем, что это якобы наш племянник, у него якобы погибли родители. Кто нам поверит? Да арестуют сразу, и по судам затаскают! Документов нет, денежное обеспечение никто нам предложить не догадался, даже вещей детских не удосужились передать! Нам все это на свою шею повесить предлагают: кормить, одевать, воспитывать — за просто так!

Альбус притих за дверью. Не имеющий своих детей, он и представить не мог, что нужно для жизнеобеспечения маленького ребенка. Он был в курсе, что у сестры Лили есть сын — ровесник Гарри. По его мнению, это означало, что если в доме есть все для одного ребенка, то и на второго должно хватить. Почему-то он не подумал, что нужно хотя бы предложить этим людям материальную поддержку (вроде бы вполне обеспечены, какая разница, одним ребенком больше, одним меньше. Вон у Уизли своих то ли шестеро, то ли семеро — и нормально живут). А уж то, что у них могут возникнуть проблемы с маггловскими властями из-за отсутствия документов на племянника, для него вообще было совершенной неожиданностью.

Если вчера он решительно не понял поступка Минервы и посчитал его этакой сумасбродной женской выходкой, то теперь все больше склонялся к мысли, что стоило прислушаться к ее словам и подождать с окончательным решением.

А Дурсли тем временем находили все больше причин, по которым им следовало немедленно избавиться от внезапной обузы. Если с одной стороны были боязнь непредсказуемых и совершенно неадекватных волшебников и какие-никакие родственные чувства к маленькому мальчику, то с другой оказалась такая бездна проблем, связанных с возможным опекунством, что никто уже и не сомневался в решении, которое нужно принять. К тому же на их стороне оказалось одно существенное преимущество — появление на крыльце их дома племянника прошло совершенно не замеченным общественностью, то есть они не боялись осуждения соседей, отказываясь принять в семью такого ненужного им ребенка. Сейчас обсуждалось уже то, как именно от него избавиться, чтобы не бросить на себя тень. Склонялись к повторению фокуса с корзинкой на крыльце какого-нибудь лондонского приюта, но, естественно, без сопроводительных писем. Вернон тайком отправился подыскивать подходящее заведение, а Петунья, чтобы не вызывать подозрения у соседей, принялась активно изображать типичную ежедневную деятельность. Покормив и одев Дадли, она отправилась с ним на прогулку в парк. Подкидыш же остался сидеть в чулане — ему даже дали чашку воды и сухарик (молоко было только для Дадлюшечки, а сухарик детки любят грызть, когда зубки режутся).

Альбус тоскливо наблюдал за пауком, оккупировавшим один из углов его пристанища. Он все еще не терял надежды, что родственные чувства семейства Дурсли возобладают над алчностью, хотя и не питал теперь никаких иллюзий по поводу приемлемости условий для жизни Героя Магического мира в этих стенах. Вот только по-прежнему не видел альтернативы: Гарри нужна была кровная защита, и он намерен был ее ему обеспечить. Но Магией, видимо, такой вариант не принимался, как окончательный, так как родственники явно не собирались оставлять его у себя.

Всегда найдутся охотники продать тебя за тридцать серебренников

(из к/ф "Андрей Рублев")

А тем временем Вернон Дурсли объезжал лондонские приюты в поисках наиболее подходящего. Критерии были таковы: нелюдное место, минимум защиты, отсутствие внешней системы наблюдения. К огромному прискорбию несчастного отца семейства, подобных богоугодных заведений не находилось: везде были хотя бы заборы, через которые проблематично перемахнуть незамеченным такому грузному человеку как Вернон, а в большинстве вообще имелся пост охраны или, по крайней мере, камеры наблюдения. Отчаявшийся мужчина решил заехать на работу, чтобы там ненавязчиво выпытать какую-нибудь идею у своих подчиненных, понятное дело, не посвящая их в подробности.

В офисе Вернона дожидался неожиданный посетитель — молодой человек, приблизительно его возраста. Во всем остальном он настолько разительно отличался от всех людей, с которыми когда-либо приходилось иметь дело мистеру Дурсли, что последний совершенно не знал, что подобному типу могло от него понадобиться. Все в посетителе: от дорогущей одежды и обуви до антикварной трости и, главное, непередаваемо высокомерного выражения лица — говорило о его принадлежности к высшей касте аристократии. Даже длинные белые волосы казались естественной частью имиджа, а не данью молодежной моде.

— Вернон Дурсли? Рад, что вы почтили своим присутствием офис вашего производства, — тягуче произнес незнакомец, не вставая с кресла. У Вернона затряслись поджилки, и появилось непреодолимое желание сразу же начать оправдываться, за то, что он пропустил половину рабочего дня. И это несмотря на то, что хозяин фирмы по производству дрелей мог позволить себе не появляться на работе сколько угодно времени и уж конечно, не был подотчетен никому, в том числе и этому наглому типу, заявившемуся в его кабинет без приглашения.

— Меня зовут… впрочем, это совершенно не важно. Важно то, что я в курсе неожиданных проблем с родственниками, с которыми вам пришлось столкнуться. Более того, я хочу предложить вам решение, которое, безусловно, позволит выйти из навязанной ситуации не только с честью, но и с существенной для себя выгодой.

Вернон обомлел. Их позорная тайна раскрыта! Но это могло означать только одно — наглый тип принадлежит к тому же сумасшедшему миру, что и бесноватые родственнички супруги. Что же, тем лучше для него и хуже для них. Этот ... человек производит благоприятное впечатление и с ним, по крайней мере, явно можно иметь дело:

— Что Вы предлагаете?

— О! Я вижу, вы деловой человек, и мы сможем договориться. Раскроем карты — у вас есть то, что вам не нужно, а я согласен избавить вас от обузы за весьма приличное вознаграждение.

— Сколько? — хриплым голосом выдавил из себя Вернон. Все же не каждый день продаешь своего родственника. Впрочем, он успокоил себя тем, что племянник-то и не его, а Петуньи, да и в любом случае, от мальчишки собирались избавиться, а тут еще есть возможность получить моральную компенсацию за испытанный стресс. В общем, Дурсли загнал совесть подальше и вознамерился вытянуть из незнакомца максимум.

— А в какую сумму вы сами оценили бы причиненный вашему семейству ущерб? — гость, казалось, читал потаенные мысли Вернона и озвучивал его желания.

— Тысяча… две, две тысячи! — выпалил «любящий дядюшка» и тут же пожалел, увидев кривую ухмылку незнакомца и, естественно, истрактовав ее, как нежелание платить такие огромные деньги за какого-то заморыша.

— Отлично. Через три часа жду вас тут же. Не смею больше задерживать,— милостиво отпустил Вернона из его собственного кабинета этот нахальный тип. А мистер Дурсли и не думал возмущаться, а со всех ног бросился домой. Кто этих сумасшедших знает — вдруг передумает!

Примчавшись домой на всех парах, мужчина пощекотал любимого сынулю, смачно чмокнул супругу и радостно заявил:

— Поздравь меня, Петунья! Я все решил! Мне нужна большая коробка.

Ради поддержания секретности пришлось пожертвовать детским снотворным, чтобы успокоить не желавшего покидать негостеприимный дом племянника. Когда паршивец все же уснул, его вместе с корзинкой уложили в огромную коробку от недавно купленного телевизора и запихнули на заднее сидение семейного автомобиля. Еще одной жертвой стал отказ от просмотра любимых передач в пользу легенды, которую предполагалось скормить любопытным соседям — якобы новый телевизор из-за поломки отвозили в ремонт, пока не вышел гарантийный срок. Чего не сделаешь ради душевного спокойствия!

В условленное время дядя передал Гарри Поттера Люциусу Малфою — Упивающемуся смертью и правой руке Темного Лорда. Вернону Дурсли эти факты были без надобности. Ему, можно сказать, оказали неоценимую услугу, навсегда стерев из памяти все, что касалось событий, связанных с внезапным появлением в его жизни племянника, как и с его исчезновением. Та же участь постигла его супругу, вышедшую с сынишкой на обязательную вечернюю прогулку. Стоит ли говорить, что о денежной компенсации тоже никто не вспомнил.

Более с этим добропорядочным семейством никаких экстраординарных событий не происходило. Немного раздражали некоторые соседи, почему-то вдруг решившие, что их замечательный новый телевизор зачем-то нуждался в ремонте. Какие люди порой бывают странные!

Никогда не думай, что ты иная,

когда иначе нельзя не быть.

Л. Кэрролл. "Алиса в Стране Чудес"

Тем же вечером шикарный роллс-ройс двигался в направлении от Лондона к Уилтширу. В огромном салоне, внутренняя отделка которого позволяла принимать как минимум особ королевской крови, сидел грустный молодой человек уже известной нам аристократичной наружности. Он методично напивался дорогим шампанским, изливая душу самому необычному собеседнику. Впрочем, спящего в корзинке пятнадцатимесячного ребенка назвать таковым можно было с большой натяжкой. Но Люциусу Малфою с детства внушалось, что пить в одиночестве совершеннейшее не комильфо, а алкоголь ему в данный момент был жизненно необходим, так что подобный выход из ситуации был признан вполне приемлемым после первого же бокала. К тому же, распитие спиртных напитков обязано сопровождаться светской беседой, которую он в меру своих возможностей и поддерживал.

— Вы не подумайте, мистер Поттер, что я имею что-то против вас. Поверьте, я весьма признателен вам и вашим родителям за то, что своими героическими действиями вы освободили Магический мир от тирании Темного Лорда. Верите вы мне или нет, но это чистейшая правда! И лично мне вы весьма симпатичны. Вы совершенно очаровательный ребенок. Хоть и брюнет. Да и родословная… — блондин поморщился. — Но это не главное. И полукровки порой попадаются… — тут Люциус вдруг что-то вспомнил и загрустил еще больше. — М-да, о чем это я? Так вот, сложись обстоятельства по-другому, и я и моя супруга посчитали бы за честь взять вас — Героя Магического Мира, но, не будем забывать, несчастного осиротевшего ребенка — под свою опеку. И, поверьте, в отличие от тех, кто польстился бы на ваши деньги и имя (я уж не вспоминаю о ваших кошмарных маггловских родственниках, продавших вас за копейки первому встречному, счастье еще, что мне), мы бы обеспечили вам достойные условия для жизни, соответствующее вашему статусу воспитание, окружили бы любовью и заботой...

Проснувшийся в ходе этого пространного монолога Альбус сразу понял, в чьей компании невольно оказался. Первой его мыслью было: «Уж это ли не критическая ситуация? Чего еще ждет магия, чтобы расторгнуть заклятие? Что может быть ужаснее для беззащитного ребенка, чем оказаться в руках слуги своего злейшего врага?» Но, выслушав Люциуса, он неожиданно для себя пришел к удивительному заключению — из Малфоев действительно получились бы неплохие опекуны. Конечно, их кандидатура возникла бы последней, если бы возникла вообще — все же они находились в стане противоборствующей стороны. Но, если абстрагироваться от идеологических разногласий, семья Малфоев была идеальным вариантом для мальчика-сироты. Любого другого, кроме этого конкретного мальчика. Задумавшись, Альбус пропустил момент, когда ровный голос соседа по салону постепенно перешел в тоскливый шепот:

— Из вас бы получился отличный компаньон для моего Драко, — Люциус так стиснул ножку бокала, что тот лопнул, разрезав ему ладонь. Малфой с совершенно нечитаемым выражением лица рассматривал кровь, стекающую с пальцев. Впрочем, каким-то шестым чувством Альбус знал, что эта прорывающаяся сквозь маску невозмутимости агрессия Люциуса была направлена не на него, и его жизни сейчас совершенно ничего не угрожало.

— Сcукаа!— слышать подобное из уст Малфоя было так же странно и неожиданно, как и видеть его в окровавленной одежде. Тут мужчина заметил, что его невольный собеседник сменил сон на бодрствование, изящным движением палочки исцелил свою руку, очистил одежду и поспешил с объяснениями:

— Послушайте, мистер Поттер, и запомните на всю жизнь (впрочем, учитывая обстоятельства нашего знакомства, вы вряд ли успеете воспользоваться моим советом) — жениться лучше всего на круглых сиротах. Вот вы, к примеру, на данный момент являетесь самым завидным женихом Магической Англии. Поверьте, я искренне люблю мою жену, она — чудеснейшая из женщин, и я счастлив быть ее супругом. Но все ее достоинства (даже размер приданого) перекрывает тот ужаснейший факт, что она — увы! — является не единственным ребенком. И говоря о семье моей дражайшей супруги, уж поверьте, я не имею в виду ее сестрицу Андромеду, как подумало бы большинство, эту отступницу от многовековых традиций чистокровного рода. Тень, которую бросил поступок этой девицы, блекнет рядом с чудовищными делами третьей из сестер Блек! Эта вероломная…эта дрянь выкрала у меня сына и позволила себе шантажировать меня его жизнью! — в голосе Люциуса прозвучали истерические нотки. Но теперь ситуация в глазах шокированного Альбуса, наконец-то обрела логическое объяснение. Сделав очередной глоток шампанского, Малфой взял себя в руки и продолжил: — Я действительно ничего не имею против вас. Я сам отец, и что бы там не говорили про Малфоев, но я бы никогда не причинил вред ребенку. Единственное обстоятельство, которое обусловило нашу с вами встречу — угроза жизни моего сына. Эта сумасшедшая тварь выдвинула мне условие — она отдаст мне ребенка, если я отдам ей вас. Не знаю, чем руководствовался Дамблдор, оставляя вас на попечении тех магглов, — Альбус поежился в корзинке, в который раз проклиная себя за то, что не прислушался вовремя к словам Минервы. Однако, Магия не спешила возвращать его, видимо, пока не считая ситуацию критической. — Обнаружить их не составило никакого труда. Это в магическом мире вы можете искать человека, нежелающего быть вами найденным, вечность. А в маггловском достаточно обратиться к нужным людям, и через несколько часов у вас на руках будет любая информация — от адреса до финансовых отчетов и подробностей личной жизни. В их жалком мирке абсолютно все решают деньги. Кстати, мы приехали. Мне очень жаль.

Машина остановилась возле старого особняка, на дверях которого Альбус без труда опознал герб Лестранджей. Он практически не удивился последовавшему за последними словами Малфоя замораживающему заклятию. Похоже, это становится традицией.

Если бы это было так, это бы ещё ничего.

Такова логика вещей.

(Л. Кэрролл."Алиса в стране Чудес")

Выпив отрезвляющего зелья и подхватив на руки корзинку с ребенком, Люциус вышел из автомобиля и проследовал к особняку. Альбус нервничал. Застыл он в стратегически крайне неудачной позе, практически уткнувшись носом в подушку, и теперь был совершенно лишен обзора. Оставлялось только удивляться, что даже такую ситуацию магия не сочла критической.

— Беллатрикс, — ровный голос Малфоя.

— О, мистер Поттер собственной персоной! Какая встреча! Рада приветствовать вас в Лестрандж-холле! Люциус, ты удивительно расторопен, когда дело касается твоей шкурки, — Беллатрикс склонилась над корзинкой и протянула было руки к ребенку, но тут же была отстранена Малфоем:

— Где мой сын?

— Успокойся, ничего с твоим детенышем не сделается, — женщина рассмеялась каким-то истерическим смехом. — А это точно Поттер? Уж больно хорошенький для сына грязнокровки!

— Неужели ты думаешь, что я бы стал рисковать своим сыном, пытаясь подсунуть тебе другого ребенка? — Люциус медленно, но верно закипал.

— А почему он молчит и не двигается? Твое-то сокровище невозможно заткнуть ни на минуту.

— Разумеется, он же под заклятием. Ни к чему лишний раз травмировать ребенка.

— А «Петрификус», по-твоему, ему не повредит? — сорвалась на визг Белла. — А если бы я держала все это время твоего ненаглядного отпрыска окаменевшим! «Фините Инкантатем»! — Альбус наконец-то обрел способность двигаться, но был несколько ошарашен заступничеством Беллатрикс и не спешил вылезать из корзинки. — Ты напугал его до смерти. Да ты знаешь, идиот, что к таким маленьким детям вообще нельзя применять подобные чары?!

— А разве ты сделала не так? — похоже, Люциус был уверен в обратном.

— Малфой! Ты совсем умом повредился на почве беспокойства за своего наследничка? Еще не забыл, что я ему теткой родной прихожусь?

Беллатрикс, воспользовавшись шокированным состоянием Люциуса, все же добралась до корзинки и выудила оттуда ребенка.

— Эй, ушастая, — щелчком пальцев Белла вызвала домовика, — приведи моего племянника сюда, живо! Просто ты, Малфой, — говорила эта странная женщина, поудобнее устраивая малыша на своих коленях, — всегда и во всем руководствуешься только личной выгодой. Каким бы преданным слугой ты не представлялся Темному Лорду, а звезду с неба, «ути-пути!» — она показала обалдевшему Альбусу козу, — достал только ради своего драгоценного потомка. Ну, раз так, то для таких как ты, есть специфические методы стимулирования активности. У тебя нашлось слабое место — будем на него давить, — она плотоядно улыбнулась дрожащему от негодования Люциусу.

Впрочем, его выражение лица изменилось в ту же секунду, когда в комнату вкатился на коротеньких ножках белобрысый карапуз и с радостным воплем: «Папа!» — бросился к нему в объятия. Малфой поднял на руки сына и прижал к груди так, что бедный ребенок тут же запищал и стал вырываться.

— Драко! Попрощайся с тетей Беллатрикс, — он глянул на своячницу так, что стало ясно — вряд ли ей когда-нибудь еще представится возможность пообщаться с племянником, — мы уходим!

— Пока! — послушно помахал ручкой мальчик.

— До свиданья, дорогой! — Белла послала в сторону Малфоев воздушный поцелуй.

— Белла, мистер Поттер, — Люциус вздохнул и отвел глаза, — счастливо оставаться!

Как только за Малфоями закрылась дверь, Альбус осознал, что остался один на один с милой леди, которая, взяв в заложники собственного племянника, шантажировала шурина, чтобы заполучить ребенка, послужившего причиной поражения ее Властелина. И он еще ранее считал, что ситуация не может быть критичнее?

Белла, однако, не спешила на него нападать, а, напротив, отличалась необыкновенным дружелюбием:

— Ну что, ребенок, этот изверг хоть додумался тебя покормить? Кушать хочешь?

— Да, — робко ответил Альбус. Кажется, это слово имелось в словарном запасе младшего Поттера.

— Эй, ты, все время забываю как там тебя, эльф! Накорми и искупай его, что ли, — Белла вручила все еще не верящего в отсрочку ребенка эльфийке, а сама как-то незаметно испарилась.

Выкупанный и накормленный Альбус заметно воспрял духом и принялся анализировать свое положение. Снова зашевелилась злость на Минерву — вот ведь, не могла оговорить другие условия для отмены заклятия. Ну не может он заявить, что к нему тут плохо относятся, и находиться здесь смертельно опасно, хотя это ясно как день. Он стремился всегда быть объективным и давать любому оступившемуся человеку шанс, но поверить, что самая преданная (по слухам) сторонница Темного Лорда, заполучив в руки его малолетнего врага (да еще и таким способом), делала все это из благородных побуждений?

Долго поразмышлять не удалось. То ли от перенесенного стресса, то ли от сытного ужина, то ли тело Альбуса и впрямь чувствовало себя детским и требовало положенного режима, но его сморил сон.

Проснулся он, по внутренним ощущениям, далеко за полночь. В выделенную ему комнату заглянула Беллатрикс, взяла его на руки и понесла по темным лестницам и переходам спящего дома. Всю дорогу она беспрерывно рассказывала ему какие-то детские стишки и щекотала, не давая сосредоточиться на том, куда ей собственно понадобилось нести ребенка на ночь глядя.

Они вышли во двор, и сердце Альбуса сжалось в нехорошем предчувствии. Белла тем временем призвала метлу и привязала ребенка к себе длинной теплой шалью.

— А сейчас, малыш, мы с тобой немного прогуляемся, — сказала она, взмывая над домом. Мерлин и Моргана, когда же это закончится!

Скажи, кто твой друг и я скажу, кто ты.

Убаюканный шумом ветра и равномерным стуком сердца Беллы, Альбус задремал. Однако, как только метла пошла на снижение, сразу же проснулся. Интуиция вопила об опасности, а в голове крутилась мысль: «Где моя палочка?». В самом деле, не могла же Минерва забрать ее с собой, ведь в случае опасности он должен принять свой истинный облик. Для защиты же ему непременно потребуется палочка. Знать бы, во что Минерва ее преобразовала. Страшная мысль посетила его: что если палочка была предметом детского гардероба или частью корзинки и осталась после купания и переодевания в Лестрандж-холле?! В этом случае он совершенно беззащитен. Оставалось только надеяться, что Минерва предусмотрела подобный вариант или рассчитывать на помощь призванной в свидетели Магии.

А в том, что помощь ему понадобится, он уже не сомневался. Метла Беллатрикс уверенно приближалась к кладбищу возле какого-то маленького поселения. Среди каменных надгробий пылали огни ритуальных костров и суетились насколько человек. Рудольфуса и Рабастана Лестранджей Альбус узнал сразу же. Чуть поодаль обнаружился Антонин Долохов в компании брата и сестры Кэрроу. А вот личность крутившегося возле котла человека повергла Альбуса в шок — Барти Крауч-младший, едва закончивший Хогвартс сын главы отдела магического правопорядка.

— Белла, ты вовремя, — произнес откуда-то из темноты голос, который Дамблдор надеялся не услышать еще долгие годы. Альбус тяжко вздохнул — он, впрочем, как и всегда, оказался прав — встреча юного Поттера и Тома Риддла не лишила последнего жизни, как считал весь магический мир. Директор Хогвартса хорошо изучил своего бывшего ученика и признавал, что тот был необычайно талантлив и непоколебим в своих стремлениях, а главным его желанием всегда было победить смерть.

— Я принесла его Вам, мой Лорд, — Белла опустилась на колени перед странным свертком, и у Альбуса появилась возможность рассмотреть его содержимое.

В корзинке, практически точной копии той, в которой накануне вечером Альбус оставлял на пороге маггловского дома Гарри Поттера, а позже волею Минервы оказался сам, находился уродливый младенец-гомункул. Красные глаза со змеиными зрачками не оставляли сомнения в том, чья душа нашла себе пристанище в этом жутком тельце. Однако надо отдать должное оперативности работы Упивающихся Смертью — за такой короткий срок вырастить гомункула, подготовить ритуал, найти спрятанного в маггловском мире Поттера… все-таки Том — прирожденный лидер! Собрал такую команду, что зависть берет. Орден Феникса серьезно уступает им и в общей дисциплине, и в таланте отдельных представителей.

— Харри Поттер, — было странно слышать, как Тому удавалось произносить с шипением даже те слова, в которых не было шипящих звуков, — продолжим нашше знакомсство. В прошшлый раз мы так сстремительно расссталиссь, — невероятно, но, похоже, Риддл решил пошутить. — Зато теперь мы можшем бесседовать на равных, — УПСы подобострастно рассмеялись. — Однако, время на иссходе! Вссе готовы? Присступим!

На расчищенной среди могил площадке все пришло в движение. УПСы выстроились вокруг огромного котла, в который с величайшей осторожностью погрузили гомункула с душой своего господина. Белла прижала к себе Альбуса настолько крепко, что он, ожидающий с минуты на минуту возвращения в родное тело, даже позволил себе усмехнуться, представив, как будет выпутываться из жарких женских объятий.

Однако Магия не спешила. Неужели даже участие ребенка в явно темномагическом ритуале не является, по ее мнению, достаточным основанием для вмешательства? Не может же такого быть, чтобы действие заклятия было направлено только на его пребывание в доме Дурсли, а так как последующие события вышли за все возможные рамки, то и условия его освобождения изменились? Отметя упаднические мысли как непродуктивные и не отвечающее злобе дня, Альбус сосредоточил свое внимание на начавшемся ритуале, который вел Крауч-младший.

— Кость отца, без ведома данная, ты обновишь сына!

Поверхность могилы, у подножья которой разворачивалось действо, затрещала, тонкая струйка праха поднялась в воздух по приказу Барти и мягко упала в котёл. Ах вот где они находятся — у последнего пристанища Риддла-старшего! Альбус дал себе зарок на будущее проследить за останками предков Тома.

Сияющая поверхность зелья помутнела и зашипела, вспышки разлетелись во все стороны, и отвар засветился ядовито-голубым цветом.

Глаза Крауча сверкнули безумным блеском (а может быть это были лишь отсветы пламени), он достал длинный, тонкий, сверкающий серебром кинжал. Его голос звенел торжеством:

— Плоть слуги, добровольно пожертвованная — ты оживишь господина!

Сжимая кинжал левой рукой, Барти замахнулся и отсек себе правую. Она упала в котел, и зелье стало огненно-красным. Альбус облегченно вздохнул — насколько он разбирался в подобных вещах, только что была добровольная жертва плоти, а значит, его очередь оказаться в кипящем вареве пока не подошла. Даже жаль, ведь при прямой угрозе у него появился бы шанс закончить этот фарс, затеянный Минервой. А Крауч-младший, между тем, приблизился к Белле и склонился над ним.

— Кровь врага, насильно взятая — ты воскресишь недруга!

Альбус ничего не мог поделать, будучи ребенком, к тому же Беллатрикс слишком крепко держала его. Острие серебряного кинжала вошло в сгиб руки, и кровь потекла по вспоротому рукаву детского комбинезончика. Барти, нервно облизываясь, вынул из кармана маленький стеклянный сосуд и приложил его к ране ребенка, чтобы алая струйка попадала туда.

Затем он устремился к котлу и вылил кровь «Гарри Поттера» в зелье. "Интересно", — вдруг подумалось Альбусу, — "Том сильно расстроится, если узнает, что я занял место его врага №1, которое он выделил пятнадцатимесячному ребенку? И это плохо или хорошо, что вместе с моей кровью он не получает возможность обойти защиту жертвы Лили?" Страшно почему-то не было. Было необычайно любопытно. Как-то за всю свою долгую и насыщенную жизнь Дамблдору не доводилось сталкиваться с таким вот откровенно темным первобытным колдовством. А он был чрезвычайно любознателен и, даже в такой ситуации, никак не мог усмирить дух исследователя. Не пугала и отведенная ему в ритуале роль жертвенного агнца.

Жидкость в котле между тем внезапно стала ослепительно белой. Крауч, завершив своё дело, опустился у костра на колени, как и все присутствующие при обряде Упивающиеся, включая Беллу. Котел ровно кипел, посылая ослепительные вспышки во всех направлениях, такие яркие, что тьма кладбища казалась ещё чернее. Но ничего не происходило. "Пожалуй, я слишком спокоен для того, чтобы данная ситуация была засчитана, как смертельная угроза для Гарри Поттера", — меланхолично думал Альбус. — " То ли еще будет..."

Тут вспышки, вылетавшие из котла, погасли. Вместо них в воздух вознёсся поток белого пара, застилая Альбусу глаза. Теперь он не видел ни Крауча, ни остальных Упивающихся, только туман. "Неужели он утонул?" — подумал Дамблдор. — "Не с моей удачей!" И точно, в дымке перед собой он различил тёмный силуэт человека. Высокий и худой как скелет, он медленно поднимался из котла.

— Одень меня, — произнёс ледяной голос из-за стены пара, и Крауч со всех ног бросился поднимать с земли чёрную мантию, которую с необычайной торжественностью накинул на своего повелителя.

Лорд Волдеморт шагнул на землю. Возрождение не пошло на пользу его и без того изуродованной внешности: лицо белее кости, с широкими, злобными, алыми глазами, плоским, как у змеи, носом и щёлочками вместо ноздрей… "Ох, а был такой красивый мальчик!" — сокрушенно подумал Альбус.

Возрожденный Лорд, не сводивший с него глаз все это время и, видимо, в силу привычки, выработанной годами, сканировавший мысли всех окружающих, вздрогнул и замер в недоумении. Еще бы, образ выпускника Хогвартса 1944 года Тома Риддла никоим образом не мог находиться в головке пятнадцатимесячного ребенка. Если, конечно, это был именно ребенок…

Адекватно отреагировать на обнаруженный факт помешал обрушившийся это мгновение на спину Волдеморту котел с остатками зелья возрождения. Мир наполнился хлопками аппараций, вспышками заклинаний, криками боли и проклятий — всплеск темной магии на кладбище вблизи Литтл Хэнглтона засекла группа оперативного реагирования боевого подразделения Аврората.

А сыр у той вороны,

Немедленно попал.

м/ф "Пластилиновая ворона"

На стороне авроров, безусловно, были численное преимущество, неожиданность и внезапность атаки, а также то, что лидер Упивающихся оказался с самого начала выведен из строя, накрытый медным та…котлом. К тому же, у Барти была отсечена рука, и от огромной кровопотери он едва держался на ногах. Фанатичная преданность своему господину, которому вновь грозила смертельная опасность, заставила его презреть собственную слабость и мобилизовать скрытые ресурсы. Как боевая единица на данный момент он был бесполезен, но мог помочь Повелителю. Эта мысль заставила его проползти под перекрестным огнем заклинаний к опрокинутому котлу и слегка приподнять его. Дотянувшись до бессознательного тела, он аппарировал с ним в неизвестном направлении.

Трудно сказать, заметил ли кто-то это событие в гуще битвы. Должно быть, обезвреживание Лорда Волдеморта было счастливым стечением обстоятельств, а не стратегически продуманным ходом. Кажется, никому из авроров даже в голову не могло прийти, что по своей беспечности они упустили только что возродившегося Того-Кого-Нельзя-Называть. Все силы были брошены на поимку Упивающихся Смертью.

Белла сражалась как тигрица. Ее атаковали сразу два противника. Альбус с трудом следил за ходом сражения — шаль закрывала ему обзор. Однако он успел идентифицировать нападающих — Фрэнк и Алиса Лонгботтомы. Оставалось надеяться, что они постараются не причинить вред ребенку, так как и сами были молодыми родителями. Битва не могла продолжаться долго, непривычная обуза сковывала движения отличной дуэлянтки, и в какой-то момент ее все же зацепил очередной «Ступеффай», заставив свалиться кулем к подножию надгробия Тома Риддла-старшего. К ней тут же подскочила Алиса и, освободив Альбуса из шали, прижала к своей груди. "Однако везет мне сегодня на объятия молоденьких девушек", — успел подумать Дамблдор, прежде чем почувствовал в районе пупка рывок, сопутствующий активации портключа.

Они переместились в небольшую уютную гостиную дома Лонгботтомов, в которой Альбуса не раз принимали гостеприимные хозяева. Общаться он предпочитал с младшим поколением этого семейства. Суровая мать Фрэнка способна была внушить ужас даже победителю Гриндевальда. Она не замедлила появиться в гостиной. На руках Августы Лонгботтом сидел ровесник Гарри, забракованный Лордом кандидат в Избранные, Невилл. Глядя на пухлого карапуза с забитым взглядом, Альбус посочувствовал ребенку, воспитанием которого занималась такая строгая бабка (молодые родители, похоже, не имели никакого права голоса в этом вопросе), и мысленно согласился с выбором Тома.

— Алиса! — грозному голосу железной старухи позавидовал бы любой генерал. — Почему не на работе?

— Я была в рейде, — робко начала оправдываться перед свекровью аврор Лонгботтом.

— Дезертировала с поля боя? А это что за козявка? — строгий взгляд переместился на Альбуса. Тот в свою очередь возмутился — козявкой его еще никто не называл.

— Этого ребенка мы отбили у Упивающихся, они там какой-то ритуал проводили, мы вовремя успели, кажется, ему не успели серьезно навредить, — оправдываясь, затараторила невестка. — Не могли бы вы присмотреть за ним до выяснения личности малыша и обстоятельств, при которых он попал к УПСам в руки? А мне к своим срочно нужно … — совсем уж робко пролепетала Алиса. Сразу было ясно — ей проще сразиться с дюжиной темных магов, чем попросить о чем-то свекровь.

— Милочка! Тебе должно быть прекрасно известно, что у нас с Невиллом строгий режим — сейчас по твоей милости мы прервали завтрак, и, если этот разговор затянется, под угрозой срыва окажется урок латыни. — Альбус с еще большим ужасом воззрился на этого монстра от педагогики и осознал всю глубину страданий юного Невилла. Августа же продолжала вещать менторским тоном: — В воспитании ребенка каждая минута на счету. В этом возрасте его мозг развивается с гигантской скоростью, и нашей главной задачей является снабжение его максимумом полезной информации. Впрочем, все это мы обсуждали с тобой неоднократно, мне незачем повторяться. Итак, мой ответ — категорическое нет! Мне, безусловно, жаль этого ребенка. Не понимаю, почему ты не догадалась отнести его в Мунго? Мальчика непременно должны осмотреть специалисты на предмет проклятий. А я не могу допустить срыва учебного процесса. Прощай Алиса! — Августа, посчитав разговор оконченным, развернулась и величественно проследовала к выходу.

Алиса с тоской посмотрела ей вслед, пробормотав под нос:

— Извини, малыш. Этого следовало ожидать, но я пыталась. Чтож, найдем тебе место, где детям рады всегда.

Подойдя к камину, она зачерпнула горсть летучего пороха и, крикнув: «Нора!», — шагнула в пламя.

...Мы же дети, а не монстры.

— Какая разница!

("Дети шпионов 2: Остров несбывшихся надежд")

Нора встретила их какофонией запахов и звуков. Было удушливо жарко. Пахло сбежавшим молоком, нестираными детскими пеленками и едким взрослым потом. В глазах мельтешило от обилия ярко-оранжевых макушек бегающих, скачущих и ползающих чад этого многочисленного семейства.

— Мама, Фред кидается кашей!

— Персик — ябеда!

— Мама, я хочу какать!

— Джордж, почему тебя разбирает именно в тот момент, когда мы садимся за стол?

— Я не Джордж, я Фред!

— Прости, Фред!

— А Чарли не доел кашу!

— Замолкни, Перси!

— Моя крыса! Мама, Джордж утопил Коросту в своей тарелке!

— Перси, прекрати ябедничать хоть на минуту! И уберите кто-нибудь животное со стола! Билл, покорми Рона! Джинни-детка, еще молочка? Чарли, сложи тарелки в раковину! Алиса! Доброе утро! Дети поздоровайтесь с тетей Алисой и маленьким Невиллом!

Многоголосый хор:

— Привет, Алиса! Привет, Невилл!

— Мама, я покакал! Помой мне попу!

Альбусу мгновенно захотелось убраться отсюда куда-нибудь подальше, но осознание того, что, в свете сложившихся обстоятельств, привередничать не приходится, заставило его осмотреться и попытаться обернуть ситуацию в свою пользу. Все же он оказался в семье членов Ордена Феникса. Алисе явно хотелось побыстрей пристроить ребенка и бежать на выручку к мужу:

— Доброе утро, Молли! Это, не Невилл! Я, собственно, даже не знаю, как зовут малыша! Сегодня ночью в рейде мы столкнулись с Упивающимися, они проводили какой-то ритуал, ребенка мы отбили у них, — Молли ахнула, весь ее многочисленный выводок притих. — Я унесла его оттуда при первой же возможности. Попробовала домой, но ты же знаешь Августу, а Мунго сейчас и так аншлаг. Я понимаю, что у тебя у самой целый детский сад, но, может быть, присмотришь за крохой, пока я узнаю, что там да как? Когда я уходила, бой был в самом разгаре…

— Бедный малыш! Конечно-конечно, Алиса! Беги к своим, а в нашем, как ты говоришь, «детском саду», одним больше — несущественно! Билл, подержи Джинни! Ну-ка! Иди к тете Молли, маленький! Какие у нас красивые глазки, — заворковала она, забирая ребенка.

— Спасибо, Молли! Ты просто ангел! Я прибегу сразу же, как только смогу! — выкрикивала Алиса, уже исчезая в пламени.

— Кто у нас тут? — семь маленьких Уизли следили за действиями матери, раздевающей их «постояльца». — Ох, Мерлин! Ручка в крови! Билл, положи Джинни в манеж и бегом за заживляющим зельем, ты знаешь где! И намочи теплой водой салфетку! Чарли — свежий подгузник! Ронни — не ешь козявки, ты только что съел две порции каши! Джордж, зачем ты забрал шапочку малыша?! Она тебе мала!

Неугомонные близнецы уже успели подобраться вплотную к новому обитателю Норы, и теперь в четыре любопытных глаза рассматривали Альбуса.

— Братец Фордж, ты видишь шрам?

— Точно, Дред — молния!

— Мам, ты представляешь!

— Это же…

— Гарри…

— ПОТТЕР!— хором выкрикнули близнецы. У Дамблдора забрезжила надежда наконец-то попасть домой.

Ну, тут уж ничего не поделаешь, — сказал Кот, — мы все здесь сумасшедшие.

— Это должно быть так, — сказал Кот, — иначе ты бы сюда не попала.

(Льюис Кэрролл. «Алиса в стране чудес»)

— Вы уверены?

— Я принес зелье!

— Не может быть!

— Дай Гали По!

— Этого не может быть, папа говорил, что он в надежном месте!

— Всем тихо! — пожалуй, Молли брала уроки командного голоса у Августы Лонгботтом. — Если это действительно Гарри Поттер, надо немедленно сообщить профессору Дамблдору!

Что и говорить, мысль была здравой, а вот с воплощением возникли некоторые сложности… Молли, взмахнув палочкой, выпустила патронуса, который, естественно, и не думал никуда уходить. Усевшись у ног миссис Уизли, взявшей на руки Альбуса, серебристый горностай с нервно подрагивающим хвостом завопил: «Профессор Дамблдор, срочно ждем Вас в Норе, обстоятельства чрезвычайной важности». Молли со стоном опустилась прямо на пол:

— Я, кажется, схожу с ума! — Альбус был готов побиться головой об стену, измученная женщина не видела, что ответ находится прямо у нее под носом. — Нам всем стоит отдохнуть. Джинни давно пора спать. Билл, Чарли, сегодня не пойдете в школу, поможете мне с малышами. Билл, ты за главного, присмотри за всеми, пока я укладываю Джинни. Потом мне еще нужно будет связаться с вашим папой.

Билл, как опытный нянь, согнал всех детей в кучку и отконвоировал в гостиную — самую просторную комнату Норы. Едва наверху затихли шаги Молли, ушедшей укладывать спать дочь, в комнату прошмыгнула крыса. Альбус опознал в ней несчастную жертву одного из близнецов, недоутопленную им в каше. Она злобно зыркнула на Фреда (или Джорджа), в очередной раз было вознамерившегося ухватить ее за облезлый розовый хвост, и решительно прыгнула в сторону Дамблдора.

В следующую секунду Альбус был готов согласиться с Молли, которая признала коллективное сумасшествие единственным логичным объяснением творящихся вокруг безобразий. Безобидный домашний питомец семейства Уизли превратился на его глазах в Питера Петтигрю, выпускника Хогвартса 1978 года, друга семьи Поттеров, кавалера Ордена Мерлина. Посмертно.

"Что-то мертвецы в последнее время повально воскресают", — отрешенно подумал Альбус. — "Постойте, если он жив, то Сириус…, но ведь сам он признался, кричал: «Я убил их»… А раз Питер жив, но прячется, значит… Ну конечно, анимаг, это все объясняет", — размышления Дамблдора прервал громкий шепот свежевоскресшего:

— Всем сидеть тихо, гаденыши! — дети, перепуганные внезапной трансформацией крысы во взрослого злобного дяденьку, робко жались к Биллу.

— Мне нужен только он, — Питер схватил в охапку «Гарри Поттера» и начал отступление в сторону входной двери, держа детей на прицеле палочки, — а вам лучше побыстрее забыть обо всех событиях это утра. Обливиэйт! Вы никогда не видели Гарри Поттера и крысы, превращающейся в человека. И запомните, детки, — суровый взгляд в сторону близнецов, — никогда не обижайте домашних животных!

Питер уже отворил входную дверь, когда сверху послышался голос приближающейся Молли:

— Билл! У вас все в порядке? Почему так ти… Питер? — женщина второй раз за день опустилась без сил на пол.

— Обливиэйт, Молли! Ты не видела ни меня, ни Поттера. У тебя дети в школу опаздывают, — сказал он, уже выскальзывая за дверь.

— Билл, Чарли! Вы почему до сих пор тут? — послышался приглушенный дверью голос миссис Уизли.

А Питер уже во всю прыть несся к дороге. Достигнув антиаппарационного барьера Норы, начинающегося сразу за калиткой, он на ходу задрал левый рукав мантии, явив взору Альбуса темную метку. Сомнений в том, кто на самом деле предал родителей Гарри, в этот момент не осталось. Петтигрю зашептал, прижав к метке палочку: «Господин, у меня Поттер!». Спустя несколько секунд, змея пришла в движение, метка запульсировала, и Питера вместе с Альбусом затянуло в водоворот аппарации.

Лирическое отступление, вызванное влиянием аппарационной перегрузки на детское тело.

Как часто нам приходиться жалеть о том, чего мы сами добивались...

(У. Шекспир)

Альбус почувствовал себя безгранично уставшим, ощутил, несмотря на пребывание в теле младенца, весь груз прожитых лет. А еще, и это самое главное, полнейшее равнодушие к тому, что сейчас ему вновь предстоит встретиться с Томом, которому уже известен факт существования поддельного Гарри Поттера. Дамблдора утомили невероятные события последних дней, череда бесконечно сменяющихся лиц и декораций, он устал разочаровываться в людях и натыкаться носом на свои ошибки. Альбус вдруг отчетливо понял, что всю жизнь следовал идее, от которой официально отрекся в ранней юности. Ради общего блага он взял на себя полномочия вершить судьбы других людей, направляя и принимая решения за всех. А теперь он расплачивается за свою самонадеянность, на собственной шкуре ощущая всю прелесть положения пешки в играх титанов.

Я день назад беды не знал

Того, кто все поставил на тебя!

(«Машина времени». «Бег по кругу»)

— А вот и Питер, мой бесстрашшный трус и отважнейшшший из предателей, — похоже, Том уже полностью пришел в себя после встречи с котлом и был настроен решительно. Петтигрю, едва переместившись в темную комнату неизвестного дома, шмякнулся на колени, подполз к Волдеморту и бросил к его ногам ребенка, пытаясь поцеловать край мантии своего повелителя.

— Мой Лорд! Я знал, я верил, что вы живы….

— Да? И почему жше ты предпочел сскрываться, когда мои верные сслуги ссразу же броссились мне на помощь? Почему проигнорировал зов метки, отправленный поссле моего успешшного возрождения? Круцио!!! — Волдеморт не прощает своих слуг.

Питер истошно вопил, катаясь по грязному полу. Альбус равнодушно смотрел на это отвратительное действо, что называется из первого ряда. Наконец, Лорд опустил палочку, и Петтигрю, обливаясь слезами, попытался вновь встать на колени.

— Мой Лорд! Простите меня, мой Лорд! Я испугался! Все произошло так неожиданно! Блек сразу же понял, что я раскрыл вам тайну Хранителя. Он преследовал меня, но мне удалось скрыться, удачно подставив его и отправив на тот свет кучу магглов!

— Да-да, — раздраженно прервал его Лорд, — я наслышшан о твоих подвигах. Переходи к делу — откуда у тебя этот ребенок?

— К-как я и говорил, мне удалось скрыться. Но я решил держаться поближе к членам Ордена Феникса, чтобы быть в курсе их дел. Я выбрал семью Уизли — мерзких нищих предателей крови. У них столько детей, что они не могут позволить себе ничего лишнего, в том числе и покупать питомцев своим отродьям. Моя анимагическая форма пришлась как нельзя кстати…

— Переходи к сути, я начинаю терять терпение!

— Да-да, мой Лорд! Сегодня утором в Нору заявилась Алиса Лонгботтом, она аврор и…

— Я зсснаю, кто она такая! Вернее, кем она была, — Волдеморт пафосно рассмеялся. — Поссле встречи с Беллой и юным Краучем и она и ее мужшш станут постоянными пациентами пссихиатричессского отделения клиники Сссвятого Мунго, — сердце Альбуса, до этого момента отрешенно следившего за жутким диалогом, болезненно сжалось от осознания судьбы Лонгботтомов. Том же требовал от Питера продолжения рассказа.

— Так вот, Алиса принесла мальчишку к Уизли, сказав, что не знает о нем ничего, кроме того, что его отбили у Упивающихся. Ее свекруха взять ребенка к себе отказалась, так что она попросила Молли присмотреть за ним, а сама поспешила на помощь к муженьку. А малышня уизлевская рассмотрела шрам у этого паршивца, да и вообще он — вылитый сын Джеймса, я ведь его с рождения видел!

-Да? И как тебе удалось его заполучить?

— Мамаша попыталась связаться с Дамблдором, но у нее почему-то не вышло…

— Как интересно! Ну-ка покажи! — Волдеморт резко притянул к себе Питера для легилименции. Петтигрю заскулил от боли, причиняемой насильственным вторжением в мозг, но Лорд довольно быстро просмотрел все, что желал увидеть и отбросил его в сторону, как ненужный хлам.

— Я пока оставлю тебя в живых. Ты был полезен. А сейчас ступай прочь!

Питеру не нужно было повторять дважды. Он мгновенно покинул комнату, оставив Альбуса один на один с Темным Лордом. В уме Риддлу никогда нельзя было отказать, уж он-то быстро разгадал головоломку с патронусом Молли.

— Альбус Дамблдор! У моих ног. В теле младенца. Это кому же я обязан таким чудесным подарком?

Моя судьба в воде, расплавившимся воском,

Моя судьба во мне, как всё, что будет после...

(В. Байков, "Рождественская")

— Легилименс! — Том вложил все свои силы в заклинание, а Альбус не очень-то и сопротивлялся — демонстрация событий последних дней практически без купюр показалась ему самым разумным выходом из данной ситуации. Нападет? Тем лучше, быстрее все закончится.

Темный Лорд поначалу собирался, воспользовавшись случаем, выведать у Дамблдора максимум информации помимо сведений о причинах его нынешнего состояния. Но, после подробного ознакомления с приключениями старого волшебника, он так развеселился, что даже не сильно сопротивлялся, когда его вытолкнули обратно из памяти.

— Мерлин, старик! Да с такими друзьями и соратниками, как у тебя, и врагов не нужно! Одна МакГонагалл чего стоит! Пожалуй, пошлю ей цветы или букетик кошачьей мяты! Какая женщина — валькирия! А сам-то, просто гений стратегии! Это же надо было такое учудить! Отдать Гарри Поттера магглам. Ну как, Великий Магглолюбец, понравились они тебе? А то все абстрактными понятиями оперируем: добро, зло, темная магия, светлая магия, а вот тебя мордой в дерьмо окунули — и сразу же другой взгляд на мир открылся! — веселье мгновенно слетело с лица Волдеморта, явив неприкрытую ярость. Сейчас, один на один со старым врагом, он не считал нужным сдерживаться. Даже постоянное шипение исчезло из речи. Он выплевывал слова в лицо Дамблдора:

— Что, растерял свой боевой дух? Думаешь, тебя пару дней пошвыряли, как сумасшедший квоффл из одних рук в другие, и ты прочувствовал всю тяжесть сиротской доли? Это ты еще в приюте не был или в албанских лесах во время маггловских войн. Устроить экскурсию напоследок? — как же сильно он ненавидел этого человека, прикрывающегося высокими идеалами и регулярно вещающего о всеобщем благе! Никогда не искоренится в его сердце обида за собственное детство, испорченное по воле таких вот благодетелей, не желающих видеть дальше своего носа и признать, что волшебники и магглы должны жить в разных мирах, что этим ограниченным созданиям, сжигавшим колдунов тысячами на кострах инквизиции, нельзя доверять воспитание ребенка-волшебника.

Внезапная мысль: «А ведь я, получается, вступился за Поттера!» — удивила самого Волдеморта. Впрочем, на этого ребенка у него с некоторых пор были уже совсем другие планы.

— Давно хотел спросить, о чем ты вообще думал, когда подсовывал мне это пророчество? Знаешь, после пребывания за гранью, совершенно по-другому начинаешь смотреть на многие вещи. Как же я сразу не заметил твой почерк в этой истории? Подумать только, и это — человек, которому общество доверило обучать юных волшебников! Предпочел детскими руками жар загребать? И каково тебе оказаться на месте ребенка, предназначенного тобой в расход? А ведь в моей власти сейчас засунуть тебя в какую-нибудь дыру, в которой тебе будет житься относительно паршиво, но без угрозы для жизни как таковой, и помытарить, как следует. Это заклятие действует только на таких великих «правдолюбов», как ты. Любой слизеринец уже давным-давно бы сидел дома и наслаждался жизнью! А ты попался, старый дурак! Что ж, ты порядочно мне попортил кровь и окончательно надоел. Я предпочитаю разобраться с тобой раз и навсегда. Авада Кедавра!

Луч заклятия, казалось, в последнюю минуту поменял свою траекторию и не задел фальшивого ребенка. Магия выполнила обещание — отвела угрозу и возвратила Альбусу тело. Все вернулось: и чудаковатая одежда, и очки, даже ленточки в бороде. Ах! И, конечно же, палочка. Только вот Дамблдор не спешил подниматься и защищаться.

— Что же ты расселся? Последние годы ты упорно распускал слухи о том, что я, якобы, тебя боюсь и не отваживаюсь встретиться с тобой на равных. Вот он я, к твоим услугам, — Волдеморт отвесил церемонный поклон, предписываемый правилами дуэли. — Я один раз повелся на твои интриги и напал на ребенка, но больше таких ошибок не повторю. Я желаю сразиться с тобой, а не твоими пешками. Ты принимаешь бой?

У Альбуса было очень плохое предчувствие. Но отказаться он не мог. Предчувствие его не обмануло.

От перемены мест слагаемых сумма не меняется(?)

Минерва МакГонагалл кормила кашей своего юного воспитанника и размышляла над тем, насколько сильно уже умудрилась привязаться к этому человечку. Размеренный уклад жизни, которому она следовала вот уже несколько десятков лет, претерпел существеннейшие изменения за эти безумные дни. И дело было даже не в колоссальной нагрузке, легшей на плечи немолодой женщины. Ведь помимо ухода за маленьким ребенком у нее была еще масса обязанностей, как у преподавателя, декана факультета и заместителя директора в одном лице. Естественно, неожиданное исчезновение Альбуса добавило ей хлопот, впрочем, все административные функции уже давно исполняла она, Дамблдор же поддерживал магическую защиту, которой эксперимент Минервы не должен был навредить. В конце концов, директор же не находился в Хогвартсе постоянно.

Пару часов назад Минерва на несколько секунд вдруг почувствовал жуткую тяжесть и тоску, вспомнился Альбус. Продлись это чувство подольше, и она кинулась бы проверять, как он там? Но потом заплакал малыш. Он все еще регулярно звал маму и довольно беспокойно спал. Мадам Помфри, которой МакГонагалл открылась сразу же по прибытии в Хогвартс, так как нуждалась в надежном помощнике, говорила, что это режутся зубки. Сейчас ребенок вяло поел и почти сразу же уснул, сказывались последствия практически бессонной ночи.

Этим утром Минерва пришла к окончательному решению — оставить ребенка у себя, чтобы там не решил Дамблдор. Кстати о пропаже. Она уже совсем было собралась отправляться за ним к магглам, когда пламя в камине вспыхнуло зеленым, и явился сам виновник ее раздумий.

— Альбус! С вами все в порядке? Неужели эти магглы все-таки посмели причинить зло ребенку? — мужчина был грустен, непривычно тих и, что самое удивительное, весьма скромно одет в простую темную мантию, так необычно сменившую его эксцентричные наряды.

— Доброе утро, Минерва! Не переживай, со мной, как видишь, все в порядке, но история действительно вышла скверная, — получив разрешение, он уселся напротив и задумчиво уставился в камин.— Ты оказалась совершенно права в своих подозрениях относительно тех людей — они не захотели отставить племянника и подкинули меня ночью на крыльцо одного из лондонских приютов.

МакГонагалл потрясенно молчала, ей ни капельки не хотелось торжествовать.

— Ох, Альбус! Мне так жаль… Я хотела бы попросить у вас прощения… — начала она, но директор решительно прервал поток ее извинений.

— Это ни к чему, Минерва! Ты была права, а я… Я — старый дурак и очень раскаиваюсь. Прости, что не прислушался к твоему мнению, — Дамблдор опустил голову. — Я был бы весьма признателен тебе, если бы вся эта история осталась между нами.

— Конечно, Альбус, о чем разговор! А что вы теперь думаете по поводу дальнейшей судьбы Гарри?

— Минерва, у меня было время расставить приоритеты. В первую очередь я понял, что ребенок не должен покидать магического мира, — женщина согласно кивнула.

— Во-вторых, его опекуны должны быть людьми достаточно обеспеченными и адекватными, чтобы не польститься на его деньги и славу. Они должны любить ребенка, давать ему все необходимое, но не баловать.

Минерва продолжала кивать. Пока все шло согласно ее плану — она подходила по всем параметрам.

— Далее, еще одна немаловажная деталь — ребенку нужна полноценная семья, — настроение МакГонагалл стремительно ухудшилось. Она была совершенно одинока. Юношеская влюбленность в своего учителя давно переросла в платоническую любовь, увы, без единого намека на взаимность. Объект ее чувств был неизменно вежлив и дружелюбен, но недоступен как горная вершина. Все, что ей позволялось, лишь постоянно находиться рядом, быть коллегой и надежным соратником. Женщина уже давно смирилась с таким положением вещей. Ее все устраивало. До этого момента. Сейчас она нашла новый объект для своего внимания.

— Альбус! Это нечестно! Я как раз собиралась сказать вам, что намерена оставить Гарри у себя...

— И я полностью с тобой согласен, Минерва, ты идеальная кандидатура на эту роль!

— Но, как же…Вы же сами только что говорили о том, что ребенку нужна полноценная семья… А я, как вам отлично известно, одинока…— воинственный настрой сменился недоумением.

— Вот поэтому я и прошу вас, мисс МакГонагалл, рассмотреть мое предложение, — Минерва отказывалась верить своим глазам и ушам. — Я старый человек и недостоин такой чудесной женщины, как вы. Но я предлагаю помощь и поддержку, чтобы вместе вырастить этого мальчика, — Альбус наконец-то оторвал взгляд от камина, но в его глазах продолжали мерцать красные всполохи.

Минерва МакГонагалл не смогла удержать слез радости. Пусть это было не самое романтичное в мире предложение, пусть не сердца, а только руки, зато это больше, чем все, на что она когда-либо могла рассчитывать.

— Я согласна!

Ответ утонул в громогласном реве их только что обретенного сына, разбуженного громкими голосами взрослых и вышедшего к ним в комнату. Гарри Поттер держался за знаменитый шрам и вопил во все горло, уставившись на нового «папочку».

Пела ночью мышка в норке:

А мышонка не видать...

Семейное счастье профессора МакГонагалл, к сожалению, продлилось весьма недолго. Видимо, все-таки слишком сильная нагрузка легла на ее плечи, да и возраст уже брал свое. Не прошло и года, как Гарри Поттер вновь потерял мать. Безутешный вдовец, директор Дамблдор больше не решился жениться. Впрочем, дружный коллектив Хогвартса никогда не отказывал своему главе в поддержке, и нужды в няньках для своего сына он не испытывал. Место Минервы в качестве профессора трансфигурации и декана Гриффиндора вскоре занял мистер Бартемиус Крауч-младший — недавний блестящий выпускник Хогвартса (12 СОВ с отличием!).

Неожиданное отцовство определенно оказало весьма положительное влияние на директора. Казалось, он даже помолодел на глазах. Возможно, этому поспособствовала смена имиджа — сперва в знак траура по биологическим родителям своего сына, а затем и по своей супруге, он отказался от аляповатых мантий и чудаковатых шляп, укоротил бороду и перестал вплетать в нее колокольчики. Да и привычка называть всех мужчин, младших по возрасту, «мальчик мой» и закармливать маггловскими сладостями куда-то исчезла (к бесконечному облегчению окружающих). Он стал принимать более активное участие в жизни школы и Визенгамота, провел реформу образования и внес множество изменений в устройство магического общества в целом. Если раньше он стремился к активному сближению с маггловским миром, то сейчас все больше вопросов, поднимаемых им, встречали горячую поддержку в лагере консерваторов, ратующих за вековые традиции магического мира. Впрочем, профессор Дамблдор всегда отличался умением держать руку на пульсе времени и был блестящим политиком, знающим о потребностях современного общества.

Приемный сын боготворил его. Лучшие специалисты в свое время долго бились над решением проблемы ужасных мигреней ребенка, вызванных, как предполагалось, последствиями перенесенного им смертельного заклятия. Но все же решение было найдено, и самый знаменитый малыш Британии был полностью излечен. Ребенок рос тихим и скромным, был не по годам развит и очень хорошо воспитан. Еще бы! Ведь его детство проходило в Хогвартсе — лучшей школе магии в мире!

В одиннадцать лет Гарри, к гордости своего отца, поступил на Слизерин, в какой-то момент ставший самым престижным факультетом школы, с блеском его закончил в восемнадцать и отправился покорять Министерство. В двадцать девять лет он стал самым молодым в истории Министром Магии, продвигая политику своего отца.

А что же пророчество, спросите вы? Так ведь оно давным-давно исполнилось. Тот-кого-нельзя-называть исчез. А нашим героям осталось жить спокойно и счастливо. И долго. Очень долго, практически вечность :).