Его пятнадцатилетний сын стоял напротив него, сжав кулаки, с лицом, перекошенным от злости и обиды.
— Ну объясни, почему я не могу быть влюблённым в кого-то не совсем чистокровного? Какая разница? Или у неё две головы или кожа зелёного цвета?! Да и она даже не магла, она полукровка!
Драко вздохнул. Он устал объяснять прописные истины своему отпрыску, на удивление не пошедшего в Малфоев. Подумать только — Малфой в Гриффиндоре! Да еще и влюбился. И не в кого-нибудь, а в Уизли. Розу Уизли. Её дочь. И пытается уговорить его пригласить юную Розу погостить в Малфой-мэнор. С ума сошёл, не иначе.
— Она дочь предателя чистокровных и маглы, Скорпиус. Ноги их семьи в моём доме не будет, — он постарался сказать это твёрдо, как только мог. Сел на диван и отвернулся от сына.
Нет. Он больше не хочет видеть её. Не хочет видеть ненависть на её лице.
— Пап.
Драко повернул голову к Скорпиусу.
— Я ничего не говорил про семью, — он смотрел отца странно понимающим взглядом.
— Без них — пожалуйста. Ненадолго, но пусть приезжает. Я просто не уверен, что её отпустят, — Драко попытался замять неловкую ситуацию, но голос у него предательски дрожал. Еле заметно, но дрожал. А такие вещи Скорпиус чувствовал, как никто. Вот же детектор лжи сам себе создал, право слово...
— Почему ты так не любишь её семью?
Драко не ответил. Достаточно часто в их разговорах с женой мелькали имена Рональда, Гарри и Гермионы, и всегда Малфой-старший отзывался о них не лучшим образом. Особенно если был не совсем трезв. Как будто бы хотел отомстить сам себе за мгновения слабости перед ними, еще тогда, в школе. Он мечтал бы вырвать из памяти всё это, но не мог.
Скорпиус продолжал пристально смотреть на него.
— Миссис Уизли?
Драко кивнул. Он хотел ответить ему что-то грубое и не допускающее возражений, но не мог. Все равно он бы почуял ложь.
— А мама?
«Отстань от меня уже», — мысленно взмолился Драко. Пускай, пускай приезжают хоть всей семьёй, вместе с многочисленной роднёй, только не спрашивай про неё.
— Всё нормально, пап. Я её тоже не очень люблю, — Скорпиус присел на подлокотник дивана.
Всё правильно. Он не винил сына за нелюбовь к матери. Астория была чудесной женщиной: красивой, учтивой, всегда очень доброжелательной, но она была холодна, как лёд. Фальшь, ужасная фальшь была в каждом её будто бы заботливом взгляде. А фальши они оба не выносили — Скорпиус от рождения, Драко же оттого, что наелся этого на всю оставшуюся жизнь.
— Ты обижал её? Миссис Уизли?
— Тогда она была мисс Грейнджер, — из него вырвался какой-то маловразумительный хрип. Он усмехнулся. — Мисс Гермиона Грейнджер, лучшая студентка Хогвартса со времён Альбуса Дамблдора, заучка, зазнайка, с каштановым вороньим гнездом на голове, — Драко нарочно произносил всё это уже выровнявшимся голосом, будил эти воспоминания, снова причиняя себе боль. — Грязнокровка Грейнджер. Так я её называл. Не иначе.
Скорпиус помолчал.
— Она знает?
— О том, что я её обижал? — Драко хмыкнул. Зачем он блефует?
— Не валяй дурака, — сын хмуро посмотрел на отца. — О том, что ты её любишь.
— Нет, конечно, — как он не понимает? Как бы он сказал ей всё это, после всего зла, что он причинил ей и Поттеру с Уизли? После того, как просто смотрел, как её пытает его тётка, в этой самой комнате? Просто смотрел и ничего не сделал?
— Отправь ей письмо. Слышишь, пап? — Скорпиус строго посмотрел на отца. Драко еле подавил желание улыбнуться. — Отправь ей сову, расскажи всё и извинись. Обязательно извинись! Понял?
Драко усмехнулся. Вот что ему с ним делать? И он ведь искренне считает, что достаточно всего лишь написать письмо.
— И да — пригласи всё-таки Розу! — закончил Скорпиус, выходя из комнаты. И, уже выйдя, сунул в голову дверь и посмотрел на Драко умоляющим взглядом. — Ну пожалуйста!..
* * *
Он сидел в маленькой гостиной с бокалом в руке, время от времени лениво делая пару глотков. Комнату освещал только камин, и длинные тени плясали на стене. Прошло четыре дня с отъезда Астории к родителям. Она всегда раз в год уезжала из дома, и Драко оставался в замке абсолютно один. И каждый день был повторением другого: он прогуливался по парку, что-то ел, где-то спал, заходил в библиотеку и читал какую-нибудь книгу, и каждый вечер возвращался в маленькую гостиную, наливал себе коньяка на два-три пальца и до поздней ночи просто сидел и смотрел в огонь. Как всегда. Разве что щетина чуть отрастала каждый день — он почти не брился в этот период. Да и для кого?
И вдруг огонь стал ярче, окрасился в изумрудный и взвился до самого дымохода. В пламени появилась фигура.
Драко усмехнулся.
— Привет.
Гермиона Грейнджер вышла из камина, отряхивая брюки, и посмотрела на него горящими глазами. Просто стояла, скрестив руки на груди, и смотрела. Но ненависти во взгляде не было.
— Зачем ты написал мне, Драко? — она впервые назвала его по имени.
— Сын приказал мне, — он устало улыбнулся одними уголками губ. — Присаживайтесь, миссис Уизли.
Гермиона, не отводя от него пристального взгляда, села в кресло. Драко встал и направился к шкафчику, заставленного пузатыми бутылями.
— Коньяку хочешь?
— Да нет, спасибо... — и осеклась. — Хотя... давай.
Они молча сдвинули бокалы и отпили. Какое-то время они просто сидели и смотрели в огонь. Наконец Гермиона нарушила молчание:
— А где все? Почему, — тут она криво усмехнулась. — Почему мне так повезло тут же наткнуться на тебя?
— Скорпиус в школе, — Драко потёр рукой лоб, не поворачиваясь к гостье. — Астория у родителей, вернётся недели через полторы.
— Значит, ты здесь совсем один? — она задумчиво посмотрела на него.
— Ну, эльфы не в счёт, — он улыбнулся, увидев, как Гермиона едва заметно поморщилась. — Ты всё ведь борешься за их права?
— Борюсь, — неохотно ответила Гермиона. — Хотя это сложно назвать борьбой — я же понимаю, что это всё абсолютно бесполезно.
— И зачем тогда?
— Чтобы хоть как-то скрасить своё существование, — она снова усмехнулась, совсем невесело.
— И чем ты живёшь, кроме детей и борьбы за эльфов? — Драко отлично понимал, что несёт чушь. Столько лет, вдруг мелькнула мысль. Они не виделись двадцать три года, не считая коротких взглядов на платформе девять и три четверти. Двадцать три долгих года.
— Ну как чем, — Гермиона сделала еще один маленький глоток из своего бокала. — Сейчас вот, например, дети в школе, Рон в командировке, вернётся через две недели. Время от времени, правда, заглядывает миссис Поттер, — и снова эта невесёлая усмешка, будь она неладна... — Но это мало меня спасает.
— Поттер, — как-то странно хихикнув, произнёс Драко. Гермиона невольно отметила, что фамилию Гарри он произносил всё так же — на выдохе, с первой взрывной «П», с всё тем же оттенком презрения — но в этот раз она прозвучала как-то по-другому. Он поднял бокал. — Может, за детей?
Первый раз за всю встречу Гермиона улыбнулась. Именно улыбнулась, не усмехнулась грустным мыслям, а улыбнулась.
— За детей.
Они снова сдвинули бокалы. И снова надолго замолчали. Да и о чём им было говорить? Драко, не отрываясь, смотрел на неё. Просто смотрел и старался запомнить. Вот эту маленькую фигурку в кресле, смотревшую, нахмурившись, в камин, чуть растрёпанный каштановый хвост, шею и кусочек ключиц в маленьком вырезе джемпера, скрещенные на груди руки...
— Прекрати на меня пялиться, Малфой.
Фраза, как удар хлыста, вывела его из оцепенения.
— Я не пялюсь, Грейнджер. Просто смотрю.
Она улыбнулась одними уголками губ.
— Я уже давно не Грейнджер, Драко, и ты прекрасно об этом помнишь.
— Помню, — он не отрывал от неё взгляд. — Но что в тебе от Уизли?
Гермиона какое-то время молчала, подыскивая слова. Наконец, она заговорила:
— Сама не знаю, Драко. Может, умение вкусно готовить и рыжие дети. Может, вечный хаос в доме. А может, время от времени приходящие рыжие родственнички. Например, позавчера пришёл Джордж.
— Можешь не продолжать, — Малфою тут же стало дико тошно. Недавно он видел Джорджа Уизли в Косом переулке, когда шёл в свой магазин, узнать, как дела. Он почти не изменился за двадцать три года, разве что немного постарел. Но на него было страшно смотреть. Почти не изменившийся, обычный человек, которому немного перевалило за сорок... лицо которого не выражало абсолютно ничего. Даже не так — на его лице не было ничего, что можно было назвать выражением.
— Да, Драко, — Гермиона вздохнула. — Хорошо, что он приходит редко.
— И что же, — он сам не знал, почему так цеплялся за эту тему. — Рыжие дети — единственное, что делает тебя Уизли?
— Видимо, да, — что-то изменилось в её лице. Словно бы открылся какой-то клапан, и через него из глаз Гермионы выплеснулась чудовищная усталость. — Не знаю, что я еще там делаю.
— Может, ты просто любишь Рона? — ему, пожалуй, доставляло удовольствие мучить себя этим. Другого объяснения он не могу найти.
— Не уверена.
Драко не стал отвечать. Просто отпил еще немного. И всё так же, молча, чуть прищурясь, он смотрел на Гермиону. Он не мог понять одного — почему она тоже смотрит на него.
— А ты изменился, Малфой.
Драко вопросительно поднял тонкую бровь. Она опять улыбнулась и продолжила:
— Где тот высокомерный господин, считающий себя выше того, чтобы даже подойти к грязнокровке? — она хмыкнула. — Помнишь?
— А как же. А еще я помню, как ты меня ударила. Вот сюда, — он показал пальцем на свою щёку. — И вот — сидим, разговариваем, как старые друзья...
— А я тогда тоже в тебя влюблена была, когда ударила, — Гермиона засмеялась. Вот это прогресс. Скоро они пойдут играть в плюй-камни и драться подушками, не иначе. — Представляешь? Оба были влюблёнными идиотами и не знали друг о друге.
— Идиотом был только я. Причём всё время обучения, — Драко снова невесело улыбнулся.
— Это точно, — она вздохнула.
И снова оба умолкли. Почему-то их молчание было куда содержательнее, чем их разговоры.
— Так что нам с этим делать?
— С чем? — Драко вынырнул из своих мыслей.
— С тобой. С тем, о чём ты мне написал, — Гермиона явно нервничала. Неужели она это серьёзно? И ей не наплевать на его отношение к ней?
Драко рассмеялся. Облегчение было невероятным.
— Для начала я хочу пригласить Розу сюда. В гости. На недельку.
Гермиона ошарашено уставилась на Драко. Он засмеялся еще сильнее. Ему вдруг стало легко и спокойно.
— Не бойся, ничего с ней не будет, никаких камер пыток, — он ухмыльнулся ужасу на лице Гермионы. Наверняка притворному. — Просто Скорпи в неё влюбился и вчера весь вечер меня терроризировал.
— Так вот оно что, — Гермиона облегчённо откинулась в кресло и засмеялась. — А я-то думаю, что это Роза сама не своя в последнее время...
Они еще немного посидели молча, посмеиваясь от своих мыслей.
Наконец Гермиона встала. Драко проводил её взглядом.
— Ты еще придёшь? — его голос прозвучал почти умоляюще. Гермиона несколько секунд смотрела на него как-то грустно. И Драко про себя молился, чтобы оказалось, что тепло в её взгляде правда ему не почудилось.
Гермиона устало улыбнулась.
— Приду, Драко. Наверное.
— А Роза? — надо всё-таки сделать сынишке приятное.
— Она будет в восторге, — Гермиона улыбнулась. — Спокойной ночи, Драко.
— Спокойной ночи... Гермиона.
Снова изумрудный всполох.
Она ушла.
Драко поднялся и пересел в её кресло. Мысли текли медленно, были какими-то вязкими, но теперь ему стало спокойнее.
Vova
