Драко Малфой, сегодня тебе повезет

Маленькие возможности часто становятся началом больших деяний.

~ Демосфен

— Посмотри, похоже на синий цвет? — спросил Драко и, приподняв подбородок, задумчиво уставился в свой котел.

— Похоже на зеленый, — сообщил Блейз, хотя Драко подозревал, что тот даже не взглянул.

— Можно принять и за синий, — ободряюще сказал Дервент Харпер. В отличие от Блейза, он внимательно осмотрел зелье. Драко с раздражением отметил это как явное вторжением в его личное пространство — уж слишком близко наклонился Харпер.

— Да, можно принять, — выглядел Блейз раздраженно, — но никто не примет.

— Мне кажется бирюзовым, — заявил Драко и с надеждой посмотрел на Блейза.

— Я тебе верю, — огромные глаза Забини стали еще больше, отчего его лицо приобрело обманчиво невинное выражение. — А еще мне кажется, что ты дальтоник.

— Да, это определенно бирюзовый, — воскликнул Харпер.

Драко перевел взгляд на улыбающегося круглощекого парня и нахмурился. Его недовольство еще больше возросло, когда он рассмотрел содержимое соседнего котла. Елейный Настой Грегори у Харпера получился идеального синего цвета.

Чертов молодняк. Эти маленькие сосунки так раздражали. И все у них, видите ли, получается. Решение соединить возвратившихся семикурсников с новым поколением было абсолютно провальным. Аудитории для подготовки к Т.Р.И.Т.О.Н.ам стали слишком людными и слишком шумными; в результате у всех — не лучшее образование. Перезаполненные классы были одной из причин, которые не позволяли Драко как следует сконцентрироваться, а от этого страдала даже его работа на Зельях. Еще одной причиной был тот факт, что большинство студентов и профессоров ненавидели его — ведь ему удалось избежать Азкабана. Драко счел бы себя параноиком, но Малфои не склонны к паранойе. Две третьих школы точно ненавидели его. А Драко ненавидел оставшуюся треть — такая вот проблема.

— Слагхорн идет, — пробормотал Блейз, вздохнув и прекращая помешивать жидкость в котле. Его настой был желтым и больше всего смахивал на куриный бульон. Самооценка Драко несколько повысилась.

Слагхорн наклонился над котлом Эрни Макмиллана, едва не перевернув при этом и котел, и самого Эрни своим громадным животом. Воспользовавшись тем, что профессор отвлекся, Драко быстро схватил свой экземпляр «Продвинутого зельеварения» и просмотрел рецепт. Если бы ему только удалось выяснить, что пошло не так, тогда он, по крайней мере, мог бы объяснить зеленый цвет. Это должно стоить пару баллов. В описании четко указывалось, что если настой стал зеленым, а не синим, то выпивший его не будет считать вас своим лучшим другом, как задумано, а вместо этого почувствует от вас ужасные зловония. А случиться такое могло, только если вы, добавив туда листья белладонны, оставили котел на медленном огне более чем на пять минут. Драко сдвинул брови. Он ведь был так внимателен. Он четко вспомнил момент, когда добавил листья, а потом сверился с часами, а потом… Складка между бровями углубилась. А потом Поттер порезался во время измельчения корня имбиря и вскрикнул. После этого Драко мог припомнить только то, насколько полными и красными выглядели губы Золотого мальчика, когда он посасывал пострадавший палец. И даже будь на кону его жизнь, он не смог бы с уверенностью сказать, что погасил огонь под своим котлом.

Драко обернулся к концу аудитории и окинул Поттера злобным взглядом. Однако тот так обеспокоенно рассматривал свой настой, что и не заметил этого. Чертов Поттер. Это все его вина, как всегда.

— А, мистер Забини! — воскликнул Слагхорн.

Драко напрягся и медленно оторвал глаза от неряшливых черных волос.

— Надо было использовать свежие листья белладонны, а не сушеные, — скривился Слагхорн. — Что ж, все мы люди — каждый имеет право на ошибку. Это можно оценить, как Приемлемо.

Он сделал пометку на своем пергаменте и одарил Блейза любящей улыбкой. Драко сжал кулаки. Конечно. Если ты член Слаг Клуба, то и желтое нормально.

— Хмм, — прокомментировал профессор, наклоняясь над котлом Драко.

Драко сжал губы и попытался взять себя в руки. Он понимал, что милости от Слагхорна ждать не стоит.

— Мистер Малфой, — грустно сказал профессор и, слегка искривив губы, покачал головой. — Боюсь, что в ближайшем времени новых друзей вам не видать.

С этими словами он вывел у себя на пергаменте что-то подозрительно напоминающее «Т».

Теодор Нотт обернулся и ухмыльнулся ему, кто-то в аудитории вслух фыркнул. Звук прозвучал с гриффиндорской части класса. Для себя Драко решил, что это был Поттер, но не посмотрел, чтобы узнать наверняка.

— О, кого волнуют Слагхорн и его оценки? — прошептал Харпер, получив от профессора улыбку и «О» за настой. — Ты отлично разбираешься в зельях. И все убедятся в этом, когда ты на Т.Р.И.Т.О.Н.ах получишь «Е».

Драко почти раскрошил зубы. Слишком сильно сжал челюсть. Слагхорн остановился возле парты Поттера. Драко прищурился, наблюдая за легким смущением последнего.

— У меня будет «О», — рассеянно ответил он Харперу, поднимая руку, чтобы потеребить маленький кулон, висевший на серебряной цепочке у него на шее.

— Конечно! — быстро исправился Харпер. — Я это и имел в виду!

Драко проигнорировал его. Поттер запустил пальцы в эти ужасно растрепанные волосы и начал перебирать смолисто черные пряди.

— Немного отливает зеленым, — пробормотал гриффиндорец. Он кинул взгляд на котелок, закусывая нижнюю губу.

— Ничего подобного! — воскликнул Слагхорн. — Мне кажется, что оттенок бирюзовый.

Он отметил что-то на пергаменте.

— И вы точно превысили мои ожидания, потому что я достаточно ясно вижу, мистер Поттер, что вы опять влюбились. Это я всегда с легкостью определяю. — Слагхорн почесал нос.

Поттер оцепенело моргнул.

— Нет, нет! Даже не пытайтесь отрицать, — начал спорить Слагхорн, хотя ему и слова не сказали. — Печально, что мисс Уизли покинула нас ради квиддича, но в ваших мыслях кто-то другой.

Профессор наклонился ближе к Поттеру, который автоматически отпрянул.

— Я вижу это в ваших глазах, — шепотом добавил Слагхорн. Он излучал радость. Несколько студентов засмеялись. Поттер не поднимал взгляд и молчал. Его щеки заалели.

— Драко!

Взгляд слизеринца вернулся к Блейзу, который качал головой.

— Ты рычишь. Прекрати! — выпалил Блейз. — Ты никогда не понравишься Слагхорну. Прими это и забудь.

Драко уже открыл рот, чтобы сообщить, что Слагхорн ему на фиг не нужен, а рассердился он из-за попыток Поттера казаться скромным, но ему не дали.

— Усаживайтесь! Усаживайтесь! — громко пророкотал Слагхорн, возвращаясь к столу. — Я знаю, что сегодня пятница, но у нас есть еще пять минут, а я должен поделиться с вами важными новостями.

Незаинтересованный, Драко вздохнул и сосредоточился на тщательной уборке своего рабочего места. А нездорово возбужденный Слагхорн продолжал:

— На следующей недели мы будем варить Зелье Памяти. Я знаю, что говорил, будто оно абсолютно неэффективно и вряд ли будет на Т.Р.И.Т.О.Н.ах, но недавно сделали открытие… — Слагхорн сделал паузу. — Кто-нибудь здесь читает еженедельник «Зелья»?

Драко почти выдал себя, но потом обратил внимание, что никто — даже Грейнджер — не шелохнулся. Он скрестил на груди руки, недовольный тем, что не может похвастаться чтением престижного журнала. Скорее всего, это только увеличило бы количество надоевших за последнее время странных взглядов.

Он прекрасно знал, о чем говорит Слагхорн. Мэрвин Борадж, наиболее уважаемый среди живущих в магической Британии зельеваров, открыл, что если перед использованием продержать перья джоббернолла двадцать четыре часа в огневиски, то они будут обладать значительно большим количеством магии памяти. Статья навела Драко на мысль подзаработать: он мог продавать студентам собственноручно приготовленное Зелье Памяти во время безумных экзаменационных недель. Пока его план не приобрел четких очертаний, но он над ним работал. Если они будут готовить зелье на следующей неделе, ему, возможно, удастся прихватить немного со своего котла.

Слагхорн опять заговорил. Теперь Драко слушал внимательнее.

— Никто? — Толстяк выглядел разочарованно. Он взглянул на Грейнджер, которая, казалось, чувствовала себя виноватой из-за того, что были в мире слова, которых она не читала.

— Что ж, ладно тогда, — печально пожал плечами Слагхорн. — Дело вот в чем: мне сообщили, что, вполне вероятно, Зелье Памяти все-таки будет на экзамене. Но, боюсь, у нас небольшая проблемка. В запасах Хогвартса катастрофически не хватает перьев джоббернолла.

Казалось, Слагхорн чрезмерно радуется этому факту. Драко насторожился: не похоже, что все ограничится словами.

— Поэтому я решил достать немного.

Перья джоббернолла редкие и ценные, а профессор зелий уже не раз жаловался на недостаток фондов. Драко не удивился бы, узнав, что тот наворовал и продал столько ингредиентов из Хогвартской кладовой, сколько только смог. Северус Снейп никогда не жаловался на «катастрофический недостаток» ценных ингредиентов.

— Следовательно… — Слагхорн сделал драматическую паузу. — Завтра днем мы отправимся на небольшую полевую прогулку с целью насобирать перьев джоббернолла.

Некоторые студенты радостно закричали (несомненно, это были хаффлпаффцы), но большинство выглядели неуверенно. С лица Слагхорна не сходила широкая улыбка.

— Но это не все. Я планирую поделить вас на команды. Та команда, которая соберет наибольшее количество перьев, получит пузырек с Зельем Памяти, которое гарантированно улучшит вашу память на целый месяц, — Слагхорн окинул аудиторию хитрым взглядом. — А это может чудесным образом повлиять на ваши оценки.

— Но профессор Слагхорн! — Голос Гермионы Грейнджер перекрыл одобрительные возгласы. — Разве использование Зелья Памяти для этой цели не… э-э-э, нелегально?

Слагхорн перестал улыбаться и почти минуту молчал.

— Вздор! — наконец-то воскликнул он. Он одарил всех улыбкой, от которой у студентов мурашки по коже поползли. — Но все же давайте не будем вспоминать о соревновании перед директрисой. Нельзя позволить ей думать, что вы идете туда не из желания немного отдохнуть, а из-за взятки.

Он громко засмеялся, но, резко застыв под взглядом Грейнджер, начал внимательно разглядывать суставы на пальцах рук. Драко посчитал бы это забавным, если бы не другие, более беспокойные мысли.

— А где именно мы будем собирать эти перья? — громко спросил он.

— Ну, в Запретном Лесу, мистер Малфой. Где же еще? — как ни в чем не бывало сказал Слагхорн, но страх на лицах некоторых студентов заставил его развить мысль. — Да ладно вам. Запретный Лес — это уже не то опасное место, каковым когда-то было. Кентавры стали достаточно дружелюбными, а оборотни… Ну, они всегда были не более чем сказками. Директриса дала нам разрешение при условии, что мы не будем заходить слишком далеко и вернемся до наступления темноты.

Драко заволновался, но не был так глуп, чтобы вслух сообщить об этом. Кентавры были безобидными существами, им можно было доверять, но он точно знал, что по лесу все еще бродит стая оборотней. Это не учитывая массу других живущих там опасных существ. Они все умрут. Утешала только мысль, что если оборотни нападут, то сначала последуют за Слагхорном и придушат его.

Однокурсники Драко — доверчивые глупцы — выглядели успокоившимися, а некоторые (гриффиндорцы, конечно) уже нетерпеливо ждали похода. Только Грейнджер, казалось, терзалась сомнениями. Она застонала и закрыла лицо руками.

— Только не лес. Снова. Я умру от скуки, а ведь планировала поучиться на этих выходных.

Драко не мог не разделить ее чувств. Внезапно учеба показалась прекрасной идеей.

Нотт опять повернулся, чтобы ухмыльнуться. Он открыл рот и скорчил гримасу, несомненно пытаясь скопировать оборотня. Драко хмуро посмотрел на него. С каждый днем Нотт становился все более несносным.

Прозвенел звонок, и студенты, как угорелые, подскочили со своих мест.

— Подождите! Подождите! — заорал Слагхорн, перекрикивая веселый гул. Студенты удрученно вернулись на места. — Еще несколько моментов. Встречаемся в полдень перед входом. Не опаздывайте и тепло одевайтесь.

— По поводу этого, профессор, — неуверенно заговорил Эрни Макмиллан. — Разве сейчас не слишком холодно для полевой прогулки? Снег сыплет.

Слагхорн проигнорировал это замечание.

— Пока не забыл, — сказал он, — если вдруг найдете волос единорога, несите мне. И помните, джобберноллы защищаются законом, нельзя убить птицу ради перьев — это будет считаться жульничеством, — выражение лица Слагхорна стало задумчивым. — Хотя, мне кажется, можно их оглушить…

Чей-то выразительный кашель выдернул Слагхорна из мыслей.

— Это была шутка, мисс Грейнджер. Какое счастье, что у нас есть вы и что вы всегда напоминаете нам о законности! — Слагхорн одарил ее широкой улыбкой. — Выпавшие перья, боюсь, являются единственным законным вариантом. Но джобберноллы как раз зимой вьют гнезда, так что, думаю, мы насобираем достаточно. Может, даже больше, чем нам нужно.

Замечательно. Драко вздохнул и постарался свыкнуться с мыслью, что Слагхорн вытащит их в Запретный Лес зимой. Казалось, тот тщательно спланировал прогулку и теперь мог пользоваться студентами как бесплатной рабочей силой с целью заработать несколько лишних галлеонов.

Рассерженный и страстно жаждущий покинуть аудиторию, Драко резко встал. Все остальные проделали то же, будто только и ждали сигнала. Однако им не везло.

— Подождите! Подождите! — поднял руки Слагхорн, и студенты опять упали на стулья. — Всего секундочку, обещаю. Я должен поделить вас на пары.

Слагхорн закрутил усы и окинул класс проницательным взглядом, словно разделение студентов на пары для полевой прогулки было особенной, очень сложной наукой.

Драко удобнее устроился на стуле. Он уже сейчас мог сказать, что добром все не кончится.

* * *

— Ненавижу свою жизнь, — проворчал Драко.

Он сидел на полу немного поодаль от толпы студентов, которая собралась возле класса по Защите от темных искусств. Тот факт, что это был последний урок на неделе, не очень утешал, поскольку теперь Драко «с нетерпением ждал» завтрашней полевой прогулки. В субботний день можно было найти сотню более интересных занятий вместо того, чтобы долго и мучительно таскаться по наполненному монстрами лесу со своим партнером по поискам перьев. Например, бездумно смотреть в потолок или даже обезглавливать флоббер-червей звучало гораздо более многообещающе.

— Не могу поверить, что МакГонагалл позволила Слагхорну так нас эксплуатировать. И о чем думал Слагхорн, ставя меня в пару с Поттером? Не боится ли он, что я своим злым присутствием запачкаю его маленького идеального героя?

Гойл, сидящий слева от Драко, невнятно хрюкнул, а Пэнси, голова которой лежала на правом плече Малфоя, безразлично пожала плечами.

— Пэнси! — не выдержал Драко.

Она резко подняла голову и заморгала, напоминая сову.

— Извини, Драко, — сказала она, невинно посмотрев на друга, — разве это не было риторическими разглагольствованиями? Я подумала, ты сам с собой разговариваешь. Обычно, когда тема разговора — Гарри Поттер, ты не нуждаешься в каких-то комментариях от остальных.

Драко нахмурился.

— Я говорил о Слагхорне, а не о Поттере. И мне не нужны комментарии, мне нужно сочувствие.

— Хмм. — Пэнси всезнающе улыбнулась. — Боюсь, что никак не могу отменить прогулку. А по поводу твоего вопроса, то, думаю, Слагхорн поставил тебя в пару с Поттером либо потому, что считает, будто из вас получится прекрасная команда… — Пэнси усмехнулась. — Либо же он надеется, что Поттер не позволит тебе присвоить все перья джобберноллов и волосы единорогов.

— Конечно, я собираюсь все оставить себе! И Поттер меня не остановит! — Драко нахмурился. — Я не собираюсь помогать Слагхорну заработать ни единого кната. Да пусть катится к чертям собачьим со своим состязанием, и с призом, и со своими идиотскими перьями. Драко кинул взгляд на группу гриффиндорцев, которые стояли дальше по коридору. Поттер весело хохотал над каким-то замечанием Уизли и явно ни капли не беспокоился из-за завтрашнего похода.

— Дурацкий Слагхорн, — дымился от злости Драко. — И дурацкий Поттер. Ну, как мне может так не везти?

— О, да, как трудно быть тобой, — послышался презрительный голос.

Драко удивленно поднял взгляд — и увидел перед собой Теодора Нотта.

— Ты потерял свое право плакаться два года назад, — выплюнул тот и удовлетворенно развернулся, присоединяясь к стоящему в нескольких футах от них Дервенту Харперу.

Драко мигнул.

— Благодарю за столь впечатляющее замечание, Нотт. Эта случайная реплика украсила мое скудное существование, — бесстрастно ответил он, после чего повернулся к Пэнси. — В чем его проблема?

Девушка пренебрежительно махнула рукой.

— О, не обращай на него внимания — просто он нищий, — театрально прошептала она. Нотт недовольно посмотрел на девушку.

— О, ты права, — ликующе усмехнулся Драко. — Слышал, ты живешь в маггловской квартире со своей теткой-сквибом. Это правда, Нотт?

Нотт окинул его убийственным взглядом. Потом пробормотал что-то, но слова невозможно было расслышать. Мешало хихиканье Пэнси и грубый хохот Гойла. Драко подозревал, что на самом деле Гойл понятия не имеет, о чем идет речь, но, несмотря на это, преданно смеется. Благослови его Господь.

— Ходят слухи, что в таком бедном райончике, к которому даже магглы питают отвращение, — добавила Пэнси, не беспокоясь о том, что все ее слышат.

— Это ужасно! — выдохнул Драко, притворяясь шокированным. Он был чудесно осведомлен о жалком положении Нотта, но не мог сочувствовать ему. Нотт никогда не вызывал у него симпатии. Этот идиот всегда был странным одиночкой, который только и делал, что наблюдал за другими студентами и хмурился. Он никогда не смеялся над шутками Драко. Кроме того, его отец был коварным ублюдком, который все время пытался настроить Темного Лорда против Малфоев, а его мать — абсолютной психопаткой, за деньги она могла составить конкуренцию тёте Драко. А это что-то да значило.

— Думаешь, это смешно? — Нотт сделал несколько шагов в их направлении и наклонился. — Только ты виноват во всех бедах моей семьи, — прошептал он. — Ты и твои родители облажались, и теперь все мы имеем дело с этим. — Нотт хмуро посмотрел на Грейнджер. — Ты просто предатель.

Кровь прилила к щекам Драко. Он попытался успокоиться, перечисляя в голове все проклятия, которые мог бы кинуть в Нотта. Пэнси зашипела, как злая кошка, а Гойл затрещал суставами. Драко схватил его за предплечье. Привлекать внимание было рискованно, особенно когда Нотт в присутствии других студентов настаивал на обсуждении такой опасной темы. Некоторые уже поглядывали на них; среди них и Поттер.

— У тебя прекрасная выдержка, раз ты обвиняешь мою семью в предательстве, — сказал Драко, сделав усилие, чтобы голос звучал спокойно и ровно. — Насколько я помню, Темный Лорд обошелся так с твоим отцом, потому что тот подвел его.

Нотт побледнел, а Драко скривился. Он вспомнил рассказ Люциуса о том, как Темный Лорд наслал на Нотта-старшего Проклятие выворачивания кишок. Он умер ужасной, отвратительной смертью. Драко почти почувствовал вину за то, что поднял эту тему, но она мгновенно улетучилась, когда Нотт сузил глаза и выплюнул:

— В Отделе тайн облажался не мой отец, а твой. Темный Лорд должен был наказать его.

— Темный Лорд, видимо, так не считал. Разве сомнения в его правосудии не являются признаком предательства?

Нотт покраснел до корней волос.

— Ты знаешь, что является признаком предательства? Сохранить все свое имущество и избежать гонений во время охоты на Пожирателей Смерти. Расскажи, как вам это удалось?

Разозлившись, Драко вскочил, его рука потянулась к палочке.

— Веселодум! — встав на ноги, яростно прошептала Пэнси.

Драко пришлось приложить некоторые усилия, чтобы расслабить мышцы, а Нотт поспешно отступил на шаг. Профессор Веселодум прошествовала мимо, высоко задрав нос и даже не взглянув на них. Когда она открыла аудиторию, Нотт, казалось, хотел продолжить дискуссию, но Пэнси схватила Драко за руку и потащила его к двери.

— Не трать на него время. Он озлобленный идиот, — очень тихо сказала она.

— Он назвал меня предателем только потому, что моя семья была достаточно умна, чтобы не нарываться и избежать Азкабана, — прошептал в ответ Драко, следуя за Пэнси в класс.

— Кому какая разница, Драко? Темный Лорд все равно исчез навсегда. Больше некого предавать.

— И в этом нет моей вины — это все, что я говорю, — немного оборонительно сказал Драко.

Конечно, технически, он тоже был виноват. Если бы он тогда словил Поттера в Выручай-комнате, если бы его отцу удалось удержать того в подвале, если бы его мать не солгала в лесу, тогда Темный Лорд был бы жив, а Поттер — мертв. Но ни Пэнси, ни кому-либо еще этого знать не нужно. К тому же, никто никогда не проведает о еще одном его секрете: не смотря на то, что репутация семьи Малфоев была разрушена, а карьера Драко — под вопросом, он предпочитал именно такой исход Битвы, потому что пресмыкаться до конца своей жизни перед маньяком не очень хотелось.

— Я не виноват, что его мать сумасшедшая, — продолжал защищаться Драко, когда они уже сели. — Она должна бы понимать, что криками «Темный Лорд вернется и всех вас накажет!» на суде ситуацию не улучшишь.

Пэнси шикнула, и Драко неохотно сфокусировался на улыбающейся учительнице по Защите от темных искусств. Потом, вспомнив, что ненавидит ее, вздохнул и отложил в сторону свою сумку.

Профессор Юнис Веселодум была приятной женщиной тридцати с лишним лет, чьи коричневые волосы были аккуратно завязаны в узел и чья фамилия ей идеально подходила. Правда, Драко мысленно называл ее профессором Грязнодум. Несмотря на удовлетворительные знания в области Защиты, ее трудно было воспринимать всерьез. Все ее достоинства не могли скрыть ужасающий недостаток, от которого Драко уже не раз чувствовал себя так, будто прямо в классе избавится от ланча. У профессора Веселодум не было стыда, и к огромному огорчению всех студентов, она не оставляла места сомнениям в том, кто был объектом ее пылкой любви.

— Сегодня пятница, — без нужды сообщила профессор Веселодум, — и я знаю, что вам уже не терпится прекратить мыслительные процессы на этой неделе, поэтому я подумала, что мы можем развлечься и попрактиковаться в дуэльных навыках.

Она широко улыбнулась и кинула влюбленный взгляд в конец аудитории.

— Началось, — пробормотала Пэнси.

— Я уверена, вам это очень понравится, мистер Поттер! — жеманно улыбнулась профессор Веселодум, взмахнув длинными ресницами. — Я в курсе, как сильно вы любите дуэли.

К ужасу всех присутствующих, она резко отвела назад плечи, выставляя напоказ свое впечатляющее декольте. У Драко скрутило желудок. Он был уверен, что на этот раз его точно стошнит. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Поттер сейчас, скорее всего, застыл и покраснел, как помидор, но даже эта мысль не могла уменьшить его страданий от созерцания взрослой женщины, которая раболепствовала перед их «молодым и бравым Спасителем», как она любила его называть. В этом остальные студенты разделяли чувства Драко. Темные глаза Парвати Патил метали молнии в Веселодум.

Пэнси толкнула Драко под ребра.

— Перестань рычать и помоги мне отодвинуть парту, — сказала она, вставая.

Драко неохотно поднялся и кинул взгляд на Поттера. Щеки последнего горели, казалось, он пытается спрятаться за Грейнджер и Уизли, пока те перетаскивали парту, освобождая центр класса для дуэлей.

— Спасибо за помощь, — фыркнула Пэнси, и Драко быстро обернулся. Девушка хмурилась, и он понял, что парта уже передвинута. Драко поразился бы ее силе и ловкости, если бы не был так занят поисками Веселодум в общей сумятице, чтобы еще раз окинуть ее злым взглядом.

— Если она поставит меня в пару с Поттером, я кого-то, наверное, убью, — сказал он, когда профессор начала выкрикивать имена.

— Я кого-то точно убью, если еще раз услышу фамилию «Поттер», — проворчала Пэнси, но Драко ее почти не слушал. Его больше интересовало, должен ли он будет смотреть на Поттера на протяжении следующего часа.

Однако беспокоиться не стоило. Очевидно, у профессора Веселодум сегодня удачливый день: так как Лонгботтом находился в больничном крыле (выздоравливал от гриппа), количество студентов было непарным.

— О, мистер Поттер, — закричала Веселодум, поставив Драко в пару с Роном Уизли. — Кажется, нам с вами придется практиковаться вместе!

Поттер выглядел так, будто его отправили на виселицу, но встал напротив Веселодум без единого слова.

— Малфой, ты рычишь не в том направлении.

Драко перевел взгляд на своего оппонента. Рон Уизли усмехнулся, показывая зубы, и с уверенным видом покрутил палочкой.

Вместо ответа Драко бросил в него заклятием. Уизли выпучил глаза и, не защищаясь, отклонился.

— Мы практикуемся в защите, Уизли, — раскритиковал его действия Драко. — А не избегаем ее.

Уизли сузил глаза и бросил на ноги Драко связывающее заклинание. Слизеринец легко его отразил, но не смог полноценно позлорадствовать.

— О, — отвлек его крик профессора Веселодум, — дорогой мистер Поттер, с вами все в порядке?

Взгляд Драко метнулся к Поттеру, как раз когда тот, будто обжегшись, отскочил в сторону и с тревогой уставился на вытянутую руку Веселодум.

— Нет, честно, профессор, вы не попали. Все хорошо! Все хорошо! — кричал он, прижавшись спиной к стене, когда женщина пыталась обследовать его грудь.

Отвлекшись на недовольное покачивание головы, Драко пропустил момент, когда ему прямо в рот попало заклятие, и от неожиданности взвизгнул. Разозлившись, он поднял палочку, чтобы отомстить Уизли, но невнятно проговоренное заклинание не имело эффекта. Его верхняя губа отяжелела под весом быстрорастущих белокурых усов. Уизли завыл от смеха, некоторые студенты присоединились к нему. Они смотрели на Драко со слезами на глазах, и он не мог винить их. Вид у него, наверное, был нелепый. Зато Уизли слишком отвлекся на смех и даже не пытался защититься от невербального проклятия.

Когда его противник вскрикнул, Драко усмехнулся: руки Уизли превратились в подобие желе, и он исступленно завертелся на месте. Теперь предметом насмешек стал гриффиндорец. Довольный собой, Драко спокойно поднял руки и зло закрутил усы.

— Мистер Малфой, заклятие желейных рук запрещено! — перекричала шум профессор Веселодум, заспешив к пострадавшему.

— О, точно. Извините, профессор. Забыл, — не раскаиваясь, сообщил Драко.

Веселодум быстро отменила заклятие, но левая рука Уизли и дальше безвольно свисала вдоль туловища.

— Хмм. Больничное крыло, мистер Уизли. И возвращайтесь, как только почувствуете себя лучше.

Рыжий хмуро посмотрел на Драко и покинул аудиторию. Тот усмехнулся и еще раз закрутил усы, вызвав очередную волну смеха. В рот вдруг попало еще одно заклятие, отчего он съежился и почти направил палочку на Веселодум, но остановился, осознав, что она просто отменяла заклятие Уизли. Усы моментально исчезли.

Профессор прищурилась.

— Идите к нему, мистер Поттер. Уверена, он будет вам достойным соперником, — чопорно сообщила она, явно недовольна тем, что ее оторвали от молодого и бравого Спасителя.

Драко обернулся, закатил глаза и потопал к Поттеру. Несмотря на то, что его друга только что отослали в больничное крыло, тот явно испытывал облегчение. На его лице засияла широкая улыбка.

— Мне понравились усы. Очень соблазнительно.

Драко взмахнул палочкой.

Поттер немедленно среагировал: отразил заклятие и окатил его шквалом своих. Вскоре пространство вокруг них наполнилось разноцветными вспышками. Драко сконцентрировался на атаке Поттера. Он был настроен не проиграть. Уверенность, написанная на лице его противника, дрогнула, и Драко уже чувствовал запах победы, но в следующий момент едва не уронил палочку из-за резкой боли в руке.

Дым и магия вокруг них развеялись, и теперь он мог наблюдать самодовольное выражение лица напротив. Поражение мучило его больше, чем боль в руке. Драко потер воспаленную кожу и внимательно осмотрел ее.

— Жалящее заклятие? — нахмурил брови он. — Правда, Поттер, это лучшее, на что ты способен? Ты даже кровотечения у меня не вызвал. Даже шрама не будет.

Драко уставился на Поттера, недовольный тем, что тот явно не чувствовал за собой вины. Напоминания о дне, когда Поттер чуть не убил его Сектумсемпрой, обычно заставляли гриффиндорца огорченно опускать глаза.

— Малфой, — раздраженно вздохнул Поттер. — Ты поднимаешь эту тему во время каждой нашей дуэли. Уже немного устарело.

— Правда? Знаешь, что не устарело, Поттер? Мои шрамы. Ты изуродовал меня. Не чудесно ли, что ты можешь об этом забыть? — Драко яростно сжал губы, хотя на самом деле врал. Шрамов почти не было. Он мог их увидеть только сквозь увеличительное стекло. Но Поттер все равно должен чувствовать вину. Всегда.

— Я тебе не верю, — ровно возразил тот. — Снейп сказал, что у тебя не останется никаких шрамов.

Драко от злости чуть не задымился. Его рука метнулась к верхней пуговице рубашки.

— Ты так в этом уверен. Хочешь их увидеть? — Он расстегнул пуговицу.

Поттер вскинул брови. Его рот искривился, он сложил руки на груди и поднял голову.

— Конечно. Давай, продолжай, Малфой. Снимай свою рубашку.

Блять. Почему с Поттером всегда так трудно? Драко медленно и неуверенно расстегнул вторую пуговицу, пытаясь придумать способ оставить всю одежду на себе, но так, чтобы никто не подумал, будто он что-то прячет. Взгляд Поттера метнулся к открывшейся полоске кожи, отчего у Драко задрожали пальцы.

— Мистер Поттер! Мистер Малфой! — закричала профессор Веселодум с другого конца класса. — Хватит рассматривать друг друга, практикуйтесь!

Благодаря Мерлина за ревность Веселодум, Драко охотно прекратил свои действия. Поттер в это время выпрямился и направил на него палочку, все еще усмехаясь.

— Может, снимешь свою рубашку завтра в лесу и покажешь мне свою изуродованную грудь.

— О, не волнуйся, Поттер, — Драко сжал челюсти. — Кое-что я все-таки планирую показать тебе завтра в лесу.

Поттер моргнул.

— Это была угроза или сексуальный намек?

— Угроза! — брызнул слюной Драко. — Завтра в огромном темном лесу мы будем совсем одни. Всякое может случиться, Поттер, и свидетелей никаких не будет.

Поттер не выглядел взволнованным, даже наоборот — он явно развлекался.

— И снова-таки. Это было угрозой или же…

— Да, это было угрозой! Черт подери, что с тобой такое? — почти заверещал Драко. Спокойствие Поттера выводило из себя. Где же недостойная гриффиндорская ярость? У Поттера уже дым из ушей должен валить. — На твоем месте, я бы почаще оглядывался. Если у меня все получится, то живым ты из того леса не выберешься!

Слова зазвенели в полной тишине. Драко скривился, осознав, что кричал слишком громко, и его слышал каждый находящийся в комнате. Студенты остановили дуэли и уставились на него.

Черт.

— Мистер Малфой! — пораженно прошептала профессор Веселодум, каким-то необъяснимым образом оказавшаяся прямо перед Драко. — Что вы только что сказали?

Драко осмотрел затихших студентов. Блять, блять, блять. Не нужно было этого говорить. Он вдруг вспомнил, что не так давно, всего несколько месяцев назад, все думали, что Поттер погиб в Запретном лесу. Это больная тема.

Только Поттер, казалось, не волновался.

— О, не обращайте на него внимания, профессор, — любезно успокоил он. — Ему просто нравится, как опасно и угрожающе звучит его собственный голос. Он не имел в виду того, что сказал.

— Это самое я и имел в виду! — огрызнулся Драко, не успев себя остановить.

Веселодум задохнулась.

Драко свирепо посмотрел на Поттера, у которого хватило выдержки закатить глаза за спиной профессора. А потом тот вообще сделал кое-что крайне странное: яростно закачал головой и беззвучно проговорил «Заткнись!».

Ошеломленный тем, что Поттер вел себя так, будто пытался ему помочь, Драко открыл рот, чтобы огрызнуться и сообщить, что не нуждается в его помощи, но взгляд Веселодум из шокированного превратился в убийственный. Возможно, было не очень умно угрожать ее драгоценному Спасителю в ее присутствии. Она была учителем, а значит, имела некоторую власть. Драко тяжело вздохнул и заставил себя улыбнуться:

— Я пошутил.

— Правда? — казалось, он не произвел нужного впечатления на Веселодум. — Смешно не было. Я поговорю с профессором Слагхорном…

— Он в самом деле шутил, — прервал ее Поттер. — Он все время говорит всякие глупости.

Поттер блаженно улыбнулся. По телу Драко прошла волна ненависти, но, к его огромному удивлению, направлена она была не на его вечного соперника, который только что обозвал его глупцом и вел себя так, словно Драко являлся каким-то безобидным идиотом, а на Веселодум, которая от улыбки Гарри Поттера тут же растаяла.

Дверь аудитории громко отворилась, и вошел Уизли. Все посмотрели на прибывшего, от чего тот настороженно отступил.

— Что? — оборонительно спросил он.

Ответа не последовало.

Веселодум стрельнула глазами в сторону Драко и сказала:

— Идите, мистер Малфой. Вернулся ваш партнер по дуэли.

Поттер скорчил гримасу, когда Веселодум заняла место Драко. Но пока последний проходил мимо, он умудрился слегка улыбнуться.

— Не терпится увидеть, что ты там мне покажешь завтра, Малфой, — едва шевеля губами, сказал он.

Драко быстро заморгал и поспешил к Уизли, встряхивая головой, чтобы избавиться от нелепых мыслей. Если бы он не был уверен в невозможности такой ситуации, то подумал бы, что Поттер с ним флиртует.

* * *

Уставившись в потолок, Драко играл с серебряным кулоном, который мать дала ему этим летом. В его сознании вертелись странные мысли. Он уже размышлял над самыми разными вариантами применения этого украшения; однако его мама, отец и он сам договорились, когда и зачем он должен будет воспользоваться им. Кулон нужен для Т.Р.И.Т.О.Н.ов.

Хоть везение Малфоев и не пропало, но репутация была разрушена. Зря Нотт ему завидовал. Люциус уже потерял работу в Министерстве, и теперь Драко был единственным, кто мог спасти их положение в обществе. Галлеоны, спрятанные в их хранилище в Гринготтсе, рано или поздно закончатся. Драко нужна была работа, престижная, хорошо оплачиваемая работа, но никто не возьмет его; такое возможно разве только в том случае, если его навыки будут достаточно впечатляющи, чтобы закрыть глаза на связь с Пожирателями Смерти. Именно поэтому Драко необходимо заработать как можно лучшие баллы. «Е» и «П» ему не помогут, но лоснящиеся «Отлично» могли бы открыть для него двери; иначе они никак не отворятся.

Конечно, технически, он планировал жульничать, но предполагалось, что экзаменаторы будут относиться к бывшему Пожирателю так же непредвзято, как и школьные профессора. План был хорош. От его успеха зависел не только он сам, поэтому Драко не мог понять своего иррационального желания открыть кулон до нужного времени. Например, завтра.

Странное поведение Поттера не укладывалось в голове. Наверное, тот просто насмехался.

Конечно, все могло пойти иначе, и ему не понадобился бы кулон. Он мог попробовать нормально общаться с Поттером — тот, казалось, и сам не против. Он мог собрать много перьев и выиграть соревнование. Может, тогда он будет больше нравиться Слагхорну. Он мог бы принять Зелье Памяти за месяц до экзамена и избежать риска, который все равно присутствует при жульничестве. Использование Зелья Памяти тоже можно расценить как обман, но ответственность лежала бы на Слагхорне, поэтому это значительно более безопасно. На первый взгляд этот план казался еще лучше, чем предыдущий, но Драко не был настолько глуп, чтобы зависеть от готовности Слагхорна или Поттера помочь ему.

Он нахмурился в темноте и подтянул одеяло к подбородку. Последние несколько дней были пугающе холодными. Если Поттер упадет, а Драко оставит его замерзать, никто не будет винить его. Он усмехнулся, представляя всеобщего героя, дрожащего на укрытой снегом земле и зовущего на помощь. Вот это сотрет самодовольную улыбку с его лица. Он больше не назовет Драко глупым.

Малфой зарычал, подбил подушку и зарылся глубже в одеяло. Нужно прекращать думать о Поттере. После таких мыслей ему часто снилось что-то странное. Решительно закрыв глаза, Драко очистил сознание и провалился в небытие.

Если ему той ночью и снился Поттер, то он этого не помнил.

В день, когда ты решил сделать это, тебе повезет.

~ Японская пословица

Драко проснулся, пребывая в непоколебимой уверенности, что кто-то превратил его в змею. Его щека приклеилась к жесткой холодной поверхности, а один глаз не открывался из-за чего-то липкого. Дурацкие мысли исчезли под напором головной боли. Драко зашипел и поднял голову, опираясь на локоть. Виски словно сжало невидимыми тисками, и он закрыл глаза, чтобы защититься от неимоверно яркого света. Однако когда он открыл их, и его взгляд прояснился, стало понятно, что свет был совсем не ярким. Было темно и холодно, и хоть Драко понятия не имел, где он, черт возьми, находится, но знал, что точно не в безопасности своей теплой постели. Он распластался на куче веточек и листьев, животом вниз.

Драко осмотрелся и сразу пожалел об этом. Очевидно, застрял в одном из тех ночных кошмаров, где ты потерян, вокруг нет ничего, а конечности отказываются подчиняться, несмотря на то, что знаешь — опасность рядом.

Порыв ветра кинул ему в лицо несколько снежинок, отчего Драко скривился и вытер щеку, вместе с влагой убирая приставшую к коже веточку. Кончики пальцев коснулись виска, и Драко поморщился от боли. Он увидел на пальцах кровь и шокировано выдохнул, сотворив этим перед собой клубочек пара. Занервничав, он перевернулся на спину. Его правая рука до этого находилась под ним и теперь протестующее пульсировала. Над головой Драко увидел три толстых ветки. Они были голыми и выглядели угрожающе. За ними проглядывалось зимнее серое небо, а сквозь щели проскальзывал снег. Его руки замерзли и онемели, но он смог почувствовать, что сжимает в пальцах что-то твердое. Приложив огромные усилия, он сел. Его затылок пронзила боль, отчего голова упала на грудь, а глаза заслезились. Откинув с лица влажные волосы, Драко несколько раз моргнул и сфокусировал взгляд на сломанной палке, которую сжимал. Вот только это была не просто палка. Это была его волшебная палочка.

Сознание Драко мгновенно прояснилось. Это не ночной кошмар, это не сон. Он мог принять сон за реальность, но принять реальность за сон было невозможно. Наверное, по пьяни он надеялся бы, что это ему снится, но Драко никогда еще не был так трезв. Холод снаружи и боль внутри были слишком неприятными и слишком реальными. Он где-то в лесу, полузамерзший, раненный и безоружный. Что очень трудно объяснить, так как последним воспоминанием были мысли о завтрашней полевой прогулке в Запретный лес, и лежал он тогда в постели. А теперь он вдруг уже здесь. Как такое возможно?

Драко посмотрел на свою зимнюю мантию на меху, на толстый зеленый шарф и на теплые сапожки. Его еще не вполне сформировавшаяся теория о возможном похищении рассеялась. Он определенно упустил какое-то время: например, не мог вспомнить, как одевался. Драко понял, что на нем нет перчаток, что было странно, так как без них никто в своем уме не выйдет на улицу по такой погоде; однако он сразу же нашел их в кармане. Пораженно покачав головой, он спрятал свою сломанную палочку и натянул перчатки.

На землю медленно упало одинокое синее перо. Скорее всего, оно прилипло к перчатке. Дыхание Драко участилось, и он, засунув руку в карман, нашел еще несколько ярко-синих перьев.

Он уставился на них, уверенный в том, что сошел с ума. Это завтра? Они уже пошли на полевую прогулку? Но тогда куда подевались остальные? И почему он ничего не помнил?

Драко поднял взгляд на серое небо. Было темно, но в Запретном лесу всегда темно, к тому же зимние дни коротки. Он не мог точно определить время, но был уверен, что сейчас уже не полдень, но пока не ночь. Казалось, солнце все еще на небе, просто спрятано за тяжелыми серыми тучами. Без особой надежды Драко проверил карманы на наличие часов, но он знал, что их там нет. Он не планировал брать их с собой — Драко помнил, как размышлял вчера об этом. Его карманные часы были изготовлены из чистого золота и представляли собой слишком большую ценность, чтобы тащить их в чертов лес, рискуя потерять. Он рассчитывал на волшебную палочку, если бы возникла надобность узнать время. А теперь, будучи сломанной, она ничем не могла ему помочь.

Драко напрягся, чтобы подняться, но в ногах чувствовалась огромная тяжесть, и он зарычал от разочарования. Звук показался слишком громким, и Драко поспешно осмотрел тихий лес вокруг, боясь, что, не подумав, привлек какое-то опасное существо. Ничего вроде бы не двигалось, разве что несколько голых ветвей да парящие в воздухе снежинки. Драко облегченно вздохнул. Взгляд выхватил что-то темное неподалёку, но предмет напоминал наполовину зарытое в снег безвредное бревно. Деревья в том месте были не очень густыми, поэтому вокруг темных, замерзших очертаний лежал снег. Драко уже почти отвел взгляд, когда его внимание привлекла вспышка цвета. Он уставился на темную фигуру и на полоску разноцветной ткани, которая выглядывала из-под снега. Эта ткань казалась ему странно знакомой.

Осознание пронзило его мозг как раз в тот момент, когда налетел порыв ветра. Драко, задыхаясь, вскочил на ноги, вмиг забыв об их онемелости. Это было не бревно; он точно знал, чем была та разноцветная ткань, он ведь смеялся над ней миллион раз. Это был один из тех дурацких вязанных шарфов, которые Грейнджер изготавливала с маниакальной скоростью.

Борясь с головокружением, Драко рванул вперед, раздавив что-то ногой, но даже не обратив на это внимания. Он преодолел расстояние четырьмя огромными шагами; его легкие болели от спешно вдыхаемого холодного воздуха, а грудь казалась слишком маленькой, чтобы удержать неистово бьющееся сердце. Его колени на секунду подогнулись, когда он заметил черные пряди, торчащие под нелепыми углами и частично присыпанные снегом. Дрожащими пальцами Драко смахнул снег, явив свету замерзшее тело Гарри Поттера, лежащего ничком на земле. Он схватил его за предплечья и перевернул, в спешке не заботясь об осторожном обращении. Поттер не издал ни звука. Он был смертельно бледен, а смахивая снег с его щеки, Драко заметил тонкую линию крови, застывшую в уголке его потрескавшихся синих губ. Оглянувшись, он нигде не увидел очков Поттера. На челюсти замерзшего юноши было три небольших синяка, будто его кто-то ударил кулаком, а его зеленые глаза были закрыты; казалось, он мирно спит. Драко на это надеялся. Ему не нравился вид крови на губе гриффиндорца, особенно учитывая то, что сами губы не были повреждены.

Драко стащил перчатку и прижал ладонь к щеке Поттера.

Она была ледяной.

Драко вдруг показалось, что кончился воздух. Он не мог нормально вдохнуть.

— Поттер? — прошептал он. Горло болезненно сжалось. — Поттер! — попытался он сказать громче, но голос отказывался повышаться.

В следующий момент он уже яростно тряс его за плечи, на все лады проклиная его имя и крича «Проснись!».

Даже осознав, что ведет себя как псих, он не мог прекратить вопить и встряхивать парня.

— Ты не мертвый! — орал он. — Твою мать, Поттер, ты не мертвый! Просыпайся!

Тот не сделал ни малейшего движения, не издал ни единого звука.

Драко сжал зубы и заставил себя успокоиться; паника не поможет. Поттер не мог умереть. Это было нелепо. Нужно найти пульс и увериться, что тот еще есть. Он быстро раскрутил шарф и начал прижимать кончики пальцев к разным местам на шее Поттера, потом закатил его рукава и коснулся большим пальцем запястий. Но пальцы так онемели, а кожа под ними была так пугающе холодна, что Драко ничего не мог почувствовать. Он склонился над телом и прижался щекой, а потом — ухом к носу лежащего. Ему показалось, что он ощутил теплое дыхание, но уверенности не было. Перед Поттером не возникало пара, как у него самого.

Сняв вторую перчатку, он схватился за толстую мантию Поттера и расстегнул пару пуговиц, потом развел ткань в стороны, чтобы иметь возможность наклониться и прижаться ухом к его груди. Морщась от холода, Драко прислушался. Но ничего не услышал. Кровь ударила в уши, а звук собственного безумно бьющегося сердца поглотил все вокруг. Драко закрыл глаза и заставил себя расслабиться и сконцентрироваться. После нескольких мучительно долгих секунд он наконец-то услышал. Сердцебиение было медленным и тихим, его ритм не совпадал с ударами сердца Драко, но он слышал его. Сердце Поттера все еще билось. Он был жив.

Драко некоторое время еще прижимал ухо к груди неподвижного юноши, вслушиваясь в успокаивающие звуки. Когда он, наконец, поднял голову и глянул на Поттера, его взгляд затуманился. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы опять видеть четко. Глаза прикипели к крови и к синякам на коже Поттера.

Что, черт возьми, здесь случилось? На них кто-то напал? И что ему теперь делать? Звать на помощь? Самому пойти на ее поиски?

Драко в голову пришла идея: он быстро начал проверять карманы Поттера и даже немного отодвинул тело, чтобы посмотреть под ним. Недовольный результатом, он осмотрелся вокруг, разгребая снег и обследуя землю, но искомого предмета нигде не было. Если на них напали и Поттера обезоружили, то его палочку могли откинуть куда-то в сторону; было маловероятно, что Драко удастся найти ее. Но он все же вскочил и внимательно осмотрел территорию вокруг них: раздвигал в стороны ветви и веточки, разгребал ногой снег и грязь и время от времени поднимал бесполезные палки.

— Акцио палочка Гарри Поттера! Акцио палочка Гарри Поттера! — завопил он. Единственным ответом был отдаленный рык. По спине Драко прошла дрожь. Он закрыл рот и внимательно прислушался. Над их головами, ухнув, пролетела сова, и лес опять погрузился в тишину.

Драко подышал на руки. В голову пришла мысль, что ни в коем случае нельзя даже думать о том, чтобы звать на помощь. В лесу опасность на каждом шагу, и ни одна задабривающая улыбка Слагхорна не могла изменить этого факта.

Драко на подгибающихся ногах направился к Поттеру, но вдруг опять на что-то наступил — на тот же предмет, который раздавил сапожком незадолго до этого. На сей раз он посмотрел, что это было. Драко скривился, заметив на земле разбитые знакомые очки. Подняв их, он рассеянно положил предмет в карман.

Нужно было подумать. Поттер все еще мирно лежал за несколько футов от него, и Драко не мог рассчитывать на его помощь. У них не было палочек, и было ясно, что они потерялись. Звать на помощь нельзя. Он не мог понести Поттера — и так еле держался на ногах. Лучшим вариантом было попробовать достичь замка самому и найти там эту помощь. Но без палочки он даже не знал, где север, и Поттера оставить лежать здесь он не мог.

Или мог?

В голове у Драко появилась картинка — та, что и вчера в постели, хотя, казалось, прошло только несколько минут. Он ведь думал о таком сценарии? Разве не представлял он, как Поттер лежит, присыпанный снегом, и зовет на помощь? Не испытывал ли он радости, планируя оставить его среди деревьев, чтобы этот придурок замерз и умер? И вот случилось кое-что очень похожее. Конечно, прошлой ночью Драко такими мыслями просто развлекал сам себя, он не был серьезен. Настроение было не лучшим, а эти глупые размышления отвлекали внимание. Но теперь в этом не было ничего смешного.

Драко поиграл в кармане с разбитыми очками. Почему очки Поттера лежали возле Драко, а не возле своего владельца? Как так случилось? Еще важнее знать, что вообще произошло? И почему он не помнил этих событий? На них, без сомнений, напали. Очевидно, не оборотни или какие-то другие хищники. Поттера не укусили; фактически, Драко не обнаружил на нем никаких ран. Одно из двух: либо его закляли, либо он просто потерял сознание и замерз. Кроме того, глупое существо не забрало бы палочку Поттера.

Кентавры также отпадали. Они бы с радостью напали на Драко, но вот Поттера не тронули бы. В этом не было смысла; на самом деле им нравился Поттер. Это мог быть студент; многие с факультета Драко ненавидели Золотого мальчика. Но какой слизеринец был таким тормозом, что рассчитывал безнаказанно убить Победителя Того-Кого-Нельзя-Называть? Таким тупым не был даже Нотт. Это мог быть какой-то Пожиратель, но тогда какого черта Поттер все еще жив?

Драко сжал рукой очки в кармане, так сильно, что стекло врезалось в его ладонь. Он чувствовал, как по коже течет теплая кровь. Драко не обратил на нее внимания, вместо этого осматривал кровавое пятно на камне у его ног. Он вглядывался в него — именно там лежала его голова, — и его посетила ужасающая мысль.

Это мог быть он сам.

Что если они с Поттером поссорились, что было очень вероятно, потом Драко обезоружил Поттера и выбросил его палочку? Он прямо видел, как сделал это; он мог это сделать. Он представил разозленное лицо Поттера, который накинулся на него, как безрассудный гриффиндорец, каковым и являлся. Они подрались. Драко сбил очки Поттера, а тот швырнул своего противника головой на камень. Находясь в полусознательном состоянии, Драко умудрился откинуть гриффиндорца, подняться и наслать на того проклятие — такое сильное, что Поттер отлетел на несколько футов. А потом раны Драко дали о себе знать, он упал на правую руку, сломав при этом палочку. Или, может, он просто отключился и ударился о камень, когда падал; именно так могла повредиться память. В любом случае, то, как Драко повредил голову, не относилось к делу. Значение имело вот что: он все еще держал в руке палочку, а у Поттера ее не было; Драко никто не обезоруживал. Значение имело то, что он размышлял о таком варианте событий; как бы шуточно это ни было. И даже при свидетелях угрожал вчера Поттеру. Если кто-то их найдет, или же Драко чудом удастся добраться до Хогвартса, все подумают, что это он совершил нападение, а он даже не сможет защитить себя, так как знает, что они могут быть правы. Если Поттер умрет в лесу, он был обречен; если же выживет, то, возможно, расскажет всем, что случилось. И Драко не знал, будет ему от этого лучше или хуже.

Закусив нижнюю губу, он поднял правую руку и неохотно обследовал суставы. Они были чувствительны и побаливали. Будто… Драко закрыл глаза. Будто он кого-то ударил кулаком.

Черт. Драко запустил пальцы в волосы, зажал в руке прядь и дернул ее, побольнее. О чем он думал, когда вот так нападал на Поттера?

Чувствуя себя очень несчастным, он шатнулся к распластанному на земле телу и снова опустился на колени. Поза лежащего ничуть не изменилась. На него было больно смотреть.

— Прости, — тихо сказал Драко, а потом замахнулся и шлепнул Поттера рукой по щеке. От силы удара голова повернулась на бок. Парень издал едва слышный звук, но его губы и глаза не открылись.

— Блять! — зарычал Драко. Он еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Не имело значения, он это сделал или нет. Выбора не было: нужно найти помощь, несмотря на последствия. Драко встал на ноги и осмотрел одежду Поттера — она промокла от снега. По крайней мере, нужно было оттащить его к деревьям, куда снег почти не попадал, а земля была более сухой.

Драко вздохнул и, нагнувшись вниз, схватил Поттера за плечи.

Легче было сказать, чем сделать. Он взял юношу за руки, потом за ноги, прикладывая все усилия, исстрачивая массу сил на то, чтобы переместить тяжелое тело к большому дереву, находящемуся рядом. Ветви там были достаточно густыми и могли защитить Поттера от снега. Мокрая одежда и бессознательное, замороженное состояние сделали гриффиндорца еще тяжелее, а Драко и так был слаб. Умостив, наконец, его под деревом, он чувствовал себя совсем обессиленным, но, по крайней мере, немного согретым. Однако холод все равно пробирал до костей.

Драко глянул на синие губы Поттера. Даже если у него не было каких-то ужасных повреждений, в чем Драко сомневался, он точно замерзнет, пока прибудет спасательный отряд. Была бы у Драко возможность наложить на него Согревающее заклинание… Драко с сожалением вытащил свою сломанную палочку и сделал попытку. Ему удалось выжать из нее только несколько искр и немного дыма. Вернув палочку в карман, Драко пнул ногой дерево, потом поморщился, поскольку пальцы начали пульсировать от боли. Ну, как его угораздило так неудачно упасть, что он сломал палочку? Ему, как всегда, везет.

Драко моргнул и задержал дыхание.

Везение.

Конечно. Он должен был подумать о нем раньше. Именно это ему необходимо — немного везения. Того, которое закупорено в бутылке.

В восторге от своей идеи, Драко быстро расстегнул мантию и засунул руку за воротник своей сорочки. Вытащив маленький серебряный кулон, он облегченно закрыл глаза. Это был крохотный дракон — самая дешевая бижутерия, которую он когда-либо носил. Пэнси беспощадно дразнила его из-за кулона, но ведь она не знала, чем тот на самом деле являлся. Драко дернул цепочку, застежка сломалась, и дракон упал на его ладонь. Он нежно посмотрел на него, а потом осторожно нажал на крылья существа. Еще пару нажатий — и дракон потянулся, зевнул, распрямил крылья и зарычал. Вспыхнув зеленым светом, он трансформировался в малюсенькую бутылочку, наполненную сияющим золотым зельем.

От этого зелья зависело будущее Драко.

Этим летом мать вложила ему в руку дракона, а отец объяснил, как, используя Феликс Фелицис, сжульничать на Т.Р.И.Т.О.Н.ах.

— Перед каждым экзаменом принимай три капли, — сказал он. — Ни больше, ни меньше. Примешь меньше — не будет эффекта. Примешь больше — могут обнаружить.

Три капли — это не много, но достаточно, чтобы быть уверенным, что ему не попадутся вопросы, ответы на которые он не знает. Это был маленький толчок к идеальным оценкам. Ему нужно будет впечатлить служащих в Министерстве, чтобы те забыли, чьим сыном он являлся. Драко фыркнул и откупорил бутылочку. Его будущее. Сейчас оно вряд ли возможно. Теперь он мог надеяться только на вечное гниение в Азкабане за то, что наконец-то стал убийцей, каковым должен был стать еще задолго до этого.

Драко глубоко вдохнул и наклонил бутылочку, выливая ее содержимое в рот. Потом закрыл глаза, ожидая, когда же на него снизойдет чувство уверенности в себе, как обещано в описании зелья.

Ничего не произошло.

Минуты шли, и Драко, чувствуя ужасный холод и отчаяние, открыл глаза и сердито посмотрел на маленькую бутылочку. Он размахнулся и разбил сосуд о ближайшее дерево. В тот же момент исчезла и его последняя надежда. Интересно, где его родители достали зелье и много ли заплатили за него? Нужно будет сообщить им, что их коварно ограбили.

Разбитый, Драко опустился на колени возле Поттера и уставился в его бледное лицо. Ну не может же он оставить его здесь умирать? Но он ничего, ничего не мог сделать.

Можно схватить Поттера за нос.

Драко моргнул. Это была его мысль, но он понятия не имел, с какой стати ему в голову пришла такая глупость. Вот только почему-то сейчас это уже не звучало совсем уж глупостью; вообще-то идея казалась неплохой. Если честно, гениальной.

Усмехаясь, Драко дотянулся до лица Поттера и зажал его нос между своими указательным и большим пальцами. Через несколько секунд его уверенность пошатнулась. Что если он просто задушит его?

Но вдруг случилось чудо — Поттер начал ловить ртом воздух, потом глубоко вдохнул и закашлялся. Из его рта вылетала кровь, но Драко не обращал на это внимания — он испытывал слишком большое облегчение от того, что ресницы гриффиндорца затрепетали.

— Поттер! — сказал он, отпуская нос. — Поттер, проснись!

Тот застонал, его глаза медленно открывались и закрывались. Драко подскочил и с силой, о существовании которой даже не подозревал, поднял тело, прислоняя его к дереву, чтобы у юноши была возможность опереться головой о ствол и сидеть. Поттер протестовал, морщась и постанывая от боли, и Драко, хоть и знал, что не стоит его много двигать, просто не мог позволить ему опять провалиться в небытие. Спать на холоде — это путь к быстрой смерти.

Драко согнулся и взял лицо Поттера в свои ладони, всматриваясь в его глаза.

— Поттер, ты должен проснуться и встать. Нужно идти.

От злости на себя Драко заскрипел зубами. Что он несет? Куда идти? Он даже не знал, в каком направлении двигаться.

Северный ветер принесет густые снегопады.

Драко нахмурился. Он уже слышал это; читал, собственно. Вчера в «Ежедневном Пророке». Это строчка из прогноза погоды на субботу.

Он резко повернул голову влево. Снежинки летели ему прямо в лицо.

Налево. Север слева. Его взгляд упал на два огромных дерева, ветви которых переплетались в подобии арки. Вот куда лежит их путь.

— Малфой? — прошептал Поттер.

Драко опять обернулся к гриффиндорцу. Лицо последнего было зажато между его ладонями.

— Да! — обрадовался Малфой и слегка улыбнулся. — Ты меня узнал. Это хорошо. Это прекрасно. Значит, сотрясения у тебя нет. — Драко нахмурил брови. — Что было бы значительно менее опасно, чем внутреннее кровотечение, но забудь сейчас об этом.

Зеленые глаза Поттера выглядели уставшими.

— Ммм… ранен, — пробормотал он, едва шевеля губами.

— Да, ты ранен. И поэтому ты обязан встать, и мы пойдем искать помощь.

— Нет, — Поттер закрыл глаза, и Драко уже готов был опять шлепнуть его по щеке, но тот довольно быстро открыл их снова. — Нет, ты. Твоя голова… там кровь.

Драко уставился на него.

— Правильно. Нам обоим нужна помощь. И поэтому ты должен встать, — сжав от напряжения челюсти, Драко попытался поднять его на ноги. — Вставай, Поттер! — выпалил он, когда понял, что тот ему не помогает.

— Я не могу… — простонал тот, зажмуриваясь. — Больно. Ты иди.

— Ты идиот! — Разозлившись, Драко шлепнул Поттера. Зеленые глаза удивленно распахнулись.

— Ты умереть хочешь? — спросил Драко. — Потому что умрешь, если, блять, не поднимешься.

— Малфой, просто иди, — кашлянул Поттер. В уголке рта появился маленький красный пузырек и почти сразу лопнул.

— Ты все-таки идиот, — зарычал Драко.

Нет, он Спаситель.

Драко уставился в беспокойные зеленые глаза. Конечно. Это же Поттер. Он живет, чтобы спасать других, а не себя. Чтобы он двигался, нужны причины повесомей. Драко закусил губу, лихорадочно придумывая что-то.

— Поттер, — твердо сказал он через минуту. — Ты должен меня выслушать.

Он закатил левый рукав, открыв уродливую Темную Метку на предплечье. Поднял руку, и Поттер глянул на нее. Потом непонимающе уставился на Драко.

— Я был Пожирателем Смерти, Поттер, и, как Пожирателю Смерти, мне кое-что известно. И я знаю наверняка, что в этом лесу водятся оборотни.

Поттер нахмурился.

— Нет, Поттер, это правда. Здесь прячется целая стая. Их вожак — друг нашей семьи, — соврал Драко. — Раньше я ничего не говорил, так как не думал, что они осмелятся подойти к Хогвартсу, но пока ты был без сознания, я слышал их.

— С’час не полнолуние, — Поттер, несмотря на свое плачевное состояние, смог даже упрямо задрать подбородок.

— Поттер, они дикие! Это не имеет значения! Ты помнишь Грейбека? — заорал Драко, и в зеленых глазах заискрилось понимание. — В лесу студенты. Грейнджер и Уизли где-то неподалеку. Поттер, нужно их предупредить. Мы должны… спасти их.

Драко почти засмеялся. Это было нелепо. Это никогда не сработает.

Однако глаза Поттера расширились.

— Рон и Гермиона?

Расфокусированный взгляд прояснился, Поттер неистово осмотрелся вокруг, будто надеялся высмотреть ужасающе лохматые волосы и верную рыжую башку. Драко даже стало совестно за то, что он так разволновал Поттера, но тот впервые выглядел здравомыслящим с тех пор, как открыл глаза.

— Они не могут… — выдохнул Поттер. — Авроры охотятся на них.

— А я говорю, что их еще не поймали. Отец недавно обедал с некоторыми из них.

Драко скривился. Это, наверное, перебор. К счастью, Поттер опять закашлялся и, может, не услышал его.

— Давай, Поттер. Мы должны что-то сделать. Нельзя позволить твоим друзьям умереть.

Драко схватил его, пытаясь поднять, и на этот раз Поттер тоже помогал. Когда его шею обвили чужие руки, Драко на мгновение застыл, но быстро собрался с мыслями и помог юноше стать на ноги. Они немного постояли так, обнявшись, пока Поттер тяжело дышал и кашлял у Драко над ухом. У слизеринца сложилось впечатление, что возле него глыба льда, но он все равно зарылся носом в мокрые от снега черные волосы и поблагодарил всех богов за то, что Золотой мальчик выжил.

Больше всего Драко хотелось спросить Поттера, помнил ли тот случившееся, но он не мог осмелиться на этот вопрос. Если это он сотворил с ним такое, то хотелось как можно дольше не знать наверняка.

— О, Боже, — простонал Поттер и слегка отодвинулся, хватаясь за живот.

— Нет на это времени, Поттер. Люди в опасности, — сказал Драко и крепко обхватил левой рукой чужую талию. — Давай, хватай меня за руку.

Поттер неохотно отпустил живот и взялся за запястье левой руки Драко, опираясь на нее. Его правая рука все еще обвивалась вокруг шеи.

Драко внутренне вздохнул. В конце концов, ему придется нести это тело. Поттер сжал челюсть и смело шагнул вперед, заставляя следовать за ним.

— Идем, — твердо сказал он.

Трудно было не свалиться под его весом. Неудобная поза и пульсирующая боль в виске ничуть не помогали.

Драко скрипнул зубами. Если уж Поттер со своими повреждениями и на таком холоде мог идти, то он тоже сможет.

Они пробирались через лес медленно, но уверенно. Единственной надеждой оставался шанс вовремя добраться до замка.

* * *

Поттер схватился за живот.

— Мне нужно отдохнуть.

— Давай еще чуть-чуть, — сказал Драко уверенным тоном. Они шли уже достаточно долго, но расстояние одолели не очень большое. Значительную часть времени Драко тащил Поттера на себе, расчищая путь от палок и внимательно осматривая неровную землю — гриффиндорец спотыкался о каждую веточку, каждый камень или бугорок снега.

Ставало все темнее, но невдалеке виднелся светлый участок. Драко решил, что свет и будет пока их точкой назначения. Это было самой лучшей целью.

— Ты всегда так говоришь, — заныл Поттер.

— И всегда вру. Но на этот раз говорю правду.

Практически висящее на нем тело стало еще тяжелее, если такое вообще возможно.

— Ну, давай, Поттер. Или я опять дам тебе пощечину. Ты знаешь, что дам.

— Людок, — пробормотал Поттер.

Драко подозревал, что его попробовали назвать «ублюдком», но пропустил оскорбление мимо ушей. Если Поттеру хотелось оскорблять его, он мог только поощрить это. Лишь бы оставался в сознании, а говорит пусть что угодно. С помощью Феликс Фелициса они дойдут до Хогвартса вовремя. Возможно, зелье даже поможет Драко избежать наказания за покушение на убийство, если это все-таки он заклял Поттера. Однако вряд ли оно имело такую силу.

— Ура-а, — проворчал Драко, когда они достигли поляны. Именно отсюда лился свет. Из-за отсутствия толстых деревьев воздух казался ярче. Но нечему радоваться. Это не выход из лесу.

Его накрыло чувство полного отчаяния. Может, зелье уже перестало работать.

— Здесь? — спросил Поттер.

Драко вздохнул и провел его к дереву.

— Давай, садись.

Но Поттер не мог сесть самостоятельно, поэтому Драко пришлось осторожно опустить его на землю.

— И-и-и-и отпускай, — раздраженно сказал он, когда гриффиндорец, наконец, сел, но все так же крепко держался руками за шею Драко, заставляя последнего согнуться.

Поттер опустил руки и откинул голову к дереву. Он тяжело дышал, лицо было еще бледнее, чем раньше. Глаза закрывались.

Драко опустился перед ним на колени, чувствуя смутную злость из-за того, сколько раз за сегодняшний день ему пришлось становиться перед Поттером на колени, и наклонился, чтобы слегка шлепнуть того по щеке.

— Эй, Поттер, что мы говорили? Будь добр, открой глаза и сфокусируй их на самом прекрасном из того, что здесь есть.

Зеленые глаза распахнулись. Поттер даже выдавил слабую улыбку.

— Тогда мне нужно зеркало.

— Мило, — Драко покачал головой. — Давай, помнишь про оборотней? Мы не можем терять время.

— Ты солгал. Здесь нет оборотней.

Драко прикусил губу и попытался придумать способ убедить Поттера в правдивости своих слов, но в голову не приходили никакие доводы. Идея с самого начала была дурацкой. И то, что Поттер повелся, свидетельствовало, прежде всего, о его плачевном состоянии.

Гриффиндорец опять закрыл глаза.

— Ты не знаешь наверняка, Поттер. Может… — Драко сильнее прикусил губу, осознав кое-что. — Может, это они напали на нас? Думаешь, такое возможно?

Поттер с трудом открыл глаза, между его бровями появилась крохотная линия.

— Нет, нет… — Поттер закашлялся. — Не оборотни.

Драко ждал продолжения, но Поттер только молча уставился на него. Трудно было определить, обвинял тот его или просто не мог сфокусировать взгляд.

— ‘олодно, — прошептал Поттер.

— Я знаю, — Драко вздохнул. — Пожалуйста, продержись еще немного…

Недалеко от них пронзительно вскрикнула птица. Драко быстро обернулся. И очень вовремя: он увидел, как маленький синий комочек невесомо упал на землю. И больше не двигался. Драко моргнул и, не веря в такую удачу, уставился на синюю птицу. Потом он засмеялся, немного безумным смехом.

— О, Поттер, ты не поверишь, — сказал он, всхлипывая. — Думаю, мы только что победили в соревновании Слагхорна.

Ответа не было. Драко резко прервал смех и кинул взгляд на юношу.

— О нет, не смей! — выдохнул он, тряся Поттера, который, пока Драко отвернулся, провалился в сон. Он встряхивал его, орал на него, давал ему пощечины и даже зажал нос, но тот никак не реагировал, поэтому Драко быстро отпустил его, боясь, что все-таки убьет Поттера, раз до сих пор ему это не удалось. Губы юноши были чуть-чуть приоткрыты, он мог дышать сквозь них. По крайней мере, так казалось Драко. Он уже намеревался снова прислушиваться к биению чужого сердца, но слишком боялся точно узнать, был тот жив или нет. Он должен жить. Другие варианты недопустимы.

Схватив руками голову юноши, Драко прижался к ледяному лбу своим, теплым.

— Пожалуйста, Поттер, не умирай.

Он уставился на длинные ресницы. Они не двигались. Когда Драко отстранился, голова Поттера упала на грудь.

Жутко хотелось заплакать, но глаза упрямо оставались сухими. Почему, черт подери, зелье не помогало? Зачем оно привело их сюда? Это ведь было обыкновенным пустым тихим местом, как и то, где они были раньше.

Джобберноллы долго кричат перед смертью.

Драко оторвал взгляд от Поттера и сфокусировал его на птице. Она все еще была там; никто не заявлял прав на добычу.

У джобберноллов была великолепная память, и перед смертью они повторяли каждый звук, услышанный при жизни. Можно было сделать вывод, что этот либо был глухим, либо умер слишком внезапно. Драко внимательно изучил все вокруг, но ничего не увидел и не услышал. Фактически, если подумать, поляна была удивительно тихой. Здесь он даже не слышал и не чувствовал ветра. Драко поднялся на ноги, специально не оглядываясь на Поттера — он не мог выдержать вид неподвижного тела. Поспешил к мертвой птице, не совсем уверенный, что ожидает обнаружить.

Та лежала на кучке разлагающихся листьев, выглядела неповрежденной, но определенно была мертва. Драко внимательно рассмотрел ее.

— Из-за чего ты, блять, умерла? — спросил он мертвую птицу, а потом опять осмотрелся. Воздух был каким-то тяжелым. Что-то на этой поляне не так, и молчаливые деревья не были склонны делиться с ним секретом.

Драко наклонился и поднял какие-то камни и веточки, а потом запустил в разных направлениях. Они без препятствий долетали до других концов поляны. Сжав челюсти, Драко сделал несколько шагов вперед.

Ничего не случилось.

Набравшись смелости, он прошелся к центру поляны, но никаких преград не было и ничто на него не нападало.

— Что ж, продуктивно.

Он вздохнул. Взгляд упал на темные очертания Поттера, и пришлось поспешно отворачиваться.

Идет снег.

Драко нахмурился. Нет, не идет. Но всего секунду назад шел. Пара снежинок кружило возле Поттера, несмотря на то, что тот сидел под деревом. А вот возле Драко снега не было, хоть как раз над ним деревья не раскинули свои ветви. Откинув голову назад, Драко посмотрел на серое небо. Ни одна снежинка не достигала его. Может, они таяли, не успев коснуться земли. Но ведь те, возле Поттера, никуда не девались.

У Драко в руке оставался еще один маленький камешек, он замахнулся и подбросил его верх. Тот без препятствий взлетел, начал падать и исчез. Драко моргнул, не уверенный в том, потерял ли он его из виду, или же тот действительно пропал. Юноше показалось, что он увидел, как к месту, куда должен был упасть камень, летит порох.

Драко опять в замешательстве огляделся по сторонам.

Он тут же осознал странность поляны. И как можно было не увидеть этого сразу? Наверное, пока они шли по лесу, он привык к тому, что дорожки снега сменяются участками сухой земли; это зависело от густоты деревьев. Вот почему он не заметил того, что на поляне не было снега. В радиусе нескольких футов от него, до густо растущих деревьев земля была идеально сухой. Это значило, что здесь была установлена какая-то защита. Очевидно, над ним было что-то вроде магического барьера. Именно из-за этой магии умирали птицы и пропадали камни и снег. Драко стоял прямо под ним, но оставался абсолютно невредимым. Так же как и веточки с камнями, которые он бросал в стороны. Поляна была защищена сверху. Но зачем кому-то ставить защиту на поляну посреди пустоты? И что еще более важно, как такое возможно?

Драко опять посмотрел вверх; вид вихрящегося снега создал впечатление, будто он стоит в Большом Зале. Если представить, что это было помещение, а он смотрит на потолок, то можно предположить, какие чары здесь использованы. Чары Диссимилы были наиболее эффективны. Заклинание распространялось на потолок и на стены, магически отгораживая означенное пространство. Он подозревал, что чары Диссимилы были одним из заклинаний, наложенных на Выручай-комнату. Обычно их использовали для внутреннего интерьера — они помогали создать две разные комнаты, которые занимали одно и то же место. Войти в эти комнаты можно было с разных входов. Но чары можно было использовать и для противозаконных целей. Например, часто их накладывали, чтобы спрятать что-то в пределах комнаты.

Его отца пользовался этими чарами. Если зайти через дверь, окажешься в кабинете Люциуса. Однако если сконцентрировать свое внимание на висящем возле двери портрете устрашающе жестикулирующего Эмерика Злого, тот прыгнет вперед и грозно махнет палочкой, открывая спрятанную за его спиной дверную ручку. Если зайти в комнату через портрет, окажешься в другом кабинете отца, где содержится много незаконных зелий и заклятых предметов. Чары Диссимилы были очень полезными и эффективными, но Драко никогда раньше не слышал об использовании их за пределами зданий. Для их наложения нужен был потолок. Хотя может быть, потолок служил только защитой от очевидных летальных исходов.

Это было мощное заклинание. Драко не мог представить, зачем кому-то использовать его в лесу. Кто знает, что спрятано внутри? Там могло быть что-то опасное, о чем лучше и не знать. С другой стороны, Драко нечего было терять и, очевидно, сегодня ему везло. Зелье привело его сюда, так ведь? Наверняка, у него были на то причины. Драко рассчитывал, что везение поможет ему найти вход.

В спрятанную зону мог быть только один вход, а поскольку наложивший чары был настолько сумасшедшим, что сделал это посреди леса, он, по крайней мере, должен был увериться, что на вход случайно не наткнется какое-то магическое существо. Драко не имел ни малейшего понятия, как можно было так все организовать. Даже если нужно зайти под каким-то особым углом, рано или поздно кто-то пройдет сквозь защиту в секретное место. Это нельзя проконтролировать. Глупо было прятать что-то таким образом, но чары Диссимилы были очень трудной магией, поэтому человек, наложивший их, должен бы обладать недюжинным умом.

Вход не мог быть таким, как в Выручай-комнате. Если бы нужно было только знать, что ты здесь ищешь, то было бы слишком просто попасть внутрь. Драко также сомневался, что это место было создано, чтобы обеспечить усталых путников убежищем. Это значило, что вход должен был быть необычным, как в кабинете его отца. Вот только портреты были наделены неким разумом, а наложенная на них магия делала их идеальными стражами для скрытых входов. На поляне же не было ничего, что можно бы использовать в подобных целях.

Может, наложивший чары не был таким уж умным и надеялся (или надеялась), что случайным образом вход никто не найдет. Драко неуверенно огляделся вокруг, рассматривая поляну в надежде заметить что-то необычное. Он прошелся к краю, где земля была покрыта снегом, и попытался войти на поляну с разных сторон. Ничего необычного не произошло.

Через некоторое время Драко решил, что попусту тратит время. Он уже почти сдался, но его взгляд вдруг зацепился за дуб. Широкий ствол дерева был оплетен двумя колючими кустами. Никто не мог войти на поляну в том месте. Чувствуя себя полным идиотом, Драко прошелся к громадному дереву и обернулся, прижимаясь спиной к жесткой коре. Закрыв глаза, он медленно направился к центру поляны. Он был уверен в одном: никому и в голову не придет зайти на поляну таким образом, разве что сумасшедшему хогвартскому студенту, накачанному Феликс Фелицисом. Сконцентрировавшись, Драко сделал два шага и после глубокого вдоха открыл глаза.

Он все еще был на поляне.

Громко выругавшись, Драко топнул о землю ногой. Он был уверен, что это неестественно большое дерево отмечало вход, потому что больше ничего подходящего не видел. Конечно, все не было так просто. И, чтобы войти, скорее всего, нужна палочка.

Драко уставился на молчаливые деревья. Самое время сдаться. Больше ничего умного в голову не приходило. Нужно было входить или сверху, что смертельно, или же выскочив из леса сквозь деревья.

Мыслительный процесс со скрипом остановился.

Сквозь деревья.

Его взгляд снова метнулся к большому дубу. Что если вход работал так, как на Платформе 9 3/4? Не привлекающая внимания твердая перегородка, которая пропустит внутрь любого, кто просто поверит в такую возможность, а не будет уверен, что разобьет голову. Что если огромное дерево не отмечало вход, а было им?

Стоит попробовать.

Драко обошел ствол и нерешительно посмотрел на него. Он вспомнил, что его мама говорила, когда он впервые ехал в Хогвартс.

— Сконцентрируйся и будь уверен в себе. Не сомневайся.

Тогда он был уверен, что все закончится травмой головы, но своей матери доверял.

Сделав глубокий вздох, Драко сконцентрировался на достижении спрятанной территории и поспешно зашагал вперед. Приблизившись к стволу дерева, он зажмурился, но смело ступил еще раз.

Боли не было. Головой он не ударился.

Драко распахнул глаза и почти засмеялся от переполнившей его радости. Несмотря на все законы логики, его идея сработала. Он оказался словно в другом мире. Его окружал яркий свет. И даже воздух был теплее. Зима не заморозила магически спрятанное место. Кусая губы, Драко прошел сквозь короткий проход в виде сияющей арки и оказался на краю пространства, окруженного магическим барьером. Защитные заклинания мерцали золотом, но сквозь тонкую пелену магии он все же мог наблюдать за тем, что происходило снаружи. Он видел лес, но не видел Поттера. Очевидно, причиной служило то, что тот был в зоне барьера, но с другой стороны.

В центре поляны стояла хиленькая хижина. Сделана она была из дерева и выглядела маленькой и покинутой, но Драко все равно радостно улыбался, подбегая к ней. Он даже не постучал и уже открыл дверь, когда подумал, что на ней может быть замок. В принципе, Запирающие чары — это последнее, в чем нуждалась хижина при такой магической защите.

Внутри было темнее, но сквозь входную дверь проникал свет, и Драко имел возможность быстро осмотреть интерьер, замечая разные полочки, тумбочки, шкафчики и, к счастью, отсутствие обитателей. Драко радостно отметил наличие камина; огня в нем не было, но рядом стояла наполненная дровами корзина.

Впервые после использования зелья Драко почувствовал надежду, будто до этого отчаяние было слишком сильным и мешало действию Феликс Фелициса.

— Лучше тебе не быть мертвым, Поттер, — пробормотал он, спеша к выходу.

* * *

Драко наивно полагал, что наибольшей проблемой будет затащить Поттера в хижину, но сейчас он чувствовал себя значительно более сильным. Теперь он нашел место, где можно спрятаться от холода. Он воодушевился настолько, что проволочить неподвижное тело через поляну к дереву было не так уж сложно. Конечно, двигать его так много было неразумно, но выбирать не приходилось. Поттер замерзал, и если его не убьет проклятие, то гипотермия точно справится с этим. Если же поместить его в какое-то теплое место, то Драко мог бы продолжить путь самостоятельно. Такая мысль по нескольким причинам казалась ему очень непривлекательной, но разумных идей больше не было.

Драко пытался быть как можно более осторожным, но протащить тело сквозь проход было нелегко. Однако настоящие проблемы начались, когда Драко уложил Поттера на пол хижины.

Во-первых, здесь не было окон, и Драко пришлось оставить дверь открытой, чтобы видеть хоть что-нибудь. Под магическим барьером, конечно, теплее, но не достаточно. Поттер никогда не согреется в должной мере, если Драко позволит холодному воздуху проникать внутрь. Он решил, что все проблемы разрешил бы огонь: если распалить камин, будет и тепло, и светло. Однако тут появляется еще одно препятствие. У него был камин, были дрова, но он не мог их поджечь. Драко обыскал хижину, не уверен, что именно ищет, но надеясь найти хоть что-то, способное сотворить огонь. Ничего подходящего не было, зато он натолкнулся на массу разных вещей: котелки, ножи, травы, всякие части магических существ и еще море похожих предметов. Хижина была битком набита ингредиентами, хотя готовых зелий Драко не заметил. Пожав плечами, он решил, что комната служила чем-то вроде кладовой.

Самым странным предметом из присутствующего была большая металлическая хитроумная штука, прикрепленная к южной стене. Драко никогда не видел подобного, но в результате последующих исследований заметил, что между металлом и деревянной стеной застряло одеяло и что-то напоминающее матрас. Казалось, отделить металлическую штуку от стены было невозможно, но Драко необходимо было это одеяло. Он тянул, и встряхивал, и много ругался — и металл наконец поддался и упал. Драко отскочил назад, уже смирившись с серьезными повреждениями пальцев на ногах, но металлический объект не коснулся его ступней. Штуковина остановилась и зависла над землей. Драко минуту рассматривал ее, а потом захохотал. Это была кровать. Конечно, кровать. По какой еще причине там могли быть матрас и одеяло? Но Драко никогда раньше не видел, чтобы металлическую кровать прикрепляли к стене. Поразмыслив над этим, он понял, что, скорее всего, таким образом экономили пространство. От этого за милю несло маггловскими изобретениями, но он слишком радовался теплому одеялу, чтобы возмущаться глупостью магглов.

Драко поспешил к Поттеру. Он собирался перетащить его на кровать и закрыть дверь. В плане были недостатки, но больше ничего не шло в голову.

Вид у Поттера был ужасный: синие губы, белое, как бумага, лицо. Драко прикоснулся к его лбу и быстро отдернул руку. Кожа была такой холодной, что аж живот скрутило. С тех пор, как Поттер свалился, достигнув поляны, Драко не проверял наличие признаков жизни. Судя по виду, Поттер уже некоторое время был мертвым: лежал тихо, с закрытыми глазами и застывшим телом.

Но нужно оттолкнуть гнетущие мысли. Нельзя позволять себе так думать. Поттер не мог умереть сейчас, только не тогда, когда он, наконец, нашел убежище. Упрямо решив, что гриффиндорец жив, Драко не стал проверять пульс, а просто схватил его за плечи, чтобы отволочить тело к кровати. Но, прикоснувшись к окутывавшей его мантии, он понял, что план не сработает. Одежда Поттера промокла и промерзла; в отличие от Драко он много времени провел лежа в снегу. Придется его раздеть, но тогда греть его будет только жалкое одеяльце и, возможно, меховой плащ Драко, который был значительно более сухим, чем мантия Поттера. Этого недостаточно. Нужно зажечь дурацкий огонь. Вот если бы удалось заставить палочку работать, тогда он согрел бы Поттера. Но сломанной палочкой не сотворишь огонь.

Сломанные палочки могут стрелять в обратную сторону.

Его накрыло странное чувство дежа вю. Похожие мысли уже возникали у него в этот день. Он даже попытался наложить Согревающие Чары, но идея полностью провалилась. Он смог произвести только дым. И искры. Чертовы искры.

Драко потянулся к карману и достал свою сломанную палочку. Он вспомнил второй курс и то, как ему повезло избежать проклятия Ешь Слизней, которое направил на него Рон Уизли. Тогда ведь палочка Уизли была сломана, и он починил ее с помощью волшебного скотча. Она работала не так, как нужно, но это не имело значения — сейчас нужно было всего несколько искр.

Он поспешил к маленькому письменному столу в углу и вытянул большой ящик из-под самой столешницы. Ни одна уважаемая кладовая не могла существовать без волшебного скотча. Уверенный в этом, Драко нашел его вместе с дорогим на вид пергаментом. Он схватил его и положил несколько листов в камин. Потом предпринял жалкие попытки склеить скотчем свою палочку.

Вскоре, решив, что сделал все возможное, он взял одной рукой лист пергамента, а второй — палочку. Пытаться зажечь огонь в деревянной хижине было не лучшей идеей, но Драко сжал челюсти, взмахнул палочкой и заорал:

— Инсендио!

Дым и искры полетели во все стороны. Пергамент зажегся и Драко быстро бросил его в камин. Он победно усмехнулся и не сразу заметил, что его палочка и рукав тоже горели. Он быстро уронил палочку и начал прыгать на ней, размахивая правой рукой. К счастью, мантия настолько пропиталась влагой, что огонь долго не продержался. А вот палочка теперь была полностью разрушена — волшебный скотч и дерево почернели, и только волос единорога выглядел нетронутым.

Драко с трепетом уставился на камин. Если огонь не загорится, все кончено — он определенно не сможет больше использовать палочку; и починить ее уже совершенно невозможно. Пергамент вспыхнул, и Драко подкинул в камин все остальные найденные в ящике листы. Огонь взметнулся вверх, но быстро убывал; в какой-то момент Драко показалось, что он окончательно пропадет, но именно тогда его ушей достигло едва слышное потрескивание, и одно из бревен медленно загорелось.

Драко ненадолго закрыл глаза и глубоко вздохнул. Легкие заболели: оказалось, что он забыл о дыхании.

Пламя стало ярче, и он радостно поспешил закрыть двери. Может, это фантазия разыгралась, но ему казалось, что уже стало теплее. Взгляд его упал на синие губы Поттера, и он — в сотый раз за день — стал возле него на колени.

Он расстегнул пуговицы на мантии и сделал вывод — или вообразил, — что грудь гриффиндорца вздымается почти ощутимо.

— Что ж, Поттер, у меня такое впечатление, что я застрял в мокром сне профессора Грязнодум, — проворчал Драко, начиная снимать с парня одежду.

Это было нелегко. Стащив мантию, сапоги, носки и штаны, Драко обливался потом. В прямом смысле. Сорочка и трусы были или мокрыми, или же просто очень холодными, и Драко, пересилив себя, на что ушла почти минута, решил снять и их тоже. Оголенная грудь Поттера привела его в безмерный восторг — при отсутствии одежды было ясно видно, что юноша еще дышит.

Перед тем, как окончательно снять рубашку, Драко отволок Поттера на матрас, который до этого стянул с кровати и расположил прямо перед камином.

Кожа гриффиндорца была ледяной, и Драко всячески пытался избегать прикосновений; он начинал дрожать от малейшего контакта. Стянув вниз трусы, он очень старался не смотреть на пах, но глаза отказывались слушаться и метнулись к темной дорожке жестких волос, к мягкому члену и к круглым яичкам. Драко впился ногтями в мягкую кожу бедер и с раздражением признал, что Поттеру нечего стесняться, даже в его обмороженном состоянии. Через мгновение он уже мысленно надавал себе пинков за то, что в такой момент думает о размерах достоинства Золотого мальчика.

Когда искушающее голое тело было спрятано под одеялом, он почувствовал себя значительно лучше.

Для нормальной постели нужна подушка.

Драко нахмурился и быстро снял с себя мантию. Сложив ее так, чтобы мех был снаружи, а влажные пятна — внутри, он аккуратно поднял темноволосую голову, а потом опустил ее на мех.

Отступив на шаг, он залюбовался своей работой. Огонь кидал желтый свет на кожу Поттера, делая ее немного менее бледной. Казалось, что он, лежащий на мехе под одеялом, и правда может согреться в достаточной мере. Драко засиял. Теперь смотреть на спящего было значительно легче.

Однако счастье его быстро испарилось. Он обманывал сам себя. Поттер был едва жив. Он кашлял кровью и хватался за живот, а это значило, что были повреждены желудок и легкие. У него было внутреннее кровотечение. Он почти замерз. И к тому же, он в этом состоянии еще и ходил, а Драко его передвигал, и тряс его за плечи, и таскал его израненное тело туда-сюда. То, что Поттер все еще жив, — чудо.

Раньше Драко думал покинуть гриффиндорца здесь и побежать за помощью, но даже если он ее найдет, будет поздно. Поттер до того просто умрет, потому что некому будет поддерживать огонь.

Для нормальной постели нужна подушка.

Эта мысль беспокоила Драко. Подушка Поттеру не нужна; мантии было достаточно. Кроме того, он и не смог бы найти подушку. Но тогда почему он не мог избавиться от этой мысли? Он нашел кровать и одеяло, а подушки не было. Это могло значить, что тот, кто здесь спал, был чудаком и имел что-то против подушек. Если бы дело было в этом, Драко не волновался бы, но странности на отсутствии подушки не заканчивались. Он пока не очень размышлял над этим, но кое-что в хижине его очень беспокоило. Она была наполнена ингредиентами, но не было ни единого зелья — а ведь Поттеру некоторые могли бы помочь. Он нашел кровать, но в ней не было подушки. Хижина была защищена мощными заклятиями, предназначенными для того, чтобы сэкономить пространство, но в самой хижине владелец для той же цели использовал маггловскую кровать, прикрепленную к стене. Странный набор противоречий. К тому же зачем так париться, чтобы просто хранить ингредиенты? Некоторые из них, без сомнений, ценные, но все же это было сумасшествием. Вот если бы это было хранилищем готовых зелий… Тогда стоило бы его припрятать. А это значило, что Драко, вполне вероятно, что-то упускает. Если здесь были зелья, их спрятали. Но где?

Драко посмотрел на металлическую кровать. Она была единственной вещью, которую он передвинул. Если кровать здесь не для сна, тогда, значит, должна что-то прятать.

Он подошел ближе и внимательно обследовал металлическую конструкцию и стену за ней. Потом начал толкать ее то влево, то вправо, смотреть за кроватью и под ней, но все было безрезультатно. Скрестив руки на груди и нахмурившись, он задумчиво глянул на металл. Драко припомнил, как сначала трудно было расправить кровать, а это, вероятно, значило, что обычно она была прижата к стене и использовалась редко. Когда Драко вернул ее в изначальное положение и отошел на шаг, чтобы посмотреть, складка у него между бровями углубилась. Если кровать не была кроватью и не использовалась, чтобы замаскировать какую-то дверь в стене, тогда, возможно, она служила для другой цели.

Драко вздернул подбородок. Поднятая таким образом, без матраса, она выглядела почти как окно. Может, в этом и крылась разгадка. Может, кровать сама по себе была проходом. Еще один магический барьер, который Драко предстояло преодолеть, используя только силу воли. Сегодня это уже однажды сработало.

Он медленно сделал шаг вперед и прижался ступней к кровати, думая о том, что она должна пройти сквозь металл и стену. И она прошла.

Улыбаясь, хоть и не зная, что его ждет по ту сторону, Драко протиснул все тело в проход. Его улыбка стала еще шире, когда он без усилий преодолел барьер и оказался в еще одной комнате. Она была приблизительного того же размера, что и первая, но освещена. Мерцающим сиянием сотен и сотен зелий.

* * *

Драко не был прирожденным целителем и не интересовался этой профессией. Зелья легче. Когда ты делаешь зелье, оно может получиться и хорошим, и плохим. Не сложно проверить, удовлетворительного ли оно качества. Если нет, ты просто пробуешь сварить его снова, пока не получится. У кого-то такой процесс может вызвать разочарование, но у Драко он вызывал азарт. А вот целительство — это нечто совершенно иное. Если ты облажался, другого шанса не будет.

Но сейчас это не имело значения. У него все равно не было времени экспериментировать. Поттер был почти мертв, и что бы Драко ни сделал, хуже тому стать не могло. Тем не менее, зелья все равно надо было выбирать осторожно.

Драко взял с полочки кроваво красное снадобье, которое, как он знал, восстанавливало поврежденные ткани и возобновляло кровь. Все зелья, использовавшиеся для восстановления человеческого тела были очень действенными, как и заклинания, которые причиняли повреждения. Первым правилом целительства — и единственным, которое помнил Драко, — было: никогда не исцеляйте следствия проклятия, устраните само проклятие. Этого он сделать не мог, так как понятия не имел, какое заклятие попало в Поттера. Если он сам наложил его, то у парня имелось несколько смутных идей, но уверенности все же не было.

Некоторое время он потратил на размышления. Просмотрев зелья, он узнал многие из них, но были и такие, о которых раньше слышать не доводилось. В конце концов, Драко решил, что будет экспериментировать. Хотя бы немного. Ведь тот факт, что он нашел эту комнату, значил, что Феликс Фелицис все еще работал. Может, нужно просто следовать его указаниям. На всякий случай он поискал бутылочку с жидкой удачей, но не нашел таковой, поэтому отказался от этой мысли, осознав, что теряет драгоценное время.

Вскоре Драко поспешил назад, в первую комнату, с четырьмя пузырьками в руках. В первом был раствор Бодрствования для того, чтобы Поттер на время проснулся. Давать раненному это зелье не рекомендовали, тело переживет шок, но Драко не придумал иного способа заставить Поттера проглотить все, что нужно. Вторым было кроваво красное восстанавливающее ткани зелье, которое могло причинить больше вреда, чем пользы. Как только оно начинает залечивать повреждения, большинство проклятий реагируют достаточно активно — удваивают свою силу. И именно поэтому Драко принес с собой маленький пузырек с сияющей серебряной жидкостью. Там были топленые оккамские яйца. Теоретически, они должны прикрыть действие восстанавливающего зелья от проклятия. Четвертый пузырек, наполненный ярко-зеленым маслом, нужен был, чтобы Поттер не умер от возможного отравления оккамскими яйцами. План был запутанный и являлся только временным решением, но если хоть чуть-чуть повезет, то сработает. Проклятие не будет нейтрализовано, Драко просто приостановит его, но гриффиндорец будет чувствовать себя лучше и сможет дожить до того момента, когда попадет в умелые руки мадам Помфри.

Все прошло четко по плану. Когда на губы Поттера попало пару капель раствора Бодрствования, он застонал и открыл глаза. Драко он не узнал и не произнес ни слова, но, по крайней мере, проглотил все, что ему дали, а потом опять уснул. Драко еще немного посидел с ним. Голова Поттера лежала у него на плече, а спина прижималась к его груди (он его поднял, чтобы тот не задохнулся, пока пил зелья). Поттер все еще был пугающе холодным, от контакта с его кожей Драко, несмотря на надетую рубашку, уже продрог до костей, но ему не хотелось отпускать юношу из страха, что, если сделает это, организм Поттера плохо среагирует на зелья и тот умрет. Мысль была нелогичной, но Драко не мог от нее избавиться. Он наклонился вперед, касаясь губами черных волос, и застыл в таком положении на несколько долгих спокойных мгновений.

Смущенный собственным поведением, он отстранился и опустил голову Поттера на мех, потом встал и быстро отступил назад. Однако ему опять пришлось наклониться, чтобы подтянуть одеяло к подбородку спящего.

Некоторое время он наблюдал за Поттером, но состояние последнего не менялось. Драко не знал, сколько нужно времени, чтобы зелья подействовали.

Отложив пузырьки в сторону, Малфой подложил дров в огонь и, чувствуя себя крайне несчастным, уселся на пол рядом с матрасом, скрестил свои ноги, впился взглядом в бледное лицо и стал ждать.

Удача — это когда случай стучится в твою дверь, а ты отвечаешь.

~ Аноним

«Я полный псих», — подумал Драко, крепче сжимая руки вокруг голого тела Гарри Поттера.

Сначала он просто заскучал, но еще был в здравом рассудке. Кто-то должен следить за огнем, поэтому ему нельзя спать, а занять себя нечем. Рассматривание закрытых век Поттера трудно назвать жутко интересной деятельностью, поэтому нужно было найти что-то другое, дабы убить время. Он пошел осматривать зелья в соседней комнате. Драко быстро скользил взглядом по бутылочкам, пытаясь найти что-то полезное и интересное. В конце концов, он выпил Ободряющий Настой, но не потому, что и вправду ожидал, будто тот его ободрит; просто ему хотелось пить, а на вкус настой был похож на тыквенный сок. Хотя после зелья ему действительно стало лучше.

К Поттеру он вернулся, держа в руках мерцающую белую целебную мазь и мягкую тряпку. В нем вдруг проснулось желание исцелить каждое повреждение на теле гриффиндорца; виноваты в этом, совершенно очевидно, были скука и Ободряющий Настой. Драко смазал синяки на челюсти Поттера, порез на щеке (это ветка хлестнула его, пока они пробирались сквозь лес), шишку на затылке (это, очевидно, от падения на землю) и даже потрескавшиеся губы, которые мгновенно зажили.

Драко как раз стирал с лица Поттера кровь и мазь, когда случилось кое-что ужасное. Начиналось все медленно — с гусиной кожи, которая появилась на руках и груди, а потом все тело Поттера начал дрожать. Драко быстро вытащил свой плащ из-под его головы и обернул им его тело.

Это совсем не помогло. Вскоре дрожь усилилась, веки затрепетали, губы приоткрылись, выпуская наполненные болью стоны; Драко слышал стук зубов. Казалось, что у Поттера начался какой-то приступ.

Драко подбросил еще несколько дров в огонь, а потом просто лег на юношу, потеснее укутывая его дрожащее тело в одеяло и плащ. Состояние Поттера только ухудшалось.

Ему вдруг пришла в голову мысль, что это, скорее всего, хороший знак. Можно предположить, что проклятие оставило Поттера в покое и позволит тому очнуться от глубокой дрёмы — он, судя по всему, достаточно проснулся, чтобы, наконец, почувствовать озноб, проходящий по его замороженному телу. Но то, что Поттер мог погибнуть не от проклятия, а от переохлаждения, не очень успокаивало. Он умрет в любом случае, и у Драко не было зелья, которое согрело бы его. Все, что могло устранить такие симптомы, плохо сочеталось с остальными выпитыми лекарствами. Драко уже влил в этот организм слишком много.

К несчастью (или к счастью, смотря с какого ракурса смотреть), сознание Драко все время напоминало ему о чудесах тепла живого тела. Он зарыл эту информацию в самые дальние уголки своего мозга еще в самом начале, когда впервые задумался о том, как дать Поттеру побольше тепла. Минуты шли, а дрожь ничуть не унималась, и у Драко уже сил не было наблюдать за этим.

Проклиная свое сознание, Поттера, а за компанию и Слагхорна (ведь ничего не случилось бы, если бы тот не послал всех в лес), Драко разделся и улегся возле юноши под одеяло, пытаясь охватить ледяное и дрожащее тело. Пришлось посильнее сжать зубы, чтобы не закричать: промерзлая кожа гриффиндорца, казалось, убьет его холодом. Но он понимал, что на самом деле такого не случится, поэтому как можно сильнее прижал спину Поттера к своей груди и тер ледяную кожу везде, куда только мог достать.

Однако показателем безумия были не попытки согреть Поттера свои телом. Ведь того надо было обеспечить теплом, поэтому эти действия были совершенно разумными, не говоря уже об их эффективности. Но вот когда тело Поттера отогрелось, и он перевернулся и сонно зарылся лицом в изгиб шеи Драко, тот не предпринял попыток встать. Мало того, он обвил руками спину юноши и прижал его ближе. Ситуацию ухудшала также его левая рука, которая, отказываясь слушаться, погрузилась в черные спутанные волосы и не прекращала увлеченно поглаживать мягкие пряди.

Хотя и это не было признаком невменяемости. Он легко мог объяснить свое поведение. Они потерялись посреди леса, раненные и замерзшие, а Поттер вообще чуть не умер; поэтому внезапные порывы к бездумному обниманию были вполне ожидаемой реакцией на тяжелую травму. Это совершенно естественно.

В том, что он полный псих, Драко убедил тот тревожный факт, что его тело очень неуместным образом отреагировало на уютно прижавшегося к груди Поттера. И травму в этом он винить не мог. Еще больше ситуацию с безумием усугубило то, что, даже когда Поттер что-то слабо забормотал и начал ворочаться, будто вот-вот проснется, Драко не сделал попыток выбраться из кольца рук, он не пробовал скрыть свою наготу, а заодно и неуклонно возрастающую эрекцию. Он умышленно толкал себя к затруднительной ситуации — кто знает, как этот среагирует, когда проснется и обнаружит, что его прижимает к себе голый и возбужденный Малфой? Однако сумасшедшая часть мозга побуждала держать Поттера в своих руках так долго, как ему это будет позволено, а волнения о последствиях отложить на потом.

Потом настало раньше, чем того хотелось Драко.

Поттер что-то заворчал ему в шею и медленно поднял голову. Потом моргнул и недоверчиво вытаращил зеленые глаза. Драко посмотрел в эти глаза, замерев от мрачных предчувствий и ожидая взрыва.

Поттер выглядел значительно лучше. Его щеки порозовели, а исцеленное и очищенное лицо утратило все пугающие признаки обморожения. Его зрачки были расширенны, а глаза — затуманены. Больше всего Драко хотелось прижать ладонь к его лбу, но он не решался двинуться. Судя по теплоте кожи, которой Поттер прижимался к Малфою, у него был жар, но без палочки трудно было сказать наверняка. Сейчас в хижине вообще было очень жарко, по крайней мере Драко был в этом уверен, хотя в такой момент ему явно не стоило доверять своим ощущениям.

Поттер, не мигая, уставился на лицо напротив и нахмурил брови.

— Малфой? — почти испуганно прошептал он.

— Поразительная догадка, — похвалил Драко.

Он решил, что сейчас ему необходимо настаивать на том, что все его действия были продиктованы желанием спасти Поттеру жизнь. В конце концов, это было правдой (несмотря на то, что по какой-то причине он чувствовал, будто это только уклончивое объяснение случившегося). Драко прекрасно понимал, что, если это он нападал, то никто не будет ему благодарен. Он мог надеяться только на то, что если уж Поттеру захочется его убить, то он легко его пересилит. Тот определенно был еще слишком слаб и дезориентирован.

Но пока Поттер выглядел просто озадаченным. Он осмотрел хижину; его глаза расширялись по мере того, как взгляд переходил от общего интерьера к камину, потом — к их кровати, и, наконец, к их нагому состоянию и интимной позе.

— Черт подери.

Поттер резко вдохнул и опять прикипел взглядом к глазам Драко.

— Я могу объяснить, — быстро сказал тот и поморщился.

Это звучало слишком оборонительно. Нужно было тщательно подбирать слова для объяснения и извинений. Может — только может, — если Драко будет достаточно убедительным и смиренным, Поттер простит ему насланное проклятие. Такой итог был маловероятен, но попробовать стоило. В тот момент ему даже импонировала идея ползать у Поттера в ногах. Не время переживать о потерянной гордости. В Азкабан попасть не хотелось, а Поттер был единственным, кто мог его спасти от такой ужасной судьбы.

— О, это не обязательно, — покачал головой гриффиндорец. Его глаза все еще были широко распахнуты. — Думаю, все и так понятно.

— Правда?

Вдруг Поттер заворочался, отчего Драко затаил дыхание и удивленно пискнул. Оказывается, что не только его тело неуместно реагировало на их близость; бедро Драко обжигали прикосновения явно твердого органа.

Это открытие существенно шокировало его, но все же казалось незначительным по сравнению с тем, что он почувствовал, увидев на лице напротив широкую усмешку.

— Не хочу жаловаться, но это крайне смущает.

Поттер тихо засмеялся, он выглядел таким радостным, словно только что услышал, что сегодня Рождество.

— Э-э-э, согласен, но, как я уже сказал, я могу объяснить, — Драко попытался отодвинуться, но Поттер перекатился на него и прижал своим телом к матрасу.

— А перед этим я мог бы встать и одеться, — неуверенно добавил Малфой.

Улыбка Поттера стала еще шире, будто он и не слышал ничего.

— Мой мозг — жуткое место.

Поттер с любопытством рассматривал лицо лежащего под ним юноши.

— Э-э-э…

— То есть, мы в хижине. В причудливой хижине. Лежим перед камином, накрытые… — Поттер схватил плащ Драко и уставился на него. — Мехом. Настоящим мехом.

Драко секунду помолчал, а потом поднял руку и прижал ладонь к чужому лбу.

— Тебя лихорадит, — сделал вывод он.

Поттер горел, а, присмотревшись внимательнее, Драко заметил, что его глаза все еще были затуманены. На нем, конечно, не было его очков, но это не могло объяснить наличие красных венок на белках глаз. Скорее всего, температура была реакцией на оккамские яйца.

Драко скользнул рукой по щеке Поттера, но быстро отстранился, когда тот потерся об нее, издавая при этом такие звуки, какие обычно слышно от довольного кота. Малфой нахмурился. Нужно еще какое-то зелье, чтобы устранить жар, но ведь он давал ему то, последнее, которое должно было нейтрализовать отравление оккамскими яйцами. Теперь все зависело только от стойкости организма.

— Поттер, — медленно сказал Драко, тщетно пытаясь подняться; казалось, тело на нем весило не меньше тонны. — Тебе нужно поспать, отдохнуть, хорошо? Ты ранен и…

— Поспать? — повторил Поттер и опять засмеялся. — Мне кажется, с этим все в порядке. Наяву ведь снов не бывает.

Драко моргнул.

— Это не сон.

Поттер снисходительно посмотрел на него, якобы показывая, какую ужасную глупость он сморозил.

— Малфой, мы одни в кровати, голые, под мехом, перед камином, в хижине. Конечно, это сон, — выражение лица Поттера стало задумчивым. — Это печально, но, наверное, стоило слушаться Дурслей, когда они запрещали мне смотреть телик. Очевидно, мы застряли в каком-то отвратительном фильме восьмидесятых. Это несколько сбивает с толку.

— Поттер, послушай себя — ты несешь ерунду, — настаивал Драко. Он не понял и слова из того, что сказал этот идиот.

Вдруг тот посерьезнел, и Драко уже понадеялся, что, наконец, убедил его в своей правоте, но взгляд Поттера застыл на его пульсирующем виске.

— Ты ранен, — сказал юноша, в его голосе сквозила боль, но потом он опять разразился смехом. — Конечно, ранен! Это же обязательный атрибут, если уж есть хижина и камин. Упал, когда катался на лыжах, не иначе.

Гриффиндорец хохотнул.

— Поттер, мать твою, сосредоточься, — взорвался Драко. — Ты не спишь. Мы в Запретном Лесу. Ты был ранен. Я думаю, что это…

— Ага! — победно закричал Поттер. Он соскользнул с Драко, потянулся в сторону и нащупал возле импровизированной кровати целительную мазь. — Мне нужно было что-то, чтобы исцелить тебя, и оно вдруг появилось. Не сон. Ну, честно.

Драко закрыл глаза.

— Поттер, это я положил мазь туда… Ой! — Драко поморщился, когда его виска коснулись пальцы.

— Извини.

Поттер скорчил гримасу и начал аккуратнее наносить мазь.

Их лица были в опасной близости. Они дышали одним воздухом. Воздухом, которого вдруг стало не хватать. Драко ощутил, как покалывает кожа под чужими пальцами, хотя прикосновения уже были необязательны — мазь исцеляла мгновенно. Поттер сузил глаза и, казалось, полностью сосредоточился на своей задаче. Драко планировал прекращать это и вставать, но вместо разумных действий прикрыл глаза и просто наслаждался мягкими поглаживаниями, его ресницы дрожали от наслаждения.

— О, смотри! — ликующе сказал Поттер. — А теперь я нашел какую-то тряпку. Как удобно.

Драко вздохнул, когда с виска легкими движениями начали стирать мазь и кровь. После пережитого страха и волнений просто лежать было потрясающе, к тому же его окутывало тепло и о нем заботились. Жаль, что он не мог сделать вид, что это и в самом деле сон.

Из приятного оцепенения Драко вывело прикосновение чужих губ к его виску. Он распахнул глаза.

Поттер поднял голову, оперся на локоть и улыбнулся, все еще поглаживая рукой щеку Драко. Спутанные волосы падали на глаза, черные пряди смешивались с ресницами; его щеки порозовели еще больше, а губы казались необычайно полными. И хоть Драко нужно было много чего сказать, он на время забыл об этом, оценивая глубину зеленого цвета глаз напротив. Они были как никогда яркие — без очков, обрамленные темными ресницами и волосами.

— Вот, — прошептал Поттер, с самодовольным видом осматривая лицо Драко. — Идеально.

Малфой затрепетал. В этих глазах плескались эмоции. Они были такими понятными и такими очевидными, что у него сжалось горло. Почему Поттер так на него смотрел? Драко в голове быстро перебрал ингредиенты зелий, которые дал ему, но ни один из них не мог вызвать эффект любовного зелья. Ободряющий Настой мог породить такое состояние, в некоторой мере, но ведь его пил Драко. Кстати, теперь, когда он вспомнил о нем, он понял, кого — точнее что — нужно упрекать в своем безумии. Именно настой был виноват в том, что его руки до сих пор обнимали Поттера; если одна из них была зажата между их телами, то пальцы второй лениво выводили круги вдоль соблазнительного изгиба позвоночника.

— Почему же тебе снюсь я? — спросил Драко, окидывая взглядом плечи Поттера, его руки и верхнюю часть груди, которая освободилась от одеяла и плаща. Осматриваемая кожа, освещенная отблесками огня, казалась золотой.

Поттер опять снисходительно улыбнулся.

— Я этот вопрос перестал себе задавать некоторое время назад, — сказал он и наклонился.

Меня поцелует Поттер.

Когда в мозгу сформировалась эта мысль, Драко шокировано застыл. Он попытался освободить свои руки, но не успевал. В последнюю секунду, когда губы Поттера уже почти коснулись его губ, он повернул голову в сторону, и поцелуй пришелся на уголок его рта. Поттер, казалось, совсем не расстроился. Он мягко прикасался губами к каждому дюйму лица Драко, в той его части, к которой имел доступ: к его подбородку, щеке, виску, а передвигаясь к шее, даже отвлекся на ухо.

— Поттер.

Драко рвано вдохнул и обернулся. Он быстро освободил свою руку и прижал ее к висящему над ним лицу, но за мгновение до этого к его губам все же прижались чужие губы, всего на миг, но от этого у Драко странно подпрыгнул желудок.

— Стоп! — заорал он и решительно оттолкнул лицо Поттера. Потом прислонил большой палец к его губам, и по нему сразу же прошелся язык.

Издав жалкий всхлип, Драко отодвинул палец. Он поднялся на локте, держа голову Поттера на безопасном расстоянии.

Уголки губ последнего опустились.

— Ну, правда, Малфой. Не будь таким. С тобой достаточно трудно, когда ты не являешься частью моего воображения.

— Поттер, я не часть твоего воображения. Это не сон, — строго сказал Драко. — Ты что, не помнишь то, как мы шли по лесу? Как думаешь, где ты?

— Я в своей постели, в спальне. Сплю.

Поттер выглядел крайне уверенным в своих словах

— А лес? Помнишь чертов лес? А боль и то, как мы шли?

Поттер нахмурился.

— Эмм. Это, скорее всего, тоже было сном. Ужасным.

Драко беспомощно зарычал.

— Нет, Поттер, это тоже не было сном. На тебя наслали заклятие. Ты… Ты помнишь, кто это сделал?

Драко поморщился. Лучше бы не спрашивал. Поттер должен был как следует выспаться, набраться сил, но не хотелось, чтобы тот что-нибудь вспоминал, если после этого он будет драться, а не целоваться. Хотя, честно говоря, Драко предпочитал удары, а не поцелуи. Первое заслуженное, а второе — нет.

— Это не на меня наслали, а на тебя, — сказал Поттер; интонации — как у обиженного ребенка, которого обвинили в краже. Драко вздохнул, но гриффиндорец вдруг нахмурился. — Нет, подожди. Я помню.

Зеленые глаза округлились, и Драко затаил дыхание.

— На нас напали оборотни!

— О, черт тебя дери!

Поттер усмехнулся.

— Это ты мне сказал. И еще ты сказал, что мы должны спасать Рона и Гермиону. И что-то о том, чтобы пригласить оборотней на ужин… Это было странно. Но сны всегда такие. А потом мы летели сквозь лес…

— Мы не летели.

— Я чувствовал себя так, будто лечу. А ты меня много обнимал…

— Я помогал тебе устоять на ногах!

— А потом начался другой сон — и вот мы здесь. — Поттер сиял. — Видишь? Мне снился какой-то глупый кошмар, но он закончился, и сейчас мне снится… ну, если честно, очень банальный… но все равно восхитительный сон.

— Знаешь, — задумчиво сказал Драко. — Если я тебя ударю так, что ты отключишься, большего вреда ведь не будет. И тогда ты точно уснешь.

— Драко? — Поттер настоятельно смотрел на него, отчего мозг слизеринца перестал функционировать и начал медленно обрабатывать тот факт, что Поттер только что назвал его по имени. Лучше бы он этого не делал. Звучало странно. — Окажи мне услугу?

Поттер даже имел наглость захлопать ресницами.

— Какую? — Драко осторожно посмотрел на юношу. Однако осторожность ему не помогла.

Поттер согнул ноги и зацепил ими колени Драко, потом схватил его за руку и без усилий опрокинул их обоих на матрас. Драко понял, что произошло, уже лежа сверху. Его ноги были зажаты между бедер Поттера.

— Прекрати уже болтать и трахни меня, — улыбнулся тот. — Ведь затем и нужны такие сны.

Драко уставился на него. Поттер ожидал его действий, и выглядел при этом крайне взволнованным. Его пыл странным образом влиял на грудь Драко: он боялся, что сердце выскочит оттуда. И мыслительному процессу абсолютно не способствовало то, что они тесно прижимались друг к другу в районе паха.

Поттер хотел, чтобы Драко его трахнул.

Это ненормально. Нелепо. Неправильно.

Заманчиво.

Очень, очень заманчиво. До этого самого момента Драко и не подозревал, что хочет трахнуть Поттера. Но его воображение в мгновение ока подбросило ему массу картинок. Некоторые из них были знакомы; это были его фантазии во время мастурбации. Иногда он баловал себя такими мыслями, мыслями о сексе с парнем. С каким-то другим парнем, без имени, с придуманным парнем. Не с Поттером. Может, с похожим на Поттера. Но это были просто глупые мысли, приходящие в голову во время мастурбации. Обычно они помогали получать впечатляющие оргазмы.

Но, Мерлин мой, секс с парнем был одной из его давнишних фантазий. Одной их тех, которые были совершенно неправильными, и в которых он никогда никому не сознавался. Но мысль о том, чтобы сделать это с Поттером… он никогда даже не рассматривал такой вариант. У Драко задрожало все тело, так, будто он вот-вот кончит. Воздух в хижине стал невыносимо горячим, словно кто-то поджег ее, пока Драко отвлекся.

Его взгляд скользнул по лицу Поттера, по его груди. Мысленно он последовал дальше. Драко подумал о том, как обхватит рукой член Поттера, о том, как разведет в стороны его ноги, как потянется к его яичкам, за них, а потом протолкнет пальцы…

Драко вернулся к зленным глазам. Они были переполнены мольбой. Мольбой, которой сложно противостоять.

Как нелепо. Феликс Фелицис все еще действовал. Теперь у него есть то, о чем он и мечтать не смел — Поттер. Поттер, который его ненавидел, но в этот момент и не подозревал об этом. Поттер, который возненавидит его еще больше, если Драко сейчас уступит.

Малфой закрыл глаза, его минутный восторг развеялся. Что с ним не так? Он почти убил Поттера. Он не мог притвориться, что ничего особого не произошло, и просто трахнуть его. Если бы Поттер был в своем уме, то никогда этого не предложил бы.

Пытаясь подавить удовольствие от близкого контакта с чужой кожей, Драко наклонился, взял в руки его лицо, решительно посмотрел в зеленые глаза. Поттер едва заметно вдохнул, приоткрыл губы, немного поднял подбородок, безусловно ожидая поцелуя.

Драко покачал головой, и в груди все сжалось.

— Нет, Поттер. Я тебя не трахну. Я знаю, что ты мне не веришь, но ты ранен и должен отдыхать. И секс — это последнее, в чем ты нуждаешься. Поверь, потом ты мне еще спасибо скажешь, — Драко скривился. — Хотя нет, скорее всего, не скажешь.

Поттер, поняв, что поцелуев не будет, нахмурил брови. А от следующих слов попросту надулся.

— Ты не трахнешь меня? — спросил он так, словно Драко не совсем доходчиво объяснил.

— Нет.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Поттер пождал губы.

— Ладно, пусть будет так, — послушно сказал он, выглядя немного обиженным.

Драко облегченно выдохнул. Это было легко.

Слишком легко, напрягся он, когда губы Поттера растянулись в коварной усмешке. В следующую секунду тот переместился, и вдруг Драко уже лежал на спине, а Поттер — на нем, лишая его возможности двигаться.

— Что ж, тогда я трахну тебя, — заявил он с такой улыбкой, словно он книззл, который только что съел карликового пушистика.

— Нет, нет, ты этого не сделаешь! — запаниковал Драко.

Черт подери! Поттер был ранен, откуда же у него столько энергии? Нужно быть настойчивее и сбросить его с себя. Чтобы это осуществить, Драко схватил парня за бицепсы и толкнул вверх. Ему почти удалось совершить задуманное, но гриффиндорец зарычал и крикнул:

— Инкарцерус!

Драко чуть не засмеялся от этой попытки воспользоваться магией без помощи палочки, но смех застрял в горле, когда его руки взметнулись вверх, а вокруг запястий появились холодные наручники, приковавшие его сквозь матрас к полу. Драко шокировано повернул свою голову налево, потом — направо, рассматривая привязанные руки. Теперь он даже мог поверить, что Поттер был прав, заявляя, что все это сон.

— Ты не можешь, — выдохнул Драко. — Ты не можешь делать такое без палочки. Это невозможно! — воскликнул он, тщетно выкручивая руки — вырваться не удавалось.

Поттер засмеялся.

— Ты такой глупый. Конечно, не могу. — Поттер покачал головой и похлопал рукой по серебру наручников. — Но во сне возможно все, чего я захочу.

Драко уставился на него.

— Это не сон, Поттер. И это невозможно!

В принципе, некоторые могут колдовать без палочки, хоть это и трудно. Такие люди могущественны и не умеют себя контролировать. И в Поттере как раз сочетаются эти качества. А убежденность в том, что это сон, скорее всего, сработала на него.

Однако не на Драко. Ведь только несколько секунд назад он убедил себя поступить подобающим образом. А Поттер теперь стремится разрушить его нестойкое душевное равновесие. Это совсем нечестно.

— Поттер, отпускай меня.

— Нет, — Поттер наклонился. — Подожди. Ты сейчас сказал «Поттер, поцелуй меня»? Потому что в таком случае мой ответ «да».

Поттер охватил лицо Драко руками.

— Нет, я не говорил такой… ммпф!

Губы Поттера прижались к его губам, и Драко теперь боролся с искушением ответить. Возмущение от внезапного лишения свободы помогало ему противостоять штурму чужого языка. Поттер недовольно заворчал, но быстро нашел утешение — стал покрывать лицо Драко многочисленными поцелуями. Сначала они были быстрыми, что даже раздражало, но вскоре замедлились: губы Поттера стали мягкими и податливыми, а их прикосновения — нежными и продолжительными. Чтобы не издавать одобрительных звуков, Драко пришлось крепко сжать челюсть. Удерживаться стало совсем трудно, когда Поттер переместился ниже и стал покрывать мокрыми поцелуями чувствительную шею. Руки бродили по его телу, поглаживали и сжимали его бедра, а губы в это время посасывал шею, скорее всего, оставляя метки.

Драко смутно осознавал, что молчит вместо того, чтобы орать и приказывать Поттеру взять себя в руки и остановить насилие. Он исправил это недоразумение, как только его горло опять могло функционировать.

— Поттер, — Прозвучало как стон. Драко мысленно выругался и попробовал еще раз. — Поттер! Прекрати!

— Нет, — коротко ответил насильник и прижался губами к левому соску Драко.

Тот затаил дыхание, а когда Поттер провел языком по чувствительной плоти, задрожал. Губы гриффиндорца обхватили сосок и нежно пососали. И Малфой принял более-менее осознанное решение жаловаться только после того, как Поттер оторвется от этого чувствительного места. Когда тот переместил губы на средину груди, Драко восстановил дыхание и закричал:

— Я серьезно! Прекрати, Поттер! Ты понимаешь, что насилуешь меня? Это в высшей степени аморально. Не говоря уже о том, что противозаконно.

— Только не во сне.

Поттер поцеловал второй сосок жертвы.

— А если это не сон? — быстро задал вопрос Драко, зная, что, когда Поттер опять начнет сосать, то сказать что-либо не удастся.

Поттер слегка поднял голову. Когда он говорил, его губы ласкали сосок.

— Не очень похоже на явь, да?

Великолепное сосание опять отняло у Драко дар речи. Он благодарил все и вся за то, что здесь не было подушек. Иначе его соблазняла бы возможность смотреть вниз, а это здорово отвлекало бы. А так при попытках наблюдать за процессом у него сильно болела шея, поэтому не было другого выбора, кроме как уставиться в неровный потолок хижины. Когда Поттер скользнул вниз, целуя и покусывая его живот, Драко попробовал освободиться от наручников, но те не поддались. Святой Мерлин, он же не может просто позволить Поттеру поступить так с ним. Хотя, если позволит, это будет не его вина, и его не сможет никто упрекнуть.

— Хмм, — сказал Поттер, достигнув бедра и слегка прикусив там кожу. — Обычно ты более мускулистый.

Драко сердито посмотрел на потолок.

— Правда, обычно на вкус ты далеко не так хорош, как сейчас.

Поттер поцеловал тазовую косточку. Теперь он был в опасной близости к паху, но быстро вернулся к груди Драко, который едва не начал возмущаться и жаловаться, но быстро прикусил язык и соблюдал молчание.

— А еще у тебя всегда есть шрамы, — добавил Поттер, облизывая и целуя грудь Драко. — Они исчезают, когда я их целую.

Малфой с трудом сглотнул. У него пересохло во рту.

— Я часто тебе снюсь? — поинтересовался он, все еще смотря в потолок.

В голове не укладывалось, что Поттеру снилось, как от поцелуев исчезают его шрамы. Драко почти почувствовал себя виноватым из-за того, что постоянно напоминал о них.

— Нет, на самом деле, редко.

— О.

— Зато я часто фантазирую о тебе.

— О, — опять сказал Драко.

Это неожиданно. Он думал, что Поттер просто был возбужден, а Драко сегодня везло. Он думал, что такие сны были чем-то редкостным и нежелательным, что они были неприятны гриффиндорцу. Однако фантазии — это совсем другое дело. Драко припомнил вчерашний день.

— А ты… эм… — слизеринец рвано вдохнул, когда руки Поттера сомкнулись на его члене. Ощущения были невероятными и очень отвлекающими. Драко понадобилось немного времени, чтобы сконцентрироваться. — Вчера на Защите ты флиртовал со мной?

Поттер засмеялся.

— Я пытался.

Смех стал еще более веселым, и Драко поднял голову, чтобы взглянуть на юношу. Это было ошибкой, потому что виду Поттера, который оседлал его бедра и сжимал его член, невозможно было сопротивляться. Теперь плащ и одеяло уже ничего не прикрывали — а значит, открывался замечательный вид на все его голое тело. Взгляд Драко упал на член Поттера — в возбужденном состоянии тот привлекал значительно больше внимания. Рот наполнился слюной.

— Ты был просто восхитительным! — воскликнул гриффиндорец, и Драко оторвал взгляд от его члена, чтобы рассерженно посмотреть в зеленые глаза. — Я покажу тебе что-то завтра в лесу, Поттер! — передразнил Гарри и опять рассмеялся.

От этих слов Драко почувствовал себя так, словно его окатили холодной водой. Он уставился на Поттера, интересуясь, понимал ли тот — хоть отдаленно, — насколько не смешно это было. Драко же показал ему, так ведь? Как и пообещал. Он почти убил его. И хоть сейчас этот придурок и не помнил ничего, но он ведь обязательно вспомнит, когда придет в себя.

Поттер нежно смотрел на Драко, проводя рукой вверх и вниз, сжимая его член и время от времени потирая большим пальцем мокрую головку. Это было хорошо, просто великолепно, но Драко не мог оторваться от изумрудных глаз. Они светились влечением. И слизеринец осознал, что этот взгляд ему знаком. Он видел его раньше, но никогда не верил, что такое возможно. Поттер фантазировал о нем, хотел его, даже флиртовал с ним. А Драко его заклял. Он разрушил то, о чем и не знал. То, чего хотел, хоть и не подозревал о своем желании. А теперь это казалось самой важной вещью в мире. Он будет смотреть на Поттера столько, сколько сможет, потому что это последний раз, когда тот не излучает ненависти при виде его. Даже если Драко каким-то чудом удастся избежать Азкабана, даже если он Поттеру настолько небезразличен, что тот опять спасет его… Драко навсегда потерял свой шанс.

— Развяжи меня, — слова слетели с языка Драко, когда решение еще не до конца сформировалось.

— Хмм, — Поттер скривил нос, делая вид, что обдумывает предложение. Потом покачал головой. — Нет.

— Я передумал. Я хочу трахнуть тебя. Развяжи меня, Поттер.

— Все нормально, — Поттер кивнул. — Я не против трахнуть тебя.

Его глаза излучали веселье.

— Я вообще-то совсем не против трахнуть тебя, особенно когда ты связан и беспомощен.

— Я хочу к тебе прикоснуться.

Драко уловил в собственном голосе искренность и тоску. Он надеялся, что и Поттер их услышал. Он хотел этого больше всего на свете, и сейчас у него был один-единственный шанс получить это.

Глаза Поттера утратили веселый блеск. Он с неуверенным видом прикусил губу.

— Пожалуйста? — сказал Драко — и наручники исчезли, будто это слово и вправду было волшебным.

Малфой молниеносно сел, и Поттер напрягся, очевидно, готовый в любой момент произнести заклинание, попытайся он только увильнуть от секса. Но у Драко не было таких намерений. Совсем.

Он положил ладонь на щеку Поттера, второй рукой обнял его за талию. Тот сидел на коленях, настороженный, готовый нанести удар, и Драко взобрался на его ноги. Поттер заметно расслабился и улыбнулся, явно довольный исходом. Он полностью отдался прикосновениям, прижимаясь щекой к чужой ладони и опять напоминая кота. Малфой медленно наклонил голову, а Поттер — откинул свою немного назад, и их губы встретились в нежном поцелуе. Драко пустил в ход язык, изучая уста Поттера, их форму и пухлость. Тот задрожал и открыл их, пальцами зарываясь в светлые волосы, чтобы быть еще ближе. Странно было ощущать, как их языки неспешно трутся друг о друга. Драко ждал, что поцелуй превратится в битву за доминирование, но Поттер, казалось, вполне довольствовался медленным, осторожным исследованием, а Драко совсем не хотел разрушать нежность момента. У Поттера был вкус зелий, но под букетом лекарств чувствовалась сладость, и Драко хотелось ощутить побольше этой сладости. Он скользнул языком по нёбу, потом — по задней части зубов, а после этого опять вернулся к губам, зажал между зубами нижнюю, облизнул ее, немного прикусил, а потом легонько пососал чувствительную плоть.

Поттер тихо застонал, его руки двинулись вниз, заставляя кожу спины Драко покрыться пупырышками; вскоре его ласковые пальцы достигли ягодиц. Теплое касание ладоней к его заднице вырвало стон из горла Драко, он углубил поцелуй. В ответ Поттер сжал его ягодицы, притягивая юношу еще ближе к своему телу.

Поцелуй длился целую вечность, но все равно недостаточно долго. Ощущая легкое покалывание в губах, Драко еще раз быстро чмокнул Поттера в рот, а потом переместился в сторону, к скуле. Ему понравилось ощущать губами царапание легкой щетины, посему только после достаточного исследования этого нового ощущения он опустился ниже и прижался ртом к пульсирующей жилке на шее. Драко закрыл глаза, наслаждаясь сильным и быстрым биением под своими губами. Поттер терял терпение: его пальцы прохаживались между половинками Драко, поглаживая чувствительное место, а потом он нажал на анус, осторожно изучая сморщенную кожу и тугие мышцы.

Драко резко вздрогнул и закрыл глаза. Он покрыл шею, ключицы и плечи Поттера настойчивыми мокрыми поцелуями. Кожа под его губами была такой мягкой и теплой, она так манила, что было трудно от нее оторваться, но Поттер становился все смелее и все углублял изучение чужого тела: теперь он уже протолкал палец внутрь. Ощущения были новыми и странными, Драко обмяк. Потом, дрожа, быстро потянулся рукой назад, поймал запястья Поттера и оттолкнуть его руки.

— Давай, ложись, — прошептал он. Его голос был таким низким, что он сам его едва узнал.

Драко сполз с коленей Поттера и потащил его вниз, улаживая рядом с собой. Тот настороженно наблюдал за его действиями из-под полуприкрытых век, но не сказал и слова. Расслабился Поттер только тогда, когда Драко опять поцеловал его, на этот раз более страстно, так как сдерживаться было невозможно. Руки Поттера опять потянулись к чужим ягодицам, словно он не мог остановить свои эксперименты. Драко усмехнулся ему в губы и слегка отстранился.

— Ты помешан, — сказал он, по-прежнему шепотом.

Поттер помял его задницу и тоже усмехнулся. Его лицо покраснело.

— Я провожу столько времени, рассматривая ее, что просто не могу упускать такой шанс, — сказал он, слегка поглаживая половинки Драко, отчего сердце последнего сделало кульбит. Создавалось такое впечатление, будто они любовники.

Драко выдавил улыбку.

— Смешно. Я живу по той же философии.

Поттер кивнул ему, и Драко еще раз прижался к его губам в быстром, мокром поцелуе. Потом с низким стоном оторвался ото рта и начал двигаться вниз, ни на миг не разрывая контакт своих губ с гладкой кожей.

Вообще-то Драко нравился быстрый и грязный секс. Именно так он всегда вел себя с девчонками, и так было с парнями в фантазиях. Сентиментальность в нем отсутствовала, и, хоть поцелуи он любил, но они были только одним из этапов, никак не концом. Конец это быстрый, жесткий трах.

Но в этот раз все было по-другому.

Это было первой и последней возможностью быть с Поттером, когда тот желает и готов сделать все, что только Драко от него захочет. Такого шанса больше никогда не появится. Нужно взять от ситуации все, хоть он прекрасно понимал, что некоторых вещей он принять не может. Драко снова почувствовал укол вины. Хотя кое-что он просто обязан сделать: целовать и гладить каждый дюйм этого тела, запечатлеть в памяти каждое ощущение, каждый вздох и каждое движение.

Драко неспешно покрывал поцелуями шею и плечи Поттера, его грудь и живот. Его язык остановился, чтобы покружить вокруг сосков, чтобы слизать пот с живота, чтобы углубиться в пупок и чтобы проследить за линией волос, ведущей к члену. Его губы ощупали изгиб бедра гриффиндорца, зубы пощипали мягкую кожу; он зарылся носом в грубые, темные волосы паха и вдохнул мускусный запах. Он облизывал и целовал бедра: кожа там была теплой, влажной от пота и мягкой, и Драко было очень трудно оторваться от нее. Он вобрал яички Поттера в рот, один за другим, и слегка пососал их. Он обхватил пальцами член и лизнул мокрую капельку, собравшуся на самом его конце. Горький вкус не остановил его: он взял головку в рот, облизывал ее и посасывал, словно это было самое вкусное, что он когда-либо пробовал в своей жизни, хоть на самом деле были вещи и получше. Драко целовал, и лизал, и покусывал, и сосал, пока у него не начали болеть губы.

Поттер забыл обо всем. Он крутился и извивался, постоянно умолял и стонал. Драко время от времени останавливался, чтобы окинуть взглядом мокрое, голое тело, которое плескалось в золотом свете огня. Поттер метался по кровати, всхлипывал и задыхался, неспособный лежать смирно. Его кожа, наверное, стала неимоверно чувствительной, потому что от каждого поцелуя или прикосновения по телу проходила волна дрожи. Наблюдать за этим было чарующе. Еще никто так чувственно не реагировал на прикосновения Драко, еще никогда ему не удавалось превратить человека в такое отчаянное скопление чистого желания. Правда раньше он и не ставил перед собой такой цели.

Он освободил член Поттера — тот был скользкий от слюны и, казалось, подрагивал в мягком свете. Язык Драко скользнул ниже, за яички, к сморщенному, жаркому анусу.

Реакция была мгновенной. По телу Поттера прошли конвульсии, он выкрикнул имя Драко. Прозвучало это полузадушено, полуистерично. Малфой почти отстранился, подумав, что перешел границу, но Поттер расставил ноги еще шире и застыл, ожидая продолжения. Драко выполнил его невысказанную просьбу и прижался ртом ко входу, подгоняемый не самим процессом, который казался грязным и неправильным, а жалостным хныканьем и беспомощной дрожью. Морщинистая кожа и тугие мышцы расслабились, а Поттера покинуло всякое напряжение — он выглядел безвольным, потерявшимся в наслаждении. Драко просунул язык внутрь, не обращая внимания на то, что во время этих бессистемных движений по его подбородку текла слюна.

Дыхание Поттера ускорилось, и он сжался вокруг языка. Драко быстро отстранился, не желая, чтобы все так быстро закончилось. Поттер захныкал, но Драко проигнорировал его возражения. Он рассеянно вытер рукой подбородок и рот, поднялся и опять устроился между бедрами Поттера. Вытянувшись на юноше, он посмотрел в его широко открытые зеленые глаза. На щеках Поттера горел румянец, лицо его было мокрым от пота, он тяжело дышал, ожидающе уставившись на Драко.

Пока Малфой на мгновение задумался о том, не оттолкнет ли его Поттер, если он попытается прикоснуться к нему своим грязным ртом, предмет его мыслей схватил его голову и решительно притянул к себе, чтобы соединить их губы в горячем поцелуе. Поттер беспрерывно стонал и не прекращал поцелуй, пока Драко не почувствовал головокружение и недостаток воздуха. Даже ослабив мертвую хватку на светлых волосах и позволив партнеру немного приподнять голову, Поттер продолжал целовать рот и подбородок Драко.

— Мазь, — выдохнул гриффиндорец между поцелуями. — Можно использовать ее как смазку.

Драко покачал головой, скользя губами по чужим губам.

— Нет, смазка нам не понадобится, — твердо сказал он. После этих слов гриффиндорец нахмурился и выглядел несколько разочарованным.

Прижавшись к губам Поттера в еще одном долгом поцелуе, Драко улыбнулся ему, подвинулся немного вправо, потянулся рукой вниз и схватил их члены, соединяя их. Бедра Поттера дернулись вверх, а его нахмуренность исчезла. Драко еще больше прижался к нему и начал двигаться. Чувствуя, как его член скользит по члену Поттера, он закрыл глаза, но когда юноша под ним издал жалостливый, похотливый звук, быстро открыл их.

— Не трахаемся, — выдохнул Поттер, хотя возмущения в его голосе слышно не было.

— И так сойдет, — улыбнулся Драко и медленно очертил бедрами круг.

Поттер прижал Драко еще ближе к себе, отчаянно цепляясь руками в его ягодицы и обвиваясь вокруг его бедер ногами. Драко усилием воли не закрывал глаза — он не хотел пропустить ни секунды наслаждения Поттера, хоть это и было очень трудно. Трудно не утонуть в прелести момента. Они истекали потом, поэтому тела с легкостью терлись друг о друга — грудь о грудь, член о член. Скорость все увеличивалась. Ресницы Драко затрепетали, и он наклонился и припал к губам Поттера в отчаянном, неловком поцелуе, не прекращая ни на секунду двигаться. Когда Драко из последних сил пытался не останавливаться, мир закружился, а Поттер дрожал под ним, и неистово вскидывал вверх бедра, и сжимал задницу Драко так сильно, что было почти больно. Малфой ловил крики Поттера, а потом увеличил скорость, терся о юношу под собой — уже неважно как, — пока все перед глазами не стало белым, а его тело не сотряслось от накатившего удовольствия.

Он не мог прекратить двигаться, совсем не смущаясь тех чавкающих, мокрых звуков, которые раздавались при трении их тел. Приятная дрожь скоро — слишком скоро — немного унялась, а снизу раздался всхлип. Драко заставил свое тело остановиться, а потом зарылся головой в изгиб шеи Поттера, пытаясь успокоить дыхание и бешено бьющееся сердце.

Через несколько долгих мгновений он поднял голову и посмотрел на лицо внизу, которое было все еще румяным и мокрым. Нахмурив брови, гриффиндорец уставился на него. В его глазах стоял вопрос.

— Что-то не так? — спросил Драко странным скрипучим голосом. Он прочистил горло и прикусил губу. Поттер внимательно рассматривал его лицо.

— Теперь это уже не чувствуется сном.

Поттер поднял руку и пробежался пальцами по щеке и подбородку Драко.

— Это сон, Поттер. Поверь мне. Этого никогда не было.

Тот все еще выглядел встревоженным.

— В моих снах ты не такой. Ты более… агрессивный, — Поттер покосился на него, а потом встряхнул головой. — Это был пугающе сентиментальный сон. Я, наверное, вчера, съел что-то странное.

Нужно было поскорее отвлечь Поттера от таких мыслей, поэтому Драко опять поцеловал его. Тот немного задохнулся, но потом растворился в поцелуе. В руках Драко он словно терял волю. Его движения замедлились, и Малфой неохотно отстранился. Он вдруг вспомнил, что Поттер болен и что ему нужно отдыхать.

Игнорируя вялые жалобы гриффиндорца, Драко приподнялся и достал тряпку. Он, как мог, вытер их липкие тела, лег на матрас и накрыл их обоих одеялом. Быстро поцеловав Поттера в губы и усмехнувшись ошеломленному выражению на его лице, Драко обвился вокруг его тела и положил голову ему на грудь.

— И что теперь? — недоверчиво хохотнул Поттер. — Только не говори, что ты хочешь обниматься.

— Да, вообще-то как раз хочу, — пробормотал Драко. Кому какое дело до гордости? Они были во сне у Поттера, а это значило, что он может попросить о чем угодно, пусть даже о такой глупости.

Поттер тихо засмеялся, но зарылся рукой в волосы Драко, нежно перебирая пряди пальцами. Второй рукой он поглаживал его плечо, лежащее у него на груди. Драко закрыл глаза и подумал о том, что обязательно заберет это мгновение с собой в Азкабан.

— Это навсегда разрушит мои фантазии, если хочешь знать, — пробормотал Поттер. — Не думаю, что смогу дрочить, думая о том, как мы обнимаемся.

— Не думаю, что тебе еще когда-нибудь захочется на меня дрочить, Поттер.

— Не думаю, что мне когда-нибудь удастся дрочить не на тебя. Особенно после этого, — голос Поттера стал тише. — Драко, это было велико…

— Шшш, — пробормотал Драко. Он прошелся пальцами по груди Поттера. — Пожалуйста, хватит разговоров.

Не важно, какими чудесными были бы восторженные замечания, слышать их все равно тяжело. Поттер зевнул.

— Чудак, — пробормотал он Драко в волосы, но послушно замолчал.

Драко уставился на камин. Если он не хотел, чтобы огонь потух, нужно встать и подкинуть еще несколько поленьев, но Драко не намеревался подниматься, пока Поттера гладили и играли пальцами с прядями его волос.

Но скоро — по мнению Драко, слишком скоро — ласки замедлились, а потом и совсем прекратились. Дыхание Поттера стало ровным и глубоким. Драко еще несколько минут к нему прислушивался. Самое время расклеиться и заплакать, но слез не было. Он вздохнул и неохотно встал.

Малфой дрожал, обходя Поттера, чтобы добраться до камина. Он забеспокоился, что ждал слишком долго, и поленья уже не загорятся. Драко уставился на камин и пожелал, чтобы огонь горел. Он не знал, что лучше сделать: вернуться в постель и поспать или же одеться и пойти на поиски помощи. Больше у него не было оправданий, чтобы остаться. Поттеру стало лучше, больше не нужно о нем заботиться, но мысль оставить его здесь вызывала отвращение.

Однако дилемма Драко решилась без его усилий.

Краем глаза он уловил вспышку яркого синего цвета и резко обернулся, чтобы найти его источник. Это было не сложно.

Драко уставился на спящего Поттера. Непонятно почему, но тот светился.

* * *

Два года назад отец рассказал ему, как однажды на пороге появился Артур Уизли в комании нескольких авроров. Они, очевидно, получили анонимный донос и пришли обыскать Малфой-мэнор на наличие чего-либо незаконного. Не нашли ничего, но во время обследования кабинета отца, кончик палочки Уизли засветился синим, показывая что Чары Места нашли искомое. Авроры перевернули все в комнате с ног на голову, но ничегошеньки не отыскали. В конце концов, им пришлось признать, что их заклинание неправильно сработало. А это было не так. Они нашли заклятые объекты и смертоносные зелья, но все было спрятано во второй комнате, под чарами Диссимилы.

Перед тем, как вспомнить эту историю, Драко несколько минут паниковал. Теперь он мог нормально дышать.

Поттер светился потому, что чьи-то Чары Места нашли их. И еще кое-что: тот, кто эти Чары наложил, был уже на поляне. Вполне вероятно, что этот человек стоял как раз возле них, но из-за магических щитов видеть друг друга они не могли.

Драко нашел сброшенную ранее одежду и натянул все на себя за рекордное время. Его мозг бешено работал. Раньше это не приходило ему в голову, но теперь казалось очевидным. Его и Поттера не было несколько часов. Хогвартские учителя вряд ли сидят, сложа руки, в замке, когда пропал Золотой мальчик. Скорее всего, они организовали поисковую бригаду, может, даже задействовали авроров. Снаружи волшебники и волшебницы неистово разыскивают своего героя.

Положив руку на ручку дверей, Драко посмотрел через плечо на светящегося Поттера. На короткое мгновение он задумался о том, не одеть ли его, но ведь у него имелись веские причины снять с того одежду; за это его никто не будет осуждать. Кроме того, штаны и сорочка Поттера оставались мокрыми. Если засунуть юношу в них, его самочувствие уж точно не улучшится.

Приняв решение, Драко вернулся к импровизированной кровати и забрал свой меховый плащ, потом поспешил к двери и вышел наружу. Он был потрясен холодом и темнотой. Когда он впервые зашел в защищенное магией пространство, оно показалось теплым, а теперь он здесь просто замерзал. Драко быстро прикрыл дверь, беспокоясь о голом Поттере, защищенном одним лишь одеялом.

Когда глаза приспособились к темноте, он огляделся по сторонам, но за мерцающим золотым светом защитных заклинаний смог рассмотреть только молчаливые деревья. Однако это не значило, что рядом никого не было. Кто-то мог ходить в самом кругу, сбитый с толку результатами применения Чар Места. Взгляд Драко упал на светящуюся арку. Если он хочет, чтобы его увидели, нужно выступить за пределы магически огороженного места. Другого пути не было.

Драко неохотно ступил к арке и вдруг замер. Перед ним из ниоткуда появилась темная фигура.

На ней был одет плащ с капюшоном. Определить личность было невозможно.

То, что их с незнакомцем разделяла только тонкая вуаль магии, нервировало, и Драко вдруг остро осознал свою безоружность. Он уставился на палочку в руке таинственной особи — ее кончик светился синим. Фигура медленно продвигалась, направляя палочку то влево, то вправо, очевидно, измеряя силу света, которая изменялась при каждом движении. От огромного дуба ее отделяло всего несколько футов.

Драко оглядел землю и, еще ничего не обдумав и не составив никакого плана, поднял большой камень. Ему на ум пришла мысль, что кто бы это ни был, он не обязательно был членом спасательной бригады. Драко не светился — значит, этот человек искал Поттера и только Поттера. Он понимал, что найти Золотого мальчика было важнее, но есть ведь и другие варианты. Хоть Драко был более чем уверен, что это он заклял Поттера, но существовала все же вероятность, что это было чьим-то покушением на жизнь победителя Темного Лорда. У того, безусловно, были враги и, возможно, один из них сейчас вернулся, чтобы закончить начатое.

Фигура подошла ближе к дереву.

Драко закусил губу. Он нашел вход в хижину. Значит, и другие могли его найти. Сжимая в руке большой камень, он не отрывал взгляда от светящейся палочки.

Рисковать нельзя. Если это враг, он не сможет защитить себя и Поттера. Это единственная возможность сделать что-то. Ему нужна та палочка.

Особа остановилась. Дерево и арка были прямо перед ней.

Магическая защита не пропускала никого внутрь, но это же не значило, что она не выпустит ничего наружу. Драко поднял руку и прищурился, смотря на неподвижную фигуру. В принципе, неплохая тактика: сразу атаковать, а уже потом задавать вопросы.

Не уверенный, что магия позволит этому случиться, Драко замахнулся и изо всех сил запустил камень, целясь в голову незнакомца. Магическая вуаль замерцала, когда камень пролетел сквозь нее и попал в темную особу в плаще. Та не смогла даже вскрикнуть — сразу свалилась на землю.

Усмехаясь и не отводя взгляда от светящейся палочки, Драко выбежал сквозь проход и осторожно шагнул в сторону неподвижного человека на замерзшей земле. Он отобрал палочку, глубоко вдохнул и поднял капюшон.

Взгляд Драко наткнулся на окровавленный лоб и завязанные в узел коричневые волосы. От шока он не мог отвести глаз.

Вполне возможно, что он только что убил профессора Юнис Веселодум.

Везение — это вера в то, что тебе повезет.

~ Тэннэсси Уильямс

Голубые глаза Альбуса Дамблдора весело сверкнули в его направлении. Драко абсолютно не понимал, чему старый волшебник так радовался — в конце концов, он ведь мертв. Драко оторвал взгляд от портрета и сосредоточился на директрисе, которая сидела напротив него, за своим столом. Губы профессора МакГонагалл были сжаты в тонкую линию, а это никогда не предвещало ничего хорошего.

— Это все? — отрывисто спросила она.

Драко кивнул. Он рассказал профессору все, что помнил. Рассказал ей о том, как проснулся и не мог понять, что случилось, о том, как выпил Феликс Фелицис и нашел хижину, как дал Поттеру лечебные зелья и как согревал его. Однако он обошел стороной то, как изначально планировал использовать зелье удачи, и, конечно, не упомянул о том, что случилось у Поттера во сне. Драко понимал, что, скорее всего, это навсегда останется только сном.

Губы МакГонагалл сжались еще сильнее, они просто исчезли с ее лица.

Драко поморщился. Теперь, когда он рассказал свою историю, даже ему она казалась смешной. Если МакГонагалл не поверит, он не будет ее осуждать. А если поверит и все равно будет считать его виноватым, он тоже не будет ее осуждать. Рассказывая, Драко осторожно подбирал слова. Он пытался не обличать себя — не больше, чем было нужно, — но не знал, как намекнуть на свою возможную невиновность, когда и сам в нее не верил. Он подумал, что мог бы соврать и сказать, что все вспомнил и что на них напал таинственный незнакомец в плаще, но это было бессмысленно, так как Поттер скоро проснется и расскажет всем, что случилось на самом деле.

Лица МакГонагалл приняло неодобрительное выражение.

— Съешьте печенье, мистер Малфой.

Драко уставился на нее, а потом посмотрел на стол, где стояла миска с имбирным печеньем.

— Берите, мистер Малфой. Вас не было несколько часов. Кухня, боюсь, закрыта. Съешьте печенье.

Профессор подтолкнула тарелку ближе к нему.

Как только МакГонагалл сказала слово «печенье», Драко почувствовал голод. У него промелькнула мысль, что она, возможно, хочет его отравить, но в животе забурчало, и юноша быстро взял предложенное лакомство. Он вмиг его проглотил, не отводя настороженного взгляда от директрисы. Ее поведение определенно было странным, хотя Драко предполагал, что о его собственном можно сказать то же.

Раньше, когда он вырубил профессора Веселодум, он целых пять минут верил, что за всем стояла она. Однако когда профессор пришла в сознание, он понял, что она всего лишь член поисковой бригады. Это не успокоило Драко. Она настаивала на том, чтобы он отвел ее к Поттеру, но он не собирался подпускать Грязнодум близко к ее любимому Спасителю, который как раз был совершенно беззащитным и голым. Веселодум в свою очередь считала Драко коварным убийцей, который закопал тело Поттера где-то на поляне. К тому времени, когда появились Слагхорн и Хагрид, за которыми подоспели и остальные члены поисковой бригады, и Драко, и Веселодум уже были близки к истерике. Драко остыл только после прибытия Мадам Помфри. Она быстро его осмотрела и наложила заклинание, сделавшее юношу сонным и спокойным. Умиротворенный магическим способом, он показал ей вход в хижину и рассказал, какими зельями лечил пострадавшего. Несмотря на действие заклинания Помфри, Драко отказался отходить от Поттера. К его огромному унижению, его поднял и донес до замка Хагрид. Это ужасно смущало, не говоря уже о недостатке удобств — от полувеликана шел престранный запах.

Авроры поприветствовали их сразу по прибытии в Хогвартс. Они мгновенно начали приставать к Драко, но МакГонагалл их отчитала, схватила ученика и потащила его в свой кабинет. Она оставила его там на несколько долгих, ужасающих минут, а потом вернулась с новостями о состоянии Поттера. Тот спал, а Мадам Помфри всех заверила, что с ним все будет в порядке. У Веселодум легкое сотрясение мозга, но и с ней все уладится. Драко почувствовал облегчение, но его и дальше нервировало поведение МакГонагалл. Он не мог понять, почему она спасла его от авроров, разве что, вполне вероятно, хотела убить собственноручно.

Драко взял еще одно печение. Если ему суждено умереть, то он хоть не будет голодным.

— Очень хорошо, — МакГонагалл вздохнула. — Должна рассказать вам то, что мы выяснили. Ваше отсутствие заметили не сразу, но когда это случилось, некоторые отреагировали очень бурно. Пэнси Паркинсон настаивала, что в этом может быть замешан Теодор Нотт….

— А он замешан?

— Он заявляет, что нет. Однако мисс Паркинсон нашла у него палочку Гарри Поттера.

Драко почувствовал такое облегчение, что комната закружилась перед его глазами.

— Но тогда…

Тогда я невиновен.

Драко уставился на МакГонагалл, не в состоянии поверить в услышанное. Если палочка Поттера была у Нотта, значит это он, скорее всего, заклял Золотого Мальчика.

— Он заклял Поттера? Он сознался?

МакГонагалл сжала губы.

— Боюсь, что нет. Он сказал, что увидел, как вы двое ссоритесь в лесу. И в пылу ссоры вы бросили в Поттера заклинанием. Когда Поттер упал, вы заметили Нотта и попытались навредить и ему. Нотт говорит, что ему удалось оглушить Вас. Говорит, что ваша палочка сломалась, когда Вы упали, а палочку Поттера он забрал, чтобы у Вас не было оружия, когда придете в себя.

В мозг Драко проникли сомнения.

— Это нелепо, — решительно сказал он. — Почему же он никому не рассказал об инциденте?

— Он говорит, что запаниковал и подумал, что все посчитают его причастным, если он признается, что был там.

Драко озадаченно покачал головой. Вовлеченность Нотта давала ему надежду. Вероятность вины Теодора в том, что Поттер почти умер, была больше, чем Драко мог думать. Но у него была причина, почему он не подозревал Нотта. О том много чего можно сказать, но глупым он не был. Он просто не мог думать, что ему удастся заклясть Поттера и спихнуть убийство на Драко. То, что палочка гриффиндорца оказалась у него, доказывало версию о панике и импульсивных действиях. Возможно, он как раз поведал правду. Если бы Нотт наткнулся на Поттера и Драко во время их ссоры, как бы он поступил? Он ненавидел и того, и другого. Нотт точно не рассказал бы о случившемся, себя бы он не впутывал. И Драко думал, что знает, почему Теодор не смог устоять перед искушением забрать палочку Поттера. Ходили слухи, что победитель Темного Лорда владел Старшей Палочкой. Сам Драко сомневался в истинности таких утверждений, но многие верили, что это правда.

— Мистер Малфой, — сказала МакГонагалл. Драко посмотрел на нее. Она слегка улыбнулась ему. — Я думаю, что он врет.

— Правда? — вылетело у Драко изо рта прежде, чем он смог себя остановить. — Но я не помню, что случилось…

Драко быстро сжал губы. Что с ним не так? Не важно, что случилось в лесу. Если МакГонагалл или кто-либо еще хотели свалить ответственность на Нотта, то он должен их только поощрять. Однако совесть опять давала о себе знать, и Драко изо всех сил пытался приглушить ее голос.

— Действительно, не помните. И именно поэтому я не верю ни единому слову мистера Нотта.

— Не верите? — прошептал Драко. — Вы верите мне? Но почему?

Взгляд МакГонагалл смягчится. Драко еще никогда не видел такого доброго выражения на ее лице.

— Мистер Малфой, вы все сделали правильно, — ласково сказала она.

И вот тут это случилось. На протяжении дня Драко несколько раз пытался заплакать, но не мог. И вот теперь его взгляд, наконец, затуманился. Юноша не имел ни малейшего понятия, почему МакГонагалл решила поверить именно ему, но он этого не заслуживал. Драко резко вытер глаза и сердито уставился на директрису. Слова полились из него против его воли.

— Вы не понимаете. Нотт не мог быть таким глупым. Разве что он действительно запаниковал. А моя ссора с Поттером — это как раз то, что я бы сделал. Я даже думал о… Вчера я даже рассматривал возможность…

— Да. Я слышала об инциденте на уроке Защиты. Нотт любезно посвятил меня в эту историю, — МакГонагалл встряхнула головой. — Я знала, что разрешить вам поговорить с аврорами сейчас было бы ужасной ошибкой. Мистер Малфой, вы пережили суровое испытание. Вы сейчас не в состоянии нормально мыслить.

— Но это ведь мог быть я…

— Послушайте. Вы сделали многое, чтобы — успешно — спасти жизнь мистеру Поттеру. И перед тем, как я продолжу, позвольте вас поблагодарить.

Драко поморщился.

— Я думал, что заклял его. Я не мог позволить ему умереть. Я просто спасал себя…

— Тем не менее, — перебила его МакГонагалл, — Вы не смогли сказать мадам Помфри, какому заклятию подвергся Поттер, несмотря на то, что, следуя вашей же логике, это спасло бы вас обоих.

— Потому что я не помню…

— А мадам Помфри говорит, что серьезных повреждений у вас не было. Отсюда следует, что ваша амнезия необъяснима.

— Я не вру насчет этого, — быстро вставил Драко.

— Не врете. Я пытаюсь обосновать свое доверие к вам. Когда я заговорила о мистере Нотте, вы были в значительной степени шокированы. Если бы вы не были так склонны взять вину за случившееся в лесу на себя, я бы подумала, что вы просто пытаетесь скрыть наличие свидетеля. Но в нашем случае у меня нет иного выбора, кроме как сделать вывод, что на вас наложили Обливиэйт. А этого никто не сделал бы, если бы не пытался скрыть обличающую правду.

Драко тщательно обдумал все. Скорее всего, на него наслали Обливиэйт. Но…

— Нотт мог стереть мне память, чтобы я не знал о его присутствии и не попытался бы свалить вину на него. Это не означает…

Драко замолчал — МакГонагалл начала тереть виски.

— Зачем Нотту переживать о таком, если мы могли протестировать вашу палочку простым Приори Инкантатем. И это уже показало бы, что вы виновны.

— Приори Инкантатем! — задохнулся Драко. — Вы обследовали палочку Нотта?

— Директор! — вскрикнул один из портретов. — Снаружи ждет немало людей. Авроры желают поговорить с мистером Малфоем. Они настаивают.

Драко напрягся.

— Еще минуту, — сказала портрету МакГонагалл и встала из-за стола. Потом опять обратилась к Драко: — Боюсь, что ни проклятий, ни Чар Забвения с палочек Нотта и мистера Поттера не насылали. Я допускаю, что это было сделано вашей палочкой.

Замечательно, подумал Драко. Услышав слова профессора, он определенно не почувствовал себя менее виноватым.

— Именно поэтому я не позволю Вам говорить с аврорами до тех пор, пока мистер Поттер не проснется и не расскажет нам, что там произошло.

— А если он тоже не помнит? Я его спросил, но он мне сказал только, что это были не оборотни…

Драко моргнул. Вспомнил, как спросил у Поттера, не думает ли тот, что на них напали оборотни, а он ответил: «Нет, нет, не оборотни». Может, он хотел сказать Нотт? Может такое быть? Драко опять позволил себе надеяться.

— Думаю, Поттер сказал что-то про Нотта, но он бредил, и я не очень слушал.

— Были заняты обвинением себя?

Драко поднял взгляд на МакГонагалл. Уголки ее рта дернулись, и она указала на тарелку на столе.

— Можете брать, мистер Малфой, — она прошла к двери и, полуобернувшись, сказала: — Ждите здесь.

Как только директриса ушла, Драко схватил тарелку и просто проглотил печенье. Теперь он чувствовал себя лучше: в тарелке ничего не осталось, а он прокручивал у себя в голове слова Поттера о том, кто на них напал. Драко был так уверен, что это он заклял гриффиндорца, что было трудно принять возможность своей невиновности. Нет, совсем невинным юноша не был: он воспользовался состоянием Поттера, когда тот был не в себе. Драко не мог избавиться от мук совести.

— В своей жизни я много ошибался, — сказал один из портретов. Драко даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать, какой именно. — Но я рад, что не ошибался в вас, мистер Малфой. Вы никогда не были и никогда не станете убийцей.

Драко неохотно поднял глаза на Дамблдора.

— Еще есть вероятность, что Поттера заклял я, — начал спорить он.

— Жестокость проклятия подсказывает мне, что это не вы. Человек, способный на такую темную магию, убежал бы, никому не рассказывал бы об инциденте и надеялся бы, что Гарри умрет. Именно так и сделал мистер Нотт. Вам ведь мысль о бегстве даже в голову не приходила.

Драко уставился на него, не в состоянии понять, как он завоевал доверие Дамблдора и МакГонагалл, когда даже не ставил перед собой такой цели.

Дверь кабинета открылась, и Драко обернулся, испугавшись, что это авроры пришли забрать его. Однако вошедший волшебник не был похож на аврора. На нем был ярко-зеленый дорожный плащ и пара высоких сапог. Волосы песочного цвета были длинными, но не длиннее бороды. Он приятно улыбнулся Драко и поднял руки в оборонительном жесте.

— Минни сказала, что я могу подняться.

Волшебник усмехнулся, показывая ряд белоснежных зубов, и Драко вдруг узнал его.

— Мистер Борадж! — воскликнул он и быстро встал на ноги.

— О, не стоит, садитесь.

Мэрвин Борадж кинулся вперед, пожал Драко руку и заставил его опять сесть на стул. Тот молча послушался, не в состоянии поверить, что Мэрвин Борадж, известный мастер зелий, внезапно прибыл в Хогвартс.

И называл профессора МакГонагалл Минни.

— Мне сказали, что у вас выдался достаточно утомительный день, — продолжил Борадж, сотворив из воздуха стул, сев напротив Драко и с интересом уставившись на юношу. — Я знаю, что вы устали, но мне просто необходимо было с вами встретиться.

Борадж ласково улыбнулся.

Драко подумал, что Поттер, вполне возможно, был прав, заявляя, что все это было странным сном. День просто не мог стать еще более ненормальным.

— Эмм, почему? — спросил он.

— О, простите мне. Вы, наверное, считаете меня чокнутым.

Драко соврал, быстро покачав головой. Чокнутый или нет, а это был Мэрвин Борадж, и он не собирался его оскорблять.

— О, он еще и тактичен, как я вижу, — Борадж засмеялся. — Позвольте объяснить. Я был дома, наслаждался бокалом вина и мирным вечером, когда вдруг сработал сигнал тревоги, сообщая мне, что кто-то вломился в мой склад. Мой очень секретный склад, должен сказать.

— Хижина! — задохнулся Драко. — Она ваша.

— Так и есть. Я не придал этому значения, но потом со мной по камину связался мой друг из Министерства и рассказал, что мою хижину нашли ученики Хогвартса, вломились в нее и воспользовались моими зельями, чтобы спасти жизнь Гарри Поттеру. Излишне говорить, что я подумал, будто мой друг напился и нес чушь, но я все равно пошел проверить. Что ж… — Борадж встряхнул головой. — Полагаю, моя секретная хижина больше не является секретом.

Драко съежился.

— Мне очень жаль…

Коричневые глаза Бораджа расширились.

— Нет-нет, ничего страшного. Не нужно извиняться. Хижина — это просто место, где я люблю работать в тишине и покое, а Запретный Лес — такой замечательный источник ингредиентов. Очень удобно, видите ли. О, но это не так уж важно, — Борадж пренебрежительно махнул рукой. — Лечебные зелья — моя страсть. Моя хижина помогла спасти жизнь. Чего еще мне просить?

Борадж поднял подбородок.

— Мне интересно точно знать, как вы нашли ее. Я думал, что это место очень искусно спрятано.

— Так и было! — быстро сказал Драко. — Мне просто повезло.

Брови Бораджа поднялись.

— Очень повезло.

— Э-э-э… — заколебался Драко. Голос у него в голове настойчиво говорил не рассказывать о Феликс Фелицисе. И он не мог пойти против него. — На барьер наткнулся джоббернолл и умер, поэтому я знал, что там что-то есть. Видите? Чистое везение.

— Не думаю. Такое все время случается. Барьер сверху — это идеальная ловушка. Не одна птица попрощалась из-за него с жизнью. Я собираю все полезное, а тела прячу, — Борадж поморщился, а потом, будто заволновавшись, что его посчитают душевнобольным, кашлянул и добавил: — У меня есть разрешение на эту хижину.

Драко молча кивнул.

— А теперь, что я хочу знать, мистер Малфой… Я имел возможность поговорить с прекрасной Мадам Помфри и обследовать мистера Поттера…

— С ним все в порядке? — быстро спросил Драко.

— О да! — засиял Борадж. — К завтрашнему дню ожидается полное выздоровление. В крайнем случае, к понедельнику. Что, должен сказать, поражает, поскольку на него наслали Проклятие выворачивания кишок, а безотлагательной медицинской помощи он не получил.

Драко больше не слушал.

— Проклятие выворачивания кишок, — повторил он. Тогда, скорее всего, его наслал Нотт. Вряд ли это совпадение, что Поттера поразило то же, от чего умер отец Теодора. — Но ведь это проклятие фактически нельзя обнаружить, разве не так? Особенно если уже прошло некоторое время?

Борадж наклонил голову.

— Вы правы. Также оно разрушает внутренние органы, чего с мистером Поттером точно не случилось. Я почти уверен, что проклятие было блокировано. Возможно, заклятием Щита. Оно не было в состоянии полностью нейтрализовать проклятие, но явно помогло.

Драко нахмурился. Если проклятье блокировали, то Поттер с Ноттом дрались на дуэли.

— Тем не менее, повреждения были тяжелыми, — продолжал Борадж. — Однако данные вами зелья не только спасли мистеру Поттеру жизнь, но и излечили все ранения, никаких последствий не будет. Комбинация, которую Вы дали ему, достаточно оригинальна. Каким образом, скажите мне, вы до нее додумались?

Драко посмотрел в блестящие коричневые глаза Бораджа. Тот выглядел искреннее впечатленным.

— Мне повезло, — пробормотал Драко. Черт подери! Борадж думал, что он какой-то гений, но ведь зельевар не знал о Феликс Фелицисе, а Драко просто не мог заставить себя рассказать об этой детальке.

— Такой скромный! — засмеялся Борадж.

— Нет, правда. Я действовал наугад.

Борадж, не переставая смеяться, покачал своей лохматой головой.

— Мой дорогой мальчик, везение всегда присутствует, когда варишь зелья. Я тебе скажу, что такое везенье. Везет — это когда ты слишком много выпил и уснул за столом, не заметив, как перья джоббернолла упали в твой стакан с огневиски. Везет — это также, когда тебе лень идти и покупать новые перья, поэтому ты просто используешь те, что есть. И везет — это когда ты понимаешь, что зелье не испорчено, а наоборот — улучшено, — Борадж поморщился. — Вот это везение. Но краем сознания ты все равно знаешь, как ингредиенты взаимодействуют друг с другом, и, в конце концов, ты понимаешь, что тебе повезло потому, что ты решился следовать своей интуиции.

— Правда? — с надеждой спросил Драко.

— Да! — воскликнул Борадж, а потом нахмурился. — Ну, разве что ты выпил бутылочку Феликс Фелициса, тогда тебе в самом деле повезло.

Борадж рассмеялся. Драко уставился на свои ноги.

— О, дорогой, — задохнулся мужчина, и Малфой подумал, что тот понял, как юноша добился всего, но в голосе Бораджа сквозило беспокойство. — Вы так устали, а я все расспрашиваю. Где мои манеры? Вот…

Он засунул руку в карман и вытащил что-то маленькое и серебристое.

— Это вам, — сказал он и передал Драко предмет, похожий на карточку. Она была сделана из металла и содержала выгравированные имя Бораджа и его адрес. — Можете свободно присылать мне сову, мистер Малфой, в любое время, когда вам только захочется обсудить зелья. Или способы взлома.

Борадж засмеялся.

— И…

Он прочистил горло и замолчал. Драко быстро поднял на него глаза. Наверное, зельевару как раз хотелось добиться зрительного контакта.

— Обязательно свяжитесь со мной после сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.ов, — Борадж подмигнул и встал.

Драко опять с недоверием посмотрел на карточку. Судя о всему, ему только что предложили работу. И не просто какую-нибудь работу. Работа с Бораджем много значит. Драко сглотнул. Мерлин, Феликс Фелицис все еще действует?

Драко поднялся на ноги и подал Бораджу руку, чувствуя себя ужасно некомфортно. Как он мог позволить мастеру зелий думать, что он гений? В конце концов, он ведь все поймет. Драко уже открыл рот, и признание было готово сорваться с языка, когда в кабинет ворвалась МакГонагалл, и Борадж посмотрел на нее. Она улыбнулась и кивнула ему, а потом обратилась к Драко.

— Авроры арестовали мистера Нотта. Можете идти в спальню и отдохнуть.

— Нотт признался? — спросил Драко.

— Нет, не признался. Однако у него была палочка Гарри, и его арестовали за кражу. Авроры вернутся, когда мистер Поттер проснется и расспросят его.

— Так с Поттером все точно будет в порядке?

Борадж тяжело вздохнул.

— Он не верит ни единому моему слову.

— Мне это так знакомо, — МакГонагалл покачала головой.

— Нет, не в том дело, — быстро сказал Драко. — Я просто…

— Он не доверяет своим способностям, — закончил за него Борадж. — Я только что поведал ему, насколько изобретателен его способ спасения жизни мистера Поттера, а он настаивает на том, что это простое везение. Ну, в самом деле.

Драко закрыл глаза и опустил голову. МакГонагалл знает о Феликс Фелицисе. Надо думать, что его карьера зельевара закончилась, даже не начавшись.

— Я удивлена его скромностью, — неожиданно ответила директриса. — Мистер Малфой у нас всегда был одним из лучших студентов на зельях. Разве не так, Альбус?

— Именно так! — мгновенно согласился портрет. — Думаю, это мистеру Поттеру сегодня повезло.

Драко продолжал таращиться на свои ноги, не в состоянии поверить услышанному.

— Идите, мистер Малфой, не то заснете прямо здесь, — прикрикнула МакГонагалл.

Ноги Драко сами понесли его к двери. Исподтишка он еще раз посмотрел на МакГонагалл и Бораджа. Оба улыбались. Драко пробормотал «спасибо» и выскочил из кабинета.

Оставшись в одиночестве на спиральной лестнице, он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мозг бешено работал, но не мог сформировать ни одной связной мысли. Драко не мог дождаться конца этого дня.

Он направился по коридорам к слизеринской гостиной, засунув руки в карманы и думая не о чем-то продуктивном, а о Поттере. Интересно, МакГонагалл была бы такой доброй, если бы знала, как он поступил с героем магического мира в хижине. Когда Поттер проснется, кто знает, что именно он вспомнит и как много расскажет.

У Драко появилась глупая мысль. Если это Нотт наслал проклятие, то он был невиновен, и Поттер, возможно, все еще будет его хотеть. Или, может, все равно будет ненавидеть слизеринца, поскольку тот его изнасиловал.

Уверен Драко был в одном: завтра Феликс Фелицис прекратит свое действие, и ему придется справляться со всем своими силами.

Юноша сжал в пальцах разбитые очки, которые так и остались у него в кармане. Он рассеянно решил не отдавать их.

* * *

Воскресенье было не самым лучшим днем. Драко плохо спал, а когда спустился в гостиную, его забросали вопросами. Когда-то он наслаждался бы проявляемым вниманием, но сейчас у него не было желания говорить с кем-либо. Рассказав всем сокращенную версию событий («На нас напали, мы потерялись, нас нашли, а теперь оставьте меня, блять, в покое!»), Драко убежал в спальню и решил не выходить оттуда. Пэнси приносила ему кое-какую еду, но в ответ потребовала рассказать полную историю. Драко решил, что он у нее в долгу, поскольку именно Пэнси обнаружили причастность Нотта, поэтому рассказал ей больше деталей. Она погоревала над тем, что Феликс Фелицис был истрачен на спасение жизни Поттера, и Драко понял, что почувствовал негодование от такой ее реакции. Конечно, о том, что обнаружилось в хижине, он не упоминал: быстро проскочив эту сцену, он похвастался предложенной работой. К сожаленью, Пэнси не впечатлилась — она понятия не имела, кто такой Мэрвин Борадж, хоть он и сотни раз рассказывал о нем.

Драко написал родителям и поведал им ту же версию событий, что и своим одноклассникам (правда, часть «оставьте меня, блять, в покое» опустил). Он не хотел посвящать их в детали, пока не уверится в своей невиновности. Никто не приходил арестовывать его, никто также не приходил рассказать о происходящем, но Блейз упомянул, что услышал, как Грейнджер говорила Лонгботтому, что Поттер еще не просыпался.

Начало понедельника было более обещающим. С утра у Драко занятий не было, так что он спал, что хорошо, поскольку прошлой ночью ему это не удалось. Ему все время снился Поттер. Он стоял перед ним, широко улыбался, его зеленые глаза светились тем самым влечением, а Драко смотрел на него и не знал, что делать — заклясть его или поцеловать. Каждый раз он просыпался, истекая потом и так и не приходя ни к какому решению.

Драко как раз принял душ и надел трусы, когда в спальню ворвалась Пэнси.

— Ты одет? — робко спросила она, уже заметив, что нет.

— Не очень, если можно так сказать, — заворчал Драко и натянул штаны и сорочку.

Пэнси с интересом наблюдала за тем, как он одевается, и оторвалась только тогда, когда Драко выразительно прокашлялся.

— О! — она немного подпрыгнула. — Никогда не угадаешь, что случилось.

— В таком случае даже пытаться не буду.

Драко собирал книги и пергамент на занятия, нарочно игнорируя Пэнси, зная, что это заставит ее поскорее расколоться. Так и случилось — девушка не могла сдержаться.

— О, ладно, я тебе расскажу. Во время завтрака приехали авроры и…

Драко уронил книгу, которую держал в руках и резко обернулся к Пэнси. Он был готов к тому, что авроры сейчас ворвутся в спальню.

— … они арестовали Дервента Харпера!

Драко нахмурился.

— За что? За глупость? В наши дни это преступление?

— Наверное! — воскликнула Пэнси. — Дафна услышала часть их разговора. Заметь, мы все слышали, как он визжал, что невиновен. Он пытался их убедить, что понятия не имел о планах Нотта, но Дафна говорит, что ему не поверили.

— Они думают, что он тоже втянут?

Харпер был партнером Нотта по поиску перьев, но Драко не мог понять, зачем Дервенту вредить ему или Поттеру.

— Несомненно. Они его арестовали и забрали из школы.

— Они ушли?

Драко все еще было трудно поверить, что авроры не настаивали хотя бы на разговоре с ним.

Пэнси тем временем кивнула.

— У Харпера была истерика. То еще зрелище. Жаль, что ты пропустил это.

Драко почувствовал слабость в коленях и опустился на кровать.

— Что я сделал Харперу?

— Ну, сестра Дафны — она с ним неплохо общается — сказала, что Харпер хвастался, что заказал новую спортивную метлу, хоть пару дней назад жаловался, что на мели.

Пэнси кинула Драко многозначительный взгляд.

— Ты думаешь, Нотт заплатил Харперу, чтобы тот ему помог? — скептически спросил юноша. — Но Нотт сам без гроша.

— О, не будь глупым, Драко. Харпер идиот. Не думаю, что Нотт заплатил ему наперед. Скорее всего, он и не собирался давать ему деньги. Может, он и ему, дураку этому, хотел стереть память.

Драко перебирал пальцами шнурок на портфеле. Харпер в самом деле идиот, а вот Нотт умен. А это еще одна вещь, где он облажался. Нужно было стереть ему память. Какой же дурацкий план вынашивал Нотт? Ведь он действительно все запланировал заранее, раз подстраховал себя Дервентом Харпером. Что же, к черту, случилось в лесу? Выглядело все так, будто Нотт до смерти испугался и как можно скорее, не думая ни о чем, сбежал.

— Нотт признался? — спросил Драко.

Пэнси фыркнула.

— Сомневаюсь.

Драко резко перевел на нее взгляд.

— Но это значит, что Поттер очнулся! Почему ты не рассказала мне? Я же попросил сказать, как только услышишь…

— Но Драко! — задохнулась Пэнси. — Я думала, ты просто хотел знать, что случилась. Теперь ты знаешь. Какая разница, проснулся Поттер или нет? Он рассказал аврорам свою версию, и там ты, очевидно, не виновен.

Драко слушал краем уха.

— Я хочу, чтобы Поттер детально рассказал мне все, — сказал он, надевая хогвартскую мантию. Нужно найти его и поговорить. Ему надо, чтобы Поттер рассказал все, что помнил.

— Драко, у нас сейчас трансфигурация…

— У меня все равно нет палочки, так? — выпалил Драко, схватил свой портфель и направился к двери.

— Подожди. Полагаю, она у тебя есть, — Пэнси быстро вытащила из своей сумки сверток. — Это сегодня прислали тебе. От твоей матери.

Драко выхватил сверток из рук Пэнси, развернул его и быстро просмотрел вложенную записку. Его мать прислала ему свою палочку и пообещала, что на рождественских каникулах ему купят новую. Записка также была наполнена вопросами и беспокойством, и Драко быстро запихнул ее в карман, решив разобраться с ней позже.

Быстрый взгляд в сторону Пэнси — и Драко понял, что та обиделась, а это опасно. Вздохнув, он прошел к ней и грубо ткнул ее под ребра. Она скривилась и сердито уставилась на него, но надутое выражение сразу спало с ее лица, когда Драко улыбнулся и сказал:

— Спасибо, Пэнси.

Когда он выбегал из комнаты, она заорала ему вдогонку:

— Ты полный псих!

Драко поспешил к больничному крылу. Все его мысли были заняты Поттером. Кто-то окликал его, но он прошел по гостиной и коридорам, игнорируя всех. Когда Драко уже был перед дверью в лазарет, ему стало страшно.

Вдруг он подумал, что Поттер мог вспомнить слишком много. Если гриффиндорец осознает, что его сон не был сном, то Драко он хотел видеть в последнюю очередь.

Юноша долго смотрел на закрытую дверь. Он понятия не имел, сколько простоял здесь, уставившись на нее, но когда уже решил уйти, дверь вдруг распахнулась. Драко глупо понадеялся, что сейчас перед ним появится Поттер, но, конечно, выходил не он. Это были Грейнджер и Уизли.

Они сразу заметили слизеринца. Уизли застыл, а Грейнджер, смотря на него так, словно никогда до этого не видела, воскликнула:

— Малфой!

Драко непонятно дернул головой, но это все-таки можно было принять за кивок.

— Ты?.. — Грейнджер посмотрела на Уизли, будто прося его о помощи, но тот просто таращился на Малфоя своими голубыми глазами.

— Э-э, ты пришел увидеться с Гарри? — в конце концов спросила Грейнджер.

Она немного отодвинулась от двери, якобы освобождая для него проход.

— Эмм, — только и удалось выдавить из себя Драко. Он больше всего на свете хотел сейчас увидеться с Поттером, но развернуться и уйти было, по его мнению, значительно мудрее.

— Он, наверное, хочет видеть тебя, — вдруг заговорил Уизли. Выглядел он так, будто едва верил собственным словам.

— Я просто проходил мимо, — Драко пожал плечами. — Шел на трансфигурацию.

— О, — Грейнджер сжала губы и добавила: — У нас тоже трансфигурация.

Драко внутренне вздохнул. Очень хотелось сказать «Хорошая нынче погода». Нет, честно, с какой стати он вдруг болтает ни о чем с Грейнджер и Уизли?

— Гарри будет здесь весь день. Если захочешь заскочить позже, — сказала Грейнджер, пытаясь быть ненавязчивой, но ее попытки с треском провалились. Драко почувствовал себя так, словно ему только что отдали приказ. Захотелось все сделать наоборот. Он произнес что-то неопределенное и развернулся, чтобы побыстрее уйти.

Грейнджер и Уизли шагнули за ним.

— Знаешь, Малфой, — осторожно начала Грейнджер. — Гарри рассказал нам, что случилось в лесу, и я просто хотела сказать, что ты совершил удивите…

— Я забыл свое перо! — воскликнул Драко и резко развернулся.

— Слизеринская гостиная — это в ту сторону! — услужливо заорал Уизли, когда Драко побежал в неправильном направлении.

Драко только ускорил бег. Выражение лица Грейнджер напомнило ему о МакГонагалл, и он подозревал, что она тоже собиралась превозносить его и благодарить за спасение жизни Поттера, а слышать это было бы неприятно. Он все сделал только для того, чтобы спасти собственную шкуру. Никто ему ничего не должен. Драко хотел, чтобы все просто оставили его в покое.

Однако этому его желанию не суждено было сбыться. День становился все хуже. Ученики постоянно на него таращились, как будто случайно подходили, пытаясь привлечь внимание. Драко всех игнорировал, и в итоге они сдались и начали приставать с расспросами к Уизли и Грейнджер, которые делились историей более щедро, чем он, но вскоре тоже начали терять терпение.

На протяжении этого дня Драко несколько раз оказывался перед дверью больничного крыла и никак не мог набраться мужества, чтобы войти. Судя по поведению Уизли и Грейнджер, Поттер не сказал ничего уличающего, но это не означало, что он отказался от попыток расспросить Драко о случившемся в хижине, а обсуждать это совсем не хотелось.

Шанс поговорить с Поттером выпал вечером во вторник. Драко закончил ужинать и смог незаметно улизнуть из Большого Зала. Но вдруг, неизвестно откуда, его окликнул Поттер. Не ожидая увидеть его, уже вышедшего из госпиталя, Драко запаниковал и быстро нырнул в ближайший пустой коридор.

— Малфой, подожди! У меня есть для тебя кое-что! — закричал Поттер, когда Драко, направляясь к подземельям, уже почти достиг конца коридора.

Не в состоянии преодолеть любопытство, слизеринец остановился и обернулся. Поттер бежал к нему, и Драко едва сдержался, чтобы не отчитать этого идиота. О чем он думал? Бегать вот так, когда еще три дня назад едва не умер от темного проклятия.

— Тебя трудно отыскать, — упрекнул Поттер, дойдя до него. Он немного запыхался.

Драко рассмотрел юношу. На его щеках цвел румянец, а глаза были яркими и чистыми. Он казался идеально здоровым. На нем были новые очки в тонкой оправе, которые ему очень шли — в них Поттер выглядел изысканно, а не глуповато. Теперь Драко не чувствовал себя виноватым за то, что забрал его старые очки, хотя ему еще предстояло выяснить, с какой стати он так поступил. Вчера он починил их и долго не мог отвести взгляда от аксессуара.

Поттер ему улыбнулся.

— Тебе что-то нужно? — грубо спросил Драко.

Улыбка Поттера немного потухла, но потом он быстро наклонил голову и засунул руку в карман. В следующую секунду он уже указывал на Драко своей палочкой.

На миг Малфой был уверен, что Поттер нашлет на него проклятие, но потом он опустил взгляд и понял, что палочка принадлежала не Поттеру. Драко удивленно уставился на нее, а потом медленно взял ее в руку. Тепло дерева, которое он сжал в кулаке, было знакомым.

— Это невозможно, — зачарованно прошептал он.

— Авроры нашли в хижине. Я попросил принести ее мне.

Драко встряхнул головой, оторвал взгляд от ничуть не поврежденной палочки и перевел его на сияющее лицо Поттера.

— Она была уничтожена, — сказал Драко. — Сломана и наполовину сожжена.

Это было просто невозможно, но палочка точно принадлежала ему. Малфой легко узнал ее.

— Ну… — усмехнулся Поттер. — Я ее починил.

— Ее нельзя было починить.

Поттер пожал плечами.

— Но вот она.

Драко уставился на него.

— Ты мне расскажешь, как тебе это удалось?

— Нет, — твердо сказал Поттер, а потом прикусил губу. — Это самое меньшее, чем я мог тебя отблагодарить.

Драко почувствовал раздражение. От всех этих чертовых хвалебных речей ему было неудобно. Глаза Поттера излучали тепло — эмоции, которые были в хижине, не исчезли. Блондин быстро отвел взгляд.

— Я все делал для себя, и большая часть было чистым везением, — резко сказал он.

Потом мельком взглянул на Поттера и увидел, как его зеленые глаза потемнели — гриффиндорец и вправду выглядел огорченным. Драко опять посмотрел в сторону.

— Так ты помнишь все, что с нами случилось? — спросил он тихо, но Поттер его услышал.

— О, да! — сказал тот и замолчал.

Драко сердито посмотрел на него.

— Ну и? Поделишься?

Поттер засунул руки в карманы и немного развеселился.

— Удивлен, что ты не искал меня, чтобы расспросить обо всем, как только я проснулся. МакГонагалл говорит, ты был уверен в своей вине.

Тон Поттера был таким, будто даже допускать подобное было смешно.

— Ну, не меня арестовали, так что я как-то понял, что не я проклинал.

Драко призвал все свое терпение и выжидающе взглянул на Поттера.

— Точно, — тот кивнул, отступив. Потом глубоко вдохнул и начал рассказ, в котором явно недоставало деталей. И это бесило. — Мы ссорились, я кое-что сказал, и ты меня ударил…

— Я ударил? Что ты сказал? — спросил Драко, совсем не довольный началом истории.

Поттер робко улыбнулся.

— Ничего существенного. Я рад, что ты ничего не помнишь. Так вот, — быстро добавил Поттер, когда Драко уже открыл рот, чтобы добиться своего — узнать, из-за чего именно они спорили. Но когда рассказ продолжился, Драко решил промолчать. — Мы не обращали ни на что внимания, поэтому Нотт с Харпером напали из засады и обезоружили нас — это далось им очень легко, должен сказать. — Поттер вздохнул. — Они повели нас в лес, подальше ото всех остальных. Шли мы долго, и Нотт все время говорил. О Волдеморте, о том, что ты и твоя семья предатели, о смерти своего отца и безумии матери. Он был в ярости.

— Я не знаю почему, — раздраженно сказал Драко. — Его злость совершенно неоправданна.

— О нет. Его злость совершенно оправдана.

Малфой резко взглянул на Поттера.

— Просто он не туда ее направил, — спокойно добавил тот. — Не знаю, сколько тебе известно, но, очевидно, после того, как твоего отца и отца Нотта освободили из Азкабана, Волдеморт все еще гневался на них из-за потери пророчества в Отделе Тайн. И приблизительно в то же время ты не смог убить Дамблдора.

Драко потупил взгляд.

— Волдеморт пытал их обоих. И в гневе заклял Нотта, чтобы показать твоему отцу, что случится с ним, если он еще раз подведет своего повелителя. Смерть Нотта была бессмысленна. Ее использовали только для того, чтобы преподать урок твоему отцу.

— Мой отец в этом не виноват, — тихо сказал Драко. — Просто у него больше галеонов и больше связей. Темный Лорд значительно меньше ценил преданность Нотта. Или вообще не ценил.

— Конечно, я это знаю. И я рад, что ты понимаешь, кто здесь виноват. Нотт ни в чем не винит Волдеморта. Его мать потеряла рассудок, наблюдая за мучительной смертью мужа. И тебя Нотт тоже ненавидит. Он сказал, что если бы ему дали миссию, он не провалился бы.

Драко запыхтел.

— Предпочитаю думать, что он прав, — пробормотал Поттер.

Малфой и дальше разглядывал свои ноги.

— Зависит от того, как человек понимает провал, — заметил он.

— Это точно, — Поттер заколебался. — Я определился со своим пониманием. А вот твоего не знаю.

Чертов Поттер. Теперь он расспрашивает его.

— Я рад, что все случилось так, как случилось, — признался Драко своим ботинкам, но потом поднял взгляд и добавил. — То есть, я не рад, что Нотт умер такой ужасной смертью, а его жена сошла с ума, но…

Драко пожал плечами, внутренне умоляя Поттера закрыть эту тему.

Тот смиловался и продолжал:

— В конце концов, они приказали нам остановиться и тогда… Нотт наслал на меня проклятье. А потом, думаю, стер тебе память и разложил нас так, чтобы создавалось впечатление, будто ты на меня напал.

Драко недовольно нахмурился. И что это за рассказ? Бла, бла, бла, а потом Нотт наслал на меня проклятие. Ну, честно.

Он внимательно изучил выражения лица Поттера.

— Так Нотт больше всего ненавидит моего отца?

Поттер кивнул.

— И его план состоял в том?..

— Ну, чтобы отправить его единственного сына в Азкабан?

Драко поднял подбородок.

— А Нотт не разъяснил свой план, пока говорил?

— Ну, разъяснил, — Поттер почесал голову. — Да, именно это он и запланировал. Подставить тебя. Будто ты меня убил.

— Это… запутанный план. Вряд ли бы он сработал. К тому же ты не умер. Почему бы не заклясть тебя еще раз?

Поттер пожал плечами.

— Нотт, вероятно, немного псих, я так думаю.

Драко сузил глаза. Румянец на щеках Поттера был ярче, чем в начале. Возможно ли, что он что-то недоговаривает? Но что? И почему?

— Мэрвин Борадж рассказал мне, что проклятие блокировали, — вспомнил Драко. — Я думал, что вы с Ноттом дрались на дуэли.

— Так и сказал? Полагаю, он ошибся.

— Не ошибся.

— Должно быть, ошибся, — настаивал Поттер. — Ни у тебя, ни у меня не было палочки. Проклятие, скорее всего, неправильно подействовало.

Поттер упрямо поднял подбородок.

— Но… — начал Драко, однако гриффиндорец его перебил.

— О, я только что вспомнил, что мне нужно идти. Надо бы поучиться. Я немного отстал. Пропустил кучу занятий.

Поттер поспешно отступил на шаг.

— Подожди! — крикнул Драко. — Ты уверен, что это все? И нет ничего, что ты не рассказал?

Поттер секунду колебался, открыл рот, но потом, очевидно, передумал и вместо того улыбнулся.

— Малфой, ты все сделал правильно, обещаю. Лучше тебе расслабиться и не беспокоиться так сильно.

Тон Поттера был серьезным, и Драко немного успокоился.

— Ты помнишь, что происходило после того, как тебя закляли?

— Помню, что мне было холодно, а потом стало тепло. И помню, что было больно, а потом — нет. Не знаю… МакГонагалл рассказала мне все, что ты рассказал ей, так что, наверное, мне кажется, что я помню больше, чем на самом деле. Нечто из сказанного ею было знакомым. Но все равно все немного туманно. Некоторые вещи…

Поттер внимательно осмотрел лицо Драко. Тот придал ему расслабленное выражение, и, в конце концов, Поттер осторожно улыбнулся, хоть и выглядел при этом несколько грустным.

— Ладно тогда, — слегка пренебрежительно сказал Драко. Ему не терпелось убраться из поля зрения Поттера. Если тот вспомнит что-нибудь о поцелуях, о прикосновениях и о попытках трахнуться, то, скорее всего, посчитает это сном. И Драко не собирался что-то менять.

Поттер неуверенно кивнул, но вдруг его глаза расширились.

— О, я почти забыл, — он усмехнулся. — Слагхорн объявит это завтра на зельях, но мне он уже рассказал — мы выиграли соревнование по сбору перьев.

Захваченный врасплох, Драко скорчил гримасу.

— Э-э, как?

— Профессор Веселодум нашла возле хижины мертвого джоббернолла и принесла мне перья.

Драко моргнул, он совершенно не мог в это поверить.

— Она для тебя выщипала перья из мертвой птицы?

Поттер засмеялся, его глаза сверкали.

— Это было очень трогательно.

— Могу представить.

Драко слегка улыбнулся. Смеялся Поттер заразительно.

— Увидимся, — сказал тот, медленно отступая назад.

— Спасибо тебе! — Драко все еще улыбался. — За палочку.

— Спасибо тебе, — вернул благодарность Поттер и одарил его странным хитрым взглядом, заряженным эмоциями. Драко прекратил улыбаться, а гриффиндорец развернулся и спешно удалился.

Он долго смотрел на место, где только что был Поттер. И чувствовал, словно сквозь его пальцы ускользнуло что-то важное.

* * *

Как только Гарри Поттер начал ходить на занятия, рассказ об их лесном приключении распространился по школе, словно пожар. Как и любая такая история, с каждым днем она становилась все более нелепой. Последней услышанной Драко версией была следующая: он нес Поттера сквозь лес, с помощью беспалочковой магии нашел хижину, разжег огонь, используя только два камня, и исцелил Поттера, призвав на помощь Мерлина. Он слышал, как один второкурсник пытался убедить своего друга, глаза которого были широко распахнуты от удивления, что Драко, собственно, построил хижину перед тем, как укрыться в ней.

Ученики таращились на Драко, куда бы он ни пошел, многие подходили к нему и просили подтвердить какие-то детали. Несколько гриффиндорцев поздравили его и поблагодарили за спасение жизни Гарри Поттера. Какая-то рейвенкловка прислала корзинку с фруктами, а несколько хаффлпаффских первогодок поприветствовали его в коридоре и стали вокруг него, чтобы спеть песню, которую написали о происшествии. Драко подозревал, что Блейз заплатил им за это, потому что только Блейз был таким придурком, который мог придумать что-то настолько унизительное.

С профессорами дела обстояли еще хуже. Флитвик давал ему шоколадную лягушку за каждый взмах палочкой на его уроках, а Помона Спраут подарила ему пару розовых наушников («Они принадлежали моей прабабушке! Она надевала их до самой смерти!»). Слагхорн, вручая Драко пузырек с Зельем Памяти, неуместно обнял его (при воспоминании об этом инциденте Драко до сих пор тошнило). Даже Веселодум вела себя вежливо по отношению к нему, хоть и бросала недоброжелательные взгляды, когда думала, что никто не смотрит. Драко подозревал, что ее расстраивало происшествие с камнем, а еще она, возможно, завидовала, поскольку он на протяжении нескольких часов имел в своем распоряжении голого Поттера. Ко всему прочему МакГонагалл сделала специальное сообщение во время субботнего ужина. Она публично похвалила его, поблагодарила, назвала героем перед всей школой и наградила Слизерин восьмьюдесятью очками, за отвагу и быстрое мышление Драко, и еще двадцатью за то, что Пэнси успешно обнаружила причастность Теодора Нотта к нападению.

Слизеринцы, которые до этого момента не очень-то любезничали с Драко (некоторые даже были откровенно недовольны тем, что он спас жизнь Поттеру), присоединились к клубу его почитателей, как только осознали, что эти сто баллов давали им шанс побороться за Кубок Факультетов.

Пэнси заставила Драко подняться и кланяться вместе с ней, когда МакГонагалл, а за ней и вся школа, начали хлопать. Остальные три факультета ничуть не расстроились от того, что Слизерин получил столько баллов. Они улыбались Драко и сияли счастьем. Группка рейвенкловок даже посылали ему воздушные поцелуи.

Взгляд Малфоя пробежался по толпе, ища в ней лохматого гриффиндорца. Поттер смеялся, а когда Драко уставился на него, его веселье только усилилось.

— Как чертовски замечательно, скажи? — прошептала Пэнси, в восторге от внимания.

— Да, это чертовски замечательно, — сердито ответил Драко, но Пэнси, кажется, не услышала его.

Почти вся школа смотрела на него широко открытыми, восхищенными глазами, и Драко ненавидел каждую секунду этого почитания.

У него было все, чего он когда-либо желал. И даже больше. Его уважали окружающие — и ученики, и профессора. Т.Р.И.Т.О.Н.ы больше не казались такими уж страшными. История становилась все известней, и к июню экзаменаторы точно ее услышат. Они будут относиться к нему справедливо, может, даже лучше, чем к остальным. Кроме того, теперь Драко не обязан зарабатывать лучшие баллы. Ему уже предложили впечатляющую работу. Мэрвин Борадж даже написал, чтобы подтвердить свои слова. Мужчина, собственно, беспокоился, что Драко выберет другую карьеру.

Репутация его семьи была спасена. Люциус написал ему, чтобы сказать, как он гордится сыном за то, что тот сделал это таким оригинальным способом. Юноша подозревал, что отец думал, будто он все спланировал.

А Драко ничего этого не заслужил. Он ничего не достиг бы без Феликс Фелициса, но эту часть истории никому не рассказывали. Ни Пэнси, ни директриса не делились этой информацией. Драко подозревал, что Поттер тоже был в курсе — МакГонагалл ему не соврала бы, но, очевидно, он тоже не упоминал об этой детали. Будто все они сговорились, чтобы сделать из Драко кого-то, кем он не был. Он и родителям не рассказал о Зелье Удачи. Те переписывались с Бораджем, который сообщил им, каким гением является их сын. Драко не мог заставить себя рассказать им, что Борадж ошибался. Они так гордились им.

Ко всему прочему, у него имелось еще кое-что, чего он не заслужил — симпатия Поттера. Драко отчетливо видел влечение в зеленых глазах каждый раз, когда они встречались взглядами. А гриффиндорец часто смотрел на него, хоть и милосердно держал дистанцию.

Драко вообще не понимал, как стал предметом этого влечения, но знал, что после того, как он подчинился своим желаниям и воспользовался Поттером, все должно закончиться.

Ощущение своей никчемности достигло кульминации через неделю после судьбоносных событий в лесу. В тот самый день, когда МакГонагалл расхвалила его перед всей школой, и все, кто еще сомневался в героизме Драко, быстро стали его сторонниками. Последним ударом по убывающей уверенности Драко стало письмо Мэрвина Бораджа. Хоть письмо и было замечательным, но вместе с ним Борадж также прислал результаты своих исследований в области Зелья Памяти, утверждая, что Драко они могут показаться интересными. И он был прав.

Борадж улучшал Зелье Памяти не для того, чтобы ученики могли с его помощью жульничать на экзаменах. Он надеялся, что однажды найдет способ усиливать память человека настолько, что можно будет восстановить воспоминания тех, чей мозг непоправимо поврежден. Цель была достойна восхищения, и хоть Бораджу предстояло еще много работы, но новая формула Зелья Памяти уже могла устранить последствия простого Обливиэйт. Борадж снабдил его детализированными инструкциями на счет того, как восстанавливать память, и предупредил, что воссоздание может быть неполным.

Драко не был уверен, хотел ли он точно знать, что случилось в лесу и что скрывал Поттер, но не мог устоять перед искушением.

Он сделал это посреди ночи в своей постели, когда все спали. Драко точно следовал инструкциям Бораджа: выпил успокоительное, попрактиковался в окклюменции и, только когда его мозг был очищен от посторонних мыслей, выпил подаренное Слагхорном Зелье Памяти. Борадж сказал, что он должен сконцентрироваться на чем-то особенном, что подтолкнуло бы его к воспоминаниям. И у Драко имелся идеально подходящий для этой цели предмет. Он выудил старые очки Гарри Поттера из-под своей подушки и уставился на них, желая вспомнить.

В некоторой степени рецепт сработал, но, увидев случившееся, Драко не стал чувствовать себя лучше, только хуже.

Воспоминания были размытыми и неполными, но он понял, почему ударил Поттера. Они ссорились, точнее Драко ссорился, а Поттер флиртовал. Когда гриффиндорец попытался поцеловать его, Драко заехал кулаком ему в челюсть. Он помнил, какое чувство побудило его на эти действия — паника. Сокрушающая все паника.

Но такие подозрения уже закрадывались в его голову. И хоть из-за его действий Нотту и Харперу было легче застать их врасплох и обезоружить, но Драко встревожило другое. Присутствия духа его лишило то, что случилось дальше.

Драко вспомнил перекошенное от гнева лицо Нотта. Тот наставил на Малфоя его собственную палочку и насмешливо ухмыльнулся, в его глазах плескалась чистая ненависть.

— Хотел бы я увидеть лицо твоего отца, когда тебя найдут в лесу с разорванными кишками, — сказал Нотт. — И ни у кого не будет сомнений, что на тебя напал какой-то злобный зверь. Ужасный, трагичный несчастный случай. Сомневаюсь, что хоть кто-то удосужится нормально тебя обследовать. Они будут благодарны небесам, что выжил Поттер, хоть наш бедный герой и будет несколько сбит с толку после моего Обливиэйта.

Драко вспомнил широко раскрытые, возбужденные глаза Нотта и его взволнованное выражение лица, когда палочка вспыхнула серым светом. Он вспомнил страх и холодный ветер на лице, когда заклинание, казалось, целую вечность летело к нему. Вспомнил, что подумал о своей матери, о том, какой опустошенной она будет себя чувствовать, когда ей сообщат, что Драко домой не вернется.

Но заклинание так до него и не дошло. Поттер, глупый, бездумный, безоружный Поттер, со своими наполненными ужасом зелеными глазами, крикнул «Протего!» и бросился под заклятие.

Часть проклятия отразилась от щита и чуть не поразила ошеломленного Нотта, который в последнюю секунду отскочил в сторону. Поттер отлетел назад, его плечи врезались в Драко, и он упал, потащив за собой и его, очки сползли на землю. Он вспомнил, как его висок взорвался болью, когда упал на бок и ударился о камень. Рукой Поттер перед падением успел обвиться вокруг Драко, защищая того.

Воспоминание стало размытым, и дальше Драко мог припомнить только боль и свое потрясение. Поттер подставился под проклятие и теперь мирно лежал на земле, будто мертвый. Драко не сомневался, что Золотой Мальчик умер.

Нотт, хоть и был явно напуган, еще раз попытался заклясть Драко. Не в состоянии подняться Малфой обвил свои тяжелые руки вокруг Поттера — бессмысленно и бездумно. Он ожидал неизбежной смерти. Но перед ним замерцал яркий щит, гораздо более сильный, чем при ервой попытке. Теперь он полностью заблокировал заклинание. Нотт едва уклонился от еще одного отскочившего проклятия. Дервент Харпер в ужасе сбежал.

Последним, что помнил Драко, был напуганный голос Нотта, когда он закричал «Обливиэйт!», а потом бессознательное тело освободили из его рук, и все покрыла тьма.

Поттер, наверное, даже не понимал, что сделал. Он не был уверен, что его беспалочковое Заклинание Щита сработает, но ведь Драко видел, как он без палочки творил волшебство в хижине. Все, что Поттер пытался скрыть — это его попытка принять проклятие на себя.

Но ведь он сделал значительно больше. Драко вспомнил речь Поттера после победы над Темным Лордом. Он вспомнил ту сбивающую с толку часть, где Золотой Мальчик говорил о силе пожертвования и о единственной магии, которая способна блокировать темные проклятия. Драко тогда высмеял его болтовню, но теперь она не казалась такой уж нелепостью. Щит, защищающий его уже после нападения на Поттера, не был простым заклинанием. Подобного он еще никогда не видел. Щит позволил Нотту стереть ему память, но не позволил проклясть его. Нотт никак не мог нанести ему телесные повреждения. Щит защищал Драко от темной магии лучше, чем он защитил самого Поттера — он стал сильнее после безумной жертвы гриффиндорца.

Нотт, скорее всего, не осмелился еще раз поднять на Поттера палочку. Приняв во внимание обстоятельства, Драко признал неосторожные попытки Нотта подставить его не такими уж плохими. Если бы Поттер умер, план удался бы.

Воспоминание рассеялось, и Драко еще долго сидел на кровати, таращась в темноту и вертя в руках очки.

Поттер спас их обоих. Его чувства к Драко, кажется, были сильнее, чем он думал раньше. Гораздо сильнее. Эта мысль пугала. Драко ощутил себя еще более недостойным.

Теперь было ясно одно: он не был героем. Им опять оказался Гарри Поттер.

* * *

Когда в последние выходные перед рождеством всем позволили наведаться в Хогсмид, на улице шел снег. Снежинок было так много, что потолок в Большом Зале выглядел совсем белым. Утренняя почта была мокрой и потрепанной, как и доставившие ее совы. Они нанесли в Зал много быстро тающего снега.

Наполненный сладостями пакет Драко был сравнительно целым, но, увидев его, юноша не почувствовал радости. Его родители, как и все остальные, казалось, хотят затопить его вниманием. Оставив кашу, Драко взял письмо матери. Пакет с конфетами он подтолкнул Гойлу. На миг выражение лица последнего переполнилось восторгом, и Драко подумал, что он вздумал его обнять, но, к счастью, Гойлу интереснее было разорвать упаковку.

— И мне оставь! — закричала Пэнси. Гойл ткнул ей леденец на палочке.

Пэнси покачала головой, но, тем не менее, леденец взяла.

— Как грубо. Скажи ему, Драко!

Однако Малфой проигнорировал ее. Он нахмурил брови, разглядывая письмо матери. Наличие пакета со сладостями вызвало у него раздражение. Это значило, что в письме было много похвалы и подбадриваний, а Драко хотелось другого.

Два дня назад, когда в «Ежедневном пророке» напечатали очень благоприятную статью о нем, у Драко случился небольшой нервный срыв. Или не такой уж небольшой, учитывая, что он совершил самое ужасное из возможного — написал матери и рассказал ей все. Он упустил некоторые детали, но она не могла превратно понять случившееся в хижине. Драко признался, что использовал Феликс Фелицис и прямо сказал ей, что никакой он не гений, каковым она его считает.

Излив свои страхи и сомнения на бумагу, он почувствовал облегчение; отослав это матери, он почувствовал себя глупым. Но Нарцисса все равно не прекратит любить своего сына, а ему нужно было рассказать кому-нибудь всю правду, поэтому он не слишком переживал.

Драко угрюмо открыл письмо.

Первая его часть была странной. Его мать, казалось, зациклилась на том факте, что он занимался непотребными вещами с другим мальчиком, поэтому она напомнила ему о его положении как Малфоя и о связанной с этим ответственности. Этого Драко от нее ожидал, не ждал он, что закончит она абзац следующим: если он решил продолжать романтические отношения с Поттером, отца трудно будет убедить принять это, следовательно, им надо будет преподнести ему эту новость осторожно.

Драко в недоверии уставился на слова матери. Наверное, она не так поняла что-то из написанного в его письме. Она, можно сказать, дала свое благословение на отношения с Поттером и пообещала быть их союзником. Как будто Драко о чем-то таком просил. Он был уверен, что не просил.

Однако вторая часть письма вынесла из его мозга все остальные мысли. Драко прочитал ее три раза, но все равно не находил смысла в словах. Пэнси неистово трясла его, бормоча что-то о Хогсмиде и о том, что пора идти, но Драко не мог ни оторвать глаз от письма, ни пошевелить своими конечностями.

Часть, содержащая неожиданные откровенные извинения от матери, вдруг перевернул весь его мир с ног на голову. Там говорилось:

«Прости меня, сыночек, потому что мы с отцом тебя обманули. Мы боялись за твое душевное состояние и за твое будущее. Все летние каникулы ты был апатичен, у тебя была депрессия, и ты не раз высказывал сомнения в том, что сможешь сдать Т.Р.И.Т.О.Н.ы. Ты всегда был умным ребенком, и мы знали, хоть ты сам и сомневался, что ты сможешь достичь чего угодно, если только захочешь.

Золотистая жидкость в твоем кулоне была безобидным тоником. Ты никогда не пил Феликс Фелицис. Голос, который вел тебя через лес и помог преодолеть все, не был голосом настоя удачи — это был твой собственный голос».

— Клянусь, если ты сейчас же не поднимешься, я уйду сама!

Взгляд Драко перескочил на Пэнси. Ее раздражение тут же исчезло.

— О, Драко, что-то случилось? — спросила она. В ее глазах появилось беспокойство. Она посмотрела на письмо. — Плохие новости?

Пэнси протянула руку, чтобы взять лист бумаги, но Драко быстро отдернул его. Он чувствовал неразумное желание прижать письмо поближе к груди и охранять его всю свою жизнь.

Девушка нахмурилась, и Драко подскочил на ноги, чтобы она не задавала вопросов.

— Все хорошо, — прошептал он.

Пэнси подозрительно посмотрела на него, и он заставил себя улыбнуться.

— Ладно, пошли, — сказала она. Наверное, ей не терпелось уже уйти, поэтому девушка не настаивала на разговоре о случившемся.

Драко позволил потащить себя к толпе учеников возле входа в замок. Филч проверял разрешения, и старшие студенты нетерпеливо толкались в конце очереди.

— Не понимаю, зачем ему опять возиться с разрешениями. Он проверял их уже дважды в этом году, — проворчала Пэнси.

Драко не слушал. Его мозг прокручивал события в лесу. Он не мог понять, что помогло ему спасти Поттера, если не везение. Все эти мысли не могли быть его собственными.

Или могли? Голос никогда не говорил ему ничего нового. Все мысли, все умозаключения основывались на услышанном или увиденном ранее. Неправдоподобным было только то, что он все это вспомнил, соединил информацию и сделал выводы. Но Драко сделал их сам. Некоторые из них оказались неверными, но большинство были правильными. Он все равно нашел хижину и, что еще более важно, вылечил Поттера, экспериментируя и надеясь, что необычная комбинация зелий сработает. Вот тут ему повезло.

В голове Драко прозвучали слова Бораджа.

— Вот это везение. Но краем сознания ты все равно знаешь, как ингредиенты взаимодействуют друг с другом, и, в конце концов, ты понимаешь, что тебе повезло потому, что ты решился следовать своей интуиции.

Все, чего он слушался, — это интуиция?

— Да! — закричала Пэнси.

Драко моргнул и сфокусировал внимание на окружающих его людях.

— Он, наконец, закончил! — сообщила Пэнси, по-видимому, говоря о Филче. — Самое время. Мне нужно пройтись по магазинам. Уже почти Рождество!

Драко перевел взгляд за голову Пэнси и остановил его на Поттере, который стоял в нескольких футах от них, окруженный толпой гриффиндорцев. Их взгляды встретился, Поттер слегка улыбнулся и отвернулся. Несколько гриффиндорцев тоже послали ему улыбки, а кто-то даже помахал. Драко никого не узнал, хотя, наверное, должен бы. Его мысли сконцентрировались на другом. На чем-то совершенно безумном. Оно выплясывало на краю его сознания, отказывалось остановиться и не позволяло Драко ухватить мысль и обдумать все нормально.

Поттер двинулся к выходу, и сквозь открывшуюся дверь влетел ветер, потревожив черные пряди взъерошенных волос. Мысли Драко наконец устаканились. Вдруг все стало ясно.

Ему везло, потому что он думал, что ему везет. А это значило, что везение придет в любой момент, стоит ему только захотеть. Ему может везти каждый день.

В любой день.

В этот день.

Драко протолкался сквозь толпу.

— О, Драко, я тебя обожаю. Ты расчистил мне проход! — заорала за ним Пэнси. — Вот так! Толкай их! Все расступитесь! Идет герой!

Ученики, очевидно, в самом деле расступились, потому что Драко очень быстро оказался перед Поттером. Тот развернулся к нему, гриффиндорцы остановились и взглянули на них.

Драко сделал вывод, что окликнул Поттера, так как он выжидающе смотрел на него. Как и все студенты вокруг.

— Мне, э-э… — Драко осторожно обвел взглядом слушателей. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Эмм, хорошо.

Поттер ждал.

— Наедине, — быстро сказал Драко.

— Двигайтесь! — почти истерично завизжал Филч.

Поттер посмотрел на завхоза, на толпу вокруг, потом — на профессоров в конце очереди и скривился, оправдываясь.

— Это не может подождать?

— Нет! — воскликнул Драко. Крики Филча сводили его с ума.

— Но… — Поттер обернулся, чтобы посмотреть на Грейнджер, Уизли и остальных гриффиндорцев. Они загородили проход. — Ну, можешь пройтись с нами к Хогсмиду.

Грейнджер быстро кивнула. Уизли тоже, правда только после того, как она наступила ему на ногу.

— Но это не… — сказал Драко и сжал зубы. Филч теперь орал на них, а профессора тоже заинтересованно прислушивались. Драко внутренне вздохнул. О, на фиг все.

— Я хотел спросить, не сходишь ли ты со мной в Хогсмид, — сказал Драко, не отрывая взгляда от широко распахнутых глаз Поттера.

— Мы все идем в Хогсмид, Малфой, — сказал Уизли.

— Ты можешь пойти с нами. Все в порядке, — быстро добавила Грейнджер.

— Нет, нет, он не может! — закричала Пэнси. — Драко, что с тобой? Я не пойду с ними.

Драко подозревал, что, в конце концов, не оправдает надежд Альбуса Дамблдора и убьет кого-то прямо здесь и сейчас.

Поттер не сказал ни слова. Просто смотрел.

— Ты, там! Малфой! — завопил Филч. — Я донесу на тебя! Ты знаешь, что я это сделаю! Двигайся!

Драко проигнорировал его.

— Я имел в виду…

Истерика Филча заразила Грейнджер. Она схватила Драко за локоть.

— Правда, Малфой. Пошли.

Драко сжал кулаки.

— Я приглашаю тебя на свидание, Поттер! — закричал он.

И вот опять он сделал ту же ошибку. Сказал это слишком громко. После его слов наступила звонкая тишина. Даже Филч прекратил вопить. Единственным звуком было завывание ветра, который проникал сквозь приоткрытую дверь, будто тоже пытался подслушать разговор.

Поттер моргнул. Моргнул второй раз, медленно. А потом совсем перестал моргать.

— Ты что? — слабо прошептала Пэнси.

Малфою хотелось застонать. Поттер молчал и, как подозревал Драко, находился в глубоком шоке.

Мерлин, о чем он думал? Или лучше так: почему он не думал? Признание и поддержка матери подняли ему настроение, и он даже мысли не допускал, что Поттер, может, не хочет встречаться. Вполне вероятно, его расстраивали эти странные чувства, и он не желал кричать на весь мир о своих сексуальных предпочтениях. Нужно было подойти к нему без свидетелей. А теперь он сделал это перед всеми, и у Поттера не остается выбора, кроме как отказать ему и уйти, а Драко останется здесь, крайне униженный.

Везение каждый день, высмеял Драко свои мысли. Как, черт возьми, ему такое в голову пришло?

— Я… — тихо сказал Поттер. Драко показалось, что все вокруг наклонились ближе. Или это у него кружилась голова. Поттер прочистил горло. — С удовольствием. С огромным.

Гриффиндорец резко вдохнул. Способность моргать к нему, по-видимому, еще не вернулась.

— Да, — добавил он.

Никто не шевельнулся и не заговорил. Мозг Драко медленно обрабатывал ответ Поттера.

— Время идти! — послышались слова Слагхорна.

Он подтолкнул некоторых учеников вперед, и в этот момент пространство наполнилось шепотом, который становился все громче — складывалось впечатление, что на толпу наложили Заклинание Болтливости. Драко едва осознавал это. Поттер сказал «да». Они идут на свидание. На чертово свидание.

Толпа медленно рассасывалась. Ученики медленно обходили их, некоторые слегка задерживались.

Проходя мимо Поттера и волоча за собой застывшую Веселодум, Слагхорн улыбнулся любимому ученику.

— Что я говорил? — профессор зельеварения щелкнул его по носу. — Это я всегда легко определяю.

Поттер немного покраснел.

— Драко! — нетерпеливо прошептала Пэнси, и ему удалось оторвать взгляд от Поттера и посмотреть на нее.

— Это какой-то коварный план? — тихо спросила она.

— Э-э… — Драко посмотрел в ее широко распахнутые глаза и решил сжалиться. — Да. Никому не говори.

Он улыбнулся. Пэнси явно стало легче.

— О, слава Салазару.

Она двинулась к выходу и подмигнула ему. Драко подмигнул в ответ и мысленно наградил себя пощечиной. Гойл, изо рта которого торчал красный леденец на палочке, усмехнулся и показал ему большие пальцы. Драко не понял, подумал ли Гойл, что он воплощал в жизнь коварный план, или же он поздравлял его со свиданием, или же это просто от повышения уровня сахара в крови.

Драко быстро обернулся к Поттеру, испугавшись вдруг, что тот уже ушел. Однако, к его величайшему облегчению, гриффиндорец все еще стоял в нескольких футах от него и шептал что-то Грейнджер. Она неуверенно улыбнулась Поттеру, взяла Уизли под руку и потащила его. Рыжий шел задом наперед с открытым ртом и быстро моргал.

Драко перевел взгляд на Поттера. Теперь в замке остались только они и Филч (профессора тоже ушли вперед).

Поттер слегка улыбнулся ему, и Драко ответил глупой улыбкой.

— Если сейчас мой завтрак выйдет наружу, угадайте, кто получит отработку и будет все это чистить без магии? — раздался насмешливый голос, и Драко обернулся, чтобы взглянуть на Филча. Тот сердито рассматривал их.

Слизеринец уже открыл рот, чтобы сказать что-то грубое, но рука в перчатке схватила его ладонь и потащила его вперед.

— Пошли, — сказал Поттер, улыбаясь. Они выбежали из замка и последовали за огромной толпой студентов.

Потом замедлили шаг, чтобы никого не перегонять. Поттер не отпускал ладонь Драко.

Снегопад уже не был таким сильным, но вокруг них плясали снежинки, время от времени попадая Драко на лицо. Смотреть вокруг было почти больно — все было белым.

Однако смотреть на шедшего рядом Поттера было гораздо труднее, и Драко решил, что лучше рискнуть своими глазами, поскольку отводить их от ослепительного снега он не собирался. Плана у него не было. Он понятия не имел, что творит. Он на свидании с Поттером, держит его за руку и не знает даже о чем говорить. Тем не менее, ему хотелось улыбаться.

— Малфой? — осторожно сказал Поттер.

— Хмм?

Драко смотрел вперед. Вдруг Поттер откажется от своих слов? Может, он согласился на свидание только потому, чтобы Малфой не чувствовал себя неудобно перед всеми теми людьми. Он крепче сжал в ладони чужую руку.

— Э-э, ты держишь письмо.

Драко резко взглянул вниз. Он все еще сжимал в левом кулаке письмо матери.

— О! Ты должен это прочитать! — сказал он, страстно желая, чтобы Поттер узнал о ненастоящем Зелье Удачи. Он неохотно отпустил руку гриффиндорца и открыл письмо.

— Только эту часть, — он быстро просмотрел написанное, всунул листок Поттеру в руки и указал место, откуда тому нужно начинать читать.

Брюнет зачарованно смотрел на него.

Драко нетерпеливо запыхтел. Что же так медлить?

— Я никогда не пил Феликс Фелицис! Мама сказала, что он был ненастоящий, — сообщил Драко, не в состоянии скрыть гордость в голосе.

Поттер закусил губу. Он даже не взглянул на письмо. Счастье Драко медленно таяло.

— Это правда, — сказал Драко, будто оправдываясь. — Прочитай, — почти умолял он.

— Э-э, я знаю, что это правда.

Поттер отдал письмо назад. Он избегал взгляда Драко. Слизеринец уставился на него.

Поттер вздохнул и остановился. Он обернулся и словно извинялся взглядом.

— Ты должен кое-что знать. Полагаю, твоя мама не упоминала о том, что писала мне летом?

Драко медленно покачал головой. Он не мог найти смысла в словах Поттера.

— Так вот, она писала. Сказала, что беспокоится о тебе и о твоем будущем. Она сказала, что после всего случившегося с Волдемортом у тебя депрессия, что ты потерял уверенность в себе. Она просила меня помочь тебе вновь обрести эту уверенность. Намекнула, что я задолжал ей, что я мог бы подыскать тебе приличную работу.

— Мерлин, — задохнулся Драко. Он чувствовал себя смущенным и не мог поверить, что его мать просила об услуге Поттера. — Мне жаль, я ничего не знал.

Поттер лишь покачал головой.

— Не она одна присылала мне подобные письма, — он слегка улыбнулся. — Я сказал ей то, что и всем остальным. Я не собирался просить кого-либо о чем-либо, будь то для себя или для других. Если кто-то чего-то хочет, нужно это заработать. Извини, но…

— Нет-нет, я понимаю, — быстро сказал Драко. Он и так многим обязан Поттеру. Он не хотел его помощи. Ему нужно его уважение.

— Ну, она уверяла меня, что ты очень умный, и не сомневалась в том, что Т.Р.И.Т.О.Н.ы не будут для тебя проблемой, если бы у тебя было немного больше веры в свои способности.

Драко от досады закрыл глаза. Им с матерью предстоит серьезный разговор.

— Ну, и, как я сказал, я ответил, что не могу помочь. Но я упомянул о единственном известном мне способе поднять чью-то уверенность — дать фальшивый Феликс Фелицис. Это было шуткой, но она, наверное, была в отчаянии, поскольку написала еще раз с просьбой посвятить в детали. Я ей рассказал о том, как однажды одурачил Рона и заставил его думать, что он выпил Зелье Удачи. У него тогда был очень удачный день. Из-за этого мы победили слизеринскую команду. Рон хороший вратарь, но ему не хватает веры в свои способности. Я его немного подтолкнул, и это очень помогло.

— О.

Драко глубже зарылся пятками в снег. Он не был уверен, как относиться к этому откровению. Это значит, что все это время Поттер был в курсе, что в лесу Драко действовал сам. Значит, он не лгал своим друзьям с целью выставить его в выгодном свете. Просто говорил правду. Значит, Поттер знал о нем больше, чем сам Драко.

— Когда МакГонагалл рассказала мне, что ты в лесу выпил Феликс Фелицис… — Поттер пожал плечами и усмехнулся. — Я был почти уверен, что это была подделка.

Драко окинул его сердитым взглядом.

— Ты должен был рассказать мне.

— Я решил, что твои родители рано или поздно сами тебе расскажут, — Поттер усмехнулся. — Я понял, что до сих пор они ничего не говорили, потому что каждый раз, когда тебя хвалили, ты выглядел таким виноватым и скромным. Очаровательное зрелище.

Глаза Поттера сверкнули. Он скосил на него взгляд и поднял подбородок.

— А ты должен был рассказать мне, что случилось в хижине на самом деле.

Сердце Драко пропустило удар. Поттер взглядом пропаливал в нем дырку. Выражение его лица было серьезным и осуждающим.

Проклятье. Свидание закончилось, не начавшись. Он должен был догадаться, что все не будет так просто. С Зельем Удачи или без него, герой или нет, но он все равно воспользовался состоянием Поттера. А тот вспомнил. Теперь он понял, в чем причина всего этого фарса со свиданием — ему нужна была очная ставка.

Драко чувствовал, как его щеки краснеют. Смотреть на Поттера было тяжело.

— Ты должен был рассказать мне, что подставился под направленное на меня проклятие, — сказал он в отчаянной попытке сменить тему.

Выражение лица Поттера из серьезного превратилось в шокированное. У него отвисла челюсть, а глаза были круглыми, как блюдца. Он внимательно рассмотрел лицо Драко.

— То есть, это действительно случилось? — выдохнул он.

Только через пару секунд Драко понял, что Поттер говорит не об эпизоде, когда он кинулся под заклятие. В реальности этого тот не сомневался.

Колени почти подогнулись. Поттер надул его. Он блефовал. А Драко сам признался во всем. Поттер только предполагал. Он не знал наверняка. А теперь знал. Теперь нельзя отрицать. Драко, черт побери, облажался.

Он признал свое поражение медленным кивком. На него накатила волна стыда.

— Да. Все случилось на самом деле.

— Мой сон… не был сном? — с лица Поттера схлынули краски. Он подошел ближе.

Драко закрыл глаза, чтобы не видеть, как во взгляде Поттера появится лед.

— Не сон, — прошептал он.

Последовал момент тишины. Драко было трудно выдержать его. Он не знал, чего ожидать.

На его лицо опустились теплые ладони в перчатках. Драко задохнулся. Большими пальцами Поттер гладил его щеки, и он осмелился открыть глаза.

Поттер стоял близко, так близко, что их носы почти касались друг друга. Драко чувствовал, как чужое дыхание обволакивает теплом его губы.

— Ты целовал меня, и касался ко мне везде, и смотрел на меня, как… Это было правдой? Правда, правдой?

Поттер все еще не выглядел разъяренным, он был просто ошеломлен.

— Мне жаль. Мне так жаль, — быстро сказал Драко, надеясь, что отсутствие злости означало склонность Поттера простить его.

— Тебе жаль?

— Я воспользовался твоим состоянием.

Поттер нахмурился.

— Я помню… что связал тебя.

Ветер закружил вокруг Драко, сжимая его грудь и не позволяя дышать. Он резко втянул воздух и задрожал.

— Но потом ты меня освободил. А я не остановился. И мне так жаль. У тебя был жар, и ты понятия не имел, где находишься, а я не остановился, и я знаю, что должен был остановиться, — Драко понимал, что несет ерунду, но не мог заткнуться. — Но я не… я не заходил далеко. Я думал, что это я тебя заклял, и что ты навсегда меня возненавидишь и отправишь меня в Азкабан, и я просто… Я просто не мог остановиться. Это было всего несколько украденных поцелуев…

Поттер крепче сжал лицо Драко и слегка встряхнул его голову.

— Они не были украденными, — резко сказал он. — Драко, я все помню. Я хотел этого.

Взгляд Поттера стал невозможно мягким.

— Ты понятия не имеешь, как сильно, — прошептал он.

— Ты был не в себе…

— Я был в себе, — Поттер засмеялся, несколько нервно, или просто возбужденно. Он дрожал. — Мерлин, это я должен извиняться перед тобой. Я тебя связал и… Черт подери.

Поттер покраснел: сначала его щеки, потом краска поползла дольше и исчезла под шарфом.

Руки Драко поняли, что Поттер не злится еще до того, как к тому же выводу пришел его мозг. Они прокрались за спину гриффиндорца и обвились вокруг его талии, притягивая юношу ближе, удерживая его в крепких объятиях.

— Так мы парочка грязных извращенцев? — пренебрежительно спросил он, все еще не в состоянии принять тот факт, что Поттер совсем не злился, что, несмотря на жар, он точно понимал, чего хотел в хижине. А хотел он Драко. Знать это было до нелепости окрыляющим ощущением. Очевидно, это Малфой нуждался в доказательствах того, что случившееся в хижине было на самом деле.

Поттер усмехнулся и энергично закивал.

— Хорошо, что мы вместе. По крайней мере, другим не надо страшиться наших насильнических методов.

— Правда? Мы вместе? — тихо спросил Драко.

— Посмотрел бы я на твои попытки избавиться от меня. Я, как ты убедился, спец по беспалочковому связыванию.

Голос Поттера становился тише, под конец он почти перешел на шепот. Их носы прикоснулись друг к другу. На щеку Драко упала снежинка, и Поттер смахнул ее большим пальцем.

— Повезло мне, — пробормотал Драко и наклонил голову. Он приоткрыл рот, и взгляд зеленых глаз метнулся к нему, а потом — опять к серым глазам.

Прошла целая вечность, прежде чем губы Поттера коснулись его губ. От их мягкого давления Драко вздохнул и закрыл глаза. Какой-то момент они просто стояли так, а потом руки Поттера запутались в светлых волосах, они цеплялись друг за друга, их языки переплетались, губы не разрывались.

Драко пришла в голову мысль, что он был глупцом, когда думал, будто больше никогда не сможет опять сделать это. Теперь стало очевидно, что он больше ничего не будет делать — только целовать Поттера.

Задохнувшись, гриффиндорец немного отстранился, но его губы все еще ласкали губы Драко, и эти теплые прикосновения заставляли трепетать все тело.

— Честно! — закричал кто-то.

Драко заворчал Поттеру в губы, еще раз нежно поцеловал их и неохотно оглянулся.

Недалеко от них стояла профессор Веселодум, прижимая руку к боку и тяжело дыша.

— Я думала, что вы опять потерялись. В самом деле! — прохрипела она. — Прекратите делать это.

Драко подозревал, что она хотела, чтобы они прекратили обниматься и целоваться, а не исчезать.

— Мы кончаем, профессор! — сказал Поттер, отстраняясь и с сожаленьем отпуская волосы Драко.

Тот ухмыльнулся.

— Еще не совсем, правда.

Поттер фыркнул и покачал головой. Его очки заволокло паром, и Драко жутко захотелось снова поцеловать его.

— Ну? — Веселодум указала в сторону Хогсмида. — Идите! — строго крикнула она и подождала.

Поттер схватил руку Драко и потянул его вперед, с каждым шагом по-детски подбивая носками сапог снег. Когда они проходили мимо Веселодум, Малфой услышал ее ворчание:

— Конечно, он гей. Мне, как всегда, везет.

«Нет, это мне везет», — легкомысленно подумал Драко и притянул Поттера ближе к себе.

Тот ему улыбнулся. Его лицо светилось ярче, чем заснеженная земля.

Конец.