Да, мой лорд

Если бы Гарри спросили, как все началось, он бы сказал, что тот самый день был отвратительным — накрапывал дождь и дул пронзительный ветер — и начал бы ругать самого себя за то, что вообще покинул Хогвартс. Но на самом деле погода была прекрасной, по-летнему солнечной, и теплой для октября. Был первый день, когда школьникам разрешалось пойти в Хогсмит, и все, кто был старше третьего курса, этой возможностью воспользовались. Гриффиндорское трио тоже собиралось в магическую деревню, кроме того Малфой неожиданно назначил встречу у визжащей хижины, и Гарри, которому не давали покоя собственные догадки о том, что хорек уже принял метку, сгорал от любопытства.

Гермиона раздраженно выговаривала ему всю дорогу, Рон ей поддакивал, но никто из них не решился отпустить друга на встречу со слизеринцем в одиночестве.

— Этот хорек даже не пришел! — возмущенно воскликнул Рон, когда они добрались до назначенного места ровно к сроку.

— Заткнись, Уизел, — тут же раздалось от хижины.

Гарри резко повернулся. Малфой стоял на пороге полуразвалившегося домика и выглядел очень больным — черные круги под глазами, очень бледное лицо, нервно бегающие глаза.

— Заходите, есть разговор, — Малфой посторонился, открывая проход.

Друзья переглянулись, но отступать было бы глупо. Поэтому Гарри первым шагнул в дверной проем. В хижине было темно и ничего не видно после солнечного утра. Дверь за ними резко захлопнулась, и гриффиндорец вздрогнул от плохого предчувствия.

— Поттер! — громко окликнул его слизеринец.

Гарри успел заметить, как в него летит какой-то небольшой предмет и инстинктивно уклонился. Раздался звон бьющегося стекла и слегка истеричный смех Малфоя.

— Мерлин, я и не думал, что это окажется так просто! Наивные идиоты! Лорд будет мной очень доволен.

Гриффиндорец с ужасом понял, что не может пошевелиться — Малфой использовал какое-то летучее зелье, чтобы отравить их. Рядом раздался судорожный вздох Гермионы и стук безвольно упавших тел. Перед глазами Гарри все перевернулось, и он рухнул на пол. Последним, что он видел, было довольно ухмыляющееся лицо хорька в прозрачной пленке заклинания головного пузыря.

Очнулся он в полной темноте. Пошевелиться до сих пор не было возможности, поэтому он позвал Рона и Гермиону, сначала тише, потом громче. Друзья оказались рядом, хотя в этот раз Гарри предпочел бы, чтобы они остались в Хогвартсе.

Когда действие зелья закончилось, выяснилось, что Малфой еще и связал их с помощью заклинаний так, что гриффиндорцы теперь напоминали беспомощных гусениц. Но прежде, чем они успели хоть что-то предпринять, невдалеке раздались чьи-то шаги и голоса. Дверь с противным скрипом распахнулась, и в комнату залил свет яркого Люмоса.

Гарри зажмурился, но тут же распахнул глаза, когда узнал голос Темного Лорда.

— Гарри Поттер, — удовлетворенно произнес он и повернулся к бесшумно следовавшему за ним Малфою-младшему. — Ты справился. Похоже, ваша семейка еще может мне пригодиться, так что я не стану никого убивать.

— Благодарю, мой Лорд, — Драко рухнул на колени и поцеловал край мантии Волдеморта. Гриффиндорцы единодушно поморщились, они еще думали, что ничто не заставит их пресмыкаться подобным образом.

— Обливиэйт. — Темный Лорд лениво взмахнул палочкой. — Возвращайся в Хогвартс и займись своим основным заданием.

Закончив с Малфоем, Волдеморт вновь посмотрел на Поттера.

— Гарри Поттер, — повторил он таким тоном, словно сами эти слова доставляли ему удовольствие. — Я так рад, что решил воспользоваться моим гостеприимством, да еще и друзей захватил.

Гриффиндорец стиснул зубы, сдерживая рвущиеся с языка слова. Если бы он был один, он бы высказал все, что думает по поводу такого гостеприимства, но сейчас он боялся злить Темного Лорда. Любое оскорбление могло обернуться Круциатусом для Рона и Гермионы.

— Вижу, присутствие этих двоих благоприятно складывается на твоих манерах. Я на это и надеялся.

С палочки Волдеморта сорвался светящийся луч заклинания и обвился вокруг шеи Гермионы. Гарри вскрикнул и дернулся, но он был слишком крепко связан. Рон, отчаянно извиваясь, попытался подобраться ближе к безжизненно замершей Гермионе.

— Что ты сделал? — отчаянно закричал Поттер, моментально забыв о том, что собирался молчать.

— Мое недавнее изобретение — удушающий ошейник. Довольно болезненная вещь, — равнодушно ответил волшебник и наложил то же заклинание на Рона.

Несмотря на то, что боль была ужасной, Уизли сознания не потерял. Он корчился, пытаясь содрать с шеи светящийся обруч, и беззвучно открывал рот.

— Прекрати! Прекрати это немедленно!

— Думаешь, можешь мне приказывать, мальчишка? — насмешливо спросил Риддл. — Впрочем, если ты будешь умолять меня, я возможно, подумаю над твоей просьбой.

— Пожалуйста! Пожалуйста, прекрати это!

— Слабо, Поттер. Придумай что-нибудь поэффектнее, — Волдеморт шагнул к гриффиндорцу и поддел его носком сапога, переворачивая на спину.

Рон еле слышно хрипел, и Гарри не оставалось ничего иного, как извернувшись, дотянуться и поцеловать край черной мантии Лорда.

— Пожалуйста… умоляю… не надо их мучить.

Волдеморт несколько секунд стоял молча, и у Гарри от отчаяния и унижения начали наворачиваться на глаза слезы.

— Надеюсь, ты запомнил урок. Фините инкантатем, — Риддл махнул палочкой в сторону Рона и Гермионы.

Удушающее заклятие и веревки исчезли, но чуть светящиеся ошейники остались на месте. Уизли обессилено замер, вцепившись в свой обруч. Еще один взмах палочки — и толстые цепи за лодыжки приковали их к стене.

— Просто для справки, Поттер. Ошейники замкнуты на меня, и если со мной что-то случится — даже если ты просто меня поранишь — твоим драгоценным друзьям будет о чем поговорить с Почти Безголовым Ником. Так что будь послушным мальчиком.

Волдеморт убрал веревки, и Гарри, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Прошу, — издевательски произнес Волдеморт, жестом указывая на дверь.

Гриффиндорец шагнул в темный подземный коридор.

«Я выдержу. Я обязательно со всем справлюсь. Я спасу Рона и Гермиону», — пообещал он сам себе. Мысль о том, что он может потерять еще кого-то только из-за собственной глупости пугала его больше всего.

Следуя коротким указаниям Лорда, Гарри прошел по лабиринту мрачных подземелий, поднялся по грубой каменной лестнице и неожиданно оказался в просторных комнатах с высокими потолками и огромными окнами. Судя по множеству изображений буквы «М», можно было решить, что он оказался в особняке Малфоев.

Волдеморт вел его куда-то, и гриффиндорец терялся в догадках; он и предположить не мог, зачем понадобился темному магу — тот не убил его сразу, и не стал устраивать дуэль. Похоже, никто из Пожирателей даже не знал о том, что Гарри Поттер попался в ловушку, по крайней мере, никто им по пути не встретился, да и Малфой свои воспоминания потерял.

Риддл каким-то заклинанием открыл одну из дверей на втором этаже и впустил туда гриффиндорца. Гарри ожидал чего угодно — кабинет, камеру пыток, кухню, в конце концов — но никак не спальню. Темный лорд сел на кровать и коротко приказал:

— Раздевайся.

— Что? Ты совсем охренел?! — Гарри совсем забыл, что собирался вести себя тихо и послушно. Он собственным ушам не поверил. Чтобы Волдеморт потребовал такое…

— Поттер, еще раз что-нибудь вякнешь, и у тебя станет на одного друга меньше. Когда я что-нибудь приказываю, ты должен ответить «Да, мой лорд» и выполнить. Понял?

Гарри стиснул зубы. Как бы он хотел убить это мерзкое змееподобное чудовище, но не мог рисковать друзьями. Если бы он был один, то не задумываясь, кинулся бы на Волдеморта даже без палочки. Вместо этого он выдавил из себя:

— Да, мой лорд.

— Больше чувства, Поттер. Если хочешь, чтобы с твоими друзьями все было в порядке, ты должен выполнять мои приказы с радостью. Попробуй еще раз.

— Да пошел ты к черту, ублюдок! Как же я тебя ненавижу! — Гарри просто взорвался. Он и так еле сдерживался, но последние слова Волдеморта окончательно вывели его из себя. Он уже не соображал, что делает.

Гриффиндорец хотел еще что-то добавить, но Риддл молниеносным броском оказался рядом и стиснул сильные бледные пальцы на горле мальчишки.

— Ненавидишь? — прошипел он, — да что ты вообще можешь знать о ненависти? Ты, маленькое ничтожество, убивал меня уже три раза. Из-за тебя я тринадцать лет существовал в виде жалкого паразита, я и не говорю о той чудовищной боли, которую мне пришлось пережить по твоей вине. И что самое ужасное, в тебе нет ничего особенного — ни силы, ни власти, даже внешне ты ничего из себя не представляешь.

Гарри вцепился в его руку пытаясь освободиться, но Волдеморт был действительно сильным — он словно и не замечал усилий подростка, продолжая его душить.

— Но, не смотря на все это, ты каким-то образом испортил зелье, из которого состоит мое тело. И теперь, после нашей последней встречи в министерстве, мне каждые пять часов приходится пить зелья, чтобы не сдохнуть в четвертый раз! Только поэтому ты до сих пор жив — мне нужна твоя кровь и плоть, чтобы поддерживать свою жизнь.

Темный Лорд разжал пальцы, и Гарри тут же шарахнулся в сторону, кашляя и потирая горло. Впрочем, подростку было не привыкать — дядя Вернон, когда выходил из себя, душил его еще сильнее.

Риддл с презрением смотрел на мальчишку. Он не сказал самого главного — он не мог прикончить это ничтожество потому, что тот являлся его крестражем. Какая насмешка судьбы! Что-то настолько обычное стало вместилищем драгоценной частички души.

Том только недавно это понял — после того раза, когда он захватил тело мальчишки в министерстве и попытался его уничтожить. Вот только с магической точки зрения это было равносильно самоубийству — а магия таких вещей не прощала. Поэтому-то Авада Кедавра и отразилась от младенца — он уже стал крестражем — и собственное заклинание ударило по Волдеморту.

Гарри наконец-то откашлялся и смог выдавить из себя:

— Ты убил моих родителей!

— И что? — усмехнулся Риддл, — я и своих убил. И вообще, ты мне спасибо сказать должен, что я тебя от них избавил. Отец — пьяница и бабник, мать — зануда и к тому же грязнокровка…

Поттер стиснул кулаки. К таким выпадам в сторону своих родителей он уже привык. Тете Петунии и Темному Лорду словно бы один человек речь писал. Гриффиндорцу даже в голову не пришло, что если настолько разные люди могут говорить одно и то же, то это может быть правдой.

— Ладно, Поттер. Мне надоело с тобой разговаривать. Видишь, на тумбочке зелье? Выпей его.

— Что это? — нервно огрызнулся Гарри.

— Ты совершенно не поддаешься дрессировке, — Волдеморт в притворной печали покачал головой. — Может, мне стоит позвать Беллу? Она на примере твоей грязнокровки преподаст тебе пару уроков послушания.

Гриффиндорец содрогнулся, представив себе, что Беллатрикс может сделать с Гермионой. Он бы просто не пережил, если бы близкий человек опять погиб от руки этой сумасшедшей. Поэтому, он через силу выдавил из себя: «Простите, мой лорд», — и выпил зелье.

Гарри ожидал чего угодно — даже кислоты, но зелье имело неожиданно приятный вкус — молочного шоколада с фруктовым послевкусием.

— Амортенция, — произнес Темный Лорд, и глядя на непонимающее лицо Поттера, раздраженно пояснил, — любовное зелье, идиот. Хогвартс создан не только для того, чтобы ты мог нарушать правила и гоняться на метле!

— Ни черта не действует твое зелье, — буркнул Гарри, с трудом подавив желание запустить стаканом в Волдеморта. — Я тебя по-прежнему ненавижу!

— Амортенция не вызывает любовь. Только страсть, но и этого достаточно. Поверь, ты теперь без меня и дня прожить не сможешь.

Гарри мысленно хмыкнул, разглядывая Риддла. Со дня возрождения тот немного изменился — слегка поправился, и в темноте, со спины его теперь можно было принять за человека, а не за ходячий скелет. Красные глаза с вертикальными зрачками, отсутствие носа, белая кожа — остались прежними. Гриффиндорец впервые видел Волдеморта при дневном свете и только сейчас заметил, что крохотные чешуйки, которыми покрыта кожа темного мага, сверкают на солнце, от чего весь слегка светится.

«Ну да, ни дня не проживу. Как только сбегу, сразу умру от счастья», — свои размышления Гарри благоразумно оставил при себе.

— Раздевайся, — повторил Риддл.

— Да, мой лорд, — буквально прошипел гриффиндорец, наученный горьким опытом.

Раздеваться перед кем-то было унизительно. И стыдно. Гарри ненавидел себя за то, что покраснел от внимательно-насмешливого взгляда Волдеморта.

— Ничего себе, — присвистнул Темный Лорд, когда гриффиндорец, помявшись, стянул с себя последнюю деталь одежды. — Теперь понятно, почему ты все время так зазнаешься.

Гарри показалось, что он сейчас задымится. Он попытался прикрыться ладонями. Гриффиндорец терпеть не мог общие душевые, так как парни над ним постоянно подшучивали, потому что у Гарри был не просто большой, а СЛИШКОМ большой. У него уже комплекс возник по этому поводу.

— На кровать. Ложись на спину, руками держись за изголовье, — коротко скомандовал Риддл.

Поттер, переборов себя, послушался. И коротко вскрикнул, когда вокруг запястий возникли кожаные браслеты наручников, а глаза закрыла плотная повязка. Ему стало по-настоящему страшно.

Том смотрел на лежащего в его постели мальчишку и морщился. Вот уж на тощих подростков он никогда не западал. Даже сейчас, с учетом того, что у него по вине этого паршивца пятнадцать лет вообще не было секса. Ему самому было противно то, что он собирался сделать, но по его расчетам это могло остановить распад тела. Если бы не это, он бы просто посадил Поттера в самую высокую башню без дверей и окон, и приказал бы домовикам кормить его три раза в день. И крестраж под защитой, и нервы в порядке.

Волдеморт вздохнул и вновь уставился на голое мальчишеское тело, пытаясь найти в себе хоть какой-то отклик на это зрелище.

«Даже я в приюте упитаннее выглядел», — Темный Лорд сдался и достал из кармана мантии крохотный пузырек с очень дорогим зельем. Капнул пару капель на язык и убрал флакончик обратно. — «До чего же жалко переводить афродозиак на это недоразумение».

Гарри на кровати решил притвориться бревном, он и дышал через раз. Он слышал какие-то шорохи, кажется, Волдеморт раздевался. Но вот постель прогнулась под весом мужчины, и подросток подумал, что у него сейчас сердце выскочит наружу от страха. Он слабо представлял себе то, что сейчас случится, но ничего хорошего точно не ждал. Гарри про себя молился, чтобы Темный Лорд набрал у него крови, отрезал какую-нибудь часть тела и на этом успокоился.

Почувствовав на своем животе руку, Гарри испуганно пискнул, хотя и собирался молча терпеть все пытки. Рука прошлась по его груди, погладила шею, тонкие пальцы заставили его запрокинуть голову. Гриффиндорец, сжав зубы, покорно терпел, теряясь в догадках, зачем Темный Лорд это делает. Ищет подходящее место для разреза?

— Поттер, твою мать, на тебя что, и Амортенция не действует? Предполагается, что ты должен меня хотеть!

— Пошел ты, — пискнул храбрый гриффиндорец, за что моментально поплатился — сильная рука моментально сжала его горло.

— Я тебя предупреждал, — прошипел на парселтанге Волдеморт, впрочем, руку он почти сразу убрал.

Риддлу постоянно приходилось себя сдерживать — каждый раз, когда он прикасался к Поттеру с желанием убить, чувствовал сильнейшую боль. И хотя пальцы сами тянулись придушить мальчишку и покончить с этим фарсом, он себя переборол.

«Мой крестраж, мой драгоценный крестраж. Моя прелесссссть», — мысленно уговаривал он сам себя. Помогало слабо, но желание убивать все-таки приутихло.

Толи парселтанг помог, толи зелье, наконец, подействовало, толи Поттер оказался извращенцем, у которого встает, когда его душат, но результата Волдеморт каким-то образом добился.

Гарри покраснел, ему было стыдно до слез. Он никак не ожидал от собственного тела такого предательства. Похоже, Риддл заставил его выпить нечто действительно ужасное. Гриффиндорец еще долго переживал бы по этому поводу, но Темный Лорд сделал с ним что-то такое, отчего все мысли разом покинули голову.

Гарри не видел, что там происходит с его телом, но в любом случае это было просто потрясающе. Ему казалось, что до этого он просто видел кошмарный сон, но кто-то наверху наконец-то над ним сжалился и послал чудесное избавление. Поттер и не думал, что может быть так хорошо. Он совсем забыл, где и с кем находится. Сияющие звездочки замерцали перед его закрытыми глазами, и он совсем было вознамерился потерять сознание от удовольствия, но в себя его привела оплеуха и крайне недовольный шипящий голос:

— Поттер, боггарт тебя раздери, какого черта ты кончил так быстро?!

Гарри очнулся и пожалел, что не упал в обморок, когда у него еще была такая возможность. Мозг отказывался воспринимать информацию, но судя по ощущениям, он действительно занимался сексом с Волдемортом. С очень злым Волдемортом, который только-только начал получать удовольствие от процесса, но и тут этот засранец ухитрился все испортить.

— Я случайно… — оторопело пробормотал полностью дезориентированный гриффиндорец.

— Поттер, если у тебя сейчас же не встанет, я из тебя чучело сделаю и над камином повешу, — от злости Риддл опять перешел на парселтанг. На этот раз за шею он хватать опасался, и вцепился в темные растрепанные волосы, притягивая голову подростка к себе.

Гарри беспомощно затрепыхался и попытался отодвинуться. Но попробуй, уползи, когда на тебе верхом сидит взрослый мужчина. Однако трепыхания дали результат, или дело было все-таки в Амортенции — пожелание Темного Лорда исполнилось.

— Ну, хоть в чем-то ты не безнадежен, — заключил Волдеморт и продолжил прерванное занятие.

Гриффиндорец, все еще в шоке, никак не мог поверить, что это происходит на самом деле. Он порадовался, что у него завязаны глаза, а то не дай Мерлин, увидел бы это воочию — так и с ума сойти недолго. Но даже зная, что его первый раз был с Волдемортом, Гарри перед самим собой мог признать, что это было просто невероятно. Хоть он и был совсем неопытным, но даже ему было понятно — настолько приятные ощущения совсем не нормальны. Ведь не должно же у человека крышу напрочь срывать только от того, что жуткий змееподобный тип использует его вместо вибратора!

Когда Темный Лорд наконец-то удовлетворился, Гарри уже был едва живым. Не то чтобы он чувствовал себя плохо — но устал смертельно. Он слышал, как Волдеморт шуршит тканью, открывает дверцы шкафа, но у него самого даже пошевелиться не было сил. Он и смущения больше не чувствовал — лежал совершенно голый, распростертый на кровати. Хотя он, в общем-то, ничего и не мог с этим поделать — Риддл от изголовья его не отвязал и повязку с глаз не снял.

Том в это время как раз надевал длинную ночную рубашку и ночной колпак; традиции магического мира — это святое. К тому же, без колпака голова мерзла. Шерстяные носки тоже не помешали бы, да Поттер умрет от смеха.

После возрождения у Риддла постоянно возникали проблемы с полузмеиным организмом — в холодное время года он постоянно мерз, и от этого постоянно хотелось спать. К тому же некоторые физиологические особенности его нового тела порой приводили в ужас. Он где-то читал, что некоторые виды змей могут сберегать полученную семенную жидкость в течение месяцев, а то и лет. Темный Лорд передернулся, представив, что внутри у него будет храниться сперма Поттера. Завтра утром станет понятно, прекратился ли распад зелья, из которого состоит его тело, и если нет — то мальчишка пожалеет, что сам себя заранее не кастрировал.

Волдеморт выдвинул ящик стола и достал бархатную ювелирную шкатулку. Когда он отдал приказ привести к нему мальчишку, то заранее продумал, как обезопасить себя от попыток побега. Для этого пришлось создать артефакт — ничего принципиально нового, просто модифицированный рабский ошейник. Нарцисса поделилась со своим лордом платиновым колье с бриллиантами, которое после небольшой трансфигурации превратилось в шикарный ошейник. Раз уж так сложилось, что мальчишка стал крестражем, надо хоть слегка повысить его материальную ценность.

— Подними голову, — скомандовал Риддл, подходя к кровати.

— Что? — сонно пробормотало это недоразумение, нагло развалившееся на чужой кровати.

Темный Лорд наклонился и быстро застегнул на тощей шее колье. Застежка словно потекла и стала неотличима от остального ошейника.

— Что это? — завозился мальчишка, крутя головой и пытаясь понять свои ощущения.

— Рабский ошейник, — с удовольствием проинформировал его Волдеморт.

— Ты офигел?! Сними это немедленно! — заорал мгновенно проснувшийся гриффиндорец.

Риддл уже почти привычно попытался его придушить, но широкое колье мешало, острые грани драгоценных камней впивались в руку.

— На него наложено заклятие неснимания, так что это на всю жизнь. К тому же оно не позволит тебе выйти за границы поместья, а если попытаешься аппарировать или переместиться с помощью порт-ключа, останешься без головы.

— Сволочь! Чтоб тебя…

— Силенцио, — прервал его Темный Лорд. — Как странно, что я раньше до этого не додумался.

Слыша злое сопение гриффиндорца, Том начал спокойно готовиться ко сну. Погасил свет, освободил руки Поттера и бросил пару подушек к изножью огромной постели.

— Спать будешь там. Я бы тебя вообще на прикроватный коврик положил, но боюсь, ты меня за ногу укусишь, когда я на тебя утром наступлю.

Мальчишка переместился куда было приказано, беззвучно что-то говоря. Том сделал вид, что не умеет читать по губам, ему безумно надоело пререкаться.

В одной комнате с Поттером он спать не боялся, пусть только тот попробует придушить его ночью подушкой — получит довольно болезненный сюрприз.

— Спокойной ночи, Поттер, — насмешливо произнес Риддл, и предпочел притвориться, что не видит в темноте. Хотя продемонстрированный в ответ средний палец был ну очень красноречивым.

Гарри уснул сразу же, как только голова коснулась подушки. Проснулся он уже за полдень. Ему было тепло и уютно, к тому же выспался он хорошо, как никогда в жизни. Ему определенно снился какой-то приятный сон, и гриффиндорец улыбался, пытаясь его вспомнить. Потом сладко потянулся, и наконец, попытался сообразить, почему это в общей спальне так тихо. Но стоило ему открыть глаза, как он тут же пожалел об этом.

Первым, что он увидел, был спящий Темный Лорд. Солнечный свет падал прямо на него, отчего чешуйчатая кожа сияла и переливалась радужными всполохами.

Красные глаза моментально открылись, словно Волдеморт физически ощущал направленные на него взгляды.

— Проснулся, — констатировал он. — Ванная за той дверью. У тебя пятнадцать минут, не успеешь — сам виноват.

Мальчишка хотел что-то сказать, но только беззвучно открывал рот.

— Будем считать, что это было «Доброе утро, мой лорд», — Риддл потянул на себя одеяло. — Выметайся из моей кровати.

Поттер отправился в ванную, а Том остался в постели, с удовольствием потягиваясь. Он впервые за долгие годы не мучился от бессонницы. Настроение и самочувствие были просто отличными. Пожалуй, ради этого даже стоило терпеть раздражающего гриффиндорца рядом с собой.

Темный Лорд поднялся и достал из шкафа повседневную одежду. Его чешуйчатая кожа хоть в чем-то была лучше человеческой — не потела, почти не пачкалась, да еще и была значительно прочнее.

В Малфой-меноре еду подавали всегда в одно и то же время, не зависимо от того, были хозяева дома или нет. Поэтому следовало прийти вовремя в столовую, и если Поттер будет возиться дольше, чем отведено, то останется голодным.

Из ванной мальчишка вышел закутанный в любимый халат Темного Лорда. Тот только скрипнул зубами, ведь не начнешь же отнимать с криками «Моё!»

Гарри с помощью жестов, так как говорить все еще не мог, попытался выяснить, где его одежда. Волдеморт, глядя на его кривляния, только забавлялся. В конце концов, гриффиндорец настолько разозлился, что попытался задать вопрос мысленно. И как ни странно, у него получилось.

Риддл схватился за голову и зашипел от боли.

— Паршивец! Выкинули твои тряпки! Голым будешь ходить, так от тебя пользы больше.

Гарри мысленно передал свои чувства по этому поводу. Темный Лорд выхватил палочку и едва удержался от непростительного. Вместо этого он снял Силенцио, и мальчишка тут же возмущенно что-то заорал.

— Заткнись, Мерлина ради, — простонал Волдеморт, доставая из шкафа свою мантию и кидая ее мальчишке.

— А штаны? — возмутился наглый Поттер.

— Мантии без штанов носят, балбес. А свои подштанники я тебе не одолжу, даже не проси.

Гриффиндорец заткнулся и переоделся. С растрепанными волосами, в длинной ему мантии и домашних пушистых тапочках он выглядел еще меньше, чем был на самом деле.

«Тьфу ты, и с этим чучелом мне приходится спать», — горестно подумал Волдеморт, открывая дверь спальни и направляясь в столовую.

Мальчишка не отставал, видимо сообразил, что его и кормить должны. Завтрак он смел в доли секунды. Впрочем, и Темный Лорд на отсутствие аппетита впервые за долгое время не жаловался. Домовики принесли кофе и свежий номер «Пророка». Поттер тут же потянулся к газете, за что и получил по рукам.

В прессе о пропаже мальчика-который-выжил ничего сказано не было. Волдеморт удовлетворенно хмыкнул. Он и предполагал, что Дамблдор будет придерживать эту информацию до последнего. Интересно, как долго он сможет это замалчивать?

Далее у лорда по плану был просмотр бумаг и писем. Он расположился в кабинете, совмещенном с небольшой библиотекой, указал Поттеру на кресло в углу и приказал сидеть там, читать книги и молчать. Первое время тот действительно слушался — читал что-то про квиддич и магический спорт. Но потом начал ерзать, сопеть, вздыхать и пялиться на Тома с выражением вселенской тоски на лице. В конце концов Волдеморт не выдержал:

— Поттер! — рявкнул он так, что мальчишка испуганно подпрыгнул на месте и неловко уронил стопку книг. — Помнишь, дорогу в подземелье?

Гриффиндорец неуверенно кивнул.

— Вот и проваливай туда. Пообщайся с себе подобными. Дверям прикажешь открыться на парселтанге. И чтобы ровно в шесть был в спальне. Если опоздаешь, я не поленюсь спуститься за тобой и выместить свое плохое настроение на твоих друзьях.

Гарри, не веря своему счастью, мгновенно испарился из библиотеки. Все было на удивление не плохо. Серьезно, обычно после общения с Темным Лордом он несколько дней проводил в лазарете, а сейчас отделался легким испугом. Мерлин, да Волдеморт сейчас обходился с ним даже лучше, чем собственные родственники — не морил голодом, почти не бил, даже в комнате не запирал!

От таких мыслей Гарри запнулся о край длинной мантии и чуть не упал. Нет, он конечно, безумно злился на Риддла и все так же ненавидел, но сейчас был беспомощен, как котенок. Вот если бы ему только представилась возможность… он бы отомстил за все унижения. Однако в голову, как назло, ничего не приходило. Нужно было срочно посоветоваться с Гермионой, уж она-то точно что-нибудь придумает.

Гарри переживал, как там его друзья. Ему было стыдно за то, что он всю ночь проспал на мягкой постели, в то время как Рон с Гермионой были заперты в темной холодной камере. Он взволнованно толкнул тяжелую деревянную дверь, уже готовясь выдать покаянную речь, и замер на пороге.

Камера неузнаваемо преобразилась. На полу лежал толстый ковер, вдоль стен стояли две аккуратно заправленные кровати, ванная с ширмой, столик с закусками и два кресла.

Рон, до этого момента сам с собой игравший в шахматы, вскочил на ноги, но тут же едва не рухнул обратно из-за цепи, сковавшей его щиколотку.

— Гарри! — обрадовано воскликнул он.

Гермиона оторвала взгляд от толстенной книги, которую внимательно читала, и удивленно охнула.

— Это что? — удивленно спросил Поттер, все еще стоя на пороге.

Оказалось, что малфоевские домовики, узнав о том, что в плену находятся друзья «сэра Гарри Поттера», обеспечили их всем необходимым, да еще и переживали, что не могут совсем отпустить.

Гарри несколько часов провел с друзьями. Но на все их вопросы, зачем он понадобился Волдеморту, мямлил в ответ что-то невразумительное. Еще бы, он поклялся себе, что никто никогда не узнает о том, в каких целях его использует Темный Лорд.

У Рона, к счастью, были часы, и Поттер смог вернуться в спальню вовремя. Гермиона обещала подумать над планом побега, но Гарри уже начал сомневаться, что у них хоть что-то получится. Он еще вчера заметил, что Темный Лорд достает волшебную палочку словно из воздуха, а когда она ему не нужна, та будто бы растворяется. При таком раскладе вряд ли удастся ее украсть, а больше во всем поместье палочек не было.

— Тебе повезло, что ты успел, — произнес Волдеморт, когда Гарри зашел в комнату, и протянул ему черную мантию с капюшоном и жутковатую серебряную маску. Точно такие носили Пожиратели смерти. — Надевай быстрее.

— Может, ты мне еще и метку поставишь?! — возмутился Гарри.

— Отличная идея. Давай сюда предплечье, — гриффиндорец и пикнуть не успел, как его схватили за руку

— Отличная идея. Давай сюда предплечье, — гриффиндорец и пикнуть не успел, как его схватили за руку.

— Нет, не надо! — он попытался вырваться, но мужчина был намного сильнее. — Я пошутил!

— В следующий раз, вместо того, чтобы вякать, просто выполняй мои приказы, целее будешь. Ты понял?

— Да, — буркнул Гарри, все еще пытаясь освободиться.

— Я не слышу.

— Да, мой лорд.

Пытаясь держать себя в руках, Гарри взял мантию и пошел переодеваться в ванную. Взглянув на себя в зеркало, Гарри ужаснулся. В этой маске он был похож на карликового Пожирателя смерти.

Волдеморт тоже скривился, когда его увидел.

— Можно подумать, что я взял в слуги гоблина.

Поттер открыл рот, чтобы возмутиться, но вовремя прикусил язык, и только злобно зыркал сквозь прорези маски.

— Через несколько минут начнут собираться Пожиратели смерти. Ты будешь сидеть рядом с моим креслом. И чуть не забыл — Силенцио. Не хочу чтобы ты не вовремя открыл рот и все испортил. Поверь мне, мои слуги прикончат тебя с огромным удовольствием, поэтому я не могу оставить тебя одного.

Гарри хотел спросить, почему Волдеморт просто не сказал бы своим приспешникам о том, что сделал Поттера своим пленником, но не смог. Видимо, чтобы воспользоваться мысленной связью, нужно быть еще более злым.

Пожиратели собирались в большой столовой на первом этаже. Темный Лорд восседал в огромном кресле, украшенном драгоценными камнями, и слишком сильно смахивавшем на трон. Волшебники в масках заходили один за другим, снимали маски, низко кланялись и рассаживались вокруг длинного стола.

Гарри узнал Беллатрикс сразу же, как только она вошла. Его пальцы невольно сжались в кулаки, а с губ сорвалось беззвучное рычание. Похоже Риддл заметил его состояние, и когда женщина подошла ближе, чтобы поклониться, он взмахом руки остановил ее и произнес:

— Сегодня сядь рядом с Нарциссой.

— Мой лорд, — растерянно пролепетала женщина, едва не плача, но возразить не посмела.

Глядя на ее разочарование, Гарри почувствовал смутное удовлетворение. Но этого было мало. Его глаза сами собой скользили по столу, ища острые предметы. Привычная уже ненависть захватила его с головой.

Собрание Пожирателей оказалось на удивление скучной вещью. Поначалу гриффиндорца развлекало то, насколько все они боялись Волдеморта. Но после того как тот наложил на Эйвери Круциатус только за небольшую заминку, Гарри невольно задумался. Его даже за откровенную наглость сильно не наказывали. Неужели он настолько важен для Темного Лорда? Знать бы еще чем.

Спустя час Гарри уже откровенно зевал, хорошо, что маска это прекрасно скрывала. Жаль, нельзя такую на уроки надевать. Через два — уже спал сидя. Он изредка замечал косые взгляды, которые на него бросали Пожиратели, но напрямую спросить о нем никто не осмелился. Оживился Гарри только тогда, когда темные маги начали расходиться, а Снейпу приказали задержаться. Гриффиндорец прямо-таки наслаждался зрелищем того, как ненавистный учитель зелий кланяется и подобострастно отвечает «Да, мой Лорд».

— Что известно о Поттере?

— Дамблдор попытался замять это дело, кроме меня и МакГонагалл никто не в курсе истинного положения дел. Школьники считают, что гриффиндорцев отправили куда-то по приказу директора.

Риддл засмеялся, а Гарри даже стало обидно. Его похитили, изнасиловали, нацепили ошейник, нарядили Пожирателем, а Дамблдор его даже не ищет!

— Мой лорд, простите мне мое любопытство, — медленно начал Снейп, — но…

— Тебя интересует, кто это? — со змеиной усмешкой перебил его Волдеморт и накрыл руку Гарри своей. Поттер беззвучно пискнул и попытался вырваться, но с ужасом понял, что Риддл незаметно наложил на него заклинание окаменения. Длинные белые пальцы медленно погладили тыльную сторону его ладони, и у гриффиндорца по всему телу побежали мурашки.

— Это мой любовник, — практически прошептал Темный Лорд, — но надеюсь, ты сохранишь это в тайне.

Глядя на выражение лица Снейпа, Гарри почувствовал себя практически отомщенным. Такой глупой физиономии у зельевара никто никогда не видел. Поттер решил, что если получится, размножит это воспоминание и разошлет всем гриффиндорцам. Через пару секунд до него дошло, что Снейп был уверен, что под маской и мантией скрыт именно мальчик-который-выжил, но после такой демонстрации явно передумал.

Наконец, собрание закончилось. Волдеморт снял с Гарри заклинания и тот моментально вскочил на ноги.

— Как ты мог! — возмущенно завопил он.

— Что такое, Поттер? Я не сказал ни слова лжи, — усмехнулся Риддл.

Гриффиндорец хотел возмутиться, но почувствовал, что краснеет. Он резко развернулся и выскочил из зала.

«Мерлин, если кто-нибудь когда-нибудь узнает о том, что мы действительно спали вместе, то я просто умру!»

Гарри сам не понял, как оказался в спальне, впрочем, в других помещениях, кроме темницы он нигде не бывал. Подросток уже хотел выйти, но на пороге появился Темный Лорд.

— Раз ты уже здесь, начинай раздеваться.

— Отвали от меня! — Поттер попятился от Волдеморта, но слово «раздевайся» неожиданно подействовало на него странным образом — Гарри пришлось юркнуть в ванную, чтобы Риддл не заметил его состояния.

От одного-единственного слова воспоминания о вчерашней ночи сами собой всплыли в голове. Амортенция в его крови опять дала о себе знать, вызывая возбуждение.

Гарри включил холодную воду, чтобы хоть немного остудить лицо и едва не подпрыгнул от раздавшегося грохота.

— Поттер, еще раз так сделаешь, и… — прошипел на парселтанге Волдеморт, но тут заметил, что спереди мантия Поттера слишком уж явно топорщится, и хмыкнул, — так вот в чем дело.

Без дальнейших разговоров он схватил упирающегося мальчишку за шиворот, затащил в спальню и буквально швырнул на кровать.

— Всего сутки прошли, но ты уже ухитрился достать меня так, словно мы с тобой сто лет знакомы. Ты себе не представляешь, как сильно я хочу тебя убить, даже сильнее, чем раньше, если это вообще возможно, — отчитывал он Поттера, методично сдирая с него мантию и привязывая к кровати как вчера.

— Так убил бы, чего ждешь?!

— Как только ты станешь не нужен, непременно убью, — ласково пообещал Риддл, а про себя подумал, что если так дальше продолжится, то он точно пожертвует драгоценным осколком души и прикончит паршивца. — И вообще, Поттер, какого черта ты жалуешься? У тебя на меня, по крайней мере, стоит. Мне такое «счастье» не грозит.

— Что, уже слишком старый для этого? — храбро вякнул гриффиндорец.

Волдеморт уже отработанным движением сжал тощую шею, и сделал замечательное открытие — если душить мальчишку без желания убить, то боли нет. Понаслаждавшись этим с полминуты, он достаточно успокоился, чтобы ответить.

— Нет, просто на такого задохлика как ты, ни у кого не встанет.

Он наколдовал Поттеру повязку на глаза и начал раздеваться. Мальчишка все еще пытался откашляться, но продолжал ругаться сквозь зубы. Можно было бы опять наложить на него Силенцио, но он так забавно стонал вчера вечером, что Том вновь хотел бы это послушать. Вообще-то он думал, что сегодня афродозиак не понадобится, тело еще помнило о полученном вчера удовольствии. Осколок души, заключенный в мальчишке, жаждал воссоединиться с хозяином, поэтому и Риддл, и Поттер получали такое наслаждение. Но гриффиндорец все равно не привлекал его внешне — в голом состоянии тот выглядел как живое пособие по анатомии.

«Откормить его, что ли», — подумал Темный Лорд, пытаясь поудобнее устроиться сверху. — «Одни кости, в чем только мой драгоценный осколок держится?»

Гарри с отвращением размазывал овсянку по тарелке. В последнюю неделю Волдеморт просто помешался — кормил его, словно на убой. У гриффиндорца порой мелькала мысль, что Темный Лорд задумал сделать с ним нечто действительно ужасное, например, съесть, или пустить на зелье, при варке которого требовалось добавить больше, чем имеющиеся пятьдесят килограмм заклятого врага.

Утро еще только наступило, а Гарри уже пришлось съесть омлет, творог с фруктами и медом, стакан сока и полтарелки каши. И это был только первый завтрак. Гриффиндорец чувствовал себя так, словно вот-вот лопнет. Кажется, за эту неделю он съел продуктов больше, чем за прошлый год. Ужасно, но Волдеморт заставлял его есть ШЕСТЬ раз в день, в то время как подросток с удовольствием обошелся бы одним-двумя. Кроме этого, еще приходилось тренироваться по часу в день, и если бы это были квиддичные тренировки, то Гарри бы совершенно не возражал, но это были специальные упражнения для набора мышечной массы.

Гриффиндорец начал опасаться, что если ему в ближайшее время не удастся сбежать, то вскоре его даже метла не поднимет. Но пока с планом побега было глухо. Гермиона упросила домовиков принести планы Малфой-менора, только помогло это мало. Однако это Грейнджер не остановило, она с каким-то нездоровым энтузиазмом поглощала книги одну за другой, и день ото дня выглядела все маньячнее. Даже Рона заставила читать, хотя тот и так от скуки в камере уже просто на стены лез.

А пока Гарри тщательно размазывал остатки каши, пытаясь сделать так, чтобы тарелка выглядела пустой.

— Поттер! — рявкнул на него Волдеморт, у которого уже сдали нервы, — ешь быстрее, все равно пока тарелка не опустеет, из-за стола не встанешь!

Определенно, это стало последней каплей. Поттер схватил тарелку и запустил в лорда.

— Иди к черту, сволочь! Меня уже тошнит от твоей каши!

От немедленной смерти его спасло только то, что он промазал, но Риддл все равно был в ярости. Гарри впервые в жизни слышал, чтобы так ругались, хотя у него был богатый опыт в этой области. Темный Лорд вцепился в него так, словно хотел душу вытрясти.

— …и ты наберешь вес, даже если мне придется кормить тебя насильно! Мне уже надоело колоться о твои кости во время секса! — закончил Том, уже почти успокоившись.

— Так в чем проблема-то! Поменяемся местами, я тебе даже глаза завяжу, чтобы ты меня не видел, и к кровати привяжу, чтобы не дай Мерлин, ты ко мне не прикоснулся! — вставил гриффиндорец, которого наконец-то перестали встряхивать и душить.

Волдеморт некоторое время смотрел на него с непередаваемым выражением лица, а потом заржал и выпустил из пальцев ворот поттеровской мантии.

— Поттер, это еще что за неприличное предложение? Разнообразия захотелось?

Гарри сообразил, что сказал что-то не то, и моментально покраснел.

— Да пошел ты, — пробурчал он.

— Ого, еще одно предложение. Тебе одного раза в день мало? Теперь и по утрам хочешь? — Темный Лорд от смеха уже еле стоял на ногах.

Гриффиндорец почувствовал уже привычное возбуждение. Стоило Волдеморту хотя бы намекнуть на секс, как чертово зелье тут же давало о себе знать. Гарри, красный как гриффиндорский флаг, моментально вылетел за дверь и немного успокоился только тогда, когда добежал до подземелий. Немного постоял, прислонившись к холодной каменной стене, и глубоко вздохнув, зашел в камеру.

— Гарри, смотри, что у меня есть! — радостно воскликнула Гермиона, увидев его.

Она и Рон сегодня выглядели не такими подавленными, как обычно, а ведь прошло всего десять дней. Гарри не хотелось думать о том, что с ними будет через месяц.

— Что это? — спросил он, с недоумением глядя на потрепанную книгу в руках подруги. На обложке была еле видна причудливая надпись «Таинства ведовства и волхования».

— Это основы беспалочковой магии! — оживленно воскликнула Гермиона. — Очень редкая книга, в Лондонской магической библиотеке, самой крупной в стране, ее нет!

Гарри про себя подумал, что даже не знал о лондонской библиотеке, а девушка продолжала говорить:

— Если нам удастся овладеть беспалочковой магией, то побег станет делом техники! Правда тут сказано, что возможности к такой магии — врожденные… но я уверена, что хоть у одного из нас они точно есть!

Гарри только радостно кивал и улыбался, не собираясь напоминать друзьям о том, что на его шее неснимаемый ошейник, который оторвет ему голову при пересечении границ поместья. Они вместе целый день пытались научиться хоть самому простому заклинанию, но ничего не вышло. Гермиона сказала, что придется начать с самого начала — медитаций и очищения сознания. Гарри застонал, услышав ненавистное словосочетание. Чертов Снейп, и тут о себе напоминает! Гриффиндорец решил, что на ближайшем собрании положит ему на стул парочку кнопок.

Периодически в камере появлялись домовики с едой для Гарри — второй завтрак, обед из трех блюд, полдник… Если подросток отказывался есть, они бились головой о стену до тех пор, пока тот не сдавался. Рон искренне не понимал, почему его друг так несчастлив, он-то с такой порцией справлялся на раз. Гермиона же попыталась его утешить, но от ее «ты стал выглядеть действительно лучше, более здоровым» стало только хуже. Не мог же Гарри признаться, что его так пичкают только потому, что Волдеморту не нравится его фигура! Если так и дальше пойдет, то его, пожалуй, и причесываться каждый день заставят.

Проводив взглядом домовика с подносом, Гермиона немного нерешительно произнесла:

— Гарри, можно спросить?..

Гриффиндорец, заинтригованный таким странным началом, кивнул.

— Ты не подумай ничего такого… — девушка слегка порозовела, — просто я тут недавно прочитала книгу «Темнейшие ритуалы и обряды». Там для получения силы надо принести человека в жертву. Так вот, в связи с этим мне надо знать — ты девственник?

Услышав такое, Рон моментально подавился печеньем, и судя по хрипам, чуть не умер. Пока его приводили в чувство и пытались откачать, Гарри успел взять себя в руки и перестать краснеть. Поэтому на вопросительный взгляд девушки сумел твердо ответить «Нет» и не успел удержать сорвавшееся с языка «А вы?»

Рон с Гермионой одновременно покраснели до такого состояния, что ответ стал очевиден.

«Ну, хоть у кого-то все нормально», — утешил себя Гарри. Ему так и хотелось спросить, как все было, но если бы ему задали тот же вопрос, он не смог бы ответить.

Впрочем, когда Симус и Дин рассказывали о своих впечатлениях, они постоянно твердили «клево», «супер», «офигенно». Только вот Гарри понимал, что между его ощущениями от первого раза, когда казалось, что умираешь от удовольствия, и душа отделяется от тела, а перед глазами мерцают звезды и тем, что можно описать одним словом «супер» — огромная разница. И гриффиндорец пытался убедить себя, что все дело в зелье.

— Сегодня Малфои устраивают бал-маскарад в честь Самайна, — сказал Том за завтраком.

Гарри, с усилием запихивавший в себя последнюю булочку с чаем, только угукнул.

— Приглашены будут только мои слуги и их семьи, — продолжил Волдеморт.

— И что? Мне-то какое дело?

— Ты забыл, что это, вообще-то, поместье Малфоев?

— Э? — Гарри в шоке уставился на Темного Лорда.

За последнее время он привык сидеть с Пожирателями за одним столом, но это ведь был только ближний круг, да и дальше столовой они не расползались. А если будет бал, на котором соберутся ВСЕ приспешники лорда, то от них в поместье будет не протолкнуться.

— Вот-вот, — кивнул Риддл, — приготовления начнутся через час, так что тебя на сегодня придется запереть в комнате.

— Я не хочу! Уж лучше в подземельях запри!

— Твоего мнения я не спрашивал, Поттер, только поставил тебя в известность.

— Но…

Волдеморт просто схватил его за шкирку и вытащил из-за стола. Гарри уже множество раз убеждался, что спорить в таком случае бессмысленно. Ему пришлось целый день провести взаперти, и развлекаться только тренировками в беспалочковой магии. У него единственного что-то получалось, правда, из всех заклинаний он осилил только Люмос на кончиках пальцев. Домовики сегодня как сговорились, и носили ему только блюда из тыквы — тыкву тушеную, печенье, сок, даже салат. Гарри подумал, что к концу дня точно пожелтеет.

Риддл вернулся за несколько минут до ужина и бросил на кровать пакет.

— Твой маскарадный костюм. Переодевайся.

— Я уже подумал, что ты меня навсегда тут запер, а оказывается, я тоже приглашен, — пробурчал себе под нос гриффиндорец, распаковывая сверток. — Что это?

— Гриффиндорская форма. Будешь изображать Гарри Поттера. Так что даже если ты будешь кричать во весь голос «Я спаситель магического мира», тебе никто не поверит.

— Очень оригинально, Риддл. Ничего поинтереснее придумать не смог? — Гарри как всегда не смог удержать язык за зубами.

— Запросто, — ответил Волдеморт, доставая палочку, — сейчас я превращу тебя в кролика и повяжу на шею голубой бантик. Достаточно оригинально?

— Я пошутил! — Гарри схватил сверток и моментально скрылся в ванной.

Гриффиндорец поспешно натягивал одежду, радуясь тому, что наконец-то может надеть брюки, потому что одни мантии его уже достали. Было так странно видеть самого себя в школьной форме, казалось, что с тех пор, как он носил ее последний раз, прошла уже целая вечность. Он вышел из ванной, приглаживая рукой растрепанные волосы.

— Причешись нормально, — скомандовал ему Волдеморт, указывая взглядом на лежащий на кровати предмет.

Гарри с удивлением покрутил в руках обычную расческу, а потом взглянул на абсолютно лысого Риддла.

— Хранишь ее, как память о прошлой жизни?

— Нет, чучело, я ее только что трансфигурировал. Причешись, или сейчас у тебя будет такая же стрижка как у меня.

Гриффиндорец представил себя с такой прической, вздрогнул и поспешно начал приводить себя в порядок. Расчесанные волосы пушились еще больше, отчего копна на голове Поттера становилась только объемнее. Темный Лорд смотрел на него полминуты, потом вздохнул.

— Ты абсолютно безнадежен. Можешь забыть о том, что я сказал, тебе не то что расческа, даже парикмахер не поможет.

Гарри философски пожал плечами, и пригладил пряди пятерной, придавая им обычный вид. Волосы — это последнее, что его волновало.

— Следуй за мной, из бального зала без меня не выходи, лишнего внимания не привлекай. Понятно?

Под пронизывающим взглядом Волдеморта Гарри только закатил глаза и пробурчал:

— Да, мой лорд.

В поместье уже прибыли первые гости. И все едва ли не вздрагивали, видя рядом со своим лордом Поттера в гриффиндорской форме. Но потом, сообразив, что настоящего мальчика-который-выжил тут быть не может, улыбались и начинали лебезить. И только Беллатрикс осмелилась ревниво спросить, кто это.

— Мой особый гость из Австралии, — представил его Темный Лорд, — весьма… одаренный природой юноша.

Беллатрикс смерила «юношу» ненавидящим взглядом. Гарри ответил ей тем же.

Между тем, гостей становилось все больше. Волдеморт начал обсуждать с Малфоем-страшим какие-то невыносимо занудные вещи, и Гарри, наплевав на приказ держаться рядом, просто бродил по залу, разглядывая костюмы. Слабая у магов была фантазия — никаких особенно впечатляющих нарядов не встречалось, похоже, большинство сочло, что парадной мантии или красивого платья с маской будет достаточно.

Так что Гарри обосновался около стола с напитками и закусками, решив назло Волдеморту напиться. Но в его распоряжении было только сливочное пиво и шампанское, которое он терпеть не мог. Когда гриффиндорец через силу допивал второй бокал, к нему подошел младший Малфой. Выглядел хорек ужасно — темные круги под глазами, заострившиеся черты лица, затравленное выражение глаз, но тем не менее, нос задирал по-прежнему. Смерив Поттера презрительным взглядом, процедил:

— Ты всего лишь неумелая подделка. Думаешь, это так остроумно — одеться мальчиком-который-выжил?

Гарри, опасавшийся, что слизеринец узнает его с первого взгляда, поперхнулся шампанским и закашлялся.

— Малфой, ты совсем страх потерял? Нарядился снежинкой, и думаешь, что теперь самый крутой?

— Это не снежинка! — возмущенно завопил хорек, — это костюм ледяной стихии!

Гриффиндорец еще раз осмотрел наряд из белого атласа и длинного меха, блестки, которыми был расшит плащ и осыпаны светлые волосы, и произнес:

— Это точно снежинка. По-моему продавцы над тобой жестоко поиздевались.

— Ах ты! — Малфой выхватил палочку.

— Ну-ну. Попробуй меня проклясть. Темный Лорд так обрадуется, что мне уже некому будет мстить, — Гарри скрестил руки на груди и самоуверенно ухмыльнулся, а сам в это время прикидывал, в какую сторону лучше бежать и как уворачиваться от заклятий.

Но слизеринец явно струсил, и пытаясь сохранить лицо, поспешно ретировался.

Гарри решил, что надо будет как-нибудь хорьку отомстить. Проще всего было довести дело до дуэли, и тогда Лорд бы точно прикончил Малфоя. Но тот выглядел настолько жалко, что как-то совестно было его убивать, хотя своим предательством он это заслужил. Гриффиндорец решил пока начать с малого — оставить в комнате хорька пару десятков неприятных сюрпризов, ведь когда-нибудь тот вернется в собственное поместье.

Вечер шел своим чередом, Гарри скучал в своем углу, хотя какие-то незнакомые тетки пару раз пытались пригласить его на танец, но он бы скорее согласился с Риддлом танцевать — получил бы удовольствие, оттаптывая ему ноги.

Бал закончился очень поздно, зал опустел, и позевывавший Гарри уже хотел сказать Волдеморту, что пора бы спать, как в помещение вползла огромная змея. Гарри едва подавил желание запрыгнуть на стол, когда она скользила мимо, к Риддлу, сидевшему на троноподобном кресле.

— Хозяин, мой прекрассссный хозяин, — шипела она, обвиваясь вокруг кресла. — Я так сосссскучилась, хозяин.

Гарри в шоке смотрел, как Нагайна ластится к Волдеморту, трется головой о его шею и щеку, словно жуткая лысая кошка. А лорд ласково поглаживает змею, шипящую в экстазе «хозяин, мой любимый хозяин, ссссамый умный, сссамый красивый…»

«Фу, гадость», — со злостью подумал гриффиндорец, разворачиваясь и выбегая из зала, — «Вот и спи со своей змеей!»

Глава 8

Итак, по многочисленным просьбам читателей, перед прочтением следующей главы вытащите посторонние предметы изо рта и уберите кофе от клавиатуры. Я вас предупредила))))))

Прошел уже месяц с момента его заточения, и Гарри начал привыкать к своему положению, как Волдеморт вдруг начал как-то странно себя вести. Иногда у гриффиндорца даже мелькала мысль, что это он довел Риддла до сумасшествия. Потому что тот стал совершенно неадекватным — из-за любого пустяка устраивал истерики, и вещи, находящиеся рядом, немедленно начинали взрываться от стихийной магии. Как-то раз Темный Лорд чуть не убил домовика за то, что тот принес на завтрак апельсиновый джем вместо персикового, Гарри тогда еле удалось его успокоить. Впрочем, и самому гриффиндорцу тоже доставалось — он постоянно ходил в синяках и ссадинах, хорошо хоть в ванной нашлось заживляющее зелье. А уж бедные Пожиратели, с которыми Том вообще не церемонился, бледнели от одного только его взгляда.

Да и по ночам Риддл начал вести себя странно — то набрасывался на Гарри, даже не дав раздеться, то отрубался, стоило только добраться до кровати. В последнее время Волдеморт стал слишком много спать — почти как Нагайна, которая неделями могла дремать в каком-нибудь тихом углу, и появлялась только чтобы потискать своего обожаемого хозяина и наесться до отвала. Однажды Том уснул сразу после обеда, и как Гарри не старался, не смог его разбудить — тот только бурчал что-то невнятное и отмахивался маленькими сгустками огня. Потушив рукав мантии, гриффиндорец пожал плечами и, спустившись на первый этаж, повесил на двери малой столовой пергамент с надписью «Собрания не будет, Темный Лорд занят. Все свободны». Потом зашел внутрь и положил на стол еще один листок «Для самых непонятливых: валите отсюда».

Примерно через неделю Лорд более-менее успокоился, то ли помогли успокаивающие зелья, то ли само прошло. Гарри, который до этого старался вести себя тише воды, ниже травы и не попадаться лишний раз на глаза, опять осмелел. Настолько, что как-то вечером задал давно мучивший его вопрос:

— А зачем ты мне все время глаза завязываешь? У тебя что, на груди татуировка «Я люблю Дамблдора»?

Волдеморт, который после успокоительного был умиротворенным и почти добрым, даже не начал его душить.

— Затем, что некоторые вещи тебе видеть еще рано. Вот станешь совершеннолетним, тогда может быть, покажу.

От такого ответа Гарри просто офигел. Значит, сексом заниматься можно, а вот смотреть нельзя? Не то чтобы гриффиндорцу этого хотелось, но когда ему что-то не разрешали, его прямо-таки разжигало нарушить запрет.

День шел за днем, а гриффиндорцу становилось все любопытнее. Подумав немного, он пришел к выводу, что Волдеморт над ним подшутил, сказав, что все дело в цензуре. Должна быть какая-то другая, более веская причина, руки-то ему давно уже не связывали, а повязка все оставалась. Дошло до того, что Гарри даже уснуть спокойно не мог. Волдеморт же спал достаточно чутко, и непременно почувствовал, если бы на нем начали задирать ночную рубашку.

Но однажды Гарри представился подходящий случай — Темный Лорд вечером отправился куда-то по делам, и вернулся к ночи сильно уставший. Правда, не настолько, чтобы сразу отрубиться, добравшись до постели — он уснул уже после того, как выполнил ежевечерний ритуал. Но ночную сорочку одеть забыл. Впрочем, убрать повязку с глаз Гарри тоже.

Гриффиндорец дождался, когда дыхание Риддла станет размеренным, и решил, что пора действовать. После тренировок у него стали получаться беспалочковые отменяющие чары, он убрал повязку и зажег на указательном пальце слабенький Люмос.

«Хе-хе, сейчас-то я узнаю все твои тайны, — Гарри поднес едва светящийся палец к лицу Волдеморта. — Может, у тебя настолько крошечный, что ты просто боишься, как бы об этом не узнали? Над таким Темным Лордом весь мир смеялся бы».

Световой круг опускался все ниже и ниже, Гарри мог разглядеть плечи и грудь Риддла, подтянутый живот с заметными кубиками пресса.

«Ого, неплохо для старичка», — решил гриффиндорец и вдруг задумался над тем, сколько же Волдеморту лет.

«Когда он показывал мне свои воспоминания пятидесятилетней давности, ему было примерно шестнадцать…» — Гарри подсчитал в уме, сколько получится, и едва не вскрикнул от удивления, — «Офигеть, я сплю с семидесятилетним стариком!!!»

Гриффиндорцу пришлось потушить Люмос и несколько минут полежать неподвижно, чтобы переварить эту шокирующую мысль. У него просто в голове не укладывалось, как это так получилось. Семьдесят лет! И Волдеморт все еще пытается захватить мир! В его возрасте уже на пенсию пора, слушать магическое радио и кормить птичек на крыльце. Хотя… Дамблдору-то сколько лет? Гарри попытался припомнить, но сбился при подсчете, однако по-любому выходило больше сотни. Но тот, хотя бы, никому в любовники не набивался.

Гриффиндорец попытался представить, как выглядел бы Риддл, если бы возродился человеком, и содрогнулся. Воображение нарисовало что-то вроде лысого Дамблдора с красными глазами. Бееее… Гарри решил, что ему еще повезло — у Риддла не было никаких морщин, седых волос или бороды.

Немного придя в себя, гриффиндорец решил продолжить исследования — уж если шокироваться, то насмерть. Снова зажег Люмос и придвинулся к Волдеморту, осветил живот и немного помедлил, прежде чем сдвинуть палец ниже: мало ли что там кроется. Но любопытство, как всегда, пересилило осторожность.

Миг спустя Гарри пожалел, что не послушал единственный разумный голос в своей голове. Увиденное потрясло его больше, чем возраст Волдеморта. Моргнув пару раз и протерев для верности глаза, гриффиндорец быстро накрыл Риддла одеялом до самого подбородка и шустро переместился на свою часть кровати. И потом полночи лежал, пялясь в потолок и пытаясь осмыслить, что же он увидел. Точнее, НЕ увидел.

У Темного Лорд просто не было самого важно для мужчины органа. Совсем.

Гарри нахмурил брови, мучительно размышляя.

«Тогда, выходит, Волдеморт… ДЕВОЧКА?!»

— Проваливай отсюда! Это Я тут сплю!

— Сссссаткнись, глупый сссамец! Я хочу оберегать сссон хозяина.

Том с научным интересом наблюдал, как ссорятся два его крестража. До него живых крестражей никто не создавал, и теперь Риддл мог бы написать целую книгу об этом. «Секреты вечной жизни, практическое пособие», примерно так и назвать.

Странно, что осколки души тянулись к нему, но при этом друг друга терпеть не могли. Волдеморт не знал, как можно объяснить этот феномен.

Поттер все-таки выпнул змею с кровати, впрочем, это и не удивительно, гриффиндорцы, в большинстве своем упертые, как бараны. К тому же, Том запретил Нагайне причинять вред этому недоразумению. Только поэтому она его еще не сожрала, хотя, с ее точки зрения, мальчишка выглядел вполне пригодным в пищу.

Обиженная змея обвилась вокруг кресла Темного Лорда и начал жаловаться на глупого самца.

— Я тоже хочу спать с моим прекрасным хозяином!

Риддл поморщился, вот только рептилии ему в постели не хватало. О Поттера хоть ноги погреть можно, а от Нагайны вообще никакой пользы не будет. Чем холоднее становились дни, тем чаще в голове Волдеморта мелькала кощунственная мысль положить мальчишку рядом, а не в изножье кровати. Спать с ним в обнимку — это, конечно перебор, но идея грелки в полный рост была такой соблазнительной. Да и гриффиндорец за почти два месяца плена отъелся и стал вполне приятным на ощупь.

Нагайна продолжала что-то шипеть, Том почти не вслушивался в ее речь, улавливая только отдельные слова. Что-то в последние дни она стала слишком активной, хотя обычно предпочитала проводить время, переваривая очередной обед.

— … я должна быть рядом, когда у моего любимого хозяина появятся детки. И мелкого глупого сссамца надо прогнать, а еще лучше сссъесть. Хозяин разрешит Нагайне? И почему только прекрасссный хозяин выбрал такого ссслабого бесполезного сссамца? Но детки все равно будут сссильные и умные…

Риддлу показалось, что он услышал от змеи нечто странное.

— Что ты сказала?

— Детки будут сссильные и умные. А еще красссивые, как мой обожаемый хозяин…

Том почувствовал, что ему резко поплохело. Змеи врать не умеют, а раз уж Нагайна что-то говорит, значит, уверена в этом на сто процентов. Одновременно с этим все мелкие странности, случившиеся с ним в последнее время, сложились в одну цельную ужасающую картину. И Риддл сделал то, чего никогда в жизни не делал — потерял сознание.

Нагайна забеспокоилась, когда хозяин неожиданно закатил глаза и обмяк на кресле. Змея попыталась его растормошить, но имея в наличии всего лишь хвост, много не добьешься. Поттер, уставший после освободительной войны, и уже почти заснувший на отвоеванной кровати, обратил-таки внимание на ее шебуршание. Заметив, что лорд не подает признаков жизни, он подскочил на постели и подбежал к креслу.

— Ты что, убила его?!

— Отсссстань, глупый сссамец, хозяин просто вдруг уснул, когда я рассссказывала, какие замечательные у него будут детки, — она потерлась головой о живот Волдеморта. — И я почти убедила его, что тебя пора наконец-то убить.

— Детки? — тупо повторил Гарри. Ему не хотелось верить ужасным подозрениям, вдруг возникшим в его голове, но раз уж Темный Лорд упал в обморок, то они, наверное, имели под собой основание.

— Эй, Том! Скажи, что это неправда! — он схватил Волдеморта за плечи и встряхнул, даже не заметив, что назвал его по имени. — Это ведь шутка, да?

Гарри попытался вспомнить, как привести человека в чувство. Кажется, надо по щекам похлопать? Гриффиндорец осторожно отвесил пару пощечин — осторожно потому, что Риддл ему точно все пальцы переломает, если узнает.

Наконец, Риддл открыл глаза. По его выражению лица Гарри понял, что надо было бежать и прятаться в самый темный угол, пока была такая возможность. Волдеморт молниеносно выхватил палочку и направил ее на гриффиндорца.

— Круцио!

Гарри вскрикнул от боли и упал на пол. Но боль вдруг исчезла. Он непонимающе приоткрыл глаза и взглянул на лорда. Тот не прекращал действия заклинания, но оно почему-то больше не срабатывало.

— Круцио! Круцио! — повторил Риддл, но не смотря на попадавший в него луч заклинания, Гарри не чувствовал боли.

Том как-то вдруг ссутулился и закрыл лицо руками. Гриффиндорец встал и нерешительно замер, не зная, что делать. Надо бы утешить, но страшно как-то…

— Вон отсюда, — произнес Том. Гарри немного помедлил, и лорд рявкнул, — выметайся! И ты тоже, тварь.

Поттера буквально вынесло из комнаты мощным потоком стихийной магии, сверху на него, чуть не расплющив, плюхнулась Нагайна. Дверь сама собой захлопнулась, и из спальни раздался грохот разносимой на куски мебели. Гарри, постанывая от боли, спихнул с себя тяжеленный хвост змеи и поднялся на ноги.

Судя по реакции лорда, о шутке и речи идти не могло, и гриффиндорец понятия не имел, как к этому относиться.

— Это всссе ты виноват, — раздраженно прошипела Нагайна, — разозлил хозяина.

— Я?! — рассердился Гарри и от злости пнул змею, та сделала вид, что собирается его укусить, но он увернулся. — Это ты начала что-то болтать не вовремя! Могла бы сначала подготовить его к такой новости!

— Сссаткнись, глупый сссамец. Из-за тебя хозяин меня прогнал.

Гарри возмущенно отвернулся. Эта рептилия даже слушать его не желала, и он не собирался тратить время, пытаясь ее переубедить. Он еще никогда не видел, чтобы лорд был настолько разъярен, но тот все-таки не убил его, и даже боль причинить не смог. На самом деле, гриффиндорец думал, что окажись он сейчас на месте Риддла, то точно не бы смог удержаться от смертоубийства.

По стене рядом с Гарри поползли трещины, и он решил, что сейчас самое время где-нибудь спрятаться. Если лорд все еще не успокоился, даже разнеся всю комнату, то вполне может передумать и прикончить-таки их двоих. Храбрый гриффиндорец развернулся и побежал, направляясь в самое дальнее крыло особняка, надеясь переждать гнев Волдеморта в какой-нибудь гостевой спальне.

Ночью Гарри почти не спал. До рассвета смотрел в потолок, пытаясь понять, что же теперь делать. Как ему себя теперь вести? Судя по реакции Риддла, для него новость о беременности стала такой же неожиданностью, как и для гриффиндорца, так что вряд ли его можно было во всем обвинить. Но как же вышло, что Темный Лорд ни о чем не догадывался, раз уж у него такое тело — наполовину женское, наполовину мужское? Оно всегда таким было? Если да, то понятно, почему он никого не любил, а все свое свободное время тратил на завоевание мира — ему больше заняться было нечем. Или это после возрождения у него пропали некоторые части тела? Эта версия выглядела более убедительной и объясняла, почему Волдеморт не ожидал такой подставы от своего организма.

На завтрак Гарри явился даже раньше, чем обычно. Риддл уже сидел за столом и выглядел настолько мрачным, что гриффиндорцу даже показалось, будто он видит над ним жутковатую черно-фиолетовую дымку.

— Эмм… Как ты себя чувствуешь? — отважился спросить он.

Волдеморт смерил его презрительным взглядом и проигнорировал вопрос. Поттер счел за лучшее заткнуться и поскорее расправиться с завтраком. Потом как можно более незаметно проскользнул к двери и на весь день скрылся в подземельях.

Гермиона, которая составляла очередной план побега, тут же засадила его за книги. На этот раз она предложила использовать зелья, с помощью которых можно избавиться от ошейников. Услужливые эльфы обещали доставить необходимые ингредиенты из менорской лаборатории.

Рон уже даже не возмущался, что за последнюю неделю прочитал книг больше, чем за прошлый год, он давно сдался и выписывал из толстенного тома рецепты старинных зелий. Гарри, который просто не мог поделиться с друзьями своими проблемами, только вздохнул и открыл выданную ему книгу «Темнейшие зелья». Пробежал глазами по оглавлению и вздрогнул, увидев пункт «Амортенция», быстро перелистал страницы и лихорадочно вчитался в мелкие строчки. Через несколько минут он потрясенно замер, невидяще глядя в пространство.

Одна доза любовного зелья действовала всего лишь в течение недели. И Гарри был уверен, что в еду ему ничего не подливали — Волдеморт не отказал бы себе в удовольствии пичкать его зельями лично. К тому же, действие Амортенции описывалось совсем по-другому, Гарри не нашел у себя и половины обязательных признаков. Тогда получалось… что зелье вообще не подействовало. Ведь Империус на нем тоже не срабатывал, а теперь и Круциатус перестал.

Значит… все по-настоящему. Ненависть пропала, а страсть, как выразился Риддл, была его собственной. Это его настоящие чувства.

— Гарри, что с тобой? — спросила Гермиона, заметив, что друг уже долго сидит в неподвижности, глядя в пустоту.

— А? Что? — гриффиндорец встрепенулся и испуганно захлопнул книгу, надеясь, что девушка не успела заметить, на какой странице он читал. — Я себя не очень хорошо чувствую, пойду, наверное, полежу.

Он отложил книгу и быстро ушел, практически сбежал из подземелья. Ему нужно было все обдумать в одиночестве. Гарри плюхнулся на кровать в той спальне, где провел ночь. Даже сама мысль о том, что он по собственной воле находит компанию Риддла приятной, особенно по ночам, вызывала отторжение. Он думал, что их почти мирное существование — лишь дело привычки и принуждения, но на самом деле лорд ни разу даже не спускался в подземелья, угрожая друзьям Гарри только на словах. И хоть они ссорились почти каждый день, однако злости друг на друга больше не было, это просто стало частью общения.

Гриффиндорец не сказал бы, что Риддл ему нравится, но иногда рядом с ним он чувствовал себя на удивление спокойно. Волдеморт был единственным человеком, рядом с которым можно было просто молчать, не чувствуя неловкости. Лорд ничего не требовал от него, ну, кроме того чтобы он хорошо питался. Даже Рон и Гермиона ждали от него, что тот будет соответствовать идеалу гриффиндорца, победит в квиддиче или будет вовремя выполнять домашнюю работу. А остальной мир и вовсе требовал, чтобы мальчик-который-выжил победил Волдеморта.

Гарри невесело усмехнулся в подушку: «А вот фиг вам! Уж что-что, а Тома я точно теперь никогда убить не смогу».

Пожалуй, Поттер был единственным, кто знал Темного Лорда так близко и изучил все его плохие стороны, да что там говорить, о том, что Волдеморт — убийца и тиран, знал весь мир. Даже это Гарри больше не пугало.

И вообще, ему сейчас не об этом надо думать, а о ребенке. Вот уж кому не повезло больше всех — иметь таких родителей! Если бы Гарри вдруг узнал, что от него беременна какая-то девушка, он бы тут же предложил ей пожениться, не зависимо от того, любил бы ее или нет. По его глубокому убеждению, у ребенка обязательно должны быть родители. Гриффиндорец собрал волю в кулак пошел в столовую — если уж не предложение делать, то хотя бы обсудить ситуацию, в которой они оказались.

Риддл мрачно поглощал обед. За ночь он успел все обдумать и составить план дальнейших действий. Впрочем, пока он ничего предпринять не мог — аборт-то все равно не сделаешь, оставалось только ждать, пока все разрешится естественным путем. Утром он вытряс из Нагайны подробности размножения, и они его отнюдь не порадовали, даже если откинуть ту чушь насчет постройки гнезда.

После возрождения Том был в шоке, обнаружив особенности своего тела. Чешуя, вертикальные зрачки, отсутствие волос и носа — это такая ерунда по сравнению с остальным. Но немного придя в себя, он понял, что его первичные половые признаки не исчезли, а просто стали змеиными и были втянуты внутрь тела. Правда, из-за расположения пользоваться ими оказалось… затруднительно. Не то чтобы Лорд был помешан на этом, но после стольких лет вынужденного воздержания его планка значительно понизилась. Вообще-то, Риддл всегда предпочитал женщин, правда, было несколько экспериментов в молодости, но кто мог бы мог подумать, что он докатится до такого. Мало того, что он снизу, так он оказывается, еще и не совсем мужчина! Нагайна-предательница, с первого дня об этом знала и ни словом не обмолвилась.

Да еще и этот мальчишка! И ведь не боится совершенно, сел напротив, глазами хлопает. Будто это не его вчера собирались Круциатусом пытать. Серьезно, Волдеморт иногда думал, что у некоторых гриффиндорцев есть генетические аномалии, напрочь отключающие инстинкт самосохранения.

— Я думаю, нам надо поговорить.

— О чем же? — насмешливо спросил лорд.

— О том, что ты теперь бе… — Гарри поперхнулся, когда в стол вонзилась вилка, буквально в миллиметре от его пальца.

— Не произноси это слово.

Гриффиндорец сглотнул и продолжил:

— Раз так вышло, что у тебя нет… То есть, я хотел сказать, если ты скрываешь свой настоящий пол…

— ЧТО?! — перебил его Риддл и потянулся, чтобы придушить. — Ты подсматривал?!

— Эй! Мы же в одной постели спим! Я бы все равно узнал! — Гарри увернулся и поднял руки в примиряющем жесте.

— Поттер, чтоб ты знал, все у меня есть! Я мужчина, чтобы там ни пришло в твою тупую голову!

— Верю, верю! — поспешно согласился гриффиндорец. — Но все равно… В такой ситуации я должен взять на себя ответственность…

Его прервал хохот Волдеморта. Гарри замолчал и обиженно надулся, он тут распинается, а Темному Лорду на это плевать.

— Расслабься, Поттер. Через некоторое время проблема исчезнет сама собой.

— Что? Как это исчезнет?

— Ты что, думаешь, я займусь разведением змеек? Мне лишние проблемы не нужны.

— Ты собрался убить моего ребенка?! — неожиданно рявкнул гриффиндорец, и вскочив на ноги, ударил ладонями по столу. — Думаешь, я тебе позволю?!

Риддл едва удержался, чтобы не отшатнуться в ужасе. О, он слишком хорошо помнил этот горящий решимостью взгляд зеленых глаз. Точно так же на него смотрела женщина, защищавшая своего ребенка. В тот раз он не придал ему значения, и поплатился жизнью. В этот раз он был умнее.

— Ладно, ладно, только успокойся! Я отдам это тебе, и делай с ним что хочешь.

Вполне ощутимая ярость, исходящая от мальчишки, утихла, он нерешительно улыбнулся.

— Только рано радуешься, Поттер. Ты что думаешь, я просто рожу тебе младенца, и все?

— Эээ… Ну… как бы да, — ответил Гарри, хотя он бы предпочел, чтобы ребенка принес аист.

— Забудь об этом. Я собираюсь откладывать яйца, — Волдеморт полюбовался видом вытянувшегося лица мальчишки и добил его окончательно. — Возможно, целую сотню.

Поттер вытаращился на него, открыв рот.

— Все еще настаиваешь на том, чтобы получить их всех?

Гарри в ответ смог только кивнуть.

Гарри каждую минуту напоминал себе, что Волдеморт — это не Волдеморт, а отец… эээ… то есть мать его детей. И ему нельзя волноваться, и тем более злиться. Поэтому он старался вести себя тихо и предельно вежливо. Да что там вежливо! Он даже попытался быть заботливым. Заметив, что Риддл после работы с бумагами крутит шеей и разминает плечи, скрепя сердце, предложил ему сделать массаж.

Тому понравилось, даже слишком. После плеч он заставил размять ему поясницу, а вечером перед сном — сделать массаж стоп. Честно говоря, Темный Лорд не ожидал, что Поттер так просто согласится, и уже собирался применить шантаж. Но тот, отчетливо скрипя зубами, опустился перед ним на колени, разул и начал массаж. Волдеморт блаженствовал, и размышлял о том, что зря не учредил среди Пожирателей официальную должность — правая рука есть, а о ногах позаботиться некому.

Вот так и получилось, что Гарри начал карьеру массажиста. Впрочем, все было не так уж ужасно — после сеансов лорд добрел и почти улыбался, истерик не закатывал и даже не пытался придушить гриффиндорца.

День шел за днем, а внешне Риддл почти не менялся, только поправился немного, а Гарри все чаще задумывался, нормально ли это. Он совсем ничего не знал о рождении детей — ни у людей, ни у змей. Раньше он бы просто спросил у Гермионы, как это происходит (по крайней мере, про змей) и получил бы понятный исчерпывающий ответ. Но не мог же он подойти к ней с таким вопросом — она бы сразу заинтересовалась, зачем ему это. Поэтому гриффиндорец сделал то, чем никогда в жизни не занимался — пошел в библиотеку по собственной воле. К счастью, там оказались и книги о пресмыкающихся, и о будущих мамах. Только вот толку от них было чуть — слишком заумно написано: «Самцы всех змей имеют парные органы размножения, расположенные в футлярах на брюшной стороне основания хвоста». Слово парные его смутило — то есть, у самца их два? Тогда, если Волдеморт не соврал, то у него целая пара. Такое у Гарри в голове просто не укладывалось. Как это вообще возможно? А они ведь еще и спрятаны… И в книге ни одной картинки …Одним словом, все это заставило Поттера просто изнывать от любопытства.

К тому же, Риддл, хоть и утверждал, что мужчина, но каким-то образом ухитрился забеременеть. Гарри даже нашел в книге подходящее слово — гермафродит. Среди змей такое встречалось.

К счастью, в магическом мире были целые магазины, которые занимались разведением пресмыкающихся, поэтому сведений о том, как они размножаются, было много. Гарри пришел к выводу, что ему точно потребуется специальный инкубатор, не будет же он «высиживать» яйца лично, тем более, что Волдеморт ясно дал понять, что заниматься этим не собирается. Оставалось только надеяться, что их будет все-таки меньше сотни, в противном случае точно придется просить помощи у Нагайны, которая с радостью позаботится о «умных и красивых детках хозяина».

Вечером Темный Лорд преподнес еще один сюрприз. Гарри как раз собирался переместиться на свою часть кровати, когда Риддл задержал его.

— Куда собрался? Спать теперь будешь здесь, — он указал на место рядом с собой.

— Зачем?! — возмутился гриффиндорец, но вовремя вспомнил, что Волдеморту нельзя злиться.

— Затем, — отрезал лорд. — Ложись на бок. Да не на этот, дубина! Отвернись от меня!

Гарри сделал, как сказано, и приглушенно пискнул, когда Волдеморт обхватил его за живот и подтянул назад, прижимая к себе. Он сто раз самому себе напомнил, что лорд в положении, и можно простить ему всякие заскоки, но все равно мысль, что его обнимает Темный Лорд, невероятно напрягала. Однако постепенно гриффиндорец расслабился. Если забыть о том, что у него за спиной лежит Риддл, то было вполне удобно. Только вот то, что Том дрых в ночной рубашке, колпаке и теплых носках, в то время как Поттера заставлял спать голышом, не считая драгоценного ошейника, до сих пор бесило. Не то чтобы Гарри замерзал под одеялом, но хоть пижамные штаны ему дать можно было. И все-таки, не смотря на эти неудобства, гриффиндорец сам не заметил, как уснул.

Ему снилось, что он освоил анимагию и стал котом. Черным, пушистым и ленивым. Он грелся на солнышке, а хозяин гладил его бока и чесал живот. Гарри потянулся и повернулся на спину, медленно просыпаясь. Ласкающая рука не исчезла, но двигаться начала медленно, изучающе, словно на ощупь пыталась понять, что это ей подвернулось. Гриффиндорец изогнулся, подставляя живот под пальцы.

«Даааа… еще немного… чуть ниже…»

Тут он, наконец, вспомнил, где находится и едва не подскочил. Гарри испуганно взглянул на Волдеморта. Тот, к счастью, спал. Гриффиндорец осторожно выбрался из-под его руки и прятался в ванной, пока Темный Лорд его оттуда не выгнал.

Днем он наконец-то поговорил с Лордом насчет инкубатора. Тот скривился, но эльфа с заказом в магазин отправил. Гарри порадовался, что всегда носил с собой ключ от сейфа в Гринготсе, потому что он столько всего собирался купить, что Риддл бы точно денег на это не дал. Вечером сразу шестеро домовиков притащили ящики. Поттер нетерпеливо начал их распаковывать. Как ему казалось, он предусмотрел все — купил большой, средний, маленький и переносной инкубаторы. Хотя Гарри и считал, что Волдеморт ему наврал насчет сотни, но он рассматривал и такой вариант.

Инкубатор с прозрачными стенками Гарри разместил в спальне и обвязал розовыми и голубыми ленточками. Получилось мило. Риддл, конечно, возмущался, что это убожество не будет стоять в его комнате, но гриффиндорец проигнорировал его вопли.

Приближалось рождество — уже была середина декабря. Гарри все чаще задумывался об этом. Для него-то это рождество в любом случае лучше, чем у Дурслей, а вот для друзей, как бы нарядно домовики не украсили темницу, это все равно будет пленом. В связи с этим возникал вопрос — что подарить Волдеморту, чтобы задобрить? Возможно, тогда он разрешил бы выпустить Гермиону и Рона из подземелий и поселить в гостевых комнатах. Конечно, вероятность ничтожная, но все-таки следовало попытаться. И Гарри ломал голову, пролистывая каталоги один за другим.

— Поттер, твою мать, просыпайся! Срочно найди мне Нагайну!

— Ммм… Давай завтра?.. Я сплю, — Гарри натянул одеяло на голову и попытался отодвинуться подальше от Волдеморта.

— Я сказал — СРОЧНО!

— Ой, — гриффиндорец вскрикнул, когда Темный Лорд выпнул его с кровати.

Чувствительно приложившись об пол, он моментально проснулся.

— Да что случилось-то?! Совсем офигел?!

— Ты еще здесь? — прошипел сквозь зубы Риддл.

Гарри только сейчас заметил, что тот держится за живот.

— Ааа!!! Уже началось?! Так рано! Я еще не готов! — гриффиндорец вскочил на ноги и схватился за голову, случайно выдрав несколько прядей. — Что делать? Что делать? Что делааааать?!

Волдеморт удивленно уставился на него, но Гарри уже был настолько взвинчен, что почти не соображал. Вспомнив, зачем его разбудили, он выскочил за дверь и пробежал половину коридора, выкрикивая: «Нагайна, где ты, гадина?» прежде чем понял, что таким образом он будет искать змею до утра. Каким-то чудом он догадался позвать домовика и приказал доставить Нагайну в спальню. Только после этого он заметил, что вылетел из комнаты голышом. И бедный домовик имел честь лицезреть мальчика-который-выжил во всей красе. Запоздало прикрывшись ладонями, он вернулся обратно.

Нагайна уже была в спальне и шипела хозяину что-то утешающее. Волдеморт в ответ ругался на трех языках. Не похоже, чтобы он страдал от боли, но зол был как никогда. Впрочем, Гарри поприсутствовать при этом не дали. Он только и успел, что халат захватить, как его выставили за дверь.

Время тянулось так медленно, что гриффиндорцу казалось, это никогда не кончится. Он сидел на полу рядом с дверью и нервно грыз ногти. Наконец, ругательства Темного Лорда стихли. Гарри не был уверен, что ему уже можно показаться, но это его не остановило. Он решительно распахнул дверь и вошел внутрь. Волдеморт как раз в этот момент скрылся в ванной, так что ему было не до Поттера.

На постели, прямо в центре, лежало яйцо. Гарри, который до этого видел только куриные, оно показалось просто огромным. Белое и продолговатое, оно казалось ненастоящим. Гриффиндорец нерешительно приблизился и осторожно прикоснулся к нему. Оболочка оказалась неожиданно теплой и нежной на ощупь.

— Не трогай! — зашипела на него Нагайна. — Ты вообще не должен на него даже смотреть! Такие глупые самцы как ты, часто едят собственных детей!

Гарри задохнулся от возмущения.

— Совсем с ума сошла?! Если уж кого и надо опасаться, то тебя! Смотришь на него с таким выражением, будто у тебя слюни текут!

Он аккуратно подхватил яйцо на руки и положил его в инкубатор на мягкую рыхлую подстилку из пуха. Как только он закрыл крышку, на ней высветились цифры, указывающие влажность, температуру и время. Чары, наложенные на инкубатор, автоматически определяли необходимый режим, так что Гарри мог об этом не волноваться.

Он сел на пол, обхватив колени руками. Его ладони все еще ощущали нежное тепло от прикосновения к оболочке яйца. В груди разливалось непривычное теплое чувство, словно случилось что-то невероятно хорошее. Его губы сами собой складывались в улыбку, когда он смотрел сквозь прозрачную стеклянную стенку. За ней лежало нечто настолько хрупкое и драгоценное, что дух захватывало. Это было так странно для Гарри — он хотел опять прикоснуться к яйцу, подержать его в руках, но знал, что это может повредить зародышу и сдерживался. Но даже тех коротких мгновений, когда он дотрагивался до него, хватило, чтобы между ними образовалась самая крепкая связь, которая только могла существовать на свете. Что бы там ни говорил Волдеморт насчет змеек, но Гарри просто ЗНАЛ, что внутри ребенок. Крошечный, беззащитный и уже такой любимый.

Гарри впервые ощущал себя частью семьи. И это чувство было настолько ошеломляющим, что почти причиняло боль. В детстве он всегда мечтал, что кто-нибудь придет и спасет его от Дурслей, но теперь он вырос и сам мог спасти того, кто ему дорог. Для своего ребенка он сделает что угодно, и это было совсем не то же самое, что защищать друзей — это было в тысячу раз сильнее. Неожиданно Гарри почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и он торопливо вытер их, сам не понимая, почему так странно реагирует.

Дверь ванной открылась, и гриффиндорец поспешно повернулся в ее сторону.

— Спасибо, — сказал он Риддлу, чувствуя, что слова идут от самого сердца.

Волдеморт мрачно посмотрел на него:

— Засунь себе это спасибо, знаешь куда? — процедил он сквозь зубы. — И поглубже, поглубже.

Но даже эта грубость не испортила Гарри настроение. Он продолжал блаженно улыбаться, даже чувствуя, что ведет себя как идиот.

То, что Поттер смотрел на яйцо с таким счастливым выражением лица, невероятно раздражало Темного Лорда. Он не понимал, как можно радоваться мутанту, который и на свет-то появился только благодаря недоразумению. Самого Волдеморта так мог бы порадовать только Жезл Смерти, подаренный на рождество, но от своих бесполезных подчиненных он его вряд ли дождется.

— Поттер, можешь и дальше продолжать любоваться яйцом, только свет погаси. Я спать собираюсь.

— Хорошо, — гриффиндорец послушно поднялся, и лег в постель, предварительно погрузив комнату в темноту.

Покрутившись немного, он подкатился под бок Риддлу и удовлетворено вздохнул.

— Прекрати радоваться, — зашипел на него Волдеморт. — Меня от этого тошнит.

— Да ладно тебе, — отмахнулся от него Гарри и счастливо улыбнулся. — Сегодня лучший день в моей жизни!

— Вспомни о том, что я убил твоих родителей. Надеюсь, радости у тебя поубавилось.

Гарри вздрогнул, но привычной ненависти больше не было.

— Я… думаю, я смог простить тебя, — медленно произнес он и хотел повернуться, чтобы смотреть Риддлу в лицо, но тот не позволил, прижав его рукой и не давая пошевелиться.

— Можно подумать, мне нужно твое прощение. Может, стоит убить твоих друзей, чтобы ты вновь меня возненавидел?

— Перестань меня запугивать, — Гарри не мог поверить, что Темный Лорд действительно это сделает. — Я ведь хорошо себя веду, если хочешь, я поклянусь, что в этой войне буду на твоей стороне.

— Принесешь Непреложный Обет, мальчишка? — удивленно спросил лорд, не веря собственным ушам. Обет можно было дать только по собственной воле, и казалось невероятным, что этот дурак предложил такое сам.

— Да. Пророчество лжет, я никогда не смогу убить тебя. И чтобы ты мне поверил, я готов на все.

Том засмеялся. Подумать только, как все оказалось просто.

За ночь Гарри успел все хорошенько обдумать. Его решение вовсе не было спонтанным, он уже давно об этом думал. Все ждали от него убийства Темного Лорда из-за какого-то дурацкого предсказания, в которое гриффиндорец ни на кнат не верил. И он не понимал, почему Том так радуется, разве ему не очевидно, что теперь Гарри в любом случае останется с ним. Сейчас у него было то, ради чего действительно стоит жить, и он не хотел ввязываться в войну, так как не собирался оставлять своего ребенка сиротой. Непреложный Обет ничего не менял и полностью соответствовал планам самого Гарри, но даже с учетом этого он собирался потребовать кое-что взамен — освободить Рона и Гермиону.

— Что?! — взвился Волдеморт, когда услышал об этом. — Да как ты смеешь ставить мне условия?

— Они же тебе все равно не нужны, — возразил гриффиндорец. — Просто отпусти их.

— Проще убить. Я не хочу, чтобы они рассказали, где были все это время.

— Нет. Они ничего не расскажут!

— Хм, предлагаешь стереть им воспоминания об этих месяцах? Вероятность того, что они останутся после этого слюнявыми идиотами — восемьдесят процентов, но если ты настаиваешь…

— Нет! Они будут молчать! Я попрошу их!

Лорд только насмешливо посмотрел на него.

— Ну ладно, ведь можно же как-то сохранить это в секрете? Я могу стать хранителем тайны!

— Мне лень с этим возиться. Две Авады Кедавры — и никаких проблем, — Риддл развернулся, чтобы уйти, но Гарри вцепился в его мантию, не отпуская.

— Если ты что-нибудь с ними сделаешь, я всем расскажу, что ты снес яйцо.

Волдеморт застыл на месте.

— Ты, чертов мальчишка, посмел меня шантажировать… — медленно процедил он.

— Просто отпусти их! И будем считать, что ребенка родил я после всех тех жутких экспериментов, что ты на мне ставил.

— Поттер, знаешь, чего я сейчас хочу? Убить тебя и избавиться от всех улик.

— Но я ведь тебе нужен, — произнес он, сильнее стиснув мантию в пальцах и глядя Риддлу в глаза.

Волдеморт почти поежился под уже знакомым горящим решимостью взглядом.

— Черт с тобой, — сдался он.

— Ура! — воскликнул Поттер и обнял его в порыве радости.

— Отцепись от меня, — прошипел Темный Лорд, за шиворот отдирая от себя эту пиявку. — Давай сюда свою руку.

Гарри с готовностью ухватился за протянутую ладонь.

— Обещаю остаться с тобой и в этой войне быть на твоей стороне.

— Конкретнее, Поттер.

Гриффиндорец немного подумал, пытаясь сформулировать клятву, и выдал:

— Я никогда тебя не предам.

— Обещаю отпустить твоих друзей, — довольно усмехнулся Волдеморт. Он даже представить не мог, что за подобную мелочь удастся получить такую ценную клятву.

Темный Лорд коснулся палочкой их сцепленных рук, завершая обет. Вообще-то это должен был выполнить свидетель, но так как у Нагайны палочки нет, пришлось сделать самому.

— Отлично, покончим с твоими друзьями, чтобы обет вступил в силу, — Том повернулся, собираясь отправиться в темницу и избавиться от присутствия в поместье посторонних глаз и ушей.

— Подожди! — Гарри вовремя вспомнил, что лорда совсем не порадует вид апартаментов, в которые превратили тюрьму. — Я сам за ними схожу. Надо же подготовить их к такому, да и тебе не стоит спускаться в подземелья… Ты просто посиди тут, а я их быстро приведу…

— Поттер, — прервал его Волдеморт, — ты что задумал?

— Ничего, — Гарри состроил невинные глаза, — да и что я мог бы задумать? Ты же ведь их все равно отпускаешь.

— Хм, — Риддлу было лень спускаться вниз. К тому же в его положении действительно не стоило соваться в подземелья. Да и в любом случае, гриффиндорцы даже всем факультетом не смогут составить заговор, ему нечего опасаться. — Ладно, иди.

Гарри, еще не веря, что ему все удалось, со всех ног бросился к камере.

— Рон! Гермиона! — закричал он еще с порога так, что его друзья чуть не подпрыгнули. — Собирайтесь скорее! Мы отсюда уходим!

Гриффиндорцы пытались узнать, как ему удалось их освободить, но Гарри отмалчивался. Не мог же он рассказать, чем шантажировал Темного Лорда. Суетливые домовики сновали по всей камере, пока там не остались одни голые стены. Труднее всего оказалось отнять у Гермионы книги, на ее лице было написано такое страдание, что бедные эльфы от горя начинали биться головой об пол, но они все равно не могли бы отдать ей фолианты из библиотеки Малфоев.

По пути в гостиную, где их дожидался Волдеморт, Гарри посветил друзей в подробности освобождения, которые их совсем не порадовали. Они-то думали, что ему удалось каким-то образом уничтожить Темного Лорда, а выяснилось, что друг едва ли не продал себя за их жизни.

— Ты заставил меня ждать, — произнес Риддл, когда гриффиндорцы наконец-то появились перед ним.

— Извини…те, мой лорд, — Гарри вовремя исправился, сообразив, что общается с Томом совсем не как пленник с похитителем. Он пока был не готов показывать даже друзьям их истинные отношения.

— Какой ты стал вежливый, — прошипел на змеином языке Волдеморт. — Ты ведь не рассказал друзьям, что каждую ночь проводишь в моей постели?

Гриффиндорец почувствовал, что краснеет, и порадовался, что друзья не видят его лица.

Тем временем Темный Лорд взмахнул палочкой, наложив на Рона и Гермиону чары окаменения.

— Зачем?! — возмутился Поттер.

— Будет совсем не весело, если они помешают волшебству. Ты тоже помолчи, а то придется похоронить их вместе со всеми вашими тайнами.

Гарри терпеливо ждал, пока все закончится. Это оказалось действительно сложно, гриффиндорец впервые видел такую серьезную магию. Все-таки Волдеморт действительно великий маг, и Гарри не мог понять, почему тот не мог получить власть легально, не развязывая войну.

Риддл завершил волшебство и снял с гриффиндорцев ошейники и заклинание окаменения.

— Всё, вы двое, выметайтесь отсюда.

— Мы не уйдем без Гарри! — решительно воскликнул Рон.

— Какая умилительная преданность… Или это глупость? — насмешливо протянул Риддл.

— Как ты…

— Рон! — Гарри дернул друга за руку, заставляя замолчать. Злить Темного Лорда без угрозы для жизни можно только ему. — Пойдемте, я вас провожу.

— Но ты не можешь остаться здесь! — Гермиона вцепилась в его мантию, словно надеясь, что их никогда не разлучат.

— Поттер, да расскажи уже им о том, что ты их предал и добровольно перешел на мою сторону.

Гермиона охнула, Рон потрясенно застыл, глядя на друга.

— Это правда?

— Какого черта ты творишь, Риддл? — раздраженно прошипел Гарри.

— Я всего лишь сказал правду, — усмехнулся тот.

Сейчас, глядя на этих двоих, слыша их одинаковое угрожающее шипение и не понимая ни слова из сказанного, Рон с Гермионой впервые заметили, насколько они похожи. То, как двигались их губы, когда они говорили на серпентаго, даже их чертам лица придавало что-то общее. И самым странным было то, что Гарри совершенно не боялся. Он был зол, но в нем не чувствовалось угрозы или ненависти по отношению к Волдеморту.

— Зачем?! — отчаянно воскликнул Гарри, незаметно для себя переходя на английский.

Гермиона разжала руку, выпуская из пальцев мантию лучшего друга. Рон отступил на шаг.

— Чтобы доказать, что дружбы не существует, — насмешливо ответил Том. — Посмотри на них. Всего лишь несколько моих слов и они уже отказались от тебя.

Гарри беспомощно оглянулся на друзей, но прежде, чем он успел хоть что-то сказать, Риддл щелкнул пальцами и приказал появившимся домовикам:

— Уберите этих двоих отсюда.

Раздалось два хлопка, и гриффиндорцы исчезли.

— Куда ты их дел? — воскликнул Поттер.

— На Северный полюс. Мы договаривались, что я их отпущу. Но вот куда — об этом не было ни слова.

— Ты… как ты мог…

Волдеморт почувствовал, как заломило виски. Головная боль все усиливалась, пока он не понял, что ее источник — это чувства мальчишки.

— Успокойся! Они в Хогсмите, — рявкнул он и тут же ощутил, что боль исчезла.

Гарри судорожно выдохнул, поняв, что его друзьям ничего не грозит. Пора бы уже перестать верить всему, что сообщает Риддл, ведь тот говорит правду только тогда, когда лучше было бы соврать.

Гарри сидел на очередном собрании Пожирателей и отчаянно скучал. Он не понимал, зачем Том постоянно заставляет его посещать их. Лучше бы он сейчас сидел в спальне и читал своему ребенку книгу сказок, он как раз нашел подходящую в библиотеке. А вместо этого приходилось тратить время здесь, и при этом следить за собой — сидеть прямо, не зевать, не ерзать и не болтать. Тоскливее и придумать ничего нельзя!

Оживился он только, когда Снейп сообщил, что Грейнджер с Уизли внезапно объявились в Хогвартсе, однако ничего рассказать о произошедшем не смогли. Но больше ничего интересного он не поведал. Гриффиндорец уже обдумывал возможность того, чтобы положить голову на скрещенные руки и немного вздремнуть, как вдруг почувствовал, что что-то изменилось. Атмосфера в комнате словно накалилась, Пожиратели испуганно замерли, пытаясь слиться с обстановкой и дыша через раз. А голос Эйвери, который как раз делал доклад, с каждым словом становился все тише и тише. Гарри быстро оглядел присутствующих, не понимая в чем дело, и догадался посмотреть на Риддла. Причина всеобщего напряжения сразу стала понятна. У Волдеморта было такое лицо, что даже Поттер, привыкший видеть его каждое утро на соседней подушке, вздрогнул. Казалось, еще немного, и он начнет насылать Круцио одним только взглядом, причем этот самый взгляд был сосредоточен на Гарри.

Заметив, что Темный Лорд держится за живот, гриффиндорец сообразил, что именно случилось. Он взволнованно вскочил на ноги и зашипел на парселтанге:

— Опять?!

— А ты решил, что я пошутил, когда сказал, что их будет много?! — процедил Риддл.

Гарри почувствовал, как в нем поднимается паника. Ох, Мерлин, как же не вовремя! Да еще и при таком количестве свидетелей. Гриффиндорец повернулся к Пожирателям и рявкнул:

— Вон отсюда!

Кое-кто отшатнулся, но в большинстве все были просто шокированы, не понимая, откуда взялся второй змееуст, и чего он от них хочет. Осознав свою ошибку, он крикнул уже по-английски:

— Выметайтесь отсюда немедленно!

Кто-то последовал его совету, но остальные только возмутились такой наглостью. Снейп был единственным, кто узнал его по голосу.

— Да что ты себе позволяешь, недоросток? — взвилась Беллатрикс, метнувшись к нему и собираясь поставить эту выскочку на место.

— Нагайна! — зашипел Гарри, — помоги мне.

Змея, все собрание мирно дремавшая на столе, резко взметнулась в воздух и ее челюсть сомкнулась в каком-то дюйме от лица отшатнувшейся Беллатрикс. Гриффиндорец искренне пожалел, что этой сумасшедшей удалось увернуться. Женщина, взвизгнув, выбежала из комнаты. Остальные Пожиратели, поняв, что их лорд не собирается ничего предпринимать, тоже поспешили скрыться.

Убедившись, что последний из приспешников Волдеморта покинул поместье, Гарри бегом вернулся к Риддлу.

— Том, только не волнуйся! Дыши глубже! — гриффиндорец не находил себе места, совершенно не представляя, что делать.

— Успокойся, Поттер, прекрати мельтешить и не смей называть меня этим именем! — устало произнес Волдеморт. — Уже все.

— Что?..

Вместо ответа Риддл приподнял мантию и небрежно передал ему очередное яйцо. Гарри впервые порадовался, что у Темного Лорда такое огромное троноподобное кресло, иначе с таким отношением его ребенок бы точно оказался бы на полу.

— Привет, малыш, — улыбнулся он, осторожно подхватывая яйцо.

Глядя на это, Волдеморт скривился от отвращения и щелкнул пальцами, вызывая домовика. Приказал принести восстанавливающее зелье и поспешно выпил его. В первый раз он не почувствовал, что эти «роды» так сильно истощают его магию — его словно высосали досуха. Кажется, сейчас он не был способен даже Люмос зажечь. Он ощущал себя черной дырой, пустотой, в которую из окружающего мира постепенно вливались тонкие струйки волшебства.

С одной стороны было ужасно чувствовать себя настолько незащищенным, но с другой — если бы эти зародыши внутри его тела питались только физическим путем, а не поглощали его магию, чтобы увеличиться до нормального размера прямо перед появлением, то он был бы сейчас размером со слона.

Еще и Нагайна-предательнца, послушалась приказа мальчишки, и теперь крутилась вокруг него, упрашивая отдать это яйцо ей. Все это злило безмерно, Волдеморт чувствовал, что будь у него сейчас магия — точно кого-нибудь убил.

— Тебе помочь? — Поттер, в очередном приступе отцовской любви, кажется, был готов осчастливить весь мир.

— Помоги, — процедил Риддл, — исчезни с глаз моих.

— Ладно, — мальчишка улыбнулся так, словно ему сказали что-то приятное, и это тоже выводило из себя.

Том дождался, пока у него появятся силы, чтобы добраться до своей комнаты, и спустился вниз. Поттер, сидя на кровати, переругивался с Нагайной, которая настаивала на том, что ребенка надо назвать Сцишассахетом. Риддл даже подумал поддержать ее, только для того, чтобы испортить новоявленному монстрику жизнь, но сил на споры не было, поэтому он разогнал посиделки и лег спать, притискивая к себе мальчишку. Тот даже не почувствовал, как из него высасывают магическую силу. Впрочем, палочки у того все равно не было, а значит, колдовать он бы в любом случае не смог.

Ночью, ближе к рассвету, Том проснулся от очередного приступа боли. Он не знал точно, сколько внутри него яиц, но если так и дальше продолжится, то вскоре Дамблдор сможет прийти и возложить цветы и лимонные дольки на его могилу. Хотя это был уже третий раз, так что он прошел намного легче и быстрее, чем первый. Уже спустя пару минут все было закончено. Поттер даже не проснулся, чему Риддл был бесконечно рад — иначе опять начались бы суета и мельтешение, а потом восторженное сюсюканье.

Полежав немного и придя в себя, Волдеморт отправился в ванну, где была аптечка с зельями. По дороге он захватил яйцо и положил его в инкубатор к двум другим, потом вернулся в кровать и подтянул мальчишку поближе, вновь «присасываясь» к его магии. Оставалось только надеяться, что если он и превратит Поттера в сквиба, драгоценному крестражу это не повредит.

Утром его разбудил восторженный вопль гриффиндорца. Темный Лорд приказал ему заткнуться, но тут в комнату просочилась Нагайна и они на пару принялись обсуждать достоинства «деток». Волдеморт, у которого была тяжелая ночь, заклинанием оглушил обоих, и отправился на завтрак, чувствуя странное удовлетворение оттого, что на полу спальни остались лежать две бессознательные тушки.

Гарри все-таки сделал это. Никто не знал, каких усилий ему стоило отправить домовика в Косой переулок за подарками к Рождеству, да еще и сохранить это в тайне от Волдеморта. Он хотел устроить все как положено — украсить дом и праздничную ель, развесить венки из остролиста, веточки омелы, носки для сладостей. Кроме этого надо было договориться с домовиками об обязательных блюдах, которые будут на столе в сочельник и на рождественский обед. Даже просто думая обо всех этих приготовлениях, Гарри впадал в экстаз, словно фанатичная домохозяйка. Честное слово, он бы собственноручно приготовил индейку и традиционный пудинг, но эльфы, услышав об этом, впали в настоящую истерику. Так что гриффиндорцу пришлось довольствоваться исключительно планированием и наблюдением, к тому же у него все еще не было палочки, и поэтому он не мог сотворить даже самый обычный елочный шарик, не говоря уже о тех шедеврах, что создавал Флитвик.

Зато подарки он упаковывал сам. Сюрприз для Риддла получился самым большим — огромный зеленый сверток, перевязанный серебристой ленточкой; Гарри очень надеялся, что Тому понравится. Подарки для Рона и Гермионы он тоже купил, категорически отказываясь верить, что они больше не друзья. Даже Нагайну ждал сюрприз — полная клетка живых крыс, которую доставят в рождественское утро. Поттер терпеть не мог этих мерзких созданий, и подумывал о том, чтобы попросить Волдеморта в качестве подарка подарить ему Петигрю в анимагической форме и скормить предателя змее.

Одним словом, Гарри был по уши в делах. Даже отсутствие друзей не портило его настроение, все его время заняли повседневные заботы. Очередное собрание Пожирателей стало помехой его планам, но он был благодарен Тому за то, что тот позволил творить с поместьем что угодно, поэтому гриффиндорец обещал вести себя примерно, не вскакивать и не орать на чужих приспешников. Сам Волдеморт тоже был в слегка приподнятом настроении: прошло целых три дня, а он не снес больше ни одного яйца. У него уже появилась робкая надежда, что на этом все и закончится. На радостях он хотел устроить погром какой-нибудь маггловской деревеньки, но заставить магов работать в праздники… Для этого даже он недостаточно могуществен.

Так что это было последнее собрание в этом году. Пожиратели сидели притихшие, никто не осмелился спросить, почему коротышка, вечно находящийся в маске, ими командовал; видимо демонстрация того, что тот может приказывать Нагайне, всех впечатлила. Волдеморту даже было интересно, что они думают по этому поводу. Возможно, считают его сыном — по возрасту как раз подходит, ведь пятнадцать-шестнадцать лет назад Риддл был еще человеком и чисто теоретически мог сотворить такое недоразумение, да и серпентаго передается по наследству. Настоящее положение дел вряд ли хоть кто-то отважился предсказать, ведь Темный Лорд мальчиками никогда не увлекался, а уж Поттера в связи с убийцей родителей вообще невозможно было представить. У одного лишь Снейпа были все кусочки головоломки — он наверняка узнал голос самого ненавистного ученика, да и мог предположить, что зелье на крови мальчишки окажется нестабильным и потребует постоянной подпитки. Том решил понаблюдать за ним, порой ему казалось, что зельевар и сам не помнит, на чьей он стороне. Впрочем, он всегда приносил пользу, и было жалко убивать его только из-за подозрений в предательстве.

Гарри, привычно прозевавший большую часть собрания, обрадовался, заметив, что Пожиратели начали расходиться. Только Малфой задержался и о чем-то долго и нудно вещал лорду. Поерзав, и поняв, что на него не обращают внимания, гриффиндорец незаметно выскользнул из столовой. Он начал читать детям маговские сказки, но быстро понял, что волшебники почему-то называют сказками ужастики, ведь в каждой из них обязательно кто-нибудь умирал, становился калекой или сходил с ума. Кроме того, во многих книгах были нарисованы черепа, монстры и даже вырванные сердца.

Поэтому он решил перерыть хоть всю библиотеку, но найти что-нибудь нормальное. Гарри почти добрался до цели, как вдруг его схватили, заткнули ладонью рот и втянули в пустую комнату. Не понимая, что происходит, гриффиндорец забился, пытаясь вырваться. Он ухитрился пнуть похитителя по ноге, и сзади раздалось приглушенное ругательство.

— Поттер, прекрати брыкаться! И Мерлина ради, не вздумай орать!

Хватка немного ослабла, и Гарри, узнавший Снейпа по голосу, с удвоенной силой рванулся прочь. Но зельевар успел поймать его за руку и дернул назад.

— Проклятый мальчишка! Я тебя спасти собираюсь! — Снейп, с трудом удерживая подростка, попытался активировать портключ до Хогвартса.

— Нет! — Гарри, понявший бесполезность собственных трепыханий, решился на отчаянные меры — применил беспалочковое Инсендио.

Зельевар вскрикнул и выпустил его, начав сбивать пламя с собственной мантии.

— Не прикасайтесь ко мне! — отчаянно выкрикнул Гарри, вытянув перед собой руки с мерцающими огоньками на кончиках пальцев.

У Снейпа, успевшего потушить одежду, был такой вид, что становилось ясно — оглушит и доставит в Хогвартс живым или мертвым. Гриффиндорец дернул ворот мантии, показывая ожерелье.

— Если вы аппарируете со мной, то я умру, как только покину поместье. Ну, по крайней мере, моя голова останется здесь. И даже если бы этого можно было избежать, Непреложный Обет прикончит меня как раз по прибытию.

— Непреложный Обет? Добровольно заключаешь сделки с врагом, Поттер? — презрительно прошипел Снейп.

— Кто бы говорил! — взбесился Гарри, — сам-то хоть знаешь, на чьей стороне? Проваливай отсюда и радуйся — я не скажу Риддлу о том, что ты чуть меня не похитил! А Дамблдору передай, что он неправ насчет той запертой комнаты в Отделе Тайн. Я собираюсь ее открыть.

Зельевар смерил его неприязненным взглядом и молча вышел. Гриффиндорец не знал, перескажет ли он Дамблдору его слова, и поймет ли их директор правильно, впрочем, это было не так уж важно. Гарри сделал свой выбор, и даже если бы у него была возможность что-то изменить, он бы оставил все как есть.

Оставшись один, Гарри постоял несколько минут, приходя в себя. Потом высунул нос за дверь и убедился, что нежеланных визитеров больше не предвидится. Только после этого рискнул отправиться в библиотеку. Все-таки Риддл был прав — не стоит ходить в одиночку, когда в поместье находятся Пожиратели. Пожалуй, даже в спальне было бы не безопасно — у Беллатрикс вполне хватило бы безумия напроситься к Волдеморту на приватный разговор в интимной обстановке.

«Хотя ей в любом случае ничего не светит», — злорадно хмыкнул про себя гриффиндорец.

Перебирая книги и отвергая их одну за другой, Гарри постепенно успокоился. Ничего страшного не случилось, просто Снейп, нападающий из-за угла, кого угодно доведет до сердечного приступа. Наконец, гриффиндорцу повезло, и он нашел вполне приличную историю про приключения маленького единорога. Гарри посмотрел на первую страницу и выяснил, что книга вышла всего три года назад. На полях кое-где были сделаны пометки и нарисованы цветочки. И если подумать, то эти художества, скорее всего, принадлежали младшему Малфою. Гриффиндорец вдоволь нахихикался, представляя хорька за чтением детской книжки.

Наступил канун Рождества. Гарри сиял, как начищенный галеон. Сейчас у него было то, о чем он всю жизнь мечтал — собственная семья и дом. И пусть дом не совсем его, но он лично занимался его украшением и устроил все так, как ему нравится. Странно, что именно Волдеморт исполнил его самую заветную мечту, но это определенно было лучше, чем оказаться связанным, например, со Снейпом. Вот уж кого гриффиндорец продолжал по-прежнему ненавидеть.

Сочельник прошел идеально — великолепная еда, нарядно украшенные комнаты, отличное настроение. Риддл только морщился, глядя на светящегося счастьем мальчишку; можно было подумать, что ему еще одно яйцо подарили. И что такого в этом празднике? Прожив столько лет, Том не мог припомнить ни одного Рождества, которое его по-настоящему порадовало. В лучшем случае все завершалось похмельем и смутными воспоминаниями о творимых вчера безобразиях. А последние пятнадцать лет ему вообще не до праздников было, хотя Пожиратели, пытаясь задобрить возродившегося хозяина, дарили ему дорогие и пафосные, но совершенно бесполезные подарки.

Впрочем, Волдеморт не мешал Поттеру развлекаться. Пусть уж лучше будет делом занят и не путается под ногами. Хотя набитые конфетами огромные полосатые носки, развешанные над камином, на его взгляд были совершенно лишними.

Сегодня вместо того, чтобы сразу ложиться спать, мальчишка разнылся, и не замолкал до тех пор, пока Риддл не согласился посидеть с ним у камина. Негромко работало магическое радио, уютно потрескивали поленья, приятно пахло хвоей, апельсинами и специями… Попивая приготовленный домовиками глинтвейн, Том совершенно расслабился, даже щебетание Поттера над ухом совсем не раздражало. Во всем теле появилась приятная усталость, глаза закрывались, словно сами собой, и сил, чтобы добраться до кровати, совершенно не было. Похоже, глинтвейн оказался куда крепче, чем показалось сначала.

Мальчишка, определенно, тоже напился — прижался к его боку, словно так и надо.

— Том, ну Том!

— Не называй меня так! — Темный Лорд попытался оттолкнуть от себя эту пиявку, но сил не хватило. Чертовы эльфы точно подсыпали в глинтвейн что-то запрещенное.

— Не Волдемортом же мне тебя звать? — мерзкий Поттер обхватил его руку и потерся щекой о плечо. — На самом деле ты хороший, куда лучше Дурслей, у которых я раньше жил.

Риддл оскорбился, как это так — он добрее каких-то там магглов?! Но Поттер на этом не остановился:

— Ты мне, правда, нравишься! Правда, правда! Знаешь, когда мы держались за руки, и я клялся тебе в верности, это было почти как свадьба!

— Я тебя убью! — обреченно взвыл Темный Лорд, пытаясь спихнуть настырного паршивца уже с коленей. — Слезь с меня!

Но тот цеплялся за него с ловкостью обезьяны и упорно продолжал игнорировать все слова.

— Я… я думаю… что люблю тебя… — запинаясь и краснея, выдал мальчишка, одновременно продолжая удерживать Волдеморта бульдожьей хваткой.

— Что?! Совсем с ума сошел?!

Но Поттер ему даже возразить толком не дал — полез целоваться. Риддл отворачивался и отплевывался. Мальчишка целоваться совсем не умел, и кончилось тем, что Тома всего обслюнявили.

— Отстань от меня, извращенец малолетний! — Темный Лорд не мог понять, что это нашло на Поттера. Он серьезно сомневался, что найдется хоть один человек, который добровольно захочет его поцеловать, а мальчишка делал это по собственной инициативе. Кроме того, он еще и руки запустил ему под мантию. Тома ни разу в жизни не домогались с такой настойчивостью, даже в юности, когда он был некоронованным слизеринским принцем — мечтой всех учениц Хогвартса. И самое ужасное, он даже сделать ничего не мог — тело стало словно ватным и почти не слушалось.

Вид у Поттера был слегка невменяемый — глаза горят, волосы растрепаны больше чем обычно, губы припухли. Вряд ли он слышал хоть слово из того, что ему говорили. Он опрокинул Волдеморта на подушки и окончательно устроился сверху, пытаясь стянуть с мужчины мешающую одежду.

— Ты мою любимую мантию порвал! — возмутился Риддл, но мальчишка, уже слегка приноровившийся, заткнул ему рот очередным поцелуем.

Мантия полетела на пол, и Волдеморт почувствовал, что его лапают самыми бессовестным образом.

— Том, для своих семидесяти ты так хорошо выглядишь…

— Что?!

— Раздвинь ноги, я хочу посмотреть, — приказным тоном произнес Поттер.

Риддл окончательно впал в ступор.

«Мерлин, да что вообще происходит? Куда делся гриффиндорский девственник, который краснел только от упоминания спальни? Откуда здесь этот озабоченный извращенец?!»

— Ты же говорил мне, что у тебя все есть. Их и правда два? Покажи мне всё.

Том выругался, почувствовав, что его трогают там, где, в общем-то, никогда не должны были.

— Ты что творишь!!! Убери от меня руки!

— Но моим пальцам здесь так нравится. Ммм… так легко скользят… Интересно, все пять поместятся?

Риддл издал невнятный звук, поняв, что этот маньяк все-таки убедился, что поместятся. Ему казалось, что мир перевернулся с ног на голову, и Темный Лорд очутился в аду, подготовленном специально для него. Происходящее было настолько абсурдным, что он был готов поверить в то, что это лишь сон. Он просто уснул, и совесть, мирно дремавшая всю жизнь, вдруг решила напомнить о себе.

— Том, ну покажи их. Или мне самому их искать? — его персональное чудовище чуть шевельнуло пальцами, и Темный Лорд, взвыв, тут же согласился.

— Покажу, только руки убери!

«Мерлин, и как только я влип во все это? Где допустил ошибку?»

Небольшое усилие мышц, и Волдеморт обреченно закрыл глаза, слыша восторженные восклицания зеленоглазого маньяка.

— Вау! Их и правда два! Такие милые, похожи на розовые леденцы.

Риддла просто передернуло от такой оценки его мужского достоинства.

— Поттер, я завтра проснусь и первым делом прикончу тебя. Буду убивать долго и мучительно, сдеру с тебя всю кожу, переломаю кости, вырву глаза, кастрирую…

— За что? — обиженно перебил его мальчишка. — Я ведь хорошо себя веду! Тебе все нравится!

Глядя в широко распахнутые наивные глаза, Том понял: ему придется пройти все это до конца, потому что увещевания, уговоры и угрозы будут проигнорированы. Поттер глупо улыбнулся и поцеловал его, опять запуская руки, куда не следует. И Волдеморт сдался, впрочем, он все равно не мог больше ничего сделать.

Рождественским утром Том открыл глаза и первым, что он увидел, было лицо спящего Поттера. Вздрогнув так, что чуть не свалился с кровати, Риддл выхватил палочку и направил ее на мальчишку. К счастью, он вовремя вспомнил, что прихлопнуть его собственноручно — все равно, что совершить самоубийство. Надо будет приказать кому-нибудь из Пожирателей убить паршивца, например, Снейпу. Заодно и проверить, насколько он надежен.

Но с другой стороны… все, что он уже вытерпел по вине гриффиндорца, станет бессмысленно. Да и крестраж будет уничтожен, к тому же лорду все еще требовалась ежедневная «доза Поттера». Можно, конечно, пустить его на ингредиенты, но неизвестно, сколько пройдет времени, пока он разработает подходящее зелье. Так что, как ни крути, приходилось оставить этого паразита в живых. Риддл смягчил смертный приговор до стирания памяти и пыток. Но даже с ними возникала проблема — Круциатос на мальчишку не действовал, а остальные пытки лорд находил неэстетичными. Впрочем, можно отдать Поттера на часок МакНейру, тот садист, каких поискать.

Вспомнив, что с ним творили вчера, Том почувствовал, как по телу пробегает дрожь. Будь у него волосы, они бы точно встали дыбом. Сразу стало так холодно, что Риддл закутался в одеяло, натянув его даже на голову. Так и сидел, пытаясь решить, стирать самому себе воспоминания о вчерашнем вечере, или все-таки оставить, как предостережение о том, что нельзя расслабляться в присутствии врага, даже если тот кажется совсем беспомощным.

— С Рождеством! — радостный вопль гриффиндорца чуть не заставил Волдеморта подпрыгнуть. — А ты чего в одеяле сидишь?

Темный Лорд смерил Поттера подозрительным взглядом. Где раскаяние и просьбы о прощении? Где хотя бы смущение? Неужели мальчишка забыл, как вел себя вчера? Вообще-то он был пьян, так что это вполне возможно.

— Замерз, — хмуро ответил он на вопрос, — а ты помнишь, что вчера творил?

— Я? — удивился Гарри и старательно нахмурил брови, пытаясь припомнить, чем закончился вчерашний день. — Ой. Я… я… тебя…

Волдеморт вновь достал палочку. Кроме Круциатоса существует много других интересных проклятий. Даже безобидные чары щекотки совместно с Петрификусом Тоталусом за полчаса могут свести с ума. Гриффиндорец, совершенно игнорируя мрачного Темного Лорда, стремительно краснел и вскоре достиг такого оттенка, что казалось, у него вот-вот повалит пар из ушей.

— …поцеловал, — выдал, наконец, Поттер.

— И это все, что ты помнишь? — строго спросил Риддл.

— А было что-то еще? — ужаснулся Гарри.

— Не было, — отрезал лорд и спрятал палочку.

Если начать пытать мальчишку, тот может все вспомнить. Придется оставить как есть. Поттеру опять невероятно повезло. В будущем следует внимательно следить, чтобы гриффиндорец и капли спиртного в рот не взял. Или все дело в том глинтвейне? Волдеморт решил, что надо будет найти эльфа, который его приготовил и выпытать рецепт этой адской смеси.

Поттер тем временем натянул халат и полез под елку, которая стояла чуть ли не в каждой комнате. Пошуршал там чем-то и вернулся назад, таща целую гору коробок.

— С Рождеством! — на колени Тому плюхнулся большой увесистый сверток.

— Это что?

— Твой подарок, — радостно возвестил Поттер.

Темный Лорд скептически на него посмотрел, но все-таки начал разворачивать обертку. Этот гриффиндорец совсем сумасшедший — дарит своему похитителю подарки, лезет целоваться, признается в любви… Где логика?

— Это что? — тупо повторил Том, когда обертка была снята. У него на коленях лежал большой зеленый пупырчатый… крокодил.

— Это специальная штука для снятия стресса, — обрадовал его Поттер. — Смотри.

Он протянул руку и нажал на один из пузырьков на спине игрушки. Тот лопнул с громким хлопком.

— В рекламе было сказано, что это очень успокаивает.

В лопании пузырьков определенно что-то было. Когда крокодил стал лысым, Волдеморт чувствовал себя почти хорошо. Он скинул игрушку на пол и наступил на нее. В ответ раздался весьма реалистичный, ласкающий слух треск ломаемых костей.

Окончательно отбросив одеяло и обнаружив, что на нем не только ночная рубашка, но еще и носки, Темный Лорд понял, что он еще не достаточно спокоен. Вчера ночью он в какой-то момент просто отключился и не помнил, как добрался до кровати.

Через минуту у крокодила были переломаны все кости и выбиты зубы. Применив напоследок потрошащее заклинание, Том решил, что теперь он совершенно спокоен.

Только сейчас он заметил, что все это время Поттер увлеченно читал какую-то бумажку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что письмо. Выхватив из пальцев мальчишки листок пергамента, он быстро его просмотрел.

— Эй, это мое! — возмутился Гарри. — Письмо от Гермионы и Рона. А чужие письма читать невежливо!

— Как оно сюда попало?

Совы не могли найти поместье, как и маггловские почтальоны. Получив письмо назад, Поттер пожал плечами и сказал нечто, по его мнению, само собой разумеющееся:

— Добби — бывший малфоевский эльф — принес. Гермиона пишет, что она не могла сказать, кому это письмо, и просто попросила отнести подарки в Малфой-мэнор. Помнишь, ты говорил, что дружбы не существует? Так вот, ты неправ! Рон с Гермионой меня не бросили, и по-прежнему мои лучшие друзья.

Но Волдеморт его уже не слушал, ощущая, как по спине ползет холодок. Он лишь сейчас заметил, что в его планах зияла дыра, огромная, как Солнечная система. Будь гриффиндорцы чуть посообразительнее, и домовик бы доставил сюда не безобидное письмо и подарки, а отряд авроров. А в его вчерашнем состоянии он бы даже простенький Ступефай не смог наложить. Впервые за десятилетия Темный Лорд почувствовал себя недальновидным идиотом — допустить две настолько ужасные ошибки за такой короткий промежуток времени. Ему еще невероятно повезло, что он почти не пострадал при этом, ну, если не считать боли в пояснице и некого дискомфорта.

Оставив Поттера среди вороха оберток и коробок, Риддл отправился в библиотеку — искать какое-нибудь противоэльфийское заклинание. Все поместье уже и так было окутано сетью чар от вторжения незваных гостей, а вот про вездесущих эльфов, которые даже в Хогвартсе могут спокойно аппарировать, традиционно забывали. Прочитав все, что можно про домовиков, Волдеморт ужаснулся — оказывается, эти твари неуязвимы для большинства заклинаний и зелий, яды на них тоже почти не действуют, а эльфийская магия куда мощнее человеческой. Если бы эти создания не были так рабски преданы хозяевам, то могли бы доставить неприятностей больше, чем гоблины.

Проведя несколько экспериментов и случайно угробив одного эльфа, Темный Лорд убедился, что наложенные им чары не позволят домовикам аппарировать в поместье.

Время шло, и Гарри начал замечать, что яйца немного увеличились в размере. Он не знал, хорошо это или плохо, и долго уговаривал Тома наложить какие-нибудь диагностические чары, чтобы понять, что происходит с его детьми. Оказалось, что увеличение произошло за счет того, что зародыши впитывали волшебство из окружающей среды. Волдеморт даже слегка восхитился живучестью монстриков — еще не вылупились, а уже крадут чужую магию. Впрочем, это Поттер постоянно с ними возился, «подкармливая» своей энергией, а раз колдовать он все равно не мог, ему ничего не грозило. Хотя у какого-нибудь совсем слабого волшебника «детки» вполне могли вызвать упадок сил и магическое истощение.

Гарри совсем не испугало известие о том, что его дети, по сути, магические вампиры, куда больше его волновал их размер. Ему казалось, что они слишком маленькие. Хотя, судя по книгам, их вес вполне укладывался в границы нормы, а о росте пока было сложно судить. Гарри нравилось проводить время, читая им сказки, а когда все подходящее было перечитано, он начинал рассказывать о себе или просто мечтал вслух — о собственном доме и семье. Он впервые задумался о том, сколько еще Том собирается жить в чужом особняке, ведь пора бы уже купить свой. Да и не солидно Темному Лорду не иметь собственной резиденции.

Когда он поделился с Риддлом своими размышлениями, тот сначала отнесся к этому скептически, но узнав, что Поттер собирается спонсировать покупку, согласился. От Пожирателей такого щедрого предложения в жизни не дождешься, а тут мальчишка сам предлагает. И самым забавным было то, что он собирался продать особняк Блэков — штаб Ордена Феникса, чтобы приобрести собственную резиденцию.

После ближайшего собрания лорд задержал Люциуса и озадачил продажей лондонского особняка.

— Но, мой лорд, — осторожно начал Малфой, — поместье после смерти Блэка перешло к Поттеру, и завещание составлено по всей форме, иначе Нарцисса могла бы его оспорить…

— Твое дело просто подготовить бумаги, с остальным я разберусь сам, — перебил его Волдеморт.

— А это список требований к новому дому, самое важное я подчеркнул, — встрял гриффиндорец и положил перед Люциусом три мелко исписанных листа пергамента.

Прежде, чем Малфой успел хоть что-то сделать, Том выхватил их из-под носа аристократа и быстро просмотрел.

— Проще Диснейленд купить, — насмешливо прокомментировал он.

— А можно? — тут же оживился Гарри.

— Нет. Никаких денег не хватит.

— Нууу… — обиженно выдохнул гриффиндорец, но тут же придумал выход, — а если Империо применить?

— Слишком долго возиться.

— Я мог бы сам этим заняться, наверное… — неуверенно ответил Поттер.

— Забудь, — отрезал лорд и повернулся к Малфою. — Полагаюсь на твой вкус, Люциус, подбери мне что-нибудь достойное.

Но листки Малфою все-таки отдал. Тот покинул комнату совершенно ошарашенный, сжимая в руке злополучный пергамент, который успел мельком прочесть. Ошибки быть не могло — он только что сидел за одним столом с Поттером, который в виде доверенного лица лорда присутствовал на всех собраниях Пожирателей Смерти.

Люциус уже несколько раз сталкивался с мальчишкой, и каждый раз дело кончалось тем, что это адово отродье ухитрялось унизить его или все испортить. Но Поттер всегда оставался гриффиндорцем до мозга костей — бесстрашным до глупости, самонадеянным, упертым выскочкой, который лучше сдохнет, чем предаст дело света. И вдруг оказывается, что тот, похоже, вполне добровольно переходит на сторону Темного Лорда и кроме того отдает ему свое наследство.

Малфою даже страшно было представить, что нужно сделать с упрямым гриффиндорцем, чтобы тот с такой легкостью предложил использовать Непростительное заклинание на магглах ради какого-то там «Диснейленда». Темный Лорд, поистине, совершил нечто гениальное, превратив Поттера в подобие домашнего питомца, по крайней мере, Волдеморт так терпеливо разговаривал только с Нагайной. И если учесть, что на мальчишку не действовало Империо, а значит, и подчиняющие рассудок зелья тоже большого влияния не оказывали, задача по приручению выглядела совершенно невыполнимой.

Но особенно радовало то, что лорд наконец-то покинет Малфой-мэнор. По приблизительным расчетам выходило, что продажа лондонского дома Блэков не покроет расходы на приобретение нового особняка с «парком, прудом и фонтаном с золотыми рыбками», но Люциус был рад сам доплатить, лишь бы, наконец, вернуться домой. Так что он развил бурную деятельность и через неделю смог предложить несколько вариантов.

Поттер вел себя странно — будто это ему дом покупают, а не выбирают резиденцию Темному Лорду — вцепился в фотографию трехэтажного особняка в классическом стиле — просторное здание с колоннами и широкими парадными ступенями, короткой тисовой аллеей и античными статуями из белого мрамора. Малфой был уверен: сам лорд выберет небольшой серый замок на холме, но Поттер что-то быстро и убежденно зашипел на серпентаго. Видя, как мрачнеет лицо Волдеморта, Люциус понял, что окажется крайним. Поэтому, едва мальчишка замолчал, вставил легенду о братьях Певереллах, живших на том месте, где сейчас стоит особняк. Лорд историей заинтересовался, и Малфой понял, что гроза миновала.

Получив разрешение на заключение договора, Люциус совсем приободрился. Хозяин поместья — жалкий предатель крови, напуганный приближающейся войной, бежал из Англии, и Малфой получил мэнор за половину реальной стоимости. Однако потребуется еще несколько месяцев, чтобы привести дом в порядок — наложить сеть чар, купить домовиков, оформить все формальности, завезти новую мебель, в конце концов. Кроме того, похоже, Волдеморт слегка смягчился к семейству Малфоев, хотя и не забыл того провала в министерстве, да и уничтоженного дневника. Но в обоих случаях был виноват именно Поттер, и раз он уже стал послушной игрушкой в руках лорда, то можно было смягчить наказание аристократу.

Отпустив Люциуса, Том задумчиво притянул к себе фотографии нового дома. Ему нравилось, что мэнор выглядит таким светлым и просторным, змеиная часть его уже представляла, как будет принимать солнечные ванны в безупречно ухоженном саду. А Поттера можно будет приспособить для массажа ног, больше ни к чему тот все равно не пригоден.

Но главным, что его заинтересовало, была легенда о Певереллах. Когда Том узнал о пророчестве, он очень тщательно подошел к выбору кандидата в возможные соперники — внимательнейшим образом изучил родословные древа Поттеров и Лонгботтомов. Лонгботтомы не представляли собой ничего особенного — всего лишь двое авроров, которым каким-то чудом удалось выжить. Их семьи были самыми обычными, хоть и чистокровными. Зато Поттеры, к удивлению Риддла, брали свое начало от Игнотуса Певерелла. Кроме того, были слухи, что они состоят в родстве с Годриком Гриффиндором. Темный Лорд сделал выбор и не ошибся, к огромному своему сожалению.

Впрочем, теперь все позади, он вновь держит ситуацию под контролем. Даже эти… существа, которых он совершенно случайно породил, могут оказаться полезны. Ведь они являются результатом скрещения двух ветвей, берущих начало из одного источника. Они смогут даже претендовать на восстановление древнего рода Певереллов, ведь в них достаточно их крови. О магии и говорить нечего — раз уж они колдуют, еще даже не вылупившись. Оставалось только надеяться, что они хотя бы будут похожи на людей. За это, Том, пожалуй, мог бы простить им ужасный способ появления на свет.

Лицо Волдеморта едва выступало из мрака — голое, змееподобное, с узкими прорезями вместо ноздрей и блестящими красными глазами с вертикалями зрачков. Бледен он был до того, что казался светящимся, точно жемчуг.

— Северус, сюда! — приказал Волдеморт, указывая на кресло справа от себя.

Шипение, послышавшееся в негромком голосе Волдеморта, казалось, продолжалось и после того, как его жесткий рот замер. Оно становилось все громче, и один или двое волшебников не сумели подавить охватившую их дрожь — что-то тяжелое заскользило по полу под столом.

И вот в кресло Волдеморта начала забираться огромная змея. Она поднималась и поднималась, представляясь бесконечной, пока наконец не улеглась Волдеморту на плечи. Шея у нее была толщиной с бедро мужчины, глаза с вертикальными прорезями зрачков не мигали.

Гарри беззвучно зевнул. Его до сих пор удивляло, почему Риддлу доставляет такое удовольствие пугать своих слуг. И те, как ни странно, даже спустя столь долгое время продолжали бояться на полном серьезе. Гриффиндорец их совершенно не понимал — мазохисты они все поголовно?

Нагайна, кстати, с удовольствием подыгрывала хозяину — частенько с явным плотоядным интересом подолгу пялилась на какого-нибудь Пожирателя, отчего несчастный бледнел, зеленел и начинал заметно трястись. А змея показательно облизывалась и пробовала языком воздух, демонстрируя нехилые актерские способности. Хотя кто ее знает, может она и не играла вовсе, а вправду мечтала кого-нибудь сожрать. Гарри знал, что она без проблем может проглотить человека целиком.

Гарри почти научился спать сидя и с открытыми глазами. Но даже, несмотря на это, каждое собрание Пожирателей давало ему массу новой ненужной информации. То есть, информация могла бы быть полезной Ордену Феникса, но гриффиндорец сменил сторону и не собирался предавать Темного Лорда. Не говоря уже о том, что у него и не было такой возможности.

После очередного нудного собрания, Гарри с трудом стряхнул с себя сонное оцепенение и спросил задумчивого Тома:

— А что дальше? Вот захватите вы Министерство целиком и что?

— Не твоего ума дело, — лениво ответил Волдеморт.

Гарри надулся, но это не уменьшило его желания узнать дальнейшие планы Риддла.

— Моего! Я должен знать, что ты собираешься делать.

Тому было лень тратить время на препирательства, да и большого секрета в его действиях не было. Будь мальчишка поумнее, сам бы сообразил.

— Поставлю во главе Министерства своего человека, и через него буду управлять всей магической Англией. Этому обществу уже давно требуется основательная встряска.

— А почему тебе самому не стать Министром?

Волдеморт снисходительно посмотрел на Поттера. Оказывается, мальчишка не храбрый, он просто тупой. Но удачливый — ухитрился столько лет скрывать свою умственную неполноценность. Глупый вопрос явно не требовал ответа, и Том его проигнорировал.

— Я серьезно, — упорствовал гриффиндорец.

— Должность Министра — выборная, — просветил-таки его Темный Лорд. — Много ты знаешь людей, которые за меня проголосуют на выборах?

— Ну… Ты мог бы сказать, что изменился и теперь желаешь всем только блага. А еще ты мог бы пообещать никого не убивать, если за тебя проголосуют, — Поттер прямо-таки светился от удовольствия. По его мнению, он предложил оптимальный способ прекращения войны.

Волдеморт посмотрел на него с легким научным интересом. Воистину, глупость человеческая глубока и необъятна. За знаменитым шрамом наверняка крылась гулкая пустота.

— Ты сам-то себя слышишь? — на всякий случай поинтересовался он.

— Что не так? — обиделся Поттер. — Я, между прочим, все продумал! У тебя же главные редакторы почти всех газет под Империо, так что ты можешь дать несколько интервью о том, что пересмотрел свою жизнь и решил начать все заново. И тем, что тебя так изменило, стала любовь…

На последних словах Гарри слегка порозовел, а Том захохотал. Не тем злодейским смехом, который он выработал специально для случаев, когда очередной его план оказывался удачным, а вполне обычным хохотом. Поттер, хоть и глуп, как клубкопух, но у него есть чувство юмора. В отличие от Нагайны, которая всегда серьезна как бетонная плита.

Гриффиндорец рассердился и вскочил на ноги.

— Хватит ржать! Я прав! Маги верят всему, что написано в газетах! Верили же они, что я наследник Слизерина, и почти год считали меня сумасшедшим, когда я говорил, что ты возродится!

— Хочешь сказать, что ты нормальный? — ухмыльнулся Том.

— Хочу! — Гарри сел на стул, скрестив руки на груди. — И маги до сих пор верят, что я где-то на тренировках, а не у тебя!

В этом что-то было. Риддл сомневался, что всей прессы мира хватит, чтобы обелить его имя, но вот очернить Дамблдора еще больше было вполне возможно. Если маги лишатся и мальчика-который-выжил, и пресветлого Дамблдора, то не смогут оказать достойного сопротивления.

Поттер продолжал что-то бурчать, кажется, перечисляя все обиды, которые ему причинил Ежедневный Пророк, да и вообще магическое общество, и закончил свою прочувствованную речь так:

— И почему это у нас выбирают какого-то там Министра?! Фадж ведь одевался словно клоун, как за него вообще могли проголосовать? У магглов — королева, а у нас не пойми кто. Это несправедливо!

И мальчишка с видом оскорбленной невинности пошел спать, а Том остался сидеть, обдумывая его последние слова.

Когда магический мир окончательно отделился от маггловского, он был слишком неорганизован и мал, чтобы иметь собственную королевскую династию. А потом, значительно разросшись, принял за модель управления «прогрессивную» выборную систему.

Так не пора ли восстановить историческую справедливость и возродить вассалитет и монархию? В конце концов, как сказал Поттер, «это несправедливо» забывать старинные традиции, терять собственное наследство.

Волдеморт прикрыл глаза от удовольствия, обдумывая эту приятную мысль. Придумывая свой титул Темного Лорда, он был еще слишком молод и не умел мыслить масштабно. Ведь что такое лорд? Всего лишь один из многих. То ли дело, Темный Министр! Или Черный Император — почему бы не возродить былую славу Британской Империи? У него впереди вечность, ведь он бессмертен, да еще и является самым сильным магом столетия. Хотя и в сочетании Король Волдеморт Первый определенно было нечто завораживающее.

От планов по восстановлению монархии пришлось отказаться. По самым скромным подсчетам выходило, что при такой «антиреволюции» погибнет половина всех магов. Волдеморт решил, что если когда-нибудь и займется этим, то пойдет путем постепенных реформ, медленно и последовательно подводя волшебников к мысли о том, что выборная система себя не оправдала. Возможно, это займет десяток-другой лет, но тому, у кого впереди вечность, торопиться некуда.

Однако дурацкая идея, поданная Поттером, накрепко засела в голове. Министерство уже и так сильно себя дискредитировало, потому что весь прошлый год занималось только тем, что помогало Темному Лорду. Словно там уже были верные ему люди, изо всех сил старавшиеся облегчить своему господину приход к власти. Волдеморт изрядно позабавился, узнав, что Амбридж самолично натравила на Поттера дементоров. Конечно, если бы ей удалось убить мальчишку, Риддл заставил бы ее пожалеть о том, что она вообще появилась на свет.

Со стороны все выглядело так, словно каждый второй в Министерстве уже был верным Пожирателем — они дружно поливали Дамблдора грязью и даже сместили его с поста директора, пусть и ненадолго; притесняли мальчика-который-выжил — пытались сломать его палочку, выгнать из Хогвартса, скормить дементорам; едва не спровоцировали очередное восстание магических существ, будто у этих напыщенных идиотов был хоть один шанс выстоять против объединенной армии гоблинов, оборотней, вейл, кентавров и великанов.

Риддлу надо было лишь воспользоваться глупостью Министерства в своих целях и направить ее в нужное русло, с чем прекрасно справлялись находящиеся под Империо люди. Еще немного, и Министерство рухнет, словно карточный домик. Останется лишь чуть-чуть подтолкнуть Дамблдора, и от его власти останутся только воспоминания. Директор всегда видел его насквозь и знал слишком много тайн, но и Том был в курсе бурной молодости Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана. Да и не только молодости — Волдеморт отслеживал действия своего бывшего учителя столь же пристально, как и тот — его. И было много фактов, которые при предвзятом толковании характеризовали Дамблдора как безжалостного манипулятора.

Но не Волдеморту было его осуждать — старик искренне верил, что творит добро, и был готов пожертвовать собой точно так же, как и остальными. А если бы Тому предоставили выбор между собственным благополучием и жизнью тысячи волшебников — он бы, не раздумывая, пожелал бы им удачной реинкарнации, если таковая вообще существует.

В этом и заключалась жизнь Волдеморта — все, что он делал, было направлено на получение личной выгоды. И мысль о том, что в министерском кресле будет сидеть кто-то другой, пусть и послушный, словно марионетка, начала его раздражать.

Риддл подошел к зеркалу и попытался изобразить сияющую «улыбку политика». Получился стандартный угрожающий оскал. Благо, зубы белые, хотя клыки выглядят подозрительно острыми. Том улыбнулся шире и сразу стал похож на безумного психопата. На его лице просто не было мышц, которые могли бы воспроизводить привычную человеческую мимику. Он вернул лицу обычное безразличное выражение и решил, что и так сойдет. Фадж вообще носил котелки и полосатые штаны, а Скримджер, кажется, никогда в жизни не причесывался.

Прошло всего три дня с тех пор, как Поттер всего лишь парой слов зародил в голове Тома идею стать Министром, и предпринятые лордом действия уже дали свои плоды. Утром сова принесла газету, на обложке которой была фотография молодого Дамблдора, держащегося за руки с Гриндевальдом. Риддл искренне наслаждался, читая разгромную статью на три страницы. Эта Скитер определенно мастер своего дела — получив в свое расположение лишь фотографию и старое любовное письмо, она сумела раскопать такие нюансы, о которых сам Волдеморт мог лишь догадываться.

С удовлетворенной улыбкой Том отложил газету, и в нее тут же вцепился Поттер. По мере чтения его глаза становились все больше и больше. Под конец он просто отбросил газету и закричал:

— Я не верю!!! Я этому не верю!

Риддл, отпивая чай, пожал плечами.

— Письмо и фотография подлинные. — Том умолчал о том, что лично достал их у престарелой Батильды Бэгшот, которая жила по соседству с Дамблдорами.

— Все равно! Не может быть так!!! — Гарри гневно потряс газетой. — Это ведь Дамблдор! Он же добрый!

— Этот твой добрый Дамблдор пытался совратить меня, когда я учился на третьем курсе, — ровным голосом произнес Риддл и сделал глоток чая.

В столовой повисла звенящая тишина.

Глаза Поттера стали размером с галеон, и в них плескался такой ужас, что Волдеморт едва смог удержать рвущийся наружу смех. Ему казалось, он слышит грохот, с которым рушатся идеалы гриффиндорца. Наконец, когда мальчишка начал выглядеть так, словно вот-вот грохнется в обморок, Том смилостивился и сказал:

— Я пошутил.

Гарри с шумом втянул воздух и начал машинально скручивать в трубочку толстую газету.

— Похоже, твоя идея насчет прессы работает. Если даже ты поверил, что Дамблдор способен на нечто подобное, то сейчас в Министерство и Попечительский Совет наверняка приходят сотни гневных писем с требование отстранить «старого извращенца» от работы с детьми. — Волдеморт даже не заметил того, как близко был Поттер к попытке убийства. — И это только первая из статей, причем самая мягкая. Будет еще как минимум три — про создание Дамблдором совместно с Гриндевальдом идеи «всеобщего блага»; про дискриминацию учеников Хогвартса в зависимости от факультета, и конечно, про то, как он оставил годовалого ребенка на пороге маггловского дома в ноябре. Думаю, читатели будут рыдать, узнав, что мальчика-который-выжил подкинули, словно бездомного котенка. Самое забавное, что тебя даже в Мунго не обследовали после того, как ты чудом уцелел в разрушенном доме. Трогательная забота, не так ли? Меня всегда удивляло, как Дамблдор ухитряется представать великим светлым волшебником после всех своих темных делишек.

Гриффиндорец вцепился в подлокотники кресла, пытаясь сдержать эмоции. Том, как всегда, сказал правду, но так, что она стала казаться чудовищнее самой изощренной лжи. Его, и правда, подкинули Дурслям, словно он был никому не нужен в магическом мире, не удивительно, что те относились к нему, как к пустому месту. Хотя многие маги с радостью усыновили бы «того самого Гарри Поттера».

«Это уже не важно», — твердил себе Гарри, стараясь успокоиться.

Все изменилось — теперь у него есть собственный дом и то, ради чего действительно стоит жить. Он больше не ребенок, который мечтал, что кто-то придет и заберет его от Дурслей. Он ушел сам, выбрав новую судьбу. И пусть его и посчитают предателем, но что хорошего он видел на стороне света? Десять лет в чулане, голод, а в Хогвартсе — фанатичное обожание или столь же фанатичную ненависть, смертельные опасности и постоянное психологическое давление. Если бы не Рон с Гермионой, он бы точно уже свихнулся.

А сейчас, перейдя на темную сторону, он, как ни странно, полностью доволен своей жизнью. Хотя, конечно, он был против идей Волдеморта об устройстве магического мира, но Непреложный Обет не дал бы ему предпринять хоть что-то.

Гарри медленно выдохнул и расслабился.

«Как странно. Вот передо мной сидит воплощение зла — в домашней мантии, в пушистых тапочках и пьет кофе с молоком. И я ни за что не променяю его на доброго старого волшебника с конфетами в кармане».

Гарри стал много времени проводить в библиотеке — Гермиона бы порадовалась за него. Только если бы узнала, чем именно он там занимается, то точно бы прибила. Но гриффиндорцу было скучно, и он просто развлекался, рассматривая картинки. Довольно быстро до него дошло, что нарисованных человечков можно заставить делать то, что хочется ему. Конечно, если предварительно пригрозить им нарисованными рогами или прочими лишними частями тела. Это было так увлекательно — намного интереснее, чем просто смотреть телевизор. Гарри чувствовал себя режиссером-сценаристом, на ходу сочиняя истории и заставляя человечков их отыгрывать. Особенно ему нравилось переделывать сказку про двух темных колдунов, которые, пытаясь навредить друг другу, уничтожили две деревни ни в чем не повинных магглов. Напевая себе под нос услышанную где-то маггловскую песенку:

«All you need is love

All you need is love

All you need is love, love

Love is all you need», — гриффиндорец заставлял их держаться за руки. Большего он от них и не требовал — уж больно отталкивающе выглядели оба — старые, бородатые, замшелые, со зверскими рожами. На их фоне Том выглядел настоящим красавчиком с обложки, да и вообще он неплохо сохранился, сам Гарри даже не догадывался, что Риддлу больше семидесяти лет, пока не подсчитал.

Жители деревни, которым больше не грозила мучительная смерть от темных проклятий, хлопали в ладоши, смеялись и подбрасывали шапки в воздух. Вот такие сказки Гарри нравились. Вскоре, стоило ему открыть книгу, как изображенные в них персонажи сами прятали за спины компрометирующие их орудия убийства и выставляли вперед наколдованные букетики цветов.

Но, к огромному сожалению гриффиндорца, книг с картинками в библиотеке было не так уж много, и он довольно быстро просмотрел их все. Пришлось позвать библиотечного эльфа, тот долго мялся, выкручивая себе уши, прежде чем сознался, что еще остались книги с картинками, но читать их можно только после совершеннолетия. Гарри тут же загорелся идеей их увидеть, домовик упирался, бился головой об пол, но, в конце концов, сдался и щелкнул пальцами. Стеллаж, раньше невидимый, тут же завладел вниманием Поттера. Отпустив домовика, он схватил первый попавшийся том и открыл посередине.

Вначале Гарри разочарованно вздохнул, решив, что это какое-то пособие по пыткам, но потом сообразил, что в таком случае, на изображенных людях было бы побольше одежды. Вначале он хмурился, пролистывая страницу за страницей, потом озадаченно приподнимал брови, рассматривая очередную безумную картинку. Под конец он уже хихикал, разглядывая волшебника, опутанного веревкой, словно сетью. Тот был разительно похож на свиной окорок, подготавливаемый к копчению. А еще один мужчина «в костюме лошадки» — с кожаной сбруей, седлом и хвостом — едва не довел Гарри до истерики — давно он так не хохотал.

Книга выпала из ослабевших от смеха пальцев и шлепнулась на пол. Из нее выскользнула черно-белая фотография. Гарри поднял ее и замер от изумления. Одно дело видеть на рисунках неизвестных магов, и совсем другое — знакомых людей. Малфой-старший в костюме лошадки — хвост подобран под цвет волос — везущий на спине свою жену в костюме наездницы… Гриффиндорец нервно хихикнул. Люди на фото, заметив, что на них смотрят, засуетились, пытаясь скрыться, но прятаться было негде.

Поттер почувствовал, что краснеет, ему одновременно было смешно и стыдно. Однако снимок он обратно не положил — сунул в карман, потому что такой компромат ему еще мог пригодиться.

Гарри вернулся в спальню и хотел поделиться с Томом информацией о его преданном слуге, но тот вдруг ошарашил его совсем нерадостной новостью — он собирался открыть Пожирателям лицо своего «пленника». Причем, как всегда, решил обставить это максимально пафосно — гриффиндорец должен был снять маску и сесть у ног Темного Лорда, признавая его власть над собой.

Гарри возмутился, причем настолько бурно, что Волдеморт не выдержал этой истерики, наложил на мальчишку обездвиживающее заклинание и оставил лежать на полу, чтобы тот мог поразмыслить над своим поведением. Гриффиндорец еще с полчаса бессильно бесился, и его злость, не находя выхода, постепенно переплавилась в самобичевание. В конце концов, он дошел до того, что начал винить во всем себя — нечего было злить Тома, когда тот впервые за долгое время даже не приказал, а попросил о какой-то мелочи. Еще в первый день стало ясно, что от гордости можно ждать только неприятностей. Сейчас его даже не заставляли целовать край мантии, и это после того, как предоставили полнейшую свободу в пределах поместья. Если подумать, Гарри всю жизнь был где-то заперт — в доме Дурслей, в Хогвартсе, в Малфой-меноре, и как ни странно, теперь он чувствовал себя наиболее свободным.

Через два часа Том вернулся, за это время он успел принять умиротворяющего зелья и даже поработать с документами, так что чувствовал себя достаточно спокойным для очередного раунда общения со своим персональным проклятием. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что Поттер просто-напросто уснул, не имея возможности пошевелиться, и после того, как его растолкали, не начал возмущенно орать, а сразу согласился на все условия. Предчувствуя подвох, Том напомнил себе не спускать глаз с мальчишки и в случае чего сразу накладывать обездвиживающее заклинание.

Очередное собрание Пожирателей Темный Лорд начал проникновенной речью о превосходстве чистокровных, Гарри только раздраженно закатил глаза, слушая его.

— …мои верные слуги, пришло время посветить вас в мой план. Как вы все знаете, Гарри Поттер исчез из Хогвартса в середине октября. По версии Дамблдора, он усиленно обучается боевой магии в неком тайном месте. Но на самом деле он все это время был здесь.

Риддл сделал эффектный жест рукой, указывая на Гарри, и тот встал, следуя оговоренному ранее плану. Он медленно стянул с головы капюшон и снял маску. Пожиратели взволнованно загомонили, кто-то вскочил на ноги, кто-то выхватил палочку.

Волдеморт вскинул руку вверх, и все тут же смолкли, будто на них наложили заклинания немоты.

— Все это время я занимался его дрессировкой и достиг немалых результатов.

Гарри скорчил недовольную рожицу, благо он стоял спиной к остальным, и никто, кроме Тома, не мог ее увидеть. Подчиняясь сценарию Риддла, он подошел к креслу Волдеморта, которое сегодня тот еще больше увеличил, добавив пьедестал. Темный Лорд протянул ладонь к его лицу и коснулся пальцем шрама, очерчивая контур. На его лице застыла довольная усмешка.

Гриффиндорец закрыл глаза, чувствуя, как палец медленно скользит по его лицу вниз, обрисовывая линию щеки, и быстро облизнул губы. Это прикосновение было самым близким к ласке, что он получал от Тома.

— Преклонись передо мной, — мужчина произнес это таким тоном, словно они были одни, и на них не смотрели десятки пар чужих глаз.

Гарри распахнул глаза и начал опускаться, но вместо того, чтобы встать на колени, сел на край пьедестала, где специально для него теперь лежала мягкая подушка. Не то чтобы Том о нем заботился, но нижняя часть тела мальчишки была ему куда как дороже верхней, и было бы совсем не весело, если бы тот ее простудил.

— Паршивец, — тихо прошипел Волдеморт на парселтанге.

Гарри в ответ нахально ухмыльнулся.

— Мой Лорд! — от раздавшегося истеричного вскрика гриффиндорец едва не подпрыгнул и резко повернулся в сторону Беллы, которая вскочила со своего места и подошла почти вплотную. — Почему Вы… Вы так приблизили это… этого…

От волнения и ярости она не могла подобрать слов. Гарри насмешливо показал ей язык и демонстративно потерся щекой о колено Тома, севшего на свой «трон». От этого у Беллатрикс стал такой вид, словно у нее вот-вот пар повалит из ушей от злости.

— Не «Это», Белла, а единственного человека, который не сможет меня предать.

— Но, Повелитель! Я никогда!.. — женщина рухнула на колени и заломила руки.

— Белла, Белла, — перебил ее Волдеморт, сделав жест, заставивший ее замолчать. — Я не думаю, что ты предашь меня добровольно. Но всегда существует возможность, что на тебя наложат Империо или опоят зельями подчинения. А на мальчишку даже это не подействует — он принес мне Непреложный Обет.

Все пораженно застыли, причем у некоторых на лице большими буквами было написано «Поттер — идиот». Постепенно зал наполнился тихим шепотом: Пожиратели обсуждали услышанное. Кто-то вставал с мест, чтобы лучше разглядеть мальчика-который-выжил, кто-то даже подходил ближе, словно тот был диковинным зверем в зоопарке. Гарри раздраженно зыркал на них в ответ, неосознанно прижавшись к ногам Тома.

Волдеморт быстро навел порядок и продолжил собрание, словно ничего не случилось. Но те, кто находился ближе всего к главе стола, нет-нет, да бросали на гриффиндорца изучающие взгляды. Остальным просто не было его видно, потому что он слишком низко сидел, и сейчас Гарри это только радовало.

Во время доклада Люциуса, который в последнее время успешно выполнял все поручения, и теперь имел честь сидеть вблизи Лорда, Гарри вдруг вспомнил о найденной фотографии и не смог сдержать сорвавшийся с губ смешок. Малфой, в красках расписывавший, на сколько чиновников он сегодня наложил Империо, пораженно замолк и уставился на Поттера. Впрочем, на него опять смотрели все, даже Волдеморт, который вовсе не нашел доклад смешным.

— Что уставились? Я просто анекдот вспомнил.

У Малфоя было такое надменно-презрительное лицо, что Гарри не удержался, и уткнувшись в сложенные на коленях Тома руки, засмеялся.

— Окончательно спятил? — раздраженно поинтересовался на серпентаго Волдеморт.

Гриффиндорец, все еще хихикая, помотал головой, и пошарив в карманах, протянул Темному Лорду фотографию. Любой бы принял усмешку, появившуюся на лице Риддла, за оскал, но Гарри догадался, что тот просто пытается сдержать смех, и сам заржал еще сильнее.

— Извращенец, — насмешливо прошипел Том, — таскаешь с собой эту гадость.

— Кто бы говорил! — возмутился Поттер. — Сам только этой гадостью и занимаешься! Заставляешь всех называть тебя повелителем, вставать перед тобой на колени, целовать подол мантии…

— Кажется, ты изо всех сил добиваешься, чтобы я обращался и с тобой пожестче. — Риддл запустил пальцы в его волосы и потянул, заставляя запрокинуть голову.

Гарри на миг представил себя и Тома в костюмчиках для подобных забав, причем так ярко, что Волдеморт уловил картинки в его мыслях.

— Да… ха-ха… мой лорд, — в конце он просто хрюкнул от смеха.

Риддл раздраженно выпустил его волосы, позволив гриффиндорцу уткнуться в свои колени и отсмеяться. Пожиратели решили, что сейчас ненормального мальчишку точно убьют — настолько жуткое лицо было у Волдеморта, но тот просто пытался не рассмеяться. Теперь понятно, почему раньше короли обычно держали при себе шутов, что ж, отныне и у него имеется кандидат на эту должность.

— Возможно, я переборщил с заклинаниями, — задумчиво произнес Темный Лорд, обращаясь к последователям, — впрочем, мальчишка никогда умом не отличался, так что это не имеет значения. Так или иначе, Дамблдор лишился своей последней надежды. Мальчик, который выжил, чтобы якобы победить меня, теперь стал один из гарантов моей силы.

Том взглянул на свой крестраж, который наконец-то перестал ржать, и теперь просто сидел, положив подбородок на скрещенные на его коленях руки. Длинные бледные пальцы зарылись в темные волосы в небрежной ласке, и Гарри прикрыл глаза от удовольствия. Сейчас он понял Нагайну, которая обычно обвивалась вокруг трона и едва ли не в экстазе шипела «мой прекрасный хозяин», упрашивая Волдеморта ее погладить. Если бы он сам был змеей, не понимающей значения слова «гордость», то сейчас поступил бы так же. Потому что это было так приятно… Возможно, дело было в той магии, которая заставляла его хотеть Риддла, а возможно и в том, что его никогда в жизни не гладили по голове.

Темный Лорд дал Малфою знак возобновить доклад, машинально продолжая поглаживать крестраж. Это был привычный жест, потому что обычно Нагайна всегда была рядом во время собраний. Впрочем, надо признать, гладить что-то теплое и пушистое было куда приятнее, чем змеиную чешую. Пожиратели поняли этот знак как то, что Поттера понизили до домашнего питомца. Гарри возмутился бы такому положению вещей, не будь ему так хорошо. От легких прикосновений пальцев у него по спине проходила дрожь, и внутри что-то сжималось и екало, заставляя ерзать и едва ли не постанывать от удовольствия.

В магической Англии разразилась война, но Гарри благополучно прозевал ее начало. У него было полно дел и помимо этого, так что он пропускал мимо ушей все доклады Пожирателей. А в тот день, когда Люциус торжественно объявил о падении Министерства, настолько достал Волдеморта своим нытьем, что тот разрешил ему больше не присутствовать на собраниях.

В новом особняке, наконец-то, был завершен ремонт. Сам переезд занял всего час, ведь у Гарри почти не было вещей, только немного одежды и инкубаторы. У Риддла тоже вещей набралось всего на пару чемоданов, домовики перетащили все за один раз. Самым запоминающимся событием оказалось то, с какой легкостью Волдеморт снял якобы «неснимаемый» ошейник. Гарри возмутился, он-то помнил слова Тома о том, что это на всю жизнь, и теперь злился на Риддла за то, что тот заставил его как идиота столько времени проходить в женском ожерелье.

И вот уже гриффиндорец оказался на пороге своего нового дома. В первый миг у него просто перехватило дыхание, когда он увидел все эти ухоженные цветущие клумбы, ровные аллеи и мраморные статуи. Было начало апреля, и небольшой парк вокруг дома представал во всем своем великолепии. Волдеморт тут же занялся защитой поместья, на котором уже стояла стандартная охранная сеть, и начал вплетать в нее собственные заклинания, которые пропустили бы на территорию только того, кто связан с лордом меткой. Поттера и Нагайну заклинания распознавали как часть Тома и не пытались испепелить на месте. Наложение чар заняло несколько часов, и все это время несносный мальчишка носился кругами и путался под ногами, то и дело что-то восторженно восклицая. В конце концов, Риддл нашел применение и ему — подозвал поближе и прижал к себе. От шока тот даже онемел и пару минут постоял неподвижно. Этого хватило, чтобы зачерпнуть у него магической энергии, ведь на возведение защитного барьера ушло много сил. Гарри ничего не понял и решил, что Том так выражает свою радость от переезда.

А вот внутренние помещения особняка гриффиндорцу совсем не понравились. Все было оформлено в мрачной серебристо-зеленой теме, с настолько частым использованием змеиных мотивов, что Гарри остро захотелось оторвать Люциусу руки и вставить их туда, откуда растут ноги. По внутренней шкале врагов Малфой занял почетное второе место, сразу после Беллатрикс. Он посмел испортить ЕГО дом! Гриффиндорец и сам не ожидал, что это приведет его в такую ярость, но он еще долго не мог успокоиться и отказаться от мысли каждый раз мазать стул Малфоя клеем.

Таким образом, у Гарри появилось практически дело всей жизни — обустроить свой дом по собственному вкусу. Что ему было до какой-то там магической войны, когда по всем стенам ползали нарисованные змеи и раздражали своим шипением? В целом, гриффиндорец не имел ничего против пресмыкающихся, но жить в серпентарии отказывался. Том сначала попытался сопротивляться новому ремонту, ему на обои по большому счету было плевать, главное, что не розовые и не в фиолетовый горошек, но Поттера такое положение не устраивало. Получив разрешение, он с энтузиазмом взялся за дело, благо, магические каталоги вариантов отделки стен, потолков и полов были куда удобнее маггловских. Нужно было просто прикоснуться палочкой к образцу, и на стены проектировалась иллюзия. Только вот палочки у Гарри не было. И Том не раз проклял тот миг, когда дал согласие на ремонт, потому что мальчишка достал его просьбами опробовать тот или иной образец. Риддл пытался отказаться, даже применял жесткие способы воздействия, но в обездвиженном состоянии Поттер ухитрялся проникнуть в его мысли и настаивать на своем, а слишком часто вырубать его было нельзя — так и последние остатки ума можно было растрясти.

Через пару дней нервы у Волдеморта не выдержали, и он решился на отчаянные меры. Палочку Гарри он так и не сломал, ведь она была сестрой его собственной и слушалась, как родная, поэтому он просто спрятал ее там же, где хранил свою. Конечно, было рискованно отдавать оружие в руки бывшего врага, но Том невольно поймал себя на слабой надежде о том, что мальчишка наконец-то сбежит и даст ему отдохнуть от себя хотя бы несколько дней.

Поттер едва не пищал от восторга, когда получил палочку. Он даже полез обниматься, Темный Лорд такого не ожидал и был захвачен врасплох, так что не сразу смог отцепить от себя эту пиявку. Мальчишка бормотал что-то вроде «Том, я тебя обожаю!», настолько деморализовав этим Волдеморта, что тот едва смог увернуться от поцелуя в щеку.

Вообще-то, иногда Риддл пытался подсчитать, чего больше доставляет ему Поттер — неприятностей или удовольствия. С одной стороны тот был наглым и раздражающим, путался под ногами, действовал на нервы, с другой — благодаря нему тело Тома не грозило распасться на куски каждую минуту и было обеспечено дополнительным количеством магии. К тому же, раньше личная жизнь у Темного Лорда отсутствовала как таковая, и единственным развлечением, за невозможностью других, были пытки, но пытать интересно только равного врага, а таких у него не имелось. А тут каждый день как в цирке, ни минуты скуки. Плюс ко всему — отличный секс, какого даже в молодости не было, мальчишка явно улучшил свою технику. Том подозревал, что в библиотеке Малфоев тот читал не только сказки и книги по домоводству.

…В Англии шла гражданская война, магглорожденных лишили права владения палочкой и обвинили в краже магии у волшебников. Множество магов скрывалось в лесах или покидало страну, оплотами сопротивления стали часть аврората и Хогвартс. А Гарри в это время мучительно пытался выбрать, какие обои будут в детской. Волдеморт, сразу самоустранившийся от участия в ремонте, почти привык к тому, что мальчишка советовался по этому поводу с Нагайной, которая цвета в принципе не различала, и с яйцами, которым кроме температуры в инкубаторе вообще все было безразлично. Впрочем, бездействие Гарри оправдывало то, что он практически ничего не знал о состоянии магического мира — на собрания Том его больше не заставлял ходить, а газеты даже в руках подержать не давал.

Но, тем не менее, мысль о монархии, однажды высказанная Гарри, прочно засела в голове Темного Лорда. Так что, можно считать, для спасения магического мира Поттер сделал больше, чем кто-либо другой. Первоначальный план Волдеморта — поставить во главе Министерства собственных марионеток — был исполнен. И он перешел ко второму этапу, о котором кроме него никто не знал. Во главе небольшого отряда самых доверенных слуг он по второму разу захватил Министерство, устроив показательную казнь «самозванцев и узурпаторов». Вернул все права магглорожденным, пообещал возвратить конфискованное имущество и навести, наконец, в стране порядок. Одновременно с этим в Пророке вышла последняя разоблачающая Дамблдора статья и шокирующая фотография Гарри Поттера. Гриффиндорец понятия не имел, что его снимают, поэтому на фото он совершенно непринужденно сидел у ног Темного Лорда, положив голову ему на колени, и довольно жмурился, когда Волдеморт гладил его по голове. Гарри и не понял, что Том специально ерошит его челку, открывая лоб со шрамом. Потому что без этого Избранного могли и не узнать — за время в плену тот отъелся и больше не выглядел заморенным оборвышем. Да и волосы у него за полгода отросли почти до плеч, и теперь не торчали во все стороны, как раньше. Дух сопротивления был окончательно сломлен. Если раньше кто-то и верил, что мальчик-который-выжил сможет победить Волдеморта, то теперь все окончательно убедились, что тот даже пальцем не пошевелит ради общего блага.

Темный Лорд смог обставить все так, что выходило, будто это не он захватил власть, а маги сами его позвали и выбрали новым министром. Каждая газета и радиостанция в стране была под его контролем, и доносила в массы только то, что было ему выгодно. Через месяц такой пропаганды в умах обывателей начала складываться удивительная картина — оказалось, что на самом деле тайным Темным Лордом и средоточием зла был Дамблдор, а Том всего лишь пытался выжить и избавить магический мир от власти старого манипулятора. Если честно, он и сам не до конца верил, что удастся обмануть столько народа, но Гарри оказался в чем-то прав. Если постоянно твердить одно и то же, люди начинают верить в самую нелепую ложь. К тому же, оппозиция просто потеряла причину бороться — если раньше они сражались с нелегальной организацией Темного Лорда, то теперь противостояли государственной власти во главе с министром. Министром, который вернул права магглорожденным и призывал к завершению войны и восстановлению порядка.

Впрочем, не все было так гладко — мальчишка раздобыл где-то ту самую газету с его фотографией и закатил такой скандал, что Том просто не знал, как его заткнуть, потому что стандартные методы уже не срабатывали. Чтобы отвлечь мальчишку, он рассказал ему о крестражах, не обо всех, а только о дневнике и самом Гарри. И поведал, что Дамблдор на самом деле растил из него жертвенного агнца, пушечное мясо, цель которого была в том, чтобы умереть, а не победить. Поттер отказывался в это верить, но Волдеморт был так убедителен, он легко смог объяснить, почему не смог убить мальчика-который-выжил и почему гриффиндорца не обучали боевой магии, хотя все кругом считали, что тот должен одолеть самого сильного темного мага столетия. Гарри почувствовал себя преданным, это было слишком жестоко со стороны директора — вот так воспитывать из него борца со злом, притворяться добрым понимающим дедушкой и при этом каждое лето возвращать его обратно к Дурслям, хотя никакой защиты не существовало. Гриффиндорец впал в депрессию, а Волдеморт даже и не попытался его утешить. Хотя, унынию Гарри предавался недолго, у него было чем заняться и помимо этого.

У Волдеморта появлялось все больше дел и все меньше свободного времени. Он бывал дома только по вечерам, и Гарри едва ли не с ностальгией вспоминал их прежние совместные завтраки. Он до сих пор питался правильной здоровой пищей и выполнял упражнения — не так много, как раньше, и уже вполне привык к постоянным нагрузкам. Тренировки сделали свое дело, заметно изменив его тело — исчезла прежняя угловатость, появились мышцы, о наличии которых у себя он и не подозревал, например, на прессе явно проступали кубики, особенно, если напрячь живот. Гарри казалось, что он даже подрос на несколько сантиметров, хотя точно был не уверен. Волосы, которые некому было подстричь, отросли настолько, что их можно было собрать в хвостик, конечно, не такой классный как у Билла, но все же…

Без Тома в доме было как-то пусто. Гарри целыми днями слонялся по парку, обследовал комнаты, перебирал каталоги, болтал с Нагайной или детьми. Вот только когда Волдеморт отсутствовал, он не мог надолго отвлечься, временами ощущая какой-то дискомфорт. Вечера Риддл обычно проводил дома, хотя иногда и возвращался очень поздно. Но однажды он не пришел домой ночевать, Гарри знал, что его можно не ждать и лег спать в одиночестве.

За месяцы «плена» он настолько привык спать голым, что не стал надевать пижаму даже сейчас. Впрочем, он больше не стеснялся собственного тела и по утрам и вечерам обычно расхаживал по комнате голышом. Гарри растянулся на огромной кровати едва ли не поперек, раскинув руки и ноги. Он думал, что легко уснет, но сон почему-то не шел. Гриффиндорец лег на живот, обхватив подушку руками. Через пять минут скинул одеяло и повернулся на бок. Спать совсем не хотелось. Зато хотелось кое-чего другого. Гарри попытался отвлечься, но мысли в его голове словно сговорились, и все, о чем он мог думать, сводилось к сексу. Наконец, он сдался, и одну руку опустил вниз, а второй потянулся за палочкой. Вот только проверенное средство не слишком помогло — через пять минут у него опять стояло.

Через полчаса он решительно отправился в ванну и встал под холодный душ. До этого он только слышал о том, что это может помочь, но сам ни разу не пробовал, поэтому как только ледяная вода коснулась его кожи, с воплем выскочил из кабинки. Клацая зубами и внутренне желая тому, кто придумал этот способ, всю жизнь только в проруби и купаться, Гарри мрачно завернулся в одеяло и снова попытался уснуть. Как только он отогрелся, пропавшая, было, проблема снова возникла. Парень попытался ее игнорировать, надеясь, что само пройдет, но быстро сдался.

Раньше его никогда не мучило настолько сильное возбуждение. До того, как он начал жить с Волдемортом, ему хватало пару раз в неделю удовлетворить себя, обычно в душе или под задернутым пологом кровати и заглушающими чарами. Но сейчас он просто на стену был готов лезть от неудовлетворенности, хотя прежде ничего подобного не испытывал. Раздраженно шипя, он откинул одеяло и устроился поудобнее. Возможно, если он будет долго-долго ласкать себя, то взбесившийся орган наконец-то успокоится. Гарри прикрыл глаза, пытаясь представить что-нибудь приятное.

«Наверное, девчонку с большой грудью», — решил он, и нарисовал в воображении девушку в купальнике. Но образ был таким смутным и размазанным, что больше отвлекал, чем помогал.

Тогда Гарри попытался представить уже знакомую девчонку, например, Лаванду Браун. Блондинку, да и грудь у нее приличная. Но воображаемая Лаванда пустоголово хихикала и наотрез отказывалась раздеваться. Пришлось заменить ее другой одногруппницей, затем следующей, но глупые вечно хихикающие гриффиндорки его только раздражали.

Это даже озадачило Гарри. Почему ему никто не нравится? И тут на него снизошло озарение прямо-таки космического масштаба. Вся его прежняя жизнь вдруг озарилась светом, словно капля янтаря, пронизанная солнцем. Так, должно быть, чувствуют себя буддистские монахи, постигшие сатори.

Именно в этот знаменательный миг до Гарри дошло, что раз он полгода каждую ночь спал с мужчиной, то…

— Ох, Мерлин, — гриффиндорец потрясенно закрыл лицо руками, — я что, и в правду, ГЕЙ?!

К сожалению, рядом не было никого, кто мог бы оценить эпичность момента, только какой-то эльф, посреди ночи вдруг пожелавший еще раз протереть полы в холле, вздрогнул, услышав невнятный вопль из хозяйского крыла.

Гарри несколько минут лежал неподвижно, слепо таращась в потолок. В его сознании только что произошел такой переворот, что он просто не знал, как ему теперь быть. Однако бессовестный организм, которому было плевать на душевные метания, по-прежнему требовал своего. Гриффиндорцу пришлось перебороть себя и с некоторой внутренней дрожью попытаться представить симпатичного парня. Раньше он никогда не пытался оценивать других парней по такому странному критерию, но если хорошенько подумать… он с первой встречи посчитал Билла классным. Только вот уж слишком все это было бы похоже на инцест, потому что он уже давно считал всех Уизли почти семьей. К тому же, у Билла есть Флер, и кто знает этих четвертьвейл…

Был еще один отличный вариант — Оливер Вуд. Гарри чуть не помер от зависти, когда впервые увидел того в квиддичной раздевалке после душа. Такое тело, такие мышцы… Поттеру было даже стыдно раздеваться и сверкать своей дистрофичной тушкой рядом с ним. Но теперь-то ему стыдиться нечего!

Гарри попытался представить Оливера, и чтобы не мелочиться, сразу голым. Выдуманный Вуд сперва попытался прикрыться ладонями, потом вдруг осознал, что с ним собираются сделать, и резко побледнел. Даже в воображении Гарри бывший капитан гриффиндора бегал очень быстро, он практически летел без метлы. Поттер расстроился, хотя, надо признать, рассмотрев щедро одаренного природой мальчика-который-выжил, большинство возможных партнеров поступило бы точно так же. Это Волдеморту, который от змей унаследовал приличную «растягиваемость» все было ни по чем.

Гарри начал перебирать в уме всех остальных знакомых парней, пытаясь найти еще кого-нибудь симпатичного, но все было без толку. Хотя, Седрик был очень даже, только это уже некрофилия какая-то получается. И тут гриффиндорец вспомнил! Единственного парня, при взгляде на которого сразу подумал, что тот красив. Том Марволо Риддл. Не хотелось признавать, но в молодости Волдеморт был офигенным красавчиком, и уж он-то точно не будет шарахаться от Гарри.

Гарри довольно зажмурился, вспоминая черные волнистые волосы, синие глаза, высокомерное выражение красивого лица… Образ Риддла так ярко вспыхнул в его воображении, что гриффиндорец почувствовал, как сильнее забилось сердце. Том приблизился, насмешливо улыбаясь.

— Вот мы и снова встретились, Гарри Поттер, — последние два слова он прошипел на парселтанге.

Гриффиндорец обеспокоенно завозился, но Риддл быстрым движением оказался сверху, прижав его к кровати. Сильные длинные пальцы левой руки сжали его горло, пока не душа, а лишь не давая двигаться.

— Я долго ждал этого момента, — почти ласково произнес слизеринец, проводя кончиком палочки по лицу своей жертвы. Он был полностью одет, даже значок старосты поблескивал на его мантии, в то время как Гарри был совершенно обнажен, отчего чувствовал себя еще более беспомощным. Однако когда колено Тома начало протискиваться между его бедер, вынуждая раздвинуть ноги, он совсем запаниковал.

— Сейчас мы повеселимся, — пообещала ему молодая версия Темного Лорда, и нервы Гарри не выдержали.

— Пошел к черту! — завопил он и распахнул глаза.

В спальне, кроме него, никого не было. Поттер сам себя обозвал идиотом и облегченно выдохнул. Что-то такая версия Волдеморта ему совсем не понравилась, теперешний был куда приемлемее. И пусть у него глаза красные и носа почти нет, он уже стал почти родным. Да что там, у них и дети скоро появятся!

«Так что нечего посторонних воображать, — решил для себя Гарри, — раз Том заразил меня этой озабоченностью, то пусть теперь сам и расплачивается».

Он с помощью палочки зажег один из светильников на стене, отчего комната озарилась приятным теплым светом и сел, опершись спиной на подушки, чтобы видеть себя. Затем уже привычно скользнул в сознание Темного Лорда, за последнее время они так натренировались, что могли даже разговаривать мысленно.

— Чего приперся? — хмуро поинтересовался Волдеморт. Он как раз присутствовал на одном неофициальном, но очень важном приеме. Гарри смутно слышал голоса окружавших его магов.

— Я соскучился, — ухмыльнулся гриффиндорец, посмотрел вниз и провел рукой по гордо стоящему достоинству. — Мне тебя не хватает.

— Ты!.. — от возмущения Темный Лорд даже не сразу смог сформировать связную мысль. — Извращенец озабоченный! Ты совсем разум потерял?!

В ответ Гарри постарался как можно более точно передать собственные ощущения. Волдеморта перекосило, чувство было такое, будто это с его телом проделывают подобное непотребство. Он впервые порадовался, что его организм устроен по-змеиному, иначе конфуз бы вышел. Том присел в первое попавшееся кресло и постарался придать лицу невозмутимое выражение, что получалось у него с трудом.

— Ты что творишь, паршивец? Жить надоело?!

— Ах… ммм… Я просто не могу остановиться, — простонал Гарри, работая руками, — ты мне действительно нужен.

— Убью, — мысленно пообещал Риддл и с шипением втянул воздух. Начальник департамента магических существ, в этот момент случайно взглянувший на лицо Волдеморта, испуганно шарахнулся в сторону.

Гарри, наконец, вспомнил одно очень интересное заклинание из обширной личной библиотеки Малфоя, и наложил на себя, продолжая транслировать ощущения Тому. Оба содрогнулись от удовольствия, бокал в руке Риддла чуть слышно хрустнул. Гриффиндорец расслабленно прикрыл глаза, напоследок попросив Темного Лорда поскорее вернуться, чтобы они могли повторить произошедшее в реале, и почти незамедлительно уснул. Том действительно хотел вернуться прямо сейчас, он даже мысленно прикинул, сколько времени у него уйдет на то, чтобы аппарировать домой, придушить мальчишку, и вернуться обратно. Выходило, что изрядно, так что пришлось оставить планы мести на завтра.

Настроение Тома, прежде нацеленного на деловой тон, упало до нуля. Ему было адски дискомфортно оттого, что он не мог наложить на себя очищающее заклинание и теперь сидел весь влажный. И ведь нельзя было удалиться хотя бы ненадолго, он и так на несколько минут выпустил ситуацию из-под контроля. Да и не мог он просто так встать и выйти, не скажешь же, что надо «припудрить носик». Кроме физических неудобств были еще и моральные — этот мальчишка вломился в его сознание и буквально изнасиловал. К сожалению, связь между двумя частями души никак нельзя убрать или заблокировать, а этот паршивец научился ей пользоваться в своих интересах. И с наказанием теперь возникли серьезные проблемы — как причинять боль тому, кто запросто может транслировать тебе свои ощущения? Придется изобрести нечто по-настоящему изощренное, чтобы поставить мальчишку на место.

Прием шел своим чередом, Тому даже удалось отвлечься от неприятных ощущений и всего себя посвятить делу. Когда он только начинал свою легализацию, многие боялись его нового облика, но сейчас уже вполне привыкли и почти не шарахались, стоит лишь хмуро взглянуть. К тому же, Темный Лорд постепенно отучался от вредной привычки чуть что кидаться Круциатусом, от чего его верные слуги до сих пор бледнели, лишь заметив мрачную гримасу.

Риддл остался вполне доволен прошедшей встречей и утром, возвращаясь домой, уже не был в таком бешенстве, как вчера ночью. Возможно, именно это и позволило Гарри Поттеру, неожиданно набросившемуся на него в холле, пережить этот день почти без последствий.

— Добро пожаловать домой!

Мальчишка успел обнять его, прежде чем Том сориентировался, и схватив за шиворот, отцепил от себя, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Последний страх потерял? — раздраженно прошипел он на серпентаго.

— Но я так соскучился! — Гарри обеими руками ухватился за ладонь Риддла, впрочем, она не причиняла боли, если не дергаться.

Вообще-то, после вчерашнего гриффиндорец ожидал более болезненной для себя встречи, но он действительно ужасно соскучился, и у него терпения бы не хватило дождаться, пока Том сам его позовет. И в глубине души он был уверен, что Волдеморт все равно ему ничего не сделает.

— Я в курсе, — хмуро ответил Темный Лорд. — Еще вчера заметил.

Он так и не придумал подходящего наказания, к тому же с ним в поместье прибыло несколько важных министерских работников и Пожирателей Смерти, и теперь все они с удивлением смотрели на «горячую» встречу Волдеморта и его «питомца». Поэтому Риддл решил отложить выяснение отношений на потом, и оттолкнув мальчишку с дороги, проследовал в кабинет.

Гарри надулся от расстройства. Нагайна, с которой он за последнее время сильно сдружился — поговорить-то больше не с кем было, свесившись с балюстрады, положила ему на плечо тяжелую голову.

— Мне он тоже запрещает его приветствовать по возвращении домой, — поделилась наболевшим змея, мальчик сочувствующе погладил ее по чешуе.

Гарри и Нагайна одновременно печально вздохнули и только тут обратили внимание на повышенный к ним интерес. Так называемые гости, намеренно приотстав от Волдеморта, прямо-таки неприлично пялились на спевшуюся парочку крестражей.

— Чего уставились? — раздраженно рявкнул гриффиндорец, а Нагайна с тихим шипением широко распахнула огромную пасть, демонстрируя длинные, истекающие ядом клыки.

Народ шарахнулся в стороны и кинулся догонять Волдеморта. Гарри довольно усмехнулся — вот как его боятся! Даже больше, чем Темного Лорда, определенно, есть чем гордиться. Только вот то, что Том в ближайшее время будет занят, ужасно расстраивало. Гарри хотел бы поговорить с ним прямо сейчас, даже несмотря на то, что они, скорее всего, опять поругаются. Все-таки зря Риддл признался, что гриффиндорец — его крестраж, который надо беречь, и уж точно нельзя убивать. Узнав об этом, Гарри обнаглел совершенно.

«Интересно, Том уже знает, что я гей? — подумал Гарри, печально направляясь в комнату. — Он уже догадался об этом или еще нет?»

Гарри было скучно. Нет, не так — ему было чудовищно скучно. Ремонт закончен, игрушки-кроватки-пеленки закуплены, сказки по сто раз перечитаны… Даже непрошибаемая обычно Нагайна предпочитала прятаться в парке, так как гриффиндорец и ее достал своими разговорами по душам. Гарри не хватало действий, движений, общения. В Гриффиндоре такого добра было в избытке, и подростка, на полгода лишенного всего этого, уже просто ломало от дефицита впечатлений. А больше всего в результате страдал Волдеморт, он уже подумывал о том, чтобы сдать мальчишку в аренду цирку-шапито. И когда Гарри робко заикнулся о том, чтобы посетить под мантией-невидимкой Хогсмит и встретиться с друзьями, Том едва ли не самолично вытолкал его за порог поместья. Мантию-невидимку доставил из Хогвартса добрый Добби, он же и разузнал, когда у школьников очередной «выгул» в магическое поселение.

Хогсмит выглядел… мрачно. В некоторых домах окна были забиты досками, на стенах висели какие-то темные плакаты, жители казались угрюмыми, даже школьники не шатались повсюду как обычно, а быстро рассасывались по магазинам и кафе. Как таковой угрозы не было, но к власти уже пришли бывшие Пожиратели Смерти и их Темный Лорд, так что люди просто не знали, чего ожидать.

Гарри, с утра стороживший у входа в Хогсмит, быстро нашел среди групп школьников ярко-рыжую макушку, изрядно возвышавшуюся над остальными шестикурсниками, да и многими семикурсниками тоже. Только вот гриффиндорцы передвигались кучкой, и Гарри больших трудов стоило двигаться следом и остаться незамеченным. Газета с той фотографией, где он сидит у ног Тома, вышла совсем недавно, и подростку и думать не хотелось о том, как именно отреагировали на нее его бывшие однокурсники. Наконец, умница-Гермиона потянула Рона в сторону книжного, и парочка отделилась от основной группы. Гарри поспешил за ними, чуть ли не наступая на пятки, и когда они оказались вне зоны слышимости остальных, позвал друзей по имени. Рон вздрогнул, и резко обернувшись, воскликнул:

— Гарри?!

Поттер рассержено зашипел на него:

— Тише ты!

Гермиона, сообразив, в чем дело, помахала обернувшимся на звук гриффиндорцам и сказала, что все в порядке.

— Надо поговорить, — быстро зашептал Гарри. — Снимите на несколько часов комнату в Трех метлах.

— Но все же подумают, что мы с Гермионой… — мучительно покраснел Рон.

— А вы разве нет? — усмехнулся Поттер, — обещаю, что уйду пораньше, чтобы вы могли побыть наедине.

— Гарри! — теперь краской залилась даже Гермиона.

— Да ладно вам, что такого. Уверен, уже вся школа в курсе ваших отношений.

Гарри был счастлив снова встретиться с друзьями, а дразнить их было так забавно, что он просто не мог удержаться. Он сам, кажется, уже разучился так сильно краснеть, после всего, чем занимался каждую ночь с Волдемортом.

Через полчаса он уже находился в маленькой уютной комнате за столиком, заставленным бокалами со сливочным пивом, и наконец-то мог скинуть надоевшую уже мантию-невидимку.

— Гарри, — удивленно выдохнула Гермиона, впервые за долгое время вновь увидев друга.

Рон же просто сидел, приоткрыв от удивления рот.

— Что? — удивился Поттер, — у меня лицо в зубной пасте?

— Просто ты так сильно изменился… — Гермиона даже встала и обошла вокруг него. — Ты вырос, причем заметно. Я бы, наверное, и не узнала тебя, встретив в толпе на улице.

— Да ладно вам, — отмахнулся Гарри и сел в кресло, взяв бокал сливочного пива.

— Ох, мы же совсем не о том говорим! — пришла в себя Гермиона, — расскажи, как тебе удалось сбежать? Надо как можно скорее рассказать Дамблдору! Сейчас он скрывается, а директором стал Снейп, это просто кошмар! Но как только в Ордене Феникса узнают, что ты вернулся…

Гарри нахмурился и отставил бокал в сторону.

— Гермиона, я не сбегал. И уж точно не вернулся. И лучше мне не знать, где прячется Дамблдор, потому что нет гарантии, что я его лично Волдеморту не сдам!

Девушка ошарашено замолчала, а Рон издал какой-то придушенный звук, но потом справился с голосом.

— Ты… так ты, правда, теперь предатель?..

— Предатель?! — Гарри в ярости вскочил на ноги. Волна стихийной магии снесла со столика бокалы с пивом. — Это я предатель?! А то, что этот старый хрыч врал мне всю жизнь — это не предательство?! Он своими руками положил меня на порог дома Дурслей только для того, чтобы я рос в чулане под лестницей и слушался доброго дедушку, когда тот наконец-то соизволит меня спасти. И все для того, чтобы я безропотно пошел и сдох ради общего дела в бесполезной попытке убить Темного Лорда!

Поттер сжал кулаки, чтобы успокоиться, он и не думал, что может так сильно разозлиться.

— Ты веришь тому, что писали в Пророке? — тихо спросила Гермиона.

— Верю, — ответил Гарри, падая обратно в кресло. — Конечно, в газетах почти половина — полнейший бред, но вот то, что я должен был геройски умереть, следуя плану Дамблдора — правда. И о том, как я жил у Дурслей, газетчикам даже не пришлось ничего придумывать.

— Не мог Дамблдор так поступить! — попытался защитить директора Рон.

— Мог и поступил, — невесело усмехнулся Гарри. — У него была причина убить меня. Возможно, если бы он объяснил мне все еще тогда… я бы с ним даже согласился. Но сейчас мне есть ради чего жить! И плевать я хотел на все его планы насчет моей смерти. К тому же, я все равно принес Непреложный Обет, выбрав сторону Темного Лорда. У меня нет пути назад, да и не то чтобы я хотел вернуться.

— Зачем ты это сделал? Ты же, считай, продал сам себя ему в рабство! Почему?!

— Потому что хотел, чтобы кое-кто встретил рождество дома, а не в подземелье, — устало ответил Поттер.

— Ох, Гарри, — потрясенно выдохнула Гермиона. — Прости нас, пожалуйста… Мы даже не знали, что думать…

— Да ладно. Это уже в прошлом. К тому же, сам я не так уж плохо встретил рождество… — на самом деле, Гарри смутно помнил вечер двадцать четвертого декабря, потому что выпил слишком много глинтвейна, но это к делу не относилось. Ему еще иногда снились странные сны о том, что именно он творил в пьяном виде, но подросток отказывался им верить, потому что за такое непотребство Волдеморт его бы совершенно точно прикончил, причем крайне мучительным образом.

Гермиона не дала ему развить мысль и повисла на шее, заливая слезами плечо. Поттер даже растерялся, он не ожидал от нее такой бурной реакции. От Рона помощи ждать не приходилось, у него у самого глаза покраснели от переизбытка чувств. Наконец, девушку удалось кое-как успокоить.

— Ты носишь перстни? — Рон задал первый пришедший в голову вопрос, чтобы немного разрядить обстановку.

— А? — Гарри наконец-то нашел в кармане платок и отдал его Гермионе. — Это Том подарил.

Рон поперхнулся и закашлялся, хотя в тот момент у него во рту ничего не было.

— Том? — странным голосом переспросила Гермиона.

— Ну да, Том Риддл. Он, кстати, терпеть не может, когда я его так называю. Этот перстень — порт-ключ до поместья, этот — герб Певерелов. Том сказал, что кровь Певерелов впервые за многие века станет настолько сильной в наших… — тут Гарри запнулся, потому что еще не готов был рассказать друзьям о своих детях, в которых, по словам Риддла, оказалась сосредоточена самая большая доля крови древнего могущественного рода. — Ну, короче, поместье построено на том месте, где раньше стояла усадьба Певерелов, а Поттеры — последние потомки Игнотуса, так что кольцо теперь у меня. Правда, это копия, оригинал где-то у Тома. А вот этот перстень что-то вроде маячка, чтобы Волдеморт всегда знал, где я нахожусь, хотя он и так это всегда знает. И последнее кольцо — индикатор состояния.

О том, что крупный камень перстня зачарован так, чтобы мигать красным светом, как только состояние яиц в инкубаторе изменится, Гарри тоже умолчал. Он даже отдаленно не мог представить реакцию друзей на то, что скоро станет папой. Потом как-нибудь им расскажет. После рождения, когда станет лично знакомить их со своими очаровательными крошками. А в том, что его дети будут совершенно очаровательны, у Гарри не было ни малейших сомнений.

— Ты так легко говорить о нем, но мы все равно понимаем, как тяжело тебе жить рядом с сумасшедшим диктатором, с этим убийцей… — Гермиона стиснула кулаки. — А все из-за нас, потому что мы не смогли придумать план побега! Я никогда себе не прощу…

— Гермиона, не стоит. Можешь не верить, но сейчас мне живется в сотню раз лучше, чем у Дурслей. Даже лучше, чем в Хогвартсе, только скучно ужасно, потому что я целые дни один. — Гарри почувствовал смутное раздражение от того, что его пытаются выставить несчастной жертвой. И еще ему совсем не понравилось, как подруга назвала Волдеморта. — И Риддл не сумасшедший. Он, конечно, убийца и тиран, но если уж захочет кого-нибудь прикончить, то не будет сначала втираться к нему в доверие. И вообще, мы опять не о том говорим, расскажите лучше что-нибудь приятное.

Рон с Гермионой попытались перевести разговор на более веселые темы, вначале беседа получалась натянутой, но потом все расслабились и несколько часов провели, вспоминая забавные случаи или делясь новостями. Так что, когда ученикам пришло время возвращаться в Хогвартс, Гарри наобщался на несколько дней вперед. В конце они договорились опять встретиться здесь через неделю. Гермиона по своей извечной привычке даже слегка попеняла другу на то, что тот совершенно забросил учебу, на что тот только отмахнулся. Вот близнецы Уизли тоже школу не закончили, и отсутствие результатов ЖАБА жить им не мешает. Для себя Гарри уже решил, чем хочет заниматься — воспитывать детей и вести хозяйство, а таких предметов в Хогвартсе все равно не преподают. Напоследок Поттер взял с друзей слово никому о нем не рассказывать и активировал порт-ключ до поместья.

После встречи с друзьями Гарри стал намного спокойнее. Это даже вечно занятой Волдеморт заметил, а Нагайна перестала прятаться по самым труднодоступным уголкам сада. Зато теперь Поттеру хотелось пообщаться с одним конкретным человеком — с Риддлом. В последнее время они встречались только в постели, и после исполнения «супружеского долга» Том сразу засыпал. Не то чтобы они до этого общались намного больше — если не считать ругани каждый день — но Гарри за полгода настолько привык нему, что сейчас чувствовал недостаток внимания со стороны Темного Лорда. Так что однажды он поставил будильник, чтобы проснуться раньше Волдеморта, и договорился с эльфами, чтобы они подготовили все необходимое.

— Тооом, — Гарри дождался, когда Риддл откроет глаза и соберется вставать. — Может, сделаешь сегодня выходной?

Темный Лорд нахмурился, глядя на подозрительно счастливого с утра Поттера.

— А национальный праздник не хочешь? — он откинул одеяло и попытался встать, но мальчишка вцепился в него как клещ, обхватив руками за талию и прижавшись к спине.

— Ты уже месяц без выходных работаешь! В чем смысл власти, если пахать приходится семь дней в неделю?! Министерство без тебя столько лет обходилось, и за один день точно не развалится.

— Ты что задумал? — подозрительно осведомился Риддл, почувствовав какой-то подвох.

— Ничего, — затараторил Гарри, опасаясь, что его перебьют. — Мы просто возьмем плед, корзинку для пикника и пойдем в сад. Нагайна говорила, что трава сейчас очень мягкая, а солнце так приятно греет.

Решимость Риддла отправиться в Министерство дрогнула. Он же и этот дом покупал потому, что его змеиной части понравилась возможность греться на солнце в саду. Уже почти наступило лето, а он так ни разу там и не побывал.

— А еще я сделаю тебе массаж. У меня даже есть специальное масло, — окончательно добил его Поттер.

— Итак, чего именно ты добиваешься? — Волдеморт уже решил остаться сегодня дома, но мальчишка вел себя слишком доброжелательно. Это наводило на нехорошие мысли.

— Ничего! — с видом оскорбленной невинности ответил Гарри.

— Вот и правильно. Все равно ничего не получишь.

На улаживание всех срочных дел и рассылку сов помощникам у Риддла ушел почти час. За это время Гарри успел все собрать, проверить и перепроверить, и теперь стоял у выхода, едва ли не пританцовывая от нетерпения. Он даже место присмотрел в саду такое, что их и Нагайна не сразу бы нашла. А кроме нее вряд ли кто-нибудь сунется в поместье Темного Лорда.

Гарри расстелил плед и открыл подготовленную домовиками корзинку, быстро сервировав завтрак. Риддлу оставалось только подойти и сесть на отведенное место. Все это, на взгляд Тома, было слишком странно, ведь Поттер даже чашку с чаем ему подал. Не будь Непреложного Обета, он бы решил, что мальчишка собрался его отравить.

— Мы так давно не завтракали вместе, — вздохнул Поттер, допив свой чай.

Том только хмыкнул на это заявление и отставил в сторону пустую чашку. Тут же появился кто-то из домовиков и быстро забрал ненужную больше посуду и корзинку. Риддл вытянулся на покрывале, прикрыв глаза и чувствуя, как солнечное тепло пропитывает все его тело. Гарри тоже прилег и даже несколько минут молчал, потом не выдержал тишины:

— Может, массаж?

Волдеморт несколько секунд обдумывал предложение, потом милостиво дал разрешение.

— Сними мантию, — Гарри подергал за край ткани.

Риддл даже открыл глаза и уставился на него, взглядом выражая все, что думает по этому поводу. Под его легкой мантией ничего не было, потому что в такую жару было бы издевательством над собой надеть что-то еще.

— Что? Мне тебя через одежду мазать маслом? — возмутился Поттер. — И вообще, чего я там еще не видел?

Том, признав его правоту, скинул мантию и лег на живот. Его белая кожа, светящаяся словно жемчуг, мягко сверкала на ярком солнце. Если бы не это, со спины его можно было бы принять за обычного человека. Точнее, за человека, который занимается спортом — мышцы спины четко выделялись под гладкой кожей, показывая, что Волдеморт все-таки находит время для физических упражнений. Гарри уселся ему на поясницу и с энтузиазмом начал разминать плечи. Постепенно он спускался все ниже, движения его рук замедлялись и становились более плавными. Темный Лорд, который даже не заметил, насколько устал за этот месяц, совершенно расслабился и едва не уснул.

Поттер уже закончил массаж и сейчас просто лежал рядом, поглаживая Риддла по спине.

— Тооом… раздвинь ноги…

Так вот в чем был подвох. Волдеморт даже обернулся к гриффиндорцу, чтобы посмотреть в бесстыжие зеленые глаза. Впрочем, ни капли совести он в них так и не заметил, мальчишка давно потерял последний страх. А ведь Риддлу так не хотелось сегодня слушать его нытье или ссориться. Единственное, чего он сейчас желал — лежать и греться, пока не зайдет солнце. Надо было бы приструнить распоясавшийся крестраж, но традиционные методы воздействия больше не срабатывали, а нетрадиционные могли сделать так, что одним осколком души у Темного Лорда станет меньше.

— Ты ведь от меня не отстанешь?

— Нет! — радостно подтвердило ходячее недоразумение.

— Черт с тобой, — вздохнул Риддл и лег поудобнее.

В его случае выражение «лежи и думай об Англии» приобретало совсем другой смысл. Впрочем, связно думать в такие моменты у него не особенно получалось, Поттер свое дело знал превосходно. У Темного Лорда, кажется, за всю жизнь не было столько секса, как за то время, что мальчишка жил с ним, ведь Риддл с юности больше внимания уделял власти над миром, чем отношениям.

Том просто плавился — с одной стороны его грело солнце, с другой прижимался почти горячий Поттер. Риддл и не помнил, чтобы ему за последние лет двадцать было так тепло. Ему даже пришлось порыться в памяти, чтобы вспомнить подходящее слово — блаженство.

Гарри совершенно без сил скатился на плед рядом с Томом и прижался щекой к его плечу. Он сейчас никак не мог разобраться со своими чувствами и не понимал, зачем вообще все это затеял — заставил Волдеморта отдохнуть, заботился о нем, ублажал. Гриффиндорец приподнялся на локтях, чтобы взглянуть на лицо Риддла. Тот, почувствовав внимательный взгляд, приоткрыл один глаз. Узкий вертикальный значок на фоне красной радужки уставился на Поттера.

-Что?

Гарри почувствовал, что краснеет, и поспешил спрятать лицо, вновь уткнувшись в плечо Тома. Это было ужасно глупо, но он вдруг ощутил, как сильнее забилось сердце от одного лишь чужого взгляда. Гриффиндорцу казалось, что он сошел с ума, и чувство, которое он сейчас испытывал, просто не могло иметь отношения к Волдеморту, но оно было, и от него теперь уже не скрыться. Он вдруг вспомнил слова Дамблдора про «силу, более страшную, чем смерть, человеческий интеллект или природные стихии». Тогда он не обратил на них внимания, да и не поверил особенно, но сейчас убедился, что влюбиться в жестокого, злобного тирана, наверно, и в самом деле страшнее смерти. В Риддле не было ничего, за что его можно было бы полюбить, но Гарри, как полный идиот, все-таки умудрился это сделать.

В неожиданном приступе смелости, он решил поведать о своих чувствах Волдеморту — не страдать же молча и в одиночку.

— Том, я… я должен тебе кое-что сказать. Только не перебивай меня, я и сам собьюсь, потому что это все очень запутанно, и мне тяжело об этом говорить.

— …

Гарри вдохнул побольше воздуха, словно собрался прыгнуть в омут с головой.

— Я знаю, что это глупо, да и ты, скорее всего, надо мной просто посмеешься, но я чувствую, что не могу молчать. Я, наверно, сошел с ума, да и не наверно, а точно. И все-таки вот… Я тебя… я люблю тебя.

Гарри даже зажмурился, чтобы не видеть реакции Волдеморта. Но секунды шли, а Риддл все молчал. Гриффиндорец храбро приоткрыл глаз и, поняв в чем дело, возмущенно уставился на Тома. Темный Лорд спал и даже не знал, что ему тут буквально душу изливают.

Поттер со стоном слегка побился головой о землю. Он неудачник. Определенно.

Неизвестно, что подумала мадам Розметта, когда двое хогвартских старост на весь день сняли комнату на втором этаже Трех метел, впрочем, Рон с Гермионой при этом были настолько смущены, что ответ на ум приходил только один. Не успели они расположиться в номере, как в дверь постучал невидимый Поттер. Разместиться всем пришлось на кровати, так как кресло в комнате было только одно. Гарри раздраженно скинул обувь и сел, поджав под себя ноги.

— Гарри, что случилось? — встревожено спросила Гермиона, глядя на хмурое лицо друга.

В этот момент она пожалела, что так ничего и не рассказала взрослым, нужно было еще неделю назад что-то сделать, чтобы вытащить Гарри из лап Волдеморта, а вместо этого она малодушно позволила себя уговорить ничего не предпринимать.

Если бы Темный Лорд хотя бы заподозрил, что Поттер окажется настолько идиотом, что выболтает гриффиндорцам едва ли не точные координаты поместья, он бы приковал мальчишку самой толстой цепью к постели, чтобы тот не мог совершить еще какой-нибудь глупости, но Риддл, к счастью, пребывал в полнейшем неведении. Гермиона отлично запомнила все, рассказанное Гарри, и без проблем смогла узнать, где же находилось поместье, принадлежавшее Певерелам, поэтому от того, чтобы оповестить остальных о местонахождении Темного Лорда, ее удерживало только слово, данное другу.

— Все нормально, — вяло ответил Гарри и потер лицо руками. — Я просто… просто, как всегда, попал в неприятности.

— Ты ведь можешь сбежать, — воскликнул Рон, — тебе же там плохо! Ты не должен возвращаться!

— Если бы это было так просто, — вздохнул Поттер, — понимаешь, Рон, я скован по рукам и ногам. К тому же, я и не очень-то хочу быть свободным.

— Да что с тобой, Гарри?! — Гермиона взволнованно потрясла его за плечи, — ты сильный, ты не должен сдаваться!

— Эээ… Гермиона, я, честно, в порядке. Я просто недавно узнал кое-что такое, что меня очень сильно удивило. И я до сих пор не могу понять, хорошо это или плохо.

— Ты можешь поделиться с нами, — произнесла Гермиона, ожидая самого худшего, хотя на ее взгляд, хуже было уже некуда. — Если расскажешь о том, что тебя гнетет, то станет легче.

Гарри неуверенно посмотрел на друзей, если он предполагал, что Гермиона отреагирует на новость спокойно, то от Рона можно было ожидать чего угодно. И, тем не менее, он все-таки решил открыться, потому что уже несколько дней мучился от невозможности обсудить с кем-нибудь свои чувства. Он даже с Нагайной пробовал о них поговорить, но змея просто не понимала, как это можно НЕ любить ее прекрасного хозяина, поэтому гриффиндорец быстро прекратил попытки.

— Ну… — Гарри сглотнул, призывая на помощь всю свою храбрость, ведь рассказать о своих чувствах к Темному Лорду — это не то же самое, что поведать о поцелуях с Чжоу Чанг. — Я влюбился.

— Что?! — ошарашено переспросила Гермиона.

— В кого? — изумленно воскликнул Рон.

— В кого, по-твоему, можно влюбиться в поместье Волдеморта? — сердито спросил гриффиндорец, нервно стискивая подушку, словно хотел за ней спрятаться.

— Пожалуйста, скажи, что это не Беллатрикс!

— Фу, — Гарри передернуло, — она же сумасшедшая злобная сука. Знаешь ли, у меня все не настолько плохо! Хотя он тоже злобный… Но хотя бы не сумасшедший, если только чуть-чуть… Да еще и старше меня на столько лет, что даже представить страшно, и на лицо далеко не красавец, а характер вообще отвратительный… Как?! Как меня угораздило? Почему он? Он же меня терпит только потому, что деваться некуда…

Рон, наконец-то обрел дар речи и возопил:

— ОН?! Ты сказал он?!

— Ну да, — Поттер недовольно посмотрел на него. — И то что «он» мужчина — меньшая из моих проблем.

— О, — только и смогла выдавить из себя Гермиона, глядя на друга так, словно видела впервые.

— А может, это и хорошо, что я люблю его, — невнятно проговорил Поттер, уткнувшись лицом в подушку. — Нам же теперь друг от друга никогда не отделаться, как в книжках — пока смерть не разлучит нас, и то сомнительно, потому что он собирается жить очень долго, и мне вряд ли даст умереть. Так что если я буду любить его, мне будет легче оставаться рядом.

— Гарри, — осторожно произнесла Гермиона. — Возможно, все не так, как тебе кажется… Что, если дело в подлитом тебе зелье?

— Поверь мне, он не стал бы подливать зелье тайно, он бы просто силой заставил меня проглотить его. Вообще-то он так и сделал, в первый же день приказал мне выпить амортенцию.

Девушка испуганно охнула, прижав ладонь ко рту, Даже Рон, который благополучно пропустил мимо ушей все объяснения профессора на зельеварении, потрясенно распахнул глаза.

— Эй, все не так страшно. Если бы зелье подействовало, я бы сейчас только и мог бормотать о том, насколько он прекрасен, хотя он на самом деле сволочь, каких поискать. Так что дело не в зелье.

— Уверен? Наверняка есть множество зелий, действия которых мы не знаем.

— Уверен. Я скучаю, когда долго его не вижу, мне нравится быть с ним, хотя он обычно от этого не в восторге… правда, в последнее время мне кажется, что он только делает вид, будто терпеть меня не может, — Гарри слегка улыбнулся, вспомнив пикник в саду.

— Не волнуйся, друг, — воскликнул Рон, сжав плечо однокурсника. — Уверен, что это если не зелье, то наверняка какое-то заклинание, которое заставляет тебя так думать. В Ордене смогут с этим справиться!

Гарри вздрогнул, очнувшись от приятных воспоминаний, и удивленно взглянул на Рона.

— Я не хочу с этим справляться. Я, в общем-то, и рассказал вам об этом только потому, что мне нужно было выговориться. Я не хочу лишаться того, что у меня есть сейчас.

Гриффиндорец вдруг представил, что кто-то попытается разорвать его связь с Риддлом, забрать из резиденции Волдеморта, из дома, который он считал своим, или уничтожить Темного Лорда, который неожиданно оказался одним из самых лучших министров, какие только были у магической Англии… Да чтобы предотвратить это, он сам начнет воевать против Ордена Феникса! Он, определенно, станет самым преданным Пожирателем Смерти. А пока, слава Мерлину, в войну его никто не пытается втянуть, предоставив возможность просто жить.

— Что? Ты… Ты хочешь просто сдаться??? Я не верю, Гарри! Это точно действие какого-то заклинания!

— Как бы тебе объяснить, Рон… — Поттер немного помялся, пытаясь подобрать более-менее приличное описание. — Вот скажи, ты когда занимаешься любовью, что чувствуешь?

— Эээ… — гриффиндорские старосты моментально вспыхнули, словно маков цвет.

Гарри несколько секунд понаблюдал, как донельзя смущенный Рон пытается хоть что-то сказать, и сжалившись над другом, ответил сам:

— Это приятно, да?

Уизли смог-таки кивнуть головой.

— Когда я делаю это с ним, я чувствую, как сливаются наши души, — Гарри, кстати, даже не преувеличил, осколок души каждый раз тянулся к хозяину, увлекая за собой и гриффиндорца, но, не в силах вырваться из тела, всегда возвращался обратно. — Мне кажется, что я лечу и вижу звезды. Это так здорово, что я хотел бы заниматься этим дни напролет, только вот дают мне не чаще одного-двух раз за ночь.

Гарри надулся, недовольно глядя на подушку, словно это она была виновата в том, что Волдеморт не был таким же озабоченным, как он. Гермиона с Роном таращились на друга так, словно тот вдруг отрастил щупальца на голове. Они поверить не могли, что Гарри, который год назад жутко смущался, рассказывая о поцелуях с Джоу под омелой, сейчас так спокойно рассказывает, что спит с мужчиной. Но больше всего Рона возмутило то, что другу мало ДВУХ раз за ночь, тогда как самому рыжему едва перепадает столько за неделю!

Все немного помолчали. Гарри — потому, что предавался печальным размышлениям, а Рон с Гермионой, потому что у них в голове не укладывалось услышанное.

— А вообще секс — это самая незначительная из причин, которые нас связывают, — наконец произнес Поттер, заставив вздрогнуть задумавшихся друзей.

— Эм… Понятно, — нейтрально произнесла Гермиона. Ей уже стала очевидна бесполезность уговоров.

Рон все еще пребывал в легком ступоре. Ну как Гарри это удается?! Так хорошо устроиться даже в плену у Темного Лорда! Нет, ну надо же, два раза за ночь! Может, ему тоже надо завести любовника? Или уговорить Гермиону сменить пол?

— А как все-таки зовут твоего… возлюбленного? — Гермиона с трудом заставила себя произнести последнее слово.

— Эээ… Я только сейчас вдруг понял, что мне, наверно, нельзя было рассказывать об этом, — виновато произнес Гарри, он вроде бы обещал Тому что-то такое… или нет…

Девушка сосредоточенно нахмурилась, пытаясь самостоятельно понять, о ком говорил Гарри, ведь он выболтал уже вполне достаточно, чтобы можно было вычислить «подозреваемого», но друг не дал ей как следует все обдумать:

— Послушай, Гермиона, у меня тут возник вопрос, и только ты можешь мне помочь…

«Поттер что-то задумал», — решил Волдеморт, заметив, что за завтраком мальчишка ведет себя странно — ерзает, вздыхает и подолгу смотрит на него, а потом нерешительно отводит глаза.

Обычно результатом столь бурной мозговой деятельности гриффиндорца становилась очередная бредовая идея, так что Том был не уверен, хочет ли знать о ней. С другой стороны, если пустить все на самотек, это вообще может привести к катастрофе. Но… Поттер так мучился, что Риддл просто не мог не наслаждаться этим. Мальчишка даже болтать стал меньше, что тоже было значительным плюсом.

Наконец, на третий день почти непрерывных размышлений, Гарри решился, собрал всю свою храбрость в кулак и выпалил:

— Давай поженимся, Том!

Волдеморт, который как раз в это время пил чай, поперхнулся, и от неожиданности откусил кусок от тончайшей фарфоровой чашечки. Он долго кашлял и уже подумал, что это будет до невозможности глупая смерть, как мальчишка наконец-то догадался применить заклинание для прочищения дыхательных путей, а не просто продолжать колотить его по спине.

— Ты в порядке? — заботливо спросил его Гарри, поглаживая по спине.

Волдеморт молча цапнул его за шею и попытался придушить. Поттер привычно закатил глаза и подергал ногой, не очень убедительно изображая конвульсии. Том уже давно начал подозревать, что этому мелкому извращенцу нравится, когда его душат, и действительно — стоило заглянуть в его сознание, как все стало окончательно ясно. Риддл отпустил его шею и спихнул со своих колен, на которые Поттер успел каким-то непостижимым образом забраться.

— Нам надо пожениться! — гриффиндорец решил не сдаваться, даже несмотря на то, что Том так плохо принял эту идею.

— Дурацкая шутка, — прошипел Риддл, пытаясь отцепить пальцы мальчишки от своей мантии.

— Я не шучу! Сам подумай!!! У нас ведь скоро появятся дети! Ты же не хочешь, чтобы они были незаконнорожденными!

Волдеморт замер. Если посмотреть с этой стороны, то предложение Поттера имело определенный смысл.

— Если ты до сих пор не заметил, мы оба мужчины и не можем пожениться, — раздражено произнес Волдеморт. Просто чудесно. Эти существа, которых он случайно породил, будут, мало того, что полузмеями, так еще и ублюдками!

— Можем! — радостно просиял гриффиндорец. — Ты же ведь Министр магии! Ты мог бы издать закон и…

— И прославиться в веках как Министр-гей? Забудь об этом.

— Нууу… — надулся Поттер. — Я так и знал, что ты это скажешь, так что у меня есть план Б!

Он помахал в воздухе листком пергамента, исписанным аккуратным округлым подчерком, разительно отличавшимся от каракуль гриффиндорца. Том выхватил листок из его пальцев и быстро пробежал ровные строчки глазами, потом прочитал еще раз, уже внимательнее.

Гарри, поняв, что Волдеморт всерьез обдумывает предложение, воспрял духом. Гермиона — умница, успела за три дня найти подходящий ритуал и прислала его точное описание. Когда он спросил ее, могут ли двое мужчин пожениться, девушка была, конечно, шокирована, но постаралась не подать виду.

Найденный ей ритуал был создан и узаконен еще в тринадцатом веке, и хотя он уже давно устарел, его никто так и не отменил. Смысл его заключался в том, что два рода могли заключить союз, даже если их наследники были одного пола. Союз не подразумевал под собой брак, но заключившие его маги объединяли свою магию и брали общую фамилию, что, в общем-то, и нужно было Поттеру. Раньше маги часто воевали, и чтобы предотвратить потерю фамильных заклинаний и артефактов угасающих родов, их стремились сохранить, объединяя с другими, более сильными. Особо ушлые маги ухитрялись прибрать к рукам не одного, а иногда даже двух или трех наследников.

Сам ритуал не представлял собой ничего сложного, и маг, проводящий свадебные церемонии, вполне мог его выполнить. Гермиона даже разузнала адрес одного из них, потому что Гарри не хотел медлить и собирался как можно скорее все оформить официально. Если честно, он себе уже и белую свадебную мантию заказал, она как раз сейчас висела в шкафу, дожидаясь своего часа.

Пока Том взвешивал все «за» и «против», Гарри уже все решил и в любой миг готов был сорваться с места и затащить Риддла под венец.

— Пожалуй, это действительно выход, — задумчиво произнес Волдеморт.

— Никуда не уходи! — выпалил Гарри, вскакивая из-за стола. — Я вернусь через две минуты!

Темный лорд удивленно посмотрел ему вслед, потом машинально отхлебнул из новой чашки, которую перед ним поставили расторопные домовики. Поттер вернулся через три с половиной минуты, запыхавшийся, в белой нарядной мантии с атласными вставками и с букетом невянущих лилий.

— Идем. Я готов.

— То есть ты уже заранее подготовился? Еще до того, как я разрешил? — угрожающе прошипел Волдеморт и схватил мальчишку за шиворот. — Пытаешься мной манипулировать?!

— Да что такого я сделал-то?! — возмутился Гарри. — Разве это нужно не нам обоим?

Том вдруг подумал, что гриффиндорцу вряд ли вообще знакомо такое слово «манипулировать», да и мозгов у него кот наплакал, так что он, наверное, действительно зря вспылил. Риддл выпустил белую мантию и отошел на шаг назад.

Гарри вытащил из кармана визитную карточку и протянул ему:

— Вот адрес. Аппарируй нас, а то после каминной сети моя мантия точно станет черной.

— Думаешь, все так просто? Пришел и сразу замуж вышел?

— А я уже несколько дней назад забронировал сегодняшнее утро, — простодушно улыбнулся Поттер. — У тебя ведь сегодня выходной, так что мы успеем все уладить уже сегодня.

Риддл задумчиво прищурился, глядя на мальчишку. Мог ли Поттер столько лет скрывать собственный ум, и понемногу учиться искусству манипулирования у Дамблдора? Или все дело в том, что домовики решили сегодня повеселиться и подсыпали Темному Лорду в чай паранойный порошок?

…Мастер Дигглз, почетный церемониймейстер с тридцатилетним стажем, услышав звук колокольчика, открыл дверь и едва не умер от сердечного приступа. На его пороге стоял Тот-кого-нельзя-называть собственной персоной. Мастер сразу вспомнил свои немногочисленные грешки — укрывательство неугодных в прошлую войну, замужество с магглорожденной, и понял, что сейчас его будут убивать. Звуки заглохли, мир подернулся черной пеленой, и Дигглз рухнул в глубокий обморок.

— Том! — возмущенно воскликнул Гарри, протискиваясь мимо темного мага в дверной проем. — Я же говорил, что я должен был сначала сам с ним поговорить! И зачем ты ему улыбнулся?! А если бы он умер от сердечного приступа?

Риддл только презрительно хмыкнул, проходя в гостиную и устраиваясь в массивном кресле.

— Он знает, кто сейчас Министр Магии. Если он настолько глуп, что решил, будто я лично приду убивать его, то это его проблемы.

Гарри только раздраженно выдохнул, пытаясь привести почетного церемониймейстера в чувство. После третьего эннервейта тот, наконец, открыл глаза.

— Что происходит? — слабо поинтересовался он у молодого человека, который помогал ему сесть.

— Все хорошо, — улыбнулся Поттер во все тридцать два зуба. — Мистер Дигглз, я договаривался насчет церемонии на сегодняшнее утро.

— Да-да… — мастер смог встать на ноги. — Я помню. Мне почему-то на миг показалось, что я увидел Того-кого-нельзя-называть на собственном пороге. К чему бы это?

— Эээ… Может, к тому, что ему надо заключить магический союз? И он, кстати, предпочитает, чтобы к нему обращались «господин Министр».

Церемониймейстер как раз в этот миг заметил Волдеморта, сидящего в его кресле, и испуганно пискнул, начиная заваливаться набок. Гарри подхватил вновь теряющего сознание мастера, а Том совершенно не помогал делу, продолжая улыбаться, что в его исполнении выглядело как угрожающий оскал.

Двадцать минут и три пузырька успокаивающего зелья спустя мастер Дигглз наконец-то взял себя в руки и перестал трястись при одном лишь взгляде на Темного Лорда. Гарри подробно растолковал ему, что именно от него требуется и протянул листок со словами обряда. Почувствовав себя в своей стихии, церемониймейстер приободрился и без запинок произвел все необходимые действия, под конец по привычке произнеся:

— Теперь можете поцеловать невесту, — и тут он взглянул на раскрасневшегося Поттера с сияющими глазами и чуть помятым букетов цветов в руках и стоящего рядом мрачного Волдеморта. — То есть… можете поцеловаться… Эээ… а можете и не целоваться…

Конец своей речи он пробормотал уже совсем неразборчиво, ну, в самом деле, кто в здравом уме предложит Темному Лорду подобное?!

Похоже, такой безумец нашелся. Поттер с решительным видом отложил букет и повернулся к Тому.

— Мы уже так давно вместе, а еще ни разу не… — мучительно краснея, произнес он.

— Вообще-то, целовались, — насмешливо хмыкнул Риддл. — На Рождество ты напился как свинья, признавался мне в любви и лез целоваться.

— ЧТООО?! Ты шутишь!

— Если бы.

Дигглз подумал, что сейчас самое время самому себе отрезать уши, потому что если это сделает Темный Лорд, будет еще хуже. Ну почему, ПОЧЕМУ ему не повезло стать свидетелем такого личного разговора?! За что это ему?!

— Я не помню, — сознался Поттер, но потом вновь решительно сдвинул брови. — Но в любом случае мы должны сделать это.

Он придвинулся к Тому близко-близко, положив руки ему на плечи, и приподнявшись на цыпочки, поцеловал.

Дигглз решил, что, пожалуй, и глаза придется выколоть, все равно после такого жуткого зрелища они больше ни к чему не годны.

— Отвратительно, — произнес Тот-кого… то есть Министр Магии. — Ты целоваться вообще не умеешь.

— Что? — обиделся Поттер. — Это не я целоваться не умею, это у тебя губ нет!

— При чем тут губы. Самое важное — язык.

— Ох, ну конечно! Просто признайся, что больше не можешь! Хмпф…

«Может, Авада Кедавра действительно решение всех проблем?» — обреченно подумал пожилой волшебник глядя, как Волдеморт целует Гарри Поттера. Да что там целует, он кажется, душу из него собрался высосать!

— Ммм… — Гарри понял, что язык у Тома на самом деле куда длиннее, чем у обычных людей. И что тот отлично умеет им пользоваться.

Поттер почувствовал, как подкашиваются колени, а голова начинает кружиться. Риддл, естественно, и не подумал его поддержать, так что когда поцелуй кончился, Гарри просто сполз на пол, и теперь сидел на коленях, пытаясь отдышаться и цепляясь за подол мантии Темного Лорда.

— Вау, — произнес он, глядя снизу вверх на Тома голодными глазами. — Это было супер.

Том нервно вырвал свою мантию из его пальцев и отошел подальше — такой взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Ты что пил?! Принял для храбрости перед выходом из дома?!

— Только чай, — ответил Поттер с блаженной улыбочкой, продолжая пожирать его глазами.

— Кхм, господа, — мистер Дигглз отважился подать голос, потому что боялся увидеть что-нибудь еще более ужасное. — Документы готовы, вам осталось только скрепить их подписью и заказать у гоблинов новый гобелен с объединенным родом.

Формальности были закончены через минуту, и два жутких волшебника, наконец, покинули дом мастера Дигглза. Едва тот успел облегченно вздохнуть, как дверь приоткрылась, и Поттер вновь заглянул в комнату.

— Мистер Дигглз, я надеюсь, что все тут произошедшее не появится завтра на страницах газет.

— Конечно, конечно, — забормотал церемониймейстер, и в этот раз проводил «дорогого гостя» до порога, чтобы собственноручно запереть за ним дверь. — Вся возможная конфиденциальность будет вам обеспечена.

Гарри Поттер, который, предположительно, должен был убить Волдеморта, а вместо этого только что фактически вышел за него замуж, мило улыбнулся, и еще раз попрощавшись, наконец-то, скрылся окончательно, отправившись догонять Темного Лорда.

Мастер Дигглз вытер платком обильно выступивший пот и решил, что заслужил продолжительный отпуск. Прямо сейчас. И как можно дальше от Англии.

Темный Лорд, он же Министр магии, и Гарри Поттер, идущие вместе по Косой аллее, были весьма шокирующим зрелищем. Встречные волшебники спешно аппарировали, а те, кто не мог, прятались в проулках или магазинах. Ни один, даже самый отчаянный репортер, окажись он тут, не рискнул бы подойти и взять интервью или сделать снимок, хотя событие было воистину эпохальным, и заслуживало увековечивания не только на первой полосе газет, но и на страницах книг по новейшей магической истории.

Гарри был доволен. Сегодня был отличный день, в меру жаркий, и на летнем небе не было ни единого облачка. Казалось, сама природа решила разделить его радость. Белоснежная мантия гриффиндорца словно сверкала в солнечном свете, привлекая к нему дополнительное внимание, хотя ни один из вольных или невольных зрителей ни за что не догадался бы о ее назначении.

Настроение Гарри было таким же безоблачным, как и небо — он думал о свадебном торте, который сейчас пекли эльфы, и о том, что надо бы послать Рону и Гермионе по куску, раз уж они не смогли разделить с ним это радостное событие.

Волдеморт в своей черной мантии выглядел как всегда мрачно и угрожающе, зато счастья Поттера хватило бы не то, что на двоих, он и десятерых мог бы превратить в хихикающих идиотов, найди способ выплеснуть свои эмоции в окружающий мир.

Гарри потянулся к Тому, желая хоть немного расшевелить. В конце концов, они теперь практически женаты, к тому же после недавнего поцелуя хотелось хоть чего-то большего, чем просто идти рядом, не прикасаясь друг к другу. Хотя бы под руку его взять можно?..

— Пальцы переломаю, — бросил Волдеморт, даже не взглянув в сторону гриффиндорца, он почувствовал его намерения каким-то шестым чувством.

— Злюка, — надулся Гарри и сунул руки в карманы.

— Ты одним своим присутствием портишь мой имидж.

— Ты мог бы разгуливать по улице, с ног до головы забрызганный чужой кровью и в ожерелье из человеческих зубов, и это уже не могло бы испортить твой имидж, — фыркнул Гарри. — А я наоборот, делаю тебя более человечным, понятным для остальных. Я вот недавно читал, что многие мужчины в возрасте заводят молодых любовников…

— Я не мужчина в возрасте! — рявкнул на него Риддл. — Я бессмертен, так что мой возраст не имеет значения!

— Я про то и говорю, — оживился Гарри и придвинулся ближе. — Для своих семидесяти ты очень даже хорош.

— А вот ты, для своих шестнадцати, уж слишком озабоченный извращенец, — устало вздохнул Темный Лорд, отодвигая Поттера на безопасное расстояние.

Гарри принял это за комплимент и заулыбался. Волдеморт только прибавил шаг, этого пуленепробиваемого гриффиндорца вообще ничто не брало.

Гринготс, стоило туда войти бывшему Темному Лорду, опустел почти так же быстро, как Косая аллея. Лишь несколько самых ушлых волшебников решилось униженно поприветствовать Министра и его спутника. Гоблины взирали на низко раскланивающихся магов с заметным злорадством.

Впрочем, физиономии гоблинов быстро поменяли свое выражение на почтительное, стоило Волдеморту хмуро на них посмотреть. А может, и не хмуро — даже Гарри, который провел с Томом столько времени, не всегда мог расшифровать его эмоции по одному только лицу.

Узнав причину визита столь известных волшебников, они засуетились, не часто кто-то претендует на создание нового рода. А уж когда выяснилось, что род получится совсем не новым, вообще забегали.

В обряде создания гобелена Гарри ничего интересно не заметил, так что большую часть времени листал какой-то каталог об услугах банка, стараясь занять себя хоть этим. Все вопросы утрясал Волдеморт, причем почти в буквальном смысле — после тесного с ним общения гоблинов слегка потряхивало, у одних начинали дрожать руки, у других — дергаться глаз.

Поттер же, по истечении двух невероятно скучных часов, перестал быть Поттером, а в мире появилось два живых Певерелла. И едва гоблины успели облегченно вздохнуть, как только что созданный гобелен начал видоизменяться — два последних имени объединились некой странной связью — одновременно и кровным родством и подобием брачных уз, а от них вверх поднялись еще три листочка фамильного древа. Служители банка едва не впали в панику, решив, что им придется еще раз пообщаться с Темным Лордом, чтобы создать новый гобелен вместо ошибочного, но маги поему-то приняли изменения так, словно все в порядке.

Из Гринготса Волдеморт сразу аппарировал в свое поместье, которое теперь можно было официально называть Певерел-холлом. В качестве наказания он хотел бросить мальчишку на пороге банка, чтобы тот добирался домой своим ходом, но тот уже слишком хорошо изучил Риддла, и успел вцепиться в его мантию, переместившись вместе с лордом. Домовики радостно приветствовали хозяев, поздравляя их с таким радостным событием, на что Том только морщился. Он совсем не так представлял себе «самый радостный день своей жизни». Предположительно, это событие должно было быть отмечено смертью назойливого мальчишки, а не его счастливой и довольной жизнью физиономией.

Домовики закатили пир на весь мир, словно в особняк было приглашено, по крайней мере, человек двадцать, и главным блюдом стал огромный торт, украшенный двумя фигурками, в которых легко можно было узнать Гарри и Тома.

— Ух ты! — восхитился Поттер и потянулся за своей фигуркой, за что немедленно получил по руке.

Волдеморт забрал фигурку себе и демонстративно оторвал ей сначала ноги, потом руки, а под конец откусил голову.

— Прикольно, — оценил гриффиндорец и вновь потянулся к торту, но опять получил по рукам. — Эй!

— Думаешь, я позволю тебе ее съесть? — спросил Риддл и взмахом палочки развеял фигурку.

— Так не честно, — надулся Гарри и стащил из тарелки Тома «свою» ногу. — А я оказывается, вкусный.

После праздничного обеда Риддл отправился в свой кабинет немного поработать с документами, а Гарри сказал домовикам отправить по куску торта его друзьям. К посылке для Рона он приложил только короткую записку «от Гарри», а Гермиона получила целое письмо, в котором он горячо благодарил ее за помощь и рассказывал, как все прошло.

По мере приближения вечера, Гарри чувствовал все большее и большее волнение. Как-никак, у него сегодня первая брачная ночь, и плевать, что это будет далеко не первый раз, и у него скоро даже дети родятся. Эта ночь определенно, должна была стать незабываемой. Гарри уже к ней основательно подготовился, и у него были прямо-таки грандиозные планы.

Темный Лорд, подписав последний документ, устало отложил перо в сторону. Из-за незапланированного «торжества» он закончил работу намного позже, чем рассчитывал. Но в любом случае, Поттер оказался в кои-то веки полезен, и предложил отличное решение сразу нескольких проблем.

Том отправился в спальню, как-то ненароком забыв, что у него сегодня была «свадьба» и просто выспаться ему не дадут. Открыв дверь, он сначала решил, что задумался по дороге и попал не туда. В воздухе плавали горящие свечи, создавая уютный полумрак, а пол от порога до кровати был усыпан красными лепестками роз. Но кровать определенно была его собственной, а вот то, что в ней лежало — вызывало определенные сомнения.

— И что это за убожество? — хмуро поинтересовался Волдеморт, имея в виду тот кошмар, в который превратилась его спальня. Мерлин, да тут даже пахло теперь цветами!

— Ну… — Гарри сделал вид, что смущен. — Я тут подумал, сегодня ведь особенный день… Это нужно было как-то отметить…

— Что это на тебе надето? — подозрительно осмотрел его Том.

— Я надеялся, что тебе понравится, — ответил гриффиндорец, на котором сейчас была только белая шелковая ночная сорочка.

Ее, как и мантию, Гарри заказал по каталогу, втайне от Волдеморта. Тот ведь постоянно спал в длиннющих ночных рубашках, и Поттер решил, что это от большой любви к подобного рода одежде. Вот и подумал, что нарядившись в такую сорочку, будет выглядеть соблазнительнее. Мало того, он еще и использовал то самое средство для волос, с помощью которого Гермиона укрощала свою непослушную гриву перед балом на четвертом курсе. Теперь вечно непослушные, норовящие выскользнуть из куцего хвостика, черные пряди сейчас стали мягкими и шелковистыми, так и струящимися сквозь пальцы.

Под пристальным недобрым взглядом Темного Лорда Гарри покраснел еще сильнее, и положил себе на колени подушку, чтобы не выглядеть глупо в сорочке, которая вот-вот начала бы топорщиться спереди, словно палатка.

— Эм… Я тут подумал… что всегда только я тебя… то есть ты не… так вот, почему бы нам не поменяться? — конец фразы гриффиндорец почти выпалил.

Том полминуты пытался вникнуть в это скопление местоимений, которое мальчишка выдавал за связную речь. Поттер выглядел подозрительно оживленным и смущенным, что наводило на нехорошие мысли. Риддл уже не мог припомнить, видел ли он вообще когда-нибудь, чтобы это недоразумение краснело, а сейчас тот уже сравнялся цветом с помидором, и это значило, что в голове у него такие извращения, о которых лучше для собственного же спокойствия не знать.

— Понятия не имею, о чем ты, — насмешливо ответил он и начал переодеваться ко сну, надеясь, что Поттер постесняется настаивать.

— Я о том, чтобы нам поменяться местами. В смысле, чтобы не я тебя… а ты меня, — Гарри в волнении обхватил подушку руками, глядя на Риддла большущими зелеными глазами.

Если честно, ему было немного страшновато предлагать подобное. Но ведь меняться иногда было бы только справедливо, не так ли?

Волдеморт, поняв, что игнорированием проблему не решить, скептически посмотрел на мальчишку. Тот под его взглядом заерзал, притискивая несчастную подушку все ближе и ближе. Вообще-то, теоретически, Риддл мог бы «поменяться местами», но практически… Из-за необычного строения своих органов, Тому пришлось бы принять довольно экзотическую позу. Пара вариантов в его голове промелькнула, пока он рассматривал симпатичное юное создание в своей постели. Если не знать, что это тот самый Поттер, который попортил ему столько нервов и забрал три жизни, можно было даже счесть его милым, хотя таких слов просто нет в словарях Темных Лордов. Но это был именно Поттер, а ради него так «раскорячиваться» Волдеморт не собирался.

— Нет.

— Че? — ошарашено переспросил Гарри, который ожидал, что на него прямо сейчас как набросятся и как… кхм-кхм.

— Нет, я сказал, — с удовольствием повторил Том, замечая, как разочарованно вытягивается лицо мальчишки.

— Но…

— Если тебя что-то не устраивает, ляг, поспи и все пройдет, — с этими словами он взмахнул палочкой, гася свечи, и расположился на своей половине кровати.

Поттер почти минуту ошарашено сидел в темноте, переваривая отказ, потом с раздраженным рычанием откинул подушку и стянул с себя дурацкую сорочку.

Вот так и вышло, что эта ночь прошла почти так же, как и все предыдущие в этой спальне.

Гарри нервно ходил из одного угла детской комнаты в другой, и занимался этим уже несколько часов подряд. У Нагайны, невольно наблюдавшей за ним все это время, началось что-то вроде морской болезни.

— Пересссстань, — прошипела она, раздраженно дернув хвостом.

Гарри послушно сел в кресло, но через минуту снова вскочил и продолжил мерить шагами комнату. Он, наверное, в тысячный раз покосился на тревожно мигающий красный огонек на инкубаторе, но ничего нового так и не заметил.

Один из трех зеленых огоньков, отображающих состояние яиц, сегодня утром замигал, и это означало, что ребенок скоро родится. Полчаса назад, зеленый сменился красным, и Гарри уже протоптал в ковре тропинку, настолько он был взволнован.

Одно из яиц вдруг покачнулось, и гриффиндорец немедленно прилип к стеклу, стараясь не пропустить ни одного мгновения таинства рождения на свет его ребенка. Нагайна тут же оказалась рядом.

— Подвиньссся, — рассерженно прошипел Гарри, пытаясь оттолкнуть огромную змеюку как можно дальше. – Я не хочу, чтобы первым, что увидит мой ребенок, стала твоя морда!

— Заткнисссь, — посоветовала Нагайна и даже не стала, как обычно делать вид, что хочет его укусить, сейчас ей было совершенно не до того.

Кожистая оболочка большого, чуть продолговатого яйца ходила ходуном. Ребенок внутри активно двигался, пытаясь выбраться наружу, но у него никак не получалось. Гарри нервно закусил палец, переживая за малыша.

— Мы должны ему помочь.

— Нельзссся, — Нагайна даже слегка стукнула его кончиком хвоста. – Он должен сссам.

Неожиданно яйцо затихло, будто ребенок внутри устал и решил немного передохнуть. Гарри забеспокоился и хотел уже, наплевав на советы змеи, помочь малышу, как яйцо вдруг засветилось изнутри. Оболочка вспухла и лопнула, кожистые края разошлись, словно лепестки необычного цветка, в сердцевине которого лежал младенец. Гриффиндорец расширенными от удивления глазами смотрел на ребенка и не мог поверить в происходящее. На самом деле, если задуматься, все это было так нереально – у него теперь есть сын, да еще и от Волдеморта и частично, Нагайны.

Малыш, совершенно осмысленно смотревший на застывшего от изумления отца, шевельнулся и открыл рот, издав нечто похожее на мяуканье котенка. Гарри моментально отмер и, открыв крышку инкубатора, осторожно подхватил на руки своего ребенка. Это было страшно – тот был таким крохой, что парень боялся ему навредить неловким движением. Еще более аккуратно Гарри положил мальчика на специальный столик, заранее застеленный мягкой пеленкой.

Если честно, до этого момента гриффиндорец немного боялся, что его дети будут выглядеть слишком нечеловечески, например, одна половина тела будет нормальной, а вторая – змеиной, или кожа окажется покрыта чешуйками, или еще что-нибудь. Но мальчик был почти обычным, не считая нескольких мелочей. Например, у него не было пупка, да и откуда бы ему взяться, если ребенок вылупился из яйца. Глаза младенца были насыщенного синего цвета, а вот зрачки – узкими, словно у змеи. Черные мягкие волоски частью прилипли к голове, а частью топорщились во все стороны, что ужасно умиляло Гарри.

— Весь в папочку, — парень осторожно, одним пальцем коснулся пушка на голове своего сына. – Да, малыш?

Ребенок неожиданно крепко вцепился в палец Гарри и открыл рот.

— Мама.

Гриффиндорец замер от удивления, неужели ему показалось?

— Мама, — настойчиво повторил младенец.

— Ссс… Какая он тебе мама, — раздраженно прошипела Нагайна, частично втягиваясь на столик и отталкивая головой руку Гарри. – Я буду твоей мамой, а не этот бесполезный сссамец.

Гриффиндорец понял, что ребенок говорил на парселтанге. Это было поразительно – он ведь только родился, а уже может разговаривать. Похоже, знание языка заложено прямо с появления на свет, ведь и самого Поттера никто не обучал. Эта способность всегда была с ним.

Он решительно отпихнул Нагайну, уронив ее на пол, и не обращая внимания на ее разозленное шипение, склонился над ребенком.

— Я твой… — он запнулся, поняв, что в парселтанге нет слова, означающего «папа», потому что змеи не очень-то заботливые родители, и поэтому сказал, — я твоя мама.

— Мама, — малыш улыбнулся и протянул к нему ручки.

Гарри прочитал много книг о младенцах и знал, что его сын выглядит слишком развитым для новорожденного, но все-таки тот ведь частично змея, а они почти полностью самостоятельны сразу после рождения. Так что, наверное, все в порядке. Хотя, Поттер хотел бы пригласить колдмедика-акушера, но Волдеморт запретил, не хотел, чтобы хоть кто-то узнал, каким необычным способом появились на свет его дети.

Гарри протянул ребенку палец, за который тот немедленно ухватился.

— Такой маленький, а уже такой сильный, — похвалил его парень.

На что ребенок снова улыбнулся, и потянул его палец в рот.

— Ой, — Гарри вздрогнул от боли и осторожно вытащил свою руку из хватки маленьких цепких пальчиков.

На указательном пальце Поттера появились две маленькие кровоточащие ранки. Малыш снова улыбнулся, еще шире прежнего, и Гарри смог рассмотреть маленькие клычки у него во рту, по два сверху и снизу. Остальных зубов пока не было, но гриффиндорец подозревал, что и они скоро появятся.

— Нельзя есть маму, — укоризненно произнес он. – Кушать хочешь, что ли?

Он уже хотел позвать домовика, специально нанятого в качестве няни, но вдруг почувствовал, как немеет укушенный палец. Оказывается, его ребенок был еще и ядовитым, что не удивительно, если вспомнить, кто его «мамочка». В спальне была аптечка с безоаром и всякими противоядиями, но Гарри не хотел оставлять ребенка одного даже не минуту, поэтому постарался как можно аккуратнее завернуть его в пеленку и подхватил на руки.

Еще утром, узнав о скором вылуплении «деток», Волдеморт отправился в Министерство, всем своим видом давая понять, что ему все равно. Но сейчас Гарри с удивлением застал его в спальне, видно было, что он только что пришел, хотя обычно являлся домой гораздо позже.

— Подержи! Только аккуратно! И не давай ему тебя кусать! – с этими словами Гарри вручил удивленному Лорду ребенка и помчался в ванную, чувствуя, что онемение распространилось уже на всю кисть.

Распотрошив аптечку, он проглотил безоар и уже спокойнее начал рыться в поисках змеиного противоядия. Выпив для верности и его, он вернулся в спальню. Волдеморт с младенцем на вытянутых руках стоял все в той же позе. Они с ребенком молча изучали друг друга, причем выражение лиц у них было почти одинаковым.

— Дай-ка мне Джеймса Сириуса, — произнес Гарри.

— С каких это пор его так зовут? – возмутился Волдеморт, но ребенка отдал. Ему было не по себе от такого соседства.

— С сегодняшнего дня.

— Джеймс – слишком простое имя, — категорично заявил Риддл. – Моего сына не будут так звать.

— А как насчет Сириуса Джеймса? – и, не слушая больше Тома, Гарри обратился уже к ребенку. – Как тебе имя Сириус? По-моему отличное, и на парселтанге неплохо звучит. Сссириуссс.

Последнее слово он прошипел, и ребенок неожиданно повторил его за ним.

— Сириус, — на змеином языке трудно картавить, и имя прозвучало четко, но шипение малыша было мягким, и сразу становилось понятно, что это именно детский голос.

Волдеморт не веря собственным глазам, уставился на ребенка, и на его недоуменный взгляд Гарри с умилением пояснил:

— Он у меня такой умный.

Гриффиндорец чуть крепче прижал малыша к себе, а тот с интересом поглядывая то на него, то на Риддла, потянул в рот кулачок. Гарри не знал, может ли его сын отравиться собственным ядом, но даже если и нет, из укуса ничего хорошего не выйдет. Поэтому он осторожно поймал его за руку и отвел в сторону. Ребенок тут же захныкал, как самый обычный младенец. Поттер сначала растерялся, не зная, что делать, потом принялся сюсюкать, что на парселтанге выглядело довольно странно и даже немного жутко. Тем не менее, Сириус Джеймс быстро успокоился и даже улыбнулся.

— Мама!

Гарри тоже улыбнулся в ответ, но тут почувствовал что-то неладное – ему вдруг стало как-то тепло и мокро. С нехорошим подозрением Поттер отодвинул от себя ребенка и увидел, что пеленка промокла насквозь.

Волдеморт бессовестно рассмеялся.

— Действительно умный.

Гарри надулся и показал ему язык, а потом поспешил в детскую – позвать няню-домовика и переодеться.

Волдеморт после его ухода собирался просмотреть несколько документов, но неожиданно понял, что настроение у него совершенно не рабочее, поэтому тоже отправился в детскую. В конце концов, кто-то ведь должен был проследить, чтобы этот мальчишка случайно чего-нибудь не испортил.

Рон с Гермионой сильно удивились, когда получили приглашение отметить день рожденья Гарри всем вместе. Они не виделись с тех самых пор, как Гарри признался, что влюблен в некого Пожирателя, и их общение последние месяцы ограничивалось только перепиской.

Поттер, так и не привыкший к новой фамилии, предложил встретиться в Трех метлах и оттуда забрать друзей в Певерелл-холл. При встрече друзья отметили, что Гарри стал выглядеть еще лучше — он буквально светился изнутри, а его губы так и норовили расползтись в блаженной улыбке. Имениннику в свой день рожденья позволительно выглядеть счастливым, но было ясно, что дело не только в сегодняшнем празднике.

Похоже, у Гарри все действительно было хорошо, и раз друзья никогда не видели его таким сияющим, приходилось признать, что это у него впервые в жизни. Гриффиндорцы даже почувствовали что-то вроде угрызений совести, поняв, что так и не смогли сделать Гарри счастливым.

— Эм, Гарри, похоже, у тебя и твоего… возлюбленного все в порядке? — поинтересовалась Гермиона.

— О, все отлично! — с усиленной мощностью засиял Поттер. — Твой ритуал нам пригодился. Кстати, я сменил фамилию на Певерелл, но все никак не могу к ней привыкнуть.

— Певерелл? — воскликнул Рон, — но они уж сотни лет как вымерли!

Гарри пожал плечами:

— Магия признала смену фамилии, я вам продемонстрирую свой новый гобелен.

— Даже не верится!

— Подожди, пока я тебе свой дом покажу, вот уж где можно глазам не поверить, — с этими словами Гарри схватил друзей за руки и активировал порт-ключ.

Переместились они прямо к ажурным кованым воротам поместья. Поттеру пришлось изрядно поныть, капая Тому на мозги, чтобы тот включил его друзей в список разрешенных гостей поместья, и в конце концов гриффиндорец добился своего. Риддла все равно не будет дома целый день, так что посетителей он даже не увидит.

— Приветствую вас в моем доме, — произнес Гарри ритуальную фразу, и ворота величественно распахнулись.

— Офигеть!

— Ничего себе! — одновременно произнесли Рон и Гермиона и пораженно уставились на друга.

— Это действительно твой дом? Я думал, это парк какой-то или что-то вроде, — воскликнул Рон.

— Это ты пока сам особняк не видел, — самодовольно произнес Гарри и шагнул на широкую аллею, ведущую к дому.

Друзья последовали за нем, то и дело восклицая что-нибудь удивленное, заметив очередную статую, фонтан или изящную беседку.

— Люциус предлагал тут белых павлинов развести, но по-моему, это уж слишком, — произнес Гарри, проходя мимо огромных клумб, засаженных цветами так, что они образовывали герб Певереллов.

— Люциус? — переспросила Гермиона, поразившись, что друг может так фамильярно относиться к Малфою.

— Да я могу его вообще Лютиком называть, и он мне даже не возразит, — усмехнулся Поттер, вспомнив, что пару раз намазал-таки стул Малфоя клеем, и ему за это ничего не было.

— Ооо, — только и смогла ответить Гермиона, отгоняя смутные догадки о том, кто же является «возлюбленным» Гарри, раз тот ведет себя так нахально с Пожирателями Смерти. Похоже, ответа на этот вопрос она действительно не хотела знать.

Наконец, аллея закончилась, и перед гриффиндорцами предстал сам особняк во всей красе. Белый камень поместья словно бы сиял в ярком солнечном свете, и Гарри подумал, что мог бы наслаждаться этим зрелищем вечно. Рон и Гермиона, увидевшие Певерелл-холл впервые, оказались поражены до глубины души. Дав друзьям несколько минут полюбоваться видом, Гарри поднялся по ступеням и распахнул двери.

— Пойдем, покажу, какой ремонт я тут сделал, — позвал он гриффиндорцев, благоговейно застывших на пороге.

— Ты делал ремонт?

— Ну, в смысле не я, а специальные домовики. Но обои и отделку я выбирал сам, — гордо добавил Гарри и повел друзей на экскурсию по особняку.

Больше всего Гермионе понравилась, конечно же, библиотека, пусть многие полки там и пустовали — бывший хозяин поместья часть книг увез с собой. У Риддла оказалось некоторое количество книг, но они теперь охранялись намного лучше, чем в запретной секции, так что до них не мог добраться Гарри. Поттер тоже накупил книг — обо всем подряд, но в основном о детях и змеях, среди них встречались также сказки, как магические, так и маггловские.

О своих детях Гарри пока рассказать не решался, он решил отложить на потом, после праздничного обеда. В столовой домовики уже накрыли шикарный стол с огромным тортом в виде квиддичного поля, над которым кружили сладкие фигурки игроков на шоколадных метлах. Рон, кажется, решил попробовать все, попадавшееся ему на глаза, и определенно переел. Зато Гермиона сначала была недовольна тем, что здесь все сделано руками домовиков, но потом оттаяла, когда поняла — если бы не они, Гарри пришлось бы самому убираться в огромном доме, ухаживать за садом и готовить.

Домовики также приготовили вкуснейший фруктовый пунш, и прежде, чем гриффиндорцы поняли, что он алкогольный, все уже были немного пьяны. Впрочем, от этого застолье стало только более шумным и веселым. Никто даже не заметил, как распахнулась дверь, и в комнату проник незваный гость. Первым чужое присутствие заметил Рон, да и то только потому, что его дернули за штанину. Он заглянул под стол, ожидая увидеть там кого угодно — от домовика, до Нагайны, которая, как он уже знал, живет тут, но с удивлением заметил маленькую девочку в белом платьице.

— Гарри, тут… — парень удивленно указал под стол, и Поттер тут же подхватил ребенка на руки и с напускной строгостью начал отчитывать.

— Лили Элизабет, разве можно убегать от няни? Сколько раз я тебе говорил не гулять одной?!

Детям Гарри было всего лишь немногим больше месяца, но росли они не по дням, а по часам, и сейчас выглядели, да и весили, словно им уже исполнился год. Ходить они пока не умели, но ползали уже так быстро, что ухитрялись сбегать от эльфов-нянь, которые по очереди за ними приглядывали. И дело было не в том, что домовики плохо справлялись с работой, а в том, что дети использовали магию, чтобы скрываться или быстро перемещаться, когда это было им нужно.

Лили Элизабет сделала бровки домиком, печально поглядев на отца из-под темной челки, и Гарри почувствовал, что тает, как всегда бывало, стоило его обожаемым деткам так на него посмотреть. Кстати, они уже начали понемногу понимать английский, и иногда издавали такой очаровательный лепет, что Поттер готов был читать им сказки хоть целыми днями, лишь бы они скорее выучили человеческий язык.

Девочка привычным жестом потянула большой палец в рот, но Гарри перехватил ее руку и наложил на маленькие пухлые ладошки очищающие чары.

— А вот грязные руки в рот тянуть вообще нехорошо.

Малышка сделала вид, что ничего такого и не планировала и ухватила отца за нос. Гарри засмеялся.

Рон с Гермионой недоуменно смотрели на эту сцену, не понимая, что происходит. Наконец, Гарри вспомнил о гостях, и развернув ребенка так, чтобы было видно ее лицо, представил девочку друзьям.

— Это Лили Элизабет, моя дочь, — он прижался щекой к мягкой круглой щечке малышки, чтобы гриффиндорцы могли увидеть, что у них глаза одного и того же цвета, а волосы, у девочки волнистые и прихваченные двумя белыми бантиками, одинаково непослушны.

— А это Рон и Гермиона, — Гарри поочередно указал на друзей, чтобы его дочь запомнила, кто есть кто.

— Ммм… Гарри, — неуверенно произнесла Гермиона. — Очаровательная малышка, но почему ты считаешь ее дочерью? Ты же еще несовершеннолетний, ну, в смысле, был до сегодняшнего дня, ты не мог ее усыновить.

— А я и не усыновлял. Я ее родил, а для этого необязательно быть совершеннолетним.

— Но это же невозможно! Тебя ведь похитили около десяти месяцев назад, когда бы ты успел? — поразилась девушка.

— Дело в том, что Лили не совсем человек. На самом деле, она появилась на свет чуть больше месяца назад.

— Ты же говорил, что встречаешься с мужчиной, — встрял Рон, озадаченный тем, что Гарри успел еще и переспать с какой-то женщиной и завести от нее ребенка. — Он нормально отнесся, что ты еще с кем-то?.. ну ты понял…

— Да не было никакого «кого-то», — ответил Гарри, крепче прижав к себе малышку, которая тут же занялась лентой, стягивавшей волосы отца в хвост.

— Но как же тогда… вы ведь оба мужчины! Откуда ребенок? — недоуменно спросил Рон.

— Том ставил свои дурацкие эксперименты, и это один из побочных эффектов. Если честно, даже он не ожидал такого результата, — Гарри поморщился, понимая, что придется врать друзьям и произнес. — Рон, ты уверен, что действительно хочешь знать подробности?

Гриффиндорцы резко побледнели, видимо, в красках представив себе всякие ужасные эксперименты, которые Волдеморт якобы ставил над Гарри, и посмотрели на друга так, словно вот-вот расплачутся и начнут просить прощения за то, что ему пришлось пережить такое из-за них.

— Ой, да ладно вам, — поспешил успокоить их Поттер. — Если вам станет легче, могу сказать, что процесс зачатия был очень приятным. А впрочем, если бы даже и неприятным, то ради такого результата можно и потерпеть.

Похоже, Рона и Гермиону эти слова совершенно не подбодрили, они, кажется, подумали, что Гарри просто пытается их успокоить, и расстроились еще больше. Поэтому Поттер решил отвлечь друзей еще одной сногсшибательной новостью.

— Вообще-то, на самом деле у меня трое детей, — заявил он, с удовольствием видя, как вытягиваются лица друзей. — Сириус Джеймс родился первым, Лили Элизабет — последней. А мою среднюю дочь зовут Кассиопея Хестер Чарис. Я хотел подобрать ей нормальное имя, но Том уперся, сказал, что я выбираю слишком маггловские имена и назвал ее сам. У него вообще нет вкуса, как думаете?

Гарри так и не дождался ответа на свой вопрос — слишком уж сильно Рон с Гермионой были ошарашены, к тому же совесть не давала им покоя, тяжким грузом ложась на плечи.

— Эй, посмотрите на меня! — разражено произнес он. — Разве похоже, что меня надо пожалеть? Да я счастлив, как никогда! У меня теперь есть место, которое я могу назвать своим домом, у меня есть мои обожаемые дети, и любимый человек. У нас даже медовый месяц еще не кончился! У меня впервые в жизни все так прекрасно, а вы глядите так, словно завтра мои похороны!

— Извини Гарри, — виновато произнесла Гермиона. — Просто мы вернулись домой, а ты остался тут и столько всего пережил… Я рада за тебя, раз ты счастлив, просто мне стыдно, что я ничем не помогла, когда тебе было тяжело.

Поттер кивнул, принимая извинения, и улыбнулся, показывая, что все в порядке. Рон спросил первое, что пришло в голову, чтобы разрядить обстановку:

— Так в кого ты все-таки влюблен? Я до сих пор не знаю его имени.

Гарри с сомнением посмотрел на него:

— Еще раз спрошу — ты действительно хочешь это знать?

— Нет-нет!!! — поспешно воскликнула Гермиона. — Если это тайна, то пусть ею и останется!

Поттер только усмехнулся на это и предложил всем пройти в детскую, чтобы познакомить с остальными детьми. А Рон просто пошел за ним следом, старательно НЕ думая о том, кто же второй отец, потому что у него самого зародились ужасные подозрения на этот счет.

— Привет, Том. — Гарри прошел в кабинет министра магии и уселся на край стола.

— А детей куда дел? — спросил Риддл, отрываясь от документов, поданных на подпись.

— С Нагайной оставил на часок. Если я сейчас немного не отдохну, то точно с ума сойду! Эти спиногрызы меня едва не убили. Они так визжали, что у меня мозг чуть не разжижился и через уши не вытек.

— А я говорил, что от них надо было сразу избавиться, — пробурчал Волдеморт, вновь утыкаясь в документы. — И твоим мозгам ничего не грозило, их у тебя с рождения не было.

Гарри бесцеремонно отнял у него бумаги:

— Ты что-то сказал, Том? — сладко улыбаясь, спросил он.

— Ничего, дорогой, тебе послышалось, — быстро ответил Риддл.

— Да? Ну ладно. — Гарри задумчиво огляделся. — У тебя такой уютный кабинет. Знаешь, у меня появилась одна интересная идея…

— Может, дома о ней расскажешь? Я, вообще-то, работаю.

— Да ладно тебе, — бывший гриффиндорец отнял у него очередную пачку документов и небрежно бросил ее на пол. — Тебе тоже надо отдыхать. Этот стол кажется мне очень удобным. Знаешь, заняться с тобой сексом на рабочем месте все равно, что отыметь всю магическую Англию в твоем лице.

— Эээ, Поттер! Ты совсем с ума сошел?! Поставь меня на место!!! Ааа!!! Сволочь, ты куда мои штаны дел? Думаешь, у меня тут запасные есть?!

— Так возмущенно кричишь, а сам уже весь мокрый.

— Извращенец! Вытащи из меня пальцы! Кому говорю! — Том вспомнил, наконец, о магии и достал палочку, но Гарри ловко выхватил ее и отбросил в сторону.

— Зараза! Палочку верни!

— Сейчас я дам тебе кое-то поинтереснее, — пообещала зараза.

— Ты бы хоть дверь закрыл! Ааа… Ммм…

Про дверь временно забыли, а зря. Примерно через минуту она распахнулась и на пороге появился какой-то курьер с пачкой сверхсрочных донесений. Он уже открыл рот, чтобы доложить, но тут увидел творящееся в кабинете безобразие, разом побледнел и попытался незаметно вытечь за дверь.

Поттер был полностью поглощен своим занятием и ничего не заметил, а вот Том засек нежданного посетителя.

— Куда собрался? — его беспалочковой магии хватило только на то, чтобы втянуть курьера внутрь и связать слабеньким заклинанием. Бедный парень был близок к смерти от ужаса.

— Гарри, ау! У нас тут зрители появились, — Том попытался докричаться до увлеченного гриффиндорца.

Поттер моргнул и сфокусировал взгляд на нем. Через пару секунд до него дошел смысл реплики и он поднял голову, чтобы столкнуться с безумными глазами курьера.

— Ой, — Гарри вздрогнул и кончил.

— Твою мать, — устало вздохнул Волдеморт, — ты что, еще и эксгибиционист? Да на одно только перечисление всех твоих половых девиаций потребуется полдня!

— Ну не злись, змейка, — примиряющее улыбнулся Гарри, — я сейчас все исправлю.

И действительно исправил, буквально за полминуты.

— Все, проваливай отсюда. И чтоб ноги твоей здесь больше не было, домохозяйка озабоченная!

— Мы с малышами ждем тебя дома к ужину, не опаздывай! — довольный Поттер помахал ручкой и скрылся за дверью, оставив Волдеморта расхлебывать заваренную им кашу.

Риддл тоскливо посмотрел на закрывшуюся дверь и в очередной раз проклял тот день, когда приказал поймать и привести к нему Поттера. Честное слово, порой он думал, что лучше было бы оставить все как есть и просто позволить проклятому гриффиндорцу себя убить.

От печальных размышлений его отвлек курьер, почти доползший до двери. Волдеморт поднял палочку и навел ее на невезучего парня:

— Молодой человек, вам в детстве не говорили, что без стука врываться невежливо?

— Простите, мой ло… Министр! Я больше никогда…

— Конечно никогда, — пообещал ему Волдеморт. — Потому что я лично займусь вашими манерами…