Трижды и с начала

Она отдалась ему, но не хотела взять себя обратно.

(с) Станислав Ежи Лец

— Роза, это неправильно! — почти кричит дядя Гарри и взмахивает руками.

«Да пошло всё в жопу», — думает Роза, но не произносит вслух — слава Мерлину, наверное, потому что это обеспечило бы очередную лекцию на тему «что такое хорошо и что такое плохо». А от лекций Розу, надо признать, уже подташнивает.

Она закрывает глаза.

— Ты больше не должна этого делать!

Она опускает голову.

— Я поговорю с Мари Виктуар!

Она улыбается.

Руки Мари Виктуар проводят по её бедру вверх, под подол короткой юбки, которую мама купила ей в последний, выпускной класс.

Роза всхлипывает.

— Чёрт, — говорит дядя Гарри. — Чёрт.

Руки его судорожным движением взметаются вверх и зарываются в волосы.

«Как скучно…» — думает Роза.

— Девочка с девочкой — это неправильно, понимаешь? — делает он ещё одну попытку. — Понимаешь, мальчики и девочки созданы друг для друга, потому что — чёрт, как же это сложно — у мальчиков есть специальный орган…

«Блять! Только лекции по половому воспитанию мне и не хватало! — думает Роза и заливается краской. — Лекции от него!»

Мари Виктуар целует каждый сантиметр её кожи, медленно, технично, будто собирается потом лепить из гипса фигуру Розы по памяти, так, как запомнят губы. Влажное прикасается к правой ключице, язык Виктуар мягкий и настойчивый, и такой нежный, и… Роза стонет, когда кузина ложится на неё сверху, прижимается бёдрами, и её волосы, длинные и невозможно белые, падают Розе на лицо и щекочут щёки. Виктуар наклоняется и жадно целует, прикусывая нижнюю губу, оставляя привкус мяты.

— Виктуар… — выдыхает Роза между стонами и прикусывает кончик подушки…

— Почему бы тебе не взглянуть на своих сверстников? — говорит дядя Гарри. Он сидит в кресле напротив, положив локти на колени и сцепив руки в замок. — Уверен, не все среди них придурки.

Роза хмыкает.

— Твои мама с папой нашли друг друга в школе, — говорит он. — И мы с Джинни тоже.

Голос его почему-то становится ниже, и голова опускается тоже, как будто он не рад тому факту, что нашёл свою жену в школе. Или что вообще нашёл свою жену. Роза удивлённо смотрит на него.

— Ты красивая девочка, Роза, а вот Мари Виктуар замужем за Тедом, и она тебе не пара. Как вы вообще решились…

Логику в этом предложении Роза не находит, зато опять краснеет.

— Неужели нет ни одного мальчика, который бы тебе нравился?

«Мальчика? — думает Роза. — Ну уж нет».

— И вообще… Почему ты молчишь?

«Кажется, он вышел из себя», — мельком замечает Роза.

–Ты переспала со своей двоюродной сестрой, я пытаюсь объяснить тебе, что это неправильно, а ты молчишь! Скажи хоть что-нибудь! Сделай хоть что-нибудь!

«Убью Джеймса», — думает Роза. А потом встаёт из кресла, подходит к дяде Гарри и целует его в сомкнутые губы.

Голова Розы покоится на плече Мари Виктуар. Ноги их переплетены и укрыты тонкой белоснежной простынёй, такой же белоснежной, как первый снег и как волосы Виктуар.

Пришёл Джеймс, сукин сын Джеймс Сириус Поттер. Ушла магия, магия Снежной Королевы.

«Ты ебанулась, что ты творишь, — Роза думает, что именно это должен сказать ей дядя Гарри. — Ты ебанулась, хренова извращенка». Или ещё вариант: «Ты ебанулась, что за мания к инцесту?» Или: «Ты ебанулась, Роза Уизли, я сейчас достану ремень и превращу всю твою ищущую приключений задницу в кисель».

Вариантов масса, но «ты ебанулась» в его очередном монологе должно присутствовать точно, считает Роза и уже готовится к худшему — мало ли.

— Что это было? — спрашивает дядя Гарри, и Роза ухмыляется.

— Ты просил сказать, кто из представителей противоположного пола мне нравится, — говорит она. — Этот ответ достаточно чёткий или мне продолжить объяснения?

Гарри чешет затылок и открывает рот от изумления.

— Ты…

— Ага, — бросает Роза и идёт к двери. — Удачно дня, дядя Гарри.

Она выходит из комнаты, а на губах сама собой растекается ухмылка.

* * *

— Какой, на хуй, Брайтон? — спрашивает Роза у Джеймса.

— Спроси у папы.

— Какой, на хуй, папа?!

— Мой папа!

Джеймс выходит из комнаты Розы, хлопнув дверью. Он всё ещё переживает из-за того, что застал Розу и Мари Виктуар вместе, но, надо отдать ему должное, не треплется на каждом углу — дальше Гарри информация не ушла.

Роза берёт с кровати игрушку — большую плюшевую сову, которую зовут Демплин, — и спрашивает:

— Ну какой, на хуй, Брайтон?

Сова в ответ молчит. Роза обнимает её и садится с ногами на кровать.

С тех пор как Джеймс спалил их с Виктуар и после того как она поцеловала своего дядю два дня назад, мир вокруг сошёл с ума: Виктуар и Тед уехали к себе домой на следующий же день, аргументировав это тем, что Виктуар серьёзно простудилась. Роза стояла в гостиной, сложив руки на груди, и смотрела, как покашливающая Виктуар берёт щепотку летучего пороха, а милаха-Тед поддерживает её за остренький локоток. Идиллия. Виктуар кидает в камин порох, кидает на Розу грустный взгляд, между делом кидает адрес дома и исчезает, оставив на ковре перед камином горстку пепла.

Пепел — вот во что превратилась Виктуар. Пепел — вот во что превратилась для неё Роза. Пепел — вот что осталось от их отношений.

А теперь вот Джеймс заявляет, что они всей семьёй отправляются в Брайтон. Дядя Гарри, тётя Джинни, Джеймс, Альбус, Лили — вся семейка в полном составе. Идиллия.

Всё летит к какой-то там матери, и Роза впивается ногтями в ни в чём не повинную плюшевую Демплин, сжимает со всей силы, чтобы иметь точку опоры.

Она представляет, как остаётся одна в почти пустом, огромном доме. Хьюго будет читать комиксы всё оставшееся лето, отец с матерью будут компостировать мозги на тему поиска работы и дальнейшей судьбы Розы. Дни будут идти медленно, август за окнами будет жечь траву и сушить воздух, а Роза так и будет сидеть в комнате, вцепившись в игрушку. Идиллия?

— Джеймс! — зовёт она, зная, что брат ушёл ещё недалеко. — Джеймс, вернись!

Дверь открывается, заглядывает кузен.

— В каком отеле вы будете жить?

* * *

Роза чувствует своей пятой точкой, что шпион из неё хреновый. Тот самый Северус, который не её кузен, а герой войны, наверное, настучал бы ей по голове чем-нибудь тяжёлым, если бы увидел её сейчас: в солнцезащитных очках на всё лицо и с дурацким платком на голове, чтобы скрыть рыжие волосы. И всё равно не узнать её невозможно — веснушки по всему телу выдают с головой. Хотя мало ли в мире рыжих девушек, которые ездят отдыхать в Брайтон?

Она потягивает какой-то ярко-голубой коктейль из высокого пузатого бокала, сладкий настолько, что аж сводит зубы. Зато длинная, завивающаяся кольцами трубочка и засахаренные дольки апельсина, нанизанные на край бокала, диво как хороши.

Она потягивает коктейль с каким-то идиотским названием и смотрит на лестницу, по которой вот-вот должна спуститься чета Поттеров. Они спустятся, Джинни и ребята пойдут на пляж с такой скоростью, будто никогда не видели моря, а Гарри притормозит у ресепшна, чтобы спросить почту и сделать что-то там ещё. Роза не впервые сидит за этим самым столиком и не впервые наблюдает за нисхождением Поттеров из номера отеля вниз к простым смертным.

Она натягивает платок так, чтобы ни одна прядка огненно-рыжих волос не выбивалась из-под него, и чтобы лицо было полускрыто. Она грызёт мизинец на правой руке — нервничает. Сегодня она сделает то, что должна, потому что любимых мужчин нужно добиваться.

Брайтон вообще прекрасное место. Из Брайтона остеновская Лидия убежала с мистером Уикхемом и после вышла за него замуж.

«Ну не романтика ли», — думает Роза и делает изрядный глоток из своего бокала. Бармен смотрит с подозрением, Роза премило улыбается. Джеймс Поттер спускается по ступеням, а за ним — остальное семейство.

Роза внимательно наблюдает, как по запланированному сценарию тётя и кузены быстрым шагом идут к двери. Дядя задерживается у стойки. Роза ставит бокал. Дверь за Поттерами закрывается. Гарри улыбается управляющему. Роза встаёт со стула и идёт к Гарри, на ходу снимая очки.

Гарри оборачивается и видит её. Роза улыбается самой лучшей из своих улыбок.

— Зачем ты здесь? — спрашивает Гарри.

— Приехала к тебе.

— Роза, не глупи.

— Ты сбежал как крыса с тонущего корабля. Что я должна была делать?

Управляющий с интересом слушает их разговор. Гарри замечает это и, постаравшись вежливо ему улыбнуться, утягивает Розу за угол, больно схватив за локоть.

— Эй! Не тащи меня, как маленькую девчонку! — возмущается она.

— Но ты и есть маленькая девчонка, понимаешь? — шипит Гарри, стараясь говорить как можно тише — если вообще возможно говорить тихо, когда ты так разъярён. — К тому же ты моя племянница.

— Хм, ну, мы с тобой не в кровном родстве, так что…

— Так что… что?!

— Так что мы можем…

— Нет, Роза, — прерывает он её заготовленную пылкую речь о том, что он ещё совсем не стар и опытен, она молода и пылка, а потому они с ним идеальная пара. — Не можем.

«Ну и дурак», — хочется сказать Розе и по-детски надуть губы. Но она тяжело вздыхает, еле слышно шепчет:

— Сам виноват, старый дурак.

И опять целует Гарри в сомкнутые губы. Он отталкивает её и, держа за предплечья на расстоянии вытянутых рук, говорит:

— Ну что ты за человек?

— Я сумасшедшая, — отвечает Роза.

— Это точно.

— Я схожу с ума по тебе.

Хватка его слабеет — от шока, видимо, что позволяет Розе податься вперёд и опять впиться в губы Гарри, на этот раз чуть приоткрытые. Она даже успевает просунуть язык к нему в рот, когда он приходит в себя и опять её отпихивает.

— Роза! — зло говорит он. — Прекрати!

— Не-а, — безапелляционно заявляет она.

— Ну чего ты от меня хочешь?

— Любви и ласки, — с сарказмом отвечает Роза.

Мимо проходит молоденькая парочка, с интересом заглядывающаяся на них. Гарри отпускает Розу и премило улыбается паре.

— Какая хорошая сегодня погода! — говорит он. Парень и девушка не обращают на его реплику внимания и сворачивают в коридор. Роза пользуется моментом и, опять встав на цыпочки, целует Гарри в улыбающийся рот. И толкает его к стене. Он, конечно, сильнее, но Роза убеждена, что главное в данной ситуации — настойчивость. Гарри машет руками, а она нагло облизывает его нижнюю губу, вбирает в рот, посасывает. Потом отрывается от него и шепчет прямо в губы:

— Перестань, Гарри. Тебе понравится, обещаю.

Если честно, она услышала эту фразу в одном из фильмов, которые так любит папа. Фраза была хороша, а потому Роза занесла её в специальный блокнот, куда записывала понравившиеся цитаты. Заучила — зачем-то — и вот теперь сказала. И гордилась этим, чёрт возьми.

А Гарри вдруг вздыхает и перестаёт дёргать всем телом, как человек с приступом эпилепсии. Роза припечатывает к его губам ещё один поцелуй, а потом смелеет и обнимает его. И когда его губы приоткрываются, впуская её настойчивый язык, а руки Гарри, большие мужские руки, ложатся тяжестью ей на поясницу, она улыбается — как может, учитывая, что рот её занят немного другим.

А потом он отрывается и говорит:

— Я идиот.

Роза кладёт голову ему на грудь.

— Я старый извращенец, — говорит Гарри.

Роза обнимает его крепче.

— Рон меня убьёт, — продолжает он.

Роза ухмыляется и гладит Гарри по спине.

— Я должен идти, Роза.

Она вздыхает и говорит:

— Я приду завтра. Будь добр, останься в номере под каким-нибудь предлогом.

— О, Боги, Роза! Нет!

— Да.

— Кажется, я попал.

«А то», — думает Роза про себя.

— Я схожу по тебе с ума, — говорит она вслух.

* * *

Гарри Поттер в свои сорок четыре года давным-давно смирился с фактом, что его личная жизнь закончилась. Жена, когда-то горячо любимая и любящая, охладела и вообще перестала обращать на Поттера внимание. Гарри знал, что Рон и Гермиона, например, до сих пор относятся друг к другу с нежностью, с любовью… А ему, Гарри Поттеру, в этом плане очень не повезло. Собственно, если вы видели его жену, то можете понять тот простой факт, что Гарри к ней уже даже не тянуло. Джинни была прекрасной хозяйкой и хорошей матерью, но женой…

В свои сорок четыре Гарри Поттер посматривал на работе в неурочное время порнушку, смеялся над сальными шуточками Рона, заглядывался на задницы молоденьких сотрудниц отдела по связям с общественностью, а вечерами мечтал исключительно о тёплом пледе и стакане молока.

Старость приближалась медленно, но неотвратимо, и Гарри уже как-то даже смирился с этим. Он, конечно же, не знал, что в сорок четыре ещё рано себя хоронить, и что то самое мужское спит в нём глубоким сном, но его всё ещё возможно разбудить.

Когда к сорокачетырёхлетнему Гарри Поттеру прижалась своим молодым упругим телом его племянница Роза Уизли, он даже как-то не сразу понял, что вообще с ним происходит. Внутри появился забытый жар, руки затряслись, а достоинство, которым Поттер уже перестал гордиться, подало признаки жизни.

Что стоило ему оторваться от Розы с её веснушками на плечах и большущими глазами, знал один только Мерлин. Что ему стоило привести себя в порядок и отправится к жене и детям… При взгляде на детей у Поттера закололо сердце — а вдруг кто-то из них встречается с таким же стариканом, как он? Что, если…

«Рон меня убьёт», — подумал Гарри Поттер, прежде чем развалится в шезлонге.

Он ходил хмурый весь день, и Джинни даже спросила у него, всё ли хорошо. И Гарри, что было странно, не испытывая абсолютно никаких угрызений совести, ответил, что ему нездоровится, и завтра он, пожалуй, останется в отеле. Жена безразлично пожала плечами, Гарри облегчённо выдохнул, Джеймс нахмурился.

На следующее утро Роза явилась к нему в номер, начав снимать одежду в тот самый момент, когда за её спиной закрылась дверь с табличкой «Не беспокоить». Поттер наблюдал за тем, как падают на пол предметы её гардероба, как летят в угол изящные босоножки, как она стыдливо прикрывает себя руками, стоя перед ним абсолютно обнажённой, и волосы падают огненными волнами ей на лицо… Он наблюдал за всем этим и думал, что свихнулся.

Потому что невозможно же, будучи взрослым, здравомыслящим сорокачетырёхлетним мужем и отцом, хотеть свою восемнадцатилетнюю племянницу. Но Роза…

— Нереида, — шепчет Гарри, исступлённо целуя Розу в шею, проводя языком по её выпирающим ключицам.

— Плеяда, — шепчет он, когда Роза выгибается в его объятьях и проводит руками по своему угловатому, почти мальчишескому телу.

Он целует её губы, сладкие и мягкие, словно мякоть спелого персика, и ему кажется, что сок течёт по его лицу. Он целует её груди, с лёгкостью помещающиеся у него в ладонях. Он целует её всю: тонкие пальцы с обкусанными ногтями, плоский живот, впадинку пупка. Спускается ниже, туда, где рыжеет треугольник волос. Он приникает губами к внутренней стороне бедра, вырисовывает непонятные символы языком.

— Пожалуйста, Гарри… — стонет Роза, и он не может противиться её голосу, её просьбам, её почти приказам.

— Сирена, — шепчет Гарри, приподнимаясь так, чтобы его лицо было напротив лица Розы. И целует — жадно, и входит — нежно, и обнимает — крепко. Роза дёргается под ним, впивается зубами в его губу, почти кричит. А потом вдруг обмякает под ним. Гарри удивлённо моргает, отпускает её и спрашивает:

— Что-то не так?

Роза улыбается еле-еле и смотрит на него из-под сомкнутых пушистых ресниц. Кровь на простынях он замечает не сразу.

— Вот же блять, — говорит Гарри. Роза продолжает улыбаться.

* * *

— Это надо прекратить, — говорит Гарри на пятый день их встреч.

— Но я не хочу, — отвечает Роза и проводит рукой по его груди. — Лично мне всё нравится. Или я тебя не устраиваю?

Гарри думает, что такая девушка не может не устраивать — молодая, красивая. Вот только куча злосчастных «но» ему изрядно мешает.

«Но» номер один звучит так: «Роза Уизли — его племянница».

«Но» номер два — «Розе Уизли восемнадцать».

«Но» номер три — «Роза Уизли никогда не была с другим мужчиной».

Ещё одно «но», четвёртое, состояло исключительно из матерных эпитетов, которыми Гарри одаривал себя каждое утро, когда чистил зубы, и каждый вечер, когда оттирал от себя мочалкой запах Розы, прежде чем отправится в постель к законной жене.

Кстати, жена и дети были пятым, довольно значимым «но». А шестым «но» вслед за ними шли Рон и Гермиона — его лучшие друзья, которых он предавал, когда спал с их дочерью.

«Привет, Рон, привет, Гермиона. Знаете, я трахнул вашу дочь. Забавно, не так ли?» Интересно, через сколько секунд после этого Рон сделает из Гарри инвалида? Впору устраивать тотализатор.

Было ещё множество «но», не таких значимых, но от этого не менее навязчивых. А потому Гарри твёрдо решил, что их связь нужно прекратить.

Пусть уж лучше Роза занимается любовью со своей кузиной, чем сексом со своим дядей.

Когда Гарри произносил эту фразу про себя, его начинало всерьёз подташнивать, потому что создавалось впечатление, что Роза — та ещё извращенка. Оно-то, конечно, так, но…

От «но» Гарри тоже уже начинало подташнивать.

— Я люблю тебя, Гарри, — говорит Роза, и вся уверенность Поттера порвать вот прямо сейчас улетучивается со скоростью аппарации.

— Вот же блять, — говорит Гарри фразу, ставшую его истиной за последние дни, и целует Розу.

А потом отпуск заканчивается, а вместе с ним и Брайтон.

«Пепел, — думает Роза. — Гарри тоже превращается в пепел».

Мари Виктуар входит неслышно, и Роза не успевает убрать с лица грустное выражение.

Мари Виктуар заливается мелодичным смехом, как будто падают и разбиваются о землю тысячи сосулек. Смехом, которым умеет смеяться только она, Снежная Королева.

Роза думает, что жизнь устроена слишком сложно. Ты любишь человека, но не можешь быть с ним — полноценно. Ты прячешься за замужество, скрываешь свои настоящие чувства, свою настоящую суть только ради того, чтобы быть такой, как все. Чтобы не выделяться из массы.

Зачем?

В итоге конец у всех один — когда-нибудь всё превратится в пепел. В серую пыль, ненужную. Пыль, которую развеют на ветру.

Пепел — вот во что всё превратится в конечном итоге. Но Роза не переживает. Пока жизнь превратится в пепел, она успеет попробовать её на вкус.

Роза ухмыляется и пишет письмо Скорпиусу Малфою, у которого белые волосы, как у её личной Снежной Королевы, и есть член, как у её любимого мужчины. Так, может быть, со Скорпиусом Малфоем Роза сможет быть счастливой?

Она приходит к Гарри на работу, запирает дверь, раздевается и, сметя всё со стола, усаживается на него.

— Нимфа… — шепчет Гарри, судорожно расстёгивая пояс брюк.

the fuckin end