Виски, коньяк из Флинтовского стакана — смешать и выпить; насмешливые возгласы бывших завистниц, рука Драко на тощей ляжке Гринграсс, пелена перед глазами, убежать, сад Малфой Мэнора — всё как карусель проносится перед моими глазами, а сейчас я пытаюсь сфокусировать взгляд на лице Драко, который пытается меня остановить. Я куда-то собралась?
— Так надо, понимаешь, дура ты эдакая? Только блондинки, Панси. Это семейная традиция, — Малфой снова пытается приблизиться.
— Так давай просто исчезнем. — Я в последней надежде протягиваю руку Драко. — Убежим от этой традиции.
— Драко, сын, что происходит? — на крыльце вырисовался Малфой-старший. Старый козёл, который подыскал сыну эту чистокровную тварь.
Драко долго на меня смотрит.
— Убежим, — тихо повторяю я, почти умоляюще.
— Иду, пап, — говорит Малфой, не отрывая от меня взгляда. — Увидимся, Паркинсон, — Малфой отпускает меня и уходит. Я опускаю протянутую руку и даже не смотрю ему вслед. Остервенело тру глаза, стараясь вытравить чёрных пляшущих чертей перед глазами, и едва сдерживаю рвоту на прекрасную, ухоженную клумбу Мэнора.
19 лет спустя
Хогвартс-экспресс дымит точно так же, как и двадцать пять лет назад. Я сжимаю крошечную ручонку дочери Миллисент, которая из-за работы не смогла прийти проводить свою дочь на вокзал. Я купила ребёнку шоколадных лягушек, лишь бы та заткнулась и прекратила реветь о том, как сильно хочет увидеть мать перед отъездом. После третьей лягушки у Мелиссы пошла сыпь, и та отвлеклась на чесание, чему я несказанно обрадовалась. Шоколадки пришлось припрятать в карман.
В этом году на вокзал притащились Поттеры и Уизли со своим внушительным детсадом, но самое главное — Малфой держит за ручку маленького сына, невероятную копию себя самого, а рядом стоит его высоченная, мерзкая мать. Я напяливаю свою лучшую улыбку, поспешно погружаю Мелиссу в вагон и приближаюсь к Малфоям.
— Привет, Драко, привет Астория, — я улыбаюсь ещё шире. Оба здороваются в ответ. Малфой смотрит на меня немного болезненно, его жена — убийственно.
— Привет, малый, — я наклоняюсь к ребёнку, чтобы сильнее позлить его мать. — И как же тебя зовут?
Сын глядит на отца, словно спрашивая, можно ли отвечать этой тётке. Драко кивает.
— Скорпиус, мэм, — дитя протягивает руку. Глаза ледяные, как и у отца.
— Привет, Скорпиус. А я мисс Паркинсон, но ты можешь звать меня Панси, — я пожимаю маленькую ладошку, делая вид, что мне доставляет невероятное удовольствие общаться с этим выродком. На самом же деле удовольствия от вида перекошенного лица его матери куда больше. — На какой факультет собираешься?
— Папа говорит, чтобы я шёл в Слизерин, мама говорит, что они будут любить меня и пуффендуйцем, — отвечает Скорпиус, растягивая слова, с поразительной точностью копируя манеру своего отца.
Любить и пуффендуйцем — вот она, родительская, якобы, солидарность, которая этим и ограничивается. Эта выбеленная дрянь всё равно знает, что Малфоевская манера держаться, высокомерный тон, даже при уважительном обращении, холодный блеск в глазах — все они со свистом отправят их обладателя на Слизерин. Мне стало не по себе от знакомого прищура, словно хроноворот сработал и сбил шестерёнки во временной гармонии.
— Удачи тебе, — я протягиваю ребёнку оставшуюся шоколадную лягушку. Как же он похож на Драко, которого я когда-то впервые увидела в поезде.
Ещё 6 лет спустя
— Мисс Паркинсон? — он узнал меня и такой: сорокадвухлетней каргой с узлами на пальцах и намечающимися морщинами под глазами, с кучей сумок, набитых продуктами и полугодовыми отчётами. Обычно всё это таскает мой эльф, но, благодаря Гермионе Уизли, эти бездельники теперь требуют зарплату, выходные и перерыв на обед, из-за которого я сейчас вынуждена тащить весь этот хлам сама. — Панси?
— Малфой... Скорпиус! — его я тоже узнала, вернее, я узнала его отца, только с чуть менее острым подбородком и немного более приподнятыми уголками глаз. Малфоевский отпрыск уже выше меня, а я всё такая же тощая малявка, немудрено, что рядом с ним я почувствовала себя забитой девочкой-подростком.
— Давайте, я вам помогу, — говорит он и берёт мои сумки, и вот я уже чувствую себя немощной старухой. Рядом с этим мальчиком моё представление о времени начинает нещадно надо мной издеваться.
— Я вас сразу узнал, — говорит он самодовольно. — Я до сих пор помню эту шоколадную лягушку, после которой я всю неделю чесался. Ох, и перепугались же за меня родители. Мать была очень зла на вас, говорила, что вы специально хотели меня отравить, хотела даже навести порчу, а отец сказал, чтобы та заткнулась.
Интересная тема для светской беседы, ну-ка продолжай, малыш.
— Надеюсь, моя мать вам ничего не сделала? — участливо интересуется он.
— Мне икалось, — признаюсь я и Скорпиус усмехается в до боли знакомой манере. Его улыбка до того харизматична, что у меня подкашивает ноги. Вот он ничем, ничем не отличается от своего отца и даже действует на меня точно так же. Ещё меня радует тот факт, что он не унаследовал ни капли от своей матери.
— Здесь я и живу, — я указываю на крыльцо своего дома. — Не желаешь зайти на чай?
— Располагайся, чувствуй себя как дома... — я мнусь, не зная, как к нему обращаться, чтобы не выглядеть дряхлой бабкой. — Даззи! — громко зову я эльфа, которая однажды, чёрт знает зачем, припёрлась к нам в дом. — Перерыв окончен, сделай нам чаю. Ну живее! И чтоб не горячо, — приказываю я, как только та появилась в моей гостиной.
Малфой не отрывает от меня заинтересованного взгляда, и я чувствую, что краснею.
— Принеси огненный виски, эльф, — спокойно говорит Скорпиус, и я облегчённо вздыхаю, когда он, наконец, отрывает от меня взгляд.
Даззи замирает и неуверенно смотрит в мою сторону.
— Ну же! Гость сказал принести виски, — прикрикиваю я, и домовая тут же трансгрессирует.
— А вы любите командовать, — Скорпиус продолжает меня изучать и моё дыхание вновь учащается.
Поглощая виски, мы говорим обо всём, о чём когда-то говорили с Драко, и я испытываю сильнейшее чувство дежавю. Те же интересы, те же манеры, те же взгляды на вещи. Что, если судьба решила дать мне второй шанс? А может быть, она выбрала для меня подобную игру в качестве изощрённых пыток?
— Через полгода я женюсь, — говорит он, и я точно вспоминаю, что и через это мы уже проходили. Хорошая карма, ничего не скажешь. Трудно говорить об этом, да и не следовало, наверное, но с языка слетает и падает:
— Уже было, — мямлю я, а Скорпиус, к моему удивлению, понимающе усмехается.
— Когда я рылся в семейных альбомах, то наткнулся на старое фото со Святочного Бала. Там вы стояли рядом с моим отцом и держались за руки. Странно, что мать ещё не добралась до него. Вы с отцом ведь когда-то встречались, правда?
Я беспомощно смотрю на него и киваю.
— все знают, что в нашей семье все должны жениться на высоких сухопарых блондинках, чтобы не вытравить образцовый ген, характерный для всех Малфоев. Наш царственный вид, светлые волосы, белая кожа, — он демонстрирует белоснежное запястье, — это наша визитная карточка. Честное слово, мы все сами не рады, но наши отцы не хотят, чтобы их дети были счастливее их самих. Поколение за поколением отец отыгрывается на сыне, чтобы тот потом отыгрался на его внуке. Эта семейная традиция прочно закрепила в наших генах запретную любовь к невысоким брюнеткам.
Он проводит пальцем по моему подбородку и я чувствую мурашки, точно так же, как и тогда, когда это делал его отец. Я закрыла глаза. Высокомерный, холодный, самодовольный Драко, только младше. И что я, древняя рухлядь, только делаю? Но, наверное, это отличный способ отомстить его родителям. А для него? Для него это наверное шанс заявить друзьям, что он спал со взрослой женщиной. Что ж, чем бы дитя ни тешилось.
Он приближается ко мне, его рука забирается мне под платье. Чета Малфоев, жаль, вы этого не видите.
— У отца был шикарный вкус, и я полностью его унаследовал, — шепчет он куда-то мне в волосы, а я, как всегда, пусть и в первый раз, поддаюсь.
Как должно было быть
Вам знакомо чувство дежавю? Это когда ты думаешь, что всё пережитое уже было. Так вот, я переживаю этот момент второй раз с точностью до деталей.
Вокруг меня стоит светский галдёж, а я сижу, вцепившись рукой в вилку, и не отрываю взгляд от Риты Флинт, что-то шепчущей на ухо Скорпиусу. Скорпиус же не отрывает взгляд от меня. Чёрт их дёрнул пригласить меня на эту грязную помолвку, сижу тут как клоун, до сих пор ловлю насмешки бывших завистниц, и снова нет сил направить колкости обратно адресантам. Отец невесты, Маркус Флинт, которого опять посадили рядом со мной, отлучился, и я беру его бокал с недопитым виски, доливаю туда коньяк и вмиг осушаю. От такого смешения моё тело немеет на сотню мгновений, а глаза слезятся. Я наклоняюсь, чтобы поднять упавшую с колен салфетку и через пелену слёз вижу, как рука Риты ползёт вверх по ноге Скорпиуса. Не выдержав, я встаю с места и бегу прочь, стуча каблуками по мраморному полу. Я чувствую на себе множество насмешливых взглядов, но мне не впервой. Я выбегаю в сад…
Я останавливаюсь, а перед глазами тысяча чертей и болезненные пляшущие точки. Через секунду Малфой уже оказывается рядом и разворачивает меня к себе.
— Панси, — говорит он почти ласково, но взгляд по-прежнему царский, высокомерный. — Не уходи не надо, — он пытается прижать меня к себе, но я из последних сил пытаюсь отбиться. Он ждёт ответа, но я прикусила язык, чтобы не ляпнуть, что люблю его. После полугода тайных отношений, после всех тех неповторимых ощущений "первой любви", которые мне повезло пережить во второй раз. Хотя "повезло" — это решительно не моё понятие.
— Мы будем видеться каждые выходные у тебя на квартире, я буду выкраивать ночи для тебя. Честное слово, никто ничего не заподозрит.
Я делаю шаг назад, чтобы увидеть, что кроме Малфоя в мире есть и сад, и цветы, и всё остальное. Что это, клумба?
— Так надо, понимаешь, глупая? Только блондинки, Панси. Это семейная традиция, я же говорил тебе, — Скорпиус снова пытается приблизиться.
— Так давай просто исчезнем, — я протягиваю руку и уже знаю, чем всё закончится, но я не могу не сделать ещё одной попытки, — убежим.
— Скорпиус, сын, что здесь происходит? — На крыльце вырисовывается Драко, и, думаю, не я одна теперь во власти коварного дежавю.
Скорпиус продолжает смотреть на меня. Я набираю побольше воздуха в лёгкие и кидаю козырную карту:
— Ты ведь хочешь быть счастливее своего отца, правда? Ты ведь хочешь, чтобы твои дети были счастливы? Или для тебя так важно, чтобы у них были светлые волосы, а, Скорпиус?
Тот продолжает переводить взгляд с меня на отца и обратно, а я буквально слышу, как его душа колеблется, словно струна, изо всех сил натянутая с обеих сторон.
— Убежим? — тихо повторяю я, почти умоляюще, а сама уже готова услышать отрицательный ответ, но тут я чувствую, как прохладные пальцы переплетаются с моими.
— Хватит с нас блондинок, — отчётливо произносит он, то ли мне, то ли отцу, то ли выбежавшей на крыльцо толпе гостей, а может быть, просто самому себе. Я оборачиваюсь и победно смотрю на застывшего в ужасе Драко, крепче сжимаю ладонь его сына, и мы вместе трансгрессируем.
Vova
