Сюзерен

Гарри Поттер ждал этой встречи давно. Победа над Волдемортом предоставила ему массу возможностей, но все равно потребовался целый год для того, чтобы получить эти две, так необходимые ему, бумаги. Год обманов, разговоров, шантажа, обиваний министерских порогов, закрытых заседаний Визенгамота и кулуарных интриг. Поттер сделал все возможное, чтобы добиться своей цели — странной, безумной, сумасшедшей — загнать в ловушку одного человека.

И вот, наконец, час пробил. Все составляющие плана собраны воедино. В карманах — два пергамента как отражение сакраментальной фразы «казнить нельзя помиловать». Поближе к сердцу — тугой свиток — квинтэссенция всех его чаяний. А за единственным в комнате столом — мужчина с кандалами на тонких запястьях. Сейчас Поттер еще не решался взглянуть ему в лицо, поэтому смотрел на его руки — изящные запястья, длинные тонкие пальцы, на указательном пальце правой руки он заметил кольцом. Массивный серебряный перстень со свернувшейся на печатке изумрудной змеей смотрелся в тюрьме неуместно.

Пора начинать. В допросной комнате министерства не положено находиться без охраны, сюда запрещено проносить палочку, но победитель Волдеморта и друг министра магии мог позволить себе отойти от правил. Он обо всем договорился. Поттер прочистил горло, окинул застывших возле двери охранников тяжелым взглядом и потребовал оставить его наедине с подозреваемым. Именно подозреваемым, а не преступником. Охрана незамедлительно вышла, плотно закрыв дверь. Гарри вытащил палочку и наложил запирающие и антиподслушивающие чары. Никто не должен узнать подробности этой встречи, чтобы не иметь возможности помешать ему.

Но Поттер пока не решался заговорить. Объект его интереса тоже не торопился разорвать молчание, он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и лениво наблюдал за ним. Гарри, стараясь совладать с охватившим его волнением, ходил из угла в угол, не глядя на сидящего за столом мужчину. Много раз Поттер прокручивал в голове этот разговор, представляя, что скажет, готовился к вероятным ответам, но сейчас он не знал, с чего начать. Наконец, он остановился, обернулся и, посмотрев прямо в холодные серые глаза, сказал:

— Мистер Малфой, у меня к вам деловое предложение.

Люциус промолчал, только чуть приподнял бровь, выражая некоторую заинтересованность.

Не дожидаясь ответа, Поттер продолжил:

— У меня есть два свитка. Один — указ о вашем помиловании, другой, — он чуть улыбнулся, — приказ о вашей казни, — заинтересованности в холодном взгляде стало чуть больше. — Только от вас зависит, какой свиток я сожгу, а какой — пущу в дело.

И снова молчание. Малфой не может знать, что, если бы не личное вмешательство Поттера, его бы давно отпустили. Что для получения приказа о казни потребовалось намного больше усилий, чем для указа о помиловании. Особенно с такими дополнительными условиями, и даже с учетом такого невероятного помилования.

— Что вы хотите от меня, мистер Поттер? — нарушил, наконец, молчание Малфой.

Гарри ждал этого вопроса и долго репетировал свою улыбку — победный безумный оскал.

— Я. Хочу. Вас.

Удивление, усмешка и полный высокомерного презрения взгляд:

— Вы сошли с ума.

Поттер проигнорировал эти слова и продолжил:

— Все очень просто, мистер Малфой. Либо мы подпишем магический контракт на моих условиях, и вас освободят, откроют счета, возместят убытки, связанные с заключением, вернут палочку — в общем, все, вплоть до неожиданно открывшихся фактов, говорящих о вашей приверженности правильной стороне в войне с Волдемортом, что должно смыть пятно на репутации вашей семьи. И даже больше, например, рекомендации вашему сыну для устройства на работу в Министерство, или где бы ему еще захотелось работать. Субсидии и льготы для бизнеса. Все блага, получаемые вами и вашей семьей при заключении контракта, мы можем обговорить отдельно. Я многое могу для вас сделать, — по мере того, как Гарри говорил, он видел, как на губах Малфоя появляется недоверчивая усмешка, а брови от изумления ползут вверх. — Да, я умею быть благодарным, мистер Малфой. И я хорошо забочусь о своих вещах, — еще одна точно просчитанная улыбка.

Взгляд Люциуса мгновенно изменился. Глаза сузились, и в них полыхнула ярость.

— Вы безумны, мистер Поттер, — прошипел он.

— Возможно, — спокойно сказал Гарри. — Но я еще не рассказал об обратной стороне. О том, что будет с вами в случае отказа, — Поттер снова заходил по комнате. — Хотя, с вами, как раз, все очень просто — смерть, какая бы ни была — просто смерть. Способ казни можете выбрать сами — это неинтересно. В отличие от того, что ждет вашу семью. Естественно, все, что вам принадлежит, будет конфисковано, вплоть до счетов в маггловских банках и резиденции во Франции, принадлежащей вашей жене, — он заметил, что Малфой сжал кулаки, но продолжил как ни в чем не бывало. — Про Малфой-мэнор я и не говорю, вполне вероятно, что его сровняют с землей — родовое гнездо темных магов слишком опасно. Вашу семью ждет позор и нищета. Драко, впрочем, скорее всего, посадят, как пособника Волдеморта.

— Это незаконно, — холодно сказал Малфой, пытаясь скрыть ярость, — семья не может отвечать за мои возможные преступления.

— А кто говорит о законах, мистер Малфой? — усмехнулся Поттер. — Это специальный приказ, выбитый мной персонально для вас. У меня получилось убедить Министра и Визенгамот, что беспрецедентный случай требует беспрецедентных мер. Вы враг магической Британии и в случае отказа получите по заслугам. А что вы заслужили, решаю я.

Люциус смерил его полным ледяной ненависти взглядом и сказал:

— Я не верю вам, мистер Поттер. Никто и никогда не даст глупому мальчишке таких полномочий!

— Думаете, я шучу? — Гарри достал из карманов мантии документы и бросил их перед Малфоем. — Смотрите сами, — он чуть наклонился над столом и прошептал в лицо Люциусу, — я могу сделать с вами все, что захочу, — и тут же отошел к двери.

Малфой развернул пергаменты и неверяще уставился на магические печати Визенгамота и министерства магии. Он пробежался глазами по строчкам обоих документов и уставился пустым взглядом в стол. Он понял, что оказался в ловушке.

Если бы отказ приводил лишь к смерти, Поттер не был бы уверен, что Люциус согласится. Гордость есть гордость, и, даже осознавая все перспективы положительного решения, аристократ, ознакомившись с условиями контракта, вполне мог предпочесть смерть. Но угроза не только для него лично, но и для всей семьи — фактически, уничтожение всего древнего рода, позволяла рассчитывать на то, что Малфой решится на заключение соглашения.

Поттер сел за стол, оперся подбородком на сцепленные в замок руки и пристально посмотрел на жертву своих интриг. Малфой прикрыл глаза — наверняка пытался придумать, как вывернуться из создавшейся ситуации.

— Зачем я вам, мистер Поттер? — спросил он наконец, открыв глаза.

Гарри ждал этого вопроса. И сам не знал ответ — он был в сплетении чувств, эмоций, желаний, жажды мести и одновременно отчаянной нежности и чего-то еще, поселившегося глубоко в душе, чему он еще не придумал названия. Поттер просчитывал варианты ответа от грубого — «трахать», до детского: «хочу, чтобы вы всегда были рядом». Ни один ответ не был правдив. Но вместо того, чтобы лгать, он почему-то попытался рассказать.

— Это сложно объяснить, мистер Малфой, — сказал он и отвел взгляд. — Я сам не до конца понимаю, зачем. Я хочу, чтобы вы, правая рука Волдеморта, принадлежали мне. Принадлежали так, как никогда не принадлежали своему Лорду, — увидев улыбку на губах Малфоя, он уточнил, — нет, дело не в преемственности. Я не собираюсь захватывать власть, топить магический мир в крови и искать бессмертия. Меня интересуете только вы. Я не хочу вам отомстить, сломать вас, сделать своим рабом, — он прерывисто вздохнул, посмотрел на Люциуса и опустил глаза. — Но я хочу видеть вас в своей постели, — на это Малфой отреагировал кривой усмешкой. — Хочу, чтобы вы, именно вы были со мной и были моим, — Гарри взъерошил волосы и поднялся из-за стола. — Возможно, это такая жажда власти. Не над миром, а над одним конкретным высокомерным ублюдком, который олицетворяет для меня все, что я так ненавижу и одновременно не понимаю. При этом конкретно к вам у меня ненависти нет, — он замолчал.

— Может, вы боитесь меня, мистер Поттер? — вдруг спросил Малфой, — и хотите таким странным образом свой страх преодолеть?

Гарри засмеялся.

— Странный вопрос — в 12 лет не боялся, а тут, ни с того ни с сего, испугался? Нет, я вас совсем не боюсь. Вы меня... — он постарался подобрать правильное слово, — раздражаете. При мысли о вас у меня начинает свербеть под кожей. А еще, — он бросил на Люциуса отчаянный взгляд, — я хочу вас, хотя абсолютно не понимаю, почему.

— Как интересно, — протянул Малфой, откидываясь на спинку стула, — получается, у вас несколько нетрадиционная сексуальная ориентация?

— Возможно, — усмехнулся Поттер. — А у вас? — в его голосе мелькнула надежда.

— Нет, — с возмущением отверг предположение аристократ.

Плечи Гарри слегка поникли, но он тут же выпрямился.

— Впрочем, это не имеет значения, — тихо сказал он. — Вы будете смотреть контракт?

— Конечно, — усмехнулся Малфой, — должен же я знать, ради чего вы потратили столько усилий, — и тут же выражение его лица изменилось, и он почти прошипел: — И, поверьте, мистер Поттер, я точно знаю, что смертный приговор стоил вам намного дороже, чем указ об освобождении.

Поттер достал из-под мантии тугой свиток, протянул его Малфою и сел. Контракт, по мнению Гарри, был шедевром, почти произведением искусства, созданным при поддержке многочисленных гримуаров и свитков с древними клятвами и ритуалами, а также юристов, друзей и членов Визенгамота. Никто из его помощников не видел документ целиком, и лишь единицы были в курсе, для чего вообще он собирал информацию.

Гарри готовил его долго, вычитывая и проверяя каждую строчку, проявляя совершенно несвойственную ему скрупулезность, чтобы не оставить ни единой лазейки. Каждый упомянутый в контракте ритуал, клятва или заклинание тщательно изучались на предмет неожиданных и ненужных последствий, вроде потери воли или одержимости хозяином. Он подбирал все пункты так, чтобы не было никакой возможности обойти условия договоренности. Ему было необходимо удостовериться, что все эти клятвы не просто слова, но, в то же время, попытка их нарушить не приводила к смерти. Он добивался того, что несоблюдение условий становилось абсолютно невозможным.

Поттер старался ничего не упустить: не позволить Малфою причинить вред самому себе, ему или его друзьям, но при этом оставить возможность защитить себя; не допустить ни малейшего шанса на неповиновение, но не лишить свободы воли. Чтобы в итоге полностью владеть им самим, но не претендовать ни на его семью, ни на его деньги. Минимум взаимной ответственности при максимуме его, Гарри, возможностей. Все для того чтобы получить в собственность не игрушку и не куклу, а живого, хитрого и злого Люциуса Малфоя. Со всей его магией, умом, высокомерием и взлелеянной чистокровностью. Полностью и навсегда.

Поттер смотрел, как Малфой читает, чуть склонив голову, убрав за ухо падающие на лицо волосы. Видел, как тот хмурит высокий лоб, вчитываясь в строчки, крутит прядь волос, просчитывая что-то про себя. Гарри с улыбкой заметил, как сжались в тонкую линию губы, когда Люциус начал осознавать, что, подписав бумагу, станет буквально рабом.

Малфой читал долго, иногда возвращаясь к уже прочитанному, иногда забегая вперед, знакомясь с примечаниями. А Поттер все это время беззастенчиво разглядывал свою будущую собственность.

Когда Люциуса арестовали, Гарри, конечно, позаботился о том, чтобы условия содержания узника были как можно мягче. Хорошая сухая камера с окном, нормальной кроватью и душем. Качественная еда, прогулки, книги, письма, свидания. Меньше всего на свете Поттер хотел, чтобы Малфой сошел с ума или сломался. Но тюрьма никого не красит.

Люциус похудел, волосы, хотя и были чистыми, потеряли свой блеск и потускнели. Тонкие морщины залегли в уголках глаз и рта. Кожа побледнела почти до синевы. Но для Поттера все это не имело значения. Значение было в пристальном, злом взгляде холодных глаз, внимательно читающих строчку за строчкой, надменном выражении лица, в изящной, стиснутой в кулак руке. Гарри улыбался, чувствуя, как теплая волна предвкушения поднимается от солнечного сплетения. Он уже представлял, как коснется этих бледных сжатых губ своими, растапливая лед в серых глазах. Ему хотелось снять с аристократа маску надменной сволочи и увидеть за ней настоящего живого человека.

Малфой прочитал контракт и откинулся на спинку стула. От взгляда Поттера не ускользнуло с трудом подавленное желание бросить свиток ему в лицо. Люциус был в бешенстве и, закрыв глаза, пытался совладать со своей яростью.

— Вы больны, мистер Поттер, — наконец сказал он. Его голос прозвучал устало, и Поттер отметил в нем нотки обреченности. — Я крайне советую обратиться к специалистам. Думаю, вам еще можно помочь.

— Вы — мое лекарство, — с улыбкой сказал Гарри.

— Болезнь не может быть лекарством.

— Как видите, такое бывает.

Малфой открыл глаза и пристально посмотрел на Поттера.

— Никогда бы не подумал, что герой магического мира будет ратовать за рабство, — презрительно выплюнул он.

— Это не рабство! — возмущенно откликнулся Гарри. — В любом случае, вам не привыкать, — издевательски добавил он.

— Да как ты смеешь! — Люциус вскочил, и Поттер отпрянул от него.

— Сядьте, мистер Малфой, — как можно спокойнее сказал он, — или мне воспринимать ваше поведение как отказ?

Аристократ снова закрыл глаза, чтобы не видеть источник раздражения. Стремясь справиться с охватившим его бешенством, он сжал кулаки и несколько раз медленно вдохнул сквозь стиснутые зубы. Наконец он сел.

— Значит, вы согласны? — спросил Поттер, возвращаясь на свое место за столом.

— У меня есть выбор? — чуть усмехнулся Малфой, не открывая глаз.

— Выбор есть всегда, — тихо сказал Гарри.

— Конечно, — с сарказмом прошипел Люциус и вздохнул. — Поттер, вы обложили меня со всех сторон. Я бы предпочел умереть свободным, уж коли вы так милостиво избавили меня от хозяина, — он горько усмехнулся. — Но теперь сами же отбираете у меня эту возможность, становясь тем, кого уничтожили.

— Я не Волдеморт! — с раздражением воскликнул Гарри.

— Да, вы хуже.

Поттер с трудом подавил в себе желание наброситься на аристократа с кулаками. Он вскочил и закричал:

— Нет! Я не собираюсь ставить на вас клеймо, пытать, убивать, унижать, а также заставлять вас делать что-либо подобное!

— Это вы сейчас так говорите, — Малфой открыл глаза и внимательно посмотрел на Гарри. — Контракт вам таких действий не запрещает. Если следовать его букве, вы вполне можете потребовать от меня, например, убить министра Магии, или, еще лучше, сделать из меня нового Темного лорда, покончив с которым, вы снова станете Великим Героем волшебного мира, — Гарри неверяще уставился на него. — И никто никогда не сможет доказать, что это вы меня заставили. Ибо клятвы и ритуалы, навязанные контрактом, не дадут мне не только сопротивляться вашим приказам, но и не позволят рассказать ничего, что может вам хоть как-то навредить. Если я подпишу эту бумагу, вы сможете сделать со мной все, что угодно. Потребовать от меня совершить любое преступление, учинить любое непотребство, пойти наперекор нормам морали, а я даже возразить вам не смогу, не то что сопротивляться. Нет, я предпочел бы умереть, чем ввязываться в подобную авантюру, — заявил он, чуть усмехнувшись. — На службе у Темного Лорда хоть какой-то выбор был — сопротивление или Авада. Хотя на самом деле, Лорд не так уж часто убивал за нарушение приказа, иначе живых сторонников у него давно бы не осталось, — Люциус вздохнул, и, бросив взгляд на свиток с контрактом, снова перевел его на Гарри. — Вы прекрасно обезопасили себя, но кто обезопасит меня от вашего собственного произвола?

— Не судите меня по себе! — зло сказал Поттер, сверля оппонента глазами.

— Люди меняются, — улыбнулся Малфой.

Он провел рукой по волосам, собираясь с духом, и сказал:

— В таком виде все это абсолютно неприемлемо. Нет особой разницы — умру я с позором сейчас или это случится чуть позже по вашей прихоти. В конце концов, Нарцисса сильная женщина, Лорда не побоялась. Она справится. Тяжело будет, но справится. И Драко тоже вытащит. Она далеко не так беспомощна, как вам кажется.

Этого Поттер не ожидал. Он почувствовал, что рыбка срывается с крючка.

— Вы блефуете! — заявил он.

Малфой улыбнулся.

— Поттер, — устало сказал он, — на мне двадцать пять лет было клеймо, я все это время служил сумасшедшему, потерявшему человеческий облик маньяку, который изначально совершенно таковым не выглядел. Я почти двадцать лет корил себя за эту ошибку молодости, и я не собираюсь подставляться снова. Вы правы, — печально улыбнулся он, — выбор у меня есть. И я, — Люциус гордо вздернул подбородок и пронзил Поттера надменным взглядом, — выбираю смерть.

Гарри в шоке смотрел на бывшего Пожирателя Смерти, открывшегося ему с совершенно неожиданной стороны.

— Чего вы хотите, мистер Малфой? — тихо спросил он.

Тот сладко улыбнулся:

— Я хочу быть свободным. А вот чего вы хотите, мистер Поттер?

— Я хочу вас, — отрешенно сказал Гарри, рефлекторно потирая шрам.

— В качестве кого? — жестко спросил Малфой. — Раба, слуги, наложника, любовника, сторонника, оружия, наставника, мальчика для битья?

— Я не знаю, — тихо ответил Поттер.

— Так узнайте уже, наконец! — воскликнул Малфой. — Я не собираюсь быть и не буду непонятно кем! Я прекрасно представляю, как подобный неопределенный статус можно использовать, поэтому не хочу рисковать. Определитесь, в конце концов, что точно вы от меня хотите, тогда и поговорим. А на таких условиях — казните меня, мистер Поттер!

Гарри внезапно почувствовал себя не героем и не прожженным интриганом, а нашкодившим щенком. Он собрался переиграть Малфоя — что ж, первый раунд закончился вничью. Но ему нужна была только победа. Так или иначе, отступать Поттер не собирался.

Он поднялся, убрал заветный свиток с контрактом за пазуху и вызвал охрану.

— Мистер Малфой, решение вашего вопроса откладывается на неделю, — бесстрастно заявил он, уходя.

Малфой только усмехнулся.

Вот такого от некстати выжившего мальчишки Люциус ожидать не мог. С чего вдруг Поттер воспылал к нему, немолодому уже, семейному и побитому жизнью врагу таким странным интересом, он понять не мог. Ведь, казалось, ничего не предвещало. По всем данным, Поттер отдавал предпочтения девушкам. И вдруг такое странное предложение, подкрепленное какими-то уж больно чрезмерными усилиями. Вот эта чрезмерность как раз и сыграла с Поттером злую шутку — слишком очевидно стало, что он нужен мальчишке живым. Отказ стал для победителя Лорда настоящим шоком. Конечно, он-то думал, что Люциус уже у него в руках, а тут такой поворот. Малфой улыбнулся, вспомнив ошарашенное лицо Поттера.

Нет, зная упертость мальчишки, надеяться на то, что он отступит, не приходилось. Но Люциус рассчитывал, что отказ поможет ему выиграть время и выяснить настоящие причины происходящего. Не считать же поводом для столь масштабных действий внезапно проснувшуюся страсть.

Что это вообще за «хочу и все», причем, как будто не понимая, а чего именно хочет и зачем. Какой смысл прикладывать столько усилий для того, чтобы всего-навсего затащить в постель? В конце концов, раз уж Поттеру так приспичило, то, учитывая его влияние, он вполне мог найти какой-то более естественный и понятный подход. А вот так, чуть ли не публично, под угрозой страшной смерти и разорения и с наградой в виде всех возможных благ, это уже вообще ни на что не похоже!

То, что под него копает Поттер и копает целенаправленно, Люциус понял уже давно. Поначалу было страшно — при большом желании найти можно было многое, а если приписать ему еще и чужие грехи — смертная казнь обеспечена. Но Поттер не торопился. Давно отгремели сенсационные процессы. Кто-то из бывших коллег Малфоя уже отбывал пожизненное заключение в Азкабане. Некоторых отпустили, изъяв часть средств со счетов и наложив ограничение на использование магии. К нему же до сих пор даже следователь не заходил. Адвокаты и информаторы рассказывали о кипучей деятельности Поттера, которая велась одновременно по двум фронтам — помилование и казнь. И Люциус понял, что Поттер собирается предложить ему сделку, от которой он не сможет так просто отказаться.

Но что за сделка? Что могло понадобиться победителю Темного Лорда от бывшего Пожирателя Смерти? Какие-то тайны Волдеморта? Так не знал Люциус ничего особенного. Темный Лорд никому не доверял. Какие-то загадочные темномагические знания? Малфой никогда не считался специалистом по магии, он был известен как политик и делец. Книги и артефакты у Люциуса, конечно, были. Но ничего особо редкого ему не принадлежало. Вывод напрашивался сам собой — Поттера ввели в заблуждение, и оставалось только надеяться, что разочарование не станет поводом для мести.

Вызывала вопросы и вся эта история с непонятной властью Поттера над его судьбой. В конце концов, война закончилась, и драконовские законы военного времени больше не действовали. Никто не смел без суда решать — казнить или миловать. Но в его отношении все процессуальные нормы были пущены книззлу под хвост. Кто и почему дал Поттеру полномочия определять его, Люциуса Малфоя, судьбу, было совершенно неизвестно. Понятно, что тут приложили руку министр магии и члены Визенгамота, но с чего вдруг им такое понадобилось?

Вопросы копились давно, и ни одного вразумительного ответа на них не было. Сегодняшняя встреча только еще больше все запутала. Он никак не мог ожидать от Поттера настолько дикого предложения. Малфой отлично понимал, что все имеет свою цену, и его самого вполне можно купить. За жизнь жены и сына он был готов на многое, даже продаться в рабство безумному мальчишке. Поэтому он второй раз в жизни едва не согласился на не пойми что с туманными правами и обязанностями.

Люциус с содроганием вспоминал детали контракта — разные магические клятвы, вассальная привязанность, заклятие подчинения. Домовые эльфы не настолько принадлежат своим хозяевам, как Поттер собрался связать с собой его. Чем больше Малфой об этом думал, тем с большим ужасом понимал весь кошмар своего положения. Контракт был очень хорошо продуман: подпишешь, и все — абсолютное рабство, пока Поттер сам не отпустит. И совершенно не укладывается в голове, как взрослые и правильные светлые волшебники позволяют сумасшедшему ребенку творить подобное беззаконие! Хотя… какой он, к дементорам, ребенок?

Люциус в ярости расхаживал по камере. Потом лег на кушетку и невидящим взглядом уставился в потолок, вспоминая разговор.

Поттер. Надо признать, мальчишка вырос и гораздо лучше управляет своими эмоциями, правда, на лице по-прежнему можно прочитать все чувства. Аж светился весь в предвкушении скорой победы. И был совершенно раздавлен, когда понял, что Люциус отказался играть по его правилам.

А ведь сначала показалось, что, да, Поттер и тут победил. Но ярость ушла, и стало ясно, что, даже в случае отказа, мальчишка его не тронет. Слишком нужен оказался спасителю магического мира бывший Пожиратель Смерти и ближайший сторонник Темного Лорда.

«Решение вопроса откладывается на неделю», — сказал Поттер. И в эту неделю Малфою впервые запретили отправлять и получать письма, а также принимать посетителей. Единственная связь с волей — «Ежедневный пророк» по утрам.

Через два дня в утренней газете Малфой прочел об аресте Драко. Ненавистное издание сгорело прямо в руках Люциуса, не сдержавшего выброс стихийной магии. Поттер сделал свой следующий ход, а у него не было ни единого шанса ответить обнаглевшему щенку.

Еще через день появилась информация о том, что Малфой-мэнор опечатан, и Нарцисса вынуждена жить в гостинице. Назавтра промелькнули заметки о том, что в Азкабане видели дементоров и о начале министерских проверок в маггловских банках. Поттер поражал своим всесилием и безнаказанностью. Было очевидно, что он начал закручивать гайки, рассчитывая напугать Малфоя. Кольцо вокруг него стремительно сжималось.

Полная отвратительных событий неделя тянулась мучительно долго. Но, наконец, настал день, когда Люциус снова встретился со своей персональной немезидой с горящими за стеклами очков зелеными глазами.

Поттер выглядел злым и осунувшимся. Возникло ощущение, что всю эту неделю он не спал вообще. Отослав охрану, он заметался по комнате.

— Думаю, вы убедились, мистер Малфой, что я не бросаю слов на ветер. В случае отказа ваш сын отправится в Азкабан. В последнее время на некоторых этажах в заброшенной части тюрьмы начали снова появляться дементоры. Узников там уже не содержат, но я прослежу, чтобы Драко отправили именно туда, — Поттер остановился и старательно изобразил зловещую ухмылку.

— Вы не посмеете, — тихо ответил Люциус, его сердце болезненно сжалось. — Драко ни в чем не виноват.

— Конечно, — все так же неприятно улыбнулся тот, — всего лишь несколько непростительных, покушение на убийство, пытки. Все такие мелочи.

— Поттер, вы же отлично знаете, что у него не было выбора!

— Это не имеет никакого значения! — вскричал Гарри. — Нет, конечно, по сравнению с вами, он просто ангел. Поэтому-то его и ждет только пожизненное в Азкабане, а не Поцелуй дементора, как вас.

Люциус мысленно усмехнулся: при прошлой встрече ему обещали предоставить выбор казни. Похоже, мальчишка решил лишить его даже такой малости, как право на достойную смерть. Поттер вдруг резко остановился и как-то жалобно посмотрел на Малфоя:

— Неужели я хуже дементора?

— С какой стороны посмотреть, — невесело усмехнулся Люциус.

— Да с какой бы ни было! — вскипел Гарри и снова заходил из угла в угол, обняв себя за плечи. — Все может измениться. Я внял вашим словам, — сказал он вдруг. — Посоветовался кое с кем, понял, что, действительно, в том виде контракт для вас совершенно неприемлем и не отражает в полной мере того, что я хочу от вас.

— Так что же вы хотите, мистер Поттер? — устало поинтересовался Люциус. — Я уже в третий раз задаю вам этот вопрос.

Поттер резко остановился, зажмурился сначала, а потом посмотрел на Малфоя горящим взглядом.

— Я хочу, чтобы вы в любых конфликтах, в любых вопросах всегда были на моей стороне и помогали по мере возможности. Чтобы были всегда рядом, готовый меня поддержать в любой ситуации. Хочу доверять вам, — Поттер подошел к столу и навис над ним, опираясь на руки и опустив глаза. — Хочу обнимать вас, целовать и получать то же от вас. А еще… еще… черт, я хочу, — он сжал зубы, впился сумасшедшим взглядом в глаза Малфоя и почти закричал:

— Я хочу трахнуть тебя! И делать это каждую ночь! Хочу ласкать и любить тебя, так чтобы ты стонал и извивался подо мной, прося о большем. Чтобы ты был моим, совсем моим. До конца. Без остатка, — уже тихо закончил он, без сил опускаясь на стул и пряча глаза. — Я не хочу вам зла. Не собираюсь использовать вас как оружие, не буду вас унижать. Насколько это возможно, я все отразил в контракте, — Поттер достал свиток и положил его на стол. — Можете добавить еще пункты, если решите, что я что-то упустил.

Невооруженным взглядом было видно, что мальчишка сходил с ума. Впрочем, не такой уж он и мальчишка — в росте и стати он уже почти не уступал самому Малфою. Люциуса совсем не радовала перспектива оказаться во власти сексуального маньяка, но Поттер, похоже, решил во чтобы то ни стало добиться своего. Единственная надежда — воззвать к его совести и гриффиндорскому благородству, если они, конечно, остались у этого похотливого ублюдка.

— Судя по вашей эмоциональной речи, мистер Поттер, вы именно хотите меня унизить, — с усмешкой сказал Люциус, катая свиток с контрактом пальцем по столу. — Я же правильно понимаю, что вы собираетесь меня изнасиловать? — Поттер спал с лица. — Это ведь именно так называется. Или вы решили, что я сам охотно лягу под вас?

— Но… — начал было Поттер, и был остановлен предупреждающим жестом.

— Или вы думали, что я тоже вас хочу? Спешу разочаровать. Меня вообще мало привлекают мальчики. А уж идея того, что вы, или кто бы то ни было еще, мной овладели, ничего, кроме омерзения, не вызывает.

— А Волдеморт? — вдруг выпалил Гарри, и смущенно добавил:

— У авроров ходили слухи о вашей связи.

Малфой поморщился.

— Темный Лорд, как бы вы к нему не относились, был величайшим волшебником. Такие приземленные вещи, как секс, его перестали интересовать еще до моего рождения. Во всяком случае, я не видел и не слышал, чтобы он испытывал интерес к подобному времяпрепровождению. Так что эти слухи — лишь грязные инсинуации, — Люциус снисходительно улыбнулся. — Да, вы совсем не он. Вы еще совсем молоды, гормоны играют. Только непонятно, с чего вдруг спаситель волшебного мира выбрал меня в качестве своего потенциального партнера. Мне казалось, я ничем не мог спровоцировать столь горячий интерес.

Уши Поттера пылали. Он вскочил из-за стола.

— Знаете, это не такая уж большая цена за свободу и приличную жизнь для вас и вашей семьи.

«Приличную?» — хмыкнул про себя Малфой, но вслух сказал:

— Я это и не отрицаю. Но вы, Поттер, хотите остаться чистеньким, словно вы мне одолжение делаете, и я теперь руки вам целовать должен за то, что вы, герой волшебного мира, снизошли до моей скромной персоны, — глаза Люциуса сузились, и он почти прошипел. — Так вот нет, Поттер — не выйдет! Это — насилие! Вы не оставляете мне выбора, шантажируете меня самым дорогим и ценным, что только может быть — моей семьей. Ради своих низменных инстинктов вы совершаете отвратительное, грязное преступление. Даже не надейтесь отмыться от него! То, что вы творите — мерзость.

— Уж кто бы говорил! — прошипел Поттер, но смотрел при этом с какой-то обидой и растерянностью.

Он схватился за голову и опустился на пол, как будто осознав бездну, разверзшуюся перед ним. Но Люциус и не думал останавливаться. Уж что-что, а говорить он и любил и умел.

— Знаете, я бы, наверно, мог понять, если бы вы таким образом пытались использовать меня как козырь в какой-то своей политической игре, — продолжил он, задумчиво поглядывая на Гарри. — В конце концов, даже в качестве наемного убийцы — мог бы согласиться, что это вполне логично. Нет ничего зазорного в покупке оружия, пусть мыслящего и наделенного собственной волей. Есть цели, которых можно добиться только такими странными средствами. Но, Поттер, отправлять к дементорам своего ровесника, чтобы затащить в постель его отца?! Вам не кажется, что это слишком?

Гарри скорчился на полу. Малфой откинулся на спинку стула, глядя на него сверху вниз.

— Поттер, я даже не знаю, с кем вас сравнить. Не припомню никого, кто был бы способен поступить так низко. Разве что Петтигрю…

— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — не выдержал Поттер, резко вскакивая на ноги и выхватывая палочку.

Люциус непроизвольно вздрогнул. Кто знает, что собирается сделать неуравновешенный победитель Лорда. С равной степенью можно было ожидать и простого Silencio, и Crucio. Щеки Поттера горели, в глазах плескались боль и ярость.

— Вы ничего не понимаете! — орал он. — Вы мерзкий пожиратель, который большую часть жизни пытал и убивал людей! Вы не заслуживаете никакого прощения, никакой помощи! Вас должны казнить, но я — я лично — не захотел этого. Вы должны быть благодарны за то, что можете принести мне пользу хоть как-то. И ради этой пользы я готов на многое. Поэтому не смейте сравнивать меня со своими дружками. Вы не невинная девица, а преступник и враг магического мира! — пафосно закончил Поттер, тяжело дыша.

— То, что вы лично, Поттер, считаете меня преступником, не дает вам никакого права обращать меня в рабство и насиловать, — презрительно высказался Малфой. — Даже если бы я действительно был осужден как преступник, подобного рода наказаний закон не предусматривает.

— Значит, вы предпочитаете сдохнуть сами и сгноить единственного сына в Азкабане? — взвился Поттер.

— Вот этого я не говорил.

— Тогда чего вообще вы пытаетесь добиться этими разговорами? — воскликнул Поттер и убрал палочку в карман.

Люциус вздохнул и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Я хочу, чтобы вы поняли, что ваши действия абсолютно нелогичны и идут вразрез с моралью. Я хочу лишить вас иллюзии, что подобным образом вы делаете мне и моей семье одолжение. Думаете, не знаю, что только из-за вас я до сих пор в тюрьме? — Поттер смутился. — Я прекрасно осведомлен о мере своей вины. Если бы не ваш внезапный интерес к моей персоне, я был бы уже на свободе. Да, скорее всего, пришлось бы лишиться большой части состояния, возможно, меня ожидало бы поражение в правах и ограничение на магию, но я был бы свободен. И вы, Поттер, тоже это знаете. Никакие блага, которыми вы готовы наградить меня и мою семью, не отменяют того факта, что вы понимали — я могу предпочесть смерть или пожизненное заключение в Азкабане необходимости связать себя с вами предложенными обязательствами. Вы вершите беззаконие. И я хочу, чтобы вы в полной мере осознали это. Фактически, вы убиваете свою душу ради того, чтобы получить себе в постель любовника, который не то что вас не любит — презирает. Подумайте об этом.

— Прочитайте контракт, — зло бросил Поттер и привалился спиной к двери.

Возникло ощущение, что сейчас он пытается держаться от Малфоя подальше. Люциус развернул свиток и углубился в чтение. Поттер не отрывал от него своего пристального взгляда, словно пытался прочитать его мысли. Малфой почти физически ощущал этот взгляд и ничем не выдавал своих эмоций. Впрочем, сейчас текст шокировал не так сильно, как неделю назад.

Поттер действительно принял в расчет все, что наговорил ему Люциус в прошлый раз. Клятвы и ритуалы для него были все те же — подчинение и вассалитет, без шанса ослушаться прямого приказа, причинить вред или сбежать. Но Поттер добавил клятв и обязательств со своей стороны, тем самым обеспечивая подобие защиты от собственного произвола. Кроме того, похоже, совсем ошалев от страсти, Поттер добавил специальный пункт, регулирующий сексуальные отношения — грубо говоря, сводящийся к тому, что Малфой не имел права отказывать ему в физической близости.

Люциус уже почти дочитал документ, когда Поттер сказал:

— Я еще хотел, чтобы вы развелись, но понял, что перегибаю палку.

Малфой недобро взглянул на него, но промолчал. Дочитав контракт, он свернул пергамент и положил его в центр стола.

— Ну что? — подал голос Гарри.

— Не понимаю. Если вы, главным образом, хотите затащить меня к себе в постель, зачем так много всего? А что если ваши фантазии в реальном воплощении разочаруют, и вам будет достаточно одного раза? — поинтересовался Люциус.

— Вот именно, не понимаете, — тихо ответил Поттер. — Секс не главное. Я даже думаю, что мое желание — это просто такой побочный эффект. Не понравится — не верю в это, но не важно — пусть, вы все равно мне нужны, — он зарылся рукой в волосы и сказал. — Я пытался вылечиться: пил зелья, притупляющие сексуальное желание — не помогало. Да, трахнуть уже не хотелось, но потребность быть рядом с вами никуда не исчезала, — он смущенно улыбнулся, но потом снова нахмурился. — Я был бы рад, если бы хватило одного раза, иначе это безумие какое-то. У меня бы не получилось нормально говорить с вами, если бы я не принял перед этим зелье.

— Мистер Поттер, вам никогда не говорили, что вы озабоченный извращенец? — ехидно спросил Малфой.

— Нет! — гаркнул Гарри.

— Тогда не кажется ли вам странным такое внезапное, сильное и страстное чувство к совершенно неподходящему человеку? Задумайтесь, мистер Поттер, — решил зайти с другой стороны Люциус.

Но Поттер, судя по всему, уже устал.

— Хватит юлить, Малфой! — зло сказал он. — Я ждал больше года. И я хочу получить ответ. Сейчас!

Люциус закрыл глаза. Так было проще собраться с мыслями, подавить закипающую ярость и не позволить себе наделать глупостей. Он не был готов согласиться. Ему нужно было еще время, чтобы попытаться хоть что-нибудь придумать.

— Вы говорили о возможности обсудить конкретные блага для моей семьи и дополнительные пункты контракта, — придумал он, наконец, повод для отсрочки.

— Да. Все так, — кивнул Поттер.

— Я бы хотел получить копии указа о помиловании и данного контракта, чтобы все решить в спокойной обстановке.

— Хорошо, — легко согласился Гарри.

— И обговорить все со своими адвокатами, — добавил Малфой.

— Нет.

— Поттер, судя по всему, вы обсуждали некоторые моменты с юристами, позвольте и мне то же самое, — попытался уговорить его Люциус.

Но Поттер был непреклонен.

— Нет. Вы решите все сами. И я хочу получить ответ завтра же!

— Слишком быстро, — возразил Малфой.

— Тогда завтра Драко отправится в Азкабан к дементорам и пробудет там до того момента, как все будет подписано, — нагло заявил Поттер, вскинув голову.

Люциус скрипнул зубами и сжал кулаки.

— Поттер… вы мерзавец, — Гарри зло глянул на него. — Хорошо. Завтра.

— Я так понимаю, что вы все же согласны на мое предложение?

— Об этом мы тоже поговорим завтра, — отрезал Малфой.

Он не собирался сдаваться до последнего.

Поттер достал указ о помиловании, взмахнул палочкой и создал копии обоих документов.

— Это временные копии. Бумаги самоуничтожатся через 20 часов, — сообщил Гарри.

После чего отдал обе копии Люциусу и вызвал охрану.

— До скорой встречи, мистер Малфой, — сказал он, покидая комнату.

— До завтра, мистер Поттер, — ответил Люциус, сверля его полным ненависти взглядом.

Поттер вернулся домой на Гриммо, 12, в дурном настроении. Он бросил надоевшую за день официальную мантию на спинку дивана в гостиной и огляделся по сторонам. Сейчас дом уже не выглядел таким запущенным, хотя и счесть его уютным было невозможно. Старая мебель, старые ковры и обои — казалось, в доме живет не молодой человек, а старая дама. Впрочем, некоторые изменения все же произошли — так, портрет хозяйки дома — Вальбурги Блэк, как и все остальные портреты в доме, были отправлены на чердак. Та же участь постигла и отрубленные головы эльфов. Кричер долго сопротивлялся решению хозяина избавиться от этих пережитков прошлого, но в конце концов выполнил приказ.

И все же, дом был крайне неухоженным и заброшенным. Общее состояние ухудшал и беспорядок — многочисленные книги в раскрытом и закрытом виде пылились на столах и стульях, свитки и обрывки пергамента были разбросаны по полу и столам вперемешку с обломками перьев. Кричер порывался убрать все это безобразие, но Гарри запретил прикасаться к чему-либо, утверждая, что работает.

Поттер взял с кофейного столика початую бутылку виски, не глядя плеснул себе немного в стакан и повалился в кресло у камина. Рассеянно сделал глоток, поморщился и прикрыл глаза, вспоминая сегодняшний день.

Да, Малфой его почти достал. Совесть корчилась в муках под натиском тяжелых, но справедливых слов Люциуса. Но отступить? Никогда. Гарри проделал слишком длинный путь, чтобы теперь, когда он так близко, отказываться от мечты.

Стремясь вернуть самообладание, он вновь и вновь пытался убедить себя в том, что у него нет выбора. Что, с учетом всего, что он знает о Малфое, поступает с ним достаточно честно. И, в целом, тому совершенно не на что жаловаться. Малфой должен осознавать, что общественность считает его чрезвычайно опасным темным магом, и понимать желание этой самой общественности хоть как-то, хоть в чем-то его ограничить, дабы чувствовать себя в безопасности. А предложенный Гарри вариант сулит Люциусу одни плюсы — никаких официальных ограничений, полное оправдание, уважение, вся полнота магии, заступничество героя магического мира, и за это — всего лишь необходимость подчиняться понимающему и любящему его Гарри. Поттер пытался убедить себя, что такое решение будет лучшим для всех, но то и дело вспоминалось: «Поттер, вы мерзавец», «на подобное был способен разве что Петтигрю», — и пальцы крепче стискивали стакан.

Ему отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто бы его понял и утешил. Но таких людей не было. Никто не знал полной картины происходящего, никому не было известно, ради чего затеяна интрига и, главное, насколько Гарри был необходим этот чертов Люциус Малфой.

Поттер открыл глаза и оглядел комнату. На рабочем столе свалены письма. Гарри сделал глоток, поднялся с кресла и поплелся разбирать почту. Он неспешно перебирал конверты, читая имена отправителей: Рон, Джинни, Рон, Гермиона, Джинни. Он вскрывал письма, пробегал глазами по строчкам и устало откладывал пергаменты, чтобы позже бросить в камин: «Гарри, что происходит?», «Гарри, что случилось?», и прочее в том же духе. Надоело.

В последнюю, особенно тяжелую, неделю он совершенно забросил друзей — слишком много сил отнимала погоня за мечтой. На письме Гермионы он задержался — Гарри консультировался у нее насчет ритуалов и обрядов, и надеялся найти в нем какие-нибудь новые данные. Но письмо подруги разочаровало — ничего нового, и слегка разозлило — она абсолютно не верила в сочиненную Поттером легенду и снова и снова спрашивала: «Зачем тебе Люциус Малфой?» Гарри раздраженно бросил письмо в камин.

Помимо писем от друзей, обнаружилось несколько конвертов из министерства, приглашений на разные светские мероприятия и одно письмо от Нарциссы Малфой.

Пальцы Поттера дрогнули, когда он прочел имя на конверте. Секунду он раздумывал — открыть или бросить в огонь, не читая. Судя по дате, письмо пришло четыре дня назад — сразу после ареста Драко. Гарри сделал глоток виски, поставил стакан на стол и вскрыл конверт.

Гарри, молю, остановитесь. После всего, что пережил Драко, Вы не можете так с ним поступить. Он еще так молод, и только начал приходить в себя после войны, а Вы снова бросаете его в тюрьму. За что? Неужели вы спасли его жизнь только ради того, чтобы обречь его на смерть сейчас? Прошу, внемлите просьбе убитой горем матери, оставьте Драко в покое.

P.S. Если я могу что-либо сделать для Вас, чтобы Драко оказался на свободе, только скажите.

Письмо полетело в камин. На душе было тяжело. Умом Гарри понимал, что перегибает палку, но сердце сжималось от боли при мысли о том, что он потерпит неудачу. Он не собирался предаваться самоуничижению. «Во всем виноват Люциус Малфой», — решил Поттер, — «если бы не его упрямство, Нарциссе не пришлось бы переживать из-за хорька. Все равно в итоге она получит намного больше, чем могла рассчитывать. Если, конечно, Люциус не начнет выдвигать невыполнимые требования».

Люциус… Его страсть, его наваждение. Поттер опустился в кресло, призвал себе стакан и лежавшую на столе колдографию Малфоя. Он достал ее из личного дела Люциуса в аврорате. Поттер очень хорошо помнил толстую конторскую папку, отмеченную черным черепом. Протоколы, свидетельства, отчеты, разнообразные документы и колдографии — все отсортировано в хронологическом порядке. Первое донесение относилось к 1977 году — именно тогда Малфоя впервые заподозрили в связи с Пожирателями Смерти. В течение последующих четырех лет материалов на него становилось все больше. Доказательства применения темной магии, свидетельства, слежка, колдографии, но в итоге все оказалось бесполезно — выскользнул. После падения Лорда за ним следили, устраивали обыски, но Люциус был очень осторожен, и ему так ничего и не предъявили, оставив в покое. Когда появилась информация о возможном возвращении Темного лорда, как раз после первого курса Гарри, интерес к Малфою усилился. Вновь участились обыски, и возобновилась слежка за ним. Именно к тому периоду и относилась колдография, которую Гарри держал в своей руке. Таким он увидел Малфоя впервые и сразу же невзлюбил. А вот сейчас он смотрел на надменный изгиб губ, холодный блеск глаз, царственную осанку, на то, как Люциус на колдографии чуть откидывает голову, чтобы волосы не лезли в лицо, и ощущал, как поднимается теплая волна желания.

Скажи ему кто-нибудь чуть более года назад, что он воспылает страстью к Люциусу Малфою, Святой Мунго пополнился бы еще одним пациентом. Мало того, что Поттер никогда не причислял себя к геям, так Люциус ему вообще никогда не нравился ни с какой точки зрения. Он считал его ничтожным трусом, подлецом и убийцей. Но в один далеко не прекрасный момент понял, что влюбился по уши. Хотя влюбился ли? В нем появилась неистребимая жажда обладать телом и душой, царить в сердце и мыслях, быть рядом, восхищаться, защищать — и не кого бы то ни было, а именно Люциуса Малфоя.

Он знал, что шансов на ответное чувство нет. Но забыть о своей внезапной любви и отступиться не смог. Хуже того, он не мог ни с кем поделиться своей неожиданной потребностью. Ему казалось, что друзья просто отправят его в сумасшедший дом. Гарри пытался найти причины своего состояния, но все было тщетно. И тогда он решил действовать.

Прежде всего, он поспособствовал тому, чтобы Малфоя арестовали, и тот не сбежал. В то время как раз начали ходить слухи, что семья собирается во Францию из-за неблагоприятной политической обстановки. Пара нужных слов главе аврората, туманные показания, требование о дополнительном расследовании и Люциус заперт в Министерской тюрьме — подозреваемых содержали именно там, чтобы следователям не приходилось каждый день мотаться в Азкабан для допросов.

Гарри даже заглянул к Малфою — поговорить и объясниться, но наткнувшись на злой, полный презрения взгляд, отказался от попытки. Он не собирался давать слизеринцу козырь в игре с ним.

Поттер сходил с ума от противоречивых желаний — целовать, обнимать, говорить с Малфоем, слушать его голос; запереть и никуда не пускать; подарить все ценности мира; сделать его счастливым. Только бы он был всегда рядом, только бы смотрел на Гарри полным любви взглядом, понимал и поддерживал его. Ему нестерпимо хотелось, чтобы Люциус стал для него самым близким и самым надежным человеком на свете — без этого он не чувствовал себя целым.

Тогда он начал поиски в библиотеке. Искал привороты, зелья и любовные проклятья, но все, что он находил, не гарантировало успеха и приводило к разрушению личности. Поттер понял, что таким образом он не сможет достичь цели. Но тут ему встретилась книга по древним вассальным клятвам, и он понял, что наконец нашел то, что нужно. Это была не любовь — вассал просто попадал в зависимость от своего господина и его желаний, обеспечивал ему полную поддержку и не мог навредить. Одна проблема — подобные клятвы могли даваться только на добровольной основе, и Поттер стал думать, как заставить Малфоя признать его своим сюзереном.

Ответ нашелся почти сразу — шантаж, а точнее — «метод кнута и пряника». Обещание всех благ в случае согласия, и заключение в Азкабан или смерть при отказе. Как же это устроить? Да, он победил Волдеморта, но власти у Гарри не было совсем. Единственное преимущество — связь с Томом, и Поттер понял, что может использовать именно его. Несмотря ни на что, опасения, что Лорд может вернуться, в магическом мире остались, и Гарри решил сыграть на этом страхе.

Он долго придумывал, что именно скажет, и, сочинив правдоподобную историю, отправился к Министру Магии Кингсли Шеклболту и все «честно» ему рассказал. Что Волдеморт может воскреснуть, а информация об этом есть только у Люциуса Малфоя, и лишь Гарри лично способен эту информацию добыть, и только при добровольном согласии бывшего пожирателя.

Шеклболт тогда заметил, что Малфой вряд ли будет против добровольно выдать информацию о Темном Лорде. На что Поттер заявил, что дело не в информации, а в необходимых ритуалах, участие в которых возможно лишь по собственной воле. И что знать о том, что эти ритуалы проводятся именно для того, чтобы заставить поделиться информацией о возрождении Темного Лорда, Малфой не может, иначе это его убьет. Кингсли ему поначалу не верил, но память о том, чем все кончилось в прошлый раз, и убедительная речь Поттера сделали свое дело. Заручившись поддержкой министра, а позже — Визенгамота, Гарри начал готовить для своей жертвы ловушку.

Примерно то же самое он рассказал своим друзьям. На вопрос, откуда вообще он это узнал, Гарри сказал, что от самого Волдеморта, случайно открывшего ему сознание на грани жизни и смерти. Гермиона помогала ему с поиском информации о вассальных обетах, клятвах молчания и возможностях их обойти. Но у Поттера с каждым днем усиливалось впечатление, что она ему абсолютно не верит. Она задавала неудобные вопросы и периодически пыталась узнать, зачем же ему на самом деле так крепко привязывать к себе Люциуса Малфоя.

— Ты словно домового эльфа из него сделать пытаешься, — сказала она однажды, перебирая описания клятв в очередной древней книге.

Гарри тогда засмеялся:

— Нет. На редкость бесполезный эльф получится, — а про себя неожиданно подумал: «и слишком красивый».

Ночами он не мог спать, ему снились невероятно реалистичные и развратные сны с белокурым аристократом в главной роли. Не выдержав напряжения, он начал тайно посещать бордели, надеясь решить свои проблемы, используя оборотное зелье. Но это не помогало. Копия никак не могла заменить оригинал. Тем не менее, он продолжал их посещать, дабы набраться опыта к тому моменту, когда Люциус окажется в его руках.

Гарри страдал, безумно мечтая видеть Малфоя, но, боясь потерять самообладание, он отказывал себе в попытке встретиться с ним. Наваждение подчинило себе всю его жизнь, оторвало от друзей и любимой девушки, заставило бросить учебу и забыть о карьере. Он жил своей страстью и надеялся, что в скором времени его мечта осуществится — при помощи клятв он привяжет Люциуса к себе, а своей любовью завоюет взаимность.

Поттер допил виски и поставил пустой стакан на пол.

— Люциус Малфой, — прошептал он, словно пробуя имя на вкус.

Он провел пальцами по овалу лица на колдографии, и ему показалось, что аристократ дернулся от отвращения.

Поттер поднялся с кресла и направился в свою спальню на втором этаже. В одной руке он продолжал держать колдографию. Гарри смотрел на Малфоя, и на его губах играла странная улыбка. Другой рукой он начал раздеваться. Содрал с шеи галстук и бросил его под лестницей; расстегнул рубашку и оставил ее на перилах; ботинки были сброшены перед входом в спальню; брюки, трусы и носки полетели на пол около кровати.

Поттер спиной прыгнул на постель и прижался губами к колдографии. Его рука опустилась на давно возбужденный член. Гарри оторвал снимок от губ и окинул горящим взглядом презрительно сощуренные глаза, волевой подбородок, изящную белую шею. Он так хотел его! Коснуться шелковой волны волос, прижаться к надменным губам, а потом целовать и кусать шею, и медленно раздевать, заставляя прекрасное тело трепетать в его руках.

Поттер облизал ладонь и провел мокрой рукой от основания к головке.

— Да, — простонал он, сжимая пальцы на затвердевшем органе.

Поттер смотрел на пальцы Малфоя, обхватывающие щегольскую трость и представил их на своем члене. Зажмурившись, он с остервенением стал толкаться в свою сжатую в кулак руку все быстрее и быстрее. Кусая и облизывая губы, Гарри представлял себе, что целуется с Люциусом, и тот дрочит ему, доводя его до исступления. Поттер отбросил колдографию в сторону и второй рукой провел по груди, сжал сосок и ощутил резкую вспышку удовольствия. Он кусал пересохшие губы, ласкал тело и все сильнее стискивал пальцы на своем члене, подводя себя к разрядке. В своем воображении он ощущал губы Малфоя на своих губах и его руки на своем теле. На мгновение, полностью погрузившись в свою фантазию, Гарри почти поверил в это.

— Люциус! — крикнул он, выгнувшись, и кончил себе на живот.

Какое-то время Гарри лежал неподвижно. Потом открыл глаза, моргнул, избавляясь от наваждения, и потянулся. Несколько минут расслабленности после оргазма, но кожа снова зудела в ожидании прикосновений желанного мужчины. Никакая фантазия не могла заменить того, что ему действительно было нужно. Поттер поднялся и направился в ванную. Он надеялся, что сегодня был последний день, когда ему пришлось обойтись самоудовлетворением. Если завтра все пойдет, как надо, он получит свою мечту во плоти.

Сон не шел. Поттер слишком волновался, переживал, что Малфой найдет способ вывернуться. Скользкий гад мог еще долго тянуть время, требуя невыполнимого и втравливая его в бесконечные выматывающие душу дискуссии. Гарри казалось, что он и так был слишком великодушен, пересмотрев условия контракта и отложив момент окончательного решения. Он готовился целый год, но сейчас, когда цель была настолько близка, сил на ожидание уже не было. Теперь, когда Малфой узнал о его интересе, каждый лишний день мог обернуться катастрофой. Поттеру казалось, что он не оставил Люциусу никакого выбора, но хитрый слизеринец мог предпринять что-нибудь, что он не предусмотрел.

А если… если он все же откажется? Что дальше? Пытаться отправить на смерть Драко? А если Люциус попытается сбежать, или, еще хуже, покончить с собой? Поттер чуть не вскочил с кровати, с трудом погасив желание срочно бежать в тюрьму, чтобы узнать, как там Малфой. Спать в таком взвинченном состоянии было совершенно невозможно. Он вновь перебирал в уме детали своего плана, пункты контракта, перечень ритуалов. Все ли он учел? Ничего ли не упустил? По спине поползли мурашки — упустил. Не то чтобы не подумал, просто замотался в последнюю неделю и забыл. Гарри вскочил с кровати и бегом спустился в гостиную. Он натянул на голое тело оставленную на диване мантию и связался через камин с Норой. Подошел лохматый и заспанный Рон. Он широко улыбнулся при виде друга.

— Мерлиновы яйца, кого я вижу! Гарри! Ты там со своими секретными миссиями совсем обнаглел? Не пишешь, не заходишь — будто и нет меня, — он обиженно нахмурился.

— Да, Рон, ты же знаешь Малфоя — все не сдается, змеюка. Я уже устал его уговаривать.

— Все зло — от Малфоев, — важно сказал Уизли.

— Слушай, можешь позвать Гермиону? Мне нужно срочно с ней кое-что обсудить, — попросил Гарри.

— Ну вот, я-то надеялся, что он со мной пообщаться захотел, а ему Гермиону подавай, — недовольно пробурчал Рон, закатывая глаза. — Ладно. Сейчас позову.

Гарри придвинул кресло поближе к огню и сел, ожидая появления подруги.

— Гарри? Ты хотел о чем-то поговорить? — появилась в камине взъерошенная голова Гермионы.

— Да. Слушай… Похоже, у меня все получилось, Малфой согласился, — он вздохнул. — По идее, все состоится завтра. Не могла бы ты…

— Нет, — тут же перебила его подруга.

— Но почему? — отчаянно воскликнул Поттер.

— Я не собираюсь потворствовать превращению человека в раба, кем бы он ни был, — гордо заявила она.

— Мы же уже говорили об этом! Все не так! Это вынужденная мера.

— А я тебе тоже уже говорила — все твои объяснения шиты белыми нитками. Я не собираюсь помогать тебе, пока не узнаю всю правду. То, что ты творишь — немыслимо.

— Но это необходимо! — взвился Поттер.

— Кому? Зачем? — упрямо продолжала допытываться Грейнджер. — И вот только про Волдеморта не говори! — раздраженно фыркнула она.

— Я не могу всего сейчас объяснить, — тихо сказал Гарри.

— Почему не можешь?

Поттер лихорадочно соображал, что он может такого сказать, чтобы Гермиона поверила и согласилась.

— Это опасно, — наконец выдавил он.

Грейнджер закатила глаза.

— Это бред, и ты сам отлично это знаешь. Я не собираюсь в этом участвовать, — она упрямо поджала губы.

— Ну, и не надо, — буркнул Поттер и оборвал связь.

Он устало потер лицо. Кого еще он мог позвать в качестве свидетеля? О том, какой конкретно ритуал собирался провести Гарри, знала только Гермиона. Делиться этой информацией еще с кем-то Поттер не хотел. Кто знает, как это может быть использовано против него или Люциуса? Кроме того, только она, из всех, кому он мог довериться, обладала необходимыми знаниями. Он обязан был ее уговорить!

Гарри быстро оделся, привел себя в порядок, выскочил из дома и аппарировал к Норе. Он подбежал к дому Уизли и постучал. Ему открыл Рон, хмурая Гермиона, кутаясь в халатик, стояла у друга за спиной.

— Гарри, ты бы предупредил, что ли, — растерянно сказал рыжий, — заходи, — он пропустил Поттера в дом.

— Мне очень нужно поговорить с Гермионой, — сказал Гарри, глядя на подругу.

— Вы же уже вроде говорили, — Рон непонимающе посмотрел на друзей, но они молчали. — Ладно. Идите в гостиную, я тогда чай сейчас принесу.

Рон скрылся на кухне.

— Гарри, я уже все сказала.

Гермиона присела на диван.

— Послушай, все не так, как ты думаешь… — попытался убедить ее Гарри, устраиваясь рядом с ней.

— Я не идиотка, и прекрасно осведомлена об особенностях этого ритуала. Ты мог использовать все что угодно, я нашла тебе много древних обрядов. Но ты выбрал именно тот, который медленно подменяет человека твоим идеальным представлением о нем.

— Там сказано не так. Он просто захочет выполнять мои желания, в том числе невысказанные.

— Вот именно! Какие такие желания? — прищурившись, спросила она.

Поттер похолодел, подруга слишком близко подошла к его тайне.

— Гермиона, ты забываешь, с кем приходится иметь дело. Это же Люциус Малфой! Он способен перевернуть значения слов так, что окажется, что я приказал ему прямо противоположное тому, что собирался. Ты представляешь, насколько это опасно? А насчет него самого можешь не беспокоиться, я готов принести клятвы, которые защитят его от моего возможного произвола.

— Гарри, я не имела в виду, что ты будешь его… не знаю, мучить и унижать, — попыталась объяснить она. — Меня волнует вся эта ситуация — и то, что ты хочешь, чтобы он зачем-то был с тобой рядом, и то, какими способами этого добиваешься. Это странно!

— Я понимаю! — сказал Поттер, опуская глаза. — Но, Гермиона, ты давно меня знаешь. Ты моя лучшая подруга. Пожалуйста, просто поверь мне.

— Ты уверен, что тебе так это нужно и другого выхода нет? — тихо спросила Грейнджер, пытаясь поймать его взгляд.

Гарри спокойно посмотрел ей в глаза, взял ее руку в свои ладони и сказал:

— Да. Гермиона, прошу, помоги мне. Поверь мне, пожалуйста. Я отпущу его сразу, как только смогу.

Он уже почти умолял, и она сдалась.

— Хорошо, — вздохнула Гермиона, — я буду свидетельствовать.

От избытка чувств Поттер крепко ее обнял и прошептал:

— Спасибо!

— Уже обнимаетесь? — раздался обиженный голос Рона.

Он левитировал перед собой поднос с чашками, чайником и пирожками.

— Рон, я совершенно не претендую на твою невесту, — улыбнулся Гарри, выпуская подругу из рук.

— Смотри, — шутливо пригрозил ему рыжий, — а то не погляжу, что ты мой друг, и начищу тебе рожу.

Рон опустил поднос на столик и сел рядом с Гермионой, по-хозяйски положив руку на ее плечо.

— О чем вы говорили? — поинтересовался он.

— Да, ерунда, морально-научный диспут, — махнул рукой Гарри.

— Чего? — не понял Рон.

— Про Малфоя все. Вроде удалось его дожать.

— Он готов все рассказать? — ухмыльнулся Рон.

— Пока нет, но теперь точно никуда не денется.

— Ни на кнат не верю этой старой змее, — нахмурился рыжий.

— Никто не верит, — усмехнулся Поттер, — но информация есть только у него, и он даже под веритасерумом ее выдать не может. Да, я тебе рассказывал…

Гермиона молчала, сердито глядя на Гарри. Она взяла свою чашку и сделала глоток, не желая участвовать в разговоре.

— Ладно, пойду я. Поздно уже, — сказал Гарри.

— Оставайся! — попытался удержать его Рон.

— Нет, спасибо, я лучше домой. Завтра тяжелый день, — он поднялся с дивана. — Гермиона, приходи, пожалуйста, часам к двум.

— Хорошо, — кивнула она и поднялась со своего места, чтобы проводить друга.

— Спасибо за все. До встречи, — попрощался Гарри и вышел.

— Пока, Гарри, — донеслось из-за закрывающейся двери.

Через десять минут Поттер уже был дома и пил сонное зелье. Завтра ему предстоял очень непростой день.

Люциус Малфой никогда не был специалистом по вассальным клятвам, древним ритуалам и всяческим обетам. Весь его опыт в этой области ограничивался принятием темной метки, брачным договором и получением родового перстня — последний автоматически делал его господином на землях, принадлежащих его семье. Больше ничего. Даже непреложных обетов он никогда не давал и не принимал. Поэтому как-то повлиять на предлагаемый набор клятв и ритуалов он не мог. Так же как и понятия не имел, есть ли какие-либо важные детали соглашения, не упомянутые в заботливо приложенных комментариях, но которые ему было бы полезно узнать.

«Королевский обет» был давно забытой и неиспользуемой в современном мире вассальной клятвой. Контракт обязывал Малфоя признать Поттера своим сюзереном, а это, в случае данного обряда, означало, что Люциус не мог причинить ему какой-либо вред, вынужден был во всем поддерживать своего господина, защищать его и стараться исполнить все его желания. Обряд создавал между вассалом и его сюзереном особую эмоционально-ментальную связь, вынуждающую подчиненного подстраиваться не только под высказанные, но и под едва осознаваемые потребности господина. Сопротивление в данном случае становилось практически невозможным, ибо жизнь и счастье господина для вассала становились наивысшей ценностью.

В принципе, одного такого обета должно было быть достаточно, но Поттеру показалось, что этого мало. Следующим шло «заклятие подчинения» — древнее, темное, из неизвестно каких забытых книг вытащенное. Малфой даже не слышал о таком. Как было сказано в комментарии, оно не было запрещено только потому, что его надо было накладывать на себя самому, а это становилось возможным, только если маг действовал без принуждения и на самом деле был готов всецело подчиниться другому волшебнику.

Далее шел ряд клятв. Поттер требовал, чтобы Малфой никогда не лгал ему, доверял, защищал и не причинял вреда его друзьям (их список был приведен в комментариях). В свою очередь, Гарри обязался поклясться в том, что не причинит ему вреда, не будет применять к Малфою проклятий, делать чего-либо, что может негативно сказаться на его репутации, вмешиваться во внутрисемейные дела, претендовать на деньги или имущество Люциуса и не потребует изменить мировоззрение.

Подписав контракт, ни одна из сторон не могла никому другому сообщить о деталях договоренности, а также о характере полученных с его помощью отношений.

Все эти взаимные клятвы очень напоминали магический брачный договор — неудивительно, что Поттер задумывался о том, чтобы заставить Малфоя развестись. Люциус с ужасом подумал, что мальчишка вполне может попробовать сделать его вдовцом, и тут же решил потребовать от Поттера, чтобы тот не смел причинять вред его близким.

Вновь и вновь перечитывая пункты контракта, Люциус убеждался, что Поттер даже не думает когда-нибудь его отпустить. Не было ни строчки по поводу того, как должны были быть урегулированы их отношения в случае, если Малфой станет Поттеру не нужен. Кроме того, пункты «доверять» и «не лгать» ставили Люциуса в очень сложное положение. Будучи темным магом и бывшим Пожирателем Смерти, Малфой хранил у себя достаточно много незаконных предметов и обладал определенными запретными знаниями, которые вполне могли снова привести его в Азкабан. Он решил потребовать от Поттера клятву не разглашать ничего, что тот может узнать от него в процессе общения, и никогда не пытаться использовать полученную информацию против него.

Перечитав контракт еще раз, Малфой отложил его и обратился ко второму документу. Помилование — для него и для Драко. Помимо собственно приказа об освобождении, там содержалось признание его заслуг перед магическим миром, снятие всех обвинений, предписание возместить семье Малфоев ущерб, нанесенный заключением в обговоренном с финансовым отделом Министерства размере, обещание поддержки в бизнесе и трудоустройстве. Люциус с усмешкой подумал — не затребовать ли Орден Мерлина или статую в атриуме Министерства, но решил отказаться от этой идеи. Получить главную награду волшебного мира за оказание услуг сексуального характера победителю Темного Лорда было чересчур цинично даже для него.

Люциус уже не понимал — плакать ему или смеяться. Бредовейшая ситуация! Что же случилось с Поттером? Какой изощренный мститель проклял надоедливого мальчишку? Или дело не в Поттере, а проклятье коснулось как раз его самого? Кому могла прийти в голову настолько странная мысль — связать двух таких разных и не имеющих, фактически, ничего общего, магов? Единственное, что их с Поттером объединяло — Темный Лорд. Малфой присягнул ему на верность, а Поттер его победил. Теоретически можно было бы представить, что победитель, как и в прошлый раз, получил от поверженного врага какие-то «подарки», например, не совсем подходящие ему наклонности. Вот только не было заметно, чтобы Лорд питал к Люциусу какой-то особый интерес. Да, он выделял Малфоя среди серой массы своих последователей, но не более того. И последние годы были явным подтверждением этому.

Кто бы мог подумать, что он на старости лет станет объектом вожделения девятнадцатилетнего мальчишки — еще неделю назад иначе, как безумием, Люциус бы подобную идею не назвал. Нет, на самом деле, не так уж он стар — сорок пять лет для волшебника — не возраст, да и выглядит он, даже с учетом всех испытаний, неплохо. Но в любом случае, он же не вейла, чтобы так сильно и внезапно очаровывать.

Неожиданная страсть Поттера была загадкой. Необходимо было как можно скорее разгадать ее, чтобы освободиться как из тюрьмы, так и от навязываемых уз. После подписания контракта его руки будут связаны, и расследованием он, скорее всего, заняться не сможет. Надо что-то делать.

Взгляд Люциуса упал на родовой перстень. В отличие от Азкабана, в Министерской тюрьме знак главы древнего волшебного рода отбирать не стали. Только проверили на наличие заклинаний и ядов. Перстень можно было использовать как небольшой тайник — для этого на него было наложено простенькое расширяющее пространство заклинание. К счастью, последнее не посчитали чем-то недозволенным.

Малфой улыбнулся. Он взял обрывок пергамента и переписал на него детали контракта. Ничего лишнего — только перечень основных ритуалов, клятв и условия контракта. Лишь часть, касающуюся сексуальных отношений, он упоминать не стал. Свернув исписанный лист так, чтобы он занимал как можно меньше места, он открыл перстень и вложил в него записку. Что ж, теперь можно было надеяться, что этой информации будет достаточно, чтобы Драко сделал правильные выводы и начал расследование.

Люциус лег на кушетку и, закрыв глаза, начал просчитывать свои действия. Завтра ему предстоял тяжелый и длинный день.

— Мистер Малфой, — кивнул Поттер, входя в комнату для допросов.

— Мистер Поттер, — поприветствовал его Люциус, чуть усмехнувшись несколько потрепанному внешнему виду юноши.

Поттер, как обычно, отпустил охрану и спросил:

— Каков ваш ответ?

— У меня есть несколько дополнительных условий, — спокойно сказал Люциус. — Первое: вы поклянетесь не причинять вреда моим близким. Если конкретно — жене и сыну.

— Мне бы и в голову не пришло! — возмутился Поттер. — Но, раз вы настаиваете, я согласен.

— Хорошо, — кивнул Малфой, — Второе: вы поклянетесь никогда не разглашать и не использовать против меня ту информацию, которой я, возможно, буду вынужден с вами поделиться.

— Понимаю ваши опасения, — усмехнулся Гарри. — Да, я готов поклясться в этом.

— Отлично. И третье: прежде чем я свяжу себя с вами какими-либо обязательствами, вы позволите мне встретиться с сыном, — он внимательно посмотрел на Поттера.

— Зачем? — тут же насторожился Гарри.

— Я отдам ему родовое кольцо. Продаваться в рабство, будучи главой рода, я не собираюсь, — Малфой гордо поднял подбородок.

— Еще раз повторю: это не рабство, — нахмурившись, заметил Поттер, — и, насколько я помню, кольцо ничуть не помешало вам стать слугой Волдеморта.

Люциус дернулся.

— В случае с Лордом, выбора у меня не было, — холодно ответил он.

— Ладно, — согласился Гарри. — Но вы ни словом не обмолвитесь о нашем контракте. Иначе я применю к Драко Obliviate. Кроме того, я буду присутствовать при встрече.

Люциус усмехнулся:

— Думаете, я стремлюсь поделиться с сыном этим позором? Вы ошибаетесь.

— Это не позор, — разозлился Поттер.

Малфой не стал с ним спорить. Сейчас не время. Вот после встречи с Драко можно будет снова попытаться надавить на возомнившего о себе черт знает что мальчишку.

Поттер вызвал охрану и вышел. Один из надзирателей сел на место Гарри, другой пристроился на край стола. Люциус украдкой разглядывал их — все равно в комнате больше ничего примечательного не было.

Оба охранника были молодыми. Чуть постарше Поттера. Первый, высокий и чернокожий, судя по кроссовкам и джинсам, явно был магглорожденным. Черные глаза, казалось, смотрели в никуда, но Люциус чувствовал холодную ненависть этого молодого человека, направленную на него — бывшего Пожирателя Смерти. Охранник спокойно сидел на стуле, положив ногу на ногу, и постукивал палочкой по коленке. От нечего делать, Малфой прикинул возможность выхватить у негра палочку. Без шансов.

Второй был постарше. На пальце — магическое обручальное кольцо. На правой руке — тонкий серебряный браслет. Длинные пепельно-серые волосы забраны в хвост. Люциус решил для себя, что этот охранник, как минимум, полукровка, и попытался по чертам лица прикинуть наличие у того родственников среди известных аристократических семей. Что-то знакомое в нем было, но мысли о предстоящих событиях мешали сосредоточиться. Молодой человек задумчиво водил пальцами по столу, искоса поглядывая на напарника.

— Пит, — вдруг произнес он, — выйди отсюда.

— Инструкция, — не поворачиваясь, сказал негр.

— Есть исключения, — возразил тот.

— Не положено, — пробурчал Пит. — Охраннику запрещено оставаться с подследственным наедине, Джонатан.

— Я знаю, — ухмыльнулся он, — но не в этом случае, — Джонатан достал из кармана пергамент и помахал им у негра перед носом. — Специальный допуск. Имею право на допрос без свидетелей.

— Так бы сразу и сказал, — прошипел тот, поднимаясь со стула.

— Думал, тебя проинструктировали, — пожал плечами Джонатан, — в том числе о том, что знать о моей просьбе Гарри Поттеру совсем не обязательно.

— Не припомню такого, — прищурился Пит, — но не беспокойся, с такой бумажкой ты вправе требовать молчания.

Он вышел, бросив напоследок на Люциуса недобрый взгляд.

— Джонатан Стрейнджер, — представился охранник. — Отдел Тайн.

Малфой усмехнулся:

— Думаю, мне нет смысла представляться.

— У нас мало времени, мистер Малфой, — Джонатан сел за стол напротив Люциуса и сцепил пальцы в замок. — Я хочу уведомить вас, что в Министерстве есть определенный круг лиц, которые не доверяют мистеру Поттеру, — он со значением посмотрел на Люциуса.

— Не удивлен, — улыбнулся Малфой.

— М-м-м, выскажусь иначе — не доверяют тем причинам, по которым Поттер вас шантажирует.

Люциус поднял бровь.

— И что? После принятия на себя определенных обязательств, навязанных нашим героем, боюсь, я не смогу воспользоваться подобной информацией.

— Настолько все плохо? — почему-то шепотом спросил Джонатан.

Люциус не ответил. Невыразимец опустил глаза.

— Мистер Малфой, у меня есть полномочия предложить вам сделку.

Люциусу очень захотелось расхохотаться. Мерлин, где были все эти люди хотя бы месяц назад?

— Мистер Стрейнджер, через час, если не меньше, я окажусь связан по рукам и ногам, и более располагать собой не буду. Вы можете меня от этого освободить? — он с интересом посмотрел на собеседника. — Думаю, нет, иначе пришли бы раньше.

Джонатан улыбнулся.

— Вы правы. В наших планах нет освобождения вас от Поттера, скорее наоборот. Раз вы окажетесь к нему так близко, причем против своей воли, то сможете информировать…

— Как я уже сказал, — перебил его Люциус, — связавшись с Поттером, я не смогу действовать против него.

— А кто сказал, что против? — притворно удивился Джонатан, приподнимая бровь. — В данном случае наблюдение только ему во благо. Его поведение подозрительно. Возникает ощущение, что Поттер не знает, что творит. Это опасно для него самого!

— Интересно, как он сам относится к тому, что некоторые представители Министерства так о нем думают, — заметил Люциус.

— Я думаю, что он в курсе происходящего, и не похоже, что его это волнует. Так что, если вы поделитесь с ним информацией о предложенной мной сделке, это не повредит никому, кроме вас, так как лишит возможности воспользоваться нашим предложением.

— Что же вы можете мне предложить? — Люциус откинулся на спинку стула, пристально изучая собеседника.

— Свободу. Через полгода.

— Сомневаюсь, что это возможно, — усмехнулся Малфой.

— Все возможно — иначе бы не предлагали, — тут же ответил Джонатан. — Даже Непреложный Обет можно снять — не думаю, что Поттер предлагает вам что-то более сильное.

— Допустим, — согласился Люциус, — но это все слова, мистер Стрейнджер.

— Я готов дать вам магическую клятву от лица Отдела Тайн.

— С какой формулировкой? — поинтересовался Люциус.

Джонатан продекламировал, как по написанному:

— Отдел Тайн обязуется освободить Люциуса Абрахаса Малфоя от всех связывающих его с Гарри Джеймсом Поттером обязательств ровно через шесть месяцев после того, как Люциус Малфой каждые две недели начнет регулярно представлять отчеты о мистере Поттере посредством легилименции сотруднику Отдела Тайн. Такая формулировка устроит?

— Освободить можно и, например, убив, — усмехнулся Люциус, — кроме того, абсолютно не ясно, какие санкции ждут Отдел Тайн в случае невыполнения обязательств. Что-то я сомневаюсь, что в этом случае весь отдел лишится жизни или магии.

— Вы правы, — улыбнулся Джонатан.

Малфой вдруг отчетливо понял, что предложенная формулировка была неслучайна — невыразимцы надеялись, что эти моменты будут упущены. Люциусу это не понравилось. Доверять такому союзнику явно не следовало. Впрочем, в данной ситуации он не собирался брать на себя никаких обязательств. А потенциальная возможность воспользоваться помощью Отдела Тайн могла быть полезна.

— Как я понял, остальное вас устраивает? — поинтересовался невыразимец.

— Да. Если возникнет необходимость, я, пожалуй, воспользуюсь предложением.

— Хорошо. Тогда… — Джонатан встал и протянул руку Малфою.

Тот тоже поднялся и крепко сжал ладонь невыразимца.

— Я, Джонатан Сэмуайс Стрейнджер, от лица Министерства магии и Отдела Тайн, клянусь своей магией, а также магией нынешнего главы Отдела Тайн и трех его заместителей, с их позволения, в том, что Отдел Тайн освободит мистера Люциуса Абрахаса Малфоя от всех магических обязательств, связывающих его с Гарри Джеймсом Поттером, по прошествии шести месяцев, начиная с того момента, как Люциус Малфой начнет регулярно, каждые две недели, представлять отчеты о жизни и деятельности мистера Поттера посредством легилименции сотруднику Отдела Тайн. Освобождение будет дано по первому требованию мистера Малфоя. В течение времени действия договора, Отдел Тайн клянется не причинять вреда Люциусу Малфою, а также не использовать сторонних лиц для этого. Клятва начнет действовать с момента первого представленного мистером Малфоем отчета. И да свидетельствует мне магия.

Джонатан взмахнул палочкой, и Люциус ощутил магию, струящуюся вокруг их рук. Договор был принят и подтвержден.

— Все устраивает? — на всякий случая спросил Джонатан, возвращаясь на стул.

— По формулировке — да, но по сути… — Люциус улыбнулся. — Предметом данного предложения является разрыв всяческих магических клятв и обязательств. Вы думаете, теперь я могу верить вашим клятвам?

Невыразимец побледнел.

— Но как иначе я могу вас убедить? — возмутился он. — Я могу дать еще одну клятву — в том, что клятва, данная ранее, не может быть нарушена, а потом еще одну, и еще, но это же бессмысленно!

— Именно. Бессмысленно, — усмехнулся Малфой. — Думаю, на данном этапе достаточно, что я знаю о ваших намерениях и предполагаемых возможностях. Если у меня возникнет желание воспользоваться вашим предложением, я извещу вас. Вопрос только, каким образом?

— Пришлите на имя начальника отдела записку: «Лиса готова съесть кролика». Мы с вами свяжемся.

— Хорошо, — кивнул Люциус.

Джонатан поднялся и выглянул за дверь. Через мгновение в комнату вошел Пит.

— Где Поттер? — поинтересовался Джонатан.

— Не видел.

Пит уселся на стул и злобно уставился на невыразимца.

— Хочешь помочь этой твари выкрутиться? — спросил он. — Не выйдет! Вот увидишь, Поттер упечет его в Азкабан, — негр усмехнулся.

— Пит, не стоит, — попробовал остановить его Стрейнджер.

— Да что ты понимаешь, Джонатан! — воскликнул Пит и ударил по столу кулаком.

Люциус откинулся на спинку стула, бесстрастно глядя на разбушевавшегося охранника.

— Из-за таких, как он, погиб мой брат, и…

— Пит, — прервал его Джонатан, — у нас у всех кто-то погиб. Война есть война, и никто, кроме Волдеморта, в ней не виноват.

— Конечно! — Пит вскочил. — Если бы такие вот чистокровные снобы не поддерживали его, Волдеморт сдох бы намного раньше!

Малфой молчал. Все это он уже сто раз слышал. И после первого падения Лорда, и в Азкабане, и после победы, когда еще был свободен, и в тюрьме. Сейчас этот горящий праведным гневом недочеловек накрутит себя и постарается врезать «чистокровному снобу» по лицу. Люциус чуть подобрался, ловя нужный момент, рассчитывая уклониться от возможного удара.

— А он, как говорят, был правой рукой этого монстра! — разъяренный охранник подскочил к Малфою.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Драко, за которым следовал Поттер и два охранника.

— Что здесь происходит? — тихо спросил победитель Волдеморта.

— Прошу прощения, сэр, — Пит опустил руку и отошел к стене.

Гарри обвел взглядом присутствующих, остановившись сначала на Люциусе, потом на Джонатане.

— Отец, — прошептал Драко, с отчаяньем глядя на сидящую за столом фигуру.

— Господа, — обратился Поттер к охране, — уходите.

— Невозможно! — мгновенно отреагировал Пит. — Это противоречит всем правилам! Вы не можете остаться наедине с двумя опасными преступниками.

— Я победил Волдеморта. Эти двое ничего не смогут мне сделать, — сквозь зубы процедил Поттер, сверля взглядом посмевшего ему перечить. — Немедленно покиньте комнату!

Охранники переглянулись и вышли. Поттер отошел от Драко и прислонился к стене. Люциус поднялся, и сын бросился к отцу.

— Драко, — тихо сказал Люциус, чуть обняв сына за плечи.

Он внимательно оглядел наследника, отмечая изможденный вид, нездоровую бледность и темные круги под глазами.

— С тобой все хорошо? — спросил он.

— Да, — кивнул Драко, — насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Он посмотрел в глаза отцу и спросил:

— Что происходит?

Люциус улыбнулся ему:

— Не переживай, тебя скоро отпустят.

— А тебя?

— И меня, — Люциус усмехнулся и чуть отстранился от сына.

Он поднял руку и снял перстень главы рода. В глазах Драко мелькнула паника, но отец не дал ему опомниться. Он взял правую руку сына и легко надел кольцо на указательный палец. Тот в ужасе уставился на перстень, не в силах вымолвить ни слова. Люциус поцеловал сына в лоб.

— Теперь ты глава рода, — сказал он.

— Почему? Тебя хотят… — Драко не договорил, сглотнув.

— Нет, сын, убивать меня никто не собирается. Все будет хорошо и даже лучше: нам вернут все, — глаза Драко изумленно распахнулись. — Тебе дадут рекомендации, и ты сможешь пойти работать куда угодно, если захочешь. Нам компенсируют все проведенное в тюрьме время. И, наконец, с нас официально снимут все обвинения.

— Но как? Почему? — прошептал Малфой-младший.

— Мистер Поттер, покажите моему сыну приказ, — попросил Люциус.

Гарри подошел к Малфоям и молча протянул Драко пергамент. Тот неуверенно взял его и быстро пробежался глазами по строчкам.

— Не понимаю, — ошарашенно произнес он, опираясь на стол.

— Драко, я не могу тебе всего объяснить, — сказал Люциус. — Позже ты поймешь больше. Сейчас главное то, что ты теперь глава нашего рода и с нами все будет хорошо.

Он притянул к себе пораженного сына, крепко его обнял и тихо, так чтобы Поттер не услышал, прошептал ему на ухо:

— Ответы в кольце, — после чего отстранился.

— Мистер Малфой, — подал голос Поттер, — вы ведете себя так, будто прощаетесь навсегда. Я не буду против вашего общения с семьей.

— Что это все значит?! — воскликнул Драко.

Люциус бросил на Гарри злой взгляд.

— Мистер Поттер собирается нанять меня в качестве телохранителя, — сказал он и усмехнулся.

Поттер оценил иронию.

— Да, Драко, грех упускать возможность воспользоваться навыками твоего отца в выживании.

Малфой-младший прищурился и холодно посмотрел на своего школьного врага. Люциус заметил этот взгляд и предостерегающе опустил руку на плечо сына.

— Мистер Малфой, думаю, вы передали сыну все, что собирались, и теперь мы можем продолжить разговор наедине, — сказал Поттер.

Драко посмотрел на отца, Люциус кивнул ему. Малфой-младший вернул пергамент с приказом Поттеру, тот вызвал охрану и поручил проводить Драко в камеру.

Оставшись с Люциусом наедине, Поттер достал контракт, перо, чернильницу, сел за стол и вписал требуемые Малфоем пункты, после чего с улыбкой посмотрел на него.

— Что ж, мистер Малфой, я все, что обещал, выполнил. Теперь ваша очередь.

Люциус взял контракт и еще раз внимательно его перечитал. По спине пополз холодок. Подписывать этот кабальный договор было противно всей его натуре. Он спокойно отложил пергамент и посмотрел на Гарри.

— Мистер Поттер, вы понимаете, что это все ненормально? — спросил он.

— Да, — тихо ответил тот. — Знаете, я, пожалуй, объясню сейчас — все равно это уже ни на что не повлияет, — Поттер потер шрам. — После победы над Волдемортом, я точно помню, что не испытывал по отношению к вам ничего. Даже ненависть где-то потерялась. Мне было совершенно плевать и на вас и на вашу семью. Но в какой-то момент вдруг все изменилось. Я думал, что схожу с ума — бегал по дому, не мог ни есть, ни спать, я был сам не свой, и не мог понять, почему. А потом я увидел в газете вашу фотографию и понял, что все это время мне нужны были вы.

Люциус скептически усмехнулся.

— Это было так странно, что я решил, что меня прокляли или отравили. Я отправился в госпиталь Святого Мунго, чтобы выяснить, что со мной произошло. Медики ничего не обнаружили — ни проклятий, ни следов каких-либо подозрительных зелий. Не думайте, что я сразу сдался. Я до последнего пытался выяснить, что произошло, но одновременно начал разрабатывать план, чтобы заполучить вас. Иначе жить было просто невозможно — лишь мысль о том, что вы скоро будете рядом со мной, придавала мне сил и не давала впасть в отчаяние. В итоге, оказалось, что привязать вас к себе проще, чем найти, с чего вдруг во мне проснулся такой интерес к вам.

— То есть вы согласны с тем, что это странно, но, тем не менее… — Малфой чуть наклонил голову, разглядывая Поттера, словно тот был забавной зверушкой.

— Да поймите же вы! — воскликнул Гарри, пронзая Люциуса горящим взглядом. — Мне плевать, странно это или нет. Я не хочу, не могу и не буду больше ждать! Подписывайте!

Люциус усмехнулся и провел по свитку пальцами.

— Кровью?

— Конечно, — кивнул Поттер.

— Сначала вы.

Поттер вытащил палочку и провел ей над ладонью, делая надрез. Из ранки выступила кровь, и он обмакнул в нее перо, после чего залечил порез. Подвинув к себе свиток, Гарри посмотрел на Малфоя и размашисто расписался.

— Ваша очередь, — он подвинул документ к Люциусу.

Малфой протянул Поттеру свою ладонь. Тот чуть вздрогнул и сглотнул, принимая руку Люциуса, и быстро провел палочкой, делая аккуратный разрез. Через несколько секунд Люциус вывел свою витиеватую подпись на контракте. Гарри шумно выдохнул.

— Мы должны пожать руки в подтверждение заключения контракта.

— Я знаю правила, — сказал Малфой, поднялся и первым протянул свою руку.

Поттер тотчас схватился за нее и произнес:

— Подтверждаю заявленное на пергаменте жизнью, магией и кровью.

Люциус повторил за ним фразу, и Гарри взмахнул палочкой. Они оба почувствовали, как магия окутала их, скрепляя договор. Поттер и Малфой смотрели друг другу в глаза, ощущая силу, заполняющую их тела и связывающую их вместе. Свиток вспыхнул и исчез — пункты договора магия выжгла в их памяти каленым железом. Не забыть и не отменить.

Люциус попытался опустить руку, но Поттер продолжал крепко сжимать ее. Его глаза загорелись в предвкушении.

— Мистер Поттер, — начал Малфой, но тот его прервал.

— Гарри. Зови меня Гарри, Люциус, — Поттер улыбнулся. — Считаю, что теперь мы можем обойтись без церемоний.

— Это только договор, а не клятвы, мистер Поттер, — попытался возразить Малфой.

— Клятвы и обряды теперь дело считанных часов, а начинать привыкать можно уже сейчас.

Не выпуская руки Люциуса, Поттер обошел стол и оказался совсем рядом с ним. Слишком близко. Малфоя явственно передернуло.

— Мистер Поттер, — снова начал он.

— Гарри. Меня зовут Гарри. Неужели так сложно произнести? — Поттер лукаво улыбнулся.

— Гарри, — решил уступить Люциус, надеясь, что хоть так сможет договорить, но Поттер не позволил ему продолжить, накрыв его рот своими губами.

Близость Малфоя опьяняла, запах кружил голову. Поттер жаждал этого поцелуя, мечтал о нем. Но мечты не всегда соответствуют реальности. Малфой отвечать на его поцелуй не стал, наоборот, резко отстранился, упираясь в грудь Поттера рукой. Гарри потянулся за ним, ощущая нарастающее возбуждение, но Малфой сделал шаг назад.

— Гарри Поттер, держите себя в руках! — услышал победитель Темного Лорда рассерженный голос.

Поттер посмотрел на Малфоя и увидел на его лице выражение брезгливости. Это вывело победителя Волдеморта из себя.

— Мы подписали контракт! — крикнул он. — И я имею полное право…

— Только когда выполните свою часть! — перебил Малфой, его глаза полыхнули яростью. — А до тех пор…

— Ну уж нет! — взорвался Поттер и подскочил к Люциусу.

Тот вынужден был сделать шаг назад и оказался прижат к стене.

— Это ты держи себя в руках! — бушевал Гарри. — Я свою часть контракта выполню — никуда не денусь. А вот ты, скользкий змей, наверняка попытаешься вывернуться. Но не выйдет! Стой и не рыпайся!

Поттер грубо схватил Малфоя за волосы и припал к желанным губам. В следующее мгновение он согнулся пополам, получив острым коленом под дых.

— Мистер Поттер, пока нас не связали клятвы, даже не надейтесь, что я перестану, как вы выразились, «рыпаться».

— Чертов ублюдок, — прошипел сквозь зубы Поттер. В глазах стояли слезы.

Малфой хмыкнул и отошел от Гарри. Наконец, тот выпрямился и выхватил палочку. Люциус с усмешкой произнес:

— Конечно, наш великий герой, для того чтобы заполучить поцелуй, кидается на беззащитных людей с палочкой, — сочился ядом его голос. — Браво, мистер Поттер. Вы настоящий храбрец.

— Заткнись! — взревел Поттер.

Он пару раз вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Сейчас ему очень хотелось повалить строптивую тварь на стол и грубо отыметь, показав, кто тут главный. Но не о таких отношениях он мечтал, и не о таком их первом разе.

— Ты все усложняешь, — тихо сказал Гарри.

— Я усложняю? — поднял бровь Люциус. — Это у меня гормоны взыграли, и теперь я кидаюсь на окружающих?

— Я не кидаюсь! — опять начал терять терпение Поттер. — Да, черт возьми, что за проблема? Я хотел всего лишь поцелуй, а ты устраиваешь истерику, словно я изнасиловать тебя собираюсь!

— Но ведь собираешься, — спокойно заметил Малфой.

Поттер сжал зубы, убрал палочку в карман и вызвал охрану.

Освобождение Люциуса Малфоя из Министерской тюрьмы заняло около часа. Пока Поттер заполнял и подписывал многочисленные бумаги, Малфой получил свои вещи и переоделся. Несмотря на то, что за год он похудел на размер, смотрелся он по-прежнему шикарно: черная рубашка с тонкой серебряной вышивкой, простые черные брюки и поверх — серебристая шелковая мантия. На пальцы вернулись многочисленные перстни. В руках снова оказалась и неизменная трость с набалдашником в виде головы змеи. Черной атласной лентой Люциус завязал волосы в хвост.

Поттер оторвался от заполнения бланков и чуть не поперхнулся воздухом, взглянув на появившегося в дверях Малфоя. Определенная часть тела проявила к вошедшему недвусмысленный интерес. Поттер поерзал и бросил на стол пачку листов.

— Это твоя часть — заполняй.

Малфой сел за стол и пробежался глазами по документам.

— Претензий к организации быта не имею, — тихо прочитал он вслух и хмыкнул. — Ладно…

Покончив со всеми формальностями, они покинули здание тюрьмы. В воротах они едва не столкнулись с Нарциссой, спешившей им навстречу с озабоченным видом.

— Люциус! — бросилась она к мужу и прижалась к нему, спрятав лицо на его груди.

Он обнял ее за плечи и нежно поцеловал в макушку.

— Милая, все будет хорошо.

Она подняла голову.

— Тебя отпустили? Но как? А Драко? — она с беспокойством искала на его лице ответы.

Поттер почувствовал себя не в своей тарелке. Он вдруг осознал себя совершенно лишним в этой семейной сцене. Люциус бросил на него короткий взгляд, и Гарри пришлось ответить.

— Миссис Малфой, вашего сына отпустят завтра.

Нарцисса с подозрением посмотрела на Поттера.

— А мистера Малфоя я нанял. Теперь он будет работать на меня, — продолжил Гарри.

— Люциус? — Нарцисса непонимающе взглянула на мужа.

— Цисси, не волнуйся. Нас оправдают, вернут Мэнор и выплатят компенсацию. Но я оказался необходим мистеру Поттеру, и теперь большую часть времени буду вынужден проводить с ним.

Пока он говорил, она внимательно смотрела ему в глаза, потом неуверенно оглянулась на Поттера. Люциус приложил палец к ее губам:

— Не спрашивай сейчас ни о чем.

— Мистер Малфой, нам нужно поторопиться, — напомнил о себе Поттер.

— Да, конечно, — Люциус недобро зыркнул на Гарри и опять посмотрел на Нарциссу. — Верь мне, — прошептал он и нежно поцеловал жену в губы.

Она ласково обняла его в ответ.

В Поттере взыграла ревность. Он вдруг подумал, что на него Люциус, наверное, никогда не посмотрит с такой нежностью и так не поцелует.

— Мистер Малфой, — снова подал он голос.

Сейчас он ненавидел Нарциссу больше всего на свете.

Малфой ободряюще сжал руку жены на прощание и подошел к Гарри.

— Мы аппарируем, держись за меня, — сказал Поттер, и Люциус крепко сжал его локоть.

Но Гарри показалось этого недостаточно. Он повернулся к нему лицом и притянул к себе, приобняв за талию.

— Это неприлично, — прошипел Люциус, но не пошевелился — аппарация была довольно опасна и требовала от мага полной сосредоточенности.

Поттер его уже не слушал, и через несколько мгновений они оказались в закутке рядом с магазином волшебных палочек Олливандера. Выпускать Малфоя из объятий решительно не хотелось, но тот сам вырвался из его рук и отошел на пару шагов. Люциус огляделся по сторонам.

— Думаете, после всего, что было, Олливандер согласится продать мне палочку? — спросил он.

— Я договорился, — сказал Поттер и направился в магазин.

В любом случае, сначала было необходимо обеспечить Малфоя палочкой — без нее принятие обета и произнесение клятв было невозможно. Олливандер действительно не пылал желанием предоставить Люциусу новую палочку, но отказать победителю Темного Лорда не мог.

— Гарри Поттер, 11 дюймов, остролист и перо феникса, — прозвучало вместо приветствия, когда они вошли в магазин. — Рад вас видеть.

— Мистер Малфой, 16 дюймов, вяз, струна из сердца дракона. Ваша палочка была уничтожена, впрочем, не совсем по вашей вине, насколько я знаю, — Олливандер посмотрел на улыбающегося Гарри. — Я попробую подобрать вам другую палочку взамен утраченной.

Он кивнул Поттеру и скрылся в глубинах магазина. Через пару минут мастер вернулся, неся в руках несколько коробок.

— Что ж, начнем. Двух абсолютно одинаковых палочек не бывает, но, я надеюсь, у нас получится подобрать родственную, — Олливандер извлек из коробки изящную черную палочку и передал Малфою. — Попробуйте. 12 дюймов, ясень, сердечная жила дракона.

Люциус взял палочку, но тут же ее вернул.

— Нет. Если позволите, я сам. Я далеко не ребенок и способен почувствовать, что мне подойдет.

Олливандер оглянулся на Поттера. Гарри улыбнулся:

— Пожалуйста, мистер Олливандер.

Мастер пожал плечами, открыл все принесенные коробки и положил их на прилавок.

Малфой быстро провел над ними рукой, осторожно касаясь пальцами каждой палочки.

— Не то, — сказал он. — Вот эта — близко, но не идеально, — указал он на одну. — Эти — совсем не подходят.

Олливандер с сомнением поднял бровь, но перечить не стал — собрал и унес все палочки.

— Когда я выбирал палочку, все происходило иначе, — сказал Гарри.

— Естественно, вы же были ребенком.

— Даже если бы я вдруг сейчас сломал палочку, не думаю, что процесс выбора сильно отличался бы, — усмехнулся он.

— Вы не умеете себя слушать, Поттер, — надменно произнес Малфой.

Вернулся Олливандер и разложил на прилавке несколько открытых коробок. На этот раз Люциус дольше задерживал пальцы на каждой палочке. Ощупав все, он указал на выбранную им:

— Эта.

— Вы уверены? — с сомнением спросил Олливандер.

— Не сомневаюсь, — ответил Люциус.

Он взял палочку в руку и взмахнул. Мастер отшатнулся, но ничего страшного не произошло. В воздухе на мгновение засияла иллюзорная радуга.

— Да, определенно, она вам подходит, — пробормотал Олливандер. — 14 дюймов, вишня, перо феникса, гибкая. Идеальна для защиты и чар.

— Любопытно, — тихо сказал Люциус и посмотрел на Поттера.

— С вас 10 галлеонов, — произнес мастер.

— Я заплачу, — заявил Поттер, вытаскивая деньги.

— Дожили, — печально усмехнулся Люциус, — Поттер оплачивает мои покупки.

— Насколько я знаю, у вас нет наличных, — напомнил Гарри.

Они вышли из магазина, аппарировали на площадь Гриммо и вошли в дом под номером 12.

В холле их встретил Кричер, который сообщил, что в гостиной хозяина ждет мисс Грейнджер. Поттер поблагодарил его и потащил Люциуса за собой.

— Что-то ты долго, — не отрывая взгляда от книги, сказала сидевшая в кресле Гермиона.

Она подняла голову и, увидев Люциуса, ойкнула и сказала:

— Мистер Малфой… здравствуйте.

Люциус пронзил ее презрительным взглядом и холодно кивнул.

— Гермиона, я рад, что ты согласилась, — улыбнулся Поттер подруге.

— Ты все же хочешь это сделать? — тихо спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Ты мне поможешь?

— Я же пришла, — улыбнулась Гермиона и посмотрела на Малфоя. — Он знает?

— Что? — не понял Гарри.

Она закатила глаза и подошла к Люциусу.

— Что вы знаете о Королевском обете? — спросила она.

— У меня не было возможности ознакомиться с подробностями, — надменно сообщил он.

— Гарри, — Грейнджер укоризненно взглянула на Поттера и подошла к рабочему столу.

— Что — Гарри? — возмутился тот. — Он в тюрьме был. Туда такие книги даже мне не пронести!

— Тем более, — хмыкнула Гермиона.

Она взяла в руки один из лежащих на столе фолиантов и стала искать нужную страницу.

— Садись, Люциус, — сказал Гарри, устраиваясь на диване.

Услышав, как Поттер обращается к Малфою, Грейнджер оторвала взгляд от книжки и смерила их подозрительным взглядом.

Люциус опустился в удобное кресло, прислонив трость к подлокотнику.

— Возьмите, мистер Малфой. Тут подробно описан ритуал, — сказала Гермиона, передавая открытую книгу Люциусу.

Тот принял ее и углубился в чтение. С каждым прочитанным абзацем его лицо становилось все мрачнее. Поттер щелкнул пальцами, вызывая Кричера, и, когда тот явился, попросил его подать чай. Гермиона покосилась на Малфоя, решительно вытащила Гарри из комнаты в холл и плотно закрыла дверь.

— Гарри… — начала она.

— Даже не думай отговаривать! — сразу оборвал он ее. — Я все давно решил.

— Но это немыслимо! Ты видел, как он на меня смотрит? Как… как на грязь! А ты ему — «Лю-у-уциус»!

Поттер вздохнул:

— Гермиона, это все скоро изменится.

— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что делаешь, — печально сказала она.

Гарри успокаивающе улыбнулся ей:

— Поверь мне. Все идет точно, как я задумал.

Они вернулись в гостиную.

Малфой сидел в кресле, положив одну руку на подлокотник, а другой закрыв лицо. Книга лежала на столе рядом с чашками чая и корзинкой с печеньем.

— Мистер Малфой, вы запомнили все, что вам предстоит сделать? — спросила Гермиона.

У нее в горле вдруг возник какой-то комок, когда Люциус поднял голову и холодно на нее посмотрел.

— Да, мисс Грейнджер, — сквозь зубы ответил он.

— Тогда предлагаю выпить чаю и приступить, — сказал Поттер, возвращаясь на диван.

Гермиона села с ним рядом.

Чаепитие прошло в молчании. Малфой смотрел куда угодно, но только не на них. Поттер, наоборот, не отрывал от Люциуса жадного взгляда. Гермиона не знала, куда деться. Она чувствовала, что упускает что-то важное, но никак не могла понять, что именно. Да, в подобном обете мало хорошего, но она считала, что это лучше метки Волдеморта. Возможно, аристократу было просто противно присягать на верность мальчишке. Но вот что творится с Гарри, она понять не могла.

Наконец, чашки опустели, и Поттер повел всех в подвал, где была приготовлена комната для проведения ритуала. Она была небольшой, темной и без окон. Гарри прошел вперед, освещая себе путь Lumos. На стенах комнаты располагались канделябры с высокими ритуальными свечами. В центре помещения на полу был нарисован мелом круг, по контуру которого шла вязь рун. Поттер и Грейнджер обошли комнату по периметру, зажигая свечи.

Гарри вошел в круг и достал палочку. Малфой снял мантию и бросил ее на пол, оставшись в брюках и рубашке. Он тоже достал палочку и вошел в круг, встав перед Поттером на одно колено. После этого к ним присоединилась Гермиона. Она положила одну руку на плечо Гарри, другую — на плечо Люциуса и закрыла глаза.

Поттер взмахнул палочкой, активируя силу ритуального круга, и тот засветился. Гарри заклинанием рассек кожу на своей ладони. Малфой сделал то же самое. Они взяли друг друга за руки — так, чтобы рана коснулась раны. Люциус поднял голову и с ненавистью посмотрел на Поттера. Гарри стало не по себе от этого пронзительного взгляда, но он ни на миг не усомнился в своем решении.

— Я, Люциус Малфой, признаю своим сюзереном Гарри Поттера, — произнес бывший Пожиратель смерти.

— Свидетельствую, — прошептала Гермиона, ощутив, как поток магии прошел сквозь нее.

— Клянусь служить ему верой и правдой, душой, сердцем и телом. Клянусь хранить и защищать его словом, магией и мечом, — продолжил Люциус.

— Свидетельствую.

Магия вихрем закружилась в ритуальном круге, растрепав волосы Малфоя и Гермионы.

— Клянусь подчиняться ему и поддерживать во всех делах его. Отвечать на его желания, быть верным другом и советником.

— Свидетельствую.

Их окутало золотистое сияние.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю Люциуса Малфоя как своего вассала, — произнес Гарри.

— Свидетельствую.

Поттер видел, как, подчиняясь магии, ненависть в глазах Малфоя медленно тает, заменяясь золотистым сиянием силы.

— Клянусь обучать и наставлять его.

— Свидетельствую.

Их кровь, смешиваясь, капала на пол и растворялась в волшебном свечении.

— Клянусь направлять его самого и его силу во благо.

— Свидетельствую.

Они разомкнули руки, и бушующая вокруг магия тут же залечила раны. Малфой взял двумя руками свою палочку и протянул Поттеру, склонив голову.

— Моя магия — твоя магия, — почти прошептал он.

— Принимаю твой дар, — произнес Поттер, касаясь кончиком своей палочки головы Люциуса.

— Свидетельствую, — тихо сказала Гермиона.

Гарри взмахнул палочкой и произнес завершающее ритуал заклинание. В его душе поднималась волна восторга. Поттер почувствовал невероятный прилив сил, и на его губах появилась торжествующая улыбка. Он посмотрел на Малфоя. Тот все так же стоял на одном колене, опустив голову. Левой рукой он тяжело опирался на пол. Гермиона смотрела на него с беспокойством.

— Мистер Малфой, вам плохо? — неуверенно спросила она.

Люциус хрипло засмеялся.

— Нет, дорогая моя, — его голос сочился сарказмом, — мне замечательно!

Он резко, одним движением, поднялся, вышел из круга, поднял с пола мантию и бросился вон из комнаты.

— Люциус, стой! — крикнул Поттер.

Малфой резко замер в дверном проеме и со всей силы врезал кулаком по стене.

— Вот же сволочь! — прошипел он вполголоса.

— Люциус, ты помнишь, что мы должны сделать дальше? В гостиной на столе лежит книга «Право лорда, обязанность вассала» — найди, пожалуйста, в ней то, что мы обговаривали, и прочитай, — попросил Гарри.

— Думаешь, если сказать «пожалуйста», от этого легче станет? — зло произнес Малфой, прежде чем уйти.

— Что ты еще от него хочешь? — поинтересовалась Гермиона.

— Да, ерунда всякая. Твоя помощь не потребуется, — улыбнулся Поттер. — Спасибо большое, что откликнулась на мою просьбу. Но сейчас тебе лучше уйти.

— Гарри… — попыталась возразить она.

— Пожалуйста, я тебя очень прошу, не сердись, но сейчас твое присутствие только все усложнит, — он взял Гермиону за руку.

— Я переживаю за тебя, — тихо сказала она.

— Здесь не о чем волноваться. Малфой не сможет причинить мне вред. Но сейчас мы с ним должны закончить то, о чем договорились.

— И о чем же вы договорились? — прищурилась Гермиона.

— А вот этого я рассказать не могу, — ответил Гарри. — Но завтра я постараюсь ответить на все твои вопросы, — добавил он, заметив, как нахмурилась подруга.

— Хорошо, — Гермиона вздохнула.

Они вместе поднялись в гостиную. Малфой сидел в кресле с книгой. Перед ним на столике красовалась открытая бутылка огневиски и стакан.

— Люциус! — возмутился Поттер. — Не смей пить! Сначала дело.

— Да чтоб тебе, — прошипел Малфой, хватая стакан и бросая его в стену.

— Гермиона, увидимся завтра, — сказал Гарри, внимательно посмотрев на подругу.

Грейнджер обеспокоенно перевела взгляд с Поттера на Малфоя, но все же кивнула:

— Пока, Гарри. До свидания, мистер Малфой, — тот не отреагировал.

Гермиона зачерпнула из стоявшего на каминной полке горшочка пригоршню летучего пороха и, крикнув: «Нора!», — шагнула в зеленое пламя.

Поттер вызвал Кричера и его принести отрезвляющее зелье.

— Люциус, я понимаю, — тихо сказал Гарри.

— Вот только не надо этого показного сочувствия! — взвился Малфой. — Во-первых, ты сам все это устроил; во-вторых, ничего ты не понимаешь!

— Подумай, ты же подчинялся Волдеморту, — Люциус хмыкнул. — Я его победил. И если вспомнить некоторые дуэльные кодексы, то теперь то, что принадлежало ему, по праву — мое.

Гарри подошел к Малфою и опустился перед ним на корточки.

— Поттер, но почему я?

— Ты бы предпочел, чтобы это был твой сын? — Люциус вздрогнул. — Нет. Не волнуйся. Драко меня совершенно не интересует. Мне нужен только ты.

Малфой усмехнулся.

— Поттер, мне сорок пять лет… — но тот не дал ему продолжить.

— Мне наплевать, сколько тебе лет. Плевать, что твой сын — мой ровесник. На все плевать. Пойми, я хочу тебя! Ты, именно ты мне нужен.

Появился Кричер и поставил на стол флакончик с зельем. Гарри передал пузырек Малфою.

— Выпей. Клятвы произносят в трезвом виде.

Малфой взял бутылочку и залпом выпил все зелье, лишь слегка поморщившись.

— Что дальше? — спросил он.

— Заклятье подчинения, — ответил Поттер.

Его глаза сверкнули.

— Зачем, позволь узнать? Этот обет и так не позволит мне тебя ослушаться.

— Думаю, ты сам понимаешь, что это абсолютно разные вещи, — улыбнулся Гарри. — Одно дело — сотрудничество, другое — абсолютное подчинение.

Люциус закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Поттер поднялся на ноги, убрал со стола огневиски, восстановил разбитый об стену стакан и убрал разлившийся алкоголь.

— Я готов, — услышал Поттер и, обернувшись, посмотрел на Малфоя.

На лице аристократа опять застыла маска безразличия.

— Начинай. От меня тут ничего не зависит.

Люциус поднялся, сверился с книгой, взмахнул палочкой и произнес заклинание. Ничего не произошло.

— Я думаю, ты сам знаешь, в чем проблема, — подал голос Гарри. — Ты должен захотеть подчиниться. Желательно, всем сердцем.

— Но я не хочу этого всей душой, — зло сказал Малфой, опуская палочку. — Ничего не выйдет.

— Подумай о сыне. Мне все равно, как ты это сделаешь. Заклятье — пункт контракта, ты обязан его выполнить.

Люциус гордо вскинул голову. Он нервно крутил в пальцах палочку, невидящим взглядом уставившись на стену комнаты. Поттер отвернулся. Ему на самом деле было тяжело смотреть, как этот гордый человек пытается сам себя сломать. Он посмотрел на него, только когда вновь услышал слова заклинания. На этот раз вокруг тела Малфоя возникло синеватое свечение, Гарри оставалось только проговорить вторую часть заклинания в знак принятия дара. Свечение разгорелось и сразу же потухло, а Люциус с тихим стоном опустился на колени. Поттер бросился к нему.

— Что с тобой? — спросил он, но, не услышав ответа, добавил: — Ответь, пожалуйста.

— Это больно, — сказал Малфой сквозь зубы.

— Сейчас пройдет.

Люциус несколько раз вдохнул-выдохнул и, опираясь на руку Поттера, поднялся на ноги. Гарри вспомнил, что в книге упоминалось об этом — чем меньше волшебник желал подчиниться, тем болезненней была отдача от заклинания.

— Давай скорее закончим со всем этим, — раздраженно прошипел Малфой.

— Не хочешь сначала отдохнуть? — заботливо поинтересовался Гарри.

— Нет.

— Хорошо, — пожал плечами Поттер.

Он встал напротив Люциуса и взял его за руку. Они одновременно взмахнули палочками, призывая магию свидетельствовать их словам, и начали произносить обговоренные в контракте клятвы. Пробуждаемая магия с каждым словом связывала их все крепче. Наконец, была произнесена последняя клятва, и они синхронно опустили палочки.

«Все, теперь никуда не денешься» — усмехнулся про себя Поттер, продолжая удерживать Малфоя. Их взгляды встретились, и Гарри притянул Люциуса поближе к себе.

— Не дергайся, не сопротивляйся и не вырывайся, — предупредил Поттер.

Малфой обреченно вздохнул и закрыл глаза.

— Посмотри на меня.

Люциус поморщился, но глаза открыл.

— Завтра утром мы освободим твоего сына, и ты целый день проведешь со своей семьей. — Поттер с удовлетворением отметил, что взгляд Люциуса немного потеплел. — Но сегодня, — Гарри провел пальцем по его щеке, очертил линию скул, убрал за ухо длинную прядь и зарылся рукой в мягкие волосы, — сегодня ты мой, — прошептал он, впиваясь в холодные губы жадным поцелуем.

Поттер отпустил руку Малфоя, и она бессильно повисла, сжимаясь в кулак. Гарри нежно и страстно целовал его, посасывая то верхнюю, то нижнюю губу. Его язык скользил по зубам, надеясь приоткрыть рот. Одной рукой Поттер прижимал его затылок, не позволяя отстраниться; другой — удерживал за талию. Осознав, что Люциус никак не реагирует на его действия, Гарри на секунду оторвался, посмотрел на Малфоя и приказал:

— Ты всегда должен отвечать на мои поцелуи.

Малфой мысленно заскрипел зубами — отказаться он не мог. И когда губы Поттера опять приникли к его, взял инициативу на себя. Он терзал и кусал эти пухлые податливые губы, вымещая все свое отчаяние и ненависть к создавшейся ситуации. Его язык, словно захватчик, ворвался в рот Поттера, прошелся по чувствительному небу и деснам. Гарри застонал и придвинулся к Малфою ближе, углубляя поцелуй. Рука Поттера соскользнула с талии на ягодицы и нетерпеливо сжала их. Люциус почувствовал, как твердый член ткнулся ему в бедро. Сам Малфой был далек от возбуждения, он испытывал лишь ярость и отчаяние.

Наконец Поттер разорвал поцелуй и, тяжело дыша, сделал шаг назад. Его щеки лихорадочно горели, а в глазах полыхала страсть. Он сглотнул и произнес:

— Наверху. Вторая дверь направо. Там спальня и ванная. Приведи себя в порядок. Я буду ждать.

Люциус повернулся было, направляясь к лестнице, но заметил, что Поттер потянулся к бутылке огневиски.

— Что, страшно? — усмехнулся Малфой.

Гарри резко развернулся.

— Меньше, чем тебе.

Поттер на секунду задумался и протянул Малфою бутылку.

Люциус фыркнул, взял огневиски и сделал три больших глотка прямо из горлышка. Вернув бутылку Гарри, он сразу же покинул гостиную.

Закрывшись в ванной, Люциус сполз на пол, прислонившись спиной к двери. Нервы были на пределе. Он с ненавистью окинул взглядом зеркало, стеклянные полочки, многочисленные флакончики и пузыречки. Ярость клокотала в нем и требовала немедленного выхода. Он наложил заглушающие чары и начал методично разносить ванную комнату. Через пару минут весь пол был покрыт осколками и смесью зелий, которой также были заляпаны все стены и потолок.

Малфой сидел на полу посреди этого бедлама и хохотал. Определенно, сегодня он сделал очередной шаг на пути к безумию. Несколько осколков стекла попали в него самого, оставляя кровавые царапины, но он этого совсем не чувствовал — физическая боль притупилась, уступив место душевной.

— Это еще не конец, это еще не все, — шептал он.

Люциус крепко сжал виски и резко поднялся. В глазах на мгновение потемнело. Малфой глубоко вздохнул и взмахнул палочкой, уничтожая все следы разрушения.

Потоки воды стекали по голове, груди, животу. Малфой стоял, подняв лицо навстречу теплым струям, пытаясь отрешиться и забыть. Он мог бы простоять здесь вечно, только бы не выходить за дверь и не встречаться с полным похоти взглядом. Но у него не было этой вечности. Что это? Трусость? Или просто желание оттянуть неприятное и неминуемое событие?

Ерунда. Он никогда не был склонен к таким уверткам. Чем быстрее встретишься с проблемой, тем быстрее она разрешится. Тянуть время можно лишь в надежде что-нибудь предпринять для предотвращения неприятной ситуации. Но в данном случае он ничего не мог сделать. Только выйти и ждать приказов свихнувшегося героя.

Малфой выключил душ и уткнулся головой в стену. Ладно. Есть надежда, что Поттеру не понравится, и он ограничится одним разом. Потом можно будет забыть, как будто никогда ничего не было. Надо просто это пережить. Отключиться от самого себя, закрыться, не показывая ни чувств, ни эмоций.

«Всего один раз», — повторял он про себя и даже уже почти поверил в это. Мало ли какое проклятие управляет мальчишкой. Может, достаточно будет единичного соития, чтобы чары спали, и Поттер понял, что ему больше ничего от Малфоя не нужно.

Люциус тщательно высушил полотенцем волосы. Густые и длинные, они все равно остались влажными, но Малфой не любил применять заклинания для того, чтобы за секунду высушить их. Он вытерся сам, высушил заклинанием полотенце и обмотал его вокруг бедер. Еще не хватало сразу предстать перед Поттером в обнаженном виде.

Малфой аккуратно сложил одежду, взял палочку и открыл дверь. В комнате царил полумрак. Поттер лежал на кровати поверх покрывала в одних штанах и, казалось, спал. Но стоило Люциусу сделать шаг вперед, как Гарри открыл глаза и приподнялся. На его щеках появился румянец, а глаза полыхнули нескрываемым желанием и восхищением. Он схватил палочку и направил ее на Малфоя. Люциус инстинктивно дернулся, но Поттер всего лишь высушил его волосы заклинанием.

— Это вредно, — зло сказал Малфой.

— Один раз можно, — улыбнулся наглец и похлопал рукой по свободной половине кровати. — Иди сюда.

Люциус вздернул подбородок, бросил на Поттера надменный взгляд, подошел и сел на кровать. Палочку он положил на тумбочку.

— Ляг, пожалуйста, на живот.

«Начинается», — обреченно подумал Люциус, медленно вытягиваясь на кровати. Он опустил голову на сложенные руки и закрыл глаза, стараясь отрешиться от происходящего.

Поттер поднялся на колени и убрал длинные пряди с плеч Малфоя, обнажая его спину. Он медленно провел ладонями вдоль позвоночника. Люциус напрягся. Ласка, призванная успокоить и расслабить, скорее вызывала жгучее желание сбежать, и лишь силой воли он удерживал себя на месте.

Поттер наклонился и провел губами по одному из застарелых шрамов, самому длинному, начинавшемуся над левой лопаткой и широким изгибом тянувшемуся вниз к позвоночнику. Прикосновение теплых мягких губ к коже вызвало дрожь. Гарри чуть отстранился.

— А говорили, что ты политик и финансист, — шепнул он. — Но судя по тому, что я вижу, тебе тоже доставалось.

— Лорд не позволял засидеться никому, — ответил Малфой. — Этот — от Муди лично. Сев… — так неправильно показалось упоминание имени старого друга здесь, что он исправился, — Снейп вытащил с того света.

И ведь на самом деле — вытащил буквально из-за грани. Люциус на мгновение вспомнил, как это было: разрывающая на части боль — ни вдохнуть, ни выдохнуть; кровь повсюду; слабость; тьма перед глазами; и голос, далекий, как будто с того края вселенной, сквозь нарастающий в ушах гул: «Не смей дохнуть, Малфой. Ты мне нужен!»

Поттер замолчал, рассеянно поглаживая его плечи. Вдруг он резко поднялся и что-то взял с тумбочки. «Вот оно», — подумал Малфой, зажимаясь еще больше. Но Поттер не спешил уделить внимание его заднице. Он открыл банку, и по комнате поплыл легкий возбуждающий аромат.

— Сволочь, — прошипел Люциус, ощущая в запахе следы афродизиака.

Желание прикончить бесстыжего ублюдка, посмевшего унизить его с помощью зелья, стало непреодолимым, но тут же пропало, оставляя в душе саднящий след. Теплые, смазанные массажным маслом ладони Поттера опустились на плечи Малфоя. Гарри нежно и сильно провел руками по его спине. Он массировал Люциуса, скользя ладонями по его коже — от талии к плечам и обратно, от позвоночника к бокам, вдоль ребер. Разминая пальцами напряженные мышцы, он втирал в тело ароматное масло.

Люциус не заметил, как расслабился — массаж был приятен. Поттер удивительно умело работал руками, заставляя блаженное тепло растечься по закаменевшим мышцам. Напряжение ушло, сменившись сладкой негой.

Гарри на секунду отвлекся, но тут же вернулся с новой порцией масла на ладонях. Теперь он сосредоточил свое внимание на ногах. Ступни, щиколотки, икры, бедра — умелые руки Поттера дарили наслаждение и расслабление. Если бы только забыть, чьи именно пальцы разминают мышцы. Гарри коснулся края полотенца, и Малфой чуть напрягся в ожидании неизбежного. Но Поттер сразу скользнул вниз, продолжая массировать ноги. Гарри тщательно втирал масло с возбуждающим зельем в кожу Малфоя, и Люциус уже начал ощущать его эффект. Лежать на животе стало неудобно. Поттер еще какое-то время уделял его ногам, потом снова переместился на спину, несколько раз нежно пройдясь ладонями вдоль позвоночника. Кожа под воздействием зелья стала невероятно чувствительной, Люциус ощущал, что его тело буквально плавится в умелых руках. Но Гарри остановился, отстранился и попросил перевернуться на спину.

Малфой подчинился. В глаза Поттера он постарался не смотреть. Афродизиак уже подействовал, и Люциус согнул одну ногу, стараясь не выдать собственное возбуждение. Судя по довольной улыбке Поттера, уловка не сработала — тот обо всем догадался. Малфой закинул руки за голову и закрыл глаза. Что ж, если победитель Темного Лорда так жаждет доставить удовольствие Пожирателю Смерти, остается только подчиниться его желанию. В конце концов, у него нет выбора. Унизительно, конечно, наслаждаться ласками против воли и возбуждаться от зелья, но в данном случае он не в силах что-либо изменить. Он не может не выполнять приказы и игнорировать желания сюзерена.

Гарри размял его плечи, робко скользнул руками по груди, прошелся по ребрам и вдруг наклонился, приникая к губам Малфоя. Поцелуй был удивительно нежным, как будто Поттер извинялся за то, что делал. Его чуть масляные пальцы коснулись шеи, и тут же там оказались его губы, исследуя и лаская ее. Он поцеловал ямку за ухом, чуть прикусил мочку и, застонав, потерся пахом о его бедро. Откуда мальчишка мог знать, что эти действия так заведут Люциуса? Только огромным усилием воли, желая ни в коем случае не показывать Поттеру, что происходящее ему уже почти нравится, Малфой сдерживал себя. Но Гарри явно поставил своей целью довести его сегодня до исступления.

Губы Поттера скользнули ниже. Люциус знал, что у основания шеи, над ключицей, у него есть тонкий шрам. Аврор целился в сонную артерию, но Малфою в тот раз повезло. Гарри остановился, заметив бледную полоску шрама, ласково провел по ней пальцем и тут же поцеловал.

Столь нежеланные, удовольствие и возбуждение начинали переполнять Люциуса, и он лишь надеялся, что Поттер не обратит внимания, на то как он начал льнуть к его рукам и подставляться под смелые губы. Гарри разминал, гладил и целовал его, каждым своим действием усиливая возбуждение, и так уже полностью охватившее Малфоя.

Поттер отстранился, секунду помедлил и потянул за полотенце. Малфой чуть дернулся, но удержал себя. Он бы выглядел совершенно по-дурацки, вцепившись в полотенце.

Поттер замер, разглядывая его и облизывая губы. Люциус почувствовал себя крайне неуютно — никто и никогда не смотрел на него с таким неприкрытым влечением. Наконец Гарри оторвал от него взгляд, прерывисто вздохнул, снял и положил на тумбочку очки, сбросил брюки и лег на Малфоя сверху. Он возбужденно потерся своим членом о его живот и потянулся к губам. На этот раз поцелуй был более страстным — Поттер жадно проник языком в его рот, и Малфой, помня о приказе, начал отвечать ему. Он попытался перехватить инициативу, целуя ненавистного мальчишку особо яростно, пытаясь подчинить и оказаться сверху. Но Гарри мгновенно понял его маневр и сразу отстранился. С хищной улыбкой он уставился в глаза Малфоя и вновь набросился на него, терзая ртом его шею, плечи, соски, грудь, живот, везде оставляя свои отметины. Это было почти больно, но каждое прикосновение сладко отзывалось в его взбудораженном афродизиаком теле. Он бы уже стонал, если бы не сдерживался непомерным усилием воли. Но контролировать себя становилось все сложнее.

Казалось, Гарри отлично знал, где и как надо прикоснуться, чтобы подарить ему наслаждение. Страсть туманила голову, губы пересохли, и Малфой рискнул предпринять еще одну попытку, пока не стало совсем поздно. Люциус, чуть приобняв Поттера, увлек его наверх и втянул в новый поцелуй. Со всей страстью он впился в зацелованные губы Гарри, одновременно лаская его спину. Поттер застонал и Малфой попытался подмять его под себя.

— Нет-нет-нет, — тут же сказал Поттер, хитро улыбаясь. — Лежи, пожалуйста. Я сам все сделаю.

Он нагнулся и чуть прикусил нижнюю губу Малфоя, тут же снова поцеловав его. Люциус вздохнул и расслабленно откинулся на подушки.

— У тебя когда-нибудь был секс с мужчиной? — поинтересовался Поттер, чертя пальцами на груди Малфоя странные узоры.

Похоже, необходимость прояснить этот вопрос мальчишку смущала. Люциус напрягся — солгать невозможно.

— Так — не было.

— А не так? — улыбнулся Поттер.

Все-то ему надо знать.

— Бывало. В молодости, — холодно ответил Малфой.

— А строил из себя… — хихикнул Поттер.

Люциус картинно закатил глаза. Гарри продолжал его поглаживать.

— Значит, вообще знаешь, как это бывает? — продолжил он.

— Мне не пятнадцать лет, — хмыкнул Люциус.

«Да уж точно — не пятнадцать, а в три раза больше. И то, что было — было давно, и лучше бы об этом не вспоминать», — подумал он про себя. Поттер скатился с него и потребовал:

— Тогда перевернись.

Все — мальчишка, наконец, решил заняться делом. Люциус скрипнул зубами, расслабленное состояние сразу ушло, а вот возбуждение как будто усилилось. Он подчинился, устроившись поудобнее, и Поттер подсунул под него подушку.

— Шире ноги, — добавил он.

Как это унизительно! Малфой послушался, впиваясь в руку зубами от бессилия. Все тело напряглось в ожидании продолжения. Но Поттер не спешил. Он несмело провел ладонями по спине Люциуса, и, так и не добравшись до ягодиц, попросил снова повернуться на спину.

«Да что ж он издевается?» — обреченно подумал Малфой, переворачиваясь в очередной раз.

Поттер снова накинулся на него с ласками и поцелуями. Он начал с шеи, постепенно спускаясь все ниже. Скользнул ладонями по животу, поцеловал выступающую тазовую косточку и обхватил губами уже давно готовый ко всему член Малфоя. Люциус с трудом подавил в себе стон — он лишь резко вдохнул и вцепился пальцами в покрывало, почувствовав жаркую глубину рта. Поттер уверенно работал губами и языком, помогая себе руками. Малфой неосознанно приподнял бедра, стремясь проникнуть глубже, но Гарри не позволил ему, удерживая на одном месте, и продолжал сосать, наращивая темп. Поттер был не столько умелым, сколько старательным, но для Малфоя это уже было более чем достаточно. Он чувствовал, как оргазм начинает накрывать его, но Гарри остановился, не доведя его до разрядки.

Люциус открыл глаза, чтобы узнать, что случилось, и встретился взглядом с Поттером. Тот сидел, улыбаясь и развратно облизывая губы. Сейчас он даже показался Малфою неожиданно привлекательным. Гарри провел рукой по возбужденному до крайности члену Малфоя и попросил:

— Перевернись, пожалуйста.

Что ж, не стоило и надеяться, что мальчишка оставит попытки трахнуть его. Впрочем, умелые ласки Поттера сделали свое дело — возбуждение было почти невыносимым. Малфой понял, что внутренне уже смирился с тем, что должно произойти. Он осторожно перевернулся, устроившись на подушках, и, не дожидаясь приказа, развел ноги. В конце концов, если Поттер до сих пор был так нежен, оставалась надежда, что продолжение будет ненамного хуже.

Поттер взял из тумбочки банку и устроился между ног Люциуса, заставляя развести их еще шире. Сначала по ягодицам Малфоя прошлись ладони, затем их сменили губы. Гарри целовал ставшую невозможно чувствительной кожу, одновременно поглаживая и массируя его бедра. Уверенные руки развели полушария, между ними скользнул шаловливый язык и коснулся ануса.

Это было уже слишком! Но Поттер и не думал останавливаться, он спустился ниже, продолжая целовать и вылизывать чувствительные места, заставляя трепетать от наслаждения. Совершенно непристойно и в тоже время невыносимо приятно — нахальные губы, руки и язык возбуждали, заставляли забыть себя и требовали полностью отдаться удовольствию. Малфою одновременно хотелось позорно сбежать и окончательно сдаться, еще больше раскрывшись перед сюзереном.

Но тут Поттер отстранился. Послышался звук открываемой банки, и в аромат афродизиака вмешалось что-то еще. Скользкий палец коснулся ануса, чуть покружил и проник внутрь. Люциус рефлекторно дернулся и попытался отстраниться.

— Расслабься, пожалуйста, ничего страшного не происходит, — тихо сказал Гарри.

Малфой почувствовал, как он, сам того не желая, успокаивается. Сфинктер чуть разжался, и Гарри, воспользовавшись этим, пропихнул палец дальше.

Люциус попытался отрешиться от происходящего, но это было уже невозможно. Возбуждение никуда не делось, и каждое движение Поттера находило отклик в теле Малфоя. Он не успел заметить, как к первому пальцу добавился второй. Гарри умело готовил его для себя, не жалея ни смазки, ни времени, ни усилий. Малфой только успел удивиться, когда этот, казалось бы, невинный, победитель Лорда смог всему научиться, как ловкие пальцы коснулись внутри него какой-то особой точки, и волна наслаждения прокатилась по всему телу. Люциус резко втянул в себя воздух и непроизвольно подался назад, стремясь повторить сладкое мгновение. И Поттер не стал его мучить — снова коснулся его, продолжая терпеливо растягивать вход.

Губы Гарри нежно прошлись по ягодицам, а к двум пальцам добавился третий. Это уже было почти больно. Вопреки инстинкту, Малфой постарался расслабиться, чему немало способствовали поцелуи и поглаживания на его бедрах. Поттер продолжал двигать пальцами, каждый раз касаясь той самой точки, усиливая его и без того болезненное возбуждение. Люциус не собирался признаваться, что фактически уже желает, чтобы тот заканчивал с подготовкой и, наконец, сделал то, что собирался сделать с самого начала.

Тут пальцы исчезли. Гарри снова поцеловал его ягодицы и отстранился, готовя себя к вторжению. Сильные руки обхватили бедра Малфоя. Что-то большое, скользкое и горячее коснулось ануса и стало непреодолимо проникать в него. Люциус инстинктивно сжался, мечтая сбежать.

— Тихо, расслабься, — услышал он задыхающийся голос своего господина. — Я постараюсь, чтобы больно не было.

Повинуясь просьбе, мышцы разжались, облегчая проникновение. Резкая боль заставила зашипеть и выгнуться. Поттер остановился, успокаивающе погладил бедра и поцеловал спину. Но не успела боль пройти, как Гарри двинулся дальше, медленно, но неумолимо входя до конца. Гарри замер, давая Малфою время привыкнуть к новым ощущениям. Ласковые ладони прошлись по спине и спустились ниже, одна рука скользнула под живот и обхватила член Малфоя. Боль не ушла полностью, но стала какой-то незначительной. Поттер снова погладил его по спине и медленно двинулся обратно. Он почти вышел из тела Люциуса и снова погрузился в него, уже немного под другим углом. Вновь и вновь, с каждым разом все легче и все быстрее, Гарри выходил и снова вторгался в тело Малфоя. Горячо, больно, утомительно, пока член Поттера не задел внутри ту самую точку. От острого наслаждения, внезапно пронзившего все тело, Люциус потерял остатки самообладания и застонал. Поттер застыл. Это уже было невыносимо — доставив удовольствие, мальчишка останавливается, продлевая пытку.

— Твою мать, Поттер, двигайся! — зашипел Малфой, подавая бедрами назад.

Гарри мгновенно послушался и стал вбиваться в него с удвоенной силой и скоростью. Рука Поттера на члене Люциуса двигалась в том же ритме. Пот стекал градом, но каждый толчок, каждое движение рукой дарили удовольствие, приближая к оргазму. И все же первым не выдержал Поттер. Малфой почувствовал, как глубоко внутри него запульсировал член Гарри, извергая семя, и это стало последней каплей — его самого накрыл сильнейший оргазм.

Поттер без сил скатился с него и, тяжело дыша, повалился рядом. Малфой с трудом приподнялся, нашел палочку и наложил на них обоих очищающие чары, после чего снова рухнул на кровать. Он слишком устал, чтобы думать и анализировать. Дыхание медленно восстанавливалось, глаза закрывались. Гарри зашевелился, потянулся и провел рукой по его спине. Находиться рядом с мальчишкой для Люциуса стало невыносимо. Осторожная ласка напомнила об унижении. Малфой зашипел, поднялся, превозмогая боль, схватил палочку и скрылся в ванной.

Очевидно, что его надежде на первый и единственный раз сбыться было не суждено. Поттеру понравилось.

Люциус с остервенением терся мочалкой, оставляя на белоснежной коже красные полосы. Он старался смыть с себя запах чертова масла и проклятого Поттера — запах своего отчаяния и позора.

Он раз за разом прокручивал в голове ситуацию, пытаясь удостовериться, что выхода не было. Но все четче осознавал, что в какой-то момент, просто перестал этот выход искать, покорно отдаваясь мальчишке. Он с яростью ударил кулаком в стену, обдирая кожу на костяшках пальцев, и зашипел от боли. Покорность — вот теперь его удел. Но Малфой не был готов покориться. Пустить все на самотек? Немыслимо. Но для того, чтобы начать свою игру, необходимо, чтобы Драко был на свободе. А это должно случиться уже завтра.

Возвращаться в комнату и вновь видеть Поттера не хотелось. Была надежда, что, утомившись, тот уснул, и тогда можно будет спокойно выскользнуть, не привлекая его внимания. Люциус обернул полотенце вокруг бедер и вышел. Надеждам осуществиться было не дано — Поттер не спал. Все же Малфой постарался, не глядя на Гарри, уйти, но тот сказал:

— Останься, пожалуйста. Иди сюда.

Малфою ничего не оставалось, кроме как забраться под одеяло. Поттер тут же прижался к нему всем телом, обнял и положил голову на его плечо.

— Спи, — приказал он и сам засопел куда-то Малфою в подмышку.

Тело нехотя подчинилось приказу, и Люциус закрыл глаза.

Ему приснился странный сон, в котором Снейп и Поттер кричали, ссорились и вызывали друг друга на дуэль, пытаясь выяснить, кто из них больше любит Люциуса Малфоя. На него самого они не обращали внимания совсем, в то время как он стоял рядом с ними и неспешно думал о том, кого из них заавадить первым.

Малфой проснулся ранним утром. Первые лучи солнца пробились сквозь маленькую щель в плотных портьерах, заскользили по белоснежным простыням, ласково коснулись длинных светлых прядей, разметавшихся по подушке, и прошлись по его сомкнутым векам. Люциус лежал на боку, повернувшись к Поттеру спиной, на самом краю кровати, словно стараясь отгородиться от новоявленного сюзерена. Но тот определенно не собирался его отпускать, прижимаясь к нему всем телом и обнимая рукой за талию. Что-то твердое упиралось Малфою в бедро. Он чертыхнулся сквозь зубы, проклиная юношеские гормоны и озабоченного Поттера, и попытался отстраниться. Но Гарри заворочался, удобнее пристраиваясь рядом с ним.

Люциус чуть повернулся, но Поттер, не просыпаясь, еще больше прижался к нему и даже закинул на него одну ногу, сильнее вжимая свою эрекцию. Да, если Поттер сейчас проснется, второго тура не избежать. А этого Малфою совершенно не хотелось. Впрочем, он должен был честно себе признаться — все было не настолько плохо, как могло бы быть. Поттер имел все возможности просто нагнуть его в любой момент и получить свое без особых усилий. Но мальчишка совершенно не торопился удовлетворить свою похоть, стараясь ласками и вниманием доставить наслаждение именно ему. И если бы не вся унизительность ситуации, то это был бы очень интересный опыт. Но все удовольствие, полученное в процессе, уничтожалось тем фактом, что он добровольно никогда бы на это не согласился, особенно с Поттером.

Хотелось отомстить. Впрочем, мысль отомстить Поттеру показалась странно неправильной. В любом случае, на повестке дня стояли куда более насущные проблемы — освободить Драко и разблокировать Мэнор. А именно сейчас стоило подумать, как выбраться из объятий настырного любовника, и не позволить ему воспользоваться своим правом на его тело.

Заклинаний, избавляющих от эрекции, Малфой не знал. Зелья существовали, но сомнительно, что они находятся в комнате. А даже если бы и были, влить их в рот Поттера незаметно не получится. Наложить сонные чары и сбежать? Не вариант. Поттер еще должен выполнить свою часть договора.

Гарри застонал, чуть повернулся и нетерпеливо потерся членом о его бедро. Похоже, имело смысл помочь мальчишке, пока тот не перешел к более активным действиям. Главное, чтобы он не проснулся раньше времени. Люциус осторожно опустил руку под одеяло, скользнул ладонью по горячему животу Поттера, провел кончиками пальцев по его бедру и обхватил стоящий колом член. Гарри застонал и неосознанно толкнулся в его руку. Малфой сильнее сжал возбужденный орган сюзерена и двинул рукой вверх, обвел большим пальцем влажную головку и снова спустился вниз. Он дрочил мальчишке, наращивая темп, интуитивно ощущая, что именно хочет Поттер. Гарри стонал и кусал губы, двигая бедрами. Неожиданно он широко открыл глаза и с криком излился на руку и живот любовника.

— Это лучшее пробуждение в моей жизни, — прошептал он, сфокусировав взгляд на партнере.

Малфой отодвинулся и, брезгливо вытерев руку о простыню, начал вставать.

— Подожди, — остановил его Гарри и потянулся к его губам.

Люциусу ничего не оставалось, как ответить на благодарный поцелуй.

— Зачем ты это сделал? — спросил Поттер, оторвавшись от губ любовника. — Ответь, пожалуйста.

— Я решил, что помочь тебе избавиться от утренней проблемы подобным образом для меня более приемлемо, чем те способы, которые, скорее всего, пришли бы тебе в голову, — холодно сказал Люциус, поднимаясь с кровати.

В глазах Поттера полыхнула обида.

— Я бы никогда… — Гарри покраснел. — Но вчера тебе же было хорошо? Скажи правду!

Проклиная про себя необходимость во всем слушаться Поттера, Люциус сказал:

— Да. Зато потом было слишком плохо.

Малфой взял палочку и направился в ванную.

— Ты привыкнешь, — произнес Гарри.

Уже стоя в дверях, Малфой с пронзительным отчаянием посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

— Это не то, к чему я бы хотел привыкнуть.

Дверь в ванную успела закрыться до того, как в нее влетела с силой брошенная подушка.

Малфой прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Резко навалилась тоска. Что это? Печаль об утраченной свободе или отголосок требования всегда быть на стороне Поттера, которое он пока не до конца выполняет? И вот так — всю жизнь? Хотелось завыть, но он только скрипнул зубами, собирая волю в кулак. Сначала семья — потом Поттер.

Приняв душ, он изучил стоящие на полочках флакончики на предмет наличия обезболивающих зелий и составов от синяков. К счастью Поттер догадался запастись нужными средствами, и Малфой ими воспользовался, дабы убрать все следы страсти любовника.

Необходимость натягивать на чистое тело несвежую одежду никак не улучшила и так паршивое настроение. Люциус подумал, что ему придется прояснить с Поттером вопрос о том, как часто он должен будет бывать в этом доме. Если слишком часто, придется озаботиться отдельным гардеробом.

Когда Малфой вышел, Поттера в кровати уже не было. Постель была застелена — ничто не напоминало о бурной ночи. Люциус спустился в гостиную и сел в кресло, взяв со столика свежую газету — информация о его освобождении, как ни странно, отсутствовала.

— Я попросил Кричера подать нам завтрак, — появился в дверях Поттер.

Он тоже уже умылся и оделся. Правда, одежда на нем была отвратительно маггловской.

— Поттер, если ты хочешь, чтобы мы появлялись вместе на людях, было бы крайне желательно, чтобы наши стили в одежде не очень сильно отличались. Сейчас твой образ явно не соответствует моему. А может, ты предпочитаешь, чтобы и я облачался в такое же убожество? — язвительно поинтересовался Малфой.

Глаза Поттера вспыхнули. Он усмехнулся и ответил:

— Я еще подумаю об этом. Но сейчас нас ждет завтрак.

Люциус поднялся.

— Что нужно сделать, чтобы разблокировать поместье? — спросил он.

— Тебе — ничего, — ответил Гарри. — Пока ты будешь разбираться с освобождением Драко, я заскочу в Министерство и обо всем договорюсь. Это не займет много времени. Мы встретимся у ворот тюрьмы, и я отдам тебе все необходимое.

Поттер повернулся и прошел в столовую. Люциус последовал за ним. По запущенному виду комнаты было понятно, что столовой в последнее время почти не пользовались. Темные стены несли на себе отпечаток веков. Столовый гарнитур был старым и обшарпанным — мебель явно нуждалась в ремонте и реставрации. Даже скатерть на столе была хоть и чистой, но потертой.

— Ты так не любишь свой дом? — брезгливо поморщился Малфой, оглядываясь по сторонам.

— Он так и не смог стать моим, — вздохнул Гарри, садясь за стол. — Если бы не память о Сириусе, я бы его уже продал. Наверное, я поищу себе жилье где-нибудь за городом или постараюсь восстановить дом родителей в Годриковой Лощине, а этот дом так и останется напоминанием о крестном, Ордене Феникса и войне.

Люциус осторожно устроился на стуле.

— Все же, советую попробовать здесь обжиться. Если принять этот дом всей душой, позаботиться о нем — сам не заметишь, как он изменится. Старые магические особняки зачастую сами подстраиваются под своих хозяев. Когда-то я здесь бывал: лет двадцать назад дом не был таким мрачным и унылым.

— Трудно представить, — усмехнулся Поттер и поковырял ложкой остывающую кашу.

Они приступили к завтраку — овсянка, тосты с клубничным джемом и крепкий кофе.

— Возможно ли как-то предупредить Нарциссу? — поинтересовался Люциус.

Поттер отпил кофе и ответил:

— Я думаю, она уже около тюрьмы — ты ведь сообщил ей вчера, что Драко освободят.

— Да, скорее всего, она уже там, — согласился Люциус. — Нам, наверное, не стоит задерживаться?

— Не волнуйся, не опоздаем, — отмахнулся Гарри.

Малфой поставил опустевшую чашку на стол и посмотрел на Поттера.

— Какие у тебя планы в отношении меня?

— Ты о чем? — не понял Гарри.— Сегодня ты можешь провести время с семьей, но к двенадцати ночи я жду тебя здесь.

Малфой заскрипел зубами.

— Я хочу знать, как часто ты будешь нуждаться в моих услугах, и сколько времени я буду вынужден проводить с тобой?

Поттер вскинулся и зло посмотрел на него:

— А ты еще не понял? Ты должен все время быть со мной, если только я не разрешу тебе уйти. Как ты сам сказал — я нанял тебя телохранителем. По-моему отличная легенда. Ты будешь жить со мной, спать со мной, ходить по магазинам, сопровождать меня в гостях и на разных мероприятиях. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Но иногда, наверное, раз в неделю, я буду давать тебе выходной и отпускать к семье, — закончил он с гадкой улыбкой.

Все было куда хуже, чем Малфой предполагал. Поттер был им одержим. И секс ничего не исправил, а, похоже, наоборот — усилил это ненормальное влечение.

— Мне потребуется комната и разрешение переместить часть своих вещей сюда.

— Нет проблем, выбирай любую, — Гарри улыбнулся. — Можешь менять и обставлять ее как хочешь, мне все равно. И, может, тогда ты поможешь мне превратить этот дом во что-то более уютное.

— Как прикажете, господин, — горько усмехнулся Люциус.

— Не называй меня так! — рассердился Поттер. — Зови меня Гарри. Никаких «господинов», хозяев, повелителей или еще чего-то подобное. И никаких поттеров!

— Хорошо, Гарри, — сказал Малфой и выразительно посмотрел на сюзерена.

— Прекрати! Ты должен быть на моей стороне, а не издеваться! — обиженно произнес Поттер и поднялся из-за стола.

— О, Гарри, я на твоей стороне. Я совершенно не способен перечить тебе, — улыбнулся Малфой, поднимаясь на ноги. — Извини, но мое представление о том, что такое твоя сторона, и что именно тебе во благо, может сильно отличаться от твоего мнения по этому вопросу.

— Это не важно! — вскричал Гарри. — Ты должен соглашаться с моим мнением.

— Только тогда, когда ты можешь внятно это мнение до меня донести, — на губах Малфоя играла лукавая улыбка.

Поттер зло посмотрел на Люциуса, потом ухмыльнулся и одним быстрым движением оказался рядом с ним. Он приобнял Малфоя за талию и коснулся губами его уха.

— Думаю, мнение по поводу твоей сексуальной привлекательности для меня тебе известно, — прошептал он.

Поттер провел языком от уха до подбородка Малфоя и посмотрел ему в глаза. Руки Гарри сползли Люциусу на ягодицы и слегка их сжали.

— Кажется, у меня должно было получиться донести это мнение до тебя прошлой ночью, — продолжил Поттер.

Малфой попытался отстраниться, но Гарри ему не позволил:

— Не вырывайся. Еще одно мое мнение: ты мой. Совсем мой, со всеми потрохами, — Поттер поцеловал бьющуюся над воротом рубашки жилку на шее партнера. — И я требую, чтобы ты принял это мое мнение. — Он скользнул к губам, языком приоткрывая рот Люциуса, глубоко целуя его. И тут же прервался. — Ты меня понял?

— Да. Я твой, — устало сказал Малфой, слегка скривившись.

Поттер опустил голову, передвинул руки на талию и ткнулся лбом Люциусу в грудь.

— Прости, — вдруг прошептал он и резко отпустил Малфоя. — Нам надо идти.

Он направился к выходу и вызвал Кричера. Эльф незамедлительно появился.

— Кричер, ты должен слушаться мистера Малфоя так же, как меня, — сказал Гарри.

Кричер исподлобья глянул на Люциуса и подобострастно поклонился:

— Честь прислуживать чистокровному волшебнику.

После чего оба мага покинули дом.

Вернувшись после разговора с отцом в камеру, Драко несколько минут просто сидел на кушетке, пальцем поглаживая печатку на родовом перстне. Он никак не мог собраться с духом и открыть тайник.

Все происходящее просто не укладывалось в голове. Внезапный арест, опечатанное поместье, перспектива казни отца и вдруг все переворачивается с ног на голову: полное снятие всех обвинений, компенсация и освобождение. Без суда, без легилименции и веритасерума — просто министерским указом. И, в довершение всего — кольцо главы рода на пальце.

Что за дела у отца с Поттером? С чего это вдруг победитель Темного лорда решил нанять телохранителем бывшего Пожирателя Смерти? Бред. С точки зрения Министерства, это должно быть все равно, что поручить гиппогрифу сторожить клобкопухов.

Драко провел подушечкой большого пальца по кольцу, чуть оцарапав ее о край печатки. Перстень открылся, и Малфой бережно извлек из тайника плотно свернутый обрывок пергамента. Драко начал разбирать мелкие буквы, и его брови поползли вверх. С каждой прочитанной строчкой он осознавал, что теперь понимает в происходящем еще меньше, чем раньше. Выходило, что таким странным образом Поттер зачем-то купил себе его отца. Вот просто взял, сволочь, и купил, загнав в угол. Драко сжал кулаки — мерзавца хотелось убить. Мало тому славы и почета, эта мразь теперь у него отца отобрать собирается! Драко вскочил с кушетки и заходил по камере. Потом остановился — сейчас он ничего не мог сделать.

Что Поттер о себе возомнил? Что он новый Темный Лорд? Решил собрать себе свиту и начал с Люциуса Малфоя? Чушь! Не наигрался в войну и захотел завести себе ручного Пожирателя Смерти? Еще большая чушь. Драко вновь уселся на кушетку и сжал руками голову. Мозг плавился от попыток разобраться в происходящем; ярость зашкаливала. Малфой застонал сквозь зубы и со всей силы ударил по постели кулаками, пытаясь дать хоть какой-то выход эмоциям. Лучше не стало.

Драко глубоко вздохнул, лег и закрыл глаза. Мысленно он снова пробежался по пунктам записки. Чрезмерность методов, чрезмерность благ, чрезмерность клятв — складывалось впечатление, что Поттер действовал в состоянии аффекта. Внутренний голос тут же ехидно заметил: «А был ли Поттер нормален?» Мысль о том, что отец может находиться во власти сумасшедшего, напугала. Драко снова развернул записку и внимательно ее перечитал — увы, никаких указаний, что делать дальше в ней не было. Ясно было одно — отца надо спасать.

Драко задумался. Даже если Поттер безумен, у него должны быть причины для заключения такого контракта. Возможно, если разобраться с тем, что тот хочет, отца удастся освободить. Какие вообще могут быть варианты? Выросший в семье магглов Поттер решил узнать, что значит быть настоящим чистокровным волшебником и выбрал для этих целей самого яркого представителя магической аристократии Люциуса Малфоя? Ерунда. Поттер считает, что вся эта чистокровность — пустые понты, ему бы в голову не пришла такая идея. Может, Герой просто хочет заручиться его поддержкой? Зачем же так к себе привязывать? Из панического страха перед бывшим Пожирателем Смерти? Бред.

Что еще? Какие-то тайны Лорда, известные отцу, которые он может выдать только тому, с кем связан узами, более тесными, чем те, что связывали его с Лордом? Теоретически — возможно. Практически — не укладывалось в голове: ради таких целей столько благ не обещают. Но все же — да, что-то в этой идее есть. На всякий случай, Драко сделал пометку на этом варианте.

Еще идея: Поттер — Темный Лорд. Несмотря на кажущуюся абсурдность заявления, за нее говорило заклятие подчинения. И как Драко сразу не обратил внимания: все клятвы и ритуалы относятся к разделам темной магии крови. Кто бы мог подумать! Светлый победитель Лорда собирается использовать темные ритуалы, да еще и для того, чтобы поработить человека! Такую информацию можно было бы использовать для шантажа, но, судя по всему, действия Поттера получили одобрение и Визенгамота, и Министерства. А привлечь прессу — навредить отцу. Так что шантаж тут не поможет.

От всех этих мыслей у Драко начала болеть голова. Ему необходимо было получить больше информации об этих ритуалах и о том, что вообще происходит.

Когда отца арестовали, Драко приложил все усилия, чтобы освободить его. Но все было тщетно. Говорили, что идет следствие; что содержание под стражей необходимо для того, чтобы подозреваемый не скрылся — и никакие увещевания, связи и взятки не приносили результатов. Одно радовало: министерская тюрьма — не Азкабан. Условия вполне приличные и общение разрешено.

Утром Драко вывели из камеры. В приемной его встретили мать и отец. Нарцисса бросилась ему на шею, Люциус облегченно улыбнулся и потрепал по плечу. Драко обнял родителей и с трудом сдержал слезы радости — его маленькая семья вновь воссоединилась.

Потом были многочисленные бумаги и гора писанины. Но Люциус помог Драко правильно заполнить все бланки с первого раза, и они управились со всей этой бюрократической канителью довольно быстро. Драко переоделся, забрал свою волшебную палочку, и они, наконец, покинули тюрьму.

— Что дальше? — поинтересовался Малфой-младший.

— Дождемся П… — Люциус запнулся и с раздражением выплюнул, — Гарри.

В груди у Драко больно кольнуло. Нарцисса с изумлением посмотрела на мужа, но спросить ничего не успела — явился Поттер. Он сдержанно кивнул Драко и его матери и повернулся к Люциусу.

— Это ключ, для того чтобы снять министерскую печать с поместья, — Гарри передал ему небольшой медальон. — Вот это покажете дежурному аврору, — передал он один свиток, — а это…

— Я способен разобраться, где что показывать, — прервал его Люциус, отбирая остальные документы.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Поттер. — Статья в Пророке выйдет завтра утром. Рекомендательные письма будут предоставлены по первому требованию. Вроде все? — он вопросительно уставился на главу семьи.

— Все, — кивнул тот.

— Тогда жду тебя вечером, Люциус. — Поттер посмотрел на Малфоя-старшего долгим странным взглядом, улыбнулся и дезаппарировал.

Люциус вздохнул и потер рукой лицо. Нарцисса положила руку на плечо мужа.

— Он говорил, что нанял тебя. В качестве кого? — спросила она.

— Поговорим дома, дорогая, — ответил Люциус, — но сначала — в банк.

Они аппарировали в Гринготтс, где Люциус проверил сохранность фамильных сейфов и забрал немного наличности. Потом они зашли на почту, откуда Малфой-старший отправил в Министерство сову с прошением о возмещении ущерба от пребывания в заключении. Такое же письмо написал и Драко. Они почти не разговаривали — на все вопросы отец отвечал только: «Поговорим дома». Но Драко видел, что что-то в нем изменилось за то время, что они не виделись. Во взгляде появилось отчаяние и какая-то горечь, как уже было в тот год, о котором никто из них не хотел вспоминать.

Нарцисса тоже молчала, с беспокойством поглядывая на мужа. Когда тот отвлекся на письма, она тихо спросила у сына:

— Ты что-нибудь обо всем этом знаешь?

Драко только кивнул. Тогда она грустно улыбнулась:

— Дома, да?

Драко тоже улыбнулся и приобнял мать.

Их семья вовсе не была идеальной. Они ссорились, иногда громко, с битьем посуды и вспышками стихийной магии, обещанием выгнать или уйти из дома, оставить без наследства или развестись. Никто из них не мог похвастаться спокойным и выдержанным характером, и как они не скрывали всю страстность натуры на людях, в домашней обстановке все эмоции моментально выходили на поверхность. Отец мог вдруг исчезнуть на неделю, или, наоборот, запереться в кабинете и только гонять эльфов в бездонные винные погреба Мэнора. Мать внезапно все бросала, уматывала в Париж или Мадрид и лишь присылала чеки на баснословные суммы. Да и сам Драко, пару раз рассорившись с родными, громко хлопнув дверью, убегал из дома. Но он точно знал, что, несмотря ни на что, его родители до сих пор очень друг друга любят. А еще больше они любят его самого. И никакие обиды и разочарования здесь роли не играют — они семья, и, пока они вместе, никто и ничто их не сломает.

Выйдя из здания почты, они, неожиданно для Драко, отправились к мадам Малкин. Люциус всегда предпочитал заказывать одежду у семейного портного, но сейчас, сославшись на недостаток времени, решил воспользоваться ее услугами, чтобы подобрать кое-что из необходимых ему вещей.

Мадам Малкин встретила их не слишком приветливо, впрочем, и без особой враждебности. Пока Люциус отбирал соответствующую его высоким требованиям одежду и общался с портнихой, Нарцисса знакомилась с ассортиментом аксессуаров. Драко откровенно скучал. Ничего покупать он не собирался, отцу помощь не требовалась — тот всегда занимался одеждой самостоятельно, а обсуждать с Нарциссой новые фасоны шляп ему не хотелось. Сначала он просто глазел через витрину на улицу. Заметив, что потенциальный клиент скучает, помощница портнихи предложила ему посмотреть новый каталог одежды. Он бездумно перелистывал странички с колдографиями молодых магов, старающихся как можно лучше представить одетую на них одежду. С неудовольствием Драко отметил, что модные тенденции все больше и больше перекликаются с традициями маггловского мира: все больше обтягивающего и укороченного; вместо шейных платков — легкомысленные шарфики; вместо кружевных рубашек — футболки и рубашки-поло; вместо классических брюк — джинсы, шорты и нечто странное в обтяжку. И все это предлагается в самом известном британском магазине одежды для магов! Драко не был слишком консервативен в одежде, но искренне считал, что волшебнику негоже уподобляться презренным магглам.

Тем временем Люциус закончил выбирать одежду. Тут же в примерочной он переодел рубашку, а старую без сожаления испепелил. Покупки он распорядился переслать в Малфой-мэнор.

После этого они, наконец, активировали портключ домой. Ворота поместья были закрыты, и на них золотом горела министерская печать. Люциус вытащил переданный Поттером медальон и приложил его к печати — та моментально вспыхнула и исчезла.

Хозяева вошли в ворота и через сад, которым, похоже, всю неделю никто не занимался, прошли к особняку. В холле их встретил молодой волшебник в форменной аврорской мантии и поприветствовал их, чуть скривившись — он явно не был рад возвращению хозяев Мэнора. Люциус передал ему документы. Аврор быстро их просмотрел и скривился еще больше.

— Добро пожаловать домой, господа. Надеюсь, претензий к нам у вас не будет, — произнес он.

— Надеюсь, столовое серебро еще цело, — тихо сказала мужу Нарцисса, но так, чтобы ее услышал аврор.

Люциус улыбнулся, а лицо аврора покраснело от гнева.

— Да как вы… — возмутился он.

— Если у нас будут вопросы, мы обязательно известим об этом ваше начальство, — не переставая улыбаться, перебил его Люциус. — А сейчас я бы предпочел, чтобы вы нас покинули.

Аврор молча развернулся на каблуках и, сжав кулаки, удалился. Люциус глубоко вздохнул и обнял семью.

— Вот мы и дома.

Они постояли так немного, потом Нарцисса предложила:

— Наверное, стоит распорядиться насчет обеда.

— Да, конечно, — согласился Люциус. — Пойдем Драко, нам есть что обсудить.

Пока Нарцисса вызывала домовых эльфов, узнавала у них, что происходило в поместье, и раздавала приказания, Драко с отцом поднялись в кабинет.

Люциус открыл дверь и даже замер на пороге, слегка шокированный зрелищем — авроры не удержались от обыска.

— Merde, — выругался он и вытащил палочку.

Книжный шкаф был буквально выпотрошен — все тома, а среди них были достаточно ценные, в беспорядке валялись на полу. Ящики стола были вывернуты, а их содержимое раскидано по всей комнате. Картины были сброшены со стен, обои кое-где разорваны, обивка кресел и дивана содрана, наборный паркет местами вытащен, лепнина повреждена.

— Да как они посмели! — зашипел Драко, войдя в комнату.

— Они мне за это ответят, — прорычал Люциус.

Он взмахнул палочкой, пытаясь привести кабинет в порядок: книги с тихим шелестом вернулись в шкаф; картины снова повисли на стенах; вещи сами запрыгнули в ящики и те сразу же закрылись. Драко с помощью Reparo восстановил обивку кресел и разломанный паркет. Но вот зачарованные обои точно придется заменить — их так просто не восстановишь.

За считанные минуты они привели кабинет в относительный порядок. Какой цели пытались достичь авроры, проводя обыск, Драко не понимал. В кабинете еще со времен первой войны не хранилось ничего опасного или важного — слишком часто в поместье наведывались непрошеные гости. Да и учитывая приказ министра, дарующий им полную свободу и снятие обвинений, скорее всего, не позволил бы аврорам воспользоваться уликами, даже если бы они их обнаружили. Это показное разрушение скорее походило на неумную месть.

Отец громко хлопнул дверью, закрывая ее, и устроился в кресле. Судя по всему, разгром кабинета все же слегка выбил его из колеи, и несколько минут он просто сидел, откинувшись на спинку и прикрыв рукой глаза, пытаясь вернуть душевное равновесие. Драко сел напротив отца и терпеливо ждал, пока он успокоится.

— Ладно. Все это потом, — сказал, наконец, Люциус и посмотрел на сына. — Есть вещи поважнее, — он вздохнул. — Ты прочитал записку? — Драко кивнул. — Хорошо.

Он опять замолчал. Играть против Поттера Люциус уже не мог, но убедить себя, что таким образом действует ему во благо, у него получилось.

— Теперь я должен забыть, что я что-либо тебе передавал, и больше мы об этом говорить не будем, — сказал он и серьезно посмотрел на сына.

У Драко дрогнули руки. Накладывать Obliviate на отца было страшно — любая неточность могла превратиться в катастрофу. В Мунго полно жертв неудачного Obliviate.

— Это обязательно? — не скрывая волнения, спросил он.

— Гарри Поттер не должен узнать, что тебе известны детали нашего с ним контракта. Было бы желательно, чтобы он не ожидал от тебя осмысленных действий, — пояснил Люциус, все так же пристально глядя на сына.

— Я могу все рассказать маме?

Люциус на мгновение задумался и ответил:

— Решай сам. Мне не следует обо всем этом знать, — он замолчал, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, потом вздохнул: — Гарри болен. Кто-то или опоил, или проклял его, — он усмехнулся, — или меня, не знаю. Надо понять, что с ним случилось, и помочь ему. Мне он не позволит оказать себе помощь, поэтому я рассчитываю на тебя, — Люциус улыбнулся.

— Ты уверен, что с Поттером что-то не так? — на всякий случай уточнил Драко.

Отец поднялся с кресла и подошел к окну.

— С ним определенно все не так. И это должно быть наносное! Чтобы он сам, вдруг…

Сердце Драко вдруг сжалось от какой-то тоски. Он вскочил с кресла, подошел к отцу и обнял его.

— Я обязательно все выясню и освобожу тебя, — прошептал он.

Драко не очень понимал, что именно происходит с отцом, но было ощущение, что это что-то плохое и неправильное.

— Не убивай его только, — чуть улыбнулся Люциус. — Возможно, это самое простое, но в данном случае -абсолютно неверное решение.

— Обещаю не убивать, — усмехнулся Драко.

— Хорошо. А теперь я должен забыть, — Люциус отстранился от сына и спокойно посмотрел ему в глаза. — Я в тебя верю.

Драко нервно сглотнул и вытащил палочку.

— Стирай все насчет записки и твоих планов по поводу Гарри, — напомнил отец.

Малфой-младший коротко кивнул и, не отрывая пристального взгляда от глаз отца, взмахнул палочкой и произнес:

— Obliviate!

Люциус смотрел в полные тревоги глаза сына и ясно понимал — он только что что-то забыл. И тут же сам для себя решил, что теперь это не важно. Он хотел забыть — и забыл.

— Все хорошо? — спросил Драко, все еще не опуская палочку.

— Насколько понимаю, да, — улыбнулся Люциус. — Теперь вернемся к делам более приземленным, — он вернулся в кресло и жестом попросил Драко сесть напротив него. — Помнится, неделю назад ты писал, что в Провансе продается неплохая винодельня…

Они немного поговорили о делах. Война и заключение полностью развалили бизнес, но некоторые старые связи не заржавели до сих пор. Пока отец был в тюрьме, Драко уже начал работать над возвращением былого богатства, тем более, что Люциус всегда был готов ему помочь советом и поделиться информацией. Краткое заключение должно было оказать негативное влияние на несколько проектов, однако полное снятие обвинений, как с отца, так и с сына, могло в дальнейшем благотворно повлиять на их финансовое состояние.

После обеда, за которым о делах и проблемах не говорилось никогда, они всей семьей устроились в гостиной, и Люциус приказал подать коньяк из еще не до конца разграбленных запасов Мэнора.

— Я жду объяснений, — тихо сказала Нарцисса, делая глоток из бокала.

Отец и сын переглянулись.

— Я поняла, что Поттер тебя нанял, — продолжила она. — В качестве кого? — Нарцисса внимательно посмотрела на мужа.

— В качестве всего, — невесело усмехнулся Люциус. Нарцисса приподняла бровь, и он пояснил: — Телохранителя, наставника, няньки и прочее в том же духе, — о сексуальном интересе Поттера он, естественно, промолчал.

— Не понимаю. Почему вдруг тебя? — задумчиво проговорила она.

— А вот захотелось ему! — с нескрываемым раздражением сообщил Люциус, залпом допил свой коньяк и налил себе еще.

Нарцисса неодобрительно на него покосилась.

— Насколько я понимаю, ваша с Драко свобода, снятие всех обвинений, магия без ограничений — это все цена, которую Поттер заплатил, чтобы заполучить тебя. Да? — продолжила она.

— Несколько хуже, дорогая, — недобро улыбнулся Люциус. — Без его заинтересованности нам бы это не потребовалось — все было бы бесплатно. На самом деле я не успел так уж «замараться» в недавнем конфликте.

— Вот даже как, — протянула Нарцисса и провела пальцем по краю бокала. — Тем не менее, я не понимаю, почему эта ситуация выводит тебя из себя. Все не так уж плохо. А уж связь с Поттером, — тут Люциус чуть не поперхнулся, — обелит наше имя в глазах общественности. Куда ни посмотри — везде одни плюсы.

— О, если бы ты знала! — воскликнул Люциус.

— Знала что? — тут же поинтересовалась она.

— Не имею права рассказывать, — он поджал губы.

— Понятно — клятвы. Но это же естественно, — улыбнулась Нарцисса. — Поттер тебя опасается, хочет быть уверен, что ты ему не навредишь. Что с того? Он все же не Темный Лорд, не думаю, что ваше сотрудничество будет для тебя столь же обременительно.

Люциус поставил опустевший бокал на столик и закрыл лицо руками. Нарцисса вздохнула, подошла к мужу и обняла его.

— Я так по тебе соскучилась, — прошептала она ему.

Люциус поднял голову и улыбнулся ей, в его глазах заплясали черти. Он вдруг встал, подхватил жену на руки и покинул гостиную. Драко остался наедине с бутылкой коньяка. Пить ему не хотелось, и он направился в библиотеку, чтобы подготовиться к разговору с матерью. Она даже не представляла, во что увяз его отец.

Нарцисса разглядывала точеный профиль мужа и бездумно теребила прядку его волос. Сейчас, после полного страсти секса, он должен был быть расслаблен и безмятежен, но это было не так. Его глаза были закрыты, но он не спал, и Нарцисса чувствовала, что мысли в его голове бродят совсем невеселые.

— Согласись, если бы ты знал столько же, сколько я, то не переживал бы так из-за Поттера, — Люциус только усмехнулся. — Неужели он собирается заставить тебя сделать что-то настолько неприятное? Раздать все наши деньги бедным? Прилюдно извиняться перед Уизли и грязнокровками? Подавать ему тапочки и прислуживать за ужином? — никакой реакции. — Ну не сексом же он с тобой заняться собирается?! — предположила она, совсем уж абсурдную с ее точки зрения вещь, и успела заметить, как дыхание мужа слегка сбилось, а губы чуть дрогнули. — Так. Вот оно.

Люциус открыл глаза и посмотрел на нее.

— Драко не говори.

— Я еще не выжила из ума, — резко ответила она и почувствовала, что ее накрывает истерика. Нарцисса закрыла глаза и откинулась на подушки. — Кто бы мог подумать… Непредставимо. Это он так извращено мстит?

— Нет. Это у него такие извращенные чувства.

— Чувства? — Нарцисса с недоумением посмотрела на мужа.

— Представь себе, — усмехнулся он.

— Думаешь, прокляли? — поинтересовалась она.

— Кто, да и зачем? Если бы подобным способом враги мстили мне, объектом мог бы стать кто-то поинтересней — тот же Хагрид, например.

Воображение Нарциссы мгновенно нарисовало образ полувеликана, стучащегося в ворота Мэнора с букетом белых роз. Она не удержалась и хихикнула. Люциус в недоумении поднял бровь, но продолжил:

— Для мести Гарри тоже могли бы подобрать кого-нибудь более оригинального. А так — бессмыслица какая-то.

— И почему с тобой вечно что-то случается, — улыбнулась Нарцисса и погладила его по щеке.

Он поймал ее руку, прижал к губам и начал медленно целовать каждый пальчик.

— Это не со мной, а с Гарри.

Она усмехнулась.

— Нет, я, конечно, могу понять Поттера. Ты — красивый, умный, воспитанный, с хорошим вкусом, горяч в постели…

— Не надо дорогая, — остановил ее Люциус. — Сама понимаешь, это все не аргументы. Кстати, он рассказывал, что проверял себя на наличие приворотных зелий и любовных проклятий — колдомедики ничего не обнаружили.

— Интересно. Может, от Лорда досталось?

— Ты понимаешь, о чем говоришь?! — возмутился Люциус и даже привстал на кровати.

— Я не утверждаю, что он был в тебя влюблен, — улыбнулась Нарцисса и пробежалась пальчиками по груди мужа. — Он мог таким образом отомстить вам обоим.

— Совершенно не в духе Лорда. Друг друга поубивать — да, но влюбленность — не его стиль, — он наклонился к жене и нежно поцеловал ее в кончик носа. Нарцисса фыркнула.

— В любом случае, все это не повод впадать в отчаяние. Согласись, Азкабан был бы хуже.

Он вздохнул.

— Возможно.

— Не возможно, а точно. Присмотрись, плюсов все равно больше.

— Боже, женщина, ты еще скажи, что это нормально и мне надо смириться! — возмущенно воскликнул он, приподнимаясь.

— Нет, но и так сильно переживать из-за всего этого тоже не стоит. Ты сам отлично понимаешь, что чувства Поттера можно использовать нам во благо. А то, что он затащил тебя в постель, — она хитро улыбнулась, — во-первых, должно льстить твоему самолюбию, — Люциус только хмыкнул, — во-вторых, согласись, он далеко не урод, я бы даже сказала, наоборот — очень симпатичный молодой человек. И, в-третьих, — она быстро его поцеловала и выскочила из кровати, — привнесло разнообразие в твою сексуальную жизнь, — после этого она мгновенно скрылась в ванной и запечатала заклинанием дверь.

— Нарцисса! — донесся до нее возмущенный голос мужа, после чего в дверь ударили кулаком.

Не дождавшись ответа, он тихо сказал:

— Вот век бы без такого «разнообразия» прожил.

Библиотека Мэнора была существенно потрепана министерскими обысками. Особенно пострадала литература по темной магии, которая как раз и нужна была Драко. К счастью, отец, предвидя подобный исход событий, давно укрыл все ценные книги в запечатанных кровью рода тайниках подземелья, куда министерские ищейки добраться не могли.

Потратив два часа на поиски, Драко все же удалось найти необходимую информацию и о контракте крови, и о заклятии подчинения, и о королевском обете. Данных было очень мало, но, помимо общих сведений, в книгах были ссылки на другие работы, благодаря которым стало понятно, где можно искать подробности. Драко как раз выписывал названия и авторов для продолжения поисков, когда появился домовой эльф и сообщил, что отец ждет его в малой гостиной.

Когда Драко вошел, Люциус сидел перед камином, задумчиво крутя в руках трость. Малфой-младший устроился в кресле напротив отца и стал ждать, пока он обратит на него внимание.

— Драко, чем ты собираешься теперь заниматься? — спросил он внезапно и внимательно посмотрел на сына.

— Я думал — может, купить какой-нибудь бизнес, чтобы… — отец жестом остановил его.

— А ты не собираешься воспользоваться тем замечательным предложением, которое сделало Министерство?

— Рекомендательные письма? — поднял бровь Драко. — Ты хочешь, чтобы я пошел работать в Министерство? Но это совсем не выгодно!

— Выгода работы в Министерстве обычно не так материальна, — улыбнулся Люциус. — На твоем месте я бы рассмотрел такую возможность. Как тебе, например, Отдел Тайн? — Драко вздрогнул — с этим отделом у его семьи были связаны не самые приятные воспоминания. Но Люциус продолжил говорить совершенно спокойно:

— Я знаю, тебе приходилось иметь дело с различными артефактами, в том числе достаточно редкими и опасными. Отдел Тайн отлично подойдет для развития твоих способностей, — Он очень внимательно посмотрел на сына, и Драко понял, что совет отправиться в Отдел Тайн дан не просто так.

— Хорошо, отец, я подумаю над этим. Но, возможно, они не захотят иметь никаких дел с бывшим Пожирателем Смерти.

Люциус чуть улыбнулся:

— Скорее, как раз наоборот — захотят. Кто, как не бывший сторонник Лорда, сможет разобраться с темными артефактами, найденными в поместьях арестованных Пожирателей Смерти. А учитывая, что ты являешься кровным родственником едва ли не половине чистокровных, практикующих в прошлом темную магию, семей, невыразимцы примут тебя к себе с распростертыми объятиями.

— Возможно, ты прав, — перспектива работы в Отделе Тайн и вправду показалась Драко довольно заманчивой. — Но как же поместье?

— С заботой о Мэноре легко справится Нарцисса. Средств на его содержание более чем достаточно, особенно если Министерство действительно выплатит нам компенсацию.

— Да, было бы неплохо, — усмехнулся Драко. — Поттер совсем не позволит тебе участвовать в делах семьи?

Люциус скривился, откинулся на спинку кресла и не ответил. Малфой-младший опустил взгляд:

— Когда мы опять увидимся? — тихо спросил он.

— Понятия не имею. Гарри пообещал выходной раз в неделю, но, как все сложится… — Люциус вдруг серьезно посмотрел на сына: — Не приближайся к нему. Хорошо?

— Ладно, — буркнул Драко, не поднимая глаз.

Появился домовик и сообщил, что ужин накрыт в малой столовой. Приближалось время расставания. Ели молча — каждый погрузился в свои невеселые мысли. После ужина Люциус отправился собирать вещи. Перед тем, как вернуться к Поттеру, он крепко обнял и поцеловал Нарциссу, потрепал по плечу Драко и обменялся с ним понимающим взглядом. После чего покинул дом и аппарировал к своему сюзерену.

Как только муж ушел, Нарцисса повернулась к Драко и потребовала:

— А теперь рассказывай, что утаил от меня твой отец.

Драко вздохнул.

— Он не утаил, а попросту забыл, — Нарцисса приподняла бровь. — Отец попросил наложить на него Obliviate, чтобы не помнить о том, что мне известны детали его соглашения с Поттером.

— И что же это за соглашение?

— Пойдем в библиотеку, — сказал Драко.

По дороге он вкратце рассказал матери о том, как отец передал ему записку. В библиотеке Драко показал ее Нарциссе и открыл книги с нужной информацией. Чем больше она читала, тем лучше понимала состояние мужа.

— Люци, как же тебя опять так угораздило, — прошептала она и посмотрела на сына:

— Что собираешься делать?

— Для начала — буду собирать информацию и постараюсь устроиться в Отдел Тайн.

— Отдел Тайн? — удивилась Нарцисса. — Зачем?

— Отец посоветовал, и это был не просто совет.

— Хорошо, — согласилась она. — Что будем делать с Поттером?

— Стоит узнать, зачем ему отец на самом деле.

Нарцисса задумалась.

— Поттером займусь я. Не лезь к нему вообще.

— Но почему? — возмутился Драко.

— Хотя бы потому, что вы семь лет были врагами.

— Он мне жизнь спас — ты думаешь, я причиню ему вред? Долг жизни, знаешь ли, не шутка.

— Ты, может, и не причинишь, а вот он тебе может.

— Пусть только попробует!

— А если верить этой книге, — Нарцисса постучала пальчиком по странице открытого перед ней тома, — твой отец ему еще и поможет. — Драко тут же сник. — Так что держись от Поттера на расстоянии. Твое дело — информация. Договорились?

— Да, мам, — хмуро ответил Драко.

Нарцисса улыбнулась, потрепала сына по голове и ласково поцеловала в макушку.

— Мы справимся. Все будет хорошо, — шепнула она.

День у Поттера не сложился. После того, как он отдал Малфоям документы и отправил письмо редактору «Ежедневного пророка», Гарри вернулся в Министерство. Шеклболт начал требовать результаты столь трудоемкой операции, но Поттер настаивал, что торопиться нельзя — для установления надежной связи нужно время, и спешка в таком деле губительна. Министр же утверждал, что они и так уже потеряли много времени, а промедление может стоить им человеческих жизней, если Лорд успеет возродиться. Но, тем не менее, согласился дать еще неделю, для того чтобы связь установилась окончательно, и Малфой смог выдать необходимую им информацию.

После тяжелого разговора с Кингсли, Гарри пришлось выдержать еще и почти двухчасовое интервью для «Пророка». Поттер нес какую-то чушь про внезапно обнаруженный архив Дамблдора, открывший новые факты о деятельности Люциуса Малфоя на благо магического мира. Говорил о том, что сам был в шоке от этой информации и долго не хотел ничему верить, поэтому-то расследование и затянулось, но, в конце концов, удалось доказать, что мистер Малфой на самом деле очень помог противникам Волдеморта. В итоге, и Министерство, и Визенгамот полностью его оправдали; кроме того, потомственный аристократ выразил желание оказать властям поддержку в поимке оставшихся на свободе Пожирателей Смерти, и теперь Гарри собирался с ним плодотворно сотрудничать.

К середине дня Гарри чувствовал себя уже совершенно измотанным и отправился домой, где его встретила Гермиона, потребовавшая объяснить, наконец, его странное поведение и еще более странные действия. В легенду о Лорде она почему-то верить не хотела.

— Гарри, я видела, какими глазами ты на него смотришь, — сказала она. — Если бы это был не Люциус Малфой, я бы решила, что ты влюбился.

Поттер засмеялся. Гермиона недоверчиво сощурила глаза.

— Я же твой друг, расскажи мне, — попросила она.

— Да не о чем рассказывать, — беззаботно улыбался он, про себя все же сердясь на настырную подругу. — Что за ерунду ты говоришь, какая может быть влюбленность?!

— Что тогда? — не унималась Грейнджер.

— Гермиона, я сегодня с утра только и делаю, что объясняю, объясняю, объясняю, — начал закипать Поттер. — У меня уже горло болеть начинает.

— Ты же обещал…

Гарри потер шрам и предложил сначала пообедать.

Он как мог откладывал объяснения, пытаясь придумать хоть что-нибудь правдоподобное — такое, чтобы Гермиона поверила. Не заявлять же ей: «Жить не могу без Люциуса Малфоя». Он даже усмехнулся, представив ее реакцию на такое признание. Врать не хотелось, а сказать правду было немыслимо.

— Я жду, — сообщила Гермиона, внимательно глядя на него.

Гарри замялся.

— Понимаешь, я хочу его перевоспитать…

— ЧТО?!! — ахнула девушка.

— Я вот просто думал обо всем, что происходило, о том, как я Волдеморта победил, и пришел к выводу, что без вмешательства Люциуса Малфоя, возможно, ничего бы не получилось…

Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно не верила тому, что слышит. Гарри вздохнул.

— Смотри сама: если бы Малфой не подбросил дневник в школу, Дамблдор не догадался бы про хоркруксы и мы бы не получили оружие для их уничтожения; потом он возглавлял операцию в Отделе Тайн — не позволил Беллатрикс напасть на меня, тянул время попытками уговорить и в итоге оказался в Азкабане. Если помнишь, именно из-за этого провала Волдеморт поручил Хорьку убить Дамблдора, а в результате тот оказался хозяином Старшей палочки, а позже им стал я. И именно благодаря этому Волдеморта удалось уничтожить.

— Гарри, ты сам-то веришь в то, что говоришь? — тихо спросила Гермиона, ошарашенно глядя на него.

— Да при чем тут «веришь»! — воскликнул Гарри. — Это все — факты. Они не говорят о причинах происходящего, скорее, все это только удачное стечение обстоятельств, но из них следует, что Люциус Малфой, возможно, сам того не желая, поспособствовал гибели Волдеморта.

— Вот именно! Сам он этого не хотел, — заметила она.

— Я же не говорю, что он хороший человек, но я знаю, Дамблдор был бы не против дать Малфоям шанс. Когда я узнал, что Люциус, даже без палочки, в разгар боя искал Драко, я понял, что он не безнадежен.

— Господи, Гарри, я все равно не понимаю тебя…

— Я сам не очень понимаю, — опустил глаза Поттер.

— Да я даже не о твоем странном желании, а о методах, — пояснила Гермиона.

— А метод чем плох? Он теперь вынужден принимать мою точку зрения и слушаться меня.

— Вот именно — вынужден! — Гермиона подняла палец, — Это не перевоспитание, а… насилие над личностью! — наконец, нашлась она.

— Теперь ты его уже защищаешь, — усмехнулся Поттер.

— Я защищаю не его, а свободу личности! — важно заявила Грейнджер.

— Думаешь, Азкабан лучше в плане перевоспитания и свободы личности? — саркастично поинтересовался Гарри.

— Нет, но… — попыталась возразить его подруга.

— Гермиона, — перебил он, — я обещал тебе объяснить — и объяснил, как мог, — устало сказал Гарри. — Дело уже сделано, и разговаривать тут не о чем. Я обещал, что отпущу его, как только это будет возможным, и сделаю это. Поверь, меня совсем не радует перспектива владеть кем-либо, я понимаю, что это неправильно, но сейчас у меня нет другого выхода.

Гермиона сидела, уставившись пустым взглядом в стол.

— Нет, не понимаю, — прошептала она. — Логичнее было бы Драко перевоспитывать или других детей Пожирателей смерти, а не взрослого и состоявшегося человека. — Гермиона подняла голову и посмотрела Гарри в глаза. — Прости, но я, кажется, не верю тебе.

— Это твой выбор, — показным спокойным тоном, сказал Поттер, но внутри него все похолодело. — Тебе, наверное, пора домой? — с улыбкой поинтересовался он и взглянул на часы.

Гермиона вздернула подбородок и поднялась из-за стола. На прощание она сказала ему:

— Все равно, я выясню, что ты скрываешь, Гарри. Для твоего же собственного блага.

Кто бы знал, как Поттеру надоело, когда другие решают, что для него является благом!

Остаток вечера он провел, пытаясь привести в порядок гостиную. Конечно, это можно было поручить Кричеру, но для начала стоило разобраться с той макулатурой, которая накопилась за прошедший год. Книги Гарри переместил в библиотеку, одну часть свитков отправил туда же, другую, как и черновики контракта, сжег. После этого попросил Кричера убрать пыль и вымыть пол. Гарри уже было стыдно, что он привел аристократа в столь неприбранное жилище.

Время пролетело быстро, но, тем не менее, он уже успел соскучиться. Поттеру страстно хотелось снова обнять гибкое тело, поцеловать непокорные губы и вдохнуть терпкий запах любимого человека. Без десяти двенадцать Гарри начал в нетерпении ходить по комнате, без пяти — выскочил на крыльцо, и когда ровно в полночь, как тому и было сказано, на площади появился Люциус Малфой, Поттер не выдержал, подбежал к нему и обнял.

— Что случилось? — нервно поинтересовался Люциус, осторожно отстраняясь.

— Кажется, я соскучился, — улыбнулся Гарри и потащил его к дому. Сердце пело от радости.

Люциус отдал саквояж появившемуся на щелчок пальцами Кричеру и потребовал доставить вещи в зеленую гостевую комнату, а также приказал привести ее в порядок. Как только домовой эльф исчез, Гарри набросился на Малфоя.

Он прижал его к входной двери, безостановочно целуя губы, брови, щеки, подбородок, шею. Дрожащими от нетерпения руками он начал расстегивать черную мантию Люциуса. Несколько секунд — и Гарри уже вытаскивает рубашку из его брюк, стремясь скорее прикоснуться к обнаженной коже любовника. Поттер сильнее прижал его к себе, потерся возбужденным членом о его пах и яростно, но как-то поспешно поцеловал в губы. Потом он переключил свое внимание на шею, в то время как руки занялись ремнем на брюках Малфоя. И тут Люциуса накрыла истерика. Сначала он нервно хихикнул, а встретившись взглядом с совершенно безумными от страсти глазами Поттера, просто согнулся от хохота.

Гарри в испуге от него отпрянул и выхватил палочку. Он немного подождал, но Люциус и не думал останавливаться — он уже почти стонал, не в силах вдохнуть от смеха.

— Ты чего? — не особенно надеясь на ответ, спросил Поттер.

Малфой на мгновение прекратил хохотать, попытался поднять слезящиеся от смеха глаза на сюзерена, но тут его накрыл новый приступ хохота.

— Aquamenti! — не выдержав, наколдовал Поттер струю воды, направив ее в лицо Малфою.

Тот сразу же прекратил смеяться и медленно выпрямился, сверля Поттера гневным взглядом.

— Ну, извини, — попытался оправдаться Гарри. — Я не знал, как еще прекратить твой смех. Что на тебя нашло?

Малфой вытащил платок и тщательно вытер лицо. Скинул все равно уже расстегнутую мантию, подсушил ее и накинул на руку. Намокшая рубашка прилипла к его телу, и Поттер сглотнул, ловя новую волну возбуждения.

— Ответь, что случилось? — потребовал он.

— Ты случился, — усмехнулся Люциус. — Идея того, что ты меня прямо тут в прихожей, на коврике… чтобы первый же, кто войдет, воочию узрел, что победитель Темного Лорда делает с попавшими к нему в руки Пожирателями смерти, показалась мне достаточно безумной, для того чтобы потерять над собой контроль.

Гарри покраснел.

— Извини, — он опустил глаза. — Когда ты рядом, у меня буквально сносит крышу.

— Я вижу, — хмыкнул Малфой.

— Черт… что со мной? — Поттер зарылся рукой в волосы, растерянно посмотрел на Люциуса и вздохнул. — Хочешь кофе?

— Лучше чай или что-нибудь покрепче, — сказал Малфой.

— Жди меня в гостиной, — попросил Гарри и ушел на кухню.

В гостиной Поттер появился, левитируя перед собой поднос с чашками, бокалами, печеньем, фруктами и бутылкой вина. Малфой сидел в кресле и небрежно перелистывал Ежедневный Пророк; он уже успел привести свои одежду и волосы в порядок после того, как Поттер окатил его водой. Гарри поставил поднос на кофейный столик перед диваном, сел и предложил Люциусу присоединиться. Тот постарался устроиться подальше от него, но Гарри попросил сесть поближе, и Малфой придвинулся к нему.

Поттер протянул Люциусу чашку, тот принял ее и вдохнул исходящий от напитка аромат, после чего поставил чашку на столик и осуждающе посмотрел на Гарри:

— Опять? Я, конечно, не Северус Снейп, но вполне способен обнаруживать подмешанные зелья по запаху.

Поттер потупил взор.

— Я же понимаю, что ты меня не хочешь, — тихо сказал он, и добавил: — пока.

— Что значит — «пока»? — сощурился Люциус. — И почему вообще тебя волнует, хочу я тебя или нет — ты можешь воспользоваться своим правом вне зависимости от моего состояния.

Гарри нахмурился и провел пальцами по краю своей чашки. Он еще не был уверен, что то, что он испытывает к Малфою — любовь. Но если не она, тогда что? Его сердце щемило от осознания, что все, что он чувствует, не находит отклика в холодном сердце, что все это не настоящее, а всего лишь результат использования зелий и ритуалов. Но иллюзия тепла лучше, чем холод.

— Пока — потому что скоро магия подчинит тебя, и ты… нет, конечно, не влюбишься, но, по крайней мере, почувствуешь ко мне симпатию и влечение… — совсем тихо закончил они несмело поднял на Люциуса взгляд.

Малфой бездумно взирал на злополучную чашку. Гарри сглотнул, в горле появился какой-то комок, а сердце заполнилось отчаянием.

— А по поводу второго вопроса. Я не хочу только брать, я хочу поделиться с тобой своей… — он все же произнес это, — любовью, страстью. Я хочу отклика даже больше, чем твоего тела. Я хочу, чтобы тебе со мной было хорошо.

— Насильно, — сказал Люциус, по-прежнему не глядя на Поттера.

— Да, раз иначе невозможно, — Гарри снова отвел взгляд.

— А ты пробовал?

Поттер чуть рот не открыл от изумления и неверящим взглядом уставился на Малфоя.

— Ты выбрал, — продолжил Люциус, — самый простой, — Поттер скептически усмехнулся, — хорошо, не самый, но все же простой и унизительный для меня путь. Ты ломаешь меня, ради того, чтобы сделать отзывчивую шлюху из представителя древнего рода!

— Все не так! — закричал, сорвавшись Поттер. — Ты не… ты не шлюха! Не смей даже думать так!

— А как еще мне думать?! — воскликнул Малфой, вскакивая. — Может, подскажешь, как еще называют тех, кто оплачивает блага собственным телом?

— Ты все неправильно понимаешь, — Гарри поднял на него полные отчаяния глаза. — Если бы это было возможно, я бы женился на тебе!

— Еще лучше, — ядовито усмехнулся Люциус, — прикажешь считать себя твоей женой?

— Нет… — Поттер лихорадочно соображал, что же ему ответить. — Сядь и успокойся, — Малфой выполнил просьбу, но в его глазах еще отражались злоба и гнев. — Тебе обязательно как-то обозначать свой статус в наших отношениях? — спросил Гарри.

Малфой не ответил, лишь вскинул голову, отбрасывая назад волосы.

— Может, и слова такого не существует, — улыбнулся Поттер. — Ты — мой, просто — мой, — в душе начала подниматься волна теплой нежности. — Выпей свой чай, пожалуйста.

Люциус медленно протянул руку и взял свою чашку из тонкого белого фарфора. Обреченно вздохнул и, поморщившись, сделал глоток.

— Я обещаю — сегодня последний раз, — сказал Гарри.

— А потом, по-видимому, и не понадобится? Да?

Поттер пожал плечами. На него опять накатила тоска. Да что же это такое! То, что Люциус рядом, а особенно, то что он теперь принадлежит ему, делало Гарри счастливым, но это счастье тут же омрачалось пониманием того, как чувствует себя в этой ситуации сам Малфой. Но Гарри убеждал себя, что надо всего лишь подождать — магия ритуала подчинит даже такую непокорную, как у Люциуса Малфоя, волю.

Малфой допил чай и, не говоря ни слова, разлил по бокалам вино.

— Как Драко? — решил поговорить на более нейтральную тему Поттер.

— Хорошо, — ответил Люциус, бросив косой взгляд на Гарри. — Предвосхищая твой второй вопрос — с Нарциссой тоже все в порядке.

Он поднял бокал, прищурился, оценивая цвет вина на свет, вдохнул его аромат и сделал маленький глоток. Прикрыл глаза, знакомясь с оттенками вкуса.

— Как они отнеслись к тому, что я тебя… нанял? — спросил Поттер.

— С пониманием, — усмехнулся Малфой.

Он покрутил ножку бокала и поставил его на стол.

— Как дела в Мэноре? — продолжал пытаться поддержать разговор Гарри.

— В целом все хорошо, но авроры разнесли мой кабинет.

— Что?! — возмутился Поттер.

— У них ведь было разрешение на обыск? — поинтересовался Малфой.

— Не уверен, — пробормотал Гарри. — Я просил только опечатать, а не обыскивать.

— Может, и не обыскивали, а так… — махнул рукой Люциус и снова поднял бокал.

— Ты собираешься что-нибудь предпринять по этому поводу? — спросил Поттер, помня о мстительности Малфоя.

— Подам жалобу, — улыбнулся он, отпил глоток и снова начал разглядывать вино на свет.

Поттер смотрел на то, как изящные пальцы бережно обхватывают тонкую хрустальную ножку бокала; как Люциус делает глоток, и под кожей двигается кадык; как маленькая капелька вина замирает на губах. И он не выдержал и слизнул языком эту сладкую каплю и, не в силах остановиться, поцеловал Малфоя нежно, страстно, глубоко, ощущая на языке вкус вина.

Люциус поставил бокал на стол и начал целовать Гарри в ответ, сначала словно нехотя, затем все яростней. Поттер и не заметил, как оказался лежащим на спине. Малфой навис над ним, продолжая целовать, не давая даже вздохнуть. Не прерывая поцелуй, Люциус начал расстегивать рубашку Гарри и скоро его рука заскользила по горячей груди. Возбуждение, и так уже владевшее Гарри из-за близости любовника, становилось все сильнее. Хотелось раствориться в этих ощущениях близости, отдаться этим уверенным рукам и никогда не разрывать этот долгий поцелуй. Пальцы Малфоя слегка сжали сосок, и Гарри застонал Люциусу в рот. Второй рукой Малфой потянулся к застежке джинсов. Поттер почувствовал, как пальцы через ткань сжали его возбужденную плоть. Он застонал и чуть отстранился, вглядываясь Люциусу в глаза. Он надеялся найти в них страсть и желание, но увидел прежде всего холодный расчет. Нет, желание в них тоже было, но грубо подавленное волей. «Нет, — решил Гарри, — так не будет». И тут же сказал:

— Стоп, — на лице Малфоя мелькнуло разочарование, — не сейчас и не так, — добавил Гарри.

Люциус отстранился, сел прямо и вернулся к вину.

— Я на самом деле не против, — продолжил Поттер, — но только если бы ты действительно хотел меня. А ты, я вижу, не хочешь.

Малфой усмехнулся, но промолчал и залпом допил оставшееся в его бокале вино.

— В спальню, — тихо, но твердо сказал Поттер.

Он поднялся и направился к лестнице. Люциус, ни слова не говоря, последовал за ним.

Войдя в комнату, Гарри обернулся на Малфоя, оглядел его с ног до головы прищуренным взглядом и приказал:

— Сядь.

Он немного злился за то, что Люциус притворялся, и не собирался сейчас быть вежливым. Малфой подчинился, вытащил свою волшебную палочку, положил на тумбочку, и сел на край кровати. Поттер подошел к нему и посмотрел на него сверху вниз. Люциус поднял подбородок и окинул сюзерена недобрым взором; у Гарри возникло впечатление, что, даже сидя, Малфой как будто выше его. Поттер невольно восхищался им — каждым жестом, каждым словом, каждым взглядом Люциус выражал, что абсолютно не смирился со своим положением. Это и злило, и, одновременно, возбуждало.

Гарри не хотел проявлять агрессию — любая жестокость могла повредить налаживанию связи. Но так тяжело было держать себя в руках, когда тот, кто, казалось, должен был принадлежать ему душой и телом, продолжал проявлять свой строптивый нрав. «Все равно, ты — мой», — подумал Гарри, подходя к Малфою ближе. Он встал между ног Люциуса, вынуждая его раздвинуть их шире. Малфой встретился с ним взглядом и чуть приподнял тонкую бровь, явно собираясь что-то сказать. Но Поттер не был настроен на разговоры. Он собирался поставить бывшего Пожирателя Смерти на место.

Гарри зарылся рукой в густые волосы, заставляя Малфоя откинуть голову, и жадно припал к его губам. Сладко, нежно. Он скользнул языком в его рот, чуть приоткрывая его. Ответ не заставил себя долго ждать, но, как только Люциус, уже привычно попытался перехватить инициативу, в надежде, что Поттер потеряет контроль, Гарри резко оторвался от его губ.

В глазах Люциуса мелькнула ярость, но тут же пропала. Поттер хищно улыбнулся. Строптивый, хитрый, злой и такой прекрасный, Малфой целиком принадлежал ему, и от осознавания этого факта у Гарри буквально кружилась голова. Поттер облизнулся и снова набросился на него, стремясь подчинить, испить, доказать свое право на власть над этим совершенством. Он на мгновение оторвался от Люциуса, посмотрел ему в глаза и прошептал:

— Ты — мой.

Взгляд Малфоя был абсолютно бесстрастен, словно он запер все свои эмоции внутри, чтобы скрыть их от сюзерена, и это вывело Гарри из себя. Он рванул ворот рубашки, выдирая с мясом золотистые пуговки, открывая себе доступ к соблазнительной шее.

— Показываешь свое настоящее лицо, Гарри, — усмехнулся Малфой, и тут же замолчал, вовлеченный в новый яростный поцелуй.

Поттер распалялся все сильнее — этот гад еще и насмехался над ним. Любовь и гнев смешивались в Поттере, требуя одновременно быть и грубым и нежным. Подчинить — завладеть уже припухшими от поцелуев губами: терзать, кусать, посасывать их. Пометить — скользнуть губами на шею, чуть укусить и оставить засос прямо над судорожно бьющейся жилкой. Завоевать — спуститься ниже: Малфой откидывает голову, тем самым давая доступ к самым соблазнительным местам.

Гарри почувствовал, как руки Люциуса расстегнули пуговицу на его джинсах и потянули вниз «молнию». Пришлось прерваться. Поттер перехватил запястья Малфоя, и отвел его руки в стороны.

— Нет, — тихо сказал он, с нежностью глядя в его лицо, — теперь ты дотронешься до меня, только если на самом деле захочешь доставить мне удовольствие.

Гарри с улыбкой посмотрел на разъяренного Малфоя и легко поцеловал его, извиняясь за эти слова. Больше не было сил ждать — хотелось скорее прижать к себе обнаженное тело. Он грубо сорвал с любовника тонкую рубашку, ничуть не заботясь о ее целостности, и отбросил ее на пол.

— Она стоила двадцать галлеонов, — прошипел Малфой сквозь зубы и упал на кровать под тяжестью тела сюзерена.

Поттер потер ладонью его пах, с удовлетворением отмечая, что, несмотря на злобное шипение, Люциус весьма возбужден.

— Ты же уже хочешь, — прошептал он ему на ухо, чуть покусывая мочку.

Малфой промолчал и попытался вывернуться из-под него, но Поттер удержал его и, осторожно взяв за подбородок, нежно поцеловал сладкие губы. Люциус прекратил сопротивление и закрыл глаза. Гарри чуть отстранился, скользнул руками по его груди, млея от горячего жара обнаженного тела; словно невзначай, задел затвердевшие соски; легко провел по ребрам, коснулся живота и расстегнул пояс на брюках Малфоя. Еще мгновение, и Гарри стянул оставшуюся одежду с любовника, сбрасывая ее на пол.

— Преступление — скрывать такое тело под одеждой, — хрипло сказал он, встал на колени и провел языком по затвердевшему члену Люциуса, с улыбкой отметив, как сбилось его дыхание.

Гарри уже трясло от возбуждения, от осознания того, что сейчас в его руках находится самый желанный для него человек во всем мире — Люциус Малфой: обнаженный, возбужденный и принадлежащий только ему одному. Гарри впустил в рот влажную головку, провел языком по отверстию, слизывая каплю смазки и сильнее обхватил губами ствол. Все, о чем он сейчас мечтал — доставить возлюбленному удовольствие, и еле слышный стон стал ему наградой. Гарри вобрал член Люциуса глубже, стараясь расслабить горло, и задвигал головой, не обращая внимания на собственное неудобство. Он был готов на многое, лишь бы Малфой получил свою порцию наслаждения. Ему самому очень нравилось ласкать своего любовника, отмечая, как медленно тает хваленый малфоевский самоконтроль, как начинают подниматься навстречу ему бедра любовника.

Гарри оторвался от своего занятия, поднял на Люциуса глаза и улыбнулся, увидев прикушенную губу — Малфой до последнего не хотел выдавать своих эмоций. Поттер снял с себя и так уже расстегнутые джинсы, сбросил на пол трусы и достал любрикант.

— Посмотри на меня, — сказал Гарри и улыбнулся в ответ на слегка подозрительный, но уже наполненный желанием взгляд Малфоя.

— Я понимаю, — продолжил он, поглаживая пальцами член любовника, — ты в жизни в этом не признаешься, и я никогда не попрошу этого сделать, но все же… ответь, ты не против продолжения? — он слегка сжал его ствол.

Люциус, судя по всему, едва сдержал стон. Гарри покружил пальцем по головке.

— Так ответь… — снова попросил он.

— Издеваешься?! — выдохнул Малфой сквозь сжатые зубы.

Поттер усмехнулся. Его собственное возбуждение становилось нестерпимым, хотелось как можно скорее войти в это непокорное тело, но Гарри всеми силами сдерживал себя. Он заставил Люциуса поднять, согнуть в коленях и развести свои ноги, открывая Поттеру настолько непристойный и соблазнительный вид, что тот едва тут же не кончил. Но он не хотел завершить все, так и не попробовав главного блюда.

Гарри открыл банку, зачерпнул смазку и вновь припал губами к возбужденной плоти любовника, помогая себе одной рукой; другой он нашел судорожно сжатый сфинктер возлюбленного и слегка помассировал его скользким пальцем.

— Расслабься, — попросил он, отвлекаясь от члена Малфоя, и сразу почувствовал, как тот подчинился.

Гарри осторожно смазал узкий вход и пропихнул палец чуть дальше, нашел внутри чувствительную точку и слегка помассировал ее, одновременно сладострастно облизывая член Люциуса. Малфой вцепился пальцами в покрывало и застонал в голос. Гарри улыбнулся, последний раз провел языком по стволу и отстранился.

Он отбросил очки, убрал со лба намокшие от пота волосы и облизал губы. Смазав свой член, он снова, на всякий случай, прошептал:

— Расслабься…

Чуть приподнял бедра Малфоя, приставил головку к входу и медленно протолкнул ее внутрь. Он двигался медленно-медленно, сдерживая потребность ворваться резко и со всей силы. Люциус зажмурился и откинул голову, а потом вдруг обхватил Поттера ногами, принуждая ускориться. Сегодня все происходило легче, чем вчера. Мускулы расслаблялись, позволяя проникнуть все глубже. Блаженство. От избытка ощущений у Гарри потемнело в глазах. Малфой все сильнее прижимал его к себе, позволяя быть все ближе, все глубже, проникнуть в себя, раствориться в огне своего желания. Гарри остановился. Люциус выдохнул сквозь стиснутые зубы и, медленно открыв глаза, посмотрел на Поттера. Гарри буквально утонул в их глубине, и в голове всплыло лишь одно слово, самое заветное и главное, но он так и не решился его сказать. Поттер замер, словно перед прыжком в бездну, и наклонился, ощутив жар прекрасного тела.

— Двигайся, — полушепот-полувздох Гарри сцеловал с губ Малфоя и тут же последовал приказу.

Даже здесь, сейчас, вколачиваемый в кровать, Люциус все равно пытался командовать, и Поттер не мог ему отказать в этом праве. Вцепившись намокшими от пота пальцами в упругие бедра, Гарри двигался все быстрее и быстрее, четко следуя задаваемому Малфоем ритму. Люциус выгибался, хватался пальцами за покрывало и, сжимая ноги на Поттере, требовал от него все больше и больше. Уже не хватало дыхания; Гарри казалось, что он вот-вот потеряет сознание, растворившись в этом бешеном темпе, в горячей плоти, обнимающей его член и в серебре жадного взгляда. Для него стало откровением, когда Люциус кончил первым, и он всего лишь через пару движений сорвался вслед за ним в оргазм, ощутив судорожно сжавшиеся вокруг его члена мускулы.

Потом они лежали рядом — потные, утомленные, не способные даже пошевелиться.

Утром Малфой снова проснулся первым. На этот раз Поттер обнимал его не так сильно — просто положил руку на талию, и Люциус смог улизнуть из кровати, не побеспокоив его. Малфой собрал свои вещи и скрылся в выбранной для себя комнате.

Он с ужасом осознавал, что магия на самом деле меняет его отношение к Поттеру. Когда он обернулся на пороге спальни, проверяя, не забыл ли что-нибудь, его взгляд упал на победителя Лорда, и он понял, что уходить не хочет. Хотелось вернуться в кровать, зарыться носом в лохматые вихры и поцеловать легендарный шрам. Эти мысли заставили его чуть ли не бегом бежать от кошмарного мальчишки.

Малфой пытался разозлиться на Поттера, но в итоге злился только на себя. Он принял душ, привел себя в порядок, оделся и потребовал у Кричера завтрак. В ожидании горячих круассанов и кофе, он открыл утренний выпуск «Ежедневного Пророка». Принесенная Кричером чашка кофе полетела в стену, а тарелочка с круассанами чуть не угодила ему в лоб.

— Дурак, какой же я дурак, — шипел Люциус на себя, так как ненавидеть Поттера уже никак не получалось.

Он с отчаянием смотрел на интервью глупого мальчишки, который выставил его предателем в глазах одних и непроходимым идиотом в глазах других. Кроме того, из-за этой статьи должны были возникнуть вопросы и к самому Поттеру, что сразу же подтвердилось. Внезапно дом огласил душераздирающий вопль громовещателя:

— Гарри, как ты мог! После того, что сделал этот подлый ублюдок, ты покрываешь его?! Сколько он тебе заплатил, Гарри Поттер, чтобы ты встал на его защиту? Или не только заплатил?!

«Кто-то из Уизли» — с усмешкой подумал Малфой. Хоть один плюс от этой статьи есть — она разозлила его давних недругов.

Через несколько минут в дверях столовой появился несчастный, заспанный Поттер и уставился на недовольного Люциуса.

— Что, тоже ругаться будешь? — зло спросил он.

— Да я бы с удовольствием, — язвительно прошипел Малфой, — вот только не получится. Хотя, в другой ситуации, я бы тебе голыми руками голову оторвал.

Гарри печально усмехнулся и уткнулся лбом Люциусу в плечо. Тот с трудом подавил в себе желание обнять Поттера.

— Что на завтрак? — поинтересовался Гарри, поднимая голову.

— До того, как я увидел твое интервью, были кофе и круассаны. Теперь — ни того, ни другого.

Поттер улыбнулся, легко поцеловал любовника и вызвал недовольного Кричера.

— Кофе и круассаны еще есть? — спросил Гарри.

Кричер с опаской покосился на Малфоя.

— Если только хозяин Люциус больше не будет ими бросаться в Кричера.

— Ты же не будешь, Люциус? — посмотрел на Малфоя Поттер.

— Не буду, — с достоинством проговорил тот, слегка приподнимая подбородок, словно показывая, что он выше этого.

— Какие у тебя на планы на сегодня? — поинтересовался Малфой, опуская теплый круассан в обжигающий кофе.

— Нам надо сначала кое-что обсудить, — ответил Гарри, медленно помешивая свой кофе чайной ложкой. — Стараясь заполучить тебя, я создал себе ряд проблем, и, боюсь, для их разрешения мне нужна твоя помощь.

— Ловко придумано, — усмехнулся Люциус, — заставить жертву саму затягивать на себе петлю.

— Ты не жертва, — разозлился Поттер.

— Конечно, — язвительно ответил Малфой, бросив на Гарри насмешливый взгляд.

— С тобой совершенно невозможно спокойно разговаривать! — обиделся Гарри, с остервенением впиваясь зубами в выпечку — крошки брызнули во все стороны, обсыпав стол и одежду Поттера.

Малфой брезгливо сморщил нос.

— А ты меня для разговоров… приобрел?

— Как ни странно! — отозвался Гарри, старательно стряхивая крошки с одежды. — Мы вообще можем хоть пять минут поговорить спокойно?! — воскликнул он.

— О чем же? — поднял бровь Люциус. — Может, о твоих манерах? — Гарри покраснел. — Или о том, как ты одеваешься, или, может быть, о том, как ты пускаешь книззлу под хвост всю свою репутацию и доверие окружающих, связавшись с бывшим Пожирателем Смерти?! — последние слова он уже почти прокричал.

— Это никого не касается! — возмутился Поттер и несильно стукнул по столу кулаком. Чашки звякнули, и Малфой неодобрительно на него покосился.

— И вообще, — продолжил Гарри, — есть же нейтральные темы. Ну, например — погода там, квиддич, может, музыка… — Люциус чуть усмехнулся, — или книги. Я же совсем тебя не знаю, а мне очень интересно, что ты за человек на самом деле.

— И поговорив о подобных вещах, ты, конечно, узнаешь меня лучше? — с изрядной долей скепсиса поинтересовался Малфой.

— Возможно, — пожал плечами Поттер.

— Допустим, я расскажу о своих предпочтениях, хотя не вижу в этом никакого смысла. Учитывая разницу в возрасте и воспитании, я сильно сомневаюсь, что у нас есть хотя бы одна точка соприкосновения. Скорее всего, ты не знаком ни с писателями, ни с композиторами, которые нравятся мне.

— Но можно же хотя бы попытаться стать ближе! Я понимаю, что ты не в восторге от этой идеи, но я могу тебе приказать!

— О, конечно, можешь, — улыбнулся Люциус. — А хочешь? — он допил кофе и встал из-за стола. — Хочешь, чтобы тобой интересовались только по приказу? Чтобы то, что ты говоришь, на самом деле ни в малейшей степени не интересовало собеседника? — он подошел к Поттеру и склонился над ним. — Ты этого хочешь, Гарри?

Это «Гарри» Малфой почти пропел, растянув «р» в имени, как будто пробовал ее на вкус. Люциус заметил, как Поттер судорожно сглотнул, покраснел и на секунду отвел глаза. А потом вдруг потянулся к нему всем телом, широко открыв глаза, в которых плескалась нежность.

Малфой отпрянул:

— Ты что, совсем не можешь спокойно находиться рядом со мной?

— Нет, — прошептал Гарри, — особенно, когда ты такой…

— Какой?! — усмехнулся Люциус, направляясь к своему месту.

— Не знаю, — выдохнул Поттер, приходя в себя. — Мне надо обсудить с тобой важные вещи, а я… — он резко поднялся. — Пойдем в кабинет.

Малфой чуть отстранился, пропуская Гарри вперед, и тот вдруг обернулся, коснулся рукой его гладко выбритой щеки и втянул Люциуса в нежный поцелуй. Малфой неожиданно для себя зарылся одной рукой в волосы Гарри, а другой прижал его к себе за талию. Досада скользнула в мыслях, но тут же пропала под натиском теплой волны нежности, поднимающейся в нем. Поттер оторвался от него и опустил голову ему на плечо.

— Ты хотел поговорить, — тихо сказал Люциус.

Он злился на себя: за то, что начинает поддаваться магии ритуала, за то, что ему уже почти нравится целоваться с Поттером, а еще больше — за то, что в нем появилась потребность обнимать и защищать его. Это понимание разбудило гнев, и Малфой сделал шаг назад, выпуская Гарри из своих объятий. Поттер поднял голову, поправил очки и решительно вышел из столовой.

Кабинетом Поттер пользовался явно неохотно. Слой пыли покрывал мебель, весь стол был завален свитками и книгами, не оставлявшими пространства для работы.

— Как ты тут живешь? — тихо поинтересовался Люциус, оглядываясь по сторонам. — У тебя же есть домовой эльф, почему он ничего не делает?

— Я запрещаю ему трогать мои вещи, — смущенно ответил Поттер, бросив взгляд на скрывшийся под грудой бумаг стол.

— Но почему?! — изумился Малфой — отношение Поттера к дому не переставало его удивлять. — Тебе так нравится жить в бардаке?

— Теперь ты мне напоминаешь миссис Уизли, отчитывающую Рона, — ухмыльнулся Гарри, устраиваясь в кресле.

Люциус аж задохнулся, возмущенный таким сравнением:

— Не смей сравнивать меня с этой… — он не сразу нашел должный эпитет — оскорблять женский пол ему не позволяло воспитание.

— Да успокойся ты, сядь, — прервал его Поттер и указал на кресло напротив.

Малфой скривившись, окинул взглядом потертую обивку предлагаемого ему предмета мебели, вытащил палочку и произнес очищающее заклинание, после чего царственно опустился на сиденье. Он выпрямил спину, чуть приподнял подбородок и положил руки на подлокотники кресла. Поттер смущенно поерзал. Люциус чуть улыбнулся — ему нравилось заставлять Гарри чувствовать себя не в своей тарелке. Победитель Лорда потер шрам, поправил волосы, собираясь с духом, и, наконец, сказал:

— Думаю, ты давно догадываешься, что для того, чтобы шантажировать тебя, мне потребовалась помощь Министра Магии, и, разумеется, тебя интересует, что заставило его пойти на такие беспрецедентные меры.

Малфой только кивнул; в его глазах зажегся недобрый огонек. Гарри опустил взгляд.

— Мне пришлось сказать Кингсли, что у тебя есть сведения о новом возрождении Волдеморта, — левая бровь Люциуса чуть приподнялась, — и что поделиться ими ты можешь только со мной и только будучи связанным узами, более прочными, чем те, что были у тебя с Томом, при этом, не зная, зачем эти узы нужны.

Малфой хмыкнул:

— И он тебе поверил?

— Как видишь, — усмехнулся Поттер.

— Но это же чушь! — воскликнул Малфой.

— Не такая уж чушь: существуют клятвы, завязанные на кровь и вассальную зависимость, и их на самом деле может преодолеть только кровный родственник при помощи более прочной связи.

— Но ты не родственник Лорда…

— Он возродился при помощи моей крови, так что, как ни противно это признавать, но, в какой-то мере, родственник. В любом случае, чушь это или нет, Кингсли мне поверил.

— Как понимаю, теперь он требует от тебя ответ, — улыбнулся Малфой.

— Да, — вздохнул Поттер, — вчера еле отбился от него. У нас есть неделя, а потом Кингсли меня живьем съест. Ну, и тебя тоже, за компанию.

— И что же ты хочешь от меня? — поинтересовался Малфой, постукивая пальцами по подлокотнику своего кресла.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, как можно от него отвязаться? Может, инсценировать что-нибудь, не знаю, — замялся Гарри. — Главное, я хочу, чтобы ты по-прежнему был со мной, и это бы не воспринималось остальными, как что-то странное.

— Но это действительно выглядит странно, — чуть улыбнулся Люциус.

— Я понимаю. Надо бы придумать какое-нибудь объяснение, которое не сделает нас изгоями.

— Интересно, что будет, если ты потребуешь от меня невыполнимое, — тихо сказал Малфой, откидываясь на спинку кресла.

— Хочешь сказать, что это невыполнимо? — спросил Гарри.

— Близко к нему, — Люциус прикрыл глаза. — Дай подумать. Зачем бы Лорду сохранять во мне такую информацию, да еще и на таких загадочных условиях? Пока я вижу один очевидный ответ — ты и есть Темный Лорд, или, точнее, его душа спит в тебе. А чтобы проснуться, ему нужен я. Кому, как не Лорду, знать о моей способности выходить сухим из воды. Он рассчитывал, что я в любой ситуации останусь живым и свободным и смогу помочь ему вернуться. Даже против собственной воли, — он открыл глаза и лукаво взглянул на ошарашенного Поттера. — На мой взгляд, все подходит идеально. Не знаю, что может выступить активатором, но любое неосторожное слово или заклинание, и — вуаля! — здравствуй, дорогой хозяин!

Поттер ошалело взирал на Малфоя.

— Это все неправда! — вскричал Гарри, вскакивая на ноги.

— Я только рассказал тебе версию, в которую вписывается твое странное поведение и твои же собственные слова. Кроме того, согласись, на мгновение ты сам во все это поверил, — продолжая ухмыляться, сказал Люциус. — Смотри, как все подходит: твоя потребность быть со мной вместе; нежелание выпускать меня из виду; моя, так называемая, осведомленность о возрождении Темного Лорда. Все вопросы у Министра отпадут сами собой, правда, возникнет другая проблема — как отбиться от авроров, — Малфой откровенно насмехался над Поттером.

Гарри тяжело дышал, его щеки покраснели, он с холодной яростью взирал на улыбавшегося Пожирателя смерти.

— Ты… ты… — он глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе контроль над эмоциями. — Тогда еще одно условие: я — не Волдеморт, и никаких его частей во мне нет! Ясно?

— Это так скучно, — вздохнул Люциус.

— А тебе повеселиться захотелось? — взъярился Поттер. — По Тому соскучился? Я, как я есть, тебя, значит, не устраиваю? Я хуже его?! — кричал он.

— Ревнуешь? — усмехнулся Малфой.

— Я?! — Поттер аж поперхнулся.

— Ну не я же.

Гарри сверлил его злым взглядом, не зная, что сказать. Наконец, он упал в кресло и закрыл лицо руками. Малфой ощутил жгучее желание подойти и обнять мальчишку, пригладить растрепанные волосы и шепнуть на ухо что-нибудь утешительное. «Да что же это такое!» — разозлился он, поспешно закрывая глаза.

— И все же, — услышал Малфой голос Гарри, — возможно, есть более приемлемый вариант, при котором мне не придется заявлять, что я потенциальный Лорд Волдеморт, а ты способен меня «пробудить». После этого и тебя и меня, скорее всего, упекут в Азкабан, если не хуже.

Люциус задумался. Понятно, что абсолютная фикция тут не поможет — Министерству стоит предъявить конкретные доказательства правдивости слов Поттера, а еще лучше — найти какого-нибудь несчастного, чтобы списать на него возможные нелицеприятные последствия инсценировки. Все должно быть максимально правдоподобно, чтобы не давать повода для сомнений и косых взглядов.

— Ты можешь достать списки погибших, осужденных и находящихся в розыске Пожирателей смерти? — спросил Малфой, не открывая глаз.

— Думаю, это не составит проблем. А зачем тебе? — тут же поинтересовался Поттер.

— Может пригодиться, — неопределенно ответил Люциус.

— Думаешь кого-нибудь подставить? — тихо спросил Гарри.

— Тебе-то какая разница? Они же твои враги, преступники, — чуть усмехнулся Малфой.

— Да, преступники… типа тебя, — саркастично сказал Гарри и, встретившись взглядом с полыхнувшими яростью глазами Малфоя, смущенно добавил: — я к тому, что мало ли у кого какие могли быть причины присоединиться к Волдеморту.

— Ты думаешь, я не осведомлен о действительных причинах, заставивших большую часть Пожирателей Смерти служить Темному Лорду? — поднял бровь Малфой. — Использовать Imperio в данной ситуации небезопасно, а на самом деле попытаться возродить Лорда могут только сумасшедшие фанатики, которым уже нечего терять. Таких было немного. Если нам повезет, кто-то из них еще на свободе…

— Не нравится мне это, — опустил взгляд Поттер. — Я сам создал эти проблемы, и не хотелось бы никого больше сюда втягивать.

— Но ты же сам утверждал в интервью, что я должен помочь поймать своих бывших… коллег, — вкрадчиво сказал Люциус. — Почему бы не совместить? Впрочем, в любом случае, использовать подставное лицо — не единственный вариант.

— Так расскажи вообще, какие у тебя есть предложения. Уверен, вместе мы что-нибудь придумаем!

Люциус хмыкнул, помолчал, прикидывая, с чего лучше начать.

— Что ты знаешь про Воскрешающий камень?

— Я потерял его в Запретном лесу, — тут же ответил Гарри.

— Ты — что?! — воскликнул Малфой.

— Дамблдор передал его мне, а я его потерял, — смутился Поттер, — но совсем об этом не жалею! — тут же добавил он.

— Ясно, — Люциус опять задумался. — Тогда этот вариант, скорее всего, отпадает… хотя… Кто-нибудь еще об этом знает?

— Рон, Гермиона.

— Да, отпадает, — вздохнул Малфой, — а жаль, — он опять замолчал.

Потов вдруг выпрямился, закинул ногу на ногу и начал хорошо поставленным лекторским тоном:

— Как известно, воскрешать людей хоть в каком-то виде возможно при помощи весьма непопулярного раздела Темной магии, называемого Некромантией. Некромантов в наш век не осталось. Книги и артефакты в большинстве своем уничтожены или запрятаны в недрах Отдела Тайн. Хотя моя семья издавна славилась любовью к Темной магии, к некромантии мы никогда не имели отношения. Единственным практикующим специалистом в этой области в последние лет пятьдесят являлся Темный Лорд, и то его не хватило на большее, чем инфери, а это низшая ступень некромантии. Тем не менее, будучи у власти, Лорд получил доступ в Отдел Тайн. К счастью для нас, его в тот момент больше интересовал поиск Даров смерти, и он совсем позабыл про коллекцию древних книг и артефактов, вывезенных из Министерства. Ставка Лорда, как тебе должно быть известно, находилась в моем доме, и, естественно, все темномагические ценности складировались в Мэноре. Редкие книги, артефакты, свитки — сейчас авроры забрали почти все, — глаза Люциуса блеснули, и он улыбнулся. — Как я уже сказал, некромантия никогда не была коньком моей семьи. Но будучи, фактически, в шаге от смерти, я крайне заинтересовался некоторыми аспектами этой науки. И пока Лорд бездарно тратил свое время на поиски Старшей палочки, я знакомился с древней магией.

— Так ты еще и некромант? — округлив глаза, спросил Поттер.

— Нет, — усмехнулся Малфой, — я никогда не практиковал. Только читал, чтобы понять природу смерти и хоть как-то скоротать время, которого в тот год у меня было слишком много.

Он едва поморщился и сделал паузу, после чего продолжил:

— Так или иначе, подобное обстоятельство тебе теперь на руку. Мне стало известно несколько способов вернуть душу из-за грани. Ни один я бы нормальному магу использовать не посоветовал. Недотело и полностью разрушенная психика — это тот минимум побочных эффектов, которые можно получить при использовании любого из способов. Впрочем, всегда находились смельчаки, готовые заплатить такую цену.

Он откинулся на спинку кресла и скрестил перед собой пальцы. Гарри нетерпеливо поерзал.

— Так что ты предлагаешь? — не выдержал он.

— Есть два основных пути: первый из них практически не требует посторонней помощи; второй же, наоборот, заключается в том, что кто-то призывает дух почившего из-за грани.

— Нам в любом случае придется устраивать представление; хотелось бы поменьше «актеров».

Малфой усмехнулся и опять на мгновение задумался.

— Есть один древний и интересный способ сохранения личности после смерти — «сосуд душ». Им пользовались некроманты много веков назад, чтобы превращаться в бессмертных, а точнее — немертвых волшебников, называемых личами. Не слышал про такое?

— Нет, — замялся Поттер.

— И чему только в школах теперь учат? — проворчал Малфой. — Итак, личи. Обычно считается, что сосуд должен находиться при маге в момент его смерти, но возможен другой вариант. Есть такое понятие, как «отложенная инициация», когда душу притягивает специально подготовленный сосуд, где бы она ни находилась. После чего, если в непосредственной близости от сосуда оказывается мертвое тело, дух вселяется в него и оживляет, наполняя своей жизнью и магией.

— Знаешь, Люциус, хорошо, что сейчас утро. Возникает впечатление, что Волдеморт и вправду мог попробовать сделать что-то такое. Хотя, от его души на самом деле мало что осталось.

— Полагаю, Кингсли не просто так тебе поверил. Страх перед Лордом силен, а Шеклболт хорошо знает, какие книги были конфискованы в поместье, и он мог предположить, что тот использовал что-то подобное. А что там от души Лорда осталось, думаю, кроме тебя, никто не знает.

— Да. Значит, решено? Сосуд душ? Выглядит достаточно правдоподобно…

— Не так быстро, Гарри. Неужели тебе не интересны другие варианты?

— Интересны, — кивнул Поттер и устроился поудобнее.

— Продолжим. Есть такое понятие, как «якорь». Он притягивает душу почившего. Соответственно, если якорь установлен в живое существо, или даже труп, душа может вселиться в него. Также некроманты, как ни странно, использовали дементоров. Да, они не являются некромантическими существами, типа вампиров, инфери, упырей и призраков, но древние некроманты их изучали, и научились их использовать. Как известно, дементоры являются пожирателями душ. Именно таким образом их используют для самой отвратительной и лицемерной казни. Но некроманты создали артефакт, который, будучи связан с дементором, позволяет душе, если тварь ее еще не переварила, управлять этим существом.

— Жуть, — поежился Поттер.

— Согласен, — кивнул Малфой, — хотя для несчастных осужденных это не самый плохой выход. Есть еще пара артефактов, позволяющих достичь эффекта переселения душ, но, к сожалению, их у меня нет, и, где их достать, я не имею ни малейшего понятия.

— Хорошо, значит… — сказал Поттер, вскакивая.

— Подожди, это еще не все. Я рассказал про варианты, в которых для возрождения Лорду не требуется помощь; однако, есть множество способов, при помощи которых его может кто-нибудь воскресить.

— Например? — Гарри вернулся на свое место.

Малфой выпрямился и продолжил прежним менторским тоном:

— Некромантических ритуалов воскрешения мертвых существует великое множество, и они настолько разнообразны, что то, что рядом с нами не ходят ожившие мертвецы, можно объяснить разве что повальным невежеством. Некоторые ритуалы призваны вернуть душу из-за грани. Некоторые оживляют только тело. Другие способствуют переселению души умершего человека в живое существо. Есть пара ритуалов, помогающих обрести плоть. Насколько я понимаю, в чем-то подобном ты в свое время поучаствовал, — лицо Гарри потемнело от неприятных воспоминаний, но Малфой продолжил, как ни в чем не бывало. — Из всех известных мне способов, могу предложить, например ритуал, называемый «Замещение Лихтваргена». Интересен, прежде всего, тем, что умирающий маг заранее решает, в ком должен возродиться и кто будет проводить обряд. Жертва подвергается определенному воздействию, с помощью которого подавляется ее сила воли, в то время как проводник доводится до грани между жизнью и смертью. Этот ритуал замечателен тем, что ни жертва, ни проводник не знают о своей роли, но, если они встретятся после смерти некроманта, сила ритуала начнет работать. Проводник вспомнит о своем долге и доведет ритуал до конца.

Малфой замолчал. Гарри тоже не спешил говорить, обдумывая новую для себя информацию.

— Странно, что Лорд ничего этого не знал и не воспользовался такими возможностями, — наконец, сказал Поттер.

— Во-первых, когда у него появился доступ к некромантической литературе, его интересовали уже совсем другие вещи. А, во-вторых, — Малфой лукаво улыбнулся, — кто сказал, что не воспользовался?

Гарри аж вскочил:

— Что?!

— Твоя заинтересованность моей персоной заставляет меня думать о том, что к ней мог приложить руку Темный Лорд.

— Волдеморт тут ни при чем! — резко сказал Поттер и сел на место.

— Я бы не был так в этом уверен, — вкрадчиво заметил Люциус.

— Мы больше не будем обсуждать причину появления моих чувств! Никогда! — твердо провозгласил Гарри, и Люциус опустил взгляд.

— Так тебе приглянулся какой-нибудь вариант? — поинтересовался Малфой, разрушая затянувшееся молчание.

— Пока мне больше нравится «сосуд душ». Только надо объяснить, почему Волдеморт до сих пор не возродился и как в этом замешан ты.

— Это как раз очень просто, — Люциус постучал пальцами по подлокотнику. — Подобный артефакт мог храниться в моей семье долгие годы. Лорд узнал о нем, заставил отдать ему и поклясться хранить и никому о нем не рассказывать. Таким образом, он считал, что я не смогу ничего сделать, чтобы помешать ему. Но он просчитался.

— Ты так об этом говоришь, словно действительно именно так все и было, — усмехнулся Поттер.

— Надо привыкать к роли, — холодно улыбнулся Малфой.

— А у тебя на самом деле есть этот «сосуд душ»?

— Допустим, — усмехнулся Люциус.

— И ты готов его просто так отдать?

— Почему нет?

— Дорогой темномагический артефакт…

— Слишком опасный, — перебил его Малфой.

— Ладно. У нас есть сосуд, дальше что?

— Можно попробовать заняться некромантией, — улыбнулся Люциус. — Например, действительно призвать с того света дух Лорда, или что там от него осталось…

— Ты шутишь или издеваешься?! — вскричал Поттер.

Ему явно не понравилась эта идея.

— Я всего лишь предлагаю варианты, — вздохнул Малфой.

Но тут их прервали. В комнате появился Кричер и с поклоном протянул Поттеру письмо.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри.

Люциус бросил на него недовольный взгляд — он считал ниже своего достоинства расшаркиваться перед домовыми эльфами. Поттер вскрыл конверт, извлек записку и быстро пробежал ее глазами.

— Нас вызывает Министр, — сообщил он Малфою.

— Нас? — поднял бровь Люциус.

— Да. Полагаю, Кингсли хочет лично убедиться в твоей благонадежности.

— Советую тогда нас обезопасить, — предложил Малфой.

— Да, я уже подумал об этом. Он вполне может попытаться использовать на тебе веритасерум, а наша связь не позволит тебе проболтаться, если я запрещу тебе, — серьезно сказал Гарри.

— Хорошо. Что же ты хочешь мне запретить? — Люциус наклонил голову на бок, разглядывая задумавшегося Поттера.

— Прежде всего, ты не должен говорить о наших близких отношениях. Нас связывает только общее дело. Кроме того, я запрещаю упоминать о наших планах по фиктивному возрождению Волдеморта. Но, если будет поднят вопрос о том, знаешь ли ты что-либо об этом, ты должен это подтвердить, но сообщить, что информацией поделиться пока не можешь. Ты не должен рассказывать Министру, что знаком с некромантией и хранишь дома запрещенные артефакты. Как думаешь, достаточно?

— Пожалуй, да, — кивнул Люциус.

— Хорошо. Нам назначено на двенадцать, и мы можем… — начал Гарри.

Люциус бросил взгляд на часы и перебил его:

— У нас как раз есть время заняться твоим внешним видом.

— Что? Зачем это? — нахмурился Поттер.

— Насколько я помню, в холле было большое зеркало. Пойдем, — Малфой поднялся и важно проследовал к выходу.

Несколько обескураженный Гарри отправился следом за ним.

— Смотри, — сказал Люциус, останавливаясь напротив огромного, в человеческий рост, зеркала.

Поттер застыл рядом с ним, смущенно разглядывая изображение. Картина и вправду была не очень — высокородный аристократ и бродяга. Люциус знал, что, когда Поттер хотел, тот выглядел вполне прилично, но сейчас он явно не особо задумывался, что надеть. Синие джинсы и простая клетчатая рубашка выглядели вполне обычно, но рядом с элегантным, одетым в классические темные брюки, белую тонкую рубашку и черную шелковую мантию Люциусом, он производил впечатление бедного родственника. Поттер робко пригладил торчащие вихры, но это ничем не помогло улучшить его внешний вид.

— Гарри, при желании, можно достичь приемлемых результатов без особых затрат, — сказал Малфой, с неприкрытым удовольствием разглядывая себя в зеркало. — Если позволишь, я бы мог дать тебе пару рекомендаций.

— Хорошо, но я бы не хотел выглядеть как напыщенный павлин.

— Так вот как ты меня воспринимаешь? — мгновенно взъярился Малфой.

— Ну, ты такой и есть, — усмехнулся Поттер. — Не обижайся, пожалуйста.

— Если «пожалуйста», то, конечно, не обижусь — процедил сквозь зубы Люциус и повернулся к Поттеру.

Он, слегка прищурившись, оглядел его с ног до головы и сказал:

— Пойдем, изучим твой гардероб, — после чего направился к лестнице.

— Э… может, не стоит, — промямлил Гарри, не двигаясь с места.

Малфой обернулся и приподнял бровь:

— Стесняешься? Мне необходимо взглянуть на то, что у тебя есть — так будет и проще и быстрее выбрать для тебя подходящую одежду.

— Ладно, — скрипнул зубами Поттер.

Люциус открыл шкаф и, не удержавшись, скривился. Его не смутил некоторый беспорядок — его вполне можно было ожидать от юноши, но Малфоя совершенно не обрадовало обилие маггловских вещей и предметов гриффиндорской расцветки. Он быстро осмотрел мантии и рубашки на вешалках, бросил взгляд на стопку джинсов и брюк и обратил внимание на обувь, сваленную в кучу на дне шкафа. Одним ловким движением он извлек из недр шкафа черные джинсы и бросил их на кровать.

— Джинсы? — удивился Гарри.

— Насколько я понимаю, они олицетворяют дух свободы и демократии, что вполне соответствует образу «героя», — пояснил Малфой.

Следующими на кровать отправились тонкая классическая батистовая рубашка с открытым воротом и недлинная светло-серая летняя мантия. Затем Люциус достал палочку и призвал из дальнего угла шкафа пару вполне приличных черных туфель, явно приобретенных не у магглов. Оглядев получившийся комплект, он посмотрел на недовольного Поттера.

— Полчаса на переодевание хватит? — поинтересовался Малфой.

— Мне и пяти минут достаточно…

Люциус приподнял бровь.

— Советую не торопиться, — веско сказал он и отправился в свою комнату.

Через полчаса перед ним предстал крайне раздраженный Поттер, одетый в полном соответствии с его советами.

— Доволен? — зло прошипел он.

Люциус, не ответив, помахал палочкой, приглаживая торчащие волосы сюзерена, разглаживая складки на его одежде и слегка подгоняя размер джинсов.

— Чего-то не хватает, — задумчиво сказал он, пристально разглядывая Гарри. — У тебя же есть Орден Мерлина? Надень его.

— Ни за что! — вскричал Гарри.

— Зря. В данной ситуации было бы не лишним напомнить о твоих заслугах перед Магическим миром, — поспешил возразить Люциус, пока Поттер не приказал ему замолчать.

— Хорошо! — раздраженно воскликнул Гарри и побежал наверх в спальню.

Через пару минут он вернулся. На его шее на широкой атласной ленте красовалась высшая награда волшебного мира.

— Да, то, что надо, — улыбнулся Люциус, заботливо поправляя ленту и воротник рубашки Гарри. Он с трудом преодолел магию ритуала, требующую обнять и поцеловать сюзерена, решительно отошел от него и подозвал к зеркалу.

— Видишь, теперь совсем другое дело, — самодовольно усмехнулся Малфой. — Но в будущем стоит уделить внимание твоему гардеробу.

— Пойдем, а то опоздаем, — буркнул Поттер, но Люциус видел по его глазам, что он доволен своим внешним видом.

Малфой извлек из подставки для зонтов свою трость, и через пару минут они с Гарри уже стояли в атриуме Министерства Магии.

Люциус огляделся по сторонам и, абсолютно не обращая внимания на находящихся в Атриуме волшебников, резво потащил Поттера к лифту.

— Советую поторопиться, Гарри, — шептал он ему, — ты же не хочешь застрять здесь, раздавая автографы?

Упоминание об автографах подстегнуло Поттера, и он постарался не отставать. Обычно ему приходилось пользоваться чарами незаметности, чтобы не привлекать ненужного внимания, но сегодня он их на себя не наложил. Люциус и Гарри почти вбежали в первый попавшийся лифт, и Малфой выбрал этаж. Он еще раз оглядел Поттера с ног до головы, неопределенно фыркнул и отвернулся.

Гарри нервничал. Одно дело отвечать перед Шеклболтом самому, и совсем другое — отдавать бывшему аврору на растерзание Люциуса.

— Ты знаком с Кингсли? — спросил он.

— Скорее нет, — ответил Малфой, — насколько я понимаю, учились мы приблизительно в одно время, но по школе я его не запомнил. Возможно, он допрашивал меня после авантюры в Отделе Тайн. Не помню.

— Авантюры? Не помню? — Поттер не знал, удивляться ему или возмущаться.

— Конечно, авантюры, — как ни в чем не бывало хмыкнул Люциус. — Когда тебе за полчаса до начала операции сообщают, что, оказывается, тебе предстоит ее возглавить, это именно авантюра. А насчет «не помню», — тут он помрачнел и оскалился, — с теми методами, которые до сих пор применяют авроры, удивительно, как я имя собственное не забыл, — прошипел он зло и посмотрел в глаза Гарри.

Тот смутился и опустил взгляд, но тут же гордо поднял голову.

— Сам виноват.

Люциус прищурился, поднял подбородок и окинул Гарри таким взглядом, что тот почти пожалел о своих словах, хотя признаваться в этом не собирался. Слишком дорого ему обошлась эта «авантюра». Поттер уже хотел ответить гневной тирадой, но лифт остановился, и они вышли.

— Туда, — сообщил Малфой и первый же отправился в указанную сторону.

Гарри и без него прекрасно знал, куда идти и что делать, но решил отдать Люциусу инициативу.

Они свернули в длинный, темный и на удивление пустой коридор: ни одной двери — только ниши, часть которых украшали статуи ведьм и волшебников.

— Мне всегда не по себе здесь, — тихо сказал Поттер.

Малфой чуть оглянулся через плечо, но промолчал.

В конце коридора возвышались огромные деревянные двери; при приближении к ним Люциус чуть сбавил ход, чтобы поравняться с Гарри.

— Назначено, — твердо сказал он, и дверь бесшумно отворилась.

Поттер сам не понимал, почему позволяет Малфою командовать, ведь он и сам неоднократно бывал у Шеклболта. Можно сказать, едва ли не поселился тут в последний год. Но появился Малфой, и Гарри безропотно отдал ему бразды правления в отношениях с власть имущими, словно подсознательно считал, что тот справится лучше него.

В приемной их встретила секретарь Министра — некая Элизабет Мэнси. Она напоминала Гарри молодую МакГонагалл. Такая же строгая, с собранными в пучок черными как смоль волосами и прямоугольными очками в тонкой золотой оправе. Увидев даму, Малфой улыбнулся и даже чуть поклонился. Элизабет слегка приподняла бровь.

— Министр ждет вас, — сказала она.

Гарри открыл дверь, и они прошли в кабинет. Комната была огромна. Почти от самого входа начинался длинный старый стол для совещаний, в конце которого находилось кресло с высокой спинкой. Сейчас в нем никого не было.

Министр сидел за небольшим столом у окна, в правой части кабинета, и что-то сосредоточенно писал. Но он мгновенно оторвался от своего дела, услышав звук захлопнувшейся двери, и резво поднялся со своего места.

— Гарри, мистер Малфой, вы как раз вовремя.

Он направился к ним и пожал руку сначала Поттеру, потом Люциусу. Ладонь последнего он задержал чуть дольше, чем этого требовали правила приличия. Еще более странной была широкая улыбка, осветившая лицо Министра Магии, и какой-то хищный блеск, появившийся в его глазах при взгляде на бывшего Пожирателя Смерти.

— Вот уже лет двадцать мечтаю познакомиться с вами поближе, — сказал Кингсли. — В аврорате про вас легенды ходили.

Малфой криво усмехнулся.

— Чем же я удостоился такой… чести? — поинтересовался он, чуть приподняв бровь.

— Ну как же, — продолжал улыбаться Министр, — при том количестве дел, в которых вы в свое время участвовали, ни одного эпизода доказать так и не удалось. Столько собранной информации, масса свидетельств — и все оказалось напрасно. Честно говоря, это почти уникальный случай.

— Раз не доказано — значит, не участвовал, — холодно проговорил Люциус, смерив Министра высокомерным взглядом.

Шеклболт улыбнулся еще шире, хотя, казалось, это было невозможно. Гарри занервничал.

— Присаживайтесь, — Кингсли указал на кресла перед столом и вернулся на свое место.

Поттеру совершенно не понравились взгляды, которые Кингсли бросал на Малфоя. Ему казалось, что в них есть какой-то нездоровый интерес, и он решительно взял инициативу в свои руки.

— Зачем ты нас вызвал, Кингсли?

— Мне совершенно не понравился наш вчерашний разговор, Гарри, — серьезно ответил Министр. — Я решил, что должен все увидеть своими глазами, — Поттер нахмурился, и Кингсли добавил:

— Дело не в том, что я не доверяю тебе, Гарри. Мне просто показалось, что ты можешь не совсем правильно оценивать ситуацию.

— Ну, вот мы здесь. Что дальше? — буркнул Поттер.

Министр посмотрел на Малфоя. Тот сидел спокойно, положив руки на трость, не выражая особой заинтересованности в разговоре.

— Мистер Малфой, насколько я знаю, вы теперь связаны с Гарри особыми узами, вынуждающими вас выполнять его приказы.

На лице Люциуса не дрогнул ни мускул — он лишь чуть наклонил голову и посмотрел Министру в глаза.

— Да, это так, — подтвердил он слова Кингсли.

— Хорошо, — лучезарно улыбнулся Шеклболт. — Но мне бы хотелось получить доказательства прочности этой связи.

— Каким образом? — тут же поинтересовался Гарри.

— Нашей целью было получить связь более прочную, чем была у вас, мистер Малфой, с Лордом Волдемортом; связь, которая бы позволила вам нарушить данную ему клятву, — Люциус степенно кивнул, подтверждая, что ему это известно. — Полагаю, для проверки вполне подойдет Веритасерум: если ваша связь достаточно сильна, вы сможете, если Гарри вам прикажет, лгать даже под его действием.

— Ты хочешь напоить Люциуса Веритасерумом? — воскликнул Поттер. — Но это противозаконно!

Шеклболт помрачнел.

— Все, что мы тут творим, противозаконно, а Веритасерум — достаточно надежный способ.

— Не вижу никаких проблем, Гарри, — сказал Малфой, внимательно посмотрев на сюзерена.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь задавать неудобные вопросы, — чуть улыбнулся Кингсли, — хотя, честно говоря, очень бы хотелось, — понизив голос, добавил он.

— Давайте заранее обговорим список вопросов, — предложил Гарри, нервно покосившись на Люциуса.

— Я так и думал, что ты это предложишь, — усмехнулся Министр и протянул Поттеру лист пергамента.

Тот пробежался по нему глазами, пожал плечами и передал список вопросов Малфою. Тот быстро ознакомился с ним и вернул Министру.

— Возражений нет, — добавил он.

Шеклболт налил в стакан воды из графина, достал из кармана мантии маленький пузырек и, наклонив его над стаканом, отмерил одну каплю.

— Думаю, такой дозы будет достаточно, — сказал Министр и протянул стакан Малфою.

Тот, чуть помедлив, взял его, бросил предостерегающий взгляд на Поттера и медленно выпил всю воду. Гарри, затаив дыхание, смотрел, как стекленеют глаза Люциуса.

— Начнем, пожалуй, — предложил Кингсли и, строго следуя списку, спросил Люциуса:

— Ваше имя?

— Люциус Малфой, — спокойно ответил тот.

— Гарри, попроси мистера Малфоя назваться иначе.

Поттер чуть замялся, но все же сказал:

— Люциус, когда Министр задаст тебе вопрос о твоем имени, ты должен ответить, что тебя зовут Артур Уизли.

Кингсли усмехнулся.

— Мистер Малфой, как ваше имя? — спросил Министр.

— Артур Уизли, — после секундной паузы ответил Люциус.

Гарри улыбнулся. Шеклболт постучал пальцами по столу.

— Вам что-нибудь известно о возможности возвращения Волдеморта?

— Этого не было в списке! — Возмутился Гарри, но Малфой уже успел ответить:

— Да.

— Люциус, не отвечай на вопросы Министра без моего разрешения, — решил предотвратить попытку несанкционированного допроса Поттер.

— Гарри, я должен знать, насколько все серьезно! — попытался образумить его Шеклболт.

— Ты меня обманул!

— Это не игра, Гарри! Я должен узнать, что ему известно. От этого зависит безопасность магического мира!

— Он под моей ответственностью, и я не позволю воспользоваться его положением! Спрашивай через меня, — твердо сказал Поттер.

Кингсли потер переносицу.

— Хорошо. Спроси у него, что точно ему известно о возрождении Волдеморта?

— Люциус, что именно тебе известно о возвращении Темного Лорда?

Малфой вдруг глубоко вздохнул, и прижал руки к горлу, словно ему не хватало воздуха.

— Нет, не отвечай! — испугавшись, воскликнул Гарри.

— Интересный эффект, — заметил Шеклболт. — Узнай, почему он не может ответить?

— Люциус, почему ты не смог ответить на мой вопрос?

— Нельзя нарушить клятву, — ничего не выражающим голосом сказал Малфой и добавил: — Пока.

— Но Волдеморт еще не возродился? — по собственной инициативе спросил Поттер.

— Не должен был, — коротко ответил Люциус и моргнул. — Господа, действие заканчивается, так что думаю, в продолжении смысла нет.

Кингсли кивнул и о чем-то задумался. Малфой нахмурившись, крутил трость. Гарри, старательно скрывая нервозность, переводил взгляд с одного волшебника на другого.

— Мистер Малфой, как вы сами оцениваете, растет ли сила вашей связи с Гарри? — нарушил тишину Министр.

— Да, — не задумавшись ни на секунду, ответил Люциус.

— В чем это выражается? — поинтересовался Шеклболт.

Малфой на мгновение задумался:

— Еще вчера Гарри меня безмерно раздражал. Сегодня, чтобы рассердиться на него, мне надо сосредоточиться.

Министр кивнул, потер лоб, посмотрел на Поттера и сказал:

— Хорошо, надеюсь, время у нас еще есть — подождем, пока связь не установится окончательно, — Кингсли перевел взгляд на Люциуса и улыбнулся. — Мистер Малфой, раз уж вы здесь, я хотел бы обсудить с вами пару вопросов, непосредственно не относящихся к этому делу.

— Если Гарри не против… — Люциус бросил взгляд на Поттера.

Тот пожал плечами, показывая, что ему все равно.

— Помнится, когда я учился в Хогвартсе, вы три года были старостой… — ни с того ни с сего начал Шеклболт.

— Извините, но я вас не помню, — высокомерно заявил Малфой. — Вы точно не слизеринец, а обращать внимание на младшекурсников других факультетов, если они, конечно, не создавали проблем моим подопечным, — Люциус бросил взгляд на Поттера, — у меня не было привычки.

— Я и не рассчитывал, — как ни в чем не бывало, улыбнулся Шеклболт. — Но я помню вас — и то, что в те годы Слизерин стабильно выигрывал кубок школы. Многие слизеринцы, а их в Министерстве, как ни странно, довольно много, до сих пор с теплотой отзываются о вас.

— К чему эти разговоры, Кингсли? — перебил его Поттер. — У нас вечер воспоминаний?

— Признаюсь честно, Гарри. У меня небольшой кадровый кризис. Хорошие управленцы всегда были редкостью. И раз уж обстоятельства сложились так, что мистер Малфой предан тебе, Гарри, я бы с радостью воспользовался его знаниями и умениями в Министерстве.

— Он нужен мне! — не подумав, заявил Поттер.

Шеклболт посмотрел на него с искренним изумлением.

— Зачем? Мистер Малфой принесет гораздо большую пользу в качестве, например, моего советника, чем, не знаю, твоего наставника.

— Гарри, не стоит ссориться с Министром из-за пустяков, — тихо сказал Люциус.

— Пустяков?! — потерял самообладание Поттер. — Ты — Пожиратель Смерти! Твое участие в работе Министерства — это угроза безопасности магического мира!

Малфой насмешливо приподнял бровь.

— Вот как? Интересно, а вот мое присутствие в непосредственной близости от героя волшебного мира — это не угроза?

— Нет! Я тебя контролирую!

Шеклболт с откровенным недоумением глядел на препирающуюся парочку.

— Гарри, ты о чем? — попытался вмешаться он. — Я прекрасно разбираюсь, что хорошо, а что плохо. Мистер Малфой при всем желании не сможет причинить вреда. Ни о какой угрозе и речи быть не может!

— Вы его не знаете! — воскликнул Поттер.

Кингсли переводил взгляд с взбешенного Гарри на совершенно спокойного и равнодушного Люциуса. Но Поттер вдруг резко успокоился, вздохнул и произнес:

— Давайте поговорим об этом, когда вопрос с Волдемортом будет решен.

Шеклболт согласился.

Гарри не нравилось, как Кингсли смотрел на Малфоя, не нравилось его предложение — он видел в нем угрозу и желание забрать Люциуса себе. Но при этом он отлично понимал, что его эмоциональная реакция нелогична. Раз уж Малфой вынужден быть на его стороне, то максимальную пользу он может принести рядом с Министром, а не с недоучкой, мечтающим стать аврором.

Казалось, все вопросы решены, но Кингсли так не думал.

— Гарри, я хочу поговорить с мистером Малфоем наедине.

— Зачем это? — сразу же насторожился Гарри. — Я все равно спрошу его, о чем вы беседовали, и он мне все расскажет.

— Не сомневаюсь, — кивнул Шеклболт. — И все же…

— Гарри, думаю, ничего страшного в этом нет. Кроме того, конфликты с Министром сейчас противоречат твоим интересам, — подал голос Люциус.

Поттер вскочил с кресла и, не прощаясь, вылетел за дверь. Наткнувшись на удивленный взгляд мисс Мэйси, он спокойно сел в одно из кресел для посетителей, но внутри него все клокотало. «Я ревную? Да что за бред!» — подумал он, но вместо того, чтобы успокоиться, сжал кулаки. Воспаленное воображение начало рисовать невероятные картины: вот Кингсли подходит к его Люциусу, кладет руки на плечи, наклоняется, тянется к нему губами, а Малфой с жаром отвечает на поцелуй. Гарри покраснел, вскочил на ноги и заходил по комнате. Беспокойные мысли не отпускали. Он находил все новые доказательства заинтересованности Министра в Люциусе. Вспоминались и задержавшееся рукопожатие, и радостная улыбка, и главное — просьба отдать Малфоя ему. Гарри резко развернулся, уже намереваясь вернуться в кабинет, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Кингсли. Он тепло попрощался с Малфоем за руку, что разозлило Поттера еще больше.

— Гарри, как только что-нибудь станет известно, сразу же сообщи, не затягивай, — обратился к нему Министр. — Я даю вам неделю, потом нам придется попробовать что-то еще.

— Хорошо, Кингсли, — кивнул Поттер. — Люциус, идем скорее, у нас еще дела.

Малфой еще раз поклонился Министру, улыбнулся мисс Мэйси и вышел вслед за Поттером.

— О чем вы говорили? — сразу же бросился в атаку Гарри.

— Не помню, — усмехнулся Люциус, — он использовал Obliviate.

— Что?! — резко затормозил Поттер.

Он развернулся, намереваясь вернуться к Кингсли и потребовать от него ответа, но Малфой удержал его.

— Гарри, сейчас портить отношения с Министром нельзя, — тихо сказал он ему на ухо.

Волоски на виске у Поттера зашевелились от горячего дыхания Люциуса. Гарри закрыл глаза и потянулся к любовнику. Малфой, заметив такую реакцию, отшатнулся, но Поттер мгновенно схватил его за руку.

— Не здесь же, — в голосе Люциуса прозвучали нотки паники.

— Чер-р-рт, — Гарри оглянулся по сторонам и затолкал Малфоя в свободную нишу.

— Что ты делаешь? — рассерженно зашипел Люциус.

— Не могу! — прижав Малфоя к стене, прошептал Гарри. — Когда он так на тебя смотрел, я готов был на части его порвать!

Он прижался к любовнику всем телом, жадно вдыхая его запах.

— Да никак он на меня не смотрел! — раздраженно воскликнул Люциус.

— Смотрел, — теряя остатки самообладания, сказал Поттер. — Я видел.

Он уткнулся носом в шею Люциуса и глубоко вдохнул. Голова начинала кружиться.

— Гарри, мы в пятидесяти ярдах от кабинета Министра. Нас увидят! — пытался воззвать к его разуму Малфой.

Поттер, не отвлекаясь от исследования соблазнительной шеи партнера, вытащил палочку и взмахнул ей, накладывая чары отвода глаз. Последний год он очень часто пользовался ими, и теперь применял их, даже особо не задумываясь. Опасность быть обнаруженными только подстегнула желание Гарри, он прижался еще теснее и накрыл рот Малфоя своими губами. Он почти терял сознание, с жадностью проникая в него языком, целуя глубоко, яростно, не в силах удержаться от стона. Руки Поттера проникли под дорогую мантию, стремясь скорее коснуться обнаженной кожи.

Громкий звук раздался совсем близко, и Гарри тут же отскочил от Малфоя.

— Гарри, — с трудом сдерживая ярость, прошипел Люциус, — ты, вообще, думай, что и где делаешь!

Он поднял упавшую на пол трость и устремился к лифту.

— Стоять! — приказал Поттер, и Малфой замер, обернулся и закричал. Шепотом:

— Если ты не можешь находиться рядом со мной без того, чтобы не набрасываться — пей зелья! Ты что, сам не понимаешь, как это дико и опасно?! — он стиснул трость так, что у Гарри возникло ощущение, что она вот-вот сломается.

Поттер опустил голову. Он и сам не понимал, что с ним творится.

— Это все Шеклболт, — сказал Гарри. — Как он посмел применить к тебе Obliviate?! — он шагнул вперед, приближаясь к Малфою. — Вспомни, о чем вы говорили! — приказал Гарри.

Глаза Люциуса вдруг изумленно распахнулись. Он неосознанно поднес руку к голове и с ужасом взглянул на Поттера.

— Этого не может быть, — прошептал он.

— Вспомнил? — улыбнулся Гарри. — Так о чем же?

— О тебе, о политике, о твоих планах на будущее, о твоем странном отношении ко мне, — Малфой многозначительно поднял бровь.

Поттер отвел взгляд.

— Гарри, так не может продолжаться. Вся конспирация летит книззлу под хвост…

— Я просто еще не привык, — ответил Гарри, по-прежнему не глядя на Люциуса.

— Умоляю, держи себя в руках!

Малфой нервно одернул мантию и поправил чуть сбившуюся прическу. Потом достал палочку и разгладил складки на своей одежде; взглянув на взъерошенного Поттера, он сделал то же самое для него.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри. — Идем?

Люциус кивнул и направился к выходу. Поттер, стараясь держать дистанцию, устремился вслед за ним.

— Ты можешь объяснить, что с тобой происходит? — спросил Малфой, когда они вошли в лифт.

На всякий случай, они встали у противоположных стен.

— Я не знаю, — ответил Гарри. — Когда я испытываю сильные эмоции, а ты оказываешься рядом, — он нервно сглотнул и уставился в пол, — я теряю контроль над собой. Мне хочется одного — прижаться к тебе, целовать, обнимать, ну… и все такое, — он слегка покраснел.

— Это очень похоже на приворотное зелье, — заметил Люциус.

— Это не зелье! — вскинулся Поттер. — Хватит искать причину. Раз уж так случилось, надо просто научиться с этим жить.

Малфой усмехнулся.

— Когда вернемся, ты покажешь мне, что у тебя спрашивал Кингсли, — сказал Гарри.

Люциус кивнул.

— Хотя ничего особенного он не спрашивал и не говорил. Одни нелепые подозрения, — добавил он.

— Он так на тебя смотрел… — поднял голову Поттер.

— Гарри! — воскликнул Малфой. — Ты только послушай себя! Ты еще Министра в геи запиши, что ты за бред несешь?!

— Это не бред, — твердо сказал Гарри и жадно посмотрел на Малфоя.

— О, Мерлин, только не снова, — прошипел Люциус сквозь зубы.

Поттер потер шрам и отвернулся: это действительно выходило за рамки. Но так тяжело было держать себя в руках.

— Нам надо пообедать, — сказал он. — Ты знаешь какое-нибудь приличное место, — он лукаво взглянул на Малфоя, — с отдельными кабинками?

Люциус закатил глаза:

— Да, знаю, — и добавил устало: — и что тебе все неймется?

Проигнорировав последнее замечание, Поттер приказал:

— Тогда аппарируй нас туда, когда мы покинем Министерство.

— Хорошо, — вздохнул Люциус.

Лифт остановился, они покинули его и прошли через Атриум. Гарри преследовало смутное ощущение, как будто кто-то за ними следит, но он так боялся упустить из виду стремительно вышагивающего сквозь толпу Малфоя, что не успевал оглядываться. Наконец, они пробрались к одному из каминов. Поттер подхватил Люциуса под руку, и они устремились наружу. Оказавшись наверху, Малфой шепнул ему:

— Держись крепче, — и аппарировал.

Желудок Гарри привычно ухнул куда-то вниз, но все неприятные ощущения быстро закончились. Малфой перенес Гарри на узкую, но достаточно чистую улочку с красивыми старыми домами. Люциус огляделся по сторонам и решительно направился к скромной деревянной двери, над которой располагалась вывеска: «Старый маг» с фигуркой бородатого волшебника, что-то помешивающего в огромном, чуть ли не в его рост, котле. Поттер не отставал. Малфой постучал тростью в дверь, и та незамедлительно открылась. Перед ними оказался молодой волшебник в классической фиолетовой мантии. Он секунду разглядывал гостей, потом улыбнулся и чуть поклонился.

— Мистер Малфой, мистер Поттер! Какая честь для нас, — сказал он. — Вам отдельный кабинет?

— Да, Андреас, лишние глаза нам ни к чему.

Волшебник еще раз поклонился, пропуская их в холл. Андреас провел их через небольшой уютный зал, в котором сидели немногочисленные посетители, и пригласил в отдельный кабинет, где между двумя кожаными диванами уютно расположился небольшой столик.

— Если что-то понадобится, воспользуйтесь звонком, — еще раз поклонился Андреас и ушел, прикрыв за собой дверь.

Отметив понравившиеся пункты меню волшебными палочками, Гарри и Люциус сделали заказ.

— Чем здесь хорошо — без необходимости даже официанта не увидишь, — сказал Малфой.

Параноик Поттер все же решил наложить заглушающие чары, но Люциус никак это не прокомментировал. Молчание затягивалось.

— Расскажи о себе, — попросил Гарри.

— Что именно ты хочешь узнать? — подавив вздох, поинтересовался Малфой.

— Ну, не знаю… — растерялся Поттер. — Ты играл в квиддич?

Люциус чуть улыбнулся.

— Было дело.

— В школьной команде? — загорелись глаза Гарри.

— Я был капитаном школьной команды, — чуть прищурился Люциус.

— А на какой позиции ты играл?

— Ловца, — усмехнулся Малфой.

— Как и я… — счастливо улыбнулся Гарри. — Оказывается, между нами не так много различий.

Люциус хмыкнул и смерил Поттера надменным взглядом:

— Пожалуй, это единственное, что у нас есть общего, Гарри.

Поттер смутился и отвел взгляд.

— Нам следует наведаться в редакцию «Ежедневного пророка», — сказал вдруг Малфой.

— Зачем это? — встрепенулся Гарри.

— После твоего интервью просто необходимо что-то сделать, чтобы исправить ситуацию. Поэтому на сей раз интервью будет совместным.

— Да что тебе не нравится? После этой статьи тебе Орден Мерлина выдавать можно, — насупился Поттер.

— Спасибо, обойдусь, — резко отказался Малфой. — А насчет того, что мне не нравится… Гарри, как бы тебе ни хотелось обратного, но я не мог выступить на стороне Дамблдора — это предательство всего, во что я верю; я не могу пойти на это. Своими словами ты разрушил всю мою репутацию!

— Будто она была, — недовольно буркнул Поттер.

— Да что ты вообще обо мне знаешь, Гарри! — рассердился Люциус.

— Я читал твое досье, собранное аврорами!

— И? — усмехнулся Малфой.

— Что — и? — уставился на него Поттер.

— Какие выводы сделал? — продолжал улыбаться Люциус.

— Что ты злобный, мерзкий и крайне скользкий тип, по которому давно Азкабан плачет! — выпалил Гарри.

— Именно поэтому ты внезапно проникся ко мне страстью, — язвительно заметил Малфой.

— Я не виноват, что, оказывается, меня привлекают мерзавцы, которые подкладывают темные артефакты маленьким девочкам!

Люциус поморщился:

— Вот только не напоминай… Сколько проблем из-за какой-то идиотской книжонки.

— Сам виноват!

— Я виноват? — взъярился Малфой. — Если бы не ты и не твой любимый директор, Лорд бы вообще не возродился!

— Только я и смог остановить его! — вскинулся Поттер.

— Конечно, — скривился Люциус. — Без тебя в нем и половины силы бы не было! Его можно было бы уничтожить, не прилагая особых усилий.

— А ты еще говоришь, что не предатель, — усмехнулся Гарри.

— Зарвавшимся полукровкам моей верности нет! — гордо заявил Малфой.

— Ну да, как же — идеи превосходства чистокровных, — скептически ухмыльнулся Поттер.

— Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! — возмутился Люциус.

— Понимаю. Что это все чушь!

— Именно, что не понимаешь. Например, что, по-твоему, прежде всего факультет Слизерин?

— Прибежище темных магов? — улыбнулся Гарри.

Малфой посмотрел на него, как на идиота:

— Это кто такую чушь тебе сказал?

Поттер пожал плечами.

— Что ты знаешь про чистокровных?

— Что они высокомерные снобы, — продолжал улыбаться Гарри.

— Уизли особенно, — хмыкнул Малфой.

— Тогда что ты имеешь в виду?

— Все чистокровные, прежде всего, родственники. И Слизерин — это факультет родственников. Там все свои. Понимаешь?

— Нет.

— Да что ты не понимаешь? Слизерин — это семья, а не набор разношерстных недорослей.

— Интересно, почему тогда не все чистокровные учатся в Слизерине? — ехидно заметил Поттер.

— Вспомни Сириуса Блэка.

— А что Сириус? — тут же напрягся Гарри.

— Он отказался от своей семьи. С остальными так же — они отказались от своих корней, традиций и единства.

— Но на Слизерине учатся и полукровки, — заметил Поттер.

— Если ты не в курсе: на Слизерин попадают лишь те, у кого хотя бы один из родителей — чистокровный. Но, в любом случае, какие бы родители у тебя не были, если ты слизеринец — ты часть семьи. А семью, Гарри, не предают, — гордо сказал Малфой.

— А с остальными, значит, можно вести себя, как последняя сволочь?

— Да, — твердо сказал Люциус.

У Поттера вдруг защемило сердце.

— Значит, и со мной? Да? — тихо спросил он.

Малфой помолчал и отвел взгляд.

— Ответь мне, Люциус, — попросил Гарри.

Аристократ посмотрел в глаза Поттеру и сказал:

— Ты — мой сюзерен. По законам магии — это больше, чем семья.

Сердце Гарри забилось часто-часто. Он чувствовал, как теряется в пристальном взгляде серых глаз. «Мой, мой, мой», — забрезжило на краю сознания. Поттер потянулся к Малфою всем телом, но тут, наконец, подали заказ.

Люциус со смесью брезгливости и раздражения наблюдал за тем, как Поттер сражается с тарелкой спагетти. Аппетит от этой картины стремительно убывал. Наконец он не выдержал, положил приборы и сказал:

— Гарри, как ты думаешь, зачем к спагетти подают вилку и ложку?

Поттер неуверенно глянул из-под очков:

— Зачем?

— Затем, что в приличном обществе для еды используют оба прибора. Если тебя это не смутит, я бы показал, что тебе следует делать.

Поттер опустил взгляд на тарелку, задумался, а потом протянул вилку и ложку Малфою.

— Покажи.

Люциус чуть улыбнулся и наглядно продемонстрировал процесс наматывания спагетти на вилку при помощи ложки. Гарри смотрел очень внимательно, словно на самом деле был заинтересован в изучении основ этикета.

— Видишь, как просто, Гарри? — сказал Малфой, опустив вилку.

Он вернул приборы Поттеру. Тот смущенно поерзал.

— Наверное, я тебя очень раздражаю, — сказал он.

— Не без этого, — сухо заметил Малфой. — Вина? — спросил он, протягивая руку к бутылке.

— Да, пожалуйста.

Люциус разлил по бокалам бордовый напиток, сделал глоток и прикрыл глаза, наслаждаясь насыщенным вкусом.

— Кислятина! — услышал он возглас Поттера и раздраженно уставился на сморщившуюся физиономию юноши.

— Ты, наверное, предпочитаешь сливочное пиво? — скривившись, предположил Малфой.

— Да, а что не так? — с вызовом сказал Гарри, взглянув на него исподлобья.

— Ничего, — вздохнул Люциус и стукнул палочкой по меню, приказывая подать полпинты сливочного пива.

— Я вообще не понимаю, как можно пить такую кислятину, — снова сморщил нос Поттер, после того как решился еще на один глоток.

— Эта, как ты выражаешься, «кислятина» стоит две месячные зарплаты такого неудачника, как Артур Уизли, — высокомерно проговорил Люциус.

— Неудачника? — тут же взвился Гарри. — На себя посмотри!

Глаза Малфоя полыхнули, но он сдержанно заявил:

— Временные трудности не идут ни в какое сравнение с концепцией всей жизни.

— Он глава отдела Министерства и заместитель Министра Магии!

— Наверняка по своим любимым магглам, в которых понимает меньше меня! Отличная должность для чистокровного волшебника!

— Уж всяко лучше личного раба! — окончательно потеряв самообладание, крикнул Поттер.

Бокал в руке Малфоя разбился. Острые осколки впились в ладонь, и вино, смешиваясь с кровью волшебника, полилось на стол. Гарри в шоке уставился на красную жидкость, сглотнул и перевел полный ужаса взгляд на Люциуса.

— Прости, прости, — прошептал он, выхватывая палочку.

Поттер восстановил бокал — осколки выскользнули из ран на ладони Малфоя, и кровь потекла сильнее. Люциус сидел не шелохнувшись и опустив голову. Гарри бережно взял израненную руку и стал шептать исцеляющее заклятье, наблюдая, как быстро затягиваются многочисленные ранки.

— Прости, прости, прости, — продолжал шептать он, целуя исчезающие царапины, пока Люциус раздраженно не выдернул свою ладонь из его рук. Он холодно посмотрел в испуганные глаза Поттера и сказал:

— Не за что прощать.

Гарри опустил взгляд.

— Я не должен был так говорить.

— Ну почему, — горько усмехнулся Люциус, — ты же должен был указать мне на мое место.

— Это не так! — с жаром возразил Поттер.

— Это — так! — зло сказал Малфой и сердито плеснул в свой бокал вино.

Он покосился на залитые красным манжеты рубашки, вытащил палочку и произнес очищающее заклинание. Гарри в это время сидел, опустив голову.

— Послушай… — наконец произнес он. — Что бы там ни было, я не считаю тебя своим рабом. Я не хочу злоупотреблять своим положением. Если бы я знал, как получить то же самое, не принуждая тебя…

— Что — то же самое? — перебил его Люциус.

Гарри замялся.

— Советы, разговоры, возможность доверять, быть с тобой, поцелуи, объятья и все такое прочее.

— Мы уже обсуждали. Ты даже не пробовал!

— Да что тут пробовать?! К тебе же подойти страшно!

— Ах, я страшный, значит, — усмехнулся Малфой.

— Нет, — еще больше смутился Гарри, — то есть да. Ты же Пожиратель смерти, высокомерный чистокровный мерзавец, который никогда не посмотрит на полукровку как на равного.

— Занятно, учитывая, что моим господином долгое время был именно полукровка. Да и половина хороших друзей не блещет чистокровным происхождением.

Гарри непонимающе уставился на него:

— Но ты же ненавидишь магглов и магглорожденных!

Люциус усмехнулся:

— И как это относится у полукровкам?

— Так у них же родители…

— Я же не семью с ними заводить собираюсь! — перебил его Люциус. — Дружеским отношениям происхождение помешать не может. Если полукровка признает, что он маг, уважает наши традиции и не пытается переделать мой мир под маггловские стандарты, более-менее равные и дружеские отношения очень даже возможны. Хотя, честно признаюсь, ты, Гарри, подобным требованиям не соответствуешь. Но, как я уже говорил, ты даже не пробовал, не знаю, поговорить, понять, объяснить, наладить отношения по-человечески. То, что ты уничтожил Темного Лорда, дало тебе огромное преимущество, для того чтобы делать окружающих, как минимум, своими друзьями. Но ты воспользовался своим преимуществом лишь для того, чтобы насильно заставить меня делать то, что тебе хочется.

— Я не думал, что у меня получится иначе, — тихо сказал Гарри, не поднимая глаз. — А, зная тебя, любой намек на мою заинтересованность ты мог бы использовать против меня. Я не мог так рисковать!

Малфой вздохнул. Во время инцидента на столе появился бокал пива, на который, естественно, в тот момент никто не обратил внимания. Люциус накрыл его своей рукой и поставил перед Гарри.

— Пей. Напиваться в одиночку, даже дорогим вином, — признак деградации.

Поттер обхватил запотевший стакан ладонями и сделал большой глоток. Густая пена оставила след над его верхней губой, и Малфой еле сдержал свое желание стереть этот след. Языком.

Он раздраженно отвел глаза от Поттера и допил вино. Сумасшествие. Чертова магия отравляла кровь и мысли, заставляя желать того, что он хотеть не мог и не должен был. Если так пойдет дальше, через неделю он уже сам начнет кидаться на мальчишку по каждому поводу. Отчаяние затопило душу; он нарочито медленно поставил бокал на стол.

Поттер допил пиво и вернулся к поеданию спагетти. На этот раз — по всем правилам. Вдруг он замер, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом поднял глаза и зло посмотрел на Люциуса.

— Ты что-то мне подлил, — сказал он очень спокойным голосом.

— Почему ты так решил? — не выказывая никаких эмоций, поинтересовался Люциус.

— Хорошо. Скажу иначе. Ответь, ты подлил или подсыпал мне что-нибудь в еду или напитки?

— Да, — все таким же скучающим голосом ответил Малфой.

— Что именно? — с угрозой в голосе спросил Гарри.

— Masculi Potentiam Interfectorem, — выразился Люциус, чуть усмехнувшись.

— Что это такое?

— Отвечу так: это средство сильно уменьшит твою возможность и желание заняться сексом.

— Да как ты посмел! — потерял терпение Поттер.

— Мне надоело, что ты постоянно зажимаешь меня по углам, — все так же спокойно сказал Малфой.

— Это мое право! — возмутился Гарри.

— Мы договаривались не порочить честь друг друга и не давать повода для слухов, — прошипел Люциус, — а ты не способен держать себя в руках! Я обязан был тебе помочь, — закончил он с лукавой ухмылкой.

— Знаешь, меня за девятнадцать лет уже до смерти достала вот такая опека! Все знают, что мне нужно, лучше меня, и совершенно не интересуются моим мнением по этому вопросу! Поэтому ты никогда больше не дашь мне никаких средств, не применишь заклинаний и не будешь оказывать еще каких-либо воздействий без моего разрешения! И других тоже ни о чем таком просить не будешь. Ясно?!

Малфой побледнел и вдруг взорвался:

— А если ты без сознания окажешься и умирать будешь, что тогда?! Если тебе режущим заклинанием в горло швырнут? Если ты яд выпьешь? Что мне тогда делать прикажешь?!

— С чего такая яростная забота о моем здоровье? — усмехнулся Поттер.

— Ты идиот или прикидываешься?! — голос Малфоя поднялся уже до совершенно невиданных высот.

Поттер недоумевающе на него уставился.

— Да что не так? — изумился он.

— Нет, прав был Северус — такого пустоголового неуча еще поискать надо!

— Хватит меня оскорблять! — не выдержал Гарри. — В чем проблема, объясни!

Малфой глубоко вздохнул, беря контроль над эмоциями, и сказал уже почти спокойно — только прищуренные, полные злобы глаза говорили, что он на взводе:

— А проблема, дорогой мой, в том, что в случае, если возникнет подобная дилемма — выбор между спасением твоей жизни и выполнением данного тобой сейчас приказа, меня просто на части разорвет, — он снова разъярился: — Хочешь, давай, поэкспериментируй, прикажи мне тебя убить — интересно, через сколько секунд я сдохну у тебя на глазах!

Поттер в ужасе взглянул на него.

— Я понял, — тихо сказал он, — прости.

— Магические клятвы и обеты, Гарри, это не игрушка! Для меня — это жизнь на острие ножа.

— Люциус, прости, я не подумал, — Поттер склонил голову. — Но ни с того ни с сего подсыпать мне что-либо в пищу я тоже позволить не могу, — он вздохнул. — Хорошо. Давай так. Если я не могу или не успеваю дать тебе разрешение на применение зелий или заклятий, а их использование необходимо для сохранения моей жизни или здоровья, ты можешь это сделать или попросить о воздействии кого-нибудь еще. Но только в этом случае. Так хорошо?

— Так — достаточно, — недовольно поморщился Малфой.

Он снова наполнил свой бокал вином и отпил немного. Алкоголь позволял расслабиться и слегка успокоиться.

— А теперь — у тебя есть противоядие от этой твоей «Мускули потениали…» или как ее там? — поинтересовался Поттер после недолгого молчания.

— С собой, естественно, нет, — ответил Люциус. — Но, в любом случае, эффект даже с противоядием снимается часов через двенадцать, — нагло ухмыльнулся он.

— Я тебе это припомню, — пообещал Поттер угрюмо.

— В очередь, дорогой мой, в очередь, — Малфой обворожительно улыбнулся.

Гарри усмехнулся и понизил голос:

— Думаю, как твой сюзерен, я имею приоритет, — сказал он и пересел на диван к Малфою. — Если ты думаешь, что это зелье хоть как-то может повлиять на мое желание тебя целовать, то ты ошибаешься.

Поттер потянулся к нему, но Малфой отклонил голову

— Гарри, сейчас не время! У нас есть дела.

— Дела подождут, — отмахнулся Поттер. — Иди сюда, — томно прошептал он, и горячие, со вкусом сладкого сливочного пива, губы накрыли рот Малфоя.

«Этим нельзя наслаждаться», — в отчаянии думал про себя Люциус, отвечая на осторожные медленные поцелуи Поттера. «Нельзя, нельзя, это все магия», — шептал внутренний голос, но рука уже сама зарылась в волосы Гарри. «Остановись!» — паниковало сознание, в то время как губы Малфоя исследовали лицо, а затем изгиб шеи безумного господина. «Стоп!» — приказал разум, и Люциус в панике отпрянул от Поттера.

Гарри опустил голову, открыл глаза и лукаво улыбнулся.

— Сволочь, — прошипел Малфой, закрывая глаза, чтобы не видеть наглой ухмыляющейся рожи Поттера.

— Нет, Люциус, это ты — сволочь, — донесся до него насмешливый голос Гарри. — Ты сидишь передо мной, такой красивый, желанный, страстный — дух захватывает, а я еще почти сутки не смогу воспользоваться своим правом любить тебя.

— Ты так мстишь, да? — прошипел Люциус, когда пальцы Поттера коснулись его запястья.

— Нет, это не месть, — улыбнулся тот.

— Ах, да, — скривился Люциус, — это всего лишь напоминание о том, кто я теперь.

— Нет, просто… — улыбка Гарри увяла.

— Просто нравится издеваться надо мной?! — Малфой повысил голос.

— Нет! — воскликнул Поттер.

Люциус открыл глаза и, прищурившись, взглянул на Гарри.

— Ты же понимаешь сам, что теперь мне уже никуда от тебя не деться. Все. Добился своего. Так какого черта ты все время напоминаешь мне об этом?! Твоя похоть отравляет меня! С каждым днем… — он почувствовал, что скатывается в истерику, и замолчал — ублюдок все же вывел его из равновесия.

— Прости, — прошептал Поттер, чуть крепче сжимая его руку.

— Да хватит уже просить прощения! — потерял остатки самообладания Малфой и выдернул руку. — Ты делаешь это снова и снова, так что засунь это свое жалкое «прости» куда подальше!

Гарри опустил глаза и вернулся на свое место.

— Чем раньше ты примешь такое положение дел, тем проще тебе будет.

Люциус почувствовал, как ярость нахлынула на него. Никогда! Никогда он не смирится с этим, он уже был готов высказать Поттеру все, что думает о его предложении, но тот сказал:

— Успокойся.

Гнев и ярость мгновенно схлынули, оставляя в душе пустоту. Малфой холодно посмотрел на Поттера и встретился с его растерянным вглядом.

— Ты понимаешь, сколько у тебя надо мной власти, Гарри? — тихо спросил Люциус.

— Нет, — сглотнув, ответил Поттер.

— В этом-то и беда. Ты так и не понял, чего на самом деле захотел.

Малфой допил вино и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза.

— Люциус, — послышался полный раскаяния голос Гарри, — я постараюсь держать себя в руках. Мне не нужна власть над тобой — только уверенность, что ты не бросишь и не подставишь меня.

Малфой поморщился, устало взглянул на Поттера и вздохнул.

— Нам нужно в редакцию «Пророка». Но сначала необходимо обговорить твои действия.

— Почему только мои?

— Потому что я, в отличие от тебя, с прессой общаться умею, — спокойно ответил Люциус. — А тебе предстоит опровергнуть всю ту чушь, что нагородил вчера.

— И чем ты собираешься объяснять твое внезапное освобождение? Опять Imperio?

— Нет, после всего, что ты наговорил, да и учитывая обстоятельства, это оправдание не подойдет. Но какой-то мифический архив Дамблдора, предполагаемая помощь Ордену Феникса — абсолютная чушь. Единственный приемлемый вариант — это Министерство, а конкретнее — Отдел Тайн: так не придется объясняться с аврорами.

— По-моему, это еще меньше похоже на правду, — сказал Поттер. — Никогда не поверю, что Отдел Тайн не смог вытащить своего агента из Азкабана.

— Вот и напрасно не веришь — в той политической обстановке, да при таком министре, как Скримджер, возможно было все.

— Хорошо, но я тут при чем? Я с Министерством дел не имел, даже наоборот…

— Именно! Это и объясняет твою неосведомленность. Ты нужен, чтобы опровергнуть мою связь с Дамблдором и его курятником…

— Да как ты смеешь?! — мгновенно взъярился Поттер.

— Хорошо, Дамблдором и его последователями, — мирно согласился Люциус. — Так — лучше?

— Гораздо, — успокоился Гарри. — То есть мое дело — опровергнуть мои же собственные слова? И на каком основании?

— На том, что из-за секретности тебя ввели в заблуждение.

— Опять получится, что я несу какой-то бред…

— Тебе не привыкать, — ухмыльнулся Малфой. — Но не переживай, Рита сама все напишет.

— Только не она! — воскликнул Поттер.

— Только она, — твердо сказал Люциус. — Меня Скиттер не скомпрометирует. А вот твою неприязнь советую скрыть — ни к чему хорошему она не приведет. Прессу надо любить! Ты же не хочешь окончательно рассориться со своими друзьями?

— Не хочу! — буркнул Гарри.

— Тогда делай, как я говорю, и не спорь!

— Ладно, — скрипнул зубами Поттер. — Что именно, по-твоему, я должен ей рассказать?

— Что вчерашнее интервью было дано в спешке и тогда тебе еще не были известны все факты. Но сегодня, переговорив со мной и с Министром, ты узнал, что все неправильно понял…

— Ты хочешь выставить меня идиотом…

— Ты сам себя им выставляешь без всякой помощи! Я же стараюсь помочь тебе выкарабкаться из этой скользкой ситуации, так что слушай и не перебивай! Скажешь, что Дамблдор был в курсе, что я сотрудничал с Министерством, и именно это было в его бумагах, однако с ним самим дел я не имел. Я был информатором специальной секретной службы Отдела Тайн, о работе которой ты не имеешь права распространяться. Доступно?

— Да, — кивнул Поттер, — а что насчет самого Отдела Тайн?

— Это я беру на себя. У меня есть там пара знакомых. А учитывая, что, по долгу службы, невыразимцы с прессой общаются неохотно, никого не удивит, если они воздержатся от комментариев.

Люциус потребовал счет. Немного поспорив на тему, кто будет платить, Малфой предоставил эту возможность Поттеру, после чего они покинули ресторан. Уже через несколько минут они стояли в холле редакции «Ежедневного пророка», и Люциус оживленно болтал с молоденькой ведьмой — секретарем издательства.

— Конечно, мистер Малфой, — вежливо улыбнулась она, — мисс Скиттер непременно поговорит с вами. Я сейчас же ей сообщу. Она будет рада. Я попрошу проводить вас с мистером Поттером в комнату встреч.

— Благодарю, мисс Крейн.

— Можно просто Хелен, — она бросила на Малфоя заинтересованный взгляд и исчезла в недрах редакции.

Вскоре появился молодой курьер, вежливо поклонился и провел их в небольшую уютную комнату с несколькими мягкими креслами и столиком, на котором лежала пара старых выпусков «Пророка». Курьер осведомился, не нужно ли господам чего-нибудь, и, получив отказ, ушел.

Малфой оглядел пристальным взглядом комнату, повернулся к Поттеру и бросил на него недовольный взгляд.

— Позволь, я придам тебе более благопристойный вид, — предложил он.

Гарри кивнул. Люциус взмахнул палочкой, разгладив складки на его одежде и вновь приведя в порядок растрепанные волосы. Открылась дверь, и в комнату ворвалась Рита Скиттер в компании мрачного худого колдографа.

— Люциус, — с порога воскликнула она, — давненько мы с тобой не виделись! Вижу, неурядицы совершенно не сказались на твоей внешности.

— И тебе привет, Рита, — радушно улыбнулся Малфой и поцеловал протянутую ему руку. — Ты, как всегда, обворожительна.

— А ты все такой же льстец, — усмехнулась она и повернулась к Поттеру. — Гарри, мой мальчик, безумно рада встрече с тобой, — ее глаза недобро сверкнули из-под очков, — хотя компания для тебя несколько неожиданная.

— Не думаю, что после того интервью, что дал вчера Гарри, его компания должна тебя удивлять, — не дал вставить Поттеру ни слова Малфой.

— Интервью, — хмыкнула она, — на удивление непрофессиональная, я бы сказала, топорная работа. А колдография? — это же убожество! — да, Джек? — она покосилась на колдографа, который только кивнул и вернулся к настройке своей камеры.

— Разумеется, дорогая, — поддержал ее Люциус. — Гарри просто не разбирается во всех тонкостях. Более того, многие факты в этой статье требуют немедленного опровержения.

— Опровержение?! — воскликнула журналистка, ее глаза загорелись. — Как интересно! Вы просто обязаны поведать мне эту душещипательную историю!

— Для этого мы и пришли, — не переставая улыбаться, ответил Малфой.

— Тогда не будет откладывать. Начнем, — Рита устроилась в кресле, извлекла из сумочки блокнот и Прытко Пишущее Перо.— Садитесь скорее!

Они устроились в креслах по обе стороны от журналистки.

— Итак, Гарри, насколько я поняла, вы хотите сделать заявление…

Они проговорили часа три. Поттер весь взмок, отвечая на каверзные вопросы журналистки. Люциус же был абсолютно спокоен и постоянно перехватывал адресованные Поттеру вопросы, чувствуя его замешательство. Малфою нравилась эта игра — невидимые простому глазу подколки, осторожные намеки, недомолвки. Разговор с Ритой напоминал дружескую дуэль, где партнеры давно изучили друг друга и в финале каждый останется в выигрыше. Их знакомство насчитывало не один десяток лет, и, пожалуй, она была одной из немногих, кто не учился на Слизерине, но с кем у него сложились вполне дружеские отношения.

Рита была опасна: она мастерски смешивала факты, догадки и слухи, чтобы в итоге получить скандал, но Малфой отлично знал все ее приемы; кроме того, он был уверен, что она никогда не посмеет скомпрометировать его — слишком много у них общих тайн. Вопрос — ответ, вопрос — ответ, вопрос — многозначительная улыбка и — зеркальным отражением — такая же в ответ.

Придуманная история гладко ложилась на известные факты. Министерство, скомпрометировавшее себя во время войны с Волдемортом своим бездействием, было отчасти реабилитировано. Конечно, никаких имен названо не было, но за общими словами легко угадывались и конкретные люди, и действия. Все промахи объяснялись общей некомпетентностью обоих министров — Фаджа и Скримджера, а также отсутствием слаженности действий между аврорами, Отделом Тайн и Орденом Феникса.

— И ничего удивительного, — говорил Малфой, — что все сложилось именно так. В атмосфере паранойи, что тогда царила в стране, удивительно, что вообще удавалось сделать хоть что-нибудь. Жаль, что этого было недостаточно.

По окончании интервью Рита попросила сделать колдографию их рукопожатия для статьи.

— До завтрашнего номера уже не успею, — расстраивалась Скиттер, проверяя записи, — надо будет проверить некоторые факты, — она бросила на Малфоя косой взгляд.

— Конечно, дорогая. Надеюсь, ты пришлешь мне черновой вариант, дабы не возникло… непонимания, — осторожно поинтересовался Люциус.

Журналистка приподняла бровь, чуть усмехнулась, но все же сказала:

— Для тебя — все, что угодно, Люциус.

— Чувствую, вы с ней старые друзья, — ехидно сказал Поттер, когда они наконец покинули редакцию.

— Старые знакомые — так будет правильнее, — улыбнулся Малфой.

— И как вы познакомились?

— В семидесятых она была начинающей журналисткой, специализирующейся на светской хронике, а я всегда был на виду. В Хогвартсе мы почти не пересекались, да и училась она на другом факультете, но позже нам приходилось общаться едва ли не еженедельно.

— Ясно. Что теперь?

— Насколько я помню, ты обещал достать списки разыскиваемых, пойманных и убитых Пожирателей Смерти.

— Да, мне надо забежать в Аврорат.

Малфоя передернуло.

— Я бы предпочел не появляться там, — сказал он.

— Ладно, — пожал плечами Гарри, — куда ты тогда?

— В Отдел Тайн: надо же дать Рите хоть какие-то доказательства правдивости моих слов.

— Не нравится мне это, — вздохнул Поттер.

— Встречаемся через час на этаже Отдела Тайн, — сказал Люциус, расставаясь с Гарри в Атриуме Министерства; сейчас тут почти никого не было — все же, конец рабочего дня.

— Хорошо, — согласился Поттер, и отправился на лифте в Аврорат.

Неприятные воспоминания нахлынули на Люциуса сразу, как только он вышел из лифта. Он медленно шел по коридору к черной двери в его конце и ощущал, как в памяти всплывает Азкабан. Он вошел в дверь и остановился. Пока рядом был Гарри, он ни разу не вспомнил об ужасах своего заключения, а здесь, в пустых коридорах Министерства, он как будто снова почувствовал дементоров. Люциус привалился к стене и закрыл глаза, стараясь справиться с охватившей его паникой.

— Мистер Малфой, вам плохо? — услышал он громкий голос и открыл глаза.

В конце коридора стоял высокий человек в глухой черной мантии. Он подошел ближе и с интересом уставился на Люциуса пронзительными голубыми глазами.

— Вернулись на место преступления? — добавил он, чуть кривя губы.

Малфой медленно распрямился, выставив перед собой трость.

— Я пришел поговорить с кем-либо из руководства отдела, — сказал он.

Невыразимец усмехнулся и гордо выпрямился, откинув назад подернутые сединой черные пряди волос.

— В такое время я единственный, на кого вы можете рассчитывать. Мое имя Гастон Треви, я заместитель начальника отдела.

Люциус улыбнулся одними губами.

— Что ж, если так, то «лиса готова съесть кролика».

Гастон широко улыбнулся, показав ряд блестящих белых зубов.

— Вас просили прислать письмо.

— Обстоятельства изменились. Мне необходимо кое-что обсудить.

— Хорошо. Пойдемте в мой кабинет. Вам несказанно повезло, ведь известное вам предложение — моих рук дело.

Когда Нарцисса узнала про непростые отношения, связавшие ее любимого мужа с Победителем Темного Лорда, она вовсе не восприняла произошедшее спокойно. Только огромная сила воли, мудрость и любовь к Люциусу позволили ей взять себя в руки и не разрыдаться на глазах любимого. Кому от этого было бы легче? Люциусу, который вместо поддержки и понимания получил бы необоснованные обвинения и упреки? Или ей самой, когда вспыльчивый муж со всей страстностью натуры помог бы разнести спальню, а потом бы сбежал жалеть себя в кабинет в компании бутылки огневиски? Никому.

Поэтому Нарцисса, собрав волю в кулак, попыталась успокоиться, выразить поддержку, найти в ситуации положительные стороны и только потом, скрывшись с глаз мужа за дверью ванной и наложив заглушающие чары, она позволила себе дать волю эмоциям. После этого Нарцисса еще час отмокала в расслабляющей ванне.

Тогда она еще не понимала всей катастрофичности положения Люциуса. Лечь в постель к Поттеру ради благополучия семьи — мерзко, абсолютно не укладывается в голове и плохо вяжется с образом ее гордого мужа, но, закрыв глаза на все это и вспомнив весь тот кошмар, в котором они увязли всей семьей, принять и смириться можно. И в данной ситуации непонятна только неожиданная сексуальная озабоченность Гарри Поттера, которую чем-то иным, кроме как приворотным зельем, объяснить тяжело. Но когда Нарцисса ознакомилась с запиской, которую ей показал Драко, а потом прочитала про ритуалы, у нее буквально волосы на голове зашевелились. Мальчишка, похоже, собрался отобрать у нее мужа — привязать, влюбить в себя, заставить принадлежать не только телом, но и умом, сердцем, душой. Она была готова разрыдаться. После всего ужаса войны, страха, который они пережили из-за вернувшегося Лорда, она надеялась, что все образуется. Люциусу действительно в чем-то повезло — ему почти нечего было предъявить, и была реальная надежда, что он останется на свободе. Этот странный внезапный арест без предъявления конкретных обвинений, по неким «особым обстоятельствам», когда ни деньги, ни адвокаты не могли помочь, грянул как гром среди ясного неба. Утешало лишь то, что Министерская тюрьма — не Азкабан: они встречались, переписывались, Люциус даже управлял делами. Драко, справившись с депрессией, подготовился и великолепно сдал Т.Р.И.Т.О.Н.ы. Нарцисса уже почти привыкла и ждала лишь одного, что загадочное расследование наконец закончится, и у них появится хоть какая-то определенность. Но тут их ожидал новый удар — арест Драко и авроры в Мэноре. Нарцисса уже ничего не понимала. Результаты процессов над сторонниками Темного Лорда говорили о том, что власти старались разобраться с бывшими Пожирателями Смерти достаточно милосердно. Но на Малфоев почему-то это не распространялось. Ей казалось, что она погружается в один сплошной сюрреалистический кошмар. Но недели не прошло, как все изменилось — выяснилось, что все было устроено ради единственной цели — отобрать у нее Люциуса.

Было бы проще принять ситуацию, если бы она его никогда не любила, если бы их брак, как и большинство браков среди волшебников их круга, состоялся по договору родителей. Но это было не так — и она изначально должна была выйти за другого, и он — жениться на какой-то не то француженке, не то немке. Родители сначала были против их брака, но Малфой сделал все для того, чтобы они были вместе.

Отец Люциуса, Абрахас, считал, что Блэки вырождаются, и, приводя в пример близкородственные браки на их генеалогическом древе, пытался убедить сына не портить кровь будущему наследнику. Но Люциус тогда сказал ему, что он не породистая собака и не лошадь, и отцу должно быть достаточно, что невеста хотя бы чистокровна.

Самой же Нарциссе ее отец говорил, что Малфои — недостаточно древний и богатый род, чтобы иметь с ними дело. Долгих три года Люциус добивался благословения ее родителей, усиленно пополняя свой сейф в Гринготтсе и разыскивая по летописям французских предков, чтобы подтвердить древность и чистоту рода. В тоже время ему приходилось отбиваться от многочисленных поклонниц и сражаться на дуэлях с претендентами на руку и сердце его возлюбленной. В итоге он все же добился своего, и их с Нарциссой великолепную свадьбу весь магический мир обсуждал еще долго.

Со своим мужем Нарцисса познакомилась в Хогвартсе и влюбилась с первого взгляда. Когда она в компании таких же первокурсников вошла в Большой зал и бросила взгляд на слизеринский стол, за которым ее ждали сестры, она первым заметила Его — белокурого ангела с шальной улыбкой и наглыми серыми глазами. В тот момент сердце почему-то забилось чаще, она смущенно отвела взгляд, но потом не выдержала, снова посмотрела на него и встретилась с ним глазами. Ангел смотрел и улыбался, и от его улыбки у нее на душе стало теплее. Ее уже не удивило, когда, отпихнув с дороги учащуюся на три курса старше Беллу, ангел первым приветствовал ее за столом Слизерина и, поцеловав руку, представился: «Люциус Малфой», — после чего предложил сесть рядом с собой. Не прошло и дня, как она узнала, что за милой внешностью скрывается сущий дьявол — хитрый, жестокий, хладнокровный, высокомерный и мстительный, но это уже не имело никакого значения — Люциус уже коварно похитил ее сердце.

Что Нарциссу всегда бесило и одновременно восхищало в муже, так это забота о «своих». И ладно бы, если бы эти «свои» ограничивались близкими родственниками и парой друзей. Нет, «своих» у него была едва ли не половина Слизерина. Он называл это взаимовыгодным сотрудничеством, но вот что-то особой выгоды от подопечных Люциуса она не видела. Этих «своих» он прикрывал и в школе, и после нее; вместе с ними присоединился к Темному Лорду, и верен ему был до последнего, потому что не понимал, как можно «своих» предать. Не Лорда, а вот именно этих мифических «своих», за судьбу которых он долгое время считал себя ответственным. Это в последний год Люциус резко пересмотрел приоритеты, когда, оказавшись в опале, понял, что «свои» — это жена и сын, а тогда, после первого падения Лорда, он сделал все от него зависящее, чтобы вслед за собой вытащить всю свою компанию.

Когда Нарцисса наконец вышла за Люциуса замуж, она сначала думала, что будет с ним как за каменной стеной, но очень быстро поняла, что стеной как раз должна стать она сама. Их супружеская жизнь не была безоблачной: Лорд; аврорские проверки; выкидыш — один, другой; краткий миг счастья — рождение Драко — и тут же новые переживания, связанные с исчезновением Темного лорда; измены, ссоры, жаркие примирения и снова скандалы и измены.

И все же они умудрились сохранить и любовь, и искреннюю заботу друг о друге, и дружбу, и взаимное доверие. Она не была готова и не хотела потерять все это. Нарцисса не могла позволить себе пустить все на самотек и ничего не пытаться изменить. Люциус принадлежал ей, принадлежал своей семье, и Нарцисса никому не собиралась отдавать его без боя, даже Победителю Темного Лорда.

После разговора с Драко она несколько часов изучала библиотеку Мэнора, пытаясь разобраться в многочисленных клятвах, приворотных чарах и зельях, пока также засидевшийся над книгами Драко не отправил ее в спальню.

Утром, не успев даже толком позавтракать, она продолжила изыскания в библиотеке. Для начала стоило разобраться с самым простым — не наложено ли на Поттера какое-нибудь проклятие. Она нашла несколько диагностических заклинаний, но в их применении была проблема — использовать их без ведома объекта не представлялось возможным. Люциус, конечно, говорил, что целители в Мунго проверяли Поттера на предмет наложенных на него чар и следов зелий и ничего не нашли, но Нарцисса не очень поверила его словам и хотела убедиться в этом сама. После недолгого размышления она решила воспользоваться самым простым вариантом — послать домовика. Домовые эльфы не отличались особым интеллектом, но чужеродную магию чувствовали хорошо. Нарцисса вызвала Локи — пожалуй, единственного домовика, отличавшегося, на ее взгляд, некоторой сообразительностью. Лопоухое, закутанное в простыню на манер римской тоги создание предстало перед ней по первому же щелчку пальцев и склонилось в подобострастном поклоне. Нарцисса чуть сморщила нос, приказала найти Гарри Поттера и проверить, не воздействует ли на того какая-либо магия, а если воздействует, то какая именно. Локи поклонился и исчез.

Эльф отсутствовал приблизительно полчаса. К этому времени Нарцисса уже вся извелась — проверка никак не могла занять столько времени.

Наконец Локи появился и, причитая, начал умолять простить его за задержку, объясняя ее невозможностью проникнуть в кабинет Министра Магии. Оправдывался, что торопился как мог, и, как только удалось выполнить приказ прекрасной госпожи, он тут же вернулся. Он сообщил, что ему удалось подобраться к Поттеру достаточно близко и незаметно проверить его — никакая посторонняя магия на Победителя Темного Лорда не воздействовала, так же как и не ощущалось следов применения зелий.

Нарцисса приказала домовику убраться с глаз долой, а сама задумалась. Итак, похоже, ни зелья, ни проклятия тут не причем. Но и настоящими новые чувства Поттера, по ее мнению, быть не могли. Она даже мысли такой не допускала. Немыслимо, чтобы Поттер сам влюбился в ее мужа. Нет. Это абсолютно невозможно. Оставалось последнее объяснение — ритуал. Последствия обрядовой магии обнаружить было тяжело, и Нарцисса снова отправилась в библиотеку Мэнора.

Ритуальная магия является самым древним видом волшебства. Она вплетается в саму ткань мироздания, незаметно меняя ее согласно желанию мага. Обряды передавались в старых семьях из поколения в поколение, и редко находили отражение в письменных источниках. Ритуалы не имели ничего общего с обычной бытовой магией. Сочетание действий, слов, мыслей, желаний, ингредиентов и артефактов призывало чистую силу природы, для того чтобы привнести в мир что-то новое. Некоторые считали, что простейшие формы обрядовой магии доступны даже магглам и сквибам, ибо она зачастую не требовала даже собственной магической силы — только правильных действий, желания и готовности идти до конца.

Применение обрядовой магии на человеке обнаружить было непросто. Она влияла как бы изнутри, поэтому обычно все выглядело естественно, воздействие можно было найти лишь по слабому остаточному следу.

Ритуальную магию не изучали в школах, о ней почти не было книг, ибо большая часть действенных ритуалов считалась родовой тайной. Однако в Мэноре нашлось несколько фолиантов на эту тему. Малфои были достаточно древним родом и за века существования успели накопить хорошую базу знаний.

Как раз когда Нарцисса самозабвенно переводила для себя с галльского избранные места из древнего трактата по ритуалам тьмы, пришел Драко. Он устало рухнул в кресло, мельком глянул на разложенные перед матерью тома и невесело усмехнулся.

— Где ты был? — поинтересовалась Нарцисса.

— В Лестранж-холле, — ответил Драко.

— Где?! — воскликнула она и уронила перо.

— Ты же помнишь, что по милости тети Беллы я оказался хранителем тайны расположения родового поместья Лестранжей?

— И мы договорились, что ты никогда туда не сунешься!

— Я помню, — улыбнулся он. — Но, мама, там же кладезь темномагической литературы, до которой так и не добрались авроры.

— Как тебе вообще в голову пришло туда отправиться? Отец надоумил? — она, прищурившись, посмотрела на него.

— Нет, он тут совершенно ни при чем! — возмутился Драко.

— Ты хоть представляешь, насколько это опасно? Даже Руди после Азкабана не наведался в родовое гнездо! — не унималась Нарцисса. — А ты... Как можно так рисковать?!

— Не было никакой опасности, — устало отмахнулся он. — За кого ты меня принимаешь?

— За несносного мальчишку, который по глупости рискует своей жизнью! — Нарцисса ударила кулаком по столу.

— Мама, мама, я же, в конце концов, знал, что делал! Я не глупый гриффиндорец! Я все предусмотрел и позаботился о безопасности. Как видишь, у меня все получилось. Успокойся, — Драко улыбнулся.

— Ты даже не предупредил! — уже спокойнее сказала она.

— Эльфы были в курсе того, куда я направился; они бы тебе сообщили в случае чего.

— Отличный план, — ехидно заметила Нарцисса. — Ну, и стоило оно того?

— Да, — вздохнул Драко и вытащил из-за пазухи мешочек, из которого извлек несколько потрепанных увесистых томов.

Нарцисса пробежалась взглядом по названиям, и ее брови взметнулись вверх.

— Так. Здесь оставлять нельзя. Сразу в тайник.

Они отлевитировали фолианты в хранилище, но перед тем, как погрузиться в изучение трактатов по темной магии, решили подкрепить силы обедом.

— Что в Лестрандж-холле? — спросила в ожидании перемены блюд Нарцисса.

— Жить там, конечно, сейчас невозможно. Да и соваться лишний раз не стоит. Пикси, докси, боггарты, одичавшие домовики и прочий мусор — это только то, что бросается в глаза, — поморщившись, сказал Драко. — В подвале, судя по звукам, твари какие-то поселились; я не стал уточнять, какие именно

— Правильно сделал.

— Разваливается там уже просто все. Полы проваливаются, лестницы рушатся. Даже родовой гобелен почти рассыпался. Я подлатал его немного, — он замолчал и посмотрел на мать. — Ты, наверное, знаешь: у Лестранжей оказывается еще то ли сестра, то ли брат был. Имени не осталось, выжгли с гобелена.

— Был, — вздохнула Нарцисса. — Брат. Он с Люциусом как раз на одном курсе учился. Потом женился на магглокровке. Братья его потом нашли и убили вместе с женой, а вот сына так и не обнаружили.

— Последний Лестранж, — усмехнулся Драко.

— Если он жив еще.

Они помолчали. Упадок старых семей был достаточно болезненной темой.

Следующие три часа они потратили на изучение добытых Драко книг. Нарцисса бережно листала пожелтевшие страницы, вчитываясь в древний текст. Информация пугала, заставляла кусать в бессильной ярости губы, будила ненависть к герою волшебного мира. Драко ругался сквозь зубы и сжимал кулаки, вглядываясь в неровные строчки.

— Сила магической связи может принудить вассала пожертвовать жизнью для защиты господина, — прочитала Нарцисса вслух и встретилась взглядом с испуганными глазами сына.

Он вернулся к своей книге и зачитал:

— Магия постепенно снимает все отрицательные чувства к сюзерену, заставляя испытывать радость от служения и желание угодить ему.

По спине Нарциссы поползли мурашки, сердце болезненно сжалось. Драко опустил голову.

— Ненавижу! — заорал он и бросил драгоценный фолиант в стену.

Он охватил голову руками и заскрипел зубами.

— Поттер просто убивает его, — прошептал он.

— Надо найти способ, как эту связь разрушить... — как можно спокойнее сказала Нарцисса.

— Да невозможно это! — воскликнул Драко, вскочил и выбежал из комнаты.

Нарцисса вызвала домового эльфа, запретила сегодня давать сыну спиртное и приказала напоить успокоительным. Себе же она потребовала чашку крепкого кофе с коньяком. Она не собиралась сдаваться и отдавать мужа чертову Поттеру.

Если она все поняла правильно, получалось, что единственный способ избавить Люциуса от клятв — убедить Поттера сделать это, добиться того, чтобы он сам захотел его освободить. Но для этого было необходимо понять, что послужило причиной того, что Поттер решился на такой шаг, и нейтрализовать ее. К трем часам ночи она нашла информацию об артефактах, способных выявить остаточный след проявления ритуальной магии, и отправилась спать.

Утром ей пришлось уделить время делам поместья: отчеты садовника, счета, составление меню на неделю, выбор мебели для гостевых комнат в восточном крыле, заказ новых ковров и обоев в кабинет Люциуса и снова счета, счета. Попросить Драко избавиться от семейки докси, засевшей на чердаке, или обратиться в особую службу Министерства? Чем лечить заболевшего павлина? Где лучше заказать материалы для реставрации старой беседки? И таких маленьких вопросов было множество, и каждый требовал решения, так что закончила она только к обеду.

Драко дома не было. Домовой эльф сообщил, что тот отправился в Министерство. Нарцисса уже собиралась вновь устроиться в библиотеке, как прилетела сова от Люциуса — он сообщал, что где-то через час зайдет в Мэнор вместе с Поттером. Такого шанса упускать было нельзя. Самым простым способом обнаружения следов обрядовой магии был специальный ритуал, и, за неимением артефактов, а также учитывая благополучное стечение обстоятельств, Нарцисса решила его провести.

Вскоре гордая аристократка стояла на коленях на голом полу гостиной и, сверяясь с приведенным в книге рисунком, вычерчивала мелом ровные линии, руны и знаки. Она зажгла несколько свечей, спалила в маленькой жаровне полынь, шафран и цветы апельсинового дерева, после чего аккуратно прикрыла свое произведение искусства ковром и отправилась переодеваться.

Через полчаса Нарцисса сидела на диване перед камином и в нетерпении крутила свою волшебную палочку. Больше всего она переживала из-за того, что ритуал не мог остаться незамеченным. Немного подумав, она решила наложить на себя защитные чары и, чуть успокоившись, отложила палочку. Наконец, пламя в камине полыхнуло зеленым, и из него вышел Люциус. Не успел он взмахнуть палочкой, чтобы очистить себя от пепла и пыли, как явился Поттер. Люциус тут же протянул ему руку, помогая выбраться из камина. Нарцисса едва не заскрипела зубами — невыносимо было видеть, как ее блистательный муж проявляет несвойственную ему заботу о несносном мальчишке.

Поттер огляделся по сторонам, заметил Нарциссу и попытался дружелюбно ей улыбнуться. Получилось не очень — глаза у него глядели недобро и настороженно.

— Добрый день, — слегка кивнул он и ступил в центр лежащего перед камином ковра.

В тот же миг ритуал активизировался, и вокруг Поттера возник бледно-желтый неяркий ореол. Гарри нерешительно замер, но мгновенно был сдернут с ковра властной рукой Люциуса. Он толкнул Поттера к себе за спину, прищурился и направился к жене, небрежно поигрывая своей палочкой.

— Что это такое, Нарцисса? — спросил он холодно. — Новый способ приветствовать гостей?

— Нет, — спокойно ответила она, глядя в родные глаза мужа. — Простая проверка дурных намерений для тех, кого не звали. Можно сделать вывод, что мистер Поттер испытывает ко мне некоторую неприязнь.

Он усмехнулся, оглянулся на разозленного Поттера и спрятал палочку. После чего нежно прижал Нарциссу к себе. Она замерла, наслаждаясь моментом близости с мужем, проникаясь его теплом, слушая стук его сердца. Она крепко обняла его, стремясь задержать это мгновение, но идиллия была нарушена Поттером:

— Люциус, нам надо торопиться.

Нарцисса почувствовала, как муж чуть вздрогнул и тут же выпустил ее из объятий. Ненависть к Поттеру буквально затопила ее. Люциус подошел к сюзерену и сказал:

— Ты останешься здесь, в хранилище я тебя не поведу.

— Почему?

— Защита пропускает только Малфоев, но в любом случае хранилище — это внутреннее дело моей семьи. Напомню, что ты поклялся не вмешиваться в семейные дела, — объяснил Люциус свое очевидное нежелание тащить Поттера в святая святых Малфой-мэнор.

Взгляды вассала и его господина скрестились. Поттер явно не хотел уступать. Но, наконец, он вздохнул и кивнул. Люциус чуть улыбнулся, бросил обеспокоенный взгляд на жену и покинул комнату.

Поттер остался стоять, старательно отводя взгляд от Нарциссы.

— Может, чаю? — предложила она.

Он решительно помотал головой:

— Нет, спасибо.

Поттер оглядел себя и, обнаружив прилипший к рубашке пепел, попытался стряхнуть его. Заметив это, Нарцисса нахмурилась.

— Разрешите, — тихо сказала она, достала палочку и произнесла очищающее заклинание, после чего не удержалась и невербально применила еще одно, про которое ей незадолго до свадьбы рассказала ее мать.

— Что вы сделали?! — тут же взъярился Поттер и подскочил к ней.

— Ничего! — гордо ответила она. — Просто почистила вашу одежду.

— Не врите! — заорал он. — Вы все знаете! Он сказал вам!

— Что сказал? — приподняла бровь Нарцисса.

Несколько секунд он просто смотрел на нее злобным взглядом, потом отошел и опустился в кресло. Она усмехнулась про себя и села на диван. Чары импотенции было достаточно легко снять, но все же странно, что Поттер заметил их так быстро.

— Я читала ваше интервью про роль Люциуса в войне с Темным Лордом, — Поттер поднял голову. — Это были несколько неожиданные сведения.

Он хмыкнул.

— Я сам не очень помню, что говорил. Теперь приходится расплачиваться — завтра будет опубликована новая статья, надеюсь, она покажется более правдоподобным.

— А как ваши друзья отнеслись к вашим словам? Они поняли вас?

Поттер опустил взгляд.

— Не очень. Но, думаю, когда я поговорю с ними, они изменят свое отношение.

— А что они думают по поводу того, что Люциус теперь фактически живет с вами?

Поттер вздрогнул.

— Да какое вам вообще дело до моих друзей! — возмутился он.

— Просто пытаюсь поддержать разговор, — спокойно ответила Нарцисса и сдержанно улыбнулась. — Вы не обязаны отвечать.

— Вы любите своего мужа? — спросил вдруг Поттер.

Она с изумлением посмотрела на наглеца.

— Это не тот вопрос, который обсуждают с малознакомыми людьми.

— Неужели вам так сложно ответить? — нахмурился он.

Нарцисса поджала губы, смерила Поттера высокомерным взглядом и сказала:

— Да, мистер Поттер, я очень люблю своего мужа.

Он слегка покраснел и отвел взгляд.

— Расскажите мне о нем, — попросил он.

— В приличном обществе человека за его спиной не обсуждают.

— Да перестаньте, я же не прошу делиться сплетнями. Просто расскажите, например, что он любит, каким был в школе, кто были его родители.

— Я не понимаю, мистер Поттер, вы его телохранителем наняли, или я не совсем в курсе истинной природы ваших отношений?

Поттер смутился.

— Ну… мы столько времени проводим вместе, а я почти ничего о нем не знаю.

— А спросить самого Люциуса?

— Он не очень охотно отвечает на такие вопросы.

— Раз он не хочет говорить об этом, я тем более не буду, — тихо сказала Нарцисса.

Вошел Люциус, и Поттер тотчас вскочил на ноги.

— Все хорошо? — спросил он.

Люциус кивнул.

— Тогда пойдем. Я первый; ты тоже не задерживайся.

Поттер обошел ковер, попрощался с Нарциссой, бросил в камин горсть летучего пороха и исчез в зеленом пламени.

— Когда я тебя снова увижу? — спросила Нарцисса.

Люциус пожал плечами, обнял ее, нежно поцеловал на прощание и отправился следом за своим господином.

Неожиданный визит все же несколько выбил Нарциссу из колеи. Она немного посидела с закрытыми глазами, стараясь успокоиться, и только потом вызвала домового эльфа, чтобы он убрал ритуальную пентаграмму. Сама она поднялась в библиотеку.

Драко пришел поздно. Нарцисса дожидалась его в гостиной в компании чашки чая и книги по древним обрядам.

Драко с размаху сел в кресло и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Нарцисса, дожидаясь, пока сын придет в себя и сможет сосредоточиться на разговоре, разглядывала его из-за книжки. Видно было, что он устал. Между бровями застыла морщинка, совсем как у отца. Он и сам удивительно был похож на Люциуса. А ее отец еще сомневался в чистоте и древности рода Малфоев. Теперь он мог бы воочию убедиться, насколько сильна малфоевская кровь — в их сыне ничего от Блэков не было.

Драко чуть потянул спину, открыл глаза и выжидающе посмотрел на мать. Нарцисса опустила книгу.

— Как прошел день? — спросила она.

— Насыщенно, — усмехнулся он, — и небесполезно. Завтра иду устраиваться на работу в Отдел Тайн. Рекомендации мне дали МакГонагалл, Слагхорн и заместитель Министра — ты будешь смеяться — Артур Уизли, — она недоверчиво хмыкнула. — Представь себе — Уизли дает рекомендации Малфою. Ты бы видела его лицо.

— Стоило сделать колдографию, — улыбнулась она.

— Ну, извини, — ухмыльнулся Драко.

— Сегодня приходил твой отец, вместе с Поттером.

Драко мгновенно напрягся.

— Что этому-то было здесь нужно?

— Он просто сопровождал Люциуса, который что-то забрал из нашего хранилища.

— Что именно?

— Не знаю. Я не спрашивала, а он не сказал. Не переживай, Поттера он туда не водил.

— Значит, только забрать и все? — уточнил он.

— Да, но я воспользовалась случаем и кое-что узнала. Над Поттером приблизительно год назад был проведен какой-то ритуал, — она сделала глоток из чашки.

— И что это был за ритуал? — не дождавшись продолжения, спросил Драко.

— Ритуал — не заклинание, поэтому определить, что он собой представлял, невозможно. Могу сказать только одно — проводился он ради благой цели. Ни о какой мести речи не шло, он совершался исключительно с хорошими мыслями и во благо.

— Ничего себе благо, — невесело усмехнулся Драко.

— Может, заинтересованность Поттера — это побочный эффект, и на самом деле ритуал был посвящен чему-то другому. Какая-нибудь защита… не знаю. Определить точное время проведения невозможно, и оно охватывает и битву у Хогвартса: вероятно, Поттера пытались защитить таким образом.

— Да что это за ритуал такой, способный заставить одного человека поработить другого!

— Обрядов много, — пожала плечами Нарцисса, — и если в нем была совершена ошибка, это могло привести к каким угодно последствиям. Если выяснить, кому Поттер доверял настолько, что позволил провести ритуал…

— Это Грейнджер! — воскликнул Драко.

Нарцисса чуть чаем не подавилась.

— Почему именно она?

— Эта всезнайка могла что-нибудь вычитать, не сильно вдаваясь в подробности; кроме того, она грязнокровка, а если ритуал предназначен для чистых кровью, она могла его испортить, не задумываясь о том, к чему он может привести. А нам теперь приходится расхлебывать последствия.

— Может, ты и прав, — задумалась Нарцисса.

Когда двери лифта открылись на этаже Отдела Тайн, Гарри сразу же увидел Люциуса. Он молча вошел внутрь и направил лифт в Атриум.

— Удалось договориться? — поинтересовался Поттер.

— Да, как ни странно, — усмехнулся Малфой. — А тебе удалось достать списки?

— Без проблем. У меня в аврорате теперь много знакомых, — самодовольно ухмыльнулся Поттер. — Правда, сейчас я не очень люблю там бывать.

— Почему же? — поинтересовался Люциус.

— Как только появляюсь, сразу же начинаются вопросы по поводу того, когда же я начну там работать. А я еще даже Т.Р.И.Т.О.Н.ы не сдал.

— Что? Почему?! — воскликнул Малфой.

— Седьмой курс я пропустил из-за Волдеморта. Потом все силы ушли на тебя, — он лукаво взглянул на Люциуса.

— Гарри… — закатил глаза тот, — и все же ты идиот. Ты обязан сдать экзамены! Твои заслуги перед магическим миром никто не умаляет, но недоучки в аврорате — это катастрофа!

— Я знаю! Поэтому и не стремлюсь туда, по крайней мере, пока не доучусь, — буркнул Поттер. — И перестань называть меня идиотом!

Лифт остановился, и они вышли в Атриум.

— Ты действительно хочешь стать аврором?

— Ну да. Борьба с Темными магами — мое призвание, — пожал плечами Поттер. — Я не хочу жить, проматывая деньги, доставшиеся мне от родителей и крестного, и не заниматься ничем полезным.

— Да уж, у тебя очень оригинальные способы борьбы с темными магами, — съязвил Люциус, явно намекая на себя. — Я бы даже сказал — эксклюзивные.

— Перестань! — нахмурился Поттер.

Они покинули Министерство и аппарировали к дому Блэков. Первым делом Гарри принял противоядие от данного Малфоем зелья, а потом распорядился насчет ужина. Пока они его ждали, Малфой продолжал убеждать Гарри закончить обучение:

— Ты теряешь год за годом. Если в твоей дурной голове и были хоть какие-то знания, они за это время выветрились.

— Я бы скорее сказал — добавились! — ехидно ответил Поттер. — Я в жизни столько книг не читал, как за последний год.

— Если вдруг заклятья подчинения и ритуалы крови войдут в школьную программу, уверен, ты отлично справишься! Но как ты собираешься сдавать зелья, трансфигурацию, историю магии, наконец?

— Я и не собираюсь. Пока.

— Да сколько уже можно ходить таким неучем? — возмутился Люциус.

— Ты прямо как Гермиона, — усмехнулся Гарри.

На что Малфой окончательно рассвирепел:

— Да где это видано, чтобы потомок древнего и уважаемого рода вел себя как неразумный магглокровка!

— Я просто не успею подготовиться. Экзамены для экстернов, насколько мне известно, уже в августе!

— Успеешь, — не терпящим возражения тоном отрезал Люциус.

— Нам еще Волдеморта «воскрешать», — напомнил Гарри.

— Это недолго, — отмахнулся Малфой.

— Хорошо, — сдался Поттер, — но ты мне поможешь!

— Я что тебе — учитель? Найми репетитора.

— Какого еще репетитора?! Я не собираюсь вмешивать в свои дела никого чужого. Так что меня будешь готовить ты, — не отступал Гарри.

— Это же глупо. Я не педагог, да и школу закончил двадцать пять лет назад.

— Ничего, я верю, что ты справишься, — улыбнулся Поттер.

— Я не понимаю — ты хочешь все завалить? Уж лучше бы к своей магглокровке обратился.

— Нет, это плохая идея. Подготовка займет много времени, и она быстро догадается о том, как я к тебе отношусь на самом деле, — покачал головой Гарри и упрямо посмотрел на Малфоя. — Хватит отпираться! Раз уж ты так хочешь, чтобы я сдал все в этом году, я приказываю тебе помочь мне.

— Тебе же хуже, — усмехнулся Люциус.

После ужина Малфой настоял на том, чтобы они, наконец, разработали окончательную легенду и составили план мнимого воскрешения Темного Лорда. Придуманная Люциусом история оригинальностью не отличалась, но, как он сказал, чем проще, тем надежнее, и тем скорее в нее поверят.

С конца шестнадцатого века, благодаря известному коллекционеру темномагических артефактов Ромулусу Малфою, в семье хранился подлинный «Сосуд души» — артефакт, способный сделать мага бессмертным личем. Когда в Малфой-мэнор находилась ставка Пожирателей Смерти, Темный Лорд, знакомясь с некромантической литературой в библиотеке поместья, узнал о существовании артефакта. А потом выпытал у Люциуса, что Сосуд хранится в Мэноре, и потребовал его себе. Несмотря на то, что формально Лорд был жив, его тело не сильно отличалось по своим возможностям от умертвия, поэтому он решил, что возможность стать могущественным личем — не такой уж плохой вариант. Правда, для этого необходимо было умереть по-настоящему, что Волдеморту крайне не нравилось. Поэтому он решил не спешить со своим превращением, а оставить как запасной вариант на случай, если Гарри Поттер все же сможет его убить. Темный Лорд привязал остаток своей души к сосуду при помощи специального ритуала, и теперь, в случае внезапной смерти тела, она должна была переместиться прямо в артефакт. Кроме того, он взял с Люциуса Малфоя кровную вассальную клятву, что тот сосуд сбережет, разместит там, где Лорд сможет обрести тело, и никому никогда про это не расскажет.

«Как известно, кровные вассальные клятвы могут быть сняты только кровным родственником, и при помощи новой (при близком родстве — такой же, а при дальнем — более сильной) вассальной зависимости.» (см. «Темная магия. Магические клятвы на крови», Varnetti J.M., 1671г., Верона, стр. 358)

В итоге после смерти Волдеморта Люциус Малфой, согласно данной Темному Лорду клятве, спрятал сосуд с остатком его души на кладбище. Но так как возрождения своего господина он вовсе не жаждал, наложил на могилы защитное некромантическое заклятие, которое не позволяло душе вселяться в находившиеся там тела.

На это Поттер заметил:

— А почему Лорд не запретил накладывать подобное заклинание?

Малфой усмехнулся:

— Он просто не знал, что такое возможно. Темного Лорда интересовало оживление и бессмертие, а не сто и один способ упокоения мертвецов.

Таким образом, на неизвестном пока кладбище находилась бомба замедленного действия в виде сосуда с душой Темного Лорда. И эта душа могла вселиться в первый же свежий труп.

— Ты так рассказываешь, что возникает ощущение, будто именно так все и есть, — сказал Гарри.

— А кто сказал, что нет? — лукаво улыбнулся Малфой.

Поттер похолодел.

— Ты точно не собираешься на самом деле возрождать Волдеморта?

— Гарри, — Люциус посмотрел на него как на идиота, — клянусь, я совершенно не собираюсь способствовать возвращению Темного Лорда. От него и раньше было больше проблем, чем пользы.

— Хорошо, — расслабился Гарри, — а зачем тогда тебе нужны были списки Пожирателей?

— Нам нужно прикрытие. Те, кто на самом деле может желать возвращения Темного Лорда.

— Но зачем? Мы же уже почти все решили! Зачем привлекать кого-то еще?

— Гарри, это все пока очень абстрактные идеи. Не путай мечты и реальность…

«Мечты и реальность». Эти же слова были произнесены тем же самым голосом в Отделе Тайн, и сейчас они подействовали на Поттера как ведро холодной воды. Он вдруг закрыл глаза и схватился за голову. «Что я делаю?! — подумал он в панике. — Это же Пожиратель Смерти, хладнокровный убийца. Из-за него погиб Сириус». Поттер поднял голову и посмотрел на замолчавшего Малфоя.

— Гарри, что с тобой? — с легким беспокойством поинтересовался Люциус.

— Ты говорил эти слова, когда… когда погиб Сириус, — прошептал Поттер, ощущая смесь гнева и отчаяния.

Малфой чуть прищурился, пристально изучая его лицо.

— Вспомнил, наконец, — усмехнулся он. — Осознал. Поздравляю.

Поттер продолжал молча смотреть на Люциуса, пытаясь разобраться в смеси собственных чувств и эмоций. Ненависть, уколом пронзившая сердце при воспоминании о Сириусе, прошла, оставив лишь неприятный след в памяти. Отчаяние, возникшее от осознания того, что он связал себя с человеком, когда-то пытавшемся убить его и его друзей, медленно таяло под наплывом совершенно иных эмоций. Вожделение, которое ушло благодаря подсунутому ему зелью, мешало раньше сосредоточиться на том, что он на самом деле чувствует к Малфою. И первым, что он четко ощутил, было восхищение, потом — тревога, отчаянная нежность, потребность защитить, и вместе с тем — недоверие, страх, непонимание. И этих чувств было слишком много, они переполняли его, не позволяя думать, не давая вспоминать о прошлом. Поттер сделал глубокий вдох, понимая, что снова потерялся в том безумии эмоций, которые вызывал у него Малфой.

— Что? Понял, что связался с настоящим Пожирателем Смерти, и теперь готов разорвать связь? — услышал Гарри насмешливый голос.

Сердце кольнуло: «Расстаться с Люциусом? Невозможно!»

— Нет. Никогда! — ответил Поттер. — Я знаю, кто ты и что сделал, но… — он не смог придумать, что именно «но», и замолчал.

Малфой откинулся на спинку кресла, с усмешкой наблюдая за ним. Гарри никак не мог собраться с мыслями. Он понял, что его чувства совершенно не соответствуют тому, что он знает о Малфое, но все же попытался объяснить. Не столько Люциусу, сколько самому себе:

— Знаешь, когда я понял, что меня к тебе тянет, то после бесплодных попыток выяснить причину, отправился в аврорат и попросил твое досье. Надеялся, что знакомство с твоими преступлениями заставит меня возненавидеть тебя. После очередной лжи досье предоставили. Я до сих пор помню, как перелистывал пергаментные листы сухих отчетов, донесений, документов и проникался тобой.

— И к чему ты все это говоришь? — прервал его Малфой.

— Я думаю, ты представляешь, что там за документы были. Авроры не испытывали к тебе особо теплых чувств. Подозрения в убийствах и пытках, обманы, подкупы, шантаж. Я уверен, что часть из этого — правда. Я должен был бы тебя возненавидеть, но не смог. Ты подлец и мерзавец, ты презираешь меня и моих друзей, ненавидишь магглов и унижаешь тех, кто слабее тебя. Но я знаю — это лишь часть правды о тебе. Северус Снейп, который приложил руку к победе над Волдемортом, всегда уважал тебя.

— Гарри, вообще-то я действительно бывший Пожиратель Смерти, и в свое время совершил много не слишком лицеприятных поступков, — у Поттера неприятно заныло в груди. — Но, может, тебе будет легче, если я скажу, что так и не переступил ту незримую черту, за которой человек перестает быть человеком.

— И все же ты был правой рукой Волдеморта.

— Упомянутый тобой Северус Снейп — тоже, — парировал Малфой.

— Но ему пришлось убить Дамблдора!

— Не все так просто, — усмехнулся Люциус. — Одного убийства, даже если это убийство одного из сильнейших волшебников, недостаточно, чтобы стать правой рукой Темного Лорда.

— В любом случае, — не унимался Поттер, чувствуя все нарастающее неприятие, из-за чего ему становилось не по себе, — Снейп действовал против Волдеморта, а ты ведь был к нему близок не ради того, чтобы потом предать?

— Нет, конечно.

— Значит, — тихо сказал Поттер, холодея, — ты сделал что-то настолько ужасное, что Волдеморт выделял тебя среди остальных.

Люциус с веселым любопытством разглядывал Гарри.

— Хочешь узнать подробности моей деятельности в качестве Пожирателя Смерти? — поинтересовался он.

— Нет… не знаю, — смутился Поттер. — Мне страшно, что ты расскажешь что-то такое, что я не смогу простить и понять. Не представляю, что тогда со мной будет.

— Если ты так боишься, зачем вообще начал этот разговор? Ты хочешь, чтобы я тебя успокоил? Сказал, что я мирный обыватель, не применявший ничего сильнее Ступефая? Но, кажется, я поклялся никогда тебе не врать, — Люциус приподнял бровь.

У Гарри возникло ощущение, что Малфой просто насмехается над ним и его сомнениями. Он уже пожалел, что поднял тему прошлого Люциуса. Тот молча смотрел на него долгим пристальным взглядом, потом вздохнул и сказал:

— Давай так, Гарри. Насколько мне известно, ты в одиннадцать лет умудрился убить человека…

— Я не знал! — запротестовал Гарри.

— Конечно. Это был несчастный случай, — чуть улыбнулся Малфой. — Ты просто защищался. По роду деятельности мне защищаться приходилось несколько чаще, а учитывая мои возможности, еще и эффективнее. Если это тебя хоть сколько-нибудь успокоит, хладнокровных убийств людей за мной не числится. Правой рукой Лорда всегда был не самый жестокий, а самый целеустремленный и здравомыслящий. Темный Лорд сам понимал, что его иногда стоит удерживать от поспешных решений. Так что не рисуй себе в воображении особых ужасов. Я, конечно, не ангел, но и не исчадие ада.

Как ни странно, эти слова несколько успокоили Гарри. Малфой, похоже, заметил это и добавил:

— Хотя мы и были по разные стороны баррикад, я не желал смерти твоему крестному. Последний прямой потомок знатного магического рода, как бы он сам не относился к своей семье, не должен был погибнуть, не оставив наследника.

Поттер нахмурился:

— Для тебя человек ценен только с точки зрения ценности его рода? Сам по себе он уже значения не имеет?

— Особенность чистокровного воспитания. Я представитель древнего магического рода, чьи корни теряются в веках; я хранитель памяти о своих предках, их знаниях и магии. Если род прервется — все это будет утеряно безвозвратно. Магглорожденные и безродные полукровки не понимают этого.

— Такие, как я, — заметил Гарри.

— Да, — кивнул Люциус.

— По-моему это очень глупо гордиться не собственными достижениями, а древностью семьи или, что еще хуже, тем, что в предках просто не было магглов. Это же чушь! Не вижу ни единого повода для гордости!

— Так ты и не можешь этим гордиться, — усмехнулся Малфой.

— Зато я могу гордиться тем, чего достиг сам, а не тем, что принадлежит по праву рождения. Не вижу ничего хорошего в том, чтобы прикрывать собственное ничтожество заслугами тех, кто давно мертв.

Глаза Малфоя сверкнули:

— Значит, я для тебя ничтожество? Так вот почему ты решил, что вправе издеваться надо мной?!

— О боже, нет! Нет! — тут же закричал Гарри. — Люциус, я не считаю тебя ничтожеством. И все, что я делаю, я делаю не из-за того, что считаю тебя ниже себя… Совсем нет. Скорее наоборот, — он перевел дыхание. — Но ты должен понимать, что значим сам по себе, а не потому, что родился в древней чистокровной семье!

— Ты не понимаешь самых простых вещей!

— Да почему же? Я как раз все понимаю. С тех пор, как я пошел в Хогвартс, все твердили, какие у меня были замечательные родители, как сильно я на них похож и что должен ими гордиться. Я и гордился. А еще пытался узнать, что же они были за люди. А потом выяснил, что всё не так радужно, как мне расписывали. Но в любом случае это было лучше того, что мне рассказывали Дурсли. Я горжусь своими родителями, и все же я — это я, а не они.

— Говорю же — не понимаешь. Тебя воспитывали магглы. Думаешь, это просто так — ты похож на отца, а Драко — на меня? Думаешь, только в воспитании причина того, что представители одной и той же семьи из поколения в поколение учатся на одном и том же факультете и имеют способности к одному и тому же виду магии? Так вот, Гарри, это все влияние магии рода. И чем древнее род, тем сильнее это влияние. Поэтому ты, даже не зная своих родителей, отправился на Гриффиндор и, насколько мне известно, успевал именно в тех предметах, которые хорошо давались твоему отцу. То же самое, скорее всего, будет и с твоими детьми. Если, конечно, ты наконец возьмешься за ум и женишься, а не будешь направлять всю свою энергию на престарелого Пожирателя Смерти.

— Ты не старый! — угрюмо возразил Поттер. — Я знаю, что для волшебника ты еще очень молод и, кроме того, отлично выглядишь. И не спорь со мной!

Малфой скривился и откинулся на спинку кресла. Он явно был не в восторге от того, что не может больше возражать Поттеру. А тот в который раз разглядывал своего вассала. Точеный профиль, жесткий изгиб губ, чуть приподнятый подбородок — Люциус весь выражал собой неприступность и невозмутимость. Он притягивал взгляды, очаровывал своей самоуверенностью и какой-то легкостью. Даже Шеклболт, казалось, не устоял против харизмы Малфоя. Вспомнив о Министре, Гарри помрачнел.

— Пожалуйста, покажи мне ваш разговор с Кингсли, — попросил он.

— Нужен думосбор.

— Я сейчас принесу.

Гарри вскочил и побежал в кабинет. Ему пришлось порядком повозиться, прежде чем он нашел артефакт в захламленной комнате. Когда Поттер вернулся вместе с думосбором в гостиную, Малфой сидел в прежней позе, только теперь держал в руках свою волшебную палочку. Скептически оглядев водруженную перед ним на столик каменную чашу, он хмыкнул и посмотрел на Поттера.

— Прошу, — картинно взмахнул рукой Гарри.

Люциус сосредоточился, прикоснулся палочкой к виску, вытянул серебристую нить воспоминаний и бросил ее в чашу. Уже через минуту Поттер оказался в кабинете Министра. Вот за его двойником закрылась дверь, и Гарри заметил, как молниеносно с лица Кингсли исчезла дружелюбная улыбка. Люциус слегка напрягся.

— Мистер Малфой, поговорим серьезно. Вы — преступник. Я знаю это, вы знаете это. Не вижу смысла в лицемерии.

— Доказательства?.. — усмехнулся Люциус.

— Если бы в моих интересах было заключить вас в Азкабан, поверьте, я бы это сделал, даже невзирая на поднятую Гарри панику. Но, в отличие от своих предшественников — я имею в виду, прежде всего, Руфуса — я понимаю, что поддержка старых семей, несмотря на новые веяния, необходима. Вы — хранители традиций магического мира, отказ от которых может привести к катастрофе. Я хочу предложить вам стать моим советником. Неофициально, естественно — все же репутация у вас…

— Вы же понимаете, что это невозможно. Я связан с Гарри, — прервал его Малфой.

— Когда вы разберетесь с проблемой, вы больше будете ему не нужны.

— Вы так в этом уверены? — усмехнулся Люциус.

— Конечно. Сложно представить ситуацию, в которой Гарри захочет продолжать ваше общение. Хотя мне и показалось, что он несколько вами увлечен, думаю это все из-за того, что мальчик вырос без отца. Но если я попрошу, он согласится передать вашу связь мне.

— Это невозможно.

— Почему же? — удивился Шеклболт. — Я читал книги. Вассальная клятва вполне может быть передана другому лицу.

Гарри почувствовал нарастающий гнев: «Как только Кингсли смеет даже задумываться о том, чтобы отнять у меня Люциуса».

— Не скрою, — продолжил Министр, — вы мне нужны, мистер Малфой. У отдела межмагического сотрудничества есть проблемы в налаживании отношений с нашими коллегами за рубежом. Гоблины не дают Министерству доступ даже к сейфам умерших и не оставивших наследников магов…

— Не верю, что у вас нет специалистов, — усмехнулся Малфой.

— Специалисты есть. Авторитета нет.

— А, значит, я, бывший заключенный, до сих пор обвиняемый черт знает в чем, авторитет?

Шеклболт нахмурился.

— Как ни странно, да. Вас боятся. До сих пор. Единственная проблема — доверие к вам. Но Гарри так удачно все придумал…

— Господин Министр, — перебил его Малфой, — полагаю, вы не совсем понимаете ситуацию. По ряду причин Гарри, даже если и захочет, не сможет переложить свою связь на вас.

— Почему? Но в книгах…

— В книгах говорится о простых вассальных клятвах. Даже метку Темного Лорда нельзя было передать, а связь с Поттером у меня намного сильнее, чем с Лордом.

— Ничего страшного; я смогу убедить его в том, что в Министерстве от вас будет больше пользы.

— Вы уже пытались, — усмехнулся Малфой. — Скажу больше, если Гарри узнает, а он узнает, что вы предлагаете, ему это не понравится. И он более не будет вас слушать. Это первое. Второе, я не хочу иметь ничего общего с людьми, готовыми отдать чистокровного волшебника в рабство мальчишке. И третье — мы долго были по разную сторону баррикад, господин Министр. Ладно, Гарри — его судьба была предопределена едва ли не с рождения, но мы с вами сознательно делали выбор. Вы — член Ордена Феникса, я — Пожиратель Смерти — это пропасть, которую невозможно преодолеть.

— Война закончилась, — напомнил Шеклболт.

— Но не забылась.

Они оба замолчали.

— Значит, вы не заинтересованы в моем предложении? — нарушил тишину Министр.

— Сейчас — нет.

— Но потом… — улыбнулся Кингсли.

— Времена меняются, — уклончиво ответил Малфой. — Но в любом случае, — его глаза сверкнули. — Я бы на вашем месте не рассчитывал получить меня в Министерство на таких условиях. Мое поместье на данный момент волнует меня гораздо больше, чем какие-то международные отношения.

Их глаза встретились. Вдруг Малфой улыбнулся, а Министр, наоборот, нахмурился и напрягся.

— Мы же встречались с вами раньше, господин Министр? — вкрадчиво поинтересовался Люциус.

— Да, — на лице Кингсли заходили желваки.

— И, тем не менее, вы делаете мне подобное предложение? Вы очень оригинальный человек, Министр Шеклболт.

Кингсли откинулся на спинку кресла и в упор посмотрел на ухмыляющегося Малфоя.

— Я уже сказал — война осталась в прошлом. И вы, как здравомыслящий человек, тоже должны это понимать. Стоит забыть о наших… прошлых разногласиях, — он вдруг ухмыльнулся. — Кстати, о забвении. Боюсь, наш разговор не получился. Да и Гарри знать о нем не следует. Поэтому — Obliviate!

Гарри вынырнул из думосбора и в ярости уставился на Малфоя:

— Я его убью! — прорычал он.

— С чего вдруг? — поднял бровь Люциус и зло усмехнулся. — Он хочет от меня намного меньше, чем ты! Ему нужны лишь мои знания и связи! В отличии от тебя.

Поттеру на мгновение стало не по себе, но сомнения исчезли так же быстро, как появились. Он поднялся и подошел к сидящему в кресле Люциусу.

— Да, я знаю, — тихо сказал Гарри.

Малфой, прищурившись, прожигал его гневным взглядом. Поттер провел ладонью по его волосам.

— Пожалуйста, не говори сейчас ничего.

Он обнял его и прижался к нему лбом.

— Никто не имеет на тебя права, — шептал Гарри. — Ты — мой. Навсегда. Никому не отдам, ни за что. Ни Кингсли, ни аврорам, ни кому бы то ни было еще. Никому не позволю командовать тобой и причинять тебе боль.

В Поттере проснулась какая-то странная нежность. Он ощущал, как его переполняет любовь и желание защитить. Гарри чуть отстранился и заглянул в глаза Малфоя. У Поттера возникло ощущение, что тот совершенно устал от его внимания.

— Ты очень нужен мне, Люциус, — тихо сказал Гарри, поцеловал его и вернулся в кресло.

Повисло молчание. Поттер прокручивал в голове увиденный им разговор, и понял, что кое-что ему осталось непонятным.

— Судя по тому, что я видел, вы с Кингсли раньше встречались?

— Да. Я — Пожиратель смерти, он — аврор и член Ордена Феникса. Нам приходилось друг с другом сражаться. Особенно в первую войну. Я бы его и не вспомнил, слишком давно это было.

— Но вдруг вспомнил, — задумчиво сказал Поттер.

— Скорее, он меня. Я, если так можно выразиться, был его навязчивой идеей. Как-то ему «повезло» попасть под одно мое заклинание — чуть без рук не остался. Он меня потом в бою всегда выискивал. Чуял меня что ли? В маске тяжело узнать, кто есть кто.

— И он только сейчас понял, что ты и есть тот, с кем он когда-то сражался? — удивился Гарри.

— Получается, что так.

— То есть он точно знает, что ты был настоящим, действующим Пожирателем Смерти, и при этом предлагает работать на него?

— Да. Меня это тоже удивило. Все же мы с ним несколько раз едва не убили друг друга. Но, — Люциус чуть улыбнулся, — с тобой у нас тоже в прошлом происходили конфликты, сейчас это тебя волнует?

— Почему-то нет… Ты — это ты, и ты мне нужен, невзирая на твое прошлое.

— Похоже, наш Министр думает так же. Война войной, а политика политикой.

Поттер опустил взгляд.

— Сегодня был тяжелый день, — снова подал голос Люциус. — Я бы предпочел сейчас отправиться в свою комнату. И был бы очень благодарен, если бы сегодня я спал один.

Гарри посмотрел на него и вздохнул.

— Хорошо. Но только сегодня.

Люциус холодно кивнул, поднялся и ушел.

Следующее утро было посвящено детальной проработке плана. Для достоверности Малфой предлагал заключить в Сосуд чью-нибудь душу — змею они сочли наилучшим вариантом — и устроить небольшую инсценировку с привлечением находящихся в бегах Пожирателей Смерти.

— Зачем? — поинтересовался Гарри.

— Думаешь, если просто отдать сосуд душ невыразимцам, они не сообразят, что в нем не Лорд и даже не человек? — Поттер пожал плечами. — Необходимо его уничтожить, но так, чтобы все поверили в существование реальной опасности. Только в этом случае в твоих словах не будут сомневаться.

— Как это все сложно, — потер шрам Гарри.

— Не я сел на этого бешеного фестрала, — огрызнулся Малфой.

— А ты уверен, что найдутся бывшие Пожиратели, желающие возродить Темного Лорда?

— Я изучил списки. И могу с уверенностью сказать, что шансы велики. Хотелось бы, конечно, еще списки авроров, секретарей министерства и невыразимцев, чтобы попытаться узнать, на кого могут быть выходы у моих бывших коллег. Но, думаю, даже тебе такое достать сложно.

— Да уж, — усмехнулся Поттер. — И подозрительно, честно говоря.

— Именно. Поэтому придется действовать на ощупь, — он немного помолчал. — Больше всех нам подходит Августус Руквуд. Он старый и преданный соратник Темного Лорда. Не фанатик, но успел засветиться так, что ничего хорошего ему в любом случае не светит. Возвращение Лорда для него — единственный шанс выжить и остаться на свободе. Особенно ценно то, что Руквуд бывший невыразимец. Сейчас он, по данным авроров, хорошо спрятался, но, думаю, сложа руки не сидит — не тот характер. По крайней мере он должен собирать информацию. А уж мимо данного нами Рите интервью он точно не пройдет.

— Почему?

— Как же, Гарри, Руквуд был невыразимцем, причем не на последней должности. Он как никто другой, отлично знает, что никогда никаких дел с Отделом Тайн у меня не было.

— То есть ты думаешь, что интервью привлечет его внимание, и он может попытаться на тебя выйти?

— Не факт. Но если он не занят сейчас исключительно собственным выживанием, то надежда на это есть.

— А если он, как ты говоришь, занят только проблемой своего выживания?

— Придумаем что-нибудь еще, — с улыбкой ответил Малфой.

Гарри посмотрел на него с сомнением. Люциус поднял бровь, как бы недоумевая, с чего вдруг тот не верит в его умение составлять и воплощать в жизнь гениальные планы.

— Так с чего начнем? — со вздохом спросил Поттер.

— Подготовкой. Нам нужно подходящее кладбище; также необходимо забрать из поместья книги и Сосуд душ и провести ритуал. Лучше все это сделать именно сегодня — после выхода статьи события могут начать развиваться непредсказуемо быстро.

— Хорошо. Значит, начнем с прогулки по кладбищам?

— Для экономии времени я бы предпочел сделать это в одиночку. Кроме того, будет намного естественнее, если ты не будешь знать, что это за место, когда появишься там.

Гарри не хотелось отпускать Малфоя одного. Но в его словах действительно было рациональное зерно. С другой стороны, Поттер не очень доверял выбору Люциуса.

— Ладно, — Гарри внимательно посмотрел на Малфоя и добавил: — но ты будешь посещать только кладбища. Больше никуда, хорошо?

Люциус кивнул и тут же хитро улыбнулся:

— А ты пока начни читать учебник по Истории Магии.

Гарри скривился. Малфой вздернул подбородок:

— Ты потребовал, чтобы я помогал готовиться тебе к экзаменам. Так вот, главная помощь — следить, чтобы ты изучал материал. Так что вперед. Вернусь — проверю! — с угрозой добавил он.

Люциус ушел, но Поттер не торопился выполнять распоряжение. Он прочитал газету, разобрал письма, неспешно попил чай. Малфоя все не было, и Гарри отправился в домашнюю библиотеку за учебником. К несчастью для себя, нашел он книгу неприлично быстро и, позевывая, начал читать.

Несмотря на то, что Гарри выспался, нудное перечисление имен и событий, «сдобренное» сухой хроникой, навевало такую тоску, что он уснул прямо в кресле.

Он очнулся от звука голоса:

— Что ты такое читаешь? — спросил Люциус, разглядывая обложку отобранной у Гарри книги.

— Историю Магии, — огрызнулся Поттер.

— Чушь какая, — брезгливо скривился Малфой, пролистывая учебник. — Почему ты выбрал именно эту книгу? — спросил он и посмотрел на Гарри.

— Рекомендации школы.

— Надеюсь, Драко не стал им следовать, — усмехнулся Люциус, вытащил палочку и произнес: — Evanesco!

Учебник прекратил свое существование.

— Ты что делаешь?! — закричал Гарри, возмущенный такой бесцеремонностью.

— Не переживай, — отмахнулся Малфой.

Он прошелся вдоль шкафов. Библиотека Блэков была не очень велика, многие полки были полупустыми, а книги стояли и лежали в абсолютном беспорядке. Люциус явно был не в восторге от состояния библиотеки. Он взмахнул палочкой:

— Accio «История Магии» под редакцией Ремуса Скавелли.

Из-за шкафов неспешно выплыл внушительный том и лег на подставленную ладонь Малфоя. Тот едва удержал его в руке и тут же бросил на колени Гарри.

— Вот это будешь читать, — сказал он, потирая вывихнутое запястье.

Поттер недоверчиво уставился на обложку — на ней была изображена битва гоблинов и магов. На переднем плане высокий волшебник в серебристой мантии посылал какое-то заклятие в противников. Гарри наугад открыл книгу и с интересом уставился на очередную картинку: размахивающий мечом рыцарь, маг с поднятой волшебной палочкой и молодая девушка, прячущаяся за его спиной. Под картинкой шел текст. Никаких сухих фактов и цифр — скорее увлекательная приключенческая история, иногда перемежающая краткой исторической справкой.

— Э… спасибо, — сказал Гарри, захлопывая книгу. — А как у тебя все прошло?

Малфой самодовольно улыбнулся:

— Превосходно! У нас есть идеальное место. Не слишком заброшенное; довольно древнее; имеет отношение к магическому миру, но при этом не защищено антимаггловскими чарами. Рядом небольшой поселок.

— Ты убедился, что за последний год там никого не хоронили? — на всякий случай уточнил Гарри.

— За кого ты меня принимаешь? — обиженно воскликнул Малфой.

— Извини, — улыбнулся Гарри.

Он посмотрел на Люциуса и ощутил, что его переполняет нежность. Повинуясь эмоциям, Гарри поднялся и прижался к Малфою. Тот прерывисто вздохнул, но из объятий не вырвался. Наоборот, сильнее прижал к себе, обхватив талию. Поттер чуть повернул голову, и перед его глазами оказалась соблазнительная шея. Он поддался искушению и прильнул к ней губами, лизнул, желая почувствовать вкус кожи на своем языке. Гарри скользнул вверх к уху, зарываясь носом в густые светлые пряди, и Люциус слегка повернул голову, подставляя Поттеру шею.

Гарри начал возбуждаться. Должно быть, действие зелья импотенции наконец сошло на нет, а близость Малфоя дала дополнительный стимул. Его рука соскользнула с талии Люциуса вниз, в то время как губы продолжали исследовать шею.

— Гарри, — выдохнул Малфой, — у нас… — Поттер не дал ему продолжить, поцеловав приоткрытые губы.

Он призывно потерся возбужденным членом о бедро Люциуса и тут же ощутил, как тот напрягся.

— Пожалуйста, давай не сейчас, — почти умолял Малфой.

Он разорвал объятия и попытался оттолкнуть Гарри.

— Ты же уже хочешь меня. Не можешь не хотеть! — воскликнул Поттер.

Он провел вниз рукой по его животу, но Малфой схватил его за запястье и прошипел сквозь зубы:

— Не наглей.

Поттер вырвал свою руку, схватился за светлые волосы, потянул.

— Ты — мой, — выдохнул он и вновь впился в его губы: голодно, яростно, подчиняя.

Малфой тут же ответил с неменьшей страстью, его рука вцепилась в волосы Гарри, а язык безжалостно ворвался в его рот, подавляя всякое желание сопротивляться. Они прервали поцелуй, но продолжали сверлить друг друга взглядами. Глаза Малфоя полыхали яростью и желанием, и Поттеру вдруг резко стало не по себе. Он понял, что почти победил, но стоило подождать еще немного, чтобы Люциус принял это. Гарри улыбнулся. Малфой вздрогнул и сжал зубы.

— Хорошо. Не сейчас, — сказал Поттер и провел рукой по щеке своего вассала.

Тот отошел на несколько шагов, опустился в кресло и закрыл глаза.

— Что дальше по плану? — как ни в чем не бывало спросил Гарри.

Малфой нехотя взглянул на него и сказал:

— Мне надо в Малфой-мэнор. Забрать то, что может нам понадобиться для инсценировки.

— Пойдем вместе, — не терпящим возражения тоном сказал Гарри.

Люциус смерил его холодным взглядом.

— Хорошо, но я предупрежу Нарциссу.

— Зачем это? — прищурился Поттер.

— Как бы тебе не хотелось обратного, в Малфой-мэнор ты гость. А посещать чужой дом без предупреждения — дурной тон.

— Ладно, — пожал плечами Гарри, — пока мы можем пообедать.

Поттер вернулся из Малфой-мэнор в ярости. Мало того, что Нарцисса все время смотрела на него, как на врага, так еще и применила заклинание, из-за которого все мечты о приятном завершении дня пошли прахом.

— Она знает?! — набросился Гарри на Люциуса сразу, как только тот вышел из камина.

— Кто и о чем? — спокойно спросил Малфой, очищая себя заклинанием от пепла.

— Нарцисса. О том что, — он запнулся, — я сплю с тобой.

— С чего ты так решил? — все также спокойно поинтересовался Люциус.

— Она применила ко мне какое-то заклинание, и, — Поттер покраснел, — возбуждение сразу пропало и больше не возникает.

— Забавно, — усмехнулся Малфой.

— Ничего забавного! — рассвирепел Гарри. — Так она знает? Отвечай!

— Знает, — смерив Поттера презрительным взглядом, ответил Люциус.

Поттер повалился в кресло:

— Ты ей сказал?

— Нет, — холодно сказал Малфой.

— Тогда откуда ей это известно?! — воскликнул Гарри.

Люциус вздохнул:

— Если ты вдруг забыл, Нарцисса — моя жена. И знает меня уже больше двадцати лет. Она просто догадалась.

— И… — Поттер опустил взгляд, — как она это восприняла?

— Спокойно, — Люциус сел на диван.

— Да уж я вижу, насколько спокойно, — язвительно заметил Гарри.

— Ты еще жив, так что — да, спокойно.

— Так. Ладно. Все. Мне это надоело, — Поттер вскочил с кресла. — Я отправляюсь в Мунго — это раз. И покупаю амулет, который защитит меня от всех этих зелий и проклятий — это два. Такие амулеты ведь существуют? — Гарри посмотрел на Малфоя.

— Да, — кивнул тот.

— Отлично, — улыбнулся Поттер. — Это же совершенно несправедливо: рядом со мной мужчина моей мечты, а я даже воспользоваться этим не могу!

— И мог, и воспользовался, — тихо сказал Люциус.

Гарри подошел к нему и сел рядом.

— Слушай, ну что ты так переживаешь?

— Переживаю?! — вскочил Люциус. — А ты только попробуй представить себе обратную ситуацию!

— Я же говорил, что не буду против, когда ты действительно захочешь меня…

Малфой закатил глаза:

— Я не об этом! Попробуй представить, что ты оказался во власти… моего сына! Или, еще лучше, маленького несмышленого ребенка!

— Я не ребенок!

— Но ведешь себя именно как ребенок! Дай, хочу, мое — смотреть тошно!

— Я?! — вскочил Гарри. — На себя посмотри! К тебе прикоснуться нельзя — сразу истерику устраиваешь! Хуже девчонки.

— Гарри, — зарычал Малфой. — Заткнись!

— Сам заткнись! — крикнул Поттер.

Лишившись возможности продолжать ссору, Люциус огляделся по сторонам бешеным взглядом. Обнаружив притаившуюся в углу невзрачную китайскую вазу, он с чувством схватил ее и швырнул на пол. После чего повернулся, эффектно взмахнув мантией, и ринулся вон из комнаты.

— Стоять! — приказал Гарри.

Малфой так резко остановился, что чуть не упал. Чтобы устоять, ему пришлось схватиться за дверной косяк. Он прислонился лбом к стене и глухо зарычал.

— Успокойся, — Поттер подошел к нему и обнял со спины.

Он ощутил, как напряженные мускулы расслабились, и Люциус глубоко вздохнул.

— У нас есть дело, — без эмоций сказал Малфой. — И лучше им заняться сегодня. Твои потребности должны подождать.

— Хорошо, — согласился Гарри, отпуская Люциуса. — Ты знаешь, где можно найти нужный мне амулет?

— Да, — обернулся Малфой, — я знаю, у кого его можно заказать.

— Потом отведешь меня туда. Но сейчас, ты прав, у нас есть более важное дело.

— Нам нужна змея, — сказал Люциус. — И лучше не простая.

— Serpensortia? — предложил Гарри.

Люциус фыркнул:

— Снова убеждаюсь, что в школе уже ничему не учат, — он презрительно посмотрел на ничего не понимающего Поттера и пояснил: — У подобных тварей нет души, они для нашей цели абсолютно бесполезны.

— А у обычных — есть?

Люциус пожал плечами.

— Я не проверял. В книгах пишут, что бывает. Правда, не у всех.

— Ничего себе! — возмутился Гарри. — Это сколько же нам змей придется истребить, прежде чем мы найдем одну с душой? Мне и одну-то убивать не хотелось, а тут… Нет, знаешь, давай что-нибудь другое придумаем. Я не живодер.

Малфой закатил глаза. Идея убивать змей у него тоже не вызывала энтузиазма — все же символ родного и горячо любимого факультета — но ради дела он был готов на многое.

— Твои предложения?

— Я помню, ты предлагал вызвать дух Волдеморта…

— Ты решился? — усмехнулся Люциус.

— Нет — это слишком опасно. Но вот, например, можно попробовать вызвать дух Нагини или василиска…

— Какого василиска?

— Того, который благодаря тебе почти год по школе ползал!

Малфой напрягся:

— Я не знал.

— Ну конечно, — прищурился Поттер.

— Да думай, что хочешь! — взвился Люциус.

Его уже порядком достали эти нападки. Поттер вздохнул.

— Так ты можешь вызвать и заточить в Сосуд душу василиска?

Малфой задумался, потом усмехнулся:

— Можно попробовать. Если есть душа — ее можно поместить в Сосуд. Если нет — попробуем что-нибудь еще. Ты, кстати, на парселтанге еще не разучился говорить?

— Э… подозреваю, что как раз разучился. Эта способность была связана с Волдемортом, а его теперь нет.

— Жаль, — задумчиво сказал Люциус, — было бы интереснее.

— Интереснее?! Ты издеваешься?! — воскликнул Поттер. — Для тебя это все развлечение?

— В какой-то мере да, — ухмыльнулся Люциус. — Как я тебе уже говорил, некромантию мне практиковать не приходилось. Крайне любопытно, что у нас получится.

— Ты понимаешь, сколько зависит от того, получится у нас или нет?!

— Больше, чем ты.

Люциус достал из кармана книгу, увеличил ее и, сев на диван, начал ее листать.

— У тебя есть какой-нибудь предмет… часть тела этого василиска? — спросил он, найдя нужную страницу.

— Да, я оставил себе на всякий случай один зуб.

— Отлично, — кивнул Люциус и углубился в чтение. — Найди его пока.

— Есть, сэр, — пробормотал Гарри, отправляясь на поиски.

Когда он вернулся с находкой в комнату, Люциус как раз заканчивал перечислять Кричеру список предметов и ингредиентов, которые тот должен был как можно скорее доставить.

-… розовое масло и горсть сушеной полыни, — Малфой еще раз заглянул в книгу и снова посмотрел на домовика. — Все. Выполняй. Быстро!

Кричер тут же исчез, а Люциус поднял глаза на Поттера:

— Что стоишь? Идем в ритуальную комнату, — он резво вскочил и направился к лестнице.

Маленькое темное помещение в подвале с момента проведения ритуала не изменилось. Все те же свечи в канделябрах и пентаграмма на полу. Люциус одним взмахом палочки превратил белые свечи в черные и, скептически глянув пентаграмму, тут же ее уничтожил.

— Что мне делать? — тихо поинтересовался Поттер.

— Не мешать, — даже не повернувшись к нему, сказал Малфой. — Хотя… можешь отнести наверх мою мантию, — сказал он, расстегивая и снимая ее.

Поттер взял одежду и снова отправился наверх. Люциус избавился от обуви — ритуалы, связанные с силой земли, традиционно проводились босиком.

На самом деле весь этот ритуал был дичайшей авантюрой, и, к счастью, Поттер даже не догадывался, насколько. Ритуальная магия напрямую зависела от местоположения небесных светил, а Люциус даже не удосужился их проверить, понадеявшись на свою память. Он прикинул, что день приходится на двенадцатые лунные сутки, а значит, начать лучше в пять часов вечера. Начало июля находилось под властью стихии воды, поэтому о помощи лучше просить ундин, а в жаровню стоило добавить водоросли. А вот где расположены Марс, Венера и прочие важные для магии небесные объекты, а также какие в связи с этим стоит внести изменения, Люциус особо не задумывался. Призыв духа считался достаточно простым ритуалом, но даже он мог принести свои сюрпризы. В какой-то степени Малфой играл в некроманта, не до конца веря, что у него действительно может что-то получиться.

Люциус прикинул размеры комнаты, рассчитал в уме, где должны разместиться ритуальные круги в количестве четырех штук, и прикинул их величину. Вернулся Поттер — он тоже оставил свою мантию наверху.

— Сними ботинки и носки, — приказал Люциус, и Гарри беспрекословно подчинился.

В углу комнаты стояла удобная подставка для книг. Малфой выдвинул ее на середину и положил на нее книгу с описанием ритуала.

— Иди сюда, — сказал он Поттеру.

Гарри подошел и уставился на него непонимающим взглядом.

— Прочитай вот эти строчки, — Люциус указал палочкой на нужное место в книге.

— Эти? — Поттер произнес:

— Spiritus mortuus est mundus vivens reversus. Portas mortis aperites, — что в переводе означало: «Мертвый дух, в мир живых возвращайся. Врата смерти, отворитесь».

— Ну и акцент, — недовольно поморщился Люциус. — Запомни их.

Гарри вновь уставился в книгу, потом закрыл глаза, явно повторяя про себя фразу, еще раз проверил себя, прочитав строчки, и уставился на Малфоя.

— Запомнил? — Поттер кивнул. — Повтори.

Гарри четко произнес фразу.

— Ладно. Сойдет, — вздохнул Люциус.

Он давно не чувствовал такого душевного подъема. Малфой собирался провести настоящий темномагический ритуал, прикоснувшись к таинствам жизни и смерти, и предвкушение этого события волновало его кровь.

В комнате появились четыре жаровни — Кричер начал выполнять данные ему указания. Гарри не представлял, откуда тот мог их взять; по его мнению, в доме таких предметов не было. Люциус взмахнул палочкой, и на полу засветилось изображение компаса. Малфой разместил жаровни четко по сторонам света, придвинув их как можно ближе к стенам.

Посреди комнаты возник стол, на котором начали появляться различные предметы и ингредиенты. Люциус выбрал небольшой сосуд и протянул его Гарри, сказав слегка зловеще:

— Мне нужна твоя кровь.

— Зачем? — с подозрением поинтересовался Поттер.

— Чтобы приманить василиска. Как его убийца, ты представляешь для духа первоочередной интерес. Хорошо бы еще кровь твоей магглорожденной подружки добавить, но чего нет…

— А Гермиона тут причем? — перебил его Гарри.

— Насколько я понимаю, василиск был приучен охотиться на нечистокровных магов, так что «грязная» кровь…

— Ее кровь не грязная! — вспыхнул Поттер.

— О, пожалуйста, только не начинай, — скривился Люциус. — Что бы ты там себе не думал, чистая и грязная кровь — это вполне объективные магические понятия.

— А, по-моему, это все ерунда! Я помню, нам рассказывали, что абсолютно чистокровных магов не существует!

— Как интересно — меня не существует! — воскликнул Малфой и, скрестив на груди руки, с усмешкой уставился на Поттера.

— Вы просто вымарываете со своего родового древа всех магглов, сквибов и магглорожденных! — не унимался Гарри.

— Что ж, когда в следующий раз ты посетишь Малфой-мэнор, я покажу тебе мой родовой гобелен, и тогда ты поймешь, какую глупость только что сказал. Как бы то ни было, доподлинно известно, что чистокровных магов василиск не трогал.

— Откуда известно? Это всего лишь легенда. Василиск — просто огромная змея, ему плевать, кто попадется на глаза — чистокровный, полукровка, магглорожденный — если встретишься с ним взглядом, смерть неминуема!

— Возможно, легенда, но факты говорят, что нападению этой змеи подвергались лишь магглорожденные, значит, как-то она это определяла. Впрочем, сейчас это к делу не относится.

Поттер вздохнул, неуверенно взял флакон и пристально посмотрел на Люциуса.

— Скажи правду: моя кровь и этот ритуал предназначены исключительно для того, чтобы призвать дух василиска и заточить его в Сосуд Душ?

— Да, — твердо сказал Люциус.

— Хорошо.

Гарри взмахнул палочкой и, сделав разрез на руке, начал собирать кровь. Малфой тем временем взял со стола кусок мела, отошел в восточный угол комнаты и прямо перед жаровней стал рисовать большой ровный круг. В какой-то момент он обернулся к Гарри, заметил, что тот наполнил флакон почти наполовину, и крикнул ему:

— Хватит! Неси сюда.

Поттер подошел и замер, глядя, как Малфой заканчивает рисунок. На полу уже были вычерчены один в другом два больших круга. В центре внутреннего Люциус, внимательно сверяясь с компасом, вывел красивую семилучевую звезду, после чего старательно вывел символы стихий и древних сил на причитающихся им местах и написал формулу защиты от неупокоенных душ между внутренним и внешним кругом. Потом он встал и пристально посмотрел на получившийся рисунок — вроде все было правильно. Люциус повернулся к Поттеру и забрал у него флакончик с кровью. Посмотрел сквозь сосуд на свет, чуть поболтал, будто в нем была не кровь, а вино, и щедро плеснул в центр только что нарисованной звезды. Кровь мгновенно притянулась к белым меловым линиям, окрашивая их в розоватый цвет.

— Неси зуб, — приказал Малфой, отдавая опустевший флакон Гарри.

Люциус коснулся палочкой ладони, делая глубокий надрез, сжал кулак и медленно провел им над внешним кругом. Падающие на пол капли крови сами соединялись в тонкую бордовую линию.

— Зачем это? — тихо спросил Гарри, с беспокойством глядя, как Малфой залечивает порез.

— Дополнительная защита, — ответил тот и забрал из рук Поттера тщательно упакованный зуб василиска.

Малфой развернул несколько слоев ткани и оглядел трофей. Ему стало резко не по себе, когда он представил размеры твари, бесконтрольно ползавшей по школе почти год. «Как только старый магглолюбец такое допустил!» — с раздражением подумал он и положил зуб в центр ритуального круга.

— Сюда я призову дух змеи, — пояснил Малфой. — Если он, конечно, существует.

— А если не существует?

Люциус пожал плечами:

— Если не существует, значит, ничего не появится, — и добавил про себя: «Надеюсь».

По прошествии получаса в комнате добавилось еще три ритуальных круга — один большой и два поменьше. Большой находился в западной части и являлся зеркальным отражением круга, в который предполагалось вызывать дух. В него также была вписана семилучевая звезда, но его Малфой своей кровью поливать не стал. Один из меньших кругов расположился в юго-западном углу комнаты. Люциус долго вымерял, сверяясь с компасом, где именно тот должен находиться, и, даже выбрав место, еще какое-то время не спешил рисовать, оглядывался то на один, то на другой большой круг, прикидывая расстояние. Он нарисовал мелом круг, расписал его символами и знаками, и в конце окропил вдоль границы своей кровью.

Четвертый круг он рисовал особенно тщательно. Несколько раз проверил выбор места, вписал в круг шестилучевую звезду, два конца которой были длиннее прочих, после чего щедро полил его собственной кровью. Гарри даже забеспокоился. Но он не успел ничего сказать по этому поводу — Люциус уже залечил руку, нашел на столе какое-то зелье и выпил его. После чего серьезно посмотрел на Поттера:

— Этот круг — для тебя. Не выходи из него, что бы ни случилось. Ясно?

Гарри кивнул.

— Если что, — Малфой отвел взгляд, — просто аппарируй отсюда.

— Если что? — прищурился Гарри.

— Мало ли… — неопределенно махнул рукой Люциус.

— Мало ли — что? — теряя терпение, спросил Поттер.

— Что-то пойдет не так.

— То есть это опасно? — Гарри подошел к нему ближе.

— Магия по определению опасна, — уклончиво ответил Малфой.

— Скажи честно, — Поттер схватил его за ворот рубашки и притянул к себе, — что может случиться?

— Да откуда мне знать! Я еще никогда этого не делал! — взорвался Люциус. — Бывали случаи, когда дух выходил из-под контроля и вселялся в человека. Сильный дух вообще на многое способен.

— Ты с ума сошел — такое творить?!

Малфой сжал запястья Поттера.

— Гарри, мы вызываем всего лишь змею. Дух животного в принципе не способен доставить проблем, каким бы опасным оно не было при жизни. Но я должен быть уверен, что ты не наделаешь глупостей и не выйдешь за границу круга! В нем ты в полной безопасности, и хотя бы о тебе в момент ритуала я смогу не думать и не отвлекаться.

— А ты сам? Ты будешь в безопасности?

Люциус снова отвел глаза.

— Отвечай! — крикнул Гарри.

— В теории.

Поттер скрипнул зубами.

— Посмотри мне в глаза, — Люциус подчинился. — Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу. Понимаешь? Не переживу! — его голос дрогнул. — Пообещай, что все будет хорошо!

— Ты издеваешься?! Как я могу это обещать? Риск есть. Минимальный, но есть. Я уверен в своих силах, но всегда есть что-то… Поэтому не заставляй меня обещать такое, невыполнение убьет меня вернее любой неприятности с этим ритуалом.

Гарри опустил взгляд и ослабил хватку. Малфой почувствовал, что тот весь дрожит. Конечно. Поттер, как всякий нормальный гриффиндорец, не прочь рискнуть собой, но подставлять других ему тяжело.

— Уверен, у нас все получится, — тихо сказал Люциус, легко обнимая Гарри за плечи.

Тот поднял голову и припал к его губам. Поцелуй не был страстным, скорее каким-то отчаянным, словно Поттер пытался таким способом обрести уверенность в будущем.

— Просто слушайся меня, и все будет хорошо, — сказал Малфой, когда наконец оторвался от губ Гарри.

Тот кивнул.

Подготовка к ритуалу близилась к завершению: зачадили жаровни, наполняя комнату ароматным дымом; камни и амулеты легли на свои места; Сосуд Душ — большая мутная стеклянная банка с боками, испещренными непонятными символами — лег в центр предназначенного для него ритуального круга.

— Повтори слова, которые ты должен был запомнить, — потребовал Люциус, убедившись, что все приготовления закончены.

Гарри послушно произнес нужную фразу, чувствуя себя словно на уроке.

— Хорошо. Во время проведения обряда все время смотри на меня — когда я махну тебе рукой, произнеси эти слова. Всего таких моментов будет ровно семь. Понятно?

— Да, — кивнул Гарри.

— Тогда займи свое место.

Поттер встал в центре шестилучевой звезды. Люциус огляделся по сторонам, в который раз проверяя, все ли он учел. Взмахом палочки убрал из комнаты стол с остатками ингредиентов, посмотрел на часы и занял свое место в центре ритуального круга.

— Что ж… Пора начинать.

Он положил свою палочку на подставку рядом с книгой, поднял руки ладонями вверх и начал читать длинный текст на латыни. Гарри не понимал, что в нем говорилось, только выхватывал какие-то знакомые слова — жизнь, смерть, дух. Голос Люциуса звучал монотонно — Поттер стал погружаться в какой-то гипнотический транс и чуть не пропустил момент, когда должен был сказать свою фразу.

Гарри чуть запнулся, выговаривая слова, и поймал недовольный взгляд Малфоя. Однако тот продолжал вести ритуал дальше. Казалось, в комнате стало темнее; свечей стало недостаточно, чтобы разогнать сгустившийся мрак. Тьма, словно живая, наползала из углов, тени зашевелились на полу, заставляя вспомнить о кошмарах из детства. Люциус махнул рукой, и Гарри вновь произнес ключевую фразу. Три круга засияли тусклым красноватым светом, а тот, в котором стоял Малфой — пронзительно белым. Гарри даже показалось, что и сам Люциус засветился. Тени отпрянули, словно испугавшись яркого сияния, и попрятались по углам.

После того как Гарри в третий раз произнес предложение, по комнате пронесся ветер. Он заставил заволноваться огоньки свечей и развеял дым от жаровен, но не коснулся ни Гарри, ни Люциуса. Малфой продолжал размеренно читать, взывая к древним силам. Он снова подал знак, и Поттер в четвертый раз произнес свои слова. Тотчас ему в лицо как будто ударил ураган; он едва удержался на ногах, и чуть не переступил линию круга. Люциус тоже подвергся атаке буйного ветра; борясь с ним, он наклонил голову. Собственные волосы били его по лицу, но он продолжал говорить все так же спокойно и монотонно, словно ему совершенно ничего не мешало.

Малфой испытывал невероятный прилив сил, он чувствовал себя полубогом, подчиняющим саму жизнь и смерть. Он всей кожей ощущал могучую, первобытную магию, стремящуюся откликнуться на его слова. Закончив пятый этап обряда, он дал знак Поттеру, и тот, тряхнув головой, привычно откликнулся заученной фразой. Ветер мгновенно стих, но стало ужасно холодно. Гарри обхватил себя руками. Малфой себе такого позволить не мог. Гордо выпрямившись и стараясь не стучать зубами, он продолжал спокойно читать строчку за строчкой, чувствуя бушующую вокруг чистую магию.

Люциус большую часть жизни потратил на политику, поддержку финансового благополучия семьи и служение Лорду, но, несмотря на это, он, прежде всего, считал себя потомственным темным магом, всем сердцем и душой влюбленным в силу и жаждущим ее подчинить.

Гарри в шестой раз произнес ключевые слова, и холод мгновенно сменился удушающей жарой. Малфой тут же взмок, но продолжал все так же спокойно произносить текст. Пот струился по лицу, обжигая глаза. Но именно сейчас он не мог позволить себе отвлечься, даже для того чтобы просто вытереть лоб. Слова уже сами слетали с языка, подчиняя себе могущественные силы. Он видел, что все делает правильно — ритуальный круг напротив него наполнился клубящимся темным дымом, предвещая скорое появление духа. Люциус, замирая в предвкушении чуда, в седьмой раз взмахнул рукой.

- Spiritus mortuus est mundus vivens reversus. Portas mortis aperites, — произнес задыхающийся от жары Поттер, завершая ритуал.

Дым рассеялся, сердце Люциуса пропустило удар.

— Ну, здравствуй, Малфой. Ты же, насколько я вижу, Малфой? — спросил застывший в круге дух.

Перед ними предстала призрачная фигура высокого бородатого старика в длинной мантии, вокруг которого обвилась белая полупрозрачная змейка.

— Слизерин… — прошептал Люциус, сразу узнав основателя своего факультета.

— Именно, дорогой мой. Так ты Малфой? — снова уточнил самый опасный из Основателей.

Люциус только кивнул, судорожно соображая, что же ему теперь делать.

— Конечно, кто же еще. Какой только? — Слизерин задумался, голова призрачной змеи приблизилась к его уху. — А, Люциус, — на его губах появилась зловещая усмешка.

Малфой нервно вздохнул. Мало того, что он умудрился вместо василиска вызвать дух одного из сильнейших темных волшебников, так тот еще и знал его имя. Вся самоуверенность и эйфория от проведения темного ритуала куда-то испарились.

— И что же ты хотел от меня, безалабернейший из потомков древнего рода?

Поттер нервно хихикнул.

— Да собственно, я не вас вызывал, — неуверенно сказал Люциус.

— А кого? Змейку мою? Ты что, идиот?! Кто же фамилиара без хозяина вызывает? — удивился Слизерин.

Малфой побледнел.

— Я не знал, что он ваш фамилиар, — пробормотал он. И вдруг улыбнулся:

— А в этом что-то есть…

Его внезапно охватил азарт. Похожие чувства он не раз испытывал в школе. Именно в таком настроении он однажды подложил под дверь директорского кабинета мощную клеевую бомбу, и хотя от нее досталось не Дамблдору, а всего лишь Хагриду, он все равно посчитал это за успех. Тем более, что виновного тогда так и не нашли. Сейчас у Малфоя было похожее хулиганское настроение. Словно почувствовав это, Слизерин прищурился:

— Ты что это задумал, дорогой?

— Да собственно, ничего, — обаятельно улыбнулся Люциус. — Сэр, прошу прощения за это недоразумение, я сейчас же отправлю вас обратно.

— А почему ты решил, что я тебе это позволю, мальчик? — нехорошо улыбнулся древний маг. — Ты думаешь, я не вижу, что никакой ты не некромант, а возомнивший о себе невесть что самоучка, и к тому же достаточно посредственный маг.

Поттер вздрогнул, но Люциус ничуть не смутился.

— Боюсь, сэр, вы несколько ошибаетесь.

— Не может быть, — усмехнулся Слизерин и сделал шаг вперед, без усилий переступив линию внутреннего круга.

— Люциус! — воскликнул Поттер.

— Верь мне, Гарри, — спокойно сказал Малфой, не глядя на него.

Слизерин перевел взгляд на Поттера, потом снова посмотрел на Люциуса.

— Ты хорошо защитил своего сюзерена, но вот на этот круг крови своей пожалел.

Он поднял руку и толкнул невидимый барьер.

«Дух будет подчиняться некроманту только в двух случаях — или по собственной воле, или если его сила меньше силы вызвавшего его волшебника. В случае если вы столкнулись с могущественным духом, не желающим подчиниться, необходимо максимально ослабить его», — вспомнил Малфой слова из книги.

— Гарри, что бы ни случилось — не двигайся, — тихо сказал Люциус, спокойно наблюдая за действиями мага.

Попытка пробиться за барьер должна была ослабить того, а значит, дать шанс Малфою подчинить его и заточить в Сосуд Душ — это требовало меньше магической силы, чем попытка отправить дух обратно. Магия артефакта должна была служить дополнительной поддержкой.

Пока у Слизерина не получалось преодолеть барьер. Дух василиска обвился вокруг призрачного тела мага и прижался головой к старающейся проникнуть за пределы круга руке, помогая хозяину. При этом Слизерин продолжать говорить как ни в чем не бывало:

— Да, мальчик, сильная у тебя кровь. Двадцать три поколения темных магов — проклятия, магия рода, защитные обряды. Сколько же в тебе спящей магии, дорогой? Я с удовольствием займу твое тело, — глаза Слизерина полыхнули красным.

— Так чего же вы ждете? — улыбнулся Малфой.

Ему на самом деле было страшно — мощь древнего мага была невероятна. Люциус дрожащими пальцами взял с подставки волшебную палочку и повторил про себя заклинание для открытия Сосуда Душ.

Слизерин нахмурился. Он прекратил давить одной рукой и с размаху ударил по барьеру кулаками. По его фигуре пробежали голубоватые искры, но ничего не изменилось. Маг прищурился и надавил уже обеими ладонями.

Малфой почти физически ощущал, как барьер прогибается, не в силах противостоять мощи Слизерина. Он взглянул на Гарри. Тот был бледен, держал в руках палочку и нервно взирал на пытающегося выбраться духа. Он оглянулся, почувствовав пристальный взгляд Люциуса, и тот сказал ему одними губами:

— Верь мне. Стой на месте.

Поттер кивнул. Люциус в надежде, что Слизерин уже потерял достаточно сил, борясь с барьером, начал читать заклинание.

— У тебя ничего не выйдет — ты слаб, — услышал он голос Основателя.

Заклинание не подействовало, мало того — отдача была так сильна, что Люциус сам едва не вылетел из своего круга, но все же ему удалось устоять на ногах. А дух при этом протолкнул за барьер обе руки и теперь пытался выбраться целиком.

Люциус начал понимать, что может проиграть. Древний маг был слишком силен. Мелькнула очень неприятная мысль о том, что сейчас эта мощь подчинит себе его тело. Но тут вдруг вспомнились слова Гарри: «Я не выживу, если с тобой что-нибудь случится». Это был шанс, если он правильно понимает природу их связи. Малфой хищно улыбнулся. Вот она, сила, которая не позволит Слизерину заполучить его тело. Люциус поднял палочку, вышел из круга и направился к почти освободившемуся духу.

— Нет! — закричал Гарри.

Слизерин, увидев жертву так близко, сделал последний рывок и окончательно продрался сквозь барьер. Василиск раскрыл пасть. В тот же миг Малфой ощутил, как магия Поттера влилась в него, приумножая силы. Слизерин замер, словно что-то почувствовал, но ничего не успел сделать. На мгновение Люциус стал сильнее его, и этого мгновения хватило, чтобы произнести заклинание и запечатать душу темного мага вместе с фамилиаром в Сосуд. Артефакт, повинуясь воле Малфоя, открылся, втянул в себя оказавшиеся рядом с ним души и вновь запечатался. Люциус, дрожа, опустился на пол — ноги подкосились от ужаса. Он не заметил, что отдавший ему свою силу Гарри потерял сознание.

Драко спускался в Отдел Тайн, но его мысли занимала не предстоящая встреча с невыразимцами, а сегодняшняя статья в «Ежедневном пророке». Всю первую полосу занимала колдография, на которой его отец и Поттер пожимали друг другу руки. Рядом с сияющим улыбкой Люциусом Поттер казался смущенным и неуверенным. Ничто в этой колдографии не указывало на реальное положение дел. Статья тоже вызвала у Драко немало вопросов – оказалось, что его отец имел какое-то отношение к Отделу Тайн. В интервью он прямо заявил, что был шпионом этого отдела. По мнению Драко, это была абсолютная ерунда, но Рита писала, что невыразимцы подтвердили информацию. Кроме того, не просто же так отец предлагал ему устроиться на работу в Отдел Тайн. Сегодня Драко надеялся, помимо всего прочего, выяснить, что связывает отца и самый загадочный отдел Министерства.

Лифт остановился. Драко вышел и направился к двери в конце коридора. Несмотря на разгар рабочего дня, коридор был пуст. Факелы чадили, разгоняя темноту подземелья; их чуть колышущееся пламя рисовало на стенах причудливые тени. Драко решительно открыл дверь и оказался в абсолютно черном круглом зале с множеством дверей, заполненном пестрой толпой. Он даже растерялся на мгновение от царящей вокруг суматохи. Волшебники сновали по залу между дверями; кто-то держал свитки, кто-то — книги, у кого-то в руках были загадочные предметы. Мимо Драко, смерив его недовольным взглядом, прошествовал важный гоблин с высоченной стопкой папок. Повсюду мельтешили дурацкие бумажные голуби, направляющиеся из одного отдела в другой.

Драко поймал за рукав молодого человека с длинной русой косой, украшенной кокетливым зеленым бантом, и спросил, где найти канцелярию. Тот окинул его долгим задумчивым взглядом и молча указал на дверь, из которой только что вышел. Драко поблагодарил его и последовал в указанном направлении. Он оказался в очень длинном коридоре с тусклыми серыми стенами и с многочисленными дверями. Табличек на них не было, и Драко растерянно замер на входе, не понимая, куда идти дальше. Мимо, грубо отпихнув его локтем, прошел мрачный невыразимец.

— Не стой на дороге, — прошипел он.

— Где канцелярия? — высокомерно спросил Драко.

Невыразимец обернулся, пронзил его неприязненным взглядом, но все же ответил:

— Вторая дверь слева. Там написано, идиот, — он тут же отвернулся и устремился дальше по коридору.

— Ублюдок, — сквозь зубы процедил Малфой, сощурив глаза.

С ним он разберется позже — сейчас у него было более важное дело. Он направился к указанной двери. Действительно, стоило подойти, на ней зажглись буквы: «Канцелярия Отдела Тайн». Он постучался, и, не дожидаясь ответа, вошел. Сидящая в кабинете за столом миловидная круглолицая брюнетка приподняла изящную бровь и спросила:

— Что вам угодно, сэр?

— Я Драко Малфой, — представился он. – Мне прислали приглашение на собеседование.

— Да, конечно, — улыбнулась девушка и поднялась из-за стола. – Морица Сейфилд, секретарь канцелярии.

Она протянула Драко руку, и тот осторожно пожал ее.

— Идемте со мной, — мисс Сейфилд вышла из кабинета и стремительной походкой направилась дальше по коридору.

Драко поспешил за ней. Она шла очень быстро, и он не успевал оглядываться по сторонам, не желая отставать. Вдруг она резко остановилась возле одной из дверей без опознавательных знаков и постучала.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

— Прошу, — улыбнулась мисс Сейфилд и открыла дверь, пропуская Драко внутрь.

Он оказался в очень скромном и каком-то обезличенном кабинете: ровные стены без украшений; закрытые темные шкафы; небольшой рабочий стол, на котором не было ничего, кроме письменного прибора с пресс-папье и утреннего выпуска «Ежедневного пророка»; два жестких кресла — для хозяина и посетителя. Мрачную деловую атмосферу поддерживали выкрашенные в серый стены и ровный пол, покрытый черным камнем. За спиной хозяина располагалось магическое окно с видом на крыши Лондона.

— Мистер Малфой, — протянул хозяин кабинета, — рад вас видеть, присаживайтесь.

Перед Драко сидел довольно молодой маг с черными глазами и собранными в хвост пепельно-серыми волосами. Породистое лицо говорило о его чистокровном происхождении, но чуть раскосые глаза и слегка оттопыренные уши немного портили картину. Драко сел в кресло и выжидающе уставился на невыразимца.

— Мое имя Джонатан Стрейнджер, — представился тот. – Если мы с вами договоримся, я стану вашим наставником.

— Очень приятно, мистер Стрейнджер.

Этот маг ему очень кого-то напоминал. Драко в жизни бы не догадался, кого, если бы не разговор с матерью два дня назад. Но он не спешил озвучить свои подозрения.

— У вас есть рекомендательные письма?

— Конечно, сэр.

Драко достал из внутреннего кармана мантии бумаги и протянул их Стрейнджеру. Тот быстро их просмотрел, усмехнулся, потер переносицу и положил их в ящик стола.

— Хорошо. Иного я в нынешних обстоятельствах и не ожидал, — он сложил перед собой руки. – Мне известно, что вы Пожиратель Смерти и сын Пожирателя Смерти.

Малфой побледнел, он не ожидал, что разговор начнется с самой неприятной строчки в его биографии. Стрейнджер улыбнулся:

— Не волнуйтесь, это, наоборот, плюс, тем более что и вас, и вашего отца оправдали. Кроме того, если верить сегодняшней газете, он вообще наш сотрудник. Но и вы, и я знаем, что это не совсем правда.

Драко медленно кивнул.

— Скажу честно, вы нам очень интересны сразу с нескольких точек зрения: как чистокровный потомственный темный маг, как бывший Пожиратель Смерти, как достаточно талантливый специалист-артефактолог, но главное – как сын своего отца.

— Причем здесь мой отец? – спросил Драко.

— Что вы знаете о его связи с Поттером?

— Это не ваше дело! — вспылил Малфой.

— Ошибаетесь. Ваш отец сам пошел с нами на контакт. Потому что, — он понизил голос, — мы можем освободить его.

Драко поднял бровь.

— Позвольте вам не поверить.

— Главное, что он поверил нам.

Драко задумался. Вероятно, отец связался с невыразимцами не из-за того, что поверил им, а только для того, чтобы они подтвердили факт его шпионской деятельности.

— Значит, вы пригласили меня только из-за отца? Это все?

Ему было неприятно: он думал, что и сам по себе чего-то стоит.

— Могу задать встречный вопрос: вы только из-за него сюда пришли? Вы же понимаете – собеседование только формальность; я знаю о вас достаточно, чтобы без личной встречи решить, подходите вы нам или нет. Подходите. Мы были бы заинтересованы в сотрудничестве с вами в любом случае, но пришли бы вы устраиваться к нам на работу, если бы вам не намекнул об этом отец? Сомневаюсь.

— Вы правы, — пожал плечами Малфой. – Я на самом деле никогда раньше не думал о работе в Отделе Тайн.

— Так подумайте. Серьезно. Здесь для вас открываются значительные перспективы.

— Какие?

— Как чистокровному темному магу, вам доступны специфические артефакты, ритуалы, заклинания и зелья. Наш отдел очень заинтересован в них, а значит, и в вас. Я бы предположил, что больше всего вам подойдет отдел артефактов. Он занимается изучением, поиском и использованием наследия волшебного мира. Хотя возможно, вас привлечет исследование зелий или заклинаний. Кроме того, из вас получится хороший археолог — он занимается поиском родовых поместий прекративших существование магических семей, древних волшебных реликвий и мест силы. Но в любом случае сначала вас ждут два-три года в оперативном отделе, где понемногу придется заниматься всеми направлениями. Так вы сможете определиться со своими предпочтениями. Отдел Тайн исследует магию во всех ее проявлениях, если вы ее любите – ваше место здесь.

Драко задумался. Он всегда считал, что его судьба предопределена – наследник Малфоев должен заниматься поместьем, но не мог отрицать, что темная магия всегда его привлекала. Ему не нравились методы Волдеморта, но сам путь Темного мага казался очень интересным. Мысль заниматься темной магией легально, не беспокоясь об аврорах, проникать в ее тайны и глубины показалась ему очень заманчивой, но он не был уверен, что отец поддержит его. С другой стороны, если тот будет свободен, то сможет все взять в свои руки, позволив Драко прикоснуться к самой сути магии. В конце концов, отец сам в его возрасте по похожим причинам присоединился к Темному Лорду, а он всего лишь подумывает о работе в Отделе Тайн.

— Пожалуй, мне действительно интересно, — задумчиво сказал Драко.

Стрейнджер улыбнулся.

— У вас будет время определиться окончательно.

— Я надеюсь.

Нет, этот Стрейнджер, определенно, был не прост. Драко прищурил глаза, все больше убеждаясь в своем мнении. Прежде всего стоило прояснить один вопрос.

— Простите, а сами вы не потомственный темный маг?

— Не совсем…

— Ваша фамилия уж больно похожа на фамилию рода известных темных магов.

— Может, совпадение? – усмехнулся Стрейнджер.

— Почему-то мне так не кажется… — оскалился Драко, сверля будущего начальника пристальным взглядом.

Тот вдруг откинулся на спинку кресла:

— А вы догадливее своего отца. Мы разговаривали с ним почти полчаса, но он так и не узнал меня. Хотя, в отличие от вас, хорошо знал моего отца.

— Значит, вы действительно Лестранж.

— Да.

— Я бы не догадался, если бы буквально на днях не узнал о вашем существовании, а для отца это все же дела прошлого.

— Да, наверное, вы правы.

— Так что вам нужно от моего отца?

Джонатан нахмурился.

— Дело не в вашем отце. Нас интересует Гарри Поттер.

— Можно было догадаться, — саркастично фыркнул Драко. – И что же, по-вашему, происходит с нашим героем?

— Мы как раз пытаемся выяснить, не привлекая внимания. Но об этом можно поговорить позже. Так что же, мистер Малфой, вы будете у нас работать?

— Драко, — усмехнулся он. – И да, мистер Стрейнджер, я буду работать в Отделе Тайн.

— Тогда зови меня Джонатан. В конце концов, мы же почти родственники, — Стрейнджер улыбнулся.

Он вытащил из ящика стола пергамент, на мгновение задержал на нем взгляд и передал Драко.

— Это магический контракт, — пояснил он. – Главный пункт – о неразглашении. Ты обязуешься не передавать информацию, которая тебе станет известна в процессе работы, посторонним лицам без разрешения высшего начальства. Если ты согласен – подпишись. После этого ты будешь принят стажером в оперативный отдел. Я буду твоим наставником и поручителем. Оклад – пятьдесят галлеонов в неделю, плюс премиальные. Тебя это устраивает?

Драко внимательно прочитал контракт, по привычке пытаясь найти какой-нибудь подвох. Но никаких вопросов у него не возникло. Он взял перо, обмакнул в чернильницу, вывел свое имя после слова «сотрудник» и расписался в конце листа. Джонатан поднялся, Драко последовал его примеру. Его новый начальник пожал ему руку и торжественным голосом провозгласил:

— Добро пожаловать в Отдел Тайн, мистер Малфой.

— Благодарю, — кивнул Драко.

— Сейчас мы отправимся на экскурсию. Я познакомлю тебя с коллегами, покажу, где тут что находится. Потом мы отдадим в канцелярию приказ о приеме на работу; там тебе придется заполнить еще несколько бумаг. Далее в бухгалтерию за авансом, ну и тому подобное.

— Как скажешь, — пожал плечами Драко.

Ему было абсолютно все равно, с чего начать.

Но прежде всего они отправились на медицинский осмотр. Два флегматичных колдомедика неопределенного возраста в течение получаса опрашивали Драко, проверяли диагностическими заклинаниями и вносили полученные результаты на пергамент. Драко попеременно то краснел, то бледнел, пока эти двое беззастенчиво обсуждали его физическое состояние, как будто его здесь не было.

— Так. Чистокровка, значит, — пухлый волшебник, представленный Драко как Филипп Грин, поправил на носу очки и повернулся к коллеге. – Обычно проблемные ребята — да, Лекс?

Второй колдомедик – худой и плешивый Алекс Ардингтон – кивнул, не отрывая взгляда от пергамента, в котором что-то быстро записывал:

— А то! Малфой. Статистики нет. Похоже, достаточно осторожные господа, раз никаких патологий у нас не зафиксировано. Хотя этакая бледность с соответствующими проблемами явно от папочки. Иммунитет наверняка ни к черту…

— Это не смертельно, — перебил его Грин. – Но ведь Блэки еще!

— Да, Блэки – это Блэки. Неврозы, психические расстройства, — хмыкнул Ардингтон.

— Послушайте… — попытался возмутиться Драко, но ему не позволили.

— Silencio, — махнул палочкой Грин. – Мальчик, успокойся. Если что – мы тебя спросим, а пока не мешай.

Драко сжал зубы, он уже собрался развернуться и уйти, наплевав на этот проклятый Отдел Тайн и его хамоватых работников, но к нему подошел Джонатан и зашептал на ухо:

— Прошу тебя, успокойся и не обращай на них внимания. Считай, что это тоже своего рода проверка.

— Мистер Стрейнджер, вернитесь на свое место, пока я вас Петрификусом не наградил, — раздался голос Ардингтона.

— Прошу прощения, — Джонатан кивнул Драко и вернулся в кресло у окна.

— Продолжаем, — Грин сделал несколько пассов палочкой и замер, разглядывая сложный спектр цветов, засиявший вокруг Драко. – Лекс, записывай. Природная резистентность к темной магии, кровная защита от ментальных воздействий, родовое проклятие на физическую уязвимость. Пытались скорректировать — не вполне понятно, чем, но, скорее всего, ритуалом — два или три поколения назад. Корректировка сейчас почти уже не работает, а вот проклятие еще держится, — он помолчал, продолжая вглядываться, потом моргнул. – Все. Больше ничего не вижу. Finite Incantatem.

«Родовое проклятие? Как интересно…» — подумал Драко.

— Смотрим дальше, — Грин произнес очередное диагностическое заклинание. – Так. Нервы ни к черту. Ну, это и понятно. Проклятие на неудачи. Родовое, не старое, но достаточно сильное. Интересно, кто ж твоего папочку так невзлюбил, чтобы таким дерьмом швыряться? Явно кто-то из родственников.

«Ничего себе, — усмехнулся про себя Драко. – Может, тетя Белла? С нее сталось бы, отца она никогда не любила».

Тем временем колдомедик продолжал:

— Да, дорогой мой, вас бы не на оперативную работу, а к нам на исследования – собирать материал по теме «Темномагические проклятия и способы защиты от них в чистокровных семьях». Вот еще вижу что-то темное и древнее, завязанное на наследников мужского пола. Впрочем, если захотите, потом как-нибудь вместе поковыряем, что там у вас и к чему. FiniteIncantatem.

Он опустил палочку и, прищурившись, еще раз оглядел Драко с головы до ног.

— Давай, Лекс, теперь твоя очередь.

Ардингтон поднялся, уступая место за столом Грину, а сам подошел к Малфою.

— Finite Incantatem, — произнес он, снимая Silencio.

— Итак, мистер Малфой, какие-нибудь хронические заболевания имеются?

— Нет, — мгновенно ответил Драко.

— Хорошо. У ближайших родственников?

— Насколько мне известно, нет.

Ардингтон вздохнул.

— С темной магией, как я вижу, сталкивались. Последствия, по-видимому, вовремя излечены, так что на здоровье не отразилось. Круциатус, да? – Драко только кивнул. — Что еще… склонность к переломам — кстати, я оказался прав, Лекс – иммунитет совершенно никуда не годится. Физическое развитие тоже подкачало, — он задумчиво помахал палочкой. – Что ж… Годен. Но я выпишу рецепты зелий и крайне рекомендую заглянуть к нам вместе с родителями. Надо с этими вашими проклятиями разобраться – такой древний и известный род, и вдруг — проклятие на неудачи, которое, кстати, как-то уж больно странно взаимодействует со всякой родовой защитой… исследовать это надо, исследовать, молодой человек.

— Держите, — Грин протянул Драко пергамент с магической печатью под вердиктом: «Здоров». – Это отдадите в канцелярию. А это, — он передал ему еще один исписанный мелким почерком лист, — наши рекомендации по укреплению здоровья и магических сил. Не пренебрегайте ни в коем случае! – добавил он строго.

— Спасибо, — сказал Джонатан.

Драко только кивнул и вместе с наставником покинул колдомедиков, которые как раз вступили в дискуссию о преимуществах и недостатках чистокровных магов. Ему очень не понравилась фамильярность врачей, о чем он сразу же заявил Джонатану. Тот лишь рукой махнул:

— Не обращай внимания. Они отличные спецы, но зарылись в научных изысканиях, поэтому забыли, что пациент, это прежде всего живой человек, а не набор болезней и проклятий. Но обязательно воспользуйся их советами – поверь, они знают, что говорят.

Далее их ждала канцелярия, где улыбчивая Морица подкладывала Драко все новые и новые бланки, требовала расписки и заявления. В конце концов она выдала ему папку с документами, по которым он должен был получить униформу, аванс, пропуск в хранилище артефактов и библиотеку.

Джонатан познакомил Драко со своим начальником, мистером Треви, который чем-то напоминал Северуса Снейпа. Начальник пристально оглядел Малфоя, крепко пожал его руку и выразил уверенность в длительном и плодотворном сотрудничестве.

Далее они посетили отдел снабжения, где Драко облачился в черную форменную мантию и получил прочие атрибуты невыразимца, затем в библиотеку – там Джонатан вручил ему кодекс Отдела Тайн, с наказом выучить все основные положения до завтра, и краткий справочник основных заклинаний используемых в отделе, по которому пообещал устроить практический тест. После этого наставник потащил уже совершенно измученного Малфоя на обед.

Обеденный зал был заполнен едва ли на треть. Они заняли столик в укромном углу и выбрали блюда из меню.

— А как тебя в Отдел Тайн занесло? – поинтересовался Драко. – Насколько я понимаю, ты жил и обучался за границей.

Джонатан наложил на столик заглушающие чары.

— Да, — ответил он. – Когда моих родителей убили, мне едва исполнилось шесть. Крестный усыновил меня и вывез во Францию. Учился я в Шармбатоне, а незадолго до войны с Волдемортом, — Драко вздрогнул, — вернулся в Англию. Сначала попал в международный отдел министерства, но потом, когда арестовали твоего отца…

— Причем здесь он? – удивился Драко.

— А ты догадайся, – ухмыльнулся Джонатан и откинулся на спинку стула.

— Я знаю, что твоих родителей убили твои же собственные родственники, которые к тому же были Пожирателями Смерти. И по идее теплых чувств ко мне и моему отцу ты испытывать не должен.

— По идее, — кивнул Стрейнджер.

— Но я вижу обратное. Мама говорила, что мой отец в школе опекал твоего отца. Может, они поддерживали отношения и после того, как твой отец женился?

— Там вообще достаточно занятная история была, по крайней мере, так мне рассказывал мой крестный. Между Блэками и Лестранжами была заключена договоренность – трое братьев должны были жениться на трех сестрах. Белла и Рудольф поженились, от Рабастана Андромеда сбежала с Тонксом, Нарцисса должна была стать женой моего отца. Но к тому времени у нее уже был бурный роман с Люциусом, и, когда мой отец влюбился в магглорожденую ведьму с Равенкло, Сюзен Ли, тот решил воспользоваться благоприятной ситуации. В итоге Люциус очень помог моим родителям.

— Но все же они погибли.

Джонатан нахмурился.

— Да. Не знаю, почему они решили остаться в Англии. Так что в итоге Рудольфус и Беллатрикс все же до нас добрались. Мама бросила мне порт-ключ, но сама спастись уже не успела. Я оказался около дома крестного – однокурсника мамы – Анри Бювье. Он знал, что Люциус помогал моей семье и рискнул с ним связаться, чтобы тот помог выехать за границу. Люциус, конечно, был не в восторге – все же было большим риском во все это ввязываться. Даже воспоминание сохранилось – я у крестной на руках, а он с Филиппом ругается – высокий, красивый, — увидев усмешку Драко, Джонатан смутился. – Я в то время не очень много людей видел, а твой отец, сам знаешь, впечатляет.

— Знаю.

— Так они с крестным ругались, ругались, а потом Люциус посмотрел на меня – до сих пор помню этот стальной взгляд – вдруг тепло улыбнулся и сказал: «Ладно, все будет». И уже на следующий день мы уехали. Крестный всегда его вспоминал с благодарностью, и я вырос с этим чувством. Поэтому, когда его арестовали, мне захотелось что-нибудь для него сделать. Действовать, естественно, лучше было изнутри. В аврорат меня не взяли – то, что я родственник Лестранжам, не вызывало доверия, а вот Отдел Тайн принял с распростертыми объятиями. Когда Волдеморт пришел к власти, я успел скрыться, а после победы вернулся к работе. Вот и вся история.

— Поверить не могу, что отец помог предателю рода. Он мне всю жизнь твердил про родовую честь, а сам…

— Разочарован? – улыбнулся Джонатан.

— Да нет, просто думаю, сколько у него еще может быть таких тайн.

— На то мы и Отдел Тайн, чтобы их раскрывать.

— Точно, — усмехнулся Драко.

После обеда они вернулись в кабинет Джонатана.

— Что ты знаешь о Гарри Поттере?

— В каком смысле – «что»? – Драко поднял бровь. – Я многое про него знаю – все же шесть лет на одном курсе.

— Сейчас нас интересует период после победы.

— Фактически ничего. В Хогвартс он не возвращался, насколько мне известно. Судя по всему, он сосредоточился на плетении интриг вокруг моего отца.

— Вот именно. У нас половина аналитиков сходится во мнении, что Темный Лорд завладел телом Поттера.

— Чушь.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что это абсолютно не объясняет – зачем ему мой отец. Мы два года были у него в опале.

— Именно из-за этого мы и решили сотрудничать с вами – по всему выходило, что возрождение Лорда вам совершенно не нужно.

Драко устало потер лицо.

— Это понятно. А что ваши аналитики думают по поводу того, зачем ему понадобился мой отец?

— Единственный сторонник на свободе – деньги, связи. А зная, что его верность под вопросом, привязал к себе клятвами.

Драко на мгновение задумался. Он и сам предполагал нечто подобное, но сейчас, с учетом всех известных ему фактов, был уверен, что все не так.

— Это странное объяснение. Если Лорд сейчас находится в теле Поттера, для него было бы логичнее держаться подальше от своих сторонников, чтобы не привлекать внимания. У Поттера влияния больше, чем у моего отца, да и с финансами проблем нет.

— Да, — кивнул Джонатан, — это выглядит нелогично. Но с учетом невменяемости Волдеморта – такое может быть.

— С точки зрения политики Лорд невменяемым не был. Он был одержим Поттером, властью, магией и ненавистью к магглам. Проявилось ли что-то подобное в Поттере за последний год? Насколько я понимаю – нет. Единственное, чем он одержим – мой отец.

— Ты прав, — задумался Джонатан. – Тебе известно что-нибудь о том, как именно Поттер привязал к себе Люциуса?

Драко опустил взгляд. С одной стороны, отец сам направил его в Отдел Тайн, с другой – тогда он уже не помнил о том, что тот знает подробности сделки с Поттером. Видя нерешительность на лице Драко, Джонатан сказал:

— Можешь не доверять отделу, но можешь поверить мне – я никогда не сделаю ничего, что может повредить Люциусу.

Но Драко все же сомневался.

— Мне известно, что для этого использовался ряд ритуалов, кроме того, были даны определенные взаимные клятвы. Кстати, не думаю, что Лорд стал бы в чем-то клясться моему отцу. По этим клятвам выходит, что ничто, кроме моего отца, Поттера не интересует – ни наши деньги, ни поместье, ни связи. Ему нужен только мой отец.

— Странно.

— Да уж. Мы подозреваем, что это последствие какого-то ритуала.

— Мы?

— Мы с мамой, — пояснил Драко. – И мне кажется, что я не имею никакого права говорить о связавших моего отца клятвах.

— У нас есть методы, уничтожающие любые магические договоры. Даже от Непреложного Обета можно освободиться без последствий.

— И вы предложили это моему отцу?

— Да. В обмен на информацию – мы должны выяснить, опасен Поттер или нет.

Драко стало смешно. Теперь он точно понял, что ничего о деталях отношений отца и Поттера он рассказывать не должен. Если Отдел Тайн узнает, что Люциус не сможет, да и не захочет ничего скрыть от Поттера – сделка сорвется.

— Хорошо, а я что должен сделать?

— Пока достаточно осуществлять связь между нами и твоим отцом. Наблюдать за ним…

— Думаешь, я его вижу?

— Нет?

— И это называется Отдел Тайн? – возмутился Драко. – Поттер забрал его себе. Совсем забрал. Понимаешь?

— Нет, — ошарашенно проговорил Джонатан. – Но зачем?

— Откуда мне знать?! Может, он всегда мечтал иметь такого отца, или просто спать один боится!

— Слушай, вот тогда тебе задание. Напиши отчет – все, что посчитаешь нужным о взаимоотношениях твоего отца и Гарри Поттера. Чем больше – тем лучше. Я отдам твой отчет аналитикам, чтобы скорректировать выводы. К вечеру жду тебя.

— Откуда? – поднял бровь Драко. – Мое рабочее место ты не показал.

— Забыл, — ахнул Джонатан и поднялся с кресла. – Пойдем!

Они вышли в коридор и, пройдя совсем немного, свернули в огромный зал с несколькими рядами обычных письменных столов. За некоторыми сидели люди и что-то писали. Джонатан подвел Драко к свободному месту и взмахнул палочкой – на пустом столе появилась табличка: «Драко Малфой».

— Стол нужен разве что отчеты писать, так что можешь особо не обживать, — он глянул на висевшие на стене часы. – Через три часа жду тебя.

Джонатан ушел. Драко огляделся по сторонам. Кивнул трем однокурсникам — двум равенкловцам и хаффлпаффцу. Они тоже рассеянно кивнули в ответ, словно не совсем поверили, что видят Драко Малфоя в Отделе Тайн. Подходить, правда, не стали. Еще один – гриффиндорец, на два года старше — отвернулся, делая вид, что не заметил Малфоя. Двух девушек, болтающих через два стола от него, он никогда раньше не видел — наверное, они учились в других школах.

Убедившись, что никто не собирается с ним заговаривать, Драко углубился в отчет. Он не стал упоминать о Королевском обете, но написал и о заклятии подчинения, и о взаимных клятвах; о том, что интерес мог быть вызван искусственно при помощи ритуала; и о том, что Поттер заявил, что Люциус теперь будет его телохранителем, и под этим предлогом держит его при себе. Описал свои впечатления от встреч с Поттером и разговор с отцом о нем. Драко уже почти закончил, когда его отвлекли.

— Драко, привет! Не знала, что ты тут работаешь.

Он поднял голову и наткнулся взглядом на темноволосую девушку. Раньше она училась на Слизерине, на курс старше него.

— Привет, Венера, — сдержанно ответил он. – Не ожидал встретить тебя в Отделе Тайн.

Венера Рейн, пока училась в Хогвартсе, особенно не блистала. Мечтала выйти замуж за прекрасного и чистокровного, но не могла похвастаться ни богатством, ни хорошим происхождением, так что потомки чистокровных не спешили звать ее замуж. Тем более что с внешностью ей тоже не особо повезло – слишком вытянутое лицо и глаза навыкате могли соблазнить немногих.

— Мой брат тут работает, он поспособствовал тому, чтобы меня взяли практиканткой в отдел темномагических исследований.

А вот брата Венеры Драко почти не помнил. Когда Малфой поступил в школу, тот как раз был на седьмом курсе.

— Может, сходим куда-нибудь вечером? – предложила она.

— Извини, у меня сейчас очень много работы, — Драко со значением посмотрел на исписанный лист пергамента.

— Понятно, — Венера прикусила губу и вздохнула. – Может, как-нибудь в другой день?

— Там будет видно, — Драко сделал вид, что погрузился в отчет.

Когда она наконец ушла, Драко вздохнул с облегчением.

После того, как он отдал результат своего труда Джонатану, и тот отпустил его домой, Драко решил воспользоваться служебным положением – отправился в библиотеку отдела. Там он потребовал книги по темной ритуальной магии и углубился в чтение в надежде найти разгадку странного поведения Гарри Поттера.

Гарри открыл глаза. Первым, что он увидел, был белый потолок спальни. В свое время он неплохо изучил его потрескавшуюся лепнину, царапины, пятна и разводы на побелке, когда лежал на кровати бессонными ночами, мучаясь от неразделенного желания. В комнате царил полумрак, но сквозь плотные шторы уже пробивались солнечные лучи — наступило утро. События минувшего дня резко всплыли в памяти, сердце сжалось от ужаса.

— Люциус!

Гарри подскочил на кровати, но тут же упал обратно — голова закружилась, все тело налилось слабостью. Но он уже никуда не торопился — в кресле около кровати спал Люциус. Он был все в тех же темных брюках и рубашке, в которых проводил ритуал. Локоть упирался в подлокотник, рука придерживала голову. Его босые ноги лежали на низком кофейном столике, на котором стояло несколько флакончиков с зельями.

«Он обо мне заботился… сам, без всякого приказа», — щемящее чувство радости наполнило Гарри. Он улыбнулся. С трудом повернувшись, он уставился на Люциуса. Словно почувствовав его взгляд, тот открыл глаза и пристально посмотрел на Гарри.

— Ты как? — спросил он и потянул явно затекшую в неудобной позе спину.

— Ничего… только голова кружится немного, — Люциус кивнул. — А ты — это все еще ты?

— Я, — улыбнулся тот. — У Слизерина ничего не получилось.

— Докажи! Поцелуй меня, — Гарри почему-то решил, что это единственный надежный способ проверки.

Люциус обреченно вздохнул и усмехнулся. Он медленно поднялся с кресла, подошел к кровати и наклонился над Гарри. Их глаза встретились. Его волосы скользнули на лицо и он, небрежным движением, убрал их за ухо. Люциус легко коснулся своими губами губ Гарри. Тот поднял руку, зарываясь пальцами в шелковистые пряди, стремясь оказаться к нему ближе, не позволяя уйти, оставив на губах лишь едва заметное прикосновение. Но Люциус и не думал отстраняться, продолжая медленно исследовать его губы. Гарри чувствовал, что тает под этими нежными прикосновениями, растворяется в серебре любимых глаз. Сердце стучало часто-часто, как будто это был их первый поцелуй. «Все хорошо… только мой… он, он, он!» — проносились в голове бессвязные мысли. Что-то глубоко внутри Гарри точно знало, что сейчас его целует именно Люциус, и никакой дух Темного мага им не завладел.

Гарри потянул его на себя, но тот удержался и, разорвав поцелуй, сказал:

— Ты еще слишком слаб. Не стоит увлекаться.

Гарри вздохнув, отпустил его. Люциус сел рядом с ним на кровать и взял за руку.

— Расскажи, что со мной случилось, — попросил Гарри.

— У тебя было небольшое магическое истощение.

— Почему?

— Твоя магическая сила на мгновение слилась с моей, именно это и помогло заточить Слизерина в Сосуд душ.

— То есть у нас все получилось?

— Да, — Малфой усмехнулся. — Хотя все пошло совсем не так, как планировалось. Уж лучше бы мы Лорда вызвали — с его духом я бы справился. Скорее всего. А что делать теперь, я пока даже не придумал.

— Так как именно ты его победил? Когда ты вышел из круга, я решил, что все…

— Вот так и справился, — глаза Малфоя победно сверкнули. — Ты сказал, что не выживешь, если со мной что-нибудь случится, поэтому связь и поспособствовала тому, чтобы не случилось.

Гарри опустил глаза и сжал его руку.

— А почему ты сразу не избавился от него, когда стало понятно, что этот вовсе не тот дух, которого ты вызвал?

— Все же ты крайне невежественен… — начал Люциус. Гарри поднял на него рассерженный взгляд, и тот пояснил:

— Некромантия запрещена не из-за того, что она аморальна и принадлежит к разделам самой темной магии, а потому, что она смертельно опасна. Если дух сильнее призвавшего его некроманта, он вырвется из-под контроля, и последствия такого события могут быть поистине катастрофичны. Собственно, именно это с нами и произошло. С Темным Лордом, попытайся он преодолеть круг чистой крови, я бы справился. Даже склоняюсь к мысли, что у него бы ничего и не получилось, учитывая, что его отцом был маггл; а вот Слизерин… да ты и сам все видел.

— То есть сейчас у меня в подвале лежит банка, в которой запечатан дух величайшего Темного мага?

— Да, с василиском в придачу. И они могут вселиться в любой труп, если он окажется слишком близко к Сосуду душ. Не представляю, правда, как они вдвоем будут делить одно тело… — задумался Люциус.

— Насколько близко? — прервал его размышления Гарри.

— Не знаю. Все зависит от силы духа. Хочешь, поэкспериментируем? Хотя, честно говоря, я бы не советовал.

— Черт… — Гарри устало закрыл глаза. — А он точно все еще там?

— Точно, — успокоил его Люциус. — Кроме того, моя кровь служит для него барьером.

— А почему вообще твоя кровь имеет такую силу над духами? — задал он давно интересующий его вопрос.

Тот раздраженно уставился на него:

— Вот! Вот оно — маггловское воспитание и образование от предателей крови, — сердито сказал Люциус. — Как я уже тебе говорил, маг, особенно чистокровный, это не только он сам, но и его предки, его род. А это значит, что на него влияют проклятия, защитные и родовые чары, а также все прочие магические воздействия, которые оказывались на мага и его предков за все время жизни рода. Чем древнее род, чем меньше в ней маггловской крови, тем сильнее кровь волшебника, тем больше в ней чистой магии и спящей силы. Чистая кровь сама по себе действует как амулет, защищая от бед и проклятий, но особенно эффективна она для защиты от тварей потустороннего мира.

— Я не знал, — пробормотал Гарри.

— Конечно, откуда тебе? — раздраженно фыркнул Люциус. — Невежда, неуч и гриффиндорец.

— Ну, извини, мне как-то было недосуг гоняться за знаниями — слишком много времени и сил уходило на борьбу с твоим бывшим Хозяином!

Тот смутился и отвел взгляд. Гарри вздохнул — ссориться с Люциусом он не собирался.

— Люциус, и как ты теперь предлагаешь поступить? Ты можешь отправить его обратно?

— Нет. Он слишком силен. Его дух уничтожить тяжело, если не невозможно.

— Может, обратиться в Отдел тайн?

— С ума сошел?! — воскликнул Люциус. — Как ты себе это представляешь: «Здравствуйте, у меня тут совершенно случайно завалялся похищенный у вас Сосуд душ, а в нем, оказывается, обитает дух Салазара Слизерина и его василиск. Хотите, я подарю его вам?» Отлично придумано!

— Можно сказать, что это тебе от Волдеморта досталось, — пожал плечами Гарри.

Люциус задумался, но все же покачал головой:

— Нет, слишком опасно. Они будут задавать вопросы, и тогда узнают и о ритуале, и о том, кто его проводил. Кроме того, это не решает нашу проблему с тем, что ты наговорил Министру. Слизерина надо уничтожить… и уничтожить его должны мы. При свидетелях.

— Может, достаточно просто разбить или открыть банку?

— Гарри, — усмехнулся Люциус, — если бы это могло помочь, я бы уже сделал все сам, а не обсуждал проблему с тобой. Если банку открыть, он просто окажется на свободе и сможет вселиться во все, что угодно!

— Значит, ты предлагаешь действовать по первоначальному плану?

— Да. У нас есть целых шесть дней на то, чтобы найти способ уничтожить бессмертного и могущественного лича Салазара Слизерина.

Он замолчал и невидящим взором уставился в стену.

— Люциус, — позвал его Гарри.

Тот повернулся, устало посмотрев на него.

— Послушай, — Гарри накрыл ладонью руку Люциуса и несильно сжал ее. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Вместе. Если это поможет, я готов приказать тебе, раз наша связь так сильна. Но если ничего не получится, я лучше… лучше сдамся Кингсли, чем подставлю тебя.

Люциус усмехнулся и взлохматил Гарри волосы.

— Приказать? Что ж, попробуй.

— Тогда я приказываю тебе найти способ уничтожить Салазара Слизерина. Но если ты поймешь, что не сможешь, обязательно мне скажи! — Гарри умоляюще посмотрел на него.

— Будет сделано.

Люциус резко поднялся с кровати, подошел к столику, нашел на нем какое-то зелье и кинул флакончик Гарри.

— Выпей. Это тонизирующее.

— Точно только тонизирующее? — на всякий случай уточнил он.

— Да. Всего лишь, — холодно подтвердил Люциус и вышел из комнаты.

Когда Гарри почти через час спустился в гостиную, то обнаружил там Люциуса — с чашкой кофе, коробкой шоколадных конфет и мрачным черным фолиантом. Малфой по-прежнему был босиком и одет все в те же черные брюки и рубашку. Похоже, он так и не переоделся после ритуала. Странно.

— Я отправляюсь в святого Мунго, — заявил Гарри.

Люциус скосил на него глаза.

— Позавтракай для начала, — сказал он и вернулся к книге.

Гарри уже собрался отправиться в столовую, но Люциус спросил:

— Зачем тебе туда так срочно понадобилось, кстати?

— Затем, что твоя жена запустила в меня неизвестным проклятием! — с возмущением заявил Гарри. — А я не хочу провести эту ночь так же, как две предыдущие — без тебя.

— Нашел время, — страдальчески вздохнул Люциус.

Гарри не стал отвечать на эту реплику и ушел. Устроившись в столовой, он попросил Кричера приготовить яичницу. Тот положил перед ним свежий выпуск «Ежедневного Пророка» и исчез.

Гарри развернул газету и уставился на колдографию — на ней он смущенно пожимал руку надменно улыбавшемуся Люциусу Малфою. Углубившись в чтение интервью и статьи Риты Скиттер, он не заметил появления на пороге столовой Люциуса.

— Нет, один ты никуда не пойдешь, — заявил он.

Гарри оторвался от газеты:

— Я думал, это будет неудобно…

— Да, более того, очень подозрительно. Но после этой статьи, — Люциус указал взглядом на «Пророк», — возможно, к нам попробуют присмотреться мои старые знакомые, и я не хотел бы упустить этот момент.

— Хорошо, тогда пойдем вместе, — Гарри улыбнулся.

— Кстати, после посещения Мунго прогуляемся по Косой аллее — твой гардероб оставляет желать лучшего. Заодно можно будет заказать амулет, если ты не передумал.

— Нет, не передумал, спасибо, что напомнил.

Лицо Люциуса потемнело, секунду он еще смотрел на Гарри, потом резко развернулся и, ни слова не говоря, ушел.

Гарри уже полчаса маялся в гостиной в ожидании Люциуса, когда тот все же решил спуститься. Одетый как всегда по всем канонам волшебного мира, он неодобрительно покосился на Гарри. Обещали очень жаркий день, поэтому тот решил пренебречь мантией и, более того, надеть удлиненные светлые шорты и гавайскую рубашку.

— Гарри, — возмущенно зашипел Люциус, — так одеваться просто неприлично! Ты похож на сожравшего радугу феникса. Немедленно переоденься.

— Нет уж, — ухмыльнулся Поттер. — И ни слова больше о моем внешнем виде. В отличие от тебя, я не собираюсь жариться на солнце.

— Охлаждающие чары доступны каждому, кто сдал хотя бы С.О.В. по Чарам, — хмыкнул тот, гордо вскинув голову.

— Пошли, сил уже нет никаких тебя ждать.

В холле Гарри украдкой глянул в зеркало и не смог сдержать улыбки: пара из них вышла презабавная — он, одетый словно на пляж, и Люциус в традиционной мантии, из-под которой выглядывал украшенный изумрудной брошью шейный платок и накрахмаленные манжеты рубашки с золотыми запонками.

— Знаешь, я, наверное, попрошу тебя одеваться попроще, — сказал Гарри.

— Куда уж проще, — надменно фыркнул Люциус.

— Поменьше дорогих украшений хотя бы.

— Одежда и украшения должны подчеркивать статус волшебника.

— Вот не тебе сейчас про статус говорить, — шепнул Гарри ему на ухо и ущипнул за задницу.

Люциус побледнел и замолчал. Гарри убрал руку:

— Прости, не смог удержаться.

Тот раздраженно дернул головой, но ничего не ответил. Они вышли на улицу.

— Аппарируй нас в святого Мунго, — попросил Гарри, обнимая Люциуса за талию.

Мгновения тошноты — и они уже стоят в холле госпиталя.

Гарри приняли сразу — герой войны, с какой бы проблемой не обратился, должен быть обслужен вне очереди. Молодой колдомедик внимательно осмотрел его, применив диагностирующие чары, и понимающе ухмыльнулся.

— В чем дело? — нахмурился Гарри.

— К вам применили проклятие, которое жены обычно накладывают на гулящих мужей. Amoris Finemus.

— Это был несчастный случай, — быстро сказал Гарри. — От него можно избавиться?

— Конечно. Сейчас принесу зелье.

Он вышел и вернулся через считанные минуты с маленьким темным пузырьком.

— Эффект будет не сразу, но, надеюсь, вы не торопитесь? — усмехнулся колдомедик, отдавая его Гарри.

— Когда же я излечусь полностью?

— Часов через пять-шесть действие проклятия полностью сойдет на нет.

— Хорошо.

Гарри одним глотком выпил зелье и покинул кабинет. Взяв под локоть ожидавшего его в коридоре Люциуса, он страстно шепнул ему:

— Думаю, сегодня нам предстоит жаркая ночь…

Тот чуть вздрогнул, глубоко вздохнул и наклонился к его уху:

— Гарри, так нельзя. Ты должен контролировать свои инстинкты. Если у тебя не хватает на это силы воли, можно заказать артефакт, с помощью которого ты сможешь унять свои позывы. Чтобы не набрасываться на меня хотя бы в общественных местах. Подумай об этом.

Гарри отстранился и кивнул. Он понимал, что это дико и неправильно, но рядом с Люциусом он совершенно терял контроль. Потребность быть к нему как можно ближе жгла его, убивая все понятия о морали и нормах приличия.

На Косую аллею они отправились при помощи каминной сети. Гарри несколько неуклюже вывалился прямо в объятия ожидающего его Люциуса и на миг прижался к нему. Определенно, запах Люциуса действовал на него, как сильнейший афродизиак. Он поспешно отстранился, чтобы не наделать глупостей.

— Ты что-то говорил про амулеты, — напомнил Гарри.

— Да, пойдем, — кивнул тот и устремился вперед.

Гарри поспешил за ним.

— Может, наложить чары, чтобы на нас меньше глазели? — тихо предложил он.

— Нет, — ответил Люциус, — нам необходимо обратить на себя внимание Руквуда.

Гарри оставалось только согласиться. Он лениво отвечал на многочисленные приветствия кивками и старался не обращать внимания на шепот за спиной. Впрочем, подходить к ним никто не спешил — по-видимому, опасались Люциуса Малфоя. Их провожали недоуменные и растерянные взгляды — скорее всего, волшебникам было странно видеть победителя Темного Лорда в компании пусть и оправданного, но Пожирателя Смерти.

Люциус свернул в какой-то грязный переулок, где царили зловещая тишина и полумрак. У стены одного из домов сидел бродяжка в штопаной грязной мантии и широкой шляпе, скрывающей лицо. Одной рукой он сжимал полупустую бутылку огневиски. Люциус вытащил монетку и бросил ее бродяжке на колени. Тот приподнял шляпу и окинул Люциуса настороженным взглядом из-под густых седых бровей. Чуть кивнув, он вытащил из рукава палочку и, не глядя, трижды стукнул ей по стене. Кирпичная кладка отъехала в сторону, открывая узкий проход.

Осторожно, чтобы не запачкать о стены дорогущую мантию, Люциус вошел в него. Гарри последовал за ним. Пройдя совсем немного, они свернули в еще один точно такой же узкий переулок и, наконец, остановились возле ничем не примечательной обшарпанной двери без каких-либо опознавательных знаков.

Люциус поднял трость и трижды постучал.

— Кого там демоны прислали? — раздался хриплый прокуренный голос, и в двери приоткрылось окошечко. — Ба, да это же наш великий шпион, — послышалось хихиканье.

Послышался звук отпираемого засова, и дверь отворилась. Вопреки ожиданиям Гарри, на пороге стоял нестарый подтянутый мужчина в простом черном сюртуке. Длинные русые пряди незнакомца были стянуты в хвост кожаным ремнем. На губах играла насмешливая улыбка.

— Люциус! Сто лет тебя, прохвоста, не видел, — сказал он и сжал Люциуса в объятиях.

— Крис, задушишь! — возмущенно запротестовал Люциус, тем не менее обнимая того в ответ.

Наконец Люциус высвободился, поправил прическу и сказал:

— Гарри, позволь тебе представить: Кристофер Дарквотер, лучший в мире мастер-артефактолог.

Дарквотер слегка поклонился, сказав вполголоса:

— Преувеличиваешь, как всегда.

Люциус проигнорировал его фразу.

— Крис, это, как ты понимаешь, Гарри Поттер.

Гарри кивнул, невольно поежившись под испытующим взглядом Дарквотера.

— Вижу, вы по делу, — наконец сказал тот. — Проходите.

Он отстранился, пропуская их в дом. Гарри огляделся по сторонам — он оказался в просторной и достаточно чистой лавке. Вдоль стен были расставлены стеклянные витрины, в которых можно было разглядеть многочисленные украшения. В глубине помещения стояли небольшой стол и ряд удобных кресел. Именно туда повел гостей Дарквотер и предложил сесть.

— Рассказывай, — обратился он к Люциусу.

Тот улыбнулся.

— Твои услуги на этот раз нужны не мне, а Гарри.

Дарквотер чуть приподнял бровь и посмотрел на Гарри. Тот слегка смутился, но, взглянув на довольно ухмыляющегося Люциуса, решительно повернулся к Дарквотеру.

— Мне необходимы два амулета, нейтрализующие любую магию, направленную на… — Гарри замялся, но тут же нашелся: — на создание проблем в сексуальной сфере.

Брови Дарквотера взлетели вверх, однако он спокойно уточнил:

— Под любой магией вы также подразумеваете зелья?

— Да, — кивнул Гарри, — в том числе приворотные и отворотные зелья и проклятия. Вы можете создать такой амулет?

— Безусловно. Как он должен выглядеть?

— В каком смысле?

— Кольцо, серьга, браслет? — уточнил Дарквотер.

— Лучше что-нибудь незаметное, что можно повесить на шею.

— Хорошо, — он чуть улыбнулся. — Полторы тысячи галлеонов за каждый.

— Сколько?! — опешил Гарри.

— Какие-то проблемы с платежеспособностью? — поджал губы Дарквотер.

— Нет, но… — Гарри посмотрел на Люциуса. — Люциус, ты не говорил, что это так дорого!

— А ты не спрашивал, — ухмыльнулся он. — Кстати, разве тебе не нужен еще один амулет? — он внимательно посмотрел Гарри в глаза.

Тот опустил взгляд.

— Я не знаю, — сказал он тихо. — Я не уверен.

— Гарри, так не может продолжаться, — тихо заметил Люциус.

Гарри вздохнул и уверенно посмотрел на Дарквотера, который с некоторым удивлением слушал их диалог.

— Мистер Дарквотер, у меня есть еще одна просьба. Вы можете сделать амулет, способный уменьшить сексуальное влечение?

— Ваше?

— Это для одного друга, у него девушка… — Гарри заметил, что Дарквотер смотрит на него с насмешкой, замолчал, сжал зубы и продолжил, гордо подняв подбородок: — И тот первый амулет, который я просил, не должен влиять на действие этого.

— Все возможно, мистер Поттер. Были бы деньги, — Дарквотер улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. — Какое украшение вы выберете для этого амулета?

— Кольцо.

— Тогда предлагаю вам сделать выбор, — он указал на витрины в лавке.

Гарри поднялся и отправился изучать ассортимент. Краем глаза он заметил, что Дарквотер достаточно близко наклонился к Люциусу и с обеспокоенным выражением лица начал что-то быстро говорить. Люциус чуть нахмурился и спокойно ответил ему, но Дарквотер не успокоился, продолжая того в чем-то убеждать. Люциус раздраженно остановил его монолог, и Дарквотер замолчал, уставившись в пол.

— Мистер Дарквотер, я выбрал, — сказал Гарри.

Тот поднялся и подошел к нему. Гарри указал на скромный серебряный перстень с изумрудом.

— Замечательный выбор, — Дарквотер достал кольцо из витрины. — Все будет готово через две недели.

— А быстрее? — поинтересовался Люциус, подходя к ним. Дарквотер посмотрел на него задумчивым взглядом.

— Послезавтра. Но десять тысяч за все.

Гарри не удержался и присвистнул. Люциус поджал губы. Гарри растерянно посмотрел на него — тот поднял бровь.

— Хорошо, — вздохнул Гарри. — Надеюсь, ваши амулеты действительно стоят этих денег.

— Можете не сомневаться, — с достоинством произнес Дарквотер. — Жду вас послезавтра во второй половине дня, — сказал он, провожая их к двери.

— Обязательно будем, — кивнул Люциус. — Передавай от меня привет Патриции.

— А ты от меня — Нарциссе.

Они наконец распрощались и покинули лавку.

— Вы хорошо друг друга знаете, — заметил Гарри после некоторого молчания.

— Он мой дальний родственник.

— Слизеринец?

— Да. На пять лет старше, — кивнул Люциус.

Они вновь вышли на Косую аллею и огляделись.

— А теперь, как я и предупреждал, мы пройдемся по магазинам. Помогу тебе обзавестись одеждой, приличествующей настоящему магу.

— Кажется, я сегодня и так уже достаточно потратился, — хмуро заметил Гарри.

— Насколько мне известно, учитывая, что тебе достались деньги и Поттеров, и Блэков, ты еще очень далек от банкротства. Экономить на внешнем виде — последнее дело.

И Гарри сдался. Через три часа он окончательно проклял себя за то, что согласился. Сначала Люциус таскал его по магазинам одежды и с брезгливым выражением лица отвергал все, что выбирал сам Гарри, после чего брал дело уже в свои руки. Когда Гарри оставил в магазинах столько, сколько он обычно тратил за пару месяцев, а от обилия цветов и фасонов у него зарябило перед глазами, Люциус повел его к портным. Там Гарри долго обмеряли, в то время как Люциус активно ругался с мастером по поводу фасона, цвета и вышивки. Дошло до того, что у Гарри окончательно испортилось настроение и разболелась голова; кроме того, ему страшно хотелось есть. Поэтому, когда Люциус попытался завести его в очередной магазин, он громко заявил:

— Хватит. Все. Не обсуждается. Сейчас идем есть.

Люциус обиженно замолчал, а Гарри увлек его в первое попавшееся кафе.

— Гарри! — окликнул его знакомый голос.

Они обернулись и увидели направлявшихся к ним Рона и Гермиону.

— Привет, — потерянно попытался улыбнуться Гарри, выпуская локоть Люциуса.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли.

Люциус смерил их высокомерным взглядом и брезгливо скривил губы.

— Мистер Малфой, здравствуйте — кивнула Гермиона, стараясь не обращать внимания на его выражение лица.

Гарри смотрел на Рона.

— Почему ты с ним… гуляешь? — плохо скрывая злость, спросил Рон, кивнув на Люциуса.

Люциус выставил вперед трость, словно отгораживаясь от Рона, и взглянул на Гарри.

— Рон, ты же читал газету… — начал тот.

— Читал! — агрессивно воскликнул Рон, — Но ничего не понял!

— Прискорбно, — вполголоса заметил Люциус.

К лицу Рона прилила кровь.

— Люциус, помолчи, — раздраженно попросил Гарри.

— Ах, он уже Люциус! — задохнулся Рон.

Гарри чуть смутился.

— Рон, но я же тебе рассказывал…

— Мне казалось, что поимка других Пожирателей смерти и все такое прочее не требуют, чтобы ты называл его по имени и гулял с ним… Мерлиновы яйца, вы выглядите, как парочка!

Гарри поморщился.

— Я все объясню…

— Так объясни! — не стал его слушать Рон.

— Но не на улице же… — растерялся Гарри, но тут ему в голову пришла интересная мысль: — Приходите ко мне в гости, — он посмотрел на Люциуса. Тот насмешливо улыбался, глядя на Рона. — Или еще лучше — мы к вас придем. Давно пора прекратить эту вражду между Уизли и Малфоями.

— Что?! — в один голос отозвались Рон, Гермиона и Люциус.

— А почему нет? Люциус сейчас на нашей стороне, так почему бы уже не разрешить все эти проблемы раз и навсегда? Рон, ты поймешь, что Малфои вовсе не так плохи, как ты думаешь…

— Гарри… — угрожающе прошипел Люциус.

— Люциус, ты будешь говорить, когда я тебе разрешу.

Люциус побледнел и отшатнулся.

— Гарри, как ты можешь! — возмутилась Гермиона.

Гарри провел рукой по голове. Как же он устал!

— Гермиона, прошу, хоть ты не начинай, — она злобно сощурилась. Он перевел взгляд на Рона, который с несколько растерянным, но все еще упрямым видом переводил взгляд с Гарри на Люциуса. — Так пригласишь нас в Нору?

— Это решать не мне, а маме с папой. Но скажу — я против того, чтобы звать врага в дом.

Рон снова покосился на Люциуса. Тот стоял с каменным выражением лица, даже не глядя на него.

— Люциус не враг, — сказал Гарри.

— Враг. То, что этот скользкий гад…

— Рон, прекрати! — обеспокоенно прервала его Гермиона, украдкой взглянув на Люциуса.

— Да что с вами?! — возмутился Рон. — После всего, что он сделал?! И не говорите, что он действовал против воли или что-то там еще!

— Рон, — снова перебила его Гермиона, — война закончилась! Может, стоит попробовать найти общий язык, простить?

Рон резко обернулся к ней:

— Простить? Кого? Его вон?! Мерлиновы подштанники, я не хочу иметь ничего общего с этим приютом психов! — воскликнул он и ушел.

Гермиона вздохнула.

— Мне тоже это все не нравится, Гарри, но я поговорю с ним и с мистером Уизли.

— Гермиона, я так устал от войны… — тихо сказал Гарри и потер шрам. — Я не знаю, сколько еще Люциус будет рядом со мной — возможно, намного дольше, чем я полагал изначально. Я не хочу терять из-за этого друзей. Понимаешь?

— Но почему ты должен — или все же хочешь — быть… с ним?

— Потому что это магия! — не выдержал Гарри. — Он должен быть рядом со мной!

Гермиона с сомнением посмотрела на него и сказала:

— Я постараюсь им объяснить, хотя, по-моему, это тебе надо хорошенько подумать, что и зачем ты делаешь.

Она пригладила растрепанные ветром волосы, заправляя их за уши:

— Ладно, пойду догоню Рона. Пока, Гарри.

— Пока, — улыбнулся тот.

— До свидания, мистер Малфой.

Люциус не отреагировал; она еще раз смерила их обеспокоенно-озадаченным взглядом и ушла.

— Пойдем, — Гарри ухватил Люциуса за локоть и повел в кафе.

Он заказал кофе, два дежурных блюда и, посмотрев на закаменевшего Люциуса, еще и бокал коньяка. Они устроились в укромном углу за большой кадкой с пальмой. Люциус сел с прямой спиной и хмуро уставился в стол. Гарри не спешил разрешать ему разговаривать — так устал, что хотел немного посидеть в тишине. Он молча разглядывал свою собственность, ощущая какую-то теплую нежность, свернувшуюся клубком в его душе. Гарри хотел, чтобы Люциус перестал хмуриться, посмотрел на него и улыбнулся. Он не произнес этого желания вслух, просто подумал, но складка на лбу Люциуса вдруг разгладилась, и тот поднял на Гарри глаза. Не улыбнулся, но Гарри заметил, что его губы дрогнули.

Принесли заказ.

— Можешь говорить, — сказал Гарри.

Но Люциус молчал. Он презрительно посмотрел на принесенное блюдо и чуть отодвинул его. Гарри вздохнул. Он не чувствовал себя виноватым, он просто хотел прекратить зарождающийся конфликт, но все же произнес:

— Прости, пожалуйста.

Люциус вздохнул и откинулся на спинку стула:

— А куда я денусь? — сквозь зубы процедил он.

— Люциус, пойми, они мои друзья. Раз уж ты теперь — часть моей жизни, я не хочу, чтобы вы ругались.

— Так прикажи! — воскликнул Люциус. — Ты же все можешь! Потребуешь — и вуаля! — мы с твоими разлюбезными Уизли лучшие друзья.

— Я не хочу так, — пробормотал Гарри.

— А в чем разница? — Люциус закатил глаза. — Я вынужден соответствовать твоим желаниям, и, раз ты хочешь, чтобы я дружил с Уизли, значит, так и будет, как бы мне ни была ненавистна эта мысль.

Люциус схватил бокал с коньяком и, в совершенно не свойственной ему манере, залпом осушил его до дна. Он закрыл на секунду глаза, потом открыл снова и злобно посмотрел на Гарри.

— Хватит надо мной издеваться!

— Я не издеваюсь…

— Издеваешься! Когда ты приказываешь — не остается иллюзий — я просто выполняю твое желание. Я знаю, что это именно твое желание. Если же ты просто этого хочешь, не приказывая, это как… — Люциус отвел взгляд, — как мое собственное желание. Только по тому, насколько оно для меня дико, я понимаю, что этого хочешь именно ты, а не я. Ты вообще представляешь, как я себя чувствую, желая дружить с Уизли?! — воскликнул он и ударил по столу кулаком.

Чашки печально звякнули.

— Успокойся, — тихо сказал Гарри.

Люциус снова откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Гарри медленно ел, думая о том, что сказал ему Люциус. Это было и страшно, и сладко — обрести такую власть над человеком, над его мыслями, желаниями и чувствами. Ему хотелось поэкспериментировать. Он подумал, что хочет, чтобы Люциус попробовал свой кофе. Но тот не шелохнулся. Только нахмурился и сказал:

— Я не хочу кофе. Особенно здесь.

Гарри улыбнулся.

— Тогда пойдем домой.

Они вышли из кафе. Гарри прижался к Люциусу, и они аппарировали на площадь Гриммо. Он не спешил разорвать объятия. От близости Люциуса, от жара его тела у него кружилась голова. Гарри стоял, уткнувшись носом в основание его шеи, и жадно вдыхал ставший родным запах. Он, как наркотик, проникал в кровь, заставляя быстрее стучать сердце, делая ладони мокрыми от пота, вынуждая терять разум. Гарри все же нашел в себе силы разорвать объятия, но не отпустить совсем. Схватив Люциуса за руку, он увлек его к дому.

Он не хотел, не мог больше ждать. Он желал заполучить Люциуса как можно скорее. Прямо здесь и сейчас предъявить свои права на него — гордого, колкого и бесконечно родного. Заставить его почувствовать и принять до конца, кому он теперь принадлежит, и насладиться этим.

Кровать? Это слишком далеко. Затуманенное страстью сознание подсказало, что в гостиной есть диван, и Гарри ринулся туда, втаскивая за собой Люциуса. Лишь там он смог выпустить его руку, только для того, чтобы всем телом прижать его к двери.

— Мой… — полупрошептал-полупростонал Гарри, яростно целуя его.

Люциус больно сжал пальцы на его плечах, но не оттолкнул, а сильнее прижал к себе, впиваясь в его губы с неменьшей страстью. Вставший колом член болезненно терся о ставшую внезапно грубой ткань трусов. Одних поцелуев становилось мало — они почти ничто, когда больше всего на свете хочешь слиться в одно с любимым. «Любимый», — это слово пылало в мыслях, текло в крови, стучало в сердце. Это слово он выдыхал в губы и кожу Люциуса, целуя, облизывая, кусая. Ощущалось до невозможности правильным то, что они вместе, рядом, срывают друг с друга одежду, вжимаются в друг друга обнаженными телами. Иначе и быть не может, иначе сама жизнь невозможна — без разгоряченного тела, без влажных губ, терзающих его шею, без нежных рук, обнимающих и поддерживающих его.

Гарри и не заметил, как уже сам оказался прижат к двери. Мокрый от пота, дрожащий от страсти, он откинул голову, подставляя шею и грудь под губы Люциуса. Руки медленно скользили по его бокам, опускаясь к поясу шортов и снова поднимаясь вверх. Гарри казалось, что кожа горит от этих прикосновений. Он сам уже весь горит…

— Люциус, — выдохнул он, выгибаясь еще сильнее.

Губы Люциуса поймали этот вдох и замерли в дюйме от лица. Нельзя, нельзя позволять ему останавливаться, иначе он опомнится и превратится в ледяную статую. Гарри взял инициативу на себя — он потянулся к Люциусу, провел языком по его нижней губе, одновременно расстегивая его брюки и беря в руку его член. Тот резко вдохнул. Да, Люциус был сильно возбужден — Гарри с нежностью провел пальцами по стволу от основания к головке.

— Хочешь? Хочешь? — исступленно прошептал он ему в ухо и провел языком по ушной раковине.

— Да… — выдохнул Люциус, сильнее вжимаясь в него.

— Мой, только мой, — простонал Гарри.

Они избавили друг друга от последней одежды. Обнаженные, они обменялись полными вожделения взглядами и снова потянулись друг к другу. Хотелось большего, прикосновений и поцелуев не хватало, чтобы утолить жажду Гарри. Жажду обладания, которая жгла его изнутри, побуждая снова и снова прикасаться к Люциусу, целовать его.

— Диван… — тихо сказал Гарри.

Люциус отошел от двери. Гарри на секунду отвлекся, чтобы найти палочку, а, когда поднял взгляд, тот уже стоял в невозможно развратной позе, прогнувшись, поставив одно колено на сиденье и опираясь руками на спинку дивана.

Люциус уже не понимал, где его желания, а где желания Поттера. Он ли сам хочет целовать и кусать молодое тело, тая от ответных ласк, или Поттер сам жаждет этого, заставляя испытывать удовольствие. Ему было уже все равно. Голова кружилась от страсти и возбуждения. Гордость и воля исчезли, уступив вожделению. Как можно сопротивляться, когда все тело мечтает отдаться сюзерену, наслаждаясь возможностью угождать и подчиняться? Какой может быть самоконтроль, когда весь дрожишь от возбуждения и желания слиться с хозяином? Где-то на границе сознания еще брезжила мысль, что это не его чувства, но он уже не мог и не хотел об этом думать. Он просто отпустил себя, растворяясь в безумной страсти своего господина.

Да, это было безумие. Он осознал это, когда, опираясь на спинку дивана, раскрылся навстречу ласкам Поттера. Теплые руки погладили поясницу, прошлись по ягодицам, сжали бедра, заставляя прогнуться и шире развести ноги. Горячие губы прихватили кожу на внутренней стороне бедра, мокрый язык пробежал по яичкам, едва коснулся основания члена и тут же исчез.

Что-то твердое коснулось чувствительной кожи у ануса. Люциус дернулся, но Поттер погладил его по сжавшимся ягодицам и шепнул:

— Успокойся. Все будет хорошо. Расслабься.

Неприятное ощущение после очищающего заклинания быстро ушло. На длительную подготовку, судя по всему, у Поттера уже не осталось ни сил, ни терпения. Он лишь слегка помассировал сфинктер, нанося смазку и позволяя подготовиться к дальнейшему. Все равно было больно, так как он не успел достаточно расслабиться. Люциус стиснул зубы, чтобы не закричать, когда большой и горячий член Поттера начал входить в его тело. Но, подчиняясь невысказанному желанию, он сам двинулся ему навстречу.

Поттер застонал и впился пальцами в его бедра, проникая все глубже. Ощущение единения, цельности, принадлежности переполняли Люциуса, заставляя смириться с болью и унижением. Они двигались сначала медленно, стараясь найти подходящий темп и чуть меняя позу, чтобы достичь большего удовольствия. Поттер обхватил рукой его член и начал скользить по нему в общем ритме, целовал плечи, лопатки, шептал что-то. Люциус полностью отдался ощущениям, которые дарил ему сюзерен. Он испытывал настоящий экстаз, понимая, что сейчас полностью, до конца соответствует желанию хозяина.

Поттер наращивал темп, все яростней врываясь в его тело, каждый раз задевая чувствительную точку глубоко внутри, что делало удовольствие совершенно непереносимым. Люциус чувствовал, что тот уже на грани. Поттер сделал последнее движение и, вцепившись в его плечо, излился глубоко внутри него. Это стало последней каплей, и Люциус сам со стоном кончил, пачкая диван и руку господина.

Поттер со вздохом выскользнул из него и опустился на пол. Люциус медленно выпрямился. Эйфория прошла, сознание очистилось от желаний Поттера, и сердце наполнила горечь.

— Люблю… — прошептал тот.

Люциус вздрогнул. Только признаний в любви ему не хватало. Ни слова не говоря, он направился к двери. Дискомфорт требовал сейчас же отправиться в ванную и смыть с себя грязь, пот, сперму, запах и все напоминания о сексе, унижении и покорности.

— Стой, — окликнул его Поттер.

Люциус застонал про себя. Ну что еще ему нужно? Тот поднялся, подошел и обнял его, прижавшись к спине. Желания сюзерена вновь заполнили разум. Люциус ощутил потребность обернуться и обнять Поттера в ответ. Он слишком устал, чтобы сопротивляться, и подчинился.

— Люблю, — повторил Поттер, проведя рукой по его лицу и волосам. Его глаза сияли.

Очередное невысказанное желание побудило Люциуса приникнуть к его губам, даря поцелуй. Он получился для него неожиданно нежным, словно настоящим. Поттер обвил его шею руками и с жаром стал отвечать. В этом не было ничего приятного. Люциус представлял себя безвольным инструментом в его руках. Словно почувствовав нахлынувшее на него отчаяние, Поттер отстранился.

— Иди, — прошептал он.

Люциус все так же молча покинул гостиную и направился в ванную.

Закрыв глаза и подняв лицо навстречу прохладным струям, он пытался понять — смирился он или нет, признал ли право Поттера владеть им. Он не знал ответа. Его не устраивали такие отношения. Дело не в сексе. Что бы он там в свое время Поттеру не наговорил, у него не было предубеждения перед гомосексуальной связью. Если бы в свое время нашелся партнер, которому можно было бы довериться, он бы попробовал. Но вот так… Это действительно было… мерзко? Создавалось впечатление, что Поттер воспринимает его лишь как тело, способное удовлетворить его низменные потребности. Не считаясь ни с мнением, ни с чувствами, заставляя уже не словами, но собственными желаниями ответить на болезненную страсть.

Дикость. Терять себя не по собственному желанию, а потому, что так захотел господин — вот что было отвратительно. Смириться с этим он не мог. Играть в подчинение, притворяться, даже — ладно, дементор с ним — подставлять зад ради выгоды — это он мог принять, но не то, что Поттер пытался извратить все его чувства и подчинить себе, превращая в послушную марионетку. Это надо было остановить.

Люциус выключил воду, вышел из ванны и начал вытираться. Вдруг дверь распахнулась — на пороге стоял Поттер. Голый и возбужденный. «Опять?! Он что — издевается?» — с отчаянием подумал Люциус, понимая, что его собственный организм уже начинает отвечать желаниям сюзерена.

— Сумасшедший, — выдохнул он, когда Поттер недвусмысленно опустился перед ним на колени.

— Да, — прохрипел он. — Ты мой, я люблю тебя, я не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Тогда оставь меня в покое!

— Не могу, — Поттер сглотнул и обхватил губами его полуэрегированный член.

Люциус закрыл глаза. Сопротивляться? Какой в этом сейчас смысл? Чужие губы скользили по члену, язык облизывал головку. Поттер знал, что нужно делать, словно учился у самых искусных шлюх. Может, именно так и обстояло дело — Люциус удержался от усмешки. Слишком хорошо, но хочется, чтобы было еще лучше — глубже, ярче, сильнее. Он опустил руку на голову коленопреклоненного сюзерена, зарываясь пальцами в его волосы, слегка облокотился на край ванны и расставил пошире ноги. Тепло разлилось по всему телу, коснулось щек, губ, пальцев ног, поднялось по бедрам. Поттер действовал очень старательно, зажмурив от усердия глаза, расслабив горло, словно минет был делом всей его жизни. Можно ли вложить душу в минет?.. Смешно.

Интересно, на ком он тренировался? Мысль почему-то показалась неприятной. Он что — ревнует? Люциус чуть сильнее надавил на затылок Поттера, но тому это не понравилось, и он убрал руку. Все равно приятно, но как-то странно. Поттер ближе пододвинулся к нему, погладил горячей ладонью по бедрам, обнял, сжал. Потерся собственным твердым членом о его ногу. Неужели он снова собрался его трахнуть? Но Люциус не чувствовал желания отдаться, только расслабиться и позволить себе быть любимым. Хотя отлично знал, что это никакая не любовь, а всего лишь болезненная одержимость, которой невозможно сопротивляться. Поттер начал двигаться быстрее, все крепче обхватывая губами ствол. Люциус вцепился в край ванны. Сейчас. Ну же!

Он кончил в рот Поттеру, и тот тщательно облизал опадающий член. После чего в несколько движений довел до разрядки себя, да так и остался сидеть на полу, тяжело дыша и не поднимая взгляда.

— Зачем? — тихо спросил Люциус, присаживаясь на бортик.

Поттер медленно поднял голову.

— Я так хочу, чтобы тебе было со мной хорошо…

— Гарри, пойми…

— Не хочу! — воскликнул Поттер, вскакивая.

Он наклонился к нему, забрался рукой в его волосы, чуть потянул, заставляя поднять голову и начал с отчаянием целовать.

— Люциус, — шептал он между поцелуями, — пожалуйста, не лишай меня надежды. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя, я хочу, чтобы ты принял меня.

Поттер уткнулся носом ему в плечо. Люциус обнял его и легко поцеловал в висок.

— Успокойся. Я теперь твой, и никуда от тебя не денусь, — ему самому стало смешно от своих слов.

Ванная в доме Блэков была достаточно большой. Не выпуская из объятий Гарри, он второй рукой дотянулся до крана, чтобы наполнить ванну водой. Он нашарил на полочке одно из прихваченных из дома зелий с расслабляющим и успокаивающим эффектом и вылил его в воду.

— Залезай, — сказал он Гарри.

— Зачем?

— Затем, что ты сам не свой. Тебе надо успокоиться, может, тогда ты перестанешь кидаться на меня.

Гарри отстранился, искоса взглянул на него, но в ванну забрался.

— Я понимаю, что это все кажется странным. Но я надеялся, — он опять отвел взгляд, — что, удовлетворив свою похоть, я успокоюсь. А мне хочется все больше.

Гарри с комфортом устроился в ванной и прикрыл глаза.

Люциус аккуратно снял с него очки и положил на полочку. Не удержался — провел рукой по линии подбородка, коснулся пальцем губ. Гарри прерывисто вздохнул, и Люциус сразу отдернул руку.

— Ты не понимаешь, — прошептал Гарри. — Я все время хочу тебя. Даже когда уже сил нет никаких, когда злюсь на тебя, ты мне все равно нужен. Меня трясет всего, когда я вижу тебя; единственное мое желание — заключить тебя в объятия и никогда больше не отпускать, словно ты часть меня, которая вдруг почему-то оказалась отдельно.

— Но так быть не должно, — осторожно начал Люциус. — Может, то, что ты привязал меня к себе — неправильно, и от этого тебе только хуже?

— Нет! — воскликнул Гарри и открыл глаза; в них было отчаяние. — Пока тебя не было рядом, я на самом деле сходил с ума; я не мог жить, не мог думать… и не мог никому сказать, что со мной происходит. Меня словно разрывало на части, и никто не мог мне помочь. Я решил, что это от перенапряжения, и отправился в бордель, но это было не то, совсем не то. Мне нужен был именно ты. Я жил только одной целью — ты должен был быть рядом. Но сейчас… такое чувство, что этого недостаточно. Я хочу большего, — он потянулся и сжал руку Люциуса своей мокрой ладонью. — Я как будто стараюсь доказать тебе и самому себе, что ты мой.

— Гарри, ты же сам понимаешь, что сделал все, чтобы я принадлежал тебе. Узы крепче создать невозможно.

— Я знаю, — поморщился Гарри. — Но это понимает разум, а душа, сердце — или не знаю, что там еще — уверены, что это не так. Что мы по-прежнему далеко-далеко друг от друга. И даже когда мы ближе некуда, ты все равно не со мной.

— Думаешь, в этом причина твоей излишней сексуальной активности?

— Я просто так чувствую. Из-за того, что я не ощущаю, что ты мой, я постоянно стремлюсь доказать, что это не так.

«Какой-то заколдованный круг, — подумал Люциус. — Я не хочу принять его власть надо мной, но из-за этого он снова и снова пытается эту власть доказать. Так, как умеет». Он опустил голову, мокрые волосы упали на лицо. Кто-то должен уступить. Не Гарри, даже не потому, что не хочет — не может, налицо все признаки того, что тот едва себя контролирует. Но уступить самому?

Гарри отпустил его руку и коснулся волос, пропуская их через пальцы. Аромат зелья, поднимающийся из теплой ванны, действовал и на Люциуса. Он успокаивался, злость и отчаяние уходили. Ноги затекли в неудобной позе, и он поднялся.

— Не уходи, — попросил Гарри.

— Я сейчас вернусь, — пообещал он, и тот кивнул, отпуская его.

Люциус набросил на плечи халат, спустился вниз, нашел в ворохе одежды свою палочку и вернулся к Гарри.

— Хочу показать тебе кое-что.

Он опустил палочку в ванну и прошептал заклинание. Вода забурлила. Гарри с недоумением посмотрел на него. Люциус усмехнулся:

— Расслабься, это же приятно. Как массаж.

Гарри замер, прислушиваясь к собственным ощущениям, и улыбнулся:

— Да. Немного непривычно, но очень приятно.

Он прикрыл глаза. Сейчас он выглядел так невинно и спокойно — невозможно было поверить, что в любое мгновение он может превратиться в дикий ураган страсти, призванный обладать и подчинять. Его даже можно было посчитать красивым — маггловская кровь Лили Эванс не смогла испортить чистую кровь Поттеров — черты его лица выглядели достаточно благородно. Возникло нечеткое желание поцеловать Гарри, коснуться губами длинных намокших ресниц, румяных скул. Чье это желание на самом деле? Его собственное или Гарри? Не разобрать. Люциус отвернулся и закрыл глаза.

Он вздрогнул, когда мокрая ладонь начала гладить его руку. Нет, все. Хватит с него этих нежностей.

— Гарри, мне надо уйти. У нас есть проблема, и я должен заняться именно ей. Времени не так много.

Гарри распахнул глаза, вздохнул и выпустил его руку.

— Ты прав. Иди, — когда Люциус уже почти скрылся за дверью, он добавил. — Спасибо тебе за все…

Люциус не ответил.

Наверное, главным, за что в свое время его ценил Темный Лорд, было умение разрабатывать эффективные планы действий. Впрочем, выполнение этих планов, таких идеальных на бумаге, было далеко от совершенства. Или где-то что-то не учли, или не хватило информации, или противники вместо того, чтобы действовать логично, творили черт-те что — в итоге даже самые прекрасные планы иногда проваливались.

В данной ситуации неудача действительно могла привести к катастрофе. А сама проблема казалась неразрешимой — убить невероятно могущественное и уже мертвое существо.

Люциус в который раз изучил советы по упокоению лича, все отчетливее понимая ужас своего положения. Везде в качестве главного компоненты победы указывалось одно и то же — собственная сила мага. Он, конечно, мог бы попробовать как-то использовать Гарри, но уверенности в том, что тот окажется сильнее самого могучего из Основателей, у него не было. Напротив, душа неистово сопротивлялась такому повороту дела, а значит, сама магия считала, что Гарри со Слизерином не справится.

В книге приводились способы ослабления лича, но они все требовали длительной подготовки и не гарантировали результата. От идеи подсунуть связанный или искалеченный труп для воплощения лича тоже пришлось отказаться сразу — магия духа в момент переселения перестраивала тело под собственные нужды, а способа заблокировать эту магию не существовало.

Приводимый в книге список артефактов также был совершенно бесполезен: какие-то из них были давно утеряны, другие были едва ли не опаснее, чем сам лич.

Все сводилось к тому, что для того, чтобы победить лича при помощи магии, он сам должен был стать сильнее его, а это было невозможно. Стоп. Люциус захлопнул книгу и ухмыльнулся: а кто сказал, что лича можно победить только магией? Достаточно уничтожить — а лучше вообще распылить — тело, и дух, каким бы сильным он ни был, отправится в небытие.

Например, достаточно мощный взрыв способен разнести любую, даже усиленную магией, плоть. Люциус поднялся и направился в библиотеку. Он помнил, что существует довольно редкое зелье, которое могло устроить сильный взрыв; оставалось найти рецепт. Он призвал к себе со стеллажей несколько томов по зельеварению, и, сев за стол, углубился в поиски.

— Ты не собираешься ужинать? — отвлек его голос Гарри.

Люциус нехотя поднял голову от очередного тома, потянулся и посмотрел на Гарри.

— Да, было бы неплохо.

— А что ты читаешь? — поинтересовался он, подходя ближе и заглядывая в книгу. — Рецепты зелий? Хочешь его отравить? — усмехнулся Гарри.

— Разве ты не знаешь, что зелья не только пьют? — удивился Люциус. — Раз ты собираешься стать аврором, стоило бы изучить этот вопрос.

— Да, их еще можно намазывать, — кивнул он, пристраиваясь в кресле напротив.

— Еще распылять и взрывать.

— О, взрывать — это я знаю, — усмехнулся Гарри. — Невилл частенько проделывал это с зельями. Почти каждое занятие.

— Насколько я знаю, он не специально. А есть зелья, способные, например, срыть гору или уничтожить дом.

— Как динамит?

— Как что? — поднял бровь Люциус.

— Это маггловское изобретение. С помощью него магглы именно это и делают — взрывают дома, горы…

— Маггловское, — пренебрежительно фыркнул Люциус, — эффективным быть не может.

— Не скажи, — возразил Гарри. — Они достигли значительных успехов в уничтожении себе подобных. Динамит — еще не самое худшее.

Люциус задумчиво погладил обложку книги. Ему, конечно, претило все маггловское, но в данной ситуации… Он ухмыльнулся, отложил книгу, закинул ногу на ногу и с интересом посмотрел на Гарри.

— Значит, говоришь, магглы без всякого волшебства могут устраивать взрывы?

— Да. Например, атомная бомба способна уничтожить целый город.

— А ты, случайно, не знаешь, где ее можно достать?

Гарри уставился на него широко раскрытыми глазами.

— Атомную бомбу? — изумленно уточнил он.

— Да, — улыбнулся Люциус — он не понимал, что в этом такого странного. — Если она способна уничтожить целый город — со Слизерином тоже справится.

— И это я сумасшедший?! — вскочил Гарри.

— Что не так?

— Да ты хотя бы представляешь себе последствия атомного взрыва?!

— Нет, — честно признался Люциус. — Нам нужно что-то достаточно мощное, чтобы распылить тело Слизерина. Прямо применить к нему магию не выйдет — он слишком силен. Я подумал про зелья, но, раз ты говоришь, что маггловские средства в данном вопросе могут быть не менее эффективны, то почему бы не воспользоваться ими? Какая ирония — один чистокровный волшебник отправляет другого чистокровного волшебника в небытие посредством маггловского оружия. Нет, мне определенно это нравится! — ему стало весело.

Гарри смотрел на него так, словно видел впервые в жизни. Наконец, на его губах тоже появилась улыбка, и он опустился в кресло.

— Может, тебе обычный динамит и гранаты подойдут?

— Гранаты?

— Да. Их можно кидать в цель, и они будут взрываться, — он вдруг хихикнул.

— Что тебя так насмешило? — холодно поинтересовался Люциус.

— Представил себе, как ты будешь забрасывать Слизерина гранатами. Черт, я на самом деле хочу уже на это посмотреть!

Похоже, это примерно то же самое, что бросать во врага флаконы с взрывающимся зельем. Никогда не было эффективно.

— Нет, — Люциус покачал головой, — это не подойдет. Их можно легко отразить в сторону нападающего — слишком опасно. Нужно что-то неожиданное. В зелье, например, бросишь любое простейшее заклинание, и оно взорвется. Среагировать на подобную атаку тяжело, как и защититься от взрыва.

— Тогда можно действительно попробовать использовать динамитную шашку, или мину, — пожал плечами Гарри.

— Учитывая наше положение, лучше использовать все возможное. Ты знаешь, где можно этот динамит достать?

— Нет, — Гарри задумался. — Насколько мне известно, его используют строители. И у военных точно есть взрывчатка…

— Ладно, разберемся…

Люциус задумался, прикидывая, у кого можно было бы узнать о расположении воинских частей и складов с боеприпасами. Связи в маггловском мире у него были, но в последние три года он их совершенно не использовал.

Его размышление прервало появление Кричера: он с тихим хлопком появился в гостиной, с поклоном протянул Гарри письмо и тут же исчез.

— Это от Рона, — сообщил Гарри.

Он разорвал конверт и углубился в чтение. Люциус вернулся к своим мыслям. Идея использовать маггловское оружие претила всей его натуре, но ради возможной эффективности — доверия к магглам он все равно не испытывал — Люциус был готов временно поступиться принципами. Правда, стоило подумать и об альтернативном, исключительно магическом варианте, а лучше — нескольких. Надеяться на то, что со Слизерином можно справиться легко и просто только лишь удачей и эффектом неожиданности, было бы глупо.

— Мистер и миссис Уизли приглашают нас завтра вечером на ужин в «Нору», — сказал Гарри.

Этого еще не хватало! Он надеялся, что, несмотря на энтузиазм Гарри, Уизли ни за что не допустят, чтобы кто-либо из Малфоев переступил порог их дома. Но — увы. То ли он недооценил их отношение к Гарри, то ли у них самих были какие-то скрытые мотивы.

— Помимо них самих, там, естественно, будут Рон, Гермиона и Джинни. Остальные…

— Как интересно. Джинни, — Люциус улыбнулся. — Уж не ее ли жизнь я поставил под угрозу своими действиями в прошлом? — Гарри нахмурился. Правильно, понял-таки, кого именно он собирается притащить в дом Уизли. — Может, лучше мне на этой встрече не присутствовать?

— Нет!

Естественно, стоило этого ожидать.

— Я хочу, чтобы они познакомились с тобой заново, приняли тебя…

— Особенно Джинни. Я не ошибусь, если предположу, что она испытывает к тебе некие романтические чувства? Возможно даже, считает себя твоей девушкой. Что-то я такое припоминаю.

Гарри смутился.

— Да, но…

Появилось сильное желание перевести разговор в другое русло и забыть об этой несчастной Джинни. Ну нет, дорогой, так просто ты не отделаешься.

— Получается, у тебя есть нормальная девушка. Умница и красавица, если мне не изменяет память. А ты ей предпочитаешь немолодого мужчину, притом с более чем сомнительной биографией. Более того, ты хочешь нас подружить, — он просто беззастенчиво издевался, демонстрируя на словах всю абсурдность ситуации. — Гарри, тебе не кажется, что это не только странно и противоречит здравому смыслу, но и просто неприлично?

— Нет! — рявкнул он.

Он покраснел еще больше — от смущения или уже от гнева — неясно, потом вдруг вскочил, подошел вплотную к креслу и, упираясь в подлокотники, навис над Люциусом. Он подался назад и уставился в горящие глаза Гарри.

— Мы приглашены, и я не хочу, чтобы ты что-нибудь испортил. И для них, и для нас это будет тяжелый вечер. Но я хочу, чтобы все конфликты между вами закончились. Хватит! Нельзя воевать вечно, — он сделал глубокий вдох. — Поэтому, пожалуйста, будь с ними любезен и постарайся произвести хорошее впечатление. Ладно? — уже совсем тихо закончил он.

Несмотря на то, что эти слова звучали как просьба — на самом деле это был приказ.

— Да, — Люциус постарался, чтобы его голос прозвучал как можно более безразлично и холодно.

Гарри вздохнул, наклонился и легко поцеловал его в губы.

— Пойдем ужинать.

— Мне нужно в Малфой-мэнор.

Люциус весь ужин, который они провели практически в молчании, вспоминал, что может помочь в предполагаемой битве с личем, и решил, что без дополнительной литературы он обойтись не сможет. Он отложил вилку и посмотрел на Гарри.

— Зачем?

— Надо забрать несколько редких книг.

— Я пойду с тобой, — полным энтузиазма голосом сказал Гарри.

Этого еще не хватало. Что же он совсем на ошибках-то не учится?

— Это абсолютно бессмысленно, — он попытался вразумить Гарри, хотя практика показывала, что это бесполезное занятие. — Кроме того, как ты понимаешь, встречаться с моей семьей для тебя несколько небезопасно. Я не хочу оказаться меж двух огней.

Гарри несколько долгих мгновений смотрел на него, потом скривился и кивнул.

— Я понял. Хорошо. Надеюсь, часа тебе хватит?

Люциусу было не по себе от такого контроля, но, учитывая невменяемость Гарри, это было в порядке вещей. Можно было бы поиграть и выгадать полчаса-час, но на самом деле в этом не было никакого смысла.

— Вполне.

Он поднялся, бросил салфетку на стол и сказал:

— А ты, пока меня не будет, почитай Историю магии. Завтра, судя по всему, нам предстоит еще один весьма насыщенный день, и у тебя может не остаться времени на занятия. Так не пойдет.

Гарри недовольно хмыкнул, но кивнул:

— Ладно.

Люциус ушел переодеваться.

Менее чем через полчаса он вышел из камина в гостиной Малфой-мэнор. Не прошло и нескольких секунд, как двери открылись, и в комнату вбежал Драко.

— Отец! — воскликнул он, бросаясь к нему.

Неужели соскучился? Или появились интересные новости?

— Драко, — Люциус улыбнулся.

Он провел рукой по волосам сына и опустил руки ему на плечи.

— Как у тебя дела?

— Я устроился в Отдел Тайн! — глаза Драко горели радостью.

Неужели ему понравилось? Хотя почему нет? Темная магия всегда притягивала к себе Малфоев.

— Отлично!

— И я все знаю о том, что они…

Да, Драко всегда с трудом удерживал язык за зубами.

— Молчи! — он посмотрел сыну в глаза.

— Но меня просили по возможности осуществлять с тобой связь, — попытался возразить Драко.

— Да-да, но не ради этого я хотел, чтобы ты туда устроился. Мне надо знать, действительно ли то, что они мне предложили, возможно. И если да, то как.

Драко нахмурился.

— Я подписал контракт, и там был пункт о неразглашении. Даже если мне и станет известно что-то конкретное, я не смогу об этом тебе рассказать.

— Этого стоило ожидать — ничего страшного. Главное, чтобы ты сам получил доступ к этой информации, а уж как применить знания на деле, ты и без меня сообразишь.

Он кивнул.

— Наверное, ты и не смог бы воспользоваться информацией — если я правильно понимаю.

— Да, — он постарался не думать о том, что будет, если Гарри узнает о его двойной игре. — Хуже того, я не смогу ничего скрыть от Гарри, если он задаст прямой вопрос.

Драко побледнел и скрипнул зубами.

— Я хочу его убить, — злобно прошипел он.

Люциусу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы ничего не сделать сыну. Его захлестнула настоящая волна гнева и желания превентивно избавиться от опасности для своего сюзерена. Руки помимо воли сдавили плечи Драко — тот дернулся от боли. Борясь с собой, Люциус сжал зубы и заставил себя опустить руки.

— Не смей так говорить! — он почти сорвался на крик.

— Отец… — ошарашенно отшатнулся Драко.

Люциус закрыл лицо рукой.

Хлопнула дверь.

— Что здесь случилось? — поинтересовалась Нарцисса.

— Ничего, мама. Все в порядке, — неуверенно ответил Драко.

— Нарцисса, — Люциус отнял руку от лица, подошел к жене и поцеловал ее. — На самом деле, ничего страшного. У тебя все хорошо?

Она печально улыбнулась и провела рукой по его щеке.

— Без тебя? Без тебя ничего хорошего быть не может, — Нарцисса на мгновение тесно прижалась к нему. — Поттер надолго отпустил тебя? — в голосе чувствовалась надежда.

— Нет, увы, буквально на час. Хочу забрать кое-какие книги.

— Зачем? — с вызовом спросил Драко. — И какие именно?

Ну вот, дожили! Дай палец — всю руку откусит. Решил, что, получив перстень, может разговаривать с отцом на равных? Люциус задрал подбородок и с раздражением взглянул на сына.

— С чего бы это мне отчитываться перед тобой?

— С того, что теперь я глава рода, а значит, несу ответственность за имущество семьи!

— Да как ты смеешь перечить мне! — взъярился Люциус.

— Смею! — Драко гордо выпрямился, его глаза злобно сверкали из-под челки. — Ты сейчас недееспособен! Тобой управляет враг нашей семьи, и, как глава рода, я обязан защитить тебя от самого себя!

Никогда раньше Драко так себя не вел. Это надо было прекратить сейчас же.

— Заткнись! Ты ничего не понимаешь, — прошипел Люциус.

— Мальчики, не ссорьтесь, — Нарцисса положила руку на его плечо.

— Ты посмотри, что он говорит! — нервы у Люциуса были уже на пределе.

— Успокойся. Твой сын просто не хочет, чтобы Поттер получил доступ к нашим тайнам.

— При чем тут Гарри?! — он отошел от нее к камину; было ужасно тяжело чувствовать, как семья повернулась против него. — Эти книги нужны именно мне, иначе… — он замолчал, дабы не рассказать лишнего — втравливать еще и Драко с Нарциссой в историю со Слизерином он не собирался.

— При том, что, если ты собираешься забрать отсюда книги по Темной магии, Поттер может подставить тебя. И не только тебя — всех нас! Я не могу этого допустить!

У Драко заалели скулы, лоб вспотел — бунт против собственного отца явно давался ему непросто. Да, вырос, наконец, и почуял власть. Но как это все не вовремя!

— Это совершенно не в его интересах! Если бы он хотел отомстить нам, мог бы найти способ проще. Никакой опасности нет — хватит выдумывать.

Драко отвел взгляд — явно не доверяя.

— Ты не можешь быть уверен… — попытался возразить он.

— Могу, — Люциус сказал это не терпящим возражений тоном, и Драко сдался. Его плечи опустились.

— Хорошо, — и тут же снова вскинулся: — Но я пойду с тобой в хранилище.

Вырастил на свою голову! Люциус подавил в себе очередную вспышку ярости — в желании Драко определенно был смысл.

— Договорились.

— А я, пожалуй, останусь здесь, — сказала Нарцисса с улыбкой. — Может, попросить подать что-нибудь на стол? Как насчет чая?

— Коньяк из старых запасов, — ему нужно было успокоить нервы.

Нарцисса неодобрительно прищурилась, вздохнула и крепко обняла его. Люциус очень ясно почувствовал, как же ему ее не хватает. Вместо красивой, нежной, ласковой жены с несгибаемым характером он вынужден делить свою жизнь с взбалмошным мальчишкой, который может вертеть им, как хочет. Это было совершенно неправильно. Несправедливо. Люциус наклонился, коснулся носом ее волос, вдохнул их запах — она подняла голову, и он коснулся ее губ. Он был бы рад остаться в этом мгновении, но, к сожалению, времени у него было не так много. Он отошел от жены и повернулся к сыну.

— Идем.

Некоторое время они шли в молчании. Наконец, Драко кашлянул и сказал, не глядя на него:

— Прости, что я так вел себя. Я просто совершенно не доверяю Поттеру. Не хочу, чтобы нас обвинили в использовании Темной магии и хранении запрещенной литературы. Может, подставить тебя и не в его интересах, но что, если он захочет избавиться от меня и мамы?

— Не захочет.

Люциус постарался, чтобы его голос прозвучал твердо, но на самом деле гарантировать он этого не мог. Кто знает, что будет, если ревность Гарри зайдет слишком далеко? Но в одном он мог быть уверен — Темную магию тот приплетать не захочет — иначе сам окажется под ударом.

— Мне бы твою уверенность.

— Драко, я не прошу, чтобы ты доверял Поттеру. Но не перегибай палку. Все, — он вздохнул, — не настолько плохо.

— Я в этом сомневаюсь.

Люциус усмехнулся. А ведь на самом деле — могло бы быть в разы хуже, и даже было уже — при жизни Лорда, когда не было никакой уверенности, удастся ли дожить до завтрашнего дня. Сейчас хотя бы физически им ничего не угрожало. Не считая ситуации со Слизерином. Но вот о ней Драко как раз знать и не надо.

— Как тебе Отдел Тайн? — Люциус решил сменить тему.

Драко, все так же не отрывая взгляда от пола, пожал плечами.

— В целом понравилось. Интересно.

— Всегда казалось, что ты любишь тайны.

— Не думаю, чтобы ты мне разрешил там работать, если бы…

— Вовсе нет, но тебе бы самому это не пришло в голову.

Драко поднял голову и усмехнулся.

— Ты прав.

Фальшивая панель отъехала, когда Люциус прикоснулся к ней рукой. Это был еще не тайник — лишь фальшивка, чтобы усыпить бдительность авроров. В маленькой темной комнате стояла всего пара сундуков. Сейчас — полупустых; раньше в них складывались не особо опасные артефакты, способные занять специалистов из Министерства на некоторое время.

Люциус вытащил палочку и поочередно зажег двенадцать из двадцати факелов, закрепленных на стенах комнаты. Подошел, взял один в руку, ощущая покалывание магии — только Малфой по крови мог открыть этот тайник. Пол в комнате задрожал, и часть плит ушла вниз, открывая узкую лестницу. Люциус шагнул на ступеньки. Волна магии на мгновение коснулась его и тут же отступила — защитные чары признали его право находиться здесь. Он начал спускаться. Драко шел прямо за ним.

Освещение в тайнике поддерживалось магией самого поместья. Люциус погасил факел и сразу прошел к книжным полкам. Он коснулся шероховатых обложек, чувствуя самыми кончиками пальцев скрытую в книгах магию. Он не читал целиком все книги, но был знаком с содержанием каждой. Люциус задумчиво провел рукой по корешкам старых томов, вспоминая, в каких из них может оказаться полезная информация. Может, в этой? Он выбрал том «Некромантия Востока. Избранное», содержащий в себе некоторые интересные арабские заклятия, и задумался, прикидывая, пригодится ли она ему.

Драко подошел и взглянул на обложку. Его брови взметнулись вверх.

— Некромантия?!

Люциус с раздражением на него посмотрел.

— Да. Надеюсь, литература подобного толка не понадобится тебе еще долго.

— Я к тому, что Поттер и некромантия как-то плохо сочетаются. Он что, вздумал воскрешать родителей или Дамблдора?

— Не говори ерунды, — Люциус поморщился. — Как тебе такое вообще взбрело в голову — ты же знаешь все ограничения подобной магии.

— Я — да, а Поттер — нет. Он может просто приказать тебе воскресить для него… не знаю, кого ему там надо.

— Если бы ему пришла в голову столь сумасбродная идея, я бы смог объяснить ему, что в итоге получится совсем не то, что ему надо, и мертвых лучше оставить мертвыми.

Драко недоверчиво хмыкнул и замолчал. Люциус вернулся к книге — нет, в данной ситуации арабы не помощники, лучше обратиться к европейской школе. Он поставил старинный гримуар на место и выбрал следующий — «Упокоение мертвецов. Исследование К. Луччи». Люциус проверил оглавление — да, он помнил правильно, этот труд вполне мог быть ему полезен. Стоило захватить его с собой и изучить подробнее. Он достал палочку.

— Стой, — сказал Драко. — Я должен знать, что ты уносишь.

Люциус, скривившись, продемонстрировал обложку, после чего уменьшил книгу и спрятал ее в карман.

В конце концов, он отобрал еще четыре книги и решил на этом остановиться. После этого они посетили еще и парадную библиотеку мэнора. Люциус решил забрать несколько полезных книг по школьным предметам, чтобы помочь Гарри подготовится к экзаменам. Драко очень удивился его выбору; пришлось пояснить:

— Этот олух ТРИТОНов еще не сдал.

Драко ухмыльнулся.

Когда они вернулись в гостиную, их там уже ждала бутылка коньяка. Драко разлил его по бокалам. Люциус посмотрел на часы.

— У меня есть еще минут двадцать, — сказал он, сделал глоток и прикрыл глаза, стремясь ощутить все оттенки вкуса изысканного напитка.

— Что задумал Поттер? — спросил Драко.

— Ничего он не задумал.

— Но ты же в чем-то ему помогаешь, — не отступал тот.

— Извини, Драко, но это действительно не твое дело.

Но он не собирался прекращать этот разговор.

— В Отделе Тайн говорят, что Темный Лорд или вселился в него, или собирается через него возродиться.

— Чушь! — фыркнул Люциус.

Впрочем, он и сам бы мог так думать, если бы не знал правды. Драко задумался.

— Но это как-то связано с Лордом?

Люциус вздохнул и внимательно посмотрел на сына.

— Я понимаю, что ты теперь Невыразимец, но хватит меня допрашивать! Скажи лучше, Министерство собирается выплачивать нам компенсацию?

— Ответ еще не присылали.

— Надо их подтолкнуть.

Он повертел бокал в руке. Было еще что-то, о чем он должен был предупредить Драко. Ах да...

— Необходимо усилить защиту Мэнора.

— Это в связи с твоими откровениями Пророку, что ты шпион Отдела Тайн? — поинтересовалась Нарцисса.

— Да. Фанатиков на свободе практически не осталось, но рисковать не следует — теперь мы для них предатели.

— Но мы и так защищены, — возразил Драко. — Аппарация на территории поместья запрещена, на границе — защитные чары — ты сам их накладывал; камин открыт только для нас троих — никакое оборотное зелье не поможет.

— Вот как раз защиту на границе и надо усилить. Если помнишь, я пользовался не своей палочкой, да и просто пора обновить. Сигнальные чары, кстати, тоже. Можешь еще заглянуть в рукопись, оставленную твоим прадедушкой — там были весьма полезные советы на эту тему.

— Хорошо, — Драко кивнул. — Я все сделаю.

— Кстати, Нарцисса, а чем именно ты поприветствовала вчера Гарри? Этот свет…

— Всего лишь простой обряд, который позволил понять, не приходилось ли Поттеру участвовать в каком-либо ритуале. Вполне вероятно, что его… — она чуть замялась, — странное поведение — это как раз последствие неумело проведенного ритуала.

— Значит, какой-то ритуал все же проводился? — он с интересом взглянул на жену. Если дело в этом, то есть шанс, что Гарри придет в норму, если понять, какой именно ритуал был проведен, и нейтрализовать его.

— Да. К сожалению, не знаю, какой, но, что был, это точно. Примерно год назад. Плюс-минус несколько месяцев.

— Как интересно, — Люциус улыбнулся. — Спасибо, дорогая. Это очень ценная информация.

Нарцисса улыбнулась. Он допил коньяк и с сожалением поставил пустой бокал на стол. Пора было уходить. Он поднялся. Нарцисса и Драко последовали его примеру.

— Увы, но я должен возвращаться.

Он обнял и поцеловал Нарциссу, на мгновение прижал к себе Драко, шепнув ему на ухо: «Береги мать», — бросил в камин горсть летучего пороха и исчез в зеленом пламени.

Перед ним стоял Люциус Малфой в черной бархатной мантии с серебряными застежками, из-под которой выглядывали ворот и манжеты белоснежной кружевной рубашки. В его руке была трость черного дерева с серебряным набалдашником в виде головы змеи. Его длинные блестящие белые волосы были распущены; казалось, они светились в темноте. Вся поза Люциуса выражала безграничную уверенность в себе. Он был идеален. Сердце Гарри пустилось вскачь, щеки загорелись, сладко заныло в паху.

Люциус повернулся к нему — в его глазах читалась смесь восхищения и почтения. Он весь словно засиял, увидев его. Гарри ничего не успел сделать, как тот сделал шаг к нему и упал перед ним на колени, раболепно вглядываясь в глаза. Тонкая бледная, почти полупрозрачная рука потянулась к его мантии.

— Гарри, — словно откуда-то со стороны раздался голос Люциуса.

— Не надо, — прошептал он.

Но тот уже начал целовать край его мантии. Гарри опустился на колени рядом с Люциусом, обхватил руками его лицо и заглянул в глаза. В них было пусто, словно все чувства исчезли, уступив место единственному желанию: служить, служить ему — Гарри Поттеру. Видеть это было так горько, что сердце замерло от боли, а руки начали дрожать.

— Я не хотел, — прошептал Гарри. — Я не хотел так! — почти прокричал он.

— Ты отнял у меня отца, — раздался откуда-то из-за спины голос Драко.

— Ты отобрал у меня мужа, — вторил ему голос Нарциссы.

— Ты предал нас! — поднялся сразу хор голосов.

— Он принадлежит мне, Гарри, — послышался совсем близко ненавистный свистящий шепот Волдеморта.

— Вы разочаровали меня, Поттер, — произнес знакомый бархатный баритон.

— У меня не было выбора! — закричал Гарри.

Он как-то вдруг осознал, что натворил. Внутренности скрутило от ощущения вины. Голова заболела, его затошнило.

— Как ты мог, мальчик мой? — тихий голос профессора Дамблдора вызвал слезы.

— Не знаю… я не мог… не мог иначе!

Плеча Гарри коснулась чья-то рука. Он быстро повернул голову и увидел самого себя, стоящего с направленной на него палочкой.

— Авада… — прокричал его собственный голос.

Люциус одним движением уронил Гарри на землю, и зеленая вспышка коснулась скрытого черным бархатом тела.

— Нет! — Гарри подскочил на кровати, тяжело дыша.

— Тш-ш, — успокаивающе прошептал родной голос. — Это всего лишь дурной сон.

Люциус обнял его за плечи, коснулся теплыми губами лба, скользнул ниже, сцеловывая выступившие слезы.

Всего лишь сон. Все хорошо. Люциус жив, он тоже жив. И вокруг нет никаких осуждающих голосов. Но сердце все продолжало бешено колотиться, словно не веря в это. Гарри обнял Люциуса так крепко, как только смог.

— Тише, Гарри, ты мне ребра сломаешь!

Он ослабил хватку и позволил уложить себя на подушку. Губы Люциуса продолжили исследовать его лицо, нежно, ласково скользили по скулам, щекам, губам. Пальцы коснулись обнаженной груди, пробуждая желание, забирая страх. Люциус вдруг остановился и закрыл глаза.

— Нет, — тихо сказал он и попытался отстраниться.

Ну почему — «нет»? Гарри притянул его обратно.

— Продолжай! — выдохнул он, целуя сжавшиеся в тонкую линию губы.

Во взгляде Люциуса мелькнула тоска и усталость, он вздохнул, проведя кончиками пальцев по его щеке, приобнял и набросился на его губы. С каждым прикосновением, с каждым поцелуем отчаяние и страх растворялись. Это все действительно было лишь дурным сном, а реальность вот она, здесь: в теплых руках, с нежностью скользящих по его груди; в отзывчивых губах, сладостно целующих его; в ласковом взгляде, без которого он уже не представлял своей жизни.

Гарри сам не понимал, что с ним происходит, почему для него нет ничего важнее близости Люциуса, его прикосновений и объятий. Почему, когда их губы встречались, абсолютное счастье переполняло душу, заставляя поверить, что у него за спиной выросли крылья. Казалось, ему не нужно больше дышать, весь мир переставал иметь значение, он сам переставал что-либо значить; все мысли, все чувства сосредоточились на Люциусе.

Тот как магнит притягивал к себе Гарри. Его губы скользили по щекам, шее, кончики пальцев осторожно прикасались к ребрам. Ласки совершенно невесомы и от этого невыносимы. Пальцы ног поджимались, спина сама стремилась выгнуться, чтобы усилить контакт; мышцы живота скрутило узлом, до боли.

— Люциус… — выдохнул Гарри.

Он сходил с ума. Нет, он и так уже сошел с ума, потому что не мог жить и дышать без него, потому что весь принадлежал ему — без клятв и ритуалов, полностью и без остатка, — и мечтал лишь об одном, чтобы тот как можно позже узнал об этом.

Он не мог больше сдерживаться и сам набросился на Люциуса. Душа замерла, когда он провел руками по его спине, ощущая под ладонями гладкую кожу и крепкие мускулы. Ну невозможно же быть таким идеальным! Невозможно быть настолько… для него. Губы сами нашли чувствительное место на шее прямо напротив пульса, бьющегося в унисон с его собственным, Гарри не смог отказать себе в удовольствии провести по коже языком, всосать, чуть прикусить, ощущая, как вздрогнуло тело в его руках.

Когда Люциус обхватил рукой его член, Гарри не удержался, вскрикнул и подался вперед; от перенапряжения голова пошла кругом, казалось, он кончит прямо сейчас, но он не хотел, не был готов к тому, чтобы остановиться. Одна рука Люциуса медленно — невыносимо медленно — скользила по стволу, другая — гладила спину, а он сам страстно целовал его, чуть кусая губы, не больно, сладко. Гарри уже весь дрожал от этой пытки нежностью. Все это слишком… слишком… слишком…

Он сделал глубокий вдох, словно собрался нырнуть в воду и повалил Люциуса на спину. Теперь его очередь. Длинная соблазнительная шея, плечи, ямочка между ключицами — это все идеально для поцелуев, для того, чтобы пройтись по ним языком, ощущая вкус, запах любимого. Затвердевший сосок стоит чуть покатать между пальцами, один, другой, а потом взять в рот и поиграть с ним языком. Волна желания прокатилась по всему телу, когда он услышал стон Люциуса. Он соскользнул вниз по поджавшемуся животу и стянул пижамные штаны, выпуская налитый кровью член.

Люциус ахнул, когда Гарри начал кружить языком по головке его члена, потом обхватил губами, пососал, выпустил, подразнил кончиком языка и снова взял в рот.

— Гарри…

Почти неслышно, хриплым шепотом, но от этого по спине побежали мурашки. Не было уже никаких сил ждать, его член уже, казалось, пульсировал в нетерпении, но сначала нужна была смазка. Не из палочки, а заботливо заготовленная, лежащая в тумбочке. Гарри готовил и себя, и Люциуса так медленно и тщательно, что тот, уже не выдерживая, рыкнул:

— Давай же! — и закрыл глаза.

Гарри не смог удержаться от улыбки. Прислушавшись к просьбе, он начал входить — медленно-медленно, преодолевая сопротивление мышц, теряясь в ощущениях, — и едва не кончил сразу, услышав тихий стон. Все правильно, он сам чувствовал то же самое — две половинки снова стали целым. От этого сладко защемило сердце. Он нагнулся и поцеловал Люциуса в губы.

Он начал медленно двигаться, постепенно наращивая амплитуду. Люциус чуть направлял его в поисках собственного удовольствия, и когда Гарри услышал тихое: «Да!» — его член задел простату — совсем потерял голову.

Сильнее, глубже, он яростно вколачивался в распростертого под ним любовника. Животная страсть преобладала над разумом, еще мгновение — его накрыло пронзительное наслаждение, и Гарри кончил с именем Люциуса на губах. Еще не полностью отойдя от оргазма, он склонился к его члену, провел языком, вобрал глубже, помогая себе рукой. Люциус уже сам был на грани и, подав бедра вверх, излился в его горло. Гарри едва не подавился.

Накатила усталость; он без сил повалился на свою половину кровати. Какое-то время они лежали молча, восстанавливая силы и дыхание. Наконец, Люциус приподнялся, нашарил палочку и наложил на них обоих очищающие чары. Душ, конечно, был бы лучше, но на него не было никаких сил.

— Ты меня так до смерти затрахаешь, — проворчал Люциус и вновь повалился на кровать с закрытыми глазами.

— На этот раз начал ты.

Гарри слукавил, но он действительно не ожидал, что простая ласка настолько заведет его. Люциус вздохнул, потом повернулся к нему и сказал с горечью в голосе:

— Я не уверен, что в наших отношениях есть я.

В сердце неприятно кольнуло, но он проигнорировал это ощущение, провел рукой по волосам Люциуса, овалу его лица, обнаженному плечу.

— Можешь отрицать, но я знаю, что есть.

Он не мог определить выражение лица, с которым Люциус смотрел на него — шок, недоверие, отчаяние и что-то еще, потом он вздохнул, отвернулся и закрыл глаза.

Как же приятно было просыпаться в объятиях любимого! Во сне Люциус не отстранился, как обычно, а наоборот, повернулся к нему и даже слегка притянул к себе. Словно почувствовав взгляд Гарри, Люциус открыл глаза и уставился в ответ.

— Доброе утро, — улыбнулся Гарри и легко коснулся его губ своими.

— Доброе, — ответил Люциус, выпустил его из объятий и начал вставать.

Гарри задумчиво наблюдал, как тот надевает зеленый шелковый халат, берет с тумбочки палочку и, даже не взглянув на него, направляется в ванную. «Жаль, что ты меня не поцеловал в ответ», — подумал Гарри. Люциус застыл перед дверью, медленно обернулся и посмотрел ему в глаза. Секундное замешательство — и он стремительно пересек комнату, склонился на Гарри и мягко коснулся его лба губами, после чего быстро скрылся в ванной. Гарри вспомнил пустые глаза, в которых не было ничего, кроме желания служить и содрогнулся.

Через час он понял, что, по крайней мере, пока, ни о какой покорности со стороны Люциуса не могло быть и речи. Прождав за накрытым для завтрака столом почти полчаса, Гарри решил попросить Кричера поторопить Люциуса. Но тот сообщил:

— Хозяина Люциуса нет в доме.

Сердце ухнуло вниз.

— Как нет?

— Хозяин Люциус оделся и ушел.

— Куда?! — воскликнул Гарри.

— Откуда мне знать, — проворчал Кричер.

Первым порывом было вскочить и выбежать на улицу. Паника очень мешала думать рационально, но все же он осознал всю несостоятельность этой идеи.

— Кричер, ты можешь найти Люциуса и передать ему, что я приказываю немедленно вернуться сюда?

Тот недовольно дернул ушами, но сказал:

— Да, хозяин, — после чего исчез.

Гарри взъерошил руками волосы, поднялся и заходил по комнате. Через минуту появился Кричер, сообщивший, что приказ выполнил. Еще через минуту в столовую вошел раздосадованный Люциус. Он только собрался что-то сказать, но Гарри опередил его:

— Ты что себе позволяешь?! — заорал он. — Чтобы больше не смел отлучаться без моего разрешения!

Люциус дернулся и побледнел.

— Гарри, какого черта?! — закричал он в ответ. — Ты, как обычно, вообще не думаешь о последствиях! А если ты уйдешь и не вернешься? Если тебя, не дай Мерлин, похитят? Я тут так и сдохну? Да?! Тебе этого надо?! Если я ушел, значит, так было нужно. Я действую исключительно в твоих же собственных интересах!

— Я отлично знаю, что ты эти «мои интересы» интерпретируешь как тебе самому угодно. Ты должен был предупредить, что уходишь!

— Ты был в ванной! Это неприлично — беспокоить человека, когда он в ванной.

— Подумаешь, проблема! Я не хочу, чтобы ты покидал меня без разрешения.

— Я и не покидал, — хмыкнул Люциус.

— Куда тебя вообще понесло так внезапно?

— Надо было кое с кем встретиться.

— С кем? — Гарри прищурился.

— За домом следили — надо было узнать, не имеет ли эта слежка отношения к Руквуду. Твой эльф чуть было все не испортил. Мерзкие создания, всегда лезут под руку в неподходящее время.

— Прекрати! Ты ведешь себя, как идиот. Ты хоть подумал о собственной безопасности? Один, на встречу неизвестно с кем. А если бы тебя убили?!

От смеси ужаса и ярости у Гарри начали дрожать руки.

— Сядь и расскажи, куда, зачем и почему ты ушел.

Люциус, закинув ногу на ногу, гордо устроился на стуле.

— Защита дома… — начал он.

— Подожди, — тут же перебил его Гарри, — какая еще защита?

Люциус вздохнул и возвел глаза к потолку.

— Только не говори, что живя в этом доме так долго, ты так и не проверил защитные чары Блэков.

Гарри опустился на стул.

— Какие еще защитные чары?

— Боже, Гарри, как ты тут вообще живешь?! — возмутился Люциус.

— Стоп. Так мы вообще не доберемся до сути. Рассказывай, я потом все вопросы задам.

— Хорошо, — он вздохнул, явно, собираясь с мыслями. — Проверив защиту дома, я обнаружил, что рядом ошивается подозрительная личность. Или сквиб, или очень слабый маг — если бы я не ожидал чего-то подобого, принял бы за маггла. Я заподозрил, что это соглядатай Руквуда, решил не терять времени, использовал дезиллюминационные чары и отправился на его поиски. Нашел я его не сразу — на нем был зачарованный плащ, но я приблизительно знал, где его искать. Мне удалось его обездвижить и допросить. Я оказался прав: Руквуда действительно очень заинтересовало, как я смог оказаться на свободе, и он поручил этому сквибу — если не ошибаюсь, он его дальний родственник — проследить за мной. При помощи ложных воспоминаний…

— Чего?

— Гарри, мы же договорились, что ты не будешь меня перебивать. Я так никогда не закончу! — раздраженно рыкнул Люциус.

— Ладно-ладно, потом все объяснишь, — согласился Гарри.

Люциус вздохнул.

— Так вот, при помощи чар ложных воспоминаний я внушил ему, что он подслушал наш с тобой разговор о возможности возрождения Темного Лорда, и о том, что только я знаю, как это можно сделать.

— Ты с ума сошел! — он вскочил со стула. — Он же теперь захочет тебя похитить, — Гарри почувствовал, как кровь отлила от его лица.

— Ерунда, — отмахнулся Люциус, — делать ему больше нечего, кроме как создавать себе такие проблемы.

— Да почему нет? Он же ради получения информации может тебя похитить, не знаю, напоить веритасерумом, запытать до смерти… — от ужаса у него закружилась голова.

— Да что же ты всех за идиотов считаешь? — усмехнулся Люциус. — Своих мозгов нет, так и другим в их наличии отказываешь?

Гарри аж задохнулся от возмущения.

— Да как ты смеешь меня оскорблять! У меня достаточно мозгов, чтобы сделать тебя своей собственностью! — тот побледнел. — Поэтому прекрати принижать мои умственные способности.

Люциус вздернул подбородок и едва ли не шипя сказал:

— Не ставя под сомнение твои умственные способности, хочу заметить, что редкому гению придет в голову не пытаться понять, что с ним произошло, и вылечиться от пагубной привязанности, а принудить к постыдной связи совершенно постороннего человека!

Гарри показалось, что его вот-вот хватит удар, в голове как будто что-то замкнуло.

— Заткнись! — крикнул он. — На колени!

Глаза Люциуса сверкнули. Он изящно опустился на пол и насмешливо уставился на Гарри.

— О, черт, — ошарашенно прошептал он, осознав, что натворил, и тут же рухнул рядом. — Прости, я не знаю, что на меня нашло, — он закрыл лицо руками.

Люциус уверенно отнял его ладони от лица и чуть потянул за волосы, заставляя поднять голову. Он снял с него очки и пристально уставился в глаза. У Гарри по спине пробежал холодок. Он понимал, что Люциус при всем желании не сделает ему ничего плохого, но от этого равнодушного изучающего взгляда ему стало не по себе.

— Прости, — внезапно охрипшим голосом сказал он. — Можешь говорить.

У Люциуса на губах появилась хищная улыбка.

— Это начало, Гарри, — сказал он мягким тягучим шепотом. — Мои поздравления — ты все же вступил на этот путь.

— Ты о чем? — Гарри еле услышал сам себя. Губы внезапно пересохли.

— «Заткнись», «на колени»… то ли еще будет? — усмехнулся Люциус. — Власть, она, знаешь ли, развращает…

— Я не хочу… Я не буду таким, как Волдеморт!

— Конечно же, нет, — продолжал улыбаться Люциус, притягивая его голову ближе.

Он провел пальцем по линии бровей, носу, губам; наклонил голову, рассматривая его, словно диковинную зверушку.

— Я больше не буду… так, — в глазах защипало.

— Будешь, — его улыбка стала шире, и он вдруг впился в его губы грубым поцелуем.

Его язык по-хозяйски проник Гарри в рот, исследуя, захватывая, подчиняя, не давая вдохнуть полной грудью и возразить. Но Гарри и не мог возразить, в его голове билась единственная мысль: «Не останавливайся!» Его член, и так возбужденной близостью любимого и жаром спора с ним, встал колом, когда уверенная рука потерла его через ткань штанов. Не прекращая поцелуй, Люциус расстегнул ширинку, выпуская член, и, крепко сжав его, заставил Гарри улечься на пол. Неторопливые поглаживания сводили с ума, губы уже горели от яростных поцелуев, но Гарри всем телом тянулся к своему мучителю. Он обхватил его руками за шею, роняя на себя.

— Разве можно отказать себе в удовольствии наглядно продемонстрировать свое преимущество? — шептал Люциус ему на ухо, мучительно медленно кружа кончиками пальцев по головке, размазывая выступившую каплю смазки.

— Как ты можешь отказаться от того, чтобы проявить свою власть? Показать тому, кто оказался в твоих руках, его место и заставить проявить то уважение, которого ты заслуживаешь?

Люциус провел языком по ушной раковине. Гарри задрожал. Рука на его члене задвигалась быстрее, и он застонал.

— Сильнее, — выдохнул он, и Люциус мгновенно отреагировал на приказ.

— С каждым днем тебе будет хотеться все больше и больше. И в какой-то момент ты вдруг поймешь, что тебя, такого чистого, такого правильного и доброго — нет.

Волны возбуждения поднимались в нем, то накатывая, то отступая вслед за движением руки Люциуса. Его глубокий голос словно проникал в кровь, заставляя все тело дрожать. Гарри уже не мог просто лежать спокойно, он стонал и извивался в умелых руках в ожидании приближающейся разрядки.

— Это же так сладко, когда тот, кто когда-то считал тебя ничтожеством, стал пресмыкаться пред тобой, почитал бы тебя, был готов выполнить любую твою просьбу.

Гарри хотел крикнуть: «Нет!» — но в этот момент оргазм накрыл его, и вместе со спермой из него вырвалось:

— Да!

Люциус поцеловал его в губы, ловя последний полувсхлип-полувздох, брезгливо вытер руку о его и так уже испачканные штаны, поднялся и ушел, оставив Гарри приходить в себя на полу в одиночестве.

— Вот же… змей слизеринский, — пробормотал он про себя, отдышавшись, потом с трудом поднялся и отправился в ванную.

Они встретились через полчаса в столовой, уже переодевшись и приведя себя в порядок. Кричер снова подал завтрак, и они принялись за трапезу в полном молчании. Гарри было неловко и даже немного стыдно. Он украдкой посмотрел на невозмутимого Люциуса и тут же отвел глаза. Он понимал, что перегнул палку, а Люциус этим воспользовался, но в целом-то он был прав.

— Я просто не хочу, чтобы ты рисковал собой, — начал Гарри.

— Я собой не рискую, — холодно ответил Люциус.

— Рискуешь. Ты подставляешься под удар.

— Не говори ерунды, я ни подо что не подставляюсь! — возмутился он — Руквуд не Белла, которая при малейшем подозрении, что ее любимого Лорда можно возродить, теряла последние мозги. Он должен сначала убедиться, что у него нет другого выхода. Вот как ты думаешь, Гарри, что может хотеть бывший Пожиратель смерти, находясь в положении изгоя и без единого шанса на оправдание в Визенгамоте?

— Эээ… не знаю. Отомстить?

— Кому? За что? — обреченно возвел глаза к потолку Люциус.

— Всем, кто предал Лорда… — неуверенно предположил Гарри.

Люциус вздохнул.

— Хорошо. Давай по-другому. Что хочет вполне разумный Пожиратель смерти в бегах, если ему вполне отчетливо грозит пожизненный срок в Азкабане?

— Что? — непонимающе уставился он на Люциуса. Мысли продолжали крутиться вокруг пыток и убийств.

Тот хмыкнул и раздраженно бросил салфетку на стол.

— Да выжить и легализоваться, естественно!

— А… — протянул Гарри. Он почему-то все время забывал, что Пожиратели такие же люди. Малфои были не в счет.

— Теперь смотри. С одной стороны, Руквуд знает, что я в очередной раз открутился от обвинений, при этом, по его информации, не предавая Лорда. При этом Министерство, а точнее, Отдел Тайн признал меня своим агентом. С его точки зрения, это полная ерунда. Ему, конечно, интересно узнать, какие у меня есть выходы на Министерство и нельзя ли убедить меня воспользоваться ими, чтобы вытащить и его самого. Поэтому он и установил слежку. Сейчас я ему подкинул новую информацию — что Лорда можно возродить. Не думаю, что он очень уж хочет вернуть его, но если он убедится, что иначе вернуться к нормальной жизни не выйдет, он воспользуется шансом.

— Считаешь, что он захочет с тобой встретиться?

— Для него это был бы самый простой способ оказаться в курсе событий. Но, во-первых, рядом со мной все время вертится Гарри Поттер, — Гарри фыркнул. — С одной стороны, это подозрительно, но с другой — еще один намек на вероятное возрождение Темного Лорда. Во-вторых, он не знает условий моего возможного договора с Министерством. Может, я обещал вывести авроров на Пожирателей. В-третьих, честно признаюсь: мы с ним не друзья и друзьями никогда не были. Он знает, что причин помогать ему у меня нет. Впрочем, он может попытаться меня шантажировать…

— То есть, ему нужно с тобой переговорить, но он опасается связаться с тобой напрямую. Так?

— Да. В любом случае опасности он для меня не представляет. Я нужен ему — и нужен живым. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Кроме того, его интерес нам только на руку — возрождение Лорда можно будет легко спихнуть на него.

Люциус замолчал, сосредоточенно разглядывая свою пустую чашку.

— Мне кажется, мы все же зря хотим использовать Пожирателей.

Гарри претила мысль подставлять невинного человека. Хорошо, не невинного, но совершенно не замешанного в том, что они с Люциусом запланировали. Это было лишь их дело.

— Необходимо алиби. Причина для того, чтобы Лорд вдруг «встал и пошел». Нам нужен кто-то, кто будет в этом виноват. Я не собираюсь снова стать обвиняемым. И не хочу, чтобы обвинили тебя — ты и так уже ведешь себя слишком подозрительно.

— Не начинай, — отмахнулся Гарри. — Мое поведение никак не связано с Волдемортом.

— Да уж надеюсь, — задумчиво проговорил Люциус, внимательно глядя на него. — Впрочем, возвращаясь к Руквуду: я уже не уверен, что все пройдет так, как надо. Из-за тебя. Твой ненормальный эльф появился в самый ответственный момент! Если заклинание сработало не совсем верно, и старый пройдоха заподозрит ловушку, он уйдет, и мы останемся без алиби.

— Ну знаешь, сам виноват, — обиделся Гарри. — Ты мог бы меня просто предупредить!

— Конечно, — скептически усмехнулся Люциус, — полчаса объяснений, полчаса уговоров, чтобы ты не увязался со мной — наблюдатель испаряется, а мы все еще продолжаем обсуждение.

— Не обязательно же все так!

— Обязательно. Ты мне — закономерно впрочем — не доверяешь. Поэтому стараешься проконтролировать каждый мой шаг, тем самым не позволяя быстро реагировать на события. Ты мешаешь мне выполнять свои же собственные поручения!

— Но…

— Гарри, ты хочешь, чтобы Министр оставил нас в покое, Салазар Слизерин отправился обратно в небытие, а ты стал аврором?

— Да, — нехотя кивнул Гарри.

— Тогда не мешай мне!

— Я еще хочу, чтобы ты остался со мной…

— Помню, — раздраженно отмахнулся Люциус.

— Ладно. И все же, если уходишь… хоть, не знаю, записку оставь, через Кричера предупреди, наконец, просто пришли патронуса…

— Патронуса? — поднял бровь Люциус. — Считаешь, что я, потомственный темный маг, буду вызывать «патронуса»? — в его голосе звучало презрение.

— А почему нет?

— Гарри, не углубляясь в высокие материи, просто прими к сведению, что я не могу этого сделать.

— У тебя нет счастливых воспоминаний? — решил добраться до истинной причины Гарри.

— Чушь какая! Конечно, есть!

— Тогда в чем проблема?!

— Ты думаешь, это так просто — счастливое воспоминание, взмах палочкой, произнести «патронус», или как там…

— Эспекто патронум, да.

— Отлично, — усмехнулся Люциус. — Интересно, как так случилось, что никто из Пожирателей смерти, да и большей части слизеринцев, эту магию не использует.

— А у Снейпа патронус был…

Люциус помолчал, с некоторым сомнением глядя на Гарри, потом вздохнул.

— Северус достаточно нетипичный маг, как и многие полукровки. Исключение, только подтверждающее правило.

— Какое еще правило?

— Темный маг не может вызвать патронуса.

— Так почему же?

— Потому что это чистая и абсолютная Светлая магия, дубина!

— И? — Гарри настолько заинтересовался вопросом, что даже не отреагировал на обидное «дубина».

— Боже, я знал, что в Хогвартсе кошмарный уровень преподавания, но чтобы так… Нет, это все же очень печально, что в свое время не удалось сместить Дамблдора. По крайней мере, в таких элементарных вещах ты бы разбирался!

— Люциус! — возмутился Гарри.

Перед ним снова замаячила тень того, «старого» Люциуса Малфоя — его врага и Пожирателя Смерти. По спине пополз холодок.

— Что? — фыркнул тот. — Как представлю, сколько недоучек правит теперь Магическим Миром…

— Ты же сам у Дамблдора учился.

— Вот потому и могу судить о качестве его преподавания. Счастье, что тогда еще были старые учителя, набранные еще Диппетом, иначе…

— Так. Все! Мне надоело обсуждать, насколько плохи Хогвартс и Дамблдор, — с трудом сдерживая гнев, сказал Гарри. — Больше ни слова на эту тему! Объясни, наконец, почему Темные маги, — хотя не понимаю, чем конкретно они отличаются от любых других, — не могут использовать заклинания светлой магии.

Люциус схватился за голову, глубоко вздохнул, похоже, стараясь успокоиться, выпрямился и начал говорить.

— Магия не однородна. Исторически сложилось так, что самые сильные заклинания работают за счет личности самого мага, его эмоций, чувств, воспоминаний. Именно здесь идет разделение на так называемые Светлую и Темную магии. Светлая требует от мага вспомнить все самое лучшее, она зиждется на любви, желании защитить, укрепить, вылечить. Темная, наоборот, — на ненависти, отвращении, желании уничтожить, причинить боль. Так это видит большинство. На самом деле все несколько сложнее… — он замолчал на мгновение. — Есть разные школы магии, есть разные способы использования собственных чувств — в семьях, которые издавна практикуют Темную магию, считается, что, используя собственные отрицательные эмоции для магии, перестаешь их испытывать просто так. С другой стороны, возникает соответствующее отношение к заклинаниям света: используя их, отказываешься от любви и радости в обычной жизни.

Гарри не мог в это поверить — его собственный опыт убеждал, что все это чушь. Но предупреждая его вопрос, Люциус добавил:

— Впрочем, это всего лишь одна точка зрения. Как сказал какой-то теоретик из «светлых»: «Душа темного мага слишком черна, чтобы применять магию, требующую чистого сердца». Хотя это абсолютная ерунда.

— Но ты мог хотя бы попробовать, — неуверенно предложил Гарри. Он не хотел верить, что у Люциуса настолько черная душа.

— Ты что, совсем меня не слушал?!

— Я думаю, ты зря на себя наговариваешь, и на самом деле просто не пробовал.

— Я не наговариваю! — возмутился Люциус. — А вот ты именно это и делаешь, утверждая, что я могу вызвать этот… «патронус».

— Ладно, — вздохнул Гарри. — Не буду тебя переубеждать. Пока. Ты говорил про защиту дома — что это такое?

— Особняк Блэков — старый, наполненный магией дом. На нем, естественно, стоят защитные родовые чары. В частности, они вполне способны обнаружить пристальный интерес посторонних к этому дому и его обитателям в радиусе нескольких ярдов от него.

— Почему об этих чарах знаешь ты, а не я, хозяин дома?

— Например, потому, что тебе о них никто ничего не рассказал. Не знаю уж по какой причине.

— А я могу ими воспользоваться?

— Конечно. Можешь попробовать. Для начала закрой глаза и попробуй почувствовать этот дом, мысленно представить его себе.

Гарри зажмурился и попытался вообразить себе дом — картинка получилась нечеткой.

— И что дальше?

— Попробуй осознать, что он часть тебя. Постарайся почувствовать, где именно в нем находишься ты, я, Кричер. Может, тут еще кто-то есть… — в голосе Люциуса прозвучала насмешка.

Гарри попытался сделать так, как он сказал. На секунду ему даже показалось, что у него получилось — яркой вспышкой перед глазами возник дом Блэков от подвала до чердака; он даже успел ощутить, что Кричер на кухне моет посуду, но тут же все пропало.

— Не знаю… — неуверенно протянул он.

— Ты потренируйся, со временем все получится.

— Откуда ты знаешь про эти чары и про то, как ими пользоваться?

— Гарри, у меня же целое поместье. Я эту магию использую с детства, в разных старых домах она не слишком отличается. Так как ты приказал Кричеру считать меня его хозяином, чары этого дома стали открыты для меня.

После завтрака Люциус уговорил Гарри продолжить изучение Истории магии. Сам же он устроился на диване с одним из притащенных из Малфой-мэнор некромантических гримуаров.

Книга по Истории магии, которую предложил ему Люциус, оказалась на самом деле интересной и читалась, как волшебная сказка. Подробные живые иллюстрации радовали глаз, краткие комментарии помогали лучше понять происходящее, а вопросы в конце каждой главы позволяли проверить себя. Гарри сам не заметил, как с головой погрузился в события старых дней. Таинственные интриги и игры политиков сменяли описания древних битв и сцен из бытовой жизни магов прошлого. Сухие строчки законов быстро сменялись забавными историями из жизни великих волшебников.

— Какие-нибудь вопросы? — услышал Гарри тихий голос — над ним наклонился Люциус.

— Нет. Все очень понятно… И почему только в школе рекомендуют ту мутотень?

— О, это просто, — хищно улыбнулся Люциус. — Этот учебник, во-первых, был написан известным темным магом, прославившимся своей ненавистью к магглам, — книга сразу стала нравиться Гарри намного меньше, — а во-вторых, считается, что он слишком легкомысленно написан, чтобы учить по нему школьников. Замечу, что к изложенным в этом учебнике фактам претензий нет. Так что не стоит переживать, что его написал Темный маг.

Гарри уже не был так в этом уверен. Хотя с другой стороны, он сам выбрал себе в репетиторы самого настоящего темного мага, так почему он должен перестать доверять учебнику?

— Я не буду переживать, — сказал Гарри, закрывая книгу. — На твоем примере, я вижу, что темные маги не все плохие… — судя по усмешке на лице Люциуса, он сказал какую-то глупость.

Гарри протянул к нему руку, желая обнять и притянуть к себе для поцелуя, но Люциус ловко выхватил у него книгу и отступил на шаг.

— Хватит читать. Мозгам нужно давать отдых.

— И как именно они должны отдыхать? — улыбнулся Гарри, облизнув губы.

У него появилась вполне определенная мысль, включающая в себя постель и обнаженного Люциуса, но у того похоже были совсем другие планы.

— Вот только не так! — строго сказал он. Похоже, он почувствовал его желание. — Лучше всего прогулка, спорт, езда верхом… Впрочем, сейчас лучше заглянуть в Министерство. Я собирался подать жалобу в Аврорат и узнать, как продвигаются дела с финансовой компенсации. Кроме того, надо выяснить, когда именно ты сможешь сдать экзамены, и достать список возможных вопросов.

— Ладно, пошли, — пожал плечами Гарри. Он, конечно, предпочел бы что-то более приятное, но рядом с Люциусом даже поход в Министерство уже не казался настолько отвратительным.

— Только очень прошу, надень что-нибудь из того, что мы купили вчера. Я не хочу видеть рядом с собой кого-либо в маггловских обносках!

— Да что ты имеешь против магглов? — возмутился Гарри.

— Их ущербную природу! — прошипел Люциус, бросил книгу на стол и ушел переодеваться.

В Министерстве Гарри увидел именно того Люциуса Малфоя, которого знал и ненавидел с детства. Только сейчас почему-то вся его самоуверенность, умение надавить, запугать, завуалированные оскорбления и холодная вежливость воспринимались как-то иначе. Его бесило и в то же время неожиданно восхищало, как Люциус виртуозно добивался результата — без прямых угроз и подкупа, одними намеками и безграничным высокомерием. Гарри диву давался, когда через несколько минут общения заместитель начальника финансовой службы едва ли не валялся у Люциуса в ногах, умоляя извинить за задержку с решением вопроса о компенсации. Естественно, исключительно по его вине, естественно, он читал приказ министра, просто не был уверен… Конечно, он все сделает, чтобы информация о его некомпетентности не дошла до Министра и до газет. Человечек все извинялся и извинялся, дрожащей рукой вытирал пот со лба, словно боялся, что оправданный Визенгамотом Пожиратель смерти вот-вот применит к нему Круцио. На его лице выступило выражение невероятного облегчения, когда Люциус в конце концов согласился принять его извинения. При условии увеличения суммы компенсации… на десять процентов.

«Трусливый хаффлпаффец, — презрительно фыркнул Люциус, когда они вышли из кабинета. — За ним много грешков водится… Честных финансистов не бывает».

В отделе образования не возникло никаких проблем. Люциус нашел одного из старших помощников главы отдела, который оказался его старым приятелем. Тот в приватной беседе с радостью выдал перечень материалов для самостоятельной подготовки и утвержденные Министерством списки вопросов. Кроме того, он обещал лично прислать письмо с приглашением на экзамен для Гарри в конце августа.

Хуже всего пришлось в Аврорате. Предчувствуя сложный разговор, они пообедали в министерской столовой, и только после этого отправились к аврорам.

Мистер Стэтхем, глава оперативного отдела, краснел и в ярости брызгал слюной, отвечая на обвинения Люциуса.

— Мы отлично знаем, что в твоем доме до сих пор спрятаны сотни запрещенных книг и артефактов, Малфой! Можешь жаловаться хоть Богу, хоть Сатане, я лучше сдохну, чем буду приносить извинения такой мрази, как ты.

— Ваши подчиненные не имели никакого права обыскивать мой дом, мистер Стэтхем. Превратность в понимании приказов начальства может очень плохо кончиться для вас, уважаемый. Думаю, если побеседовать с непосредственными исполнителями, можно выяснить, что вовсе не по собственному почину они устроили в моем доме бедлам.

Люциус выглядел на удивление спокойно, только презрительно щурился, глядя на Стэтхема.

— Как ты смеешь, падаль пожирательская, угрожать мне? Думаешь, все для тебя кончилось, да? Знаю твою породу, глаз с тебя не спущу…

— О, мистер Стэтхем, — прервал его, расплывшись в улыбке, Люциус, — я вижу, вы испытываете не вполне здоровый интерес к моей скромной персоне? — он чуть нагнулся к Стэтхему, который не отличался высоким ростом и почти прошептал: — Я бы не советовал афишировать ваши наклонности в приличном обществе, дабы не нарваться на неприятности.

— Ах ты! — сжал кулаки тот и дернулся, словно собирался врезать оппоненту по лицу.

Люциус разогнулся, отступил на шаг и выставил перед собой трость.

— Кстати, избиение мирных просителей также может отрицательно повлиять на вашу карьеру. Не так ли, Гарри? — Люциус, продолжая улыбаться, посмотрел на него.

В Гарри боролась смесь восхищения, раздражения и паники. Больше всего он хотел увести Люциуса отсюда, но все уже зашло слишком далеко. Он совершенно не хотел ссориться с аврорами, которые очень помогали ему, но Ричард Стэтхем явно перешел границы приличий.

— Сэр, простите, но ваши люди в самом деле были неправы, — сказал он. Он чувствовал, что его уши горят.

— Гарри, как ты можешь защищать этого… морального урода. Тебе ли не знать, что он мерзавец!

— Но мистер Стэтхем, Люциус был полностью оправдан Визенгамотом…

Тот сжал зубы.

— Меня не интересует политика! — взвился он. — Малфой — садист и убийца!

Люциус картинно вздохнул и устало приложил руку ко лбу.

— Гарри, это бесполезно. Я надеюсь, мистер Кавендиш по праву занимает свою должность. И с учетом открывшихся фактов примет правильное решение о компетентности мистера Стэтхема.

— Не надейся, что здесь хоть кто-нибудь прислушается к твоим словам, подлец! — выплюнул Стэтхем.

Гарри тем не менее вежливо попрощался и вслед за Люциусом покинул кабинет.

Люциус улыбался.

— Тебе нравится, когда тебя оскорбляют?

— Мне нравится ставить идиотов на место, Гарри. Этот индюк наговорил такого, что больше ты его тут не увидишь. В лучшем случае ему светит место охранника в Азкабане.

— Он хороший аврор и был мне почти другом… — Гарри вспомнил, как Стэтхем оскорблял Люциуса и нахмурился, — раньше.

— Он напыщенный идиот, который абсолютно не понимает, когда надо остановиться. Таким в аврорате не место. Такие, как он… — Люциус помрачнел и резко замолчал.

Гарри коснулся его руки, пытаясь успокоить. Он знал, что некоторые авроры жестоко обходились с захваченными Пожирателями смерти, но надеялся, что Люциуса это не коснулось. Из-за своей внезапно вспыхнувшей любви он оказался меж двух огней. Гарри понимал авроров, которые собственными глазами видели жертв рейдов Пожирателей смерти и теперь ненавидели своих противников всей душой, но ему не хотелось признавать, что Люциус — его Люциус — заслужил такое отношение.

— Я хотел стать аврором, но сейчас…

— Хочешь — значит, станешь и, возможно, превратишь это сборище идиотов во что-то приличное!

— Аврорат — не сборище идиотов, — обиделся Гарри.

— Да? Я думаю таких, как этот Стэтхем, тут еще много. И раз уж тебе так интересно охотиться за Темными магами, — Люциус усмехнулся, — стоит подготовить для тебя приличную команду.

— Не надо… — попытался возразить Гарри.

— Надо, — не слушая его, отрезал Люциус.

Глава аврората, давний друг Кингсли Генри Кавендиш принял их почти сразу. Он хмуро выслушал претензии Люциуса и посмотрел на Гарри.

— Это правда?

— Простите, сэр, но да, — ответил Гарри.

— Тебе не за что извиняться, — Кавендиш холодно посмотрел на Люциуса. — От имени Аврората приношу свои искренние извинения и за незаконный обыск, и за оскорбления, которые вы были вынуждены выслушать от моих подчиненных. Могу вас уверить, что виновные будут наказаны.

— Благодарю, мистер Кавендиш, — чуть поклонился Люциус. — Мне жаль, что такие люди, как мистер Стэнхем, роняют репутацию аврората в глазах приличных людей.

Он явно насмехался. Судя по тому, какими полными злобы взглядами они с Кавендишем обменивались, за напускной вежливостью скрывалась взаимная неприязнь и желание поддеть.

— Вы рассчитываете на компенсацию?

— Пожалуй, нет… — задумчиво ответил Люциус. — Ущерб не так велик, чтобы снова беспокоить финансовую службу, да и не хотелось бы давать делу официальный ход. Но, — он с наигранной печалью взглянул на Кавендиша, — я сильно удручен приемом, который оказал мне ваш подчиненный. Простите, что вмешиваюсь во внутренние дела аврората, но не могу не высказать мнение. Обращаясь подобным образом с приличными членами магического сообщества, мистер Стэтхем может накликать беду не только на себя, но и на своих подчиненных, а возможно, и на весь отдел.

На лице Кавендиша не дрогнул и мускул. Он сверлил Люциуса пристальным взглядом, вцепившись в край стола пальцами.

— Я приму к сведению ваши слова, мистер Малфой. Еще раз извините.

— Конечно, — Люциус чуть улыбнулся, взгляд у него был ледяной. — Благодарю за понимание.

Он повернулся к выходу. Гарри собирался последовать за ним, но Кавендиш остановил его:

— Гарри, задержись, пожалуйста.

— Я подожду тебя в Атриуме, — шепнул ему Люциус и ушел.

Кавендиш потер лицо руками: похоже, разговор дался ему непросто.

— Гарри, я знаю, что у вас с ним общее дело, но, — он нахмурился, — будь осторожен. Постарайся держаться от него подальше. Честному человеку знакомство с Малфоем ничего, кроме неприятностей, принести не может.

— Но сэр…

— Он за десять минут лишил меня лучшего оперативника! — он ударил кулаком по столу. — Если я не уберу Стэтхема уже завтра, обо всем узнает Скиттер. Ты можешь себе представить последствия? Она же жизни бедному парню не даст, а все Малфой.

— Сэр…

— Гарри, — не дал ему сказать Кавендиш, — мне плевать, невыразимец он, герой или просто ловкий пройдоха. Я насквозь вижу его гнилую натуру. Пожалуйста, Гарри, не верь ему и постарайся решить все проблемы как можно скорее, чтобы отделаться от него раз и навсегда. Потом мы поймаем его на чем-нибудь и запрем в Азкабан.

Гарри сжал зубы, но решил не спорить. Что он мог объяснить? Что Люциус не такой плохой? Так он сам не был в этом уверен. То, что он относится хорошо к своим близким, не отменяло того факта, что всех остальных он готов буквально уничтожить в любую секунду, совершенно не испытывая мук совести.

— Я постараюсь, мистер Кавендиш, — пообещал Гарри и ушел.

Его трясло. Нельзя больше подпускать Люциуса к аврорам, иначе в следующий раз все может окончиться далеко не так мирно и для них, и для самих авроров.

Мысль Гарри о том, что он, Люциус, должен попытаться подружиться с Уизли, вызывала отвращение. Неприятие этой рыжей семейки настолько укоренилось в нем, что представить мирное сосуществование с ними было совершенно невозможно. К счастью, Гарри не потребовал от него воспылать к ним искренней симпатией (да, кажется, и не хотел этого на самом деле), а только быть с ними любезным. Ну, любезным-то он будет. Когда это Малфои выходили за рамки приличий? Опускать противника, не повышая голоса и не скатываясь до прямых оскорблений, он умел виртуозно. Правда, Гарри приказал попытаться им понравиться и наладить с ними отношения, что вызывало некоторую оторопь. Это что же, он будет вынужден восхищаться коллекцией маггловских безделушек Артура? хвалить убогую стряпню Молли? О чем говорить с младшими, Люциус мог только догадываться. С Гермионой он хоть парой слов перебросился. Учитывая невероятную тягу к знаниям магглокровной заучки, он, в принципе, мог найти к ней подход. Если бы захотел. А с тем, что собой представляют безмозглый мальчишка Рон и его совершенно ничем не примечательная сестрица, придется разбираться на месте.

Вот ведь задача — искренне попытаться понравиться, при этом отвергая всяческую возможность для дальнейшего развития отношений, и еще при этом не рассорить их всех с Гарри. Понятно, что разрыв с друзьями совершенно не в его интересах. По крайней мере, тот прямо об этом заявил.

Люциус придирчиво оглядел себя в зеркало. Зелья почти избавили его от последствий заключения — цвет лица стал ровным, морщинки совершенно исчезли, волосы вновь заблестели. Он одернул свой черный, расшитый серебром, камзол, прихватил трость и спустился по лестнице к ожидающему его внизу Гарри.

— Ты словно на прием к королеве собрался, — усмехнулся тот. — Может, все же переоденешься? Я, если честно, не представляю тебя в таком виде в «Норе».

— Я вообще не представляю себя в «Норе», — хмыкнул Люциус. — Переодеваться уже некогда, иначе опоздаем, а это некомильфо.

— Ты как будто волнуешься. Нет? — Гарри подхватил его под руку, и они вышли из дома.

— Волнуюсь? С чего вдруг? — он старательно изобразил удивление.

— Мало ли, — тот пожал плечами. — Мне же неизвестно, из-за чего началась ваша вражда.

— Не знаю, что там думают сами Уизли, но меня достала его привычка шататься по чужим поместьям, вместо того чтобы заниматься собственным домом! — раздраженно ответил Люциус и положил руку на служащий порт-ключом подсвечник, успев про себя отметить, насколько тот дешев. Ему самому в голову бы не пришло предлагать в качестве порт-ключа для гостей настолько убогую вещь. Но это же Уизли.

— Джинни! — выкрикнул Гарри пароль, и через считанные секунды они уже стояли в нескольких шагах от дома Уизли. Если это можно было назвать домом… «Сарай»? «Халупа»? Ах да, «Нора» — действительно очень подходит.

— Ну и место, — прошептал он себе под нос, оглядевшись по сторонам. Он понадеялся, что Гарри его не услышал.

— Люциус, ты помнишь, что должен быть любезен с ними и попытаться наладить дружеские отношения?

— Еще бы не помнить…

Они не спеша пошли по дорожке к дому. Лужайка выглядела вполне благопристойно, также как и клумбы, украшенными простыми, но пышными цветами. Но Люциусу все здесь не нравилось: и засилье ромашек и маргариток, и стрекот кузнечиков, и пробивающаяся между плитками дорожки трава. Плебейское, примитивное, убогое, чуждое и неудобное. Ему было крайне неуютно.

Гарри постучал в дверь, и она тут же отворилась. Перед ними стоял Артур Уизли. Слегка нервно оглядев их с головы до ног, он чуть посторонился, пропуская в дом.

— Гарри, — он порывисто пожал тому руку, — давненько тебя не видел.

Люциус пристроил трость в подставку для зонтов и осмотрелся. Ему приходилось бывать во многих домах, в том числе и страшных, заросших грязью хижинах, и забитых рухлядью каморках — жизнь куда только не заносила. Но именно «Нора» с первого взгляда вызвала у него крайнее неприятие. Вязанные вручную коврики, самодельная кривобокая мебель, букет засушенных цветов, украсивший стену; все эти мелочи вызвали у него одно желание — убраться отсюда подальше и побыстрее. Стараясь не выдавать эмоций, он еще раз обвел взглядом внутреннее убранство и перевел взгляд на хозяина дома. Тот был неожиданно вполне прилично одет. В кои-то веки он пошил мантию у портного, а не купил за три кната в лавке старьевщика. Правда, несмотря на то, что портной был явно мастером своего дела, сидела она на Уизли как-то криво, словно была то ли не по размеру, то ли не по фигуре. Возможно, тот просто не умел носить такие вещи.

— Люциус, — Уизли, наконец, обратил на него внимание и попытался радушно улыбнуться, — рад, э… хм, добро пожаловать, — с трудом выдавил он.

— Сколько лет мы с тобой не виделись, Артур, а ты все не меняешься, — улыбнулся Люциус, — у тебя очень уютный… дом.

Уизли сразу заметил паузу и зарделся.

— Ну, не дворец, но нам здесь очень хорошо.

— Не сомневаюсь, он очень соответствует… твоей семье.

Похоже, двусмысленность диалога дошла и до Гарри, он нахмурился и зашипел вполголоса:

— Люциус…

— Да, Гарри, — он чуть приподнял бровь, словно не понимая, почему тот недоволен, — что-то не так?

— Прекрати немедленно, — глаза за стеклами очков недобро блеснули.

Люциус не удержался от вздоха. Играть на нервах Уизли всегда было приятно.

— Я слышал, тебе буквально на днях снова передали в управление отдел Магического правопорядка? — он решил перевести разговор в более безопасное русло.

— Да, пришлось возглавить — людей мало, — смутился Уизли. — А ты, значит, стал телохранителем Гарри?

Показываешь зубы, Артур?

— Как видишь, — он развел руками. — Наш спаситель решил, что именно я способен уберечь его покой, — щеки Гарри залил румянец, но он смолчал. — И я, конечно же, не смог ему отказать — в благодарность за свершенный им подвиг и собственную свободу.

По виду Артура было понятно, что он не поверил ни единому слову.

— Мистер Уизли, а где остальные? Почему они не спускаются?

— Да, сейчас, они… э… наряжаются. Эти женщины!..

Люциус понимающе ухмыльнулся. Похоже, Артур должен был их встретить и проверить, все ли в порядке. То, что Уизли не доверяют ему, было вполне ожидаемо, но то, что они в результате отказывали в доверии Гарри, слегка покоробило.

— Молли, Рон, Гермиона, Джинни! — громко позвал Артур.

На лестнице послышался топот ног. Одна из дверей открылась, и из нее вышла Молли.

— Гарри, мальчик мой, — она прижала того к широкой груди, — что же ты не заходил? Я так по тебе соскучилась!

— Гарри! — обняла его с другой стороны влетевшая на кухню рыжая девушка. Джинни. — Почему ты не писал?

Люциус с усмешкой наблюдал, как мать и дочь тискают его сюзерена.

— Здравствуйте, мистер Малфой, — в прихожей появилась Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, — он перевел на нее взгляд и постарался приветливо улыбнуться, — я восхищен вашим дипломатическим искусством. Вы сумели убедить семью Уизли принять меня в своем доме! Вы никогда не задумывались о карьере дипломата?

Грейнджер слегка удивленно уставилась на него и поправила волосы.

— Это было непросто. Но ради Гарри… я думаю, они бы и Волдеморта готовы были принять у себя, если бы он попросил.

Из-за спины к ней подошел Рон Уизли. Грейнджер чуть пихнула его в бок и прошептала:

— Поздоровайся!

— С ним? — тот посмотрел полным ярости и какой-то обиды взглядом.

— Рон! — одернула его невеста.

— Здравствуйте, мистер Малфой! — процедил тот сквозь зубы.

— Мистер Уизли, я рад, что вы смогли совладать со своими эмоциями, — «Чтоб тебя перекосило, наглец». — Ваше мнение и дружба много значат для Гарри, и его огорчает наша вражда.

По лицу Рона прошла судорога, он отвернулся и отошел к отцу.

Нет, это хуже, чем на светском рауте! Там хоть расшаркиваешься перед равными или хотя бы полезными, а не пытаешься обаять наглых и совершенно бесполезных детей.

— Простите его, — сказала Грейнджер, — он…

— Не надо оправданий, — остановил ее Люциус и улыбнулся, — я все понимаю.

Молли и Джинни выпустили Гарри из объятий, и к нему, наконец, смогла подобраться Грейнджер.

— Люциус, ты совсем не изменился, — посмотрела на него Молли — в ее глазах была угроза.

— Молли, — чуть поклонился он, — ты великолепно выглядишь.

— Здравствуйте, мистер Малфой, — Джинни смерила его недобрым взглядом.

— Мисс Уизли, — он приложил руку к сердцу и улыбнулся самой очаровательной из всех своих улыбок, — вы прекрасны. Я давно вас не видел, и хотел бы отметить, что вы просто расцвели.

Джинни прищурилась и схватила Гарри за руку. Молли решительно подошла и зашипела прямо в лицо:

— Не смей подкатывать к моей дочери, старый извращенец.

Люциус едва сдержал смешок.

— Молли, — проникновенно сказал он, — поверь, это был всего лишь комплимент. Я ни в коем случае не хотел оскорбить твою дочь своим вниманием. Прошу простить, если за обычной вежливостью вам почудилось двойное дно.

Та смерила его подозрительным взглядом и отошла. Боже, да что ж они нервные такие?

— Гарри, пойдем… — потянула того за руку Джинни.

— Куда?.. — он несколько растерянно посмотрел на нее.

— Хотим тебе кое-что показать, — добавил Рон, подталкивая его в спину.

Люциус усмехнулся — похоже, их хотят разделить. Гарри подчинился друзьям и потащился вместе с ними наверх, бросив напоследок тоскливо-обеспокоенный взгляд. Не успели они скрыться на лестнице, как Люциус оказался прижат к стене твердой рукой Артура. Молли вытащила палочку, направила ее ему в голову и пристально посмотрела в глаза. Начинается. Молодец, Гарри! Даже защититься от этих сумасшедших он из-за клятв теперь не может. Прибьют и зароют в огороде. Отличный финал карьеры темного мага. Люциус старательно прятал некстати подступившую истерику.

— Что ты с ним сделал? — вполголоса начал Артур.

Смешок сдержать почти удалось. Теперь глубокий вдох и честный-честный взгляд.

— Боже, да ничего я с ним не сделал! Думаете, я в восторге от того, что вынужден прийти к вам с визитом? Артур, подумай своей головой — какой в этом смысл?!

— Чтобы оправдаться! — рыкнула Молли. Этой женщине армией бы командовать.

— Перед кем? — в голос побольше усталости. — Вами? Вашими детьми? — и возмущения. — Зачем мне это?!

Артур ослабил хватку. Правильно, думай, дорогой, думай.

— Я не понимаю…

— А что тут понимать? Вы нужны Гарри, я нужен Гарри. Ни от меня, ни от вас он отказываться не намерен. Делайте выводы.

Если способны. Он попытался улыбнуться.

— Ты-то ему зачем?

Люциус пожал плечами и аккуратно убрал руку Артура от себя.

— Если ты попытаешься причинить вред… — начала Молли, продолжая тыкать своей палочкой ему куда-то в шею.

— Это совершенно не в моих интересах. Не беспокойся, дорогая моя Молли, я…

— Я тебе не дорогая!

— Отлично, — «Да уж точно — ничего ценного в тебе нет». — Уверяю, никакой опасности для тебя, твоего мужа и твоих детей я не представляю. Мои намерения исключительно мирные и обусловлены только моей благодарностью Гарри и желанием его поддержать.

Молли еще несколько мгновений не отрывала от него взгляд, потом резко опустила палочку.

— Я — на кухню, — сообщила она и скрылась за дверью.

Жуткая женщина. Артур продолжал на него смотреть.

Люциус отошел от стены и сделал несколько шагов по комнате, осматриваясь. Отвратительно. Безвкусица. Откуда они притащили это кресло? С маггловской помойки? А шкаф?! Судя по внешнему виду, ради него были зверски замучены несколько ни в чем не повинных берез. Надо срочно о чем-то поговорить, пока его не вывернуло от этого чудного дизайна.

— И где же твоя коллекция штепселей?

— Будто тебя это интересует, — буркнул Артур.

— Штепсели… наверное, нет — кстати, даже не знаю, что это такое. А вот… — рискованно, но почему не попробовать? Гарри, если что, прикроет, — что ты знаешь о маггловском оружии?

— Зачем это тебе? — прищурился Артур.

— Академический интерес.

— Да неужели? — хмыкнул он. — Решил вспомнить веселые денечки и повоевать с магглами?

Люциус приблизился к нему и снисходительно улыбнулся.

— Артур, ну какие войны? У меня уже внуки скоро пойдут, куда мне воевать?

— Вот только не прибедняйся. В жизни не поверю, что ты собрался на покой. Внуков нянчить… — он усмехнулся, но взгляд его странно потеплел. Уизли и дети — так предсказуемо.

— На покой? Нет. Но воевать? — он скривил губы.

Тот вздохнул и сложил руки на груди.

— Знаешь, я не большой специалист по маггловскому вооружению, да и сомневаюсь, что тебе стоит о нем знать. Меня больше техника и автомобили интересуют, чем всякие взрывы и… убийства, — в его глазах что-то мелькнуло. Жуткое. Правильно, он же сына потерял.

Люциус отвернулся и провел рукой по каминной полке — пыли не было.

— Автомобили, говоришь… — задумчиво произнес он и вздохнул. — Ну, расскажи мне, Артур, про автомобили.

— Артур, как ты не понимаешь? Магические усилия на управление этим хламом огромны! Ты посмотри на график, — Люциус ткнул палочкой в линию, свидетельствующую о росте затрат магии с течением времени в геометрической прогрессии.

— Это ты не понимаешь! — Артур нервно перечеркнул один график и изобразил рядом другой. — Этот, как ты выразился, хлам и так уже ездит — без магии. Поэтому вот эта часть, — он взмахом палочки выделил красным ряд плавающих в воздухе формул, — совершенно не верна.

На лестнице послышались шаги, но они, занятые спором о технических преимуществах кареты обыкновенной над усовершенствованным при помощи магии автомобилем, совершенно не обратили на шум внимания.

— Нет-нет-нет! — и график, и формулы, предлагаемые Уизли, тоже засияли красным. — Ты же говорил, что для движения нужен бензин? Так? Я правильно запомнил? — тот кивнул. — Ты собираешься у магглов его покупать?!

— Почему нет?

— Я молчу про то, что это все запрещено твоим же собственным законом. Могу даже не упоминать, какую дыру это может пробить в бюджете твоей семьи — вижу, что дела идут у тебя в гору, так что расходы тебя теперь наверняка не так волнуют. Но, Артур, ты же маг, бензин можно получить при помощи простейшей трансфигурации, если ты, конечно, не забыл, как это делается. Кроме того, не стоит забывать и расходы магии на то, чтобы не загрязнять атмосферу. Так что… — Люциус взмахнул палочкой, добавляя к нестройному ряду цифр и уравнений еще несколько формул и новый график.

— Э… папа, — раздался голос Рона.

На лестнице собрались младшие Уизли, Грейнджер и Гарри. Последний тихо давился смехом, глядя то на друзей, то на них с Артуром. Похоже, он единственный ожидал чего-то подобного, наглец. Даже Грейнджер выглядела ошарашенной. Они явно не могли поверить, что вместо ссоры и драки видят вполне мирную картину почти научного спора. Один-ноль в его пользу. Люциус не сдержал довольной ухмылки.

Молчаливое изумление прервала Молли, она выглянула из-за двери, убедилась, что все в порядке и крикнула:

— Рон, Джинни, а ну, помогите матери! Накрывайте на стол.

Дети Артура обменялись обеспокоенными взглядами и отправились на кухню.

— Вы специализировались на арифмантике, мистер Малфой? — несмело поинтересовалась Грейнджер, спускаясь в гостиную.

— Нет, — он взмахнул палочкой, заставляя все графики и формулы мгновенно исчезнуть, — но жизнь сама заставляет все считать.

— Я вот не поняла… То есть, я, конечно, читала, что затраты магии можно считать, но вроде это считается устаревшим подходом.

Вот как? Кто бы мог подумать! Судя по ошарашенному взгляду Артура, для него это тоже было новостью.

— Устаревший? Позвольте тогда полюбопытствовать, какой считается новым?

— Симулятивный! Зачем все считать, если одним взмахом палочки можно построить модель и наглядно все увидеть?

— И вы думаете, это наиболее эффективно?

— Профессор Вектор говорила, что случаи, когда необходимы точные расчеты магозатрат, очень редки, поэтому современные маги предпочитают симуляцию.

Боже, что в этой школе с преподавателями? Люциус хмыкнул и, старательно скрыв презрение, сказал:

— Симулятивный метод, при всем своем мифическом удобстве и простоте, не дает ни точного результата, ни точного ответа на жизненный вопрос: «Как мне справиться с инфери, если я ранен и хочу есть». Он совершенно бесполезен, когда нужно понять, насколько эффективно применение того или иного заклинания в каком-то конкретном случае. Его единственное преимущество — им может пользоваться любой дурак, неспособный выучить несколько формул.

— Но я читала!.. — возмущенно прервала она.

— О, разумеется, читали! Что вы читали? «Магию чисел» Дариона Блэка или «Линейную магию» Вильгельма Лейбека? Или только то, что рекомендовала вам профессор?

— Я вообще про такие книги не слышала… — пробормотала Грейнджер, нахмурив лоб.

— Ну вот, теперь слышали, и, если вы собираетесь стать хорошей, образованной ведьмой, думаю, не поленитесь их отыскать. Это не так сложно.

Она нервно поправила волосы и посмотрела на него исподлобья.

— Спасибо, мистер Малфой, возможно я действительно что-то упустила…

Не уверена, но заинтересована. Два — ноль?

— Люциус, ты никогда не задумывался о карьере преподавателя? — поинтересовался молчавший до сих пор Гарри.

Он подошел совсем близко и сделал такое движение, словно хотел его обнять, но, опомнившись, отступил. Что ж ты делаешь, Гарри? Едва не прокололся. Люциус поднял подбородок.

— Нет, я считаю это отвратительной идеей.

— Да уж, Люциус и преподавание… — хмыкнул Артур. — Хотя уж лучше это, чем… — он осекся, и, смутившись, отвел взгляд. — Нет, на самом деле Гарри прав, — попытался исправиться он, — насколько я помню, ты был отличником, так почему бы и не попробовать?

Артур действительно считает, что ему можно доверить обучение детей? Люциус не удержался от улыбки. Вот уж победа, так победа. Похоже, ему удалось произвести положительное впечатление и на него, и на Грейнджер. И это не стоило ему ничего, кроме необходимости скрывать раздражение при общении с пустоголовым идиотом и магглорожденной выскочкой, которая возомнила, что разбирается в магии лучше чистокровного волшебника. Впрочем, это все компенсировалось радостной улыбкой Гарри.

От последней мысли ему стало нехорошо.

— Прошу за стол! — громко крикнула Молли, и они прошли на кухню.

Этот обед определенно стоил Люциусу нескольких лет жизни. Ему, конечно, было не привыкать скрывать эмоции, но давненько это не давалось настолько тяжело. Запах еды вызывал скорее тошноту, чем аппетит. Большая кухня казалась отвратительной, начиная от плиты и заканчивая простым дубовым столом. А сервировка? Тарелки и столовые приборы из разных наборов — создавалось ощущение, что их просто понатаскали откуда ни попадя; стаканы и бокалы вперемешку; пестрые матерчатые салфетки и яркая скатерть. Ужасно! Люциус с тоской посмотрел на сюзерена. Джинни поставила перед ним тарелку с рагу, а Рон плеснул в бокал красное вино. Гарри поймал его взгляд и чуть улыбнулся. К счастью, не издевательски, а с пониманием, и чуть пожал плечами — потерпи, мол, они же мои друзья.

Люциус опустил взгляд в тарелку, пытаясь на глаз определить съедобность поданного ему блюда. Пахло… едой. Грубой, горячей, тяжелой… вкусной? Люциус, прищурившись, посмотрел на Гарри — тот потупил взор. Издевается! Убеждает, что это можно есть; хочет, чтобы он попробовал. Люциус внимательно прислушался к собственным ощущениям, привычно отделяя свои желания от желаний Гарри. Похоже, он и сам не так уж протестовал против ужина.

Наконец все расселись, и Люциус рискнул попробовать, чем же кормят Уизли дорогих гостей. Конечно, не деликатесами, призванными довести до экстаза настоящего гурмана. Еда была обычной… Нормальной. И намного лучше, чем в той же министерской столовой. Он даже почти искренне отдал должное кулинарным способностям Молли. Особого впечатления это на нее не произвело, она лишь нахмурилась, поджала губы и сдержанно поблагодарила. Не отравила бы чем… Хотя вряд ли она стала бы нарушать законы гостеприимства.

Разговор сначала не клеился. Уизли относились к нему несколько враждебно, но Люциусу было не привыкать. Еще после первого падения Лорда ему приходилось бывать на приемах, где едва ли не все считали его врагом. Уходил он с них, неизменно заручившись поддержкой нескольких союзников. Главное было нащупать интересы каждого из сидящих за столом и разговорить их. Тогда уже будет не важно, что совсем недавно, чуть больше года назад, они сражались по разную сторону баррикад. Благодаря активной светской жизни в прошлом Люциус умел поддержать буквально любой разговор. А привычка держать руку на пульсе жизни, которая не покинула его даже в заключении, позволяла изображать эксперта во множестве областей.

Джинни, как оказалось, интересовал квиддич, Рона беспокоила возможность поступления в аврорат без Т.Р.И.Т.О.Нов по зельям, Молли увлекало садоводство. Грейнджер начала было нудеть что-то про права домашних эльфов, но Люциус вовремя увел разговор в сторону от скользкой темы, рассказав древнюю французскую легенду об этом народе. В принципе, он занимался тем же, чем и так занимался всю жизнь — заговаривал зубы, производил хорошее впечатление и собирал интересующую его информацию. Разве что контингент был не слишком достойным — не высокопоставленные чиновники и элита волшебного сообщества, а Уизли, которые при всех заслугах так и не приобрели высокий статус. Маги были достаточно консервативны.

Люциус так увлекся разговором, что совсем забыл о Гарри. Когда же он взглянул на него, по спине поползли мурашки. Тот смотрел на него с нескрываемым восхищением и страстью. На его полуоткрытых губах застыла улыбка, скулы покраснели. Похоже, он уже был на пределе. Возникло ощущение, что сейчас он встанет и, наплевав на Уизли, прижмется к нему горячими губами. Оставалось только надеяться, что тот еще не настолько сошел с ума, чтобы набрасываться на него на глазах у друзей, и что никто, кроме него, состояния Гарри не заметил.

— А как дела у Драко? — вдруг поинтересовался Артур. — Он на днях брал у меня рекомендательное письмо для Отдела Тайн.

Кто ж тебя за язык дернул? Люциус сделал глоток из бокала, стараясь придумать ответ, но отступать уже было некуда.

— Ему благополучно удалось туда устроиться, — ответил он и украдкой взглянул на Гарри.

Тот больше не изображал влюбленную хаффлпаффку, его брови сошлись на переносице. Не очень хороший признак.

— Отдел Тайн? — тихо уточнил он. — Драко теперь невыразимец?

— Мерлиновы яйца…

— Рон! — хором воскликнули Молли и Грейнджер.

— Я имею в виду, ну ни фига ж себе!

— Невыразимцы изучают, в том числе Темную магию, так что ничего удивительного, что Драко, воспользовавшись ситуацией, решил попробовать себя на этом поприще, — он постарался ничем не выдать своего волнения. Но как же не хотелось, чтобы Гарри знал о его связи с невыразимцами и начал задавать неудобные вопросы! — Я бы, конечно, предпочел, чтобы он занимался поместьем, но раз ему интересно — почему нет?

Гарри внимательно и как-то холодно смотрел на него.

— Да, это все закономерно… — неопределенно кивнул он.

Обед был закончен. Молли несколькими взмахами палочки убрала все со стола и отправила посуду мыться. Люциус с бокалом вина устроился в кресле в гостиной. Рон и Артур что-то втолковывали хмурому Гарри. Джинни при этом нервно держала его за руку, словно боялась, что тот исчезнет. Молли так и осталась на кухне. В то же время Гермиона, делая вид, что разглядывает книжные полки, на самом деле внимательно наблюдала за ним. В конце концов, Люциус не выдержал и поинтересовался:

— Вы что-то хотите спросить, мисс Грейнджер? — он поставил бокал на столик. Вино было домашним и, на его вкус, слишком сладким.

Она помотала головой и отвернулась, прикусив губу. Подозревает. О чем Гарри вообще думал, собираясь в гости к Уизли? Считал, что никто не заметит, какие между ними установились отношения? Идиот. Наивный идиот. Почему-то в мыслях нежности было больше, чем раздражения.

— Рон, прекрати! — донесся до него холодный голос Гарри.

— Я не понимаю, как ты можешь быть уверен, что контролируешь его? Он… хорошо, да, я понимаю, что он много знает и может помочь аврорату, ты сам-то тут причем? Мы тут причем? Папа, хоть ты объясни ему!

— Рон, это личная просьба министра, — спокойно сказал Артур, — наверное, он никому не доверяет так, как Гарри… я не понимаю до конца, почему он так решил, но… я бы сказал, что из всех Пожирателей смерти Люциус единственный, с кем можно было бы иметь дело. В конце концов, Малфои оказались на нашей стороне.

— Просто потому, что это было им выгодно!

— Ну, вот и сейчас — Люциусу выгодно помогать мне! — вмешался Гарри.

— Это не повод ему доверять!

— Мы связаны определенными магическими клятвами, Люциусу правда можно доверять. Во всем, — Гарри оглянулся на него и улыбнулся.

Он поднялся с кресла и подошел к сюзерену, встал так близко, что их тела едва не соприкасались.

— Мистер Уизли, вы, несомненно, правы, мне действительно не стоило бы доверять. — Рон поднял на него злой озадаченный взгляд. — Пожиратель смерти — это же навсегда, никаких поблажек, никаких оправданий… Злодей останется злодеем, что бы он ни делал.

— Да, я так считаю! — он вздернул подбородок.

Знакомьтесь, Рон Уизли — настоящий непрошибаемый гриффиндорец. Судя по выражению лица Джинни, она полностью поддерживала своего брата.

— Это делает вам честь, — главное, чтобы улыбка не вышла издевательской. — Никакой пощады к врагам! Поделим мир на своих и чужих, на тех, кто достоин доверия… и всех остальных. Последних, естественно, надо отправить в Азкабан. Что-то мне это напоминает…

— Люциус, — Артур соображал лучше своего сына, — ты передергиваешь. Он вовсе не имел в виду, что всех, кто так или иначе поддерживал Волдеморта, нужно посадить. Тогда добрая половина магов окажется в Азкабане. Так нельзя. Рон понимает это, правда?

— Да, — буркнул тот.

Как же… понимает он.

— Нам, пожалуй, пора, — сказал вдруг Гарри. Он осторожно вытащил свою руку у Джинни и повернулся к Люциусу. Гарри чуть дернулся, словно хотел взять его за руку, но вовремя себя остановил. Похоже, ему все тяжелее удавалось контролировать свои чувства. Да, пора было уходить, пока тот еще мог держать себя в руках.

Уизли долго прощались и обнимались с Гарри, просили обязательно заходить еще. Артур напоследок неуверенно пожал Люциусу руку — что ж, наверное, это можно было счесть победой. Наконец они вышли из дома.

— Видишь, все было не так уж плохо, — тихо сказал Гарри, обнимая его для совместной аппарации.

Люциус только хмыкнул и перенес их обоих на площадь Гриммо. Гарри не торопился разомкнуть объятия.

— Не могу, — прошептал он, уткнувшись носом ему в шею, — ты бы видел себя там… Они все смотрели на тебя. Я думал, не выдержу…

— Я знаю, — он осторожно провел ладонью по спине Гарри — тот задрожал.

Люциус опустил руки и попытался вырваться из объятий, но тот обнял его еще сильнее, ткнувшись в бедро своей эрекцией. Да, следовало ожидать.

— Гарри, пошли в дом. Нас могут увидеть, — сказал он, надеясь вразумить сходящего с ума сюзерена.

— Да, сейчас, подожди. Надо! — прерывисто выдохнул Гарри и прижался к его губам. Отчаянно и страстно.

Сердце застучало быстрее, стало резко нечем дышать, кровь прилила к члену.

— Что ты творишь? — едва не всхлипнул он. Тот еще и потерся своей эрекцией о его пах, возбуждая сильнее.

— Да, да, идем, — Гарри, наконец, оторвался от него и чуть ли не бегом потащил в дом, ухватив его за локоть.

Они все же как-то смогли дойти до кровати. И Люциус даже успел без ущерба снять камзол и жилет, прежде чем потерявший от страсти голову Гарри сорвал с него рубашку. К тому моменту на нем самом уже мало что осталось от одежды. От сладкого вина шумело в голове. От страсти сюзерена кипела кровь, тут уже не до гордости, потому что остается лишь одно желание на двоих — прикасаться, любить, целовать, обнимать и…

— Люциус, — простонал Гарри, входя в уже готовое принять его тело.

Это уже привычно, это уже почти правильно, и голос разума сам замолкает, не в силах справиться с обоюдной страстью.

— Гарри… — выдохнул он, бесстыдно выгибаясь под ним.

Глубже, сильнее. Да, так! Горячие губы прошлись по лицу, влажным щекам, накрыли его рот. Поцелуй — один на двоих, горький, безумный, смешанный со стонами и вздохами, длиною в жизнь. Сладко, нежно, больно. Пальцы переплелись — не расцепить, не расстаться. Быстрее! Двигайся, Поттер! Слова не нужны, тот сам понимал, что ему нужно.

— Люблю, мой, мой, мой! — яростно врывался в него сюзерен.

Люциус двигался ему навстречу, словно действительно сам хотел его. На эти несколько мгновений он умудрился совершенно забыть о магии их связи и о том, насколько все неправильно между ними. Ему было просто хорошо... И стало еще лучше, когда ладонь Гарри обхватила его член и заскользила в том же бешеном темпе, в котором стучали их сердца. Экстаз… Мускулы сократились, наслаждение волной прокатилось по телу, и оно выгнулось навстречу сюзерену, словно желало окончательно слиться с ним.

— Твой… — не сдержался Люциус, изливаясь.

Безумие…

Гарри, опустошенный, упал ему на грудь.

— Не отпущу, — прошептал он, засыпая.

Люциус молча пригладил его взъерошенные волосы. В голове не было ни единой мысли.

Ужас заставил ее сердце сначала замереть, а потом пуститься вскачь; спазм охватил горло; ноги стали ватными. А она все смотрела и смотрела, даже не пытаясь отвести взгляд. Все ее подозрения оказались подтверждены. Вот оно — доказательство. Правда, Гермиона не ожидала, что происходящее настолько ее шокирует. Боже, она ведь тоже отчасти виновата. Но кто мог о таком подумать? Кто мог представить, что Гарри… о, Гарри. Где были ее глаза? Как можно было не догадаться раньше? Как? Все эти взгляды, намеки. Наверное, она просто не хотела замечать очевидного, пока не столкнулась с реальностью нос к носу.

Когда она уговаривала семью Уизли (прежде всего — Молли и Артура) принять у себя в гостях не только Гарри, но и его «нового друга», она преследовала свою цель: хотела посмотреть, как у тех развиваются отношения. Уж больно подозрительно все выглядело: слишком сильную и странную магию использовал Гарри, чтобы привязать Малфоя к себе.

Гермиона, конечно, не стала рассказывать никому об особенностях ритуала — это было неэтично. Лишь упомянула о неком «плане» Гарри и Министерства, из-за которого Малфой был вынужден подчиняться, и при всем желании не смог бы никому причинить вред. Она убеждала Уизли, что Малфой жизненно необходим Гарри, и что тот не хочет терять друзей из-за того, что вынужден общаться с Малфоем. В конце концов, даже Рон согласился с ее доводами и пообещал не доставать «белобрысую гадюку», если тот тоже будет вести себя прилично. Все ради Гарри.

Малфой смотрелся в Норе, конечно, неуместно. Его великосветский образ — особенно богатый расшитый бархатом камзол! — никак не сочетался с теплым и уютным домом Уизли, тем не менее ужин прошел спокойно. Малфой не выглядел особенно высокомерно, не пытался никого оскорбить или унизить, наоборот, как будто старался примириться со своими давними врагами. Естественно, это не имело особого значения — ни о какой дружбе речи быть не могло, но ей показалось, что Уизли все же увидели в нем что-то, помимо «бессовестного сноба». Сама она уже успела слегка подзабыть образ жестокого Пожирателя смерти — никак не укладывалось в голове, как этот умный красивый человек мог возглавлять ту шайку, что напала на них в Отделе Тайн. Хотя и была уверена, что тот вел себя с ней по-человечески только из-за Гарри.

Она даже решила воспользоваться новым знакомством в своих целях. В силу происхождения Малфой обладал знаниями, которые не встречались в книгах. Легенда о домовых эльфах, которой он поделился, стала тому подтверждением. Гермиона поймала себя на мысли, что хочет поближе познакомиться с ним, чтобы узнать еще что-нибудь интересное. Но теперь жажду знаний придется отодвинуть на второй план — из-за Гарри. Она и раньше замечала, что тот испытывал к Малфою очень сильные чувства, только не совсем понимала какие. На ужине в Норе Гарри буквально не отрывал от него взгляда, и это выглядело уже совсем неприлично. Тот был словно околдован. Гермиона не понимала, как остальные этого не замечают.

Малфоя поведение Гарри явно нервировало — он то и дело бросал на того обеспокоенные взгляды, словно опасался и ждал чего-то плохого. Иногда в его глазах проскальзывало что-то похожее на обреченность, и чем дальше, тем больше. Можно было бы решить, что это из-за его зависимого положения, но, похоже, дело было не только в этом.

Гермиона даже думала поинтересоваться у Малфоя, что между ним и Гарри происходит, но поняла, что правды она, скорее всего, не услышит. Значит, надо было ждать, наблюдать и следить. Пускать все на самотек она не собиралась.

Когда Гарри и Малфой, попрощавшись, ушли, Гермиона выскользнула из дома, скрывшись под дезиллюминационными чарами. Как только они исчезли, она аппарировала вслед за ними на площадь Гриммо, где и подтвердились ее наихудшие опасения. Зажав рукой рот, она с ужасом смотрела на страстный поцелуй своего лучшего друга с бывшим врагом. То, как Гарри прижимался к Малфою, а тот пытался вырваться, не оставлял сомнений в том, кто был инициатором отношений. Она едва не вмешалась, когда Гарри потащил того в дом, но вовремя себя остановила, аппарировала к Норе и, стараясь не шуметь, поднялась в свою комнату. В глазах стояли слезы.

В голове не укладывалось — Гарри и Люциус Малфой: Гарри влюбился в Люциуса Малфоя. Нет, нет, нет! Это невозможно! Но не это самое страшное — всякое может случиться; хуже то, что Гарри использовал магическую связь, чтобы склонить Малфоя к интимным отношениям… В отчаянии она вонзила ногти в руку. Только не Гарри! Боже, да что с ним произошло?! Гермиона металась по комнате, перебирая книги. Гарри — насильник? Она схватилась за голову. Нет, нет, этого просто быть не может! С ним что-то случилось! Должно быть, Малфой его заколдовал, но магия сработала как-то не так, и он теперь сам не рад случившемуся. Может, он только хотел, чтобы Гарри к нему начал лучше относиться, помог бы ему, а в итоге тот… О, Боже! Гермиона с размаху села на кровать.

Единственное, в чем она могла быть уверена — по собственной воле Гарри никогда бы так не поступил. Даже если бы он внезапно влюбился в чертова Малфоя, он бы предпочел страдать, а не заставлять того быть с ним против воли. Это какая-то магия. Просто магия, а значит, должен быть способ избавить Гарри от проклятия.

Что же теперь делать? Попробовать поговорить с ним? Объяснить, что он поступает бесчестно? Бесполезно и, возможно, даже опасно. Учитывая, как Гарри себя ведет, тот в лучшем случае заобливиэйтит ее. Должно быть, он лишился разума… Его надо лечить. Но как? От чего? Что могло так на него повлиять? Зелье, проклятье? Может быть, обратиться в Мунго? Попробовать изолировать Гарри и выяснить, что с ним произошло?

Нет, это не выход. Опасно. Возможно, и для самого Гарри, и для окружающих. Наведаться к Кингсли и рассказать обо всем ему? Тоже не вариант. Если о поведении Гарри узнает пресса или аврорат, все может очень плохо закончиться. Сначала надо постараться разобраться во всем самой, а уже потом решать, что делать.

Утром Рон, вняв совету Малфоя, отправился подавать заявление в школу авроров. Как-то ему в голову раньше не приходило просто пойти и поступить, раз он не сдал зелья. Все наперебой говорили о важности экзаменов, о том, какая ответственность — быть аврором, и сколько он должен знать, чтобы им стать. В итоге Рон совершенно потерял веру в себя и собрался помогать Джорджу в магазине. Но Малфой упомянул, что Т.Р.И.Т.О.Н. по зельям вовсе не обязателен для поступления в школу, единственное — скорее всего, придется позаниматься с репетитором. Это вдохновило Рона, и он решил не терять времени даром и поскорее узнать подробности. Гермиона же отправилась в Министерскую библиотеку разбираться с «болезнью» Гарри.

Любовные зелья, любовные проклятья — она пролистывала книгу за книгой, вчитываясь в особенности волшебных воздействий на личность, но не могла найти ничего, что было бы способно настолько изменить характер. Магия могла породить любовь, страсть, влечение, одержимость… но все казалось недостаточным. Гермиона не представляла, каким должно оказаться чувство, исказившее личность Гарри. Одно она знала точно: такая сильная магия не могла не оставить следа.

Гермиона запросила справочники с диагностическими заклинаниями и, сверяясь с перечнем проклятий и зелий, начала искать подходящие. Сейчас ей не нужна была конкретика, хотелось просто понять, в каком направлении искать причину болезни. Любая сильная магия могла себя как-то проявить: например, оставить след в ауре или смешаться с магией самого Гарри. Наконец, она нашла нечто похожее. К счастью, заклинание было совсем не сложным. Оставалось только каким-то образом добраться до Гарри — например, наведаться к нему в гости — и попросить разрешения проверить его.

Гермиона оторвалась от книги и устало потерла слезящиеся глаза. Начала болеть голова. Надо было отдохнуть и пообедать, чтобы прийти в себя и решить, что делать дальше. Она отправилась на Косую аллею и заняла столик в тени в небольшом летнем кафе, но не успела сделать заказ, как увидела Гарри — тот вместе с Малфоем шел по улице. Они ее, к счастью, не заметили, так что нужно было использовать шанс. Гермиона быстро произнесла дезиллюминационное заклинание и побежала за ними.

Гарри явно нервничал — он постоянно оглядывался по сторонам и то и дело пытался ухватить Малфоя под локоть, но тут же себя одергивал. Малфой же выглядел абсолютно спокойным — он шел уверенно, не оглядываясь и не обращая внимания на перешептывающихся вокруг магов. Гермиона чуть не упустила их, когда Малфой свернул в неприметный переулок, а Гарри последовал за ним.

В темном переулке кроме них никого не было; сюда практически не доносился шум Косой аллеи. Отлично! Гермиона сосредоточилась и запустила в Гарри заклинание диагностики. В тот же миг Люциус развернулся и выхватил палочку. Гарри в точности повторил его движение, лишь слегка замешкавшись.

— Finite Incantatem!

— Expelliarmus!

Почти одновременно. Первое заклинание сорвало с нее чары невидимости, но Гермиона аппарировала с места, не дожидаясь, пока лишится палочки. Она уже успела заметить, что никакого сияния около Гарри не появилось.

Вместо стен домов вокруг нее теперь возвышались деревья. Тяжело дыша, она дрожащими руками засунула палочку в карман. Наверное, не стоило так торопиться все выяснить — в более спокойной обстановке это было бы не так опасно. Малфой вполне мог применить к ней Аваду, защищая Сюзерена. От этой мысли ее бросило в жар. Повезло… Ей просто повезло. Интересно, заметил ли ее Гарри? Она оставалась видимой едва ли долю секунды.

Гермиона выпрямилась, достала платок и вытерла пот со лба. Все же она добилась результата, хотя и не утешительного — никакая магия на Гарри не действовала. Значит, что-то очень сильно изменило его личность, не оставив никакого следа. На такое была способна только ритуальная магия. А вот о ней Гермиона почти ничего не знала.

Через пару часов стало ясно, что даже Министерская библиотека мало могла помочь в вопросах ритуалов. Те немногие книги, что ей удалось найти, рассказывали о них очень абстрактно, в одной из монографий Гермиона даже наткнулась на следующую фразу: «Ритуальная магия есть величайшая загадка. Знания о ней хранятся в каждой волшебной семье. И у каждой семьи она своя. Немногие волшебники рискнули открыть свои семейные секреты, и лишь по их сведениям ваш верный слуга составил этот краткий справочник…»

Судя по тому, что она прочитала, у ритуальной магии почти не было общих законов, ритуалы придумывали все кому не лень, и влияли они непосредственно на структуру мира, иногда почти незаметно меняя его. К счастью, ритуальная магия считалась Темной и очень опасной, поэтому ее старались не использовать. Похоже, Гарри опять вляпался — его угораздило попасть под воздействие какого-то ритуала. Интересно, кто бы мог его провести? Если подумать, Малфой из жертвы превращался в подозреваемого: как глава древнего рода Темных магов, тот должен был разбираться в ритуальной магии; Гарри в итоге оказался завязан именно на нем — а кому, кроме самого Малфоя, это могло бы понадобиться? Может, и шумиху он не стал поднимать именно потому, что могли всплыть нелицеприятные факты? Скорее всего, он не ожидал, что ритуал исковеркает Гарри характер. Ну, или просто все дело в том, что это именно Гарри — с ним всегда происходило что-то странное.

Надо было поговорить с Малфоем, попробовать предложить помощь. Он же, наверное, сам понимает, насколько это все ненормально! А для начала… попробовать сварить сильнодействующее отворотное зелье. Может, оно снизит эффект ритуала и заставит Гарри мыслить разумно? Подходящий рецепт она видела как раз сегодня, в одной из просмотренных утром книг.

Уже через час она, купив ингредиенты, устроилась в сарае у Уизли с котелком. Зелье требовало точности, внимательности, но не времени — на все про все у нее ушло чуть больше часа. Пока зелье настаивалось, Гермиона набросала письмо Гарри. Сообщила, что хочет встретиться с Люциусом, чтобы обсудить особенности волшебных существ (она же на самом деле собиралась работать в Министерстве!) Ответ пришел быстро: Гарри приглашал ее на ужин и сообщал, что откроет в нужное время камин. Гермиона сомневалась, что ей удастся подлить зелье незаметно, поэтому решила использовать конфеты, к счастью, оно обладало не слишком заметным вкусом, которой можно было замаскировать шоколадом.

Ровно в семь вечера Гермиона оказалась в доме Блэков. Она немного боялась, что Гарри заметил ее в переулке, но тот вел себя как обычно: обнял, спросил, как дела, с радостью забрал у нее конфеты и сразу же поставил их на стол. А вот Люциус вел себя сдержанно, смотрел на нее с интересом, но никаких вопросов не задавал. Тем не менее, Гермиона сразу поняла — он знал, что именно она бросила в Гарри заклинанием. Знал, но молчал. По спине поползли мурашки.

Конфеты исчезли с невероятной скоростью. Большую часть, как ни странно, съел Малфой. Гермиона и подумать не могла, что тот окажется таким сладкоежкой! Гарри тоже перепала пара конфет, и по идее, этого должно было быть достаточно, но, к сожалению, зелье не подействовало. Вероятно, связь между ними была сильнее любых зелий.

Она расспрашивала Малфоя об особенностях работы Гринготтса, о взаимоотношениях гоблинов с магами, о домашних эльфах, одновременно думая, как бы остаться с ним наедине. Тот охотно делился своими немалыми знаниями, иногда встречаясь с ней взглядом, и от этого Гермионе становилось не по себе. Гарри слушал молча, и, если эльфы его еще интересовали, то, когда Малфой углубился в родовые взаимоотношения гринготтских гоблинов, он заскучал и стал крутить на пальце какое-то кольцо — раньше Гермиона его не видела.

— Мисс Грейнджер, если вам все еще интересно, у Блэков была книга с упоминанием всех старых семей. По ней я смогу рассказать, кто из волшебников пользуется особым расположением гоблинов. Но нам лучше будет пройти в библиотеку — книга достаточно старая…

— Да, конечно! Очень интересно!

— Гарри, ты идешь? — Малфой поднялся из-за стола.

Тот помотал головой.

— У меня уже в ушах шумит. Ладно, история магии, но от этих гоблинов у меня голова болеть начинает! — Малфой ухмыльнулся. — Только недолго, хорошо?

— Конечно.

Когда они прошли в библиотеку, Люциус осторожно прикрыл дверь и наложил на нее заглушающие чары.

— Вы сильно рискуете, моя дорогая мисс Грейнджер.

Гермиона стиснула в кармане палочку. Сейчас она особенно хорошо почувствовала, что осталась наедине с Пожирателем смерти. Пусть и бывшим.

— Я знаю.

— От зелья, которым вы начинили конфеты, мы хорошо защищены.

Гермиона почувствовала, что краснеет.

— Простите, но я не могла не попытаться.

— Понимаю, но… боюсь, еще пара дней — и я мог бы счесть ваши действия попыткой отравления. Надеюсь, вы понимаете, чем это могло для вас закончиться?

Она смело посмотрела в его чуть прищуренные глаза.

— Скажите — что происходит?

Рука Малфоя дрогнула, он отвел взгляд и печально усмехнулся.

— Вы видели нас вчера, да?

Гермиона кивнула; в горле вдруг пересохло.

— Я так и думал… — вздохнул он. — Хорошо: это не приворот, не зелье и не проклятье…

— Это ведь ритуал? — перебила она. Малфой поморщился. — Я правильно поняла?

— Да, это ритуал.

— Вы его провели?

Он посмотрел на нее с таким искренним изумлением, что она сразу поняла, что сморозила глупость.

— Боже, юная леди, как вам в голову такое могло прийти?! Чтобы я и…

— Простите… — пробормотала она. — Вы могли и не подразумевать… такие отношения. Просто с Гарри всегда все получается странно.

— В любом случае никаких ритуалов я не проводил! Если хотите ему — или в данном случае скорее мне — помочь, ищите причину!

— Гарри знает, что все дело в ритуале?

— Нет, пока у нас нет доказательств, лучше эту тему не поднимать. Он очень болезненно ее воспринимает, — он повернулся и прошелся вдоль полок, ведя по ним ладонью. — Если не хотите сделать хуже — молчите, он на самом деле не понимает, что с ним произошло, и даже склонен считать… что в его чувствах нет никакой магии. — Малфой сжал зубы и опустил голову. — Кто-то очень гадко подшутил над нами, мисс Грейнджер. Про то, что интерес Гарри может быть связан с ритуалом, мне рассказала жена.

— Ваша семья в курсе?

Малфой пристально посмотрел на нее.

— Да, и поверьте, они не в восторге.

— Извините…

Он кивнул и медленно опустился в кресло. Только сейчас Гермиона поняла, как он устал.

— Это безумие какое-то.

— У вас нет идей, кто бы мог такое провернуть?

— О, если бы были, мы бы не разговаривали! И рассчитываю на ваше благоразумие и порядочность, мисс Грейнджер — надеюсь, вы оставите свои новые знания при себе.

— Можете не сомневаться. А я надеюсь, что вы не скажете Гарри о том, что я знаю о ваших отношениях.

— Не могу обещать, но постараюсь — в моем положении что-то держать в секрете от Гарри сложно. Я не смогу солгать на прямой вопрос.

— Я понимаю.

Почему-то нестерпимо захотелось подойти и коснуться его. Как-то приободрить. Она не хотела верить, что у ритуала нет обратного действия.

— А теперь нам лучше поговорить о гоблинах, чтобы, если Гарри спросит меня о нашем разговоре, мне было что ему ответить.

Он, не вставая с кресла, призвал с полок книгу.

— Что вы мне посоветуете?

Малфой с улыбкой посмотрел на нее.

— Возможно, вам было бы полезно поговорить с Нарциссой. Блэки — старая семья, им многое известно… в том числе и о гоблинах.

Гермиона усмехнулась. Малфой, определенно, нравился ей все больше.

— Так что там насчет гоблинов?

Он хмыкнул и открыл книгу.

Нарциссе она написала уже поздним вечером, как только вернулась от Гарри. Сова прилетела обратно через час с приглашением на чашку чая завтра в Малфой-мэнор. К письму был приложен порт-ключ.

Ровно в назначенное время Гермиона в своей лучшей мантии появилась перед воротами поместья Малфоев. Это место вызывала у нее не самые приятные воспоминания. Более того, ее долго преследовали кошмары — зловещие тени, Беллатрикс, холодный пол и вопли: «Грязнокровка!» Она просыпалась от собственного крика и слез, но постепенно страх ушел, а вместе с ним ушли и кошмары.

Ворота бесшумно распахнулись, и Гермиона вступила на ухоженную парковую дорожку. То ли из-за того, что светило яркое солнце, то ли потому, что вокруг все утопало в цветах, то ли из-за того, что дом явно подвергся ремонту, поместье в этот раз выглядело мирно. Вокруг разливался аромат цветов, раздавалось мелодичное пение птиц, где-то слева слышалось журчание фонтана. Гермиона постепенно успокаивалась — ужасы войны остались в прошлом, сейчас она просто собиралась поговорить с миссис Малфой, которая в свое время спасла жизнь Гарри.

Нарцисса встретила ее перед входом в дом.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — сухо поздоровалась она.

Нарцисса почти не изменилась с тех пор, как Гермиона видела ее в прошлый раз — еще в Хогвартсе, сразу после победы. Конечно, выглядела она гораздо лучше, но глаза были такими же усталыми.

— Миссис Малфой, — Гермиона наклонила голову, под взглядом этих холодных глаз ужасно хотелось сделать реверанс, но она понимала, что это бы выглядело глупо, — спасибо, что согласились меня принять.

Та сдержанно кивнула.

— Сегодня хороший день, и я велела накрыть нам на террасе. Думаю, там нам будет удобнее.

Похоже, Нарцисса не хотела впускать ее в дом, но Гермиона решила не обижаться и последовала за ней. Терраса из белого мрамора оказалась очень уютной: ажурная решетка была увита плющом и какими-то незнакомыми белыми цветами с сильным запахом; украшенный резными птицами навес защищал от солнца; стол был накрыт белой же скатертью и сервирован на две персоны; два удобных кресла стояли так, что, сидя в них, можно было пить чай, любоваться фонтаном и беседовать.

После того, как она обменялась с Нарциссой любезностями и попробовала чай, они приступили к основному вопросу.

— Значит, вы знаете про клятвы и обет, данный моим мужем? — Нарцисса поставила чашку на стол и холодно посмотрела на Гермиону.

— Я при нем присутствовала.

Лицо Нарциссы потемнело, и Гермиона отвела взгляд.

— Я, правда, не знала, зачем он на самом деле был нужен…

— Но теперь знаете?

— Теперь — да.

— И как же вы догадались?

— Я кое-что видела, — пробормотала она.

По лицу Нарциссы прошла судорога.

— Он уже не считает нужным скрывать?.. То есть не сегодня–завтра мы можем прочитать в газетах об этой скандальной связи?

— Вы про Гарри?

— Про кого же еще? В здравомыслии собственного мужа я более чем уверена. А вот мистер Поттер…

— Но я думаю, что он не виноват! Наверное, его заколдовали…

— Лишили его разума? Мне никогда не нравился ваш друг, но я считала, что хоть немного здравого смысла у него есть.

— Но с ним же явно что-то случилось! Хотя я провела диагностику, и ничего не обнаружила — не верю, что он мог так поступить по собственной воле. Мистер Малфой упоминал какой-то ритуал.

Нарцисса поморщилась и подняла свою чашку.

— Да, ритуал, похоже, был.

— Ну вот! Это ведь просто магия. Если его расколдовать…

— О, с ритуалами все очень непросто, мисс Грейнджер. Это не зелье и не проклятие, когда непосредственное участие не требуется. При ритуале Поттер должен был присутствовать лично! Насколько я понимаю, в тот год вы почти не расставались. Может, вы для победы провели какой-нибудь защитный ритуал?

— Нет! Не было ничего такого… Честно говоря, мне в голову не приходило применить ритуальную магию. Она казалась слишком темной. А Гарри, скорее всего, даже не слышал о таком. Он мог не знать, что кто-то провел над ним ритуал?

— Теоретически, — Нарцисса задумчиво провела пальцем по краю чашки. — Чтобы узнать, был ли ритуал, я втайне от Поттера провела небольшой обряд, скрыв ритуальный круг ковром.

— И?

— Результат вам известен. Подробностей немного — это был ритуал для защиты и с пожеланием блага, по времени — где-то в районе битвы у Хогвартса. Я потому и подумала, что он пытался защититься от Лорда, но в итоге произошла какая-то путаница… Хотя было непонятно, при чем тут Люциус — он бы Поттера никак не смог защитить.

— Я могу точно сказать, что перед победой никаких ритуалов мы не проводили. И я очень сомневаюсь, что Гарри мог это скрыть от меня. Даже не представляю, где и когда можно было это сделать. Да и кому вообще могло это понадобиться!

Нарцисса вздохнула и бережно опустила чашку на стол.

— Жаль… еще один тупик.

Повисло молчание, нарушаемое лишь пением птиц и тихим журчанием фонтана.

— Вас ведь его не хватает?

Гермиона сама испугалась своей наглости. Нарцисса с удивлением посмотрела на нее, нахмурилась, но ответила:

— Он мой муж, мисс Грейнджер. Моя защита и опора, без него этот дом пуст.

— Простите… — пробормотала она. — Вам, наверное, противно со мной общаться, но у нас общая цель. Вы хотите освободить мужа, а я — вернуть Гарри рассудок.

— Цель — одна, но средства? — Нарцисса отвела взгляд. — В случае чего, вы не станете жертвовать Поттером, а я — Люциусом. Меня бы не остановило использование самой черной магии, если бы я знала, что это поможет. Для вас это неприемлемо. Я не думаю, что… мы сможем договориться.

— Сможем. То, что делает Гарри… это ужасно, бесчеловечно. Я хочу это остановить. Если выяснится, что единственный шанс — пожертвовать им, я… — нет, она просто не могла это произнести.

Нарцисса посмотрела на нее с интересом и чуть улыбнулась.

— Не думаю, что дойдет до этого.

— Я надеюсь.

Они встретились взглядами, и Гермиона впервые увидела в глазах Нарциссы что-то похожее на симпатию.

— Я не знаю, что это был за ритуал. Я пересмотрела всю нашу библиотеку — ничего похожего. Это либо что-то давно забытое, либо какая-то родовая тайна. Но тут можно искать до бесконечности!

— Миссис Малфой, а можно мне тоже ознакомиться с вашей библиотекой?

Взгляд Нарциссы заледенел.

— Это не очень хорошая идея.

— Я с детства привыкла искать информацию, возможно, я увижу что-то, что вы случайно упустили. В конце концов, взглянуть свежим взглядом никогда не бывает лишним.

— Вы считаете меня недостаточно компетентной, мисс Грейнджер?

— Что вы! Нет! — испуганно запротестовала она. — Я понимаю, что вы мне не доверяете, но я действительно могу помочь! Я готова поклясться, что не причиню вреда вам и вашей семье и никому ничего не скажу про книги из вашей коллекции.

— Непреложный обет? — усмехнулась Нарцисса.

По спине поползли мурашки, тем не менее, она уверенно кивнула.

— Если хотите.

Несколько долгих секунд та смотрела на нее, потом улыбнулась.

— Обойдемся, — Нарцисса поднялась из-за стола. — Что ж, следуйте за мной.

Библиотека Малфой-мэнор не шокировала своими размерами — в конце концов, и Хогвартс, и библиотека Министерства были намного больше. Частное собрание, тем более основательно потрепанное аврорскими проверками, никак не могло конкурировать с библиотекой школы волшебников. Не поражала она и древностью изданий — на полках хватало современной литературы и беллетристики. Не отличалась она ни особым удобством, ни идеальным порядком, но была на удивление уютной. Хотелось закутаться в теплый клетчатый плед, забраться с ногами в массивное кресло, поставить на низкий столик чашку с горячим шоколадом и углубиться в какую-нибудь интересную историю.

Нарцисса подошла к охватывающим библиотеку по периметру стеллажам, извлекла один за другим два внушительных тома и отлевитировала их к Гермионе.

— Можете забрать с собой. Это, — она указала на первый том, — полный справочник ритуалов от тысяча восемьсот пятьдесят третьего года. Примечателен прежде всего ссылками на литературные источники. Я отметила все, что мне удалось найти и проверить. А это, — второй том подлетел поближе к Гермионе, — основы общей ритуальной магии. Насколько мне известно, в школе этому уже давно не учат, и вам, возможно, будет небесполезно ознакомиться с главными принципами. В Хогвартсе я таких книг не видела… насчет Министерства не уверена, но подозреваю, что их можно встретить разве что в Отделе тайн.

— Спасибо, миссис Малфой. Я могу их уменьшить?

— Да, конечно.

Гермиона взмахнула палочкой, книги сжались, и она убрала их в карман.

— Если что-нибудь обнаружите, присылайте сову. Я, со своей стороны, тоже постараюсь держать вас в курсе, — сказала Нарцисса.

Похоже, разговор был закончен.

Остаток дня Гермиона, естественно, провела, погрузившись в полученные от Нарциссы книги, и собиралась на следующий снова перекопать библиотеку Министерства. Но жизнь внесла в ее планы свои коррективы.