Забыть, забыть, забыть... Повторять, как молитву, принимать, как лекарство — три раза в день перед едой. Только тщетно. Это обычное, никуда не годное плацебо. К тому же я давно сам себе бог — создаю свои заповеди, поощряю себя за терпение и каждый день изощренно, жестоко караю себя за прегрешения.
Ты мой самый большой, самый сладкий и желанный грех. Твои прикосновения, твой запах, твои стоны и дрожащее, с придыханием: «Гарри…» За то, что у меня было все это, я каждую ночь горю в огне, сжигая душу в пепел.
Никто бы не посмел забрать тебя у меня, я был готов рвать зубами, душить или закапывать живьем каждого, кто только попытался бы посягнуть на тебя. Но, как говорится, самую большую боль нам причиняют те, кого мы любим.
«Нам нужно расстаться, Гарри».
Это хуже Круцио. Действие проклятья рано или поздно заканчивается, а эта фраза мучает меня уже почти год, не прекращая ни на минуту. Все вокруг напоминает о тебе. Чашка, из которой ты пил кофе, полотенце, которым вытирался после душа. Стол, ковер, кровать, подоконник — места, где мы занимались любовью... Или просто сексом?
Да, Малфой, ты проявлял чудеса импровизации в те редкие часы, когда позволял себе не бояться. Тогда, когда мы были вместе.
Блять, да все мое тело одно сплошное воспоминание, я пропитался тобой насквозь, я похож на ожившую метку Волдеморта: только прикоснись, позови, и я навсегда буду рядом. Жаль, что ты — мой хозяин — не нуждаешься во мне и больше никогда не позовешь.
«Не жди от меня слишком многого, Гарри. Я всю жизнь пытался избегать страданий и стал мастером в этом деле. Я не хочу, чтобы мне снова причиняли боль».
И ты сделал шаг на опережение. Прежде чем мои друзья и твои ненавистники, родственники, пресса и общественная мораль смогли добраться до нас, ты ушел. Одиннадцать гребаных месяцев я не знаю где ты и что с тобой.
«Тебе нужна семья, Гарри, а мне нужен наследник. Да к тому же общество… Пойми, нас не простят, нам не позволят быть вместе».
Если бы ты дал мне еще хоть немного времени, я бы смог, я бы доказал тебе, что все возможно. Но ты слишком хорошо научился убегать от боли, не заметив, что досконально освоил науку причинять боль сам.
* * *
Сегодня очередной торжественный прием, явка обязательна. Ты этого хотел, Драко? Чтобы я мог спокойно блистать в окружении незнакомых людей, которым нет дела до меня чуть меньше, чем мне до них?
— Здравствуйте, мистер Джонсон. Рад вас видеть, миссис Летсбери. Позвольте вам представить мою невесту — Джинни Уизли. Вы говорите, что сразу видно, как мы любим друг друга?
Тупая дура, да что ты знаешь о моей любви.
— Конечно, вы правы. Да-да, и вам всего хорошего.
Кому еще надо улыбнуться? Чью потную руку пожать, изображая искренность?
Министры, политики, бизнесмены... Круговорот безликих фигур. Дементор бы содрогнулся от ужаса, увидев моими глазами, как я воспринимаю окружающий мир уже практически год.
— Дорогой, познакомься, это Астория Гринграсс. Представляешь, она невеста Драко Малфоя.
— Добрый день, мистер Поттер. Рада быть представленной вам лично. Вы с Драко, кажется, были знакомы? Драко, милый, иди сюда! Вы только не удивляйтесь, пожалуйста, я сейчас все объясню. Драко, поздоровайся.
— Здравствуйте, мистер…
— Поттер, милый, это сам Гарри Поттер! Вы простите, мой жених недавно из клиники: Обливиэйт по медицинским показаниям. Да, не смог справиться с последствиями пережитого на войне, пришлось решать проблемы кардинально. Нет, познакомились недавно, во Франции, Драко только закончил лечение. Это была любовь с первого взгляда, мы так счастливы! Ну что ж, рады были с вами встретиться, всего хорошего.
— Они чудесная пара, не правда ли? Ох, Гарри, у тебя кровь на рубашке, ты губу прикусил? Залечить или сам? Нет так нет, пойди, умойся. К нам направляется министр магии, ты не можешь показаться ему в таком виде, это неприлично.
* * *
Это не может быть правдой, кошмары не оживают. Ха, Поттер, кому ты это говоришь? Забыл уже чудесные школьные годы? Каждый из них вполне походил на оживший непрекращающийся кошмар. Пока не появился он.
Обливиэйт, значит. По медицинским показаниям. Войну ты, блять, забыть не мог, как же. Ты смог обмануть Волдеморта, но ты никогда не сможешь обмануть меня.
Зеркало в уборной как будто нарочно искривляет изображение, делая меня еще более отвратительным и беспомощным. Я провожу рукой по гладкой поверхности и понимаю, что это слезы катятся из глаз, заставляя мир становиться кривым и серым.
Я опускаю голову под холодную воду, и она льется по шее под воротник, на лицо, на волосы, смывает кровь с прокушенной губы, охлаждает пылающий лоб. Магическая сила воды, только вот повернуть время назад ей не под силу.
— Мистер... эээ... Поттер, кажется? Вам плохо?
Я поднимаю голову, смотрю на свое отражение, но вижу только тебя. Ощущение дежавю насколько сильно, что, кажется, еще минута — и раздастся гневное «Сектумсемпра!» Только в этот раз мы поменялись местами. Не подведи Драко, достань палочку, сделай мне последний подарок, так будет проще.
— Вы слышите меня? Позвать кого-нибудь?
Вы? Вы??? Я держал во рту твой член как минимум раз десять, как ты можешь обращаться ко мне на «вы»?!
Я, кажется, сказал это вслух? К черту, это мой последний шанс что-то исправить! Крепко обхватить твое испуганное лицо руками, посмотреть прямо в глаза, увидеть… Проклятые очки, проклятое зрение, проклятый ты! Я не вижу ничего, кроме пустоты в твоих глазах.
— Что вы себе позволяете? Я сейчас позову охрану!
И ведь вижу, блять, что не шутит. Позовет. Потому что это не мой Драко, это лишь его оболочка с пустыми глазами.
Но ты так близко, я слышу твое рваное дыхание, чувствую пульсацию твоей крови, запах твоего пота. И я просто не могу тебя отпустить. Мне достаточно прикрыть веки, чтобы можно было представить, что все как прежде. Твой возмущенный крик мешает мне полностью погрузиться в воспоминания, и я вынужден использовать чары. Плохо, что ты не можешь теперь двигаться и касаться меня, но мне достаточно того, что бьется твое сердце. Прямо рядом с моим.
Я нежно, как бабочка крыльями, прикасаюсь к тебе губами. Твой вкус — чистый восторг, как же я скучал по нему. Наплевать на все, я хочу напиться тобой в последний раз. Пусть потом будет плохо, сейчас я хочу быть пьяным тобой до тошноты. Главное — не смотреть в твои испуганные глаза, не видеть в них подтверждения того, что тебя больше нет.
Тише, тише. Не бойся, малыш. Я люблю тебя, я не причиню тебе зла. Я лишь беру то, что принадлежит мне по праву. Свой подарок, свой приз, завоеванный потом и кровью, оплаченный жизнями убитых друзей, завернутый в мои ночные кошмары. Я знаю, ты хочешь, чтобы я сейчас ушел. Но я никогда не умел убегать как ты, Драко. Мне всегда приходилось только бороться, прости меня за это. И я бы боролся за наше счастье, но ты не дал мне такой возможности. И за это я не могу тебя простить.
Ты дрожишь в моих руках, наверное, от страха, но я стараюсь думать, что от наслаждения. Я трусь об тебя, пытаюсь пропитаться тобою полностью, это как лечить отравление тем же ядом: есть шанс, что поможет, но исход, скорее всего, будет печальным. А что может быть печальнее чужой ненужной жизни, нелюбимой жены и ненавистной работы?
Даже с закрытыми глазами я ощущаю, как все вокруг кружится, напряжение становится невыносимым, плоть распирает от боли, и я, так и не решившись открыть глаза, кончаю прямо в штаны. Как третьекурсник. Как ты, в нашу первую встречу в пустом коридоре Хогвартса. Для полного счастья мне не хватает в ответ самой малости. Совсем немного. Твоего ответного стона: «Гарри».
Вот и все, малыш. Прости, что я бросаю тебя на мокром мраморном полу, а не в нашей мягкой постели, но ты сам сделал свой выбор. Я целую тебя на прощанье в лоб, будто хороня свою любовь. Короткое Обливиэйт — и ты снова меня забываешь. Только я не смогу забыть тебя никогда.
Три шага от умывальника к двери. Три шага от прошлого в никуда. Три слова, сказанных слабым, едва слышным голосом.
— Гарри! Вернись, пожалуйста.
* * *
— Мистер Поттер, я повторяю еще раз: применение по отношению к пациенту обычного Обливиэйт после обширного стирания памяти путем применения того же заклятия, только в большем масштабе, может провоцировать отмену предыдущего. Но обычный Обливиэйт при этом будет действовать как надо. При следующем применении этого заклятия эффект может повториться еще раз.
— Я опять ни черта не понял. Это значит, что он вспомнит все, что хотел забыть раньше, но забудет то, что стерли в последний раз? И если стереть память еще раз, то он опять вспомнит прошлое и забудет последнее?
— Слава Мерлину, именно так. А вы, простите, почему интересуетесь? Имеете в виду какой-то конкретный случай?
— Ну что вы, простое любопытство, доктор. Я, кажется, недавно что-то читал на эту тему в каком-то журнале... Неважно, спасибо. И всего вам хорошего.
* * *
— Задерживаешься, Гарри. Ты же знаешь, как я ненавижу эти больницы. Мне бы хотелось забыть все то время, что нам пришлось в них провести.
— Сегодня вечером я заставлю забыть тебя обо всем на свете. Только обещай мне, пожалуйста, никогда, никогда больше не пытаться стереть себе память.
-Обещаю, Гарри. Больше никогда.
Ты немного виновато улыбаешься и берешь меня под руку. Вот и молодец, малыш. Вот и молодец. Я все-таки поймал тебя.
Vova
