Лучший из миров

«Не все ли равно: доблестью или хитростью ты одолел врага».

Вергилий

— Не думал, что ты такой, Поттер — совершенно убитым голосом произносит Драко. Мне становится немного грустно, но оправдываться перед Малфоем я абсолютно не намерен.

— Какой? — спрашиваю я, закидывая вторую ногу на стол. Дурацкая привычка, заимствованная мной из американских маггловских фильмов. В конце концов, это мой кабинет! Моя работа! Я в Арорате не последний человек, несмотря на свои 20 лет, и это — я вас уверяю — полностью моя заслуга. И что же, теперь каждый проходимец будет вламываться сюда без предупреждения и попрекать меня за отсутствие высокого морального начала? Наш ответ: пошел к черту!

— Мелочный! — он сердито сопит и по-детски сжимает кулаки. — Да ты просто сволочь, Поттер! Просто неблагодарный ублюдок!

— Я тебя тоже люблю — говорю я, натужно улыбаясь, не испытывая ни радости, ни сожаления.

Малфой наклоняет голову, и демонстративно сверлит меня глазами. Мне смешно.

— Слышь, Малфой, прекрати глазами сверкать! Не понимаю я твоих немых посланий! Говори вслух! Или у тебя такой вид, оттого что в туалет забыл сходить? Пожалуйста, прямо по коридору и направо…

Брошенный в меня предмет рефлекторно перехвачен на лету. Книга. Моя книга, между прочим. «Вшивый хорек!» — мелькает у меня в голове.

— А я и говорю, или что я, по-твоему, делаю?! — рычит Драко.

— Пока ты только выводишь меня из себя. Не скажу, что безуспешно.

Он отворачивается на несколько мгновений и затем предстает уже в новом образе порядочного человека.

— Ладно — делает глубокий вдох, и тонкие ноздри начинают быстро-быстро трепетать. Что ж, в этом даже есть своя эстетика… — Не соблаговолите ли Вы, уважаемый мистер Поттер, оказать мне посильную помощь, если, конечно, это не сильно затруднит Вашу «звездную» особу?

Я удовлетворительно улыбаюсь.

— Ну вот, уже гараздо лучше! Только насчет «звездной» особы ты слегка перегнул…

— Ну, так что? — нетерпеливо спрашивает он.

Я улыбаюсь еще шире.

— Мой ответ — нет.

Он не в силах сдержать удивления. А потом на глазах меняется: мрачнеет, сутулится, задиристый огонь в глазах меркнет. Что-то внутри у меня ощутимо колет. Ну, здравствуй, совесть.

Драко поворачивается и медленно идет к двери. Борьба во мне длится ровно две секунды.

— Да постой ты! — вредный гаденыш продолжает движение к выходу. — Малфой, твою мать!

Он резко замирает и стоит так, будто еще на что-то надеется.

— Почему ты пришел ко мне?

Проходит много времени, прежде чем он отвечает:

— Ты был последним в моем списке.

Ерошу непослушные волосы и встаю.

— Я должен подумать, Драко. Задача почти нерешаема, ты это знаешь.

Слышу вздох облегчения и тихое бормотание, из которого мои уши распознают только отчетливое слово «трепло». Он, не оборачиваясь и не прощаясь, покидает мой кабинет. Нет, видали каков хам? И где хваленые манеры чистой крови?

Оставшись один, я вновь беру в руки документ, который оставил мне Хорек.

«…Северус Тобиас Снейп, 1960 года рождения, Преподаватель зельеварения (1981—1996) и защиты от Тёмных искусств (1996—1997) в школе чародейства и волшебства Хогвартс, декан факультета Слизерин в 1981—1997, директор Хогвартса в 1997—1998. Пожиратель Смерти, должен быть заключен под стражу и доставлен в Азкабан до выяснения дальнейших обстоятельств дела и решения Суда Визенгамота».

Прежде всего, нужно успокоится. Дышать глубоко…

Каким образом Снейп остался без единого соратника? Хм, ну ладно, допустим, этот вопрос риторический. Я невольно улыбаюсь — негодяй попался в свою же ловушку. Конечно, жаль его: ни одной родной души на свете (за исключением Малфоя), а зачем же было выстраивать отношения с миром по принципу «Я — непризнанный гений, а все остальные — быдло»?

Однако мой спектакль, устроенный так грубо и показательно для Малфоя, прямо противоречил моим истинным переживаниям по поводу ареста Снейпа. Уже третий год я боюсь признаться себе в том, что профессор перестал вызывать во мне одну лишь ненависть. Нет, ее сила совсем не исчезла и не убавилась, однако, в нее стали интегрироваться все более сложные и непонятные чувства, и я пока боюсь давать им название…

Именно благодаря ним не спасать Снейпа я теперь не могу. Да я всем пасть за него порву! Но как его вытащить я пока не представляю. И с чего я вообще решил, что он примет помощь? Да, профессор, мы помним вашу нездоровую гордость: конечно, ты выгонишь взашей вражеское отродье, возомнившее из себя не только Спасителя Мира, но еще и его, Снейпа, Личного Спасителя, дабы «потешить больное детское самолюбие и окончательно втоптать Великого Гения в грязь!».

Но, как говорится, война — путь обмана. Стоит попробовать не упоминать моего участия в деле.

Никаких доказательств, никаких улик в его пользу не осталось. Воспоминания, что я когда-то собрал у него, были выкрадены, и, вероятно, уничтожены недоброжелателями Снейпа. Не мне одному, очевидно, он крови попортил…Итак, решение суда можно с легкостью предугадать — Снейпу не миновать пожизненного заключения, и это в лучшем случае.

Я долго все обдумываю, и, в конце концов, решаю начать с Министерства. Неплохо было бы хорошенько оглядеться на вражеской территории.

Всю следующую неделю я полностью посвящаю себя исследованию территории. Я, естественно, не ем и не сплю, выгляжу как заморенный подросток, или, скорее как «тяжело больной» по словам секретарши министра.

Очень скоро я понял, что все еще намного хуже, чем казалось. Дело Снейпа нашло большой резонанс у общественности, каждый желает бросить свой камень, да так чтоб и пришибить бедолагу профессора. Никакие взятки на данном этапе уголовного процесса уже невозможны.

Никто не рискует браться за столь опасное дело даже за самые большие деньги…

* * *

Неделю спустя.

Лицо Рона предсказуемо покраснело и вытянулось.

— Гарри, я, кажется, понял, в чем дело. — Рон как-то издевательски заулыбался. Мне это вовсе не понравилось, если честно.

Мы с Гермионой оглядываемся на него с легкой надеждой.

— Ты окончательно свихнулся на курсах в министерстве, аврор из тебя вышел гикнутый. Сам подумай:кто захочет при трезвой памяти вытаскивать это чудовище и спасать ему жизнь!

— Рон, как ты можешь! — возмущенно вскрикивает Гермиона.

— Серьезно, Уизли, не заткнуться бы тебе…

— Ну, хорошо, тогда как вы объясните, что этот здесь делает?

Мы все смотрим на Малфоя, но каждый по-своему: я с пониманием и сочувствием, Гермиона с настороженностью, а Рон, конечно, с лютой ненавистью. Ну и как мне прикажете снять напряжение между этими двумя? Выкрасить всех в рыжий цвет и заставить их танцевать танец «мы одна семья»?

Я вздыхаю и поворачиваюсь к Рону.

— Послушай теперь меня, Рон. Ты по какой-то причине оказался здесь, на этом стуле. И это было твое решение. У нас нет больше времени на удивления и выяснения отношений. Можешь ненавидеть Малфоя сколько угодно, но, пока мы будем заняты делом, учись находить с ним общий язык. Вот тебе последний шанс выйти из игры. Если ты останешься, то тебе придется понять, что Малфой является частью нашей скромной команды, и без него у нас ни хрена не выйдет.

Я невольно вспоминаю седьмой курс, и то, как он бросил нас тогда.

Возможно, он тоже это вспомнил, потому как наклонил рыжую голову и еще больше залился краской. Только уже не от злости.

— Хорошо, коль скоро мы все выяснили, продолжим…

В некоторых обстоятельствах нам откровенно повезло: после войны министерство отозвало всех дементоров из Азкабана, и теперь охраной занимались обычные маги. Кроме того, до вынесения приговора еще месяц, и Снейпа держат в специальном помещении — камере предварительного заключения — а выбраться оттуда намного легче, чем из основных.

— Ваши конкретные предложения, господа, — обращаюсь я к собравшимся.

— Что с охраной будем делать? Тут либо Империо, либо оборотное — говорит Рон. Я опускаю голову.

— Господа, прошу прощенья, но как говорится, «зачем тебе шпоры, если нет коня»? — недолго ждали, называется: Малфой подал голос. — Насколько я знаю, у стражей Азкабана есть защита от Империо, да и не только…там, куда мы собираемся магия как мертвому припарки.

Гермиона согласно кивает

— На территории тюрьмы магия не действует.

— Это что же, какое-то нововведение? — недоумевает Рон.

— Ага, Уизли, 200 лет как уже — замечает Драко язвительно.

— Согласен, Малфой! — говорю я — Не один ты у нас такой умный. Однако оборотное зелье все равно будет держаться…

— Кто сказал? — говорит Драко. — Надо проверить.

— Нам в любом случае нужно туда отправиться. Мы собираемся сделать это завтра с близнецами. — Я смотрю на Фреда и Джорджа. Они одобрительно восклицают в ответ. — Драко, ты идешь с нами. По поводу самого побега. Я тут подумал…вот что мы сделаем: нам, все равно нам надо будет чем-то отвлечь министерское внимание. Так что грабить будем во время пожара: организуем побег не только Снейпу, но и кому–то из заключенных. Самому скандальному. И чтобы максимум шума.

Раздаются одобрительные возгласы. Только Малфой недовольно молчит и позже заявляет:

— Мне это все не по нраву, Поттер. Вы подумали, что дальше будет со Снейпом после побега?

— Будет на нелегальном положении — говорю. Найдем, где ему скрыться!

Малфой качает головой.

— Мне это по сути уже не нравится — он ведь чист перед законом. Кроме того, жить в постоянном страхе! Ты представляешь, каково это? Нужно действовать тоньше, что ли. Вот смотри, — он протягивает мне список имен, — это те, кто решает судьбу Снейпа в Визингамоте. Мои знакомые уже собрали некоторую информацию о них, включая самого министра.

Малфой смотрит на меня с самодовольной улыбкой. Нет, ну молодец же! Как есть молодец!

— Основная наша цель — вот этот человек — Джек Диллан. Он явно был сторонником Темного Лорда, как пить дать! Его необходимо вывести из игры однозначно. Предлагаю задействовать Скиттер. Знаю, знаю, не только в вас она вызывает тошноту! Но у нее талант, который как нельзя кстати. Мы смоделируем для Диллана провокационную ситуацию…

— С половыми извращениями? — интересуются близнецы.

— Обязательно, — отвечает с недоброй ухмылкой Малфой, — Рита будет ждать неподалеку, и в нужный момент схватит снейпоненавистника за яйца! Не совсем ясно, что же с остальными…

— Малфой, это отвратительно и мерзко! — возмущаюсь я. Он немного сникает. Я улыбаюсь. — Когда приступать-то будем?

* * *

Оборотное зелье, которое мы выпили перед аппарацией, рассчитано на 3 часа.

— Я пойду вперед и осмотрюсь — говорит Фред.

— С чего такая отчаянная смелость, Уизли? — язвит Драко. — Ты даже зелья не пил!

Вместо ответа Фред отходит немного в сторону и перекидывается в устрашающего на вид серого здоровенного волка.

— Оборотень! — вскрикивает Малфой и отступает на шаг; у него захватило дух.

— Анимаг, — поясняет Джордж.

У меня внутри поднимается волна гордости: хоть в чем-то мы уделали этих заносчивых придурков-слизеринцев!

Как я оказался в камере Снейпа? В последний момент я попросил Малфоя самому поговорить с профессором. Ну и кто же меня дернул за язык? Малфой зыркнул на меня настороженно, помолчал… Неожиданно широкая улыбка начала расползаться по его наглой роже.

— Ах, вот оно что, Поттер… — эти интонации я слышал от него впервые. Тщетно я пытался сохранить бесстрастие на пороге встречи с моей тайной. Чертов Малфой! Сердце выпрыгивало из груди, и дышать стало ужасно тяжело.

— Соплохвоста тебе в задницу, Малфой, — проворчал я. Наверное, с головой себя выдавая.

— Да уж, Гарри… — вот сученок! Он шлепнул себя ладонью по лбу. — А я-то все думал, что это ты так бесился, когда я первый раз пришел к тебе? Обмануть меня решил, да? — он шутливо погрозил мне пальчиком, и мне внезапно захотелось отгрызть его. Откуда эти мысли?..

«По-моему, это ты тогда вышел из себя, Малфой!» — думаю я.

— Да не ссы! — «успокоила» меня белобрысая сволочь. Еще и смеет мне заговорщески подмигивать! — От меня никто ничего не узнает, лишь бы ты сам не выдал себя.

Я делаю самую страшную рожу, какую умею, в надежде испугать его.

— Да у тебя на лице все написано! Я ж не виноват!

В камере пахнет мерзко. Но мне почему-то кажется, что в основных камерах еще хуже. Света нет вообще, и я руководствуюсь одним шестым чувством, если таковое вообще у меня имеется. Я все еще не в своем обличье, и голос у меня тоже изменен, но я все же очень сильно нервничаю, и пот градом льется с меня. Я стою минуты две, ожидая движения со стороны Снейпа. Все-таки я трус!

В голове вдруг мелькает предупреждение «опасность!». В следующий момент я уже прижат к холодным камням пола. Фу! Ну и вонь здесь! Я не сопротивляюсь. Чувствую снейповское дыхание на своей щеке, и меня бросает в дрожь. Бог мой, как близко! Меня с силой вдавливают в пол. Я чуть язык со страху не откусываю!

— Поттер? — тихий нерешительный голос, полный недоумения. Мерлиновы яйца! Как он узнал меня? В полной темноте, да еще и под действием зелья я сейчас и близко не похож на Поттера! По запаху что ли? А ведь так хотел скрыть участие в деле — и вот вам, пожалуйста!

— Профессор, — отвечаю я шепотом.

— Что у тебя с голосом, Поттер? — намного увереннее говорит он.

Неужели заметил мое волнение? Ах да…

— Оборотное зелье.

Он фыркает. Выходит это у него как-то уныло.

— Зачем явился?

— Поговорить. Вы не против?

Снейп отпускает меня и исчезает во мраке. Исчезает в пустоте.

— Говори — слышу я его голос. Он все еще совсем близко. Наверное, просто встал. Мне хочется хоть как-то чувствовать его, чтобы продолжить разговор. Ужасно некомфортно обращаться в пустоту!

Протягиваю руку вперед и нащупываю его ногу. Он тут же убирает ее.

— Разрешите помочь Вам выбраться отсюда. Здешние камеры — не самое лучшее место для героев войны.

Откуда во мне эта ирония? Я прикусываю язык, обещая себе осторожнее формулировать мысли.

— А зачем? — его голос звучит резко, и вызов в нем читается без всяких усилий.

Ко мне внутрь прокрадывается нехорошее предчувствие.

— Что зачем?

— Зачем вам понадобилось меня вытаскивать, и с чего вы взяли, что я этого хочу?

Я задерживаю дыхание. Внутри все сжимается. Он что тут, уже успел спятить? Наверняка ведь эти сволочи пытали его! Пытаюсь вспомнить, сколько надо круцио для того, чтобы крыша поехала. Что мне делать? Что мне теперь делать? Лучше бы пошел Малфой…

— Профессор, извините! — мой голос звучит жалко. Фу, ненавижу себя! — Я просто пытаюсь помочь. Есть люди, которым не все равно, живы вы или нет.

— Не встречал таких.

Он абсолютно прав. Все ненавидят его. Кроме меня с Малфоем. Я вздыхаю и говорю скорее себе, чем ему:

— Поверьте, они существуют….

Слышу, как он приближается. Подходит ко мне вплотную.

— Поттер, вы — идиот.

Я — идиот. Кто же спорит?

Дышит на меня как-то угрожающе. В камере по-прежнему темно, и от этого напряжение в тысячу раз сильнее. Голова начинает кружиться, и я испытываю теперь настоящий страх провала нашей операции. Я не знаю, что ему ответить. Я точно тупой, но как можно было ожидать подобной реакции?

Рискую протянуть вперед руку, которая натыкается на него. Наверное, это плечо. Он, к моему бесконечному удивлению, не отстраняется. И тут я не выдерживаю и хватаю его. Хватаю со всей силы, чтобы даже не думал вырываться! А он и не думает. Стоит себе спокойненько, ни звука от него не слышно.

Проходит целая вечность, но никто из нас так и не делает попытки заговорить. Голос около двери камеры, кажется, проникает из другого мира.

— Эй, Поттер! Пора нам убираться отсюда! — зовет меня Драко. Я благодарю небеса за полную темноту помещения. — Профессор! С вами тут все в порядке?

Хорек нас не видит, но Снейп ему отвечает:

— Все отлично, мистер Малфой.

Я убираю свою железную хватку и благодарю Снейпа про себя за терпение и самоконтроль.

— Нам потребуется еще некоторое время, профессор, мы дадим Вам знать, когда все подготовим

Он ничего не отвечает, и мы, не дождавшись ответа, уходим.

Изменение, пожалуй, к худшему, как сказал джентльмен, когда ему разменяли полкроны на два фальшивых шиллинга и шесть пенсов.

Чарльз Диккенс, из "Посмертных записок пиквикского клуба"

Весь следующий день меня терзают сомнения. Что означает его молчание в конце?

Неужели я все испортил, и то, как я его схватил, наверняка показалось Снейпу хамством и агрессией. Теперь не придется ждать его благосклонности. Я был так близок, чтобы признаться ему, как скучал. Что за нелепость! Он бы навряд ли оценил это признание. Послал бы меня к чертям собачьим. Опять бы вспомнил издевательства отца. Назвал бы меня самоуверенным кретином. Как тогда, когда мы все вместе восстанавливали Хогвартс. Поднимали, так сказать, из руин.

Я ворвался к нему в комнаты с такой смелостью — конечно, я ведь победитель Волдеморта! Теперь мне любой разговор со Снейпом казался настолько простым делом, что его и не стоило обдумывать. Я даже не сразу заметил, как он настороженно смотрел на меня.

— Что-то хотели, мистер Поттер? — холодно интересуется он.

От его отстраненности в груди поднимается боль и застревает большим комом в районе горла. Все-таки, я слишком пьян. Чувствую, добром это не кончится.

Я заворожено смотрю в его лицо и не могу поверить, что он все-таки жив. Он прекрасен — так казалось мне тогда — черный бархат, такая трогательная худоба. Хотелось схватить его и сжимать в объятьях до посинения. Чтобы искры посыпались у него из глаз. Что ненависть? Разве может она выжить рядом со столь благородным существом? Я чувствую, как от меня пышет жаром …или это от него? Слишком близко я подобрался, чтобы понять. Меня так невыносимо тянет к нему, что я теряю последние крохи самообладания прямо на глазах с космической скоростью. Во мне все горит — сюда бы ведро ледяной воды…

— Да что Вы говорите… — он хищно щурит глаз, — и что мне теперь, пожалеть Вас, или что-то еще сделать? — его голос крайне глубок и чувственен. Я умираю тысячу раз за мгновение.

В совершенном шоке делаю шаг назад, не веря, что произнес все это вслух. Он, кажется, жутко доволен собой. Вон, как кривит рот.

— Я, безусловно, польщен столь высокой оценкой…меня, но, в то же время, сразу встает вопрос о здоровье Вашей драгоценной психики.

Я молчу. Что тут скажешь? Он поднимает вопросительно бровь, явно ожидая от меня ответа. Устного.

— Виноват, профессор — сиплю я не своим голосом. И запоздало заливаюсь краской.

— Это, Поттер, я называю истиной, не требующей доказательств.

Трижды нервное «ха!». У меня больше нет ответов, и я покорно жду приговора. Не опуская головы.

— Вы самоуверенный кретин, Поттер. Какую цель Вы преследуете, устраивая подобный спектакль ночью у меня в комнатах?

Кусаю губы, молчу. Хорошо бы смыться отсюда. Я кидаю быстрый взгляд на открытую дверь.

— Нет уж, я хочу, чтобы Вы ответили, Поттер. — Снейп метнулся к двери и с силой захлопнул ее. Он в безумной ярости, судя по всему. «Ну что, Поттер, — говорю я себе, — завещание ты не оставил, да и зачем оно? Наследников у тебя нет, родителей тоже, не будут убиваться зато по единственному сгинувшему сыну, не скажут: наш Гарри был таким молодым, какая потеря…» — Поттер, извини, что отвлекаю тебя от жалости к себе.

Я вздрагиваю, почувствовав его пальцы на своем лице. Он показывает мне их в следующий момент — они мокрые. Значит, я плачу. Какой стыд! Исправить уже ничего нельзя — это очевидно. Может убить себя как-нибудь самому? «Снейп — это существо с жестоким сердцем, которого ничем не смягчить» — сообщает мне внутренний голос. Почему-то он очень напоминает мне голос Филча. Когда я осознаю это, то делается жутко смешно. Я напрягаюсь всеми силами, чтобы не заржать. Получаются какие-то немыслимые жуткие звуки.

— Так я услышу что-нибудь сегодня или нет? — рявкает Снейп. Это приводит меня в чувство. Я размышляю всего мгновение, прежде чем заговорить. «Точнее заорать» — укоризненно замечает все тот же голос школьного смотрителя. Будто ему есть дело до душевного состояния профессора.

— Все что я сказал, было правдой, Снейп! — выпаливаю я и резко дергаю тяжелую дверь. Как это ни странно, она легко поддается. В следующее мгновение я оставляю его наедине со своим негодованием.

Таким идиотом я еще себя в жизни не чувствовал. До сих пор не могу забыть. А теперь, тот же Снейп сидит беспомощный в Азкабане, ожидая страшной участи. Снейп, обвиняемый в убийстве Дамблдора и пособничестве Волдеморту. Почему его вина казалась столь тяжелой для всех?

А все дело было в том, что Северус Снейп не был человеком. Больше он не являлся человеком для всего магического сообщества. Он был теперь символом.

Просто попытайтесь представить себе: война закончилась, а Вы — Министр. И не просто Министр, потому, что имя у вас — Вернандо Бла. Это значит, что получили вы свою должность после Кингсли Бруствера, который занимал ее всего два года. И вы думаете так: назначение Кингсли было закономерным, определенно не случайным. Оно полностью соответствовало волеизъявлению толпы, коей было необходимо видеть во главе правительства знак победы над «Мировым Злом». И вот, передовой аврор уже в кресле Министра лучезарно улыбается всему угнетенному народу Англии и обещает наказать всех виновных в их бедах УС, тем самым обеспечить светлое будущее и угнетенным, и их потомкам.

Однако не проходит и двух лет, когда воплощению «великой справедливости» пришлось покинуть свой пост по невыясненным обстоятельствам. Какого черта, спрашивается, произошло?

А вот и нет ответа. По крайней мере, на поверхности он не лежит. И вскоре теперь уже Вы, Вернандо Бла, вступаете в свою новую должность и с опаской оглядываетесь вокруг...

Надо сказать, что Вы не простой человек. Взять хотя бы любовь к Долорес Амбридж: не буду скрывать, что не каждый способен полюбить такую женщину. И детей вы не особо любите, зато карьера у Вас вышла славная, стать Министром Вы мечтали с раннего детства, ну и что с того, что много пришлось льстить и изворачиваться. Ведь по-другому никак! Нельзя же делить мир на Добро и Зло. Хорошим людям тоже иной раз приходится хитрить. А во время войны…да что там! Где Вы были во время войны? Где и положено служащим Министерства — сидел там и разбирался с бумагами. Не всем же воевать, в конце-то концов! Рутиной тоже нужно кому-то заниматься, без этого тоже никак нельзя.

Когда Вы только приступили к своим новым, важным обязанностям Министра Магии, Вас удивила одна неприятная вещь — отголоски войны совсем не стихли, и Вам придется еще долго разбираться с ее последствиями. Одним из самых неприятных дел оказалось профессора зельеварения Хогвардса. Хотя для Вас он был просто Северус Снейп, губитель многих жизней, виновник смерти «шестикрылого серафима» Альбуса Дамблдора и правая рука Темного Лорда.

А теперь признайтесь честно — Вы его ненавидите. О да — мерзкий, злобный, мрачный тип, образец гнусного лицемерия, посмевший заикаться о своей верности Альбусу! Ну, ничего, теперь Вы — Министр, у Вас появилась власть, и Вы сделаете все, чтобы размазать мерзкое отродье по стенке, от него ничего не останется! Или лучше засадить его навеки в Азкабан, и пусть он медленно гниет от осознания своей вины! И Вы даже не удивляетесь, с каким восторгом толпа встречает Вашу подачу — «смерть главному предателю!». Вы не задаете себе вопрос , почему улики в защиту Снейпа исчезли, и не спрашиваете себя, отчего молчат выжившие члены Ордена, ведь все и так очевидно — виновен, виновен, виновен! Об этом же кричат все журналы, газеты и радио! Только одно обстоятельство смущает Министра: главный Герой войны — Гарри Поттер — почему-то оказался давать интервью, которое бы окончательно утвердило за профессором звание Безусловного Виновника Всех Бед. Но это, к счастью, не стало большим препятствием. Все и так были уверены — Снейпа ждет страшная смерть.

Таким образом, профессор стал символом Зла. Даже Волдеморт на его фоне просто терялся в толпе и нервно курил в сторонке.

* * *

Бороться против общественного мнения мы отказались с самого начала. Я вот, честно признаюсь, не думаю, что оно является решающим. Да и Гермиона с Малфоем со мной согласны, а я считаю их самыми умными людьми в нашей группе.

Чем больше мы изучали главных ненавистников Снейпа в Министерстве, тем яснее становилось, что из него сознательно слеплен образ чудовища. Кем это было сделано — даже страшно подумать. Но то, что мы имеем на виду — ослепленные ненавистью рожи, не желающие слышать ничего, абсолютно ничего расхожего с их золотым мнением. Каким образом такие идиоты возглавили наше общество, остается загадкой. Попахивает все это предательством, по моему мнению.

Версию побега было решено отложить на крайний случай. Очень уж гнилой вариант, как ни крути, хотя и захватывающий.

Главный наш конек обнаружился благодаря Артуру Уизли и его нескончаемой любви к магглам. Меня внезапно осенило: вот она наша сила — за соседней стенкой! Пойдем, постучим туда. С тех пор, как магическое общество сознательно ограничило и свело к минимуму свои контакты с миром магглов, прошла хренова куча времени. С точки зрения современного маггла, мы застряли в 19 веке и местами даже в средневековье. Эгей, эти тупоголовые консерваторы получат то, на что так отчаянно нарывались все это время! Но дело даже не в техническом обмане.

Помню, когда я только пришел в Арорат, и меня отправили на шестимесячные курсы теоретической подготовки в самые древние специализированные библиотеки Англии.

В одной из них я и встретил того, кто поведал мне интересные вещи. Этот тип был непонятного возраста, очень неприметный и чем-то напоминал мне Дамблдора — своей таинственностью, силой и мудростью и сумасшедшей проницательностью. Я даже испугался — не был ли странный человек инкарнацией Директора, и имел смелость спросить у него об этом. На что мой новый знакомый дико рассмеялся, практически до слез, сгибаясь пополам (что никак не состыковывалось с его серьезной, казалось бы, наружностью), и попросил больше не убивать его подобными шутками. Вот, что он мне рассказал.

Магу обмануть мага сложно. И убить одному волшебнику другого тоже сложно. И не думайте, что крикнув «Авада Кедавра!» вы запросто прикончите своего врага и будете жить счастливо. Проще всего убить волшебника магглам. И наоборот. Почему же, вы думаете, в истории магического общества непременно были приверженцы чистой крови, и такой ненависти к магглам? Почему эти идеи становились столь популярными у очень многих представителей магии? И дело тут не только в неком «помешательстве» вождей таких течений, не в их нарциссизме, харизме, нездоровом самолюбии. Решающим фактором является страх. Опыт истории показывает, что именно магглы способны нанести нам наибольший ущерб из всех возможных.

Это, казалось бы, очевидное знание практически никогда не использовалась магами-мошенниками, преступниками, злодеями и негодяями. Будто невидимое табу отворачивало их от подобных методов.

И, на одном из наших собраний, я рассказал все это участникам освобождения.

* * *

Буквально через 3 дня, во время очередного нашего заседания, все почувствовали резкое недомогание. У меня закружилась голова и перед глазами поплыли круги. Еще минута — и ноги уже были ватными. Как по заказу в помещение ввалилась туча ужасных на вид людей. В масках. Никто даже не успел вытащить палочку. Малфой, сидевший рядом со мной, попытался резко вскочить из-за стола, и я увидел его недоуменное лицо, он произнес что-то типа «Что за нелепость здесь происходит?», будто в замедленной съемке, потом медленно начал оседать на пол. А я ясно почувствовал, что теряю сознание.

Очнулся я от резкого запаха. Надо мной склонился один из проклятых диверсантов. Только был он без маски. И я тут же узнал в этой толстой морде Симуса Финнигана.

— Нашатырный спирт — пояснил Симус.

Я недовольно хмыкнул.

— Будто это так важно — знать, чем тебя убивают. — проворчал я. На его лице засияла радостная улыбка.

— Да я еще даже не начинал.

Я чуть привстал и попытался сидя оглядеть «поле боя». Все уже потихоньку приходили в себя и в весьма смелой ругательной форме описывали свое состояние, думаю, это от ноющей боли в голове, такой же, как и у меня. Состояние очень напоминало жесткое похмелье.

— Голова пройдет минут через пятнадцать — заботливо заговорил Симус — это единственное негативное последствие использования газа. Посиди пока, тебе сейчас лучше не вставать.

Он извинился, и сказал, что ему надо поискать одного человека. Вскоре он подвел ко мне господина, которого я не заметил в числе прочих, кто ворвался к нам, и был без боевой формы в отличие от остальных. Я попытался встать, но он остановил меня движением руки.

— Гарри, с гордостью представляю тебе Адриана Нобеля — директора лондонского театра Барбикан. — Мое внимание сразу приковалось к светлой пышной бороде и ужасно большим синим глазам. Линзы, что ли? Я потер свой лоб, в надежде уменьшить неприятные ощущения. Этот Нобель не был чопорным и весьма дружелюбно поздоровался со мной. Мне, короче, понравился.

— Рад знакомству, сэр, Вы напугали нас до смерти — сказал я, протянув руку.

— Весьма польщен такой оценкой, мистер Поттер. Слышал, что Вы большая знаменитость в Вашем мире.

— Сделанного не переделаешь, как сказала старая леди, выйдя замуж за лакея. -Попытался отшутиться я. — Слышал, что вы не менее известны у себя.

Нобель широко улыбнулся. Симпатичный малый.

Когда все пришли в себя, я сделал объявление, чтобы прояснить ситуацию. Хотя большинство и так было в курсе этой показательной операции, просто не знали, что именно должно произойти и когда. В честь знакомства с актерами было закатано небольшое гуляние, где огневиски, признания дружбы и любви лились с обеих сторон.

Актеры, изображающие «ОМОН», должны были стать лишь вспомогательной частью нашего хитрого плана. В него же входил и действующий премьер–министр Великобритании.

Мы разыскали его сравнительно недавно. Общался с ним Драко, и разговор, судя по бледности лица вышедшего к нам Малфоя, оказался тяжелый. Никаких комментариев Драко давать не стал, только лишь бросил, что теперь впору «сушить сухари». Что это значит, никто не понял, но все сочувственно закивали, видя, как он расстроен. Главное, что Малфою удалось какими-то нечеловеческими усилиями уломать его помочь нам.

Все уже достаточно обильно излучали любовь, когда поднялся Невилл , чтобы произнести какую-то очередную речь. Он принял наиболее пафосную позу и откашлялся.

— Итак, друзья, нам предстоит грандиозное дело. Невиданное по дерзости и масштабу, мы станем его зрителями и участниками. Спорю, что оно войдет в аналлы истории.

— Как самое абсурдное и бестолковое дело в мире — угрюмо подхватил Малфой. Сделал вид, что злится. Ну и пускай — ему по статусу положено.

— Тем не менее, — продолжал Невилл — оно дает нам огромную возможность спасти нашего драгоценного профессора от совершенно незаслуженного ужасного наказания. И мы благодарны нашим новым друзьям, — он послал в их сторону теплую улыбку, — за столь необходимую нам помощь и содействие.

В этот момент в зал ворвались взъерошенные близнецы. Все глаза собравшихся обратились в их сторону. Выглядели они не то, чтобы расстроено…но будто бы произошло нечто страшное. Страшное и непоправимое. Мы все замерли в дурном предчувствии.

— Слушание переносится на послезавтра.

Туше.

Около меня кто-то вскрикнул — это Рон испуганно смотрел мне на руку. Я тоже посмотрел. Там блестела кровь от раздавленного мной бокала.

* * *

Кафе находилось недалеко от нашего штаба. Мы — это «генеральный совет», в него входят: Гермиона, Рон, Малфой, Невилл, и Фред с Джорджем — пытаемся наметить окончание разговора. Сейчас к нам присоединились наш новый знакомый директор, и его помощник Фрэнк Кэрроу. Гермиона не пришла — она все еще пытается найти другое решение, изучая треклятую юриспунденцию. Представителей маггловских властей мы проинформируем позже…если это вообще понадобится, в свете текущих событий. Все наши грандиозные планы полетели к чертовой матери. А вариант побега теперь казался единственно возможным. Меня пришлось отпаивать самого себя валерьянкой, которую я достал из шкафа миссис Уизли. В ту ночь мне было настолько плохо, что я не отказался от ее предложения остаться в Норе. Я старался держаться как можно спокойнее, чтобы не привлекать лишнего внимания семейства Рона (куда теперь, кстати сказать, входила и Гермиона).

— Времени на подготовку совсем не остается — говорю я — так что действовать будем по старому плану. Только очень сильно измененному — в моем голосе чувствуется вина. Хотя, что я мог сделать? — Раз уж профессор уже находится на территории Министерства, то у нас остается только 2 возможности: перехватить его или по дороге назад в Азкабан, или в самом Министерстве. Гермиона очень просила отсрочить время операции на максимально возможный срок, чтобы дать ей возможность придумать план поинтересней. Чтобы отсрочить слушание.

— Кстати о Грейнджер, — заговорил Малфой, — где, черт подери, находится эта ее хрень, управляющая временем? Почему мы до сих пор не приняли ее в расчет?

— Маховик времени сейчас в Хогвартсе. И его не разрешено выносить оттуда.

— Так почему бы тебе не сгонять туда, Лонгботтом, по-быстрому? — Драко пытается не оставлять компромиссов в голосе.

Невилл заерзал в нерешительности.

— Давай, одна нога здесь — другая там!

— Как я его доставать-то буду? Воровать, что ли?

— Слушай, ну это ты уже сам придумай! Используй свой талант убеждения, в конце концов.

— Мы отправимся с ним, — предлагают близнецы. — Если уж дело дойдет до воровства.

Я даю добро, и они вместе аппарируют. Прямо из кафе.

— Маховик времени дает нам преимущество, хотя он тоже ограничен по функции — больше суток с его помощью вернуть нельзя.

— По-моему это более чем отлично, — говорит Нобель. Фрэнк ничего не говорит. Он просто в шоке.

Мы возвращаемся в штаб. Нужно еще дать нашему «ОМОНу» время привыкнуть к заклинанию аппарации. У нас есть свои порт — ключи, но где их размещать, мы все равно не знаем. Зато можно при аппарации взять с собой человека по три. Об опасности расщепления мы магглам ничего не сказали — пусть зря не переживают.

Времени предупредить Снейпа тоже не остается. Да это уже и не важно…

«Против лома нет приема, если нет другого лома».

Народная мудрость.

Итак, у нас уже все готово: накрахмаленные актеры сидят в гримерке, терпеливо ожидая своего выхода и начищая до блеска выданный реквизит, оборотные зелья уютной горкой грудятся на столе в центре комнаты. Маховик времени, честно украденный у профессора Макгонагал, пока спокойно отсчитывает обычное время на груди Гермионы, а документ, выданный министром магглов, занимает самое почетное место в комнате — у меня в кармане.

Не надо, однако, жалеть бедных магглов, и думать, что мы безжалостно рискуем их жизнями. Мы обработали их всеми возможными защитными заклинаниями, кроме того, усыпляющий газ, который мы собрались использовать, сведет на нет любое сопротивление коммивояжеров Снейпа. А еще, многие из наших помощников были актерами не по профессии, а по зову сердца, так сказать. По тому же зову сердца они являлись практикующими бандитами в мире магглов. Кто в прошлом, а кто и нет. «И пушки мы возьмем с собой реальные» — безаппеляционно заявил самый «четкий» из пацанов. Мы, поразмыслив, решили не испытывать судьбу, вступая с ними в спор.

Мы ждет лишь появления Малфоя, который сейчас в Министерстве. Ожидание длится уже пару часов, что заставляет меня довольно сильно нервничать. Я догрызаю последнюю ручку, когда тишину нарушает негромкий хлопок аппарации. Я вздрагиваю, подпрыгивая чуть ли не на пол метра от стула, подбегаю к запыхавшемуся Малфою.

— Ну что так долго? Все в порядке?

Малфой утвердительно кивает.

— Да, все отлично, они будут перемещаться на метлах, вот по этому маршруту — он вытаскивает и протягивает мне листик, где схематично изображен план доставки Снейпа в Азкабан.

Я бегло рассматриваю его и передаю остальным.

— Какой приговор? — спрашиваю я Малфоя, немного понизив голос.

— Пожизненное — мы обмениваемся друг с другом лишь нам понятными взглядами. Я хлопаю его по плечу.

— Мы обязательно оправдаем его. Когда решим проблему с побегом.

Малфой смотрит на меня долгим задумчивым взглядом и согласно кивает.

— Обязательно.

Я не теряю надежду. То, что у Драко получилось нейтрализовать Джека Диллана, дает нам большое преимущество в этой войне.

* * *

Мы аппарируем, как и задумывалось, по трое. Первым это делаю я, с двумя своими спутниками. Они здоровые как боровы, и, кажется, ничего не боятся. Затем появляются остальные. Магглы не сильно в восторге от подобных способов перемещения.

— Твою мать, Фред, мне хочется блевануть от вашей апперцепции! — слышу я возмущения спецназа.

— Аппарации. И меня зовут Джордж. — Фред явно забавляется своим превосходством. Наверное, ему тоже не по себе рядом с такими шкафами.

— По хрену! С тебя компенсация за моральный ущерб — будем пить вместе, до потери сознания.

Фред с минуту размышляет, а затем мечтательно закатывает глаза.

— Согласен! — радостно произносит он. Ой, хитрец! Я уже начинаю жалеть бандюка.

Когда все появляются, мы (все волшебники) создаем заклинание невидимости над нашей группой. Это позволяет нам находиться в непосредственной близости от дороги. Ожидание занимает долгое время, но все мужественно терпят, подбадривая друг друга колкими фразами.

Первым воздушный конвой замечает Рон.

Он орет, указывая рукой на еле заметную точку на горизонте. Мы все дружно вскакиваем, вытаскивая палочки и пистолеты, взятые предусмотрительными магглами. Точка медленно приближается, увеличиваясь в размерах и превращаясь в группу людей, в черных плащах. Магглы изумленно охают, им не доводилось еще встречать подобного зрелища. Конвой состоит из 15 человек. Я издаю изумленный возглас, подобно актерам. Мерлин, почему их столько много? Неужели они так боятся Снейпа?

— Две минуты — произносит Симус. И я делаю взмах рукой, разрешая одеть респираторы.

Вперед выходят близнецы, ответственные за газовую атаку.

Метлы, тем временем, начинают снижаться, и мы различаем голоса волшебников.

Я стараюсь сильно не разглядывать Снейпа — на фоне своих сопровождающих он выглядит весьма жалко. Беспомощно. У меня сжимается сердце, и я делаю глубокий вдох, чтобы успокоится.

Волшебники приземляются невдалеке от нас, слезают с метел, и ждут, пока Снейпа освобождают от оков, которые соединяли его с магом, на чьей метле он прилетел.

Уизли уже выпустили газ, и мы спокойно ждем, пока он подействует. Один за другим они плавно оседают на землю. Последний, самый крепкий, успевает вытащить палочку. Но, не видя никакого противника, смешно прыгает вокруг себя, испуганно тараща глаза в пустоту. Еще секунда, и он отключается вслед за своими коллегами. Наша оперативная группа действует незамедлительно — не проходит и пяти минут, как все министерские служащие оказываются обездвижены, обезоружены, связаны и рассажены аккуратным рядком возле стеночки. Ну, вообще-то это не стеночка, а огромная наружная стена тюрьмы Азкабан, но так как ее никто не охраняет в этом месте, для нас она теряет свою величественность.

О Снейпе позаботился Малфой, так что я не переживаю, он в надежных руках.

Теперь остается только ждать, пока пленные придут в себя. Вдруг я слышу возглас Гермионы, она кричит мне подойти и посмотреть. Я без раздумий бросаюсь к ней, и она показывает мне на одного из наших заложников. Я гляжу на мужчину, лицо которого наполовину скрывает шарф, и вскрикиваю от неожиданности. Гермиона отводит рукой край шарфа, я и я вижу перед собой…

— Министр! — в восторге произносит Гермиона. А невдалеке уже звучит голос Малфоя.

— Да не один, а с компанией. Это же те, кто сидел в числе присяжных!

Вот это фарт! Теперь ясно, отчего их так много! У меня в голове моментально вырастает новый безумный план. Я даю указание завязать глаза каждому пойманному. Мы ждем полчаса.

Наши заложники начинают медленно приходить в сознание, выражая это стонами, охами и ругательствами.

Стараюсь не отвлекаться на мысли о Снейпе. Он никак не хочет очнуться.

Заклинание невидимости уже давно спало. Мы развязываем глаза Министру и еще нескольким людям, являясь перед ними при полном параде: никого из наших волшебников они не узнают, все поменяли внешность. Перед ними предстает солидный человек, в костюме маггла (наш главный авторитет — Нобель), за которым выстроилась целая армия вооруженных до зубов бойцов спецназа. Может, они и слышали о спецназах. Видели-то точно. Потому что с реакцией не промедляют — в глазах тут же вспыхивает животный страх. Адриан представляется им, называя себя террористом. Очень умным террористом, имеющим связи с правительством Британии. Он протягивает конверт «продажного министра магглов» прямо в руки Вернандо и делает паузу, давая ему время на осознание ситуации. Затем он сообщает, что он еще и крайне жестокий человек. Не буду описывать его выражений, скажу только, что я стоял с открытым ртом, пока он разговаривал. Мне самому сделалось страшно. Дрожь то и дело пробегала у меня по спине. В общем, напугали мы их до усрачки. Что и говорить — сами мы бы так блестяще не сработали. Все-таки актерская игра — это великое искусство!

Министр вскоре начал кивать головой и соглашаться с нашим «авторитетом». Вот уже мы освободили их от веревок, правда, не переставая все время держать на мушке. Они потребовали, чтобы остальных их коллег тоже развязали, но мы согласились только убрать мешки и сняли обездвиживающее заклятье. Требования наши были простые — полностью реабилитировать Снейпа как члена магического общества, и никогда не пытаться подходить к нему ближе, чем на пять тысяч миль.

— У меня один вопрос,— говорит Министр, — зачем вам Снейп?

— Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается... — вздыхает Малфой закатив глаза.

— Мы предлагаем вам подумать, — заканчиваю я, — и принять единственно верное решение. Для всех нас.

Желваки Министра ходят ходуном, он явно вне себя — вряд ли кто-то ставил его в столь беспомощное положение.

Объявляется перерыв, и он удаляется посовещаться со своими людьми. Мы терпеливо ждем.

Наши маггловские коллеги грозно нависают над неподвижными пленными. Кто-то из них начинает огрызаться, ему тут же отвечают, причем не словами, а пинком.

Тут-то все и рушится. Сидящий с краю связанный аврор внезапно сбрасывает свои путы и, истошно вопя и вращая обезумевшими глазами, валит озадаченного «братка» на землю, выхватывает несколько конфискованных палочек из его кармана, бросив их своим собратьям начинает посылать в Снейпа боевые проклятья одно за другим. Тут же еще несколько человек подхватывает его инициативу и начинается настоящая перестрелка. Я моментально оказываюсь рядом с профессором и закрываю его своим телом. Наши «братки», почуяв, что наступил их черед, выдвигаются к противнику с тыла, применяя грубую физическую силу, лишают чувств сначала одного из бунтовщиков, затем второго…но массовый психоз среди пленных продолжает расти, вовлекая в действо все новых и новых участников. Они оказываются с каждой секундой ближе и ближе к нам — ко мне и Снейпу.

В какой-то момент я не успеваю увернуться: в меня летит очередное проклятие, вспыхивает резкой болью в правом боку. Из глаз у меня сыпятся искры.

Я издаю неистовый рык, замечая, как расползается красное пятно на белоснежной рубашке.

Слева доносятся отчаянные крики Малфоя:

— Уводи его! Уводи его сейчас же! Валите отсюда скорей!

Я, не раздумывая, хватаю опешившего Снейпа и аппарирую к чертям собачьим.

* * *

Отрешенный, с легкой душой,

К.Кастанеда "Колесо времени"

Славная погода для тех, кто тепло укутан, как сказал самому себе полярный медведь, скользя по льду.

Чарльз Диккенс, из "Посмертных записок пиквикского клуба"

Местность, куда мы аппарируем, кажется совсем незнакомой. Вокруг много деревьев, из-за этого она напоминает густой лес.

Мы валимся на землю вместе, и я умудряюсь отключиться в это время на пару мгновений. Оказываемся мы на мокрой траве. Или, скорее, он на траве, а я на нем. Я бы умер от радости, если бы не адская боль, раздирающая меня пополам.

— Плохие новости, профессор, кажется, я ранен — сообщаю я Снейпу, пытаясь оставаться в сознании. Моя голова лежит у него на груди, и у меня не получается поднять ее. Он осторожно помогает мне перевернуться и велит не двигаться больше.

— Смотри на меня.

Я всеми силами стараюсь держать глаза открытыми. Его руки касаются моего лица, что заставляет меня нервничать.

— Лежи смирно, Поттер — недовольно шипит Снейп, продолжая свою диагностику.

Я послушно замираю. Он аккуратно переворачивает меня и, задрав рубашку, осматривает ранение. Меня бросает в пот. По его взгляду я пытаюсь определить насколько оно тяжелое, потому что мне очень больно. Но за его холодной маской я ничего не могу различить. Что касается моих собственных ощущений, то у меня сомнений нет — я умираю. Я смотрел в лицо смерти уже много раз, и почему-то именно сейчас она мне кажется ближе всего.

— Ну, держись, — предупреждает меня Снейп, но палочки у него в руке нет, и то, что происходит потом, становится для меня настоящей неожиданностью.

Меня бьет нечто с такой неимоверной силой и скоростью, что я чудом остаюсь в сознании. Рассудок в этот момент я теряю точно. «Снейп захотел прикончить меня» — единственная мысль, которая меня ненадолго посетила. Все вокруг и внутри меня взорвалось на сотни, тысячи осколков. Я истошно ору, но не слышу собственного голоса. Небо будто упало на землю, я не мог осознать, где нахожусь, не мог различить, где верх, а где низ**. Я даже забыл кто я, человеком в эти секунды я себя никак не чувствовал.

...Я провел в таком состоянии довольно долго. Может несколько часов, а может и дней. Иногда мне казалось, что я попал в настоящий ад. Реальность смешивалась с галлюцинациями. Снейп менял мне бинты (откуда он взял их здесь?!), обтирал какой-то вонючей гадостью (такое он мог найти где угодно ) и вообще делал все для того, чтобы мне не пришлось «склеить ласты». Я говорил много, но отвечал ли на мои вопросы Снейп или это была игра больного разума?

— Я боюсь умирать, Снейп.

— Ты не умрешь, не говори ерунды, Поттер…

— Не называй меня Поттером.

— Ладно, не буду, малыш.

— Так-то лучше, Снейп. Я должен признаться тебе кое в чем. В чем-то очень важном…

— Давай, мой хороший.

— Не могу вспомнить…забыл.

— Не расстраивайся, у тебя еще будет время.

— У меня очень странные ощущения: все вокруг будто состоит из множества орнаментов. Даже твое лицо сейчас не похоже на лицо… я вижу в нем гораздо больше…

— Не бойся, скоро это пройдет.

— Боюсь, что я свихнулся…

— О, не переживай — ты сделал это гораздо раньше. Например, в тот момент, когда бросился спасать меня, кидаясь грудью на амбразуру, при всяком удобном и не удобном случае.

— Что такое «амбразура»?

— Кажется, место, откуда стрельба ведется во время сражений. Это выражение магглов.

— Ты останешься со мной? Не хочу, чтобы ты уходил. Я вижу жутких существ, кружащих над нами.

— Все нормально, они не причинят нам вреда. Я останусь.

Было приятно, что он трогал меня. Гладил по голове, касался лица. Много чего касался. Но все равно я не нашел в этих прикосновениях даже намека на нечто большее, чем отеческую заботу.

Несколько раз меня сильно рвало. Снейп говорил, что это хорошо и должно помочь. В конце концов, побежденный страшной усталостью, я отдался ее власти и уснул.

А потом боль ушла, и мне стало намного лучше. Правда, не совсем в традиционном смысле этого слова. Надо мной нависала крыша импровизированного шалаша. Наверное, профессор побеспокоился — больше было не кому. Как только я почувствовал, что могу двигаться, не опасаясь боли и кровотечения, я встал на все четыре лапы и приблизился к спящему неподалеку Снейпу. Очень захотелось понюхать его. Пахло какими-то травами, лимоном и еще кровью. Моей кровью. Он казался мне сейчас немного меньше, чем обычно. Я потыкался носом в его руку, желая поговорить, и расспросить о текущем положении дел. Но он не реагировал на мои тычки. Я начал громко и возмущенно звать его, уже успев испугаться, что он умер, пока я приходил в себя. Неожиданно его темная фигура вздрогнула, и он, подскочив на месте, сел, пристально разглядывая меня. Я начал жаловаться, что у меня очень чешется ухо, и место чуть пониже шеи сильно затекло, пока я лежал на земле.

Он ничего не отвечал, сверля меня пронзительным бездонным взглядом. Я совершенно обалдел от такого пренебрежительного отношения к моему состоянию и тут же поспешил выразить свое недовольство.

Снейп, чуть помедлив, протянул руку, начал осторожно почесывать меня за ухом. От такого безумного кайфа я блаженно закрыл глаза и присел на задние лапы. Он сказал какую-то фразу, но с первого раза я не разобрал ее смысл. Пришлось открывать глаза и переспрашивать.

Его губы были как-то необычно поджаты, выражая не раздражение или злость, а непонятную мне эмоцию, или скорее их целый конгломерат, куда могли входить беспокойство, сильное удивление, жалость,…в конце концов, я не психолог, чтобы все понимать! Он спросил, не хочу ли я вернуться и прилечь на свое место, ведь я все еще очень слаб. Я возразил, что неплохо себя чувствую, продемонстрировав ему в доказательство затянувшуюся рану. Снейп с сомнением покачал головой, но не стал меня переубеждать. Я попросил у него разрешения пробежать и оглядеться в окрестностях. Очень неохотно он дал согласие, сказав, что не вправе решать за меня, и предупредив, чтобы я не отходил слишком далеко. Эта снейповская покладистость была для меня в новинку, и я не стал с ним спорить, испытывая удачу на прочность.

Принюхавшись к ветру, я пустился в его направлении. Бежать было легко и приятно. Такой легкости, пожалуй, я в жизни не ощущал! Я почти парил над поверхностью земли. То, что я сперва принял за лес, оказалось небольшой лиственной чащей. Вскоре я выбрался из нее и побрел вдоль широкой дороги. Эта дорога опоясывала огромное поле, растянувшееся до самого горизонта. Это было поле, усаженное пшеницей и подсолнухами. То и дело я останавливался, завороженный открывшейся красотой пейзажа. Я долго шел, пока не увидел одинокую хижину. В ней жил, как выяснилось, какой-то волшебник, которого звали Улисес. Он объяснил мне, что мы находимся на юге Испании, и поблизости имеются три небольшие деревни, однако он предпочитает жить в скромном уединении. Он пригласил меня в дом, и начал расспрашивать о моей жизни. Я чуял, что человек хороший, и ему можно довериться. Много времени мы сидели с ним, разговаривая. Я рассказал ему почти всю мою жизнь. И даже про Снейпа. Улисес был очень добрым и отзывчивым парнем, и надавал мне кучу советов: как сохранять спокойствие в разных ситуациях. Как бороться со страхом. Вообще его советы в будущем оказались весьма полезными. Потом он сказал, что со Снейпом меня ждет еще немало трудностей, и мне необходимо запастись огромным терпением, чтобы прийти к цели. Тут я забеспокоился, как там мой дорогой профессор. Наверное, жутко зол, что меня так долго нет. Улисес, верно истолковав мои чувства, предложил начать прощаться. Я сердечно поблагодарил моего случайного (случайного ли?) учителя и отправился в обратный путь.

Дорога была довольно пыльная, и моей шерсти это вовсе не нравилось. Мне захотелось найти какой-нибудь источник, чтобы освежится. Я свернул обратно в чащу, но долгое время ничего не мог встретить, кроме деревьев с кустарниками.

Неожиданно мой тонкий слух уловил движение справа. Через несколько мгновений передо мной стоял незнакомый человек, огромных размеров с некрасивым красным лицом. Мне не хотелось с ним заговаривать — от него несло злобой и отчаянием. Он посмотрел на меня и жутко расхохотался. Этот нечеловеческий смех здорово напугал меня. И еще, я заметил, что очертания лица незнакомца постоянно неуловимо менялись, дрожа, как в дымке костра. Этим он мне дико напомнил боггарта. Ха! Да, возможно, эта дрянь и есть такая разновидность боггартов. А существо, тем временем, начало надвигаться на меня с явно недобрыми намерениями. Улисес предупреждал меня, чтобы при встрече с чем-то не обычным по дороге, я гнал свой страх как можно дальше. Да и Люпин говорил о том же. С большим усилием я унял бешеный стук в груди, и, издав дикий отчаянный вопль, бросился прочь от проклятого места.

Я вновь выбежал на знакомую дорогу, и понесся, не оглядываясь, в сторону, где меня должен был дожидаться Снейп. К счастью, погони не последовало, да и нелегко было гнаться за мной — я летел с невероятно большой скоростью.

Как вернулся, я не вспомнил бы и под страхом смерти. Снейп подбежал ко мне весь взъерошенный и бледный, но я не понял ни слова из того, что он мне там наплел.

Я сказал, что слишком устал для рассказов и собираюсь прилечь отдохнуть. Я не заметил того момента, когда отключился.

Проснулся я немного разбитый. На лбу у меня лежала мокрая тряпка. Ощущая чье-то присутствие, я открыл глаза и попытался сфокусироваться. Получалось плохо. Сидящий рядом Снейп (а это был именно он) протянул мне очки и положил теплую руку мне на лоб, убрав оттуда холодную тряпку.

— Тебе нужно поесть, чтобы набраться сил.

Ощущение, будто заново родился. Снейп принес мне еду прямо в постель, чтобы я не напрягался и не вставал. Боже ты мой, какая забота! Еще бы лицо попроще сделал, я бы даже "спасибо" сказал.

Голода я не ощущал, но послушно начал есть все, что выдал мне Снейп. Это было жареное мясо, и я предпочел не расспрашивать, откуда он достал его.

— Хорошо погулял? — как бы между прочим интересуется Снейп. Я перестал жевать, ощущая, как сильно горит лицо. Нет, ну чего мне стыдится? Я ему не жена. Ему вообще плевать на меня. Но я вновь ощущаю себя на 1 курсе.

— Что со мной было, профессор? Я думал, что стал волком.

— В какой-то степени ты был им. Ты находился на грани смерти, а там еще не такое возможно. В конце концов, ты же маг и способен видоизменять свою форму!

— Но я — не анимаг, и не знаю, как это делать! Я смогу превращаться теперь по желанию?

— Вряд ли. По крайней мере, не так легко как в этот раз.

— Я нашел хижину с волшебником, он сказал мне, что мы в Испании.

Снейп взглянул на меня обеспокоено и покачал головой.

— Мы не в Испании. Скорее всего, в пределах Шотландии. Возможно, на острове. Необитаемом.

Рот у меня сам собой широко открывается.

— Но я же встречал людей, двух, по крайней мере! И Улисес сказал мне…

Я подробно пересказываю все, что со мной случилось, пока я был зверем.

Снейп ненадолго задумывается.

— Все, что говорил тебе этот маг, возможно и было правдой. Очень вероятно, ты и был с ним в Испании. В любом случае, у нас нет возможности проверить это. Однако сейчас мы в Шотландии.

Я морщу лоб, пытаясь вникнуть в сказанное.

— А тот второй, который тебе повстречался, наверно такой же человек, как и ты — волк. Когда ты отправился любоваться местными окрестностями, то сильно рисковал не вернуться из этого путешествия.

Ничего себе!

— Почему вы не остановили меня?!

Снейп посмотрел мне в лицо ничего не выражающим взглядом. Сквозь меня.

— К тому моменту мне уже удалось отвести от тебя смертельную угрозу. Я не остановил тебя, потому что не мог лишить права выбора. Ты должен был сам решить, уходить или остаться.

Я вдруг вспомнил странную бледность его лица, когда он отпускал меня. Только сейчас я понял его переживания. Он думал, что я бросаю его. Мне стало стыдно. В очередной раз щеки краснеют.

— Мог бы предупредить, в самом деле… — ворчу я, пытаясь не выдавать в голосе угрызения совести.

— Предупредить?!— он не пытается скрыть возмущения. — Я предлагал тебе остаться, Поттер, разве ты не помнишь?

Он бы еще баллы снял. Ну да, точно…предлагал. А я еще доказывал ему, что умный, и сам знаю, как мне поступать.

— Теперь тебе намного лучше, — в его словах сквозит немного холода, — мы сможем снова аппарировать дня через два. Кстати, возвращаю тебе твою палочку. Хотя последнее время ты успешно обходился без ее помощи, сейчас она тебе понадобится.

Я не понимаю, обижен он на меня или нет. Мне следовало бы поблагодарить его за спасенную жизнь, но слова застревают в горле в последний момент. Я ведь тоже спас его. И был ранен, рискуя жизнью ради него. Успокоив свою совесть подобными аргументами, я вздыхаю и отправляюсь спать в шалаш-палатку. Снейп тоже поднимается и идет в противоположную сторону.

В груди появляется и крепнет тяжелое чувство.

___________________________

* Орел, в мифологии индейцев толтеков, — символ смерти.

** «Приняв свое решение, нагваль Элиас спокойно направился к умирающему и вначале сделал то, что подсказало ему тело, а не разум — ударил по точке сборки мужчины и сместил его в состояние повышенного осознания. Он беспрестанно бил его снова и снова, пока наконец точка сборки не пришла в движение. Используя силу самой смерти, удары Нагваля заставили точку сборки переместиться в такое положение, где смерть уже не имела значения, — и тогда он перестал умирать». Карлос Кастанеда. Сила безмолвия.

Alienatio mentis (лат. "отчуждение рассудка")

Мне снился испанский маг.

Я находился перед круглой хижиной с большой конусообразной крышей. Стены были выложены из камня, а крыша сделана из сложенной в несколько слоев связанной сухой травы. Что было под травой, я не представлял. Все это отдавало средневековьем.

Стоя на пороге своего дома, маг внимательно смотрел мне в лицо глубоким пронизывающим взглядом. Я замер в нерешительности. От него веяло скрытой непередаваемой по величине силой. Внешность у него была вполне заурядная: крепкий такой высокий парень, ненамного старше меня, в старых рваных джинсах и легкой рубашке, с закатанными рукавами. Обуви на нем вообще не было. Лишь глаза выдавали его. Голубо-серые, словно сияющие изнутри ровным спокойным светом, они дарили расслабленность и уверенность всем, кто заглядывал в них. Наше молчание длилось целую вечность. А потом он заговорил низким приятным басом:

— Заходи, раз пришел — и, развернувшись, исчез в глубине хижины.

Я с радостью шагнул внутрь.

Как я и думал, все внутри было предельно скромно и просто: стол, циновка на полу (кровати не было), печка, деревянные табуретки. Ковры на полу и стенах. Он пригласил меня за стол, предложив разделить с ним ужин. Он сказал, что не так давно поселился в Испании и с удовольствием готовит испанские традиционные блюда. Поставил передо мной несколько тарелок. Я принюхался, и тут же понял, насколько голоден.

— Кокидо мэдрилено — тушеное мясо, капусты, моркови и картофеля, и мигас — пожаренные крошки. Хлеб, груши. Приятного аппетита.

Меня не надо было долго упрашивать — я с радостью набросился на еду. Она была бесподобно вкусной.

Немного утолив свой зверский, в прямом смысле этого слова, голод, я вспомнил, что еще до сих пор не представился. Только я собрался исправить свою оплошность, как Улисес (так он назвал себя) произнес:

— Если ты собрался рассказать мне свое имя, то не стоит утруждаться — я и так вижу достаточно.

Его голос был крайне серьезен. В этот момент передо мной сидел не дружелюбный юноша, а человек в два-три раза старше. И в 10 раз опаснее. Его лицо приобрело черты суровости, глаза потемнели, что живо напомнило мне о Снейпе. Да, это были абсолютно снейповские черты! Внутри у меня все мгновенно сжалось.

Он немного привстал, и, перекинувшись через весь стол, шумно втянул воздух прямо у меня над волосами.

— От тебя разит страхом. Выбрось сейчас же эти идиотские мысли из своей дурной головы! Я не собираюсь делать тебе ничего плохого.

Мы скоро закончили с едой, и Улисес стал убираться. Вручную. Мы вышли на улицу — там стоял тазик для мытья посуды. Надо сказать, что я до сих пор не заметил у него палочки. Я начал сомневаться, волшебник ли он.

— Это очень знаменательно — то, что ты сам пришел ко мне.

— И что же это означает, Улисес?

Он оторвался от мытья посуды и взглянул на меня с удивлением.

— Я смогу помочь тебе измениться.

Я был крайне растерян.

— Но как это возможно? Я и Снейп попали сюда случайно, мы не должны находиться здесь, это все из-за моей раны…Нам необходимо вернуться и довести дело Снейпа до конца…

— Не тараторь так быстро, пожалуйста — поморщился мой собеседник — никто не говорит, что ты должен все бросить.

Он аккуратно складывал тарелки на лавку. Тут я решился спросить.

— Ты волшебник, Улисес?

Он, казалось, на минуту замешкался.

— Отчасти.

Я ощутил сильный укол разочарования. Может быть, он мудрый сквиб. Или что-то вроде того.

Мне стало чертовски грустно — я не ожидал такого облома.

Он посмотрел на меня, изучая мою реакцию.

— Имей немного терпения, скоро ты увидишь.

Все-таки в его манерах чувствовалось тонкость, а в характере хитрость, несвойственная деревенским парням.

Мы закончили с уборкой, когда уже почти стемнело.

Он предложил прогуляться. Мы шли по дороге и разговаривали, и когда он внезапно подхватил меня под руку, я вскрикнул от боли и неожиданности.

В следующий момент меня дернуло, почва ушла из-под ног, и когда я вновь сориентировался, то узнал нашу со Снейпом стоянку. Вскоре я разглядел и самого Снейпа. Однако ракурс у меня был весьма необычен, мы будто находились в 20 метрах от земли. Я стал кричать и звать профессора, сидящего возле костра, но он никак на меня не реагировал. Я в испуге обернулся и поймал насмешливый взгляд Улисеса.

— Он не слышит тебя.

— Почему?!

— Тебя здесь вроде как нет.

— ?!

— Физически нет, но ты можешь видеть его. Ты даже можешь прочесть его мысли. Не желаешь попробовать? — он игриво подмигнул мне. Совсем как Дамблдор когда-то.

На меня нахлынули сомнения.

— А он не узнает?

Улисес рассмеялся, покачав головой.

— Нет, не узнает.

Мы приблизились ближе к профессору. Лицо у него было грустное, печальное. Я вновь засомневался, стоит ли пробовать. Мало ли, что скрывает Снейп. Но Улисес прошептал, чтобы я прекратил ломаться как девочка, «иначе мы сейчас же свалим отсюда».

Я расслабился и просто пожелал услышать его. В тот же миг я уловил знакомый голос. Наверно внутренний голос Снейпа.

«Ожидаемый конец. Несносный мальчишка просто сбежал!».

Блин, он же обо мне говорит!

«А чего я собственно хотел? Мы ненавидим друг друга уже много лет. Я сам лично давал ему миллион поводов, чтобы вести себя подобным образом. Ясное дело, что он избавился от меня при первой же подвернувшейся возможности! А этот совершенно дикий план, который они с Малфоем придумали — уму непостижимо! Хотя, что еще можно ожидать от Поттера? Только подобного бреда. Стоит перестать потакать ему в каждой новой глупости, иначе я так не проживу и полгода. Маленький идиот…»

Я резко отпрянул от Снейпа, тут же закрывая свое сознание.

— Все, с меня хватит — уныло сказал я Улисесу. — возвращаемся.

Он понимающе кивает мне и берет за руку.

Мы снова оказываемся невдалеке от знакомой хижины. Я иду хмурый и злой. Улисес не говорит ни слова.

— Не думал, что ему так не понравилось, что мы спасли его — наконец, не выдерживаю я — да он считает нас идиотами! Мы столько сделали для него, чуть не погибли!

— Он просто неблагодарная свинья, этот Снейп! Как вы выносите его?! — возмущенно поддакивает Улисес.

Я оборачиваюсь, и гляжу ему в лицо. Издевается!

— Ну и что здесь смешного, объяснишь ты мне, наконец?! — ору я на него.

Он совсем не смеется. Моргает глазами и отвечает:

— На тебя невозможно смотреть. То, как ты невыносимо оскорблен и обижен его реакцией…

— И что с того?! Почему я не должен быть возмущен? Этот сукин сын ни во что не ставит меня, считая, что я способен только на глупости!

Улисес еле сдерживает смех. Я зол как никогда. Почему этот гад издевается? Мне и так хреново! Мы идем пол часа в совершенном молчании.

— Ты должен более критично взглянуть на себя, — вдруг заговаривает Улисес, — признай, ваши действия действительно были немного грубы.

Я качаю головой.

— Я бы даже сказал, — продолжает он, — что они были подобны выстрелу из гранатомета по мухам.

— Ты знаешь термины магглов?

— Да я вообще мало похож на ваших волшебников, как ты уже успел заметить.

— У тебя нет волшебной палочки? — спрашиваю я, предчувствуя ответ.

Он мотает головой.

— Но как у тебя получается без нее?!

— Ты же как-то убрал стекло в зоопарке в одиннадцать лет! Мне уже далеко не одиннадцать. Могу себе позволить многое — хитро улыбается он. Потом поднимает голову и долго смотрит на небо… и тьма вокруг нас начинает медленно рассеивается, превращая ночь в день.

Я стою совершенно обалдевший. Немыслимо! Кому под силу такое?!

Он же смотрит на меня, прищурив левый глаз.

— Ты не можешь отличить даже такую грубую подделку от магии.

И тебе ни за что не заполучить Снейпа, пока ты будешь оставаться таким остолопом. Твой профессор далеко не так прост, как даже тебе кажется. Ты совершенно зря не дослушал его мысли. Неужели ты веришь, что он не способен выбраться из Азкабана самостоятельно? Вы очень, очень недооцениваете его. Я почти уверен, что оказаться там было его идеей.

— Не может быть, ты не знаешь ничего о нем!

Он согласно кивает.

— Но ты знаешь о нем и того меньше.

Почему-то, мне не хочется спорить. Почему-то, кажется, что он прав.

— Зачем ему это делать?

— Ты можешь узнать причины, поговорив с ним лично. Но ты ведь и так догадываешься. — Улисес смотрит на меня совершенно дамблдоровским взглядом. Только очков не хватает. А еще обращения «мальчик мой».

Старый козел! Я еще раз гляжу на своего нового знакомого и охаю в изумлении, не веря глазам. Я ведь и не заметил, когда Улисес-юноша превратился в Улисеса-старца. Внезапно мне хочется перекреститься.

— Как же ты можешь говорить о нашем мире, ни разу не побывав там?

Ответ до смешного прост.

— Я слышал твои и его мысли. Этого было достаточно.

Ну да. И как я не догадался?

— Слушай, Поттер, не грузись ты так сильно. Я был когда-то одним из вас. Я был таким же магом.

— Тебя зовут не Улисес, верно?

— Это лишь одно из моих имен.

Вот оно как.

— И ты, конечно, не скажешь кто ты на самом деле.

Я чувствую себя Ватсоном при знакомстве с Шерлоком Холмсом.

Он смотрит на меня долгим тяжелым взглядом.

— Ты пока не знаешь меня. Но у нас есть возможность познакомится поближе — игривым голосом говорит маг, его угрюмость легко сменяется весельем. — Насчет твоего Снейпа, я дам тебе один хороший совет. Совсем скоро он тебе понадобится.

Я замираю весь во внимании.

— Если хочешь что-нибудь поймать, сначала отпусти.

Он подходит и хлопает мне по плечу. От него веет теплом и нежностью. Мне становится так знакомо хорошо.

— Я буду ждать тебя — говорит он мне на прощание.

* * *

Меня разбудил профессор. Увидеть его кислую мину мне хотелось сейчас меньше всего.

— Ты — не спящая красавица, Поттер, с чего я должен будить тебя по-другому?

Я хмурюсь. Хватит уже читать мои мысли!

Он молча протягивает мне кружку с очередным своим творением. Я даже сильно не принюхиваюсь — и так ясно, что пахнет мерзко.

— Что это? — безучастным голосом спрашиваю я.

— Это то, Поттер, что ты сейчас выпьешь. И не испытывай мое терпение, пожалуйста — он сует мне кружку в руки.

С чего это он с утра такой раздраженный?

На меня вдруг наваливаются воспоминания сна. Почему я не помнил этих подробностей раньше, и лишь во сне пробудилась память недавних событий?

Я смотрю на моего профессора, не в силах отвести взгляд. Неужели он действительно хотел в тюрьму? Что такого он совершал, что не может простить себя? Хотя, глупый вопрос, мы же говорим о Снейпе! Смерть Лили, служба у Волдеморта, смерть Дамблдора…сколько я еще не знаю о нем?

— Поттер, — медовым голосом тянет слова Снейп, — я уже понял, насколько прекрасны твои глаза, а теперь открывай рот, пожалуйста. Сейчас же!

От неожиданности я действительно открываю рот, Снейп забирает из моих рук зелье, и медленно вливает его в меня, пользуясь моментом растерянности. У меня горят уши. «Он просто пошутил» — убеждаю я себя.

Вкус зелья оказывается лучше, чем я думал, судя по запаху. Когда я все послушно выпиваю, Снейп велит мне лечь на спину, чтобы нанести мазь на рану и сменить повязку. Честно скажу, я полюбил эти процедуры: из профессора вышла очень заботливая и даже немного нежная медсестра. Все эти нечаянные прикосновения были крайне приятны и порой доводили меня до счастливого исступления. Снейп не использует при этом палочку, также как и испанский маг. Не любит он палочки, что тут удивительного? Дамблдор тоже почти не использовал ее (ну, во всяком случае, я это редко видел).

— Поттер, не стони так протяжно, не настолько уж это и больно — говорит Снейп, нанося свою мазь на поврежденную область. Делает он это настолько нежно и его лицо при этом ужасно близко от моего, что я невольно начинаю млеть. Ах, эти волшебные пальцы! Нет, определенно, дело тут не только в мази — Снейп пользуется своими ресурсами мага, чтобы исцелять меня.

— И кстати, если задумаешь вновь перекидываться, то забудь. Твое превращение — уникальный случай, тебе действительно повезло, что остался жив. Больше мы не можем так рисковать. На подобные вещи уходит колоссальное количество энергии.

После необходимых лечебных процедур я встаю и пробую пройтись, пока Снейп готовит нам завтрак. Хватает меня от силы минут на пять, потом наваливается дикая слабость, которая заставляет меня присесть. Я сижу возле нашей импровизированной кухни, полный отчаяния. Я сейчас ужасно беспомощен — если бы министерским ищейкам довелось нагрянуть сюда, нам бы настал конец…Хотя, я себя переоцениваю — Снейп стоит десятерых таких как я.

— Перестань киснуть, еда портится от твоего вида. Ты поправляешься очень быстро. Можно сказать, что все заживает на тебе как на собаке, — добавляет он, издевательски ухмыляясь.

— Сейчас лопну от смеха, профессор, — мрачно отвечаю я.

Он делает какой-то салат, наверное. Зуб даю, что лекарственный. Аккуратно шинкует непонятную травку. Откуда у него нож, интересно?

У меня чешется язык спросить его о том, что так тревожит меня со дня встречи с Улисесом.

— Сэр, вы когда-нибудь встречали волшебников, отказавшихся от использования волшебной палочки насовсем?

Нож замирает в его руке.

— Странно, что ты интересуешься такими вопросами. Честно, я очень удивлен. Нет, я не встречал ни одного.

— Но ведь где-то они все равно существуют — те, кто может без нее делать то же самое, а возможно и гараздо больше без нее!

Снейп откладывает нож и погружается в свои мысли на несколько мгновений.

— Тебя что-то конкретное беспокоит? — наконец слышу я его вопрос.

— Можно ли мне, допустим, научится этому? Чем такой способ магии вообще отличается от традиционного?

— В Англии я не сталкивался с подобным явлением. Все же, по моему мнению, в каждом из нас есть достаточный потенциал для беспалочковой магии.

— Вы, профессор, пытались двигаться в этом направлении?

Он сощуривает глаза, пытаясь просверлить дырку у меня на лбу.

— Я, и еще Дамблдор…

— Волдеморт?

— Нет, его гораздо больше занимали другие вещи.

— ?

— Вам ли не знать! Мировое господство, например. Бесконечные насилия, убийства и унижения всех волшебников и магглов. Постоянное пестование своего самолюбия.

— Разве беспалочкавая магия не дала бы ему еще большую силу и власть?

— Он и так был очень силен. Однако путь, выбранный им, не позволял достигнуть слишком высоких уровней силы. По законам природы.

Я сижу молча, задумавшись. Вскоре у меня формируется очередной вопрос в голове.

— В смысле, Зло никогда не может долго удерживать своих позиций? Империи, построенные огнем и мечом, долго не живут, так что ли?

— Нет, не так. Мораль здесь совершенно не причем. Это вопрос использования своих ресурсов, своей магической силы. Если расходовать ее на пустые вещи, и, подобно Темному Лорду, стремиться подчинить себе весь мир — на другое сил просто не останется!

О боги! Почему нам этого в Хогвардсе не рассказывали?! Снейп продолжает терзать ножом одуванчики.

Тут я вспоминаю о более злободневных вещах.

— Профессор, когда мы вернемся…Если вдруг нашим ребятам не удастся убедить Министра в вашей невиновности…

— Это не твоя забота, Поттер — перебивает меня профессор — вы и так сделали уже достаточно.

Последнее слово он произносит с сарказмом. Во мне закипает бешеная злость. Я понимаю, что не прав, но, тем не менее, распаляюсь все больше и больше. «Неблагодарный козел!» — проносится у меня в голове. «Маленький вредный сученок» — внезапно приходит мне ответ из ниоткуда.

Снейп смотрит мне прямо в глаза, демонстрируя невинность и непонимание всем своим видом.

К вечеру у меня появляется жар. Снейп хлопочет надо мной, будто наседка над яйцами. Мне делается жутко неловко, ведь он раздевает меня, чуть ли не полностью, чтобы обтереть какой-то дрянью. Затем берет мою палочку (его собственная осталась у Министерства) и произносит несколько заклинаний.

Высокая температура сравнима для меня со стопкой хорошего коньяка. Мне сразу хочется выяснять отношения, делиться заветными тайнами, лезть обниматься…особенно обниматься.

Последний раз я делал это с Джинни, и было это три года назад, сразу после войны. Потом у меня была куча возможностей, чтобы исправить положение, но я никак не решался. Ну не получается у меня сближаться с теми, кто не вызывает у меня как минимум безумную страсть!

Снейп делает мне жаропонижающее, но весь процесс приготовления должен занять несколько часов, поэтому я вынужден оставаться в таком состоянии еще долго. Обтирания немного облегчают его.

Профессор говорит, что сейчас повышенная температура для меня — это норма. У меня нет выбора, кроме как полностью довериться ему.

Он же опять занят: снова что-то готовит. Я поднимаюсь с одеяла и неуверенной походкой направляюсь к его мрачной спине с твердым намерением помогать. Листья крапивы, подорожника, весело булькают в трансфигурированном железном котелке.

Он не сразу реагирует на мое присутствие. Потом говорит мне убираться в постель. Я заявляю, что имею желание помогать ему. Его лицо тут же мрачнеет, но я не собираюсь так просто сдаваться. Он хватает меня за рукав, пытаясь оттащить к постели. Я возмущенно протестую, отчаянно вырываясь. От этого его хватка делается просто железной, я чувствую, что слабее его. Насколько меня еще хватит? Мои руки упираются ему в грудь, возможно оставляя на ней синяки, но я продолжаю борьбу. Снейп издает яростный рык и одним резким движением дергает меня на себя, заламывая руки за спину. Все кончено: я обездвижен, я сражен. Моя голова оказывается крепко прижата к его груди. Мы оба тяжело дышим, и я слышу его бешеное сердцебиение под тонкой тканью рубашки. Меня обволакивает его головокружительный запах. Все мое самообладание испаряется меньше, чем за секунду. Сам не замечаю, как прижимаюсь к его шее, а затем провожу по ней языком, оставляя влажную дорожку… В этот момент я осознаю, что Снейп больше не держит, а слегка обнимает меня. В горле застревают все слова оправдания. Я мог бы поклясться сейчас, что онемел.

Влип! Вот это влип! У Снейпа глаза делаются как у безумной лани.

— Поттер, мы поговорим об этом позже, когда тебе станет лучше.

Конец света не настает, и вскоре я уже перемещен в постель, завернут в теплое одеяло, напоен горячим травяным чаем, а также одарен холодным молчаливым укором напоследок. Я долго ворочаюсь, прежде чем уснуть. Мне мнится наше с профессором появление перед служителями закона, разговоры с Министром, слова директора тетра…потом я вижу нас всех сидящих в портере прямо перед сценой. Там стоит Адриан Нобель, читающий нам стихи, я различаю только отрывки:

«Вздымаясь мерно, дышит моря грудь,

Что Острова Блаженства? Что любовь?

Качает ожерелье островов.

Зовет, зовет Роланда вечный рог!

Закрой глаза, о бурях позабудь,

Поддайся обаянью сладких снов.

Мой милый, не перечу я тебе,

Лишь повод дай, и пустишься ты в путь.

Лишь веки смежил, снова лодки бег,

Наперекор любви, волне, судьбе,

И ветер рвет тугие паруса…

А я… Я не отстану… Как-нибудь…

Помилуй Бог, какой же это век?..

Какое солнце мне слепит глаза?..

Преграды одолев, достигли цели.

Сражение: победа иль беда? …»

* * *

Спустя неделю, Малфой мэнор.

— Добро пожаловать героям! — радостно приветствует меня Малфой. Он улыбается и приятельски хлопает меня по плечу. Да. Мы с Малфоем друзья.

Мы заходим в самый большой зал его шикарного особняка. Здесь уже полно народу, возможно, я пришел последним. Я приветствую всех друзей и через некоторое время, извинившись, отхожу в место, где поменьше народу. Мне становится душно. Вскоре передо мной вырастает Малфой, приглашая меня к одному из многочисленных столов, накрытых в честь празднования нашей победы. Он протягивает мне бокал.

— Нет, Драко — пытаюсь объяснить я Малфою — что-то не хочется. Извини.

Я возвращаю бокал белого вина обратно на поднос.

— Как скажешь, — отвечает мне веселый слизеринец, и, сделав серьезное лицо, спрашивает, — Все ли в порядке, Поттер?

— Да, Драко, все в порядке,— отвечаю я.

— Ты не ешь и не пьешь наравне с остальными. Тебе не нравится, как готовят мои повара?

— Дело не в еде, она просто волшебна. Наверное, из-за ранения, мой аппетит не особо силен последнее время.

— Ты был в Мунго?

— Да, они сказали, что уже нет смысла госпитализироваться, лечения на дому будет достаточно.

— Ясно…— говорит Малфой.— у меня есть кое-что, как раз для этого случая. Уверен, ты оценишь его. Он нагибается и что-то шепчет подошедшему так вовремя домовику, и тот, радостно кивнув, испаряется.

— Не переживай, что он не пришел. Он много страдал, будь снисходителен.

— Ничего не скроешь от твоего внимательного взора — отвечаю я.

Домовик появляется с бутылкой в руках. Ее форма очень необычная, видимо Драко решил разориться и угостить меня ужасно дорогим и старым вином.

Разлив его по бокалам, он подвигает один из них ко мне.

— Шато Лафит, урожай 1787 года.

— Ого! У меня слов нет, Малфой! — я совершенно не разбираюсь в винах, но все равно повержен в шок.

Малфой скромно улыбается, берет бокал и долго вдыхает его аромат. Делает глоток, блаженно подняв глаза к небу. Я следую его примеру. Вино…просто волшебное. Настроение у меня немного поднимается.

— Трудным ли был конец переговоров? — спрашиваю я.

— И да, и нет. Из-за начавшейся перестрелки все норовило закончиться не в нашу пользу, но…Знал бы ты, кто находился в это время поблизости!

— Кто?

— Кингсли! Кингсли Бруствер! Он вышел на нас через Артура Уизли, его участие в операции не переоценить! Он славно подыграл нашим актерам, так что у этих попоморщеров не осталось ни тени сомнения: их дело — труба. Видел бы ты лицо Вернандо, когда…Поттер, с тобой все хорошо?

Я киваю, стараясь спокойно улыбнуться

— Да, а что?

Малфой смотрит на меня с хмурым сомнением.

— Вид у тебя какой-то…болезненный.

— Сам не пойму: может из-за вина? Снейп упоминал, что это может как-то влиять на восприятие…ведь я сейчас «нестабилен», как он сказал.

— Как, например? — озабоченно спрашивает Драко.

Я чувствую бешеный ритм своего сердца.

— Скорость реакции меняется.

— Что еще?

— Могу начать себя неадекватно вести.

— О, ну ты и так это постоянно делаешь! — смеется Малфой — не переживай, я позабочусь, чтобы тебя доставили домой, если что.

Я облегченно киваю.

— Кстати, ты не в курсе, Маховик Времени похищен!

— Как это возможно? — удивляюсь я.

— Нашелся кто-то хитрее нас — пожимает плечами Малфой.

Я замечаю за его спиной маячащего Перси Уизли. Он подает мне знаки, чтобы я отошел с ним поговорить. Но я не хочу расстраивать в этот вечер себя еще больше, так что Перси приходится показаться на глаза Малфою.

— А, сам Перси Уизли пожаловал на наш праздник! — приветствует его Драко.

Перси удостаивает Малфоя лишь злобным взглядом.

— Гарри, нам надо поговорить. Наедине.

— Нет уж, Перси дорогой, говори прямо здесь — отвечаю я — у меня нет секретов от друзей. Вина?

— Я на работе — говорит Перси — хорошо, я начну. Я пришел поговорить о магглах, участвовавших в вашем безумном спектакле.

— Откуда у тебя эта информация?! — возмущенно восклицает Драко.

— Откуда надо. Я сейчас говорю не от имени Министерства, а от своего собственного.

«Я убью Рона» — обещаю я себе твердо.

— …Я не считаю, что вы имеете хоть какое-то право оставлять им память — продолжает Перси — эти недоумки-магглы сдадут нас быстрее, чем вы глазом моргнуть успеете!

— И на правах кого ты предлагаешь нам сделать это? — спрашивает Малфой.

— На правах сильного, конечно! — кричит на него Перси.

По лицу Малфоя пробегает улыбка, очень напоминающая оскал. Он начинает громко декламировать:

— «Мы все глядим в Наполеоны; двуногих тварей миллионы для нас орудие одно…»

— Перси, мы не будем этого делать. Они нам понравились — обращаюсь я к Уизли.

— Вы что тут совсем обезумели?! Я не оставлю этого просто так, клянусь, вы все у меня…

— Господа, чей ребенок обосрался?! — кричит Малфой в зал. Все оборачиваются на нас, прекращая разговор.— Рон, будь добр, забери, пожалуйста, своего брата. Похоже, он немного перебрал с вином.

Рон, весь красный как рак, подходит к Перси, и, что-то шепча ему на ухо, уводит из зала.

Мне внезапно делается дурно, и я выбегаю вслед за ними.

* * *

Я стою, облокотившись о стену уборной. Рядом со мной обеспокоенная Гермиона.

— Гарри, ты еще не оправился после ранения, тебе нужно больше отдыхать!

— Да, Гермиона, я, пожалуй, соглашусь с тобой.

Меня сгибает пополам в новом приступе рвоты.

— Мы с Роном сейчас же отправляемся с тобой в Мунго. — строгим голосом говорит она.

— Нет, Гермиона, не надо в больницу! Мне уже лучше! — заверяю я ее.

— Хорошо, тогда в Нору. Невозможно оставлять тебя одного в таком состоянии!

Мир поплыл и завертелся у меня перед глазами. Прибежали близнецы, Рон, Малфой, смотрели на меня откуда-то сверху…Малфой сердито говорил и давал распоряжения, меня подхватили чьи-то руки, а дальше все погрузилось во тьму.

POV Гермиона.

Мы все дружно аппарируем прямо в болото. Предполагалось, что мы появимся перед Норой, но что-то нам помешало. Я думаю, это все из-за ранения Гарри. Говорила я ему, уходи пораньше, так нет же — упрямый, как осел! Дался ему этот «банкет» малфоевский! Ходил как неприкаянный весь вечер, словно ждал кого-то. Неужели Снейпа?

Гарри мечется, будто в лихорадке.

Близнецы не выдерживают, опуская его на землю.

— Ну что, будем левитировать? — спрашивает Джордж.

Но никто не успевает ответить. Мы все расступаемся — не проходит и нескольких секунд, когда на месте Гарри вырастает настоящее чудовище! Ну и когда Гарри успел стать оборотнем?

Над нами возвышается неимоверной величины волк, раза в три больше своих привычных размеров. Он сверкает изумрудными глазами, с огромным любопытством разглядывая маленьких людей. Его оскал напоминает улыбку.

— Бабушка, бабушка, а почему у вас такие большие уши?...

— А теперь ответьте мне, добрые люди, кто знал, что Поттер — оборотень, и промолчал? — спрашивает Малфой шепотом, не отводя ошалевших глаз от «Гарри».

— Он не оборотень, — говорит Рон, также шепотом, — он недавно стал анимагом. Правда, Гарри не упоминал о своих нестандартных размерах…по его словам он обращался в обычного степного волка.

Тот же, тем временем, задрал голову к небу и издал отчаянный протяжный вой.

— Фенрир! — восклицаю я.

— Кто? — спрашивает Рон.

— Фенрир, в скандинавских сказаниях, был последним сыном бога огня Локки…

— Нам сейчас немного не до сказок, Гермиона, — перебивает меня Фред, — причем здесь наш Гарри?

— Если коротко, он родился обычных размеров волком, но со временем вырос так, что испуганным богам пришлось посадить Фернира на цепь и заточить в подземном царстве…

— Все это очень интересно, Герми, но он убегает! — говорит Рон.

И правда, наш волк, совершенно без предупреждения вдруг сорвался с места и бросился наутек. Мы остаемся одни, абсолютно промокшие, грязные и cовершенно озадаченные.

— Что будем делать? — в наступившей тишине спрашивает Рон.

Никто не знает, что ответь.

— Я, кажется, знаю, куда он мог убежать — говорит Драко.

POV Поттер

Я вполне осознаю, куда именно направляюсь — домой! Передо мной образ мрачного человека в черном, сидящего в кресле у камина. Совершенно магическим образом (ха-ха!) я оказываюсь на пороге мрачного покосившегося особняка. Я восстанавливаю дыхание, сбившееся во время безумной гонки. По подбородку течет слюна. «Для бешеной собаки сто верст не крюк», появляются в голове чьи-то слова. Не помню чьи.

На втором этаже горят три окна. Отлично, значит он дома. Я разбегаюсь и со всей силы врезаюсь лбом в тяжелую железную дверь. Так он наверняка услышит меня! Снова разбегаюсь и снова бьюсь головой! И снова, и снова…на шестой раз дверь открывается и пред моим взором предстает Снейп с белым как мел лицом. Я, чуя такой знакомый и родной запах, радостно поскуливаю и виляю хвостом. Он пока не разделяет моей радости.

— Глупец! — слышу я вместо приветствия.

Я пытаюсь улыбнуться ему, но этого его бледность лишь возрастает.

— Что ты здесь делаешь, Поттер?!

Мне не нравится, что он зовет меня «Поттером», я предупреждающе рычу.

Снейп вздрагивает. И спрашивает уже более приветливо:

— Как ты сюда попал, Гарри?

Совсем другое дело!

— Я пришел домой,— говорю.

— Ты ошибаешься, Волк. Это не твой дом.

— Почему? — недоуменно спрашиваю я.

— Потому что это МОЙ дом! Твой находится в другом месте. Пойдем, я провожу тебя — он спускается ко мне с крыльца.

Я сажусь на задние лапы, пытаясь осмыслить сказанное.

— Это ты ошибаешься, Человек. Я слышал зов. Ты звал меня.

Брови мрачного человека вскидываются.

— В самом деле? И каким образом?

Я на минуту задумываюсь.

— Не помню, — говорю, — но я слышал это. В своем сердце.

— Ты все еще болен, тебе могло показаться.

Я вскакиваю на все четыре лапы, шерсть встает дыбом у меня на холке.

— Ты вздумал обманывать меня, темный маг! Ты хитер, но тебе не удастся!

Я полон зверской ярости. Я чувствую, что сейчас могу разорвать его в клочья. Как раз плюнуть. Он тоже это чувствует, однако прекрасно держит себя в руках.

— Я ничем тебе не обязан. Мы квиты — сообщает мне Снейп.

Вдалеке слышны раскаты грома. Я чую приближение бури.

Во мне воскресает вся та боль, которую причинил мне этот человек. Все надежды, которые посеял в моем сердце.

— Я провожу тебя — вновь предлагает Снейп.

На этот раз я не отказываюсь. Он осторожно подходит, и я позволяю ему потрогать мою жесткую шерсть.

Я просыпаюсь с тяжелой головой и железным привкусом во рту. Все тело ноет от боли, будто меня переехал асфальтоукладчик. Я ни черта не помню. С трудом открыв глаза, тут же закрываю их. Вот оно что: я просто сошел с ума! Не может быть такого, что я сейчас увидел. Уняв бешеное сердцебиение, я снова делаю попытку оглядеться. Место, где мы находимся мне не знакомо. Рискну предположить, что это дом Снейпа. На мне лежит сам профессор. Несмотря на субтильную комплекцию, он оказывается очень тяжелый. Я поднимаю голову, стараясь разглядеть как можно больше деталей. Что так поразило меня в первый раз — я подумал, что на Снейпе совсем нет одежды. Оказалось, однако, что ее нет лишь на верхней части его тела. Я облегченно посмотрел на темные брюки, и только потом заметил красные длинные полосы на бледной коже ребер. Раны были достаточно глубокие, отчего у меня невольно защемило сердце. Какого дьявола здесь произошло?! Я осторожно положил ладонь на его обнаженную и кажется такую беззащитную сейчас спину, она была горячая, под ней билось сердце живого человека. И пусть он меня не пытается убедить в своем бессердечии! Снейп жилист, его торс обвит красивыми твердыми мышцами. Я и сам не заметил, как моя рука решила исследовать не знакомые и столь желанные рельефы профессорской спины. От лопаток вниз по позвоночнику, вниз по пояснице…Это безумие длилось недолго, я почувствовал, что ровное дыхание, лежащего на мне мужчины, сменилось тишиной. Значит, он больше не спит. Моя рука вздрогнула и застыла. Я закрыл глаза, притворяясь спящим, стараясь не шевелиться.

Но у меня всегда плохо это получалось. Особенно перед Снейпом. Я полежал с закрытыми глазами где-то минуту, а потом не выдержал и открыл их. И тут же пожалел об этом: Снейп нависал в 20 сантиметрах от моего лица, и в глазах его я не заметил даже намека на дружелюбие и мягкость, и это притом, что я мог наблюдать его полуобнаженный торс, а его соски были в зоне досягаемости моего языка (о боги, о чем я думаю!) Я шумно вдохнул и резко повернул голову в сторону, едва не свернув себе шею.

— Осторожно, мистер Поттер.

— Да, сэр.

Он хватает меня за подбородок, и разворачивает мое лицо так, чтобы удобнее смотреть мне в глаза.

— Как спалось?

— Не могу сказать, сэр.

— Отчего же?

— Не помню.

Он морщится и отплевывается. Потом рукой убирает с языка…волосы? Нет, слишком странный цвет. Ах, так это, наверное, моя шерсть! Какой ужас. Моя рука все еще лежит на его спине. Я вижу тот момент, когда он понимает это — лицо перекашивает легкая гримаса отвращения, он грубо отбрасывает ее и поднимается. Я прикрываюсь ногой так, чтобы он не заметил моего несвоевременного возбуждения. Когда он встает, я не сильно успеваю что-то разглядеть: Снейп тут же накидывает на себя черную рубашку, и я говорю «до свидания» мраморной белизне кожи.

— Профессор, ваши раны… откуда они?

«Это сделал я?»

Он пристально смотрит мне в глаза.

— А ты не помнишь, Поттер?

— Ничего не помню, сэр — отвечаю я, мотая головой.

Снейп подходит и присаживается на корточки передо мной, продолжая сверлить тяжелым пронзительным взглядом.

— Ну, тогда, как вспомните — сообщите. А я пока пойду, найду для нас обоих восстанавливающие зелье…

Он поднимается и с ужасно прямой спиной уходит из комнаты.

Нет, ну как он любит делать из всех идиотов! Я чувствую, что злость переполняет меня. Снейп рискует быть задетым, размахивая красой тряпкой перед моими глазами. Хотя, он и так… Если это я поранил его, то сегодня же пойду сдаваться в Мунго на психиатрическое обследование!

Я тоже поднимаюсь, и меня немного заносит в бок, от приступа головокружения. Я хватаюсь за стоящий рядом книжный шкаф. Из него тут же начинают вываливаться книги одна за другой, издавая ужасно громкие звуки.

— Поттер! Нельзя ли осторожнее?! — кричит Снейп из соседней комнаты.

Я ухмыляюсь. Теперь, по крайней мере, понятно, чей это дом. Я ставлю книги обратно на место, не удосужившись прочитать названия. Не до того сейчас. В комнате, как ни странно, уютно: гнутая деревянная мебель, небольшие графические работы на стенах, огромный камин с тлеющими дровами, целая стена книг. Вообще, он любит книги, судя по всему: они оккупировали больше половины пространства в комнате, ну или мне так показалось, они лежат на тумбочках, столе, даже на полу. Кто бы сомневался, что Северус начитанный интеллектуал? Еще я замечаю электрические лампочки, жалюзи на окнах, много атрибутов современного маггла. В комнате есть и зеркала. Я подошел к одному из них поглядеть на себя. Все лицо оказалось в кровоподтеках, а на щеке нечто, напоминающее следы когтей. Я задираю рубашку, стараясь разглядеть спину: на ней ни одного живого места, все в ссадинах и синяках. Я со вздохом опускаю ее, продолжая себя осматривать. Кажется, что я слишком тощий и маленький. Приглаживаю рукой взъерошенные волосы, пытаясь хоть как-то принять достойный облик. Пусть только в своих глазах.

За спиной бесшумно появляется Снейп с двумя дымящимися чашками и тоскливым взглядом. Мы смотрим друг на друга некоторое время, от его бездонных черных глаз мне становится не по себе.

— Ваш чай, мистер Поттер. Не бойтесь, в этот раз он не отравлен.

— К чему подобный официоз, профессор? Зовите меня просто «спаситель мизантропов».

От своей дерзости у меня перехватило дух. Я замечаю тень замешательства и усмешки в его лице, а затем все пропадает за маской безразличия.

— Ты всегда такой…неостроумный? Печенье на столе.

Он передает мне кружку и отворачивается.

— Нет, что вы. Меня постоянно преследуют умные мысли, но просто я быстрее...

Мы в тишине пьем чай. У него необычный привкус, наверное, Снейп добавил в него свое зелье.

После долгого молчания он вновь начинает говорить.

— Скажу откровенно: мне не нравится, как ты ведешь себя, Поттер. Не знаю, какие мысли и желания витают в твоей маленькой детской головке, мне нет до них никакого дела, слава богу, но по поводу твоих действий у меня есть один комментарий: твоя сумасбродность сильно граничит с глупостью. Той глупостью, которая приводит своих обладателей в могилу рано или поздно. Если в тебе осталась еще, хоть капля разума, советую тебе прислушаться к моим словам: не ведись на поводу у инстинктов, иначе проиграешь. В твоем случае проигрыш будет стоить всей жизни.

— Почему?! Что такого особенного в моем случае?

Он ставит чашку на стол и в следующий миг оказывается рядом со мной. Его рука больно впивается в мое плечо. Он начинает говорить быстро, набирая громкость к концу фраз.

— Не надо притворяться, Поттер. Ты сам прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Твои неосторожные действия вызывают сильнейшие выбросы магии, в это же время твои мозги берут бессрочный отпуск на самый далекий курорт, даже не думая прислать тебе оттуда открытку, пока ты, в дебрях забытых лесов, окрыленный новой неведомой силой, становишься на четыре лапы и идешь играть в прятки со смертью. Трагическая сила! Я не собираюсь тратить всю свою оставшуюся жизнь, вытаскивая тебя из своего же говна! Я не хочу этого делать! Мне есть чем заняться помимо тебя!

Я сажусь на ближайший ко мне стул, совершенно охреневший. Его голос становится тихим.

— Я устал от тебя, Поттер, понимаешь? Почему я должен говорить тебе о такой очевидной вещи?! Меня тошнит от твоего бесконечного нытья, от того как ты упорно ищешь себе проблемы и впутываешь в это окружающих. Ладно, еще твои друзья, бог с ними, это их выбор — вечно следовать за тобой, но ради чего, скажи мне, я должен это делать?

Он, угрожающе нависая, замер в ожидании ответа.

— Не должен — убитым голосом отвечаю я.

Он делает шаг назад, налепив на лицо свое знаменитое выражение. Он говорит теперь спокойно, без раздражения.

— Я рад, что ты это понял, Волк.

— «Гарри», вы хотели сказать?

— Нет, Волк, ведь вы едины. Скоро сюда зайдет мистер Малфой, вы сможете узнать обо всех интересующих вас подробностях от него.

— А вы, профессор?...

— Ухожу. И надеюсь только на одно: когда я вернусь, вас уже здесь не будет.

Слова звучат слишком жестко и безаппеляционно, и я не решаюсь спорить.

Тут-то у меня в голове и появляется Голос. Он совсем не похож на голос Филча или другого знакомого мне человека. Вообще, сомневаюсь, что он человеческий. Голос четко произносит: «Это ваша последняя встреча». Звучит он настолько убедительно, что я тут же впадаю в отчаяние.

— Профессор Снейп, — реву я не своим голосом. Он останавливается, уже дойдя до порога комнаты.

Но что говорить дальше я не знаю.

— Мне жаль.

Он недолго молчит.

— Сожаление не играют никакой роли, Поттер. Лишь точат нас изнутри, превращая в еще более жалких существ, чем мы уже являемся. Прощай, Волк. Был рад познакомится.

Он громко хлопает дверью, оставляя меня одного. Вскоре слышится грохот второй двери. Ну вот, теперь я совсем один.

Я сижу несколько минут в гробовой тишине, не в силах даже пошевелиться. Я полностью опустошен. Такое ощущение, что жизнь моя кончена. Всего лишь гадкий Снейп! Подумаешь какой-то вонючий профессор! Мне еще двести лет жить, неужели все не наладится?! Но это говорит мой ум, а тело говорит, будто я умираю.

Неизвестно, сколько бы я так просидел, ссутулившись, уставившись в одну точку на старом паркете, без единой мысли в голове, и сколько времени прошло, мгновения или часы, неизвестно, когда в комнату ввалился Малфой. А вслед за ним и Рон с Гермионой.

— Ха-ха, — говорю, — вся гоп-компания.

Они обмениваются странными взглядами, словно санитары, перед тем как повязать своего больного.

— Поттер, что случилось? — спрашивает Малфой.

— Нет, это я вроде как должен у вас спрашивать, Снейп же сказал: придет Малфой, все у него разузнай.

— Что СЕЙЧАС произошло, Поттер? У тебя такой вид, будто ты видел Ангела Смерти.

— Ваш Снейп и есть Ангел Смерти.

— С каких пор это «наш» Снейп?

— Да с тех самых, когда он попросил больше не омрачать его жизнь моим жалким присутствием!

— Поссорились, что ли?

— Ага, между нами дохлый бобик.

— Гарри, ты пугаешь нас — говорит Гермиона.

— Давайте без прелюдий, что произошло вчера?

Малфой с Гермионой присаживаются на стулья. Рон уже успел скрыться, как я предполагаю, опустошать снейповский холодильник. С возрастом он стал смелее, или скорее наглее. Работа в Арорате быстро меняет людей, причем часто не в лучшую сторону.

— Мы аппарировали к дому Снейпа, когда вас там уже не было. Пожалуй, вся история этим бы и закончилась, если бы в кармане Уизли мы не обнаружили один интересный приборчик, изобретение его несравненных братьев, способный выслеживать мага «по горячим следам», так сказать. Он фиксирует «магический след», оставляемый волшебником, и определяет направление, по которому можно найти его. Вот так вот все просто: мы отправились по вашему «следу», пока он не привел нас в Запретный лес.

— Не может быть! Запретный лес от нас слишком далеко!

— Да, видимо вам пришлось аппарировать несколько раз. Это тоже показал прибор. Как я понял, у тебя какая-то нездоровая склонность к дальним аппарациям при превращении.

Я опускаю глаза, немного краснея.

— Снейп тебе это сказал?

Малфой кивает.

— Мы заметили ваше присутствие благодаря твоему протяжному…вою — продолжает рассказ Гермиона — профессор стоял около дерева, а ты метался неподалеку совершенно обезумевший. Так нам сначала показалось…

— Однако в твоей истерике все-таки был некий смысл — перебивает ее Малфой — одна местная самочка решила выказать тебе знаки симпатии. Наивная дура! Она не подозревала, что сердце нашего героя уже давно занято матерым волком-одиночкой!

— Каким еще…Это ты про Снейпа?! — охает Гермиона, в ужасе закрывая рот рукой.

Малфой бросает на меня извиняющийся взгляд.

— Прости, Поттер, я думал она в курсе.

— Ничего, продолжай.

— Эта рыжая бестия вела себя крайне агрессивно: поняв, что нежности от тебя не дождаться, она попыталась напасть на профессора. Ты был не то, что против…лучше сказать, был готов порвать ее в клочья! Так бы и случилось, не подоспей ее родня на помощь. Этих тварей надо было видеть! Это про них сказано: знают только то искусство, которым добывается смерть. Что тут началось! Пыль поднялась метров на пять от земли. Мы же стояли совершенно бессильные с нашими палочками, остановить эту свару, не задев тебя, было просто нереально! Схватка была не на жизнь, а насмерть. Все поняли, дело — труба. И тут Снейп как заорет! И бросается прямо в самое пекло! Я был уверен, наш профессор совсем рехнулся. У меня самого чуть сердце не остановилось…и вдруг все разом закончилось: все звуки стихли, движение замерло. Мы подбежали туда, но даже обнаружить вас двоих в этой куче мяса было проблематично. Мы оттащили 7 волков, пока не нашли твое израненное тело рядом со снейповским: вся его рубашка была в крови, он был, конечно ранен. Мы обработали вас обоих лечебными заклятиями, пока вы были без сознания. А потом Снейп очнулся, наорал на нас всех, велел ставить защитные заклятия вокруг. Мы пробыли на том проклятом месте несколько часов, а ты все никак не приходил в себя. Уже наступило утро, когда ты все-таки очнулся. Мы хотели отправиться прямиком в больницу, но Снейп сказал, что сам позаботится о тебе.

— Он был таким бледным, мы боялись, не помешают ли его раны аппарации. Но Снейп и слушать нас не хотел: подхватил тебя на руки, велел приходить утром к нему домой и исчез.

Их рассказ закончился, а я все ждал продолжения, которое внятно бы объяснило мне, почему Снейп не желает меня больше видеть рядом, несмотря на иррациональный порыв притащить раненого к себе домой. Но продолжения не последовало, и мы молча сидели, задумавшись каждый о своем. Вернулся Рон, с довольным видом только что поевшего кота. И в этот момент я понял, что мне нечего больше здесь делать. Все было кончено. Я сказал о своем желании уйти остальным, мы начали собираться. Гермиона предложила пожить некоторое время с ними. Что, мол, мне нужна сейчас чья-то поддержка. Это было чистой правдой, но соглашаться я не стал. У меня в голове уже вырисовались другие планы на ближайшее будущее.

Перед самым уходом мой взгляд зацепился за небольшой предмет на книжной полке профессорского шкафа. Я не поверил своим глазам: передо мной лежал украденный Маховик Времени! Никогда бы не поверил, что Снейп способен на такое! Совершенно не задумываясь, подчиняясь лишь импульсу тела, я схватил его и положил в карман джинсов незаметно от других.

Вернувшись к себе в квартиру, я принялся за размышления. Я не выходил целую неделю на улицу, ни с кем не общаясь, заказывая еду на дом, просиживая часами на диване погруженный в туман саморефлексии, пытаясь понять, как теперь мне жить дальше.

То, что я теперь не могу видеться со Снейпом стало для меня настоящим потрясением. Конечно, может, я сам виноват, не зря предупреждал меня испанский маг. Весь мой мир теперь рушился — надежды на светлое будущее вмиг погасли, в груди зияла одна большая дыра. Самое обидное, что в словах Снейпа была доля истины: я чувствовал, что не мог справиться с той новой открывшейся мне на пороге смерти силой, которая норовила разорвать меня, уничтожить физически. Надо было что-то менять. Я пошел и уволился с работы. Денег у меня пока было предостаточно, в любом случае, при моем образе жизни много и не надо. Я всегда тратился только на самое необходимое. Я жаждал новых встреч с испанцем, он точно бы научил меня, что делать, но совершенно не представлял, где искать его.

Вскоре я опять вспомнил о Маховике. Всем известно, что он возвращает только последние сутки, но я видимо был в такой безысходности, что поддался на это мелкое искушение. И это было невероятно…впрочем, все по порядку.

Нисколько не надеявшись оказаться дальше своего дивана, но только на день раньше, я ощутил, как меня пробирает вселенский ужас, оказавшись в одних трусах на каменном полу знакомого замка. Когда я узнал вокруг интерьеры Хогвартса, то подумал, что крепко влип. Маховик сломался, а чем это могло обернуться, даже страшно было представить. Вскоре меня ждало еще большее потрясение: я встретил себя. Мне было одиннадцать. Не выдержав такого шока, я в панике бросился в сторону леса, сторонясь всех случайных прохожих. Остановившись за огромным стволом могучей ели, трясущимися руками я открыл треклятый хронометр, неизвестно что там надеясь увидеть. Но предчувствие не подвело меня. После тщательного осмотра я таки обнаружил сбоку на корпусе незаметные ранее детали. Читая про себя все знакомые мне христианские молитвы, я покрутил неизвестный регулятор в единственно возможном направлении до упора. Потом закрыл глаза и приготовился к худшему. Меня резко рвануло от земли и отбросило далеко в сторону. Я еще раз произнес «Отче наш» и открыл глаза.

Я готов был расплакаться, увидев свою обшарпанную кухню со старыми пожелтевшими обоями. Немного отдышавшись, я подбежал к календарю: этот был тот самый день, когда я решил воспользоваться этой адской машиной. Кроме того, я появился, минута в минуту, будто и не было никакого момента исчезновения. Мне потребовалось еще несколько часов, чтобы окончательно прийти в себя и осознать всю ценность моего нового приобретения. В уме у меня уже начали вырисовываться картины светлого будущего: спасти родителей, Сириуса, отомстить Снейпу… но я тут же одернул себя: какими катастрофами могут обернуться подобные манипуляции со временем? Останусь ли я сам живым при новом раскладе? Нет уж, лучше не лезть, куда не просят…

И я принял единственно правильную позицию наблюдателя. Меня сильно интересовало, не позволяют ли новые возможности Маховика совершать путешествия в будущее. Но он по-прежнему работал только с одним модусом времени. Как выяснилось, я мог погружаться в прошлое лишь до определенного числового предела, которым оказалась дата моего рождения.

Я не стал, как на первом курсе проводить часы, терзая сердце мнимым присутствием своих родителей. Жить в прошлом я был определенно не намерен. Передо мной развернулась вся моя жизнь, я мог изучать ее как и сколько угодно, вдоль и поперек, выявляя ключевые события, слепившие из меня того человека, которого все сейчас могут наблюдать: жалкого, забытого и одинокого, но не теряющего надежду на лучшее.

Я приобрел себе книжный шкаф, такой же, как у Снейпа: огромный, из старого крепкого дуба, и стал забивать его книгами. Я, наверное, скупил все книжные магазины в округе. Я посвящал месяцы изучению природы человека и закономерностей вселенной. Слушая и наблюдая свои разговоры с Дурслями, Дамблдором, Снейпом, друзьями я заново переосмысливал происходящее, легко находя теперь свои ошибки. Может, боль и не уходила сразу, но я не терял надежды сделать свободным и чистым свое сердце.

У меня даже получилось наладить контакт с моим Волком, провалы в памяти сменялись просветлениями.

Через полгода меня потянуло прочь из Англии. Даже Голос, который теперь часто посещал меня, сказал уезжать. И я решил наведаться в Испанию… Hasta luego, господа!

Я иду по бесконечному океану пустыни уже шестые сутки. За это время я успел окончательно потеряться, истратить все резервы воды и еды. Вероятно, я охочусь за смертью, а не за человеком. Бог сумел создать Землю за шесть дней, пусть и метафорических, а что сделал я? Самое смешное, что нет никакого другого способа найти Его, кроме как затеряться самому. Магия здешней местности весьма коварна и своенравна: каждый новый миг способен лишить тебя жизни. Я сижу под деревом, скрываясь от дьявольского дневного пекла. До наступления ночи еще 3 часа, ничего не поделаешь, и я вынужден ждать. Мое имя Северус Тобиас Снейп. Я отправился в путь, чтобы найти Его. Именно в этих местах за последние десять лет Его видели чаще всего. Процент того, что Он остался там же, для меня очень высок. Пусть Министерство и несогласно со мной. Он почти неуловим. Местные уже давно признали в Нем Сиддхартху. Я же пока остерегаюсь делать выводы.

На камешек, лежащий неподалеку, вылезает маленькая зеленая ящерка, вращая выпуклыми смешными глазами. Я переворачиваюсь на живот, совершая руками круговые движения, будто плыву.

— Что ты делаешь? — спрашивает она меня.

— Плыву — отвечаю я.

— Плывешь без воды. Не очень умно с твоей стороны.

— Может быть — говорю я, не прекращая движения рук. — Я могу задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Ты знаешь, где находится большой зверь?

— Знаю. Тебе нужно следовать вон в том направлении. Еще 50 километров.

— Спасибо. Могу ли я узнать, где находится ближайший источник?

— Он совсем недалеко от нас. Конкретно, десять метров направо от тебя.

— Весьма благодарен за помощь.

— Не за что. Было приятно с тобой пообщаться.

— Взаимно.

Ящерка мигает, и скрывается с глаз за кучей камней. Я рву растущую под деревом травку и отправляю себе в рот. Надо как-то спасаться от жажды. Палочку, в целях своей же безопасности, я оставил дома.

Когда солнце, наконец, садится, я отхожу на десять метров, как мне сказали, и начинаю раскапывать землю небольшой палкой, валяющейся неподалеку. Вскоре я добираюсь до спасительной влаги. Теперь можно продолжить путь. То, что я оказался от Него совсем близко меня не удивило. Хотя, признаюсь, меня вообще ничего не удивляет, если я этого не хочу.

Как его забросило в эти гиблые места, я не представляю. Я вспоминаю строки одного поэта:

«…И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,

Ищет гений светлоокий неизвестных берегов»

И, кажется, конец там не сильно обнадеживает:

«Слышит крики: "Светлый гений!.. Возвратись на стон мучений...

Человеческого стона полюбить я не могу»

Я тяжело вздыхаю. Остается надеется, что все рассказы о нем сильно мистифицированы и преувеличены. В ином случае, я действительно отправляюсь прямиком в лапы смерти. Я продолжаю шагать по каменистой почве. Пройдя еще метров тридцать, я начинаю ощущать нутром его присутствие неподалеку. Он здесь, и это абсолютно точно. Я стараюсь заранее выровнять свое дыхание, чтобы быть готовым ко встрече с неизвестным.

Когда я, наконец, вижу его, сердце заходится в приступе дикого страха. Меня начинает мутить. Он похож на гигантскую скалу Айерс-рок из Австралии. Масштабы настолько пугающие, что динозавры вмиг позеленели бы от зависти. Ну…те, кто не были еще зелеными. Я отключаю разум и смотрю на него безупречным внутренним зрением. Светящийся пульсирующий шар энергии. Он влечет к себе, словно гигантский магнит. Если постараться, то можно услышать несильный гудящий звук, напоминающий пение мужского хора. Будто тянется одна нота. Я задумываюсь, способен ли он теперь разговаривать. Вести диалог, подобно обычным людям. Приближаюсь ровно настолько, чтобы он ощутил мое присутствие. Вскоре я чувствую его пристальное внимание. Он заметил меня! В этом внимании нет удивления, ни радости, ни злости. Все его чувства и эмоции лишены человеческих характеристик. Он не подает даже намека на какую-то внешнюю активность, но я продолжаю ощущать на себе пристальный изучающий взгляд. Так смотрит шестилетний малыш на редкого жука, прежде чем наколоть его на иголку.

— Я пришел поговорить с тобой — говорю я громко.

Молчание.

— Ты не ответишь мне?

Проходит минута, другая, прежде чем я получаю ответ. Он возникает в моем мозгу подобно обычным словам, но звучащим, словно через переводчика.

«Разговоры…не интересуют».

— Что же может заинтересовать тебя, Гарри, дорогой мой? Или мне следует обращаться к тебе «бодхисатва»?

Земля начинает дрожать подо мной, воздух озаряется снопами гигантских искр, и через несколько мгновений на месте огромного чудовища появляется человек. Он полностью обнажен. На его смуглом худом лице чернеет борода в три сантиметра, под красивым изгибом темных бровей веки плотно закрыты. Волосы на голове остались короткими. Ребра и ключица выступают заметным рельефом на худом, почти изможденном теле. Наверное, именно так выглядел Иисус после сорокадневного поста в пустыне.

Он не шевелится уже целый час. Если так дальше пойдет, то этот камень, что рядом со мной, станет для меня могильным.

«Зачем ты пришел?» — вдруг произносит он, не двигая губами. Продолжает телепатическое общение.

Свой ответ я продумывал ранее сотни раз. Но так и не смог уйти от банальности.

— Людям нужна твоя помощь.

Распахиваются его веки, и я не в силах сдерживать изумления: огромные изумрудные глаза излучат прямо-таки божественный свет и отрешенность. Узнать в этом немом полубоге мальчика из прошлого почти невозможно. Его взгляд медленно скользит по мне.

— Я заметил на тебе печать смерти, маг. Ты знаешь о своей болезни? Твоя светимость почти угасла.

Наконец-то он снизошел до устной речи. Его голос стал ниже, чем в прежние годы. Не говоря уже о появившейся в нем глубине.

— Я знаю об этом.

Он молчит добрых десять минут. Я вынужден вновь окликнуть его.

— Спасать людей от них самих — неблагодарное занятие — сообщает он после паузы.

— Кто создал из тебя такое чудовище, Поттер? Я же могу называть тебя прежним именем?

Уголки его губ едва заметно поднимаются.

— Великий Ученик Великого Учителя. Пройдет время, и ты узнаешь. И ты можешь называть меня как угодно. Имена не имеют значения.

Поттер, говорящий загадками. Почему сейчас это не кажется мне нелепостью?

— Изменится ли что-то, если я скажу, что мне тоже нужна твоя помощь?

Пауза.

— Нет. Я не руководствуюсь человеческими просьбами.

— Чем же ты руководствуешься?

— Чистым Намерением Вселенной.

— Звучит слишком абстрактно и пафосно, не находишь?

Он молчит. Я понимаю, что теряю все зацепки в этом разговоре. И решаю бить в лоб.

— Итак, ты отказываешься идти со мной.

Для ответа мне опять приходится ждать целую вечность.

— Нет, я согласен.

Он так просто сдается, что я погружаюсь в крайнее недоумение. Неожиданно.

— И ты готов покинуть это место сейчас же, отправившись со мной обратно в мир людей?

Ни капли сомнения в ответах.

— Готов.

— Тогда…

Он поднимается с огромной каменной плиты и подходит ко мне. Меня обдает жаром его худого тела.

Я протягиваю руку для аппарации. Он отрицательно качает головой.

— Не так. Я больше не аппарирую. Мне нельзя.

— Почему? — удивляюсь я. «Из религиозных соображений, что ли?»

— В результате аппарации я все время оказываюсь в местах, не относящихся к нашей Вселенной.

О боги, вот теперь мне действительно страшно. Ладно, и как он предлагает уйти? Еще один путь через пустыню станет для меня последним.

— Я повезу тебя на себе.

Нет, только не это!

— Ты боишься, Снейп? Не стоит, я буду осторожен.

Осторожность Поттера уже давно вошла в легенды. Но, кажется, у меня нет другого выхода. Я не уйду отсюда без него.

— Я согласен.

Он отходит подальше и превращается. Приступ тошноты вновь возвращается ко мне, как и в первый раз, когда я увидел его в новом обличии. Он дает мне время привыкнуть к своему облику и терпеливо ждет. Я забираюсь на спину Волка, хватаясь за шерсть как за канаты. Когда я уже готов, он поднимается с земли. Я и не знал, что так боюсь высоты. Внизу темнеет пустыня, огромные валуны, кустарники кажутся теперь совсем игрушечными.

«Все хорошо?» — спрашивает он.

— Все отлично, Гарри. Поехали.

Он трогается с места. Его движения действительно осторожны. Если закрыть глаза, то можно представить, что летишь на метле.

Мы двигаемся быстро. Он буквально летит над землей, не производя при этом ни малейшего шума, кроме сильного свиста встречного ветра. Я периодически открываю глаза, следя за направлением. Но корректировать его не приходится: он знает дорогу лучше меня. Мы в мгновение ока покидаем пустыню, и проносимся над горящими огнями неизвестных городов. Я внимательней всматриваюсь в пейзажи. И с каждой минутой во мне крепнет уверенность, что мы движемся, подчиняясь законам совсем не евклидовой геометрии. Мы режем пространство со скоростью, не соответствующей сопротивлению среды.

«Квантовые переходы» — сообщает мне Поттер.

«Откуда у тебя эти знания?» — посылаю я ему мысленный сигнал. Говорить вслух сейчас более чем проблематично.

«Мои знания интересуют тебя больше, чем мои действия?»

«Я просто удивлен. Ты ведь так изменился».

Он молчит, не считая нужным развивать тему дальше.

Мы приземляемся невдалеке от Лондона, и я поскорее слезаю с него. В этом городе когда-то была его квартира. Не моя. Я не понимаю, зачем он притащил нас сюда. Он вновь предстает предо мной человеком, во всей своей обнаженной красе. Я набрасываю на его плечи свою мантию. Тут, между прочим, еще и холодно.

— Что дальше, мой юный стратег?

Поттер с невозмутимым видом всматривается в развернувшуюся перед нами панораму города.

— Мы возьмем попутную машину, а затем поедем на метро.

— Куда?!

Он оборачивается и смотрит на меня смеющимися глазами.

— Ко мне домой. Уверен, никто за это время не наведывался туда. Перед уходом я сделал все, чтобы так оно и было.

— И где мы встретим машину? По-моему здесь никто не ездит. Может у тебя получится трансформировать какой-нибудь природный объект в метлу?

— Я могу это сделать. Но не буду. Нам лучше добираться так, как я сказал.

Кто бы сомневался. Теперь у нас все решает великий Будда. Однако я зря переживал. Как только мы выходим на шоссе, возле нас почти сразу тормозит старый пежо серого цвета. Водитель итальянской внешности дружелюбно предлагает подбросить нас до города. Абсолютно безвозмездно. Браво, Поттер!

Я никогда не ездил в лондонском метро. Я вообще на метро ни разу не ездил. Битком набитые людьми маленькие вагончики, спертость воздуха, запах пота, чеснока, бомжей, резкие торможения. Единственное, что меня радует, это то, что на нас никто не обращает внимания. Смотрят будто сквозь наши тела. Правда, одна шавка порывалась облаять меня, сидя на руках у своей тупоголовой хозяйки, но я легко приструнил ее одним своим взглядом.

Без особых проблем мы добираемся до двери его квартиры. Без всяких ключей и палочки он открывает ее, и мы заходим внутрь. Если бы мне сказали, что здесь никто ни разу не появлялся за прошедшие десять лет, я бы расхохотался ему в лицо. Все вокруг было в идеальном состоянии, даже пыли нигде не видно. Хозяин удовлетворенно оглядывает свои владения, задумчиво почесывая бороду. Почему у всех, имеющих бороды людей, есть убеждение, что ее надо постоянно чесать?

— Поттер, а как ты...?

— Это Добби. Он с удовольствием согласился присмотреть за моим жильем, на случай, если я вернусь.

— Ты собирался возвращаться?

Он берет с зеркала подсвечник, и долго вертит его в руках.

— На самом деле нет.

Никто не представляет, насколько сильно я устал. Как только я вижу диван, то без раздумий падаю на него вместе с обувью и грязной одеждой. Лишь моя голова касается подушки, я тут же отключаюсь.

Я просыпаюсь спустя несколько часов. Повернув голову, я обнаруживаю спящего напротив меня Поттера, под синим клетчатым пледом. Его голова запрокинута назад, а розовые губы чуть приоткрыты. Под смуглой кожей тонкой изящной шеи выпирает острый кадык. Его волосы и тело пахнут лимоном и шалфеем: видно, он уже успел помыться, пока я спал. Это мысль заставляет меня оторваться от созерцания богоподобного отрока и самому направиться в ванную. Почувствовав себя опять человеком, сбрив всю ненавистную мне растительность, я прохожу в кухню и вытаскиваю из пакетов продукты, которые мы купили по дороге домой. Я стараюсь не объедаться: последнее время я ел крайне мало, и боюсь что именно мой желудок сейчас не больше наперстка, а не того сраного котенка.

Вскоре на кухню заходит проснувшийся Поттер, присоединяясь к моей скромной трапезе. Он наконец-то одет, что немало радует меня. Мы едим в полной тишине. Наевшись, мы перемещаемся в гостиную. Я помогаю ему затопить свой камин, который он никогда не использовал для перемещений.

— Итак, что же могло произойти, что ты наступил себе на горло и явился ко мне за помощью? Неужто Дамблдор восстал из могилы и носится теперь по Хогвартсу, одаривая учеников непростительными заклятиями?

— Хуже — говорю я и передаю ему номер «Ежедневного Пророка» — в магическом мире начали пропадать люди. Просто раз — я щелкаю пальцами — и исчезают. А еще начинают беспричинно умирать…

Он смотрит в газету ровно две секунды, а затем швыряет ее на диван.

— Я понял. Как ты должен вскоре. Только причем здесь я?

Я морщусь от его циничности. Хотя это не циничность. Он просто действительно стал другим.

— Вспомни наше с тобой путешествие на остров. И твой рассказ об испанском маге.

Он кивает.

— Так вот, люди пропадают именно из этих двух мест: места нашей стоянки и той испанской деревушки, которую обнаружили после твоего ухода.

Поттер удивленно вскидывает брови.

— Что понадобилось там делать людям?

Я тяжко вздыхаю и отвечаю:

— Видишь ли, Гарри, это места паломничества. Ты теперь объявлен святым.

Поттер открывает рот, собираясь что-то сказать, но ему мешает появление дикого приступа смеха. Он хватается за живот и почти падает на пол, вытирая выступившие на глазах слезы. Он пытается двигаться в сторону кухни, но, то и дело вынужден останавливаться, потому что его сгибает пополам, а он не в силах побороть свой безудержный хохот.

— Да, Поттер, примерно так же отреагировал и я, узнав об этом шесть лет назад.

То, что Поттер перестал пользоваться волшебной палочкой, я понял почти сразу. За те пять дней, которые мы провели с ним после приключения в пустыне, я не заметил ни намека на ее присутствие. Он убирался, мыл посуду, готовил, стирал подобно маглам. Я внимательно следил за ним, не понимая смысла этих нелепых действий. Согласно моему анализу уровень его способностей возрос в десятки раз, что мешало ему воспользоваться этим? Неужели за столько времени он так и не научился с ними обращаться и теперь боится самого себя? Да нет, недавний эпизод с его превращениями показал, что он прекрасно себя контролирует. Мне срочно необходимо было это выяснить.

— Я не пользуюсь больше магией — заявил Поттер на мой вопрос.

Мы сидим с ним на старом диване в гостиной. Вокруг приятный полумрак, единственный источник света — огонь в небольшом камине. Поттер поглаживает рукав своего серого шерстяного свитера, с увлечением снимая с него катышки. Меня это раздражает.

— Как? Совсем, что ли?

— Совсем.

Потрясающе. Приплыли. Зачем я вообще притащил сюда, вернул его в этот гребаный мир. МакГонагалл меня предупреждала. Какой идиот.

Поттер отрывается от своего увлекательного занятия и смотрит на меня очень внимательно.

— Не расстраивайся, Снейп. Может, я тебе все же смогу чем-то помочь.

Я молчу.

— А скажи, готов ли ты умирать?

Сердито стискиваю зубы. Что себе позволяет этот щенок! Мне не нравится его вопрос. Я не готов обсуждать это с Поттером, черт возьми! Он терпеливо ждет ответа, стараясь выглядеть доброжелательно. Но вид невинного агнца не обманет меня. Я ведь знаю, какой он внутри. Ну, может, и не знаю, но догадываюсь.

— Было намного легче общаться с тобой, когда ты был просто глупым влюбленным гриффиндорцем!

После этой фразы я замираю, вдруг испугавшись чего-то. Внезапное напряжение нависает над нами. Мои ладони потеют. Он долго смотрит в сторону и неожиданно отвечает:

— Если это тебе итересно, я еще...

— Заткнись, Поттер, — слишком поспешно перебиваю я его.

Мне все равно. Подумаешь, это же всего лишь Поттер. Не хочу ничего знать. Он хмыкает и потом улыбается, наверно, по-своему расценив мою реакцию. Он ошибается. Глубоко ошибается.

— Так что, профессор, что у вас за болезнь такая, расскажите?

— Сначала ты объяснишь, почему не пользуешься магией.

Он поджимает губы и цокает языком.

— Как скажите. Но потом не отмажетесь, раз пообещали.

Он встает с дивана и останавливается возле пыльной каминной полки. Свет от огня создает на его лице и фигуре резкие контрасты, придавая Поттеру вид мифологичного героя, которому суждено совершить великие подвиги, а потом долго расплачиваться за них, умирая в чудовищных муках. Я мотаю головой, стряхивая наваждение.

— В общем,… мои магические силы несколько возросли с нашей последней встречи.

Я фыркаю.

— Не скромничай, Поттер. Я лично уверен, что сейчас бы ты шлепнул Волдеморта левым мизинцем…

— Да, шлепнул бы его даже без заклинаний.

Я невольно теряюсь: правду он говорит или шутит?

— Тогда…тебя можно поздравить?

Он качает головой, закусив нижнюю губу.

— Вы должны знать. За то время, пока я находился вдали от волшебного мира, я делал такие вещи… — он замолкает, не решаясь продолжить. Пауза затягивается, я вынужден выдернуть его из несвоевременной задумчивости:

— Какие?

— Убивал людей.

Я невольно вздрагиваю. Не то, чтобы я сильно напуган, но мне неприятно. Слишком спокоен его тон для таких заявлений. Меня вдруг начинают всерьез интересовать старые овечьи тапочки, выданные мне накануне. Я замечаю, что у них совершенно мерзкий серый оттенок, а ведь изначально они, зуб даю, были кремово-белые.

— Естественно, это происходило ненамеренно. Я не желал им смерти. Я был в отчаянии. Я сам оказался в результате на грани. Через полгода мне пришлось покинуть деревню, где жил. Я ушел не потому, что местные поняли, кто виновен в смерти их близких, ведь все выглядело так естественно, как несчастные случаи: поскользнулся на льду, лягнула лошадь, перебрал с выпивкой…много еще чего. Короче, понял я, дело — труба. И решил сбежать. Туда, где никто не нашел бы меня, где никто не пострадал бы больше. Я начал сильно болеть — такие сильные боли в груди, не знаю, была ли это пневмония или что похуже. Никакие лекарства не помогали, но, по правде говоря, я и не сильно стремился вылечиться. Чувствуя ответственность за смерть невинных людей, я хотел наказать себя. Я начал мечтать о смерти как об отпущении грехов. Укрывшись в пещере, лишив себя буквально всего: еды, воды, я с упоением ждал своего конца. Проходило время, неделя, другая, а он все никак не наступал.

— Теперь ты мне расскажешь о горящем кусте и голосе, указавшем тебе верный путь?

Поттер тихо усмехается.

— Нет. Обошлось без куста. В общем, пока я там лежал и умирал, я кое-что успел понять.

— Очень интересно — кисло замечаю я — И что же?

— Мои претензии убивают людей, и как следствие, гибну я, по закону природы. Только находясь на самой грани, я вдруг понял, что готов жить дальше и не хочу умирать. И тут я почувствовал…

— Снисхождение святого духа.

— Ну, можно и так сказать. Должно быть, я действительно умер в той жуткой пещере. Как минимум, у меня случился сердечный приступ. Я, конечно, не врач…

— Поттер, а какие мотивы заставили тебя вернуться к жизни? — я делаю все, чтобы мой голос не выдал заинтересованности.

Он смотрит на меня две секунды и отворачивается. Изучает внимательно танец огня в камине. Спустя три минуты напрасного ожидания я не выдерживаю и срываюсь с дивана, чтобы в следующее мгновение оказаться с ним лицом к лицу. Он слегка отшатывается, и я чувствую появившийся кокон напряжения вокруг его тела. Словно электрические заряды, они исходят от него волнами, не давая мне возможности приблизиться даже на сантиметр.

— Все что происходило с тобой: якобы «убийства» людей, воскрешение, путешествия в другие миры, ты уверен, что это было на самом деле, что это не следствия твоего тяжелого состояния в тот момент?

Легкий холод пробегает в его глазах.

— Уверен.

— Есть доказательства?

Он думает несколько мгновений.

— Могу устроить.

Дыхание у меня неожиданно перехватывает, и сглотнуть не получается. Я чувствую резкое недомогание, но это все из-за моей болезни. Хочу уйти.

— Так, Поттер, думаю на сегодня достаточно. Я, пожалуй, пойду спать.

Он снова начинает излучать тепло и дружелюбие.

— Конечно. Я пока почитаю. Давно не читал.

Он берет с каминной полки какой-то конверт. Небольшое облачко пыли резко взметается в воздух и медленно оседает на поттеровском рукаве.

— Что это? — спрашиваю.

— Письмо от Малфоя.

Как забавно. Уже в дверях меня догоняет его сонный голос:

— Не забудьте завтра рассказать о своей болезни. Вы обещали.

У меня не остается сил для ответа, и, сделав неопределенный жест рукой, я удаляюсь. Ночью мне снится Поттер, воскресший где-то глубоко под землей, и с помощью азбуки Морзе посылающий сигналы в св. Мунго, прямо в палату Гилдероя Локхарта.

* * *

На следующий день я уезжаю. Мне срочно нужно вернуться в Хогвартс. Как это ни странно, я все же числюсь еще преподавателем, хотя уже и не работаю там. Но на самом деле мне нужен совет.

Школа встречает меня безрадостными лицами учеников, которые никак не хотят со мной здороваться. Прошло уже много времени, может, они просто забыли меня? Я ругаю себя за столь нелепую сентиментальность и иду дальше.

Кабинет директора кажется мне раза в два шире, чем я его запомнил. МакГонагалл заваривает и наливает мне чай с ромашкой, не смотря на мой отказ. Все же есть в ней что-то, что роднит ее с Альбусом Дамблдором. Она не торопит меня и дает время собраться с мыслями. Отказавшись от предисловий, я начинаю с главного.

— Я нашел Поттера.

Глаза Минервы ожидаемо округляются. Она ставит свой чай на стол.

— Как?! Где он сейчас?

В этот момент портрет Дамблдора позади нее просыпается и смотрит на меня жутко заинтересованным немигающим взглядом. Я передергиваю плечами, стараясь его игнорировать.

— Неважно как, а сейчас он в своей лондонской квартире. Мы находимся там с ним уже почти неделю.

— Он здоров?

— О да, — мои губы невольно расползаются в ухмылке, — в физическом плане.

— Что-то тебя беспокоит?

— Да. Поэтому я здесь. Он рассказывает странные вещи. Невозможные вещи. Все это вполне тянет на полноценную шизофрению. Но, с другой стороны, мне нечего противопоставить его словам. Он неимоверно силен, больше чем Темный Лорд, в свое время. Тут нужна твоя помощь, чтобы разобраться.

— Ну и чем я…

— Мне нужно, чтобы ты взглянула на него. Мы придем, и просто поговорим, он расскажет тебе все, что с ним произошло, тогда и решим, что делать дальше.

Минерва задумывается на некоторое время. Я пробую ее чай, всего один глоток, и тут же ставлю на место.

— Северус, я все-таки не врач, возможно, было бы разумнее показать его настоящим специалистам, а не мне.

Я замираю, вцепившись в подлокотники кресла.

— Нет, не хочу. Думаю, вполне будет достаточно тебя, Минерва.

— Но если мальчику действительно нужна помощь, то…

— Он больше не мальчик, — перебиваю я, — и ему не нужна ничья помощь! Скорее она может понадобиться окружающим.

МакГонагалл прищуривает левый глаз и смотрит на меня поверх очков. Ох уж мне эти дамблдоровские замашки!

— Напомни мне, Северус, почему ты ввязался в это дело?

Мое лицо мгновенно каменеет.

— Это не имеет значения. Ты не дала мне четкого ответа.

МакГонагалл тяжело вздыхает.

— Когда ты хочешь отправляться?

— Прямо сейчас.

— Не могу сейчас, есть кое-какие дела…

— Тогда скажи уже «нет», и я просто уйду! — почти кричу я.

Она испуганно замирает и долго смотрит на меня очень пристально, совершенно не моргая. Прямо как этот чертов портрет за спиной.

— Ну, хорошо. Если тебе это настолько важно.

И нажимает кнопочку небольшого предмета на столе, обращаясь к нему же.

— Что это? — смотрю я с нескрываемым отвращением на изобретение маглов. Мерлин, помоги мне, это же мобильник!

— Телефон — беззаботно отвечает директор.

Я закатываю глаза.

— Конец времен настает!

— Не будь таким консервативным, Северус — подает голос нарисованный Дамблдор.

— Припомните еще мои слова лет через двадцать.

Вскоре в дверях кабинета появляется запыхавшийся Невилл Лонгботтом собственной персоной, к моему великому неудовольствию. Минерва выдает ему подробные указания, что следует делать в ее отсутствие. Мне очень хочется съязвить по этому поводу, но я благоразумно прикусываю себе язык и молчу. Когда она заканчивает, я, не перебросившись ни единым словом с Лонгботтомом, беру Минерву под локоть и уважу прочь из школы, в зону аппарации.

* * *

«Поттер,

Я даже не удивлен. Что, так сложно написать своим друзьям после стольких лет ожидания? Или от божественной любви атрофируются мышцы, чтобы держать перо? Давай адрес, появилось желание взглянуть на твою святую рожу.

P.S. Грейнджер и Уизли со мной не едут.

P.P.S. С идиотами лучше не спорить. Жди троих.

Драко Л. Малфой»

* * *

— …А твои превращения? Они не считаются магией?

— Есть вещи, которые я могу делать без последствий. А есть те, которые влекут за собой серьезные неприятности. Все же, в конечном счете, я нахожу способы удовлетворить свои нужды, не прибегая к помощи магии. История с превращением была вынужденной. Не очень мне улыбалось видеть преждевременную смерть нашего профессора. Если я правильно понял его настрой, уходить без меня он не собирался.

Они оба смотрят на меня, а я смотрю на дверной косяк.

— Хорошо, Гарри, расскажи, где сейчас твой испанский друг? — ласково спрашивает МагГонагалл. Идет четвертый час их разговора.

Поттер бросает в мою сторону недовольный взгляд. Я пожимаю плечами, мол «я тут не причем».

— Он не совсем испанский. На самом деле он британец.

— И сейчас он?...

— У меня нет ответа на этот вопрос. Все что я знаю, это то, что он ушел.

На мгновение я замечаю печаль в его сияющих глазах, но она тут же исчезает.

Минерва смотрит на меня вопросительно — ожидающе.

Я хлопаю себя по бедру и говорю:

— Думаю, на сегодня достаточно чаепитий, верно, Поттер? Завтра у нас с тобой еще много дел. Директор, спасибо большое, что зашли, — обращаюсь я к Минерве, — позвольте, я вас провожу.

Мы выходим на лестничную клетку.

Она нагибается к моему уху и шепчет:

— Все нормально, можешь быть спокоен.

Я киваю, пожимаю ей руку и, попрощавшись, иду к Поттеру.

Он сидит с закрытыми глазами и никак не реагирует на мое появление. Я сажусь напротив и долго любуюсь бликами на черных волосах. Через пятнадцать минут он открывает рот.

— Может теперь у нас появилось время оставить все эти проверки и поговорить наконец о тебе?

Догадался-таки. Он открывает один глаз.

— Когда она появилась?

— Кто? — не понимаю я.

— Саркома, левое предсердие.

— Поттер, да как ты посмел…!

Он поднимает руки в защитном жесте.

— А что я? Ты так долго молчал, мне пришлось все самому выяснять!

Я не отвечаю.

— По крайней мере, так мы сократили время на твой рассказ — говорит он.

— О, я весьма благодарен.

— Тогда начинай.

— Давай потом. Я устал.

— Снейп?

— Поттер.

— Снейп.

— Отвали.

— Не ерепенься.

— Пошел ты к черту!

— Время вышло.

— Поттер, руки убери, а то я…!

— А то что?

Я делаю вдох, чтобы успокоится.

— Ты же не хочешь опять вступить в конфликт с Мировым Разумом?

Он закрывает рот, и я покидаю кухню под сопровождение его укоризненного молчания. Невидимая сила на мгновение останавливает меня на пороге. В абсолютной тишине мой голос звучит особенно устало:

— Пойдем спать, Поттер.

* * *

Но уснуть, как назло, у меня не выходит. Я лежу неподвижно, но растущая головная боль не позволяет мне нормально расслабиться. Наконец, устав бороться с собой, я поднимаюсь и иду в туалет, с намерением совершить хоть какое-то полезное дело.

В туалете сидит на полу и светится полуголый Поттер. Совершенно ровным, не мерцающим светом, озаряя все предметы на полметра вокруг себя. В полной темноте, он делает это как-то особенно эффектно. Хотя, откуда мне знать, я же не видел, на что это похоже днем! Я облокачиваюсь спиной о дверной косяк и спрашиваю намеренно ехидным тоном:

— Что, Поттер, неужели лампочка перегорела?

Он вспыхивает от моих слов, в буквальном смысле, становится в два раза ярче, и все вдруг погружается во тьму. Я нашариваю рукой выключатель, возвращая себе видимость, продолжаю стоять в той же позе.

В электрическом свете он кажется каким-то совсем худым. Это ощущение усиливается копной черных волнистых волос и так и не сбритой щетиной.

— Снейп, я немного внимательнее изучил твою проблему,…знаешь, ты не умрешь.

Я перестаю дышать на мгновение, но почти сразу прихожу в себя.

— Конечно, Поттер, ведь наши души бессмертны.

Он вскакивает с пола каким-то магическим образом, будто ему вовсе не требуется точка опоры. Становится очень тесно в маленькой душной комнатке. Он хватает меня за грудки и встряхивает несколько раз.

— Нет, ты не понял, Северус. Ты не умрешь.

Мое лицо вспыхивает от злости. И еще от чего-то. О чем я не хочу знать. Я хватаю его за кисти, пытаясь оторвать от себя. У него, оказывается, весьма крепкие руки.

— Нет, я все понял — у меня, наконец, получается освободиться от железных тисков его пальцев. Не давая ему опомниться, я швыряю его на стену, лишая возможности сопротивления, вдавливаю его тело своим в твердую поверхность камня. Он перестает дергаться. Мой голос становится звонче металла:

— Я уверен, ты пока не разучился воспринимать физическую боль — вижу, как зарождается тихий огонь в его глазах — будешь продолжать лезть ко мне — и я напомню тебе о ней.

Он молчит.

— Я не боюсь тебя, Поттер, слышишь?! Не боюсь!

Он согласно кивает, не отрывая от меня настырного взгляда.

— А теперь опусти нас обратно вниз.

— …

— Поттер, я жду.

* * *

Мы пешком добираемся до места. Еще издали я замечаю толпу. Нет, это уже не в какие ворота! Ведь ясно же вчера объяснил: никого чтобы не было. Что за идиоты! От нелепой блажи на лицах встречающих нас людей, меня тут же начинает мутить. Они огромным роем окружают нас за считанные мгновения и не дают пройти. Из моей груди вырывается тихий стон. Я оборачиваюсь на виновника суматохи, ожидая найти на его лице счастливую идиотскую улыбку. Но Поттер остается невозмутим. Из толпы доносятся радостные возгласы. Министерские овчарки спешат нам на помощь и через несколько минут негодующий плебс оказывается оттеснен на несколько метров прочь от своей новоявленной святыни.

Мы направляемся к огражденной зоне местного «бермудского треугольника». Позади нас толпа начинает петь какую-то коллективную хвалебную молитву.

Неожиданно, кому-то из них удается проскочить мимо нашей охраны. Это мальчик лет пятнадцати с бритой головой как у кришнаитов. Малолетний идиот почти налетает на нас так, что мы резко тормозим и останавливаемся. Он смотрит на меня и Поттера словно на живых богов. Затем быстро падает на колени и восторженно восклицает:

— Учитель!

Очень он мне напоминает молодого Колина Криви. Я с неодобрением наблюдаю за этой сценой.

— Ну что, Поттер, доигра…

Договорить я не успеваю, потому что в этот момент замечаю, что к нам бежит еще один парень. Он бежит с диким воплем прямо на Поттера, с палочкой в руках. Что он хотел там сделать — расцеловать или убить нас — мы так и не поняли, но в следующее мгновение лицо Гарри принимает благородный оливковый оттенок, после чего начинается трансформация нашего Героя.

Я отскакиваю прочь, успевая спасти незадачливого кришнаита. Где-то сзади раздаются испуганные вопли. Рядом слышится крик «врача!». Нахожу взглядом лежащего на земле «камикадзе». Он без сознания и из ушей и носа хлещет кровь. Я осторожно подхожу и, осматривая тело, обращаюсь мысленно к Поттеру:

«Что делать?»

«Унеси подальше. Иначе подохнет» — слышу я его голос у себя в голове.

Так я и поступаю, после чего ужасное кровотечение быстро останавливается, и парень приходит в сознание.

В следующие полчаса я пытаюсь доступно объяснить представителям министерства необходимость полностью очистить территорию наших исследований от любого присутствия посторонних. Они кивают, смотрят на меня испуганными глазами а-ля «Добби» и долго не понимают. На организацию свободного места уходит еще час. Когда все налаживается, Поттер вновь принимает свой привычный облик, не вызывающий ни у кого отвращения и паники. Наконец можно заняться делом.

Мы останавливаемся у одного из деревьев. На самом деле их тут до хрена и все на одно лицо. Чисто внешне я никогда не опознал бы это место, но слабо уловимый ментальный запах все еще витает в воздухе. Даже не запах нашего с Поттером далекого присутствия, а магических событий, о которых нам предстоит разузнать. Я обхожу местность, стараясь прервать поток нахлынувших воспоминаний о том, как раненый Поттер лежал здесь, как я выхаживал его несколько дней, как нелепо он полез обниматься. Тут я замечаю, что сам он куда-то запропастился. Я нахожу его в обществе колдомедика, молодой женщины. Она накрыла «несчастного» одеялом и пытается влить какое-то зелье. Нет, ну на минуту нельзя оставить одного! Я быстро подхожу к ним и хватаю Поттера за шиворот. Женщина смотрит на меня круглыми глазами, пытаясь удержать своего пациента в сидячем положении, вцепляется в его куртку мертвой хваткой.

— Оставьте, с ним все в порядке, — говорю я с досадой.

— Но он еще…

— Поттер, поднимайся, у нас полно работы.

Поттер встает, извиняясь за себя и меня, оставляет зелье врачу. Я тащу его за рукав, советуя не улыбаться так широко.

— Это еще почему? — спрашивает он.

— Вон тот толстый охранник, что скалится на нас, это ее муж. И, по-моему, он не из твоей секты.

— Кстати о секте, профессор. Парень, который кричал об «учителе», обращался не ко мне, как вам сначала показалось.

— Не говори ерунды, — я останавливаюсь, — а к кому же?

Поттер молчит и пожимает плечами.

Диагноз Поттера был верным. В какой-то степени. Да, у меня рак. Да, на завершающих стадиях. Но только это слова маггла, а не волшебника. Если же говорить нашим языком, то на мне лежит проклятие. «Спонтанный характер возникновение опухоли» вовсе не так «спонтанен» у волшебников. Но чтобы заметить это, недостаточно просто быть магом. Заклинания, зелья, травы, танцы, пляски и прочая ритуальная хрень, лежащая на поверхности не дает возможности заглянуть в суть магических процессов. Наверное, для этого нужно особое мировоззрение, как говорит Поттер. Естественно, им обладают единицы. Но, в конце концов, мне, чтобы почувствовать и прикоснуться к причинам моей болезни, не пришлось меняться кардинально. Был бы я немного тупее, то верно счел, что опухоль, появившаяся сразу после моих посещений «бермудских треугольников» вызвана фонтанирующей магией этих мест. Но нет. Я просто уверен, что они были просто катализаторами, мощными ускорителями проявления истинной причины моей грядущей смерти. И это причина — я сам.

Это я сам убиваю себя, изо дня в день, из года в год, накапливая в себе печаль и скорбь, разливая их по пробиркам, бережно приклеивая к ним ярлычки, сортируя в огромном шкафу моей сумеречной души. И я давно уже перестал винить Волдеморта и даже Дамблдора в ее уничтожении. Я все понимаю. Вот только сделать уже ничего не могу.

Так вот, при катаракте, например, глаз может ослепнуть, человек ничего не видит, а внешне мы заметим лишь изменение цвета радужки: был зеленым, а стал карим. Говорить об этом явлении просто как о смене цвета так же нелепо, как Поттеру говорить о моей опухоли, зная, что происходит с моей душой. А он знает. Я знаю, что знает. Он стал мудрее меня, мудрее нас всех. Он видит мое растянутое на годы самоубийство так же ясно, как видит всех хулиганов Хмури своим волшебным глазом, даже будь они трижды закутаны в мантию-невидимку. Поттер сам был таким. Вот только, в отличие от меня, он справился, и будет жить.

В Библии мой грех зовется унынием.

В колдомедицине мое проклятие называется «luctu succensus», что-то типа «охваченный скорбью». Оно продуцируется самим человеком вследствие стресса, обиды на себя или на мир, ну и, в общем случае, всегда заканчивается летальным исходом. На последней стадии развития проклятия оно принимает форму любой из неизлечимых болезней, которые известны и магглам, но также способно создать просто внешнюю ситуацию, при которой больной, проклятый маг будет убит обычной случайностью. В моем случае это рак.

Захоти я составить список, я легко насчитал бы с десяток магов среди своих знакомых, у которых та же проблема, и которые даже не подозревают о ней. Потому что диагностировать проклятие почти невозможно. А самое главное, бесполезно. Никто не хочет меняться. И я в том числе.

* * *

Несмотря на появившуюся мудрость, в Поттере осталось кое-что из прошлого. Я называю это глупой наивностью. Он называет это верой в людей. Когда я нашел его в пустыне, мне казалось, что он отошел от своего привычного «образа себя» и теперь способен видеть все несколько шире. Но, боже мой, как объяснить этот настойчивый блеск в глазах, когда он смотрит в мою сторону?! Я мгновенно впадаю в ярость, предполагая, какие мысли посещают его просветленную голову в этот момент! Он надеется, надеется, что я смогу, что захочу все изменить. Но я не способен убедить в этом даже себя, не то, что его.

Мы ходим по чаще уже целый час. Конечно, тут дело в Поттере. Я беспрекословно следую за ним, ничем не нарушая его сосредоточенность, даже не отпускаю никаких комментариев. Отчасти это можно объяснить тем, насколько меняется Поттер когда работает. За нами увязался заместитель Министра, дабы проконтролировать весь процесс поисков портала. Но время идет, а ничего не происходит. Мы то ходим, то останавливаемся и ждем, пока Поттер сидит под очередным деревом. Я замечаю, насколько сильно нервничает наш сопровождающий.

— Мистер Снейп, — говорит он шепотом мне на ухо, — а что он делает?

Я, честно говоря, и сам не знаю что, но приходится делать вид, что я в курсе всех действий Поттера, нужно же как-то поддерживать свой авторитет. Тем более в присутствии представителей власти.

— Спросите лучше его сами — говорю я также тихо — понятнее объяснит.

Мой спутник кивает, поправляет очки и непослушный чубчик на голове, делает уверенный шаг в сторону Гарри. Тот сидит в своей излюбленной позе — позе для медитации — и, по-моему, спит.

— Мистер Поттер, — говорит он, нервно кашлянув, — позвольте узнать, как успехи?

Поттер открывает глаза, и по его лицу можно легко прочитать полное непонимание вопроса.

— Мистер Поттер, — снова начинает аврор, в этот раз немного медленнее, — мы ходим здесь уже второй час, можно поинтересоваться, как продвигаются поиски?

Поттер кивает и отвечает:

— Отлично продвигаются. Я нашел портал еще больше часа назад, как раз перед тем, как мы зашли в чащу.

Аврора от такого заявления немного передергивает, но он молодец: старается держать себя в руках.

— И зачем тогда, Мерлина ради, понадобилась таскать нас за собой по непролазным местам чертову кучу времени?!

Поттер вздыхает, он явно отвык перед кем-то оправдываться.

— Я подумал, что профессору будет полезна небольшая прогулка на свежем воздухе — он смотрит на меня и улыбается, совей широкой лучезарной улыбкой. И я делаю непростительную для себя вещь — улыбаюсь ему в ответ, хотя в это же мгновение даю себе слово высказать негоднику свое неодобрение. Но это после. А пока мы просто смотрим друг на друга с нам одним понятным смыслом, под молчаливое негодование аврора.

— На самом деле есть еще кое-что. Мы не просто гуляем. Ждем — говорит Гарри.

— Чего?

— Не чего, а кого, господин заместитель министра. И если я не ошибаюсь, наше ожидание подошло к концу.

Я показываю рукой на три приближающиеся к нам фигуры: двое мужчин и женщина. Один из мужчин одет в мантию аврора, второй в камзол, наверно, времен Эдуарда VII, а женщина, …женщина…

— Мисс Грейнджер, вы бы хоть немного потеплее оделись — говорю я своим учительским тоном — лето давно уже кончилось. Как там наверху, кстати, голова не кружится?

Она одергивает коротенькое легкое платьице, стараясь держаться ровно на невозможной высоты каблуках. Это ей удается, благодаря опоре в виде громадины Рональда Уизли.

— Нет, профессор, но спасибо за заботу — она улыбается — значит, не обиделась. Совершенно меня не смущается. Я вздыхаю, сожалея о былой власти над умами этих детей — И я теперь миссис Уизли. Не поверю, что вы не знали.

— Конечно, миссис Грейнджер. Так оно и есть.

— Ну что, — подает голос Поттер, — раз уж все в сборе, то можно начинать.

Он оглядывает вновь прибывших, уже успев пожать руки и Малфою и Уизли.

— Эээ…Что начинать, простите? — глаз нашего аврора как-то подозрительно дергается. Не к добру все это. Для него, по крайней мере.

— Мы пройдем сквозь портал и посмотрим, что там.

— Но позвольте!…— кричит вконец потерянный аврор.

— Поттеррр!... — гаркаю я в тот же момент.

Он смотрит попеременно на нас двоих и хлопает большими зелеными глазами. Нет, я его точно убью!

— Мистер Поттер, — берет слово аврор, — ведь это не одобрено Министерством, что если с вами случится какая-нибудь беда? Что, если вы вообще не вернетесь?!

— Весьма вероятно, — вмешивается в дискуссию Драко. А он где оставил свой страх, черт подери? А, наверно там же, где и мозг, догадываюсь я, — но просто сидеть и ждать, тоже не пойдет. В конце концов, кто-то должен пойти и проверить!

— Гарри, ты бы послушал умных людей, — киваю я на зам. Министра.

Уж что-что, а умереть вдали от родного дома я как-то не планировал. Мерлин знает, куда нас занесет этот дуракий портал.

— Профессор, вы можете остаться — говорит мне Поттер.

Совсем охренел.

— Ну уж нет! — говорю — без меня никуда ты не пойдешь!

Я посылаю ему уничтожающий взгляд, а этот дурачок опять улыбается.

— Так и знал — заявляет он. Уизли тихо хрюкает. Грейнджер шлепает его по плечу.

— Тогда пойдем, тут недалеко.

Мы всей толпой отправляемся вслед за Поттером, минуя два оврага, перелезая поваленные сухие ветки огромных деревьев.

— Не расстраивайтесь, профессор, Гарри не станет подвергать никого серьезной опасности и рисковать чужими жизнями — громко шепчет мне в ухо Грейнджер, хватаясь за меня совершенно наглым образом.

Я фыркаю. Гарри не станет. Хотел бы я в это поверить!

Поттер выводит нас на небольшую поляну и становится в центре.

— Что теперь? — спрашивает Уизли.

— Подходите все сюда и хватайтесь за руки — говорит Поттер — будем аппарировать. Господин заместитель Министра, вас прошу отойти в сторону.

Тот открывает рот в попытке что-то возразить, но передумывает, сплевывает на землю и отходит. Мы все сбиваемся в кучку, кладем ладони одна на другую, я кладу свою руку сверху ладони Драко, мою накрывает Поттер.

— Ну что, поехали, — произносит он. Я закрываю глаза и успеваю мысленно проститься с родной планетой, прежде чем меня дергает в сторону и вверх.

* * *

Когда я вновь их открываю, первая мысль — ничего не вышло. Мы отпускаем руки и осматриваемся. То же самое место: жухлая трава, голые кустики, и наш аврор, с таким же печальным видом стоящий в стороне.

— Поттер, что случилось? Мы где? — поднимает бровь Малфой. Я усмехаюсь, понимая, у кого он спер этот жест.

— Пока не знаю — задумчиво отвечает Гарри, внимательно изучая фигуру аврора.

— Может попробовать еще раз? — спрашивает Уизли.

— Не думаю — говорит Поттер. После чего протягивает руку и касается пальцем чиновника. В то же мгновение, тот с легким шелестом разлетается в пыль.

— Святые Мерлин и Моргана, это что еще за… — восклицает Драко — ты что наделал, Поттер?

Поттер довольно улыбается:

— Отлично, мы на месте.

— А почему же…это место — копия нашей стартовой точки. Как такое возможно? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Не знаю, я здесь еще ни разу не был.

Он делает глубокий вдох и поднимает горсть земли под собой, растирая ее пальцами.

— Я ориентируюсь по своей системе маяков, которая появилась у меня за десять лет…тренировок. Будет время, я расскажу вам о ней.

— Да уж хотелось бы услышать поподробнее. Раз мы попали сюда — говорит Грейнджер.

Она, наконец, сняла каблуки, трансформировав свою обувь в черные кеды, а платье — в узкие джинсы и коричневую толстовку с капюшоном. А остальные и так были одеты нормально, ну, может, кроме пижонского камзола Драко. Мантии было решено снять, чтобы не мешали движению. Нам, судя по всему, придется много двигаться.

Поттер подходит ко мне, и, отводя под локоть в сторону, понижает голос:

— Снейп, я, пожалуй, пойду, осмотрюсь, присмотришь за ними? Чтобы не было паники.

Я скалюсь на него в подобие улыбки.

— Конечно, мистер Поттер, сэр.

Он укоризненно наклоняет голову и слегка хмурится.

— Не балуйся без меня, малыш Северус, — шепчет он.

— Поттер, ты издеваешься?!

— Прости, не мог удержаться — он тянет палец, дотронуться до моей руки, но я успеваю ее вовремя отдернуть — Ну все, я пошел.

Он неловко топчется на месте, будто собираясь еще что-то сказать.

— Иди уже.

Поттер кивает и быстрым шагом покидает поляну.

— Ну что, господа слизеринцы-гриффиндорцы — обращаюсь я к оставшимся — десять баллов тому, кто мне скажет, что это может быть за место и есть ли тут люди.

Долговязый Малфой тянет вверх руку, и я киваю, как на уроке, разрешая говорить.

Он держит паузу, поглаживая свою светлорусую бородку. Не пойму, мода у них что ли такая, на бороды?!

— Думаю, мы в параллельной реальности. Я читал про такое. Все, как в нашем мире, только судьбы людей немного другие. Например, наш Поттер не стал никаким просветленным, а женился на девчонке Уизли и заделал ей двоих поттерят. Одного назвал Альбусом, а другого Северусом.

Уизли громко гогочет, не обращая внимания на увещевания супруги. Я морщусь от этих звуков, как от кислейшего лимона.

— Мистер Малфой, посерьезней, пожалуйста.

— Ну, хорошо. Еще есть вариант: мы попали в прошлое, сквозь дыру во времени, но скоро эта реальность должна быть уничтожена маленькими существами, с большим ртом, вместо тела…

— Достаточно — говорю — я смотрел «Лангольеров».

Теперь и Малфой, и Уизли смотрят на меня с немым восхищением.

— Господи, вам же по тридцать лет, попробуйте выдать что-нибудь более интеллектуальное! Грейнджер?

— Уизли, профессор.

— Неважно.

— Есть одна мысль…пока не совсем ясная: а что, если все вокруг всего лишь иллюзия? Аврор рассыпался от одного касания Гарри, что если вся природа здешнего мира носит аналогичный характер?

Малфой недовольно хмыкает.

— Идея так себе. Мы касались и земли и веток — все цело!

— Ну и что? Возможно, их кристаллическая структура имеет более плотный характер. И не достаточно одного касания! Возможно, для разрушения требуется три, а может, несколько десятков.

— Я тебя умоляю! — закатывает глаза Малфой — по теории вероятности, начни я дотрагиваться до тебя, то твоя структура тоже рано или поздно порвется! Войду структурой своего пальца в резонанс с твоим телом, и все: прости-прощай!

Он одним прыжком преодолевает расстояние между ними, явно намереваясь проверить свою свежую теорию. Уизли тут же выходит вперед, что-то угрожающе рычит в лицо Малфоя, межу ними начинается легкая потасовка. Учитывая размеры обоих (Драко за десять лет догнал Уизли и по росту, и, возможно, по весу, хотя внешне выглядел на порядок стройнее последнего), не хотелось бы мне присутствовать при их настоящей ссоре. Грейнджер разнимает их громкими криками и обещаниями кровавой мести. Обоим.

— А возможно, — продолжает Грейнджер, когда шум утихает, — ничего, что мы видим — нет. А все вокруг настолько не соответствует нашим представлениям, что мозгу приходится, оберегая нас от помешательства, очень сильно искажать поступающие сигналы, почти заново отстраивать всю окружающую реальность!

Я думаю над ее словами десять секунд, а потом крепко зажмуриваюсь, пытаясь выкинуть их из головы.

— Миссис Грейнджер, давайте не будем уходить в дебри…

Издалека раздается глухой протяжный вой. Поттер! Мерлин, куда он опять вляпался?!

— Вы слышали, профессор? — испуганно спрашивает Уизли — он что, возвращается?

Я дергаю губой, не зная, что ответить.

— Нам следует пойти посмотреть? Вдруг нужна помощь! — Малфой пулей срывается с места, словно солдат, готовый ринуться в бой. Я успеваю схватить его за шиворот, удерживая на месте.

— Не стоит. Ты ему не поможешь. Мы можем только ждать.

Проходит полчаса, которые мы проводим в полном молчании. Лишь однажды его нарушает грустный голос Грейнджер, попытавшейся передать мне свои сожаления по поводу моей болезни. Теории у всех уже кончились, и даже моя попытка отвлечь их, заставив отыскивать несоответствие в деталях окружения, терпит фиаско: никто не запомнил изначальную картину хорошо.

И вот мы слышим грохот, будто раскаты грома доносятся на горизонте, с каждым ударом оказываясь все ближе и ближе к нам. Мы все, не сговариваясь, вскакиваем со своих мест как по команде и замираем в томительном ожидании. Я обращаю свой взор на звук ломающихся веток стволов, и вижу гигантскую громадину Поттера. Слышу еще чей-то радостный визг. Вся кровь от моего лица мгновенно отхлынула при виде второго существа, появившегося вслед за нашим Волком. Это его точная копия. Они похожи, будто две капли воды: размер, цвет шерсти, форма ушей, даже светлый вылинявший участок под ребрами, и тот полностью идентичен! Поттер перекидывается и быстро бежит к нам, весь грязный, голый, со счастливой улыбкой на измазанном лице.

Я отбираю у сердитого Малфоя камзол, он нехотя позволяет трансформировать его в одежду для Гарри.

— Предпочитаешь, чтобы он сверкал тут перед всеми своими прелестями?! — рычу я ему в ухо.

Его лицо вдруг проясняется и он много раз быстро кивает.

— Мистер Малфой, а вы случайно не…

Несчастный камзол летит мне прямо в лицо.

— Ладно. Все равно ему уже полгода — говорит Драко.

— Я нашел его! — радостно орет Поттер,не щадя наши уши, натянув на себя свитер и брюки.

— Это мы и так видим. Осталось понять кого — бурчит все еще обиженный Малфой.

— Я нашел его недалеко от реки, вон там — он показывает рукой вперед — есть река. Он сидел на берегу и ждал. Ждал нас, представляете?!

— Господи, Поттер, а кто это?

— Он называет себя местным эльфом.

— Конечно, — говорю, — а я тогда балерина.

Поттер мотает головой.

— Здесь другие эльфы. В нашем мире они призваны служить людям. Здесь они тоже служат. Но только не живым существам а..как бы это…Времени.

— Типа как Хранители Времени? — радостно спрашивает Уизли.

— Нет. Типа как лифты времени и пространства.

Я ничего не понимаю из его объяснений. То есть, вообще ничего.

— Поттер, а выглядеть они должны также как люди?

— Этот выглядит как человек — замечает Грейнджер.

— Ну, я не зна…

Я слышу шелест травы позади и оборачиваюсь взглянуть на нового знакомого.

— Дааа, Поттер…молодец, что скажешь — привел второго себя!