Лондон-2022

Это было одно из расплодившихся в последние годы кафе «под магглов». Неуклюжие длинноногие стулья и пластиковые столы; суховатые куриные крылышки и дрянное баночное пиво с ледника. К счастью, кофеварка вблизи Косой аллеи работать отказывалась, так что кофе делали правильный — однако к нему давали круассаны, способные убить тетушку Флёр одним своим видом.

Утренние клерки уже схлынули, и кафе стояло пустым, залитое утренним светом. Кроме Джейми тут были только задумчивая официантка да женщина со скрытым вуалеткой лицом, терпеливо дожидавшаяся заказа.

Ухоженная сова, дорогая бумага, мелкий почерк линией маковых зерен, гладкое, как галька, содержание — тут подумаешь что угодно. Не уцепиться. Поттер-младший так и не понял, от кого и зачем пришло это письмо.

Уважаемый Дж. С. Поттер, если вы полагаете себя джентльменом, то не откажете в разговоре даме, встревоженной благополучием своих близких. Кто-то из них, быть может, не чужой человек и для вас. С случае же, если вам нечего таить, что за вами нет и не может быть ничего предосудительного — я еще имею смелость на это надеяться — в этот четверг, в одиннадцать часов, вы будете ожидать меня в кафе «Веретено», в трех домах от магазина мадам Малкин, в переулке, что по левую руку. Если же нет…

А.

Говоря начистоту, Джеймс не понял вообще ничего. «Близкие», «предосудительное»… да еще и стиль, которым сейчас говорят в основном портреты. Это могло означать что попало: от влюбленной дурочки до команды ударников. Для первых, впрочем, был не сезон, для вторых — еще рано. А только все равно не надо было ему идти сюда: так много дел, так мало времени. И все же Джеймс Поттер взял отгул за отработанное Первое сентября. Джеймс Поттер прошел по Косой аллее, быстро пожимая руки опрятным молодым людям с короткими стрижками. Джеймс Поттер сидит на расшатанном стуле и ждет.

Его ожидание все-таки закончилось. Получившая, наконец, кофе дама присела за его столик и аккуратно откинула вуаль. Тонкое лицо, бледная, ухоженная кожа, черные глаза — не самые обычные для блондинок.

Разумеется, он знал эту женщину. Знал по газетам, по платформе 9 ¾, по немногочисленным своим выходам в свет. Астория, урожденная Гринграсс — но кого это сейчас интересует? Астория Малфой, жена Драко Малфоя, магната, мецената и партнера господина Поттера по покеру. Что еще более важно — мать Скорпи, друга, товарища и соратника. Он был немного знаком с ее мужем, дружил с ее сыном — и не имел никакого представления, кто она такая.

— Здравствуйте, господин Поттер, — они были представлены друг другу, но не более того, — я рада, что вы нашли время прийти.

— А, так это были вы, значит? — Джеймс с легким звоном отодвинул чашку. — Ну так что ж вам надо, миссис Малфой?

— Сущая безделица, — она не улыбалась. — Я хотела бы знать, во что вы втравили моего сына.

Джейми понял, что это будет долгий разговор.

— Так, пойду-ка возьму еще кофе. Вы что-то будете?

Спустя час Астория цедила уже четвертую чашку, рядом с Джеймсом так и стыла вторая. Ему было даже немного стыдно — в конце концов, он-то хотел вытянуть из матери друга, что он там ей разболтал да на чем прокололся, а вместо этого болтает мало что не как на сходке.

— …Не, сами видите, ничего страшного мы не делаем. Просто разговариваем, о чем в Хогвартсе не поговорили. В ваше-то школьное время, думаю, народ тоже собирался обсудить то и это — уж очень были интересные времена.

— Собирались, — кивнула Астория, — да и не только. Но, господин Поттер, я хорошо помню, чем даже одобренные законной тогда директрисой встречи кончились для Монтегю, доброго друга моей сестрицы.

Поттер усмехнулся — у них было все же уже немодно бить противника головой об унитаз, да и дядя Джордж теперь не разменивается по мелочам.

— Да и вы, я вижу, помните. Так что подумайте еще и еще — куда могут завести вас ваши разговоры. Куда они могут завести Скорпиуса.

— А никуда. Точнее, туда же, куда и всех, — быстрое пожатие плечами. «Скверно, Джейми, ты начинаешь увлекаться». — Нет ничего такого, чего б не видел любой подписчик «Пророка» — если, конечно, у него завалялась подшивка.

— При всем уважении, я бы предостерегла вас от изучения этого… издания. Особенно за последние два десятилетия. Стремление к истине не относится к числу традиций в редколлегии, знаете ли.

— О, с этим-то как раз ноль проблем — если знаешь, о чем пишут, то можно понять, о чем умалчивают, — Джеймс усмехнулся. — Отец всегда так и говорил, а уж его-то «Пророк» изрядно задолбал. Ну да вы не думайте, миссис Малфой, у нас у всех до пикси живых свидетелей.

— Допустим. И какие же выводы вы сделали? — она говорит почти без интереса к содержанию, скорее пытается найти подводные камни.

— Ну давайте, что ли, с начала? Ясное дело, система Фаджа — Мерлин знает что, опирающееся Мерлин знает на кого, больше всего на, — Поттер скривился, — пассивного обывателя — и впрямь уже до костей прогнила к девяносто седьмому. Именно так, как нам в учебниках пишут.

— Если вы ждете, что я буду подтверждать или опровергать это — то напрасно. Мне в те времена было немного не до того — образование, — Астория окончательно разобралась с кофе и теперь уже просто вежливо слушала, сплетя пальцы перед лицом.

— Ладно. Дальше Волдеморт. Такое ощущение, что в его аппарате вообще никого ничего не интересовало, кроме репрессий, Старшей Палочки для репрессий и моего отца, опять же для репрессий. Вы помните, как вам тогда преподавали?

— Ну что вы, разумеется, не помню. Видите ли, нам тогда не преподавали. У всех были какие-то другие, более интересные занятия.

— Ну вот и я о чем, — Джейми поднял палец к потолку. — Ну так а дальше-то, дальше-то чего? А дальше попытки что-то залатать. И вот ведь как интересно: что-то стали латать в первую очередь: ну там, перезапустили Аврорат, маленько собственность повозвращали…

— И, знаете ли, даже с избытком, — Астория нахмурилась, но подхваченный повествованием Джейми только рукой махнул.

— А что поделаешь — война! Ну так вот, круг проблем очертили? Очертили. Решали? А то! Решили? Н-ну… ничего вроде не упало. С законодательством против дискриминации вон до сих пор решают и перерешивают, ну да это уже шлифовка, — он перевел дух. — А вот про прочие сферы — как-то не так чтоб позабыли, а привычки не стало.

— Однако, насколько я могу видеть, пока что ничего страшного не видно. Если вы об экономике, так вам же, думаю, известно про экономические циклы? Я не знаю, от родственников, к примеру? Со временем все устоится.

— Не в этот раз, госпожа Малфой. Скорпи ведь говорил, где я нынче работаю?

— Международный совет по торговле? Знаете, не удивлена, что вам, — она сбилась, но неловкая пауза жила недолго, — что вы нашли такое хорошее место, и все же причем тут это?

— Да просто кое во что приходится утыкаться носом — вообще, вся информация открыта, но разве кто копать станет? Даже сейчас. Понимаете, если вкратце, циклы циклами, но мы сейчас не на самом дне — что б там не тискали в оппозиционных листках. Все интереснее: Магическая Англия все еще спешит вниз.

— И когда же мы, по-вашему, ударимся о дно? И что же произойдет тогда, раз уж мы заговорили?

— А вот об этом, миссис Малфой, вы можете спросить у Скорпиуса. Он понял все сразу, похоже, отец его славно натаскивает.

— Вы знаете, мистер Поттер, я, пожалуй, поостерегусь. У него возникнут вопросы — на предмет происхождения моего интереса к таким вещам. Он решит, чего доброго, закрыться еще сильнее, — Джеймс сидел и старался не пускать в мозг педагогику. — Так что… знаете, давайте поговорим об этом позже. Не сказать, чтобы мне была неинтересна наша беседа.

— Да и здорово, давайте, может, встретимся здесь же еще разок?

— Охотно.

* * *

Несмотря на то, что об открытом выдвижении на пост Министра Магии до весны говорить рано, в последнюю неделю нашей газете удалось получить комментарии ряда лиц, рассматриваемых в качестве возможных кандидатов.

Лидер либерального крыла в Министерстве, глава отдела магического правопорядка госпожа Гермиона Уизли, сообщила следующее:

— Как и двадцать лет назад, магическое сообщество нуждается в широкой программе реформ. Да, многое удалось сделать, но века самого возмутительного владычества узкого круга семейств, считающих себя носителями «истинного волшебства», не проходят просто так. Несмотря на то, что военное поражение темным силам старого мира мы нанесли, нам придется работать еще долго. За пять лет премьерского срока, я уверена, мне удастся сделать еще более весомый влад в наше будущее — общее для всех.

Если работа над нашими законами и нравами потребует еще больше моих сил — пускай! Но вот случится ли это на грядущих выборах, на следующих или позднее — я не возьмусь предсказывать. Видите ли, я не сильна в прорицании.

Видный публицист, руководитель широко известного «Союза оболганных» Теодор Нотт также охотно сделал заявление:

— Да, я буду выдвигаться. Хотя бы ради того, чтобы граждане не выбирали между костром и веревкой. Не ради того, чтобы отвести Британию от пропасти, в которую она идет, но чтобы хотя бы указать на эту пропасть. Я пойду на выборы, зная, что за мной не пойдут все те, кто двадцать лет проедал отнятое у наших отцов. Я знаю, что за мной не пойдет ни один работник Министерства, которым уже десятки лет платят за распитие чая на рабочем месте, не обращая внимания на полное отсутствие результатов. За меня не проголосует ни один маггл с палочкой, не удосужившийся узнать, когда у нас там выборы.

Но знаете, что я вам скажу? Да и тролль с ними. Я лучше буду говорить голосами тех последних, что хранят нашу историю, нашу культуру и наш мир, каким он ковался тысячелетиями. Может, хоть кто-то и задумается.

Руководитель аппарата Визенгамота Персиваль Уизли проявил куда меньше энтузиазма, но краткий комментарий дал:

— Я еще не принял решения. Возможно, я буду баллотироваться, чтобы обратить внимание правительства на существование доли людей, стоящих за умеренность и разумность в международной, а паче того и в бюджетной политике. Впрочем, я не оставляю надежды, что мои аргументы будут выслушаны и без этого. В общем, время покажет.

Гарри Поттер и Джордж Уизли, также многими аналитиками считающиеся влиятельными фигурами, резко опровергли слухи о своем выдвижении. Уизли заявил, цитируем, что «всегда нужно знать свой потолок». Гарри Поттер высказался более развернуто:

— Выборы и прочее — это очень славно, и я горжусь, что в их нормальном ходе будет и моя лепта как начальника Аврората. Но больше я никак участвовать в политике не хочу. Спасибо, это игры не для моего характера.

Пока самой большой загадкой является участие в выборах самого Министра Шеклболта. Он занимает этот пост с конца второй войны, однако, как показывают некоторые заявления этого года, не считает свою миссию выполненной.

Мы следим за развитием событий.

Ежедневный Пророк от 13.10.2022

Летний домик на берегу Кельтского моря принадлежал какой-то дальней маггловской родне Флоры Макмиллан. Но о хозяевах можно было не волноваться: не сезон, вода холодная, да и солнца нет; другие коттеджи на берегу тоже пустуют, а на тропках встретишь разве только бездомную кошку.

Ключи у Флоры были, она, как хозяйка, пришла первой. Была она младше Джеймса на год, как раз заканчивала учебку Аврората. Джейми пришел вторым, они успели кое-как уложить в холодильник сливочное пиво, сполоснуть стаканы да растопить камин — заклинание для рассеивания дыма Джеймс узнал от отца еще в детстве.

Явившийся третьим Луи принес свечи — свет они не зажигали никогда, Джейми не признался бы себе, что скорее из атмосферы, чем ради конспирации. Дальше — разумеется, вместе — приперлись слизеринские господа, Ал и Скорпи. Джеймс пожал руку Малфою — силен, зараза белобрысая! — обнял брата и погрузился в изучение принесенных Альбусом черновиков плакатов. Активист из тихого, созерцательного Альбуса был откровенно никакой, но в художествах — а теперь и в пропаганде — малыш понимал будь здоров.

На сей раз он изобразил нечто подчеркнуто простое — черный квадрат, разделенный тремя узкими белыми полосами — тюремное окно; стиллизованые кисти, сжатые на крайних прутьях. И слоган, два слова, сверху и снизу: «Надежная Защита».

— Вот это отлично, Ал, — Джейми хлопнул брата по плечу. — Простой рисунок, можно будет быстро размножить и расклеить погуще.

— На хрен клеить? — буркнул Скорпи. Пришедший в Хогвартс тщедушным и воспитанным, он исправил оба этих недостатка уже в основном составе квиддичной команды, избивая бладжеры. — Надо из этого трафаретов понаделать да снабдить ребят краской. Будет припекать — закупим маггловской, в баллончиках.

— Это — да, — Джейми кивнул. Скорпиус вообще был странным человеком: слишком умен для шестикурсника, слишком серьезен. Пожалуй, всерьез тут все воспринимает только он — да сам Джейми. Ну, так и к лучшему — хоть один, ять, с головой.

Чуть попозже подтянулись и остальные — как уж смогли вырваться, не привлекая внимания работодателей: Джеймс не собирался втягивать в дело школьников, кто ж виноват, что драконом драная слизеринская парочка позабыла спросить его разрешения? Присоединилась к близнецу Никки Уизли с папкой выкроек, принес собственноручно сделанные печенюшки Колин Лонгботтом. Последним из старших по секторам явился Тимми Томас, принес счет из крошечной маггловской типографии.

— Все готово, Джей, — улыбнулся оливковый парень. — Я уж посмотрел, чтоб не всех нас ободрали. Деньги-то будут, нет?

— Деньги — есть.

Луи достал из кошелька крохотный сверток. «Энгоргио», — кратко скомандовал он, и вот перед Тимми уже стоял потертого вида портфельчик, набитый не менее потертыми купюрами. Евро.

— Молодца, Луи. Сколько рассчитывали, или меньше?

— Да нет, старший, — Луи отмахнулся, — схема-то отработана. Сто пятьдесят тысяч. Менять пришлось в Нанте, через столько рук, что и посчитаешь не сразу. Пока ткнемся с этим, если нужны будут фунты — много потеряем на обмене, слишком много. Кстати, о взносах… — он помедлил. — Ребята из Министерства, кто победней, выжимают уже последнее. Жалования, знаешь, не растут.

— С моими так же, — поддержала брата Никки. — Плохие дни для торговли.

Колин только кивнул. Сфера услуг, что поделать.

— Ничего, — Джейми сжал кулак, — это была последняя партия. Скоро начнем.

* * *

:Р. Белаккорд: Вы закончили школу в 2021-м? Что вы чувствовали тогда?

Л. Уизли: В 20-м. Знаете, если ты заканчиваешь Хогвартс — перед тобой открыты все дороги, о да. Только вот идти по ним придется сотню лет. Какое было ощущение? Наверное, такое: веселись, молодой неспециалист, пей дрянное огневиски и доигрывай все те игры на квиддичном поле да в койке, что в школе не завершил. Только вот не забывай бегать за кофе, если начальник отдела пошевелит бровями. Так же, как сам он бегал за кофе в девяносто седьмом, по жесту холеных пальцев какого-нибудь Яксли, да.

Или вот наоборот. Каждый семейный праздник — одни и те же истории о войне. Папа и дядья покрыты шрамами, сестренку зовут Викторией. В общем, героика за бокалом и бумажки днем. Вот вроде были героические времена, а? Там и там, по обе стороны фронта — бойцы, идеалисты, молодежи до василиска. В решительный момент хогвартские ученики и недавние выпускники берут палочки и ставят точку в застарелом конфликте взрослого мира. Хорошо выглядит, да?

Р. Б.: Вам это казалось тогда привлекательным? Романтика своего рода?

Л. У.: Нам уже скучно было жить долго и счастливо. Целей — ноль, желаний — выше звезд. Например, желание что-то изменить — как раз из этого у наших отцов ни черта не вышло: Орден и Упивающиеся закончили драку, и тогда-то из нор повыползли министерские работники, так нам казалось. Мы ведь их здорово ненавидели — обывателей; и считали, что чем дальше, тем больше и родители в этом вязнут, а нас им уже не понять.

Р. Б.: Это было скорее подсознательно?

Л. У.: В общем, примерно так мы и разговаривали частенько. Во-первых, считалось стильным, во-вторых, что-то и впрямь пора было менять. Вот только никто не знал, как. Были предложения плюнуть на все и расти в должностях, а уж потом, по возможности, малыми делами и применительно к подлости сеять моральное и интересное. Но стиля в этом не было ни на грош.

А если уж не хочешь шептать — надо крикнуть погромче. Вдруг да услышат.

Из интервью с Луи Уизли, сборник «Лондон — 2022». Париж, 2030

Джейми часто приходил домой затемно. Работа — все эти бессчетные папки на французском, таможенные жалобы и регламенты ввоза английских метел на континент — занимала львиную долю дня. Вечером же — раньше это были концерты, книжные магазинчики либо просто пара кружек пива; теперь все это сменилось на встречи с самыми разными, но одинаково молодыми людьми да на новые и новые чашки кофе в «Веретене».

Кафе, когда-то открывшееся с большой помпой, теперь еле удерживалось на плаву; слишком высокие цены у поставщиков, слишком мало народу. Пожалуй, через пару месяцев придется найти новое место для встреч, что-нибудь столь же немноголюдное. Но пока Джейми оттачивал на Астории аргументы: два дня подряд рассказывал ей о ситуации с экспортом редкоземельных металлов, говорил о том, сколько удавалось выручить прежним бенефициариям, тем же Блэкам, и как упали цены после ряда открытий в маггловской Европе. Астория, дочь и внучка поставщиков растительных ингредиентов, жена одного из ведущих акционеров тех же Нимбуса и Флориша, славно понимала в торговле — вот только, как и многие, похоже, и не задумывалась о том, что в проекции на магглов магический мир — по сути моноэкономика. Растущие цены на платья, учебники сына и даже тот самый кофе, что она понемногу пила, покуда Джейми разглагольствовал, еще не трогали богатую леди, но уже стали ей понятны. Как говорится, и то лишний балл.

Сегодня он также вернулся уже под самый вечер — надо было кое-что обсудить с Луи. Выйдя из камина, он столкнулся нос к носу с Драко Малфоем, пытавшимся в тот же камин зайти.

— Ох, извините, мистер Малфой, — Джеймс успел отпрянуть, и теперь пожимал руку другу отца.

Драко захаживал на Гриммо сыграть в покер — раз уж старший Поттер не освоил бриджа — раз-два в неделю. Мама в такие дни обычно уходила выпить чаю с тетей Гермионой или Луной. Против самого Джеймса — если он оставался дома — мужчины не возражали. Он никогда не сидел с ними, поднимался к себе и читал, пока бывшие школьные враги, а ныне приятели упоенно чистили друг другу карманы. Не пили, сидели тихо и сосредоточенно — лишь иногда сквозь дверь слышалось выразительное словечко, сказанное сдавленным свистящим шёпотом. Забавно, что, когда бы Джейми не спустился попить воды или сделать бутерброд, кто-то из них только начинал сдавать карты трясущимися от напряжения руками. Как-то отец сказал, что так, как Малфой, его не злил даже Волдеморт — и все равно отец Скорпи вновь и вновь возвращался с колодой карт.

Сейчас, однако, игра явно была уже позади, и господин Малфой продемонстрировал привычное спокойное радушие. Джеймс пожал ему холеную руку, Драко поправил перед маминым зеркалом ворот черной водолазки; к Поттерам он всегда одевался просто, без любимых оставшимися чистокровными сюртуков или дорогих маггловских костюмов а-ля Шеклболт, популярных в торговых кругах.

— Ну ладно, давай! — произнес вышедший из близлежащей ванной Гарри — взъерошенный, волосы мокрые, рубашка полузастегнута и подвернуты рукава. — О, привет, Джейми. Ты сегодня что-то поздно.

— Да так, пап, Луи просил кое с чем помочь. Удачи вам, господин Малфой.

Драко отбыл в зеленой вспышке летучего пороха, так и не узнав, что Джеймс едва не передал привет Астории. Гарри стряхнул с рук последние капли воды и махнул к кухне.

— Заходи давай, мать будет еще не скоро, но есть пицца. Пришлось ждать курьера на площади, представляешь?

— Да как обычно, — Джейми развел руками, — мы вон тоже пока пошлем кого за обедом, пока потрясет его на лифтах от будки до нашей норы — а все уже и остыло. Вам-то легче, вы на три уровня выше.

— Это да, — довольно ухмыльнулся Гарри, принимая у Кричера пару бутылок сливочного пива. Пристрастившись к этой дряни в Хогвартсе, дальше уже не бросишь. — Ну, что слышно?

— Пап, что слышно — это тебе уже докладывали, — Джейми пригубил холодного псевдопива. — Ну а так вообще — сегодня опять с французами поцапались письменно. Они, знаешь ли, все еще поднимают пошлины.

— Да в курсе, Драко их сегодня ругал еще крепче, чем мои карты. У него же все-таки треть «Нимбуса», — Гарри единым махом выпил полстакана. Как мебель грузил, право слово.

— Ну да. Луи вон тоже вернется домой, папу с мамой ценами на вина порадует.

— Ну что ж, — Поттер-старший сцепил пальцы перед лицом, — это все так пока, игрушки. Вот если и правда начнут прижимать наши производства — метлы, зелья, ну ты сам понимаешь — то затягивать пояса придется всем.

— Делаем все, что можем, пап, все, что можем, — Поттер-младший вскинул ладони, то ли защищаясь, то ли уже и капитулируя, благо в свои слова не верил ни на грош. — Что я, что дядюшка Джордж.

— Да уж, да уж, — хмыкнул Гарри и немедленно выпил. — Джордж — он умеет, очень хорошо умеет играть по правилам рынка. Проблема в том, что текущие правила — уже не в нашу пользу.

— Ну так чего ж не меняют, пап? Если уж ты это понимаешь, так и профильное ведомство должно б уже разобраться, если не даром тыквенный сок попивают, а?

— Да, в квиддиче Джордж к правилам относился с большой выдумкой, — отец кивнул, — и если сейчас не может их слегка, как это у них с братом водилось, поворошить — так или не хочет, надеется выплыть, или уперся лбом.

— Во что? — отмахнулся Джейми.

— В ветеранов, которые не хотят неприятностей. Ладно, плюнь, — Гарри щелкнул пальцами, и престарелый Кричер явился снова. С довольной мордой и двумя же бутылками холоднющего маггловского стаута. Где он их прячет — Джеймс так и не дознался, но когда Джинни в отъезде, отец с удовольствием откупоривает вечерами бутылочку себе и — после Хогвартса — сыну.

— Ты лучше скажи — читал уже, как сыграли Паддлмер Юнайтед?

* * *

Магическая Англия, сказать по правде, уже тогда переживала кризис.

Самого страшного, того, о чем так долго говорили на семейных посиделках члены необъятного клана Уизли, не произошло. Так и остался ненарушенным Статут Секретности — пусть ныне его обеспечивали больше маггловские правительства, чем родное ведомство Джеймса. Так и не взяли власть радикалы — Шеклболт, в котором никто уже не угадал бы аврора, переизбирался пять раз. Все оставалось по-старому.

Собственно, это-то и внушало опасения.

Последняя война все никак не отходила в область лекций профессора Биннса — кто же откажется от неиссякаемого, как казалось, источника легитимности? Двадцать лет Англия покрывалась мемориалами, а правительство — героями войны. Нет, иногда они были к месту: профессор Лонгботтом — уважаемый ученый без политических амбиций, на месте директора Хогвартса он занимается делами школы и только школы. Не было никаких претензий к Поттеру — бывший золотой мальчик подчеркнуто не злоупотреблял церемониями, взяток не брал, а авроров держал в завидной готовности.

Но что сказать о господине Джордже Уизли, оставившем на войне ухо, чувство юмора и всякую совесть? Да, из своего почетного председательства в Международном совете по выработке торговых стандартов он выжал для государства все, что смог. Но и себя… очень не забыл, не забыл подчеркнуто и с китчем, от ездовых драконов до выкупленного и перестроенного в настоящий дворец поместья Розье в Эссексе.

Что сказать о другом полюсе — бессребренице и демократке от макушки до пят Гермионе Уизли? Департамент Магического Правопорядка работает как часы — принимаются законы один другого краше, разгружается понемногу Визенгамот, смягчен режим в Азкабане. Все хорошо — если вы не судитесь с участником войны, тут уже ничего нельзя предсказать. А вот если вы судитесь с представителем любого меньшинства — предсказать все можно наперед; гоблины получили палочки — но куда хуже то, что в знак «позитивного действия» по преодолению многолетней дискриминации они получили свободу рук. В которых, между прочим, по-прежнему держат монетарную систему.

Все это, как по заказу, сопровождается экономическим застоем. В нужный момент у правительства Кингсли просто не оказалось толковых экономистов: те, кто играл по старым правилам, не собирались их менять, те же, кто хотел и мог вносить изменения, ничего в экономике просто не понимали. Все та же дихотомия Уизли-Уизли. Ограниченный товарооборот с магглами просто изъяли у чистокровных семейств — и то лишь у нелояльных — и передали государственному аппарату. Где, опять же, что-то понимали в этом единицы.

Долго так продолжаться просто не могло.

Из книги Л. Скамандра «Хрупкая лояльность: политические кризисы послевоенной Британии», Салем, 2045

Октябрь уже шел к концу, но этот денек выдался изумительным, пусть не теплым, но безветренным. «Веретено» все же отправилось в лучший мир, и они с Асторией решили провести субботу, прогулявшись где-нибудь.

Джейми знал маггловский Лондон куда как лучше чистокровной леди, и изо всех парков выбрал огромную Хэмпстедскую пустошь, обильную прудами и холмами и по сезону необильную людьми. Встретившись у заколоченного «Веретена», они аппарировали почти сразу. Джеймс принял тонкую ладонь своей собеседницы — перчатку дама сняла, да только не отягощенный этикетом парень не обратил на это особого внимания — и представил себе вид на осенний Лондон, что открывается с Парламентского холма.

Секунда — и маггловская столица простерлась и перед Асторией. Пустошь — океан зеленого и желтого, рассеченный сеткой дорожек, серое покрывало пригородов и растущие к небу белые башни. Они стояли так, в тени под каштаном почти на вершине холма, минут десять — а потом, как ни в чем не бывало, продолжили завершившийся во вторник разговор.

— И все же, Джейми, я не вполне понимаю одного. Почему ты все же упорно не желаешь заняться чем-либо и впрямь полезным? У тебя более чем достаточно энергии, ты весьма работоспособен, в конце концов, у тебя есть принципы, на которые ты мог бы опереться. И все же ты…

— И все же я, — хмыкнул Джеймс. Они неторопливо спускались с холма к озеру, представляя из себя весьма странную пару. Оба не изменили семейным привычкам: Джейми надел обычные свои светлые брюки к светлой рубахе и темному — сейчас распахнутому — пиджаку, галстук же заменял ему гриффиндорский шарф; Астория, не взирая на маггловское окружение, пришла в неброской, но явно непростой осенней мантии — темно-зеленая, консервативного покроя, какие носила еще ее покойная свекровь, и в то же время даже равнодушный к моде Поттер оценил тончайшую вышивку серебром по подолу и манжетам, равно как и драконьей кожи чехол для палочки.

— Но все-таки? — Астория проводила взглядом миновавшую их парочку. Школьники, вряд ли даже студенты. — Мой муж начинал едва с десятой частью того, что имел Люциус, да присовокупи клеймо экс-Упивающегося. Ты же — сын Гарри Поттера, член семьи Уизли. Даже если ты не будешь предпринимать вообще никаких действий — через тридцать лет возглавишь отдел Министерства; обзаведешься связями — и сможешь рассчитывать на место в Визенгамоте. Чего ж еще?

— Но что будет через двадцать лет? Скорпи сейчас прикидывает, не податься ли в британскую сборную, но ты же прекрасно знаешь, что через двадцать лет он будет жонглировать акциями ловчей отца. Фадж, едва усевшись в кресло министра, совершенно серьезно прикидывал, кого он поддержит на выборах через двадцать лет — и тут явился Волдеморт. Ну а где мы будем в сороковых — это я говорить не буду. С одной стороны — не Сивилла, а с другой — не хочу оскорблять твой слух руганью.

— Вот за это — спасибо, — его спутница едва заметно улыбнулась, — но все-таки, почему ты не хочешь попробовать более простые пути? Статьи, поиск единомышленников — в этом, похоже, ты уже достиг немалых результатов… почему не хочешь заняться нормальной политикой? Волдеморт, напомню, начинал с того же.

Они присели на лавку у пруда, именовавшегося Мужским Купальным. Разумеется, никаких купальщиков тут уже не было, только темные воды, отражающие деревья.

— А потому, мадам Астория, что нормальной политики у нас нет. Нет в принципе. Вот, опять же, вспомню твои школьные годы. Там ведь как было? Несогласен с Фаджем — всегда можно перемолвиться словечком с Краучем или Скримджером. Не нравится чиновный способ думать — сходишь к Дамблдору, вот уж кто всегда выслушает. А если и тут глухо, всегда можно неофициально поддержать Волдеморта, и потом еще и выкрутиться. Ну и вот так. А у нас…

— Но никто же не ожидал всерьез, что прежним партиям оставят возможности? Все же у нас прошла война, а тут и магглы не отличались бы вольнодумством.

— Ага. Правильно. У нас к власти пришли реформисты. И за двадцать лет вот нисколько заветам Дамблдора, будь они… короче, ни на унцию не изменили. Ну и кто они тогда теперь, как не консерваторы?

— Но у нас все-таки тоже не все единообразно. Есть же, в конце концов, идеалисты и прагматики, есть , та же твоя тетя Гермиона или твой начальник, Джордж Уизли. Ты бы мог попробовать убедить отца принять участие в политике — он все же оказывает влияние на Визенгамот и даже на Хогвартс.

— Эх, вот не знаешь ты его, — подняв круглый камешек с тропки, Джеймс отправил его делать круги на воде. Два. И все же круги расходились. — Отец не влезет в политику никогда, спасибо Фаджу со Скримджером. А остальные… да, они спорят — об эльфах и кентаврах, о часах на историю магии… о том, как стричь газон, пока дом горит!

— Спокойно, — теплая ладонь накрыла руку Джеймса. Она опять сняла перчатку. — То есть, я полагаю, ты все же намерен сыграть роль брандмейстера?

— На брандмейстера — не тяну, — сухая усмешечка, у кого-то подсмотренная, и надежда, что Астория подольше задержит ладонь. Нет, убрала. — Я — всего лишь паренек, лазавший по крышам да заметивший дым.

Они поднялись и вновь пошли вдоль берега, чинно и неторопливо, напоминая даже не мать с сыном, а приличную замужнюю даму и ее младшего братца-лоботряса. Хайгейтский пруд остался позади, перед ними лежало заросшее пожелтевшими травами поле — до самого Южного луга. Некошеная трава пела бы, будь тут хоть слабый ветер, и ее шорох не заглушался бы человеком — слишком велик парк, слишком мало людей осенним утром.

— Курган… — указала Астория чуть в сторону. — Кажется, я слышала об этом месте.

— Ах, да кто не слышал, — Джейми собрал подслушанное на прошлых прогулках в кучу. — Говорят, это могила королевы Боудикки — была такая, еще при римлянах. Королева-воительница, вроде как.

— Нет, — с улыбкой покачала головой Астория, — это же начало восемнадцатого века. Ты напрасно не интересуешься историей магии, Джейми.

— Возможно, — отозвался тот, — а только это у нас семейное.

— Главное, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в этом так же, как твоему отцу… впрочем, вряд ли. А этот курган — Хайгейтский Товен, — длинные ресницы опустились, поднялись. — Ничего не отзывается? Не беда, я расскажу.

Солнца не было видно — облака — но неба и света было все-таки достаточно, чтобы относится к любой истории как к рассказу гида. К тому же словечка «товен» ему решительно ни о чем не говорило.

— Это было плохое время, Джейми. Так случилось, что Англия сошла с ума по обе стороны барьера — магглы гибли тысячами от Корнуолла до гор Шотландии, решая вопросы о коронах и церквях; у нас же переходила из рук в руки Старшая Палочка, так знакомая вашей семье. Переходила не в дуэлях, но в сражениях.

Джеймс поежился.

— То есть у нас тут была своя собственная гражданская, а? Еще тогда?

— О да. Однако даже не знаю, как и объяснить ситуацию. Представь себе двух-трех Волдемортов единовременно, и при том ни единого Дамблдора.

— Уй, Мерлин раздери. А что делали те, у кого голова была все-таки на месте?

— В основном умирали, — Астория остановилась вдруг, глубоко вдохнула и указала на курган. — Под этим курганом лежат тридцать шесть волшебников, некогда попытавшихся положить конец фракции Варнавы Деверилла, самовластно распоряжавшегося равно Палочкой и Южной Англией.

— Тридцать шесть? Разом? Да ну!

— О да. Я бы сказала, что это была не самая большая неприятность в его жизни. В конце концов, Деверилла убили во сне, его же сторонники, по наущению Локсия, владетеля английского Севера.

— Политика, — Джейми ухмыльнулся, — все ж таки бьет магию, а?

— Политика, мой друг, и вообще искусство убеждать, — миссис Малфой снова улыбалась — едва заметно, но Джеймс видел это, — это древнейшая магия, после, быть может, живого огня.

— Древнее женских чар? — хмыкнул Джеймс и тут же себя проклял.

— Столь же древняя, — Асторию более не занимал курган — она смотрела в глаза Поттера. — Непросто найти первородного среди двух близнецов.

* * *

Пользуясь временным затишьем на политических фронтах, сегодня мы хотели бы вновь осветить ситуацию в образовании.

Нет, тут надо сразу сказать, что ни малейших претензий к директору Лонгботтому мы не имеем — это глубочайше образованный специалист-герболог, любимый детьми педагог, чистокровный и женатый на чистокровной отец многочисленного семейства. Вообще, вот таким должен быть истинный маг. Но давайте скажем честно — даже академический авторитет не может стоять на пути заигравшегося Министерства.

Нет и не может быть никаких возражений против обучения магглорожденных по старым хогвартским стандартам — пусть тянутся к лучшему, пусть трудом и талантом вбирают наши знания, одновременно полной ложкой черпая и культуру. Однако кто скажет нам, какими это соображениями продиктовано навязывающееся школе «облегчение» учебных программ?

Почему-то вдруг бедные маггловские деточки внезапно оказались неспособны усваивать Искусство в тех рамках, что их собратья двадцать лет назад — и лишь в чуть больших, чем их собратья сто лет назад. То ли английский народ за век серьезно деградировал (что возможно, но незамеченным бы не прошло), то ли в Министерстве опять не сыскалось педагогов.

Нам говорят о дискриминации нечистокровных детей, все еще существующей в образовании. Помилуйте, это была не дискриминация, а объективная оценка факта, что они действительно другие. Подумайте. Возьмите окутанного родовыми чарами матери и отца, совершившего первый полет в пять лет и знающего, что у поколений его родичей все, чему его учат, получалось, юного мага — и сравните с парнем из лондонских предместий, все еще пугающимся даже хафлпаффского Монаха.

Разумеется, второму, чтобы сравниться с первым, надо будет овладевать тьмой информации, но главное — нарабатывать культурный фон, отказываясь от своего собственного. А это ли не главная цель магического образования, если честно?

Выученики Гермионы Уизли же извлекают из школьной магии Искусство. Их цель — сделать так, чтобы возможно было владеть магией, магом не будучи. Пытаясь добиться этого, они плетут красивые слова об открытости, разнообразии, современности. Но стоит им преуспеть… тогда наша культура будет упразднена за ненадобностью. А по упрощенным программам смогут учиться даже домовые эльфы.

Вот тогда-то миссис Уизли и будет наконец счастлива. Но мы этого уже не увидим.

Теодор Нотт, редакционная колонка еженедельника «Межевые камни», печатного органа Союза Оболганных, за 1.11.2022

Они шли вдоль полосы прилива. Джейми застегнул пиджак на все пуговицы, кое-как укутался в шарф, и все равно тихонько ругал себя самыми нелестными словами. Астории в серой мантии и шляпке — с вуалеткой, как и в их первую встречу — до погоды, кажется, и дела не было; куда больше леди занимала природа.

Осеннее море не славится приветливостью, и в конце октября трудно ждать чего-то особенно радостного. Серые, беспокойные волны, двойники тяжелых серых туч сверху, обещали дождь — или снег, если повезет — но еще не скоро. Чайки решили это все бойкотировать — по крайней мере, ни одной не было видно. Как и людей.

— Тори, у меня проблема. Собственно, у меня куча проблем, но эта не решается. Понимаешь, я попытался послать Скорпи из организации. Чем дальше, тем лучше. Шею ему, я говорил, так и так не свернули бы, — хмыкнул Джеймс, — а вот карьеру, может, я ему б и спас.

— Послушай, я твои усилия ценю, но я знаю своего сына дольше, чем ты. И буду благодарна, если ты не будешь повторять его ответ, — Астория ступала по песку уверенно, не выказывая никакого намерения откинуть вуаль. Джеймс шел с ней вровень, лишь немного придерживая шаг. — Если он захочет прийти, он придет. Я не смогла бы его остановить, не сможешь и ты. Знать бы еще, зачем это ему.

— Ну надо же. А что же я тебе разъяснял все эти месяцы, а? — Поттеру оставалось только воздеть ладони к небесам. Те не оценили.

— Зачем это надо тебе, конечно, — леди Малфой остановилась было, но двинулась дальше. Вода мерно хлестала песок, но не доходила до ее каблуков добрых десяти шагов. — Пожалуй, это я поняла. Это было более чем интересно. Не поняла я другого.

— И чего же, Тори? — Джеймс забежал вперед и шутливо поклонился. Нет, вот с играми в школьника пора б уже и завязать. — Постараюсь уж объяснить, если смогу, да.

— Я полагаю, можешь, — голос чуть-чуть тише. — Тебе осталась одна неделя до точки невозвращения, Джейми. Неделя до экзамена, если угодно. А ты — вместо того, чтобы вновь и вновь проверять то, что приготовлено, ходишь со мной по тихим местам, рассказываешь… и, главное, слушаешь. Хотя я, думаю, не произвожу впечатления перспективной цели для вербовки.

— Тори, да о чем ты? Я ж вроде уже объяснял, — они наконец остановились, и Джеймс чуть придержал спутницу под руку — желая прикоснуться лишний раз. — Мне с тобой интересно. Должен же я как-то отдыхать от беготни по Лондону? Или от дома — я рассказывал, отец же тоже все понимает, просто не сделает уже ничего… А я не могу так, у меня нервы сгорают — сорвался бы. С тобой вот спокойно.

— Это все? — миссис Малфой не вложила в этот вопрос никаких эмоций. Только светски поинтересовалась. Ох, Мерлин, да пошло оно все тестралам на кормежку!

— Нет, не все. Могу я, в конце концов, влюбиться в красивую и умную женщину? Могу, нет?

— В замужнюю? Старше тебя в два раза?

— Да какая разница!? — Джеймс подобрался, готовясь вынести удары судьбы под дых. Сейчас его вежливо пошлют, после чего он аппарирует, напьется, а назавтра уйдет в работу с головой. А что, тоже мотивация.

Астория стянула перчатку с руки. Медленно, палец за пальцем. Джейми сразу понял, чего ждать, и решил, что, в принципе, в этом даже будет стиль — пасмурное небо, сбивчивое объяснение и пощечина. Людей нет, опять же, никто не видит.

Вместо удара по красной щеке Поттера Астория стиснула — резко, неожиданно сильно — его ладонь. Секунда — и они в бальном зале Малфой-Мэнора.

— Ох, как же я об этом пожалею, — сказала в гулкое пространство хозяйка дома, увлекая совершенно деревянного от удивления Джеймса к двери. — Пойдем, налью тебе хоть стопку огневиски, согреешься.

У двери она, впрочем, остановилась, аккуратно положила шляпку на столик, встала на носки и легко поцеловала Джеймса в губы. Коротко, совсем коротко…

— Нет, не пожалею.

Дом был пуст. Скорпиус то ли учился, то ли измышлял еще что-нибудь на пользу дела; Драко играл в покер. В холле они избавились от пахнущей океаном верхней одежды — и дальше уже шли, поминутно целуясь, до небольшой гостевой комнаты в левом крыле.

Там было хорошо.

* * *

Косая аллея не видела ничего такого со времен… Да никогда. Я уже немолод, я видел факельные марши легальных тогда сторонников Волдеморта — мужчины в черных капюшонах строем шли от Котла до лавки Олливандера, растянувшись на всю улицу. Попарно.

А сейчас все пространство от магазина мадам Малкин до квиддичной лавки заполнено веселыми молодыми людьми. Они не выглядят опасными, они радуются — вот только Гринготтс наглухо затворил двери, а из Лютного переулка при мне не вышел ни один человек.

— Да заходили тут одни, с утречка, — объясняет мне Тимоти Томас, темнокожий юноша с пачкой листовок. — Смотрели на наших девочек не так, как следует. Ну, мы тоже к ним в гости сходили.

Томас уходит, вручив мне листовку — черная тень зажимает рот белой фигуре в полосатом ученическом шарфе; под ней надпись: «Будь молодым. Заткнись» — а я впервые после долгого перерыва сворачиваю с приличной Косой аллее в самую обитель порока. Меня встречают выбитые стекла, вырванные двери, полуразобранная на булыжники мостовая — и полная тишина.

Молодые люди собираются в стайку у нижней баррикады, взмахивая траспарантами. На них — чего только нет: две тонкие девушки несут растяжку, на которой неровными буквами значится: «Беги! За твоей спиной — весь старый мир!»; крепкий рыжий парень прямо в воздухе рисует алыми буквами «Жизнь невероятна, потому что она настоящая». Стайка совсем молодых, в факультетских шарфах — О Мерлин, здесь и школьники тоже! — украшает фасад Совиного Рынка сразу десятком граффити — не палочками, маггловской краской, ох и повозится хозяин. О чем же думают школьники? «Ешь, учись, ешь, спи, ешь, умри…» — оптимистично, не правда ли? Еще и широкая красная линия сверху: «Это касается каждого» — черноволосый слизеринец, курс пятый или шестой, только что вывел ее, стоя на плечах однофакультетника-блондина.

— Что, дядюшка, славно получилось? — подмигивает он.

— Да уж, внукам расскажу, — вынужден признать я.

— Не понадобится, — смеется светловолосый. — Поищи своих внуков здесь.

Самое ужасное, что я оглядываю толпу вполне серьезно. С моих — станется. Когда я обернулся, мальчиков уже не было.

Обе баррикады уже готовы. На верхней стоит беловолосый, не по-английски красивый парень — и говорит, прижав к губам тут же трансфигурированный рупор. Вокруг него — не школьники, нет — молодые служащие, которых так беспощадно сокращают. Они слушают.

— Клерк! Тебе двадцать пять, а твой отдел создан пятьсот лет назад. Прекрати обманывать себя — никто и никогда не подумает о твоем благе, пока этого не сделаешь ты. У тебя нет возможностей — общество их отменило. Хорошо. У тебя нет свободы — общество ее отменило. Хорошо. Скоро у тебя не будет даже коврика под дверью, потому что с тем, у кого отняли будущее, можно не церемониться, как дойдет до денег — потому как рваться ему некуда.

Они говорят нам, что дают нам еду и кров, что блюдут нашу безопасность и поставляют нам развлечения. Развлечения, от которых хочется повеситься, да. Подумайте, зачем нам Министерство? Зачем? Наши отцы жили без него целый год, показав Волдеморту то, чем потом сделали нас — другой вопрос, что потом они избрали себе нового босса. Парни, нам не нужны боссы. Это боссам нужны мы.

Мы предлагаем — я предлагаю — вы предлагаете, покуда стоите на этой улице — даже не полную смену людей у руля. Мы предлагаем вырвать руль и сжечь его в Адском Пламени. Наши предки могли прожить коммунами вокруг наставников, бок о бок с магглами — сможем и мы. Или найдем чего получше.

Завалим вход в Министерство навсегда. Завалим ту телефонную будку и тот чертов туалет!

Он замолкает, за его спиной принимаются скандировать: «Будь реалистом — требуй невозможного», а еще «Твою свободу купили — укради ее». И отчего-то «Под булыжниками — пляж!», хотя будь я проклят, если знаю, что это значит.

Черноглазый слизеринец, которого я уже видел за граффити, выдает мне чуть позже еще одну листовку. Очень натурально нарисованный кирпич, подписанный «Твой избирательный бюллетень». Минутой позже по толпе прошла рябь: «Идут, идут!» — слышно вновь и вновь.

От «Дырявого котла» ровным каре, видимо, внушительности для, маршируют ударники в своих синих мантиях. До меня долетает усиленный во сто крат голос:

— Граждане! Расходитесь! Иначе будут применены парализующие заклятия!

— Будут. Обязательно будут, — усмехается рыжий совсем рядом со мной — и хлопает в ладони. Блондин сразу же замолкает.

— Так, старшие, соберите парней — и девчонок половчее. К баррикаде, к стенам ближайших домов. Баррикадные бросают экспеллиармус, прочие — ступефай порядно, промежуток две секунды. Скорпи, — он трогает за плечо того самого слизеринца-блондина, — собирай своих школьничков,

занимайте с Никки «Мадам Малкин». Баррикадируйте окна, на улицу не лезть. Я проверю.

Те, с кем он поговорил, расходятся резко, почти без суеты, с деловитыми лицами. Лидер улицы оборачивается ко мне.

— А ты, дядя… шел бы ты отсюда. Еще зацепит чем.

«Пляж под булыжниками», статья Р. Питтимэна для «Придиры» за ноябрь, не была опубликована. Вышла в свет в сборнике «Лондон — 2022». Париж, 2030

Ну и денек выдался. Когда-нибудь в Министерстве поймут, что каждый — каждый! — маг старше четырнадцати — боец. Впрочем, если уж этому не научила их война… ха. Зато теперь задумаются.

Ударники откатились после двух часов перестрелки, унося попавших под заклятия. Нет, к ним тоже вопросов никаких — парализующие и только парализующие. Вообще-то, Джейми, Луи, Флори и, пожалуй, Ал со Скорпи знали кое-что гораздо серьезнее — но они шли сюда не убивать и не умирать. Оно всегда успеется.

Пустой магазин Мадам Малкин спал. Никки, проводившая тут восемь часов в день, разместила народ очень даже просторно. Здесь сейчас было все ядро, семьдесят человек, прочие — ушедшие на закате кто куда — вернутся утром. Или не вернутся. Или вернутся не одни. Тех, кого задели, ребята откачали быстро — Лили Смит и парочка ее подруг из Мунго оказались очень к месту, да и Флори умела разбираться с боевыми заклятьями.

Макмиллан же и помогла Джейми с антиаппарационным — право же, и чему не научишься, когда отец твой авроров тренирует.

Разумеется, спали не все. Хорош бы был Джеймс Поттер, не выставив трех часовых на этаж — все как положено, каждый в области прямой видимости соседа. Правда, и чему только не научишься… Не спал и сам Джеймс Поттер, Старший — что поделаешь, обход сам себя не проведет.

— Эй, Джейми, — шепоток донесся до него из кабинета на втором этаже. Скорпиус впустил друга и присел на стол.

— Поговорить надо бы.

— Нет, на баррикады не пущу. Скажи спасибо, что тут, а не дома, — Джеймс тряхнул головой отрицательно.

— Я не об этом, — Скорпи махнул рукой к маггловскому кожаному креслу у стола. — Да ты бы сел — мало ли как разговор пойдет.

— Ну допустим, — усевшись в продавленное кресло, Поттер забросил ноги на тот же стол. — Ну? О чем речь?

— О маме.

Поттер чудом не рухнул.

— В смысле?

— Да ты не думай, я так немного в курсе дела, — враждебности, однако, Малфой не проявлял, это уже бодрило. — Портретам скучно, слишком уж скучно, чтобы их нельзя было разговорить. В общем, вопрос у меня к тебе один. Ты серьезно?

— Что… серьезно? — стоять на баррикадах было гораздо, гораздо легче. Начать с того, что щеки не горели.

— Дур-рак, — с оттяжкой приложил Скорпи. — А она — серьезно. Слушай, ничего не спрашивай, на слово поверь.

— Верю, — Джеймс, кажется, улыбался. А вот Скорпиус — нет.

— Отлично. Тогда поверь еще кое в чем, — он привстал со стола. — Если из-за тебя, трепло, моя мать будет несчастлива, будешь искать свое хозяйство в Салеме. Я понятно объясняю?

И ушел, не дожидаясь ответа. Самое паршивое, что Джеймс был совершенно уверен: младший Малфой имел в виду именно то, что сказал. Однако совершенно дебильному счастью оно не мешало. Он сидел и улыбался в темноту, пока в кабинет не заглянула Флора Макмиллан.

— О, Скорпи сказал, что ты тут. Поднимайся, старшой. Надо, чтобы ты кое на что посмотрел.

Ему чертовски не хотелось, но пришлось подниматься, по скрипящей, как в дурном кино, лестнице тащиться на четвертый — верхний — этаж, к такому же кабинету, из которого выходил. Они вошли вместе — сперва Джеймс, потом Флора.

— Кхм. Отлично, — произнес из темноты отлично знакомый голос. — Флора, будь умницей, постой снаружи и отвадь часовых.

Джеймс даже не обернулся на хлопок закрывающейся двери.

— Но как, папа?

— Крыша, — проговорил Главный Аврор, выходя на свет. — Точнее, где-то полметра над ней; потом приземление и слуховое окно. Не кори себя, нужный запас купола вы бы не вытянули — а вот за отсутствие поста на чердаке не похвалю.

— Пап, если ты пришел предложить мне уйти — нет, я не пойду. Альбус тоже не пойдет, но это уж ты извини, я пытался его вытурить.

Джейми виновато пожал плечами, но Гарри отмахнулся.

— Да ладно, ничего страшного. Реши он уйти, тебя оставив — я бы забеспокоился, это да. Я, вообще-то, и к тебе не за этим.

— Ну и зачем тогда?

— Да так, в пользу оперативной координации, — Гарри развел руками. — Я в принципе контролировал ваши дела — Флора здорово работала, в аврорате у девочки большое будущее. Как мог, держал руку на пульсе; Луи и Тимми пришлось страховать от ударников почти в открытую — но я думал, будет хуже. Ты здорово справился, сын — рад, что наши беседы даром не прошли.

— Контролировал? — погано это, чувствовать на руках ниточки. Суставы поскрипывают, мотается в воздухе длинный нос — пляши, марионетка, откидывай коленца. Ты знаешь своего кукловода… а кукловод знает тебя.

— Ну да. А вот тут так не получится, слишком уж большая точность нужна, опосредованное влияние не пройдет. В общем, утром на штурм пойдут уже не эти разленившиеся болонки из Ударного Отряда, а мои ребятки, — Поттер-старший вскинул ладони. — Не пугайся, будут только парализующие. Главное — чтобы мои сработали как следует, без единой жертвы, а то съедет кто по лестнице — и конец. А я в детоубийцы не хочу.

Так что мы сейчас посидим, подумаем, как расставить твоих, моих, на какой час поставить операцию, чтобы все уж точно проснулись — знаешь, спящие при Петрификус Тоталус иногда давятся языком, это нам тоже не надо.

Кстати, надо будет прикинуть твою речь на суде. Но там не так важно — главное, как сказал господин Малфой, чтобы колдография красиво махала ручкой.

— Господин Малфой? Так вы это все просто выдумали за покером? Но зачем?

— Ну, можно сказать, что и за покером, — быстро проговорил Гарри. — Ну а зачем… а затем, ради чего ты все это затеял. Чтобы сменить власть на кого-то помоложе. Чтобы взять тестрала под уздцы. Чтобы вытащить Англию из болота за волосы. Ну что, сынок, спасем Магическую Британию?

— Нет, пап, прости. Без меня, — Джейми вежливо отказался, развернулся и постучал в дверь. — Флора, это Джеймс. Выпусти меня, пожалуйста. И убирайся отсюда к тролльей матери.

— Порядок, Флора. Пойдем отсюда, — донеслось из-за спины. Выйдя, Джеймс уже не оглядывался — некогда; предстояла большая работа — переставить часовых, сместить вахты, попытаться хоть чуть-чуть поднять высоту антиаппарационного купола.

Спать сегодня не придется.

* * *

Окончился кризис на Косой аллее — но продолжается кризис политический.

Утренняя операция аврората, включавшая в себя штурм занятого протестующими здания, увенчалась полным успехом. Жертв не было, протестующая молодежь, равно как и оперативный состав, пользовались исключительно различными парализующими — редакция с удовлетворением констатирует, что молодые люди не потеряли разум. Всего было задержано около сорока человек, восемь из которых, сопротивлявшихся особо упорно, были госпитализированы. Потери аврората — четверо обездвиженными, помощь оказана на месте.

Все случившееся рассматривается в верхах как крайне тревожный сигнал. На пресс-конференции по случаю завершения операции полярные заявления сделали Министр Магии и Глава аврората.

— Я не знаю, что и думать, — заявил министр Шеклболт. — Мне казалось, что в нашей стране нет и не может быть никакой необходимости в политическом насилии. Никакой. Что же, видимо, я уже совершенно не понимаю обстановки — а значит, отвечать на вызовы не в состоянии. Я твердо решил воздержаться от участия в выборах и поддержу всякого человека, наделенного свежим взглядом.

Главный Аврор Гарри Поттер не замедлил усугубить родившуюся сенсацию:

— Что же, если в этой стране, как обычно, ничего не сделаешь без аврората — значит, это уже не исправить. Я крайне опечален решением министра — к сожалению, никого со сравнимым опытом у нас нет — но, видимо, придется работать с тем, что есть. Отметьте себе: Гарри Поттер идет на выборы. И твердо намерен сохранить Англию. Не смотря ни на что.

Напомним, что сыновья господина Поттера, Джеймс и Альбус, также были арестованы сегодня на Косой аллее.

Мы опросили прочих перспективных кандидатов. Гермиона Уизли поспешила заверить нас в том, что таковой уже не является:

— Я-то думала, он так и не соберется. Но меня, в общем, все устраивает — уж от кого — от кого, а от Гарри тирании ждать не приходится, да и к проблемам все еще некомпенсированных слоев населения магической Англии он не глух. Вы еще услышите его речь над могилой Свободного Добби, я вам обещаю. Ну а что до меня — я буду только рада продолжить работу в его команде. Как в добрые старые времена.

Персиваль Уизли связался с нами сам, его позиция такова:

— Как с министром Шеклболтом, так и с Гарри мы расходимся по целому ряду вопросов, и, я полагаю, избирателям будет полезно услышать об альтернативе. Но как с министром Шеклболтом, так и с Гарри я буду рад работать сообща и после выборов.

Теодор Нотт долго уклонялся от встречи с корреспондентом, объясняя это, цитируем, «всепоглощающим бешенством». Ближе к вечеру, однако, он все же вышел к нему.

— Вы, чего доброго, думаете, что что-то изменилось? — вопрошает господин Нотт. — Вам всего лишь заменили черного слона на белого, да только так и не рассказали, что играют с вами не в шахматы. Буду ли я выдвигаться? Нотты, в отличие от господина Поттера, не имеют привычки брать свои слова назад.

Мы следим за развитием событий.

Ежедневный пророк от 7.11.2022

Астория стояла перед Драко, как ученица перед раздумывающим о дисциплинарных мерах профессором — мало не навытяжку, однако с решительностью на лице. Драко же, восседая за древним столом, помнящим еще Брутуса с его «Воинственным колдуном», рассматривал жену с интересом — и некоторым удивлением.

-…Таким образом, в сложившейся ситуации, — ровным, как на экзамене, голосом подытожила Астория, — я не считаю, что вправе оставаться твоей официальной супругой. Вот, в общем-то, и все, Драко.

— Так, Асти, допустим, ты считаешь, что не можешь, — Драко чуть усмехнулся. Такой реакции миссис пока-еще-Малфой не ожидала… нет, она не ожидала и бешенства, но все-таки. — Но почему?

— Ну как же, я все же с тобой… нечестна. И, вдобавок, гарантирую, что ситуация в этом смысле уже не исправится — я-то не хочу этого. И…

— Постой-ка. Если ты серьезно считаешь, что я с тобой, — Драко так же сделал паузу, — честен, то я переоценил твою чувствительность. А если думаешь, что я хотел бы «исправить ситуацию» — так и интеллект.

— Даже так? — в общем-то, Тори всегда это подозревала — последние лет пять, а то и больше. Нет, не сказать, чтобы не обидно, ну так и на руку. — Что же, хорошо, что мы хоть сегодня честны друг с другом… так развод ты мне все же дашь?

— Вообще — можно, — Драко пожал плечами, откинулся на спинку и посмотрел на потолок. Просчитывая. — Но есть пара условий.

— Скорпи?

— Ничуть. В Косой аллее мальчик показал себя взрослым человеком, и с нами разберется как-нибудь сам. Я о другом — прежде всего, ни о каком разделе имущества речи идти не может. Прости, но не то время. Давай так — я отдам все, чем стало твое приданое после всех расширений производства, но ты обязуешься не рвать текущие контракты с прочими моими предприятиями. А?

— Охотно, — Астория на миг прикрыла глаза, хотела было коснуться висков, но удержалась. — Я склонна даже оставить твоих управляющих, мне нужна только рента. Сам же и говоришь, какое сейчас время.

— О, так будет даже удобнее. Ты чудо, Асти, — Драко снова улыбнулся. Ни следа злости.

— Прекрасно. И второе?..

— Повремени. Года два, я думаю — или даже полтора, до выпускного Скорпи. Разумеется, я не собираюсь как-то тебя ограничивать: согласуем пока график отсутствия в Мэноре, окончательно определимся с процедурой и объяснениями для прессы…

— Драко, скажи мне, пожалуйста, честно — зачем?

— Чтобы быть уверенным, что он не перегорит, — господин Малфой склонился к столу, без улыбки посмотрев на жену. — Чтобы спокойно отпустить тебя туда, где тебе будет хорошо.

Астория чуть покраснела, но быстро взяла себя в руки. Изящно откланявшись, она покинула кабинет. Драко принял прежнюю позу — руки на подлокотники, глаза в потолок — и сидел, покуда в кабинет, не скрипнув дверью, не прошел Скорпиус.

— Ну, папа, что решили?

— А пусть радуется. Мама у нас хорошая, так что пусть хоть ей будет приятно. Но окончательно все решится… думаю, через год.

— Отлично, пап, — Скорпиус уселся на стол, отец и не подумал согнать его. — Ты же уже знаешь, что она выберет — и что-то такой спокойный.

— А что ж суетиться, сын? Поттеры — это Поттеры.

— Да, — повторил Скорпи с ухмылкой, — Поттеры — это Поттеры.

* * *

Сегодня Визенгамот рассмотрел дело Джеймса Поттера, возглавившего беспорядки в Косой аллее седьмого и восьмого числа. Напомним читателю, что Джеймс Поттер в числе немногих оказавших сопротивление при задержании был передан в Св. Мунго. Когда последствия парализующих заклятий сошли на нет — в Визенгамот был отправлен и он. Таким образом, процесс над зачинщиком беспорядков оказался последним во всем этом деле.

Перед Визенгамотом подсудимый держался не вызывающе, однако выступать в свою защиту отказался. Обвинитель, господин Бут, работник департамента Правопорядка, привел многочисленные свидетельские показания о ведущей роли господина Поттера в организации и подготовке массового дебоша. Предоставленный Джеймсу Поттеру судом адвокат, господин Джонс, признавал активное участие своего подзащитного в подрывной деятельности, но отказывался от однозначной трактовки его мотивов.

Вызванный им в числе свидетелей начальник подсудисмого, достопочтенный Джордж Уизли, бизнесмен и глава Международного совета по торговле при Отделе международного магического сотрудничества, заявил, что не может признать действия господина Поттера волевыми актами человека в здравом уме. По его словам, весь персонал Совета, не исключая и его самого, последние месяцы переживал и переживает постоянный стресс, вызванный тяжелейшим положением английской торговли. «Джейми, потомственный патриот Магической Англии, переживал это чуть ли не сильнее всех. Понимаете, юноша всегда полагал, что он, как и отец, не должен бояться даже смерти, если уж придется» — говорил мистер Уизли.

Слова почтенного государственного деятеля подтвердила и подруга обвиняемого, молодая Флора Макмиллан. Приобщенные к делу бумаги из больницы Св. Мунго сообщали о переутомлении и перенесенном нервном потрясении.

Подсудимый отказался и от последнего слова. Господин Бут не слишком настаивал на обвинениях в подрывной деятельности, и Визенгамот большинством голосов постановил взыскать с молодого Поттера крупный денежный штраф и исключить его из числа служащих Министерства Магии. Сумма в две тысячи галеонов уже погашена частично семьей Поттер, частично Джорджем Уизли, как он заявил нашим корреспондентам, «в знак того, что в произошедшем есть большая доля и моей вины».

Джеймс Поттер покинул зал, не вступая в разговоры и отказавшись дать комментарий для прессы.

Мы следим за развитием событий.

Ежедневный пророк от 13. 11 2022

* * *

Нет ничего противнее, чем ноябрьский дождь. Бубонтюберы, фанаты квиддича и домовые эльфы с гражданскими правами, конечно, тоже ничего себе — но до холодной воды, льющейся на и так замерзших граждан с нечистого неба, им далеко.

Теодор Нотт задумчиво вливал в себя заботливо приготовленный кофе. Очень хотелось спать, но это только по большим праздникам. Слишком много работы, слишком мало уже написано, слишком немногие относятся к пропаганде всерьез. Правда, что ли, как пишет проправительственная пресса, взять на вооружение методы Лорда по работе с персоналом? Впрочем, нет, это подождет. А вот тот, кто колотится в дверь, может и получить.

На пороге стоял Джеймс Поттер.

— Ноги вытри. Потом прямо и направо, там камин. Кофе будешь?

— Да хорошо бы.

— Сейчас.

Они перебросились репликами, будто видели друг друга весь прошедший день. Джеймс после Косой аллеи был не в настроении удивляться, у Нотта такого настроения не бывало со школы.

— Ну? — тощий редактор уселся в кресло, сложив пальцы и разглядывая Поттера.

— Господин Нотт, мы вроде как незнакомы. Но я, в общем, вас немного читал. Короче говоря, вы не думайте, что я с вами согласен — вообще нет, почти, — Джеймс закашлялся было, но продолжил. — Просто с этими всеми — чистенькими знатоками, как надо — мне не по пути. Ну и… у вас найдется место в газете?

— Найдется, — Нотт кивнул. — Кстати, если что — мой приятель Монтегю сдает чистенькую комнату в Лондоне. Есть можешь у Паркинсон — недалеко от редакции, и она даст скидку.

— Простите? — Джеймс смотрел на Теодора с удивлением.

— В тебе восьмая часть маггловской крови, парень — а это уже не в счет. Кроме того, ты хочешь с нами работать. А своим — своим мы помогаем всегда.

— Что же, не буду скрывать — вовремя. Работать я могу — просто меня бы уже никуда не взяли.

— Мы видели, что ты можешь, Джеймс. Весь мир видел. Но… если хочешь преуспеть, придется делать кое-что посложнее. Не боишься?

— А вот бояться, господин Нотт, уже поздно.