Как обычно, не спалось. Не то чтобы Волдеморт не знал причин своей бессонницы, но все попытки устранить их оказались бесплодными. Навязчивые мысКак обычно, не спалось. Не то чтобы Волдеморт не знал причин своей бессонницы, но все попытки устранить их оказались бесплодными. Навязчивые мысли и холод. Последнему, уж конечно, причиной было не плохое отопление Малфой-мэнора и особенно гостиной Слизерина, которую Темный Лорд сам себе выбрал под апартаменты. Малфои не скупились ни в чем, даже потратили горы галлеонов, собирая портреты потомков великого Салазара, хотя родство со знаменитым волшебником себе этим купить не смогли. Это помещение немного раздражало своей напыщенностью, но камин был хорош. Кроме того, Лорд подыгрывал чистокровным волшебникам в лелеемых ими семейных традициях, а спесивым родственничкам на портретах быстро заткнул рты.
Быстрым движением палочки Волдеморт пододвинул кресло поближе к камину и встал с дивана. Его знобило, и не помогали никакие согревающие заклятия, спасал только огонь. От обыкновенного каминного пламени немного таял кусок льда, уже давно возникший в груди. Впервые Темный Лорд ощутил его после создания первого хоркрукса: это была неприятная, но все же мелочь, подобное не могло остановить его в движении к великой цели — бессмертию. С каждым новым шагом по этому пути Волдеморт чувствовал, как леденеет его душа, и вспоминалась дурацкая маггловская сказка, которой пичкали детей в приюте.
— Нет, на роль Кая я не согласен. Не хватает только, чтобы Беллатрикс рыдала у меня груди, словно Герда. Снежный Король — ещли и холод. Последнему, уж конечно, причиной было не плохое отопление Малфой-мэнора и особенно гостиной Слизерина, которую Темный Лорд сам себе выбрал под апартаменты. Малфои не скупились ни в чем, даже потратили горы галлеонов, собирая портреты потомков великого Салазара, хотя родство со знаменитым волшебником себе этим купить не смогли. Это помещение немного раздражало своей напыщенностью, но камин был хорош. Кроме того, Лорд подыгрывал чистокровным волшебникам в лелеемых ими семейных традициях, а спесивым родственничкам на портретах быстро заткнул рты.
Быстрым движением палочки Волдеморт пододвинул кресло поближе к камину и встал с дивана. Его знобило, и не помогали никакие согревающие заклятия, спасал только огонь. От обыкновенного каминного пламени немного таял кусок льда, уже давно возникший в груди. Впервые Темный Лорд ощутил его после создания первого хоркрукса: это была неприятная, но все же мелочь, подобное не могло остановить его в движении к великой цели — бессмертию. С каждым новым шагом по этому пути Волдеморт чувствовал, как леденеет его душа, и вспоминалась дурацкая маггловская сказка, которой пичкали детей в приюте.
— Нет, на роль Кая я не согласен. Не хватает только, чтобы Беллатрикс рыдала у меня груди, словно Герда. Снежный Король — еще куда ни шло, но Повелитель — лучше.
Зябко поежившись, он устремил взгляд багряных глаз на всполохи огня — по телу начало разливаться приятное тепло.
С навязчивыми мыслями о смерти было проще. За столько лет Лорд так породнился с ними, что даже скучал, если вдруг они на какое-то время по каким-то неведомым причинам покидали его. Он не понимал, что смертные мало думают о своем конце, а вот он, бессмертный, только об этом и думал.
— Избранный! — Волдеморт не проговорил, а словно выклюнул слово. — Кем, идиоты, Избранный? Смертью!
Идиотами он считал всех: ведь весь мир раболепно преклонил колени перед этим ненасытным монстром. Он же восстал — не стал выпрашивать годы жизни, как Николя Фламель, а именно восстал. Хотя с удовольствием поговорил бы с этим выдающимся ученым, но все пути перекрыл проклятый Дамблдор.
— Представляю, что он наговорил обо мне: мол, исчадье ада! — Лорд с досады плюнул в камин и прошипел: — Надо же, сколько лет прошло, а догмы о рае и аде, вбитые розгами в приюте, все еще живы во мне.
Он протянул неестественно длинные руки к огню, зябко потирая кисти, и стал рассматривать их. Когда-то аристократически красивые, они превратились в воплощение ночного кошмара: ссохшиеся конечности мумии или лапы паука на человеческом теле. Затем тяжело вздохнул и заговорил вслух (тринадцать лет одиночества просто так не вычеркнешь из жизни):
— В церемонии что-то пошло не так. Похоже, что не совсем добровольно Хвост отдал свою руку. Будь ты проклят, Петтигрю, вкрался крысой в мои мысли! Тишина и огонь в ночной темноте требуют мыслить о высоком: вечности и мгновении, жизни и смерти, а не о «ручных» грызунах.
Волдеморт заклинанием поправил поленья в камине, добиваясь максимального жара, а затем принялся жонглировать догорающими угольками. Со стороны казалось, что он забавляется точно ребенок, но вырвавшийся из его уст смех не был по-детски задорен, а резал слух скрежетом.
— Ах, простите меня, Смерть! Я так обидел вас, что вы даже не пожелали лично пообщаться со мной через свою Трелони!
Хотя никакой проблемы для него, великого легилимента, это не создало: в два счета вытянул информацию из Снейпа. Тот от испуга тогда не мог и пары слов связать, хотя был самым смелым из всего молодого поколения Упивающихся. Интересно, чего больше испугался Снейп: докладывать Повелителю такую «приятную» новость или слышать Голос Смерти? Досадно, что полный текст предсказания он так и не услышал: и здесь влезли Дамблдор со своим братцем.
Злость стала закипать в Волдеморте, но выплеснуть ее было не на кого. А если нет публики, зачем зря распаляться? Лучше уж заняться делом: просмотреть донесения, которые почтовые совы доставили со всей Британии.
Он еще не закончил и с половиной корреспонденции, как в окно постучал новый «почтальон». Эту птицу Лорд знал — любимый черный ворон Долохова. Волдеморт быстро открыл окно и начал торопливо отвязывать кусок пергамента. Маггловское детство давало о себе знать: при сильном волнении он многое начинал делать руками. Судя по тому, как быстро улетел посланец, вести от Долохова были плохими. Ворон не хуже своего хозяина знал Волдеморта!
Игоря Каркарова опять не нашли. Это злило Лорда беспредельно: мало ему собственных ошибок с Гарри Поттером, так еще и этот. Пока Каркарову везло только из-за одного недостатка Темной Метки — с ее помощью нельзя на расстоянии уничтожить предателя. Конечно, Волдеморт создавал ее очень давно, когда был еще молод и романтичен. Позднее, с серебряной рукой Петтигрю, он уже не допустил такого просчета. Теперь он даже пожертвовал бы одним из хоркруксов, чтобы исправить старую ошибку, но…
Вдруг он почувствовал, что его вот-вот осенит. Хвост опять крысой пролез в его мысли, мешая сосредоточиться. Темный Лорд уже готов был взорваться от раздражения, но что-то подсказывало: нужно просто расслабиться и озарение вернется. Он рассеянно разглядывал письма на своем рабочем столе, словно впервые их увидел, и шептал:
— Хвост… письма… Хвост… письма…
Не хватало какой-то детали, чтобы картинка сложилась, а идея родилась. И вдруг у него вырвался радостный возглас — одно-единственное слово. Как все гениальное, слово оказалось простым.
— Сова!
— Сова! Сова! Сова! — вторили ему давно выжившие из ума предки на портретах.
* * *
*
— Друзья мои, я вами недоволен! — Темный Лорд говорил настолько доброжелательно, насколько в принципе мог, однако всех Упивающихся охватил ужас. Каждый начал вспоминать свои провинности, начиная с без спроса взятых в детстве конфет.
Волдеморт замолчал, держа паузу, ради драматического эффекта: он наслаждался всеобщим страхом, который для него имел вкус, цвет и запах. Темный Лорд замечал каждую мелочь в поведении своего окружения. При его словах все отпрянули к спинкам стульев, а Беллатрикс подалась вперед, навалившись грудью на стол. Она преданно ловила взгляд Повелителя, а остальные старались спрятать глаза, зато внимательно следили за движением его руки. Мужчины готовы были попрятаться под стол, а единственная женщина могла принять всё от своего кумира.
— Неужели простили предавшего нас Каркарова? Или вы не хотите отомстить за себя и своих… — Волдеморт резко оборвал свой монолог, перевел взгляд на Беллатрикс и начал пошло ухмыляться, — друзей, которых уже не вернешь.
Все мужчины угодливо улыбались своему Повелителю, вспоминая его былые насмешки над влюбленностью в Беллатрикс Крауча-младшего. От этих слов бледное лицо женщины пошло уродливыми красными пятнами.
— Милорд, мы делаем все, что в наших силах…
— Маловато, видно, сил, — перебил ее Волдеморт. — Или ума, чтобы их применять. Возможно, вам помочь со стратегией и тактикой? Беллатрикс, вам подсказать заклинание, которыми можно убить? Авада Кедавра не подойдет? — глумился он.
Беллатрикс нервно вскинула голову и начала говорить, но голос предательски сорвался:
— Мы не можем его найти. Уже все поисковые чары перепробовали и допросили всех из его окружения.
— О-о-о! Как некоторые любят скрывать свою никчемность за словом «мы». Хорошо, придется, как обычно, все делать самому.
Лорд замолчал. Казалось, он обдумывает план операции.
— План таков: используем способность сов знать, кто и где находится. Отправим Каркарову посылку с нашим прекрасным анимагом.
— Куда мне до него в бою! — запищал Питер Петтигрю, как загнанная в угол мышь, но быстро заткнул руками рот, и только округлившиеся глаза выдавали его мнение о плане Повелителя.
— Ха-ха-ха! Хвост, это и есть хваленая гриффиндорская храбрость? Нет, не беспокойся. Твое дело — только разведать место и вернуться. Честь убить его выпадет тем, кто из-за его трусливых признаний потратил лучшие годы жизни на Азкабан.
Только закончив свою речь, Волдеморт понял, что с его Ближним кругом что-то не так: Упивающиеся сидели, в изумлении разинув рты.
— Благодарю! — довольный Лорд как-то странно, приятно рассмеялся. Старым соратникам он сразу напомнил былого Лорда Волдеморта, который некогда мог очаровать любого.
— Милорд, это же гениальная идея! — неслось со всех сторон.
Он поднял руку, призывая к тишине.
* * *
*
Петтигрю на подкашивающихся ногах тащился в апартаменты Темного Лорда.
«Мерлин, почему мне сегодня так не везет? Ах да, пятница же!»
Он очень не любил пятницы. Нелюбовь началась еще в школе, когда на этот день выпал первый урок полетов. Может быть, постхогвартская жизнь и изменила бы отношение к последнему дню недели, но Питер никогда не работал. Родовое наследство и отцовские сбережения позволяли потихонечку прожигать жизнь в сомнительных заведениях (где он и попал в нежные объятия Упивающихся Смертью). Мама же считала, что все свои силы и время сын отдавал Ордену Феникса.
«Нет! Не нужно о ней вспоминать. Лучше уж думать о проклятой пятнице. А с мамой все хорошо: умерла счастливой, сжимая в руке мой орден Мерлина. Хуже было, если бы правда о моем поступке выплыла наружу».
До школы Питер никогда не летал: отец умер, когда он был совсем маленьким, а мать так боялась за единственного сына, что избавилась от всех метел мужа.
Первый урок полетов начался благополучно — метла послушалась его со второго раза, и он, гордый, насмешливо наблюдал за неудачными попытками других. Однако его метла показала свой норов в воздухе. Может быть, Питер слишком резко поднял метловище или что-то еще сделал не так, но факт остался фактом: мгновение — и с ошеломляющей скоростью он взмыл выше всех. От страха Питер крепко вцепился в метлу, распластавшись на ней и не рискуя даже голову поднять. Но это только еще больше увеличивало скорость. Что кричали мадам Хуч и ученики, Питер не слышал — его визг разносился над стадионом и всем Хогвартсом. Как ему удалось остановить метлу самому, он так и не понял. Последнее, что запомнил — мелкие фигурки людей и необозримые просторы окрестностей Хогвартса, а потом в глазах потемнело…
Уже потом, в лазарете, ему рассказали, что мадам Хуч бросилась наперехват, но не удержала его. Спасли Питера от удара о землю два приятеля — Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Нельзя сказать, что они после этого случая по-настоящему подружились с ним, но под свое крыло взяли точно, не выпуская из вида на протяжении всех последующих уроков. Однако даже это не спасало от вымораживающего всю душу страха. Умом Питер понимал, что ничего ужасного больше не произойдет, но как это объяснить своему организму? С самого утра каждую пятницу все мысли заглушала тошнота, подкатывающая к горлу. Ехидные Мародеры (свое прозвище они заработали в первые дни учебы) не насмехались над Питером, а с сочувствием смотрели, как он, не дурак покушать, не может за завтраком затолкать в себя не только ложку каши, но и глоток сока.
Так и жил Петтигрю от пятницы до пятницы. Умереть от страха не умер, но безусловный рефлекс заработал — при слове «пятница» его начинало подташнивать.
«Эх, вот и пришла моя смерть! Нового плана Повелителя мне не пережить!»
Хвост подошел к двери, дотронулся до ручки и глубоко вдохнул воздух, как перед прыжком с обрыва. Неожиданно его пронзила мысль: «Интересно, а Темный Лорд понимает, что заставляет одного предателя ловить другого?»
За столом у горящего камина сидели Волдеморт и Беллатрикс. Белла была счастлива, что ей наконец-то поручили руководство операцией. Она и раньше смотрела на Питера как на пустое место, теперь же упивалась злорадством.
— Нас путесественник плисел, а мы ему домик … — мерзко засюсюкала она.
Лорд недовольно повел плечом, и Белла мгновенно замолчала.
— Белла, вскрывай посылку из зоомагазина.
— Алохомора! — скомандовала волшебница, направив палочку на ящичек.
Дверца распахнулась, изнутри выскочила испуганная настоящая крыса и начала метаться по комнате в поисках спасения. Она почти добежала до старинного застекленного шкафа у стены, где хранилась коллекция миниатюр с портретами потомков Салазара, когда Беллатрикс спокойно произнесла:
— Любопытно: крыса умирает от Авады медленнее человека, — проговорил Лорд, а затем спросил анимага: — Понял, в чем ошибка этой крысы?
Округлившиеся глаза Питера были красноречивым ответом.
— Не нужно сразу выскакивать наружу. Правильнее было бы дождаться любопытного мага и хорошенько укусить за руку с палочкой. Мало кто сможет удержать в этом случае палочку, а уж колдовать… — Лорд махнул рукой. — Вот тогда и появится время скрыться. Все понял?
Хвост часто закивал головой.
— Надеюсь, что этот способ не пригодится. Почтовым совам прикажем ответа не дожидаться и вообще посылку доставить просто на место, — Лорд немного подумал и рассмеялся. — Сюрприз до востребования!
— Фу-у-у, нагадила! — с отвращением воскликнула Беллатрикс, заглянув в ящичек.
— Наведи там порядок!
— Конечно, милорд, но боюсь, что мои труды пропадут даром: наш храбрец обделается за дорогу! — она злорадно рассмеялась. — Эванеско!
«Было бы чем! — зло подумал Петтигрю, который всю ночь перед операцией провел больше в туалете, чем в кровати. У него от страха давно пересох не только весь рот, но и пищевод, однако Хвост знал: стоит ему сделать хоть один глоток, его вывернет наизнанку. — Мерлин и Моргана, скорее бы это все началось или закончилось! Нет уже никаких сил дожидаться этого кошмара».
Однако Волдеморт продолжал давать указания, придумывая все новые и новые проблемы, с которыми Питер мог столкнуться во время операции.
— Давай, Хвост, превращайся! — наконец услышал он команду Волдеморта.
Питер жалобно пискнул и начал непроизвольно пятиться. Лорд нахмурился и вскинул палочку. Змеиное шипение мага уже стало преобразовываться в «Кру…», но Хвост не стал ждать остальных букв и быстро перекинулся в крысу.
— С кем приходится иметь дело! Одно успокаивает: ЭТО на рожон не полезет и вряд ли все испортит из-за идиотской доблести.
Лорд несколькими безмолвными заклятиями придал старой облезлой крысе с серебряной лапкой вид обычного молодого зверька, которого действительно может выслать зоомагазин «Волшебный зверинец» по заказу какого-нибудь мага. Затем Беллатрикс с неожиданной для нее нежностью взяла крысу и посадила в почтовый ящик.
* * *
*
Питер мечтал упасть в обморок и провести без сознания всю дорогу, но ему снова не повезло. Если раньше он считал кошмаром полет на метле, то теперь понял, насколько заблуждался. Не очень уютно лететь в когтях и одной совы, ведь, вторя взмахам ее крыльев, все внутренности у тебя перекатываются то вверх, то вниз. Когда же в деле парочка сов, которые еще и не сразу договорились между собой, то ритм сбивается до такой степени, что содержимое желудка уже не знает, куда деваться.
Все стенки коробки были предусмотрительно обиты мягким материалом, боли от ударов Хвост не ощущал, но понять, где верх, а где низ, уже не мог. Весь мир закрутился в сумасшедшей карусели с фантастическим освещением, которое создавали лучи солнечного света, пробивающиеся через вентиляционные дырки.
Сколько времени все это продолжалось, он сказать не мог: любой миг этой пытки для него равнялся вечности. Хвост даже не понял, в какой именно момент полет прекратился. Совы уже давно подались восвояси, а он все летел и летел, но через какое-то время болтанка внутри начала утихать, и Питер понял, что посадку, за которую так волновался, прозевал.
Окончательно придя в себя, он моментально прогрыз обивку в нужных местах и через вентиляционные дырки стал оглядывать окрестности. Все было тихо и спокойно, но выбраться из клетки Петтигрю предпочел в виде крысы — береженого и Мерлин бережет.
Хорошо, что он выползал из ящика осторожно. Мерзкие совы положили посылку на самый край обрыва! Одно неосторожное движение — и пришлось бы изведать все прелести ныряния и плавания. Разозлившись, Питер спихнул ящичек с откоса и только потом испугался, что шумом мог выдать свое присутствие.
Тишина. Перед глазами открылся унылый северный пейзаж на берегу какого-то морского побережья. В хилом лесочке виднелась неказистая избушка, к которой крыса и поспешила на разведку.
* * *
*
Игорь Каркаров устал бояться и прятаться. Он хорошо продумал и исполнил план своего бегства, порвал все связи с волшебным миром, но не учел одной мелочи — одиночества.
Раньше он о нем только мечтал и несказанно радовался тем кратким мгновениям тишины, которые выпадали в сумасшедшей работе директора Дурмштранга, а теперь проклинал одиночество и хотел окунуться в несмолкаемый гомон школы. Каркаров сидел у самого моря и наслаждался шумом прибоя, когда его внимание привлек какой-то предмет, качающийся на волнах недалеко от берега. Удивляясь самому себе — надо же, как соскучился по новым впечатлениям! — он полез в холодную воду.
Это был поломанный ящичек-домик из «Волшебного зверинца» с распахнутой дверцей.
«Старый кто-то выбросил? А, может, совы выронили? — Игорь стал внимательно всматриваться в море, но ничего движущегося не было видно. — Не зря я не доверял совиным доставкам тяжелых грузов. Куры безмозглые! Ворон — совсем другое дело».
Упаковка зоомагазина навеяла детские воспоминания о первой поездке в Лондон с родителями во время школьных каникул. Ему тогда еще купили модное по тем временам животное — крысу. Игорь очень волновался за доставку зверька домой, но мама категорически отказывалась путешествовать в компании этого грызуна. Все прошло благополучно, и крыса Игоря постоянно выходила победителем в крысиных боях, которые дурмштранговцы, конечно, проводили тайком. Он так привязался к фамилиару, что после его смерти (жаль, что крысиный век короток) полез в наичернейшую черную магию — некромантию. Этот интерес со временем привел к Волдеморту.
С остервенением Каркаров растоптал ящичек, которому досталось за исковерканную жизнь мага. Виноваты были все: крыса, Волдеморт, Дамблдор, Гарри Поттер, но достать их руки были коротки, а ящик — вот он, под рукой… вернее ногой.
— Как я вас всех ненавижу! — орал он и все топтал и топтал несчастную посылку.
— Глядите, хоть что-то от нашего Игоря осталось! Я уже думал, он весь дамблдоровской любовью пропитался.
Каркаров медленно развернулся и увидел воплощение своих давних кошмаров: Волдеморта в окружении поредевшего Ближнего Круга. Они странно смотрелись, держась за руки. У ног Темного Лорда суетился какой-то незнакомый толстенький волшебник и противно попискивал:
— Мой Лорд! Видите, я хорошо справился! Все разведал! Нашел этого подлеца!
— Пошел прочь, Хвост! Не до тебя! — Волдеморт пнул волшебника ногой.
Каркаров взглянул на упавшего и вдруг почувствовал, что терзавший его всю жизнь страх вдруг куда-то испарился. Нет, он отлично понимал, что доживает последние секунды, но на душе было как-то странно спокойно, даже радостно. Неизвестность закончилась, осталось только дождаться, кому будет дано почетное право его прикончить. Хотя одна ниточка еще связывала его с этим миром.
— Как ты нашел меня?
— Все подвластно тому, кто постиг глубинный смысл магии! — торжественно проговорил Темный Лорд.
— На всякого мудреца довольно простоты, — спокойно ответил Каркаров по-русски, твердо глядя Лорду в глаза.
— Что?! — возмутился тот.
Познания в легилименции позволили Волдеморту и некоторым его соратникам все понять, другие же удивленно смотрели на предателя, который от страха попутал языки.
— Не что, а кто, — весело рассмеялся Каркаров. — Гарри Поттеру не понадобится постигать магию, чтобы победить тебя.
Кто-то закричал, кто-то завизжал, полыхнули зеленые молнии смертельных проклятий. Когда все утихло, живые поняли, что побеждены мертвым. Его глаза застыли, встретившись со взглядом Вечности, но на губах осталась счастливая улыбка…
Лорд до содрогания остро почувствовал, как Смерть подмигнула ему. Он с ней воевал из последних сил, а она… она лишь забавлялась.
Vova
