Мир на ладони

* * *

Мой мир рядом со мной каждый день. Я чувствую его запах, слышу смех, с жадностью ловлю улыбки, на которые он так щедр. Маленький осколок тепла, который вернул мне смысл жизни, любознательный и немного наивный как ребенок. Самый любимый и желанный. Мой мир вновь спорит, а я так не хочу его расстраивать.

* * *

— Кровь, мисс Грейнджер, основа всех артефактов второго класса*. Как вы можете работать над этим проектом, не зная элементарных вещей? — спросил профессор Снейп, глядя на меня сверху вниз.

— Да знаю я! Но не у всех сохранились образцы крови родственников. Никто бы не стал просто так делать запасы. А я всего лишь предлагаю заменить…

— Заменить? — переспросил он тихим, вкрадчивым голосом. — На что, позвольте узнать? На кусок ногтя? Пучок волос? Ах, нет! Можно еще на кожу бедняги. Я уверен, безутешные родственники с радостью помогут вам раскапывать могилы покойников.

— Зачем?

— А как по-другому вы собираетесь собирать ингредиенты для замены?

Я досадливо закусила губу. Сама виновата, не подумала. Посмотрела на профессора, полюбовалась ехидной улыбкой, возникшей на его лице, и отвернулась. А ведь он с самого начала знал, что моя затея обречена на провал! И не сказал. Даже не намекнул! Просто позволил самой все понять. Как же, оказывается, неприятно набивать шишки на глупых, пусть и собственных, ошибках.

— Мисс Грейнджер, для большинства чистокровных запасать флакончик-другой с кровью — норма. Мало ли.., — пояснил Снейп.

— А в смешанных семьях? — я спросила, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Чаще всего этим пренебрегают.

— Но тогда какой смысл в наших исследованиях, если мы не сможем помочь людям? — вопрос прозвучал жалобно и как-то отчаянно.

— Нельзя помочь всем. Но некоторым можно дать надежду.

Приняв мое молчание за окончание дискуссии, профессор скомандовал:

— Приберите здесь все и на сегодня можете быть свободны. Продолжим завтра.

Ушел. Я же растерянно смотрела на закрывшуюся за его спиной дверь.

В последнее время Снейп стал мягче. Больше не кричал и почти не назначал отработок. Правда, по-прежнему смотрел на всех свысока. Война действительно многое изменила. И многих. Даже зельевар не смог остаться прежним. Казалось, в ту страшную ночь он потерял нечто важное. Какую-то деталь, мелочь, которая оказалась целью его жизни.

Потом появилось это задание Министерства Магии, будь оно неладно! В Отделе Тайн нашли древний артефакт, прочли описание и захотели опробовать. Вот только — сюрприз! — ничегошеньки у них не получилось. Разбираться со всем пришлось Северусу Снейпу — он же бывший Пожиратель и точно знает, как с такими вещами работать.

А ведь действие кристалла поразительно! Он дает возможность еще раз увидеться с умершими друзьями, любимыми, детьми. Нет, он их не оживляет, просто создает копию волшебника. Как портрет, только трехмерный. С ним можно поговорить, подержать за руку. Даже обнять! Порой, именно этого не хватает, что бы смириться с утратой.

Аккуратно сложив пергаменты, я провела рукой по гладким граням артефакта. Внешне он был похож на экзотический цветок. Алый, как кровь, холодный, словно кусок льда. И живой. Иногда, особенно если долго смотреть, мне кажется, что там, внутри, пульсирует комок энергии. Как сердце.

Нелепое сравнение! Наклонившись, я нажала на нужный выступ и «лепестки» раскрылись. В центре находилось круглое отверстие, куда следовало налить слезы единорога и кровь умершего. А если..? Вдруг моя идея не безнадежна? Не выйдет — смогу завтра утром все убрать до прихода профессора Снейпа. И он ни о чем не узнает. Получится — я сделаю настоящий прорыв в науке. И много-много волшебников обретут шанс в последний раз увидеть любимых.

С этими мыслями я откупорила флакон со слезами единорога. Отсчитала ровно двадцать пять капель, упавших в углубление. А потом выдернула пару волосинок из своей растрепавшейся прически и осторожно опустила их в слезы. Щелк! Лепестки закрылись, едва я убрала руку. Раздалось низкое гудение. Как в кухонном комбайне, честное слово!

Хмыкнув, я быстро навела порядок на столе и потушила свечи.

Позже, лежа в кровати, я фантазировала по поводу возможных последствий своей аферы. Даже если зельевар узнает о моем самоуправстве, то, совершенно очевидно, не станет убивать. На сегодняшний день это неактуально. Скорее отстранит от исследований и напишет какую-нибудь гадость в личное дело. Из природной вредности. В конце концов, за две недели, на протяжении которых мы работали вместе, он ни разу не накричал на меня. Это так непривычно. Снейп определенно изменился в лучшую сторону.

Улыбнувшись своим мыслям, я закрыла глаза и уснула.

* * *

Пробуждение оказалось весьма неприятным. Кто-то настойчиво меня будил. От громкого, звучного голоса невозможно было нигде спрятаться. Я тихонько застонала и нехотя открыла глаза. Как странно…

Под щекой не ощущалось мягкого постельного белья. Не было тихого тиканья часов — подарка Гарри и Рона. И запахи совсем неправильные. Пряные — это травы, горькие — толченые корни вербены и ландышей. Но в моей комнате совсем по-другому пахнет! А вот профессор Снейп вчера готовил зелье бодрости…

Я резко села и во все глаза уставилась на окружающие меня предметы. Вокруг были стены из плотного материала, который переливался и мерцал. Такое впечатление, что меня посадили в банку или стеклянный куб. Все такое огромное и мрачное. Я же ощущаю себя совсем малышкой.

— Вы проснулись, мисс Грейнджер? — раздался откуда-то сверху голос зельевара.

Я запрокинула голову. Немыслимо! Нет, нет, нет. Этого не может быть на самом деле. Огромная голова Снейпа с ужасным крючковатым носом мне точно снится.

— Мисс Грейнджер, вы меня слышите? — настойчиво вопрошал великан, сверля меня недобрым взглядом.

— Д-да, сэр, — пробормотала я, совершенно ничего не понимая.

Какой-то гротескный кошмар, честное слово! Я перезанималась. Точно. Гарри был тысячу раз прав, говоря, что чтение по ночам до добра не доведет. Иначе бы мне не снились говорящие головы.

— Замечательно, просто замечательно.

И с этими словами в поле моего зрения возникла гигантских размеров длань, которая опускалась вниз с явным намерением вытащить меня из куба. Я испугано пискнула и отпрянула в сторону. Что-то мне совершенно не хочется подниматься наверх. Да и не похоже это все на сон. Во сне не может быть холодно, а нога не затекает от долгого сидения, верно?

Вот только моим мнением никто не поинтересовался. Вытащили и поднесли поближе к лицу, рассматривая с любопытством.

— Профессор, я сейчас сплю? — робко спросила я.

— Нет, — невозмутимо ответил зельевар.

Влипла!

* * *

Все оказалось даже хуже, чем я думала. Мой вчерашний эксперимент дал неожиданный результат: я себя… клонировала? Но — вот незадача! — немного промахнулась с размерами. Раз в шестьдесят всего. Более того, мое настоящее тело находилось в состоянии то ли комы, то ли глубокого сна. Жило, дышало, но совершенно не реагировало на внешние раздражители. Бедная Джинни! Она чуть с ума не сошла, пытаясь меня разбудить. Хорошо еще, что сразу обратилась за помощью к мадам Помфри, а та определила, что моей жизни ничего не угрожает. Профессор Снейп же был так любезен, что объяснил всем причину моего состояния. И продемонстрировал меня, кутающуюся в наспех наколдованную хламиду. Клонировала-то я только тело, ни на миг не задумавшись об одежде. О палочке я тоже забыла, так что теперь была совсем беспомощной.

Не помню, чтобы еще хоть раз в жизни чувствовала такой стыд. Все рассматривали меня с нездоровым любопытством и хотели подержать в руках, словно я вещь. Я же крепко, как клещ, вцепилась в пальцы зельевара. Он усмехнулся, заметив, что я ищу у него защиты. Но промолчал, продолжая показывать меня всем издали. Уж лучше бы накричал или отработку назначил, честное слово. А то чувствую себя уродцем из бродячего цирка. И это ужасно раздражает. Типично для Снейпа: выставить кого-то на всеобщее обозрение, что бы объект в полной мере прочувствовал свою ничтожность.

Когда ажиотаж немного утих, профессор вернулся назад в лабораторию, аккуратно опустил меня на стол, а сам сел в кресло. Некоторое время мы молчали и просто переглядывались. Я ничего не говорила, так как мне было мучительно стыдно за свой поступок. Необдуманный и во многом рискованный, он, тем не менее, показал, замена главного ингредиента — плохая идея. В принципе, отрицательный результат тоже имеет свои плюсы. Снейп с интересом наблюдал за мной, и, похоже, почти не сердился. Наверняка вся эта ситуация в его глазах выглядела весьма забавной. Рада, что хоть у кого-то сегодня будет хорошее настроение.

— Мисс Грейнджер, вы хоть осознаете, что вы наделали?

А голос-то строгий. Совсем не располагает к задушевной беседе.

— Вполне, сэр.

— Сомневаюсь, — тихо пробормотал он, и уже нормальным голосом продолжил: — Знаете, чем опасны такие эксперименты?

— Нет.

— Артефакты второго класса очень любят ментальные игры. Как вы думаете, что с вами произошло?

— Я клонировала свое тело? — ответ прозвучал неуверенно.

— Безответственная девчонка! Вы едва не убили себя! — воскликнул Снейп. — Счастье, что артефакт временно переместил ваш разум в это недоразумение, которое вы же и сотворили.

Мне стало обидно и невыносимо себя жалко. Я всего лишь хотела помочь людям, а не навредить.

— Профессор, я сознаю свою вину. И все это, — я окинула взглядом свое новое тело, — мне нравится не больше, чем вам. Надо что-то делать. Я не могу долго оставаться в таком виде.

— Отчего же? Все вполне приемлемо.

Ох, погорячилась я с выводами. Зельевар был явно не в духе, и с каждой фразой это становилось все яснее. Вздохнув, я села на краешек книги. Ну и как попросить о помощи того, кто не хочет тебя слышать?

— Мисс Грейнджер, будь моя воля, я бы оставил вас в том состоянии, в котором вы находитесь сейчас. Как минимум, на месяц. Этого было бы достаточно, что бы поумерить ваше любопытство.

— Но?

— Что но?

— Мысль не закончена. Отчетливо слышно «но», — пояснила я, прямо глядя в черные глаза Снейпа.

Выдержала. Впервые не отвела взгляд. А раньше не получалось. Все время приходилось смотреть на подбородок или поверх плеча.

Профессор снисходительно усмехнулся, глядя, как я беспокойно ерзаю на книге. Знаю, терпение никогда не входило в число моих достоинств.

— Но директор МакГонагалл попросила, — на этом слове он сделал выразительную паузу, — чтобы я как можно скорее исправил вашу ошибку.

Я лишь согласно кивнула. Наш бывший декан никогда не оставляла своих подопечных в беде. И даже сумела найти компромисс с самым упрямым волшебником, которого я знаю. Интересно, что она ему пообещала?

— И что вы намерены предпринять? — осторожно задала я вопрос.

— Для начала выпить кофе. Чувствую, день будет долгим.

* * *

Оказывается, у зельевара есть чувство юмора, пусть и весьма специфическое. После позднего обеда он вплотную занялся привидением меня в нормальное состояние. Сначала Снейп долго водил над моей головой палочкой, время от времени вычерчивая кончиком сложные фигуры. Одни вспыхивали и осыпались мириадами искорок, другие исчезали быстро и бесшумно. Третьи же доставляли больше всего неприятностей. Они жалили, щипали и подбрасывали меня в воздухе, словно тряпичную куклу. Я морщилась, ойкала, но стоически терпела каждый новый выпад. Потому что верила, профессор обязательно сумеет мне помочь.

Но когда у меня позеленели волосы, моя вера в талант Снейпа ощутимо пошатнулась. Я хмуро рассматривала свое отражение в воде, налитой в стакан. Жуткий оттенок молодого салата явно мне не шел, делая похожей на утопленницу. Или кикимору.

— Чары продержатся недолго. Утром ваш цвет волос станет прежним, — устало сказал профессор.

Колдовство вымотало его. Голос звучал приглушенно, глаза были закрыты, а палочка лежала в опасной близости от края стола. Я слезла с небольшой горки книг и подкатила ее к стакану. Хоть какая-то будет от меня польза.

— Зачем?

— В смысле? — переспросила, не оборачиваясь.

— Зачем вы ее передвинули? — терпеливо повторил Снейп.

— Она могла упасть и закатиться в какую-то тесную и не очень чистую щель. А вам бы пришлось искать ее. Заглядывать под все столы и ползать на коленях по грязному полу.

— И вы решили предотвратить это. Как благородно, — произнес учитель с издевкой.

Я повернулась к нему и произнесла:

— Отнюдь. Всего лишь вежливость, профессор.

Он недоверчиво хмыкнул, словно точно знал, что я вру. Протянул руку и поинтересовался:

— Вы голодны?

— Да.

— Идемте, мисс Грейнджер. Нам обоим надо восстановить силы, прежде чем дальше продолжать наш хм… эксперимент.

Я согласно кивнула и села на широкую, сильную ладонь. Он осторожно поднял меня и понес в сторону своих комнат. Ужинать зельевар предпочитал с комфортом.

В этот раз домашние эльфы принесли для меня сыр и кусочек черничного пирога. Последний я могла бы есть неделю, настолько он был огромным по сравнению со мной. Все-таки крохотный рост имел свои преимущества. Я хихикнула, представив тётушку Эллен, объясняющую мне, что маленькие послушные девочки не должны сидеть на столе. Это ведь так неприлично.

Профессор уже поел и расположился в кресле. У него на коленях лежал толстая книга. Что-то связанное с артефактами.

— Сэр? — окликнула я его.

Он посмотрел на меня и вопросительно поднял бровь.

— Можно мне к вам? — попросила я, и тут же поспешно добавила: — Обещаю не мешать и не отвлекать вас вопросами.

— Вы хотите почитать? — медленно произнес Снейп.

— Да. Можно?

Он понимающе усмехнулся и, наклонившись, аккуратно пересадил меня со стола на книгу, все так же лежавшую у него на коленях. Я заметила, что зельевар очень бережно ко мне прикасался. Словно боялся сломать или навредить.

Посмотрев на него с благодарностью, я перевела взгляд на текст. Мерлин! Все было написано на староанглийском. Конечно, общий смысл уловить можно, но вот нюансы… Порой, именно от них зависит очень многое. Ну почему мне в последнее время так не везет?

— Что-то случилось, мисс Грейнджер?

Внимательный. Не зря он столько раз умудрялся снимать баллы с гриффиндорцев за нарушение правил.

— Я не знаю этого диалекта, сэр.

Профессор немного помолчал, а потом предложил:

— Я попробую перевести. Тем более, что этот текст может помочь решить вашу проблему.

Неожиданно. И приятно.

— Да, сэр. Если вам не сложно.

Зельевар начал читать вслух. Мягко и завораживающе зазвучал его голос, мгновенно завладев моим вниманием. Я слушала о мистической силе камней, из цельных кусков которых вырезали древние амулеты. А потом, с помощью сложных ритуалов, наделяли их силой, создавая бессмертные шедевры, которые до сих пор будоражат умы современных ученых. Александрит, топаз, нефрит, оникс, бирюза, — каждый из них имел уникальные свойства. Ужасные, могущественные, неповторимые и достойные восхищения.

А он все читал. О жажде знаний. О тщеславных алхимиках, положивших жизнь на поиски бессмертия. Об отчаянных искателях приключений, сгинувших в песках пустыни. О гениях, воплотивших свою мечту в реальность. А я слушала, слушала, слушала, упиваясь каждым словом, интонацией и звуком. Чистейший восторг охватил все мое тело. И это было прекрасно. В какой-то миг я перестала следить за текстом, закрыла глаза и отдалась на волю волшебного голоса. И, уже засыпая, подумала, что этот день был самым необычным в моей жизни.

_____________

* Артефакты первого класса работают за счет жертвоприношений. Желательно человеческих, так как агонию людей можно продлить на несколько дней. Второго класса — на крови, а третьего — на плоти живого существа. Причем можно брать что угодно: от ногтей до внутренних органов. Конечный результат от этого не изменится.

Из книги «Артефакториум»

* * *

На раскрытой ладони я держу весь мир, хрупкий, нежный и бесконечно любимый. Не хочу его отпускать — он делает меня счастливым. Надеюсь, я его тоже. Это настоящий подарок, а судьба меня так редко балует.

* * *

Проснулась я в коробке, и, надо отметить, была она весьма удобной, заполненной мягкой бархатной тканью. Я сладко потянулась и нехотя выбралась из-под одеяла. Вместо вчерашней хламиды меня ждала мантия. Интересно, профессор уменьшил ее или трансфигурировал?

Одевшись и позавтракав вчерашним пирогом, я решила обследовать комнату, в которой находилась. Увы, мой нынешний рост не позволял делать множество вещей. Да что там говорить! Я даже стакан с трудом могла сдвинуть с места. Книги же вообще оказались огромными и неподъёмными.

Тем не менее, я прошлась по периметру стола. Издалека полюбовалась на книжные шкафы, полностью заполненные всевозможными талмудами. Камин мне тоже понравился. В нем весело потрескивало пламя, поддерживая в комнате довольно высокую температуру. Сомневаюсь, что раньше оно горело двадцать четыре часа в сутки. Но тогда, выходит, профессор Снейп оставил его для меня? И мантию, и пирог...

Дыхание перехватило от внезапной догадки. Зельевар обо мне заботился! И от этой, в общем, довольно нелепой мысли стало хорошо и спокойно на душе. Появилась уверенность, что все образуется.

Я решила больше не делать глупостей — их и так достаточно! — и направилась к своей коробке. Обогнула стопку книг, пару свитков и остановилась, с отвращением рассматривая тварь, поедавшую остатки пирога и сыра. Огромная, грязная, серая крыса сидела на задних лапах и старательно пережевывала остатки моего завтрака. Ее гладкий, блестящий хвост червяком извивался на столе, делая грызуна еще более гадким. Самое паршивое, что крыса значительно превосходила меня в размерах. Будь я сейчас в своем теле, то взмахом палочки отправила бы страшилище в недолгий полет аккурат до ближайшего мусорного ведра. А теперь оставалось лишь пятиться назад и не привлекать внимания зверька. Что-то мне подсказывало, что он не побрезгует свежим мясом.

И снова судьба была не на моей стороне: то ли я что-то задела, то ли крыса почувствовала мой взгляд, но тварь внезапно перестала жевать и повернула волосатую морду ко мне. Она повела носом, принюхиваясь к запахам, опустилась на передние лапы и сделала шаг вперед, глядя на меня. Я отступила. Это грызуну совсем не понравилось. Он, быстро перебирая короткими лапами, двинулся ко мне. Пришлось, помянув Мерлина добрым словом, бежать в сторону горки книг, возвышавшейся над столом и карабкаться наверх.

Крыса не сдавалась. Цепляясь когтями за жесткие обложки фолиантов, она последовала за мной. Дьявол! Что же делать? Сомневаюсь, что эта тварь хочет поговорить со мной о швейцарском сыре.

Решение пришло неожиданно. Профессор, конечно, разозлится, но это будет потом. Если я выживу, то пусть кричит столько, сколько хочет. Спустившись немного, я оказалась на противоположной от грызуна стороне рядом с самой тонкой книгой в стопке. Если ее вынуть, то все кособокое сооружение рухнет вместе с крысой. Легко сказать! Сейчас это задание для меня почти невыполнимо. Вот только выбора нет, жить-то хочется.

Рывок, второй, третий. Книжка слишком тяжела. Я сдвинула ее совсем чуть-чуть, а времени почти не осталось. Тварь уже добралась до вершины и теперь пожирала меня взглядом, прикидывая, как половчее схватить несговорчивый завтрак.

Ну же, милая! Пожалуйста! Я больше никогда не стану спорить с учителями и ругать друзей за невыполненное домашнее задание. Буду послушной и шагу лишнего не ступлю в лаборатории без разрешения зельевара. И даже не попрошу его написать мне рекомендательное письмо в университет. Я все сделаю, только не позволь этой гадине съесть меня. Я не для того выжила в этой треклятой войне, что бы так по-глупому погибнуть. Пожалуйста!

И… есть! Книга, нехотя, поддалась и упала на стол. Я, не удержавшись, последовала за ней, но приземлилась вполне удачно. Ноги-руки целы, а сбитые коленки не в счет. Оглянувшись, увидела, как остальные фолианты с грохотом полетели на пол, увлекая за собой визжащего грызуна. Неплохо для пятидюймовой ведьмы без палочки. Не мешкая, я побежала к родной коробке, забралась в нее и отчаянным усилием опрокинула вверх ногами. В этот раз я упала на спину. Мерлин, больно! Всхлипнув, закрыла ладошкой рот, чтобы заглушить стон. Сердце бешено колотилось, но я постаралась взять себя в руки. Не время раскисать. Пока там, снаружи, гуляет крыса, я не должна позволить ей обнаружить себя. Кто знает, что взбредет этой твари в голову? Ей вполне хватит сил и сообразительности выцарапать меня из моего укрытия.

Я затаилась и прислушалась, стараясь уловить малейшее движение. Сначала было тихо, потом раздался шорох, словно кто-то царапал коготками по дереву. А ведь коробка деревянная! Я старалась не двигаться, даже не дышать. Главное не паниковать. Не пани… Глухой удар откуда-то сверху заставил меня вздрогнуть. Это еще что такое? Неужели мой мохнатый дружок решил попрыгать на коробке? Бред!

Вот сейчас вернется зельевар и проучит зловредную крысу. Иного не дано. Ведь заботится же Снейп обо мне, значит, я ему небезразлична. Он придет и поможет, я точно знаю…

* * *

— Гермиона! Да очнись же ты! — прозвучал чей-то знакомый и очень недовольный голос.

Я через силу открыла глаза. Надо мной склонился профессор Снейп. Он был так близко, что я при желании могла пересчитать все его морщинки. Глаза зельевара как-то странно блестели, а лицо было встревоженным.

— Вы ее прогнали, сэр? — спросила я, слабо улыбнувшись. Как хорошо, что он вернулся!

— Кого?

Нахмурился. Осторожно прикоснулся пальцами к моему лбу, словно хотел проверить, нет ли горячки.

— Крысу. Она хотела меня съесть, но я убежала.

Он недовольно сжал губы, выудил откуда-то бутылочку с зельем, накапал его на чайную ложку, без труда приподнял меня и дал выпить лекарство. Я послушно проглотила терпкую, пахнущую мятой жидкость.

— Легче? — поинтересовался мужчина.

— Да, — кивнула.

— Отлично! Теперь, надеюсь, вы расскажите мне, почему у меня на столе погром, а вас, мисс Грейнджер, я нашел в весьма потрепанном виде под коробкой. Мне это чрезвычайно интересно.

Угу, как же, но спорить я не стала и рассказала все с самого начала. Снейп слушал внимательно, не перебивая. Кажется, поверил. Только напоследок еще раз окинул меня пристальным взглядом. Я на это лишь мысленно пожала плечами.

Наши исследования продолжились. Он колдовал, я набивала новые шишки. К вечеру мы поняли, что ни на йоту не сдвинулись с места. Мои волосы больше не меняли цвет, но и прогресса видно не было. Несмотря на все ухищрения и сотни комбинаций магических формул я по-прежнему была заключена в этом крохотном тельце.

— Сэр, а как возвращали копии назад? В книге об этом не было сказано ни слова.

— Фините.

Лаконично, ничего не скажешь.

— Так просто? Мне всегда казалось, что обратный процесс сложен и запутан, — задумчиво произнесла я, разглядывая рукав рубашки зельевара, безупречно белый, без малейшей складочки.

— Неужели? Мисс Грейнджер, — с нажимом произнес профессор, — чтобы уничтожить, нужно приложить гораздо меньше усилий, чем для сотворения.

Мужчина устал и явно не был расположен к длительной беседе. Но мне же интересно! К тому же, это не праздное любопытство. Сегодня меня чуть не съела крыса, только потому, что я была слишком маленькой и не могла защитить себя.

— Сэр, можно задать вам вопрос?

— Спрашивайте, — разрешил он, не открывая глаз и не двигаясь. Так Снейп сидел уже минут десять, и я все гадала, когда ему это надоест.

— Если бы мы нашли способ управлять артефактом, с кем бы вы хотели вновь увидеться?

Знаю, вопрос нескромный и совсем не вежливый. Но мне нужно было знать ответ. Жизненно необходимо. Я хотела понять этого угрюмого, всегда сдержанного человека.

Зельевар долго молчал. Похоже, он решил проигнорировать меня, но вдруг я услышала совсем не то, что ожидала:

— Ни с кем.

— Но, почему? Это же такая возможность! — воскликнула я, не веря своим ушам. — Как можно отказаться еще раз увидеть дорогого тебе человека?

Снейп усмехнулся, осторожно взял меня в руки так, что я оказалась лежащей на его ладонях, и сказал:

— Можно, когда тот, кто по-настоящему дорог, жив.

Слишком откровенно и искренне прозвучали его слова. И еще этот странный взгляд! Я смутилась и пробормотала:

— Извините профессор, я не…

— Тебе не за что извиняться, — перебил он меня.

Я так и не отважилась взглянуть на него.

* * *

Прошло два дня. Мы с профессором Снейпом проводили много времени вместе. Гораздо больше, чем раньше. А ведь тогда я посещала все его занятия, частенько помогала в лаборатории, варила зелья для больничного крыла и участвовала в некоторых опытах по усовершенствованию обезболивающей настойки. И все это время я чувствовала раздражение преподавателя. Сейчас все изменилось. Мы работали бок о бок и, хотя по-прежнему мало говорили, ему это было явно не в тягость. Мне тоже. Рядом с этим человеком я чувствовала себя спокойно, уверенно.

По вечерам он читал ту самую книгу об артефактах. Я же слушала его голос, не особо вникая в смысл текста. Это было совершенно естественно, словно посиделки в гостиной давно стали традицией. Снейп оказался на удивление терпелив со мной. А я благодарила судьбу за каждый день, проведенный рядом с ним. В его ладонях я чувствовала себя чем-то большим и невероятно важным, хотя оставалась все той же Гермионой Грейнджер.

На третий день наших совместных злоключений профессор спросил, хочу ли я увидеться с друзьями. Я отказалась. Конечно, я люблю Гарри, Рона и Джинни, но сейчас их присутствие будет лишним.

Я привыкла к своей коробке-кровати — в ней было тепло и уютно. Потихоньку приспособилась к своему крохотному росту. Иногда даже позволяла себе пошалить — пряталась на столе, среди завалов книг и пергаментов и ожидала профессора. Он приходил, окликал меня, а когда я не отзывалась, начинал искать. После того случая с крысой зельевар редко оставлял меня одну. Вчера, после очередной игры в прятки, он пообещал лично накормить мною крыс, если я еще хоть раз так сделаю. Я поклялась, что больше не буду. Он притворился, что поверил.

Счастье длилось недолго — всего пять дней. В субботу вечером Снейп вернулся в свои комнаты злой и уставший. Я обеспокоенно наблюдала за тем, как он меряет шагами комнату.

— Профессор! — робко позвала я. — Что случилось?

Он остановился, удивленно посмотрел на меня, словно в первый раз видел. А потом, помедлив, сказал:

— Сотрудники Министерства Магии требуют предоставить им результаты. Или вернуть артефакт.

— Так отдайте его, — я равнодушно пожала плечами. Всего-то! Я думала, случилось что-то серьёзное.

— Ты не понимаешь! — воскликнул мужчина с каким-то отчаяньем.

В два шага оказавшись рядом со мной, зельевар бережно снял меня со стопки книг, на которой я сидела, и поднес к своему лицу настолько близко, что я ощутила его дыхание на своей коже. Он повторил:

— Ты не понимаешь.

Я хотела спросить, чего именно я не понимаю, но не смогла. В глазах профессора плескалась такая боль, что мне стало страшно. Что же тебя так мучает, Северус?

— Я эгоист Гермиона. Себялюбивый эгоист. Надеюсь, ты простишь меня когда-то.

— Что вы делаете?! — воскликнула я, когда он открыл артефакт и опустил меня внутрь.

Стенки были слишком высокими и скользкими. Самостоятельно выбраться я бы не смогла при всем желании.

— Профессор! Сэр, прекратите немедленно! Слышите!

Я испугалась и потеряла над собой контроль. Какого черта он делает? Запрокинув голову, я увидела его взгляд, полный тоски и боли. Лицо же было очень бледным, не выражающим никаких эмоций.

— Северус! — я со злостью вытерла слезы.

Снейп вздрогнул, услышав свое имя, но не ответил. Он направил на меня кончик палочки и шепнул:

— Фините.

Я исчезла.

* * *

Я слишком сильно сжимал кулаки, боясь потерять мой мир. А он — совсем кроха! — так доверчиво льнул ко мне, искал защиты, одобрения. Искушение было так велико, и я поддался, спрятал мой мир ото всех в ладонях и тешил себя надеждой, что никто и никогда не разлучит нас. Вот только не подумал, нужно ли ему это.

* * *

Меня поглотил свет. Блеклый, плотный словно туман. Я бродила в нем очень долго, иногда видела чьи-то силуэты, но они никогда не позволяли приблизиться, исчезали, стоило мне сделать шаг навстречу. А когда я окликала их, говорили: «Еще не время. Уходи!». И я уходила, несмотря на усталость, боль, жажду, страх двигалась вперед в попытке выбраться. В какой-то момент все стало мне безразлично. Все, кроме одной цели: вернуться туда, где меня ждет он. Я не помню ни его имени, ни его лица, не знаю, кто он. Моя память девственно чиста. Единственное, что осталось — ощущение сильных нежных рук, защищающих меня от всего мира. Стоит ли ради этого жить? Стоит ли возвращаться? Может, лучше остаться здесь, среди безразличных ко всему теней? Нет, нет и еще раз нет. Я должна двигаться вперед. Там меня ждут, там мне рады. Там находится весь мой мир.

* * *

Я очнулась спустя два дня после того, как профессор обратил действие артефакта. Еще столько же потребовалось, что бы восстановить силы. За все это время я ни разу не видела Северуса. Он куда-то уезжал, потом возвращался и вновь срывался с места, не пробыв в школе и двух часов. А я скучала. Его голос, вечерние посиделки, теплые ладони, — все это казалось чем-то нереальным, произошедшим в другой жизни. У меня было так много вопросов, на которые мог ответить лишь он.

Зельевар вернул меня назад в мое тело. Знаю, я должна радоваться и благодарить Бога, что все так удачно сложилось. А мне было невыносимо горько. И я все время гадала, что же случилось в тот вечер, почему профессор так неожиданно перевернул все с ног на голову. Виновато ли в этом Министерство Магии со своими непомерными амбициями, или все дело в Снейпе? Мог ли он раньше исправить последствия неудачного эксперимента? Если да, то почему медлил? Мерлин, как все сложно!

В четверг меня выписали из больничного крыла. Я вернулась на занятия, продолжила исполнять обязанности старосты, общаться с друзьями. Но что-то изменилось во мне. Не было больше желания притворяться, что все хорошо и война нисколько не помешала мне радоваться жизни. Что погибшие друзья и знакомые остались в прошлом, а истекающий кровью на полу Воющей хижины профессор Снейп никогда не снился мне по ночам. Снился и не раз! Как и многие другие. Но я заставляла себя улыбаться и радоваться каждому новому дню, совершенно не ощущая себя счастливой. Глупо?

Поэтому я решила, во что бы то ни стало поговорить со Северусом.

Шанс осуществить задуманное выпал неожиданно. Я столкнулась с зельеваром в коридоре. Он куда-то шел, никого не замечая. А когда я его позвала, внимательно посмотрел на меня и махнул рукой, предлагая следовать за ним. По дороге в подземелья мы молчали. Я, если честно, немного боялась начинать разговор первой. Все-таки в пятидюймовом росте была масса преимуществ!

Мы присели, профессор в свое любимое кресло, я — на стул. И только тогда он сказал:

— Я отвечу на ваши вопросы, мисс Грейнджер. Спрашивайте.

— Вы отдали артефакт сотрудникам Министерства?

— Да. Они были очень настойчивы, — Снейп искривил губы в презрительной усмешке, выражая тем самым свое отношение к этим людям.

— Вы рассказали им о моем эксперименте?

— Нет.

— Но почему?

Не понимаю. Совершенно нелогичный поступок.

— Это опасно. Не перебивайте, — профессор поднял руку, призывая меня к молчанию. — Артефакт не создавал копию погибшего волшебника, как мы думали раньше. Он творил временную оболочку и вытягивал из-за грани душу покойника.

— Воскрешал? — недоверчиво спросила я.

— Можно и так сказать. Но на очень короткий срок.

Северус прав. Артефакт слишком опасен, чтобы просто вернуть его в современный магический мир. Ведь призвать можно не только любимую бабушку, но и кого-то из Пожирателей Смерти или самого Волдеморта. Последствия могут быть ужасны.

— То есть, моя душа все время существовала отдельно от тела? — полюбопытствовала я.

Получается, тот странный сон о тумане был реальным? И если бы я не чувствовала, как Северус зовет меня назад, то осталась бы там навсегда. Мне стало неуютно, но, вместе с тем, я ощутила, как теплой волной во мне разливается благодарность к зельевару.

— Верно, — подтвердил Снейп мои догадки. — Я никогда бы не смог доверить столь опасные знания стаду баранов, работающих в Министерстве.

Я невольно улыбнулась. Профессор остаётся верным себе. Доверие — вещь полезная, но, к сожалению, может принести слишком много неприятностей.

Северус заметил мою улыбку, нахмурился, одарил меня своим фирменным, пристальным взглядом и заговорил:

— Но это лирика. А официальная версия такова: все эксперименты с артефактом не увенчались успехом, так как предмет изучения неисправен.

— Сломан, иначе говоря? — уточнила я.

Мой собеседник утвердительно кивнул.

— А если проверят?

— Обнаружат несколько трещин в основании, — объяснил Снейп, и, вздохнув, добавил: — Я надеюсь на ваше благоразумие, мисс Грейнджер. Пара осчастливленных волшебников не стоит риска, которому подвергнется все магическое сообщество.

И вновь зельевар оказался прав, а мне стало стыдно за безрассудство, за неоправданный риск, за слепую веру в правильность моих поступков. Он не ругал, не обвинял, не насмехался. Просто давал шанс разобраться во всем самой.

Я опустила голову, с преувеличенным вниманием разглядывая свои руки. Отчего-то посмотреть профессору Снейпу в глаза оказалось непосильной задачей. Он ясно дал понять, что разговор окончен, и я могу идти. Вот только оставалось еще кое-что, о чем бы я хотела спросить. Нечто слишком личное и совершенно неуместное.

— Сэр? — мой голос звучал спокойно, хотя внутри я вся дрожала.

— Да, мисс Грейнджер?

— Вы могли сразу вернуть меня в мое тело. Почему же оставили все как есть?

И замолчала. Северус тоже не спешил давать ответ. Я кожей ощущала его взгляд, пристальный, изучающий, не терпящий лжи и притворства. О да! Он наверняка раздумывает, стоит ли сразу меня прогнать или сначала снять баллы за дерзость, а уж потом указать на дверь.

— Случай был уникальным. Вы, живая, использовали артефакт по прямому назначению. Мне стало любопытно, что может получиться. Согласитесь, это неплохая компенсация за те неприятности, которые вы доставили всем нам.

Мне стало неприятно и даже обидно. В конце концов, нельзя же быть таким черствым! Невыносимый человек.

— Это неправда, — сказала я, с вызовом глядя на него. — Не вся, по крайней мере. Вы что-то не договариваете.

— Поразительная наглость, — с усмешкой заметил Снейп. Он откровенно наслаждался разговором, совершенно не обращая внимания на мой праведный гнев. — Впрочем, вы правы. Артефакт служил гарантией того, что вы точно вернетесь в свое тело. Своеобразный якорь для потерянной души. Отдай я его раньше — последствия были бы непредсказуемы.

Я грустно улыбнулась. Как все просто и совершенно неинтересно. Профессор как всегда заботился о благополучии школы и студентов. Исправно помогал им даже тогда, когда ему это совершенно не нравилось. А я себе столько всего нафантазировала. Глупая, наивная девчонка! Так тебе и надо. Нечего питать иллюзии и надеяться на что-то. Да, зельевар был вежлив и немного дружелюбен, но это совершенно ничего не значит.

Я настолько погрузилась в себя, что не заметила, как Северус встал с кресла и вплотную подошел ко мне. Лишь когда он прикоснулся к моей руке, я «очнулась» и удивленно взглянула на него. Ну и что же дальше?

Наверное, этот вопрос был написан огромными буквами на моем лбу. Иначе как объяснить тихий смешок и слегка прищуренные глаза на бледном лице?

— Мисс Грейнджер, иногда вы слишком много думаете, — пожурил он меня.

А потом профессор легко сжал мою ладонь, и это было так же естественно, как дыхание. Я вновь обрела уже знакомое и такое необходимое чувство защищенности. Северус как всегда прав. Мысли сейчас только мешают наслаждаться теплом его рук.

— Приходите завтра в лабораторию.

— Но исследования же закончены, — вяло возразила я.

И тут же одернула себя. Да какая разница?! Главное, что мы будем работать вместе, и его внимание, пусть и ненадолго, но всецело будет принадлежать мне. Да, я эгоистка, но отказать себе в его обществе выше моих сил.

— Знаю. Но изучать можно не только опасные артефакты.

На моем лице невольно возникла лукавая улыбка. Крепко сжав его руку, я пообещала:

— Приду.

* * *

Разве любят за что-то? Нет! Любят вопреки. Мой мир поведал об этом. Он вторгся в мою жизнь совсем неожиданно. Настойчивый, нетерпеливый и свято верящий в существование справедливости, этот кроха, вопреки всему, вытащил меня из небытия. А когда я очнулся, то первое, что увидел, были теплые карие глаза. В них было так много наивности и неподдельной радости. Мой мир улыбнулся и шепнул:

— С возвращением, профессор. Мы скучали.

* * *

Вы скажете, что самое страшное и неприветливое место в Хогвартсе это подземелья? Ошибаетесь! Там уютно. Каждый день я спускаюсь по лестнице, вздрагиваю от сквозняков, гуляющих по пустынным коридорам, прохожу длинный путь до заветной двери, ведущей в лабораторию. Там тепло и пахнет травами. В котле весело булькает зелье, а за столом сидит волшебник и сосредоточенно что-то пишет. Или читает. Он очень редко улыбается и еще реже заговаривает со мной первым. Я знаю его имя, предпочтения и привычки. Этот мужчина любит чай, но всегда забывает размешать сахар. Он аккуратен и бережлив. Его едкие насмешки и холодность отпугивают добрую половину жителей замка, другая же невольно восхищается им. У него красивые руки и завораживающий голос. Когда профессор читает вслух, я забываю обо всем на свете. Хочу лишь одного — чтобы он ни за что не останавливался.

Я люблю его. И, порой, одна только мысль об этом спасает меня от болезненного одиночества. Я скучаю по тому времени, когда могла поместиться у него на ладони. Тогда он не скрывал от меня своих чувств, искренне улыбался, сердился. Это было так естественно! Словно то маленькое тельце сумело преодолеть все условности и преграды, воздвигнутые современным обществом.

Я, как всегда, первая здороваюсь со Снейпом. Подхожу к рабочему столу, заставленному лабораторным оборудованием, беру нож и приступаю к нарезке корней лаванды. Последний опытный образец универсального обезболивающего зелья подает неплохие надежды. Монотонная работа не мешает думать. Но, увлекшись, я не замечаю, как зельевар подходит ко мне сзади, и вздрагиваю, ощущая его ладони на своих плечах.

— Мисс Грейнджер, я хочу вам кое-что показать.

Я киваю и, отложив нож, следую за ним. Северус ведет меня в свои комнаты. Это настораживает. Несмотря на то, что мы в последнее время сильно сблизились, он никогда не приглашал меня к себе. Игривые и несколько неприличные мысли лезут в голову, заставляя меня покраснеть. Профессор же, словно не заметив моего смущения, открывает дверь и пропускает меня вперед, а потом указывает на знакомую коробку, которая стоит на столе. Я подхожу ближе и с любопытством заглядываю внутрь. Там, свернувшись калачиком под теплым одеялом, лежит крошка Гермиона. Надо же! А я думала, ее тело исчезло.

— Сэр, а она жива? — с любопытством спрашиваю я.

— Да, — отвечает он, и, усмехнувшись, поясняет: — Правда у нее интеллект трехлетнего ребенка и она совсем не разговаривает.

— А это не опасно?

— То есть? — уточняет зельевар.

— Оставлять ее так. Ведь я вернулась в свое тело, а не осталась внутри этой малышки.

Он пристально смотрит, и мне отчего-то кажется, что я только что сморозила отчаянную глупость.

— Гермиона, я знаю, что она не вы. Но кроха тоже живая и мне совершенно не хочется уничтожать ее.

— Зачем уничтожать?

— Согласно магическому законодательству она не имеет права на существование. Это ваша копия, пускай и не совсем полная, — терпеливо объясняет Северус.

Я бросаю взгляд в коробку. Вторая я, кажется, спит, походя во сне на ангела. Так странно смотреть на себя со стороны…

И я понимаю, зачем зельевар привел меня сюда и показал малышку. У каждого закона есть несколько подпунктов и, как минимум, одна оговорка. Думаю, вполне возможно, заручившись поддержкой «оригинала», сохранить копию волшебника. Только вот зачем это нужно профессору?

— Я хочу сберечь ее. Вы мне поможете?

Его голос звучит устало, в нем слышатся отголоски тщательно скрытой надежды.

— А… как же я? — спрашиваю растерянно. Неужели я ему безразлична? На глаза наворачиваются непрошеные слезы, и я часто-часто моргаю. Это несправедливо! Я тоже хочу быть рядом с ним.

— Мисс Грейнджер, вы ведете себя, как капризный ребенок.

Он отворачивается, но я кожей ощущаю исходящее от него разочарование.

— Мистер Снейп! — хватаю его за рукав мантии. Отчаянный и бесполезный жест. Сглатываю ставший поперек горла ком: — Северус, — впервые обращаюсь к нему по имени, — она нужна вам. А я? Я нужна?

Он медленно поворачивается ко мне. Я отпускаю его рукав и отступаю на шаг назад. Мерлин, что я творю?! Зельевар точно вышвырнет меня за дверь и больше никогда не станет даже разговаривать.

Но вместо ожидаемой гневной тирады, этот невозможный мужчина вдруг улыбается и говорит:

— Нужна.

А затем подходит вплотную и осторожно берет мое лицо в свои ладони. И кто сказал, что для счастья нужна степень доктора наук? Я? Забудьте об этом! Мне хватит и этих теплых рук. Только бы он не отпускал!

А Северус и не собирался. Наклонился и поцеловал, не давая возможности сказать очередную глупость. В этом простом действии было все: и радость, и страсть, и надежда.

Мы целовались, наслаждаясь каждым мгновением близости и совершенно не обращая ни на что внимания. А зря! Иначе бы увидели счастливую улыбку крохи, которая довольно потирала ручки. Кто сказал, что кусочки души можно лишь переселять из тела в тело? Бред! Они и сами прекрасно путешествуют без чьей-либо помощи. Мион живое тому доказательство.