Длинные тени нехотя скользили по стенам, и Рон, вынырнувший из-под одеяла, тут же спрятался обратно. Он с детства боялся темноты, а с некоторых пор начал страшиться и теней — угрюмых предвестниц наступающего мрака. Как только нога коснется пола, думал Рон, они бросятся на него, швырнут на стену и надерут зад. Во всяком случае, так говорил Фред, а старшим братьям Рон верил, несмотря на то, что правду они говорили только по праздникам.
— Рон, дай поспать, — простонала Гермиона, оторвав голову от подушки. Она ведь не понимала, что всем похуй на ее желания.
— Мне кажется, что за мной следят, — заявил Рон, как бы намекая, что его нужно утешить.
— Не выдумывай. Кому ты нужен, — малодушно заявила Грейнджер и отвернулась к стене, закопав все надежды Рона на жаркий утренний секс — и для верности притоптав земельку.
* * *
Альбус Дамблдор увлекся кулинарией не так давно — лет сорок, а может, сорок семь назад. Для человека столь почтенного возраста не срок, одним словом. В юности Дамблдор интересовался маггловской медициной и знал, что стресс нужно заедать сладким. И потому, когда Волдеморт хлопнул дверью, обозвав Альбуса старым пердуном, оставалось лишь наброситься на шоколадки. Безобидное увлечение сахарными «петушками» домашнего изготовления переросло в нечто большее и навсегда захватило воображение ученого мужа. Сначала Альбус экспериментировал с карамелью, изобретая все новые сладости на любой извращенный вкус. Вскоре на лице стали появляться красные пятна, Альбус запаниковал и обратился к мадам Помфри, которая посоветовала засунуть маггловские книги в задницу. Однако за долгие годы жизни Альбусу уже столько раз советовали засунуть что-либо в задницу, что места там уже не было. Оставалось лишь страдать по углам и осторожнее обращаться с ингредиентами.
Следом за карамельками последовали шоколадная нуга, сахар и цукаты. Остервенело помешивая в котле, Дамблдор поминутно заглядывал внутрь в надежде увидеть нечто гениальное. Но из посудины смотрело что-то липко-желтое, противное, однако недурное на вкус. Тридцать лет и три года Альбус жил между кухней-лабораторией и спальней, пока у него не появился Северус Снейп. Северус не был кухонным комбайном или миксером нового поколения, он был всего лишь человеком, ненавидящим сладкое в любых видах и объемах.
Всякий раз заходя к директору и ощущая большим чувствительным носом характерный запах, Северус морщился и невольно замечал:
— Я хочу это развидеть.
— Зажмите нос, Северус! — с энтузиазмом произносил Дамблдор, продолжая наяривать в котле черпаком.
— Я бы с радостью, но Геллерт моя единственная любовь, — растерялся тот, мило краснея и теребя кончик бороды.
— …доварить зелье, — закончил Снейп, разрушив призрачные надежды Альбуса на веселый вечерок.
Дамблдор смерил Северуса взглядом, оценил длинные пальцы, словно предназначенные для выковыривания остатков засохшего сахара из вазочки, и дал добро. Передав все рецепты и наброски зельевару, он со спокойной совестью отправился спать.
* * *
Утро началось с душераздирающего крика.
Альбус в одних кальсонах выскочил из спальни, размахивая палочкой и представляя полк Пожирателей как минимум. Однако, ворвавшись в лабораторию с криком: «Живым не дамся!», он увидел лишь вспотевшего Снейпа, распластавшегося на полу, и ярко-желтые ошметки по стенам. Комната напоминала место бойни: варево явно отправило Северуса в нокаут.
— Поттер, — простонал зельевар, едва шевеля губами.
— Сейчас! — засуетился Альбус, подтягивая кальсоны. — Сейчас я его приведу, хоть проститься успеете.
— Мне нужно ему кое-что сказать… Пока не поздно… — хрипел Снейп, зажимая кровавую рану на мизинце левой ноги. — Вы можете передать ему послание на словах? — с мольбой спросил он у Дамблдора.
— Не вопрос, — воскликнул тот, создавая пергамент и перо из воздуха.
— Записывайте.
Когда Северус закончил монолог, пергамент, красный от стыда, свернулся и пожелал провалиться сквозь землю. Таких непечатных слов на нем еще не писали.
— Этот поганец умудрился проникнуть в лабораторию и вычеркнуть из рецепта одну строчку! — возмущался Северус, поднимаясь на ноги. — Самую важную! Теперь для полного счастья мне не хватает всего одного ингредиента. Как только мы добудем его, Альбус, самая лучшая, без лишней скромности, сладость будет готова. И вы сможете ее запатентовать.
— А что это будет? — подпрыгнул от нетерпения Альбус, хлопнув в ладоши. Кальсоны в цветочек чуть сползли на тощих бедрах. — Надеюсь, нечто эпическое? Что-то, о чем напишут газеты, и каждый уважающий себя писатель упомянет ЭТО в своем творении?
— Естественно, у меня по-другому не бывает, — заносчиво заметил Северус. — Я сказал: «Always» — хоп! — уже и прокладки так назвали. Все будет пучком. Глядишь, в честь нашего изобретения назовут какие-нибудь подгузники.
— Ой, Северус, аццкий сотона! Дай я тебя облобызаю. А ингредиента-то какого не хватает?
— В рецепте сказано, что нам необходимо сердце.
Кажется, в эту секунду резинка в кальсонах все-таки лопнула. А может, это произошло где-то в коридоре.
* * *
Смутное ощущение преследования смахивало на манию. Рон ходил по замку, часто оглядываясь и держа наготове палочку. Гермиона фыркала и убеждала его, что страшнее Волдеморта все равно ничего быть не может. Волдеморта в школу не пускали, потому что он отказывался вытирать ноги у порога, и потому Уизли мог спать спокойно.
— Рон, тебе не кажется, что поза «Влюбленные цапли» нам не подходит? — спать спокойно тоже не удавалось, потому что Гермиона решила освоить какую-то индийскую книжонку с картинками.
Уизли с трудом повернул голову и увидел пятки Грейнджер.
— Да, ты права, не подходит.
— Тогда попробуем позу номер семьдесят девять «Хомячки атакуют».
— Как это?
— Очень просто: мы сливаемся в порыве страсти, ты подпрыгиваешь на одной ноге, и трение наших чакр усиливается во стократ!
— А причем здесь хомячки?..
— А что это вы тут делаете? — Дамблдор заглянул в спальню и с любопытством уставился на парочку.
Директор, ранее носа не казавший из своего кабинета, начал появляться в коридорах чуть ли не каждый день, и всякий раз произносил загадочную фразу:
— Наточил я свой топор, и костьми усеян двор.
Рон смысла фразы не понимал, но подходить к Дамблдору ближе, чем на два метра, отказывался. Именно поэтому желание тереться чакрами как-то отпало (и упало).
— Мисс Грейнджер, а вас там мистер Поттер дожидается, — пропел Дамблдор, мечтательно прищурившись.
Гермиона пискнула и, завернувшись в простынку, выскочила за дверь, а Альбус с жалостью поглядел на Рона:
— Мистер Уизли, у меня к вам просьба.
— Рад помочь, — кисло промямлил тот, силясь вспомнить, что же означает поза номер семьдесят девять?
— Отдайте мне ваше сердце.
-*-*-*-
Покрыв спину Гермионы поцелуями от шеи и до самого копчика, Гарри с чувством выполненного долга стянул с нее лифчик. Металлический вкус застежек бюстгалтера не впечатлил, и Поттер с удовольствием вышвырнул вещицу в окно.
Утром, получасом ранее, в гриффиндорскую гостиную явился сам Альбус Дамблдор, подталкиваемый в спину Снейпом, и завел длинный разговор о великой силе любви. Из многословия директора Гарри выудил лишь несколько дельных мыслей, одна из которых оказалась простой как табуретка: взамен на сведения о местонахождении Рональда Уизли Поттер получает Гермиону в полное свое распоряжение. Зачем ему нужна Гермиона, Гарри так и не понял, но Рона сдал с удовольствием — в конце концов, надоело быть героем. Темный Гарри — вот его новое кредо.
— Рон на кухне, — возвестил он. — Награду мне! — пора учиться быть мудаком.
— Я уже здесь, — мрачно произнесла Грейнджер, завернутая в простынку.
«Ух ты, даже без упаковки», — подумалось Гарри, и он, выпятив все свои выпуклости, шагнул вперед.
Решив не медлить, Гарри рванул ширинку и торжественно продемонстрировал Гермионе свое достоинство. Свою гордость. Свои трусы, расшитые метлами!
— Почем брал? — озаботилась практичная Грейнджер.
— Тебе икаться будет, если скажу.
Под простынкой оказались трусы и лифчик, но разве это преграда для Темного Гарри, победившего — ну или почти победившего — Волдеморта и напинавшего Седрика Диггори под жопу?
— Гарри, ты такой брутальный! — восхитилась Гермиона, нащупывая что-то твердое у него между ног.
— Что есть, то есть, — скромно потупил взгляд Поттер и полез на Гермиону.
Отдавшись судьбе, Гермиона плыла на волнах любви, пока ее не укачало.
— А зачем… Дамблдору… Рон?.. — выдыхал Гарри между толчками. Казалось, еще немного — и он протаранит Гермиону насквозь.
— Он хочет… убить… его… — стонала Гермиона, испытывая брутальность Поттера на своей шкуре.
— И как, успешно?
— Пока не знаю.
-*-*-*-
Тяжелое дыхание обволакивало дымчатым куполом. Рону казалось, что его слышно даже на восьмом этаже, хотя сам он находился на третьем. Спрятавшись за ржавой статуей, Уизли затаился и резким движением стер пот с верхней губы. Рубашка облепила кожу на спине и намертво пристыла к ней как расплавленная пленка.
— Наточил я свой топор, и костьми усеян двор, — пропел знакомый голос, и Рон зажмурился.
«Это всего лишь страшный сон, очень страшный сон. Или директор сошел с ума. Ну точно! Ведь не может же Дамблдор в здравом уме жрать студентов, не может, и все тут».
Альбус мог. Он крался по коридору как охотничий пес за добычей. Слава великого кондитера не давала ему покоя, и необходимый ингредиент нужно было достать хоть из-под земли. «Благо, в школе полно студентов, и исчезновение одного из них не вызовет ни у кого подозрений, — размышляли Дамблдор со Снейпом. — Лучше поймать ребенка из многодетной семьи — и тогда можно уповать на то, что родители не заметят отсутствия одного из ребят».
Горло перехватило, шаги становились все громче, Альбус приближался. Рон зажал себе рот, чтобы не взвизгнуть, и приготовился к смерти.
-*-*-*-
Гермиона любила строить планы на будущее заранее. Поэтому к утру Гарри точно знал, сколько у них будет внуков, и чем эти внуки будут заниматься. «Наверное, это моя брутальность так повлияла на неокрепшую психику», — усмехнулся Поттер, и полез на Гермиону еще разок.
— Гарри, но мы же уже…
— Каждый уважающий себя Темный Гарри должен слазить на партнершу не меньше пяти раз за ночь, — настоял он и вцепился зубами в сосок.
Этой ночью они не спали, и их труды не прошли даром: Гарри кончил пять раз, а Гермиона четыре. Но только потому, что она плохо старалась и недостаточно громко стонала!
— Ночь нынче звездная, — философски заметил Поттер после пятого раза, а вдали раздался дикий визг. Наверное, визг подавал Гермионе пример.
-*-*-*-
— Наточил я свой топор, и костьми усеян двор.
Рон мелко затрясся — эти слова преследовали его третий час. Дамблдор решил убить его и не собирался бросать начатое на полпути. Он выскочил из-за угла, рубанул палочкой, ногу пронзила дикая боль, и Рон осел на пол. Жизнь, помахав ручкой, медленно двигалась к двери, счет времени пошел на секунды. Боль и кровь перемешались, составляя безумный коктейль, который следовало выпить до дна. Нога онемела, словно ее отняли, и вспотевшие ладони силились зажать рану, рваной полосой пересекавшую голень.
Приглушенные шаги остановились совсем рядом.
«Это конец», — мелькнуло в голове испуганной совой, и свет померк.
— Рон пропал! — вспотевший Гарри ворвался в комнату в одних трусах. Услышав крик, он подскочил с постели и бросился его спасать. Привычка, ничего не поделаешь. — А неподалеку от лаборатории Снейпа — следы крови.
Гермиона зажала рот руками и помотала головой — ведь она не успела сказать Рону, как сильно его любит!
— И ты не помог ему? — вскричала она, хватаясь за палочку.
— А зачем? — пожал плечами Поттер. — Нас было двое, а ты — одна. А теперь, — он с педантичностью чопорной дамы протер свое оружие, — нас поровну — одна ты и один я. Се ля ви.
-*-*-*-
— Вот видите, Северус, сплошной профит! Чистая выгода, — Альбус соединил кончики пальцев перед собой.
— Сводник, — буркнул Снейп, с удовольствием помешивая в котле.
— И кулинарный шедевр — без ложной скромности — мы с вами создали, и Гарри пристроили… это ли не счастье?
— Альбус, могу я просить вас об одном одолжении?
— Конечно, Северус, для вас все что угодно.
— Заткнитесь хотя бы на секунду, вы мне мешаете.
Приглушенный голос был едва различим, и Гарри покрепче прижал ухо к двери, а после приоткрыл ее и заглянул в щель. Огромные ноги Рона, которые невозможно было не узнать благодаря дырявым носкам и размеру, торчали из-под стола, выпачканные в крови.
— Мальчишку, конечно, жаль, — пустился в размышления Дамблдор, — но чего не сделаешь ради науки. А ведь нужно-то было всего лишь половинка сердца и пара пучков волос. Кстати, а почему именно Уизли?
— Нам нужен был натуральный краситель, а пигмент его волос подошел как нельзя кстати, — закатил глаза Снейп, как будто объяснял несмышленому малышу, что посылать родителей нахер нехорошо. — Угощайтесь, Альбус, — он отвернулся от столика и вытянул руку.
На ладони лежала малюсенькая апельсиновая долька, а зловещий смех Альбуса Дамблдора, сдобренный прихихикиванием коварного Снейпа еще долго носился по хогвартским коридорам.
Vova
