Дамблдор никогда не называет сам себя Альбусом. Второе имя — Брайан — ему нравится куда больше. И никто никогда не называет его Брайаном...
В голову перед оргазмом всегда лезет такая чушь.
Но на этот раз он старается думать именно о чуши. Потому что о том, о чем надо бы, думать просто больно.
Думать о том, что, как в геометрии, он сейчас ставит ту вторую точку, которая определит его дальнейшую единственную прямую, было невероятно больно.
Но эту точку нужно было поставить.
— Сейчас я... — он скатился с Геллерта, пытаясь отдышаться. — Сейчас я нас очищу...
Брайан взял палочку. Прикрыл глаза, мысленно досчитал до шести — почему-то это число всегда казалось ему особенным...
— Петрификус Тоталус.
Pro bono publico, ради всеобщего блага. Тот Геллерт, какой был прежде, пока не увлекся темной магией, понял бы его, простил бы... И сам бы поступил так же на его месте.
Ведь поступил бы, правда?
Поступил бы?..
1956 год.
Брайан мысленно сосчитал до шести и покачал головой.
Он и так вновь позволил себе слишком многое. Мальчишка... Мальчишка привязался к нему, возможно, даже считает, что любит.
Мальчишка манипулирует всеми, кроме него. Брайан, опасаясь, изучил все его методы — и не разу не замечал, чтобы Том применял их к нему, разве что на каждое Рождество присылал теплые носки со смешным живым узором (на первых лев гонялся за змеей, высунув язык, ловил, цеплялся ей в глотку, но сам был удушаем ее хвостом, а барсук и непонятная птица умирали со смеху. На вторых нюхлер ловил и поедал летающие вокруг него снитчи. На третьих человечек, подозрительно похожий на Слагхорна, гонялся за огромной летающей конфетой. На четвертых уже сам Брайан, махая руками и рассыпая след из букв "Аааааааааа!!" бегал от гриффиндорской старосты, рассыпающей след из сердечек. На пятых она же осторожно подкрадывалась к котлу с зельем, которое взрывалось, стоило ей подойти поближе, на шестых опять же от нее убегают весьма пошлого и детально прорисованного вида коты. А седьмые он, видимо, уже не получит...). Хотя, возможно, мальчишка был просто умнее него... Но если действительно честен — значит, действительно возомнил, что любит. Не он ли сказал однажды, что важные тайны можно доверять лишь тем, после чьего предательства все равно не станешь жить? (После того разговора, спустя полчаса, у Брайана случился сердечный приступ — вряд ли мальчишка догадывался, ЧТО он задел этими словами, которые, наверное, были чем-то вроде признания...)
— Понимаю, — совершенно спокойно согласился Том. — Вы были пьяны и не спали две ночи, я же настойчив и неправильно все понял. Вы можете наложить на меня Обливейт, если хотите, но, думаю, вам будет удобнее в дальнейшем, если вы наложите его на себя. Мое знание ничего не меняет и не будет менять.
Брайан вздохнул и покачал головой:
— Такое случается. Не повод... стирать память, если ты сам этого не хочешь. А ты, как я думаю, не хочешь.
— А вы — хотите?
— Я предпочитаю помнить о своей жизни все. И радости, которых больше не будет, и ошибки, которые не исправить.
Вот так. Хитрый и неопределенный ответ.
— А я предпочитаю не совершать этих ошибок, — отозвался Том, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть второй в штанину. — А совершив, не повторять с упорством долбодятла... Но я же не гриффиндорец.
— О чем ты? — у Брайана сложилось впечатление, что он не зря вспомнил тот разговор, и мальчик талантливый, пронырливый садист.
— О своем мировоззрении. И о том, что не считаю это ошибкой. Жаль, что считаете вы.
"Прости. Но я не выдержу... Еще раз. С меня хватит Геллерта. Проще так... Я же вижу, что ты свою вторую точку уже поставил..."
...А седьмые носки он все же получил. Вместе с яйцом феникса. И на седьмых носках живописные мозги и не менее живописное сердце (прямо как из атласа по анатомии — или с натуры рисовал?) плевались друг в друга шариками через трубочку и всплывали матерные слова. Седьмые носки отправились в камин, ни разу не надетые.
1966 год.
Сегодня на Брайане были шестые носки — для храбрости. Сегодня Минерва МакГонагалл, та самая гриффиндорская староста, приходила на собеседование. А еще...
А еще — Волдеморт.
Том.
Брайан дергал надломившуюся дужку очков, не зная, что хочет — починить или доломать совсем. Он отчаянно выискивал ошибку в том, что сделал, но не находил. Так почему же он получил такие неверные результаты?..
Он нашел только одну ошибку — мысль, пришедшую десять лет назад. Том не поставил тогда еще свою вторую точку. Брайан поставил ее сам, за него. Возможно, так только казалось сейчас, и все же... Но теперь это было уже не исправить.
— Здравствуй, Альбус.
Последний разговор был на "вы" и "директор Дамблдор", но Брайан не стал это упоминать.
— Здравствуй, Том.
— Меня теперь зовут по-другому.
— Я знаю... То имя, которое ты себе придумал?
— Волдеморт, — подсказал Том и сразу перешел к делу. — Я хочу вернуться в Хогварц... Как учитель, конечно. Я... не нашел другого места, которое считал бы домом.
Брайан прикрыл глаза и досчитал до шести.
Другого выбора быть не могло. Уже не могло.
Это не второй шанс. Это искушение.
Брайан умел принимать тяжелые решения.
Pro bono publico.
1976 год.
Слагхорн не зря обозвал этих двоих — Блэка и Снейпа — "паззлом Собери Геморрой". С Поттером самим по себе Снейп толком не цапался; но если в одном месте оказывались Блэк и Снейп, вне зависимости от состава и количества присутствующих, всегда что-то случалось.
Выгнать Блэка? Блэк плюс "волчий билет" — это просто набор "Пожиратель Смерти. Сделай сам!" для Волдеморта. "Волчий билет" Люпину — какой замечательный каламбур! — такого эффекта не даст, но к свидетельству об исключении будет гуманно приложить веревку и мыло.
— Что мне делать, Мерлин? Что мне делать? Не дай мне снова ошибиться...
Блэк вошел. Брайан сосчитал до шести.
— Здравствуйте, мистер Блэк. Я знаю, каким местом вы думали, но мне интересно знать, что именно.
— Простите меня, директор, — совершенно равнодушно отозвался Сириус. — Хотя можете не прощать, вы же меня все равно исключите. Так что идите нахуй.
— Ошибаетесь, мистер Блэк, не исключу. Вас — нет. Но ваш друг, к сожалению, оказался опаснее, чем я предполагал. Ситуация вышла из-под моего контроля, и я вынужден принять такое решение.
— Но...
На лицо Сириуса жалко смотреть. Бедный мальчик, он поверил... Мозгов нет, доказано.
— Итак, я повторяю вопрос: что именно вы думали?
— Итак, я повторяю ответ: идите нахуй.
— Обычно ходят ко мне, а не я. Тоже желаете?
До шести. Успокоится. Еще не хватало орать на этого идиота.
— Н-нет, спасибо. Обойдусь как-нибудь.
— А мне кажется, что вам давно пора сходить по указанному вами адресу, мистер Блэк. Но не хотите — не надо. Позвольте предложить вам сделку. Я не исключаю мистера Люпина ровно до первого, хоть самого незначительного, проступка любого из вас четверых. Понимаете, о чем я говорю?
Разумеется, он соглашается и, окрыленный, бежит делиться своей радостью с друзьями.
Одной проблемой меньше.
Теперь остается Снейп.
До шести... Брайан вздыхает, пытаясь придумать, что сказать.
— Вы их не исключите, так? — с порога сказал Снейп.
Почему-то сейчас он показался Брайану куда младше, чем обычно.
— Не исключу. Не могу.
— И вы хотите, чтобы я ничего об этом не говорил.
— Вы должны понимать, что этим вы повредите мистеру Люпину, который ни в чем не виновен, кроме того, что выбрал себе в друзья идиота. И мне. Но ни Блэк, ни Поттер от этого не пострадают.
...Это было в пятницу. А в понедельник на Снейпа, вернувшегося из Хогсмита, сработали сигнальные чары. В понедельник Брайан впервые увидел своими глазами Метку.
— Я буду молчать до тех пор, пока будете молчать вы, — скалясь, сообщил Снейп. — Или вы думаете, что я испытываю какие-либо сентиментальные чувства к вам или Люпину? Я вам клянусь, если вы сдадите меня, то и я сдам вас с потрохами. И насчет Люпина, и насчет еще одной очень интересной истории... Там что-то доказать сложнее, но ведь есть Сыворотка Правды...
Брайан пожал плечами, хотя слабо представлял, о какой интересной истории говорил Северус. Скорее всего, он просто блефовал. А может, имел в виду, что научился делать антидод к Сыворотке Правды.
— Я не собирался выгонять тебя. Татуировки никогда не были для этого поводом, равно как и взгляды, пока они не выливаются в опасные действия.
— И даже когда в них выливаются, — ухмыляясь, добавил Снейп.
"Я снова ошибся. Я снова ошибся, Мерлин... Скажи только, в чем?.."
1986 год.
— Я люблю тебя.
Брайан закрыл глаза и сосчитал до шести.
Северус — его последнее утешение. Северус — его шанс исправить ошибку, суть которой до сих пор не стала ясна. Северуса можно было и удалось вернуть с того пути, на который Брайан же его и толкнул.
Северус — его худшая ошибка и вина.
Брайан не смог признаться ему в том, что произошло на самом деле с Поттерами. Не смог сказать, что просто позволил, несмотря на свою клятву, им самим все сделать с чарами Хранителя и даже не проверил... Вместо этого Брайан сказал какую-то чушь про то, что Поттеры переехали, но не застали его и, как идиоты, выбрали для нового дома Хранителем Блэка...
— Северус...
— Понятно, — выплюнул Снейп, обхватывая себя руками.
Брайан снова досчитал до шести.
И осторожно провел рукой по бледной спине, по резко выступающему позвоночнику...
— Ничего тебе не понятно.
Северус молчал.
Брайан поцеловал острое худое плечо.
— Я тоже тебя люблю, если хочешь знать, — заставил он себя сказать. — Я просто... Не ожидал. Я был уверен...
Молчание.
— Северус.
— Тебе не подходит твое имя. Альбус... Дурацкое.
— Что?..
— У тебя есть другое?
— Альбус Брайан Вульфрик Персиваль. Выбирай.
— Одного Персиваля, который Уизли, с этого мира хватит. И Вульфрик из тебя никакой. Брайан?
Он пожал плечами и поцеловал Северуса в шею.
"Впервые шестой год десятилетия", — подумал он, — "А мне так и не пришлось делать никакого правильно и тяжелого выбора..."
...Буквально на следующий день он узнал о крестражнах.
— Он не мертв.
— Лорд?
— Да. Ты знал?
— Догадывался. Я полагал, ты знаешь, и это один из твоих многочисленных секретов.
Брайан усмехнулся и покачал головой:
— Нет. Я не знал. Пожалуй, мне стоит меньше скрывать от тебя, Северус. В конце концов, какой смысл скрывать что-то от того, после чьего предательства все равно не станешь жить?
— И сколько их? — пропустив лирическую часть мимо ушей, поинтересовался Снейп.
— Я думаю, семь.
— Думаю, тебе стоит принять Метку.
— Что?..
Северус ухмыльнулся:
— Не волнуйся. Мои шутки никто не понимает. Что ты собираешься делать?
— Прыгну в окно, — равнодушно сообщил Брайан и в самом деле влез на подоконник.
Снейп, выдав реплику, где печатной частью было не больше полутора слов, бросился к нему, попытался ухватить за рукав — но не успел.
— Не волнуйся!.. — крикнул Брайан высунувшемуся из окна Северусу, зависнув на пару этажей ниже. Директор чувствовал себя одновременно и молодым, счастливым и семнадцатилетним, и полным идиотом. Но когда это мешало одно другому? — Моих шуток тоже никто не понимает!..
Полтора нематерных слова из нового ответа Снейпа сбежали.
1996 год.
Этот год отыгрался за прошлый шестой, который был скорее счастливым и омраченным тревогой, чем обычно-роковым, сполна.
— Я все еще не понимаю твоих шуток, Брайан.
— Потому что я не шучу.
— И ты хочешь, чтобы я убил тебя, и в Мелкопоттере на самом деле торчит кусок Лорда, и ты готовил его на смерть, и ты лгал мне про Лили? — Северус фыркнул. — Ха-ха. Я посмеялся.
— Я не шучу. Мне осталось не так много. Я хочу сделать свою смерть осмысленной.
— А я, Брайан? Наверное, ты забыл добавить в свою исповедь еще одну ложь.
— Нет. Не ту, о которой ты говоришь. Я люблю тебя. Но ты должен понимать... Я все равно скоро умру. Год сомнительного счастья не может быть равнозначен конечному общему благу.
Снейп рассмеялся — громко, горько:
— Я и забыл. Я говорю с человеком, который собственными руками загнал в тюрьму своего друга, с которым разошелся во взглядах на всеобщее благо... И сдается мне, больше, чем друга.
— Так было нужно.
— Ты старый дурак, Брайан. Поэтому тебе так нравится Мелкопоттер. Оба считаете, что лучше других знаете, что для них благо, и думаете, что вправе решать за них. Этим мы с тобой отличаемся. Ты видишь всеобщее благо. А я вижу, что представляют из себя твои "все", я вырос среди этих "всех", и я, если хочешь знать, все еще разделяю взгляды Лорда на магглов... Не как абстрактное явление, а как то, чем они в самом деле являются в большинстве своем. Присмотрись, Брайан. Посмотри, ради кого ты готов жертвовать теми, кого любишь. Чье абстрактное благо ставишь выше блага тех, кто дорог тебе и на самом деле заслуживает жизни и счастья... Я не о себе сейчас, кстати говоря. Ты полагаешь, небо тебя сюда прислало в качестве великого судьи, знающего, чему быть, а чему нет? Только вот даже Лорд лучше расставляет приоритет между качеством и количеством.
Он закрыл глаза и досчитал до шести.
Он понял, что умрет в этот год.
Потому что наконец нашел свою ошибку.
"Я думал, что жертвовал собой.
Я жертвовал другими.
Настала пора сделать последний шаг и впервые принять на самом деле правильное решение. Жить и дальше переламывать, перекраивать себя я уже не находил сил. Да и смогу ли я дальше решать правильно, когда правильно на самом деле не решать? Я не мог. Осталось только одно, что еще можно было сделать, и правильность чего не вызывала сомнений.
Теперь я жертвую собой.
Ради всеобщего блага.
И во искупление."
...И, уже стоя на башне, Брайан думал только об одном. "Мелкопо... Тьфу ты, Гарри сам выберет... Это будет его выбор. Так ли важно, что я?.."
Наверное, все же нет.
Но так ведь надо.
Pro bono publico.
Он поймет.
"И интересно, что подумает Том, когда полезет в мою могилу за Старшей Палочкой и увидит свои носки?.."
Vova
