Волшебники иногда вмешивались в ход времени

«Любезные мои Ровена, Хельга и Годрик!

Слизерин.»

Я отложил в сторону на кипу исчирканных бумаг перо, нахмурился и с недовольством посмотрел на плод своих полуторачасовых трудов:

— Увы, горе мне! Не обладаю талантом потребным, а так хотелось бы блистать ораторским искусством, подобно Цицерону, или писать письма, при чтении которых у человека слёзы польются от огромного количества изъявлений благодарностей, признательностей, перечисления титулов и прочие и прочие… Нет, пишу я всегда сухо, но зато самую суть.

В дверь моей светлицы негромко поскреблись. Это мог быть только Годрик: лишь его пальцы обладают способностью производить столь странный звук при соприкосновении с дубовой дверью. Быстро спрятав письмо среди разнообразных пергаментов, я холодно отзываюсь:

— Можешь войти, Годрик, для тебя мой дом всегда открыт.

В дверях появилась его рыжеволосая голова:

— Сал? (Ненавижу, когда меня так называют!) Ты до сих пор не на занятии? Травология начнётся через несколько минут, все ученики давно собрались, тебя найти не могли только.

Я немного нервно огрызнулся:

— И ты тоже поспеши, зельеварение с тобой в качестве преподавателя (чуть не сказал ингредиента) ещё никто не отменял.

Годрик погрустнел:

— Может, поменяемся?

Я сардонически улыбнулся, или, по крайней мере, попробовал, ибо не особо представляю, как это делается, но первую свою попытку я с радостью продемонстрировал Годрику:

— Ты что, хочешь меня на посмешище выставить? Ты же знаешь, я полный ноль в этом предмете! Я не только зелье не сварю, но ещё и котёл таинственным образом расплавлю, а мой последний прокол с аконитом… Никогда себе не прощу очередную могилу на территории Хогвартса.

— Да, ладно тебе! На место выбывшего уже новый ученик приехал. Не забывай, магическая наука — дело трудное, и согласно статистике только каждый пятый доживает до конца обучения. И это несмотря на старания Хельги и Ровены, чтобы дожил только каждый десятый. — Улыбнувшись, он ушёл.

Эх, Годрик, ему бы только балагурить, хотя толика правды в его словах есть — если наши леди не усовершенствуют свои заклятия по приготовлению пищи, мы вечно будем страдать острыми пищевыми отравлениями и быстро сойдем в могилы. Ох, поспешу на травологию, проведу её и вперёд, в будущее.

Письмо! Я вытащил его и положил на постель. Потом, кинувшись меня искать, его найдут, но сделать уже ничего не смогут.

Так, письмо оставил, хотя бы это не забыл. С огорчением признаю, что начинаю уже страдать провалами в памяти, а зелье против склероза изобретут году этак в 1674 …

Ученики собрались на поляне в Запретном лесу. В то время он ещё был маленькой рощицей, которую не успели заполонить надменные кентавры, прелестные единороги и опасные оборотни. Там, правда, жил дракон и время от времени утаскивал красивых и не очень девушек, и требовал за них выкуп. Однажды он похитил Ровену, спустя пару часов прилетел и умолял забрать назад, даже обещал приплатить. Еле нас уговорил.

Оголтелая толпа бродила между деревьев. Они топтали редкие виды растений, приносили мне какую-нибудь магловскую травку и заставляли произносить её латинское название. Иногда сами пытались угадывать, но редко кому это удавалось. Самый ужасный предмет после напрасного переведения магических ингредиентов на что-то, напоминающее зелье… Эх, на этой неделе не будет истории. История магомира довольно маленький курс. За это я его и люблю, преподавать её одно удовольствие: ни тебе восстаний гоблинов, ни битв с великанами. Хорошо!

Звон гонга напугал всех. Хедж Хагрид, как всегда, молотит со всей силы, всё на великана хочет быть похожим, а сам росточка махонького, словно гном, но силы у него не меряно! Ума немного, но на то, чтобы в определенное время бить в гонг, соображения хватает. Правда, я сделал свою каморку непроницаемой для особо громких звуков, поэтому приходится моим коллегам каждый раз заворачивать ко мне и отрывать от написания поддельных трактатов по тёмным искусствам. Мне вот интересно, кто-то действительно поверит, что можно разделять душу и помещать для хранения в предмет? Надо только доработать заклинание, оно ещё не достаточно длинно и пафосно. Ещё надо сделать так, чтобы предмет, в который якобы переселилась душа, испускал зловещую ауру. Сейчас дописать или после возвращения? Лучше сейчас, не привык откладывать дела на потом.

После сигнала об окончании занятия ученики разбежались, побросав свои свежесобранные гербарии.

Неучи! Халявщики! Слизеринцы! И почему факультеты стали называть по имени основателей? Глупо, надо было по цветам: зелёный, синий, жёлтый и красный. Было бы легче произносить и вежливо по отношению к нам, а то слова «слизеринка» и «слизеринец» во мне вызывают брезгливость и изжогу.

Как я был не прав, когда согласился на эту авантюру с преподаванием, у меня же нет к этому тяги, хотя талант имеется в наличии.

На обед я не пошёл: сегодня на кухне дежурит Ровена, а есть приготовленную ею пищу так же опасно, как пить сваренные мною зелья. Хельга недавно приютила семейку эльфов, твари довольно сообразительные. Может, научить их готовить и приспособить к хозяйственным работам? Надо подать нашим леди такую идею, несомненно, они будут рады, что самим ручки не придётся марать.

В моей комнате наведён не виданный ранее идеальный порядок. Тома по чёрным искусствам скопированы и отосланы самым известным черным магам, пусть «совершенствуются»!

Небольшая сумка с самыми дорогими для меня предметами собрана, ни одной драгоценности на разграбление не оставил. Волшебная палочка при мне, письмо лежит на самом видно месте. Когда меня хватятся, я буду в далёком будущем, потом вернусь и расскажу, что увидел. А если будет надо, то вмешаюсь, волшебнику только дай вмешаться в ход времени!

Облачившись в свою самую скромную сиреневую — под цвет глаз и волос — мантию, я надел на свою шею цепочку маховика времён. Признаться, я даже не помню, откуда он у нас взялся, просто раньше его не было, а потом уже был. Видимо, это подарок одного из поклонников Ровены, который вручил его нашей леди до того, как успел отведать её стряпню.

Маховик похож на обычные наручные часы, только с четырьмя стрелками. Самую короткую зелёную стрелку я поставил на единицу, чуть более длинную красную на восьмёрку, ещё более длинную синюю на девятку, а самую длинную желтую определил на шестёрку. Меня ждал 1896 год, тысячелетнее путешествие! Посмотрю, как живут мои слизеринцы.

Помню, недавно разговаривал я с Хельгой, она спросила меня тогда, доволен ли я своими подопечными.

Я процедил:

— Все как один надутые чистокровки!

Хельга флегматично заметила:

— Было бы на кого пенять, сам просил, чтобы Шляпа к тебе чистокровных волшебников распределяла.

Я огорченно искривился:

— Чистоплотных! Эта безухая глухая тетеря решила пошутить! Я просил, чтобы ко мне отправляли чистоплотных! Ты же знаешь, запах немытого тела вызывает у меня омерзение!

Хельга похлопала меня по руке:

— Увы, Салазар! Не только маглы, но и волшебники мало задумываются о личной гигиене.

— Но мы-то вчетвером очень даже заботимся! В замке канализацию и водопровод сделали, даже аналог римских терм у нас имеется. Почему же наши ученики так редко блюдут чистоту?!

— Ещё не сформировалось культурное сознание, слабо развита тяга к прекрасному, доброму, вечному, чистому… Думаю, в будущем всё изменится к лучшему, потерпи, Салазар.

Слова Хельги о будущем забросили в мою душу некие семена, которые потом дали ростки, а в настоящий момент активно плодоносили.

Стал я мрачен, холоден, с друзьями отношения испортил: они не одобряли стремления моего ума.

Но я был непреклонен и всё свободное время занимался раскрытием секрета использования маховика времён, пока не заметил привязанного к цепочке пергамента с инструкциями. Поклонник Ровены очень доходчиво расписал, как маховик следует использовать.

И вот я почти готов отправиться в своё путешествие в непроглядную даль веков.

— Салазар, может, не надо? — Мой гнусный внутренний голос дал о себе знать.

— Надо, Слизерин, надо! — отвечал я с достоинством.

— А если не вернемся? На тысячу лет ещё никто не путешествовал, да и насколько нам с тобой известно, в будущее ещё не ни разу не отправлялись, только в прошлое, да и то на пару часиков.

— Помолчи, голос внутренний. Ты же знаешь, кто я?

— Ага, Салазар Слизерин — самый недотепистый волшебник всех времен и народов.

Я сделал вид, что последнюю реплику внутреннего голоса не заметил. Уверенным движением я стал заводить часы. Когда колесико стало невозможно прокручивать дальше, я почувствовал, как вокруг меня стала трястись реальность, подул ветер перемен:

— Ой, Мерлин Всемогущий! Я совсем забыл про защиту от аппараааа…

* * *

— Директор, снять антиаппарационную защиту с замка в такой момент! Вы точно уверены, что здесь и сейчас что-то произойдёт?

— Разумеется, Северус! В этой комнате раз в сто лет в определенный день наблюдается странное сиреневое свечение и слышится таинственный шум. Я очень хочу исследовать это явление.

«Я-то тут при чём?» — подумал Снейп, но в слух произнёс:

— У вас есть идеи по этому поводу?

— Конечно, более тысячи лет назад в этот день в этой комнате исчез Салазар Слизерин.

Снейп с иронией произнёс:

— В Истории Хогвартса чётко написано, что он ушел, рассорившись с другими Основателями.

— Северус, ты до сих пор веришь этому сборнику баек? — Дамблдор ласково улыбнулся. — Я тебя уверяю, мы находимся в личных апартаментах Салазара Слизерина.

Профессор зельеварения скептически оглядел маленькую захламленную каморку:

— Не верю. Думаю, странные явления — это не более чем плод чьего-то больного воображения.

Внезапно воздух перед Снейпом заискрился, Дамблдор в этот же миг благополучно укрылся за дверью, но профессор остался стоять, сраженный увиденным. Перед ним мелькнула перекошенная фигура, а в следующий миг в лицо рванулось сиреневое чудище. Декан Слизерина жутко закричал, но кусок тряпки попал ему в рот и заставил замолчать.

За дверью директор радовался как ребёнок.

* * *

Меня очень долго крутило и вертело, перед глазами пролетела вся жизнь, а заодно и эволюция запустения любимой комнаты.

Внезапно воздух передо мной заискрился, и я заметил чьё-то испуганное лицо. Собрав остаток сил, я аппарировал. Я стоял на чем-то очень твердом, похожем на замерзшую реку.

Ко мне приближалось огромное рычащее чудище с огромными горящими глазами. Я побежал, но эта тварь не отставала и становилась всё ближе и ближе… За миг до того, как она вцепилась в меня, я предпочёл потерять сознание.

На миг я очнулся, вокруг колдовали люди в белых мантиях и марлевых полумасках. В мои уши медленно затекали звуки:

— Выжить после такой аварии, отделаться легким сотрясением мозга. Этот парень родился в рубашке!

— В мантии! — хотел поправить я, но язык мне не подчинился. Кажется, я вновь отключился.

Через неопределенное время я пришёл в себя в больничной палате. Рядом с моим ложем стояла очаровательная целительница в белой мантии, открывающей все прелестные формы и изгибы тела девушки. Невдалеке подпирали стеночку благородный старец и неопрятного вида волшебник с сиреневым синяком на лице. Где-то я раньше видел этого брюнета, но вот где? Мне грезилось, с нашей последней встречи он выпрямил свой нос, поменял зубы и даже цвет лица у него, без сомнения, улучшился. Но между тем преобразованиями во внешности субъект был не доволен, а жаль… Женщины любят красивых плохишей.

Увидев, что я в сознании, троица засуетилась: целительница стала водить над моей головой волшебной палочкой — видимо, проверяла моё состояние. Целостность головы её удовлетворила, и она ушла, на прощание подмигнув брюнету.

Белобородый старец выступил вперёд:

— Позвольте представиться, меня зовут Альбус (несколько имён я благополучно прослушал) Дамблдор я директор Хогвартса, а это мой коллега, — он махнул рукой, подзывая спутника. — Северус Снейп, преподаватель вашего самого любимого предмета — зельеварения.

В тот миг я почему-то не задумался, откуда директор узнал, кто я такой, я просто скривился при фразе «любимый предмет зельеварение», повторив тем гримасу мистера Снейпа.

От меня, очевидно, ждали ответной любезности, но я для начала решил поинтересоваться:

— Какой сейчас год, где моя мантия, часы и палочка? — и своими кристально честными сиреневыми глазами посмотрел мимо директора, от которого так и веяло талантом к легилименции и окклюменции.

Голубые глаза Дамблдора, несомненно, скрывали мыслительный процесс, ответил же он мне следующее:

— 1996 (мой взгляд полон изумления, перелет на целый век!), мантия не подлежит восстановлению (вздох сожаления), часы разбиты вдребезги (вой раненого зверя), а палочка — вот. — С этими словами директор протянул мне мою любимую указку.

Очень многие удивлялись, узнав, что нет в моей палочке особой сердцевины, но что тут поделаешь, коли у молодца Салазара Слизерина силы магической не меряно и нужен лишь предмет, которым удобно направлять заклятия. Для меня такой вещью стала обыкновенная школьная указка. Несомненно, она была необычайно длинна, но это уже много лет подряд давало мне возможность победить на конкурсе «Мистер самая длинная палочка», в котором я благополучно ни разу не участвовал.

Я смотрел в глаза Снейпа, глаза, ждущие ответа на все вопросы мироздания. Я не смог их разочаровать:

— Меня зовут Салазар Слизерин. Я прибыл из прошлого, чтобы спасти мир от гибели!

Не знаю, откуда я заимствовал эту фразу, но звучала она необыкновенно пафосно и неуместно, поэтому я и решил ею козырнуть.

Видя моё желание их шокировать, директор притворился, что он в состоянии легкого ступора, а Снейп довольно профессионально упал в обморок.

Я наслаждался мгновением. Так хорошо на душе у меня не было давно.

Когда Снейп привёлся в чувство, а директор перестал изображать соляной столб, я барским жестом пригласил их присесть на наколдованные ими же стулья и рассказать мне историю прошедшего тысячелетия.

Директор красочно излагал, Снейп интересно молчал, я воодушевленно слушал.

История оказалась богата событиями, но мне они не особенно запомнились. Потом почитаю, в более достоверных источниках. Директор так рассказывает… Годрик в своё время начинал писать «Шутливую Историю Хогвартса», мне показалось, что сейчас я услышал несколько сот знакомых фраз.

Мне предложили посетить Хогвартс, и я любезно согласился. Но директор предупредил, что туда сейчас сложно попасть из-за некоего инквизитора Амбридж, но он уверял, что парочка Обливиэйтов и Остолбеней поможет нам проникнуть внутрь. Я только задумчиво кивал.

В Хогвартсе нас встретила толпа учеников, они махали вслед удалявшимся рыжим точкам. Появление директора приветствовали бурей оваций, на меня же попыталась наброситься противная тетка, но я мигом трансфигурировал её в жабу. Минута молчания, и аплодировали уже мне. Жаба, обиженно квакнув, ускакала.

Ещё в больнице Северус Снейп пытался подсунуть мне отвратительную зелёно-серебристую мантию, но я в справедливом приступе гнева отказался. К счастью, у какого-то пациента через пару палат от моей удалось одолжить очаровательную сиреневую мантию.

В Хогвартсе появление Самого Легендарного Основателя Салазара Слизерина было встречено странно: с одной стороны, все были рады избавлению от Амбридж, а с другой стороны, вернулся — по общественному мнению — самый темный волшебник всех времён и народов. Сборище снобов, которые почему-то носят моё имя, радовались особенно. Они все поминали какого-то Тёмного Бога, который будет рад видеть своего предка.

Предка? Меня это развеселило. Каким образом он может быть моим потомком, если братьев-сестёр и прочих родных у меня не было?! А детей я из-за отвратительной школы нажить не успел и уже не заведу, так как маховик времён сломан и я не вернусь… Так что все слухи и сплетни о моих многочисленных потомках и наследниках прошу считать преувеличением.

Внезапно рядом со мной вынырнул блондин с надменным выражением лица. Он лениво заговорил о величии темной стороны силы, поэтому я отвлекся и пропустил его речь о важности то ли чистоты кровли, то ли частоты кровопускания. Мне даже стало стыдно, что я прослушал такие важные, но малоинтересные вещи. В конце концов, оглядев всех близко и далеко стоящих торжествующим взглядом, юноша милостиво посмотрел на меня и поинтересовался, растягивая слова:

— Поведайте мне, мудрейший и хитрейший из Основателей, знакома ли вам фамилия Малфой? Без сомнения, мой предок был достойнейшим волшебником и одним из лучших ваших учеников, если не коллегой?

— Малфой? — я нахмурился, припоминая. — Конечно, был такой сквиб, он Хельге и Ровене помогал на кухне, мы его вместе с семейкой эльфов приютили.

Юный Малфой зримо потускнел, сдулся и растворился в смеющейся толпе. Меня окружили дети, жаждущие узнать о своих предках пикантные подробности.

Скоро ученики, ранее стоявшие слитными «факультетскими» группами, рассеялись на огромную разноплеменную толпу. Кто-то впервые узнал, что его предок хотел жениться на той, а вышел замуж за того. Родственники тех-то и тех-то воевали, а у ребят сейчас дружба не разлей водой. Мисс Гермиона Грейнджер рыдала на плече мисс Миллисенты Булстроуд и пыталась найти в её лице следы общей праматери. У меня в голове внутренний голос напомнил о себе непонятным словом: «ООСище!». Но я любезно его проигнорировал.

Директор, стоявший подле меня, безнаказанно радовался. Мне было неприятно услышать, что в Школе веками между факультетами царил разлад. «Разврат!» — вновь не к месту встрял внутренний голос, заставив меня глупо захихикать. Но директор, словно ничего не заметил и продолжил вещать о межфакультетских войнах.

В моё время была дружная семья учеников, слизеринцы, несмотря на свои заскоки, были ребятами веселыми и за гриффиндорцев в случае опасности встали бы горой. А теперь? Надменные снобы, фи… О времена, о нравы!

Ко мне сквозь толпу вновь пробился Малфой, он был расстроен и разочарован своим родством с преподавателем трансфигурации, но всё-таки нашёл в себе силы и выкрикнул на весь зал:

— А что же ваш василиск, который жил в вашей Тайной комнате и был выведен специально для очищения Хогвартса от грязной крови?

Все звуки стихли, ждали моего слова. И я не подкачал, не заставил ждать:

— Мой василиск? Мой василиск?! — я был готов кататься от смеха по полу. — Во-первых, я змей боюсь.

Первое признание шокировало толпу.

— Во-вторых, я не змееуст! Не могу говорить на языке змей и, следовательно, приказывать василиску.

Второе признание, плавно вытекающее из первого, заставило особо нервных пошатнуться. Ну, а третье вынудило психически нездоровых впасть в статическую кому.

— В-третьих, Васк — это замечательный зверёк. Замечательный, но не мой, а Годрика! Он — настоящий змееуст, и комната принадлежит ему. Он участвовал во всех магстройках замка, я же в возведении зданий абсолютно ничего не понимаю.

Все, кто остался в сознании от моего появления, рассказов, признаний и прочего, стали приводить в порядок друзей, жаба упрыгала, Малфой в сторонке пил валерьянку, предложенную ему кошкой со странными отметинами вокруг глаз.

Директор бездействовал недолго: наложил на всех успокоительное заклинание и к моему глубочайшему удивлению объявил, что мистер Салазар Слизерин согласился преподавать в Хогвартсе ЗОТИ.

Злодейский ответ тишайшим искусствам, быстренько расшифровал я. Хорошо, что тёмные искусства до сих пор популярны в школе. Пожалуй, действительно ненадолго останусь, просвещу их на тему того, какие серьёзные заклятия были в моё время.

Интересно, а им известно про Аваду Кедавру? Я так и помню, как в последний миг до отправления во времяпутешествие написал на полях: Авада Кедавра — универсальное заклятие для убийства мух. Надеюсь, мой почерк удалось разобрать.

* * *

В кабинете директора рвал и метал достопочтенный мистер Снейп, один из самых неуважаемых и нелюбимых преподавателей среди претендовавших на один из самых любимых предметов для учеников всех возрастов и отличных от Слизерина факультетов.

— Вы обещали мне эту должность! Пусть я не хочу её занимать, но из принципа обязан сейчас спорить! — Снейп пустил показную слезу.

Загоревшаяся на руке метка заставила прекратить представление, а директор Агуаменти залил вспыхнувший рукав. Снейп коротко кивнул ему, благодаря за помощь, и поспешил на зов. Выбежав за территорию замка, он аппарировал и оказался в двух метрах от начальной точки.

Лорд созывал своих сторонников, он жаждал, чтобы они стали свидетелями его встречи с предком и наставником, чьи четырнадцать томов из серии «Как стать Тёмным Властелином» он прочёл от корки до корки и выучил наизусть.

* * *

Небольшое скопление людей за окном привлекло моё внимание. Но для того, чтобы всё хорошо разглядеть, мне пришлось с боем прорываться сквозь толпу моих будущих учеников. Вдали красовались люди в карнавальных костюмах, только маски у них были однотипные. Правда, предводитель меня впечатлил — маска на всю голову и красная подсветка глаз! Группа «УпСы», как меня просветил какой-то слабовидящий черноволосый юноша. Я подумал: как здорово, волшебники до сих пор не утратили любовь к музыке!

Эти «УпСы» весьма вежливо взломали входные двери, захватили весь замок и согнали всех в Большой Зал. Ученики сразу же спрятались под столы своих факультетов, преподаватели — под свой. Я остался один против многих.

Предводитель назвался Лордом Вольдемортом и возопил, правда ли, что я Салазар Слизерин?

Я не отрёкся от своего имени.

— Разумеется. Я — это я!

Злобно сказав: «Бугага!», он пальнул в меня универсальной мухобойкой! Но внезапно из-под стола выпорхнул давешний черноволосый юноша и принял весь удар на себя. Заклинание рикошетом от его лба вернулось в Вальдертома. Лорд упал, юноша тоже. В наступившей тишине кто-то захрустел чипсами, «УпСы» стояли в задумчивости.

Я нахмурился: всё это неуловимо напоминало мне дешёвую оперетту.

Появились новые действующие лица: авроры арестовали «УпСов», а человек, которого полууважительно называли Министром Магии, подошел и попинал сначала Лорда, потом — как меня просветили — моего героя-спасителя Гарри Поттера.

— Готов! — радостно возвестил Министр.

— Всегда готов! — не менее радостно ответил Гарри Поттер, хотя пнули его, между прочим, сильнее, чем Лорда.

Дальше пошли совсем странные разговоры, я в их смысл особо не вникал. Освободили Сириуса Блэка, в моё время Блэки были отличными волшебниками, жаль только, что Светлыми. Кого-то отправили в Азкабан — замечательный там был в мои времена курорт.

Лорда арестовали и предъявили обвинения во множестве смертоубийств.

Я бродил вокруг растерянный, про меня словно все позабыли. Внезапно ко мне подошёл директор, похлопал по плечу и сказал, что Лорд — опасный преступник, но его надежно упокоят, и он больше не будет досаждать мне попытками убийства с целью доказать всем, что он самый-самый в этом мире.

Я задумчиво покивал:

— А где мои часы, верните их, пожалуйста? — устало попросил я. Что-то меня совершенно не прельщала идея остаться в этом времени, а ещё и преподавать. Домой, назад в прошлое, в добрые годы конца прошлого тысячелетия!

Директор засунул руку в нагрудный карман и спустя некоторое время протянул мне мешочек, в котором что-то жалобно хрустело и звякало.

О, нет! Я забыл, я совершенно забыл, что мой маховик разбился. Я высыпал его останки на ближайший стол. На циферблате стрелки стояли на цифрах 1,9,9 и 6, видимо вторая стрелка была плохо закреплена. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: его не восстановить, особенно учитывая, что здесь нет совершенных инструментов моего времени. Да я и не знаю, как это сделать, ибо не был создателем маховика.

Я вечный пленник времён, я не вернусь никогда… В моих глазах стояли слёзы. Я отвернулся: директор не должен их видеть.

Две жабы, Долорес и Тревор, устроились рядом на подоконнике и любовались закатом.

* * *

— Дорогой, Северус, ты же видишь, что Салазар идеально подходит для преподавания ЗОТИ, он знает много нового, полезного и интересного, его — в отличие от некоторых — любят ученики. Радуйся, что он не претендует на роль декана. И меня греет мысль, что он задержится больше чем на год!

Снейп осклабился:

— А проклятие, наложенное на должность? Оно не даст ему задержаться надолго.

Дамблдор лучезарил:

— О, Северус, это как раз не проблема! Том Реддл проклял должность таким образом, что никто из волшебников, родившихся в этом тысячелетии, не смог её занять, а Салазар родился в прошлом! Проклятие на него не действует!

Директор готов был в любую минуту сорваться с места и пуститься в радостный танец.

Но Снейп продолжал возмущаться:

— Но это же игры со временем, он должен восстановить свой маховик, вернуться назад, поссориться с другими Основателями, а потом навсегда исчезнуть…

Снейп с удивлением повторил:

— Исчезнуть навсегда…

Альбус поаплодировал ученику:

— Ты наконец-то понял! Он не вернулся из-за того, что застрял в будущем. И знаешь... — Дамблдор горделиво выпрямился в директорском кресле. — Знаешь, единственный волшебник в данной истории, кто всё-таки вмешался в ход времени, — это я!

И на стол среди прочих таинственных приборов лёг целехонький маховик времён.