Тяжелые, словно свинцовые, капли падают на ботинки. Я чувствую каждую из них, как если бы они капали мне на обнаженные ноги, а не на толстую драконью кожу, из которой сделана обувь. Поганцы — кровавые свидетельства твоей смерти — стекают по блестящей поверхности и смешиваются с грязью, унося с собой частички тебя.
Стряхиваю с себя накатившее оцепенение и иду дальше, пробираясь через развалины, оставшиеся от Хогвартса, не обращая внимания на удивленные взгляды. Они осуждают меня, я знаю, но мне плевать. Плевать, потому что они для меня никто, а ты была кем-то. Я так и не смог разобраться кем именно. Тетей? Только формально. Три года общения во время каникул не смогли пробудить во мне родственных чувств к твоей взбалмошной натуре. Учителем? Безусловно. Твои уроки навсегда оставили следы на моем теле в виде уродливых шрамов — одни были от твоих заклятий, другие — от ногтей. Любовницей? Возможно. Хотя вряд ли можно назвать любовницей ту, которая никогда не любила, а лишь удовлетворяла свои желания. Перед глазами всплывает картина той единственной ночи, когда ты уснула в моих объятиях. Виноватая, сломленная, но счастливая. Такой настоящей ты была со мной только один раз. А потом замкнулась в себе, предпочитая прочим чувствам бездумную страсть. Я знал, что ты видела во мне лишь моего отца, которого когда-то любила. Знал, что наши отношения, разгорающиеся с новой силой и сходящие на нет по одному твоему слову, неправильны. Но разве можно было противиться твоей неуемной энергии, сквозившей во взгляде, жестах, твоему великолепному телу, чувственным губам, дерзким словам? Ты была словно создана из ветра и огня — сильная, властная, смелая и немного безумная. И теперь ветер стих, а огонь погас, оставляя мне лишь безжизненное тело.
Я вдруг спотыкаюсь и, посмотрев вниз, вижу руку, на среднем пальце которой красуется перстень с фамильным гербом Блэков. Ногой откидываю с лица лежащего передо мной мертвеца мантию — Андромеда Блэк, конечно, я не мог ее не узнать. Ну что же, теперь из всех Блэков осталась только моя мать, хотя вряд ли она придет на могилу сестры-предательницы. А на твою, Белла, и подавно. Слишком много горя было в ее жизни из-за твоей любви к Лорду. Впрочем, у нас обоих может не быть могил, если я не смогу вытащить нас из этого хаоса до того, как авроры заметят пропажу твоего тела. Поэтому я лучше просто помолчу и продолжу идти, делая по шагу с каждым ударом капель твоей крови о бесчувственную драконью кожу.
Vova
