Труп Малфоя

— Я, Гарри Джеймс Поттер, беру тебя, Джиневру Молли Уизли… Тьфу ты! — Подающий надежды аврор и по совместительству самый завидный жених Британии обречённо взмахнул рукой.

Сегодня вечером он в очередной раз сорвал репетицию собственной свадьбы, начисто позабыв слова брачной клятвы. Нет, первое предложение он помнил прекрасно, но вот дальше дело продвигаться отказывалось. Как будто кто-то выудил у него из головы нужные фразы, аккуратно поместил их в маленький хрустальный фиал и спрятал этот фиал от греха подальше.

Правда, верить в такое объяснение отказались и невеста, и подружка невесты, и братья невесты, и мать невесты, и отец невесты, и даже карликовый пушистик невесты. Вся Нора ополчилась против Гарри Поттера, и даже немногочисленные портреты косились на героя сурово и неодобрительно, а стрелка с его именем покачивалась в нерешительности, словно жалея о том, что на часах семьи Уизли не было деления «Скотина, ты всех обидел!». Ну, что поделаешь, если у него такая дырявая память?

Молли нахмурилась, Артур отвернулся, Джинни, громко стуча босыми пятками по деревянным ступенькам, обиженно унеслась в свою комнату. Гермиона, конечно, заботливо приложилась губами к его лбу — абсолютно нормальной температуры — и тут же пообещала поискать в своих умных книгах какое-нибудь зелье «для такого сложного случая». Рон посмотрел тяжёлым взглядом и внезапно широко улыбнулся мол, с кем не бывает, а Джордж недоверчиво хмыкнул, в очередной раз прикладываясь к верному пузырьку с огневиски.

Будущие родственнички, куда уж там.

Что самое ужасное, жениться Гарри на самом деле хотел. Очень хотел. И Джинни очень любил — даже такую, надутую, рассерженную, босиком на репетиции свадьбы… Но проклятая клятва никак не желала запоминаться. Стоило только произнести любимое, каждым звуком отдающееся в сердце «Джиневра Молли Уизли» — и всё, романтический настрой пропадал, эйфория улетучивалась, в голове не оставалось ни буковки из нужного текста.

Как на экзаменах по Зельеварению!

В итоге — проклиная себя и мысленно посылая к дементорам всё на свете, незадачливый герой попросту сбежал из Норы, чтобы не служить больше объектом всеобщего внимания. Аппарировал в близлежащий лесок, побродил по тропинкам, пытаясь успокоить расшалившиеся нервишки, и, устав, присел на тёмный ствол поваленного ветвистого дерева.

— Пропустить её имя, что ли? — Гарри в задумчивости взлохматил волосы на затылке. — Чтобы не сбиваться…

Он достал из кармана кольцо и, прищурившись, посмотрел сквозь него на окружающий мир. В мире ничего не изменилось, и Поттер решил считать это добрым знаком. Шумно выдохнув, он принялся в миллионный раз повторять свою брачную клятву:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, беру тебя в законные жёны… Надевая это кольцо, обещаю любить тебя верно и преданно до конца своих дней. — Для пущей достоверности момента Гарри, не глядя, нашарил какую-то ветку и водрузил на неё кольцо, как на палец. — Обещаю делить с тобой всё хорошее, оберегая тебя от плохого. Обещаю заботиться о тебе и наших будущих детях, и клянусь: в счастье и в горести, в болезни и в здравии, что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.

— Серьёзно? — ухнуло откуда-то из темноты.

Гарри вздрогнул и выхватил волшебную палочку, прицеливаясь непонятно куда.

— Кто здесь?

— Твоя… невеста.

— Джинни? — глупо переспросил незадачливый кандидат в мужья и тут же на всякий случай крепко вцепился в ветку с колечком. Голос был ему знаком, но он принадлежал явно не его возлюбленной — как Волдеморта победить. В смысле, как пить дать.

— Никогда ещё меня так не оскорбляли. — Гласные были растянутыми, а тон возмущённым. — Даже ты, Поттер.

— Кто вы? Откуда вы меня знаете? — Гарри попытался сдёрнуть украшение и спрятать обратно в карман, но затея провалилась на первом же этапе.

В темноте усмехнулись:

— А что, остался кто-то, кто не знает героя?

Ветка в его руках вдруг шевельнулась. От неожиданности Гарри дёрнул её на себя — и в ту же секунду совсем рядом раздалось шипение:

— Придурок! Так же и палец оторвать можно. Вместе с рукой!

— Палец? С рукой? — Гарри почувствовал себя героем какого-то абсурдного представления.

— Поттер… — Невидимый собеседник явно закатил глаза. — А куда ещё можно надеть кольцо? В нос?

Возразить почему-то было нечего, хотя некоторые — Гарри точно знал — и в носу носят кольца. Тедди Люпин, например, на свой пятый день рожденья заявил, что обязательно сделает себе такой прокол, когда вырастет. Правда, где он мог такое увидеть — науке неизвестно, ничего подобного ему тётя Гермиона никогда не рассказывала.

— Так, хватит! — возмущённо воскликнул бывший Избранный. — Покажись!

Справа тихонько завозились. Впечатление создавалось такое, будто кто-то аккуратно пытается подняться с земли, но почему-то не может этого сделать. Сообразив, в чём причина, Гарри моментально отпустил ветку, и незнакомец, наконец, встал.

— Ты сам напросился, Поттер. Детей, кстати, не обещаю, — перед ним стоял Драко Малфой.

Или, скорее, тот, кто когда-то был Драко Малфоем. Живым. А теперь вот стал мёртвым. Ну, то есть, выглядел нынешний Драко Малфой примерно так, как и при жизни, только кожа была теперь белее бороды Дамблдора, светлые волосы висели неаккуратными прядями, а глаза отливали тёмно-лиловым. Впрочем, в этом вполне могло быть виноватым освещение — точнее, его отсутствие, но вот запах… Этот запах аврор Поттер не спутал бы ни с чем. Богатый оперативный опыт подсказывал ему, крича на ухо во весь голос: живые люди так пахнуть не могут!

— Ээээ, — только и смог испуганно выдавить Гарри, беспорядочно тыча в бывшего однокурсника волшебной палочкой.

— Убери, а то я свою достану, — пригрозил не-живой.

— Твоя в аврорате…

И это было действительно так. Около недели назад с очередного задания Рон Уизли принёс десятидюймовую палочку из боярышника. Гарри хватило одного взгляда на неё, чтобы понять, что внутри — волос единорога, а в хозяевах числится слизеринский хорёк. Который, к слову, пропал без вести ровно дюжину дней назад, а теперь вот, нашёлся. Выходит, кто-то убил Малфоя, оставил его тело в лесу, а палочку забрал с собой и то ли потерял потом, то ли нарочно оставил…

— У тебя всё на лбу написано, Поттер. Вставай и пошли.

— Куда? — запротестовал было Гарри, но Малфой сгрёб его за руку своими абсолютно холодными и какими-то деревянными пальцами.

— Я тебя кое с кем познакомлю.

«Спорить с сумасшедшими — очень опасно, — вспомнил Поттер краткий курс выживания в непредвиденных ситуациях. — А с мёртвыми, наверное, ещё опасней». Рассудив таким образом, Гарри послушно поднялся с бревна и отправился вслед за Малфоем. Правда, шли они чуть более чем недолго: буквально через пару шагов хорёк тихо шепнул какое-то незнакомое заклинание, и мир перевернулся, причём в буквальном смысле — потому что Гарри вверх тормашками полетел в неизвестность.

— Сынок! — к ошалевшему Поттеру бежала, вытянув руки вперёд, рыжеволосая женщина со смутно знакомыми чертами лица.

Гарри поправил очки и пригляделся.

— Мама? — изумлённо спросил национальный герой.

— Мама, мама… — Лили Поттер взволнованно прижала сына к груди. — Кто же ещё. Гарри, как же я тобой горжусь!

— Не слишком-то лапайте моего будущего мужа, дамочка. — Малфой надменно выпятил губу.

— Что? — опешил Гарри.

— Что? — вытаращилась Лили.

— Что? — закричали все подоспевшие люди.

А таких было много, у Гарри даже голова закружилась, пока он пытался их всех разглядеть, распознать и не проглотить язык от удивления. В обступившем его кругу были все — Сириус, Ремус, Тонкс, Грозный Глаз Грюм, Фред, Колин, Лаванда, отец, Дамблдор и даже Снейп. Лица всех, кроме последнего, выражали огромную радость, и это вызвало у Гарри странное чувство. Он был рад любой возможности снова увидеть тех, кто был ему дорог (и не очень, если вспомнить о Снейпе), но оказался абсолютно не готов к тому, чтобы встретить их в такой… ипостаси. Когда их кожа своим оттенком больше всего напоминала герб Равенкло, а на щеках, ладонях, шеях и прочих открытых участках тела проступали тёмные пятна, подозрительно похожие на трупные.

— Гарри, мальчик мой, — прочувствованно вымолвил Дамблдор, даже не пытаясь приблизиться к своему воспитаннику, чтобы ненароком никого не толкнуть.

Профессор знал, что после его смерти волшебная Британия переполнилась разнообразными слухами о нём, в которых он представал то пособником зла, то едва ли не его предводителем, и потому в своей загробной жизни, как бы странно это не звучало, старался держаться как можно тише и незаметнее. Он почти ни с кем ни разговаривал и всячески открещивался от любых попыток окружающих взвалить на него бремя власти и негласного лидерства. Правда, сейчас, увидев Гарри, Дамблдор позволил себе дать слабину и окликнуть его, но…

— Профессор! — этого человека Гарри был счастлив видеть всегда, везде и в любом состоянии. К тому же окладистая седая борода удачно маскировала такое лёгкое несовершенство, как смерть.

Драко нахмурился. Как бы они там с Поттером в школе не ссорились, теперь ему совсем не нравилось повышенное внимание к его будущему мужу, пусть и доставшемуся таким необычным методом.

Гарри же, аккуратно отодвигая от себя старых знакомцев, осторожно направился к бывшему директору, вызвав тем самым бурю негодования.

— Сынок! — снова попыталась привлечь к себе его внимание Лили.

— Гарри! — вторил ей Джеймс.

— Эй, крестник, — внёс свою лепту и Сириус.

В любое другое время Гарри бросился бы к ним с распростёртыми объятиями, ведь он по-настоящему любил этих людей, да и их поддержка тогда, в Запретном Лесу была для него просто неоценима, но сейчас ему нужно было успокоиться и подумать.

Больше всего на свете, если честно, он хотел бы сейчас увидеть Гермиону. Но та — и это к лучшему! — была жива, а значит, вряд ли могла попасть сюда, ведь вероятность найти второй труп Малфоя и ещё раз надеть ему кольцо на палец, произнеся при этом брачную клятву, мала, как инстинкт самосохранения у великана.

— Профессор, — с облегчением повторил Гарри, добравшись наконец до Дамблдора, — профессор, кажется, нам с вами нужно поговорить!

Дамблдор, улыбнувшись, сделал приглашающий жест в сторону, предлагая немного пройтись. Окружающие возмущённо загалдели, но вдогонку броситься не решились: к удивлению Поттера, дорогу им преградил Снейп. Его, кстати, смерть изменила мало. Не считая кокетливо-аккуратной раны на шее и чуть более бледного, чем обычно, лица, зельевар практически не изменился, и смотреть на него можно было без содроганий. Во многом этому способствовало то, что разглядеть алую кровь на чёрной мантии практически невозможно.

— Забыли, с кем имеете дело? — с привычным каменным лицом спросил Снейп, холодно и угрожающе, и всем как-то сразу же расхотелось мешать Дамблдору.

— Мало того, что убили, так ещё и повозмущаться толком не дают, — тоскливо пробормотал Фред, поднимая глаза туда, где после смерти было небо, а при жизни — земля, — да, братишка?

— Дамблдор знает, что делает, — попытался подбодрить его Джеймс Поттер, но Фред не удостоил его даже взглядом.

Ему было некомфортно здесь примерно в такой же степени, в какой Джорджу было некомфортно там, но ни один из них не мог этого изменить. Впрочем, нет, один всё же мог, но Фред просто не стал бы склонять брата к самоубийству…

— Парень, а ну не кисни, — покровительственно похлопал его по плечу Сириус.

— Легко вам говорить, — Фред замолчал на полуслове, будто ожидая, что брат договорит за него. Прошло уже столько лет, а он всё никак не мог привыкнуть.

Блэк помрачнел.

— Не очень-то и легко, знаешь ли. У меня тоже есть брат. И долгое время один из нас был жив, а второй находился здесь…

— Ты не очень-то расстраивался, братишка, — раздалось справа над ухом Фреда. Это к ним незаметно подкрался Регулус.

Регулус Блэк вообще почти всегда ходил незаметно. И бесшумно. И разговаривал очень мало… Наверное, потому что жуткий яд сжёг ему тогда, в пещере горло, а инферналы, утащившие младшего Блэка под воду, умертвили его, лишив вообще возможности двигаться.

Сириус развёл руками, понимая, что не может не согласиться со словами Регулуса.

— Ты был мёртв, я был жив. И до самой смерти я так и не знал, ради чего ты умер. Это можно назвать трагедией, знаешь ли. — Он натянуто улыбнулся. — Когда всю жизнь считаешь брата сволочью и предателем, а после смерти выясняется, что он был героем.

Сириус мог сказать много чего ещё. Например, что его самого долгое время считали предателем, или что он сам множество раз вёл себя, как самая настоящая сволочь, но он промолчал, понимая, что всё это всем известно без слов. В этом, загробном мире всё было в тысячу раз проще и в тысячу раз сложнее одновременно.

И, кстати, сложности как раз надвигались. Неумолимо.

— Мальчишка Поттер! — взвизгнул где-то недалеко женский голос.

— Поттер? Мальчик, который выжил? — прохрипело ему вслед. — Пришёл сюда, чтобы…

— Чтобы засвидетельствовать вам своё почтение, мой Повелитель, я уверена!

Беллатриса Лестрейндж и лорд Волдеморт собственной персоной. Гарри, который как раз в этот момент выслушивал пространную и практически начисто лишённую смысла речь Дамблдора, удивлённо уставился на этих двоих, так внезапно появившихся на горизонте.

— Тише, Поттер, — скомандовал ниоткуда появившийся рядом Малфой. Он нервно сдул упавшую на глаза прядь волос и, почти не разжимая губ, добавил: — Просто подыграй мне, и всё.

За время, прошедшее с окончания войны, битвы, сражения и лишения Гарри уже порядком поднадоели, поэтому он решил для разнообразия взять и послушаться своего школьного недруга. К тому же, у Гарри плохо получалось представить себе, как можно ещё раз убить Волдеморта, если он и без того уже мёртвый… Гораздо более интересным ему казался вопрос, как и почему Тёмный Лорд сейчас ни капли не походил на того уродливого сморщенного младенца, каким явился перед ним на «призрачном» вокзале Кингс-Кросс, но спрашивать напрямую явно было не лучшей идеей.

Гарри обернулся на Дамблдора, и тот кивнул, усмехнувшись в бороду. «Ну, раз Дамблдор одобряет, то всё в полном порядке», — по привычке решил Гарри, но волшебную палочку в кармане, по привычке же, всё же нащупал.

— Тётя! — преувеличенно радостно воскликнул тем временем Драко. — Прекрасно выглядите!

Забавно, что он практически не кривил душой, если, конечно, такими фразами можно бросаться применительно к мёртвым. Беллатриса Лестрейндж и правда выглядела едва ли не лучше, чем при жизни: обычно всклокоченные волосы как-то присмирели и больше не возвышались над головой вороньим гнездом, а вились относительно аккуратно, постазкабанские пятна кариеса больше не уродовали её зубы — возможно, потому что почернело решительно всё содержимое её рта… Бледная кожа как была бледной, так и осталась, а фиолетовые синяки под глазами и кровоподтёк на губе казались элементом экстравагантного макияжа. Трупное пятно на шее мадам Лестрейндж изящно прикрыла кружевным чёрным шарфиком, а на руки натянула перчатки, что наводило на определённые мысли по поводу состояния её ладоней и пальцев…

Но главное было не в этом. Умерев, Беллатриса целиком и полностью лишилась той внушающей ужас и отвращение ауры, которая окружала её раньше. Эта верная слуга Волдеморта больше не вызывала ни страха, ни опасения… Назвать её психически здоровой Гарри, впрочем, не решился бы и сейчас, но, если уж на то пошло, вряд ли и самого Гарри после рассказа о таких приключениях кто-то решился бы назвать таковым, но теперь безумие Беллатрисы выглядело… более мирно.

— Драко, — вкрадчиво пропела она, — кто это рядом с тобой?

— Да, Драко, — подхватил Волдеморт. — Кто это?

Волдеморта, в отличие от Беллатрисы, смерть нисколько не красила. И даже носа у него не прибавилось — наоборот, тонкие щели ноздрей стали шире, как будто подгнили немного. Глаза по-прежнему горели красным огнём, а кожа посинела, как у утопленника, хотя это было достаточно странно, ведь Гарри его не топил. Да и никто, наверное, не топил — это ж надо, утопить Волдеморта!

— Мой жених, — с места в карьер пустился в объяснения Драко.

Поттер опешил. Эта фраза с каждым разом звучала всё более угрожающе.

— Мальчишка Поттер — твой жених? — Беллатриса изменилась в лице и оглянулась на своего лорда, видимо, для того, чтобы в соответствие с его реакцией выстроить собственную линию поведения.

— Да, тётя, — подбоченился Малфой. Он даже как-то выше ростом стал вместе с этим признанием, хотя его и так было сложно называть коротышкой. Гарри тоже невольно выпрямил спину, надо же было соответствовать своему… тьфу ты!

— Мальчик, который выжил… — завёл Волдеморт было старую пластинку, но Драко совершенно бесцеремонно его перебил:

— Чтобы на мне жениться. Ещё вопросы?

— Мой повелитель, — возмущённо воскликнула Беллатриса, не в силах стерпеть такой наглости, и вцепилась пальцами в рукав мантии Тёмного Лорда.

Ткань неприятно хрустнула. Волдеморт отмахнулся от назойливой Пожирательницы и, грустно смерив Малфоя взглядом, медленно покачал головой.

— Придётся проучить тебя, гадкий щенок. Ты забыл своё место…

Драко театрально закатил глаза и сделал шаг назад, моментально оказавшись за спиной Гарри.

— Он жених, с ним и разбирайтесь.

Гарри вздохнул и вытащил волшебную палочку. «Экспеллиармус тут, наверное, не поможет», — подумал он. Злиться на Волдеморта отчего-то не получалось, как будто вся ненависть к нему осталась далеко в прошлом, и вообще сейчас перед ним был не сам величайший тёмный маг последних лет — собственной персоной, а просто его проекция, тень. Да и то, наверное, тень вызвала бы больше эмоций…

— Постой, Гарри, — Дамблдор покровительственно положил руку ему на плечо. — Не нужно. — И обратился к Волдеморту: — Послушай, Том…

— Сказано, «послушай, Том», вот Том пусть и слушает. Пошли отсюда! — Малфой потянул Гарри в сторону. Поттеру ничего не оставалось, как подчиниться, потому что «потянул» Малфой от души, как бабка за дедку, а дедка, за репку, то есть крепко и основательно, больно вцепившись в предплечье. От неожиданности Гарри даже сопротивляться не стал.

Правда, уже через несколько секунд он пришёл в себя и принялся отчаянно тормозить движение, упираясь ногами в землю и засыпая Малфоя вопросами:

— Какого чёрта, Малфой? Я хочу назад! Что здесь происходит? Где я?

— А наш старикашка ещё не ответил тебе на эти занимательные вопросы? — прошипел Драко, не останавливаясь и волоча за собой Поттера, как тряпичную куклу. — Ты бы ещё, кто я, спросил.

— Кто ты? — послушным попугайчиком повторил Гарри. — Ох, Мерлин.

Малфой внезапно остановился.

— Нет, вот как раз Мерлина тут нет, — задумчиво произнёс он. — Впрочем… — и снова прибавил шагу.

— Я никуда больше не пойду! — Гарри наконец-то удалось вырваться из захвата. Он остановился, выпрямился и для убедительности даже топнул ногой пару раз.

— Будешь стоять здесь? — хмыкнул Драко.

Поттер огляделся. Это странное место, прямо сказать, было не слишком гостеприимным… Деревья, трава, небо — всё это было расцвечено ярко и густо, и эти цвета, сливаясь, создавали сложную для восприятия картинку. Как будто какой-то сумасшедший художник выдавил на холст сразу всю краску изо всех своих тюбиков и щедро размазал её, не заботясь ни о стиле, ни о композиции. Конечно, сам Гарри и о стиле, и о композиции, да и вообще об рисовании картин понятия не имел практически никакого, но именно эта ассоциация отчего-то возникла у него в голове.

А ещё при всей своей яркости этот мир был откровенно мрачным. Бледный Малфой с выцветшими волосами был мрачным, сумасшедшая Беллатриса была мрачной, Дамблдор в своих светлых одеяниях был мрачным, синекожие родители были мрачными и даже Снейп в угольно-чёрной мантии — какая неожиданность! — тоже был мрачным.

И солнце тут было… кроваво-красное.

Пожалуй, стоять здесь и выяснять, кто, как, где, зачем и почему, было не лучшей идеей.

— Ладно, хорёк. Твоя взяла, — нехотя кивнул Гарри. — Пойдём куда-нибудь, где можно спокойно поговорить.

Малфой удовлетворённо улыбнулся:

— Слушай свою невесту — и не пропадёшь, Поттер! Я тебе обещаю...

— Прошу! — с насмешливым поклоном Малфой распахнул перед Гарри дверь и тут же обиженно поджал губы: — Но впредь ты пропускаешь меня, договорились?

Гарри опешил, но спорить не решился. Однажды Гермиона, уставшая, как собака, после похода по магазинам с Джиневрой, в сердцах призналась ему, что невесты — худшие создания на свете, нет от них ни покоя, ни спасения, ни отдыха, да и сбежать невозможно. Он тогда только посмеялся над подругой, не придав никакого значения её словам о том, что как только девушка становится невестой, на её адекватности можно ставить большой жирный крест, но теперь… Но теперь он понимал, что как только парень становится невестой — происходит нечто ещё куда более странное.

Мёртвый парень, стоит отметить.

Гарри едва не взвыл и с трудом удержался от того, чтобы обхватить голову руками и горестно закрыть глаза, не желая видеть этот бренный печальный мир… Сдерживающим фактором, правда, стало не желание во что бы то ни стало сохранить лицо, а то простое обстоятельство, что в стоячем положении обхватывать голову руками было бы слишком… Для этого трагического жеста полагалось сидеть, желательно — в углу, желательно — раскачиваясь из стороны в сторону.

«Не время для паники», — бодро подумал герой и отважно шагнул в дверь, которую всё ещё придерживала его невеста. Или придерживал его невеста?

Отнюдь не обрадованный тому, что начал мыслить о Малфое как о своей суженой, Гарри сделал ещё несколько шагов вглубь неизвестного ему помещения — и вдруг замер, поражённый и ослеплённый.

— Чего остановился, Поттер? — пропел Драко у него над ухом.

— Я… мы… где я?

Малфой фыркнул:

— Дорогой жених, а вы другие вопросы какие-нибудь вообще знаете?

Гарри покачал головой. Вряд ли у кого-нибудь могли возникнуть другие вопросы, окажись этот кто-нибудь на его месте, в странном заведении, напоминающем кабак. Безумная музыка, стойкий запах алкоголя, дикий гомон и целая толпа незнакомых людей. Незнакомых — и мёртвых…

— Выпьем за новобрачных! — проорал из угла какой-то покойник, залихватски опрокидывая в себя стакан огневиски.

Поттер ощутил тошноту. Нет, он не имел ничего против выпивки, да и мертвецов старался по возможности уважать, но конкретно у этого отдельно взятого экземпляра в животе зияла дыра. Большая такая дыра, с рваными краями и почерневшими ошмётками мяса на этих самых краях. И всё только что выпитое огневиски живописным водопадом виднелось в этой дыре.

— За новобрачных? — Гарри в бешенстве повернулся к Малфою. Ни о каких новобрачных вроде как пока что речи ни шло, только жених и невеста! И то Гарри готов был на всё, что угодно, только бы избавиться от этого статуса.

— В лесу твой обет звучал безупречно, — хмыкнул Драко и продемонстрировал ему свою левую руку, где на безымянном пальце тонким ободком золотилось изящное украшение. — И кольцо, кстати, великолепное. Не знал, что у тебя есть вкус.

— Конечно, есть, раз выбрал тебя в будущие супруги! — хлопнул по плечу Малфоя кто-то смутно знакомый, и Гарри окаменел.

Хвост собственной персоной! Вот это встреча! У Гарри аж руки зачесались прихлопнуть предателя — вторично, раз уж в первый раз это сделал кто-то другой, но Петтигрю, словно почуяв его настроение, слинял так быстро, что Гарри даже не успел толком разглядеть его мерзкую трусливую рожу.

— Видишь, как все меня любят, — самодовольно улыбнулся Драко, но тут же посерьёзнел. — Ладно, пойдём за тот дальний столик? Там нам не помешают.

Помешать им, впрочем, пытались: с удивлёнными криками «Он живой!» разнокалиберные незнакомые мертвяки то и дело хватали Гарри за плечи, руки и края мантии, а чья-то оторванная рука даже умудрилась вцепиться ему в шнурки на кроссовках, из-за чего Поттер едва не рухнул на грязный пол. Драко на всю эту суету не обращал никакого внимания. Он гордо шествовал впереди, рассекая толпу, как гордый крейсер рассекает морские волны. Откуда такое сравнение пришло ему в голову, Гарри не знал и знать не хотел, но вот безупречную осанку и грацию в каждом движении всё же отметил, хоть сам себя за это и отругал.

— Ну? — вопросительно посмотрел Драко на Гарри, остановившись у нужного столика.

— Что? — не понял Гарри.

— Стул.

— Что стул?

— Стул отодвинь для своей невесты, дубина! — кажется, он даже ногой притопнул от возмущения.

Вздохнув, Гарри отодвинул сидение, стараясь не слушать бурчание Малфоя. Суть этого бурчания сводилась к «как только таких земля носит» и «как только за такого замуж идти».

— Малфой, — осторожно начал Гарри после пяти минут молчания, в течение которых Драко старательно рассматривал свои ногти. Ногти, кстати, были отнюдь не безукоризненными — под ними темнела то ли кровь, то ли почва, как будто Малфой кого-то царапал или что-то выкапывал.

— Да, дорогой?

Гарри вздрогнул.

— Ты обещал рассказать мне, что происходит.

— А с чего ты взял, что Малфои выполняют свои обещания? — Драко расхохотался, но, увидев выражение крайнего недоумения на лице жениха, быстро свернул веселье и самым серьёзным тоном сказал: — Да шучу я, шучу.

— Дурацкие шутки, — пожал плечами Гарри.

— Привыкай, тебе их слушать пока смерть не разлучит нас.

— И вот с этого места, Малфой, пожалуйста, поконкретнее, — он очень надеялся, что нервная дрожь в голосе была не очень заметной. — Я хочу знать, что происходит, — почти слово в слово повторил Гарри свои недавние вопросы. — Где я?

— Ну, это длинная история… Но мне кажется, всё самое главное ты уже уловил, — циничность тона на миг напомнила Гарри о прежнем Малфое, и это показалось Поттеру хорошим знаком.

— Ага, уловил. Что я сплю! — осенило его, и он поспешил ущипнуть себя за руку. — Проснись! Проснись!

— Не паясничай, — холодно выплюнул Драко. — Ты в загробном мире, любимый. Меню, пожалуйста!

Подгнивший и ароматный официант в ярко-алой ливрее принёс им потемневший от времени свиток и замер, дожидаясь заказа.

— Вот это, вот это, вот это и это, — ткнул пальцем Малфой в какие-то строчки, и подгнивший, кивнув, испарился, а он продолжил, обращаясь уже к своему будущему мужу: — В лесу ты произнёс брачную клятву, надев кольцо мне на палец…

— Что ты делал в лесу? — перебил его Гарри.

— Ягоды собирал, Поттер, что же ещё.

— Не язви.

— Как скажешь, милый, — Драко захлопал глазками, изображая святую невинность. — Я там лежал, если ты не заметил. Впрочем, ты ведь действительно не заметил… Меня убили, Поттер.

— Это я понял, — сам не зная, зачем, Гарри рассказал Малфою о принесённой в аврорат палочке. Малфой слушал внимательно, лишних вопросов не задавал, но и отвечать, кто именно лишил его жизни, не собирался. — Я репетировал свадебную клятву, — жалобно сказал он, подводя своему рассказу его итог.

Драко кивнул:

— Репетиция удалась. Увы, милый, ты — как настоящий гриффиндорский тупица — не смог найти более подходящего места для свадебного кольца, чем мой палец, так что теперь наслаждайся последствиями. Ты мой, я твоя… в смысле, твой, и тут уже ничего не изменишь.

— Но нашу помолвку можно расторгнуть! — с энтузиазмом возразил Гарри. — Или, может, она сама расторгнется, когда я утром проснусь… Ой! — его руки внезапно коснулось что-то холодное. Гарри опустил глаза и с удивлением обнаружил, что чем-то холодным были бледные пальцы Малфоя.

Чем-то очень холодным, он бы даже сказал.

— Не проснёшься, Гарри, — неожиданно мягко произнёс Драко. — То есть, нет, проснёшься, конечно, ты ведь живой, будешь засыпать и просыпаться, как полагается, но это, увы, не сон.

Гарри снова ущипнул себя за руку.

— Больно, правда? — Малфой заметил его манипуляции. — Но во всё, что сейчас происходит, тебе придётся поверить. Хотя поначалу тоже не верил… — он передёрнул плечами. — Знаешь ли, Тёмный Лорд, тётя Белла, сперва это выглядело просто кошмаром. А потом я привык. Они даже милые, ты не заметил?

Нахмурившись, Гарри покачал головой. Сложно было думать о Волдеморте и Беллатрисе, чувствуя на своей руке руку извечного врага. Точнее, если принять всё происходящее за чистую монету и вообще правду, то больше не извечного врага, а своей наречённой невесты…

Когда им принесли заказ, руку Драко почему-то всё равно не убрал.

— Значит, здесь находятся все, кто умер? — спросил Гарри, глядя на то, как другой рукой Малфой отправляет в рот виноградинку за виноградинкой.

Заказ оказался сплошь фруктами.

— Вроде того, — двумя пальцами Драко положил тёмную ягоду на язык и прищурился от удовольствия.

Логика и разум на мгновение взяли верх.

— Это бред! — возопил Поттер.

— Да, да, нас уже нет, но это не бред, ты попал на тот свет, — пропел Малфой задумчиво. Получилось у него, между прочим, довольно неплохо, но вот смысл спетого пугал Гарри до нервного тика. И любого пугал бы.

— И что дальше? — задал он логичный, как ему казалось, вопрос.

— Свадьба, мистер Поттер, — скрипуче и отрывисто прозвучало откуда-то сверху. И, что самое страшное, этот неприятный голос был Гарри очень, очень знакомым. — Что же ещё? Или у нынешней молодёжи такое непринято? Наводился поди с грязнокровками, а моему внучатому племяннику теперь мучайся…

Гарри медленно поднял голову. Он уже знал, кто окажется перед ним, но всё равно был не готов увидеть этого человека.

Перед ним стояла Вальбурга Блэк — во всей красе своего мёртвого тела. Её мантия, сшитая давным давно так, чтобы походить на изящное платье, висела неаккуратными лохмотьями. Ткань потёрлась и истрепалась, когда-то наверняка нежная и приятная, сейчас она на вид больше напоминала мешковину, покрытую пылью. Пыль, казалось, лежала и на коже, которой тление не просто коснулось — а от души полапало! Неровный сине-зелёный цвет лица миссис Блэк заставил Гарри содрогнуться, а когда он увидел, что в уголках её маленьких глаз скопилось достаточно светло-зелёного гноя, то и вовсе почувствовал тошноту.

По сравнению со своей бабуленькой Малфой выглядел настоящим красавцем!

И свою прохладную ладонь с руки Гарри, кстати, по-прежнему не убирал.

— Довольно, миссис Блэк! — Драко надменно вздёрнул подбородок. — Это мой будущий муж, а значит, ваш будущий родственник…

— Он и так мне уже родственник! — выплюнула Вальбурга. — Кошмар! Какой позор!

Малфой очевидно задумался. Он нахмурился — так, что меж бровей пролегла вертикальная морщинка, и, чуть помедлив, кивнул. Наверное, вспомнил, что добрая половина английских волшебников действительно состоит с Блэками в родстве. Ну, или решил, что мысленно перебирать семейное древо династии Блэков — себе дороже, равно как и спорить с этой старой перечницей!

— Прекратите кричать, пожалуйста, — не выдержал Гарри.

— Ах! — подгнившей рукой миссис Блэк схватилась за сердце, комкая скрюченными пальцами мантию. — Как ты, бастард, разговариваешь со старшими! Предатель крови!

— Не обращай внимания, — Малфой наконец-то убрал руку. — Совсем плохая стала, заговаривается уже.

— Вот! Вот! — пуще прежнего возопила Вальбурга. — Эта зараза распространилась уже и на тебя! Убить! Сжечь!

Не в силах больше выслушивать эти крики, Гарри решительно поднялся с места и почти бегом направился к выходу. Громкая музыка молоточками стучала в висках, подгоняя и подгоняя, несколько раз он неловко толкнул кого-то локтём, врезался плечом в чьё-то мягкое тело на грани разложения — и, зажав рот рукой, наконец-то выбрался из душного помещения.

И, не разбирая дороги, побежал прочь, потому что с криками «Поттер, стой!» за ним уже спешил Малфой.

«Между прочим, родного жениха мог бы и по имени позвать!» — обиженно подумал Поттер и поразился своим мыслям. Поразился настолько, что в сочетании с чересчур насыщенным днём и только что произошедшим столкновением в баре, сработало как самый настоящий катализатор. Грубо говоря, Гарри вырвало.

Он ожидал насмешек и презрения, но подошедший Малфой молчал. Когда Гарри, вытерев ладонью рот, распрямился и посмотрел на него, Драко лишь пожал плечами:

— Совсем плохая, я же говорил.

— Ага.

— Пойдём, кое-что покажу.

Гарри замялся. Снова идти куда-то ему решительно не хотелось. Он огляделся по сторонам: здесь, в этом лесу было уютно и как-то… спокойно, даже несмотря на неестественно яркие цвета деревьев и листьев — и неба, просвечивавшего сквозь ветви.

Малфой уловил его нежелание:

— Брось, Поттер, это недалеко. И, раз уж твоя гриффиндорская смелость тебе отказала, то сразу предупрежу, что никого, кроме нас, там не будет.

В любое другое время это уточнение Гарри бы напугало. Впрочем, нет, на шестом курсе оно показалось бы ему очень кстати: ведь тогда получилось бы зажать противного хорька в угол и выпытать у него, что он замыслил и почему ходит такой смурной и невыспавшийся.

Если сильно не приглядываться, можно верить, что вот этот мёртвый Малфой — тоже всего лишь смурной и невыспавшийся. Просто, если честно, очень сложно поверить в то, что человека, который одним своим существованием дразнил тебя практически всю твою более-менее сознательную жизнь, больше нет — ну, там, на поверхности. Здесь, под землей-то он вот он, идёт, осторожно переступая через коряги и тут же неуклюже загребая ногами разноцветные листья.

— Мы на месте, — с усмешкой Малфой присел на поваленное дерево и приглашающее хлопнул ладонью по тёмному стволу.

Гарри не без опаски устроился рядом.

— Чудесный вид! — протянул Драко. — Дух захватывает! Ну, захватывало бы, если бы мне было нужно дышать.

— Малфой!

— Да ладно тебе, Поттер. Тебе пора бы уже тут освоиться. Неужели ещё не привык?

— А что, к этому можно привыкнуть? — нервно хмыкнул Гарри, и тут же прикусил язык, потому что на треугольное лицо Малфоя набежала тень. Тень обиды, или что-то вроде того.

— Знаешь, — медленно поговорил тот, — пожалуй, к этому действительно невозможно привыкнуть. Во всяком случае, я ещё не привык. Хотя многих устраивает, посмотри хотя бы на Блэков.

— Сириус и Регулус?

— Конечно, не Вальбурга же! Чокнутая старуха, она все уши прожужжала тем, что в её доме вы устроили форменный бедлам, бордель и всё такое. Не возмущайся, Поттер, я так ей и сказал, что бордель и ты — вещи несовместимые. Правда, за это она обозвала меня предателем крови…

Гарри слабо улыбнулся.

— Мне нужно домой.

— Здесь теперь твой дом. Мне очень жаль, Поттер.

— Но этого не может быть…

Драко закатил глаза:

— Почему на твоём месте не Грейнджер? До неё наверняка бы уже дошло. Повторяю для особо красно-золотых: здесь теперь твой дом, Поттер.

Закрыв лицо руками, Гарри глухо застонал. Жить здесь он категорически не хотел. И вообще, если он не вернётся до свадьбы, Джинни с него три шкуры спустит, а Молли и Гермиона ей с удовольствием в этом помогут!

— Поттер, только не ной, только не ной! А то пропустишь всё самое интересное! — с этими словами Драко перегнулся через дерево и вынырнул обратно уже с помятой коробкой в руках. — Вот. Это мой тебе подарок. Свадебный подарок, Поттер. Всё, как полагается.

Гарри покосился на него с подозрением. От Малфоев можно всего ожидать, так что ещё большой вопрос, хорошая ли вещь находится внутри упаковки, которая и снаружи выглядит, мягко говоря, внушающей опасения. Вдруг Драко решил подарить ему, например, боггарта? И превратится этот боггарт в орущую Джинни в свадебном платье..

— Поттер, открывай уже, — обиделся на его колебания Драко. — Я целых десять минут думал, что тебе подарить, а потом пришлось ещё Снейпа тайком попросить всё подготовить, так что лучше тебе поторопиться, а то я разозлюсь и…

Что будет делать Малфой, когда разозлится, Гарри знать не хотелось, поэтому он поспешно потянул за завязанную косым бантиком ленточку. Ленточка легко поддалась, и потрёпанная крышка сразу же подскочила вверх, как будто то, что было в коробке, отчаянно стремилось выбраться наружу.

Так оно и было. Стоило Гарри окончательно поднять крышку, из коробки сразу же посыпались крохотные белые косточки. «Посыпались» было, конечно, не самым правильным словом, потому что до слоя прелой листвы эти косточки так и не добрались, о землю так и не стукнулись. Напротив, они устремились в воздух — и уже там, зависнув по правую руку от Малфоя, собрались в единое целое.

В скелет, подозрительно напоминавший птичий.

С утробным клёкотом этот скелет ущипнул Драко за ухо.

— Букля, цыц, — прикрикнул на неё ущипнутый. — Я не вкусный.

— Букля? — только и смог выдохнуть Гарри. — Это действительно Букля?

Малфой самодовольно улыбнулся.

— Она самая, Поттер. На твоё счастье специального совиного рая не существует, так что приходится им ютиться тут, с нами.

— Сомневаюсь, что здесь — рай, — пробормотал Гарри, вытягивая руку для того, чтобы Букля могла сесть на неё.

Драко сделал вид, что ничего не услышал.

Несколько минут они оба хранили молчание, но — как Гарри успел понять — молчание и Драко Малфой, по сути, были вещами несовместимыми (пусть и не совсем вещами). В общем, Драко заговорил первым.

— Тебе понравился мой подарок? — с волнением спросил он, глядя на то, как Гарри заботливо гладит Буклю там, где при жизни привык расправлять ей перья.

— Конечно, — ответил Гарри. Как ни странно, встреча с любимицей его и правда обрадовала, но на решимость вернуться домой никак не повлияла. Ему должно, просто обязано было повезти — как везло всегда! И для того, чтобы это случилось, сейчас он собирался задействовать слизеринскую составляющую своей личности.

— Я знал, что ты обрадуешься. Она такая милая…

Драко повёл плечом и неожиданно почесал Буклю под подбородком.

Гарри удивлённо уставился на него.

— Видел бы ты её перья… — неуверенно пошутил он. Малфой засмеялся, и этот успех следовало закрепить. Как там говорили близнецы Уизли? Если девушка смеётся — она уже наполовину завоёвана! Малфой, конечно, на девушку тянул слабо, но всё же был его невестой, а значит, хоть какие-то общие правила должны были на него действовать. — Тётя Петунья не одобряла, что я её завёл. Впрочем, она не одобряла ничего и никого…

Драко нахмурился.

— Ну, уж меня-то она бы точно одобрила! — воскликнул он недовольно. Малфой выглядел уверенным в своей неотразимости, но вместе с тем Гарри понял, что эта уверенность скорее была показной.

Как никак, Драко никогда не был идиотом, и потому просто не мог не понимать, что вряд ли консервативная маггла положительно отнеслась к браку своего ненужного племянника с мёртвым парнем. О Мерлин, как бредово всё это звучало!

Гарри прикрыл глаза. Весь спектр эмоций, только что выказанный Малфоем, был ему как раз на руку, а о сложностях своих отношений с тётей Петуньей — они почти не виделись с того самого дня, когда Гарри появился перед ними, чтобы рассказать о победе — рассказывать он сейчас не собирался. Он собирался поступить совсем наоборот.

— Да, — протянул Гарри. — Думаю, тебя она бы точно одобрила. Жаль, что вы не сможете с ней познакомиться, — он притворно вздохнул.

Малфой проглотил наживку.

— Это ещё почему?

— Хотя… — Гарри в задумчивости поправил очки, прикоснулся к шраму, потёр пальцами подбородок. — Раз ты заговорил об этом… Хорошая идея!

Надменно фыркнув, Драко покосился на него с видом, явно говорившим, что любая идея — хорошая, если она принадлежит Драко Люциусу Малфою.

Ободрённый, Гарри встал и, активно жестикулируя, принялся развивать свою мысль:

— Так как мы всё таки… — он нервно сглотнул, — жених и невеста… вам нужно познакомиться. И с дядей Верноном тоже.

Драко сдержанно улыбнулся, давая понять, что идея пришлась ему по вкусу. Он, конечно, давным давно что-то слышал о маггловских родственниках Поттера — ну, кто о них, в самом деле, не слышал, но не придавал услышанному никакого значения. В конце концов, какое ему дело до всевозможных предрассудков, если он уже мёртвый?

— Мы навестим их сейчас! — закончил Гарри тем временем свою речь.

Осторожно встав, Малфой подошёл к нему.

— Мысль замечательная… — задумчиво сказал он. — Но, Поттер, так ли важно мнение твоих дяди и тёти?

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно уставился на него Гарри. Ему очень не понравилось то, что Драко нашёл сейчас бреши в этой задумке, казавшейся ему самому поистине гениальной. — Это же свадебная традиция!

— Свадебная традиция, Гарри, — пропел Драко у него над ухом, положив ледяную ладонь на плечо, — это знакомиться с родителями…

— Вот и познакомишься, — буркнул Гарри.

— Но твои родители мертвы! И они оба здесь. И я с ними уже прекрасно знаком.

— А как же твои родители? — не оставлял Гарри своих попыток. Он уже понял, что внезапно заартачившийся Малфой к Дурслям не пойдёт. Ну, то есть, наверняка пойдёт, если удастся вытащить его на поверхность под каким-нибудь другим предлогом, но вот так вот, в качестве основной причины Петуния и Вернон для него не авторитет. — Ну?

— Они ещё живы.

— Да, досадно.

— Ничего не досадно, Поттер! Ты в своём уме?

«Ещё как!» — ехидно подумал Гарри. Букля, до этого мирно сидевшая на его руке, вдруг встрепенулась и хрипло заклекотала.

— Что такое? — спросил её Драко.

Букля снова заклекотала, резко взмахивая безперыми крыльями. Малфой, склонив голову набок, внимательно смотрел на неё — и правда прислушивался. Это безмерно удивило Гарри, потому что для него самого было решительно не понятно, что пытается сказать его сова. Он, конечно, всегда был уверен в том, что она всё понимает — но как можно было понимать её саму, она же только птица?

— Нет-нет, это невозможно, — сказал Малфой тихо, но твёрдо.

Возмущённо щёлкнув клювом, Букля топнула лапкой. И когти, которые в отличие от перьев прекрасно сохранились, больно оцарапали Гарри.

— Ай! — прошипел он.

Малфоя это как будто переубедило.

— Ну что ж… — обратился он к сове, растягивая гласные в своём фирменном стиле. — Может быть, ты и права.

— Что? — Гарри недоумённо развёл руками. Ему порядком надоело следить за разговором двух мертвецов и абсолютно ничего в нём не понимать. Тут, конечно, была своя прелесть, и заключалась она в первую очередь в том, что национальный герой волшебной Британии был жив, но… — О чём вы только что говорили?

— Старейшина Гриндевальд, — зловеще ответил Драко.

От удивления и испуга Гарри отшатнулся, сделал несколько шагов назад — и предсказуемо запнулся за тот самый ствол поваленного дерева, на котором они совсем недавно мирно сидели. Ценой долгого и нелепого размахивания руками ему удалось удержать равновесие и не шлёпнуться на пятую точку, но справляться с собственными эмоциями оказалось куда сложнее.

— Как Гриндевальд? Где Гриндевальд?

Малфой посмотрел на него снисходительно.

— Поттер, неужели ты думаешь, что один из величайших тёмных магов за всю историю человечества удержался бы от того, чтобы прибрать себе власть в этом мире?

Не рискуя доверять своему языку, Гарри покачал головой, надеясь, что сумел в этом движении полностью отразить свой ответ.

— О, я вижу, ты вообще не думал, что Гриндевальд окажется здесь, — Драко понял всё правильно. — Или просто не думал… — Он ухмыльнулся. — Ничего личного, ты же гриффиндорец!

Пропустив шпильку мимо ушей, Гарри — уже собравшийся и снова готовый к словесным баталиям — на всякий случай присел и спросил:

— Почему Геллерт Гриндевальд стал старейшиной? Как Дамблдор допустил это?

— Полагаю, без особых возражений… Во-первых, Гриндевальд умер раньше, — принялся загибать пальцы Малфой. — Во-вторых, директору ещё при жизни, наверное, поднадоело кем-то командовать… Быть серым кардиналом ему больше по душе… В-третьих, Дамблдор уже однажды победил Гриндевальда, пора уступать. А в-четвёртых, — он хитро улыбнулся, — даже если бы дедуля решил поспорить, наш старейшина явно нашёл бы способ его утихомирить…

Тон, которым это было сказано, очень не понравился Гарри. Малфой говорил так, будто знал об этих волшебниках что-то, о чём никто другой и не подозревал — или, может быть, подозревали все, кроме Поттера. А быть лошадкой с завязанными глазами, ведомой по узкой каменистой тропе, ему очень не нравилось — по понятным причинам.

Гарри не решился расспрашивать дальше — просто побоялся, что Драко по милой школьной привычке начнёт над ним издеваться, быстро поняв, что имеет какое-никакое, но преимущество.

«В чужой монастырь со своим уставом не лезут», — рассудил отважный победитель Волдеморта. Ему нужно было вернуться домой, туда, где его ждала будущая жена — настоящая будущая жена! — а всё остальное было неважно. Нельзя жить прошлым, нельзя хоронить себя вместе с настоящими мертвецами: их существование закончено, его — ещё нет. Когда-нибудь, когда на линии его жизни будет поставлена финальная точка, они ещё встретятся, но сейчас… сейчас ему необходимо встретиться с Гриндевальдом, раз уж именно он властен вернуть его в подлунный мир.

— Пойдём? — Гарри встал и протянул Малфою руку, чтобы тот не заподозрил ничего раньше времени.

— Пойдём, — легко согласился тот, нежно сжав его пальцы.

Поттер подумал, что по возвращении надо будет отправить сову в Малфой-мэнор и взяться за дело о гибели Драко.

Но о возвращении, похоже, было рановато думать: решительно шагая, Малфой практически тащил его за собой, умудряясь при этом не превращать своё прикосновение в жёсткую хватку. Гарри сперва всё никак не мог понять, как у Драко получается держать его так легко и так нежно, а потом — зачем ему вообще пытаться это понять.

Но, как бы то ни было, размышления отвлекали от дороги, которая оказалась неожиданно долгой, и от посторонних взглядов, которые оказались ожидаемо пристальными и ожидаемо неудивлёнными. В этом загробном мире, верить в существование которого Поттеру решительно не хотелось, их с Драко «помолвку» все почему-то приняли как должное.

А вот о том, какая шумиха поднялась бы в нормальном мире, заикнись кто-нибудь о чём-то в подобном, лучше было не думать. И Поттер старательно не думал — настолько старательно, что уже начал в красках представлять, как выглядела бы такая свадьба. Правда, желания увидеть это воочию у него по-прежнему не было. Зато было уже ставшее привычным желание поскорее проснуться, пусть в ужасе, в одиночестве и в холодном поту, но в собственной постели под звук мерно работающего телевизора (лучшее изобретение магглов!) — и в собственной реальности.

— Эй, не спи, — обернувшийся Малфой щёлкнул пальцами перед его лицом. — Мы на месте.

Поттер огляделся, машинально поглаживая Буклю, сидевшую на плече. «Место» показалось ему довольно мрачным — как, в принципе, практически всё вокруг. К яркому небу неестественных цветов он, впрочем, уже почти привык, но тёмно-фиолетовые стены гармонировали с ним очень странно — а точнее сказать, не гармонировали совсем. Очень сложно вообще хоть с чем-нибудь гармонировать, когда у тебя такие острые углы, такие глубокие трещины и такие иссохшиеся кирпичи, перевитые ядовитым плющом. Плющ, кстати, был красивым: тонкие упругие стебли, мелкие глянцевитые листья… Он протянул руку, чтобы потрогать один, но был остановлен Малфоем.

— С ума сошёл? — фыркнул тот, перехватывая движение.

— А что такого?

Бывший слизеринец посмотрел на него, как на умалишённого.

— Мда, понятно, у кого-то в школе было плохо с гербологией…

Мёртвый, а ещё язвит! Гарри нахмурился. Его злил такой тон, и ему было некомфортно, потому что он в очередной раз сам себе напомнил о нелепости происходящего.

— Малфой, — устало вздохнул он, — у меня в школе было много с чем плохо. Но если ты хочешь скорее представить меня своим родителям, то нам нужно идти.

Несколько секунд Драко смотрел на него — и Поттеру было до жути не по себе под внимательным взглядом этих неживых глаз, а потом, кивнув, подхватил кольцо, висевшее прямо посреди стены, и постучал.

Дверь перед ними появилась мгновенно. Дом словно зевнул ею, как огромный великан зевнул бы своим исполинским ртом: с заунывным скрипом створка отодвинулась, пропуская внутрь незваных гостей, чтобы потом тут же захлопнуться за их спинами. Звук получился такой, что Гарри аж подскочил.

Букля испуганно ухнула, крепче сжимая когти.

А Малфой, не обращая никакого внимания, на загулявшее по тёмному холлу эхо, пошёл вперёд. Шёл он уверенно и быстро, а значит, наверняка, уже бывал в доме «старейшины Гриндевальда» и знал, куда им следует направляться. Гарри поспешил за ним, почти срываясь на бег.

Они довольно долго плутали по мрачным, заросшим паутиной коридорам прежде, чем вышли на лестницу. Ступени зловеще скрипели под ногами, прогибаясь так страшно, что Поттер каждый раз думал — провалится! Но нет, он не проваливался, Драко не проваливался и вообще никто не проваливался (может быть, потому, что кроме них проваливаться здесь было некому). Вместо этого они всё поднимались и поднимались, поднимались и поднимались…

Хорёк остановился только тогда, когда запыхавшийся Поттер уже был готов проклясть всё на свете. Едва не врезавшись в костлявую спину, Гарри резко затормозил и пошатнулся. Он наверняка упал бы, если бы не успел схватиться за рассхошийся поручень. Точнее, именно поэтому он наверняка и упал бы — поручень прямо под пальцами рассыпался в труху, но на выручку пришёл бывший враг.

— Поттер, ты всегда такой неуклюжий? — почти шёпотом спросил он, в последний момент сгребая Гарри за воротник свитера.

— А ты всегда такой быстрый и ловкий?

Предполагалось, что эта фраза станет ответной подколкой, но прозвучала она скорее как комплимент. Поттер поморщился от досады, а Малфой, напротив, довольно улыбнулся.

Гарри плохо помнил, как выглядела его улыбка, когда он живым. Но в улыбке мёртвого Драко было что-то такое, что делало его лицо почти совершенным. Это можно было назвать совершенством картины или совершенством статуи, но никак не совершенством живого человека. Хотя, возможно, виной тому был цвет кожи, непрозрачно намекавший на то, что смерть владельца этой кожи наступила уже довольно давно…

— Не спи, — второй раз за сегодня попросил его этот самый владелец.

— Не сплю, — Гарри попытался восстановить равновесие.

Малфой отпустил его только тогда, когда убедился, что с равновесием всё получилось. Притихшая было сова довольно ухнула и пару раз переступила с ноги на ногу, как будто примериваясь для того, чтобы сесть поудобнее. Судя по направлению её движений, под «сесть поудобнее» Букля подразумевала забраться хозяину на голову, и хозяина такая перспектива категорически не устраивала.

— Ну-ка, — предостерегающе цыкнул он и смело шагнул вперёд. Туда, где перед Драко уже открывалась очередная дверь.

За этой дверью обнаружилась круглая комната, практически полностью заваленная всяким хламом. А посреди хлама обнаружился тощий, потрёпанный Гриндевальд, почти не похожий на того, кого Гарри видел в воспоминаниях Волдеморта. Его волосы потускнели и поредели, а кое-где и вовсе выпали, дряблая сероватая кожа покрылась мелкими пятнами, а всё лицо было обезображено шрамами.

Гарри не слышал ничего о том, чтобы величайшего тёмного мага кто-то пытал Сектумсемпрой в лицо. Или бил по всё тому же лицу. Потому что сумасшедшим, способным на такое, был разве что Волдеморт, но он исповедовал другие стратегии, тактики, технологии и методы.

— Старейшина Гриндевальд, — Малфой почтительно поприветствовал слегка подгнившего волшебника.

— Драко, — жутковато разулыбался тот.

— Да, я…

— А это кто, детка? Кто это с тобой?

— Мой жених…

Хорёк смущённо поковырял полы ножкой, а Гриндевальд снова разулыбался. Надо признать, выходило это у него не слишком красиво — обезображенное шрамами лицо страшно кривилось, безжизненные глазки сужались до ужасающих щелочек, а ноздри наоборот начинали раздуваться…

— Твой жених? — удивлённо переспросил он скрипучим голосом, и Поттер понял, что пора бы самому хоть что-то сказать.

— Гарри Поттер, сэр, — отрекомендовался Гарри, чувствуя себя персонажем пьесы абсурда. Впрочем, это чувство уже становилось привычным.

— Да, сэр, — смущенно ответил Малфой в унисон с ним и переступил с ноги на ногу. — Мы хотим наверх! — добавил он тут же.

Смущённый Малфой, кстати, был тем ещё зрелищем. Особенно в нынешнем состоянии, ведь румянец очень странно смотрелся на его сероватой коже, и….

Что «и» Гарри не придумал, потому что его размышления перебил Гриндевальд.

— Зачем подниматься наверх, если все смерть как хотят попасть сюда? — старейшина всплеснул руками в искреннем удивлении, и Поттеру показалось, что на этих руках не достаёт пары пальцев.

А Драко принялся объяснять, зачем. И даже почему. Гриндевальд слушал, не перебивая, и Малфой был настолько польщён таким вниманием высокопоставленной персоны подземного мира, что не сразу сообразил: старика просто вырубило. Вежливо потряся его за плечо и продолжив свой рассказ, он в конце концов добился того, что бывший друг (и бывший враг) Альбуса Дамблдора (интересно, как они общаются здесь?) согласно кивнул.

— Украинский заговор! — громогласно (и всё так же скрипуче) возвестил Гриндевальд, наставительно подняв указательный палец. — Как раз для кратких визитов!

«Мне бы для постоянных», — жалобно подумал Поттер, а потом покосился на хорька и понял, что лучше да, для кратких, старейшина всё правильно говорит. Потому что труп Малфоя на постоянном жительстве в доме своих родителей или, что ещё хуже, в доме на площади Гриммо, это нечто примерно такое же ужасное, как Долорес Амбридж в роли воспитательницы кентавров. Ну, для самих кентавров ужасное, разумеется.

Сам Драко явно рассудил бы иначе, но советоваться со своей «невестой» Гарри не собирался, хотя совесть слегка протестовала против побега хитростью. Гриффиндорское благородство требовало брать и жениться, раз уж позволил себе неосторожное обещание, но… Они больше не учились в школе, а значит, деление на гриффиндорцев и слизеринцев не имело смысла, и всякие там благородства вместе с совестью вполне могли пару дней помолчать.

А Гриндевальд вот, похоже, молчать не мог. Напевая что-то себе под нос и время от времени разражаясь радостными восклицаниями, он с поразительной скоростью носился по комнате, видимо, пытаясь создать зелье для заговора. В огромную кружку, которую он держал в левой руким, один за другим отправлялись пугающие ингридиенты: лапка летучей мыши, какая-то подозрительная зелёная кремообразная масса, несколько травинок, паутина (с торжествующем воплем обнаруженная под кособоким комодом), какие-то мелкие косточки, подозрительно похожая на кровь тёмная жидкость и много чего ещё — всё страньше и страньше.

Гарри впервые видел такое кошмарное зелье. Гарри впервые видел такой странный способ приготовления.

Гарри очень, очень не хотел пить эту гадость.