Великая сила любви

Всё началось с того, что один пятикурсник с Рейвенкло забрался в запретную секцию и, откопав там какой-то трактат по погодной магии, вызвал потоп поистине библейских масштабов.

Дождь, больше похожий на водопад, не могли остановить почти неделю, со среды и до самого следующего вторника. В итоге озеро вышло из берегов, затопив окрестности едва ли не до самого Хогсмида. Подземелья Хогвартса, включая и жилые помещения Слизерина, залило, и ученики были срочно эвакуированы в башню Гриффиндора, что ни могло не вызвать недовольства как у слизеринцев, так и у гриффиндорцев. Совет попечителей ужаснулся, представив, каких финансовых затрат потребует восстановление школы после такого стихийного бедствия, жители Хогсмида едва не подали на администрацию замка в суд, ученики и преподаватели не могли перемещаться по окрестностям никак иначе, как на лодках, и даже Хагрид, проживший на окраине леса более двадцати лет, был вынужден покинуть свою хижину и переселиться в замок.

Юного горе-террориста пришлось исключить из школы, хотя Дамблдор и пытался замять дело и обойтись менее радикальным наказанием. Но не все были недовольны произошедшим.

Озеро, пусть и такое крупное, как озеро близ Хогвартса, — не самое подходящее место обитания для гигантского кальмара. Хотя бы уже потому, что он там такой один, а одиночество, как вы понимаете, не слишком приятная участь.

Кальмар всегда мечтал об океане. Он никогда там не бывал, и ему мало что было о нём известно, но во снах он часто видел бесконечные просторы пенной лазурной воды, вздымавшейся крутыми грядами волн до самых небес, и других гигантских кальмаров, размахиванием щупалец приветствовавших своего заплутавшего собрата.

Когда озеро вышло из берегов и всё пространство вокруг, исключая чёрную громаду Хогвартса, заполнилось водой, гигантский кальмар решил, что сбылась его мечта. Он, честно говоря, не совсем понимал, каких размеров должен быть океан, поэтому той территории, что стала ему доступна, вполне хватило, чтобы он мог счесть себя оказавшимся как минимум в средних размеров море.

«А что если я поплыву туда и найду себе подобных», — подумал он с надеждой.

И вот теперь он плыл, или скорее полз, так как уровень воды в этом месте был мал и едва ли превышал два метра. Кальмар забрался уже довольно далеко от своего дома и теперь с восторгом осматривал дно под своими щупальцами. Раньше ему не доводилось прикасаться к траве и цветам. Куда не кинешь взгляд, дно устилал мягкий растительный ковёр. Кальмар восхищённо вздохнул, и ему ни с того, ни с сего захотелось заговорить стихами.

Внезапно что-то больно хлестнуло его по голове, и он, не соображая в чём дело, выставил щупальца, собираясь обороняться. И… Перед ним, раскинув тентакли, стояла самая прекрасная кальмариха из всех, что ему только доводилось видеть в жизни. Правда до сего дня он не видел ни одной, но эта была точно во сто крат краше его фантазий. Кальмар моргнул, и его щупальца, собиравшиеся уже обвиться вокруг противника, замерли. Кальмариха тоже застыла. Робко, дрожа от странного чувства, внезапно охватившего их обоих, они протянули друг другу тентакли.

— Кальмар, — пробулькал Гигантский Кальмар.

— Ива, — прошелестела Гремучая Ива.

— Она так прекрасна, — вещал он в тот день в кругу русалок и тритонов, пытаясь приладить на голове красный коралл. — Вы бы видели, какие у неё длинные, гибкие щупальца, как они извиваются и сплетаются между собой, и их столько, что невозможно сосчитать.

— У него такая гладкая кора, — потрескивая от восхищения, рассказывала Ива другим деревьям. — А его ветви такие толстые и мощные. На них, правда, совсем нет листьев, но это не беда. Так он выглядит даже более мужественно.

— А ещё у неё на каждом щупальце приделаны маленькие очаровательные водоросли. Ей это невероятно идёт. И вся она такая утончённая и грациозная.

— Сильный и огромный, как скала. С ним я буду как за каменной стеной.

— Я хочу увидеть её!

— Я хочу увидеть его!

На дворе была весна, май, так что путём шантажа и угроз Ива вынудила яблоню отдать ей все свои цветы. Стоя как столб и боясь пошевелиться, чтоб не уронить белоснежные цветочки, она ожидала прихода кальмара.

Тот, в свою очередь, весь обвешался зелёными и голубыми водорослями, а на голове путём неимоверных ухищрений умудрился закрепить огромный красный коралл. Двигаться в подобной бижутерии было довольно нелегко — кальмар боялся растерять украшения по дороге, поэтому полз медленно, то и дело замирая, когда ему казалось, что коралл пытается соскользнуть.

Оба влюблённых изнемогали от нетерпения и страха, одновременно жаждая и страшась встречи.

— Добрый день, я… Я просто проходил мимо. — Кальмар взглянул на Иву, и его кальмарье сердце затрепетало от восхищения. — Ты… тебя… тебе очень идёт белый.

— Это мои цветы, — гордо объявила Ива. — А тебе… — она потупилась, — очень идёт красный.

Чёртов коралл всё-таки соскользнул с головы и бултыхнулся в воду. Кальмар сконфуженно хихикнул и залился пунцовым румянцем.

— Упс, — сказал он.

— Эти зелёные и голубые листья тоже очень хороши, — поспешила заверить его Ива.

— Ты правда так считаешь?

— Да.

Они помолчали какое-то время, влюблено глядя друг на друга.

— Мне кажется, я ей нравлюсь, — лучась от счастья воскликнул кальмар, вновь оказавшись в кругу подводных обитателей. — Она так смотрела на меня.

— Он так смотрел на меня. Может, он влюбился?! Я ведь красивая? В меня можно влюбиться?

Все деревья разом согласно закивали. С Гремучей Ивой они предпочитали не спорить. Однажды одна осина попыталась ей в чём-то возразить и в итоге оказалась вырванной из почвы и заброшенной куда-то в Запретный лес. Ива, конечно, не смогла бы дотянуться до них ветвями, но её сильных мощных корней для этого вполне хватало. За глаза же, хотя в данном случае скорее за крону, товарки называли Иву никак иначе, как морщинистой иссохшей истеричкой.

«Чтоб её короед пожрал».

«А листья у неё жухлые и все в дырках».

Наконец магам удалось подобрать заклинание, способное быстро и эффективно высушить окрестности, и они поспешили им воспользоваться. Почти в мгновение ока уровень воды понизился до нескольких десятков сантиметров и продолжал постепенно падать. Кальмар и Ива в одночасье оказались отрезанными друг от друга. Это повергло их в страшное отчаяние, ведь они даже не успели поведать друг другу о своих чувствах.

Не зная как ещё донести до кальмара слова любви, Ива поймала пролетавшую мимо почтовую сову и, размахнувшись как следует, зашвырнула её в сторону озера. Она решила связаться с Кальмаром с помощью азбуки Морзе. Точками служили совы, а пробелами — камни, найденные Ивой на земле.

«Сова, камень, сова, сова — камень, камень, камень — сова, сова, сова, камень — сова, сова, камень».

Да, популяция сов в тот день сильно пострадала.

Кальмар ответил ей селёдкой и несколькими не вовремя подвернувшимися под щупальца тритонами.

«Люблю тебя!»

— Она любит меня!

— Он любит меня!

— Он любит меня, но мы даже не можем увидеться, — Ива заплакала.

На её стволе открылись старые шрамы, и из них полился древесный сок. Будь она берёзой, возле неё непременно собралась бы целая толпа пенсионеров с трёхлитровыми банками.

Но как бы там ни было, она не могла долго предаваться отчаянию. Ива привыкла действовать и бороться, а не хныкать и молить о помощи. Как говорят люди: «Если кальмар не идёт к иве, то ива идёт к кальмару». Если она действительно его любит, то ничто, даже законы природы, не смогут её остановить. Она дерево, её судьба — стоять на одном месте, но там, где есть любовь, нет места судьбе. Любовь сама по себе судьба. Ива дёрнулась, потянула корни из земли, забилась в тисках почвы, разрыхляя и перемешивая её, ненамеренно увлекая за собой корни близстоящих деревьев. Ствол её мучительно затрещал, несколько ветвей сломались и упали в траву, белые цветы, которые она так и не вернула законной владелице, осыпались, как конфетти.

Сама не веря в то, что делает, Ива встала на корни и, решительно глядя вперёд полными любви и мужества глазами, зашагала вниз по склону, туда, где в солёных сверкающих водах тосковал по ней её возлюбленный. Ива подошла к самому краю невысокого обрыва и из последних сил, изнемогая от натуги, врезалась корнями в песчаную почву. Её ствол слегка накренился в сторону воды, ветви потянулись вниз. Толстые розовые тентакли вынырнули из озера и обвились вокруг её ветвей.

— Любимая, ты пришла, — сходя с ума от невыразимой радости, выдохнул Кальмар.

— Да, я пришла и больше никогда тебя не покину! — Был ему ответ.

В конце концов, ивы не просто так стоят на берегу. Они никого не оплакивают, не такой уж у них характер. Просто каждая из них, подчиняясь великой силе любви, надеется и ждёт своего кальмара.

Данный рассказ очень четко представляет нам фрустрацию, вытесненную автором в подсознание. Выражено явное раздвоение личности: "ива" — это мужское начало, "кальмар" — женское (то, что автор наделяет эти объекты человеческими свойствами и характерами, а также пишет их имена с большой буквы, говорит о преувеличенной роли этих "личностей" по сравнению с личностью самого автора текста).

Женское начало, пытаясь удовлетворить себя, и показаться самодостаточным, орудует длинными, гибкими щупальцами, которые извиваются и сплетаются между собой, и их столько, что невозможно сосчитать. Но этого недостаточно, и "кальмар" стремиться к новым сексуальным горизонтам, которым он придает гипертрофированное значение, ему нужно даже не "море", а целый океан. На берегу этого океана и находится долгожданный символ мужских гениталий.

Вот как описывается объект вожделения: "У него такая гладкая кора, а его ветви такие толстые и мощные!" Заметьте, как автор пытается ввести нас в заблуждение, намеренно меняя пол у главных героев.

Также вызывает опасение сцена, в которой дождь, подобный водопаду, шел всю неделю и затопил несколько городов. Автор не скрывает, что ради собственного сексуального удовлетворения готов нанести вред окружающим, что говорит о скрытом садизме.

Мой вердикт однозначен: требуется немедленная госпитализация и изоляция от общества, а также регулярное лечение электрошоком.