— Я вытащила вас с того света! Я столько времени и сил потратила на ваше исцеление, а вы даже не хотите меня выслушать!
— Знаете что, мисс Грейнджер, а я не просил вас меня воскрешать. Вы свободны.
Гермиона Грейнджер обижено засопела и медленно вышла из кабинета. Оказавшись в коридоре, она вытерла тыльной стороной ладони слёзы и пошагала прочь.
Сорокалетний Северус Снейп развалился в кресле и усмехнулся: наконец-то он отделался от этой зануды. А то ходит, ходит. Каждый день, как на работу. Лучше бы делом занялась: замуж вышла, детей нарожала. Науку ей подавай! Ишь, ты! Только успела Хогвартс окончить, так сразу приспичило ей в уважаемые журналы статейки писать. И название статьи какое-то дурацкое. Как там... «Основные особенности трансфигурации крупногабаритных предметов в малогабаритные». Чушь! И ведь приходит, чего-то доказывает, умную из себя корчит! На практике она, видите ли, изучила! Писать научись нормально! Почитай хорошую литературу! Терминологию изучи! А потом берись за перо! Зазнайка.
* * *
Гермиона Грейнджер сидела в главном зале Хогвартса и раздражённо ковыряла вилкой салат. Воспоминания о недавнем позоре отбили всякий аппетит. Два дня назад из редакции журнала «Трансфигурация сегодня» пришёл ответ на её письмо: мы, мол, восхищены вашими знаниями по описанной проблеме, но было бы неплохо, если бы ваши исследования подтвердил кто-нибудь из авторитетных учёных. Гермиона сразу пошла к Макгонагалл — та собиралась в командировку и отослала её к Снейпу.
А Снейп... Ух! Вспоминать не хочется...
«Мисс Грейнджер, это какая-то муть. Что это: «операция по трансфигурации прошла успешно»? Это научная статья? Или бред отставного дантиста? А это: «в случае крайней необходимости можно применять заклинания обесцвечивания вместе с чарами левитации»? Это, я так понимаю, вывод? Какого чёрта вы упоминаете чары левитации, если ваша статья про минимизацию предметов?! И что это за слово: «ситуция»? Таких я не встречал... Ах, опечатка? Так вы сначала научитесь правописанию, а потом кропайте статьи в серьёзные издания! А перед этим почитайте хорошие книжки, где умные люди вам дотошно объяснят, в чём разница между минимизацией и дезиллюминацией! А ещё лучше, вообще, бросьте это дело и займитесь какой-нибудь женской работой! Свободны».
Гермиона стала ему доказывать, что из-за двух нелепых фраз нельзя зарубать всю статью, и что она изучила предмет обсуждения на практике, и что, в конце концов, статья удачная, нужно лишь, чтобы профессор написал рекомендацию... Но Снейп и слушать ничего не хотел...
Конечно, не нужно было упоминать о том, как она вытащила его из Визжащей хижины, оказала первую помощь, а потом лично занималась лечением профессора... Это было как-то... неправильно... Но, ёлки-палки, что ему стоит черкнуть пару слов редактору! Нет... Это уже не принципиальность, а какая-то личная обида. За что? За то, что спасла ему жизнь?! Ничего не понимаю!
* * *
«Жизнь она мне спасла... А на кой? На фига мне такая жизнь?! Сорок лет — ни дома, ни монет. В прошлом — сплошной мрак, в будущем — думать тошно. Голос сиплый, скоро совсем сядет, преподавать не смогу — куда я пойду? Как Филч — смотрителем? Эх, надо было Поттера замочить, тогда ещё. Глядишь, сейчас бы большим человеком был. Да чего уж там... мечты, мечты... Опять идёт. Вот пристала!»
— Мистер Снейп, я переписала статью.
«Переписала... Ну, и метлу тебе в руки и хроноворот на шею!»
— Вы посмотрите?
— Мисс Грейнджер, я сейчас очень занят.
— Я подожду. Вот, возьмите, — она протянула ему пергамент.
— Я не могу взять вашу статью, потому...
— Вы можете её не читать! Просто подпишите и всё!
— ... потому что я направляюсь в туалет. Вы хотите, чтобы я взял туда вашу писанину? Нет? Очень хорошо. Уйдите с дороги.
Снейп, слегка прихрамывая, поковылял по коридору, Гермиона не отставала.
— Вы боитесь, что без вас я собьюсь с пути? — спросил он, покосившись на неё.
— Нет. Боюсь, что вы оттуда не выйдете, и тогда некому будет подписывать мою, как вы сказали, «писанину». Я вас подожду у входа.
— Дело ваше. Однако должен предупредить, ждать вам придётся долго.
— У вас проблемы с кишечником?
— Оставим в покое мой анамнез... Просто мужской туалет — это единственное место Хогвартсе, где я смогу насладиться одиночеством, учитывая, что, кроме меня, преподавателей мужского пола здесь не осталось.
— Странное место для релаксации.
— В нём есть одно важное преимущество.
— Какое?
— Туда не заходят такие как вы, — сказал Снейп и скрылся за дверью туалета.
Гермиона осталась ждать его снаружи.
Полчаса нервного ожидания прошли впустую. Поколебавшись, Гермиона постучалась в дверь — ответа не было. Она громко позвала профессора — безрезультатно. Тогда, решившись, она открыла осторожно дверь и заглянула внутрь. Взгляд упёрся в серую стену, преграждающую обзор. Гермиона снова позвала Снейпа и, не получив ответа, вошла. Снейп, ссутулившись, сидел на подоконнике и смотрел в окно.
— Что вы здесь делаете, мисс Грейнджер? — спросил он, не поднимая глаз.
— Я вас звала — вы не отвечали. Я подумала, что вам стало плохо.
— Ваша беспардонность не знает границ. Покиньте помещение.
— Чем вам приглянулось это место?
— Хм... Очень напоминает мою жизнь.
— Как это?
«Каком кверху, блин!» — подумал Снейп, а вслух сказал:
— Мерзко, пусто и куча протечек.
— Неужели ваши раны ещё не зажили? Столько времени прошло! — удивилась Гермиона.
— Уберите вашу бумажку, или я использую её по прямому назначению.
— Ах, так! Тогда я не уйду, пока вы не подпишите!
— Как знаете, — сказал Снейп и подошёл к писсуару, на ходу приподнимая мантию.
— Что вы делаете? — ошарашено спросила Гермиона, глядя, как он расстёгивает штаны.
— Я? Я делаю то, зачем сюда пришёл — пытаюсь пописать. А вы что подумали?
— Но... Это... Не по-джентельменски.
— Так, ведь, я — не джентльмен. Как и вы, мисс, — не леди. Будете смотреть?
— Нет, — сказала Гермиона и выбежала из туалета.
Щёки пылали. Она дотронулась до них дрожащими руками и чуть не выронила злополучный пергамент.
«Вот, гад! Ненавижу его!» — подумала она.
«Вот, дурочка. Приклеилась со своей статьёй. Делать мне больше нечего, как всякую муть подписывать», — подумал он.
* * *
Рон успокаивал Гермиону, как умел:
— Герм, ну, Герм, давай я ему морду набью, а?
— Да ты что? Так нельзя! И потом... это бесполезно.
— Да плюнь ты на него, засранца старого. Может, не надо тебе эту статью в журнал пихать? Напишешь новую, ещё лучше!
— Да как ты не понимаешь?! С другой статьёй будет то же самое!
— Почему?
— Потому что в наше время трудно пробиться в мир науки, тем более мне — магглорождённой. Необходимо, чтобы кто-то меня протолкнул, замолвил словечко! И чтобы это был известный человек, вроде Снейпа.
— И что, других нет? Макгонагалл, Флитвик, Бинс, наконец?
— Макгонагалл приедет через неделю, Флитвик отказался, говорит, старый уже и давно не у дел, а Бинса никто слушать не будет — он же привидение.
— Ну вот, Макгонагалл приедет и напишет тебе рецензию.
— Рон, через неделю будет поздно: я не попаду в майский выпуск. Потом почти вся редакция разъедется по отпускам — летом журнал не выходит. А до сентябрьского выпуска ещё ждать и ждать!
— Четыре месяца всего!
— Для меня это много! Вдруг кто-нибудь напишет что-то подобное и тиснет в журнал раньше меня?!
— Ох, Герм, я не знаю... Может, всё-таки, морду набить?
— Нет, Ронни, я сама. Не лезь в это дело.
— Ммм, Ронни. Ты меня так никогда не называла...
— Хи-хи, что ты делаешь?
— Я хочу тебя…
— Ай! О, Ронни...
* * *
Северус Снейп долго откашливался. Боль в горле не проходила, а безобразные шрамы на шее начали мокнуть.
Преподавать давно стало невмоготу, даже «Сонорус» уже не действует. Колдомедик в Мунго, покачав головой, сказал, что ему надо сменить вид деятельности. А чем ему заняться? Макгонагалл, тяжело вздыхая, предложила ему взять отпуск. А что потом? Нищенствовать? Жить на пенсионные гроши? В сорок-то лет! Работу, конечно, найти можно, но где найти такую работу, чтобы... не работать? Сил нет совсем... Даже просто вставать по утрам неохота. А всё из-за этой выскочки! Вот кто её просил меня вытаскивать? Сейчас бы парил где-нибудь на седьмом небе, кушал райские яблочки, слушал песни ангелов. Эх! Не судьба... А эта дурочка ещё чего-то скачет рядом, чего-то хочет от меня. Достала!
— Мистер Снейп!
«Помяни чёрта...»
— Мистер Снейп, постойте!
— Ну?
— У меня к вам есть предложение.
— Чего?!
— Будьте моим научным руководителем!
— Хорошо, хоть не мужем.
— Я серьёзно. Вам ведь некуда идти. Давайте организуем в Хогвартсе научно-исследовательскую лабораторию, вы будете главным, я — ассистенткой. С Минервой я уже договорилась.
— У меня нет желания заниматься наукой, — отрезал Снейп и повернулся, чтобы уйти.
— Ну, подождите. От вас этого и не требуется. Всю исследовательскую работу буду вести я. А вы — просто будете меня курировать и... когда надо... эээ... помогать.
— «Помогать» — значит проталкивать вашу бредятину в научный мир?
— Я не занимаюсь бредятиной. У меня очень много наработок и большие планы!
«Планы у неё! Выскочка!»
— Пожалуйста, мистер Снейп. Вам не придётся никуда уезжать и даже не нужно будет преподавать! Клянусь, что не буду беспокоить вас по пустякам! Минерва будет платить вам ту же зарплату, что и раньше.
«Ах, какие мы предусмотрительные!» — подумал он и произнёс:
— Мне надо подумать.
— Хорошо, когда вы дадите мне ответ? — деловито спросила Гермиона.
«Нет, ты посмотри на неё — уже командирские нотки в голосе!» — разозлился Снейп и жёстко сказал:
— Если вы не перестанете приставать, то прямо сейчас — нет.
— Нет?!
— Вы оглохли?
Снейп пошёл по коридору, не обращая на Грейнджер внимания.
— Давайте не будем торопиться! — крикнула она ему вслед и стала догонять.
— Я вам уже ответил.
— Мистер Снейп, я вас очень прошу...
«Та-ак, вот теперь видно, кто тут главный».
— Пожалуйста, профессор, — сказала она тихо.
«Во-от. Сейчас именно тот тон, который должен быть».
— Ладно. Я дам ответ завтра.
— Спасибо, профессор.
28.06.2011 2. Вы сами этого хотели
— Северус, как ты мог? Это деньги твоего отца!
— И что? По-твоему, я должен всю жизнь ходить в обносках?
— Если он не найдёт денег, то устроит скандал.
— А мне наплевать! Раз уж ты меня родила, то нечего было рядить в дурацкие женские блузы!
~*~
Гермиона принесла Снейпу статью на целый фут.
— Что это? — спросил он брезгливо.
— Почитайте.
Снейп взял пергамент и прочёл заголовок: "Частота мелких расщепов при аппарации на расстояние от трёх миль».
— Откуда у вас эта статистика?
— Это результат моих исследований за последний год.
— Вы что, всё это сами написали?
— Конечно, сама.
— Ладно, я почитаю. Потом.
Грейнджер не уходила.
— Что-то ещё? — спросил Снейп, не отрывая взгляда от «Ежедневного пророка».
— Можно вас попросить... Побыстрее. Я хочу успеть отдать её в июньский выпуск «Науки и магии».
— Вы, кажется, обещали не беспокоить меня по пустякам.
— Обещала. Но это не пустяк. Для меня.
— Хорошо, давайте посмотрим, — он снова взял пергамент и стал читать. — Угу... Ага... Так... Плохо, мисс Грейнджер. Вы пишете: «различают мелкие расщепы размером с полдюйма, с дюйм и больше дюйма». Между тем, расщепы категорируются не по размерам, а по частям тела. Одно дело расщепить волосы, другое — палец или ещё что-нибудь в этом роде. Переписывайте!
* * *
Северус мирно дремал в своём кабинете, когда услышал над ухом:
— Мистер Снейп!
Сработала многолетняя привычка, и, прежде чем открыть глаза, он выхватил палочку.
— А, это вы, Грейнджер, — пробормотал он устало, увидев её.
— Я переписала. Вот, посмотрите.
Он взял пергамент и пробежался глазами.
— Неправильно. Вы пишете, что «влияние недостаточной настойчивости сознания при перемещении в другое место напрямую связано с такими отвлекающими факторами, как страх перед ощущением сдавливания и недостаточной неспешностью». С каких это пор неспешность стала отвлекающим фактором? Неспешность, как известно, одно из основополагающих условий правильной аппарации, а не отвлечённое понятие, даже если она — недостаточная. Переписать!
— Почему вы мне сразу не сказали, что эта фраза никуда не годится?
— Во-первых, я не обязан перед вами отчитываться. А во-вторых, если вы сами не можете отличить мух от котлет, то медицина тут бессильна.
* * *
— Мистер Снейп!
— Опять вы!
— Я переписала и всё проверила на предмет логических ошибок.
— Ну-ну, посмотрим... Хе-хе! «При нащупывании входа в канал аппарции происходит формирование столбика магической энергии, который затем перемещается по каналу и выделяется в означенном месте». Ваши родители, если я не ошибаюсь, дантисты? Или, всё же, проктологи?
— Что?
— Неважно. Вся ваша статья никуда не годится.
— Но в неё вложено столько труда! Я целый год собирала материал!
— Что ж, собирать материал — обычная рутинная работа для ассистента. Однако обобщить и правильно изложить его вы не смогли. Обратитесь к опытным людям — может быть, они вам помогут... Хотя, здесь столько всякой ерунды, что сам чёрт ногу сломит.
— Мне не к кому обратиться, — пробормотала она сквозь слёзы.
— Ничем не могу помочь.
— Только, если к вам...
* * *
В июньском номере журнала «Наука и магия» вышла статья «Статистика незначительных расщепов при аппарации на дальние расстояния», автором которой выступил... Северус Снейп. В предисловии редактор журнала выразил искреннюю радость по поводу возвращения профессора в научный мир и воспел массу дифирамбов его неординарному и такому свежему взгляду на привычные вещи.
Гермиона, увидев статью, примчалась к Снейпу.
— Мистер Снейп, как это понимать?! — воскликнула она, тыча пальцем в журнал.
— Головой, разумеется, — сказал он, бросив на неё презрительный взгляд.
— Вы использовали весь наработанный мной материал, а обо мне даже не упомянули!
— Как, не упомянул? Вот: «В научно-исследовательской лаборатории Хогвартса мною и моими ассистентами был проведён ряд экспериментов...»
— И это всё?!
— А чего вы хотели? Чтобы я приписал авторство вам? Прочтите внимательно: в статье нет ни одного вашего слова.
— Но в ней — результаты моих опытов!
— Это обычная практика: ассистент делает всю чёрную работу, а руководитель — обобщает. Что вам не нравится? Вы же сами хотели стать моей помощницей. Хотели — получите!
— Это... мерзко.
— Не более, чем пихать, куда ни попадя, всякий бред, прикрываясь моим честным именем!
— Если так пойдёт и дальше, то я не стану делиться с вами своими наработками, — обижено возмутилась Гермиона.
— Грейнджер, неужели вы думаете, что я в них нуждаюсь?
* * *
Вечером Гермиона плакалась Рону:
— И самое противное — он прав! Я ему не нужна, а он мне — позарез!
— Зачем? — изумился Рон.
— Затем, что лучше быть ассистенткой профессора Снейпа, чем грязнокровой выскочкой, которая двух слов связать не может!
— Это он тебя так назвал?! — грозно спросил Рон, сжав кулаки.
— Нет, конечно, — ответила она с тяжёлым вздохом. — Знаешь, он, действительно, начал заниматься наукой. Даже помолодел слегка.
— Послушай, Герм, может, ну его, а? Давай поженимся, будешь сидеть дома, мелких растить...
— Каких мелких? — спросила она испугано.
— Герм, ты чего? — насторожено произнёс Рон. — Наших детей, будущих.
— Прости, я не о том подумала.
«Интересно, о чём?» — мысленно спросил себя Рон.
* * *
Через несколько дней Снейпу прислали приглашение на научно-практическую конференцию по проблемам аппарации, которая будет происходить в Лондоне в маггловском районе под прикрытием съезда виноделов. Узнав об этом, Гермиона сразу же перестала дуться на своего руководителя и попросилась поехать с ним. Участие в таком мероприятии — это очень хороший шанс проявить себя и завести нужные знакомства.
— Мистер Снейп, мне бы очень хотелось сопровождать вас в этой поездке, — обратилась она к нему вкрадчивым голосом.
— Мисс Грейнджер, если мне понадобится эскорт, я лучше обращусь к профессионалкам, — ответил он, не отрывая взгляда от бумаг.
— Я вовсе не для этих целей! — вспылила она.
— Это хорошо, что вы себя адекватно оцениваете.
— Ну, пожалуйста. Я ведь могу быть вам полезной.
— Только если случится что-то из ряда вон выходящее. Например, я проглочу свой язык и не смогу выступать с докладом. Что — сами понимаете — маловероятно, — сказал он, приподняв бровь.
* * *
Работа над докладом отняла много времени и, конечно, здоровья. Занимаясь в лаборатории, Снейп простыл и почти потерял голос. В первый день конференции он вызвал к себе Гермиону и стал кричать. Правда, кричать у него не получалось, потому что голос сел настолько, что напоминал сдавленный шёпот евнуха:
— Что вы подсыпали мне в питьё?!
— Ничего, — недоумённо ответила она.
Он внимательно посмотрел ей в глаза и отвёл взгляд.
— Кажется, ваше желание сбудется. Мы поедем вместе, и вы будете читать доклад вместо меня. Но не вздумайте нести отсебятину!
Гермиона радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши. Снейп, глядя на неё, поморщился.
* * *
Гермиона Грейнджер была девушкой послушной. Но не настолько, чтобы упустить такой редкий шанс. Озвучив доклад Снейпа, она не удержалась и продемонстрировала изумлённому научному бомонду разработанный ею новый метод безопасной и быстрой аппарации нескольких человек одновременно. В качестве испытуемых выступили добровольцы из зала. К слову, сначала никто не хотел вызываться на её настойчивое приглашение, и мистер Снейп прикрыл от стыда глаза. Но, к счастью, в зале оказался старый Филиус Флитвик, который был настолько уверен в своей бывшей ученице, что первым бесстрашно вышел к трибуне. Потом потянулись другие добровольцы. Зал изумлённо охнул, когда восемь чародеев, взявшись за руки, по команде мисс Грейнджер разом исчезли, а миг спустя, появились в другом конце помещения даже без привычного хлопка.
Потом каждый из испытуемых поделился впечатлениями, и выяснилось, что новый метод аппарации, разработанный мисс Грейнджер, по ощущениям гораздо приятнее, чем старый. После этого раздались яростные аплодисменты, и даже мистер Снейп, холодно улыбнувшись, пару раз соединил ладони в знак одобрения.
На последующем после конференции банкете Грейнджер была гвоздём программы. Она стояла с бокалом шампанского и с радостной улыбкой отвечала на сыпавшиеся на неё со всех сторон вопросы.
— Мисс Грейнджер, скажите, как вам удалось добиться такой быстрой и бесшумной, а главное, безопасной аппарации?
— Это — результат многолетней работы... Но он был бы невозможен без помощи моего непосредственного руководителя — профессора Снейпа, — отвечала она, кивая в сторону Северуса.
Следующий вопрос задали уже ему:
— Мистер Снейп, где вы нашли такую замечательную ассистентку?
— Мы в Хогвартсе заинтересованы в воспитании талантливой молодёжи, а мисс Грейнджер в этом плане — очень перспективная девушка, — ответил он сипло.
Когда толпа интересующихся схлынула, и они на какое-то время остались вдвоём, Гермиона спросила:
— Вы действительно считаете меня талантливой?
— Не обольщайтесь, Грейнджер, чего ни скажешь ради инвестиций, — ответил Снейп и подмигнул какой-то молоденькой хорошенькой ведьме, которую, неизвестно каким ветром, занесло в это чопорное общество.
Девица задорно и смущённо улыбнулась, а Гермиона насупилась и хотела ответить Снейпу в его же духе, но он не стал ждать и отбыл в направлении вышеозначенной чаровницы.
Глядя, как он склоняется к её уху и что-то шепчет, Гермиона испытала отвращение и ревность. Потом они исчезли в толпе; и она решила, что пора аппарировать домой, как вдруг к ней подошёл Флитвик вместе с каким-то молодым человеком.
Гермиона глянула на него и поняла, что пропала.
О Мерлин, нельзя быть таким невероятно, божественно красивым!
Флитвик начал представлять своего спутника, а она впервые в жизни не смогла полностью воспринять сказанную ей информацию.
— Познакомьтесь, это — Фарух... Он приехал из Ирана... Изучать... Фарух изъявил желание пообщаться с...
Флитвик говорил что-то ещё, но Гермиона его не слушала, потому что полностью растворилась в этих прекрасных, зовущих карих глазах и открытой белозубой улыбке.
Вдруг она почувствовала чьё-то ласковое прикосновение — это Фарух пожал ей руку, которую она машинально подала. Его пальцы были тёплыми и аристократически тонкими. О боже, непередаваемое ощущение!
Флитвик постоял рядом, пытаясь умной беседой обратить на себя внимание застывшей в рукопожатии парочки, но потом понял безрезультатность своих намерений. Тогда он замолчал и потянулся за стоявшим на столе бокалом. Однако достать бокал ему так и не удалось. И вовсе не потому, что Филиус был маловат ростом. А потому что мисс Грейнджер, глядя в глаза Фаруха, изъявила желание утолить жажду; а мистер Фарух, не отрывая взгляда от девушки, выхватил бокал из-под носа бывшего профессора и преподнёс ей. Их руки снова встретились на изящной ножке бокала, и уже не расставались в течение всего вечера. А затем — и всей жаркой июньской ночи.
Северус Снейп тоже не терял времени даром. Хорошенькая ведьма оказалась ещё и безотказной. И очень умелой. Северус любил научные конференции, потому что на них всегда можно было встретить того, кто способен проглотить весь накопленный тобой опыт без остатка, а потом ещё раз за разом одаривать собственными сокровенными тайнами. Чёрт побери, только ради это стоит выходить в свет! Правда, под утро выяснилось, что девица происходила из категории охотниц за мужьями, поэтому он счёл за благо покинуть её по-джентльменски. То есть, попросту сбежать по-английски.
Гермиона Грейнджер, околдованная мужским обаянием Фаруха, провела с ним безудержно великолепную ночь, но утро вернуло её к серой действительности. Очнувшись в объятиях перса, она поняла, что совершила грех, за который последует неотвратимая кара в виде осуждающего взгляда Рональда Уизли и всех его многочисленных родственников. «Боже, как я могла! Я повела себя как шлюха!» Она с ужасом посмотрела на любовника и вновь изумилась безупречности его черт. Он проснулся и привлёк её к себе. Она хотела сбежать, но перс был столь прекрасен и нежен, что она не удержалась и согрешила ещё раз, правда, уже с полным осознанием своей глубокой порочности.
28.06.2011 3. Грейнджер, вы - дура!
— Я не поеду к Блэкам!
— Северус, ты испытываешь моё терпение!
— Если будешь меня заставлять, я скажу отцу, что ты встречалась с тем мужиком!
— А! Как ты можешь?! Мистер Дингл — наш друг!
— Скорее, твой друг, чем мой.
~*~
Гермиона Грейнджер просматривала почту, пришедшую в научно-исследовательскую лабораторию Хогвартса. Все послания были адресованы Снейпу; и он, как правило, бегло пробежав текст глазами, отбирал одно-два письма, а остальные небрежно отбрасывал в дальний угол, откуда их потом убирали эльфы.
Сегодня Гермиона решила опередить эльфов, чтобы успеть прочитать, что за письма пишут её руководителю. В основном это были счета и малозначительные записки, не требующие ответа; а также предложения к сотрудничеству от никому не известных организаций. Неожиданно среди вороха бумаг она обнаружила красивый пергамент с виньеткой из терновых веток и изображением совы. Текст, выведенный замысловатыми вензелями, гласил, что мистера Снейпа приглашают на заседание Английского Ведического совета, которое традиционно состоится первого июля сего года. Гермиона подумала, что Снейп, вероятно, по невнимательности пропустил такое важное послание и, схватив письмо, помчалась к нему.
Он сидел за столом и что-то писал.
— Мистер Снейп, посмотрите, что я нашла! — радостно провозгласила она, потрясая перед ним бумагой.
Снейп посмотрел на пергамент и холодно сказал:
— Поздравляю, Грейнджер, вы далеко зашли в своих исследованиях.
И снова уткнулся носом в занимавшие его бумаги.
— Посмотрите, это — приглашение на АВС! — непонимающе воскликнула она.
— И что?
— Как «что»? Английский Ведический совет — старейшая магическая организация! Приглашает вас!
— Как вы изволили выразиться «старейшая». Этим всё сказано.
— Я не понимаю...
— Сборище старых маразматиков. И тупиц. Большинство из них мыслит категориями восемнадцатого века, — пояснил он и сделал пометку на полях листка.
— Постойте. АВС — это авторитет! Появление на его заседании означает признание ваших заслуг! Может быть, они вас наградят?
— Вы правы: появление там автоматически влечёт за собой вручение дешёвой медальки с изображением уродливой совы. Но я не нуждаюсь в признании каких-то заплесневелых старцев.
— Вы должны туда поехать! Хотя бы ради Хогвартса! — воскликнула Гермиона.
— Я не поеду туда ни ради Хогвартса, ни ради ещё каких-либо причин.
— Почему?!
— Не хочу.
— Но вы обязаны!
— Что?
Он перестал писать и застыл с пером в руках.
— Если вы не поедете, я расскажу Макгонагалл, что вам наплевать на репутацию Хогвартса, — тихо, но твёрдо сказала она.
Снейп оторвался от бумаг и внимательно посмотрел Гермионе в глаза так, что ей стало неуютно. Но она, тем не менее, стойко выдержала его взгляд и даже, в знак демонстрации гриффиндорской храбрости, высоко подняла голову и раздула ноздри.
— Грейнджер, вы забываетесь, — сказал он с вкрадчивой угрозой.
— Я сделаю это, — упрямо отозвалась она.
Он усмехнулся, аккуратно положил перо и развернулся к ней.
— Как вы думаете, что скажет мистер Рональд Уизли на известие о том, что неделю назад вы провели сладостную ночь с небезызвестным Фарухом Хомейни? Я думаю, он отреагирует очень бурно, — сказал Снейп, прищурившись.
Гермиона побледнела и как-то сразу сникла.
— Откуда вы знаете? — дрогнувшим голосом спросила она.
— У меня есть очень надёжный источник информации.
— ... Я не думала, что вы опуститесь до шантажа, — разочаровано пробормотала Гермиона после паузы.
— Потрясающая вещь — женская логика. Мне показалось, вы начали первая. Впрочем, это неважно. Запомните: если вы хотите оставаться моей помощницей, никогда не заставляйте меня делать то, что я не считаю нужным. Это не только глупо, но и опасно.
— Вы ведь не скажете Рональду?
— О чём? О том, что вы спали с персом?
— ... Да, — вымучено ответила она.
— Посмотрим. А пока идите в лабораторию и наведите там идеальную чистоту.
— Что? Я вам не эльф!
— Всё же стоит написать вашему жениху пару строк, — задумчиво сказал Снейп.
Гермиона что-то злобно прорычала, круто развернулась и ушла, хлопнув дверью.
Снейп с довольной улыбкой продолжил изучать бумаги.
* * *
Рональд Уизли, будучи загонщиком сборной Англии по квиддичу, ежедневно получал от поклонниц пачки писем. Вдвоём с невестой они частенько читали их, лёжа рядышком на кровати, и Гермиона беззлобно подтрунивала над его популярностью у девочек в возрасте от десяти до пятидесяти.
Сегодня был последний день перед полуфиналом, и от волнения Рон позабыл про всё на свете, с нетерпением ожидая прихода невесты. Одно её присутствие могло успокоить расшалившиеся нервы и настроить на победу. Гермиона пришла и обняла его так нежно — даже, пожалуй, чересчур нежно — что сразу с души свалился камень ответственности.
После ужина они привычно улеглись рядом, и Гермиона вытащила из вороха писем одно наугад.
— Та-ак. Что тут у нас, — начала она, раскрывая пергамент. — «Дорогой Рональд. Ты — лучший! Мы тебя любим всей семьёй! И папа, и мама, и тётя Афродита, и дядя Гефестус, и наша собачка Авгий, и, конечно, я — твоя горячая фанатка Персефона Улисс». Ну, вот, Ронни, теперь у тебя есть поклонницы среди греческих богинь! Интересно, почему собачку Авгием назвали?
— Так ты мне сама говорила, что Авгий — цепной пёс какого-то там Одисая.
— Одиссея. Пса звали Аргус, как Филча. А Авгий — это, у которого конюшни грязные.
— Ну, не знаю. Может быть собачка у них на редкость засрани... неаккуратная. Теперь моя очередь.
Рон достал из стопки ещё одно письмо. Гермиона посмотрела на бумагу и замерла: эти мелкие строгие буквы показались ей очень знакомыми.
«Господи, — подумала она, — неужели Снейп написал Рону про...»
Рон уже разворачивал пергамент.
Думать было некогда.
Она выхватила у него письмо и быстро-быстро изорвала в клочки.
Рон с изумлением посмотрел на дело её рук, а потом взял обрывок и прочёл: «верус Снейп».
— Так это от твоего начальника! Зачем ты порвала?!
— Потому что он, наверняка, пишет какую-нибудь гадость.
— Да? А мне всё же интересно, какую. Репаро! — сказал он, взмахнув палочкой.
Письмо восстановилось, и Рон взял его в руки. Гермиона тут же выхватила его и снова порвала.
— Герм, ты меня пугаешь.
Рон снова взмахнул палочкой, но Гермиона сгребла останки послания Снейпа и засунула в рот.
— Гермиона! Что с тобой?!
— Ищео, — сказала она и побежала в ванную.
Там она выплюнула клочки и потоком воды смыла в небытие.
Когда она вошла в комнату, Рон бросил на неё настороженный взгляд. Она улыбнулась, как ни в чём не бывало, и села рядом с ним.
Потом вытащил очередное письмо и развернул. Гермиона всё это время следила за его реакцией, пытаясь понять, придал ли Рон значение её выходке или нет. Когда же она обратила внимание на пергамент, щёки её окрасились мертвенной бледностью — в руках у Рона было письмо, написанное всё тем же знакомым убористым почерком. А при взгляде на адрес отправителя у Гермионы отпали все сомнения — это было ещё одно послание от Снейпа.
«Ему одного мало! Решил второе написать для верности», — подумала она и протянула руку, чтобы выхватить пергамент, но на этот раз Рон оказался проворнее. Он отдёрнул руку и спрятал письмо за спину.
— Отдай, — попросила она жалобно.
— Нет, Гермиона, — сказал он твёрдо, — я должен знать, что там написано, и чего ты так боишься.
— Там ничего такого нет!
— Откуда ты знаешь? Если этот гад угрожает тебе — он за это ответит!
С этими словами он развернул лист.
«Если он узнает обо всём от Снейпа, нашему счастью конец!» — в отчаянии подумала Гермиона.
Она вскочила и, крепко обняв Рона за шею, пробормотала скороговоркой:
— Я должна тебе кое в чём признаться...
* * *
Сборная Англии проиграла сборной Румынии и не вошла в финал из-за нескольких непростительных ошибок загонщика Рональда Уизли. Вся трибуна скандировала издевательскую песенку:
На помойке он родился,
И румынам пригодился...
Рон покинул киддичное поле под злобное улюлюканье толпы и исчез где-то в недрах Лондона.
Гермиона сбилась с ног в поисках своего возлюбленного и, в итоге, обнаружила его в какой-то дешёвой маггловской забегаловке. Рон уже успел довести себя до состояния, в котором море по колено, и собирался учинить маленькую победоносную войну на территории данного питейного заведения. Но Гермиона явилась в самый разгар локального конфликта и разбрасывая «обливиэйты», увела разгорячённого агрессора на улицу, а потом вместе с ним аппарировала домой.
Когда она уложила жениха в постель и присела рядом, он сфокусировал на ней взгляд, полный разочарования, и горестно спросил:
— Как ты могла, Герм?
Глубокое чувство вины стало просто-таки бездонным, когда Гермиона заглянула в его глаза; а осознание, что она стала причиной того, что вся магическая Британия клянёт Рональда за провал сборной, придавило настолько, что Гермионе стыдно было даже плакать.
— Прости, — только и сумела выговорить она и ушла на кухню.
На следующее утро Рон молча собрал все свои вещи и ушёл.
Гермиона, столь же молча собрала всю свою волю в кулак и отправилась в Хогвартс.
* * *
Снейп хмуро глянул на неё и поздоровался.
— Зачем вы это сделали? — жёстко спросила Гермиона.
— Что сделал? — недоумённо спросил он.
— Зачем вы прислали эти письма?
— Какие письма?
— Рональду Уизли!
— А! Эти. Надеюсь, он почтит нас своим присутствием? Хотя после вчерашнего вряд ли кто-то захочет его видеть.
Теперь настала очередь недоумевать Гермионе.
— О чём вы? — спросила она.
— Как «о чём»? Вы прочли приглашения?
— Приглашения?
— Грейнджер, похоже, вчера вы заливали горе вместе с женихом. Десятого июля состоится встреча выпускников. Вы забыли?
Гермиона задумалась, а потом воскликнула:
— Так это были приглашения?! Но почему они написаны вами?
— Что тут такого? Я — заместитель директора по научной работе. Между прочим, второй человек в Хогвартсе, если вы ещё помните. Минерва отбыла в очередную командировку, а меня попросила написать всем приглашения, в том числе и вам с Уизли, хотя мне это не доставило удовольствия. Но что поделаешь: работа в школе предполагает общение с учащимися, в том числе и с бывшими.
— Приглашения, — ошарашено пробормотала Гермиона. — А я подумала, что вы написали про меня с...
— Про вас с... — Снейп внимательно посмотрел ей в глаза и понял всё. — Вы, что, признались ему в своих шашнях?! Накануне матча?!.. Грейнджер — вы дура!
— Да, — растеряно согласилась она и вытерла слёзы.
— Из-за вас я потерял целое состояние!
— Что?
— Я поставил на нашу победу двадцать галеонов! А у меня чутьё на такие вещи! И тут вмешиваетесь вы, и денег — шиш!
— Двадцать галеонов, — возмущённо прошипела Гермиона.
«У меня рушится жизнь, а он скорбит о потере жалкой двадцатки!»
— Я вам их верну! — воскликнула она, резко открыла дверь и вышла.
— Не забудьте про упущенную выгоду! — крикнул ей вслед Снейп.
Дверь громко хлопнула и вновь открылась, жалобно заскрипев.
Северус выглянул в коридор — Грейнджер мчалась, что-то злобно ворча.
* * *
Весь день Гермиона провела в лаборатории, не желая общаться ни с кем, кроме пробирок и колб. Снейп сидел у себя в комнате и писал очередную статью для «Новостей зельеварения». Под вечер он зашёл в лабораторию, чтобы поговорить со своей ассистенткой.
— Грейнджер, у меня к вам важное дело.
— Если вы за деньгами, то у меня с собой нет, — сказала она, повернув к нему заплаканное лицо.
— Бросьте, Грейнджер, не нужны мне ваши деньги. Мне нужен совет.
— Что? — она подумала, что ослышалась. — Совет?
— Да. Я тут познакомился с одной леди... И хочу преподнести ей презент. Такой, чтобы не пошлый, но с намёком на отношения. Посоветуйте, что лучше подарить.
«Господи, нельзя быть до такой степени чёрствым! От меня ушёл любимый человек, может быть, навсегда! А он про свои идиотские глупости... Никто меня не любит! Ы-ы-ы».
— Пожалуй, я зайду позже, — сказал Снейп, увидев слёзы в её глазах.
— Подождите!
Гермиона собралась и выдохнула:
— Сколько лет вашей леди?
— По-моему, девятнадцать.
— Вы встречаетесь с девушкой, которая в два раза вас моложе?
— А что такого? Вы же встречались с Уизли, который в два раза вас глупее.
«Он издевается!»
— Знаете, что? Подарите ей свидетельство о вашей смерти! — крикнула Гермиона и выскочила из лаборатории.
Снейп хмыкнул и задумчиво приподнял бровь.
«Если бы ты не лезла не в своё дело, свидетельство о моей смерти хранилось бы уже там, где положено», — подумал он.
29.06.2011 4. Всё, что ты захочешь
— Мама, мне нужен новый набор ингредиентов для зельеварения.
— Северус! Я ведь покупала его на прошлой неделе!
— Тот уже кончился. Пожалуйста, мама, я сделаю всё, что ты захочешь!
~*~
Всю неделю после достопамятного признания в измене и до сегодняшнего дня Гермиона находилась в прострации и почти ни с кем не разговаривала, мысленно проклиная свою глупость и придумывая себе разнообразные кары. Однако глубокое погружение в себя не помешало ей заметить, что Северус Снейп ведёт себя немного странно.
Во-первых, он перестал ночевать в замке. Гермиона, будучи не в силах жить одна в лондонской квартире, оставалась в Хогвартсе на ночь и частенько видела, как профессор возвращается рано утром, источая, кроме привычного перегара, приторный аромат женских духов.
А во-вторых, он начал улыбаться, что само по себе пугало; но самое удивительное — он улыбался не кому-то, а в пустоту, и при этом взгляд его затуманивался.
«Похоже, эта леди совсем вскружила профессору голову», — думала она с иронией.
Однако сегодня Снейп ходил мрачнее тучи. Пару раз он раздражённо крикнул на Гермиону из-за какой-то придуманной на ходу провинности, и она сочла благоразумным смыться в Хогсмид. Но не успела.
Снейп поймал её у выхода из замка и заставил вернуться в лабораторию, утверждая, что нет хуже ассистента, чем ленивая выскочка. К вечеру он немного угомонился, как будто принял для себя важное решение, и заявил:
— Мисс Грейнджер, у меня к вам есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
— Вы, что, приставите мне к затылку палочку и скажете «Авада...»?
— Нет, я хочу вам предложить нечто, о чём вы давно мечтали, за одну маленькую услугу.
— Какую?
— Об этом позже. А пока обсудим вашу награду... Первого июля состоится заседание Английского Ведического совета, и я могу сделать так, что вы поедете туда вместо меня и скажете с высокой трибуны любую глупость, которая придёт вам в голову: речь в защиту магглов, домовых эльфов, оборотней, великанов, нюхлеров, докси... кого угодно. Заседание широко освещается в прессе, так что всемирная слава вам обеспечена. Кроме того, вы получите право представлять Хогвартс и получить медаль из рук старейшины АВС. А также обретёте возможность пообщаться с, так сказать, великими магами... э-э-э... современности.
— Вы же говорили, что они — сборище маразматиков!
— Я и сейчас так думаю. Однако для вас, как начинающего учёного, эта поездка может стать важной вехой в карьере. Если вы, конечно, не наделаете очередных глупостей. Ну что, согласны?
— Да!
— Отлично.
— Однако, что же я такого должна сделать, чтобы вы ради меня так расстарались? — съехидничала Гермиона.
— Попридержите язык, Грейнджер... Вы должны будете сыграть роль моей жены.
— Чего?!
— Максимум — на один вечер, минимум — на час. Никакого интима, только несколько приветливых взглядов и парочка нежных рукопожатий.
— Зачем вам это?
— У меня есть причины.
— Я хочу их знать.
— Грейнджер, вы опять забываетесь!
— Сэр! Если уж я должна рисковать своей репутацией, то хочу знать, ради чего.
— Уверены, что вам осталось, чем рисковать?
Гермиона насупилась и медленно процедила:
— Я палец о палец не ударю, пока...
— Ну, хорошо! — раздражённо крикнул Снейп. — Все женщины одинаковые. Покажешь им палец — отхватят руку... Одна дама вознамерилась женить меня на себе. И, похоже, не отступится. Так вот, чтобы никто не пострадал, я сказал ей, что уже женат.
— На мне? Но почему на мне?
— Потому что вы — единственная женщина в моём окружении, с которой я могу договориться при минимуме затрат.
Гермиона задумалась.
— Подождите, все ведь знают, что я — невеста Рона. То есть, была...
— Она не знает. Во-первых, потому что она — иностранка, а во-вторых, она не интересуется тупой погоней за мячами.
— В отличие от вас, — снова съехидничала Гермиона.
— Меня квиддич интересует, только как способ выиграть пару сотен.
— А как вы себе представляете весь этот спектакль?
— Очень просто. Мы с вами посидим в маггловском кафе, туда же придёт эта дама, увидит нас вместе, убедится, что я сказал правду, и вопрос о женитьбе отпадёт сам собой.
— Какая ерунда! Почему вы просто не скажете, что не намерены связывать с нею жизнь?
— Когда вы доживёте до моего возраста, то поймёте, что нельзя разбрасываться отношениями. И потом — она мне нравится.
— Вы что, собираетесь продолжать с ней... общаться?
— Да.
— Это ужасно.
— Грейнджер, женщина — это река, в которую можно входить и дважды, и трижды. А когда нащупываешь брод, то в других реках уже нет нужды. Впрочем, кому я это говорю?
— На её месте я бы вас бросила!
— Хм, для неё это будет самым благоразумным решением. Но если она захочет оставаться в роли любовницы, я не буду против.
— Это отвратительно.
— Грейнджер! Хватит раздавать оценки, вы не на уроке! Если вы не согласны, можете идти на все четыре стороны! Но другого такого шанса для вашей карьеры больше не представится. И если уж вас так волнует репутация, то, могу уверить, что встреча произойдёт в маггловском районе, куда маги не заглядывают, так что нас никто не увидит.
— ... Хорошо. Но только — на один вечер. Когда вы планируете это мероприятие?
— Тридцатого июня.
* * *
Гермиона просматривала «Ежедневный пророк» в поисках какой-либо информации о квиддичной сборной и о Роне. Увы, теперь она узнавала новости о любимом только из газет.
В передовице писалось о том, как министр магии принимал делегацию из арабских стран. На фотографии Кингсли Шэклбот крепко пожимал руки гостям и белозубо улыбался. Среди толпы арабов Гермиона увидела знакомое лицо. «Надо же — Фарух!» Он приветливо махал рукой.
Смотреть на него было горько и стыдно.
Но, боже мой, до чего красив!
В статье указывалось, что делегация прибыла с тем, чтобы попросить помощи у магической Британии в связи с восстанием дэвов на территории Ирака и Ирана. Писалось, что из-за применения маггловского оружия древние дэвы подняли мятеж и грозят безжалостно расправиться со всеми, кто посмел нарушить покой их подземных капищ, независимо от того, магглы это или маги. В прошлый раз, когда дэвы выражали недовольство, а было это в прошлом веке, произошло страшное землетрясение, в результате которого погибло несколько сотен тысяч человек.
На второй странице Гермиона нашла то, что искала — статью о квиддиче. Оказалось, что результаты матча Англия — Румыния были признаны недействительными, потому что выяснилось, что румынский ловец употребил навороченный допинг, который не смогли распознать перед игрой. Когда же игрок после матча стал вести себя неадекватно, а именно: ловил бабочек прямо на квиддичном поле и съедал их сырыми; судьи вызвали экспертов, и те постановили, что поведение ловца сильно напоминает побочное действие одной из модификаций Зелья удачи. Таким образом, итоги игры были аннулированы, а румынская сборная — дисквалифицирована. Теперь англичанам предстояло доказать свою состоятельность в финале, который был назначен на второе июля.
Прочитав новость, Гермиона обрадовалась и решила, что более подходящего момента для того, чтобы ещё раз попросить прощения, не будет. Бросив все дела, она поспешила в тренировочный лагерь сборной, чтобы поговорить с Роном.
* * *
Рон встретил её отчуждённо и молча выслушал очередные извинения и обещания того, что «больше никогда-никогда». Высказавшись, Гермиона посмотрела в его такие родные голубые глаза и застыла в ожидании вердикта.
Рон стоял, опустив взгляд, и молчал.
— Ладно, Герм, забыли, — наконец сказал он, и Гермиона бросилась ему на шею. — Только у меня к тебе одна просьба — давай до игры пока не видеться... Мало ли что, — он покосился на неё. — Я буду жить в лагере, а ты — в Лондоне. А уж после финала мы с тобой спокойно сядем и всё обсудим.
Гермиона умильно посмотрела на любимого и поразилась его спокойствию и рассудительности. Боясь сказать лишнее, чтобы не спугнуть только-только восстановленное счастье, она покладисто проговорила:
— Конечно, Рон, как скажешь.
— Ну, всё, меня зовут, — сказал он, а потом быстро притянул к себе Гермиону и поцеловал в голову. — Пошёл я.
— Счастливо!
Глядя, как он удаляется, она подумала:
«Какой же он всё-таки великодушный! Мой Рон».
Счастливая, она аппарировала в Хогсмид и накупила там на радостях подарков для жениха.
«Теперь всё будет хорошо!» — думала она, разглядывая ворох приятных мелочей, которые были призваны украсить жизнь её любимого мужчины. А потом отправилась в Хогвартс.
* * *
Вечером тридцатого июня Гермиона и Снейп сидели в неприметном кафе и ждали прихода снейповской пассии.
— Вы уверены, что она придёт? — нервно спросила Гермиона.
— Придёт. Я сам выслал ей анонимку, где намекнул, что буду здесь с вами.
— Как это?
— Так. Некий доброхот предупредил её, что человек, с которым она встречается, давно и прочно женат и сегодня будет со своей супругой на этом самом месте.
— Какая низость!
— Согласен. А вот и она, — Снейп подобрался и повернулся к Гермионе. — Улыбайся мне!
Вошла миловидная девушка и сразу села около бара. Гермиона узнала в ней ту самую ведьму, с которой Снейп общался на конференции.
Девушка заказала себе что-то, а потом стала украдкой разглядывать посетителей.
— Не смотри на неё, — пробормотал Снейп и взял Гермиону за руку так, чтобы кольцо, которое он ранее надел на палец своей ассистентке, блеснуло в солнечном свете.
Потом он уставился на Гермиону нежным взглядом и медленно поцеловал каждый пальчик. Её распирало от желания прыснуть от смеха, и только женская солидарность не позволила ей развеселиться. Всё-таки, то, что они делали, было гадко. Гермиона зажмурилась и опустила голову.
Снейп громко спросил:
— Дорогая, с тобой всё в порядке?
— Да, всё хорошо... милый.
Они с деланным умилением посмотрели друг на друга, и тут Гермиона услышала быстрые лёгкие шаги: соперница, похоже, решила выяснить отношения.
— Здравствуйте, — сказала она, подойдя к ним.
— Мисс Сью, какая неожиданность! — воскликнул Снейп, а потом обратился к «жене»: — Познакомься, дорогая, это — Мария Сью, ассистентка доктора магии Патрика О´Нила. Он — американец. А это моя супруга — Гермиона.
— Очень приятно, — сказала Гермиона и протянула руку.
Девушка разглядывала её во все глаза, и Гермиона, обмерев, подумала, что та сейчас устроит публичный скандал. Но всё закончилось мирным, лишь чуть-чуть резким рукопожатием и фальшивой улыбкой.
— Я читала работы доктора О´Нила, они очень интересные, особенно в области промежуточной трансфигурации, — решила блеснуть эрудицией Гермиона.
Но мисс Сью, видимо, была не том настроении, чтобы обсуждать чьи-то научные достижения. Уставившись на соперницу зелёными «кошачьими» глазами, полными настороженной антипатии, она спросила:
— Давно вы женаты?
— Уже год, — быстро ответил Снейп.
— А дети... есть?
— Нет. Пока, — сказал Снейп.
— Но мы над этим работаем, — решила подыграть ему Гермиона. — Знаете, мне бы хотелось иметь много малышей — пять или шесть... маленьких носатеньких карапузов. И таких же умненьких.
«И таких же вредных», — хотела добавить она, но сдержалась.
Снейп наклонился к ней и еле слышно прошептал: «Грейнджер, будешь переигрывать — на совет не поедешь».
— Вы ведь и работаете вместе? — напряжённо глядя Гермионе в глаза, спросила Сью. — Не надоедаете друг другу?
Гермиона подумала, что от ответа на этот вопрос многое зависит. Снейп многозначительно молчал. И тогда она, как бывшая отличница, не удержалась и сказала:
— У нас бывают разногласия, конечно, но мы умеем договариваться: ведь каждому из нас есть, что предложить друг другу. Правда, милый? — и подарила «мужу» плотоядный взгляд.
— Да, — только и ответил Снейп и внимательно посмотрел на свою пассию.
«Прощупывает реакцию», — догадалась Гермиона.
— А вас не смущает разница в возрасте? — спросила Сью.
«Тебя же она не смутила», — мысленно сыронизировала Гермиона, и вслух сказала:
— Ну, что вы! История знает немало пар, в которых муж намного старше жены. Правда, многие из них плохо кончили, но у нас, я надеюсь, всё обойдётся без жертв, — и улыбнулась, глядя прямо в глаза девушке.
— Дорогая, ты не забыла, мы опаздываем? — вдруг спросил Снейп и поднялся.
— Пойдём, дорогой, — с кривой усмешкой сказала Гермиона «мужу», а потом обратилась к девушке: — Простите нас, мы торопимся. Рада была познакомиться.
— Да, пора, — деловито сказал Снейп и приобнял её за талию.
Когда они вышли из кафе, он подвёл Гермиону поближе к окну, чтобы их было видно посетителям.
— Грейнджер, посмотри на меня, — прошептал он и вдруг чмокнул её в щёку. — Жди меня здесь.
А сам отправился обратно в кафе.
«Наверное, пошёл объясняться. Или свидание назначать. Кошмар: мне изменяет чужой мужик! У меня под носом! Вот до чего ты докатилась, Гермиона Грейнджер!» — подумала Гермиона и отмахнулась от надоедливого жука.
Снейп вернулся через полминуты, взял её под руку и увёл подальше от кафе. На перекрёстке они остановились, и Гермиона спросила:
— Надеюсь, больше вам не понадобятся услуги подставной жены?
— Я тоже на это надеюсь.
— Как она?
— Нормально. По-моему, она пережила это легче, чем я ожидал.
— А по-моему, в своём желании нагадить себе и другим вы перегибаете палку.
— Это не ваше дело.
— Почему бы вам не жениться на ней? Умная, красивая... Наверняка, у неё ещё куча достоинств.
— Мы оба знаем, на что похожа моя жизнь. Что ей делать в этом сортире? И вообще, вы не забыли, что завтра вам выступать на совете? Идите готовьтесь.
«Иначе — сто баллов с Гриффиндора», — подумала Гермиона и сказала:
— Желаю удачи.
Снейп в ответ кивнул, и каждый отправился своей дорогой.
* * *
Северус Снейп подумал, что он всё сделал правильно. Незачем ему связывать свою жизнь с молодой, полной сил женщиной. Рано или поздно эти отношения закончатся какой-нибудь очередной мерзостью: например, он превратится в развалину, и она из лучших побуждений станет за ним ухаживать, а потом возненавидит. Или ещё раньше начнёт изменять ему направо и налево, когда он не сможет её удовлетворять. А если, не дай бог, дети? Нет, мерзости в его жизни и так было много.
Если судить начистоту, то Северусу в последние годы хотелось только одного: умереть красиво. У него бы получилось, если бы не дурочка Грейнджер. Вот пусть теперь и мучается.
А Мэри... Жаль её, конечно, но, видит бог, он не виноват. Она сама разыскала его после той ночи и кинулась на шею, как будто они были давними любовниками и свиделись после долгой разлуки.
Секс с ней был идеальным. И вообще, всё в ней было идеально, даже слишком. Кроме одного — желания выйти за него замуж. Тут ты, девочка, просчиталась. К сожалению, ты так и не поняла, что при всех твоих несомненных достоинствах ему нравилось в тебе только одно. Твоё тело и то, что ты вытворяла им в постели. Всем остальным он просто не интересовался. Зачем?
Когда он вернулся в кафе, оставив Грейнджер на улице, Мэри уже плакала.
— Почему ты мне не сказал? — спросила она.
— Ты не спрашивала.
— Зачем я тебе нужна?
Он промолчал, чтобы она поняла простую вещь: она ему не нужна. Или нужна, но только для того, чтобы... Она поняла, для чего.
— Давай встретимся завтра и поговорим об этом, — предложил он, взяв её за руку.
— Давай.
Он поцеловал её и ушёл.
Ну, раз сказала: «Давай», значит, есть надежда провести ещё несколько приятных ночей в обществе красивой девушки.
А потом... Можно будет осуществить свою мечту. И покончить со всем этим... Люпину, Блэку, Поттеру можно, а мне нельзя?
Альбус, Альбус, где-то ты сейчас? Наверное, разрабатываешь очередную гениальную комбинацию или нашёптываешь свои советы богу или другому кому-то там главному. Жди меня, я скоро.
30.06.2011 5. Когда рушатся надежды
— Мам, привет!
— Северус, что с тобой?
— Да всё нрмально.
— Ты что, пьян?! О, Мерлин, тебе всего пятнадцать!
— Я пьян. Я — пьяный Нюниус.
~*~
В ожидании предстоящего выступления на Английском Ведическом совете, Гермиона от волнения не находила себе места. Пусть Снейп считает членов совета безмозглыми старцами, она-то знает, что это не так! И поэтому потратила немало времени, чтобы написать лучшую речь в своей жизни. В ней Гермиона указала на необходимость освобождения от векового рабства славный эльфийский народ, приводила примеры его самоотверженного служения людям, в том числе, и в военное время. Кроме того, Гермиона писала о значимости сотрудничества чародеев с магглами и широких возможностях и перспективах, которое это сотрудничество принесёт. Также она упоминала о необходимости всестороннего пересмотра морально-этических норм в магическом мире, их гуманизации, итогом которой станет объединение сообщества перед лицом глобальных проблем. По правилам риторики Гермиона насытила свою речь афоризмами великих чародеев, тонким юмором и собственными блестящими выводами.
Когда она прочла своё творение родителям, те были в полном восторге и сказали, что её ждёт оглушительный успех.
На заседание полагалось явиться при параде и иметь с собой пригласительное письмо. Снейп сдержал обещание и выправил для Гермионы именное приглашение, как для официального представителя Хогвартса и личного — профессора Снейпа.
Члены совета, действительно, все как один, были глубокими стариками.
Гермиона оглядела зал — кругом одни седобородые деды, да крючконосые безобразные ведьмы. Из представителей СМИ присутствовал Лавгуд, который приставал к кому-то с вопросом о том, как члены совета справляются с мозгошмыгами; и Скитер, которая уже что-то наговаривала Прыткопишущему перу и хищно стреляла глазами, пару раз попав в Гермиону.
«Не густо с прессой», — подумала Гермиона.
В первой части заседания значился доклад о деятельности АВС за прошедший год. Старейшина совета вышел на трибуну, водрузил перед собой длиннющий свиток и стал читать. Гермиона, сколько ни прислушивалась, сумела различить лишь несколько фраз: «...сохранность магической породы..., верность идеалам мерлинизма..., маги викторианской эпохи, как зеркало чародейской эволюции..., итоги маггловского колониализма...» и так далее. Ей вдруг показалась, что она сидит на уроке истории магии с той лишь разницей, что лектор был из плоти и крови. Она почти задремала, когда старейшина, наконец, перестал бормотать и под жидкие аплодисменты сошёл с трибуны.
В антракте Гермиона вышла в холл, чтобы поразмять кости и пообщаться с чародеями напрямую. Вклинившись в кучку седобородых старцев, обсуждавших политические проблемы, она сходу спросила:
— А что вы думаете о ситуации в Ираке?
Старички удивлённо посмотрели на неё, а один ответил:
— Я всегда говорил, что нам, англичанам, необходимо насаждать нашу цивилизацию в африканских странах. Одно их Вуду чего стоит!
Остальные согласно закивали.
— Но Ирак — это не в Африке! — удивлённо воскликнула Гермиона.
Старички недоумённо переглянулись, а тот, что отвечал Гермионе, быстренько сказал:
— Так вот и я говорю, эти китайцы совсем никого не уважают!
— И не в Китае! — снова воскликнула Гермиона.
Возникла неловкая пауза...
— Кажется, там подают напитки, — пробормотал один из старцев, и вся толпа вокруг Гермионы постепенно рассосалась...
После антракта началась церемония награждения. Ведущий блеющим голосом вызывал очередного лауреата, тот поднимался на сцену, получал от старейшины медаль, а потом нудно говорил с трибуны слова благодарности членам совета, а также всем своим близким и друзьям с перечислением фамилий и степеней родства. Над залом висел равномерный гул — старички либо болтали о подагре и ценах на зелья, либо дремали в пропитанных вековой пылью креслах, не обращая на говорившего никакого внимания. «Ну, меня-то они выслушают!» — самоуверенно решила Гермиона.
Наконец, она услышала фамилию Снейп. «Это меня!»
Гермиона бодро выскочила на сцену и подошла к старейшине. Тот уставился на неё подслеповатыми глазами и спросил:
— Вы — Северус Снейп?
— Нет, я его представитель.
— А, — он махнул рукой, — всё равно.
Он вручил ей медаль, и Гермиона, широко раскрыв от восторга глаза, зачарованно разглядывала легендарную эмблему АВС с изображением совы. Птица смотрела на лауреатку умными глазами и лукаво подмигивала.
— Говорить будете? — устало спросил старейшина, пожимая Гермионе руку и привычно скаля зубы фотографу.
— Да! — гордо ответила она и вышла на трибуну. Там она тряхнула волосами и начала ораторствовать. От волнения голос её дрожал, но заученная наизусть речь лилась непрерывным потоком. Гермиона чувствовала, что изо рта вылетают какие-то звуки, но слышала лишь биение собственного сердца и видела где-то там на галёрке расплывчатые бледные пятна — лица слушателей. Бросить взгляд в партер она не решалась, чтобы не сбиться с мысли. Когда же её блестящая речь завершилась, Гермиона с облегчением выдохнула и, пряча улыбку, стала ждать аплодисментов. Но вместо оваций она услышала лишь громкий диссонансный храп — престарелая публика, убаюканная нежным девичьим голосом, безмятежно спала. Гермиона многозначительно покашляла, но тут к ней кто-то подошёл сзади и прошептал:
— Не будите их! В кои-то веки пусть нормально выспятся. Пойдёмте в зал для лауреатов.
Говоривший оказался одним из секретарей АВС.
— Знаете, как в их возрасте тяжело с нормальным сном? Признаться, такого эффекта не добивался ни один оратор. Вы — просто уникум! — восторженно говорил секретарь, провожая ничего не понимающую Гермиону в другое помещение, где уже собрались все награждённые.
Посреди зала стоял шведский стол, возле которого обладатели медалей угощались сливочным пивом и бутербродами. Здесь же что-то зудела Скитер. Увидев Гермиону, она сразу подошла и стала тараторить:
— Мисс Грейнджер, почему Северус Снейп не явился на совет? Как получилось, что вы стали его доверенным лицом? Может быть, между вами есть нечто, что связывает вас не только, как коллег по работе? А как реагирует на ваши отношения с руководителем мистер Уизли? Неужели недавний провал сборной стал результатом вашего служебного романа со Снейпом?
Гермиона сначала оторопела от такой наглости, но потом взяла себя в руки и рявкнула:
— Отвали!
— А-ха-ха! Какие мы впечатлительные, — противно прогнусавила Скитер, а потом наклонилась к Гермионе и тихо сказала: — Между прочим, я вас видела вместе у маггловского кафе. И вы целовались! — воскликнула она уже во всеуслышанье и посмотрела на неё так, как, наверное, смотрел бы тостер, будь у него глаза, на кусок мягкого свежего хлеба.
Присутствующие стали обращать на них внимание. Гермиона сжала кулаки и стала надвигаться на репортёршу с явным намерением растерзать. Но та, имея немалый опыт общения с разгневанными читателями, лениво подбоченилась и, прихватив со стола пухлый бутерброд, вонзила в него острые зубы так, что лист салата, мирно лежавший между сыром и ветчиной, жалобно хрустнул, а на хлебной мякоти остался кровавый след от губной помады.
Гермиона наблюдала за этим, раскрыв рот, а потом решила, что не допустит, чтобы её постигла судьба бутерброда. Между тем, Скитер быстро перемолола то, что у неё было во рту, смачно проглотила, облизнулась и, вытерев двумя пальцами края губ, сказала:
— Предлагаю сто галеонов за эксклюзивное интервью о ваших отношениях со Снейпом.
— Что вы делали у кафе? — спросила Гермиона. — Кто вас навёл?
— Никто. Я следила за тобой, — прошептала Скитер доверительно, — после поражения сборной.
Гермиона, подумав, сказала:
— Хорошо, будет вам интервью. Только не здесь. Выйдем?
— Выйдем, — легко согласилась репортёрша.
Они двинулись к выходу. Гермиона шла первой, на ходу незаметно вынимая палочку...
* * *
Вечером Гермиона вернулась в Хогвартс. Снейп насмешливо глянул на неё и спросил:
— Пообщались с великими чародеями современности?
— Да уж, пообщалась, — устало ответила она.
Медаль оттягивала шею, и Гермиона сняла её и стала разглядывать.
«И ничего в ней такого нет, — думала она. — У совы глупый вид — подмигивает, как девка из красного квартала; да и сама медаль, действительно, дешёвенькая». Она бросила побрякушку на стол и опустила голову на ладони.
Выступление на АВС, на которое возлагалось столько надежд, не принесло ничего, кроме разочарования. Хорошо, хоть Скитер не будет мешаться под ногами, по крайней мере, дня два. Гермиона успела навести на неё чары дезориентации, но та всё же сбежала не без помощи своего оператора. По крайней мере, теперь можно надеяться, что эта ядовитая горгулья не испортит Рону игру. А потом Гермиона сама ему всё-всё расскажет.
* * *
Следующий день стал днём триумфа английской сборной. Рон был великолепен, и очумевшие от восторга болельщики носили его на руках до самого вечера.
Потом были празднества, бесконечные поздравления, интервью, встречи и выступления. Гермиона напрасно проводила время в ожидании своего жениха. Оказалось, что слава — соперница похуже женщины. Рон появлялся на несколько минут, радостно целовал её и снова убегал. Долгожданный разговор так и не состоялся.
А через два дня обозлённая донельзя Скитер опубликовала статью, в которой вылила ушат помоев на Гермиону и Снейпа, а Рона выставила бедным парнем, которого чудовищно обманывает стервозная невеста.
Гермиона попыталась поговорить с любимым, но пробиться к нему было не так-то просто. Казалось, вся магическая Британия стала крепкой стеной на защиту своего любимца от непутёвой изменницы, а сам Рон как в воду канул. Гермиона нигде не могла его найти, встречая повсюду лишь осуждающие взгляды. Зато она пробилась к Скитер и грозно потребовала опровержения, но та опять улизнула, а потом и вовсе удрала в какую-то дальнюю страну, якобы в командировку. Гермиона упорно продолжала попытки встретиться с любимым, но, потерпев фиаско, каждый вечер возвращалась в Хогвартс и работала до посинения, молча глотая слёзы.
* * *
Северус Снейп тоже пострадал от Прыткопишущего пера Скитер.
Воцарившаяся было стабильность в отношениях с Мэри была разрушена, когда она узнала из газет, что он её нагло обманул, что он вовсе не женат да ещё крутит романы на два фронта. Разразился скандал, результатом которого стал разрыв всех дипломатических, доверительных, и — что больнее всего — интимных отношений.
Расстроенный Снейп принял для себя важное судьбоносное решение:
— Пойду нажрусь. Как свинья.
Так он и сделал.
А потом пошёл искать хулиганов, чтобы набить кому-нибудь морду, получить в ответ порцию тумаков, а если повезёт — погибнуть в уличной драке.
Прохаживаясь по ночному Лондону, Северус увидел толпу галдящих молодых парней самого отчаянного вида. Шатающейся походкой он подошёл ближе и, ни слова не говоря, врезал стоявшему ближе всего молодому человеку поддых. В тот же миг он получил кулаком в лицо, упал в грязь, повалялся там немного, а потом, взревев, снова кинулся на своих обидчиков.
Магия закипела в разогретой алкоголем крови, и испуганные хулиганы, ощутив на себе всю силу снейповского раздражения, с криками «Вот отморозок!» покинули поле боя.
Северус остался один. Он прислонился к одинокому фонарю и подумал:
«Что за молодёжь пошла — даже драться как следует не могут!»
Неожиданно к нему подошла какая-то старушка и сказала:
— Мистер, а мистер.
— А?
— Спасибо вам. А то от этих бандитов совсем житья не стало: собираются здесь и каждую ночь орут да ругаются... Может, вам помочь? Я тут рядышком живу — вон мои окна.
Северус скорбно глянул на женщину и пробормотал:
— Оставь меня, старушка, я — в печали.
А затем побрёл дальше.
Через два квартала он увидел то, что искал — возле бара стояла группа крепких парней, которые что-то громко вопили и были явно навеселе.
«Вот эти — в самый раз», — подумал профессор и подошёл к ним.
Северус уже занёс ногу для пинка, который мог бы послужить поводом для ответной агрессии, как вдруг услышал:
— Профессор Снейп, добрый вечер!
Он стал удивлённо приглядываться и обнаружил, что с ним говорит один крепких парней, который был одновременно его бывшим учеником, а по совместительству — членом сборной Англии по квиддичу. Оказалось, что перед профессором стояла вся сборная в полном составе, и, судя по выражениям счастливых лиц, праздновала победу в финале. Снейп безошибочно распознал среди них Уизли. Он криво усмехнулся и, отсалютовав, сказал:
— Привет.
Уизли, увидев наглую рожу соперника, подошёл, схватил Снейпа за грудки и злобно спросил:
— Что у вас с ней было?
— Если ты про судьбу, то она меня поимела во всех позах, — ответил профессор и стал прицеливаться, чтобы поудачнее плюнуть Уизли в лицо.
— Оставь его, Рон. Ты же видишь — он пьяный, — посоветовали Рону коллеги по сборной.
Плевок пролетел мимо. Северус поморщился с досады.
— Что у вас было с Гермионой? — уточнил Уизли, крепче ухватив Северуса за мантию.
— А ты что, так и не поговорил с ней? — с усмешкой спросил Снейп. — Так ты поговори, она тебе мно-ого чего расскажет.
— Ах, ты, старый козёл! — воскликнул Рон и занёс руку.
— Рональд! — раздался звонкий девичий голос.
Все оглянулись — рядом стояла непонятно откуда появившаяся Гермиона.
— Отпусти его! — строго сказала она.
Рон свирепо посмотрел на свою невесту и гадливо оттолкнул Снейпа. Тот отшатнулся и упал на колени. Гермиона подбежала к профессору, наклонилась и озабоченно спросила:
— С вами всё в порядке?
— Поверить не могу! Ты и Снейп! — с возмущением воскликнул Рон.
— У нас ничего не было, Рон.
— С этим... уродом.
— Это вы меня ещё без одежды не видели! — пьяно похвастался Снейп.
— Зачем, Герм? Неужели ради карьеры?
— Рон, я сейчас всё объясню.
— Давайте, Грейнджер, объясните нам ВСЁ. Начните со дня сотворения мира. В начале было слово...
— Да помолчите вы! — раздражённо крикнула Гермиона.
Раны Северуса на шее начали сильно кровоточить. Гермиона пробормотала кровоостанавливающее заклятье, наколдовала бинты и наложила повязку, а потом помогла профессору встать.
— Я провожу вас в Мунго, — сказала она.
— Нет! Никаких Мунго. Только в Хогвартс, — сипло прошептал Снейп и уцепился за Гермиону, чтобы не упасть.
Вскоре они аппарировали. Рон со злости пнул банку из под пива, а потом позволил своим товарищам увести себя подальше от этого ужасного места.
30.06.2011 6. Встречи и прощания
— Мама, я ухожу.
— Северус, пожалуйста, останься!
— Нет, я больше не могу здесь жить... Здесь меня ничто не держит. Прости...
~*~
Гермиона привела Снейпа в его комнату и стала проводить медицинские процедуры. Всё это время он был тих и апатичен. Когда она закончила, он раздражённо сказал:
— Грейнджер, почему вы вечно встаёте между мной и судьбой? Вам что, за это приплачивают?
— Нет. Я делаю это сугубо на общественных началах, — усмехнувшись, сказала Гермиона. — И потом, было бы большим расточительством для волшебного мира потерять такого человека, как вы.
Северус фыркнул и сказал уже более мягким тоном:
— Ладно, идите к себе.
Гермиона оценивающе посмотрела на заживающие раны на шее своего руководителя и сказала:
— Если вам понадобится помощь — пришлите патронуса.
Снейп махнул рукой, и Гермиона ушла.
«Пришлите патронуса» — тоже мне неотложка», — беззлобно подумал Снейп и уснул...
Ему приснилась мать. Она сидела за столом и что-то задумчиво писала. Он подошёл, забрался к ней на колени и прижался к мягкому животу. Она погладила его по голове и сказала: «Ты мой хороший мальчик. Такой маленький». Он разомлел от родного тепла и чувства защищённости.
А ведь так было когда-то на самом деле. Когда ему было года четыре, и его ещё никто не оценивал, не осуждал и не учил жить. Северус прислушался — сквозь ткань платья было слышно, как бьётся материнское сердце. Грудь её мерно вздымалась, и он подумал, что своей тяжестью мешает матери дышать. «Наверное, надо отодвинуться, чтобы ей было легче, а может быть, совсем слезть с её уютных колен, чтобы она могла вдохнуть полной грудью». Но вместо этого он плотнее притулился к теплому животу и крепко обхватил мать руками.
«Мама, забери меня к себе».
«Нет, мой мальчик, ты должен остаться. Если ты уйдёшь, это будет большим расточительством для волшебного мира».
«Мама, что ты говоришь?»
Северус проснулся. «Что за бред? — подумал он. — Даже здесь — эта Грейнджер».
* * *
Гермиона, оставив Снейпа, отправилась к себе. Раз за разом она вспоминала разгневанное лицо Рона, его брезгливую гримасу, когда он смотрел на её манипуляции со снейповскими ранами, — и сердце болезненно сжималось. Она пролила столько слёз за эти дни, и сейчас с удивлением обнаружила, что их запас иссяк. В душе гулким ветром завывала пустыня.
«Всё. Хватит страдать! Если Рону угодно ходить обиженным, то это не значит, что я должна носиться за ним по всему Лондону и умолять меня выслушать! Не хочет — не надо! И прекрати думать об этом, Гермиона Грейнджер!»
* * *
Несмотря на большую разницу в возрасте да и во многом другом, у Гермионы и Снейпа была одна общая черта — оба находили утешение от жизненных невзгод в изнуряющей работе.
Всю неделю они проводили в исследованиях, каждый в своей области: Снейп занимался заживляющими зельями, а Гермиона заканчивала работу над статистикой по аппарации; и почти не разговаривали, встречаясь только во время обеда в главном зале Хогвартса. Там же они в один прекрасный день обнаружили удивительные изменения — зал оказался богато украшен воздушными шарами, цветами и приветственной надписью на всю стену: «Добро пожаловать!».
«Встреча выпускников, — вспомнила Гермиона. — Будь она неладна».
Конечно, увидеть всех своих давних друзей было радостно, но мысль о том, что придёт Рон и опять будет демонстрировать своё презрение к ней, а возможно, и все остальные тоже, была неприятна.
«Может, не ходить?» — трусливо подумала она.
Но Макгонагалл рассеяла её сомнения.
— Мисс Грейнджер, я понимаю ваше состояние, но всё же настаиваю на вашем присутствии на празднике, — сочувственно, но твёрдо заявила директор.
* * *
Гермиона, скрепя сердце, надела свой лучший наряд, сделала причёску и, сцепив зубы, вошла в зал. Все взгляды, как лучи сценических прожекторов, тотчас устремились к ней. А потом преломившись, перешли на Снейпа, который был тут же и о чём-то разговаривал с Синистрой, как будто не замечал появления своей мнимой любовницы. Взгляды сменились шёпотом. Гермиона гордо подняла голову и вошла в толпу, как в ледяную воду.
В принципе, всё было не так уж и плохо. Люди пообсуждали новость и забыли о ней. В конце концов, кому какое дело, кто с кем и зачем? Гермиона, почувствовав, что первое напряжение сошло, приветливо улыбалась бывшим однокурсникам, с удовольствием вспоминала прошлое, выслушивала и делилась планами на будущее.
Гарри не пришёл из-за каких-то важных дел в аврорате, Рон... тоже. «Наверное, очень занят своей славой», — решила Гермиона и вдруг поняла, что впервые за долгое время думает о нём с иронией.
Начались танцы. Гермиона покружилась в вальсе с Джорданом и даже немного пококетничала с ним. Потом — с Невиллом и выслушала от него пару неуклюжих комплиментов. Потом её пригласил Макмиллан и был страшно мил. Она уже почти забыла свои беды, как вдруг услышала радостный визг:
— Он пришёл!
Все оглянулись — в дверях появился Рон под руку с какой-то смазливой юной девицей. Раздались приветственные крики, Рона хлопали по плечу, поздравляли с победой, брали автографы... Девица восхищённо оглядывала окружившую их толпу и буквально лопалась от гордости, повиснув у Рона на руке. Парочка прошла в центр зала, и тут Рон заметил Гермиону. Он внимательно посмотрел на неё и отвёл взгляд.
Она услышала, как он представляет Джордану и Невиллу свою спутницу:
— Это Персефона Улисс.
«А... Та самая... с собачкой», — вспомнила Гермиона.
— Очень приятно, — сказала Персефона, пожимая руки парням. — Рональд — такой удивительный, такой потрясающий игрок! А когда я познакомилась с ним поближе, то поняла, что он просто душка! Будь я его невестой, я бы его никогда не предала!
«Что?! Это ещё что такое?» — мысленно возмутилась Гермиона и стала прислушиваться дальше.
Рон, похоже, слегка смутился и пробормотал:
— Персик, не надо.
— Как это, "не надо"! Пусть все знают, что такие как ты — на дороге не валяются! Ты же — просто клад! — влюблено пропела девица.
— Я смотрю, ты не один — привёл с собой ходячую рекламу. Знаешь, было бы умнее просто напялить на себя транспарант с надписью: «Я — лучший парень на деревне, а меня обманула гадина Грейнджер», чем таскать с собой такой тяжёлый персик, — сказала она, с усмешкой глядя на его спутницу.
— Ронни, зачем нам слушать блеяние всяких грязнокровок? Давай потанцуем, а потом поедем ко мне, — ласково предложила Персефона, победно глядя на Гермиону.
— Вам, моя милая, следовало бы помыть рот с мылом, прежде чем появляться в приличном обществе, — презрительно сказала Гермиона, а потом столь же презрительно обратилась к бывшему жениху: — Давай, Ронни, поезжай к ней, и пусть Авгий обкакает тебя с ног до головы!
С этими словами она круто развернулась и отошла к преподавательскому столу.
— Почти как Снейп, — заметил наблюдавший эту сцену Джордан.
— Ну так, яблоня от яблока далеко не ляжет, — сказал Невилл. — То есть, наоборот, — добавил он, смутившись.
Рон, услышав их диалог, насупился и, схватив свою спутницу за руку, рявкнул:
— Пошли танцевать!
Гермиона, подойдя к преподавательскому столу, выпила залпом бокал шампанского и обернулась — Рон совершенно наглым образом танцевал со своей греческой богиней. Тогда она твёрдым шагом подошла к Снейпу и без особой надежды предложила:
— Профессор, а не потанцевать ли нам?
— Не потанцевать, Грейнджер, — ответил он холодно.
— А почему? — упрямо спросила она, задрав нос.
— Потому что я не хочу ходить с отдавленными ногами из-за того, что в вас заиграли гормоны. Найдите себе другую жертву.
— Но я хочу с вами! — вскричала она так, что Макгонагалл бросила на них строгий взгляд.
— Ладно, Грейнджер, но только потом вы наведёте порядок в лаборатории, — согласился Снейп. — Эльфы сегодня слишком заняты праздником.
— Идёт, — сказала Гермиона, чувствуя, что шампанское, выпитое на голодный желудок, понеслось по жилам.
Рон крепко прижимал к себе партнёршу и что-то нашёптывал ей на ухо, а она громко хихикала, поглядывая на Гермиону. Наблюдая за ними, она плотней прижалась к Снейпу и стала дышать ему в шею.
— Грейнджер, вы ведёте себя, как падшая женщина. Прекратите тереться об меня! — тихо потребовал Снейп.
— Вы что, заботитесь о моей репутации?
— Нет, о своей.
Гермиона прыснула от смеха и посмотрела на профессора в упор.
— Господи, да вы надрались, как сапожник, — сказал он, глядя ей в глаза. — Имейте в виду, убрать в лаборатории нужно сегодня, независимо от того, скольких мужчин вы собрались соблазнить в этот вечер.
— А если я намерена соблазнить одного? –спросила она с фальшивой кокетливой улыбкой.
— Успокойтесь, ваши сомнительные прелести не в моём вкусе, — ответил он холодно.
Она снова глупо захихикала так, что сторонний наблюдатель мог бы подумать, что профессор сказал ей комплимент.
Между тем, взгляды присутствующих устремились на Рона и его спутницу, которые замерли в страстном поцелуе. Гермиона, почувствовав неладное, оглянулась на них и, увидев это безобразие, резко повернулась к Снейпу.
— Даже не надейтесь — целоваться я с вами не буду, — быстро заявил он.
— Мне кажется, этот цирк вам не поможет — вы всё равно останетесь в проигрыше, — мрачно заметил Снейп.
— С чего вы взяли? — возмутилась она.
— С того, что вам уже за двадцать, а ей — нет и восемнадцати. И она, говоря откровенно, гораздо красивее вас.
— А-а... Я и забыла — вы у нас специалист в области соблазнения молоденьких девиц, — проговорила Гермиона, закипая.
— Не специалист. Но кое-какой опыт имею. Оставьте мистера Уизли в покое. Он никогда не станет для вас надёжной опорой.
— С чего вы взяли, что я в ней нуждаюсь?
— С того, что вы — женщина.
— И что? Если женщина — значит, слабая, да?.. Так вот, я вам докажу, что не...
— Стоп, стоп. Мне ничего доказывать не надо. Мне — всё равно.
— Вам всегда — всё равно, да?! Вы — просто холодный, равнодушный тип. И хорошо, что вас бросила Мэри!
Северус резко остановился, снял с себя руки Грейнджер и сказал ледяным тоном:
— Убрать. В Лаборатории. Сегодня.
А потом отошёл к столу и стал снова беседовать с Синистрой, как ни в чём не бывало.
Гермиона осталась стоять посреди зала с глупым видом брошенной любовницы. Рядом противно захихикала Персефона. Гермиона, ни слова не говоря, вышла на улицу.
Чудный летний вечер обнял её своей вольной прохладой, и Гермиона решила, что больше не вернётся в душный зал, где её никто не ждёт. Глубоко вдохнув пряный воздух, она пошагала в Хогсмид. По дороге она горько сокрушалась лишь об одном — что не выпила ещё один бокал шампанского. «К чёрту Рона, к чёрту Снейпа... К чёрту всех! Уеду отсюда далеко-далеко, пусть поживут без меня!»
В Хогсмиде она аппарировала в Лондон и, очутившись в Косом переулке, где всегда кипела жизнь, пошла, куда глаза глядят.
— Эмиона! — услышала она радостный зов и обернулась. — Здравствуй, хабиби.
— Фарух, вот так встреча! — удивилась она.
— Я знал, что мы увидимся. Это судьба — мактуб, — сказал он, сияя белозубой улыбкой, и поцеловал Гермиону в щёку.
Они вошли в «Дырявый котёл», и Фарух заказал тыквенный сок.
— Я так рад, что увидел тебя напоследок. Почему ты ушла тогда? Я решил, что обидел тебя, и очень расстроился.
Он посмотрел на неё мучительно и нежно, и она поняла, что он действительно расстроился.
— Нет, — мягко сказала Гермиона, с умилением глядя в его огромные оленьи глаза. — Дело не в тебе... А почему — напоследок? Ты уезжаешь?
— Да. Завтра я возвращаюсь, чтобы помочь моей бедной родине. Ваше министерство отказалось влиять на ваших магглов, — сказал он, нахмурившись. — Но зато с нами едут ваши добровольцы — те, кто может оказать нужную помощь в переговорах с дэвами.
— Добровольцы? А почему я не слышала, что идёт набор желающих помочь?
— Потому что это — не женское дело, — сказал он, нежно поглаживая её по руке.
— Не женское, — повторила Гермиона задумчиво и упрямо поджала губы. — Угу... Фарух, я поеду с тобой!
* * *
Северус вошёл в лабораторию и увидел беспорядок. Грейнджер так и не выполнила обещание.
«Чёртова выскочка, удрала куда-то. Теперь всё придётся делать самому».
Он взмахнул палочкой — и грязные пробирки очистились и встали в штативы, ингредиенты уложились в шкаф, а столы сами собой засияли белизной.
«Вот и всё. Прощайте, колбы и реторты. Больше я вас не увижу».
Он медленно обошёл лабораторию, собственноручно убрал на полки древние книги и даже стёр с них непонятно откуда берущуюся пыль. Потом оглядел помещение, тяжело вздохнул и вышел, загасив факелы.
* * *
Прощание с родителями грозило перерасти в истерику, и Гермиона, кусая губы и утирая слёзы, напоила их успокаивающим зельем и ушла, взяв с собой лишь походную сумку. Минерве и Снейпу она послала прощальные письма. Рону — ничего.
Фарух встретил её в порту, и они сели на быстроходный красавец-парусник, который тут же исчез с поля зрения магглов.
Фарух познакомил Гермиону со своими спутниками — они говорили, в основном, на арабском и фарси, но с ней пытались общаться на английском. Наверное, Фарух представил её, как какую-то знатную особу, поэтому они выказывали ей неизменное почтение. Устав от новых впечатлений, она закрылась в своей каюте и, убаюканная качкой, уснула тревожным сном.
01.07.2011 7. Боги и войны
Прощай, прощай,
Навек прощай.
К берегам своих мечтаний
Отчаль и прости
Всё, что было, забудь
И в путь, но
Любовь забыть
не обещай, не обещай...
(А. Градский)
«Мама, я принял решение, и отговаривать — бесполезно. Надеюсь, те, кто думают за нас, знают, что делают».
~*~
Гермиона проснулась от звуков страстной, разрывающей душу песни на незнакомом языке. Накинув на плечи тёплый свитер, она вышла на палубу.
Песня лилась с противоположного борта. Неизвестный певец, казалось, вложил в неё столько горечи утраты, что хотелось застыть на месте и отдаться этому печальному, необузданному страданию. Гермиона осторожно, чтобы не спугнуть очарование, обошла палубу и осмотрелась. На корме у бортика стоял Фарух, слушал и вполголоса подпевал. Она подошла к нему тихонько и встала рядом, завороженная удивительным сочетанием музыки и лунной ночи. Когда мелодия завершилась плавным переливом, они помолчали вдвоём, как будто ожидая, что неведомый певец лишь сделал паузу, и сейчас волшебство продолжится; но, похоже, дальше ждать не стоило. Гермиона глубоко вздохнула и спросила:
— Что это за песня? На каком языке? Никогда не слышала ничего подобного.
— Это песня воспевает давнюю легенду о Рустаме и сложена на аккадском — языке, на котором говорили в Месопотамии, Сузах, Бактрии и других древних царствах, — ответил Фарух.
— А что это за легенда, и кто такой Рустам?
— Рустам был ахуром, он воевал с дэвами и был столь могуч и удачлив, что его боялись даже некоторые обитатели пантеона. Говорили, что его побаивается сам тёмный дух Ариман. За верную службу светлый бог Ахурамазда наградил Рустама бессмертием и силой мысли создал для него жену — прекрасную и мудрую Эрме. Рустам всем сердцем полюбил её, а она — его. Но могущественный и злобный Ариман украл у Рустама его любимую и отдал дэву Индре. Разгневанный Рустам ворвался в подземное жилище Индры, убил дева и всех его слуг, но девушку спасти не успел — Ариман унёс её в чужую страну. Тогда Рустам попросил своего господина — светлого бога Ахурамазду — отпустить его на поиски жены. Ахурамазда дал своё милостивое согласие, и с тех пор Рустам бродит по свету и ищет свою любимую, которую прячет от него злой Ариман. Много раз он нападал на её след, но до сих пор не может отыскать. Он ходит по миру и спрашивает у всех, кто встретится ему на пути, не видели ли они девушку — прекрасную, как день, и мудрую, как ночь? Ему говорят, да, такая живёт неподалёку. Рустам с надеждой спешит увидеть её, но каждый раз разочаровывается — есть много красивых и умных девушек, но ни одна из них не похожа на его возлюбленную. Так продолжается много веков, потому что, кроме Аримана, никто не ведает, где находится прекрасная Эрме...
— Какая красивая легенда... И как всегда, две стороны — тёмная и светлая.
— Да... Правда, говорят, что Ахурамазда и Ариман — два воплощения одного бога. И то, что ведомо одному — известно и другому.
— Почему же тогда Ахурамазда не сказал Рустаму, где его жена? — простодушно спросила Гермиона.
Фарух посмотрел на неё, как на милое дитя, и ласково улыбнулся. Она вдруг увидела в его глазах вековую мудрость, которую не замечала раньше.
— Боги скрывают от людей свою двуликую сущность. Иначе, люди перестали бы верить в их справедливость. Я думаю, так было нужно из, как сейчас принято говорить, политических соображений. Ахурамазда решил убить двух зайцев — уничтожить могущественного дэва Индру, а потом удалить Рустама из страны, потому что тот стал слишком силён и мог сбросить бога с его трона. С тех пор, как Рустам победил Индру и покинул персидское царство, дэвы покорились Ахурамазде и жили тихо.
— А сейчас опять зашевелились?
— Да.
— Наверное, если бы Рустам вернулся, они бы утихомирились.
— Наверное. Но Рустам вернётся только тогда, когда отыщет свою Эрме. Вот такая легенда, — сказал Фарух с неизменной улыбкой.
— Иногда мне кажется, что в легендах больше смысла, чем принято думать.
— Легенды слагаются в угоду богам, а значит, в них можно распознать их замыслы.
— Зачем же Ахурамазда наградил Рустама бессмертием, если он так боялся его?
Фарух задумчиво помолчал.
— Ты очень проницательна и замечаешь то, что скрыто от остальных, — ответил он, внимательно глядя Гермионе в глаза. — Боги живут очень долго, гораздо дольше людей. Но и они умирают. Люди какое-то время ещё верят в них по инерции, а потом на смену умершим богам приходят другие. Иногда они убивают друг друга за власть... Легенда гласит, что есть и бессмертные небожители, которые просто устают править миром. Мудрый Ахурамазда — из их числа. Он сам покинул своё царство, а на его освободившийся трон садились другие боги — молодые и амбициозные. Но он иногда возвращается на родную землю, если знает, что грядёт беда; и призывает на помощь своих соратников, в том числе и Рустама — победителя дэвов. Ведь тот всегда остаётся слугой своего господина...
— И он приходит?
— Всегда. Однако есть мнение, что Рустам — и есть Ахурамазда, одно из его земных воплощений.
— Какие странные игры с самим собой.
— Так боги проявляют своё творческое начало, — сказал Фарух с усмешкой.
Снова зазвучала песня. Но на этот раз она выражала не горечь утраты, а восторг и радость.
— О чём он поёт? — спросила Гермиона.
— Он поёт о любви Рустама к прекрасной Эрме, — Фарух склонился к девушке и нежно заговорил: — О, луноликая, улыбка твоя подобна проблеску рассветного солнца — сначала лёгкому и несмелому, а потом озаряющему земную твердь и дарящему тепло и радость. Глаза твои глубоки, как два озера у ворот Суз. Уста твои — алые, как гранатовый сок; наслаждение смотреть на них, счастье — срывать с них поцелуй. Щёки твои — как лепестки белой лилии; мои ладони и губы застывают от неги, прикасаясь к ним. Кудри твои переливаются на солнце, как горный поток; а ночью таят в себе шёлк, ложась на белизну простыни. Дыхание твоё дарит мне аромат медовых яблок; и я пью его, как сладчайшую хаому в храме своём. Стройный стан твой плавится в моих руках, когда изгибаешься ты, чтобы подарить мне свою любовь...
Фарух всё говорил, а Гермиона, околдованная его словами, поняла, что теряет над собой власть. Он коснулся губами её виска, а она жалобно прошептала:
— Не надо. Я дала себе зарок.
Она действительно дала себе слово больше никогда-никогда не...
— Ты пленила меня одним взглядом, одним взмахом твоих длинных ресниц, — говорил он, обхватывая ладонями её лицо.
— Нет, пожалуйста, — простонала она, и этот стон стал знамением её сладкого поражения.
Он приник к её губам, и Гермиона тесней прижалась к нему.
— Что ты делаешь со мной? Что ты делаешь? — проговорила она после поцелуя.
— Не прячься от желаний, прекраснейшая из женщин, моя возлюбленная Эрме.
Фарух подхватил её на руки и понёс в каюту, а она почувствовала себя серной в мягких объятьях тигра.
* * *
На следующее утро они прибыли в Басру. На пирсе их встречал незнакомец. С первого взгляда Гермиона поняла, что он — брат Фаруха, так они были похожи.
— Это — Саид, — представил Фарух. — Мой брат-близнец.
Саид долго оценивающе смотрел на Гермиону, и от его взгляда ей стало не по себе.
Братья обнялись, а потом Фарух взял Гермиону за руку и сказал:
— Сейчас мы аппарируем в Багдад. Держись...
* * *
Они пошли по разорённому войной городу, и Фарух, вначале весёлый, всё больше мрачнел. Он разговаривал только с Саидом, что-то спрашивал его на своём языке, тот отвечал; и от его слов Фарух хмурился и задумчиво кивал. Город и впрямь представлял собой ужасное зрелище. Покорённый и истерзанный врагом, он зиял чёрными дырами пустых окон и покрылся копотью и пылью, как душа — безнадёжной тоской.
Мимо проезжали военные машины, сопровождаемые вооружёнными до зубов солдатами чужой страны, отовсюду раздавались выстрелы и крики, в небе рокотали вертолёты. Стены зданий были изрешёчены снарядами и походили на швейцарский сыр. Здесь же бегали нищие дети, выпрашивая милостыню, многие из них — с неумело перевязанными ранами. Фарух остановил какого-то парня и стал с ним беседовать. Гермиону поразило, как лицо человека, который вчера так ласково говорил с ней о любви, и с которым она провела чудную ночь, исказилось ненавистью.
Потом они аппарировали в Фаллуджу, потом — в Тикрит, Эн-Насирию и Мосул, и везде наблюдали страшное лицо войны: разруху, кровь, нищету и смерть.
Фарух ходил по развалинам, таская за собой молчаливых и раздавленных увиденным спутников, и, казалось, впитывал в себя всю ненависть и отчаянье, царившие вокруг. Саид что-то рассказывал, но его брат уже не задавал никаких вопросов, лишь изредка произносил резкие, леденящие душу слова на своём языке, и от этого у Гермионы шёл мороз по коже.
* * *
К вечеру они, наконец, перестали лазить по руинам, и Фарух дал команду аппарировать в Иран.
Они оказались посреди красной, освещённой закатом пустыни. Саид пробормотал заклинание, и неожиданно перед ними возник, как из пустоты, древний величественный зиккурат, а подле него — палаточный городок. Саид проводил Фаруха и Гермиону в самую большую палатку. Они вошли, и Гермиона поняла, что в ней находится штаб: посредине стоял стол, на котором был макет зиккурата в разрезе, а вокруг него толпились люди в разномастной одежде, что-то горячо обсуждая. Когда они вошли, обсуждение оборвалось на полуслове, а присутствующие люди в восточных одеяниях низко и подобострастно поклонились Фаруху и Саиду, а потом стали что-то говорить нараспев. Гермиона подумала, что местные оказывают братьям слишком уж глубокое уважение, и решила, что оба — какие-нибудь верховные чародеи.
Среди тех, кто не склонил головы, были лишь иностранцы. Гермиона узнала только одного из них, и это узнавание не принесло ей радости.
Пока персы источали хвалу Фаруху и Саиду, Северус Снейп подошёл к Гермионе и раздражённо спросил:
— Что вы тут делаете, Грейнджер?
— Что ВЫ тут делаете, профессор?
— Хотя... о чём я спрашиваю... Решили удариться во все тяжкие? — ехидно сказал он, глазами указывая на Фаруха.
— Это не ваше дело!
— Не моё. Но если вы будете болтаться под ногами...
— Что же вы сделаете? Напишете письмо родителям?
Тем временем, Фарух резким выкриком оборвал излияние фимиама и деловито шагнул к столу. Прерванное обсуждение продолжилось. Снейп вернулся к мужчинам, а к Гермионе подошёл Саид и сказал:
— Я провожу госпожу Эмиону в её палатку.
— Но я тоже хочу поучаствовать! — возмутилась она.
— Не стоит засорять свои нежные уши всяким хламом. Женщина не должна слышать мужской ругани и споров. Фарух вам потом всё расскажет сам.
И посмотрел так, что она поняла — возражать бесполезно.
Палатка изнутри оказалась очень комфортабельной и убранной с восточной роскошью. После целого дня хождений по запыленным и истерзанным руинам, Гермиона чувствовала себя здесь, словно в раю.
Поздним вечером она вышла наружу. Мглистая восточная ночь уже опустилась на землю, освещая ступенчатые стены зиккурата лишь загадочным сиянием звёзд. Где-то там, в глубине храмовых сводов бродили рваные тени и раздавались едва слышные грозные голоса. Гермионе показалось, что изнутри за ней наблюдают чьи-то хищные глаза. Она поёжилась от нехорошего ощущения и тут услышала:
— Ночи в пустыне могут быть очень холодными.
Она вздрогнула и обернулась — рядом стоял Снейп и зачаровано смотрел на храм.
— Добрый вечер, профессор — сказала она. — Всё ещё любите эффектные появления?
— Здешний песок скрывает много опасных тайн. Ходить по нему лучше бесшумно.
Гермиона закуталась в свитер и промолчала.
— Неприятные ощущения, не так ли? Там, под храмом расположена резиденция Шэндру — одного из главных дэвов персидских и арабских земель. Его стражи наблюдают за нами из бойниц зиккурата.
— О, боже! — испуганно сказала Гермиона и отступила на шаг.
— Не волнуйтесь, долина защищена чарами, сюда они не сунутся. Но это не мешает им перемещаться по глубоким подземным тоннелям на большие расстояния и держать связь с отдалёнными районами.
— Что они задумали? Уже известно?
— Шэндру — зачинщик мятежа — жаждет мести после того, как бомбы разрушили одну из его священных подземных пещер близ Фаллуджи. Он готовит несколько масштабных землетрясений на территории Ирака. Достанется и Ирану, если мы их не остановим.
— А как мы будем это делать?
— Разве ваш перс не просветил вас?
Гермиона упрямо мотнула головой и промолчала.
— Понимаю. Он привёл вас сюда не для этого. Впрочем, это — восток, для женщины здесь уготована лишь одна участь. Мне лишь странно, что вы с ней так легко согласились.
— Я не согласилась! Я приехала сюда помогать, а вовсе не за тем, о чём вы подумали!
— Полноте, Грейнджер, это — ваше личное дело. Каждый едет на войну за своим.
— А зачем вас сюда принесло? — с неприязнью спросила Гермиона. — Решили пощекотать себе нервы? Лондонские хулиганы для вас — пройденный этап? Или вы прибыли сюда специально, чтобы изводить меня издевками?
— Не обольщайтесь, Грейнджер, вы тут ни при чём. Как вы говорите — «помогать»? Ну вот, и я здесь для этого.
— Надеюсь, мы будем редко видеться, — сказала Гермиона и упрямо сложила руки на груди.
— А уж я как надеюсь.
— Ругаетесь, как любовники, — вдруг услышали они и обернулись — к ним подошёл Саид.
Он остановил на Гермионе проницательный взгляд, и ей снова стало не по себе.
— Госпожа, Фарух ждёт вас. Я провожу, — сказал он, и Гермиона вновь ощутила властность в его интонациях, несмотря на видимую вежливость.
* * *
Фарух задумчиво сидел в своей палатке. Рядом на столике стояла початая бутылка вина и два бокала. Увидев Гермиону, он поднялся, взял её за руки и усадил рядом.
Они пили вино в полном молчании. Наконец, Фарух сказал:
— Я так долго не был на родине и не ожидал, что увижу её покорённой и опустошённой... Что её мягкую, податливую землю вновь будут топтать сапоги крестоносцев... Все эти развалины, кровь и страдания жгут меня, как холодный клинок в теле.
Он закрыл лицо руками и застонал, словно раненый зверь.
У Гермионы сжалось сердце от сочувствия к этому большому, взрослому мужчине, чью душу пронзала боль за родную землю. Она легонько погладила его по голове.
— Мне так жаль...
Фарух вдруг резко отнял руки от лица и поднялся. Она увидела в его глазах безумный блеск. Тигр оскалился.
— Скажи, как мы будем вести переговоры с дэвами? — тревожно глядя на него, попросила Гермиона, пытаясь сменить тему.
— Ты всё узнаешь в своё время, — сказал он и вдруг резко обнял её и повалил на постель.
Он был груб и властен, как будто хотел расквитаться со всеми теми, кто мучил и кромсал его землю. Как будто тело девушки олицетворяло для него всё то чуждое, что принесли в эти благословенные пустыни люди, называвшие себя спасителями, а по сути являвшиеся бандитами.
Гермиона неожиданно снова почувствовала себя безвольной, но это ощущение было совсем не таким, как на корабле. Оно было... словно желание Фаруха видеть в ней жертву передалось ей и овладело ею, как вино овладевает разумом...
— Прости меня, хабиби, — сказал Фарух, когда они, спустя несколько минут, лежали рядом. — Простишь ли ты меня?
Гермиона вдруг вспомнила о Роне, его обидах на неё, и подумала, что славный добрый Рон никогда бы не поступил с ней так. Но с ним она никогда бы не испытала острого наслаждения от осознания собственной добровольной жертвенности. Это было так прекрасно — ощущать себя не собой, не Гермионой Грейнджер, не доблестной гриффиндоркой, которой сам чёрт не брат, а — ничем, куском глины, из которого могущественный властелин может слепить всё, что угодно.
— Я — твоя, — только и сказала Гермиона с блаженной улыбкой.
— Ты — моя. Прекрасная Эрме, — прошептал он, поцеловав её в лоб. — Поспи, завтра будет трудный день.
* * *
В предрассветной тьме Фарух исчез из палатки, а через несколько минут в неё, опасливо озираясь, вошёл Саид. Он легонько коснулся плеча Гермионы, а когда она открыла глаза, деликатно сказал:
— Простите, госпожа, я за вами.
— А что случилось?
— Фарух расскажет вам обо всём. Одевайтесь и выходите, я подожду на улице.
Гермиона быстро оделась, пригладила волосы и вышла наружу.
Вдвоём с Саидом они обошли зиккурат с обратной стороны и остановились у невысокого бархана. Саид прошептал заклинание, и через мгновенье у подножья образовалась узкая дверь.
— Нам туда, — сказал он с приятной улыбкой, и Гермиона вдруг подумала, что в нём вовсе нет ничего отталкивающего, к тому же он так похож на своего брата.
Дверь тяжело открылась, и Гермиона сделала шаг в неизвестность.
01.07.2011 8. В западне
— Мама, я пришёл попрощаться. С минуты на минуту меня возьмут авроры. Не знаю, увижу ли я тебя ещё...
— Сынок, я тебя спрячу. Они тебя никогда не найдут!
— Нет, мама. Я не буду прятаться. Я всё это заслужил.
— Я тебя никуда не отпущу! Я грудью встану на твою защиту! Они ещё не знают, на что способно материнское сердце!..
~*~
Саид шёл впереди, освещая путь наколдованным факелом. Гермиона чуть отстала, осматриваясь: они передвигались по винтовой лестнице, вокруг были лишь голые каменные стены, от которых гулко отражался звук шагов. Ей почудилось, что они находятся внутри подземной башни, которая ведёт вниз к неведомым глубоким шахтам.
— Саид, куда мы идём? — с тревогой спросила она.
— Подождите, госпожа, сейчас мы дойдём до места, и я вам всё расскажу, — доброжелательно ответил Саид, и Гермионе стало не так страшно.
Неожиданно лестница закончилась, и они оказались на площадке без перил. Гермиона подошла к краю и посмотрела вниз — сплошная тьма. Она резко отшатнулась и прижалась к холодной стене. Саид воткнул факел в рожок на каменном выступе и приблизился к девушке вплотную. Он долго смотрел на неё, а затем ласково погладил по щеке и убрал волосы со лба. Гермионе на миг показалось, что перед ней — Фарух: та же печальная мудрость во взгляде, как будто он заранее знал её судьбу. И — знакомое ощущение порабощённой воли. Саид взял её за руку и прошептал:
— Пусть разлука длится вечно.
Она почувствовала холод металла на руке и услышала щелчок — Саид надел ей на запястье массивный браслет, а потом вдруг с чудовищным вероломством столкнул Гермиону с площадки в густую темень.
* * *
Она успела подумать, что разобьётся; но оказалось, что тьма скрывала гладкую, как ледяная горка, дорогу, которая вилась вдоль круглой стены крутым серпантином. Гермиона плюхнулась спиной на полированную гладь и, влекомая силой тяжести, с испуганным криком понеслась вниз.
Виток серпантина стал более пологим, и Гермиона заскользила медленнее. Она попробовала остановиться и встать на ноги, но дорога неожиданно оборвалась, и девушка упала на колени. Под ногами была твёрдая земля, и Гермиона с облегчением вздохнула.
Она встала и вытащила из кармана палочку.
— Люмос!
Свет озарил пространство, и Гермиона увидела каменные стены, расписанные изображениями человекоподобных существ с огромными руками и торчащими клыками. Сомнений не было — Саид сбросил её в один из подземных тоннелей дэвов. Она сделала несмелый шаг, и вдруг что-то большое и явно костлявое сбило её с ног. Это "Что-то" тихо ругнулось и оказалось... Северусом Снейпом.
— Грейнджер! Какого чёрта вы сюда попёрлись?!
— Профессор? Как вы здесь оказались?
— Так же, как и вы.
— Вы что, за мной следили?
— Да.
— Зачем?
— Затем, что мне не нравится ваш перс и его братец. Кстати, он бесследно исчез, как только столкнул вас вниз.
— И вы бросились сюда за мной? Почему?
— Потому я — идиот. А вы — доверчивая дура.
— Что ж, неплохая компания.
Снейп вынул палочку и осветил пещеру.
— Надо срочно выбираться отсюда. Вы аппарируете первой... Что вы стоите, Грейнджер, не тяните кота за хвост!
Гермиона повертелась волчком, но ничего не произошло. Она повторила ещё раз. И ещё.
— Я не могу, — растеряно пробормотала она.
— Ну же, вы ведь у нас — гений аппарации!
— Может быть, подземелье защищено охранными чарами?
— Надо проверить, — сказал Снейп и попробовал аппарировать.
Через миг он оказался футах в пяти от исходного места.
— Никаких чар нет. Тут что-то не то.
Он внимательно посмотрел на Гермиону и задержался взглядом на браслете.
— Я думаю, дело в этом, — сказал он, взяв её за руку и рассматривая вещицу. — Похоже, очень древний артефакт, который, видимо, лишает возможности передвигаться в пространстве при помощи волшебства. Надо его снять.
Но снять браслет оказалось невозможно — он как будто сросся с рукой.
— Попробуем аппарировать вместе, — предложил Снейп и приобнял её за талию.
Но попытка обмануть браслет Саида завершилась провалом. Снейп снова безуспешно попытался снять артефакт, и, видимо, начал терять терпение.
— Профессор, аппарируйте без меня, — обречённо сказала Гермиона, устав наблюдать его попытки освободить её от хитроумного приспособления.
— Нет.
— Нет?! Почему?
— Ух, — Снейп раздражённо выдохнул. — Грейнджер, вы у нас — всезнайка — придумайте сами ответ на свой вопрос.
Вдруг они услышали тяжёлые шаркающие шаги и громкое сопение. Похоже, к ним приближался кто-то очень большой и, вполне вероятно — недружелюбный.
— Бежим! — крикнул Снейп, и они припустили вдвоём по подземному лабиринту.
* * *
Они мчались, освещая путь волшебными палочками, но шаги, всё равно, неумолимо приближались. Более того, они умножились, и, казалось, целая армия невидимых и опасных существ преследует их и загоняет, как волков. Несколько раз совсем рядом раздавалось жуткое хихиканье, заставлявшее беглецов бежать всё дальше и дальше.
Бешеная гонка продолжалась уже около часа. Гермиона выдохлась, и ей хотелось одного — чтобы неизвестное, наконец, случилось, и не надо было больше никуда убегать. Но Снейп всё подгонял её, пролагая одному ему понятный маршрут. Вдруг он остановился, с трудом отдышался, огляделся и, буквально, принюхался. Потолок пещеры низко нависал над ними, но воздух был не такой спёртый, как в других коридорах.
— Кажется, здесь, — загадочно сказал профессор и стал ещё тщательнее рассматривать стены. — Бомбарда Максима!
Заклинание разрушило часть свода, и изумлённой Гермионе открылся очень узкий проход наверх.
— Грейнджер, вы полезете наружу и закроете за собой лаз камнем, а я уведу их в другую пещеру.
— Почему бы нам не выйти вместе?
— Потому что, когда дэвы поймут, что мы вышли здесь, они нас всё равно поймают. От палаточного городка мы в где-то в двух милях, а значит, на поверхности нет защитных чар, и ничто не помешает стражам пуститься в погоню. Вы выйдете наверх одна и сразу же отправитесь в лагерь в мою палатку — она тёмно-синяя. Там найдёте тетрадь с изображением единорога — это портал до Лондона. Может быть, удастся обмануть артефакт. И больше никогда, слышите, никогда сюда не возвращайтесь!
— А как же вы?
— Это неважно. Давайте, я вас подсажу.
Он сложил ладони друг в дружку и чуть присел. Гермиона посмотрела на него и приняла решение:
— Нет.
— Грейнджер! Некогда пререкаться!
— Я вас не брошу! Думаете, я не знаю, что вы задумали? Умереть хотите?
— Грейн... Гермиона, я справлюсь, правда.
— Профессор, я остаюсь.
— Да что ж ты такая упрямая-то?! Ну-ка, быстро лезь!
— Я же сказала — остаюсь!
— Девочка, ты не представляешь, что тебя ждёт. Они тебя растерзают, а перед этим...
— Нет!
Вновь послышались тяжёлые шаги. Снейп оглянулся, а потом резко присел, схватил Гермиону за лодыжки и злобно прошипел:
— Пошла отсюда, грязнокровка!
— Что?! — возмутилась Гермиона, но Снейп вдруг с неожиданной силой приподнял её над собой и, практически, воткнул в лаз.
— Лезь, давай! — приказал он и стал проталкивать её вверх.
Но было уже поздно. В пещеру ворвались дэвы и, довольно хохоча, схватили Снейпа, вытащили из лаза Гермиону и понесли свою добычу в глубину лабиринта.
* * *
Пленников принесли в огромный полутёмный зал с массивными колоннами и бросили на пол. Гермиона вскочила и осмотрелась — напротив стоял постамент, а на нём — здоровенный трон, украшенный грубой резьбой. А на троне, как водится, сидел самый большой и старый дэв. Он глядел на неё чёрными глазами и задумчиво почёсывал белую бороду. Вокруг него толпилась свита, а вдоль стен стояла целая орда подземных жителей, которые тихо шушукались, видимо, не решаясь прервать мыслительный процесс своего правителя.
Снейп тоже вскочил и стал озираться, как дикий зверь, попавший в клетку, а увидев всю безнадёжность ситуации, злобно зашипел:
— Грейнджер, теперь вы видите, чего добились? Из-за вашего идиотского благородства вас сожрут и не подавятся! И меня заодно.
— А я не просила вас идти за мной, — сердито сказала Гермиона.
— Не просила... Больше никогда не буду связываться с гриффиндорскими выскочками!
— В данной ситуации фраза «больше никогда» звучит неуместно.
— Дура!
— Сам такой!
Между тем, главный дэв что-то рыкнул и сделал величественный жест. Из свиты вышел один из дэвов с большими оттопыренными ушами и подошёл к пленникам. Гермиона прижалась в Снейпу. Ушастый открыл огромный клыкастый рот и вдруг проговорил:
— Здрасте. Меня зовут Хруст. Я буду вашим переводчиком.
— Здравствуйте, — изумлённо сказала Гермиона и покосилась на Снейпа. Тот мрачно кивнул.
Правитель снова что-то прорычал, а Хруст перевёл:
— Великий Шэндру интересуется, вы, вообще, кто такие?
— Туристы. Надо же было придумать такое! — проворчал Снейп.
— А что же вы сами промолчали? Растерялись?
— Ещё чего! Я обдумывал, что бы такое сказать, чтобы они нас отпустили.
— Ха-ха! Вы думаете, они такие идиоты?!
— Тихо! Хруст всё переводит!
Хруст действительно, пока они переругивались, что-то говорил Шэндру на рычащем языке; и, судя по тому, как изменилось выражение физиономии главного, переводил он дословно.
— Грейнджер, придержите язык! Не ровен час, они разозлятся, и тогда...
— Что тогда? Они нас убьют? А то я не знала!
— Убьют, но перед этим сделают из нас котлету.
Хруст перевёл, и Шэндру довольно загоготал.
— Хватит подсказывать им способы нашего умерщвления! — зашипела Гермиона. — Вы ещё предложите им посадить нас на кол!
Хруст снова перевёл, и Шэндру удивлённо хмыкнул.
— Господи, с кем я связался! — воскликнул Снейп.
— Сам такой!
— Эй, может хватит ругаться? — предложил Хруст.
— А в чём дело? — сварливо спросила Гермиона.
— Возможно, вы не заметили, мы — большие и страшные, нас много, и мы — дэвы, — предупредил Хруст.
— Доигрались! «Я вас не брошу, я вас не брошу»... Сейчас нас начнут убивать! — мрачно предсказал Снейп.
— Насчёт вас — не знаю, а девушку сначала соблазнит великий Шэндру, — с благоговением заметил Хруст.
— Ну вот. Вы хотя бы получите перед смертью удовольствие, а меня убьют просто так! — проворчал Снейп.
— Так попросите его, пусть он вам тоже удовольствие доставит! — парировала Гермиона.
— Не надо это переводить! — свирепо крикнул профессор Хрусту, который уже открыл было рот.
Шэндру заинтересованно прорычал, Хруст что-то прорычал в ответ. Дэвы шумно заволновались.
— В чём дело, профессор? Вы же мечтали умереть, как герой, — съехидничала Гермиона.
— Да, мечтал. Но у меня и в мыслях не было, что я буду умирать рядом с идиоткой!
— Ах, так! Да вы сами — не лучше!
— Если бы вы не спали с кем попало, то ничего бы этого не случилось!
Хруст перевёл, а дэвы заволновались ещё сильнее.
— А вы мне свечку не держали! — в полный голос возмутилась Гермиона.
— Естественно. Однако ваши сладострастные стоны не слышал только глухой! — крикнул Снейп в звонкой тишине.
— Ах, вы... подслушивали!
— Ещё чего!
— Эй, ребята, ничего, что мы тут стоим, ждём? — флегматично спросил Хруст.
— Заткнись! — крикнули оба в унисон.
— А я причём? Я — переводчик! Мне вообще англичане нравятся... Это ведь вы изобрели бокс? Я видел по телевизору. Так забавно...
Снейп сжал кулаки и стиснул зубы.
Гермиона обратилась к переводчику самым ласковым тоном, на который толкали обстоятельства:
— Э-э-э, Хрустик, а может, вы нас отпустите, а? А я тебя лично на бокс свожу. Кличко против Тайсона, идёт? — и она очаровательно улыбнулась.
Снейп фыркнул, а Хруст вдруг покраснел и смутился.
Шэндру властно рыкнул, Хруст перестал смущаться, весь подобрался и послушно рыкнул в ответ. Свита зашепталась. Тогда Шэндру встал и издал громкий воинственный клич. Его повторили все обитатели пещер, и Гермиона, зажав уши, присела на корточки. Когда эхо затихло, правитель дэвов облизнулся и сделал ленивый жест огромной волосатой лапой. К пленникам направились три злобного вида стражника. Гермиона с надеждой посмотрела на Хруста, но, увидев жалостливое выражение на физиономии переводчика, поняла, что конец близок. Во всех смыслах.
Снейп вынул палочку и прошептал:
— По два Ступефая на каждого. Начнём с левого. На счёт три.
— С левого от нас или от них? — растеряно спросила Гермиона, вытаскивая палочку.
— Раз, два, три!
— Ступефай! — закричала Гермиона, а Снейп послал на дэва невербальное заклятье.
Две красные молнии отбросили одного из великанов назад, он звонко ударился затылком о каменный пол и затих.
Пока дэвы соображали, что случилось, Гермиона и Снейп отправили в бессознательное состояние других двух стражников. Шэндру яростно заревел, свита его поддержала, и к пленникам стали подбираться другие гвардейцы. Красные молнии полетели им навстречу, сделав ощутимые прорехи в плотном кольце нападающих.
Шэндру уже бесновался, разбрызгивая слюну и давая указания. Стражники подбирались всё ближе и ближе, получая проклятья от волшебных палочек и падая наземь, но сзади их теснили другие; и вскоре круг дэвов замкнулся и сузился до расстояния вытянутой руки. Гермиона, отчаянно отбиваясь, краем глаза заметила, как огромный кулак опустился на голову Снейпа, и тот рухнул, как подкошенный. Его схватили и с силой бросили на пол. Волосатые лапы потянулись к Гермионе; хрустнула, сломавшись, волшебная палочка ...
* * *
И в этот миг раздались хлопки аппарации, и сумеречный чертог озарился ярким светом. Все дэвы, как по команде, повернули головы к его источнику и, ослеплённые, закрыли ручищами глаза, а потом, жалобно рыча, разбежались по углам.
Гермиона зажмурилась, а когда вновь посмотрела, то увидела зрелище, которое потрясло её воображение: Фарух в сияющих золотом доспехах и с мечом в руках стоял посреди зала в окружении тех самых людей, что плыли с ним на корабле. Все они тоже были в доспехах и имели самый воинственный вид. Гермиона во все глаза разглядывала Фаруха и не верила себе: казалось, свечение исходит не столько от лат, сколько от него самого. Он стремительно и легко подошёл к трону и приставил меч к горлу правителя дэвов.
— Сдавайся, Шэндру, ты — проиграл! — громко и величественно сказал Фарух.
— Дэвы не сдаются без боя, — злобно ответил тот и вдруг исчез, оставив белое облако пыли.
Гермиона подумала, что сошла с ума, потому что Фарух и дэв говорили на чужом языке, но она почему-то всё понимала, словно этот разговор происходил в её голове.
Тем временем, Шэндру появился в другом месте, издал яростный клич, и испуганные появлением воинов дэвы вновь сбежались к своему правителю. Он отрывисто скомандовал — толпа подземных жителей ощерилась палицами и дубинками, и стала медленно надвигаться на Фаруха. Воины в золочёных доспехах, обнажив мечи, бросились ему на помощь, и началась кровавая заваруха. А Шэндру снова исчез, как будто растворился в воздухе.
Гермиона, не теряя времени, подобралась к лежавшему неподвижно Снейпу и стала оттаскивать его подальше от места боя. Тот оказался довольно тяжёлым.
— Я помогу, — услышала она над ухом, подняла глаза и вздрогнула от страха — рядом стоял дэв с оттопыренными ушами. — Не бойтесь, я — пацифист.
Гермиона с облегчением узнала в нём Хруста. Тот легко подхватил Снейпа и перенёс за колонну.
— Вот. Здесь вас никто не тронет. А если тронет — я ему задам!.. А расскажите мне про Тайсона. Особенно про то, как он уши откусывал, — сказал Хруст будничным тоном, словно орущая и лязгающая неподалёку мясорубка его не касалась.
Гермионе, однако, было не до великих боксёров. Она с тревогой рассматривала зрачки профессора и безуспешно пыталась нащупать пульс.
Схватка у трона стремительно приближалась к развязке. Воины во главе с Фарухом легко разделались со злобными дэвами, после чего Фарух насмешливо закричал:
— Шэндру! Хватит прятаться! Выходи, или я разнесу твой дворец вдребезги! Обещаю сохранить тебе жизнь.
— Сначала посмотрим, что ты скажешь на это, — раздался низкий голос за спиной у Гермионы. Чьи-то властные руки грубо схватили её, и она почувствовала у горла холодную сталь острого лезвия.
— Посмотри сюда, Рустам! — крикнул Шэндру, крепче прижимая к себе девушку. — Одно движение — и она мертва.
Фарух вдруг оказался совсем рядом, посмотрел на правителя дэвов ненавидящим взглядом, потом с болью — на затихшую в его руках Гермиону и клинок у её горла.
— Отпусти её, — сказал он тихо.
— Не пытайся сломить мою волю, Рустам. Тебе это не под силу, — с усмешкой сказал Шэндру.
— Чего ты хочешь? — спросил Фарух, опуская окровавленный меч.
— Чтобы ты убрался отсюда вместе со своими слугами. А уж я, так и быть, убью твою девку быстро, а потом...
Что собирался Шэндру сделать потом, так и осталось тайной, потому что его речь была прервана резким и увесистым хуком справа. Главный дэв удивлённо выпучил глаза, а затем с грохотом осел на пол, выпуская Гермиону из рук.
— Нокаут, — со знанием дела сказал Хруст, потирая кулак.
Все с изумлением уставились на дэва-пацифиста, а он смущённо пробормотал:
— А чего? Он мне никогда не нравился...
Но сломить Шэндру оказалось не так-то просто. Он вскочил и с яростным рыком бросился на Фаруха. Схватка была недолгой: мелькнул сияющий серебром меч, и отрубленная седовласая голова мятежного дэва покатилась по каменному полу.
Гермионе стало плохо. Она упала на колени и безвольно опустила руки.
Фарух бросился к ней, схватил за плечи и воскликнул:
— Ты цела?! С тобой всё в порядке?
— Со мной — да, а вот с ним, похоже, нет...
И Гермиона указала на бездыханное тело Снейпа. Фарух склонился над ним, осмотрел и тихо пробормотал:
— Увы. Поздно.
Подошли воины и стали снимать шлемы в знак уважения павшему. Хруст тяжело вздохнул...
— Неужели ничего нельзя сделать?! — отчаянно закричала Гермиона, хватаясь за Фаруха.
Фарух жалостливо посмотрел на неё и вдруг улыбнулся.
— Всегда можно что-то сделать, — ответил он.
02.07.2011 9. Возвращение
— Здравствуй, мама. Вот я и пришёл. И цветы принёс — белые лилии, как ты любишь. Я посижу с тобой тихонько, повспоминаю... Я знаю, ты мечтала, чтобы я стал не тем, кем стал. Увы, судьба иногда решает за нас. А теперь она даёт мне ещё один шанс... Знаешь, иногда мне кажется, что эта надгробная плита мешает тебе дышать... Хотя это глупости, конечно. Ты ведь — в раю, ждёшь меня, своего непутёвого сына...
~*~
Северус Снейп оказался в длинном затоптанном коридоре среди каких-то людей. В конце коридора была единственная дверь, которая периодически открывалась и оттуда доносился приятный мужской голос, выкрикивающий чьё-то имя. Обладатель названного имени подходил к двери, заходил внутрь и больше не возвращался; а через несколько мгновений уже звали следующего. Толпа постепенно редела. Люди были разными — от детей лет двенадцати до глубоких стариков, и у всех в глазах можно было прочесть страх перед неизвестностью. Только Северус не испытывал волнения — он уже был здесь однажды.
— Северус Снейп! — выкрикнули из-за двери.
Он, покосившись на товарищей, твёрдым шагом двинулся вперёд.
За дверью было помещение, чем-то похожее на библиотеку — множество полок с картотекой, стол, на нём — допотопный телефон; а за столом — лысый мужчина средних лет с усталыми глазами.
— А, старый знакомый, рад вас видеть, — поприветствовал он.
— А уж я как рад, господин апостол, — спокойно сказал Северус. — Наконец-то наша встреча не будет омрачена вмешательством всяких... э-э-э, дамочек.
— Вы правы, дамочек не будет.
— Тогда я пойду? Куда мне, туда? — спросил Северус, указывая на белую дверь в стене напротив. — Или, может, туда? — и он указал на чёрную дверь, которая была рядом с белой.
— Не торопитесь, уважаемый, — нахмурившись, сказал апостол. — В вашем случае было принято решение сверху.
— Что? — не понял Северус.
— Видите ли, мне позвонил сам, — апостол поднял указательный палец, — и велел отправить вас обратно.
— Но с какой стати? Что я ему сделал?!
— Ничего. Просто, за вас попросил некий могущественный... э-э-э, не важно, кто. Важно, что он состоит в дружеских отношениях с боссом. Мне очень жаль, но вам придётся вернуться, — сказал апостол сочувствующим тоном.
— Подождите! А можно как-то пересмотреть решение?
— Увы. Откаты уже получены и потрачены. А босс не любит рисковать репутацией. Так что, решение никто менять не станет.
— А разве моё мнение не учитывается? — в отчаянии спросил Северус.
— Нет, — ответил апостол так, как будто Северус спросил у него очевидную глупость. — До встречи, мистер Снейп.
— До скорой встречи, — грозно пообещал Северус и вышел обратно, хлопнув дверью.
— Это вряд ли, — тихо сказал апостол и выкрикнул очередное имя.
* * *
Над палаточным городком быстро сгущались сумерки.
Гермиона сидела в тёмно-синей палатке у постели Снейпа и от усталости почти засыпала. Вдруг профессор зашевелился и открыл глаза. Гермиона обрадовано вскочила и сделала поярче свет.
Снейп пощурился и стал удивлённо рассматривать потолок. Потом — наткнулся взглядом на взлохмаченные каштановые волосы и карие глаза.
— Грейнджер, опять вы! И всё вам неймётся! — сварливо проговорил он.
— Я тоже рада снова видеть вас, профессор.
— Что это? Что вы на меня напялили? — сказал он, оглядывая себя.
— Это просто рубашка. Ночная.
— А рюшечки зачем? А на голове что, чепчик?
— Э-эй, с головой поаккуратнее, там ещё не всё на месте.
— Я со своей головой сам разберусь!
— Выпейте отварчик, профессор.
...
— Фу, какая гадость! Кто это готовил?
— Я.
— Опять забыли положить мяту! Вы же знаете, я люблю с мятой!
— Ну-ну, разбушевался. Сейчас отварчик подействует, и будем кашку кушать, жиденькую, манную. А я вас с ложечки покормлю...
Снейп, не сводя с Гермионы свирепого взгляда, послушно открывал рот и глотал очередную порцию манной каши, а потом, насупившись, молча наблюдал, как Гермиона убирает посуду и очищает заклинанием слюнявчик.
— Как удалось меня... оживить? Я ведь умер, чёрт подери!
— Очень просто. Я попросила светлого бога Ахурамазду подарить вам жизнь.
Снейп недоверчиво хмыкнул и сказал:
— Я же говорил, что вы — выскочка.
Гермиона вытерла профессору рот салфеткой и убрала волосы с глаз.
Помолчали...
— Вы понимаете, что после всего, что случилось, вы просто обязаны меня усыновить? — сказал, наконец, профессор с мрачным ехидством.
— Могу вас даже удочерить, если понадобится.
— Надеюсь, что до этого не дойдёт, — озабоченно пробормотал он, пытаясь ощупать себя под одеялом.
— Можете не беспокоиться — там всё на месте, — сказала Гермиона.
— Откуда вы знаете?
— Я меняла вам памперс.
— Памперс?!
Снейп слегка порозовел и замолк.
— Вы не волнуйтесь, я никому ничего не скажу. К тому же сейчас, когда вы пришли в себя, памперсы уже не понадобятся.
Вдруг в палатке стало светло: появился Фарух, излучая яркое божественное сияние. Он величественно подошёл к Снейпу и сказал:
— Здравствуй, доблестный воин, победитель дэвов.
— Здрасте. Вы не могли бы убрать иллюминацию — мне глаза щиплет.
— Ха-ха-ха! А он мне нравится! — воскликнул Фарух и обратился к Гермионе: — Как он?
— Хочет, чтобы я его усыновила, — ласково глядя на Снейпа, ответила Гермиона.
— Это можно устроить. Но... не в этой жизни, — сказал Фарух с загадочной улыбкой.
— Ну что, профессор, подождёте до следующего раза? — шутливо спросила Гермиона.
— Да ради такого «счастья» я хотел бы жить вечно.
— Это тоже можно устроить, — серьёзно сказал Фарух.
— Ну всё, договорились, — сказала Гермиона и подмигнула Фаруху.
— Да ни за что! — воскликнул Снейп и приподнялся над подушкой.
— Тише, тише. Не надо так волноваться. Я просто издеваюсь, — тихо сказала Гермиона, как будто успокаивала разгневанного малыша. — А теперь вам надо поспать, угу?
Она прикрыла его лёгким одеялом, подоткнула края и вышла из палатки вместе с Фарухом. Профессор умиротворённо прикрыл глаза и проворчал:
— Издевается она.
А потом вздохнул и с гордостью добавил:
— Моя школа.
* * *
Фарух проводил Гермиону к её палатке и сказал:
— Прости меня за то, что натворил Саид. Он страшно ревнив и слишком привязан ко мне. Наверное, он решил, что ты встанешь между нами, потому и поступил так жестоко.
— Ничего, — проговорила Гермиона, едва ворочая языком от усталости. — Я пойду спать, угу?
— Подожди, а как же браслет? Он тебе не мешает?
— Ох, я и забыла о нём совсем, — сказала она, разглядывая вещицу.
— Давай я сниму.
Он осторожно погладил Гермионе руку, и браслет сам собой раскрылся. Фарух положил его на ладонь и поднёс к глазам. Золотистый металл игриво и загадочно засверкал равномерными гранями; это зрелище настолько заворожило Гермиону, что она забыла об усталости.
— Какой красивый и... опасный, — пробормотала она.
— Он твой, — сказал Фарух, вкладывая артефакт ей в руку. — Оставь его себе, только не надевай, тогда он не принесёт вреда.
— Но... — попробовала возразить Гермиона.
— Тсс, — сказал Фарух, приложив палец к её губам, и она вновь почувствовала, что теряет волю. — Он — твой.
Гермиона опять загляделась на необычную игру света на золотистых гранях, а когда подняла глаза, Фаруха уже не было.
* * *
А утром случилось то, чего Гермиона совсем не ожидала. Когда она умывалась в своей палатке, появился Рон. Он вошёл и, смущаясь, сказал:
— Привет, Герм.
— О Мерлин! Что ты тут делаешь?! — воскликнула она, роняя мыло.
— Я с ног сбился, пока искал тебя. Кругом война, секстермисты, террористы, всякая шваль! И среди этого всего — ты!
— Экстремисты, — поправила Гермиона. — Как ты меня нашёл?
— Я рассказал обо всём, что случилось, родителям. Они сказали, что я — дурак и велели найти тебя. Я пошёл к Гарри. Он сказал, что я — дурак, и мы поставили на уши всё министерство, чтобы найти тебя. Потом мы подключили Кингсли, он сказал, что я — дурак, и помог связаться с местными властями. А местные уже сказали, где ты. В общем, Герм, я пришёл сказать тебе, что я был таким дураком! И что чуть не потерял тебя. Прости...
— О Рон, — прошептала Гермиона, подойдя к нему. — Какой же ты у меня дурачок!
Она обняла его крепко-крепко и ощутила такой родной и уютный запах его одежды. Все события прошедших дней — война, дэвы, любовь Фаруха, предательство Саида теперь казались такими далёкими, как будто произошли много лет назад, да и то, возможно, были всего лишь сном.
Рон прижал её к себе и спросил:
— Маленькая моя, тебя здесь никто не обижал? Может, кому морду набить? Я ребят с собой взял...
— Что? — спросила она с удивлённой улыбкой.
— А что? Ребята, как узнали, что ты — в беде, так сразу же решили вместе со мной прокатиться до Ирана. Опять же, можно показательный матч организовать...
— Рон!
— Но я в нём участвовать не буду. Я ведь за тобой приехал.
* * *
В то же утро было решено возвращаться в Лондон. Гермиона провела всё это время, как на иголках, ожидая, что появится Фарух, и... она вновь не сможет противиться его воле. Что произойдёт тогда, можно будет лишь догадываться. Но он так и не пришёл. И вообще, в палаточном городке к утру остались одни иностранцы, которые вскоре тоже покинули его. Дело было сделано, и дольше задерживаться в Иране не было смысла.
Гермиона вошла в палатку к Снейпу и с изумлением обнаружила, что он уже стоит над умывальником и пытается бриться.
— Профессор, зачем вы встали?! Немедленно в постель!
— Грейнджер, вы не первая девушка, которая предлагает мне лечь в постель, но запомните, выбирать — ложиться или нет — это только моя прерогатива. Ай, чёрт, порезался!
— Давайте я вам помогу.
Она отобрала у профессора бритву и стала аккуратно водить ему по щеке.
— Вы ещё слишком слабы, чтобы брать в руки опасные предметы, — стала увещевать его Гермиона. — Вот когда ручки-ножки заживут, тогда и будете бриться сами.
— Хватит разговаривать со мной, как с малым дитём! — возмутился Снейп.
— Ути-пусеньки, — сказала Гермиона, — как разнервничался.
В палатку вошёл Рон. Увидев эту сцену, он нахмурился и кашлянул.
— Рон, будешь ревновать — я с тобой никуда не поеду, — строго сказала Гермиона.
— Знаешь, Герм, с некоторых пор я могу простить тебе очень многое. Даже это, — сказал он, усаживаясь на стул. — Как поживаете, профессор?
— Если бы ваша невеста не строила из себя озабоченную мамашу, то — вполне сносно, — ответил Снейп.
— Кстати, вам привет от некой мисс Мэри Сью. В Лондоне все переполошились, когда узнали, где вы. А мисс Сью нашла меня перед отъездом и просила передать, что...
— Что? — насторожился Снейп.
Рон подошёл к профессору и что-то прошептал ему на ухо.
Глядя, как у Снейпа загорелся взгляд и расширились плечи, Гермиона опустила глаза и спрятала улыбку.
* * *
В тусклой полутьме зиккурата раздались шаги.
Человек подошёл к алтарю, взмахнул рукой — и в жертвенных чашах загорелся огонь — священный огонь Ахурамазды.
Человек присел на появившийся из пустоты стул и задумался, глядя на языки пламени.
Снова раздались шаги, и из темноты вышел ещё один человек, который походил на первого, как брат-близнец.
— Здравствуй, Ариман, — сказал первый, не поворачивая головы.
— Приветствую тебя, Ахурамазда, — ответил вошедший, слегка поклонившись. — Как всё прошло?
— Как обычно — превосходно. Шэндру повержен, другие дэвы запуганы и больше не решатся на мятеж. Порядки у них не меняются с годами: благодаря праву первой ночи идея с девушкой-приманкой всегда срабатывает.
— А сама девушка?
— Уехала к себе.
— Не жалеешь? Столько времени потратил на поиски.
— Никуда она не денется. Пока у неё наш браслет, я всегда буду знать, где она и что с ней. А он будет с ней вечно.
— А зачем ты оживил второго? Не замечал за тобой такой благотворительности.
— Я ведь — светлый бог. Иногда надо совершать хорошие поступки, чтобы не забыть, кто ты есть. И потом, она так просила, так умоляла.
— А ты не боишься, что она разболтает о тебе всему миру?
— Нет.
— Почему?
— Потому что она, во-первых, слишком умна для этого, а во-вторых, ей вряд ли кто-то поверит.
— Пусть так, Фарух... Что теперь?
— Займёмся магглами. Пора прекратить эту бойню за чёрное золото, а то нынешний преемник, похоже, не справляется.
— Значит ли это, что ты вернулся?
— Нет, брат. Моё время ещё не наступило.
* * *
Когда Гермиона, Снейп и Рон вместе со всей квиддичной сборной прибыли в Лондон, к ним хлынула толпа встречающих с цветами.
— Откуда они взялись? — недоумённо спросила Гермиона.
Рон в ответ лишь вытаращил глаза и пожал плечами. Однако, он сделал это так, что стало ясно — он имеет к этому определённое отношение.
— Северус! — раздался радостно-отчаянный вопль, и, расталкивая и обгоняя других, из толпы выбежала... Мэри Сью и кинулась на шею к Снейпу.
Тот опешил и, смущённо оглядываясь, пробормотал:
— Мэри, что ты здесь делаешь?
— Как ты мог?! Уехал на войну, ни слова не сказал!
— Но мне казалось, что тебе всё равно.
— Нет, не всё равно, — ответила она, утирая слёзы счастья.
Глядя на них, Гермиона удивлённо застыла, но Рон вернул её к действительности и, подхватив под руку, потащил в сторону, где, отличаясь от всех рыжиной шевелюр, стояло всё семейство Уизли в полном составе.
* * *
Через несколько недель абсолютно здоровый Северус Снейп вновь приступил к своим обязанностям руководителя научно-исследовательской лаборатории при Хогвартсе. Его отношения с мисс Сью, похоже, перешли в новую стадию и неминуемо приближались к бракосочетанию, хотя он всячески этому сопротивлялся, отчего время от времени пребывал в раздражении.
Гермиона отдала ему на рецензирование новую статью для «Трансфигурации сегодня» и через несколько минут услышала:
— Грейнджер, что вы тут понаписали?! Это какая-то муть!
Гермиона вздохнула и со счастливой улыбкой пробормотала:
— Он вернулся.
* * *
Пролетев не одну сотню миль, уставшая сова приземлилась посреди пустыни и громко угукнула. Через пару мгновений в песке открылся вход, из которого выскочил лопоухий дэв с умными глазами и осторожно отвязал от совиной лапки прямоугольный пакет. Потом развернул послание и радостно улыбнулся.
— Не забыла-таки, — прорычал он на своём языке и смачно расцеловал видеокассету, на которой была надпись «Лучшие бои», и был изображён легендарный боксёр Майк Тайсон с окровавленным ухом во рту.
02.07.2011 10. Две свадьбы и один день рождения
Северус Снейп спал в своём мрачном доме в тупике Прядильщиков.
Вдруг он проснулся от ощущения чужого присутствия. Он резко сел, потёр глаза и изумлённо вздрогнул: на его постели сидело привидение.
— Мама?
— Здравствуй, сынок. Я ненадолго.
— Мама, почему ты здесь? Ты же должна быть в раю!
— Не занудствуй, Северус. Раз я здесь, значит, есть причина, — сказала мама, а потом продолжила совсем другим тоном: — Ты как себя ведёшь? Это что ещё за поведение дурацкое?! Тебе два раза спасали жизнь, боги за тебя переживают, а ты, знай себе, сложил лапки, не ешь, не пьёшь и ждёшь своего смертного часа. Как это называется?!
— Мама, — начал Северус, намереваясь объяснить свою жизненную позицию.
— Это называется — чёрная неблагодарность!
— Ну, мама.
— В общем, так. Или ты заканчиваешь всё это трагическое фиглярство, или ты мне — не сын!
— … Н-ну, хорошо! Я буду есть.
— И пить?
— И пить.
— И женишься?
— Мама!
— Я спрашиваю...
— Женюсь!
— Обещаешь?
— Да.
— Вот и хорошо. И учти — я сверху всё вижу, — сказала мама и исчезла в ночи.
~*~
В светлом небесном чертоге, где вот уже более двух тысячелетий обитает Тот-чьё-имя-нельзя-произносить-всуе, появился редкий гость. Хозяин по этому поводу устроил праздничный ужин и принял гостя со всем радушием и почтением. Когда приветственные речи были сказаны, а игристое сладкое вино согрело старые, но всё ещё бессмертные сердца, гость изложил суть дела, ради которого, он, собственно, и осчастливил своим посещением эту благостную твердыню:
— Меня беспокоит обстановка на Востоке. Твои крестоносцы вошли в эти земли немыслимой ордой и нарушили перемирие, заключённое между тобой и моим нынешним преемником. Он — в ярости.
— Любезный Ахурамазда, стоит ли беспокоиться о том, что тебя, в принципе, не должно интересовать! Ты ведь давно оставил свою родину ради спокойного и приятного существования. А твой преемник слаб, если позволил себя одурачить, — сказал хозяин.
— Я бы не был в этом так уверен. Один он, может быть, не в состоянии сопротивляться твоей военной машине, но если найдёт союзников...
— Ты прав. Ситуация несколько щекотливая, но пока мне везёт — его вероятные союзники ограничились лишь порицанием и теперь выжидают, чья возьмёт. Но я уверен, что они не будут вставать на его сторону — у него чересчур вспыльчивый и непредсказуемый нрав.
— Они — да, но не я...
— Что ты хочешь сказать? — спросил хозяин, и его вежливая улыбка стала чуть более напряжённой, чем раньше.
— Буду откровенен. Мне не нравится, что ты вторгаешься в сферы, не входящие в пределы твоей юрисдикции... Очень не нравится. Поэтому я думаю, мне необходимо выступить на более слабой стороне.
— Но ради чего? — спросил хозяин, и в его вопросе прозвучали тревожные нотки.
— Во-первых, ради сохранения баланса сил, а во-вторых, со времён ахеменидов я всегда был и остаюсь хранителем моей земли, история которой началась задолго до твоей истории.
Хозяин задумчиво посмотрел на гостя, потом — сквозь него.
— Ты — великий воин, Ахурамазда, — начал он осторожно. — И ты — бессмертен. Мне бы очень не хотелось иметь такого врага... Позволь предложить тебе одну сделку. Я уберу свои войска с Востока — всё равно, силой оружия уже ничего не решить. А взамен ты не станешь выступать против меня.
Теперь задумался гость.
— Воистину говорят, велика твоя мудрость, но меня всегда изумляло это умение быстро принимать верные решения. Если войска действительно покинут Месопотамию, я опущу свой меч в ножны, — сказал он после долгой паузы.
— Вот и отлично!
— Но если нет...
— Покинут, покинут, — поспешил уверить гостя хозяин. — Ну, может быть, останется ограниченный контингент... для поддержания порядка. Я даже отдам бразды правления местным марионе... э-э-э, представителям. Но войны больше не будет.
— Рад это слышать.
— А теперь, раз уж мы пришли к консенсусу, давай выпьем! — радушно предложил хозяин, и с его лица сошло напряжение.
Дальнейшая беседа происходила в более непринуждённой обстановке. Хозяин хвастался успехами своих детей и даже вытащил для наглядности несколько фотографий.
— Вот, смотри, старшенький, — с гордостью показал он снимок гостю.
— Да ладно, кто ж его не знает! В любой храм зайди — везде он, — фамильярно заметил гость.
Хозяин прищёлкнул языком и прикрыл глаза, словно утверждая: «Да, вот такие мы!»
— А что же ты? Не собираешься обзаводиться наследником? — спросил хозяин, убирая фотографии.
— Да вот, собираюсь, — скромно ответил гость. — Даже приметил для себя одну особу.
— Да ну? А кто она? Я её знаю?
— Наверняка. Это та девушка, что была со мной в пещере дэвов.
— А! Та самая, по чьей просьбе ты...
— Да-да. По чьей просьбе мы с тобой воскресили одного зануду.
— А между ними ничего такого нет? — озабочено спросил хозяин. — А то такие просьбы, как правило, бывают неспроста.
— Исключено. Она сделала это по доброте душевной.
— Ммм, добрая? Это нынче редкость.
— Других не держим. Но есть одна загвоздка, — сказал гость и с надеждой посмотрел на хозяина.
— Говори, — заинтересовался тот.
— Она до сих пор не замужем, а я хочу, чтобы мой наследник жил в полной семье.
— А в чём проблема? Выдай её за кого-нибудь, — предложил хозяин, поглощая амброзию.
— Не могу. Она — не моя подданная.
— А чья? — снова спросил он, выбирая самые крупные виноградины.
— Твоя.
Хозяин оставил своё занятие и застыл. Казалось, его осенила внезапная мысль.
— Я понимаю, что это дерзко с моей стороны, но, может быть, ты посодействуешь? — спросил гость и выжидательно посмотрел на собеседника.
— Но тогда я подтолкну её к прелюбодеянию, — огорчённо сказал хозяин. — Замужняя женщина зачнёт от тебя ребёнка — это же просто смертный грех какой-то! — воскликнул он, всплеснув руками.
— Не такой уж и смертный, — возразил гость.
— Смертный.
— Нет.
— Да. Мне лучше знать. Я сам свои законы писал.
— Однако это не помешало тебе зачать старшенького.
— Это было непорочное зачатие!
— Ой ли? Может, мне самому у Марии спросить? — предложил гость с хитрой улыбкой.
— Не надо трогать святое! — провозгласил хозяин и встал. — Даже я себе этого не позволяю... Ладно, я помогу тебе — выдам твою избранницу замуж.
— Это ещё не всё.
— Не всё?! — воскликнул хозяин, изумленный дерзостью гостя.
— Да. Можешь ли ты сделать так, чтобы её муж некоторое время... не мог выполнять свои супружеские обязанности? Нет, я, конечно, могу и сам, но ты опять будешь говорить, что я орудую на твоей территории.
— Хочешь стопроцентной гарантии зачатия? Понимаю. Мой-то Иосиф импотентом был, да... Ну что ж, и это можно организовать, — пообещал хозяин, слегка скривившись.
— Твоё великодушие может сравниться лишь с твоей всеобъемлющей мудростью. Если когда-нибудь свет этого мира затмят последние сумерки богов, то лишь сияние твоего разума станет греть нас в веках, и в его отблесках погаснут другие, менее достойные жизни. Но ты останешься, ибо истинные боги возрождаются в величайших деяниях своих.
Гость ещё немного посидел для приличия, не переставая источать хвалу хозяину, выпил чарку вина и удалился.
* * *
Дождавшись, когда он уйдёт, хозяин сложил руки на груди и задумчиво откинулся на подушки дивана. Прокручивая в уме разговор с Ахурамаздой, он всё больше и больше хмурился и, в итоге, встал и громко выругался:
— Дьявол! Надо же было так сплоховать!
Раздался хлопок, и в божественных покоях появился ещё один гость.
— Звал? — спросил он, зевая.
— Нет, просто сказал в сердцах.
— Опять. Что за привычка! Почему твое имя нельзя упоминать всуё, а моё — пожалуйста! — возмутился гость.
— Приходил тут этот перс, ультиматумы предъявлял, чтоб его! Теперь придётся заканчивать войну, а я только вошёл во вкус! И — ты представляешь? Попросил меня присмотреть за матерью его будущего ребёнка! Каково?!
— Да, дерзок красавчик, — заметил гость. — В былые годы он мог и не такого как ты в бараний рог согнуть. А то, что войну придётся закончить — это правильно. Мне до чёртиков надоели бесконечные очереди в ад. Стоят, стонут, плачут — никакого покоя нет! — вальяжно развалившись на диване, сказал гость.
— Как же мне хочется отплатить ему за дерзость! — сжав кулаки, помечтал хозяин.
— Так отплати, — равнодушно сказал гость, попивая вино.
— Да-да, — озабоченно пробормотал хозяин. — Но надо сделать это так, чтобы он не заподозрил, что я к этому причастен, понимаешь? И чтобы я слово своё сдержал. И чтобы эта месть была показательной и изящной.
— Ох, сколько условий... Ладно, давай, я этим займусь. У меня-то с ним никаких договорённостей нет, — предложил гость. — Могу девушку — того, — сказал он, сделав красноречивый жест у горла.
— Только никакого насилия! — громко потребовал хозяин.
— Хорошо, — подняв руки, «сдался» гость. — Никакого насилия не будет. А будет сплошная... эта, как её... А, вспомнил — любовь, — сказал он с издевкой.
— Слушай, а это идея!
Хозяин подозвал к себе гостя и стал шептать ему что-то на ухо. О чём он шептал, так и осталось неизвестным, ибо нам, простым смертным, не дано понять замыслы его.
Гость понимающе кивал, а потом заметил:
— Вообще-то эти двое, как бы это сказать... недолюбливают друг друга.
— А мне не надо, чтобы они друг друга любили. Я лишь хочу утереть нос этому наглому персу. Задача ясна?
— Предельно.
— Тогда иди, выполняй.
— Только один вопрос: как мне обмануть браслет Ахурамазды? Он ведь следит за ним днём и ночью.
— Я что, всему должен тебя учить? Придумай что-нибудь. Даю тебе полную свободу действий в этом вопросе.
Гость довольно потёр руки и задорно воскликнул:
— Эх! Люблю, когда ты в таком настроении!
* * *
Весь британский магический мир замер в ожидании радостного события. Правда, радостное оно было не для всех, потому что некоторые представительницы прекрасного пола яростно рвали на себе волосы и вполголоса проклинали «эту магглорождённую зазнайку», которая намеревалась лишить свободы лучшего загонщика сборной Англии по квиддичу — Рональда Уизли. Его предстоящее бракосочетание с Гермионой Грейнджер широко освещалось в магической прессе и было главной темой для досужих разговоров.
Другое событие не столь будоражило умы британских магов, но было не менее значимым — профессор Хогвартса Северус Снейп после долгих неудачных поисков нашёл ту единственную, которая оказалась достойной звания его супруги. Правда, кое-кто озвучивал прямо противоположную версию — что он нашёл ту, которая, наконец, согласилась связать с ним свою судьбу. В любом случае, храбрая американка Мэри Сью вызывала у людей несомненное восхищение. И не только своим решением выйти замуж за горького зануду, но и своей абсолютной безупречностью во всём остальном.
Оба обряда бракосочетания были назначены в один день и в одном и том же месте с перерывом в два часа. Первыми связать себя узами брака должны были будущие мистер и миссис Снейп. Однако именно в этот день у них всё как-то не заладилось...
* * *
Гермиона готовилась к тому, чтобы облачиться в свадебное платье. По каким-то идиотским соображениям её мама решила, что идеальным свадебным нарядом для неё будет белая колючая душегубка с корсетом и пышной нижней юбкой. Стоя перед зеркалом в одной юбке и корсете, Гермиона подумала: «А может, пойти так? А что, креативно».
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала... Мэри Сью, а за ней — мама.
— Доченька, тут к тебе пришли, — запоздало предупредила мама, и мимикой показала, мол, я пыталась остановить незваную гостью, но она была слишком уж настойчива.
— Мэри, что случилось? — удивлённо спросила Гермиона и только тут заметила, что та стоит вся заплаканная, с размазанной косметикой на лице и с неизбывной печалью в зелёных «кошачьих» глазах.
— Он не хочет жениться! — воскликнула Мэри и зарыдала в голос.
При всей своей безупречности Мэри Сью обладала одним негативным качеством — когда ей было плохо, это становилось головной болью для всех окружающих. Они с Гермионой никогда не были подругами, но в последнее время в связи с одинаковыми заботами сильно сблизились и частенько обсуждали общих знакомых, в том числе и Снейпа, конечно. Узнав истинную подоплёку их взаимоотношений, Мэри перестала ревновать Гермиону к Северусу; и как-то так получилось, что Гермиона стала ей ближе, чем все остальные. Вероятно, поэтому Мэри прибежала со своей бедой именно к ней.
— Он не хочет жениться!
— Он тебе сам сказал? — спросила Гермиона.
— Нет, я вообще его не видела сегодня. Мы договорились встретиться за полчаса до бракосочетания, прошло пять минут, а его до сих пор нет! — проверещала Мэри и высморкалась в кружевной платочек.
— Может, что-то случилось? — предположила Гермиона. — Ты проверяла, он дома?
— Нет. Я не могу. Вдруг я приду к нему, а он скажет, что я ему не доверяю, и передумает жениться! — запричитала Мэри. — Может, ты проверишь?
— Я?!
— Да. Герми, пожалуйста, сходи к нему.
— Но я не могу. У меня у самой скоро свадьба!
— Это дело трёх минут. Аппарируешь, узнаешь, всё ли у него в порядке, и... не передумал ли он. И всё!
— Но Мэри...
— Пожа-алуйста-а, — стала умолять Мэри, подпрыгивая на месте.
— Ну, хорошо, — со вздохом согласилась Гермиона.
— Спасибо! — крикнула Мэри и плюхнулась на стул. — Я тебя здесь подожду.
Гермиона, подумав, что снимать, а потом вновь одевать корсет будет слишком долго и мучительно, накинула на плечи шаль и аппарировала к Снейпу.
* * *
Снейп в парадной мантии сидел за столом и с тоской разглядывал свои руки.
— Профессор, извините за вторжение, — сказала Гермиона. — У вас всё в порядке?
— А, Грейнджер. Пришли посмотреть, как проводит свои последние минуты старый холостяк? — меланхолично сказал Снейп. — Вас Мэри прислала?
— Нет, то есть... да. Почему вы не спешите к ней? Она так ждёт.
— Я знаю.
— С вами всё в порядке? Вы здоровы?
Гермиона подошла ближе и озабоченно дотронулась до лба профессора, чтобы проверить температуру. При этом шаль незаметно соскользнула с её плеч.
— Перестаньте строить из себя няньку! — вдруг вскипел Снейп. — Я здоров!
— Ну, что вы так нервничаете? Я понимаю, бракосочетание — это волнующее событие, но не надо делать из этого трагедию, — стала успокаивать его Гермиона.
— А вы считаете, что лучше сделать из этого комедию? Или фарс?
Гермиона вздохнула так, как будто услышала неразумные речи подростка, присела перед Снейпом на корточки и сказала голосом умудрённой жизнью женщины:
— Профессор, перестаньте мучить и себя, и других. Жизнь продолжается, и хватит думать о смерти! Мэри вас любит, с ней вас ждёт прекрасное будущее.
— Грейнджер, шли бы вы... читать проповеди в другом месте.
— Я уйду, конечно. Но сначала скажите: вы не передумали?
Снейп помолчал, а потом резко ответил:
— Не знаю.
— Северус это — неразумно, — сказала Гермиона и положила руку ему на колено.
Он с подозрением покосился на неё.
Неожиданно в камине полыхнули красные искры, а потом резко погасли, как будто закрыли сквозняк.
Запахло серой.
— Северус, — повторила Гермиона, и в её голосе уже не было назидательных нот.
Её рука на колене Снейпа, ни с того, ни с сего, стала выделывать какие-то неприличные движения.
— Грейнджер? — удивлённо спросил Снейп и вдруг засмотрелся в откровенный вырез её корсета.
— Северус, это — так неразумно, — пробормотала Гермиона, уставившись ему куда-то между ног; и ни с того, ни с сего схватилась за ремень на его брюках.
— Грейнджер, — зачарованно пробормотал Снейп, сжал её голые плечи и вдруг притянул Гермиону к себе.
— Северус, — снова прошептала она и обхватила его за талию.
— Грейнджер, — в свою очередь прошептал он, склоняясь к ней.
Через секунду они уже неистово целовались.
А ещё через несколько мгновений — повалились на пол.
Там они, не теряя ни минуты, занялись тем, что в законах божьих именуется жутким словом «прелюбодеяние», но, поскольку оба ещё не были связаны узами брака со своими избранниками, будем надеяться, что Тот-чьё-имя-нельзя-произносить-всуе закрыл на это глаза.
* * *
Через несколько минут растрепанная и зацелованная Гермиона вскочила на ноги и, прикрывая порванным корсетом оголённую грудь, возмущённо воскликнула:
— Как вы посмели! Я без пяти минут — жена Рональда!
— А что мне было делать? Вы вцепились в меня, как нищенка в грош! — растеряно ответил Снейп, поднимаясь с пола и приводя в порядок одежду.
— Я?! Да вы мне рта не дали раскрыть, чтобы сказать «нет»!
— Что?! А кто стонал: «ещё, ещё, о, мой чёрный зельевар!»
— Я?!
— Да, и ещё: «глубже, глубже, быстрее!»
— Но вы же могли меня остановить! Почему вы этого не сделали?!
— Я не смог! Вы схватили меня за... самое сокровенное! По-вашему, я должен был отбиваться от вас силой?!
— Да!
— Я пытался.
— Что-то я не заметила! По-моему, вы всё время пытались снять с меня корсет!
— Он зацепился за запонку!
— Да? И чтобы его отцепить, вы целовали меня в грудь?!
— У меня не было выбора! Вы схватили меня за голову и прижали к себе!
— А зачем вы поставили мне засос?!
— Где?
— Вот здесь! — сказала она, указывая на левую грудь, а потом, опомнившись, снова спрятала её остатками корсета.
— Ух-ты, ничего себе, — Снейп задумчиво почесал в затылке, а потом решительно произнёс: — Это не засос, это укус. Я сопротивлялся.
— Нет, засос!
— Укус!
— Укус? А кто шептал: «сладенькая моя»?
— Не я.
— А кто?! Конь в пальто?!
— Знаете, что? Вы сами виноваты. Нечего было трясти передо мной своими прелестями!
— Что?! Вы же говорили, что они не в вашем вкусе!
— Не в моём. Но вы так ими трясли, что я подумал...
— Я трясла?! Да вы — маньяк!
— Нимфоманка!
— Старый извращенец!
— Я не старый, мне всего лишь чуть за сорок!
— Ага! Значит, «извращенец» — не вызывает возражений?
— Да любой бы не выдержал, если бы перед ним так выкаблучивались!
— Я не выкаблучивалась, я пыталась вас вразумить!
— Вразумили?
— Я не успела! Вы набросились на меня, как волк на ягнёнка!
— Ягнёнка?! Ха-ха! Скорей, на матёрую овцу!
— Стоп! Хватит! Я не намерена больше это выслушивать! Я аппарирую домой!
— Грейнджер, подождите, — остановил её Снейп примирительным тоном. — Мы оба были не в себе. Скорее всего, это какое-то неизвестное науке наваждение.
Гермиона напряжённо посмотрела на него и тоном оскорблённой невинности проговорила:
— Не пытайтесь оправдаться! Никакого наваждения не было — вы просто воспользовались ситуацией!
— Ах, я воспользовался?! А кто расстегнул мне штаны?! И — трогал меня... в разных местах?!
— А кто порвал мне юбку? Между прочим, эту юбку сшила мне мама!
— А если бы вы сами не строили из себя озабоченную мамашу, то ничего бы не случилось! Мне надоело, что вы ведёте себя, как... как будто я — маленький! Я вам — не мальчик!
— Ах, значит, вы сделали это нарочно?! Я всегда знала, что вы — подлый негодяй!
— А вы — закомплексованная выскочка!
— Скажите пожалуйста, какие мы осведомлённые!
— Да, я кое-что читал, — похвастался Снейп.
— Зануда!
— Зазнайка!
— Да чтобы я хоть раз ещё пришла к вам...
— Скатертью дорога.
Гермиона хотела аппарировать, но потом решила, что ещё не всё сказала. Она резко повернулась к Снейпу и, подняв указательный палец, произнесла:
— Всё что между нами здесь произошло — это всего лишь...
— Недоразумение, — спокойно подсказал Снейп.
— ... Да! Недоразумение, — повторила она веско. — И я надеюсь, что всё это...
— Останется между нами, — продолжил Снейп.
— Вот именно.
С этими словами она аппарировала домой.
* * *
Мэри, увидев её, вскочила и кинулась с вопросами:
— Ты его видела? Как он? Он не передумал?
— Прости, Мэри, я его не нашла, — ответила Гермиона, прикрываясь корсетом.
— А что с тобой? Что с твоим нарядом? — удивилась Мэри.
— Э-э-э, расщеп. Да. Результат неправильной аппарации, — ответила Гермиона, сделав честные глаза.
— Где же Северус? — заныла Мэри, заламывая руки.
— Слушай, а может, он ждёт тебя в условленном месте? — предположила Гермиона.
— Точно! Я чего здесь стою? Северус, я лечу к тебе! — закричала Мэри и исчезла в зелёном пламени камина.
— Счастливого полёта, — устало пожелала ей вслед Гермиона.
* * *
Свадьба Снейпа и Сью состоялась точно в назначенный час и в назначенном месте. А вскоре там же состоялось бракосочетание Рона и Гермионы. Произнося священную клятву о верности супругу, Гермиона вновь дала себе зарок больше никогда-никогда...
Во время медового месяца Рональд Уизли, который не забывал о квиддиче почти никогда, получил травму, временно несовместимую с семейной жизнью. Чем не преминул воспользоваться светлый бог Ахурамазда, воле которого не может противиться ни одна земная женщина.
А через девять месяцев Гермиона Уизли произвела на свет мальчика. Счастливый глава семейства первым лицезрел своего отпрыска; однако то, что он увидел, значительно поумерило его радость. Он отдал младенца в руки бабушки и тихонько вышел, недовольно бурча.
А ночью, когда ребёнок мирно спал в колыбельке рядом с мамой, явился Ахурамазда, чтобы посмотреть на дело... рук своих. Склонившись над колыбелькой, он заглянул внутрь, и его божественное сияние осветило личико младенца. Мальчик нахмурил махонькие бровки, открыл глаза и недовольно скривил ротик.
«Глаза, вроде бы, мои. Но вот нос... Такой длинный...», — подумал Ахурамазда. Мальчик вдруг заломил бровку и протянул к божеству ручки. Его тоненькие пальчики сложились в замысловатый жест, который в народе зовётся просто «фига». Светлый бог разочарованно вздохнул и ушёл в глубокой задумчивости.
Наблюдая эту сцену с высоты своего небесного чертога, Тот-чьё-имя-не-произносится-всуе довольно захихикал и похлопал по плечу Того-чьё-имя-произносится-по-каждому-неприятному-поводу.
Последний, говорят, так вошёл во вкус, что устраивал Гермионе и Снейпу мелкие неожиданные пакости ещё не однажды. Но об этом я расскажу вам в другой раз.
Гермионе каким-то волшебным образом удалось убедить мужа, что ребёнок — его сын, и дальнейшее существование семьи Уизли больше не омрачалось ссорами и ревностью. Почти.
Мальчик, когда немного подрос, больше всего на свете любил забираться маме на колени и обнимать её так крепко, что Гермионе становилось трудно дышать. И, глядя на него сверху, Эйлин Принц счастливо улыбалась.
Vova
