Бежать. Быстрее. Еще быстрее. Вспышка. Остолбеней. Взрыв. Что-то падает, надеюсь не тело. Протянуть руку. Живой. Ступефай. Ступефай. Экспелиар…
— Тише, детка, тише! — чьи-то теплые руки на лбу. Мама. Дом. Луч света, пробивающийся сквозь шторы.
Только и получается прошептать:
— Мама, где… — и снова пропасть.
В больничном крыле мертвая тишина.
Декабрь, 1995 г.
В гостиной пусто, только Гермиона с вязаньем у камина. Спицы так и мелькают, как у мамы. До сих пор помню укоризненный взгляд миссис Уизли, когда отказалась принимать участие в их кружке рукодельниц. Зато из мисс Грейнджер получится замечательная преемница, которая будет также на Рождество всем дарить знаменитые Уизли-свитеры.
Рано или поздно это случится. И что-то мне подсказывает, что любимый братец получит в подарок Грейнджер-шарф. Жаль, шапки у нее получаются уродливые, но Гарри пойдет. Может, тогда эта Чанг от него отстанет.
— Где ты была? — с видом строгой старосты Гермиона отрывается от вязанья. — Больше часа прошло после отбоя. А если бы попалась в руки Снейпу или, того хуже, Амбридж?
Пожимаю плечами:
— Но ведь не попалась. Майкл чересчур настойчив, еще чуть-чуть и…
Глаза Гермионы округлились:
— Ты не сделаешь этого! Подумай о Гарри!
— … и я брошу его. А ты о чем подумала?
Гермиона краснеет и фыркает:
— Ни о чем.
Скоро Рождество. И Гарри проведет его с нами, впервые за пять лет. Я волнуюсь, и Гермиона об этом знает. Она говорит, что я должна подарить что-то особенное, что не сделает даже Чжоу. Но мне ничего не приходит в голову.
Грейнджер бормочет что-то про лучший подарок, сделанный своими руками. А еще подруга называется!
Мы еще с полчаса, в который раз за эту неделю, перебираем в памяти все возможные варианты, но ничего придумать не можем. Староста сдается первая и, сладко позевывая, уходит спать, а я еще сижу перед камином и думаю, думаю, как будто решение проблемы появится среди потухших углей.
Иногда бывает, что истина бродит где-то рядом.
Он появляется неожиданно, погромыхивая шваброй и ведерком с водой, в одной из уродливых шапок от Грейнджер.
Добби пялится на меня своими глазами-блюдцами:
— Не спится, мисс Уизли?
— Нет, Рождество скоро…
— Не можете придумать подарок для возлюбленного?
— При чем тут возлюбленный, с ним-то как раз все просто — книгу позаумнее и достаточно. А вот что делать с Поттером — вопрос…
— О, юная мисс тоже готовит подарок Гарри Поттеру? У Добби есть идея!
Он смешной, но мысль не лишена логики. Может быть, и мне присоединиться к этому дурацкому Г.А.В.Н.Э или как оно там называется?
В Выручай-комнате совсем тихо, только в углу слабо жужжит старый надтреснутый вредноскоп. Кучей свалены в углу подушки, зеркала немного пугают бесконечной бездной. Мрачно и совсем не празднично. Пара взмахов волшебной палочкой, и подушка превращается в ель, а горстка пуговиц в разноцветные шары. Элементарная трансфигурация! И немного снега, совсем чуть-чуть… И омела. Обязательно. Вдруг мы с Гарри… Об этом остается только мечтать.
* * *
Как хорошо, что я иногда умею держать язык за зубами, иначе Гермиона бы меня засмеяла. Кто же знал, что Добби не понравятся скромные стеклянные шары, и он украсит их надписью: «Гарри, Гарри, моя звезда!».
Хотя мне тогда очень хотелось сказать ему об этом. И по секрету, один из этих шаров я все-таки припрятала для лучших времен.
Январь, 1996 г.
В комнате темно. Огонь в камине давно погас, и тени, серые страшные кривые, лезут из углов, наваливаются всей свой удушливой тяжестью. И одеяло, лоскутное теплое, сшитое мамиными руками, не поможет. Не спрятаться, не укутаться в его домашнее тепло. Старый дом Блэков холоден и бездушен. Кажется, что он выдавливает тебя, как нечто чужеродное, враждебное.
Пол обжигающе ледяной, но мне, кажется, все равно.
— Мама! Мамочка!
— Иди ко мне, родная!
Мне немного стыдно, я ведь гриффиндорка, я сильная, а испугалась какой-то игры теней.
Мама не спит, она тревожится об отце и о нас всех, а тут я со своими детскими страхами.
— Совсем как в детстве, — говорю я. — Мам, а помнишь, как я в детстве украла у Билла метлу и…
— Я была так зла на Билла и Чарли, а ты сидела на самом верху лестницы и просила их не наказывать…
— А папа в тот день впервые наказал их сам…
— Заставил разобрать и собрать маггловский будильник так, чтобы не осталось лишних частей.
— А они все равно остались. И одно колесико проглотил Джордж, — смеюсь я.
— Глупые были мальчишки! — хохочет в ответ она.
— Какими были, такими и остались, — констатирую факт.
— А помнишь, как Фред хотел испытать на тебе любовное зелье? Он вычитал об этом в одной из моих книг.
— Нет, а разве у нас есть такие книги? — удивленно спрашиваю ее.
— Да, в юности, говорят, я варила отменные любовные зелья, — в ее голосе слышится сожаление.
— Мам, а вы с папой… Ты его опоила?
Молли хмыкнула:
— Нет, конечно! Хоть твой отец изредка бывает на редкость непонятливым, но это было бы слишком. Я так бегала за ним с пятого курса, но на седьмом он сдался. Просто поверь в мечту, дочка…
Поверь в мечту… Я в нее верю, мама!
Вы с отцом простите меня, когда я пойду с Гарри в Отдел Тайн, когда буду сражаться с Пожирателями Смерти, потому что иначе нельзя. Так подсказывает сердце.
Эпилог.
В больничном крыле непривычно весело: Рон и Гарри играют в волшебные шахматы, комментируя ход сражения, Луна и Невилл перебрасываются записочками, только Гермиона привычно шуршит страницами книги. Она тайком показывает мне обложку: «Любовные зелья для начинающих».
— Откуда? — шепчу я ей.
— Миссис Уизли, — отвечает она одними губами. — Там пирожки с яблоками и изюмом, твои любимые.
— Пирожки?! — вопят Рон и Гарри и ковыляют к моей кровати.
— А это еще что? — удивляется брат.
На прикроватной тумбочке большой ёлочный шар с надписью «Гарри, Гарри, моя звезда!».
Vova
