Я люблю дождь... Люблю, когда кроссовки не шаркают о перегревшийся на солнце бетон, а с тихим хлюпаньем утопают в грязных лужах. Люблю, когда в воздухе не растворена раскаленная духота, а когда, наоборот, идешь и дышишь влагой и прохладой. Люблю, когда можно полностью забыть о женственности, застегнуть толстовку под горло и засунуть руки в карманы, как можно глубже, чтобы согреться. И плевать, что все знакомые говорят о том, что больше мне идут каблуки, платья, аккуратные прически и яркий макияж. Куда денется вся эта женская красота, если вдруг пойдет дождь?
МакГонагалл говорит, что по характеру я очень похожа на деда. Она говорит, что если бы Джеймс Поттер был жив, он бы гордился мной... Хм, ну, это вряд ли... Потому что...
А потому что, еще я люблю дождь из-за тебя... Да, именно из-за тебя... Мне нравится, когда ты меняешь свои любимые босоножки и юбки на черные джинсы и кеды, ведь в них тебе гораздо лучше, когда среди мрачных серых тонов одним ярким пятном выделяются твои рыжие волосы, когда мы сидим в школе на одном подоконнике, и ты с грустью смотришь во двор, а я смотрю на тебя, потому что ты никогда не улыбаешься в такую погоду, и тебе это идет.
Я знаю, что тебе не нравится дождь, ветер и холод... Видно, этим и отличаются гриффиндорцы от нас, слизеринцев. Не зря ведь наша гостиная находится в холодных подземельях, а ваша в самой теплой башне Хогвартса.
Но, если это так, и я действительно должна любить холод, то тогда почему же во время дождя я так тянусь быть ближе к тебе, как к яркому и теплому солнечному лучику, который случайно попал на Землю, пробившись сквозь сплошные серые и толстые тучи?
Возможно, многие скажут, что я влюбилась в тебя, и они, скорее всего, окажутся правы. И большинство моих знакомых не поймут меня, согласятся с этим выводом, но не поймут... И дело даже не в том, что ты не отличаешься особой красотой, и не в том, что ты девушка и моя двоюродная сестра, а в том, что мы слишком разные...
Мы обе первые на своих курсах, но ты всегда тратишь много времени, чтобы все выучить, когда мне достаточно просто внимательно послушать на уроке, ты обожаешь теорию и можешь по долгу читать книги в библиотеке, когда мне больше нравится пробовать свои знания на практике, тебе тяжело находить контакты с людьми, зато легко обрывать их, а я без особого напряжения завожу знакомства, и мне становится больно, если меня пытаются оттолкнуть.
Ты толкала меня от себя не раз, однако я унаследовала хорошую гриффиндорскую черту от всех своих родственников— упрямство, а потому вскоре ты поняла, что я не отвяжусь от тебя и просто смирилась с этим... С тех пор мы постоянно вместе, но нас нельзя назвать подругами, как Сьюзи Томас и Мэри Джордан, мы не сплетничаем о студентах Хогвартса, не листаем модные женские журналы и не обсуждаем парней... Когда ночью мы выбираемся из школы на улицу, то часто разговариваем о звездах, луне и оборотнях, когда гуляем по коридорам Хогвартса, ты рассказываешь мне о новых зельях, которые изобрели ученые, пересказываешь истории, которые на каникулах рассказывал тебе дядя Джордж, иногда я достаю палочку и демонстрирую тебе придуманные мною же проклятия по ЗОТИ.
Однажды Скорпиус сказал мне, что не будь мы девчонками с двумя годами разницы, нас можно было бы назвать настоящими друзьями... Стоящий рядом Джеймс засмеялся и сказал, что между ним и Скорпиусом такая же разница в возрасте. А тот почему-то покраснел и пробубнил, что "это" совершенно другое.
А недавно, Роза, я поняла, что имел ввиду Малфой под словом "ЭТО", вот только я никому никогда не скажу о своем открытии, тем более тебе. Потому что я боюсь...
Боюсь, что сломаю этими словами то, что так долго строила, что больше никогда не услышу о новом изобретенном зелье от тебя, что больше никогда не смогу сидеть с тобой на подоконнике и смотреть на грязный школьный двор, как сейчас.
— О чем задумалась, Лили?— неожиданно спрашиваешь ты, не отрывая взгляда от окна.
Я пожимаю плечами, всего рассказывать тебе я не могу, пойми. Вместо этого я достаю из кармана сигареты и, прикурив, протягиваю пачку тебе. Ты недовольно морщишься, но все-таки берешь одну, потому что знаешь, что иначе я буду молчать весь вечер...
Усмехнувшись, я поворачиваюсь к окну и все-таки отвечаю:
— О дожде...
Ты молчишь, долго смотришь пустым взглядом перед собой, а после неглубоко затягиваешься и говоришь:
— Дождь...Не люблю дождь...
Я улыбаюсь. Ну конечно, одно из наших с тобой отличий...
— А что же ты любишь?— я перевожу взгляд на тлеющий огонек в твоих пальцах.
— Я солнце люблю,— после недолгой паузы отвечаешь ты, слегка охрипшим голосом, то ли от долгого молчания, то ли от моих, через чур крепких, сигарет. Ты отрываешься от рассматривания грязного поля для квиддича и теперь смотришь на меня с легкой улыбкой.— Знаешь, когда солнечные лучи отражаются от твоих волос, и они становятся почти золотыми. А еще в солнечную погоду ты иногда одеваешь каблуки и юбки. Тебе ведь в них лучше, Лили...
Я снова улыбаюсь и смотрю в окно. Правду все-таки говорят, гриффиндорцы смелее слизеринцев...
Vova
