Весенняя пора заняла своё место на троне, а её сестра — зима, озлобленная потерей короны, скрылась, чтобы через некоторое время вновь заявить о своих правах. Последние солдаты, верные бывшей королеве, таяли под гнётом палящего солнца, превращаясь в звонкую капель. Менестрели, в лице птиц, напевали о героической победе, приветствуя долгожданную освободительницу. Жизнь начала входить в свой новый цикл — возрождение: начинали пробиваться к свету первые ростки; набухали почки на ветках, обещая распуститься, вот-вот превратиться в зелёные листья; а маленькие жучки организовывали своеобразные экспедиции, чтобы постичь огромные просторы нового мира. В этой божественной симфонии были маленькие «нотки» — солнечные зайчики, которые, прокравшись через запылённое окно, решили отрепетировать свой танец на задремавшем лице. Лицо принадлежало человеку, точнее получеловеку, который не преминул поводить усами, чтобы отпугнуть нарушителя сна. Затем в ход пошла ладонь, пытаясь соскрести дерзкого возмутителя, но попытки были тщетны. И вроде бы — «завались на другой бок и всё тут!», а нет, упрямство взяло верх. Тяжёлые веки, словно массивные врата, стали потихоньку приоткрываться, чтобы взглянуть на наглеца, но, тут, словно лавиной, нахлынул яркий солнечный свет, пробудив уснувшую в голове мысль — «Дамблдор!». Хозяин небольшой хижины резко вскочил и стал приводить себя в порядок, попутно надевая на себя огромные ботинки. Затем, быстрой походкой он миновал «парадную дверь», и помчался, по кривой дорожке, прямиком к Хогвартсу.
Выслушав очередные просьбы директора по улучшению жилищно-коммунального хозяйства «исторического и уникального в своём роде замка» и, заодно, воскресив любимую мысль — «Великий человек, Дамблдор!», он, не поддаваясь логическому вразумлению, решил нарушить регламент и прогуляться за счёт рабочего времени. И почему бы и нет? «На дворе стояла чудесная погода, а я ещё не отошёл от обеденного сна! Вот». Правда, существовала и другая гипотеза, которая была сокрыта в глубинах сознания получеловека, полу-великана. Приоткрыть? Пожалуй, стоит. Хогвартс. А точнее, грустные воспоминания, навевающие при прогулках по его коридорам. К тому, же все эти маленькие ученики напоминали ему, что и он когда-то был таким же «крохой», и мог, не побоюсь этих слов, стать волшебником! Но любовь полу-великана к экзотическим животным, таких как акромантулы, увела его с дороги, ведущей к мечте.
«Арагог, как ты мог!», — с этими мыслями, знакомый нам получеловек, блуждал вокруг «Дракучей Ивы». Своим длинным шагом, при котором случался целый катаклизм в мире «жучков и паучков», он направлялся к озеру поразмышлять и «покидать камушки». Это, наш знакомый, любил, особенно, когда был в скверном расположении духа. «Апокалипсис в мире насекомых» продлился всего несколько минут и впереди, уже, маячило озеро, на берегу которого находился небольшой силуэт. Подойдя ближе, он разглядел в нём, маленького мальчика в одежде факультета «Равенкло». Правда, ученик второго курса, так же заметил, а если быть точным — услышал, о приближающемся к нему интервенте. Испугавшись, он: вскочил, вытерев рукавом заплаканное лицо; поправил белокурые, кудрявые волосы свисающие до плеч; потянулся к палочке, но заметил, что её нет; устремил, наконец, взгляд на огромного человека и выдавил из себя — «Ух ты!». Перед ним, будто бы воздвигли огромную башню с причудливой волосатой макушкой, которая гипнотизировала прохожих, своими двумя чёрными окнами. Длинные пряди «канатов» спускались на гигантскую куртку, которая могла служить целым шатром для этого маленького мальчика.
— Ты, это, меня не бойся, — лицо гиганта расплылось, как ему казалось, в «доброжелательной улыбке». — Я тебе совсем не причиню вреда.
Глаза мальчика ещё больше выпучились, но, затем, улыбка воцарилась на его лице
— А вас как зовут?
— Хагрид. Смотритель и хранитель ключей Хогвартса, вот. А твоё имя, малец?
— Я Ксенофилиус. Ксенофилиус Лонгстронг. — от произнесённой фамилии, Ксена стало раздувать от гордости, становясь похожим на маленького котёнка, возомнившего из себя «очень взрослого тигра»
— Приятно познакомиться с таким взрослым малышом, — с улыбкой сказал Хагрид. — А что тут один, без друзей? Что-нибудь случилось?
— Нет, я…я просто пришёл посмотреть на лунную лягушку.
— Лунная лягушка?.. Не слышал. Она, наверное, должна появляться только ночью?
— О, нет! Все так думают, но на самом деле она появляется только днём.
— Да? А почему мы её не видим?
— Это всё козни «маленьких лилимеров»! Они попадают в глаза людям и не дают увидеть её. А ночью лунные лягушки спят, хотя все думают, что они должны бодрствовать…
— Интересно. Сколько, оказывается, разного существует, — мечтательно, протянул слова Хагрид. Я, вот, люблю всех животных, особенно необычных. Потому что многих из них боятся, а они совсем не страшные, а, наоборот, добрые — их любить, просто, надо.
— Правда? Мне тоже они нравятся! Особенно пресноводный заглот, морщерогий кизляк, бундящая шица и… Хагрид, извините, что вас отвлекаю. Вы ведь, наверно, заняты и пришли сюда по делам?
— Да, пока ничего, вроде бы. Пришёл, вот, покидать камушки.
— О, это здорово — я тоже люблю! А можно с вами?
Вот так, кидая камушки в озеро, зародилась дружба между одиноким гигантом и учеником, живущим в мире воображения.
Позже, Хагрид узнал жестокую правду, что над его новым другом издеваются, и не только ученики, но даже некоторые учителя. Все они, склонны к мнению, что ему будет лучше лечиться в Св. Мунго, чем находиться среди нормальных детей. Но, всё-таки, большая часть недоброжелателей, открыто не могут об этом заявить, и шушукаются за спинами, боясь вызвать гнев одной из самых влиятельных фамилий. Ксенофилиус, проходя коридоры Хогвартса, каждый день слышал шёпоты, подобные: «Если бы не его отец…», «Такой позор для столь знатной фамилии», «С этим мальчиком всё в порядке?» и т.д. Другие ученики открыто ненавидели маленького Ксена, объявляя ему бойкоты и, периодически, испытывали на нём новые заклинания.
Хагрид, как только узнал об этом, сразу помчался к директору, чтобы хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию. Дамблдор, был также, категорически против такого поведения в отношении Ксена и ему «крайне неприятен факт, что это имело место быть среди преподавательского состава». Его покровительство только усугубляло ситуацию, противопоставляя маленького ученика всему остальному сообществу Хогвартса. «Ксенофилиус единственный наследник знатного рода Лонгстронг. Его отец, Гриллхорд, является одним из главных кандидатов на следующий пост министра магии и, поговаривают, что их род, потомственный союзник династии Слизерина. Стоит ли говорить, что он был в ярости, от непопадания своего сына на соответствующий факультет? А, вот, мать — Мелисса Лавгуд, была замечательной женщиной. Жаль, она недавно умерла… после рождения ребёнка, её постигла череда болезней, а потом... Говорят, что Гриллхорд сильно изменился после её смерти, очень сильно. В целом, Хагрид, большие испытания легли на долю этой семьи».
Доброе сердце гиганта разрывалось в груди, «украшая» чёрные глаза бусинками слёз. Получеловек неторопливо шёл по коридорам, своей любимой школы и не мог поверить в низость некоторых обитателей. «Малец ведь всегда улыбался, почему не рассказал мне?» Он вспомнил про Ксена, который наверно ждёт его возле хижины, как обычно, в обеденный перерыв. Хагрид поспешил, подумав: «Опять, глупыш, обменивает свой роскошный обед в Хогвартсе, на мои чёрствые булочки». Теперь, это традиция, длящаяся уже несколько недель. «Малец» будет рассказывать захватывающие истории об удивительных животных и «мире, где царит только доброе волшебство» — Аэтерре, а, уже, не одинокий получеловек, внимательно слушать, чтобы представить, всё это, в своих грёзах.
Вот, уже, несколько огромных шагов было сделано от стен «школы Чародейства и Волшебства» в сторону «Запретного леса», как вдруг неподалёку Хагрид заметил небольшую группу учеников. Приглядевшись, среди них, он увидел Ксенофилиуса!
— Я тебе ещё раз предлагаю свою дружбу, не потому, что испытываю симпатию к такому мерзкому слизняку, а только из-за просьбы моего отца, — говорил крупный слизеринец с квадратной мордой. Ну, соглашайся, тебя больше никто не тронет.
Ксенофилиус, в это время, ползая на коленях, собирал разбросанные вещи, вывалившиеся из порванной сумки. Делал, он это молча, не обращая внимания на окруживших его мучителей.
— Кто бы мог подумать, что единственным наследником такого знатного рода окажется…
— А ну, прочь, змеёныши, а иначе ноги повыдёргиваю! Будете ползать, как вам подобает.
— А это кто… осторожно, это великанский сквиб! Мне отец сказал, если он до тебя дотронется, то на всю жизнь останешься сквибом!
Ученики, врассыпную, помчались прямиком к Хогвартсу, не смея, даже, оглянуться назад. Толстячок волочился самым последним. Это, ему, в будущем, суждено стать грозным «Пожирателем смерти», одним из приближённых Сами-Знаете-Кого и внушать страх своим невинным жертвам, а сейчас, он мог лишь комично бежать, через шаг, спотыкаясь о свою длинную мантию.
— Малец, с тобой всё в порядке?
— Да, Хагрид, теперь всё хорошо, — и снова на его лице засияла привычная улыбка.
— Почему ты не сказал? Я бы им всем эту дурь с головы-то выбил.
— Не надо Хагрид. Они не виноваты. Это всё «шейные злобогрызы», видел? Сидели, ухмылялись.
— Ага, на толстом двое штук было. Давай я тебе помогу собрать.
— Не надо, Хагрид, я сам.
— Ба! Да они сломали твою палочку! Надо её срочно починить!
— Хагрид, оставь! — первый раз добрый полу-великан увидел слёзы на лице Ксена. Он плакал от неведомой, Хагриду, боли.
— Пообещай мне, что мы отправимся в Аэтерру, — сквозь слёзы проронил маленький мальчик.
— Малец, я тебе обещаю. Вот, окончишь школу и мы сразу отправимся туда. А сейчас, ещё рано, понимаешь? Но, мы обязательно пойдём, слышишь!?
— Хорошо, Хагрид. Хорошо…
После этого Рубеус больше никогда не видел Ксенофилиуса. Он, как верный пёс, ждал его каждый обед, но его друг, так и не появился. Позже, Хагрид узнал от Дамблдора, что отец забрал его из школы со словами: «Никогда, до этого момента, не было такого позора! на нашей уважаемой фамилии». Вот. Ах, да, ещё, директор передал крохотную записку смотрителю Хогвартса, которую успел, перед уходом, написать Ксенофилиус. Поспешив в хижину, верный друг раскрыл маленький клочок бумаги, на котором детским, но старательным почерком было написано: «Прощай Хагрид».
Прошло уже много лет, но этот небольшой клочок бумаги всё ещё хранится в хижине вместе с воспоминаниями и удивительными историями Ксенофилиуса. В один момент, Хагрид решил самостоятельно поискать эту удивительную страну, начав с «Запретного леса», но не нашёл. Зато, его приветливо встретил Арагог, уютно расположившийся в труднопроходимой чаще леса. Теперь уж полу-великан знал, что «он не может быть арахномантулом! Это мохноногий щипач! А они, как известно, не убивают никого, ведь они очень добрые». Так у него появился друг, а потом ещё один, а потом ещё… «Запретный лес» стал для него новым миром, который с радостью принял получеловека полу-великана. Но, Хагрид до сих пор скучает по «мальцу», и ждёт, что однажды он постучит к нему в дверь, и они вместе отправятся на поиски Аэтерры.
Vova
