Я не считаю себя глупой, ведь учусь ничуть не хуже других. Впрочем, к умным людям я себя тоже не причисляю, потому что мои успехи всегда на среднем, незаметном для остальных уровне. В Гриффиндор я попала исключительно благодаря своей храбрости и умению прямо говорить о том, что меня беспокоит в данный момент. Невелика заслуга, учитывая, что Падма считается одной из лучших студенток своего факультета, да и во всем остальном я ей явно проигрываю.
И почему близнецам не дается поровну ума, силы и красоты?
Да, я это сказала. Моя внешность, делающая меня копией сестры, тем не менее кажется мне тусклой и фальшивой. Я не умею быть обаятельной и легкой, я ничем не выделяюсь среди других студентов.
Впрочем, не совсем… Надо учитывать тот факт, что я уже довольно давно и совершенно безнадежно влюблена в девушку со своего факультета. А она, по закону подлости, очарована нашим национальным героем.
Да, Гарри, я ненавижу тебя за это.
— Парвати? — теплый голосок подруги вырывает меня из мрачных раздумий, и я с удивлением обнаруживаю, что овсяная каша в моей тарелке превратилась в размазанное нечто. — Почему ты хмуришься?
Поднимаю усталый взгляд и невольно начинаю рассматривать Лаванду. Она прекрасно выглядит: ее лицо словно светится, глаза блестят, а губы растянуты в широкой улыбке. Вздыхаю.
Я до сих пор не привыкла к тому, что она счастлива. И к Рону я тоже не привыкла.
Мне слишком трудно в это поверить, ведь я не хочу ее с кем-то делить.
— Прости, что не дождалась тебя, — игнорирую вопрос и чуть склоняю голову на бок. — У нас сегодня зельеварение, поэтому я хотела пойти на завтрак пораньше.
Перевожу взгляд за спину подруги, готовясь увидеть там спешащего к нам Уизли, но ошибаюсь. Как это ни странно, сейчас мы одни, а Рон что-то увлеченно обсуждает с Гермионой в десяти шагах от нас.
— Ничего, — Лаванда снова улыбается и подсаживается ко мне. Я непроизвольно дергаюсь и чуть отодвигаюсь в сторону. — Мне как раз хотелось поговорить с тобой, а сейчас у нас есть немного времени.
Осознаю ее слова и мрачнею.
Немного. Времени.
И почему она так от меня отдалилась?
— Я слушаю, — мой голос звучит прохладно.
— Понимаешь, кое-кто хочет назначить тебе тайное свидание, — приглушенным голосом говорит она и почему-то краснеет. Я удивленно смотрю на нее и хмурюсь еще больше.
— Кто?
Лав пожимает плечами и усмехается.
— Увидишь. Сегодня в восемь часов у портрета Варнавы Вздрюченного. Не опаздывай.
После этих слов подруга неожиданно вскакивает с места, чтобы на секунду приблизиться ко мне для легкого поцелуя, а затем отпрянуть с каким-то шальным выражением в глазах.
Она кивает на прощание и бежит к Рону, который улыбается ей уже издалека. Я замечаю странный взгляд Гермионы и порывисто отворачиваюсь, отставляю в сторону тарелку с истерзанной кашей.
И почему Лаванда так быстро ушла? Мне безумно ее не хватает, ведь раньше мы проводили вместе очень много времени.
…
После уроков я заставляю себя выйти из комнаты. Сокурсницы увлеченно корпят над длинными эссе, а Лав где-то гуляет.
К свиданию я почти не готовлюсь, только надеваю новую мантию поверх юбки и блузки, а потом капаю немного духов — они терпкие и пахнут корицей — на волосы. Духи мне подарила мама на пятнадцатилетие, сказав, что такой запах напоминает ей меня.
Говорю скомканное «пока» удивленным однокурсницам и выхожу из спальни без десяти семь. Часы назойливо тикают, пока я пересекаю гриффиндорскую гостиную, совершенно не глядя по сторонам.
Бегу в другое крыло, на третий этаж, боясь опоздать.
На меня накатывает какая-то нервная дрожь, в горле пересыхает, я меряю шагами нужный мне коридор. Я чего-то боюсь и жду одновременно. Мне определенно не по себе.
Поэтому я не могу поверить, когда слышу этот голос в напряженной тишине:
— Парвати? Ты звала меня?
— Ромильда… — выдыхаю я и, пытаясь унять разбушевавшееся сердце, поворачиваюсь к ней.
Худенькая фигурка в трех шагах от меня. Взгляд Ромильды сверкает не хуже снейповского, а желанные губы чуть приоткрываются, когда она произносит:
— Да, это я. Что ты хотела?
С непониманием смотрю на нее и переспрашиваю:
— Я? — сердце падает куда-то в район пяток.
— Ну да, — она откровенно меня разглядывает, подойдя ближе. — Лаванда сказала, что ты хочешь со мной поговорить.
Снова хмурюсь, почему-то думая о том, что скоро от этого у меня появятся морщины. Не знаю, как ответить на такое заявление.
— Я не хочу…
Еще один шаг, и Вейн стоит почти вплотную ко мне. Опускаю взгляд и заливаюсь румянцем.
— Неужели? — низко звучит ее голос. Она приподнимается на носочках, такая маленькая, хрупкая в этот момент, что мое сердце начинает выбивать какой-то дикий лихорадочный ритм, а ладони холодеют, и внезапно целует мои волосы. Я застываю, не в силах поверить, что это происходит со мной.
— Ты пахнешь корицей… — шепчет мне на ухо Ромильда, и я покрываюсь мурашками. — Знаешь, у нас дома так пахнет.
Поднимаю на нее глаза, борясь с дрожью. Она чуть отодвигается и серьезно смотрит на меня. Пытаюсь молчать, но не выдерживаю молчания.
— Почему? — глупо срывается с языка.
Ромильда тихонько смеется, а потом встряхивает черными волосами.
— Моя мама любит печь булочки.
Хочу прикоснуться к ее губам, но не могу, когда она еле слышно добавляет:
— И еще она всегда говорила, что я найду свою любовь по запаху.
Молчу и смотрю на нее, боясь поверить словам.
Мне нельзя этого делать, иначе потом я просто сойду с ума от разочарования.
Ромильда, видимо, толкует мое молчание по-своему и тянется ко мне за поцелуем. Я чувствую ее теплое дыхание и задыхаюсь от нежности, затем отстраняюсь и еле слышно шепчу:
— А как же Поттер? — выходит хрипло и глупо. Жду ответа с болезненной безнадежностью.
Ромильда чуть изгибает губы в подобии усмешки.
— Ты разве не знаешь, что я уже давно его разлюбила?
Сердце на миг радостно замирает, чтобы вновь начать биться, но с удвоенной силой.
Vova
