Ради любви

Поппи Помфри никогда не могла понять, почему мужчины на неё не смотрят. Она была красива и мила, любила детей и носила форму — разве форма не возбуждает мужчин?

Годы проходили, мадам Помфри старела, и единственным смыслом её жизни было приносить счастье и здоровье ученикам Хогвартса. Старик Дамблдор говорил, что для неё ещё не всё потеряно, но Поппи понимала, какой он оптимист по жизни, а потому только горестно вздыхала, поднимая глаза к потолку и по ночам плача в подушку и упрашивая луну, Бога, Мерлина и всех тех, кто есть там на небе, чтобы таки позволили стать ей не только матерью всех хогвартских детишек, но ещё и матерью своего собственного, чтобы заботиться о нём также сильно. И мужа, любить его также сильно, до самого скончания веков, пока смерть не разлучит их.

Больше всего из тех, кого она знала, ей нравился Сириус Блэк — красивый мужчина, было в нём что-то звериное, что заставляло её сердце биться чаще и сильнее, почти выскакивая из груди. Вы знаете, что такое бывает — подкашиваются колени, и тебе кажется, что ты летишь куда-то стремглав сквозь вечность…

У Сириуса были красивые карие глаза, и когда она в них заглядывала, ей казалось, что она падает в бездну, тонет в них, таких безбрежных, таких бескрайних. Ухмылка его заставляла её глупо улыбаться в ответ и вообще чувствовать себя невероятно глупой. И это в её-то возрасте! Надо сказать, Блэк был на порядок моложе и красивее.

Однажды мадам Помфри сидела у себя в кабинете и как всегда заполняла какие-то бумажки, перекладывала стопки с историями болезней. На улице, надо сказать, была гроза, что придавало моменту некоторую устрашённость. И когда в дверь Больничного Крыла громко и напористо постучали, Поппи даже подпрыгнула на месте. Схватив палочку, она подбежала к двери и робко спросила:

— Кто там?

— Мадам Помфри! — завопил с той стороны двери истошный голос. — Откройте быстрее! Он… умирает!

Тут же забыв о страхе, мадам Помфри открыла дверь. В ней ввалился Гарри Поттер, неся на руках окровавленного белокурого юношу.

— Он умирает! Сделайте же что-нибудь! — опять завопил Гарри и даже, кажется, топнул ногой.

Мадам Помфри оказала первую помощь истекающему кровью блондину, влила ему в рот полбутылки успокоительного зелья, а потом села напротив ошарашенного Поттера и спросила:

— Ну и что это было, мистер Поттер?

— Не спрашивайте меня, мадам Помфри! Это слишком страшно, чтобы рассказывать! — покачал головой Золотой Мальчик.

— Расскажи мне, — Поппи гладила мальчика по голове. — Мне нужно знать, вдруг я его не долечила?

Гарри кивнул и выпалил:

— У нас должна была быть дуэль. Но я не хотел драться с Малфоем, потому что давно люблю его, потому что давно понял, что у меня нет никого ближе. И я решил дать ему Приворотное зелье, просто предложил выпить тыквенного сока из фляжки, а в ней было зелье. Малфоя выпил, но вместо того, чтобы влюбиться в меня, вдруг упал и начал кататься по земле, и кричать — у меня уши вяли от его криков. Это было так ужасно!

— Но почему он истекает кровью?

— Кожа начала лопаться, сама по себе, представляете? Это было ужасно. А потом он затих, а я принёс его сюда. Что это было, мадам Помфри?

— Всё просто, мой мальчик. Это было очень сильное Приворотное зелье. Но в его действии есть одна оговорка: если человек уже влюблён, то Приворотное на него не просто не подействует, но нанесёт ему невероятный вред.

Гарри опускает голову вниз.

— Так значит, у меня нет шансов? Сердце Малфоя уже занято?

— Я не знаю, мой мальчик, вполне возможно, что влюблён он в тебя.

— Да быть такого не может.

Мадам Помфри пожимает плечами. А потом вдруг чувствует, как в ней поднимается тёмное начало. Она чувствует, как в голове рождается страшный план. План, благодаря которому она может стать нечестным, но счастливым человеком.

— Скажи-ка, милый, — говорит она Поттеру, — у тебя ведь ещё осталось это Приворотное?

Поттер кивает.

— Тогда я должна кое о чём тебя попросить.

— О чём же?

Мадам Помфри срезает ножничками прядь своих чёрных с проседью волос и протягивает Гарри.

— Кинь это в зелье и напои им своего крёстного, Сириуса Блэка.

— Но… Вы что, совсем с ума сошли? Я не буду этого делать!

— Боюсь, у тебя нет выхода, мой милый. Иначе я расскажу профессору Дамблдору, что вы дрались, что ты чуть не убил Малфоя, и что ты варил запрещённое зелье. И ты вылетишь из Хогвартса быстрее, чем успеешь сказать слово «книззл»!

Гарри смотрит на неё ошарашенными глазами…

* * *

Домик на берегу моря — то, о чём она всегда мечтала. Она сидит в кресле качалке и смотрит на бескрайнюю воду впереди себя. на душе у неё спокойно и тихо. Приходит Сириус, ставит перед ней кружку с горячим какао. В глазах его — любовь, чуть фанатичная, но всё же. Она улыбается и кивает ему на соседнее кресло. И вот они уже сидят вместе, гипнотизируют взглядом гладь воды.

Приходят Гарри и Драко, но задерживаются ненадолго: Поттер всё ещё не может смириться со счастьем своего крёстного. Но он ничего не может сделать — только наблюдать, язык его держит Нерушимая Клятва.

Поппи чувствует, как силы уходят из неё. Скоро она умрёт, старая и немощная. Тогда чары с Сириуса спадут, и он сможет наслаждаться свободной жизнью дальше. А пока — он в её власти. Пока он — её раб. Разве это плохо?

Ей больно смотреть в его глаза, такие страстные раньше, и видеть там только слепое, фанатичное обожание. Но ради любви иногда нужно идти на серьёзные шаги, любовь стоит того, чтобы перешагивали через судьбы и желания. И только ради любви стоит делать вещи, за которые потом стыдно. Потому что любовь — самая лучшая вещь, что существует на свете.