Просто быть рядом

На маленький городок внезапно обрушилась темнота. Во всех домах погасли огни, а уличные дорожки не освещались редкими, яркими фонарями. Хоть время и было поздним, из многих окон слышались возмущенные голоса людей, не успевших досмотреть любимую передачу или фильм, слышался грохот мебели, на которую наталкивались разгневанные хозяева в поисках свечек, зажигалок или, в крайнем случае, спичек. Некоторые особенно нетерпеливые личности, не желающие ждать до утра, заспешили на поиски электрика, устранившего бы эти нелепые неполадки и плевать на то, что уже почти полночь! Если не поспешить, то судьба главного героя так и останется тайной!

Вернон Дурсль, проживающий в доме №4 по Тисовой улице, стремительно вышел из гостиной в коридор и начал искать свою куртку, не переставая проклинать энергетическую компанию, оставившую их без света и не давшую его драгоценному сыну Дадли в полной мере насладиться выходным и поиграть в любимую компьютерную игру. Вот до чего ребенка довели! Даже отсюда он отчетливо слышал всхлипывания сына. Побагровевшие щеки мистера Дурсля свидетельствовали о том, что всем, с кем он столкнется по дороге к электрику, сильно не поздоровится.

В коридоре появилось слабое свечение, и в следующий момент из гостиной показалась Петунья Дурсль. В одной руке она сжимала горящую свечку, а другой придерживала сползающую с плеч теплую кофту.

— Вернон, будь осторожен, на улице не безопасно, — взволнованно прошептала Петунья.

— Можешь не напоминать, — проворчал Вернон, направляясь к двери и обо что-то спотыкаясь. — Черт бы их всех побрал! Особенно Поттера! Ты заперла этого ненормального?

— Да, я велела ему дожидаться твоего возвращения, — ответила Петунья.

— Чудно, — он, наконец, оказался на улице. — Он еще пожалеет, что родился на свет! Уверен, это Поттер испортил Дадлику выходной!

— Это точно он, Вернон! — с жаром выпалила миссис Дурсль, выходя следом за мужем. — Я видела, какие злобные взгляды он бросал на Дадли! Хорошо хоть ему нельзя колдовать вне школы. Боюсь себе представить, какие ужасные вещи он бы натворил с нашим милым сыном! Дадлик и так натерпелся от него сегодня. Он закрылся в комнате, и не пускает меня к себе. Я волнуюсь.

— Поттер — неблагодарный сопляк! Пусть не надеется, будто я пущу его под нашу крышу в следующем году. И никакие письма от этих уродов ему не помогут! — мистер Дурсль сделал несколько шагов вниз по лестнице и тут…как по волшебству везде включился свет, зажглись фонари, послышались голоса из вновь работающего телевизора.

Дурсли недоуменно переглянулись.

— Поттер! — прогремел Вернон Дурсль, разворачиваясь и шагая к дому.

Входная дверь громко хлопнула, едва не сорвавшись с петель.

Вскоре все, кто успел выйти на улицу, вернулись домой, и возобновили прерванные дела: одни уселись за просмотр фильма, другие за компьютер — играть или работать, кто-то просто читал книгу перед сном. Никто не видел показавшуюся на одной из дорог тощую мальчишескую фигуру, с висевшей на плече дорожной сумкой. Стараясь спрятаться от резких порывов ветра в тепле своей куртки, мальчик неуверенно огляделся и продолжил путь. И почему Дамблдор так любит загадки? Почему нельзя было сразу перенести его на Тисовую улицу? Он бы без проблем нашел дом миссис Фигг, ведь он столько общался с ней и с ее кошками до того как... А вместо этого он очутился в совершенно незнакомом месте, где его окружали похожие друг на друга дома, выглядевшие в ночи не слишком дружелюбно и может быть даже устрашающе.

И куда идти?

Гарри остановился у очередной развилки и прищурился, пытаясь прочитать названия, написанные на указателях, когда сзади послышались злобные голоса приближающихся магглов. Мальчик отшатнулся от них как от проклятых, испугавшись повышенных голосов. Раньше никто бы не поверил, что Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, победивший наконец Волдеморта, может бояться такой мелочи, как крики, вздрагивать от резких движений, уходить в себя от ударов. Он и сам вряд ли смог поверить в подобное. Гарри никогда не признавал свои слабости. Но... сейчас все было иначе. Мальчик обхватил себя руками, унимая дрожь. Холод, опять леденящий кожу холод. Он преследовал его по пятам, не желая оставить в покое, и никакие согревающие заклинания не помогали избавиться от него. Резкий морозный воздух всегда находил какую-то лазейку для себя, вновь и вновь мучая его душу. Возможно, холод был той пустотой, наполнившей сердце мальчика, а не проклятие, как он думал сначала.

В последней битве с Волдемортом Гарри потерял все. Темный Лорд уничтожил почти всех его друзей, его... семью... Интересно, это судьба такая? Терять всех, кто дорог, и понимать, насколько они действительно были дороги лишь тогда, когда потерял? Гарри ощутил неприятное покалывание в глазах. Нет! Хватит плакать!

Предательский всхлип.

Еще вчера он считал себя преданным. Способность победить Волдеморта была единственной причиной всеобщей любви и уважения Гарри Поттера. Стоило ему победить, мир еще раз перевернулся. Он стал никому не нужен, кроме, пожалуй, его лучшего друга Рона, одного из немногих близких ему людей, выживших в битве. Именно поддержка и терпение Рональда Уизли не дали Гарри умереть окончательно, да, пусть не физически, но морально точно. В течение месяца он целыми днями невидящими глазами смотрел в одну точку на стене и просто существовал. Возвращение к Дурслям ничего не изменило. Они заставляли его работать, мало кормили, а по ночам его мучили кошмары. Ему было все равно, он разучился чувствовать. Да и зачем? Рядом не было ни Люпина, ни Сириуса, ни мистера Уизли, ни Фреда, ни Гермионы, ни... отца.

Отец… Одно слово причиняло нечеловеческую боль…

Однако сегодняшний визит Дамблдора заставил его очнуться и осознать, что он все еще жив, что он все еще Гарри Поттер, а не тень в пустом, ставшим чужим мире.

Узнав, в конце концов, одну из улиц, Гарри облегченно вздохнул и медленно двинулся вдоль нее, вспоминая сегодняшний вечер.

* * *

— Мама! Он опять на меня так смотрит! Я боюсь! — Дадли как ошпаренный выскочил из комнаты, где Гарри мыл полы.

Гарри не обратил на вопли младшего Дурсля никакого внимания. Кузен сам спровоцировал его на такой взгляд. Он терпел до последнего издевки Дадли. Даже, когда тот назло Гарри принес в дом кучу грязи на своих новеньких кроссовках. Он просто заново вымыл пол, игнорируя злорадный смех кузена. Но как только тот упомянул его отца, Гарри не выдержал и метнул в Дадли убийственный взгляд, которому научился у своего пусть и приемного, но все же отца. Подействовало мгновенно: ухмылка исчезла с толстой физиономии младшего Дурсля, а через секунду его словно ветром сдуло. Гарри накрыло волной ярости и лютой ненависти. Он всегда знал, какие мерзавцы семейство Дурслей, не жалеющие никого, кроме себя, и готовые скорее продать душу дьяволу, чем сказать ему что-то доброе. Гарри ощутил себя жалким одиноким ничтожеством, жаждущим отомстить этим ненавистным магглам за все плохие слова, сказанные ими в адрес отца. Но тогда мальчика ждет Азкабан и дементоры... И, возможно, он быстрее умрет? Кому он нужен в этом мире?

Гарри одернул себя. Отец пустил бы его на ингредиенты для зелий за подобные мысли.

Нет… он не опустится до уровня отчаявшегося самоубийцы, которому надоела проклятая жизнь! Да, пусть одиночество съедает его изнутри, но несмотря на холод, поселившейся в душе, он, Гарри Поттер, будет существовать, как недавно существовал его отец до тех пор, пока у него не появился Гарри.

Мальчик печально улыбнулся воспоминаниям.

Глухой удар заставил спуститься с небес на землю. Гарри схватился за начавшую опухать щеку и гневно уставился на возникшее перед глазами побагровевшее лицо дяди Вернона.

— Слушай сюда, парень, если ты еще раз напугаешь моего Дадли, я превращу твою жизнь в настоящий ад, ты меня понял?!! — брызжа слюной, прогрохотал мистер Дурсль.

К огромному удивлению мужчины, мальчишка не опустил голову. Он продолжал смотреть на Вернона, и губы его медленно расплылись в усмешке. Мистер Дурсль растерянно глядел на потерянное и сумасшедшее выражение лица Поттера. Кажется, парень окончательно тронулся умом после смерти своего ненормального опекуна. Это совсем не нравилось Вернону. Поттер опасен. Надо будет запереть мальчишку в его комнате от греха подальше и не выпускать до конца лета.

Гарри развернулся и вышел. Он не мог больше выносить общества дяди.

— И не смей вылезать из своей конуры, гаденыш!

Вернувшись к себе, мальчик дрожащей рукой отдернул шторы и распахнул окно. Прохлада ворвалась в душное помещение. Гарри опустился на подоконник и принялся наблюдать за происходящим на улице, жадно вдыхая в легкие свежий воздух. Мимо дома Дурслей прошлись, увлеченно о чем-то беседуя, несколько маггловских девушек, где-то неподалеку залаяла собака, возле соседского дома остановилась машина, противно скрипя тормозами, вдоль дороги начали зажигаться фонари… Фонари? Гарри пару раз моргнул и встряхнул головой. Кого он обманывает? Ушел в себя и не заметил, как наступил вечер. Ну, хоть гнев на Дурслей остался далеко позади. Мальчик боялся потерять контроль над собой и причинить боль пусть и никчемным, но все же родственникам. Он не вынесет, если кто-то еще умрет по его вине. На нем и так слишком много смертей! И только он несет за них ответственность. Одиночество. Тоска. Он, Гарри, во всем виноват!

Скрип двери прервал мрачные мысли мальчика. Он напряженно замер, прислушиваясь к происходящему в комнате. Интересно, кто пришел пошпынять его?

Однако ругани и брани не послышалось. Звенящая тишина настораживала Гарри. Уж лучше бы Дурсли орали и топали ногами. Что-то тут явно не так…

Мальчик медленно обернулся и замер.

Около двери стоял Альбус Дамблдор. Он внимательно смотрел на Гарри из-под своих очков-половинок, надетых на крючковатый нос.

— Здравствуй, Гарри…— поприветствовал его директор Хогвартса спокойным негромким голосом.

Мальчик промолчал, ошеломленный появлением Дамблдора. После устроенного Гарри в кабинете директора месяц назад погрома, мальчик и не надеялся увидеть старика вновь, а уж тем более не рассчитывал, что Дамблдор заговорит с ним. В глубине души Гарри знал, насколько был неправ, напрасно сорвав зло на директоре Хогвартса, но тогда ему было все равно. А сейчас хотелось извиниться, ведь Дамблдор был дорог Гарри. Благодаря директору мальчик покинул ненавистный дом Дурслей и познакомился со своим новым опекуном, ставшим позднее приемным отцом, благодаря помощи Дамблдора процесс усыновления не затянулся на долгие месяцы, а этого следовало ожидать, учитывая темное прошлое приемного отца. Да, Дамблдор совершал ошибки, но… на фоне многочисленных ошибок Гарри, оплошности директора выглядели…ничтожно.

Юный маг поднял глаза на Дамблдора. Старик тепло улыбнулся ему и уселся в удобное кресло с высокой спинкой, которое успел наколдовать, пока мальчик находился в раздумьях. Гарри почувствовал себя еще более виноватым. Хорош хозяин, ничего не скажешь! Дамблдор пришел к нему, а он даже не предложил гостю присесть! Ну, хоть такую мелочь он должен был сделать! Идиот!

Заметив любопытный взгляд директора, Гарри опустил голову и с притворным интересом стал изучать засохшую грязь на своих кроссовках. Щеки полыхали от смущения и стыда.

— Присядь, мой мальчик, — Дамблдор сделал пригласительный жест в сторону наспех заправленной раскладушки, рядом с созданным им кресло. — Нам о многом нужно поговорить. Думаю, пришло время.

Гарри послушно отошел от окна и сел на краешек кровати, по-прежнему избегая смотреть на директора.

— Может быть, хочешь выпить чаю с лимонными дольками? — поинтересовался старик.

Неожиданный вопрос все-таки заставил мальчика встретиться взглядом с Дамблдором.

— Нет, спасибо, сэр, — уголки губ слегка дрогнули, увидев озорные огоньки в глазах старого мага. Все понятно… Дамблдор пытается превратить зомби в человека… Для начала не так уж и плохо…

— Что ж, тогда…

Но Гарри не дал ему закончить. Сейчас или никогда! Он должен, нет, обязан извиниться перед директором!

— Профессор Дамблдор… простите меня за все, что я наговорил вам тогда... месяц назад... я... мне не следовало срываться на Вас, орать и… громить ваш кабинет, — еле слышно произнес юноша охрипшим голосом. — Мое поведение было глупым. Мне очень жаль, сэр.

Гарри с замиранием сердца ждал реакции директора.

— Случившееся в прошлом, там и останется, Гарри, — ответил Дамблдор и, наклонившись вперед, накрыл морщинистой ладонью сжатые в замок напряженные руки мальчика, лежащие на коленях. Тот вздрогнул, костяшки пальцев побелели от напряжения. Пожилой маг поспешно убрал ладонь. — А мы сейчас в настоящем, правильно? Я не сержусь на тебя. В твоей душе накопилось слишком много отрицательных эмоций…

— Извините, что потратил все положительные чувства на борьбу с Томом, — фыркнул Гарри, но тут же отдернул себя.

Мерлин! Обозлиться на весь мир из-за ничтожного упоминания о прошлом! Только он, Гарри Поттер, умеет это! Дамблдор поддержать его хотел, а не сильнее бередить и без того кровоточащие раны!

«Ты помириться с ним собирался, помнишь? Помириться!»

Новые потоки ярости и гнева накрыли мальчика с головой, не дав тому ни глотка спасительного воздуха. Однако сейчас Гарри злился не на директора, а на себя…фактически убийцу близких ему людей. Как ему жить дальше? Как смириться с прошлым, навсегда ставшим настоящим, не отпуская и не давая покоя ни на минуту? Как смириться с тем, что для всех кроме него прошлое осталось в прошлом?

Мальчик отчаянно мотнул головой, стараясь хоть на короткое мгновение прогнать мрачные мысли.

Он вспомнил о Дамблдоре. А ведь директору тоже больно... Больно от потерь. Мучительно осознавать, какая в произошедшим кроется его собственная вина. Больно наблюдать за угасающим день за днем Гарри. Больно от своей беспомощности...

«Блеск в его глазах не такой как обычно... он потускнел... И почему я не заметил раньше?»

Взгляд мальчика остановился на пустующем кресле, в котором совсем недавно сидел Дамблдор. К горлу начал подступать неприятный ком. Где же он? Неужели ушел? Нет, не сейчас! Гарри быстро оглядел комнату и облегченно вздохнул, обнаружив высокую фигуру директора возле раскрытого окна. Старый маг задумчиво изучал вечернюю улицу и, казалось, ни на что больше не обращал внимания. Юноша поднялся с кровати и нерешительно начал приближаться к Дамблдору. Интересно, насколько он на этот раз ушел в себя? Опять он ничего не услышал и ничего не увидел…

— Сэр…

— Как твои шрамы, Гарри? — поинтересовался директор так, будто их разговор не прерывался напряженной тишиной, а просто перескочил на другую, более волнительную тему.

Шрамы? Дамблдор имеет в виду те шрамы, оставшиеся после пыток Волдеморта и его Пожирателей?!

Поняв, о каких шрамах идет речь, Гарри передернуло от неприятных воспоминаний и от вновь нарастающего гнева. Какого черта директор напоминает ему о них?! Разве, победив самого злобного волшебника столетия, он не заслужил хотя бы того, чтобы забыть об этих проклятых увечьях?! Несмотря на маскирующие чары, нанесенные мадам Помфри еще в Хогвартсе на шрамы, они не давали покоя: зудели, ныли, горели, а иногда открывались и сильно кровоточили. Мальчик ненавидел эти уродливые шрамы, разбросанные по его телу и служившие самым ярким воспоминанием о событиях месячной давности. Гарри неоднократно уверяли — раны заживут и все будет как раньше, но пока лечение не приносило должного результата. Он уже не верил в их возможное исцеление. Вот, если бы отец был жив, он бы точно что-нибудь придумал. А так… Мало кто так же хорошо разбирается в Темной магии, как его приемный отец... Ой! Ну, замечательно!

Левая рука дернулась и запульсировала, становясь все горячее и горячее. Гарри автоматически выработанными движениями стал массировать предплечье правой рукой, надеясь, что боль не перерастет в нестерпимую. Проклятье! Лучше бы Дамблдор о погоде поговорил!.. Кстати о Дамблдоре…

Гарри поднял голову и, встретившись с пристальным взглядом директора, поспешно отвел глаза в сторону, неожиданно заинтересовавшись коричневым пятном на стене.

«Не хватало еще, чтобы он применял ко мне легилименцию!»

— Все в порядке, профессор... Они болят иногда, но не доставляют много хлопот. Мази мадам Помфри очень помогают и боль не такая сильная, какой могла быть,— соврал мальчик. Ему не слишком хотелось подробных расспросов Дамблдора о каждом шраме и про ощущения, которые он испытывает, когда они болят. Гарри не видел выражения лица директора, однако кожей чувствовал, что пожилой маг не особо верит его словам. Юноша заговорил снова: — А почему вы спрашиваете? Не говорите только, будто опять хотите вытащить меня на эту глупую церемонию вручения Ордена Мерлина! Он мне не нужен…

— Нет, мой мальчик, я спрашивал не для этого, — голос директора звучал несколько печально. — Я беспокоился о тебе.

— Беспокоились?

— Конечно. А тебе кажется иначе?

— Да... нет… не совсем… — Гарри растерянно посмотрел на Дамблдора. Старик ободряюще улыбнулся и кратко кивнул, призывая его продолжать. — Понимаете... сколько я себя помню, Вы ни разу не приходили просто так... то есть... я знаю, Вы всегда беспокоились обо мне, но… обычно Вы приходили с какими-нибудь новостями, просьбами, планами в отношении борьбы с Волдемортом. И сейчас мне немного странно представить, что Вы пришли сюда побеспокоиться о моем здоровье…

Гарри заметил как замер директор и до него, наконец, дошло.

— Вы и на этот раз пришли не просто так?

— Увы, ты раскусил меня, Гарри, — виновато согласился Дамблдор. — У меня действительно есть к тебе просьба.

Сказать, что мальчик был удивлен, значит не сказать ничего. Гарри пораженно уставился на директора, не веря в слетевшие с его губ слова. Неужели старик и в самом деле думает, что он так быстро смирился и забыл и ему есть дело до каких-то там просьб? Неужели старик и правда думает, что он согласится? Гнев наполнял нутро Гарри. Растерянный взгляд сменился холодной яростью.

— И вы действительно считаете это время подходящим для ваших дурацких просьб?

— Да, Гарри.

— И вы уверены, что я справлюсь? — безумная улыбка появилась на его лице.— Вы и правда в это верите? Взгляните на меня! Взгляните, черт возьми!

Гарри отвернулся от Дамблдора. Он больше не мог видеть его изрезанное морщинами лицо! Его пронизывающие голубые глаза, очки-половинки, постоянно сползающие на нос! Ему хотелось поскорее покончить со всем этим и снова остаться одному, наедине со своими мыслями. Он давно уже выпал из реального мира, живя лишь миром воспоминаний, и такое неожиданное возвращение... Он не был готов, да и не хотел. Здесь у него не осталось ничего, а в мире воспоминаний живы все те, кого он любит... любил.

Хоть Гарри и нагрубил ему, директор не собирался сердиться на мальчика. Он понимающе смотрел на напряженные плечи, сжатые в кулаки ладони. Гарри сдерживался из последних сил.

Должно быть, это и правда единственный выход.

— Еще раз повторяю, ты не обязан выполнять мою просьбу, если не хочешь, я не буду настаивать. Однако прошу, выслушай внимательно.

— И тогда вы оставите меня в покое? — не будь Гарри так взбешен, он бы не допустил подобного хамства по отношению к Дамблдору.

— Если ты захочешь, — тяжкий вздох в ответ.

Гарри молча кивнул и развернулся лицом к пожилому магу.

Директор тем временем достал из-под мантии волшебную палочку и прошел на середину комнаты. Произнеся какое-то заклинание, он начертил в воздухе странный узор. Вспышка света заставила закрыть рукой глаза, а когда яркость сменилась полумраком, Гарри увидел возникшее перед Дамблдором огромное, ростом с директора, зеркало.

«Еиналеж?» — промелькнула странная мысль.

Он приблизился к Дамблдору и взглянул в зеркало. Хмурое выражение лица сменилось недоумевающим. Что за чудное зеркало? На него смотрело и приветливо улыбалось отражение директора, однако его собственного отражения в зеркале почему-то не наблюдалось. И как это понимать? С каких пор Дамблдор стал вести себя как Локханс? Такая любовь к себе была присуща только экс обладателю «премии за самую обаятельную улыбку». Будь Гарри более эмоциональный, он бы непременно закатил глаза.

— Здравствуй, Гарри…

Мальчик медленно поднял голову, встречаясь с добрым взглядом отражения директора. Затем он, все также не торопясь, обернулся и столкнулся с не менее доброжелательными глазами стоявшего позади него Дамблдора. Похоже, старик не собирался отвечать на его немой вопрос... Сбитый с толку, Гарри вернулся к зеркалу. Оно пугало его... Как и директор.

— Не бойся, мальчик мой, я не кусаюсь,— расплылось в улыбке отражение Дамблдора. — Позволь представиться, Альбус Персифаль Вульфрик Брайн Дамблдор.

— Эээ…да… Г-гарри Поттер, — он ошеломленно отшатнулся от зеркала и налетел на Дамблдора. — Объясните мне, наконец, что все это значит?! Зачем Вы снова здороваетесь и представляетесь мне? Я и так знаю, как Вас зовут! Я согласился выслушать Вас не для того, чтобы терпеть ваши издевательства!

— Успокойся, Гарри, ты сейчас все поймешь сам, — ободряющий кивок напуганному юному волшебнику.

— А ты был прав, Альбус. Твой Гарри действительно такой же, — раздался веселый голос из зеркала.

— А ты сомневался, Альбус? — рассмеялся директор.

— Ни капельки. Я слишком хорошо тебя знаю, как самого себя.

Гарри переводил подозрительные взгляды с одного Дамблдора на другого, отчаянно надеясь, что он не сошел с ума, и ему лишь показалось. Вот только от страшной правды никуда не денешься: отражение директора действительно двигалось и разговаривало само по себе и обладало своими чувствами и разумом. В данный момент оно хохотало над очередным высказыванием Дамблдора вне зеркала.

Какое-то время мальчик следил за ними, а затем глупая улыбка застыла на его губах.

А чему он, собственно говоря, удивляется? Он 7 лет воспитывался волшебником. Вокруг него постоянно происходили трудные для понимания магглов вещи! А сейчас он удивляется какому-то говорящему отражению!

— Знаешь, я полдня искал их! — заливалось отражение Дамблдора. — Никак не мог вспомнить, куда подевал лимонные дольки! А потом выяснилось, что я по ошибке положил мешочек с ними в коробку, которую еще утром отправил министру!

Гарри потрясенно моргнул. Из всех возможных тем на свете Дамблдоры выбрали разговоры о лимонных дольках! Да уж. В этом весь... все Дамблдоры.

— Думаю, Корнелиус не сильно разозлился на тебя, — сквозь смех сказал Дамблдор. — Ты же сам знаешь, как приятно выпить горячего...

— Извините, если отвлекаю вас от важного разговора, директор, — мальчик отвернулся от зеркала и мрачно посмотрел на старика, — но, насколько я помню, у вас была ко мне какая-то просьба. Так вот, я слушаю.

— Да-да, конечно, Гарри. Предполагаю, ты уже понял — зеркало имеет непосредственное отношение к моей просьбе, — заметив недоуменный взгляд мальчика, Дамблдор продолжил:

— Ты когда-нибудь слышал о теории параллельных миров?

— Да, Гер… — имя погибшей подруги отдалось глухой болью в сердце Гарри. — Гермиона рассказывала мне... каждое наше сомнение, каждое колебание есть причина возникновения нового мира. В этом мире люди живут по тому варианту развития событий, который не выбрали их двойники в другом мире во время принятия решения… как-то так... Однако... Это всего лишь теория, не получившая никакого подтверждения…

— Я из параллельного мира, Гарри, — подало голос отражение Дамблдора.

Гарри резко обернулся к зеркалу.

— Невозможно…

— Параллельные миры существуют, мой мальчик. Зеркало — связь между моим миром и вашим.

— Тогда почему до сих пор не было доказано их существование раз все так просто?

— Потому что не все так просто. Зеркало Судьбы единственная ниточка, связывающая миры.

— Зеркало Судьбы?! Но это даже не теория! Это вообще легенда!

— И что гласит легенда?

— Я не хочу пересказывать ее всю, сэр, тем более не все помню. Скажу в общих чертах: Во вселенной должен всегда поддерживаться баланс сил добра и зла. Если равновесие нарушится и одна из чаш весов переполнится, с мирами может произойти нечто непоправимое. В такой период и появляется Зеркало Судьбы, восстанавливающее утраченный баланс. Говорят, оно само выбирает тех, кто способен уравнять темные и светлые стороны, и позволяет путешествовать сквозь время и пространство. Так ли это, не знает никто. Не нашлось ни одной живой души, подтвердившей факт существования Зеркала… — скептический взгляд в сторону своего директора. — И вы верите во все это?

— Безусловно, — последовал краткий ответ.

Громкий, наполненный уверенностью голос, искрящиеся надеждой глаза директора озадачили Гарри. Он почувствовал себя глупо, не веря в легенду, раз в нее верит старик. Вопреки здравому смыслу ему захотелось принять эту выдумку. А вдруг параллельные миры действительно существуют? Мерлин, сколько же их тогда?! Сотни? Тысячи? Миллионы? Или еще больше? Каждый день огромное количество людей встает перед нелегким выбором, от которого зависит в дальнейшем их судьба. Голова закружилась, когда Гарри попытался представить создание этих других миров. У него самого не раз возникали непростые ситуации, требующие решения. Если бы он, например, не предложил Седрику одновременно с ним схватить кубок Тремудрого Турнира на четвертом курсе, а взял бы его в одиночку… Седрик Диггори был бы жив! Если бы он послушался Гермиону и не потащился в министерство магии «спасать» Сириуса, то избежал бы стольких смертей и дней мучительных пыток, которым подвергли его Пожиратели смерти во главе с Волдемортом, загнав в ловушку. Сердце истекало кровью, а холод вновь и вновь ощупывал тело ледяными пальцами.

Внезапная догадка озарила мальчика.

— Так какая же у вас просьба, сэр, — беспокойно спросил он. — Раз она связана с параллельными мирами и Зеркалом Судьбы, то… неужели…

— Совершенно верно, Гарри, мы хотим, чтобы ты отправился в мой мир, — кивнуло ему отражение Дамблдора.

— Зачем? — неприятный комок застрял в горле.

— Чтобы… — отражение директора оторвало от него проницательные голубые глаза и, с сомнением посмотрев на своего двойника и получив, видимо, немой утвердительный ответ, снова впилось твердым взглядом в мальчика. — Чтобы еще раз сразиться с Томом.

— К-к-как?!

Мир ушел из–под ног, и Гарри пустился в долгий полет в разверзнувшуюся бездну отчаяния. Ему хотелось кричать от переполняющей этот мир жестокости, рвать и метать от царившей в нем несправедливости, кидаться в Дамблдора всем, попавшимся под руку, и не важно, что он может поранить его, разбить проклятое зеркало и забыться, забыться навсегда. Мир рассыпался руинами. Важный для него человек предал и обернулся против него! Предал беспощадно…

Однако не осталось сил реализовать то, что так ярко рисовало разгневанное сознание. Предательство пожилого мага выкачало все соки. От морального истощения ноги подкосились, и Гарри осел на пол, пустым взглядом сверля серебряное ребро зеркала.

— Гарри... — Дамблдор опустился на колени возле мальчика.

Реакции не последовало, парень крепко обхватил себя руками и стал медленно раскачиваться туда-сюда.

— Гарри, выслушай меня, пожалуйста... Я не могу видеть, как ты гибнешь, мальчик мой.

Взгляд Гарри обрел ясность, и директор отшатнулся от направленного на него презрения и отвращения.

— Да как вы смеете? Как вы смеете предлагать мне такое?! Я всегда ненавидел свою судьбу. Мне не нужна эта чертова дурацкая популярность и любовь всего мира! Не о такой жизни я мечтал! Я хотел спокойного существования с папой и моими друзьями! А из-за вашего пророчества смерть окружала меня и уничтожала всех, кто мне дорог! Я не просил, чтобы за мной с самого детства гонялся сумасшедший маньяк, желающий моей смерти! Да, Волдеморт теперь мертв, но какой ценой!

— Гарри из моего мира тоже очень тяжело пережить утрату Сириуса, — подало голос отражение директора. — Мистер Уизли и мисс Грейнджер пишут ему почти каждый день и, благодаря их поддержке он борется с гложущим его чувством вины. Да и Ремус изо всех сил старается заменить ему крестного… Гарри?

Мальчик ошарашено смотрел на зеркало. И без того бледное лицо сделалось еще белее. Не может быть! Гермиона и Ремус живы? Он же сам видел как они гибли от рук Пожирателей смерти! Гермиона пала в бою против Беллатрикс Лестрейндж, а Люпина убил старший Малфой, трусливо послав тому в спину смертельное проклятье. Что же тогда получается? Его друзья выжили так же, как и он?

И тут он все понял.

Отражение говорило про свой мир. Не про его. В зеркальном мире живы Гермиона и Ремус и возможно не только они…

— Кто еще погиб в вашем мире? — тихо спросил Гарри, с трудом справляясь с дрожью в голосе.

— Кроме Сириуса никто…

— Значит, мой приемный отец тоже жив? — мальчик замер, ожидая ответа, будто приговора.

— Приемный отец?

— Северус, — вместо Гарри ответил Дамблдор вне зеркала.

Отражение молча кивнуло, удивленно приподняв седые, достаточно густые брови.

Гарри часто задышал. Он, не отрываясь, глядел в зеркало, не смея поверить в услышанное и увиденное.

«Он жив! Мерлин, он жив!»

Мысленно прокричав фразу еще несколько раз, мальчик вскочил на ноги. Если папа жив, то какого лешего он делает в этом мире? В его мире отец не мог умереть и оставить Гарри на произвол судьбы! Там бы они жили как настоящая семья, вместе преодолевающая трудности, грустили, веселились и принимали гостей. И там они любят друг друга как отец и сын…

Значит, ответ прост: это не его мир. Мир зеркального Дамблдора — вот его мир.

Гарри сорвался с места и принялся носиться по комнате, ища старую дорожную сумку, оставленную здесь Дурслями по причине ненужности.

— Гарри?..

— Я согласен, сэр, — объявил мальчик, найдя, наконец, небольшую черную сумку с белыми полосами.

— Ты уверен? — осторожно поинтересовался Дамблдор, недоуменно переглядываясь со своим отражением. — Ты не обязан делать этого. Мы понимаем, через что тебе пришлось пройти.

— Да, уверен, — нетерпеливо отозвался Гарри, подбегая к шкафу с перекошенными дверцами и вдруг замирая. — Единственное, чего я не могу понять, почему Вы просите меня о помощи? Неужели ваш Гарри настолько слаб, что не может одолеть Волдеморта?

— Дело не в его слабости… — зеркальный Дамблдор выглядел слишком печально, и Гарри съежился, начиная подозревать что-то нехорошее. — Понимаешь ли, он… он не доживет до решающей битвы с Томом.

— Вы хотите сказать... он умрет?

— Да…

— Но, если вы знаете, то почему ничего не делаете? Он чем–то болен?

— Я бы хотел помочь ему, но не могу. Я не знаю, когда и от чего именно он умрет... Знаю только, Гарри погибнет до решающей битвы, и смерть его будет естественна.

Мальчик молчал. Внутренности неприятно сжимались от одной мысли о том, что в каком–то мире он умрет без единого шанса на выживание. Обреченный на смерть Гарри Поттер. Юноша и себя считал обреченным, однако произошло чудо, и он уцелел, но взамен его жизни со своей расстались дорогие ему люди... Он всегда будет помнить об этом.

— Откуда вы знаете о смерти моего двойника?

— Один мой друг-предсказатель поделился со мной сведениями.

Сомнение появилось на лице мальчика.

— Вы так верите его словам, сэр? Все эти предсказания очень не точная наука. Вы сами говорили мне когда-то…

— Он ни разу не ошибался в своих видениях, — уверенность в голосе директора из зеркала дала Гарри понять бессмысленность дальнейшего разговора

Отражение Дамблдора слепо верило в обреченность двойника Гарри, оно, можно сказать, похоронило его еще до смерти, и это было совсем не похоже на Дамблдора из реальности Гарри. Пожилой волшебник всегда делал все возможное и невозможное, чтобы решить встающие перед ним задачи. Пусть его методы иногда и раздражали гриффиндорца, но он не сдавался. А этот человек... такой похожий на директора... а если двойник Гарри верит в него? Если он считает, что зеркальный Дамблдор найдет способ справиться с его проблемами? Слепая вера в несбыточное будущее. Гарри почувствовал, как все больше и больше впадает в уныние.

— Но почему зеркало выбрало меня? — спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься. — Из всех... многочисленных миров именно мой. Почему?

— Возможно, судьба решила дать тебе второй шанс? — миролюбиво предположил до этого молчавший Дамблдор.

— Шанс на вторую встречу с Волдемортом? Спасибо, конечно, но мне и первой хватило, запомнил на всю жизнь, — желчно заметил Гарри.

— Шанс начать жить заново, — директор не реагировал на сквозящий в голосе Гарри сарказм. — То, как ты жил последние несколько недель, трудно назвать жизнью, мой мальчик.

— Мне и только мне решать, как жить дальше, профессор, — мальчик не собирался грубить старому магу, но от осознания его правоты на душе становилось невыносимо гадко. Мотивы, цели, стремления — после потери близких в жизни Гарри не осталось даже обычного желания жить. Он лишь ждал обрыва своего существования и падения в пропасть вечности.

— Ты прав, Гарри, — кивнуло отражение Дамблдора, — но разве тебе не хочется начать все сначала? Ты не вернешь к жизни тех, кого потерял в битве с Томом, однако ты сможешь снова увидеть их в моем мире. Да, они не те люди, которых ты любил, но, кто знает, как все обернется?

Мальчик медленно поднял взгляд на зеркального директора и увидел еле уловимые озорные огоньки в его глазах. Он вдруг почувствовал, как снова начинает хвататься за спасительные соломинки, протягиваемые ему судьбой.

— Вы считаете, у меня есть возможность... подружиться с ними?

— А почему нет? — ответил тот вопросом на вопрос.

Гарри промолчал. Он мог бы привести кучу аргументов, почему нет, но не стал. Желание увидеть отца, Гермиону, Люпина и многих других полностью затмило здравый смысл. Поттера не смутил и тот факт, что Дамблдор из другой реальности верил в него больше, чем в своего Гарри. Наверное, на то имелись причины.

Он уже готов был дать окончательное согласие на эту, казалось бы, абсурдную просьбу, но внезапная мысль остановила мальчика.

— А как же Рон? Что будет с ним, если я его брошу? Он также одинок, как и я! Он тоже потерял дорогих ему людей! — жгущее чувство вины за проявленный эгоизм не отпускало Гарри, он посмотрел на стоящего позади него волшебника. — А Вы, сэр?

— За меня не переживай, Гарри, — директор ободряюще улыбнулся ему. — Я буду счастлив, зная, что ты снова сможешь радоваться жизни. А мистер Уизли тоже сможет обрести покой. Правильное стирание памяти, и он забудет тебя и те пережитые вами недавно ужасы. Он станет обычным подростком со своими возрастными трудностями.

Рон забудет его?.. Возьмет и забудет 5 лет их крепкой дружбы? Все те приключения, пройденные ими вместе? Те идиотские ссоры, случавшиеся между ними во время учебы? От одного произнесенного заклинания забудется все, что было, все положительные и отрицательные эмоции, в памяти выстроятся обрывки из новой жизни, где Рон никогда не жил и в которой не было Гарри, появятся новые друзья и новые переживания, а невыносимые страдания уйдут, наконец, в прошлое. Стоило признаться самому себе — стирание памяти самый удобный вариант для искалеченной души Рона.

Вот только Гарри не забудет ничего. И лучший друг навсегда останется в сердце.

— А как же все те люди, живущие в магическом мире? Думаете, они не заметят исчезновение Мальчика-Который-Выжил-И-Победил-Волдеморта? — недовольно хмыкнул юноша, скрестив руки на груди.

— Тебя так волнует их мнение, Гарри? — притворно удивился директор.

— Ни капельки, — пожал плечами он. — Мне интересно знать, как вы поступите, сэр?

— Когда ты окажешься по ту сторону зеркала, история твоего мира изменится, — Дамблдор усмехнулся, заметив удивление на лице Гарри. — Возможно, Мальчиком-Который-Выжил станет мистер Лонгботтом, ведь он так же, как и ты родился в конце июля. Или же исчезнет память о том, что когда-то Воландеморт угрожал магическому миру, а ты противостоял ему. Я не могу знать, как повернется ход событий.

Гарри медленно кивнул. Он и не думал, что отправление в другую реальность принесет такие глобальные изменения. Скорее всего, подобные повороты и к лучшему. Невилл без сомнения заслужил право считаться героем, он так старался показать себя, а мир без воспоминаний об ужасах, творимых злым волшебником — мир без страха, мир, живущий в относительной гармонии, не имеющий ни малейшего представления о войне и ее последствиях.

Шаг, еще один. Дрожащие пальцы сжимают шершавую ручку дорожной сумки. Противоречивые чувства мучают его, разум борется с сердцем, однако Гарри заранее понимает — победит сердце. Конечно, правильнее было бы отказаться от всей этой затеи и остаться здесь, с Роном, но сильное желание увидеть близких людей живыми и здоровыми делает глупыми все те доводы, играющие против предложения Дамблдора. Неважно, что ждет его в той, другой реальности, он готов на все, только бы снова встретиться с теми, кого он потерял.

Мальчик плохо представлял, что нужно взять с собой, поэтому положил в сумку кое-какую маггловскую одежду, несколько мантий, школьную форму Хогвартса на всякий случай и свою самую любимую колдографию, запечатлявшую его вместе с приемным отцом. Волшебную палочку Поттер засунул в карман джинсов.

Кажется все собрал…

Взгляд Гарри остановился на пустующей клетке, стоявшей возле окна. Должно быть Хедвиг, его белоснежная сова, все еще охотилась. Очередной укол совести больно ткнул мальчика куда-то в область сердца.

— А моя сова? Я не смогу взять ее с собой, да?

— Уверен, мистер Уизли позаботится о ней с большим удовольствием, — отозвался Дамблдор, наблюдая за хождениями гриффиндорца по комнате. — Не волнуйся насчет Хедвиг. Она не пропадет. Ты готов?

— Вроде да…

— Прекрасно, — Дамблдор на миг замер, просчитывая про себя что-то, — ты, наверное, знаешь, но я все-таки напомню — это очень важный для тебя шаг. Зеркало судьбы пропустит лишь раз, второй попытки не будет…

— Да…в легенде упоминалось о таком, — Гарри нервно облизнул пересохшие губы, краем глаза замечая, как всходит розоватая полоска на глянцево-черном куполе ночного неба.

— Кроме того, — невозмутимо продолжил старый волшебник, — тебе не обойтись без зелья, — в руки Поттера упал маленький стеклянный флакон с голубоватой жидкостью. — Этого тебе должно хватить. Принимать каждые 5 дней, ни в коем случае не нарушая режима, иначе... твои дни сочтены…

— Что вы имеете в виду? — с тревогой спросил Гарри, рассматривая попавший ему в руку пузырек.

— Когда ты попадешь в другую реальность, твоя жизнь превратится в существование, поддерживаемое только этим зельем. В мире не может жить два Гарри Поттера. Один лишь тень другого...

Гарри вздрогнул от мрачности и некоторой печали в голосе Дамблдора. Он внимательнее присмотрелся к голубоватой жидкости, в голове вертелся какой-то вопрос, который он никак не мог сформулировать и задать директору.

Что же? Что же такое не дает ему покоя? Вся эта ситуация или нечто конкретное?

На миг Гарри действительно показалось, что его снова волнуют всякие незначительные мелочи.

Стоит забыть, а не забивать себе голову терзающими его любопытство вопросами. Его чертово любопытство никогда до добра не доводит…

— Так, что там еще... естественно никаких разговоров с двойником о его будущем, нельзя нарушать ход течения времени и истории, также тебе не следует пересекаться с ним, если ты не изменил свою внешность. Последствия могут быть самыми печальными. Но это ты знаешь со знакомства с маховиком времени, — Дамблдор заговорчески подмигнул ему и улыбнулся, как будто говорил о чудной погоде за окном. — Запомни, Гарри, та реальность не совсем такая, какой ты привык видеть эту. Их развитие шло немного иначе, поначалу ты, может быть, даже не заметишь разницы. И, тем не менее, тот мир менее развит, чем наш. В магическом плане, я имею в виду, — уточнил он, задумчивая почесывая бороду. — Ну, я сказал все, что хотел. Подойди к нам, мой мальчик.

Гриффиндорец послушно сделал шаг в сторону директора и его двойника. Нужно действовать, пока сомнения окончательно не одолели мальчика, заставив отказаться от шанса начать все заново. Он понимал, насколько нечестно по отношению к Рону поступает, его друг тоже сражался с Пожирателями Смерти и тоже потерял близких. Младший Уизли как никто другой заслуживал спокойной жизни, жизни без Гарри Поттера, ведь только он виноват в несчастьях своих родных и друзей, потому что позволил им стать значимыми в его жизни, а, следовательно, сделал мишенями для врагов. Он был опасен и, зная об этом, ничего не предпринял, чтобы предотвратить катастрофу.

Глаза предательски защипало. Зеркало сделало неправильный выбор!

— Теперь осталось самое главное, — директор и его отражение кивнули друг другу и внимательно посмотрели на Поттера. — Ты же не можешь расхаживать в том мире со своей внешностью, так?

— Вряд ли, сэр, — выходит, Дамблдор не собирается запирать его в четырех стенах? Уже неплохо, особенно после общения с Дурслями.

— Тогда нам стоит хорошенько подумать... Ага, вот оно!

С этими словами директор взмахнул волшебной палочкой. Гарри тотчас зажмурился, опасаясь болевых ощущений наподобие тех, что он испытывал, когда сращивал кости Костеростом. В конце концов, смена внешности — не только новое лицо, но еще и увеличение или уменьшение внутреннего строения организма, в зависти от того, какой образ придумает для него пожилой маг.

Однако, вопреки ожиданиям, он не почувствовал ничего, кроме тепла по всему телу и едва заметному покалыванию на кончиках пальцев рук и ног. Мальчик открыл глаза и вопросительно взглянул на Дамблдора. Старик задорно улыбался, глядя на результаты использованного им заклинания, а в глазах плясали ну очень уж веселые чертики.

— Великолепно! Отлично! — воскликнул двойник директора, также рассматривая новое воплощение Гарри.

— Заклинание сработало лучше, чем надо, — Дамблдор подошел к застывшему юноше. — Не беспокойся, Гарри, в твоей внешности нет ничего примечательного, я же знаю, как ты не любишь, когда она бросается в глаза людям. Уверен, тебе понравится предложенный мною вариант. Но оценишь ты его потом, а сейчас нам надо спешить. Подойди к моему двойнику и коснись его руки. Он проведет тебя через зеркало.

Хотелось возразить, однако слова так и не слетели с языка. Он снова подумал об отце, который в том мире жив и здоров. К черту совесть!

Гарри вытянул руку и зеркальный Дамблдор тут же протянул свою ладонь в ответ. Ослепительная вспышка и вот Гарри стоит рядом с двойником директора и смотрит на пожилого мага, оставшегося по ту сторону зеркала. Мальчик вдруг осознал, как сильно будет скучать по доброму старику, общавшемуся с ним так, словно Гарри его любимый внук. И какие бы козни не строил могущественный волшебник, для него Дамблдор всегда останется добродушным, чуть сумасшедшим директором школы магии и волшебства Хогвартс, готовый в трудную минуту всегда помочь и найти выход из любой ситуации… ну… почти любой.

— Удачи тебе, Гарри, — теплота и грусть слышалась в голосе Дамблдора. — Направляйся прямо к миссис Фигг. У нее ты обретешь временное пристанище.

— Да, профессор…— Поттер задумался, он не знал, что еще ему стоит сказать. Одно дело подумать, а совсем другое озвучить мысли вслух. — Вы берегите себя и… проследите, пожалуйста, за тем, чтобы с Роном все было хорошо.

— Непременно, мой мальчик, — Дамблдор резко отвернулся, готовясь аппарировать. — Прощай.

* * *

Он так и не сказал ему о своих чувствах, но откуда-то Гарри знал, — Дамблдор и так его понял, без всяких слов.

А вот и дом миссис Фигг, такой же, каким он его запомнил. А в окнах гостеприимно горит свет, видимо Дамблдор, как и говорил, предупредил старушку о его скором визите, и она ждет к себе ночного гостя. Недолго думая, Гарри нажал на звонок, желая поскорее со всем покончить. Сегодняшние потрясения изрядно вымотали мальчика.

Почти сразу за дверью послышались шаги, и на пороге появилась маленькая, чуть сутулая пожилая женщина, миссис Фигг:

— Доброй ночи, молодой человек, вы должно быть Крис?

— Здравствуйте, миссис Фигг, — поприветствовал хозяйку Гарри. — Да, вы не ошиблись. Мое имя Крис Ларсен и я к вам по поручению Дамблдора.

Крис Ларсен — имя, придуманное Гарри для новой внешности и одобренное директором.

— Проходи-проходи, дорогой, — старушка посторонилась, пропуская мальчика в дом. — Ты, наверное, устал! И к тому же голодный? Давай, я тебя накормлю и ложись-ка ты спать, утром мне все расскажешь.

Однако в здешней реальности она мало отличается от его миссис Фигг: такая же гостеприимная и болтливая…

Гарри согласно кивнул и вошел в дом, мало думая о завтрашнем дне и вообще в ближайшем будущем. Он очень устал физически и особенно морально, все впечатления от появления в чужом мире уснули раньше, чем он успел добраться до кровати.

Проснувшись на следующее утро, Гарри не сразу сообразил, где находится. Он лежал, не решаясь открыть глаза или даже пошевелиться. Вчерашние события размытым пятном мелькали в сознании, не желая приобретать яркие краски и четкие контуры, слишком сильное эмоциональное потрясение испытал мальчик. Может, разговор с Дамблдором ему все-таки приснился? Уж очень много мифов во всей этой истории. Ему не хотелось думать, что он все еще находится в доме Дурслей, честно сказать, он надеялся оказаться либо в их с отцом доме, либо на худой конец в подземельях Хогвартса. Плевать, пусть Волдеморт будет по-прежнему жив! Ему надоело каждое утро душить в себе жгучие потоки слез, строить из себя героя, когда мечта всей его жизни быть заурядным подростком с незначительными проблемами! Он устал от постоянной боли из-за проклятий Темного Лорда. К сожалению, он не умел делать обезболивающее зелье от последствий этих страшных заклинаний, да и если бы умел, где взять ингредиенты?

Кстати о боли… Только сейчас Гарри вдруг понял, что не испытывает ни малейшего дискомфорта. Удивленно сев на кровати, мальчик посмотрел на свои руки, на те места, где без специальных скрывающих заклинаний можно было рассмотреть уродливые шрамы. Абсолютно чистая кожа, будто он никогда в жизни не подвергался даже самым безобидным проклятиям. Неужели вчерашние события и в самом деле случились в его жизни? Медленно поднявшись на ноги, Гарри приблизился к зеркалу. Он не знал, что увидит по ту сторону, неизвестность пугала юного волшебника.

На него напряженно глядели бледно-голубые глаза, чуть нахмуренные раскосые брови сдвинулись к переносице. Он сейчас был намного выше, чем до того момента, как Дамблдор наложил на него заклинание, нездоровая худоба исчезла, уступив место нормальному телосложению шестнадцатилетнего подростка. Абсолютно черные волосы никуда не делись, однако они больше не торчали в разные стороны как раньше, и если какая-то прядка выбивалась из-под челки, ее можно легко зачесать набок. Тонкие губы отнюдь не портили смуглого лица, особенно если оно излучало улыбку.

Странно, вроде мало изменений, но при этом Гарри совершенно не узнавал себя. Может дело в очках, не нужных ему теперь? Могло ли их отсутствие так основательно преобразить его? Мальчик отвернулся от зеркала и наконец осмотрелся. Комната дышала чистотой и старостью. Той самой вылизанной до блеска идеальностью, которую могут позволить себе лишь пожилые люди, не обремененные никакими делами, кроме домашних. Бледные, нейтрального салатового цвета обои несли в себе отпечаток какой-то затхлости, проступающей по ним темными разводами то ли от времени, то ли от чего-то еще. А может быть Гарри просто не сжился, не привык к своему новому обиталищу. Небольшое помещение поначалу показалось ему слишком загроможденным мебелью — его собственная комната, там, дома, была просторнее. Массивный, красного дерева шкаф занимал тут большую часть свободного пространства, и Гарри, любопытства ради заглянувший внутрь, отметил про себя, что он почти пустой. Зачем нужно держать дома такую вещь и все равно ею не пользоваться? Он потянул носом, улавливая тонкий, за много лет впитавшийся в панели запах краски и досок — пожалуй, шкаф не открывался много месяцев. У окна приютилось широкое кресло, будто специально сделанное больше обычных человеческих размеров — опустившись на сидение, мальчик сразу утонул в мягких подушках. Неудобно и нефункционально. По обе стороны окна симметрично висели несколько фотографий с кошками — любимцы хозяйки дома удостоились чести украшать скудную обстановку интерьера ее жилища.

Разочарованный вздох. Мальчик действительно находился у миссис Фигг. Треснули робкие надежды: больше отец не позовет его, не улыбнется, не отругает, не будет бесед по душам и игр в шахматы по вечерам. Ничего больше не будет. И виноват в этом он, Гарри! Он позволил себя спасти, он позволил смертельному проклятию попасть в отца! Голова заболела от приступа подкатывающей истерики. Зачем он согласился на это дурацкое предложение директора?! Да, он, может быть, и увидит Северуса Снейпа вновь, но это будет уже не его Северус Снейп! Это будет незнакомый человек, не имеющий никакого представления о том, каково быть отцом Гарри Поттера! Или…а вдруг в этой реальности он тоже отец для здешнего Гарри Поттера? Он не спросил у Дамблдора вчера об отношениях своего двойника и Мастера Зелий, а зря. Однако какие бы не были между ними отношения тут, они не будут такими же, как между Гарри и профессором Снейпом из его мира, потому что они только их отношения, точно таких же быть не может. Внутренняя агония сметала все на своем пути, грозясь вырваться наружу в виде громких рыданий и унизительных всхлипов.

— Крис! Если ты проснулся, спускайся на кухню завтракать! — раздался снизу веселый голос миссис Фигг. — А если нет, то просыпайся! Уже день на дворе!

— Иду… — Гарри прочистил горло. — Иду, мадам!

Одевшись, мальчик покинул комнату и поспешил на кухню. Старушка как раз накрывала на стол, периодически отходя к плите и помешивая что-то в небольшой кастрюле, когда заметила гостя:

— Доброе утро, дорогой, ты хорошо спал?

— Доброе… — Гарри не знал, было ли на самом деле утро таким «добрым», но решил не уточнять. — Да, спасибо за ваше гостеприимство.

— Не стоит благодарности, Крис! — просияла Фигг. — Садись, завтрак почти готов.

Мальчик послушно сел, придвинув непрочного вида деревянный стул поближе к столу, наблюдая за тремя беловато-серыми кошками, подбежавшими к миске и начавшими придирчиво изучать ее содержимое.

— Расскажи мне о себе, — пожилая женщина щедро наполнила его тарелку овсяной кашей и поставила перед ним. — Альбус говорил, ты приехал поступать в Хогвартс?

— Да, так и есть. — Гарри на мгновение задумался, выстраивая в голове логические цепочки придуманной Дамблдором легенды. — Понимаете, образование, получаемое мной в старой школе, по мнению родителей, было недостаточным для моего будущего. Они видели во мне отнюдь не мелкого бумажного работника, находя таланты, которые я смогу реализовать только в школе с более качественным уровнем обучения, такой как Хогвартс. А поскольку мои родители хорошо знают Альбуса Дамблдора, они попросили его дать мне шанс.

Интересно, насколько это правдоподобно звучало?

— Тяжело было? — старушка сочувственно посмотрела на него и, заметив растерянный взгляд, пояснила:

— Отказаться от прошлой жизни, к которой ты привык? Переехать в другую страну? Покинуть друзей? Родителей?

— Родители обещали часто писать, — отозвался Гарри, задумчиво запихивая в рот первую ложку овсянки. — А так да, тяжело. Ощущение, точно целый кусок жизни оторвали и оставили где-то там….далеко-далеко…и будто никогда уже не сможешь его вернуть, ведь теперь все иначе, и что бы ты не делал, отделившаяся часть не вернется. Я мог, конечно, отказаться, но мои родители правы, и я действительно заслуживаю большего, чем простая волокита с бумагами.

— Жизнь, сложная штука, дорогой, — поучительным тоном сказала Фигг. — Иногда приходится чем-то жертвовать.

«Мне ли этого не знать?» — хотелось спросить, но здравый смысл взял верх над разгорающимися эмоциями. Она ничего не знает. Для нее он самый заурядный подросток.

— Ты определился, на какой факультет хочешь попасть? — продолжила допрос пожилая женщина, с интересом поглядывая на Гарри, при этом не забывая бросать настороженные взгляды на двух белых кошек, разъяренно шипящих друг на друга.

— Пока нет…

— Ни в коем случае не поступай на Слизерин! Оттуда часто выпускаются темные волшебники, такие как Ты-Сам-Знаешь-Кто! — поучительным тоном сказала Фигг. — Лучше иди на Гриффиндор! Гриффиндорцы очень добрые и благородные ребята, да и профессор Дамблдор сильно ценит этот факультет. А еще…Там учится сам Гарри Поттер!

О Мерлин!..

Гарри устало уставился на миссис Фигг, похоже старушка ждала от него, что он начнет прыгать как сумасшедший и сиять от восторга по поводу учебы на Гриффиндоре. Ну, учится и что? Так, минуточку, она же имеет в виду его двойника, а не его самого. Мальчик раздраженно потер виски, начиная путаться.

— Ты не знаешь, кто такой Гарри Поттер, дорогой? — с легкой укоризной в голосе поинтересовалась она. Как можно не знать Мальчика-Который-Выжил?!

— Знаю.

— И ты ничего не скажешь по поводу того, что вы, возможно, будете учиться на одном факультете?

— … я в восторге, — Гарри совсем не нравилось направленность их разговора.

— А знаешь, он тоже живет на Тисовой улице! Совсем недалеко от меня! — радостно сообщила ему старушка, очевидно надеясь заинтересовать мальчика. — Могу как-нибудь отвести тебя туда и…

— Боюсь, это плохая идея. Вряд ли… Гарри Поттер будет рад столь неожиданному визиту своих…почитателей, — мальчик резко поднялся из-за стола. И без того слабый аппетит пропал окончательно. — Большое спасибо за еду, все было очень вкусно. Я, пожалуй, пойду.

Хотелось спрятаться, да так, чтобы долгое время его не могли найти. Ужасно надоело слушать о том, какой он замечательный и знаменитый. Как можно восхищаться им из-за случайности? Он не раз отмечал, ему всего-навсего везло все время борьбы с Волдемортом, но его никогда не слушали, делая сомнительным героем или ополчаясь на него в новых статьях.

— Подожди, Крис, — миссис Фигг тоже встала. — Ты не поможешь мне по хозяйству немножко? Мне нужно, чтобы ты сходил в магазин за продуктами, а потом помог перетащить кое-какие вещи на чердак.

— Хорошо, — согласился Гарри, прекрасно понимая, что отказываться невежливо — несмотря на выводящие его из себя темы разговоров, Арабелла Фигг дала ему крышу над головой. — Я все равно собирался немного прогуляться.

* * *

Гарри долго разбирался с маггловскими деньгами, силясь вспомнить значение всех купюр и монеток, данных ему миссис Фигг. Она объясняла ему, как пользоваться этими…фунтами стерлингов, но пока он шел, многое перемешалось в голове. Мальчик долго наблюдал за покупателями, и тем, как они расплачиваются, как говорят, и вскоре тоже оплатил покупки, почти не допустив ошибок, а небольшие оплошности наверняка спишут на его невнимательность и плохой устный счет. В конечном итоге получилось лучше, чем он мог себе представить.

Поудобнее перехватив сумки с продуктами, юноша двинулся в обратный путь. Ласковое летнее солнце осторожными прикосновениями поглаживало прохладную землю золотистыми лучами, а задорный ветерок весело игрался с листьями, растениями, волосами, одеждой и всем, встреченным у себя на пути. Чудесный день, но Гарри лишь поежился, плотнее закутавшись в спортивную темную куртку, стараясь спрятаться от пронзающего ледяными копьями холода, удерживавшегося цепкими когтями в его теле, струящегося по венам и замораживающего не только внутренности, но и сердце. Какая разница, как на него смотрят окружающие? Им все равно не понять испытываемой им боли

Мальчик остановился и посмотрел на детскую площадку, где играли дети и о чем-то увлеченно беседовали их родители, затем перевел взгляд на проходящих мимо магглов. У всех без исключения на лицах виднелись радостные непринужденные улыбки, говорящие о слепоте и неведении того, что творится в мире: люди не слушают новостей, а если слушают, то не обращают внимания, ибо их это не коснулось, значит, и беспокоиться не стоит. Но это не так! Гарри вспомнил затишье перед атакой Волдеморта. Те же самые улыбающиеся лица, та же самая наивность, а затем разъедающий сознание липкий страх, нескончаемая паника и слезы. Противник напал неожиданно, когда никто не ожидал. Было много жертв, особенно среди магглов. А все из-за того, что люди закрывали глаза на очевидные вещи! Волшебники не хотели признавать факт возвращения Волдеморта, а магглы не особо следили за новостями. Почему? Гарри помнил, как доставал отца, пытаясь выяснить хоть какую-то информацию относительно ближайших действий врага, однако Снейп не мог до конца ответить на его вопросы, так как забросил роль шпиона Дамблдора и полностью посвятил себя сыну. Бывший Пожиратель смерти мог лишь догадываться о планах Темного Лорда.

По правде говоря, царящая атмосфера радости и счастья напомнила Гарри еще и то время, когда с Волдемортом было покончено раз и навсегда. Лавина всеобщего облегчения и ликования. Почему так много дорогих ему людей не дожило до этого дня?! Будь он тогда умнее… Почему вместо использования хроноворота гриффиндорец выбрал облегченный вариант с путешествием между мирами?! Разве его мир не заслуживает второго шанса?!

Полностью поглощенный в мрачные мысли, Гарри возобновил шаг, едва не врезавшись в какую-то женщину, с трудом успевшую избежать столкновения. Он ненавидел счастливые улыбки, мелькавшие на лицах попадающихся у него на пути людей, тошнотворную наивность, с которой они встречали новый солнечный день, закрывая глаза на нависшую над ними угрозу. Трудно признаться себе в собственном желании вот так забыться и просто радоваться жизни, вытесняя из сознания ощущение скорой битвы и затхлый запах смерти. Почему они могут себе такое позволить, а он нет? Чем он хуже? Почему Министерство Магии в этом мире допускает ту же ошибку и игнорирует возвращение Волдеморта?! А ведь так и есть! Понять несложно, учитывая спокойствие мира, как магического, так маггловского. Эти кретины закрывают глаза на доказательства, боясь за чертову репутацию! А как они потом будут смывать чужую кровь со своих рук? В его мире министерским чиновникам так и не удалось найти оправдание той слепоте, демонстрируемой ими на протяжении всей битвы. Знал и ненавидел до такой степени, что хотелось свернуть им шею. Опомнись они раньше, стольких жертв можно было избежать! И, похоже, то же самое повторяется в этом мире.

— Поттер! — Гарри вздрогнул, услышав до боли знакомые вопли дяди Вернона, так резко вырвавшие его из пелены размышлений. Неужто заклинание внешности перестало действовать и сомнительные родственнички его узнали? Но Дамблдор говорил… — Немедленно иди наверх, негодный мальчишка! Еще раз тыкнешь в Дадлика своей штукой, и тебе не жить!

От сердца отлегло. Он как раз проходил около дома семейства Дурслей, и теперь стало очевидно — кричали не на него, а на двойника.

— Тише, Вернон, не забывай про соседей. — шиканье тети Петуньи трудно было не услышать.

— Прости, дорогая…

Следующая часть готовящейся тирады не долетела до слуха Гарри, поскольку дядя Вернон понизил голос, разделяя опасения жены насчет нежелательного внимания соседей и других посторонних личностей. Лишь парочка ругательств в адрес двойника мальчика давала понять ту напряженную атмосферу, присутствующую сейчас в доме Дурслей.

Задерживаться дольше рядом с ненавистным домом не имело смысла, поэтому Гарри продолжил путь. Он до сих пор с трудом верил в то, что ярость дяди и тети была направлена не на него — обычно всегда причиной их гнева являлся нелюбимый племянник, а тут…тоже нелюбимый племянник. Юноша усмехнулся путающимся в голове мыслям. Словно кто-то снял про него фильм, и теперь остается досмотреть его до конца и узнать, какой будет развязка сюжета.

Гарри не понимал себя в данный момент. Когда он только попал сюда, в нем бушевала куча различных эмоций, в том числе и страх, а сейчас у него не было ощущения, что он в другом мире. Чем они отличаются? Та же Тисовая улица и дом №4, абсолютно те же самые родственники, и по-прежнему никого нет подле него. Если так пойдет дальше, он рискует забыть о том, как себя чувствуешь, когда кто-то заполняет твое одиночество и любит тебя таким, какой ты есть. Пустота дала себе знать, больно отозвавшись в сердце, мальчик стиснул зубы и постарался отогнать надвигающуюся волну отрицательных эмоций.

Миссис Фигг встретила его новыми поручениями: повесить полку в ее комнате, выкинуть накопившийся мусор, прибить сломанную ножку к стулу, перенести ящики с ненужными вещами из гостиной на чердак и т.д. Гарри отдал бы все на свете за возможность воспользоваться волшебной палочкой. Плечи ломило, пресс болел с непривычки, да и времени он потратил в два раза больше, чем мог, получи разрешение пользоваться магией.

На ужин мальчик спустился уставший и раздраженный. Старушка любезно усадила труженика за накрытый стол и прежде, чем он начал есть, протянула ему какой-то конверт.

— Это результаты СОВ, дорогой, — ответила она на вопросительный взгляд Гарри.

— О. — выдавил юноша, сразу же позабыв про еду.

Дамблдор не посвятил его в свои планы, не рассказывал, будет ли он жить у миссис Фигг до смерти двойника или все-таки поедет в Хогвартс и будет там дожидаться новых манипуляций директора. Судя по полученному письму, ему грозит второй вариант и, следовательно… он увидит отца. Свободная рука потянулась к шее и, нащупав холодную металлическую цепочку, вытащила из-под кофты подарок Снейпа на пятнадцатилетие — серебряный снитч трепетал белыми, красиво сверкающими на свету крыльями. Маленькая безделушка имела для Гарри большое значение, поэтому он не удержался, взяв кулон с собой, в этот мир.

— Ну что же ты, Крис, открывай! — подбодрила хозяйка, видя задумчивое выражение на его лице. — Быстрее откроешь — быстрее узнаешь результаты.

— Извините, я задумался, — отстраненно отозвался мальчик, распечатывая конверт и разворачивая пергамент, лежащий внутри.

Стандарты обучения волшебству

Трансфигурация…………………………………………………………............(В)

— Ого, а у тебя не плохие оценки, Кристофер! — похвалила его миссис Фигг и приступила к еде.

Пробежавшись еще раз изучающим взглядом по пергаменту, Гарри удовлетворенно кивнул и спрятал его в карман джинсов. Хорошие оценки не стали неожиданностью, учитывая его подготовленность. Отличная оценка по зельям, удивившая бы многих, явственнее всех остальных бросалась в глаза, пробуждая внутри дремавшее радостное чувство, некую гордость за преодоление себя, за победу над каверзным предметом, заставившим его изрядно помучаться на протяжении всех пяти курсов. Защита также не вызывала сомнений: Гарри освоил предмет еще на втором курсе, и не только защиту от Темных искусств, но и управление ими. А нумерология… мальчику просто нравилась магия чисел, поэтому он не мог себе позволить получить за экзамен оценку ниже «Превосходно». Непроходной балл он получил лишь по истории магии, однако здесь против него сыграли обстоятельства, а не собственные мозги. На середине экзамена Гарри почувствовал себя очень плохо и не смог достойно закончить работу. Гермиона наверняка расстроилась бы из-за одного несданного СОВА, однако юноша не обратил на него ни малейшего внимания, тем более для будущей карьеры история магии ему не пригодится.

Теперь остается дождаться списка учебников, пойти в Косой Переулок и купить… Гарри застыл с выражением неподдельного ужаса на лице. Как он собирается покупать учебники и прочие школьные принадлежности без денег?! Вчерашние сборы проходили спешно и непродуманно, без малейшего намека на здравый смысл. Мелочь, подобная парочке галеонов в кармане, волновала меньше всего. Возможно, причина невнимательности крылась в его неверии в происходящее, в отрицании другого мира и своей роли в повторном уничтожении Волдеморта.

Однако Дамблдор тоже хорош! Почему, предлагая Гарри безумное приключение, он не напомнил ему о деньгах? Коли время не терпело, он мог заранее позаботиться о его счете в банке, а если нет, то проинформировать, чтобы мальчик сам забрал деньги. В чем заключается расчет хитрого интригана на этот раз? Гарри никогда не возьмет в руки деньги двойника, не замарается в грязном обмане… ниже падать некуда, чего скрывать — он уже ступил на путь вранья и крови. А вдруг Дамблдор хочет его проверить? Узнать, насколько мальчик готов к реальности и ожидающим в будущем сложностям?

Гнев забурлил внутри, будоража и заставляя крепко сжать руки в кулаки. Неужели несмотря ни на что, директор сомневается в нем? Он столько убеждал Гарри согласиться на безумное предложение, а сам устраивает ему проверки!

— Крис, что случилось? — старушка с беспокойством смотрела на подростка. — Ты словно мантикору без поводка и намордника увидел.

— Все в порядке. — для пущей убедительности Гарри принялся за еду.

— По твоему лицу не скажешь, — не отставала хозяйка, отчаянно желая докопаться до правды. Раз уж она отвечает за этого мальчика, то обязана быть в курсе его проблем.

До чего же она упрямая! Не отстанет, покуда он не скормит ей очередную ложь. Гарри устало потер переносицу, размышляя над новой небылицей.

— Я думал о списке книг на грядущий учебный год и понял, что родители дали мне с собой недостаточно денег, — медленно, продумывая каждое слово, объяснил Гарри. — Поэтому… Миссис Фигг, скажите, у вас в доме имеются какие-нибудь газеты с объявлениями о работе?

— А зачем сразу на работу, дорогой? Я с большим удовольствием одолжу тебе необходимую сумму.

— Нет! — чересчур резко отозвался Гарри, однако быстро смягчился, осознав ошибку. — Вы и так слишком добры ко мне: дали крышу над головой, кормите… Я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. Кроме того, я совершенно без понятия, когда в следующий раз родители смогут выслать денег на расходы.

— Я не прошу возвращать мне деньги, Крис, — мягким тоном произнесла старушка. — Дамблдор просил позаботиться о тебе.

— Я не маленький мальчик и сам в состоянии это сделать, — возмутился Гарри. — Да, согласен, в чем-то мне необходима помощь, но в основном я привык все решать и делать сам.

— Ох, ну хорошо, хорошо, — сдала позиции миссис Фигг, видя абсолютную непробиваемость собеседника. — До чего же упрямая пошла молодежь.

Она скрылась в гостиной, где на журнальном столике у нее хранилась груда журналов и газет.

«До чего же заботливые взрослые пошли! Что мой мир, что этот — везде чрезмерная опека, будто мне не шестнадцать, а пять лет!»

Старушка вернулась несколько минут спустя.

— Мне очень жаль, дорогой, но с объявлениями я помочь не могу.

Значит, завтра придется сходить и поискать в магазине.

— Но ты не переживай. У меня есть один знакомый, работающий начальником в почтовом отделении нашего города. Насколько я помню, он искал разносчика газет. Я поговорю с ним о тебе.

— Большое спасибо, миссис Фигг.

— Ты хороший мальчик, Крис, думаю, Роберт тебе поможет.

* * *

Как и предполагала миссис Фигг, ее знакомый согласился принять Гарри на работу, потому что действительно нуждался в разносчике газет и причем давно. Однако радость мальчика длилась недолго, до той поры, пока он не узнал подробности своей будущей работы. Ему не слишком хотелось вставать спозаранку, однако эта маленькая проблема не шла ни в какое сравнение с перспективой развозить газеты на…велосипеде! Гарри недолго вспоминал значение данного слова, несмотря на ощутимые пробелы в знании маггловской жизни. Будучи подопечным Дурслей, он неоднократно наблюдал за Дадли, ломающим очередной, надоевший велосипед, отчаянно пряча от родственников горькую зависть и жгучее желание самому опробовать удивительное средство передвижения — покрутить педали, подержать руль, позвенеть в звонок. Однако надеяться на милость дяди и тети не приходилось — они никогда не делали ничего для племянника, предпочитая отдать ненужные вещи каким-нибудь соседским мальчишкам, нежели отпрыску Поттеров. Постепенно Гарри научился мириться и радоваться маленьким крохам, изредка перепадавшим ему, и уже не реагировал на хвастовство Дадли, понимая бесполезность ожиданий.

А когда у него появилась новейшая метла, и он в полной мере испытал все прелести полетов и игры в квиддич, грезы о велосипеде тотчас исчезли, спрятавшись в самый дальний уголок сознания. Как можно сравнивать странное маггловское изобретение со скоростной метлой?!

По иронии судьбы, через много лет наивная детская мечта исполнилась, и теперь ему предстояло опробовать настоящий… велосипед. Но вот желания кататься у него больше не было.

— Ммм…миссис Фигг, я не смогу ездить на этой маггловской штуке, — сразу же заявил Гарри, изображая из себя чистокровного волшебника, совсем мало знающего о магглах. — Я не умею.

— Ничего страшного, Кристофер, — махнула рукой старушка, будто считала плевым делом научиться гонять на маггловском транспорте. — Я попрошу соседского мальчика одолжить тебе ненадолго его старый велосипед. Ты начинаешь работать в понедельник и за выходные прекрасно всему научишься.

Гарри проглотил готовые сорваться с языка возражения. Фигг ради него потратила время, упросила человека сделать одолжение и дать ему работу, а он тут будет предъявлять претензии. Ну уж нет!

После обеда мальчик вышел на задний двор участка миссис Фигг и нос к носу столкнулся с металлическим двухколесным противником. Критически осмотрев его, Гарри обратил внимание сразу на несколько настораживающих вещей: во-первых, велосипед был чересчур высок для него, во-вторых, погнутое заднее крыло над колесом свидетельствовало, что он бывал в авариях, возможно не единожды, в-третьих, ржавеющая цепь и обмотанный грязной тряпкой руль также не внушали особого доверия, ну и, в-четвертых, блеклый синий цвет свидетельствовал о старости и вероятных скрытых поломках, незаметных для неопытного глаза.

Приблизившись, Гарри осторожно провел рукой по резиновой части руля, старательно уверяя себя, что все не так ужасно. Велосипед опасно покачнулся, но устоял. Глубоко вздохнув, юноша отодвинул средство передвижения от стенки, изобретая в голове различные способы залезть на седло. Наверное также, как и на метлу, просто перекинув ногу через раму… Первое знакомство с велосипедом окончилось шумным падением незадачливого велосипедиста. Злосчастная рама находилась слишком высоко по меркам Гарри.

Боевое крещение пройдено.

После нескольких неудачных попыток юный волшебник оседлал таки металлическое чудовище, прислонив его обратно к стенке, осознавая потребность в опоре. Осталась малость: научиться ездить, держа руль прямо и сохраняя стойкое равновесие. Надавив на педали, он оттолкнулся от стены, удивляясь той ровности, с которой у него получилось преодолеть небольшое расстояние вдоль двора, но руль вырвался из дрожащих пальцев, и нечетко удерживающий равновесие Гарри вместе с велосипедом рухнул на землю, больно стукнувшись бедром о рыхлую землю. Крепко сжав губы в тонкую полоску, мальчик вернулся обратно и, опираясь на стену маленького покошенного от времени сарая, упрямо полез наверх.

Он обязан удержаться на работе и не вылететь оттуда в первый же день! Будоражащая сознание мысль помогла ему продолжить тренировку сохранения равновесия.

Вечером, наскоро поужинав, Гарри рискнул вывести велосипед за пределы двора Фигг. Научившись сносно владеть рулем, мальчик готовил себя к новым подвигам. Не хотелось покидать столь безопасное место, как задний двор, однако кататься придется по городу, и чем быстрее он адаптируется к тяжелым условиям, тем целее будет, исполняя обязанности разносчика газет.

Наклонив средство передвижения чуть в сторону, Гарри перекинул одну ногу через раму, вставая стопой на педаль, а другой отталкиваясь от земли, и сел на седло, выпрямляя руль. Часы непрерывных упражнений выполнили отведенную им задачу, и уверенности в себе у Гарри значительно прибавилось. Он помнил, как в детстве дядя Вернон учил Дадли кататься на маленьком двухколесном велосипеде с одним приделанным колесиком. Толстый мужчина бежал рядом, придерживая руль, выравнивая нечеткие движения, а когда сын освоился, лишь изредка подталкивал в спину, помогая набрать скорость, и дальше младший Дурсль предоставлялся сам себе. Зрительная память и более поздний возраст сыграли свою роль. Будь мальчик помладше, он не выучился бы за такой короткий срок.

Прямая дорога в отличие от неровных колдобин на заднем участке дома Фигг облегчала езду, педали крутились легко, помогая набирать скорость. Давно забытая расслабленность, обычно испытываемая им во время полетов на метле, пришла неожиданно, захотелось расставить руки в стороны, подставляясь теплому ветерку, но Гарри резко одернул себя. Не хватало еще навернуться. Тем не менее, бдительность продолжала снижаться, да и что может случиться? Пустующая, слабо освещенная солнцем улица, подтверждала его догадки, делая поездку приятнее, потому что к препятствиям в виде спешащих куда-то взрослых и играющих на тротуаре детей, он был не готов.

Словно прочитав его тайные страхи, на пути буквально из неоткуда возник мужской силуэт. Гарри дернулся, ощущая, как ком врезается в горло, а сердце с оглушительным стуком падает куда-то в область пяток.

— Осторожно!

Отчаянно вывернув руль, чтобы, упаси Мерлин, не убить мужчину из-за собственной невнимательности, мальчик не удержал равновесие и, вылетев из седла велосипеда, ударился о жесткий гравий, разодрав до крови кожу на локтях и коленях. Да что там, он едва не выбил из себя дух! Странно, что «едва», учитывая ту скорость, которую горе-велосипедист успел набрать.

А что с мужчиной?

Первое, что увидел Гарри, открыв глаза, были чёрные, начищенные до блеска ботинки. Голова болела нещадно и изводила мальчика как только могла. Мысленно вспомнив слова, которые употреблял его приёмный отец, говоря о министерстве, и думая, что сын не слышит, Гарри пришёл к неутешительной мысли предпринять попытку подняться на ноги. К его удивлению попытка не провалилась.

Всё также устремив взгляд на ботинки, мальчик принялся медленно вставать. Попутно внимание перемещалось от ботинок к светлым щёгольским брюкам с идеально отглаженными стрелками. Далее глазам Гарри предстали: пиджак, небрежно наброшенный на плечи и белоснежная рубашка. Столкнувшись с разъяренным лицом незнакомца, он поспешно опустил голову, уставившись в пол, почему-то совершенно уверенный, что жить ему осталось от силы минуту. Но, может быть, стоило попытаться оттянуть неприятный момент?

— Вы в порядке, сэр? Прошу прощения, я вас не заметил, — ох нет, надо было сказать по-другому!

— Не заметили? — угрожающе тихий голос не предвещал ничего хорошего и напрягал больше любого крика и ругани. — Позвольте спросить, с какой же вы ехали скоростью, молодой человек?

Гарри молчал, не зная как лучше предотвратить вспышку гнева.

— Прежде, чем садиться на велосипед, вам следовало бы обратить внимание на то, где находятся ваши глаза, — сарказм так и лился из уст мужчины, — и коли они, как и сейчас занимают неподобающее им место на затылке, то вам не стоит утруждать себя бесполезным занятием.

— Мне жаль, — смущенно промямлил Гарри, желая исчезнуть из-под уничтожающего взора незнакомца.

Он отвык от подобного сарказма и скрытой угрозы в обманчиво спокойном голосе. Мужчина успешно мог бы посоревноваться с его приемным отцом в умении запугивать до полусмерти.

— В следующий раз не советую попадаться мне на глаза. Я не буду также добр, можете быть уверены, — мальчик ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. — И прекратите протирать в моих ботинках дыры, будьте любезны.

Не успел Гарри опомниться, как собеседник быстро прошел мимо него и вскоре исчез за поворотом. Мальчик ошеломленно смотрел ему вслед, не в силах поверить в улыбнувшуюся ему удачу. Так легко отделаться у него редко когда получалось.

– Крис, сходи, пожалуйста, в магазин!..

– Похоже, телевизор сломался. Кристофер, ты не посмотришь?..

– Крис, вставай! Завтрак на столе, работа не ждет!

Открыв глаза, Гарри разочарованно вздохнул и неохотно откинул одеяло.

Едва мальчик приступил к обязанностям почтальона, миссис Фигг не только стала будить его по утрам, но и почти каждый день не обходился без ее поручений относительно домашнего хозяйства. Похоже, появление нежданного гостя в доме старушки все-таки не было ей в тягость, как могло показаться вначале. Она решила обернуть пребывание юноши под своей крышей себе на пользу, и это касалось не одних лишь хозяйственных хлопот. Поговорить миссис Фигг также любила, чего нельзя было сказать о Гарри. Единственная тема, сумевшая привлечь внимание мальчика, полностью посвящалась новостям о Волдеморте и о том, что творится в мире волшебников и магглов. Поначалу Фигг удивила вспышка неожиданного интереса обычно неразговорчивого Гарри, но она быстро нашла оправдание подобному поведению. Все люди испытывают чувство страха. И этот мальчик не исключение. Пусть он и иностранный студент, но о черной деятельности Того-Кого-Нельзя-Называть знает достаточно хорошо, чтобы представить возможное ужасающее будущее магов, выступающих против Пожирателей смерти и их предводителя, и тем более магглов, так презираемых Волдемортом. Она с радостью поделится с ним известными ей новостями.

Выслушивая пояснения Фигг, Гарри испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Министерство нашло в себе силы признать факт возвращения Волдеморта, перестали высмеивать его двойника (как же странно это слышать!), но с другой, они до сих пор не сняли запрет на использование волшебства несовершеннолетними на территории магглов без присутствия взрослых! Разве не ясно, что если Пожиратели захотят напасть на какого-нибудь магглорожденного ребенка-волшебника, то вряд ли дождутся момента, когда возле него окажется взрослый! Глупо! А эти их брошюры со смехотворными инструкциями защиты от последователей Волдеморта…в них вообще ничего полезного нет! А магглы… Что будет с магглами?!

Рабочие будни протекали для Гарри на удивление спокойно. Былая неуверенность покинула его, уступив место точности и хладнокровию. По окончанию короткого испытательного срока, юноша получил первый аванс, чему был несказанно рад. Странно, вроде еще вчера он с грохотом падал с неустойчивого велосипеда, в кровь разбивая локти и коленки, а сейчас остался позади июль и постепенно подходит к концу август, но по-прежнему каждое утро Гарри совершает круг на велосипеде по улицам Литтл-Уиннинга, развозя газеты. Конфликтов больше не возникало, хотя в самый первый рабочий день он, благодаря страдающей бессонницей тете Петунье, едва избежал разборок. А все из-за не слишком удачного броска. Злосчастная газета упала не на лестницу, как должна была, а угодила прямо в новые, любовно выращенные миссис Дурсль гладиолусы, и это видела тетка! Естественно, она разыграла из-за случайной ошибки целую драму, поэтому мальчик благополучно смылся прежде, чем тетя Петунья и выбежавший на вопли жены дядя Вернон успели рассмотреть и выудить из него имя и фамилию для слезливых жалоб в почтовый отдел на безответственных газетчиков.

Избавившись от последней газеты, Гарри возвращался в отдел и помогал сортировать письма для отправки в другие города и страны, цепляясь за любую возможность положить лишний фунт в карман. Иногда на это уходило несколько часов, а порой не хватало и половины дня, чтобы со всем разобраться. Дальше его путь лежал либо в магазин за продуктами, либо домой к миссис Фигг. С замиранием сердца он ожидал списка учебников, боясь не получить вовремя зарплату, однако каждый раз мальчика ждало разочарование.

Отставив велосипед, Гарри поднялся по ступенькам крыльца, еще оттуда услыхав приглушенный гул голосов вперемешку со вспышками чьего-то смеха. Миссис Фигг явно не стала бы так смеяться, находясь в полном одиночестве. Неужто к ней заглянул кто-то из подруг? Осторожно постучавшись и открыв дверь, Гарри остолбенело замер на пороге.

— Кристофер, мой мальчик, — Дамблдор приветливо кивнул ему с дивана, — а мы уже тебя заждались.— Он подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Не составишь ли нам компанию? Честно признаюсь, я один не справлюсь со всеми сладостями миссис Фигг.

— Право же, Альбус, — притворно возмутилась старушка. — Не так много я и приготовила, считайте почти ничего. Знала бы я заранее о вашем визите, вот тогда…

— …вы закормили бы меня до смерти.

Оба рассмеялись. Гарри едва удержался, чтобы не закатить глаза, вместо этого он чуть улыбнулся и покачал головой.

Он по-прежнему не замечал разницы между своим миром и этим. Даже директор тут в точности повторяет слова и жесты Дамблдора, которого мальчик знал с детства. Ему говорили, будто магия нынешней реальности развита слабее, чем в его, однако Гарри мучили сомнения. Он только сегодня думал написать Дамблдору письмо и спросить, почему так сильно задерживается список литературы, но директор опередил, появившись в доме Фигг лично. Неужели он может применять легилименцию на расстоянии? И если да, то какого черта у Гарри такой слабый ментальный блок? Или же все сводится к простому совпадению?

Мальчик наконец присел рядом с Дамблдором и налил себе чаю в пустую чашку, явно свидетельствующую о том, что его ждали.

— Ну, как проходят трудовые будни? — спросил директор, поворачиваясь к Гарри. — Арабелла любезно мне все рассказала.

— Все хорошо, сэр, — ответил юноша, избегая пристального взгляда пожилого волшебника, пронизывающего его насквозь. Внезапно ему сделалось не по себе. — Сначала у меня возникали некоторые сложности, но все быстро разрешилось во время практики.

— Я очень рад слышать это, Крис.

— Я же говорила вам, Альбус — Кристофер замечательный мальчик, — миссис Фигг с восхищением посмотрела на Гарри, и тот почувствовал, как зарделся. — Он никогда не отказывает мне в помощи, не позволяет себе грубить и не слушаться. Идеальное воспитание!

«Еще бы…» — подумалось Гарри.

— Впрочем, у него есть один серьезный недостаток, который, я боюсь, может в будущем причинить ему огромный вред, — Фигг сделала паузу, чтобы отпить немного чаю, и продолжила, делая вид, что не замечает подозрительного взгляда Гарри: ¬

— Он ужасно завистливый.

От подобного заявления мальчик закашлялся, подавившись чаем.

— Что вы такое говорите, миссис Фигг? Почему вы считаете меня завистливым? — чуть раздраженно поинтересовался он.

— А ты считаешь, будто я не права?

— Конечно, нет!

— Ты с самого первого дня показал мне, насколько сильная у тебя зависть, — упорствовала старушка.

Директор с интересном наблюдал их спор, не торопясь вмешиваться.

— Каким же образом?

— Ты завидовал Гарри Поттеру.

— Кому?! — мальчику показалось, что он ослышался.

— Мальчику-Который-Выжил! — повторила миссис Фигг, глядя на Гарри со странной смесью неодобрения и сочувствия. — Помнишь день, когда я предложила познакомиться с Гарри Поттером? У тебя такое лицо было. Я сразу все поняла, мой дорогой!

«Чушь! Ничего вы не поняли! — хотелось крикнуть юноше, однако он упорно подавлял в себе нарастающее раздражение. — Я не могу завидовать…себе!»

— Я…

— Не стоит завидовать Гарри Поттеру, милый, — хозяйка дома не дала ему и слова вставить. — Мальчика наоборот надо пожалеть. Представь только…

Не слушать. Лживой жалостью пропитанные слова давно перестали достигать цели — достаточно лишь отгородиться, заперев чувства на замок, ключом от которых стала цена победы. Неправильной, ненастоящей победы — верят выигравшим, а он просто инструмент. Забудут, выбросив из памяти как ненужную сломанную вещь, едва Гарри позволит себе оступиться. А что вместо? Жизнь под колпаком, если сумел доказать превосходство над судьбой: не принадлежа себе, весь раскрытый нараспашку чужому любопытству.

И смерть не станет поводом для скорби и печали, лишь для показушного возмущения. Вот и вся жалость. Отодвинув завесу, можно найти одну пустоту. Играя на сцене, радуешь глаз, а уйдя, превращаешься в ничто. Зрители не помнят актера по имени, они помнят только удачные роли, и если актера затмил более успешный артист, память о нем выбросят как ненужный мусор. Не стоит злиться: двуличность не заслуживает гнева, поставить защиту и избавиться от него, вот что нужно сделать.

Сейчас тоже не помешало бы воспользоваться ею, тем более…здесь Дамблдор…не его Дамблдор. Очистить сознание…очистить сознание.

— Арабелла, — директор Хогвартса отрицательно покачал головой, призывая ее прекратить поучать Гарри.

— Но, Альбус, Крис должен понять, — старушка беспомощно всплеснула руками.

— Думаю, ты достаточно четко ему все разъяснила и теперь он сожалеет об этом, верно, Кристофер?

— Да, сэр…

— Очень хорошо. Арабелла, дорогая, позволь мне поговорить с мальчиком наедине. Его родители попросили меня побеседовать с ним до школы.

— Конечно! Я как раз хотела покормить кошек и проверить, как там супчик. Вы уверены, что не сможете остаться на обед, Альбус?

— Увы, обязанности директора никто не отменял, — виновато развел руками Дамблдор.

Пожилая женщина понимающе кивнула и покинула комнату, оставив Гарри и Дамблдора вдвоем.

Директор тотчас же поставил на дверь заглушающие чары и развернулся к мальчику, без особого интереса наблюдающему за процессом.

— Не сердись на миссис Фигг, Гарри, — начал разговор Дамблдор ласковым тоном. — Она не хотела обидеть тебя.

— Я понимаю, сэр. Она ведь не знает, что я и есть Гарри Поттер, — на миг Гарри представилась реакция Фигг, если она вдруг узнает правду.

— Арабелла бы сильно удивилась, — улыбнулся Дамблдор.

— Пожалуй…

Он не понимал, смеяться ему в этом случае или лезть на стену и отшвыриваться проклятиями. Миссис Фигг являлась фанаткой Гарри Поттера, а юноша не принимал подобного к себе отношения, считая его незаслуженным.

— Как ты, мальчик мой?

Гарри недоуменно поднял взгляд на директора.

— Вы уже спрашивали, профессор… Зелье исправно пью, миссис Фигг помогаю, с работой освоил…

— Я интересуюсь не жизнью Криса, — перебил его Дамблдор голосом, не терпящим возражений. — Я спрашиваю о твоей жизни, Гарри.

— Зачем вам это, сэр? — щемящая тоска, сидящая внутри, грозилась вырваться наружу, затмив образовавшуюся благодаря ментальному блоку пустоту, и напомнить о мире, о котором хотелось забыть, о доме, куда уже нельзя вернуться. — Вы знакомы со мной от силы день.

Директор вздохнул. Похоже, он ожидал того, что юноша не пойдет с ним на контакт.

— Ошибаешься. Альбус много рассказывал о тебе, и я имею большее представление о твоей жизни, чем ты думаешь...

— Как вам будет угодно.

Тишина замерла между двумя сидящими на диване волшебниками. Гарри, первым почувствовав гнетущее давление, встал и отошел к открытому окну, вдыхая аромат растущих в саду миссис Фигг цветов.

Абсурдность разговора была налицо, ведь как ни старайся, посторонним людям не понять всей глубины чувств незнакомого человека. Сколько ни притворяйся, невозможно обмануть того, кого не знаешь. Истина таилась в знании, а знание оказалось смутным и построенным на чужих словах, да собственных домыслах. Тем не менее, ощущение неправильности не покидало юношу.

— Я принес список литературы на шестой курс. — Весело проговорил Дамблдор, будто и не было этого удушливого затишья. — Пожалуйста, взгляни. Мне бы хотелось, чтобы ты взял те же предметы, что и твой двойник.

Гарри молча приблизился и протянул руку за списком.

— Он хотел поступать в школу Авроров? — спросил юноша, пробежавшись глазами по указанным в нем книгам. — Но я не собираюсь становиться аврором! Мне борьбы с Волдемортом выше крыши хватило, а ведь придется начинать все сначала!

— Насколько я помню из рассказов Альбуса, ты планировал после окончания школы остаться в Хогвартсе и напроситься в ученики к профессору по ЗОТИ, чтобы в дальнейшем и самому преподавать защиту? Для осуществления твоих идей тебе нужен такой же перечень обязательных предметов.

— Но я хочу посещать не только обязательные для школы Авроров предметы, — раздраженно произнес Гарри, еще раз сверяясь с литературой.

— Пока ты играешь роль Криса Ларсена, ты можешь посещать те дополнительные занятия, какие посчитаешь нужным, однако как Гарри Поттеру, тебе придется бросить их изучение в дальнейшем. Мне жаль, но это необходимо для нашего плана, иначе тебя раскроют так быстро, что мы не успеем опомниться.

— Вы правы. Хорошо. — На миг мальчик замолчал, обдумывая что-то, а потом заговорил вновь:

— А покупки учебников мне оплатит специальный фонд Хогвартса?

— С чего ты взял? — удивленно поинтересовался директор.

— Видите ли, несмотря на мою подработку, мне не хватит денег на все покупки, ведь помимо книг необходимо купить много чего другого, вы же знаете. Возможно, я и нагло веду себя, но за один месяц тяжело заработать деньги несерьезной работой.

— Так вот зачем ты начал подрабатывать! А мне казалось… Мальчик мой, не нужен тебе никакой специальный фонд! У тебя есть тут деньги.

— Я не буду пользоваться деньгами своего двойника, профессор, — бросил Гарри, расхаживая по комнате. — Это грязные деньги! Мало того, что я не смогу спасти его от смерти, так еще и должен буду распоряжаться его имуществом. Ну уж нет. Кроме того, он пока не умер.

— Ты меня не понял, Гарри, я имею в виду твои деньги. Постой, я разве не говорил тебе?

— Говорили о чем, сэр? — юноша подозрительно уставился на пожилого волшебника.

— Альбус передал мне твои деньги, мой мальчик, и я открыл счет в банке Гринготтс на твое имя, вернее на имя Криса Ларсена.

— Я ничего об этом не знаю. Да и как вы могли забрать мои деньги у своего двойника, если Зеркало Судьбы разбилось сразу же, как только я пересек границу вашей реальности?

— Мы не были до конца уверенны в твоем согласии на наше предложение, — Дамблдор вздохнул, — поэтому мой двойник заранее забрал твои сбережения из банка и передал мне, пока ты собирал вещи.

Медленно кивая, Гарри забрал протянутый ему ключ от сейфа и спрятал в карман. В голове юноши царил полный кавардак, которому не являлся помехой даже хорошо укрепленный ментальный блок.

А как же подработка? Все те усилия, прикладываемые им, дабы достичь высших результатов?..

— Не считай, будто зря потратил время, мой мальчик. Тебе необходимо было отвлечься от…тяжелых воспоминаний, — похоже, смятение Гарри отразилось на его лице, раз Дамблдор заговорил об этом. — А старика прости. В старости память стала совсем никудышной, зато хранящей воспоминания о таких мелочах, как неудачно съеденная конфетка Берти Боттс.

С трудом верилось в забывчивость директора.

— Вам известно что-нибудь о действиях Волдеморта? — решил он сменить тему.

— Не слишком много, — грустно ответил пожилой маг. — Том подозрителен и не спешит делиться планами со сторонниками даже из близкого окружения. Пожиратели могут атаковать в любой момент — наши люди практически не готовы. Такова цена трусости Фаджа.

— Министерство все равно будет действовать против нас, — презрительно заметил Гарри.

— Что бы ни случилось, нашей главной задачей становится выигрыш в новой войне, — директор устало помассировал виски.

— Почему Фадж до сих пор не покинул пост министра? Люди простили его страшный промах?!

Гарри много раз обсуждал Корнелиуса Фаджа и работу министерства в целом со своим Дамблдором, однако имя до сих пор больно резало слух, вынуждая вновь и вновь содрогаться от отвращения.

— Началась война, мой мальчик, на новые выборы нет времени. Министерство также как и мы собирается действовать, дабы оправдаться в глазах людей.

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Все образуется, Гарри, вот увидишь. Ты надеешься, а значит, не сдашься до конца.

Заболела голова. Эмоции стремились вырваться наружу, нещадно колотя по ментальному барьеру, держать защиту становилось все сложнее.

— Мне нужно возвращаться в Хогвартс, но прежде, возьми это… — подойдя к юноше директор вложил в его ладони фантик от какой-то маггловской конфеты.

— Порт-ключ?.. — понимание после секундного замешательства.

— Верно. Наступают трудные времена, и неизвестно, когда нам следует ждать нападения Пожирателей смерти, поэтому носи его постоянно с собой, где бы ты ни находился. Все силы Ордена будут уходить на защиту нашего Гарри, и тебе некому будет помочь в случае опасности.

Какое-то время мальчик изучал фантик со странным названием «Мишка Тедди», затем убрал в тот же карман, что и ключ от сейфа.

— Я понимаю, профессор.

Он поднял глаза на Дамблдора чуть ли не впервые за их встречу и натолкнулся на ответный всевидящий взгляд. Долгое время они смотрели друг на друга, проверяя друг друга на прочность.

— Ты превосходно владеешь окклюмецией, — сообщил старый волшебник, прерывая контакт.

— У меня был хороший…отличный учитель, — Гарри тяжело дышал, будто пробежав скоростную дистанцию.

— Ну что ж… мне пора.

Дамблдор неторопливо направился к двери, доставая волшебную палочку и снимая заглушающие чары.

Гарри смотрел ему вслед, и вдруг что-то оборвалось внутри. Жгучее ощущение одиночества и стремление поделиться хоть чем-то, ведь Дамблдор, несмотря ни на что заботился о нем.

— …мне лучше, профессор, — шепот сорвался с пересохших губ. Никакой уверенности, что его услышат.

— Я рад, Гарри…

* * *

Напряжение, царящее в Косом переулке, трудно было не заметить. Еще в Дырявом котле, стоило Гарри выбраться из камина, он уловил на себе затравленные взгляды. Мальчик спешно покинул паб, ни на секунду не оставаясь без пристального внимания испуганных людей.

Медленно бредя вдоль магазинов, юноша изумленно оглядывался по сторонам. Он помнил, как первый раз попал сюда, окунаясь в чудесную магическую атмосферу, как с интересом рассматривал проходящих мимо волшебников в чудных мантиях и яркие витрины магазинов. А что сейчас? Волшебники по-прежнему проходили мимо, однако выглядели потерянными и обреченными, постоянно озираясь вокруг. Бдительные родители как можно ближе прижимали к себе детей.

А магазины? Гарри не мог поверить, что страхи людей сотворят такие метаморфозы. Расположенные по обеим сторонам вдоль каменистой дороги домики стали блеклыми и неброскими, словно близнецы. Огромные вывески больше не возвышались над витринами, привлекая покупателей, а с некоторых витрин впридачу к этому убрали еще и весь товар. Отличить магазины от обычных жилых домов можно было лишь по табличке «Открыто», повешенной на двери.

Липкий холод внезапно закрался под футболку, закрывая собой теплые лучи знойного летнего солнца. Значит, вот как все происходит. Магглы пребывают в счастливом неведении, а у волшебного мира подкашиваются коленки от страха. Он будто сухой лист на ветру. Немного подуть, и жизнь окончательно оборвется. Главное оружие Волдеморта работало на славу — люди боялись, ожидая самого худшего. Эффективнее не бывает, ведь страх главный союзник войны, он делает жертву беззащитной, не способной к сопротивлению или побегу.

Взяв немного денег из своего хранилища в Гринготтсе, Гарри пробежался глазами по списку необходимых учебников, ингредиентов и прочих необходимых принадлежностей и отправился в ближайший книжный.

Несмотря на предпоследний день августа, чуть ли не весь магазин был забит недовольными, стоящими в длинной очереди покупателями: в основном учениками Хогвартса и их родителями. Они шумно выкрикивали что-то продавцу, едва-едва успевавшему обслуживать клиентов. Глубоко вздохнув, мальчик набрал предназначенные для шестого курса книги и встал последним в этой непривычной очереди. Интересно, это тоже из-за Волдеморта? Обычно покупки совершались еще в конце июля — начале августа. Это он долго тянул — никак не мог вырваться с работы. А остальные? Что произошло такого, раз студенты школы волшебников откладывали поход за учебниками чуть ли не до последнего дня? Ему было над чем поломать голову, пока вереница обозленных магов двигалась вперед, а когда наконец мальчик дождался, он быстро оплатил покупки и, попросив доставить книги в дом миссис Фигг, отправился дальше.

Следующей на повестке дня стояла аптека, где Гарри накупил различных ингредиентов для зелий.

Оставалось сходить в магазин мадам Малкин и приобрести запасную школьную мантию — для нового тела его прежняя была несколько узковата по бокам. Потом лучше всего было вернуться на Тисовую улицу к миссис Фигг и начать изучать учебники, дабы иметь представление о программе шестого курса. Особое внимание следовало уделить, естественно, высшей трансфигурации и высшим зельям. Подойдя к магазину, мальчик уже собрался открыть дверь, как та внезапно отворилась сама, и оттуда выбежала хозяйка магазина. Не замечая удивленного Гарри, она захлопнула дверь, намереваясь запереть ее на ключ.

— Вы уже закрываетесь?! — недоуменно спросил Гарри, уставившись на часы. — Но ведь сейчас только полдень.

— Мальчик, мой график работы с утра до полудня, поэтому прекрати возмущаться, — раздраженно бросила ему мадам Малкин, возясь с замком.

— Но раньше вы работали до вечера, — несколько неуверенно проговорил Гарри, силясь вспомнить прежний график ее работы.

— Ты читал последние выпуски Ежедневного Пророка? — смягчившись, поинтересовалась хозяйка.

Юноша покачал головой.

— Много чего случилось за последнее время. Недавно Пожиратели смерти напали на магазин Олливандера и разнесли там все в пух и прах, а самого владельца до сих пор никто не может найти. Почти все считают, что он давно мертв.

Сердце ухнуло куда-то в пятки.

— Вы боитесь, что можете быть следующей… — заключил Гарри.

— Не надо произносить этого! — шикнула на него женщина, испуганно озираясь по сторонам. — Если хочешь купить мантию, приходи завтра утром. А сейчас мне пора.

Она аппарировала прежде, чем он успел опомниться.

Значит, и в самом деле придется вернуться сюда завтра. Гарри не горел желанием вновь очутиться в Косом Переулке и запоминать его унылым и серым. Не хотелось проходить мимо разрушенного магазина Олливандера и знать, что никто больше не зайдет туда и не выберет себе палочку, ту единственную и неповторимую. Интересно, как теперь покупают палочки? Вероятно, заказывают у Григоровича — второго известного мастера волшебных палочек. Через какое-то время никто не вспомнит Олливандера…а еще спустя некоторое время забудется и красота Косого Переулка. Мальчик остановился и бросил взгляд на магазинчик волшебных животных. В прошлом году с витрины на него с любопытством смотрели несколько сов, кошек, крыс, а в этом плотные черные жалюзи отгораживали его от необычных магических существ.

Возможно, если Гарри пройдет чуть дальше, удушающая атмосфера безнадежности испарится? Робкая надежда меркла с каждым шагом, не приносящим никаких перемен. Мрачные люди, однотипные дома, невысказанные страхи. Это было началом медленного конца.

Усталость взяла свое, и прежде, чем вернуться домой, Гарри решил посидеть в кафе-мороженом Флориана Фортескью. Обессилено плюхнувшись на стул, он начал наблюдать за проходившими мимо него волшебниками, ловя себя на мысли, что подсознательно тоже ждет нападения Пожирателей. Страх заразителен, неторопливо разъедая изнутри, надо быстрее выбираться отсюда, пока….

— Я не могу поверить! И они еще называют себя моими братьями! — вдруг послышался до боли знакомый голос.

Гарри застыл, забывая как дышать.

— Успокойся, Рон, ты же знаешь Фреда и Джорджа, — прикрикнула собеседница, видимо недовольная поведением спутника. — Они просто пошутили над тобой, а ты попался как маленький ребенок.

Юноша медленно поднял глаза, несколько раз протер их тыльной стороной ладони, окончательно убеждаясь, что перед ним не мираж, не больное воображение, по прежнему отказываясь верить. Он и не представлял, как громко может стучать сердце, как сильно могут трястись руки. Рон и Гермиона. Его самые близкие друзья. Здесь, в паре шагов от него. Как такое возможно? Гермиона, она же...умерла. Там, в Отделе Тайн, у него на глазах. Он видел ее кончину собственными глазами, и вот она стоит совсем недалеко от него, как ни в чем не бывало. Такая же веселая и непринужденная, словно и не было того кошмара, тех страхов.

— Нет, ну как они могли потребовать с меня плату, причем в двойном размере?! — продолжал возмущаться Рон. — Я их младший брат и в отличие от них не имею собственных денег!

— Научись уже отличать шутки от действительности, Рональд Уизли, — фыркнула Гермиона, изящно убирая пушистые волосы назад. — Кроме того, я считаю, что их шутка пойдет тебе на пользу.

— В смысле?

— Ты все лето маялся ерундой, вместо того, чтобы посвятить свободное время домашним заданиям. А не будешь стараться — не найдешь хорошую работу!

— Я не маялся ерундой! Я занимался очень важным делом!

— Позволь узнать, каким?

— Я готовился к отбору в школьную команду по квиддичу, — сделав важное лицо, заявил его друг.

— Рон, это не серьезно! — укоризненно воскликнула Гермиона.

— Может быть, для тебя и не серьезно, — Рона явно задело неодобрение подруги. — Но я целые дни убивал на то, чтобы усовершенствовать свои навыки вратаря. А ты только учиться и умеешь!

Надо их остановить, пока они окончательно не поругались. И так уже на пределе, даже его не замечают. Мальчик поднялся, желая побыстрее утихомирить горячий нрав друзей, пока не поздно, однако…

— Рон, Гермиона, перестаньте ругаться, — к друзьям неожиданно подошел…двойник Гарри и улыбнулся им. — Вы так шумите, что вас за версту слышно.

Зеленые глаза Гарри широко распахнулись от ужаса представшей перед ним картины.

— Она первая начала! — буркнул Рон, обиженно отворачиваясь от девушки.

Гермиона закатила глаза, но промолчала. Она ответно улыбнулась двойнику:

— И как тебе магазин Фреда и Джорджа?

— Он великолепен! Единственный, бросающийся в глаза во всем Косом Переулке…

Казалось, Гарри оглох. Он видел шевелящиеся губы двойника, и как что-то весело отвечает Гермиона, но не слышал ни слова и не жаждал слышать. Что происходит? Почему с ними разговаривает самозванец?! Ведь вот он, Гарри, стоит совсем рядом, почему они не замечают? Неконтролируемая дрожь сотрясала тело. Когда Гермиона и Рон вместе с двойником собрались уходить, он хотел крикнуть и остановить их, открыть глаза на самозванца, но что-то останавливало его, не давая осуществить задуманное. Он потерянно провожал их, не решаясь пошевелиться. А когда они скрылись за поворотом, юный волшебник сорвался с места и, не разбирая дороги, помчался к Дырявому Котлу, провожаемый недоуменными взглядами прохожих.

Как такое могло быть? Они вели себя так, словно не знают его, как будто он чужой! Щелчок, напоминающий треск раздался в голове. И какого черта здесь делал второй Гарри Поттер? Почему он так быстро втерся им в доверие? Неужто Гермиона не разгадала коварный план этого… Снова треск. Гарри почувствовал, как засосало под ложечкой, неожиданно осознавая, что не двойник на самом деле самозванец, а он сам.

Мальчик не помнил, как добрался до дома миссис Фигг, не слышал, как звала его хозяйка, не знал, куда бежит и зачем. Сейчас ничто не имело значение. Зияющую рану в груди нельзя было вылечить, и скоро он умрет, лишившись жизни.

Ментальный блок окончательно разбился, разлетаясь на мелкие стеклянные куски. Слезы тут же потекли из глаз, охлаждая нагретые солнцем щеки. С самого начала Гарри отрицал происходящее, придумав кучу отговорок и оправданий тому или иному происшествию, происходящему с ним. Кровавые события в Отделе Тайн и странное предложение двух директоров Хогвартса объяснялись обычным глупым сном, временное жилье у миссис Фигг — командировкой отца и невозможностью взять его с собой. Он никогда не видел своего двойника до случая в Косом Переулке, поэтому выдумывать неправду, исключая правду, не составляло труда. Первый надлом сознания случился с ним в последний приход Дамблдора, когда пожилой волшебник напрямую заговорил об этом мире, о двойнике Гарри. Мальчик старательно удерживал ментальную защиту, лишая себя эмоций и связанных с ними переживаний. Поединок был долгим, но Гарри вышел из него победителем, продолжая обманываться. Все прекратилось в короткий миг, стоило ему увидеть возле Рона и Гермионы настоящего Гарри Поттера этой реальности. Странное и неприятное чувство обуяло его в тот момент: он смотрел на себя со стороны, абсолютно уверенный в том, что это не он, а близкие друзья, смеющиеся возле двойника…вовсе не его лучшие друзья. Он абсолютно одинок в чертовом мире, куда отправили его Дамблдоры. Никому нет дела до него, потому что он лишь копия, существующий отголосок истинного Гарри Поттера.

Кто-то посигналил сбоку, однако юноша не заметил.

Он чувствовал себя загнанным в ловушку, будто лабораторная крыса, оставленная в середине лабиринта. Тыкаясь носом в углы, ведомое инстинктом животное блуждало по одинаковым коридорам в поисках выхода и заветного кусочка сыра, не замечая, что с каждым шагом все дальше и дальше уходило прочь. Выход был за другим поворотом, но как крыса могла об этом знать? Терпя одну неудачу за другой, зверек возвращался к исходной точке, и рано или поздно добирался до нужного поворота или…оставался петлять по мрачному лабиринту до конца своих дней. А что ждет Гарри? Найдет ли он выход из возникшей ситуации или же пойдет ко дну, неправильно свернув на очередной развилке и загоняя себя в ловушку.

Жгучее одиночество. Безысходность. Переживания.

Здесь его нет и в другом мире его нет. Так где же он есть? Кто или что он такое?

— Нет!

Громкий надрывный крик ударил по ушам, прерывая ход невеселых мыслей. Гарри поднял голову, скользнув взглядом по совершенно незнакомому парку, окунувшемуся в сгущающуюся темноту наступающей ночи.

— Умоляю вас!

Как ужаленный, юноша вскочил с лавочки, тут же ощутив всю прелесть затекших от длительного сидения ног.

— Нет! Не надо!!!

Присутствие магии было настолько сильным, что становилось ясно — его и не пытались скрывать. Сосредоточившись, даже маггл до мозга костей, такой как Дурсли, мог уловить ауру волшебника неподалеку.

Ледяные оковы сжали внутренности.

Такое пренебрежение магическим законам свойственно лишь…Пожирателям смерти.

Сорвавшись с места, Гарри побежал туда, откуда слышались душераздирающие вопли. Поздний прохладный вечер давно отправил всех возможных свидетелей происходящего по домам, облегчая задачу избежать огромного количества жертв.

Он свернул с мозаичной каменной дорожки аллеи, буквально влетая в лесную часть парка.

А лучше, если смертей не будет вообще. Он устал…устал быть виноватым. Мальчиком-Победившим-Того-Кого-Нельзя-Называть, игнорируя его попытки списать все на простое стечение обстоятельств. Радость победе затмевала военные потери, восхваляя лишь юного волшебника. Но его память никто не стирал, и именно поэтому он помнил всех тех, кого не сумел спасти, кто погиб из-за глупого пунктика "спасителя". Боязнь не справиться, не успеть помочь никуда не делась и сейчас, когда на кону стояла жизнь несчастных магглов, попавших под руку Пожирателям смерти

Не заметив торчавший из-под земли корень, мальчик споткнулся сильно ударившись о твердую почву.

А ведь если подумать, ему снова повезло. Гарри вдруг понял: сложись обстоятельства несколько иначе, темные маги выбрали бы его для своих развлечений. Слом ментального блока сделал юношу беззащитным и открытым для любого нападения. Он с головой ушел в проблемы, не замечая творившегося вокруг. Память услужливо кидала ему различные картины: вот мимо проходит какая-то влюбленная парочка, удивленно разглядывая плачущего на скамейке мальчишку, пожилая женщина с тяжелыми сумками в руках пытается выведать у него, что произошло, но в конце концов сдается, осознавая бесполезность своих стараний, выскочившая из-за поворота машина едва не сбивает невесть откуда очутившегося на дороге подростка. Слезы затуманили не только глаза…

Черт возьми…

Гарри всегда боялся смерти. Каждый человек, даже не признавая этого, боится умереть. Но у всех страхи разные. Кто-то боится умереть, не успев чего-то совершить при жизни, кто-то боится не узнать чего-то нового и сокровенного, будучи живым. Для кого-то страшна мучительная смерть. Юноша тоже ее боялся. И тогда, в Отделе Тайн, и сейчас, ощущая присутствие Пожирателей смерти поблизости. Однако он все бы отдал за то, чтобы прислужники Волдеморта наткнулись на него, а не на тех людей. И раз этого не произошло, он должен…обязан помочь им.

Поднявшись, Гарри продолжил путь и вскоре добежал до места, где собрались темные маги и их жертвы. Он быстро спрятался в ближайший неприметный куст, не упуская из виду происходящее перед ним.

Легкого шороха веток темные маги, похоже, не заметили. Восемь человек в одинаковых черных плащах и масках собрались в тесный круг, сжимая в кольце четырех до смерти перепуганных подростков. Они ревели, молили отпустить их, пятились назад, однако Пожиратели смерти и не думали позволить жертвам сбежать, пиная ногами обратно на середину круга и заставляя бояться еще сильнее.

— Пожалуйста…отпустите нас… — захлебываясь слезами простонал один из молодых людей.

Попытка была встречена громким глумливым гоготом безжалостных ублюдков.

— Отпустить?! — насмешливо поинтересовался один из них. — Ты слышал, Нотт, эти тупые магглы думают, что нас можно разжалобить подобными сопливыми просьбами!

— Ну, так проучи их, Эйвери, — лениво отозвался другой. — Ты же хорошо владеешь преподавательскими навыками, разве я не прав?

— Несомненно, — пауза, взмах палочки. — Круцио!

Гарри заткнул уши и закрыл глаза, раскачиваясь туда сюда на коленях, стараясь думать о чем-то постороннем. Нужно немедленно связаться с Дамблдором или с кем-то из Ордена! Они обязаны знать, как поступить в нынешней ситуации!

Открыв глаза, мальчик вздрогнул, увидев эффект режущего проклятия, раздирающего одежду на мечущихся по траве ребятах. Незавершенный Круциатус и сразу же второе мучительное проклятье…и еще…и еще… А затем кто-то из последователей Волдеморта ударил одного из скулящих мальчишек ногой по носу. Хруст сломанной кости, и вот, во всю веселясь, сорвавшиеся с цепи безумцы избивают орущих, не перестающих молить о пощаде жертв. Гарри не знал, как поступить. Он ощущал запах крови и запах грязи, ему знакомо было чувство униженности и покорности, желание вытерпеть все, лишь бы остаться в живых. Но вытерпеть казалось невозможным. Грады проклятий и ударов, многочисленные переломы. Его тело вспоминало это и боялось пошевелиться. Дамблдор предупреждал о невозможности помочь ему в случае необходимости, ибо охранять Гарри Поттера их мира — наиважнейшая задача. Оставалось предпринять что-то самому, но что он сможет сделать против восьмерых агрессивных, жаждущих убийств волшебников? Они сильнее его в несколько раз!

Глухой звук где-то совсем близко. На миг Гарри испугался, решив, что его присутствие обнаружили, однако, присмотревшись, он с ужасом понял: ударилось не проклятие, а…мертвое тело одного из магглов. Крепко, до скрежета сжав зубы, дабы не закричать, Гарри повернулся обратно. Трое покалеченных подростков свернулись на земле, рефлекторно продолжая закрываться от ударов и проклятий, хоть Пожиратели смерти и сделали небольшой перерыв. Они ухмылялись в сторону беспомощных людишек, один не постеснялся плюнуть в вызывающего у него чувство отвращения мальчишку.

Все повторялось. Животное безумие. Тошнотворный запах крови. Холодеющее тело рядом. Он опять начинал сходить с ума.

— Все, кончайте развлекаться! — раздался незнакомый женский голос. — Хозяин сказал нам немножко поиграться, а мы уже черт-те сколько разбираемся с этими кусками дерьма!

— Помолчала бы, Хоресс, ты получала удовольствие от этого не меньше нашего! — возмутился Эйвери, снова взмахивая волшебной палочкой, приподнимая одного из обессиленных подростков высоко над собой.

— Она права, надо убить их и валить отсюда! — согласился Нотт.

— Ладно-ладно, — раздраженно бросил темный маг, резко опустив палочку.

Окровавленное тело шмякнулось о землю. Двое остальных ребят дернулись, беззвучно всхлипывая.

— Как убьем их?

— Мучительно, чтобы они до конца молили о смерти…

— Поцелуй дементора — самая худшая смерть, — ухмыляясь, проговорил Нотт.

Остальные одобрительно кивнули.

Дементоры. Ненависть клокотала внутри при виде этих жутких тварей, высасывающих все самые счастливые воспоминания, оставляя тебя наедине со скрытыми в их сознании страхами. Те несчастные умрут, вновь и вновь переживая момент нападения Пожирателей смерти. Нет ничего страшнее беспомощности перед грозящей опасностью, когда погибают товарищи, а в твоих силах только стоять и смотреть. Прибытие дементоров означало возвращение в самые темные и грустные воспоминания — единственным спасением от них будет призыв Патронуса.

Резко потемнело. Гарри выбрался из укрытия, зная, что темнота не позволит кому-либо из темных магов заметить его. Холодящая стужа вынудила тело содрогаться, кожа начала покрываться мурашками.

— Проследите, чтобы дементоры выполнили свою работу! А мы доложим Темному Лорду обстановку!

— Что? Какого?..

Хлопок аппарации и грязные ругательства оставшихся Пожирателей смерти.

Теперь врагов стало меньше, шансы потихоньку уравнивались, если не считать высоких фигур в плащах до пят и воронкой вместо рта.

Холод раздирал до костей. Чем ближе подплывали дементоры, тем холоднее становилось внутри. Еще немного и надо будет использовать Патронус. Он должен спасти людей.

— Тебе придется сделать выбор, Гарри…

Они совсем близко. Воспоминания всплывали перед глазами: те самые, от которых хотелось отгородиться.

— Только ты можешь облегчить ее участь…

Тихий голос в голове, но от этого еще более зловещий. Он смеялся над ним и его беспомощностью.

Все, хватит! Невыносимо! Еще немного, и его поглотит то жуткое воспоминание. Надо сосредоточиться на самом светлом.

— Люмос! — призвав свет на кончик волшебной палочки, Гарри увидел их: парящих в нескольких футах от него дементоров, около десяти черных, внушающих страх, фигур.

— Экспекто патронум! — крикнул он, направляя палочку на них.

Бесполезная вспышка — все, что смог юный маг.

Собственный голос слышался где-то в отдалении, будто он окунулся в леденящую воду, а звуки оставил на поверхности. Гарри никак не мог взять себя в руки, ибо память о тех страшных событиях была еще свежа.

— Экспекто патронум! — повторил юноша попытку, невольно отступая от приближавшихся к нему дементоров.

Из палочки наконец-то вырвался патронус. Огромная серебристая змея плавно и быстро поползла к врагам, изящно обвиваясь вокруг них и излучая ярчайший белый свет. Пронзительный, леденящий душу вопль, и дементоры стремительно начали отступать, подгоняемые назойливой змеей.

Гарри облегченно вздохнул. Еще чуть-чуть, и он не сумел бы сосредоточиться и вызвать патронуса. Теперь призываемый защитник совсем другой, и Гарри прекрасно знал, с чем связана эта разительная перемена в его сердце.

— Поттер!

Он удивленно повернулся и, едва увернувшись от летящего в него проклятия, спрятался за ближайшее дерево. Он так сосредоточился на изгнании дементоров, что совершенно не обратил внимания на вернувшиеся на небо звезды. Темные очертания показались вновь. Гарри мог видеть. И его могли видеть.

— Это не Поттер!

— Но это же был патронус! И мальчишка его лет!

— У Поттера другой патронус, дубина! Забыл, что Темный Лорд говорил нам?!

— Его все равно надо убить!

Осторожно выглянув из-за дерева, Гарри заметил приближающихся к нему последователей Волдеморта. Один заходил слева и три справа. Недолго думая, Гарри указал волшебной палочкой на троих Пожирателей:

— Экспеллиармус максимо!

Все три палочки вылетели из их рук, а сами они были сильно отброшены назад. Юноша повернулся к оставшемуся врагу.

— Остолбеней!

Фигура в черном плаще застыла и повалилась на землю. У него есть время до того, как они опомнятся, чтобы связать их, вызвать помощь и сбежать. Ему нельзя светиться ни перед аврорами, ни перед Орденом, поэтому скрыться до прибытия более опытных и закаленных в боях магов казалось самым правильным решением.

Новые хлопки застали его в момент, когда Гарри связывал последнего Пожирателя. Учитывая, что помощь еще не была вызвана, вывод о том, кто же это аппарировал, напрашивался сам собой. Быстро покончив с веревками, он спрятался за дерево, надеясь, что они не успели его заметить.

— Подумать только, эти выродки отправились на травлю магглов без меня! — прогремел на всю округу хриплый басистый голос.

— Успокойся, Фенрир! Они, вероятно, просто не нашли тебя, поэтому и не сумели предупредить, — отвечающий ему голос явно казался напуганным.

— Чушь собачья! Я видел их сегодня, но они и словом не обмолвились о вечерней вылазке! Испугались, наверное, что я перепутаю их с маггловскими тварями и сожру.

Лающий смех и злобный рык отдавали опасностью. Гарри вжался в дерево, боясь пошевелиться. Он понимал, кто появился в парке, и это понимание сильно его не устраивало. С Пожирателем справиться несложно, особенно, воспользовавшись элементом неожиданности, однако с оборотнем такой фокус не пройдет, а именно оборотнем и являлось то существо, именуемое себя Фенриром. Разговор между ним и другим прислужником Волдеморта красноречиво наталкивал на печальную мысль. Мало того, что у оборотней более мощная магическая шкура, которую очень тяжело пробить заклинанием, так у них еще и великолепное чутье на магию, на жертву в целом. Во всяком случае, так ему об оборотнях рассказывали отец и Люпин.

Нужно уходить, пока не поздно. Наложив на себя дезиллюминационные чары, Гарри стал отступать. Душа болела, оставляя на растерзание врагов пострадавших магглов, но надежда на то, что Пожиратели купятся на уловку и, позабыв о жертвах, ринутся за ним, все же оставалась, но шанс на успех был ничтожно мал, как и шанс ему победить оборотня и телом и душой в неравной схватке. Он побежал в обратном направлении, в сторону каменной мозаичной дорожки,. Куда бежать? К миссис Фигг? Опасно, она может пострадать или даже погибнуть и опять из-за него, приведшего к ее дому неприятности. Нет, он лучше будет бегать по этому парку, по самым безлюдным улицам, лишь бы не накликать ни на кого беду. Гарри остановился перевести дыхание и огляделся. Не слышалось никаких быстрых шагов, никаких громких разъяренных воплей. Тишина, нарушаемая ночным легким ветром. Интересно, они попались в его ловушку или вначале убили тех магглов? Не хотелось знать ответ на данный вопрос.

Где-то рядом раздался хлопок аппарации, а затем еще и еще. Гарри замер, догадываясь относительно того, кто это был. Пожиратели искали его, видимо, он сильно разозлил их таким неуважением к их сомнительным коллегам.

— Где чертов мальчишка? — прогрохотал один из врагов.

— Поисковые чары показывали сюда, — отозвался другой. — На нем заклинание невидимости: точное место расположения чары не покажут, только примерное. Надо отыскать паршивца!

Гарри наблюдал, как прислужники Волдеморта обходят участки парка, наводя все новые и новые заклинания поиска. Иногда юноше приходилось перебираться с места на место, дабы не выдать себя, а также уклоняться от отменяющих дезиллюминационные чар, насылаемых Пожирателями наугад. Они не раз и не два оказывались чертовски близки к цели. А еще ему не давал покоя один вопрос: где оборотень Фернир? Он остался там и…загрыз таки магглов? Предпочел набить желудок, а не помогать соратникам в его поимке? Острое ощущение тошноты застряло где-то в грудной клетке.

Ситуация заходила в тупик. Необходимо было увести врагов и отделаться от них, избегая ада, накрывшего Поттера около двух месяцев назад. Страх то отступал, позволяя хоть как-то контролировать сомнения, то возвращался вновь, и когда его волна отхлынула, он почувствовал, что ему по силам спастись от преследователей.

Неожиданно что-то тяжелое со всей силы врезалось в него, выбивая дух. Отлетев на несколько метров, Гарри больно ударился спиной о дерево и сполз по корявому стволу вниз.

— Он здесь, придурки! Вы без меня поди и муху на своих рожах не найдете! — откуда-то издалека слышался уже знакомый грубый голос оборотня.

Должно быть, именно он и напал на Гарри, выследив его по магическому следу.

Рука крепче сжала волшебную палочку, готовясь атаковать, вторая зачем-то полезла в карман. Что он там рассчитывал найти? Отец всегда носил с собой мощные взрывчатые зелья на случай побега от недругов, но Гарри так и не перенял привычку отца. Бесполезный фантик — все, что лежало в кармане… Фантик? Порт-ключ! Ситуация не проигрышная, он может выжить, снова избежав смерти. Однако портал еще должен активироваться, но ведь Пожиратели и тем более оборотень не будут ждать.

Невидимые чары оказались сняты. Ужас нарастал с каждым приближением темных магов, окружающих его.

— Какая жалость, что ты не Поттер, мальчишка! — прокаркал один из них. — За поимку Поттера Темным Лордом назначена огромная награда.

Пожалуйста, быстрее…пожалуйста, скорее… На счету каждая секунда.

— Зато мы не смогли бы убить его, а так это нам под силу, — подал голос другой Пожиратель. — Мальчишка не помеха, но уж больно он наглый!

Быстрее…скорее…

Фантик в руке начинал накаляться.

— Сначала поиграемся с ним, а потом отдадим на растерзание Сивому!

— Молодая плоть всегда была мне по вкусу, — снова этот жуткий собако-волчий смех.

Портал, наконец, заработал и Гарри ощутил знакомый, такой долгожданный рывок в области пупка.

— Остановите его! Калтер!

Острая боль пронзила тело. Десятки раскаленных ножей вонзились в тело. Гарри часто задышал, до боли прикусив язык, не желая показывать свою уязвимость мучительными криками. Руки и ноги задергались, охваченные неистовыми судорогами, соленый привкус во рту, на подбородке горячая влага, и Гарри потерял сознание от сильной боли.

Каждый ребенок мечтает о настоящей семье, жаждет любви и заботы родителей, из кожи вон лезет, чтобы заслужить похвалу отца и теплую улыбку матери. В большинстве случаев мечты детей осуществляются с их появлением на свет. Родители гордятся своими чадами, принимая их такими, какие они есть.

Гарри также мечтал о настоящей семье. Но почему-то исполнение желания сразу пошло наперекосяк. Мама и папа умерли, а за воспитание мальчика взялась сестра его матери и ее муж. И все бы ничего, ведь Гарри готов был дарить им всю свою любовь, отдаваясь без остатка, однако ни тетя, ни дядя не оценили стараний племянника. Они всегда были холодны с воспитанником, а порой резки и грубы, вечно сравнивая его с родным сыном Дадли и ставя того в пример. Непонимание отражалось на маленьком круглом личике малыша всякий раз, стоило Дурслям начать нападать на него. Почему они относятся к нему совсем не так, как к Дадли?

Подобное отношение — обычное явление? Дети долгое время заслуживают расположения взрослых, прежде чем те начнут их любить? Значит, кузен нашел к тете и дяде подход, а он нет?

И вот, покинув чулан под лестницей, Гарри тайно следил за Дадли, норовя выведать его секрет, но, кроме стандартных приемов — громких истерик и раздражающих капризов — младший Дурсль ничего не демонстрировал. Получается, что дядя и тетя любят визги и слезы? Рискнув попробовать, Гарри лишился ужина и был отправлен в чулан под замок.

После этого случая, мальчик серьезно задумался. Его не оставляло неприятное ощущение, будто дело не в испытаниях, которые ему нужно преодолеть, чтобы завоевать любовь тети и дяди, а в нем самом. Подозрения усилились, когда на детской площадке он наблюдал безграничную любовь и порой чрезмерную заботу каждого находящегося там родителя к своим детям. Видимо, дело действительно было в Гарри. Он никак не мог понять, чем заслужил такое отношение Дурслей? Несмотря на достаточно большой по меркам мальчика возраст (целых 6 лет!), вспомнить свои детские ошибки у него совсем не получалось.

Однажды Гарри решился подойти к тетке и прямо спросить ее. Если правда выяснится, возможно, получится исправиться и все-таки понравиться единственным родственникам. Наверное, все началось с писанья в постель. Его очень сильно ругали тогда. Но он больше так не делает, а значит, они в скором времени остынут и простят его!

— Тетя Петунья…

— Чего тебе? — недобро развернулась к нему худая высокая женщина с лошадиным лицом. — Не видишь, я занята!

В телевизоре в этот момент заиграла какая-то слащавая мелодия, и темноволосый мужчина пылко поцеловал стоящую перед ним женщину. Гарри скривился.

— Я хотел вас спросить…

— Спрашивай и проваливай, — в отличие от него миссис Дурсль пребывала в полном восторге от разыгранной сцены. — Если я правильно помню, ты еще не убрался на кухне, бездельник!

Нет! Он убрался! Только им опять не понравилось.

— Почему вы меня не любите? — грустно спросил Гарри. — В чем я виноват?

— В самом факте своего существования! В том, что моя сестра — твоя мать — померла вместе со своим неудачником-мужем, а тебя подкинули нам! А теперь уходи и не мешай смотреть мой любимый сериал!

Гарри дернулся, словно ему с разворота влепили пощечину. Несколько неуверенных шагов назад, подальше от этой женщины. Нет, это неправда! Все, что наговорила тетя…нет, она врет! Однако поступки и действия его родни говорили за себя, они только терпели присутствие Гарри, и как бы он ни бился, как бы ни пытался изменить ситуацию, все останется на своих местах. Забота…любовь…он никогда не узнает, каково это — быть любимым и нужным. В одно мгновение погасли самые яркие надежды, образы счастливых тети Петуньи и дяди Вернона, обступивших не менее широко улыбающихся Дадли и Гарри. Он не появится на их семейных фотографиях. Нет ему места на них.

Чувствуя, наворачивающиеся на глаза слезы, Гарри убежал в чулан, где весь оставшийся день проплакал в подушку, заглушая всхлипы и громкие рыдания. Да, он все еще был ребенком, однако детская наивность померкла, уступая место скрытности.

Постепенно мальчик разучился любить Дурслей, перестав гнаться за их расположением. Верить в сказки больше не хотелось, и, тем не менее, иногда Гарри позволял себе помечтать: когда-нибудь на порог дома №4 взойдет мужчина или женщина и заберет его далеко отсюда, туда, где ему улыбнутся и ласково погладят по волосам, где у него будет маленькая, но светлая комнатка, а не темный и тесный чулан.

* * *

Отношение Дурслей к нему не поменялось, наоборот, казалось, стало еще хуже. Пойдя в школу, Гарри еще раз убедился в бесполезности своих мечтаний, даже самых незначительных. Не попади он в один класс с Дадли, возможно у него и появился бы шанс с кем-то подружиться, а так это оказалось бесполезно с самого начала — кузен постарался на славу оговорить брата, и теперь никто не хотел не то, что дружить — просто поговорить с ним. Учителя тоже подозрительно смотрели на мальчика в поношенной и мятой одежде, обвиняя его во всех случающихся в классе неприятностях. Дурсли охотно подливали масло в огонь, жалуясь на непослушного племянника с дурной наследственностью. Школа перестала быть спасением от одиночества, превращаясь еще в одно место неприязни.

Только запираясь в чулане со старыми, сломанными солдатиками, Гарри успокаивался, погружаясь в мир придуманной им игры, оставляя там накопленную в течение дня обиду. Интересно, почему никто из взрослых не видит его настоящего? Почему все верят тете Петунье и дяде Вернону? А как же несносный характер Дадли? Подобные мысли обычно оканчивались ненавистными слезами и жалостью к себе.

Ничто не могло растопить ледяное сердце его родственников, даже болезнь. Гарри болел в одиночестве, лежа в чулане и глядя в потолок. Никто не приходил проведать его или померить температуру. Одна сомнительная таблетка от простуды, и мальчик был предоставлен сам себе. Ночи с повышенной температурой больше всего страшили Гарри. Он оказывался беззащитен перед кошмарными снами и совсем печальными мыслями, перед слишком дерзким желанием внимания к себе, чтобы легче пережить невыносимый жар горячего тела.

Проваливаясь в беспокойный сон, мальчик постоянно звал маму, хоть и знал, что она никогда не придет.

— Мамочка… — неродное слово снова сорвалось с языка. — Мама…забери меня отсюда!

А на следующее утро Гарри просыпался и вне зависимости от самочувствия, шел в школу, подгоняемый тетей или дядей, желающими поскорее избавиться от надоедливого присутствия племянника.

Хуже некуда? Гарри долгое время так думал, особенно если не успевал выздороветь за один день, пока с ним не случилась неприятная история, полностью перевернувшая отношение родственников к нему с ног на голову, причем по-прежнему не в лучшую сторону.

Ему едва исполнилось девять лет, когда с ним начали происходить странные вещи, объяснения которым мальчик, как ни старался, найти не мог, а спрашивать у тети и дяди не собирался. Зачем лишний раз провоцировать скандал? За жизнь, прожитую с Дурслями под одной крышей, он четко уяснил главное правило: смолчишь — целее будешь, и может быть, даже получишь на ужин заветную гренку с золотистой корочкой.

Тетя Петунья никогда не любила его торчащие в разные стороны волосы и постоянно делала замечание, стоило Гарри утром выйти из чулана. Но сколько бы племянник ни причесывался, волосы продолжали беспорядочно топорщиться на голове, раздражая все сильнее и сильнее. Не выдержав, миссис Дурсль загорелась навязчивой идеей отстричь у племянника треклятую шевелюру.

Всю ночь Гарри переживал, опасаясь реакции одноклассников на новую прическу, совершенно ему не подходящую. Заснув в страхе и проснувшись на следующее утро, мальчик изумленно уставился в зеркало, висящее в ванной, на свою…лохматую голову. Как будто и не стригся вовсе. Ярость тетки не знала границ в тот день, хоть Гарри понятия не имел, в чем именно виноват.

В следующий раз «невероятное» произошло, когда он, очень расстроенный минувшим днем в школе, играл в солдатиков. В тишину, разбавляемую тихим постукиванием игрушек о пол и приглушенным бормотанием телевизора на кухне, ворвался звонкий треск бьющегося стекла. Недоумевая, Гарри отложил солдатиков, собираясь посмотреть, в чем там дело, но тут в коридоре раздался громкий топот ног, и дверь резко распахнулась, пуская в темное помещение яркий свет и тень огромной фигуры дяди Вернона. Приглядевшись, мальчик испуганно отпрянул: озлобленное лицо дяди способно было напугать самого страшного злодея из фильмов ужасов, которых так боится Большой Дэ. Гарри не успел понять, насколько сильно он напуган — дядя схватил его за шиворот длинной рубашки огромной толстой рукой и выволок в коридор.

Сила рывка вышла слишком резкой, поэтому круглые запотелые очки слетели с носа мальчика.

— Дядя Вернон, что…

— Ах ты, неблагодарный сопляк! — взревел Дурсль, впечатывая племянника в стену.

— Подождите, я не понимаю… — несмотря на боль в спине, Гарри старался утихомирить бушевавшего родственника. Он никогда не видел того настолько взбешенным, и сейчас ему стало по-настоящему страшно.

— Ты разбил любимую вазу Петуньи, маленький урод!

— Нет! Дядя Вернон! — мальчик отчаянно замотал головой, с растущей паникой подслеповато смотря в расплывчатые бешенные глазенки дяди. — Это не я! Я все время сидел в чулане! Вы же сами…

— Все-таки кровь твоих отвратительных родителей проснулась и в тебе! — Дурсль будто не замечал мольбы в глазах племянника, призывающего его к здравому смыслу и капле логики. — Бедная Петунья так огорчится… Ну ничего, я выбью из тебя всю вашу дурь!

Металлический лязг, а затем удар. Гарри вскрикнул от неожиданной жгучей боли и схватился за задетую ремнем брюк руку, плотнее прижимаясь к стене, прекрасно осознавая, что это не спасет от гнева старшего родственника. Мужчину не остановили наивное недоумение и страх маленького мальчика, а даже…позабавили.

Вновь и вновь тяжелый ремень рассекал воздух, опускаясь на незащищенные места на теле племянника. Всхлипывая, Гарри сжался в комок, закрывая ладошками горящее и пульсирующее от боли лицо, по которому тоже умудрились попасть ремнем. Он пытался уберечь себя от ударов, однако дядя взрослее него и сильнее, ему не помеха жалкие детские потуги. Гарри не понимал. Глотая слезы и давясь рыданиями, мальчик совершенно не понимал, в чем виноват. Почему ему не поверили, если он говорил искренне? Как можно разбить вазу, находясь в чулане? Нелепость, граничащая с фантастикой.

Последний, самый болезненный удар повалил зареванного Гарри на пол.

— Еще раз что-то подобное выкинешь, Поттер, пожалеешь, что родился на свет! — спрятав ремень, дядя затолкал племянника обратно в чулан и запер дверь на замок.

Продолжая всхлипывать, мальчик вцепился в подушку, словно она была его спасителем. Тело горело, а в голове творился настоящий кавардак, постепенно расставляющий мысли по своим местам.

В одной книге, посвященной древним странам, он прочитал, что в Спарте младенцев со слабым здоровьем сбрасывали со скалы, дабы они не стали обузой в войне с другими городами. В военное время требовались исключительно здоровые и крепкие душой и телом мальчики, которые сумеют не только удержать оружие в руках, но и управлять им. Слабый ребенок приравнивался к женщине, бесполезной в бою и предназначенной только для рождения потомства — будущих солдат для армии. А слабый мальчишка…от него не было никакого проку.

Может, и Гарри в детстве был слабым, перенеся какую-то неприятную болезнь? Поэтому его ненавидят? Он обуза, от которой нельзя избавиться. Мир затухал в восприятии мальчика, закрашивая яркие краски блеклым серым цветом. Уж лучше бы он родился в Спарте и полетел со скалы, тогда бы о нем просто забыли, не успев возненавидеть за само его существование.

Крепко сжимая подушку, мальчик силился ощутить ласковые прикосновения мамы и папы и представить себе их заботу. Но подушка не умела говорить, не умела отдавать тепло, согреваясь только под его руками, не помогала ему вспомнить ту любовь, которую наверняка дарили ему родители перед гибелью. А так хотелось почувствовать ее — прямо сейчас, когда ломит тело, когда он так остро нуждается в поддержке, убедившей бы его, что он не урод и не зря родился на свет.

Продолжая плакать, Гарри провалился в кошмар, именуемый дядей Верноном, с животным остервенением наносящим удар за ударом по его голому телу, сыпля унизительные оскорбления, и смеющимся над беспомощностью племянника.

С тех пор любая странность вызывала вспышку ярости у Дурслей, и всегда виноватым выставляли Гарри. Тетя обычно влепляла ему сильную пощечину и отправляла в чулан без ужина, дядя Вернон бил ремнем или один раз даже ногами, а Дадли во всю пользовался вседозволенностью и изводил кузена вне дома, нападая на него вместе со своими дружками.

Гарри начал панически бояться «невероятностей», пусть они случались редко, но их последствия пронизывали до дрожи сознание мальчика, заполняя страхом. Все волшебство, сопровождающее «их», пропадало, уступая место суровому наказанию, грозящему ему, если узнают родственники. И сегодня «невероятность» снова случилась: на перемене Дадли выловил кузена и попытался избить, однако Гарри исчез в самый разгар избиения и появился на заднем дворе школы.

Теперь он нарочито медленно шел домой, страшась разборок дома: а то, что они будут, не вызывало ни малейших сомнений. Дадли с удовольствием пожалуется родителям на очередное уродство Гарри, стоившее ему отбитой о стену руки. С тяжелым сердцем мальчик представлял себе последствия «приукрашенного» рассказа кузена. Все снова пропитается отчаянием и неумелой жалостью к себе, несколько раз всплывет легкая зависть к детям, чьи родители безоговорочно любят их, дарят подарки на день рождения и рождество, беседуют с ними за ужином о всяких мелочах. Но больше всего не хотелось испытывать на себе злость дяди. Это…так больно.

Мальчик затормозил возле дома, вглядываясь в окна, ведущие на кухню. Может, не стоит входить, пока его не хватились? Побродить где-нибудь? А что, если вернуться домой, когда родственники лягут спать? Вряд ли они будут за него волноваться.

Негромкое мяуканье привлекло внимание Гарри. Посмотрев на забор, он обратил внимание на лежащую на нем полосатую кошку, внимательно изучающую его. Мальчик несмело улыбнулся незваной гостье и, решившись подойти ближе, погладил ее по мягкой шерстке.

— Привет, откуда ты взялась?

Кошка мурлыкнула, подстраиваясь под его руку.

Разумеется, животные не умеют разговаривать, однако улыбка все равно сделалась шире. Просто потому, что кто-то, неважно, человек или этот милый зверек, захотели его послушать.

— А я, вот, из школы пришел…знаешь, я не очень хочу домой.

Его слова встретили плавным вилянием длинного гладкого хвоста, должно быть, ей очень нравились ласки.

— Я боюсь, что дядя рассердится на меня, потому что я сделал «невероятность», а он не разрешает «их» использовать. Если бы я знал, как «они» отключаются…

— Поттер!!!

Гарри дернулся, а кошка зашипела, наверняка напуганная громогласными воплями дяди Вернона.

— Иди сюда, щенок неблагодарный! Сейчас же!

Послышалось тихое шипение мохнатой гостьи. Гарри отвернулся от кошки и двинулся к стоящему на пороге рассвирепевшему Дурслю. Ноги налились свинцом, каждый шаг давался с трудом, словно невидимый барьер удерживал мальчика, оберегая от злобного родственника и преграждая путь. Жаль, что защита длилась недолго, ведь Гарри все равно дошел до дяди Вернона, полностью поглощенный промозглым страхом.

Все прошло по самому кошмарному сценарию. Гарри еще ни разу не чувствовал себя так плохо, как после этих побоев.

* * *

А потом…вдруг все изменилось. Жизнь Гарри потекла по новому руслу, выбрав иное направление пути. Несколько часов спустя в дом Дурслей заглянул одетый в странную одежду старик с длинной бородой — директор некой школы Хогвартс — Альбус Дамблдор. Мальчик смутно понимал, о чем говорил этот человек, в сознание закралось лишь его предложение навсегда покинуть дом №4 и начать жить с новым опекуном, которого седовласый старик выбрал для него. Гарри согласно кивнул головой, стараясь выдавить из себя улыбку. Было неправильно довериться незнакомому человеку, но откуда-то тот хорошо знал мальчика, и он рискнул поверить, кроме того…на него никто еще не смотрел с такой…заботой и волнением.

Гарри не помнил, как они добрались до нового дома, где мальчику теперь предстояло жить. Ему почудилось, или путь действительно занял не больше… пары секунд, но такого же не могло быть, верно? Он толком не успел представить себе нового опекуна и осмыслить причины, по которым тот согласился заботиться о нем. Мальчику с трудом верилось в то, что на свете действительно существуют люди, знающие его.

Увидев нового опекуна, Гарри сдавленно пискнул, крепче вцепившись в рукав мантии старика, словно прося защитить его от этого человека. Все несмелые мечты, всплывавшие в голове мальчика, разбились о ледяные стены отчуждения, окружающие встретившего их молодого мужчину. Незнакомец с самого первого момента появления внушал ужас: высокий, худой, узкое лицо с желтоватой кожей, и длинным, похожим на ястребиный клюв носом, с черными как ночь немытыми волосами, спадающими на лицо, он походил на… летучую мышь. Для более полной картины мужчине не хватало черной мантии, как у странного старика, но даже обычные черные брюки и темно-синяя рубашка, надетые на нем, придавали отпугивающий вид.

— Знакомься, Гарри, это Северус Снейп, профессор в Хогвартсе, про который я упоминал, — лучезарно улыбнулся директор, делая вид, что не замечает замешательства мальчика. — Он любезно согласился позаботиться о тебе вместо твоих родственников. Я искренне надеюсь, что вы с профессором Снейпом найдете общий язык.

Гарри скептически посмотрел на старика.

Проведя всю сознательную жизнь с родственниками, ненавидящими его, мальчик хорошо научился распознавать скрытую неприязнь к себе. Глядя на молодого мужчину, Гарри явно различал исходящее от него недовольство и угрозу, причем его враждебность могла поспорить с ненавистью Дурслей и, честно сказать, мальчик затруднялся определить победителя в этой борьбе. Зачем же Дамблдор привел его к этому человеку, если тот испытывает к нему столь отрицательные чувства? Может это шутка или какая-то ошибка? Нет, не похоже.

Пока Гарри размышлял, взрослые закончили разговаривать, и директор, попрощавшись с обоими и пожелав им счастливого времяпрепровождения, ушел, весело что-то напевая себе под нос. Он и в самом деле оставил Гарри наедине с молодым мужчиной. Но почему? Неужели мальчик не заслуживает ничего, кроме презрения. Тоска защемила сердце, обматываясь вокруг него тонкими невидимыми нитями.

Замкнутый круг…

Гарри вновь блуждал по знакомой выцветшей дороге ненависти, изредка разбавляемой небольшими порциями детских надежд, однако рано или поздно путь все равно приводил мальчика к враждебности со стороны окружающих: Дурсли, школа, а теперь и новый опекун, в чьих глазах без сомнения читались все те же отрицательные эмоции.

Замкнутый круг, которому не будет конца…

— Итак, Поттер, перейдем сразу к делу, — профессор Снейп заговорил так неожиданно и тихо, что Гарри не сразу услышал его, а когда услышал, вздрогнул и весь обратился в слух.— Имейте в виду, я не был в восторге от идеи стать вашим опекуном, поэтому ваше пребывание в этом доме — вынужденная мера. Посмеете ослушаться, вернетесь обратно к своим ненаглядным родственникам и мне все равно, что скажет на это директор. Избалованных мальчишек, вроде вас, я терпеть не намерен, вам ясно?

— Д-да, сэр, — Гарри вжал голову в плечи, чувствуя себя абсолютно беззащитным перед этим мужчиной.

— Шуметь и разбрасывать где попало ваши вещи в этом доме также запрещено, поэтому даже не пытайтесь, иначе пожалеете, понятно? — Снейп внимательно следил за Гарри, снова и снова жалея и раздражаясь от того, что поддался на уговоры директора и позволил отпрыску Поттера появиться в своем доме.

Мальчик едва заметно кивнул и уставился в пол.

— Хорошо. Дальнейшие правила обсудим завтра утром, а сейчас отправляйтесь к себе в комнату и ложитесь спать. Надеюсь, вы в состоянии самостоятельно подняться на второй этаж и найти там вторую комнату слева?

Такой бурной реакции профессор не ожидал. Гарри резко поднял на него взгляд, и мужчина заметил в зеленых глазах явное недоумение и удивление.

— В чем дело, Поттер? — сердито поинтересовался мужчина. Маленький паршивец еще не видел своей комнаты, а уже чем-то недоволен? Какая наглость!

— Простите, сэр, но вы точно уверены, что мне на второй этаж? — тихо спросил Гарри, боясь ошибиться или неправильно понять услышанное.

— Уверен, еще вопросы?

— Сколько раз за ночь я могу выходить в туалет?

Вот этот вопрос застал Северуса Снейпа врасплох.

— Сколько надо, столько и выходите. Черт возьми, Поттер, что за странные вопросы?

— Простите.

Нет, поведение мальчика не походило на поведение избалованного ребенка. Мальчишка с самого начала выглядел зашуганным и каким-то дерганным. Когда Снейп говорил с Дамблдором чуть на повышенных тонах, он обратил внимание на то, как Поттер перестал их слушать и растворился в каких-то своих мыслях, как сжались маленькие кулаки и затряслись руки. Что-то не так было с мальчишкой. Хотя возможно, он просто привык к любви и роскоши, и поведение нового опекуна стало для него неожиданностью?

— Посмотрите на меня, Поттер.

Никакой реакции.

— Сейчас же!

Зеленые глаза неохотно поднялись, встречаясь с черными. Казалось, прошла вечность, прежде чем мужчина прервал зрительный контакт, выпуская Гарри из поля зрения, однако на самом деле не прошло и нескольких секунд. Мальчик испуганно следил за опекуном, не зная, чего от него ожидать. А вдруг он ударит его, как дядя Вернон?

Снейп молчал, неторопливо водя длинными пальцами по губам и о чем-то размышляя, затем устало вздохнул и снова поймал цепким взглядом напряженную фигурку подопечного.

— Пойдемте, Поттер.

Приблизившись к Гарри, мужчина осторожно взял его за руку. Мальчик удивленно посмотрел на опекуна, но тот игнорировал посланный ему взгляд. Может не стоит заострять на этом жесте внимания? Как и на тихих проклятиях, посланных Снейпом в адрес его родственников и директора. Он ведь ничего не знает о «большой любви» Дурслей к своему племяннику. Для всех, и для него в том числе, Гарри так и останется избалованным мальчишкой со странностями.

Шло время, и Гарри начал понимать, что жизнь под опекой профессора Снейпа нравится ему куда больше, чем жизнь с Дурслями. Нет, его отношение к Гарри нисколько не изменилось: профессор вел себя холодно и отстранено, его взгляд были полны презрения, а комментарии — яда. Мальчик все еще боялся мужчину, его обманчивого тихого голоса, таящего в себе скрытую угрозу такого масштаба, что громкие вопли дяди Вернона и близко не стояли. Одновременно со страхом в сердце мальчика поселились и теплые чувства, объяснение которым нормальный человек вряд ли бы смог найти. Но Гарри никогда и не считал себя нормальным, постоянно слыша от Дурслей, какой он моральный урод. Огромная благодарность наполняла маленького мальчика.

Все началось еще с первого дня пребывания Гарри в новом доме, когда Снейп позволил ему переступить порог его комнаты. Лишь одно это доброе дело подняло профессора в глазах мальчика, оставляя родственников далеко позади. У него никогда не было ничего своего, а теперь он владел не какой-то там потрепанной одежкой или сломанной игрушкой, а целой комнатой. Комната Гарри Поттера…как непривычно звучит. Но на этом добро, исходящее от нового опекуна не закончилось: перед тем, как дать мальчику возможность приготовиться ко сну, профессор Снейп смазал какой-то мазью те места на теле Гарри, по которым прошлись кулаки и ремень дяди Вернона. Интересно, откуда он узнал? И почему не оставил все как есть? Это и есть забота? Как же стало тепло на душе и так легко, будто паришь в воздухе.

Профессор Снейп не любил Гарри, но не переставал заботиться о мальчике в свое свободное время. Он специально для него составил распорядок дня, кормил три раза в день, покупал ему одежду, принадлежности для школы, а когда началась учеба, каждый раз сопровождал подопечного до самого здания и обратно домой, проверял его домашнюю работу. О большем мальчик и не смел мечтать. Опекун вел себя с ним словно настоящий родитель, идеально выполняя все обязанности. О чем еще мальчик мог мечтать? О любви со стороны Снейпа? Но забота давала Гарри уверенность в завтрашнем дне. Один неверный шаг, и любовь превратится в ненависть, а забота никуда не денется, верно? Гарри с удовольствием поддерживал порядок в комнате, а по возможности и в доме, лишний раз не попадался мужчине на глаза, готовил ужин, когда опекун задерживался на работе допоздна. Он очень старался не быть обузой. Не хотелось утомлять профессора, который за несколько месяцев сделал для него столько, сколько не сделали Дурсли, воспитывая племянника целых девять лет.

Однако сердцу не прикажешь, особенно детскому, постоянно ищущему любви и поддержки. Мрачный профессор постепенно заменял Гарри отца, которого у мальчика никогда не было. Да и как может быть иначе? Редкие молчаливые вечера у камина (Гарри за учебниками, мужчина с какими-то своими книгами), попытки порадовать опекуна скромным ужином и чистотой в доме. Все это приносило Гарри огромную радость и одновременно сильно огорчало, ведь его не любили как собственного сына, о нем только заботились.

А еще Снейп воспринимал мальчика как…личность, а не как пустое место или прислугу. Гарри всегда мог обратиться к профессору за помощью, если он случайно поранился, ударился или подцепил какую-нибудь болезнь. При подобных проблемах опекун велел Гарри немедленно идти к нему, но мальчик понял это не сразу, на собственной шкуре испытав гнев профессора Снейпа.

* * *

Гарри рылся в кухонном шкафу, силясь отыскать хоть какое-нибудь лекарство от внезапно обрушившейся на него болезни. Легкое недомогание, проигнорированное вечером, переросло в сильный жар ночью. Было далеко за полночь, когда мальчик окончательно понял, что заболел. Однако будить опекуна он не решился, помня, каким уставшим тот вернулся из школы. Гарри знал, где хранились лекарства у тети Петуньи, возможно, профессор Снейп держит их там же? Собравшись с силами, мальчик спустился вниз, достал из чулана лестницу и отправился на кухню, даже не задумываясь о том, что имеет весьма скудные представления о лечении.

Ни в одном шкафу, ни на одной полке не нашлось таблеток или каких-то специальных сиропов. Видимо, мужчина хранил лекарства в другом месте, неизвестном Гарри. Что же теперь делать?

Разочарованный и слегка разозленный Гарри медленно закрыл дверцу последнего шкафчика, и тут кухню резко заполнил яркий свет. Едва не свалившись от неожиданности, мальчик покрепче вцепился в стремянку и тут же наткнулся на наигранно-равнодушный взгляд опекуна, наблюдавшего за ним с обманчиво-спокойным выражением лица. Но Гарри знал — профессор Снейп пребывает в ярости, и даже нелепого вида пижама, видневшаяся из-под наспех завязанного черного халата, не спасала положение.

— Так-так, мистер Поттер, не спим ночью? — нарочито растягивая слова, произнес Снейп. — У вас должна быть на это уважительная причина, если вы не хотите столкнуться с моим…неодобрением.

Мальчик вздрогнул, и это не ускользнуло от мужчины.

— Спускайтесь и объясните, почему я застаю вас в два часа ночи, копошащимся в кухонном шкафу?

С трудом передвигая ноги, Гарри слез с лестницы и, дрожа всем телом, повернулся к опекуну.

— Я вас внимательно слушаю, мистер Поттер.

Удивительно, как тихо звучал его голос! Дядя Вернон давно бы перебудил всех соседей криками о том, какой Гарри урод. Хотя в доме Дурслей мальчик и помыслить себе не мог хождение ночью вне своего чулана.

— Я…мне…я хотел…

— Не мямлите, Поттер, — раздраженно бросил Снейп. — Я задал вам четкий вопрос и ожидаю получить не менее четкий ответ.

— Я заболел, сэр, — вяло отозвался Гарри, начиная стучать зубами от холода. Или от страха. — Моя тетя всегда хранила лекарства в кухонном шкафу, вот я и подумал, что и вы тоже.

— Я кажется говорил вам в случае недомогания сразу же обращаться ко мне, — профессор приблизился к мальчику и приложил холодную ладонь к его лбу. — Или элементарные правила не для вас?

Гарри неистово замотал головой и отшатнулся от руки опекуна, по привычке ожидая подзатыльника или удара.

— Я не хотел тревожить вас по такому пустяку, сэр. Вы же устали и…

— Не вам судить, Поттер, — строго сказал мужчина, поплотнее запахивая черный халат. — Сейчас же идите в постель.

Гарри ничего не осталось, кроме как подчиниться. Он ослушался профессора, проигнорировав введенные им правила, поэтому заслужил провести ночь без лекарства, отдаваясь в руки не знающей жалости болезни. А после его наверняка запрут в комнате или отправят в чулан к швабрам, ведрам и крысам. Достойное наказание для виновного.

Укрывшись одеялом, мальчик честно попытался уснуть, но ломота мышц, только-только начавшее саднить горло, горящее тело и расплюснутая как под тяжестью кирпичей голова не способствовали успешному засыпанию. То отбрасывая одеяло прочь, то укрываясь с головой, Гарри никак не мог найти удобное для себя положение.

Снова захотелось плакать.

Загнанные вглубь эмоции срывались с цепей, напоминая о своем существовании. Сколько раз Гарри уверял себя, что ему не важна любовь взрослых, что не имеет значения, читают ли ему сказки на ночь или нет, что переживать кошмары ему всегда придется в одиночестве. Желание быть принятым переполняло мальчика. В нем просыпалась острая тоска по родителям. Почему его не было с ними в машине в тот роковой день? Тогда бы ему никогда не пришлось выбирать между заботой и любовью, смиряясь со своим уродством и отдавая явное предпочтение заботе. А так ли это? Сердце жаждало любви, о которой Гарри почти ничего не знал.

Легкий скрип двери, ведущей в его комнату, напугал мальчика. Вытерев слезы краем простыни, Гарри выглянул из кокона, сотворенного им с помощью одеяла. Профессор Снейп уверенным шагом вошел в комнату и, остановившись возле изголовья его кровати, протянул ему флакон с какой-то жидкостью зеленого цвета.

— Пейте, Поттер.

— Что это? — спросил мальчик, переводя взгляд с флакона на опекуна.

— Лекарство от вашего недуга.

Гарри удивленно уставился на емкость с жидкостью, оказавшуюся в руках, но его поражал вовсе не цвет, а тот факт, что профессор принес ему лекарство, несмотря на проявленное им непослушание.

Неужели?..

Мальчик залпом выпил содержимое, морщась от горького привкуса лекарства.

Снейп протянул Гарри еще какую-то склянку.

— А это, чтобы быстрее уснул, Поттер, — ответил он, опередив новый вопрос Гарри.

Мальчик молча выпил гадкую на вкус жидкость и, скривившись, вернул опекуну флакон.

— Теперь засыпайте, — бросил Снейп, видимо намериваясь уходить. — Ваше наказание я озвучу завтра.

«Останьтесь, сэр, пожалуйста!» — хотелось попросить, если надо, умолять, даже дополнительное наказание не пугало. Лишь бы сгладить одиночество хоть на какое-то время…

— Спокойной ночи, сэр. — вместо этого тихо произнес Гарри и торопливо повернулся к стене.

Мальчик ненавидел эти свои слабости! Он всегда знал, что никому до него нет дела.

Погода часто плачет осенью, скучая по ушедшим теплым денькам. Прозрачные слезы — дождевые капли, омывая землю, призывают погрустить вместе. Но кому какое дело, когда сидишь у весело потрескивающего на черных головешках огня в камине? И плевать на громкие стуки и завывания ветра, срывающего беззащитную листву.

Раздались тихие шаги, и едва уловимый глухой скрип. Но не от закрывающейся двери, а от ставящегося рядом с кроватью стула.

Это правда? Он не ослышался? Профессор Снейп действительно решил остаться с ним? Гарри не смел поверить, не желал поворачиваться и проверить, боясь разочароваться. Лучше слепо надеяться и ощущать, как душа согревается, наполняясь теплотой добрых чувств. Еще никогда Гарри не переполняло столько радостных эмоций. В этой, граничащей с правдивой реальностью фантазии он не был пустым звуком. Мерзкий недуг постепенно отступал на второй план, уступая место приятной сонливости. В лекарствах ли дело? Точного ответа он не знал, однако то спокойствие, которое испытывал мальчик, веря в оставшегося с ним опекуна, играло самую важную роль. Впервые в жизни Гарри чувствовал себя в полной безопасности. Он и в самом деле был счастлив.

— Спасибо вам, профессор, — едва ворочая языком, молвил Гарри, проваливаясь в пучину сна.

Ответом ему была тишина, разбавляемая все тем же глухим стуком и звуком удаляющихся шагов.

В нос ударил душный застарелый запах пыли, смешанной с нафталином, и Гарри чуть сморщился, сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Мышцы в районе солнечного сплетения болели, судорожно подергиваясь и сжимаясь в плотный ком, беспокойно шевелящийся в груди и мешающий лежать. Слабая попытка подняться тут же провалилась, поэтому мальчик, игнорируя жгучее желание избавиться от тяжести в легких, чуть повернул голову, всматриваясь в едва различимые контуры комнаты. Разглядеть что-то при плотно задвинутых шторах, ночью было практически невозможно: проглядывались лишь слабые очертания стен и потолка, каких-то картин, но это не могло дать точных сведений о месте, где очнулся Поттер. Память просыпалась медленно, постепенно приоткрывая все новые завесы вчерашних событий. Вспомнился и Косой Переулок, и Рон с Гермионой, так весело разговаривающие с его двойником, и неприятная встреча с Пожирателями смерти в парке. Гарри помнил, как в него угодило режущее проклятие от одного из слуг Волдеморта, из-за чего он потерял сознание.

Значит, он угодил в плен к своему злейшему врагу? Тогда при чем здесь теплое одеяло и мягкая подушка?

Вдруг за дверью послышался шум, заставивший Гарри резко перевести взгляд на темный прямоугольник в стене и напряженно замереть, опасаясь самого худшего сценария. Страх наполнял его, все глубже погружая в темную вязкую пучину. Рука начала ощупывать пространство вокруг в поисках волшебной палочки. Тихий скрип петель, и вот в комнату проскользнула чья-то фигура. Гарри ожидал чего-то подобного, но все равно до последнего надеялся, что по каким-то неясным ему соображениям его не лишили магического оружия, а теперь он безоружен перед неизвестным гостем.

Словно почувствовав его беспокойство, похититель достал свою палочку и…на тумбочке рядом с кроватью загорелся неяркий ночник. От неожиданности Гарри зажмурился, упуская противника из виду.

— Не бойся, Кристофер, я не враг тебе, — знакомые мягкие нотки в голосе застали Гарри врасплох. — Я друг Альбуса Дамблдора. Меня зовут Ремус Люпин.

Поттер поднял голову, не смея верить, боясь разочароваться, однако трудно не узнать добрый, чуть тревожный взгляд на таком знакомом и уставшем лице. Глаза предательски защипало, и Гарри почувствовал как внутри заколола, казалось бы, давно забытая детская обида. Услышав от Дамблдора о смерти Ремуса, он сильно переживал, виня себя, ненавидя за глупость и чертово гриффиндорское упрямство, послужившее причиной гибели стольких человек, в том числе и Люпина. Почему его обманули? Ведь вот же он, друг его биологического отца, столько сделавший для него! Именно ему Гарри рассказывал о своих переживаниях из-за вражды приемного отца и крестного, так и не сумевших найти общий язык. А на третьем курсе Ремус научил его патронусу.

— Я наложил на комнату оповещающие чары, — продолжал между тем говорить Ремус, призывая стул и садясь возле кровати, — поэтому, как только ты очнулся, я поспешил подняться к тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Где я? — испуганный взгляд с одного угла комнаты на другой. — Что это за место?

— Это дом моего старого друга, — последовал спокойный ответ. — Профессор Дамблдор настроил твой порт-ключ так, что в случае угрозы твоей жизни, ты попадешь в одно из самых безопасных нынче мест.

— Ясно. А директор знает о случившимся?

— Да, я сообщил ему. Так как ты себя чувствуешь?

— Вроде ничего, — вяло отозвался Гарри и тут же поморщился от неприятной боли в мышцах. — Немного неудобно лежать.

— Ты первый раз подвергся режущему заклинанию, ничего удивительного, что твое тело так отреагировало, — Ремус вздохнул и, поднявшись, помог Гарри усесться. — Угодившие в тебя чары сильно повредили твое тело.

Неохотно реагируя на реплики Люпина, но соглашаясь с ними, мальчик перевел взгляд на стоявший у противоположной стены маленький столик, изучая находящиеся на нем предметы: небольшая стопка книг, с пожелтевшими от времени страницами и заметным слоем пыли на самом верхнем фолианте, деревянная шкатулка, лист бумаги, с лежащим поверх него выцветшим пером, очки, плохо заметные из-за закрывающей их шкатулки, фотография в рамке с неизвестным изображением.

Одинокая, почти израсходовавшая себя свеча, стоявшая чуть в стороне от остальных лежавших там вещей, заметно выделялась на их фоне. Когда-то она дарила этим выцветшим стенам огонь, освещая мрачный дом, плача горячими восковыми слезами. Теперь ее остатки пылятся без надобности, да и зачем, раз в комнате появился светильник. А очень скоро свечу выкинут как бесполезный мусор, коим она на самом деле и является.

Сквозящая пустота вокруг этого куска воска навевала тоску. Гарри ощущал себя догоревшей свечой, чье время прошло с падением Волдеморта, и теперь все, что ему оставалось — дождаться конца в полном одиночестве. Никто не выбросит его на помойку — его просто забудут.

Гарри разрывало изнутри. К чему проводились такие странные сравнения? Все же хорошо, Ремус рядом, почему бы просто не обнять его?

— … ты слушаешь меня?

— Извините, сэр, я задумался. О том, что со мной произошло.

— Я понимаю, — тихо проговорил Люпин, как-то странно смотря на него. — Я знаю, что у тебя наверняка накопилось множество вопросов, но, мне кажется, прежде чем задавать их, тебе необходимо еще немного поспать.

Резкая смена настроения Ремуса вызывала недоумение, ведь тот явно собирался обсудить с ним его встречу с Пожирателями смерти. Не особо хотелось вспоминать те события, но Люпин должен был знать, и не только про это. Кровавая схватка в Министерстве. Гарри больше не с кем было поделиться, а держать все в себе столько времени оказалось выше его сил.

— Сэр, я не так слаб, как вам кажется и готов обсудить все интересующие вас детали.

— Не сейчас, — мягко, но настойчиво возразил Ремус. — Тебе может казаться, что все в порядке, но такие вещи бесследно не проходят. Я обещаю, что завтра отвечу на все интересующие тебя вопросы.

— Вы думаете, я смогу заснуть с такими болями? — ухватился за последнюю возможность мальчик.

— Именно поэтому я принес зелье от нее и зелье Сна Без Сновидений, чтобы тебе не снились кошмары.

Гарри понял, что проиграл. Люпин не успокоится, пока не загонит его спать. А столько нужно сказать! Столько вопросов задать! Но почему-то язык не поворачивался, боясь озвучить что-то лишнее, о чем в дальнейшем придется пожалеть.

— Выпей сначала это зелье, — бывший профессор ЗОТС протянул ему стакан с порцией обезболивающего.

«Как вам удалось выжить? Почему вы и директор скрыли это от меня?»

— Теперь Сон Без Сновидений.

«Почему вы так холодны со мной? Вы злитесь на меня за мою глупость?»

Все происходящее сейчас сильно сбивало столку. Гарри окончательно запутался и не мог объяснить себе свое странное поведение. Ему было тяжело находиться в комнате вместе с Ремусом. Он чувствовал, что играет с ним кого-то постороннего, играет роль, как учил его отец. Но зачем ему такое поведение? Это же Люпин! Люпин, которого Гарри знал с тринадцати лет! Почему же тогда ему так некомфортно сейчас? Зачем он надевает маску?

— Вот так, — мужчина устроил юного гостя поудобнее и поправил одеяло. — Теперь спи. Спокойной ночи.

— И вам…

Люпин заклинанием погасил свет и уже собирался уходить, но на полпути остановился и, приблизившись к кровати, осторожно опустил руку на плечо Гарри.

— Все будет хорошо, Крис.

Тепло руки пропало, через мгновение хлопнула дверь, и в коридоре послышались удаляющиеся шаги.

Гарри лежал с широко распахнутыми глазами. Хотя зелье и начало действовать, мальчик знал, что не сможет так быстро поддаться его действию и уснуть. Все сомнения наконец нашли выход, разбившись о безжалостно произнесенную фразу.

Как бы оборотень не походил на Ремуса, это был не он.

Настоящий Ремус никогда бы не назвал его Крисом…

* * *

— Вот так все и произошло, — Гарри неопределенно пожал плечами и продолжил неторопливо помешивать ложкой принесенный в качестве обеда куриный бульон. ¬— Когда к Пожирателям прибыло подкрепление, я понял, что пропал. Если бы не порт-ключ профессора Дамблдора, я бы тут не сидел, наверное.

Гарри рассказывал Люпину о нападении слуг Волдеморта, ощутимо преуменьшая свое участие в минувших событиях. Не было ни малейших упоминаний о том, что он сам нашел неприятности, первым атаковал ничего не знающих о его присутствии врагов. Весьма успешно атаковал, надо сказать. Умолчал Гарри и об оборотне, не желая ставить Люпина в неудобное положение. По рассказу гриффиндорца выходило, что он просто оказался не в то время не в том месте, испугался, впервые столкнувшись с последователями Того-Кого-Нельзя-Называть и испытал на себе пыточное проклятие. При таком раскладе ему крупно повезло вспомнить про портключ.

— Это действительно чудо, — согласился Ремус. — В нынешнее смутное время мало кто обратит внимание на исчезновение несовершеннолетнего иностранного студента.

— Не могут же они совсем не заметить, — притворно возмутился Гарри, перестав играться с едой и обратив внимание на собеседника. — Мои родители, директор Дамблдор…

— Возможно, твоему исчезновению и посвятят статью в Ежедневном Пророке или в другой газете, однако, увы, делать ничего не станут. Да и поздно будет.

— Но это…это… ни в какие рамки не лезет! Неужели люди настолько боятся этого ублюдка, что не могут и головы высунуть из своих укрытий! Какая тогда может быть война? Исход битвы и так очевиден.

Негодование на сей раз было искренним. Все шло к тем кровавым событиям, обрушившимся на мир Гарри несколько месяцев назад. Тогда Волдеморт поставил магический мир на колени, волшебники и магглы задыхались, барахтаясь в море страха, становясь абсолютно беспомощными.

Лицо Ремуса потемнело.

— Первая война, Крис, была жуткой. Постоянно пропадали волшебники, умирали в муках десятки, даже сотни магглов. Росло количество сторонников Волдеморта и уменьшались силы сопротивления. Каждый боялся стать следующим в списке жертв Пожирателей смерти, боялся потерять своих близких. Я понимаю, легко судить о войне, читая учебник по истории магии, но, когда ты сам оказываешься в центре событий, поверь, все становится намного сложнее.

Его голос звучал как-то отстраненно и пусто, а мрачный взгляд заставил Гарри вздрогнуть, напомнив о той самой боли потери. Конечно, именно в первой войне Ремус не уберег Джеймса и Лили. Не стоило начинать этот неприятный для обоих разговор.

— Извините, мистер Люпин, я не хотел задеть вас.

— Все в порядке, не бери в голову, — оборотень ободряюще улыбнулся расстроенному мальчику. — Ты многого не знаешь, тебе простительно такое невежество, но впредь постарайся быть осторожнее со словами.

Не в силах видеть Ремуса, Гарри с трудом встал с кровати и нетвердой походкой приблизился к окну, устремляя взор на внутренний двор дома. Силы постепенно возвращались к нему — немного расходиться, перекусить и полный порядок.

— Мне пора идти, скоро начнутся занятия.

— Занятия? — эхом повторил Гарри.

Неужели он все-таки обидел Ремуса?

— Я разве тебе не говорил? Я преподаю в Хогвартсе Защиту От Темных Искусств, — пояснил Люпин, чуть улыбаясь. — У меня было окно, поэтому я решил проведать тебя.

— Подождите…как занятия? — до сознания медленно начало доходить. — Какое сегодня число?

— Второе сентября.

— Не может быть! — Поттер резко обернулся к Ремусу, тут же пожалев об этом, поскольку закружилась голова. — Я же…я же только вчера столкнулся с Пожирателями и…

Оборотень отрицательно покачал головой, подтверждая худшие опасения Гарри:

— Это было три дня назад, Кристофер. Как я говорил, твой организм не привык к заклинаниям подобного рода, поэтому восстановление заняло чуть больше времени, чем должно было. Не беспокойся, это нормальное явление.

— Но как же распределение?

— Думаю, профессор Дамблдор все уладит. Сейчас тебе главное поправиться, поэтому постарайся съесть весь бульон к моему возвращению. Его готовила одна моя хорошая знакомая, она великолепная хозяйка, так что должно быть вкусно.

С этими словами он покинул комнату.

Гарри задумчиво посмотрел на закрывшуюся за Ремусом дверь. Он так и не понял, насколько сильно обидел близкого друга Джеймса Поттера. Будь мальчик в своем обличии, он бы сразу же заметил, что Люпин не слишком искренен с ним, словно избегает его: нет той теплоты, что всегда была ему характерна, если дело касалось общения с Гарри. Но сейчас он Крис Ларсен — молодой студент из другой страны, которого ничего не связывает с Ремусом, кроме просьбы профессора Дамблдора позаботиться о сыне своих хороших друзей, пока тот не прибудет в Хогвартс. Разве можно это назвать крепко связывающей их нитью?

Гарри одернул себя. О чем он, черт возьми, думает? Что Ремус примет его с распростертыми объятиями? Они чужие друг другу люди. Здешний Люпин лишь копия с теми же эмоциями, мыслями и мировоззрением. Хочется поверить в эту сладкую ложь, погрузиться с головой и не думать о проблемах. Останавливает лишь проклятое имя, срывающиеся с губ Ремуса всякий раз, когда они общаются: Кристофер. Каждый раз, стоит услышать его, сходит пелена с глаз, хочется забиться в угол и не выходить оттуда до конца жизни. Трудно предположить, что с ним будет твориться во время общения с Гермионой, Роном и всей семьей Уизли, о том, как Гарри будет контролировать себя в присутствии отца, и думать не хотелось. Все мысли превращались в бесконечный кошмар: лоб покрывался неприятной испариной, учащалось дыхание, тело переставало слушаться, воображение рисовало все более и более мрачные картины. Ему было очень страшно. Он сомневался, что сможет свыкнуться с осознанием того, что Северус Снейп, человек так много сделавший для него, в этом мире только клон.

Выждав некоторое время, Гарри вышел в коридор, даже не потрудившись надеть тапочки, гостеприимно стоявшие под его кроватью. Дом Сириуса. Еще одно родное место, погрязшее в скорби.

На ватных ногах он добрался до комнаты хозяина дома, осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Взмах волшебной палочки и наполнил неяркий свет магического шара. Печальная улыбка тронула сухие губы. Все на месте, все точно также. Вот она — простенькая, но большая кровать Сириуса с резкой деревянной спинкой в изголовье, накрытая красным покрывалом, высокое окно, задернутое плотными бархатными шторами, рядом огромный старый шкаф с одеждой, на стенах те же самые плакаты маггловских девушек и мотоциклов, специально развешанные на самых видных местах серебристо-серых обоев, чтобы позлить помешанную на чистоте крови матушку, а рядом с ними — старый календарь с любимой командой по квиддичу. Возле окна стоит письменный стол, заваленный старыми школьными тетрадками Блэка. Подойдя ближе, Гарри пролистал одну из верхних тетрадок. Трансфигурация, четвертый курс. Бросив еще один взгляд на кровать, гриффиндорец заметил рядом с ней большой сундук (вспомнилось как, впервые увидев этот ящик, он назвал его пиратскими сокровищами) с различными принадлежностями: потертая от времени бита загонщика, помятые листки с переписками Джеймса и Сириуса, несколько едва двигающихся фигурок игроков в квиддич, любимые книжки крестного, среди которых можно встретить и парочку маггловских авторов, коллекцию карточек из набора сладостей, свистульки, меняющие цвет перья и, конечно же, много фотографий Сириуса в компании Джеймса, Ремуса и…Питера. Так же на них присутствовала и Лили Эванс.

Да, действительно сокровища.

Покинув комнату и спустившись вниз, Гарри остановился напротив плотно задернутых портьер. Тот самый портрет миссис Блэк? Сириус и Ремус долго пытались избавиться от истеричной мамаши крестного. Ее вопли доставали не только хозяина дома, но и его гостей. Вспомнилось, как потеряли надежду последние из Мародеров, как за Гарри прибыл Снейп и одним заклинанием избавил их от всех проблем. Драки тогда чудом удалось избежать, но Сириус был очень зол на приемного отца крестника, ведь он мог сказать поделиться заклинанием раньше и избавить всех от надобности слушать грязные ругательства миссис Блэк. А в этом мире он так и висит непобежденный.

Странное чувство не покидало Гарри, пока он бродил по первому этажу. Время будто на миг замерло, а потом резко отмоталось назад, туда, где Сириус принимает решение как следует взяться за ремонт дома. Еще не выброшена половина вещей: например, тот прогнивший шкаф из красного дерева, в котором наверняка уже давно поселился боггарт, или то съеденное молью кресло. Не куплен диван в гостиную, не перетащен туда же праздничный стол, стоявший в данный момент в подвале в разобранном состоянии, не развешано новых картин и колдографий, не протерта пыль, а люстру по-прежнему украшает тонкая, едва бросающаяся в глаза паутина. Такое новое, но одновременно старое ощущение пустоты.

Остановившись посередине гостиной, Гарри ненадолго прикрыл глаза, представляя себе те мгновения, когда в доме крестного еще кипела жизнь. Лучше всего в памяти всплывали эпизоды с прошлого Рождества, запомнившегося Поттеру чуть ли не вселенской обидой на отца и крестного и безграничным счастьем оттого, что все наконец собрались вместе.

* * *

— Какого дьявола ты сюда притащился, Снейп? — рык Сириуса вынудил Гарри застыть на середине лестницы. — Убирайся обратно в свои вонючие подземелья!

Снейп кивнул, наблюдая за тем, как мальчишка, не удержавшись от соблазна, начал лепить снежок. Счастливая улыбка приемного сына невольно приковывала внимание. Все же придется пережить шумное Рождество с Блэком в опасной близости, несмотря на манящий покой и тишину родных подземелий.

* * *

Время почти остановилось в доме Блэков. До тех пор, пока вернувшийся после занятий Ремус не сообщил Гарри радостную новость: директор Дамблдор ждет его к семи вечера в своем кабинете, чтобы обговорить детали дальнейшего обучения в Хогвартсе. После этого оно, казалось, ускорило шаг, постепенно переходя на бег. Хотелось замедлить и повернуть все назад. Считая себя готовым, Гарри осознал поспешность своих выводов. Убеждай не убеждай, но страх никуда не денется, и никакая окклюменция не сможет уберечь от эмоциональных потрясений до конца. Гарри помнил ту боль, что ощущал, увидев Гермиону и Рона в компании двойника, а узнав голос Ремуса, ему захотелось выговориться, раскрыть все тайны. Каким-то неясным образом он сумел удержаться на грани, но было близко. А что же будет дальше? Гарри боялся сорваться, прекрасно зная об опасности параллельных миров. Нельзя допустить, чтобы чувства взяли вверх над разумом. Сейчас он хорошо понимал шаткое положение, в котором находился, мог контролировать бурлящие эмоции, отчаянно закрывая разум. Но потом…окунувшись в школьную суету, не представлять себе встречу отцом, а участвовать в ней на самом деле. Сильный? Волевой? Насколько будут устойчивы замки под нескончаемым натиском эгоизма, воспоминаний, переживаний, чувств?

Ремус замечал волнение мальчика, однако, не зная и крупицы правды, растолковывал причины по-своему: естественные переживания подростка по поводу того, как его примет новый коллектив. Оставшиеся до встречи часы Люпин отвлекал внимание Гарри, рассказывая тому смешные случаи, происходящие на уроках ЗОТИ. Хоть времени с начала семестра прошло мало, профессору было чем поделиться с ним. Так Гарри узнал, что среди третьекурсников Когтеврана есть копия Гермионы Грейнджер, отчаянно боявшаяся получить оценку ниже «превосходно», а среди гриффиндорцев первого курса обнаружились смельчаки, мечтающие на первом же занятии победить дракона или василиска. Ну-ну.

Постепенно разговор перешел на тему факультетов.

— А на каком бы факультете ты предпочел бы учиться? — поинтересовался Люпин, попивая чай. — Есть какие-то предпочтения?

— Я мало о них знаю, — Гарри сцепил руки в замок и задумался: — Главное для меня — получить знания, за которыми я и приехал сюда. Судя по вашим рассказам мне, наверное, должен подойти Когтевран. Я, конечно, не тот мальчишка…Мэлрой, но знания, несомненно, важны для меня, тем более после недавних событий.

— Ты правильно уловил основной смысл нашей подготовки студентов, — сказал Ремус, одобрительно кивнув. — Когтевран, без сомнения, мог бы подойти тебе, но не делай выводов раньше времени. Все решится вечером.

— А есть разница, на какой факультет я попаду? — вспоминая сомнения Распределяющей Шляпы, юношу интересовал ответ оборотня, ведь не все волшебники, а вернее, почти никто не относится к Слизерину справедливо настолько, насколько сам факультет этого заслуживает. — Как вообще проходит это распределение?

Люпин помедлил с ответом, тщательно взвешивая каждое слово:

— Многие считают, что, выбирая факультет, мы решаем, какими быть. Кто-то жаждет быть храбрым и честным, кто-то — добиваться поставленных перед собой целей любыми способами, пусть и не совсем правильными. Для кого-то знания превыше всего, а для кого-то готовность помочь друзьям. Нет четкого распределения между плохим факультетом и хорошим. Нет факультета, где учатся лишь светлые или темные маги. Большинство волшебников предвзято относятся к отдельным факультетам, считая, что, если ребенок в него попадет, то обязательно окажется потерянным для общества или героем из героев. Не слушай их. Ты и только ты решаешь, по какому пути пойдешь, и это не зависит от выбора факультета.

Не зря Гарри уважал Ремуса, не зря он считался умнейшим среди Мародеров.

— А что касается ответа на твой второй вопрос, ты скоро все узнаешь сам.

Загадочный взгляд Люпина, направленный куда-то позади гриффиндорца, заставил того обернуться и убедиться в том, что наступил тот решающий момент, которого он так ждал и боялся. До встречи с Дамблдором оставалось ровно пять минут.

Убедившись, что все вещи собраны, Гарри и Ремус покинули дом Блэков, переместившись по каминной сети в кабинет директора.

Вывалившись из камина на мягкий ковер, Поттер поднялся, отряхивая наспех одетую школьную форму, пока без эмблемы факультета.

— Добро пожаловать в Хогвартс, Кристофер! Рад, что с тобой все в порядке, — Дамблдор ждал их.

— Здравствуйте, профессор, — поприветствовал юноша.

Улыбнувшись Гарри, старик перевел взгляд на сопровождающего его преподавателя:

— Спасибо, что позаботился и привел его сюда, Ремус. Надеюсь, он не доставил тебе много хлопот.

Дамблдор весело подмигнул обоим, вынуждая мальчика закатить глаза.

— Ну что вы, Альбус, Крис ни в коем случае не мешал мне, даже наоборот, скрашивал мое одиночество, — оборотень говорил спокойно, но Гарри слишком хорошо знал, что Люпин вспоминает Сириуса, произнося эти слова. ¬— Вы меня извините, мне нужно подготовиться к завтрашним занятиям с четвертым курсом.

— Да, конечно, идите, Ремус. Ваши ученики так любят ваш предмет, не хотелось бы лишать их очередного интересного урока.

— Благодарю вас. До свидания, директор. До встречи, Кристофер.

— Удачи вам, профессор Люпин.

За ним закрылась дверь, и Гарри почему-то почувствовал, как пространство вокруг него и директора сузилось до минимальных пределов. Снова. Альбус Дамблдор приходил к нему несколько раз, и каждый раз он ощущал невероятную усталость по всему телу, как будто резко постарел на десятки лет. Стараясь не обращать внимания на гнетущий его дискомфорт, Гарри бросил взгляд на насест, на котором обычно сидел Фоукс, но того не оказалось на месте.

«На охоте, наверное», — вылезла на поверхность беглая мысль.

— Садись, Гарри, — пожилой волшебник приветливо улыбнулся, указывая на стул напротив своего стола.

Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса крепко спали на стене, удобно устроившись в креслах, но кое-где слышался достаточно фальшивый храп, свидетельствующий о крайне любопытных особах с длинными ушами.

Буквально упав на стул, Гарри уставился на серебристые предметы непонятного происхождения, стоявшие на столе директора. Когда же он научится уверенно смотреть Дамблдору в глаза? Все их встречи он не мог посмотреть директору в глаза, если только при завершении беседы, чтобы убедить себя в реальности происходящего, чтобы на время закрыть разверзавшуюся внутри него бездну отчаяния.

— Ремус поведал мне о том, что с тобой случилось несколько дней назад, — после небольшой паузы начал разговор Дамблдор. — Ты не представляешь, как я волновался за тебя, когда услышал, что ты переместился в дом Сириуса без сознания.

— Простите, сэр, я очень виноват.

— Глупости, — воскликнул старик. — Ты прекрасно знаешь, кто на самом деле во всем виноват, не кори себя зря.

— Но… я же сам отправился спасать тех магглов. И это я навлек на себя гнев Пожирателей.

Какой смысл скрывать правду от человека, втянувшего его во весь этот круговорот?

— Доброта не может быть преступлением, Гарри, — мягко заметил Дамблдор.

— Вы знали, что среди сторонников Волдеморта есть оборотни? — внезапно спросил он. — В ту ночь среди напавших на меня Пожирателей был один. Не помню, как его зовут.

— Да, Ремус следит за оборотнями по моей просьбе и держит меня и Орден в курсе их передвижений, — Альбус внимательно наблюдал за гриффиндорцем.

— Как тогда. В моем мире. История повторяется, — прошептал Гарри, сжав руки в кулаки.

— Мы не допустим повторения того, что случилось в твоем мире, — очки-половинки директора блестели ярче, чем его голубые глаза, а может, просто так падал свет, скрывая истинные намерения главы Хогвартса. — Здесь события уже идут несколько иначе, пусть наши с тобой миры и кажутся похожими.

— Да уж, в моем мире точно не наблюдалось двух Гарри Поттеров.

С самого начала Гарри тревожил тот факт, что Дамблдор без борьбы готов пожертвовать жизнью своего Спасителя Магического Мира. И хотя он действительно был огорчен собственной беспомощностью перед судьбой, простота директорского решения не давала ему покоя. Он не понимал, чего добивается этот Дамблдор и почему Дамблдор в его времени так легко пошел у него на поводу. Перспектива увидеть всех близких живыми отодвигала подозрительность на второй план, но иногда мысли о непонятном поведении обоих директоров возвращалась в голову Гарри. Например, сейчас, когда в глазах Дамблдора читалась неясная расчетливая прохлада. Возможно, ему и показалось, однако делиться размышлениями с директором он не станет. Ни с кем не станет, пока не поймет все сам.

— Когда я смогу пройти распределение? — в первый же день привлечь внимание всей школы было не самым приятным занятием, но откладывать в долгий ящик дурацкую церемонию тем более не хотелось.

— Мальчик мой, зачем тебе проходить распределение? — удивленно приподнял брови Альбус, доставая из стола банку с лимонными дольками. — Мой двойник сказал, на каком факультете ты учился в своем мире, мы же знаем правду.

— Да, но разве мое не распределение не вызовет ненужных подозрений? — задал вопрос Гарри.

— А кто сказал, что его не было? — лукаво улыбнулся Дамблдор. — Оно было, но персональное, в моем кабинете. Не волнуйся, я уже договорился с твоим деканом. Он скоро подойдет и проводит тебя до твоего нового дома.

— По-моему, это все же вызовет определенную долю подозрений, — вяло сопротивлялся Гарри, к сожалению, слишком ярко представляя себе, как приходит профессор МакГонагалл, провожает его до гриффиндорской башни, где он вновь увидит Рона, а может, и Гермиону, всех одноклассников и…двойника.

Он должен настроиться. Выкинуть из головы все лишние мысли и эмоции. Это же не сложно.

— Иногда директора прибегают к персональному распределению, — отозвался профессор. — Например, когда ученик приходит посреди учебного года.

Гарри молча кивнул, признавая очевидное поражение. Конечно же, новенький студент постесняется при всей толпе незнакомцев усесться на табурете со старой шляпой на голове. Разумно предположить, что легче пройти распределение в кабинете директора, а потом уже познакомиться с деканом и с будущими однокурсниками.

Поскорее бы попасть в гриффиндорскую башню. Увидеть Полную Даму, ребят, лечь на родную…впрочем, не совсем родную кровать, закрыть глаза и подумать, как подружиться с Роном и Гермионой, чтобы не вызвать подозрений, как подружиться с остальными своими друзьями. А самое главное, понять, какие тут отношения у Гарри со Снейпом. Периодически падающая вера в лучшее поднималась вновь. Дамблдор сказал, что их миры похожи, а значит, есть шанс нормальных человеческих отношений между профессором зельеварения и Гарри Поттером этого мира, и, следовательно, у него тоже есть возможность вернуть утерянное семейное счастье.

Время шло, а МакГонагалл так и не появлялась. У Гарри оставался еще один вопрос, который он мог и хотел обсудить с директором.

— Скажите, профессор, а Зеркало Судьбы, оно точно разбилось сразу же после моего перехода в этот мир? Я никак не смогу вернуться обратно к себе?

— К сожалению, да, Гарри. Зеркало Судьбы не задерживается надолго в одном мире. Это редкий и крайне свободный артефакт, который никто не в состоянии контролировать.

А чего он ждал? Он знал, что так и случится. Выбрав свой путь, обратной дороги он уже не найдет. Тогда почему на душе так паршиво?

Внезапный стук в дверь прервал мысли Гарри. Он слегка отстраненно посмотрел на Дамблдора, вспоминая, что ждет прихода гриффиндорского декана.

Дверь чуть скрипнула, почему-то принеся с собой прохладу.

— Вы хотели видеть меня, директор?