Bon Voyage!

Рабочий день подошёл к завершению. Гермиона уставшая, но безмерно довольная собой, вышла из своего отдела в сопровождении Майка Фоссета — магглорождённого волшебника, чьи интересы отстаивала перед Визенгамотом не один месяц. Дело, которое с первого взгляда могло показаться проигрышным, в конце концов, сладилось, и вышло всё довольно-таки удачно.

Уже находясь возле лифта, Майк надавил на кнопку вызова и в период ожидания порывисто прижал Гермиону к себе и так же внезапно отстранился.

— Простите, мисс Грейнджер, — он принялся торопливо оправдывать свои действия, пытаясь замять образовавшуюся неловкость, — но я так вам благодарен, так благодарен, — и точно в доказательство своей признательности мужчина, вынув палочку из внутреннего кармана пиджака, сотворил из воздуха такой символичный в этот момент благоухающий букет лилий.

Она приняла его подарок, при этом искренне улыбнувшись в ответ, но её улыбка тут же сникла под прохладным взглядом Рональда Уизли, стоявшего в дверях штаб-квартиры мракоборцев.

Решётки с превеликим лязгом отворились.

Фоссет, который тоже заприметил неприветливо настроенного Уизли, поспешил сказать, указывая рукой на лифт:

— Я, пожалуй, пойду, — мужчина вошёл в кабину и смело надавил на кнопку Атриума, отчётливо понимая, что Гермиона не собирается покидать данный коридор. — Спасибо вам. Спасибо за всё…

— Да-да, мистер Фоссет. Не за что, — отстранённо выдала Грейнджер, глядя непосредственно на Рона. Она чётко понимала, что сейчас будет и что Уизли мог себе напридумывать, наблюдая за её общением с клиентом.

Гермиона ещё не забыла инцидент, произошедший менее месяца назад. Тогда её импульсивный и ревнивый Рональд на глазах у всего отдела Обеспечения Магического Правопорядка заехал кулаком в нос слишком обходительному, по его мнению, младшему секретарю, только поступившему на службу в Министерство.

Было запредельно стыдно перед всем коллективом и, в особенности, перед бедолагой Далтоном Герни. Рона тогда пожурили и отстранили на неделю от работы, что собственно было равносильно отпуску для Уизли, а вот Гермиона лишилась очень даже необходимого сотрудника, который выказал желание немедленно покинуть занимаемое им место труда.

— Можно узнать: это что сейчас было?!— возмущённо воскликнул Рон, быстрым шагом пересекая коридор.

— Ничего особенного. Только лишь жест благодарности за помощь, не более того, — устало ответила она, как только парень поравнялся с ней. И повторно надавила на кнопку вызова.

— Ну конечно, что такого, ну полапал твою женщину какой-то там мужик, да с кем не бывает?! — голос Уизли повысился ещё на несколько децибел.

— Он не лапал, а приобнял. Чувствуешь разницу?— категорично парировала Грейнджер.

— Нет, не чувствую! — возразил он. — Постоянные улыбочки с постовым в Атриуме. Ужимочки с как его там… Ах, да! Герни. И вот сейчас этот хмырь, который уже не первый месяц ошивается возле тебя днём и ночью.

— Да не ори ты так, Рон! — сквозь зубы выговорила Гермиона, бросив мимолётный взгляд вглубь коридора, куда на крик Уизли сбежался не один любопытный министерский работник.

Скривив лицо в болезненной гримасе, она поспешно отвернулась от пытливых взоров и, стараясь сохранить последние крохи своего терпения и спокойствия, которые были уже на грани, добавила: — Это уже смешно!

— Согласен! Ты действительно смешна...

— Что?! Это я-то смешна?— задыхаясь от возмущения, выпалила молодая женщина, уже переступив порог только что подъехавшего лифта и глядя на своего жениха, который даже не двинулся с места, по-прежнему стоя в коридоре второго уровня. — Да я работаю, как проклятая, почти без выходных, не говоря уже об отпуске, которого у меня не было без малого три года! И всё это ради того, чтобы оплатить кредит за дом — наш дом, Уизли. А что делаешь ты?! Ты, целыми днями ковыряясь в носу, сидишь на заднице в своём кабинете и обсуждаешь квиддич, а заскучав, придумываешь истории со мной в главной роли.

— Ну конечно. Грейнджер, как всегда в чужом глазу соринку видит, а в своём бревна не замечает... — Уизли криво ухмыльнулся и направился в обратном направлении, кинув на ходу: — Сегодня буду в Норе… Да и на завтра не стоит меня ждать.

Громкий хлопок двери, ведущей в его отдел и звенящая пустота, дарующая Гермионе вместо покоя гнетущее чувство, словно с этого момента её, пусть и сумасшедший, но всё же стабильный мирок с Рональдом рухнул.

Отогнав от себя столь нелепые ощущения и решив, что, несмотря на это, она всё-таки на примирение первая ни за что не поёдет (Сколько можно! Сам придёт!), девушка с силой надавила на кнопку Отдела Тайн.

Расстроенная Гермиона спустилась в Отдел Тайн и направилась по безликому коридору прямиком в направлении чёрной двери, расположенной в самом дальнем конце.

— Гермиона?! — воскликнула Анжелина Джонсон — которая уже давно носит фамилию Уизли — широко улыбаясь.

Грейнджер натянуто улыбнулась и, пока не присела на высокий стул за лабораторным столом, не проронила ни слова.

— Есть что выпить?— неожиданно, даже для самой себя, заявила она.

Анжелина отставила в сторону колбу с ядовито-зелёной жидкостью, на дне которой бултыхалось что-то прениприятно чёрное и слизкое, сняла с себя защитные очки и мягким озабоченным голосом спросила:

— Гермиона, что-то случилось?

— Я устала от его ревности, — начала Грейнджер прекрасно зная, что собеседница поймёт о ком идёт речь. — Как хорошо было, когда он работал с Джорджем в магазине Уизли…

— Гермиона, дело не в том, где Рональд работает сейчас и чем занимался ранее… Дело в тебе.

— Во мне?!— ощетинившись, возмутилась она в ответ.

— Ну да, — откликнулась Анжелина и, спокойно пожав плечами, отлучилась до соседнего кабинета, а, когда спустя пару минут вернулась, в руках у той уже была порция спирта, плескавшаяся в простом стеклянном стакане. — Так вот, — она протянула склянку Гермионе и продолжила: — ты же сейчас работаешь с кем?..

— С клиентами… — протянула Грейнджер, пытаясь понять, к чему подруга клонит.

— Ну, это да. Да вот только твоими клиентами являются по большей части мужчины и, надо сказать, состоятельные мужчины, — на этом она лукаво улыбнулась. — И твои волшебные существа, с которыми ты носилась ещё с Хогвартса, рядом не стояли с ними. Тут — либо ты меняешь работу, либо терпишь бесконечную ревность Рональда.

— Да не собираюсь я из-за его паранойи терять работу, — звучно фыркнула Гермиона.

— И то верно! Ну, ничего: совместный отдых сближает. Всё наладится… — добродушно начала Анжелина, но, заметив какой Гермиона бросила на неё полный удивления взгляд, добавила: — Рон же отпуск у Кингсли выбил. Я думала: вы вместе отдыхать собираетесь. Мне так Джордж сказал…

— Значит в отпуск, — и на выдохе залпом выпила содержимое стакана. Горло моментально обожгло, а в теле образовалась некая тяжесть. Гермиона, не евшая с самого завтрака, тут же захмелела. — Как же я его порой ненавижу…

Ещё с час они обсуждали Рона и его неожиданный отпуск. Анжелина посоветовала подруге прекратить напиваться (к этому времени Грейнджер пригубила уже третий стакан) и отправится в Нору, пока та ещё может разговаривать без переводчика. На что Гермиона в очередной раз фыркнула и, гордо вскинув голову, поднялась с места, при этом заметно шатаясь.

— На посошок! — воскликнула она и, резво схватив со стола стакан, в котором на её памяти ещё должен был оставаться алкоголь, под громкий выкрик Аджелины: «Гермиона! Нет. Это же не тот стакан!» и последующий удар, Грейнджер выпила всё его содержимое и тут же потеряла всякий контакт с реальностью, проваливаясь в темноту беспамятства.

* * *

Было чувство, что тебя укачивают, и от этого ощущения было не по себе: тошнило неимоверно. Гермиона слишком, как потом ей показалось, резко открыла глаза, в которые тут же ударил яркий утренний свет, причиняя отчего-то ноющую головную боль и заставляя зажмуриться. Она, тяжело вздохнув, перевернулась на бок, пытаясь вновь заснуть, но сон никак не желал наступать. То ли из-за неимоверной сухости во рту, то ли из-за непонятного озноба во всём теле.

— О, Мерлин! Я, похоже, отравилась, — жалобно простонала Грейнджер, присаживаясь на кровати и кутаясь в простынь, чтобы посетить ванную комнату. Но тут же схватилась за желудок и опустила голову к коленям, стараясь уменьшить чувство тошноты.

Как только стало лучше, Гермиона поднялась с постели, и в немом шоке уставилась на незнакомый дорогостоящий интерьер пред собой. Она определённо была не у себя дома и, если судить по внешнему виду комнаты, девушка находилась в доме довольно состоятельного человека.

По спине прошёлся холодок: вспоминился разговор с Анжелиной, где были не раз упомянуты толстосумы, с которыми Грейнджер приходится иметь дело в силу своей профессии.

Путаясь в простыни и стараясь не думать, что сейчас полуголая разгуливает в поисках своих вещёй по чужой спальне, Гермиона пыталась припомнить, как здесь очутилась и почему. Но всё, что она могла вспомнить, это посещение Отдела тайн и то, не все происходившие события… затем пустота. Следом за этим пришло чёткое осознание своей беспомощности и отчего-то стыда, ощущение, что накануне сделал что-то неподобающее, неправильное и в этом определённо не стоило сомневаться, глядя на её внешний вид.

Подняв с пола платье, она откинула в сторону простынь и, молясь, чтобы в комнату никто не вошёл, быстренько натянула его на себя. Ощущая себя более уверено одетой, Гермиона отправилась прямиком к необычному на вид окну (чуднее на её памяти были только окна в доме Лавгуд). Но странности видимо не желали заканчиваться: за тем самым окном виднелась мраморная гладь. Грейнджер ошарашено глядела в окно на бескрайние просторы моря.

Вдохнув полной грудью, стараясь тем самым сохранить выдержанность, она собралась с силами и… ничего. Аппарировать у неё не вышло. Ещё попытка — и тот же результат.

Поднимает туфли, брошенные возле напольного зеркала в серебреной раме, бросает мимолётный взгляд на своё отражение и…

На всю каюту раздаётся крик зеленоглазой блондинки, которая с расширенными от страха глазами взирала на себя в зеркальную поверхность.

Дверь распахнулась, и в помещении, точно влетел, заявился он — Драко Малфой с озабоченным выражением на лице со словами: — Энни, что случилось?!

— Энни?! — в удивлении вопросила Гермиона, на секунду даже позабыв о том, где и в чьём обществе находится. Её миловидное лицо скривилось от неприязни. Тому было много причин: начиная от слащаво-приторного имени и заканчивая не менее противным Малфоем, который обращался к ней. И плевать, что в данную минуту он — немного небрежен во внешности — выглядел, как всегда, привлекательно.

Слегка помотав головой, точно пытаясь отогнать от себя ненужные мысли, Гермиона продолжила:

— Малфой, какого чёрта здесь происходит?! — воскликнула Грейнджер, сильно раздраженная откровенным взглядом бывшего сокурсника, который принялся рассматривать её, точно пожирая. От этого становилось очень неуютно.

Блондин оторвался от созерцания её тела и, игриво улыбнувшись, двинулся в сторону девушки.

Она, как завороженная, наблюдала за его движениями. Бывший слизеринец приблизился почти вплотную, отчего она даже ощущала его тёплое дыхание на своём лице. От этой неожиданной близости Гермиона аж потеряла дар речи. А Драко тем временем всё продолжал: улыбаясь соблазнительной улыбкой и не сводя своего взгляда с Грейнджер, взял её руку и, поднеся к губам, оставил на её внутренней стороне обжигающий поцелуй.

— Малфой?— наигранно обидевшись, поинтересовался блондин, оторвавшись от её ладони. — И куда же делся Дракон? Ещё только вчера эти уста… — его указательный палец коснулся губ Грейнджер, вызвав в её теле непрошеную дрожь, — так страстно нашёптывали мне это…

И тут Драко неожиданно поцеловал её.

Поцелуй оказался порывистым и мимолетным, но этого вполне хватило, чтобы осознать, что она делает и с кем. Этого хватило, чтобы отойти от транса, в который, непонятно как, вовлёк её Малфой своими действиями и речами.

Звонкая пощечина, точно защитная реакция, и столь знакомый ей взгляд слизеринца в ответ. Такой взор растерянности Драко, Гермионе уже приходилось наблюдать, когда однажды на третьем курсе она заехала ему кулаком по лицу.

— Хороший удар, — холодно констатировал он, прикасаясь к месту удара, где на бледной коже щеки проявился розоватый отпечаток её ладони.

— Никогда не смей этого делать, — сквозь зубы произнесла она и, чтобы избежать взгляда, в котором уже проступила столь понятная ей малфоевская неприязнь, поспешила скрыться за дверью, из которой ещё недавно появился Малфой.

Ей сейчас было необходимо уйти из комнаты и покинуть общество слизеринца. И пусть только он мог пояснить Грейнджер, что происходит вокруг, да и, собственно, где она находится.

Гермиона резко остановилась, поняв, что заключила себя в ловушку. Она стояла посреди ванной комнаты.

Идти обратно, значит столкнуться с ним снова, а этого ей сейчас хотелось меньше всего.

Никогда раньше бывшая гриффиндорка не чувствовала себя в присутствии Малфоя такой беззащитной, как сейчас. Ей было страшно. Страшно от того, что ничего не помнит. От того, что могло произойти у неё с ним, а главное — она боялась, что Рональд может обо всём этом узнать.

Гермиона быстро прикрыла за собой дверь, чтобы никто не посмел нарушить её уединение, и подошла к зеркалу над раковиной.

На нее, как и полчаса назад, глядела испуганными глазами симпатичная блондинка лет двадцати.

Начиная по новой ощущать в себе нарастающую панику, Грейнджер крутанула пару раз ручку крана и тут же склонилась, чтобы умыть лицо прохладной водой.

Через минуту, когда стало немного легче, она опустилась на мягкий бежевый коврик, так гармонично сочетающийся с пастельным интерьером самого помещения. Облокотившись спиной о край ванны и прижав колени к груди, девушка прикрыла глаза, пытаясь хоть что-то вспомнить.

— Мерлин мой! Ещё этого мне не хватало! — над самым её ухом прозвучал голос Анжелины, нотки которого выдавали истерику. Затем удар по щеке и обжигающая боль. — Гермиона, да очнись же ты!

Грейнджер простонала в ответ и, лишь затем, распахнула глаза. Перед ней всё расплывалось то ли от удара об каменный пол, то ли потому, что приняла больше положенного.

Анжелина помогла подруге принять сидячее положение и только потом поинтересовалась: — Как ты?

— Всё нормально, — хрипло отозвалась Гермиона и попыталась встать, но Джонсон не дала ей этого сделать. Вместо этого она поднялась сама и, тихо произнеся заклинание левитации, отправила подругу на кушетку.

— Сиди здесь и никуда не выходи, — чуть ли не приказным тоном начала Уизли, но была перебита:

— Да, что ты со мной так возишься? Подумаешь, выпила больше обычного и ничего, что я рухнула, — сквозь смешок добавила она. — Бывало и хуже, знаешь ли… Но это, я не о том, что хуже напивалась, — заплетающемся языком проговорила Грейнджер, — а о том, что упасть для меня не особая проблема… — Она тяжела вздохнула. — Что-то я не то говорю…

— Вот-вот, и я о том же, — отозвалась Анжелина. — Но это меньшее из твоих бед, дорогая…

— В смысле?— вопросила та, возводя на подругу затуманенный взгляд. — Так, — она поднялась, стараясь крепко держаться за край стола, стоящего возле кушетки, — я, пожалуй, пойду. Завтра на работу, а я себя, если честно, чувствую немного не адекватно.

— Тебе нельзя появляться на работе, и вообще, я сейчас отправлюсь к Кингсли. Тебе необходим отпуск!

Гермиона на секунду замерла, а затем, широко распахнув свои глаза, воскликнула: — Точно! А чем я, собственно, хуже Рональда? Ему можно, а мне нельзя что ли? Всё, решено! Еду отдыхать… Я это, в конце концов, заслужила! — произнесла она с вызовом и подошла к зеркалу. — Тебе не кажется, что я как-то изменилась?— обернувшись, поинтересовалась Гермиона у Анжелины, которая в эту минуту в полном шоке взирая на неё, отозвалась: — Всё ещё хуже, чем я предполагала…

— Ты думаешь, раньше было лучше?

— Гермиона, нам надо поговорить, и дай Мерлин, если произошедшее не повлияло на твои умственные способности.

— Ты это о чём, Уизли?— ощетинившись, возмутилась Грейнджер, подперев бока руками.

И тут опять темнота. Память никак не желала раскрывать свою тайну: как и почему она оказалась здесь в таком обличии.

Гермиона устало потерла виски и… вспомнила. Вспомнила момент своего появления в этом непонятном месте.

Лайнер, огромным гигантом возвышавшийся над водой, корпус которого был ослепительно белым, отражал от себя солнечный свет. Этажи кают возвышались, словно лестница к небу, а на самом верху была большая, блестящая труба.

Она откровенно любовалась его красотой и величием.

— Красиво, правда?— спросил её Малфой, приобнимая за талию, на что та лишь лукаво глянула в его сторону, но руки не убрала.

— Произведение искусства!

Он что-то ещё хотел добавить. Гермиона это видела, но как раз в этот момент, сзади, девушку кто-то так неосмотрительно толкнул, очевидно, торопясь взобраться на борт корабля.

Гермиона, охнув, тут же опустилась на корточки, пытаясь собрать содержимое своей дамской сумочки, которую выронила при толчке. А Драко оглянулся и посмотрел на нарушителя их спокойствия. Выражение его лица тут же изменилось. Оно стало холодным и непроницаемым, словно в нем не живёт ни одна человеческая эмоция.

— Смотри куда прёшь, Уизли!— отчеканил Малфой, всё так же спокойно, но при этом холод сочился при каждом слове, произнесённым им.

Грейнджер на секунду приподняла глаза вверх, чтобы посмотреть на этого Уизли и… перед ней стоял Рональд.

— Простите, — смущённо сказал рыжий.

Тут что-то мгновенно изменилось: словно что-то ожило в её душе, требуя выхода наружу.

Хотелось бросить всё и всех и прижать к себе своего рыжего мужчину и не отпускать. Она даже улыбнулась ему, что не ускользнуло от Драко Малфоя. Глядя на неё и видя её реакцию на Рона, он нахмурился.

— Не стой столбом, Уизли. Иди, куда шёл и не задерживай достопочтенных гостей. Тебе с твоим третьим классом вообще положено идти позади, — в грубой форме отозвался Драко.

Гермиона хотела осадить Малфоя и высказать все, что думает о нем, как тут, что-то весело щебеча, подбежала светловолосая девушка, и, любовно прижимаясь к Уизли, сказала нараспев:

— Бон-Бон, милый, ну так что, мы идём или как?

— Лаванда?! — в голосе, да и в мыслях, не было горечи и обиды, простое удивление.

Все чувства, нахлынувшие на неё ещё минуту назад, тут же испарились, уступая место безразличию по отношению к окружающему её безликому народцу.

— А мы знакомы?— нахмурив лобик и часто моргая, произнесла блондинка, косо поглядывая на Малфоя справа.

— Нет-нет, не думаю… Я обозналась, — и лучезарно улыбнувшись, Гермиона отвернулась от пары, обратив всё своё внимание на сумочку подле её ног.

— Энни, не утруждай себя. Я помогу, — и Малфой склоняется над разбросанными вещами Грейнджер. Собирает их впопыхах, стараясь успеть на борт.

— Ну что ты так долго, Дракоша?— спустя пять минут, нетерпеливо окликает она его, глядя на то, как Малфой пристально и даже с неким любопытством разглядывал белоснежный платочек с вышивкой.

Он поднял взгляд на Гермиону и, чуть щурясь от яркого дневного света, ухмыльнулся довольно игривой улыбкой. Затем сунул предмет интереса обратно в сумку и протянул её девушке. Та покорно приняла ее и улыбнулась, глядя в серые глаза своего спутника и предвкушая незабываемый отпуск.

«Счастливого пути, Грейнджер!» — воскликнула она про себя, вступая на трап.

В голове в один миг образовался ещё больший хаос, чем тот, что появился после пробуждения. Она непонятно где, непонятно кто и непонятно с кем. Нет, Малфоя-то она прекрасно знала, но в данном случае лучше бы не знала — было бы не так больно и противно.

Гермиона, утёрла ладонью проступившие слёзы.

Хотелось рвать и метать, достать этого рыжего недоумка и четвертовать, как сделала бы любая другая женщина, узнав об изменах своего мужчины. Но не Грейнджер. Тут ни тебе слез, ни ярких взрывных эмоций. Ничего. Сердце едва кольнуло, да и только.

Может быть, она какая-то ненормальная, раз её это не трогает.

«А может, попросту не любишь уже?», — прошептал внутренний голос.

Только в мыслях Гермиона позволяла себе размышлять об этом. Только себе она могла искренне признаться, правда тихо и так, чтобы едва было слышно даже самой, что уже просто устала любить Рональда Уизли.

Его подчас глупые поступки, взрывной характер, отсутствие манер и вечные изматывающие придирки и, что греха таить, постоянные, порой откровенные, взгляды, а то и фривольное общение с дамами отдела права, привели их отношение к такой кульминации.

Только сейчас до Грейнджер дошло, что Рон всякий раз обвиняя её в неверности и отчитывая за слишком дружелюбное общения с коллегами и друзьями, попросту видел свои неблаговерные поступки, которые на него, несомненно, давили. Он не желал быть обманутым и преданным, как она.

— Лицемер!— с долей разочарования и смирения с данным фактом произнесла она, тяжело поднимаясь с пола.

— Мерлин, что я делаю?!— простонала Грейнджер, вновь обратив свой взор на отражение в зеркале. — Идиотка! Думать о каких-то глупостях, когда тут такое!

Нареветься по поводу Рона, его измен, предательств и прочей несправедливости она ещё успеет. На данный же момент было просто жизненно необходимо выяснить, что произошло, где она и как ей убраться оттуда, где даже аппарировать невозможно.

То, что она ни в кого не вселялась, если так можно сказать, — абсолютно точно. Она отчётливо помнит, что изменилась лишь внешне после того непонятного напитка в Отделе Тайн Министерства Магии, словно после оборотного зелья. Но если бы это оказалось так, то Гермиона была бы уже давным-давно сама собой, а не красовалась в теле глупой на вид блондинки. Никогда не мечтала — и на тебе!

Сейчас главное — смотреть на вещи трезво и искать выход. Об этом Грейнджер не уставала себе напоминать каждую секунду, дабы не паниковать. И уж тем более, когда решилась приоткрыть дверь ванной комнаты и выйти в спальню, где, возможно, всё ещё находился Малфой. О нём она старалась не думать, но, увы, никак не получалось.

В спальне никого не оказалось. Стояла полнейшая тишина.

Гермиона огляделась по сторонам, глазами ища то, без чего чувствует себя точно обнажённой и беззащитной. Волшебная палочка придавала Грейнджер некую уверенность, тем более, если мы говорим о таком обществе, как Малфой.

И дело даже вовсе не в надуманных страстях, просто так значительно спокойнее и… практичнее.

Осмотрев комнату и, так и не найдя своей сумочки, девушка расстроено присела на край кровати, снова опустив голову к коленям. Вновь вернулась тошнота. Да вот только не от выпитого накануне — нервное, не иначе.

Дверь спальни беззвучно отворилась, впуская невысокую полноватую женщину лет сорока, с чёрными вьющимися волосами.

— Мисс, позволите? — вопросила та, глядя на недоумённо смотрящую на неё Гермиону.

— Простите?

— Мистер Малфой приказал поменять простынь в спальне… — отчеканила прислуга.

— Мистер Малфой. Ах, да-да, постельное бельё … — пробурчала Грейнджер, отчего-то краснея и по новой опуская голову на колени.

Плохо и тошно вдвойне. Она никогда не имела бурной фантазии, а тут одна яркая картинка за другой врываются в её сознание и, что самое ужасное, с каждой новой всё извращеннее.

Гермиона резко распахнула глаза, которые в приступе недомогания прикрыла и начала глотать воздух ртом, задыхаясь. Мерлин! Она только что представляла себе секс с Малфоем! Противно, но далеко не от того, что он мог с ней сделать или она с ним, а оттого, что ей это где-то даже понравилось.

— Мисс, вам нездоровится?— обеспокоенно поинтересовалась женщина, подходя ближе и касаясь её плеча.

— Тошнит… — честно призналась она.

— Бывает. Первый раз всегда такой, — возвестила дама. — Может, стоит отдохнуть, отлежаться день другой. Должно помочь. Завтра, поверьте, будет легче.

— Мне очень надо повидать капитана этого судна. Где я…

— Не думаю, что он вам поможет. Думается мне, что колдомедик уместнее будет.

— Поверьте, он, как никто другой, способен сейчас помочь мне.

— Ну, раз так, то он в это время, — женщина взглянула на настенные часы. Полпятого, — как раз скоро будет чаёвничать в ресторане на верхней палубе.

Гермиона подошла к напольному зеркалу в надежде улучшить свой внешний вид. Она, посмотрев и так и эдак, пришла к выводу, что, несмотря на бурную ночь или что там у нее было, выглядела она вполне нормально… для блондинки. Смазливо, приторно красиво, но нормально.

— Мисс, ваша сумочка, — протягивает прислуга, и Гермиона незамедлительно принимает, благодарно улыбаясь в ответ, вздыхая с облегчением.

«Хоть что-то хорошее», — думает она, вынимая из сумки свою палочку.

— Спасибо…

Яркое дневное солнце. Куча волшебников и волшебниц с нижних палуб щеголяют в купальных костюмах разнообразной расцветки.

Гермиона уже позабыв о том, куда и зачем направляется, таращилась на неведомое доселе. Нет, не было ничего странного и удивительного видеть людей в купальниках, но одно дело магглов. А тут так много магов и даже тех, кто работает с ней или встречался неоднократно — всё «раздеты». Сейчас она ощущала себя точно подглядывающей за ними в окно. Как бы глупо ни было, но непривычно и всё тут.

Она отошла от парапета и направилась на самую верхнюю палубу.

Барная стойка и молодой смуглый красавец, услужливо разливающий коктейли дамочкам «за…».

— Простите, — начала Гермиона обращаясь к парню. Тот, при виде свежей крови, обнажил ровный ряд своих белоснежных зубов и, тряся шейкером, кокетливо вопросил:

— Английскую розу, крошка?

Грейнджер отрицательно покачала головой и продолжила: — Я ищу капитана. Где я его могу увидеть?

Но тот так и не усел ничего ей сказать — ответ пришёл от рядом сидящей молодой светловолосой женщины, коей оказалась никто иная, как Лаванда — её секретарша и, по совместительству, любовница Рона.

— Он будет только через полчаса, — произнесла та, заинтересованно разглядывая Гермиону, точно ни разу не видела. Хотя да. Не видела.

— Благодарю, — она присела рядом. — Воды, пожалуйста, — красавец разочарованно пожимает плечами, но открывает бутыль с водой и наливает в стакан.

— Нас пригласили за капитанский столик сегодня. Так что, как видите, не одни вы элита на этом корабле, — самодовольно возвестила Браун, по-прежнему глядя на неё.

— Я рада за вас, — парировала Гермиона.

Вообще желания отвечать не было, как, собственно, и сидеть рядом с ней тоже. Нет, причиной была не ревность, отнюдь. Лаванда ещё со школы питала к Уизли симпатию, возможно, даже любовь. К тому же Гермиона прекрасно знала, что Лав-Лав до сих пор винит в их разрыве её. Так нет ничего поразительного в том, что блондинка решилась и взяла «своё», как бы она выразилась. И не важно, каким способом.

Дело в другом: Лаванда полгода проработала под её начальством и всё это время плела интриги. Она бы даже не удивилась, если бы кто-то сказал, что именно Лаванда накручивает Ронни по поводу её отношений с персоналом и клиентами. А самое противное в этом то, что именно Рон предложил и уговорил-таки Гермиону взять безработную Браун в свою кантору.

— Как ты его подцепила, признавайся, — продолжала та, задорно пихнув Гермиону плечом в плечо и заговорщически улыбаясь.

— Кого?

— Ой, да ладно тебе, ты же понимаешь, что я о нашем Дракоше.

Это её «нашем» прозвучало препротивно, точно Малфой один на всех, не иначе. Но Гермиона стойко воздержалась от колкости, спокойно ответив и отчасти правду:

— Сама до сих пор понять не могу, как это у меня получилось.

— Ему нравятся блондинки. Я это знаю.

— ?

— Были времена. Поверь мне, секс с ним это — нечто. Да ты и сама прекрасно знаешь, — подмигивает блондинка.

От хвастовства Браун воротило от души.

— Правда, — продолжила она, — он их, к сожалению тут же бросает наигравшись. Увы, даже Я, — мило улыбается, светясь чувством собственного восхищения, — не избежала такой участи. Но, у меня есть мой Ронни…

Есть у неё Рон, ага. Тот отдохнет, развлечётся и, как всегда, вернётся в тихую гавань под названием — Гермиона Грейнджер. Там всё стабильно и так привычно. Ха-ха.

— Эта дура Грейнджер наивно полагала, что сможет удержать его возле себя, — скорее сама с собой болтала Браун. Гермиона напряглась, вся обратившись в слух. — Она так до сих пор и не поняла, что ему нужно. Ведь Рональду требуется особый уход — и ты для него уже королева!

Мерлин, как же она не хотела слышать все, что говорит ей Лаванда и меньше всего хотелось слышать о Рональде.

— Да ну? — явно язвительно возразила та. Собеседница немного осеклась, но разговор о своих отношениях радовал её, потому та, не обращая внимания, продолжила:

— Ну да. Четыре года понимания, ласки, восхваления… Он ведь… такой… такой… — видно Браун не могла подобрать походящего слова. Её точно распирало что-то изнутри. — И он мне сделал предложение! Представляешь!?.. — восторженно воскликнула Браун, выпячивая перед Гермионой левую руку с обручальным кольцом на безымянном пальце.

Именно то кольцо, которое она присмотрела для себя. Она даже однажды притащила домой журнал и показала, какой именно хочет, но так, словно намёк — невзначай. И эта рыжая свинья мало того, что изменяет, так ещё и раздаривает мечты, её мечты!

Злость и неконтролируемая ярость начинали подниматься в ней с новой силой. Всегда спокойная и уравновешенная Гермиона Грейнджер тихо закипала, слушая восторженные трели Лаванды о том, что, где, как и когда сделал для нее Ронни.

Осушив стакан с водой, Гермиона громко хлопнула им по барной стойке, забыв про тошноту и головную боль, резко развернулась к Браун и, со всей силы, на которую только была способна, влепила той кулаком по лицу прямо на глазах у всей элиты магической Британии.

В баре мгновенно воцарилась тишина, только грохот и жалобный писк слетевшей со стула Браун и хлопнувшие двери, в которых появились трое абсолютно разных, но одинаково шокированных увиденным парней, нарушили ее.