Шехерезада

Название: Шехерезада

Авторы: Катори Киса и MariaN Iv

Жанр: ангст, драма, романс

Пейринг: гаррискорп

Рейтинг: PG-13

Отказ от прав: Все права на персонажей принадлежат Дж. Роулинг. Данное произведение создано исключительно в личных развлекательных целях и не влечет за собой коммерческой выгоды

Саммари: Осуждённый на смерть приветствует тебя

Предупреждения: ангст, много ангста.

Гарри застегнул ворот и поёжился. Внутри Азкабана, как он уже знал по опыту, было ненамного теплее, чем снаружи. Но там хотя бы не было такого ледяного ветра, поэтому он поспешил поскорее дойти до ворот. Охранник пропустил его почти без заминки — только проверил пропуск, виновато улыбнувшись. Нужная камера находилась на нижних этажах, и, в какой-то мере, для заключённого это было лучше — дементоры больше любили кружить где-нибудь под крышей. Впрочем, к тем, кому ещё не был вынесен приговор, их и не подпускали.

О главной магической тюрьме ходило множество слухов — от того, что узников заживо съедают крысы, до сказок про тараканов в жидком супе на обед. Ничего такого не было и в помине. Чистые сухие коридоры, ежедневно вычищаемые заклинаниями камеры. Если бы не температура, поддерживаемая на нижнем уровне нормы для жилых помещений, это место можно было бы назвать почти комфортабельным. И если бы не тяжёлые кованые решётки. И, конечно, если бы не дементоры.

Гарри хмыкнул про себя и достал палочку. Его "клиент" считался самым опасным преступником последнего десятилетия, и при общении с ним, наверное, нужна была осторожность. Хотя какая, к чёрту, осторожность в защищённом сверх всякой меры Азкабане с двадцатилетним — или сколько ему там? — юнцом...

Гарри свернул за угол, остановился перед нужной камерой и нахмурился. Заключённый, одетый в одни брюки, преспокойно спал на нарах. Тихо, стараясь не разбудить его раньше времени, Гарри отпер дверь, подошёл поближе и гаркнул во всю силу лёгких:

— ПОДЬЁМ!

Скорпиуса разбудило звяканье ключа открывающего замок. Это утро мало чем отличалось от прошедших за последние три недели, с тех пор как его застали на месте преступления. Очередной допрос, проводимый господином Главным аврором вряд ли мог помочь следствию, что, впрочем, не могло его отменить.

— Доброе утро, мистер Поттер, — поприветствовал он вошедшего. — О чем вы хотите поговорить сегодня, сэр?

— Ничего нового, — ровно ответил Гарри, бесцеремонно спихивая его ноги на пол и садясь рядом с Малфоем на узкую тюремную кровать. Допрос обещал быть как обычно долгим и безрезультативным. — И уже вечер.

— Как скажете, сэр. Но раз мне известен ваш вопрос, а вам известен мой ответ, тогда, возможно, вы ответите на пару моих вопросов? В качестве приятной беседы. — Скорпиус на секунду замер, не зная чего ждать в ответ на эту откровенную провокацию. За прошедшее время многое изменилось, и реакции противника успели подстроиться под стиль их бесед, в которые превратились допросы, но вот так нагло он ещё действовать не пытался.

— Что взамен? — коротко поинтересовался Гарри.

Он знал, что Малфой не ответит на единственный интересующий его вопрос — за три недели, что он ходит сюда почти каждый день, он успел использовать всё, от уговоров до угроз. Проблема состояла в том, что ни смягчить, ни наоборот ужесточить наказание Малфоя Гарри не мог — иного исхода, кроме объятий дементора, быть не могло. Малфой это знал, и откровенно плевал на все попытки Главного аврора добиться от него показаний.

— Взамен? Может быть, поцелуй? — ввернул Скорпиус очередную провокацию. Вряд ли это улучшило ситуацию, зато могло выбить из колеи и помочь донести до растерянного Поттера нужную информацию. Крохотный шанс, за который нельзя было не ухватиться.

— Что, так не терпится? — саркастически хмыкнул Гарри. — Подождите немного, и вас ждёт самый незабываемый поцелуй в вашей жизни.

— Этот поцелуй от меня никуда не убежит, а вот ваш хотелось бы изведать напоследок. Такой шанс! Будет чем на том свете похвастаться, — продолжил Скорпиус. Провокация к сожалению не удалась.

Гарри мысленно вздохнул. Разговор выруливал на самую нелюбимую дорожку: откровенный флирт юного убийцы действовал на мозги разжижающе. Вряд ли Малфой догадывался, что при иных обстоятельствах Гарри с удовольствием ответил бы на его заигрывания, но самому Гарри было нелегко не выдать себя даже взглядом.

— Простого "нет" вам сегодня хватит, или мне сразу действовать как в прошлый раз? — скучающим тоном осведомился он.

— Пожалуй, хватит, согласился Скорпиус, выжидающе глядя на собеседника.

— Вот и славно, — Гарри кивнул, выдержал паузу, сделав вид, что осматривает помещение — было бы, что осматривать, два на два метра — и наконец предложил: — Давайте так, я отвечу на два ваших вопроса, а вы на один мой.

— Если это не будет тот вопрос, я согласен.

— Задавайте, — недовольно буркнул Гарри, доставая сигареты.

— Вы помните нашу беседу о магглах в прошлый ваш визит? Как бы вы исправили сложившееся положение?

— Никак! — отрезал Гарри жёстко и щёлкнул зажигалкой. — Так вот, как вы называете свои действия? "Исправлением положения"?

— А как бы назвали это вы? — начал заводиться Скорпиус. — Что ещё я мог сделать — ни имени, ни положения! Дед в тюрьме. На семье клеймо пожирателей. Думаете, это легко? Это был единственный способ их остановить. Они обрекли бы на деградацию, уравняли с маглами. А магглы, они просто изничтожат нас. По сравнению с ними мы же ничего не можем. Так, фикция, фокусы и шарлатанство. Вы хотя раз задумывались сколько знаний было утрачено? — Голос юноши дрогнул и сорвался, обстановка Азкабана не лучшим образом влияла на здоровье его обитателей.

— О чём ты болтаешь? — нахмурился Гарри. — Какие ещё знания?

— О, те самые, с помощью которых мы ограждались от мира. Те, с помощью которых строились Хогвартс и Азкабан, излечивали магов от литекантропии и даже те, которыми я убил тех чиновников. Немало ведь? За последний век не было построено ни одного поместья, огражденного чарами. Все магглорожденные обитают либо в уже изолированных деревнях, либо среди магглов. А сколько книг было сожжено за время последних войн?

Гарри уже поднял было руку, чтобы его остановить, но неожиданно для себя самого передумал.

— Ты хочешь сказать, что противостояние магглам в какой-то мере двигало прогресс? — переспросил он. — А то, что сейчас, деградация? В учебниках, между прочим, это называется Веком процветания.

— В учебниках пишут победители, вам ли этого не знать, — парировал Скорпиус. — Вы знаете, почему поддерживали Темного лорда? Не то, что принято рассказывать на уроках истории, а то, что было на самом деле? Неужели вы всерьез полагаете, что сотни чистокровных поддержали его только из-за того, что им нравилось пытать и убивать? Тогда я, пожалуй, думал, что вы умнее, чем есть на самом деле.

— Не зарывайся, — Гарри опалил его взглядом и надолго замолчал.

По-хорошему, следовало плюнуть на мальчишку ещё две недели назад, когда тот начал позволять себе первые вольности. И уж тем более не следовало вести с ним всё более и более пространные беседы в надежде понять, что двигало им в момент убийства. Но такого он ещё ни разу себе не позволял. А Гарри ещё ни разу так не хотелось продолжить разговор.

— И почему чистокровные и твоя семья в частности его поддержали? — всё же спросил он. — Я слышал много версий, возможна, твоя будет отличаться.

— Что ж, возможно, правда не будет для вас новой, — Скорпиус мило улыбнулся. — Том Риддл был исследователем, по крайней мере вначале, пока не начал эксперименты над собой. Исследователем, возглавлявшим группу единомышленников, которые искали и восстанавливали утерянные знания, собирая их по крупицам в надежде сохранить для новых поколений. Мой дед был из тех, кто исследовал традиции. Вы знаете, что раньше палочки давали детям с момента первого выброса силы? Детские, с ограничителями, но они позволяли привыкать к самой силе, возможности ее контролировать. Палочка становилась неотъемлемой частью, многие заклинания отрабатывались еще в детских играх. Ту же Вингардиум Левиосса, например, могли выполнить все пятилетки, это было частью их игр. А потом ввели то Закон об ограничении магии, дабы уравнять чистокровных с магглорожденными, как будто они могут быть равными. — Он остановился, переводя дыхание.

Что-то похожее Гарри уже слышал, но не про ограничение детской магии.

— Магглорождённые ничем не хуже чистокровных, — твёрдо сказал он, подкрепляя утверждение тяжёлым взглядом, и вдруг задумался. Скорпиус и не говорил, что магглорождённые хуже. Он сказал лишь, что раньше детей воспитывали иначе, но почему-то перестали. Для индейца естественно с детства играть в джунглях, познавая полный опасностей мир с самых младых ногтей, так почему для магов создали такие странные ограничения? Он вспомнил собственное детство и чувство связанности по рукам и ногам. А этот идиотский суд из-за несчастного Патронуса?

— Это было одно из первых нововведений, — продолжил тем временем Малфой. — Раньше, еще до разделения, обнаруженных среди вассалов магглорожденных было принято брать в замок. Не в семью, наследников всегда воспитывали по-особому, но в ближайшее окружение. Дети впитывали в себя магию, привыкали к ней и очень многое познавали таким образом — законы, правила поведения, традиции. Позже, после разделения этот обычай несколько изменился, детей стали брать в ученичество, позволяя им вливаться в магическую среду. Не так эффективно как ранее, но достаточно успешно. Они попадали в наш мир с еще формирующимся сознанием. А сейчас вы и сами все знаете, хотя еще лет пятьдесят назад вас могли забрать от маглов, например, в семью Уизли. Не лучший вариант, но вы бы предпочли его, не правда ли?

— Оставь мои предпочтения в покое, пока я не прекратил твою болтовню, — оборвал его Гарри скорее задумчиво, чем строго.

То ли холодные стены Азкабана подействовали на него угнетающе, то ли он слишком расслабился сегодня, но слова Малфоя заставили крепко задуматься, хотя раньше он, скорее всего, пропустил бы их мимо ушей.

О, он бы однозначно предпочёл бы Уизли Дурслям. Да кого угодно предпочёл бы — хоть самих Малфоев, хоть покойного Снейпа. Гарри не был уверен, что дети, у которых есть семья, согласились бы с ним, но вот изучать магию наверняка бы захотели. А с родителями можно было бы встречаться по выходным. Размышляя на эту тему, Гарри вдруг понял, почему это было невозможно при нынешнем укладе.

Дети были слишком болтливы.

Чтобы соблюдать Закон о секретности, действительно разумнее всего было держать магглорождённых волшебников в неведении относительно их способностей. Выгоднее — да, но правильнее ли?

Скорпиус собирался с мыслями. Среди многих хранящихся в его памяти фактов нужно было выбрать те, что убедили бы собеседника, который, кажется, наконец-то был готов его слушать. Те факты, что убедили бы его самого.

— Сэр, а вы в курсе что раньше заклятия памяти на магглах не применяли? — осторожно спросил он. Поттер не прерывал, и это радовало. — Просто потому, что о магии знали, и это сразу становилось заметно, что подрывало доверие к магической аристократии . До разделения очень многие взаимоотношения основывались на доверии. Мы были защитниками и повелителями, лекарями и учеными, жрецами и предсказателями. Мы жили среди них не скрываясь, полной жизнью. — Глаза его загорелись. — А они отвечали нам тем же. Они ткали, мы варили зелья для окрашивания, они растили урожай, мы оберегали его от засухи и вредителей, они охотились — мы отчищали от опасностей лес. Это был полноценный симбиоз двух разных видов. Так было изначально, и так могло бы быть и сейчас.

— Ты начитался детских сказок, — уверенно ответил Гарри, поморщившись. Раздосадованный — и как он мог воспринять слова этого фанатика всерьёз? — он затушил окурок и, повертев в руках пачку, вытащил ещё одну сигарету. — Есть хорошая книжка. Маггловская. «Молот ведьм» называется. Если бы ваши дни не были сочтены, я бы даже вам её принёс. Но так как вам остался от силы месяц, не буду рассеивать ваши иллюзии.

— Вы думаете, я ее не читал — ухмыльнулся Скорпиус — О, прежде чем все это начать, я прочел очень многое — все, что смог найти еще не уничтоженным. — Он прищурился и жёстко продолжил: — Вы и представить себе не можете, что я прочел, пока искал возможные пути. И поверьте мне, все что сказано там — еще цветочки по сравнению с тем, что может ожидать нас в будущем, если мы не изменимся. Магический мир деградирует. Сколько вы можете назвать заклинаний, изобретенных ну хотя бы за последние полвека?

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но осёкся. Он знал только одно, и был совсем не уверен, что нужно было произносить его здесь и сейчас. Хотя, вполне возможно, Малфой-старший рассказал об этом заклинании сыну.

Но кроме Сектусемпры он действительно ничего больше не слышал о вновь изобретённых заклинаниях. Зато много слышал об утерянных. И не только заклинаниях — многие артефакты, способы обработки ингредиентов, ритуалы и рецепты зелий, часто очень нужные и необходимые, были забыты или утрачены.

Поймав себя на том, что собирается согласно кивнуть, Гарри решил, что пора сворачивать разговор.

— Я знаю несколько новых заклинаний, — преувеличил он действительность, — и это при том, что я всего лишь аврор. Поэтому не могу с вами согласиться. Магический мир живёт в спокойствии и благоденствии. Точнее, жил, пока вы не взбаламутили его чудовищными убийствами. На этом и закончим. У вас ест возможность задать ещё один вопрос.

— Если бы здесь не стояло камеры, — Малфой кивнул на прикрепленную к потолку полусферу, — вы бы меня поцеловали?

— Нет, — едва ли не вздохом облегчения встретил Гарри перемену темы, пусть даже и на самую нелюбимую. — И хочу сказать, что вы крайне бездарно использовали свой вопрос.

— Возможно, но должен же я был попытаться . Ваш вопрос?

Скорпиус улыбнулся, и Гарри на секунду зацепился взглядом за его губы. Последнее время всё чаще приходилось напоминать себе, что этот мальчишка, тонкий, звонкий, умеющий быть совершенно очаровательным и дьявольски соблазнительным даже на тюремных нарах, убил тринадцать человек.

— Что ты собирался делать, если бы тебя не поймали? — вопрос прозвучал резче, чем нужно.

— Жить,— коротко ответил Малфой, пожав плечами.

— Не придуривайся! — рыкнул Гарри, щелчком отбрасывая окурок в коридор сквозь решётки.

— А что вы хотели от меня услышать? — вскинулся Скорпиус. — План следующего убийства? Его нет. Я уже сделал всё, что намеревался.

— Почему именно они? — Гарри никак не мог отделаться от ощущения, что он испытывает неправильные эмоции от разговора. Должны были быть неприязнь, отвращение, злость, но вместо этого он испытывал лишь… интерес.

— Вы знаете, чем конкретно они занимались? — Малфой посмотрел недоверчиво, не услышав в голосе стальных ноток.

— Ну просветите меня, мистер Малфой, — хмыкнул Гарри. — Как я уже говорил, я простой аврор, в политику не сующийся.

— Так вот, господин Главный аврор, они проводили законопроект о национализации родовых библиотек и артефактов, — охотно и быстро ответил Скорпиус.

Гарри, доставший было третью сигарету, поперхнулся дымом.

— Что? Да они с ума сошли! — вырвалось необдуманно, и он тут же укорил себя за свою несдержанность.

— По все видимости именно так, — Скорпиус натянуто улыбнулся. — Вы ведь понимаете, чем это нам всем грозило? Думаю, появление второго Тёмного Лорда из числа взбунтовавшихся чистокровных было бы лишь делом времени. Их смерть, конечно, не остановила запущенный процесс, но, по крайней мере, основательно его задержала. И, возможно, это даст кому-нибудь возможность остановить это безумие.

Слова "кому-нибудь" откровенно указывали на то, что у Малфоя были сообщники, но Гарри совершенно непрофессионально не стал за это цепляться. Не сейчас. Нужно было многое обдумать и очень желательно — вне этих стен.

— Я приду завтра, — решительно сказал Гарри, поднимаясь. — Надеюсь, вы будете не менее словоохотливы, мистер Малфой. Только в нужном нам русле. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр, — с некоторым сожалением отозвался Скорпиус.

"Да уж, спокойной", — невесело усмехнулся про себя Гарри, отпирая ключом дверь камеры. Он чувствовал взгляд Скорпиуса на спине, но не обернулся.

Скорпиус провожал Поттера взглядом, пока не захлопнулась дверь. До суда оставалось тринадцать дней.

* * *

На следующий день дел оказалось так много, что вырваться из Аврората на очередную встречу с Малфоем Гарри не смог. Хотел вечером, но забежал Рон с папкой ежеквартальных отчётов, и, глядя на её пухлые бока, Гарри в который раз пожалел, что на свете больше не осталось Хроноворотов. Эта мысль зацепилась за другую, вчерашнюю.

Раньше же, в древности, умели делать Хроновороты. Тогда почему не умеют сейчас? Почему приходится собирать артефакты по лавкам нелегальных торговцев и конфисковывать при обысках под липовыми предлогами?

Поняв, что мысли подобного рода никуда не приведут, Гарри потряс головой и с остервенением вгрызся в отчёт.

А утром, ещё до начала рабочего дня он уже был в Азкабане.

* * *

Скорпиус провел день в ожидании. Он и не заметил, когда сутки у него стали измеряться не приемами пищи и гаснущим светом, а визитами Поттера, желанными и ненавистными одновременно. Они позволяли не замыкаться в собственных мыслях, далеко не радостных, давали ощущение жизни и позволяли не думать о том, как недолго она продлится. И в то же время он знал — эти посещения одно за другим отмеряют его последние дни.

И всё же день не желал заканчиваться без ставшего уже традиционным допроса. Скорпиус подобрал ноги и угрюмо уставился в узкую щель каменной кладки, в которой при должном усилии можно было поймать отблеск гаснущей зари. Спать не хотелось, накатившая тревога не давала успокоить разум и чувства для желанного сна.

* * *

Вопреки ожиданиям, Скорпиус не спал, видимо его внутренние часы окончательно сбились.

— Доброе утро, — бодро поздоровался Гарри, запирая дверь. Он достал из кармана уменьшенный стул, на котором особо заострил внимание бдительный охранник, вернул ему нормальный размер и сел напротив Малфоя. — Как настроение?

Подняв глаза на визитера, Скорпиус пожал плечами — иначе как риторическим вопрос нельзя было назвать.

— А хотите сделку? — Гарри снова встал, развернул стул спинкой вперёд и сел на него верхом. — Вы мне рассказываете про способ убийства, а я приношу вам книгу. Большую и интересную.

— А вы уверены, что вы найдёте такую, которую я еще не читал? — хмыкнул Скорпиус. -Давайте так, вы предлагаете мне книги , Большие и Интересные, а я говорю, в ней ли я вычитал способ убийства, — он ухмыльнулся.

— Я к вам по-хорошему, а вы... — Гарри укоризненно покачал головой. — А я ведь мог бы достать вам любую книгу, которую можно найти в Англии — всё равно вам эти знания не пригодятся больше.

— Любую, говорите? — заинтересованно протянул Скорпиус. — Тогда, пожалуй, я бы выбрал, но не за ответ, а за название книги, в которой он есть. Вам стоит прочитать ее целиком.

Гарри задумчиво потёр переносицу. Малфой предлагал не ответ, но ключ к ответу — уже немало, учитывая, что за предыдущий почти месяц он не сдвинулся с места.

— Ладно. Выбирайте, — отрывисто бросил Гарри.

— "Особенности проведения магических ритуалов в зависимости от фаз луны", издание первое, без переработок, — быстро выпалил Скорпиус. — Если не ошибаюсь, единственный экземпляр находиться в архивах отдела Тайн. Если сможете принести ее мне, я назову интересующую вас книгу.

— Почему-то я был уверен, что вы не "Сказки барда Бидля" попросите, — вздохнул Гарри.

Наверное, нужно было уходить — вряд ли можно будет добиться от Малфоя большего, но он почему-то медлил.

— Сказки я знаю наизусть, — отмахнулся Скорпиус и ехидно добавил: — А вы?

Вопрос был вроде бы простым, но даже он заставил Гарри снова задуматься. Конечно, Малфой знал эти сказки наизусть. Он же чистокровный. Пусть магическое воспитание и ограничили, но каждый ребёнок из магической семьи всё равно получал знания — через книги, сказки, сам образ жизни... Конечно, Гарри знал всё это и раньше, но почему-то только Скорпиус подтолкнул его к размышлениям о том, какое детство у него могло бы быть.

Через четверть века после того как это самое детство кончилось.

Скорпиус ждал ответа, впрочем, даже не ответа — реакции. Но ушедшему вглубь себя Поттеру было не до него. Визит, похоже, подходил к концу. Маловероятно, что ему удастся заполучить в руки полную версию книги, но согласие — это уже немало. Те немногие ритуалы, что были описаны даже в сокращенной версии, предоставляли внимательным читателям невероятные возможности. Его пробирала дрожь предвкушения от возможности ознакомиться с авторским текстом, но приходилось сдерживать себя. За прошедшие несколько минут его собеседник не сдвинулся с места. Интересно, что же заставило его так задуматься?

— Расскажите, как вы жили до того как поступил в Хогвартс?

Вопрос прозвучал, видимо, настолько неожиданно, что лицо Скорпиуса вытянулось от удивления. Гарри усмехнулся про себя и глянул на часы. До ежедневной планёрки оставалось чуть менее часа — вполне достаточно, чтобы удовлетворить своё любопытство.

Как обычный чистокровный ребенок, хотел было ответить Скорпиус, но взглянув на собеседника понял, что того ответ не удовлетворит. Он не был ни чистокровным, да и детства, у него, по слухам, так такового не было. Похоже, его действительно интересовал ответ.

— Я родился в поместье, — начал он, собираясь с мыслями. — Это традиция — ребенок должен рождаться в окружении родственников и родовой магии. Так практически не бывает сквибов, и даже при слабом потенциале идет подпитка магией рода. Первые два года я почти не помню. А с трёх лет, когда начались первые осознанные выбросы, я уже общался со сверстниками. Нас учили использовать магию для игр. Тогда мы это, конечно, не замечали, но когда от тебя прячут любимую игрушку, невербальное Акцио срабатывает почти неосознанно. — Скорпиус тепло улыбнулся воспоминаниям. — Потом игры стали более активными. А к пяти годам я уже вовсю осваивал книги. В некоторых из них картинки не начинали двигаться, пока не пошлешь им мысленный приказ, зато потом можно было наслаждаться просмотром сказок. Такие книги редко встречаются, да и мастера, их изготавливающие, на вес золота. Так начинались первые уроки легилименции. Мы ведь даже не осознавали, сколькому успевали научиться до прихода в школу. На первом курсе, наверное, было бы совсем скучно, если бы не попытки освоить палочку. Очень трудно привыкнуть к ней после стольких лет без нее. Зато потом мы получали возможность тратить меньше сил и творить более тонкую магию.

"Бедные родители, как же им приходится изголяться", — подумал Гарри и удивлённо моргнул, поняв, кого именно пожалел. Впрочем, если забыть о личной неприязни к отцу Скорпиуса, ситуация казалась безрадостной. Было в ней что-то противоестественное, почти как надеть на собственного ребёнка колодки, долго и упорно учить в них бегать, а в одиннадцать лет снять и пытаться заново научить ходить. Логики ни на грош. Но ведь у магглорождённых детей не было даже этого! Даже магических детских садов, а ведь это могло стать решением.

— То есть, вы владеете беспалочковой магией и легилименцией? — задал Гарри первый пришедший на ум вопрос, чтобы отвлечься от странных мыслей.

— Легилименцией владею, а вот беспалочковой магией... — Скорпиус замялся, думая, как объяснить. — Понимаете, мы ведь использовали ее на уровне инстинктов. Сейчас, когда можно просто взмахнуть палочной, ты не будешь выплескивать в пространство столько магии. А беспалочковая магия подразумевает не только возможность сотворить заклинание без палочки, но и сотворить его сознательно, контролируя силу. Вы ведь тоже можете вытащить что-то из огня, когда надо будет действовать со скоростью мысли. А вот сознательно — нет. Впрочем, это не очень удачный пример, как раз у вас хватит на это силы. А у вашей подруги — нет. Я не владею беспалочковой магией в истинном ее понимании.

— Какую подругу ты имеешь в виду? — нахмурился Гарри. — Гермиону? Потому что она магглорожённая?

— Не только поэтому. Возможно, у миссис Уизли хватило бы силы при должном воспитании. Для чистокровных магия — как воздух, как кровь. Она неотъемлемая часть жизни. Маги не задумываются о том, как совершить то или иное действие, они просто делают. А магглорожденные все еще живут как магглы, для них палочка — инструмент, непонятный, трудный, опасный. К нему нужна понятная подробная инструкция, чтобы действовать строго по ней. Вы обращали внимание, как часто ваша подруга применяет бытовые заклинания? Готов поспорить, что нечасто, ей проще сделать все руками, чем магией, это как заставить себя писать сочинение по ненавистному предмету. А для нас — да и для вас тоже — магия естественна. Вы ведь уже не думаете, какое заклинание применить. Вы просто делаете. А магглорожденные до сих пор стараются не пользоваться палочкой лишний раз, просто потому что не понимают сущности магии, не чувствуют ее. А ведь вы раньше тоже ее не чувствовали. Помните, когда все изменилось ?

"Когда я убил Волдеморта", — мгновенно вспыхнул в мозгу ответ. Разумеется, Гарри его не озвучил, но, покопавшись в памяти, понял, что лукавит. Волдеморт оказался скорее средством — в битве нет времени на раздумья. Есть только магия, которая срывается с палочки почти интуитивно в яростной попытке защитить собственную — и не только — жизнь. И после решающей битвы угроза отступила, а умение пользоваться магией не задумываясь осталось.

Гарри хлопнул себя по карманам, вытащил сигареты и прикурил.

— Откуда ты знаешь, какие у меня отношения с магией, — спросил хрипло, подтверждая тем самым сказанное Малфоем.

— Это видно, — улыбнулся тот. — Все равно как человек, ранее не могший без костыля и шага сделать встал и пошел. А про то, как было раньше, мне рассказывал отец. Чистокровные сразу замечают такие вещи.

— И что он ещё про меня рассказывал? — ровно спросил Гарри. Странно, но он действительно не разозлился на такое заявление.

— Что вы были настоящим придурком в школе, — развязано протянул Скорпиус и рассмеялся. Он понимал, что говорить этого не стоило, но не мог не повторить эту вертящуюся на языке фразу, столь часто слышимую им в детстве. Стоило обратить внимание именно на "в школе". О Поттере после школы Драко не говорил, вообще.

Гарри чуть было не поперхнулся дымом и уставился на Скорпиуса в изумлении.

— Не боишься, что я тебя сейчас свяжу, к примеру, и оставлю так до завтра? — поинтересовался он. — В воспитательных целях? Чтобы думал, что и кому говоришь.

— А чего мне боятся? — с вызовом посмотрел на него Скорпиус. — Давайте, вяжите, если таковы ваши эротические фантазии, и думайте обо мне всю ночь. Мне будет интересно что вы надумаете.

— Идиот, — констатировал Гарри и улыбнулся против воли.

Скорпиус залюбовался этой улыбкой, всё-таки настоящий мистер Поттер представлял собой интереснейшую личность. Жаль только, что находилась он не на его стороне. А ведь вместе они бы столько смогли...

Споткнувшись об это «бы», Скорпиус помрачнел. Не время жалеть об упущенных возможностях, когда нужно жалеть о кое-чём несоизмеримо большем. Кто знает, может быть, за те сто лет, что он так и не проживёт, он бы смог убедить Поттера в своей правоте?

Гарри уловил перемену в настроении Малфоя и не совсем понял причину. Только что тот пристально смотрел на него, чуть ли не пожирая взглядом, а сейчас уже хмурится и отводит глаза. Вряд ли, конечно, заключённый Азкабана, ожидающий смертного приговора, должен вовсю сверкать улыбками, но до сих пор Скорпиус всегда держался молодцом, и Гарри уже как-то привык. Иррациональное желание как-то поддержать, ободрить подступило к горлу, и Гарри пришлось вызвать в памяти колдографии с мест малфоевских преступлений. Вот только они были такими мутными, прозрачными перед внутренним взором, а Скорпиус, расстроенный, насупленный, сидел совсем рядом.

— Вообще-то твой отец прав, — медленно сказал Гарри, не зная, какие подобрать слова. — Я действительно был тем ещё придурком. Но у меня были смягчающие обстоятельства — ну, знаешь, Волдеморт и всё такое.

Скорпиус натянуто улыбнулся в ответ, горечь не отступала, а наоборот накатывала волнами. Хотелось, чтобы Поттер наконец ушел и оставил его наедине с собой. До этого он вполне мог владеть собой, прогоняя дурные мысли, но всё же хладнокровным расчётливым убийцей Малфой не был, и угрызения совести, равно как и размышления о собственной правоте иногда одолевали. Хотя, сейчас было по-другому. Поттер заставил его впервые пожалеть именно себя, свою молодость, свою непрожитую жизнь.

И всё же, отмотав назад, он сделал бы всё точно так же. Он просто не мог по-другому. Не долг и необходимость, но понимание, что это — единственный верный поступок. Он был бы рад, если бы это сделал кто-то другой, но что сделано — то сделано.

У Гарри защемило сердце от этой улыбки, и никакие самовнушения о том, что перед ним убийца, не помогли.

В конце концов, сам Гарри тоже небезгрешен, и убитым Волдемортом на пару с пытаемой Круциатусом Беллатрикс его послужной список давным-давно не заканчивался.

Не зная, что ещё можно сделать и что сказать, Гарри встал и вдруг спросил:

— Ты куришь, Малфой?

Скорпиус удивлённо вскинулся и, подумав, ответил:

— Нет, но сейчас бы не отказался.

Гарри бросил ему сигареты и зажигалку.

— Мне нравится, как они щёлкают, когда зажигаются, — хмыкнул он в ответ на слегка недоумённый взгляд. — Давай покажу.

Он забрал у Скорпиуса зажигалку, коснувшись тёплых, несмотря на холод камеры, пальцев, продемонстрировал, как ею пользоваться и вернул.

Зажечь огонек удалось только с четвертой попытки, зажигалка так и норовила выскользнуть из онемевших от бездействия рук. Прикурив наконец сигарету, он втянул горьковатый дым и тут же закашлялся. Все-таки несколько попыток начать курить не выработали у него должного опыта обращения с сигаретой. Откашлявшись, он вернул Поттеру зажигалку и поблагодарил с чуть смущённой улыбкой.

— Ты не понтуйся давай, и кури вполтяги, — посоветовал Гарри. Тут Скорпиус опять закашлялся, и он не раздумывая хлопнул его по спине.

От неожиданного удара Скорпиус закашлялся еще сильнее.

-Поосторожнее, сэр. у вас слишком тяжелая рука, — прохрипел он кое-как.

Гарри, запоздало вспомнивший, что от дыма в лёгких хлопанье по спине не поможет, присел с ним рядом, отобрал сигарету и трансфигурировал её в стакан.

— Агуаменти! Выпей давай и отдышись, — приказал он, протягивая стакан Малфою.

Выпив воду, Скорпиус прикрыл глаза и прислонился к плечу Поттера. Он не думал, что делает, просто усталость брала свое, а находившийся рядом человек внушал доверие не смотря ни на что.

Гарри замер. Скорпиус касался его только плечом, но казалось — всем телом.

— Твою мать, да как же тебя угораздило ввязаться во всё это?! — вырвалось у него необдуманно, а рука дёрнулась было, чтоб лечь на худые плечи, но так и осталась лежать на колене.

— Вот так и угораздило, — просто ответил Малфой.

Обдумывая, как бы помягче вытянуть из Скорпиуса более развёрнутый ответ, Гарри замешкался, и через пару минут почувствовал, что Малфой навалился на него сильнее. Он передёрнул плечами и собрался было возмутиться, когда обнаружил, что Скорпиус уснул, положив голову ему на плечо.

— Чёрт знает что, — беспомощно выругался Гарри, отчего-то шёпотом.

Посмотрев на часы, он снова чертыхнулся — на планёрку он уже безнадёжно опаздывал — и аккуратно сгрузил Скорпиуса на жёсткий матрац.

Закрывая за собой дверь, он придержал её, чтобы металл не лязгнул слишком громко. У Малфоя была ещё масса времени, чтобы выспаться — больше в камере всё равно нечем было заняться. И всё же Гарри не стал его будить.

* * *

Уже через десять минут Гарри входил в здание Аврората. Быстрым шагом миновав многочисленные коридоры, он толкнул дверь своего кабинета и нос к носу столкнулся со своей секретаршей.

— Ой, простите, мистер Поттер, — испуганно выдохнула она. — Я думала, вы на планёрке, хотела пыль протереть.

— Ничего, Мелисса, всё в порядке, — ответил Гарри и, лишь закрыв за ней дверь, вдруг понял, что в руках секретарша держала тряпку. Самую обычную влажную тряпку, которой удобно стирать пыль с полированных поверхностей.

Решив, что подчинённые могут подождать начальника ещё несколько минут, Гарри взмахом палочки призвал личное дело Мелиссы из большого шкафа и нашёл глазами графу, на которую раньше никогда не обращал внимания.

Магглорождённая.

Почему-то он нисколько в этом не сомневался.

— Вот, — Гарри бухнул на нары тяжёлую книгу. — Нихера не представляешь, чего мне стоило её достать, а главное — пронести сюда, но я свою часть уговора выполнил.

Скорпиус кинул на него благодарный взгляд и провёл пальцем по корешку огромного фолианта.

— Что ж, та книга, о которой я говорил, называется "Традиции вассалитета, ритуалы, клятвы, присяги от Мерлина до наших дней". Вам лучше найти самое первое издание, тысяча шестьсот пятьдесят второго года. Не уверен, что в более поздних осталась необходимая информация. Сейчас она считается неактуальной, но, как видите, это не так. Вам стоит прочитать книгу внимательно и целиком.

— Традиции, клятвы и присяги? — неверяще переспросил Гарри. — Ты хочешь

заморочить мне голову?

— Отнюдь, — Скорпиус мотнул головой. — То, что о них сейчас не помнят, не означает, что они перестали действовать. Вам действительно стоит прочитать эту книгу, поверьте, вы найдете в ней много интересного.

— Ладно, допустим, — Гарри прищурился и кивнул на книгу, которую принёс с собой. — А что интересного можно найти в ней?

— Кое-что о влиянии лунного цикла на магию, — Скорпиус аккуратно сгрузил книгу на пол и сел на нары. — Может быть, вы в курсе, что в полнолуние магглы гораздо меньше обращают внимания на детали и многое не замечают. Например, если в обычный день они обнаружат, что из закрытой кабинки туалета пропал человек, то испугаются и будут обходить это место стороной, а в полнолуние, скорее всего, просто проигнорируют этот случай, будто его и не было. Уж вам, аврорам, это наверняка удобней — меньше затирать память случайным свидетелям, ведь целые толпы попадают в министерство именно таким путем.

— Нашёл, кому рассказывать, — фыркнул Гарри. До вступления в должность он был вынужден, как и все, отстаивать очереди к туалетной кабинке, чтобы "смыться" в унитаз-портал.

— А ведь все можно было организовать по-другому. Вы ведь знаете о том огромном количестве фильмов и книг у магглов о всяких суперагентах или людях, с необычными способностями работающих на правительство? А ведь мы вполне могли бы сойти за них и аппарировать без страха прямо с оживлённой улицы. Всего лишь пара популярных фильмов — для подготовки сознания — и небольшая маскировка.

— Не фильмы, — возразил Гарри. — Хорошая пиар-акция, длящаяся не один год, грамотная работа со СМИ, и... — тут он осёкся и понял, что ему ужасно хочется постучаться головой об стену. Сначала потому, что он всерьёз начал рассуждать над совершенно бредовой малфоевской идеей, а потом — от осознания, что он вовсе не считает идею бредовой. Более того, искренне не понимает, какого чёрта маги должны смываться в унитаз, ведь всё могло бы быть по-дру...

Ну вот, дожили. Теперь он и слова Малфоя повторяет.

— А ведь это не единственный путь, — продолжил тем временем Скорпиус. — Очень многое можно было бы организовать, не пугая и не шокируя магглов и не заставляя скрываться магов. И все это даже без непосредственного слияния миров, опасного и ненужного. Ведь по-хорошему мы просто не готовы существовать в маггловском мире, они настолько быстро развиваются, что мы просто не поспеваем за ними, а во многом и просто деградируем.

— То есть, если бы тебя не поймали, ты бы попытался воплотить всё это в жизнь? — Гарри сел рядом и развернулся к Малфою. — Как? Убийствами?

— Зачем же, я убирал только опасные фигуры. Те, которые, даже понимая, что творят, не остановились бы, — спокойно ответил Скорпиус. — А насчет воплощения — да попытался бы. Не знаю, как, но я бы приложил все возможные усилия.

Гарри долго смотрел на него, не зная, что сказать. Единственная фраза, просившаяся на язык, была равносильна государственной измене, но моралистом Гарри никогда не был. Сейчас он нутром чуял — то, что говорил Малфой, было правдой. Гарри давным-давно перестал считать себя наполовину магглом, как раньше, но воспринимал странности магического мира как нечто само собой разумеющееся. Сейчас же, когда его ткнули носом в имеющиеся несовершенства, он не мог не задуматься, действительно ли всё должно быть так, как есть.

Оглянувшись на камеры, он наклонился к Малфою совсем близко, чтобы в объектив не было видно его лица, и прошипел:

— Так какого хуя ты дал себя поймать?!

— Я просто не успел оттуда смыться, — так же тихо прошептал Скорпиус, — портал не сработал, а сам я не смог пробить антиаппарационный барьер, — и, как будто извиняясь, улыбнулся.

Гарри сжал кулаки в бессильной злости.

— Неужели не было способа остановить их, не убивая? — почти простонал он. — Ты же знал, чем тебе это светило!

— Как? Вы думаете, я с ними не говорил, не пытался переубедить, остановиться? Они все прекрасно понимали еще до своей смерти. Они были как... — Скорпиус замер, вспомнив еще одно лицо, фигурировавшее в рассказах отца о школе. — Они были как Амбридж, — тихо закончил он.

Гарри мог бы сказать, что Малфой не имел права сравнивать никого с человеком, которого никогда не видел. Мог бы прочесть лекцию о том, что убивать нехорошо и бла-бла-бла. Мог бы уйти, бросив на прощание что-то язвительное, и больше никогда не приходить — теперь, когда Малфой дал ему ключ, дело оставалось за малым. Вот только это было бы лицемерием. Как можно пенять человеку на убийство, когда у самого руки по локоть в крови?

Да, кто-то скажет, что одно дело убить, прикрывая спину напарнику, убить преступника, готовящегося взорвать бомбу или террориста, прикрывшегося заложником, и другое — хладнокровно порешить мирных чиновников, изо дня в день трудящихся на благо общества. И Гарри сам думал точно так же.

До недавнего времени.

Малфой, чёрт бы его побрал, заронил зерно сомнения. В школе авроров у них были занятия по тактике, и Гарри до сих пор помнил, как много споров вызвал в студенческой среде Принцип наименьшего ущерба. Пожертвуй малым, чтобы защитить многое. Он был единственным, кто не принимал участия в дебатах, потому что твёрдо знал: это единственно верный принцип. Когда-то он пожертвовал собой, чтобы защитить всё, что было ему дорого. Возможно, иногда нужно жертвовать и другими.

Пауза затянулась, а Гарри всё сидел, вглядываясь в лицо Малфоя. Он не знал, что ещё ему сказать.

— Вы мне верите? — одними губами спросил Скорпиус. Ему вдруг показалось невероятно важным получить подтверждение тому, что он видел. Неужели ему только показалось, что его поняли?

— Я... — Гарри заглянул ему в глаза и несколько секунд молчал, прежде чем продолжить. — Я не знаю.

— Что ж, по крайней мере, вы не отрицаете возможность того, что я прав, — пристально глядя ему прямо в глаза ответил Скорпиус, и, опустив взгляд, продолжил: — Спасибо и на этом.

Пользуясь тем, что объектив камеры видел только его затылок и плечи, Гарри поймал Скорпиуса за подбородок и заставил поднять голову. Сказать больше было нечего, и он просто всматривался в серые глаза, пытаясь то ли что-то понять, то ли наоборот — объяснить.

Вынужденный диалог оказался для Скорпиуса слишком большим испытанием. Захотелось забыться, сорваться, хоть на мгновение почувствовать себя не знающим тяжести принятых решений и груза ответственности. Что угодно, лишь бы прервать повисшее напряжение. Он опустил глаза на губы Поттера и на мгновение представил, как именно предпочел бы сорваться. Если бы не камера под потолком, он, возможно, даже не раздумывал бы, но мысль о том, чем это может грозить Поттеру, особенно если тот ответит, заставляла держать себя в руках.

Гарри чувствовал его взгляд, его незамысловатое желание всей кожей, и радовался, что Малфой больше не смотрит ему в глаза — в этот раз не выдать своих чувств было чертовски сложно. Как можно медленнее, чтобы не запалить протянувшийся между ними фитиль, он убрал руку и отстранился.

— Если хочешь, я приду завтра, — хрипло сказал он, отвернувшись от камеры. — Это больше не нужно, но... Ты сможешь рассказать мне больше о своих идеях.

— Приходите. Возможно, вы захотите уточнить кое-что о прочитанном. — Скорпиус попытался понять по лицу Поттера, о чём тот думал, но оно было настолько напряженным, что вычленить отдельные эмоции не получалось.

Гарри повернулся и твёрдо пообещал:

— Приду.

Железная дверь с лязганьем захлопнулась, а Скорпиус подошёл к решётке, провожая аврора взглядом. Поттер медленно провернул ключ в замке, не отводя глаз, и чуть помедлил, прежде чем развернуться и быстро пойти по коридору.

Едва его шаги смолкли, Скорпиус заставил себя сосредоточиться и взялся за книгу. Несколько лет назад в библиотеке Малфой-менора ему повезло наткнуться на рукописные выдержки из неё. Тогда он не понимал, какое сокровище попало ему в руки. Приблизительно так же, как не понимал Поттер, что именно принес в камеру.

Лунная магия была непосредственно связана с лунным циклом, хотя магией в полном смысле её назвать было нельзя. Те ритуалы, которые невозможно было провести в новолуние, в полнолуние увеличивали свою эффективность в несколько раз. Вот они и интересовали Малфоя.

* * *

На следующий день Гарри прийти не смог. И через день тоже. К исходу второго дня он был готов кусать себе локти с досады, но ничего не мог поделать — часы посещения Азкабана были чётко ограничены, и так не вовремя навалившиеся дела отсекали всякую возможность увидеть Скорпиуса.

К концу третьего дня желание увидеть его стало навязчивой идеей. В какой-то другой ситуации Гарри бы даже заподозрил бы, что на него наслали какие-то любовные чары — лицо Малфоя вставала перед глазами всякий раз, стоило ему на мгновение отвлечься. Выбиваясь из сил, Гарри старался разобраться с делами как можно скорее, а по ночам читал. Ту книгу, о которой говорил Малфой, оказалось неожиданно легко найти — она была раритетной, но совершенно легальной.

На четвёртый день Гарри не стал дожидаться вечера. Заскочив с утра в Аврорат, он оставил записку Рону, чтобы тот провёл планёрку за него, и аппарировал к границе антиаппарационного барьера Азкабана.

* * *

Скорпиус сидел над книгой, прерываясь только на еду и сон, но мыслями частенько обращался к Поттеру: нашел ли тот книгу? Что успел прочитать? Понял ли, что нашёл там Скорпиус и каким образом смог использовать полученные знания? В те мгновения, когда мысли не были заняты книгами, он просто ждал. За прошедшее время Поттер стал прочти привычкой, необходимостью, единственной отдушиной в одиночном заключении.

А по ночам его посещали сны, где беседы прерывались жаркими поцелуями и объятиями. Окончание этих снов он, как правило, не помнил, но когда просыпался, сердце его стучало сильно, быстро и где-то очень глубоко.

* * *

Гарри с трудом удалось скрыть нетерпение, когда паромщик вёз его к омываемому океаном Азкабану, и, оказавшись внутри, он максимально ускорил шаг. Скорпиуса он увидел через решётку, и на секунду замер, встретившись с ним взглядом.

Три долгих дня одиночества истощили терпение до предела, и, когда Скорпиус наконец увидел Поттера, его захлестнули противоречивые желания. Хотелось наорать, стиснуть в объятиях и зацеловать одновременно.

В мгновенно потемневших глазах Скорпиуса разом промелькнуло столько чувств, что когда Гарри поспешно открывал дверь, у него тряслись руки. Малфой сделал шаг навстречу одновременно с ним, и они оказались совсем близко. От накатившего желания схватить Скорпиуса в охапку, впиться в чувственные тонкие губы, Гарри начало ощутимо потряхивать, хотя он мог поклясться, что ещё совсем недавно ничего подобного не было и в помине.

Глазок камеры насмешливо блеснул, напоминая о себе, и Гарри мысленно послал в него Бомбарду. Если бы они только могли хоть ненадолго, хоть на пару мгновений скрыться от его навязчивого взора… Неожиданная мысль обожгла сознание, и Гарри не раздумывал ни секунды.

— Ударь меня, — прорычал он, почти не разжимая губ. — Ударь по лицу.

Скорпиус не поверил услышанному, в его глазах явственно читался вопрос.

«Давай же! Верь мне», — мысленно попросил Гарри, и Малфой, всё ещё сомневаясь, замахнулся.

Он ударил Поттера в скулу, слабо, неохотно, а потом, словно извиняясь, скользнул пальцами по щеке, плотно сжатым губам и отдернул руку, ужаснувшись собственной дерзости.

Магия взметнулась от этого прикосновения, и Гарри пришлось отвлечься на мгновение, чтобы её унять. А в следующую секунду он схватил Малфоя за грудки и притиснул его к стене, полностью закрывая от камеры своим телом — никто не сможет попенять ему за то, что он приструнил распоясавшегося арестанта.

И вмешиваться охранник, наблюдавший сейчас за встречей через монитор, тоже не станет: Главный аврор, конечно же, справится сам.

До маняще приоткрытых губ осталось совсем немного, но Гарри так и не решился преодолеть расстояние, беспомощно сжимая Скорпиуса в жалком подобии объятий.

-Я... — начал было Скорпиус, но поняв, что голос не подчиняется, замолчал, заворожено глядя на Поттера. — А, к Мордреду всё! — наконец воскликнул он и, ухватившись за мантию, притянул Поттера к себе, впиваясь в маячившие перед ним губы.

Гарри ответил на поцелуй жадно, без заминки, понимая, что только этого и ждал. Будто слыша за спиной жужжание камеры, он перехватил руки Скорпиуса за запястья, чтобы те не скользнули ненароком ему на плечи, и шагнул вперёд, прижимая его к стене всем телом. Они ничего не могли себе позволить — только целоваться и пытаться теснее вжаться друг в друга, и долго это продолжаться не могло, но те несчастные несколько секунд, пока длился поцелуй, Гарри отчаянно желал, чтобы время остановилось.

Если бы Скорпиус мог не дышать, он бы никогда не прервался, но воздуха давно уже не хватало, хотя он терпел до последнего, пока в легкие не свело, будто судорогой.

Шаг назад показался самым сложным в жизни Гарри — даже выйти к Волдеморту было проще. Скорпиус смотрел на него широко распахнутыми глазами, тяжело дышал и выглядел так, что Гарри едва не кинулся обратно. Адская смесь похоти, страсти и просто необъяснимого желания быть рядом, совершенно не имеющего отношения к сексу — причём последняя часть, как ни странно, превалировала, — отравляла разум. Гарри сжал руки в кулаки, стиснул зубы и сделал ещё один шаг от Скорпиуса.

"Стой, где стоишь, — мысленно взмолился он. — Только, пожалуйста, стой, где стоишь..."

Это было почти физически больно — не опирайся Скорпиус на стену, он рухнул бы на колени. Чувства Поттера читались без всякой леггилименции, как, наверное, и чувства самого Скорпиуса, и лишь беззвучный приказ-мольба остановил его от необдуманных действий.

До суда оставалось семь дней, и это было самое короткое посещение Поттером Азкабана.

* * *

Только призвав на помощь всю свою недюжинную силу воли, Гарри смог кое-как сосредоточиться на работе, но стоило сгуститься сумеркам, как в груди поселилась та же глухая тоска, что сопровождала его всю дорогу из Азкабана.

Он оказался в ловушке из странных, ненужных и чертовски сильных эмоций.

Мальчишка. Преступник. Убийца.

Ещё месяц назад он лично подготовил бумаги в Визенгамот и ровно через неделю зачитает обвинительную речь.

При мысли об этом Гарри застонал вслух. Как?! Как, чёрт возьми, сделать это, если всем сердцем понимаешь, совершаешь непоправимую ошибку?! Запустив руки в волосы, Гарри постарался не думать о том, насколько низко он пал, раз дал одному единственному поцелую заставить его поверить, что тринадцать убитых человек — вполне допустимая жертва.

И лишь где-то в глубине души он понимал, что поцелуй тут не причём.

* * *

Сон не шёл, и, провалявшись на скомканной простыне несколько часов, Скорпиус раздражённо сел и бухнул на колени книгу. Так он просидел до утра, не прочтя ни строчки. Как испорченный думосбор, память раз за разом прокручивала одно и то же воспоминание. И Скорпиус всё острее понимал — Поттер больше не придёт. Нужно было как-то смириться с этой мыслью и жить дальше. Благо, осталось недолго.

* * *

Просидев всю ночь в кресле с пригубленным, но так и не выпитым бокалом виски, Гарри принял твёрдое решение больше не ходить в Азкабан. Он ничего не мог сделать для Скорпиуса — только

попытаться хоть немного уменьшить горечь... чего? Расставания?

Он со всей дури саданул кулаком по столу. Расставание, блядь. Самое большее через три недели мальчишки не станет, а он собирается бросить его одного после всего, что уже сделал, пойдя на поводу у своих грёбаных желаний.

Нет. Он так не поступит.

Пусть потом будет трижды больней, но он не бросит Малфоя одного дожидаться смерти.

Черкнуть очередную записку Рону и забросить её в Аврорат было минутным делом. В Азкабане он был точно к открытию его для посетителей.

* * *

Скорпиус даже не заметил, сколько он просидел не меняя позы, пока не почувствовал онемение. Это ощущение появлялось последнее время всё чаще. В камере два на два метра особо не развернешься, и месяц вынужденного бездействия давал о себе знать.

Вздохнув, он начал разминать пальцы на ногах, когда вдруг услышал знакомые шаги. Он счел это наваждением от недостатка сна, но ничего не мог с собой поделать — каждый шаг ударом отзывался в сердце и словно рычаг с щелчком переключал эмоции: шаг — боль, шаг — надежда, шаг — сомнение.

— Привет, — тихо сказал Гарри, заходя в камеру.

Чтобы держать себя в руках, ему пришлось напрячь всю свою выдержку, но он сумел заставить себя не думать о вчерашнем. Почти.

— Гарри,— просипел Скорпиус и попытался встать навстречу, за что чуть было не поплатился. Не успевшие восстановить кровообращение ноги подвели, и он начал заваливаться на Поттера.

— Твою мать, — выдохнул Гарри, бросаясь вперёд, и подхватывая Скорпиуса.

Он усадил его обратно на кровать и сел рядом — настолько близко, насколько мог себе позволить под прицелом камеры. — Что с тобой, Скорпиус?

— Онемение,— ответил тот, поморщившись, — здесь мало возможностей двигаться. Обычная зарядка уже не спасает.

— А сегодня ты её и вовсе не делал, — с уверенностью сказал Гарри, даже не придав голову вопросительную интонацию.

Наверное, Скорпиус ждал его. Или наоборот — не ждал. Слава Мерлину, что он не поддался своему эгоистичному порыву.

— Жаль, что вы не всегда используете свою проницательность, сэр, — вымученно улыбнулся Малфой. Жалкая попытка пошутить показалась неуместной, едва прозвучала.

— И для чего же тебе хотелось бы, чтобы я её использовал? — мягко улыбнулся Гарри. Кажется, тоска немного отступила, и дышалось уже несколько легче.

А вот к этому вопросу Скорпиус оказался не готов — правду он сейчас сказать не мог, а ложь только порвала бы протянувшуюся между ними ниточку доверия. Стоило отшутиться, но как назло в голову не приходило ни одной удачной мысли.

Гарри понял, что ответа не получит, и полез за сигаретами.

— Будешь? — спросил он для того, чтобы дать Малфою возможность не отвечать на предыдущий вопрос.

— Не откажусь, — улыбнулся Скорпиус. Ему нравилась чуткость Поттера, да и сам он более чем нравился. Возможно, сложить всё иначе, они могли бы быть друзьями, соратниками или даже любовниками. Мысль о том, что Поттер мог быть с ним заодно, вдохновляла. Обуздать разыгравшуюся фантазию было сложно, да и не хотелось, но окружающая реальность принудительно возвращала в себя.

Гарри протянул ему сигарету, на секунду задержав её в пальцах, прежде чем отдать Скорпиусу, и щёлкнул зажигалкой. Он не отрываясь смотрел, как Скорпиус наклоняется к огню чтобы прикурить, обхватив губами тонкую трубочку сигареты.

— Только сразу глубоко не затягивайся, — предупредил он.

Скорпиус чуть было не поперхнулся от сказанной под руку фразы, но вовремя успел выровнять дыхание.

— Я выучил этот урок, сэр. — От этих незначительных проявлений заботы хотелось ластиться как коту. На мгновение он представил, что бы сделал, если бы они сейчас находились не в Азкабане или хотя бы не в фокусе видеокамеры. Сделать хотелось многое, но не было уверенности, что все его действия были бы приняты благосклонно.

Гарри косо глянул на него и стиснул зубы. Если бы все уроки судьбы можно было бы выучить и отмотать жизнь назад, чтобы прожить её уже без них! Тогда бы Малфой наверняка больше никогда так глупо не попался... Поняв, что снова думает неправильно — так, будто мальчишка имел право сделать то, что сделал, так, будто заслуживал второй шанс, — Гарри тряхнул головой и постарался выбросить из головы эти мысли.

— Как, продвигаются ваши дела, сэр? — заданный вопрос был неуместен, но затянувшая тишина оглушала, и позволяла мыслям заползать туда, куда не следует. А ответ на этот вопрос его действительно интересовал.

— Ты имеешь в виду книгу? — не сразу понял его Гарри и покачал головой. — Слишком большой объём и слишком много работы. Но я прочитаю. Обязательно.

— Не только, — покачал головой Скорпиус. — Мне действительно интересно, как у вас дела. Вас пару дней не было... Всё в порядке?

Гарри развернулся к нему всем телом и посмотрел в упор. За спокойным тоном и обтекаемыми фразами пряталось нечто гораздо большее, чем простое вежливое беспокойство.

— Я не мог прийти, — тихо сказал он и добавил глухо, отвернувшись от камеры: — Прости.

— Я понимаю, — дрогнувшим голосом отозвался Скорпиус, — надеюсь, у вас все будет в порядке.

— У меня-то будет, — отозвался Гарри. Горечь скрыть не удалось, она прорвалась в голос, заставив мгновенно пожалеть о вырвавшихся словах.

Скорпиус отвернулся, сжав кулаки. Неожиданное напоминание о его обреченности показалось подлым ударом в спину. Нет, он, конечно, понимал, что ему не хотели сделать больно, но именно эта случайность сделала все еще хуже.

— Уходите, — процедил сквозь зубы он, — уходите сейчас же. Скорпиус встал, отвернувшись к стене, не желая видеть, как беспрекословно выполняют его просьбу.

Сердце замерло, больно сжалось и застучало вновь, отстукивая ритм: идиот-идиот-идиот. Магия взметнулась внутри, опалив жаркой волной. Гарри поднялся на ноги, шагнул вперёд и позволил ей вырваться наружу, окутав напряжённого, как струна Скорпиуса.

— Прости, — прошептал он отчаянно. — Скорпиус…

Мерлин, что же он творит? Окутавшая магия пробирала до костей, вытаскивая наружу все, даже самые глубоко спрятанные чувства. Его затрясло. Хотелось прикоснуться, прижаться и впитывать эту силу до потери сознания. Неужели Поттер не понимает, как действует на окружающих? Он излучал уверенность и власть, вёл за собой и заставлял подчиняться.

"Совсем как Темный лорд..." — вдруг понял Скорпиус.

Отец и дед много рассказывали о Тёмном лорде, и описывали его почти теми же словами. Но Скорпиусу казалось, что Гарри был сильнее. Намного сильнее.

Судя по рассказам, последние годы Волдеморт был карикатурной пародией на себя самого. Поттер же мог стать настоящим лидером, за которым пошли бы многие.

Главный аврор Гарри Поттер был невероятно силён. Тёмный маг Гарри Поттер заставил бы всех прислушаться к своему мнению. Не только Британию — весь мир.

Скорпиус обернулся и глядя прямо в глаза кивнул, мысленно прощая. Он не знал, будет ли услышан его слабый леггилиментный посыл, но слов для прощения у него сейчас не было.

Ощущение было странное — будто его окатило с ног до головы тёплой водой, и Гарри едва сдержался, чтобы не схватить Малфоя в охапку, прижимая к себе. Магия забурлила, сгущаясь вокруг Скорпиуса, будто Гарри поплотнее обнял его — жалкая пародия на настоящие прикосновения.

Магия бурила, бросая то в жар то в холод. Скорпиусу казалось — еще немного, и он испытает оргазм. Тело не поддавалось контролю. Если бы не видеокамера, они, наверное, уже давно бы... Скорпиус кинул под потолок ненавидящий взгляд. Эмоции зашкаливало, он тянулся навстречу Гарри, не заметив, как приблизился. Даже странно, что воспоминания от единственного поцелуя почти стерлись из памяти под влиянием отпущенной на свободу магии. И Скорпиус отдал бы полжизни, чтобы их обновить. Хотя жизнь уже не та валюта, которой он мог расплачиваться...

Поняв, что ещё чуть-чуть, и он сорвётся, выбьет шпионящий глазок, прижмёт Скорпиуса к стене или повалит на узкую жёсткую кровать, Гарри медленно, неохотно втянул магию в себя и отступил.

— Расскажи мне про то, как обучались магглорождённые раньше, — полупопросил-полуприказал он. — Или про ещё какие-нибудь утраченные обычаи.

"Про что угодно — только говори!" — добавил он про себя.

Когда магия отступила, стало зябко, как будто кто-то подкрался и сдернул теплое пушистое одеяло. Скорпиус даже не сразу понял заданный ему вопрос. По интонации можно было догадаться, что это только предлог, но он был стоящим и требовал обдуманного ответа. Рассказывать про магглорождённых было особо нечего — только то, что их старались как можно раньше ассимилировать с магическим миром. Тут ему вспомнилось что-то вроде экспериментального законопроекта, найденного когда-то. По каким причинам он так и не был внедрён повсеместно, осталось неизвестным, но идея была интересная.

Дожидаясь, пока Скорпиус соберётся с мыслями, Гарри устало опустился на нары и потёр лоб. Так и поседеть недолго, мелькнула нелепая мысль.

— Пару лет назад я наткнулся на записи о школе-интернате для магглорожденных. — Скорпиус сел рядом с Гарри, погружаясь в воспоминания о прочитанном. — Документ датирован прошлым веком, и, сами понимаете, ситуация тогда была несколько иной. Туда попадали не все дети, в основном это были сироты, младшие отпрыски многодетных семей, иногда кто-то из криминальной среды. Почему была выбрана именно эта прослойка, я не знаю, но полагаю, что таких детей было проще забрать у родителей. Обучение проходило с трёх-пяти лет до одиннадцати, и надо сразу сказать, что не все из них поступали в Хогвартс. Кто-то попадал подмастерьем в торговые лавочки, кто-то в ученики к признанным мастерам, кого-то даже усыновляли. Это, скорее всего, зависело от силы и способностей. Судя по документам, все они достаточно легко ассимилировались в магическом мире. А некоторые даже привнесли в него свои криминальные наклонности, Наземникус Флетчер, например. Его отец был магглорожденным, воспитанным в этой школе, — он перевел взгляд на Поттера, ожидая реакции.

Скорпиус снова оказался рядом, и Гарри порадовался, что можно было отвлечься на его слова — тело реагировало на близость слишком остро.

— Наземникус? — переспросил он. — Я всегда подозревал что-то подобное. А почему таких школ нет сейчас? Или есть? — он нахмурился. Особенностями магического образования он никогда не интересовался и, видимо, зря.

— Не знаю, — пожав плечами, ответил Малфой, — у меня не было доступа в министерские архивы, а с этой информацией я ознакомился только потому, что мой прадед был одним из тех, кто курировал этот интернат.

— Я могу узнать, — серьёзно посмотрел на него Гарри. — Вряд ли мне откажут.

— Если вам это интересно. — Скорпиус отвернулся. — Мне-то это уже точно не понадобиться, — продолжил он едва слышно.

Гарри пришлось напрячь все мышцы, чтобы не дёрнуться в сторону, сгребая Малфоя в охапку. Волна магии метнулась к ненавистной камере, и стоило большого труда остановить её за пару дюймов до цели. Лихорадочно соображая, что же можно было сделать — ну хоть что-нибудь! — Гарри торопливо закурил и, убирая пачку, накрыл мантией руку Скорпиуса, чтобы тут же нащупать её под тяжёлой тканью, крепко стиснуть пальцы.

Скорпиус замер, отчаянно желая одного — не думать. Не чувствовать. Не

хотеть невозможного.

Он осторожно перевернул ладонь, стараясь не оттолкнуть руку Поттера. Он стиснул ее еще крепче в ответ, пока не понял, то причиняет боль, и лишь тогда заставил себя немного расслабиться.

— Скорпиус, я... — начал было Гарри и замолчал. Сказать на самом деле было нечего. — Расскажи, — попросил он глухо. — Расскажи всё, что я должен знать.

Это был хороший отвлекающий маневр, вопрос заставлял задуматься, но рассказать всё было просто невозможно. То, что знал Скорпиус, накапливалось всю жизнь, из книг , наблюдений, традиций, рассказов родственников. Даже выводы были сделаны им не с нуля.

— Все я просто не успею, но основные моменты попробую. Тогда вы поймете,

что и где искать. — Он замолчал, решая, с чего начать — за короткий срок рассказать

следовало очень многое, и из имеющейся информации требовалось вычленить

самое важное.

— Хорошо, я слушаю, — кивнул Гарри и почувствовал, как пальцы Скорпиуса

дрогнули.

— Магов всегда было очень мало, и целью магического общества — когда оно

стало более-менее сплоченным — являлось увеличение нашего числа. Магглорожденные же обеспечивали приток свежей крови, были своеобразной страховкой от вырождения.

— Что-то не сходиться, — перебил его Гарри. — Тогда почему твой отец семь лет травил Гермиону, называя её грязнокровкой ?

— Потому что она не вошла ни в чей род и не получила родовую магию.

— А ей кто-нибудь предлагал войти в род? И вообще, таких как она ведь

множество!

— Это мне не ведомо, должны были предложить Уизли, как будущей

невестке. Впрочем возможно и предлагали. Все дело в том, что пока

маглорожденный не примет свою магию, не срастется с ней — он не сможет

вступить в род и принять родовую магию. Поэтому так важен возраст

прихода в магически мир. Попади она к нам на пять лет раньше, даже проблемы с принятием магии не возникло бы. Тогда все магглокровки так или иначе вступали в чей-то род — препятствием могла служить лишь дурная наследственность — «грязная кровь». Отсюда и пошло название. Традиции ушли, а слово осталось. Сейчас так называют тех, кто не принял и не сможет принять родовую магию, то есть почти всех маглорожденных, — Скорпиус перевел дыхание и продолжил: — Магические роды — сохраняли свои знания, специфические умения и традиции, передавая из поколения в поколение. Они были оплотом магического мира. Магглорожденные знали о магах и не чурались пробуждающейся магии. Такое распределение ролей поддерживало баланс. Так продолжалась до прихода христианства и некоторое время после. До инквизиции. До тех пор, пока магов не вынудили скрываться. Тогда начались проблемы. Магглы стали боятся магии, магов, а иногда и своих детей с пробудившейся силой. Все меньше и меньше детей удавалось забрать в магический мир, приток свежей крови иссяк, и мы начали вырождаться. А дети, которых мы не успевали забрать, как правило, не выживали. Не умея контролировать силу, они очень быстро оказывались мишенью . Вырождение стало заметно не сразу, но как только все стало ясно, началась волна активности. Изобретались артефакты, выявляющие магию по первым всплескам. Детей начали выкрадывать из домов. Как раз тогда появилась Хогвартская Книга, в которую попадали имена всех волшебников с момента первого магического выброса. Мы не хотели причинять вред — мы просто выживали, как могли.

— Подожди, я не совсем понял, — Гарри посмотрел на него с изумлением. — А что, если родители не хотят отдавать ребёнка в Хогвартс? Его оставляют им?

— Сейчас да, — грустно подтвердил Малфой. — Но тогда на него одевают ограничитель. А раньше, до изобретения артефакта, в Хогвартс попадали только те дети, которых удавалось обнаружить дожившими до одиннадцати лет.

— Что-то мне кажется тут неправильным, но не могу понять, что именно, — буркнул Гарри, затягиваясь.

Да, свободный выбор — это прекрасно, если бы магглы понимали всю ситуацию. Но как может маггл, не знавший и не видевший магический мир, решать за своего ребёнка? Тем более, ставить под угрозу его жизнь?

— Тогда была несколько иная ситуация — если не могли уговорить, то просто выкрадывали детей, если успевали конечно. Но давай я продолжу.

Гарри кивнул, решив обдумать проблему после, на досуге.

— Во времена правления Генриха VIII, подписавшего в тысяча пятьсот тридцать четвёртом году Акт о супрематии, ситуация несколько улучшилась, так как католическая церковь почти потеряла свою власть. Но доверие было утеряно, мы стали врагами, демонами, крадущими детей, чтобы использовать их кровь и плоть для черных дел. Со временем ситуация несколько изменилась. Дети забирались "в частные школы", нанимались как слуги, как помощники, ученики или даже просто чернорабочие. Но это было ошибкой, попадая в магический мир более взрослыми, они приходили с уже сформировавшимся взглядом на мир, изменить который удавалось не всегда. И эта ошибка тоже стала ясна не сразу. Тем временем маггловский мир стал меняться и меняться слишком быстро. Прежняя практика стала почти невозможна. Родители искали своих детей, если они исчезали, да и дети не жаждали их покидать. Теперь магглорожденные попадали сразу в Хогвартс. Многих не устраивал наш мир, что-то они не понимали, что-то считали неправильным. И все эти убеждения они передавали своим детям. Но зато магглы перестали убивать своих детей, какими бы странными они не были, а значит, с каждым годом магглорожденных волшебников становилось всё больше. Они начали изменять наш мир под себя, не понимая, что разрушают его. Им нужна была не сама магия — власть, деньги и слава, которые она даёт, привлекали их больше. А мы, чистокровные, неизменно чтящие традиции — непонятные и потому заведомо пугающие — стали для них чернокнижниками, темными магами, владеющими опасным знанием, — последние фразы прозвучали на эмоциях, дыхания не хватало, и Скорпиус прервался, чтобы отдышаться. Он сжимал руку Гарри, безмолвно прося у него поддержки.

— Вот как... — протянул Гарри задумчиво и погладил тыльную сторону его ладони большим пальцем. В этом жесте не было ничего сексуального — он лишь хотел успокоить и поддержать.

То, что говорил Скорпиус, было чудовищно. Получалось, что мир магов, давно уже родной и единственный, находился под нешуточной угрозой, выход Гарри видел только один. Каждый маг должен был воспитываться как маг. Невзирая на происхождение. А это означало...

Не в силах справиться с эмоциями, Гарри закурил ещё одну сигарету, уже пятую за этот визит.

— Сейчас очень много утеряно, книги рукописи, артефакты — это только материальная часть, — продолжил рассказ Скорпиус. — А ведь многие знания передавались из уст в уста, от учителя к ученику. Не потому что ими не хотели делиться, а потому что иначе передать нельзя. И если традиции и ритуалы могут быть хоть где-то упомянуты, то эти знания окончательно утеряны вместе с носителями. Неважно, погибли ли они во время маггловских или магических войн или просто сгнили в тюрьме. А ведь совсем недавно еще был закон, по которому мага не могли казнить, пока он не передаст свои знания ученику. Это давало несколько лет свободы и даже возможность искупления. Позже этот закон сочли опасным и упразднили. Конечно, чему хорошему может научить темный маг? — он горько усмехнулся.

— Но ведь тёмная магия сама по себе преступление, — не очень убеждённо сказал Гарри, вопросительно глядя на него.

— Вы так считаете? — удивленно спросил Скорпиус. — Почему? Или точнее, что вы понимаете под темной магией?

— Так считает весь аврорат, — уточнил Гарри. — И министерство. И чёртова уйма мирных жителей. Чёрный творит магию, для личной выгоды и не гнушается способами, — продолжил он, подумав. — Нет чёткого разделения по цвету магии, есть только цена, которую должен заплатить кто-то — сам маг, а чаще его жертва. Разрешены только те заклинания, которые не причиняют вреда никому.

Скорпиус покачал головой.

— Вы ошибаетесь. Вред можно причинить любым заклинанием. А Аваду Кедавру можно применить для эвтаназии. То, как вы понимаете темную магию, — последствие предубеждений магглорожденных со времен инквизиции. — Он посмотрел на Поттера, пытаясь уловить, насколько тот его понял, и продолжил: — Понятие «темная магия» произошло от слова тьма в значении — покрытое тьмой, мраком — то есть, неизведанное, непонятное. Так что к темным можно отнести всех магов, владеющих редкой, малоизвестной магией или изучающих ее. Вас, Оливандера, гоблинов, домовых эльфов, всех мастеров своего дела и исследователей скопом. А магглорожденные играют понятием «темная магия» и подстраивают его под себя. Нас они назовут темными магами, а кентавров, оборотней и эльфов — темными созданиями. Впрочем, они уже так делают. Вспомните хотя бы эти бесчисленные декреты, ограничивающие права магических существ. — Скорпиус опять запыхался, не успев озвучивать результаты своих размышлений.

Гарри не знал, что и думать. То, что говорил Скорпиус, переворачивало с ног на голову весь его мир.

— Почему я, Глава аврората, всего это не знаю? — прошептал он. — Почему, драккл всех задери, об этом никто не знает?!

— Потому что те, кто знает, либо потеряли свое влияние из-за Риддла, либо умалчивают ради собственный выгоды, а кто-то просто считает несущественным. Детям же просто не говорят. Много ли вы узнали из истории профессора Бинса? То-то же. И даже те, кто знает, в большинстве своём понахватались то тут, то там, что-то поняли, что-то нет, и сделали свои выводы, не обязательно верные. Система прогнила изнутри, а бороться с бюрократической машиной практически бесполезно.

Он горестно улыбнулся, глядя Гарри в глаза.

Гарри не смог отвести взгляд, но сумел выдавить из себя вопрос:

— А ты откуда всё это знаешь?

— Я чистокровный темный маг, — тихо и с затаённой гордостью сказал Скорпиус. — Моя семья всегда соблюдала традиции, хранила и передавала знания. Многие мои предки входили в правящие верхушки общества. Дед работал в министерстве. Было бы странно, если бы я не знал. — Впервые за всю беседу Скорпиус тепло и искренне улыбнулся.

Наверное, такое признание должно было шокировать, но Гарри не испытал никаких особых эмоций — только сердце забилось быстрее и отнюдь не из-за слов Скорпиуса, а из-за этой его улыбки.

— Я не буду упоминать об этом на суде, — тихо сказал он, отвернувшись от камеры. — Хотя должен был бы.

— Они и так считают меня темным магом, — чуть насмешливо возразил Малфой, — я ведь происхожу из семьи Пожирателей, двое из нас все еще носят метку. Боюсь, даже если бы вы сказали оправдательную речь, это не помогло бы. Предубежденность — вот что, пожалуй, как нельзя точно характеризует маглорожденных. Предубежденность перед всем магическим миром, — печально завершил он.

Что такое предубеждённость, Гарри знал не понаслышке. Очень хотелось обдумать всё, что сказал Скорпиус, разложить по полочкам, заглянуть в кое-какие книги, да и время уже было на исходе, но отпустить горячую, чуть влажную ладонь казалось выше его сил.

Шесть дней плюс отсрочка перед казнью — сколько? Пять, десять дней?

Гарри смотрел в живые искрящиеся глаза, на тонкие чувственные губы, стройное гибкое тело под тюремной робой, и чувствовал, что магия снова рвётся наружу. Он дал ей волю, радуясь, что может позволить себе хотя бы это.

Скорпиус расслабился, почувствовав потоки разлившейся вокруг силы, умиротворенно облокотился на Поттера, позволяя собственной истощенной Азкабаном магии подпитываться от нее.

До суда оставалось шесть дней, и на работу в это утро Поттер безнадёжно опоздал.

— Мне надоело прикрывать твою задницу! — Рон хлопнул на стол стопку папок, заставив Гарри вздрогнуть и очнуться от размышлений, чему он был даже рад — более тягостных и горьких дум он и врагу бы не пожелал. — Где тебя носит, Снейп бы тебя побрал?

Не в силах сходу придумать приемлемую ложь, Гарри ограничился полуправдой:

— Пытаюсь из Малфоя способ убийства вытянуть, совсем мало времени уже осталось, сам знаешь.

Он очень постарался сказать это как можно более равнодушным тоном, и даже если выдал себя фальшивой нотой, Рон ничего не заметил.

— А, ну раз так... — протянул он. — Хотя, наверное, зря стараешься — эти только под Круциатусом расколются. Кстати, это мысль, — Рон заговорщицки ухмыльнулся и тут же спал с лица, наткнувшись на жесткий взгляд.

— Эти две недели будешь проводить планёрку сам, — процедил Гарри стальным голосом. — И что б больше ни одного вопроса я ни от кого не слышал, ясно?

Рон смог только ошарашено кивнуть.

Он выскочил из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Гарри без сил откинулся на спинку стула. Об этом мало кто знал, но после войны они с Роном действительно применяли пыточное заклятие на пойманных Пожирателях, чтобы узнать, где прячутся остальные. Тогда это казалось неприятной, но необходимой работой.

Неужели он когда-нибудь смог бы пытать Круциатусом Скорпиуса? Сердце кричало во все голоса: нет, конечно, нет! Разум осторожно отвечал: "Возможно"...

Получается, Скорпиус был прав. Не магия делает мага тёмным, а помыслы.

Открытие не принесло успокоения, но позволило снова переосмыслить всё сказанное Малфоем, и на следующее утро, едва закрыв за собой дверь камеры, Гарри выпалил интересующий его вопрос:

— А в тебе есть наследие? Ты говорил, что раньше магов не казнили, пока они не передадут знания. Возможно, мы могли бы отсрочить... — он осёкся, по взгляду поняв, что нет. Не могли бы. — Чёрт... — он сел на кушетку и с тоской посмотрел на Скорпиуса снизу вверх. — Это потому что твой отец жив?

— Не отец, дед. Хранителем знаний было именно он, кое-что он успел передать отцу, но далеко не все. Тот не унаследовал необходимых способностей. Так что обучать меня должен был дед, — будто извиняясь, ответил Скорпиус. — Даже если бы этот закон не был упразднен, на меня он все равно бы не действовал. Я не являюсь хранителем, так как мне ничего не было передано, — с сожалением закончил он.

— А я-то гадал, почему меня буквально вынудили подписать приказ о запрете посещений для него и большинства других Пожирателей, — протянул Гарри. — Он взял Скорпиуса за запястье, быстро скользнул пальцем по коже в мимолётной ласке и потянул на себя, усаживая его рядом с собой.

— Я могу подписать разрешение, — сказал он, наклонившись к самому уху Скорпиуса. — Для Драко. Чтобы... ничего не было утрачено.

Скорпиус с надеждой поднял глаза.

— Правда? Это было бы замечательно. Пусть не все, но хоть что-то можно будет сохранить. Жаль только что отец не в полной мере унаследовал родовые способности, — несколько остыв, закончил он

— Какие именно? — не зная, имеет ли права задавать такой вопрос, а потому осторожно спросил Гарри.

— Мы с отцом унаследовали разные способности, дед обладал обоими в равной мере. Я не могу рассказать подробно, но если в общих чертах, то отец видит множественные пути развития и может выбирать из них наиболее оптимальные, а я — находить и анализировать информацию.

— Разве это магические способности? — удивился Гарри,— неужели они настолько редки?

— Что-то подобное встречается и у магглов, — кивнул Скорпиус, — но я имел ввиду именно магический дар. Способность просчитать и предвидеть огромное множество вариантов есть только у моего рода, хотя Дамблдор обладал схожим даром. Есть некоторая особенность нашего дара: свой собственный путь просчитать нельзя. Слишком много личного привносится в результат, и он получится желаемым, а не реальным. А ещё можно просчитать пути конкретного человека или даже государства, но нельзя предугадать обвалившуюся лестницу или взбесившегося кентавра.

— Или не сработавший портключ, — мрачно дополнил Гарри, не заметив странного взгляда Скорпиуса.

— Да, все верно, — ровным голосом подтвердил тот.

Гарри надолго задумался, — после этого диалога недостающие части мозаики наконец встали на свои места.

— Поэтому он отправил тебя, а не пошёл сам? — наконец спросил он, наклонившись к Скорпиусу и стараясь не шевелить губами.

Сказанного было достаточно, чтобы сделать верные выводы, и они незамедлительно были сделаны. Подтвердить их означало признать участие отца. Скорпиус смотрел на Гарри, и видел, что подтверждения и не требовалось. Но сказанное вслух, оно стало бы знаком доверия.

— Да,— прошептал он, твёрдо встречая выжидающий взгляд. — Поэтому.

Два коротких слова означали гораздо больше, чем просто согласие. И прежде всего они означали выбор. Долгом Гарри было зафиксировать тот факт, что Скорпиус был лишь исполнителем, и развернуть полномасштабные поиски Драко как организатора. И Гарри не сомневался — очень скоро тот разделил бы участь сына. Скорпиус не мог этого не понимать, а значит...

Гарри пристально вгляделся в его глаза, сосредоточился и мысленно спросил:

"Ты понимаешь, чем мне грозит сокрытие этой информации?"

Малфой слегка растерялся, ощутив прикосновение чужой мысли, но сориентировавшись, ответил: “Простите, я не хотел вас подставлять. Если вдруг вы захотите что-то поменять в этом мире, то будете знать, кто может подсказать путь”.

Гарри долго молчал, не отпуская его взгляд, а потом медленно спросил:

— Что ещё не так? Помимо проблем с магглорождёнными, что ещё?

Скорпиус на несколько минут задумался, вздохнул и начал говорить.

За пять следующих дней он рассказал много такого, о чём Гарри даже не подозревал, и то, о чём он просто не задумывался. Например, о недостаточной квалификации работников министерства, вплоть до совершенного незнания истории и традиций, о существовавшей когда-то Магической социальной инспекции наделённой правом забирать на усыновление сирот и детей из неблагополучных семей как маггловского так и магического мира, о совете лордов, упраздненном еще в 17 веке.

Об отсутствии доступных библиотек и архивов, о недостатках средств связи, об ограниченности средств передвижения без использования аппарации, о дефиците хороших колдомедиков. Об ущемлении прав магических существ, о перманентном противостоянии с гоблинами, об отсутствии контроля за популяцией арахнидов и прочих опасных существ. О малочисленности мастеров изготавливающих палочки, об ограниченности в выборе профессии, о монополиях на определенные производства, о зависимости от снабжения товарами из маггловского мира и многом, многом другом.

Каждый день уходить от Малфоя было всё тяжелее — как будто кто-то вставил в самое сердце метроном, и он теперь с неумолимой скоростью отсчитывал часы чужой жизни. Что чувствовал сам Скорпиус, Гарри не знал — при нём тот всегда был спокоен, улыбчив и словоохотлив. Гарри старался слушать как можно внимательнее, но желание прикоснуться, запомнить лицо, запах, каждую проступающую жилку на шее и складочку у глаз иногда заполоняло все мысли.

Гарри стискивал влажную ладонь под жаркой тканью мантии и отчаянно старался не думать, что совсем скоро настанет день, когда он увидит Скорпиуса в последний раз.

* * *

В день накануне суда Поттер взял на работе отгул. Он знал, что ему не позволят провести с узником больше четырёх часов, но даже это было роскошью.

В этот день они говорили мало, сидя бок о бок на осточертевшей жёсткой кушетке. Скорпиус касался плечом его плеча, и Гарри, вместо того, чтобы взять его за руку, незаметно положил ладонь ему между лопаток, с тоской подумав, как много бы отдал за возможность хотя бы просто обнять его за плечи, не скрываясь и не таясь.

Прикосновение было легким, почти незаметным, если бы не теплота, контрастирующая с холодом тюремных стен. Сейчас не было ни бушующей магии, ни бесконечных разговоров — лишь утешение и прощание. Неизвестно, свидятся ли они еще после суда. Скорпиус настолько выдохся на последнюю неделю, что почти ничего не чувствовал, и надеялся сохранить эту заторможенность до вынесения приговора.

Завтра всё будет решено, отмерена последняя грань. Только бы суметь не думать. Не сожалеть. Не вспоминать, когда Поттер уйдёт, жар его ладони.

Время посещения неумолимо заканчивалось, пролетев как одна минута. Гарри отшвырнул недокуренную — какую по счёту? — сигарету и опустил голову, пряча лицо в ладонях.

— Я не смогу, — глухо простонал он. — Я не смогу этого сделать.

Скорпиус резко встал и подошёл к двери, встав к нарам спиной. Он отчаянно не хотел говорить то, что собирался, но наделся, что это придаст Поттеру сил сделать свою работу. Некоторое время он набирался сил, а потом жёстко сказал:

— Ты должен. Я убийца и нисколько не раскаиваюсь в этом. — Прежде чем продолжить, он зажмурился, пользуясь тем, что Гарри его не видит. — Забудь всё, что было. У нас бы всё равно ничего не вышло. Ты слишком...

— Скорпиус, не надо! — перебил его Гарри. Он рывком поднялся на ноги и грубо развернул его к себе за плечи. — Я знаю, что ты так не думаешь, так не лги мне!

Скорпиус долго смотрел ему прямо в глаза, а потом, коснувшись разума, повторил:

«Это твой долг. Но если сможешь, дай мне еще несколько дней — попрощаться».

На этом слове, злом, страшном, отчаянном, Гарри сломался. Он шагнул вперёд, прижимая Скорпиуса к себе и одновременно чувствуя, как рвётся наружу магия. На этот раз он не стал её удерживать. Стекло объектива прощально дзинькнуло, и камера под потолком разлетелась на куски. Где-то далеко погас чёрно-белый экран, и охранник нехотя поднялся с удобного кресла, перед этим наверняка постучав по монитору пальцем.

Гарри мысленно проклял того, кто придумал внедрить маггловские системы слежения в места, подобные этому, и закрыл глаза. Скорпиус снова поцеловал его первым, и у этого поцелуя был отвратительно горький привкус.

* * *

Вернувшись из Азкабана, он взялся за книгу. Теперь он жалел что не нашел на неё больше времени раньше. Возможно, тогда бы удалось сделать хоть что-нибудь, найти оправдание, ну или хотя бы предлог, чтобы отсрочить приговор.

Уже несколько часов Гарри вчитывался в страницы книги, местами почти выцветшие, когда в окно постучалась сова, с ответом на запрос в архив. Еще только разворачивая пергамент, он понял, что нашел подтверждение. Десять из тринадцати убитых чиновников происходили из родов вассальных Малфоям. Все сходилось: наличие вассальной клятвы, возможность ее активации без ведома вассала, возможность наказания магией.

Гарри перечитал описание, запоминая.

"Вассальная клятва не требует подтверждения, сюзерен в любой момент может активировать клятву на любом представителе рода, воззвав к принесенной ранее присяге. Освобождение от вассальной клятвы возможно лишь в двух случаях: если у сюзерена не останется наследников, либо в случае передачи вассального рода другому лорду. Вассал может добровольно активировать клятву при оказании услуги любому члену рода сюзерена и подтверждении клятвы".

Поттер откинул голову на спинку кресла и задумался. Как следовало из прочитанного, активировать Клятву мог только глава рода, то есть Драко. Для этого даже не требовалось присутствие самого вассала. Но судят почему-то Скорпиуса! Гарри продолжил чтение.

"Меру наказания может определить любой уполномоченный представитель рода сюзерена. Как правило, наказание является бескровным и основывается на чувстве вины и боли. Однако если проступок является серьезным, магия клятвы может сама ужесточить наказание. Наказание не может быть приведено в исполнение без прямого указания, ибо место и время имеют не менее значимую роль, чем способ".

Пробравшись сквозь дебри устаревшего текста, Гарри всё же понял, что присутствие Скорпиуса было необходимо, и почему тот попался. Наказание не мгновенно, чиновник быстро понял, что происходит, и вызвал группу авроров. Все остальное было стечением обстоятельств.

«Так какого хрена не пошёл сам?» — с болью и глухим раздражением подумал он. — «Варианты он не мог просчитать! А сына дементорам отдать можешь?!»

"Если сюзерен или его уполномоченный сочтут, что обычной меры наказания недостаточно, то могут, инициировав магию, явно указать способ казни. Усекновение головы, в таких случаях не требовало присутствия палача.

Дальше не было ничего важного, и Гарри, честно дочитав до конца главы, захлопнул книгу. Сейчас ему больше всего хотелось разыскать Драко и… тут его фантазия выдавала большущий набор вариантов: от банального мордобоя до отправки его на нары.

Интересно, смог бы хорь правильно рассчитать, к какому из этих вариантов Гарри бы в итоге склонился?

Вот только Скорпиуса ничто из этих действий не спасёт.

* * *

Гарри понимал, что не выдержит, сломается точно так же, как вчера в камере, если увидит Скорпиуса в зале суда, поэтому не смотрел на него. За час до слушания он влил в себя сразу два пузырька Успокоительного, что позволило быстро и чётко отбарабанить свою речь по бумаге, не поднимая глаз.

— ...В виду всего вышесказанного, я считаю, что Скорпиус Гиперион Малфой действовал сознательно и должен быть приговорён... — тут он всё же запнулся, — …к высшей мере наказания.

Гарри слышал, как разразились аплодисментами трибуны, как громко стукнула молотком судья, но звуки лишь скользнули по краю сознания. Сам же он изо всех сил боролся с собой, чтобы не посмотреть ненароком на Скопиуса, и со своей магией, грозившей разнести всё вокруг.

Занятый своими ощущениями, он не сразу почувствовал, что кто-то отчаянно пытается достучаться до него, проникнуть в одурманенный зельями разум. Уже догадываясь, кто это мог быть, Гарри поспешно убрал ментальный блок, который привык держать со времён Волдеморта.

"Ты всё сделал правильно, — тут же зазвучал в голове голос Скорпиуса. — Не казни себя. Не ты — так кто-то другой".

Стук молотка, и в зале повисла оглушающая тишина.

— Скориус Гиперион Малфой, решением верховного суда Визенгамот вы приговариваетесь к казни через Поцелуй дементора. Ввиду особых обстоятельств дела, в интересах следствия его исполнение отсрочено на десять дней. Уведите осужденного.

Каждое слово судьи, словно иголка, впивалась в мозг. Приговор вызывал гнев и облегчение одновременно. Еще целых десять дней — не много, но и не мало. Все-таки магический мир на удивление циничен. Даже способ казни отражал происходящее в магическом мире. Убивали душу, оставляя в сохранности генетический материал, который при желании можно было использовать для получения наследников, а при отсутствии живых родственников — и наследства.

Истерика накатила уже в камере — невесело рассмеявшись, Скорпиус представил, как его безвольное тело подкладывают какой-нибудь чистокровной блондинке. Отец такую возможность точно не упустит. Магия рода превыше всего! Внезапно он успокоился, как бы жутко все не выглядело — это было необходимо для выживания.

* * *

Гарри понадобилось три дня, чтобы взять себя в руки. Идти к Скорпиусу в том состоянии, что накатило на него после суда, он просто побоялся. Лишь когда понял, что из-за собственной слабости так бездарно теряет время, он аппарировал на знакомый крошечный островок в океане.

Каждый шаг по гулкому пустому коридору давался с трудом, но когда, наконец, показалась дверь малфоевской камеры, ноги сами понесли его вперёд.

— Скорпиус... — выдохнул он, резко останавливаясь у двери. — Скорпиус, я...

Он прислонился лбом к решётке, не в силах отвести от Малфоя взгляд.

Визит Поттера стал неожиданностью. За прошедшие три дня Скорпиус успел убедить себя в том, что тот больше не придёт, и перестать ждать. Сказать хотелось многое и о многом же следовало промолчать, например, о том, как сильно он скучал. Но восстановленная позавчера камера недремлющим оком зависла над ними, поэтому Скорпиус не двинулся с места, лишь приветственно моргнув.

Гарри не знал, что сказать, как объяснить. Тогда он недолго думая снял ментальный щит, позволяя Скорпиусу увидеть всё самому.

Получив приглашение, Малфой подошёл ближе и взялся за решётку. Очень быстро костяшки его пальцев побелели от напряжения. Закончив, он прислонился головой к прутьям, отполированным руками узников, и подумал, неплохо бы затянуться. Видимо, мысли его были поняты, потому что пару секунд спустя он уже выхватил у аврора сигарету. Яркость переживаний Поттера ослепляла, не оставляя сомнений в чувствах. Пытаясь подбодрить его, он сказал:

— Ты все сделал правильно, большего не смог бы сделать никто.

Гарри сжал зубы. Разумом он понимал, что Скорпиус прав, но не сердцем. Вдруг очень захотелось, чтобы между ними не было этой чёртовой решётки, и он поспешно отпер дверь.

— Я не смог добиться отсрочки больше, чем на десять дней, — сказал глухо. — Возможно, смогу позже, но вряд ли.

— Не нужно, — Скорпиус вскинул руку в протестующем жесте. — Ты не сможешь откладывать это вечно, только вызовешь подозрения.

Поттер пришёл, пришел, не смотря ни на что, и вдруг стало хорошо и спокойно. От него исходило знакомое уютное тепло, волны магии, поддерживающие, бодрящие. Что бы стало со Скорпиусом в этих стенах, если бы Гарри не подпитывал его собственными силами?

Слова не шли на язык, но в них и не было нужды. Повисшее молчание не было ни напряжённым, ни обречённым, по крайней мере, для Малфоя.

Гарри же оказалось неожиданно легко ото всех тягостных дум, когда Скорпиус был рядом, живой, тёплый, с привычной едва заметной улыбкой на губах.

Гарри хотелось так много ему сказать, а ещё больше — сделать, но он не смог разрушить странное для их обстоятельств умиротворение.

— Ты прочитал книгу? Понял, что именно я использовал? — решился спросить Скорпиус.

— Да, — с трудом разлепив губы, ответил Гарри. — Они были вассалами твоей семьи. Заклинание наказания за неподчинение.

— Что?! — опешил Малфой. — Я не использовал вассальную клятву! В этом просто не было необходимости! Ты что не дочитал до конца?

Гарри непонимающе посмотрел на него, с ужасом чувствуя, как по спине поднимается отвратительный холодок неприятного предчувствия.

— Нет? — переспросил он. — Это было что-то другое?

— Конечно, другое! — воскликнул Скорпиус. — Я же просил прочитать книгу внимательно и целиком. Мы могли бы использовать вассальную клятву, но это было бы намного сложнее, и подействовало бы не на всех. Дочитай, тебе будет полезно.

— Скажи мне, — процедил Гарри напряжённо, — скажи быстро — я найду там что-то такое, что могло бы изменить приговор?

— Нет, приговор это не отменит, — отведя взгляд, ответил Скорпиус.

Гарри чувствовал, что Малфой что-то недоговаривает. Что-то очень важное.

— Расскажи мне, — горячо попросил он. — Расскажи сейчас!

— Мне нельзя, я дал Непреложный обет, прости, — голос Скорпиуса был полон искреннего сожаления.

На его ссутуленные плечи было больно смотреть, и Гарри плюнул на долбаную камеру. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит! А значит, можно обнять Скорпиуса одной рукой, притянуть к себе, коснуться губами светлых волос.

Почувствовав прикосновение, Скорпиус замер. Целомудренные, почти братские объятия говорили лучше всяких слов, поддерживая и ободряя.

— Скажи... Ты хочешь, чтобы я был на казни? — слова, особенно последние, пришлось выталкивать из себя насильно, но Гарри не мог не спросить.

— Я не знаю, не уверен что смогу не сорваться, — покачал головой Скорпиус, и повернувшись к нему лицом спросил, — но ты ведь еще придешь до неё?

— Приду, конечно, приду, — Гарри крепко сжал его плечо. — И я наверняка сорвусь, если буду там.

— Значит, не стоит, — подтвердил Скорпиус и замолчал.

До казни оставалась ровно неделя.

* * *

— Меня беспокоит твое поведение, друг, — Рон плюхнул на стол кипу отчётов, но вместо того, чтобы развернуться и уйти, тяжело оперся о дубовую столешницу. — В Аврорате почти не появляешься, все время пропадаешь в Азкабане. Если не можешь добиться признания, то почему не передашь дело другому, хотя бы мне. Или ты мне больше не доверяешь?

— Следуя твоей логике, я и себе не доверяю, — тяжело глянул на него Гарри, отметив про себя, что это вполне соответствовало истине. Последнее время он уже не мог положиться ни на собственное тело, ни на разум, ни на выдержку с силой воли.

— Дело не в этом, — отмахнулся Рон, — твое поведение неестественно, и настораживает не только меня. Ты что, его жалеешь?

— И кого же оно ещё настораживает? — холодно поинтересовался Гарри, превосходно изобразив скуку. Последний вопрос он проигнорировал.

— Меня, твоих друзей, коллег. Ты никогда не отмалчивался. Да, не разглашал подробностей дела, но не скрывал его ход. Может, там замешан кто-то еще? Тогда скажи, я помогу, даже если в это дерьмо вляпался кто-то из наших.

"Да, вляпался, — мысленно согласился с ним Гарри. — Я сам и вляпался, по самые гланды".

— Остынь, Рон, — сказал он уже вслух. — Не так важно, выясню я способ убийства или нет. Просто я должен сделать всё возможное.

— Да плюнь ты, суд уже прошел, приговор вынесен. Этот гаденыш получит свой заслуженный Поцелуй, — Рон не заметил, как дёрнулась щека Поттера при этих словах. — Хватит мучить себя. Дел не меряно, один я не справляюсь, а ты пропадаешь по полдня.

— Не волнуйся, недолго мучиться осталось, — голос, слава богам, прозвучал ровно. — Через неделю я снова буду прилежно рыться в ваших отчётах.

"Если не сдохну".

— Гарри, я волнуюсь за тебя, — Рон нагнулся ниже и заглянул ему в глаза. — Как бы то ни было, помнишь наш девиз? Правосудие должно совершиться...

— Правосудие должно совершиться, — эхом отозвался Гарри. — Виновный да заплатит.

— Точно! — Рон широко улыбнулся и ткнул его кулаком в плечо. — Так-то лучше. Не забудь, у Гермионы в субботу день Рождения! Надеюсь, ты не потерял приглашение.

— А если потерял? — через силу улыбнулся Гарри. — Не пустишь?

Рон рассмеялся, не удостоив его ответом.

— В субботу в шесть часов! — напомнил он и вышел за дверь.

— Правосудие должно совершиться, — повторил Гарри, без сил откидываясь на кресло.

Ни на какой праздник он, разумеется, не пойдёт.

* * *

Гарри не думал о казни. Заставлял себя не думать. Вместо этого он каждую свободную минуту читал "Традиции вассалитета". Со Скорпиусом же они больше не говорили о мировых проблемах, зато часы напролёт рассказывали друг другу об учёбе в Хогвартсе, квиддиче, детских воспоминаниях и просто о всякой ерунде. Гарри уже не задумывался, что будет, если кто-то обнародует записи камеры наблюдения за эти дни. После казни всем будет уже плевать.

После казни... Эти два слова повисли в воздухе, впитались в кожу, разум, мысли.

И Гарри отчётливо понимал: после казни Главному аврору Гарри Поттеру тоже будет на всё плевать.

* * *

До казни оставалось три дня, когда Гарри понял, что начинает терять над чувствами контроль. У него не получилось изобразить даже вымученной улыбки, когда он всё же пришёл на вечеринку по случаю дня Рождения Гермионы — не смог обидеть подругу отказом.

Лучше бы не приходил. Получившаяся гримаса напугала всех, кроме, пожалуй, малыша Люка — первенца Джеймса.

— Дорогой, с тобой всё в порядке? — первой спросила Джинни. До сих пор, даже после десяти лет развода, она предпочитала называть бывшего мужа исключительно уменьшительно-ласкательными словечками.

— Со мной всё прекрасно... — На этот раз губы всё же послушно растянулись в нужной мимике. — А где Рон?

— Он сейчас будет, — ответила Гермиона, озабоченно его разглядывая. — На секунду в Аврорат заскочил, забыл что-то.

— Что ему могло понадобиться в... — Гарри не договорил — браслет мгновенной связи на руке нагрелся так сильно, что обжёг кожу: вызов крайней степени важности. — Прости, Гермиона, что-то стряслось. С днём Рождения!

Он сунул ей в руки подарок, клюнул в щёку и подбежал к камину.

— Что случилось? — спросил он, когда в пламени возникла голова его первого помощника.

— Малфой сбежал, — выдохнул Эшли. — Накрываем город антиаппарационной сетью.

— Сейчас буду, — отрывисто бросил Гарри, пытаясь унять бешенное сердцебиение.

В аврорат нельзя было аппарировать — только на специальную площадку перед ним, и то только очень высоким чинам. Это обстоятельство всегда бесило Гарри до невозможности, но только не в этот раз — благодаря этой разумной предосторожности он не успел зайти в здание, кишащее созванными по тревоге аврорами, до того как получил сообщение от Рона.

— Гарри, он тут! Диагон аллея, 16, нужна помощь! — высветилось на табло браслета, и Гарри остановился как вкопанный.

Конечно, под помощью Рон подразумевал как минимум пяток парней из Особого отдела, но ведь любой скажет, что Главный аврор Поттер до аврората не дошёл…

Поспешно отдёрнув руку, готовую распахнуть массивную дверь, Гарри сосредоточился на адресе и аппарировал.

Рон и Скорпиус стояли друг напротив друга в разных углах магазинчика с редкими книгами — любимого магазина Гермионы. Видимо, роковые случайности преследовали Скорпиуса — то не сработавший портключ, то затянувший до последнего с подарком дорогой жене заместитель Главного аврора… Какая книга понадобилась Скорпиусу, Гарри оставалось только гадать.

— А вот и Гарри, — радостно возвестил Рон, вздёргивая палочку выше. — Ну, теперь ты попляшешь, щенок! Исполним приговор при попытке к бегству.

Он бросил на Гарри радостный победный взгляд, но тот его не вернул — лишь сжал палочку в побелевших пальцах и перевёл взгляд на Скорпиуса.

Малфой смотрел спокойно и как-то обречённо. Гарри приоткрыл ментальный щит в нелепой надежде, что Скорпиус попытается уговорить его не делать то, что сделать было необходимо, но тот не принял приглашение. Если выбор между долгом и… чувствами? — и был возможен, то Гарри должен был сделать его сам.

— Гарри, — позвал Рон, — подстрахуй. — Петрификус Тоталис!

— Экспелиармус!

Оба заклинания прозвучали почти одновременно, но Гарри успел раньше. Палочка Рона влетела в его руку, а сам Рон недоумённо вытаращился на него.

— Ты что делаешь? — заорал он, и в шоке уставился на кончик палочки, которую Гарри направил ему в грудь.

— Подожди, Рон, — устало попросил он и едва успел крикнуть: — Экспелиармус!

Палочка Скорпиуса, с которой чуть было не сорвался луч заклинания куда посерьёзнее безобидного Петрификуса, также оказалась в его руке.

Теперь уже оба смотрели на него непонимающе, а затем Скорпиус улыбнулся краешком губ и склонил голову, отводя глаза.

— Гарри, я не знаю, что с тобой стало, но возьми себя в руки и сделай то, что должен, — тихо и очень серьёзно сказал Рон.

Гарри несколько секунд вглядывался в его глаза — честные, непонимающие, горящие жаждой справедливости и перевёл взгляд на едва заметно ссутулившегося Скорпиуса.

Принять решение казалось непосильной задачей.

И всё-таки он его принял.

Палочка дрожала в руках, когда он медленно поднимал её вверх.

— Петрификус Тоталис!

* * *

"Согласно требованиям времени многие вассальные клятвы были упразднены, но взамен требовалось что-то новое, позволяющее управлять новой структурой общества. Тогда одним из членов Совета Лордов был предложен модифицированный вариант вассальной клятвы — присяга. Путем соединения ключевых слов была создана новая система привязки. Принесшие присягу лица зависели уже не от сюзерена, а от правомерности собственных поступков. Новая система наказаний не требовала наличия представителя совета лордов. Спусковым крючком становилось сознательное нарушение присяги, мера наказания определялась рядом условий, косвенно озвученных в тексте.

Система обещаний и наказаний продолжала прорабатываться и улучшаться в течение полувека. Сейчас же уже более пятидесяти лет текст присяги остается неизменным. Различия нескольких ее видов лишь обеспечивают должную меру секретности, разделяя зоны ответственности».

Гарри как обухом по голове ударили. Ответ был так близок, можно сказать перед носом, а он, идиот, не догадался. Вспомнились слова Скорпиуса: "Вы думаете, я с ними не говорил, не пытался переубедить, остановиться? Они все прекрасно понимали еще до своей смерти".

Теперь все становилось на свои места, и то, как умерли те тринадцать человек, и зачем Скорпиус с ними разговаривал, и почему принес непреложный обет. Такую информацию не стоило разглашать. Возможность вынесения приговора без суда и следствия могла быть очень опасным оружием в умелых руках, ведь любого человека можно заставить почувствовать вину за совершенные дела, если в нем есть хоть капля сомнения. Да и само сомнение заронить не сложно. Четыре вида присяги срабатывали абсолютно одинаково, и не имело значения, кем они принесены: министром, аврором или сотрудником отдела тайн — стоило лишь активировать заложенную в них магию.

Гарри уронил голову на руки, снова и снова пробегая текст невидящим взглядом.

До казни оставалось меньше двенадцати часов.

* * *

— Скорпиус Гиперион Малфой, вы признаны виновным по всем статьям обвинения и приговорены к смертной казни через Поцелуй дементора. Однако, в виду отягчающих обстоятельств в виде побега и нападения на Главного аврора Гарри Джеймса Поттера и его заместителя Рональда Билиуса Уизли, Поцелуй будет заменён принятием зелья Мгновенной смерти. Ваше последнее слово? Нет? В таком случае, приговор будет немедленно приведён в исполнение.

Пока служебный пристав медленно и тожественно нёс поднос с накрытым белоснежным платком кубком через весь зал, Скорпиус медленно огляделся, словно выискивая кого-то в толпе.

— Гарри, с тобой всё в порядке? — шепнул тем временем Рон белому как мел Поттеру, не сводящему напряжённого, ничего не выражающего взгляда с Малфоя, и нахмурился, когда тот не ответил.

Скорпиус взял бокал в руки и под прицелом десятка палочек ещё раз выслушал свой приговор.

— Вам потребуется помощь? — почти ласково осведомился судья, закончив.

Скорпиус отрицательно мотнул головой и снял с бокала платок. Прежде чем поднести его к губам, он снова бросил взгляд на трибуны, и Гарри на своём месте отчаянно вцепился в ограждение.

Приставы вскинули палочки — у осуждённого было не больше минуты, чтобы сделать глоток самому. Скорпиус усмехнулся, отсалютовал судье кубком и, зажмурившись, выпил его до дна.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем… Гарри не разглядел, как именно это произошло — просто в какой момент на месте Скорпиуса вдруг оказалась пепельно-серая фигура, медленно ссыпавшаяся на пол горсткой праха.

— Приговор приведён в исполнение, — торжественно заключил судья и ударил по столу молотком.

Из зала Гарри вывалился первым и, не останавливаясь, бросился вон из здания.

— Гарри, подожди! — у самых дверей его нагнал Рон, и едва не споткнулся, напоровшись на незнакомый взгляд — злой, почти ненавидящий и очень усталый. — Да что с тобой такое, чёрт бы тебя побрал?

— Живот болит, — хрипло выдавил Гарри и буквально выбежал за дверь.

Едва аппарировав домой, он без сил упал на стул в кухне и схватился за виски.

Ну вот и всё. Всё кончено теперь уже раз и навсегда. Сердце будто замерзло, не в силах больше гнать заледеневшую кровь по таким же обледенелым жилам.

Тихие лёгкие шаги он мог и не услышать, если бы не ждал их.

— Ну, как всё прошло? — чужие ладони накрыли его руки, отводя их, и Гарри мысленно застонал, когда прохладные пальцы надавили на самые болезненные точки, мгновенно облегчая боль.

— Империо и с палочкой-то все силы забирает, а без неё я и вовсе чуть сознание не потерял, — признался он и почувствовал, как рука у правого виска болезненно дёрнулась — приступы онемения и неожиданные судороги всё ещё донимали Скорпиуса, не смотря на литры укрепляющих зелий, что влил в него Гарри.

Он аккуратно перехватил Скорпиуса за запястье и потянул на себя, заставляя обойти стул.

— Ты принял свою смерть достойно, — шепнул тихо.

Улыбка Скорпиуса, ласковая, живая, искренняя, разогрела кровь и заставила сердце снова застучать, ровно, мощно, как полагается.

Скорпиус наклонился к Гарри и поцеловал его — легко, едва касаясь губами. О том, как нелегко заставить себя убить человека не в пылу боя, а принудительно, даже если тот опасный преступник, Скорпиус знал очень хорошо. Ведь он почти так же приводил приговор в исполнение.

Заблокировав камин во избежание нежеланных визитеров, он стянул Гарри со стула и повел его наверх. Им нужно было поговорить, но делать это в гостиной, где их в любой момент могли прервать, не стоило.

— Он почти не сопротивлялся, — сказал Гарри, упав на кровать. — Только в конце, когда уже взял кубок, началась настоящая агония ужаса и отчаяния. Даже странно — столько лет гнить в тюрьме и всё ещё цепляться за эту жизнь.

— Никто не хочет умирать так. Это страшно. Неудивительно, что он сопротивлялся. — Скорпиуса передернуло от представленной картины.

— Поцелуй лучше? — Теперь, когда всё было позади, удивительно легко говорилось о смерти.

— При Поцелуе остается хотя бы тело… А так — только прах и пепел, которые вряд ли будут даже погребены. — Лицо Малфоя побледнело, видимо вопрос напомнил ему о неисполненном приговоре.

Гарри потянулся к нему, схватил за руку, притянул к себе.

— Я бы не дал им тебя убить, — прошептал горячо. — Сомневался бы как идиот до последнего, но не дал бы. Я этот план с зельем ещё до твоего побега придумал, даже кандидата в подсадные подыскивать начал.

— Правда? — голос Скорпиуса ощутимо дрогнул. — Я не даже не надеялся. Впрочем я думал, что моего побега будет достаточно и ничьих усилий больше не потребуется. Но, что случилось, то случилось. — Ему на мгновение стало страшно, что бы было если бы у Поттера не оказалось запасного плана.

— Ты просто ходячее несчастье на самом деле, — улыбнулся Гарри, зарываясь носом в его волосы. — И кстати, как, чёрт возьми, тебе это удалось? Сбежать.

— Ну я же не зря выпрашивал у тебя книгу. Помнишь, какая фаза луны была в день моего побега? — игриво улыбнулся Скорпиус.

— То есть, меня вполне могли обвинить в пособничестве? — вопросом на вопрос ответил Гарри, усмехнувшись. — Ну и при чём тут луна?

— О, все очень просто! — Скорпиус обнял его поперёк груди и на секунду прикрыл глаза от удовольствия — просто потому, что мог вот так запросто обнять, прижаться, поцеловать. И никаких следящих камер и жёстких нар! — Полнолуние оказывает на магию такое же влияние как на приливы и отливы. Волновые потоки магии становятся сильнее и при определенных условиях входят в резонанс, позволяя на волне всплеска провести ритуалы, которые в другое время практически недоступны. Не буду вдаваться в подробности, но именно этот эффект позволил мне преодолеть барьеры Азкабана. А о ритуале я знал довольно давно, это был наш с отцом козырь на случай, если меня друг схватят. Как видишь, пригодился. Но, к сожалению, информации о ритуале было недостаточно для гарантированного результата. Краткие конспекты той книги, сохранившиеся в нашей библиотеке, не содержали подробного описания. Так что твое предложение оказалось просто подарком для меня. А в пособничестве тебя не смогли бы обвинить, слишком мало известно об этой особенности магии — кстати, ещё одно доказательство всеобщей деградации, — Скорпиус поморщился, но тут же улыбнулся пафосности своей речи.

— Знаешь, что я тебе скажу? — Гарри приподнялся, опираясь на локоть и глядя на него сверху вниз. — Ты маленький отвратительный садист! Не мог хотя бы намекнуть? Или тебе так нравилось смотреть, как я мучаюсь?

— И сделать соучастником? — серьёзно и немного обиженно глянул на него Скорпиус. — Неужели ты так плохо обо мне думаешь? Да и не было у меня стопроцентной уверенности в успехе.

— Я вообще уже, по-моему, ничего не думаю, — вздохнул Гарри, проводя пальцем по его губам. — Точнее, думаю столько всего, что не могу выхватить ничего связного. Но я ни о чём не жалею, даже о своих мучениях, — он хмыкнул, вспоминая, и грустно покачал головой.

— Я тоже ни о чем не жалею, — глядя прямо ему в глаза сказал Скорпиус.

Наверное, этот взгляд должен был снова означать выбор, если бы тот не был сделан уже давным-давно. Что бы не предложил ему Скорпиус Малфой, Гарри заранее говорил "да" — слишком многое в этом мире нуждалось в исправлении.

Например, то обстоятельство, что губы Скорпиуса были так непозволительно далеко.

* * *

Перечитывая письмо сына, Драко удовлетворенно улыбался. Его план, пусть и подправленный несколькими случайностями, в итоге увенчался успехом. Даже больше: Скорпиусу удалось не только справиться с поставленной задачей и выбраться из передряги, но и неожиданно заполучить такой козырь, о котором приходилось лишь мечтать. Каким образом ему удалось заручиться поддержкой Главного, Драко мог только догадываться, но теперь, имея на своей стороне столь весомую фигуру, можно было начинать новую партию с куда более выигрышной комбинацией в самом начале. От открывающихся возможностей захватывало дух, и Драко очень надеялся, что свой лимит невезения они со Скорпиусом уже исчерпали.

Впрочем, даже если нет, теперь у них был Поттер. Этот отовсюду выкарабкается.

Хищная улыбка мелькнула на губах и тут же пропала. Радоваться рано — столько ещё нужно сделать. Но теперь у них, по крайней мере, действительно есть шанс.

Конец