История из жизни одного журнала

— Два капучино, тирамису и медовый торт. Пока все.

Гермиона Грейнджер сидела за столиком в небольшом кафе. Со стороны она казалась расслабленной и совершенно спокойной, некоторую нетерпеливость в ней выдавал лишь заинтересованный взгляд, устремленный к дверям заведения. Через несколько минут она отвернулась от входа и, затянувшись сигаретой, поперхнулась: табак прогорел уже до фильтра. Тихо выругавшись, девушка затушила сигарету и тут же почувствовала прикосновение к плечу.

— Гермиона!

— Джинни.

Девушки обнялись.

— Сколько лет, сколько зим?

— Ровно два года после того, как вы с Гарри перебрались во Францию. — улыбнулась Гермиона, глядя на подругу.

— Да ты что?! Правда? Прошло уже два года? Мерлин, прости, прости меня. И за эти два года я только раз пять, от силы, с тобой поговорила по каминной сети. — Она смущенно покраснела.

— Ничего, Джин. Все нормально. Я же понимаю, что ты была занята домом и Гарри.

— Да, а Гарри был занят работой. Но думаю, у нас будет время наверстать упущенное, потому что мы вернулись обратно в Англию. Уже насовсем.

— Правда? — Гермиона вскинула брови. — Я очень рада.

К столику подошла официантка и начала выставлять на стол две чашечки кофе и десерт:

— Ваш заказ.

— Спасибо.

— Вам еще что-нибудь нужно?

— Нет, пока. Я позову вас позже, если потребуется, — Гермиона придвинула к себе чашку кофе и тирамису.

— Ты чудо. Мой любимый медовый торт.

— Ну, я же знала это. — Они обе расплылись в довольной улыбке.

— Давай рассказывай, что у тебя произошло за эти длиннющие два года. Про меня ты, наверное, все знаешь. Мама, небось, тебе все уши прожужжала. Как Рон? Почему он, кстати, не пришел? — Рыжая поднесла чашку к губам и вопросительным взглядом уставилась на подругу.

— Ты не против, если я закурю? — Гермиона уже вертела в руках сигарету.

— Ты же не куришь. — от удивления Джинни чуть не выронила чашку.

— За то время, что мы не виделись, многое изменилось. — Невербальным Инсендио Гермиона подожгла сигарету. Белые клубы дыма закрутили в воздухе причудливый узор.

— Рассказывай, я хочу знать все.

— С чего начать?

— С начала.

— После вашего с Гарри отъезда наши с Роном отношения, как бы это сказать… — Гермиона на мгновение задумалась. — … начали меняться. Мы много времени стали проводить по отдельности. Рон решил, что нам пока не стоит особо зацикливаться на работе, а ты же меня знаешь: ни дня без дела. Да, забыла сказать, я сменила работу. Теперь я «модный» фотограф в журнале, который издают во всех уголках магического мира.

— «Ведьмополитен»?! — Джинни пристально посмотрела на подругу.

— Ну, в общем, да.

— Ах, значит это и правда ты. Я всего лишь один раз наткнулась на имя фотографа в журнале, примерно полгода назад, но не поверила своим глазам. Значит это все-таки правда?

— Да, правда. Я попросила нашего редактора не печатать моего имени. Не хотела шумихи. А тот номер был моим юбилейным 20 номером. Меня уговорили. — Гермиона затушила сигарету в изумрудно-зеленого цвета пепельнице.

— Это как-то неожиданно: ты и фотография. Я всегда думала, что ты будешь заниматься чем-то более… м…

— Непонятным? Или трудновыговариваемым? — усмехнулась Гермиона.

— Ну, да. — улыбнулась Джинни.

— Я хотела, но после расставания с Роном, — миссис Поттер подавилась десертом. — Я решила кардинально изменить свою жизнь.

— Так, что у вас с Роном? Какого такого расставания?

— А, ну с Роном мы расстались. — Гермиона заинтересованно ковыряла ложкой в своем тирамису, будто нашла там золото лепреконов.

— Это я поняла. Давно?

— Да, примерно через два-три месяца после вашего отъезда. — она подняла взгляд на собеседницу и с облегчением обнаружила, что никаких признаков обиды или негодования Джинни не проявляет. — После нашего расставания (по обоюдному согласию, между прочим) мы остались друзьями, и я занялась фотографией. Я отправила свои работы в «Ведьмополитен», и меня зачислили на должность младшего фотографа. Ты не поверишь, но уже через полгода я стала художественным редактором. Так что теперь заведую почти всем оформлением журнала. Со мной считаются, меня уважают. — с напускной гордостью произнесла она.

— Круто! Ты молодец. Не то, что я. Все чего я достигла за это время — это делать уборку и готовить с помощью магии. — Она недовольно хмыкнула. — А что у тебя на личном? — Гермиона немного смутилась. — Я что, что-то не то спросила?

— О, нет. Все нормально. Вот уже полгода я встречаюсь с Райном. Он преподает в Академии колдомедицины.

— Ммм… Значит, симпатичный преподаватель, так? Да, Гермиона, тебя всегда тянуло на учебу, — обе рассмеялись.

— Может, хватит об этом?

— Хорошо-хорошо, дорогая любительница познаний. А что наши? Кто-нибудь из знакомых работает в журнале?

— Сразу так и не вспомнить. Дай-ка подумать. Ах, ну да, конечно. Ассистентом младшего помощника заместителя начальника отдела, который занимается обложкой, работает наша любимая, — Грейнджер выдержала паузу, — Панси Паркинсон!

— Дурнушка Панси! — Они снова залились звонким смехом. — Как же она так низко опустилась? — С деланным возмущением осведомилась Джинни.

— В журнале ее не воспринимают всерьез.

— Я и не сомневалась, раз уж ее даже Малфой всерьез не воспринимал. Помнишь, как она таскалась везде за компанией Хорька? Мы даже думали, что они поженятся.

— Ой, хватит тебе, у меня уже живот от смеха болит. Я давно так не смеялась.

— Да, как в старые времена. Кстати, про Малфоя, где он сейчас? Что с ним стало?

— Не знаю я, где этот Хорек, да и знать не хочу. А ты с какой целью интересуешься? Что решила променять льва на змею?

— Гермиона, ну ты что? Это же Малфой… бе… — Джинни скривилась.

Они просидели в кафе еще очень долго, разговаривая о разных мелочах. Лучшим подругам, которые не виделись два года, было, о чем поговорить при встрече. Они вспоминали школьные годы, общие праздники, много рассказывали друг другу о своей новой жизни, не вспоминали они лишь один год. Год войны. Войны, которая унесла с собой родных, близких, друзей, знакомых, никому неизвестных магглов. Война, за которую они многое отдали, чтобы сейчас просто сидеть в кафе и говорить, смеяться, мечтать.

* * *

Сегодня Гермиона первый раз в своей жизни опоздала на работу: вечерние посиделки в кафе дали о себе знать. Просматривая портфолио новых моделей, она не заметила, как дошла до своего рабочего кабинета, как вошла. От просмотра фотографий ее отвлек до боли знакомый голос.

— Мисс Грейнджер, нехорошо опаздывать на работу, особенно в тот день, когда вас должны познакомить с новым начальством. — Человек, говоривший это, нарочно растягивал слова.

Гермиона медленно оторвала взгляд от фото и перевела его на молодого человека, который сидел в её кресле, по-хозяйски закинув ноги на стол. На ее лице отразилось немое удивление. Перед ней был никто иной, как Драко Малфой, ее бывший сокурсник.

— Ты?! Малфой, какого черта ты тут делаешь? — сама, не заметив того, Гермиона кричала.

— Попрошу соблюдать субординацию и называть меня мистером Малфоем, если не хочешь вылететь с работы, Грейнджер.

— Чего?

— Мерлин, как же долго до тебя доходит. Я выкупил журнал, так что ты теперь моя подчиненная.

— Этого не может быть. — твердо произнесла Грейнджер. — Перестань ломать комедию и выйди вон.

Драко поднялся и подошел к ней.

— Мне нет надобности убеждать тебя. Точно так же, как не было бы смысла разыгрывать.

Гермиона впервые за весь разговор вгляделась в его лицо. «Катастрофа! Он не шутит» — пронеслось у неё в голове. Усилием воли шатенка заставила себя успокоиться, и уже спокойным тоном произнесла:

— Ну что же, мистер Малфой, я познакомилась с вами, а теперь прошу: покиньте мой кабинет. Не сомневаюсь, что ваш намного более удобный.

— Да, Грейнджер, ты права, мой кабинет намного удобнее твоей конуры, так что удаляюсь и оставляю тебя наедине с твоей работой. Уизли, ведь сделал то же самое, не так ли? — Малфой открыл дверь, намереваясь выйти.

— Не твое дело, Хорек… — выплюнула бывшая гриффиндорка ему в спину.

Блондин развернулся:

— Что?

— Приятного рабочего дня, мистер Малфой. — сладко улыбнулась Гермиона.

Он прищурился и предостерегающе произнес:

— Помни, Грейнджер, самое главное — это покорность. Помни это, и все с тобой будет в порядке. Да, пока не забыл, твоим новым ассистентом будет Панси, Панси Паркинсон, надеюсь, вы в хороших отношениях, — он ехидно усмехнулся. — Хотя какая мне разница!

Как только начальник покинул кабинет, Гермиона бросилась к столу. Она схватила перо и кусочек пергамента, быстро черкнула пару строк и привязала записку к лапке совы, которая сидела у нее в кабинете. Откинувшись на спинку кресла, она скривилась: "Покорность, не забывай… Вот ещё… Не пошел бы он на…"

* * *

В окно спальни дома на площади Гриммо 12 постучалась небольшая почтовая сова. Гарри впустил ее в комнату и отвязал записку.

— Джин, дорогая, это тебе от Гермионы, — сказал парень, спускаясь по лестнице.

— Ох, в такую рань. Интересно, что случилось. Мы же договорились встретиться завтра вечером.

Она развернула записку, на которой полиграфическим почерком было выведено:

«Джинни!

Гермиона.»

— Ну, что же, нужно так нужно. Гарри, я переоденусь, и к Гермионе. Ей почему-то срочно понадобилось со мной встретиться.

— Милая, ну, куда ты пойдешь в такую рань? — Он подошел к жене и нежно обнял ее сзади.

— Знаешь, если ты только встал, то для тебя это может быть и рань, но вот на часах уже полдень и у меня остался всего лишь час, чтобы собраться на встречу к Гермионе.

— Может, ты никуда не пойдешь? — Парень начал легко целовать ее в шею. — Ты так с Гермионой будешь больше времени проводить, чем с собственным мужем.

— Гарри… — Рыжая вырвалась из его объятий и быстро поднялась по лестнице. — Я люблю тебя.

— Я тоже.

* * *

Джинни аппарировала в Косой переулок приблизительно к 12:50 и без труда отыскала кафе, в котором должна была встретиться с подругой. Это оказалось небольшое, уютное заведение. Все стены были оформлены картами и удивительной красоты фотографиями различных стран мира. Изучая меню, миссис Поттер не заметила, как к ней подлетела Гермиона.

— Привет! — произнесла она, доставая из сумочки сигареты. Судя по тому, как долго выполнялось это нехитрое действие, Грейнджер сильно нервничала.

— Ой, привет. Почему так срочно, что-то случилось? — Рыжая вздрогнула от неожиданности.

— Случилось. Лет двадцать назад случилось. Этот козел. Ненавижу его! — Гермиона, наконец, выудила пачку сигарет и в сердцах кинула сумку на стол.

— Да что такое-то? Объяснить толком можешь? У тебя что-то на работе случилось?

— Ага, точно-точно, — поджигая сигарету, торопливо произнесла Гермиона.

— Так, остановись и начни все по порядку, что произошло?

— Что произошло?! Мерлин, произошло самое ужасное событие за последние три года. У меня новый начальник.

— Ну, и что в этом такого ужасного?

— Нет, ничего, — криво ухмыльнулась Грейнджер. — Ничего страшного, если не считать того, что мой начальник Драко Малфой! Этот хорек!

— Что?

— Да, да, да! Мой начальник — Малфой, этот чистокровный козел!

— Мерлин! Легок на помине.

Гермиона резко села и, перейдя на шепот, спросила:

— Что мне теперь делать, Джин?

— Я даже не знаю. Я в растерянности.

— Я так долго работала, чтобы достичь того, что у меня есть сейчас. И все это для того, чтобы Хорек купил себе очередной замок? А, совсем забыла, еще одна сногсшибательная новость: мой новый ассистент — Панси Паркинсон!

— Что? — У Рыжей глаза на лоб полезли. — Панси — твоя ассистентка? Какого черта?!

— Еще спрашиваешь? У этого черта есть вполне конкретное имя. Малфой, — в один голос воскликнули девушки. — Кажется мне, я даже знаю, каким местом она себе выбила эту должность. Все уволюсь! У-во-лю-сь!

— Ты уверена?

— Полностью, как никогда! Вот прямо сейчас пойду и положу ему на стол свое заявление! — Гермиона поднялась из-за стола, на ходу затушила сигарету и выбежала из кафе, оставив Джинни сидеть за столиком.

Уже через полчаса она шла в кабинет хозяина журнала, держа в руках заявление об увольнении. Грейнджер была настолько решительна, что вошла, не постучав в дверь, и ее глазам предстала довольно двусмысленная картина: за столом директора журнала сидел Драко, а над ним низко склонилась Паркинсон. Как только дверь открылась, Панси отпрянула от Малфоя и выбежала из кабинета, легко коснувшись плечом своей начальницы.

— Грейнджер, тебя не учили стучать, когда входишь в чужой кабинет? — почему-то довольно улыбаясь, спросил блондин.

— Мистер Малфой, а вас не учили, что на работе нужно работать?

— Мисс Грейнджер, указывать начальству работать или нет не в вашей компетенции.

Гермиона скривилась, но не ответила.

— Вот, это вам, — она положила на стол листок пергамента.

— Что это? — не выказывая никакого интереса, осведомился Малфой.

— Ну, раз уж вы разучились читать и у вас отсохли руки, то я, так и быть, поставлю вас в известность. Я увольняюсь.

— Увольняешься? — вскинул брови Драко. — Смешно, Грейнджер. — он протянул руку к пергаменту. — Ты. Действительно. Думаешь. Что. Я. Тебя. Отпущу? — каждое слово блондин сопровождал разрыванием листка на более мелкие кусочки.

Гермиона, расширив глаза, наблюдала за его движениями.

— А теперь можешь продолжать работать. У тебя на столе лежит идея обложки следующего номера, и пара моделей должны подойти завтра на кастинг. И помни, Грейнджер, покорность.

— Ты не думаешь, что слишком много себе позволяешь? — воскликнула бывшая гриффиндорка.

Малфой, успевший уже уткнуться в какие-то бумаги, поднял на неё удивленный взгляд.

— А что? Тебя что-то не устраивает?

— Я не буду на тебя работать! И твое мнение в этой ситуации играет последнюю роль!

— Охотно верю. С чувством сказано. А теперь иди. Сама же сказала: на работе надо работать. — он отмахнулся от неё, дескать «брысь!», и с необычайным интересом вернулся к просматриванию бумаг.

Гермиона вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью. Про себя она проклинала начальника, как только могла. Ведьма аппарировала домой.

«Мистер Самоуверенность… За кого он меня принимает?! За эльфа-домовика?!

Сильно же он удивится, когда не застанет меня на рабочем месте завтра, и послезавтра, и послепослезавтра… Так он меня и сам уволит, зачем платить человеку, который не ходит на работу? Малфой скупой, как гоблин, не будет растрачивать свое добро просто так»

* * *

Через три дня.

Звонок в дверь. Гермиона поднялась с дивана и нехотя пошла открывать.

— Малфой?! Чего тебе? Как ты меня нашел?

— Привет, Грейнджер, я тоже очень рад тебя видеть. Может, пригласишь в дом?

Гермиона загородила проход и, скрестив руки на груди, вновь спросила:

— Что тебе от меня нужно?

— Так вот оно, гриффиндорское гостеприимство… — фыркнул он.

— У тебя и на это права нет. — приторно улыбнулась Грейнджер. — Я задала вопрос.

— Чего мне? Ты уже три дня на работу не ходишь, у меня задерживается печать, производство стоит. Отвечаю на следующий вопрос. Твой адрес есть в архиве служащих, вот и пришлось обрадовать тебя своим появлением и пригласить на работу.

— Я никуда не пойду, разве не понятно? Я уволилась.

— Ну-ну, разве забыла? Я твое заявление разорвал, так что, завтра — на работу. — беспечно заявил Драко.

— Я. Никуда. Не. Пойду. — Медленно проговорила Гермиона. — Тебе на пальцах объяснить?

— Попробуй.

— Средний видишь?!

— Грубо. — деланно обиделся блондин, но тут же посерьезнел. — А на работу ты все-таки пойдешь.

— Откуда такая уверенность? — фыркнула Грейнджер, но, заметив недоброе выражение лица Малфоя, насторожилась.

— Думаю, госпожу Скитер ты ещё не успела забыть? Так вот. Так получилось, что с некоторых пор мы с ней в хороших отношениях. Наверняка, ты помнишь какие потрясающие статьи она пишет, а какое у неё воображение… — мечтательно улыбнулся Драко. — У меня оно, к слову, тоже неплохо развито.

В уме Гермионы два плюс два сложились в пи эр квадрат.

— Это шантаж, Малфой.

— Это бизнес, Грейнджер.

* * *

Следующим утром в не очень хорошем, будет мягко сказано, расположении духа Гермиона пришла на работу. Как только она зашла в офис журнала, ее окружили работники из различных отделов «Ведьмополитена». Как же она любила, погружаться в работу над новым номером. Это было то, что ей, действительно, нравилось, она любила эту работу всей душой. Многие из ее друзей удивлялись, что Гермиона — лучшая ученица Хогвартса, героиня войны — связала свою жизнь с фотографией, таким «несерьезным» занятием. Многие думали, что по окончании школы Грейнджер должна была заниматься наукой, но в ее жизни произошли большие перемены и, возможно, она впервые выбрала то, что подсказывало ей сердце, а не разум...

Зайдя в свой кабинет, ведьма обнаружила там начальника.

— Грейнджер, я почему-то знал, что ты придешь! Вот, на столе, видишь, лежат примерные наброски для фотосессии Селестины Уорлок.

— Кого? Малфой, ты что, сдурел? Кто будет это читать?

— Субординация, Грейнджер, субординация. Раз уж ты загорелась желанием остаться в журнале, будь добра соблюдать её. — Драко иронично поднял бровь. — Значит, так, со следующего номера мы запускаем тему «Звезды 60-х». Под нее отдаем только одну полосу, поэтому не психуй. Еще там ты найдешь концепцию обложки и некоторые варианты для рубрики «Oh, Wiz!». И да, пока не забыл, обложка и фото Селестины мне нужны сегодня к пяти часам.

— Во сколько? В пять? Тут же работы на два дня, как минимум.

— Я что неясно выразился, Грейнджер? Сегодня в пять фотографии должны лежать у меня на столе. Я не устану это повторять: покорность, Грейнджер, покорность. — Малфой вышел из кабинета.

Фотограф опустилась в кресло. Что ж, выхода нет. Сегодня в пять часов работы будут у Малфоя, чего бы ей это не стоило.

Селестина Уорлок, которая уже ждала Гермиону в студии, оказалась очень приятной женщиной. С ней было просто и легко работать. Во время фотосессии они очень мило поговорили о жизни. В основном, Селестина говорила о времени, когда ее песни играли в каждом магическом доме, а Гермиона лишь ловила те моменты, когда она была восторжена, счастлива, задумчива. Работа над обложкой нового номера журнала тоже прошла без сучка, без задоринки. Гермиона получила огромное удовольствие, когда погрузилась в работу. Работая, она чувствовала себя легко, непринужденно, свободно. Ровно в пять часов вечера Грейнджер вошла в кабинет начальника, держа в руках готовые работы и выборку для рубрики «Oh, Wiz!».

— Мистер Малфой, как вы просили. Работы готовы. — Гермиона положила конверт на стол.

— Грейнджер, отлично сработано. Никогда не думал, что скажу это, но ты молодец. Ох, как это странно говорить такое грязнокровке, — он сделал вид, что вытирает язык после сказанного.

— Знаешь, что…

— Да, ладно тебе, Грейнджер. Все отлично. Не кипятись. Завтра посмотрю твои работы, а сейчас мне пора уходить, — Драко поднялся из-за своего стола и направился к двери.

— Завтра? Ты же сказал, что тебе они срочно нужны сегодня! Я весь день, как проклятая, работала над номером, чтобы ты: «завтра посмотрю»! Что ты о себе возомнил?!

— То, что я твой непосредственный начальник. Всего лишь. Не кричи, Грейнджер, у меня от тебя голова болит.

— Что? У него, видишь ли, голова болит, тебе рассказать, что у меня болит?

— Успокойся, голова у меня просто раскалывается, а мне еще предстоит долгий вечер, — на этих словах в кабинет влетела запыхавшаяся Панси.

— Драко, — Увидев в кабинете Гермиону, девушка немного удивилась. — Ты скоро?

— Мисс Грейнджер нас уже покидает, не правда ли? — Гермиона кивнула и направилась к двери. — А мы покидаем этот кабинет, — Малфой приобнял Панси за талию, — и направляемся с тобой в какое-нибудь уютное кафе, да, детка? — Панси хихикнула, и они аппарировали.

Гермиона погрязла в размышлениях, которые не покидали ее, пока она не уснула. А в голове каждый раз прокручивалось лишь одно: «Неужели Панси хочет так унижаться? Почему? Зачем? Ради карьеры? Возможно... Но как она не понимает, что так карьеру не сделать? Она умная, талантливая, когда я сегодня случайно наткнулась на ее записи, я даже удивилась. Она хорошо пишет, у нее приятный слог. Это легко читать, она могла бы быть неплохим журналистом. А, может, она любит Малфоя? Ведь я видела, какими глазами она на него смотрит. Наверное. Мне этого не понять. Странно, конечно, но за всю свою жизнь я ни разу не любила по-настоящему. Рон. Рон — это просто крепкая дружба, и я очень дорожу ей. Хорошо, что мы не перестали общаться после нашего «разрыва», хотя для того чтобы был разрыв, нужно сначала, что-то склеить, а у нас была всего лишь проверенная временем дружба, которую мы приняли за любовь».

* * *

Следующий день прошел очень спокойно, но день — не вечер, что от него ждать не знал никто.

Работа, работа и еще раз работа.

День, несмотря на то, что он прошел спокойно, был очень тяжелым и загруженным. Два кастинга, фото для рубрик «Ведьмополитена» и разная бумажная волокита очень утомили молодую волшебницу. При выходе из офиса она наткнулась на своего начальника, это не обещало быть хорошим завершением дня.

— О, Грейнджер, как хорошо, что я тебя встретил.

— Вы что-то хотели, мистер Малфой?

— Да, хотел. Ты уже закончила?

— Да. — Гермиона выглядела усталой и замученной.

— Конечно, вид у тебя не очень, но все-таки составь мне компанию. Нам нужно обсудить следующий выпуск.

— Нет. Я с тобой никуда не пойду. К тому же, где былая самоуверенность? Боишься, своих мозгов не хватит на…

Драко скривился.

— Не хочу ввязываться в словесные перепалки, Грейнджер. Я слишком устал, чтобы все это выслушивать. А пойти со мной придется. Это часть твоей работы. — Он крепко ухватил подчиненную за запястье.

Гермиона дернулась в сторону, но вырваться все же не успела. Драко аппарировал.

Прибыв на место, а именно к входу одного из самых лучших ресторанов магической Британии, Малфой услышал короткий, но громкий вскрик. Драко огляделся и заметил сидящую на ступеньке Грейнджер. Застонав, она обхватила ногу руками, по её лодыжке стекала вязкая бардовая жидкость.

Парень прищелкнул языком.

— Да тебя расщепило, Грейнджер.

— Какое глубокое наблюдение! — огрызнулась девушка.

— Нужно было меньше сопротивляться. — беспечно заметил Драко.

Впервые после аппарации Гермиона подняла голову и взглянула на блондина. Парень продолжал стоять в стороне, будто происходящее не имело к нему никакого отношения. Поистине, циничность не знает границ!

«Часть моей работы, значит?» — вспомнила девушка его последнюю фразу перед перемещением. «Да с тобой не то что работать, находиться рядом опасно для жизни!» — только Грейнджер собралась озвучить эту мысль своему начальнику, как её тут же посетила другая. И совсем не гриффиндорская. «Настолько ли ты любишь свои деньги, чтобы помогать грязнокровке?» — пронеслось в голове Гермионы. Она вытянула ногу вперед, стараясь не обращать внимания на саднящую боль в лодыжке и давая блондину больший обзор на рану.

— Ааа…

— Какого хрена ты делаешь?! Зажми рукой, — торопливо произнес Малфой.

— У меня в глазах темнеет… Ох… — Гермиона положила на лоб окровавленную руку и еле сдерживалась, чтобы не захихикать от такого откровенно театрального жеста.

— Грейнджер, только не вздумай падать в обморок. — Драко запаниковал.

— Я аппарирую домой. — прерывающимся голосом произнесла Гермиона, продолжая корчить из себя умирающего лебедя.

— Ага, чтобы завтра тебя по кускам собирали?

— Есть предложения лучше?! — раздраженно осведомилась Грейнджер.

Малфой недоверчиво покосился на неё, потоптался на месте и, в конце концов, явно нехотя выдал:

— Давай руку.

— Чего? — Гермиона даже подпрыгнула от неожиданности. Неужели её предположение верно?

— Да не делай ты квадратные глаза. Если ты тут помрешь, как я потом другого фотографа для журнала отыщу?

— А, ну… ясно, — пробормотала Грейнджер, явно выходя из образа.

Она подала Малфою руку и в этот же момент ощутила рывок аппарации.

— Аааа…. — раненная лодыжка заболела так, будто её обглодал голодный лев.

— Чего? — ей показалось или это, правда, прозвучало… обеспокоенно?

— Представь себе, нога!

— Слушай, Грейнджер, ты не выглядишь особо беспомощной. В крайнем случае, твой яд спасет тебе жизнь.

— Вот умру, и посмотрим, как ты будешь выкручиваться. Отпусти меня! — Гермиона вырвалась и сделала шаг в сторону, но как только она ступила раненой ногой на ковер, все её тело прошило острой болью, и девушка сама не заметила, как приземлилась на пол. Боль в ноге стала невыносимой. Грейнджер оглушительно закричала.

— Мне кажется, или я слышал хряск костей? — невозмутимо спросил Малфой, неведомым образом перекрывая её крик.

— Твою мать … — голос сорвался, и девушка уже почти рыдала. — Сделай хоть что-нибудь!

— Могу предложить виски, если он у тебя, конечно, есть. Помогает. От нервов. — все в такой же манере продолжал Драко.

У Грейнджер появилось непреодолимое желание запустить чем-нибудь в своего начальника, о чем она не преминула сообщить.

— Тебе от этого легче не станет.

— Сомневаюсь! И вообще ты виноват, а при этом делаешь вид, будто просто мимо проходил!

— Я сейчас мимо и пройду! — парень развернулся и зашагал по направлению к выходу.

Гермиона выдохнула и попыталась подняться. Очередной вскрик и все нарастающая боль в ноге.

— Стой! — как она ни старалась, прозвучало это все равно жалобно. — Помоги мне.

Драко, как ни странно, вернулся. «Позлорадствовать» — мрачно подумала Грейнджер.

— «Помоги мне»… — Малфой демонстративно пошарил по карманам, будто в надежде найти что-то. — Жаль, диктофона нет!

— Это в твоих же интересах.

— Дай-ка подумать… Психованная гриффиндорка или недельный поиск нового фотографа… Второе звучит гораздо более соблазнительно, так что — нет!

— Пожалуйста.

— Нет.

— Брось, Драко. — решилась Гермиона. — Если бы тебе было все равно, ты бы уже давно аппарировал.

Малфой скрестил руки на груди.

— Какие мы умные. А тебе не приходило в голову, что я жду, пока ты умрешь в адских мучениях, пытаясь соскрести себя с ковра? — ухмыльнулся блондин.

— В таком случае, спешу обрадовать: умирать я буду долго и громко. — «Что я говорю? Развернется ведь и уйдет! Идиотская ситуация: сижу посреди собственной же гостиной и уговариваю Малфоя помочь мне. Хоть бы палочка была… А так…» — Малфой, ну правда, я обещаю, что больше не буду орать. Мне многого не надо — пузырек с безоаром и… кажется, костерост. Они наверху, в ванной.

— Ну так, в чем дело? Вперед и с песней.

— Да. К завтрашнему утру я, наверняка доползу до второго этажа. Как думаешь?

— Не дави на жалость, Грейнджер.

Гермиона уронила голову на руки:

— С тобой все равно не прокатит.

Она уже ожидала хлопка двери и щелчка аппарации. Но ни того, ни другого она не услышала. Вместо этого кто-то подхватил её на руки, умудрившись задеть больной ногой краешек дивана. Грейнджер взвыла.

— Это садизм, Малфой.

— Это я, Грейнджер.

Когда они поднялись по лестнице, Гермиона указала на дверь, которая вела в ее спальню. За время, пока они поднимались, она уже тысячу раз прокляла тот день, когда решила, присоединить ванную комнату к своей спальне.

— Уютненько так, — обводя скептическим взглядом комнату, резюмировал Малфой.

— Ванная там.

— Спасибо. Дверь-то одна. Без тебя я, разумеется, решил бы, что в ванную ведет окно, — несмотря на всю язвительность, он на удивление аккуратно усадил девушку на кровать.

— Безоар в шкафу рядом с зеркалом.

Драко прошел в ванную и почти сразу вернулся с пузырьком в руках.

— Обезболивающих у тебя нет, полагаю?

— Как-то не было надобности.

— Тогда готовься орать, — с энтузиазмом протянул блондин и направился к кровати.

Грейнджер, успевшая уже немного расслабиться, насторожилась.

— С чего это?

— Шестой курс зельеварения: «Безоаровая пыль заживляет посредством почти секундного сращивания тканей, подобное вмешательство в процесс естественной регенерации приводит к сильному жжению в области раны», — продекламировал парень.— Да и «сильное жжение» при такой ране — это слабо сказано.

— Потерплю. Акцио, огневиски, — встретив удивленный взгляд, Гермиона поспешила продолжить. — Надежнее будет.

Сказать, что Грейнджер кричала, значит, ничего не сказать. «А ведь обещала не орать». А учитывая, что Драко и не думал прекращать сыпать ехидными фразами, «лечение» показалось Грейнджер сущим адом. Уже когда боль начала затихать, Гермиона сделала в уме пометку приготовить менее болезненное заживляющее зелье, а также купить обезболивающее. «Много-много обезболивающего». Хотя через некоторое время эффект, оказываемый огневиски, уже вполне её устраивал. «Интересно, сколько я выпила?» — мысль эта в голове девушки не пронеслась, а вяло проползла, что давало основания ответить на собственный вопрос: «Много».

«Мерлин, как же хорошо…» — Гермиона откинулась на кровать и закрыла глаза. Саднящая боль в ноге совсем прекратилась, а алкоголь в крови добавил неожиданного чувства легкости. Грейнджер совсем разомлела и готова была тут же заснуть, но тишину разорвал напряженный голос:

— Так болит? — «Ой, Малфой, он же ещё…Аааа» — конец мысли был озвучен весьма громко. Гермиона вскочила на кровати с твердым намерением либо оторвать руки начальнику, либо отрезать ногу себе.

— Значит, все-таки сломала. — Драко коснулся лодыжки, отчего Грейнджер сдавленно зашипела. Ещё пару движений рукой и резкий толчок. Секундная боль и снова безмятежная свобода.

— Вывих, — констатировал Малфой и, присев на краешек кровати, тяжело вздохнул. — Грейнджер, Грейнджер, что ж ты на войне-то делала? Ты ж один раз не туда наступишь — а нога уже и сломана, — парень насмешливо глянул на неё.

— Что-то делала. Ты газет не читал что ли? Нууууу… — недовольным мычанием Гермиона проводила бутылку огневиски, перекочевавшую в руки блондина.

— Алкоголичкой станешь. — он отпил прямо с горла.

— А ты будто нет. Отдай. У меня все ещё болит нога. — приврать в этой ситуации ей никто не мешал. — И вообще я, вроде как, больная. Мне можно.

— Да, Грейнджер, ты больная. — согласился Драко, улыбаясь.

— Что? — Гермиона недоуменно захлопала ресницами — после этого жеста она самой себе призналась, что действительно очень пьяна. — Не обзывайся. Я же не называю тебя Хорьком. — Грейнджер потянулась за бутылкой, но как раз в этот момент парень снова сделал глоток.

— Хорьком? Аааа, это… — Драко хихикнул. По мнению затуманенного сознания Гермионы Грейнджер очень пьяненько хихикнул. — Мерзко было тогда. Хотя, как ещё может быть в штанах у Крэбба…

Грейнджер скривилась.

— Если бы ты не был Хорьком, я бы сказала, что мне тебя жалко. — не то чтобы она не контролировала себя, а… да, она себя не контролировала.

— Спасибо. Панси тогда ржала, как лошадь… — он ухмыльнулся. — Я бы на её месте делал то же самое.

В голове Гермионы всплыл образ подчиненной, с языка само собой — как и многие фразы в это вечер — сорвалось:

— Малфой, что у тебя с Паркинсон?

Драко перевел на Грейнджер глубокомысленный взгляд — таким обычно смотрят перед тем, как собираются сказать философский тост. За исключением туманной пелены на глазах, вызванной огневиски.

— Да ничего, вроде. — он почесал затылок.

— Но вы же вместе.

— Вместе что?

— Встречаетесь, спите, собираетесь пожениться… я не знаю, но что-то из этого точно присутствует в ваших отношениях. — Гермиона удивилась собственной способности строить длинные предложения в таком состоянии.

— Спим? Нет, такого не было… хотя… — он на секунду задумался. — Нет, точно не было. Я б помнил. Да и вообще, Панси — это Панси. Панси любит Блейза. А ты чего спрашиваешь? — Драко пристально взглянул на Гермиону.

— Не знаю, захотела и спросила. — Грейнджер, наконец, вырвала бутылку из его рук. — Сказал бы кто, что я буду сидеть и пить с Драко Малфоем никогда бы не поверила…

— Будто я бы поверил. Отдай бутылку.

Гермиона отклонилась назад, не желая выпускать бутылку из рук, но, не рассчитав своей пьяной грации, подняться обратно не смогла.

Малфой, потянувшись за огневиски, как и следовало ожидать, плюхнулся сверху.

Пять минут молчания.

Где-то на задворках сознания Гермионы витала мысль о том, что это все-таки Малфой и что ситуация сложилась весьма странно. Но эту мысль вытеснила другая, более существенная для девушки на данный момент: «Подниматься, однозначно, лень».

— Драко, меня посетило озарение.

— Да? Ты поняла, что мне лень вставать? — послышался сдавленный голос где-то в районе плеча Грейнджер.

— Удивительно, но да. И ещё…

— Согласен, — голос постепенно передвигался куда-то к шее.

— На что?

— Неважно.

— Ай. Не кусайся. Хотя… Аххх… лаааадно

* * *

Гермиона проснулась поздно. Голова раскалывалась, во рту стояла засуха покруче, чем в Сахаре. Грейнджер с трудом поднялась на кровати и потянулась к прикроватной тумбочке. Своих наручных часов, по обыкновению находящихся именно там, она не обнаружила, зато на гладкой деревянной поверхности появился листок пергамента.

«У тебя сегодня выходной, Грейнджер.

P.S. Если что, я просто развел тебя на секс.»

Гермиона откинулась на подушки и усмехнулась.

— Кто кого ещё развел…