Давай начнем сначала

Курсивом в прологе выделен текст, взятый из книги «Гарри Поттер и Дары смерти».

2 мая 1998 года

Всегда грандиозный и величественный Большой зал школы чародейства и волшебства Хогвартс сейчас являл собой мрачное и печальное зрелище — везде мелькали красные и зелёные вспышки проклятий, причём зелёный цвет явно преобладал в этом ужасающем фейерверке. Стены и колонны, пережившие не одну сотню лет, тут и там взрывались мелкой каменной крошкой, ухудшая и без того неважную видимость. Отовсюду раздавались крики и стоны раненых — тех, кто сегодня решил сражаться за мальчика, который выжил.

Вдруг стало тихо, и все сражавшиеся повернулись к центру зала: там, впившись друг в друга взглядом, медленно двигались по кругу две фигуры.

Красно-золотое сияние внезапно разлилось по зачарованному потолку: это ослепительный луч восходящего солнца проник в Большой зал через восточное окно. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Вольдеморта вдруг превратилось в пылающее пятно. Услышав высокий пронзительный крик Тёмного лорда, Гарри вскинул палочку Драко и сам закричал в ответ, вложив в это всю свою надежду:

—Экспеллиармус!

Зелёная струя, выпущенная палочкой Вольдеморта, встретилась с красным лучом Экспеллиармуса, и в следующее мгновение Том Риддл рухнул на пол, навсегда окончив своё земное существование. Воздух наполнился криками радости, которые уже через несколько секунд потонули в недоуменной тишине — на месте, где только что стоял Гарри Поттер, никого не было.

* * *

— Ну, Артур! Зачем ты меня сюда затащил? — молодая девушка сердито смахнула с лица паутину и резко отвела ударившую её по лицу ветку в сторону.

— Брось, Карен! Когда мы ещё увидим такой метеоритный дождь? — высокий черноволосый парень ловко вскочил на большой валун и протянул руку своей спутнице.

— Даже если твои расчёты на астрономии и были верны, вовсе незачем было тащиться в такую даль! — в её голосе явно слышалась еле сдерживаемая злость.

— Прекрати, Карен! Ты ещё мне спасибо скажешь, когда мы придём к обрыву. Там самый лучший вид на небо!

Не прекращая ворчать и честя на все корки юного любителя астрономии, она продолжила карабкаться вверх. В лесу было сыро — крассовки давно промокли, а за шиворот то и дело падали крупные холодные капли. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться дома, в сухой и тёплой гостиной перед камином. Но нет. Если ты дружишь с Артуром Греем, о спокойной жизни можно забыть. Она как раз собиралась высказать ему всё то, что накопилось в ней за годы их дружбы, как вдруг парень резко остановился.

— Карен! Ты ничего не слышала?

Она прислушалась.

— Нет. А что?

— Может, мне и показалось, но я только что слышал стон.

— Стон? Здесь? Откуда? — она резко замолчала, потому что её слух тоже уловил странный звук. И, да. Это больше всего походило на стон.

— Кто это? Раненое животное?

— Откуда я знаю? Пойдём, посмотрим.

Она схватила его за руку.

— Стой! Мне страшно!

— Трусиха! А вдруг ему требуется помощь?

Не выпуская руки своего друга, Карен медленно двинулась в сторону источника звуков. Ей, на самом деле, было страшно. «Чтоб я ещё раз согласилась на его уговоры!» — твердила она про себя, продираясь сквозь заросли.

Следующий стон прозвучал гораздо ближе и отчётливее. Кажется, они шли в верном направлении. Но… этот стон не мог принадлежать животному. По телу пробежала дрожь. Человек? Как здесь мог оказаться человек?

— О, Господи… — Артур потрясённо остановился на краю глубокого оврага.

Проследив за его взглядом, Карен закричала. Свет фонаря выхватил распростёртое на дне оврага человеческое тело.

* * *

Две недели спустя

— Северус! Прошу тебя! — со своего большого портрета в золочёной раме Альбус Дамблдор сердито взирал на волшебника в чёрной мантии.

— Альбус! Почему, ну почему опять я? — Северус Снейп нервно мерил шагами директорский кабинет.

— Ты не понимаешь, Северус! Гарри жив, я верю в это. Рано или поздно его найдут. В лучшем случае, это будет Министерство. А если Пожиратели? Даже половина их не поймана, и я не сомневаюсь, что они захотят отомстить за своего господина.

— Мне нет дела до Поттера! Тёмный лорд мёртв, и я хочу спокойной, Мерлин вас раздери, жизни!

— Северус, пожалуйста… Никто, лучше тебя, не справится с этой задачей. Найди Гарри. Выясни, почему он до сих пор не вернулся в волшебный мир. И верни — если он сам этого захочет.

Снейп долго молчал, задумчиво проводя рукой по свежему шраму на шее. Наконец, он зло взглянул на хозяина портрета.

— Хорошо, Альбус. Но это последний раз, когда я что-то делаю для Поттера. Я за шкирку притащу мальчишку к вам, и после этого можете на меня не рассчитывать!

Он резко развернулся и покинул кабинет.

13 октября 1998 года

Я просыпаюсь от резкой трели будильника. Что? Уже утро? Ведь я совершенно точно закрыл глаза несколько минут назад! Проклятое устройство настойчиво продолжает звенеть, и я протягиваю руку, пытаясь нащупать кнопку выключения звука. Бесполезно — кусок пластмассы валится на пол, даже там не замолкая ни на секунду.

— Джейк! Это уже третий будильник за месяц! — будильник, наконец-то, затыкается, и я облегчённо прячу голову под подушку.

— Ну, нет! Джейк, вставай! Позавтракать не успеем!

— Не хочу есть, — голос выходит хриплым и глухим.

С моей головы стягивают подушку, и я обречённо открываю один глаз. Так и есть. Артур Грей. Ну да, кому ещё я могу позволить так беспардонно вламываться в мою жизнь? Только тому, кто эту самую жизнь спас.

Со вздохом сажусь на кровати, и он тут же протягивает мне очки.

— Давай, собирайся, дружище! Жду тебя на завтраке! — хлопок двери, и я остаюсь один.

Одеваю очки и плетусь в ванную. Равнодушное зеркало отражает мою заспанную физиономию. Взгляд привычно падает на странный шрам — тонкий зигзаг молнии, "украшающий" лоб. Иногда мне кажется, что если смотреть на него долго-долго, какие-то воспоминания из моей прошлой жизни начнут проступать на поверхность. На самом деле, мне это только кажется. Несмотря на все усилия, я помню только яркую зелёную вспышку. И больше ничего.

…Полгода прошло с того дня, как Артур и Карен нашли меня на дне оврага. И, конечно, я до сих пор не помню, как там оказался. Никто не подавал в полицию заявления о исчезнувшем юноше моего возраста, в газетах, на полосе «Разыскиваются» не появлялась моя фотография. Ни одному человеку в Австралии не было дела до пропавшего парня. Кроме этих двоих, разумеется. Может быть, поэтому я доверился им. Да и что ещё оставалось? Родители Артура, наверное, самые сердобольные люди в мире, раз оформили надо мной опеку. Ну, а потом мы поступили в Квинслендский университет, на факультет естественных наук. Что и говорить, мне нравится здесь учиться, и я даже пробую убедить себя в том, что, наверное, не стоит думать о той прошлой жизни. Вряд ли в ней было что-то хорошее, раз уж мозг так упорно скрывает от меня даже самые мелкие крохи воспоминаний.

Наскоро умываюсь, одеваюсь и спускаюсь в общую столовую. Так и есть, опять я пришёл одним из последних. Большинство студентов уже разбрелись по корпусам университета. Артур машет мне рукой, и я сажусь напротив него, всё ещё отчаянно зевая. Тут же около меня оказывается кружка с кофе.

— Спасибо, Карен, — я благодарно смотрю на подругу.

— Пей, пока горячий, — она хмыкает и утыкается в конспект. — Через двадцать минут у нас тест по социологии. Вряд ли Гилберту понравится твоя заспанная физиономия.

Это точно. С мистером Гилбертом шутить не следует. Да, впрочем, как и с остальными преподавателями. Интересно, в моей прошлой жизни, учителя были такими же строгими? Иногда думаю — ну где же я учился раньше? Почему в голове нет элементарных знаний, хотя бы по той же физике? В моей школе что, вообще её не изучали?

Отогнав от себя мрачные мысли, я принимаюсь за кофе с тостами. И можешь не смотреть на меня так выразительно, Карен. Ничего больше я в себя запихнуть не смогу. Твоя забота подчас раздражает, но, всё же, спасибо за то, что вы есть.

— Социология, тригонометрия, органическая химия. Ненавижу вторники, — Артур со стоном валится на стол. — Давай быстрее, Джейк, иначе не успеем.

Я делаю последний глоток кофе и иду к дверям, на ходу вспоминая последнюю лекцию по социологии. Социометрия, межличностные отношения. Что там говорил старина Гилберт? Ах, да: «использование социометрии позволяет проводить измерение авторитета формального и неформального лидеров для перегруппировки людей в командах так, чтобы снизить напряжённость в коллективе, возникающую из-за взаимной неприязни некоторых членов группы». Бред какой. Мне часто приходит в голову — что из того, что преподаватели так упорно впихивают в головы нерадивых студентов, реально пригодится в жизни? Да и чего я хочу от этой самой жизни? Иногда я мечтаю о том, чтобы воспоминания вернулись. Может, у меня была семья? Друзья, работа? Любимая девушка? Сейчас же я чувствую себя бесконечно одиноким.

— Джейк, — осторожное прикосновение к плечу отвлекает от грустных мыслей. — Всё в порядке?

— Всё хорошо, — я улыбаюсь Карен. — Просто вспоминаю последнюю лекцию.

В её глазах что-то неуловимо меняется. Иногда мне кажется, что она чувствует, как мне одиноко, она вообще очень чуткая. Но, почему-то, мне сложно выложить ей всё то, что копится в душе и не даёт жить нормальной жизнью не отягощённого лишними проблемами студента.

— Всё хорошо, — повторяю я. Она едва заметно качает головой и первая тянет на себя дверь кабинета.

Мы тут же попадаем в многоголосый шум аудитории. На ходу здороваясь с друзьями, пробираемся на свои места и достаём всё, что необходимо для предстоящего урока. Только я успеваю сесть на место, как дверь в очередной раз открывается, и входит Гилберт.

— Тишина, — он проходит к кафедре, и шум постепенно замолкает. — Старосту прошу положить список отсутствующих мне на стол. Доброе утро, — он, наконец-то, обводит взглядом класс и слегка улыбается. — Все готовы к сегодняшнему тесту? Мистер Робертс, раздайте бланки. От результатов будет зависеть ваша оценка в первом семестре. Я знаю, что до его конца ещё далеко, — он жестом останавливает нарастающий гул недовольства. — Но именно эти знания понадобятся вам для усвоения следующей темы.

Я вздыхаю, беру протянутый лист и начинаю заполнять пустые клетки. Вот ещё одна странность — рука не привыкла к толщине шариковой ручки. Ей подсознательно хочется обхватить что-то более тонкое. Да что ж это такое? Прошлая жизнь полна загадок, а я не могу решить ни одной из них! Из раздумий меня выводит голос Гилберта.

— Осталось десять минут.

Сегодня определённо не мой день! Я лихорадочно начинаю вспоминать всё то, что было прочитано накануне, вписывая недостающие ответы. Что ж, на положительную оценку этого точно должно хватить. Не зря же весь прошлый вечер был потрачен на чтение конспектов! Облегчённо вздохнув, я сдаю работу и выпрямляю затёкшую спину.

Гилберт начинает читать лекцию, и мною овладевает полусонное состояние. Рука лениво выводит строчки новых понятий, но мысли витают далеко от душной аудитории. Хочется выбежать на улицу, подставить лицо разошедшемуся с утра дождю и забыть обо всём. Позволить холодным струям воды течь по щекам, и стоять, стоять, пока окончательно не замёрзну. Потому что серая пелена дождя лучше всего отражает то, что сейчас творится в моей душе.

Холод. Пустота. Одиночество.

Тряхнув головой, я продолжаю конспектировать новый материал.

* * *

— Ты уверен, что не хочешь пойти? — Артур жуёт сэндвич и с укором смотрит на меня.

— Уверен. Не люблю шумных вечеринок, — я передёргиваю плечами и зябко поёживаюсь.

— Как всегда, — ворчит он, но, к счастью, не настаивает, и я облегчённо перевожу дух.

Очередная факультетская вечеринка намечена на нынешнюю субботу. Не знаю, почему все студенты так их любят — на равных правах с учениками там всегда присутствуют преподаватели. Артур пытался втолковать мне что-то про неформальную обстановку и общение с преподавательским составом в дружеской атмосфере, но я только махнул рукой. В любом случае, мне там делать нечего. Не знаю почему, но не люблю шумных сборищ, а также лишнего внимания к моей персоне.

Социология и тригонометрия позади и мы набираемся сил для следующей пары. Органическая химия — только от одного названия меня начинает мутить. Ну, а Сандерс Уильямс, как говорят друзья, старичок, последние пять лет перманентно уходящий на пенсию… Нет, не то, чтобы он был плохим преподавателем. Просто для успешного вдалбливания информации в головы ничего нежелающих знать студентов нужно что-то большее, чем дребезжащий голос старика, большую часть времени рассказывающего о своих пятерых внуках. Для себя я давно расставил приоритеты в обучении, и могу точно сказать, что химия не входит в их число.

Столовая между тем наполняется студентами — время большого перерыва. С тригонометрии нас отпустили раньше, так что мы успели поесть до нашествия голодной толпы. Кто-то машет нам рукой, кто-то подсаживается поближе. Я поддерживаю бессодержательный трёп о погоде, лекциях, последнем футбольном матче и предстоящей вечеринке. Так, а вот теперь нужно быть поосторожнее, потому что рядом со мной, с уверенным видом, усаживается Меган Миллер.

— Джейк! Я слышала, ты опять не идёшь на вечеринку! — она обиженно хмурит брови, одаривая меня многообещающим взглядом.

Не переношу эту особу. Всегда слишком яркая, слишком нахальная. До сих пор не могу понять, чем её мог привлечь такой невыдающийся парень, как я. А то, что привлёк — это точно. Не проходит и дня, чтобы она не одаривала меня отнюдь не дружескими улыбками, отвечать на которые мне совершенно не хотелось. Радует только то, что учится Меган в другой группе — хотя бы на парах мне не приходится её терпеть.

— Мег, я тебе уже говорил… — начинаю я, но Карен не даёт мне договорить.

— Идём, нам пора! — она вскакивает на ноги и почти выбегает из столовой.

— Джейк! Постой! — ну вот ведь настырная девица!

— Прости, Мег, и вправду пора! — я встаю и, лавируя между студентами, устремляюсь за сбежавшей подругой. Догнать её удаётся только в коридоре.

— Притормози! — я хватаю Карен за руку. — Спасибо тебе.

— Да не за что, Джейк, — она улыбнулась, тряхнув, как всегда, собранными в хвост волосами. — Знаю, что ты стараешься встречаться с ней как можно меньше.

— Это точно, — прислонившись к стене и откинув голову назад, я закрываю глаза. И тут слышу голос Артура.

— Почему вы так быстро смылись? Я даже доесть не успел!

— Третий сэндвич подряд? — в глазах Карен пляшут смешинки.

— У меня хороший аппетит, — он пожимает плечами. — Ну что, идём в класс?

— Идём, — я закидываю сумку на плечо и первым устремляюсь в сторону кабинета.

Стоит нам только переступить порог кафедры химии, как в нос ударяет противный токсический запах. Морщусь, словно чувствую его впервые, и тяну на себя дверь кабинета. Внутри никого — оно и неудивительно, мы рано сбежали из столовой. Ну что ж, раз есть время, перечитаем параграф, разобранный на прошлом занятии. Мне невероятно повезло, что химия в этом заведении изучается от самых основ — в противном случае, не знаю, как бы я выкручивался. Память упорно не хочет воскрешать воспоминаний и об этом предмете.

Голоса прибывающих студентов отрывают меня от основных законов термохимии. Я перевожу взгляд на часы — надо же, до начала урока три минуты. Что называется, зачитался. Захлопываю учебник и смотрю на дверь кабинета — вот-вот должен появиться старик Уильямс.

В следующую секунду брови недоуменно взлетают вверх — в аудиторию входит ни кто иной, как Джон Фостер, декан нашего факультета. Помня об элементарных правилах субординации, мы дружно встаём.

— Садитесь, — кивает Фостер. — В связи с тем, что профессор Уильямс со следующей недели выходит на пенсию, органическую химию будет преподавать новый учитель. Он должен прийти с минуты на минуту.

Не проходит и пяти секунд, как дверь распахивается, и я во все глаза смотрю на нового преподавателя.

Высокий, хмурый человек стремительно входит в класс и останавливается напротив кафедры. Чёрная рубашка с воротником под горло, чёрные брюки, длинные чёрные волосы, стянутые в хвост — он что, не знает других цветов? Чёрные глаза отчётливо выделяются на бледном лице, и я ловлю себя на мысли, что не могу отвести взгляда от новоявлённого учителя. Что-то знакомое чудится в этой прямой спине, чёрной одежде и неприветливом выражении лица.

— Северус Снейп с этого дня будет вашим учителем химии, — Фостер словно и не замечает напряжения, воцарившегося во внезапно притихшем классе.

Северус? В первый раз слышу такое имя. Его родители, судя по всему, были большими оригиналами.

— Спасибо, мистер Фостер, а теперь я хотел бы начать урок, — глубокий голос, равно как и взгляд, не выражает и намёка на доброжелательность.

— Конечно, мистер Снейп, — под взором нового учителя декан быстро ретируется, и мы остаёмся наедине.

— Как мне известно, ваш прежний преподаватель не отличался высокой подготовкой по данной дисциплине. Следовательно, ваш уровень знаний я оцениваю на четыре*. Молчать, — он не повышает голоса, но ледяные интонации тут же отнимают дар речи у начавших было возмущаться студентов. — В течение этого семестра, я постараюсь исправить сие досадное упущение, но успеха добьются лишь те студенты, которые действительно что-то понимают в химии, а не просиживают штаны, тратя родительские деньги или зарабатывая стипендию за счёт обучения в этом заведении.

Гробовая тишина. И я ещё считал лекции мистера Уильямса недостойными внимания??? Верните мне рассказы про пятерых внуков! Согласен слушать про них с утра до ночи, даже на фотографии посмотрю, только, всей душой прошу, уберите этого деспота!

Я обнаруживаю, что всё ещё продолжаю смотреть на Снейпа, а в следующий момент наши взгляды пересекаются, и я в полной мере ощущаю злость, полыхнувшую в этих чёрных глазах. Мне кажется, или он действительно ненавидит весь окружающий мир? Или… это распространяется только на меня? Кажется, да, потому что профессор уже созерцает взглядом аудиторию — неприветливым, хмурым, но отнюдь не злым.

Да что я мог ему сделать? Почему он так разозлился, когда посмотрел на меня? Я не успеваю додумать, потому что голос Снейпа снова разрезает тишину класса.

— Староста. Классный журнал мне. Быстро.

Саманта Денвер подскакивает так, словно её ужалили, торопливо исполняет приказ и возвращается на своё место, ни на одну лишнюю секунду не задерживаясь рядом с новым преподавателем.

— Перекличка.

Он называет фамилии быстро, отрывисто, а я силюсь понять — почему он посмотрел на меня с такой злостью? За что он меня так? Впрочем, мне-то какое дело. Ясно только одно — если я хочу и дальше учиться в этом университете, то львиную долю внимания мне придётся уделить органической химии.

Я чуть было не пропускаю свою фамилию, но вовремя подскакиваю, услышав:

— Джейк Рознер! — он смотрит на меня, и его рот искривляет злая усмешка.

«Ну, а имя-то моё чем вам не нравится?» — хочется сказать мне, но, разумеется, я молчу и сажусь обратно.

Когда я выбирал себе имя, то просто ткнул пальцем в раскрытую книгу. Имя Джейк меня полностью устраивало, так зачем что-то выдумывать? Со второй частью вышло ещё проще — меня просто записали на девичью фамилию матери Артура.

Закончив знакомиться с классом, Снейп закрывает журнал и одаривает нас недобрым взглядом.

— Отсутствующим передадите, что к следующему уроку я жду от них письменного объяснения причины сегодняшнего отсутствия на моём занятии. А сейчас, учебники со стола убрать. Начнём с проверки ваших знаний. Староста, раздать тесты. У вас тридцать минут.

Саманта уже молнией носится по притихшему ошарашенному классу, протягивая каждому бланк с заданиями. Я пробегаю взглядом список вопросов и прихожу в ужас — да в учебнике нет и половины того, что он включил в тест! Очевидно, класс придерживается того же мнения, потому что Карен поднимает руку.

— Сэр!

— Да, мисс Тэйлор?

С ума сойти. Да у него феноменальная память на лица! Карен бледнеет, но уверенно продолжает.

— В ваших заданиях встречаются вопросы, которые не включены в нашу программу.

Он смотрит на неё, чуть прищурив глаза.

— Если у вас возникли вопросы касательно моего метода преподавания, обратитесь в деканат, мисс Тэйлор. В данном случае я считаю ваш вопрос неуместным. В конце занятия получите список литературы, необходимой для дальнейшего изучения органической химии. Ещё вопросы?

— Нет, сэр… — она потрясённо садится на своё место.

— Повторяю — тридцать минут.

Сев за преподавательский стол, он начинает что-то быстро писать. Я в шоке смотрю на бланк с вопросами. Откуда он вообще взялся, этот Снейп? Быстро начинаю вписывать всё то, что знаю. Как и ожидалось, этого не хватило даже для половины теста. Внезапно, на меня накатывает злость. Получу четыре? Ну и ладно! Свет не сошёлся клином на химии!

Через пять минут слышу его спокойный голос.

— Сдать работы.

Я протягиваю свой лист Саманте и со вздохом достаю учебник. Следующие слова Снейпа заставляют меня в очередной раз ужаснуться.

— Те, кто получат по сегодняшнему тесту оценку ниже пяти, на следующее занятие приготовят доклад, минимально на четыре листа. Темы возьмёте в деканате. Учебники можете не доставать, они вам не понадобятся. Приготовились записывать новую лекцию.

Через полчаса я понимаю… что абсолютно ничего не понимаю. Ещё через пятнадцать минут, постепенно начинаю вникать в смысл написанного. Кроме того, в сегодняшней лекции я нахожу ответы на вопросы из теста. Вот садист! Наверняка весь класс получит слабые оценки, что уж говорить. Непривычная к такой долгой писанине рука ставит последнюю точку, и я облегчённо откидываюсь на спинку стула.

— Список литературы возьмёте у старосты. Пусть подойдёт ко мне. К следующему уроку прочитать два параграфа из источника под цифрой один в списке. Непонятные вопросы выписать, в четверг — практическое занятие. Свободны.

Я быстро кидаю вещи в сумку и, стараясь лишний раз не смотреть на Снейпа, выхожу из класса.

* * *

— Да как его могли допустить к преподаванию!? — Артур возмущённо ударяет кулаком по стене. — Откуда вообще взялся этот тип?

— Остынь, — Карен не менее растеряна, но, в отличие от друга, пытается держать себя в руках.

— Остынь?! Ты видела список литературы? Там одиннадцать наименований! У нас не институт химии, в конце концов!

Я молча созерцаю свои ботинки. То, что с появлением Снейпа закончилась наша спокойная жизнь, понятно и так. Какой смысл теперь кричать и убиваться? Меня больше интересует другое — чем его так заинтересовала моя личность? За что он меня невзлюбил? И я не успокоюсь, пока не узнаю ответ.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

*Система оценивания в Квинслендском университете:

7 (85 — 100 %) — Превосходно

6 (75-84%) — Выше ожидаемого

5 (65-74%) — Хорошо

4 (50-64%) — Слабо

3,2,1 ( меньше 50%) — Не прошёл

— Молодой человек, вы уверены, что донесёте всё это? — библиотекарь озадаченно смотрит на внушительную стопку книг, которые я приношу на запись.

— Совсем не уверен, — я откидываю взмокшую чёлку со лба. — И это далеко не всё, что мне нужно. Вы не поможете?

Брови библиотекаря озадаченно ползут вверх, когда я протягиваю ему полный список литературы.

— Неужели у нас появился преподаватель, который знает своё дело? Но, боюсь, моя помощь здесь бесполезна — книги Моргана и Абельсона имеются в единственном экземпляре и на руки студентам не выдаются.

Я сжимаю зубы от накатившей злости.

— И как мне тогда выполнить домашнее задание?

Библиотекарь пожимает плечами, но на его лице проступает что-то вроде сочувствия.

— Приходите в читальный зал и работайте там.

А что мне ещё остаётся? Химия послезавтра, а мне, как минимум, нужно разобрать сегодняшнюю лекцию. Собственных знаний точно не хватит, так что…

— Хорошо, я приду вечером. Когда вы закрываетесь?

Библиотекарь слегка улыбается мне.

— Я живу при университете, так что ухожу очень поздно. Не переживайте по этому поводу.

— Спасибо, сэр, — я прикидываю, как бы лучше взять стопку книг, чтобы донести их хотя бы до ближайшего подоконника. В конце концов, часть складываю в сумку, а оставшиеся подхватываю и выхожу из библиотеки, чуть не забыв попрощаться.

Здание университета огромно. Первое время мы часто плутали по его бесконечным коридорам, переходам, лестницам и аудиториям. Сейчас-то, конечно, освоились, но, всё же, переходы из корпуса в корпус достаточно изматывают для того, чтобы тихо радоваться тому, что все лекции проходят в одном здании. Вот только на библиотеку это не распространяется. И сейчас, я, пыхтя от тяжести книг и тихо проклиная Снейпа, иду к общежитию.

— Ненавижу его, — произношу я, вваливаясь в комнату и сгружая книги на стол.

— Перестань, Джейк, — Карен сидит на моей кровати, подобрав под себя ноги и привалившись к спинке. — Он просто требовательный преподаватель.

— Как думаешь, сколько студентов переживут сессию с его требовательностью? — вклинивается Артур, не отрывая взгляда от своих записей.

Она тихо фыркает и смотрит на гору учебников.

— Здесь всё?

— Нет, с книгами Моргана и Абельсона придётся работать в библиотеке. А у вас что?

— Список тем для докладов, — она машет сложенным вчетверо листком бумаги и мрачнеет. —В деканате нам сказали, что вся группа завалила тест. Когда он только успел проверить?

— Подонок, — я в сердцах пинаю ножку стула и морщусь от боли. — Ну и что он предлагает?

В мою сторону летит вышеупомянутая бумажка, и я, с неизвестно откуда взявшейся ловкостью, перехватываю её прямо в полёте. Надо же. Может, раньше я играл в бейсбол? Раздражение и апатия, вызванные невозможностью что-либо вспомнить из прошлой жизни, неожиданно накатывают на меня. Тряхнув головой, я усилием воли беру себя в руки и углубляюсь в чтение списка.

Нет, он точно подонок. Больше половины предложенных тем мне совершенно незнакомы. Я рассеянно скольжу взглядом по строчкам, пытаясь выбрать наименьшее из зол, и тут с кровати доносится:

— Обведённые темы не бери. Они уже заняты.

Очень надеюсь, что ругательства, вырвавшиеся у меня в этот момент, не достигли ушей Карен.

— Ну хорошо, — я пытаюсь успокоиться. — Тебе известно что-нибудь об абсорбции малорастворимых в воде органических веществ?

— Что чего в чём? — ее выразительно поднятая бровь развеивает последние сомнения, и я тяжело вздыхаю.

— Ясно. Пойду к Саманте, скажу, чтобы закрепила за мной эту тему. Всё равно не из чего выбирать.

Саманту я нахожу у стенда с объявлениями — она прикрепляет большой лист ватмана, накладывая его поверх прочих листовок. В стремлении помочь, я машинально придерживаю угол, и взгляд невольно падает на текст, крупными буквами пересекающий лист — объявление о предстоящей вечеринке. Пробегаю глазами список присутствующих и внезапно останавливаюсь на знакомой фамилии — С. Снейп.

— Его что, тоже пригласили? — я киваю на ненавистную строчку. В голове крутится какая-то мысль, но я никак не могу уловить её сути.

— Ага, Фостер обязал быть, — она отходит и окидывает взглядом объявление. — Говорят, он категорически отказывался, но декан надавил, мол, это его первая неделя здесь и ему необходимо влиться в коллектив, — на её лице появляется гримаска. — Вот уж без кого мы бы точно обошлись. Ты что-то хотел?

— Закрепи за мной тему доклада по химии, — я снова утыкаюсь взглядом в листок. — Абсорбция малорастворимых в воде органических веществ.

— Удачи, — хмыкает наша староста. — Это ещё ничего. Вот у меня диффузия и средний квадрат отклонения частицы. Как тебе?

— Сойдёт, — я улыбаюсь в ответ.

— Ладно, удачи, Джейк! Пойду готовиться.

Я провожаю её взглядом и поднимаюсь в комнату.

* * *

Я закрываю тетрадь по тригонометрии и с наслаждением потягиваюсь. Карен давно ушла к себе в комнату, Артур, развалившись на кровати, читает сегодняшний конспект по социологии. Кидаю взгляд на часы — семь вечера. Вот чёрт. Быстро поднимаюсь на ноги.

— Ты пойдёшь в библиотеку?

— Нет, — он отрывается от тетради. — Лимит помещающейся в мою голову информации на сегодня исчерпан. Может, сходим завтра вместе?

Я качаю головой. Мною овладело странное упрямство — хочется доказать этому невыносимому типу, что я легко смогу справиться с объёмом заданий, которые он на нас взвалил. Или я это хочу доказать самому себе? Неважно. В любом случае, беру сумку и направляюсь к выходу.

Коридоры общежития кишат студентами. Я быстро миную их, чтобы, не дай бог, не напороться на Меган, и выхожу на улицу. Дождь, разошедшийся с утра, прекратился — на улице сейчас свежо и влажно.

Пересекаю лужайку и быстрым шагом иду к библиотечному корпусу. Близоруко прищуриваюсь — кажется, в окнах горит свет. Что ж, мне повезло.

Стараясь не шуметь, вхожу в библиотеку. Гробовая тишина. Странно, я что, единственный из всей нашей группы, кто уже сегодня решил начать разбираться с химией? Пожимаю плечами и отправляюсь на поиски библиотекаря.

— А, так всё-таки пришли, молодой человек? — окликает он меня с высокой лестницы, доставая какие-то книги с самой верхней полки огромного стеллажа. — Приятно осознавать, что хоть кто-то в наше время ещё стремится к дополнительным знаниям. Интересующие вас учебники находятся в третьей секции.

— Спасибо, — я вешаю куртку и иду исследовать полки. Не без труда нахожу нужные книги, сажусь за стол, включаю лампу и углубляюсь в изучение нового материала. Он сложен, на самом деле, сложен, но я, с каким-то необъяснимым упорством, ищу в словарях незнакомые термины, выписываю самое важное, на моём столе появляется всё больше и больше книг, из которых я извлекаю дополнительную информацию.

— Ещё посмотрим, кто тут зря просиживает штаны, мистер Снейп, — зло бормочу я, разминая затёкшую руку. Взгляд невольно падает на тыльную сторону ладони — там, хоть и едва различимо, но, всё же, видны странные шрамы, похожие на вязь букв или даже слов. Как такое может быть? Я часто пытался разобрать написанное, но раз за разом терпел неудачу. Почему? Ну почему я ничего не помню? Глазам неожиданно становится горячо, и я удивлённо моргаю — это что, слёзы? Откуда? Видимо, совсем перезанимался. Смахнув выступившую влагу, я решаю, что на сегодня хватит. Уже поздно, давно пора быть в общежитии. Ставлю последнюю точку, отношу книги на место и, простившись с библиотекарем, ухожу. Нужно потом выяснить, как его зовут…

Дохожу до нашей комнаты и обессилено валюсь на кровать. Немного погодя, с трудом заставляю себя снова встать, раздеваюсь и ныряю под одеяло. Артур уже давно спит. Я и сам бы видел уже третий сон, если бы не Снейп с горой домашних заданий.

— Сволочь, — тихо шепчу я, а затем, почти сразу, проваливаюсь в царство Морфея.

* * *

— Джейк, с тобой всё хорошо? — Карен отрывается от завтрака и внимательно смотрит мне в глаза.

Я ковыряю вилкой в тарелке, не испытывая ни малейшего желания отвечать. Со мной далеко не всё в порядке…

… Посреди ночи я резко просыпаюсь от череды кошмаров. Зелёная вспышка, чей-то резкий смех и протяжный крик — ощущение беспомощности и самого настоящего ужаса накрывает меня с головой.

До самого рассвета боюсь закрыть глаза, и просто лежу, наблюдая за тем, как медленно отступает ночь, пропуская в комнату серый рассвет.

— Джейк! — я вздрагиваю от резкого окрика. — Да что с тобой!?

— Ничего! Вчера я вымотался в библиотеке, а сегодня не выспался! Этого достаточно!? — я постепенно срываюсь на крик.

Она резко вскакивает и быстрым шагом выходит из столовой. Чёрт, я идиот!

— Подожди, Карен! — догоняю её, хватаю за руку и разворачиваю лицом к себе.

— Прости, — меньше всего мне хочется видеть в её глазах грусть. — Прости, я повёл себя, как последний придурок.

Она качает головой.

— Всё в порядке.

— Не ври, ничего не в порядке. Пойми, ближе вас с Артуром у меня никого нет. Я не хочу причинять вам боль. Прости, пожалуйста.

— Всё хорошо, Джейк. Я понимаю, — она пытается выдавить улыбку. — Пойдём на астрономию?

— Да, только подожди минуту.

Иду в свою комнату, быстро кидаю книги и тетради в сумку и возвращаюсь в коридор. Артур уже там. Он улыбается и хлопает меня по плечу.

— Дружище! Что с тобой? Не выспался?

Я натянуто улыбаюсь.

— Ага. Уже всё хорошо. Идём?

На астрономии изо всех сил пытаюсь бороться со сном. Получается плохо — голова тяжёлая, а в глаза, как будто, насыпали песка — они, то и дело, норовят закрыться. Краем уха что-то слышу про положение Меркурия на орбите, но мозг упорно отказывается воспринимать информацию.

Не помню, как досиживаю пару. Сразу после окончания урока Карен подходит ко мне.

— Вернись в общежитие, Джейк. На тебе лица нет. Постарайся поспать. Мы скажем преподавателям, что тебе нездоровится.

В её словах есть резон, и я благодарно улыбаюсь.

— Что бы я делал без тебя? — пытаюсь поймать её взгляд, но она быстро отворачивается.

— Пустяки. Иди, отдыхай.

Киваю, собираю вещи, и, стараясь не заснуть на ходу, иду к общежитию. Там, и правда, падаю на кровать поверх покрывала и, почти сразу, вырубаюсь.

* * *

Просыпаюсь от того, что кто-то трясёт меня за плечо.

— Ну как ты, старина? — Артур обеспокоенно вглядывается в моё лицо.

Так, наверняка Карен рассказала ему о моём поведении за завтраком.

— Уже хорошо, — я тру глаза. — Уроки закончились?

— Ага. Задание я тебе принёс. Выспался?

— Вроде, да. Идём в библиотеку?

Он тяжело вздыхает.

— Пойдём. Только книги выложу.

Я встаю, быстро ополаскиваю лицо холодной водой. Чёрт, Карен оказалась права — мне, в самом деле, нужно было поспать. Тут же вновь становится стыдно за свой утренний срыв.

В библиотеке уже уверенно иду к вчерашним полкам, чтобы достать нужные книги. Как и вчера, с головой погружаюсь в работу.

Лекция разобрана, глава прочитана — осталось написать доклад. Тяжело вздыхаю и вновь утыкаюсь в толстый учебник. Ищу любую информацию, связанную с моей темой, пытаюсь её осмыслить и систематизировать и всё это, уже в готовом виде, записываю в тетрадь.

Неожиданно от работы меня отвлекает голос Артура.

— Джейк, прошло два часа, и я больше не могу! Пойдём, а?

На секунду мне хочется плюнуть на всё, вернуться в общежитие, упасть на кровать и окончательно наверстать упущенную ночь. Но тут же передо мной предстают резкие черты ненавистного лица, искривляющая рот злая усмешка, недобрый прищур на секунду полыхнувших гневом глаз…

— Нет, Артур, — я качаю головой. — Мне нужно закончить доклад.

Он не может скрыть удивления.

— Неужели ты ещё не скатал с учебника?

Я молчу. Почему-то, не хочется признаваться в том, что сначала я обрабатывал полученные сведения, а потом уже делал записи.

— Мне немного осталось, правда. Ты иди, я ещё посижу.

— Ну смотри, — он выглядит озадаченным, но всё же складывает вещи, хлопает меня по плечу и выходит из библиотеки.

Снова склоняюсь над докладом. Постепенно, помещение пустеет, и я, как и в прошлый раз, остаюсь один. Рука выводит очередную строчку, а глаза начинают предательски закрываться. Вот чёрт, всё же нужно было уйти вместе с Артуром. Но проклятое упрямство заставляет меня остаться на месте и перейти к последней странице. Вот только немного отдохну… Я кладу голову на скрещённые руки и не замечаю, как засыпаю.

Не знаю, что меня разбудило. Резко поднимаю голову и прислушиваюсь — кажется, кто-то ходит между стеллажами. Смотрю на часы — почти одиннадцать. Ничего себе, подремал, называется. Нет, на сегодня точно хватит. С наслаждением потягиваюсь, разминая затёкшие мышцы, беру увесистые тома и, зевая, иду к третьей секции.

Взгляд машинально скользит по корешкам книг, я почти не смотрю вперёд, и, именно поэтому, вышедший из-за угла человек становится для меня полной неожиданностью. Не успев затормозить, я резко врезаюсь в него, роняю книги и вынужденно отступаю к стеллажу.

— Простите, сэр, — бормочу я, затем поднимаю голову и сразу же замолкаю, потому что на меня в упор смотрят злые чёрные глаза.

Тело покрывается ледяной коркой страха, я пытаюсь отодвинуться от Снейпа, но меня словно парализовало. Всё, на что я сейчас способен, так это, не отрываясь, смотреть в его глаза, в которых злость неожиданно сменяется удивлением. Его губы начинают шевелиться, еле слышно произнося что-то вроде «двадцать баллов с…», я не могу расслышать точнее, я в ужасе продолжаю смотреть на него, понимая, что он меня сейчас просто прибьёт, потому что я, всё ещё, стою слишком, слишком близко к нему.

В следующую секунду Снейп решительно отодвигает меня от себя и одаривает очередным злым взглядом.

— Мистер Рознер, — он опять презрительно кривится, произнося мою фамилию. — Для чего вам очки, коль вы всё равно не видите, куда идёте?

Я силюсь что-то ответить, может быть, даже, ещё раз извиниться, но не могу выдавить ни звука, ровно, как и не могу отвести от него взгляда. Откуда это чувство страха и полной беспомощности? Почему я стою столбом, не в силах сдвинуться с места?

— Вы утратили дар речи? Поднимите книги, немедленно! — голос сочится злобой и жёсткостью.

Не могу. Я банально не могу пошевелиться.

— Хорошему тону вы явно не обучены, мистер Рознер, — Снейп хмуро смотрит на меня, а потом круто разворачивается и уходит.

Я слышу его удаляющиеся шаги и только теперь чувствую, что ко мне возвращается способность двигаться. Одновременно с этим, меня начинает трясти мелкой противной дрожью, я с трудом дохожу до ближайшей парты, падаю на стул и прячу лицо в ладонях.

Что он здесь делал? Искал книги? Может быть, но в такое время? Но, я-то тоже здесь сижу, хотя уже очень поздно… И что за странная реакция организма? Почему меня словно парализовало, едва я взглянул на Снейпа? Ну подумаешь, врезался. С каждым может случиться. Извинился бы, и дело с концом. Я его что, боюсь? Что со мной происходит? Что? Что???

Мозг уже отказывается соображать. Машинально подбираю книги с пола, возвращаю их на свои места, собираю вещи и иду в общежитие. Вокруг мелькают знакомые лица, я, на автомате, киваю, здороваюсь, что-то отвечаю, но спроси меня сейчас, что именно — точно не скажу. Дохожу до комнаты, падаю поверх одеяла и отворачиваюсь к стене. Артура нет, и это хорошо — на нормальную беседу я сейчас просто не настроен. Немного подумав, встаю, выключаю свет, раздеваюсь и залезаю под одеяло. Пусть думает, что я слишком устал и заснул. Кстати, это недалеко от истины — веки снова наливаются свинцом, и, краем сознания, я вспоминаю странную фразу Снейпа, связанную с какими-то баллами. Интересно, что он имел ввиду?

Отгоняю от себя воспоминание о злых чёрных глазах, пронизывающих меня насквозь, и засыпаю.

Холодно… почему всюду такой холод? Меня окружают темнота и страх. Где я?

Взгляд выхватывает ряды покосившихся могил, и по телу проходит дрожь. Почему я оказался на кладбище?

Осторожно делаю шаг, другой… ноги почти не слушаются, страх сковывает движения, но я заставляю себя, пусть и очень медленно, двигаться дальше. Холод всё больше и больше проникает в тело, нет, не только в тело — в грудь, в самое сердце, заставляя его практически замереть от леденящего ужаса. Почему всё хорошее, что хранит моя память, уходит, оставляя за собой только непонятную, изматывающую тоску?

В панике делаю шаг назад, потому что ко мне приближается самое страшное существо, что я когда-либо видел. Высокая, тёмная фигура в рясе, как будто, плывёт по воздуху, она наводит ужас, нет, не она одна, их много, очень много, они стекаются со всех сторон, тянут ко мне слизистые, покрытые струпьями руки, и я чувствую, что холод и страх охватывают меня целиком. Сзади слышится громкий, зловещий смех, в нём я, отчётливо, различаю торжество, пытаюсь обернуться, но не могу — всё тело оцепенело. Вокруг меня кружат самые страшные порождения человеческих кошмаров. Они совсем близко, я чувствую, что вот-вот потеряю сознание и стану лёгкой жертвой этих… существ. Паника поглощает меня всё сильнее и сильнее, я, кажется, кричу и падаю на землю. Мельком замечаю, что за кольцом наводящих ужас тварей разгорается яркий тёплый свет, всеми силами пытаюсь дотянуться до него, найти в нём защиту, разогнать страхи и почувствовать тепло… мне почти удаётся это сделать, но тут одно из существ снимает капюшон, и я кричу, полностью парализованный ужасом.

— Нееееееееееееет!!!

Я резко подскакиваю и сажусь на кровати. Сердце бьётся, как сумасшедшее, всё тело дрожит, пот крупными каплями стекает по вискам. Кидаю взгляд на Артура — он спит, значит, я кричал только во сне.

Обхватываю себя руками, пытаясь унять крупную дрожь — бесполезно, меня колотит как в лихорадке. Бессильно падаю на кровать и, в отчаянии, бью кулаком по подушке. Да что ж такое? Откуда взялись эти кошмары? Что они означают? Как мне справиться с ними? Я же не могу не спать каждую ночь!!!

Глазам опять становится горячо, но в этот раз я не удивляюсь внезапно хлынувшим слезам. Отчаяние накрывает меня с головой, страх после пережитого ужаса никуда не уходит, он продолжает терзать меня своими когтями, не желая отпускать свою добычу.

Я снова сижу до самого рассвета, не сводя глаз с постепенно светлеющего неба в проёме окна.

* * *

Я внимательно рассматриваю две маленькие капсулы, лежащие на моей ладони, и пытаюсь убедить себя в том, что всё, ранее слышанное о вреде энергетиков, преувеличено, причём во много раз. Глубоко вздыхаю, глотаю таблетки и быстро запиваю водой.

Получасом ранее, я, упорно игнорируя осуждающий взгляд аптекаря, прошу проконсультировать меня о тонизирующих таблетках. Совсем молоденькая девочка косится на мои покрасневшие глаза, бледное лицо и тёмные круги под глазами, вздыхает и монотонно начинает вещать, ни дать ни взять — профессор на лекции.

— Во-первых, молодой человек, энергетик не даёт вашему организму дополнительной энергии, а лишь способствует введению его резервов, а они, как вы понимаете, не безграничны. Во-вторых, при потреблении энергетиков, в организм, одновременно, попадают кофеин и алкоголь, которые обладают противоположными эффектами: один бодрит, а второй расслабляет. Догадайтесь сами, какой шок будет испытывать организм. И, в-третьих, приём таких препаратов необходимо строго дозировать, иначе это может нанести непоправимый вред нервной системе и здоровью.

Я удручённо киваю, пытаясь выдавить улыбку.

— Это ненадолго, задают много всего, ну, сами понимаете. Четыре упаковки, пожалуйста.

В глазах девушки появляется удивление, смешанное с шоком, но я быстро продолжаю:

— Это на всю группу.

Она неодобрительно качает головой, и, кажется, хочет сказать что-то ещё, но тут заходят ранние покупатели, и ей ничего не остаётся, кроме как быстро выдать мне требуемый товар.

Облегчённо вздохнув, я расплачиваюсь и торопливо покидаю аптеку.

И сейчас я засовываю таблетки на самое дно сумки — не дай бог, кто увидит, и начинаю будить Артура.

— Эй, приятель, что с тобой? — он, кажется, удивлён. — Обычно, тебя не добудишься, а сегодня…

— Я же вчера весь день проспал, и вечером раньше лёг, — я пытаюсь улыбнуться. Не говорить же, в самом деле, что опять просидел всю ночь, боясь хоть на секунду закрыть глаза. — Я на завтрак. Шевелись, давай! — и быстро выхожу из комнаты, стараясь избежать новых вопросов.

А вот теперь сложнее. Есть совсем не хочется, ну вот ни капли. Обвожу взглядом столовую — Карен ещё нет. Ну и слава богу. Я вообще сегодня пришёл одним из первых, помещение практически пустое — только несколько человек, отчаянно зевая, пытаются запихнуть в себя овсянку.

Беру кофе, глотаю его, не ощущая вкуса, а потом раскидываю на столе хлебные крошки. «Конспиратор чёртов», — проносится в голове. Ну да, а что ещё делать? Если Карен узнает, что я не завтракал… о последствиях лучше не задумываться, эта девушка способна заставить плясать под свою дудку кого угодно. Кого-то она мне напоминает, вот только я, конечно же, никак не могу вспомнить, кого именно. Кого-то с такой же неуёмной заботой и неиссякаемой энергией… наверное, очень близкого мне человека. Вздыхаю и делаю ещё один глоток кофе.

— Джейк! — ну вот, легка на помине. — Ты сегодня ранняя пташка, — она улыбается и приветственно кивает мне, усаживаясь напротив.

— Привет, — я с облегчением чувствую, что в голове постепенно начинает проясняться. Кажется, таблетки начали действовать. — Ну как, написала доклад?

— Ага, — она наливает себе кофе. — У Саманты оказалась нужная книга, мы хотели найти тебя вчера, чтобы помочь, но ты уже ушёл в библиотеку. Ты не сердишься?

— Не говори ерунды, — я пытаюсь принять безразличное выражение лица, но сердце тут же заходится в рваном ритме, когда я вспоминаю свой вчерашний визит в библиотеку и встречу со Снейпом. Чёрт, мне же меньше, чем через полчаса, предстоит увидеть его на уроке! Как без страха посмотреть ему в глаза? И самое главное, как заставить вести себя адекватно? Ведь я даже пошевелиться не мог, когда он сверлил меня взглядом! Мне до сих пор не ясна причина такой реакции, и от этого ещё хуже!

«Спокойно, Джейк» — я пытаюсь подавить внезапно нахлынувшую панику. «Спокойно. Что он может тебе сделать? Он, всего лишь, учитель, не более. То, что он, по какой-то причине, невзлюбил тебя, его проблемы, но никак не твои. Всё будет хорошо, хорошо, хорошо…»

— Джейк, — ну конечно, когда это мне удавалось скрыть от Карен своё состояние? — Ты такой бледный… Всё в порядке?

— В полном, — ссориться с ней не хочется, поэтому я вымученно улыбаюсь и выдаю очередную полуправду: — Просто нервничаю перед сегодняшним докладом.

— Брось, это просто доклад. Да и кто сказал, что мы будем читать их вслух? На это вся пара уйдёт…

Мне бы твою уверенность, Карен… Тем более, что последний лист в моём докладе так и не дописан… как я мог забыть???

Внезапно мною овладевает странная апатия. Не зачтёте домашнее задание, профессор? Ну и пожалуйста, делайте, что хотите! Мне всё равно…

Хмуро киваю Артуру, который, весело насвистывая, присоединяется к нам за завтраком. Допиваю кофе, встаю, киваю друзьям и первым иду к выходу из столовой.

* * *

— Встать, — он стремительно входит в класс, останавливается напротив кафедры и окидывает нас хмурым взглядом.

Сердце, кажется, забыло, что должно стучать ровно и спокойно, выбивая только ему одному понятный ритм. Я встаю, чувствуя, как противно дрожат ноги, а ладони становятся мокрыми.

«Я не боюсь его… не боюсь его… не боюсь его…»

Как ни странно, но эта простейшая мантра помогает успокоиться, и я, уже более уверенно, сажусь на место.

— Староста, объясните мне: почему на моём столе до сих пор нет классного журнала? — побледневшая Саманта в течении секунды оказывается у кафедры и протягивает требуемое.

— Итак, — он не удостаивает её даже взглядом. — Что касается отсутствующих на прошлом занятии — сдадите мне ваши объяснительные в конце пары. Перекличка.

Я слышу его глубокий голос, отрывисто зачитывающий строчки из классного журнала, и всеми силами пытаюсь заставить себя поднять взгляд. Сейчас он назовёт мое имя, сейчас…

— Рознер!

Сердце опять ухает куда-то вниз, но я встаю, и, сделав невероятное усилие, смотрю прямо в неприветливые чёрные глаза.

Знакомый, вспыхнувший огонёк злости приправлен лёгкой, едва заметной насмешкой. «Ну что я сделал вам, Мистер Университетский Кошмар? Не за вчерашнее же столкновение в библиотеке вы меня так ненавидите!» Мне с трудом удаётся, пусть немного угрюмо, но, всё же, смело выдержать этот взгляд и сесть, хоть и не совсем уверенно, но и не так стремительно, как подсказывает бьющееся где-то в горле сердце.

— Итак, я смотрю, сегодня присутствуют все. Сомневаюсь, что в ваших головах задержались хоть крупицы информации, которую вы получили на прошлом занятии. Тем не менее, сегодня вас ожидает практикум, — он резко разворачивается к доске и начинает писать мелким, но очень чётким почерком. — Записываем план занятия. Первая половина урока — чтение докладов выбранных мною студентов, вторая — разбор непонятных моментов из прошлой лекции. Вопросы?

Гробовое молчание. Да и что говорить? Всё предельно ясно. Сейчас начнётся казнь.

— Вопросов нет? Отлично, — он смотрит в журнал и, почти сразу, произносит:

— Мисс Эллингтон. Органические вещества в водных системах, если я не ошибаюсь?

— Да, сэр, — Эмили Эллингтон слегка бледнеет, но, всё же, берёт тетрадь и идёт к кафедре.

— Приступайте, — Снейп отходит в сторону и складывает руки на груди, устремив внимательный взгляд на несчастную.

Эмили еле слышно вздыхает, и, слегка запинаясь, начинает читать:

— Органические вещества находятся в воде, в растворённом, коллоидном и взвешенном состояниях, образующих некоторую динамическую систему, в которой, под воздействием физических, химических и биологических факторов, непрерывно осуществляются переходы из одного состояния в другое. Из наиболее распространённых органических веществ, находящихся в водной основе, можно назвать…

— Мисс Эллингтон, я прекрасно знаю содержание пятого параграфа учебника по органической химии, и, следовательно, не нуждаюсь в его подробном пересказе, — Снейп смотрит на студентку с нескрываемой скукой. — Раз уж вы не потрудились вникнуть в тему более глубоко, то, хотя бы, ответьте на вопрос — что такое органические вещества?

— Ну, это вещества, в которых… — на её лице написано почти откровенное отчаяние.

— В которых что, мисс Эллингтон?

Она молчит, и Снейп тяжело вздыхает.

— Это класс соединений, в состав которых входит углерод, за исключением карбидов, угольной кислоты, карбонатов, оксидов углерода и цианидов. Как вы могли написать доклад, если не потрудились разобрать самую суть? Незачёт. Переписать работу к следующему уроку.

Я смотрю, как она, опустив голову, проходит на своё место. Вот ведь гад, а! Хотя, в самом деле, что мешало Эмили посидеть в библиотеке, а не переписывать учебник? Стоп. Я что, защищаю его? Глупости! Я просто… просто считаю, что заниматься нужно более тщательно, раз уж в преподаватели достался такой деспот.

— Прискорбно, — он вновь пробегает взглядом список фамилий. — Майкл Голдман. Вы сможете рассказать нам что-нибудь про химическое равновесие? Разумеется, за исключением информации, приведённой в восьмой главе учебника. Или нам не стоит тратить время, которого и так мало?

— Не стоит, сэр, — на лице Майкла играют желваки.

— Не стоит что, мистер Голдман?

— Не стоит тратить время, сэр, — сквозь зубы произносит он.

— Плохо. Садитесь. Доклад переписать.

Сердце бьётся словно сумасшедшее по мере того, как взгляд Снейпа спускается всё ниже и ниже по списку фамилий. Он же не…

— Мистер Рознер… — опять эта усмешка. — Может быть, вы нам расскажете что-то существенное про абсорбцию малорастворимых в воде органических веществ?

Неееееееет!!! Я??? Я не могу!!!

«Он не должен знать, что я боюсь, не должен!»

Прилагая нечеловеческие усилия, я поднимаюсь и заставляю себя сделать шаг по направлению к кафедре. Ещё один. И ещё.

«Я не буду смотреть ему в глаза… не буду…»

Встаю напротив кафедры, стараясь, чтобы он не заметил моих трясущихся рук, и поднимаю взгляд на своих одноклассников. Сочувствие, написанное на их лицах, как ни странно, приободряет, и я, почти уверенно, произношу первое предложение.

— Абсорбцией называют процесс поглощения газа жидким поглотителем, в котором газ растворим в той или иной степени. Процесс абсорбции происходит в том случае, когда давление извлекаемого компонента в газовой смеси выше, чем в жидком абсорбенте, вступающем в контакт с этим газом, т.е. для протекания абсорбции необходимо, чтобы газ и абсорбент не находились в состоянии равновесия.

— Используемый источник, мистер Рознер? — мне почудилось, или в его голосе я слышу удивление?

— Абельсон, сэр, — я с трудом заставляю себя взглянуть на Снейпа. Чёрные глаза внимательно смотрят на меня. Неужели в них больше нет насмешки?

— Что такое абсорбент?

— Если рассматривать с точки зрения определения Абельсона, то абсорбент — жидкий поглотитель, который, как раз, и отвечает за поглощение газа. Если же взять более широкое толкование, то абсорбент — вещество, способное поглощать некоторые другие вещества из жидкой или газообразной среды, с которой оно находится в контакте.

Как бы он хорошо не умел владеть своим лицом, я вижу, как, ровно на секунду, на нём проступает самое настоящее изумление. Что, не ожидали, что кто-то способен подготовиться, профессор?

— Продолжайте, мистер Рознер.

— По своей природе различают два вида абсорбции: физическую, при которой извлечение компонентов из газа происходит благодаря их растворимости в абсорбентах, и химическую, основанную на химическом взаимодействии извлекаемых компонентов с активной частью абсорбента, — вдохновлённый успехом, я говорю всё более и более уверенно. — Скорость физической абсорбции определяется диффузионными процессами, скорость химической зависит от скорости диффузии и химической реакции.

— Второе название химической абсорбции?

— Хемосорбция, сэр, — я уже, практически без страха, смотрю на Снейпа, лицо которого, впрочем, не выражает, сейчас, никаких эмоций. Или он так умело скрывает их?

— Дальше, — голос ровный, без каких-либо модуляций.

— Процесс абсорбции обратимый, поэтому он используется не только для получения растворов газов в жидкостях, но и для разделения газовых смесей. При этом, после поглощения одного или нескольких компонентов газа из газовой смеси, необходимо произвести выделение из абсорбента поглощённых компонентов, то есть десорбцию.

Он больше не перебивает, только очень внимательно смотрит на меня, и, не будь я уверен в обратном, то, на секунду, заподозрил бы, что в его глазах мелькает толика уважения.

— Достаточно, мистер Рознер. Садитесь, — он не даёт мне закончить, и я облегчённо перевожу дух, поняв, что отсутствие последней страницы доклада остаётся незамеченным.

Сажусь на своё место, чувствуя, как отчаянно колотится сердце. Но, я же справился?

— Всем, кроме мисс Эллингтон, мистера Голдмана и мистера Рознера, сдать доклады. Переходим к анализу пройденного материала. Мисс Тэйлор, возьмите тетрадь и подойдите ко мне.

Карен шустро выходит на середину класса и вопросительно смотрит на Снейпа.

— Зачитайте нам прошлую лекцию.

Видно, что она удивлена, но, всё же, начинает читать то, что мы так старательно записывали на предыдушем уроке. Её голос, неожиданно, производит на меня усыпляющий эффект, и я мысленно чертыхаюсь. Кажется, действие таблеток вот-вот закончится. Не прошло и двух часов! Изо всех сил стараюсь вникнуть в смысл лекции, произносимой её ровным голосом.

— Достаточно, мисс Тэйлор. Оставайтесь на месте. Вопросы?

Не знаю, что заставило меня сделать это, но, в следующую секунду, я поднимаю руку.

— Слушаю, мистер Рознер, — я вижу, что он удивлён, реально, удивлён.

— В чём главная особенность органической химии? — мне с трудом удаётся выдержать его пронзительный взгляд.

— Простейший вопрос, мистер Рознер, — его бровь саркастично ползёт вверх. — Неужели у вас возникли затруднения даже с самыми основами данной темы? В таком случае, мне остаётся только недоумевать по поводу того, что вы оказались способны написать более-менее приличный доклад.

Ах, более-менее приличный? Во мне неожиданно вскипает злость.

— Нет, сэр, просто Морган и Абельсон выдвигают разные точки зрения касательно этого вопроса.

На секунду мне кажется, что он теряет дар речи, но тут же берёт себя в руки.

— Ну что ж. Главная особенность органической химии — исключительное разнообразие соединений, которое возникло из-за способности атомов углерода соединяться друг с другом в практически неограниченном количестве, образуя молекулы в виде цепочек и циклов. Это вам понятно?

— Да, сэр, — не свожу с него прямого взгляда.

— Садитесь. Ещё вопросы?

Гробовая тишина. Он выжидает десять секунд, а затем произносит.

— Касательно тех, у кого нет вопросов к прошлой лекции. После анализа, вас ждёт проверочная работа. Дальше, мисс Тэйлор.

Карен громко и уверенно продолжает читать, а я, опустив голову, рассматриваю тетрадь, всей кожей чувствуя на себе его взгляд. Как я осмелился перечить ему? Ведь сейчас даже глаз поднять не могу! И почему он так смотрит? Почему?? Почему???

— Остановитесь, мисс Тэйлор. Вопросы.

Слава богу, желающих оказалось достаточно. Кажется, никому не хочется писать ещё один доклад после заваленной проверочной работы. Я же сижу, так и не осмеливаясь посмотреть на него, и, с неожиданно проснувшимся интересом, разглядываю клетки в тетради. Семинар идёт своим чередом, и я отмечаю, что Снейп очень полно и ясно отвечает на все поставленные вопросы.

«Он хороший учитель» — мелькнувшая в голове мысль заставляет ужаснуться. Что? Я, только что, употребил по отношению к Снейпу слово «хороший»? Я пытаюсь найти оправдание своему поведению, но сон вновь норовит овладеть мною, и приходится приложить немало усилий, чтобы держать глаза открытыми.

— Если вопросов больше нет, приготовьтесь к проверочной работе. Мисс Тэйлор, возвращайтесь на место. Староста, раздайте задания.

Я встряхиваю головой, отгоняя сон, и перехожу к первому вопросу. Ха, да после двух вечеров в библиотеке, это вообще не проблема. Отвечаю, практически, на все вопросы и одним из первых сдаю бланк с готовой работой, при этом стараясь не смотреть на Снейпа.

— Те, кто уже сдал тест, могут быть свободны. Следующее занятие — лекционное. В деканате узнаете результаты докладов. Тем, чьи работы будут оценены ниже пяти баллов, переделать доклад к следующему занятию.

Я облегчённо вздыхаю, беру сумку и покидаю кабинет. Бросаюсь в туалет и глотаю ещё две таблетки, запивая их водой из-под крана. Ополаскиваю лицо и прислоняюсь лбом к прохладному кафелю. Вот так гораздо лучше…

Когда я выхожу из туалета, почти вся группа уже в коридоре. Карен подбегает ко мне, в её глазах радость.

— Ты молодец, Джейк! Видел, как он смотрел на тебя всю пару? Ты его просто поразил!

Я вздрагиваю. Не думать об этом, не думать…

— Перестань, Карен. На все вопросы ответила?

— Ага, почти на все. Ну где же Артур?

Краем глаза я вижу, как из кабинета выходит Саманта, и меня словно дёргает какой-то бес.

— Подожди минутку, Карен!

Я догоняю нашу старосту.

— Сэм, запиши меня, пожалуйста, на субботнюю вечеринку.

— Освоение Австралии англичанами началось, главным образом, после прекращения высылки каторжников в английские колонии Северной Америки. Такая мера наказания практиковалась в английской уголовной системе вплоть до Войны за независимость США. Поиски других мест заключения не увенчались успехом, а контингент заключённых, которых держали на баржах, пришвартованных к берегам Темзы, неумолимо возрастал. В этих условиях правительство Англии одобрило план отправки каторжников в бухту Ботани в Новом Южном Уэльсе.

Я усиленно делаю вид, будто слушаю лекцию, хотя ни одна из фраз, произнесённых лектором, не задерживается в моей памяти. С самого начала второй пары я пытаюсь найти оправдание своему, иначе никак не назвать, идиотизму.

На кой чёрт мне сдалась эта вечеринка? Кто дёргал меня за язык, когда я просил Саманту внести меня в список? Эти два вопроса назойливо крутятся в голове, мешая сосредоточиться. Да что там мешая, вообще не позволяя думать ни о чём, кроме того, что мне предстоит.

Вечеринка… Хуже и представить себе нельзя. Толпа людей, громкая музыка, смех, веселье, парочки по углам… не хочу!

Забраться в кровать, накрыться с головой одеялом, спрятаться от всего мира — и спать, спать, спать… спокойным сном без кошмаров. Неужели я многого прошу?

Так зачем я, наплевав на собственные желания, добровольно согласился на этот кошмар? Чувствую, что ответ где-то на поверхности, но, как я ни пытаюсь, я не могу ухватить его…

Обнадёживает только одно — возможно, вынужденное присутствие на вечеринке вымотает меня настолько, что я смогу, наконец, заснуть спокойно.

Из раздумий меня выводит тихий щелчок, и я недоуменно смотрю на испорченный колпачок ручки. Вот чёрт. И когда я успел разгрызть его? Машинально кручу его в руках, а мысли не оставляют меня в покое, продолжая свой сумасшедший хоровод.

Может, отказаться? Ну да, и выглядеть полным идиотом? Наверняка моё имя уже внесено в общий список… сразу под именем… нет!!!

Там же будет почти весь факультет. И он . Его тоже заставили. Тебе мало его неприязненных взглядов на уроках химии, Джейк? Хочешь контактировать с мистером «Какие-вы-все-непроходимые-идиоты» чаще, чем это требуется расписанием?

«Я хочу понять, за что он меня так невзлюбил…»

Эта неожиданно возникшая в голове мысль заставляет резко распахнуть начавшие было закрываться из-за вновь навалившейся сонливости глаза. Я хочу — что??? Понять что-то, связанное с этим человеком? С человеком, который, кажется, меня ненавидит? С человеком, при взгляде на которого всё моё существо начинает неметь от страха?

— Ты идиот, Джейк, — еле слышно шепчу я, а пальцы продолжают безжалостно скручивать ставший уже бесформенным кусок пластмассы, несколько минут назад бывший колпачком от шариковой ручки.

* * *

— Оооо, Джейк, неужели!? — глаза Карен сияют от счастья. — Я так рада, что ты идёшь на вечеринку!

«А вот я не рад», — хочется сказать мне, но Карен уж точно не виновата в моём идиотизме, поэтому приходится выдавить улыбку.

— Ну сколько уже можно оставаться одному в комнате, когда все веселятся. Да и к тому же, после такой напряжённой недели не помешает расслабиться.

Кого я пытаюсь обмануть? Надеюсь, не себя?

— Ты молодец, — она широко улыбается и делает глоток кофе. — Тебе понравится, вот увидишь!

— Не сомневаюсь, — мне удаётся почти искренне улыбнуться.

Учебный день подошёл к концу, и мы сидим в столовой, неторопливо потягивая кофе. Артур сразу после последней пары отправился на факультатив по астрономии, поэтому напротив меня сидит лишь Карен. Настроение опять застыло где-то на нулевой отметке, к тому же, действие очередной порции таблеток заканчивается, и меня неумолимо начинает клонить в сон.

— Пойду, отдохну, — я с трудом подавляю зевок и поднимаюсь с места.

— Но, Джейк, — в её глазах мелькает разочарование. — Мы же договорились, что будем заниматься вместе!

— Прости, но сил нет совсем, — я виновато смотрю на подругу. — Приходи в нашу комнату часа через два, хорошо?

Она пожимает плечами и отворачивается.

— Всё в порядке? — что-то в позе Карен настораживает меня.

— Я… я… я переживаю за тебя, — выдаёт она вдруг на одном дыхании. — Ты стал таким странным.

— Странным? — она не может знать, не может…

— Ты практически ничего не ешь, бледный, под глазами круги, а твой взгляд… Джейк, может, расскажешь, что с тобой происходит?

Я молчу. Рассказать о кошмарах? Нет, только не ей. Они с Артуром и так сильно переживают за меня. Да и чем они смогут помочь?

— Всё хорошо, Карен, — она, наконец-то, поднимает глаза, и мне хочется спрятаться от этого участливого взгляда.

— Нет, Джейк, не в порядке, но я не буду лезть. Захочешь — сам расскажешь, — она резко встаёт, разворачивается и быстро уходит к себе в комнату.

Я недоуменно смотрю ей вслед. И это меня она назвала странным? Пожимаю плечами и уже собираюсь подняться в спальню, как вдруг взгляд неожиданно падает на стенд с объявлениями. Ноги сами несут меня к большому листу ватмана, а взгляд пробегает по крупным буквам, сообщающим всем о предстоящей вечеринке. Спускаюсь ниже и, не отрываясь, смотрю на предпоследнюю строчку — «С. Снейп», а затем, сразу под ней — на совсем недавно появившееся здесь имя — «Дж. Рознер». Наверное, Саманте не хватило места, чтобы вписать мою фамилию, потому что, наши со Снейпом имена практически наложены друг на друга, а росчерк замысловатой «S» переплетён с резкой и размашистой «R».

Меня предсказуемо передёргивает, и я, почувствовав неожиданный озноб, обхватываю себя руками. На лице появляется хмурое выражение. Наверное, во всём виновата бессонница, так или иначе притупляющая работу мозга, иначе как ещё можно объяснить тот факт, что я, вопреки логике, не могу отвести взгляда от двух тесно прижавшихся друг к другу строк.

«Иди спать, Джейк», — приказывает внутренний голос, и я, тряхнув головой, усилием воли заставляю себя повернуться и двинуться в сторону спальни. Там, не раздеваясь, я падаю на кровать и забываюсь тяжёлым, но, к счастью, лишённым сновидений сном.

* * *

— Даже не пытайся! — я сердито отпихиваю от себя светло-зелёную рубашку. — Я не надену это. Ни за что!

— Да что ты понимаешь! Между прочим, этот цвет лучше всего подходит к твоим глазам! — Карен тоже злится, но, в отличие от меня, ещё старается быть терпеливой.

На нас оглядываются сотрудники и покупатели магазина, и я мысленно чертыхаюсь. Знал бы, к чему это приведёт, ни за что не согласился бы на уговоры Карен. А ведь ничто не предвещало подобных разборок.

Два часа назад она присела на подлокотник кресла, в котором я прочитывал последнюю лекцию по тригонометрии, и бесцеремонно вырвала тетрадь у меня из рук.

— Хватит читать! Ты уже решил, в чём пойдёшь на вечеринку?

— А какая разница? — я стараюсь подавить очередной зевок, и мне это удаётся.

— Большая! Вот уж не ожидала, что ты не знаешь, какой тип одежды принято надевать на вечеринки!

— У меня нет ничего парадного, — зря я надеялся, что мой мрачный тон заставит её отстать.

— Отлично! Значит, мы идём в магазин! Через три минуты жду тебя у входа! И деньги не забудь! — она резко разворачивается и убегает, не обращая внимания на мой ошарашенный вид.

Не знаю, где в тот момент присутствовал мой здравый смысл, скорее всего, он решил, что прогулка, пусть даже по магазинам, позволит отвлечься от событий последних дней. Сейчас суббота, утро, а воспоминания о пятнице слились в одно сплошное пятно — очередной кошмар, из-за которого я снова просидел до утра, таблетки-энергетики, лекции, борьба со сном, снова таблетки. Неудивительно, что я становлюсь все более нервным и раздражительным, друзья изредка кидают на меня удивлённые взгляды, но, спасибо уже за то, что не лезут с лишними расспросами.

Так что именно поэтому я сейчас, злой и невыспавшийся, стою в примерочной магазина, отвергая очередную предложенную Карен рубашку.

— Слушай, может просто остановимся на белой и пойдём в общежитие? — я с надеждой смотрю на свою мучительницу.

— В белой ты будешь похож на официанта! — она сердито смотрит на ворох забракованных рубашек. — Погоди, я сейчас!

Устало прислонившись к стенке примерочной, я созерцаю в зеркале своё унылое отражение и тысячу раз проклинаю момент, когда чёрт дёрнул меня записаться на этот проклятый балаган. В довершении ко всему этому я вспоминаю о том, что таблетки скоро закончатся. Я как раз размышляю о том, где найти аптеку, в которой ещё не побывал, как мне в руки пихают очередную рубашку.

— Вот! Все полки перерыла, и уж если эта тебя не устроит…

В голосе Карен отчётливо слышится угроза, и я усмехаюсь, разглядывая тёмно-серую, с чуть заметным серебристым отливом рубашку. Ну что ж, по крайней мере, в этой я не буду выглядеть как попугай, да и «парадная» форма будет соблюдена.

— Сойдёт. Теперь пойдём уже?

— Куда это ты собрался? Давай меряй!

Ну конечно… думал, легко отделался, Джейк? Она не отстанет, пока лично не убедится в моём «соответствующем мероприятию» виде. Со вздохом задёргиваю шторку кабинки и стягиваю футболку.

Ткань рубашки приятная на ощупь, и, наверное, я замешкался, надевая её на себя, потому что Карен с недовольным возгласом «Ну сколько можно ждать!» резко откидывает шторку. Её глаза расширяются, когда она смотрит на моё тело под едва накинутой на плечи рубашкой, но в следующий миг подруга резко отводит взгляд, с преувеличенным интересом разглядывая незамысловатый рисунок на паркете.

Почувствовав непонятное смущение, я быстро застёгиваю пуговицы и заправляю рубашку в брюки.

— Ну как? — поднимаю глаза на Карен.

— Отлично, Джейк! — от её смущения не осталось и следа, и я облегчённо вздыхаю. — Галстук можно не надевать, и так очень хорошо. Вот только волосы…

— Даже не пытайся, они в любом случае будут торчать во все стороны! — мне, наконец-то, удалось заставить её засмеяться. — Ну что, пойдём?

Она кивает, я быстро переодеваюсь и иду к кассе, ни минутой дольше не собираясь задерживаться в этом магазине.

— Погуляем? — Карен прищуривается от ярких солнечных лучей. — До вечеринки ещё куча времени.

— Давай, — яркий свет, наконец-то, прогоняет накатившую сонливость, и я почти с наслаждением потягиваюсь.

Мы медленно бредём по улице, изредка перебрасываясь малозначительными фразами. Жизнь вокруг кипит — куда-то спешат по своим делам прохожие, мимо нас проносится на велосипедах стайка шумных мальчишек, всё вокруг улыбается и сияет, и даже куча воробьёв купается в луже с каким-то самозабвенным удовольствием.

Настроение неумолимо начинает ползти вверх, я только-только успеваю обрадоваться этому, как вдруг к моей руке легко прикасаются пальцы Карен. Я только собираюсь взглянуть на неё, как неожиданно ко мне подлетает белокурый вихрь, при более тщательном рассмотрении оказавшийся Меган Миллер.

— Джейк! Правда, что ты сегодня идёшь на вечеринку!? — позади меня слышатся сдавленные ругательства, но Меган упорно делает вид, что кроме нас двоих тут никого нет.

— Да вот, — я неопределённо пожимаю плечами, но ей хватает и этого.

— Ты обязательно должен пригласить меня на танец! Обещаешь? Хочешь покажу платье, которое я купила? Тебе понравится, вот увидишь! — я теряюсь под напором настырной девицы, и ей это только на руку. Под аккомпанемент неумолкаемой трескотни, она уже открывает пакет, чтобы и в самом деле продемонстрировать мне свой вечерний наряд, но тут Карен решительно берёт меня за руку.

— Прости, Меган, но мы торопимся. Джейк действительно идёт на вечеринку, но он уже пригласил меня, — я чувствую, как её пальцы с силой сжимают моё запястье. — А сейчас извини, мы, и в самом деле, спешим, — она с независимым видом проходит мимо зло прищурившейся блондинки. Мне же ничего не остаётся, кроме как последовать за ней.

Отойдя на безопасное расстояние, Карен выпускает мою руку и виновато смотрит в глаза.

— Ты не сердишься?

— С ума сошла? Да я благодарен тебе, как никто другой! — до меня только сейчас дошло, из каких неприятностей Карен только что удалось вытащить меня. Вечеринка с неотрывно преследующей меня Меган — это… лучше не знать, что это, на самом деле.

— Ну, тогда тебе придётся пару раз пригласить меня потанцевать, — она всё ещё выглядит виноватой, но я вижу, как улыбаются её серые глаза.

— Без проблем. Только я не уверен, что умею… точнее, не помню… — в голос возвращается былая тоска.

Тонкие пальцы снова обхватывают мою ладонь.

— Не грусти, Джейк. Научу.

— Что бы я делал без тебя? — пытаюсь улыбнуться, но выходит плохо.

— Пустяки, ты же мой друг. А друзья должны помогать друг другу, правда?

Мне показалось, или в её голосе тоже проскользнула тоска?

* * *

— Отлично выглядишь, дружище! — Артур, то и дело, чертыхаясь, пытается завязать узел галстука, когда я, уже полностью одетый, вхожу в комнату.

— Ты тоже, — только что проглоченные таблетки прогоняют сон, и я ощущаю новый прилив бодрости.

— Да брось, — он в сердцах швыряет галстук на кровать, и тут же раздаётся стук в дверь.

— Можно?

— Входи, Карен, — он вновь начинает борьбу с галстуком, а я изумлённо разглядываю подругу.

Вместо привычных джинсов с кроссовками — лёгкое серо-голубое вечернее платье, волосы, обычно стянутые в хвост, уложены наверх, только несколько прядок выпущены наружу и причудливыми локонами слегка касаются шеи.

— Здорово выглядишь, — я улыбаюсь в ответ на её слегка смущённый взгляд.

— Ух, да ты настоящая красавица! — Артур, наконец-то, поднимает взгляд от строптивого галстука, ни в какую не желающего завязываться.

— Сомнительный комплимент, — Карен фыркает, подходит к другу и в несколько секунд расправляется с непокорным узлом.

— Оооо, ты просто чудо! — он кидает последний взгляд на зеркало. — Ну что, идём?

— Сейчас, одну минуту, — я захожу в туалет, кладу в карман ещё две таблетки и возвращаюсь к друзьям. — Всё, я готов!

Мы выходим из комнаты, и я изо всех сил пытаюсь справиться с непонятно откуда взявшимся напряжением. Откуда это чувство тревоги? Чего я боюсь? Память услужливо подкидывает неприязненный взгляд чёрных, как ночь, глаз, кривую усмешку, возникающую всякий раз, когда её обладатель слышит мою фамилию. При слове «фамилия» перед глазами снова возникают две тесно прижатые друг к другу строчки, строчки, которых не должно было быть на том объявлении, если бы не ряд наложившихся друг на друга точно так же, как и наши имена, обстоятельств…

— Джейк? — осторожное прикосновение к руке отрывает меня от размышлений. Оказывается, мы уже в актовом зале.

— Всё в порядке, просто задумался, — я слегка улыбаюсь Карен и начинаю осматриваться.

Мы явно пришли в последних рядах — огромный зал полон народу. Его освещают только светильники, стоящие на столиках, и несколько огней цветомузыки. Всю дальнюю стену занимает ди-джейский пульт, за которым уже заканчивают настройку незнакомые мне парни.

— Мммм… а факультетские вечеринки всегда проводятся с таким размахом? — я удивлённо оглядываю кучу воздушных шаров, из которых складывается название нашего факультета, длинный стол, заставленный едой и напитками и снующих туда-сюда, старающихся казаться незаметными, официантов.

— Ага, — Карен, в отличие от меня, ничуть не удивлена. — Университет не беден, так что такая организация не редкость. Давайте найдём свободный столик.

— Вон там есть один, — Артур указывает на стол почти у самой стены, и я с облегчением перевожу дух. Надеюсь, здесь меня не будет видно… никому.

— Я принесу чего-нибудь, — друг уже движется по направлению к большому столу, а я опускаюсь на стул, радуясь, что не мне пришлось идти через весь зал. Осторожно оглядываюсь, встречаю знакомые лица — вот Саманта с кучкой подруг над чем-то весело смеётся, вот парни с параллельной группы. В следующий момент я издаю тихий сдавленный стон — слева от них, в ярко-красном вызывающем платье, с уверенным видом, стоит Меган.

— Чёрт, — я стараюсь вжаться в самую стену, хотя куда уж дальше.

— Меган? — Карен легко угадывает моё состояние, и я вижу, как смеются её глаза.

— Ага, — кажется, я поставил себе цель слиться со стеной, так сильно пытаюсь вжаться в неё.

Она собирается что-то сказать, но тут на столик опускаются три бокала с голубой полупрозрачной жидкостью.

— Что это? — я с долей опасения кошусь на напитки.

— Понятия не имею, но ты не переживай, Джейк, — Артур ухмыляется, садясь прямо напротив, и, слава богу, окончательно загораживая меня от Меган. — На вечеринке с преподавателями не бывает крепких алкогольных напитков.

— Если эти напитки не приносят сами студенты, — усмехается Карен.

С опаской делаю глоток — надо же, вкусно — еле заметные горьковатые ноты смешиваются с лёгким запахом мяты, создавая идеальный вкус восхитительной свежести. Как раз собираюсь сказать об этом друзьям, но вдруг, прямо над ди-джейским пультом вспыхивает свет, и я только сейчас замечаю стоящую на возвышении кафедру. Прямо за ней, с микрофоном в руке, стоит Фостер. Непривычно видеть нашего декана в ослепительно белом костюме, и я пытаюсь скрыть наползающую на лицо усмешку.

— Дорогие студенты, преподаватели, а также все сотрудники нашего факультета! — лицо декана лучится нескрываемым счастьем. — Я рад приветствовать вас на очередной вечеринке факультета естественных наук!

Раздаются бурные овации — надо же, студенты и впрямь любят эти сборища.

— Я не буду утомлять вас торжественными речами, только напомню о том, что крепкие спиртные напитки запрещены на протяжении всего мероприятия. Поэтому постарайтесь, чтобы этот вечер запомнился вам надолго — развлекайтесь, общайтесь с друзьями и преподавателями, ну, и конечно, танцуйте!

Снова бурные аплодисменты, декан сходит с кафедры и почти тут же, со всех сторон, начинает греметь музыка. Свет гаснет, по залу разлетаются тысячи огоньков цветомузыки, и я вижу, как многие студенты, вытягивая из-за столиков менее расторопных товарищей, уже спешат к танцполу.

— Пойдём? — Артур нетерпеливо топчется у столика.

— Позже, — я стараюсь перекричать громкую музыку. — Начинайте без меня.

— Я тоже пока не пойду, — Карен качает головой и делает глоток из своего бокала.

— Ну как хотите, — и Артур исчезает в толпе.

Так, а вот это он зря. Но уже через мгновение я облегчённо перевожу дух — Меган исчезла из моего поля зрения.

Медленно пью невероятно вкусный напиток, пытаясь бороться со вновь навалившейся апатией. Ну зачем я сюда пришёл? Ведь я гарантированно не получу от этой вечеринки никакого удовольствия — не люблю громкую музыку и толпу людей. Кроме того, Карен сейчас не развлекается явно по моей вине. Упрямая, не захотела оставлять меня в одиночестве. Но мне откровенно страшно оторваться от спасительной стены и выйти в центр зала, где меня могут увидеть. Стоп. И что с того, что кто-то меня может увидеть? Ты идиот, Джейк…

— Здесь красиво, — пытаюсь хоть как-то завязать разговор с явно заскучавшей подругой.

— Точно, — она улыбается, и я чувствую себя полным ничтожеством за то, что, так или иначе, заставляю её сидеть здесь.

Я лихорадочно обдумываю, что сказать, чтобы поддержать разговор, как вдруг она легонько сжимает мою ладонь. Быстро оборачиваюсь — так и есть, Меган уверенно идёт к нашему столику.

— Идём, — нет времени на раздумья, я тяну Карен за руку, и мы оказываемся в толпе людей.

Неожиданно песня смолкает, и тут же начинается новая. Уже по первым аккордам ясно, что она будет медленной. Чёрт, чёрт, чёрт… Я вижу, как Карен беспомощно смотрит на меня, глубоко вздыхаю и уже собираюсь притянуть её к себе, как вдруг мой взгляд натыкается на одинокую фигуру за столиком, совсем близко от меня.

Знакомое оцепенение поражает каждую клеточку тела, когда я смотрю на идеально прямую спину и тяжёлый хвост густых волос. Он не изменил своим цветам — даже сейчас одет в чёрные брюки и рубашку. На его плечо ложится звёздочка цветомузыки, и я с ужасом понимаю, что хочу смахнуть её — этому человеку идёт чёрное, а другие цвета в его окружении смотрятся просто нелепо.

— Джейк, если не хочешь танцевать, давай пойдём назад, — я только сейчас вспоминаю о существовании Карен.

— Не говори глупостей, я просто растерялся. Ты же знаешь, как я не люблю громкую музыку, — очень надеюсь, что мой голос сейчас не звучит жалко, а тело не сотрясает мелкая противная дрожь.

— Тогда я поведу, — её рука ложится на моё плечо, и мне остаётся только притянуть её ближе за тонкую талию. Она почти одного со мной роста, стоит ей придвинуться чуть ближе, и завитки волос начнут щекотать мою шею. Карен напряжена, как струна, я чувствую это, я и сам не в лучшем состоянии, но всё же мы продолжаем медленно двигаться по кругу.

«Я не буду смотреть на него… не буду смотреть…»

Увы, чтобы сделать это, мне нужно либо закрыть глаза, либо уткнуться в шею и без того смущённой Карен. Ни того, ни другого я позволить себе, естественно, не могу, поэтому снова перевожу взгляд на чёрную спину. А в следующий миг её обладатель резко поворачивается, и на меня в упор смотрят чёрные глаза.

Совершенно автоматически рука сильнее сжимает талию партнёрши, заставляя её сдавленно охнуть, но я не слышу её, это вообще последнее, что я бы сейчас услышал. Кровь шумит в ушах, где-то гулко бьётся сердце, и я понимаю, что не могу отвести взгляда — кажется, он бросил мне странный, только нам двоим понятный вызов — кто первый не выдержит и отведёт взор. Я твёрдо принимаю его, и, хоть это и стоит мне немалых усилий, выдерживаю взгляд чёрных и глубоких, как самая тёмная ночь, глаз.

А в следующий миг он резко разворачивается, и я беспомощно смотрю на прямую, растворяющуюся в толпе танцующих, чёрную спину.

— Джейк! Да что с тобой такое?! — я словно со стороны вижу беспокойство в глазах подруги. — Ты весь дрожишь!

— Карен, давай сядем, хорошо? — ноги и впрямь пробирает мелкая дрожь, я с трудом делаю несколько шагов и обессилено падаю на стул у нашего столика. Залпом выпиваю оставшийся в стакане напиток и только потом виновато смотрю на подругу.

— Прости, я всё испортил, да?

— Что с тобой происходит, Джейк? — она не смотрит мне в глаза, и я в смятении думаю, что так она пытается скрыть собственные слёзы. — Ты сам не свой!

— Карен…

— Мы всегда рядом, и ты знаешь это, Джейк, — слегка подрагивающие пальцы вновь накрывают мою руку. — Но как мы сможем помочь тебе, если не знаем, что с тобой происходит?!

Она резко встаёт и исчезает в разноцветной толпе.

Почему я почти не огорчаюсь её уходу? Да, мне стыдно, мне чертовски стыдно, но сейчас мне просто необходимо побыть одному.

Почему он так посмотрел на меня? Откуда у меня взялись силы не отвести взгляд? Почему он сразу ушёл? И почему, почему я так его боюсь? Или, если это не страх — то что?

Столько вопросов — и ни одного ответа. Мне остаётся только тупо сидеть, чувствуя, как меня всё больше разрывают на части три желания — побиться головой об стенку, напиться до невменяемого состояния и никогда больше не ходить на химию. Постепенно их неуклонно вытесняет четвёртое — уйти отсюда, сбежать от громкой музыки и смеха, в тихое и спокойное сейчас общежитие. И только потом думать, как же в сложившейся ситуации помириться с Карен.

Стараясь не попасться на глаза Меган, я лавирую между танцующими, постепенно пробираясь к выходу. Тяну на себя дверь, проскальзываю наружу и облегчённо вздыхаю, радуясь наступившей тишине — звуков музыки почти не слышно сквозь тяжёлые створки дверей актового зала.

Подхожу к окну и задумчиво смотрю вдаль — на небе уже высыпали первые звёзды. Коридор сейчас безлюден, поэтому я прислоняюсь лбом к прохладному стеклу и на секунду прикрываю глаза. Зря я это сделал — голова почти сразу же начинает кружиться. Ну да, чего ещё ожидать — я опять почти ничего не ел целый день. К тому же, стоит мне только закрыть глаза, как передо мной снова и снова прокручивается донимающий меня каждую ночь кошмар.

Пустое кладбище с наводящими ужас существами на этот раз сменяется лесом. Там темно, очень темно, я почти не могу разобрать очертаний, вижу только, как на огромной поляне стоит толпа людей в странных масках, словно ждёт кого-то. Слышу злой и довольный смех, пытаюсь спрятаться от него — не получается, я загнан в угол. Чувствую только немую обречённость, с ужасом понимаю, что должен пойти туда, каким-то седьмым чувством осознаю — ждут они именно меня, и далеко не с благими намерениями. И только свет, тёплый и мягкий свет, виднеющийся вдали, не даёт мне сойти с ума, я не знаю, откуда он, не знаю, что он несёт, я просто чувствую в нём странную защиту. Если приглядеться — в нём можно увидеть красивую молодую женщину, она зовёт меня, она улыбается мне, но путь к ней лежит через поляну, наполненную очередными кошмарными порождениями моего сознания. Последнее, что я помню — выходящий на центр поляны человек… нет, не человек… я не знаю, каким словом можно описать это существо… поднятая рука, два незнакомых мне слова, зелёная вспышка — и больше ничего.

Отрываю лоб от ставшего тёплым стекла. Головокружение только усиливается, вынуждая опереться рукой о ровную стену. Проклиная бессонницу, таблетки, ненавистную вечеринку и отсутствие аппетита, делаю несколько шагов в сторону общежития.

Мне почти удаётся дойти до лестницы, но тут нога совершает настоящее предательство — оскальзывается уже на первой ступеньке, усиливая и без того неслабое головокружение. Я ещё пытаюсь схватиться за перила, но поздно. Удар головой –последнее, что я помню перед тем, как окончательно потерять сознание.

Почему так болит голова? Я делаю попытку открыть глаза, но затылок тут же простреливает болью, и с губ, помимо воли, срывается сдавленный стон.

― Не шевелитесь, мистер Рознер, — от неожиданности я резко распахиваю глаза, совершенно забыв о том, каким дискомфортом это обернулось для меня несколько секунд назад, и сталкиваюсь с тёмным, сейчас просто пылающим яростью взглядом.

― Закройте глаза! — оказывается, этот голос может хлестать не хуже бича, с каждым ударом источая уже привычные злобу и ненависть.

Сильные руки осторожно переворачивают меня, а тёплые пальцы легко, почти не касаясь, проходят по затылку. Но и этого оказывается достаточно для того, чтобы вызвать новый стон.

― Больно только в затылке? — пальцы продолжают почти невесомо касаться моей головы, исследуя на возможные повреждения, слегка надавливая на виски и макушку.

― Да, — сейчас я даже благодарен за возможность не смотреть ему в глаза. Я бы просто не смог… привычные дрожь и страх одолевают меня, а в голове помимо боли бьётся одна единственная мысль: «почему он?»

― Вам нужно сесть, — твёрдая рука поддерживает спину, и я, борясь с подступившей тошнотой, опираюсь на локоть, чувствуя, как он обхватывает меня за плечи, помогая осторожно прислониться к перилам лестницы.

― Какого чёрта, мистер Рознер? — его голос сейчас может сравниться с шипением рассерженной змеи, — если вам пришло в голову надраться на вечеринке, так извольте хотя бы смотреть под ноги, чтобы мне не приходилось разбираться с последствиями вашего идиотизма!

«За что он со мной так?»

― Я не пил… уйдите, пожалуйста… — я откидываю голову назад и чувствую, как по затылку стекает что-то тёплое. Вот чёрт.

― К сожалению, устав этого заведения не позволяет бросать учеников в ситуации, в которой их жизни и здоровью может угрожать опасность, — мне только кажется, или его голос становится более сдержанным и перестаёт сочиться неприкрытой злостью? — так что, как бы мне этого не хотелось, я останусь здесь. Поэтому перестаньте изображать мученика и опишите мне ваши ощущения.

Кажется, у меня нет выбора, кроме как, отбросив все страхи, довериться этому человеку. Пусть он мне неприятен, пусть меня колотит всякий раз, как я вижу его, пусть он за что-то отчаянно меня невзлюбил, но сейчас, когда мне так плохо, кажется, никто больше не сможет помочь.

― Голова кружится. Очень ломит затылок и немного тошнит.

― Сотрясение. Откройте глаза.

Я медленно исполняю приказ, стараясь не встречаться со взглядом, который сейчас, я уверен, способен прожечь меня насквозь.

― Смотрите мне в глаза.

«Только не это…»

― Мистер Рознер! Мне повторить ещё раз?

Я с трудом, но всё же заставляю себя чуть повернуть голову, чтобы, наконец, пересечься с раздражённым, но очень внимательным сейчас взором.

Почему-то перед глазами снова плывёт, картинка меняется, и мне кажется, что я стою на коленях перед этим человеком, точно так же не отрывая от него взгляда. Почему он в крови? Почему на нём такая странная одежда? Почему меня охватывает ощущение тоски и безнадёжности? Наверное, я всё-таки очень сильно ударился головой, раз уже начались галлюцинации.

― Рознер! Вы меня слышите?

Стоит мне только моргнуть, как видение исчезает. Я пытаюсь сосредоточиться на ставшем обеспокоенным голосе Снейпа.

― Сэр?

― Смотрите на меня, — он чуть придерживает меня за плечо, мне же больше всего сейчас хочется, чтобы он перестал меня касаться, потому что противная дрожь возвращается, и в сочетании с головной болью становится просто невыносимой.

Он смотрит на меня почти так же, как и получасом ранее, разве что чуть пристальнее, только сейчас у меня нет сил, чтобы принять этот своеобразный вызов. Я изо всех сил стараюсь держать голову, чтобы не потерять зрительный контакт, как вдруг его рука приближается к моему лицу, и он медленно, очень осторожно, снимает чудом уцелевшие и не потерявшиеся очки.

Сердце начинает выбивать одному ему понятный сумасшедший ритм, когда я чувствую прикосновение к своему лицу. Взгляд, помимо воли, перемещается на руку Снейпа, с удивлением отмечая, что его пальцы покрыты кровью. Это… моя кровь? Ну да, он же касался пострадавшего затылка. Почему-то мне кажется это неправильным, и мне приходится удержать себя от того, чтобы провести рукой по его пальцам, стирая багровую жидкость.

― Рознер! Я понимаю, вам плохо, но всё же, смотрите на меня, чёрт бы вас побрал! — раздражение в его голосе никуда не делось, оно продолжает держать в напряжении, и я снова перевожу взгляд на хмурое, но сосредоточенное лицо.

― Смотрите мне в глаза, — как будто это легко сделать, будучи без очков! — теперь медленно переводите взгляд направо.

Перед глазами снова плывёт, когда я скашиваю их в сторону, и мне стоит немалых сил держать их открытыми.

― Хорошо. Теперь налево. И вверх.

Я послушно выполняю чёткие указания, и он чуть слышно вздыхает.

― Можете считать, что вам повезло. На первый взгляд сотрясение несильное, мистер Рознер. Вы рассекли кожу на затылке, но рана несерьёзная.

― Тогда вы можете вернуть мне очки, сэр?

― Рознер, вы идиот?

Я молчу, и он, наконец, считает нужным ответить.

― Во-первых, нужно убедиться в том, что ваше сотрясение, на самом деле, не столь серьёзно, как кажется на первый взгляд. Во-вторых, каким бы слабым оно ни было, необходимы, как минимум, сутки постельного режима, никакого чтения, и, как следствие — никаких очков.

― Понятно, сэр.

― Попробуйте встать. Необходимо дойти до лазарета. Там вам сделают рентген и назначат лечение.

Медленно, опираясь сразу на обе руки, пытаюсь принять вертикальное положение. Мне почти удаётся это сделать, как вдруг голова снова начинает кружиться, и приходится вцепиться в перила, чтобы устоять на ногах.

― Давайте руку, — теперь в его голосе чётко слышится отвращение, и меня охватывает неожиданная злость.

― Я сам дойду, сэр, — оказывается, я могу говорить презрительно ничуть не хуже него.

― Не выводите меня из себя, мистер Рознер, — его голос зол, а рука сильным движением отцепляет мои пальцы от перил, — дайте руку, немедленно!

Мне ничего не остаётся, кроме как позволить ему закинуть мою руку себе на плечо, привалиться к нему и сделать первый шаг в направлении лазарета. Глаза без очков видят скверно, поэтому я закрываю их и позволяю Снейпу самому выбирать направление.

Первый шаг… второй… я очень стараюсь не думать о том, кто ведёт меня практически на ощупь, к чьему плечу я сейчас бессильно прислоняюсь, чьи пальцы сжимаются на моём запястье. Я не хочу об этом думать… не должен… мне просто нужно дойти…

Я уже не верю в то, что мне это удастся, когда Снейп неожиданно останавливается, усаживает меня на стул, прислоняя к стене, и громко стучит в дверь. Значит, дошли.

Словно сквозь сон слышу его диалог с дежурным врачом, затем меня снова подхватывают чьи-то руки, я уже не знаю, чьи, заводят в кабинет и укладывают на кушетку.

— Спасибо, что позаботились о нём, профессор, — теперь я чётко слышу мужской голос и понимаю, что Снейп уйдёт с минуты на минуту.

— Сэр! — голос становится неожиданно громким.

— Да, мистер Рознер?

— Пожалуйста, скажите моим друзьям, что я здесь. Карен Тэйлор и Артур Грей.

— Я не располагаю достаточным количеством времени, чтобы искать ваших подвыпивших друзей по всей территории университета. О вашем состоянии будет сообщено декану, пусть сам решает, доводить эту информацию до посторонних людей или нет. Всего хорошего, мистер Рознер.

Дверь громко хлопает, и я со злостью сминаю в ком ткань простыни. Ну почему тем, кто меня нашёл, оказался этот ужасный и невыносимый человек? Кстати, что он вообще там делал?

Из раздумий меня выводит голос врача.

— Мистер Джейк Рознер, я не ошибаюсь?

— Да.

— Меня зовут Тим Альтос. Как вы себя чувствуете?

В очередной раз описываю свои ощущения, краем сознания пытаясь понять, что же так назойливо не даёт мне покоя.

— Сколько вам лет?

В первую секунду, не знаю, что ответить. Не говорить же — предположительно восемнадцать?

— Восемнадцать.

— Есть аллергия на какие-нибудь лекарства?

— Не знаю, сэр.

— Что ж. Вы сможете сами дойти до рентгена?

— Не уверен, сэр, — голова не перестаёт кружиться, и тут я понимаю, что же меня так настойчиво грызет. Я не сказал ему «спасибо». Господи, он прав. Я — непроходимый идиот.

— Давайте руку, — он помогает встать, а мысли в моей голове пускаются в бешеный пляс.

Он мог позвать кого-то из преподавателей, мог уйти за врачом и оставить меня одного на лестнице, мог, в конце концов, просто сообщить декану о моём состоянии и не возиться со мной столько времени, а потом тащить, практически на себе, в лазарет. Устав не позволил бы вам этого, да, профессор?

Мне стоит немалых усилий дойти до рентгена, затем подвергнуться ещё одному, гораздо более тщательному осмотру. Кажется, я наконец-то хочу спать. Вдруг сегодня удастся заснуть?

— Ну что ж, Джейк, можно считать, вам повезло. Сотрясение слабое, но ночь вы проведёте здесь. Утреннее состояние покажет, когда можно будет отпустить вас в общежитие. Вы принимаете какие-то таблетки?

— Нет, — ответ вырывается даже быстрее, чем я успеваю осознать это.

— Я пропишу препарат, ускоряющий процесс восстановления. Сегодня примите первую порцию, на следующий день ещё как минимум две. Понятно?

— Да, сэр, — я широко зеваю.

— Отдыхайте, Джейк. Через минуту я принесу вам таблетки. Ещё десять придётся провести под капельницей, после чего сможете поспать.

Доктор выходит в коридор, и оттуда почти сразу раздаются приглушённые голоса. Один из них кажется мне смутно знакомым. Ну вот, опять галлюцинации. Ни за что в жизни не поверю, что Снейп сидел там и дожидался результатов осмотра. Ни за что…

Переворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Кажется, доктору придётся будить меня, чтобы дать таблетки. Плевать… я так устал…

* * *

Солнечный свет бьёт в глаза, и я недовольно хмурюсь. Почему так ярко? Ведь наша комната находится вовсе не на солнечной стороне! Открываю глаза, вижу незнакомые стены, и память моментально обрушивает на меня череду вчерашних событий.

Падение. Боль. Сотрясение. Снейп. Ну почему мне так не везёт?

Снова закрываю глаза и пытаюсь проанализировать свои ощущения. Голова немного побаливает, но вчерашнее головокружение ушло, да и вообще, чувствую я себя почти хорошо. Самое главное — впервые за последнюю неделю мне удалось выспаться.

Приподнимаюсь на локте, чтобы осмотреться, и тут же брови недоуменно взлетают вверх, но через мгновение на губах появляется лёгкая улыбка. В кресле, уронив голову на грудь, спит Артур, а совсем рядом с ним я вижу Карен. Она заснула прямо на полу, скрестив руки на моей кровати и уронив на них голову. Друзья так и не переоделись со вчерашнего вечера, неужели просидели здесь всю ночь? Да я и сам всё ещё в вечерней рубашке и брюках. Если Альтос намерен меня здесь задержать, нужно будет попросить Карен принести другую одежду.

— Артур, — я произношу это вполголоса, но он вздрагивает, как от окрика, и резко открывает глаза.

— Джейк! Как ты, дружище? — на его лице написано такое неприкрытое волнение, что мне моментально становится стыдно за то, что заставил друзей волноваться.

Я только собираюсь ответить, что со мной всё хорошо, как Карен, явно разбуженная нашими голосами, поднимает голову, и её всё ещё расфокусированный взгляд останавливается на моём лице.

— Джейк! — она мгновенно просыпается, бросается ко мне, обнимает за шею, и из её глаз тут же начинают течь слёзы, — это я виновата! Прости меня, прости… если бы я не ушла тогда, ты бы не остался один, и…

Её голос срывается, и она плачет, уткнувшись мне в плечо.

— Прекрати нести чушь, — я смущён такой реакцией, но, всё же, глажу подругу по голове, пытаясь успокоить, — ну в чём ты виновата? Я бы всё равно грохнулся, с тобой или без тебя.

— Прекрати шутить, Джейк Рознер! — она резко отстраняется от меня, и сердито вытирает слёзы, — если ты ещё раз посмеешь так нас напугать!..

— В следующий раз обязательно предупрежу тебя, Карен, — я, наконец-то, позволяю себе улыбнуться.

— Ты невыносим, — она смахивает с лица последние капли, — как ты себя чувствуешь?

— И правда, старина, ты в порядке? — Артур всё ещё обеспокоенно вглядывается в моё лицо.

— Уже лучше, — я только успеваю произнести эти слова, как в поле моего зрения появляется доктор.

— Доброе утро, Джейк. Я вижу, вам уже лучше.

— Доброе утро, сэр. Да, меня уже почти ничего не беспокоит.

— И, всё же, я настоятельно рекомендую вам ещё сутки постельного режима. Под моим наблюдением.

— Это так необходимо, сэр? — мне не удаётся скрыть горечь в голосе.

— Всё это для вашего здоровья, юноша.

— Джейк! Не спорь с мистером Альтосом! — это уже Карен. Конечно, когда дело заходит о моём здоровье, она просто невыносима.

— Хорошо, сэр, раз уж это так необходимо, — похоже, придётся покориться воле этих двоих.

— Я принесла тебе одежду, — Карен успокаивающе дотрагивается до моего плеча.

— Переоденьтесь, Джейк, я жду вас на осмотр. Вторая дверь налево. Завтрак через полчаса.

— Хорошо, сэр, — я смотрю на удаляющуюся спину доктора и поворачиваюсь к друзьям, — Карен, Артур, вам нужно отдохнуть. Вы и так просидели со мной всю ночь.

— Я никуда не уйду, — Карен отрицательно качает головой, — за тобой нужен уход.

— Карен! Со мной всё в порядке! — я не замечаю, что вот-вот выйду из себя.

— Джейк прав, пойдём, — ну почему только Артур всегда понимает меня с полуслова? Я умоляюще смотрю на него, он кивает и за руку тянет Карен к выходу.

— Пойдём, вернёмся после обеда. Выздоравливай, друг!

Карен кидает на меня прощальный, полный заботы взгляд и покорно идёт к выходу.

Неожиданно я вспоминаю кое-что очень важное и окрикиваю друзей.

— Постойте! Как вы узнали, что я здесь?

На лице Артура появляется кислое выражение.

— Снейп нас нашёл. Сочувствую, Джейк. Мы слышали, что это он тебя сюда притащил. Хуже и представить себе нельзя.

— Ага. Он. Ну ладно, идите.

Дверь за ними закрывается, и я бессильно падаю на кровать. Он нашёл их. И передал мои слова. Почему? Зачем? Ведь он отказал мне в просьбе! Какие мысли в голове этого невыносимого человека? И… ведь он вчера остался ждать результатов осмотра? Я слышал, мне ведь не показалось, в самом-то деле.

Я мог бы так пролежать очень долго, размышляя о случившемся, но вовремя вспоминаю о предстоящем осмотре. На тумбочке возле кровати вижу пакет с одеждой, принесённый Карен, встаю и начинаю переодеваться. Машинально опускаю руку в карман, проверить, не осталось ли чего в нём, и пальцы натыкаются на капсулу энергетика. Одну.

Я точно помню, что вчера перед вечеринкой клал в карман две таблетки. Почему теперь там только одна? Куда делась вторая? Выпала, пока я спал? Или…

Быстро перетряхиваю постель — ничего, значит, я потерял её до того, как Снейп привёл меня в лазарет. В груди холодеет — она же не вылетела, пока я падал с лестницы? А если вылетела — он же не мог найти её? Не мог же, правда?

Ну ладно, допустим, я потерял её на лестнице. Допустим даже, что он нашёл её. Ну и что? В конце концов, это не наркотики и не яд. Это всего лишь энергетики. К тому же, какое ему дело до того, что я принимаю? Даже если он и обнаружил мою таблетку, то наверняка тут же выбросил, едва взглянув на неё.

Тогда почему сердце бьётся так быстро, а ладони покрываются потом? Я не в силах сейчас думать об этом… позже…

Как во сне, переодеваюсь и иду на осмотр.

* * *

— И запомните, Джейк, препарат нужно принимать ещё сутки, — доктор внимательно смотрит на меня, — и лучше вам завтра не ходить на занятия. После обеда зайдите ко мне.

— Да, сэр. Спасибо вам за всё.

— Постарайтесь больше не падать с лестницы. Это будет лучшей благодарностью.

— Постараюсь, доктор, — мне удаётся выдавить улыбку.

Возвращаюсь к своей кровати, на которой я провёл почти целый день. Сейчас вечер воскресенья — мистер Альтос отпустил меня даже раньше, чем обещал. Да и зачем держать меня здесь, если я уже хорошо себя чувствую?

Складываю вещи в пакет, последний раз кидаю взгляд на свою кровать и направляюсь к выходу. Карен и Артур ушли около часа назад, просидев со мной с самого обеда, так что сейчас наверняка будут рады моему возвращению. Невольно касаюсь рукой затылка — он уже почти не болит, но доктор просил не снимать пластырь некоторое время. Тут я полностью с ним солидарен — ещё помню, как тёплая кровь стекала по шее. В ту же секунду перед глазами встаёт ещё одна картинка — длинные пальцы, покрытые кровью. Почему мне и сейчас хочется стереть её? Это неправильно — видеть мою кровь на нём? А ведь я так и не сказал ему «спасибо».

Выхожу из лазарета и медленно направляюсь к корпусу общежития. На небе тускло мерцают первые звёзды, сумерки окутали окрестности, я ускоряю шаг.

Захожу в общежитие — кажется, никто не знает, что со мной произошло. По крайней мере, никто не справляется о самочувствии, просто дружеские кивки со стороны знакомых и однокурсников. Кидаю машинальный взгляд на стенд, где ещё вчера висело объявление о вечеринке. Что я хочу там увидеть? Старательно гоню от себя ответ и поднимаюсь в комнату.

Распахиваю дверь и замираю на пороге. На кровати Артура, сжимая в безвольной руке какой-то листок, сидит Карен. На её ресницах дрожат слёзы, взгляд опущен, а вся поза говорит о том, что случилось что-то непоправимое. Артур стоит перед нашей подругой на коленях, его рука сжимает дрожащую ладошку, а сам он что-то тихо шепчет ей.

— Карен, — остальные слова застревают в горле, я делаю шаг в её сторону и застываю, встречаясь с её наполненным отчаянием взглядом.

— Бабушка… она умерла, Джейк… её больше нет, понимаешь? — её губы дрожат, а из глаз продолжают течь слёзы.

В два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние и крепко прижимаю её к себе. Карен пробивают новые рыдания, всё, что я могу сейчас сделать — тихо укачивать плачущую подругу, шепча ей на ухо какую-то чушь. Откуда-то я знаю, как это больно — потерять близкого человека. Наверное, я тоже терял…

— Давно она узнала? — спрашиваю у Артура одними губами, продолжая прижимать её к себе.

— Около часа, — так же тихо отвечает он. Его глаза наполнены болью, и я вспоминаю, как всегда были дружны семейства Тэйлоров и Греев.

— Прими мои соболезнования, — я не знаю, что ещё сказать. Да и что тут нужно говорить?

Он всё понимает правильно, поэтому только кивает, закусывая губу.

— Я пойду соберу её вещи, — он выпускает руку Карен и поднимается на ноги.

— Ты поедешь с ней? — я легонько глажу её по голове.

— Да, — он кивает, — похороны во вторник. Ей понадобится поддержка. К тому же… её бабушка всегда хорошо ко мне относилась, — голос Артура срывается, и друг выходит за дверь.

— Карен, — шепчу я тихо.

Она поднимает заплаканные глаза.

— Как ты себя чувствуешь?

— Глупая… у меня всё хорошо… почему ты всегда в первую очередь думаешь о других?

— Не о других. Только о… друзьях, — она смахивает солёные капли, но они продолжают течь по её лицу, — как я буду без неё, Джейк? Она вырастила меня, она всегда была рядом, а теперь её нет.

Теперь уже я опускаюсь перед ней на колени и беру за руки.

— Это тяжело, Карен… всегда тяжело… но ты не будешь одна.

— Обещаешь? — она не сводит с меня заплаканных глаз.

— Да, — я снова прижимаю её к себе. Мы сидим так, пока не хлопает дверь.

— Карен… Нам пора, — Артур протягивает лёгкую курточку, и я надеваю её на Карен.

— Как вы доберётесь до дома?

— Я уже вызвал такси. Как ты, друг?

— Всё в порядке, спасибо вам. Артур, присматривай за ней, хорошо? — говорю я шёпотом.

— Конечно, Джейк. Карен, ты готова?

— Да, — она всё ещё плачет, но, кажется, уже взяла себя в руки, — пойдём.

Жму руку Артура и принимаю прощальное объятие Карен.

— Будь осторожен, Джейк, — шепчет она мне на ухо. Я только сильнее сжимаю её в объятиях.

Дверь за ними закрывается, и я остаюсь один.

* * *

Почему мне опять холодно? И откуда тихо, постепенно сводя с ума, капает вода?

Мрачные своды… подземелья? Скорее всего, потому что вокруг сыро и влажно, дрожь пробирает до самых костей. Горящие факелы не дают тепла, а только усиливают мрачную атмосферу, царящую здесь.

Страшно… очень страшно… пытаюсь пошевелиться, но не могу. Тело словно свело судорогой. И этот странный звук. Что это? Шипение?

Мне нужно бежать… бежать отсюда… но я по-прежнему не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. Могу только в ужасе смотреть на то, как из огромного провала в стене появляется... я не знаю, что это. Огромное, извивающееся тело. Оскаленная пасть, усеянная даже на первый взгляд, острыми, как бритвы, клыками. И оно целенаправленно и уверенно движется в мою сторону, движется ко мне.

Тут я наконец-то сбрасываю оцепенение, разворачиваюсь и бегу, но спотыкаюсь и падаю уже через несколько шагов. Как больно… во рту появляется металлический привкус крови, я пытаюсь не поддаться охватившему меня ужасу, мне нужно бежать дальше, ведь намерения этого чудовища кристально ясны. Оно хочет убить меня, разорвать на куски наводящими ужас клыками.

Где-то впереди вспыхивает яркий свет. Я уже знаю, что он несёт тепло. Там — покой. Избавление от всех страданий. Мне нужно к нему… нужно, во что бы то ни стало. Пытаюсь подняться, но не могу. Ноги словно сковало тяжёлой железной цепью. С огромным усилием поднимаюсь на локтях и пытаюсь ползти туда, где меня ждут, я точно знаю, что ждут, что я нужен там, не знаю кому, просто чувствую, что нужен…

Движение, ещё одно. Как медленно. Очень медленно. Страх сковывает мышцы, парализует волю, не даёт дышать. Шипение нарастает, и в последний момент я резко поворачиваю голову, чтобы увидеть, как огромный, острый клык впивается в мою руку.

— Не наааадоооо!!!

Резко подскакиваю и сажусь на кровати, но уже через несколько секунд обессилено падаю лицом на подушку. Опять. После передышки длиною в сутки кошмары вернулись. Зачем мне вообще была она дана, эта передышка??? Чтобы подарить ложную надежду??? Зачем???

Тело бьёт мелкая дрожь. Не в силах больше лежать, я медленно встаю, подхожу к окну и обхватываю себя руками. Снаружи давно стемнело — сейчас, судя по всему, глубокая ночь.

— Я не могу больше! Не могу! — с силой бью кулаком по оконной раме, потом, не сдержавшись, ещё раз, и ещё. Костяшки тут же начинают ныть, но разве может эта боль сравниться с той, которая разрывает меня изнутри? Стекло жалобно дрожит, сотрясаясь при каждом ударе, и я переношу свой гнев на стену, чувствуя, что пальцы разбиты в кровь, но боль отрезвляет, она помогает не сойти с ума, прогоняя остатки кошмара.

Последний удар. Рука охвачена огнём. Я бессильно прислоняюсь лбом к холодному стеклу, чувствуя, как по щекам текут слёзы.

— Я больше не могу… помогите мне, кто-нибудь…

Наверное, встречать рассвет, сидя у окна, со следами слёз на глазах, скоро станет моей привычкой.

* * *

С нарастающим отчаянием, я в очередной раз перетряхиваю содержимое сумки. Ведь ещё оставались таблетки. Оставались же?

Тетради, ручки, пара учебников… вот они! Хватаю раскрытую упаковку, достаю блистер и отказываюсь верить своим глазам. Пусто. Последние две таблетки я положил в карман, когда собирался на вечеринку. Одну из них я где-то потерял. А от оставшейся толку не будет — слишком маленькая доза…

Нужно сходить в аптеку, но кто в таком виде сейчас даст мне таблетки? Подхожу к зеркалу и мрачно смотрю на своё отражение — губы искусаны в кровь, глаза обведены чёрными кругами бессонницы, покрасневшие белки пугают меня самого. А взгляд... какое счастье, что Карен сейчас нет рядом…

Кажется, доктор не советовал мне ходить на занятия. Отлично. Может быть, днём удастся выспаться?

Падаю на кровать и сухими горящими глазами смотрю в потолок. Нет, выспаться мне сегодня точно не удастся. При малейшей попытке закрыть глаза, сердце начинает стучать как сумасшедшее. Я не переживу ещё одного кошмара… просто не переживу…

День проходит в безуспешных попытках провалиться в сон хотя бы на четверть часа. Во второй половине дня я заставляю себя спуститься в столовую и через силу проглотить пару сэндвичей — повторения субботнего инцидента не хочется ни мне, ни моей голове.

Стук в дверь поздно вечером выдирает меня из мрачных раздумий.

― Джейк! Ты в порядке? Джейк! — голос Саманты из-за двери звучит глухо, но я без труда различаю в нём тревогу.

Интересно, меня когда-нибудь оставят в покое?

― Всё в порядке, Сэм, — я открываю дверь, стараясь принять бодрый вид.

― Как ты себя чувствуешь, Джейк? Фостер сказал, что у тебя сотрясение.

― Уже всё хорошо, Саманта, — я стараюсь улыбаться искренне, а не вымученно.

― Ну, ладно. Завтра придёшь на занятия? Третьей парой химия, — она выразительно смотрит на меня.

«Спасибо, Сэм. Мне как раз сейчас не хватало мыслей о химии и её преподавателе».

― Конечно, я буду. До завтра!

― Спокойной ночи, Джейк! — она разворачивается и быстро идёт в сторону гостиной.

Снова падаю на кровать и устремляю взгляд в потолок.

Ближе к полуночи, наконец-то, удаётся задремать, но, как только меня начинает затягивать в сон, я снова слышу чей-то зловещий смех и поспешно открываю глаза.

― Нет… не надо больше… не надо…

Сижу на кровати, обхватив колени руками, и пытаюсь бороться со сном. Что мне делать? Кто сможет помочь? Как пережить ещё и эту ночь? Постепенно организм берёт своё, глаза закрываются помимо моей воли, и я, не замечая этого, проваливаюсь в сон.

... Опять старое кладбище. Вокруг темно, не светит даже луна. Почему я опять не могу двигаться? Через секунду причина становится ясна — я привязан. Привязан к чьей-то могиле, каждым позвонком спины ощущая холод каменного надгробия. Я что, раньше считал, что здесь темно? Повсюду то и дело вспыхивают факелы, и я снова вижу внушающие страх маски, они повсюду. Пытаюсь дёрнуться, но путы держат меня крепко. Нет! Нет, нет, нет! Я хочу исчезнуть отсюда! От этих людей нельзя ждать ничего хорошего! Помогите мне, кто-нибудь!

Тёплый золотой свет, вспыхнувший вдали, уже не удивляет меня. Но сегодня я лишён способности двигаться…

― Прости… я не смогу добраться до тебя… прости… — шепчу я пересохшими губами, чувствуя, как с каждым моим движением верёвки всё сильнее и сильнее впиваются в кожу.

Маски приближаются, их ряды смыкаются всё плотнее, но вдруг они резко расступаются, для того, чтобы дать дорогу кому-то ещё. Я уже видел его… но не могу вспомнить, где… ужасное, нечеловеческое лицо. Он поднимает руку с зажатым в ней каким-то предметом, с такого расстояния я не могу разобрать, что это… губы складываются в незнакомое слово… всего одно… но его достаточно, чтобы каждый нерв скрутило нечеловеческой, выматывающей душу и сознание болью. Я кричу, кричу что есть сил, умоляя прекратить это.

Проснувшись, я продолжаю кричать, до боли вцепившись зубами в подушку. Краем сознания отмечаю, что уже утро. Значит, сон длился дольше, чем все предыдущие. Меня это не волнует. Я больше не могу.

Сижу на кровати, взгляд устремлён вперёд, но спроси меня сейчас, что я вижу перед собой — не смогу ответить.

― Я должен прекратить это. Не знаю как, но я должен…

* * *

Опускаю лицо в ладони и омываю его холодной водой. Становится легче. Это помогло мне как-то высидеть первые две пары…

Почти не помню, как заталкивал в себя завтрак. Просто понимал — я должен поесть. Сколько тело человека способно выдержать без еды? Я не хочу проверять, я и так практически оставил его без сна. Последняя таблетка, как я и ожидал, почти не дала результата, и приходится прилагать значительные усилия, чтобы держать веки открытыми.

Подхожу к кабинету химии, чувствуя, что привычный страх исчез за пеленой безразличия. Что мне может сделать этот человек? Разве может быть ещё хуже, чем сейчас?

Всё время, оставшееся до начала лекции, я сижу, отрешённо созерцая своё рабочее место. Слышу, как шум аудитории мгновенно стихает, стоит только ему зайти в класс.

― Встать, — я ещё помню, как он точно таким же тоном предлагал мне руку. Отвращение, смешанное с недовольством.

Покорно встаю, равнодушно поднимая глаза, и почти сразу же пересекаюсь с его тяжёлым и хмурым, но сегодня ещё и изучающим взглядом.

«Вот только не надо делать вид, что интересуетесь моим здоровьем, профессор». Сердце, вопреки всему, пропускает удар, и я первым, не выдержав пристального изучения, отворачиваюсь и упорно смотрю в другую сторону.

― Мисс Тэйлор, мистеру Грею, а также мистеру Линду на следующий урок предоставить объяснительные касательно своего отсутствия.

Удивлённо вскидываю брови. Надо же. У этого человека поразительная память. За две переклички он успел не только выучить всю группу, но и безошибочно определять отсутствующих.

― Сэр, — я не могу молчать.

― Я давал вам слово, мистер Рознер? — его бровь заламывается в вопросительном жесте.

― Карен Тэйлор и Артур Грей были вынуждены уехать на похороны родственницы, поэтому не могут присутствовать на занятии.

― Мне повторить вопрос, мистер Рознер?

― Нет, сэр.

― Тогда, будьте добры, в дальнейшем не мешать проведению лекции.

Я сжимаю зубы. А ведь только что мне было всё безразлично. Почему ему всегда удаётся вывести меня из себя?

― Лучше бы вы оставили меня тогда у лестницы, сэр, — произношу я так тихо, что это нельзя назвать даже шёпотом.

― Записываем новую тему. Понятие изомерии и её виды.

Быстро вывожу строчки, стараясь держать глаза открытыми, хотя атмосфера, царящая на его занятиях, никак не располагает ко сну.

Я осмеливаюсь поднять глаза только тогда, когда он быстро начинает заполнять доску новыми формулами. Почему-то оказывается очень сложно оторвать взгляд от идеально прямой спины, тяжёлых волос, забранных в хвост, и длинных пальцев, держащих мел. Совсем недавно эти пальцы осторожно, почти бережно касались моей головы. Кажется, я забыл что-то сделать. Но что?

Он дописывает последний символ и разворачивается так резко, что я еле-еле успеваю опустить голову, как застигнутый врасплох школьник, пойманный на списывании.

― У кого есть вопросы по формулам, приведённым на доске?

Взлетает сразу несколько рук, и я облегчённо вздыхаю. Кажется, он не заметил, как пристально я его разглядывал.

Лекция идёт своим чередом, и я больше не поднимаю головы, изо всех сил борясь с вновь подступающим сном, поэтому не сразу осознаю, что вокруг меня начинается шевеление — пара закончилась, и все, кроме меня, уже идут к выходу.

Быстро кидаю в сумку вещи, и уже собираюсь направиться к дверям, как что-то толкает меня изнутри. Точно. Вот что я забыл.

― Сэр, — я, неожиданно оробев, подхожу к столу.

― Вы ещё здесь, мистер Рознер? — он поднимает на меня взгляд, с недовольством отрываясь от каких-то бумаг на своём столе.

― Сэр, я… я хотел сказать вам спасибо. Тогда, в субботу… если бы не вы…

Он удивлён. Я вижу, что удивлён. Но следующие слова повергают меня в ступор.

― Мистер Рознер, с чего вы взяли, что мне есть дело до ваших извинений, равно как и до вашего самочувствия? — его голос ровный, в нём сложно прочитать какие-либо эмоции.

― Но, сэр…

― Так вот, мистер Рознер, запомните на будущее. Мне нет дела до студентов, не озабоченных даже тем, чтобы иногда смотреть под ноги, не говоря уж о том, чтобы внимательно слушать мои лекции. Молчать, — и я, только что собравшийся хоть что-то сказать в своё оправдание, замолкаю, — я прекрасно видел, как вы были погружены в свои раздумья. Однако мне совершенно нет дела до вашей успеваемости и совершенно безразлично, сможете ли вы в конце семестра сдать экзамен по химии, так что можете витать в облаках, сколько вам заблагорассудится. Но, я говорю это в первый и последний раз, мистер Рознер — если вы снова соблаговолите пересчитывать ступени на одной из лестниц университета, сделайте это в месте, где я гарантированно не смогу вас обнаружить и, тем самым, не потрачу своё личное время на бестолкового студента, коим вы и являетесь. Вопросы?

Я ничего не могу сказать. Я просто молчу, поражённый его безразличием, не в силах отвести взгляд от его лица.

― Если вопросов нет, вы свободны, — он снова возвращается к своим записям.

Словно на автомате я разворачиваюсь и иду к выходу.

«За что? За что? За что?»

* * *

Стою на крыльце общежития и сквозь пелену дождя смотрю на тёмную улицу. Буря, начавшаяся ещё вечером, перешла в сильный ливень, что само по себе является редкостью для нашего климата.

Но сейчас меня меньше всего волнуют странности погоды, такая буря как нельзя лучше подходит моему состоянию.

Делаю шаг вперёд и подставляю лицо струям дождя — кажется, когда-то совсем недавно, я мечтал именно об этом. Отдаться во власть дождя, и забыть обо всём. Но почему ничего не получается? Почему хлещущие в лицо холодные струи не приносят желаемого облегчения?

«За что он со мной так? Ведь я просто хотел поблагодарить. Неужели ему настолько противно моё присутствие?»

Стоять на одном месте больше нет сил, и я начинаю идти, не знаю куда, не знаю зачем, мне просто нужно двигаться, ведь если двигаться — можно не спать ещё какое-то время. Рубашка и джинсы давно намокли, но я не чувствую холода. Холод и пустота — они внутри меня. Кажется, они поселились там навечно.

В себя я прихожу только на широком балконе какого-то здания. Где я оказался? Куда пришёл практически на автомате? Кажется, это левое крыло главного корпуса. Судя по высоте — пятый или шестой этаж. Но как я здесь оказался? Да какая разница…

Из последних сил прижимаюсь к стене и почти сползаю по ней на холодный бетон пола. Зачем я сюда пришёл? Что хочу найти? Глаза предательски начинают закрываться, и я снова вижу тёплый мягкий свет. Поспешно поднимаю веки, но свет не исчезает — он мерцает вдали, и всё моё существо тянется к нему. Там тепло… там не будет так больно… я, наконец-то, могу достать до него, сейчас никто не может этому помешать. Надо только сделать несколько шагов вперёд… неважно, что мне мешают перила балкона… через них ведь можно перешагнуть… ещё один шаг… всего один…

Шаг… другой…

Струи дождя хлещут по лицу, но я не замечаю их, всё моё существо устремляется вперёд, туда, где меня ждут, где больше не будет боли, не будет кошмаров…

Перила балкона, преграждающие мне путь, совсем низкие, ничего не стоит перемахнуть через них, и я заношу ногу, чтобы сделать последний шаг, отделяющий меня от источника тепла и спокойствия. Ещё чуть-чуть…

— Вы с ума сошли! — резкий рывок, и я, как марионетка отлетаю к противоположной стене, но почти не чувствую удара о стену. — Какого Мерлина вы вытворяете, Рознер???

Я вскакиваю на ноги, с ненавистью глядя на перекошенное от бешенства лицо. Опять он! Ему и в этот раз удалось всё испортить!

— Ненавижу вас! — ору что есть силы, вкладывая в этот крик всё отчаяние, всю боль, накопленные за последние дни. — Ненавижу!!! Я был почти у цели! Мне нужно туда! Отпустите!

Краем глаза я еще вижу тёплый свет, делаю очередной рывок в его сторону, но тяжёлая рука снова отбрасывает меня назад, и я кричу, стараясь перекричать раскаты грома, кричу что есть силы.

— Отпустите!!! — я не позволю ему помешать мне, и уже заношу руку для удара, но…

… тяжёлая пощёчина обрушивается неожиданно, голова по инерции уходит влево, и мне стоит больших усилий удержаться на ногах. Новая боль действует на меня отрезвляюще, я хватаюсь рукой за щёку и только теперь начинаю осознавать сложившуюся ситуацию.

О, боже мой... я, только что, чуть было не…

Расширившимися от ужаса глазами, сквозь пелену дождя я потрясённо смотрю на разозленного Снейпа. Холодные струи продолжают хлестать меня по щекам, и я не выдерживаю. Падаю на колени, обхватываю себя руками, и судорожные рыдания прорываются помимо воли. Меня трясёт, слёзы отчаяния и боли смешиваются с ручейками дождя, стекающими по лицу, по горящей огнём правой щеке, и я хочу только одного — исчезнуть, исчезнуть навсегда из этого мира, ведь я так устал…

Твёрдая рука опускается на плечо, от неожиданности я вздрагиваю, а в следующий момент, что есть силы, вцепляюсь в эту руку и утыкаюсь в плечо человека, оказавшегося рядом. Рыдания разрывают меня всё сильнее, рубашка Снейпа, и без того мокрая насквозь, теперь пропитывается ещё и моими слезами, но ничто сейчас не способно заставить меня остановиться.

— Я больше не могу… не могу, понимаете?... Кошмары… они изводят… уже неделю… сводят с ума… не могу… боюсь… заснуть… — бессвязные слова прорываются сквозь начавшуюся истерику, и вторая рука, очень медленно, словно раздумывая, ложится на спину, а в следующий миг он привлекает меня к себе. — Я не знаю… не помню… своего имени… ничего… кто я… как здесь оказался… ничего… не помню… я не могу больше… я устал… очень устал…

Он молчит, лишь чуть сильнее сжимает меня, потом встаёт, продолжая удерживать моё безвольное тело, я почти повисаю на нём — ноги сейчас не способны держать меня, не осталось ни сил, ни чувств, ни эмоций, ничего…

— Пойдём отсюда, Рознер, — его голос тих, но даже сквозь шум дождя я слышу каждое слово.

Куда идти? Зачем? С другой стороны — мне всё равно, пусть делает, что хочет. Как и в прошлый раз, он вновь закидывает мою безвольную руку себе на плечо, и я делаю первый шаг, тесно прижавшись к нему.

Лестницы, лестницы — как я умудрился практически на автомате забраться сюда? Снейп ведёт меня почти так же, как и в минувшую субботу, но сейчас я не способен чувствовать что-либо, я просто марионетка, которая зачем-то понадобилась талантливому кукловоду, коль он забрал её с собой, а не бросил сходить с ума под леденящими струями небесных слёз.

Мы выходим из корпуса и опять оказываемся под проливным дождём. Снейп идёт очень быстро, я еле успеваю переставлять ноги, и сквозь безразличие начинает пробиваться слабое любопытство — куда он меня ведёт? Но вокруг темно, ливень усиливает и без того плохую видимость, поэтому мне остаётся только двигаться вперёд, привалившись к твёрдому плечу.

Входная дверь, ещё одна, снова лестница — я не успеваю сообразить, где мы сейчас находимся, а он уже останавливается напротив очередной двери, возится с замком и почти вталкивает меня внутрь. Зажмуриваюсь от вспыхнувшего света, а затем бессильно прислоняюсь к стене. Зачем он привёл меня сюда? Что ему нужно?

— Входите, мистер Рознер, — он исчезает из поля моего зрения, а я не двигаюсь с места, неспособный найти в себе ни сил, ни желания для того, чтобы выполнить его просьбу. Нет, не просьбу. Этот человек не умеет просить, ему свойственно только приказывать.

— Вас ударить ещё раз, чтобы дождаться хоть какой-то реакции? — он снова стоит напротив, даже сквозь залитые дождём стёкла очков можно различить, как хмуро он созерцает меня, привалившегося к стене. Жалкое зрелище, правда, профессор?

— Что вам нужно от меня, сэр? — я всё-таки нахожу в себе силы и выпрямляюсь, ощущая, как возвращается крупная дрожь. Или я просто не замечал её, потеряв способность что-либо чувствовать?

— Вы замёрзли. Пройдите в комнату и переоденьтесь.

Мне не послышалось? Недоуменно вскидываю взгляд, тут же натыкаясь на его — тяжёлый и мрачный. Не выдерживаю и первым отвожу глаза, затем оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, где же я оказался.

Небольшое помещение, вероятнее всего, гостиная — тёмные, сдержанные тона, минимум мебели, во встроенном в противоположной стене камине потрескивает приглушённое пламя. Замечаю стопку одежды и полотенце, сложенные на журнальном столике — это для меня? Так вот куда он уходил.

— Переоденьтесь, мистер Рознер, — повторяет он и скрывается в незамеченной мною ранее двери.

Прохожу в комнату, смотрю на стопку одежды, а потом медленно беру полотенце и начинаю вытирать промокшие волосы. Он прав — у меня зуб на зуб не попадает, но… один раз я уже доверился вам, сэр, а за попытку благодарности получил солидную порцию презрения. Что вы со мной сделаете на этот раз? Да делайте, что хотите… мне всё равно…

Стягиваю через голову мокрую футболку, снимаю джинсы, а затем поспешно натягиваю чужую одежду. Чёрный цвет как нельзя лучше говорит о том, кто является её обладателем. Он немного выше меня, но брюки оказываются почти впору, приходится только подвернуть рукава рубашки. Сажусь на диван и зябко обхватываю себя руками — дрожь никуда не делась, мне всё ещё холодно, и я как раз раздумываю над тем, чтобы пересесть поближе к камину, как Снейп возвращается в комнату.

— Возьмите, Рознер, — мне на колени падает тёплый плед, я поспешно киваю и накидываю его на плечи, а потом закутываюсь плотнее, чувствуя, как медленно возвращается утраченное тепло. И только теперь осмеливаюсь поднять взгляд.

Он тоже переоделся, его волосы, как и всегда, туго стянуты в хвост, поэтому сложно понять — мокрые они, или он уже успел обсушиться. Бледная рука сжимает большую дымящуюся кружку, которую он, впрочем, тут же протягивает мне.

— Пейте, — прежний приказной тон, не принимающий даже малейших попыток к возражениям.

Обхватываю горячую кружку обеими руками, ощущая, как согреваются только что бывшие ледяными пальцы, и делаю первый глоток. Горечь трав приятным теплом разливается внутри, и я еле слышно вздыхаю. А затем с языка срывается вопрос, на который мне просто необходимо узнать ответ…

— Как вы там оказались, сэр? — с преувеличенной сосредоточенностью изучаю содержимое кружки.

— Не вашего ума дело, мистер Рознер, — он пренебрежительно фыркает, и я удивлённо вскидываю глаза. — Лучше расскажите, как там оказались вы.

Снова устремляю взгляд в кружку, не в силах выдавить ни слова. Да и что я могу сказать?

— Рассказывайте, мистер Рознер, — его голос становится мягче, вынуждая… довериться?

В глазах щиплет, я делаю очередной глоток, а в следующий момент начинаю говорить.

Я рассказываю ему всё... трясущимися пальцами сжимаю горячую кружку, и, не поднимая больше взгляда, говорю, говорю, говорю… про то, как Карен и Артур нашли меня, еле дышащего, тёмной ночью в лесу… про то, что я понятия не имею, как там оказался… про то, что я ничего, совсем ничего не помню из своей прошлой жизни… про одиночество, которое я испытываю, несмотря на наличие друзей, и про кошмары, терзающие меня целую неделю… про тёплый яркий свет, в котором вижу единственное спасение и защиту… про бесполезные попытки добраться до этого света… и про самую последнюю из них, чуть было не закончившуюся трагично… я рассказываю ему всё то, что так или иначе мучило меня в последние дни, кроме одного — как сильно задели меня его последние, до боли обидные фразы…

Одновременно с последними словами меня покидают и последние силы. Я сейчас сам себе напоминаю воздушный шарик, из которого зачем-то выпустили воздух. Приди ему в голову вновь окатить меня презрением — я даже ответить не смогу как следует…

Он долго молчит, и я всей кожей ощущаю, что сейчас он, не отрываясь, смотрит на меня. Осмеливаюсь поднять взгляд — Снейп стоит напротив, прислонившись спиной к книжному шкафу, и в его глазах отчётливо проступают задумчивость и сосредоточенность.

— Потерять память — тяжело, мистер Рознер, — он, наконец-то, нарушает тишину, говоря медленно, как будто тщательно подбирая слова, — но всё, что вы можете и должны были сделать — отнестись к этому… нет, я не скажу «проще»… но, вашей задачей было взглянуть на эту ситуацию под другим углом. Сами вы не в силах изменить сложившуюся ситуацию, и никому, а в первую очередь, вам, не станет легче от постоянных переживаний. Я прав?

Я во все глаза смотрю на него. Не могу поверить. Он что — пытается меня поддержать? Мир сошёл с ума? Или это я — сумасшедший?

— Вы говорите, что одиноки, — он словно не замечает моего ошарашенного взгляда, продолжая говорить ровно и монотонно, не сводя с меня внимательных глаз, — но, я хочу чтобы вы знали — когда я сообщил вашим друзьям о случившемся в субботу, мисс Тэйлор мгновенно побледнела, и, ничего более не спросив, бросилась к лазарету. Мистер Грей выглядел немногим лучше. Не нужно быть проницательным, чтобы понять — они переживают за вас, мистер Рознер.

— Это… не то, — я вновь опускаю голову, чувствуя, как предательски начинают гореть кончики ушей.

— Не то? Так чего вы хотите, мистер Рознер?

Я молчу, только пальцы судорожно продолжают сжимать опустевшую и ставшую холодной кружку. Его следующие слова заставляют меня вздрогнуть.

— Вы хотите, чтобы память вернулась?

Надо же… я никогда не задавал этого вопроса себе лично. А хочу ли я? Мне вдруг становится страшно, как будто он, в самом деле, сейчас может заставить меня вспомнить всё, и ему ничего не потребуется для этого, только моё согласие.

Да, я переживал, что не помню своей прошлой жизни… но… была ли она лучше нынешней? Получится ли променять её на Карен, Артура и…

Я поднимаю глаза и тихо, но очень отчётливо произношу.

— Не уверен, сэр.

— Не уверены? — он кажется раздосадованным, по крайней мере, взгляд вновь обретает привычные злость и раздражение.

— Я… запутался… и так устал… — произношу еле слышно, комкая в кулаке слегка колючую ткань пледа.

Он снова молчит, и я делаю попытку встать, выбираясь из тёплого кокона.

— Мне лучше уйти, сэр.

— Сидеть, — в его голосе проступают металлические нотки, — вы выйдете отсюда только тогда, когда я вам скажу.

Да что он себе возомнил? Я уже собираюсь открыть рот, чтобы высказать всё то, что думаю, но он не даёт мне даже начать.

— Как показали события последних дней, вы совершенно не способны на взвешенные и обдуманные решения. То, что произошло с вами сегодня, мистер Рознер — прямое тому доказательство, — он поворачивается ко мне спиной, доставая что-то из ящика стола, а в следующую секунду оказывается совсем рядом, протягивая раскрытую ладонь, — скажите мне, это ваше?

По телу проходит судорога панического ужаса, когда я в оцепенении смотрю на знакомую жёлтую капсулу, лежащую на его ладони.

— Это ваше, мистер Рознер?

Он подходит совсем близко, и мне через силу приходится выдавить.

— Да.

— Сколько упаковок вы успели принять? — стали в его голосе может позавидовать любой робот.

Я снова молчу, чувствуя, как горячая краска заливает лицо.

— Не заставляйте меня вытягивать из вас каждое слово клещами, — теперь я отчётливо различаю угрозу в ровном, полном сдерживаемого гнева голосе.

— Четыре упаковки, сэр, — и его рука, с лежащей на ней капсулой, с силой сжимается в кулак.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы идиот, Рознер?

— А что мне оставалось!? — я почти выкрикиваю эти слова, забыв о субординации, с гневом смотря ему в лицо, — я не спал несколько ночей!

— Да как минимум обратиться к врачу! — Снейп опускается в кресло напротив меня и с силой хватает за плечо, — вы хоть понимаете, что сегодня могло произойти, не окажись я случайно в том же месте, что и вы!?

— Да при чём здесь мои таблетки? — я вырываюсь из крепкого захвата, вскакиваю с дивана и подхожу к окну, глядя на своё отражение.

И с удивлением замечаю огромный синяк, наливающийся на скуле. Надо же, как сильно он мне врезал…

— Если вы не в состоянии мыслить логически, так слушайте хотя бы то, что вам говорят, — я удивлённо поворачиваюсь к нему лицом, — в лазарете, перед тем как назначить лечение, у вас должны были выяснить, принимаете ли вы какие-нибудь препараты.

Волна жара второй раз за этот вечер опаляет моё лицо.

— Так что вы ответили, мистер Рознер? — он не сводит с меня внимательных, чуть прищуренных глаз.

— «Не принимаю», — сжимаю пальцы в кулак, отчаянно стараясь не покраснеть ещё больше.

Он тяжело вздыхает, но в этот раз что-то удерживает его от комментария касательно моих умственных способностей.

— Энергетики ни в коем случае нельзя сочетать с другими лекарственными препаратами, тем более с теми, которые вам были назначены. В вашем случае возникновение галлюцинаций было лишь вопросом времени.

Я снова вспоминаю тёплый свет, к которому так отчаянно стремилось всё моё существо.

«Так сегодня ты был лишь галлюцинацией, да? Просто иллюзией? Тогда почему мне сейчас так больно?»

— Вы принимаете прописанные таблетки до сих пор? — глубокий голос вырывает меня из раздумий.

— Я принял их только один раз, сэр, — в его глазах я уже непроходимо глуп, так чего терять?

— Ну что ж, в этот раз ваша глупость сослужила вам добрую службу. Ещё пара приёмов этих таблеток наряду с энергетиками — и простыми галлюцинациями вы бы не отделались. Вы ходили на повторное обследование?

— Нет, сэр.

Снейп снова обречённо вздыхает, а его следующие слова заставляют меня замереть.

— Покажите ваш затылок.

— Уже всё в порядке, сэр, — я стараюсь говорить уверенно, чтобы он не заметил дрожи в моём голосе.

— Рознер… не выводите меня из себя. Подойдите, немедленно!

На нетвёрдых ногах, проклиная собственную слабость, подхожу к нему.

— Садитесь на стул, — он встаёт за моей спиной, и моего затылка касаются тёплые пальцы.

Он осторожно снимает пластырь, а я пытаюсь понять, когда же моё тело перестало колотить мелкой дрожью от прикосновений Снейпа. В следующий миг я вздрагиваю, потому что его пальцы дотрагиваются до раны.

— Больно? — вот никогда не поверю, что ему не всё равно!

— Не очень, сэр. Просто… неприятно.

— Неудивительно. У вас рассечена кожа на затылке, причём рана воспалилась. Тут требуется как минимум несколько перевязок, — пальцы, не останавливаясь ни на секунду, исследуют больное место, и я морщусь от неприятных ощущений. — Завтра до занятий обязательно зайдите в лазарет. Это понятно?

Завтра… а что будет завтра? Очередная бессонная ночь? Я больше не могу принимать таблетки — как мне теперь сидеть на парах? Зачем вы вообще вытащили меня с того балкона, профессор?

— Посидите минуту, я сейчас вернусь, — он уходит в другую комнату, а я в очередной раз закусываю губу.

Кошмары ведь никуда не ушли… они вернутся с наступлением ночи… что мне делать?

К затылку снова прикасаются пальцы, аккуратно накладывая пластырь на повреждённую кожу. Надо же, я и не заметил, как Снейп вошёл.

— Теперь касательно ваших кошмаров, мистер Рознер, — он снова оказывается напротив меня, — не в моих силах выяснить, что стало их причиной, так что придётся бороться с последствиями. Я дам вам… назовём это настоем из трав. Это средство успокоит вашу расшатанную нервную систему, а самое главное — входящие в него компоненты гарантированно дадут вам заснуть, не испытывая кошмаров.

Я во все глаза смотрю на него. Он что, предлагает мне решение проблемы? Но почему? И главное — зачем он это делает? Почему возится с обыкновенным студентом? К тому же со студентом, который не вызывает у него ничего, кроме раздражения? И тут же с кристальной ясностью понимаю — я никогда не спрошу об этом. Один раз он уже окатил меня презрением. Никогда… я больше не хочу слышать безразличия в этом голосе…

— С-спасибо, сэр, — это всё, что мне удаётся выдавить из себя.

Вместо ответа он протягивает мне небольшую, без всяких надписей склянку.

— Выпьете перед сном половину колбы, количество содержимого рассчитано на две ночи. Послезавтра придёте ко мне за новой порцией. И запомните, Рознер — его нежелательно принимать истощённому организму, поэтому, как минимум трёхразовое питание обязательно.

— Понятно, сэр, — я только сейчас начинаю чувствовать, что очень голоден.

— Что ж, более я вас не задерживаю, мистер Рознер.

Я осторожно засовываю склянку в карман брюк и поднимаю с пола свою мокрую одежду. Нужно что-то сказать, но вот что?

— Подождите, — взгляд Снейпа задерживается на моём лице, и он снова исчезает в маленькой комнате. Я терпеливо жду, переминаясь с ноги на ногу.

— Смажьте синяк на скуле, иначе завтра не избежите любопытных вопросов, — он возвращается и протягивает мне маленькую, без каких-либо опознавательных знаков, банку. Его взгляд перемещается на сбитые в кровь вчерашней ночью костяшки пальцев, — также можете воспользоваться этой мазью для лечения вашей руки.

— Спасибо, сэр, — а что я ещё могу сказать?

— Не забудьте утром посетить лазарет, — он отворачивается от меня, и я делаю первый шаг по направлению к выходу.

Уже открывая дверь, я оборачиваюсь, чтобы пожелать доброй ночи. Снейп стоит у камина, бледные пальцы с силой сжимают каминную полку, а идеально ровная спина выглядит напряжённой.

— Спокойной ночи, сэр.

Он не отвечает. Я закрываю дверь и ухожу.

* * *

Войдя в общежитие, я сразу падаю на кровать, и мысли пускаются в какую-то сумасшедшую круговерть.

Как всё-таки Снейп оказался на балконе? Как ни крути, а сегодня он спас меня. Ещё бы чуть-чуть, и… По телу пробегают мурашки, и я обхватываю себя руками, вспоминая тепло слегка колючего пледа.

Кстати, куда он меня притащил? Наверняка, в свои комнаты. Странно, что он живёт в общежитии для преподавателей. Карен как-то мне рассказывала, что профессора, как, впрочем, и все остальные сотрудники университета, имеют право на личные апартаменты на его территории. Правда, редко кто пользуется этой привилегией. Здание почти всегда пустует, и живут там только те, кому действительно далеко добираться до дома. Получается, что родной дом Снейпа находится очень далеко. Может быть, даже не в Австралии? Как он вообще оказался здесь?

И всё-таки, почему? Почему он проявил такое участие? Никогда бы не подумал, что Снейп способен проявить заботу по отношению к кому-либо. А ведь он проявил. Мне, закутанному в плед, и чувствующему тёплую горечь трав на языке, ещё никогда не было так… а как? Спокойно? Уютно? Ни одно из определений нельзя подвести к тому чувству, что я испытывал тогда. Защищённость? Снова мимо…

Теперь он знает всё про меня. Знает о моих страхах, сомнениях, мыслях, чувствах. Вот только нужно ли ему это знание? На что Снейпу переживания глупого и безответственного, по его собственной оценке, мальчишки? Наверное, он уже тысячу раз пожалел, что каким-то невероятным образом оказался на том самом месте, где этот самый мальчишка чуть не совершил чудовищную, по своим последствиям, ошибку.

Интересно, теперь его отношение ко мне хоть чуточку изменится? Может быть, взгляд перестанет сквозить неприкрытой злобой? Ведь он же способен на другие эмоции, теперь я точно это знаю…

Медленно провожу пальцами по пластырю на затылке, а затем резко сажусь на кровати и достаю склянку с зельем. Она совсем небольшая — легко умещается в моей ладони. Открываю пробку и осторожно принюхиваюсь — слабый запах трав, кажется, первоцвет и папоротник. Сознание услужливо подкидывает мне эти названия, я даже знаю, что первоцвет лучше всего собирать до выпадения росы, а некоторые виды папоротника могут достигать высоты человеческого роста. Откуда эти знания? Опять из той, прошлой жизни, от которой я сегодня, пусть всё-таки только в мыслях, но, всё же, отказался?

Глубоко вздыхаю и делаю два глотка — пряный вкус слегка обжигает горло и остаётся на языке. Затыкаю пробку и убираю склянку в ящик стола — не хочу, чтобы кто-нибудь увидел.

Взгляд падает на зеркало — синяк разлился практически по всей щеке. Сильно же вы меня приложили, профессор. Самый эффективный способ привести в чувство бьющегося в истерике студента, не так ли? Свинчиваю крышку с банки и осторожно наношу мазь на щёку. Снова запах трав — откуда он берёт эти... лекарства? Так же осторожно смазываю сбитые костяшки, и баночка присоединяется к флакону в ящике стола.

Как же я хочу спать… неужели сегодня удастся заснуть без кошмаров? Ставлю будильник, скидываю с себя чужую одежду, и сразу залезаю под одеяло. На краю сознания мелькает мысль о том, что перед тем, как вернуть её владельцу, хорошо бы наведаться в прачечную. На этом мысли заканчиваются, и я проваливаюсь в сон.

* * *

Будильник настойчиво выводит свою утреннюю трель, и я, не открывая глаз, протягиваю руку, чтобы щёлкнуть переключателем. Звук почти тут же замолкает, я заставляю себя открыть глаза и сесть на кровати.

Что? Уже утро? Значит… я правда проспал всю ночь без кошмаров?

На губах, впервые за долгое время появляется улыбка. Кажется, я уже забыл, каково это — просто выспаться.

«Спасибо, профессор».

Желудок требовательно урчит, и я понимаю, что ужасно голоден.

Быстро умывшись, кидаю удивлённый взгляд на зеркало — синяк сошёл почти на нет, если не приглядываться — ни за что не заметить. Так бывает? Ничего себе…

Собираю сумку и спускаюсь в столовую. Большинство студентов уже проснулись и поглощены утренним приёмом пищи, так что я с трудом нахожу свободное место напротив Саманты.

— Доброе утро, Сэм! — моя улыбка сегодня на самом деле выглядит искренней.

— Привет, Джейк! Как ты себя чувствуешь?

Я машинально дотрагиваюсь до пластыря на затылке.

— Уже почти всё хорошо, правда, Сэм, — принимаюсь за овсянку, тосты и кофе. Карен бы сейчас точно порадовалась моему проснувшемуся аппетиту.

— Я рада. Кстати, Артур вчера звонил.

— Куда звонил? — я удивлен, — тебе?

— Да нет, он позвонил в деканат, а они уже передали мне, — она делает глоток кофе, — они возвращаются послезавтра.

— Так быстро? Как они вообще?

— Да вроде ничего… — она задумчиво смотрит на меня, — по крайней мере, голос у Артура был вполне спокойный.

— Понятно. Это хорошо, — тут я вспоминаю одну очень важную вещь, — кстати, Саманта, дай мне задание по химии? Я не успел записать на последнем занятии.

— Да уж, невыполнение чревато, — она усмехается, — напомни на первой паре, я посмотрю. Ладно, Джейк, мне до начала занятий нужно заскочить в деканат, так что я побежала!

— До встречи, Сэм, — я вспоминаю, что мне и самому нужно успеть в лазарет, поэтому в темпе доедаю последнюю ложку овсянки, делаю глоток кофе и быстрым шагом выхожу из столовой.

После вчерашнего ливня пахнет свежестью, мокрая трава под ногами переливается в лучах утреннего солнца, и я на секунду останавливаюсь, чтобы вдохнуть полной грудью. Ещё вчера мне казалось, что всё хуже некуда? Какой бред!

В две минуты дохожу до лазарета и неуверенно стучу в кабинет доктора, готовясь выслушать кучу неприятных вещей. Всё-таки он просил меня прийти в понедельник, а сегодня, как-никак, уже среда.

— Можно войти, мистер Альтос?

— Джейк? Хорошо, что вы всё-таки зашли. Хоть профессор Снейп и наблюдал вас лично, ещё один осмотр лишним не будет.

Я откровенно ничего не понимаю. Снейп наблюдал меня? Лично?

— Это он вам сказал?

— Именно. Вы не пришли в понедельник, я подумал, что вы отсыпаетесь, поэтому не особо переживал. Вчера вы тоже не появились, я уже собирался искать вас на следующий день, но вечером ко мне заглянул профессор и сказал, что наблюдал вас всё это время, и опасности для здоровья нет.

— Да, сэр. Именно так всё и было.

— Ну что ж, покажите ваш затылок, и можете быть свободны.

Я машинально сажусь на кушетку, поворачиваясь спиной к доктору, но спроси меня сейчас что-нибудь — совершенно точно буду не в состоянии ответить.

Значит, после того, как я вчера ушёл из его комнат, Снейп направился в лазарет и уведомил мистера Альтоса относительно моего самочувствия, а заодно избавил от выговора, который гарантированно ждал бы меня, явись я на осмотр двумя днями позже без всяких объяснений. Он и в этот раз помог… сколько уже хорошего сделал мне этот человек? И как при всей этой заботе ему удаётся оставаться всё таким же невыносимым и вечно всем недовольным?

— Как и говорил мистер Снейп, рана немного воспалилась, но угрозы вашему здоровью это не представляет. Я выдам вам препарат, будете смазывать рану в течение двух дней. После чего жду вас на последний осмотр.

— Спасибо, сэр, — я невольно улыбаюсь. За последние два дня чего только мне уже не вручали для поправки здоровья.

— Пожалуйста, — он протягивает мне упаковку с мазью, — идите, иначе рискуете опоздать на занятия.

— До свидания, сэр! — тяну на себя дверь, оказываюсь в коридоре и ускоряю шаг, чтобы, и в самом деле, не опоздать на астрономию.

* * *

— Саманта! Ты обещала дать мне задание по химии!

— Точно! — она хлопает себя по лбу, — сейчас, минуту.

Лекция начнётся через несколько минут, почти все студенты уже собрались, и аудитория наполнена равномерным гулом.

— Записывай, — наша староста заглядывает в тетрадь, — на следующем занятии лабораторная работа, поэтому нужно разобрать тему — скорость химических реакций. И дополнительно повторить про изомерию — по ней после лабораторной будет опрос.

Ничего себе… Кажется, сегодняшний вечер я проведу в библиотеке… а ведь ещё собирался в прачечную. Как всё успеть и при этом не завалиться на завтрашней работе? Мне, как никогда, хочется доказать этому человеку, что я чего-то стою, как студент. Пусть Снейп и сказал, что ему безразличны мои успехи, я всё равно буду стараться.

— А, чуть не забыла. Ещё он сказал перечитать правила техники безопасности на лабораторных работах. Тоже будет спрашивать. Представляешь, сказал, что удивлён, как при нашем-то уровне подготовки мы ещё ничего не взорвали.

— И впрямь, как? — я усмехаюсь.

Вошедший преподаватель прерывает разговоры, и нам приходится сосредоточиться на лекции.

Пытаюсь вникнуть в суть — это непросто, с учётом того, что всю прошлую лекцию я пытался бороться со сном, а за домашнее задание сесть так и не удосужился. Хорошо ещё, что это астрономия, а не социология, или скажем, химия.

А вот это я зря. При слове «химия» перед глазами сразу встаёт образ человека, так или иначе за последнюю неделю изменившего мою жизнь. Почему он всё-таки пошёл в лазарет? Неужели только для того, чтобы избавить меня от выговора? Столько «почему» вокруг одного человека, а я ни на одно из них не могу найти ответа. А стоит ли?

«Чёрт возьми, Джейк! Ты хочешь пропустить и вторую лекцию? Тебе же ещё давать её для изучения Карен и Артуру, которые уж точно могут прослушать её, и куда по более уважительным причинам, чем ты!»

Я приказываю внутреннему голосу заткнуться и внимательно начинаю слушать лектора.

«А всё-таки, зачем ему это?»

Я почти выхожу из главного корпуса университета, как вдруг сзади меня резко хватают за руку, вынуждая обернуться.

— Джейк! Куда ты пропал, Джейк?

Я издаю мысленный стон. Вот только Меган мне сейчас и не хватало. За всеми переживаниями я как-то забыл о существовании этой девицы.

— Мег, я никуда не пропадал, — делаю безуспешную попытку освободить руку, — просто… нуу… не очень хорошо себя чувствовал.

— Ты заболел? — её взгляд замечает пластырь на моём затылке, и она немедленно дотрагивается до него, — да что случилось?

Её голос сочится любопытством, но в нём нет той заботы и волнения, что присущи Карен и Артуру, а прикосновение холодных пальцев настолько неприятно, что я еле сдерживаю уже вот-вот готовую пробежаться по телу судорожную дрожь.

— Уже всё в порядке, — повторяю я, осторожно, но настойчиво высвобождая руку из крепкого захвата, — правда, всё хорошо.

— Когда заболеешь в следующий раз, обязательно поставь меня в известность, — меня почти пугает выражение её глаз, такое неприкрытое желание читается сейчас в них, — со мной ты сразу же пойдёшь на поправку, Джейк.

Последнее слово — моё имя она произносит почти шёпотом, ненавязчиво увлекая меня к стене, а её пальцы отнюдь не деликатно сжимаются на моём запястье.

Да что же это такое! Опять вырываю руку, одновременно делая два шага в сторону.

— Прости, Меган, мне пора! — чёрт, даже Карен нет рядом, чтобы помочь справиться с этой… этой…

— Постой, Джейк! — судя по всему, она не намерена просто так отступать, — вообще-то, мне нужна твоя помощь.

Это настолько сбивает меня с толку, что я теряю бдительность, и этого хватило для того, чтобы вновь оказаться почти прижатым к стене шумного и многолюдного коридора.

— Я никак не могу разобраться с последней темой по тригонометрии, — все интонации её шёпота говорят о том, что сейчас она в последнюю очередь думает о занятиях, — ты мне не поможешь?

Я как раз собираю силы для достойного отказа, как вдруг взгляд замечает знакомую, неестественно прямую чёрную спину, мелькнувшую в толпе выходящих из корпуса студентов.

Всё. Моё терпение лопнуло.

— Прости, Мег, но в ближайшее время никак не получится! — твёрдо отодвигаю её в сторону и делаю шаг к спасительному выходу, — я много пропустил из-за болезни, так что ничем не могу помочь! До скорого!

Быстро выхожу из корпуса, смешиваясь с толпой, а затем сворачиваю в сторону. Убедившись, что из главного здания меня уже невозможно разглядеть, прислоняюсь к стене и бессильно закрываю глаза.

Он не заметил? Ведь не заметил же? Чёрт! Он не должен был заметить, как эта, другим словом просто не назовёшь, тварь прижимала меня к стенке, шепча на ухо какой-то бред!

«О, господи… Джейк, да ему всё равно, с кем ты обнимаешься на переменах» — настойчиво шепчет внутренний голос.

«Я не хочу, чтобы он думал, что я… что мне хоть в какой-то мере интересна эта особа!»

«А почему, собственно?» — нет, ему определённо пора заткнуться.

«Нипочему! Не хочу и всё!» — отлично, я начал разговаривать сам с собой. Какая там следующая стадия у шизофреников? Раздвоение личности? Если немедленно не прекращу сей занимательный диалог, эта стадия непременно придёт.

Усмехнувшись, я пытаюсь решить возникшую проблему — идти на обед, где почти гарантирована новая нежелательная встреча с Меган, или пропустить его и голодным отправиться в библиотеку?

Нет. Вчера Снейп ясно дал понять, что зелье нельзя принимать на голодный желудок. Так что же делать? Немного подумав, принимаю соломоново решение — сейчас отправиться в прачечную, а час спустя, когда основной поток голодных студентов схлынет, спокойно пообедать. И только потом начать готовиться к завтрашнему занятию в тишине библиотеки.

Уверенно сворачиваю к корпусу общежития, радуясь, что прачечная расположена в подвальном помещении, а значит, шансы столкнуться с однокурсниками практически нулевые. Хорошо, что я ещё утром сложил чужие брюки и рубашку на дно рюкзака, так что сейчас нет нужды возвращаться за ними в комнату.

В полутёмной прачечной ожидаемо тихо. Ничего удивительного, большинство студентов, которые живут при общежитии, предпочитают заниматься стиркой нa выходных, или же в вечернее время, когда все дела переделаны, и можно не спеша заняться прочими обязанностями.

Ткань его рубашки очень мягкая на ощупь, я уже почти кладу её в стиральную машину, как вдруг в последний момент, неожиданно для самого себя, провожу пальцами по тонкому чёрному хлопку, а затем подношу к своему лицу, медленно втягивая ноздрями лёгкий, почти неуловимый запах. Кажется, так пахнет мазь, которую он дал мне вчера — сандал с примесью чуть горьковатых лимонных ноток.

Да что со мной такое? Резко, почти грубо запихиваю рубашку следом за брюками в стиральную машинку, одновременно стараясь понять, почему я, в последнее время, так часто думаю об их обладателе.

Нет уж, хватит на сегодня разговоров с самим собой. Усилием воли выкидываю из головы лишние мысли, выставляю нужную программу стирки и опускаюсь на скамью, откинув голову назад и закрыв глаза. Кажется, организм с лихвой решил наверстать то, что упустил за эту неделю — меня весь день клонит в сон. Ничего не случится, если я несколько минут позволю себе подремать. Всего несколько минут…

* * *

Открываю глаза резко, как от толчка, и с недоумением разглядываю почти полностью погрузившуюся в темноту прачечную. Сколько же я проспал? Чёрт, чёрт, чёрт!

Вскакиваю со скамьи и тут же со стоном падаю назад — в затёкшие от долгого сидения ноги впиваются тысячи мельчайших иголок. Делаю ещё одну попытку встать и на нетвёрдых ногах иду вдоль стены, пытаясь нашарить выключатель. Вот он!

Вспыхивает свет, и я сразу кидаю взгляд на часы на моей левой руке. Половина девятого… какой же я идиот...

Со скоростью молнии вытаскиваю уже высушенную одежду, складываю и кидаю в рюкзак — поглажу завтра, сейчас на это просто нет времени, а затем пулей вылетаю из прачечной, краем сознания понимая, что ни в какую библиотеку я сегодня точно не попаду. Ладно, ничего страшного, позанимаюсь у себя в комнате, главное, успеть поесть по-человечески.

У входа в столовую перевожу дух, не хватало ещё, чтобы однокурсники созерцали растрёпанного и запыхавшегося Джейка Рознера, а затем тяну на себя дверь и вхожу внутрь, окидывая взглядом большое, кишащее студентами помещение. Я как раз успел на ужин. Не заметив в толпе Меган, облегчённо вздыхаю и начинаю пробираться к столам в поисках свободного места.

Кидаю рюкзак у пустого стула и останавливаю свой выбор на большой порции риса с овощами и паре говяжьих отбивных. От соблазнительных запахов, исходящих от еды, желудок требовательно урчит, и я, не мешкая, принимаюсь за ужин.

Мимо проходят однокурсники и просто знакомые, я машинально киваю, радуясь, что среди них нет Меган. Неожиданно в глубине души зарождается сильная злость на самого себя. Да сколько можно пытаться всеми способами избегать общения с этой настырной девчонкой? В конце концов, я ничего ей не должен! Пора уже ясно дать понять, что мне нежелательно её присутствие — и дело с концом! Хотя… что-то подсказывает мне, что просто так она не отступит. Уж слишком ясно читалась сегодня решимость в её глазах.

Отставляю в сторону пустые тарелки и принимаюсь за десерт — яблочный пирог с корицей и чай. Как давно я в последний раз поглощал еду с таким зверским аппетитом? После сытного ужина хочется только упасть на кровать и закрыть глаза, но уж никак не готовиться к завтрашнему семинару по химии.

Ну уж нет! Решительно отодвигаю тарелку с остатками пирога, подхватываю рюкзак и направляюсь в комнату. Надеюсь, в девяти учебниках, неделю назад принесённых мною из библиотеки, найдётся вся необходимая информация, иначе завтра меня ожидает полный провал на лабораторной работе. А мне меньше всего хочется опозориться перед самым требовательным преподавателем Университета. Пусть он, возможно, и изменил своё отношение ко мне и больше не будет поливать презрением по поводу и без, я всё равно буду стараться… чтобы доказать хотя бы самому себе, что я способен разобраться в его предмете.

Что там у нас? Ах да, скорость химических реакций. Раскрываю первый из стопки увесистых томов и выписываю из него всю информацию, которая может пригодиться на завтрашнем занятии.

«Количественной характеристикой того, насколько быстро протекает данная реакция, является скорость химической реакции, т. е. скорость расходования реагентов или скорость появления продуктов».

Нда… И это только первая строчка… Тяжело вздыхаю и с головой погружаюсь в детальный разбор неожиданно оказавшейся интересной темы.

В тишине, нарушаемой только шуршанием книжных страниц, отчётливо слышно, как будильник отсчитывает секунды, а рука быстро наносит на листы бумаги всё новые и новые формулы, определения и условные обозначения. Кажется, мы уже разбирали эту тему с профессором Уильямсом. Да, точно разбирали — вряд ли Снейп назначил бы лабораторную работу по ранее не пройденному материалу. Если бы я тогда уделял чуть больше внимания этому предмету, сейчас было бы гораздо проще.

Кстати, лекарства во флаконе осталось ровно на одну ночь. Снейп сказал — «придёте послезавтра, мистер Рознер». Придти куда? В его комнаты? Ну да, больше вроде и некуда, не будет же он давать мне новую порцию прямо в аудитории? Интересно, где он берёт эти снадобья? Надо будет поинтересоваться.

Через полтора часа я с наслаждением распрямляю затёкшую спину и откидываю в сторону ручку. Наконец-то. Теперь про скорость химических реакций я смогу рассказать почти всё, даже если меня разбудят среди ночи. Лекция по изомерии прочитана несколько раз и даже правила техники безопасности я знаю в совершенстве. Хм, я когда-нибудь готовился с такой тщательностью хоть к одному предмету? Интересно, Снейп завтра найдёт, к чему придраться? Губы растягиваются в лёгкой улыбке — наверняка найдёт.

Взгляд падает на пустую кровать Артура. Как вы там, ребята? Столько всего произошло… хотя, даже лучше, что вас сейчас нет рядом. В последнюю очередь я хочу, чтобы вы узнали, что творилось со мной последние две ночи. Только один человек знает, как тяжело мне пришлось, только ему я смог выговориться, ожидая наткнуться на очередную стену равнодушия, но неожиданно получив взамен больше, чем просто поддержку — надежду на то, что всё ещё в моей жизни может быть хорошо.

Пальцы сжимают флакон, в котором заключена причина моего спокойного сна. Получится ли у меня когда-нибудь отблагодарить Снейпа за всё то, что он для меня сделал? Как это сделать, не наткнувшись на новую порцию презрения и равнодушия? Не знаю как, но я хочу этого.

* * *

— Тишина, — Снейп стремительно проходит к кафедре и окидывает аудиторию недобрым взглядом.

Предупреждение излишне — с его появлением мгновенно смолкают любые разговоры.

— Те, кто потрудился запомнить то, о чём я говорил на прошлом занятии, знают, что сегодня у нас практическое занятие. Первая часть посвящена выполнению лабораторной работы, затем, всё оставшееся до конца пары время вы потратите на выполнение проверочного задания по материалам прошлой лекции. Те из вас, кто сегодня не справится с простейшей работой, будут вынуждены расписать последовательность действий, выявить ошибки и повторно выполнить работу на дополнительном занятии. Вопросы?

Снейп вновь обводит взглядом притихших студентов, и, когда его взгляд чуть дольше обычного задерживается на мне, я, отчаянно стараясь не покраснеть, вспоминаю весь позавчерашний вечер. Он ещё помнит, как я рыдал у него на плече? Как, не в силах остановиться, рассказывал обо всём, что гложет меня, мешая спокойно жить?

Отвечаю на его взгляд, позволяя себе лёгкий, едва заметный кивок. Показалось, или в глубине чёрных глаз и впрямь мелькнула насмешка?

— Что ж, если вопросов нет, тогда начнём. Староста, передадите отсутствующим, что их я, в первую очередь, жду на дополнительном занятии.

— Да, сэр.

— Кто возьмёт на себя смелость пройти к доске и написать формулы, необходимые для выполнения работы?

Рука вскидывается вверх даже раньше, чем я успеваю осознать, на что только что добровольно себя обрёк. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Я всего лишь хотел не выглядеть идиотом, в мои планы никак не входило пытаться показать себя самым умным!

— Помимо мистера Рознера, есть ещё желающие продемонстрировать свои знания? — Снейп снова обводит взглядом класс. — Печально. Что ж, мистер Рознер, тогда прошу.

В тысячный раз проклиная себя за свой идиотизм, встаю и на нетвёрдых ногах иду к доске, лихорадочно вспоминая всё, что было разобрано мною за вчерашний вечер.

— Вы сможете написать формулы гомогенной и гетерогенной реакционной систем, а также формулу для расчёта скорости реакции? — Снейп внимательно смотрит на меня, сегодня в его взгляде есть ещё что-то, помимо презрения и безразличия, но я никак не могу понять, что именно.

— Конечно, сэр, — я выдерживаю этот взгляд, а затем поворачиваюсь к доске, беру в руку мел и начинаю заполнять формулами всё свободное пространство. Затылок жжёт, кажется, он так и не свёл с меня глаз, но я только крепче сжимаю кусок мела, и, наверное, чуть сильнее, чем надо, надавливаю на него, выписывая новые символы.

— Стоп. Вы неправильно расставили начальное и конечное время для расчёта средней скорости гомогенной реакции, — я не совсем понимаю, что он имел в виду, и пристально вглядываюсь в формулу, пытаясь найти неточность, а в следующий миг твёрдые, чуть шершавые пальцы касаются моих, отбирая брусок мела, и Снейп исправляет теперь уже кажущуюся очевидной ошибку.

— В следующий раз будьте внимательнее, мистер Рознер, — он возвращает мел, и я снова чувствую мимолётное прикосновение пальцев и пытаюсь совладать с дрожью, пробежавшей по телу. Неожиданно, взгляд падает на точно такой же брусок мела, лежащий рядом с доской, и я изумляюсь — он что, его не заметил? Не мог не заметить. Получается, что…

«Да брось, Джейк! Только не надо думать, что Снейп хотел лишний раз к тебе прикоснуться! Он просто не придал этому значения, только и всего!»

Усилием воли затыкаю внутренний голос и пишу теперь уже последнюю формулу.

— Достаточно, можете садиться, мистер Рознер.

Кладу мел, отряхиваю руки и, облегчённо вздохнув, прохожу на своё место.

— Основные формулы для расчёта вы видите на доске. По формулам, приведённым в учебнике, начинайте рассчитывать количество серной кислоты и тиосульфата натрия, а затем проводите первый опыт.

Достаю вчерашние записи и начинаю высчитывать необходимое количество компонентов, то и дело сверяясь со своими пометками. Даже небольшие отклонения в расчётах могут привести к печальным последствиям, это мы усвоили ещё на первом занятии.

— Получившиеся результаты сначала показываете мне, и только потом приступаете к выполнению первой реакции, — Снейп медленно обходит ряды, созерцая погрузившихся в вычисления студентов.

Вырисовываю последнюю цифру и только собираюсь проверить расчёты ещё раз, как вдруг ощущаю знакомое жжение в затылке. От неожиданности поднимаю взгляд и, уже в который раз за сегодняшний день, сталкиваюсь с чёрными, непроницаемыми глазами.

— Закончили, мистер Рознер? — он смотрит в мою тетрадь, быстро пробегая глазами расчёты, — всё верно, можете приступать к практической части.

— Да, сэр. Спасибо, — в горле почему-то пересохло, и я делаю глотательное движение, пытаясь сосредоточиться. Но он уже идёт дальше по проходу, просматривая расчёты остальных, менее расторопных студентов.

Отмеряю необходимое количество серной кислоты и осторожно вливаю её в пробирку.

Мне удаётся почти полностью сосредоточиться на опыте, как вдруг с соседнего ряда слышится испуганный вскрик.

Оборачиваюсь со скоростью молнии, а в следующий миг время замирает, и я вижу происходящее как будто в замедленной съёмке.

Из пробирки Тома Марстена валит белый дым, и в моей голове вихрем проносится мысль — этот идиот перепутал тиосульфат натрия с другим компонентом, я не знаю, с каким именно, да это сейчас и неважно, важно остановить процесс, потому что пробирка стремительно нагревается, ещё немного — и грянет взрыв.

Я срываюсь с места и бегу к парте Марстена, на ходу сдёргивая чью-то кофту со спинки стула. Краем глаза замечаю, как Снейп тоже устремляется к месту аварии, он ближе, гораздо ближе меня. Ну почему я не могу бежать быстрее? Ведь не успею же!

Рывок, ещё один, я вижу, как Снейп отталкивает Марстена от стола, и за долю секунды до того, как пробирка взрывается, накрываю её толстой кофтой.

Тишина… Слышу только, как судорожно бьётся моё собственное сердце. Тяжело дышу, отпускаю кофту и перевожу взгляд на Снейпа. Он стоит, сжав спинку стула, зубы стиснуты, словно ему больно. Но… почему он испытывает боль? Смотрю на его руку и с ужасом различаю следы от ожогов. Вот оно что. Я всё-таки не успел. Чёрт, чёрт, чёрт!

Наплевав на все условности, осторожно беру его за пальцы и подношу повреждённую руку к глазам.

— Вам нужно в лазарет, сэр, — почему голос стал на октаву ниже?

— Ещё не хватало! — он резко выдёргивает руку и разворачивается к поднявшемуся с пола Марстену. — В кабинет декана. Живо. Там доложите о своих «успехах». Я подойду чуть позже.

Его голос сочится неприкрытой злобой, приправленной раздражением, а я не могу найти в себе сил, чтобы сдвинуться с места, и, всё ещё тяжело дыша, разглядываю его обожжённую руку. Ему больно. Я же вижу. Как он может сдерживаться?

Снейп проходит на середину аудитории, прислоняется спиной к кафедре и скрещивает руки на груди.

— Объясните мне, почему никто, кроме мистера Рознера, который находился чуть ли не дальше всех от места взрыва, не смог среагировать так же быстро? Или я зря требовал от вас прочитать элементарные правила техники безопасности?

В гробовой тишине я медленно прохожу на своё место и сажусь за парту, не сводя глаз со Снейпа.

— Минуту назад студентам, находящимся в непосредственной близости от парты мистера Марстена, не говоря уж о нём самом, чудом удалось избежать химических ожогов. Вы всё ещё считаете, что правила техники безопасности написаны кучкой идиотов?

Молчание.

— Что ж, на сегодня урок окончен. Лабораторная работа переносится на следующее занятие. К ней будут допущены только сдавшие норматив по технике безопасности. Мисс Денвер, приведите лаборанта и объясните ему ситуацию. Мистер Рознер, соберите вещи и за мной.

За ним? Куда он хочет меня отвести???

Времени на раздумья нет. Быстро запихиваю вещи в сумку и почти выбегаю за уже скрывшимся было в дверях Снейпом. Мне с трудом удаётся подстроиться под широкий шаг — так быстро он идёт.

— Куда мы идём, сэр? — меня сейчас терзает куча вопросов, но этот кажется самым

безобидным.

— В деканат, затем ко мне, — он отвечает коротко и сухо, но от его последних слов меня словно прошибает током.

— К вам, сэр? Зачем? За новой порцией лекарства?

Он резко останавливается, а затем хватает меня за запястье и разворачивает его ладонью вверх.

— Вы смотрели на свою руку, Рознер?

Я прослеживаю его взгляд и со всё возрастающим удивлением вижу следы ожогов, покрывающих мою ладонь. Что это? Откуда?

— Но… — я настолько шокирован, что почти не обращаю внимания на пальцы, отнюдь не деликатно сжимающие мою руку, — почему я ничего не чувствую?

— Если не поторопимся, то могу дать стопроцентную гарантию — очень скоро почувствуете, Рознер, — он отпускает меня и тем же быстрым шагом направляется в сторону деканата. Мне ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.

Снейп тянет на себя дверь и чуть отходит в сторону, пропуская меня вперёд.

Протискиваюсь внутрь, и моим глазам предстаёт рассерженный декан и красный, повесивший голову Том Марстен.

— Мистер Снейп! — Фостер резко встаёт и делает шаг нам навстречу, — мистер Марстен только что…

— Я в курсе того, что только что сделал мистер Марстен, — Снейп перебивает декана на полуслове, — мне всё равно, какие меры наказания будут приняты в отношении этого студента, но я скажу вам одно — курс органической химии в этом университете для него закончен.

— Но, Северус…

— Из-за этого идиота чуть было тяжело не пострадало несколько учащихся, мистер Фостер! А мистер Рознер, единственный из всех, кто сообразил, как действовать в критической ситуации, получил химические ожоги! — кажется, я ещё никогда не видел Снейпа настолько разозлённым.

— Так почему он ещё не в лазарете, Северус!? — декан кидает на меня полный тревоги взгляд.

— Мы как раз туда и направляемся, если вы более не будете нас задерживать! В последний раз повторяю, мистер Фостер — в отношении данного студента моё решение останется неизменным. Идёмте, Рознер.

Опять почти бегу за Снейпом по бесконечным коридорам, чувствуя, как в ладони начинается пока ещё слабое, но с каждой секундой нарастающее жжение. Ну почему университет такой огромный???

На подходе к корпусу преподавателей я уже изо всех сил закусываю губу, чтобы не застонать — в руку как будто впились тысячи насекомых. Хотя нет, ощущения больше схожи с тем, как если бы кто-то тяжёлым ботинком вдавливал битое стекло в мою многострадальную ладонь. Как же больно!

Снейп словно чувствует моё состояние — молниеносно отпирает дверь, почти вталкивая меня внутрь, и тут же исчезает за смежной с этой комнатой дверью.

Мне сейчас не до правил хорошего тона, поэтому я без приглашения прохожу в гостиную и, как подкошенный, падаю на диван. Боль стала почти нестерпимой. Интересно, что этот тупица умудрился кинуть в пробирку?

К горящей огнём руке, уже в который раз за сегодняшний день, осторожно прикасаются чужие пальцы. Я открываю глаза и сквозь пелену невольно проступивших от боли слёз смотрю, как Снейп осторожно разжимает мой судорожно сжатый кулак.

— Очень больно? — в его голосе и сейчас нельзя прочитать никаких эмоций, но мне кажется, что именно в этот момент ему не всё равно, что я чувствую.

— Терпимо, сэр.

Он усмехается. Значит, не поверил.

— А вот сейчас терпите, потому что будет очень больно, Рознер. В первую очередь необходимо смыть остатки состава, попавшего на вашу кожу. От соприкосновения с водой ощущения усилятся в несколько раз.

— Сэр, но... — я почти не слушаю, потому что перед глазами снова встаёт его рука, судорожно вцепившаяся в спинку стула.

— Что такое? — он нетерпеливо поднимает на меня взгляд.

— Ваша рука… вас же… тоже зацепило… — затуманенным болью взглядом я смотрю ему прямо в глаза.

— Это не то, о чём стоит сейчас переживать, мистер Рознер, — он подносит к моей руке большую чашу, наполненную водой, — у меня повреждена тыльная сторона ладони, так что я не испытываю и десятой части тех ощущений, что приходится переживать в данный момент вам.

А в следующий миг я изо всех сил вцепляюсь в плечо Снейпа здоровой рукой, потому что боль ухудшается в несколько раз. Почти не чувствую прохлады воды, омывающей мою руку, всё, на что я способен сейчас — зажмуриться и ещё сильнее стиснуть зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.

Не знаю, сколько проходит времени, наверное, не очень много, долго я бы просто не выдержал. Боль постепенно стихает, я пытаюсь выровнять сбившееся дыхание, чувствуя, как пылающей ладони касается салфетка с прохладной мазью. С трудом, но всё же, заставляю себя оторвать руку от чужого плеча — скорее всего, там надолго останутся синяки, так крепко я его стиснул.

Открываю глаза как раз в тот момент, когда Снейп заканчивает накладывать повязку, фиксирующую салфетку с мазью. Боль практически сошла на нет, только лёгкое покалывание всё ещё отдаётся в самой глубине ладони.

— Как вы себя чувствуете? — он смотрит на меня очень внимательно, только сейчас выпуская мою руку.

— Уже всё хорошо, сэр. Спасибо вам, — а потом добавляю слова, которые никогда не осмелился бы произнести, не вцепись я в его плечо мёртвой хваткой минуту назад, — кажется, оказывать мне первую помощь становится вашей привычкой.

— Не несите ерунды, — голос становится резким, и Снейп быстро отворачивается, унося в дальнюю комнату все средства, с помощью которых только что лечил мои ожоги.

Терпеливо дожидаюсь его возвращения, а потом всё-таки задаю вопрос, вертящийся у меня в голове уже несколько дней.

— Вы врач, сэр?

— Нет, Рознер, — мой взгляд падает на его уже обработанную руку. Чёрт, кажется, он не намерен давать мне каких-либо объяснений. Я чем-то разозлил его?

— Но всё равно, спасибо. И простите… кажется, я сделал вам больно, — опускаю взгляд, краем глаза успев заметить заломленную в удивлении бровь на его лице.

— Вы о чём?

Он что, ничего не почувствовал?

— Ваше плечо. Кажется, я сжал его слишком сильно.

Осмеливаюсь поднять на него глаза — Снейп пожимает плечами, а затем скрывается из поля моего зрения, правда, почти тут же возвратившись с заварочным чайником и двумя чашками.

Отрешённо смотрю, как он разливает терпкий, ожидаемо пахнущий травами чай, а потом здоровой рукой беру протянутый напиток.

— Скажите мне вот что, мистер Рознер, — Снейп делает глоток, устремив на меня внимательный взгляд, — почему вы, единственный из всех, прочитали правила техники безопасности?

Я удивлённо на него смотрю. О чём он?

— А что, не нужно было, сэр? — осмеливаюсь огрызнуться в ответ, уткнувшись в горячую чашку.

— Не паясничайте, Рознер, — Снейп не сводит с меня глаз, — я требовал изучения правил техники безопасности от всех студентов, но прочитать их и мгновенно среагировать в критической ситуации удосужились только вы.

— Так может лучше спросить у остальных, почем они не удосужились их прочитать, сэр? — упорно продолжаю изучать свой напиток, не осмеливаясь поднять глаза на собеседника.

— С ними мне всё как раз понятно, мистер Рознер, — спокойствию в его голосе может позавидовать любой уважающий себя буддист, — обычная серая толпа студентов, не считающая нужным слушать своего преподавателя. Меня больше интересует, как давно стали выделяться из этой толпы вы?

Молчу, моля всех богов о том, чтобы Снейп не заметил, как я медленно, но неотвратимо заливаюсь краской.

— Я видел ваши оценки по химии, проставленные предыдущим преподавателем, и не заметил ничего выдающегося. А сейчас вы демонстрируете самый высокий в вашей группе уровень знаний, причём несложно заметить, что вы занимаетесь не только по учебникам, но и, как минимум, по ещё пяти источникам, предложенным вам в качестве дополнительной литературы.

Вот так. Он припёр меня к стенке. Зажал в угол как кот, играющий с мышью. Нужно набраться смелости и посмотреть ему в глаза, причём посмотреть так, чтобы он никогда не прочёл в них — я начал усиленно изучать химию только потому, что меня заинтересовал вовсе не предмет, а его преподаватель.

«Давай, Джейк. Ты сможешь. У тебя получится».

Мне стоит огромных усилий отбросить все эмоции и посмотреть на него, чтобы в следующий момент спокойно произнести.

— Я планирую закончить учёбу с хорошими оценками, профессор. И я не понимаю, почему вас удивляет то, что я пытаюсь подстроить свои знания под требования преподавателя.

Он очень долго молчит, задумчиво созерцая содержимое своей чашки. Я же всеми силами пытаюсь утихомирить бешено бьющееся сердце. Он же поверил? Ведь я солгал достаточно убедительно?

— Ну хорошо, тогда позвольте мне считать, что вы — единственный сознательный студент в вашей группе, — он усмехается, отставляя чашку, а потом резко переводит разговор на другую тему. — Как ваши кошмары? Лекарство дало эффект?

— Да, сэр. Я давно так не высыпался. Спасибо вам ещё раз.

— Вы ещё не устали благодарить, мистер Рознер? — прежний язвительный тон.

Я молчу. Да и что тут можно сказать?

— Курс рассчитан на две недели. Сейчас я принесу вам следующую порцию.

— Сэр… ваша одежда… извините, я планировал прийти к вам только вечером, поэтому она осталась в общежитии.

— Не переживайте, отдадите в следующий раз, — он скрывается в комнате, почти тут же возвращаясь и протягивая мне точно такую же склянку, как и два дня назад.

— Где вы берёте эти лекарства, сэр? — осмеливаюсь поднять на него взгляд.

— Вы слишком много спрашиваете, мистер Рознер, — лицо Снейпа снова принимает недовольное выражение, — лучше следите за своим поведением. Насколько я помню, Уставом в стенах Университета запрещены страстные объятия, коими вас вчерашним утром одаривала ваша девушка.

Так он всё-таки заметил? Волна злости поднимается во мне против воли. Значит, в то, что я занялся химией исключительно из-за стремления к знаниям, он не поверил, а вот в это — с лёгкостью?

— Она не моя девушка, сэр! — к щекам приливает кровь, но я почти не чувствую жара, — это просто потерявшая всякий стыд и уважение к себе девица, которой что-то от меня понадобилось, причём так сильно, что она уже не даёт мне покоя несколько месяцев!

Крепче сжимаю склянку с зельем, подхватываю сумку и резко иду к двери.

— Спасибо ещё раз, сэр, и простите, что отнял у вас столько времени! Надеюсь, больше такого не повторится!

Слышу, как за моей спиной громко захлопывается дверь, и быстрым шагом иду в сторону общежития.

Я смотрю вслед очередной проезжающей мимо машине и кидаю взгляд на часы. Без двадцати пять. До прибытия автобуса, которым должны вернуться друзья, ещё пятнадцать минут. И чего, спрашивается, было тащиться сюда в такую рань?

Прохожу в зал ожидания, падаю на жёсткое кресло, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Не для того, чтобы спать — в последнее время высыпаюсь я замечательно. Ещё бы… поменьше думать о том, благодаря кому мне это удается.

Почему я так взъелся на него вчера? Ещё и дверью хлопнул. А ведь он опять помог мне!

Ну, подумаешь, Снейп сделал мне замечание. Насколько я успел узнать этого человека, для него это привычная манера общения. Причина моего раздражения лежит где-то на самой поверхности сознания, но я всеми силами пытаюсь отогнать от себя именно эту мысль. Не мог, ну не мог же я разозлиться на Снейпа только потому, что он допустил мысль о том, что у меня есть девушка!

А почему, собственно, ему так не думать? Эта… Меган так настойчиво прижимала меня к стене, что даже с большой натяжкой эти объятия нельзя было назвать дружескими. Что он должен был подумать?

— Ненавижу, — чуть слышно цежу я сквозь зубы, до боли сжимая кулаки. — Ненавижу её.

И что теперь делать? Извиниться за своё поведение? Ну да. Перед глазами тут же встаёт хмурое, неприветливое лицо, и я почти слышу, как он произносит: «Мне нет дела до ваших извинений, равно как и до того, с кем вы обнимаетесь на переменах, мистер Рознер». Конечно, может, в свете последних событий, он и изменил своё отношение ко мне, но проверять как-то не хочется.

«Так, Джейк! Кажется, ты только что хотел поменьше думать об этом человеке! Может быть, хватит?»

Со злостью пинаю железную ножку стула, тут же скривившись от боли. Ну вот, только покалечиться не хватало. Уж чего-чего, а боли за последнюю неделю я испытал более чем достаточно.

Снова кидаю взгляд на часы — стоит поторопиться, автобус должен приехать с минуты на минуту. Быстро выхожу на улицу и прохожу к платформе, где уже начинают собираться встречающие. Я ужасно соскучился по друзьям, но, всё же, хорошо, что последнюю неделю их не было рядом. Достаточно вспомнить беспокойство в глазах Карен, чтобы понять — я не хочу видеть, как оно усиливается по моей вине.

Из-за угла показывается большой тёмно-синий автобус, и я начинаю пробираться через толпу, хлынувшую к месту прибытия. Ну где же они… где? И уже в следующий миг облегчённо вздыхаю, заметив знакомый хвост тёмных волос. Карен!

— Карен! — я проталкиваюсь сквозь толпу и хватаю подругу за руку.

— Джейк!

В следующую секунду её руки обвиваются вокруг моей шеи, и я крепче прижимаю Карен к себе.

— Я так скучала, Джейк, ты не представляешь! — она утыкается носом куда-то в район моей шеи, почти как во время нашего последнего танца. Как давно это было… а было ли вообще?

— Привет, дружище! — на моё плечо опускается рука, и я, выпустив Карен, с радостью пожимаю руку Артуру, одновременно с этим заглядывая в глаза друга: «ну как она?»

Он едва заметно кивает, и я облегчённо перевожу дух.

— Как ты тут поживал, Джейк? — Карен не сводит с меня взгляда, да я и сам не могу насмотреться на них — так соскучился.

— Всё отлично! Ну что, идём?

Беру сумку Карен, и мы начинаем пробираться к выходу с автовокзала.

— Прогуляемся? — предлагаю я, когда мы оказываемся на широкой улице.

— Давайте, — Карен внимательно смотрит на меня, — только тебе наверняка будет неудобно с моими вещами…

— Брось! Кстати, что у тебя там? Помнится, вы уезжали практически налегке, — я поудобнее пристраиваю на плечо, и, в самом деле, нелёгкую сумку.

— Книги, — она пожимает плечами, — в том числе и Абельсон. Так что больше нет нужды ходить в библиотеку.

— А мне там нравится, — я провожаю глазами проносящиеся мимо машины, — ничто не отвлекает от занятий.

— Ну, это тебе, — хмыкает Артур, — а я предпочитаю заниматься у себя в комнате. Кстати, как там Снейп? Студенты ещё не отказались полным составом ходить на химию?

«Не вспоминать… не вспоминать… не вспоминать…»

— Нет, — я заставляю себя усмехнуться, — позже расскажу.

Мы, не торопясь, идём по тротуару, наслаждаясь хорошей погодой, и мне почти удаётся выкинуть из головы посторонние мысли, связанные с…

«Чёрт возьми, Джейк, хватит!»

— Джейк?

— Что, ребята? — оказывается, они оба смотрят на меня.

— Ты в порядке, приятель? Карен уже второй раз предлагает тебе зайти в это кафе, — Артур указывает на вывеску здания, расположенного через дорогу.

— А… просто задумался, — я улыбаюсь, — конечно, зайдём, мы уже сто лет нигде не сидели вместе.

В небольшом зале уютно и немноголюдно. Мы находим свободный столик в самом тёмном углу и делаем заказ подошедшей официантке.

— Что нового в университете, Джейк? — Карен откидывается на спинку стула, пристально разглядывая меня.

«Что ты хочешь увидеть, Карен? Синяки под глазами сошли на нет, а из взгляда несколько дней назад, наконец-то, исчезла обречённость. Ты спокойна?».

— Пара проверочных работ, две новых темы, — перечисляю я, стараясь казаться невозмутимым, — и взрыв во время лабораторной работы по химии.

Они всё равно узнают. Так пусть уж лучше от меня.

— Взрыв? — брови Карен удивлённо взлетают вверх, — как это?! Никто не пострадал?

— Нуу… — я задумываюсь, тщательно подбирая слова, чтобы не сболтнуть лишнего, — Марстен смешал компоненты не в тех пропорциях, что дало весьма непредсказуемую реакцию.

— И? — она, не отрываясь, смотрит на меня.

— Я почти успел накрыть источник взрыва кофтой, — нехотя отвечаю я.

— Почти? — так, это уже Артур. Они что, решили устроить допрос?

— Несколько капель всё-таки попало мне на руку, — машинально кидаю взгляд на уже зажившую ладонь.

— Господи, Джейк! Ты в порядке? — ну вот, опять это выражение в глазах Карен.

— Уже да. Снейп отвёл меня в лазарет, — только бы не покраснеть от такой откровенной лжи.

Не хочу, чтобы они знали, что я был в его комнатах. Причём, не в первый раз…

Карен терпеливо ждёт, пока официантка, совсем молоденькая девчонка, расставит на столе наш заказ, а потом уверенно требует:

— Покажи.

Я нехотя разворачиваю руку ладонью вверх, и пальцы Карен с силой сжимаются на моём запястье.

— Доктор сказал, что это скоро пройдёт, — бледные пятна ожогов отчётливо видны на коже, и, по правде говоря, уже совсем меня не беспокоят, но Карен думает иначе.

— Я убью этого придурка! — в её глазах полыхает злость.

— Перестань, я же сказал — всё в порядке! — осторожно высвобождаю руку и делаю глоток кофе.

— А вот я согласен с Карен, — сквозь зубы произносит Артур, не сводя глаз с моей руки, — ну как можно подпускать такого идиота к реактивам?

— Да бросьте, — я дёргаю бровью, — ему и так досталось.

Сидя вчера вечером в столовой, я как раз заканчивал ужинать, когда Марстен подошёл и сел напротив, кинув на меня полный сожаления взгляд.

— Спасибо. И… прости ещё раз, Джейк, — он пожимает мою здоровую руку, встаёт и уходит.

— Снейп сильно злился? — голос Артура выдёргивает меня из воспоминаний.

— Ага, — я сосредоточенно изучаю бисквиты, лежащие на тарелке, — допуск к следующей лабораторной только после сдачи норматива по технике безопасности. Под лабораторную работу будет выделено дополнительное занятие.

— Чего и следовало ожидать, — хмурится Карен. — Джейк, дашь переписать все лекции?

— Конечно, сегодня же и отдам. Ну, а вы как? Как всё... — я слегка запинаюсь, — прошло?

— А как могут проходить похороны, Джейк? — на лицо Карен набегает печаль, и Артур тут же сжимает её ладошку. — Очень тоскливо. Много народу, вокруг только чёрный цвет и так холодно… Ты замечал, что на кладбище всегда очень холодно?

— Я… не помню, Карен… прости меня… — мне уже не по себе от того, что завёл этот разговор. Но я не могу делать вид, будто ничего не произошло, просто не могу.

— Всё хорошо, — я вижу, что это даётся ей с трудом, но она улыбается, — правда, всё в порядке.

Мы допиваем кофе, расплачиваемся и выходим на улицу.

— Погуляем ещё? — предлагает Артур, едва мы оказываемся снаружи.

— Артур, нам за выходные нужно переделать кучу заданий, — Карен укоризненно смотрит на него, — пойдём в общежитие.

— Как скажешь, — в его голосе такая покорная обречённость, что я не могу удержаться от смеха.

— А вот мне совсем не смешно, Джейк, — вздыхает друг, и первый разворачивается в сторону университета. — Ну что, идём?

* * *

Зайдя в общежитие, Карен забирает у меня сумку и делает шаг по направлению к своей комнате.

— Через десять минут я приду, и начнём заниматься, — она выразительно смотрит на Артура и скрывается за дверью.

— Она совсем не изменилась, — я провожаю её взглядом и улыбаюсь.

— Совсем не изменилась? Джейк, вы не виделись всего несколько дней, — Артур приподнимает бровь.

Точно. Вот только события последней недели так закрутили меня, что мне кажется, что то воскресенье, когда я вышел из лазарета и поднялся в свою комнату, было как минимум месяц назад.

— И правда, — мы заходим в комнату, и я быстро окидываю её взглядом, ещё раз проверяя, все ли флаконы из-под лекарства убраны и надёжно заперты в ящике стола. Надо будет вернуть их Снейпу.

Падаю на кровать, краем глаза наблюдая, как Артур разбирает вещи.

Кстати, завтра мне идти за новой порцией. Интересно, Снейп злится на меня? Или уже забыл мою резкость? Наверняка забыл, да и какое ему может быть до меня дело?

«Джейк, если бы ему не было до тебя дела, ты бы лежал сейчас не на этой кровати, а, как минимум, в лазарете с очередными травмами».

Мой внутренний голос в последнее время совсем обнаглел.

— Можно? — Карен, нагруженная внушительной стопкой учебников, заходит в комнату.

— Ты уже вошла, — Артур тоскливо смотрит, как она сгружает книги на письменный стол.

— Хам, — она усмехается, — так и скажи, что не хочешь заниматься. Джейк, ты обещал дать лекции.

— Видишь стопку на книжной полке? Вся ваша, — я улыбаюсь, наблюдая за лицом Артура.

Так и есть. Друг вымученно стонет, забирая тетради и почти падая на стул.

— Да не убивайся ты так, там максимум по две лекции в каждой тетради, — я сажусь на кровати и тянусь за книгой, которую читаю последние пару дней, — если понадобится помощь, я тут.

— Угу, — Артур открывает первую тетрадь и начинает перелистывать её. Карен уже быстро переписывает последние лекции по астрономии.

Кидаю на них последний взгляд и погружаюсь в чтение.

* * *

Я широко зеваю и отрываю взгляд от страниц — Карен с Артуром склонились над книгами, и вполголоса обсуждают положение небесных созвездий.

— Помощь не требуется? — я потягиваюсь и сажусь на кровати.

— Нет, спасибо, Джейк, — они даже не поднимают глаз, увлечённые дискуссией, и я хмыкаю. Похоже, даже Артур увлёкся всерьёз. А, ну да, это же астрономия.

— Тогда я пойду прогуляюсь, потому что иначе просто засну, — спать, и в самом деле, хочется неимоверно.

— Угу, — Карен делает какую-то пометку в тетради и поднимает взгляд, — если не уйдёшь далеко, мы присоединимся к тебе, когда закончим.

— Конечно, — накидываю лёгкую куртку, — я в любом случае не собирался уходить с территории университета, так что — найдёте.

Спускаюсь по лестнице, прислушиваясь к оживлённому гомону студентов. Уже вечер, и основная масса учащихся либо отдыхает, либо занимается, как Карен с Артуром, только в общем помещении, а не у себя в комнате. Хотя я до сих пор не могу понять, как можно сосредоточиться при таком шуме. Однако кому-то это удаётся и даже нравится. А мне в последнее время лучше всего думается в библиотеке, — оказывается, почти идеальная тишина и запах тысячи книг и фолиантов как нельзя лучше способствуют усвоению знаний. И вовсе не потому, что я не теряю надежды ещё раз встретить там конкретного человека, который, наверное, тоже любит туда ходить...

«Да что ты будешь делать! Почему я всё время думаю о нем?» — бессильно прислоняюсь к стене и прикрываю веки. «Что со мной такое?»

— Джейк, тебе плохо? — распахиваю глаза — передо мной стоит Саманта и внимательно смотрит на меня.

«Просто я, кажется, схожу с ума, а так всё в порядке», — хочется сказать мне, но вместо этого я, как можно спокойнее, произношу:

— Всё отлично, Сэм. Просто задумался.

Интересно, когда окружающие так настойчиво перестанут интересоваться моим самочувствием?

— Ну ладно, — она, кажется, успокаивается, — скажи, Карен с Артуром вернулись?

— Сегодня вечером, — киваю я, — они занимаются в нашей комнате.

— Отлично! Попроси их зайти в деканат в понедельник, хорошо?

— Всё в порядке?

— Да, им просто надо написать заявление по поводу их отсутствия на парах. Передашь?

— Конечно.

— Спасибо, Джейк, — она разворачивается и убегает.

Так, кажется, я хотел гулять. Почти дохожу до выхода на улицу, как вдруг взгляд выхватывает из толпы знакомую белокурую голову. Чёрт!

Быстро осматриваю холл общежития в надежде найти хоть какое-то укрытие, но Меган слишком уверенно идёт в мою сторону и уже почти поравнялась со мной. А в следующий миг меня словно парализовывает, потому что она окидывает меня равнодушным взглядом — так смотрят на пустое место — и скрывается за дверью.

Это невозможно. Даже не странно, а именно невозможно. Я сплю? Не может быть, чтобы Меган меня не заметила, она ведь прошла совсем рядом. Что с ней случилось? Ещё позавчера она прижимала меня к стене с вполне конкретными намерениями. Так что изменилось за эти дни?

Как на автомате выхожу на улицу, дохожу до ближайшей скамейки и падаю на неё. Ничего не понимаю... Что произошло?

— Не подскажешь, который час? — я поднимаю голову и наталкиваюсь на знакомый взгляд. Опять Меган! Да что это такое? Может, мне показалось, что она прекратила меня преследовать?

— Двадцать минут десятого, — я машинально смотрю на циферблат часов.

— Спасибо, — она уже собирается уйти, но вдруг её взгляд пробегает по моему лицу, — ты новенький? Не помню, чтобы мы раньше встречались.

Что? Что?? Что???

— Меган, ты издеваешься? — я уже ничего не понимаю.

— О, так мы всё-таки встречались? — она морщит лоб. — Нет, не припомню, прости. Хотя это неудивительно, в общежитии столько студентов. Ладно, в любом случае была рада знакомству. Пока.

В состоянии ступора смотрю на удаляющуюся спину. Я банально отказываюсь верить в происходящее. Она что, и в самом деле, издевается? Опять не верю. Я неплохо успел изучить Мег за то время, что учусь здесь, и могу с уверенностью сказать — она плохая, ну просто "никакая" актриса. Но удивление, написанное на её лице минуту назад, было вполне искренним. Она и правда забыла. Но как??? Почему??

Обхватываю себя руками и встряхиваю головой, надеясь, что бешеный круговорот мыслей в ней, наконец-то, уймётся. Как бы не так. Я ни на минуту не могу перестать думать о случившемся.

Нет, конечно, я только рад, что Меган, наконец-то, оставит меня в покое, эта девица, и в самом деле, порядком достала. Но... избавиться от её настойчивого внимания такой ценой? Хотя, почему бы и нет? Она не выглядит особо несчастной после этой внезапной амнезии.

Стоп. Амнезия. Это может быть как-то связано со мной? Ведь именно так звучит мой диагноз.

Но... я не помню ничего из своей прошлой жизни, а Мег, кажется, забыла только меня. Вон она, стоит в толпе студентов из своей группы, причём, весьма активно с ними общается. В следующий миг я вижу, как её рука обнимает за талию высокого тёмноволосого парня. Не помню, как его зовут, он учится на курс старше. Значит, она уже нашла новый объект для своих... ммм... целей?

Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

Кажется, нет. Да и кого спросишь о таком? Судя по всему, только психиатра: знаете, доктор, девушка, весьма активно интересующаяся мной, внезапно меня забыла. Нет, что вы, я совсем не переживаю по этому поводу, просто странно, не находите?

Я хмыкаю. Да меня точно после этого начнут проверять, как лабораторную крысу. Спасибо, не надо. Хватило психологов после того, как Карен и Артур обнаружили меня. Кстати, тогда врачи и поставили мне диагноз.

Может, это и к лучшему? Да о чём это я? Конечно, к лучшему! Никогда не переносил Меган. А её потеря памяти... что ж, в мире вообще случается куча непонятных вещей, взять, к примеру, меня.

Не интересуется она больше мной — вот и замечательно. Просто... странно всё это...

Я настолько погружён в свои мысли, что не замечаю, как чужая рука с силой хлопает меня по плечу.

— Вот ты где, Джейк!

— Какого Мерлина! — от неожиданности я вскакиваю, резко оборачиваюсь и гневно смотрю на смеющихся друзей.

— Мерлина? — на лице Карен отражается недоумение, — где ты подцепил это выражение, Джейк?

И правда, где? Память услужливо подкидывает картинку — тёмный балкон, ледяные, хлещущие по лицу струи дождя, и сильная рука, отшвыривающая меня к стене. "Какого Мерлина вы вытворяете, Рознер?!"

Я вздрагиваю, правда, быстро беру себя в руки.

— Да понятия не имею, может, услышал где.

— Перечитал фэнтези? — Артур насмешливо смотрит на меня, забираясь с ногами на скамью и игнорируя возмущённый взгляд Карен.

— Не знаю, может быть. А кто он вообще такой, этот Мерлин?

— Ну... это сказки, Джейк. Из области легенды о короле Артуре, — Карен задумчиво закусывает губу, — я не помню точно, но, вроде бы, он был очень сильным волшебником, ну, или магом.

Волшебником? Магом? Точно сказки. Но, Снейп-то почему употребил это имя? В последнюю очередь я поверю в то, что он может читать сказки. Или легенды.

— А, ясно, — пора срочно переводить разговор на другую тему, пока они не начали допытываться. — Как учёба?

— Мы переписали все лекции и даже сделали домашнее задание по астрономии, — Карен всё-таки стаскивает Артура со спинки скамьи и устраивается рядом со мной. — Завтра возьмёмся за химию. Что ты там говорил насчёт норматива по технике безопасности?

Спасибо, Карен. Ты умеешь напомнить.

— Снейп оставил в деканате список вопросов. Перепишите у Саманты, — тут я внезапно вспоминаю, — кстати, она просила вас зайти в деканат. Что-то по поводу ваших пропусков.

— Ага, мы же туда звонили, — Артур смотрит на первые звёзды, появившиеся на небе, — им нужно письменное подтверждение, что мы пропустили занятия по уважительной причине. Бред, да?

— Полный, — я согласно киваю.

— Кстати, наш декан ввёл это требование после того, как Снейп стал преподавать здесь, — на лице Артура появляется усмешка, — остальным учителям, в принципе, плевать на посещаемость студентов, лишь бы сдавали работы вовремя. Вот садист, да?

— Ага, — я прикусываю губу, — полный. Ну что, пойдём гулять?

— Куда? — Карен встаёт со скамьи.

— Да хоть по территории, — Артур согласно кивает, — весь день сидим. В автобусе, в кафе, в комнате, а теперь вот здесь.

— И не говори. Идём, Джейк?

Уже в двадцатый раз за сегодняшний день заталкиваю мысли о Снейпе куда подальше и отвечаю:

— Идём.

* * *

В очередной раз украдкой кидаю взгляд на циферблат часов. Без десяти восемь. Мне давно пора идти к Снейпу, но Карен и Артур уже третий час никак не могут оторваться от заданий по химии. Ладно бы просто занимались, но им удалось усадить за книги и меня. И что теперь делать? Как объяснить друзьям, что мне сейчас нужно быть в другом месте? Причём им совершенно необязательно знать, где именно.

Восемь. Тянуть больше нельзя — позже заявиться к Снейпу будет просто неприлично. Мало ли, какие у него дела...

Решительно отодвигаю от себя тетрадь и встаю.

— Всё, я на сегодня пас, пойду прогуляюсь.

«Только не говорите, что пойдёте со мной... ну, пожалуйста...»

— Джейк, может, подождёшь ещё минут двадцать? — Карен отрывается от учебника, — я тоже устала заниматься.

— Давайте вы лучше догоните меня позже, — я останавливаю взглядом уже готового присоединиться ко мне Артура, — иначе можете не успеть.

— Ты прав, — Карен опускает голову, — только не уходи далеко, хорошо?

— Постараюсь, — я игнорирую пристальный взгляд Артура. Кажется, он подозревает, что я не просто иду гулять, — увидимся!

Подхватываю собранный со вчерашнего вечера рюкзак, быстро выхожу из комнаты и иду в сторону общежития преподавателей.

Чёрт, неужели уходить одному всегда будет так сложно? Как я раньше об этом не подумал? Мы же почти никогда не расстаёмся, естественно, Артур удивился, когда я отказался подождать их... И как выкручиваться в дальнейшем? Ведь это не последний раз, когда мне нужно будет уйти одному. Надеюсь, не последний... Ладно, разберёмся.

Глубоко вздыхаю, стучу в уже знакомую дверь, и она почти сразу открывается. Почему сердце начинает биться как сумасшедшее? Чего я боюсь?

— Добрый вечер, сэр, — стараясь не покраснеть, я топчусь на пороге, не решаясь зайти.

Снейп хмуро кивает и делает приглашающий жест. Это можно посчитать за приветствие?

Прохожу в комнату, украдкой кинув на Снейпа ещё один взгляд. Он что, и дома всегда при "параде"? Рубашка, брюки. Конечно же, чёрного цвета. Хотя, он же знал, что я приду...

— Как вы себя чувствуете, мистер Рознер?

Ну вот, опять.

— Всё хорошо, сэр, — я ставлю рюкзак на диван, извлекая из него пустые флаконы и стопку с выстиранной и отглаженной одеждой, — спасибо вам.

— Покажите вашу руку, — он, как и всегда, игнорирует мою благодарность, — почему вы сняли повязки?

«Чтобы Карен не впала в истерику ещё на автобусной станции», — хочется сказать мне, но не могу же я, в самом деле, это озвучить!

— Ожоги уже не беспокоят, сэр, — я протягиваю ладонь и едва заметно вздрагиваю, чувствуя, как её касаются тонкие пальцы.

— Рознер, — его взгляд становится тяжёлым, — не разубеждайте меня в том, что три дня назад я напрасно заподозрил в вас малейшие проблески здравого смысла. Химический ожог отличается от термического, и если он уже не беспокоит вас, это ни в коем случае не говорит о том, что он полностью залечен!

Опускаю голову и молчу. Что я могу сказать?

— Считайте, что вам повезло, — палец медленно проводит по самому большому следу на ладони, и я изо всех сил пытаюсь подавить внутреннюю дрожь, — ожоги, и в самом деле, практически сошли на нет. В повязке тоже нет необходимости. А следы рассосутся за пару месяцев.

Облегчённо вздыхаю, одновременно пытаясь понять — почему меня охватило ощущение потери, как только он отнял свою руку? А в следующий миг снова вздрагиваю, потому что пальцы осторожно ложатся на мой затылок.

— Всё в порядке? Рана больше не беспокоит?

«Уберите руку, ну пожалуйста, уберите...»

Если я сейчас отвечу, что он подумает, заметив, что мой голос стал на октаву ниже? Не решаясь заговорить, молча киваю.

Пальцы исчезают, и я осмеливаюсь поднять голову, чтобы заметить, как Снейп исчезает в дальней комнате. Глубоко вздыхаю и откашливаюсь, возвращая себе способность нормально говорить. Как раз вовремя, потому что Снейп возвращается, держа в руке знакомый флакон.

— Спасибо, сэр, — принимаю лекарство, стараясь не касаться прохладных пальцев. Такую роскошь я смогу себе позволить только тогда, когда пойму, почему так странно реагирую на эти прикосновения...

Убираю флакон в рюкзак. Наверное... мне пора?

— Хотите чаю, мистер Рознер? Кофе вам сейчас пить нежелательно.

Он не шутит?

— Спасибо, сэр, — сажусь в кресло и молча смотрю, как Снейп снова исчезает за дверью.

Стараюсь не думать о том, что Карен и Артур, судя по всему, уже закончили заниматься и, наверняка, ищут меня по всей территории Университета.

Над протянутой мне чашкой поднимается лёгкий парок, и я улавливаю незнакомый, чуть горьковатый запах. Он так любит травы? Делаю первый глоток.

— Очень вкусно, сэр, — надо же о чём-то говорить! — а что туда добавлено?

— Горечавка, — Снейп внимательно смотрит на меня. Он что, ждёт какой-то реакции?

— Никогда не слышал, — ну да, название мне, и в самом деле, незнакомо.

— Неудивительно, — он слегка фыркает, постукивая пальцами по чашке.

Не знаю, как разбить повисшую тишину. Если только...

— Вы не из Австралии, сэр?

Чёрная бровь вопросительно поднимается вверх.

— Почему вы так решили, Рознер?

Вот чёрт меня дёрнул! Как теперь объяснить: вы настолько не вписываетесь в окружающую обстановку, сэр, что эта мысль так и просится на язык?

— Нуу... — я вдыхаю ароматный пар, поднимающийся из чашки, — вы живёте в практически пустующем общежитии преподавателей, вот я и предположил...

— Вы необычайно догадливы, — губы трогает едва заметная усмешка, — я родом из Англии.

Ничего себе. Англия... это же так далеко?

Собираюсь с духом и решаюсь.

— А как вы оказались в Австралии, сэр?

Он долго молчит, созерцая содержимое своей чашки. Он не хочет отвечать? Я как-то задел его этим вопросом?

— Обстоятельства сложились так, мистер Рознер, — наконец, произносит он, — что я вынужден был перебраться в Австралию и устроиться преподавать в это учебное заведение.

Ничего себе. Интересно, что может заставить человека переехать практически на другой конец света? Деньги? Работа? Женщина? И почему мне так неприятна последняя мысль?

— Извините, если как-то задел вас, сэр, — мне просто необходимо это сказать. Не хочу, чтобы он держал на меня злость.

— Не переживайте по этому поводу, мистер Рознер. Ваши друзья вернулись?

Надо же. Он помнит, что у меня есть друзья? Ему это интересно? Или он просто вынужден поддерживать вежливый разговор?

— Вернулись, сэр, — я слегка улыбаюсь, — с самого утра сидят над органической химией.

— Отрадно слышать. Вы заразили их стремлением к знаниям?

— Нет, просто сообщил о предстоящей лабораторной работе, — я делаю последний глоток невероятно вкусного чая.

Вот теперь, кажется, мне и в самом деле, пора. Дольше засиживаться просто невежливо, да и времени уже...

— Спасибо за чай, сэр. Мне, наверное, пора.

— Не за что, мистер Рознер. Не смею задерживать.

Мне ничего не остаётся, кроме как встать, подхватить рюкзак и двинуться в сторону входной двери.

— Рассчитайте зелье во флаконе на три вечера, Рознер. Я думаю, уже можно снизить дозу приёма.

— Хорошо, сэр. Тогда... до вторника?

— Да.

— Спасибо, сэр, — кидаю на него последний взгляд и закрываю за собой дверь.

* * *

По закрытым глазам бьёт солнечный свет, и я нехотя открываю их. Интересно, сколько времени?

Кажется, Артур ещё спит.

Вчера я нашёл друзей как раз в тот момент, когда они выходили из общежития. А я думал, что провёл у Снейпа куда больше времени. Или они просто увлеклись занятиями и тоже забыли, что обещали присоединиться через двадцать минут? В любом случае, всё сложилось очень удачно.

Широко зеваю и сажусь на кровати. Ничего себе, половина одиннадцатого!

— Артур, — я трясу друга за плечо, — хорош спать!

— Джейк, ещё полчаса, — он накрывает голову подушкой.

— Уже половина одиннадцатого, — я направляюсь в ванную, слыша за спиной сдавленные ругательства, — просыпайся, иначе позавтракать не успеем!

Мы быстро собираемся и спускаемся в гостиную. Карен, наверняка, уже ждёт нас.

Холл общежития, как всегда, полон. Возле доски с объявлениями толкутся несколько человек, о чём-то радостно и возбуждённо переговариваясь.

— О, случилось что-то хорошее? — Артур уже идёт к объявлению, и я устремляюсь следом.

Мы оказываемся у стенда практически одновременно и пробегаем глазами текст.

О возможной замене будет сообщено позднее.

— Здорово! — Артур даже подпрыгивает от избытка чувств, — правда же здорово, Джейк?

— Ага, — я пытаюсь улыбнуться непослушными губами.

«Я не согласен!!! Что случилось??? Почему???»

— Джейк, с тобой всё в порядке? — Карен легонько касается моего плеча.

— Голова болит, — я лежу на кровати, отвернувшись к стене. Никого не хочу видеть.

— Хочешь, схожу за таблетками в аптеку?

— Карен. Просто дай мне полежать. Ну, пожалуйста.

— Как хочешь, — через пару секунд слышу хлопок закрывшейся двери и сажусь на кровати.

Отлично. Опять обидел Карен. И это после того, через что ей недавно пришлось пройти! Ну почему я такой идиот?

Обхватываю колени руками, прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Мысли, последний час не дающие мне покоя, вновь обрушиваются на мою голову.

Что случилось со Снейпом? Ему надо куда-то уехать? У него появились дела вне стен Университета? Он отказался от преподавания?

Я не знаю!

В бессилии закусываю губу и нацепляю очки, до этого лежавшие на подушке. Мир сразу же приобретает чёткость, а меня осеняет столь же простая и ясная мысль.

Я должен его увидеть.

«Увидеть, Джейк? И как ты себе это представляешь? Вот так, просто возьмёшь и явишься к нему с вопросом "А куда вы собрались, сэр?"» — внутренний голос до того логичен, что мне даже нечего противопоставить его язвительному тону.

Но я должен что-то сделать! Должен же…

Подхожу к зеркалу и смотрю на своё отражение. Растрёпанные волосы, тонкая полоска шрама, отчаянный взгляд. Прислоняюсь лбом к прохладной поверхности. Ну почему я ничего не могу придумать?

Стоп. Точно. Я идиот. Стопроцентный. Лекарство! Ну, конечно же! Можно просто прийти и спросить, даст ли Снейп новую порцию, и если нет, то какими дозами принимать оставшуюся во время его отсутствия!

Лихорадочно пытаюсь причесать торчащие во все стороны волосы. Убедившись в том, что голова хотя бы отдалённо перестаёт напоминать воронье гнездо, подхватываю рюкзак и почти бегом выхожу из комнаты. Не натолкнуться бы на друзей…

Но мне везёт, кажется, Карен и Артура вообще нет на территории Университета. Ладно, поговорю с ними потом. Сейчас меня волнует только одно.

Быстрым шагом дохожу до знакомой двери и останавливаюсь, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Сердце стучит, как сумасшедшее — то ли от быстрой ходьбы, то ли ещё от чего-то. Не хочу выяснять.

В ответ на мой громкий стук я слышу только оглушающую тишину. Не может быть. Я не успел? В отчаянии стучу ещё раз — громче и настойчивее.

«Открой… ну пожалуйста, открой…»

Со всей злости ударяю кулаком по двери. Опоздал. И что теперь делать? Прислоняюсь к деревянной поверхности, стараясь справиться с охватившим меня отчаянием. Я… не успел.

А в следующий миг мне едва удаётся удержать равновесие и устоять на ногах, потому что дверь открывается, и я с удивлением смотрю на взбешенного Снейпа, на лице которого ясно проступает не меньшее изумление при виде меня. Правда, он быстро справляется с собой.

— Какого чёрта вы ломаете мою дверь, Рознер? — кажется, я вытащил его из душа или что-то в этом роде, потому что волосы, стянутые в хвост, кажутся влажными, а его рука быстро застёгивает верхние пуговицы на рубашке.

Я уже хочу поздороваться, но взгляд неожиданно падает на впервые открытую шею Снейпа, и радость, появившаяся на моём лице секунду назад, мгновенно сменяется шоком от увиденного.

Шрам. Глубокий, рваный, пересекающий почти всю шею, едва затянувшийся рубец.

Господи… кто мог оставить такое? Как можно выжить после такого?

— Рознер, вы долго собираетесь стоять молчаливым изваянием? — пальцы быстро застёгивают воротник рубашки, полностью скрывая ужасный шрам, и я, наконец-то, отхожу от охватившего меня оцепенения.

Он понял, что я заметил, да?

— Сэр, — я откашливаюсь, — извините за беспокойство, но…

— Заходите, — Снейп не дослушивает и отступает в сторону, давая мне возможность пройти.

Оказавшись внутри, переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. Но… не молчать же вечно?

— Сэр, — почему голос почти дрожит? — я только хотел узнать. Вы куда-то уезжаете?

— До вас уже довели информацию об изменении в расписании? — он поднимает бровь, и складывает руки на груди, становясь напротив меня.

— Да. Просто… я хотел…

— Я дам вам следующую порцию лекарства завтра, то есть в понедельник, — прерывает меня Снейп, окидывая отнюдь не ласковым взглядом, — не переживайте, Рознер, моё отсутствие никоим образом не отразится на вашем самочувствии.

Я ощущаю, как горячая краска заливает моё лицо. Он что, решил, что меня волнует только это? Но… что он подумает, если я начну разубеждать его?

— Спасибо, сэр. А куда вы уезжаете?

Ещё один точно такой же взгляд.

— Вам не всё равно, Рознер?

Сердце снова начинает биться, как сумасшедшее. Ну, давай, Джейк, скажи это… ну скажи же…

— Нет, — еле слышно произношу я, будучи уверенным, что Снейп понял меня.

В наступившей тишине я отчётливо слышу тиканье часов на каминной полке и, неожиданно, раскаты грома за окном. Стою, не решаясь поднять взгляд. Я точно больше никогда не осмелюсь посмотреть на него.

— На конференцию по… органической химии, — Снейп слегка запинается на названии, и я, вопреки недавним мыслям, вскидываю голову.

Непроницаемый взгляд. А ведь мне иногда удаётся различить в нём хоть какой-то проблеск эмоций. Но точно не сейчас. Осмеливаюсь задать ещё один вопрос.

— Надолго?

— Я уеду во вторник утром и вернусь в четверг вечером, Рознер. Ваше любопытство удовлетворено?

— Спасибо, сэр, — ну а что ещё я могу ответить?

— Приходите завтра, Рознер. К сожалению, сейчас я не могу уделить вам внимание.

Я не ослышался? Он точно сказал «к сожалению?»

— Хорошо, сэр. Я пойду.

— До завтра, Рознер.

Выхожу на улицу и с изумлением смотрю на пелену дождя, простирающуюся, насколько хватает глаз. Ну ничего себе…

Эмоции, охватившие меня в комнате Снейпа, плещутся через край, и я, не особо анализируя свои действия, делаю шаг вперёд и оказываюсь под неожиданно тёплыми струями. Закрываю глаза, запрокидываю голову, чувствуя, как меня охватывает давно забытое ликование от стекающих по лицу капель дождя.

На плечо ложится рука, и я вздрагиваю, резко оборачиваясь. Снейп стоит позади меня, тоже уже мокрый до нитки, но сейчас его взгляд не сочится злостью. А в следующий миг над моей головой раскрывается купол чёрного зонта.

— Кажется, в нём уже нет необходимости, — Снейп усмехается, но всё равно вкладывает в мои оцепеневшие от удивления пальцы ручку зонта, — возвращайтесь в общежитие, не хватало лечить вас ещё и от простуды.

— Вы промокли, сэр, — изо всех сил вцепляюсь в деревянную ручку, — простите.

— Не страшно, — очередная усмешка, — идите уже.

Разворачиваюсь и почти бегом направляюсь в сторону общежития.

* * *

Комната встречает меня пустотой, только на столе сиротливо лежит упаковка таблеток от головной боли. Чувство стыда тут же заполняет меня с головой. Друзья думают обо мне, несмотря на грубость и вспышки плохого настроения, которые в последнее время случаются всё чаще и чаще.

Ставлю зонт на просушку, вытираю полотенцем мокрые волосы, быстро переодеваюсь в сухую одежду и направляюсь на поиски друзей.

Карен я нахожу в холле — сидя в глубоком кресле, она задумчиво перебирает страницы книги. Как она может что-то делать при таком шуме?

— Карен, — легко касаюсь её руки, и она вздрагивает от неожиданности.

— Джейк!

— Извини, не хотел тебя напугать, — сажусь на подлокотник кресла.

— Тебе полегчало? — она закрывает книгу и поднимает на меня взгляд.

Мне снова становится стыдно.

— Да. Спасибо тебе за таблетки. И… прости, я повёл себя грубо.

— Ерунда, — она пытается улыбнуться, — я сама становлюсь невыносимой из-за головной боли.

— Карен, — я не знаю, что сказать, — почему ты такая терпеливая? Разве тебе не хочется иногда треснуть меня по голове, что ты и делаешь, когда Артур тебя раздражает?

В карих глазах что-то неуловимо меняется.

— Твоей голове и так достаётся, Джейк, — она снова опускает взгляд, — пусть она не страдает ещё и из-за меня.

— Спасибо, — я не знаю, как ещё выразить охватившую меня благодарность за то, что Карен всегда понимает гораздо больше, чем говорит.

— Не за что, — её руки с силой сжимают корешок книги, и я пытаюсь перевести разговор в другое русло.

— Где Артур?

— Я загнала его в библиотеку час назад. Он сопротивлялся, но меня это не остановило.

— Садистка, — я смеюсь, пересаживаясь в кресло напротив, — а почему не пошла с ним?

— Нет настроения заниматься, — она переводит взгляд на толпу студентов и в следующий момент ощутимо напрягается.

Оборачиваюсь и вижу приближающуюся к нам Меган. Надо же, совсем забыл о странностях, связанных с этой девицей. Вот и сейчас она проходит мимо, едва заметно кивает Карен и исчезает из поля зрения.

— Что это с ней? — на лице подруги написано такое неприкрытое изумление, что я хмыкаю.

— Я сам удивился, — откидываюсь на спинку кресла, — просто неожиданно перестала обращать на меня внимание.

— Меган? Перестала? Не может быть, — интонации её голоса наполнены удивлением.

— Ага. Странно, правда? Но я не жалуюсь.

— Погоди. Она тебе что-нибудь говорила? — Карен даже подаётся вперёд, настолько ей важен мой ответ.

— Да. Как ни удивительно, но она вообще не помнит ничего, что связано со мной.

— Так. Извини, Джейк. Мне нужно в библиотеку, — Карен срывается с места и исчезает.

Знакомая фраза. Кажется, кто-то очень часто любил её повторять. Ладно, неважно. Что случилось с Карен? В недоумении смотрю на вспешке оставленную ею книгу. Да подруга всегда была патологически аккуратна! Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы заставить Карен забыть что-то из своих вещей.

Ладно… О её странном поведении подумаю после. Сейчас меня куда больше волнует Снейп, точнее ужасный шрам на его шее. Почему-то мне кажется, что он не захочет разговаривать на эту тему. Но… он же видел, что я заметил? Тогда почему так спокойно отреагировал?

Откидываюсь на спинку кресла, машинально прикусывая губу. А всё-таки, кто мог оставить подобный шрам? Да ещё и на шее… как он вообще может нормально разговаривать после такого? Этот человек — одна сплошная загадка. Я ничего не знаю о нём, и не уверен, хочу ли знать…

Завтра мне идти к нему за лекарством. Почему сердце при этой мысли начинает биться быстрее? Пока могу сказать только одно — Снейп интересен мне. Интересен настолько, что я хочу проводить в его обществе куда больше времени, чем предписано университетской программой. Но вот хочет ли он? Да с чего бы ему хотеть? Тогда почему он помог мне, и помог неоднократно? Пожалел? Ерунда, одного взгляда на этого человека хватает, чтобы понять — он неспособен на жалость. Так что же движет вами, профессор? И этот зонт… он переживал, что я могу простудиться? Тогда почему вышел за мной, сам в одно мгновение промокнув до нитки?

К лицу приливает горячая волна — хороший же у меня, наверное, был видок — с запрокинутой головой, со стекающими по лицу каплями дождя. Интересно, что Снейп мог подумать, кроме того, что у меня поехала крыша, раз я добровольно стоял под хлещущими струями?

Встаю с кресла, всеми силами стараясь выкинуть из головы лишние мысли. Ладно, пока ясно только одно — он не уходит из Университета. И это... радует.

Перевожу взгляд на окно — дождь уже прекратился. Отлично, значит, сейчас наведаюсь в библиотеку — мне всё не даёт покоя странное поведение Карен. Что она хотела там найти?

Прихватываю забытую ею книжку и машинально смотрю на обложку. «Как справиться с последствиями психологической травмы». Карен… Мне хочется прижать её к себе и не отпускать, пока она не почувствует себя лучше. Я же обещал ей, что буду рядом, а сам… ну почему я совсем забыл о ней? Я знаю причину, но не хочу озвучивать её вслух, чтобы не вступать в новый диалог со своим внутренним голосом.

Быстрым шагом иду в сторону библиотеки, вдыхая свежий после недавнего ливня воздух. Что-то октябрь в этом году слишком щедр на дожди. Хотя о чём это я? Можно подумать, я помню, какая погода стояла в Австралии ровно год назад. Интересно, память когда-нибудь вернётся? И хочу ли я этого… теперь?

«Хватит, Джейк!» — резко обрываю я себя, толкая тяжёлую дверь библиотеки. Глаза не сразу привыкают к полумраку после дневного света, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы сориентироваться в этом царстве книг.

Карен я нахожу возле одного из компьютеров. Артура рядом с ней нет — эта секция предназначена для тех, кому необходим Интернет для подготовки к занятиям. Интересно, что ей могло понадобиться в Сети?

— Карен, — окликаю вполголоса, но она почти подпрыгивает на стуле, резко оборачиваясь.

— Джейк! Что ты здесь делаешь? — на меня в упор смотрят настороженные карие глаза.

— А ты как думаешь? Ты сорвалась с места, ничего не объяснив. По твоему, я не должен был обращать на это внимания? — сажусь на соседний стул и перевожу взгляд на монитор.

В глаза тут же бросается крупный заголовок. «Скандал в семье Уоррена Ламмера». Чуть ниже под фотографией немолодого уже мужчины идёт текст.

«Дочь самого известного политика Сиднея сбежала из церкви во время свадебного обряда. Из достоверных источников стало известно, что Синтия Ламмер должна была вступить в этот брак по воле родителей, которые посредством него хотели объединить две самые влиятельные семьи Сиднея. У девушки был возлюбленный, который и помог ей скрыться из страны. Семья пребывает в глубоком шоке — такого неуважения со стороны дочери они ожидали меньше всего».

Ничего не понимаю. Что это? Смотрю на дату под коротким текстом — девяносто шестой год. Это было два года назад. Почему Карен так заинтересовала эта статейка?

— Ничего не хочешь мне объяснить? — я пристально смотрю на упрямо сжавшую губы подругу.

— Нет, — она отворачивается.

— Карен. Я всё равно узнаю.

Она закрывает страницу, выключает компьютер и решительно встаёт с кресла.

— Пойдём, прогуляемся. Надо поговорить.

Я еле поспеваю за ней. Что происходит?

На улице Карен окидывает взглядом насквозь мокрые скамейки и тянет меня к ближайшей беседке. Точно, здесь почти сухо.

— Садись, Джейк, — она заправляет за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос.

— Карен, я ничего не понимаю, — сажусь на спинку скамейки и ставлю ноги на сиденье, осторожно разглядывая подругу. Карен даже не замечает этого, просто усаживается напротив и какое-то время о чём-то раздумывает. Затем она произносит.

— Джейк… когда ты рассказал мне про странное поведение Меган, мне это не понравилось. Нет, не понравилось — это мягко сказано. Она была слишком заинтересована тобой, она бы так просто не отступила. Поверь мне, я сама девушка и знаю, о чём говорю. Что вообще ставит в тупик, так это её странная амнезия. Актриса из Меган никакая, умом она тоже не блещет, так что не стала бы ничего замышлять, притворяясь, что не помнит тебя.

— Ну… я тоже был удивлён. Но… мало ли в мире случается непонятных вещей? Взять хотя бы меня.

— И тогда, — Карен словно не слышит меня, продолжая говорить, — я вспомнила один похожий случай. Ты успел прочитать статью в Интернете?

— Да, — откровенно не понимаю, к чему она клонит.

— Мы с Синтией вместе учились в средней школе. Она наша с тобой ровесница, но родители решили отдать её замуж в шестнадцать лет, хоть это и противоречило всем законам.

— Но почему?

— Деньги и власть, Джейк, — Карен задумчиво смотрит вдаль, — они решают очень многое в этом мире. Так вот. Я хорошо знала Синтию, потому что была одной из немногих её подруг в школе.

— У неё не было подруг?

— Когда твои родители влиятельны и богаты, настоящих друзей, тех, которых интересуешь ты, а не твои деньги, можно пересчитать по пальцам. Причём одной руки. Ладно, мы сейчас не об этом. Так вот, я отлично знала, что родители навязывают ей ненавистный брак с сыном мэра города, знала и то, что у неё был парень, которого Синтия очень сильно любила.

— Ей в то время было шестнадцать?

— А ты думаешь, в шестнадцать лет нельзя влюбиться, Джейк? — Карен внимательно смотрит на меня, обхватывая себя руками. Всё-таки на улице прохладно.

— Не знаю. Возьми, — снимаю с себя и накидываю на её плечи лёгкую куртку.

— Спасибо, — она благодарно кивает, — так вот, как ты уже понял, Синтии удалось сбежать из-под венца и скрыться с Вильямом, так звали её парня.

— И что дальше? — меня заинтересовала судьба этой девушки.

— Их нашли, — Карен тяжело вздыхает, — и Синтии пришлось выйти замуж. За сына мэра.

— Подожди, — я ничего не понимаю, — так её всё-таки заставили? Или она сама согласилась? А как же её парень?

— А вот тут начинается самое странное, Джейк, — Карен не сводит с меня взгляда, — Синтия полностью забыла про Вильяма.

— То есть как? — я удивлённо поднимаю брови.

— Сама не понимаю, — она вздыхает, — после того, как их обнаружили, мы виделись только один раз, да и то по чистой случайности встретились на улице. Она была счастлива, что скоро выходит замуж, и знаешь… радость на её лице была совершенно искренней. Помню, как я спросила: «А как же Вильям?» и получила в ответ только удивлённое «А кто это?» Раньше, когда Синтия говорила о нём, её глаза начинали светиться! А в тот раз в них было только равнодушное удивление, Джейк!

Я молчу. Теперь понятно, почему Карен так насторожило поведение Меган. Она уже сталкивалась с этим.

— Чем закончилась эта история? — мне становится зябко.

— Ничем. Мы больше не виделись — Синтия с новым мужем уехала из Австралии.

— Понятно.

— Теперь понимаешь, почему поведение Меган вызвало у меня такой шок?

— Ещё бы, — мыслей в голове крутится столько, что я никак не могу ухватить за хвост ни одну из них.

— И… — Карен кутается в мою куртку, — знаешь, Джейк…

Она замолкает, явно не решаясь продолжить.

— Что?

— В общем… я тогда подумала, что есть люди… способные влиять на сознание.

— Чушь, — это звучит настолько невероятно, что я отказываюсь верить, — быть такого не может.

— Но у меня перед глазами уже два похожих случая, — Карен встаёт со скамьи и подходит ближе, — Джейк… скажи мне… кто-то, кроме меня и Артура, знал, как сильно тебя раздражает Меган?

«Она не моя девушка, сэр! Это просто потерявшая всякий стыд и уважение к себе девица, которой что-то от меня понадобилось, причём так сильно, что она уже не даёт мне покоя несколько месяцев!»

Нет. Нет-нет-нет-нет! Этого не может быть! Я не верю!

— Нет, Карен… — мне даже удаётся ответить ей ровным голосом, — и вообще… выброси это из головы. Ведь это к лучшему, правда?

— Но, Джейк, — она слабо возражает, — это, по меньшей мере, странно.

— Знаю, — пытаюсь улыбнуться, — но, кажется, я привык к странностям.

— Ты… необычный, Джейк.

— Угу, — надо срочно отвлечь её от этого разговора, — ты, кстати, кое-что забыла.

Достаю из рюкзака книгу и протягиваю ей. Руки Карен тут же с силой сжимают её, а плечи ощутимо напрягаются.

— Почему ты пытаешься справиться со всем одна? — провожу рукой по каштановым волосам, и она не выдерживает. Быстро отворачивается, но я замечаю, как по щеке катится первая слеза.

— Иди сюда, — я обнимаю её, и Карен тут же утыкается мне в плечо, содрогаясь от рыданий, — ну почему ты пытаешься казаться такой сильной, когда у тебя есть друзья?

Глажу её по голове, чувствуя, как вздрагивает от прорвавшихся слёз хрупкое тело. Сердце сжимается от жалости, я крепче прижимаю Карен к себе, но все эти действия совершаются как-то автоматически, потому что на первом плане чётко бьётся одна-единственная мысль: «Он не мог этого сделать», а спустя несколько мгновений приходит вторая «Я никогда не спрошу его об этом».

Постепенно плач Карен затихает, и она пытается отстраниться. Ну, нет уж. Не пущу. Почувствуй, что ты не одна. Почувствуй, что у тебя есть друзья. Почувствуй, что ты им небезразлична.

— Очень тяжело? — шёпотом спрашиваю я.

— Да, — её голос звучит глухо, — хотя знаешь, никто не видел моих слёз на похоронах и после. Только Артур.

— Зачем ты так? — мне хочется отругать эту дурочку.

— Не хочу, чтобы люди видели мою слабость. И ты тоже, — она всё-таки отстраняется, вытирая глаза.

— Глупая, — достаю из кармана платок и протягиваю ей, — зачем же тогда друзья?

— Прости, — она уже снова улыбается, — я исправлюсь.

— Умница. Пойдём в общежитие?

— Там слишком шумно. Давай ещё посидим здесь, — она, наконец-то, смеётся, — хочешь, перескажу тебе норматив по технике безопасности в кабинете химии?

Всеми силами стараюсь не вздрогнуть. Кажется, получается.

— Давай, — моя улыбка выглядит почти искренней.

Сейчас мне больше всего хочется остаться одному, чтобы справиться с той информацией, которая так неожиданно свалилась на мою голову, но… как бы я себя не чувствовал, я не должен отодвигать друзей на задний план. Хорошо, что ты помогла мне понять это, Карен…

* * *

— Входите, Рознер.

Киваю, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Почему мне так страшно?

— Добрый вечер, сэр.

Снейп выглядит раздражённым. Надеюсь, это не из-за меня?

В его гостиной, как всегда, царит идеальный порядок — как будто её хозяин и не собирается уезжать на несколько дней. Правда, одна вещь выбивается из общей картины — старая потрёпанная книга на столике выглядит здесь настолько неуместно, что я уже собираюсь подойти ближе, чтобы рассмотреть надпись на обложке, но Снейп опережает меня, почти молниеносно хватает толстый том и берёт его так, что прочитать название невозможно.

— Здесь нет ничего, что привлекло бы ваше внимание, Рознер, — Снейп скрывается в комнате, а когда, спустя минуту, возвращается, в его руках только флакон с новой порцией лекарства.

Едва заметно пожимаю плечами. Не хочет, чтобы я видел его книги — так нечего оставлять на самом видном месте. Я же теперь умру от любопытства. Но… вспоминаю книгу, которую почти точно так же оставила в кресле Карен… Может, не стоит быть слишком навязчивым и пытаться залезть в чужую жизнь?

— Этой порции вам хватит до вечера среды, — голос Снейпа вырывает меня из раздумий, — в четверг придёте ко мне. Вы уменьшили дозу, как я говорил, Рознер?

— Да, сэр, — убираю флакон в сумку.

— Кошмары больше не беспокоят? — на меня в упор смотрят проницательные чёрные глаза.

— Нет.

Когда он прекратит меня допрашивать? И смотреть так, что я… а что, собственно?

«Ты идиот, Джейк».

— Вы уезжаете завтра? — пытаюсь спрятаться от внимательного взгляда.

— Да, — он, кажется, слегка удивлён. Не ожидал, что я запомню?

— Сэр… а конференция… что там будет?

Знаю, что спрашиваю просто потому, чтобы ещё хоть немного потянуть время. Кажется, сегодня он не намерен поить меня чаем, а мне так не хочется уходить…

— Вас действительно интересует это, Рознер? — в его голосе едва заметно проскальзывают нотки удивления.

— А зачем я, по-вашему, спрашиваю, сэр? — у меня выходит только огрызнуться.

— Кто вас знает, Рознер, — Снейп вздыхает и прислоняется спиной к стене, складывая руки на груди, — вы достаточно непредсказуемы.

Сердце, кажется, забывает, что должно биться ровно и монотонно, начиная выбивать одному ему понятный аккомпанемент ударов по грудной клетке.

«Что он имел в виду!?»

— Дабы удовлетворить ваше любопытство, отвечу. Вся программа конференции разделена на три дня. Первые два полностью посвящены выступлению докладчиков, последний — обсуждению ранее прочитанных докладов и торжественной части.

— Мне казалось, вы не любите вечеринок, — вспоминаю, с каким хмурым лицом он сидел на факультетском вечере.

— С чего вы взяли, что я туда пойду? — Снейп выразительно поднимает бровь, — поверьте, у меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на высоконаучные рассуждения подвыпивших личностей, думающих, что они что-то понимают в науке.

«А на меня?» — вопрос так и вертится на языке, но я знаю, что никогда не решусь задать его.

— Вам пора, Рознер, — Снейп снова вздыхает, — у меня, действительно, нет сейчас свободного времени.

«Ну, вот он и ответил».

Что ж… он практически выставляет меня. Правильно, зачем ему возиться с психически нестабильным и вечно мешающим подростком? И, что самое обидное, завтра я его не увижу. И послезавтра — тоже. Почему мне становится так тяжело?

Наверное, на моём лице написано слишком много эмоций, потому что Снейп подходит и останавливается в шаге от меня.

— Рознер? С вами всё в порядке?

Я только сейчас замечаю, что из его хвоста выбилась одна еле заметная прядка. Меня обдаёт жаркой волной, и я, обмирая от ужаса, поднимаю руку и заправляю выбившуюся прядь ему за ухо. А потом сразу, словно обжёгшись, отдёргиваю руку.

— Возвращайтесь… сэр.

Боже мой, что я делаю???

Хватаю рюкзак, и, боясь посмотреть на Снейпа лишний раз, выбегаю за дверь.

— Чёрт! — я со злостью бью кулаком по деревянному подоконнику, тут же скривившись от резкой боли.

Хотя, что эта боль по сравнению с тем, что последние два дня творится у меня в голове? Если бы не лекарство, мне бы точно не удалось заснуть ни в одну из ночей, что минули с того вечера, когда я почти выбежал из комнат Снейпа.

Каждый час… каждую минуту я не могу перестать думать о том, что сделал. Да как я осмелился? Как я осмелился на ТАКОЕ???

Заправить за ухо прядь самому ненавистному преподавателю Университета! Внушающему ужас студентам профессору Снейпу!

Чем??? Ну чем я думал тогда?

И — самое главное. Как мне теперь смотреть ему в глаза? Я же больше никогда не осмелюсь даже поднять на него взгляд! Никогда… Да и вряд ли он захочет теперь со мной разговаривать. Такое — не прощают.

«Ты всё испортил. Какой же ты идиот, Джейк».

За два дня я настолько устал спорить со своим внутренним голосом, что сейчас просто принимаю его выпады, как констатацию факта.

Бессильно прислоняюсь лбом к прохладному стеклу окна, за которым, словно в противовес моему настроению, сияет яркое солнце. Во дворе общежития толпятся, обрадованные яркому солнечному дню, студенты. Где-то там и Карен с Артуром. Я же, в очередной раз, сославшись на головную боль, сижу на подоконнике нашей комнаты, ни на минуту не прекращая заниматься самобичеванием.

Мысль о том, что уже завтра он ждёт меня за новой порцией лекарства, внушает самую настоящую панику. Я же не смогу пойти к нему… просто не смогу… даже вероятность возвращения кошмаров не вызывает у меня такого страха, как возможность снова увидеть этого человека.

«Пока вы находитесь на территории одного Университета, ты не сможешь вечно прятаться от него, Джейк».

— Да заткнись ты! — зло выкрикиваю я, в очередной раз, обрушивая кулак на ни в чём не повинный подоконник.

Отлично. Начал разговаривать сам с собой. Причём вслух. Может быть, пора показаться психиатру?

Тяжело вздыхаю и заставляю себя слезть с подоконника. Между прочим, домашние задания ещё никто не отменял. Тем более, завтра намечается проверочная работа по астрономии, преподавателю которой, я уверен, совершенно наплевать на то, что один из его студентов, кажется, вот-вот сойдёт с ума, так что вряд ли он будет лоялен при выставлении оценки…

— Джейк! — дверь открывается, и друзья тут же врываются в комнату, — ну пойдём на улицу? Твоей голове от этого будет только лучше, поверь!

— Мне уже легче, — я открываю последнюю лекцию по астрономии, — правда. Между прочим, завтра проверочная работа.

Артур фыркает. Ну да, ещё бы — ему, наблюдающему за звёздами с раннего детства, и не написать! Зато лицо Карен тут же приобретает сосредоточенное выражение, и она с решительным видом опускается на соседний стул.

— Ой, да ладно, — Артур отмахивается от наших попыток начать заниматься, — зато химия в расписании так и не появилась!

Надеюсь, они не заметили, как я вздрогнул?

* * *

— У вас тридцать минут, — голос преподавателя вырывает меня из раздумий.

Так… если я сейчас же не соберусь с мыслями, проверочную работу можно считать проваленной. Стискиваю ручку и пытаюсь вникнуть в первый вопрос. «Основные точки и плоскости небесной сферы». Нда…

Кидаю взгляд на Артура — он уже быстро что-то строчит на листе бумаги, да и остальная часть группы не отстаёт от него. Один я сижу, думая неизвестно о чём. Точнее, о ком.

«Плоскость, проходящую через центр небесной сферы перпендикулярно отвесной линии, называют плоскостью истинного горизонта» — вывожу первые строчки на чистом листе, всеми силами стараясь прогнать из головы непрошенные мысли.

Сегодня он возвращается. А, может быть, уже вернулся. Но… я ни за что не осмелюсь пойти к нему за новой порцией лекарства. Теперь, после того, что я выкинул, я боюсь постучать в знакомую дверь и услышать тишину в ответ, боюсь посмотреть ему в глаза и нарваться на презрительный взгляд. Я… боюсь его.

Почему??? Ну почему всё должно было произойти именно так? Чем думала моя голова, в то время как рука касалась чёрной, очень блестящей и очень прямой пряди волос? Но если я не пойду к нему сегодня вечером за новой порцией лекарства — кошмары вернутся. Я не хочу их повторения. Не хочу! И что мне теперь делать???

— Десять минут, — очередное напоминание заставляет меня вздрогнуть и посмотреть на лист бумаги.

Что это???

В оцепенении смотрю на четыре строчки первого предложения, а ниже, прямо под последним словом, на большую, извилистую, похожую на змею букву «S». Когда я это написал??? А главное — зачем???

Рука автоматически сминает лист бумаги, сжимая его так сильно, что костяшки пальцев белеют от напряжения. Да что со мной происходит!?

Хочется завыть от отчаяния и злости, хочется сорваться с места — и бежать, бежать что есть мочи, пока не собьётся дыхание, пока сердце не перестанет трепыхаться от одного упоминания его имени, пока все мысли об этом человеке не покинут меня вместе с последними силами.

Но я только крепче сжимаю в кулаке, хоть и ни в чём не повинный, но уже ставший мне ненавистным листок, устремив отчаянный взгляд в деревянную столешницу. Что я хочу найти там?

— Сдаём работы. Кто закончил — может быть свободен.

Встаю, собираю вещи, пряча измятый лист в карман, прохожу мимо дописывающих последние строчки друзей и, вместе с толпой уже сдавших свои работы одногруппников, покидаю аудиторию.

* * *

— Джейк, — Артур трясёт меня за плечо, — ты долго собираешься гипнотизировать часы? От этого они не пойдут быстрее, уверяю.

— Прости, — я отрываю взгляд от циферблата настенных часов, — я просто задумался.

— О чём, интересно? — друг устраивается на кровати с очередной книгой по астрономии.

— Да так, — меньше всего я хочу обсуждать это с ним.

Артур пожимает плечами и погружается в чтение, а я снова перевожу взгляд на стену напротив, наблюдая, как секундная стрелка бежит по своему кругу, неумолимо отсчитывая убегающее время.

Десять минут девятого… мне уже давно надо быть у него… но я не могу заставить себя пошевелиться. Просто не могу, чёрт возьми!

«Джейк… тебе в любом случае идти к нему на урок во вторник…»

Внутренний голос даже не хочется затыкать, настолько он прав. Я в отчаянии. В самом настоящем отчаянии. Мне нужно лекарство, но я боюсь встретиться со Снейпом! Страх увидеть его борется со страхом перед очередным кошмаром и последующей за ним бессонной ночью. Я не знаю, что со мной будет, если очередное утро я встречу, сидя на кровати, и покрасневшими глазами смотря на постепенно светлеющий квадрат окна.

Прикусываю костяшки пальцев, чтобы не завыть от безысходности. Всё, что мне сейчас остаётся — тихо молить все известные мне силы, чтобы эту ночь я смог провести без кошмаров. Иначе… я не знаю, что будет дальше.

Половина девятого…

Чтобы избежать лишних вопросов со стороны Артура, беру в руки первую попавшуюся книгу и опускаю взгляд на ровные строчки. Но спроси меня сейчас, о чём эти строчки, — точно не скажу.

Когда я в следующий раз, искусав губы практически в кровь, поднимаю взгляд на циферблат часов, они неумолимо показывают половину двенадцатого…

«Ты сделал свой выбор, Джейк. Теперь идти к нему уже поздно…»

В очередной раз закусываю губу, закрываю глаза и прислоняюсь затылком к стене. Теперь всё, что мне остаётся — молиться всем известным мне силам, чтобы эта ночь прошла спокойно.

* * *

— Ты должен поесть, — Карен сочувственно смотрит на мои красные с недосыпа глаза, придвигая чашку с горячим кофе.

— Не хочу, — пытаюсь выглядеть как можно бодрее, но даже я понимаю, что актёр из меня сейчас более чем неважный.

Мне несколько часов удалось просидеть, не закрывая глаз, пока сон не взял верх над уставшим и измученным организмом. А потом… я плохо помню, что именно мне приснилось, но страх, ужасный, леденящий страх от жуткого и зловещего хохота до сих пор пробегает морозом по коже, заставляя ёжиться в тёплом, на первый взгляд, помещении.

Я не хочу… опять…

«Так сходи к нему, Джейк…»

Нет! Только не это…

— Джейк! — Карен повышает голос, и я вздрагиваю, прекращая внутренний разговор с самим собой, — с твоими головными болями надо что-то делать!

— Карен, ничего не нужно, — я пытаюсь улыбнуться, — через пару часов само пройдёт. Всё в порядке, правда.

Она качает головой, хмуря тёмные брови. Чёрт, только её опеки мне сейчас не хватало…

— Честное слово, мне уже лучше, — чтобы хоть как-то её успокоить, я делаю глоток кофе и беру в руку бутерброд, — у меня даже аппетит проснулся, видишь?

Она всё ещё хмурится, но уже не выглядит настолько обеспокоенной, как минуту назад.

— Джейк, если будет хуже, ты должен показаться доктору. Обещаешь?

— Обещаю, — я заставляю себя улыбнуться, — хватит переживать за меня, Карен.

— Тогда не давай мне повода для переживаний, — она допивает кофе, — ты не хочешь разбудить Артура?

— Сам проснётся, — я боюсь, что если сейчас вернусь в комнату, в которой почти всю ночь провёл без сна, моё состояние только ухудшится.

— Может, тебе не ходить на занятия? — пальцы Карен касаются моей ладони, — не думаю, что сегодня ты будешь способен нормально усваивать новый материал. Да и преподавателям твой вид вряд ли понравится. А один день никак не отразится на твоей успеваемости.

Чёрт. Я же могу столкнуться с ним в коридоре…

— Ты права, — с благодарностью смотрю на подругу, — если будет легче, я приду позже, хорошо?

— Вот и молодец, — Карен улыбается подошедшему Артуру, — как спалось?

— Отлично, — словно противореча своим словам, друг зевает, почти падая на стул рядом со мной.

— Джейк, с тобой всё в порядке?

— Голова болит, — я утыкаюсь в кружку с кофе, чтобы избежать ещё одного сочувственного взгляда.

— Иди ложись, Джейк, — Карен забирает у меня пустой стакан.

— И правда, тебе лучше отлежаться, — Артур хмурит брови, почти в точности повторяя недавний жест Карен.

— Я пойду, — закидываю на плечо ненужный сейчас рюкзак и поднимаюсь в комнату. Голову даю на отсечение — сейчас друзья начнут обсуждать моё состояние, перебирая кучу возможных вариантов, как избавить меня от "головных болей".

Оказавшись в своей комнате, я сразу падаю на кровать и почти тут же закрываю глаза. Почему кошмары донимают меня только ночью, позволяя днём нормально выспаться?

Что ж… хотя бы сегодня я точно не увижу Снейпа…

«Ты бежишь, Джейк… ты просто бежишь от него…»

Приказываю внутреннему голосу заткнуться и засыпаю.

* * *

— Пойдём погуляем? — Карен внимательно вглядывается в моё лицо, ища в нём одной ей понятные признаки донимающей меня депрессии.

Я поднимаю глаза от переписанной сегодня последней лекции и качаю головой.

— Не хочу, прости, Карен.

Мне удалось поспать несколько часов до того момента, как вернулись друзья. Не скажу, что это сильно помогло, но глаза, хотя бы, перестали закрываться сами собой.

И… уже второй вечер я не иду к Снейпу за очередной порцией лекарства. Что он сделает со мной, когда встретит? Прибьёт на месте? Хотя… наверное, это не худший из вариантов, учитывая то, на что я осмелился совсем недавно. Я не хочу об этом думать… просто не хочу…

— Но свежий воздух…

— Карен… мне, правда, уже лучше, — я не даю ей договорить, отрицательно качая головой, — я лучше пораньше лягу спать.

Ещё бы быть уверенным, что мне это удастся…

Я уже вижу, как она собирается спорить дальше, но тут дверь распахивается, и злой, как сто чертей, Артур почти влетает в комнату.

— Не было печали! — друг со злостью швыряет сумку на пол и падает на кровать.

— Что случилось? — Карен обеспокоенно смотрит на него.

— Саманту только что вызывали в деканат, — Артур устремляет злющий взгляд в потолок, — на завтра, взамен пропущенных, нам поставили лекцию по органической химии.

Нет… я не хочу слышать этого… я не хочу верить!

— Ну и что? — Карен пожимает плечами, — её же не было всю неделю.

Только бы они не заметили, что меня сковал ледяной ужас…

— Мы бы прекрасно обошлись без неё ещё столько же! — Артур всё ещё зол, — и вообще, ставить дополнительные лекции в субботу — это издевательство!

— Скажи спасибо, что это лекция, а не обещанная лабораторная, — Карен, кажется, ничем не проймёшь, — эй, Джейк, что с тобой?

Я слушаю друзей краем уха, ощущая всё нарастающий ужас. Завтра… нет… нет… нет! Я не могу! Я не хочу его видеть!

Мысли скачут в бешеном темпе, я не могу ухватить ни одной из них, чувствую только, как по телу пробегает крупная противная дрожь. Обхватываю себя руками, падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку.

— Джейк? — моего плеча касается рука, и я вздрагиваю, — опять голова?

— Я просто полежу, хорошо?

Уйдите… прошу вас, оставьте меня одного…

— Карен, поверь мне, когда болит голова, лучше всего остаться одному, — в голосе друга я слышу явное сочувствие, — пойдём на улицу?

Спасибо, Артур…

— Хорошо, — я чувствую, как Карен не хочется уходить, но Артур настойчив, и уже через минуту дверь за ними закрывается.

Сажусь на кровати, ощущая, как в глазах появляются слёзы бессилия и злости. Что мне делать? Что???

Мыслей больше нет… есть только с каждой секундой всё больше сковывающее меня отчаяние…

Я не знаю, как быть дальше… я уже ничего не знаю…

* * *

Под пристальным взглядом Карен я запихиваю в себя третью ложку овсянки, из последних сил стараясь выглядеть бодро. В противном случае она обещала лично отвести меня в лазарет.

— Как спалось, Джейк? — Артур присаживается рядом, хлопая меня по плечу.

— Хорошо, — оказывается, я научился врать, не меняясь при этом в лице.

Очередная практически бессонная ночь… и снова — только неясные, размытые очертания минувшего кошмара. Что я видел на этот раз? Что вселяет в меня такой леденящий душу страх? Я не хочу знать…

— Голова не болит?

— Всё в порядке, — улыбаться тогда, когда хочется кричать от отчаяния, у меня теперь тоже получается.

— Вот и отлично. Ну что, идём? — Карен встаёт со своего места, и первой двигается в сторону выхода из столовой.

Мне внезапно вспоминается лекция по истории зарубежных стран, о временах святой инквизиции и бесчисленных казнях. Мне тогда было интересно — с каким выражением лица люди шли навстречу смерти? Наверняка с таким же, какое у меня сейчас…

— Да не страдай ты так, — Артур снова хлопает меня по плечу, — высидим одну лекцию, а потом будем отдыхать!

— Вчера ты был иного мнения, — стараюсь переставлять ноги как можно медленнее, всем своим существом ощущая усиливающийся с каждой секундой ледяной страх.

— Ну что ж теперь, вечно убиваться по этому поводу? — Артур пожимает плечами.

— Точно, — в очередной раз пытаюсь улыбнуться.

Не убьёт же он меня, в конце-то концов!

Глубоко вздыхаю и прежним нетвёрдым шагом иду в сторону кабинета химии.

* * *

— Встать, — знакомый голос заставляет вздрогнуть.

Торопливо встаю, не осмеливаясь поднять глаза на преподавателя. Я больше никогда не смогу на него посмотреть…

— В связи с моим отсутствием, у вашей группы пропали одно лекционное и одно лабораторное занятие, на которых вас ожидало знакомство с новой темой и закрепление её на практике. Сомневаюсь, что кто-либо из присутствующих здесь был расстроен этим фактом, но всё же…

Я готов поклясться, что сейчас он не сводит с меня глаз, — настолько сильно жжёт опущенную вниз макушку.

— В любом случае, сегодня вас ожидает начитка нового материала, который вы сможете закрепить на практической работе в следующий вторник. Сорванная во время прошлого занятия лабораторная работа переносится на следующую субботу. Вопросы?

Студенты молчат, что неудивительно. Кто в здравом уме решится спорить со Снейпом?

— Отлично. Записываем новую тему.

По прежнему не поднимая глаз, открываю тетрадь и, едва заметно, но всё же, дрожащей рукой, вывожу первое слово.

* * *

— Таким образом, гидратация этилена является сейчас одним из основных производственных методов получения этилового спирта. На этом всё. Вопросы?

Ставлю последнюю точку, облегчённо вздыхая. Наконец-то… Лекция закончилась. Сейчас я просто встану и уйду… и можно забыть про свои мучения до следующего вторника.

Я так и не осмелился поднять взгляд на Снейпа, просидев всю лекцию с низко опущенной головой. Шея затекла, но разве такая мелочь сейчас имеет значение?

— Можете быть свободны. К следующему занятию обязательно знать сегодняшнюю лекцию, иначе результаты выполненной вами практической работы разочаруют даже вас.

Под негромкий ропот переговаривающихся между собой студентов собираю вещи, подхватываю рюкзак и, кивнув Артуру, двигаюсь к спасительному выходу из аудитории.

Сердце бьётся как сумасшедшее, когда я прохожу в достаточной близости от кафедры, за которой стоит Снейп. Шаг… ещё один… и ещё…

— Рознер, задержитесь.

Резко останавливаюсь на месте и зажмуриваюсь. Мне же послышалось? Пожалуйста, пусть это будут всего лишь галлюцинации!

Задерживаю дыхание и поднимаю взгляд, встречаясь с чёрными, как самая непроглядная ночь, глазами, в которых сейчас читается плохо скрываемое раздражение. Сердце пропускает удар. А затем ещё один. И ещё. Кажется, оно забыло, как биться…

— Джейк, подождать тебя? — Карен легонько касается моего локтя.

— Мисс Тэйлор, за время моего отсутствия вы успели сменить фамилию? — отстранённо интересуется Снейп, разглядывая подругу с тем интересом, какой проявляют к необычайно редкому насекомому.

— Вы о чём, сэр? — она удивлённо смотрит на него.

— Кажется, я просил задержаться только человека по фамилии Рознер. Если вы всё ещё носите другую фамилию, я настоятельно прошу вас освободить помещение.

Покраснев до корней волос, Карен быстро кивает мне и направляется к выходу.

Не уходи! Подожди, не оставляй меня с ним наедине, Карен!

С тоской смотрю, как моё последнее спасение скрывается за дверью, и пытаюсь усмирить бешено колотящееся сердце. Все студенты уже покинули кабинет, так что теперь мы одни. Никто не помешает ему… прибить меня прямо на месте.

— Мистер Рознер, — голос сочится почти что презрением, — мне не доставляет особого удовольствия созерцать вашу спину. Будьте любезны повернуться.

Да пусть делает, что хочет!

Собираю остатки самообладания и разворачиваюсь, вновь сталкиваясь с чёрным, но сейчас просто полыхающим яростью, взором.

— Теперь будьте любезны объяснить мне, Рознер, — Снейп делает шаг ко мне, — почему вы не соизволили явиться ко мне ни в четверг, когда вам было назначено, ни, тем более, в пятницу?

Молчу, чувствуя, как от страха сводит всё тело. Он так близко… пусть он отойдёт, ну пожалуйста!

— Вы разучились говорить? — интересуется Снейп, не сводя с меня пристального взгляда.

— Я больше не нуждаюсь в лекарстве, сэр, — голос, несмотря на все мои старания, звучит тихо и глухо, — кошмары больше не беспокоят.

— Лжёте, — Снейп в два шага сокращает разделяющее нас расстояние, а в следующий миг я резко выдыхаю, потому что жёсткие пальцы ложатся на подбородок, заставляя запрокинуть голову и смотреть ему прямо в глаза, — ваш задёрганный вид и покрасневшие глаза говорят об обратном.

Сердце бьётся, как сумасшедшее, голова, кажется, вот-вот закружится, я же, оцепенев, продолжаю смотреть Снейпу в глаза, чувствуя, что ещё несколько секунд — и я просто упаду, потому что ноги банально отказываются держать меня в вертикальном положении.

— Через час, — пальцы исчезают так же внезапно, как и появились, и Снейп отходит от меня, переводя взгляд на доску, испещрённую формулами, — я жду вас ровно через час в своих комнатах. Не придёте — пеняйте на себя.

Он резко разворачивается и стремительно покидает кабинет.

* * *

— Что он хотел, Джейк? — Карен сочувственно вглядывается в моё лицо.

— Ерунда. Просто давал пару советов касательно прошлой самостоятельной работы, — кажется, мой голос даже не дрожит.

— С каких это пор Снейп стал давать индивидуальные консультации? — это уже Артур.

— Не знаю, — мне даже удаётся безразлично пожать плечами, — просто ему понравилось, как я её написал.

— Правда? — глаза Карен светятся восторгом, — ты молодец, Джейк!

— Наверное, — я выдавливаю очередную улыбку, — мне надо кое-что сделать, я приду позже, хорошо?

И, не дожидаясь ответа друзей, срываюсь с места. Знаю, они в шоке от моего побега, но мне необходимо, просто жизненно важно сейчас остаться одному.

Выскакиваю из здания Университета, добегаю до самой дальней беседки и почти падаю на скамью, тяжело дыша. Через час…

Зачем он позвал меня? Дать очередную порцию лекарства?

Мне страшно! Мне, чёрт возьми, страшно!

Он понял, что я соврал ему насчёт кошмаров. И ничего не сделал. Почему?

Прикосновение твёрдых пальцев к подбородку. Зачем он — так?

Кидаю взгляд на слегка дрожащий циферблат наручных часов. Пятьдесят минут…

«Если не придёте — пеняйте на себя».

Я не могу не прийти. Иначе он просто… а что — просто? Принесёт лекарство в общежитие? Силой оттащит меня в лазарет? Что он вообще может сделать?

Сорок пять минут…

Может быть, и правда не ходить? Нет, я уже достаточно разозлил этого человека… это всё равно, что играть с огнём — обжечься можно очень сильно, если забыть об осторожности и сунуть пальцы прямо в горящее пламя.

Сорок минут…

Чувствуя, как охватившая меня ещё в кабинете дрожь проходит по телу, а решимость покидает с каждой секундой. Не отрываясь, смотрю на часы, думая, что минуты бегут слишком быстро, просто невероятно быстро…

* * *

Поднимаю дрожащую руку и еле слышно, с глупой надеждой, что может быть, он не услышит, стучу в дверь. Естественно, она распахивается почти сразу.

— Проходите, — Снейп чуть отступает в сторону, давая мне возможность пройти.

— Спасибо, сэр.

«Ты просто возьмёшь лекарство и уйдёшь… и больше ничего… не бойся, Джейк…»

Эту строчку я повторяю, как мантру, глядя на то, как Снейп протягивает мне уже знакомый флакон.

Осторожно, всеми силами стараясь не коснуться его пальцев, принимаю прохладное стекло склянки и прячу новую порцию в рюкзак.

— Благодарю вас, сэр, — поднимаю глаза, пересекаясь с чёрным, но уже не полыхающим еле сдерживаемым гневом взором. Просто привычное раздражение… и ничего более… — я пойду?

— Уже? — Снейп выразительно поднимает бровь, — в прошлый раз вы были куда разговорчивее.

Нет… не напоминайте мне про это… прошу вас, не надо…

Краснею, чувствуя, как дрожь снова охватывает всё тело. Мне нужно бежать отсюда… немедленно…

— Так почему вы не приходили два дня, Рознер? — Снейп вновь подходит ко мне, как часом ранее в классе, останавливаясь всего в шаге от моего дрожащего тела, — только не надо в очередной раз пытаться рассказать мне бред про ваши внезапно закончившиеся кошмары.

Молчу, не в силах отвести взгляда от его лица. Пусть он лучше убьёт меня прямо сейчас, ну пожалуйста…

— Чего вы боялись, Рознер? — Снейп подходит ещё ближе, — может быть, этого?

А в следующий миг он резко дёргает меня к себе, и я не успеваю опомниться, как к моему рту прижимаются горячие, сухие, твёрдые губы. Они впиваются в мои отнюдь не нежно, скорее — властно, словно заявляя свои права на меня, кусают, целуют, заставляют голову кружиться, а сердце стучать в бешеном темпе.

Что он делает? Боже мой, что он делает?

Я даже не успеваю ответить на собственный вопрос, когда осознаю, что уже прижимаюсь к нему всем телом, всхлипываю и отвечаю — пусть неумело, наверное, у меня почти нет опыта в подобных вещах… но это неважно… всё неважно, кроме губ, которые ни на секунду не отрываются от моих, рук, которые обвиваются вокруг талии, удерживая меня, не давая упасть… как раз вовремя — ноги отказываются держать, меня бьёт крупная дрожь, но я не замечаю этого, не замечаю почти ничего, кроме сводящих с ума, жадных прикосновений.

Вот чего я хотел… вот чего мне не хватало… как же всё, на самом деле, просто…

Снейп отрывается от меня, всего на мгновение, но мне хочется жалобно заскулить от ощущения потери горячих, жадных губ. Ещё одна секунда — и эти губы жарко шепчут мне в ухо.

— Не дрожи… Джейк…

Боже мой… да от одного этого голоса дрожь только усиливается в несколько раз. Кажется, Снейп тоже понимает это, потому что настолько желанные сейчас губы возвращаются, вновь приникают к моим, заставляют раскрыться навстречу, прижаться ещё теснее, сминая пальцами чёрную ткань рубашки. Тёплые пальцы ложатся на затылок, почти нежно проводят по затянувшемуся шраму, а губы не отрываются ни на секунду, продолжая сводить с ума невероятными ласками.

Я уже хочу притянуть его к себе ещё ближе, чтобы между нами не осталось и сантиметра такого лишнего сейчас пространства, как вдруг Снейп резко отстраняет меня от себя, отворачивается и прислоняется лбом к стене, тяжело дыша.

— Этого не должно было произойти. Вам лучше уйти, Рознер.

Я отказываюсь верить своим ушам. Он что, правда думает, что я могу уйти — после такого?

— Но… сэр… — не знаю, почему цепляюсь за привычную форму обращения, после того, как мы… только что…

— Это неправильно, — его голос глух и наполнен горечью, — вы будете жалеть.

— Сэр…

— Уходите, Рознер! — Снейп резко разворачивается и с силой ударяет кулаком по каминной полке, — уходите, чёрт бы вас побрал!!!

Нет… я не верю… не может быть…

Резко разворачиваюсь, чувствуя, как к глазам подступают слёзы обиды и унижения, а затем быстро выбегаю за дверь.

«Нет… не может быть… почему?! За что???»

Я вылетаю из комнаты Снейпа, и несусь вперёд, не разбирая дороги. Неважно, куда. Неважно, как. Лишь бы подальше от него.

Слёзы застилают глаза, жгут, выворачивают душу наизнанку, а губы всё ещё горят от жадных поцелуев, заставляя с головой окунуться в, и без того, раздирающее меня отчаяние.

«Ну почему? Почему? Почему???»

«Ты будешь жалеть, Рознер…»

Глубокий низкий голос набатом стучит в голове, пока я, сломя голову, мчусь дальше. Куда я бегу? От чего хочу убежать? От кого? И удастся ли мне?

— Джейк!

Кто это кричит? Кажется, Карен. Плевать. На всё. На всех. Оставьте меня в покое. Не хочу видеть. Ни вас. Ни его. Никогда.

Сердце неистово бьётся где-то в горле, вынуждая меня сделать остановку, чтобы отдышаться. Где я? Кажется, это самая старая часть Университетского парка. Кроны населяющих его деревьев настолько огромны, что, практически, не пропускают дневной свет. Отлично. То, что нужно. Тишина, покой, и полумрак. Сажусь на землю и бессильно прислоняюсь спиной к толстому стволу дерева.

Зачем он целовал меня? Почему прогнал? Почему на его лице были написаны такие боль и отчаяние? О чём он сожалел? О том, что целовал своего студента? Или человека одного с собой пола?

Да. Его можно понять. И то, и другое – неправильно. Неверно. Невозможно.

Но почему мне сейчас так больно? Как жить – дальше? Как видеть его несколько раз в неделю? Как забыть и никогда не вспоминать тот поцелуй, который до сих пор горит на губах?

Не знаю…

— Джейк!

Поднимаю глаза и тупо смотрю на запыхавшуюся Карен. Кажется, я должен удивиться? Наверное… но, похоже, сейчас я просто не способен на эмоции.

— Карен.

— Я еле тебя догнала! Ты нёсся, как сумасшедший. Что случилось, Джейк? – она почти падает рядом со мной на колени, пристально вглядываясь в лицо. — Ты плачешь?! Джейк?!

Я не могу вымолвить ни слова, да и не хочу, чувствуя, как слёзы бесконечными дорожками продолжают стекать по щекам. Зачем ты пришла, Карен? Неужели так трудно оставить меня одного? На несколько минут… часов… дней… недель…

— Джейк! – тонкие пальцы проводят по моему лицу, вытирая солёные капли. — Джейк! Что с тобой?! Не плачь, не надо… Джейк…

— Карен… Оставь меня в покое… Пожалуйста…

— Ни за что, — она обнимает меня за шею, в один миг оказываясь слишком близко, слишком рядом, чтобы я мог отстраниться, — я не могу видеть твоих слёз. Только не твоих, Джейк.

— Карен…

Я ещё пытаюсь что-то сказать, но она придвигается ещё ближе, а в следующее мгновение тёплые, мягкие губы прижимаются к моим. Ещё секунда – и они уже целуют меня, бесконечно нежно, трепетно, словно боясь причинить боль. Совсем не так, как он целовал меня несколько минут назад.

Кажется, я только что считал, что больше не способен на эмоции? Резко распахиваю глаза, пытаюсь отстраниться, но когда встречаюсь взглядом с Карен… В нём такая мольба, такая забота и что-то… что вынуждает меня приоткрыть губы, ответить на поцелуй, обвить руками тонкую талию и притянуть к себе слегка дрожащее тело.

Нет. Нужно прекратить это. Нужно остановить. Это неправильно.

Но… Почему неправильно? Ведь эти тёплые мягкие губы — полная противоположность тем — никогда не отстранятся по собственной воле. Она не прогонит. Не скажет, что я буду жалеть. Я не знаю, откуда взялась во мне эта уверенность, но чувствую, что Карен будет рядом. Всегда.

Сколько это длится? Сколько я, закрыв глаза, растворяюсь в бесконечно долгом поцелуе, чувствуя, как тонкие девичьи пальцы осторожно забираются в мои волосы, перебирают пряди, ласкают затылок. Не знаю, просто в какой-то момент отрываюсь, чтобы глотнуть воздуха, и встречаюсь с пристальным взглядом серых глаз.

— Я люблю тебя, Джейк. С самой первой минуты.

Как просто. Ты любишь меня, Карен? Как же так? Почему я раньше не замечал? Или не хотел замечать?

А ведь мне нужно это. Мне сейчас так нужна твоя любовь, Карен… Помоги мне… забыть… Помоги без боли посмотреть в чёрные глаза при следующей встрече. Помоги отвечать на его уроках без дрожи в голосе. Согрей меня своим теплом. Просто… будь рядом. Ведь ты хочешь этого.

Я ничего этого не говорю, просто снова притягиваю Карен, так, что она почти оказывается у меня на коленях, провожу рукой по стянутым в хвост волосам, спускаюсь к щеке, к шее, чувствуя, что она с трудом сдерживает охватившую её дрожь.

Не бойся… Я не сделаю ничего плохого…

Приникаю к слегка дрогнувшим губам, заставляю их раскрыться навстречу, медленно провожу языком по нижней, и, чувствуя ответную дрожь, отбрасываю сдержанность и жадно впиваюсь в такие нужные сейчас губы.

Руки сами вытаскивают из джинсов простую белую футболку, забираются под неё, осязая нежную гладкую кожу. Заставляю себя оторваться от тёплых губ только для того, чтобы переместить их на тонкую длинную шею.

Оставить один поцелуй... Слегка прикусить... Провести языком... Переместиться за ухо… Прихватить губами серёжку… Почувствовать дрожь, теперь уже, своего тела…

Карен запрокидывает голову, прижимается ещё ближе, когда мои пальцы проходят по линии позвоночника, пытаясь справиться с непослушной застёжкой нижнего белья. Кажется, на моей рубашке уже расстёгнуты верхние пуговицы, а хрупкая ладошка ложится на грудь, медленно спускаясь к животу.

— Джейк…

— Что? – тихо шепчу в самое ухо, слегка прикусывая мочку.

— Не дрожи… Джейк…

Нет!

Это звучит как удар током по оголённым нервам. Как порез ножом по измученной душе. Как напоминание о том, с кем я действительно должен это делать.

Что я?.. Боже мой, что я творю???

— Карен… — отстраняю от себя льнущее ко мне тело, — нет…

— Джейк… — я чувствую себя сволочью, когда вижу боль в серых глазах.

— Прости… я не могу… я не должен был… прости…

Заставляю себя встать, заправить вытащенную из джинсов рубашку. Кажется, теперь мне ясно, что нужно делать.

— Прости, Карен.

И, прежде, чем она успевает что-то сказать, срываюсь с места и бегу в сторону общежития преподавателей. Пусть я веду себя сейчас как последний подонок, пусть потом я буду стоять перед ней на коленях, вымаливая прощение, но сейчас не могу поступить иначе.

Да, он выгнал меня. Да, возможно, он не хочет меня видеть. Но я только что понял очень важную вещь.

Мне не нужны тёплые успокаивающие объятия Карен. Мне не нужна тихая и мирная гавань. Мне нужен он. С его язвительностью и острым языком. С его полыхающими злостью чёрными глазами, взгляд которых так часто сменяется беспокойством за моё состояние. С резкими, но всегда точно выверенными движениями. С поцелуями, без всякой нежности терзающими мои губы.

Мне нужен Северус Снейп.

Все, беспорядочно скачущие в голове мысли становятся на свои места, когда я произношу про себя последнюю фразу. Как давно я понял это? Почему мне потребовалось так много времени, чтобы признаться в этом хотя бы самому себе?

Пусть он снова прогонит меня. Я, как собака, сяду у его дверей, пока он не соизволит выслушать меня. Я не отступлю. Я не отстану.

И ему придётся понять это.

* * *

Останавливаюсь перед знакомой дверью, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение. Хотя, кажется, это безнадёжное занятие. Уже собираюсь постучать, когда замечаю, что он так и не закрыл дверь. Осторожно толкаю створку и захожу в полутёмную прихожую. Его нет дома?

Хочу окликнуть, но в горле стоит ком, мешающий говорить. Хочу сделать шаг – но ноги отказываются идти. Зажмуриваюсь, сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони, считаю до десяти – и заставляю себя пройти в сторону двери, за которую он никогда не пускал меня, чтобы, собрав остатки мужества, потянуть на себя ручку.

Сердце замирает, когда я вижу чёрный силуэт, вырисовывающийся на фоне окна. В комнате почти темно – если не считать неяркой лампы на прикроватной тумбочке. Я уже понял, что этот человек любит полумрак. Снейп не замечает нарушителя своего уединения, его руки как на автомате вытаскивают из шкафа очередную чёрную рубашку, чтобы, сложив её на кровати, потянуться за следующей.

Чувствую, как на глаза снова наворачиваются слёзы. Ему так проще, да? Просто взять и сбежать? Сбежать, предоставив одному не слишком умному и нерадивому студенту самому разбираться с кучей навалившихся на него проблем?

Проталкиваю застрявший в горле ком, мешающий произнести хоть слово, и обращаюсь к чёрной спине.

— Не делайте этого…

Он тут же замирает, резко выпрямляясь, но не поворачивается в мою сторону.

— Зачем вы пришли, Рознер?

Зажмуриваюсь, делаю несколько шагов, сокращая разделяющее нас расстояние, и утыкаюсь в неестественно прямую спину.

— Вы говорили, что я буду жалеть, — слова даются с трудом, но я всё равно буду говорить, даже если внезапно лишусь голоса, я заставлю его выслушать меня, — что ж, возможно. Но ещё больше я буду сожалеть о том, если вы сейчас просто сбежите, оставив меня одного.

— Вам это не нужно, Рознер, — он вздрагивает, когда я утыкаюсь носом между его лопаток.

— Сэр… Десять минут назад девушка, которую я всегда считал другом, призналась мне в любви.

— И что же? – я почти различаю горечь в глубоком голосе. — Почему вы сейчас не с ней?

— Я мог остаться. Мог раствориться в её тепле, которое она так щедро предлагала. Ведь это куда правильней, чем то, что я делаю сейчас. Но я оттолкнул её.

— Почему же?

— Я понял, что мне нужна… не она, — не открывая глаз, обхватываю его руками, сильнее вжимаясь в лопатки, — мне нужны… вы.

Молчание. Долгое, практически, невыносимое. Я успеваю насчитать двадцать ударов собственного сердца, как вдруг…

— Я уже говорил, — Снейп расцепляет мои руки, медленно разворачивается, поднимает мой подбородок, и прожигает взглядом чёрных глаз, — ты будешь жалеть.

— Возможно, — не могу оторваться от удерживающего меня взгляда, — но я никогда не узнаю этого, если сейчас просто уйду.

— Ты – идиот… Рознер.

— Да, — закрываю глаза, чуть запрокидывая голову, — но, если вы будете напоминать почаще, может быть, у меня появится возможность исправить этот недостаток?

— Сомневаюсь.

А в следующий миг вздрагиваю всем телом, чувствуя, как его губы легко, почти невесомо, прикасаются к моим. Но невинность этого касания обманчива, лёгкость – лжива, потому что уже через секунду я оказываюсь втянутым в глубокий поцелуй. Всхлипываю от облегчения, раскрываюсь навстречу, и, окончательно осмелев, обвиваю шею Снейпа руками.

Чувствую, как чуткие пальцы скользят по лопаткам, спускаются вдоль позвоночника и смыкаются на талии, привлекая ближе. А губы скользят по моим, выветривая из головы последние, более-менее, связные мысли.

Прикосновение горячего языка заставляет меня вздрогнуть ещё раз, прижаться ещё ближе, но уже в следующий миг Снейп отстраняется, правда, не размыкая сцеплённых на моей талии рук.

— Будет лучше, если сейчас ты уйдёшь, — в чёрных, почти всегда непроницаемых глазах играет мрачный огонь.

— Почему? – расцепляю руки и заправляю за ухо выбившуюся смоляную прядь. Какой знакомый жест… Вот только на этот раз я не собираюсь убегать.

— Кажется, пятнадцать минут назад ты разбил сердце своей подруги, — Снейп слегка усмехается, хотя в глазах нет и намёка на улыбку, — так будь добр, сделай хоть что-нибудь, чтобы она не кинулась повторять твоих недавних подвигов.

Это он про… балкон? Чёрт!

— Карен не сделает этого, — качаю головой, хотя в душе начинает подниматься смутное беспокойство, — она…

— Вот пойди и убедись лично, — мне становится почти холодно, когда он отстраняется, отойдя на несколько шагов.

— А потом… я могу вернуться? – подбираю с пола брошенную сумку и поднимаю голову, чтобы поймать взгляд чёрных глаз.

— Тебе что, совершенно нечем заняться? – Снейп иронично заламывает чёрную бровь. — Или, может быть, ты уже выучил всё про методы получения этилового спирта, и можешь написать предстоящую практическую работу прямо здесь и сейчас?

Кажется, мне пора привыкать к этому сарказму…

— Тогда можно… — опускаю глаза, — я буду читать лекцию… здесь?

— Рознер, — Снейп в три шага подходит вплотную, запрокидывает мою голову вверх и впивается в губы жёстким, бескомпромиссным поцелуем. Уже хочу открыться навстречу, ответить на неожиданную ласку, но настолько желанные сейчас губы почти тут же отстраняются, — не испытывай моё терпение. Марш отсюда.

— Хорошо, — перевожу дыхание, снова подбираю выпавшую сумку, и делаю шаг по направлению к двери, — только…

— Что ещё, Рознер? – Снейп устало прислоняется к дверному косяку.

— Вы… — чёрт его знает, почему я всё ещё цепляюсь за привычную форму обращения, — теперь не уедете?

— Теперь? – снова заломленная вверх бровь в сочетании с ироничной усмешкой заставляют залиться краской.

— Ну… после… — я, правда, не знаю, как это сформулировать, чтобы не покраснеть ещё сильнее!

— Иди отсюда, — Снейп взъерошивает волосы на моей макушке, — и перестань задавать нелепые вопросы. Должен же кто-то вложить в ваши бездарные головы хотя бы самые основы органической химии?

Мне только кажется, или ему, и в самом деле, тяжело даётся это решение?

— Так я… пойду? – топчусь на пороге, не решаясь потянуть на себя ручку двери.

— Давно пора, — Снейп делает это за меня, слегка подталкивая в спину, — и постарайся сделать так, чтобы мисс Тэйлор перестала лить слёзы по поводу неразделённой любви к твоей невзрачной персоне, переключив своё внимание на новый предмет обожания. Будет весьма печально, если к толпе нежелающих немного облагородить свой мозг знаниями студентов, добавится ещё один.

— Заботитесь об успеваемости группы, профессор? – бормочу я, а потом сразу выскакиваю за дверь, пока не успел нарваться на новую язвительную реплику.

В конце концов, должен же я научиться соответственно реагировать на его выпады?

* * *

Высокую фигуру Артура я замечаю ещё на подходе к общежитию.

— Джейк! – он почти кидается мне навстречу. — Ты не видел Карен?

— Давно её нет? – перевожу обеспокоенный взгляд на друга.

— Да что происходит? – он кажется раздражённым. — Сначала ты бегом срываешься из института, а затем эта сумасшедшая неожиданно бросается в сторону парка, просив, ни в коем случае, не догонять её. Может быть, ты потрудишься объяснить?

— Я… в общем… — сердце сжимается от беспокойства за Карен, — мне нужно поговорить с ней. А потом я всё объясню, обещаю.

Уже хочу развернуться, чтобы броситься на поиски, как вдруг сильные пальцы сжимаются на моём локте.

— Она призналась тебе в своих чувствах? – ещё чуть-чуть, и он просто раздавит мне руку. — Я ведь прав, да?

— С чего ты… — меня окатывает горячей волной от понимания происходящего, — так ты знал?

— Только слепой вроде тебя не мог заметить этого, Джейк, — Артур сокрушённо качает головой, разжимая пальцы. — Что ты ей ответил? Хотя, судя по тому, что вы сейчас не вместе…

— Прости, — не понимаю, почему я прошу прощения ещё и у друга, но, наверное, такова моя натура, — я должен найти её и извиниться.

— Знал бы ты, как хочется съездить тебе по морде, — на лице Артура появляется кривая ухмылка, — за… ну, сам понимаешь.

— Так давай, — злости нет. Кто знает, как бы я сам поступил на его месте.

— Если бы от этого был хоть какой-то толк, — друг снова качает головой, — в общем, иди, Джейк. И постарайся не сделать ещё хуже.

Киваю, устремляясь в сторону парка. Наверное, подруга так и сидит под тем самым деревом, не в силах сдвинуться с места…

* * *

Так и есть. Останавливаюсь в нескольких шагах от уронившей голову на колени Карен, не зная, как начать разговор.

— Джейк? — кажется, она слышит, как я подошёл, потому что поднимает голову и переводит на меня взгляд серых, заплаканных глаз.

— Карен… — вот теперь мне самому хочется хорошенько врезать себе.

— Зачем ты вернулся? – она снова отворачивается от меня, быстрым движением смахивая текущие по щекам слёзы.

— Давай поговорим? – знаю, решение не из лучших, но не могу же я вечно стоять столбом! И уйти сейчас, оставив её одну – тоже не выход.

— Давай, — Карен пожимает плечами, всё так же глядя в сторону.

— Только, — слегка запинаюсь, — давай уйдём… отсюда.

— Как хочешь, — подруга слегка усмехается, и встаёт на ноги, полностью игнорируя протянутую ладонь, — куда пойдём?

— Просто погуляем, — смотрю, как она собирает выбившиеся из хвоста пряди, и делаю первый шаг к выходу из парка.

Мы медленно бредём по посыпанным гравием дорожкам. Я не знаю, как начать разговор, а Карен, похоже, не собирается мне в этом помогать. Молчание становится всё более тягостным и невыносимым.

— О чём ты хотел поговорить? – она первая не выдерживает напряжения, повисшего между нами.

— Я… — зажмуриваюсь на секунду, заставляя себя говорить, — я поступил, как последняя сволочь. Прости меня.

— Она хорошая?

Неожиданный вопрос сбивает меня с толку.

— Кто?

— Та, к которой ты бросился, сломя голову, вовремя поняв, что я тебе не нужна. Она намного лучше меня?

Эти слова бьют под дых. Ты всегда читала меня как открытую книгу, Карен. Ты всё прекрасно поняла. Причём куда быстрее, чем я сам.

— Карен… — мне больно, но чего сейчас стоит моя боль в сравнении с тем, что сейчас испытывает идущая рядом со мной девушка? – дело не в тебе…

— Знаю, — она слегка пинает попавшийся под ногу камешек, — дело в ней.

— Да, — чувствую, что снова краснею.

Снова тягостное молчание.

— Ты сможешь простить меня? – останавливаюсь и разворачиваю Карен лицом к себе.

— А тебе нужно моё прощение, Джейк? – серые глаза смотрят пристально и внимательно.

— Очень. А ещё мне нужна ты, Карен.

— Но только как друг… — она опускает глаза.

— Да, — хочется погладить её по голове, но вряд ли это хорошее решение, — прости меня.

— Что ж, — она продолжает медленно идти вдоль парка, — по крайней мере, я перестану тешить себя напрасными надеждами.

— Прости.

— Тебе не надоело извиняться? – она снова кидает на меня взгляд, и, кажется, даже пытается усмехнуться.

Очередное «прости» уже готово сорваться с языка, но я вовремя одёргиваю себя.

— Пойдём в общежитие? Артур волнуется.

— Давай ещё немного погуляем? – Карен передёргивает плечами. — Не хочу сейчас видеть его.

— Почему? – меня удивляет такой ответ.

— Потому что я уже ясно вижу сочувствие в его глазах, — она переводит грустный взгляд на кроны деревьев, — к тому же…

— Что?

— Да ничего, — она снова поддевает ногой мелкую щебёнку, — неважно.

— Ты уже начала, — меня обуревает любопытство, — давай, говори.

— В общем, — Карен задумывается, словно пытается тщательно подобрать слова, — Артур всегда говорил, что даже если случится чудо, и ты обратишь на меня внимание… Вряд ли наша… связь будет удачной.

Её слова вынуждают меня замереть на месте.

— В каком смысле?

— Твоя амнезия, Джейк, — она вздыхает, — рано или поздно ты всё вспомнишь, и… уйдёшь туда, где тебя, в самом деле, ждут.

— А вдруг меня никто не ждёт? – мне становится не по себе от её слов. – Вряд ли я кому-то нужен, если до сих пор никто не нашёл меня. Австралия ведь не такая уж и большая, правда, Карен?

— Не знаю, Джейк, — подруга вздыхает, — кто-то же бросил тебя в том овраге…

Бьющий в лицо яркий луч фонаря, холод, испуганный крик тогда ещё незнакомой мне девушки… первые воспоминания этой жизни отчётливо всплывают в сознании.

— Тебе никогда не хотелось выяснить, кто ты на самом деле?

Не самая удачная тема для разговора, но… я вообще не ожидал, что Карен сейчас окажется способна вести со мной беседы, так что согласен обсуждать любые, даже заведомо неприятные для меня вещи.

— Не ты ли сама обежала со мной все полицейские участки города? – я пожимаю плечами. — А также разослала запросы в десятки других, более отдалённых?

— Так поступил бы каждый, — она опускается на белую каменную скамью и переводит взгляд на небо, просветы которого видны сквозь кроны деревьев, — вопрос в другом – нужно ли это тебе?

Я не сразу могу подобрать достойный ответ, пытаясь понять, почему белый мрамор вызывает у меня такую неприязнь.

— Джейк?

— Я… правда, не знаю, Карен, — наверное, в моём взгляде слишком отчётливо проступает беспомощность, потому что подруга резко меняет тему.

— Как твои головные боли?

— Больше не будут беспокоить, — вспоминаю о новой порции лекарства, оттягивающей сейчас карман рюкзака, и позволяю себе лёгкую улыбку, — всё хорошо.

— Надеюсь на это, — она слегка передёргивает плечами, — то, что творилось с тобой в последнее время…

— Давай не будем об этом, — стараюсь не вспоминать о кошмарах, донимающих меня последние несколько ночей, — теперь всё… должно быть в порядке.

Он же не передумает? Он же не изменит своё решение?

Внезапно мне хочется сорваться с места, перейти на бег, чтобы в несколько минут оказаться у общежития преподавателей. Постучать в знакомую дверь, ворваться внутрь и самому обнять, на первый взгляд, самого неприступного преподавателя Университета. А потом, уткнувшись куда-то в область его шеи, тихо-тихо задать те же самые вопросы.

Но я не буду донимать его своими истериками. Я, вообще, не буду показывать, как сильно боюсь потерять его. Потому что, даже несмотря на то, что было, Джейк Рознер всё ещё достаточно раздражает Северуса Снейпа, поэтому если я хочу ещё хоть раз ощутить прикосновение сухих и горячих губ, нужно забыть о своих страхах. Или, по крайней мере, научиться скрывать таковые.

— Джейк, это что, сова? – удивлённый возглас подруги отрывает меня от раздумий – Карен с удивлением смотрит на промелькнувшую в густой листве тень. — Никогда не видела их здесь. А уж, тем более, днём.

— А совы что, не водятся в Австралии? – меня, почему-то, совсем не удивляет наличие совы на территории учебного заведения. Как будто это… правильно?

— Водятся, — она всё ещё не отрывает взгляда от места, где только что скрылась ночная хищница, — но я никогда не видела их в этом районе.

— Подумаешь, — пожимаю плечами, — может быть, она заблудилась.

— Заблудилась? Сова? – вот теперь подруга усмехается. — Ты, вообще, хоть что-нибудь знаешь об этих птицах?

Уже собираюсь ответить, как резкий и пронзительный птичий крик заставляет нас одновременно вскинуть головы.

— Так и знала! – Карен тут же бросается в сторону испуганного птичьего клёкота. — Наверняка, на неё напал ястреб! Их тут полным-полно!

Кидаюсь следом и ещё успеваю увидеть, как тёмное птичье тело, ударяясь о многочисленные ветки, камнем падает на землю.

— Чёрт возьми, — Карен, кидая взгляд на внушительные птичьи когти, осторожно опускается на колени рядом с совой, — кажется, у неё сломано крыло.

— И что теперь? – я делаю два шага и ловлю взгляд больших жёлтых глаз. — Мы можем чем-то помочь?

— Нужно отвезти её к ветеринару, — подруга протягивает руку к раненой птице и тут же едва успевает отдёрнуть её, потому что внушительный клюв щёлкает буквально в сантиметре от её пальцев, — вот зараза! Я же помочь хочу!

— Найди Артура, — я молниеносно излагаю план дальнейших действий, — принеси одеяло и толстые перчатки. Завернём сову, поймаем такси и поедем в клинику.

— Сейчас! – подруга тут же срывается с места и стремглав несётся в сторону общежития, а я снова кидаю взгляд на лежащую на спине птицу.

— Как же ты не углядела ястреба? — качаю головой, присаживаясь на корточки, а потом меня словно толкает какой-то бес, потому что я снова ловлю взгляд круглых жёлтых глаз и медленно, очень медленно подношу руку к серому оперению, — ну… давай же… не бойся…

Ещё миллиметр. И ещё один. Не разрываю зрительного контакта и очень осторожно провожу пальцами по гладким перьям. Ух ты. Она что, и в самом деле, позволила к себе прикоснуться?

— Не бойся, — повторяю я, осторожно рассматривая беспомощно раскинутое крыло, — я не сделаю тебе ничего плохого.

Какие же внушительные когти у этой птицы… Так. А это что?

Не веря своим глазам, смотрю на крошечный свиток, привязанный к когтистой лапе. Это… это ещё что? Зачем???

Здравый смысл вполне знакомым низким голосом подсказывает не лезть, куда не просят, но пальцы уже сами, осторожно, чтобы ни в коем случае не спугнуть вроде бы только-только успокоившуюся сову, отвязывают тонкую верёвку.

Свиток. Крошечный, не больше моего мизинца. И… такая странная бумага. Это точно не тетрадный лист и не блокнот… На ум приходит слово «пергамент», но кому может прийти в голову в наши дни писать на пергаменте?

«Не суйся в это, Джейк», — настойчиво шепчет внутренний голос, но пальцы уже разворачивают клочок странной бумаги, и я, со всё возрастающим непониманием, вглядываюсь в короткий текст.

Хватит валять дурака, тратя своё бесценное время на этого придурка. Магглы вот-вот что-то заподозрят. Хватай Поттера за шкирку, и возвращайтесь. В противном случае, я буду вынужден вмешаться. Люциус.

Я сошёл с ума? Сову используют для доставки почты? Кто такие магглы? Кто такой этот Поттер? И кому было адресовано столь странное сообщение???

Трясу головой, пытаясь найти ответ хоть на один из этих вопросов, машинально пряча более чем странную записку в карман джинсов.

— Откуда ты? – почти шепчу, снова проводя пальцами по пёстрому оперению. — Что за странное послание пыталась донести?

Естественно, сова не издаёт ни звука, только продолжает смотреть на меня пронзительным взглядом, если такое определение, конечно же, подходит к совам.

Чёрт возьми.

Что здесь, вообще, происходит?

Во что ты опять хочешь влезть, Джейк?

― Джейк, всё в порядке?! – голос Карен совсем неожиданно раздаётся над самым ухом.

― Вроде бы, — я еле успеваю спрятать в карман странное послание и поспешно поворачиваюсь в сторону подбежавших друзей, — всё принесли?

― Ага, — Артур уже протягивает мне толстое одеяло, — это что, и в самом деле, сова?

― Как видишь, — быстро расстилаю ткань на земле, — и как мы её переложим?

― Понятия не имею, — Карен с изрядной долей опаски присаживается на корточки рядом со мной, — ты только посмотри, какие когти.

― Перчатки нашли?

― Нет, — подруга виновато качает головой, — мы ещё весной увезли все тёплые вещи домой, а искать дальше… в общем, мы очень торопились.

Что ж… значит, придётся обойтись тем, что есть.

Повторяю своё недавнее движение и медленно, очень медленно подношу руку к сове, легко, почти невесомо поглаживая здоровое крыло.

― Ух ты, — в шёпоте Карен сквозит удивление вперемешку с восхищением, — откуда ты знаешь, как следует обращаться с совами, Джейк?

― Не говори ерунды, — снова провожу пальцами по гладким перьям, — просто она, кажется, понимает, что мы не хотим ей зла.

Быстро прикидываю, как взять не такое уж, в принципе, и маленькое тело, чтобы как можно бережнее переложить его на одеяло. Мои движения очень осторожны, но, всё же, когда птица уже почти лежит на импровизированном ложе, я случайно задеваю пальцами волочащееся по земле крыло, а в следующий миг сова издаёт громкий клёкот, правую руку словно обжигает кипятком, и по ней тут же начинает струиться тёплая влага.

― Чёрт! – под аккомпанемент испуганного вскрика Карен и не слишком приличного высказывания Артура, отдёргиваю пальцы, почти что с удивлением рассматривая глубокую кровоточащую царапину. ― Больно же!

― Джейк! – подруга уже лихорадочно роется в небольшой сумке. ― Вот, зажми рану!

― Да какая ещё рана, — с благодарностью принимаю белоснежный платок, — так, царапина.

― Вот ведь зараза, — Артур неприязненно косится на распростёртую на одеяле птицу, — мы же хотим как лучше.

― Совы вообще очень восприимчивы к боли, — смотрю, как белая ткань медленно пропитывается кровью.

― Откуда ты знаешь?

И правда, откуда?

― Не знаю, — растерянно смотрю на друзей, — просто… так показалось.

― Ладно, — Карен снова косится на сову, — кто её понесёт?

― Я, — видно, что Артуру не по душе эта затея, но он пытается справиться с нежеланием даже приблизиться к птице, — тебе я не позволю даже прикоснуться к ней, а у Джейка… ну, сама видишь.

― Нет уж, — мне тоже более чем не нравится его решение, — я лучше сам. Не хватало ещё, чтобы она и тебя расцарапала.

Не знаю, почему я сопротивляюсь. Не знаю, почему не хочу, чтобы Артур прикасался к сове. Не знаю, почему начал считать её чуть ли не своей собственностью.

― Но, Джейк…

― Я сам, — обрываю Карен на полуслове, осторожно поднимая уже завёрнутую в одеяло птицу, — ловите такси.

― Сейчас! – подруга уже несётся к выходу с территории, а Артур подхватывает мою сумку, стараясь держаться как можно ближе.

― Лучше отойди, — одеяло в моих руках беспокойно шевелится, — кажется, она нервничает.

― Вот ведь…

Несколько минут мы идём молча, стараясь двигаться как можно осторожней, а потом друг первым нарушает тишину, озвучивая, кажется, уже давно мучавший его вопрос.

― Вам удалось поговорить?

Что ж, этого разговора всё равно было не избежать.

― Да, — стараюсь не обращать внимания на затекающие от тяжести руки.

― И… что?

― Она… — пытаюсь тщательно подбирать слова, — очень… умная девушка. И просто… замечательная, но…

― У тебя кто-то появился, да?

А вот теперь я растерянно молчу, не зная, как сформулировать то, что гложет уже не один день. Я даже не уверен, что хочу облекать бессвязный ворох ярких эмоций в какие-то сухие и точные формулировки.

― Артур… я всё расскажу, но не сейчас, хорошо?

Да друг упадёт в обморок, если узнает хоть десятую часть правды. Он ведь так ненавидит… его. Да и кто вообще испытывает хоть какую-то долю приязни к вечно недовольному, жёсткому, и настолько тяжёлому в общении Снейпу?

«Ты…»

Кажется, внутренний голос решил вступить со мной в очередную, и совершенно точно ни к чему не приводящую дискуссию. Поэтому я почти грубо затыкаю его, стараясь поудобнее перехватить громоздкий свёрток.

― Вот ведь чёрт! – сова тут же начинает копошиться в одеяле, и, кажется, даже пытается махнуть здоровым крылом. ― Ну, всё. Тихо, тихо.

― Почему она тебя слушается? – Артур кидает удивлённый взгляд на постепенно успокаивающуюся птицу. ― В первый раз вижу подобное.

― Не знаю, — насколько позволяет неудобная ноша, пытаюсь пожать плечами, — может, она понимает, что мы хотим помочь?

― Возможно, — он всё ещё удивлённо смотрит на свёрток в моих руках, а потом резко вскидывает голову, — Карен!

― Всё в порядке? – подруга уже распахивает заднюю дверцу небольшого автомобиля, — садитесь быстрее!

― Что у вас там? – немолодой водитель с изрядной долей опаски косится на одеяло.

― Сова, — как можно осторожнее, да ещё и стараясь не стукнуться головой о дверцу машины, сажусь со своей ношей на заднее сиденье.

― Сова?!

― Ну да, — Карен садится рядом с водителем, — на неё напал ястреб. Нам нужно в ветеринарную клинику.

― Сова… в этом месте?

Мне почему-то не нравится, что в его голосе совсем не звучат оттенки удивления, как, например, двадцать минут назад в случае со мной и Карен. Такое чувство, что совы для этого человека – дело весьма привычное, и поразило его только её наличие на территории Университета.

― А что не так?

Наверное, мой голос звучит слишком подозрительно, потому что мужчина встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида, а потом едва заметно усмехается.

― Да ничего. Просто странно всё это.

― Более чем, — легко поглаживаю пёстрое оперение, — так вы нас отвезёте?

― Говорите адрес, — он отводит взгляд, поворачивая ключ в замке зажигания.

― Я не знаю, — кажется, Карен порядком растеряна, — мы никогда не держали животных.

― Как вас зовут, юная леди?

― К-Карен, — она даже слегка запинается.

― Так вот, Карен, — мужчина кидает ещё один взгляд на сову, — у меня есть, ну, скажем так, один знакомый, который разбирается в таких вещах куда лучше ветеринаров.

― И кто же он? – в моём голосе опять проскальзывает подозрительность.

― Как их там… орнитолог. Так что, согласны?

― Ну… хорошо, — неуверенно тянет Карен, — а он точно сможет помочь?

― Более чем, — машина уже выезжает на оживлённое шоссе, — он очень любит птиц.

Интересно, только мне одному всё это кажется подозрительным? Хотя, может быть, это очередной приступ паранойи? Водитель же просто хочет помочь! Да и вообще, чего я так привязался к этой сове?!

― Прибыли. Выходите.

С удивлением смотрю на обычный, ничем не примечательный с виду коттедж. И здесь живёт этот любитель пернатых? Что-то я не вижу ни скворечников, ни голубятни, ни даже простого насеста.

― Вильям! – водитель подходит к распахнутому настежь окну. ― Тут к тебе… пациент.

― Добрый день, — вежливо произносит Карен, как только в оконном проёме появляется уже пожилой, но, судя по всему, ещё полный энергии человек, — нам нужна ваша помощь.

― Что случилось? – этот Вильям кидает весьма неласковый взгляд на водителя, а потом смотрит на беспокойно шевелящийся свёрток в моих руках. ― Кто у вас там?

― Сова.

― Заносите, — он хмурится и, похоже, лихорадочно о чём-то раздумывает, — хотя нет, подождите минуту, я запру кота. Обходите дом, дверь с внутренней стороны.

Ещё один недовольный взгляд в сторону водителя, который, впрочем, можно трактовать и как вопросительный. Уже скрываясь за углом, улавливаю тихое, едва разборчивое:

― Магглы?

Мне ведь не послышалось?!

Наверное, я слишком сильно сжал свою ношу, потому что в следующий миг сова снова начинает дёргаться, и вот теперь точно пытается вырваться.

― Да погоди ты! – с трудом удерживаю разбушевавшуюся птицу. ― Сейчас тебе помогут!

Уфф… вроде, успокоилась. С облегчением перевожу дыхание, отстранённо наблюдая, как тяжёлая дубовая дверь распахивается, и Вильям коротким кивком предлагает нам следовать за ним.

― Клади её на стол, — он одним движением смахивает с него какие-то книги, и я осторожно опускаю свёрток на деревянную поверхность. ― Теперь медленно и осторожно откидывай одеяло. Остальным – выйти из поля её зрения, — он кидает короткий взгляд на притихших в стороне друзей.

Тяну на себя кромку ткани, медленно отводя её в сторону. Но, кажется, сова либо окончательно выбилась из сил, либо просто поняла, что мы не желаем ей ничего плохого.

― Это филин, — Вильям подходит к столу, медленно поднося руку к птице, — у него перебито крыло в трёх местах.

― Вы поможете ему, сэр?

― Да. Можете идти.

― Но… — я уже собираюсь возразить, но мужчина смотрит на меня отнюдь не дружелюбным взглядом.

― Я не люблю, когда меня отвлекают от работы. Уходите.

― Могу я потом навестить его? – всё моё существо противится тому, чтобы оставить филина с этим человеком. Но, кажется, он, и в самом деле, разбирается в такого рода повреждениях.

― Не вижу смысла, — Вильям снова хмурится, — меня почти никогда не бывает дома, так что вряд ли вам удастся застать здесь хоть кого-нибудь.

― Пойдём, Джейк, — тёплые пальцы Карен чуть прихватывают мою ладонь, и она легонько тянет меня к выходу, — спасибо, сэр. Сколько мы вам должны?

― Идите уже, — он даже не поворачивает головы в нашу сторону, склонившись над распростёртой птицей, — и не забудьте захлопнуть дверь.

― До свидания, сэр.

Кидаю последний взгляд на тихо ухнувшего филина и выхожу наружу.

* * *

― Вам не кажется это странным? – это первое, что я произношу, стоит только Артуру расплатиться с водителем, высадившим нас перед самыми воротами Университета.

― Что именно?

Карен легко пожимает плечами, провожая взглядом удаляющуюся машину. Ну ещё бы, она же не видела записки, привязанной к лапе, как выяснилось, филина, и не слышала этого странного слова. Как там его? Магглы, кажется? Что-то мне подсказывает, что и насчёт его значения она тоже просветить не в состоянии.

― Ну… он мало похож на лекаря.

― А чего ты ждал, Джейк? Белого халата? Чучел птиц по всему дому? Голубятни во дворе?

― Хотя бы голубятни, — выходит хмуро, и Карен с удивлением смотрит на меня, — и почему он не разрешил навещать филина?

― По-моему, он всё доступно объяснил. Да и зачем тебе его навещать?

Да уж. Судя по всему, поддержки в этом вопросе от друзей мне не дождаться. Может быть, стоит им рассказать? Но почему всё во мне восстаёт против этой мысли?

Мы медленно идём по направлению к общежитию. Погода сегодня разгулялась, так что мимо нас то и дело снуют решившие провести день на свежем воздухе знакомые и малознакомые лица. Неудивительно, сегодня суббота, впереди всего один выходной, поэтому студенты не упускают шанса насладиться долгожданной свободой.

― Что будем делать? – Карен задумчиво созерцает листву какого-то раскидистого дерева. ― В общежитие? Или погуляем ещё немного?

― Мне нужно в библиотеку, — произношу это как можно более равнодушно.

― В субботу? Друг, ты в своём уме?

На лице Артура появляется такое обеспокоенное выражение, что мне хочется засмеяться. Правда, обнаружив точно такое же на лице Карен, я пытаюсь хоть сколь-нибудь складно объяснить, а точнее, нагло соврать, зачем же мне туда понадобилось.

― Ну… хочу кое-что посмотреть к следующей лабораторной.

Только бы они не напросились со мной. Только бы не напросились!

― До вторника ещё три дня! – Карен пытается спорить, но Артур, мягко сжимая её ладонь, тянет подругу в сторону общежития точно также, как она меня двадцать минут назад из дома странного ветеринара.

― Ты хотела позвонить родителям, помнишь? – он на секунду оборачивается и кидает на меня быстрый понимающий взгляд.

«Спасибо, друг».

― Я скоро приду! – разворачиваюсь и быстрым шагом иду в сторону библиотеки, всеми силами стараясь не сорваться на бег.

Внутри, как и всегда, пустынно. Ещё бы, вряд ли на территории Университета найдётся хоть один желающий посетить это место в субботний вечер. Ну, кроме меня, конечно.

― Молодой человек, — судя по всему, библиотекарь думает точно также, потому что его лицо выражает крайнюю степень заинтересованности, — что привело вас сюда в столь неурочное время?

― Мне нужен словарь, — стараюсь пригладить торчащие во все стороны вихры, — а лучше несколько.

Если у библиотекаря и появились какие-то вопросы, то он явно решил держать их при себе.

― Полка со словарями – третья слева. Ещё можете посмотреть в секции иностранной литературы.

― Спасибо!

― Не за что, молодой человек. Как проходят ваши занятия по химии? Книги Абельсона принесли результат?

Не краснеть… не краснеть… не краснеть…

― Конечно, — пытаюсь улыбнуться, стараясь отогнать воспоминания о недавних поцелуях. Иначе, боюсь, я просто сорвусь с места и, как собака, ожидающая хоть малейшего проявления благосклонности от сурового хозяина, сяду под знакомой дверью.

Кажется, совсем недавно я зарёкся так делать.

― Ещё раз спасибо, — снова улыбаюсь, прохожу к стеллажу и снимаю с первой полки три тяжеленных словаря.

Так. Магглы. Нетерпение подстёгивает, и я всерьёз опасаюсь порвать тонкие страницы, когда лихорадочно перелистываю их, желая поскорее добраться до желанной «М».

Ничего. Медленно провожу пальцем по странице, надеясь, что в суматохе просто пропустил нужное слово. Тот же эффект.

Как такое может быть?

Орфографический словарь – безрезультатно. Толковый – та же история. Словарь неологизмов – и здесь ничего. Наудачу раскрываю словарь разговорных оборотов, но и тут меня постигает полный провал.

Выходит, такого слова просто не существует в природе? Но я дважды столкнулся с ним за каких-то полчаса!

Озадаченно ставлю книги на полку. Посмотреть в Интернете? Мне не по душе эта идея, потому что с компьютером я обращаюсь куда хуже той же Карен. Но… мне ведь нужно докопаться до истины, верно?

Сажусь к допотопному компьютеру, кладу ладонь на мышь и неуверенно щёлкаю по значку браузера. Открываю поисковую систему, которую не так давно упоминала Карен, вбиваю в строку поиска «магглы» и с замиранием сердца нажимаю «Найти».

Ну как же долго… Неужели ты не можешь работать быстрее, чёртова жестянка?!

Нет. Не может быть. Тринадцать совпадений. Тринадцать!

Дрожащей рукой открываю первую ссылку. Так, судя по всему это какой-то форум, который стремительно начал набирать популярность в последнее время. Вопрос – «Кто такие магглы?» Ни одного ответа. Смотрю тему форума – «Неизвестные слова и фразы». Ник написавшего ни о чём не говорит, контакта на себя он не оставил. Вот ведь чёрт!

Следующие шесть ссылок практически ничем не отличаются от первой. Судя по всему, один и тот же пользователь задавал этот вопрос на многих форумах. Открываю восьмую, читаю уже набивший оскомину вопрос и, не веря своим глазам, в профиле задавшего его пользователя вижу единственную короткую строчку контактных данных.

Судя по всему, это электронная почта. Час от часу не легче. Никогда не интересовался такого рода общением, поэтому, естественно, собственным «ящиком» так и не обзавёлся. Попросить Карен? Подруга довольно часто переписывается с кем-то за границей, и уж точно сможет подсказать, что нужно делать в таком случае. Но уж слишком не хочется втягивать её во всё это, тем более после сегодняшнего… признания.

Ладно, я и сам не лыком шит. Неужели не разберусь с какой-то там электронной почтой?

Через полчаса, послав больше сотни ругательств на головы создателей Интернета, а также их родственников до третьего колена, я почти что с гордостью создаю своё первое электронное письмо.

Копирую адрес в строку получателя, и набираю короткий текст:

«Интересуетесь магглами? Я тоже. Было бы неплохо это обсудить».

Надеюсь, этого достаточно, чтобы вызвать любопытство, побуждающее, как минимум, ответить на моё письмо?

С облегчением закрываю почтовый ящик, а потом и Интернет, и тут же слышу тихие, почти что бесшумные шаги.

― Я, конечно, подозревал, что вы любите проводить свободное время не так, как основная толпа студентов, околачивающаяся в этот момент по барам и дискотекам, но чтобы до такой степени…

Резко оборачиваюсь, и в упор сталкиваюсь с чёрными непроницаемыми глазами, в которых, впрочем, можно прочитать оттенки удивления и… насмешки?

― Сэр… — в горле тут же пересыхает, поэтому мне приходится прокашляться, чтобы вернуть способность говорить более-менее нормально, — я просто хотел подготовиться к следующей лабораторной.

― В Интернете? – Снейп выразительно косится на монитор компьютера. ― Мой вам совет, Рознер. Будьте так добры, на моих занятиях никогда не используйте знания, извлечённые из этой свалки, а лучше всего – имейте привычку читать книги.

Как хорошо, что я успел закрыть страницу…

― Д-да, сэр. А… — набираюсь решимости и осмеливаюсь задать мучающий меня вопрос, — а что вы здесь делаете?

― Даже не представляю, что может понадобиться в библиотеке преподавателю, — он скептически поднимает бровь, — подбираю литературу для следующего урока, Рознер.

И этот невыносимый, саркастичный человек целовал меня сегодня? Мне же это не приснилось?

Что ж, сейчас проверим. Ведь здесь больше никого нет…

― И… с какой же… литературой… — в два шага оказываюсь около него, и, осмелившись, провожу рукой по шее, скрытой глухим воротом рубашки, — вы хотите… нас познакомить?

Я не успеваю даже опомниться, как оказываюсь прижатым к стеллажу, а тело Снейпа – в паре сантиметров от моего. В затылок больно упирается книжная полка, но разве это сейчас имеет значение?

― Тебе зачитать весь список? – горячее дыхание почти обжигает мои губы. ― Или ты спросил из… праздного любопытства?

― Как вам сказать, — чуть подаюсь навстречу и прикрываю глаза, — наверное, всё-таки из любопытства.

― Вы просто отвратительный студент, Рознер.

А уже в следующую секунду его губы накрывают мои. Вздрагиваю от неожиданности и приоткрываю рот, чтобы впустить внутрь жадный горячий язык, почувствовать, как он прикасается к моему, проникает ещё глубже…

Как же хорошо…

Его ладони скользят по плечам, спускаются ещё ниже, а потом, чуть помедлив, смыкаются на предплечьях.

Чёрт! Больно!

Мне удаётся сдержать глухой вскрик, когда пальцы проходят по царапине на руке, но вот тело совершенно неосознанно и неконтролируемо напрягается от более чем неприятных ощущений.

― Что такое? – Снейп моментально отстраняется, а в следующий миг уже дёргает вверх рукав рубашки. ― Откуда это, Рознер?

― Ну…

Рассказать всё? Но… его сюда я вмешивать точно не хочу. Конечно, может быть всё это чушь, совершенно не стоящая внимания, может, даже когда-то мы вместе над всем этим посмеёмся…

Нет уж, Снейпу и так хватает проблем с одним уж слишком настойчиво вломившимся в его жизнь студентом, так зачем обременять его ещё и этим? Сам разберусь… И с непонятными «магглами» и с запиской, которая, почему-то, доставляется совами. Точнее, филином.

― Рознер? – я вздрагиваю. Чёрт возьми, так задумался, что совсем забыл, что Снейп всё ещё стоит напротив и ждёт от меня ответа.

― Да ничего такого, — пытаюсь спрятать расцарапанную руку за спину, — просто… в нашей комнате расшатался косяк, ну и… один из гвоздей вышел наружу.

― Вот скажи мне, Рознер, — моя рука оказывается в захвате сильных пальцев, — что тебе позволило заподозрить во мне идиота?

― Я… не…

Изо всех сил стараюсь не покраснеть под пристальным, изучающим взглядом.

― За мной, — Снейп стремительно разворачивается и направляется к выходу из библиотеки. Мне же ничего не остаётся, кроме как, низко опустив голову, плестись следом, ощущая себя, как минимум, провинившимся щенком, которого только что уличили в непозволительной шалости, а также в попытке эту самую шалость скрыть.

Мне даже не нужно гадать, куда мы идём, и так всё предельно ясно, поэтому я уже без особого удивления смотрю на знакомую дверь, которая распахивается навстречу, стоит только её хозяину слегка повернуть ручку.

― Садись на диван, — он скрывается в комнате, правда, почти сразу же возвращаясь с небольшой коробкой, которая при ближайшем рассмотрении оказывается обычной аптечкой, — давай свою руку.

Стараюсь не морщиться, когда холодная ткань влажной салфетки касается горящей огнём руки, и невольно напрягаюсь, когда Снейп начинает осторожно обрабатывать глубокие царапины.

― Не дёргайся, — в голосе нет даже намёка на сочувствие, — зашивать не надо, так что считай, что легко отделался.

― Ага, — смотрю, как он наносит на ранки какую-то пахнущую травами мазь, а потом перевязывает руку бинтом, — спасибо.

― Не за что. А теперь я внимательно слушаю. И, будь добр, в этот раз постарайся обойтись без ерунды с участием торчащих из косяков гвоздей.

У меня есть выбор? Кажется, нет…

― Это была сова.

― Сова? – на его лице появляется ничуть не скрываемая усмешка. ― Рознер, ты уверен, что больше не принимаешь ту дрянь, которую некоторые идиоты называют энергетиками?

― В самом деле, сова! – ну почему он мне не верит? ― На неё напал ястреб, ну и…

― Рознер, ты сведёшь меня в могилу, — Снейп устало откидывается на спинку кресла, — давай по порядку. Где ты увидел сову?

― В парке. Мы с Карен шли в сторону общежития, и…

― Так мисс Тэйлор перестала лить слёзы?

Ну что за невозможный человек!

― Мы сейчас не об этом, — бурчу я, низко опуская голову, — мы шли к общежитию, когда заметили какую-то тень. А потом… клёкот, хлопанье крыльев… В общем, когда мы подбежали, то увидели только сову, которая лежала на земле с перебитым крылом.

― Что-то ещё? – мне становится не по себе от того, каким взглядом он прожигает меня. И среди всех оттенков, ясно читаемых в нём, я могу чётко различить самое главное – беспокойство.

Он… он же поверил, правда?

― Сэр… это покажется более чем странным, но… к её лапе была… привязана записка.

Ну всё, теперь он точно сочтёт меня идиотом. Точнее, ещё большим идиотом. Совы не занимаются доставкой почты, это известно даже ребёнку. А уж тем более ему.

― Она сохранилась?

Что? Он поверил???

― Д-да… — здоровой рукой нашариваю в кармане клочок бумаги, — вот…

― Дай сюда, Рознер, — записка в то же мгновение оказывается в пальцах Снейпа.

― Там какой-то бред, — я пожимаю плечами, впрочем, не сводя глаз с лица профессора. И вот теперь, могу поклясться, что мне явственно удаётся различить, как чёрные брови сходятся на переносице, а сам он, кажется, еле сдерживается, чтобы не смять в кулаке несчастный обрывок бумаги, — вы понимаете, что там написано?

― С чего ты взял? – Снейп всё ещё хмурится. ― Скорее всего, чей-то глупый розыгрыш.

Розыгрыш? Почему-то я совсем в этом не уверен.

― А вы не знаете, кто такие магглы?

― Рознер! – рявкает Снейп, моментально выходя из себя. ― Кажется, я ясно дал понять, что даже не подозреваю, о чём говорится в этой записке! Так какого Мерлина ты решил завалить меня идиотскими вопросами?!

― Извините, — низко опускаю голову, откровенно не понимая, что же так разозлило его. Если только… всё это, и впрямь, не имеет к нему никакого отношения.

Чёрт возьми, вокруг меня столько загадок, а я никак не могу разгадать хотя бы одной из них!

― Забудь об этой ерунде, — на мою макушку ложится прохладная ладонь, — поверь, в ней нет ничего такого, что могло бы заинтересовать не в меру любопытного студента. Лучше займись учёбой.

― Я занимаюсь, — выходит хмуро, но вряд ли этому вечно угрюмому человеку нужны мои улыбки.

― Ты давно видел себя в зеркале? – Снейп, словно не слыша меня, вновь проводит рукой по макушке. ― Опять кошмары?

Где бы взять сил, чтобы не покраснеть?

― Да, — низко опускаю голову, — когда лекарство закончилось… они вернулись.

― Идиот, — констатирует Снейп, — отправляйся в общежитие, прими очередную порцию и ложись спать. Мне не нужен несчастный, задёрганный и невыспавшийся студент.

― А… какой… — в горле стоит ком, когда я осмеливаюсь поднять голову и встретиться взглядом с чёрными, как ночь, глазами, — какой… студент вам нужен?

Молчание, прерываемое лишь моим частым, немного сбившимся дыханием.

― Тебе вообще лучше держаться подальше от меня, Рознер.

― А если я не хочу? — забираю его ладонь, всё ещё покоящуюся на моей голове, а потом встаю и утыкаюсь лицом в скрытую под рубашкой ключицу. ― Поцелуйте меня…

Почему он вздохнул так тяжело? Жалеет, что всё сложилось таким образом? Что связался со студентом, который с самого начала раздражал его больше остальных? Или он понимает, что этот студент теперь намерен прочно обосноваться в его жизни?

Он привык к одиночеству…

Не знаю, откуда во мне прочно засела такая уверенность. Наверное, потому, что стоит только раз взглянуть на него, чтобы понять – этот человек всегда был один. Откроется ли он мне когда-нибудь? Смогу я перешагнуть ту грань недоверия, которой он отгородился ото всех, считая их серой, не заслуживающей внимания массой?

А может быть, мне уже удалось?

Потому что мой подбородок снова оказывается в захвате его пальцев, вынуждая запрокинуть голову, и чуть податься навстречу, чтобы через мгновение почувствовать тёплое прикосновение губ, утягивающих в глубокий, долгий поцелуй. Закрываю глаза, чувствуя, как пальцы свободной руки скользят по щеке, поглаживают скулу, стаскивают очки, а вторая, высвобождаясь из захвата, обручем сжимается вокруг талии.

Мне мало… хочу ещё…

Наверное, он думает точно так же, потому что губы, только что целовавшие бережно, почти что нежно, вдруг становятся жадными, с силой впиваются в мои, сводят с ума жаркими прикосновениями, заставляют выгнуться в его руках, прижаться ещё теснее, и, тихо всхлипнув, вцепиться руками в напряжённую спину.

Как тепло…

Уже хочу запрокинуть голову, чтобы эти губы переместились на мою шею, но Снейп, словно прочитав мои мысли, отстраняется, почти что с усилием отодвигая меня от себя.

― Тебе пора, — он надевает на меня очки, проводя пальцем по шраму на лбу.

― Уже? – облизываю губы, совершенно не собираясь выпускать его из объятий.

― Рознер… — в голосе звучит почти неприкрытая угроза, — марш в общежитие. Пей лекарство и ложись спать.

Позволяю себе ещё немного наглости и кладу голову ему на плечо.

― А вы?

― Что – я?

― Что вы будете делать?

― Займусь подготовкой лекции для третьего курса, — глубокий низкий голос вибрирует у самой щеки, — такой ответ тебя устроит?

― Да. А когда я снова могу прийти?

― Можно подумать, если я скажу «никогда», ты послушаешься и перестанешь докучать мне своим присутствием.

― Конечно, нет.

― Поэтому прекращай задавать бессмысленные вопросы и иди.

― Хорошо, — напоследок утыкаюсь носом в тёплую шею. Если он ослабит ворот рубашки, то можно будет увидеть шрамы… Расскажет он мне о них хоть когда-нибудь? ― До завтра, сэр.

― Вы удивительный наглец, Рознер.

― Знаю, — смотрю ему в глаза и улыбаюсь, — так я приду завтра?

― Кажется, вам совершенно не нужно моё согласие. Марш отсюда.

― До свидания… сэр.

Полностью игнорируя тяжёлый взгляд, буквально прожигающий спину, закрываю за собой тяжёлую дверь и быстрыми шагами двигаюсь в сторону общежития.

Наверное, друзья удивятся, увидев, что я снова могу улыбаться. Причём, совершенно искренне. И теперь уже точно по своей воле.