В каждом мазке, в каждом штрихе

— Лонгботтом, прекратите на меня пялиться.

Невилл покраснел и поспешно отвел взгляд от портрета, на котором, сложив руки на груди, презрительно кривил губы Северус Снейп. МакГонагалл оторвалась от пергамента и укоризненно посмотрела поверх очков на засмущавшегося юношу. «А я что, я ничего», — попытался придать себе беспечный вид Невилл, с преувеличенным интересом разглядывая меч Гриффиндора на стене. Ну да, будто он первый раз его видит и змею в жизни не рубил. Конечно.

А этот ублюдок на стене делает вид, что вообще не знаком с ним. Невыносимый, высокомерный, эгоистичный... любимый... единственный… Невилл тряхнул головой, отгоняя горькие мысли, приносящие столько боли. Смириться со смертью? Невозможно. Разум тотчас заговорил его голосом: «Ты должен. За прошлое цепляются слабаки, Невилл». Голос, звучавший в голове гриффиндорца, был спокойным и мягким, не в пример тому, которым говорил портрет несколькими минутами ранее. Снейп умел так говорить, Невилл это прекрасно помнил.

— Что ж, мистер Лонгботтом, рекомендательное письмо готово, — МакГонагалл поставила свою подпись внизу пергамента. — Желаю Вам успехов и надеюсь, что в дальнейшем…

Ее речь прервал стук в окно. Директор встала из-за стола и открыла раму, впуская внутрь сову. Письмо. Судя по тому, как женщина нахмурилась и нетерпеливо развернула пергамент, очень важное.

Подсознательно Невилл понял, что сейчас его будут выпроваживать из директорского кабинета. Вот МакГонагал уже начала оборачиваться, времени подумать совершенно не было…

— Профессор, я хотел бы посоветоваться с Вами в одном вопросе… Это очень, очень важно! — выпалил гриффиндорец.

Директор удивленно подняла брови:

— А это не может подождать до следующего раза? У меня, если Вы уже поняли, сейчас нет времени…

— Профессор, это правда срочно. Я могу…подождать Вас здесь, — Невилл и сам обалдел от собственной наглости. МакГонагалл, похоже, тоже не ожидала такого напора со стороны всегда тихого и скромного Лонгботтома и явно пребывала в замешательстве. Она негромко вздохнула и напряженно ответила:

— Хорошо. Если Вы готовы тратить свое время — пожалуйста, оставайтесь здесь и ждите меня, — она указала на кресло и чуть помедлила, прежде чем выйти из кабинета, будто сама не понимала, почему не выпроводила настойчивого юношу за дверь.

Невилл остался один.

Что ж, теперь лишь на самом деле нужно придумать этот «крайне важный вопрос»… Ладно, об этом он подумает чуть позже, а пока…

Гриффиндорец нерешительно переступил с ноги на ногу, осторожно поднял глаза в сторону портретов и… встретился взглядом с парой черных, в упор глядящих на него глаз.

— И чего ты добиваешься?

— Я, эээ… в смысле? — Невилл нервно сглотнул.

— Я спрашиваю, что тебе от меня нужно?

— От Вас?.. Вообще-то мне нужно решить с профессором МакГонагалл…

— Лжете, Лонгботтом. И притом довольно неумело. Впрочем, как и всегда, — презрительно фыркнул Снейп. Отпираться дальше не было смысла. Невилл наплевал на собственную робость и подошел к стене, на которой висел злополучный портрет. Все картины находились довольно высоко, поэтому пришлось даже задрать голову. М-да, не самое удобное положение для беседы со Снейпом, пусть и нарисованным.

— Я… я хотел увидеть тебя, — тихо проговорил юноша, всматриваясь в знакомые черты, искусно изображенные на полотне. Надо же, прямо как настоящий… Соседние портреты, сумевшие расслышать эти слова, округлили глаза и уставились на Невилла. Последнему, правда, было все равно — все его внимание было обращено на одно-единственное нарисованное лицо. «Лицо», впрочем, его энтузиазма совершенно не разделяло.

— Ну, насмотрелись? А теперь убирайтесь из кабинета, — процедил сквозь зубы Снейп, сверля взглядом своего бывшего студента.

— Но…

— Живо!

Ну уж нет. Всю застенчивость и страх как рукой сняло.

— Не командуй мной! Это уже не твой кабинет! И вообще ты теперь просто…

Окончание предложения едва не сорвалось с языка, но Невилл вовремя захлопнул рот. Если указать Снейпу на его очевидное бессилие перед недавним студентом и любов… В общем, разговор точно не состоится. Хотя состоится ли он вообще, да еще и при толпе свидетелей, бывших директоров Хогвартса — в этом гриффиндорец сильно сомневался.

В голове неожиданно возникла безумная идея. Очень безумная. Чистое самоубийство, если уж быть до конца честным. Но может…?

Тем временем Снейп подозрительно оглядывал внезапно притихшего и о чем-то задумавшегося юношу. Остальные же портреты заинтересованно переводили взгляд с одного на другого, и тихонько перешептывались. Зельевар косился на них, но все же старался не упускать из вида объект своего наблюдения. Этим стариканам он еще успеет заткнуть рты, а сейчас нужно понять причину внезапной перемены в поведении Лонгботтома…

Невилл закрыл глаза, глубоко вдохнул и решительно вытащил из-за пазухи палочку. О последствиях лучше не думать…

— Wingardium Leviosa!

Портрет Северуса Снейпа взмыл к потолку и завис в воздухе. Директоры и директрисы дружно ахнули.

— Упс… Не совсем то, — пробормотал парень, — Accio, портрет! — картина очутилась в руках гриффиндорца.

— Лонгботтом!! Что ты себе позволяешь?! Сейчас же верни меня на место!! — к ошалевшему от такой неслыханной наглости зельевару наконец вернулся дар речи. Он метался по узкому холсту, яростно сверкая глазами и потрясая кулаками.

— И не подумаю, — припечатал гриффиндорец, торопливо запихивая портрет в сумку. Он точно пожалеет об этом. Но… Юноше так хотелось поговорить с Северусом, просто поговорить! Неужели он этого не понимает? Неужели не понимает, как он нужен Невиллу?! Сволочь бесчувственная.

Сумка немного заглушила гневные вопли «бесчувственной сволочи», но сквозь ткань все же доносились ругательства. А дома сейчас бабушка… М-да, ситуация. Но ничего, Лонгботтомы не сдаются!

Наложив заглушающие чары, Невилл с решительным видом направился к директорскому камину. Он уже было зачерпнул горсть летучего пороха, когда вспомнил, что оставил на столе МакГонагалл рекомендацию в университет — собственно, то, ради чего он изначально приходил. Пришлось возвращаться. Воровато запихнув пергамент по соседству со злополучным портретом (и надеясь, чтобы Снейп никоим образом не сумеет что-то сделать с рекомендательным письмом), Невилл во второй раз подошел к камину. Эффектный уход был испорчен.

— Дом Лонгботтомов! — уже произнеся это, гриффиндорец вдруг осознал, что в кабинете до сих пор стояла гробовая тишина. Шок от случившегося, похоже, полностью лишил дара речи бывших директоров Хогвартса. «Что ж, это ненадолго. Скоро они осознают весь ужас моего преступления и потребуют от МакГонагалл организовать за мной погоню. Невилл, ты безрассудный придурок», — с этой мыслью Лонгботтом исчез из кабинета директора Хогвартса.

* * *

МакГонагалл застыла соляным столпом и с выражением глубочайшего шока созерцала пустое место на стене. Портреты наперебой пересказывали ей происшествие, вопя и бурно жестикулируя. Внезапно раздался голос Дамблдора, до этого момента хранившего молчание:

— Минерва, оставьте все так, как есть.

Директриса повернулась к нему:

— Но это же грабеж, Альбус! Директорский кабинет обворован! И, главное, кем?! ЛОНГБОТТОМОМ!

— Успокойтесь, дорогая. Эта ситуация не так ужасна, как вы себе представляете, — Дамблдор мягко улыбнулся со своего портрета.

МакГонагалл опустилась в кресло и устало потерла переносицу. Как легко этому мальчишке удалось провести ее!

— Альбус, но зачем? Зачем ему портрет Северуса?.. Ах, бедняжка — какой шок, должно быть, тот испытал! Какой удар по его самолюбию! Нужно срочно вернуть Снейпа!

— Минерва, Минерва, не вмешивайтесь. Все так, как должно быть. Все правильно.

Директриса нынешняя внимательно посмотрела на директора бывшего, и с сомнением кивнула. Ну, раз Дамблдор говорит… Хотя она все равно ничего не понимает.

А мы теперь знаем, кто на самом деле управляет Хогвартсом, даже после своей смерти.

От старого интригана ничего не скроешь, а уж роман преподавателя со студентом — и подавно.

* * *

Невилл запер дверь в комнату и наложил на нее заглушающие чары — бабуля как раз вернулась от родителей и конечно же услышала бы вопли Северуса. В том, что вопли будут, да еще и такой громкости, что стены будут сотрясаться, юный Лонгботтом не сомневался. «Эх, была не была», — подумал Невилл и снял заклинание тишины с сумки, инстинктивно зажмурившись. О том, что страдать будут уши, а не глаза, он не подумал. Однако — странное дело, ожидаемый резкий голос не нарушил тишину в комнате. Парень осторожно вытащил портрет из сумки и положил на кровать.

Яркий свет заставил Северуса зажмуриться и прикрыть рукой глаза. В этом жесте была какая-то беспомощность, совершенно не характерная для него… Невиллу стало стыдно. И интересно — как портрету может мешать свет?..

Однако зельевар уже принял свой обычный грозный вид и презрительно смотрел на бывшего студента и любовника (что ж, таиться дальше смысла нет, ведь всем уже и так все понятно).

— Я не буду спрашивать, почему ты сделал это, у тебя и так на лице все написано. Но — никаких разговоров, объяснений, выяснений и соплей! Верни меня обратно в директорский кабинет! Сейчас же!

— Северус, пожалуйста…

— Я все сказал.

— Се…

— Замолчи. Замолчи, ты, глупый мальчишка! На что ты надеялся? Что я, увидев твое страдающее лицо, поглажу тебя по головке и стану утешать, предаваясь вместе с тобой счастливым воспоминаниям? Буду клясться в вечной любви после смерти? — Северус не на шутку разошелся, но, вспомнив, что сам же пообещал ничего не обсуждать из их совместного прошлого, резко оборвал свою пламенную речь. — Верни. Меня. В кабинет. Сейчас же.

Невилл сложил руки в карманы и демонстративно посмотрел в потолок:

— Нет.

Снейп округлил глаза, явно не ожидая такого бессовестного непослушания от Лонгботтома. ЛОНГБОТТОМ ему не подчинился — нонсенс! Даже в период их…ну ладно, ладно, отношений… даже тогда юноша во всем его слушался и немного побаивался.

Что ж, придется снизойти до разговора. Совсем недолго, да. Северус лишь скажет пару ласковых этому наивному влюбленному недоумку.

— Вбей себе в глупую голову, наконец… — по-прежнему резкий тон зельевара лишь заставил Невилла и вовсе отвернуться. Пользуясь тем, что его не видят, Снейп устало потер лоб. Ну как повлиять на этого упрямого юнца, если ты — всего лишь кусок холста?!

— Невилл… — юноша вздрогнул и неуверенно повернулся. Северус все-таки назвал его по имени… И голос… голос — такой, как раньше… спокойный, глубокий, такой… такой родной. Невилл уже и перестал надеяться, что ему удастся вывести этого упрямца на разговор, и подумывал и вправду вернуть его наверняка разъяренной МакГонагалл, но…

— В твоем поступке не было никакого смысла, — зельевар поднял ладонь, увидев, что парень хочет возразить ему, — не перебивай. Пожалуйста, — добавил он. — Что ты надеялся добиться этим? Что ты хотел услышать от меня? Что, что тебе может сказать труп? — плечи Невилла вздрогнули. — Ты живешь прошлым, ты испытываешь чувства к мертвецу. Очнись, глупый! Ты — молодой, полный сил, ты…живой!

— Я…

— Я знаю все, что ты мне скажешь. Это самообман. Глупый, наивный мальчик… — Северус по привычке хотел сказать «мой глупый и наивный мальчик», но вовремя сдержался — этими словами он мог сделать Невиллу еще больнее. И себе тоже. — Мерлин, да что я тебе говорю? Это все прописные истины! — Снейп раздраженно прикрыл глаза. Но так обрывать диалог нельзя, тем более, что в глазах Лонгботтома уже читалось понимание и…принятие. Слава Мерлину. — Думаю, мы поняли друг друга. А теперь… исправь свой опрометчивый поступок.

Невилл поскреб бровь и сказал:

— Не могу.

— Что?! — от спокойного тона не осталось и следа. — Ты, пустоголовый болван, еще глупее, чем я думал! Да для чего я вообще…

— И я тебя люблю, Сев, — протянул парень, вытаскивая волшебную палочку. Если уж нарисованный Снейп так по-человечески чувствителен к свету после пребывания в темноте, то, может, и заклинание на него подействует, как на обычного человека? — Silenсio!

Снейп продолжал ругаться, но, осознав, что лишился голоса, закрыл рот и гневно посмотрел на бывшего любовника, будто пытаясь испепелить того взглядом.

— Не могу, Сев, — повторил Невилл. — Правда, — и вышел из комнаты.

* * *

Так и потекли дни «плена» Северуса Снейпа.

Поначалу он громогласно ругался и изрыгал проклятия на головы всех Лонгботтомов в этом мире, но Невилл быстро пресекал эти вопли одним Silencio.

Зельевар уговаривал, увещевал, призывал к благоразумию, потом снова срывался на крик, но парень лишь качал головой и углублялся в университетские конспекты, делая вид, что не замечает ничего.

Невилл без проблем поступил на факультет Травологии и с головой ушел в учебу. И дело даже не в том, что он стремился к знаниям… Просто так меньше времени оставалось на мысли о Северусе.

А мысли-то были. Они роились в голове, лихорадочно сменяя друг друга и обрываясь на середине…

* * *

— Ты все равно осознаешь все, что я пытался донести до твоей неразумной головы, и поймешь, что я был прав.

— Вот когда осознаю, тогда и посмотрим.

* * *

Невилл закрыл за собой дверь и устало к ней привалился. Преподаватели сегодня как с цепи сорвались и нещадно издевались над бедными студентами… Юноша привычно взглянул на кровать. Снейп на портрете спал. Подумать только — Северус Снейп в его кровати… Прямо как в те недолгие счастливые времена. Без учета того, что нынешний Северус — ненастоящий. Парень осторожно приблизился и опустился на колени перед портретом. Ненастоящий, но как живой… Волосы, бледная кожа, орлиный нос… Грудь, покрытая черной мантией, мерно вздымается… Поддавшись наваждению, Невилл протянул руку и легонько коснулся впалой щеки…

Холст. Краски. Плоская, мертвая поверхность.

Юноша закрыл лицо руками и выбежал из комнаты.

* * *

Северус проснулся сразу же, как только Невилл вошел в комнату. Лицезреть этого… юнца, не было никакого желания. Тем более, разговаривать с ним. Лучше и дальше притворяться спящим.

Когда его щеки коснулись теплые, подрагивающие мелкой дрожью пальцы, Северусу стоило неимоверных усилий сохранить свой притворно спящий вид. И не потянуться за прикосновением. О, Мерлин. Черт бы побрал эту магию художников, стремящихся «оживить» нарисованных людей. А то, что эти люди только страдают от этого, им, конечно, плевать.

Услышав удаляющиеся быстрые шаги и стук закрывшейся двери, Снейп издал горестный стон и вцепился пальцами в волосы. Что этот мальчишка делает с ними обоими?!

Может… и вправду… любит?.. Его, Северуса Снейпа. Жалкий портрет, нарисованное воспоминание…

* * *

Невилл плакал, отвернувшись лицом к стене. Плакал, вцепившись зубами в кулак. Чтобы он не слышал.

И только вздрагивающие плечи бессовестно выдавали его наблюдавшему из темноты зельевару.

* * *

— Чего это ты такой радостный? — подозрительно спросил Северус, оглядывая взволнованного и счастливо улыбающегося гриффиндорца.

— Я знаю, знаю! Знаю-знаю-знааааююю! — по-дурацки пропел Лонгботтом, схватив портрет и кружась с ним по комнате. Как девчонка на танцах, ей-Мерлин.

— Что ты знаешь? Ну! — Снейпу не терпелось узнать, почему у неделями страдающего юноши вдруг такой невозможно счастливый вид.

— Знаю, как мне быть… рядом с тобой, — прошептал «невозможно счастливый юноша», останавливаясь, не доделав нелепый пируэт, и внимательно глядя в глаза мужчины. Сердце зельевара замерло, а руки едва заметно задрожали.

— Знаешь?.. — произнес он хрипло.

— Знаю! — торжественно повторил Невилл и, не таясь, нежно провел рукой по нарисованным черным волосам. Снейп едва ощутимо вздохнул.

— И как же? — вкрадчиво спросил он, старательно скрывая интерес и нетерпение в голосе. Нет, это невозможно, невозможно… Совершенная нелепость…

* * *

— Ты с ума сошел! Ты натурально свихнулся! Мерлин, Невилл, о чем ты думаешь?! — Снейп в очередной раз схватился за голову. Идиот, наивный, влюбленный идиот! И Северус тоже. Оба. Только, в отличие от юного Лонгботтома, Северус не питал иллюзий. Он был просто влюбленным великовозрастным идиотом.

— Не отговаривай меня! Не смей, слышишь?! — орал Лонгботтом, совершенно забыв наложить заглушающее заклятие на комнату.

— Смею, дурень, смею! Ты хоть знаешь, на что идешь?!

— Да, да! Знаю я все! Знаю, что отказываюсь от всего, от жизни, в конце концов! Но еще я знаю, что хочу быть рядом с тобой!!

— Безумец! Да такого заклинания просто не может существовать, тебя обманули! — Северус сменил тактику и начал хитрить. Конечно же, в магии нет ничего невозможного. Тем более, что у художников — своя, особая магия. Черт бы их побрал, всех, до единого! Черт бы пробрал этого безмозглого идиота, который рискует всем, отказывается от всего, что у него есть! И ради чего?! Ради тюрьмы в позолоченной раме, бок о бок с самым невозможным человеком на земле!

Северус еще никогда так не ненавидел искусство и, в частности, живопись.

А Невилл уже достал палочку и…

— НЕТ!!! — взревел Снейп, но его крик потонул в шуме сработавшего заклятия. Лонгботтома потащило по воздуху, затянуло в переливающийся всеми цветами смерч и перенесло прямо в… да.

Свершилось.

С минуту оба смотрели друг на друга, совершенно не веря в произошедшее… А затем Северуса заключили в медвежьи объятия и повалили куда-то в низ картины, лихорадочно целуя всюду, куда можно было дотянуться.

— Северус, Северус, Северус… — горячо шептал Невилл, заливаясь привычными за последние недели слезами, только на этот раз от счастья. Снейп отбивался и приглушенно ругался, но как-то не особо верилось, что он недоволен таким бурным проявлением чувств…

— НЕВИЛЛ!!!

Оба вздрогнули и оторвались друг от друга.

В дверях комнаты стояла миссис Лонгботтом и держалась за сердце, хватая ртом воздух.

— Прости меня, бабуля, — смущенно улыбнулось изображение любимого внука и вцепилось в нарисованный рукав мантии Северуса Снейпа.