Будь осторожнее с желаниями...

— Знаешь что, ты меня уже задолбала своим вечным нытьем, Паркинсон! – казалось, что чаша терпения Драко Малфоя была вконец переполнена.

— Взаимно, Малфой! – кипела Панси, сжимая побелевшие пальцы в кулаки.

Эта незатейливая вполне привычная ссора недавно состоявшейся слизеринской пары не предвещала абсолютно ничего криминального. Так, вроде, было всегда: они ругались полдня, ходили, точно собаки, не вовремя спущенные с цепи, а затем бурно мирились всю ночь в комнате слизеринского старосты. Да и сейчас что-либо вряд ли бы изменилось, если бы не…

— Да тебе всегда было срать на меня, Малфой! Для тебя девчонка – лишь подстилка на ночь. Ты хоть раз в жизни пытался меня понять?

— А вы еще для чего-то нужны? – цинично бросил Драко, послав на четыре живописные английские буквы все свои попытки успокоиться. – Тебе вообще не на что жаловаться! Да вам в сотни раз проще в жизни все дается! Чуть более дерзкий макияж, чуть более короткая юбка – и все, путь свободен!!!

— Да ты бы хоть раз попробовал встать на место девушки! – слизеринка сверкнула полными ярости глазами. Кто угодно в тот момент спасовал бы перед эдакой гарпией во плоти, но только не Малфой. Они действительно были достойны друг друга. Хотя, кто-то сказал, что двум змеям в одной норе не ужиться.

— Да с радостью!! Лишь бы не на твое…

— Так, а я-то чем тебя не устраиваю? – нашла новую точку спора Паркинсон, округляя глаза.

— Все, отвали, Паркинсон. Куда угодно, в чье угодно бабское тело, лишь бы не в твое, и от тебя подальше…

В это время на астрономической башне.

«Эх… Что же происходит с Гарри? Вроде и такой же, как прежде, но все же что-то не так. Да, он переживает гибель Сириуса, да и Дамблдора рядом нет… Но он даже не рассказывает мне ничего. Я ведь его девушка, ведь так? Даже брату моему безголовому и то больше везет – они лучшие друзья, постоянно вместе. Парню с парнем проще. Вот бы мне понять, что с Гарри. Я даже готова мальчиком ради этого стать….

Вот бы стать парнем…"

Гриффиндорская красавица закрыла глаза, не заметив, как над ее головой сверкнул хвост падающей звезды. Мир на мгновение померк.

— Драко, что с тобой?! – удивилась Панси, кидаясь к своему неожиданно потерявшему сознание молодому человеку. Она уже собиралась с глубокой обидой покинуть общую гостиную Слизерина, как за спиной послышался звук, словно что-то громоздкое уронили с метровой высоты.

Малфой лежал на полу у кресла, в котором буквально секунду назад сидел. Его лицо побледнело, а руки будто минут пять держали под струей холодной воды.

С другого конца гостиной подошли двое из ларца – Крэбб и Гойл. Они ничего не говорили, молчали, но на их лицах отразилось искреннее беспокойство, смешанное с недопониманием.

— Что стоите, надо его в медпункт… — прижимая голову Драко к себе, прикрикнула на них Панси.

«Хорошо хоть головой не ударился…" — она не знала, что делать – молодой человек при ней впервые терял сознание, и, если присмотреться к удивленным лицам друзей – вообще первый раз в своей жизни. – «И что вообще с ним произошло? Может быть, Лорд что-то сделал? Но Драко мне ничего не рассказывал… Да он вообще мне ничего не рассказывает…"

Драко Малфой с тихим стоном открыл глаза.

— Вот придурок, так и знала, что притворяется, — рявкнула Паркинсон, вставая с колен на ноги, вовсю ругая себя за глупую доверчивость. – Если ты думаешь, что эта твоя идиотская комедия заставит меня…

— Мммм… — поморщился юноша, закрывая лицо ладонью. Не было похоже, чтобы он притворялся. – Зачем же так громко…

— Не ожидала от тебя такой глупой игры… — автоматически сбавляя тон, продолжала выражать свое недовольство Панси. — Чего ты добиваешься?

Слизеринец потянулся, и несколько неуклюже сел, мотая головой. Дезориентация была налицо, и она играла здесь не последнюю роль.

— Где я? – голос выдался неуверенным, слабым и слишком тонким, казалось, что это даже говорил не Малфой. Однако чуть влажные, блондинистые волосы, растрепавшиеся от падения с кресла, и весь внешний вид говорили о том, что это действительно Драко.

— Похоже, ему точно плохо, Панси… — прогнусавил Креб, переглядываясь со своим «братом-акробатом».

Решив отложить разбирательства на потом, Паркинсон левитировала с ближайшего стола графин с водой и стакан. Отлив в стакан воды, она протянула его юноше. Драко неуверенно поднял голову, долго рассматривая возникшую перед собственным носом емкость, а затем взглядом проследил по руке до лица держащей эту емкость девушки. Тут-то и началось самое интересное.

— Что ты здесь делаешь, Паркинсон? – не грубо, скорее удивленно выдохнул слизеринец, сделав едва заметную попытку подползти к стене, подальше от окруживших его друзей.

— А где мне еще быть, кроме как не там, где и секунду назад, Малфой?! – она уже ощущала себя буйнопомешанной, то и дело налетая с упреками на своего парня, но по другому вести себя не могла – он ее доконал.

— Так ты… — начал было Драко, но тут он застыл, еще шире раскрыв глаза. – М…Малфой?

Юноша вскочил, в припадочном остервенении разглядывая свои ухоженные аристократические руки, худое, но довольно мускулистое тело, одетое в школьную форму. Он поднял руки, которыми уже не был заинтересован, к лицу, словно пытаясь найти какой-нибудь дефект, судорожно провел по волосам.

— Что же это?!!! – ноги понесли Малфоя вон из помещения в коридор. Пробегая мимо большого зеркала, висевшего ровно между камином и выходом из гостиной, он бросил на себя мимолетный взгляд и тут же замер. Он точно не верил собственным глазам, мотал головой и, совсем не в такт с ней, руками.

— Нет… нет, нет, нет… — причитал юноша, неожиданно взвизгнув, как последняя истеричка. – НЕЕЕЕТ!

Сбив двух припозднившихся второкурсников с ног, Драко скрылся в подземельях.

— Все-таки он головой приложился… — выдохнула Паркинсон, размеренно-быстрым шагом направившись вслед за ним. Она, конечно, в няньки никому не нанималась, но статус девушки заставлял сделать хоть что-то.

* * *

«Холодно. Ветер. Стоп! Откуда ветру взяться в гостиной? Кто-то колдует?»

Поднявшись на локтях, Джинни оглянулась, осознавая, что находится не совсем там, где ожидалось. Опершись о холодный камень стены, девушка встала на ноги.

Едва заметная слабость сгибала колени, но Уизли, сопротивляясь себе, старалась твердо удержаться на ногах.

Джинни проделала практически все те же манипуляции, что и Драко Малфой. Обеспокоенные глаза поднялись в оконное стекло, в котором мутно, но все же не настолько, чтобы ничего не разглядеть, стояла девушка, лицо которой вызывало бурю негативных эмоций.

— Я убью тебя, Паркинсон! – по-мужски чеканя шаг, немного наклонившись вперед, Джиневра Уизли шла по коридору. Похоже, она была на астрономической башне.

— О, Джин, я тебя и ищу!

«Черт! Его мне только не хватало…»

— С дороги, Поттер, мне не до тебя! – не убавляя скорости, девушка пролетела мимо своего молодого человека.

Тот опешил, не ожидая такой неоправданной злости, гонора и холодной, необузданной ненависти в свой адрес.

— Что случилось, Джин? – участливо спросил Гарри, хватая Джинни за руку, надеясь, что это просто какое-то глупое недоразумение, и рыжеволосая бестия сменит гнев на милость.

— Я же сказал! ОТВАЛИ, ПОТТЕР!!! – почти взвизгнула Уизли, вырывая ладонь и одновременно толкая юношу, что не принесло абсолютно никакого эффекта – Поттер немного покачнулся, но устоял ровно. Да и побелевшую от сильного сжатия руку не отпустил, хотя и делать больно своей девушке не хотелось. Только зеленые глаза приобрели мутный, немного болотный оттенок и подозрительный прищур.

— Давай поговорим, Джин… — тоном квалифицированного доктора начал Гарри, ослабевая хватку. — … Я понимаю, у нас с тобой последнее время не все было гладко, но…

— Слушай, Поттер, — Джинни взяла себя в руки, глубоко выдохнув. – Я не твоя разлюбезная Уизлетта! И сейчас мне больше всего интересно, почему всё так получилось, и как это можно вернуть обратно.

Оторопевший Гарри отпустил ладонь, смотря, как его же, вроде бы, девушка удаляется в сторону лестниц. Но оставлять все так тоже было не в его натуре. Ничего не говоря, «герой» последовал за Джинни, отставая ровно на десять шагов.

Как позже понял Поттер, они спускались в подземелья. Продолжая оставаться сторонним наблюдателем, юноша силился понять, что произошло. Где-то на полдороге Уизли замерла, то ли прислушиваясь, то ли приглядываясь. Откуда-то сбоку доносились всхлипы израненной души, напоминающие больше вой привидения.

В небольшой арке, за статуей какого-то старого известного (не им) волшебника кто-то точно был. Гарри и Джинни одновременно заглянули туда, и перед их взором предстала удивительнейшая картина, которую Рон Уизли бы никогда в жизни не отказался бы запечатлеть: на полу сидел сжавшийся в комок, обхватив свои колени руками и уткнувшись в них подбородком, Драко Малфой с красными от слез глазами.

— Малфой? – гриффиндорское сочувствие взяло в Поттере верх, и он, протянув парню руку, вытянул его из этого не совсем удачного и убедительного укрытия. – Что случилось?

— Гарри?! – в голосе слизеринца было нескончаемое облегчение. Драко, хмыкнув, со всей силы обхватил своего вечного соперника, уткнувшись носом в его плечо. – Я… Я тут не при чем… Я просто хотела… а тут… свет… Паркинсон…

Его взгляд застыл на Джинни. Они долго и напряженно смотрели друг на друга, то белея, то краснея, то синея, причем как-то не синхронно.

— Что ты натворила, Уизли? – раздался логичный вопрос, и все бы было вполне нормально, если бы этот вопрос задала не сама Джинни, обращаясь к Малфою.

— Я же сказала, я не при чем… — Драко более-менее пришел в себя, стирая тыльной стороной ладони последствия своей недавней истерики.

— То есть это я, сидя в гостиной и никому не мешая, навлек на себя кару Мерлина и оказался в твоей никчемной тушке?

Гарри переводил свой взгляд с Джинни на Драко и обратно, постепенно вникая в ситуацию.

— Когда это произошло? – встрял он, искренне желая помочь в первую очередь своей девушке.

— Минут тридцать назад, — все больше стараясь держать себя в руках, отозвалась Уизли из тела Малфоя.

— Меня больше интересует, с чего такие перескоки? – Драко уселся на подоконник. Все жертвы нелепой и какой-то нереальной ситуации прекратили истерику, переходя напрямую к решению проблемы. Точнее к поиску того, что послужило возникновением проблемы. – Меня абсолютно не прельщает видеть твое смазливое личико в зеркале, Уизлетта.

— Я бы попросила мне не хамить! Я тоже не кайфую от нахождения в твоем отвратительном слизеринском теле.

— По-моему сейчас не самое лучшее время для конфликтов, — сжав непривычно рослое плечо Джинни, Гарри постарался взглядом утихомирить источающего яд Малфоя. – Надо понять, как все вернуть на свои места. У меня есть…

— Драко!!! – на троицу остолбенело пялилась появившаяся из-за поворота Панси Паркинсон.

* * *

Когда слизеринка покинула обитель всея их факультета, Драко и след простыл. Девушка, сделав возможное предположение, куда мог двинуться будущий лорд, пошла в выбранном направлении. Плутала она довольно долго, в который раз возненавидев лабиринты родной школы.

За очередным поворотом перед Панси возникла шокирующая картина: Поттер и Малфой, стоящие в обнимку и Джиневра Уизли, с непередаваемым выражением лица переругивающаяся с Драко.

— Драко!!! – подала голос Паркинсон, все еще не веря своим глазам. – Что здесь, мать твою, происходит?!

— Паркинсон, — резко обернулась к ней Уизлетта с до колик знакомым выражением лица. – Свали, не до тебя сейчас…

— Уткнись куда подальше, Уизлетта! Я не к тебе обращалась.

— Не вякай на меня, Паркинсон! – сверкнули серые глаза, в которых слизеринка ну никак не ожидала увидеть столько ненависти к себе – да, они переругивались с Малфоем, но это больше было разрядкой, сбросом отрицательных эмоций, коих накапливалось в немереном количестве из-за деятельности Волдеморта. Сейчас же… Это была открытая обида на грани с желанием пришлепнуть где-то в укромном уголке и закопать в запретном лесу разлагающийся труп.

А самой Джинни, словно было все равно – ее больше интересовал исключительно Драко.

— Ну так что, Малфой, рассказывай, что произошло до того… ну ты понял, — продолжил прерванный разговор Гарри, точно их никто и не перебивал. Не вспыхивая и не возмущаясь, Панси снова окинула присутствующих взглядом. Была же причина тому, что Поттер назвал свою девушку Малфоем, с которым так мило обнимался в тот момент.

— Тебя что, Ива пришибла? – буркнула на девушку Джинни, — Это я, Драко Малфой. А это, — она кивнула на слизеринца. – Уизли. Осталось понять, почему она – это я, а я – это она.

«Они неудачно шутят…» — решила для себя Панси, но тут же подвергла сомнению эту мысль: чтобы Драко и Поттер вместе ее разыграли? Да они бы не рискнули друг к другу на десять метров подойти, особенно последний год, а тут совсем другое дело. Значит, не шутят. Но, лучше бы пошутили.

— Джин, а ты что помнишь? — так и не дождавшись ответа от Уизли, которая оказалась вовсе не Уизли, Поттер легонько потряс юношу в своих объятиях. Ему по правде самому было не совсем комфортно обнимать сейчас того, кого всегда считал врагом, но он все-таки уговорил себя, что это – его возлюбленная, и что внешний вид не мог ничего изменить.

Прибавление же в стане врага в данный момент Гарри не столько волновало, сколько просто не мешало.

— Я… была на астрономической башне. Размышляла. Потом стало темно – и я очутилась в подземелье, у слизеринцев.

— Всегда знал, что тебе думать вредно, Уизли! – фыркнула вторая жертва обстоятельств, пригладив растрепавшиеся пламенные кудри.

— К вам кто-то подходил, проклинал? – продолжал Гарри, в то же время удостоверяясь в своем решении стать мракоборцем. Жажда разобраться во всем этом зависела не только от того, что в ней замешана младшая из Уизли — это просто было внутренним порывом.

Джинни отрицательно хмыкнула. Она точно помнила, что рядом никого не было.

— Ты так и будешь строить из себя детектива? – огрызнулся Драко. Однозначно, их с Избранным отношения не обещали никаких благополучных перспектив к улучшению дальнейшего общения. Их пикировка должна была только обостриться, и лишь полнейший идиот мог этого не понять.

— Я для вас же стараюсь, — Поттер даже не оскорбился. В этом был весь слизеринец – язвить, насмехаться и выпендриваться являлось смыслом его жизни. – Или тебе уже понравилось в юбке ходить, Малфой?

Тот напряженно замолчал.

— Мы с ним ругались, — кивнула на своего молодого человека Панси, ощущая себя здесь лишней, что разъярило ее еще больше и заставило вклиниться в беседу. – Разговор, как и всегда, зашел не в ту сторону. И он ляпнул что-то, вроде «я был бы счастлив быть девчонкой".

Слизеринец ожидал смешка со стороны Гарри, но тот задумался о сказанных ему словах. В конечном итоге, юноша был просто золотым другом и парнем для девушки, не позволяя себе нелепых шуток.

— Ты думала о чем-то в том же духе? – догадался Поттер, все больше вникая в то, что произошло.

— Почти… — кивнула Джинни, вытирая опухшее, ссохшееся от слез, как от тонкого слоя глины, лицо.

Ей тогда действительно стало жутко: первые пятнадцать минут девушка тщательно пыталась всевозможными правдами и неправдами вернуть свой реальный облик, думая, что это чья-то глупая шутка, но после третьего, примененного десятый раз, тщетного заклинания все надежды превратились в нечто гниющее и плохо пахнущее. Перед ней в темноте оконной рамы было все то же бледное от волнения и страха лицо, обрамленное платиновыми волосами и опухающими от подкатывающих слез глазами. Однозначно не ее лицо. Одно из тех, которое Уизли хотела бы видеть в зеркале в последнюю очередь.

— Можно обратиться к кому-то из преподавателей…

— Поттер, я не хочу, чтобы надо мной потом вся школа смеялась! – Драко показал на себя рукой, точно говоря «как можно так вообще на людях появляться?». – Да и не сомневаюсь, что твоей Уизлетте хотелось бы всех своих поклонников распугать.

Это было грубо, но здраво. Хотя, кто говорил, что об этом должна узнать вся школа? Все зависело от нужного стечения обстоятельств, но просчитывать все варианты не было ни времени, ни желания.

— Тогда есть единственный выход – найти все своими силами: зелья, заклинания, обряды. Все, что угодно. Необходимо…

— … чтобы это осталось между нами четырьмя, — закончила за героя Паркинсон, присаживаясь рядом с Малфоем.

— Нас шестеро.

— В плане? – нахмурился Малфой. Это чисто малфоевская мина на лице Джинни смотрелась довольно смешно. Может быть, Гарри бы и посмеялся, если бы ему не было так… грустно.

— Придется рассказать все Рону и Гермионе.

— Ну конечно, Поттер, как я мог забыть про твоих ущербных дружков?!!

— Вообще-то, Малфой, — впервые можно было видеть Поттера настолько собранным и серьезным. И злым. – Это единственные люди, которым я доверяю. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь разнес все это по школе, так? А я не уверен, что кто-то еще способен хранить такие важные тайны, особенно если они касаются меня. К тому же, Гермиона очень умна, и не сомневаюсь, что она поможет нам во всем разобраться. Если у тебя есть еще кто-то, кто способен держать все в тайне, то, пожалуйста, я не против, чтобы ты с ним поделился своим маленьким секретом, вот только сомневаюсь, что ты уверен в своих так называемых друзьях настолько, что можешь им все выложить. Если это действительно так, то опровергни свои слова, давай! Лишние мозги и руки нам не помешают.

Тяжело дыша, будто разъяренный бык, Драко явно готов был ударить своего врага, но сдерживался.

— Этот вопрос решен? – спустя полминуты спросил Гарри у всех.

— А почему ты решил, что можешь командовать, Поттер?!

— Потому что вместо того, чтобы думать, как тебя посильнее уязвить и нахамить тебе, я стараюсь хоть что-то сделать, чтобы твое содержание соответствовало форме!

В этих словах была доля правды, которая заключалась лишь в том, что помочь он старался только одному человеку из всех, находившихся здесь. После всего, что натворил за последние полгода Драко Малфой, единственное, что хотелось сделать – посмеяться над ним, зная, как плохо сейчас живется слизеринскому хорьку. И все было бы так, если бы на него не смотрели глаза Джинн, полные ненависти и ярости, плохо сдерживаемой лишь оттого, что Малфою не хотелось прятать свои эмоции. Может быть, он уже понял, что созерцание этого всего вкупе с миловидным личиком младшей Уизли причиняло Поттеру если не боль, то крайние неудобства.

— Мы с Джинни пойдем за ребятами, вы же идите к Выручай-комнате.

— Гарри, — задумалась девушка. – Вряд ли кто-то с Гриффиндора будет рад увидеть меня рядом с башней, пока я в таком виде.

Рука Гарри недружелюбно встретилась со стеной. Та ответила услужливым безобидным молчанием.

— Я не оставлю тебя с ними… — прошипел он возлюбленной в лицо, косясь на слизеринцев.

— Ну, в любом случае, если со мной что-то случится, ты знаешь, кто будет виноват, — это была прежняя Джинни, спокойная, уравновешенная и стойкая. – Это ли не повод не только меня не трогать, но и защищать? Да и пусть только попробуют. В конце концов, сглазы еще никто не отменял… – она подбадривающе подмигнула юноше, растягивая губы в улыбку.

— Береги себя. Жди меня у Выручай-комнаты.

Гермиону найти оказалось не так сложно – девушка, которой не было в башне, по своему теперешнему обычаю сидела в библиотеке, лениво перелистывая какую-то книгу. Последнее время выглядела гриффиндрская староста не ахти: припухшие глаза, осунувшееся лицо… Гарри вспомнил, что еще вчера обещался прибить Рона при удобном случае. Все его попытки помирить своих двух друзей разбились о стену твердолобости недалекого Уизли и девчачьей гордости Гермионы. Только слепой бы не заметил, что все их подколы, обиды и нападки основаны лишь на взаимном чувстве, но Поттер не хотел лезть в интимные отношения друзей, понимая, что это было бы крайней степенью неприличия. Правда, совсем недавно это было лишь прикрытием: до того, как Гарри стал встречаться с Джинни (после первого матча «Гриффиндор-Слизерин»), он тщедушно боялся стать третьим лишним в их компании, наблюдая за постоянными обжиманиями и укромными поцелуйчиками. Да им самим бы было не очень комфортно – их друг бы им мешал, но они не стали бы ему об этом говорить и оставлять одного. Их отношения стали бы полны определенных недомолвок, конфузов и остальных некомфортных для Золотого трио ситуаций. В конечном итоге, Гарри просто сам стал бы отдаляться от них, желая оставить наедине.

Теперь же, когда у него была Джинни, юноша осознавал, что так нельзя, и что необходимо менять сложившееся положение дел. Оставалось главным вопросом одно простое «Что?», из-за которого Поттер покорно занимал позицию стороннего наблюдателя.

Но все-таки нынешняя ситуация героя не устраивала.

— Гермиона, мне срочно нужна твоя помощь, — Грейнджер вздрогнула, не приметив Гарри издалека. Поттер оглянулся по сторонам в поисках мадам Пинс, но той не было видно. – У нас огромные проблемы!

— Вы с Роном опять во что-то вляпались? – безучастно спросила девушка, словно такие заявления Гарри являлись делом будничным, практически ежедневным, но становилось видно, что она немного напряглась.

— Рон тут ни при чем. Я, в принципе, тоже не виноват, но мы все вляпались.

— Ты можешь конкретнее, Гарри? – Гермиона поднялась на ноги, собирая в сумку свои вещи.

Когда Поттер говорил, что дело срочное и важное, это действительно было так. Нельзя было игнорировать умение юноши попадать в какие-то непредвиденные, порой жизненно опасные ситуации, в которых помощь друзей оказывалась совсем не лишней.

— Здесь – нет, — он сверкнул глазами из-под очков, тут же снова осмотревшись. – Ты все узнаешь в Выручай-комнате. Кстати, ты не знаешь, где Рон?

Упоминание об Уизли прибавило к усталому, напряженному облику Грейнджер что-то грустное и обреченное.

— Нет, не знаю… — она закусила губу, сдерживаясь, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость, вроде: «Наверно тискается где-нибудь с этой…»

— Понятно, — не комментируя никак это страдальческое выражение лица подруги, Гарри подумал, что искать сейчас Рона было бы крайне проблематично, а дело не требовало отлагательств. – Потом ему все перескажу. Главное, сейчас начать действовать.

— Не говори мне, что дело снова в твоей слежке за Малфоем? – додумалась Гермиона. – Сколько раз тебе объяснять, что поведение Малфоя еще ничего не значит!

— Дело не в Малфое! – отмахнулся Поттер. – Хотя в нем, но и не только в нем. Гермиона, можешь не задавать вопросов, пока мы не придем, хорошо?

— Ладно, — девушка недовольно сложила руки на груди. Такая загадочность ее не устраивала, но она старалась не думать о самом худшем.

Они шли быстро. Настолько, что Гермиона едва поспевала за другом, петляя по запутанным школьным коридорам, которые никто, наверно, не знал настолько хорошо и подробно, как сам юный герой. Даже Филч понятия не имел о многих потайных ходах, именно потому, что сквибам не дано было пользоваться картой Мародеров. Все эти тайные знания сослужили Гарри прекрасную службу, когда школа узнала об его отношениях с Джин – обиженные фанатки поджидали юношу фактически повсюду, где только можно и нельзя, чтобы лично высказать ему свои претензии по поводу выбора спутницы жизни, так сказать. Каждая хотела быть подругой очень даже симпатичного, обладающего поистине героическим образом, Избранного. Только самого Избранного никто не спрашивал. Поттеру удавалось ловко избегать ненужных встреч, и он неожиданным образом обычно возникал только на занятиях или в Большом зале. А в гостиной рядом была младшая Уизли, в присутствии которой мало кто решался к нему подойти. Джин обычно смеялась, что она – его личный пугач.

Гарри полагал, что слизеринцы и Джинни будут ждать их снаружи, но коридор оказался пуст. И только большая дверь свидетельствовала о том, что гуляющие вечером по Хогвартсу ученики не были отведены к завучу или еще к кому-нибудь.

Выручай-комната на этот раз представляла собой симбиоз комфортной гостиной и обширной библиотеки, отделанной в темно коричневых, древесных тонах. Напротив двери стоял уютный, бордового цвета, кожаный диванчик, по обе стороны от которого буквально вырастали из пола высокие, до самого потолка, стеллажи с различными книгами. У стен справа и слева располагались зеркально два кресла, а между ними журнальные столики из того же дерева, что и стеллажи. В центре островом возвышался большой круглый стол, полностью заваленный книжками. Впрочем, герой нечто подобное и представлял себе, когда был еще снаружи.

— Малфой? Паркинсон? – гриффиндорская староста изумленно смотрела то на Панси, которая сидела на мягком кожаном диване, разглядывая какую-то книгу, то на Драко, апатично смотрящего, как по комнате мечется Джинни. Когда в помещение вошли, она резко остановилась, молча, лишь одним взглядом выместив на Грейнджер все множество смешанных, явно негативных эмоций.

— Проблема в том, Гермиона, что это, — Гарри кивнул на слизеринца, — Джинни. А это, — кивок предназначался младшей Уизли, — Малфой. И это не шутки, сразу предупреждаю.

Он знал Гермиону, она даже и не могла бы подумать, что ее лучший друг решит разыграть ее, договорившись с Малфоем, но ей точно необходимо было время, чтобы осмыслить все сказанное и увиденное.

— Что ты меня разглядываешь, Грейнджер? – первым не выдержал настоящий Малфой. – Я тебе не рождественская ель…

— Не груби ей, Малфой, — предупредил Поттер, сощурив глаза.

— Я… эм… Погодите, как это все произошло?

— Сложно сказать, — пожала плечами Джинни, заправляя выбившуюся белокурую прядь за ухо. – Мы сами пока не понимаем.

— Их не проклинали, — уверенно заявил Гарри. – По крайней мере, они этого не слышали и не видели. Также Джинни уверяет, что рядом с ней никого не было. И оба они примерно в одно и то же время пожелали… примерить на себя другой образ, если можно так выразиться. И нам нужна ты, чтобы во всем этом разобраться. Ты читала о чем-то подобном?

Задумчиво хмыкнув, Грейнджер подошла сначала к Драко, который стоял ближе, и минут пять колдовала над ним. Затем, помрачнев, она подошла к Джин и проделала те же самые манипуляции. Это были различные заклинания, диагностические, снимающие наложенные чары и проклятия. Все средства, которые только знала Гермиона и которые она могла применить без вреда для и без того уже пострадавших.

— Ну? – в один голос нетерпеливо спросили Поттер, Малфой и Паркинсон

Сделав несколько шагов молча, Гермиона приземлилась на диван между Панси и Джинни. Гарри, не долго думая, занял кресло у боковой стены, и один лишь Малфой не собирался успокаиваться, крутясь, точно лиса во время травли.

— Да, я читала о различных способах обмена телами, и поэтому не могу ничего сказать, – удрученно вздохнула Грейнджер, откидывая в сторону сумку. — Слишком много вариантов. Вам могли подлить какое-нибудь зелье, могли проклясть дистанционно… Единственное что, я могу сказать — магия ничего не показывает. Совсем. Точно вы сейчас находитесь на своих местах.

— Чушь какая-то… — Уизли постаралась унять вернувшуюся дрожь, до боли сжав руки в кулаки.

«Может быть, это какой-то хитрый план Малфоя?» — Гарри скосился на Драко, с униженным выражением лица рассматривающего спадающие на глаза рыжие локоны. – «Нет, глупо. Паранойя какая-то. Ведь, если бы слизеринцы что-то задумали, Малфой мне бы не сказал правды. Хотя, раз он стал на место Джин, мне бы сказала она, и так он только прикрылся… Ладно, если думать об этом, и с ума сойти можно. В любом случае, необходимо все на свои места вернуть, а потом уже думать, случайно это или специально».

— Если это глупая шутка, то все должно пройти в ближайшее время, — предположила Уизли, нервно теребя пальцами край мантии. Предыдущий способ успокоения не принес глобальных результатов.

— А, может, и нет, это зависит от того, кто подшутил, — Паркинсон все не сводила глаз с книги, хотя она была исторической, если судить по обложке. – Шутка шутке рознь, если сделать все с умом, то без магического вмешательства они так и будут ходить. Так что мы не можем ничего точно утверждать.

Малфоя передернуло от одной мысли, что ему придется постоянно ходить не в своей шкуре, видеть в зеркале отражение не кого-нибудь, а смазливое личико Уизли.

— Мы не можем ждать! У меня дела!

— Не у тебя одного, — фыркнула в ответ Джинни, складывая руки на груди. Ей тоже отнюдь не лицеприятствовало существовать вне себя, вне своего тела.

В конце концов, надвигалось Рождество, и в ближайшие дни все семейство Уизли собиралось в Норе, чтобы разбавить напряженные дни ожидания опасности несколькими днями праздника, семейного уюта и веселья. Гарри и Гермиону, конечно же, просили присоединиться. Было бы крайне подозрительно, если бы несколько человек захотели остаться в Хогвартсе на все праздники. С Гарри было и так все понятно – занятия с Дамблдором, все-таки можно и на них все спихнуть. Гермиона могла «отправиться к родителям», но вот Рон с Джинни? Да, можно отпустить одного Рона, но обожаемая миссис Уизли, узнав, что ее любимая дочь не вернется домой, забеспокоилась бы и с ужасным скандалом прилетела бы в школу. Возможно, представления ребят были несколько преувеличены, но Молли крайне волновалась за Джин, даже не желала отпускать ее в этом году на учебу. Убедило ее лишь присутствие директора, с которым ничего не страшно.

Не везти же, в конце концов, с собой в Нору Малфоя? Да, и, кроме того, никто не мог обещать, что в доме не велось бы разговоров о планах Ордена Феникса, а Поттер не был уверен даже на один процент, что Драко НЕ Пожиратель. Не приводить же с собой шпиона, разве только…

— Нам придется дать Непреложный обет друг другу… — прервала натянутое нитью молчание Панси, буквально озвучившая мысли Гарри. – Если все останется так, как есть, и мы никому не скажем о случившемся, то мы узнаем друг о друге столько всего, чего никому нельзя знать.

— Кто знает, куда может уйти информация… — Малфой пилил взглядом своего врага. Им двоим, несомненно, было что друг от друга скрывать.

— Хорошая идея. Все согласны?

Оставшийся квартет дружно кивнул.

— И еще нужно составить такой обет, который сложно будет обойти. Или, по крайней мере, который не позволит переступать определенные темы… — добавила Гермиона уже после.

— Не доверяешь нам, Грейнджер? – выплюнул Драко, плюхаясь на кресло напротив Гарри.

— Я сейчас не только вас имела в виду, — девушка плотно сжала губы, отвернувшись в сторону друга, чтобы ненароком не сорваться и не кинуться на слизеринца с кулаками. – Мы все хотим, чтобы наши тайны не уплыли туда, куда не нужно. И, да, Малфой. Я.ВАМ.НЕ.ДОВЕРЯЮ. – отчеканила Гермиона, выделяя паузой каждое слово.

— А с чего все решили, что это продержится такое длительное время? – Паркинсон, наконец, отложила книгу, обводя всех заинтересованным взглядом, остановившись на Драко. Точнее, на его теле. – Может быть, завтра они проснуться уже в нормальном состоянии?

— Мы ничего не решили, просто благоразумнее было бы приготовиться к худшему, чем надеяться на лучшее, — многозначительно проговорила Джинни. – Но с Обетом Паркинсон права – мы не сможем работать вместе, если не будем друг другу доверять. А так – легкая подстраховка никому из нас не повредит. Если все вернется на свои места, мы просто благополучно забудем об этом кошмарном дне.

— С Обетом уже сложнее… Нужен такой, который сложно обойти.

Договориться было трудно. Дальнейшая дискуссия состояла лишь из того, что кто-то предлагал какой-либо вариант, а все остальные находили лазейки, чтобы опровергнуть его. Лучше всего выходило нарушать у Драко и Гермионы. Она же и Панси в основном предлагали. В конечном итоге более или менее приемлемый текст был выбран. Никто из собравшихся не мог рассказать ни о подмене, ни о какой-либо другой тайной информации, которую случайно узнает от Ордена Феникса или кого-то еще. Также они не могли пытаться покалечить или убить друг друга и кого-то из близких, то есть пользоваться сложившейся ситуацией в корыстных целях.

Ребята поочередно дали друг другу клятву. Гарри устроило то, что он имел свободную возможность рассказать Рону о произошедшем, правда, с условием, что тот тоже даст Обет. Тайна обязана была остаться тайной.

— Теперь мы можем только ждать и искать, — Грейнджер разочарованно вздохнула, понимая, что сможет вернуться в библиотеку, только одолжив у друга мантию-невидимку – пока они разговаривали, уже приблизилось время отбоя, и мадам Пинс была бы крайне недовольна таким поздним гостям.

— Все, теперь ты – Драко Малфой, — слизеринец ткнул в свое тело пальцем. – А я… — он сглотнул, прежде чем озвучить нелицеприятное для себя имя. – Джиневра Уизли. Так будет, пока мы не вернемся.

— Малфой, это все и так понятно, я не дура… — оскорблено, с вызовом произнесла в ответ Джин, в эту секунду ставшая похожей на настоящего Драко как две капли воды. Даже выражение лица было прежним – презрительно скучающим и заносчивым. – Смотри, узнаю, что ты случайно, или, не дай Мерлин, специально мне какую-нибудь свинью подложишь, летучемышиным сглазом так просто не отделаешься! Следи за ним, Гарри, пожалуйста.

Поттер улыбнулся, ласково проведя девушке по руке.

— Я с него глаз не сведу, — пообещал он. – Учти, Малфой, ты от меня ни на шаг не отойдешь, я буду следить за тобой ежесекундно.

— Настолько не уверен во мне, Поттер? Даже после Обета? – ему не было обидно, скорее… забавно. Драко не мечтал и даже не думал, что ему начнет верить его извечный враг, даже в такой ситуации. Малфою самому скорее было это не нужно, за них все выполнял Обет, так зачем втираться к человеку в доверие, если не можешь потом использовать все это против него?

— Я никогда не буду в тебе уверен, Малфой, пора бы тебе уже это понять. Не хочу, чтобы из-за моего глупого доверия пострадали мои близкие, — Гарри сделал шаг вперед, точно загораживая от Драко стоящих рядом с ним Гермиону и Джинни.

— Ладно, не важно… Слушай, Уизли, сама-то не напортачь, и не думай меня подставить, — слизеринец стиснул зубы.

Юноша по инерции потер левую руку на уровне предплечья. Он занервничал, окидывая комнату обеспокоенным взглядом, словно ожидая увидеть здесь то, чего тут быть не должно.

— Так, хватит, с этим мы разобрались. Вроде бы все, с завтрашнего утра начнем поиски чего-либо, что нам поможет, — командовал Поттер, положив руку на плечо Гермионы, словно уже сейчас возлагая на нее эту деятельность.

На самом деле искать будет не она одна, здесь все вполне были способны сделать что-то дельное, даже Рон, который, как иногда думал Гарри, только прикидывался недоумком. Так ему было удобнее – косить под неуча, чтобы не припрягли, а заниматься было лень. Не на пустом месте же возникли гениальность Фреда и Джорджа, упорство Перси и умения Била и Чарли. Хотя, тут бы Малфой сказал, что в семье не без урода. Но Поттер — не Драко, в конце концов, и он ценит своего друга таким, какой он есть. Несмотря на все недостатки.

Панси первая сонно зевнула. Сложно было сопротивляться усталости, даже несмотря на напряжение и бушующую внутри бурю эмоций.

— Мы забыли почти о самом главном, ребят… — оцепенела Джинни, вспомнив один вполне смешной в данной ситуации нюанс. – Мы сегодня должны где-то спать…

— В чем проблема-то? – Драко зажмурился на несколько секунд, помотал головой из стороны в сторону, а затем максимально широко раскрыл глаза. Не помогло – веки отяжелели настолько, что неумолимо стремились захлопнуться, как юноша ни старался.

— Я просто не представляю тебя в своей комнате со сворой девчонок-пятикурсниц с Гриффиндора…

— Ну, знаешь, Уизли, с этим-то я уж как-нибудь бы разобрался… — поднимаясь, заявил Малфой и продолжил уже более тонким голосом: – Пошли, Поттер, а то ведь я такая дура… заблужусь…

— Не подавись ядом, дорогАЯ! – выделяя последний слог, хохотнула Джин язвительно, с веселым издевательским задором.

Однако Гарри было ясно видно, что она сама не представляла, как сейчас пойдет в гостиную Слизерина и ляжет спать в комнате, принадлежащей Драко Малфою. Успокаивало, что у него была своя комната, и девушке не придется постоянно пересекаться с другими ребятами со Слизерина.

— Удачи тебе, Джин, — шепнул Поттер на ухо своей любимой, прижимая ее к себе. Он свободно пересиливал себя, чтобы дотрагиваться до этого тела так, как он обычно дотрагивался до самой Джин, но вот о поцелуе не могло быть и речи. Уизли не могла не заметить эту мелкую заминку, но не подала виду.

— Спасибо, тебе тоже, Гарри. Следи за ним.

Подмигнув ей, Гарри схватил за запястье Драко, кивнул на дверь Гермионе, и троица вышла в коридор. Следом за ними вышли и оставшиеся девушки. Их неполная пока, совершенно абсурдная, сведенная обстоятельствами команда разошлась в разные стороны, чтобы завтра приняться за распутывание их общей тайны.

Троица устало плелась по коридору. Драко давно уже вырвал свою руку из ладони Гарри, ощущая себя, по меньшей мере, глупо в таком положении. Да, он теперь был… девушкой Поттера, и от этой мысли Малфоя коробило. Сутками торчать рядом с этим никчемным, самоуверенным, самодовольным гриффиндорцем казалось для юноши настоящей каторгой, сумасшествием. Дурным сном, в конце концов, от которого хотелось проснуться. Несколько раз Драко даже незаметно пощипывал свою левую руку чуть повыше локтя, надеясь, что от боли вернется в реальность, в которой он был все тем же слизеринским засранцем. Но нет, коридоры упрямо сменялись друг другом, и худые девчачьи ноги ровно, не заплетаясь, по-прежнему вышагивали вперед, во вражескую обитель.

— Елочные шарики, — буркнула Гермиона новый, рождественский пароль. Полная Дама услужливо отъехала в сторону, довольно хихикая. У нее было явно праздничное настроение, которое вряд ли могли испортить кислые лица шестикурсников.

За портретом оказалось не по-рождественски тихо. Вокруг царила умиротворенная, вечерняя атмосфера. В дальнем углу у камина сидело полдюжины третьекурсников, вяло обсуждающих свои планы на праздники. Несколько гриффиндорцев строчили письма домой – за последнее время, невзирая на постоянные обыски Филча, поток писем из домов в школу и обратно только увеличивался, и каждый школьник, открывая очередное письмо или газету, надеялся хотя бы не увидеть в них плохих новостей, не говоря уже о том, чтобы прочитать о хороших.

Драко, попавший в гостиную впервые, озирался по сторонам, сравнивая помещение с привычным ему залом в подземельях.

— Слишком… цветасто, что ли, — озвучил свои мысли юноша, передернув плечами.

Вся эта насыщенность красного, бордового, желтого и золотого пестрила, цвета были какие-то нервные, распаляющие, не то, что его родная гостиная Слизерина: спокойный, умиротворяющий зеленый, отделанный серебром, привносил в душу равновесие и ясность ума.

— Не знаю, мы привыкли… — Гермиона, кивнув Гарри, прошла к удобному диванчику у окна. Их Золотое Трио не так уж часто его занимало, но в данный момент это оказалось самое отдаленное от всех других сборищ место.

Рядом уселись Поттер и Малфой.

— У тебя точно нет никаких идей, Гермиона? – все-таки спросил Гарри, пытливо посмотрев на подругу.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Многие способы перевоплощения и смены тела оставляют определенный магический след. Даже при некотором упорстве можно вычислить человека под оборотным зельем, а тут… Пусто. К тому же, если учитывать ваше желание…

— Мать твою, Грейнджер, ты думаешь, я настолько хотел девчонкой стать? – понижая голос до сдавленного шепота, возразил Драко. – Чушь это все!

— Порой желания, высказанные в сердцах, намного более значимые, чем обычные, обдуманные, — тоном провинциальной учительницы заметила Гермиона, отвечая дерзким взглядом на взгляд. Сейчас она ни за что не позволит Малфою себя унижать, не в том он положении. – Они сильнее, да и к тому же легче сбываются. Но дело не в этом. Пусть даже это был довольно сильный призыв, и пусть вы подумали об этом одновременно… Я не понимаю, почему оно исполнилось.

— Ты все-таки думаешь, что дело в пожелании? – поправив на переносице очки движением заправского ботаника, поинтересовался Поттер.

— По крайней мере, нет ничего, что позволяло бы мне об этом не думать, так что… — девушка устало провела ладонью по лицу. – Этим может и объяснится отсутствие на них Следа…

Слушая краем уха рассуждения гриффиндорки, Драко снова огляделся по сторонам. До этого он, возможно, не обратил внимания, но сейчас ему стало видно, какими глазами смотрят на него присутствующие в гостиной. Чего здесь только не было: и ненавидящие взгляды стайки девчонок с третьего до седьмого курсов включительно, заинтересованные разглядывания юношей и грустный, разочарованный взгляд Дина Томаса. Правда, некоторые смотрели не только на него, но и на рядом сидящего Избранного (были и те, кто смотрели на него в первую очередь).

Однако, на Джинни, а теперь на Малфое, стояло яркое, буквально бросающееся в глаза клеймо девушки Героя. Клеймо, от которого не отделаться, не отмыться. Героя любят все, практически без исключения, а вот его приближенным достается так, что мама – не горюй. Ничто не может в этом мире изжить зависть и тщеславие – каждая (или каждый) считает, что больше других достойна быть рядом с героем, греться в лучах его славы. Многие делают вид, что уважают таких людей, мол, они поддерживали Героя в его геройских приключениях, шли на почтительном расстоянии, готовые, если что, подставить надежное плечо, если Герой, не дай Мерлин, вздумает упасть лицом в грязь или, того лучше, заслонит своей порой не менее геройской грудью от неожиданной опасности. На самом же деле их, зачастую, или не видят вообще, когда это не нужно, или поливают тоннами первосортной, отменной грязи.

Последнее в их школе любят делать слизеринцы, первое – хаффлпаффцы и рейвенкловцы. Гриффиндорцы же предпочитают соблюдать гармоничный нейтралитет, но взгляды ведь говорят больше слов.

Кто-то завидовал Рону и Гермионе, но к их постоянному присутствию рядом с Поттером уже привыкли. А вот Джинни для всех была в новинку. Можно было на пальцах рук пересчитать тех девушек, кто не хотел закрутить роман с Избранным. Особенно после подтверждения подозрений, что он действительно Избранный. А тут такой капитальный облом в виде рыжеволосой бестии из рядов все тех же Уизли. Ну конечно, считали многие, Рон свою сестру другу пропихнул, как нечего делать. Каково же истинное положение дел, и то, как долго Гарри морально мучился, пытаясь признаться себе, Джинни и Рону в своих чувствах, никого абсолютно не интересовало.

О многом этом Малфой не знал, поэтому все эти взгляды стали для него откровением. Ему показалось, что он сидит сейчас в гриффиндорской гостиной в своем истинном обличии, ненавидимый, уязвимый и крайне беззащитный.

Из задумчивого состояния юношу выдернул прерывистый выдох Грейнджер. Он посмотрел на нее как раз в тот момент, когда она начала отводить полный ненависти взгляд от входного проема. Драко ожидал увидеть там кого угодно, но только не младшего из сыновей Уизли.

«Что же у них тут прогнило, если эта Грейнджер на своего дружка так смотрит?»

Ответ последовал незамедлительно: за спиной Рона маячила жеманная Лаванда Браун. Вот уж кого Малфой не воспринимал всерьез, считая полной дурой. Даже о Панси он никогда не смел думать так, как об этой пустышке. Уизли, оглянувшись и заметив друзей, двинулся к ним. Он, если честно, тоже был обижен на Гермиону, но, в порыве нескончаемой щедрости, решил закрыть глаза на все ее недостойные поступки ради их многолетней дружбы.

— Всем привет! – заулыбалась Браун, не отпуская руку своего парня и не отлепляясь от него и на миллиметр.

— Привет, — ради приличия ответил Поттер, между прочим, единственный, кто хоть как-то среагировал. Лаванда сделала вид, что не заметила открытого игнорирования двух сидящих рядом с Гарри девушек. – Я тебя искал, Рон.

— Мы были немного… заняты… — уклончиво ответил Рон, давая понять, что дело было абсолютно неважным. Если присмотреться, то Уизли выглядел не таким уж и довольным. Он словно на автомате отвечал улыбкой на улыбку своей спутницы, которая все шире и шире скалила зубы.

— Я, наверно, пойду спать, Гарри… — тихо произнесла Гермиона, кашлянув. Она старалась не поднимать глаза на стоящего перед ней Рона, и только Гарри заметил, как побелел кулак девушки от напряжения. – Завтра трудный день. И… удачи вам.

Последняя фраза предназначалась уже скорее Малфою, которому предстояло провести ночь и, скорее всего, не одну, в обществе пятикурсниц Гриффиндора. Поттер кивнул в ответ, пожелав подруге сладких снов.

— Рон, нам нужно с тобой серьезно поговорить, — Гарри посмотрел на Рона, краем глаза косясь на рядом стоящую Браун.

— Угу, — кивнул Уизли, с размаху придиванившись пятой точкой на место, освобожденное Гермионой.

Юноша по-прежнему косился на Браун, присевшую рядом с Роном на подлокотник.

— Наедине, желательно…

Рон нахмурился. Лаванда, хмыкнув, поднялась, также выразив свое желание пойти спать, и напоследок картинно поцеловала своего рыжика. Несколько человек, которые то и дело бросали заинтересованные взгляды на их компанию, тут же отвернулись. «Ну, хоть какая-то от них польза», — одновременно подумали Гарри и Драко, также одновременно отвернувшись.

— Ну, так что ты хотел мне сказать? – тоном крутого начальника продолжил Уизли, проводив девушку взглядом до лестницы.

В голове Поттера окончательно сформировалась мысль о том, что он не знает, как же все-таки сказать Рону, что сейчас с ними сидит не его разлюбезная сестра, а ненавистный ему Драко Малфой. С Гермионой было проще – к Джинни она была менее предвзята, да и могла более разумно обо всем рассуждать.

— Тут такое дело, Рон… Мы сами не совсем поняли, как все так вышло, но…

Уизли непонимающе смотрел то на неуверенно мямлящего друга, то на нежелающую смотреть на него сестру с яростным, не свойственны ей выражением лица, и в его голову пришло единственное разумное этому объяснение:

— Ты беременна? – Рон смерил Джинни испытывающим взглядом, не подозревая, насколько далек от истины. Но, по крайней мере, с его стороны все выглядело вполне логично: вместо того, чтобы обратиться к матери, от которой порой бросало в дрожь, девушка с другом решила сначала поговорить со своим единственным родственником на ближайшую сотню километров.

На долгие десять секунд лица гриффиндорской парочки замерли с одинаковым выражением, которое стоило запечатлеть на будущие десятилетия. Вздернутые вверх брови, шокированные глаза, приоткрытые рты…

— Нет, ты что, Рон! – первым отмер Гарри, успевший толкнуть Малфоя ступней, когда тот уже хотел было высказать этому рыжему засранцу все, что он о нем думает. Драко затих, придя в себя. – Я не об этом. Ладно, скажу прямо. Это – не твоя сестра, это Драко Малфой.

На этот раз настала очередь удивляться Уизли. Он несколько мгновений просто сидел, хлопая ртом, точно рыба на безводье.

— По мне, это очень глупая шутка, ребят… — заметил Рон, обиженно отвернувшись.

— Ты знаешь, я не посмел бы так пошутить.

— И все равно не смешно…

— А мы смеемся, Уизли? – в игру вошел Драко. Уж его-то высокомерно-презрительный тон должен был хоть как-то убедить Рона. – Это точно не смешно!

«О Мерлин, я согласился с Уизли?» — исплевался про себя Малфой, складывая руки на груди. – «Я сошел с ума…»

«А то, что ты в женском теле расхаживаешь, еще пока не клиника, да?» — усмехнулся его внутренний голос ехидно.

Следующие несколько часов Гарри и, временами, Драко пытались сначала заставить Рона поверить в сказанное, затем поверить, что все это не хитроумный план Малфоя, затем успокоить, а затем настроить на рациональное решение проблемы. К тому моменту, когда все было закончено, гостиная опустела полностью. Рон, окинув напоследок Малфоя презрительным взглядом, вернулся в комнату, обещав завтра с остальными приняться за возвращение сестры в ее тело.

— Ну что, Поттер, я тоже пошел… — зевнув, заявил Драко. – Можешь не провожать, не заблужусь.

Спокойно добравшись до лестницы и пройдя по ней целых десять ступеней, Малфой крайне удивился, когда его ноги ни с того, ни с сего поехали вниз по ровной, гладкой, удобной горке.

— Что за хрень, Поттер? – обернувшись, спросил юноша.

Подошедший Гарри так же не мог понять, что же произошло. Но тут он вспомнил, как однажды они с Роном хотели зайти за Гермионой, но лестница их не пустила. Осталось понять, почему она не пустила Малфоя.

— Похоже, тебя приняли за парня, Малфой… — стараясь смеяться негромко, выдавил Поттер. Он пока не хотел задумываться о последствиях.

— Чего смешного, идиот? Я где спать, по-твоему, буду? – раскрасневшийся от гнева Драко поднялся на ноги, даже не дожидаясь помощи. Ему пока не пришло в голову, что подняться, ухватившись за крепкую ладонь Гарри, было бы гораздо проще. – Придется тут заваливаться…

— Ты хочешь, чтобы тебя под утро сглазил кто-то? Я, конечно, понимаю, что в комнате девчонок всего несколько, но тут ты доступен всему факультету… Нет, Малфой, я не оставлю тебя в беде.

— Слушай, не геройствуй, Поттер… — скривившись, произнес Драко. – Мне от тебя не нужно одолжений. Да и помочь не сможешь. Ты что, сумеешь заставить эти идиотские ступеньки меня пропустить?

Это был действительно каверзный вопрос, о котором Поттер даже не задумался, когда предлагал помощь. Возможно, Драко все же был прав, и все его слова оказались простым бредом?

— Ты ко мне пойдешь, уж к мальчикам-то тебя обязательно пустят.

— А ты где будешь? – на автомате спросил Малфой, кинув быстрый взгляд на лестницу в комнаты юношей.

— Что-нибудь придумаем… Но я тебя тут так не оставлю.

* * *

— Поттер, когда ты предлагал помочь, я не думал, что все будет… так.

Драко старался отодвинуться как можно ближе к краю не очень вместительной кровати, и дальше от наглого, ненавистного Гарри Поттера. Гриффиндорец честно хотел устроить так не вовремя свалившегося на голову товарища на своем месте, а сам думал уйти в гостиную, поразмышлять. Только он почти осуществил задуманное, даже снял мешавшую мантию, оставшись в свитере и брюках, как на своей кровати завозился Невилл и, приподнявшись на локте, стал всматриваться в полумрак комнаты.

— Гарри, это ты?

В тот момент Гарри обрадовался, что Малфой уже сидел на кровати, закрытый ото всех пологом. Рефлекторно, Поттер тут же с ногами забрался внутрь, задернув за собой занавесь. Все произошло слишком уж быстро, и оставалось надеяться, что Лонгботтом спросонья не успел ничего понять. Возможно, прятаться было глупо, в конце концов, Гарри мог сослаться, что ему не спиться, и уйти вниз, но во многом разум действует на несколько секунд позже, чем тело.

— Ты что творишь, Поттер? – на зеленоглазого брюнета ошарашено смотрел слизеринец, прикрывший скомкавшимся одеялом выглядывающие из-под юбки ноги. – Ты же вроде спуститься хотел?

Пожав плечами, Поттер высунул голову из-под полога. Невилл, похоже, уснул, но, скорее всего, некрепко.

— Тут посижу пока… — еще раз подумав, как все это глупо, почти одними губами прошептал Гарри.

Фыркнув, Драко отвернулся и лег, до самых ушей натянув одеяло. Снаружи было тихо, но только юноша хотел встать и уйти, как завозился Финиган. Помянув всеми известными ему «добрыми» словами Мерлина и Моргану, Поттер снова замер. Просидев в неудобном, скрюченном состоянии минут пять, Гарри понял, что сидеть так дальше у него уже нет сил – затекла спина и ноги. Третью попытку удрать испортил Дин. Герой ненароком подумал, что же это за криминальная ночь такая, раз всей их комнате так плохо спиться.

Устроившись поудобнее, Поттер подложил под голову ладонь. Рядом, тихо постанывая во сне, посапывал Малфой, уставший ото всех свершившихся за день неурядиц. Так они и лежали. Гарри прислушивался к храпу Рона, тихому дыханию Симуса, причмокиваниям Томаса, возне Невилла, посапыванию Драко, и сам не заметил, как тоже уснул.

Разбудило его отчетливое шипение Малфоя:

— Поттер, ты совсем охерел?

Поттер резко открыл глаза, не совсем понимая, что же Джинни делает в его кровати, но потом воспоминания вернулись, и юноша осознал, что тело, к которому он мило прижался во сне, принадлежало никому иному, как Драко Малфою.

Слизеринский принц дернулся, ощутив, как его кто-то слегка приобнял за талию. От этого он, в принципе, и проснулся. Вторым шокирующим обстоятельством оказалось то, что Драко почувствовал оголившимся во сне бедром сквозь ткань брюк нечто твердое. Причем у юноши не было и крупицы сомнения в том, ЧТО именно это было.

— С какого хрена поползновения?

— Я тебя даже пальцем не тронул! – так же зашипел в ответ Гарри, поспешно выставляя вокруг кровати заглушающие чары.

— Да если бы ты пальцем тронул, я б тебе и слова не сказал! – Малфой развернулся и оттолкнул от себя Поттера. – Ты почему не в гостиной?

— Заснул… совершенно случайно!

— Ага, говори мне тут!

Гарри только сейчас заметил, насколько сильно покраснела сидевшая перед ним «девушка».

— Ииии… что это вообще было? – мало того, что Драко отполз в дальний край кровати, так он опять до самых глаз натянул на себя одеяло, точно смущенная девственница.

Его собеседник даже не знал, что ответить, он же не мог контролировать себя во сне.

— Я спал, и к тому же, Малфой, не забывай, что ты в теле МОЕЙ девушки, так что никаких претензий… — решил, наконец, расставить все точки над «i» Поттер.

Нет, он, упаси Мерлин, не собирался во всем пользоваться своими правами на это тело, но здесь речь скорее не об этом. Просто Гарри крайне не любил, когда его упрекали в том, в чем он не виноват. Натерпелся юноша этого в доме у Дурслей, все, баста.

Он поднялся с кровати и, мимолетом взглянув на часы, заметил:

— У тебя есть еще часа два на сон, потом, я думаю, лучше тебе спуститься вниз. Если не спустишься, сам лично приду, – последние слова прозвучали, как угроза.

Дождавшись в ответ утвердительного «угу», Гарри покинул спальню.

Когда Драко через полтора часа все-таки соизволил спуститься вниз, Поттер уже был не один. Рядом с ним сидела Гермиона, с которой юноша в четверть голоса перешептывался.

— Я не попал в спальню… — вместо «Доброго утра» сказал Малфой, присаживаясь рядом.

— Я уже знаю, — кивнула Грейнджер, доставая из сумки расческу и протягивая ее «девушке». – Кстати, Гарри, забыла тебе сказать, что Слизнорт ждет вас обоих сегодня. Он вечеринку в клубе организует. И сказал, что в этот раз ты не отвертишься.

Данная новость Гарри не обрадовала – ему только не хватало, чтобы вместо поисков они потратили целый вечер на натянутые улыбки, принужденный смех и метания туда-сюда по кабинету профессора зельеварения. Но, в итоге, юноша же все-таки благодаря Слизнорту стал одним из самых лучших зельеваров на курсе, ведь если бы не он, не видать юному дарованию учебника Принца-полукровки.

— А завтра уже отъезд… Впервые помню, чтобы разъезжались по домам почти перед самым Рождеством, — продолжала Гермиона свою мысль, не обращая внимания на отсутствие интереса у слушателей.

— Мне нужно переговорить с Джинни, — Поттер резко поднялся и, взяв сумку, куда-то ушел.

* * *

Гермиона, Драко и Рон, который не сводил недоверчиво прищуренных глаз со своей «сестры», нашли своего друга на лестнице у Большого зала. Ничего им не объяснив, Гарри кивнул на вход. Когда их четверка ближе подошла к дверям, из подземелий вырулила знаменитая слизеринская парочка.

Пройдя мимо «Малфоя», Поттер случайно легонько толкнул своего врага плечом.

— Эй, Поттер, тебя уже ноги не держат? — на лице слизеринца отразилось выражение полного отвращения, словно перед ним был не великий Избранный, а помет гиппогрифа. – Как тебя с такой-то координацией капитаном сделали?

— Прости, Малфой, я и не знал, что ты такой неженка! – Гарри усмехнулся уголками губ, скрестив руки на груди.

— Ну, мне-то не нужна кучка псевдо-охранников, чтобы по школе пройтись!

— Кто бы говорил, мистер «я-всегда-с-собой-беру-двух-тупиц-на-поводу»! – вступилась за своего парня «Джин», откинув назад рыжий локон. Паркинсон, стоящая рядом, ненароком подумала о том, какого на самом деле мнения Малфой о своих друзьях.

— Тебе кто-то рот разрешал открывать, Уизлетта? – новая порция презрения хлынула теперь на девушку.

— Драко, не трать свои нервы на этих неудачников… — из-за спины «Малфоя» вынырнула Панси и взяла юношу под руку.

— В твоем разрешении не нуждаюсь! – вспылила «младшая Уизли».

— Все, остынь, Джин, — успокоившись, прервал их Гарри. – Собака лает – ветер носит!

Взяв свою девушку за локоть, Поттер ее увел сквозь собравшуюся толпу зевак в Большой Зал. Следом за ним ушли нахмурившиеся Рон и Гермиона.

— Зачем был этот спектакль, Поттер? – Драко мимолетом оглянулся на свое тело, на котором повисла Паркинсон. – Тебе делать больше нечего?

Про себя же Малфой все-таки не отринул мысль, что «эта Уизлетта» неплохо держит марку. Если бы он сам был сторонним наблюдателем, то никогда не догадался, что что-то не так.

— Потом поймешь, — ответил Гарри, дождавшись, когда с ними поравняются его друзья.

— Что это было, Гарри? – Рон ошалело посмотрел на брюнета, силясь все понять.

— Мини спектакль для школы… — усмехнувшись еще шире, ответил Поттер спокойно.

— Может ты мне… нам все-таки расскажешь, Поттер?

— Сказал же, потом поймете, не сейчас, — сказал юноша, ближе наклоняясь к Малфою. – И на людях, пожалуйста, не называй меня «Поттер».

— А как мне тебя называть? – вскинул брови Драко. – Пупсик? Зайка? Сладкий? Или лучше по имени? Гарричка? Гаррюсик?

Гарри проигнорировал полный яда тон собеседника.

— Не выеживайся, Мал… Джинни, — юноша в нежном жесте сжал плечо своей возлюбленной. – Называй меня просто «Гарри». И не забывай, мы не должны привлекать излишнего внимания.

— И это ты называешь «Не привлекать внимания», Гарри? – наконец сорвалась Гермиона, все время шедшая молча. – Да на нас сейчас полшколы пялится. А остальная половина перешептывается!

— Ну, издержки производства, так сказать, — Поттер невинно пожал плечами, мол, я не виноват. – Я привык. А сейчас мы просто спокойно садимся на свои места и завтракаем. У нас еще есть несколько неотложных дел…

* * *

— Что это было, Уи… Драко? – Панси старалась присесть как можно ближе к «Малфою».

— Понятия не имею, — скривившись, отмахнулся юноша, заметив, что их разговор обратил на них несколько заинтересованных взглядов.

Под столом же младшая Уизли переложила в ладонь Паркинсон то, что ей успел передать Поттер. Джинни догадывалась, что пересечется с Гарри только на завтраке, поэтому, когда ее легонько толкнули, девушка знала, что делать. За какую-то секунду она успела перехватить пальцами сунутый Поттером клочок пергамента, и тут же, используя все свои актерские способности, попыталась хоть как-то наехать на своего парня. Вот чего не ожидала Джин, так это того, что на нее так артистично набросится настоящий Драко, игравший ее роль.

На клочке неровным, поспешным почерком Гарри было накарябано: «ВК после завтрака». Значит, появилось что-то важное, о чем необходимо срочно поговорить.

Вяло ковыряясь в тарелке с кашей, Джинни старалась уговорить себя хоть что-нибудь съесть, но у нее это, мягко говоря, не получалось. Девушке казалось, что все вокруг только и делают, что смотрят на нее, притом такими взглядами, будто вся школа уже знает, что Драко Малфой – не Драко Малфой. И это было странно.

— Пойдем, они уже ушли… — Панси ткнула свою подопечную локтем, кивая на двери.

Действительно, четверо человек терпеливо ждали их у выручай-комнаты, не заходя пока внутрь. Однако дверь уже призывно виднелась в стене.

Как оказалось, обстановка осталась вчерашней. Гарри сразу же прошел к столу в центре и, отодвинув стул, сел на него. Гермиона с нескрываемым любопытством рассматривала книги, которые не привлекли ее внимания в прошлый раз. К Грейнджер присоединилась Панси. Рон и Драко сели на диваны в противоположных концах комнаты, стараясь даже не бросать друг на друга взглядов. Джинни, не зная, куда себя деть, присела за стол напротив возлюбленного.

— Что ты хотел сообщить? – наконец спросила девушка после того, как несколько минут рассматривала его лицо.

— Как прошла ночь? – пропустив вопрос, поинтересовался Поттер.

— Лучше, чем могло быть, — пожала плечами Уизли, как бы, между прочим, поворачиваясь к брату. – Рон, ты мог бы хоть слово мне сказать!

— Прости, сестренка, — юноша посмотрел на нее нехотя, громко сглотнув. – Мне трудно пока воспринимать тебя в таком виде…

Это заявление окончательно выбило Джинни из колеи, ведь она не ожидала такой подлости от брата.

— Рональд Биллиус Уизли! – даже сквозь внешность Драко Малфоя ярко почувствовалась аура Молли Уизли, и прозвучал ее приказной тон. – Если тебе трудно на меня смотреть, то представь, каково мне!

— Извини, — в этот раз Рон действительно испугался.

— Может, вы прекратите ерундой страдать? – Драко устало массировал пальцами виски.

— А ты…

— ХВАТИТ! – повысив голос, попросил приказным тоном Гарри. – У нас нет на это времени! Уже завтра вся школа разъезжается на Рождество, а сегодняшний вечер вообще выпадает.

— Почему? – Панси и Джинни повернули на него головы.

— Слизнорт.

— Точно! – Уизли хлопнула себя ладонью по лбу. – Но ведь мы можем и не идти…

— Можем, — согласился Поттер. – Но Дамблдор советовал мне не портить с профессором отношений.

— Да к черту все эти советы! – вскочил Малфой. – У нас нет времени лебезить перед этим старикашкой.

На лицо была прежняя обида на профессора Слизнорта за то, что его, Драко Малфоя, не пригласили в клуб Слизней.

— Здесь речь идет о войне, тупица! – впервые за это утро Рон напрямую обратился к Драко, и то совсем не дружелюбно. – Ах да! Я же забыл, ты ведь ручная собачка Того-кого-нельзя-называть! Гав-Гав!

Такое хамство оказалось последней песчинкой, нарушившей хрупкое равновесие между людьми в комнате. Гарри успел пожалеть, что все-таки рассказал все вспыльчивому другу. Назревающую потасовку пресекли Гермиона и Панси, прибегнув к простому «Петрификус Тоталус».

— Так лучше, — хихикнула Паркинсон, убирая палочку, словно заправский ковбой, прячущий свой пистолет после удачного выстрела. – Они нам так ничем не помогут.

— Что бы вы ни говорили, — продолжил прерванный Герой. — Дамблдор темнит, я не спорю, однако сейчас директор занят какими-то делами. И пока я ему верю. Поэтому сегодня я и Драко идем на вечер.

Замеревший Малфой даже не мог возразить, одним только взглядом выражая, что он думает о гриффиндорце.

— Я, наверно, не пойду, — откладывая вторую просмотренную книгу, сказала Гермиона, уже начавшая поиск. – Провести весь вечер в компании Маклаггена я не очень-то и хочу…

— Кого-кого? – переспросил только что расколдованный сестрой Рон, услышав имя соперника.

— Кормака Маклаггена. Я его хотела на вечер пригласить, — пожала плечами Грейнджер.

— Да ты… Да он… Да вы… — словарный запас Уизли резко иссяк.

— Но ты не должна… — начал Гарри, но Гермиона снова его перебила:

— Я действительно не хочу идти, — девушка улыбнулась, подбадривая друга. – Лучше потратить время на более важные дела.

Оставшееся время до обеда (благо, было воскресенье) вся их команда обыскивала Выручай-комнату, ведь не зря же на их просьбу найти ответ, комната предстала перед ними именно такой. Значит, подумали все, в комнате было что-то, что могло помочь им все вернуть на прежние места.

Чем больше проходило времени, тем сильнее разочарование одолевало шестерку – поиск пока не давал абсолютно никаких результатов. Только, никто не говорил, что будет легко. Радовало одно – ссор и других явных конфликтов не возникало, если не считать мелкие вспышки гнева у самых беспокойных поисковиках. Временами, в какой-то из книг встречалось что-то интересное, и тогда всеобщее внимание приковывалось к этому экземпляру, но, после недолгих разборок, информации присваивался гриф «бесполезная». Какие-то способы возврата требовали слишком многого, другие были просто физически невыполнимы.

— А почему бы не использовать оборотное зелье? – между делом предложил Рон, откладывая очередную бесполезную книгу. – Ведь тогда не будет проблем со всем этим. Мы сможем хотя бы при других вести себя нормально.

— Я уже думал об этом, Уизли, — не поднимая взгляда от книги, отозвался Драко. – Но здесь не все так просто.

— В школе трудно будет достать все ингредиенты, а протащить их извне еще сложнее, — поддержала юношу Гермиона. – К тому же, Рон, ты должен помнить, что оно долго готовится…

— А, ну да… — разочарованно выдохнул Уизли.

— Вы что, его готовили раньше? – встряла Панси.

Золотое Трио переглянулось по очереди со смущенным выражением лица. Малфой даже был готов поклясться, что все трое поочередно кинули на него беглый взгляд, и в его голове закралось смутное подозрение, но обдумывание этого юноша решил оставить на ленивое «потом».

— Нет, с чего ты взяла? — Гермиона первая взяла себя в руки и вполне не натянуто улыбнулась Паркинсон.

Девушка в ответ неопределенно пожала плечами, продолжив бегло просматривать взглядом страницу.

— Но на Рождество можно будет постараться все достать… — вставил свои пять кнатов Рон обиженно.

— Мы все равно не успеем, Рон, — вклинился Гарри, отчетливо посмотрев на друга предупреждающим взглядом. – Да и в школе чужие роли играть проще, нам бы все эти перевоплощения пригодились дома.

Со всех сторон донеслись согласные поддакивания. Возможно, это был первый и последний вечер, когда между слизеринцами и гриффиндорцами остался нейтралитет. Похоже, некоторые магловские психологи правильно утверждают, что общая проблема сплачивает людей. Вот только надолго ли…

* * *

День плавно подходил к своему логическому завершению, и за все имевшееся у ребят время, они не смогли найти ничего стоящего. Гарри, Драко и Гермиона вернулись в башню Гриффиндора, оставив Панси, Джинни и Рона в выручай-комнате. Младшей Уизли и Паркинсон просто было лень куда-то уходить, а Рона отпустить не рискнули, ведь, как только на горизонте появиться вездесущая Браун, Рон будет безвозвратно потерян для них как минимум до отбоя.

Гарри, не тративший много времени на переодевания, дожидался свою «спутницу» в гостиной, не обращая внимания на косые взгляды. К ним он привык. Где-то рядом навязчиво мелькала Лаванда, разыскивая надолго пропавшего парня. Девушка заметно смущалась подойти к Гарри и спросить его о Роне, или, по крайней мере, активно делала вид, что смущается, ведь раньше мнение Поттера об этих отношениях Браун не волновало. Лав-Лав, похоже, удивляло, отчего Гарри сидит совсем один.

Ему же пассия Рона в тот момент была так же интересна, как корзина мельтешащихся флоббер-червей. Поттер беспокоился о том, что все еще не может привыкнуть к тому, что в теле его драгоценной Джинни не она, а ненавистный, хотя уже не настолько сильно, Драко Малфой. Юноша несколько раз за день ловил себя на том, что он хотел по привычке взять Джинни за руку, запустить ладонь в рыжие волосы, прижать к себе или просто знакомым жестом убрать с ее лба выбивающуюся прядь. Гарри останавливался в тот момент, когда рука, по велению расслабленного мозга, поднималась, чтобы хоть как-то коснуться этого тела. Становилось легче только от того, что Драко всего этого не замечал. Но было все равно неприятно.

Голос Гермионы прорвался сквозь пелену жужжащих в голове Поттера мыслей.

— Гарри, мы всё! – Грейнджер положила свою неожиданно прохладную ладонь на плечо друга, привлекая его внимание к себе.

За спиной девушки стоял пунцовый Малфой, одетый по-праздничному. Длинная, шоколадного цвета парадная мантия, копна завитых в мелкие кудряшки волос, аккуратно, неярко накрашенное лицо… Все это Гарри уже видел, и не раз.

— Отлично, пошли, а то мы можем опоздать… — буднично улыбнулся Избранный, с горечью подумав, что еще одна новая порция взглядов подогревает в нем если не злость, то томную усталость — это точно.

— К чему этот нездоровый румянец, Джин? – шепотом осведомился Гарри, все еще шифруясь, на всякий случай.

— Отвали, — сжав зубы, свирепствовал Драко. Не было понятно, что его так разозлило и смутило. – Мало того, что девчонка, так еще и в тряпье…

— Ну, извини, — сквозь сжатые зубы процедил Поттер, чуть сильнее сжав пальцы на локте спутницы. – Мы же должны были вашему величеству подогнать гору шмоток самых знаменитых дизайнеров…

Гневно выдохнув, Малфой отвернулся.

«Это будет самый незабываемый вечер в моей жизни…» — усмехнулся про себя Гарри. — «Такое уж точно не забудешь…»

Когда они уже подходили к кабинету Слизнорта, доносившиеся изнутри музыка, смех и голоса становились все громче. Изнутри кабинет больше напоминал цирк-шапито, и, иногда, не только по виду. Возможно, Слизнорт применил магию, так как кабинет казался больше и вместительней обычного профессорского. Все пестрило алыми, золотыми и насыщенно-зелеными тканями: и стены, и потолок. Красный свет лампы покрывал всех неестественной румяностью, и в целом неприятно давил на глаза. То тут, то там раздавался тихий, ненавязчивый смех настоящих феечек и попискивания зажимаемых гостями эльфов, таскающих огромные подносы.

Гарри тут же представил, что сейчас начнется, когда его заметит профессор, но не успел юноша закончить мысль, как откуда-то сбоку вынырнул Слизнорт.

— Гарри, мой мальчик! – мужчина упорно растягивал свой рот в улыбку до такого состояния, что, думалось, так широко улыбаться просто физически невозможно.

Вместе с преподавателем зельеварения к ним подплыл маленький, полный человек в очках с роговой оправой, которого Слизнорт представил, как мистера Уорпла, своего бывшего ученика и выдающегося писателя.

По-честному, об этом писателе Гарри ни разу не слышал, но тот тут же взял Поттера в оборот, запричитав что-то об будущей великой автобиографии не менее великого «Мальчика-который-выжил», на которую, по уверениям Уорпла у Гарри мри минимальных затратах времени уйдет всего (О, Мерлин Великий!) несколько месяцев. Дежурно улыбнувшись мужчине, Гарри потянул Драко куда-нибудь в толпу подальше от назойливого внимания коротышки, рядом с которым стоял пожирающий Малфоя голодными глазами вампир.

Тут же перед ними всплыли откуда ни возьмись появившиеся Маклаген, который был, к слову, выше почти всех гостей на полголовы, и его новая спутница – Парвати Патил, которая еще, помнится, вчера жаловалась, что ее никто не пригласил к Слизнорту.

— Привет, Гарри, Джинни… — улыбнулась Парвати, смерив Драко открытым оценивающим взглядом. – Замечательно выглядишь…

— Угу… — не собираясь отвечать комплиментом на комплимент, буркнул Малфой. Нет, банальные правила этикета он не забыл, но ему отнюдь не понравился тон, с которым к нему обратилась гриффиндорка. Юноша уже окончательно утвердился в своем мнении, что все представительницы «прекрасного пола» — гадюки, способные в тесном пространстве друг друга разорвать на клочки.

Рядом снова нарисовался раскрасневшийся, уже немного потрепанный Слизнорт. Он, похоже, в свой вечер решил уделить внимание всем и каждому по отдельности, поэтому метался между гостями, несоответственно своему возрасту, как угорелый.

— Мисс Уизли, кстати, забыл вам сказать, Вы были правы на прошлой встрече, когда сказали, что Амарант вполне подойдет на замену экстракта Вербены [1] в некоторых редких зельях защиты… Сам уже об этом забыл, вот что значит – молодая память!

— Спасибо, что оценили… — улыбнулся Драко, почувствовав незаметный тычок от Гарри в бок.

— А я в Вас не ошибся, когда пригласил в свой клуб, — заметил профессор, кинув взгляд на то, как Поттер аккуратно поддерживал свою спутницу за руку.

Заметив это, Малфой скривился, однако профессор не стал сильно докучать им своим вниманием, переместившись, словно бабочка, к новому «цветку».

— Идем… — Гарри потянул Драко за руку ближе к стене, где концентрация гостей на один квадратный метр была меньше, чем в центре.

Увы, как только им удалось скрыться из толпы, перед ними выросла Сибила Трелони, обдав ребят запахом столового хереса.

— Гарри Поттер! – сиплым голосом удивленно воскликнула женщина, не сразу заметив гриффиндорца.

— Здравствуйте, профессор! – одновременно угасающими голосами ответили ребята.

— Мой дорогой мальчик! — громко зашептала профессор Трелони. — Сколько слухов! Сколько сплетен! Избранный! Конечно, я давно уже знала... Знамения предвещали беду, Гарри... Но почему вы не продолжили курс прорицаний? Уж для вас-то этот предмет имеет первостепенное значение!

— Не смог внести их в свой плотный график, — посерев, отговорился Гарри, понимая всю неловкость своей лжи.

Прорицательница собиралась сделать на эти слова какое-то замечание, но Малфой, в очередной раз улыбнувшись, стал оттаскивать Избранного, хотя это было не совсем прилично.

— Когда будут шесть избранных душ как одна, — начала не своим голосом Трелони. – Когда места не будут иметь значения, найдут они то, что ищут. Запомните, шесть ярких лун и заснувшее долгое солнце пройдет. Тогда не вернуться им назад…

— Что, простите? – обернулся Поттер, с дрожью в руках вспомнив этот голос прорицательницы. Именно таким голосом Трелони когда-то предсказала возрождение Темного Лорда.

— Пошли уже, как всегда полную ерунду несет… — Драко снова его потянул, хотя эти слова и его зацепили, но он пока не мог понять, почему.

От дальнейших раздумий на эту тему ребят отвлек шум у входа.

— Здесь нарушитель! – в дверях появился Филч, тянущий за собой за ухо Драко Малфоя. В глазах завуча плескался праведный дисциплинарный огонь.

— Что она тут делает? – переглянулись Гарри и Драко, подходя ближе.

— Он утверждает, что его сюда пригласили, это так, профессор Слизнорт?

— Ну, хорошо, хорошо, меня не приглашали! – вырываясь из хватки Филча, заявила пунцовая Джинни, приглаживая растрепавшие волосы. – Я хотел без приглашения придти!

— Паршивец! – рассвирепел Филч, но его тут же остудил подоспевший хозяин праздника.

— Успокойтесь, Аргус, все нормально! – вещал Слизнорт добродушно. Его шляпа съехала вбок, а костюм выглядел немного потрепанно. Казалось странным, отчего преподаватель выглядит таким образом. – Если молодой человек хочет остаться, пусть остается. Желание попасть на праздник не нуждается в наказании.

Расстроенный, все еще пылающий гневом завхоз, удалился. Осмотревшись и найдя взглядом Гарри и Драко, Джинни поспешила к ним. Похоже, это и была главная причина, по которой девушка постаралась пробиться. Она была уже на полпути, когда ее перехватил не кто иной, как Северус Снейп.

— Рад, что не пришлось за Вами долго бегать Малфой! – процедил зельевар, оттаскивая Уизли к выходу. Она обернулась и посмотрела на друга глазами, полными непонимания и ужаса.

Но, похоже, истинный Малфой знал причину, по которой декан слизерина так упорно настаивал на безотлагательной беседе, поэтому на его лице отразилось нечто непонятное, пугающее. Такое выражение лица у Драко Гарри никогда не видел, а на лице у Джинни и подавно.

Они незаметно выскользнули в коридор вслед за Снейпом, бесшумно следуя за ними по коридору. Наконец, завернув в какой-то класс, профессор закрыл за ними дверь. Тут же к этой двери подбежали Поттер и Малфой и прильнули к ней ухом. Слава Мерлину, Снейп не стал тратить на заклинания против прослушки время, тут же обратив внимание на едва заметно вздрагивающую под его взглядом Джинн.

— Мистер Малфой, объясните мне, в конце концов, почему вы игнорируете все мои записки? – начал профессор твердо и грубо.

Уизли сглотнула, не зная, что сказать. Ей только сегодня пришла одна записка с требованием категорическим появиться, и девушка решила посоветоваться с Гарри и Драко, которому, по сути, эта записка и предназначалась. Если бы она знала, что у Слизнорта будет Снейп, она бы там не появилась.

— И, впредь, будьте осторожнее, если вас исключат… — продолжил профессор, так и не дождавшись ответа.

— Почему? – удивилась Джинни.

«С чего это Малфоя должны исключить?»

— Вы и так знаете, почему. Вас подозревают, и это уже не шутки…

«Ага, наверное, он про Кетти…» — догадалась девушка, нахмурившись.

— Я тут ни при чем, — отрезала она как можно увереннее под довлеющим взглядом Снейпа.

Когда внутри замолчали, Драко и Гарри переглянулись.

— Вижу, тетя Беллатриса обучала тебя оклюменции… — после минутной задержки заметил Снейп, не разобравшись в путанице в белокурой голове. – Так какие же мысли вы пытаетесь скрыть, Драко?

— Ничего я не пытаюсь скрыть! – честно ответила Джинн, стараясь успокоить сбившееся дыхание.

— Слушайте меня, мистер Малфой, я дал вашей матери Непреложный Обет, и для вас будет лучше, если вы действительно не будете от меня ничего скрывать. Я, все-таки, помочь Вам хочу.

Услышав тяжелые шаги Снейпа, ребята заметались – им некуда было бежать, а мантию-невидимку Гарри забыл в у себя в спальне. Малфой, оглянувшись, увидел арку в стене, занавешенную гобеленом. Недолго думая, Драко оттащил туда Поттера. Как раз в то время, когда ткань гобелена прекратила колыхаться, дверь кабинета открылась. Снейп буквально летел по коридору, что-то бормоча себе под нос. Следом за профессором на ватных ногах вышла Джинни.

— Хей, Джин! – выглянул Гарри, подзывая девушку к себе. – Все нормально?

Уизли утвердительно кивнула.

— А теперь, Драко, ты нам все подробно объяснишь… — обернувшись, твердо сказал Поттер тоном, не требующим возражений.

[1] – сорные травы, являются символами защиты и силы.

— Ну, Драко, мы тебя внимательно слушаем… — Малфой угрюмо восседал в гриффиндорской гостиной перед Гарри, Гермионой и Роном, словно преступник, ожидающий расстрела.

— И о чем я вам должен рассказать?

— О том Обете, который Снейп дал твоей матери, — Поттер смотрел на юношу прямо, не отрывая взгляда. Так обычно гипнотизируют глазами кобру, чтобы та вела себя послушно. – И не говори, что ты не знаешь. С чем это связано?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, Поттер! – Драко приглушил свой голос, заметив, что на их шумную четверку стали обращать больше внимания. – И, к тому же, мы договорились не лезть друг к другу с расспросами!

— Мы договаривались не рассказывать никому постороннему, — наклоняясь ближе, коварно заметила Гермиона. Когда ей рассказал Гарри о случившемся с Джинни, она стала больше верить в подозрения, что Малфой-младший – Пожиратель Смерти, хотя и не на сто процентов. Более того, приходилось более настороженно относиться к Снейпу, играющему в этой истории далеко не самую последнюю роль. – И вообще, Малфой, с чего бы Снейпу тебя защищать и давать Обет твоей матери?

— Я его крестник… — нехотя буркнул Драко, все еще отказываясь смотреть кому-либо в лицо. Чем больше вопросов ему задавали, тем сильнее юноша переживал. Что ни говори, он сейчас находился в самом невыгодном для себя положении, которое вообще можно представить в этой жизни.

— А что на счет содержания Обета? – задал новый вопрос Гарри, тщательно переварив новость о, так сказать, родстве Слизеринского Принца и «Ужаса всей школы». – Какое обещание он дал?

— Я понятия не имею! – Малфой случайно повысил голос, тут же смутившись.

Гарри выдохнул, запустив пятерню в и без того торчащие во все стороны черные волосы. Сразу было понятно, что Драко лжет, и лжет отчего-то неумело, открыто. Только Поттеру от этого становилось не легче. Ну, не пытать же ему эту упрямую сволочь, не поить Веритасерумом! Юноша не знал, как ему поступить дальше: отступиться, сделать вид, что поверил или продолжать задавать вопросы, на которые вряд ли он получил бы здравые, честные ответы. Однако если бы ему удалось выведать что-либо у Малфоя, это послужило бы на благо Ордена Феникса. Даже, если бы Гарри никому не рассказал.

— Хорошо… — Гарри скрестил руки на груди, чувствуя, как в нем активно и безнадежно борются уныние и жажда активных действий. – Отложим этот разговор на потом.

Тон гриффиндорца явно давал понять, что это не сдача баррикад, не отступление, и что они действительно вернутся к этому разговору, но вернутся уже в другой обстановке, когда у Гарри будут развязаны руки. Драко сжал губы в тонкую нить, догадываясь, что разговор на сегодня действительно закончен.

— Иди ко мне в комнату, — кивнул Поттер на лестницу. – Там сейчас никого не должно быть. Так что ложись и задерни полог.

— И без тебя все знаю! – огрызнулся Малфой, действительно поднявшись и исчезнув наверху.

— Ну, так что же мы намерены делать? – дождавшись, пока уйдет слизеринец, спросила Гермиона. – Завтра каникулы, а вы…

— Мы берем Драко в Нору, у нас нет другого выхода, — Гарри снял очки и устало потер переносицу пальцами. Юноша не очень любил оставаться без очков где-либо, кроме кровати и ванной, но в этот вечер ему было тяжело в них, сказывалось давление. – Прости, что решаю за тебя, Рон.

— Ничего страшного, я понимаю, что иначе никак…

Поттер согласно кивнул, радуясь, что в ответственные моменты, несмотря на все разногласия и ссоры, их Золотое Трио могло найти необходимое единодушие, спокойно переступало все препоны. Правда, потом часто все возвращалось на круги своя, и они снова спотыкались о те же грабли, получая древком собственного упрямства по лбу.

— Гермиона, ты едешь с нами? – с надеждой в голосе поинтересовался Рон, уже прощая ей Маклаггена.

— Куда же вы без меня… — девушка улыбнулась другу, так же радушно и задорно, как и раньше.

Гарри тут же зажег в своей душе огонек надежды, на то, что вот сейчас его лучшие друзья снова помирятся, окончательно и бесповоротно, но… тусклое, еще не успевшее до конца разгореться, пламя оказалось задутым целым тайфуном по имени Лаванда Браун.

— Бон-Бон, я тебя везде искала! – полным негодования и собственнических чувств голосом завопила блондинка, тут же вешаясь парню на шею, не обращая внимания, что тот сидит в кругу друзей, занятый собственными делами. – Как ты посмел меня оставить одну?

Вряд ли обвинения Лаванды были обоснованными, ведь одна она не была никогда, окруженная подружками. Тут же, где-то рядом крутилась Ромильда Вейн, старавшаяся с помощью Браун стать ближе к Избранному. Откуда ей было знать, что Лаванде до теплых, дружеских отношений с Гарри было так же далеко, как Ступефаю до Авады. Но, мы же самоуверенные, куда нам…

— Прости, Гарри, я пойду, а то мне еще надо Джинни с сумками помочь… — извинилась Гермиона, силясь не смотреть на то, как Рон без помощи слов пытается получить прощение у своей Лав-Лав.

Кивнув ей, Гарри также отвернулся. Все-таки, как Рон мог не понимать, что эта его привязанность рушит все его связи не только с Гермионой, но и с ним, с Гарри? Правда, может, Рон и понимал все, и эти отношения были сродни наркотику: знаешь, что плохо, а остановиться не можешь. Гарри, во всяком случае, не мог выразить это Уизли, оставляя себе только участь стороннего наблюдателя. Оставив друга наедине с Лавандой, Поттер, извинившись, отошел в другой край гостиной, сославшись на то, что ему необходимо было написать кому-то письмо.

* * *

Следующим вечером вся дружная семья Уизли собралась в просторной гостиной Норы. Драко, оказавшийся в этом доме впервые, презрительно оглядывался по сторонам. Он давно не видел такой нищеты и убожества, как в этом большом, но несуразном, похожем на нагромождение картонных коробок, доме.

— Лицо проще сделай… — от всей души пожелал Малфою Рон, показывая комнату, которую слизеринцу придется делить с Флер. Хмурый тон младшего Уизли во многом объяснялся простой черной завистью: юноша битый час старался объяснить маме, что Джинни лучше ночевать в комнате одной, а та упорно настаивала, что их дом не настолько велик, чтобы потакать девичьим капризам. А теперь какой-то там Малфой будет все каникулы ночевать в комнате со сногсшибательной красавицей, а он, бедный, в комнате с Гарри. – И вообще, смотри у меня тут, я за тобой слежу.

— Да иди ты! – огрызнулся Драко, ощущающий себя униженным. – Тоже мне…

— Знаешь что… — Рон неосторожно дернул «сестру» за руку, отчего та чуть не съехала на несколько ступенек вниз. От окончательного падения Малфоя спас все тот же Рон. – Это мой дом, и я буду за тобой следить! И, не дай Мерлин, если с кем-то из моих близких что-нибудь случится!

— Да понял я, понял! – отстраняясь от него, зашипел Драко.

На лестнице раздались четкие шаги, и снизу вывернул Фред.

— О, что за столпотворение? Ждете Великого Меня? Простите, ребята, автографы сегодня не раздаю!

— Отстань! – гаркнул на брата Рон, подтолкнув Драко вперед по лестнице.

— Эй, Джин, как тебе перспектива встретить Рождество в одной комнате с Прекрасным? – продолжал веселиться юноша, весь короткий вечер доводивший младшего брата до безумия тем, что тот пока не может пользоваться магией вне школы. – Слушай, Рон, мне тут, кстати, сова нашептала, о тебе и некой юной леди по имени… как ее… Лаванда Браун?

Рон покрылся красными пятнами, догадываясь, от кого была сова. Джинни порой не умела держать язык за зубами… или, наверно, не хотела этого делать, если речь шла о ее старших братьях. Похоже, привычка изгаляться над родственниками была у этого семейства в крови.

— Не твое дело!

— Да ладно тебе, братишка… — широко улыбнулся Фред, приобняв Рона за плечи. – Мы же просто хотели поинтересоваться, как она себя чувствует…

— Ты о чем? – не совсем понял юноша, сбрасывая ладонь с плеча.

— Ну, ее, наверно, сильно гиппогриф зашиб… или что-то вроде того…

Драко, не сдержавшись, прыснул в кулак. Раздражение заметно спало. Все-таки это приятно, когда при тебе смеются над твоим врагом, пусть это делают его же родственники, и даже совсем не со зла. Рон же, не дожидаясь еще каких-нибудь шуток, буквально силой утащил Малфоя в его комнату.

— Я погляжу, ты в своей семье большой авторитет, — продолжил смеяться Драко, когда за ними закрылась дверь. – Сколько уважения, почета…

— Да заткнись ты… — как-то незлобиво отозвался Рон, все-таки задетый сказанными словами. В насмешках Малфоя была какая-то доля правды, и забить на это младший Уизли не мог.

— Слушай, Малфой, а это хорошо…? Ну, быть единственным ребенком в семье?

— Нормально. Слушай, Уизли, свали! Дай девушке переодеться!

* * *

Нормально поговорить ребятам удалось только следующим вечером, когда работа по дому была закончена: ужин готов наполовину, а все комнаты наряжены с лоском и блеском. Признаться, этот день в Норе Драко понравился: у него в Малфой-меноре сочельник проходил не так. Чопорно и отчужденно друг от друга. Дом наряжали эльфы, ужин готовили они же. Весь вечер чета Малфоев с сыном проводили за одним столом, посылая друг другу холодные, дежурные улыбки, а затем и вовсе родители отправляли Драко в свою комнату, а сами удалялись на званый ужин к Забини, Крэббам, Гойлам или к другим чистокровным семьям. А последний год, когда вернулся Темный Лорд, Малфоям было как-то не до веселья.

Здесь же, в Норе, все было по-другому. Все были вместе, дружно убирались, наряжали комнаты, вместе сидели, болтали о всякой чепухе… В доме царила атмосфера единства, понимания и предвкушения праздника. И плевать на какого-то Волдеморта, Пожирателей и Министерство. Это был ИХ семейных праздник, и даже он, Драко, отчасти проникся эйфорией происходящего. Правда, он все еще уговаривал себя, что играет роль, чужую и неприятную ему.

Завтра будет Рождество, а сегодня, усталые, но довольные, ребята могли спокойно посидеть все вместе в гостиной, окутанные запахом ели, поболтать о всякой ерунде. Однако, как раз «о ерунде» четверке и некогда было разговаривать.

— Ты говорила, что что-то нашла, Гермиона?.. – шепнул подруге Гарри, ощущая себя в этом доме намного спокойнее и безопаснее, нежели чем в Хогвартсе, где вероятность, что тебя подслушают, равна девяноста девяти и девяти десятых процента.

— Ну да… — неуверенно откликнулась Грейнджер, наблюдая, как забавно морщится садовый гном, наряженный ангелочком и посаженный на вершину рождественской ели.

Эта неуверенность очень не понравилась Малфою. Он уже успел понять, что если есть что-то стоящее, Гермиона уверенна в этом на все сто. А здесь…

— Есть какой-то подвох, да? – предположил Драко миролюбиво.

— Это не совсем подвох… Этот способ опасен, правда не настолько, насколько все остальные, которые мы уже находили… Я…

Объяснения Гермионы прервал издевательский смех Джорджа.

— Ай, ай, ай… Сидеть под омелой и не целоваться… Я вас не понимаю, ребят.

Слова были обращены, в первую очередь, к Гарри и Джинни. Ребята подняли взгляды – ровно над их головами висела аккуратная, перевязанная золотистой ленточкой веточка омелы, которой минутой назад еще не было.

— Джордж, тебе заняться нечем? – накинулся на него Рон.

— Ну, давайте, ребят, а то плохая примета! – на них посмотрел укоризненно, но с шаловливым огоньком в глазах, Фред, бесстыдно подыгрывавший брату.

С одной стороны, подумал Гарри, их отказ покажется вполне логичным, а с другой стороны, все могут заподозрить что-то странное. К тому же, в комнате, кроме их шестерых находились Ремус, с блаженным видом растянувшийся в кресле у камина, и Билл с Флер, о чем-то тихо шепчущиеся в углу, но, когда молодежь зашумела, все трое повернулись к ним, наблюдая за шутками с веселыми улыбками на лицах.

— Целуй! – Гарри немного наклонился в сторону Драко, краем глаза косясь на Фреда с Джорджем.

— Что? – прошипел Малфой, стараясь отстраниться.

— Целуй!

— Нет, нет, нет! Я на это не подписывался! – округлил юноша глаза, не понимая, отчего так резко все переменилось. Похоже, Драко упустил из виду, что нельзя терять бдительность, когда в радиусе километра от тебя находятся близнецы Уизли.

Устав от отпираний, Поттер сам резко наклонился, коснувшись губами губ Малфоя. Поцелуй вышел смазанным, несерьезным, но он, видимо, успокоил Фреда и Джоржда, которые поняли, что их шалость удалась. Из своего угла смеялись Билл и Флер.

— Еще раз так сделаешь – вмажу! – тихо предупредил Драко, по-мальчишески вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Я это учту… — отвернулся Гарри к Гермионе, напомнив ей о прерванном разговоре. – Ну, так что там за способ?

— Пара интересных заклинаний, одно из них – более сильный аналог «Фините Инкантатем», другое… долго объяснять. В любом случае, до возвращения в школу мы не сможем проверить, подействуют они или нет.

— Прекрасная перспектива – провести столько дней в этой безумной семейке… — Малфой явно еще не забыл поцелуй.

— Не жалуйся, не тебе одному плохо… — вкрадчиво заметил Поттер, представив Джинни в семейном доме Малфоев. В девушке он, честно говоря, был полностью уверен, но некоторое беспокойство не оставляло юношу долгое время. Он и до сих пор старался удержаться от того, чтобы не написать ей, и пока не сорвался.

Гермиона, которая привезла с собой из Хогвартса кучу книг, продолжала пролистывать один из фолиантов. Семейство Уизли спокойно относилось к маленьким капризам девушки, закрывая глаза на то, что Грейнджер почти не участвует в общих дискуссиях и разговорах, замыкаясь в себе и в учебе. Кто бы знал, насколько результат этих чтений на самом деле важен для этой семьи. Но, все-таки, секрет оставался секретом, и работа Гермионы была лишь простой причудой, к которой уже привыкли. Драко с надеждой смотрел на книгу, словно вот сейчас, перевернув страницу, Гермиона просияет и скажет, что вот оно, универсальное средство, которое сию же секунду вернет юношу в его родное тело в Малфой-меноре. Но Грейнджер с прежней скукой на бледном лице продолжала листать страницы.

— Кстати, почему эти две ваши макаки смеются над тем, в какой комнате мне придется спать? – все-таки решил спросить слизеринец, бросив косой взгляд на близнецов, о чем-то заговорщицки болтающих.

— Джинни не в ладах с Флер… — пояснил Рон, набивая рот свежеиспеченными булочками, сделанными в форме маленьких ангелочков.

— С чего бы? – удивился Малфой, искренне считая, что все в этом доме души друг в друге не чают. – Ну, я же должен знать, если что…

— П’офто не ф лафаф… — пожал плечами Рон, неуклюже соря недопережеванной булочкой.

— Завидует, наверно… — продолжил Гарри, позволяя другу спокойно заняться трапезой. – Они еще летом не совсем дружелюбно общались, так что…

— Просто класс! Ну и что мне делать тогда? Корчить рожицы каждый раз, как она ко мне обратится?

— Просто не усугубляй ситуацию… Действуй по наитию. И не смей ей хамить! – из женской солидарности заметила Гермиона, даже не поднимая головы.

— Ладно, ладно… — отмахнулся Драко, даже и не думая никому хамить. По крайней мере, без видимой на то причины.

Не собираясь дожидаться, пока вышеупомянутая француженка первой поднимется в комнату, Малфой решил раньше ее уйти и лечь спать. Именно в тот момент, юноша осознал, что сейчас его особо не волнует предстоящая ночь в одной комнате с такой сногсшибательной красавицей, хотя раньше, возможно, он бы специально поднялся первым, чтобы прикинуться спящим и подглядывать. Драко Флер не интересовала совсем, как и стайка пятикурсниц, с которыми он также бы мог оказаться в одной комнате. Пообещав себе подумать об этом завтра, Драко ушел спать.

* * *

Следующий день встретил Нору множеством незаконченных дел: приготовленный наполовину ужин требовал доработки. Драко, честно говоря, мало себе представлял, чем он может помочь, если кухню он сам видел только пару раз, и то только тогда, когда в детстве прибегал туда ночью, чтобы стащить сладости. Только потом до маленького будущего лорда дошло, что эльфы принесут ему все, что он ни попросит, даже то, что запрещали родители. На то это были и эльфы.А уж о том, чтобы юноша умел готовить, и речи не шло. Нет, он, конечно, смог бы приготовить себе что-нибудь непритязательное, применив некоторые теоретические знания на практике, но не более того. Более сложные блюда, будь то даже просто жаренная индейка, казались для него абсолютно невыполнимым и крайне ненужным делом. В конце концов, это все должны были делать девушки. И, как себе не забывал напоминать Малфой, именно девушкой он и был.

Молли Уизли третий раз окликнула дочь, которая зависла в стойкой нерешительности перед неразделанной тушкой.

— Что с тобой сегодня, детка? – спросила женщина, всего на пару мгновений прекратившая мельтешить по кухне, будто подверженная десятку ускоряющих заклинаний. – Ты же меня так давно упрашивала позволить тебе готовить рождественскую индейку…

— Может быть, все-таки не надо? – засомневался Драко, не представляющий, что нужно делать с этой дохлой птицей.

— Надо, надо! – утвердительно закивала миссис Уизли, слегка подталкивая юношу вперед. – У меня времени нет на все, уже скоро на стол накрывать!

После этих слов Малфой чуть было не ответил, что, зачем приглашать такую толпу народу, если у тебя нет времени для них все приготовить. Оказалось, что на Рождество к ним собираются пожаловать добрая половина Ордена. Но, похоже, мать этого огромного семейства даже слушать бы не стала, уже во всю орудуя волшебной палочкой сразу над несколькими котлами. Так же под ее зорким руководством рядом на столе сам собой нарезался салат, в то время как женщина готовила пудинг. Ей явно было не в первой готовить столько еды на такое количество человек.

Радовало, что не его одного впрягли: Гарри и Рон сидели в другом углу кухни и чистили возвышающуюся перед ними гору брюссельской капусты. Однако, понимание этого не помогало Драко научиться готовить, однако привносило в душу юноши толику определенного спокойствия.

— Можно я с вами? – в кухне, словно прилетевший на помощь ангел, появилась Гермиона, незаметно подмигнувшая Драко. – Я бы хотела чем-нибудь вам помочь.

Дождавшись согласия Молли, Грейнджер подведя Малфоя еще ближе к столу, первая взялась за индейку.

— Спасибо… — почти одними губами поблагодарил юноша, сделав вид, что тоже что-то делает.

Всеобщими усилиями, ужин был готов даже немного раньше установленного времени. Драко никогда не предполагал, что кулинария – такое трудное дело, но отчего-то у миссис Уизли и даже у этой зазнайки Грейнджер все выходило так легко и хорошо, что юношу брала простая зависть. На какое-то мгновение он даже подумал, что девушкой быть не так-то просто, как это кажется на первый взгляд, но Малфой тут же отбросил эту мысль как нечто чужеродное и крайне неприятное.

У всех появилась возможность подняться в свои комнаты и привести себя в порядок. Когда же Драко узнал, в чем ему предстоит провести праздничный вечер, он сразу же отказался выходить из комнаты. Дело даже было не в том, что перед ним на кровати лежало платье, а в том, что это платье точно раньше принадлежало Молли, и было перешито. Это была бордового цвета мантия с бисером черного цвета и каким-то странным рисунком. В общем и целом она выглядела ужасно, и давно вышла из моды.

— Я точно не пойду…

— П’гости, что? – обернулась Флер, только что закончившая наряжаться. На ней была прелестная голубая мантия, обшитая кружевом. Такую Драко как-то видел в магазине фирменной французской одежды, когда его туда затащила Панси.

— Я не пойду, — повторил он, уткнувшись носом в колени и не сводя взгляда с этого бордового убожества.

— Что так? – подняла девушка брови, стараясь не показывать заинтересованности и легкого удивления.

— Ты бы пошла в этом? – просто спросил Малфой, забыв, что, как бы, в конфронтации с Делакур.

Француженка отрицательно покачала головой, очаровательно улыбнувшись. Ей впервые приходилось слышать от Джинн какие-либо недовольства относительно своей одежды, ведь раньше та скромно молчала, понимая, что на другую одежду у их семьи просто-напросто нет денег. Это, между прочим, являлось еще одной причиной для зависти, ведь Флер позволяла себе такие роскошные и дорогие вещи.

— Знаешь что, моя до’гогая, мы с тобой не очень хорошо общались, но ты все же сестра Билли… Я тебе помогу!

— Чем? – настороженно спросил Драко, все-таки вспомнив, о чем ему говорили Гарри и Рон.

— Узнаешь… — улыбнулась она, взяв юношу за руку и поднимая его с кровати.

Все многочисленное семейство Уизли наконец собралось за большим столом, расставленным в гостиной. Кроме них на своем месте уже сидел Люпин, через несколько стульев от него молчаливо и угрюмо уместилась серая Тонкс, замученный работой Кингсли и еще несколько человек из Ордена Феникса. Гарри, Рон и Гермиона безмолвно переглядывались: за столом не хватало двух оставшихся девушек, поселившихся в этом доме и деливших комнату вместе с Гермионой. Фред уже строил предположения, каким способом Джинни убила Флер, а Джордж ставил на то, сколько пучков волос Делакур вырвет у их обожаемой сестрички.

— Гермиона, солнышко, — обратилась к Грейнджер миссис Уизли почти через весь стол. Рядом с ней и Артуром сидел Ремус, с другой стороны Билл, возле которого место пустовало, дальше друг напротив друга Кингсли и Тонкс, дальше рядом с Тонкс близнецы, а лицом к ним Золотое Трио. Рядом с Гарри места так же никто не занимал. И уже в конце стола были неблагоразумно посажены орденцы. – Могла бы ты сходить за Джинни…

Похоже, ни от кого не укрылось, что Молли свою почти невестку не ждала. Гермиона, дежурно улыбнувшись, поднялась, но зря. Дверь в зал со стороны лестницы с напряженным скрипом открылась, и на пороге возникла сияющая Флер. Она, казалось, вся светилась, и больше, чем когда либо, была похожа на вейлу, чья кровь все же текла в ее жилах. Даже миссис Уизли не удержалась от восхищенного выдоха, но тут же спохватилась. Билл сразу же поднялся, чтобы по-джентельменски проводить свою невесту на полагающееся место, но девушка кивком головы показала, чтобы он оставался на месте.

— Я выиграл, гони мне мои пять сиклей… — тихо, но все же слышно потребовал Джордж у своего брата.

— Дамы и господа! – откашлявшись, начала Делакур с наигранной официальностью. – П’гедставляю вам Мисс Магию девяносто семь!

Девушка сделала шаг в сторону, открывая взорам сидящих за столом дверной проем. Первую секунду там было пусто, а затем каждый точно в замедленной съемке смог наблюдать, как в проеме появилась сначала левая нога, обутая в серебристую босоножку на платформе и десятисантиметровом каблуке, а уже затем и все остальное тело Джиневры Уизли. На ней было темно-зеленое, длинное платье, очаровательно обтягивающее стройную, точеную фигуру. Платье было простым, без каких-либо излишеств: приталенное, на тонких бретельках, со складчатым, круглым декольте, которое выгодно подчеркивало девичью грудь, и разрезом снизу до бедра. Правда простым оно смотрелось на первый взгляд: когда девушка по просьбе Флер покрутилась на месте, всем открылась обнаженная спина – от бретелек, которые закруглялись на шее и представляли собой единое целое, шли серебристые цепочки с вставленными в них блестящими камушками. Цепочки складывались в запутанный ромб, который скреплял платье по бокам, на шее и на пояснице. Забранные в форме ракушки волосы красиво открывали все это великолепие, и лишь две тонкие прядки легкими завитками спадали на пылающие щеки.

Гостиная смолкла, все были ошарашены таким прекрасным видом. Нет, никто не считал Джинни дурнушкой, наоборот, те вещи, в которых обычно ходила девушка, нисколько ее не портили, однако такой младшую Уизли никто никогда не видел.

— Ты замечательно выглядишь! – наконец нашелся Артур. Мужчина хотел было подняться и заключить дочь в объятия, но, похоже, испугался, что как-то испортит платье. Он, видимо, даже думал, что оно может порваться от одного неловкого взгляда на него.

— Ну как вам? – с гордостью за себя и за свою работу спросила Флер, наконец, позволяя Биллу проводить себя до места и придвинуть стул.

Гарри, спохватившись, поднялся и, подав своей девушке руку, подвел ее к столу и повторил те же манипуляции, которые только что произвел Билл. Гермионе показалось, что ее друг даже забыл о том, что перед ним не его возлюбленная Джинни, а Драко Малфой, одетый в дамское платье.

— Кто это? – усмехнулся Фред. – Флер, куда ты дела нашу сестру?

— Ха, ха, ха… — одними губами прошептал Драко, сидевший гордо и даже немного высокомерно. Он, все же был лордом, хоть и будущим. – Как смешно! Я еще тоже над вами посмеюсь, придурки…

— А я без этого считаю, что моя дочь – самая красивая на свете, — вставила свое Молли, сжавшая губы в ниточку и старавшаяся уйти от укоризненного взгляда старшего сына.

Со всех концов стола послышались заверения, что, действительно, Джинни и так необыкновенно хороша, а сегодня – просто прелесть. Гарри, улыбнувшись, положил свою ладонь на руку Малфоя. Тот, медленно повернувшись в его сторону, посмотрел на Поттера взглядом «ты-совсем-головой-шибанулся-или–как?» и руку отдернул. Гарри слегка смутился, но сделал вид, что ничего не произошло. Ужин потек обычным для Рождества чередом: тосты, поздравления, подарки. Постепенно вечер все более наполнялся праздничной атмосферой беззаботности и веселья, чего так сейчас не хватало всем в обыденной жизни. Драко же все больше грустнел и все громче огрызался на самые простые слова. Гермиона уже устала то и дело подпинывать его под столом, чтобы юноша вел себя достойно. Это помогало, и Малфою хватило сдержанности до конца вечера пробыть улыбчиво обходительным и добродушно сдержанным, как того и требовали манеры. Кто бы знал, как завидно было на самом деле Драко, ведь он никогда не видел, чтобы праздники проходили в такой обстановке. Даже в школе, на Хэллоуине, у слизеринцев все праздновалось чопорно, как и подобало чистокровным волшебникам.

Всеобщее веселье прервал возглас Рона, который не отрывал взгляда от окна:

— Мама, там Перси!

Молли обернулась: по заснеженной площадке перед домом действительно шел Перси Уизли, однако юноша был не один. Рядом с ним шла статная фигура, завернутая в теплый зимний плащ. При ближайшем рассмотрении незнакомец оказался никем иным, как Руфусом Скримджером, действующим министром магии. Гарри видел его в Ежедневном Пророке – грива седеющих волос, самоуверенное выражение лица.

Прежде чем Молли и Артур успели обменяться ошеломленными взглядами, хлопнула входная дверь. Миссис Уизли поспешила в холл, встречать незваных гостей. Те не стали долго стоять на пороге, тут же пройдя в гостиную под доброй дюжиной изумленных взглядов.

— С Рождеством, матушка… — натужно улыбнулся Перси, сверкнув очками.

— Перси! – Молли кинулась к сыну на грудь. Тот едва шелохнулся, заставляя себя слегка приобнять мать.

— Простите меня за это вторжение, — министр окинул присутствующих отнюдь не извиняющимся взглядом. – Просто мы с Перси были здесь неподалеку, и он выразил желание вас всех повидать…

Однако никакого желания поприветствовать остальных родственников Перси не проявлял. Он стоял, словно аршин проглотив, и смотрел поверх голов всех присутствующих. Мистер Уизли, Фред и Джордж холодно уставились на него. Артур, повернувшись к Скримджеру, предложил ему место за их столом.

— Нет, что вы… Я не хочу вас обременять, меня здесь вообще бы не было, если бы не Перси, — заверил всех министр. – Я всего лишь на пять минут, и, с вашего позволения, прогулялся бы по саду, чтобы не мешать вам общаться с сыном.

— Не стоит, министр, присаживайтесь! –предприняла вторую попытку пригласить мужчину Молли, но тот снова ответил отказом:

— Если вы не против, я бы взял кого-нибудь, чтобы он показал мне сад… Например, вы, юноша…

Несколько секунд присутствующие смотрели то на Скримджера, то на Поттера, который сразу же понял, что министр пришел как раз ради него, и все остальное было лишь бутафорией, глупым, наигранным предлогом. Особенно, если судить по выражению лица Перси, который явно был «крайне рад» видеть свою семью.

— Да, конечно, — согласился Гарри, осознав, что другого выхода у него нет. Накинув свою теплую мантию, он вышел на улицу. Следом прошел и министр.

Разговор выдался нелицеприятным: Скримджер старался выяснить, действительно ли Гарри – избранный. Поттер даже не знал, что ему ответить, сказать ли правду, или солгать. Министр явно надеялся на содействие, прося его посещать министерство время от времени.

— Простите, я не собираюсь быть вашим талисманом! – стараясь усмирить свой гнев, ответил Гарри, задирая рукав мантии и показывая белеющий шрам, оставленный дьявольским пером Амбридж. – Я еще отчетливо помню, как со мной поступило министерство в прошлом году, когда я утверждал, что Волдеморт вернулся! Вы умнее Фаджа, это видно, но вы не лучше чем он. Фадж старался замять дело, на что-то повлиять, хотя у него под носом происходили убийства, а вы хотите прикрыть необоснованные аресты мной, сделать вид, что хоть что-то делаете! Я на это никогда не шел, не иду и никогда не соглашусь. Я не желаю, чтобы меня использовали!

— Министерство хочет вас защитить, мистер Поттер! – Скримджеру удавалось скрывать злость намного хуже, чем он пытался это сделать.

— Что-то в прошлом году оно не спешило меня защищать, называя безумцем! Меня чуть не лишили палочки лишь за то, что я спас себя и брата от дементоров, и после этого вы хотите, чтобы я помогал министерству?

— То есть вы хотите сказать, что собираетесь отстраниться от министерства так же, как и Дамблдор?

— Да, я именно это хочу сказать! Я не поддерживаю ваши методы так называемой борьбы, министр. Не это ли означает, что я не собираюсь на вас работать?

— Не знал, что Дамблдор так хорошо потрудился над вами, мистер Поттер. Вы целиком и полностью человек Дамблдора, так, Гарри?

— Может быть даже и так… — Гарри выдержал долгий взгляд министра, не собираясь отступаться от своих убеждений.

— Отлично, — бросил напоследок Скримджер, резко развернувшись на месте и двинувшись к дому.

Гарри, дождавшись, пока дверь за министром закроется, тоже стал возвращаться. Когда юноша вошел, ни Скримджера, ни даже Перси в гостиной не было, и только пылающий зеленым огнем камин говорил о том, каким способом гости покинули Нору.

Молли, огорченная, стояла у своего стула до тех пор, пока ее с усилием не вернул на место муж. Женщина держалась, стараясь не расплакаться, похоже, сын крайне холодно с ней попрощался, если попрощался вообще. Напряженными сидели и Фред с Джорджем, то и дело сжимающие и разжимающие кулаки – они, кажется, хотели показать Перси всю их братскую любовь, но их кулаки не дотянулись до этого засранца через прикрывающую его мать.

Ремус, вызвавшийся произнести следующий тост, постарался улучшить обстановку, и у него это получилось. Мало-помалу веселье вернулось, и только натянутая улыбка Молли говорила о том, что не все получают удовольствие от происходящего.

Когда основные гости разошлись по домам, оставив семейство Уизли наедине с лучшими друзьями, все дружно переместились к камину. Молли и Артур уселись у самого камина в креслах, рядом с которыми на столике стояло магическое радио, вещавшее очередной концерт Селестины:

— О, приди, помешай мое варево,

И, если все сделаешь правильно,

Ты получишь котел,

Полный крепкой, горячей любви.

С радио соревновалась Флер, что-то с улыбкой щебетавшая Биллу. Девушка говорила все громче и громче, а вместе с тем миссис Уизли все больше прибавляла громкость радио, отчего все остальные начинали медленно сходить с ума. Фред и Джордж играли с Роном в «взрыв-кусачку», притом Рон постоянно проигрывал, потому что постоянно смотрел на Билла и Флер, словно пытаясь у них чему-то научиться и потом испробовать на Лаванде. Драко вместе с Гермионой сели на диванчике и продолжали поиски, в то время как Гарри сидел рядом с Ремусом и разговаривал о суровых буднях оборотня. Когда Люпин обмолвился, что все это время жил среди других оборотней, пытаясь что-либо выведать о планах Темного Лорда, Гарри тут же перевел тему разговора, стараясь, чтобы Малфой ничего не мог узнать. Поттер вообще хотел о многом расспросить и рассказать мистеру Уизли и Люпину, но ему мешало присутствие Драко, которого, все же, надо было опасаться.

— Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»? – задал Гарри давно терзающий его вопрос.

— Принцем-полукровкой? – переспросил оборотень, задумавшись.

Гарри согласно кивнул, надеясь увидеть на лице Люпина отблески оживающих воспоминаний, но мужчина по-прежнему прозябал в недоумении.

— Среди магов уже давно нет принцев, Гарри… — усмехнулся Ремус. – И тем более – полукровок. А почему ты спросил?

— Да… просто так, — отмахнулся Поттер, встретившись с любопытствующим взглядом Драко.

Когда пение Селестины наконец закончилось, все радостно вздохнули. Флер, под смех близнецов и других многочисленных братьев Уизли стала изображать певицу, и по негодующему взгляду Молли, Артур понял, что пора уводить свою жену спать. Оставив детей дальше развлекаться, чета Уизли поднялась к себе наверх. Следом за ними ретировались и Билл со своей возлюбленной под тихие хихиканья Фреда и Джорджа.

За отсутствием надзирающей стороны, близнецы тут же смотались к себе, но через пару минут вернулись с четырьмя бутылками Огневиски.

— Ну что, ребята, давайте отпразднуем по-взрослому!

Их идею тут же поддержал Рон. Гарри и Драко пришлось поуговаривать, а Гермиона напрочь отказалась пить, ссылаясь на плохое самочувствие. Девушка ушла спать, как только были откупорены первые бутылки.

— Временами мне ваша Гермиона кажется слишком занудной… — заметил Джордж, разливая напиток по бокалам.

— Она хорошая, просто правильная! – стал защищать ее Рон, покраснев.

Близнецы что-то многозначительно промычали в ответ, переглянувшись. После первых трех бокалов сидеть стало значительно веселее. Фред и Джордж, раскрасневшиеся и довольные, начали хором распевать Рождественские песни, к ним нестройно присоединился Рон:

— Динь-динь-динь, динь-динь-динь,

Бубенцы звенят,

Снег летит из-под копыт,

И сани вдаль летят!

Динь-динь-динь, динь-динь-динь,

Звонче бубенцы,

И веселый смех летит,

Летит во все концы![1]

Позже окажется, что столько Огневиски на их небольшую компанию – это очень много. По крайней мере, так с утра подумает Гарри, но в тот вечер они с прежним весельем глушили алкоголь, ни о чем не задумываясь.

— Тебе действительно очень идет… — проводя по краю бокала пальцем, заметил Гарри, ровным взглядом осматривая Драко.

— Знаю, Поттер… – усмехнулся тот, не замечая, что сидит на диване не совсем в женской позе, и медленно осушая очередной бокал с грацией прирожденного аристократа. – Если бы не шло, я бы не пришел. Могу я спросить?

— Давай… — позволил Гарри великодушно, делая еще пару глотков.

— Чего от тебя хотел министр? – Малфой понял, что разговаривать стало заметно труднее. Язык шевелился все хуже, но Драко пока справлялся с этим.

— Хотел прикрыть свои косяки мной… — Поттеру приходилось сложнее – не пивший до этого ни разу, он потихоньку терял над собой контроль. – Я ему сказал, куда ему стоит идти…

— Ну, ты молодец, — хмыкнул Драко злорадно. – Героем себя, наверное, считаешь, да? Он послал министра, прекрасно!

— Не ехидствуй… — фыркнул в ответ гриффиндорец. – Я просто сказал ему то, что думаю. Министерство и без того у меня крови попило, что Мерлин – не горюй, и мне им теперь подачки кидать?

— Где же твое Гриффиндорское благородство, Поттер? – продолжал изгаляться Малфой. – Где желание помочь страждущим?

— Не путай понятия! Я бы не назвал министерство бедствующим. Оно само виновато, что в него перестали верить, пусть теперь само и выкручивается! У меня и без Скримджера… дел… по горло…

— Ну и что это за дела? – осведомился слизеринец ради приличия.

— Грохнуть вашего разлюбимого Лорда, — без задней мысли ответил Гарри, покачав головой. К чувству легкости и невменяемости примешивалось банальное и глупое желание спать, буквально требующее сию секунду положить голову на диванную подушку и забыться сладким сном без сновидений.

— Его невозможно убить, ты должен был догадаться!

— А ты-то это откуда знаешь? – нахмурился Поттер удивленно.

— Он нам сам так сказал… — проговорился Малфой, не заметив этого. — Он не был бы так ужасающ, будь он человеком. И он – не человек…

— …он монстр! – закончил за собеседника Гарри, осушая, наконец, бокал. – Знаешь, я думаю, с нас на сегодня хватит!

— Ты прав как никогда, Пот… Гарри! – исправился Драко, поднимаясь и не особо твердо удерживаясь на непривычной высоте каблуков. Поттер, который все же более устойчиво ощущал себя на ровных поверхностях, с реакцией ловца подхватил Малфоя, не дав тому упасть. – Чтоб тебя, Поттер! Прекрати меня лапать!

Вырвавшись из объятий, Драко сделал пару шагов, но снова споткнулся на ровном месте под не совсем трезвое хихиканье близнецов. Если бы Малфой мог убить силой мысли без применения палочки, в гостиной бы уже начали разлагаться два трупа. Ну, может быть, три, за компанию, так сказать. А если хорошо и подумать, то все четыре. А если без свидетелей, то восемь, и не только в гостиной. Но, увы, Драко был, можно сказать, связан Обетом. Да и думать об этом до конца на пьяную голову все-таки было лень.

— Один ты не дойдешь… — констатировал факт Гарри, снова подхватывая Драко под руку.

— Отстань, без тебя справлюсь! – Малфой и правда немного приноровился к каблукам, уже почти не покачиваясь, но Поттер решил не рисковать телом своей девушки. Не возвращаться же ей в тело со сломанной конечностью или даже конечностями. Мысль о том, что можно просто снять босоножки ни у кого, почему-то, не возникла. Мы же легких путей не ищем, не так ли?

Впереди показалось новое препятствие – лестница. Удивительно, но собравшийся с силами Гарри мог спокойно, почти не шатаясь, подниматься по лестнице, и практически волочить за собой все время норовящего соскользнуть с очередной ступеньки Драко.

— Да погоди ты! – все-таки дернулся Малфой, усаживаясь на ступеньку. Трясущимися руками он тщетно пытался расстегнуть застежку босоножки, которая упорно не хотела быть расстегнутой.

— Давай, я помогу… — Поттер присел на пару ступенек ниже, потянувшись руками к той же застежке.

Как только пальцы юноши коснулись ладоней Драко, тот резко дернулся назад, случайно разгибая ногу в колене.

— Не трогай меня! – запоздало воскликнул он, так же запоздало понимая, что Гарри оказался удачно отправленным в полет вниз по лестнице.

Малфой вытянул вперед руку и в самый последний момент успел ухватить Поттера за запястье, и с несвойственной для девушки силой дернул его на себя. Гриффиндорцу в очередной раз повезло, и он мягко приземлился на Драко, неприятно прижав его к угловатым ступенькам. Чудом оказалось то, что тот умудрился не стукнуться головой.

Так они и лежали – Малфой, упершийся локтем в ступеньку, и Гарри, очутившийся точно лицом к лицу с ним.

— Слезь с меня, Поттер! – оттолкнул парня Драко, но уже осторожнее, чтобы тот снова не свалился вниз. Его второй раз точно током прошибло, а сердце загнанной птицей металось по грудной клетке. Он не мог понять, почему его тело так реагирует на простое прикосновение, и это его немало обеспокоило. Еще не хватало вздрагивать от близости этого придурошного гриффиндорца.

Поттер послушно слез, помогая Драко встать на ноги. Треклятые босоножки наконец были сняты, и идти наверх стало намного легче.

— Твоя комната, — осведомил Малфоя Гарри, словно тот ни разу здесь не был.

Угукнув в ответ, Драко поднял на Гарри глаза, собираясь спросить, долго ли он собрается тут стоять, но слова встали в горле комом. Он не впервые видел такой взгляд, но впервые ему приходилось самому быть им пронзенным. Такими глазами смотрят на человека, которого хотят поцеловать, причем от этого у Малфоя закружилась голова. В глаза, на губы и снова в глаза. Поттер смотрел прямо и серьезно, словно пожирал его глазами, и, чертыхнувшись про себя, Драко понял, что не в силах сопротивляться. В этом и была разница – чужое тело, чужие ощущения, которые выступили на первый план тогда, когда разум не мог контролировать действия.

Он даже не сразу понял, когда Гарри все-таки наклонился, чтобы поцеловать, но зато тут же почувствовал. Тело отозвалось предательской дрожью, подкашивающей ноги. Поцелуй сладкий, приятный, с привкусом Огневиски, сначала робкий и неуверенный, перерастающий в собственнический. И Драко просто не устоял, поддаваясь напору и силе, забывая, кто он и что тут делает. Не существовало ничего, только эти горячие губы и крепкие объятия.

Сложно сказать, сколько длился поцелуй, то ли из-за алкоголя, то ли из-за нахлынувших ощущений Малфой не следил за временем. Очнувшись от наваждения, он все свои силы вложил в то, чтобы подальше оттолкнуть Поттера. Тот, похоже, тоже вернулся в реальность, осознавая, что произошло. Вот только сожаления пока не пришло, ему просто не было места в полной сумбурных мыслей голове.

— Чтоб тебя, Поттер! – не заботясь о том, что может кого-то разбудить, крикнул Драко, ринувшись в комнату и резко хлопнув дверью перед самым носом у Избранного.

Гарри, закрыв глаза и глубоко вздохнув, решил, что разберется с этим завтра на трезвую голову.

— Чтоб тебя, Поттер! – сдавленно прошипел Малфой, съехав спиной по двери, стирая со щек хлынувшие из глаз слезы. По телу разносилось приятное ощущение, смешанное с тягучей сладостью желания. – Чтоб тебя!..

[1] – «JingleBells», перевод Геннадия Аминова

Малфой-мэнор оказался вторым после Хогвартса строением, от вида которого у Джинни захватило дух. В детстве она мечтала, что, когда вырастет, будет жить в таком особняке, старом, казалось, дышавшим, словно живое существо, протягивающим сквозь века свой собственный, ни с чем несравнимый биоритм. Это, конечно, был не замок принцессы, но все же, родовое гнездо Малфоев поражало своей красотой и помпезностью.

— Ты так и будешь стоять столбом? – с Уизли поравнялась Панси, которая обещала Драко следить за поведением Джинни. Официально девушка просто была приглашена на Рождественские каникулы в Малфой-мэнор самим Малфоем-младшим, чье решение Нарцисса приняла безоговорочно.

Послушно ведомая своей спутницей, Джинни поднялась по лестнице к главному входу и вошла в дом. Первое, что удивило гриффиндорку, что дом изнутри казался мрачным, серым и непраздничным. Ей даже пришлось напомнить себе, что, в принципе, поводов для празднества у семейства нет, так как лорд Малфой находился в местах не столь отдаленных и пугающих каждого волшебника. Даже без дементоров Азкабан был неприступной крепостью, сбежать из которой мог разве что совсем сумасшедший. Ну, или Сириус Блэк.

Холл представлял собой просторный зал, по бокам которого полукруглые лестницы вели на второй этаж, состоящий из малых гостиных и комнат для гостей. Под потолком висела огромная стеклянная люстра-подсвечник, придающая помещению определенный шарм старины.

На третьем этаже обитали жители дома, где у каждого была своя комната, отделанная по личному вкусу владельца.

— Драко! – на верхней ступеньке одной из лестниц стояла Нарцисса Малфой.

Джинни много раз видела эту женщину на вокзале Кинг-Кросс, когда родители провожали детей в школу и встречали их из нее. И эта леди Малфой сильно отличалась от той, которую девушка привыкла видеть – за толстым слоем дорогой косметики проглядывала бледная, почти прозрачная кожа, впалые, очерченные темными кругами глаза, а одежда не скрывала излишней худобы. Появлялось ощущение, будто Нарцисса сама отсидела много лет в Азкабане вместо мужа и только недавно вернулась оттуда.

— Добрый вечер, миссис Малфой! – поздоровалась Паркинсон учтиво, но вкрадчиво.

— Здравствуй, Панси… — сухо ответила женщина, не отрывая взгляда от сына, к которому не решалась подойти. Все-таки Драко так сильно отдалился от нее за эти полгода и был так груб и несдержан, что Нарциссе казалось, что даже ее дыхание может вывести юношу из себя.

Но Джинни смотрела на леди Малфой с сожалением и робкой отстраненностью, которую обычно испытывает человек в незнакомой компании.

— Иди к себе, сынок, ты устал с дороги… А я провожу Панси в ее комнату, — тихо и как-то безвольно, сказала женщина, словно спрашивая, не против ли юный Малфой. Но тот был не против, к тому же настоящий Драко рассказал Джинни, как можно найти его комнату.

Личные апартаменты будущего лорда Малфоя не вызвали у девушки никаких негативных эмоций, Все было обставлено со вкусом, но не вычурно, как это можно было предположить. Большая, по аристократически органичная комната с раритетной мебелью, выполненная в зелено-серых тонах. То тут, то там в общей отделке комнаты виднелись змеи. Они завораживающе закручивались на шкафах, тумбочках, спинке скромной, но большой двуспальной кровати, зеркале, гобеленах. Их было устрашающе много, но они своим непонятным многообразием не резали глаз, а лишь составляли цельную картину дизайнерской идеи. Так, возможно, и должны выглядеть апартаменты будущего лорда Малфоя.

Не успела Джинни попривыкнуть и хоть как-то отдохнуть, в дверь робко поскреблись. Теряясь в догадках о том, кто бы это мог быть, девушка приоткрыла дверь, за которой было пусто, и только опустив взгляд, она увидела мнущегося, пытающегося унять дрожь в длинных пальцах, домовика, закутанного в чистое, большое полотенце с гербом Малфоев, приютившемся на груди у существа. Джинни, признаться, подумала, что история с Добби как минимум странна, или чистокровное семейство пересмотрело свое отношение к домовым эльфам. Или… ну, тут, в прочем, могло быть много предположений.

— Чего тебе? – добавляя в голос больше резких нот и холодных полутонов, огрызнулась Уизли. Она сомневалась, что мистер Малфой общается со своими слугами менее грубо. Джинни показалось, что она проявила даже излишнюю мягкость

— Сэр… Леди Малфой зовет ужинать…Сэр… — домовик говорил тихо, опустив голову, но спину держал прямо. Уши его ходили ходуном, мелко-мелко подергиваясь. Похоже, бедняга был готов в любой момент прижать их к голове, как убегающий от опасности котенок.

Не удостоив существо ответом, девушка захлопнула дверь. Начиналась одна из самых опасных и непредсказуемых частей их импровизированной пьесы. Драко должно было быть намного проще, особенно если его не выпустило из-под контроля Золотое Трио, а здесь же Джинни было абсолютно одиноко, и присутствие Панси нисколько не спасало. Неизвестно, можно ли вообще положиться на слизеринку в каких бы то ни было сложных ситуациях, и Уизли вряд ли сразу найдет ответ на этот вопрос. Становилось все страшнее – так же, возможно, ощущает себя парашютист, ожидающий своей очереди прыгать: неизвестно, что случится потом, и как сложатся обстоятельства, ведь после, он знает, некогда будет думать об опасностях, там будет только небо и полет. И голые инстинкты, основанные на самосохранении. Но зато сейчас, за миг перед прыжком, страх сдавливает сердце и оттягивает бедолагу от люка самолета.

А прыгать, как говорится, надо…

* * *

Как оказалось, семья Малфоев была из той породы, у которой принято даже за отсутствием большого количества гостей трапезничать в большой зале, за длинным, словно удав, столом. Джинни себе явно представляла, как, в обычные хмурые рабочие будни, лорд и леди Малфой, сидя за разными концами стола, перекидываются друг с другом через всю залу ничего не значащими, обыденными фразами. Данная картина была и смешной, и притягательной одновременно. Было в этом свое очарование богатства, которое дано понять только тому, кто всю свою сознательную жизнь едва сводил концы с концами.

Однако сейчас место Люциуса пустовало, для детей же домовые поставили приборы по разные стороны от Нарциссы. Встретившись взглядом с сыном, женщина натянула на губы приветливую улыбку, не зная, чего можно ожидать от такого родного, но такого далекого юноши.

— Как дела в школе? – приняла женщина попытку сделать хоть что-то, когда на столе появился ужин.

Вопрос, дело ясное, был донельзя банальным, но Джинни не могла не ответить, видя, сколько надежды в него было вложено.

— Просто отлично, мама, все в порядке, — девушка слегка склонила голову, ответив дежурной улыбкой.

Паркинсон же не успевала удивляться выдержке Уизли, которая умудрялась вести себя так, словно она всю свою жизнь провела в этом доме и обучалась этикету и манерам наряду с остальными аристократами. В малейшем движении проглядывалась осознанность и аккуратность – единственное, что немного выдавало Джин. Для настоящего аристократа такое поведение было делом инстинкта, полного автоматизма, и ему не приходилось что-либо из себя разыгрывать. К тому же у девушки довольно заметно подрагивали руки. Панси, поймав на секунду ее взгляд, одобрительно кивнула, показывая, что та на правильном пути.

В целом, ужин прошел вполне спокойно и чопорно, но ни от кого не ускользало большое количество недомолвок и простого, никем не нарушаемого, неловкого молчания. Нарцисса Малфой продолжала вытягивать из себя улыбки и делать вид, что это не ее семья рушиться на тысячи маленьких осколков, а всего лишь то несчастное, идиотское зеркало, которое она «случайно» разбила у себя в ванной комнате от переизбытка эмоций пару дней назад. Все видели, что что-то не так, но никто не мог ничего сказать, чтобы хоть малая толика всех несчастий этой семьи исчезла. Рон, будь он в своем репертуаре, ляпнул бы, что так этим козлам и надо. Но Джинни – не Рон, и даже, несмотря на имеющиеся схожие гены, думала она иначе. Для нее леди Малфой была лишь обычной несчастной женщиной, вступившей на черную полосу собственной и без того, похоже, не яркой жизни.

Когда Джинни ехала сюда, она раздумывала только над тем, как аккуратно, в тайне от Панси, что-нибудь выведать у Нарциссы, которая, несомненно, многое знала о планах реального Драко. Но теперь, увидев искренние материнские терзания, девушка добавила еще один маленький подпунктик в мысленный список собственных планов. В конце концов должен же был кто-нибудь по доброте душевной помочь этой сумасшедшей семейке Адамс.

К сожалению, остаться наедине им не удалось, Панси ненавязчиво преследовала Драко, появляясь то тут, то там, точно призрак, в самые неподходящие моменты. Уизли даже предположила, что Паркинсон ошивается тут не впервые, возможно, это началось еще до отношений с Малфоем.

— Не знала, что ты так хорошо подкована в манерах… — хмыкнула слизеринка, когда девушки сидели в маленькой гостиной, занимаясь каждая своими делами. Перед обеими уже лежали приличные стопки книг, принесенные ими из библиотеки Малфой-мэнора. Даже в каникулы, как, в прочем, и Гермиона, Джинни и Панси не оставили поисков.

— А ты думала, я глупая деревенщина? – манерно повела бровью Уизли, убрав пальцами истинно женским движением выбившуюся белокурую прядь за ухо.

— Если честно, то да… — хмыкнула в ответ Паркинсон.

— Не забывай, что я из семьи чистокровных магов, пусть и не настолько аристократической, как ваша… К тому же я посчитала эти знания полезными – никогда не знаешь, как повернется твоя судьба…

— Да, еще бы твои братья стали придерживаться твоего принципа! Я бы тогда сказала, что Гриффиндор не так уж и плох…

— Братьев моих не трогай! – неожиданно вскипела Джинни, захлопывая книгу. – Мы, в отличие от ваших семей, дорожим друг другом, ценим и любим друг друга!

— Хорошо, — легко согласилась Панси, как бы извиняясь, но тут же продолжила холодным тоном: — Но только ты не меряй семьи всех слизеринцев одной меркой! Нет ни одной чистокровной семьи, в которой наплевательски относятся к ее членам! Мы все дорожим друг другом и ценим.

— Везде есть свои исключения! – парировала Уизли, мотнув головой.

— Согласна, — не унималась Паркинсон, также захлопывая книгу и поднимаясь с места.

— Тише! – в дверях, будто призрак прошлого Рождества, стояла леди Малфой, которая благодаря более или менее божескому отношению Джин к ней пришедшая в себя. – Ссоры – удел магглов. Сдержанность!

— Да, миссис Малфой! – откликнулась Панси, не отводя пытливого взгляда от невозмутимой и ледяной собеседницы. – Прошу меня извинить.

— Прости, мама, – поддержала ее Джинни.

Нарцисса послала в ответ холодный кивок. Несмотря на то, что женщина заметно перестала нервничать, ее руки подрагивали. Казалось, она совсем не обращала внимания на свои бледные от природа ладони, и они жили своей непримечательной жизнью: то сжимались и разжимались, то легко касались шеи на затылке у кромки волос, заделанных в элегантный пучок, то оттягивали и без того прекрасно сидящее на ее еще не затронутой старостью фигуре платье вниз. Однако все это происходило недолго, и вскоре леди Малфой уже пришла в себя.

Нарцисса хотела было спросить, зачем ребятам все эти книги, но, встретив горящий, довольно суровый взгляд сына, резко передумала. Ей показалось, что малейшая придирка или претензия в сторону Драко – и их только устоявшееся перемирие взорвется, как неудачно выполненное зелье. Порой ей казалось, что она сходит с ума: то муж, которого припер к стенке единственный наводящий на него ужас человек, и который дома бросался на жену, точно она – враг народа, то сын, получивший опасное задание и слетевший от этого с катушек.

Самым удивительным оставался вопрос, почему же сейчас Драко настолько учтив и спокоен. С одной стороны, такая «умиротворенность» сына радовала, а с другой – наводила на мрачные мысли. Оставалось надеяться, что юноша просто наконец стал контролировать собственное поведение и эмоции.

— Мы, пожалуй, отправимся спать… — после недолгого молчания сказала Панси, осторожно подталкивая Уизли в спину. – Лично я очень устала от поездки…

Джинни согласилась – ей тоже сейчас жутко хотелось спать, особенно после всех потраченных в дороге нервов. К тому же никто не знал, чего ждать от завтрашнего дня. В конце концов нужно было со всем этим что-то делать, а особенно с Панси, которая просто не давала девушке покоя, постоянно находясь поблизости и не позволяя спокойно поймать Нарциссу для деликатного разговора.

Вот и сейчас вместо того, чтобы спокойно уйти одной, слизеринка тянула за собой Джинни.

«Хорошо…» — подумала про себя Уизли. – «Но не думай, что я постоянно буду идти у тебя на поводу. Ты еще не знаешь наше гриффиндорское упрямство – мы всегда добиваемся своего. И на этот раз я ни за что не отступлюсь! Я не хочу быть ни для кого обузой!»

* * *

Следующее утро не предвещало ничего радужного. Еще вчера вечером Джинни поняла, что праздновать Рождество в этом доме не собираются, и сегодня девушка только сильнее укрепилась в своем мнении. Дом по-прежнему оставался так же мрачен, сыр и холоден, как и души многих его обитателей. По правде, Уизли не ожидала, что в связи с заключением лорда под стражу в доме наступит такое траурное настроение, не собирающееся никого отпускать из своих цепких, высасывающих все силы, лап.

Угрюмость напала и на Джинни с Панси. Девушки за завтраком не перемолвились друг с другом и словом, что не укрылось от зоркой, но нервной Нарциссы.

— С вами все в порядке?

— Да, мама, все отлично, — Джинни этот завтрак вдруг показался продолжением вчерашнего ужина. Все натянуто улыбались и делали вид, что все отлично, хотя в воздухе все сильнее нагнеталась атмосфера отчаяния.

Весь следующий день после завтрака Паркинсон не отходила от Джинни ни на шаг, точнее повсюду таскала девушку за собой, не давая ни на секунду отлучиться. Притом все это было настолько тонко и ненавязчиво, что Уизли просто не представляла себе, как все-таки можно от нее отвязаться. Девушка несколько раз пыталась осторожно выпроводить Паркинсон, когда они в комнате были втроем, но та не поддавалась ни на какие уловки, продолжая назойливо висеть хвостом, выводя Джинни из себя. При Панси спрашивать было бы абсолютно глупо – она бы наплела миссис Малфой всякую чушь, не дав толком девушке ничего разузнать.

«В конце концов у меня еще есть почти неделя… так что можно пока не переживать…»

Девушки после обеда снова засели за чтение, которое не обещало никаких действенных результатов, и Панси заметно разочаровывалась от этой бесполезной деятельности. Она оказалась девушкой нетерпеливой и заметно сбавила обороты, чего нельзя было сказать про Джинни, которая не то чтобы надежды не теряла, а просто не собиралась отступать, целенаправленно преследуя свою цель.

— Это полная чушь… — устало выдохнула Паркинсон, ленясь даже в очередной раз перевернуть страницу. – Все не то. Даже магия этой библиотеки не может нам помочь!

— Может быть это потому, что мы не настоящие жители этого дома?

— Вполне вероятно, — хмыкнула Панси. – Значит, в тебе он видит чужака. Не всех ты смогла здесь обмануть…

— Не злорадствуй, это сейчас нам не на руку, — бросила в ответ Джин презрительно. – Или тебе нравится представлять, как твой разлюбезный Драко таскается в моем теле неизвестно где? Ты замечательная вторая половинка, раз тебе действительно все равно.

Девушка не лукавила – она действительно так думала. Уизли очень сильно переживала за Гарри, которому предстояло столько времени провести вместе с юным Малфоем. Правда, там еще были Рон и Гермиона, которые ни за что не дали бы своего друга в обиду, и это успокаивало, но не полностью. А вот у Поттера причины волноваться были веские – Джинни казалась мышью в гнезде у спящих сов. Пока они безобидны и невнимательны, но придет ночь, и тогда пощады можно не ждать и не молить о спасении.

— Не говори о том, чего не знаешь, — Панси сжала губы в тонкую ниточку и сузила глаза. – Это только вы, гриффиндорцы, страдаете так, что на несколько ярдов все слышно и видно, хотите, чтобы вас пожалели… А сами не думаете, что все ваши излияния потом могут сыграть против вас? Что не всем нужно доверять свои проблемы? Никому нельзя верить, особенно тем, кто ближе к тебе – они лучше знают, чем тебя ранить!

Во всех этих словах сквозила неприкрытая, выпущенная «на короткую прогулку» боль. Паркинсон оказалась неглупой, сильной личностью. Обнаружить этот факт Джинни никак не ожидала, она в целом представляла себе Паркинсон абсолютно иначе – недалекая, вечно влюбленная в Драко пустышка с отнюдь не модельной внешностью. Удивительным оказалось даже то, что Малфой ответил ей почти взаимностью, подпустил к себе ближе, чем то можно себе представить. В Панси было что-то, что сложно объяснить словами, но, познакомившись с ней ближе, Уизли поняла, что это «что-то» все-таки существует и притягивает внимание. Возможно, это была какая-то определенная загадочность – о Паркинсон мало кто что знал. Она была в тени Драко, и ее это, похоже, устраивало.

— Если никому не доверять – легко свихнуться…

В этом и была основная сила девушки – она, видимо, никому не доверяла, но еще от этого не свихнулась.

Не дождавшись ответа, Джинни встала, чтобы вернуться в свою комнату.

— Куда ты? – насторожилась Панси резко, но в голосе ее был бы исключительно интерес, если бы она просто об этом спросила, не следя за Уизли.

— К себе, отдыхать… — так же спокойно, без претензий ответила Джинн, и, пожелав девушке доброй ночи, откланялась.

Если бы Джинни знала, что все получится так, она бы ушла намного раньше. Поплутав немного по отсырелым, темным коридорам, девушка прошла мимо комнаты, из которой наружу бил неяркий, умиротворяющий свет. Случайно заглянув туда, она увидела темный силуэт, откинувшийся в кресле. Этим силуэтом оказалась ни кто иная, как Нарцисса Малфой собственной персоной. Казалось, судьба сама предоставляла Джинни шанс, и девушка не преминула им воспользоваться.

— Мама… — гриффиндорка заглянула внутрь, попадая под одинокий луч света.

Женщина вздрогнула, оборачиваясь на звук. Перед ней стоял ее сын, немного бледноватый, смотрящий на нее заинтересованным, несвойственным для него взглядом.

— У меня к тебе серьезный разговор, — начала Джинни сразу, не делая лирических, ненужных отступлений, ведь Панси могла появиться тут в любую минуту и все испортить.

Этих слов Нарцисса явно боялась больше всего. Уизли подбирала слова, чтобы самой не показаться непосвященной и вместе с тем вытянуть все из матери

— Я слышал про Обет, мама… — Джинни старалась быть укоризненной, но, увидев глаза Нарциссы, испугалась, что не сможет доиграть до конца. – Объясни, зачем?

Женщина замялась, но, опустив взгляд, выдохнула и снова подняла на сына глаза. Его спокойствие обезоруживало. Нарцисса полагала, что, узнав об Обете, ее сын вспылит, а не будет спокойно говорить, с нежной благодарностью за заботу и с немой просьбой не беспокоиться за него.

— Я беспокоюсь о тебе, Драко. То, что тебе поручил темный Лорд…

«Так значит этот хорек теперь у него на поводу?»

— … слишком тяжелая ноша для тебя. Ты юн, и я не хочу, чтобы ты рисковал собой. Ты не должен отвечать за проступки отца.

— Похоже, бесполезно просить тебя не волноваться, да? – улыбнулась девушка, наконец пройдя в комнату.

Этого леди Малфой не ожидала – ее глаза округлились, рот слегка приоткрылся. Ей хотелось верить в происходящее, но в то же время где-то на краю сознания маячил страх, что все это – кратковременный наплыв.

— Я справлюсь, мама, ты это знаешь. Верь в меня, я все сделаю.

Только сейчас к Джинни пришло осознание, что, возможно, что бы плохое Драко ни замышлял, он все это делает от безысходности, из страха, что жить ему осталось не так уж и долго. Волдеморт не прощает ошибок, а особенно ошибок тех, кого он приблизил.

— Только будь осторожнее, Дамблдор… — продолжить реплику Нарциссе помешала возникшая на пороге Панси:

— Извините, мне нужно поговорить с Драко…

«Вот черт!» — Джинни узнала далеко не все, что хотела, но, все же, что-то уже проклевывалось.

Оставалось лишь продуктивно использовать грядущие несколько дней…

Оставшаяся часть каникул пролетела быстрее, чем кто-либо мог предположить. После Рождества Драко заметно поубавил пыл, благодаря чему у обитателей Норы появилось несколько вполне спокойных, не обремененных проблемами дней, разбавленных лишь несколькими выходками не в меру деятельных близнецов.

В целом все выглядело вполне буднично и привычно, а Малфой тем временем упорно делал вид, что того поцелуя не было. Первый день после Рождества Гарри пытался поговорить с юношей и расставить все точки над i в этой глупой ситуации, возникшей под воздействием алкоголя, но и его хватило лишь на самый банальный вопрос:

— Послушай, Драко, ты что-нибудь помнишь из вчерашнего вечера?.. – Поттер замялся, думая, посмотреть ли собеседнику в глаза, или не стоит. Гарри не знал, что, когда он не рискнул поднять на Малфоя глаза, он потерял возможность увидеть истинный ответ на заданный вопрос. – Я о том, что происходило после того, как мы стали пить Огневиски…

— Нет, почти ничего не помню, — спокойно пожал плечами Драко, усмехнувшись над бегающим взглядом Поттера. – После третьего бокала и до самого пробуждения словно образовалась черная дыра…

— Жаль, — притворно вздохнул Гарри, мысленно вознося хвалы Мерлину. Самое удивительное, что он, человек, который искренне любил свою девушку, абсолютно не жалел о содеянном. Его больше волновали возможные проблемы, возникающие в более или менее приходящих в норму отношениях с Малфоем. Этого поцелуя не должно было быть, но он случился, и, забодай гиппогриф, это было классно!

С другой стороны, Поттер сам не мог разобраться, кого же он целовал: на пьяную голову все выглядело абсолютно не так, как на трезвую. Еще можно было понять, что все это произошло из-за собственнических прав, которые, по сути, Гарри имел на это тело, но, а вдруг он целовал именно Малфоя, потому что именно тот был непередаваемо хорош в этом теле?

Если бы Поттер хоть раз в жизни до этого пил или видел пьющего Драко, то знал бы, что для того, чтобы не помнить ничего ВООБЩЕ, будущему лорду пришлось бы так надраться, что многим другим студентам Хогвартса это и не снилось. А вот сам Малфой предпочел умолчать о такой своей особенности, пытаясь выкинуть из головы тот глупый опьяняющий поцелуй и то, как он всю ночь не мог спокойно спать, вздрагивая от малейшего шороха. Он, признаться, не ожидал, что это все настолько выбьет его из привычной колеи. И вообще, почему, когда у него, Драко, кардинально меняется жизнь, то в этом каким-либо образом замешан этот наглый гриффиндорский выскочка, от которого не приходится ждать ничего, кроме неприятностей?

Именно так подумал Малфой на утро, и, подумав еще немного, счел, что слишком много чести будет для Поттера, если ему дать знать, что этот поцелуй для Драко что-то все-таки да значит. Поэтому, когда Гарри подошел к нему с таким невинным вопросом, Малфой нашел более благоразумным солгать, чем сказать правду и по уши увязнуть в неприятностях и недомолвках.

Гарри, в принципе, тоже решил забыть про этот эпизод на неопределенное время, раз уж все так вышло. Бередить душу и себе, и Драко… нет уж, увольте!

За все каникулы ребята, перерыв все имеющиеся у них с собой книги, не нашли в них ничего стоящего, поэтому вся их четверка с нетерпением ждала, когда эти самые каникулы кончатся, и можно будет снова завалиться в библиотеку или в Выручай-комнату.

Это их нетривиальное желание сбылось через несколько дней после Нового Года. После не особо долгого прощания с семьей, школьники подошли к разожженному камину и в очередной раз покинули родную обитель. Когда несуразное здание осталось в прошлом, Малфой смог спокойно вздохнуть. Не нужно было притворяться и играть, и это наводило на душу умиротворение – что ни говори, а в школе было проще. Там мало кто так долго знал Джинни, как дома, да и, к тому же, все последнее время девушка проводила с молодым человеком, практически ни с кем не общаясь, так что небольших изменений в поведении не должно было быть заметно.

С мнением Драко не согласились бы остальные – им хлопот прибавлялось оттого, что увеличивались территории и количество окружающего их народа, поэтому вероятность того, что Малфой мог выкинуть какую-нибудь пакость, была крайне высока. Поэтому расслабляться никто не имел ни физического, ни морального права.

Поприветствовав хмуро взирающую на них Макгонагалл, ребята дружной гурьбой двинулись в башню Гриффиндора. Только за ними закрылся проем, как уже, со стремительностью выпущенного снитча, на Роне с криком: «Бон-Бон!» повисла невесть откуда вынырнувшая Лаванда, сопровождаемая хихиканьем сокурсников. Не желая мешать влюбленной парочке, Гарри, мрачная Гермиона и прыскающий в кулак Драко отошли в дальний угол гостиной.

— А почему ты не надел мой подарок? – донесся до них спустя минуту оглушительный возглас пунцовой Браун.

Встретившись взглядом с другом, Поттер насмешливо пожал плечами, прошептав одними губами: «Я тебя предупреждал!».

Идиотский подарок девушки Рон засунул глубоко в сумку еще на Рождество, как только его распаковал. Это было нелепое ожерелье, на котором блестящими буковками значилось «мой возлюбленный». На полный надежды вопрос Рона: «Она действительно думает, что я буду это носить?» Гарри, давясь смехом, ответил, что, похоже, у него просто не будет иного выхода.

Гермиона даже не обернулась на них, но в ее взгляде было что-то победно-удовлетворенное. Возможно, девушка считала, что так ему и надо.

Весь оставшийся вечер они сидели, разрабатывая планы на несколько следующих дней. Необходимо было опробовать заклинания, найденные Гермионой, и встретиться с Джинни, которая тоже могла узнать за праздники много чего нового и интересного. Спустя полчаса к их компании наконец присоединился Рон, замученный и пунцовый от злости.

— Все девушки – фурии… — заключил молодой человек, краем глаза отметив удаляющуюся в комнату девочек Лаванду.

— Не суди обо всех по одной… — все-таки снизошла для разговора с ним немного повеселевшая Грейнджер. Все каникулы девушка активно игнорировала друга, все еще вспоминая их разногласия, и прощание влюбленной парочки перед отъездом на Рождество.

Младшему Уизли сложно было судить – слишком свежи были в памяти когти и клювы маленьких птичек, напущенных на него Гермионой. Гарри и Драко снисходительно улыбались, как более опытные в общении с прекрасным.

— Поссорились? – миролюбиво поинтересовалась Грейнджер, вовсю стараясь скрыть ехидство в голосе.

Буркнув что-то невразумительное, Рон ушел в себя, то и дело повторяя, что его все достало.

* * *

Следующее утро ознаменовалось новым сюрпризом для учеников старших курсов – на доске объявлений красовался большой лист набора на обучение Трансгресии. Вокруг стенда собралась куча народу, мешая протиснуться вновь прибывшим.

— Я не буду вас ждать, пойду на завтрак… — дернув Гарри за рукав, доложил Малфой. Разрешающе кивнув, Поттер отвернулся – подвернулась возможность протиснуться поближе.

Черкнув свои имена под целым списком уже записавшихся, Золотое Трио, все же спустились, опоздав почти на полчаса. Радовало, что не нужно было торопиться на занятия, но поспешить пришлось, ведь кормили в Большом Зале не двадцать четыре часа в сутки. Пройдя к своему столу, ребята стали искать глазами Драко, но рыжей головы нигде не было видно.

— Неужели уже ушел? – спросила как бы у самой себя Гермиона, в очередной раз оглядывая присутствующих.

Усаживаясь, от нечего делать, на свободные места, они одновременно вздрогнули, увидев, как к ним спешит запыхавшийся Малфой.

— Где ты был? – дождавшись, когда тот усядется рядом, прошипел Гарри. Он уже триста раз пожалел, что совершил такую неосмотрительную оплошность, отпуская Драко одного.

— Прогуливался… — своим коронным тоном отрезал Драко, и, пожелав всем не подавиться, принялся за трапезу.

— Учти, второго раза не будет… — нагнувшись, предупредил Поттер, блеснув глазами. – Я теперь с тебя глаз не спущу, будешь у меня под конвоем ходить!

Сжав губы и испепелив Гарри взглядом, Драко промолчал.

Их внимание отвлекли прилетевшие совы. Гарри оказался на этот раз популярен – около него приземлились целых две школьные совы, одновременно протянувшие лапы с маленькими записками. Отвязав обе, юноша углубился в чтение.

Автора первой Гарри узнал по почерку, колючему и размашистому, и манере написания:

«После завтрака в ВК. Да/нет? Джинни»

Джинни спрашивала, увидятся ли они после завтрака в Выручай-комнате. Оглянувшись на слизеринский стол, Поттер практически сразу же встретился взглядом с серыми, улыбающимися глазами. Согласно кивнув, юноша тут же отвернулся, чтобы не вызвать подозрений.

Вторая записка была длиннее, но не менее желанна.

[i]«Гарри.

Наше занятие будет сегодня. Как обычно, не опаздывай.

P.S. на этот раз бы я не отказался от шоколадных лягушек…»[/i]

Несмотря на встречу, Дамблдор по каким-то причинам отсутствовал за столом. Гарри даже начинал думать, что такое частое отсутствие директора опасно для школы, в конце концов, Дамблдор был гарантией безопасности учеников. Но, с другой стороны, пока в школе находились авроры, можно было не сильно волноваться.

Спокойно доев, ребята отправились в Выручай-комнату, где их уже ждали Джинни и Панси.

— Гарри! – как только юноша появился на пороге комнаты, младшая Уизли тут же повисла у него на шее. – Я так соскучилась!

Поттер улыбнулся в ответ, крепче прижав Джинни к себе и нежно, но целомудренно поцеловав ее в лоб.

— Как прошли каникулы? – Гарри с беспокойством посмотрел на Паркинсон из-за плеча Джинни, словно безмолвно спрашивая: «Ты ее не обижала, нет?». Панси, фыркнув, отвернулась и продефилировала к стеллажам с книгами.

— Все хорошо… — подтвердила Джинни, расплываясь в более широкой улыбке.

Обменявшись новостями и скромными подарками, ребята опробовали новые заклинания, найденные Гермионой и оттренированные ей тайком в Норе. Никакого проку это, правда, не принесло – Драко и Джинни остались в том же виде, что заметно поубавило всем настроения.

— Ну, что ж… — более оптимистично улыбнулась Грейнджер, стараясь поддержать окружающих. – Будем искать дальше.

Слизеринцы не разделили ее оптимизма, как, впрочем, и Рон. Они сидели хмурые, рассевшись по разным сторонам комнаты.

— Есть еще какие-нибудь идеи? – усталым голосом поинтересовался Гарри, откинувшись в кресле. Похоже, юноша не спрашивал ни у кого конкретно, обращаясь ко всем сразу.

Ответом ему была ему глухая, напряженная тишина легким, отдававшаяся характерным звоном в ушах.

— Я единственного не пойму – отчего здесь так много книг по астрологии и истории магии? – донесся из угла голос Панси. Девушка, подняв голову, рассматривала книги на окружавших ее стеллажах.

Ей так же никто не ответил, однако было заметно, что ее слова приняты к сведению. Действительно, здесь было много различных книг, но больше всего из них удивляли старые фолианты по истории магии и различные свитки с астрологическими картами. Они как раз располагались на том стеллаже, около которого примостилась Паркинсон.

Гермиона постаралась привнести в их компанию деятельной энергии, начав разбирать нетронутую до этого полку. За ней последовали остальные, но как-то вяло, неторопливо, словно делали ей одолжение. Одна только Джинни, улыбнувшись, села рядом с ней, активно участвуя в поисках. Со стороны было крайне забавно смотреть, как рядом, на одном диване, сидели, улыбаясь и периодически перемигиваясь, маглорожденная Гермиона Грейнджер и аристократичный до мозга и костей Драко Малфой. Такая картина была достойна самых страшных кошмаров Люциуса Малфоя.

Настоящий же Драко считал самым здравым сидеть в гордом одиночестве, понурый и какой-то нелюдимый. Гарри успел заметить, что тот стал таким почти сразу, как приехал. Ну, конечно, меньше, чем за сутки сложно было учуять такое не всем заметное изменение в настроении, но Поттер, знавший Малфоя уже достаточное время, не мог упустить такую пришибленность из виду. О причинах столь плохого настроения приходилось только догадываться.

Ребята, просидев в Выручай-комнате до самого ужина и не найдя опять практически ничего, спустились в Большой Зал. Забывшись и зайдя в зал одновременно, они опять разыграли очередную ссору между Поттером и Малфоем, вялую и ленивую. С такой неспешностью обычно делают дела абсолютно будничные, привычные, не вызывающие никаких лишних эмоций – ни радости, ни раздражения, ни злости. Исполнив этот привычный ритуал, группа разошлась по своим столам, точно ничего и не было.

— Ты сегодня сама не своя… — за спинами четверки, как всегда неожиданно появилась Луна, заставив всех вздрогнуть. Похоже, забыв, что существует слово «Привет», девушка в упор смотрела на Джинни своими большими, затуманенными глазами, и, как всегда, улыбалась непонятно чему.

— Здравствуй, Луна… — нестройно, с натянутыми улыбками поздоровалось Золотое Трио. Драко же, честно, не знал, что ему ответить. Было непонятно, что побудило эту девушку так сказать – Малфой был плохо знаком с Лавгуд, однако, некоторые слухи до него доходили, и слухи были далеко не лестными.

— С чего ты взяла?

— Мне так кажется… — пожала рейвенкловка плечами, таким неубедительным аргументом подтверждая свой ответ.

— Ну, тебе просто кажется… — доброжелательно произнесла за Малфоя Гермиона, ощущая сегодня палочкой-выручалочкой.

Сложно было сказать, поверила Луна или нет, но она, улыбнувшись еще шире, присела с друзьями.

Ужин ознаменовался еще одним примечательным для последнего времени событием – за преподавательским столом сидел уставший и заметно измотанный, постаревший на добрый десяток лет Дамблдор. Старик долгое время смотрел на Гарри и, когда тот наконец обернулся, директор улыбнулся и подмигнул ему.

Немногим позже, вечером, оставив Малфоя на попечение друзей, Поттер поднялся в кабинет Дамблдора. Старик его уже ждал, на столе стоял готовый Омут Памяти, на который директор смотрел со странным напряжением и грустной, тяжелой задумчивостью.

— Я слышал, ты на каникулах встречался с министром? – поинтересовался Дамблдор настолько негромко, что можно было отчетливо услышать, как посапывают бывшие директора школы в своих портретных рамах.

Гарри утвердительно кивнул, усмехнувшись.

— И, похоже, он остался мной недоволен…

Юноша вкратце пересказал Дамблдору разговор со Скримджером. На известие, что министр пытается выяснить, чем в настоящий момент занимается директор, Альбус ответил легкой, отеческой, немного беззаботной улыбкой. Гарри удивило известие о том, что мысль заручиться поддержкой Избранного была у министерства уже довольно давно, и первой ее озвучил Фадж, а Скримджер поддержал, пытаясь сразу же после назначения на пост вытребовать у Дамблдора встречу с Поттером. Не получив желаемого, новый министр затаил на директора школы злобу, даже приставив к нему слежку настолько нелепую и глупую, что старик с легкостью избавил себя от нее.

— Ну, хорошо, Гарри, я предлагаю уже перейти к делу. Или это не все, о чем ты хотел со мной поговорить?

Поттера так и подмывало рассказать Дамблдору о разговоре между Джинни и Снейпом, но, связанный по рукам и ногам Обетом, Гарри не мог этого сделать. Можно также было спросить о том, почему Джинни и Драко поменялись местами, просто не акцентируя внимания директора на личностях, но была опасность, что директор обо всем догадается, или, по крайней мере, начнет что-то подозревать, а это не то, о чем могли мечтать ученики.

— Нет, сэр, ничего.

Дамблдор смерил юношу пытливым, терпеливым взглядом, уже что-то заподозрив, но настаивать не стал.

— Ну и отлично, Гарри. У нас не так много времени, а работа предстоит трудная…

На этом «занятии» Поттеру предстояло увидеть два воспоминания, которые должны были рассказать много интересного о Волдеморте. Так и произошло, и Гарри даже получил «домашнее задание» — воспоминание профессора Слизнорта оказалось поддельным.

Освободившись, Поттер пошел искать своих друзей, которых с легкостью нашел в гостиной. Угрюмая Гермиона сидела в дальнем углу, углубившись в очередную книгу, даже не смотря на камин, у которого, сплетясь в тесных объятиях, восседали помирившиеся Рон и Лаванда. По отсутствию рождественского подарка возлюбленной на шее друга Гарри понял, что Браун оказалась такой же недалекой, как он себе и представлял, но более вменяемой. Сочтя неприличным мешать лобызавшейся парочке, Поттер присоединился к подруге и Малфою, сидевшему рядом с Грейнджер точно собачка на привязи.

— И что же тебе сказал директор? – скрывать от Драко встречу с Дамблдором казалось неимоверно трудным, а вот соврать по поводу ее причины не составляло особого труда.

— Ну, он был наслышан о разговоре со Скримджером, и профессор просто беспокоился…

— И вы разговаривали об этом три часа? – по лицу Драко почти невозможно было понять, какого мнения он о таких задушевных беседах, но, казалось, он был этим обеспокоен.

Гарри согласно кивнул.

— Ясно… — Малфой сжал губы в тонкую нить. – Ладно, я ушел спать.

— С этим надо что-то делать… — хмыкнула Гермиона, когда Драко незаметно юркнул на лестницу в спальни мальчиков. – Ты что, и дальше собираешься спать в общей гостиной?

— Я не знаю, что можно придумать. Разве что оставаться в Выручай-комнате. Сейчас надзор за нами уже не такой строгий, так что если кто-то не будет ночевать на своем месте, то ничего страшного не произойдет…

— Ну, в принципе, это возможно… — согласилась Грейнджер, подумав немного. – Только ночевать там мы не сможем все вместе…

— Я над этим уже подумал, — безрадостно улыбнулся Поттер, сняв очки. – Чтобы не вызывать подозрений, с Малфоем останусь только я… Пусть это будет выглядеть пошло, но хотя бы легко объяснимо. Проще понять, почему отсутствуем мы вдвоем, чем, почему пропадают все четверо.

Гермиона не могла не согласиться с логичностью плана, но такая жертвенность друга ее немало озаботила. Пусть Драко и дал обещание, что никого не тронет, но все же…

— Ну, хорошо, раз ты так в этом уверен… — сдалась девушка, наткнувшись на прямой упрямый взгляд друга.

— Так будет лучше…

— Отлично, — Грейнджер устала скрывать раздражение, но тут же спохватилась, и решила перевести тему. – Ну, ты расскажешь, о чем ты разговаривал с Дамблдором?

Оглянувшись на Рона, который по-прежнему не отлипал от своей Лав-Лав, Гарри начал свой краткий пересказ, подозревая, что если бы Уизли наконец освободился и подошел, Гермиона бы, не дожидаясь и не дослушивая, ушла.

— Ну, и как ты собрался выполнить поручение Дамблдора?

— Пока не знаю, — пожал плечами Гарри, который действительно представления не имел, как можно вытянуть у зельевара его настоящие воспоминания. – Может быть, подойду после уроков, у нас завтра занятия.

— И ты думаешь, что профессор так легко отдаст тебе то, что пытался скрыть даже от Дамблдора? – возмутилась Грейнджер, стараясь вбить хоть капельку здравого смысла в голову друга. – С чего бы? Или, может быть, ты думаешь, что, раз ты у нас такой «замечательный зельевар», то он тут же выложит перед тобой скляночку с воспоминанием?

— Гермиона, прекрати! Мне твоя помощь нужна, а ты…

— Знаешь что, Гарри, мне это уже надоело… — Поттер был благодарен подруге хотя бы за то, что она, когда начала свою обвинительную речь, снизила голос так, что ее мало кто мог слышать, кроме самого Гарри. – Отчего-то тебе не особенно нужен был мой совет, когда ты решал все проблемы, связанные с Принцем-полукровкой…

Не договорив, девушка вскочила и выбежала из комнаты…

Первый день школьных занятий встретил Гарри принципиальным молчанием Гермионы. Девушка ни с кем не разговаривала, и даже не смотрела, делая вид, что Поттера вообще не существует. Несколько раз юноша постарался с ней заговорить, но подруга игнорировала его в корень.

— А за что ты попал в немилость? – поинтересовался Рон, когда вся их четверка нестройной группой шла на завтрак. Грейнджер, шедшая впереди, вопроса слышать никак не могла.

Гарри вкратце пересказал другу вчерашний вечер, начиная со встречи с Дамблдором и его поручения (так же, благо, Драко шел рядом с Гермионой и тоже ничего не слышал), и заканчивая ссорой с подругой.

— Ну, ты же знаешь ее, она побесится-побесится и успокоится…

Избранный кивнул, подтверждая слова Уизли. Грейнджер действительно была такой: вспыльчивой, но вполне отходчивой. Только сложно было точно определить, сколько именно будет отходить Гермиона, ведь не должна же она дуться на Гарри так же долго, как и на Рона? Нервы у нее за последние полгода испортились, так это точно.

Между тем, Поттер выполнил свое обещание на счет конвоя. После завтрака юноша, нежно подхватив свою «возлюбленную» под руку, настойчиво предложил той проводить ее на следующий урок. Несчастный, обреченный Малфой понял, что ему никак не отвертеться, и он, натянув улыбку, послушно шел на травологию. У самого кабинета Гарри скромно чмокнул Драко в щеку под насмешливое хихиканье однокурсниц младшей Уизли, и, убедившись, что слизеринец вошел на урок, сам рванул на свои занятия. Первыми у Поттера были Зелья, и он чудом успел на них, петляя по всевозможным потайным коридорам, в который раз восхваляя своего отца и его друзей за созданную когда-то карту.

Устроившись рядом с ободрительно кивнувшим ему Роном, Гарри стал выискивать взглядом Гермиону. Оказалось, обида девушки была настолько велика, что она уже успела перетащить свои вещи и пересесть к Эрни. Там же уже стоял и ее котел. Переглянувшись, юноши укоризненно покачали головой.

Слизнорт начал свои объяснения, и как обычно, если дело касалось теории, рука Гермионы постоянно маячила в поднятом положении. Пропуская мимо ушей и без того не особо понятные объяснения профессора, Поттер кинул недолгий взгляд на слизеринскую сторону, где «внимала преподавателю» настоящая Джинни. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась и, увидев Гарри, расплылась в улыбке. Поттер ответил улыбкой, но тут же их одновременно отдернули – Рон и Панси, точно сговорившись, ткнули их в бока.

Зельевара слушать было совершенно неинтересно, потому что мало кто, кроме, конечно же, всезнающей и всепонимающей Грейнджер, мог «вкурить», о чем толкует Слизнорт.

— … Так что ваше задание на сегодня – приготовить противоядие к зелью, которое вы можете получить у меня… – закончил свои измышления профессор, и Гермиона первая вскочила со своего места, прежде того, как все остальные успели осмыслить полученное задание.

Когда Гарри и Рон все же направились к преподавательскому столу, девушка уже выливала в свой котел какую-то жидкость и зажгла огонь.

— Как жаль, сегодня Принц-полукровка не сможет тебе помочь… — улыбнулась она «радушно», когда друзья прошли мимо нее обратно к своим местам.

— Вместо того, чтобы мне хамить, Гермиона, ты бы лучше нашему Перевертышу помогла, если она для тебя хоть что-то значит… — Гарри в конец не выдержал, схватив подругу под локоть и прошипев ей это в лицо. – А о себе я сам побеспокоюсь, не маленький…

Ему крайне не нравилось указывать Грейнджер на ее место, ведь это было так… по слизерински, что ли? Но иначе бы девушка окончательно замкнулась на своей только отчасти глупой обиде, не замечая, в какой растерянности стоит у своего котла Джин – они это, конечно же, совсем не проходили. Увы, на Гарри своей девушке помочь никак не мог, а вот Гермиона смогла бы догадаться, сделать хоть что-нибудь. К тому же, сидела она ближе.

Грейнджер более обижено надула губу, но все-таки обратила внимание на сестру Рона, отчего Поттер, наконец, расслабленно выдохнул. Его подруга не бросит Джинни, в этом можно было быть уверенным.

— Эй, Гарри, а что, у Принца-полукровки действительно ничего нет об этом? – с беспокойством поинтересовался Рон, все еще не сводя взгляда с Гермионы, которая беззвучно махала палочкой над котлом.

Гарри неуверенно пожал плечами – в учебник он еще не усел заглянуть. Открыв страницу на главе по противоядиям, юноша удостоверился, что она девственно чиста в плане записей самого Принца. Рон, заглянувший в учебник через плечо друга, разочарованно вздохнул. Поттеру же было намного хуже, он ведь так надеялся сегодня на невидимую ни для кого помощь, ему, как никогда раньше, нельзя было падать в глазах Слизнорта. А теперь, как назло, такая подстава. Образ лучшего зельевара на курсе рушился на глазах, а ведь от окончания этого урока зависел исход дальнейшего разговора с профессором.

Итоги первого обхода класса зельевара не обрадовали – он уже собирался радостно воскликнуть у котла Гарри, но то, что он увидел, повергло его в глубокий шок – на дне котла юноши булькала и пенилась какая-то странная, вонючая жижа болотного цвета. Ничего не сказав, Слизнорт отошел, едва сдержав рвотный позыв.

Увидев разочарованный взгляд профессора, Поттер заметался, как раненный гиппогриф, не зная, что ему делать. Юноша снова перелистал учебник, теряя уже всякую надежду на чудо, а зря. На странице с длинным перечнем ядов большими размашистыми черными буквами значилась лишь одна фраза, написанная уже до коликов знакомым подчерком: «Просто суй им в глотку безоар».

Некоторое время юный маг старался вспомнить о том, что такое безоар, и, в его памяти туманным отголоском проскользнул самый первый урок с профессором Снейпом. Гарри засомневался, не зная, последовать ли этому пространному, так сказать, совету, но других вариантов просто не было. Осторожно юркнув к шкафу с ингредиентами, Поттер долго рылся среди коробочек и скляночек, пока в самом дальнем углу не нашел картонную коробку с от руки выведенным на нем словом «безоары».

— Осталось две минуты! – разнесся по классу насмешливый голос Слизнорта.

Взяв один камень, Гарри вернулся на свое место. И вовремя, почти сразу же профессор провозгласил, что время вышло, и начал обход учеников. Кто-то, как Гермиона и Джинни, еще старались что-то сделать, запихивая в свои зелья еще ингредиенты, кто-то, как Рон или Дин, безнадежно опустили руки, не надеясь улучшить свой результат… Мимо первых, в основном, зельевар проходил, более-менее удовлетворенно кивая, мимо вторых – морщил нос.

— Ну что ж, Гарри, а ты мне что покажешь? – спросил Слизнорт обнадежено, надеясь, что то, что он видит в котле юноши не то, что он хотел представить на суд учителя.

Так и было. Поттер неуверенно вытянул вперед руку и разжал ее. На ладони скромно лежал безоар. Первые несколько секунд профессор обескуражено смотрел на руку, не веря своим глазам. Гарри сначала подумал, что сейчас Слизнорт раскричится и начнет критиковать его, говоря, что юноша его сильно разочаровал, но зельевар все молчал.

— Ну и наглец же вы, молодой человек! – не изменяясь в лице, отчетливо проговорил профессор.

При этих словах Гриффиндорец был готов провалиться под землю. Все, абсолютно все его надежды рассыпались в прах! Поттер уже было виновато опустил голову, как тут вздрогнул, услышав заливистый хохот.

— Нет, я убежденно говорил, что этот талан у вас от вашей матушки, только она могла бы поступить так же нагло! – смеялся Слизнорт, чем удивил всех собравшихся в классе. Мужчина отобрал у Гарри безоар и высоко поднял его над головой. – Несомненно, безоар является противоядием ото всех этих ядов, однако, это не являлось темой урока… Все же, юноша, вы молодец, раз додумались до такой наглости! Плюс еще десять баллов Гриффиндору!

Только после последних слов Гарри, наконец, расслабленно выдохнул, поверив в реальность происходящего. Его репутация спасена, професср в прекрасном настроении – как тебе не подоплека для успешного разговора?

Зельевар освободил всех, все еще через неравные промежутки тихо восклицая «ну и наглец!». Кивнув друзьям, что задержится, Поттер тут вспомнил одну важную вещь, придержав надувшегося Рона за руку.

— Стой, у шестикурсников сейчас закончится травология, пожалуйста, проследи…

Фыркнув, Уизли покинул кабинет. Гарри не сомневался, что друг сделает все правильно, даже не смотря на обиды. «Надо будет с ними двумя поговорить, так больше продолжаться не может…»

— Профессор Слизнорт! – тихо позвал юноша, когда класс окончательно опустел.

— Да, Гарри? Тебя еще что-то интересует? – вырвался зельевар из мечтательных воспоминаний.

— У меня к вам серьезный разговор, сэр…

Слизнорт заметно напрягся, ожидая какой-то подвох.

— Что вы знаете о крестражах? – не стал ходить «вокруг да около» Поттер.

При последнем слове профессор вздрогнул, и стал быстро меняться в лице – то багровел, то бледнел, то снова багровел.

— Вам Дамблдор все показал, да? – спросил мужчина, и тут же сам себе ответил на этот же вопрос, ни к кому толком и не обращаясь. – Ну, конечно же показал… Если вы все видели, тогда должны знать, что я ничего, слышите, НИЧЕГО об этом не знаю! И больше не приставайте ко мне с такими расспросами, ясно вам, молодой человек?

Гарри сжал губы, сердцем ожидая только такого исхода разговора. Согласно кивнув, юноша собирался уже уйти, оставив этот разговор до лучших времен, но тут же вспомнив еще кое-что, обернулся и снова обратился к еще более посеревшему Слизнорту.

— Профессор, а не могли бы вы сказать, есть ли зелья, способные надолго поменять двух людей телами? И есть ли… есть ли возможность использовать их здесь, в школе? – может быть теперь было не самое лучшее время для таких расспросов, но уж лучше все и сразу.

Зельевар, еще не отошедший от шока, думал намного дольше, чем, по сути, требовалось для ответа на этот вопрос.

— Да, есть, — на автомате начал говорить Слизнорт, похоже, сочтя этот вопрос вполне безобидным. – Но это зелье нужно готовить почти полгода, и принимать сразу же после приготовления. Так же нужно, чтобы желающие поменяться телами выпили его одновременно, да и ингредиенты некоторые в школе запрещены, так что…

С легкостью поняв, к чему клонит профессор, Гарри поблагодарил его, и удалился, оставив мужчину отходить от шока. Значит, никто ребят отравить не мог… Ладно, еще одна теория осыпалась прахом, но так даже было лучше. Можно было поломать голову над тем, как вывести профессора «на чистую воду».

Поттер решил избрать тактику, по которой на некоторое время ему придется заставить Слизнорта поверить, что разговор, да и вообще эта тема забыта, что он в полной безопасности, а потом потихоньку подступаться. Значит, на первый план должна была выйти другая, первостепенная проблема – возвращение Джинни обратно в ее тело.

Рона и Драко Гарри нашел на полпути к кабинету по чарам. Оба шли хмурые, неразговорчивые и такие забавные, что, если бы не напряжение самого Поттера, он бы рассмеялся от одного их вида.

— Слушай, Поттер, ты что, меня так нянчить и дальше будешь? – зло прошипел Малфой, у самого кабинета.

— Я предупреждал, что глаз с тебя не спущу… Ты не вызываешь у меня должного доверия, и я не буду рисковать, позволяя тебе свободно разгуливать по школе.

Неразборчиво ответив что-то, больше похожее на «Да пошел ты!», Драко скрылся в кабинете. Свободно дождавшись звонка, Гарри и Рон двинулись в Гриффиндорскую гостиную – у них был свободный урок. Уизли, не горевший желанием разговаривать, все-таки высказал свою претензию по поводу того, что друг отказался помочь ему в трудную минуту и не сказал ничего про безоар. Поттер устало и лениво рассвирепел, не особо бойко разъясняя Рону, что было бы смешно, если бы они оба поступили одинаково, а, к тому же, ему требовалось хорошее расположение духа Слизнорта. Друг нехотя ответил, что больше не злится, однако, по его внешнему виду этого заметно не было.

В гостиной на своем привычном месте сидела пылающая праведным, молчаливым гневом Гермиона. Она не могла так легко простить другу еще и такую «подлость» — Грейнджер, потратившая на почти готовое зелье, содержащее более пятидесяти компонентов, в том числе и локон ее собственных волос, весь урок, не получила даже и уважительной улыбки профессора, а Гарри, который, между прочим, и палец о палец не ударил, Слизнорт восхвалял целых пять минут.

И никто из друзей даже и не думал соболезновать Поттеру по поводу его полного фиаско в разговоре с зельеваром, в прочем, в соболезнованиях юноша не нуждался – не хватало еще привыкать, чтобы по любому мало-мальски неважному поводу его жалели, точно он маленький, несмышленый ребенок, который от недостатка жалости и поддержки зачахнет.

— Кстати, я тут спросил у Слизнорта про нашу маленькую проблемку, и из его ответа счел, что зелья можно отметать смело.

Гермиона тут же оживилась – это было видно в ее взгляде, который она бросила на Гарри. Девушка будто долго сомневалась, простить ли ненадолго друга и сделать ему одолжение, или не стоит, и первый вариант перевесил с завидным преимуществом.

— Что он тебе сказал? – стала уточнять Грейнджер. – Дословно!

Поттер спокойно пересказал ей разговор в мельчайших деталях, упуская, разве что, интонации и взгляды, потому что это было, по сути, лишним. Гермиона, приняв новую информацию к сведению, снова замолчала, перед этим жестоко заметив:

— И не думай, что я тебя простила…

Фыркнув и закатив глаза, Гарри отвернулся. Он не считал себя виноватым, и причин извиняться тоже не видел, к тому же если он позволит себе такую слабость и извинится, то ему предстоит вынести как минимум часа два лекций на различную тему от «Вы никогда нормально не уделяете время на учебу» до «Принц-полукровка опасен! Его использование может принести твоим окружающим вред!». Не то чтобы юноша не хотел этого слушать, просто у него банально не было времени.

Но, как оказалось, зря – подруга ни за что не просидела бы с ними дольше пяти минут, потому что на горизонте замаячили блондинистые волосы Лаванды Браун. Раз от раза Поттер удивлялся этой девушке, и уже несколько раз порывался спросить у нее, есть ли у Лав-Лав «Бон-Бон-локатор», потому что гриффиндорка умудрялась отыскивать Рона практически везде, кроме выручай-комнаты и то просто потому, что не могла туда попасть, так как не знала, зачем туда ходит Золотое Трио, прихватывая при этом с собой Джинни.

— Бон-Бон!

Только от одного этого возгласа Гарри захотелось провалиться на месте. Он иногда задумывался, есть ли у Браун тормоза, или девушка никогда не слышала о таком понятии? Не зависимо от окружения, в котором находился Рон, Лаванда вешалась на него. Правда, у нее все-таки хватало ума на занятиях почти к нему не подходить, чтобы не нервировать строгих учителей, хотя некоторые из них только бы спокойно прошли мимо с мечтательной улыбкой и легким вздохом: «молодежь…»

Гермиона, не желающая взирать на это представление, скрылась за портретом, даже не удосужившись сказать, куда она. Но, скорее всего, Грейнджер могла быть только в двух местах – библиотека и выручай комната. Все же, она была самым лучшим «поисковиком» из всех.

Гарри, тоже выдержавший недолго, решил не торопясь пройти к кабинету чар, чтобы встретить Малфоя с урока. Юноша петлял по извилистым коридорам, не попадаясь практически никому на глаза. Только у самого кабинета стояло несколько студенток, по форме хаффлпафок. Поттер поинтересовался у них, идет ли еще урок, но девушки не знали – сами только недавно подошли. Ждать пришлось недолго— минут через десять дверь открылась и из душного кабинета стали гомонящей толпой выходить шестикурсники гриффиндора и рейвенкло. Драко в этой толпе не было.

— Джинни не видела? – поймав из толпы единственную обладательницу белокурых волос и сережек-редисок, спросил Поттер.

Луна задумалась, и только через почти полминуты ответила, туманным, дружелюбным голосом:

— Она уже ушла…

— Когда? – юноша напрягся.

— Еще на середине урока… — пожала плечами Лавгуд. – Сказала, что у нее голова болит… У меня не было с собой спектрально-астральных очков, но я уверена, что это все из-за мозгошмыгов…

Последнюю фразу девушка произнесла, принизив голос и подавшись вперед, точно это была какая-то тайна.

— Спасибо, Луна… встретишь ее, скажи, чтобы возвращалась в гостиную, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Гарри рванул в ближайший потайной ход. Ему нужно было срочно свериться с картой, которую он всегда носил с собой. Юноша несколько раз просмотрел карту – Гермиона, как и предполагалось, была в библиотеке, Рон все еще в гостиной, при этом его точка почти наложилась на точку с именем Лаванда Браун, Джинни и Панси сидели в слизеринской гостиной, а вот Малфоя не было. Вообще.

«Хитрожопый засранец…»

В одиночку обежав почти весь замок, вместе с тем то и дело сверяясь с картой, Гарри, наконец, добежал до библиотеки.

— Гермиона, у нас проблемы… — у юноши возникло стойкое чувство дежавю. Поттер почувствовал себя самым последним неудачником, раз по каждой мало-мальски важной проблеме ему приходилось тут же бежать к подруге за помощью и советом, но эта ситуация оказалась неразрешимой.

— Какая? – плюс Гермионе был только за то, что она, похоже, не думала так же, как и ее друг, и была готова в любую трудную минуту придти на помощь, наплевав на обиды и разногласия. Настоящий друг.

— Малфой исчез. Совсем.

Оставив лишние вопросы до того момента, как они выйдут из библиотеки, Грейнджер быстро покидала вещи в сумку и, кивнув Гарри, заторопилась покинуть это хранилище знаний.

— Что значит «совсем»? – Гермиона резко развернулась и юноша едва с ней не столкнулся.

— На карте Мародеров пусто, его нет. Он успел сбежать на уроке, отпросившись в лазарет.

Они оба снова внимательно осмотрели всю карту, но на ней по-прежнему Малфоя так и не было.

— Гарри, нам пора на занятие к Снейпу… — девушка сунула ему обратно пергамент, не дающий в тот момент никакой зримой пользы. – Я сомневаюсь, что ему удалось очень далеко убежать, вокруг школы полно авроров. Не знаю, каким способом он обманул карту, но я почти уверена, что он до сих пор в школе…

Гарри ясно понял, что подруга прямым текстом предлагала забить на исходящую от Малфоя опасность и оставить его разгуливающим невесть где в чужом, не маловажном для самого Поттера, обличии, и вместо этого пойти на Защиту от темных искусств. С одной стороны это было полнейшим бредом, а с другой… Грейнджер в который раз была права – охрана учеников уменьшилась, что позволяло студентам не ночевать на положенных им местах, но внешняя защита и проверка почты была на прежнем уровне, если не увеличилась по крайней мере вдвое. Даже мантия-невидимка бы не помогла Драко улизнуть из этих стен, да даже чисто-Поттеровская удача тут явно была абсолютно бессильна.

Как только Гарри согласился, Гермиона тут же включила у себя функцию игнорирования и, никого не дожидаясь, направилась в кабинет к Снейпу. Времени еще оставалось предостаточно, и юноша, не торопясь, последовал за Грейнджер, периодически проглядывая карту.

Тут же появился ни о чем не подозревающий Рон, не особо довольный, но не нервный и хотя бы уже почти не обиженный на друга. Гарри только успел вкратце пересказать Уизли новую информацию, как дверь кабинета распахнулась, и на пороге вырос мрачный, как всегда похожий на большую летучую мышь, профессор. Настроение за последние дни у Снейпа отнюдь не улучшилось, и поэтому ученикам только приходилось ожидать очередного кошмарного часа.

Преподаватель что-то долго говорил своим холодным, вкрадчивым, с будоражащими паузами, голосом, но Поттер едва ли его слушал, рискуя за один свой напряженный, но невнимательный вид схлопотать какую-нибудь колкость в свой адрес. К счастью, Снейпу, отчего-то было совсем не до него, и за весь урок он даже ни разу не взглянул на ненавистного ученика.

С самим звонком Гарри вылетел из кабинета быстрее всех остальных. Его честно пытался догнать Рон, но просто физически не смог – застрял на выходе среди одноклассников. Поттер в который раз исследовал пергамент на наличие нужного имени, но там его не было.

«Черт, черт, черт!»

Сильнее всего раздражало ощущение собственной беспомощности – Драко, как ни крути, найти на своих двоих практически невозможно. Но не мог же он сквозь землю провалиться? Карта не могла его подвести, Поттер это отчетливо осознавал, значит, дело было в чем-то другом.

Через пару минут юношу догнал запыхавшийся и раскрасневшийся Рон, выглядевший как человек, пробежавший километровый кросс по февральскому морозу.

— Нашел? – Уизли заглянул через плечо друга на карту Мародеров, толком не видя в ней при ходьбе. Гарри уже было ровным счетом все равно, если кто-то слишком любопытный просечет про назначение пергамента у него в руках.

В ответ он только отрицательно покачал головой.

— Слушай, Гермиона предложила не бродить бесцельно по школе, а пойти в выручай-комнату. Джинни с Паркинсон тоже обещали подтянуться после занятий…

Не будь юноша в таком плохом настроении, он бы удивился, что Грейнджер передала это через Рона, с которым, похоже, зареклась не разговаривать до конца жизни, огрызаясь на все просьбы Гарри поговорить ним. В своих обидах Гермиона была до смешного стойкой и непреклонной.

Идея, в целом, казалась вполне здравой. Если верить карте, а Поттер верил ей безоговорочно, то одурело бегать по школе смысла не было никакого. Малфой, если он в школе, должен будет появиться, ведь не сможет же он все время сидеть без еды, воды и в не пойми каких условиях…

Утешив себя этой мыслью, Гарри позволил Рону довести себя до выручай-комнаты. Гермиона уже сидела там, как всегда что-то читая. Все же, минус это или плюс, но за весь последний год девушка прочитала различных книг больше, чем за всю свою жизнь, так, по крайней мере, думал Гарри.

— Есть что-нибудь? – спросила Грейнджер, не поднимая головы. По тяжелому, иногда почти старческому шарканью младшего Уизли не узнать его было невозможно.

— Нет, а у тебя? – решил подстраховаться Поттер, понадеявшись, что хоть на одну из навалившихся проблем найдется какая-никакая управа.

— Нет, ничего. Хотя, я прорабатываю несколько идей, — разговаривала девушка холодным, вкрадчивым тоном, похоже подражая профессору Снейпу, и при том у нее это настолько хорошо получалось, что не хотелось спрашивать вообще ничего. Да и просто заговаривать было не боязно, но довольно неприятно.

Ребята в очередной раз сели за книги, при том, что Гарри между пролистыванием замудренных страниц то и дело мусолил пергамент карты. Ему почему-то на ум пришли слова Дамблдора, которые тот сказал ему где-то полгода назад, когда забрал от Дурслей.

»Твои друзья нужны тебе, Гарри. Как ты сам очень верно заметил, Сириус не хотел бы, чтобы ты отгородился от них».

Уже который раз юноша убеждался, что директор был прав. Да, возможно, пусть на него и возложена тяжкая миссия Избранного, но вряд ли ему удастся выйти из этой неподъемной схватки, да хотя бы просто выпутаться из более мелких проблем, одному. Нет, он не пустышка и не слабак какой-нибудь, сам ни на что не способный и вечно нуждающийся в помощи, просто, что ни говори, а друзья всегда много значат для человека. Хорошие друзья никогда не будут обузой или слабым местом, они поддержат и помогут в любой ситуации. Любому герою нужны те, к которым во время схватки можно повернуться спиной, не боясь, что ему в эту спину кто-то воткнет предательский нож. Пусть пока он и не такой уж и герой, но зато такие друзья у него уже есть. И за это им Поттер был бесконечно благодарен.

Спустя почти час к ним присоединилась Панси, отчего-то без Джинни.

— Где она? – прозвучал первый обращенный к слизеринке вопрос, на который она просто пожала плечами.

— Сказала, что ей что-то нужно из комнаты забрать.

— Я думал, ты будешь за ней так же следить, как мы за твоим драгоценным Малфоем… — удивился Рон.

— С чего бы? Я не настолько принципиальная личность, чтобы собачкой за Уизлеттой бегать… — хищно расплылась в улыбке Паркинсон, закидывая ногу на ногу. – Она уже взрослая девочка, чтобы с ней цацкаться, и я не собираюсь ее нянчить. Я же не дура все-таки, и понимаю, почему вы так за Драко носитесь… Я б на вашем месте его давно прибила….

— Не очень здравое выражение любви от его девушки, по-моему… — хмыкнула со своей стороны Гермиона, все так же не отрываясь от своего любимого занятия.

— Только давай в мою душу лезть не будем, дорогуша, — с вызовом ответила Панси, не удостоив ту даже взглядом. – Своих тараканов и остальную живность прошу ставить при себе. Я мыслю и живу так, как сочту нужным.

— Ладно, только скажи, отчего ты разговариваешь со всеми так, как разговаривает и мыслит подросток, которому дома и вдохнуть не дают без чьей-либо указки?

Слизеринка не сочла нужным отвечать на этот вызывающий вопрос, который явно что-то задел в ее душевных потемках.

— Кстати, о Малфое… — отвлекшись от новой, «крайне увлекательной» книги по истории, чтобы в очередной раз бегло взглянуть на карту, заметил Гарри, — Он сбежал часа три назад, и мы до сих пор его не можем найти.

— Да? – заинтересовалась Панси. – А как же вы ищите, если все здесь? Или младшекурсников припрягли? Только мой вам совет, ерунда это все. Эта мелочь пузатая толком сделать ничего не может.

Поняв, что уже и без того спалился, Поттер показал девушке карту. Та, в принципе, не сильно удивилась, подозревая у гриффиндорца что-то подобное.

— А с чего ты взял, что Драко пропал?

— Его нет на карте…

И тут Гарри, только краем глаза взглянувшего на лежащий перед ним на столике пергамент, осенило, и юноша, звонко хлопнув себя по лбу, откинулся в кресле.

— Я кретин!

— Не спорю, Поттер, но не мог бы ты объяснить, по какой причине ты пришел к такому выводу? – поинтересовалась Панси насмешливо.

— По такой, что нас всех тоже на карте нет!

В комнате повисло трагичное молчание.

— Ты хочешь сказать, что Малфой тоже может быть здесь? – на всякий случай переспросил Рон напряженно.

— Я теперь почти уверен в этом, – убежденно проговорил Гарри, поднимаясь на ноги и меряя шагами комнату. — Он здесь, но только комната у него другая…

— Панси, если он действительно тут, ты знаешь, что он может замышлять? – спрашивать у слизеринки, возможно, было слишком глупо и необдуманно, потому что той не было никакого резона отвечать вообще, не то, что отвечать честно, но, судя по недавней разговорчивости Паркинсон, попытка была не пыткой.

— Поттер, даже если бы и знала, не сказала бы… — задиристо усмехнулась девушка, тряхнув головой. – Но, ты сейчас такой несчастненький, что хочется тебе дать кнатик, поэтому кое-что все же скажу. Точнее, немного успокою: кроме самого Малфоя о любых планах Малфоя не знает никто. Ни один слизеринец, в этом я уверена на двести процентов. Так что вам должно быть не так обидно, не вы одни такие незнающие. А я свою миссию выполнила.

Не верить ей причин не было, но слова Панси никого толком не успокоили. Еще несколько дней назад Джинни успела рассказать, что Волдеморт поручил Драко какое-то важное дело, с которым юноша просто напросто мог не справиться, следовательно, Малфой был вовлечен в дела Темного Лорда, но вот насколько? У Поттера была лишь теория, основанная на нескольких увиденных моментах и паре услышанных фраз, о том, что Драко – Пожиратель, но пока она не подтвердилась окончательно.

— Между прочим, мы многого не знаем о школе, может здесь есть и другие комнаты, которых нет на карте… — раздраженно фыркнула Гермиона, которую все время до этого открыто игнорировали. Ей стало явно не по себе, и она ясно поняла, что так вообще вести себя не очень хорошо, особенно по отношению к Гарри.

— Но именно про это место Малфой знает точно, так что глупо что-то иное предполагать, — выложил свою гипотезу Поттер, оценив новые нотки в голосе подруги.

Было решено ждать Драко в комнате. Гарри теперь, смененный Панси, сидел у самого выхода на подвинутом стуле, уткнувшись в карту, чтобы не упустить беглеца. И тот действительно появился позже, к вечеру, просто юркнув в коридор. Он тут же был ловко пойман стоящим на страже Поттером, который вцепился в тонкое девичье запястье и втащил Малфоя обратно в выручай-комнату.

— Ну, здравствуй, дорогая, где была?

— Отвали, Поттер, прекрати меня лапать! – эта фраза отчего-то стала самой часто употребляемой Малфоем, и отнюдь не из-за того, что Гарри действительно распускал руки. Да он бы никогда в здравом уме и трезвой памяти не стал бы даже к нему прикасаться. Пока, по крайней мере.

— Если серьезно, Малфой, что ты здесь делал? – Поттер обжог собеседника хмурым, пылающим взглядом. – Только не говори мне, что искал что-нибудь о нашей маленькой проблемке?

— Я хотел побыть один!

— Малфой, я тебе уже говорил, что ты не в том положении, чтобы прятаться по углам, как загнанный…хорек, — почти прорычал гриффиндорец, теряя всякие остатки терпения.

— Малфой, можешь не лгать, — влезла Гермиона. – Мы и без тебя уже знаем, что ты что-то задумал по поручению того-кого-нельзя-называть, у нас к тебе один вопрос – что?

— Я не должен отчитываться перед какой-то грязнокровкой, Грейнджер…

Рон еле удержал гриффиндорку от того, чтобы та второй раз в своей жизни не двинула Малфою в нос. Девушку, похоже, даже особо не волновало, что сейчас Драко в теле Джинни и что со сломанным носом-то потом пойдет в медпункт «Джинни».

— Гермиона, успокойся, держи себя в руках!

Единственной тенью в этой комнате была Панси, которая заняла роль стороннего наблюдателя-пофигиста, считающего, что все, что происходит вокруг, ее не касается. В любом случае, если бы Драко понадобилась ее помощь и поддержка, он бы сам сказал ей об этом, так зачем лишний раз лезть со своей заботой. Правда, так и очерстветь недолго, особенно с Малфоем, который, наверно, должен быть при смерти, чтобы удосужиться попросить у нее чего-нибудь.

— Малфой, ты же знаешь, что мы не успокоимся, пока ты все нам не расскажешь, так что лучше тебе не отговариваться…

— Ага, Поттер, ты решил меня голодом заморить, — не повелся на глупую угрозу Драко.

— Может быть, если ты не…

Договорить Гарри не дала вновь открывшаяся дверь, и возникшая на пороге Джинни. Поттер давно не видел такого капитального ужаса на лице Драко Малфоя, разве что три года назад, когда ему с огромным удовольствием врезала Гермиона. Уизли вся тряслась, блондинистые волосы растрепались от пробежки, мантия перекосилась, галстука не было вообще. Бледная правая рука схватилась за предплечье левой.

— Что случилось? – переполошился Гарри, делая пару шагов по направлению к девушке, но остановившись под почти сумасшедшим взглядом.

Джинни не ответила, только задрав левый рукав мантии. То, что предстало перед глазами собравшихся, говорило лучше любых слов.

На руке красовался мрачный череп, изо рта которого вылезала противная до дрожи змея…

Малфой, увидев метку на собственной руке, тут же изменился в лице, показавшись более уставшим, чем выглядел до этого. Он, конечно, ожидал вестей от Темного Лорда, но твердо надеялся, что они придут тогда, когда Драко удастся вернуться в себя. Но Волдеморт, как всегда, путал чужие планы.

— Не дрыгайся, Уизли, тебя никуда не вызывают… — обреченно бросил Малфой, добредя до ближайшего стула и рухнув на него. – Это просто напоминание. Если бы вызывали, тебя уже сто раз поймал Сн… не важно.

— Но почему я не видела ее раньше? – задала справедливый вопрос Джинни, все еще пережимая руку, точно та кровоточила.

— Темный Лорд сжалился надо мной... – скрывать дальше не было никакого смысла. Его раскусили, нашли в нем «шпиона», и теперь оставалось только не расколоться на «допросах». — Метка появляется только тогда, когда ОН того хочет. И то, что я сейчас ее вижу, означает, что он в большом нетерпении.

На этот раз посерели все, особенно Джинни, которая почти слилась с цветом своих волос, опустила голову и тихо подрагивала. Не было понятно, плачет ли она, или ее просто бьет дрожь, но выглядела она очень жалко. К ней одновременно подоспели Гермиона и Панси, которые усадили девушку на диван и легонечко приобняли. Рон отстраненно молчал, уставившись в противоположную сторону.

— И чего же он от тебя ждет? – последовал логичный вопрос от первым пришедшего в себя Гарри.

То ли Малфой не знал, как ответить, то ли отвечать вовсе не собирался, потому упрямо молчал, ни на кого толком не смотря.

— Пойми, Малфой, сейчас все касается не только тебя, но и Джинни, а значит и нас… — казалось, Поттер старался достучаться до совести Драко, которая если и была, то в абсолютно чистом и первозданном виде, потому что юноша ей просто не пользовался. Попытка была неразумной и заранее обреченной на провал.

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться, Поттер, — на смену отчаянию и усталости пришла злость. Драко не собирался раскрывать все свои карты, раз уж несколько из них подсмотрели. Партия от этого еще не проиграна, и пасовать было рано. – Не трогай меня хотя бы какое-то время, и я разгребу все! Твою драгоценную Уизлетту не тронут!

— Ты хоть понимаешь, что дело не только в ней? – так же повышая голос, проговорил Гарри, благодушно пропуская открытое оскорбление в сторону Джинни. Не до того было. – Что бы ни задумал Волдеморт, это опасно для всех нас, для всех учеников, и для тебя в первую очередь!

Слизеринец не нашелся, что сказать, но зато он неоднозначно посмотрел на Поттера, упрямо и стойко.

— И не говори мне, что это не мое дело… — предупредил Гарри, ответив на взгляд. – Я уже сказал по этому поводу, что…

— … все, что касается Уизлетты, касается и тебя, я помню, Поттер, — фыркнул Драко. – И не геройствуй попусту, кто угодно может громкими словами кидаться, только не у каждого получается действительно что-то стоящее сотворить… А я буду делать то, что сочту нужным! Я жить хочу, слышишь, жить!

Рванувшись к выходу, Малфой смел со стола пару свитков. Дверь за юношей хлопнула, и девушки, сидящие на диване ближе всего в двери, могли поклясться, что слышали всхлип. Это была не пустая бравада. Драко было по-настоящему страшно, но, не привыкший не доверять никому, он понимал, что вся ответственность за семью лежит на нем одном. Только от Малфоя, по его же мнению, зависело, останется ли его семья в живых или нет.

* * *

Несколько следующих дней вся их шестерка провела в полной прострации. Джинни ходила, белее бумаги, осунувшаяся и усталая. Все слизеринцы, да и ученики с других факультетов, сочли, что Драко чем-то серьезно болен. Пусть это была неправда, но выглядел «слизеринец» крайне болезненным. Метка все никак не хотела исчезать, что сильно выматывало младшую Уизли. Ей все время казалось, что одно неверное движение, и все узнают о наличии клейма и накинутся на нее, словно стервятники.

Рядом с Джинни постоянно крутилась Панси, поддерживая ее. Девушки не то, чтобы сдружились, но обрели нечто сродни состоянию внутреннего равновесия друг с другом. Из слизеринки вышла неплохая жилетка, со своим непонятным, загадочным плетением. Им, в общем, и без того обычно было не скучно в личных пикировках, и, если бы Джинни не была в таком удрученном состоянии, она с легкостью могла бы ответить на любую колкость Паркинсон.

Затих и сам Малфой. Он почти ни с кем не разговаривал, в том числе и по вечерам, когда оставался вместе с Поттером в выручай-комнате на ночь. Юноша так и не рассказал никому о поручении Лорда, и это сильно тревожило Гарри. Гриффиндорец после последней фразы, брошенной Драко в запале в выручай-комнате, немного пересмотрел свои взгляды по поводу слизеринца. В нем он увидел человека, эгоистичного, хамоватого, но со своими желаниями и страхами, который просто-напросто старался выжить в сложившейся ситуации.

Поттер, наконец, здраво взглянул на ситуацию. Да, слух о его избранности со скоростью заклинания разнесся по магическому миру Англии, и некоторые даже безоговорочно поверили в это, но остальные? Многие либо сделали вид, что поверили, а другие даже и не старались. Кто он, если все же посмотреть с другой стороны? Одаренный юноша с большим потенциалом и не менее огромной ленью, но таких, как он – сотни. Чуть ли не каждый второй имеет потенциал сильного в будущем мага, но многие этот потенциал не замечают сразу, а потом становится уже поздно. И такой вот сопляк, который толком-то магии и не знает, должен победить могущественного волшебника, который еще двадцать лет назад будоражил умы окружающих, вел за собой толпы и одним именем вселял страх? Предназначение? Да три «ха-ха» два раза! Никакое предназначение не поможет ребенку победить взрослого, умудренного опытом мужчину! Расскажите обо всем этом любому здравомыслящему маглу, и он вам ответит, что или вы целенаправленно двигаетесь в сторону желтого дома, или что мальчик, на которого это все возложили – самоубийца, каких еще свет не видывал!

И чего уж тут говорить о доверии и всем остальном? Какой человек, с учетом, что он абсолютно адекватен, и притом не знает Гарри лично, пойдет за ним, слепо веря в его победу?

Поттеру, честно говоря, стало немного не по себе. Это вам не детская сказка, в которой всегда побеждает добро…

С другой стороны, у него просто не было выхода. Слишком многое поставлено на карту, и отступать сейчас, когда появились хоть какие-то надежды, нельзя, слишком опрометчиво и опасно. Оставалось только одно – делать хоть что-нибудь, чтобы стать сильнее.

Поведение Поттера нервировало Драко. Слизеринец ожидал чего угодно, но не благосклонного отношения, невесомых разговоров на ничего незначащие темы, натянутых, но вполне добродушных улыбок и других попыток наладить отношения.

«Какой ты все-таки гриффиндорец, Поттер!» — все больше удивлялся Малфой, то и дело шарахаясь от вездесущего Гарри, который снова умудрялся попадаться юноше на глаза везде, где только можно и нельзя. – «Мне, думаешь, твоего общества по вечерам не хватает?»

Особенно Драко раздражала разговорчивость Поттера. Тот умудрялся вытаскивать его на разговоры так, что слизеринцу ничего не оставалось, кроме как коротко, но все же поддерживать диалог. А еще бесил пронизывающий, какой-то странный взгляд, которым Гарри то и дело бросался в Малфоя, причем бросался прицельно и метко, что выводило из себя, заставляя просто-напросто свирепеть.

«Я так больше не выдержу…» — обреченно мыслил Драко в минуты, когда помыслить ему все-таки удавалось.

* * *

Шло время, медленно полз к концу январь со своим холодом и отнюдь не рождественской атмосферой. Всем и каждому дружно хотелось удавиться, особенно притом, что, кроме Гарри и Драко, и Джинни с Панси, не разговаривал друг с другом больше никто. Гермиона все еще была обижена на всех и вся, Рон крайне удручен и расстроен, ну а со всеми остальными и без того было все понятно – все переживали за Джинни.

Метка на руке младшей Уизли появлялась с определенной периодичностью, нервируя в первую очередь Драко. Он почти не спал по ночам, просто не представляя выхода из сложившейся ситуации. Одним из возможных вариантов были поиски способа вернуть все на свои места, но те самые поиски затягивались на неопределенное время, ведь ни в библиотеке, ни здесь, в выручай-комнате ответа не было.

Все загнаннее себя ощущала Гермиона. Уже несколько раз девушка приходила к мнению, что искать надо не возможность изменить следствие, а причину самого изменения. Идея вертелась у нее в голове, но у нее не получалось ее зацепить – слишком уж вертлявой та оказалась, то и дело улепетывая от Грейнджер.

Еще большим шоком для самой Гермионы послужило то, что и в другой раз библиотека и ее собственные мозги подвели ее.

— Ересь какая-то! – в один из вечеров взорвалась девушка, забыв даже свою длительную обиду на Гарри и подойдя к друзьям, сидевшим в отдаленном углу гриффиндорской гостиной. – Ни в одной библиотечной книжке нет ничего стоящего по поводу крестражей! Я нашла только одно упоминание: «…А что на счет крестражей, то это дело такое темное, что даже и говорить об этом нечего…»! Ну и зачем, скажите мне, упоминать о том, о чем рассказывать не собираются?

— Ну, — философски заметил Рон. – В любом случае, мы знаем, что крестраж – это что-то плохое…

— И что? – взревела Грейнджер разозлено, сверкнув глазами. – Мы и без того знаем, что Волдеморт, — от этого имени Рон усиленно постарался не вздрогнуть. – …вселенское зло, и еще что-то нелестное о нем особо нашего мнения не изменит… Я бы больше удивилась, если узнала, что Темный Лорд цветочки в клумбах выращивает и старушек через магловские дороги переводит!

Младший Уизли пробурчал нечто несвязное, надув губы и сложив руки на груди.

— Ну и что ты собираешься делать со всем этим, Гарри? – сев напротив друга, поинтересовалась Гермиона.

Гарри еще сам не знал ответа на этот вопрос, хотя все это время то и дело возвращался к нему. Попытки разговорить профессора Слизнорта рассыпались на мелкие осколки – нет, профессор вел себя на уроках, как и раньше, не забывая каждые пять минут упоминать фамилию Поттеров на своих занятиях, чем неизменно бесил всех слизеринцев и Грейнджер. Первые просто завидовали, Гермиона же знала, каким «трудом» достается юному герою его слава одаренного зельевара. Гарри, конечно, было стыдно перед подругой, но опять же, все это возвращалось к теме о крестражах. Вне учебных занятий Поттеру предлагалась игра «Поймай Горация Слизнорта», в которую юноша даже и не пытался сыграть. Как только Гарри и зельевар вне уроков приближались друг другу ближе, чем на двадцать метров, последний вдруг неожиданно вспоминал о неотложных делах и, быстро-быстро перебирая ногами, исчезал, давая фору самым известным в мировой истории легкоатлетам.

— Пока ничего… — пожал плечами Гарри в полной задумчивости. Да, проблем у него хватало, скучать, в любом случае, не приходится.

— Потопали уже, Поттер, я устал… — на горизонте возник сонный, уставший, натирающий глаза, словно там была добрая часть песка из Сахары, Драко.

Последние несколько дней будущий лорд Малфой вел себя не совсем адекватно – огрызался и сердился сильнее, чем обычно, быстро взрывался по любому мелкому поводу и так же скоро потухал, причем порой до состояния легкой апатии и предсонной усталости, будто он штук триста котлов в кабинете зельеварения отдраивал до зеркального блеска.

Молча кивнув, Гарри поднялся, и ребята вдвоем отправились в выручай-комнату, в которой по мановению их мысли возникал все тот же библиотечный зал, но с двумя кроватями по разные стороны с большими плотными пологами, охватывающими не только саму кровать, но и часть комнаты, разных цветов – у Гарри бордовая с золотой вышивкой и такого же цвета шнурком для ночника, а у Драко благородно-зеленая с серебром. Все вместе это выглядело вполне забавно, словно комната была визуально разделена на две половины – гриффиндорскую и слизеринскую, пусть и без четкой границы. Малфой был доволен – изначально обе половины выглядели одинаково по-гриффиндорски, потому что «думал» Поттер, но потом юноша убил добрые полчаса, чтобы устроить свое спальное место по своему вкусу – там и кровать стала мягче, и цвет более приемлемый и привычный для глаз. В такой обстановке и соседство с злосчастным Избранным не казалось настолько тяжким.

Драко, только лишь коснувшись головой подушки, был украден Морфеем, а Гарри еще некоторое время чутко слышал, как тот посапывает во сне. Юноша повернулся на бок и чуть отодвинул полог, кинув взгляд на Малфоя, который забыл закрыться.

Именно в этот момент Поттер ужаснулся первой пришедшей в голову мысли, что «такая» Джинни его устраивает больше. Драко как-то гармонично вписался в это тело с его длинными волосами благородного медного оттенка, подчеркивающими пылкость натуры, чарующими карими глазами, вспыхивающими при малейшем намеке на злость, точеной, горделивой фигуркой со всеми ее округлостями и манящими очертаниями. Та, настоящая Джинни – скромняга, старающаяся особо не высовываться из толпы одинаково одетых гриффиндорцев, изредка находящая в себе мужество идти наперекор друзьям, если она была с ними не согласна. С такой девушкой было спокойно и умиротворенно, но и, в то же время и скучно. От нее нечасто можно было дождаться чего-то экстраординарного, и в будущем, в общем и целом, она обещала превратиться в свою мать, домохозяйку и добродетельную хранительницу семейного очага. Гарри ничего плохого к Молли Уизли не имел, и против такой жены для себя Поттер не возражал, но все же было какое-то одно маленькое «но»…

И это «Но» сейчас мило посапывало себе на своей половине комнаты, свернувшись калачиком.

Герой с трудом сознался самому себе, что образ «неукротимой фурии» его притягивает гораздо сильнее, и, как назло, в этот образ привольготно вписывается ни кто иной, как Драко Малфой, правда, тело у него женское, ему не принадлежащее, но это же все для нас, Избранных, мелочи жизни.

Чем дольше Гарри смотрел на это лицо, тем больше путался в себе – юноша в одно и то же время видел в нем и свою прежнюю Джинни, с восхищением ловящую его взгляды, и Драко, от которого за такой же взгляд в лучшем случае можно было дождаться: «Хватит таращиться, Поттер. Хочешь глаза повыпячивать, сходи в музей…». Притом Поттер не мог понять, кого он видит больше. Ну, хоть, по крайней мере, к Малфою он уже начал постепенно привыкать, это не так прискорбно.

Решив прогнать из головы эти мысли, юноша отвернулся к стене, закрыв глаза, на удивление сразу же провалившись в сон.

Большой мрачный зал. Не такой большой, как в школе, но зато темный, освещаемый только парой факелов, вырисовывающих своим пламенем на стенах, полу и потолке свои пугающие, сюрреалистические, живые, но какие-то при этом мертвые картины.

«Ты не смог… Не спасешь… Никчемный, глупый мальчишка… Не спасешь…»

Драко разбудил отчетливый, проникновенный стон, со звоном разбивший тишину комнаты. Сначала Малфой подумал, что ему послышалось, и, возможно, это был только отголосок его собственного сна, который радужностью тоже не отличался, но тут звук повторился. Стонать, кроме Поттера, было некому, и слизеринец, честное слово, поразился безысходности, наполняющей стон. Слизеринец приподнялся на локте, краем мысли заметив, что забыл задернуть полог, и бросил беспокойный взгляд на кровать соседа. Тот, в отличие от него самого, свой полог задернул. Стон прозвучал снова, край занавеси дрогнул. В голову Драко, первым делом, закралась странная мысль, что Поттер занимается там чем-то непотребным, но стоны казались какими-то нетипичными, да и Гарри вряд ли был одним из тех, кто по ночам в одиночку утолял свои скрытые желания.

Юноша осторожно спустился с кровати и почти бесшумно пробежал по полу босыми ногами до кровати соседа. Он слегка отогнул полог, чтобы, при случае, этого не было заметно, и заглянул. Гриффиндорец спал, мечась головой по подушке, и казался таким мило-беспомощным и уязвимым, что у Малфоя, неожиданно даже для него самого, защемило сердце. Кстати, заметил он, Поттеру без очков было намного лучше.

— Поттер! – тихо позвал Драко, склонившись над Гарри, который не среагировал. – Поттер! – уже громче, притом тряся юношу за плечо. Снова никакой реакции. – По-о-оттер!

Тот, наконец, открыл глаза, и без каких либо эмоций посмотрел на склонившееся над ним лицо ничего не выражающим, еще не проснувшимся взглядом. Вдруг лицо Поттера расплылось в блаженной, такой же не осознающей, как и взгляд, улыбке, он вытянул руку вперед, в ласковом жесте коснувшись щеки Драко, которого от этого прикосновения просто-напросто парализовало. Сердце пропустило несколько оборотов, забившись в холостом режиме. Разум говорил Малфою откинуть руку и накричать на не вовремя расчувствовавшегося соседа, а тело просило в немом порыве прильнуть и потереться о ладонь, словно маленький котенок. Тем временем Гарри, проведя по щеке рукой, немного приподнялся и, запутавшись ладонью в рыжих волосах, притянул Драко к себе. Слизеринец ответил на поцелуй, робко и неуверенно, сам не понимая, что делает.

— Джинни… — сдавленно выдохнул Гарри, собираясь снова припасть к опухшим губам с поцелуем, но его лицо встретил кулак.

— Ай, Мерлинова бабушка, больно! – тут же возмущенно взвизгнул Драко, махая рукой. – Поттер, у тебя черепушка железобетонная!

Наконец-то проснувшись, Поттер удивленно хлопал глазами, очень быстро возвращаясь в реальность. Скула неспешно, даже можно сказать, вальяжно, начала ныть. Синяк, скорее всего, будет, но не сильный, Гарри при должном желании сведет его за пять минут, но осадок останется.

— Прости, Малфой, я случайно…

— Случайно… случайно… К Уизлетте своей случайно приставай, а меня не трогай!

Не сказав больше ни слова, слизеринец залез на свою кровать и плотно задернул полог.

Следующее утро встретило Гарри отменной головной болью и неприятно ноющей скулой. Синяк он так и не удосужился ночью свести, оставив это на утро. Отчего-то все, что связано с Малфоем, юноша предпочитал оставлять на более адекватное время, когда его мозг все-таки удосуживался работать и ясно осознавать свои действия.

К слову, самого слизеринского принца в комнате не было, что заметно Гарри побеспокоило, зато на маленьком диванчике сбоку уже сидела Гермиона, которая, как только друг проснулся и раздвинул полог, сдержанно ему улыбнулась.

— Доброе утро, Гарри… Я вижу, у тебя выдалась веселая ночь. – Грейнджер подняла голову от книги и усмехнулась, явно намекая на синяк.

По девушке было непонятно, знает ли она причину его появления, или просто догадывается, но, в любом случае, она не была сильно удивлена разукрашенным лицом друга.

— Очень… — буркнул Поттер, тут же сникнув. Мало кому понравится, если над ним будут открыто насмехаться, пусть даже вполне безобидно и по-дружески, и Гарри знал, что подруга не ставила перед собой цель оскорбить юношу, но, несмотря на это, ему все равно было неприятно. – Где Малфой?

— Ушел завтракать... Не беспокойся, я попросила Добби за ним следить.

Эта фраза немного шокировала юношу, он и не ожидал, что Гермиона когда-нибудь решиться на эксплуатацию существ, которых еще недавно так защищала. Грейнджер, видимо, догадавшись о ходе мыслей друга, тоже не особо обрадовалась.

— Я вчера вечером была на кухне, там на меня налетел Добби. Он каким-то непонятным мне способом узнал, что у меня проблемы, и долго упрашивал, чтобы я согласилась на его помощь. У меня не было выбора, и я дала ему самое легкое задание – следить за Драко, когда он не с нами. Он был так счастлив…

Последняя фраза звучала абсолютно без каких-либо эмоций. Тот факт, что, даже будучи свободным эльфом, Добби никак не мог отказаться от привычки кому-нибудь прислуживать, сильно удручал девушку. Хогвартс был для него наилучшим вариантом, потому что здесь возможность контактировать с людьми для него сводилась к минимуму, так что использовать его практически было некому, а за свою основную работу он получал довольно высокое, для эльфа, жалование.

— Пусть так… — наконец нашелся, что сказать, Гарри.

Он снова задернул полог, чтобы спокойно переодеться. Юношу все не отпускала мысль о вчерашнем поцелуе. Ночью перед ним была действительно Джинни, точнее, Поттер знал, что именно он видел ее перед собой, и целовал он не Малфоя, а свою девушку, которую только что во сне потерял. В то же время, это все же был Драко, и само то, что слизеринец ответил на поцелуй, заставляло Гарри нервничать. На этот раз ему не было спасения, ведь вряд ли Малфой сможет забыть эту неурядицу.

Но все же больше Поттера пугал сон. Он помнил каждое мгновение, до мельчайших подробностей все те события, что виделись ему во сне. И пусть это все было только кошмаром, плодом испуганного воображения, но только от одной мысли об этом становилось жутко. Он не мог их потерять. Никого из них. Ни Рона, ни Гермиону, ни, тем более, Джинни. Да даже Малфоя и Паркинсон он так спокойно оставить без защиты не мог, и не просто потому что сейчас в теле Драко его девушка, а потому что оба слизеринца, пусть даже сами того не осознавая полностью, возлагали на Поттера определенные надежды. И Гарри не мог их не оправдать, в противном случае он просто-напросто себе этого не простит. Ему нужно было помочь им, а Драко, к тому же, спасти из цепких лап Темного Лорда. А это сложно было бы сделать, если Поттер так и останется в неведении относительно миссии, возложенной на Малфоя Волдемортом.

— Давай помогу, — оттаяв, предложила Гермиона, когда Гарри, полностью собранный, вышел из-за полога. Юноша не стал возражать, подставив свою скулу под умелые руки подруги.

Ей действительно хорошо давалось это заклинание, и поэтому, когда через десять минут в комнату нагрянули Рон и Драко, от синяка не осталось и следа, что заметно огорчило Малфоя.

— Ты еще слишком легко отделался… — буркнул слизеринец едва слышно, покраснев пятнами.

Гермиона и Гарри фыркнули, когда разобрали, что же Драко сказал. Лично Поттер не мог поверить, что Малфой придал такое большое значение этому поцелую, отчего герою стало еще более неловко. Он честно не хотел. По крайней мере, ему очень, ну О-ОЧЕНЬ сильно хотелось так думать.

Этот субботний день пролетел так же быстро, как и все остальные, принеся с собой только больше скуки и разочарования. Рон уже отчаялся что-либо найти и просто сидел за компанию с остальными, выступая на самом деле почти не нужной моральной поддержкой, чем вызывал гнев у все сильнее раздражающегося Драко.

— Ты как всегда до невозможности никчемен, Уизли… — процедил сквозь зубы Малфой, поджимая под себя ноги.

— В чем дело, Драко? – перебила собирающегося начать обличительную тираду Рона Панси, взволнованно разглядывая побледневшего, скорчившего странную гримасу, друга, прижимающего колени к груди.

— Живот… — почти неслышно ответил юноша. – Съел наверно что-то не то…

— А где болит? – участливо поинтересовалась Гермиона, отрываясь от чтения.

— Внизу…

Грейнджер и Паркинсон многозначительно переглянулись, очевидно, подумав об одном и том же, Джинни прыснула не проглоченным тыквенным соком, который ей принес Добби, Гарри и Рон нахмурились, не понимая, о чем это молчат девушки. Драко оглядывал всех с неприкрытым беспокойством.

— Эм…?

— Джи-и-ин? – со странной улыбкой протянула Гермиона, в то же время стараясь не выказать своего смятения и недоверия. – Это то, о чем я думаю?

— Сомневаюсь, но все вполне может быть… — как-то странно дрожа, ответила младшая Уизли, опустив голову и спрятав лицо в ладонях.

— Да о чем вы вообще, вашу мать? – у Малфоя уже начинал дергаться глаз.

— И нервный он какой-то ходит последние несколько дней, на людей бросается… — как бы между прочим заметила Паркинсон, точно поддакивая своим мыслям.

— Вы скажете или нет?

На этот раз вся женская троица переглянулась, не зная, то ли смеяться, то ли пугаться и нервничать, хотя к первому варианту все склонялись больше.

— Малфой, — начала Джинни.

— … мы боимся ошибиться… — продолжила Панси.

— … но, кажется, у тебя… ПМС… — покраснев, с некоторой паузой закончила Гермиона.

Комната наполнилась угрожающим молчанием, юноши замерли, не зная, что сказать. Грейнджер и Паркинсон потупили взгляды, а Джинни подозрительно вздрагивала. Драко только спустя полминуты понял, что девушка истерически смеется, причем едва сдерживалась, чтобы не заржать в голос.

— Это не смешно… — решил осведомить девушку не в меру бледный Малфой. Уж кому-кому, а ему было не до веселья.

— В каждой шутке есть доля шутки, — прикусив губу, заметила Грейнджер. – Это необъяснимый, неизвестный нам феномен, и… в общем, все может быть.

— Прекрасно… — хлопнул юноша ладонью по столу, тут же вскочив с насиженного места. – И чего мне еще ожидать, Уизли?

Вопрос предназначался быстро пришедшей в себя Джиневре, которая, после приступа недолгой истерики, наконец, осознала всю нелепость и глупость ситуации, в которой оказался Драко. Джин даже стало его немного жаль.

— Мы обязаны все вернуть на свои места! – едва ли не оборотнем взвыл слизеринец, метясь туда-сюда по комнате.

— И без тебя это понятно, Малфой… — огрызнулся Рон, снова утыкаясь носом в книгу. Похоже, это был единственный человек, который просто-напросто не знал слова «жалость», особенно если действие, предполагаемое этим словом, направлено на ненавистного слизеринца.

Поиски так ни к чему и не приводили. Более того, девушки, к всеобщему неудовольствию и досаде и скрытой, ехидной радости младшего Уизли, оказались правы. Уже следующий день разочаровал Малфоя событием, которое не подвластно никому и не знакомо ни одному из представителей рода мужского. Сей факт послужил катализатором для более активных поисков. Особенно старался Драко, становившийся все пунцовее с каждой впустую прочитанной книгой.

Решение всеобщего вопроса пришло неожиданно, в большей степени потому, что никто даже на секунду помыслить не мог, что найдет этот самый ответ неблагонадежнейший и безнадежнейший субъект их маленькой группы.

— Послушайте, ребят, я тут сомневаюсь… — неуверенно отозвался вечером вторника Рон, протягивая друзьям найденный в выручай-комнате старый фолиант.

Первой к разгадке «сомнительного» вопроса ринулась Грейнджер, тут же выхватившая книгу из рук друга. Ей хватило минуты, чтобы просиять и удовлетворенно воскликнуть:

— ОНО! – радостно подпрыгнула Гермиона, и, кинувшись к Уизли, заключила того в объятиях. – Ты умничка, Рон!

Почти сразу же осознав свой ненужный, такой обидный порыв, девушка отскочила от юноши, явно смутившись. Рон же вообще, в своей обычной манере, покрылся красными пятнами, походя на мухомор.

— Ну что там уже? – на гриффиндорку уставились четыре пары глаз с одинаковым недоверием во взгляде.

Грейнджер положила книгу на стол, и простеньким проекционным заклинанием увеличила страницу, спроектировав изображение над столом. Это был список ингредиентов для сложносоставного, но вполне выполнимого в школьных условиях зелья.

— И что нам оно даст? – отозвался не в меру серьезный Драко, которого с недавних пор вся эта ситуация занимала намного сильнее, чем раньше, если такое вообще возможно.

— Здесь написано, что с помощью этого зелья два человека могут поменяться местами. Драко и Джинни поменялись телами, а теперь они смогут поменяться обратно.

— Ну и как же мы достанем все эти ингредиенты? – спросила Паркинсон, пересматривая по третьему разу список.

— Ну, часть из них мы сможем взять свободно, прямо на уроке, или после… — Гермиона элегантным движением стала вычеркивать некоторые статьи списка, которые, по ее словам, достать будет проще простого. – Если я или… Гарри, — девушка не совсем довольно посмотрела на друга. — … попросят Слизнорта, он свободно предоставит нам доступ к шкафчику с ингредиентами…

— И в чем же загвоздка? – Джинни, в принципе, и не озвучивая вопрос, поняла, в чем. Она слышала про ту часть состава, которая после корректировки Грейнджер осталась не вычеркнутой.

— Оставшиеся ингредиенты можно достать в школе, но наш спрос к ним вызовет у Слизнорта не совсем правильные ассоциации с тем, что мы делаем.

Список составляли перья диринара (1), пепел мертвого пеплозмея (2), кровь саламандры (3), которые Гермиона видела в личном шкафчике с ингредиентами у профессора зельеварения. Многие студенты слышали, что преподаватель имеет очень большую страсть к редким и дорогим ингредиентам, и что у него в коллекции можно было найти много чего интересного.

— То есть, у нас появилась надежда? – не совсем уверенно переспросил Гарри, задумываясь над чем-то.

— Вполне возможно… — в таком же тоне ответила ему подруга, пролистывая страницу, чтобы посмотреть процесс приготовления. – Только есть одна небольшая загвоздка – варить его придется месяц.

— Месяц? – округлил глаза слизеринец, не веря собственным ушам. Он уже понадеялся, что скоро сможет спокойно спать в своей кровати, помыкать Креббом и Гоилом, насмехаться над Ноттом и изводить Забини. А теперь оказалось что ему, бедному и несчастному, придется еще непойми-сколько времени провести в этой неприятной ему шкуре.

— Малфой, мы прожили так месяц, и еще один ничего для нас не значит… — шикнула на него Джинни, понимающая, что лукавит.

Ей тоже как можно скорее хотелось вернуться обратно. Несмотря на полный занятных событий месяц девушка осознавала, что скучает по старым временам, когда она могла спокойно подойти к Гарри, обнять, поцеловать… поговорить по душам. Сейчас Поттеру всегда было не до этого – все его внимание перенимал за себя вечно норовящий что-то натворить Малфой, с которым гриффиндорец носился, как с детенышем дракона. Одно радовало – Гарри не сторонился ее, не отходил, когда в выручай-комнате она висла у него на шее, но было заметно, что он все это словно… терпит. Иногда становилось немного обидно, когда юноша бросал на нее какие-то задумчивые, грустные взгляды, точно сравнивая, делая свои выводы.

Джинни уверенно успокаивала себя, что это все временное, и когда все вернется на свои места, их отношения встанут на прежнюю колею, и они будут счастливы. Но все же страх порой девятым валом накрывал девушку, что уже ничего не будет как раньше, что Гарри останется таким же далеким, каким он стал сейчас. Это было, возможно, глупо, но Уизли опасалась, что Поттер так и будет зациклен на Малфое, что после этой проблемы появится новая, связанная уже с чем-то иным, но которая снова отнимет у нее ее Гарри. И так до бесконечности.

От безысходности и одиночества Джинни ближе сошлась с Панси, которая, несмотря на все свои высокомерные шуточки и холодность, старалась поддержать девушку, не давая той раскиснуть. Им было интересно вместе, особенно гриффиндорке, для которой Паркинсон оставалась загадкой. Слизеринка по непонятным пока причинам избегала разговоров о прошлом, о семье, либо отшучиваясь, либо замыкаясь в себе, убегая от разговора.

— Тебе легко говорить, Уизлетта… — огрызнулся Драко, отворачиваясь от всех.

— Что, хорек, успел уже «оценить», насколько легко девчонкой быть? – постаралась ужалить его в ответ Джинни, и похоже, попала в точку. Но нынешний Малфой ни за что не признается, что был когда-то не прав, и поэтому юноша промолчал, даже и не собираясь оборачиваться.

— Все, хватит, у нас нет на это времени… — не вытерпел Гарри. – Нам нужно как можно скорее достать необходимые ингредиенты, иначе это дело затянется на неопределенный срок…

Поттера все же волновало предсказание, сделанное на вечере у Слизнорта Сибилой Трелони. Время у них было ограничено.

Разговор на этом был окончен. Рон тут же унесся обратно в гриффиндорскую гостиную – ему еще предстояло выслушать гневную тираду от обожаемой Лав-Лав за то, что постоянно где-то пропадает, не объясняя причин. Гермиона, фыркнув, тоже ушла, предположительно в библиотеку. Ей там лучше думалось, а ребятам еще необходимо было найти способ достать у профессора три самых сложных ингредиента. Это, по правде, было только делом техники, но ситуация явно напоминала работу сапера – одно неправильное слово и «бомба» могла рвануть.

Следом удалились и Джинни с Панси, не объясняя причины своего ухода.

— Еще месяц… Один месяц, Поттер, и для меня это мое отражение в зеркале станет лишь дурным сном…

— Будем надеяться, Малфой, будем надеяться…

(1) — Диринар — это нелетающая птица с пухлым телом и пушистым оперением примечательна своим способом скрываться в случае опасности. Диринар исчезает в облаке перьев и возникает в другом месте, как феникс. Интересно, что магглы в течение определенного периода времени знали о существовании дириколей, хотя называли их дронтами. Не подозревая о способности диринаров намеренно исчезать, магглы были убеждены в том, что полностью истребили данный вид.

(2) — Пеплозмей, Огневица — рождение пеплозмея происходит, когда магическому огню (любой огонь, в который было добавлено магическое вещество, например Дымолётный Порошок) позволяют свободно гореть слишком долгое время. Это тонкая бледно-серая змея со светящимися, как раскалённый металл, глазами. Она рождается в золе огня, оставленного без присмотра и уползает куда-нибудь, где потемнее, оставляя позади себя пепельный след.

(3) — Саламандра — маленькая ящерица, живущая в огне и питающаяся пламенем. Обычно ослепительно-белая, она бывает голубой или алой в зависимости от жара пламени, в котором она рождается. Вне пламени саламандры живут до шести часов, если смогут регулярно поглощать перец. Они живут только пока пылает породивший их огонь. Кровь саламандры обладает чудодейственными лечебными свойствами и оказывает укрепляющее воздействие.

Дж.Роулинг «Магические твари и где их искать»

Бешенными темпами летел февраль, оставляя в сознании шести друзей только одну сплошную нервозность. Все легкодоступные ингредиенты для зелья Гермиона и Гарри достали на следующий день после того, как нашли рецепт, сославшись на желание попрактиковаться. Слизнорт еще долго на любых уроках расхваливал своих двух лучших трудолюбивых учеников, не забывая при этом каждый раз упоминать мать Гарри, говоря, что «мальчик прилагает такое же похвальное рвение к зельеварению, как и Лили, хотя оба имеют удивительный дар…», что заметно раздражало Гермиону, которая знала правду.

Зелье медленно варилось все в той же выручай-комнате под надсмотром Грейнджер, единственной, которая понимала, когда и что следует делать. Второй из возможных кандидатур была Панси, которая временами тоже сидела около зелья в те моменты, когда следить не могла гриффиндорка. Всех остальных Гермиона просто не подпускала к зелью близко, чтобы никто не умудрился ничего ненароком испортить.

Осталось достать только три ингредиента, которые Слизнорт хранил у себя в комнате, но это казалось почти невыполнимой миссией, если даже учитывать более-менее расслабленное состояние зельевара, который явно не ожидал подвоха.

Гениальная возможность достать ингредиенты рухнула на друзей неожиданно, как первый снег в начале ноября.

— Малфой, ты помнишь, что тебе еще на чары нужно…? – зашел Гарри в выручай-комнату, ожидая найти там слизеринца. Драко действительно сидел на диванчике с очень задумчивым видом, не обращая на вошедшего никакого внимания. – Малфой?

Снова никакой реакции, словно Поттер был, есть и навсегда останется пустым местом.

— Эх, тяжко все это… — протяжно, как-то не по-Малфоевски вздохнул Драко, все так же не смотря на собеседника, когда Гарри уже начал ненароком думать, что на слизеринца кто-то наслал замораживающее заклинание.

— Что именно? – напрягся Поттер, присаживаясь рядом.

— Я не могу об этом не думать… — Драко глубоко вздохнул, чем вызвал у собеседника новую бурю волнения. Малфой никогда, ни разу в жизни на памяти Поттера себя так не вел. Хотя, Малфой, наверно, никогда в жизни не таскался в женском теле против своей воли.

— Ну, это все понятно, конечно… Только все это не повод уроки пропускать.

— Я все равно не могу… — Драко стремительно серел, и в целом выглядел, словно его сейчас стошнит. – Я все время думаю о ней… Она такая красивая…

— Кто? – Поттер выпал в осадок, честно, не понимая, к чему ведет слизеринец, кого он имеет в виду и что вообще происходит.

— Ромильда, — как само собой разумеющееся ответил Малфой, непонятно улыбнувшись. – Ромильда Вейн.

Они молча смотрели друг на друга почти целую минуту, пока Гарри не произнес:

— Ты ведь шутишь, да? Это не смешно… Ты точно шутишь.

— Нет, я не шучу… Я влюбился, Поттер, — сдавленно и как-то безысходно, но четко сказал слизеринец.

— Так, стой, Малфой… — юноша тряхнул головой, тщетно пытаясь стряхнуть это наваждение. – Повтори, что ты только что сказал, только лицо попроще сделай.

— Я. Люблю. Ее! – отчеканил Малфой уверенно, без каких-либо намеков на шутку.

— Это самый настоящий бред! – Гарри вскочил с дивана и уже собрался мерить комнату широкими, беспокойными шагами, как едва успел уклониться от полетевшего в него заклинания. – Ты с ума сошел, Малфой?

Драко, тяжело дыша от обуревающей его злости, стоял около дивана с зажатой в руке палочкой, посылая в Поттера полные гнева взгляды. Почти сразу же, с небольшим запозданием, вызванным изумлением, Гарри выбил палочку из рук оппонента, и поймал ее на лету.

— Да как ты посмел подумать, что любить Ромильду – бред? – слизеринец произвел тщетную попытку перехватить палочку, но не успел.

— Хорошо, хорошо! – тут же сдался Гарри, понимая, что связываться с психически неуравновешенным, неадекватным Малфоем, который в таком состоянии действительно мог его убить, было в лучшем случае глупо. – Это не бред, и вы с Ромильдой будете прекрасной парой… Только скажи мне, что ты делал с сегодняшнего утра и до того, как я в комнату зашел пять минут назад.

Блондин постепенно успокаивался, слишком быстро поверив на слово собеседнику, и даже соизволил ответить на заданный вопрос:

— Завтракал с вами, был на травологии, за мной следила эта ваша Полоумная… что-то она подозревает, кстати, — непредсказуемо отстраненно заметил Драко, вгоняя Гарри в еще большие размышления. – Затем был на трансфигурации, а потом у меня был свободный урок, я сюда пришел…

— И чем же ты занимался здесь?

— Читал, — взгляд снова затуманился, а тон стал мягче. Сложно было не догадаться, о ком сейчас думал Малфой. – Кстати, конфеты твои отвратительны…

Задумавшись над тем, что до этого сказал слизеринец, Поттер едва не пропустил последнюю фразу, которая впоследствии оказалась ключевой.

— Какие-какие конфеты?

— Ну, те, что ты три дня назад притащил… — Драко кивнул на почти опустевшую коробку на диване. – Приторная, дешевая гадость…

Как мог судить сам Гарри, и конфеты, и коробка не выглядели дешево, но у Малфоя, который всю свою жизнь провел в окружении роскоши, могло сложится другое мнение. Одно беспокоило Поттера – коробка казалась ему смутно знакомой, и, когда же осознание, наконец, посетило эту светлую, в плане разума, голову, юноше стало просто-напросто жутко. Эту коробку Гарри принес сюда совершенно не задумываясь, просто прихватил из кучи других лежащих в его чемодане вещей.

— Это мне Ромильда Вейн подарила… — случайно обронил гриффиндорец, раздумывая над планом дальнейшего действия. Умудрился же этот недоумок по незнанию целую коробку конфет с приворотным зельем слопать и не подавиться.

— Ромильда? Вкусные конфеты… — резко поменял свое мнение Драко, видимо, борясь с почти непреодолимым желанием ринуться обратно к коробке и опустошить ее полностью. – Стоп, а почему она их тебе дарила? Ты ее знаешь? Познакомишь?

Первый, самый опасный вопрос Гарри благоразумно решил пропустить, согласно ответив на два последующих, чем заставил Малфоя радостно засветиться. Нет, было бы очень забавно смотреть, как слизеринский принц сам, до посинения, бегает за гордой гриффиндоркой по школе, притом при каждом признании получая от нее в лучшем случае оплеухи. Все было бы действительно весело, если бы он был в своей шкуре, но так грубо подставлять Джинни Поттеру не хотелось. Эту влюбленность срочно нужно было прекращать, но делать это с помощью друзей юноша не мог, потому что и так уже слишком сильно эксплуатировал их, особенно это отражалось на уставшей, бледной, заработавшей себе глобальный недосып, Гермионе.

По-сути, это был не такой уж страшный и секретный вопрос, и Гарри счел, что свободно может обратиться с ним к кому-нибудь из взрослых. Лучшим вариантом был Слизнорт, хотя в то мгновение, когда Поттер подумал о зельеваре, в его голове еще не сформировалась мысль, что этот поход к профессору принесет какие-то свои положительные плоды.

— У нее сейчас как раз внеклассные занятия по зельеварению, я могу тебя отвести.

Таким счастливым Малфоя гриффиндорец не видел никогда в жизни. Пока они вдвоем шли по коридору, Драко то и дело, сам того не замечая, сильно ускорял шаг, что Гарри приходилось тоже добавлять темпа. За все их короткое путешествие юноша успел три раза спросить, понравится ли он Ромильде, и пять раз — стоит ли ему попросить Слизнорта, чтобы он занимался с ним и с девушкой в одно время. Гарри отмалчивался на все вопросы, но это, похоже, слизеринца особо не волновало.

«Как любовь людей меняет…» — с усмешкой думал Поттер. – «Даже если эта любовь и не настоящая…»

Уже на подходе к заветной двери, в голову к Гарри заглянула мысль, что у Слизнорта сейчас мог быть урок, но, когда, после легкого стука дверь отворилась, и в щели появилось мягкое, настороженное лицо профессора, страх расстроено уполз.

— Простите, что побеспокоил, профессор, — почти шепотом сказал Гарри. Драко тем временем, аккуратно положив свою руку на плече спутника, встал на цыпочки, стараясь заглянуть в кабинет, — но моя девушка, Джинни, по ошибке проглотила любовный напиток. Пожалуйста, не могли бы вы приготовить для нее противоядие? Я бы отвел ее к мадам Помфри, но никаких средств от того, чем торгуют во «Всевозможных волшебных вредилках» близнецов Уизли, в школе, скорее всего, нет и, ну вы понимаете... неприятные вопросы...

— Я думаю, Гарри, вы с вашим знанием зелий могли бы и сами приготовить лекарство, разве не так? — спросил Слизнорт, кинув осторожный взгляд на девушку, которая довольно открыто, не стесняясь, разглядывала содержимое его кабинета и вела себя не совсем спокойно, что теперь казалось вполне объяснимым.

— Э-э, — промямлил Гарри (Малфой мешал ему думать, подпихивая локтем в ребра и проталкивая в кабинет), — видите ли, сэр, противоядия от приворотного зелья я еще никогда не готовил, а пока я с ним управлюсь, Джинни может наделать больших глупостей...

К счастью, Драко выбрал именно этот момент, раздраженно заметить:

— Ее не видно, Поттер. Он ее прячет?

— Срок годности у этого зелья не вышел? — поинтересовался Слизнорт, глядя теперь на Джинни с профессиональным интересом. — Знаете, чем дольше их хранишь, тем крепче они становятся. Кстати, как я только что понял, зелье влюбило ее в девушку?

— Ну, да… — спокойно ответил Гарри, совсем не ожидая подвоха.

— О, занятно, — тут же смилостивился Слизнорт. — Ну-те-с, тогда входите, входите, если в моем саквояже отыщется все необходимое, приготовить противоядие не составит никакого труда... Хотя, хочу признаться вам, молодой человек, что тот, кто приготовил зелье – большой мастак в этом деле. Или профан… пока не решил.

Драко ворвался в жарко натопленный, переполненный мебелью кабинет Слизнорта, споткнулся об украшенную кисточками скамейку для ног, обхватил Гарри за шею, чтобы удержать равновесие, и прошипел:

— Вечно ты под ногами путаешься, Поттер. Надеюсь, она этого не видела…

— Она еще не пришла, — ответил Гарри, наблюдая за тем, как профессор, открыв саквояж со снадобьями, всыпает по щепотке того и сего в хрустальный флакончик. Юноша благоразумно решил молчать, боясь ляпнуть что-нибудь не то.

— Так вот… — продолжал тем временем зельевар свою мысль. – Как вы, наверняка знаете, Гарри, составы всех приворотных зелий позволяют ему влюблять одного человека в другого. Но, так как зелье действует на психику, причем зачастую как можно мягче, оно не способно преодолеть природную неприязнь человека к однополым отношениям. В таких условиях не все легкодоступные для школьников рецепты и зелья способны влюбить представителей одного пола друг в друга. Так что случай с вашей девушкой крайне для меня интересен… Не могли бы вы сказать, откуда появилось то зелье?

— Я даже понятия не имею… — «честно» захлопал ресницами Поттер.

— Очень жаль… — с искренним разочарованием выдохнул профессор, переключая свое внимание на молча и пока скромно негодующего Драко.

— Успокойтесь, Джиневра, — ласково сказал Слизнорт, вручая Малфою стакан с прозрачной жидкостью. — А теперь выпейте — это средство тонизирует нервы, оно поможет вам сохранить спокойствие при ее появлении.

— Отлично, — нетерпеливо пробормотал юноша и залпом проглотил противоядие.

Гарри и Слизнорт наблюдали за ним. Мгновение Драко смотрел на них с усталой усмешкой. Затем, медленно-медленно, усмешка гасла, сменяясь выражением крайней неприязни.

— Какая гадость… — сморщился слизеринец, с громким хлопком поставив стакан на стоящий рядом с креслом, на котором он сидел, столик.

— Вы пришли в себя, моя дорогая? – поинтересовался Слизнорт, растягивая губы в улыбку, и тут же продолжил, не дожидаясь даже мало-мальски явного ответа. – Вам просто нужно немного взбодриться, тут у меня было одно замечательное средство… Я, правда, хотел подарить его на день рождения Дамблдору, но ладно. За такой неожиданный визит можно и не временить!

Ни Гарри, ни, тем более до сих пор слишком бледный Малфой почти не слушали его причитаний и не видели, что же профессор там делает за своим столиком. Их взгляды были прикованы к противоположной стене, у которой возвышался заветный шкафчик.

— Ну и как? – одними губами прошептал Драко, переводя взгляд на Поттера.

Гарри пожал плечами, и тут же вздрогнул, увидев, что Слизнорт поворачивается.

— Ну что, молодые люди, выпьем за спасение вашей вечной любви?

Ребята в ответ одновременно растянули губы в улыбке, принимая из рук профессора бокалы с неопознанной жидкостью.

— За вас, мои дорогие…

Малфой, так и не отрывая взгляда от шкафа, сделал первый глоток. Миновала всего секунда, один лишь удар сердца, а Гарри уже понял — произошло что-то ужасное, хоть Слизнорт, судя по всему, этого и не заметил.

— ...и пусть вам еще выпадет многое множество...

— Драко!

Поттер даже не заметил, что проговорился, его сейчас это не волновало. Малфой уронил бокал, наполовину привстал из кресла, но рухнул обратно, руки и ноги его начали неукротимо подергиваться. На губах выступила пена, глаза вылезли из орбит.

— Профессор! — взмолился Гарри. — Сделайте что-нибудь!

Но Слизнорта, по-видимому, парализовал ужас. Драко дергался и давился, кожа его приобретала синюшный оттенок

— Но... что... — лепетал Слизнорт.

Гарри перескочил через низкий столик, метнулся к так и оставленному Слизнортом открытым саквояжу со снадобьями и принялся выкидывать оттуда баночки и мешочки, а за его спиной комнату наполняли жуткие звуки булькающего дыхания слизеринца. И, наконец, нашел, что искал, — сморщенный, похожий на почку камушек, который Слизнорт забрал у него на уроке зельеварения.

Он подлетел к Драко, с трудом разжал ему челюсти и засунул безоар в рот. Страшная дрожь пробила Малфоя, он с силой глотнул воздух, а затем тело его обмякло и застыло.

* * *

— Бедняжка Джинни… — грустно вздохнула Парвати, тихо переговариваясь с Лавандой в коридоре у больничного крыла, куда попал Драко после дневного инцидента.

Большая часть гриффиндорцев решили навестить «девушку», как только узнали о том, что бедняжка отравилась и попала в обитель мадам Помфри. Правда, даже Рону, Гарри и остальным удалось попасть туда только недавно, уже когда свечерело. Девушки, как и многие остальные, не могли зайти, но стойко дожидались, пока выйдет Золотое Трио.

— Как это все случилось? – тихо переспросила Гермиона, которая только недавно подошла в больничное крыло, позванная Роном, и не слышала деталей случившегося.

Гарри в очередной раз пересказал историю, которую уже слышали Дамбдлор, Макгонагал, мадам Помфри и несколько сокурсников, правда, юноша не скрыл некоторых фактов, которые счел нужным не рассказывать кому-то из посторонних.

— … и, когда Слизнорт ушел за помощью, я сделал это. – Поттер говорил пониженным голосом, не из-за того, что это было каким-то секретом от окружающих его людей, а из-за того, что украл у преподавателя личные вещи. Рон успокаивал друга, что у них не было другого выхода, и что Слизнорт, наверняка, не заметит пропажи, а, если и заметит, то однозначно не подумает на своего любимчика. Но все эти отговорки не действовали, и младший Уизли не успевал ругаться, что Гарри слишком совестливый.

— Гарри! – непривычно громкий для данного места возглас заставил всех вокруг постели Драко резко вздрогнуть.

— Здравствуйте, миссис Уизли… — дружно улыбнулось Золотое трио, пропуская мимо своего внимания присутствие в комнате Артура Уизли.

— Гарри, наша семья у тебя в неоплатном долгу… — всплакнула женщина, сминая в своих объятиях юношу. – Ты наш ангел-хранитель… Спас Джинни, потом Артура, а теперь опять Джинни…

— Не стоит, я должен был это сделать, — это была не глупая, самодовольная бравада, которую можно было ожидать от юного героя, а настоящее чувство вины – Поттер искренне считал, что, если бы не знакомство этой семьи с ним, никто бы из них не страдал.

Только Гермиона поняла это, постаравшись успокоить друга, взяв его за руку.

— Я одно не пойму, откуда в медовухе яд? – вкрадчивый вопрос главы семейства Уизли привлек к нему всеобщий интерес и одновременно смутил молодежь. – Не верю я, что профессор Слизнорт хотел кого-то отравить…

— Может, он Пожиратель Смерти? – едва слышно ляпнул Рон, и тут же получил увесистый подзатыльник от родной матери. – Ну, или под Империусом…

— Сомневаюсь… — выдохнул Гарри, которому, честно говоря, не хотелось сейчас поднимать эту тему, да и поднимать ее вообще, но иного выхода никто не видел. В любом случае, нужно было знать, что происходит в этой школе.

— Может быть, он случайно перепутал бокалы, а яд предназначался тебе? – предложила Молли неуверенно и взволновано. За Гарри она волновалась как за родного.

— Вряд ли… — отозвалась Гермиона. – Мне кажется, профессор даже не подозревал о том, что в бутылке был яд.

— Слизнорт сказал, что хотел подарить эту бутылку Дамблдору на день рождения, — внезапно вспомнил Поттер. – Но тот, кто эту бутылку дал профессору, видимо, не знал о его привычках и думал, что яд дойдет до адресата через десятые руки, но профессор всегда стремится оставить себе самое лучшее и в этот раз не смог удержаться.

— Кто же тогда мог передать ее? – мистер Уизли сидел на принесенном стульчике рядом с женой, которая поглаживала спящую дочь по голове.

Ответить никто не успел. Дверь палаты распахнулась, заставив всех, кто сидел в ней, подпрыгнуть: к ним широким шагом приближался Хагрид — волосы спрыснуты дождем, полы длинной бобровой шубы хлопают его сзади по ногам, в руке арбалет. Хагрид оставлял за собой цепочку грязных следов, и каждый был размером с дельфина.

— Целый день в Лесу проторчал! — отдуваясь, сообщил он. — Арагогу хуже стало, я ему книжку читал. Потом, думаю, дай-ка все-таки пообедаю, тут профессор Стебль мне про Джинни и сказала! Как она?

— Неплохо, — ответил Гарри. — Говорят, все обойдется.

— Не больше шести посетителей одновременно! — выскакивая из своего кабинета, провозгласила мадам Помфри.

— Хагрид как раз шестой, — заметила Гермиона.

— А... ну да... — сказала мадам Помфри, похоже, считавшая Хагрида — по причине его роста — за нескольких человек сразу. Чтобы скрыть замешательство, она торопливо вытащила волшебную палочку и устранила оставленные лесничим грязные следы.

— Ну, прям не верится, — хрипло сказал Хагрид, глядя на Джинни и покачивая огромной косматой головой. — Не верится, и все тут... Вы только гляньте, лежит здесь... Кто ж это ей зла-то пожелал, а?

— Об этом у нас и шел сейчас разговор, — ответил Гарри. — Мы не знаем.

— Может, кто против гриффиндорской команды по квиддичу зуб отрастил? — встревожено спросил Хагрид. — Сперва Кэти, нынче Джинни...

— Не могу себе представить человека, которому пришло бы в голову перебить всю команду, — нахмурился Поттер. – Если, в чем я очень сильно сомневаюсь, это действительно так, то первым бы убрали меня…

— Вуд, если бы знал, что это сойдет ему с рук, точно мог укокошить всех слизеринцев до единого, — справедливости ради отметил Рон.

— Ну, насчет квиддича я не уверена, а вот связь между этими покушениями, по-моему, существует, тихо сказала Гермиона.

— Это какая же? — спросил мистер Уизли.

— Во-первых, оба предполагали смертельный исход, до которого дело не дошло только благодаря чистой случайности. А во-вторых, ни яд, ни ожерелье так и не попали к тому, для кого они предназначались. Конечно, — задумчиво прибавила Гермиона, — это делает тех, кто стоит за покушениями, еще более опасными. Им, судя по всему, безразлично, сколько людей они прикончат, пока не доберутся до своей настоящей жертвы.

В палате повисло напряженное молчание, никто не мог найти подходящих слов, чтобы смягчить всю жестокость последнего высказывания. Золотому трио стало неловко, и положение неожиданно спасли ворвавшиеся в палату, как всегда шумные и веселые близнецы.

— Всем привет! – улыбнулся Фред, махнув присутствующим рукой. Его зеркальное отражение Джордж поступил так же, но ребята, переведя взгляд на бледное, безжизненное лицо «Джинни», тут же нахмурились.

— Что вы здесь делаете? – похоже, даже для матери появление здесь близнецов было довольно большим сюрпризом.

— Были в Зонко, хотели его купить… — односложно отозвался Джордж, подходя ближе. – Как это все вообще случилось?

Гарри уже было начал по очередному кругу рассказывать о случившемся, как из своего кабинета выглянула пунцовая мадам Помфри:

— Только шесть посетителей! – женщине на этот раз не понадобилось особо много времени, чтобы понять, что человек в комнате действительно больше, чем положено.

Гарри, Гермиона и Хагрид смущенно переглянулись и двинулись к выходу, позволив семейству Уизли спокойно посидеть с еще не очнувшейся «дочерью». По крайней мере, если бы на месте Малфоя была настоящая Джинни, Поттер поступил бы точно так же.

— Извините, увидимся как-нибудь в другой раз. И, Рон, ты знаешь, где нас найти….

Попали ребята в выручай-комнату почти перед самым отбоем – Хагрид долго не хотел отпускать друзей, да и самим Гарри с Гермионой было очень некомфортно слишком быстро убегать от лесничего, они и так не очень часто радовали мужчину своим присутствием. Из-за этого Поттеру казалось, что Хагрид смотрит на их с понятным укором во взгляде, хотя, возможно, это и было только плодом его слишком совестливого воображения. Все же, они были друзьями, и зайти к старику не составляло особого труда, но какие-то различные препятствия мешали ребятам часто наведываться к нему.

В выручай-комнате их ждали взволнованные Джинни и Панси, которые слышали историю мельком и от немногословного, умеющего «успокоить» Рона.

— Как он? – хором спросили девушки, вскакивая с дивана. По раскиданным книгам, смятым подушкам на диване и уроненному стулу было понятно, что им от переживаний не сиделось, не стоялось и вообще физически нигде не обреталось.

— Мадам Помфри сказала, что в порядке, через пару дней окончательно встанет на ноги… — Гарри наконец смог нормально присесть за целый день. Его ужасно вымотали все эти расспросы, вечные дергания и волнения, которые испытывал юноша, и которые только катализировались всеобщим нервным настроением.

— Гарри вовремя успел с безоаром. – добавила Гермиона, знающая, что ее скромный друг не станет нахваливать себя. — Яд оказался очень сильный. Сейчас Малфоя поят различными восстанавливающими и поддерживающими зельями, так что скоро он вернется «в строй»…

Девушки расслабленно выдохнули, рухнув обратно на мягкие сидения.

— Более того, девочки, наше зелье почти закончено… — Грейнджер вытащила нечто, завернутое в небольшой носовой платок. Этим «нечто» оказались три разного размера стеклянные скляночки, наполненные различными субстанциями. Гарри предпочел на сверток не смотреть – ему до сих пор было стыдно.

Само варево чадило в специально приспособленном углу на длинном, приставленном к стене столе, но, несмотря на идущий от котла дымок, зельем в комнате не пахло.

— Видишь, подруга, скоро ты станешь самой собой… — усмехнувшись, заметила Панси, хлопая Джинни по плечу.

Такое выражение дружеских чувств между этими девушками для Гарри и Гермионы были немного непривычными, но, похоже, у «слизеринок» все это было обычным делом. Поттер только сейчас подумал, что Джинни не особо сильно стремится находиться вместе с ними. Уизли все чаще пропадала где-то с Паркинсон, при этом не объясняя своего отсутствия. Девушкам явно нравилось находиться вместе.

С другой стороны, Гарри не замечал того, чтобы Джинни охладела к нему. Она все так же, как и вначале, порой вешалась на него, стремилась сесть рядом, прильнуть – она скучала по своему парню и показывала это, не стесняясь. И чем больше Поттер думал об этом, тем больше он не мог понять, что же здесь происходит.

— И когда же все это нужно добавить? — нетерпеливо поинтересовалась Джинни, краем глаза косясь в угол с котлом.

— Скоро… — пространно отметила Гермиона, думая о чем-то своем.

— Даже не верится, что все закончится… — Панси, как кошка, блаженно растянулась на диване, едва ли не урча.

— Не закончится, но вернется на круги своя… — философски изрекла Греинджер. – Мы просто сможем спокойно забыть об этих двух месяцах, как о страшном сне…

— В любом случае, мы сейчас можем только ждать… — в ответ ей улыбнулась Джинни. – Причем ждать осталось совсем немного…

Для всей их шестерки слово «ожидание» являлось ключевым, уже несколько раз от разных людей Гарри слышал, что «нужно только немного подождать, и скоро все образуется». Но что-то в юноше говорило о том, что не может быть все так гладко. Возможно, это была интуиция, шестое чувство, а может лишь просто ни на чем не основанная паранойя.

«Лишь бы все нормально прошло…»

* * *

Следующим утром Гарри перед занятиями решил навестить Малфоя в больничном крыле. Юноша крепко спал, и неизвестно было, сколько он еще проспит – мадам Помфри предупредила, что вместе с восстанавливающим зельем ему дали снотворное, чтобы Драко быстрее восстановился.

— Еще немного, Малфой, еще немного… Ты только поправляйся быстрее.

Ответом Поттеру послужило тихое сопение и бормотание – похоже, Драко что-то снилось, хотя, по сути, никаких сновидений не должно было быть.

— Как вы прошли, мистер Поттер? – раздался сзади Гарри возмущенный, приглушенный женский голос.

За его спиной стояла нахмурившаяся мадам Помфри, явно не обрадованная самим фактом присутствия в больничном крыле постороннего, пришедшего без ее ведома.

— Через дверь?.. – полувопросительно предположил юноша.

Женщина фыркнула, пробурчав что-то про очень обнаглевшую молодежь, которая считает себя умнее всех, и уже громче предупредила, чтобы юный герой здесь задерживался не очень надолго. Гарри согласно кивнул и снова обернулся к кровати.

— Привет, Малфой… — Поттер едва удержался, чтобы не вздрогнуть – за то время, пока он отвлекся на короткий разговор, Драко успел придти в себя и теперь смотрел на юношу каким-то странным, затуманенным взглядом. – Ты как?

— До твоего прихода было лучше… — сморщился Малфой, с большим усилием выговаривая слова.

— Я бы на твоем месте не спешил судить, — не преминул заметить Гарри, насмешливо улыбнувшись. — Ты спал до моего прихода.

— Именно… Так что оставь меня… в покое.

— Я все равно ненадолго… — сдался грифиндорец, понимая, что в таком состоянии проще с Малфоем не спорить. С Малфоем вообще проще не спорить. Ему действительно надо дать отдохнуть. – Просто пришел удостовериться, в порядке ли ты…

— Живой, и все на этом… — Драко отмахнулся непонятно от чего, закрыв глаза. Выглядел юноша уже лучше, на его лице появился легкий, почти что здоровый румянец. Только глаза остались затуманены легкой, мутной дымкой неадекватности. – Уйди с глаз моих...

— Ладно, ладно… — примирительно замахал руками Поттер, отходя за занавеску. Но он тут же вернулся, вспомнив, что не сообщил самую главную новость: – Кстати, дня через три зелье будет готово.

Малфой не ответил, сочтя нужным проигнорировать известие. Вероятно, это было глупо – донимать разговорами только что пришедшего в себя после отравления человека, но Гарри не мог так спокойно отстать от Драко. Его беспокоила какая-то странная мысль, роящаяся на подкорках сознания и не дающая покоя.

— Отдыхай… — наконец разочарованно выдохнул юноша, не дождавшись от слизеринца никаких проявлений эмоций.

Выходя из больничного крыла, Поттер случайно столкнулся с шедшей ему на встречу и отчего-то незамеченной Панси.

— Эгей, Поттер, тебе даже четыре глаза не помогают, да? – насмешливо хохотнула девушка, потирая ушибленную руку. – Я понимаю, мы, девушки, вечно в мечтаниях, но ты-то… Кстати, как там Драко?

— Пришел в себя. Ты, кстати, не боишься, что тебя кто-нибудь увидит? Не очень хорошо для слизеринки гриффиндорку в больничном крыле посещать.

— Ну не могу же я его бросить на произвол судьбы? – уже более сдержано, но с прежними искорками в глазах ответила Паркинсон, и, решив больше не задерживаться, прошла дальше в комнату. Оттуда донесся ее задорный, слишком уж веселый голос. – Приветик, красавица, как ты?

Сам не понимая, отчего, Гарри задержался у двери, прислушавшись к разговору. Драко говорил тихо, но даже за дверью его было хорошо слышно.

— Ты с Поттером сговорилась что ли? Жить буду, настроение паршивое, голова болит, тело ломит… Да, я себя просто чудесно чувствую! Как заново родился.

— Малфой… — возможно, только Паркинсон имела право таким тоном разговаривать с Драко. Требовательный, немного насмешливый голос, укоряющие интонации. Периодически Малфой спускал своей девушке показное завышенное самомнение и попытки им помыкать, пусть даже еще не очень давно Панси вела себя совсем иначе. Просто девушка летом успела переосознать свое поведение и цели в жизни и поняла, что слепое преклонение перед Драко Малфоем – не самый лучший способ завоевать его уважение и внимание. – Как вообще такое могло произойти?

— Ты думаешь, я знаю? – разбушевавшись, громко начал Малфой, но, сделав недолгую паузу, продолжил, спавшим от нехватки сил голосом. – Кто же предполагал, что это подобие человека решит оставить заветную бутылочку себе? Жадная сволочь. Мне порой кажется, что окружают меня одни недоумки. Ни на кого нельзя положиться!

Гарри, прислонившись спиной к двери, судорожно сглотнул. Сердце оборвалось, ухнув куда-то вниз. Глупо было надеяться на то, что Драко чист и невинен, аки агнец, но Поттер до последнего верил в то, что Малфой ни к чему не причастен и ни в чем не виноват, но этот разговор развеял глупый мираж. Пожиратель – он где угодно Пожиратель, каким бы юным он ни был.

Ему не хотелось всего этого слушать, но, как «прежний Гарри Поттер» порой излишне любопытный, Гарри не мог оставить этого всего просто так.

— Эти двое могли погибнуть… — монолог слизеринца прервался. До слуха Поттера донесся странный, сначала неопознанный звук, но, немного расслабившись, Гарри предположил, что Драко хлопнул ладонью по покрывалу. – Мне это не нужно. Не они, понимаешь.

Панси молчала, не зная, что сказать на такие непривычные для нее откровенности молодого человека. Ее веселость улетучилась как ночной сон поутру, оставив горьковатый осадок. Она была единственной в школе, кому Малфой доверял все свои секреты, но она просто не знала, как помочь ему решить его проблемы, а решать все это в одиночку, девушка знала, очень тяжело. Почти невыносимо.

— Он упорно делает из меня палача, но я не хочу этого… Почему никто не оставит меня в покое?

Паркинсон продолжала молчать, не смея перебивать. Хлопнула дверь – вероятно, это из своего кабинета выпорхнула мадам Помфри, собираясь напоить свою очнувшуюся пациентку утренней дозой лекарства. При этом подразумевалось, что Панси палату должна покинуть.

Поняв, что разговор не получит своего продолжения, Гарри поспешил вперед по коридору, чтобы его не заметила выходящая из больничного крыла слизеринка. Для этого же юноша на ходу накинул вытащенную из сумки мантию-невидимку.

Глубоко вдохнув, Поттер постарался успокоиться. За последнее время он, сам того не замечая, настолько сильно привык к Малфою и проникся к нему странным подобием доверия, что даже и не мог подумать о том, что яд был адресован именно им. Если все было действительно так, как Гарри расслышал, то Гермиона была не права. Драко не все равно, что его старания калечат других людей, это мучило его, выматывало.

Как-то Гарри заговорил обо всей этой ситуации с Роном, и тот, гордо вздернув веснушчатый нос, говорил, что, будь он на месте Малфоя, он бы не стал лебезить и делать все, чего ни пожелает Темный Лорд, а встал в открытое противостояние. Поттер, конечно, не стал переубеждать друга и намекать на какие-то определенные черты его характера, но вот Драко понимал и не мог больше на него злиться. Каждый крутился, как мог.

Проблемой оставалось только то, что Малфой не доверял ему, Поттеру, и не собирался официально переходить на сторону Золотого Трио. Если честно, Гарри и сам не всегда себе доверял. Точнее, он не был уверен в себе. Он понимал, что должен что-то сделать, чтобы победить Волдеморта, но не знал, сможет ли. Хватит ли у него сил, чтобы закончить это противостояние?

«Значит, все-таки Дамблдор?» — закусил губу Гарри, вспомнив, кому хотел передать бутылку Слизнорт. Нельзя было утверждать с полной уверенностью, что желание профессора одарить старца медовухой было предусмотрено Малфоем, но Поттер все же счел, что все так и задумывалось.

Так же не было известно, кому предназначалось ожерелье, но сейчас юноша начал приходить к мнению, что адресатом тоже был директор.

«Я не оставлю этого просто так…»

* * *

Этим же вечером Гарри решился серьезно поговорить с Драко по поводу всего того, что творится в школе. Мадам Помфри сказала, что «мисс Уизли» чувствует себя довольно хорошо, и что ее уже скоро могут выписать, поэтому тяжелый разговор не сильно повлияет на самочувствие Малфоя. Сама женщина отошла, удачно оставив юношей наедине.

— Опять ты, Поттер, — констатировал не особо радостный факт слизеринец, откидываясь на подушках. – А я надеялся, что твою наглую физиономию увижу только в день, когда мы с твоей зазнобой обратно вернемся.

— Я не шутить сюда пришел, Малфой, я хочу серьезно с тобой поговорить, – Поттер сидел, нервно потупив взгляд, и то и дело сжимая и разжимая ладони.

— И о чем же? – Драко даже не насторожился, спокойно усмехнувшись.

— Я знаю, что тебе поручил Волдеморт, — прыгнул с места в карьер Гарри, поднимая на кажется переставшего на мгновение дышать собеседника взгляд. – Ты должен убить Дамблдора, я прав?

— Тебя это не касается… — лицо Малфоя стало совсем непроницаемым, Поттер даже не мог с полной уверенностью сказать, попал ли он в точку, или его «знание» можно было назвать знанием с очень большой натяжкой.

— И опять ты не прав, Малфой, меня это касается…

Недолгое время юноши, почти не мигая, смотрели друг на друга в полном молчании, стараясь задавить друг друга взглядом. Попытка была глупой, так как ни тот, ни другой не собирались сдаваться.

— Послушай, я не собираюсь обвинять тебя в чем либо, — начал Гарри, не меняясь во взгляде, поэтому начало монолога отнюдь не было ознаменованием капитуляции. Борьба продолжалась. – Я понимаю, что тебе нелегко, и просто хочу предложить тебе свою помощь. Я не виню тебя за то, что делал твой отец…

— Помощь? Не винишь? – слова Поттера стали для Драко последней каплей, и юноша, наклонившись вперед к собеседнику, который сидел рядом с кроватью на стуле, опершись ладонью о кровать, заговорил тихим, полным яда голосом. – Нашелся добрый самаритянин! Мне не нужна твоя помощь и твое прощение!

Малфой замолчал, переводя дыхание, и почти сразу же снова начал, не давая Гарри что-либо возразить:

— Что, Поттер, думаешь, что пара проведенных в твоем назойливом обществе дней, твое доброе ко мне отношение, и я начну изливать перед тобой душу, плакаться в жилетку? Думаешь, я сразу начну приклоняться перед твоей избранностью? Да я тебе никогда отца не прощу! Ты бы видел, во что превратилась моя мать, когда его посадили в Азкабан!

— Я и не прошу себя прощать, — Поттер снова сжал руки в кулаки, сузив глаза. – Просто потому, что считаю, что меня не за что прощать. Не я, а он ворвался в Министерство и напал на нас, это он знал, что мы идем в ловушку Волдеморта. И, гиппогриф тебя задери, в Азкабане ему самое место! Он сам заслужил свое наказание, его не заставляли идти в Министерство под Империусом! Он сам во всем виноват, и ему ничем не поможешь… Но ты, ты же не хочешь быть мальчиком на побегушках, палачом! Закончить так, как отец! У тебя еще есть дорога назад…

— Да мне плевать на все это, Поттер! Ты, может и считаешь, что у меня есть выбор, но за меня этот выбор уже сделан…

— У нас всегда есть выбор! – Гарри тоже наклонился вперед, и теперь они разговаривали в опасной близости на пониженных тонах, видя только глаза друг друга,. – И знаешь что, Малфой, я сомневаюсь, что ты достоин быть Пожирателем…

— Не тебе это решать! – в глазах Драко блеснул неудержимый огонек ярости.

— Не спорю. – Поттер ожидал, что разговор уйдет в это русло, потому что при разговоре с Малфоем надеяться больше было не на что. – Но скажи мне, просто ответь, неужели ты способен спокойно убить человека? Кинуть Аваду так же легко, как здороваешься, а потом наблюдать, как страх плескается в с мольбой смотрящих на тебя глазах? Убивать стариков, женщин, детей? Иногда тех, которых ты лично знаешь…? Слушать, как они умоляют тебя не делать им больно, не мучить…? Скажи мне, ты способен на все это?

Драко не ответил, отведя взгляд. Если бы Гарри не был так близко, и видел руки, то он смог бы заметить, что Малфой едва сдерживает дрожь.

— Если этого попросит Лорд… — выдавил из себя слизеринец, через силу снова посмотрев в глаза собеседнику.

— А я вот сомневаюсь почему-то… — Поттер наконец отстранился, морщившись. – Мне смотреть на тебя противно, Малфой. На тебя и на таких как ты. Рдеете за чистоту крови, оскорбляете маглорожденных… А сами намного хуже их! Пресмыкаетесь перед монстром-полукровкой, который избавится от любого из вас при первом желании, да просто ради забавы. Забьет до смерти непростительными, с улыбкой наблюдая как вы корчитесь от боли. Чего он добивается, знаешь? Власти? Нет, Малфой, он, как ребенок, собирает себе игрушки, коллекционирует, чтобы потом ломать их одну за другой ради интереса! А вам только и остается, что ждать, когда плохие и дешевые игрушки закончатся, и он перейдет на вас, более дорогие и качественные…

— Ты думаешь, твои слова что-то изменят? – без всяких эмоций поинтересовался Драко, и Гарри понял, что разговаривать с ним дальше будет совершенно бесполезно.

— Нет, и не надеюсь даже… — постаравшись успокоиться, ответил юноша, поднявшись и добравшись до двери. — Просто так сказал, к сведению. Не ожидал, что ты считаешь себя таким ничтожеством, раз ведешь себя… так. Прости, что отнял твое время.

Малфой вздрогнул от оглушительно хлопнувшей двери. Он потом еще довольно долго сидел, откинувшись на подушки и запрокинув голову назад, даже не ощущая, как по щекам текут глупые, предательские слезы – подарок слишком чувствительной Уизлетты.

Только через неполных три дня мадам Помфри соизволила выписать абсолютно отошедшего от отравления Драко из больничного крыла. Все эти дни Малфой провел в спокойствии и уединении в первую очередь от Поттера, который больше не навещал слизеринца, оставив его в покое. Он словно дал ему и себе время подумать над тем нелегким разговором, засевшим у Драко в голове. Именно этим почти все три дня и занимался Малфой – думал. Взвешивал каждое слово, каждую фразу, стараясь уговорить себя, что этот чертов Поттер в корне не прав и что все его собственные действия действительно мотивируются только тем, что иного решения нет.

Вкрадчивый голос гриффиндорца гулом отдавался в голове, вызывая желание добрести до стены и удариться об нее со всего размаху этой самой головой, но Драко сидел, уставившись в пустую белую стену напротив себя и размышлял. Размышлял о том, что его отец, по правде, сам виноват в том, что оказался в тюрьме, что струсил, как и многие, не став противоречить вернувшемуся повелителю, который, казалось, окончательно сошел с ума, свихнувшись на простом мальчишке. Размышлял о том, что он, Драко, сам мог отступиться от всего того, что должен будет сделать и этим своим поступком что-то изменить, разрушить определенные планы Темного Лорда. Только здесь загвоздка состояла в том, что если Малфой откажется убить Дамблдора, это сделает Северус, давший Нерушимый Обет его матери, и то, что Драко постарается предотвратить своим отказом, все равно произойдет. Здесь было необходимо не просто отступление, а поворот на сто восемьдесят градусов. Варианты у Малфоя были, а вот выхода нет – он не смог бы отступиться, была только вероятность перехода от одного противника к другому.

Сразу же после разговора в голове у Драко кольнуло осознание, что слова, словно ненароком брошенные Поттером задели его довольно сильно, и он сам не мог понять причины этой неприятной, ноющей боли.

«Мне смотреть на тебя противно, Малфой…»

Холодный голос и полный презрения ледяной взгляд. В лучших традициях аристократии. Словно бы он разговаривает не с ним, Драко Малфоем, а чем-то абсолютно неприятным и вызывающим отвращение. Как с флоббер-червем.

И самое страшное, что задето было не самолюбие, с которым Малфой смог бы совладать, хотя бы сказав себе, что мнение этого идиота его ни сколько не волнует, а нечто более глубокое, что у Драко пока не получалось для себя определить.

Что это было?

Душа?

Тогда почему? С чего бы ему так чувствительно относиться к необдуманным, брошенным лишь для того, чтобы посильнее ужалить, словам?

На эти вопросы у Драко не было ответов даже для себя самого, поэтому эти вопросы юноша постарался отложить в долгий ящик, чтобы потом к ним вернуться. Или забыть при возвращении в родное тело. Вот только не получалось отложить, и эта фраза то и дело всплывала, все больше и больше усугубляя положение.

«Мне смотреть на тебя противно, Малфой…»

Именно благодаря ей слизеринец покинул больничное крыло в еще более разбитом состоянии, чем поступил туда. Яд подорвал его физическое состояние, а переживания отравляли морально, царапая когтями по сознанию.

Спасало только одно – «Скоро это все закончится, скоро все вернется на свои места…». Именно этими фразами Малфой немного облегчал свое положение, уговаривал успокоиться.

Как Драко позже узнал, зелье должно было приготовиться этим же вечером. Тогда же было решено и принять его – спустя двенадцать часов после приготовления это ужасное на вид варево теряло свои свойства и становилось противной, никчемной жижей.

Весь день до вечера Драко провел в гриффиндорской гостиной просто потому, что там не было Поттера – он заседал со своим Трио в выручай-комнате и не требовал обязательного присутствия там Малфоя, что юношу несказанно радовало. Была бы его воля, и он бы не встречался с этим человеком и дальше.

Рядом то и дело маячила Браун, не имевшая возможности дотянуть свои цепкие лапки до Рона, который, к слову, тоже был с друзьями у зелья, поэтому девушка долго кружила вокруг слизеринца, не зная, стоит ли спрашивать у сестры своего молодого человека о месторасположении этого молодого человека. Лаванда так и не подошла, но нервы вымотала Драко изрядно одним своим присутствием, что, с не меньшей радостью, с которой юноша шел сюда, он отсюда ушел практически за час до уговоренного времени, решив прогуляться по школе.

Малфой спокойным шагом спустился вниз, почти что к подземельям, но потом, свернув на первом попавшемся повороте, решил, что не будет ничего криминального, если он поднимется в выручай-комнату раньше. Однако его чаяниям не суждено было сбыться просто потому, что из-под ближайшего гобелена высунулась чья-то рука и, схватив его за запястье, затащила в какой-то темный, пыльный и неимоверно узкий коридорчик.

— Догулялась, красавица… — прошептал на самое ухо кто-то, явно больший, чем Джинни, по габаритам, и прижал Драко к стене. – Я уже полчаса за твоими петляниями слежу, и вот, наконец-то…

Мужской голос показался Малфою смутно знакомым, но юноша не мог его узнать – от шока кровь стучала в ушах, отдавая тихим, но частым стуком на шее, а глаза, непривыкшие к такому мраку, не смогли ничего разглядеть. Драко постарался вырваться, но единственное, чего он добился, что его сильнее прижали к стене, перехваченные руки оказались сцепленными над головой заклятием, а чье-то колено раздвинуло ноги.

— Я долго терпел, я даже простил тебе, что ты отшила меня ради этого недоумка-Поттера, я сумел не думать о том, что он первым тебя отымел… Но знаешь, что, с

* * *

, то, что вы теперь где-то живете вместе и появляетесь только в Большом Зале и на занятиях, я тебе не прощу…

— Томас, отвали! – наконец понял Малфой, заерзав сильнее. Оказаться снизу девчонкой с Дином Томасом слизеринцу не прельщало, а в намерениях оного сомневаться не приходилось.

— Ну уж нет… — Драко почувствовал холодные, слюнявые губы на своей шее. Такие же холодные руки проникли под блузку. – Чем я хуже Поттера? Меня вот ты до тела не допустила, себя для него берегла, да? А чем я хуже? Сама не дашь, возьму силой, мне уже все равно…

Слизеринец хотел уже закричать, но Томас заткнул его поцелуем, таким же противным, как и все остальное, что делал юноша. Малфой люто возненавидел это тело – будь он самим собой, такого бы не случилось, но, даже если бы случился прецедент, Драко бы смог отбиться. На силу он не жаловался. А тут… Абсолютно беспомощная, плаксивая размазня. Какой позор.

— Что, нравится, с

* * *

… — злорадно произнес гриффиндорец, не правильно истолковав покрасневшие щеки Малфоя. Его рука нырнула под юбку. Полная вседозволенность опьянила Дина, и не сложно было понять, что он ни за что не отступится. – Я тебе докажу, что лучше, чем твой Поттер.

Томас снова завладел его губами, но отстранился, не разобрав того, что промычал ему в губы Драко.

— Я сказал, отвали! – плевок вышел точным – слизеринец попал метко, в правый глаз.

— Ах ты…!

Договорить Томас не успел, со стороны гобелена послышался посторонний шорох, а затем гриффиндорца отбросило дальше в темный коридор.

— Что за чертовщина?! – с трудом поднявшись, прокричал Дин, крутясь вокруг себя. Противника не было – только у стены висел прикованный за руки Малфой.

Тут же он второй раз дернулся, но, на этот раз, подлетев вверх, и рухнул на землю.

— Хватит, Поттер! – почти сразу догадался Драко о причинах таких странных передвижений своего несостоявшегося насильника. – Это ничтожество того не заслуживает!

Гарри сбросил мантию-неведимку, и Малфой наконец встретился с ним взглядом. Таких бешенных глаз у Поттера Драко не видел никогда – можно было подумать, что в тот момент юноша был готов убить сокурсника и даже не пожалеть об этом ни на секунду. Только, может быть, потом.

— Хватит! – повторил Малфой, не отводя взгляда.

Гриффиндорец согласно кивнул, и, все еще зло сверкая глазами, буркнул что-то. Драко, наконец, свободно опустил руки вниз, и тут же запахнулся в мантию.

— Пошли, пока я его не убил… — огрызнулся Гарри, покидая злосчастный коридор. Вслед за ним вышел слизеринец.

Они несколько минут шли в молчании, пока Поттер не остановился, и развернув лицом к себе Малфоя, заглянул ему в глаза.

— Ты как, нормально? Он не успел ничего?..

— Нет, не успел… — сморщился Драко, попытавшись стряхнуть с плеч довольно тяжелые руки. Не успел он опомниться, как оказался в крепких объятиях Гарри.

Поттер молчал, но так даже было лучше, спокойнее. Они так и стояли, и Малфой неожиданно поймал себя на мысли, что не хочет вырываться. Хотя бы еще пару минут. Эти объятия возвращали ему душевное равновесие, возвращали силу.

— Не знал, что это так проблематично… — выдохнул слизеринец Поттеру в плечо, немного отойдя от потрясения. Его тело все еще подрагивало от шока, ноги были ватными, и, кажется, отпусти его Поттер, слизеринец бы мешком рухнул на пол. До ужаса сильно хотелось разреветься, но Малфой как только мог, сдерживал себя. Дуратское тело, идиотские нервы…

— Что именно? – рука Гарри размеренно поглаживала Драко по голове, успокаивая.

— Быть девушкой… — раньше, чем успел подумать, ответил Малфой и сам ужаснулся этому. Быть девушкой действительно было очень тяжело, и эти два месяца показались ему адом. – Только Панси об этом не говори…

Поттер хохотнул, выпуска юношу из своих объятий.

— Как ты вообще сюда попал? – наконец сформулировал Драко животрепещущий вопрос.

— Увидел на карте, что ты с этим идиотом стоишь в никем не используемом коридоре, и понял, что вы там не о травологии разговариваете…

— То есть, ты за мной следил? – нахмурился Малфой.

— Не совсем. Просто, хотел посмотреть, где ты. Зелье готово, я уже был готов за тобой в гостиную идти…

— Отлично… — юноша снова зашагал широкими шагами по коридору. – Только не понимаю, с чего же ты вмешался… Отчего такие бурные переживания?

— Что за глупый вопрос? – откуда-то из-за спины отозвался Гарри, едва поспевая за спутником. – Ты же все-таки…

— … твоя девушка, да? – слизеринец остановился, не оборачиваясь. – Ты меня так видишь?

— Драко… — Поттер шагнул вперед, снова положив руки на его плечи. Драко сразу же их сбросил.

— Отвали, Поттер! Зачем ты полез вообще? Наш долбанный хогвартский супер-герой! Я бы и без тебя справился!

— Что же тогда ты стоял столбом? – сквозь сжатые зубы зло выдавил Гарри прямо на ухо собеседнику, слегка наклоняясь вперед. Вспомнившаяся картина снова всколыхнула прежнее бешенство. – Передумал? Понравилось?

За считанные доли секунды Малфой развернулся и влепил Гарри звонкую пощечину. Гриффиндорец даже не успел защититься или отстраниться. Блеснув полными невыплаканных слез глазами Драко бросился вперед, скрывшись за поворотом и оставив Поттера одного в полном замешательстве.

* * *

Сразу же, встретившись с этим полным обиды взглядом, Гарри понял, какую глупость сболтнул. Он еще не успел успокоиться от поступка Дина, и любое мимолетное воспоминание об этом заставляло героя трепетать от ярости. Юноша, если честно, сам от себя не ожидал такой реакции, но факт оставался фактом. Эти губы, руки, тихий шепот Томаса и полное неприязни и бессилия лицо Малфоя практически заставляли Поттера развернуться и отделать сокурсника так, чтобы он потом вообще забыл, что такое женское внимание.

И стоило из-за этого так серьезно обижать Драко, который и без того был простой жертвой… Гарри даже не ожидал, что слизеринец считает, словно все, что он, Поттер, делает, он делает только из-за того, что видит в этом теле не маявшегося в нем Малфоя, а свою девушку.

И не думал, что Драко настолько сильно ошибается. Гарри уже после произошедшего, после того, как перед ним в прощальном жесте всколыхнулась рыжая шевелюра и скрылась за поворотом, стал осознавать, что Малфой действительно не прав. Особенно, когда юноша вспомнил свою первую мысль, когда спешил на подмогу Драко.

«Как он смеет трогать Малфоя?!»

Именно так подумал Поттер, заглядывая за злосчастный гобелен. И эта мысль была пропитана таким слоем собственничества, что сейчас, когда Гарри размеренными шагами брел к выручай-комнате, понимание этого шокировало его.

«Как он смеет трогать моего Малфоя?»

Только гриффиндорец не мог понять, с каких это пор Драко стал его? С чего бы так вообще думать? Слизеринец никогда ему не принадлежал, не принадлежит и не будет принадлежать…

Когда Поттер пришел в выручай-комнату, Малфой уже был там. Он даже не обернулся, когда тихо скрипнула входная дверь, так и продолжая стоять лицом к дымящемуся на столе котлу.

— Гарри, а мы уже хотели тебя искать! – улыбнулась Джинни, не заметив мрачного настроения двух ребят. – Не хотели без тебя начинать…

— Давайте не будем тянуть время… — излишне резким голосом отозвался Драко, прерывая бурный словесный поток Уизли. – Чем раньше поменяемся, тем лучше.

Несогласных не было, и Гермиона начала разливать по двум чашам зелье. Гарри для массовости подошел к столу, но встал с другой от Малфоя стороны, чтобы не встречаться с его тяжелым взглядом.

— Теперь добавьте по своему волосу в зелье и передайте другому, — командовала Грейнджер.

— Волосу? – удивился Рон, который не особенно сильно вдавался в подробности использования этого зелья. – Как в Оборотном что ли?

— Что-то вроде того. Только они забирают друг у друга не внешность, а тело в целом, — спокойным учительским тоном пояснила гриффиндорка, наблюдая, как Джинни и Драко выполняют ее указания. Когда они обменялись бокалами, девушка скомандовала: — Пейте.

Ребята послушно сделали по глотку, переглянулись и… рухнули на подогнувшихся коленях. Рон успел поймать падающую Джинни, Гермиона и Панси – Малфоя.

— Оттащим их на диван! – сориентировался Гарри, спеша на помощь Рону – тушка Малфоя была не такой уж и легкой.

— Как-то я об этом не подумала… — зарделась Гермиона, виня себя в небольшой оплошности. Как раз додумать эту мысль никто ей не дал, потому что тело Малфоя открыло глаза.

— Как ты? Кто ты? — почти одновременно спросила «великолепная четверка».

— Зачем же так кричать-то… — сжал ладонями виски «Малфой», скорчив гримасу боли. – Что Уизлетта с моим телом творила, что у меня так голова раскалывается.

— Драко! – улыбнувшись, Панси присела рядом, взяв своего молодого человека за руку. — С возвращением…

Почти сразу же за слизеринцем очнулась Джинни с легким стоном.

— Головная боль скоро должна пройти, ваши тела уже привыкли к другому сознанию, ему надо привыкнуть обратно, — как заправский лекарь вещала Грейнджер, заглядывая каждому из своих «пациентов» в глаза.

— Как все прошло? – неуверенно прошептала Джинни, поднимая на ребят испуганный взгляд.

— Ты – это ты, а это самое главное… — улыбнулся сестре Рон.

— Ну, вот все и закончилось… — блаженно произнесла младшая Уизли, прикрыв глаза и снова откинувшись на диване. Выглядела она неважно, как будто недели три лежала при смерти. Бледная, с резко проявившимися синяками под глазами, растрепанная и какая-то осунувшаяся. Малфой, в прочее, выглядел не лучше.

— Наконец-то… — в своей привычной манере буркнул Драко, резко поднимаясь с дивана, не взирая на постепенно стихающую, но снова ударившую в голову при резком движении боль. – Пошли отсюда, Панси…

Девушка подхватила его под руку, не дав рухнуть обратно, и они довольно быстро прошли к двери, ничего не говоря. Малфой не обернулся.

— Удачи, Малфой… — догнали его в дверях негромкие слова Поттера.

— Забудь, Поттер… — кинул в ответ слизеринец, правильно растолковав извиняющийся тон Гарри. Тому было стыдно за свое поведение.

— Ну что, будем праздновать освобождение от слизеринского общества? – поинтересовался Рон, когда за Драко и Панси закрылась дверь.

— Будем… — согласился Поттер, прижав к себе и без того льнувшую к нему Джинни и все еще не отрывая взгляда от двери, словно надеясь, что слизеинцы вернуться, чтобы разделить с ними их общую радость. Но нет, дверь осталась на месте.

Празднование проходило не так уж и радостно – недомолвки и разногласия, которые Рон и Гермиона отложили на время, снова вернулись. Возможно, все было бы, как раньше, если бы Рон не ляпнул, что ему скоро надо уходить по причине того, что его заждалась Лаванда. В конечном итоге Уизли убежал к Браун, а Гермиона предпочла побыть в библиотеке, сославшись на то, что со всеми этими поисками она сильно забросила учебу.

Так друзья оставили Гарри и Джинни праздновать наедине, что, похоже, очень обрадовало младшую Уизли. Девушка присела рядом с Поттером на диване, положив свои маленькие ладошки ему на лежащую на колене руку. Гарри перевел на нее взгляд и улыбнулся, довольно натянуто, но Джинни довольствовалась и этим.

Юноша не мог понять ту бурю чувств, которую он сейчас сдерживал в себе. Он не мог понять, отчего так сильно жалеет, что все вернулось на свои места. Поттер смотрел на Джинни, а хотел видеть на ее месте Малфоя, со всем его огнем и холодом. Драко был и будет единственным человеком, в котором так легко уживались две абсолютно несопоставимые ипостаси – ледяное безразличие с отчужденностью и взрывоопасная вспыльчивость. Никогда нельзя было в полной мере судить, что сделает в тот или иной момент времени этот слизеринец – либо обольет тебя холодным безразличием, либо сам вспыхнет гневом как спичка.

Это приносило в жизнь Гарри забавное разнообразие, и сейчас Поттер, наконец, понял, чего именно ему не хватает с Джинни. Она слишком предсказуема. Для нее он, Гарри, — идол, на которого нужно молиться. И разве сможет она ему открыто противостоять, если он сделает что-то не так. Она просто проглотит обиду и будет дальше улыбаться, словно бы забыв обо всем. Это было бы хорошо, но так… скучно.

— О чем ты думаешь? – вывела Поттера из мыслей Джинни, положив голову на его плечо.

Вероятно, Джинни была единственным человеком, который смотрел на Гарри с таким обожанием и подобострастием. Дурсли ненавидели его, шпыняли и унижали, как могли, поэтому такого взгляда от них можно было ожидать только под Империусом, Рон и Гермиона были его друзьями, и Поттер себе не представлял, что они могут смотреть на него так. Учителя и однокурсники? Это тоже все было не то. Семья Рона уважала его, тепло к нему относилась, но не более. Разве что только Молли Уизли, но это было обычным проявлением родительских чувств и жалость – женщина старалась додать юноше ту любовь, которую он не получил в детстве. А вот Джинни смотрела по особенному, и именно сейчас юному герою стало не по себе.

Он живо помнил, как горели яростным пламенем эти карие глаза, и теперь, когда в них теплился иной огонек обожания, Поттеру казалось, что это слишком… неправильно. Что настоящая реальность какая-то нереальная, ломанная.

— Просто обо всем, что случилось… — ничуточки не слукавил Гарри, постаравшись улыбнуться девушке в ответ.

— Не переживай так, все в прошлом, — младшая Уизли ласково чмокнула юношу в шею.

— Ты права… — на этот раз улыбка вышла более натуральной, хотя из головы все еще не выходил полный огня взгляд шоколадных глаз. – Иди сюда…

Он притянул Джинни к себе, пересадив ее на свои колени. Девушка, блаженно прикрыв глаза, прильнула к нему, едва не мурлыча от удовольствия, как кошка.

— Может, останемся здесь еще на одну ночь? – спросила она, проводя дорожку поцелуев от шеи к уголку губ. – Я так по тебе скучала…

Она снова посмотрела на него своим умоляющим взглядом и, немного подтянувшись, приблизила свое лицо к его так, что они касались носами друг друга. Не сдержавшись, Гарри притянул ее к себе и завладел губами.

В конце концов, все это было действительно в прошлом, и эти глупые, никому не нужные ощущения было необходимо выбросить из головы. Гарри иногда задумывался над тем, что его ждет в будущем, если Волдеморт падет, — свадьба с Джинни, куча детишек, любимая работа, верные друзья. Малфой в этот список никогда не вписывался, а лично впихивать его туда Поттер не собирался. Юноше представлялась счастливая, расписанная по годам жизнь без Драко Малфоя. И точка.

Одно то, что Гарри думал о слизеринце именно в таком контексте, уже казалось ему странным, каким-то неестественным и ненормальным. С ног на голову все поставила именно эта перемена, от которой теперь Поттер не мог спокойно отойти, но юноша уже дал себе обещание побороть это чувство в зародыше.

Чем он собственно и решил заняться прямо здесь и сейчас…

* * *

После полного эмоций вечера Гарри уснул, как убитый. В его объятиях, иногда едва слышно причмокивая, спала Джинни.

Поттер проснулся, как назло, рано, хотя у него представилась прекрасная возможность выспаться. Но, уже привыкнув вставать на уроки в будни, Гарри проснулся так же в выходной. Вставать не хотелось, и юноша решил еще немного понежиться в объятиях своей спящей рыжеволосой красавицы.

— Джин… — блаженно произнес он, утопая лицом в огненной шевелюре и крепче прижимая к себе обнаженное тело, нежно проведя по нему рукой.

Тело дернулось, напряглось и расслабляться не собиралось. Похоже, Джинни проснулась, но не была этому сильно рада. Хотя, как оказалось, ответ крылся не в этом…

— А теперь убрал от меня свои шаловливые ручонки, Поттер… — четко донеслось до юноши приглушенное гневом шипение. Этот тон Гарри мог бы узнать из тысячи, нет миллиона.

— Малфой…

— И что ты здесь делаешь? – нахмурился Гарри, таки убрав руку.

Малфой стал заметно спокойнее, но, однако, голос был полон прежнего яда.

— Это ты лучше у своей заучки спроси, Поттер… — отозвался юноша, не поворачиваясь. – И вообще, отвернись и глаза закрой. А лучше вообще голову под подушку спрячь!

Гарри сузил глаза, но все же отвернулся, юркнув головой под подушку, при этом пробурчав что-то вроде: «и чего я там не видел…?».

— Ты Уизлету свою видел, и закончим на этом, — более миролюбиво заметил Драко, и Поттер понял, что спорить с ним – самое бесполезное и затратное на силы и время дело из всех возможных. Кровать просела и тут же вернулась в прежнее положение – слизеринец поднялся на ноги, и, по приглушенным звукам Гарри понял, что тот ищет одежду, что-то бурча под нос.

— Ладно, вылезай… — услышал юноша и снова повиновался, в то же время коря себя за это. Гарри был ни в чем не виноват, но в то же время, он, словно поддавшись магнетически-угнетающей ауре Малфоя и его полному претензий голосу, чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах. И Драко этим умело пользовался. Похоже, этот трюк проходил не с ним одним. – Я в душ… А то мне даже противно подумать, что ты с этим телом вытворял.

Демонстративно передернувшись, Малфой двинулся к двери, где его достиг голос Поттера.

— Ты как будто сам ничем таким не занимался, целомудренный ты наш.

— Я же сказал, мне противно думать, что ты делал с этим телом… — огрызнулся Драко и хлопнул дверью.

Фыркнув, Гарри тоже стал одеваться. У него было время постараться решить этот вопрос – что такого неправильного было в зелье, что оно не подействовало. Ведь поменяться Драко и Джинни должны были навсегда.

«Надо найти Гермиону…» — подумал Гарри и тут же в очередной раз отругал себя за эту мысль. Хотя, с другой стороны, Драко был прав – зелье варила Гермиона, она успела больше всех пересмотреть книг в этой комнате, и ей было бы легче все понять.

Гермиона, как ни странно, сидела в одном из заброшенных кабинетов в полном одиночестве и, похоже, о чем-то размышляла.

— Доброе утро, Гарри… — устало улыбнулась другу девушка. Поттер отметил, что выглядела Грейнджер более свежо и отдохнувшее, хотя по-прежнему болезненно. – Как Джинни?

Вопрос заставил юношу вздрогнуть.

— Не знаю… — безобиднее всего пожал плечами Гарри, но выражение лица друга не укрылось от вездесущей гриффиндорки.

— В смысле «не знаешь»? – удивилась она, пытаясь ответить для себя, правильно ли она поняла юношу. – Ты же, вроде бы с ней… провел ночь.

Последние слова дались девушке с трудом, что, в других обстоятельствах заставило бы Гарри усмехнуться. Друзьям трудно давалось само осознание, что у Поттера с Джинни все серьезно, особенно Рону, который, казалось, готов друга убить, но потом они смирились, хотя заговаривать об этом до сих пор не собирались.

— Ночь да, а вот утром меня встретил ни кто иной, как разлюбезный Драко Малфой…

— Тебе вредно с ним общаться, — как бы между прочим заметила Гермиона, которая всегда думала обо всем и сразу. Вот говорить так же ей пока не удавалось, хотя она работала над этим. – Ты уже тем же тоном разговариваешь, что и Малфой. И язвишь.

— Прости… — без малейшего чувства вины ответил Поттер, дожидаясь, пока до подруги дойдет смысл его слов. О схожих с Малфоем чертах Гарри, как всегда, подумает позже, после решения более насущных проблем.

— Стой, — помотала Грейнджер головой. – Малфой? То есть, ты хочешь сказать, что проснулся с Малфоем?

— Да. С Малфоем в теле Джинни.

— Оборотень меня задери… — осела девушка обратно, уронив голову на руки.

— К оборотню потом, Гермиона! Думаю, Джинни и Панси уже в выручай-комнате… Будем искать дальше.

У Грейнджер не было столько уверенности, но она все же пошла за другом, уже по пути стараясь понять, где совершила ошибку.

* * *

Когда Малфой вернулся в комнату, вся их «веселая компания» была в сборе. Гермиона сидела за столом, с угрюмым, сосредоточенным видом нависнув над блокнотом с карандашом в руке. Рядом с ней примостился Поттер, периодически заглядывая в блокнот и что-то шепча подруге. Джинни и Панси сидели на дальнем диване, переплетя руки и склонив головы друг к другу. Рон вяло листал какую-то книгу явно не для того, чтобы что-то найти, а просто ради того, чтобы занять время. Возможно, и книга была взята наобум.

— Ну, что? – в голосе Драко мелькнула надежда. Он подошел к столу и навис над ребятами, тщетно стараясь разобрать надписи в блокноте. Как оказалось, разобрать эти каракули могли только сама Греинджер, которая это все писала, и Гарри, который, видимо, следил за ходом ее мысли.

— Ничего хорошего, — скривился Поттер, отвлекшись от размышлений, и потянулся, чтобы размять затекшие руки и ноги.

— Зелье было правильным от и до, — продолжила Гермиона усталым голосом, положив карандаш на стол. – …И должно было помочь. Я в смятении.

— Может, мы чего-то не учли? – с сомнением переспросил Поттер, снова окидывая беглым взглядом лист.

— Мы все учли, Гарри! – вспыхнула она, обернувшись к другу. – Дело не в зелье, а в чем-то другом. Я даже не знаю, в чем…

Признаться, Драко никогда не слышал такой безысходности и беспомощности в голосе гриффиндорской всезнайки, и это его выбило из прежней «язвительной» колеи.

— Придется начать все сначала… — хмыкнув, отозвалась Джинни, взяв Паркинсон за руку. Со стороны они смотрелись очень даже странно, особенно для тех, кто знал правду. А правду в этой комнате знали все.

— Ну, должно быть уже легче… — с надеждой, тихо сказал Гарри, взяв со стола карандаш и начав им постукивать по столешнице.

— Не фонтанируй оптимизмом, Поттер, это раздражает! – почти прорычал Малфой, обернувшись на вышеупомянутого гриффиндорца.

— Я хоть на что-то надеюсь и хоть как-то пытаюсь нас приободрить! – Поттер вскочил, встав вплотную к Драко, словно наступая на него. – По-твоему, лучше сесть и ныть, что мы неудачники и у нас ничего не получается… Ты это предлагаешь как решение проблемы?

— Мальчики, хватит! – Грейнджер постаралась вклиниться между ними, чтобы хоть как-то охладить их пыл. Она тщетно попыталась их оттолкнуть друг от друга, но в итоге оттолкнула только Малфоя, который, в связи со своим положением, был легче и менее устойчив. – Руганью вы тоже ничего не решите! Как дети малые, честное слово!

Ребята были с ней не совсем согласны, но все же успокоились, отвернувшись. Комната утонула в неприятной, заставляющей нервничать, тишине.

— Мы кое-что не учли… — Гарри повернул на подругу голову и стал декламировать. – Когда будут шесть избранных душ как одна, когда места не будут…

Грейнджер скривилась, как от зубной боли.

— Гарри, ты же не считаешь, что эта шарлатанка…

— Гермиона, профессор Трелони сделала предсказание о возвращении Волдеморта и вот, он вернулся, сделала предсказание о нас с ним…

— Знаешь, — гриффиндорка хотела усмехнуться, но вместо этого вышла какая-то неправдоподобная гримаса. – Последнее для меня – совсем не аргумент…

— Мерлин, Гермиона, ты неисправима! – Гарри схватился за голову, став мерить шагами комнату. – У тебя есть другой вариант? Почему бы нам не оттолкнуться от этого? Хотя бы попробовать мы можем?

Грейнджер, вздохнув, сдалась. Остальные в комнате смотрели на этих двоих со сторонним интересом, не зная, как вклиниться в разговор. Все они слышали о предсказании, но точно не помнили его наизусть, да и никогда не воспринимали его всерьез.

— Хорошо, Гарри, что там говорилось?

— Когда будут шесть избранных душ как одна, когда места не будут иметь значения, найдут они то, что ищут. Запомните, шесть ярких лун и заснувшее долгое солнце пройдет. Тогда не вернуться им назад… — монотонным голосом отчеканил Поттер, даже не смутившись, что подруга быстро записывала за ним слова в блокнот. – Я тут думал над этим, пытаясь расставить все на свои места… «Шесть душ» – это мы. «Избранные», потому что мы сами решали, кому доверить тайну. «Как одна» — когда ругаться не будем по поводу и без повода…

— Они никогда не вернутся назад… — наигранно-обреченно простонала Панси, хлопнув ладонью себя по лбу и тут же захихикав.

— Это не смешно… — шикнула на нее Джинни, хотя сама едва сдержала улыбку.

— Про места – это когда, наверно, нам будет все равно, что Джинни — это Малфой, а Малфой – Джинни, — продолжал тем временем Гарри рассуждать. Вместе с этим Гермиона делала пометки над карандашной записью предсказания, расшифровывая каждую фразу. Карандаш в ее руках теперь писал красным.

— Еще лучше… — Драко устало рухнул на стул.

— «Шесть ярких лун» — полнолуния… — неуверенно, но отчетливо прошептала Грейнджер, тут же делая новую пометку. – То есть у нас есть полгода… Точнее, если отсчитывать с конца декабря, то уже четыре месяца. Срок истечет в конце июня…

Молчание вернулось, на этот раз смешавшись с легким привкусом ужаса. Если за два месяца они ничего не смогли сделать, то есть ли гарантии, что их спасут еще четыре? Времени, конечно, было предостаточно, но это если считать, что им несказанно повезет.

— Всего лишь конец июня… — выдохнула Панси задумчиво. – Нам придется работать усиленнее.

Ее реплику так никто и не прокомментировал. Только Грейнджер нервно забарабанила ногтями по столу, о чем-то усиленно размышляя.

— Я тут подумал… — неожиданно вклинился в разговор молчавший Рон, но, как оказалось, он лишь хотел сменить тему. – Что, раз у нас еще есть время, то, может, займемся более важными проблемами?

— Что может быть важнее, чем это, Уизли? – даже не пытаясь успокоиться, выдавил из себя Малфой.

— Сегодня двадцать третье…

Ребята переглянулись, не понимая, куда клонит Рон. Ну, двадцать третье и двадцать третье… Да, конец февраля, но это ни сколько не успокаивало.

— Через две недели восьмое марта… — продолжал Уизли таким тоном, как будто разговаривает или с детьми, или с душевнобольными.

— И?

— Мерлинова бабушка, я что, единственный, кто здесь о квидиче думает?

— О, нет, квидич! – простонала со своего места Джинни.

Через две недели, на субботу был назначен квидичный матч с пуффендуем, о котором вся их шестерка благополучно забыла.

— Ну… Э… Вообще, да, Уизли, ты – единственный… — скривился Малфой насмешливо.

— Между прочим, тебя, Гарри, Кут и Пикс поминают недобрыми словами… — укоризненно заметил Рон, стараясь не обращать внимания на язвительные слова слизеринца. – Тренировок уже не было почти полтора месяца, им приходится без тебя в тихую тренироваться, чтобы форму не потерять.

— Спасибо, Рон, я помню, что все еще капитан… — не язвительно, совершенно серьезно сказал Гарри. – Просто мне некогда было этим заниматься… Теперь, оказывается, у меня есть время.

— Да вы что, оба с ума посходили? – почти на грани истерики взмолился Драко, переводя взгляд с Поттера на Уизли и обратно.

— Нет, Малфой, просто у меня есть и другие обязанности, которые я забросил из-за нашей проблемы… Между прочим, проблема квидича касается и тебя, потому что Джинни заменяет Кэти…

— Поттер, ты шутишь? – сощурил Драко правый глаз, с сомнением посмотрев на Гарри, словно ожидая, что тот сейчас рассмеется и скажет, что все это не серьезно.

— Нет, не шучу. Тебе придется играть. – Гарри сделал шаг вперед по направлению к Малфою.

— Мне? За Гриффиндор? – юноша непроизвольно отшагнул, но, опомнившись, помотал головой, и тоже угрожающе устремился вперед. Теперь они снова стояли лицом к лицу, но на этот раз их пока никто не бросился разнимать. – Нет, вы точно с ума сошли! Ты что, действительно полагаешь, что я буду играть за вашу идиотскую команду?

— У тебя нет выбора… — начал Поттер, но его тут же перебили.

— Стойте, ребята… — повысила голос Джинни, но с места не сдвинулась. – Малфой, у меня есть к тебе предложение. Мне ведь тоже придется за тебя играть, так что давай условимся – ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы выиграть, и я делаю не меньше. Мы оба выкладываемся по полной для противоположных команд. Так будет честно, не правда ли? Просто квиддич, и ничего личного.

— Ладно… — после минутного раздумья все же согласился слизеринец, сочтя сделку равноправной. – Чтоб вас всех, я согласен!

— Отлично… — окончательной точкой подвел разговор к финалу Гарри. Больше никто не произнес ни слова, думая каждый о своем…

Предстояло еще многое найти и многое решить, и это не придавало воодушевления. Кто-то сказал, что пассивность – это скрытая форма отчаяния? Именно сейчас ребята поняли, что это действительно так. Их руки совсем опустились, и этот день обещал быть совсем непродуктивным. Только Гермиона все время пристально разглядывала лист, словно надеясь испепелить его одним лишь взглядом.

Гарри, сев на стул, откинулся на нем назад и закрыл глаза, тоже стараясь размышлять.

Это был первый вечер, когда размышлять было почти физически больно…

Следующие две недели Гарри и Драко появлялись в выручай-комнате только на ночь, все остальное время проводя на занятиях и тренировках. Остальная часть команды гриффиндора, которая не была вовлечена в тайну, казалась не очень довольной таким положением дел. Авторитет капитана был заметно подорван за все то время отсутствия тренировок, и, если бы не умения Поттера и его «золотые руки», его бы уже давно сместили с поста.

Особой занозой оказался Дин Томас, который, несмотря на все свое желание уйти из команды, все же этого не сделал. Возможно, его отговорил Симус, знающий, как оказалось, все о мытарствах друга, о его плане подкараулить Джинни в коридоре и тщетно пытающийся его остановить. В благодарность от Дина Финиган получил Петрификус Тоталус, как на первом курсе Невилл, и остался обездвиженным в спальне, где его и обнаружил все тот же Невилл. Именно Лонгботом после рассказал обо всем этом Гарри, чем вызвал у Поттера прилив уважения к Симусу.

Кстати, на тренировках Томас вел себя почти сносно, и даже выполнял многие команды капитана, разве что иногда позволяя себе какие-нибудь колкости, пару раз «случайно» заехал Гарри по голове квофлом, от чего, неожиданно для Поттера, получал поток тихих, ядовитых, и по-слизерински болезненных слов от Малфоя. При этом Гарри старался убедить себя, что делает так Драко исключительно из-за своей «трепетной любви» к гриффиндору и к Дину Томасу в частности.

Одно утешение находил для себя Дин, когда наблюдал, как «Джинни» за что-либо чихвостит Гарри, случайно сорвавшись и потеряв над собой контроль. Такой улыбки у Томаса не видел никто уже очень давно.

В общем и целом, все шло своим тихим, плавным чередом.

Признаться, Гарри больше всего удивлял Малфой – в команде никто не замечал извинений в характере охотницы, да и на тренировках он отдавался полностью, так же, как играла Джинни, хотя для самого Драко игра за охотника была в новинку.

Ребят во всю поддерживал Рон, который даже на время отказался от празднования своего дня рождения в пользу тренировки, которая состоялась первого марта, в связи с отменой похода в Хогсмид.

Иногда, конечно, приходилось сидеть в раздевалке, обсуждая тактики и стратегии игры, потому что в это время поле занимали игроки Пуффендуя, так же не желающие уступать в рвении Гриффиндору.

Чем ближе была игра, тем больше к Гарри возвращалось уважение своей команды. Кут и Пикс больше не бурчали, выполняя все его, даже не приказы, а советы, да и остальные игроки словно забыли о длительном отсутствии Поттера.

Тяжелее приходилось Гермионе, Джинни и Панси, которые продолжали свои полуактивные поиски. Работа шла медленнее, потому что компания лишилась половины людей, ее составляющих, но зато теперь все шло намного спокойнее, потому что не было вечно норовящих разругаться Рона и Драко, последний из которых еще и умудрялся понемногу ссориться со всеми остальными. Однако, как про себя думала Грейнджер, он, в последнее время, вел себя тише, нежели раньше, стал спокойнее. Или, может, угрюмее, она пока не определилась, но все больше склонялась ко второму варианту.

Иногда, когда Джинни заговаривала про вновь разгорающуюся метку, Малфой серел и обычно уходил, будто не желая продолжать этот разговор и вообще пресекая все возможные и невозможные вопросы. Сложно было не понять, что заинтересованность в нем Волдеморта не могла его не волновать, и что, похоже, Темный Лорд чем-то сильно недоволен. В дни, когда метка на руке Уизли становилась наиболее яркой и болезненной, Драко обычно бывал наиболее нервным, и срывался на остальных по поводу и без повода. Успокоить его в такие моменты не представлялось возможным.

Более того, слежка, установленная Гермионой за Малфоем, до сих пор не прекращалась, при этом слизеринец не знал, что за ним следят, и что следит ни кто иной, как его собственный, бывший домовик, поэтому он был абсолютно спокоен. К тому же, он даже не пытался сбежать, как полтора месяца назад… Возможно, смирился? Хотя, вряд ли…

Подготовка к матчу шла своим чередом, и в последний вечер перед игрой Гарри решил, что ему стоит сменить вид деятельности, поэтому он, с почти спокойной душой оставив Малфоя и Рона тренироваться, присоединился к девушкам. Гермиона, в отличие от Джинни и Панси, которые лениво листали какие-то книги, ничего не читала и не искала. Она все сидела над своим магловским блокнотом и делала какие-то одной ей понятные заметки.

— О чем думаешь? – не выдержав молчания, поинтересовался Поттер, наклоняясь над девушкой.

— Пытаюсь понять, что значит «заснувшее долгое солнце»… — выдохнула Грейнджер устало, потирая пальцами виски.

— Ну и как? – сам Гарри пытался что-то придумать по этому поводу, но ничего ему в голову не приходило. В отличие от Луны, у Солнца, как считал гриффиндорец, нет фаз.

— Послушайте, я тут тоже размышляла об этом… — тишину неожиданно разбил непривычно-тихий и скромный голос Панси. – Не зря же они махнулись в конце декабря, и последний срок – конец июня… Ровно полгода. Я постаралась вспомнить, что же происходит с Солнцем в конце июня, и почему это для нас – крайний срок, и нашла только одну причину…

С громким стоном Гермиона опустила голову на столешницу. Раздался звонкий стук.

— Солнцестояние? – полувопросительно простонала она, приподнимая голову. Паркинсон утвердительно кивнула. – Как я сразу-то не додумалась?

Вскочив с места, девушка ринулась к одному из дальних стеллажей, и, схватив с него первую попавшуюся книгу, стала ее листать.

— Я же про это уже читала… — бубнила она себе под нос, откидывая эту книгу, и хватая следующую.

— Гермиона…? – Гарри обеспокоенно посмотрел на подругу. Нет, он, конечно же, уже встречался с таким ее поведением, и не раз, но каждый раз это не предвещало их Золотому Трио абсолютно ничего хорошего.

— Я как-то рас случайно схватила одну из книг с этой полки, — начала объяснять Гриффиндорка. — … меня сразу насторожили слова Панси о том, зачем нам книги по астрологии, но теперь я понимаю, зачем…

— Я, если честно, до сих пор не очень это понимаю… — стараясь ухватить «за хвост» клубок мыслей своей подруги, заметил Поттер.

— Да тут все просто, Гарри… — всплеснула она руками, и, снова дернувшись, вытащила с нижней полки громоздкий свиток, как позже оказалось, астрономический календарь. – Какого числа вы поменялись? – вдруг перебила она себя, обернувшись на Джинни.

Все молча смотрели на Гермиону, честно пытаясь вспомнить дату.

— Двадцать первое… — с сомнением ответила Уизли. – Да, двадцать первое декабря. Двадцать второго был вечер у Слизнорта, Двадцать третьего мы уехали домой, а потом было Рождество…

— Отлично… — улыбнулась Грейнджер азартно, раскладывая на столе календарь. Рядом с ним она разложила атлас небесного полушария, но за ненадобностью он был свернут обратно. – Я схватила со стеллажа случайную книгу, она была про астрономию, большую ее часть занимал раздел о Солнцестояниях и их магической силе… Я тогда не обратила на нее внимания, подумала, что не в этом дело, но, раз так получилось, я была не права!

— Ближе к телу, Грейнджер… — закатила глаза Паркинсон на лишнюю информацию.

— Маги издавна считали, что в других планетах и звездах тоже очень много магии, гораздо больше, чем в нашей, потому что мы за тысячелетия существования магического мира успели заметно потрепать магический фон нашей планеты. Так вот, в обычное время другие космические тела никак не влияют на нас, но есть два дня в году, когда одно из светил «главенствует» дольше, чем другое. Это зимнее и летнее солнцестояние… Сейчас об этом мало что известно, но раньше многие маги использовали эти дни для различных ритуалов.

— Но, Гермиона, я не понимаю, как могло воплотиться в жизнь простое желание? – ответил Гарри, смотря, как Грейнджер водит пальцем по строчкам. – Они же не проводили никаких ритуалов.

— Это меня и сбивает… Тут, наверно, примешано что-то еще, чего я пока не знаю, но очень хочу узнать… — ее палец наткнулся на какую-то строчку, и девушка радостно взвизгнула. – Я так и знала!

— Ну, что там уже…? – в один голос нетерпеливо протянули Джинни и Панси, все-таки вставая с дивана и подходя ближе.

— В ту ночь еще было полнолуние! – полуторжественно заявила Гермиона. Так обычно говорит человек, собирающийся сообщить отличную новость, но намеренно тянет, чтобы дать окружающим понервничать. Она, похоже, не брала в расчет, что «окружающим» это не доставляет никакого удовольствия. – Представьте, всю самую длинную ночь в году небесное светило изливает на землю свою магию…

— Этого тоже мало… — со знанием дела добавила Паркинсон, пытаясь через плечо Грейнджер заглянуть в календарь, чтобы узнать, что гриффиндорка от нее прячет.

— Не спорю… — улыбнулась Гермиона, снова оборачиваясь к столу. – Здесь написано, что вечером двадцать первого над нами пролетала комета, полет которой можно было наблюдать невооруженным глазом… Сколько транспортированной магической энергии ее хвост несет за собой, вы бы только знали! Не зря же издавна принято загадывать желание на падающую «звезду»!

— Увидев падающую звезду, мы радостно загадываем желание, даже не задумываясь о том, что эта звезда для кого-то являлась путеводной, — как-то пространно, в стиле Полумны Лавгуд, высказалась Панси, усаживаясь обратно на диван. Ее лицо казалось расстроенным и немного грустным. Впервые за все это время.

— То есть, — решил уточнить Гарри. — … ты имеешь в виду, что все эти события, наложившись друг на друга, позволили «желанию» сбыться?

— Думаю, да, — поразмыслив немного, ответила Грейнджер под пытливыми взглядами друзей. – Такой магической силы более чем достаточно для исполнения нескольких желаний… Я, кстати, думаю, что не вы одни такие счастливчики с исполнившимся желанием, но это уже не важно. В общем, именно поэтому не потребовалось ритуала.

— Тогда остается главный вопрос: «Что мы должны сделать, чтобы вернуться назад?» — присела на краешек стула Джинни в полном замешательстве.

Гермиона присела рядом, тоже, видимо, пока не зная ответ на этот вопрос, но она тут же вскочила, снова ринувшись к стеллажу. Девушка рьяно перебирала книги, пролистывая каждую за долю секунды, и тут же откидывая ее на пол рядом со своими ногами. Так произошло с первой, второй, третьей, пятой, десятой. На книге четырнадцатой она остановилась, победоносно воскликнув:

— Нашла! – Грейнджер быстрыми шагами пересекла комнату, положив книгу на стол и начав ее перелистывать, но на этот раз более внимательно. – Я, кстати, поняла, почему зелье не сработало… — заговорила Гермиона, не отрываясь от чтения. – У зелья изначально было меньше силы, чем у реальной причины, поэтому удивительно даже, что они хоть на один вечер поменялись… Кстати, есть еще дни Равноденствия, но, думаю, они тут ни при чем…

Дверь с хлопком распахнулась, ударившись о стену. На пороге стоял тяжело дышащий, потрепанный Малфой.

— Что произошло? – четыре пары глаз обеспокоенно смотрели на него, ожидая каких-никаких объяснений. – Где Рон?

— В больничном крыле… отдышавшись, ответил Драко, проходя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Что ты с ним сделал…? – прорычала готовая накинуться на Малфоя Гермиона, тут же превратившаяся в настоящую фурию.

— Стой, Гермиона, — схватил ее за плечи Гарри, более уверенный в невиновности слизеринца, чем его подруга. – Что случилось?

— Отвянь, Грейнджер, я твоего разлюбимого Уизли и пальцем не тронул… — Драко заметно успокоился, и даже привел себя в более адекватный вид и, фыркнув, продолжил. – Это все ваша безмозглая Браун… Мы с тренировки шли, а она его уже поджидала у стадиона. Сразу повисла на нем, аж смотреть приторно было… Ну, я отстал, чтобы не мешать голубкам, мы до замка дошли, и я даже не понял, с чего все началось: они переругиваться начали, Браун орала так, если бы ее резали. Они так и шли по замку, пока Уизли ногой в исчезающей ступеньке не застрял. Вытащили его оттуда, так у него с ногой что-то – то ли сломал, то ли вывихнул…

— Ну, это не страшно, — расслабившись, выдохнул Поттер. – Мадам Помфри ничего не стоит его вылечить за один вечер…

— Да, Поттер, если бы эта вездесущая Браун не полезла к нему со своей помощью… — невесело усмехнулся Малфой, присаживаясь на кресло.

— Что она с ним сделала…? — спросила Грейнджер сквозь стиснутые зубы, стараясь держать себя в руках.

— Поттер, ты помнишь, как на втором курсе после матча по квиддичу Локхарт ринулся залечивать твою сломанную руку? – вдруг сменил Драко тему, переведя взгляд на Гарри.

— Да, — осторожно ответил Поттер, ожидая продолжения.

— Так с Роном то же самое… — как ни в чем не бывало, пожал плечами юноша, усмехнувшись. – Признаться, не думал, что она способно на такие глупости, но сейчас Уизли лежит в больничном крыле с кожаной тряпочкой вместо ноги…

Не дожидаясь продолжения, Гермиона, вырвавшись из рук Гарри, поспешила к двери, ничего не объясняя.

— Спасибо, что сказал, — Поттер положил руку Малфою на плечо и аккуратно сжал. – Уж лучше узнать сейчас, чем с утра…

— А у меня был выбор? – улыбнулся Драко, и Гарри, хмыкнув в ответ, последовал за подругой.

У входа в больничное крыло юношу поджидала Гермиона, но не потому что ей того хотелось – как оказалось, мадам Помфри запретила приход посетителей, пока Рон более-менее долечится и придет в себя. Возможно, сказала она, у них будет возможность переговорить с больным перед игрой, и то сам факт этого оставался под большим вопросом. А вот в том, что Рон не сможет участвовать в матче, сомневаться не приходилось, но, если по-честному, Поттер об этом даже не задумался, пока Гермиона раздраженно не прыснула: «слетелись, гарпии…»

По коридору, бодро семенив ногами, почти бежали Лаванда и Кормак. Похоже, отправленная восвояси Браун решила поделиться с сокурсниками ужасной новостью по поводу того, что Уизли не сможет защищать свою команду, и Маклагген поспешил в этом удостовериться.

— О, Гарри, как там Рон? – не особо натурально изобразив беспокойство, поинтересовался Кормак, в упор не замечая Гермиону, на которую до сих пор был обижен.

Гарри не успел ответить, как девушки сцепились друг с другом, благо хоть не накинулись друг на друга.

— Что ты здесь делаешь? – сморщившись, словно разговаривала она с кучкой помета, а не с сокурсницей, спросила Лаванда. – Бон-Бону и без твоих издевок сейчас плохо…

— Могу тоже и у тебя спросить, — с таким же выражением лица пикировала Гермиона. – Или ты решила его окончательно угробить?

— Девочки, девочки, не стоит… — тут же вклинился Маклагген, под локоть отводя Браун немного в сторону. Их ссора помешала бы завести с Гарри очень серьезный для него разговор.

— Гермиона, ты – выше этого… — прошептал Поттер подруге на ухо, так же легонько придерживая ее под руку. – Пойдем, нас все равно не пустят…

— Подожди, Гарри, — полуобернулся Кормак, уловив последнюю фразу. – Мне нужно с тобой поговорить.

Юноша согласно кивнул, и попросил Грейнджер без всяких ссор подняться наверх. Обе девушки, согласно кивнув, благоразумно направились обратно по коридору, разойдясь на первой же развилке.

— Так о чем ты хотел поговорить? – обратил свое внимание на сокурсника Поттер, когда подруга скрылась за поворотом.

— Как там Рон? – ответил он вопросом на вопрос.

— Не знаю, мадам Помфри сказала, что не очень.

— Ясно… — протянул Маклагген, и продолжил после небольшой паузы. – Я тут подумал, если Рон не выздоровеет до завтра, на воротах будет некому стоять, и может быть я мог бы…

Несложно было догадаться с первых слов, к чему клонит гриффиндорец. Гарри согласился, ведь на отборочных испытаниях Кормак показал хорошие результаты, да и Поттер вообще подозревал, что единственный промах юноши был связан с мухлежом Гермионы, но Маклаггену он об этом, конечно же, не скажет.

— Хорошо, Кормак, ты можешь заменить завтра Рона… — с небольшой долей обреченности протянул Гарри.

— Отлично, — тут же расплылся он в улыбке, и сразу же начал говорить что-то про стратегию и тактику завтрашней игры.

Устало отмахнувшись от него, Поттер поднялся в выручай-комнату, где его ждала беспокоившаяся за брата Джинни…

— Ну и что, в какой он форме? – первое, что спросил Рон, когда Гарри удалось все же выпросить встречу минут за пятнадцать до начала игры.

Выглядел друг не самым наилучшим образом: бледноватый, не выспавшийся, обессилевший. Вместо правой ступни под одеялом было пусто.

— Не знаю, Рон… — честно признался Поттер, поднимая взгляд на лицо друга. Смотреть на отсутствующую ногу было, мягко говоря, не очень приятно. – Была бы моя воля, я бы вообще не выпустил Маклаггена на поле, тем более без тренировок, но, ты же знаешь, он единственный, после тебя, кто показал стоящий результат…

— Да знаю я, знаю… — без особого энтузиазма вздохнул Уизли. Юноша, похоже, побаивался, что соперник окончательно отнимет у него место в команде. – Просто это меня очень сильно напрягает – я только вышел из строя – а он уже тут как тут, как стервятник…

— Не принимай все так близко к сердцу, – юноша усмехнулся, положив руку другу на плечо. – В любом случае, Маклагген не продержится в команде дольше, чем то будет нужно. Когда ты поправишься – надобность в нем отпадет. И я это говорю не потому, что ты мой друг, а потому что играешь ты лучше. И вообще, Рон, хватит об этом… Мне уже за один вечер Маклагген успел квиддичем надоесть, хочу хоть перед игрой про нее не думать. Ты бы лучше о себе побеспокоился… — заметил Гарри, нехотя опуская взгляд на ногу. – Как ты себя чувствуешь?

— Полночи не спал, разве что не выл от боли, — улыбнулся он ободряюще, кивая на ногу. – Я помнил, как тебе на втором курсе руку вырастили за ночь, и утром же отпустили, и надеялся, что со мной будет так же, и я смогу играть, но… Мадам Помфри сказала, что ноги растить труднее, чем руки. Они и растут, и восстанавливаются медленнее. Так что, я тут, наверно, минимум дня на три.

В последних словах Рона сквозило неприкрытое разочарование, насколько сильно он хотел играть.

— И стоило этой… — неожиданно пробурчал Уизли, скрещивая руки на груди. У Гарри не осталось сомнений в том, о ком говорит друг.

— Да ладно тебе, Лаванда не хотела… — по привычке попытался выгородить девушку гриффиндорец, хотя и сам в этот момент думал о ней не самым лестным образом.

— Знаю, что не хотела… — ожесточеннее воскликнул Рон. – Но с Гермионой бы такого не случилось!

В комнате повисло молчание, в основном из-за того, что Гарри усиленно уговаривал себя не рассмеяться.

— Ладно, Рон, я еще вечером зайду, мне уже пора… — сбивчиво сказал Поттер, едва сдерживая смешок.

Это была не отговорка – гам со стадиона доносился все четче и четче, сейчас там собралась почти вся школа, а ему, Гарри, было нужно еще переодеться. Рон, расстроено кивнув, проводил друга печальным взглядом – ему как никогда ранее захотелось оказаться там, со всеми, и, если не в составе команды, то хоть на трибуне в качестве болельщика. Но мадам Помфри строго-настрого запретила хоть как-то перемещаться. Да и Рон, как бы ни старался, не смог бы самостоятельно никуда добраться.

Когда Гарри вышел из замка, ему по пути не попалось ни одной живой души – все перебрались на стадион, а значит, он уже безбожно опаздывает, за что его никто по головке не погладит.

— Где ты был? — сердито спросил Малфой, когда Гарри влетел в раздевалку. Вся команда уже переоделась, загонщики Кут и Пикс нервно постукивали себя битами по икрам.

— Был у Рона, — тихо ответил Гарри, натягивая через голову красную мантию.

— И что? – пренебрежительно отозвался Томас из своего угла.

— Ничего… — пожал Поттер плечами, даже не разозлившись. – Ему уже лучше, но он еще не может выходить из замка и очень жалеет, что не здесь, с нами…

— И этим необходимо было заниматься именно сейчас? – снова Дин, которому уже почти всегда спокойная Демельза готова была запихать квоффл подальше в глотку, и плевать, что размер неподходящий. Все утро Гриффиндорец, отойдя от своего дружелюбного поведения, изводил различными, колкими, а порой и просто глупыми выражениями.

— Так я вроде и не занимаюсь, просто навестил больного игрока перед игрой, — огрызнулся Гарри. Он взял «Молнию» и поправил очки. — Ладно, пошли!

И, не сказав больше ни слова, он вышел на поле, встреченный оглушительными криками и улюлюканьем. Ветра почти не было, по небу плыли редкие облачка, время от времени ослепительно вспыхивало солнце.

— Условия сложные! — обращаясь к команде, бодро объявил Маклагген. — Кут, Пикс, вам следует заходить со стороны солнца, чтобы противник не замечал вашего приближения...

— Капитан команды я, Маклагген, хватит поучать игроков, — сердито прервал его Гарри, сразу же не выдержавший такого открытого нахальства. Называется, «дай только Маклаггену волю». — Шел бы ты лучше к шестам и думал о том, с какого ракурса лучше ловить мяч!

Как только Маклагген удалился, Гарри повернулся к загонщикам.

— Постарайтесь подлетать со стороны солнца, — неохотно сказал он.

Гарри обменялся рукопожатием с капитаном пуффендуйской команды, а затем по свистку мадам Трюк оттолкнулся от земли, взлетел выше своих игроков и пронесся вдоль поля, отыскивая глазами снитч. Хотелось сейчас не падать в грязь лицом хотя бы перед своей командой, отношение которой к капитану было сравнительно шатким.

— А вот и Смит с квоффлом, — отдаваясь эхом от земли, произнес мечтательный голос. — В прошлый раз, как вы знаете, он комментировал игру, и в него врезалась Джинни Уизли. Скорее всего, намеренно, во всяком случае, так это выглядело со стороны. Смит очень грубо отзывался о Гриффиндоре, думаю, теперь, играя против него, он об этом сожалеет. О, смотрите-ка, Джинни отобрала у него квоффл, она мне нравится, очень хорошая, только последнее время ведет себя странно, как будто это и не она вовсе...

Гарри глянул вниз, на помост комментатора, задавшись двумя вопросами: «Кто мог, пребывая в здравом уме, поручить комментировать матч Полумне Лавгуд?» и «Насколько близки ее догадки к истине?».

На первый вопрос ответа не было, но Поттер не сильно опечалился этим фактом, к тому же печалиться о нем уже было кому — сидевшая рядом с Луной профессор Макгонагалл казалась слегка встревоженной — похоже, назначение Лавгуд на эту должность вызывало у нее серьезные сомнения, как и у Гарри.

Второй вопрос тоже оказался без ответа, но на этот раз, это очень обеспокоило Гарри. Тут было только два выхода из ситуации – либо они дружно все рассказывают Луне и заручаются ее поддержкой, либо не втягивают во все это сумасшествие и просто ждут, когда все вернется на свои места. В конечном итоге, никто не принял и не примет слова Лавгуд всерьез, если она вдруг кому-нибудь случайно расскажет. Но Луна ни за что бы не рассказала, можно было быть в этом уверенным процентов на двести.

«Ладно. Во всяком случае, не думать же об этом всем на матче,» — убедил себя Гарри, беглым, но внимательным взглядом окидывая поле.

— Но теперь квоффл забирает у Джинни игрок команды Пуффендуя, крупный такой, никак не могу вспомнить его имя... Быкинс... нет, Бугайни...

— Скоткинс! — громко сказала профессор МакГонагалл. Зрители захохотали. Скоткинс побагровел, уже задумывая над когтевранкой расправу.

Стараясь не обращать на комментатора внимания, Поттер оглядывался, выискивая снитч, но никаких признаков его не видел. Мгновение спустя Скоткинс забил гол, и Гарри тут же начал мысленно себя проклинать, услышав громкую, совсем не слизеринскую ругань Малфоя — Маклагген, крикливо отчитывавший Драко за то, что он упустил квоффл, в результате сам прозевал большой красный мяч, пронесшийся мимо его правого уха, и теперь слизеринец отыгрывался на горе-вратаре по полной.

— Маклагген, займись своим делом и оставь игроков в покое! — взревел Гарри, сделав вираж и оказавшись лицом к лицу с вратарем. Юноша обернулся к Малфою, более сдержанно и спокойно сказав ему: – Джинни, займись, пожалуйста, квоффлом…

Драко фыркнул, но развернулся на метле и полетел туда, где Смит с Демельзой по очереди отнимали друг у друга мяч, пока Кут не зарядил в пуффендуйского охотника метким бладжером. Демельза не растерялась, сравняв счет.

— Маклагген, не лезь к другим… — прошипел Гарри вратарю, разворачиваясь.

— А ты бы мне пример показал! — крикнул в ответ красный, злой Маклагген.

— И вот Гарри Поттер ругается со своим вратарем, — безмятежно сообщила Полумна под радостные восклицания и гогот сидевших на трибунах пуффендуйцев и слизеринцев. Факт гола был некрасивейшим образом проигнорирован, что сильно расстроило Роббинс, которая очень красиво обошла вратаря противника, подобравшись к самому кольцу. — Не думаю, что это сильно поможет ему отыскать снитч, хотя, возможно, тут перед нами просто хитроумная уловка...

Гневно выругавшись, Поттер крутнулся на месте и вновь облетел поле, обшаривая глазами небо в поисках крошечного крылатого золотого мячика.

Малфой и Демельза забили по голу каждый, дав и своим одетым в красное с золотом болельщикам повод для восторга. Затем Скоткинс закатил еще один, подгоняя счет, но Полумна этого словно и не заметила. Прозаические мелочи вроде счета интересовали ее на редкость мало, она старалась привлечь внимание зрителей к таким любопытным вещам, как необычная форма облака или вероятность того, что Захария Смит, неспособный удержать квоффл дольше одной минуты, страдает заболеванием, которое она назвала Немочью неудачника.

— Счет семьдесят — пятьдесят в пользу Пуффендуя! — рявкнула в рупор профессор Макгонагалл, явно уже уставшая от таких «талантливых комментаторов». Чего стоил один Ли Джордан. Но он, хотя бы, говорил только об игре, а тут…

— Уже? — рассеянно удивилась Полумна, перекидывая взгляд на табло. — Да, точно! О, посмотрите-ка! Вратарь Гриффиндора завладел битой одного из загонщиков.

Висевший в воздухе Гарри резко обернулся. И точно, Маклагген, по ведомым только ему причинам, выхватил у Пикса биту и теперь показывал ему, как следует отбивать бладжер, чтобы попасть им в уже приближающегося Скоткинса. Поттер в этот момент был готов сам выхватить у кого-нибудь биту, но не для того, чтобы ударить ей по бладжеру. Цель была не настолько твердой, но намного более желанной – голова Кормака Маклаггена.

— Отдай ему биту и вернись к шестам! — кидаясь к Маклаггену, завопил Гарри, но тот уже яростно замахнулся, целя битой по бладжеру — и послал его совсем не в том направлении.

В Поттере сильнее вспыхнула злость на поведение Маклаггена, и он уже собирался направиться к нему, чтобы действительно вправить этому идиоту мозги, пока краем глаза не посмотрел, куда отправился запущенный Кормаком бладжер. Когда же заметил – сердце его екнуло и, казалось, секунд на пять вообще перестало биться.

Драко не видел подвоха, он терпеливо ждал паса от Демельзы, когда его пронзила слепящая, тошнотворная боль в затылке... вспышка света... далекие крики... чувство падения в глубокий колодец...

— Кормак Маклагген выводит из строя игрока своей же команды, — будничным тоном продолжала вещать Луна, словно рассказывала про погоду в Зимбабве. – Бедняжка Джинни, надеюсь, с ней все будет в порядке... И Маклагген тоже бедный, он не виноват, я уверена, что во всем виноваты нарглы…

«Я УБЬЮ ЕГО!!!» — прорычал Гарри в унисон своим мыслям, когда Лавгуд только начала вещать свою речь. Он бросился наперерез падающему телу, увидев, что многие преподаватели только начинают в ужасе доставать палочки, а пока они еще будут творить заклинание, чтобы остановить или замедлить падение Малфоя, тот давно превратится в лепешку на песке.

Юноша уже вошел в пике, и ему удалось поймать слизеринца в самый последний момент, когда его тело уже было готово коснуться земли, и удачно из него же вышел, держа Малфоя за руку. Он одновременно старался выровнять метлу и подтащить Драко к себе поближе, чтобы случайно не вывихнуть ему плечо.

На поле уже спешила мадам Помфри с двумя семикурсниками-гриффиндорцами, что-то причитая на ходу. Поттер осторожно опустился на землю, нехотя, положил Малфоя на носилки, которые тут же левитировались в больничное крыло. Гарри, было, последовал за ними, но его остановила чья-то рука, коснувшаяся его плеча. Обернувшись, гриффиндорец встретился лицом к лицу с Кутом.

— Гарри, с ней все будет хорошо, ты же знаешь, — вкрадчиво заметил загонщик, смотря прямо в глаза Гарри, будто транслируя эту мысль прямо в голову капитана. – Ты ей сейчас ничем не поможешь, только мешаться под ногами будешь…

— Ты больше нужен здесь, — поддакнул Пикс, всем своим видом извиняясь за то, что из-за него пострадала Джинни. Если бы он не отдал Кормаку биту…

Поттер несколько раз глубоко вздохнул, стараясь прогнать злость и беспокойство. Когда наваждение прошло, юноша отметил, что мадам Хуч приостановила игру, и обе команды сейчас окружили Гарри в ожидании. Во «внешнем кругу» стояли пуффендуйцы, искренне обеспокоенные таким положением дел, ближе – Дин Томас, но он, похоже, мыслями тоже ушел вместе с «Джинни», еще ближе – Демельза, с мольбой смотрящая на Гарри. И совсем рядом, в полушаге – Пикс и Кут. Все ожидали его. Он ловец, и без него игра – не игра. Если бы он сейчас ушел, Гриффиндор бы проиграл.

Бесхозный квоффл лежал на песке – Драко так и не поймал пас.

Постаравшись сказать себе, что они правы, Гарри кинул взгляд на самую дальнюю фигуру из всех – у самых колец, переминаясь с ноги на ногу, ошарашенный и испуганный, стоял Маклагген.

— Играем… — согласно кивнул Поттер всем остальным, и широкими шагами направился к Кормаку.

Тот явно подавил в себе желание начать отступать – настолько грозным было лицо у Гарри.

— Слушай, ты… — выплюнул Поттер, подходя к горе-вратарю вплотную и устрашающе смотря на него снизу вверх. – Радуйся, что я не убью тебя здесь и сейчас – просто без тебя будет еще хуже. Но, учти, что если еще раз ты без важной на то причины отлетишь от колец, я изменю свое мнение, и тогда путь в больничное крыло тебе заказан, понятно?

Маклагген не ответил, и Гарри, сверкнув глазами из-за очков, отвернулся и направился к центру поля, чтобы подняться в воздух подальше от этого идиота.

— И, забудь про эту команду, — по-слизерински холодным, высокомерным голосом заявил Поттер, полуобернувшись головой. – Ты больше никогда не выйдешь на поле, скольких бы человек нам не хватало…

— … и тогда Маклагген выхватил биту… — говорил тихий, вкрадчивый шепот, заставивший Драко проснуться.

Юноша не без усилий открыл глаза, пытаясь понять, где он находится. Последнее, что помнил Малфой, как красный квоффл летел прямо ему в руки, посланный Демельзой, а дальше ничего – сплошная тьма. Зато помещение оказалось вполне знакомым – совсем недавно, пару недель назад, слизеринец соизволил его покинуть.

Снова больничное крыло.

Он глухо простонал, накрыв глаза ладонью. Похоже, при продолжительном общении с Поттером, Малфой умудрился подцепить его привычку зависать в гостях у мадам Помфри. Причем, если Гарри делал это раз в году, в самом конце, то Драко попадает туда с завидной постоянностью. Хотя, два раза подряд – еще не аргумент, но насторожиться, все же, стоило.

Снова открыв глаза, слизеринец повернул голову на недавно звучавший, но замолчавший голос. Оказывается, рядом с ним, на соседней кровати лежал уже полностью отрастивший ногу Рон. Между их кроватями на двух стульях сидели Гарри и Гермиона – рядом с Уизли девушка, а Поттер ближе к нему, Драко.

— Привет… — улыбнулся Гарри, обернувшись к Малфою. В стеклах его очков отразился свет, сделав взгляд задорным и каким-то непривычно хитрым.

Драко опустил глаза, пытаясь понять, отчего так екнуло сердце.

— Как голова? – осторожно поинтересовалась Грейнджер, — Тебя сегодня догнал шальной бладжер… Мадам Помфри сказала, что у тебя была трещина в черепе.

— Ну, я в этом и не сомневался, — фыркнул слизеринец, не задумавшись, прикладывая ладонь ко лбу.

Голова не болела, только затылок, подлатанный мадам Помфри, странно ныл. Друзья с пониманием, молча, смотрели на него, точно ожидая чего-то.

— Как матч? – наконец, снова спросил Малфой, смерив гриффиндорцев напряженным взглядом.

— Мы выиграли, — снова улыбнулся герой. – Четыреста пятьдесят – сто. После того, как тебя вышибло, Томас и Демельза так озверели, что просто-напросто не давали пуффендуйцам ни малейшего шанса на игру с мячом. Кут и Пикс тоже помогали, а Маклагген ни одного мяча не пропустил…

— Ну конечно, — фыркнул не сумевший скрыть довольства Рон, ведь его соперник так открыто проштрафился. – Он, по-моему, и на метр боялся от колец отлететь. Мне Гермиона рассказала, как ты зыркнул на него тогда. Мадам Помфри уже хотела дополнительные носилки нести… для Маклаггена. Я, честно, слышал ее бормотание по этому поводу…

— Нечего было битой размахивать, — поддержала друга Грейнджер. – А если бы Драко не повезло?..

— Я убью его… — через сомкнутые зубы прорычал Драко, сжимая руки в кулаки.

— Кстати, — быстро ставшим более строгим голосом заметила Гермиона. Малфой на мгновение задумался, что, если бы она носила очки, она бы обязательно их поправила сейчас. – Мадам Помфри велела тебе не перенапрягаться. И это одна из тех вещей, которая как раз и подразумевает под собой этот термин.

— К тому же, — опять встрял в разговор Уизли. – Я подозреваю, что кроме тебя это хотят сделать еще добрая часть Гриффиндора, так что, думаю, ему уже не сладко…

— Мне от этого не легче, — огрызнулся все еще злившийся слизеринец. – Если бы не этот придурок, я бы не лежал сейчас тут.

— Могло быть и хуже, — многозначительно добавила Гермиона. – Если бы не Гарри, мадам Помфри пришлось собирать тебя по кусочкам…

— Гермиона… — почти прошипел Гарри. Драко, переведя на него взгляд, отметил, что щеки у героя порозовели, что лично его сильно позабавило. Поттер точно не хотел, чтобы факт спасения дошел до сведения Малфоя, хотя желание было глупым. Кто-то бы все равно проболтался бы.

— Снова ты…? – с ироничной улыбкой добавил Драко, надеясь вогнать Гарри сильнее в краску. Вместо этого Поттер с ответной усмешкой посмотрел на него, и сердце Малфоя опять пропустило удар от пронизывающего взгляда. – Спасибо…

— Малфой благодарит гриффиндорца? – Рон насмешливо изогнул бровь и тут же получил легкий шлепок по колену от Гермионы. – Что?

Драко предпочел никак не отвечать на издевку, не отводя взгляда от Гарри, для чего ему пришлось приложить определенные усилия.

— Ты, наверно, больше на поле ни ногой? – не очень уверенно спросил Уизли. Судьба команды его сильно тревожила, и, раз уж Малфою предстоит пробыть в теле его сестры еще четыре месяца, почему бы ему и не полетать за Джин и дальше?

— Пф… Ты думаешь, такая глупая травма может меня остановить? – недоуменно поднял бровь Драко. – Меня остановит, разве что, только то, что я за ваш Гриффиндор должен играть.

— Между прочим, Джинни не против сыграть за Слизерин… — тут же надулся Рон.

— Я тоже пока не отказывался… — тем же тоном ответил Малфой. – Так что я в игре.

Несколько мгновений царила почти неловкая тишина, пока Уизли ее не разрушил.

— Только бы все следующие матчи вела Полумна, — неожиданно расхохотался Рон, спрятав лицо в ладонях. – Немочь Неудачника…! Надо же было сказануть!

Четверка захихикала, вспоминая особо забавные перлы нового комментатора.

— Я лично готов просить у Макгонагалл, чтобы ее оставили комментатором… — признался Рон.

— Думаю, не ты один… — продолжала хихикать Гермиона, но, встретившись с Роном взглядом, тут же затихла и отвернулась.

— До следующего матча еще бы дожить… — как-то не особо воодушевленно заметил Драко, но никому не дала ему возразить мадам Помфри, выглянувшая из своего кабинета, чтобы разогнать припозднившихся посетителей.

Гарри с Гермионой послушно вышли, пообещав зайти завтра утром и, возможно, как-нибудь протащить Джинни и Панси, которые тоже хотели повидаться с больными.

Сочтя, что все разговоры окончательно закончены до завтра, Малфой отвернулся от Рона, закутавшись одеялом. Но у того, похоже, на этот вечер были совершенно другие планы.

— Послушай, Малфой… — невнятно забубнил Уизли, словно до сих пор сомневаясь в здравом смысле того, что он собирался сделать.

Слизеринец заметно напрягся, но не отозвался и не повернулся.

— Малфой, ты спишь…?

— Нет, Уизли, но очень бы хотелось, — грубо ответил Драко, но это, похоже, на его соседа не произвело должного эффекта.

До слуха Малфоя донесся шорох, точно Рон мял что-то бумажное в руках.

— Мне нужно с тобой поговорить, — жалобность в голосе гриффиндорца скорее раздражала, чем умиляла и заставляла прислушаться.

— Может, с друзьями своими поговоришь?.. – намекая на окончание диалога, заметил Драко.

Ответом ему послужило длительное молчание. Похоже, Уизли впрямь задумался об этом.

— Не могу… — раздалось в комнате, когда слизеринец уже начал погружаться в сладкий сон.

— Что «не могу»? – еще более раздраженно отозвался слизеринец, выдернутый из блаженной комы.

— С ними поговорить…

«А вот это уже интересно», — мимолетно подумал про себя Драко, чувствуя, что сонливость не так сильно давит. – «Что же такое мучает Уизли (а это его мучает – по голосу слышно), если он не мог поговорить об этом с друзьями? С той же Грейнджер, например? Она же знает все, не уж-то не может помочь? А Поттер? Он никогда не оставит друга в беде. Да и сестра тоже не останется в стороне…»

— Что так? – не смог скрыть интереса Малфой, наконец, обернувшись и посмотрев на Рона. Выглядел тот более чем забавно – смущенный, покрасневший, он мялся, не зная, с чего начать…

— Не важно… — судорожно вздохнул Уизли, мужаясь. – И ты можешь обещать, что никто об этом разговоре не узнает.

— Тебе Обет дать? – с издевкой поинтересовался слизеринец в своей лучшей манере, уже не задумываясь над тем, что как-то негласно согласился своего собеседника все же выслушать.

— Нет, не надо… — салфетка, которую Рон мял в руке все это время, окончательно порвалась надвое. – Просто обещай.

Драко поежился. Он никогда не хотел и не старался, чтобы вся эта братия и сестрия гриффиндорцев доверяла ему, и сам, в принципе, даже не заметил, как это произошло, и как открытая вражда перешла в стойкое перемирие, которое сохранилось бы, возможно, даже тогда, когда все вернулось на круги своя. Гриффиндорцы со своим вечным стремлением помочь всем без разбору, геройствовать, когда это нужно и не нужно, все больше забавляли Малфоя, располагали к себе, что странно, и уже все их недостатки не то чтобы исчезали, а просто не так сильно бросались в глаза. Да и они заметно больше стали доверять и Панси, и ему, Драко.

В то же время слизеринцу не нравилось такое положение дел. Он не жаждал никакого слепого доверия, никаких общих секретов по одной простой причине – его миссия, от выполнения которой юноша не мог отказаться, сделала бы его предателем, каковым Малфой не хотел быть. Все же он не самый последний отморозок на этом свете, и делать больно людям, которые становятся ему близкими, пусть ради еще более дорогих людей, — не вариант. Именно поэтому Поттеру со всей его шайкой лучше держаться от него подальше, чтобы никому из них не было потом плохо.

Но все же поинтересоваться, что же за дело такое у Уизли, никто Драко не мешал.

— Ладно, обещаю… — Малфой поднялся все же немного дергано, сев на кровати и откинувшись на подушку. – Выкладывай.

Рон продолжал молчать, уставившись на свои руки.

— Ну? – спустя минуту скромного молчания не выдержал Драко. Любопытно все-таки, да и сон откладывать не хотелось, так что нужно было как можно быстрее узнать, что Уизли от него хочет, и со спокойной совестью лечь спать.

— Только честно, никому не расскажешь? – все же засомневался гриффиндорец, но за последние две недели Малфой успел понять, что это для него вполне свойственно. Особенно когда он общался с Гермионой. И почему ему, Драко, вдруг опять пришла в голову Грейнджер?

Слизеринец с укором посмотрел на собеседника, его глаза сузились.

— Может, я все же лягу спать? — раздраженно спросил Малфой, уже не надеясь на конструктивный разговор.

— Нет, нет, подожди, я просто не знаю с чего начать… — Драко закатил глаза. – Ну, я как бы знаю, что с девушками ты мастак общаться, и, не мог бы ты…

— Стоп, стоп, стоп! – юноша отрицательно замотал головой. – Если ты о своей Браун, то лучше к кому-нибудь другому обращайся!

Говорить на ночь глядя об этой безмозглой блондинке было опасно. Еще кошмары приснятся.

Да и не за чем ему тратить время на это бестолковое дело – Лаванда проста, как флоббер-червь, и так же ему, Малфою, противна. В отношениях с ней не нужны никакие премудренности, раз уж она сама, первая, захотела встречаться с Роном. Интерес Драко в этом разговоре мгновенно иссяк.

— Не в Лаванде дело…

Интерес вернулся.

— И в ком же…? – насмешливо улыбнулся слизеринец, скрестив руки на груди.

— В Гермионе, — наконец выдохнул Рон, опять опустив голову. Не давая никак отреагировать на собственную реплику, Уизли тут же продолжил, почти тараторя: — Я когда проснулся сегодня утром, первую ее увидел, и решил, что это не просто так…

— Ну и что, а я, когда очнулся, первым делом Поттера увидел… — пробурчал себе под нос Малфой, и тут же чуть не хлопнул себя ладонью по губам, ненароком подумав, что может, и это тоже было не просто так. И вообще, нашел, о ком думать! Благо, оказалось, Рон так оговорки и не заметил.

— … она волновалась за меня, пришла с самого утра, чтобы навестить, сидела со мной, думая, что сплю… А я смотрел, как она читает, и взгляд отвести не мог, понимаешь...

— То есть, понял, что влюбился в Грейнджер? – хмыкнул Драко, уже давно не решаясь назвать Гермиону грязнокровкой – она так много для них сделала, больше всех старалась найти решение их проблемы, поэтому такое к ней отношение было бы крайней степенью неблагодарности, а уж Малфои благодарными быть умеют. Если захотят, конечно, а Драко действительно не знал, как вообще мог отплатить за такую действенную помощь.

— Нет. То есть, да. То есть…. Не знаю! – Рон наклонился и скрыл лицо в ладонях, но тут же выпрямился обратно. – Я действительно не знаю, что это. Но я хочу вернуть ее доверие. Она обижена на меня, и это я виноват… Когда она смотрит на меня, такое ощущение, что не видит, как будто я пустое место, как будто смотрит сквозь. Пустой такой взгляд… А я хочу, чтобы она улыбалась.

— Оу… — многозначно закивал головой Малфой, едва сдерживая рвущийся наружу смех. – Знаешь, может, тебе стоит у мадам Помфри что-то от сумасшествия попросить?

— Это не смешно… — оскорбился Уизли, отворачиваясь. — Я к тебе с серьезным вопросом, а ты…

— Так ты еще даже не спросил ничего… — Драко все же справился с собой, подавив смешок.

— Ну… — Рон снова замялся. – Мог бы ты мне посоветовать, как быть? А то я как-то…

— А как же твоя Браун? Не понабрался с ней опыта в общении с противоположным полом?

Хотя какой тут опыт…? Да, и какой противоположный пол…? Одно издевательство.

— С ней все просто было, она сама на меня вешалась… — не особо бодро продолжил Рон, а закончил он совсем упавшим голосом: — Да и не разговаривали мы с ней почти… А С Гермионой так дело не пройдет, я же ее знаю.

На этот раз слизеринец не удержался, засмеявшись в голос и зажав себе рот рукой, чтобы не привлечь внимание уже отправившейся спать мадам Помфри.

— А что же ты у друга своего помощи не попросишь…? – все еще посмеиваясь, спросил Драко, наконец, успокоившись. – Пусть посоветует, он же у вас заправский ловелас…

— Да какой там… — отмахнулся Уизли, невесело усмехнувшись. – Он кроме Джинни ни с кем нормально не… общался.

— А с чего ты взял, что я тебе смогу в этом помочь? – посерьезнев, поинтересовался Малфой. – Точнее, почему именно Я?

— Ну, я слышал, что у тебя больше опыта… — похоже, за эти слова Рон вообще хотел сквозь постель провалиться. Или хотя бы просто исчезнуть.

Обрадовало, что Драко не отреагировал на эту фразу должным, не совсем адекватным образом, он просто сделал вид, что, либо не услышал, либо не придал ей серьезного значения.

— Хорошо, но раз ты так хорошо знаешь Грейнджер, почему сам не найдешь к ней подход? Она же твой друг.

Юноша задумался.

— Я ее, как будто, знаю, но, как будто, и не знаю, понимаешь? – постарался объяснить гриффиндорец, но, казалось, он сам не понимает, о чем точно думает и что точно хочет сказать. – Она сильно изменилась за время нашей ссоры. Я старался с ней поговорить, но не смог… Что-то не вышло, я не знаю, что… Она, словно, вообще со мной говорить не хочет.

— Ну, может быть, она за это время поняла что-то, к чему так и не пришел ты? – предположил слизеринец, и Рон не нашелся, что ему на это ответить.

Молчание продлилось немного дольше, чем того следовало бы, но это юношей нисколько не смущало – они размышляли об уже сказанном и думали, что можно еще сказать.

— Если ты так хочешь узнать моего совета… — что уже было для него странно, подумал Малфой. – Как я уже смог понять, Грейнджер – не простая девушка, рациональности ей не занимать, наоборот, стоило бы в долг раздавать… Но она, как любая другая девушка, подвластна собственным эмоциям, но разум ее тормозит во всех этих делах.

Тут Малфой вспомнил про главное увлечение Рона, и придумал, как объяснить все на пальцах.

— Представь себе, что ваши отношения – шахматная партия, и тебе нужно выиграть ее. Но учти, что это с остальными играть не интересно, выиграть не составит труда, а вот она – самый лучший противник. Ты с таким еще и не встречался, и вот, тебе представился шанс. Вот только противник-то все равно не обычный. Логичный, мудрый, опасный. Стоит просматривать едва ли не на десять ходов вперед… А каждое твое неверное движение – большой шаг к проигрышу.

Выбери тактику себе по душе и действуй. Вот только не советую пытаться выиграть ее за пару ходов – выиграть не выиграешь, но твоя поспешность ее лишь разозлит. Предлагаю тебе проникнуть на ее часть поля – учебу. Главенствовать ты там не будешь, но она оценит твою стратегию и смелые, разумные ходы. Дальше можно действовать по ситуации и ее реакции, точные ходы я предсказать не смогу. Только скажу, что оказанное внимание оценит любая девушка, если внимание не навязчивое. Ты ее хорошо знаешь, должен догадываться, о чем стоит говорить или что стоит делать, а что нет, и тогда любой ход будет заведомо удачным… Ну а в конце – шах и мат.

— И что ты подразумеваешь под победой? – такая аллегория пришлась Уизли по душе.

— Это зависит от того, чего ты хочешь от нее, — неопределенно пожал Малфой плечами, но по взгляду было ясно, что же он все-таки под этим подразумевает. – Можешь добиться ее доверия, дружбы, любви… тела, в конце концов, — при этих словах Рон как-то непонятно поежился, чем едва снова не вызвал у Драко приступ истерического смеха. — Чего угодно, если захочешь. Главное, выбрать правильную тактику.

— Шахматы, говоришь…? – хмыкнул себе под нос Рон, расслабившись.

— Да, именно.

Драко, сладко потянувшись, сполз головой на подушку, и под самый подбородок накрылся одеялом. Похоже, Уизли на долгое время загружен информацией, над которой стоит поразмышлять, следовательно, никто не будет нарушать сон Слизеринского Принца…

Больничное крыло выпустило «счастливчиков» только утром понедельника, когда мадам Помфри полностью удостоверилась, что Рон твердо стоит на своих двоих, а голова Драко совсем не болит, и что они оба чувствуют себя здоровыми и обновленными.

Остальные ждали их в выручай-комнате, оставаясь там просто уже по привычке, а не для того, чтобы найти что-то важное. Только Гермиона, как самый «оригинальный» член их команды, все еще восседала с той самой книжкой на руках, и досконально изучала ритуал, который вернет Драко и Джинни на свои места.

Это был ритуал воззвания к магическому потенциалу сил солнечного света, который поможет ребятам осуществить еще одно желание. Только, на этот раз, это был последний шанс, и осечки быть не могло.

Обычно, еще Джинни и Панси, одновременно с Грейнджер просматривали какие-нибудь книги, в туманном сомнении в их правоте по поводу ритуала. Нельзя было зацикливаться на одном варианте, и именно поэтому девушки искали хоть что-то, что могло бы помочь их проблеме. Ничего интересного это, конечно же, не предвещало, но попробовать стоило.

— … нет, она – хуже Пивза! — заканчивал свою фразу Рон, открывая дверь. Юноша выглядел крайне разъяренным. – Тот хоть за всеми гоняется, а не только за мной…

Трое девушек одновременно подняли головы, глядя на юношей, которых ожидали, чтобы почти вместе пойти на завтрак.

— Ну, ты хотя бы вчера мог не притворяться спящим каждый раз, когда она к тебе приходила… — хохотнул Малфой, заставив Уизли залиться краской.

— О ком это они? – шепотом переспросила у Гарри Гермиона, с надеждой догадываясь об ответе.

— О Браун, — в тон ей ответил Поттер, не сдерживая улыбки. – У нас сегодня выдалось очень интересное путешествие от больничного крыла до выручай-комнаты. Случайно пересеклись с Лавандой, которая тут же накинулась на Рона с упреками.

— Так и в чем же он виноват? – стараясь сохранять серьезность, поинтересовалась Грейнджер, сжав губы в тонкую ниточку, чтобы не растянуть их в довольной улыбке, которая, несомненно, получилась бы слишком по-женски ехидной.

— Не сказал ей, когда выписывается, — пожал плечами Гарри. – Я думаю, ему бы и Круциатус показался раем, если бы она узнала, что Рон вчера целый день только делал вид, что спит, лишь бы с ней не разговаривать…

Гермиона хмыкнула, притворившись, что эти слова ее никак не тронули, хотя друг заметил веселые огоньки в ее глазах.

Всю дорогу до большого зала «Львята» шли под не в меру шумное бурчание Рона, который все это время выражал свое крайнее недовольство по поводу испорченного утра. Гарри по пути успел довести до сведения Гермионы известие о приглашении на очередную встречу с директором. Признаться, Поттер первый раз был не очень рад коротенькой записке, переданной ему вместе с Луной, потому что сейчас ему нечего было сказать Дамблдору. Все мысли и воспоминания Слизнорта остались при нем, хотя благодаря ослаблению охоты в связи с квиддичем, профессор стал менее бдительным, и уже не убегал, едва завидев своего лучшего ученика.

— Ну и что ты ему скажешь? – поинтересовалась Гермиона, впервые за последние несколько месяцев соизволив сесть между Роном и Гарри в Большом зале. Раньше она себе такой «вольности» не позволяла, отсаживаясь от рыжеволосого друга как можно дальше, но сейчас, похоже, не заметила такой своей забавной оплошности. Во многом потому, что Рон ни разу за весь завтрак не повернулся к своей девушке, которая села рядом, и даже словом с ней не перемолвился. – Думаю, профессор будет не очень-то уж рад услышать правду.

— Понятия не имею… — с наигранной беззаботностью усмехнулся Поттер, чем снова обеспокоил свою подругу. На счастье Грейнджер, следующую свою фразу Гарри произнес уже вполне серьезно: — Стоит лучше подумать над тем, как заполучить воспоминание. А Дамблдору лгать я в любом случае не буду. И выкручиваться тоже я смысла не вижу. Я был занят…

Поттер бросил многозначительный взгляд на Малфоя, как-то угрюмо поедающего свой завтрак.

— Но Дамблдор об этом не знает, — не преминула напомнить Гермиона.

— Гермиона, пожалуйста, успокойся, — Гарри устало сжал виски пальцами. – Я выкручусь, не беспокойся.

Не найдя, что ответить, Грейнджер приступила к трапезе. Она еще пару раз в дальнейшем порывалась снова завести с другом этот разговор, но он все время отказывался ответить хоть что-то, и девушка сдалась. Поттер был прав, он уже не маленький мальчишка, которого ей хотелось защищать, оберегать от бед, давать советы, точно старшая сестра несмышленому младшему брату. Даже за последнее время он сильно изменился, возмужал. Повзрослел, в конце концов...

В мирное время Гарри был им просто другом и зачастую вел себя неподобающе для героя. Слишком… расхлябано, что ли. Но сейчас, в длительных форс-мажорных обстоятельствах он собрался и, как обычно в трудные времена, брал в руки руководство, вел за собой. Наверно, только лучшие друзья знали такого Гарри Поттера. Они видели его настоящего, серьезного, немного воинственного, готового на все ради близких.

Гермиона все чаще ловила этот его напряженный взгляд, словно друг постоянно ожидал подвоха даже не от определенного человека, а просто от судьбы. Хотелось поддержать его, но она знала, что это будет бесполезно. Гарри моральная поддержка пока не требовалась.

— Хорошо, Гарри, — Грейнджер посмотрела на Гриффиндорца. – Тогда вернемся к вопросу о Слизнорте. Что на счет него? Вряд ли очередная попытка разговора приведет к чему-то стоящему…

Поттер задумался, безрадостно ковыряясь ложкой в тарелке.

— Я уже не раз об этом задумывался, но пока ничего не могу выдумать, — сильнее нахмурился Гарри. – Снова просто заговорить с ним я не могу, слишком рискованно – у меня потом не будет времени дожидаться, пока профессор остынет… Разве что уговаривать.

— Тебе просто нужно немного удачи, — выдохнула Гермиона, подбадривающее улыбнувшись.

— Да уж… — ответил ей друг улыбкой.

Они так больше и не заговорили на эту тему. Гермиона погрузилась в какие-то свои туманные мысли, а Гарри просто был рад легкой, немного загадочной улыбке, изредка появляющейся на ее лице. Он догадывался о причине такой перемены настроения – Рон целый день провел с ней, ни разу даже не посмотрев на Лаванду, которой, к слову, ничто не мешало бросать на ребят на занятиях испепеляющие взгляды. И непонятно, кого Браун ненавидела больше – своего парня, который после утренней перепалки усиленно ее игнорировал, или девушку, от которой он никак не желал отходить весь вечер.

Зато для мужской части их трио наступили лучшие времена – Гермиона, которая до этого отказывалась помогать Гарри в учебе, потому что у него мог беспечно сдуть Рон, на этот раз проверила обе их работы по ЗОТИ. Причем, к ее же удивлению, Уизли в это время сидел рядом и усиленно старался следить за ходом ее мыслей, а не уходил на диван, чтобы почитать «Квиддич сквозь века» или заняться чем-нибудь таким же с ее точки зрения бесполезным. К концу работы Грейнджер даже стала вслух указывать другу на те или иные его ошибки и подсказывать верные ответы, объясняя, почему они верные. Рон ее внимательно слушал, хотя по нему нельзя было не заметить, что понимание некоторых вещей давалось ему не совсем легко. Все же пять с половиной почти потерянных для учебы лет ощутимо давали о себе знать. Юноша фырчал, сжимал пальцами ноющие от переизбытка информации виски, но терпел. На вопрос Грейнджер, что с ним вообще приключилось и зачем ему все это, Уизли отвел взгляд, его щеки предательски покраснели. Он так и не ответил, так что Гермионе пришлось и дальше гадать, с чего бы такие резкие перемены.

Но несмотря на эти несомненно радостные события, девушку не могла не волновать плохо скрываемая агрессия со стороны Лаванды, которую она заметила почти сразу.

— Рон, ты, может, все-таки поговоришь с ней? – решил предостеречь Рона Поттер, в очередной раз встречаясь с пылающими неправедным гневом глазами сокурсницы взглядом. – Она сейчас в ком-нибудь из вас дырку прожжет… Причем буквально.

Гарри уже успел пожалеть, что после занятий их четверка все же поднялась в гостиную, а не снова заперлась в выручай-комнате.

— Уизли, я же уже советовал тебе поговорить с этой психованной по душам… — влез в разговор Драко, которому Лаванда уже приелась до боли в печенках. – Она ведь и глупостей натворить может…

Рон не ответил. Гарри, если честно, тоже не мог его понять, но перехватив многозначительное переглядывание Малфоя и Уизли, решил, что раз друг партизанит, то уж у Драко-то он все сможет разузнать. Но это после встречи с Дамблдором, на которую Поттер и поспешил.

Он уже опаздывал, поэтому мчался по коридору сломя голову. У самой горгульи он едва не врезался в стремительно вылетевшую из директорского кабинета Треллони. Женщина, окинув мальчика хмурым взглядом и обдав резким запахом столового хереса, развивая за собой свою цветастую шаль, в стиле профессора Снейпа зашагала по коридору и исчезла за поворотом.

— Добрый вечер, профессор, — сдержанно поздоровался Гарри, поднявшись в кабинет.

От него не укрылось, насколько больным и уставшим выглядит Дамблдор. Он кивнул ученику, не отрываясь от бумаг на столе.

— Снова проблемы с профессором Треллони? – участливо поинтересовался Поттерс легкой полуулыбкой, присаживаясь напротив директора. – Она все так же недовольна, что Флоренц преподает?

За последние полгода прорицательница не раз высказывала свои возражения по поводу назначения Флоренца своим коллегой, и не раз пыталась ввязать его в конфликт, но у нее это не получалось. Она так же с определенной периодичностью обращалась к Дамблдору, но ее деликатно выставляли. И в этот раз, похоже, все было бесполезно.

— Недовольна, — ответил директор. – Но я не могу прогнать никого из них, они оба пропадут вне стен этого замка… Флоренца изгнали свои же, а Сивилле просто опасно появляться на людях – сама она так и не знает о произнесенном пророчестве. Слишком много плохих людей хотят ей зла…

Дамблдор отложил документы и пытливо посмотрел на Гарри, словно тем самым показывая, что больше не будет объяснять ничего, относительно отвлеченных тем. Омут памяти и два хрустальных флакончика уже стояли на столе, ожидая своей очереди.

— Но, думаю, мы здесь, чтобы разговаривать не о моих проблемах с преподавателями, а о твоих, Гарри, — взгляд Дамблдора стал еще пристальнее. – Что насчет задания, которое я дал тебе в прошлый раз?

Поттер виновато опустил глаза, но, несмотря на это, голос его был тверд:

— Я его еще не выполнил.

Почти минуту собеседники сидели молча, не шевелясь.

— И по какой же причине? – в голосе директора проскользнули стальные нотки, которые в другой раз могли окунуть юношу в море стыда и самобичеваний. – Ты, надеюсь, понимаешь, как это было важно?

Трюк не прошел, и Гарри, подняв на Дамблдора взгляд, ответил спокойно и уверенно.

— Простите, профессор. Я осознаю всю важность порученного мне дела и займусь им в ближайшие дни. Я был занят не менее важным делом.

— Могу я поинтересоваться, каким же? – директор удивленно приподнял брови.

— Конечно! Сначала Джинни попала в больничное крыло, потом Рон, потом Матч, потом снова Джинни, и я…

— И ты просто не нашел времени на самую главную цель, которая перед тобой стояла, — услужливо закончил за него Дамблдор.

— Я разговаривал с профессором… — раздраженно заметил Гарри. Таким же тоном любила разговаривать с ним тетя Петуния – укоризненно спокойным, — взывая к совести племянника и без криков заставляя его что-то сделать или даже взять на себя вину разлюбимого Дадлика. И уж чего не ожидал Поттер, что Дамблдор будет разговаривать с ним так же.

— И? – властно поощряя собеседника к дальнейшему рассказу, спросил директор.

— Он отказался мне что-либо рассказывать, — гриффиндорец выдержал очередную атаку взглядом, не отвернувшись. – Я счел нужным оставить его в покое на время, дать почувствовать…свободу. И как раз в это время занимался своими делами.

— И какими же? – снова спросил мужчина, точно забыв, что уже задавал идентичный вопрос ранее.

А вот Гарри этого еще не забыл.

— Я уже говорил вам. Я нужен был друзьям, — отчеканил Поттер, радуясь, что, в принципе, не солгал.

Снова пауза, снова игра в гляделки. Это все уже довольно сильно выводило Гарри из себя.

— Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? – «контрольным выстрелом» спросил Дамблдор.

— Нет, — юноша подавил в себе желание завыть, схватившись за голову. Соплохвосту понятно, что директор о чем-то догадывался и строил свои догадки, но его попытки докопаться до правды сводили юного героя с ума.

Мужчина долго смотрел на Поттера, словно надеясь, что под укоризненным взглядом тот сдастся и выложит все свои секреты. Тот, если бы даже и хотел, то все равно бы не стал. Их шестерка сама себя связала по рукам и ногам Обетом, но, в прочем, Гарри не сильно жалел, что вынужден молчать, – они справились со своими проблемами без чьего-либо вмешательства, а у Дамблдора и без них немало проблем.

— Хорошо, Гарри, — вроде как сдался директор, хотя взгляд его был все еще недоверчивым.

Он хотел еще что-то сказать, но гриффиндорец перебил его.

— Я обещаю, профессор, что в ближайшие дни займусь воспоминанием, профессор Слизнорт как раз перестал чураться меня, я обязательно сделаю все наилучшим образом, только, прошу, не надо на меня давить…

— Я рад, что ты понимаешь всю важность того, чем мы здесь занимаемся, — не смог все-таки удержаться мужчина. — И что наши встречи не будут нести за собой никакого смысла, если ты не достанешь это воспоминание. Как я прежде говорил, оно центральное в нашем с тобой плане.

— Я все отлично понимаю, сэр, — Гарри недовольно сжал губы в ниточку. – Вы бы не доверили это мне, не будь оно первостепенной важности.

Они долго смотрели друг на друга, пока Дамблдор не начал:

— Прекрасно, Гарри, как только все будет сделано – сразу дай мне знать. Это, — директор небрежно махнул на два флакона перед собой. — …последнее, что мне удалось найти и что хоть как-то может пролить свет на нашу загадку. Ты готов?

Гарри утвердительно кивнул и, дождавшись пока директор выльет в чашу чужое воспоминание, нырнул.

В этот раз перед Поттером предстали два разных Тома Реддла. Один – молодой, привлекательный юноша, работавший мальчиком на побегушках в «Горбин и Берк», второй – мужчина, более подходящий к имени «Волдеморт», пришедший в школу, чтобы устроиться преподавателем защиты от темных искусств.

Дамблдор и Гарри потом долго обсуждали увиденное в Омуте, делали различные догадки и высказывали предположения. Уже ничто не говорило о легкой конфронтации, в которой были собеседники в начале вечера.

Только, что больше всего шокировало Поттера, что в директоре, наконец, он перестал видеть доброго, всемогущего волшебника, который всегда прав. Его место занял обычный человек со своими достоинствами и недостатками, который тоже, как и все, ошибался. Пока это осознание только скреблось где-то на подкорках сознания, оставляя неприятный осадок разочарованности, но когда-нибудь обещало выйти из темноты на свет и показать себя.

И этого когда-нибудь, признаться, Гарри боялся больше всего. Боялся, что его прежний идеал, одна из опор, на которую он опирался, может рухнуть…

— Дра-ко…

Именно так, с небольшой паузой посередине.

Малфой никогда прежде не слышал, чтобы его имя смаковали так… небрежно, приторно, словно пробуя переслащенную конфету на языке.

И голос такой – неприятно знакомый, один из последних, которые слизеринец вообще ожидал услышать в такой интонации. Слишком непривычно, слишком слащаво, слишком вульгарно, слишком заманчиво… И вообще, слишком много «слишком».

Даже не видя, Драко точно мог назвать обладателя этого голоса. И именно это и пугало.

Да, пугало, но не столько из-за этих завлекающих, игривых интонаций, а из-за рук, назойливых, дерзких, и навязчивых, откровенных прикосновений, подаренных этими руками. Они путешествовали по телу, гладили, сминали, поглаживали, пощипывали, доводя до умопомрачения, заставляли выгибаться навстречу чувственным ласкам, безмолвно просить еще.

Он сходил с ума, однозначно.

Иначе как еще можно было объяснить, что один только взгляд зеленых глаз заставлял Малфоя неровно дышать, хвататься за спасительный воздух губами и дрожать в сладком предвкушении. Взгляд прожигал, отравлял все существо, доводил до исступления. Насмешливый, неимоверно высокомерный, несвойственный самим глазам, и такой откровенно-слизеринский…

Драко в очередной раз с силой втянул воздух и резко сел на кровати. Сердце гулко стучало в грудной клетке, низ живота сдавливало томной болью, заставляя стонать от непонятного, непривычного чувства.

Это был сон. Умопомрачительный, нереальный сон, плод больного воображения.

Подавив предательскую дрожь, Малфой спустил ноги с кровати, пока не зная, собирался ли он подниматься или нет. Мучитель из его снов преспокойно блаженствовал на соседней кровати, окунувшись в объятия Морфея. Его тело наполовину свесилось с кровати, норовя упасть на пол, волосы непослушным каскадом спускались на лицо, дышал он неровно – похоже, ему опять снился кошмар.

Душа Драко разрывалась на две части: одна призывала подойти к гриффиндорцу и по-родительски уложить его нормально, а вторая, которая сам слизеринец ознаменовал, как здравый смысл, буквально кричала, чтобы он ни на шаг не подходил к Поттеру, так как уменьшаемое меж ними расстояние обычно увеличивало количество катаклизмов, которые случались с Малфоем.

Очередной брошенный в сторону соседней кровати взгляд определенно сыграл не на руку здравому смыслу, слишком уж Поттер был беззащитен и забавен в спящем состоянии. Драко на цыпочках пересек комнату, неуверенно замерев в полуметре от цели. Он вытянул руку, едва касаясь кончиками пальцев щеки гриффиндорца, боясь, что может разбудить его, однако опасения оказались напрасны – юноша спал крепко, поэтому Малфой безбоязненно тряхнув Поттера за плечо, с трудом перевалил его с живота на спину, отбуксировав к середине кровати. Тот так и не проснулся, только сдавленно простонав – его, похоже, опять мучили кошмары.

Драко присел рядом, поджав под себя ноги. Поттер судорожно вздохнул, до побелевших костяшек сжав в руках простыню, Малфой автоматически перехватил его ладонь, чувствуя, как сильные пальцы сдавили его руку.

— Да успокойся ты! – зашипел Драко, хотя руки так и не отдернул.

Он так и просидел оставшуюся часть ночи, наблюдая, как успокаивается Поттер, расслабляются его мышцы, и выравнивается дыхание.

В сознании Малфоя то и дело всплывал образ гриффиндорца из своего сна, но он понимал, что так больше не может продолжаться – это какое-то наваждение, навеянное телом, и с ним нужно бороться. Однако борьба изначально не задалась, все было против него.

И чем больше Драко об этом думал, тем раздраженнее становился. Когда же Поттер, наконец, проснулся, то на него вылилась целая уйма непонятных, незаслуженных упреков. Он так и не узнал, что провел эту ночь не в одиночестве, Малфой вернулся к себе перед самым рассветом, поэтому Гарри просто не мог списать такое поведение соседа на истинную причину.

Оставалось только приятное, теплое ощущение, которое он чувствовал даже через кошмарный, угнетающий сон, развеявшийся, как по мановению волшебной палочки. Гарри даже не задумывался, почему его кошмар растаял, заменившись простым, расслабляющим сном без сновидений, его это не особо волновало, а вот отношение к нему в это утро Драко Поттер успешно, по-мужски списал на те самые женские причуды, во время которых Малфой почти всегда такой.

Однако, что удивило Гарри, что это отношение не распространялось на остальных – когда за ними зашли Рон и Гермиона, слизеринец был предельно спокоен и вежлив, и даже пожелал им доброго утра, а вот ему, Поттеру, досталась еще парочка необоснованных упреков.

— Ты еще долго там возиться будешь? – раздраженно пробурчал Драко, нетерпеливо барабаня пальцем по столу.

Поттеру, которому все утро предельно не везло, уже минут пять искал носки. Использовать магию он как-то пока не додумался, а остальные насмешливо молчали, наблюдая, как друг роется в сумке, которую он принес сюда из комнаты.

— Остынь, Малфой, — не выдержав, рявкнул Гарри, выдергивая из кучи вещей что-то черное и маленькое.

А в воздухе блеснуло что-то золотистое, затем раздался тихий звон. На полу, в нескольких метрах от Поттера лежал прозрачный, маленький фиал с золотистой жидкостью, и, что удивительно, после такого падения он остался совершенно цел.

— Что это, Поттер? – с вялой заинтересованностью спросил Драко.

Гарри спокойно убрал руку с фиалом в карман, чтобы его поведение не казалось странным.

«Тебе просто нужно немного удачи…» — отчетливо раздались в голове слова Гермионы, сказанные ей вчера.

С одной стороны, Поттер не знал, когда ему может пригодиться «Феликс Фелицис», и тратить его сейчас было бы слишком опрометчиво, но с другой, у него не было другого способа разговорить Слизнорта. В любом случае, у него было время тщательно обдумать все «за» и «против» как минимум до вечера, а как максимум – до выходных. Торопиться с этим делом не стоило…

— Ну, ты идешь? – спросил на этот раз Рон, выведя друга из оцепенения.

Тот слишком поспешно обернулся, посмотрев туманным взглядом на остальных.

— Да, уже иду…

Подхватив с самого верха кучи вещей еще недавно искомую вешь, которая выдернулась вместе со старым носком дяди Вернона, Поттер оделся, и они всей компанией традиционно двинулись на завтрак.

Удивительно, что Малфой больше не задавал никаких вопросов, углубившись внутрь себя. Что его беспокоило – непонятно, на вопросы Драко не отвечал, и если не огрызался, то вообще игнорировал. Причем раздражало и то, и то, поэтому, чтобы не срываться, Гарри решил вообще не лезть к слизеринцу. Пока.

Все занятия пролетели для Поттера одним туманным прошлым, все часы, отведенные для обучения, юноша провел в тяжелых раздумьях, подобно Малфою отмахиваясь от всех навязчивых вопросов. Он должен был решить все сам, иначе он бы перестал уважать себя.

Именно с такой мыслью Гарри вместе с друзьями отправился на обед. У Малфоя был свободный урок, и он, скорее всего, уже сидел за столом в Большом зале.

— Рон, Рон, прекрати! – неожиданно взвизгнула Гармиона. Уизли, схватив девушку за талию, спрятался за ее спиной.

— Шшш… Там Лаванда!

— Рон, это НЕ Лаванда! – раздраженно процедила Грейнджер, убирая его руки со своего тела.

Впереди по коридору шли две девочки. Рон хотел снова спрятаться, но на этот раз сдержался, встретившись глазами с суровым взглядом Гермионы.

— Ты может, все-таки когда-нибудь поговоришь с ней? – выдохнул Поттер. – Или ты всю жизнь бегать и прятаться собрался?

— Ты когда-нибудь бросал девушку?.. – поправив мантию, спросил Уизли обреченно. – Ах, да, я забыл, что с Чжоу вы просто…

— Расстались… — согласился Гарри. – Но это не значит, что ты должен мучить и себя, и Лаванду…

Гермиона, шедшая рядом с ними, фыркнула, видимо, размышляя, что Браун такие мучения не повредят. Рон же немного сник, но тут же снова оживился, поравнявшись с девушками, которых сначала испугался.

— Что-то видок у них не самый счастливый… — задумчиво пробубнил гриффиндорец, когда девушки были далеко позади и не могли его слышать.

— Какое тут счастье, Рон… — приглушенно начала Гермиона, немного наклонившись к Уизли. – Это же сестры Монтгомери! Какое уж тут счастье после того, что произошло с их младшим братом.

— Если честно, я уже запутался в том, что с чьими родственниками происходит, — сказал Рон.

— На их брата напал оборотень, — сглотнув, продолжила Грейнджер. — По слухам, его мать отказалась помогать Пожирателям смерти. В общем, мальчику было всего пять лет, и спасти его не удалось, умер в больнице святого Мунго.

— Умер? — в ужасе переспросил Гарри. — Но ведь оборотни не убивают, они лишь обращают человека в себе подобного.

По крайней мере, он так наивно полагал.

— Случается, и убивают, — сказал ставший вдруг непривычно серьезным Рон. — Я слышал, такое бывает, когда оборотень слишком уж распалится.

— Как звали того оборотня? — быстро спросил Поттер, сжав губы в тонкую ниточку. Да что за чертовщина вообще происходит с этим гребаным миром?

— Говорят, это был Фенрир Сивый, — ответила Гермиона.

— Я так и знал. Маньяк, которому нравится нападать на детей, — мне о нем Люпин говорил! — гневно произнес Гарри. Гермиона смерила его суровым взглядом.

Она явно хотела что-то сказать, но какое-то время нерешительно молчала.

— Гарри, ты должен добыть воспоминание Слизнорта, — сказала вскоре Грейнджер твердо. — С его помощью можно остановить Волан-де-Морта, так? А все эти ужасы творятся по его милости...

Поттер прерывисто вздохнул. Гермиона была права – это должно когда-нибудь остановиться, и он не мог отсиживаться спокойно, наблюдая, как другие в это время страдали. И ничего не будет сверхкриминального, если небольшая часть зелья уйдет на профессора. Удачи у него было на двенадцать часов, и вряд ли Гарри понадобятся все двенадцать для того, чтобы разрулить эту ситуацию с воспоминанием.

— Гарри Поттер? – раздалось откуда-то сзади, отчего гриффиндорец едва не подпрыгнул.

Перед ним стояла девочка – младшекурсница с Пуффендуя, имени ее Поттер не помнил, да и видел не очень часто.

— Мне просили вам передать… — девочка стала рыться в большой, просторной сумке, что-то еще попутно бормоча, но слов было не разобрать.

— Неужели снова Дамблдор? – удивился Рон.

— Он обещал подождать, пока я не добуду… ну, ты понял.

Девчушка, наконец, достала откуда-то с самого дна сумки скомканный листок бумаги и, не сказав ни слова, юркнула за поворот. Гарри торопливо развернул клочок пергамента, увидев на нем далеко не дамблдоровский узкий косой почерк. Это были большие, широкие буквы, выстраивающиеся в неровную цепочку слов. К тому же трудность прочтения состояла главным образом в том, что чернила были размыты – то тут, то там на бумаге выступали темные пятна. Кто-то пролил на этот лист целый град слез…

Дорогие Гарри, Рон и Гермиона! Прошлой ночью помер Арагог. Гарри и Рон, вы были с ним знакомы и знаете, какой он был замечательный. Гермиона, я знаю, тебе он не нравился. Для меня было бы очень важно, если бы вы смогли сегодня попозже вечером улизнуть из школы и поприсутствовать на погребении. Я собираюсь похоронить его, когда станет темнеть, это время он любил больше всего. Я знаю, так поздно вам выходить не разрешают, но вы можете воспользоваться мантией. Не стал бы просить, да в одиночку мне этого не вынести.

Хагрид.

Поттер без всяких объяснений протянул друзьям письмо и терпеливо дождался, пока те пробегутся по нему взглядами.

— Господи, — вздохнула Гермиона, быстро просмотрев его.

— Он спятил! — возмутился Рон, закончив чтение. — Эта тварь предложила своим дружкам-приятелям сожрать меня и Гарри! Угощайтесь, дескать! А теперь Хагрид ждет, что мы придем поплакать над ее кошмарной волосатой тушей!

— Мало того, — подхватила Гермиона, — он просит нас покинуть замок ночью, зная, что школа охраняется в миллион раз строже и если нас застукают, мы схлопочем большие неприятности.

— Раньше-то мы к нему ходили, — задумчиво протянул Гарри, чувствуя некоторую вину за то, что забыл старого друга. В очередной раз.

— Но не по такому же поводу! – вспыхнула Грейнджер, в которой проснулась прилежная ученица, соблюдающая все правила. — Мы рисковали, и сильно, чтобы выручить Хагрида, но, в конце-то концов, Арагог же умер. Если бы речь шла о его спасении...

— То я пошел бы туда с еще меньшей охотой, — решительно заявил Рон. — Ты не сталкивалась с ним, Гермиона. Поверь, мертвый он намного приятней живого.

— Гарри, даже и не думай идти к нему, — девушка, похоже, правильно истолковала задумчивый, какой-то растерянный взгляд друга, которым тот второй раз оглядывал письмо. — Рисковать ради этого отсидкой в школе — полная бессмыслица.

Гарри вздохнул.

— Да знаю я, — сказал он. — Похоже, Хагриду придется хоронить Арагога без нас.

В данный момент это сильно угнетало. Особенно щемило сердце от последней строчки – из-за этого существа Хагрид себе испортил всю жизнь, а ведь он бы мог выучиться в школе и поступить куда-нибудь в министерство, или, как Чарли, занимался бы магическими животными. Возможно даже и драконами – сила и размеры мужчины ему позволяли бы управляться с самыми буйными особями. А теперь его первый, самый первый любимец покоится с миром…

Но все же Поттера остановило то, что он уже запланировал на сегодня разговор со Слизнортом после ужина. Нельзя было медлить, чем раньше – тем лучше.

— Гарри, мне тоже жалко Хагрида, — продолжала приводить доводы Гермиона. – Но это слишком рискованно для нас. Он тоже это должен понимать. Мы ему потом все объясним.

— Хватит, Гермиона, — слишком резко сказал Гарри, не ожидая этого от самого себя. – Я все понял.

Грейнджер, немного обидевшись, но в целом удовлетворившись ответом Поттера, замолчала, и Золотое Трио, наконец, в полном молчании достигло Большого зала. Там их встретил такой же молчаливый Малфой.

День, почему-то, обещал быть молчаливым. Во всяком случае, так считал Гарри, хотя он просто не догадывался, что все самое интересное его ждет впереди.

Время до ужина прошло в томительном ожидании. На этот самый ужин Поттер решил не идти, чтобы потом подкараулить профессора Слизнорта у его кабинета и там уже начать действовать по ситуации. Поттер растянулся на диване в выручай-комнате, сложив рук на груди и прикрыв глаза. В соседнем кресле, по-домашнему поджав ноги под себя, сидел Драко, что-то листая. Для них это уже вообще было в порядке вещей – встречать друг друга за книгой.

Они почти уютно молчали, думая каждый о своем, когда дверь с громким хлопком раскрылась. На пороге стояла раскрасневшаяся Джинни, позади нее, тяжело дыша от долгого бега, мелькала Панси. Девушки, беспокойно оглядевшись вокруг себя, влетели в комнату, поспешно прикрыв за собой дверь.

— Что случилось? – одновременно повскакивали со своих мест Гарри и Драко, обеспокоенно разглядывая девушку, в многозначительном жесте пережавшая предплечье.

— Она жжется… — выдавила из себя Уизли почти со слезами.

— Когда это началось? – еще сильнее напрягся Малфой, сжимая ладони в кулаки. Чуть больше двух недель от Лорда не было никаких вестей, он словно забыл про своего засланца… Но, все же глупо было так полагать – Волдеморт был из тех людей, которые никогда ничего не забывают. Это рано или поздно должно было случится, он должен был напомнить о задании, которое слизеринец забросил в связи со всей этой кутерьмой. И вот, он снова объявился…

— Почти неделю назад…

— Что? – все вздрогнули от неожиданного, громкого вскрика. Драко с нескрываемым ужасом смотрел на Джинни. – Ты должна была раньше сказать!

— Она почти всегда побаливала, а тут… — старалась себя оправдать девушка. – Руку все сильнее жгло, но я надеялась, что пройдет, а сейчас она болит нестерпимо…

— Джин… — Поттер прижал плачущую Уизли к себе, ощущая, как она мелко-мелко дрожит в его руках.

Почти сразу же снова хлопнула дверь, и лишь по отчаянному возгласу Паркинсон, Гарри понял, что же произошло – Драко почти бегом бросился из комнаты. Его легко было понять, жизнь его и всей его семьи висела на волоске, а он, по словам Добби, не делал ничего, чтобы как-то изменить ситуацию, и почему-то именно Поттер считал себя за это виноватым – он мешал Малфою спасать себя и близких.

— Мне нужно с ним поговорить… — Гарри сделал несколько шагов к двери, но ее остановил оклик Панси:

— Стой, Поттер… — она постаралась перехватить его за руку, но просто не дотянулась. В прочем, этого и не понадобилось, гриффиндорец остановился сам. - Я хорошо знаю его, он не станет тебя сейчас слушать, ты только все испортишь. Он должен сам все это пережить…

Поттер, признаться, не мог поверить в то, что говорила слизеринка. Если человеку плохо, его нужно поддержать, а не ждать, пока он сам отойдет от шока и других негативных эмоций. Но с другой стороны, Малфой может винить Гарри во всех смертных грехах, и его появление только ухудшит положение.

Да и не стала бы Паркинсон так выразительно на него смотреть, с явной просьбой, почти с мольбой.

И он поверил ей.

Поверил и решил придерживаться своего прежнего плана на этот вечер.

— Ладно, Паркинсон, будь по твоему… — сжав губы в нить, проговорил Гарри. – Мне нужно будет уйти, и, если он не вернется через час – найдите его и приведите сюда. Не стоит ему долго находиться в одиночестве…

Последняя фраза была произнесена почти шепотом. Поттер неожиданно вспомнил инцидент с Дином Томасом, который мог повториться в любой другой день. Следовало бы пойти за Драко сейчас, и хотя бы просто проследить, чтобы он не наделал глупостей, но ведь этим занимался Добби в данный момент, и он доложил бы, если что-то случилось, так что беспокоиться было не о чем.

Поттер вышел из комнаты и, дойдя до ближайшего скрытого от всеобщих глаз коридорчика, остановился. Глоток зелья был тщательно отмерен – удачи должно было хватить на пару-тройку часов. Гарри глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Юноша старался разобраться в изменениях, происходящих сейчас с его разумом. С каждой секундой в Поттере появлялось все больше уверенности в собственных способностях. Пройти ночью по Хогвартсу без мантии и карты – играючи, поссориться со Снейпом и выйти сухим из заварушки – легче легкого. А уж добыть это треклятое воспоминание – дело не только решаемое, но и крайне простое.

Гарри прислушался к себе, не понимая, как ему дальше действовать. Из подсознания вырвалось понимание, что ему нужно к Хагриду. Он не стал оспаривать собственного решения, однако немного удивился ведущей его интуиции. Она, казалось, вела его самым длинным путем, каким только можно было спуститься к выходу из замка.

Но Поттер решил не прекословить себе.

Он почти дошел до лестницы, когда ощутил, что нужно остановиться. Приказ был настолько резким и неожиданным, что Гарри едва смог притормозить сразу же. Юноша стал обеспокоенно озираться по сторонам, не понимая, что в этом месте может быть примечательного. Да и интуиция перестала говорить что-то определенное и связное.

Откуда-то сбоку донесся приглушенный, отчетливый всхлип. Поттер сделал шаг по направлению к источнику звука – стене, с висящей на ней большой картиной, изображающей батальную сцену. Повторившийся звук донесся именно оттуда, и Гарри неуверенно постучался – он просто не знал, как открывается этот ход, но подумал, что это вполне возможный вариант. И, что удивительно, картина поползла в сторону по стене, открывая широкий проход. Гриффиндорец, признаться, очень смутно помнил его, сомневаясь, существует ли он на карте Мародеров. В прочем, в школе есть много похожих закоулков, о которых не знал его отец и его друзья.

Внутри было темно, и только пущенный Поттером внутрь свет пролез в середину. У самой стенки на полу, прижав колени к груди, сидело рыжеволосое нечто.

— Малфой…

— Малфой… — Гарри сделал неуверенный шаг вперед, перешагнув невидимый порог. Сердце с глухим ударом оборвалось и на несколько секунд, казалось, перестало биться. Он один единственный раз в своей жизни видел такой опустошенный, ничего не выражающий взгляд – таким же овощем казался Барти Крауч-младший после поцелуя дементора. Поттер видел его в таком состоянии лишь мельком, но навсегда запомнил то веющее от человека сосущее чувство пустоты.

Сердце снова забилось только тогда, когда Драко поднял на него взгляд – осмысленный, живой, но все же наполненный невыразимой безысходностью. Его глаза блестели от слез, лицо все было мокрым, руки дрожали. Жалкое зрелище.

— Чего тебе снова от меня нужно, придурок?.. – беззлобным тоном спросил слизеринец обессилено. – Или решил окончательно добить меня своим обществом? Мне как будто снов мало…

Деликатно не заостряя своего внимания на последней фразе, Гарри подошел вплотную и присел рядом.

— Что-то ты расклеился… — чувствуя, что интуиция снова ведет его, посетовал юноша, удрученно вздохнув.

— Катись к Мерлиновой бабушке, Поттер… — произнесенная на выдохе фраза прозвучала полным согласием со словами Гриффиндорца.

— Послушай, Малфой, может, хватит тихо мучить себя в одиночестве? – немного погодя продолжил Гарри, пытливо разглядывая такие знакомые, но теперь такие чужие очертания.

Драко отвернулся, не давая Поттеру изучать себя, предоставляя взору только край щеки, открытое ушко и прилипшие к покрытой испариной шее мокрые волосы. Гарри едва удержался, чтобы не убрать локон, ненавязчиво проведя по кажущейся в темноте белее бумаги коже.

— Ты думаешь, я не вижу, как тебе тяжело? – его рука легла на холодную ладонь Малфоя. Тот вздрогнул. – Расскажи мне все, я хочу просто помочь…

— Иди ты, куда подальше, со своим долбанным гриффиндорским благородством, Поттер! – неожиданно вспыхнул слизеринец, отдернув руку. – Я ни в чьей помощи не нуждаюсь!

Гарри никогда не забывал, насколько вспыльчивым может быть Драко, однако выпада не ожидал, хотя и успел ему обрадоваться – во взгляд Малфоя, все же, вернулась жизнь.

— Именно поэтому ты сейчас сгрызаешь себя изнутри, я правильно понимаю? – гриффиндорец насмешливо изогнул бровь.

— Что и как я делаю – тебя абсолютно не касается! – прошипел Драко сквозь сомкнутые зубы. Твоя задача – вернуть нас на свои места, все остальное не твоего ума дело!

Гарри задумчиво сжал губы. Он честно сам хотел помочь слизеринцу, ведь за это время они будто… подружились, что ли. Стали неотъемлемой частью друг друга. Далеко, но вроде бы и близко.

— Послушай, просто доверься нам, — разыгралась новая попытка разговорить Малфоя. – Мы поможем, друзьям надо…

Закрыв глаза, Драко сжал пальцы в кулаки до побелевших костяшек.

— Вот только не надо мне сейчас о дружбе, Поттер! – выдавил он из себя, не расслабляясь и не открывая глаз. – Мы с вами никогда не были и не будем друзьями. Да и вы ни чем не сможете мне помочь…

Поттер прерывисто выдохнул. Оказалось, за высокомерием и холодностью по большей части скрывалось недоверие к другим. А ведь Малфой когда-то хотел научиться доверять ему, назвать своим другом, вот только он, Гарри, сам от этого отказался, не пожав протянутую руку. Оба они изначально повели себя неправильно, что и вылилось в пять с половиной лет ненависти и открытой вражды. Хотя, казалось, все эту вражду поддерживают и распаляют еще сильнее: сначала Хагрид, потом сам Хогвартс со своим вечным противостоянием факультетов, его студенты, не желающие идти на контакт, многие учителя, какие-то свои взгляды магической аристократии на эту жизнь. Слишком много, чтобы они могли спокойно назвать друг друга друзьями.

Но ведь нужно исправлять свои ошибки, правда ведь? Все имеют шанс пересмотреть прошлое и понять, что в нем было не так, а что так, и постараться исправить сложившуюся ситуацию. Не бывает безвыходных ситуаций, бывает только страх разрушить то, что он имеет сейчас, однако на место этого старого придет что-то новое, и, возможно, оно будет намного лучше, чем раньше. Враги могут перестать быть врагами, друзья могут стать еще ближе или же отдалиться, люди меняться.

И даже, казалось, лютые недруги могут протянуть руку помощи безо всякого подвоха…

— А ты попробуй, Малфой, — Поттер снизил тон. – Вдруг и у нас что-нибудь да получится? Вместе мы сможем найти правильное решение, так ведь?

Драко спрятал лицо в ладонях и тихо застонал.

— Поттер, мать твою, ты что, не понимаешь, что я не могу так легко от всего отречься, уйти от той стороны! Он их убьет… — сдавленно прошептал слизеринец, и тут же поднял голову, добавив в голос яда. – Ну да, как же тебе понять… Ты ведь у нас Золотой Мальчик, герой всей Британии, тебе даже министр, наверно, готов задницу лизать, чтобы ты своей наглой рожей в министерстве засветил! Все тебя любят, все обожают, все готовы на руках носить… А у меня нет никого, кроме родителей! А теперь и они в опасности…

Настало время злиться Поттеру. Слова Драко больно жалили. Неужели со стороны все так и кажется? Неужели все думают, что он ведет беззаботную жизнь и нежится в лучах славы?

— Знаешь, Малфой, мне действительно трудно тебя понять… — скопировав тон собеседника, начал Гарри. Он даже не обращал внимания, на то, что говорит, просто чувствуя, что пора самому рассказать все свои мысли, которые его гложили в тот момент.– Мне трудно понять человека, всю жизнь прожившего в роскоши и достатке с любящими родителями, готовыми сделать для него все, что угодно, выполнить любой глупый каприз. Попасть в команду по квиддичу? «Пожалуйста, сынок, на тебе метлы! Подкупи команду!» Хочешь загубить невинное животное? «Пожалуйста! Папочка ради тебя оббегает все министерство, угрохает кучу денег, но глупый Гиппогриф лишится головы»… И так до бесконечности! Мне действительно трудно тебя понять! Мне, который десять лет провел в маленькой комнатушке под лестницей в доме с родственниками, которые не переносят меня на дух, потому что я — долбанное отродье магического мира. Причем мне никогда не говорили, почему я так не любим. Просто недоносок, мелкий ублюдок, не достойный ничего хорошего. Кормили объедки, одевали в обноски, игрушек в глаза не показывали, родителей выставляли последними негодяями, которые осчастливили окружающий мир избавлением от собственного существования! Про отца мне вообще говорили, что он последняя в этом мире сволочь. Потом я попал в школу, думая, вот оно, то место, где я буду счастлив, где меня оценят. Только почему-то каждый год один полоумный маньяк пытался меня убить: то в теле ненормального препода по ЗОТИ, то через зачарованный дневник, то с помощью прихвостней, то вообще самолично… Ах да, еще меня окружают поклонники, которым я сам к черту не нужен – я для них лишь имя, Избранный, надежда на светлое будущее. Им плевать, какой я, что чувствую, и что со мной будет в будущем. Я могу сдохнуть, и мне повезет, если я утащу вашего Лорда с собой. Тогда люди скажут, что я был героем. Если же не утащу, то: «Он был недостаточно хорош». Так что, Малфой, я действительно не могу тебя понять…

Чем больше говорил Поттер, тем шире становились глаза слизеринца. Какое-то время он молча смотрел на брюнета, просто не зная, что сказать.

— Я… даже не представлял, что все так…

— Что, Малфой, ты полагал, что я с самого детства купаюсь в лучах славы? – Гарри горько улыбнулся. – Жаль тебя огорчать, но, как видишь, все было далеко не так.

Драко старался сложить два и два: все то, что он слышал и представлял о Гарри Поттере и то, что он видел своими глазами. Только сейчас он понял, насколько эти два момента оказались разными. Даже внешний вид о многом говори: излишняя, болезненная худоба, явно поношенная одежда с чужого, заметно большего плеча, несуразные очки. У Малфоя было одно оправдание – он очень редко видел гриффиндорца в магловской одежде. В основном тот был в мантиях, которые ничем не отличались от мантий остальных школьников. Многие слизеринцы тоже носили такие, мало кто из них требовал более лучших тканей. В таких случаях обычно выделялся Уизел, по слухам донашивающий шмотки за старшими братьями.

— Так что не тебе сидеть и жаловаться на жизнь.

— Да понял я, понял… — Малфой сжал губы в тонкую нить. – Как же ты жил-то так, Поттер?

— Вот как-то жил… — Гарри беспечно пожал плечами, растянув губы в улыбке, но тут же посерьезнел. – Так что выкладывай.

— Поттер, если ты решил, что после твоей чудеснейшей тирады я выложу тебе все на блюдечке, то ты сильно заблуждаешься… — заметил Драко, снова отворачиваясь, однако Поттер поймал его за подбородок, заставив смотреть себе в глаза.

— Позволь. Мне. Помочь, — с расстановкой произнес Гарри, послав собеседнику выразительный взгляд.

Тот дернулся, вывернувшись из захвата, и все равно отвернулся.

— Я… — Малфой сглотнул, стараясь справиться с дрогнувшим голосом. — …должен убить одного человека.

Поттер отвел взгляд, уставившись в едва различимую в полумраке трещину в противоположной стене, и задумался. Почти все доказательства были у него, и вот теперь еще и чистосердечное признание.

— Дамблдор, да?

При звуках этого имени Драко сильно вздрогнул, шокировано посмотрев на гриффиндорца.

— Не спрашивай, откуда знаю, просто догадался, — успокоил собеседника Гарри. – Что-то еще?

Теперь настала очередь Малфоя разглядывать трещину. Хотя, возможно, он ее и не видел – его взгляд снова опустел.

— Я должен провести в школу отряд Пожирателей. Правда, это не так важно, как убийство. И я… не могу, у меня не выходит, все срывается в нужный момент.

— Убить, глядя в глаза, сил не хватает, да? – спокойствие в голосе Поттера снова заставило слизеринца передернуться. Он не ответил, возможно, подтверждая тем самым мнение Гарри, а возможно, просто для себя еще не найдя ответ на этот вопрос.

— Ты был прав, Поттер, я действительно не могу… — через почти минуту молчания прошептал Драко, опустив голову на подогнутые колени.

— Чего не можешь?

— Видеть, — Малфой едва выдавливал из себя слова. — Не могу убить и смотреть, как человек умирает. Я когда-то думал об этом…. Ну, после того, как ваша Белл не донесла ожерелье. Считал, что смогу подкараулить и убить, но как представил... Просто не смог.

— Знаешь, мне сложно тебя судить… — постарался подбодрить юношу Поттер. – Это, мне кажется, не так уж и плохо – значит, ты не такой уж и негодяй…

— Нет, скорее просто не настолько плох, как ты думал раньше… — невесело хмыкнул Малфой, и снова заговорил после недолгой тишины: — Помнишь, когда в больничном крыле ты сказал мне, что я недостоин быть в рядах Пожирателей? Теперь я точно не хочу иметь с ними ничего общего…

— Это твое право.

— Которого у меня нет, Поттер. Не забывай, от меня зависят чужие жизни…

Они снова замолчали.

— Ты все же можешь не убивать Дамблдора, – Гарри взъерошил волосы на своей голове. — Мы как-нибудь выкрутимся…

— Нет, не могу, — Драко устало спрятал лицо в ладонях. – Даже если я сам смогу выкрутится, Дамблдор все равно труп. Не забывай про Сев… Снейпа.

Гриффиндрец тихо выругался. Слизеринский декан, скованный по рукам и ногам Обетом, все равно обеспечит смерть доблестного директора. Но неужели нет ни одной лазейки? Это невозможно.

— Снейпа ты, конечно, в обиду не дашь? – предположил Поттер тихо.

— Не дам.

Как будто стоило сомневаться в ответе.

— Выхода нет, Поттер, тебе не кажется? – голос слизеринца был едва слышен. Он так и не поднимал лица от ладоней, что еще больше затрудняло понимание слов.

— Мы что-нибудь придумаем, Малфой, — Гарри наклонился вбок и прижал Драко к себе, тихо шепча на ушко: — Не отчаивайся, все образуется…

Слизеринец замер, не дыша. Тихий голос, жаркое дыхание, щекочущее шею, аккуратные прикосновения ладоней, передающих тепло сквозь тонкую ткань мантии к плечам – все это услужливо вернуло воспоминания о сегодняшнем сне. Но даже несмотря на это вырываться из объятий не хотелось. В них можно было раствориться, уйти от этой чертовой, нависшей дамокловым мечом, реальности и просто забыться.

— Когда же образуется, Поттер, когда? – откинувшись на грудь Гарри, спросил Драко. Тому и самому было интересно, когда же, но, в отличие от Малфоя, он сам верил, что это счастливое время когда-нибудь придет. Нужно было только подождать.

Они так и сидели молча, греясь в объятиях, пока Драко не разрушил царившую в полумраке тишину.

— Послушай, Поттер, а зачем тебе все это нужно? – не шевелясь, поинтересовался Малфой. – Зачем ты хочешь мне помочь?

Гарри выдохнув, ответил, шутя:

— Потому что так говорит мое гриффиндорское благородство…

— Поттер… — Драко недовольно сощурился, стараясь извернуться, чтобы встретиться с гриффиндорцем взглядом.

— Я почти серьезно, Малфой, — Гарри усмехнулся одним уголком губ. – Хотя основная причина в том, что за это время я… привязался к вам. Я не могу просто так оставить все на произвол судьбы.

Промолчав, слизеринец задумался.

— Хорошо, Поттер, это понятно, но скажи, зачем ты вообще во все это лезешь? – он снова скосился на собеседника. – Что, кроме тебя некому сразиться с Лордом? Или жажда мести мучает?

— Я не сказал бы, что так уж и мучает… — Поттер удобнее устроил Драко в своих объятиях, отчего тот почти перекочевал на его колени. – Просто…

Гарри замолчал, не зная, раскрывать ли свой секрет, который он не раскрывал даже Рону и Гермионе. Однако думал он недолго – что-то внутри него, хотелось верить, что интуиция, буквально подталкивала раскрыть рот и начать выкладывать все прямо так, как есть, начистоту.

— Ну, Поттер, — после продолжительного ожидания легонько встряхнул Поттера Малфой. – Я же тебе открылся.

— Я не могу отступиться, Малфой, просто не могу, — сдавшись, выдохнул Гарри. – Тебе сложно будет понять, но я должен что-то сделать.

— Что, Поттер, кроме тебя некому? – повторил свой язвительный вопрос Драко.

— Некому… — юноша выдавил из себя подобие улыбки, получившееся слишком горьким. – Много лет назад было сделано предсказание: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...». И получилось так, что этот человек — я…

— С чего ты взял? – Малфой скептично изогнул бровь, похоже, не особо веря в слова собеседника.

— С того, Малфой, что я родился тридцать первого июля, мои родители трижды бросали Волдеморту вызов, и он сам выбрал меня… — Гарри провел рукой по лбу, открывая шрам. – И если это предсказание правдиво, у меня просто нет иного пути. Я ни за что не смогу уехать, скрыться куда-то, зная, что из-за моего малодушия пострадают тысячи людей. Мы оба с тобой боремся, только ты за себя и семью, а я за других

— Вроде того, что «если не я, то кто же»?

— Вроде того.

Оба как-то тяжко вздохнули.

— Слишком уж ты совестливый… — фыркнул Драко.

— А ты бессовестный.

— Я бы попросил…! – слизеринец снова заерзал в объятиях.

— Ну, попроси… — рассмеялся Поттер, ослабляя хватку. Малфой развернулся, и они оказались лицом друг к другу, на мгновение зависнув так.

Сердце ухнуло вниз с глухим болезненным ударом. Оба одновременно опустили взгляды вниз, на губы, и обратно на глаза.

«Что же я творю?..» — отчаянно подумал Драко, наклоняясь ближе.

Портрет, возомнивший себя дверью, гулко хлопнул, закрыв проход, который до этого, оказалось, был открыт. Можно было бы погрешить на сквозняк, если бы снаружи не послышались удаляющиеся всхлипы.

Хлопок заставил юношей резко отпрянуть друг от друга. Они с расширившимися глазами смотрели на тыльную сторону портрета. И как они не заметили, что за ними кто-то подглядывает?

Ничего не сказав, Малфой резко вскочил, вылетев из закоулка, оставив ошарашенного Поттера одного.

От автора: Ахтунг! Легкая щепоточка фемслеша))

Ребята честно выждали час, прежде чем отправиться на поиски Драко, как их и просил Гарри. Панси и Джинни покинули выручай-комнату и разбрелись по школе, оставив Гермиону и Рона одних. Девушки не хотели их отвлекать, поэтому решили пойти за Малфоем вдвоем. Уизли помогал подруге разобрать ритуал, а девушка проверяла его домашнее задание по зельям.

— Рон, как можно было перепутать экстракт бадьяна с заживляющей мазью? – поражалась Грейнджер, все глубже пытаясь вникнуть в дебри порой почти нечитаемых предложений.

— Гермиона, — Рон тяжело вздохнул, и отложил от себя блокнот. Собственная работа интересовала его в данный момент меньше всего. Он наконец-то решился поговорить с подругой по душам. – Я должен тебе сказать…

— … к тому же, ты слишком поверхностно указал способы использования магических цветов в различных настойках…

— Послушай, Гермиона!.. – произнес юноша громче, накрыв ее ладонь своей. Гермиона вздрогнула и подняла взгляд на Рона. – Я хотел сказать, что извиняюсь за все те обиды, которые нанес тебе за этот учебный год. Я…

— Я не в обиде, Рон, — сглотнув, произнесла девушка, потупив взор. Она аккуратно высвободила свою руку, собираясь уже вернуться к работе, но Уизли не дал ей сделать этого.

— И еще я хочу, чтобы между нами было все, как раньше, — он постарался заглянуть ей в глаза.

— По-моему, сейчас все так, как было и раньше… — голос Грейнджер был по-прежнему холоден и безэмоционален. Она упорно не смотрела на него. Сложно было понять, о чем думала эта девушка в тот момент.

— Нет, я… имею в виду, хочу, чтобы нам было так же… весело друг с другом, как и раньше, — Рон снова вздохнул. Ему тяжело было все это говорить, он давно уже подготовил речь, но почему-то в присутствии этой очаровательной гриффиндорки слова разбегались, не укладываясь в нужные предложения. Руки слегка подрагивали от волнения. - Ты отстранилась от нас, Гермиона… От меня отстранилась, и я знаю, что сам виноват в этом… И хочу как-то загладить свою вину. Только скажи мне, как.

Какое-то время Гермиона молчала, уткнувшись в эссе, и на мгновение Рону показалось, что она его совсем не слышала, но шестое чувство подсказывало обратное: она его очень хорошо слышала и очень внимательно слушала. Грейнджер медленно вдохнула и, отложив работу, повернулась к другу, заставляя его нервничать все сильнее и сильнее.

— Рон, ты знаешь, что мы с тобой друзья, — начала она с напускным спокойствием. – И всегда ими будем, несмотря на разногласия. Я многое для тебя сделаю, и знаю, что ты тоже в любую секунду будешь готов мне помочь. Я не обижаюсь на тебя, и тебе ничего не нужно делать, чтобы заслужить мое прощение…

Он закрыл глаза, выдохнув. Слова Гермионы радовали, хотя она по-прежнему была довольно холодна с ним, даже не улыбнувшись. Рон попытался найти в себе смелость сказать то, что сразу должен был сказать.

— А что, если… — он сжал дрожащие пальцы в кулаки. Грейнджер напряглась, не зная, чего ожидать. А если я скажу тебе, что хочу быть для тебя больше, чем другом?..

Первые секунды они смотрели друг на друга, но потом Гермиона не выдержала, отведя взгляд. Ее щеки покрылись легким румянцем.

— Рон, я…

Договорить ей не дала хлопнувшая дверь. На пороге, запыхавшаяся, с заплаканным лицом, стояла Джинни. Она пролетела в комнату, ничего никому не объясняя, и рухнула на ближайший диван. Ее то и дело сотрясали рыдания.

— Джин! – первая среагировала Гермиона, бросившись к подруге. – Что случилось, Джин? Что-то с Драко?

— Стала бы она из-за него рыдать… — буркнул подошедший следом Рон, отчасти расстроенный из-за прерванного разговора. – Джинни…

Он сел рядом, став гладить сестру по голове. Рон давно не видел, чтобы его сестра так убивалась. Если ее что-то беспокоило, она всегда старалась не подавать виду.

— Драко… — приглушенно всхлипнула младшая Уизли, все еще пряча лицо в ладонях. Ничто не предвещало разразившуюся бурю: девушка резко села, на ее лице отражался гнев вперемешку с отчаянием, она закричала. – Да ваш разлюбезный Малфой сейчас в тихом местечке целуется с Гарри!

Заявление шокировало ребят, и они смотрели на Джинни широко раскрытыми глазами.

— Я не ослышался? – решил уточнить Рон. – Он и Гарри делали что?

— Целовались! – продолжала на повышенных тонах Джин.

— Не может этого быть… — ахнула Грейнджер.

— Я видела это своими глазами!

Молодые люди не знали, что сказать. Они переглянулись, стараясь найти в глазах друг друга хоть какой-то ответ на вопрос: «какого Мерлина здесь вообще происходит?». Джинни продолжала рыдать, уткнувшись в диванную подушку.

— Я должен найти Гарри и поговорить с ним! – решил Рон. – Я не понимаю, как он может так поступать с Джин…

— Послушай, Рон, может все не так, как кажется на первый взгляд? – предположила Гермиона. Все происходящее никак не укладывалось в ее голове. Гарри и Драко?

В комнату тихо вошла Панси и, так же как и ребята, присела рядом с младшей Уизли. Друзья вкратце поведали ей о сложившейся ситуации, и девушка лишь задумчиво покачала головой.

— Идите, найдите этих двоих, я постараюсь ее успокоить, — посоветовала тихим голосом Паркинсон. – В любом случае, надо все выяснить…

— …чтобы не вышло недоразумения, — закончила за нее Гермиона и, взяв Рона за руку, вышла из комнаты, заранее жалея, что карта осталась у Гарри.

— За что мне все это?.. – всхлипнула Джинни, и Панси вернула девушку в вертикальное положение, аккуратно придерживая за плечи. – Мой парень изменяет мне с моим же телом…

— Тогда это не считается изменой, — попыталась отшутиться слизеринка, но в ответ Джинни только снова начала всхлипывать. – Так, возьми себя в руки! – Панс встряхнула Уизли, стараясь вернуть ту в реальность. – В любом случае, не родился еще такой мужчина, который бы заслуживал наших слез!

— Как ты можешь так спокойно говорить, твой парень тоже был там, и целовался с другим!

— Послушай, — спокойно заговорила Паркинсон. – У нас с Драко особые отношения. Я люблю его, но никогда не собираюсь цепляться за него, пытаясь удержать рядом с собой. Если все так, как ты говоришь, то это его выбор, и что бы я ни делала, он не поменяет его. Я только потрачу свои и его нервы на пустое выяснение отношений. А так будет шанс, что он одумается и вернется. Ведь, все же, есть вероятность того, что вся эта ситуация – огромное недоразумение. А в итоге ты просто измучаешь себя ревностью.

— И ты что, совсем не ревнуешь Драко? – всхлипнув, спросила Джинни.

— Ревную, но не всегда показываю это. Знаешь, ревность – не самое прекрасное и благородное чувство, чтобы открыто им бравировать.

— Но я не могла ошибиться, Панс… — взвыла девушка. – Я все видела собственными глазами!

— Кто-то однажды сказал: «Не верь глазам, верь сердцу», — хмыкнула Панси, убирая со лба гриффиндорки прилипшую белокурую прядь. – Они сами должны подтвердить то, что говоришь ты, и тогда, возможно, я поверю во все это. Я доверяю твоим словам, но ты же не можешь знать всего происходящего…

Всхлипнув последний раз, Джинни примостила свою голову на колени Паркинсон, и девушки стали ждать хоть каких-нибудь известий. Незадолго до отбоя Гермиона и Рон вернулись в выручай-комнату, ведя за собой хмурого Драко. Джинни и Панси отстраненно смотрели на него, он так же смотрел на них.

— Вы целовались, да? – наконец не выдержала младшая Уизли, снова поднимаясь. На ее глазах опять стали наворачиваться слезы, грозящие перерасти в истерику.

— Что, прости? – невозмутимо переспросил Малфой, устраиваясь за столом с какой-то книгой в руках. Гермиона, наблюдавшая за ним со стороны, могла поклясться, что он держал эту самую книгу вверх ногами.

— Вы с Гарри целовались? – сглотнув, переспросила Джинни. – Скажи мне правду. Вы в той комнатке с ним целовались, да?

— Ты же там была, сама видела, что нет… — все тем же тоном ответил Драко, не поднимая взгляда.

— Но вы собирались! – Уизли продолжала наступать, но слизеринец и не думал сдаваться.

— Я не должен перед тобой отчитываться! – как бы между делом заметил юноша.

— Тогда, может, отчитаешься передо мной, Драко? – вторив ему спокойным голосом, спросила Панси. Малфой заметно вздрогнул, он отложил книгу и посмотрел на свою девушку.

— Это было глупое наваждение, Панс, — произнес Драко, глядя в глаза Паркинсон. – Порой это тело сводит меня с ума, оно мне не принадлежит. Я не могу контролировать ситуацию…

— Тогда почему Гарри не остановил тебя? – все сильнее поддаваясь истерике, почти прокричала Джинни.

— Ты меня зачем об этом спрашиваешь, Уизлетта? – слизеринец повернулся к ней, но на его лице уже не отражалось предыдущего спокойствия. – Придет твой разлюбезный Поттер, у него и спроси, почему он живет совсем без тормозов!

— И спрошу! – теперь девушка точно кричала.

— И спроси, Джин, — негромкий голос со стороны двери заставил всех обернуться. В дверях стоял Гарри, спрятав руки в карманы. – И я скажу тебе, что не понимаю, что со мной. Может, меня кто-то проклял, или я просто схожу с ума, но я не жалею о случившемся.

Все пораженно смотрели на Избранного стараясь понять, точно ли он в здравом уме. Не сдержав более рыданий, Джинни бросилась прочь из комнаты, задев Поттера при выходе плечом. Следом за ней вышла Паркинсон в каком-то угрюмом молчании.

— Гарри, как… — Гермиона ошарашено хлопала ртом, не зная, что сказать. – Как ты мог? Это жестоко…

— Знаю, Герм, — Поттер с тяжелым вздохом подошел к столу и опустился за противоположный от Малфоя стул. – Но это лучше чем врать что-то несусветное и выкручиваться. Я и правда не знаю, что это такое… И лучше Джин сразу понять.

— Я доверял тебе сестру, полагая, что ты ее никогда не обидишь… — ледяным тоном заговорил Рон. – Но то, как ты поступил…

Не сказав больше ни слова, Уизли ушел, забрав с собой Гермиону.

— Как он мог?! – дверь в комнату слизеринского старосты с громким стуком ударилась об стену, открывшись.

Джинни и Панси представляли собой две разные ипостаси – огонь и холод. В то время как Уизли загнанным зверем, в слезах, металась по комнате, всеми известными ей ругательствами проклиная одного очкастого придурка, Паркинсон с абсолютной невозмутимостью зашла внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— А ты чего молчишь? – накинулась на девушку гриффиндорка. – Это по милости твоего хахаля мой Гарри…

Панси, замахнувшись, со всего размаху влепила той пощечину тыльной стороной ладони. Джинни пораженно смотрела на слизеринку, коснувшись пальцами тут же вспыхнувшей от боли кожи. Щека покраснела, отчетливо выделяя след пятерни.

— Хватит истерить, — с расстановкой, холодно произнесла Паркинсон, скривившись в аристократичном презрении. – Я была права, только вы, гриффиндорцы, страдаете так, чтобы все вокруг слышали и пожалели вас, бедненьких и несчастненьких. Твои крики тебе ничего не дадут, успокойся и сядь!

Девушка, не смея перечить, плавно опустилась в кресло, не отводя взгляда от Панси.

— Ты ничего сейчас не можешь сделать, их влечет друг к другу, — не останавливаясь, говорила Паркинсон так же тихо, но отчетливо. — Мы можем только надеяться, что этот их магнетизм сойдет на нет, когда вы поменяетесь обратно…

— А если не сойдет? – обреченно спросила Джинни, опуская взгляд. – Вдруг они…

С глубоким вздохом Панси села на кровать, застеленную темно-зеленым, бархатным покрывалом с изображением уробороса.

— Не знаю, Джин… — ответила девушка, и Уизли увидела наконец всю глубину ее отчаяния, сквозившую в опустошенном взгляде. – Я сама задаюсь этим вопросом.

— Не могу представить, чтобы Гарри… Ему никогда не нравились парни.

— Не говори за него, — невесело усмехнулась Паркинсон. – Это не то, о чем рассказывают своим девушкам… Да и может мы нагнетаем ситуацию? Может это и правда наваждение?

Какое-то время Джинни не отвечала, задумавшись.

— Боюсь, что нет… — сдавленно прошептала гриффиндорка, на ее глазах снова стали наворачиваться слезы. – Если бы это было наваждение, они бы просто постарались это замять, просили бы прощения. Но он не жалеет, понимаешь? Он сказал, что ни о чем не жалеет! – Джинни постепенно повышала голос, следующую фразу уже крича: — Мерлинова бабушка, Панс, он ХОТЕЛ, чтобы Малфой его поцеловал!

Паркинсон нечего было сказать на это, она размышляла надо всем, что произошло за последний час, надо всем, что происходило с ними за эти два гребанных месяца. И слизеринка уже не могла со всей уверенностью сказать, что это все, простой бред, ничего не значащее наваждение. Девушка встала, вернувшись к креслу и сев на подлокотник. Она приобняла Джинни за плечи, стараясь утихомирить снова разыгрывающуюся истерику, хотя ей самой в тот момент хотелось разрыдаться.

— Почему, Панс? – Уизли подняла голову, посмотрев на Паркинсон с надеждой на ответ. – За что он так со мной поступает? Что со мной не так?

— Ты в теле Драко Малфоя… — сделала попытку пошутить Панси. – А если серьезно, то это не твоя вина.

— Но со мной явно что-то не так… Я что, прокаженная?..

Слизеринка не выдержала этого искреннего самобичевания, встряхнув собеседницу за плечи.

— Успокойся, ты здесь ни при чем! Ты умная, красивая, сильная девушка. Он не достоин, чтобы ты убивалась из-за него.

Они какое-то мгновение смотрели друг другу в глаза, пока Джинни не подалась вперед, робко коснувшись губами чужих губ. Она не знала, зачем делала это, что именно ей двигало, однако желание прочувствовать на вкус этот поцелуй было как никогда остро. Поняв, что ее никто не собирается отталкивать, гриффиндорка осмелела, осторожно коснувшись языком губ Панси. И та на удивление ответила, так же робко и неуверенно. Их языки слились, затеяв свою удивительную игру, поцелуй становился все более страстным, чувственным.

— Стой… — отстранилась Панси, стараясь отдышаться. Ее ладони подрагивали. – Я не… не хочу быть орудием мести…

Паркинсон торопливо покинула комнату, хлопнув дверью напоследок.

Гарри взвыл, сгибаясь и зарываясь ладонями в волосы.

— Н-да, Поттер, натворил ты дел… — не слишком радостно пробормотал Драко.

Ситуация, настолько была привлекательна для злорадствования: от Героя отвернулись все его друзья. Малфой бы позлорадствовал, если бы сам не был причиной всего происходящего. И вся смута в его душе не способствовала веселью. На душе скребли книзлы.

— Зачем было так ей говорить, Поттер? – все так же тихо продолжал слизеринец. – Это все – глупости, ты просто никак не привыкнешь, что я – не твоя Джинни, вот тебя и клинит…

Гарри откинулся на спинку стула и запрокинул голову.

— Малфой… — он посмотрел собеседнику в глаза. – Хватит говорить о том, что я вижу в тебе свою девушку. Ты для меня уже давно просто ты, я не имею привычки цепляться за прошлое…

Драко задохнулся от удивления.

— Тогда зачем? – слизеринец и в правду не понимал, что происходило. – Зачем эти изощренные пытки? Рождественская ночь, то утро, сегодняшний вечер?.. Зачем ты мучаешь меня?

— Так значит, ты помнишь, — улыбнулся Поттер одним уголком губ. – А сказал, что перепил…

От обиды Малфой закусил губу. Надо же было так глупо проговориться…

— Не важно! – огрызнулся Драко, стараясь не потерять лицо. — Для меня все это ничего не значит.

— Ты сам до этого утверждал, что я тебя мучаю… — на этот раз улыбка была шире. – Так мучаю или не значит?

— Достал ты меня, Поттер, — обессилено пробормотал Малфой, отвернувшись. – Я не могу понять, что со мной твориться, а ты тут шутки шутишь…

— Тогда, может, попробуем вместе разобраться? – Гарри повел бровью, не переставая улыбаться. Слизеринец в очередной раз заметил, что эта улыбка и этот взгляд действовали на него точно удав на жертву. Он не мог двинуться, не мог отвести глаз.

— Что ты… — через силу спросил он, незаметно для себя облизнув сухие губы. — … имеешь в виду?

Драко заворожено наблюдал, как Поттер поднимался со своего места и обходил стол, протягивая ему при этом руку. Малфой принял ее и тут же оказался на ногах.

— Вот это… — в самые губы прошептал ему Гарри, не давая Драко отстраниться. В прочем, в этом не было необходимости – слизеринец тут же оказался прижатым к столу.

— Прекрати… — на выдохе попросил Малфой, все еще находясь в плену зеленых глаз.

— Ну, ты же хочешь во всем разобраться?.. – хищно нависая над Драко, сказал Поттер.

Малфою тут же пришло в голову, что он никогда прежде не видел этого гриффиндорца таким. Нахальным, упорным, беспринципным. Словно его подменили или прокляли. Может, Поттер был прав, когда сказал, что, наверное, он находился под действием враждебного заклинания? Потому что Золотой Мальчик бы никогда…

Легкое касание губ прогнало все посторонние мысли из головы слизеринца. Ладонь Гарри легла ему на затылок, не давая возможности отвернуться, избегнуть этого сумасшествия, которое тут же завладело юношей. Тело перестало слушаться Драко, ноги онемели, и, если бы не стол, они бы уже подкосились, отправляя своего хозяина в короткий полет.

Поттер наступал, углубляя поцелуй, и Малфой сдался под обрушившимся на него напором. Он приоткрыл рот, впуская чужой язык, его руки крепко схватились за ворот рубашки Гарри, не желая отпускать.

Драко не заметил, как оказался сидящим на столе, а гриффиндорец уже проводил дорожку поцелуев по щеке к шее, не пропуская ни единого сантиметра молочно-бледной кожи. Малфой не сдержал стона, когда шаловливый язык обвел его ушко и нырнул внутрь.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, Драко?.. – шевеля дыханием волосы у виска, спросил Поттер с придыханием. — Дра-ко…

Реальность потеряла свои очертания, Малфой не мог понять, был ли это очередной сон, или же правда, и тон Гарри все сильнее придавал происходящему оттенок нереальности. Однако, словно прочитав мысли юноши, Поттер прикусил его мочку уха, и по телу Драко разнеслась приятная, томная боль, отозвавшись внизу живота. Не сон.

— Поттер… — слизеринец сам не понимал, что он делал. Эта была мольба, но о чем? Остановиться или продолжать? Мысли путались в голове, от каждого прикосновения по спине пробегали мурашки, дыхание сбивалось, вторя бешеному ритму сердца. – Что ты творишь со мной?..

— Не знаю… — честно признался Гарри, снова начав терзать чужие губы. Его руки легли на грудь Малфоя, чуть сжав ее, отчего тот снова приглушенно застонал.

Неожиданный хлопок от упавшей на пол книги заставил юношей на несколько мгновений отстраниться друг от друга, и этого мгновения хватило на то, чтобы рассудок Драко вернулся на место.

— Отвали от меня! – со всей силой оттолкнув от себя гриффиндорца, крикнул юноша, ринувшись к своей кровати, и сразу же завесившись пологом. – И не смей ко мне подходить, Поттер!

Гарри поднял книгу и с ревом запустил ее в стену.

— Черт тебя побери, Малфой!

Ответом послужила напряженная тишина…