Агония

Это было слишком неожиданно. Я не была готова к этим ощущениям. Боль пронзала тело, заставляя извиваться подобно змее. В лёгких было катастрофически мало кислорода, я буквально задыхалась, откашливаясь собственной кровью. Не было сил даже на крик. А как же? Словно стадный инстинкт из прошлого, казалось, что закричав, поделившись с миром своей болью — станет легче. Но нет, это было выше моих сил.

Мир потерял свои краски. Время и окружающее меня пространство стали какой-то совершенно незначительной деталью в этом безумном калейдоскопе ощущений. Какая разница, когда вокруг лишь темнота, иногда вспыхивающая слишком сильной белизной, слишком режущим светом? И эта острая боль. Я пребывала на грани безумия и видела не то, что должна была. Какие-то неясные воспоминания, туманные, словно это был старый кинофильм. Но сознание не могло сконцентрироваться на них. Боль, разливающаяся по всему телу, вполне ощутимой волной, глушила все мысли. Мне казалось, что в секундные мгновения я перемещаюсь то в жаркое пламя ада, то в ледяной холод Антарктиды. Я чувствовала, как меня колотит. Я знала, чем были эти совершенно непривычные ощущения, держащие меня на грани между жизнью и смертью — агония. Борьба, возможно, последняя в моей жизни. Когда каждую клеточку тела, словно пронзали ядовитыми иглами, когда кровь, казалось, вскипела, как вулканическая магма, когда сердце как сумасшедшее бьётся в груди, словно желая вырваться на волю.

Сколько это ещё будет длиться прежде, чем смерть победит и вырвет мою душу из оков этого бренного тела? В эти секунды, я молила Высшие силы о том, чтобы это случилось поскорее. Боль разрезала на куски, заставляя мечтать об успокоении.

Тело не слушалось меня. Кажется, мои непослушные губы что-то шептали? Или возможно я, наконец-то, сорвалась на крик? Я не могла дать совершенно точного ответа на этот вопрос. Как будто во мне жило два совершенно разных человека. Тело в агонии, бессознательно мечущееся на полу, и душа, что изнутри наблюдала за всем происходящим. Инстинктивно я понимала, что мое состояние не правильное. Борьба за жизнь должна была избавить меня от душевных переживаний, но те, видимо, были слишком сильны. Я, как обычно, была чрезмерно эмоциональной.

Хриплый стон вперемешку с кашлем вырвался из полуоткрытого рта, то ли забирая кислород из лёгких до конца, то ли заполняя их без остатка. Каждый глоток воздуха давался мне все сложнее и сложнее. Грудь тяжело поднималась и опускалась. Темнота была очень близко, но всё же не могла поглотить меня полностью. Живя историями из книг, я не зря считала предсмертную агонию самым страшным, что может испытать человек. Для тела нет ничего хуже этого ужасающего состояния борьбы на границе между жизнью и смертью.

Боль усилилась. Глаза болели от слишком ярких красок мира. На грани видения мелькали чьи-то образы. Это были призрачные силуэты моих близких. Пусть их не было рядом, но они будто бы мысленно провожали меня в последний путь.

Частично я ещё была свидетелем всего происходящего. Я пока не скатилась во все сумасшествие этой агонии и мысли изредка были чисты. Я немного осознавала то, что творилось вокруг. Это было странно. Разве я не должна существовать цельно? Но нет, в этот миг, казалось, родилось две меня. Не слишком связанные друг с другом. Но может в этом и есть смысл агонии? Умирать от изощренной пытки и сводящей с ума боли и в тоже время рационально мыслить?

Мне хотелось провалиться в бездну, избежать всего этого. Но как только я протягивала руки к тьме, та отступала. Время ещё не пришло. Что-то ещё обязательно должно случиться. Видимо, я ещё недостаточно настрадалась в этом гребанном мире.

В эту секунду пришла мысль, что я должна помочь телу в этой борьбе. Сейчас как никогда захотелось жить. Это было удивительно: мгновение назад молить о смерти, а сейчас со всех сил бороться за возможность ещё хоть раз увидеть солнце, почувствовать капли дождя и вдохнуть глоток свежего воздуха.

Борьба с собственным телом за возможность жить давалась мне тяжело. Я словно заново училась дышать, заставляя свои лёгкие работать. Первый глоток воздуха сопровождался такой сильной болью, что, казалось, в легкие ворвалась дюжина отравленных стрел, пробив их насквозь. Дальше было проще. Мне вдруг показалось, что я смогу победить, что выкарабкаюсь из этого ада. Я искренне верила в то, что сил мне на это хватит.

Мне было очень плохо. Теперь все поменялось местами. Когда мгновение назад я стремилась во тьму, она меня отталкивала, не желая принимать в свои нежные объятия, а сейчас, когда я сражаюсь со смертью, Костлявая ещё сильней в меня вцепилась.

Я не смогла уловить, когда в моем воспаленном борьбой мозгу, появилась эта мысль. Может это был предсмертный бред, но неожиданно мне показалось, что боль — это всего лишь очередной враг. Уже год сражаясь в этой нелепой войне наравне со взрослыми, я уже мыслила только ей. И в какой-то миг я рещила, что это просто бой. Самый главный бой в моей жизни. И от победы зависит все.

В сознании появилась ещё одна мысль. Столь же удивительная. Это проверка. Действительно ли я стала сильной? Теперь я полюбила агонию. Она даёт шанс уйти из мира благородно, в битве. Она оставляет надежду.

Тело выгнулось дугой, я вся задрожала. Из груди вырвался судорожный то ли стон, то ли всхлип. Я запоздало поняла, что только что была на грани, но тьма не смогла забрать меня в свои владения. Мой бой ещё продолжался. В тот же момент боль стала настолько острой, как никогда до этого. И сознание медленно начало ускользать в спасительную темноту. Нить, держащая меня в этом мире, истончилась до предела.

Неожиданно что-то прохладное проникло сквозь чувства агонии, в которой я пребывала. Оно появилось в тот момент, когда связь с внешним миром вконец была потеряна, и вернуло меня обратно. Я снова держалась за иллюзию спасения. Попытавшись убрать этот чужеродный предмет, я вдруг поняла, что не могу контролировать свое тело. Попытка сосредоточится и почувствовать его, увенчалась небольшим успехом. Я опять ощущала свои руки, но я не могла управлять остальным.

Злость на свою беспомощность была настолько сильна, что я ощутила новый прилив сил. Борьба продолжилась. Боль отступила, но иллюзия спасения вдруг разбилась на миллион осколков, больно врезаясь в душу разрушенной надеждой. Агония заканчивалась, но это не было освобождением, ибо тьма была всё ближе. Я попыталась полностью раскрыть глаза и в последний раз взглянуть на мир и просторы, которые так люблю, чувствуя, что смерть уже близко. Почему-то сознание прояснилось. Я мыслила почти адекватно. Но боль в груди от каждого вздоха и невозможность контроля над телом знаменовали тот факт, что моя главная битва почти проиграна.

Никогда ранее этот мир не был так ярок. Краски, много красок, от которых почти рябит в глазах. Всё, что я видела, было прекрасным. Я любила это всем своим сердцем. Этот странный огромный лес с множеством тайн, этот величественный замок и всех его обитателей, даже войну. Я любила этот мир, ибо он был живым. А впереди меня ждет пустота. Хотя кто знает что дальше? Возможно, смерть это только новое приключение…

— Грейнджер…

Этот манерный, немного ядовитый, голос был до боли знаком. Собрав всю свою силу и волю, я повернула голову, желая подтвердить свои мысли. Да, я была права. Я увидела его, своего палача…

Одного взгляда было достаточно, чтобы вспомнить все. Память вернулась ко мне разрушительной волной. Лучше бы она не возвращалась. Я теперь знала кто я, где и в чем причина этой дикой, сводящей с ума, агонии.

Я вспомнила, как мы решили пойти в Хогвартс, чтобы отыскать последние крестражи. Начало боя, большой разрыв в количестве собранных сил и душевную боль от потерь, которые начались с первой же минуты. Когда мы нашли крестраж, было принято решение, что по оставленный в Выручай-комнате меч Гриффиндора, пойду я. Как нелепо попалась в плен и была притащена к Лорду. Я для него была гарантом того, что Гарри придет. Ему дали полчаса. Объявили громко, поэтому на то, что он не услышит, не было шанса. И я совершила самый опрометчивый поступок в своей жизни. Мы придумали способ общения между собой ещё вначале войны. Связали себя узами родственной магии и теперь могли, сконцентрировав силу передавать сообщения через зверьков, которых создавали. Чистая магия. Её невозможно было остановить. Передала Гарри, что они лгут и я не у них. Лорд заметил. И я лишила себя шанса на спасение. Меня отдали Малфою, чтобы он пытал. Точнее, они пытались заставить меня, чтобы я привела сюда Гарри. Глупые. Я отдам свою жизнь за друзей.

Он был мастером пыток. Петрификус и Круцио. Это было ужасно. Но это было лишь начало. Я не помнила всего, часто теряла сознание, но они не оставляли меня в покое. Ярче всего запомнились зелье Кнута Дракона (внутри все горело, словно там был живой огонь, а на теле появлялись открытые раны) и Сектумсепра после него. Впрочем действие заклятие до сих пор не прекратили. Хотя я уже почти мертва. Только остановили кровь. Но раны не убрали. Зачем они продолжали меня пытать этой болью? От меня ведь теперь уже никакого толку.

Как только я вспомнила, мне мгновенно стала ясна причина агонии, а также её исход. Мне не выжить. Вот такой приговор. На моем теле море ран и я потеряла огромное количество крови. И никто не вылечит. Это действительно последние минуты жизни. Уже не стоит сражаться.

И тут же стало не до обдумывания ситуации, ибо поток боли вновь снёс все мысли. Тело опять воспротивилось, агония продолжается…

— Грейнджер…

Его голос, проникнув в гармонию моего мира, нарушил все мои слаженные мысли. Он и здесь нашел меня. В моем мире. В реальности борьбы, там, где заканчивается одна жизнь и начинается другая.

Стройный поток мыслей нарушило повторное прикосновение чего-то чужеродного. Только, если первое прикосновение было в чем-то ласковым и успокаивающим, то сейчас движение было грубым. Я разрывалась между ощущениями. В моей отстраненной реальности меня нежно обнимала тьма, даруя успокоение. А во внешнем мире на меня грубо воздействовала самая большая мразь из моих знакомых. Это было сумасшествием. Его прикосновения и моя отстраненность от происходящего. Мне казалось, я схожу с ума. Но… а сохранила ли я рассудок во время пытки?

Мне было очень больно и тяжело. Я ещё никогда не была настолько уязвима. В легких было ещё меньше кислорода, чем раньше, ибо он не позволял мне нормально дышать, накрывая мои губы своим властным ртом. Хотелось заплакать от боли и унижения.

— Хватит. Пожалуйста, отпусти… — единственные слова на которые мне хватило сил, но этого было недостаточно, чтобы прекратить эту жестокую пытку.

Я начала всхлипывать. Он не желал остановится, а я ничего не могла сделать. Боли уже не было. Тело как-будто парализовало, и я могла теперь чувствовать только его грубые ласки и властные поцелуи. Возможно, пытаясь не только унизить и растоптать, но и доставить немного удовольствия, — все же не зря о нем говорили, что он шикарный любовник и всегда пытается удовлетворить девушку, — он ласково прикоснулся к шее и провел языком от ключицы до чувствительного места за ухом. Посмотрев в мои затуманенные болью — или страстью? — глаза, он легко поцеловал в кончик губ и убрал прядки волос с взмокшего лба.

Я не могла решить, что мне делать. Я едва контролировала тело. Причудливое переплетение боли и наслаждения сводило с ума. Накатившая очередная порция болезненных ощущений, заставила тело выгнуться дугой. Малфой успокаивающе погладил меня по щеке. Его руки перестали действовать грубо, но страстность и настойчивость никуда не делись.

Резким движением, он сорвал с меня майку, оголяя раненые участки кожи. Он жадно прильнул к обнаженному телу, целуя и покусывая не раненую кое-где кожу. Я была категорически против того, что сейчас происходило, хотя это и помогало немножко заглушить боль. Но разве меня кто-то станет слушать? Особенно Малфой?

Сил на сопротивление не осталось. Меня лихорадило и звало во тьму. Но потерять сознание окончательно не получалось. Словно что-то поддерживало жизнь в этом теле.

Эта мука морально убивала меня. Агония и страсть разлились по телу. Собрав силу, я попыталась оттолкнуть своего мучителя. Мне хотелось просто умереть…

За попытку избежать этой настойчивой ласки, я была наказана. Болезненные засосы, грубые поцелуи и рваные прикосновения словно объясняли, что больше так поступать не следует. Он не пытался услышать меня или быть милосердным. Нет, он просто собирался получить то, что хотел. Он всегда получал все что пожелает. Этот случай не был исключение. Но уже по привычке пытался доставить удовольствие. Странный человек. Сначала довел до состояния полусмерти, а теперь трахает.

Я удивлялась тому, насколько горячая его кожа. Мне всегда казалось, что у этой ледяной глыбы и температура тела такая же. Но я ошиблась.

Нас захватило это пламя страсти. Я совсем растерялась. И перестала сопротивляться. Боль, лихорадка, влечение. Сумасшедший коктейль. Всё смешалось, не было возможности найти выхода из этого мучительного и порочного круга. Тело горело. Огонь сжигал меня. И я не понимала, что это за огонь. Я вообще перестала что-либо понимать… Остались лишь ощущения. Поцелуи и касания сводили меня с ума, вместе с тем причиняя неудобства и боль.

Внезапно возникло ощущение, что из легких выбили весь воздух. Боль вернулась с новой силой. Она начиналась в низу живота, распространяясь по всему телу. Казалось, в меня воткнули тысячу игл. Я судорожно пыталась вдохнуть глоток воздуха, но это причиняло огромные страдания.

Малфой двигался немного рвано. Очень быстро и динамично. Эти движения сводили меня с ума. Чувство наполненности, сладострастности и боли переплелись, даруя невиданные ощущения. Я в них тонула, не контролируя больше ничего. Даже мыслей. Грань было близко. Я знала, что это последние секунды. Но разобрать где тут жизнь, а где смерть было невозможно. Мой мучитель потянулся за поцелуем, и я ответила. Сил сопротивляться не было, да и не хотелось. К тому же поток чувств захлестнул меня до такой степени, что им надо было поделится, иначе я бы просто умерла… Не от боли, как ожидала, а от ощущений, натянутых до предела.

Последний толчок был самым сильным. С ним пришли невиданные ранее ощущения. Острая боль и наслаждение переплелись, нежно затягивая в беспамятство. Тело прошила крупная дрожь, а после пришло облегчение…

Он гладил мое тело, дочитывая какое-то заклинание, которое начал читать ещё когда меня только начала сотрясать эта странная дрожь…

И все закончилось…

Тьма нежно забрала к себе..

Я, наконец, смогла расслабленно вздохнуть. Боли больше не было…