Я сижу на старых скрипящих качелях на детской площадке в каком-то дворе. Хоть на улице и светло — скоро начнётся май — но уже довольно поздно, поэтому во дворе не резвятся дети, молодые мамаши, отставив в сторону коляски, не болтают о всякой чепухе, а старики не играют в домино.
Я сижу на старых скрипящих качелях и сжимаю в руке жёлтый конверт, не решаясь, наконец, распечатать его и покончить со всем этим. Двор отвечает мне тишиной, двор со мной заодно, и только за частоколом деревьев слышен гул города, голоса людей и шум проезжающих мимо машин.
Мне нравится думать, что среди этих звуков есть и звук её шагов, но я никогда, наверное, не смогу поверить в то, что медленно, но верно она отдаляется от меня навсегда.
О Мерлин. Да, наверное, вся уверенность в моей собственной исключительности и неотразимости, жившая со мной все двадцать грёбанных лет, сдохнет в ближайшие три минуты. Ибо кое-что важное в этой жизни я всё-таки упустил.
Да пошло оно всё в жопу.
* * *
Эта история началась немногим более двух лет назад.
То самое лето перед последним годом в Хогвартсе обещало быть жутко весёлым и интересным для Фреда и Джорджа Уизли — впервые они собирались провести его в Лондоне! Да ещё в апреле им исполнилось семнадцать, что обозначало их совершеннолетие и то, что теперь они могли колдовать вне школы!
Ещё у себя дома в «Норе» они всё время проводили вдвоём, подальше от родителей, Рона и Джинни. Взяв по рюкзаку с бутербродами и бутыль холодного тыквенного сока, братья отправлялись гулять куда глаза глядят, пропуская завтраки, обеды, полдники и ужины. И где бы они не находились — ставили эксперименты над Забастовочными Завтраками в покосившемся сарае на заднем дворе; купались в речке с ещё не до конца прогревшейся водой и прозрачным песчаным берегом; сидели в густом лесу в наспех выстроенном шалаше из раскидистых еловых лап или же валялись за околицей в густых стогах сена, прячась от палящего солнца — везде, везде Фред и Джордж предавались мечтам о том, как в Лондоне они будут Гулять и Бухать.
Это же такие радужные перспективы! Конечно, несмотря на то, что они уже взрослые, никто бы не выпустил их из штаб-квартиры Ордена просто так, но на то они и близнецы Уизли, чтобы никого не спрашивать! Можно преспокойненько аппарировать оттуда ночью, отправиться в «Дырявый Котёл» и кутнуть как следует…. Можно даже наведаться в Лютный переулок — наверняка там продаются прекраснейшие ингредиенты, которые так нужны для их экспериментов! Да даже можно в том же баре заняться продажей уже готового.… Например, впарить какому-нибудь простаку целую кучу товаров, а потом ещё и выпить — естественно, за его счёт!
Но всё, чего они ожидали, вопиющим образом не сходилось с тем, что случилось на самом деле. Во-первых, братья за всю свою жизнь не видели более мерзкого дома, чем родовой особняк Блэков. Портрет чокнутой старухи, мамаши Сириуса, повеселил их, правда. Но ровно на один раз — после чего стало невыносимо слушать её вопли. Во-вторых, им решительно отказали во вступлении в Орден; более того, даже не рассказали ничего о Волдеморте и его кознях. Ну ни чуточки! Вместе с Роном, Джинни и Гермионой они по полдня проводили на корточках, сжимая в руках Удлинители Ушей, но, увы…. И, в-третьих, самое ужасное: всё испортил профессор Снейп….
— И вот прямо в тот день я пришёл в бар и увидел, что там меня поджидают двое гоблинов, — с важным видом вещал Билл, размахивая вилкой с болтающимся на ней кусочком селёдки. — Представляете? Они посчитали, что эта сделка как-то дискредитирует их перед нами, вот уж никогда бы не подумал…
— Фред, — Джордж легонько толкнул Фреда в бок, потом дёрнул за длинную рыжую прядь. — Эй, Фред. Вообще-то мы уже изобрели средство, обратное «Глотай-Ступефай»…
…появившийся в «Дырявом котле» именно тогда, когда ни Фред, ни Джордж его не ждали! Фреда прямо передёрнуло. Как раз в тот момент они, как и рассчитывали, продали целый набор Забастовочных завтраков какому-то рослому колдуну лет двадцати и теперь пили с ним Огденское огневиски…. Фред почти прикончил второй стакан, когда вмиг позеленевший Джордж кивнул в сторону ненавистного зельевара, уверенным шагом идущего к барной стойке. Увидев его, Фред расплескал на себя остатки виски и попытался спрятаться под столом. Снейп с таким же невозмутимым видом делал заказ, притворяясь, будто бы вовсе их не видит, и братья не нашли ничего лучше, как поспешно распрощаться со своим собеседником и отправиться домой; уже через полминуты они были на площади Гриммо в своих постелях.
В том, что он всё заметил, не оставалось ни малейших сомнений — Джордж до сих пор вспоминал его мерзкую улыбочку, посланную в их сторону. Значит, и ночным прогулкам тоже конец! В этом они удостоверились, когда снова попытались выбраться в Лондон уже через три дня. На дом было наложено пренеприятное антиаппарационное заклинание, позволяющее перемещаться внутри, но не выбираться наружу. А про то, что все окна и двери тоже были заперты, вообще не стоило даже говорить.
Мало того — однажды после завтрака Снейп подошёл к их матери и начал что-то ей нашёптывать, после чего она объявила, что нечего им всем сидеть без дела…. Им всем! Даже совершеннолетним Фреду и Джорджу! Они должны помогать Ордену…очищая особняк от всякого ненужного хлама и вредителей!
Фред готов был поклясться всеми своими выпусками «Плеймага», что в тот момент самое лучшее лето вмиг стало самым худшим.
Дерьмо.
— Да, Джи, — наконец подал голос Фред. — Ты знаешь, я не хочу есть — сегодняшняя селёдка не внушает мне доверия. Соус какой-то странный. Мне кажется, или Кикимер насыпал туда авгурова помёта?
* * *
Сегодня после завтрака близнецы аппарировали к себе наверх — было воскресенье, и миссис Уизли никого не позвала на чистку.
Они до сих пор предпочитали держаться чуть в стороне от всех — впрочем, так оно и было почти всегда, ну, лишь с некоторыми отличиями. Фред и Джордж всё реже и реже заходили к Рону, куда обычно приходили Гермиона и Джинни — в ожидании Гарри они пролистывали подшивки «Пророка», обсуждали написанное и выдвигали всякие гипотезы в отношении Ордена — одну бредовее другой.
Так и сейчас они занимались своими делами — Джордж ровнял прутья своей метлы, а Фред проверял прочность биты на обычном баскетбольном мяче, волшебством заставив летать его по комнате и точными пасами гоняя туда-сюда. Наконец это ему наскучило и он кинул хитрый взгляд на Джорджа, всё так же сидевшего в уголке.
— Форджи, — усмехнулся он, — не хотел бы ты заняться вместе со мной чем-нибудь другим? Провести время с пользой, а?
— Ну, — Джордж отложил в сторону ножницы, — у нас есть несколько вариантов. Вариант первый — очистить от докси гостиную. Вариант второй — очистить от докси спальню на третьем этаже. Вариант третий — очистить от докси туалет.
Фред зевнул и потянулся.
— Вообще меня больше устраивает вариант номер четыре — скормить Снейпу яйца всех докси, но коль скоро он нам недоступен…. У меня есть достойная альтернатива — мы можем испытать наши новые Удлинители Ушей.
— Большая протяжённость и повышенная чувствительность, — лукаво усмехнулся Джордж. — Ну что ж, пошли.
* * *
В коридоре, обычно шумном и многолюдном, сегодня было пусто. И принесла же их сюда нелёгкая…. Фред и Джордж проторчали на лестнице целых полчаса и уже собирались уйти, как характерный шум из прихожей привлёк их внимание.
Тихо скрипнула дверь, послышался звук шагов — твёрдые и ещё одни, полегче, тихий удар обо что-то и женский вздох.
— О, Ремус, — свистящим шёпотом сказала гостья, — ещё чуть-чуть, и тебе пришлось бы успокаивать сразу двух женщин — меня и старуху Блэк!
— Ты же видишь, что я делаю успехи, Дора, — с улыбкой сказал Люпин — без сомнения, это был он. — На этой неделе я поймал тебя целых четыре раза, а на прошлой — всего два.
Джордж захихикал.
— Неужто у него ещё не кончился клей?
Ответ не заставил себя долго ждать — в коридоре показался Люпин со своей спутницей. Фред так и ахнул: это была древняя старушенция, одетая по самой сумасшедшей маггловской моде, которую только можно себе представить — короткая джинсовая юбка в заплатках, потрёпанные кеды на старческих палках, а самый смак был в психоделически цветных бусах, обильно намотанных на шею и запястья.
— Как ты думаешь, мы не сильно надоедаем Молли, каждый раз являясь после завтрака? — всё тем же ненормально молодым голосом спросила она. — Мне так неудобно беспокоить её, а тут ещё все эти чистки….
— Не стоит переживать, — ответил Люпин. — Если ты хочешь, я сам могу приготовить яичницу и кофе.
Старушка просияла и потянула его за руку, отчего Джордж ещё сильнее забился в приступе беззвучного смеха.
— Да, кстати, Дора, — снова подал голос профессор. — Мне кажется, маскировка в штаб-квартире Ордена вовсе ни к чему….
— Точно, — хмыкнула она. — Совсем забыла.
И она нахмурилась, будто бы действительно забыла что-то; секунда, и…старая развалина превратилась в высокую молодую девушку с торчащими в разные стороны ярко-синими волосами!
— Матушка, подай мне руку — кажется, я ослеп, — прошептал Джордж.
— Кажется, она метаморфиня, — добавил Фред, и вот оно случилось! Засмотревшись, он выронил Удлинитель Ушей, который шлёпнулся прямо к её ногам.
— Далеко пойдёшь, — хмыкнула она, глядя на Джорджа, перевешивающегося через перила.
— Это я сделал, — встрёпанный и смущенный Фред материализовался из-за его спины. — Здрасьте.
— Простите, профессор Люпин, — едва сдерживая смех, пробубнил Джордж.
— Право же, Джордж, ничего страшного, — лукаво ответил Ремус. — Надеюсь, мы с Нимфадорой не помешали вам с Фредом….
— Не-называй-меня-Нимфадорой, — закатила глаза девушка и снова посмотрела на братьев. — Я Тонкс.
— Я — Фред. Это — Джордж, — он указал на брата, и тот отвесил Тонкс поклон. — А это Удлинитель Ушей, — нахально подмигнул Фред, кивнув на шнур в её руках.
— Новейшая разработка Умников Уизли, — голосом телевизионного диктора проговорил Джордж, манерно смахнув несуществующую пылинку с рукава.
— Прекрасно, — хохотнула Тонкс. — Я обязательно зайду к вам, и вы подробно расскажете мне о ваших выдумках. Я так полагаю, это не всё?
— Редкая догадливость, — заметил Фред.
— Смотри, Дора, с ними шутки плохи, — снова улыбнувшись, сказал Люпин.
— Ошибаетесь, профессор, — серьёзным голосом возразил Джордж. — Шутки с Фредом и Джорджем Уизли — это самое прекрасное, что любой смертный в этом мире может себе только вообразить.
— Ну, я нисколько в этом не сомневаюсь, — Тонкс прищурилась. — Слушайте, мы с Ремусом жутко проголодались и поэтому сейчас пойдём поедим, ладно? Я крошки не съела за всё дежурство — сейчас согласна даже на гиппогрифа!
— Смотрите, как бы Сириус вас не услышал, — усмехнулся Фред, провожая её взглядом.
* * *
После этого Фред и Джордж вернулись в свою спальню. Но очень скоро Фреду надоело сидеть там, и он опять пошёл вниз. Профессор Люпин и загадочная Нимфадора Тонкс уже ушли. Фред расстроился. Новая знакомая заинтересовала его не на шутку; у него появилась куча вопросов, к примеру: кто она такая? Какую роль играет в Ордене? Почему они до сих пор никогда её не видели? Хотя…. Фред припомнил нескольких странных пожилых леди возраста МакГонагалл, в разное время приходивших в штаб-квартиру.
Весь день он провёл, слоняясь по дому без дела, и от распирающего любопытства и желания поговорить о Тонкс его мутило и трясло. Наконец Фред решил пойти к Джинни — его сестра всегда знала всё обо всех.
Джинни нашлась в гостиной — она сидела у камина и расчёсывала свои рыжие волосы, словно какая-нибудь пещерная ведьма десяток тысяч лет назад. Фред тихо подошёл к сестре сзади и щёлкнул её по носу.
— Привет, мелкая…. Эй, полегче! — вскрикнул он, когда Джинни шутя замахнулась на него расчёской.
— Могу повторить ещё раз — полегче, если хочешь, — засмеялась она. — И зачем ты пришёл?
— Хочу у тебя кое-что разузнать, — Фред присел рядом. — Кто такая Нимфадора Тонкс?
Её глаза заинтересованно блеснули, или же это была игра языков пламени, пляшущих в камине? Фред не понял; совсем некстати одно из поленьев в камине треснуло, и его плечо обдало жгучим жаром.
— Неужели ты ещё не знаком с Тонкс? — наконец ответила Джинни, снова взяв в руки расчёску.
— Вопросом на вопрос не отвечают, между прочим! Познакомился сегодня, — ответил он. — Мы с Джорджем подслушали её и Люпина. А ещё она несказанно удивила нас своим внезапным превращением из ровесницы Мерлина в весьма интересную молодую особу…. Сколько ей, кстати?
— Двадцать один, — улыбнувшись, ответила Джинни. — Не старовата для тебя?
Фред опешил.
— Да нет, ты что, я совсем не за этим интересуюсь. Моё сердце принадлежит миссис Блэк.
— Ну, по сравнению с ней Тонкс заметно проигрывает, — прыснула она. — И по возрасту, и характера милее не найдёшь!
— Возможно, — он всё-таки отодвинулся подальше от огня. — И это всё, что ты смогла мне рассказать?
— Ну, она аврор и работает в Министерстве….
— Неслабо, — присвистнул Фред.
— Сириус ей двоюродный дядюшка, кстати, — добавила Джинни. — А ещё Дамблдор всё время ставит дежурить её вместе с Люпином. Интересно, почему?
Джинни ещё раз хихикнула — совершенно по-девичьи. Фред понял, что большего от неё вряд ли услышишь — они же все там всё время чертовски заняты, хоть заавадь!
— Ну, спасибо, а теперь я вынужден удалиться — у меня в ежедневнике остался невыполненным пункт о порабощении мира, — голосом Перси объявил парень, вставая с вытертого ковра.
— Эй, а Блевательный батончик за такую услугу? — капризно протянула Джинни.
— Потом как-нибудь, — усмехнулся он. — И парочку Удлинителей Ушей в придачу — глядишь, и выследите самого Волдеморта в платяном шкафу старого мистера Блэка.
* * *
Фред вернулся в свою комнату, выслушал бурчание Джорджа по поводу его долгого отсутствия, и весь оставшийся вечер они отвечали на почтовые заказы, которых в последнее время становилось всё больше. Наконец, когда за окном взяла своё кромешная тьма, а последняя свеча в комнате сгорела почти до основания, близнецы решили лечь спать.
Комната быстро наполнилась еле слышным сопением Джорджа, а Фреду всё не спалось. Его кровать кто-то передвинул изголовьем к самому окну, и из форточки чуть поддувало. Никакими заклинаниями её было не закрыть, ну что ж теперь? Фред повернулся на живот, и, подложив под подбородок подушку поудобнее, принялся изучать вид из окна.
Внизу всё было застлано туманом; лишь холодный голубой свет фонарей делал его мягким, светлым и призрачным. Фред не видел сейчас, но знал небольшую аллею, которая выводит на улицу, застроенную унылыми многоэтажками, и ближе всего к нему находится скучный двор — со старыми скрипящими качелями и детской площадкой, где днём резвятся дети, молодые мамаши, отставив в сторону коляски, болтают о всякой чепухе, а старики играют в домино.
Фред снова посмотрел прямо — на сверкающий Лондон. Где-то там находится «Дырявый котёл» — его посетители пьют, ругаются, дерутся, отмечают праздники, заключают сделки, трахаются в меблированных комнатах наверху. Где-то там, в милой и со вкусом обставленной квартирке, посапывает Перси, обнимая свою подружку. Фред скривился — через два дня после того, что произошло у них дома, они сбежали и выследили этого паршивца. Он, оказывается, давно уже таскался с одной министерской крысой по имени Одри, лет этак на семь старше его, и даже жить переехал к ней. А дома мама с ума сходит. Трусливый кретин — но и о нём Фред научился думать почти без злобы.
А где-то там, возможно, Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы её называли исключительно по фамилии. Чем она сейчас занимается? Кто она такая вообще? Разговор с Джинни не прояснил ничего — лишь усилил любопытство. Фред впервые видел человека, который вызывал у него такой интерес. Который был так непонятен… как свитки с рунами, лежащие на столе в гриффиндорской гостиной, когда Анжелина и Алисия делали уроки.
Анджи и Лис. Две его бывшие девушки, которых он знал шесть лет и не знал о них ровным счётом ничего; которые оставили ему самую малость — несколько влажных поцелуев в тёмных коридорах и прогулки в Хогсмиде в этот и предыдущий Валентинов день... Да, они с Джорджем — как он считал — отнюдь не отличались глянцевой смазливостью, не выглядели, как старина Вуд или Роджер Дэвис из Рейвенкло. Непонятные серо-голубые глаза, неряшливо отрастающие волосы — не красно-медные, как у всех Уизли, а сильно выгоревшие и от этого более жёлтого оттенка, веснушки…оба высокие, но как-то странно широкоплечи…да и одевались братья невзрачно — фланелевые рубашки, коротковатые старые джинсы и вечные кеды. Нет. Не цепляют. Таким, как они, не видать большого опыта — девочки будут любить их, как любят своих плюшевых мишек, а получать различные виды удовольствий с другими.
Нет, Фред не сказал бы, что страдал от этого, просто… Просто ему было немного жаль, что иногда он не может сходу зацепить ту, которая понравится; вот если бы он, чёрт подери, хотя бы иногда был метаморфом…
Фред хмыкнул про себя и с этими мыслями, наконец, уснул — правда, спал он плохо и много ворочался; и успокоился только тогда, когда за окнами забрезжил серый рассвет.
* * *
Она пришла через два дня, после обеда — как раз в тот момент, когда Джордж вышел налить себе чаю и Фред остался один в комнате.
Она легко постучала в дверь и тут же вошла, тут же заставив его совершенно по-идиотски улыбаться.
— Здорово, Фред, — сказала Тонкс. — Ничему не мешаю?
— Ничуть, — ответил он и спохватился, оглядывая комнату. Что за грязь!
— Может, тебе помочь? — спросила она, глядя на Фреда, бегающего по комнате и собирающего яркие коробки и пакеты. — Вот, например… — Тонкс, видимо, захотела взять пакетик «Гиперъязычков» с тумбочки, но вместо этого смахнула его — разноцветные конфетки рассыпались по полу. — Нет! Нет, ничего не надо, извини, у меня всегда всё так, я уберу!
Он уже было бросился к Тонкс, как вспомнил, что его руки заняты — и сам уронил пачку Блевательных батончиков.
Наконец, вдоволь посмеявшись и собрав все сладости, они сели на кровать Джорджа. Фред начал раскладывать товары по кучкам, объясняя Тонкс:
— Забастовочные завтраки нужны для того, чтобы смыться с урока без особых на то причин — просто занедужишь, укусив один конец, и сразу выздоровеешь, если попробуешь другой. Есть Блевательные батончики, Кровопролитные конфеты, Обморочные орешки, а ещё мы разрабатываем Лихорадные Леденцы…. Удлинители ушей ты видела, конечно, — он вытащил из-за кровати пучок длинных шнуров, на что Тонкс широко улыбнулась. — А ещё у нас есть Канареечные помадки, — он протянул ей ярко-жёлтую коробочку, — и Пеликанье печенье было, только его забрала мама, и мы новое не успели сделать. Так, дальше, — Фред задумчиво посмотрел на оставшуюся гору безделушек. — Фальшивые волшебные палочки! Это тебе, — одна из них пискнула и превратилась в плюшевого фиолетового зайца, которого Фред тут же преподнёс Тонкс.
— Как мило, — улыбнулась она. — Просто потрясающий уровень магии, вы молодцы.
— Ну…это, конечно, не то, чему вас в Аврорате учат, — Щёки Фреда едва тронула краснота, и это не укрылось от её проницательного взгляда. — Но всё равно, спасибо.
— А как действуют эти леденцы? — девушка вертела в руках «Гиперъязычок», один из тех, что ещё недавно валялись на полу.
— Однажды мы сунули её жирному кузену Гарри, и после этого у него вырос язык на пять футов, — хихикнул Фред. — Не советую тебе пробовать, потому что мы так и не узнали, как от этого избавиться. А папа не сказал нам, как справился — чтобы не было соблазна подбросить их кому-нибудь ещё.
— Но вы работаете над этим, — полувопросительно сказала Тонкс, подмигнув ему.
— Ну, да…и не только над ними, у нас в планах конфеты, которые увеличивают уши и…ещё кое-что, — замялся Фред.
Чёрт подери, Фред всегда легко осваивал непривычные для себя занятия. Сейчас он бьёт все возможные рекорды в выставлении себя идиотом перед… перед ней. Раньше идея с увеличением некоторых органов казалась братьям очень смешной, сейчас же он не знал ничего более глупого — эта шутка казалась ему достойной в лучшем случае второкурсника Хаффлпаффа.
Тонкс снова расхохоталась, во второй раз чуть не рассыпав ириски ко всем чертям. Фред, вконец смутившись, опустил голову и ковырялся пальцем в маленькой дырочке джинсов.
— Парни, вы великолепны, — сказала она, вытирая выступившие от смеха слёзы.
— Не то что бы мы делали это для себя, — ответил Фред, снова тысячу раз проклиная себя за то, что только что сказал опять.
— Ты хочешь сказать, что твоей девушке повезло? — лукаво усмехнулась Тонкс, ближе придвигаясь к нему.
— Я хочу сказать, что она узнает об этом первой, когда у меня появится, — пробормотал Фред, пряча глаза.
Тонкс промолчала и оценивающе посмотрела на него. Фред замолчал, посчитав дальнейший разговор вопиюще глупым и ужасно бессмысленным. Тишина между ними стала слишком гулкой и вязкой, догоняя напряжение, витавшее в воздухе.
— Кажется, сегодня я перебрал Кипучей Болтучки, — наконец сказал он и, как-то странно ссутулившись, вышел, громко хлопнув дверью.
* * *
С этого дня Фред определённо решил избегать Тонкс. Причина была очень серьёзной — семнадцать лет он пребывал в полнейшей уверенности в себе, чувствуя себя королём мира; а рядом с Тонкс он был не больше, чем куча драконьего дерьма. Мерлин, она была первым человеком, сделавшим это, вытащившая на свет божий его задроченное альтер-эго, состоявшее из кучи комплексов. Она заставила его стыдиться себя — вот что самое ужасное. Стыдиться отсутствия должного опыта и присутствия рудиментарной невинности, которой он впервые в своей жизни стал тяготиться. Она заставила его признать, что все гребаные семнадцать лет своей жизни он зря просидел с Джорджем дома в сарае и хогвартском женском туалете, и по закону подлости именно этот конкретный туалет всегда оказывался нерабочим — единственной красоткой в нём была плакса Миртл. А в это время остальные парни — даже Кеннет Таулер, вечно страдающий недержанием мочи и угревой сыпью — зависали над выпусками «Плеймага» и маггловским кабельным тел-ле-видением…так оно называется? В наказание за бесцельно прожитые годы Тонкс даже однажды явилась ему во сне и смотрела, смотрела, смотрела с таким строжайшим укором, пока Фред, наконец, не проснулся в холодном поту, проклиная всё на свете.
И, исключая его собственные домыслы, в реальной жизни всё было не менее печально — за общим столом Тонкс так и сверлила его взглядом. Сначала Фред краснел, бледнел и зеленел, и оба — что он, что она — постоянно роняли на пол солонки и тарелки, но потом он поступил по-умному, как настоящий мужчина — стал одеваться в точности так же, как Джордж. Теперь укоризненные взгляды посвящались им обоим — по очереди, но Фред уже не чувствовал себя настолько ущербным. Скорее, он был в безопасности от новых фиаско, которые эта коварная девица, несомненно, готовила для него каждый день.
А что Джордж? Он, казалось, внезапно ослеп и ничего не видел — ну а если даже и видел, то это не доставляло ему никакого дискомфорта, скорее наоборот. Неожиданно притихший Фред уступил ему полномочия зачинщика, и теперь именно Джордж командовал их тандемом — все новые шутки, розыгрыши, аппарации в самые неожиданные места затхлого особняка, неуёмное (неумное?) применение колдовства отныне принадлежали ему. Так же он старательно не видел того, что Фред всё больше и больше искал уединения в разных местах, о которых раньше отзывался с презрением.
Так они и жили — но однажды Тонкс таки подловила Фреда после обеда. Он спрятался за портьеру, точно какая-нибудь ненавидимая всеми девица, ищущая удовлетворение в обществе себя и книг, и сидел там, с головой погружаясь в мрачные мысли. И ничто, даже скрип двери и лёгкие — явно женские — шаги не отвлекли его. Фред подумал, что это Джинни в очередной раз ищет Живоглота, или Гермиона явилась взять какую-нибудь макулатуру для «лёгкого чтения». И даже тогда, когда портьера отодвинулась, и его миру явилась Тонкс, чьи волосы в этот раз были ярко-зелёными, он не мог поверить, что это действительно она и что ночные кошмары, которые только перестали одолевать его, грозятся прийти снова.
— И почему ты бегаешь от меня, Фред? — спросила она. Не поздоровавшись, вот так вот — в лоб. Вроде как даже грустно.
— Я не Фред, я Джордж, — огрызнулся он. Его внезапно охватила какая-то апатия, и разговаривать ни с кем не хотелось. И тем более с ней.
— Пожалуйста, не обманывай меня. Я только что была наверху, и говорила с Джорджем, и он сказал, что ты сидишь и рефлексируешь здесь. И он искренне недоумевает, почему.
— Нас даже родители путают, — продолжал отпираться Фред.
— А я — нет, — возразила Тонкс. — Ну, так и что ты можешь сказать в своё оправдание?
Внезапно Фреду стало легко и смешно от догадки, пришедшей ему на ум. Да ей всё равно, действительно всё равно! Да, пускай он проболтался о том, что до сих пор…хм… но ей было наплевать, или, по крайней мере, она делала вид. Все проблемы, мучавшие его, вмиг стали надуманными, и впервые за несколько дней Фред искренне улыбнулся.
— Как любая благовоспитанная барышня, я выдерживал срок, положенный после знакомства, — ответил он.
Тонкс улыбнулась, и на этом они стали друзьями.
19.05.2011 .2
2.
Всё-таки я думаю, что она раскусила меня с самого начала. Случись, конечно, тот инцидент с дилдо-конфетками сейчас, мне бы не было так стыдно, потому что у того застенчивого парня в мятой клетчатой рубашке не по размеру нет ничего общего с нынешним Фредом Уизли. За исключением, пожалуй, чувства юмора. Три года сделали своё дело — я стал богат, привлекателен и популярен. За эти три года я триста тысяч и тридцать три раза задавался вопросом: а были ли наши чувства взаимны? Не хочу себе льстить, но мне всё-таки кажется, что да. «Да» — такое простое слово, но оно может быть истолковано абсолютно по-разному. Наш случай не был исключением. «Да» на языке Тонкс означает... да чёрт знает, что оно означает на её языке, который я так и не выучил, потому что был плохим учеником не только в школе. Позже, когда мне будет восемнадцать с половиной, я увижу, как она будет признаваться другому человеку, сходить по нему с ума, отбросив к ебеням всё хорошее, что у нас было, и назову её жёсткосердечной сучкой. В девятнадцать лет и два месяца я пойму, что это решительно не так. Устраивать войну с человеком, который (да-да, я ещё раз потешу себя пустыми надеждами и поплачу над тем, что не произошло) по нелепой случайности полюбил двоих — по меньшей мере, негуманно. По крайней мере, я не знаю, как чувствуют себя эти люди — хуже жертв расщепа при аппарации или нет? Хотя в своё время казалось, что тоже знал.
Чёрт, а ведь я забегаю вперёд. До этих событий в моей параллельной Вселенной так же далеко, как получится, если выложить в ряд все Забастовочные завтраки, произведённые мной и Джорджем в этот месяц. Этого хватит примерно до Эдинбурга, и если пойти пешком, то, прерываясь на сон и еду, можно дойти туда и обратно, наверное, раза четыре. Кроме шуток, я не хочу ничего пропустить. Это значит, что я чуть дольше просижу на этих хреновых облупившихся качелях, а если совсем уж стемнеет, то, возможно, не смогу прочитать или увидеть то, что написано на этом хреновом листке в хреновом жёлтом конверте. Потому что я уверен, что ничего хорошего там нет.
Правда, все мои надежды ни на йоту не оправданы — неподалёку стоит очень большой фонарь.
* * *
Теперь они проводили много времени вместе — относительно того, что было раньше, так как Тонкс была очень часто занята в Ордене, а на площади Гриммо обычно просиживала с Люпином, по меньшей мере, часа полтора в день. Как она сама объясняла, они составляли отчёты для Дамблдора…. Фред чуть-чуть злился на такие обстоятельства в глубине души, но прекрасно понимал, что не может ничего сделать. Да даже если бы и мог, то это не было бы правильным — дела Ордена для всех остальных были куда значительнее его собственных.
С Тонкс было чертовски интересно — она много рассказывала ему о себе, об Аврорате, о зачастую смешных и идиотских традициях Блэков.… Кстати, почти всегда они беседовали в самых разных местах — то в библиотеке, заставленной отсыревшими фолиантами; то на чердаке, хохоча над старомодными панталонами всех миссис Блэк; то в бывшей спальне Сириуса — теперь он предпочитал небольшой чуланчик рядом с комнатой Клювокрыла. Именно там Фреду понравилось больше всего, ведь она сильно напоминала их с Фредом комнату — пусть не по части величины и помпезности обстановки, скорее по степени беспорядка…. А как он смутился, когда Тонкс в шутку приревновала его к одной из полуголых красоток, висящих на тамошней стене!
Но нашёлся и тот, кого не устраивало положение вещей. Фред опять постоянно пребывал в радостно-возбуждённом настроении и не замечал ничего вокруг; и Джордж потерял всяческие попытки достучаться до увлечённого близнеца. Теперь, когда они были вместе, то почти не беседовали, занимаясь каждый своим делом. Джорджа до ужаса бесило это вынужденное молчание и дурацкое отчуждение, которое поселила между ними какая-то розововолосая девица! Он сотню раз задавал себе вопрос — что же такого Фред нашёл в ней; что, кроме этой её способности, может быть интереснее и в то же время скучней, потому что всё необычное приедается ужасно быстро. Что, чёрт возьми, что? Джордж пытался найти ответ на этот вопрос, но не находил ни одного, хоть на чуть-чуть его устраивающего. И вообще, было во всей этой истории кое-что, что огорчало его гораздо больше. Он страдал и загонялся по этой теме, даже стал искать общества у младших, хотя этого никогда не случалось раньше, а Фреду было плевать.
Однажды Тонкс пожаловалась на то, что ей никак не хватает времени найти в библиотеке Блэков одну так позарез нужную ей книжку, и попросила у Фреда помощи. Они проторчали там до позднего вечера, и жутко довольный от того, что поисковое мероприятие прошло успешно, Фред спускался вниз, когда все уже успели поужинать. Проходя по коридору в свою спальню, он увидел, как от сквозняка дверь в комнате Рона со скрипом приотворилась, и оттуда послышались голоса, и он решил зайти.
— Хей, закройте уже кто-нибудь дверь, — Джордж был первым, кого Фред увидел, когда вошёл.
— Привет, я не помешал? — спросил Фред. Все ответили ему молчанием.
— Нет, что ты, садись, пожалуйста, — первой нарушила тишину Гермиона и с вполне искренней улыбкой указала ему на кресло рядом с ней. Фред присел, и первое, что бросилось ему в глаза — Джордж совершенно никак не отреагировал на его появление. Все возобновили оборванный разговор, совершенно не потрудившись объяснить Фреду его содержание, и поэтому он недоуменно вникал в него, не до конца понимая, в чём речь.
— И как же Фадж будет выкручиваться, если ему предъявят ТАКИЕ обвинения? — ехидно спросил Джордж.
— Ну, я думаю, что он как всегда выйдет сухим из воды, министр магии всё-таки. Принесёт какие-нибудь извинения в «Пророке», — хмурился Рон, поедая мятно-шоколадных лягушек.
— Слушайте, меня, конечно, всё это очень радует, но я хочу хотя бы узнать, в чём дело, — объявил Фред. — Джи, может быть, ты объяснишь?
Джордж невозмутимо продолжал болтать с Роном.
— Лично для меня номер с этими извинениями не будет значить больше, чем рулон туалетной бумаги, и, вероятно, использоваться будет так же, — ответил Джордж.
— Для его непричастности не найдётся никаких доказательств, — подала голос Гермиона.
— Прямо никаких? Даже вот такусеньких? — продолжал наседать Рон, тряся остатком лягушки.
— Джордж! — воскликнул Фред. Ему нравилось это всё меньше и меньше.
Они продолжали беззаботно болтать, и Джорджу было вообще наплевать на него. Что за чёрт?!
— Земля вызывает Джорджа Уизли!!! — в последний раз прокричал он, и лишь тогда брат повернул к нему свою рыжую голову.
— Чего? А, это ты, Фредди, — Джордж явно делал вид, что только что его услышал.
— Шёл бы ты к мантикорам, Джи, — выплюнул Фред и поспешил выйти из комнаты, как можно громче хлопнув дверью.
Фред сидел в комнате и снова пялился в окно: на улице была кромешная тьма, и впервые появившийся за долгое засушливое время дождь толстыми верёвками хлестал по стеклу, что отлично соответствовало настроению парня. Сцена у Рона просто взбесила его — главным образом из-за отсутствия каких-нибудь на то причин. Что такого сделал он, Фред, что Джордж позволяет себе вести себя с ним так? Он же выставил Фреда чёртовым идиотом перед всеми ними — не сказать, что раньше между ними не было размолвок, но братья никогда не выносили их на всеобщее обозрение, решая проблемы наедине, и никак иначе. А что же случилось теперь? Фред силился понять, но никак не мог, и злился от этого ещё больше.
Он старался не смотреть на Джорджа, когда тот зашёл в комнату — лишь вслушивался в шорох задуваемой им свечи; одежды, с тихим шелестом падающей на пол; шуршание многочисленных одеял. Наконец любопытство и ещё какое-то непонятное чувство пересилило.
— Сегодня ты был очень мил со мной, Джи, — сказал Фред как можно более ровным голосом.
— А я нахожусь в поросячьем восторге от твоего вечного отсутствия, — парировал Джордж. — Скажи, ты ведь на неё запал?
Фред не ожидал такого вопроса в лоб. Честно говоря, он старался думать, что ещё ничего для себя не решил…. Но, пожалуй, он мог прийти и к однозначному ответу.
— Кажется, да, — выговорил он и, наконец, повернулся к кровати Джорджа. Лицо брата казалось в темноте серым, почти что размытым пятном, и лишь слабый свет фонаря лизнул его макушку, выхватывая мазок светло-рыжих волос.
Да. Да. Да. Фред, казалось, сам толком не понимал, что именно значит для него Тонкс, но этот неожиданный разговор с Джорджем всё прояснил. Она нравится ему, нравится так же, как нравились Анджи и Лис; но не только в плане физиологии — его трогало всё, о чём Тонкс говорила и рассуждала. Его чертовски трогало всё то, что связано с ней. То, что Фред заметил только в ней и не желал видеть в других….
— И чем она лучше меня? — этот вопрос, заданный Джорджем, не уступал в неожиданности предыдущему.
Фред не был готов к такому спонтанному выяснению непонятных для него вещей — теперь он хаотично рассуждал, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но не находил ни одного, хоть на чуть-чуть его устраивающего. Потому что, показалось ему, сама формулировка вопроса была неверной.
— Знаешь, мне кажется — решительно ничем. Это разные вещи — ты же не можешь решить, что лучше: Блевательные батончики или Кровопролитные Конфеты? — ответил Фред.
— В этом случае я выберу второе — ты помнишь, что у меня морская болезнь, — подмигнул брату Джордж. — Плюнь и разотри, Фредди. Ни одна девица не встанет между Умниками Уизли, — с улыбкой в голосе добавил он. — Забудь. Просто забудь.
* * *
В Англии установилась совершенно нетипичная засушливая жара, и в доме на площади Гриммо стало совсем невыносимо находиться взаперти. Холодный сырой воздух в одночасье превратился в жаркий и влажный, и даже всевозможные проветривающие заклинания, наложенные Сириусом и Люпином, мало чем помогали.
Все — и Рон с Гермионой, и Джинни, и близнецы — хотели выбраться из этого ужасного грязного дома, наполненного докси и хемулями. Орден Феникса собирался привезти Гарри в дом Блэков лишь на следующей неделе, а пока существование младших Уизли и Гермионы здесь было катастрофически скучным и монотонным. Все они просили прогулки хотя бы в Косой переулок, но миссис Уизли была непреклонна — и скрепя сердце отпустила туда лишь совершеннолетних близнецов, послав «голубушку Тонкс» им в надзирание. Фред дико обрадовался — лучшей кандидатуры, чтобы отправиться с ними в Лондон, и быть не могло! Он в душе возлагал на эту прогулку очень большие надежды, но всё же понимал, что, к сожалению, у них не получится сблизиться так, чтобы не оставить Джорджа третьим лишним. Да и захочет ли этого сама Тонкс?
В город они поехали на метро, что было для близнецов в новинку — никогда раньше они им не пользовались! Толкаясь и хохоча, они во все глаза пялились на окружающих их магглов, проходящих через турникеты — и Фред первым стал глумиться над ними, заколдовав один из турникетов так, что он ни в какую не пропускал какого-то облысевшего дядьку лет пятидесяти с идиотским кожаным портфелем. Маггл орал и неистово стучал по турникету, но тот открылся лишь через минуту, подарив своими створками прощальный пинок по мягкому месту пожилого джентльмена.… Тот не нашёл ничего лучше, как ретироваться бегом, чуть не уронив портфель и прямо-таки понося ругательствами!
Глядя на проделки брата, Джордж просто не мог не отличиться.… Одно заклинание — и соседний эскалатор внезапно поехал в противоположную сторону, вызвав огромное недоумение, а, следовательно, и толкучку среди его пассажиров. Братья умирали со смеху, сразу же определив для себя метрополитен как одно из самых забавных маггловских мест Лондона; Тонкс же делала вид, что в упор не замечает их выкрутасов, но и в её глазах плясали весёлые чёртики — почти такие же, как у Фреда и Джорджа.
А вообще их искренне удивляло одно — как девушка, происходящая из рода Блэков, может так виртуозно справляться со всеми неволшебными диковинами? О том, что её отец не чистокровный колдун, они, конечно, знали — но ведь все магглорожденные, учившиеся в Хогвартсе, ассимилировались почти сразу. Ответ был прост — до своего десятилетия Тонкс всё-таки жила в обычном городском квартале — их семья переехала в полностью по-волшебному обустроенный дом не сразу. И теперь, после получения диплома, она вернулась в Лондон, в старую квартиру и жила среди магглов. Что ни говори, а колдунья, не живущая среди себе подобных, ещё больше удивила братьев….
До Косого переулка они добрались довольно быстро и тут же поняли, что проголодались. Поев мороженого в кафе Флориана Фортескью, они отправились по магазинам. «Флориш и Блоттс»… Хохмазин «Гэмбл и Джейпс»… «Волшебный Зверинец»… «Всё для квиддича»… Наконец Фред, Джордж и Тонкс вышли на последнюю ветку Косого переулка — многие дома здесь ещё только строились, и поэтому по большей части улица пустовала.
Посреди небольшой площади, вымощенной плоским гладким камнем, стоял фонтан — два колдуна черпаками переливали зелье из одного котла в другой. Здания здесь несколько отличались от остальных — все они были выстроены из одинакового тёмно-красного кирпича и казались намного более просторными, чем прежние. И внимание братьев привлёк дом, стоящий прямо по центру — самый крепкий, самый высокий, с двумя просторными витринами на первом этаже. Широкое каменное крыльцо с витиеватыми чугунными перилами; сияющая медная табличка «Косой переулок, 93»; и — о, чудо! — надпись на большом куске картона, стоящего внутри правой витрины гласила: «СДАЁТСЯ».
— Фантастика! — только и сумел выговорить ошалевший Фред. — За всю свою жизнь не видал ничего удивительнее — ты, Тонкс, не в счёт….
— Клянусь бородой Мерлина, он будет наш! — добавил Джордж.
Тонкс, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдала за расточающими восторги Фредом и Джорджем.
— Похвальное стремление, — наконец сказала она, подмигнув братьям.
Когда близнецы закончили рассматривать дом, и все они вновь вышли к центру Косого Переулка, где среди прочих построек величаво возвышался над всеми «Гринготтс», стало ясно, что делать здесь больше нечего. Но возвращаться домой жутко не хотелось, да и времени было ещё мало, поэтому Тонкс с хитрой улыбкой предложила Фреду и Джорджу продолжить экскурсию по миру магглов — сходить в кино! Конечно, для них оно было более привычным понятием, чем метро — когда позапрошлым летом они на пару дней съездили к Ли Джордану в Билстон, то побывали в кинотеатре, от которого осталось недурное впечатление.
Выбрав в ближайшем от Косого переулка кинотеатре какую-то комедию и прихватив колы и попкорна, Фред, Джордж и Тонкс устроились в кинозале на мягких креслах. Даже несмотря на темноту вокруг, магглы всё равно замечали их и пялились, едва не показывая пальцем. Ещё бы — совершенно идентичные друг другу рыжие близнецы и броско одетая девушка с ярко-фиолетовыми волосами… Фред и Джордж, возмущённые таким раскладом, тоже начали выискивать в толпе особенно забавных магглов и демонстративно давить смешки, обсуждая их длинные носы и оттопыренные уши….
Но внезапно Фреду наскучило это занятие — впрочем, скорее всего, даже стало не по себе. Разглядывая соседей по креслам, ему бросилось в глаза одно странное обстоятельство, которое он явно не уловил в прошлый раз. В кино было много парочек, и некоторые из них вели себя более чем странно — вместо того, чтобы смотреть фильм, они беззастенчиво лизались, иногда сплетаясь при этом пальцами рук. Особенно много их было сзади — он с Джорджем и Тонкс сидел на предпоследнем ряду и оттого явственно слышал те хлюпающие звуки, которые бывают при особо страстных поцелуях.
Это не было принято у магов — по крайней мере, Фред никогда не видел самозабвенно целующихся одноклассников в Большом Зале или «Трёх мётлах», исключение составляло разве что тошнотворное кафе мадам Паддифут, но туда Фред по мере возможностей старался никогда никого не водить.
Он взглянул на Тонкс, которая с аппетитом поедала попкорн, развалившись в кресле и будто бы ничего, кроме фильма, вокруг себя не замечала; и её фиолетовые волосы в экранных вспышках, расцвечиваясь разными красками, казались ещё более яркими. Мог ли он хотя бы взять её за руку так, чтобы этого не заметил сидящий по другую сторону от Фреда Джордж? Наверное. Фред смотрел на руку Тонкс, которую она, как нарочно, только что положила на подлокотник кресла рядом с ним — маленькая белая ладошка с длинными тонкими пальцами, чуть лоснившимися от сладкого масла… Мерлин, рядом с Тонкс он не мог чувствовать себя спокойно. Она не походила на старшую по возрасту — скорее, на чуть более опытную и проницательную ровесницу, и не носила, как остальные ведьмы, эти уродские мантии, и была напрочь лишена глупого жеманства, и…
Фред всё так же исподтишка наблюдал за Тонкс. Особенно привлекательной ему казалась острая голая коленка, видневшаяся в прорехах её джинсов. Фред смотрел и всё больше понимал, что неспособен даже на сантиметр ближе подвинуться к ней — поэтому с едва слышным вздохом откинулся на спинку кресла, наконец, сосредоточившись на кинофильме, наблюдая за приключениями какого-то смешного кудрявого маггла, рыжего почти настолько же, насколько таковым был Фред.
Когда они ехали домой обратно всё в том же метро, Фред почувствовал нечеловеческую усталость. Он сквозь грохот колёс слышал, как рядом разговаривают Джордж и Тонкс, и был безумно рад тому, что они нашли общий язык. Ведь, в конце концов, Фред всегда очень хорошо относился к Кэти Белл, и ему даже в голову бы не пришло ревновать к ней Джорджа. Впрочем, Фред никогда подолгу и не сердился на брата за его ошибки, воспитывая, таким образом, в себе терпеливость и выдержку, которой ему часто недоставало с другими….
* * *
— У меня осталось немного времени, — объявила Тонкс, взглянув на свои часики. Они только что приехали на площадь Гриммо. — Может, отдохнём в гостиной?
— Не знаю, как вы, а за сегодняшний день я уже так наотдыхался, что жутко устал, — ухмыльнувшись, ответил Джордж. — Поэтому предпочту подняться наверх — заказы, наверное, меня заждались. Прохлаждайтесь, ребята, — с ещё более хитрым лицом он подмигнул Фреду и так стремительно исчез за лестничным пролётом, что совершенно не оставил ему возможности выбора.
Фред и Тонкс сидели на диване в гостиной; диван был кожаным, липким и противным. И опять Фреду было плевать на это обстоятельство. Ему снова предстояло решить, что было бы лучше и милосерднее: быть рядом, в десяти сантиметрах от неё, неподвижным, словно доспехи в коридоре и медленно сходить с ума, или смотаться отсюда быстрее, чем это сделал Джордж и никогда, никогда больше не подходить ближе. К сожалению, всё — даже его собственное тело — вновь было против Фреда. Он остался.
— Надеюсь, что мы тебя не слишком достали, — тихим голосом сказал Фред, заставляя себя подвинуться к ней ещё ближе.
Джи, ты ответишь за это, подумал Фред. Да, он был бы рад посмотреть на Джорджа на его месте — навряд ли брат выглядел бы лучше! Но… как бы то ни было, Фред здесь. И Тонкс тут же — сидит, поджав под себя длинные худые ноги, и прожигает его насквозь своим заинтересованным взглядом. Это выпиливало в груди Фреда где-то слева дыру размером с галлеон и разливалось жарой по телу, вызывая тесноту в брюках. Чёрт.
Он мечтал об этом сближении. И он его добьется — во что бы то ни стало.
— Почему же, совсем нет. Ты не поверишь, но мы с подругами развлекались точно так же, — она совершенно по-малфоевски изогнула бровь. — Закрывали двери вагона прямо перед их носом, например.
— Это же самое настоящее ребячество, — с наигранным укором ухмыльнулся Фред. Прежняя смелость вернулась к нему.
— Посмотрел бы на себя, — парировала Тонкс.
— Мне придётся поработать над этим, — Фред опустил глаза, — иначе мисс Аврорат больше не захочет связываться с Ужастиками Уизли.
— Меня это совершенно не останавливает, — со смешком ответила она. — В следующий раз вы можете разнести хоть весь метрополитен — не буду возражать.
— То есть, ты согласна на следующую прогулку? — более довольным Фреда сложно было представить.
— Да.
— А если Джордж не сможет пойти, это что-нибудь изменит? — на одном дыхании выпалил он, опешив от собственной наглости.
— Ничего, — ответила Тонкс, всё так же спокойно улыбаясь.
Фред смотрел на неё и осознавал только что услышанное. Она согласна, чёрт, она согласна, и Фред чувствовал, что не зря оказался здесь. Он смотрел на губы Тонкс, растянутые в улыбке и упивался знанием того, что уже через мгновение сможет прикоснуться к ним, и, видит Мерлин, она совсем не будет против.
…— А ведь я уже обыскался тебя, Дора, — скрип открывающейся двери и знакомый голос нарушил их уединение.
В дверях стоял Люпин, и вид у него был не очень — похоже, что он понял, что здесь только что должно было произойти.
Тонкс мгновенно залилась краской, и волосы её из фиолетовых превратились в малиновые.
— Бля, — еле слышно сквозь зубы выдохнул Фред. Слава Моргане, его никто не услышал.
— Я всё понимаю, но мы должны были сдать отчёт Дамблдору ещё вчера, — с нажимом добавил Люпин.
Чёртов, чёртов профессор! Чего ему стоило прийти на пару минут позже? Тогда это бы ничего не решило, а сейчас этот старый волк своими словами вбивал последние гвозди в гроб его надежды.
Как же Фред его ненавидел!
— Ремус, я всё поняла, — сказала Тонкс. Выражение её лица было абсолютно непроницаемым. — Я думаю, мы успеем закончить его сегодня, правда? И, — она повернулась к Фреду, — прости, что оставляю тебя.
— Ничего страшного, — ответил он с еле скрываемым сарказмом.
— Тогда я пойду, — в тёмных глазах Тонкс промелькнуло выражение вины. Но Фред не был уверен, что перед ним. — Увидимся завтра…
— Да, конечно, — ответил Фред, стараясь вложить в свои слова как можно меньше эмоций.
Захлопнулась дверь, и Фред остался в гостиной один. Он плюхнулся на спинку дивана, прижавшись щекой к липкой старой коже. Злость, разочарование и опустошённость смешивались внутри него, образовывая вполне себе ядовитое зелье. Вот дьявол! Только что всё было хорошо! Он мог поцеловать её, и после этого у них всё стало бы по-другому.… Мог бы по праву гордиться собой, тем, что забросил куда подальше своё чёртово стеснение, вспомнив, что он, как-никак, Фред Уизли!
С огромнейшей неохотой Фред поднялся на ноги и заставил себя пойти в комнату, с каким-то мрачным мазохизмом представляя, как будет сознаваться Джорджу в своём лузерстве.… И, когда, поднимаясь по лестнице, он обнаружил настежь открытую дверь в комнате Рона и сидящего на его кровати брата, то поначалу списал это на чересчур разыгравшееся воображение. Но Джордж делал такие выразительные гримасы, жестами подзывая его к себе, что Фред понял, что это не могло не быть реальностью.
— Где ты торчишь? — свистящим шёпотом поинтересовался Джордж. — Я уже спускался за тобой, когда заметил, что дверь в комнате Люпина нараспашку. И услышал кое-что, что может заинтересовать тебя, кстати, — он протянул Фреду Удлинитель Ушей. — Держи. Они просекли, что кто-то проходил здесь и закрылись.
Фред приставил Удлинитель к уху, сунув второй конец в трещину на каменной стене. Всё, что он слышал — скрип пера и чьи-то нервные шаги по комнате; наверное, Тонкс и Люпин уже закончили болтать и пишут свой грёбаный отчёт. Фред вдруг захотел, чтобы какая-нибудь шальная свечка упала и испортила его ко всем чертям, и Дамблдор перестал посылать их дежурить в паре, и ещё много чего.
— Меня это уже достало, Рем, — вдруг провозгласила Тонкс, захлопнув что-то — видимо, крышку чернильницы. — Этот вот твой психоз. И ты, и я прекрасно знаем, что Дамблдор ждёт отчёт во вторник. Сегодня воскресенье. И я не вижу не единой причины, по которой я должна высиживать его тут, словно курица яйцо. В воскресенье вечером!
— Конечно, гораздо интереснее высиживать не-знаю-уж-что-у-вас-там с Фредом Уизли, — с совершенно несвойственной ему нервозной ноткой в голосе возразил Люпин. (— Этого я ещё не слышал, — присвистнул Джордж.) — Несомненно, это увлекательнее, чем высиживать часы в компании никчемного, скучного, старого, больного, бедного и вонючего оборотня и составлять никчемный отчёт для никчемного Ордена! Я прав, не так ли, Дора?
— С точностью до наоборот, — расхохоталась Тонкс. — Большего бреда я в жизни не слышала. Вонючий! Это ж надо так выдумать….
Фред и Джордж синхронно вытащили из ушей свои Удлинители, и где-то с полминуты таращились друг на друга, не зная, что сказать.
— Что-то мне захотелось пожрать, — первым очнулся Фред. — Пойдём-ка на кухню — там легче будет переварить услышанное.
Сидя за столом, Фред отупевшим взором наблюдал, как Джордж палочкой разжигает огонь на плите; как призывает жестянку с печеньем и вазочку с вареньем; как заставляет черпак наполнить чайник, и как он со свистом опустился на плиту, разлив половину содержимого.
— Я до сих пор не въехал, — Фред подпёр щёку рукой. — То есть, нет — въехал, конечно — но понять не могу, как это так.
— Как говорится — shit hits the fan*, братец, — доверительно пояснил Джордж, садясь рядом. — У тебя появился соперник.
— Он что, правда ревнует? — сморщился Фред.
— Как видишь, — ответил Джордж. — Честно говоря, я бы сам струхнул перед оборотнем, который, ко всему прочему, ставил тебе «превосходно» по Защите.
— Видимо, зря, — мрачно отозвался Фред. — По крайней мере, я знаю кучу способов избавиться от них в полнолуние. Кто придёт с мечом….*
— Да ладно, отбрось в сторону осиновый кол, — сказал Джордж.
— Это к вампирам, — всё так же мрачно возразил Фред.
— Да не в том суть, — отмахнулся он и призвал к себе чайник, который уже успел вскипеть.
— А в чём?
— А в том, — Джордж подмигнул Фреду, — в том, что ты просто должен поверить моему Третьему Грозному Глазу: ни один оборотень не соперник исключительным Умникам Уизли….
Чайник опять пролетел через всю кухню, совершив опасный для своего содержимого пируэт — брызги кипятка расплескались в опасной близости от макушки Фреда.
* * *
Оставшееся время на площади Гриммо протекало паршиво. Приехал Гарри, привезя с собой шикарную истерику и новость о предстоящем слушании в Визенгамоте. То, что они всё-таки услышали об Ордене и планах Волдеморта, не удовлетворило, а лишь ещё больше распалило всеобщее любопытство. Сириус психовал, мама плакала, Люпин был уныл чуть более чем полностью, впрочем, не забывая иногда сверлить Фреда подозрительными взглядами. В этом Фред сам убедился воочию, когда профессор перепутал и под эту пренеприятную процедуру попал Джордж — в тот день близнецы поменялись местами.
Тонкс почти перестала появляться, а тогда, когда приходила, то словно бы попадала под атмосферу всеобщей нервозности и дёрганости, и они с Фредом даже толком не разговаривали. Он совсем отчаялся и однажды в раздумьях о том, как бы привлечь её внимание, даже допускал такой вариант, чтобы сбросить как бы нечаянно на её голову водяную бомбу, но потом пришёл к выводу, что это был бы слишком толстый юмор.
Фреду удалось развеселить Тонкс лишь однажды — наутро после ужина по случаю назначения старостами крошки Ронни и малышки Герм они с Джорджем за завтраком поведали ей о том, как трансфигурировали мантию Снейпа в кучу драконьего дерьма. Тонкс очень долго смеялась, вспомнив тот день — увидев странные пятна на мантии зельевара, они с Сириусом решили, что Нюниус промахнулся и вошёл в бочку с навозом вместо двери аптеки в Косом переулке. Но даже после этого она в спешке умотала в Министерство вместе с Кингсли и Стерджисом — «срочный вызов, большая необходимость». К чёрту все необходимости — у Фреда ни оставалось ни малейшего шанса!
Дни летели с ужасной скоростью, и вот уже тридцать первое августа, вечер, и Фред сидит и сваливает вещи в чемодан, вне себя от злости. Она ушла час назад, даже не попрощавшись. Для того чтобы поцеловать Тонкс, у Фреда остаётся лишь завтрашнее утро — когда их поведут на вокзал за ручку, как в зоопарк. Возможность выполнения его желания практически равна нулю, а Фреду этот чёртов поцелуй был жизненно необходим — дабы окончательно расставить все точки над «и» в своей рыжей голове.
Метла, «Продвинутые чары», пачка Блевательных батончиков, пара кед….
Синий свитер…черт, он принадлежит Джорджу, а вот и его хозяин.
— Братишка, я понимаю твоё рвение, — Джордж усмехнулся и взъерошил рукой волосы, — но всё-таки у нас тобой разные чемоданы.
— Какая разница, — буркнул Фред.
— Кажется, я понимаю, в чём дело, — ответил Джордж. — Причина твоего плохого настроения убежала, даже не оставив тебе хрустального кроссовка, и всего-то оставив тебя в обломе.
— Совершенно верно, — процедил Фред.
— Ну. — Джордж посмотрел на свитер в своих руках, — знаешь, эта вещица была надета на мне в тот день, когда я впервые поцеловал Кэти, — он бросил им в брата. — Надень его завтра. Думаю, он принесёт тебе удачу.
— Очень на это надеюсь, — саркастически усмехнулся Фред, очень смутно понимая, как же так ему может помочь эта рокировка.
* * *
Утро было ещё более отвратным, чем все остальные дни. Единственное хорошее, что в нём было — это то, что скоро они должны будут сесть в поезд и весь этот кошмар закончится. Сонный и встрёпанный Фред натянул свитер Джорджа, призывно висевший на спинке кровати. Ещё раз прошарившись по комнате в поисках забытых вещей, близнецы вышли из комнаты, палочками подгоняя чемоданы. Совсем некстати под них подвернулась Джинни — и все истерические крики матери Фред предпочёл опустить.
Тонкс появилась в излюбленном образе старой развалины — и Фред, идя рядом с Люпином, предпочитал не смотреть на неё.
На Кингс-Кросс через барьер близнецы, Джинни и Люпин прошли последними. Тонкс окинула их внимательным взглядом и подошла к Фреду, чем несказанно удивила и его, и Люпина.
— Джордж, на минутку, — сказала она и отвела его за какую-то кирпичную колонну.
Фред быстро оглянулся по сторонам. Никто не видел их — все разгружали тележки, а Джордж беседой развлекал их бывшего профессора.
Последний шанс. Это был его Грёбаный Последний Шанс. Фред посмотрел на Тонкс, на её старушечье лицо, и от всей души проклял этот дебильное утро.
— Джордж, я хотела бы от тебя передать кое-что Фреду, — начала было Тонкс.
— Я не могу с тобой разговаривать, когда ты в таком виде, — краснея, прошептал он.
— Пожалуй, стоило догадаться, что это будешь ты, — ответила она, принимая свой обычный облик.
— Тонкс, можешь ничего мне не передавать, потому что я не хочу — знаешь, у меня было бы самое херовое лето на свете, если бы не ты, и за это я хочу сказать тебе спасибо. Мне нужно — но только сейчас! — от тебя одно, — скороговоркой выпалил он, и…
обнял Тонкс;
почувствовал запах нафталина от этой идиотской фиолетовой шляпы;
чуть не сошёл с ума от мягкой щекотки её волос;
постарался сохранить этот момент для Патронусов;
прикрыл глаза;
и… поцеловал её.
— Большое спасибо, — Фред отстранился от неё и отвесил шутовской поклон. — Я очень рад, правда, до встречи!!!
Он выбежал из-за колонны как раз вовремя: все обнимались на прощание и обменивались напутствиями. Обняв маму и папу, Фред с необычной лёгкостью взял чемодан и вскочил на подножку поезда.
— Очень рада была со всеми вами познакомиться, — говорила Тонкс, прощаясь с Гермионой и Джинни. — Надеюсь, скоро увидимся.
Фред в последний раз посмотрел на неё, уже снова в виде старухи
— на растрёпанные седые волосы, на лёгкую красноту на щеках, на чуть сбившуюся шляпку. Посмотрел на эти следы их первой и последней близости. Посмотрел и снова попытался унять дрожь в коленях и переполох в голове.
Свисток.
— Пишите.… Ведите себя хорошо.… Если что-нибудь забыли, мы пришлём…. В поезд, в поезд, поторопитесь! — махала рукой миссис Уизли.
Тонкс обернулась, но Фред уже скрылся в вагоне и теперь плёлся по коридору, таща за собой багаж
— До свидания! — крикнул Гарри в ответ.
а ведь она тоже ответила на поцелуй — Мерлин, как приятны на ощупь её суховатые, чуть обветренные губы…как их языки на мгновение коснулись друг друга…и тут же разомкнулись…жгучее удовольствие длиной в три секунды… взмах тонкой, белой руки…
Поезд тронулся.
— Так, ребята, — объявил Фред, хлопнув в ладоши, — я не могу весь день стоять тут и лясы точить, мне надо поговорить с Ли по делу. До скорого.
И они с Джорджем скрылись в коридоре направо. Поезд набирал ход, и пёстрой лентой мелькали за окном дома, дороги, парки, заводы.
Таким Фред предпочёл запомнить это первое сентября... которое было для него последним — как праздник.
* * *
*1 — "самая выразительная фраза в английском языке", изобретённая неким Джоном Кеннетом Гелбрэйтом — примерно переводится как "мы по уши в говне". сорри за непереводное употребление — мне оно показалось более колоритным =)
2* — ...от меча и погибнет — старинная пословица
23.05.2011 .3
3.
Зараза живет внутри,
Зараза живет со мной...
Мешая мне ночью спать,
Мешая знать что-то еще...
Меня теперь легко добить —
Где потерял я свой иммунитет?
Никогда не думал, что обладаю настолько хорошей памятью. Назовите мне время — а я выдам в ответ кучу мелких подробностей из своей жизни, происходивших тогда. Или из жизни Джорджа, что практически идентично…. Так и здесь — я помню всё настолько ярко и точно, что многое хотелось бы забыть.
Да, по прошествии трёх лет я действительно осознаю себя хроническим кретином в розовых очках. Тот треклятый поцелуй сыграл со мной самую злую шутку, какую только мог. На расстоянии моя подростковая влюблённость вылилась в нездоровую одержимость и бесконечную сублимацию своих фантазий относительно Тонкс — исключительно ночью и под одеялом.
В целом это оставило отпечаток и на Джордже тоже — я толкал в массы свои самые безумные и агрессивные идеи, а он с радостью мне в этом помогал. Например, мероприятие с испытанием товара на первокурсниках действительно оказалось немного чересчур — и куда только подевался пресловутый гуманизм, которым мы всегда отличались? Да, именно на седьмом курсе беззлобные шуты Уизли окончательно почили в бозе — на смену им пришли другие Фред и Джордж, которые нравились далеко не всем, и поделом….
Как же меня достала эта дрянная бумажка, которую я держу в руках. Как меня достала эта дрянная Тонкс с её выкрутасами! Как же меня достало своё собственное дрянное обещание не читать её писулек, пока я не вспомню всё, что нас связывало. Да, и данное себе дрянное честное слово после этого покончить с ней навсегда — тоже. Фред Уизли может лишь пожелать Фреду Уизли собраться с силами и исполнить намерения Фреда Уизли так же точно, как он это задумал.
Кстати, повечерело ещё сильнее.
* * *
На празднике по случаю начала учебного года Фреду понравились две вещи: свиные отбивные с картошкой фри и реакция слизеринцев на пущенную им взрыв-кусачку под их стол. Особенно неравнодушной она осталась к Малфою — в самый разгар праздника кусачка ухватилась за одну из частей его тела, находящихся под столом — предположительно, за яйца. Таким образом Фред и Джордж развлекали себя во время приветственной речи Амбридж, их новой преподавательницы по Защите — несомненно, женщины привлекательной и харизматичной…. Правда, это вовсе не исключало того, что Фред не слушал её. Слушал, конечно, но не воспринял этот посыл всерьёз (как оказалось, потом, зря) — на их курсе идиотов, верящих Министерству, не было, а все остальные его как-то не волновали.
Первую неделю в Хогвартсе Фреду было, мягко говоря, не по себе. За пятый и шестой курс они с Джорджем совсем отвыкли от учёбы, потому что ходили на уроки чисто для галочки, занимаясь другими, более важными вещами. Теперь же был найден капитал, создана первая партия товаров — оставалось только его реализовать. И — о, ужас! — им предстояло сдавать ЖАБА! Вообще, Фреда и Джорджа больше волновали не результаты экзаменов, а полученные знания — когда ты занимаешься самостоятельными разработками, то оставаться неучем подобно смерти…. Поэтому, хотели они этого или нет, приходилось сидеть за учебниками и навёрстывать упущенное, что занимало дьявольски много времени! Правда, результат был налицо — Макгонагалл сменила обычные порицания на сдержанную похвалу, а Флитвик откровенно высказывал одобрение. Амбридж была уныла, Снейп противен, остальные не смогли ничем удивить.
А вот среди их знакомых это удалось Гермионе — причём, в неприятную сторону. Её запрет, попахивающий откровенным шантажом, очень сильно подкосил их деятельность. Желающих испытывать на себе Канареечные помадки и Забастовочные завтраки тут же стало раза в два меньше, да и с местом для этого пришлось поднапрячься. Фред пообещал себе запустить на отборочных в крошку Ронни бладжером — в том случае, если и он начал бы рубить сук, на котором они с Джорджем расположились весьма удобно….
В том, что младшенький метит на место вратаря, сразу стало понятно после трёх его вечерних отлучек, после которых Рон возвращался поздно и будто бы обляпанный поросячьим поносом. Да, Фред понимал, что в этом году их команду может миновать безоговорочный триумф, но, с другой стороны, Рон был далеко не худшим из всех зол — близнецы не раз видели его игру на летних каникулах. Плюс истинно вудовский фанатизм новоявленного капитана Анджи, появившийся невесть откуда…
Как бы то не было, Хогвартс был куда лучше площади Гриммо — больше общения, меньше изоляции, Хогсмид рядом. Официально прогулки туда были разрешены не так уж и часто, но Фред и Джордж, как известно, не привыкли спрашивать, да и здесь у старины Снейпа были гораздо более важные дела, чем выслеживание нерадивых семикурсников. Но всё же Фред каждый день осознавал, что жизнь тут больше не будет полной — теперь он так остро нуждался в присутствии Тонкс! Даже жестокий стёб над сокурсниками со Слизерина не приносил бывалого удовлетворения, поэтому Фред сделал то, что раньше было абсолютно для него нетипично — взялся за перо….
* * *
«Привет, Тонкс!
Я не удивлюсь, если после того, что случилось на Кингс-Кросс, я стал для тебя отвратительнее лесного тролля, перемазанного своими соплями и ещё Мерлин знает чем…. Считай, что у меня случилось временное помутнение мозгов — сидя в четырёх стенах и наблюдая за неадекватными выходками Кикимера, можно многое от него перенять! Чёрт, я ведь пообещал самому себе не углубляться в неприятные темы. Правда, не знаю, что такое на меня нашло. Считай, что ты была особенно красива в тот день в своём нафталиновом платье :)
Как твои дела? Как Аврорат — всё так же никто не хочет признать опасность и подкидывает вам дела о самоизвергающихся унитазах? Честно говоря, я бы с радостью на денёк поменялся с тобой местами — наверняка Перси часто чешет по коридорам с обычным для него видом самодовольного мудака — не отказался бы отвесить ему приветственный пендель.
Да, кстати, что происходит в Ордене? Не спрашиваю о том, как поживает оружие Волдеморта — потому что смутно подозреваю, что всех вас уже заставили дать Нерушимый Обет никому ничего не рассказывать…. Дамблдор всё так же достаёт с отчетами? Если да, то только скажи — и мы с Джорджем сами его в две секунды достанем, ха-ха!
Надеющийся на скорый ответ Фред.»
«Здорово, Фред.
Хочу сказать, что ты отличный натуралист — больше, чем всё остальное, отвращения вызывают описанные тобой тролли.
В Аврорате всё нормально, спасибо. Привет Персивалю я передам. :) У Ордена проблемы — загляни в «Пророк», если хочешь узнать больше. Да, кстати, не советую в письмах называть вещи своими именами — постоянная бдительность, как говаривает Грюм!
Я, конечно, уверена в вашем с Джорджем даре убеждения, но Дамблдор никому не даёт больше, чем тот в состоянии сделать, так что всё в порядке — не стоит распаляться.
Тонкс»
* * *
Получив ответ утренней почтой, Фред внутренне прямо-таки возликовал: одолжил Ли пять галеонов; развеселил раскисшую Кэти, рассказав ей историю про мантию Снейпа; послал воздушный поцелуйчик Майлсу Блетчли; и, наконец, облил соком Кормака Маклаггена, который этим утром имел несчастье сесть рядом с ним — облил, конечно же, абсолютно случайно.
Тонкс что-то говорила о проблемах в Ордене — собираясь зайти в спальню за перчатками и битой для предстоящей тренировки, Фред увидел за столом троицу во главе с Грейнджер, которая что-то вещала Гарри и Рону, размахивая свежим номером «Пророка» — вернее, его половиной. Быстро сориентировавшись, Фред улыбнулся Гермионе самой своей ослепительной улыбкой, заклинанием призвал к себе обрывки газеты и таки поспешил в спальню, читая на ходу.
«Министерство магии получило сведения из надёжного источника.… Сириус Блэк скрывается в Лондоне…»
Фред хмыкнул — с таким талантом ввязываться в передряги по старине Сириусу давно пора встать под охрану всех маггловских Гринписов, а со своей фирменной изворотливостью он точно стал бы главной звездой в «Дог-шоу».
«Стерджис Подмор… предстал перед Визенгамотом… попытка ограбления…. Приговорён к шести месяцам Азкабана.»
Да, беда не приходит одна.
Если быть объективным, то тренировка была отстойной. Ронни, который таки прошёл отборочные, явно не прибавлял команде дополнительных очков. И сколько бы Гарри не бил себя пяткой в грудь, утверждая, что во всём виноваты слизеринцы, совсем невовремя посетившие стадион, а так Рон играет отлично, Фред был категорически не согласен. А как, интересно, его брат поведёт себя на матче, где на трибунах будет сидеть ВЕСЬ Слизерин в придачу с Рейвенкло, Хаффлпаффом и преподавателями? Какого дракла он в таком случае вообще пошёл в команду?
Кстати, нервозность Ронни была более чем заразной, потому что то, что Фред перепутал и дал Кэти Белл собственно Кровяной Волдырняк вместо его антидота, ничем больше не объяснить. Тренировка сорвалась, и бедная Кэти ещё целый час истекала кровью — даже мадам Помфри ничем не смогла помочь. Всё это время Фред с дикой скоростью бегал по гриффиндорской башне, вконец перевернув там всё вверх дном; и когда, найдя нужное, он вернулся в больничное крыло, Джордж уже готовился трансфигурировать что-нибудь в асфальтоукладочный каток, чтобы переехать незадачливого братца на месте.
Да, и ещё: в очередной раз читая «Пророк», Фред пришёл к двум выводам. Во-первых, он припомнил летние слова Джорджа о том, что этой газетой лучше подтираться, чем читать её, и понял, насколько тот был прав. Во-вторых, Фред был уверен, что если бы один родной и знакомый до колик в животе гриффиндорец стал анимагом, то составил бы неплохую компанию старине Петтигрю.
* * *
«…Тонкс!
Я просил тебя дать Перси хорошего пинка. Видимо, на него подействовало — последние мозги вытекли через уши. Заклинаю! Умоляю! Дай ему ещё один!
Некая дама в розовой кофточке ходит на все наши уроки. Старушка Макгонагалл, кстати, очень здорово показала ей её месторасположение во время этой самой, хм, инспекции. Слышал, эта Амбридж до ужаса боится всяких полукровок. Подумываю о том, чтобы запустить в её кабинет хорошего горного тролля.
Мои дела так себе. Завтраки невкусные, первокурсники от нас сбегают, Филч застукал на прошлой неделе — мы с Джорджем наклеивали усы из пеньки-вонючки свежеповешенному Фаджу, точнее, его портрету. Одно радует — продажи на высоте. Кровяные Волдырняки, например, вообще закончились. Последний вот на подругу Джорджа истратил. Ещё немножко — и нам хватит на аренду того бунгало в Косом. На полгода. А там, глядишь, и насовсем выкупим.
Целую в щёчку. Фред»
«Любезнейший Фред,
Ну вот кому из нас сейчас легко? А уж в особенности бедному Перси! Он и так носится по Министерству как ошпаренный — того гляди, вместо работников Отдела Магического хозяйства начнёт заказывать нам пипифакс и самолично его по кабинкам развешивать — лишь бы угодить. А ты ему ещё зарядить хочешь. Пожалей брата :)
Чтобы прочесть письмо дальше, напиши название фильма, на который я и вы с Джорджем ходили в кино в августе, вот тут — _________
……..Теперь вот скажи мне — какого сраного дракла, Фред, ты пишешь сам-знаешь-какие вещи ОБЫЧНЫМИ ЧЕРНИЛАМИ НА ОБЫЧНОМ ПЕРГАМЕНТЕ?? Ты в курсе вообще, что случайные письма прочитываются твоей же драгоценной Амбридж??? Я, конечно, ценю твою откровенность, но ещё одно такое послание, и я его сожгу, клянусь своей метлой, Фред. Даже профессор Люпин думает, что забывать о собственной безопасности, по меньшей мере, опрометчиво.
И вообще, ты знаешь, сколько нехороших слов я могла бы сказать о ней (об Амбридж, а не Комете)? Но не скажу — не ругаюсь потому что, даже на бумаге. Все славят Мерлина, пока её у нас тут нет. И так пекло почище того, что у Молли, то есть миссис Уизли, на кухне.
Кроме того — за эту одержимость истребить всех полукровок я её просто ненавижу! Как можно настолько бояться полулюдей? Ты в курсе, что именно из-за неё Ремус, то есть профессор Люпин, никак не может устроиться на хорошую работу? Мне так жаль его…. В последнее время он выглядит так нехорошо — и я догадываюсь, что не полнолуния тому виной.
В следующий раз, пожалуйста, изливайся невидимыми чернилами. Шифруйся, на худой конец. В противном случае проблемы будут у нас обоих!
……..За вас с Джорджем я безумно рада. Считаю это блестящей идеей. Держите нос по ветру, дерзайте, ну и всё в том же духе. Профессор Люпин передаёт вам привет.
Тонкс»
* * *
Письмо Тонкс Фреду совсем не понравилось. Опять этот чокнутый профессор, разорви его мантикора! Жалеет она его, бедненького…. На Фреда плевать хотела — отругала даже. Сначала он хотел назло ей написать письмо, где жирными красными чернилами распоносил бы пол-Министерства, и чёрт с ним, трава не расти, но потом всё же посчитал это слишком радикальной мерой и утешил своё самолюбие гораздо более простым способом — не черкнул Тонкс за чёртову кучу времени ни строчки.
Тем временем, продолжались тренировки, и на предпоследней Рональд взял, к большому удивлению Анджи и остальных, почти все мячи. На последней же он вообще отбил квоффл ногой, ВИСЯ НА МЕТЛЕ — увидев это, Фред и Джордж при всей комичности зрелища даже не нашли в себе сил над ним посмеяться.
Настроение у Амбридж было хуже некуда — однажды, придя в спальню поздним вечером, Фред обнаружил там Кеннета Таулера, только что вернувшегося с назначенного ему в тот день взыскания за то, что он заклинанием собрал книги Алисии, которые она нечаянно свезла с парты прямо посреди урока. Увидел и прямо-таки остолбенел — Таулер, стиснув зубы от боли, молча бинтовал изрезанную правую руку обрывком наволочки; и его нелепая голубая в оранжевую полоску рубашка была вся в крови. Вообще Кенни был чем-то вроде Невилла Лонгботтома с некоторыми отличиями — длинный, лохматый, в очках с толстенными стёклами, он одевался ещё хуже близнецов, был жутко неуклюж и почти всё время проводил в библиотеке — весь Гриффиндор пятого и седьмого курса недоумевал, почему они с Грейнджер ещё не составили пару. Близнецы и Джордан частенько подкладывали ему в чемодан тараканов, подсовывали Пеликанье печенье, однажды, накануне С.О.В, даже обсыпали его пижаму Бородавочным порошком (и он ничего не заметил!!!)… Но сейчас, застав его в таком плачевном положении, Фред тут же кинулся в тайник с волшебными ингредиентами, куда они залезали лишь в крайнем случае. Среди засохших водорослей, навозных бомб и флакончиков с ядом докси ему бросился в глаза ещё один малиновый леденец — теперь-то точно самый последний. Не говоря ни слова, Фред с виноватой улыбкой протянул его Кенни.
Уже лежа в постели, он с огромным сожалением отметил про себя, что не решится повторить подвиг Кеннета — вытащить палочку на уроке Амбридж. Очень жаль. Если бы Фред мог, то с удовольствием запустил таким же Режущим заклятьем прямо в её огромный жабий лоб.
С того дня прошло недели две; приближался поход в Хогсмид. Фред и Джордж из-за завала трансфигурации, своей мини-фабрики в одном из потайных чуланов и квиддича самостоятельно выбирались туда лишь один раз — Наземникус спихнул им банку тёртого рога двурога, на этом-то всё и кончилось. И тут ясным воскресным утром к ним за завтраком подсела Гермиона и очень тихим шёпотом попросила прийти в «Кабанью голову» во второй половине дня — был у неё какой-то разговор. Пропустить такое братья, само собой, никак бы себе не позволили.
Идея учиться магии без помощи Амбридж пришлась Фреду и Джорджу, да и всем остальным очень по нутру. Обстановку подпортил чмырёныш Захария с Хаффлпаффа, но было очень, очень просто заткнуть ему рот. В целом этот день оставил Фреду довольно неплохие впечатления.
Правда, Амбридж неизвестным образом-таки пронюхала про их намерения: упразднение всех кружков, включая команды по квиддичу, обо всём говорило без слов. Эти несколько дней были на редкость скучными и тошнотворными — Джордж совсем свихнулся на Кэти и бегал к ней по пять раз на дню, и от этого Фред не хотел общаться даже с Ли, ссылаясь на всякие дурацкие причины — одна неубедительнее другой.
Он старался не думать о Тонкс и о том, что Люпин по-прежнему является её персональным сторожевым волком, по-прежнему ревнует её ко всем существам мужского пола, включая Сириуса, и — не приведи Мерлин! — даже ухватил её пару раз за задницу, уж в этом-то Фред точно был уверен. Он старался не думать, но навязчивые картины её сближения с профессором лезли в рыжую голову Фреда каждый раз, когда он укладывался спать. В результате он начал пить зелье собственного изобретения, вызывающее смешные абсурдные сновидения — но и после него Фреду снилась та же самая Тонкс, седлающая розового волка; Тонкс, сидящая в кабинете Снейпа и роняющая одну за другой пробирки с огденским виски; Тонкс, играющая в квиддич резиновыми головами Амбридж и Перси.
Он честно старался о ней не думать — вместе с Джорджем и Джорданом они сами на себе прилюдно испытывали Забастовочные завтраки и заработали на этом приличную сумму; изобрели Лихорадные леденцы и уже собирались искать средство, убирающее ужасные чирьи в самых неожиданных местах тела — о таком побочном эффекте близнецы даже не подозревали; и тут вдруг разрешили квиддич и нашлось подходящее место для занятий по Защите.
Что тут ещё сказать — Смиту и в ОД хорошенько досталось. Так уж повелось, что Фреда бесил Захария, а Джорджа его противный старший брат, их однокурсник. И раз уж близнецы не могли достать обоих Смитов, то с удовольствием накладывали Силенцио на Захарию. А чем ещё они могли заняться, если уже давно владели Обезоруживающим заклинанием?
Но, в общем-то, Фред в душе благодарил троицу за то, что в голову им пришла идея собрать Отряд Дамблдора — он оставался единственным занятием, которое вносило привычный дух бунтарства в закостеневший в своём унынии Хогвартс. С ужесточившейся дисциплиной этот год постепенно становился сущей пыткой, и еще больше наполнял Фреда какой-то непонятной, жуткой агрессией. Обстоятельства ещё больше связывали его по рукам и ногам — так как Фред снова наплевал на учёбу, ко всему этому прибавились дополнительные занятия трансфигурацией дважды в неделю. Устав ждать добровольного исправления оценок, Макгонагалл поручила заняться его знаниями Алисии. Услышав об этом в первый раз, Фред на полном серьёзе подумал, что все вокруг просто издеваются над ним. Его отношения с Алисией стали натянутыми после того, как они расстались в прошлом году. Да, чёрт подери, месяц они ходили за ручку и целовались в пустых раздевалках — и что с того? Да, она была замечательной девушкой — неглупа, понимала их с Джорджем шутки и отлично умела поставить на место любого. Да, да, всё это было, но Фред вовремя понял, что она интересует его не больше, чем друг — да и то, мысль о том, чтобы просто дружить с девушкой казалась ему абсурдной. В конце концов, он ничего не обещал Лис, а она, похоже, совершенно не понимала этого и до сих пор разговаривала с ним подчёркнуто холодно и как можно реже по мере возможностей… Какие у них могли быть совместные занятия? Фред этого просто себе не представлял.
Но тем не менее. Лис объясняла материал очень хорошо, да и так стала просто сущей милашкой. Что ж такое с ней случилось, Фред не понял и предпочёл не спрашивать. Ведь приближался первый матч.
Однажды Алисия прибежала на очередное занятие вся в слезах — собственно, при взгляде на неё стало ясно, что было от чего. Пока она искала в библиотеке книжки для Фреда, жирная, волосатая обезьяна, лишь по досадному недоразумению звавшаяся Майлсом Блетчли (по совместительству ещё и висевшая у слизеринских колец) заколдовала брови Лис, заставив их расти с неимоверной скоростью. Фред был готов просто зарезать Блетчли, если бы тот оказался рядом. Он тщетно пытался расколдовать девушку — она ужасно не хотела в таком виде показываться кому-либо на глаза. Через час, когда за сверхбровями уже не было видно лица Алисии, Фреду всё-таки пришлось отвести её в больничное крыло. Через пару дней, улучив подходящий момент, Фред наложил точно такое же заклятие на ногти Блетчли. Как раз на те, что растут на ногах.
Подобным психозом были охвачены все — в коридорах то и дело раздавались заклинания, брань (часто нецензурная), иногда и дым стоял столбом от количества применённых друг к другу чар. Особенно страдал Рон, физиономия которого от насмешек, летевших в его спину, меняла цвет подобно светофору каждые полчаса — бедный младший братец реально краснел, желтел и зеленел — и Гарри, но больше для проформы, так как ему-то точно было всё равно.
Что ж до самого матча, то Фред был бы рад навсегда забыть о нём, да не мог. Таких талантливых певцов в таком количестве парень за всю жизнь ни разу не видел — в этом великолепном убожестве слизеринцам уступала даже несравненная Селестина Уорлок. Фред даже не винил Рона в полном отсутствии какой бы то не было игры, потому что и он сам, смотря на Блетчли или Уоррингтона, пару раз едва не перепутал бладжер с головой Джорджа. Ещё невозбранно порадовали новые загонщики — честно говоря, играть против Крэбба и Гойла близнецы посчитали личным оскорблением.
Ну, и пальму первенства в этой пародии на цирк, как всегда, отхватил Малфой. Нет, Фред не благодарил Лис и Кэти за то, что они смогли удержать его от скорого превращения хорька в коржик для рождественского пирога. Потому что теперь получалось, что Фреда вместе с Гарри и Джорджем, таки навалявших Малфою, отстранили от квиддича совершенно незаслуженно! От-стра-ни-ли! Новый декрет Амбридж, мать её! Пускай она сама лучше отправлялась бы в декрет — метать икру в школьном озере.
* * *
«Здравствуй, Тонкс.
Скажи мне, пожалуйста — наш гигантский кальмар кушает жаб? Ничего такого не думай. Спрашиваю просто так.
Твои дела намного лучше моих, ну, по крайней мере, я догадываюсь об этом. Меня отстранили от квиддича за то, что Гарри и Джордж абсолютно заслуженно подпортили личико Малфою. Заперли мой родной Чистомёт — он дорог мне хотя бы как память. Я разбит! Унижен! Растоптан!
P.S. И мне всё равно, что думает по этому поводу твой драгоценный профессор Люпин.
P.P.S. Ты приедешь в Нору на Рождество?
Надеющийся на дружескую поддержку Фред»
«Привет, Фред!
Скажу тебе — мне очень жаль, правда! Не вешай ни нос, ни другие части тела. Профессор Люпин думает(зачёркнуто)я думаю, что всё это ненадолго. Вы говорили с Дамблдором, с Макгонагалл? Думаю, они смогли бы что-нибудь придумать. С вами и вправду поступили очень, ОЧЕНЬ несправедливо. Когда я училась в Хогвартсе, то не представляла себе тамошнюю жизнь без квиддича даже после того, как продула твоему брату Чарли три матча подряд :)
Насчёт Рождества — навряд ли. Понимаешь, меня и Молли приглашала, но я просто не могу оставить Сириуса одного в этот праздник. Представить страшно — кто с кем, а он с Клювокрылом. Мы с профессором Люпином (да за что ты так его не любишь, Фред?!) будем думать, как его развеселить.
Тонкс»
* * *
И то лучше, думал Фред, складывая её письмо самолётиком и заклинанием Левитации отправляя его в потайной карман чемодана — туда, где лежали остальные. Одно упоминание профессора Люпина в письме вместо предыдущих трёх. Слабое, но утешение.
С наступлением декабря снег стал сыпать как из перины — близнецы втайне радовались, потому что тренировки в такую погоду были невозможны, а значит, и досада от их отстранения смягчалась. Правда, Анджелина заявила, что с прекращением снегопада всё равно проведёт отборочные, но Фред и Джордж старались выкинуть эти мысли из головы, играя и с ней, и с остальной их компанией в снежки и периодически закапывая в снегу друг друга, словно первокурсники…
Вернулся из путешествия Хагрид — и в Хогвартсе появились свежие, только что из Запретного леса ёлки. В этой предпраздничной сутолоке было очень тяжело заставить себя учиться — Фред, например, был озабочен поиском подарков для себя, Джорджа, семьи и остальных (а для Тонкс — увидит ли он её?) — поэтому он с трудом сдерживался от того, чтобы вместо очередных Заклинаний свинтить в Хогсмид.
Почти все оценки по трансфигурации были исправлены. Лис и вправду оказалась очень хорошим учителем. Она также поддержала Фреда после того, как их всех выгнали из команды — гораздо больше, чем кто-либо, даже чем Джордж, и едва ли не больше, чем Тонкс. Но Фред по-прежнему держался от неё на расстоянии. Насколько он знал, в отношении мужского пола Алисия была искушена даже меньше, чем он — в девушках. Прозрачностью своих намерений она очень быстро выдала себя. Фред замечал и взгляды Лис, когда она думала, что он её не видит; и то, как сильно она краснеет, когда он говорил ей очередной дежурный комплимент; и ещё много чего. Может, в параллельной реальности, в другой жизни и ещё когда-нибудь это и было бы возможно — но сейчас они решительно не могли быть вместе. Фред даже чувствовал себя немного виноватым, когда уговаривал себя побыстрее сказать Алисии, что их занятия скоро нужно будет прекратить.
После очередного сбора ОД, который был последним в этом семестре, у всех было немного подавленное настроение. Первое полугодие заканчивалось для близнецов, Ли и девушек совсем не так, как они того хотели. Никто не захотел оставаться в гостиной, и все разошлись по спальням. У себя Фред, Джордж и Джордан выпили сливочного пива и немного глинтвейна и легли спать, даже не поболтав, как обычно. Разморённый и согретый горячим вином Фред уснул неожиданно быстро, и сон его был крепким и тяжёлым, но недолгим. Не успев насмотреться на зеленоволосую Тонкс и очередного разноцветного волка, Фред был внезапно разбужен профессором Макгонагалл, которая дрожащим от волнения голосом сказала ему и Джорджу о том, что в Министерстве ранили их отца.
29.05.2011 .4
.4
I’m here to end the game
I’m living in a lie
It’s hard to give the same
I won’t be on your side
Пожалуй, стоит согласиться, что я был не только слепцом, но и жутким, невозможным глупцом. Фредом Непроницательным. Иногда, вспоминая себя в то время, я сомневаюсь в том, что действительно действовал в здравом уме и твёрдой памяти. Не употреблял, к примеру, никаких веществ — хотя это больше по части Джи, он у нас любит иногда ими баловаться.
Что до той ночи — я помню её с первой до последней минуты. Мне было очень жалко папу, правда, и ТАК переживать, как это было с нами, и врагу не пожелаешь. Но после то, что он был ранен, просто с ног на голову всё повернуло. В хорошую сторону или плохую, не скажу точно. Я мог увидеть Тонкс, я мог объясниться с ней. Я её увидел и так и сделал. Я, блин, просто вывернулся ей наизнанку, всеми фибрами души надеясь на благополучный исход — но так, как я Фред, а она Тонкс, то ничего хоть сколько-нибудь здорового и благополучного у нас просто быть не может! Ай, к чёрту, не хочу даже отвлекаться на это. Подбирается к десяти, а я так и сижу здесь.
* * *
— Мне очень жаль, — это было первым, что услышал Фред от Тонкс после слова «Привет». Чёрт подери, ему уже не нужна была её жалость — пускай жалеет отца, Люпина, Гарри, кого угодно. По отношению к Фреду — он чувствовал — подобные слова были не более, чем пустой фальшью, ведь у него-то было всё хорошо.
— Не переживай ты так, — Фред выдавил улыбку. — Па уже в порядке. Ребята из святого Мунго сказали, что он поправится, — добавил он, пытаясь успокоиться и успокоить Тонкс.
Сейчас они стояли в переполненном коридоре на площади Гриммо. Все собирались в Лондон, навестить мистера Уизли. Шум и гам заглушали им друг друга; было странно, что миссис Блэк ещё не начала командовать парадом этой безумной человеческой массы, бегающей туда-сюда в поисках курток, шапок и ботинок.
Фред вспомнил, как впервые встретил Тонкс в этом самом коридоре пять месяцев назад. Тогда она выглядела весёлой и отдохнувшей; сейчас её большие тёмные глаза потускнели, лицо казалось синюшным по сравнению с жвачно-розовыми волосами, движения потеряли живость — налицо бессонная ночь, а может, и не одна.
— Зря ты не воспользовалась моим предложением устроить небольшой переполох у Дамблдора, — Фред снова улыбнулся. — Совсем он тебя задёргал.
— Да-да-дамблдор тут не при чём, — Тонкс еле сдержала зевок. — Фигня, не переживай — на моей работе, пока спишь, можно и что-нибудь архиважное проспать. Аврорам скучать никогда не приходится.
— Эй, вы, — окликнул их Джордж. — Мозгошмыгов там ловите, что ли? Идёмте уже скорее.
Фред, смутившись, поплотнее замотался в свой полосатый шарф и вместе с Джорджем двинулся к выходу; Тонкс пошла вслед за ними.
* * *
Пасмурное небо без конца сыпало белыми жирными хлопьями. Щурясь от ветра и снежинок, летящих в лицо, Фред и Джордж, шагая к станции метро, отчаянно пытались рассмотреть Лондон. Все маггловские универмаги были увешаны и заставлены шарами, гирляндами, ёлками и огромными Санта-Клаусами. Фреду больше нравился предрождественский город, чем летний — тот был какой-то жёлтый, мрачный и пустынный. Он даже немного жалел о том, что они с Джорджем сейчас не могут свернуть в один из этих восхитительных магазинов — погреться, поглазеть на разные маггловские штучки, быть может, и позаимствовать что-нибудь для их идей.
Поднимаясь по эскалатору в метро, Фред разглядывал толпу. Стоило только взглянуть хотя бы на Тонкс и Грозного Глаза и магглов, чтобы понять, что последние явно проигрывают им в оригинальности. Магглы вообще были такими скучными — чёрные, серые и бежевые пальто, блеклые волосы, угрюмые лица. Впрочем… Фред с грустью стряхнул капли подтаявшего снега с рукава своей старой коричневой вельветовой куртки — такая же была и на Джордже — и пообещал к окончанию школы купить себе и брату новых шмоток, которые меньше всего были бы похожи на то, что надето на них сейчас.
* * *
— Так ты расскажешь нам о том, что случилось? — спросил Фред у отца, придвигая свой стул ближе к кровати.
Вся семья, включая Гарри, столпилась вокруг кровати мистера Уизли. Выглядел он неплохо для человека, который вынужден постоянно пить кровевосполняющее зелье каждый час. Всё, что знали младшие Уизли, в том числе и сам Фред — отца покусала какая-то гюрза, сильно напоминавшая волдемортовскую. Была ли это именно она или же просто похожая — Фред в присутствии матери спросить не решался.
— Ну вы же уже знаете, правда? — улыбнулся отец. — Всё очень просто. Я устал за день, задремал на дежурстве, она подкралась ко мне и укусила.
— В «Пророке» уже есть об этом? — Фред показал на брошенную им газету.
— Конечно, нет, — грустно усмехнулся отец. — Министерство не желает доводить до сведения публики, что здоровенная гнусная змея…
— Артур! — встряла мать.
— …добралась до меня, — поспешно закончил он, и Фред понял, что на самом деле отец хотел сказать кое-что другое.
Внезапно Фред рассердился на всех грёбаных людей. На Министерство, скрывающее от остальных то, что случилось с отцом, и на самого отца, скрывающего что-то от Фреда. Балаболы — скорее умрут, чем скажут правду.
— И где же ты был, когда всё это случилось? — спросил Джордж.
— Это моё дело, — отрезал отец с ангельской улыбкой, взяв с постели свежий номер «Ежедневного пророка». — Когда вы пришли, я как раз читал об аресте Уилли Уидершинса, — добавил он, развернув газету. — Оказывается, та летняя история с самоизвергающимися унитазами — его рук дело. Однажды его заклятие дало осечку, унитаз взорвался, и его нашли без сознания среди осколков, с головы до ног в…
— Когда ты говоришь, что был «на дежурстве», — перебил его Фред, совершенно не желая слушать и дальше лапшу о дерьме, которое обляпало какого-то дебила, которую его, Фреда, собственный отец вешал ему на уши, — чем ты был занят?
— Ты слышал его, — прошептала мать. Джинни бросила на неё короткий, полный негодования взгляд. — Здесь мы это не обсуждаем! Так что там с Уидершинсом, Артур?!
— Не спрашивайте меня, как но от обвинений по туалетному делу он отвертелся, — хмуро сказал отец. — Нетрудно догадаться, что кое-кого подмазали.
— Ты охранял его? — тихо спросил Джордж. — Оружие, за которым охотится Сам-Знаешь-Кто?
— Замолчи, Джордж! — рявкнула мать.
Фред глубоко вдохнул и выдохнул.
— Словом, — продолжал отец, повысив голос, — на этот раз Уилли поймали на продаже кусающихся дверных ручек, и теперь он вряд ли выпутается — в газете пишут, что двое магглов лишились пальцев и помещены сюда для восстановления костей и изменения памяти. Надо же, магглы у святого Мунго! Интересно, в какой они палате? — с воодушевлением, в котором была большая доля наигранности, оглянулся он.
— Гарри, ты вроде как говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? — не выдержал Фред, с вызовом посмотрев на отца. — Большая такая. Ты видел её в ту ночь, когда он вернулся, верно?
— Довольно об этом, — рассердилась мать. — Грозный Глаз и Тонкс ждут в коридоре, Артур, и хотят тебя видеть, — добавила она отцу. — А вы, ребята, постойте снаружи. После зайдёте попрощаться. Ну?
Фред первым вышел из палаты, постаравшись как можно громче хлопнуть дверью. В коридоре их уже поджидали Грюм и Тонкс. Словив укоризненный взгляд от последней, он подумал, что всё равно сделает так, как хочется, не будь он Фред Уизли!
— Прекрасно, — сказал Фред, как только за ними захлопнулась дверь. — Пожалуйста. Можете совсем ничего нам не говорить, — он показал двери язык и принялся шарить по карманам.
— Эти ищешь? — подмигнул Джордж, доставая из карманов пучок Удлинителей Ушей.
— Читаешь мои мысли, — ухмыльнулся Фред. — Поглядим, всё ли хорошо в святом Мунго с недосягаемостью дверей.
Они отделили один от другого пять Удлинителей Ушей и сунули последний Гарри, который явно почему-то сомневался.
— Двигаемся! — шепнул Фред.
Шнуры телесного цвета, извиваясь, проползли под дверь, и тут Фред явственно услышал шёпот Тонкс — будто бы она стояла совсем рядом. Он прямо-таки превратился в слух.
— Обыскали всё вокруг, но змею не нашли. Будто бы исчезла после того, как напала на тебя, Артур… Но ведь Ты-Знаешь-Кто не мог рассчитывать, что она туда проберётся, правда?
— Да, — напряжённо отозвался отец. — Дамблдор ожидал, что Гарри увидит нечто подобное.
— Есть что-то странное в парне, мы все это знаем, — добавил Грюм.
— Когда я утром говорила с Дамблдором, то он, по-моему, тревожился за Гарри, — прошептала мать.
— Ещё бы не тревожился, — проворчал Грюм. — Малый видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это значит, но если Вы-Знаете-Кто овладел им…
У Фреда просто перехватило дыхание; синхронно с Джорджем они повернули головы к Гарри, который осел на пол с каким-то совершенно непонятным и оттого пугающим выражением лица.
* * *
— Я не верю в это, — состроив скептическую мину, заявил Джордж. — Весь Орден — те ещё паникёры.
Они ехали домой в этом безумном грохочущем вагоне метро; ни черта не было слышно, поэтому близнецы, Рон и Джинни спокойно переговаривались, не боясь быть услышанными. Фред посмотрел на Гарри, сидящего неподалёку: тот был бледен, точно галлюциногенная поганка и к их разговору присоединиться не спешил. Фред даже немножко пожалел о том, что затеял всё это с Удлинителями.
— И не надо, — прошептал Рон. — Я сам видел, как он орал и корчился. Такого даже сотне Сами-Знаете-Кого не осилить.
— Не в этом дело, — встряла Джинни. — На Хогвартс наложены чары против аппарирования… Вряд ли он смог их преодолеть…
— Смышлёные ребята, — подвёл итог Фред. — Честно говоря, всё это и впрямь выглядит сомнительно…
Он не договорил — потому что заметил Тонкс, сидевшую в паре метров и пристально наблюдавшую за ними. И, хоть Фред и не мог утверждать, что она точно слышит, о чём же они там беседуют, но был готов биться об заклад, что обо всём мисс Аврорат догадалась и так.
* * *
I don’t want a lot for Christmas.
There is just one thing I need -
I don’t care about the presents underneath the Christmas tree:
I just want you for my own,
More than you could ever know.
Make my wish come true
Baby, all I want for Christmas is you!
I don’t want a lot for Christmas there is just one thing I need,
And I don’t care about the presents underneath the Christmas tree.
I don’t need to hang my stocking way above the fireplace,
Santa Clause will make me happy with a toy on Christmas day...
And I just want you for my own!
More than you could ever know,
Make my wish come true...
Oh baby all I want for Christmas is you, you baby!
В Рождество Фред проснулся, когда ещё толком не взошло солнце. Глядя на занавески и столбики кровати, опутанные золотой и серебряной мишурой, его просто распёрло счастливым предчувствием. Две кучи подарков сверкали в углу — видимо, Кикимер уже разнёс их. Не обращая до поры до времени на них внимания, Фред принял решение, будто бы влекомый каким-то внутренним голосом. Нашарив тапочки, он поднялся из кровати, и вышел, как можно тише затворив дверь, стараясь не разбудить спящего Джорджа.
Дом отвечал Фреду тишиной — остальные тоже спали. Идиотский вычурный особняк сейчас меньше всего был похож на самого себя. Даже на головы домовиков, висящие на дощечке, были надеты красные колпаки с белыми помпонами.
Широко улыбаясь самому себе, Фред вошёл в просторную, празднично убранную гостиную.
Тонкс полулежала на том самом чёрном кожаном диване. Поздний розовый восход красил её фигурку, казавшуюся совсем маленькой и хрупкой на фоне бесконечной черноты, в удивительный цвет.
Фред стоял посреди комнаты с такой же широкой улыбкой и лишь бесстыже пялился на Тонкс, по-прежнему не говоря ни слова.
— А если бы я спала? — внезапно Тонкс повернулась к парню и едва улыбнулась краешками губ. — Пришёл вручить мне рождественский подарок?
— Да, пожалуй, — усмехнулся Фред и лёгким движением палочки призвал его. Увидев, что Тонкс поднялась, он сделал несколько шагов ей навстречу.
— С Рождеством, — сказал он, вытащив из-за спины розу, цвет которой точь-в-точь повторял цвет волос Тонкс. — Она не завянет… до следующего Рождества.
— Неплохо. А мой подарок тебе лежит вместе с остальными, — ответила Тонкс, с интересом смотря на тугой, ещё не распустившийся бутон. — Он всегда будет таким? — она подошла ещё чуть ближе.
Теперь они стояли друг напротив друга. Совсем близко. Фред мог без труда сосчитать все пуговицы на её одежде, все сверкающие гвоздики в её ушах.
— Не совсем, — ответил он, впившись ногтями в собственную ладонь — волнение съедало его. — Для этого нужно кое-что сделать, но ведь она и так хороша, правда?
Тонкс стояла напротив него, подсвечиваемая утренним солнцем будто бы изнутри. Мягкий золотисто-розовый свет играл с её волосами, заставляя всё вокруг сливаться в одну сплошную сверкающую массу, превращая такую знакомую комнату в полный сюр.
— Так же, как и ты, — добавил он, подходя ещё на шаг. Мерлин, теперь он видит и её ресницы…
— Сириус плохо развесил украшения, — снова улыбнулась она. — Сейчас прямо на нас свалится здоровая ветка омелы, если мы ничего с ней не сделаем.
Фред мягко обнял её за плечи, положил другую ладонь на талию — святые угодники, только бы не спуститься ниже — и медленно прикоснулся губами к её губам. Тонкс ответила на поцелуй — и Фреду стало наплевать, что случится дальше: пускай на них рухнет эта мишура, а на помощь сбежится вся площадь Гриммо.
Сейчас ничего не имело значения…. Он снова ощущал себя маленьким мальчиком, получившим самый главный рождественский сюрприз. И, раздери его мантикора, ни один подарок теперь не сравнился бы для Фреда с этим.
— Кажется, это растение радуется немного больше, чем следовало бы, — прыснула Тонкс, наконец оторвавшись от Фреда.
Уже распустившаяся в её руке роза отчаянно дёргалась, танцуя рок-н-ролл и распевала во весь голос рождественские гимны.
— Ерунда, оно само замолчит через пару минут, — Фред растянулся в самодовольной улыбке и снова полез целоваться, стараясь опять провести большим пальцем по её нежной шее; свести с ума их обоих. Опять эти сладкие духи, сладкие губы, сладкая щекотка волос…. Он самый счастливый сумасшедший в этом мире.
— И тебя с Рождеством, Фред, — наконец ответила Тонкс, отстранившись. — Встретимся позже, ладно?
— Всё для тебя, — ответил он, в последний раз чмокнув её в губы.
Тонкс вышла из комнаты; и как только за ней захлопнулась дверь, маленькая ветка омелы сорвалась с потолка и упала прямо перед носом Фреда. Парень подскочил на месте и издал беззвучный победный клич.
— Вставай, Джордж!!! — заорал он, на всех парах вламываясь в комнату и срывая одеяло со спящего брата. — Вставай, сукин сын!!! — Фред расхохотался в голос, не обращая внимание на брань Джорджа, недоуменно протирающего глаза. — Хватит спать, братец! Нас ждёт волшебное Рождество!!!
* * *
— Тонкс, передай, пожалуйста, соль, — попросила Джинни, сидящая рядом с близнецами. Тонкс, собираясь взять солонку в руки, случайно перехватила внимательный взгляд Фреда, направленный на неё, и выронила стекляшку.
— Ох, прости, Джинни, — виновато улыбнулась она, собирая соль, — просить меня о такого рода вещах — не самая лучшая идея.
Все они сидели за столом, поглощая рождественский обед. Ко всему прочему, вчера приехала Гермиона, да и просто гостей прибавилось. Явился горячо любимый Фредом и Джорджем воришка Наземникус, периодически вытаскивая из кармана и с вожделением поглядывая на свою любимую трубку с вонючим табаком. В другом конце стола сверкал своей чёрной лысиной Кингсли Шекболт. Сириус, как ни странно, избавился от своей депрессионной дряни и пребывал в весьма приподнятом настроении. Немного не хватало отца, но дефицит общения с ним Уизли собирались восполнить сразу после обеда, по-быстренькому скатавшись в больницу святого Мунго.
— Что говорят врачи об Артуре? — басил Кингсли, нагибаясь через стол к миссис Уизли.
— Он хорошо держится, — с гордостью в голосе ответила она. — Правда, противоядия ещё не нашли, но мы думаем, что это дело времени. В Министерстве по-прежнему тишина?
— По правде говоря, да, — ответил Кингсли; вид у него был не совсем довольный. — Прости, Молли, но я думаю, что они не собираются предавать это дело огласке…
— Ну конечно, — ни с того ни с сего встрял Джордж. — Газеты затрубят лишь тогда, когда змея встретит Фаджа в тёмном коридоре и вцепится в его бесценную задницу.
За столом воцарилась тишина. Рон, опешив от такой наглости брата, вытаращил глаза и едва не уронил на пол кусок пирога; Билл притворно ахнул и развёл руками; мать прямо-таки позеленела, едва сдерживаясь от того, чтобы встать и надрать Джорджу уши; а вот Фред, Джинни, Гарри, Сириус и Тонкс с трудом сдерживали смех.
— Сказано несколько резковато, но в общем-то суть передана верно, — поспешил разрядить обстановку Люпин, примирительно кивнув головой.
— На твоём месте я не стала бы поощрять подобные высказывания, Ремус, — прошипела мать.
— Успокойся, ма, — усмехнулся Джордж.
— Нам неприятно выслушивать это за столом, — её глаза горели праведным негодованием, — всем, особенно бедному Гарри.
— Не всем, — широко улыбаясь, Джордж окинул взглядом стол, — и уж точно не Гарри. Правда, Гарри? — он похлопал своего соседа по плечу; Поттер сделал вид, что поперхнулся и закашлялся, но недовольным его вид точно нельзя было назвать.
Профессор Люпин бросил последний успокаивающий взгляд на мать. Та, поджав губы точь-в-точь как Макгонагалл, молча принялась за салат, не сказав Джорджу ни слова до конца обеда. Фред, в свою очередь, сам посмотрел на оборотня, сидящего рядом с Тонкс. В общем-то, он всегда симпатизировал Люпину, но после тех косых взглядов летом, подслушанного разговора с Тонкс, из которого ясно выходило, что Люпин к ней явно неравнодушен — да и она…Мерлин её разбери, что ж там она — Фред невольно стал видеть его сквозь призму своей ревности. Поэтому парень с каким-то коварным удовлетворением отметил про себя, что очередной пиджак Люпина намного хуже тех, что носит его отец, наряжаясь магглом, да и лицом его будто бы месили тесто для рождественского пирога. Это было гадко, подло, совсем в стиле какого-нибудь Драко Малфоя — про себя радоваться тому, что кто-то уселся в дерьмо — но Фред… а что, собственно, Фред? Сегодня утром Фред таки сделал старого профессора. И потому не мог сдержаться.
После обеда Наземникус пригнал какую-то маггловскую таратайку, потому что, как выяснилось, в Рождество метро совсем не работало. Сидя в машине и глядя на мелькавшие в окне недавние магазины с ёлками, Фред наконец-то обрадовался, что у него будет время подумать обо всём и ещё раз вспомнить события прошедшего утра.
* * *
— Пятёрка треф, объявил Рон, выкладывая свою карту.
— Пятёрка бубей, перевожу, — отбился Гарри.
— Крыть тебе нечем, — Рон сиял, как новенький котел, выкладывая на стол ещё две пятёрки.
Фред, Джордж, Джинни и Гермиона посмотрели на карты в руках Гарри — их было всего две. Ситуация и впрямь была безвыходной. Гарри молча разглядывал комбинацию, тщетно пытаясь придумать способ отыграться.
— Щас рванёт! — закричал Фред. — Бери карты быстрее, они уже дымятся! Я их заколдовал!
Поттер, испугавшись, тут же сгрёб карты в свои руки. Все, кто был в комнате, разразились громким смехом.
— Вообще-то это была шутка, — усмехнулся Фред, развалившись на ковре. — Они маггловские, и теперь ты всё продул.
— Ну что ж поделать, — Гарри развёл руками и виновато улыбнулся, — азартные игры всегда были коньком Рона.
— А вот я этого не одобряю, — голосом христианской твердыни объявила Гермиона, отставив в сторону серебряный кубок, в котором плескалось сливочное пиво. — Азартные игры, если вы не в курсе, в маггловском мире сгубили не одного человека, а ещё от переизбытка адреналина, который они вызывают, бывают различные заболевания…
— Да ладно тебе, Гермиона, — примирительно улыбнулся Рон. — Мне ли не знать — наш прадед половину состояния в карты проиграл. Сам я как-то к ним равнодушен — то ли дело шахматы. И вообще, что-то азартные игры совсем не добавляют нам азарта.
— Да, правда, — Джинни зевнула. — Может, спать пойдём? Или позовём кого-нибудь сюда.
— Хочешь, приведём Билла? Он в сотый раз расскажет тебе сказочек про кровожадных мумий и не менее кровожадных египтяночек, — изогнул бровь Джордж.
— Нет, не надо Билла, — Джинни закатила глаза. — Тогда я тем более усну. Может, сходите за Тонкс? С ней веселее.
— Я схожу, — подпрыгнул Фред.
Джинни кинула на него странный проницательный взгляд.
— То есть, мы сходим, — добавил Джордж. — Пошли, Фредди, а эти малолетние негодники пускай и дальше азартничают.
Близнецы спускались по скрипящей лестнице, вытащив палочки — но Люмос им не понадобился. Судя по широко раскрытой двери столовой, горящему свету и доносившимся оттуда голосам, там ещё явно не закончили праздновать. Судя по тому, что один из голосов был женским, Тонкс точно находилась там.
Фред и Джордж прошли по коридору и остановились прямо напротив двери. Чёрт подери, то, что они увидели, совсем не было похоже на празднование. Тонкс и Люпин просто скандалили в голос и совершенно не замечали стоящих в темноте дверного проёма братьев.
Конечно, Фред понимал, что подслушивать — очень нехорошо, но коль скоро дело касалось Тонкс и дурака профессора, он просто не мог не побороть искушения. И потому стоял и слушал.
— Милая моя…— тихо начал Люпин.
— Противная! — рявкнула Тонкс. — Я не могу, Ремус, я-так-больше-не-могу!!! Ну почему ты всё время сторонишься меня, оправдываясь какой-то дикой нелепой паранойей? С чего, скажи, ну с чего тебе втешмятилось в голову то, что у меня что-то с Фредом?
Фред, донельзя изумлённый, обернулся назад и увидел, как Джордж по-английски улепетывает по лестнице вверх. Вот гусь — оставил его одного! Хотя, наверное, оно и к лучшему…
— А с той, милая моя Дора, — Люпин говорил достаточно тихо, и Тонкс морщилась от каждого его слова, — с той, что двери в главной гостиной стеклянные, разве ты не забыла?
Тонкс резко побледнела; Фред сжал руки в кулаки и почувствовал, как что-то внутри него ухнуло вниз.
— Сириус утром шёл на кухню за огневиски, — продолжал он, а Тонкс, испуганно глядя на него, будто бы уменьшалась в росте — хотя, может быть, и вправду уменьшалась, — и увидел вас. Не верить его словам у меня нет оснований, — Люпин сощурился и глубоко выдохнул.
— И что… И что теперь? — почти прошептала Тонкс, закусив губу.
— Почему ты обманываешь меня? — тихо спросил Люпин, сникнув, будто бы из него выкачали весь воздух; Фред даже пожалел его на пару секунд. — Зачем ты мучаешь меня, говоря, что у тебя никого нет, а в это время…. Мерлин, да я с самого лета знал, вернее подозревал, Дора, ты же как открытая книга, я видел всё — как Фред Уизли смотрит на тебя и как ты отвечаешь ему тем же! Я стар и болен, в здравом уме на меня не посмотрит ни одна девушка, подобная тебе, и ты даёшь мне какую-то зряшную надежду… Зачем?
— Зачем? — Тонкс внезапно покраснела. — Ах, Ремус, зачем? А зачем ты говоришь мне, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного, зачем весь исходишься, когда сидишь рядом, а как только я начинаю отвечать тебе взаимностью — прочь! Я слишком стар, слишком беден, слишком опасен, мне целых тридцать пять лет, у меня подагра и встаёт лишь за минуту вместо половины — поэтому я решительно не способен быть с тобой, найди себе другого, покрасивее и помоложе… Конечно же, зачем? — выплюнув эту тираду, она закрыла лицо руками и рухнула в кресло, разрыдавшись.
— И вправду — зачем, профессор? — Фред наконец-то решился выйти из темноты. Увидев его, Люпин вздохнул и покачал головой; Тонкс тут же вскочила как ошпаренная, опрокинув со стола бокал.
— Что ты делаешь здесь? — прокричала она.
— Вы так мило беседовали обо мне и друг друге, — пожал плечами Фред. — Но вернёмся к нашему вопросу. Вот вы, мистер Люпин, — парень указал на него пальцем, — такой чудесный учитель, просто мечта детишек Хогвартса с первого по седьмой! И вот сейчас — вы учите Тонкс жизни, учите её не врать, вопрошаете — зачем?? Так почему вы врёте ей сами? И для чего вы обманывали меня??
Люпин молчал, понимая, что Фред явно не закончил. Из всех троих он выглядел адекватней всех, но было не понять, правда это или он притворяется.
— Вы такой несчастненький, и теперь вам надо меня одурачить? Для чего вам надо было выставить меня полным идиотом — чтобы потом, ткнув Тонкс носом, сказать «А теперь, дорогая Дора, я преподал тебе урок под названием «Молодо-зелено, или чем лучше старый плешивый оборотень сраного недоумка Фреда Уизли»?? Так, что ли? ЧТО мешало вам сказать о том, что у вас с Тонкс любовь до гроба, и места в этом гробу для меня не предусмотрено? Да, признаюсь, я бы не стал её любить от этого меньше — так уж получилось — но хотя бы знал, что пялиться на её задницу, дарить ей поющие цветы и целовать взасос — НЕЛЬЗЯ!!! Зачем, а?? — на одном дыхании выпалил Фред.
— Прежде всего я сделаю вид, что не услышал некоторых… необъективных слов, произнесённых в мой адрес, — вполне спокойно проговорил Люпин, но на виске его билась едва заметная синяя жилка. — И в остальном — мне нечего сказать тебе, Фред. Ты — ученик Хогвартса, и всё это время находился в школе. Прямых доказательств моим догадкам не было. Пожалуйста, перестань кричать, ты не прав, — закончил он.
— Боже, я не прав, — он скорчил мину и всплеснул руками. — Сам мистер Добродетель так считает. Может быть, мне угостить вас за это шоколадкой? — усмехнулся он, вспомнив о сладостях, которыми профессор вечно пичкал всех учеников. — Ладно, оставим. Последний вопрос к моей дорогой Тонкс. Солнышко, — обратился он к ней; Тонкс, вытирая слёзы, лихорадочно переводила взгляд с Фреда на Ремуса и обратно, не зная, чего ждать от них. — Я правильно понял? Ты была со мной только для того, чтобы любезный профессор Люпин видел это и бесился? Решила сблизиться с ним, заставив его приревновать?
Фред замолчал и посмотрел Тонкс прямо в глаза. Пару секунд она просто стояла, а потом… кивнула и снова устало осела на кресло, спрятав лицо.
Он стоял, ошарашенный и возбуждённый; кровь мелкими молоточками пробивала его череп изнутри. Ощущая себя героем самого дебильного на свете спектакля, Фред посмотрел на Люпина и Тонкс, весьма подходяще для этого момента застывших в позах гротескных кукол.
— Что ж, — тихо сказал он, — да мы здесь все отчаянные лжецы. Да, Тонкс, истинный аврор должен уметь хитрить и маскироваться. Мои тебе поздравления и пожелания дальнейшей счастливой совместной жизни с профессором Люпином. Профессор Люпин, и вам тоже, — Фред раскланялся в его сторону, — вы добились своего. Я ухожу. Надеюсь, Сириус не будет против, — парень взял со стола почти полную бутылку Огденского виски, — если я немного опустошу его запасы. Такое счастливое воссоединение любящих сердец нельзя не отпраздновать, — он посмотрел сначала на бутылку, а после на них с нескрываемым отвращением. — Счастливо оставаться, профессор, — ехидно выделив последнее слово, Фред скрылся за дверью, оставив Люпина и Тонкс наедине.
* * *
— Хей, Джи! — заголосил Фред, нетвёрдым шагом заходя в их с Джорджем комнату. — Знал ли ты Одо-героя? Я сдохну таким же, как он — молодым и красивым!
— Да тихо ты, — зашипел до боли знакомый голос. Фред покачнулся, и чьи-то сильные руки схватили его за локоть. В слабеньком свете свечи он увидел мазок рыжих волос — наверное, это был Джордж. — Что это с тобой… Фу! Бля, Фредди, ты же пьян! — по-обезьяннему искажённое лицо Джорджа странно скривилось, как только Фред резко повернулся к брату лицом.
— Трезв и абсолютно нсчстен, — захихикал Фред, пытаясь взглядом зацепиться за рыжее пятно: темнота водоворотом закручивала его, не давая спокойно держаться на ногах.
— Трезвее некуда, — рассердился голос. — Ты пил с Тонкс на брудершафт?
— С Люпином, — Фред откровенно веселился. — Я повыдергал ему из хвоста всю шерсть и яйца тоже вырвал, Мерлином клянусь.
— Чегооо? — хмыкнул Джордж. — Мерлином клянусь, тебе надо в постель, ты, маленький пьяница. Не то я сам твои яйца тебе оторву.
Фред не хотел возражать: яркие волосы брата совсем исчезли из поля его зрения, голову Фреда будто посадили на карусель, а остальное тело болталось непонятно в каком измерении. Чернота с головой захлестнула его, и дальше можно было уже ни о чём не думать.
* * *
Фред сидел в «Ночном рыцаре»; за окнами мельком проносились города, деревушки и церкви; большие снежинки оседали на стёклах. Ещё немного, и они уже будут в Хогсмиде. Каникулы кончились — и, как ни странно, он был этому рад.
Он искоса глянул на Люпина и Тонкс, сидящих через три кресла — Тонкс, как всегда, в образе нафталиновой старухи. Люпин, напротив, светится, будто бы помолодел. Ну и пусть.
Рождественский кошмар почти выветрился из его головы; так же исчезло и ужасное утро, потому что ночью Фред впервые в жизни напился до синих чёртиков. Кажется, он даже не блевал, хотя не может вспомнить точно. Это было самым лучшим — то, что он ничего не помнил.
Хотя… Зачем ему врать себе? Не помнит он лишь того, где был, когда выпил четвёртый стакан и как дошёл до своей комнаты. Остальное — рассерженные и растерянные лица этой хреновой парочки, свой безумный жар, этот кошмарный разговор от первого до последнего слова Фред помнил точно. И жалел, что не может наложить Обливайт на самого себя.
Определённо, напиться — не лучший способ забыть.
Вот и Хогсмид — с огромным толчком они вырулили на знакомые места и теперь ехали мимо «Кабаньей головы». Вот и Хогвартс — грёбаный милый дом.
Фред сам левитировал свой чемодан, проигнорировав помощь Люпина. Стоя у кованых ворот замка, он ещё раз оглянулся на автобус — прошлое уезжало в нем навсегда. По крайней мере, Фред очень на это надеялся.
* * *
В гостиной Гриффиндора было шумно: все только что приехали и не успели натрещаться друг с другом. Чёртовы каникулы. Фред сидел в углу кресла, просто так сидел и поджидал, когда все уйдут, из чистого упрямства. Ближе к семи вечера в спальню ушли даже Джордж с Джорданом, и он остался Почти Совсем Один. На спинке кресла, стоящего в другом конце комнаты, сидела маленькая одинокая фигурка и молча смотрела на снег.
— Хорошо провела каникулы? — Фред неслышно подкрался к Алисии сзади.
— А? Ты, Фред, — она вздохнула. — Нет, не очень. Наша чёртова валлийская дыра не блещет присутствием волшебников.
— А я — совсем паршиво, — он широко улыбнулся.
— Но ты не унываешь, — спокойно заметила Лис, смотря на него.
— Умники Уизли никогда не унывают, — ответил Фред. — Даже сейчас — когда я один.
— И я одна, — сказала Алисия.
— Я думаю, ты не права, — Фред подошёл к ней чуть ближе, видя вместо свечей в канделябрах — восход, гриффиндорских красных кресел — чёрный кожаный диван, а вместо тёмных волос — розовые. Чёртово дежавю… — Нас двое, Лис.
— С каких это пор? — она смотрела чуть насмешливо — Мерлин, как же сильно был похож этот взгляд! — но в то же время в её глазах виднелась надежда.
— Я был таким страшным глупцом, таким отвратительным недалёким парнем, — с самой своей очаровательной улыбкой ответил Фред. — Но зимний воздух чудесно подействовал на мою бедную голову. Я люблю тебя, Лис, — прошептал он, заглядывая прямо в её глаза.
«Да все мы здесь отчаянные лжецы», — прогремели в голове его собственные слова.
— Это немного неожиданно для меня, Фред, — спокойно сказала Алисия.
— Тебе не кажется, что в прошлом году мы несколько поторопились делать определённые выводы? — с неподдельной радостью и восхищением прошептал Фред, отчаянно ненавидя себя.
— Кажется, — так же спокойно ответила она. — Потому что я тоже люблю тебя.
Фред, не веря своему счастью и самому себе, прикоснулся к волосам Алисии; притянул девушку к себе и поцеловал — так нежно, как только мог. Разгорячёнными пальцами Фред касался её кожи на спине и груди — наконец-то взаправду трогая девушку так — и целовал её в шею, нежно прикусывая мочку уха, тихо шепча: Алисия, Алисия, Лис, любимая. Чувствуя за ремнём своих брюк её руки, Фред и вправду почти любил Лис — потому что она предлагала ему гораздо лучший способ забыть, вытряхнуть из головы наваждение девушки с розовыми волосами, стоящей в лучах восхода….
Будто бы нарочно, никто из гриффиндорцев так и не вышел в гостиную, чтобы стать свидетелем их ласк — настолько же страстных, насколько неумелых. Быть может, если бы кто-нибудь это увидел, Фред и Алисия смогли бы остановиться, не поддаться власти безумия, так некстати поймавшего их в свой капкан. Но нет... Когда терпения уже просто не оставалось, они всё же решили не испытывать судьбу — и поспешили в Выручай-комнату, пока никто не видел, никто не стал свидетелем того, что происходило между этими двумя людьми — ещё полчаса назад почти чужими друг другу — в первый раз.
I need the darkness, the sweetness, the sadness, the weakness
Oh, I need this
I need a lullaby, a kiss goodnight,
Angel, sweet love of my life
Oh, I need this...
02.06.2011 .5
5.
И как будто б вмиг вдруг сбылись все сны…
Под ногами не чувствуя земли,
Я иду, спотыкаясь — ведь ты опять со мной.
Ты нужна мне — как дым моим лёгким…*
Думаю, я лукавил, проча себе долгую и счастливую жизнь рядом с Лис. Когда-то давно, в свои зелёные шестнадцать — еще во времена Анджи — я частенько представлял себя этаким трах-меном, счёт разнообразных подвигов которого исчислялся — страшно подумать! — десятками. И, думаю, именно по этой причине я не то что бы не перевёл наши с Анджи отношения в горизонтальную плоскость, но и вовсе порвал с ней вскоре после Святочного Бала. Понимаете, при всём своём нынешнем лоске и апломбе я не сердцеед, да никогда и не был им. Я не хочу и не могу постоянно выслушивать плачи, вопли и сентенции покинутых леди о своём сволочизме, беспардонности, бессердечности и ещё чёрт знает чём. Стараясь быть честным с собой, я понимал, что ни к кому не испытывал никаких нежных чувств (кроме неловкости и стеснения — и нежными их не назовёшь при всём желании), потому у меня ничего и не клеилось. А в случае с Алисией я угодил, как хронический кретин, в свою же ловушку. Можно было понять, что я её не любил, хоть и пытался себя заставить, и избавиться от Тонкс, всё ещё незримо стоящей между нами, и всё без толку — я не мог. Такие вещи не делаются по указке. Да, в последний день рождественских каникул я всё-таки стал большим мальчиком и мог беспрепятственно извлекать все плюсы из своего положения, но это на хрен мне уже не было нужно, потому что не приносило ничего, кроме чувства вины. Расплеваться с Лис было смерти подобно, потому что я безмерно её уважал и не хотел видеть жертвой своего идиотского обмана; оставить всё как есть — чревато для моей собственной психики. До кучи на нас с Джи так давил этот сраный Хогвартс, где теперь только дышать можно было без всяких там сраных декретов! Ну и пришедшее невесть зачем письмо от Тонкс меня доконало. Как ни крути, но это был отличный повод оставить всю эту гребаную рутину в прошлом, и мы незамедлительно им воспользовались, забыв, впрочем, что Тонкс наверняка решит высосать из меня все последние соки, чтобы уж наверняка. Всё как всегда, в общем.
* * *
Огромное вычурное зеркало от пола до потолка отражало в себе застывшую в растерянности фигуру. Фред стоял в гостиной их с Джорджем новой квартиры в Косом переулке и пытался узнать в этом странном отражении себя. Нет, тот парень не вызывал у него никакой неприязни — даже наоборот, но этот расфуфыренный пижон просто решительно не мог быть Фредом. Он вполне мог бы оказаться Биллом — самым смазливым из всех Уизли — с его любовью к броским дорогим тряпкам, от которых мама приходила в ужас; Оливером — при виде его кудрей, зализанных ли назад «Простоблеском» или оставленных развеваться по ветру и развратной улыбки девчонки просто верещали; каким-нибудь мачо типа Роджера Дэвиса, да даже чёртовым педиком Малфоем, но никак уж не Фредом Уизли. Чуть косо срезанная чёлка прикрывала левый глаз и щекоталась; тряхнув головой, Фред попытался откинуть её и отметил, что даже в этом движении сквозит невесть откуда взявшееся самолюбование. Великолепная чёрная куртка из драконьей кожи сверкала многочисленными застёжками и заклёпками в свете люстры. И джинсы, мать твою, потёртые не потому, что он сажал свою задницу во все возможные и невозможные места в течение последних лет пяти — страшно представить, но так и было задумано!
— Я и сам в шоке, братишка, — теперь парней в зеркале стало двое — к Фреду подошёл Джордж. — Но это положительный шок, не находишь?
— Даже и не знаю, что тебе ответить, — покачал головой Фред, пропустив через пальцы свои аккуратно подстриженные волосы, которые за последние полгода отросли ещё сильнее и теперь едва не доходили ему до плеч. — Такое ощущение, что не то ли я собрался идти в Лютный снимать шлюх, не то ли сам иду сниматься.
— Да брось, — Джордж прыснул в кулак, — твоя Тонкс оценит.
Фред уже пожалел, что сам затеял весь этот маскарад. При других обстоятельствах он, может быть, и не парился бы. Но уже через полчаса ему следует как штык быть в «Дырявом котле», где на него будут пялиться все, кому не лень; Фред не сомневался, что среди публики всенепременно окажется и парочка знакомых. Он лишь вздохнул, с лёгкой завистью взглянув на Джорджа — одеждой и причёской он ничем не от него не отличался, но при этом просто сиял, будто бы всю жизнь так и ходил. Фред до кучи вспомнил, что идёт к чёртовой Тонкс — и теперь ему ещё отчаяннее расхотелось выделываться.
— Бредишь, — криво усмехнулся он. — Короче, к драклам всё! — прокричал Фред, стаскивая куртку и кидая её в самый дальний угол комнаты, за диван. — Можно подумать, что сегодня Хэллоуин!
— Хей, успокойся, — Джордж кинулся к брату; тот уже расстегнул новую рубашку и теперь пытался одолеть рукава. — Если ты продолжишь беситься, то прощальные угрозы Филча о физической расправе покажутся тебе милыми песенками мадам Уорлок, — отчеканил Джордж, крепко сцепив руки Фреда. — Что не так?
— Ещё неизвестно, что хуже — наш дорогой завхоз или Селестина, — усмехнулся растрёпанный и покрасневший Фред. — Мне кажется, что это не я, понимаешь? — он снова развернулся к зеркалу. — То, как я выгляжу… как выглядим мы с тобой… мы всегда были как пара маленьких грязных свинопасов в своей хибарке, а теперь — хоп! — и она стала дворцом, а мы — подумать страшно — будто бы особами королевской крови. Всё это выглядит чуточку лживо, разве нет?
— Нет, — улыбнулся Джордж. — Мы слишком долго добивались того, чего хотели, чтобы сейчас признавать всё это дутой чертовщиной, и ты прекрасно знаешь об этом. Просто признайся себе в том, что эта Тонкс всё никак не идёт из твоей головы, и именно поэтому ты сейчас носишься, что твой соплохвост — потому что не знаешь, устроят ли её перемены, случившиеся с тобой, или нет. Что ж, твоё дело, и я советую тебе идти как есть, потому что уверен в том, что ей решительно наплевать — иначе она ни за что на свете не оценила бы старину Ремуса.
Фред промолчал, приглаживая волосы. Ни один из живущих в этом мире людей не понимал его лучше Джорджа, и не только потому, что тот был его, Фреда, близнецом — хотя и это играло свою немаловажную роль. Его брат чудесным образом видел всех насквозь, и Фред по жизни полагался на это умение, которого недоставало ему самому. Сейчас Джордж понял как нельзя лучше не только его, а ещё и Тонкс, и тем самым вмиг успокоил Фреда.
— Десять-ноль в ворота Джорджа Уизли, — буркнул Фред. — И всё же эта рубашка, по-моему, уже слишком — оставлю её для посещений матушки, — отчаявшись справиться с новыми тугими пуговицами, он стянул её через голову, кинул в тот же угол, что и куртку и выудил из шкафа чистую футболку.
— Сыночек, да ты у меня просто душенька, — Джордж смахнул со щеки несуществующую слезинку.
* * *
До «Дырявого котла» было всего пятнадцать минут быстрым шагом, и потому Фред решил не аппарировать, как обычно, тем более время у него было. Несмотря на то, что уже наступал вечер, позднее майское солнце не спешило прятаться и всё ещё золотило каменные тротуары. Погода была тёплой, но воздух отдавал свежестью и прохладой — такой бывает только поздней весной. Глубоко вдохнув его полной грудью, Фред поспешил к трактиру, мысленно возвращаясь к событиям последних месяцев.
Не стоит думать, что его не терзали сомнения — а правильно ли они с Джорджем поступили, сбежав из школы, не дождавшись экзаменов и окончания седьмого курса? Разум твердил: да, правильно, оставаться дальше там, с Амбридж, было нельзя. ЖАБА? Да пёс с ними, тем более Фред был уверен в том, что Дамблдор вернётся в конце семестра и уж как-нибудь разрешит им сдать экзамены. Не то что бы Фреду и Джорджу особенно хотелось, но разъярённая мать настояла, приводя в пример весь род Уизли — пускай и обедневший ещё при королеве Виктории по милости их дурака-прадеда, но образованный аж в десятом колене, и каких-то других полумифических учёных родственничков, получавших свои знания не то ли у Годрика Гриффиндора, не то ли у самого Мерлина.
В общем-то дело было в другом: Фред терзался, потому что не был уверен, в состоянии ли он не только принимать такие решения, но и толкать на них Джорджа. Ничего в этой жизни не изменилось — главным затейником, как всегда, был он.
Тем утром, когда Фреду исполнилось восемнадцать, какая-то сова сбросила в его овсянку письмо. Письмо от Тонкс, в котором она поздравляла их с Джорджем. Письмо, в котором она извинялась за ту ужасную сцену в Рождество и за ту боль, которую она, возможно, причинила Фреду.
До этого Фред не знал, простил ли он Тонкс или нет. Рядом была Алисия, и Фред старался как можно чаще проводить время с ней. Они сидели за одной партой на тех предметах, которые Джордж не посещал, вместе делали уроки, стояли в паре на занятиях ОД, целовались за завтраком в Большом Зале, под дубом у озера — как можно чаще и у всех на виду, а когда выдавалась свободная минута — уединялись в Выручай-комнате или даже в пустом классе... Фред с удивлением обнаружил, что на самом-то деле у него были поклонницы, и не одна — иначе чем ещё объяснить разъярённый шёпот, доносившийся ему вслед каждый раз, когда они с Алисией шли, держась за руки?
Теперь Фред не знал, как ему относиться к Тонкс — прежняя злость уже прошла, осталось какое-то непонятное чувство. Джордж наверняка знал бы, как его охарактеризовать, и уж точно понял бы Тонкс, знал бы, что делать…. Джордж никогда не задавал себе непонятных вопросов — для него всё всегда было очевидно, он просто не привык усложнять зря. А Фред так не мог, поэтому просто пытался отогнать от себя все эти мысли, забыть, перетерпеть. Он не понимал, что чем дольше пытаешься заставить себя не думать о чём-то, тем хуже это получается, и потому злился на себя за ту же одержимость, которая охватывала его ещё в первом семестре до Рождества. Ничего не поменялось. Чем крепче Фред сжимал руку Алисии, чем больше доносилось до него сплетен о том, что-де «мог бы выбрать и поинтереснее», тем сильнее он загонял себя в угол, тем злее становился. Когда они спали с Лис, то Фред предпочитал кусать подушку, чтобы не выдать себя; а когда после всего она ложилась рядом, такая живая и горячая, он всё время отворачивался и неизменно мучался выбором: кого ему ненавидеть сильнее — себя, Лис или Тонкс?
Фред понял, что никакой новой жизни у него нет. Все эти вечера на площади Гриммо, тот поход в кинотеатр, поцелуй на перроне, а после и Рождество — всё это случилось с ним, и жить так, будто бы этого никогда не было, не выйдет. Если всё то, что он делает сейчас, продолжится, то в списке сделанных им ошибок прибавится пара-тройка новых пунктов. Но как, как Фред мог прекратить этот спектакль затянувшегося вранья?
И это письмо дало ему такую возможность. Поначалу Фред просто не поверил тому, что было там написано — по какой-то странной иронии их с Джорджем день рождения приходился на День Дурака, и Фред не хотел опять увидеть себя тем самым дураком. Но когда точно такое же письмо та же самая сова принесла и второго, и третьего апреля, то он понял, что Тонкс не врёт и написал ей ответ. После короткого разговора с Джорджем ещё одно письмо отправилось в Косой переулок, в тот самый дом под номером девяносто три, и не прошло уж очень много времени, как на одном из этажей Хогвартса появилось огромное болото, а сами они послали всех к чёрту и улетели в Лондон... Как это перенесла Алисия — Фред не знал, и почему-то его совсем не грызла совесть. Для себя он раз и навсегда решил, что больше никуда не убежит от себя — как бы не складывалась его жизнь, всё же лучше, если она будет настоящей. Фред сделал выбор — и вот он здесь, и сейчас он ужасно рискует, но это его собственный риск.
Вот и та самая знакомая вывеска, и тяжелая деревянная дверь. На секунду Фред остановился перед ней, но потом взялся за кованую ручку и толкнул створку вперёд.
* * *
— Ты выглядишь здорово.
— Нет, я выгляжу как клоун. Два пива, пожалуйста.
— Не спорь со мной.
— А я и не спорю, я констатирую факт. Но даже сейчас мне далеко до профессора Люпина, да?
— Фред!!!
— Я всего лишь пошутил — что мне, нельзя? Кстати, передавай ему привет.
— Не выводи меня из себя, пожалуйста.
— Как жаль, а ведь я только начал…
Фред и Тонкс сидели в «Дырявом котле» за самым дальним столиком. Препирались они скорее в шутку, чем всерьёз, и Фреду гораздо больше нравилось общаться с Тонкс именно так — сначала выбить её из седла своими провокационными репликами, а после улыбнуться так обезоруживающе, что она мигом растает. Тему личной жизни Тонкс Фред старался обходить стороной — хоть он и подшутил над Люпином в начале разговора, но о том, какие у них там сейчас отношения, узнавать всё же не спешил.
Внезапно оба они как-то смутились: Фред теребил свои волосы и смотрел куда-то на столешницу, где руки Тонкс катали и комкали салфетку.
— Когда ты приехал? — она первой поспешила нарушить молчание.
— Три дня назад, — ответил Фред.
— А почему ты не в школе? — Тонкс вцепилась в него своими тёмными глазами; Фред опять начал злиться.
— Потому, — он выхватил салфетку из её рук и принялся лепить кораблик. — Слушай, ты что, не рада? Вроде бы как сама «ждала встречи с нетерпением», «очень хотела увидеться» и прочее бла-бла-бла. Или это какой-то очередной твой замысел? — Фред недоверчиво изогнул бровь.
— Да нет, — усмехнулась Тонкс. — Просто не ожидала, что ты воспримешь мои слова так буквально. Моё воображение рисовало нашу встречу как минимум после окончания твоего последнего семестра. Тебе не кажется, что срываться и приезжать вот так — несколько опрометчиво? И давно ли вас в Хогвартсе выпускают без разрешения куда глаза глядят?
— Ну, воображение твоё дьявольски богато, уж я-то знаю, — Фред хитро прищурился и вдруг так же внезапно посуровел. — Мы с Джорджем бросили школу. Три дня назад.
— Чего??! — вытаращилась Тонкс. Фред с удовлетворением наблюдал за её реакцией, но виду не подавал. — Слушай, а Молли об этом знает?
— Ты что, на работе? — спросил её Фред с самым невинным видом.
— Нет, а что?
— А то — веди свои допросы в Аврорате, а не со мной, — заключил Фред с неприлично торжествующим выражением лица. — Мама бесилась и орала, и угрожала лишить наследства, но мы так и не поняли, что она подразумевала под этим понятием — свою любимую хрюшку или половину сарая, или старые папины штаны?
— Похоже, ты не очень-то и рад своей свободе, — съехидничала Тонкс. — Ни разу не видела тебя таким ядовитым, что твоя поганка!
Фред опять покраснел и уткнулся глазами в коленки: чёрт её дери, всё-таки уела. Ладно, он ещё покажет… Но снова встретившись глазами с Тонкс, он уже не видел в них ни капли насмешки, лишь искреннее расположение.
— Ох, Мерлин, какая же я растяпа! — Тонкс внезапно хлопнула по столу ладонью совсем с неженской силой: половина пива вылилась из её кружки и осела на столе жёлтой пузырящейся лужицей. — Совсем забыла о том, что хотела позвать тебя на концерт!
— Концерт? — недоуменно переспросил Фред; музыку он любил, но всё же это предложение казалось ему несколько странным. — Что ещё за концерт?
— Ну… есть одна хорошая группа, и сегодня они впервые за долгое время приезжают в Лондон, а я так ни разу на них и не попала — очень интересно! — объяснила Тонкс.
— Ладно… было бы неплохо, — поколебавшись секунду, ответил Фред. — Что-то вроде «Ведуний», да?
— Не совсем, — ответила Тонкс. — Они магглы. Но тебе должно понравиться.
— Магглы? — удивился Фред. — Ты слушаешь маггловскую музыку?
Что уж говорить, всё же для колдуньи за двадцать, происходящей от чопорных Блэков, одна только жизнь в маггловском квартале была по меньшей мере странной. Но если это было доступно пониманию Фреда — всё же та квартира принадлежала её отцу — то слушать неволшебную музыку… Ну, пёс знает, конечно, но даже он сам, весьма свободный от предрассудков, едва ли знал пару-тройку групп, собранных простецами.
— И что такого? — спросила Тонкс. — Между прочим, их музыка на порядок разнообразнее нашей и лучше, по крайней мере, я так считаю, — добавила она. — Мы должны поторопиться, если хотим успеть.
— Ну что ж, поверю тебе на слово, — хмыкнул Фред.
* * *
Около клуба, в котором должна была выступать маггловская группа с каким-то странным и смешным названием,** которое Фред не запомнил, собралась большая толпа народу. Сумерки совсем сгустились, и городские огни выхватывали магглов из темноты небольшими группками. Фред очень удивился, когда понял, что только маги удивлённо пялятся на людей, одетых подобно ему и Тонкс. Здесь не были в диковинку ни блестящие косухи, какая сейчас была на Фреде, ни рваные, заколотые английскими булавками джинсы, ни излюбленные Тонкс волосы сумасшедших оттенков. Многие курили, и в воздухе сильно пахло не простым табаком, а дешёвыми маггловскими сигаретами; кое-кто и пил. По мере приближения начала концерта толпа всё сильнее сгущалась и стекалась к входу, где стояли несколько громил, до которых даже Крэббу с Гойлом было далеко. Маггловских денег ни у Фреда, ни у Тонкс не было, и хватило всего лишь пары Конфудусов, чтобы проскользнуть мимо этих шкафов незамеченными.
Внутри тёмного клуба всё так же пахло сигаретами и хорошим виски. Фред растолкал дорожку к самой сцене и пропустил Тонкс вперёд — всё-таки он был выше, и обзор и так был хорош. Пустую сцену освещали разноцветные прожектора; инструменты уже стояли, поджидая музыкантов. Толпа гудела, как рой шмелей, и Фреда вдруг охватило чувство чего-то нового, неизведанного, какое-то сладкое предвкушение скручивало всё внутри его живота, и вызвано это было не только близостью Тонкс — но всё равно он, стоя рядом, самым бесстыдным образом нюхал её волосы, пахнущие в этом спёртом воздухе особенно сладко.
Внезано толпа ожила ещё сильнее — сцена больше не была пуста. На сцену выбрались несколько парней, весьма странно и неряшливо одетых. Солист — невысокий худощавый кудрявый блондин — накинул на плечо ремешок гитары, взялся за микрофон и что-то сказал — слова было не очень разобрать, хоть он и стоял почти напротив Тонкс. Раздались первые ревущие звуки, и восторженные голоса магглов взорвали зал.
* * *
— И как тебе? — проорала Тонкс Фреду на ухо. Люди вокруг подпрыгивали, ударяясь плечами друг о друга, напоминая беспокойное море. Кудрявый блондин в неистовстве метался по сцене — было непонятно, откуда в этом щуплом человечке столько бешеной энергии.
— Мне нравится!!! — так же громко закричал Фред, нисколько не кривя душой. Музыка, которую играла эта группа, приехавшая, как оказалось, аж из Штатов, разительно отличалась от легкомысленных песенок «Ведуний» — это было что-то депрессивное, мрачное, но в то же время просто заражающее непонятной силы адреналином — такая здоровая агрессия. Фред вновь перевёл взгляд на сцену. На пару секунд песня замедлилась, вроде бы и вовсе затихла, но уже с новым гитарным запилом кто-то забрался к музыкантам и тут же сиганул вниз, в толпу.
— Никогда не думал, что магглы способны так сходить с ума, — засмеялся Фред, ограждая Тонкс от случайных толчков. — Можно было представить, что они самолевитируются, так ведь нет же!
— Я рада, что ты не пожалел!!! — в глазах Тонкс вовсю плясали огни прожекторов. — Стой! — она вскрикнула, прислушиваясь. Зазвучала тягучая, грустная мелодия — гораздо более грустная, чем остальные. Зал смолк. — Обожаю эту песню, — добавила Тонкс.
— В таком случае мы танцуем, — Фред, смотря на толпу, разбивающуюся на парочки, схватил Тонкс за талию. Она ничего не сказала — лишь обняла Фреда. Они пошли в медленном танце, совсем не чувствуя окружающей тесноты. Песня и вправду была хороша. Фред вслушивался в слова, внимал чуть хрипловатому, но сильному голосу солиста и чувствовал, как что-то обрывается внутри.
I tried to love you — I thought I could,
I tried to own you — I thought I would.
I want to peel the skin from your face,
before the real you lays to waste…
Чёрт подери, этот сукин сын просто читал мысли Фреда. Разве он не был уверен, что Тонкс принадлежит ему после их лета на площади Гриммо? После того рождественского утра? Разве он не был готов порвать её на части в приступах своей дикой злости? Разве он не мучался постоянным вопросом — любовь или одержимость? Если не то и не другое, то что тогда?
You told me I'm the only one,
Sweet little angel — you should have run.
Lying, crying, dying to leave
Innocence creates my hell…
Фред и вправду считал себя единственным, да и сама Тонкс давала ему это понять. Правда, не до конца — что-то всегда в ней настораживало, намекало на то, что рано или поздно всё кончится…. Тонкс покинула его, но в то же время находится здесь, в его руках. Фред едва подавил в себе желание крепче вцепиться в неё — не для того, чтобы не отпускать, а для того, чтобы причинить боль. Боль, которую каждый раз испытывал он сам от вида её ложной невинности… Маленькая паршивая лгунья…
Cheating myself still you know more
It would be so easy with a whore
Try to understand me, little girl
My twisted passion to be your world
Она всегда будет видеть его насквозь. Фред не был уверен, что окончательно перестал быть тем несуразным мальчишкой, который однажды повёлся на это воплощение всех возможных нестандартностей. Пока они вместе, будет ли треклятый профессор стоять на его пути или нет, она всегда будет крутить Фредом…. Он взглянул в её широко раскрытые затуманенные глаза — сейчас Тонкс не сможет прочитать ни слова в его взгляде, настолько она была расслаблена в своём экстазе. Интересно, так ли ей хорошо в объятьях Люпина, как сейчас? Вдруг Фреду так отчаянно захотелось стать для неё всем…. Стать всем….
Lost inside my sick head,
I live for you but I'm not alive…
Take my hand before I will be killed,
I still love you, but… I still burn….
Тонкс просто превратила его в чёртичто. Семнадцать лет Фред фонтанировал блистательными идеями и разбрасывался нелепостями в пустоту и получал от этого неподдельное удовольствие…. Сейчас у него всё получается: наконец-то он почти что взрослый, и уже почти добился успеха, но всё это не имеет никакого смысла, если Тонкс его не видит….
Осознавая это, Фред больше всего на свете страстно желал быть убитым прямо здесь и сейчас, держа её за руку, потому что ещё месяц, полгода, год этого непонятного чувства, напалмом выжигающего всё изнутри — и что-то случится… Он просто погибнет. Он сгорит…
…Love, hate, love…
…Любовь… Ненависть… Любовь… Любовь Ненависть Любовь….
Что же это такое? И что же всё-таки сильнее?
* * *
Уже пять вечера: толпой адреналина
Захлёстнута ревущая толпа.
Шаги, хлопки, дым-шум — здесь всё едино,
Привычно всё — за исключением тебя.
Внутри ломается — без веры и со хрустом,
Мы тонем в плаче выжженных огней.
Как сложно безответное искусство!
Как сложно находиться рядом с ней…
Дыхание сбивалось очень быстро,
Глаза вели отчётности секунд.
Как сложно взять одну из сотен истин,
Задолго зная, что тебя не ждут…
Концерт закончился — подошвы по асфальту,
Земля запахла мятою травой.
Ты в голове — как тысяча кусочков смальты,
И что-то непонятное со мной…
* * *
_________________________________________
Примечания автора:
* — 7 раса, «Ты или Я»
** — Группа, о которой идёт речь, действительно существовала до 2002 года в Сиэтле и называлась «Alice In Chains», что в переводе с английского означает «Алиса в цепях». Песня, под которую танцевали Фред и Тонкс, называется «Love, Hate, Love» и я чуть-чуть изменила в ней одну строчку — для большего соответствия идее фика. Так же допущено ещё одно небольшое АУ — в 1996 году они навряд ли приезжали в Лондон, так как были заняты записью нового альбома, но это уже мелочи :))
* * *
Стих мой — написан в 2007 году.
08.06.2011 .6
6.
Breathe me — every time close your eyes,
Taste me every time you cry.
This memory will fade away and die
Just for today breathe me — and say goodbye…
How many times?
Now I can't look you in the eyes…
Наверное, многим было бы интересно узнать, что было после. Сценарий, в общем-то, донельзя избитый, и в восьми случаях из десяти он заканчивается одним и тем же. Да, мои воображаемые слушатели, вы и вправду думаете, что я привёл её в нашу квартиру, и Джордж, как всегда, смылся с хитроумной ухмылкой, и после этого мы занимались любовью (более привычный мне глагол «трахаться» в этом случае придётся заменить) до самого утра? Нет, к чёрту. Между нами не случилось даже поцелуя. Не потому, что я не хотел, а просто… не знаю даже.
Всё же новая жизнь — значит новая жизнь. Пускай у нас всё ещё были отношения, но я понимал, что должен воспринимать это понятие в другом контексте. И на деле в том числе — без каких-то таких карикатурных попоек, сомнительных развлечений и всякого прочего.
И всё-таки, иногда от своего подсознания, выдающего совершенно очевидные вещи, лучше вовремя избавляться. Не думать. Не накручивать. Как больно и паршиво мне было тогда — не выразить словами.
* * *
Утро выдалось не очень.
Фред проспал; вскочив в постели, первым делом он увидел, что утреннее солнце уже вовсю светит в окно, а стрелки часов подбираются к десяти. Катастрофа! Взъерошенный и возбуждённый, он понёсся будить Джорджа, но его постель уже была пуста. Благодаря все небесные силы, Фред отправился в ванную и после короткого душа и поиска чистых парных носков, которых в последнее время братьям недоставало, спустился вниз.
Интуиция и здравый смысл не подвели Фреда — Джордж был в магазине, но число посетителей в зале равнялось нулю. Присмотревшись, Фред заметил, что двери магазина были закрыты и украшены табличкой, оповещающей о переучёте. Джордж с хмурым видом перекладывал и переставлял товары на полках, хоть в том не было нужды; всё было в идеальном порядке и так.
— Что случилось? — удивился Фред. — Зачем ты закрыл магазин на учёт? Сегодня суббота — через час придут покупатели.
— Не придут, — коротко бросил Джордж; теребя в руках коробку с Забастовочными завтраками. — Сегодня Министерство велело всем закрыться.
— И почему же? — Фред забрал набор из рук брата; тот своими манипуляциями вовсю угрожал целостности его упаковки. — Какая-то проверка?
По крайней мере, другого объяснения нервозности Джорджа не было: «Всевозможные волшебные вредилки» открылись совсем недавно, и никакому досмотру пока не подвергались.
— Да, что-то вроде того, — выдохнул Джордж. — Просмотри пока это, — прокричал он уже из кабинета и тут же вернулся с большим гроссбухом в руках.
— И какого дракла, Джи, ты принёс его сюда? — улыбнулся Фред. Пожалуй, братец уже перенервничал. — Всё будет в лучшем виде, не переживай, — он взял в руки и журнал и направился в кабинет. Джордж проводил его обеспокоенным взглядом.
Сидя за столом, Фред просматривал длинные списки. Бухгалтерия была в порядке. Дела в магазине шли хорошо, и парень отметил, что ещё чуть-чуть, и вдвоём они просто не смогут уследить за всем. Уже наступил июнь, что означало конец всем ЖАБА и то, что старину Джордана ожидает свободная вакансия управляющего. Да и не пристало хозяевам за прилавком стоять — нужен продавец, а лучше продавщица, молодая и хорошенькая… Фред хмыкнул и отметил про себя — расспросить Ли о его соседках в нумерологическом классе.
«С ума сойти», — думал Фред, вслушиваясь в торопливые шаги Джорджа, ходящего по залу. «И чего он так распереживался из-за какой-то дебильной проверки?» Все счета и накладные в порядке; магазин приносит стабильный доход. Налоги они платят вовремя. Воровать — ну не у самих же себя, в самом деле! Единственное, к чему могли придраться министерские чиновники, так это к списку ингредиентов, из которых сделаны товары. Некоторые из них не подлежали к продаже и выдавались исключительно по лицензии — то была лишняя бюрократия, которую братья не выносили, и приличные деньги: не могли же они допустить, чтобы хоть один лишний галеон уплыл из-под их носа! Копии лицензий были, и такие хорошие — не прикопаться; единственными, кто бы мог спалить контору, были жулики, сбывающие Фреду и Джорджу товар, в частности, Наземникус. Но ему-то какой резон болтать, особенно, если учесть, что эти махинации были прежде всего ему выгодны? Всё-таки Фред засомневался. А вдруг… Джордж знает чего-то, что не знает он? Неужели министерские ищейки… Нет, наверное, они не могут, он бы сказал… Или нет…?
Бледный и растерянный Джордж материализовался на пороге; похоже, ему было нехорошо. Глядя на брата, Фред начал опасаться самого худшего.
— Что случилось?? — повторил он свой недавний вопрос. — Что сулит нам эта чёртова проверка? Неужто министерские пронюхали обо всех делишках и над нами висит угроза здорового штрафа?
Джордж уже посерел; веснушки на его лице уже казались по меньшей мере коричневыми. Складывалось ощущение, что ещё чуть-чуть — и его вывернет наизнанку.
— Отвечай! — Фред редко повышал голос на брата, особенно когда Джорджа охватывала такая нерешительность и молчаливость — это случалось и раньше, но сейчас Фред сам очень сильно занервничал и не мог сдерживаться.
— Проверка ничего нам не сулит… плохого, — прохрипел Джордж, усаживаясь на стул.
— Ну и что тогда? — поднял брови Фред. — Почему ты выглядишь так, будто бы уговорил на завтрак тарелку помёта докси? Да не заставляй ты меня вытягивать из тебя каждое слово клещами, чёрт подери!!! — раздражённо добавил он.
— Они будут искать предметы Тёмных искусств, — тихо сказал Джордж. — Министерские.
— Ты прячешь здесь чёрные артефакты??? — вытаращился Фред. — Ох, и кретин же ты!
— Да нет, конечно, — выдохнул Джордж; бледность не сходила с его лица.
Фред с облегчением вздохнул.
— Тогда в чём дело? Зачем они ищут темномагические штучки? — спросил он. — И тем более во всех магазинах? Постой… — Фреда осенила ещё одна мысль, гораздо хуже прежней.
— Сам-Знаешь-Кто объявился, — едва слышно прошептал Джордж. Самые худшие опасения Фреда подтвердились: его будто бы окатили ушатом холодной воды. — Вчера, в Министерстве. На глазах у Фаджа. Его прогнал Дамблдор — ну, не Фаджа, естественно…. Он притащил с собой орду Упивающихся, — Фред, затаив дыхание, слушал его рассказ, — среди них был Малфой, и Петтигрю, и Долохов, и даже эта чокнутая сучка Лестрейндж с мужем… Они хотели забрать оружие и пошли сражаться — против кого? Против кучки подростков…
— Что??? — Фред обмяк в кресле. — Гарри? С ним всё… Стоп! Рон! Рон был там?
Джордж кивнул; Фред готов был взвыть. Теперь всё объяснялось! Каким бы непроходимым идиотом иногда не казался Рональд, всё же…
— С ним всё в порядке, — поспешил добавить Джордж, видимо, прочитав на лице Фреда смертельный ужас. — И Джинни пошла туда, представляешь? Но все — и Гермиона, и Невилл, и Лавгуд с Рейвенкло — живы и здоровы…ну, относительно. Орден подоспел им на подмогу…
— Кто погиб? — выпалил Фред, понимая и подозревая самое-самое худшее, и тут же думая о Тонкс. Мерлин, как же мучительны эти секунды неизвестности!!!
— Сириус, — выдохнул Джордж. — Провалился в арку Смерти. Лестрейндж оглушила его, аккурат в грудь — ну и вот. Угодил… — Джордж развёл руками.
Фред сидел, не в силах даже пошевелиться. Секундное облегчение оттого, что Тонкс вроде бы жива — иначе Джордж сразу бы сказал — сменилось глухим отчаянием. Это старина-то Сириус! Он рассказывал им занимательные истории своей молодости, и как нельзя лучше понимал недовольство Фреда и Джорджа, когда тех заперли на площади Гриммо, и тайком от матери дал им бутыль превосходной медовухи! Фред даже нисколечки не злился на него за то, что он рассказал Люпину про них с Тонкс…будь Фред на его месте, он бы и сам Джорджу или Ли о таком рассказал бы… Как, как Сириус мог погибнуть — его обошло и предательство, и двенадцать лет Азкабана, и два года скитаний?! Наверняка ведь, как верный пёс, бросился защищать своего крестника, плюнув на все наветы… Чертовски неудачный исход! Сириус так и не стал свободным…
— Она прикончила своего двоюродного брата, — со злостью проговорил Джордж, — а перед этим пальнула в племянницу. Такой вот способ мести… Теперь Тонкс винит во всём себя, — закончил он.
— Что с Тонкс??? — встрепенулся Фред.
— Лежит в больнице, — пожал плечами Джордж. — Уже пришла в себя: никаких серьёзных травм, но вот с нервами…
— Прости, Джи, — Фред привстал из-за стола, — но, похоже, сегодня тебе придётся проходить проверку без меня. Где моя куртка?
— Я понимаю, — кивнул он; видимо, выговорившись, ему стало лучше — по крайней мере, лицо вернуло себе обычный цвет. — Хорошо, что у нас порядок — могу спокойно выписывать тебе отгул.
— Да уж, — ответил Фред. — Но я всё же рекомендую перепрятать тебе твои штучки, мелкий пакостник, — почти серьёзным тоном добавил он.
— Боже, ты про наши грязные носки?! — слабо улыбнулся Джордж.
* * *
Фред, минув приёмный покой, что есть мочи нёсся по коридорам больницы, отыскивая нужную палату. Будто от этого что-то изменилось бы… Но он всё равно двигался почти бегом — иначе не мог, и сердце у него колотилось, как сумасшедший бладжер.
В тех самых дверях Фред налетел на какую-то кудрявую женщину и уже хотел было извиниться и зайти, наконец, внутрь, как в ужасе отпрянул. На секунду ему показалось, что перед ним стоит Беллатриса Лестрейндж.
— Простите? — брови женщины поползли вверх и скрылись под чёлкой.
— Нет… ничего… Я не хотел — извините то есть, — Фред увидел, что она поняла причину столь бурной реакции, вызванной её появлением и теперь чувствовал себя ужасно.
— Меня зовут Андромеда Тонкс, — тихо сказала она. — Вы пришли к Доре?
Мерлин за ногу, да ведь это её мать, подумал ещё больше сконфузившийся Фред.
.
— В общем, да, — ответил он. — Вы не будете против, мэм? С ней будет всё хорошо?
— Конечно же, с ней всё будет хорошо, — уже твёрдым голосом сказала Андромеда Тонкс, вздёрнув подбородок. — И я не против. Если не ошибаюсь, то вы — один из сыновей Уизли? — прищурившись, она пристально разглядывала Фреда.
— Не ошибаетесь, — сказал Фред.
— Совершенно точно могу сказать, что вы не Чарльз — с Дорой они учились вместе, отлично его помню. И не Уильям — слишком вы молодо выглядите, уж простите…
Что есть, то есть, подумал Фред, и его это ничуть не покоробило — гораздо более странным для него было то, что мать Тонкс, оказывается, знает их семью и братьев по именам; хотя, чёрт возьми, разве он когда-нибудь спрашивал родителей об этом? Нет. И то, что она не вспомнила о Перси — навряд ли оплошность.
— У вас есть брат-близнец? — вдруг спросила она.
— Да, мэм, — ответил Фред.
— Не называйте меня так, иначе я вам рот заклею, Мерлином клянусь, — тёмные брови женщины сдвинулись на переносице. — Всё правильно. Последний раз я видела вас обоих лет пятнадцать назад, на приёме в честь годовщины падения Сами-Знаете-Кого, который устраивал оставшийся Орден Феникса. Вы были совсем маленькие — и Молли поступила на редкость опрометчиво, взяв вас с собой. По крайней мере, младший Лонгботтом не обрадовался, обнаружив у себя за шиворотом хорошую порцию пудинга, — строгим голосом добавила миссис Тонкс, но лицо у неё было весёлое.
— Допустим, — Фред выдавил улыбку. В другой раз он бы поржал и рассказал об этом Джорджу, но сейчас ему было неудобно стоять рядом с этой женщиной и осознавать, что она — мать Тонкс: честно говоря, наличие родителей вообще мало вязалось с её образом, тем более вот так, с бухты-барахты.
— Значит, сейчас вам, — продолжила она, — где-то около…
— Мне восемнадцать, — буркнул он, глядя, как вытягивается её лицо. — Мы с То… с Дорой познакомились около года назад, в доме на площади Гриммо. Её заинтересовали наши с Джорджем, хм, разработки…
— Неудивительно, — ответила Андромеда Тонкс. — Постойте, как — Джордж? Так зовут вашего брата, я знаю. А вас, молодой человек?
— Фред, меня зовут Фред, — представился он, не понимая, к чему это — ведь, судя по всему, она должна была знать его имя.
— Фред, — тихо повторила она и резко изменилась в лице. — Идите к Доре, пожалуйста. Она сейчас спит, и её могут…мучать кошмары, но вы посидите с ней, пожалуйста, посидите, Фред.
Не прошло и полминуты, как женщина развернулась и чёткой, стремительной походкой направилась по больничному коридору восвояси, оставив Фреда одного. Что случилось? Зачем ей понадобилось уйти так быстро?
* * *
Тонкс лежала на широкой кровати — такая маленькая, хрупкая, да её и не было особо видно, так как она проваливалась внутрь многочисленных подушек и одеял. Лицо её, сейчас без броского макияжа, казалось вконец измождённым, под полупрозрачными веками беспокойно бегали зрачки. Перед глазами Фреда пронеслись картины злополучного Рождества — тогда она так же выглядела ненамного лучше. Ну что же, что так сильно пожирает её изнутри!? Неужели Люпин совсем не слушает её, не пытается помочь?? Какая же она дура, черт подери, почему она не доверилась Фреду хотя бы как друг? Фред про себя усмехнулся — на это не стоило рассчитывать. После того, как он ей объяснился, между ними в одно мгновение выросла эта проклятая стена отчуждения. Зачем вообще она тогда написала ему? Зачем позвала на этот концерт? Фред исполнил обещание, данное самому себе — не тронул Тонкс и пальцем, не считая того дурацкого танца, и не было похоже, что она была этим огорчена. Она хотела что-то ему сказать? Чёртовы женщины, зачем они вечно всё замалчивают или пытаются выставить в каком-то идиотском контексте, не понятном никому, кроме их самих? Похоже, Фред был обречён с того дня, как в голову Тонкс втешмятилась мысль сделать его приманкой для Люпина. Где бы она не была, что бы не случилось, он всегда будет подле неё, он уже — тряпка для впитывания её проблем. Почему этого не делает Люпин? Где он?
— Сириус, — вдруг захрипела она. Фред так и подскочил и чуть не смахнул книгу, лежащую на тумбочке, но Тонкс не проснулась и продолжала бредить. — Сириус… Сириус… это я виновата, я должна отправиться вместе с тобой… Арка…. Сириус… забери…
Фред просто не сводил с неё глаз; Тонкс медленно переворачивалась лицом с одной стороны подушки на другую и хрипела. На остальное, похоже, у неё просто не было сил.
— Виновата, — еле слышно продолжала она, — виновата, Сириус, я виновата…. Мне нет прощения… нет от тебя прощения… и Ремус меня не простит….
И что ему оставалось делать? Сидеть и слушать это дальше? Позвать врача? Развернуться и уйти?
— Ремус… Рем, Рем, прости меня… я виновата…. Я должна была погибнуть, я…приди ко мне ещё хотя бы раз…
Нет, она зовёт не Фреда, но он сидит у её постели и готов сидеть ещё хоть целую вечность — ждать, когда она проснётся, поправлять её одеяло, вытирать слезы с её щёк. А Люпин? Что за слизняк! Он же любит Тонкс, Фред это понял уже давно, по-настоящему её любит, но какие-то дебильные комплексы и предрассудки мешают ему быть рядом. Неужели с возрастом и он, Фред, станет таким же плешивым идиотом с переизбытком здравого смысла? Да ни за что — Мерлин, да если бы Тонкс так же нуждалась бы в присутствии Фреда, то он бы наизнанку вывернулся, лишь бы ей было хорошо!
— Мама, его нет… что я наделала… нет Сириуса, нет Ремуса… мама…наверное, ты тоже не найдёшь мне оправдания, мама… мама… Фред…
Обессилевший и обескураженный Фред уткнулся лицом в колени. Должно быть, она знает, она почувствовала. Или… Внезапно до Фреда дошло, почему мать Тонкс так изменилась в лице, когда он назвал ей своё имя. Очевидно, что бред Тонкс цикличен, и она звала всех, кто мог бы как-то помочь ей, и его тоже звала всё это время….
— Фред, — позвала Тонкс ещё раз. На какую-то секунду ему показалось, что она проснулась, но плотно сомкнутые веки Тонкс говорили об обратном. Внутри Фреда что-то всё не унималось от крупной дрожи, ещё чуть-чуть — и в глазах бы предательски защипало; и он, стараясь быть очень осторожным, взял её холодную руку и поднёс к своим губам.
— Я здесь, Тонкс, — прошептал Фред больше про себя, чем вслух и с облегчением заметил, как выравнивается её хриплое дыхание. Тонкс снова спала глубоким сном, и можно было надеяться, что её больше не мучают кошмары.
* * *
Атмосфера за столом была так себе. Впервые за год Фред и Джордж снова были в родной Норе. Так долго они не отлучались ещё ни разу — прошлым летом, когда все Уизли отправлялись на площадь Гриммо, они надеялись приехать домой на Рождество, но и тут не сложилось. После побега из Хогвартса близнецы сначала связались с матерью каминной сетью — но разъярённая Молли даже не пустила Фреда и Джорджа на порог, тут же собрав все их вещи, находившиеся в доме и отправив чемоданы в Лондон всё тем же способом, а когда они всё-таки помирились, было уже не до того. Торговля в магазине шла полным ходом, недавно им написал Ли Джордан с приятнейшим известием — Верити Стредлэйтер с Хаффлпаффа согласна приступить к работе, как только сдаст все ЖАБА. Странная девица была эта Верити — жеманная, с какой-то вечной ложной скромностью, но в точных науках и числах вроде разбиралась, ну и внешне собой была недурна, а большего Фреду с Джорджем было и не надо.
Ну, в общем, сегодня все ученики Хогвартса вернулись домой. Все, кроме семикурсников — из-за всей этой заварухи с Волдемортом, отменой занятий и пропавшими подготовительными уроками ЖАБА отложили на неделю, и мама втайне радовалась такому повороту событий, потому что иначе экзамены близнецам было бы просто не сдать. Естественно, Фред и Джордж не стали возвращаться в замок на эти несколько дней и, приехав вместе с родителями и Орденом на Кингс-Кросс встречать троицу и Джинни, Фред радовался, что ему не придётся объясняться с Алисией. Джордж был настроен не столь радужно, но повезло и ему: он увидел Кэти лишь издалека — её встречал совершенно на неё не похожий, но такой же светловолосый брат, который несколько лет назад закончил Рейвенкло и был старостой школы. Было немного странным то, что Джордж последовал примеру Фреда — ведь казалось, ему так нравилась недоступная тихоня Кэти, и в последний год он, как очумелый, так и увивался за ней, но после их ухода из школы — как отрезало. «Устал», «надоело», «скучная» — вот самые вменяемые ответы, которых Фред добился от брата. Наверное, за этим крылось что-то большее, но Фред решил впредь проявлять тактичность — если захочет, расскажет сам.
Итак, после поездки на вокзал мать позвала всех, а именно Грозного Глаза, Тонкс, Люпина и близнецов на обед в Нору. Орденцы согласились, правда, без особого воодушевления, а вот Фред и Джордж обрадовались, но, видимо, зря.
Мама, взглянув на исполосованные руки Рона, едва не потеряла сознание и до сих пор избегала смотреть на сына. По Джинни ничего такого не было заметно, но она выглядела очень недовольной — они позвали на обед Лавгудов, но те сказали, что припозднятся. Отец… ну просто не надо было долго смотреть, чтобы понять, как сильно он устал. Вечно взвинченный параноик Грюм также не добавлял компании веселья, а что до Тонкс и Люпина — было ясно, что между ними происходит что-то не очень хорошее — они просто предпочитали находиться в стороне и ото всех и друг от друга. Недавно Тонкс выписалась из больницы и зашла в магазин Фреда и Джорджа навестить братьев. То, что Фред несколько раз приходил к ней, всё время выбирая то время, когда она спит или без сознания, так и осталось тайной для неё и всех остальных, кроме Джорджа и Андромеды.
— Не знаю, чем они всё время думали там, в Министерстве — рокотал Грозный Глаз, кромсая свой бифштекс. — Если Аврорат не страдал бы ерундой, а помогал Ордену — возможно, быстрее бы их всех изловили, Пожирателей-то. Не зря я ушёл в отставку — подальше от этих идиотов. — Он кивнул в сторону Тонкс. — Взгляните хотя бы на неё, совсем загнали девчонку и там и тут, а толку-то?
— Мне почти двадцать три, Аластор, — Тонкс оторвала свои глазищи с тёмными кругами от тарелки. — Я уже не девчонка и вполне справляюсь с объёмом работы… Не надо меня жалеть.
— Ох, да помолчи, — в сердцах махнул рукой Грюм. — Девчонка и есть — иначе к словам бы не цеплялась. Что ж ты хорохоришься так? Видно, что всё у тебя не на месте — и если бы не треклятый Фадж, возможно и не было б ничего, там, в Отделе Тайн, не потеряли бы мы ни Блэка, ни оружие…
— Аластор! — воскликнула Молли, видя, как Тонкс наклонилась к тарелке, явно пытаясь сдержать выступающие слёзы.
— Да что я, упрекнул её, что ли? — взвился Грозный Глаз. — И мне жаль, и всем жаль — посмотрите на Люпина! Однако ж он не теряет лица…
— А что с меня взять? — бесцветным голосом ответил оборотень. — Я старею и видел столько смертей, что с каждой новой становлюсь всё бОльшим рациональным сухарём. Все мы не вечны, и ничего тут не сделаешь… Дора ещё очень молода — и, видит Мерлин, больше всего я хочу, чтобы её никогда не довелось этого познать. Лишь тот сохраняет радость, кто может грустить и плакать.
— Всё-то ты знаешь, — огрызнулась на него Тонкс и снова замолчала; не было заметно, что она хоть сколько-нибудь притронулась к еде.
— Пожалуйста, не надо распрей! — очи горе возвёл отец. — Аластор, не будь столь категоричным — Министерство понимает свои ошибки…
— Как бы они не запоздали с этим пониманием, — вставил Грюм.
— Нет-нет, всё нормально. Дети, — обратился он к Рону, Джинни, Фреду и Джорджу, сидящим на другом конце стола. — Мы с Молли давно хотели сказать вам — планируется открытие новых отделов и вполне возможно, что мне светит повышение!
— Вот здорово! — оживился Рон, накладывая себе пудинг; рукав его рубашки опять задрался, и мать вздрогнула, нечаянно заметив очередной глубокий порез.
— Поздравляю, пап, — без особого энтузиазма откликнулась Джинни — все её мысли были заняты предстоящей встречей с Лавгуд.
— Ты молодец, — хором ответили близнецы; Фред показал ему большой палец.
— Я так горжусь Артуром, — ответила Молли, явно счастливая и от осознания этой новости, и оттого, что конфликт таки разрешился.
* * *
— Всё так дерьмово, — тихо сказала Тонкс.
Они с Фредом прогуливались по роще, стоящей на отшибе; раньше Фред и Джордж постоянно проводили в ней своё время, потому что там гораздо чаще, чем в остальных окрестностях Норы, встречались волшебные растения. Подбиралось к вечеру; и солнце из ярко-золотого становилось медно-рыжим, почти как цвет волос всех Уизли. Солнце в этом краю летом всегда заходило поздно — оно было и ярче, и беспощаднее лондонского или там хогвартского и, надо думать, именно поэтому у Фреда и Джорджа летом всегда появлялись дикие россыпи веснушек, которых в остальные времена года было совсем по чуть-чуть.
— Я никак не нахожу себе места с того дня, — продолжила она. — Оттого меня и оставили у святого Мунго сначала. Мама говорила, что я всё время, когда спала, плакала и звала кого-то — её, папу, Сириуса, Ремуса — всех, даже школьных друзей иногда. — Тонкс посмотрела на Фреда, и он поспешил отвести взгляд: ему совсем не хотелось услышать, рассказала ли мать ей о том, что она звала и его. — А когда просыпалась, то почти тут же теряла сознание. Меня всё поили какой-то дрянью и я совсем, совсем, ничего не помню.
— Может, это и к лучшему? — Фред не знал, что ещё спросить в этом случае.
— Может быть, — пожала плечами Тонкс. — Нехорошо только, что мама узнала про нас… про Ремуса. Не то что бы она расспрашивала или что-то ещё такое, нет. Я сама догадалась — такое у неё лицо делалось, когда она заводила про него разговор.
— У тебя хорошая мама, — не подумав, ляпнул Фред.
— Откуда ты знаешь? — уставилась на него Тонкс.
— Тактичная, в смысле, — поспешил добавить Фред. — Наша не такая — нас, засранцев, целая прорва, а она всё бдит и бдит даже за Биллом, и про Перси вечно расспрашивает, хотя на кой чёрт этот паршивый баран кому-то сдался, и вообще вечно ведёт себя так, будто бы всё на свете — её личное дело. С ума сойти, как я рад, что мы теперь живём отдельно — она и сейчас докучает, но не так.
— А-а-а, ясно, — протянула Тонкс. — Ну да — ма демократична, потому что ей до смерти надоели наставления Блэков, ну да и Сириус повлиял, — она скривилась в странной улыбке. — А ты не смей обижаться на Молли — оттого, что вас много и за всеми не уследить, она и не старается выпускать никого из-под своего крыла… Боится потерять. Когда-то мне и Чарли так же жаловался — странно, правда? Только тогда я не совсем это понимала — и не могла ответить ему так же, как отвечаю тебе.
— Вы были очень дружны? — спросил Фред; всё чаще и чаще он слышал о том, что они с Тонкс общались, и это было очень странным для него — так тесен мир волшебников.
— Ну как тебе сказать, — ответила Тонкс, — до определённого предела. Мы были ловцами в командах-соперниках, он считал, что девушка не может быть асом в игре, типа, квиддич такой жестокий спорт, я спорила с ним, на этой почве и сошлись. — Тонкс опять улыбнулась, уже более непринуждённо. — Правда, он всё равно был лучше, но я не изменила своего мнения. Просто я — не бог весть какой игрок.
— Сыграешь со мной? Я, кстати, не считаю так — ну, относительно девушек.
— Обязательно, — сказала Тонкс. — Ну так вот… Чарли… Мы часто делали вместе уроки, сидели у озера, ну, вся эта чепуха, ты знаешь, — Фред кивнул. — С ним было интересно разговаривать о многих вещах, но иногда он был таким упёртым, что это просто бесило, понимаешь? В конце концов, дальше вот такого совместного дуракаваляния дело не зашло — иначе мы бы познакомились с тобой раньше. Никто из нас ни разу не съездил друг к другу на каникулы, а после окончания школы всё общение и вовсе свелось к открыткам на дни рождения и на Рождество — письма до Румынии и обратно доходят черти знает сколько, да и люди мы занятые, — закончила она.
— Понятно, — ответил Фред. Он был очень рад, что отвлек Тонкс от мрачной темы, да и поговорить с ней вот так вот просто было очень приятно — в последний раз они общались подобным образом ещё на тех летних каникулах.
Фред и Тонкс вышли к кромке леса; за последними молодыми деревцами виднелся обрыв с мягкой лужайкой перед ним. Фред опустился на траву и сделал приглашающий жест Тонкс. Она присела рядом.
— Смотри, — он махнул рукой куда-то вдаль.
Внизу расстилалась ярко-зелёная трава, на которой паслась отара овец; дальше дыбились маленькие холмики с деревьями и поля, сплошь поросшие фиолетовым вереском, а ещё дальше виднелась деревня с домиками, так похожими на пряничные — их красные черепичные крыши глазурью блестели на солнце, а из труб шёл дымок.
— Это Оттери-Сент-Кэчпоул, — пояснил Фред. — Вообще я терпеть не могу всякого рода глушь и безумно рад, что наконец-то перебрался в Лондон, но разве ты видела что-нибудь красивее?
— Я понимаю тебя, — ответила Тонкс, срывая травинку и надкусывая её. — Боже, как же Сириусу не хватало всего этого! — вдруг воскликнула она; в её голосе проступали слёзы. — Ты представляешь, Министерство оправдало его! Но какой ценой?
— Пожалуйста, Тонкс, не надо, — попросил Фред, робко трогая её за плечо. — Не убивайся — разве он бы это оценил?
— Я понимаю, Фред, я всё понимаю, — Тонкс судорожно вздохнула. — Я стала такая истеричка, я так расклеилась, а так нельзя! Но как я только подумаю, что всё могло быть иначе, если Белла не оглушила бы меня и не взялась за него — и мне становится дурно, и я ничего не могу с собой поделать…
— История не знает сослагательного наклонения, — ответил Фред. Ему было неловко, он совершенно не знал, что нужно говорить в таких случаях. — Могло бы быть и хуже — к примеру, она бы и вовсе тебя убила, и никто бы не смог драться дальше, и кто бы знал, сколько бы ещё было жертв? Не плачь, Тонкс, пожалуйста, не надо!!! — опять воскликнул он, глядя как она залилась слезами. — Прости, если я что-то не так сказал — я такой дурак и снова всё испортил! — бормотал Фред, обнимая её, пытаясь успокоить — он всегда терялся при виде женских слёз, и совсем не знал, что людей в таком состоянии могут довести до рыданий любые, даже самые безобидные слова.
— Нет, всё нормально, — голос Тонкс, уткнувшейся в его плечо, звучал глухо. — Очень трудно держать всё в себе — мама и так сама не своя от моей работы, а друзей у меня нет, и никто, кроме тебя, не может поговорить со мной…
— А Люпин? — спросил Фред, больше всего на свете желая, чтобы она стала такой же спокойной, как пятнадцать минут назад.
— О, Ремус? — ядовито усмехнулась она, поднимая заплаканное лицо. — Какое ему до меня дело, когда он занят исключительно своей старостью и никчемностью? Ремус — бесчувственный болван, прогнившая деревяшка! И даю голову на отсечение, что он тоже считает меня виноватой в смерти Сириуса, и в общем-то он прав! — Тонкс снова принялась заливать слезами футболку Фреда. — Какая же я идиотка! Потеряла и того, и другого! Один и не умер даже — сгинул, и всё, и чёрт знает что с ним теперь, а другой жив, рядом, и даже не смотрит на меня! Мерлин, как же мне его не хватает…
Фред молча гладил её по плечам и спине, предпочитая не отвечать и ждать, когда она сама выговорится и утихнет. Почему Люпин её сторонится? Дураку понятно, что он не думает, что Тонкс виновата — и никто, кроме неё самой, так не считает — значит, должна же быть какая-то другая причина, но какая?
— А знаешь что, Фред, — она вновь заговорила спокойным голосом, — забудь про то, что я только что сказала. Кажется, мне не хватает кое-чего другого, — и тут Тонкс сделала то, чего Фред совсем не ждал — впилась в его губы жарким, требовательным поцелуем.
— Прекрати, — судорожно выдохнул Фред, с большим трудом отстранившись от неё; грудь словно сдавило обручем, и его тело загорелось жаром. — Хочешь испробовать старое средство дважды? Забудь. Я не какой-нибудь сукин сын, чтобы меня насаживали на крючок всякие ушлые девицы вроде тебя.
— Пошёл к чёрту, — беззлобно выплюнула она. — Мне теперь всё равно, что будет делать этот Люпин, что он скажет и как посмотрит. Я забуду его. Я хочу быть с тобой.
Да, да, да — эти слова много раз снились Фреду, и он всегда мечтал, чтобы они стали реальностью. Как уж там — бойтесь своих желаний, потому что они могут исполниться? Вот она, его сбывшаяся мечта, всем своим видом напоминающая дешёвую подделку.
Быть может, год назад Фред с радостью позволил использовать себя в качестве замены, теша себя двумя глупыми отмазками — вдруг Тонкс полюбит его, а если и не полюбит, то пускай хотя бы ей будет хорошо…. Но прошло время, и сейчас он старше её, по крайней мере, в этом отношении. Он помнил глаза Алисии, светящиеся любовью и отчётливо видел со стороны свои — испуганные и просящие о том, чтобы этой любви не было — так было бы легче. День за днём Фред ранил ту, которая даже и не подозревала об этом, но ещё больше — себя. И он запомнит навсегда, что находиться под прицелом таких ран — охуенно больно, и любое неразделённое чувство лучше бесполезного суррогата.
Не сегодня, не здесь, и не сейчас.
— Прости, — усмехнулся он. — Я слишком молод для тебя, и, конечно, не столько беден, сколько опасен — не меньше, чем старина профессор.
— О Мерлин, — прошептала Тонкс, — ты такой же невыносимый идиот! Я правда хочу быть с тобой!
— А я не хочу, — просто ответил Фред. — Потому, что ты и сама не хочешь и сейчас врёшь мне едва ли не так же, как тогда. Едва ли — потому, что сама не осознаёшь этого.
— Я осознаю! — вскрикнула Тонкс; по её щеке снова покатилась слеза. — Я не нужна ему, чёрт подери, я нужна тебе, я вижу, я знаю, что ты меня любишь и я сама хочу быть любимой — это я осознаю!
— Ты права, — сказал Фред, — права в том, что ты нужна мне, и я полюбил тебя едва ли не сразу, как увидел в том сраном коридоре на площади Гриммо, и Удлинитель я выронил, потому что засмотрелся на тебя… Но помнишь — тогда ты была с Люпином? — Фред вздохнул. — Ты и сейчас мыслями с ним, и нужен тебе он, а не я. Как сильно ты не была бы любима мной, тебе всегда будет на это наплевать. Но я буду с тобой рядом, — он обнял Тонкс, и та обняла его в ответ, — я всегда буду с тобой рядом — как друг, — и он стёр большим пальцем слезу с её щеки.
— Друг! — расхохоталась она, высвобождаясь из его объятий, — конечно же, после всего, что между нами произошло, ты — всего лишь друг! Думаешь, я дурочка, Фред? Ты смотришь на меня не как друг, и, пока это будет продолжаться, мы не будем друзьями!
Вдруг она поднялась на ноги, одним рывком расстегнула молнию на кофте и осталась лишь в двух тоненьких маечках, надетых одна на другую; несколько секунд — и они тоже полетели на траву, будто бы она роняла белый флаг. Фред застыл, словно соляной столб и даже не пытался оторвать глаза от груди Тонкс, теперь прикрытой лишь одним лифчиком.
— Я права, — усмехнулась она, винимая ремень из джинсов; упав, он с лязгом ударился о землю. — Ты сам понимаешь, насколько я права…
— Пожалуйста, не делай этого! — закричал Фред, тоже встав. — Тонкс, пожалуйста. Ты будешь жалеть, — уже тихо добавил он и, развернувшись, ринулся в гущу деревьев — дальше, как можно дальше от неё.
* * *
Фред бежал до рези в животе, то проклиная себя за малодушие, то понимая, что всё сделал правильно. Фред бежал, бежал, бежал по крутому склону, и набил себе полные кеды песку, не обращая внимание на кровь, бешено стучащую в висках. И, когда Нора уже виднелась из-за ближайшего холма, он, обессилевший, свалился в траву прямо у дороги, и очень долго тяжело дышал, и не мог прийти в себя от того, что только что почувствовал.